Миргородская Надежда Сергеевна : другие произведения.

Рыжая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.61*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В жизни каждого есть выбор: любовь или ненависть, чувства или работа, успех или неудача. Но как порой сложно сделать правильный выбор и не оступиться... Однажды встретив принца, сможет ли Алиса его узнать? И как одна единственная встреча с прекрасным незнакомцем может перевернуть мир с ног на голову... Дерзай, Лиса, это твоя жизнь и только ты можешь переписать свою судьбу заново!
  Предисловие
  
   Подобно ветру, я неуловима,
   И нет возможности тебе меня догнать.
   Подобно солнцу, я неудержима,
   Но опалю: захочешь удержать.
   Как небо, я всегда недосягаема.
   Не покоришь, как руки не тяни.
   В глазах моих всегда сокрыта тайна,
   Одним лишь взглядом я могу пленить.
   Познай меня... Во мне твое спасенье,
   Твой сладкий плен. Я - сон твой наяву.
   Быть женщиной - мое благословенье,
   Мое проклятье. Этим я живу.
  
   Однажды в жизни каждого из нас наступает такой момент, когда привычный ритм жизни меняется, сметая бешеным потоком событий все, что мы так трепетно и нежно лелеяли и выстраивали. Но до последнего момента я была уверена, что такое может случиться с кем угодно, но только не со мной. Ах, да, для начала представлюсь. Я - Лиса. Почему Лиса? А почему нет? Кем же еще может быть девушка, унаследовавшая от прабабки буйную рыжую шевелюру и серо-зеленые хитрющие глаза? Для друзей просто Лиса или Рыжая, кому как нравится, а для остальных, не приближенных к моей персоне людей, - Алиса Владимировна Покровская, двадцати пяти лет от роду. Так сказать, прошу любить и жаловать.
   Если вдаваться в подробности моей родовой истории, то получится картина местами грустная и не всегда цензурная. Когда маленькой крошке, то есть мне, исполнилось пять лет, мои родители приняли стоическое решение продолжить свой жизненный путь в разных направлениях и подали на развод. И этот факт отрицательно отразился на моем характере, и положительно - на доходах. А все потому что баловать любимое чадо они продолжили с удвоенной силой, тем самым заглаживая вину за пробелы в воспитании и совместно проведенном времени. Я к этой проблеме всегда старалась отнестись философски, из разряда 'что выросло, то выросло! Пороть уже поздно...'. Богата, умна и скромна. Не замужем. Пока... Почему пока? Потому что всех принцев, видимо, разобрали еще в детстве, на мою же нежную и ранимую душу остались только кони... Именно такой теории я и придерживалась, пока однажды не встретила ЕГО...
  Глава 1
   - Алиса, имей совесть. Сколько твой будильник будет трезвонить? - моя лучшая подруга Машка попыталась содрать меня с кровати, но, как выяснилось, безрезультатно. По утрам я превращаюсь в рыбку, а у рыбок нет ножек. И, вообще, может это не будильник, а музыка для положительного настроя на будущий прекрасный день. Мне так спится лучше. Но на моего генерала в юбке подобные аргументы не действовали. И подтверждением этому послужил увесистый пинок, который я заполучила пониже спины, после чего с грохотом оказалась на полу. Не самое приятное пробуждение, скажу я вам...
  - Эх, откормила я тебя, Машка, на свою голову и любимые части тела...
  - Ничего, зато действенно! И кто еще из нас откормленный!
  - Сволочь ты, Машка! Смеяться над самым святым. Быть может, мне мой юношеский жирок как память дорог! - Надулась я, удобно устроившись на полу. Я уже давно перестала обращать внимание на неидеальность своей фигуры, решив к этому относиться с юмором. Со стороны послышалось подозрительное сопение леди Мари, как я ее люблю иногда называть. Вот наверняка сейчас кто-то предательски хихикает, уткнувшись в одеяло.
  - Смейся, смейся, будет еще на моей улице праздник!
  - Точно, парад 'Алло, мы ищем таланты'. - Фыркнула моя мучительница.
   С Марией нас судьба свела еще на первом курсе университета, куда я самовольно поступила, вопреки мнению родителей. Мои любимые предки всегда были уверены, что меня ждет великое будущее, но никак не в сфере журналистики. Будучи людьми публичными, они не раз отбивались от журналистской братии. Поэтому мнение о них у моих родителей сложилось, мягко сказать, не самое лестное. Я же еще со школьной скамьи гонялась за новостями в местную газету и о выборе профессии сильно не задумывалась. После школы я целеустремленно направилась на факультет журналистики, чем несказанно удивила любимых родителей. А так как ребенком я была всегда крайне неусидчивым, то судьба решила мне подкинуть подарок в виде стройной кареглазой блондиночки, являющейся круглой отличницей и обладающей замашками полководца-узурпатора. Еще на вступительных экзаменах Мария Викторовна Вольская решила взять надо мной шефство. Сначала мне было смешно. Но, чем больше увеличивалась ее активность, тем больше мне становилось страшно. На третьем курсе университета мне в ужасе захотелось сбежать от нее на другой континент, но было поздно 'пить боржоми'. Леди Мари вцепилась в меня всеми конечностями. Как известно, человек ко всему привыкает, и между нами завязалась странная, но крепкая дружба. Но в такие моменты, как этот, сидя на твердом полу, во мне-таки просыпалась маньячка, желающая придушить это нежное и трепетное создание. Которое, кстати, все парни с курса принимали за ранимый цветок. Знали бы они о его ядовитости...
   Подхватив любимое полотенце, я с песней направилась в душ. Не все коту масленица, почему я одна страдать буду, пусть теперь слушает песню 'мартовской кошечки'.
  
   Стоя через полчаса перед зеркалом, я упорно рассматривала свое отражение.
  - Да, Лиса! - поделилась я сама с собой. - Опять вся диета насмарку, скоро диетологу можно будет откачивать мою маман.
   Моя аристократичная мама находилась в полной уверенности, что истинные леди должны съедать ползернышка в день и буквально парить над землей. В этом я ее надежд не оправдала, предпочитая твердо стоять на ногах. Порой у меня складывалось мнение, что, если бы это было возможно, мамочка поменяла бы нас с Мари местами, но, увы... Мы предполагаем, а Бог располагает. Раз уж в роддоме нас с Машкой добрая фея не поменяла, на мою родительницу и ее диетолога была возложена миссия вести неравный бой с моими сантиметрами. Что поделать, я - сладкоежка, и пока сантиметры выигрывают в этой жаркой схватке века. Я бы не сказала, что их было много, но ведь маман ничего не докажешь. Но на любые ее причитания у меня всегда был припасен неизменный аргумент, что во мне пятьдесят пять килограмм чистого веса, все остальное шарм и харизма.
   Выйдя из дома, я с блаженством втянула всей грудью свежий воздух. На улице вовсю бушевала весна, и на работу совершенно не хотелось. Но необходимо было закончить статью для следующего номера, а за меня это делать никто не собирался. По крайней мере, очереди страждущих возле своего порога я точно не наблюдала. К моему великому сожалению... Поэтому я, пританцовывая, направилась навстречу будущим победам на издательском поприще. Быстро добравшись до издательства, мне все-таки пришлось засесть за работу. В это воскресное утро в офисе практически никого не было, поэтому я наслаждалась тишиной и покоем. Практически закончив и взглянув на время, я решила пойти и выпить кофе, так как мозг потихонечку закипал. На первом этаже стоял кофейный автомат, который писательская братия оккупировала каждое утро. Не знаю, в чем была его магия, но более вкусного кофе я не нашла во всей Москве. Видимо, он был пропитан атмосферой тайн и загадок. А быть может, я просто была слишком впечатлительной особой с ветром в прекрасной голове. Тем не менее, сейчас путь к данному источнику манны небесной был свободен, и можно было беспрепятственно наслаждаться крепким вкусным кофе. Отпив глоточек и устроившись на излюбленном подоконнике, я блаженно замурлыкала, греясь на солнышке. Эх, и все-таки жизнь прекрасна...
  - Хм... Наша лисичка вышла из норки погреться?
   Не было никакой необходимости открывать глаза, чтобы понять, кто передо мной ухмыляется своей наглой мордой. Дмитрий Вознесенский... Этот образчик мужского тестостерона был местной звездой и любимцем всех женщин. Красивый, высокий и кареглазый, он представлял для женской половины нашего коллектива объект тайной любви и девичьих грез. Одно его появление заставляло их сердца пропускать удары.
   Дмитрий состоял в штате журналистов журнала 'Виват' уже больше трех лет. И каждая его статья была очередной сенсацией. Не буду кривить душой, он был примером, на который стоило ровняться в профессиональном плане. Собранный, сдержанный, стремительный... Если за статью брался Вознесенский, он грыз зубами землю, чтобы сделать из нее бомбу замедленного действия.
   Парню, приехавшему из глубинки центральной России, пришлось несладко в большой и шумной Москве. Не каждый журнал хотел брать в свой штат никому не известного журналиста с огромными амбициями и маленьким опытом. Иногда приходилось идти по головам и распихивать всех локтями, чтобы заработать на кусок хлеба. Но все эти испытания лишь закалили его характер, заставив идти вперед наперекор обстоятельствам и судьбе. Огорчало лишь одно: эти трудности не добавили мягкости характеру Вознесенского, сделав его еще более упрямым, настырным, несгибаемым, а порой жестоким.
   Внешне он был дружелюбен со всеми, но глаза выдавали его... Они всегда оставались холодными и бесстрастными. Порой он напоминал тигра, затаившегося и готового отбить нападение. Расслаблялся Вознесенский только в обществе прекрасного пола, так как, видимо, не чувствовал угрозы со стороны завораживающих нимф. Более того, с удовольствием купался в лучах славы и женской любви.
   У меня же на него, еще при первом нашем знакомстве, срабатывал защитный механизм, ибо на таких самонадеянных самцов, благодаря маминым раутам, у меня развилась стойкая аллергическая реакция. Но, по-видимому, я в нем вызывала такую же антипатию, что заставляло нас держаться подальше друг от друга. Но иногда бывали и исключения из правил, что меня немыслимо огорчало.
   Приоткрыв один глаз и смерив его презрительным взглядом, я, громко фыркнув, снова блаженно откинулась на подоконнике, делая вид, что Димы в комнате нет. Но он так просто никогда не сдавался, поэтому я не была удивлена, когда услышала его ехидный голос:
  - Как там поживает красавица Мари? Надеюсь, она обдумала мое предложение по поводу нашего с ней свидания?
  Забыв об осторожности, я тут же отреагировала на выпад:
  - Свидания? - увидев в его глазах победный блеск, я поняла, что допустила стратегическую ошибку, показав, что внимательно его слушаю.
  Да, свидания, а что тебя удивляет? Она хороша, я чертовски хорош, из нас выйдет прекрасная пара...
  Конечно, конечно... - ехидно заметила я, - а еще у нас земля квадратная, и по ней до сих пор бродят мамонты. Вознесенский, где ты и где она... Не смеши мои ботинки...
  Дима немного пообтекал, но по-прежнему решил не сдавать позиций. Наивный...
  - Ой, а что это мы так взъерепенились? Завидуем?
  - Чему? - Я оценивающе окинула его взглядом. Соглашусь, посмотреть там было на что, но я же ему этого и под страхом смерти не скажу. - Подумаешь, гамадрил в трусах.
  - А это, Алиса, уже эротические фантазии!
  Моя броня вселенского спокойствия дала видимую трещину, уступив место праведному гневу. Я аж соскочила с подоконника от возмущения:
  - Вознесенский, ты...
  - Дмитрий Александрович, вы мне нужны! - незнакомый голос прервал мою праведную речь на самом интересном месте. Как по команде, мы обернулись на незнакомца, и я забыла все эпитеты, которые хотела применить к 'любимому' коллеге.
  - О.. мой... бог... - услышала я свой шепот. Дима удивленно на меня покосился, но промолчал, что было вообще удивительно для него. Но незнакомец прекрасно услышал мою последнюю фразу...
  - Можно просто Александр, - и улыбнулся самой сногсшибательной улыбкой, которую я когда-либо видела.
   Он был прекрасен, нет... идеален. Как герой из романов, которые Машка так любит читать запоем, надеясь встретить свою половинку (я с этой мыслью уже давно распрощалась): высокий, широкоплечий брюнет с волевым подбородком, стальными глазами и узкими бедрами (в моем сленге это обычно зовется "маленькой попкой", но не будем портить красоту момента). В памяти мелькали картинки про любовь из мелодрам, которые Мари заставляла меня смотреть в обмен на просмотры футбольных матчей. А я в первый раз не знала, что ответить, а только открывала и закрывала от удивления рот. Не знаю, сколько бы я так простояла, если бы не услышала ненавистный шепот над ухом:
  - Слюни подотри, а то весь пол закапала.
  Может, все-таки ему врезать? Ну что я, в самом деле, теряю? Почувствовав, что снова закипаю (надо же было ему обгадить такой момент), я, не отрывая взгляда от своего принца и улыбаясь ему самой обворожительной улыбкой (я сразу поняла, что это не кто иной, как принц, особенно сравнив его с конем, стоящим рядом), опустила шпильку на ногу Диме. И удалилась под отборную нецензурную брань пострадавшего коллеги и хохот прекрасного незнакомца.
  
  - Машка, он такой, такой... Я даже не думала, что такие мужчины бывают... - эту фразу я повторяла уже пятисотый раз за вечер, поглощая любимую пиццу. Прощай, здоровое питание. - Маш, ты меня вообще слушаешь???
  - Как тут тебя не услышать. Вот только связного рассказа от тебя я, видимо, не дождусь. Кто он?
  - Откуда я могу знать? Димасик наш знает, но этот гаденыш ни за что теперь мне не расскажет.
  - Не надо было на него нападать.
  - Он первый начал!
  - Детский сад какой-то! Алиса, тебе не говорили, что в двадцать пять лет девушка должна серьезнее относиться к жизни?
  - Ну, началось! Ты разве не знаешь, что для женщины возраст - не главное, главное - на сколько лет ты себя ощущаешь.
  - И ты для себя избрала самый оптимальный возраст - подготовительная группа детсада. Вроде бы уже не ребенок, но и на взрослую не тянешь.
  - Язва ты, Машка! Нет бы, за меня порадоваться.
  - А чему радоваться? Ты из-за своих разборок упустила мужчину своей мечты. Или ты думаешь, что Вознесенский тебе принесет его на блюдечке с голубой каемочкой? И не надейся. Он все сделает, чтобы тебе насолить.
  - Уууф!- в моем вздохе прозвучала такая вековая печаль, что Машка решила меня дальше не пилить.
  - Ладно, не расстраивайся раньше времени. В понедельник что-нибудь разведаем. Если нужно будет...
  - Даже не думай. К Вознесенскому ни ногой! - из моих глаз от негодования посыпалось такое количество искр, что впору было обеспечить электричеством один из районов Москвы.
  - Да что тут такого. Это же только для пользы дела...
  - Не смешно! - пробурчала я, в воображении рисуя картину страшной мести заклятому врагу. Видимо, вид у меня был очень кровожадный, ибо я тут же заработала от подруги подзатыльник. Ох, и дождется она у меня, Марья-искусница хренова.
  - Ох, Лиса, Лиса, тебя только могила исправит. И то, есть сомнения....
   И махнув на меня рукой, Машка пошла предаваться объятиям Морфея. Хоть какая-то постоянная любовная связь в нашем доме.
   Уже засыпая, я осознала, что в мыслях перебираю момент встречи с Александром, при этом улыбаясь, как идиотка. И на душе сразу стало так легко и хорошо, что я сладко погрузилась в сон.
  
   Понедельник! Ненавижу понедельники! Мне снился такой замечательный сон, поэтому будильник совсем не входил в мои планы. В итоге я осталась без любимого кофе. Готовься, мир, я сегодня злая!
   В офис я прилетела с десятиминутным опозданием. На всех парах влетая в кабинет, я оторопела, ибо нос к носу столкнулась с вчерашним незнакомцем. И все бы ничего, если бы он не был вместе с шефом, Эдуардом Борисовичем Беликовым собственной персоной. Ну, все, я пропала!
  - Алиса Владимировна, вы опять опоздали! Это недопустимо! Вы же знаете наш распорядок... - бубнило светило нашего офиса. За глаза мы его ласково называли 'Кузя', ибо он внешне очень напоминал нам домовенка из мультика, вот только характером он пошел в Шапокляк. А я была готова провалиться сквозь землю.
  - Эдуард Борисович, ну что же вы так на девушку напали! В понедельник, да еще с утра... - вступился за меня Александр и снова мне улыбнулся. Именно в этот момент я поняла, что пропала второй раз за день, вот только на этот раз серьезно. С колоколами и свадебным рисом. Я уловила, что шеф продолжает мне что-то рассказывать, но не могла понять, что именно.
  - Покровская, ты меня вообще слышишь? - казалось, что из ушей шефа сейчас пойдет пар.
  - Да, да, конечно. А что вы сказали?
  - Ты что... Издеваешься?!
  Я поняла, что дело плохо. Нужно было что-то срочно делать, в противном случае моя шкурка будет украшать кабинет главного редактора, и временами он будет кидать в нее дротики. Но Александр решил снова вмешаться в нашу перепалку с шефом, и я была ему за это очень благодарна.
  - Алиса Владимировна, - обратился он ко мне своим глубоким голосом, сопровождая это самой ослепительной улыбкой, которую я когда-либо только видела, - меня зовут Александр Анатольевич Климанов, и я ваш новый главный редактор.
  Вот это я называю 'шок - это по-нашему'
  - Редактор? А Кузя? - Сегодня мне можно было по праву присудить статус 'тупой блондинки из анекдотов', несмотря на рыжий цвет волос, ибо задаваемые мной вопросы не отличались особой остротой. Об этом же вопили и недоуменные лица моих собеседников. Я не сразу поняла, что, забывшись, назвала нашего главреда нашим 'любимейшим' прозвищем, которое сама же с легкой руки ему и подарила. А это в отношении Эдуарда Борисовича всегда было чревато! Эх, договорюсь я когда-нибудь... Покровская, Покровская, пять баллов тебе в копилку за гениальность и прозорливость. Главное - не смотреть сейчас на шефа. По виду Александра я поняла, что мой вопрос ему не очень ясен и явно поставил его в тупик. Кто бы сомневался, я и сама себя порой не понимаю...
  - Я не совсем понимаю, какой Кузя? - на галерке уже с трудом удерживались от смеха коллеги, а мне оставалось лишь улыбаться и невинно хлопать ресницами. Мог бы и не уточнять...
  - Ааааа... Это я про кота... Да, точно, про любимого кота нашего Эдуарда Борисовича. У него очень ранимая психика... а тут такая новость, такая новость... - Шеф выпал в осадок, наблюдая разворачивающийся балаган. А я себя ощущала местным клоуном. Сегодня явно мой день!
   В комнате повисло молчание. Все ждали продолжения спектакля, а главная актриса не спешила продолжать выступление, лишь улыбаясь во все тридцать два зуба и пожирая стоящего напротив мужчину глазами. Но говорить что-то было нужно, и я решила представиться, как вежливая девочка: 'Алиса Владимировна Покровская. Прошу прощения за этот цирк, я не всегда такая буйная.' И протянула руку нашему новому главному редактору, пытаясь хоть немного реабилитироваться в его глазах. На что услышала: 'Очень приятно познакомиться, Алиса'. После чего мою руку крепко обхватила теплая ладонь, а мое сердце начало отбивать чечетку. В голове шумело, и я понимала, что если не выпью сейчас кофе, желательно с коньяком, то кого-нибудь убью.
  - Знаете, Эдуард Борисович мне много рассказывал о ваших успехах, - продолжил Александр. Казалось, что он даже не замечал моего излишне возбужденного состояния, - быть может, мы с вами обсудим некоторые аспекты развития нашего журнала. Вы не против?
   Краем глаза я заметила, что не только я была удивлена. Челюсть шефа уже достигла пола и, видимо, еще не скоро оттуда будет поднята. Потому что, во-первых, шеф меня недолюбливал за собственное мнение и никогда бы не признал мои успехи. А во-вторых, даже окончив практику в журнале и перейдя в штат постоянных журналистов, я не могла участвовать в разработке журнала. Самое большее, что мне было позволено, - это быть на подхвате и писать о праздниках в местных зоопарках и других 'выдающихся' мероприятиях города, не мешая героям пера. Было видно, что Александр блефовал и просто пытался вытащить меня на встречу без свидетелей, при этом стараясь завуалировать это для присутствующих под предлогом делового разговора. Но упускать такой шанс было не в моих интересах, поэтому я с самым скромным видом изрекла:
  - Мне очень приятно, что Эдуард Борисович такого большого мнения о моих работах. Всегда знала, что сведения о поведении слонов в брачный период рано или поздно спасут человечество. Когда вы желаете обсудить предстоящую работу?
  - Я позже наберу вас, и мы обговорим условия встречи.
  Мы вели диалог с самыми серьезными выражениями, тогда как в его глазах плясали бесята.
  -Конечно, буду ждать вашего звонка. А сейчас прошу меня простить, мне необходимо в... отдел продаж.... Точно, в отдел продаж, как же я могла об этом забыть?!
  И я выскочила в коридор, пытаясь скрыться от любопытных взглядов. Фух, спасибо, Господи, обещаю быть впредь хорошей девочкой, ну или попытаюсь ею стать. И все-таки жизнь прекрасна!
  
   Было ощущение, что время тянется очень медленно. В кабинет я вернулась не скоро, так как удовлетворяла разыгравшееся любопытство по поводу нового шефа. Включив все свои лисьи повадки на полную мощь, я все-таки урвала его личное дело и целый час изучала его вдоль и поперек. Как оказалось, Александр у нас был коренным москвичом с хорошими родственными связями. Но это не мешало ему иметь шикарный послужной список в иностранных изданиях. Больше семи лет он провел за границей, изучая журналистику и оттачивая полученные навыки в одном из лондонских журналов. Он, в отличие от Вознесенского, не проходил огонь, воду и медные трубы, но получил колоссальный опыт, который профессионально применял на практике. Зная владельца нашего журнала, другого я и не ожидала. Он бы не потерпел маменькиных сынков в своем детище, тем более, на руководящих должностях. Но больше всего меня порадовала пометка 'холост' в графе 'семейное положение'. В этом месте личного дела нового главреда мое сердце сделало кульбит и начало биться быстрее. Не останавливал даже хитрый взгляд нашего секретаря Светочки, которая и достала мне эту заветную папку.
   Вернувшись в кабинет, я тут же уткнулась в статью, но время шло, а на листе не появилось ни одной новой строчки. Любопытные взгляды жгли спину, и казалось, будто даже воздух наэлектризован. Больше всех старалась Машка, кидая на меня загадочные взгляды и усиленно мне подмигивая. Если бы она видела себя со стороны, то диагноз был бы однозначен - 'нервный тик'. Надо же, включила 'поворотник' и никак не уймется. Но я пока не была готова к ее расспросам, так как сама еще до конца не понимала, что же на самом деле тут произошло. Нервы были на пределе и, пытаясь разрядить обстановку, я предприняла отчаянный шаг:
  - Все, я так больше не могу. У вас 10 минут. По два вопроса на каждую. Время пошло!
  Что тут началось. Казалось, что птичий гомон - это прекрасная музыка, по сравнению с галдежом, который подняли мои прекрасные коллеги. Вопросы сыпались как из рога изобилия. На некоторые из них даже отвечать не нужно было, так как они тут же сами отвечали за меня. Я только растерянно косилась на Машку, которая продолжала загадочно на меня смотреть, но при этом нескромно крутя пальцем возле виска. И это единственный раз, когда я была с ней полностью согласна. Я... сошла... с ... ума.
  -Дамы, дамы!! Все, конференция окончена, - я оторопела, услышав голос Вознесенского за спиной. Но признаюсь честно, я была рада даже ему, так как на данный момент мои любопытные собратья по кабинету теснили меня в угол, а мне оставалось только пугливо озираться, ища пути отступления. В следующий раз, когда мне захочется разрядить обстановку, куплю себе дробовик.
  - Я надеюсь, не сильно помешал? - почувствовав на своей щеке его дыхание, мои щеки запылали, как маков цвет. Растерянно моргнув, я тихонько прошептала:
  - Если ты меня сейчас спасешь, я готова простить тебе все обиды и весь месяц быть пай-девочкой.
  - Месяц? - мы посмотрели на затаившихся девушек, в глазах которых читалось жуткое нетерпение.
  - Ладно, месяц тишины и ежедневная чашка кофе! Больше не дам.
  - Умеешь ты уговаривать, Алиса, - прошептал он и заслонил меня своей широкой спиной от любопытных кумушек, тем самым открыв доступ к двери. Всё также мило улыбаясь (никогда не обращала внимания на его улыбку), Дима неожиданно гаркнул:
  - Алиса беги!
   И я побежала...
   Отдышалась я уже на улице. Взглянув на часы, я поняла, что у меня есть возможность улизнуть из офиса в салон красоты и привести себя в божеский вид. Единственный человек, которому я могла доверить свою любимую шевелюру, был одним из лучших и востребованных стилистов в городе, поэтому в первую очередь я записалась к Максу, а уж потом отправилась на поиски подходящего к предстоящему событию туалета. Что греха таить, платья были не частыми гостями в моем гардеробе, но ради Александра я готова была пойти и на это... Вот что значит 'настоящая любовь'. Так, стоп, не гони коней, Алиса. Лучше думать о вещах насущных. Проведя у Макса час, я стала похожа на настоящую красавицу. Я никогда себя не считала страшненькой, но то, что я видела в зеркале, мне, однозначно, нравилось намного больше.
   - Макс, я тебе говорила, что ты волшебник?
  - Ну что ты, я не волшебник, я только учусь - улыбнулся кудесник. - Но приятно слышать похвалу от тебя. Значит, я действительно делаю успехи.
  - Я такая ужасная клиентка?
  - Нет. Но порой ты бываешь просто невыносима, что очень стимулирует, однако...
  Наш разговор был прерван телефонным звонком. С дрожью взяв в руки мобильный и взглянув на отразившийся незнакомый номер, я набрала в грудь побольше воздуха и ответила:
  - Покровская слушает.
  - О, а вы всегда так официальны по личному телефону? - легкий смех Саши, казалось, в один миг успокоил мои расшатавшиеся нервы.
  - Репетирую статус звезды местной журналистики.
  - Ну что же, хорошее начало.
  - С такими-то учителями... - и я с лукавой улыбкой подмигнула оторопелому Максу.
  Согласна, видеть меня в игривом настроении да еще и кокетничающую с кем-то - это дорогого стоит. В такое даже поверить сложно, не то что представить. Но, как бы это не было странно для моего поведения, я получала огромное удовольствие от простого разговора с мужчиной моей мечты.
  - Надеюсь, я не слишком перегнул палку, когда начал выдумывать предлог для нашей встречи?
  - Предлог? Александр Анатольевич, а как же дифирамбы по поводу моих гениальных статей?
  На том конце провода явно возникла пауза, так как Александр не знал, как нужно реагировать. Мои друзья уже были подготовлены к моему необычному чувству юмора, а вот окружающим приходилось подстраиваться и либо принимать меня такой, какая я есть, либо критиковать мое поведение в пух и прах. На данный момент мне было интересно, к какой группе относится мой принц. И он полностью оправдал мои надежды, произнеся, давясь от смеха:
  - О, насчет ваших статей про брачный период я ни капельки не преувеличил. Теперь осталось обсудить, как лучше пролезть в National Geography и заработать на них огромные деньги.
  - А вы знаете толк в бизнесе, господин главный редактор.
  - Поверьте, и не только в бизнесе, - и Саша снова рассмеялся своим низким грудным смехом, а я растекалась послушной массой по креслу. Я бы отдала всю свою зарплату, чтобы увидеть его сейчас хоть одним глазком...
  - О, началась промоакция. Продолжайте, Александр, продолжайте. Заинтересуйте зайца.
  - Алиса, вам никто не говорил, что вы потрясающая девушка?
  - Говорили, но из ваших уст это слышать мне намного приятнее. Но вернемся к делам насущным. О чем вы хотели сегодня со мной поговорить?
  - Алиса, если нет возражений, может мы, наконец, перейдем на 'ты'.
  - С удовольствием. А то язык чешется перейти на 'ты', а воспитание не позволяет. Я же девочка порядочная, мама меня этикету обучила.
  - Ты неподражаема. Так как насчет сегодняшней встречи?
  - Предлагаю встретиться в 'Кафесто' через полчаса, ты не против?
  - Я думал, что это я тебя приглашаю - казалось, что даже через трубку ощущалось, что Саша улыбается.
  - Уф, прости. Я...
  - Это была шутка. Конечно, я не возражаю, встретимся через полчаса в 'Кафесто'. Вкусы на ресторан у нас уже совпадают. Где же ты от меня пряталась, прекрасная незнакомка?
  - Была в ссылке в женском монастыре, уму-разуму набиралась. До встречи через полчаса, - повесив трубку, я поймала себя на мысли, что весь разговор с моего лица не сходила идиотская улыбка. И мне это жутко нравилось.
  
  Глава 2.
  
   Открыв дверь в квартиру, меньше всего я ожидала и (признаюсь честно) хотела увидеть Машкину довольную физиономию. Поэтому пресекая всевозможные вопросы, сразу ознакомила подругу с положением вещей:
  - Мороженое и вино. Можно мартини. Желательно в большом количестве. Сейчас.
  - Оригинально! Сама меню составляла или кто помог?
  - Как видишь, без посторонней помощи не обошлось, - и я, прихрамывая, проковыляла в гостиную.
   Чтобы вы смогли представить всю прелесть представшей перед Марией картины, коей я на тот момент являлась, поясню: мое бежевое новое платье было покрыто слоем дорожной грязи, прическа представляла собой воронье гнездо, по которому, видимо, прошло стадо слонов, припорошив всю эту конструкцию опять-таки грязью, при этом она в моем нынешнем стиле одежды явно преобладала. И довершала все это хромота из-за подвернутой ноги. Красотища неописуемая.
  - Ты сменила стиль одежды?
  Сразу появилось непреодолимое желание придушить эту язву.
  - Ты оценила? Чтоб ты знала, в нынешнем сезоне в тренде вещи с оттенком, а желательно запахом и вкусом грязи. Отсталая ты, Машка.
  -А если серьезно, кто тебя так?
   Сил на ведение светской беседы у меня после сегодняшних приключений просто не осталось, поэтому я вымучено застонала:
  - Маш, пожалей меня, давай потом? Ты себе не представляешь, как я сейчас мечтаю о горячей ванне! Родину готова продать, только никто не берет. Обещаю, с горя топиться не буду. Хотя такое желание появлялось сегодня ни раз...
  - Может зря, но лишний раз напомню: алкоголь - это для слабых, сильные наслаждаются депрессией!
  - Ой, ну раз у нас тут все такие святые, то помолись за меня грешную...
   И одарив Машу одним из самых свирепых взглядов, я осторожно поковыляла в свою комнату, пытаясь стянуть с себя мокрую, прилипшую к телу, грязную одежду. А как все хорошо начиналось!
  
   Сидя через полчаса в гостиной в окружении верных друзей (да, я слабая, и я-таки выбила у Машки мартини и мороженое), я, наконец-то, смогла рассказать ей историю моего первого свидания с Мужчиной моей мечты. Это было самое экстремальное из всех моих свиданий, вернее могло бы быть, если бы я на него попала. А причина была проста - неудачное стечение обстоятельств или 'что такое - не везет, и как с этим бороться'. После разговора с Александром, я радостно порхала к машине и, как назло, застряла каблуком в сточной канаве, подвернув при этом ногу. Паршивый каблук отказывался выниматься из решетки, как я не старалась, тем более каждое движение давалось с огромным трудом. Можно же было просто плюнуть на туфлю и оставить ее погибать в гордом одиночестве, но тогда бы это уже была не я. Это была единственная моя пара горячо любимых туфель, которые я холила, лелеяла и сдувала с них невидимые пылинки. Ну не поднималась у меня... мммм... нога, чтобы бросить их на произвол судьбы. Но все бы ничего... Через пятнадцать минут моих трудов над каблуком, когда я старательно пыталась воплотить сказку 'Репка' в жизнь, мой драгоценный телефон решил предательски меня бросить и улететь в сточную канаву. Не представляю, каким образом он выпал, но в результате он стремительно и радостно окончил свою недолгую, но плодотворную жизнь. Почему радостно? Да потому, что в момент падения мне начал звонить Саша, и последние минуты своей жизни это чудо техники доживало под музыку из кинофильма "Мулен Руж" про вечную и счастливую любовь.
   Оборжаться, если бы на тот момент не было так гадко. Думаете, это был финал? Ну, нет, этого для меня, бедной, оказалось недостаточно! В завершение ко всем несчастьям меня с ног до головы окатили водой из той самой канавы, в которой я провела последние полчаса своей молодой и до этого момента счастливой жизни. И пусть теперь мне кто-нибудь скажет, что надо смотреть на мир позитивно! Убью!
   Поэтому сейчас, сидя в теплой гостиной, поедая мороженое и запивая весь этот пир желудка мартини, мне себя было особенно жаль.
  - И вот что мне теперь делать, Маш? Получается, я его продинамила в первый же день?
  Машка молчала, но по лицу было видно, что она из последних сил сдерживает рвущийся наружу смех.
  - Не вижу ничего смешного! - выпалила я, одарив подругу яростным взглядом. Та же продолжала, как ни в чем не бывало, потягивать мартини, по-прежнему кидая на меня насмешливые взгляды.
  - А я вижу. Лиса, этот парень тебя так зацепил, что ты, по-моему, растеряла последние крупицы разума.
  - Тоже мне, подруга... Всё, надоело... Устала... Уйду в монастырь... В мужской... На три дня... Ммм, а может, на четыре?.. Посмотрим, как встретят... Эх, что такое не везет и как с этим бороться?
  - Предлагаю смотреть на вещи позитивно. Зато теперь найти твоего принца легче легкого! Более того, в свете последних событий, он с утра сам тебя найдет, чтобы потребовать объяснение.
  - Ууууу, Маш, а можно у меня завтра резко поднимется температура? Или пищевое отравление? Или ты мне перелом организуешь?
  - Ну нет уж, русские не сдаются. Оставить тебя дома и пропустить вторую часть 'Марлезонского балета', нет уж, нет уж. Завтра начнется все самое интересное.
  - Сволочь ты все-таки, Машка.
  - Но без меня тебе было бы так скучно. Кстати, а ты слышала, что...
   Я слушала болтовню Машки, даже через раз отвечала, а сама представляла завтрашний день и наше объяснение с Сашей. Понятно, что обстоятельства не зависели от меня, но от этого легче не становилось. Я так красочно весь день представляла себе наше первое свидание, что на данный момент на душе было так гадко, будто там кошки не просто нагадили, а устроили общественный туалет.
   К утру настроение не улучшилось. За всю ночь я практически не сомкнула глаз, все рисовала себе картины нашего с Сашей разговора. Вот правильно мне друзья говорят: нездоровая у меня психика. Больная фантазия - может, это наследственное? Не радовало даже то, что на работу я приехала вовремя. Каждый раз, когда открывалась дверь в кабинет, я подпрыгивала, а сердце готово было выскочить из груди. Воображение рисовало мне встречу с Александром, и чувство стыда не покидало меня ни на секунду.
   На часах было уже двенадцать, а от Саши до сих пор не было ни слуху, ни духу. Устав реагировать на каждый шорох, я решила пойти выпить кофе, чтобы хоть как-то утихомирить расшатавшиеся нервы. Устроившись на своем излюбленном месте, на подоконнике, я так ушла в себя, что очнулась, когда у меня выдрали из рук кофе с гнусавым радостным воплем:
  - Должоооооок!!
   Боже, я совсем забыла за обещанный кофе для Вознесенского. И не отмажешься, обещала все-таки. Хотя, если посмотреть правде в глаза, в данный момент вступать с Димой в конфликт не было никакого желания, поэтому я снова отвернулась к окну, пробурчав: "Пейте, не обляпайтесь".
  Несколько долгих минут Вознесенский изучал меня взглядом патологоанатома, по-видимому, решая клинический это случай или временное помутнение, и, не придя к точному заключению, радостно плюхнулся рядом.
  - Алис, знаю, что не мое дело, но у тебя что-то случилось? - если бы я не была так напряжена, я бы наверняка удивилась участию, прозвучавшему в его голосе.
  - Ничего такого, из-за чего надо было бы тревожить общественность, - смотреть на него у меня сейчас не было ни сил, ни желания.
  - Нехорошо взрослых обманывать.
  - Слушай, Вознесенский, ну чего ты ко мне пристал, как банный лист до... Хм, Отстань, а!
  - Понятно, не тронь меня, старуха, я в печали.
   Устроившись рядом, Дима дружески обнял меня за плечи. Даже в теперешнем состоянии я не смогла удержаться от удивления.
  - Вознесенский, ты случаем не болен?
  - Сам в шоке, но знаешь, видимо, мне тоже не чужды человеческие чувства.
   Не знаю, каким образом, но Димка своей болтовней сумел отвлечь меня от терзающих мыслей. Он так упоительно вешал мне лапшу на уши, что напряжение, не покидающее меня весь день, отступило.
  Как бы это не выглядело дико, но от него веяло таким дружеским участием, что я с благодарностью приняла его пусть и не молчаливую, но помощь. Что бы между нами раньше не было, но уже во второй раз мой заклятый враг оказывался моим другом. Думаю, что даже сам Димка не понял, что сам того не желая, протянул мне оливковую ветвь.
  
  - Хм... Я вам не помешал? - от слов, произнесенных вполне дружелюбным тоном, у меня по спине прошел холодок, ибо этот голос я бы не спутала ни с кем.
   Резко дернувшись от Димы, я кубарем скатилась с подоконника и подняла испуганный взгляд на своего личного Ангела возмездия. По взгляду Александра ничего понять было невозможно, но всем своим видом он давал, что ситуация ему очень неприятна. Как же не вовремя в моем коллеге проснулись дружеские чувства к моей персоне. Не виноватая я, он сам пришел!
  - Конечно, нет, Александр Анатольевич. Присоединяйтесь, может быть, кофе? - и Димасик с невозмутимым видом протянул Саше кофе, который еще недавно так по-наглому у меня спер. Эх, все-таки зря я ему туда не плюнула, хоть какое-то моральное удовлетворение было бы.
   Судя по взгляду нашего главного редактора, семейные посиделки не входили в его планы, и, проигнорировав протянутый стаканчик, он с самой мерзкой усмешкой произнес:
  - Как я понимаю, рабочий день у вас уже окончен, и все статьи сданы в печать, раз у вас хватает времени на шуры-муры.
   Ох, зря это он так... Если бы я не была так зла на Александра, я бы наверняка поржала над удивленной рожей Вознесенского. Казалось, что в его гениальном мозгу не умещается даже просто мысли о том, чтобы я и он... он и я... Дима был удивлен настолько, что только и мог, что закрывать и открывать рот, подражая откормленной рыбке. А я тем временем потихоньку закипала. Если бы наш любимый главный редактор знал меня получше, то он бы понял, что дошел до черты, после которой будет 'большой бара-бум', и разбегайтесь кто куда. Я пусть не черная, но еще та рыжая кошка: если дорогу перейду - никакое 'тьфу-тьфу' не поможет. На этот раз Саше повезло, так как Дмитрий пришел в себя раньше, чем я успела открыть рот и что-либо ляпнуть, и решил прояснить ситуацию:
  - Не думаю, что все увиденное вами можно охарактеризовать как шуры-муры. Скорее - как психологическая помощь молодым сотрудникам с неуравновешенной психикой.
   Ой, рано я причислила Вознесенского к лику святых. В него еще дротики кидать - не перекидать.
  - Да ну? И что же такого произошло с Алисой Владимировной, что ей понадобилась ваша психологическая помощь посреди рабочего дня? - Саша задавал вопрос с улыбкой, но в глазах был такой холод, что я непроизвольно обхватила себя руками за плечи, чтобы унять дрожь. Но сдаваться так просто я не собиралась: не на ту напал.
  - Ничего такого, чего нельзя было бы объяснить, - я смотрела, не отрываясь, в Сашины глаза и понимала, что если сейчас ничего не сделаю, то могу потерять его навсегда: настолько хрупка еще была между нами связь. Долго не раздумывая, я решила действовать напролом.
   С нахальной улыбкой я обернулась к Вознесенскому и проворковала:
  - Дим, ты же не будешь сильно расстроен, если я лишу тебя своего замечательного общества?
   Было ощущение, что Дима растерялся от моей резкой смены настроения, и теперь было неясно, кому из нас все-таки требовалась психологическая помощь. Он как завороженный следил за каждым моим движением.
   - Вижу, не против! Что ж, нам с Александром Анатольевичем необходимо обсудить одно очень важное дело, так что мы тебя покидаем.
   И войдя в раж, я склонилась к Диме, тихо прошептав ему на ухо:
  - Можешь скучать! Разрешаю!
   Не знаю, зачем я это брякнула, но души порывы я редко оставляю без внимания. Пока опешившие от моей наглости мужчины соображали, как же им себя вести, я вцепилась мертвой хваткой в Сашину руку и на буксире поволокла его в сторону кабинета.
  А, была, не была. Один раз живем, Алиса!
  
   С шумом захлопнув дверь кабинета, я выбрала стратегически безопасное место дислокации возле окна и приготовилась к длительной осаде.
  - И нечего на меня смотреть, как Ленин на буржуазию!
  - Алиса Владимировна, вам никто не говорил, что вашему хамству нет предела?
  - Нет, видимо, жить хотели, - пробурчала я, обиженно насупившись.
  - О, так мне повезло! У меня выпал шанс стать тем единственным, кого эта участь миновала?
  - Не факт. Я еще в раздумье!
   По лицу Александра было видно, что он явно не знал, что сказать на такую наглость. А я решила, что оправдываться и лебезить не буду. Если нравлюсь, поймет. Нет, значит... Значит, будем надеяться на первый вариант.
   Мой оппонент явно ощущал себя хозяином положения, и, облокотившись на край стола, с любопытством разглядывал меня, как моль под нафталином. И взгляд при этом у него был такой же добрый, как у юного натуралиста, любящего всем мухам отрывать крылышки. Пауза явно затянулась, и никто из нас не решался прервать эту гнетущую тишину: я рассматривала пейзаж за окном, (вдруг что новое увижу?) Саша разглядывал меня, ну тут ему явно все было в новинку. Первым не выдержал он и ехидненько поинтересовался:
  - Если у тебя все, то я, пожалуй, займусь более важными делами.
   Я все же не удержалась и одарила его взглядом, в котором явно выражалось все, что я о нем в тот момент думала, но в полемику вступать не стала. Я почти гордилась своей несгибаемой силой воли. Но отмалчиваться дальше тоже было уже нельзя. Ладно, пора выкручиваться из сложившейся ситуации.
  - Нет, у меня не все. Думаю, нам есть что обсудить.
  - Считаю это излишним. Все, что надо, я уже понял. Все остальное мне неинтересно!
  - А я вот не уверена, что сделанные вами выводы являются верными.
  - А это уже не вам решать, Алиса Владимировна.
  - Ну, конечно, куда нам, козявкам, тягаться с гениями.
  Взгляд Александра не предвещал ничего хорошего, поэтому я поспешила заткнуться и не наломать еще больше дров.
  - Знаете, Александр Анатольевич, я привыкла, что ни за один из совершенных мною поступков мне никогда не было стыдно.
  - Сумели договориться с совестью?
  - Нет, как ни странно, но моя совесть чиста. Может быть, хватит на меня нападать и уделите мне пять минут своего драгоценного времени?
  - Открою вам страшную тайну: я согласился вам уделить эти самые пять минут еще пятнадцать минут назад. Ну что ж, я пойду вам опять навстречу и очень внимательно выслушаю. Что же вы такое важное собираетесь мне поведать?
  - Ехидство вам не к лицу. Это моя прерогатива.
   Увидев приподнятую бровь Александра, вся моя бравада тут же сдулась, как воздушный шарик, и набрав в грудь побольше воздуха, я перешла к сути дела.
  - Вчера у нас с вами вышло маленькое недоразумение, и я не смогла приехать в назначенное время на нашу встречу. За что прошу меня простить, но на это были веские причины.
  - Мммм, любопытно, и что же такого могло произойти, что вы не смогли даже позвонить и отменить встречу?
  - Вы же сказали, что вам это неинтересно! - не удержалась я от укола в Сашину сторону. Жаль только, он его не оценил. С чего бы это?
  - Алиса! - взревел он на весь кабинет.
  - Ну и чего так вопить? У меня проблемы с мозгами, а не со слухом. Сточная канава у меня случилась!
  - Простите, что? - на лице Александра эмоции сменяли одна другую, и он с недоумением взирал на меня, залитую румянцем на все лицо.
  - Что-что, и что тут непонятного, мы со сточной канавой решали, кто должен уйти, а кто остаться. Победила канава.
  - Прости, что ты сказала? С канавой? - как это ни удивительно, но сейчас в глазах Саши больше не было льда. Они лучились от смеха. Было видно, что он с трудом себя сдерживает.
  - Ну что ты, не стесняйся! Можно сказать, не отказывай себе ни в чем! - огрызнулась я. Хотя пусть лучше смеется, чем орет.
  - Прости за нескромный вопрос, а что ты делала в канаве?
  - Исследовала ее привычки, чтобы написать потом огромную статью о ее жизни в условиях нашей среды. Что, что... Я там застряла!
  - Застряла?! - И Саша заржал уже во весь голос.
   А мне стало так обидно за себя любимую. Ну что я ему, клоун какой-то. Нет, чтобы меня пожалеть, приголубить, он еще и издевается. Задрав нос, я направилась величественно к двери, хотя губа уже начала предательски подергиваться.
  - Алиса, стой. - Саша поймал меня за руку уже у двери и неожиданно притянул к себе. - Прости меня. Я просто бесчувственный чурбан.
   И вы не поверите, первый раз в жизни, не считая детства, я заревела. Просто потому, что мне было хорошо. Потому что под моей щекой билось его сердце. Потому что от него исходил мужской, присущий только ему, запах. Я стояла в его объятьях, а он нежно гладил меня по голове. Это было удивительно трогательно.
   Излив на него всю свою жалость к себе любимой, мне в голову пришла мысль, что в любой момент в кабинет могли зайти и, смущенно пошмыгав носом, оторвалась от вожделенного тела. А что это было за тело... Мммм. Пусть он не был атлетически сложен, но даже сквозь рубашку я почувствовала силу мышц. Как это приятно, скажу я вам.
  - Прости, я испортила тебе рубашку...
  - Ничего страшного, - он так нежно на меня смотрел, что я готова была растечься лужицей у его ног.
  - Я... Я, правда, не могла приехать.
  - Знаю. Алис, давай забудем эту неприятную историю и начнем все заново. Ведь ничего страшного не произошло.
  - Я буду только рада.
  -Ну, так что? Мир, дружба?
  - Жвачка, - улыбнулась я ему. Смотря сейчас ему в глаза, я понимала, что, может быть, наконец, настала и моя очередь быть счастливой. Мне, которая всегда смеялась над слезливыми фильмами и предпочитала бокс и футбол. Кто бы знал, что одна встреча может все перевернуть вверх дном.
  
  Глава 3
  
   Прошло два месяца с момента нашей встречи с Сашей. Все это время я пребывала в эйфории, и объяснение этому было простое: я была безумно счастлива. Казалось, что я не хожу, а парю над землей. И не потому что я начала есть по ползернышка в день (не дождетесь!), нет, просто я влюбилась. Казалось, что вся моя жизнь сменила ритм и потекла навстречу новой жизни бешеным потоком. Рядом с ним время пролетало незаметно. Дни напролет мы обсуждали с любимым статьи, строили планы по рубрикам журнала, делали различные наработки. Я была благодарна Саше до глубины души, что он сумел разглядеть во мне ту искру, которую в свое время увидел Василий Штанов, мой первый и единственный наставник на журналистском поприще. Именно он в свое время понял, что я мечтаю стать хорошим журналистом и помог воплотить мечту в реальность. Но рядом с Сашей моя голова была чаще всего забита не только рабочими вопросами. День ото дня наши отношения становились крепче, и я чувствовала себя малолеткой, которая впервые узнала, что такое влюбиться в соседа по парте. Все вечера мы проводили вместе в каком-нибудь тихом ресторанчике и никак не могли насытиться друг другом. Рядом с любимым я забыла, что такое ночи напролет пропадать на тусовках и прожигать свою жизнь на различных вечеринках. Да, не спорю, я человек действия и привыкла жить в движении, но сейчас для меня это было такой мелочью. Каждый его взгляд, каждое прикосновение заменяли мне сотни минут активного отдыха с друзьями. А ночи... Даже от воспоминания о них у меня по телу пробегала приятная истома. Если говорить короче - это были идеальные отношения, о которых мечтает каждая девчонка. Я даже порой сама себе завидовала. Молча... Ну, иногда не молча, а очень громко...
   Но судьба имела на меня свои виды. Как говорится, чтобы не расслаблялась. Начало недели не предвещало никаких грандиозных событий глобального масштаба, и понедельник ничем не отличался от остальных, кроме того, что на утро была назначена массовая планерка по какому-то очень важному вопросу. Доковыляв до своего любимого укромного уголка в кабинете для совещаний, я приготовилась внимать сквозь сладкий сон планы для следующего номера. Чаще всего я на этих мероприятиях присутствовала как наблюдатель, поэтому только когда Саша в пятый раз обратился ко мне, повысив голос, я поняла, что являюсь главным действующим лицом обсуждения. Вот это новость, а причем тут моя скромная персона?! Еще больше меня озадачило злое лицо Вознесенского, причем злился он почему-то на меня. А это он вообще зря: я же, как всегда не виновата. Чтобы не случилось на планете Земля, одно я знаю точно: по-любому виноват во всем он. Ну и засада, подремала называется. Опять меня дома ждет нудная лекция на тему уважения к руководству.
  - Прошу прощения, задумалась, - я кокетливо похлопала ресницами и виновато потупила взор, стараясь привести мозг в рабочее состояние. Ну, надо же было так попасться!
  - Видимо, о высоких материях, Алиса Владимировна? - Саша даже не пытался скрыть сарказма.
  - Об очень высоких, Александр Анатольевич, - серьезно ответила я, при этом с трудом сдерживаясь, чтобы не захихикать. Ибо в тот момент мне снилось все низменное и развратное с его участием. Да, у меня очень богатое воображение, что поделать, люблю я это дело.
   Мило улыбаясь, я все-таки решила узнать причину столь бурного внимания к моей скромной персоне.
  - Чтобы осознать всю важность ситуации, не могли бы вы повторить еще раз все, так сказать для закрепления материала. Для особо одаренных...
   Девчонки в кабинете начали тихо ржать. Я тоже расплылась в идиотской улыбке.
  - Ну как для особо одаренных повторю. С завтрашнего дня вы работаете в паре с Дмитрием Вознесенским. Все наработки вы сможете забрать у Ку... - на его запинке я коварно улыбнулась, дурной пример заразителен. - У Эдуарда Борисовича.
   Сказать, что я была в шоке, - это ничего не сказать. Такой свиньи я от него ну никак не ожидала. Да, у нас с Вознесенским установилось некое подобие мирных отношений, но работать вместе... Это же смертоубийство.
  - Александр Анатольевич, у меня нескромный вопрос, - я решила не ходить вокруг да около и сразу прояснить ситуацию до конца. У нас же поди не первое апреля на дворе, такими шутками и до инфаркта довести можно.
  - Кто бы сомневался!
  - За что вы хотите извести молодого перспективного специалиста? Вам меня заказали?
  - Не понял? - на лице Саши читалось явное недоумение (не привык он еще до конца к моему своеобразному чувству юмора!).
  - Да вы посмотрите на эту кровожадную физиономию, - в этот момент Вознесенский скорчил такую комичную гримасу, что я начала тихо ржать, с трудом пытаясь сохранить серьезное выражение лица: вопрос-то был насущный. Поэтому даже его кривлянья не сбили меня с воинственного пути. - Он же меня, красну девицу, со свету сживет! И придется мне уйти в монастырь...
  - Мужской, - решил внести свою лепту Вознесенский. - Из которого тебя через день выпрут за совращение чистых душ.
  - А это смотря как меня там примут. Может и задержусь! А вообще, кто бы говорил, тоже мне маньяк-террорист.
   Тут Александр не выдержал, ибо в кабинете стоял дружный гогот от нашего милого общения.
  - Коллеги, прошу тишины! Если кому-то еще неясно, то это было не предложение, а распоряжение. И это распоряжение не обсуждается!
   Если бы взгляды могли испепелять, то мы трое были бы уже мертвы: такими злыми и мстительными взглядами мы одаривали друг друга. Но делать было нечего. Зная Сашу, я могу сказать: он своего мнения не изменит. Но ему придется меня выслушать! Хотел секса?! Обломись, я мстю, и мстя моя страшна. Какие ж мы, бабы, гадкие...
  - Вопросы есть? - это сказано было таким серьезным тоном, что я не смогла удержаться. Ох уж мой длинный язык, когда-нибудь он меня погубит.
  - А табельное оружие выдавать будут?
  - Покровская!
  - Понятно. Вопросов больше не имею, - и, не удержавшись, буркнула в сторону. - Жмот.
  - Вы что-то сказали? - услышала я голос Саши с другого конца кабинета. Может, не услышал? Но увидев его хищную улыбку, я поняла, что нет, на этот раз мне тоже не повезло.
  - Нет, нет. Я вас внимательно слушаю.
  - Так-то лучше, - и он продолжил обсуждение главных тем номера. А мне хотелось взвыть от досады. А как хорошо все начиналось!
  
  Сидя на лавочке с Димкой, как два насупившихся бурундука, мы усиленно молчали, строя в голове планы возмездия главному редактору. Не выдержав, я все-таки решила нарушить повисшую тишину:
  - И что мы будем делать?
  - Не знаю, как ты, а я буду работать дальше.
  - Э, нет, так дело не пойдет. Ты не сможешь отмахнуться от меня, как от назойливой мухи.
  - Алис, ты же взрослая девочка и понимаешь, что вместе мы не сработаемся. Ведь сама сказала, что мы поубиваем друг друга. Зачем все усложнять?
  - Вознесенский, не строй из себя мученика. Я тоже не в восторге от этой идеи, но не бросаюсь сразу в кусты...
  - Лиса, ты глухая или где? Я не буду с тобой работать в паре. Более того, я вообще ни с кем в паре не работаю, уясни себе это раз и навсегда!
   Смотря на нас со стороны, можно было предположить, что еще секунда - и мы перегрызем друг другу горло. Во мне разрасталась обида. Неужели я настолько плоха, что со мной невозможно написать одну-единственную статью и забыть об этом навсегда? Что-то здесь было не так. Если поразмыслить логически, я ни разу не видела Вознесенского за написанием статьи с участием соавтора. Даже сложные темы он всегда освещал самостоятельно. Но это настолько не вязалось с его образом 'своего в доску' парня и любимца женщин, что я как-то не задумывалась, почему ни разу ничего не слышала о его личной жизни или любовных похождениях. Не спорю, ему приписывали уйму грешков, но, зная наших сплетниц, можно было восемьдесят процентов отфильтровать. Что же он такое скрывает, почему он так бежит от работы в команде? Ну что же, у меня есть возможность это узнать, еще никто так просто не уходил от Алисы Покровской. Поэтому я решила пока закинуть удочку:
  - Может, пришла пора это исправить? Дим, ну не вредничай. Обещаю быть паинькой!
  - Ха, не обещай невозможного! Ты же оторва в юбке. Это не исправить.
   Я облокотилась на скамью и закинула голову навстречу лучам солнца. По телу разливалось тепло, и невольно на губах заиграла улыбка. Я чувствовала себя свободно и легко. Еще не обдумав возникшую в голове мысль, я брякнула:
  - Дима, а давай пари!
   Видимо, он все же надеялся, что я больше не буду настаивать на написании статьи, поэтому лишь вопросительно поднял бровь. И я решила на свой страх и риск продолжить:
  - Мне девочки не раз трещали, что ты заядлый бильярдист.
  - Не знал, Лиса, что ты настолько мной интересуешься, что собираешь обо мне информацию.
  - Не льсти себе! Просто привычка на самых вредных сотрудников иметь полное досье.
  - Звучит как объявление военного положения... И не такой уж я и вредный! - обиженно насупился Димка. Вот как ребенок, ей богу.
  - Расслабься. Ты реабилитировался в моих глазах. Думаю, что не такой уж ты и говнюк, как пытаешься это всем показать.
  - Берегись, Покровская, это звучит как комплимент. Я же могу привыкнуть!
  - Ты смотри, как губу раскатал! И не надейся. Я всегда буду держать тебя в тонусе. Кто, если не я... - И задорно улыбнувшись, показала ему язык.
   Все-таки дружить с Димкой было интереснее, чем воевать. Он раскрывался совершенно с неожиданных сторон. Но не будем отвлекаться от главной темы...
  - Вернемся к нашим баранам...
  - Надеюсь, этот комплимент был не в мой адрес?
  - Я подумаю. Не сбивай меня с мысли. Я и сама собьюсь. Так вот, предлагаю тебе партию в бильярд. Выигрываешь ты - я отступаю. И даже Сашу возьму на себя, мне не в первой.
  - Я не привык прятаться за женской спиной.
  - Ничего, переживешь. Один раз не Тинто Брасс.
  - А если выиграешь ты, то мне от тебя не отвязаться, - Дима даже не спрашивал, а просто констатировал факт.
  - Именно. Умный мальчик. Ну как, по рукам?
  - Алис, это - то же самое, что отнять конфету у ребенка.
  - Не дрейфь, большой брат. Быть может, это будет не так уж легко, как тебе кажется.
  Мы усиленно гипнотизировали друг друга взглядом, пока я не поняла, что в этой баталии победа все же осталась за мной. Это лишний раз подтвердил вздох Вознесенского, наполненный такой вековой печалью, что мне заранее стало его жалко. Не знает он, какой сюрприз его ожидает...
  - Ну что ж, Лиса, ты сама напросилась...
  - Да! - заверещала я на всю улицу. Ну, держись, Вознесенский, ты еще не знаешь с кем связался.
   Через час я отплясывала джигу вокруг бильярдного стола. Может быть, со стороны это выглядело как ритуальный танец племени камачей, но мне было все равно. Даже убийственный взгляд Вознесенского не мог мне испортить эйфории от победы. Ну, кто виноват, что он мазила? Нет, я, безусловно, не спорю, что Дима оказался очень сильным игроком, но мой папочка просто помешан на бильярде, а кроме меня с ним дома никто играть не соглашался. Вот и пришлось моему родителю обучать меня игре в бильярд. И хотя он всегда всех уверяет, что я умею так заговорить, что у противника шары сами отказываются лезть в лузу, я настаиваю на обратном. Просто плохому танцору сами знаете, что мешает...
  - Могла бы сразу сказать, что ты не новичок!
  - И испортить тебе сюрприз? Да никогда!
  - Знаешь, в очередной раз убеждаюсь, что не зря тебя все Лисой зовут!
  - За красивую шерстку? - и я кокетливо захлопала ресницами.
  - Нет, красавица, за вертлявый за.... ммм, хвост, который не лишен изрядной доли хитрости.
  - А по-моему, замечательный... мммм... хвост! А вот ты сейчас опять нудишь и пытаешься увести меня от главной темы дня. Если ты не заметил, я выиграла пари.
  - Как тут не заметишь. Слушай, Лиса, поверь, это дурацкая идея, может все-таки не надо?
  - Надо, Дима, надо. Чем больше ты отказываешься, тем сильнее я буду этим интересоваться. Так что мой тебе совет: проще один раз дать, чем объяснять почему нет.
   Согласна, не все мысли стоит высказывать вслух. Но тут меня не переделаешь. Я такая, как есть. После моей последней фразы у Вознесенского начался истерический смех. Я уже начала переживать за его душевное спокойствие. Еле отдышавшись, Дима, наконец, изрек:
  - Ладно, Лиса, черт с тобой. Хочешь взаимодействия, будет тебе взаимодействие. Иди к Кузе и бери тему для статьи. Встречаемся завтра в восемь утра в "Моджо".
   Не успел Дима закончить фразу, как я уже висела у него на шее и усиленно верещала на ухо. Ух, повезло же ему! Не каждому такое счастье от меня перепадает. И только потом до меня дошло, что он тут только что вещал.
  - Во сколько?
  Надо было видеть лицо Вознесенского с гадкой улыбочкой. Не сказав ни слова на мое праведное негодование, Димасик удалился по-английски, но при этом я явно слышала его мерзкое хихиканье. Вот надо же было сделать такую подлость! Вот не верят мне люди, но по нему же дротики так и плачут. Ох, добра я к нему сегодня, ох, добра!
  
   Сегодня была назначена небольшая вечеринка для сотрудников редакции. Собраться решили в квартире у Александра. По комнате разливалась легкая джазовая музыка, гармонию которой иногда нарушали взрывы смеха. Наши с Сашей отношения уже не были новостью для всех, поэтому я уютно устроилась в кольце Сашиных рук и сладко дремала на любимом диване. Каждый раз рядом с ним у меня возникало ощущение тепла и уюта. Пропадала та безбашенность, присущая мне всю жизнь. Сразу хотелось стать домашней девочкой, чтобы все вечера проводить, упиваясь теплом его тела. Саша нежно гладил меня по голове и целовал за ушком, а мне хотелось мурлыкать от блаженства. В этих отношениях было все идеально, включая наш первый поцелуй.
   Мы тогда отправились гулять по набережной. Весенний воздух легко трепал мою прическу, а заходящее солнце окрасило небосвод предзакатными красками. Мы остановились возле перил и так и стояли, обнявшись и любуясь закатом. Хоть это и было наше не первое свидание, но каждый раз при его прикосновении по моему телу начинали бегать табунами мурашки. Наверное, к счастью тоже нужно привыкнуть. Мы болтали ни о чем, и я повернулась к Саше с очередной ехидной репликой, но не произнесла ни слова. В его глазах было такое желание и нежность, что я забыла обо всем. Еще несколько минут мы гипнотизировали друг друга взглядами, пока Саша не склонился ко мне и не поцеловал. Было ощущение, что мое сердце выскочит из груди и пустится в пляс. Я даже забыла, что нужно дышать, упиваясь поцелуем. Его губы были очень нежные, в ответ на его поцелуй хотелось раскрыться как цветок. Могу сказать с уверенностью, что целуется он отменно. Ну, если признаться честно, то и не только целуется он по высшему разряду... Но об этом я узнала немного позже.
   Снова послышался взрыв смеха, и я решила приоткрыть один глаз, мне же любопытно. Моему взору предстал мой новообретенный напарник, атакуемый гурьбой наших девушек. Правда, по его лицу нельзя было сказать, что это ему не нравится. Что греха таить, Дмитрий всегда для женского пола был как магнит. Хотя Вознесенского даже с натяжкой нельзя было назвать женским идеалом. Но было в нем что-то, напоминающее повадки хищника. Присмотревшись повнимательнее, я поняла, что, несмотря на видимую расслабленность, при малейшей опасности он мобилизуется в считанные секунды. А в случае с нашими прекрасными нимфами еще и даст деру. В этой ситуации он, скорее всего, будет олицетворять гепарда: так быстро будут мелькать его пятки. Видимо, я слишком открыто рассматривала свой тайный объект наблюдения и так погрузилась в себя, что непроизвольно подпрыгнула от неожиданности, когда Саша склонился ко мне и прошептал на ухо:
   - Алис, ты его сейчас пробуравишь взглядом...
  - Что? - я слегка вздрогнула от Сашиных слов. Вот тебе и понаблюдала из-под ресниц...
  - Почему вы с Вознесенским друг друга не выносите?
   Час от часу не легче. У нас тут прямо программа 'Что? Где? Когда?'. С каждым новым вопросом все интереснее и интереснее.
  - Почему ты так решил? Это все уже в прошлом.
  - Даже так? Что же изменилось?
  - Мы с ним расставили приоритеты и поняли, что делить нам нечего, - по-моему, красиво ответила.
  Но следующий вопрос стал для меня полной неожиданностью:
  - Так уж и нечего? Даже Машу?
   И я поняла, что на этот вполне невинный вопрос я не могу дать однозначного ответа. Наблюдая за заигрыванием Машки с Вознесенским, я поняла, что где-то глубоко сердце точит червячок ревности. Это была моя лучшая подруга и мой враг, в последнее время ставший другом. Но в моей душе не укладывалось понятия "мы" по отношению к ним. Только 'она' и 'он'. Но даже себе я не хотела это признавать, поэтому мой ответ был не совсем правдив:
  - Тем более Машу. Они взрослые люди, сами разберутся.
   При этом у меня была такая 'довольная' физиономия, как будто я съела миску лимонов. Я понимала, что сейчас обманывала даже не его, а саму себя. И кто Сашу за язык тянул. Слегка отстранившись от любимого, я потянулась за сумочкой. От обуревавших меня сомнений хотелось поскорее куда-нибудь сбежать и спрятаться. Саша тоже поднялся вслед за мной:
  - Ты не останешься? Завтра же выходные...
  - Босс сказал, что нам завтра рано на задание. Давай в другой раз.
  - То есть статья таки будет?
  - По крайней мере, постараемся. Вознесенский одиночка. И если мы не поубиваем друг друга, то вам повезет, и в свет выйдет отличная статья.
  - Дорогая, я тебе не говорил, что ты очень скромна?
   И все-таки Саша удивительный человек.
  - Что поделать, дорогой, это наследственное. Видимо, от папочки передалось воздушно-капельным путем, - и я, задорно улыбнувшись, смачно поцеловала его в губы. Мы редко позволяли себе такие вольности на глазах посторонних, но сегодня я вообще мало что делала правильно.
   К двери я пошла одна, так как Сашу отвлек какой-то деловой звонок. Попрощавшись с ребятами, на выходе я нос к носу столкнулась с Вознесенским. Как ни странно, он был один и напоминал мне сейчас того самого гепарда перед прыжком: весь подобранный, взгляд внимательный и задумчивый, казалось, он пронизывает тебя насквозь. Тут же появилось желание себя каким-то образом оградить от этого взгляда. Не придумав ничего умнее, я показала ему язык и царственной походкой отбыла восвояси, под дикий гогот Димы. Видимо, он ожидал от меня всего чего угодно, но только не такого ребячества. Что поделать, он на меня очень дурно влияет!
  
  Глава 4
  
   И вот объясните, почему в выходной день этому деспоту понадобилось собираться в восемь утра? Почему для написания статьи нельзя связаться с агентом интересующего нас объекта и назначить более удобное время? Нет же, мы собираемся чуть свет, а самое главное - непонятно, зачем мы это делаем. Одно счастье: здесь можно выпить отличный кофе. За окном шел дождь, что также не добавляло мне энтузиазма.
   Подошедший к столу Вознесенский плюхнулся на соседний стул и попросил меню. Радовало, что он был мокрый, как мышь. Хоть какое-то утешение за мои мучения. Но на его лице сияла такая радостная улыбка, что я не удержалась и пнула его под столом.
  - За что? - Дима усиленно потирал ушибленную лодыжку.
  - За все хорошее, - я сверлила его кровожадным взглядом, а этот изверг продолжать улыбаться во все 32 зуба.
  - Поверь, Лиса, все хорошее только начинается.
   Вот как, скажите на милость, в восемь утра можно так фонтанировать энергией? Моя рука непроизвольно потянулась к столовым приборам и крепко сжала вилку. Один удар - четыре дырки. Димка проследил взглядом за моими манипуляциями и ехидно заорал:
  - Девушка, кто дал неуравновешенной особе колюще-режущие приборы? Совсем вы меня не цените.
   Вот же гад! Он еще и издевается. Не остановившись на достигнутом, Дима с энтузиазмом продолжил:
  - Лиса, а ты, однако, крайне сексуальна с вилкой в руках, искрами из глаз и дымом из ушей.
  - Ох, заткнулся бы ты подобру-поздорову.
   Дима заговорщически подался вперед, и я еще крепче сжала орудие будущей мести.
  - И как тебя Саша по утрам выносит?
  - Молча! Но тебя этим качеством, видимо, обделили!
  - Зато ты, видимо, в свое время весь запас наглости себе забрала. Нет, чтобы с человечеством поделиться, все себе, себе... Руки-то загребущие...
  - Я тебя сейчас придушу и на суде докажу, что была в состоянии аффекта. И, поверь, меня оправдают!
  - А я тебя предупреждал, Лиса!- и с видом почтенного старца, владеющего истинными знаниями, Димка откинулся на спинку кресла.
   Ненавижу, когда мне говорят: "А я тебе говорил!", " А я тебя предупреждал". Ну и что? Это мое решение, мои последствия и моя жизнь. Что хочу, то и ворочу.
  - Дима, не буди во мне стерву. Она и так, бедная, не высыпается. Лучше расскажи наш план действий. Почему мы не можем, как цивилизованные люди, договориться с Адель об интервью через ее агента?
  - Потому что она практически не дает интервью. Не ты ли сама выбирала объект для статьи?
  - Ну... Было такое дело, - замялась я. Вечно влипаю в истории из-за своей порывистости и длинного языка. Даже не знаю, из-за чего чаще.
  - Но я надеялась, что нам помогут твои природные шарм и харизма.
  - Ты при написании статьи надеялась выехать на мне? Лиса, я не племенной жеребец, который будет окучивать нужных тебе звездочек шоу-бизнеса.
  - Ну что ты сразу возмущаешься? Никто же об этом не догадывается!
  - Не догадывается о чем? Ты сейчас своей последней фразой что хотела сказать?
   Я понимала, что ступила на тонкий лед и с Вознесенским моя природная язвительность до добра не доведет, но, почувствовав азарт, все мои инстинкты самосохранения уходили на второй план.
  - Ты не подумай, ничего такого... Только то, что нечего на всех углах вопить о своей несостоятельности...
  - Лиса! - из глаз Димы сыпались искры. А кто говорил, что будет легко, сам меня об этом предупреждал. - Если ты сейчас же не возьмешь свои слова обратно, мне придется тебе опровергнуть твою теорию на практике.
   И Вознесенский, как кошка перед прыжком, бесшумно вышел из-за стола. Меня же было уже не остановить. Поймав волну, я перла вперед, как танк, но при этом не прекращая причитать сквозь смех:
  - Девушки, прячьтесь, на тропу войны вышел наш призовой жеребец, ой, прости, ты же не жеребец, ... ну тогда будешь пони! Три, два, один, старт! - и на финальной фразе моя любимая попа была оторвана от стула, и я, как кукла, повисла в воздухе, оказавшись лицом к лицу с Вознесенским. Смеяться расхотелось. Только тут я поняла, что дела плохи.
  - Димочка, это была шутка. Ты же это понял, правда?
  -Нет! - гаркнул мой визави.
  - Мммм, а слова " я поверю тебе на слово" помогут?
  - Нет! - все также четко ответил он. Выражение глаз Димы мне ох как не нравилось.
   Его лицо неотвратимо приближалось к моему, и я затаила дыхание, как кролик перед удавом. Еще секунда - и случится неизбежное. А как к этому неизбежному относиться, я не смогла бы ответить даже самой себе. Я чувствовала его дыхание и понимала, что умру, если он совершит это безумство, или... если не совершит... Когда до моих губ оставалось каких-то пару сантиметров, Дима тихо выдохнул, глядя мне в глаза:
  - Как... ты... меня... достала.
   И... поставив меня на пол, снова плюхнулся на стул и принялся за кофе. И как это называется? И что это только что было?
   Дима, наконец, обратил на меня внимание.
  - Ты чего стоишь столбом?
   Я упорно молчу.
  - Алис, ты жива? Ты что уже настроилась, что я тебя насиловать буду? И не надейся, ты не в моем вкусе.
  - Очень смешно... - буркнула я. От обиды хотелось топать ногами, как маленькой девочке. И почему-то последней мыслью, посетившей мою дурную голову, было осознание, что внутри неудержимо клокотало желание довести начатое до конца. Так, Алиса, стоп! Это что за разврат. Мужчина у тебя есть? Есть. Он у тебя хороший? Идеальный. Так какого ты по сторонам рот раззявила? Заигралась ты, Лиса!
   Я покосилась на Вознесенского. Сидит довольный, как будто канарейку слопал. Ну или его просто покормили от пуза. А глаза хитрющие. Чтоб ему такое сделать гадостное-то, чтобы легче стало. В голову ничего путного не приходило, поэтому я тоже плюхнулась на стул и нахохлилась, как воробей. Дима героически пытался сдержать смех, за что я его еще больше начинала ненавидеть. Ох, падет он смертью храброй от руки моей верной.
  - Хватит ржать!
  - Фи, как не культурно, Алиса Владимировна. Ржут кони, а я смеюсь.
  - Ну да, я же совсем забыла, что ты у нас не относишься к разряду парнокопытных.
   И я тут же прикусила язык. Второй раз мне объяснять было не нужно. Увидев мою реакцию, Вознесенский снова начал издевательски хихикать. Да когда же он, наконец, уймется?
  - Дмитрий Александрович, может, вы все-таки оторвете свой натренированный зад и мы пойдем поработаем?
  - За комплимент спасибо, приятно, что даже на такие мелочи ты обращаешь свое особое внимание. Но может, вы, все-таки, мне дадите возможность дожевать?
  - А ты еще не закончил завтрак? Вознесенский, в стране уже жрать нечего, а ты все жрешь и жрешь, жрешь и жрешь.
  - А ты не завидуй. Если будешь себя хорошо вести, я, возможно, и тебя накормлю.
  - Благодетель ты мой! Если бы не ты, вот точно бы с голоду померла.
  - Недооцениваешь ты себя, Лиса. Ох, недооцениваешь. С твоей-то живучестью. Ладно, сдирай свое мягкое место со стула и пошли просвещать страну о тяжелых буднях звезд и их окружения.
  - Ну, наконец-то. Не прошло и полгода, - я так резко вскочила, что чуть не опрокинула стул. Сидеть дальше в кафе желания не было, поэтому я с удовольствием шагнула в прохладу весеннего утра. Быть может, этот день не так уж и плох?
  
   То ли я такая везучая, то ли судьбе нравится давать мне пинок под мой шикарный зад. Определяясь с объектом для интервью, я и не подозревала, что мне предстоит провести немало времени на карачках, ползая по оврагам и кустам. И все ради чего? Чтобы написать статью о планах, чаяниях и огорчениях восходящей звезды.
   Адель была новой звездочкой, взявшей российский шоу-бизнес штурмом. Помимо стандартного набора в виде богатого папочки и причитающихся к нему денежных вложений, эта молодая особа имела одну отличительную черту: у Адель действительно был шикарный голос. Сначала все были удивлены, потом заинтригованы, и в итоге она стала одной из высокооплачиваемых певиц года. Что для новичков вообще было редкостью. Все продюсеры, как ищейки, взяли след и рванули за новоиспеченной звездочкой с кипой контрактов, но и тут Адель всех удивила, отвергнув все заманчивые предложения. Певица пожелала продолжить карьеру с имеющимся продюсером, с которым начинала свое стремительное восхождение.
   Придя вчера в кабинет к Кузе, я даже не задумывалась над выбором, так как поняла, что Адель - единственный человек, про которого мне действительно хочется написать статью. Как и у всякой звезды, большой период ее жизни был покрыт завесой тайны. А так как я всегда отличалась повышенной любознательностью и не в меру упертым характером, то, соответственно, я взялась за то, что интересно, а не за то, что будет продаваться. Хотя этот вариант подходил под обе категории: и интересный, и продаваемый. Как говорится, мы не ищем легких путей. Но я и не подозревала, что он будет настолько труден.
   День уже клонился к закату, а мы по-прежнему сидели в засаде. Вознесенский, как ни в чем не бывало, жевал яблоко и что-то мурлыкал себе под нос. Порой у меня появлялись мысли плюнуть на все и признать свое поражение, но тогда я бы не была Алисой Покровской. Даже в детстве, когда мама заставляла меня лопать овсяную кашу, я ревела, но давилась до последнего. Как правило, маман уже на середине моих мучений начинала уговаривать любимое чадо не есть, если мне не хочется. Но я с набыченным выражением лица, обливаясь слезами, жевала ненавистную кашу. Иногда это выглядело так:
  - Алисочка, может, ты не будешь?
  - Буду!
  - Доченька, может, ты не хочешь?
  - Хочу!
   При этом у меня была такая физиономия, будто мне дали яду пожевать. Из серии "мыши плакали, кололись, но продолжали есть кактус". Вот и сейчас я не могла позволить, чтобы Вознесенский взял надо мной верх. Ведь это бы означало, что не ту я избрала профессию, если не могу справиться с поставленной задачей. Поэтому я, скрипя зубами, продолжала бег, вернее ползание, по пересеченной местности, продолжая строить кровожадные планы по линчеванию любимого напарника.
  - Дим, я не пойму, почему мы должны ползать целый день вокруг дома Адель?
  - Так нужно! - и с загадочным видом Дима продолжил жевать яблоко. Таким ответом он отделывался от меня уже на протяжении получаса. Я пыталась выбить из него хоть какую-нибудь информацию, но, восседая, как волхв, он с таинственным видом пичкал меня односложными ответами. А иногда и просто загадочно молчал. А я потихоньку начинала закипать. Он издевается?! Я заметила, что с момента установления между нами дружеских отношений я стала уж очень вспыльчивой. Дурно он на меня влияет, говорила мне мама не связываться с плохими мальчиками.
  - Значит, так: если ты мне сейчас же не скажешь ради чего я, как дура, облазила все близлежащие кусты и познакомилась со всеми местными шавками, я тебе двину. Ей богу, Дим, нет сил сдержаться. Считаю до пяти.
  - Терпи, Покровская, терпи. Воспитывай силу воли. Все на пользу организму.
  - Дима! Раз...
  - Ой, Лиса, и чего ты так кипятишься?
  - Дима, два...
  -Так, это что за бунт на корабле...
  - Дима, три... - меня уже было не остановить. Глаза налились кровью, а сарказм Димки сейчас для меня был как красная тряпка для быка.
  - Алиса Владимировна, вы разве не слышали о производственной необходимости? Так вот...
  - Четыре...
  - Лиса, ты меня сбиваешь! У меня так редко в голову умные мысли приходят. Вот как я могу сосредоточиться на этой важной лекции, когда ты тут арифметику повторяешь?
  - Пять! Все, Вознесенский, ты попал! Я тебя предупреждала!
   И я с разбегу, вернее с быстрого ползка, обрушилась на Диму. Видимо, даже он не ожидал от меня такой безбашенности, а зря, я и справку достать могу, и поэтому, не успев вовремя отреагировать на мой выпад, Димка оказался на земле, а я сверху его мутузила кулачками. Благо, Вознесенский был мальчик крупный, и ему достаточно быстро удалось перехватить мои запястья и подмять под себя мое сопротивляющееся тельце. Благо для него, конечно. Ибо мое терпение тогда перешло все границы. Так и катались мы по земле, пока не услышали над головой громкое покашливание. Поворачивать голову не было никакого желания. То, что эта неожиданная встреча ничего хорошего нам не принесет, стало понятно сразу. Мы с Димой буравили друг друга взглядом, не спеша познакомиться со сторонним наблюдателем. Кашель упорно повторился, и нам пришлось повернуть головы в сторону вновь прибывшего.
  - Здрасьте, - в один голос буркнули мы.
  - И вам не хворать, - улыбнулся наш собеседник. Но эта улыбка чем-то напомнила мне оскал. Судя по форме, перед нами стоял один из охранников, патрулирующих территорию, прилегающую к дому Адель. Я ощущала себя героиней боевика, но для полноты картины не хватало только полиции. И тогда уже можно будет писать не о тяжелой жизни богатой звезды, а о тяжести трудовых будней работников пера.
   Стрессовые ситуации на мой хрупкий организм действуют по-разному, поэтому я не нашла ничего лучше, как брякнуть:
  - Мммм, не отдавайте нас плохим дядям. Мы хорошие, правда-правда! - и подкрепила свои слова, по моим подсчетам, одной из своих самых обворожительных улыбок. То ли дядя попался непробиваемым, то ли улыбка получилась кривоватой, но моя мольба не возымела нужного эффекта. Мы минут пять играли в гляделки, пока он не нарушил затянувшееся молчание и не сообщил по рации:
  - Проникновение на территорию. Третий сектор. Судя по виду - очередные папарацци. Вызывай наряд полиции.
  Я аж подпрыгнула от такого развития событий, мысленно, так сказать, так как на мне до сих пор возлегал центнер живого веса.
  - Какой наряд? Зачем сразу наряд? Мы сами уйдем, ведь, правда? - и я с надеждой посмотрела на Диму. Ох, не нравится мне его выражение лица. Его слава мне почему-то не понравились еще больше.
  - Нет, не правда. Мы никуда не уйдем, - и уже обращаясь к охраннику, произнес с ледяным спокойствием, как будто восседал перед ним на троне, а не лежал на земле. - Будьте так любезны, сообщите, пожалуйста, Адель, что Дмитрий Вознесенский просит уделить ему тридцать минут ее драгоценного времени. Она все поймет, - и с видом оскорбленного аристократа он грациозно поднялся с земли. Вот точно кошак! Правда, благодаря моим стараниям, сейчас слегка облезший.
   Я же так и осталась восседать на земле, пытаясь поднять с нее челюсть. Мне же не послышалось, и только что мой напарник так запросто связался со звездой, которую мы выслеживаем целый день по кустам и оврагам и к которой, по его словам, никто не может пробиться?
   Тем временем охранник связался с хозяйкой дома и, видимо, получив разрешение проводить гостей внутрь, начал показывать дорогу в святая святых.
  
   Попав в дом Адель, я поняла, что мой папочка явно недорабатывает. С самого детства я знала одну непрописанную истину: 'Хочешь найти путь к сердцу моего родителя - расскажи о впечатляющих размерах его состояния'. Еще с пеленок мне в голову вдалбливали, что деньги нужно любить и всячески их демонстрировать. Но, видимо, мама родила меня от соседа, потому что еще со школы богатства нашего семейства давили на мою детскую психику мертвым грузом. Нельзя сказать, что я отказывалась от всех благ, что мне давало обеспеченное проживание, но к шестнадцати годам я твердо решила покинуть родной дом, так как состояние птицы в клетке все больше меня удручало. Выдержав бой за самостоятельное проживание и так удачно познакомившись с Машкой, мы начали жить с ней вместе. Родители, так и не простившие мне подвоха с университетом, после очередного провала их матримониальных планов еще полгода со мной не общались. А я тем временем упивалась свободой. Гнев родителей, как и все в этой жизни, был не вечен, и со временем все вернулось на круги свои, но попытки вернуть меня в лоно семьи мои предки решили прекратить. Думаю, им надоело тратить время впустую.
   Пройдя в гостиную, я увидела перед собой миниатюрную брюнетку очень приятной наружности. Встав с кресла, она грациозной походкой направилась к нам, и я поняла, что они с Вознесенским были слеплены из одного теста, оба дикие и завораживающие.
   Сейчас Адель была похожа на кошку, подбирающуюся к крынке вкуснейших сливок. Сказать, что она взглядом отымела Вознесенского, это ничего не сказать. Даже мне от этого взгляда стало не по себе. Но что самое удивительно, наш самец в ответ на немой призыв чуть не устроил в гостиной брачные игры. Сразу возникло жгучее желание опустить ему на голову ведро ледяной воды. Строя в фантазиях планы по линчеванию любимого напарника, я немного отвлеклась от разговора, поэтому следующая фраза Адель стала для меня полной неожиданностью:
  - Димочка, что же ты так давно не появлялся?
  Я ожидала, что на лице Вознесенского отразится недоумение, ну или хотя бы смущение, но и тут он меня удивил. По-моему, в воздухе запахло жареным.
  - Привет, моя хорошая. Работа, сама понимаешь...
  - Работа, говоришь... - и она окинула меня оценивающим взглядом. А вот это уже хамство! После стольких моих мучений... 'Моя хорошая', говоришь... Ну, держись, Вознесенский. Пришла пора внести свою ложку дегтя.
  - Я, безусловно, дико извиняюсь, возможно, это не мое дело. Но, для прояснения ситуации и так, из чисто женского любопытства, что уж скрывать, мне показалось или вы знакомы?
   По реакции Вознесенского я поняла, что ему хотелось быть где угодно, но только не в одной комнате со мной. А вот не судьба, Димочка, не судьба. Я придумаю для тебя месть страшную, лютую.
   Окинув повторно меня оценивающим взглядом, Адель все же снизошла до ответа. Идея с интервью мне нравилась все меньше и меньше.
  - Нет, вам не показалось. И очень давно. Да, Димуля? - она взглянула на него с такой плотоядной улыбкой, что сразу стало ясно, что знакомы они не с профессиональной стороны и своим ответом, так сказать, пометила свою территорию. А у меня в голове зарождалась и билась мысль, что меня провели, как ребенка. Вознесенский весь день издевался надо мной и даже не собирался помогать в написании статьи. Господи, какая же я дура! С трудом совладав с собой, я все же старалась довести дело до конца, хотя внутри все аж сжималось от боли и негодования.
  - Прошу прощения, я не представилась. Меня зовут Алиса Покровская. Я корреспондент журнала 'Виват'. Мы с Дмитрием хотели бы обратиться к вам с просьбой дать интервью для написания о вас статьи в ближайшем номере.
  - Статью? Обо мне? Димуля, ты же недавно уже делал какие-то наметки, той информации тебе оказалось мало? - и она кокетливо похлопала ресницами. Все, с меня достаточно! Надо же быть такой идиоткой. Развесила уши...
   Адель тем временем снова вовлекла Дмитрия в разговор, а я, не говоря ни слова, развернулась и вышла из комнаты. В голове роились миллионы мыслей, а грудь сдавило от подступающих слез. Ведь я этому гамадрилу доверила самое святое - свою карьеру. А он опять меня подставил. Кляня себя последними словами, я скорее почувствовала, чем услышала, что Дима рванул за мной. Но это было уже выше моих сил. Когда он схватил меня за руку, чтобы остановить, я с разворота наотмашь врезала ему кулаком в челюсть. В этот удар я вложила всю боль, что сейчас копилась внутри меня. Уже во второй раз за день Вознесенский пытался совладать со мной. Схватив меня в охапку, он пытался меня утихомирить, но это приводилао лишь к тому, что я еще отчаяннее царапалась и кусалась, пытаясь увернуться от ненавистных рук. Но и в этой битве он вышел победителем. Выбившись из сил, я затихла в его руках, но продолжала сверлить Диму взглядом, полным ненависти. Даже сквозь одежду я чувствовала, как бешено бьется его сердце, но в данный момент я ненавидела его каждой клеточкой своего предательски дрожащего тела.
  - Отпусти! - прошипела я. - Сейчас же! Предупреждаю тебя в последний раз: убери свои лапы!
  - Лиса, либо ты успокоишься сама, либо пеняй на себя! Поэтому лучше помолчи, если не боишься за последствия...
  - А не пошел бы ты в...
  - Хватит! - рявкнул Дима. - Неужели твоей фантазии не хватило на то, чтобы понять, что это была просто шутка? Безобидная шутка! Мы в любом случае бы довели дело до конца и написали эту дурацкую статью...
   Было видно, что он был на пределе, но я чувствовала свою правоту и от этого не ощущала барьеров на своем пути. Внутри меня клокотала бешеная ярость. Я даже не знала, что способна на столь сильные эмоции. Казалось, что внутри все звенело от желания убить этого мужчину или раствориться в нем без остатка...
  - Шутка? Мне успокоиться? Я, возможно, повторюсь, но все же... А не пошел бы ты и твои шутки в...
   Фразу я договорить не успела, так как Дима стремительно впился в мои губы поцелуем. Это было безумство, и... я ответила на него. Казалось, наш словесный поединок перенесся в поединок поцелуя. Было ощущение, что тем самым мы наказываем друг друга, потеряв окончательно разум. В этом поцелуе мы схлестнулись, как две волны, не на жизнь, а на смерть. То сходились, то снова отступали. Губы Димы требовали, но в тоже время дарили нескончаемую нежность. Все мое тело ответило на его призыв в едином порыве и плавилось в тепле его рук. В тот момент весь мир перестал существовать... Только грохот в соседней комнате помог мне очнуться от этого наваждения, и я с силой оттолкнула его. Не думая ни о чем, я выскочила из дома и ринулась к машине.
   Дима быстро пришел в себя и выскочил следом за мной, но я была расторопнее и первая добралась до автомобиля. Вот только закрыть центральный замок я не успела. Вознесенский рванул на себя водительскую дверь и выволок меня на улицу. Все его тело сотрясала крупная дрожь, и я видела, каких трудов ему стоит сдерживать себя и не сорваться. Отбиваться я не стала, да и смысл, он так крепко в меня вцепился, что я боялась даже пошевелиться, не то что сопротивляться. Я, как птица, затихла в его железной хватке. Пытаясь успокоиться, Дима прикрыл глаза и, упершись лбом в мой лоб, начал глубоко дышать, чтобы привести нервы в порядок. При этом он не ослабил хватку, и мне оставалось лишь во все глаза смотреть на этого мужчину, который пытался в данный момент перевернуть мою жизнь с ног на голову. Господи, прошу тебя, не делай этого со мной.
  
  
  
  Глава 5.
   Я спокойно не усну,
   Я твой мир переверну.
   Я верну тебя, я верну тебя, верну...
  
   Чтобы рядом, чтобы взглядом,
   Чтобы душу не разрушить.
   Чтобы жалость, чтоб осталось
  
   Мое сердце в твоих снах.
   (Александр Маршал 'Чтобы рядом')
  
  
   Только спустя минут пять Вознесенский смог связно со мной общаться. Я все это даже не шевелилась, пытаясь привести чувства в порядок, но при этом понимая, что при первой возможности дам деру. Это понимала не только я, поэтому Дима меня из своих объятий не выпускал ни на секунду.
  - Алиса, думаю, нам нужно с тобой поговорить.
  - Нет, - я даже сразу не узнала свой голос: так он дрожал.
   Вознесенский открыл глаза и заглянул в мое лицо.
  - Почему?
   Как будто сразу непонятно. Потому что...
  - Я этого не хочу.
  - А я хочу.
  - Твое желание - твои проблемы.
  - Да нет, Лиса, боюсь, что теперь мои желания - это наши проблемы.
   Яснее не скажешь! Ну и что нам теперь делать? Сейчас я не могла ручаться за свою реакцию, я себя знаю. Когда я была спокойна - это было хуже всего. В таком состоянии я могла выкинуть все, что угодно. И все бы признали это состоянием аффекта. Если думать логически, то правильнее было бы все решить раз и навсегда, чтобы не было никаких недомолвок и недопонимания, но... И это 'но' в нашем случае было основополагающим... Так вот, я и логика, пардон, две вещи несовместимые. А всеми фибрами души я сейчас прекрасно понимала, что до этого бушующего тестостерона мне ближе, чем на полметра приближаться было строго воспрещено. Ибо в противном случае я за себя не ручаюсь. Поэтому забросив все разумные мысли на задворки мыслительных процессов, я попыталась унести подальше ноги, не вызвав при этом новой вспышки Диминых эмоций. Как у нас там психологи работают? Вспоминай, Лиса, зря, что ли, столько пар отсидела, грызя гранит психологической науки...
  - Дим, мы с тобой уже давно не подростки. И делать трагедию из одного поцелуя, по меньшей мере, глупо. Согласись, многие совершают ошибки, главное, как цивилизованные люди, не раздувать из этого проблему мирового масштаба. Вот смотри...
   Уж не знаю на что он там смотрел, но своей пламенной речью я добилась лишь того, что мне с глухим рыком заткнули рот поцелуем, а для усиления полученного эффекта взвалили, как куль с мукой, на плечо и потащили в сторону автострады в поисках такси. Возможность поехать на своей машине была сразу же отметена моим похитителем, так как, несмотря на путающиеся мысли, он ясно осознавал, что запихнуть меня на пассажирское сидение сейчас бы не получилось ни при каких обстоятельствах. Вулкан, который я так старалась утихомирить, взорвался, всё сметая на своем пути. Пытаясь вырваться из Диминых рук, я брыкалась и отбивалась что есть сил, но ходить с расквашенной физиономией тоже не особо прельщало, поэтому приходилось не перегибать палку. Зато использовать весь имеющийся словарный запас мне запретить уже не мог никто. И где я только такого понахваталась, интересно узнать... Видимо, это интересовало не только меня.
  - И у кого, интересно, ты столько слов полезных-то узнала?
  - К нашей встречи с детства готовилась! Не люблю казаться необразованной.
  - Поверь, с таким словарным запасом ты любого моряка за пояс заткнешь. Даже я, с моим бурным прошлым, краснею и преклоняюсь.
  - Ты - свинья, Вознесенский, и ты меня достал! Если ты еще не понял, то я не твоя очередная кукла, которой ты можешь распоряжаться по своему усмотрению. Со мной игры 'Одень Машу, раздень Машу' не прокатят. Не дождешься!
  - Ну что ты, Лиса, в мои планы совершенно не входит тебя одевать, - и Дима нежно шлепнул меня по моим вторым девяносто, которые вечно тянет на приключения. Эх, с каким бы удовольствием я сейчас выцарапала глаза одному наглому и надменному гаду. Как бы я отвела душу, жаль, невозможно дотянуться. Ох, как жаль.
  - Сволочь, отпусти меня на землю и убери от меня свои грязные лапы. Животное!! Ты даже моей коленки не увидишь. Убью, вот отпустишь, и я тебя придушу. Собственными руками, долго и с огромным наслаждением!!!
  - Ради будущих перспектив я готов пойти даже на это, моя лисичка!
  
   За спиной щелкнул входной замок, и я поняла, что мы надежно заперты от внешнего мира и от свободы. В пылу наших споров я как-то и не задумывалась о конечной точке нашего путешествия. Тем более что, вися вниз головой, как-то мало что можно было рассмотреть вокруг. Даже поездка в такси не сильно облегчила мне задачу по побегу, ибо после вопросительного взгляда таксиста на мои брыкания и брань мой ненавистный коллега стал соловьем разливаться о ревнивых бабах, которые из-за неземной любви не могут признать своих ошибок, подкрепив свою версию происходящего очередным смачным поцелуем. И даже прокусанная губа не испортила этому гаду настроения. Мне только оставалось не сильно ударяться челюстью об пол, когда Дима и таксист с таким упоением перемывали всем женщинам косточки, при этом цокая и тяжело вздыхая. Прямо как кумушки на завалинке, только семечек не хватает. При этом меня наш незадачливый Ромео держал мертвой хваткой, исключив любую возможность улизнуть, периодически нежно выцеловывая в шейку. Гааад, вот за что мне такое счастье? Лучше бы и дальше про зоопарки писала, честное слово. Тема спаривания слонов для меня была самой интересной темой в мире, особенно учитывая отсутствие Вознесенского рядом.
   Но вернемся к делам насущным... В том, что мы были одни в громадной квартире, я даже не сомневалась, это было понятно по хищной улыбке моего визави. Вечная история: мужчина и женщина, хищник и жертва. Судя по вольготности Димы, на данный момент мы находились в его берлоге, и он явно не выступал в роли жертвы. Его квартира полностью соответствовала характеру своего хозяина. Ничего лишнего. При других обстоятельствах я бы с удовольствием побродила, рассматривая все мелочи, так как сама была любителем минимализма и мелких фишек в интерьере. Так сказать, уют в деталях. Но сейчас у меня было только одно желание: исчезнуть из этой квартиры и, по возможности, месяцок не попадаться Вознесенскому на глаза. Чтобы неповадно было некоторым распускать свои лапищи.
   После наших баталий мы с Димой представляли собой красочное зрелище. Как боксеры на ринге, мы стояли друг против друга, тяжело дыша и, в то же время боясь сделать любое резкое движение. Я не питала излишних иллюзий относительно желаний мужчины, ставшего в один день моим самым большим желанием и самым большим кошмаром одновременно. И даже несмотря на бурливший в крови адреналин, я понимала, что этот мужчина - не герой моего романа. Уж слишком он был непредсказуем, слишком импульсивен, слишком язвителен, слишком страстен.... Если говорить проще, слишком... похож на меня. Что уж тут отпираться, даже если бы я позволила себе забыться, с приходом утра пришло бы понимание, что единственное место, где мы можем находиться вместе без угрозы для жизни друг друга - это постель. Но и это, к сожалению, со временем проходит... Нет, не о такой сказке я всегда мечтала...
   То, что сейчас происходило между нами, было обычным притяжением. Не спорю, слово обычное и не совсем точно характеризует тот взрыв гормонов, который сейчас бурлил в нашей крови. Но это уже больше относилось к животным инстинктам, нежели к большой и светлой любви. Как-то слабо верилось, что Вознесенский серьезно воспринимал меня как спутницу своей одинокой и сиротливой жизни. Да и с моей стороны было бы обманом сказать, что я воспылала к нему огромными чувствами.
   Еще в детстве я обожала со всеми играть в игру 'Кто кого переглядит', но судя по всему Дима в эту игру всегда проигрывал... Ибо выдержал он от силы несколько минут и двинулся в мою сторону. Вот черт, ну и куда теперь прятаться? Прыгать вниз со... стоп, а на каком этаже мы вообще находимся?! Хотя это в любом случае не очень удачная идея. Оказывается, что этот ходячий гормон продумал все, и мне ничего не оставалось, как отступать и защищаться. Он наступал как пантера: тихо, плавно, не отрывая взгляда от жертвы. Я же чувствовала себя как кролик перед удавом и понимала, что отступать некуда. Как в поговорке: 'Отступать некуда, позади Москва'. Боже, спаси и сохрани, что сейчас будет, уберите подальше детей от экрана. Стараясь еще как-то оттянуть неизбежное, я продолжила увещевания, отгородившись от Димы диваном.
  - Дима, ты же понимаешь, что это безумие. Давай ты сделаешь вид, что меня не видишь и дашь мне уйти, а я сделаю вид, что у меня склероз и я последних событий не помню.
  - Хочу тебя расстроить, Лиса, но проблем со зрением я у себя как-то не наблюдал. Тем более смотря на столь прекрасное создание.
  - Не смешно и до жути глупо. Если ты страдаешь потерей памяти, то напомню, что у меня есть жених.
  - Плевать.
  - Говори за себя! Мне этот факт очень небезразличен. Дима, я за этого человека замуж собираюсь, рожать ему детей и жить до старости. А ты пытаешься все это разрушить. Посмотри, гормоны скоро из ушей полезут.
  - Алис, я понимаю, что, быть может, завтра мы поймем, что это была главная ошибка нашей жизни, но сейчас... Сейчас я умру, если не прикоснусь к тебе. Знаешь, ты права, зачем оттягивать неизбежное? Мы же взрослые люди...
  - Не смей!! - сорвалась я на истеричный визг.
   Впав в истерику, я уже не могла контролировать свои действия и начала метаться по комнате, совершив тем самым тактическую ошибку и приведя в движение механизм под названием 'Последний миг счастливой жизни'.
   Вознесенский одним движением перемахнул через диван (и как ему это только удалось) и припечатал меня к стене, впившись в губы поцелуем. Я пыталась сопротивляться, но это было то же самое, что пробить стену лбом. Да и что тут греха таить: мое сопротивление выдержало от силы 5 минут, показавшихся вечностью. Буквально его губы коснулись меня, весь мир завертелся в калейдоскопе эмоций. Это был первобытный танец мужчины и женщины, танец узнавания и исследования. Танец охотника и жертвы, красивый танец тел и душ.
   Не отрываясь от моих губ, Вознесенский начал свою игру, а я понимала, что от каждого его движения меня трясет, как в лихорадке. Было ощущение, что мне не хватает воздуха. Дима на секунду отступил, чтобы в следующий миг наброситься на меня с удвоенной силой. Кожа горела от прикосновений, и хотелось прижаться еще сильнее, чтобы всем существом ощутить тепло его разгоряченного тела. Казалось, что его губы и руки блуждают по всему телу, а пульс отдавался где-то в ушах. Не осознавая, что делаю, я потянулась к его рубашке, чтобы прижаться ладонью к его коже. Руки так дрожали, что я не могла справиться с мелкими пуговичками. Повинуясь некоему порыву, Дима просто рванул рубашку, и пуговицы звонко посыпались по паркету. Я проследила взглядом за их падением, но в тот же миг мне стало не до них. Стянув с меня майку, он неспешно начал оставлять на моей коже дорожку поцелуев. Мое дыхание сбилось, и появилось ощущение, что сердце стучит так громко, что, кроме его стука, я не слышу никаких звуков. Я таяла в его руках, боясь сделать лишний вздох и с ужасом убедиться, что это лишь сон. Угрызения совести будут потом, сейчас же мое тело требовало удовлетворения животных инстинктов, что с радостью исполнял мой когда-то злейший враг. Ощущение его горячего тела и шершавости стены подстегивали гормоны с неимоверной силой, появилось ощущение, что, если я не почувствую его полностью, я умру. Не отрывая от меня взгляда, Вознесенский подхватил меня на руки, и уже через несколько минут я почувствовала кожей холод шелковых простыней, на которые мы упали, не размыкая объятий. Одежда полетела на пол еще на полпути, и по ней, при желании, можно легко было отследить наши перемещения по квартире. Белье же было с меня стянуто чуть ли не зубами - в таком перевозбужденном состоянии Дима находился. Где-то отдаленно в моем воспаленном мозгу билась мысль, что, переступив сейчас черту, тем самым мы необратимо изменим те отношения, которые сложились между нами. Но он не дал мне задуматься о происходящем и одним резким движением разрушил все преграды, стоящие между нами. Наши тела сплелись воедино, а губы боялись разомкнуться, страшась, что не успеют до конца испить друг друга. От каждого прикосновения его рук телу пробегала сладкая дрожь. Было ощущение, что на его страстный шепот откликается каждая клеточка моего предательского тела. Мы брали и отдавали одновременно. В наших движениях было мало нежности, скорее мы спешили насытиться друг другом, боясь нарушить ту хрупкую связь, что пробегала сейчас по нашим венам и соединялась в наших телах. А может, просто боялись одуматься...
   Не знаю, сколько длилось наше безумие, но в какой-то момент я провалилась в сон без сновидений. Открыв глаза, я не сразу сообразила, где и в чьей постели нахожусь. Но уже через минуту воспоминания потоком нахлынули, все сметая на своем пути. Я застонала и, зажмурившись, откинулась на подушку. Поздравляю, Лиса, ты только что совершила самый дрянной поступок в своей жизни. Осознавание содеянного было как ушат холодной воды. Сразу же появилось желание еще глубже зарыться в подушку или, еще лучше, укрыться где-нибудь от окружающих и сделать все, чтобы они забыли о моем существовании. Я с опаской повернулась в ту сторону, где по идее должен был лежать мужчина, ставший сегодня моим любовником. И с облегчением вздохнула, когда поняла, что лежу в постели одна. Выдержать его взгляда я сейчас была не в силах. Подразумеваю, что он будет полон торжества и самоуверенности, а это еще больше усугубит мои самобичевания. Как, ну как я могла на это решиться? Где была моя голова? Правильно, в ж... Нет, интеллигентные девочки так не выражаются. Правильнее сказать - в лучшей части моего божественного тела. Только тут я различила звуки льющейся воды. Значит, Дима решил освежиться?! Ну что же, тогда времени у меня практически не остается.
   Быть может, и стоило дождаться Вознесенского и решить все раз и навсегда, но меня охватил такой стыд, что было лишь одно желание: провалиться сквозь землю. Я предала человека, который стал для меня самым важным на земле. Ради минутной прихоти и игры гормонов...
  Ни секунды не раздумывая, я вскочила с кровати и бросилась к выходу, стараясь производить как можно меньше шума. И плевать, что он обо мне подумает. На данный момент мне было жизненно необходимо раствориться и стереть с тела и памяти все, что здесь произошло. Кое-как на ходу натянув вещи, я тихонько открыла входную дверь, также бесшумно прикрыв ее за собой, и со всех ног бросилась на улицу, боясь передумать. Дима никогда мне не простит моего трусливого поступка. Да и плевать! Слишком многого я могу лишиться, если останусь.
  Не придумав ничего умнее, я запрыгнула в первый попавшийся автобус и, пройдя на заднюю площадку, только сейчас позволила себе кинуть прощальный взгляд на дом, где совершила самую большую, но самую сладкую ошибку в жизни. В моем мозгу билась только одна мысль: 'Уехать, уехать, мне надо уехать', а окружающий пейзаж слился в одно пятно из-за застилающих глаза слез. Димка, что же мы с тобой наделали!?
  
  Глава 6.
  
   По комнате разлился яркий свет, и я зажмурила глаза. Боковым зрением заметила, как вскрикнула от неожиданности Машка, но даже не двинулась с места. Последние полчаса я уютно устроилась в гостиной и опустошала бар. Впервые в жизни я решала проблемы, убегая от них. Только я, темнота и алкоголь. Ну и, конечно, воспоминания. Губы и тело еще горели от поцелуев Димы, а совесть не давала покоя. Еще больше смущало то, что я не могла признаться никому в содеянном, даже Машке, как делала это всегда, с момента нашего знакомства. Подруга тихо подошла ко мне и присела рядом на пол. Повисла тишина, но это была тишина единства и понимания. Казалось, она чувствует меня без слов. Машка тоже налила себе в бокал коньяка, и мы минут десять наслаждались тишиной ночи и обжигающей терпкостью напитка в наших бокалах.
  - Все так плохо? - услышала я Машин шепот.
  - Я не знаю, - мой голос был низкий и хриплый от внутренних переживаний.
  - Саша?
  - Нет! - покачав головой, я залпом хлебнула обжигающей жидкости. По телу разлилось приятное тепло.
  - Расскажешь? - сделала она еще одну попытку меня разговорить.
  - Не сейчас. Прости... - обхватив себя руками, я пыталась удержать тепло внутри себя.
  - Понимаю... - протянула Машка, но по голосу было понятно, что она ничегошеньки не поняла, но держится стоически и подробности не вытягивает клещами. И на том спасибо. - Ну а помочь я тебе чем-нибудь могу?
  - Сегодня я провалила статью и поставила под удар все, что мне дорого. Мне нужна передышка. Маш, я хочу на неделю уехать, чтобы все обдумать.
  - Лиса, быть может не все так плохо, как тебе кажется? Все-таки провал статьи - это еще не конец света!
  - Не все так просто, Мань, не все так просто, - горько усмехнулась я.
  - А знаешь, я не буду тебя мучить вопросами. Если тебе нужно, езжай. При необходимости я тебя подстрахую.
  - Спасибо тебе, кошка! - я крепко обняла подругу, к горлу подступил ком, и жутко захотелось разреветься. В последнее время я стала такой восприимчивой. Аж тошно. Разлив остатки коньяка, мы снова погрузились в тишину. И каждая в свои мысли. Минут через пять Машка снова прервала мои невеселые раздумья.
  - Алис, понимаю, что это может не мое дело, но как же Саша?
  - А что Саша? - удивилась я.
  - Ему ты скажешь, что уезжаешь?
  - Уже! - невесело хмыкнула я. Сразу на ум пришла наша последняя встреча с Сашей, сопровождаемая угрызениями совести.
   После произошедшего я инстинктивно поехала к любимому, поддавшись какому-то внутреннему порыву. Выйдя из автобуса на непонятной остановке, я поймала такси и, назвав адрес, устало откинулась на сидение, пытаясь побороть картинки, которые прокручивались в моей голове. Как будто пыталась убедиться, что ничего не произошло. Что наша близость с Вознесенским - это просто нелепая случайность, помутнение рассудка, досадный порыв, да и только. Что только от стыда мое сердце готово вырваться из груди. Расстояние от дома Димы до Саши я преодолела в рекордные сроки, и, сидя в такси, долго не решалась выйти, внутренне собираясь с духом перед встречей с ним. Может, это глупая идея, и я совершаю самую большую ошибку в жизни? Минуты шли, а я по-прежнему сидела в такси и гипнотизировала подъезд. Таксист смотрел на меня, как на сумасшедшую, так как уже в четвертый раз повторял фразу 'Приехали. С вас пятьсот рублей. Девушка, можете выходить'. Представляю, как я выглядела со стороны, но тут уже было не до эстетического удовольствия окружающих. В моей жизни настал период, когда я постигала те вещи, которые раньше были для меня не приемлемы: страх и трусость. Быть или не быть, вот в чем вопрос... Если я сейчас струшу, буду корить себя за это всю жизнь. Поэтому, набрав в легкие побольше воздуха, я расплатилась и уверенным шагом (насколько это было возможно в моем состоянии) направилась к Сашиным апартаментам. Была, не была.
  
   Дверь в квартиру распахнулась, едва моя рука коснулась звонка. Складывалось ощущение, что меня здесь ждали. Хотя по удивлению на лице любимого можно было предположить обратное. Облокотившись на стену, я с вымученной улыбкой произнесла:
  - Привет.
  - Привет, - на лице у Саши читалась растерянность. - Что-то случилось?
  Мне было неловко, да и решение приехать сюда уже не казалось таким уж удачным. Поэтому я отмолчалась и просто отрицательно покачала головой. Поняв, что жаться в подъезде и дальше отмалчиваться бессмысленно, я выдавила:
  - Войти можно? - только сейчас до меня дошло, что я могла прийти не вовремя, и у Саши могли быть свои неотложные дела. Ведь мир не сошелся клином на девушке, пребывающей на грани истерики от того, что, поддавшись порыву, она самозабвенно кувыркалась со своим когда-то злейшим врагом. Более того, сейчас он имеет полное право выставить меня за дверь и забыть навсегда мое имя и номер телефона. Но о содеянном я не признаюсь даже под страхом смерти. Если только тут не поработал аноним-доброжелатель... Но Саша развеял все мои сомнения, с улыбкой распахнув пошире дверь и буквально на буксире втянув меня в уютное тепло своего дома.
  - Ты иногда задаешь такие глупые вопросы, Лиса, - и он нежно чмокнул меня в макушку.
   А мне захотелось поглубже зарыться в тепло его нежных рук и отогнать все сомнения, обуревавшие меня изнутри. Ведь это был мой принц, моя сказка и ничего не изменилось. Вот только, как и в каждой сказке, мой личный демон, персональный злодей и змей-искуситель пытается изгадить все волшебство момента. Ну, нет уж, не на ту нарвался.
   Слегка освободившись из Сашиных объятий, я чмокнула его в нос и решила немного успокоить в отношении моего внезапного появления.
  - Знаю, я хреново выгляжу, но это пройдет.
  - Согласен, не лучшее твое амплуа. Может, все-таки, откроешь тайну, по какому поводу репетиция роли трагической актрисы?
   Вместо ответа я криво улыбнулась и, оторвавшись от любимого, плюхнулась на диван. В теле по-прежнему чувствовалась скованность и мелкая дрожь. Мысли ускользали от меня, обгоняя одна другую, но нужно было с чего-то начать, ибо я чувствовала на себе изучающий взгляд Саши и его нетерпение. Боясь даже повернуться в его сторону, я усиленно сверлила взглядом пол, пытаясь нащупать тему для разговора. Неожиданно я почувствовала себя в кольце Сашиных рук и с благодарностью закрыла глаза. Это простое, но в то же время своевременное движение стало для меня путеводной звездой. Именно в этот момент, чувствуя Сашино тепло, я поняла, что хочу уехать и подумать. Мне нужно забыть случившееся, как страшный сон! И в то же время я осознала, что, как раньше, уже не будет. Ничего не будет, как раньше... Своим опрометчивым поступком мы с Димой разрушили то, что я так усиленно до сих пор строила. Если говорить правду, то это сделала даже не столько наша с ним близость, сколько моя реакция на нее, мой отклик. Именно мой ответ занозой застрял в мозгу и тревожил душу. Мне нужно было найти себя и снова вернуть жизнь в прежнее русло. Я хочу мою сказку с моим принцем, смотрящим на меня любящим заботливым взглядом. Без всяких там коней с их вечными взбрыкиваниями и кучей навоза, который приходится тебе же разгребать. В противном случае мой мозг обещает взорваться.
  - Лисенок, тебе нездоровится ? Может, ты беременна?
   Я подхватилась с дивана, как ужаленная, вытаращив на любимого свои прекрасные 'зеньки'.
  - Саш, к-к-ак тебе в-вообще такое в г-г-голову пришло?! - от волнения я даже заикаться начала.
   По-видимому, Александр от меня такой реакции не ожидал, и решил заочно обидеться за оскорбленные благородные чувства.
  - Не вижу в этом ничего криминального. В твоем возрасте многие уже воспитывают двух детей. И, скажу честно, очень даже счастливы от проявления материнства.
   Со стороны, видимо, я напоминала некую пучеглазую рыбешку, которую выкинули на берег. Я только и могла, что открывать и закрывать рот, потеряв дар речи. А сказать что-то было нужно, ибо в противном случае это грозило перерасти в грандиозный скандал. Набрав в грудь побольше воздуха, я потихоньку его выпустила из легких, пытаясь прояснить свой недалекий орган думанья. Измена... Саша... Дети... Свадьба... Ма-ма, кто меня выпустил из психушки, мне было там так хорошо и спокойно!
  - Сашенька, радость моя ненаглядная, - в тот момент я полностью оправдывала свое прозвище Лиса, ибо голос мой был слаще меда. - Я же не говорю, что не хочу от тебя двух, а то и трех замечательных карапузов. Более того, я готова тебе родить целую футбольную команду, но ты не увлекаешься футболом, - вещала я, при этом подумав про себя: 'И слава богу!'.
   Судя по скошенному одному глазу и подрагивающим губам, я поняла, что мед лился в уши в нужных пропорциях. Необходимо было успех закрепить и преумножить, чтобы потом можно было бы поведать о своих планах.
  - Ты вообще единственный человек, которому я готова отдать себя целиком и не потребовать назад через десять секунд с воплями, что уже скучаю по себе любимой.
   Улыбка на лице любимого была верным признаком оттепели в нашем замке Снежного короля. Поэтому я продолжила:
  - Но всему свое время. Я же должна написать хоть одну выдающуюся статью, чтобы оправдать возложенные на меня надежды.
   В памяти снова всплыла ситуация с Адель, и я опять сникла. Решив, что медлить уже бесполезно, тем более Сашу лучше брать в оборот, пока он горяченький, я тихонько прошептала:
  - Саш, я уехать хочу.
  - Какие проблемы. Потерпи немного, возьмем отпуск и рванем в Италию, посмотрим...
  Не дав ему договорить, я добавила:
  - Одна.
  - Не понял. Почему одна?
  Я прикрыла глаза и снова втянула воздух в легкие. Господи, как же это тяжело объяснить. Выдохнув, я попыталась все объяснить.
  - Саш, дело не в тебе или в нас. Мне просто нужно уехать, чтобы все обдумать. Просто я...
  По нахмуренному лбу и залегшим морщинкам я поняла, что любимый усиленно пытается осмыслить услышанное, но не находит ему объяснение. Я бы и сама хотела знать, что происходит, черт возьми, и кто ответственный за это безобразие! Вот хоть убейте, не могу я подобрать нужных слов. Все доводы просто растаяли в сознании, и ни одна спасительная мысль не приходила в мою буйную головушку. Правду я сказать не могла, да и нужна ли она сейчас? Но обманывать Сашу я тоже не хотела, потому что знала, что очень хочу вернуться из этой поездки именно к нему. Эх, будь что будет.
  - Я попробую тебе объяснить, надеюсь, что ты меня поймешь и изменишь свою реакцию.
  - Ну, попробуй, вдруг получится... - за его словами я почувствовала, что он пошел в оборону. Вот военных действий мне сейчас точно не нужно. Хватает уже переживаний и самоанализа.
  - Еще в детстве я решила для себя, что однажды стану одним из выдающихся журналистов. Я работала для этого как вол, забыв про сон и еду, что в моем случае хуже пытки. Ты наверняка наслышан, что Кузя не очень жаловал новичков, поэтому задание, которое ты мне поручил...Это был мой пропуск в мир больших возможностей. Я не могла тебя подвести.
  - И? - было понятно, что ему ничего не понятно. Что поделать, иногда я умею говорить загадками.
  - И... я тебя подвела. Я завалила интервью с Адель, Саш. Я не такой уж профессионал, как из себя возомнила.
  И я обхватила голову руками. Как же на душе гадко. Ни слова из сказанного я не соврала, но при этом умолчала о самом главном. Ну, Вознесенский, чтоб тебе икалось! Опасливо подняв глаза на Сашу, я поняла, что буря миновала. Из глаз ушла настороженность, на тот момент в них можно было увидеть лишь беспокойство и участие, что не облегчало груза на душе.
  - Ты права. Я готов поменять свою реакцию. Не скажу, что я понимаю и поддерживаю твое решение, так как не вижу в этом такой глобальной проблемы, какой ее рисуешь ты себе. Но я люблю тебя и готов уступить, если для тебя это важно.
   Я впервые из уст Саши услышала слово 'люблю'. Ласковые 'любимая, любимка' - это да, но чтобы именно говорить о своих чувствах... Сегодня прямо день открытий и неожиданностей.
  - Любишь? - я не удержалась и переспросила. Он знал, что я зацеплюсь за эту фразу, в противном случае это была бы уже не я. Ласково взяв мое лицо в ладони, Саша легонько коснулся моих губ. Это было похоже на прикосновение перышка, так трепетно и нежно, что аж внутри защемило от чувств.
  - Конечно, люблю. Разве я бы так переживал, если бы не боялся потерять своего лисенка.
   Внутри будто клеймили раскаленным железом. Какой же надо было быть дурой и эгоисткой, чтобы с энтузиазмом заниматься любовью с другим мужиком, когда под боком есть свое счастье. Нет, Алиса, ты не лиса, ты тот еще свинтус. Но еще хуже было от того, что язык у меня пока не поворачивался ответить ему тем же. По крайней мере, не сегодня, не сейчас...
  Чтобы хоть как-то скрасить паузу, я нежно погладила его по щеке, прошептав:
  - Я безумно счастлива, что именно мне достался самый лучший мужчина на свете.
  И легонько чмокнула его в нос. Да, водится за мной такой грешок, ничего не могу с собой поделать. Ответом мне была счастливая улыбка, и я поняла, что пусть я не выиграла бой, но этот раунд за мной.
  - Так я поеду?
  - Если тебе это действительно нужно, езжай. Но предупреждаю, не больше недели. Я не смогу так долго держать в неведении Штанова. Особенно учитывая, что ты, по-видимому, его любимица.
  - Не знаю насчет любимицы, но вот воспитанница точно. Спасибо тебе огромное, не представляешь, как для меня это важно.
  - Все для тебя, малыш, все для тебя. - И Саша снова заключил меня в объятья, чему я особо не противилась. Все-таки целуется он у меня отменно.
  
   И теперь, сидя в гостиной и изрядно напиваясь, я не могла отделаться от вопроса, занозой застрявшего в моем воспаленном мозгу: почему я повелась на провокацию Вознесенского и, особенно, почему я по-прежнему продолжаю думать о нем и нашей ночи или дне, даже не знаю, как правильнее будет это назвать.... В университете я крутила парнями как хотела, и только моя природная смекалка и хорошая память помогали сохранять прекрасную мордашку нетронутой. И, заметьте, никаких угрызений совести. А сейчас я копаюсь в себе, как дипломированный психолог, и занимаюсь самобичеванием. Машка пошевелилась, и я очнулась от терзавших меня сомнений.
  - И куда ты планируешь отправиться? - Машка старалась говорить беззаботно, но я слишком давно ее знала, чтобы различить в голосе нотки тревоги.
  - А куда глаза глядят и бюджет позволяет... - и я устало прикрыла глаза, удобно откинувшись на сиденье дивана. В голове шумело от выпитого, и ясность мыслей была окончательна утеряна. По-моему, кому-то пора в кровать.
  - Ладно, Манюня, побрела-ка я спать. Завтра трудный день. Единственное, что я ненавижу больше тараканов - это собирать вещи, - хмыкнула я.
  - Ну, это я знаю, как никто другой. По странному стечению обстоятельств каждый раз я оказываюсь в центре твоей разрушительной силы и слушаю причитания по поводу распоясавшихся вещей, которые усиленно прячутся от тебя в глубинах шкафа.
  - Бе-бе-бе, ты делаешь из меня какого-то монстра. А я же девочка-ромашечка.
  - Ты лиса с жутко вертлявой пятой точкой и взрывным характером.
  - Эх, откормила я тебя на свою погибель...
  - Так, Алиса, ты опять?
  - Молчу, молчу. Экипаж прощается с вами и желает Вам приятного полета, - с трудом пытаясь унять головокружение, я медленно начала перемещение моего пьяного тельца в свою комнату для принятия горизонтального положения. Уже у самой двери я обернулась к Машке и, не сумев сдержать горечь, брякнула:
  - Машка, никогда не дружи с конями. Ничего хорошего, кроме удобрений, ты от них не получишь.
   И с глубоким вздохом вселенской печали я, зайдя в комнату, плюхнулась в свою любимую кровать. Эх, надо же было так перебрать. Остановите землю, я сойду.
  
   Утро в мою жизнь ворвалось совершенно внезапно. Видимо, сказывалось выпитое вечером, ибо в голове шумело ужасно. С трудом разлепив глаза, я покосилась на часы - десять утра. Застонав, я снова откинулась на подушки. В голове звенело и плыло. Если говорить по-русски: 'Во рту ка-ка, в голове ва-ва, и вообще жить не хочется'. Но на сегодняшний день было запланировано очень много дел, поэтому 'надо - значит надо'. С трудом сползая с кровати, я не раз вспоминала Вознесенского добрым словом. Раза с третьего мой героизм был оценен и я наконец-то смогла добрести до кухни. Всё, пьянству бой! С сегодняшнего дня я за здоровый образ жизни. Но мой сухой закон продолжался недолго, как раз до тех пор, пока я не взяла в руки телефон. Сразу же захотелось выпить! Залпом! До дна! Эх, Алиса, Алиса, а женский алкоголизм не лечится! Пятьдесят шесть пропущенных вызовов от Вознесенского... А здорово у моего напарника засвербело от желания услышать мой дивный голос! Сбежав вчера от Димы, я принципиально не брала трубку, боясь сорваться, ну а дома я про него просто забыла, углубившись в самоанализ. С трудом переварив увиденное, я еще минут пять гипнотизировала телефон, прикидывая, перезвонить или нет. Победила трусость. Ну не готова я еще обсуждать с ним случившееся. Что поделать, не всегда я могу лезть на рожон. Поэтому телефон был возвращен на свое первоначальное место обитания, а я решила сделать вид, что в упор не заметила разрывающегося телефона и всех пропущенных звонков. А что? Стремлюсь к образу идеальной женщины: глухая и слепая в одном лице. Ай, ай, ай, Лиса, и не стыдно же тебе. С уверенностью могу ответить: 'Ни капельки!'. Наглость - второе счастье. А теперь, подруга, в бой! На абордаж своего бездонного шкафа.
   Через полчаса моя квартира снова напоминала руины. Машка меня убьет или подговорит таможню не впускать меня обратно в страну, сдав властям как шпионку, последовательницу Маты Хари. А что, порой я также соблазнительна и немножечко коварна. Рисуя в воображении картины из шпионских романов с моим участием, я даже не заметила, что собрала все необходимые для поездки вещи. До вылета оставалось почти три часа, а квартира уже была приведена в божеский вид. Как ни печально, но к покупке билетов и тура мне пришлось привлекать моего любимого папочку, ибо единственным местом, куда сейчас стремилась моя душа, были Сейшельские острова, а этот отдых был мне сейчас не по карману. За свои двадцать пять лет я побывала на этих островах однажды. Это была поездка с родителями, еще во времена, когда мы представляли собой нормальную полноценную семью и наслаждались обществом друг друга и окружающими нас красотами. Но эта поездка настолько отпечаталась в моем сознании, что я, не раздумывая, пожертвовала своей самостоятельностью и позволила родителям подарить мне этот желаемый недельный отдых душой и телом. После прошлой поездки я еще год носилась как электровеник, заряжая окружающих положительными эмоциями. Именно этого мне сейчас жутко не хватало. Я безумно тосковала по мне той: беззаботной и счастливой.
   Да, некоторые скажут, что порой мы выдумываем проблемы на пустом месте, тем самым усугубляя то, что можно вообще не заметить. Но как можно не заметить то, что переворачивает твою жизнь с ног на голову? Ты плывешь по течению жизни, прокладывая свой путь. При этом каждый уверен, что он идет в нужном направлении и его финиш под названием 'счастье' где-то там, за поворотом. И тут случается нечто, заставляющее дыхание сбиться, пульс - участиться, а мысли - разбрестись в разных направлениях. И даже вернув все на свои места, мы понимаем, что курс-то сбился. И ты не знаешь уже, какой из поворотов твой, боясь сделать даже малюсенький шаг навстречу судьбе. А вдруг ты ошибся? А вдруг это не финиш, а всего лишь временная остановка? И все эти 'а вдруг' мешают тебе стремиться вперед, заставляя в нерешительности топтаться на месте. Но другие-то идут за свой поворот, делают свой выбор, уходят в свое 'счастье'. А ты в это время стоишь и думаешь. И никому не приходит в голову, что вдруг в 'этом' счастье, куда ты сейчас могла пойти, тебя уже кто-то ждет. День, два, год... И, не дождавшись, стремиться вперед, подумав, что ошибся поворотом.
   И сейчас я боялась сделать этот последний, но решающий шаг. Но и стоять на месте я тоже была не в силах, так как по природе своей всегда была бойцом. Даже мое желание уехать было для меня не что иное, как обычная трусость. Непривычное ощущение, скажу я вам. Поставив любимый диск, я всей душой отдалась музыке. Казалось, она проникала в каждую клеточку, вытесняя из головы все мысли. Все, кроме одной, особенно назойливой и вредной. Мысли о том, что я не только предала любимого, но и предала дело, которое стало для меня смыслом жизни. Я никогда не прощала себе слабостей, тем более если это касалось журналистики. И тут такой шанс, которым я не смогла воспользоваться. А почему, собственно, я сложила лапки? На Вознесенском свет клином не сошелся. Я и без него справлюсь.
   Полчаса усиленных трудов и уговоров и - вуаля! Передо мной лежал прямой номер Адель. Если я не могу написать эту статью в тандеме, значит, я напишу ее сама. В противном случае, это задание еще долго будет висеть надо мной, как Дамоклов меч, поэтому 'если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе'.
   Раздумывала о правильности принятого мною решения я недолго и уверенно набрала заветный номер. Эх, будь что будет! По крайней мере, я не погибну во цвете лет от угрызений совести, что не воспользовалась единственным выпавшим мне шансом. В трубке мне ответили только длинные, протяжные гудки. Ну что ж поделать, видимо, не судьба. Собираясь повесить трубку, я уже не ожидала услышать кого-либо на том конце провода, поэтому вздрогнула от неожиданности, когда услышала в трубке уверенный голос Адель.
  - Алло.
  Ну что ж, Лиса, настал твой звездный час. Или все, или ничего.
  - Добрый день, Адель. Это вас беспокоит Алиса Покровская.
   Даже через трубку я почувствовала, как напряглись на том конце провода. И я понимала ее нежелание общаться со мной. Будь я на ее месте, я бы еще и послала по телефону. Хотя еще не вечер.
   Меня спасало только то, что я работала в одном из самых популярных журналов Москвы, и известные люди не решались вступать с нами в открытый конфликт. Сказать по правде, до этого у них и причин для этого не было. Наконец, Адель прервала затянувшееся молчание:
  - Не уверена, что это была удачная идея: звонить мне после всего случившегося. Я очень хорошо отношусь к вашей редакции, но, боюсь, нам не о чем с вами разговаривать.
   Как же, как же! Небось с Вознесенским тебе есть о чем поговорить... И не только поговорить, как я понимаю... Так, Лиса, это что за бабская ревность? Забудь уже об этом человеке. Сейчас нужно спасать ситуацию, так как, в противном случае, мое интервью так и останется 'притчей во языцех'!
  - Я понимаю ваше нежелание со мной общаться, но прошу вас уделите мне три минуты. А потом уже решайте, продолжать данный разговор или нет.
   Адель колебалась, и я это прекрасно чувствовала. Раз уж она сразу не повесила трубку (хотя имела на это все основания) это давало мне хоть маленькую, но надежду. Поэтому я решила продолжить наш разговор, пока не истекли отведенные мне судьбой минуты.
  - Для начала я бы хотела перед вами извиниться за мое вчерашнее поведение. Признаю, это мало меня характеризовало как профессионала, но для моих действий были причины. Поверьте, если бы не стечение обстоятельств, вы бы никогда не стали свидетельницей той ужасной сцены.
  - Извинения принимаются, но это мало меняет суть дела. Пока вы меня не убедили.
   Я от злости аж заскрежетала зубами. Наломать дров оказалось легче, чем исправить. Масло в огонь подливала мысль о том, что Адель, возможно, была одной из любовниц Вознесенского, а осознание этого почему-то меня не радовало. Но просто так я сдаваться не собиралась. Мне нужно было это интервью, в первую очередь, чтобы доказать самой себе, что я действительно чего-то стою.
  - Согласна, но за все время работы в журнале 'Виват' я не провалила ни одной статьи и ни за одну из моих работ мне никогда не было стыдно. В этой жизни я всего добилась сама, полагаю, как и вы. Поэтому вы поймете, как для меня важна эта статья. Возможно, я повторюсь, но вчерашний инцидент сильно выбил меня из колеи, именно поэтому я позволила себе неподобающие профессионалу действия.
  - Я так поняла, между вами с Димой очень много недосказано?
   Интересно, это ее интересовало в профессиональном плане или как женщину? Но то, что Адель пошла на диалог, очень обнадеживало. Поэтому я решила, что не стоит утаивать причины вчерашнего скандала, а вот о дальнейшем развитии событий ей знать совсем не обязательно. Будем надеяться, что даже поцелуй остался для нее незамеченным.
  - У нас с Дмитрием Вознесенским исключительно профессиональные отношения. Но, к сожалению, вчера Дмитрий решил развлечься за счет розыгрыша, причем не в самой удачной форме. Единственное, что я никогда не приемлю - это ложь. Тем более, если она задевает чувства людей, мне не безразличных. Но это уже наши с ним трения, думаю, что вам это будет не слишком интересно. Поверьте, я редко признаю свои ошибки, но за вчерашнее я искренне прошу у вас прощения.
   На минуту воцарилась тишина, и эта минута была решающей. Именно в этот момент решалась судьба моей работы. Но вот Адель снова заговорила:
  - Предположим, что вы меня убедили. Но что вы хотите от меня? Ведь вы сейчас звоните не только для того, чтобы принести свои искренние извинения? Если я не ошибаюсь, ваш тандем с Димочкой распался.
  - Да, мы больше не работаем вместе с Дмитрием Вознесенским. Наверное, это изначально была глупая идея. Но я по-прежнему хочу довести дело до конца. Ведь написать статью о Вас и вашем творчестве - это была идея не Дмитрия, а моя. Поэтому мой интерес к вашей личности ни чуточку не уменьшился.
  - А Дмитрий? Ведь это ваша общая работа? Как он отреагирует на ваше решение?
  - Надеюсь, он меня поймет. Знаете, Адель, наверное, нам нужно прояснить эту ситуацию раз и навсегда, раз уж вы знакомы с Вознесенским не только с профессиональной стороны.
  Адель рассмеялась глубоким грудным смехом, а меня этот намек на интимность резанул по больному. Уж слишком свежи еще были воспоминания о нашей с ним близости. Это ж надо было умудриться стать одной из многих в нескончаемом списке побед. Надо же было так вляпаться. Но сейчас не об этом. Отогнав не прошеные мысли, я продолжила:
  - Написание статьи в тандеме - это не наша идея. Это было распоряжением редактора, чтобы мы смогли наладить взаимоотношения. Но уже в начале нашей работы и статья, и я сама были для Вознесенского как кость в горле. Дмитрий - одиночка, он всегда работает один и не терпит никого рядом. Именно поэтому он решил обратить это задание в глупый розыгрыш, так как для него с самого начала все это не имело никакого значения.
  - Вы знаете, Алиса, порой мы смотрим на вещи совсем не так, как они есть на самом деле. Поэтому я бы на вашем месте не делала поспешных выводов. Быть может, сейчас вам все видится в темном цвете, но пройдет время, и жизнь расставит все по своим местам.
  - Я, бесспорно, верю в судьбу, но всегда предпочитала вершить ее своими руками. Что поделать, никогда не была фаталисткой.
  - Время покажет. И знаете, Алиса, я приняла решение по поводу вашего предложения.
  - Адель, я не тороплю вас с ответом.
  - Мне не требуется ничего обдумывать, решение принято, и я согласна. Думаю, что от совместной работы мы обе получим и пользу, и удовольствие. Есть в вас какая-то подкупающая искренность. Видимо, именно на нее так повелся Вознесенский...
  - Мне приятно, что вы изменили свое мнение обо мне. И не скрою, еще более приятно слышать столь лестные отзывы в свой адрес. Но... насчет Дмитрия... Пожалуй, я отвечу вашими же словами: 'Порой, все не так, как нам кажется'.
   Не знаю, верила ли я сама в то, что сейчас говорила. Но вот Адель явно не поверила моим заверениям. Она лишь тихо засмеялась своим низким грудным смехом, тем самым давая понять, что, несмотря на мои слова, каждый остался при своем мнении. А с другой стороны, что я хотела? Если даже я сама не могла сказать с уверенностью, что мои слова правдивы. Что те чувства, которые разбудил во мне Дмитрий, не давали покоя моей израненной душе. Как бы я хотела, чтобы все, сказанной мной, на самом деле оказалось правдой...
   Стараясь не погружаться снова в пучину отчаяния, я решила побыстрее закрепить нашу договоренность с Адель и обговорить все нюансы по поводу предстоящей встречи.
  - Сейчас мне предстоит срочная командировка, но не думаю, что она продлится более двух недель. А после моего возвращения, если вы будете в городе, я бы хотела возобновить наше сотрудничество.
  - Сбегаете?
   Странно было слышать этот вопрос от Адель. Не спорю, именно этим я сейчас и занималась, причем трусливо заметая следы. Но признаться в этом возможно бывшей любовнице Вознесенского? Нет уж, увольте. Моя гордость мне бы этого никогда не позволила.
  - Прошу прощения, но это слишком личное, и мне бы не хотелось это сейчас обсуждать.
  - Значит, я не ошиблась... Ну что же, принимать решение однозначно только вам, но могу сказать по опыту, Дима не прощает в этой жизни двух вещей: предательства и трусости. За первое я в свое время уже поплатилась, не совершайте моей ошибки, Алиса...
   Значит, я все-таки оказалась права, и Диму с Адель связывали не просто дружеские отношения...Видит Бог, я держалась из последних сил, каждый вздох мне давался с огромным трудом, застревая в легких и обжигая огнем все внутри. Но это признание... Это было уже выше моих сил...
  - А мне плевать, что ваш идеальный Дима не простит и не поймет . Я, бесспорно, вас очень уважаю, но не позволю влезать в мою личную жизнь ни ему, ни вам. Надеюсь, это понятно?
   Я дышала глубоко, хватая воздух большими глотками, как утопающий, который всплыл на поверхность. Своей вспышкой я рисковала нарушить то хрупкое равновесие, которое между нами с Адель начало налаживаться. Да и плевать, мое душевное спокойствие было для меня важнее.
   Решив положить конец этому изматывающему разговору, я поспешно начала прощаться. Удивительно, но мою вспышку Адель восприняла как должное, более того, судя по реакции, она ее даже позабавила. Поэтому распрощались мы на дружеской ноте, договорившись о предстоящей встрече. Положив трубку, я обессилено рухнула на диван. Даже не подозревала, что была в таком напряжении на протяжении всего нашего разговора с Адель. Минут пять помедитировав на диване и пробуравив в потолке дырочку путем лицезрения одной точки, я поняла, что пора все-таки выдвигаться. Да здравствует отдых и ясные мозги!
  
  Глава 7.
  
   Стоя на берегу Индийского океана, я пыталась всей грудью вобрать в себя всю живительную силу природы. Солнце уже клонилось к закату, а мне очень не хотелось уходить в номер. На улице моросил мелкий дождик, вода тонкими струйками бежала по лицу и телу, смешиваясь со слезами. В этих слезах я пыталась выплакать всю боль, что рвалась из моей души. Это были слезы очищения, казалось, с ними из сердца уходят все тревоги. Как на песке вода, они растворялись, покидая мою израненную душу.
   На берег одна за другой набегали волны, а я стояла и прощалась с прошлым. Но мало было просто проститься, гораздо важнее было заставить себя забыть... Забыть его руки, губы, шепот в тишине, прерывающийся лишь нашим дыханием. И самое важное, забыть его глаза... Такие далекие и такие близкие, такие чужие и родные одновременно. Вычеркнуть из жизни все это навсегда. Пусть мой отъезд был лишь трусливым побегом, но... Бог свидетель, на большее сейчас у меня просто не было сил....
   Я всегда думала, что же толкает людей на предательство? И была уверена, что со мной никогда этого не случится. И вот сейчас я здесь, на берегу этого прекрасного океана, пытаюсь собрать свою жизнь по кусочкам... И теперь я знала ответ на свой вопрос. У каждого человека этот ответ разный. Кто-то предает от скуки, кто-то в отместку, кто-то из-за неуверенности, кто-то из-за похоти, а кто-то... А кто-то просто в один миг понимает, что его мир покачнулся. Я могла бы уверять себя, что все произошедшее лишь зов плоти, не больше... Но это были слезы очищения, и лгать себе было бессмысленно. Я предала, потому что в какой-то миг Дима стал моим миром. Когда все это произошло? Я на этот вопрос не смогу ответить даже самой себе. Просто ты видишь его глаза и понимаешь, что тонешь... И выплывать уже нет смысла, да и желания. Что ты умрешь, если не почувствуешь его прикосновения... Что, если бы он тебя позвал? Ты бы все послала к чертям и пошла бы за ним хоть на край света? Позвал... А позвал бы? Я боялась получить ответ на этот вопрос. Людям всегда страшно менять свою жизнь. Мы прикрываемся нежеланием сделать больно другим, какими-то архиважными мотивами, чувствами, а на самом деле просто боимся. Боимся, что новая жизнь не будет соответствовать нашим мечтам, забывая, что раз мечтаем об этой другой жизни, то нынешняя нас тоже уже не устраивает...Так и я. Мне было легче перечеркнуть те чувства, что всколыхнул во мне Дмитрий, понимая, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. Да, вот такая я трусиха...
   Судьба играла со мной в кошки-мышки, каждый раз нарушая установленные правила игры. Если раньше я была уверена, что крепко держу эту плутовку за хвост, то сейчас я уже ни в чем не была уверена. Это еще раз подтвердил преподнесенный ею подарочек, так сказать, прощальный презент.
   Распрощавшись с Адель, я понеслась в аэропорт. Видимо, Боги мне благоволили, ибо добралась я туда без пробок и успела к началу регистрации. Очередь тянулась очень медленно, и все понемногу начинали нервничать. Но мне вся эта процедура уже была не в новинку. При наличии частых командировок мне не раз приходилось сталкиваться со степенностью служащих вокзалов и аэропортов. Что поделать, специфика работы накладывала на них свой отпечаток. И со стороны казалось, что эти люди никуда никогда не спешат. Сама невозмутимость... От безделья я равнодушно глазела по сторонам, взглядом скользя по лицам окружающей меня толпы. За каждым из этих людей стояла своя история, своя жизнь, полная тревог и ожиданий... Ожидания чего-то волшебного. Что поделать, даже самый прожженный пессимист где-то в глубине души, там, где хранит все свои самые сокровенные тайны, в которых порой боится признаться даже самому себе, надеется на чудо. Еще с детства я любила, глядя на людей, придумывать им истории жизни. Представляя их прошлое, настоящее и будущее. И веря, что каждая из этих историй имеет счастливый конец. И скользя сейчас непроизвольно взглядом по окружающим, я надеялась, что моя история так же, как и истории этих людей, будет иметь удачное продолжение и конечно счастливый конец. Я настолько погрузилась в свои мысли, что не сразу поняла, что память из толпы выдернула знакомые черты. В подсознании что-то щелкнуло, и я с ужасом перевела взгляд обратно. И окаменела. На меня смотрели удивленные и растерянные глаза Вознесенского. Вот это я понимаю, сюрприз... Можно было бы предположить, что он за мной следил, но его удивление было слишком неподдельным, да и мужчина, активно жестикулирующий рядом и увлеченно с ним беседующий, был не похож на первого встречного. Видимо, Диму сюда отправили по долгу службы, интересно, это какому доброму человеку спасибо стоит сказать нечеловеческое? Прямо отблагодарить по самое не балуй... Надеюсь, это не мой милый таким образом пытался повлиять на мое решение об отъезде. Что ж, если это так, то он не угадал... Так еще хуже. Видя, что мой личный кошмар пытается вежливо отделаться от своего собеседника, чтобы начать перехват моей персоны, я поняла, что пора сматывать удочки. Причем быстро и без лишнего шума. Свалился же ты на мою голову, Вознесенский. Что ж опять все так вовремя?!
   Я в панике начала вертеть головой, пытаясь найти пути отступления, ибо Дима решительно двинулся в мою сторону. Ну все, попалась мышка котяре в лапы... А счастье было так возможно.
   Откуда взялась дурь и наглость, я не знаю, но каким-то чудесным образом, я, растолкав стоящих передо мной людей, пробилась внутрь раньше, чем Вознесенский смог до меня добраться. Нас разделяло стекло и несколько шагов, но даже отсюда я ощущала клокочущую внутри него ярость. Ненавидел ли он меня сейчас? Может быть... Но я себя за свою трусость ненавидела сейчас куда больше. Я запуталась в своих чувствах и не знала, что же сейчас для меня хорошо, а что плохо. Я всегда была уверена, что безумно больно, когда тебя оставляют. Но только сейчас поняла, как же несказанно больно оставлять...
   Не знаю, сколько бы мы так стояли и вели разговор взглядами, но вдруг в Диме что-то изменилось. Надломилась какая-то струна, и я поняла, что, по-видимому, это и было нашим расставанием. Я побоялась сделать шаг навстречу, а он не стал меня ждать в своем 'счастье' и выбрал другой поворот. Но с другой стороны, кто я такая, чтобы винить его за это? Знали ли вы, что карие глаза могут быть холодными и злыми? А я не знала и ошиблась. Могут, причем настолько, что этот холод пронзает тебя насквозь, заставляя дрожать всем телом. Испугавшись, что Вознесенский прочтет в моем взгляде всю боль, которая пожирает меня изнутри, я отвернулась, борясь со слезами. Когда же я снова решилась взглянуть на Диму, то увидела лишь его удаляющийся силуэт. Он ушел, так ни разу не обернувшись...
   А что ты, Лиса, хотела? Что он будет ползать за тобой на коленях и молить о твоей большой и чистой любви? Или, как герой романов, прорвется сквозь работников аэропорта и кинется к твоим ногам? Нет, боюсь, что это не тот вариант. Не про Вознесенского точно. Закинуть через плечо и унести - да. Не спрашивая, заткнуть рот поцелуем - запросто. Но колени, розы и вечная любовь... Это про других героев и другие романы.
   С другой стороны, быть может, сама судьба сделала за меня свой выбор, и сейчас мне остается только принять его и жить дальше. Жить и плыть в 'свое счастье', каким бы оно не было. Вот только почему же на душе так гадко, и дико хочется плакать?
  
   До Праслина я добралась без приключений и с радостью спустилась с трапа самолета, окунувшись в первозданную красоту острова.
   Обычно на Праслине стояла хорошую погоду, но меня остров встретил моросящим дождиком. Хотя именно такая погода наиболее соответствовала моему настроению. После встречи с Димой меня слегка потряхивало, и нервы были на пределе, несмотря на длительный перелет. Я не зря выбрала именно это место, потому что, помимо комфортабельного отеля, самым его большим плюсом была огромная прилегающая территория.
   Пройдя регистрацию и получив ключи от номера, я решила сначала полюбоваться окружающей меня красотой, а потом уже позаботиться о питании.
   Войдя в номер, я тут же направилась на балкон, который выходил на океан. От открывающейся картины захватывало дух. Прикрыв глаза, я с блаженством втянула всей грудью воздух. Впервые за последние дни мне дышалось легко. Нет, тревоги не отступили, не забылись, но они меркли по сравнению с величием открывающегося великолепия.
   Несмотря на накрапывающий дождик, я спустилась к бухте, которая находилась недалеко от отеля. Думаю, именно в этом месте, под шум прибоя, и начался мой долгий путь к исцелению.
   В номер я вернулась мокрая, но спокойная. Казалось, благодаря дождю и слезам, я распрощалась с частью своих терзаний, что так рвали душу изнутри. Я с блаженством плюхнулась на кровать, которая занимала половину номера, и чуть ли не замурлыкала от удовольствия. Господи, ради этого стоило проделать такой путь!
   С самого детства я была довольно странным ребенком. Всегда активная, я неугомонно пыталась найти свое место под солнцем. Если все дети в школе мечтали быть или юристами, или учителями, то мой спектр должностей простирался от президента до танцовщицы в баре (благо, родители были не в курсе чаяний их дитяти). Я пела, танцевала, рисовала, занималась спортом... И пыталась всех убедить, что из меня получится отменный специалист. Какой угодно специалист, но главное - лучший из лучших. В этом у меня априори никогда не возникало сомнений. Одна беда: моих увлечений хватало максимум месяца на три, а потом я понимала, что топаю явно не в том направлении. И снова искала свой светлый путь...
   Пока однажды на добровольных началах не помогла школьной подруге сделать гадкое дело - написать статью компрометирующего характера в школьную газету об одном из наших одноклассников. Водился за ним грешок подглядывать за девчонками в туалетах и раздевалках. Вроде бы ничего криминального, но для нас, на тот момент еще совсем юных натуралистов, это был удар в спину. Так вот, результат превзошел все мои ожидания. Вся школа только и гудела о моей статье. Здравствуй, слава! Но со славой пришла и расплата. Драка в кабинете географии, родители, вызванные к директору, и месяц заключения под домашним арестом. Но, что самое обидное, моя подруга, которая и была инициатором этой гениальной идеи, самозабвенно утешала нашего незадачливого Ромео, став с тех пор его верной боевой подругой. Вот и где, скажите мне, известная женская солидарность? О, женщина, имя тебе - коварство! Но это так... Вспомнилось что-то....
   Именно тогда я и поняла, что призвание мое - журналистика. И после того, как я это поняла, меня было уже не остановить. На все запреты я отвечала бунтом, а порой широкомасштабной забастовкой. Бороться со мной было то же самое, что остановить цунами - пустая трата своего драгоценного времени. Начав писать, остановиться я уже не могла. Я писала свои очерки где угодно, если меня посещало вдохновение. В ход шел любой клочок бумаги, попавший мне под руку. Один раз, еще в начале моей карьеры, моя привередливая муза решила посетить меня, пардон, в клозете. И все бы ничего, но бумаги было там ограничено, так сказать 'или... или...'. Недолго думая, я начала строчить свои мысли на обоях, которые мама с такой любовью и нежностью выбирала и везла из Парижа (ну, что поделать, с ручкой я не расстаюсь). Откачивали мою родительницу всем семейством. И еще месяц были слышны стенания по поводу неудачного эксперимента по части деторождения, прогрессирующие в моменты посещения памятника юному дарованию.
   Так и проходили дни юного натуралиста, и не было окружающим спасения, если бы в один из дней судьба не свела меня с владельцем журнала 'Виват'. Дело было в момент окончания мною студенческих мучений. На тот момент я пребывала в глубоких раздумьях относительно своего будущего, особенно по части работодателя.
   Маман решила организовать очередной показательный раут, на котором ее несравненной дочери обязательно необходимо присутствовать. Уютно устроившись за одним из дальних столиков, я заняла удобную позицию и начала строчить хроники происходящего, вставляя при этом едкие замечания. Что уж греха таить, я ощущала себя звездой эпистолярного жанра. Одно я знала точно, что хочу продолжить писать и стать одним из лучших журналистов. Но надо мной еще висел 'Домоклав меч' родительской воли, которая не совпадала с моим видением необозримого будущего. Поэтому мой неугомонный мозг сканировал и искал все возможные выходы из сложившейся ситуации. Как сделать так, чтобы и родители были довольны, и я продолжила любимое дело.
   Но я отвлеклась, сидела я вся такая в тяжких раздумьях, похлебывала шампанское и общалась со своей музой, пока не услышала покашливание за спиной. Так! Еще нам партизанов не хватает. Маман узнает - быстро прикроет мой литературный кружок. Я ей обещала вести сегодня себя как паинька.
   Со скучающим выражением лица поворачиваюсь и вижу перед собой мужчину лет сорока с очень приятной наружностью. Что же, послушаем, с чем наш гость пожаловал... Я от греха подальше убрала свои записи и вопросительно вскинула бровь. И что сие явление значит?
  - Василий Штанов, - представился незнакомец и протянул мне руку.
   Проявить неуважение к гостю я не могла, поэтому протянула руку, которую мне тут же облобызали. Но бровь моя своих позиций не сдала и по-прежнему вопрошала причину такого хамского нарушения моего скромного уединения. Василий же улыбался, как только что вычищенный самовар. Хорошо хоть решил снизойти до объяснений:
  - Милая леди, прошу прощения за мою наглость, но я не могу упустить такого шанса.
   Ну, началось... Вы прекрасны, как цветок весной, кожа нежна, как лепесток розы... Бла, бла, бла.... Но не тут-то было, Василий Штанов не был так прост, как казалось.
  - Повторяюсь, меня зовут Василий Штанов. Я являюсь главным редактором журнала 'Виват', - а вот это уже интересно, подумала я. На тот момент Василий еще не был владельцем журнала. - И хотел бы сделать вам предложение, от которого вы не смогли бы отказаться.
   Ох, ошибаешься дружок! Я вообще людей удивлять люблю. Но не спорю, от любопытства кровь в жилах начала циркулировать быстрее. Мыслила я всегда масштабно, поэтому уже представляла себя восседающей на редакторском кресле.
  - Пообщавшись с вашей матушкой, я услышал занятные рассказы про ваши потуги в нелегком писательском труде.
   После этих слов я запыхтела, как обиженный паровоз. И вот зачем было портить такое приятное впечатление? Видимо, мое пыхтение не отличалось тишиной, так как Штанов тут же бросился на успокоение моих нервных клеток:
  - Скажу сразу, я с ней не согласен. Я имел неожиданное удовольствие ознакомиться с одной из ваших работ...
   Я залилась краской стыда, вспомнив про туалет и мою заметку о проведении школьной реформы по изменению школьной формы. Нет, надо же было так вляпаться... Моя справедливая мать принципиально отказалась менять обои, чтобы они всегда мне давили на совесть. С другой стороны, я бы не была журналистом, если бы не открывала людям правду с самой неожиданной стороны. Пауза затянулась, а продолжение послушать очень хотелось, поэтому я решила перехватить инициативу:
  - Хотелось бы услышать ваше предложение и подробные планы на мою персону. Предупреждаю, девочкой на побегушках у гениев пера я быть отказываюсь.
  - А вы не промах. Вам никто не говорил, что все гении начинали с малого!
  - Что поделать, каждый выбирает свой путь по-своему. Я согласна начать с малого, если оно будет того стоить. Меня не пугают трудности.
  - Хорошо, тогда предлагаю вам стать моим внештатным сотрудником с испытальным сроком - полгода. По окончанию испытательного срока мы рассматриваем переход на постоянную ставку журналиста.
  - Все это звучит очень привлекательно, но... - и я непроизвольно подалась навстречу Штанову, подозрительно сощурившись. - Какова ваша выгода? Вы же сами знаете, бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
   А что? Вдруг он потребует от меня взамен любви большой, чистой и регулярной? Нет уж, хочу знать все подводные камни!
   В глазах Василия Штанова появились смешинки, и я понимала, что сохраняю серьезную мину при плохой игре. Было и так понятно, что я ухвачусь за этот шанс, как утопающий за соломинку.
  - Алиса, признаюсь честно, у меня на тебя очень большие планы.
  - Звучит как 'переходи на сторону зла, у нас есть печеньки'.
  - Ну, можно сказать и так, - ухмыльнулся Штанов. - Но, думаю, тебе я смогу найти даже кексик, если от этого будет зависеть твое согласие перейти на нашу сторону.
  - И чем же вас так заинтересовала моя скромная тушка? - И озорно ухмыльнувшись, я брякнула. - Секс не предлагать! Я готовлюсь остаться единственной девственницей России и войти в книгу рекордов Гиннесса.
   Я ожидала смутившейся физиономии, но никак не богатырского смеха с легким похрюкиванием. От греха подальше, я на буксире оттянула Штанова на балкон, пока нас не застукала моя вездесущая маман. Еще не хватало, чтобы она мне сорвала сделку века. Отсмеявшись, Василий продолжил:
  - Алиса, это похвально. И я готов тебя поддержать даже в таких начинаниях. Более того, готов заказать тебе эксклюзивные дизайнерские железные трусы с кодовым замком, ты только определись с моделью. Надеюсь, ты не страдаешь провалами в памяти, а то как бы не получилось сюрприза, вдруг код забудешь! Это же пилить тебя придется... - и Штанов ехидненько так начал хихикать.
   А я сверлила его взглядом и пыталась понять в чем же соль, где смысл? Фей-крестный? Программа 'Розыгрыш'? Хотя хорошо, что не 'Снимите это немедленно', хоть тут повезло. Тогда в чем подвох?
   Неожиданно Штанов внешне подобрался, ничего не осталось от того весельчака, который лишь несколько минут назад развлекал меня разговорами о женских туалетах. Передо мной стоял главный редактор крупного журнала, с деловой хваткой и большими амбициями. От такой метаморфозы по телу непроизвольно побежали мурашки.
  - Хорошо, шутки в сторону. Давай на чистоту. Ты хочешь знать, почему я хочу видеть тебя в своей команде?
  - Да, не буду отрицать, пока мне не понятны ваши мотивы. И вы меня очень разочаруете, если скажете, что вам хочется сделать приятное моей маман.
  - Я не настолько глуп, чтобы рисковать из-за женщины делом моей жизни. Тем более, что эта женщина не является любовью всей моей жизни.
  - О боже, как же пережить такой удар! А я уже мысленно называла вас 'папулей', - не удержалась я от колкости.
  - Это тоже является причиной моего решения.
  - Мое желание записать вас в родители? - сознаюсь, реплика Штанова привела меня в некоторое замешательство.
  - Нет. Твоя тяга к сатире. Ты не боишься быть непонятой. Я за тобой давно наблюдаю, и, знаешь, когда-нибудь ты станешь в ряд со знаменитыми журналистами.
  - Вы мне льстите! Но это приятно... - смутилась я. Во время речи Штанова я боялась дышать, опасаясь, что один мой вздох рассеет эту иллюзию, и все окажется просто сном.
   А Василий тем временем продолжил:
  - У тебя большое будущее, Алиса. В тебе есть огонь, и ты этим огнем пытаешься осветить все вокруг. В 'Вивате' работают лучшие из лучших, ведь не зря мы занимаем верхние строчки в рейтингах, но я хочу большего...
  - Чего же? И как в этом вам могу помочь я? - мое сердце колотилось со скоростью света и было готово выскочить из груди.
  - Потому что ты умеешь писать сердцем. И это именно то, что постепенно с известностью растеряли мои ребята. Я хочу, чтобы ты их научила заново чувствовать душой.
   И это были именно те слова, которые изменили мою жизнь навсегда. Именно с этими словами я начала свое восхождение в мире журналистики и стала тем, кем была сейчас. И как не удивительно, Саша чем-то был похож на Штанова. Он, как и Василий, поверил в меня, поверил в мое сердце. А оно его предало... Может быть, именно поэтому я так остро переживала это предательство.
   В комнату ворвался порыв ветра, вернув мои мысли в настоящее. Боже, как же хорошо. Как же хорошо, что никуда не надо спешить, ни о чем не надо думать, а можно просто жить. Не разрываясь между умной и красивой, между прошлым и настоящим.
   Я ни разу не задумывалась, а с чего вообще началась наша вражда с Димкой? Она просто была... С первого взгляда, с первого слова, с первого прикосновения.
   Познакомились мы с Вознесенским через месяц после начала моих трудовых будней в журнале. Он тогда написал довольно крупную и не менее удачную статью, и в редакции все усиленно ему пели дифирамбы. Меня же раздирало любопытство. Чувствуя за спиной поддержку Василия Штанова, я вела себя в редакции далеко не тихоней, хотя за все время работы в журнале ни одна живая душа не узнала, что именно он меня привел в журнал. Вкалывала я без поблажек, да и признаюсь честно, мне работа доставляла огромное удовольствие. Но вернемся к нашему герою... Несмотря на огромное любопытство, я не смогла удержаться от едких замечаний в адрес 'героя нашего времени', уж слишком душещипательными были рассказы наших дамочек...
   То ли уши у Дмитрия были длинные, то ли донес кто о моим сарказмах в его адрес, но наш герой решил явиться ко мне собственной персоной.
   И все бы ничего, если бы в тот момент я не неслась на всех парах сдавать статью в печать. Это было мое первое детище. Такое любимое, такое родное. Ощущение было близкое к первому поцелую, поэтому ходить нормально я не могла (у меня и до этого это не сильно получалось): я летала. И таким образом, я благополучно на полном ходу впечаталась в Вознесенского. Бумаги взмыли в воздух и рассыпались по коридору. Звезда была возмущена до крайности.
  - Эй, ты, хотя бы притормаживай на поворотах. Не дрова везешь... Так и народ покалечить недолго...
  - Таких покалечишь, как же. Да на таких пахать можно... - бурчала я себе под нос, быстро собирая бумаги. Но, видимо, я недостаточно тихо излагала свои сокровенные мысли, ибо глаза Димочки тут же подозрительно сузились.
  - Уж не ты ли та самая разговорчивая особа, что целый день не дает покоя моим бедным ушам.
   Тут уж я начала понимать, в кого врезалась, и осознала, что живой меня отсюда не выпустят. Эх, помирать, так с музыкой! Лучшая защита - это нападение.
  - Боюсь, сударь, вы обратились не по адресу. Если у вас проблемы с ушами, то вам прямая дорога к отоларингологу. Авось он вам поведает, что делать с таким большим и плохо работающим добром... - и я оскалилась самой лучезарной улыбкой, сопровождая это взглядом сущего ангела. А че? Я ниче! Судя по краснеющей физиономии Вознесенского, мне бы надо было заткнуться по-хорошему. Но куда там! Хоронили тещу - порвали два баяна.
   Хотя, он тоже в долгу не остался.
  - Чья б корова мычала. Я так смотрю, мадемуазель, вы тоже не отличаетесь идеальной комплектацией и миниатюрными размерами...
   Так наступить на любимую мозоль! И кто?! И тут Остапа понесло...
  - Главное, чтобы миниатюрными размерами не отличались вы. А то представляете, какой удар по репутации и сердцам прекрасного пола. И ведь не скажешь: 'Мал золотник, да дорог'. Не поверят... - и для пущего эффекта я сочувственно поцокала языком, скептически косясь на причинное и небось самое дорогое место нашего донжуана.
  - Ох, и договоришься, рыжая! - и Вознесенский, схватив меня за руку, изо всех сил прижал мою тушку к себе. Не спорю, Дима был очень привлекательным мужчиной, и ощущения от его объятий были более, чем приятными, но... Об этом я не созналась бы даже под страхом смерти, поэтому лишь презрительно скривила носик.
  - Вы бы, Дмитрий, ручки-то свои держали при себе. А то еще местные барышни подумают, что вы воспылали ко мне пылкой страстью, проблем не оберешься потом.
   Мои слова Дима истолковал по-своему и с довольной улыбкой выпустил меня из объятий. Ох, неужели подумал, что я купилась на красоту его неземную? Сейчас, уже бегу! Но, судя по следующей фразе, именно так он и подумал. Мдааа, бывают в жизни огорчения...
  - Что, малыш, неужто эта страсть взаимна?
   Нет, он сейчас это всерьез или просто при звездопаде одна из звезд слишком по башке шарахнула? Судя по всему, пришло время вспомнить молодость и былые успехи в театральном кружке.
   Для пущего эффекта я кокетливо пробежала кончиками пальцев по вороту его рубашки и медленно начала тянуться к его лицу. Было очень смешно наблюдать удивление и смущение на лице Вознесенского. Судя по всему, он ожидал чего угодно, но только не прилюдного проявления страсти. Я держалась из последних сил, чтобы не засмеяться прямо в его ошарашенное лицо. Шок - это по-нашему!
  - Ну что ты, котик. Я не увлекаюсь старыми подержанными автомобилями, мне по нраву, когда под капотом лошадиных сил больше, чем на одну поездку до соседнего перекрестка. Я жду принца, а ты больше смахиваешь на коня... мммм.... в яблоках.
   И, скользнув мимо опешившего Вознесенского, я с диким хохотом со всех ног бросилась в типографию. Но с тех пор у нас с Димой начались военные действия. Мы шпыняли друг друга, орали, ругались, а окружающие сидели с довольными лицами и получали от нашего 'общения' удовольствие. Всегда подозревала, что меня окружают извращенцы.
   Вот только я до сих пор не могу понять, когда же ситуация вышла из-под контроля? Когда наша с ним вражда переросла в нечто большее? Мир сошел с ума, и я вместе с ним.
   В животе предательски заурчало, и я поняла, что жутко проголодалась. Идти в ресторан желания не было, поэтому я ограничилась легким ужином в номере и, уютно устроившись на балконе, начала делать наброски будущих статей.
   Только когда отель погрузился во тьму, освещаемую только светом фонарей, я оторвалась от статей и, сладко потянувшись, откинулась на спинку кресла. Во тьме слышался шум волн, разбивающихся о прибрежные камни. Все тело обдувал легкий бриз с моря, принося с собой звуки музыки, звучащей где-то на территории отеля. Несколько минут я впитывала в себя жизнь острова и, улыбнувшись, отправилась в объятия Морфея. Уж слишком призывно он зазывал меня посредством огромной двуспальной кровати. Машка бы сейчас обзавидовалась. Едва моя голова коснулась подушки, я тут же провалилась в сладкий сон без сновидений. Видимо, дали о себе знать все переживания и нервы. Так что мой сон был сейчас лучшим лекарством.
   Утро встретило меня теплыми лучами солнца и щебетом невидимых глазу птиц. Сладко потянувшись, я спрыгнула с уютного гнездышка и, радостно напевая, понеслась на всех парах в душ. На сегодняшний день особых планов не было, но было одно место, куда стремилась моя изнуренная душа - пляж Анс Жоржетт. Наспех позавтракав, я захватила купальные принадлежности и отправилась навстречу солнцу.
   Анс Жоржетт приветствовал меня белым песком и чистейшими бирюзовыми водами Индийского океана. Бросив вещи под тенью одной из пальм, я с радостью окунулась с головой в манящую глубь океана. Здравствуй, экстаз! Вода нежнее шелка окутывала все мое тело, и казалось, что через воду в него переходит живительная энергия солнца. Вот оно - сладкое ощущение свободы! Это ни с чем не сравнимое удовольствие - валяться на песке под ласковыми лучами солнца, слышать шелест прибрежных волн и ощущать восторг каждой клеточкой своего тела. Ради этого всепоглощающего ощущения стоило так спешно уехать и бросить все к чертовой матери!
   Еще какое-то время понежившись под ласковыми лучами, я устроилась в тени пальмы, где оставила свои вещи. С собой я захватила вчерашние наброски, так как этот материал мне нужно было сдать в печать сразу после возвращения. Это была хроника нескольких событий, всколыхнувших общественность за последний месяц. Но увлекшись статьей про Адель, я совершенно забросила все проекты, с головой погрузившись в работу с Вознесенским. Теперь же мне было необходимо довести материал до ума, чтобы мой труд не пропал даром. Хватит мне пока одной загубленной статьи...
   Погрузившись в работу, я не сразу обратила внимание на пожилого человека, отдыхающего в сторонке на одном из валунов. Что-то было в нем такое, что заставило меня задержать на нем взгляд. Он сидел, любуясь океаном, и весь его вид излучал спокойствие и умиротворение. Так выглядит человек, который после долгого отсутствия наконец-то вернулся домой. Видимо, я слишком пристально рассматривала незнакомца, потому что он неожиданно перевел взгляд на меня, будто почувствовав мое любопытство и интерес. Это был прямой взгляд, в котором угадывался внутренний стержень и чувство собственного достоинства. Он не был напыщенным, нет. В этом джентльмене ощущалась сила, которая давала ему все основания открыто встречать взгляд собеседника. Несколько мгновений мы рассматривали друг друга с любопытством и интересом. Я была слегка смущена, что меня застали за бессовестным подглядыванием, но незнакомец лишь ласково мне улыбнулся, как это умеют делать лишь пожилые люди, и, будто потеряв интерес к происходящему, снова сосредоточил взгляд на просторах океана.
   Не знаю почему, но этот странный старичок задел внутри меня какую-то струну. Была в нем какая-то загадка и тихая печаль. Даже взгляд, который излучал внутреннее тепло, скрывал в себе искорки легкой тоски о чем-то прекрасном, а быть может, о ком- то... Я нутром чувствовала, что за этим человеком стоит необычная история.
   Посидев на берегу еще минут десять, он встал и пошел в сторону отеля, так ни разу не оглянувшись. А мне оставалось лишь провожать его взглядом и гадать, что же прячет он в глубинах своей души?
   Но время бежит, и, как все быстротечное, наши воспоминания также имеют свойство притупляться. Проведя вечер, насыщенный разнообразными событиями и эмоциями, на следующий день о странном незнакомце я вспомнила, только когда пришла на пляж.
   Он сидел на том же месте и так же, как и вчера, любовался океаном. Интересно, что связывает этого странного человека с такой бушующей стихией? Что поделать, человек так устроен, что на основе мелочей он додумывает свою историю жизни, мысленно проживая ее вместе с героем своих фантазий. Я - журналист, и для меня главное - факты. Но встречая на своем пути таких загадочных личностей, как этот незнакомец, непроизвольно начинаешь придумывать ему жизнь, проживая ее вместе с ним заново.
   Я не стала нарушать его покой, хотя, судя по улыбке, мой вчерашний незнакомец меня узнал. Почему я не подошла к нему? Не знаю, просто не хотела нарушать его уединение. В его общении с океаном было что-то личное. Как будто лишь они знали какую-то общую тайну, какое-то грустное мгновение, которое они вместе переживали вновь и вновь. Казалось, мы с этим пожилым мужчиной действовали согласно каким-то негласным правилам, известным только нам троим: мне, незнакомцу и океану. За каждым из нас была какая-то история, которая привела нас на этот берег.
   Почему именно история, спросите вы? Да потому что было видно, что мы оба искали здесь уединения, чтобы найти ответы на все наши вопросы и терзания, чтобы вести незримый диалог с главным нашим собеседником - нашей душой.
   Я села за написание статьи, но взгляд непроизвольно перескакивал на моего таинственного незнакомца. На вид ему было уже за шестьдесят. Хорошо одетый, ухоженный, довольный жизнью мужчина. По внешности было похоже, что он скорее всего итальянец. Удивительно, но он не выглядел как зажиточный сноб, владелец заводов, машин, пароходов. Наверное, поэтому и зацепился за него взгляд, ибо он как-то не был похож на обычных напыщенных толстосумов. Он был какой-то домашний, несмотря на ореол властности. При взгляде на незнакомца сразу вставала перед глазами картина детства: запах домашнего хлеба, потрескивание дров в камине, бабушка в кресле со спицами и ласковые объятия дедушки, который рассказывает тебе сказки. Именно в такой обстановке этот загадочный человек смотрелся бы как нельзя лучше.
   Углубившись в свои мысли, я не сразу заметила исчезновение моего незнакомца. Очнувшись от фантазий, я увидела лишь его удаляющуюся спину. Так же, как и вчера, таинственный незнакомец покинул пляж, так ни разу не оглянувшись.
   На следующий день я уже издалека увидела силуэт моего молчаливого героя, но в этот раз я решила нарушить традицию и все-таки познакомиться с заинтересовавшим меня персонажем. Тем более что я нутром чувствовала, что за ним стоит интереснейшая история.
  - Добрый день! - я старалась говорить спокойно и приветливо, но голос почему-то предательски дрожал. Видимо, сказывалось волнение.
   Мужчина явно не ожидал, что его уединение будет нарушено, поэтому вздрогнул от звуков моего голоса. Мысли его витали далеко от этого мира, поэтому незнакомцу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что перед ним его молчаливая подруга по раздумьям. Лицо мужчины озарила доброжелательная улыбка, преобразив черты и сделав их мягче.
  - Добрый день, милая леди. Вы сегодня позже, чем обычно.
   Признаюсь честно, я была удивлена, что, несмотря на мимолетность встреч, этот удивительный человек ждал меня. Пусть со стороны это казалось глупостью, но от этого ощущения на душе стало спокойнее. Я лишь неопределенно пожала плечами, но не смогла удержаться от ответной улыбки. Еще с детства родители привили мне любовь к языкам, поэтому сейчас я даже не почувствовала, что мы непроизвольно перешли на английский язык, хотя, судя по акценту, я с точностью угадала родину моего собеседника.
  - Что поделать, сегодня я была слишком популярна. Работа не оставляет меня даже в отпуске. Жаль, что в данный момент я не могу ей ответить взаимностью. Вы не будете возражать, если я присяду с вами?
   Наверное, я должна была смутиться от своей наглости, но любопытство и повышенный интерес к новому знакомому уничтожили мою природную скромность в зародыше. Мой собеседник, видимо, это тоже понял, так как, лишь улыбнувшись, приветливо похлопал по валуну рядом с собой. Ну вот, приземление разрешено. Осталась самая малость - наладить контакт с жителями другой планеты.
  - Вы меня простите за бестактность, я не всегда отличаюсь такой повышенной степенью наглости. Кстати, меня зовут Алиса Покровская. Хотя друзья упорно зовут Лисой.
  - И, пожалуй, они правы. Вам это имя очень подходит. А меня зовут Алдо Моретти.
  - Приятно наконец-то с вами познакомиться, - и я по привычке протянула руку для приветствия.
  Меньше всего я ожидала, что вместо рукопожатия мой новый знакомый галантно склонится к моему запястью и поцелует ее в знак приветствия. Вот это мужчина, вот это я понимаю!
  - Мне тоже очень приятно, Алиса. Правда, если честно, я до сих пор так и не понял, чем же вас так заинтересовала моя скромная персона?
  - Вы не поверите, но я сама себе не смогу ответить на ваш вопрос. Возможно, меня привлекла именно ваша скромность. Нынче это такая редкость, - и я лучезарно улыбнулась новому знакомому, понимая, что несу полный бред. - Знаете, Алдо, возможно, что в этом огромном мире остались только вы да я с багажом природной скромности. Я свою, правда, иногда теряю. Сами понимаете, девушка, что с меня взять... Положу куда-нибудь и забуду о ней до поры до времени.
   Я видела по лицу Алдо, что он изо всех сил сдерживает смех, пытаясь сохранить вид стороннего наблюдателя. Алиса, Алиса, вот опять ты себя выставляешь местным клоуном. Цирк уехал, а ты осталась. И у меня взыграла совесть.
  - Простите. Я не всегда такая буйная.
  Алдо с улыбкой потрепал меня по руке, как бы в знак поддержки, и я поняла, что с этим человеком никакие объяснения не нужны.
  - Вы, Алиса, чудесная и живая. И очень напоминаете одного дорогого для меня человека. А со своей скромностью вы бы были поосторожнее... А то я ж один со всем миром не справлюсь, вы к ней какой-нибудь маячок прикрепите, а потом по навигатору будете ее находить.
  - Вот люблю, когда у людей все хорошо с чувством юмора. А то некоторые зануды так остро реагируют на мое искрометное чувство юмора, что сразу появляется жгучее желание их придушить. В памяти непроизвольно всплыл образ Вознесенского, и мое настроение резко пошло на спад. Алдо это тоже заметил, но ничего не сказал, лишь понимающе улыбнулся и перевел взгляд на океан. Минут десять мы с ним любовались бушующей стихией, мыслями находясь где-то далеко, за пределами этой вселенной. Сегодня океан волновался, и, казалось, это состояние через воздух передается в нашу кровь, заставляя ее бурлить в жилах. Я не сразу уловила момент, когда Алдо начал свой рассказ, так глубоко была погружена в свои мысли.
  - Мари очень любила океан. Когда она увидела его в первый раз, этого оказалось достаточно, чтобы влюбиться в него навсегда.
  - Мари? Это ваша жена?
   Вопрос сорвался с моих губ непроизвольно, видимо, в силу профессии. Я боялась спугнуть Алдо, так как понимала, каким хрупким может быть этот миг откровения. Мне одновременно было и любопытно, и страшно, так как глубоко в подсознании я понимала и чувствовала, что это знакомство может многое изменить в моей жизни. Ведь каждый человек приходит в нашу жизнь не случайно. Не имеет значения, какие эмоции он приносит, главное - что он заставляет нас двигаться вперед. Поэтому я с замиранием ждала его реакции на мое любопытство...
  - Мари... Мари была солнцем, которое освещало мою израненную душу. И моей самой большой ошибкой в жизни, - Алдо замолчал, а я, казалось, даже дышать перестала, боясь, что на этом он оборвет свой рассказ. Но, видимо, сегодня удача была на моей стороне, так как он тихо продолжил. - Мы познакомились, когда ей было двадцать два года. Я на тот момент подрабатывал в фирме ее отца, а Мари приехала на каникулы из колледжа. Да, забыл упомянуть, она была англичанкой. Вот только одна особенность - в отличие от сверстниц, она была полна энергии. Ее голос колокольчиком разносился по дому, а улыбка была настолько заразительна, что каждый непроизвольно влюблялся в этого белокурого ангела через секунду после знакомства. Но только я один знал, какой тайфун жил внутри этого якобы скромного создания. Ее глаза горели жизнью, и, если бы это было возможно, она бы обняла весь мир, заставив его плясать под свою дудку. Она была еще наивным ребенком, который не осознавал силу своей красоты. Ее семья не владела большими капиталами, и в тот момент, как потом оказалось, ее отец находился на грани банкротства, поэтому родители Мари возлагали огромные надежды на хорошую партию для дочери. И тут в ее жизни появился я. Что скрывать, я был отвязным балбесом, который не пропускал ни одной юбки. Я был ее старше, и за плечами у меня уже был один неудачный брак и двое прекрасных сыновей. Поэтому когда я понял, что мои шутливые заигрывания породили в девичьем сердце Мари сильные эмоции, было уже поздно. Она в меня влюбилась... Вы знаете, что такое любить, Алиса?
  - Да, - ответила я, не задумываясь, хотя в душе так и не поняла, о ком я в тот момент думала и к кому именно стремилось мое израненное сердце.
   Алдо на мой ответ лишь загадочно улыбнулся, и мне показалось, что этот удивительный человек чувствует все без слов. Странное ощущение, скажу я вам. А на самом деле любила ли я когда-нибудь и что на самом деле означает это странное чувство, которое воспевают поэты и музыканты? А если любила, то кого? Алдо не дал мне с головой погрузиться в пучину раздумий, тихим голосом продолжив:
  - В тот момент я бы с уверенностью сказал тоже самое, но, как потом оказалось, я очень жестоко ошибался. Я всегда был уверен, что любовь - это флюиды, которые посылают друг другу два симпатизирующих друг другу человека. Это тяга, когда тебе не хочется выпускать ее из объятий ночи напролет. Когда у тебя кружится голова от ее запаха, а руки сами тянутся заключить ее в объятия. И поэтому я никогда не осознавал всей ее силы, направо и налево раскидываясь словами любви. Чего уж скрывать, я 'любил' каждую вторую, и мне не сложно им было рассказывать о том, что на самом деле я никогда не чувствовал. Но когда появилась Мари, я впервые осознал, что мне страшно... Потому что эта странная девчушка сумела перевернуть мою жизнь с ног на голову. И показать, как сильно человек может любить... - Алдо на мгновение замолчал, и я решила воспользоваться паузой, задав так сильно мучившие меня вопросы.
  - Но разве любить - это плохо? Ведь каждому из нас рядом нужен человек, которому он будет нужен.
  - Алиса, Алиса, вы еще слишком юны и в какой-то степени наивны. Любовь сама по себе прекрасна, но человек должен быть готов принять этот бесценный подарок, в противном случае - она не принесет ему ничего, кроме горя.
  - Знаете, Алдо, я не могу с вами согласиться. Да, очень часто наши чувства бывают безответными, но пережитые эмоции того стоят. Пока мы чувствуем - мы живем. Да, любовь может быть жестока, но лучше прожить мгновение с любимым, чем всю жизнь, без него. Так ни разу и не испытав этого всепоглощающего чувства.
  - Все-таки как вы похожи с Мари... Именно эта безрассудная самоотдача меня и испугала в ней. Осознав, что влюбилась, она стала излучать какой-то внутренний свет. Ее любви хватало на всех. Переполненная этим чувством, Мари старалась заразить им всех, даря часть своей души окружающим ее людям. Родители даже не подозревали, какой вулкан страстей горит внутри их чада, а я смотрел на нее и не понимал, когда же все зашло так далеко... Нет, мне очень льстила ее любовь, вот только я понимал, что Мари не остановится на паре проведенных вместе ночей, ей было нужно значительно больше. Но мог ли я ей дать это? Более того, а хотел ли я этого сам? И бог свидетель, мой ответ был однозначно отрицательным.
  - Но почему? - признаюсь честно, я недоумевала. Судя по эмоциям, я понимала, что Алдо испытывал к этой женщине огромную всепоглощающую любовь, но это чувство никак не вязалось с рассказом, который я слушала из его уст. Мое профессиональное чутье бунтовало, и я понимала, что не могу свести все фрагменты истории в одну картинку. И, если быть честной, это было для меня в новинку.
  - Потому что в тот момент я не был готов принять тот дар, который мне пыталась самозабвенно вручить Мари. Понимаете, Алиса, она умела любить, отдавая себя без остатка. В ее душе не было полумер. Так сказать, или все, или ничего. Полюбив, она вручила мне ключи от своего сердца, вот только забыв спросить, а хочу ли я на всю жизнь остаться владельцем этих ключей. И самое главное - смогу ли преподнести ей такой же дар.
  - Алдо, простите, что перебиваю, но ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос... Почему вы не отвергли ее? Жестоко давать шанс человеку на счастье и тут же отнять его. Это тоже самое, если бы вы спасли утопающего, протянув ему руку, и, когда он бы почти влез в лодку, сбросили его обратно в пучину.
  - Как вы хорошо подметили. Почему я не отверг ее... хм... почему.... Потому что не смог этого сделать, смелости не хватило. Ее любовь позволяла мне забыться, поверить, что я могу быть лучше. Я гордился собой, так как покорил неприступную стену. Многие увивались за Мари, но только я смог завоевать ее нежное девичье сердце. Жестоко, скажите вы... Но, Алиса, этот мир вообще жесток, так чего ожидать от маленького человечка, обуреваемого различными пороками? Я не любил ее, я любил свое состояние рядом с ней. И этого мне было достаточно...
  - Но что было дальше с Мари? Когда она поняла, что вы не любите ее?
  - Как ни странно, но в наши отношения вмешалась сама судьба. Мой отец серьезно заболел, и мне пришлось поспешно уехать на родину. Сначала мы очень часто переписывались с ней, но время шло, и круговорот новых событий поглотил меня. Я стал все реже и реже отвечать ей, пока наша переписка не сошла окончательно на 'нет'. Мари еще долго писала мне письма, вот только они оставались без ответа, отложенные в дальний ящик стола, как и вся моя прошлая жизнь. Время шло, я повторно женился, но по-прежнему продолжал свои любовные приключения. Подозреваю, что моя жена догадывалась о моих похождениях, но как мудрая женщина старалась это не афишировать.
  - И что? У вас с Мари все так и закончилось?
  - Тогда бы это была слишком банальная история, чтобы тратить столько времени на ее рассказ. Нет, милая леди, это было только началом... Прошло 5 лет. По работе мне приходилось часто мотаться в другие страны и заключать договора с клиентами. И вот однажды в одной из таких поездок я снова повстречал Мари. Дело было на очередном банкете, куда все сливки общества обязаны были прийти со своими супругами. Так как моя избранница предпочла остаться в Италии, я на банкет отправился в обществе обворожительной девушки. Помню только, что у нее было какое-то странное имя, которое я никак не мог запомнить. Сам банкет меня не очень интересовал, так как я никогда не был любителем таких мероприятий, но, когда ты крутишься в определенных кругах, волей - неволей, но тебе все равно приходится переламывать себя. Поэтому все мое внимание было сосредоточено на моей прекрасной спутнице, которая вдохновенно отвечала мне взаимностью. Решив уже окончательно откланяться и продолжить вечер в более приятной обстановке, я отправился на поиски хозяина дома. И каково же было мое удивление, когда рядом с ним я увидел знакомые черты. Мари внешне ни капли не изменилась, лишь стала взрослее и еще прекраснее. Но когда наши глаза встретились, я понял, что на самом деле в ней поменялось все. Ее внутренний свет угас, и улыбка на лице была лишь маской, театральной игрой для публики, которая с восторгом принимала ее. Я пытался в этой прекрасной незнакомке найти мою Мари и не находил.
  - Но как отреагировала она на ваше появление?
  - Внешне никак, лишь на секунду ее лицо озарила улыбка, настоящая, какой ее помнил я, но это было лишь на мгновение. В тот же миг она снова накинула на лицо маску, но я успел увидеть, какая боль плескалась в ее прекрасных глазах. Эта женщина была для меня недосягаема, даже если бы я в этот момент кинул к ее ногам весь мир. Но я не мог этого сделать, хотя бы потому, что она уже была отдана другому. Я так увлекся созерцанием частички моего прошлого, что не сразу заметил, как по-хозяйски ее обнимает стоящий рядом мужчина. Как потом оказалось, Мари была замужем, и сказать по правде, весьма удачно. Муж боготворил ее, исполняя все ее капризы и желания. Но какую цену ей пришлось заплатить за это? Неужели ради замужества ей пришлось настолько измениться? Стать другой Мари, которая затоптала в себе тот огонь, что горел в ее груди... В то же время меня мучила одна мысль, которая никак не давала мне покоя... А не я ли стал причиной таких перемен? Тот, кто жестоко обманул ее надежды, положив чистую девичью любовь на алтарь низменных наслаждений. А потом и вовсе забыл про нее. И от этого мне почему-то стало тоскливо и гадко. Поспешно попрощавшись, я сбежал с банкета, как трусливый заяц, боясь, что прошлое теперь будет преследовать меня всю мою оставшуюся жизнь. Но я зря этого боялся: мое прошлое спокойно осталось стоять в стороне, лишь под маской были заметны ее слезы. Наверное, это плакала душа...
  - И что было дальше?
  - А дальше я вернулся домой и пытался забыть. Мужчины - странные существа. Когда женщина находится от него на расстоянии вытянутой руки, они теряют к ней интерес, считая, что видят ее насквозь, как открытую книгу. Но стоит ей сделать пару шагов назад, и в мужчине просыпается охотник, главной целью которого становится получить свою добычу. В этой жизни мне всегда все легко доставалось. Если я хотел женщину, то с легкостью получал ее, ни капли при этом не напрягаясь. Я никогда никого не добивался, так как все, чего я желал, само плыло мне в руки. А если я этого не получал, то просто убеждал себя, что мне желаемое было не так уж нужно. Я умел отлично сдерживаться и притворяться, поэтому порой и сам верил в свою ложь. Никто никогда не видел и не знал меня настоящим, со всеми моими страстями и причудами. Я всегда, сколько себя помню, жил двойной жизнью. Это уже стало привычкой. Вот и на этот раз я влился в привычный для себя ритм жизни, убедив встревоженные чувства, что эта женщина не для меня. И снова поставил крест на прошлом. Но как писал Паоло Коэльо в 'Алхимике': 'Что случилось однажды, может никогда не повторится снова. Но то, что случилось два раза, непременно случится и в третий'. Не представляю, что творилось в голове и душе у Мари, но, несмотря на внешнюю холодность, эта удивительная женщина разыскала меня, чтобы снова ворваться в мою жизнь, как вихрь, и перевернуть в ней все с ног на голову.
  - Но зачем, Алдо? Зачем она мучила себя, понимая, что не нужна вам?
  - Потому что она не умела любить по-другому. Невозможно идти вперед, оглядываясь в прошлое. А она свое прошлое так и не отпустила. Наша встреча на банкете нарушила тот хрупкий мир, который Мари создала в своей душе. И ей было необходимо увидеть меня, чтобы расставить все точки над 'и'.
  - А вы? Почему вы не остановили это безумие? Вы ведь знали, к чему может это привести!
  - Знал, но даже это не могло повлиять на мое решение. Алис, я не был таким черствым и бездушным, чтобы вообще ничего не чувствовать к этой женщине. На тот момент мой брак остыл. Я никогда и не был безумно влюблен в мою жену, мне с ней просто было очень хорошо, как в духовном, так и физическом смысле. Я уже говорил, она была очень мудрой женщиной и в силу возраста могла справиться с моими выкрутасами. Другая бы уже давно отправила меня за дверь вместе с вещами, но моя жена терпела мой жуткий характер, за что я ей был очень благодарен. Мари же была другой. Мы с ней всегда были взрывоопасной смесью, так как каждый день у нас кончался спорами и выяснениями отношений. И поверьте, Алиса, это меня удивляло больше всего. Моя жена - итальянка, но, несмотря на это, мы долгое время прожили душа в душу, споря лишь по мелочам. С Мари же даже безобидный спор мог вылиться в битье посуды и выяснение отношений. Тем не менее, даже она не знала меня настоящего. Я всегда играл роль. Что уж кривить душой, я с легкостью мог расположить к себе людей.
  - У вас и сейчас это неплохо получается., - не смогла я удержаться от комментария.
  - Хм... Даже не знаю, расценивать ли это как комплимент. Ну да ладно, все равно это приятно слышать. Но, признаюсь честно, я никогда не делал этого намеренно, видимо, харизма была всегда у меня в крови. Поэтому я на протяжении всей жизни старался соответствовать этому образу, независимо от обстоятельств. Я научился подавлять темные стороны моей души, хотя и не всегда успешно. И появление Мари стало для меня не очень приятным сюрпризом, так как я понимал, что эта встреча не пройдет бесследно.
  - Но что же между вами произошло?
  - Все!
  - В каком смысле все? - мне не совсем был понятен смысл этой фразы - настолько она расплывчато звучала.
  - Не смущайтесь. Вы не ослышались и все правильно поняли. Результатом нашей встречи с Мари стала наша с ней любовная связь.
  - Но как?
   Я никогда не считала себя ханжой, но даже мне после услышанного стало немного не по себе. В начале рассказа я была уверена, что Алдо мне поведает прекрасную историю о красивейшей любви. Поэтому была слегка удивлена, услышав про их любовный квадрат. Да что там греха таить, я была очень этому удивлена. Но в силу профессии научилась не делать скоропалительных выводов. Поэтому, отбросив эмоции, с жадностью впитывала продолжение этой странной истории.
  - Я понимаю, что для вас вся эта ситуация выглядит дикой, но я заплатил за нее огромную цену. Вы еще молоды, Алиса, у вас впереди еще вся жизнь. Поверьте, никогда нельзя с точностью быть уверенным, что сделанный тобою выбор был правильным. Лишь с годами ты понимаешь, что, если ты его сделал, значит, в тот момент это было единственно верное решение. Но на город опускаются сумерки, и ты борешься с призраками прошлого, с упущенными возможностями. Борешься с воспоминаниями, коря себя за то, что тогда разомкнул руку и упустил то, что было тебе дорого... Наши с Мари отношения длились год. Кто-то скажет, что это мелочи, но, Алиса, даже за короткое мгновение можно прожить отрезок времени длиною в жизнь. Все эти двенадцать месяцев мы изживали друг друга, испытывая на прочность. Ведь невозможность обнимать любимого во сне - худшее из наказаний для любящего человека. Я не воспринимал всерьез ее чувства, понимая, что для нас это всего лишь игра. Пройдет время, и мы разойдемся каждый по своим углам. И как ни печально, но я оказался прав. На протяжении всех наших отношений я старательно отучал Мари от себя. Сначала отсутствием звонков и писем, потом стал пропадать на какое-то время, назначая встречи только тогда, когда удобно было мне. Я игрался с ней, как с мышонком, понимая, что она в силу чувств смирится с любым моим капризом. Да, будут ссоры и обиды, но она простит и снова вернется ко мне. И в то же время я не мог отказаться от нее, потому что все мое существо тянулось к этой женщине. Каждая наша ночь была взрывом чувств и эмоций, достигая такого накала страстей, что этим жаром можно было спалить всю планету. Мы чувствовали друг друга кожей и не могли спокойно находиться рядом. Нас тянуло друг к другу с такой силой, что остальное уже не имело значения. Вы думаете, мы не пытались остановить это безумие, Алиса?! Пытались, но только каждый раз мы находили друг друга и с отчаянием человека, приговоренного к смертной казни, снова бросались с головой в этот омут страстей. Но прошло время, и я устал от наших постоянных ссор и подозрений. Я начал искать новые горизонты, новых женщин, новые эмоции. Постепенно мы отдалились друг от друга. И настал день, когда эта невообразимая женщина исчезла из моей жизни. Взяла и ушла, растаяв в лондонском тумане. И знаете, Алиса, именно тогда я понял, что весь окружающий меня мир - сплошная фальшь, такое же притворство, как и я сам. И только Мари в моей жизни была настоящей. Потому что только эта маленькая дурочка смогла мне отдать себя всю без остатка и исчезнуть, чтобы вычеркнуть меня навсегда из своей разрушенной жизни. Вы меня осуждаете?
  - Нет, жалею, - мой голос дрожал от переполнявших меня эмоций, и я с трудом сдерживала подступавшие слезы. Потому что понимала, что сама еще недавно поступила точно так же , исчезнув бесследно из жизни Вознесенского. И от понимания этого на душе становилось еще тяжелее. По щеке непроизвольно скатилась слеза, и я почувствовала горячую ладонь Алдо на своем плече.
  - Алиса, ну вот... Не стоит так расстраиваться... Вот я старый дуралей, довел вас до слез.
  - Нет, нет, Алдо, не волнуйтесь, все хорошо, - я старательно смахивала с лица бегущие слезы, пытаясь заодно успокоиться. - Просто... просто я вспомнила похожую историю, которая случилась с одной моей хорошей знакомой и не сдержалась. Это вы меня простите, я порой становлюсь такой сентиментальной...- и я жалостливо захлюпала носом.
  - Вы же женщина, а они чувствуют все по-другому.
  - Алдо, но... почему вы ее отпустили? Почему не вернули, не изменили ради нее свою жизнь?
  - Я пытался, Алиса, я пытался. Но если женщина потеряла последние крупицы любви, то никакая жертва их уже не вернет. Вы же знаете, как говорят: если в забор вбить гвозди и потом вынуть их, то дыры все равно останутся. Так и наше сердце: раны от прошлых ударов ничем не уничтожить.
   Память всегда их будет услужливо хранить в самых глубинах нашей израненной души... Мари не приняла моей жертвы, для себя она уже решила, и никакие мои доводы не смогли ее переубедить. Я не мог от нее требовать, чтобы она отказалась от мужа, семьи, мечтах о ребенке. Ведь когда-то я сам отказался от нее. И она была уверена, что это повторится снова, стоит ей лишь на секунду мне поверить. Я не мог и дальше бороться с ветряными мельницами, поэтому я ее отпустил. О чем жалел всю оставшуюся жизнь. Единственное, что мне оставалось, - это следить за ней издалека. Ведь всей моей жизни не хватило, чтобы забыть мою Мари.
   Мгновения текли, а я молча смотрела на океан, уже не скрывая слез. Встреча с Алдо оставила в моей душе неизгладимый след. Та история, которую он мне поведал, по сути была бы обычной интрижкой длиною в несколько лет, если бы чувства героев не были так глубоки и несчастны. Если копнуть глубже, то многие люди переживают подобные трагедии, неся в душе эту тяжелую ношу. Смотря правде в глаза, я сама стала участницей одной из таких ситуаций. Именно поэтому и переживала так остро за участников этой грустной истории жизни. На этот раз Алдо не стал ничего говорить, лишь обнял меня за плечи, чтобы я вдоволь могла оплакать его, а за одно и свою судьбу. Дул легкий бриз, солнце уже клонилось к закату, а я даже не заметила, что провела на пляже весь день. Успокоившись, я поняла, что не хочу, чтобы эта история так закончилась. И если Алдо позволит, то я напишу статью о нем и Мари. Быть может, кому-то эта статья поможет не совершить опрометчивых шагов, которые в дальнейшем могут разрушить чью-то жизнь. Осталось самое сложное - заручиться поддержкой и согласием главного действующего лица.
  - Алдо, я бы хотела написать статью о вашей истории любви.
  - Статью о нас? - Алдо весь подобрался, было видно, что ему эта идея совершенно не пришлась по вкусу.
  - Вы не подумайте, я никогда не сделаю этого без вашего согласия. И для сохранения конфиденциальности, изменю имена героев. Знакомясь с вами, у меня даже в мыслях не было цели написать очередную статью... Но чем больше вы рассказывали о себе, тем тверже я понимала, что однажды ваша история сможет уберечь от беды какую-нибудь пару, которая окажется в подобных обстоятельствах...
  - А вас?
  - Что меня? - Алдо часто говорил загадками, и я не всегда могла ухватиться за суть вопроса.
  - Вас моя история сможет уберечь от ошибки? Я слишком стар и крайне любопытен, поэтому сразу вижу человека, пережившего внутреннюю трагедию. Как я понимаю, сюда вы попали не просто так... И, судя по вашей реакции, в вашей жизни случилась ситуация, подобная моей. Но помог ли мой рассказ вам, Алиса?
  - Я не знаю.... Пока не думала об этом...
  - Тогда у вас есть время подумать об этом до завтра. У вас впереди есть целая ночь... А завтра мы с вами решим, стоит ли эта история такого повышенного внимания или нет...
   Вот и приплыли.... Алдо переиграл меня, и завтра мне нечего ему будет сказать. Я понимала, что это безумие, но упустить такой шанс просто не могла. Тут дело было даже не в деньгах или славе, а в человеческих чувствах. Это была моя дань прекрасной, но грустной истории любви. Поэтому мне оставалось лишь согласиться на условия, предлагаемые им, и попытаться завтра сделать все, чтобы переубедить его.
  - Хорошо, Алдо. Тем более, выбора вы мне все равно не оставили...
  - Ну вот и отлично. А сейчас предлагаю пойти поужинать и забыть на время о грустном. Вы составите мне компанию, Алиса?
  - С превеликим удовольствием, - и в моих словах не было ни капли лжи. Время, проведенное в обществе Алдо, доставляло мне огромное наслаждение.
  
   Ночь прошла для меня не очень легко: слишком много мыслей роилось в моей голове. Поэтому на завтрак я вышла слегка помятой и жутко не выспавшейся. Спасибо, Алдо. Что-что, а вот бессонную ночь вы мне обеспечили. Найдя своего нового знакомого за тем же столиком, за которым мы вчера ужинали, я совсем не грациозно плюхнулась на свободный стул, пытаясь выдавить из себя приветливую улыбку. Алдо мой внешний вид лишь позабавил, и этот факт совсем не прибавил мне радужного настроения.
  - Я, безусловно, говорил о том, что у Вас, Алиса, вся ночь впереди, но не думал, что вы воспримите это так буквально.
  - Не смешно. А я вот возьму и не буду отвечать на вашу шпильку.
  - Чем очень меня удивите. Я уже практически испытываю угрызение совести, что призвал вас к ночным бдениям.
  - Не может быть! Для меня это так неожиданно. Но знаете, Алдо, если мне сейчас не принесут кофе, писать статью будет уже не о ком и некому, ибо я сейчас нахожусь в состоянии аффекта и готова на убийство ради чашки этого напитка богов.
  - Ну так бы сразу и сказали, - и подозвав жестом официанта, Алдо заказал мне двойной эспрессо. Да благословит Бог этого замечательного человека!
   Существует ли оргазм, получаемый не от физического контакта? Да, скажу я вам. И я его испытываю каждый раз, когда мое обоняние чувствует запах, а вкусовые рецепторы распознают этот ни с чем не сравнимый вкус натурального кофе. И наступает блаженство. Весь мир отходит на второй план. Есть только я и он. И пусть все человечество подождет...
   Допив кофе, я почувствовала себя совершенно другим человеком. И уже могла с позитивом смотреть на окружающую меня действительность. Алдо это тоже заметил, так как понимающе посмеивался, смотря на мою довольную физиономию.
  - Как мало вам для счастья надо...
  - У каждого свой предел мечтаний.
  - Не думаю, что ваш ограничивается чашкой кофе.
  - Это точно. В моих мечтах захватить власть над миром.
  - Так скромно, но со вкусом.
  - А как иначе... Не в моих правилах размениваться по мелочам.
  - Вы подумали о нашем вчерашнем разговоре, Алиса?
   Резкий переход, скажу я вам, но мы не из робкого десятка.
  - Как вы понимаете по моему внешнему виду, только этим я всю ночь и занималась.
  - И к какому выводу вы пришли?
  - Что настало время моей исповеди.
   Я знала, что своим вопросом Алдо не собирался вытаскивать все мои скелеты на свет божий и понимала его мотивы. Единственное, чего он хотел - это не выставлять свою жизнь и чувства на всеобщее обозрение. И я не осуждала его за это. Более того, размышляя этой ночью, я приняла решение, что не буду настаивать на публикации. Поэтому мой рассказ был лишь попыткой убедить Алдо в том, чтобы его историю услышали другие люди. Услышали и поняли, что не все в этой жизни так, как нам кажется. И что за малым может скрываться что-то большое и чистое. Моя исповедь, по сути, была огромным риском для меня. Так как тем самым я раскрывала главный секрет моей жизни перед незнакомым мне человеком, учитывая, что в мои планы входило продолжить с ним сотрудничество. Но интуитивно я чувствовала, что так будет честно и что подробности этой ситуации не выйдут за пределы этого зала. Я верила Алдо и поэтому без сомнений поведала этому удивительному человеку, ставшему за один день мне кем-то близким и родным, историю своих отношений с двумя такими разными мужчинами.
  - Вы первый и, я так подозреваю, единственный, кто узнает о подробностях моей жизни.
  - Алиса, я не настаиваю на этом. Более того - наш вчерашний разговор не подразумевал под собой, что вам нужно будет раскрыть мне все семейные тайны. Будет достаточно простого ответа на мой вчерашний вопрос.
  - Я знаю. Но, Алдо, не поведав свою историю, я не смогу вам объяснить, почему ваш рассказ не помог мне в разрешении моей ситуации. Вы же сами понимаете, что в нашей жизни все взаимосвязано. Это мой выбор, и я знаю, что подробности моей жизни останутся между нами. Более того, видимо, пришло время посмотреть на эту ситуацию и мне самой без страха и эмоций, так как жалость ни к чему хорошему не приводит.
  - Ну если вы считаете, что так будет лучше, что ж... Я готов выслушать вашу историю и, если это в моих силах, помочь вам ее пережить.
  - Спасибо, - я с благодарностью коснулась его руки и, погрузившись в воспоминания, начала свой долгий рассказ. Алдо внимательно меня слушал не перебивая. Я боролась с нахлынувшими эмоциями, которые выливались в слезы. Сначала пыталась как-то сдерживаться, но осознав бесполезность попыток, просто смирилась с неизбежным. Тем более что с каждым словом с души срывался какой-то камень, позволяя легче дышать... Видимо, на этом острове я выплачу весь свой запас слез...
   Закончив свой рассказ, я поняла, как же сильно мне хотелось с кем-то поделиться своими переживаниями.
  - Так я и оказалась здесь, пытаясь найти себя и возможность вернуться к любимому.
  - Почему?
  - Что именно почему?
  - Почему ты решила, что сделала правильный выбор? Почему ты решила за вас двоих, не дав ему возможности что-то изменить в ваших отношениях?
  - Потому что никому из нас не нужны эти сложности. Я совершила ошибку, поддавшись эмоциям. И теперь расплачиваюсь за нее. Я сделала свой выбор. Саша не заслужил обмана, более того, никто не заслуживает предательства. У вас другая история, Алдо. В вашей истории любви по крайней мере один из героев любил с самого начала. У нас же все чувства ограничиваются исключительно физическим влечением. А это, как вы понимаете, совершенно разные вещи.
  - Алиса, вы просто боитесь смотреть глубже. Если бы это было просто физическое увлечение, вы бы не скрывались сейчас здесь, зализывая раны. Оглянитесь вокруг: вы прячете голову в песок, боясь перемен.
  - Я не боюсь перемен, я не хочу их. Алдо, Саша - мужчина, которого я хочу видеть с собой всю оставшуюся жизнь. И в радости, и в горе, пока смерть не разлучит нас. Это человек, на которого я во всем могу положиться, который любит меня и всегда будет рядом. И самое главное, никогда не предаст! Не посмеется над моими чувствами, чтобы удовлетворить свое мужское эго.
  - Вы так же, как и я выбрали безопасность, страшась рискнуть всем, что имеете. Знаете, Алиса, я согласен, чтобы вы написали статью. И не ради кого-то, а ради вас самой. Быть может, создавая ее, вы еще раз подумаете над правильностью своего выбора.
  - Все может быть. Кто знает, - и я загадочно улыбнулась Алдо, понимая, что не изменю своего решения.
  - Ну раз уж я принял такое судьбоносное решение, то что теперь от старика требуется?
  - Ничего особенного. Я сделаю наброски, но для этого нужно будет зафиксировать некоторые факты из вашей жизни. Предварительную статью я отправлю вам на согласование, и только после этого она уже увидит свет. Как видите, не все так страшно, как кажется.
  - Ну что ж, тогда вот мои координаты, - Алдо протянул мне визитку. - Думаю, нам с вами, Алиса, пора покинуть это гостеприимное место, пока обслуживающий персонал не начал кидать в нас салфетками, чтобы выпроводить.
   Я огляделась и поняла, что в ресторане остались только мы с Алдо. Все отдыхающие уже давно разбрелись по пляжам; мы же, увлекшись разговором, даже не заметили, как пролетело время. Официанты нас не беспокоили, но подозрительно косились, пытаясь телепатически выпроводить восвояси.
  - Думаю, вы правы. Тогда на пляж? Там и совместим приятное с полезным. Вы, кстати, когда уезжаете?
  - У меня билеты на завтрашний вечер.
  - Так быстро? Я... Знаете, Алдо, мне будет не хватать вас...
  - Мне тоже, девочка, я тоже буду скучать по этим дням и по тебе. Потому что ты подарила мне возможность вернуться во времена, когда я был счастлив.
  - Я сейчас снова буду рыдать!- стоически пытаясь побороть слезы, я порывисто обняла Алдо. Что греха таить, я была рада, что случай свел меня с этим замечательным человеком!
  
   И вот я снова на берегу океана. Через четыре часа мой самолет в Москву. За плечами два дня продуктивной работы над статьей об Алдо и Мари. В тот день, когда он дал согласие на написание статьи, мы так и не смогли сделать наброски. В преддверии его отлета мы говорили о чем угодно, но только не о фактах этой истории. Разговаривали о жизни, о местах, где побывали, о людях, которых встречали. У Алдо была очень интересная и насыщенная жизнь, поэтому его рассказы я слушала, как завороженная. И понимала, что время безжалостно утекает сквозь пальцы.
   И отмеренных нам часов не хватит, чтобы уместить в них все наши жизни и чувства. Но ведь впереди еще целая жизнь, скажете вы... Да, бесспорно, но что-то внутри меня подсказывало, что наши судьбы больше не пересекутся. Что нам было предначертано встретиться на этот короткий отрезок времени, а потом жизнь внесет свои коррективы. Поэтому на следующий день наброски мы делали в спешке, пытаясь не упустить ни одной детали. Расставание далось мне не просто. Этот замечательный мужчина всего за несколько дней стал частью моей жизни, поэтому было грустно отпускать с ним частичку себя. Я еще долго провожала взглядом автобус, понимая, что этот этап моей жизни закончился с отъездом Алдо. И хочу я этого или нет, но он смог изменить меня и мою жизнь. Заставил ценить мелочи и понять, какое это счастье - любить и быть любимой.
   Легкий бриз доносил соленые брызги океана, а я сидела на одном из валунов и пыталась сложить все части головоломки. Совместить чувства, с которыми я приехала на этот остров, и те ощущения, что сейчас теплом растекались по моим жилам. Разумом я давно сделала выбор, сейчас же мне было необходимо окончательно разобраться в своих чувствах. Алдо был прав: очень сложно делать выбор, когда тобой владеет страх перемен. Я всегда завидовала людям, которые могли, не задумываясь, поменять направление своей жизни, не страшась все потерять. А быть может, им просто нечего было терять? У меня же сейчас стоял выбор между призрачными фантазиями и реальностью. Между стабильностью и неизвестностью. То, что было между Вознесенским и мною, никак иначе не назовешь, кроме как химией. Это не было любовью: даже на влюбленность это мало тянуло. Скорее это можно было описать как общение, диалог наших тел и душ. И сбежала я потому, что всем существом почувствовала, что Дима не согласится быть на вторых ролях. Он сделает все, чтобы после проведенной совместной ночи наша жизнь изменилась навсегда, он бы защищал свою территорию до последнего. Но я хотела другого... Я тысячу раз уже в голове проигрывала нашу с ним встречу, что мы друг другу скажем, как мы будем себя вести... И каждый раз в своих фантазиях я делала выбор в пользу Саши. Я уходила... Так может, это и был ответ на все мучащие меня вопросы? Быть может, я просто борюсь с ветряными мельницами, а надо лишь отпустить ситуацию и продолжить плыть по выбранному течению, пока река жизни сама меня не вынесет на берег? Прикрыв глаза, я мысленно почувствовала, как меня окутывает тепло и спокойствие, и поняла, что приняла верное решение. А дальше жизнь сама все расставит по местам. Не имеет значения, как далеко разводит людей судьба: если им суждено быть вместе, то их встреча неизбежна. И еще я поняла, что настал момент расстаться с этим удивительным островом и вернуться домой...
  
  Глава 8.
  
   Не успела я спуститься с трапа самолета, как тут же попала в крепкие объятия Саши. Не представляю, как ему удалось договориться с администрацией аэропорта, чтобы попасть на взлетно-посадочную полосу, но это был самый прекрасный сюрприз, который я получала когда-либо. Он покрывал мое лицо поцелуями, пытаясь губами осушить слезы счастья на моих щеках, а я смотрела на этого удивительного человека и ощущала себя счастливейшей на свете женщиной. Все сомнения и тревоги, которые обуревали меня раньше, растаяли, как утренний туман. Зарывшись носом в ворот его рубашки, я с блаженством и трепетом втягивала носом запах его кожи, смешанный с запахом одеколона. Боже, неужели я снова дома...
  - Лисенок, думаю, нам стоит пройти в автобус, пока пассажиры не очнулись и не стали устраивать истерик за задержку отправки.
  - Угу, - я отвечала на автопилоте, и с моего лица никак не сходила глупая блаженная улыбка.
   Саша еще раз нежно коснулся моих губ, и мы присоединились к остальным пассажирам. На протяжении всей дороги он не выпускал моей руки, как будто боялся, что я исчезну. Юркнув на пассажирское сидение его автомобиля, я так погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила, как Саша развернул машину в противоположном от моего дома направлении.
  - Саш, а мы куда?
  - Ты же не думала, что этим вечером я буду делиться тобой с кем-либо? Нет, Лиса, сегодня ты моя и только моя.
  - А как же Машка? Она аэропорт на уши поднимет.
  - Думаю, твоя подруга переживет еще один вечер без тебя. Я первый.
  - Звучит как-то угрожающе. У вас там что, очередь на мою скромную персону образовалась за неделю моего отсутствия?
  - Я бы так не сказал. Наверное, это тебя расстроит, но, кроме меня и Машки, желающих претендовать на твое личное время как-то не нашлось. Хотя, заходил еще Вознесенский... - и вот тут я затаила дыхание. Ибо не знала, что мог выкинуть Дима после моего побега.
  - И?
  - Я так и не понял, зачем он тебя искал, Дима как-то сумбурно говорил. Он после твоего отъезда вообще был какой-то странный. Злой, как черт, все выпрашивал командировку подальше на длительное время. А потом якобы разнюхал какую-то сенсацию и сорвался, даже не попрощавшись. Ты не в курсе, что у него могло случиться?
  - Нет. После нашего провала со статьей я с Вознесенским не общалась.
  - Кстати, касательно статьи тут тоже загадка, ибо на следующий день после твоего отлета Дима принес статью мне на утверждение. И каково же было мое удивление, когда это оказалась статья об Адель!
   Вот что я называю шок - это по-нашему. Я могла ожидать чего угодно, но только не написанной статьи. И того, что Димка уедет. Хотя так было даже лучше.
  - Но я не писала никакой статьи.
  - Я знаю. Именно поэтому и отказался пускать ее в печать под твоим именем. Хоть Вознесенский и уверял меня, что это ваша совместная работа, в этой статье я не увидел ни единой твоей строчки.
  - И как отреагировал на это Дима?
  - Так же, как и всегда. Сначала спорил, пытался доказать, что я не прав. Но поняв, что мое решение не изменится, этот талантливый идиот просто выбросил статью в мусорную корзину. И ушел, хлопнув дверью. Не знаю, кто его так раздраконил, но я бы этому человеку не позавидовал. Зная Вознесенского, придумает он для него смерть страшную, лютую.
   Мдаааа, с размахом, однако. А хорошо, что я вовремя улизнула на остров, ибо в противном случае после наших разборок вместо города лежали бы одни руины.
  - И что стало с рукописью? Ты же не мог дать погибнуть нетленному шедевру.
  - А ты, оказывается, хорошо меня изучила. Само собой. Лежит у меня в столе, ждет своего часа.
  И тут мне в голову закралась шальная мысль. Хотя вряд ли это можно вообще назвать мыслью, так, очередная бредовая идея. Наверняка я потом еще ни раз об этом пожалею, но...
  - Саш, можно мне ее почитать?
  - Неожиданный вопрос. Лисенок, когда в тебе проснулась тяга к творчеству Вознесенского?
  - Дело не в этом. Просто перед вылетом я созванивалась с Адель и договорилась с ней о встрече.
  - Зачем? Я думал, что ты уже отказалась от идеи написания статьи о ней.
  - Я тоже так думала, а потом поняла, что не могу все бросить на полпути. Так как мой напарник соизволил написать ее сам, то мне остается лишь внести свои комментарии и пустить ее в печать. Если уж ты не дал погибнуть этой рукописи в мусорном ведре, то я не могу ей позволить покрыться пылью в одном из твоих бездонных ящиков.
  - Если ты этого действительно хочешь, то я не буду возражать. Тем более что статья того стоит. Уж не знаю, что там произошло у Вознесенского, но эта рукопись кардинально отличается от всех его предыдущих работ.
  - Да, я этого действительно хочу... Наверное...
   Мы уже подъезжали к Сашиному дому, поэтому продолжать дальше разговор не имело смысла. Зайдя в квартиру, я с наслаждением плюхнулась на любимый диван. Как же все-таки хорошо дома, в объятиях любимого мужчины! Внезапно ожил мобильный, и я вспомнила, что так и не позвонила Машке, чтобы она не волновалась и не поднимала на уши местные больницы в поисках моего бездыханного тела. Сначала я выслушала о себе все, что она думает, но новость об отсрочки моего возвращения она все же восприняла стоически. Тем более что времени на угрызения совести Саша мне не дал, так как, едва я повесила трубку, он снова заключил меня в объятия, и я растворилась в жаре его поцелуев. И куда-то в небытие ушли все проблемы и страхи, все невысказанные вопросы и порой никому не нужные ответы. Были только я и он... Нажав на кнопку, Саша погасил свет, и комната погрузилась во тьму, заключив нас ласково в объятия и укрыв от посторонних глаз. И лишь луна стыдливо заглядывала в окно, боясь нарушить этот первобытный танец душ и тел.
  
   Сегодняшнее утро было одним из приятнейших, потому что нет ничего прекрасней, чем пробуждение от поцелуя любимого мужчины. В окно светило солнышко, и я с наслаждением потянулась, пытаясь продлить это чарующее мгновение. Саша нежно потерся об меня щекой.
  - Лисенок, пора вставать. Мы и так уже опаздываем.
  - Как опаздываем?- весь сон слетел с меня в мгновение ока, и я испугано подорвалась с кровати, чуть не слетев с нее кубарем, при этом рискуя сбить любимого с ног.
  - Чего ты так переполошилась? Вообще-то главный редактор опаздывает вместе с тобой, - и Саша смачно поцеловал меня в губы, отвесив легкий шлепок по мягкому месту. - Ванная в твоем распоряжении. У тебя максимум полчаса, пока я готовлю завтрак, так что, любимая, время пошло.
  - Изверг!
  - Еще какой! Ты даже не представляешь себе всех заложенных в меня возможностей. И, кстати, у тебя уже осталось 27 минут. Тик-так, тик-так...
   Второй раз мне объяснять было не нужно. Приняв легкий контрастный душ, я занялась своим внешним видом, тем более что время неумолимо утекало сквозь пальцы. Приложив максимум усилий, через тридцать минут на меня смотрела вполне эффектная барышня, готовая к встрече нового дня. И лукаво подмигнув отражению в зеркале, я выплыла из ванной комнаты. Из кухни доносились божественные запахи, поэтому я сразу же приняла решение ускорить свое горделивое шествие, ибо в животе предательски заурчало. Вот всегда он меня подставляет в самый ответственный момент. Завтрак был и правда восхитителен, поэтому сегодня я решила посетить редакцию в самом благодушном настроении.
  - Так уж и быть, я готова украсить этот мир собой, никого при этом не придушив.
  - Алиса, из твоих уст это звучит как величайший комплимент.
   С улыбкой сорвавшись со своего места, я радостно плюхнулась Саше на колени, при этом нежно его облобызав.
  - Ты даже не представляешь, насколько ты чудесный! И я безумно счастлива, что ты появился в моей жизни и стал ее неотъемлемой частью. Сашка... Если бы ты знал, как сильно я тебя люблю...
   После моих слов Саша долго всматривался в меня, как будто в голове решал какой-то ребус, при этом его лицо не покидала такая загадочная улыбка, что мне на всякий случай заранее стало неуютно. Ну что поделать, я не люблю, когда меня рассматривают, как моль под нафталином, даже если это делает мой любимый человек.
   - Знаешь, Лиса, сама того не замечая, ты всегда притягиваешь людей и события. Поэтому... поэтому сползи с моих коленей и пересядь, пожалуйста, на стул. Я забыл тебе вручить подарок, а сейчас, думаю, самое время.
   Вот так поворот событий. Я опешила настолько, что послушно пересела на свой стул, подозрительно косясь на любимого. Безусловно, признания в любви - дело эмоциональное, но такие моменты в наших отношениях происходили часто, поэтому поведение Саши было по меньшей мере странно. Еще больше я удивилась, когда, вернувшись, он встал передо мной на одно колено. И только увидев в его руках кольцо, я поняла, что сейчас будет. И перестала дышать. Мамочки, я.... мне... Так, дышим, Лиса, дышим. Вдох - выдох, вдох - выдох. Я пугливо переводила взгляд с кольца на Сашу и обратно, с замиранием сердца ожидая продолжения. И оно, конечно, последовало:
  - Алиса, солнышко мое, я знаю, что вероятно, кухня - не самое подходящее место для того, чтобы признаться в своих чувствах, и наши близкие еще долго будут мне припоминать всю нелепость сегодняшнего моего поступка, но мое сердце говорит, что время пришло. Ты вошла в мою жизнь, будто лучик солнца, озарив все вокруг. Я не умею говорить красиво, но одно я знаю точно: без тебя моя жизнь не имеет смысла. Потому что самое большое счастье - открыв глаза, видеть тебя спящую рядом, чувствовать твое тепло, ощущать дыхание и понимать, что нет большего желания в жизни, кроме того, чтобы эти мгновения длились вечно. Хотя... не люблю слово 'вечно'. Просто пообещай мне, что будешь со мною сегодня. И что будешь мне это обещать каждый день до конца нашей жизни. Я люблю тебя, лисичка моя. Ты выйдешь за меня замуж?
   Я ревела. И даже не пыталась скрыть слез, забыв и про макияж, над которым я так упорно трудилась, и про работу, на которую мы якобы опаздывали. Я ревела, потому что внутри меня разрасталась огромная нежность, затопив мое маленькое сердце большой безграничной любовью. Я смотрела на мужчину, стоящего передо мной на коленях, посреди кухни, и понимала, что в данный момент решается моя судьба. И что дороги назад не будет. И что сейчас, отбросив все мысли, я должна заглянуть в свою душу и найти там ответ. Хотя... для меня он и так был ясен. Это решение я приняла еще стоя на берегу Индийского океана, поэтому я твердо ответила:
  - Да! Я с радостью стану твоей женой.
  - Алиска! - Саша подхватил меня на руки и стал без разбору целовать, а я смеялась, как сумасшедшая и все повторяла: 'Кольцо, мы же не надели кольцо'. Могу сказать точно, это утро я не забуду никогда.
  
   На работу мы в этот день так и не попали. Вдохновленный утренними событиями, Саша взял весь огонь на себя и, пользуясь служебным положением, нагло выпросил у Штанова выходной. Василий, конечно, немного побурчал для проформы, но в итоге дал нам свое благословение. При этом честно предупредил, что в случае срыва выхода номера он голову открутит обоим. До сих пор не могу понять, при чем здесь простой штатный журналист? Понимаю - Саша, он у нас - царь и бог, я же так... просто главная умница и красавица редакции. Подумав, мы приняли решение пока не распространяться по поводу нашего обручения. Единственным человеком, которому мы доверили этот важный секрет, была Машка. К тому же, это того стоило из-за одной ее реакции.
   Получив дополнительный свободный денек, мы с Сашей решили его потратить на 'ничего не делание': дурачились и проводили его в свое удовольствие. Оставив машину дома, мы отправились колесить по городу без каких-то определенных планов. Как говорится, куда бог пошлет. На улице вовсю светило весеннее солнышко, и город, как будто пробудился ото сна. В парках стоял упоительный запах зелени и цветов, и мы, как дети, валялись на траве, подставив лицо теплым лучам. Мы бродили по улочкам, взявшись за руки, и болтали о всяких мелочах. Я рассказывала Саше об Алдо, а он мне рассказывал веселые истории из детства. Мы ели мороженое, катались на каруселях, и весь мир, казалось, светился от счастья вместе с нами. А быть может, мы просто не замечали весь мир...
   Вечером я все же уговорила Сашу заглянуть в нашу с Машкой квартиру, чтобы я смогла хотя бы взять с собой сменное белье. По правде говоря, я бы с удовольствием осталась дома, так как безумно соскучилась по подруге, но любимый так уговаривал меня побыть еще один вечер вдвоем, что я не смогла ему отказать. Первое время Манюня сидела нахохлившаяся, как воробей. Видимо, она тоже рассчитывала на мое возвращение в родные пенаты. Мы втроем расположились в гостиной, чтобы перекусить, но разговор как-то не клеился. Мне так не терпелось поделиться с Машкой своей радостью, что я аж подпрыгивала на диване от нетерпения. Саша, наблюдавший за моими телодвижениями, лишь весело улыбался, при этом не давая мне ни малейшего намека на то, что я могу доверить подруге наш секрет. Наконец любимый смилостивился и еле заметно кивнул, тем самым благословляя на слив информации. Поэтому не откладывая в долгий ящик, я на одном дыхании выпалила Машке новость об утренних событиях. Но, увы, она с таким удовольствием мысленно придумывала всевозможные издевательства над бедными нами в отместку за нарушение ее планов, что не сразу расслышала новость о сделанном мне предложении.
   Выглядело это приблизительно так: Машка с упорством осла разглядывала стену и на все наши рассказы отвечала: 'Угу... Ага... Хорошо...'. Думаю, что если бы в процессе рассказа мы ей предложили утопиться, то нам бы на это последовал ответ, звучащий в этой комнате последние полчаса. Но... когда наша новость пробилась сквозь сознание Машки, на нас выпучились глаза, увеличившиеся в размере вдвое, а то и втрое. Никогда не знала, что у нее могут быть такие огромные очи. Челюсть стремительно приближалась к полу и, видимо, даже не думала возвращаться в исходное положение. И в этом была вся Манюня. Я мысленно считала до десяти, ожидая, когда же ее прорвет. Выдержала Машка до четвертого счета.... И началось: 'А когда? А как? А куда?'. На нас обрушился такой шквал вопросов, что мы с Сашей не сразу и сообразили, на какие из них нам нужно было отвечать. Закончив удовлетворять свое любопытство, Манюня с диким визгом счастья бросилась к нам, при этом повиснув на нас с Сашей всем своим телом, не забывая при этом душить нас в своих нежных объятиях. Я повторюсь, но... В этом вся Машка! Именно за это я и люблю ее больше всех на свете. Неизвестно, откуда на свет появилась бутылка Асти Мандора, но буквально через несколько минут звон бокалов радостно наполнил собой нашу уютную гостиную. Как же хорошо дома... Как же хорошо, когда любят...
   Покончив с бутылкой и удовлетворив Машкино непомерное любопытство, я быстренько собрала необходимые вещи, и мы с Сашей отчалили к нему домой. Завтра предстоит тяжелый день, и как хорошо, что это будет еще один день без Вознесенского.
  
   Офис встретил нас кипучей энергией. Несмотря на огромную нелюбовь к утренним подъемам, я бы ни на что не променяла это непередаваемое ощущение, когда окружающая творческая неразбериха мощным потоком вливается в тебя, заставляя жить, подчиняясь этим бешеным ритмам. И ты живешь и понимаешь, что иной жизни тебе и не надо. Что вот оно - твое место в жизни, твой островок безграничного счастья. То место, где под твоей рукой рождается что-то необъяснимое и потрясающее, идущее откуда-то изнутри. Ведь все наше творчество - это то, как говорит наша душа.
   День пролетел незаметно, так как пришлось подчищать все хвосты и готовить наброски, сделанные во время отпуска, в печать. О статье про Алдо я старалась вообще не думать, так как до нее мои руки так и не добрались за целый день. Благо, сроки тут не поджимали. Я настолько погрузилась в работу, что не сразу заметила Сашу, стоящего в проеме. Интересно, как давно он подпирает стену?
  - Привет, - я старалась говорить бодрее, но получилось как-то не очень убедительно. Видимо, улыбка получилась слишком вымученной, так как в глазах любимого я уловила беспокойство.
  - Привет, лиса. Может, все-таки сделаешь перерыв и мы поедем домой? Такими темпам к свадьбе от тебя останется только тень.
  - Хм... - я с удовольствием откинулась на стул и потянулась, только сейчас в полной мере осознав, как же устала. - Думаю, что твое предложение не лишено рационального зерна. Но сегодня, любимый, я бы предпочла провести ночь у себя дома, если ты не возражаешь.
  - Что так?
  - Хотела немного поработать еще над статьей об Алдо. Да и Машка обидится, ведь в скором времени она вообще лишится моего общества, поэтому до свадьбы Манюня хочет наверстать упущенное на десять лет вперед.
  - Вы так рассуждаете, как будто я тебя увезу и запру где-нибудь в темном уголке без доступа к вожделенному телу.
  - Конечно, чтоб никто не украл. Где ты еще такое сокровище раздобудешь? Хотя о чем это я? Расстрою тебя сразу: меня вернут, еще и денег заплатят, чтобы ты им сливал информацию, по каким тропам передвигаться, чтобы наши пути больше никогда не пересеклись.
  - Лиса, я тебя никому не отдам, так и знай! - и, подойдя к моему столу сзади, Саша развернул мое кресло к себе и поцеловал меня с такой нежностью, что я была готова стечь со стула лужицей к его ногам.
   Внезапно нашу идиллию прервал резкий стук в дверь, заставив нас с Сашей вздрогнуть и отпрянуть друг от друга, как нашкодивших школьников.
  - Прошу прощения, что нарушаю такую романтическую сцену...
   При звуках этого голоса у меня резко все внутри взметнулось и оборвалось. Была бы моя воля, я бы зажмурила глаза, закрыла уши и постаралась убедить себя, что это просто сон. И в моем кабинете не стоит Дмитрий Вознесенский собственной персоной, наверняка пылая праведным гневом от увиденной сцены. Хорошо, что я сидела к нему спиной и не могла видеть его выражения лица. Боженька, спаси и сохрани. Первым очнулся Саша, автоматически войдя снова в образ главного редактора.
  - Ничего страшного. Мы и потом можем продолжить, - лучше бы он ничего не говорил. Я развернулась обратно к столу и сделала вид, что ищу что-то в тумбочке, со страхом исподтишка бросив взгляд на Диму. То, что я увидела, меня совсем не порадовало, так как было видно, что он взбешен до предела: на скулах нервно дергаются желваки, руки в кулаках. Лицо его не выражало никаких эмоций, но глаза... даже знаю, кого бы он сейчас придушил, не раздумывая. Кто бы это мог быть, ну-ка, догадаемся с трех раз...
  - Я так и понял.
  - Ты куда так резко сорвался? - казалось, Саша даже не замечает напряжения, повисшего в кабинете, продолжив вести с Димкой светскую беседу на рабочие темы.
  - Нужно было прочистить голову от всякой ненужной ерунды
   Это я-то ерунда? Сам ты - ерунда! Тоже мне, половой гигант. Я насупилась и в открытую уставилась на Вознесенского, внаглую буравя его взглядом. Пусть знает, что я не струсила и мне ни за что не стыдно! Я только в очередной раз убедилась, что сбежала тогда не зря. Диму, видимо, мой молчаливый протест не пронял, но он его оценил, ибо в тот же миг он все свое внимание перенес на мою скромную персону.
  - Алиса Владимировна, как поживаете? Что-то давно вас не было видно... - лицо у Вознесенского было такое, как будто его только что угостили уксусом. Еще оскала не хватало для устрашения младенцев.
  - Спасибо, Дмитрий Александрович, вашими молитвами. Если бы знала, что вам так не хватает моей скромной персоны, обязательно сбросила бы вам на почту фото во время отпуска. Знаете, на одной из экскурсий нам встречалась парочка гамадрилов, и я, почему-то, сразу подумала о вас.
  - Надо же, как неожиданно. Даже во время отпуска вас не покидают воспоминания обо мне.
   Вот же гад! Врешь, не возьмешь!
  - А вот это вы зря надеетесь. Я, как и вы, обычно избавляюсь от ненужной ерунды.
   Думаю, что, если бы в этот момент в наш разговор не вмешался Саша, случилось бы страшное.
  - Сегодня у всех был очень сложный день, поэтому лучше сложить оружие и объявить временное перемирие. Дима, я рад, что ты вернулся. И надеюсь, что в очередной раз твоя статья превзойдет все наши ожидания. А сейчас нам с Алисой уже нужно уходить.
  - Намек понял, я удаляюсь.
   Вот только Вознесенский даже и не думал сдвигаться с места. Чтобы выйти в коридор, мне по-любому нужно было бы пройти мимо него. Поэтому, заняв выжидательную позицию и нацепив на себя маску придурка (причем, села она на него, как влитая), Дима ждал, когда же я окажусь в зоне доступа. И путей отступления у меня не было, так как Саша направился к выходу и у меня было два варианта: или пройти мимо Димы, или остаться с ним наедине в пустом кабинете. Я, не раздумывая, выбрала первое. В теле было такое напряжение, будто мне в спину вбили осиновый кол. Словно кукла, я шла к нему навстречу и ждала, что же он выкинет. И Вознесенский не заставил себя долго ждать. Пропустив Сашу вперед, он железной хваткой вцепился мне в руку, тем самым дав возможность моему спасителю удалиться на некоторое расстояние. Закричать или поднять панику я не могла, так как понимала, что тем самым еще больше спровоцирую его. А Дима тем временем воспользовался ситуацией и, ослабив хватку, крикнул Саше вслед:
  - Саш, если ты не возражаешь, я украду твою девушку на пару минут. Все-таки хотелось бы закончить вопрос со статьей об Адель.
  - Нам нечего с тобой обсуждать!
  - А вот я так не думаю... Обещаю, я буду вести себя как паинька.
   Ну конечно! Так мы и поверили... Обещала свинья в грязь не лезть. Но, к моему величайшему огорчению, мой жених проигнорировал мой умоляющий взгляд, видимо, решив, что нам с Вознесенским необходимо пообщаться, чтобы уладить нарастающий конфликт. Поэтому он лишь пожал плечами и, кинув мне: 'Я подожду тебя в машине', пошел к лифту.
   Вот и пришла моя погибель. Сейчас меня будут душить медленно и печально и с огромным удовольствием. Дима потянул меня, как на буксире, обратно в кабинет, а я лишь обреченно смотрела Саше вслед и пыталась вывернуться из цепких лап этого маньяка.
  - Саша, не оставляй меня с этим человеком наедине. Он спит и видит, как бы меня сжить со свету. Я не готова уйти на тот свет в таком молодом возрасте.
   Но Саша остался непреклонен, чего нельзя было сказать о Вознесенском, которого я взбесила окончательно. Молниеносно захлопнув дверь, он в мгновение ока припечатал меня к стене, нависнув надо мной как ангел возмездия. Ой, что будет, что будет...
  - Ты мне ничего объяснить не хочешь?
   Интересно, а у людей бывают случаи внезапной амнезии? Вот так все помнил-помнил, а потом резко: 'Мужчина, вы кто будете?'. Хотя сейчас лучше не рисковать. Опасно, однако... Поэтому я просто решила косить под дурочку.
  - Нет.
  - А вот мне что-то подсказывает, что ты сможешь объяснить какого черта ты вытворяешь? И почему ты сбежала и поставила меня в глухой игнор.
  - Я не понимаю, о чем ты.
  - Алиса, не буди во мне зверя.
  - Ой, твой хомяк и так, бедный, не высыпается.
   И кто же меня за язык тянул! Глаза у Димы налились кровью, как у быка при виде красной тряпки. Он склонился ниже к моему лицу, практически касаясь своим носом моего. Я непроизвольно сжалась и зажмурила глаза, ожидая вспышки гнева, но, к моему удивлению, ничего не последовало. С силой втянув воздух в легкие, он оторвался от стены и отошел в другой конец кабинета. Это была отличная возможность сбежать, но что-то меня удержало от этого. Дима непроизвольно ерошил волосы, лишний раз показывая, до какой степени он растерян. И мне неожиданно расхотелось играть в игры. Может быть, решить все раз и навсегда? Думаю, он заслужил правды.
  - Я ушла, потому что испугалась. То, что произошло между нами, никогда не должно было случиться.
  - Почему?
  - Потому что у этих отношений нет будущего. Ни мне, ни тебе они не нужны.
  - А у меня ты спросила? - Дима подлетел ко мне и сгреб меня в охапку, теребя как куклу. - Ты своим мозгом могла подумать, что у меня тоже есть право выбора? И что я могу принять решение остаться с тобой? Что я могу хотеть этого?
  - Не говори ерунды! Ты не можешь говорить об этом серьезно. Дима, то, что было между нами, - это безумие. Временное помутнение рассудка. Наши отношения были своеобразным диалогом. Простым диалогом душ и тел, не больше. И ты сам знаешь, что ни мне, ни тебе эти отношения не нужны.
  - То есть тебе они не нужны?
   Дима пытался найти в моих глазах ответ, а я лишь испуганно молчала, боясь, что он догадается, как сильно случившееся между нами подействовало на меня. И каких усилий мне стоило вернуть все на круги своя, тем самым отказавшись от него. Собрав всю волю в кулак, я прямо взглянула Диме в глаза и твердо ответила:
  - Нет, - а тем временем внутри меня душа, которую я только собрала из клочков, снова разлетелась на тысячи осколков. Что-то умирало внутри меня, наверное, это была надежда.
   Дима отпустил меня так же резко, как еще недавно сжимал в объятиях. И, не сказав ни слова, вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
   Вы когда-нибудь слышали, как плачет душа? Теперь я знала, как это происходит. Она плачет тогда, когда слез уже не осталось... Разлетаясь вдребезги, она плачет, чтобы потом, как феникс, восстать из пепла. Восстать, чтобы жить дальше... Восстать, чтобы снова раскрыться навстречу новым эмоциям... Но этот плач, он каждый раз оставляет на нашей душе рубцы. Глубокие, болезненные, которые уродуют нашу душу, заставляя ее прикрываться броней. И, слушая этот плачь, я даже не заметила, что по моим щекам текли слезы.
  
  
   Постепенно рабочие будни отодвинули на задний план все переживания по поводу кошмарной сцены, произошедшей между мной и Вознесенским. Каждый раз я боялась повторного выяснения отношений, но Дмитрий натянул на себя маску оскорбленного бабуина и всячески избегал встреч со мной. Положив руку на сердце, я была этому только рада, так как и без посторонней помощи прекрасно справлялась с накручиванием своих истерзанных нервов. Когда Дима входил в помещение, казалось, весь воздух заряжался его флюидами и я, сжавшись в комочек, настороженно следила за каждым его передвижением. Более того, ревностно отслеживала, с кем он общается, кому он улыбается. И злилась... Жутко беспричинно злилась... Это было какой-то навязчивой идеей.
   Но больше всего меня страшил приход ночи... Меня мучили воспоминания. Проснувшись, я с такой ясностью ощущала тепло его рук, помнила вкус его поцелуев, что каждое утро мне приходилось уверять себя, что это был лишь только сон... Кошмарный сон...
   Результатом бессонных ночей и истерзанных нервов стало мое постоянно взбешенное состояние. Машка предлагала на двери написать: 'Осторожно! В кабинете очень злая Алиса', за что благополучно схлопотала ластиком в лоб. Саша стоически старался вернуть мое былое умиротворение, но это ему удавалось только вне стен офиса. Покидая пределы работы, я замечала, как в моем мозгу переключался некий тумблер, который давал хоть какой-то отдых моему воспаленному мозгу.
   И когда в один прекрасный день мой личный демон решил отчалить в очередную командировку, я была счастлива до потери сознания и была готова отплясывать джигу на всех столах одновременно. Вот правильно говорят: женщины странные существа... Им всегда нужно все усложнить... Чтобы жизнь окружающих медом не казалась.
   И вот, как только я избавилась от главного источника моих треволнений, судьба тут же подкинула очередной сюрприз. На горизонте замаячило грандиозное мероприятие, на котором должны были присутствовать все известные журналы для определения фаворитов в журналисткой братии. Проведение очередного фестиваля прессы 'Вся Россия' было запланировано на следующий месяц, но подготовка к нему начиналась заранее и носила характер трагедии мирового масштаба, так как для сотрудников редакции этот месяц обещал быть непрекращающейся гонкой по вертикали. Все известные издания мечтали присутствовать на этом фестивале, чтобы презентовать свои работы и встретиться с коллегами не только российских, но и зарубежных изданий. В рамках данных фестивалей, как правило, проводились конкурсы профессионального мастерства, в особенности относительно молодых журналистов. Фестиваль проводился в Дагомысе, поэтому, помимо организационных моментов, необходимо было продумать и распределение материала для номеров, которые выйдут в печать в наше отсутствие. Наш журнал заявился в нескольких номинациях, но результат этой гонки охотников пера предугадать было достаточно тяжело. Больше всего я переживала за статью об Алдо. Неделю назад я закончила работу над ней и, после благословения главного героя, отправила статью в печать. Отклик был колоссальным. В редакцию поступало огромное количество писем с благодарностями от читателей. Кто-то просто сопереживал герою, кто-то разделял с ним его бремя, кто-то рассказывал свою жизненную историю... Стараясь не упустить ни одной детали, я сутки напролет разбирала приходящую корреспонденцию, чтобы вечером позвонить Алдо и рассказать о самых интересных письмах. У нас уже вошло в традицию начинать вечер со звонка друг другу. Порой я удивлялась, как за такой короткий момент этот удивительный человек смог занять такое важное место в моей жизни. И от всей души надеялась, что мы еще ни раз пересечемся с ним на нашем жизненном пути, хотя моя интуиция, как и прежде, говорила мне об обратном.
  
  Глава 9.
  
   Я стояла в ванной комнате перед огромным зеркалом, расположенным в номере оздоровительного комплекса 'Дагомыс', в котором были размещены все участники фестиваля, и вносила последние штрихи для завершения своего образа. Прошло уже больше трех месяцев с момента моего возвращения с островов, и, скажу честно, переживания не улучшили мою нервную систему, но явно благотворно отразились на моей фигуре. Мама была счастлива, Саша же в свою очередь бурчал и требовал вернуть все на место. А я... я наслаждалась душевным покоем и отсутствием Вознесенского, постепенно обретая внутреннюю гармонию. Жизнь вернулась в прежнее русло и, если не кривить душой, по большей части благодаря именно Диме. После нашего разговора в офисе он принял предложение Штанова временно стать штатным журналистом, работающим в отдаленных точках. Для меня это был идеальный вариант, хотя внутри грыз червячок, что он так легко принял мой отказ. Женщины... Что с нас возьмешь...
   Контрольный осмотр красоты неземной - и я была готова для покорения мира. Услышав Сашино бурчание про то, что все будут пялиться, и увидев его восхищенный взгляд, я поняла, что постаралась на славу. Чтобы любимый не переживал, я прижалась к его крепкому телу, с удовольствием взъерошив его волосы. Именно в такие моменты я понимала, что счастлива. Окончательно и бесповоротно....
  - Ну что, мой король, ты готов к покорению мира журналистики?
  - С тобой, моя королева, хоть на край света... хоть на край света...
   И он с огромной нежностью коснулся моих губ. Начало вечера мне уже однозначно нравилось...
  
   Интересно, я когда-либо переживала так же сильно, как сейчас? Однозначно, нет. Даже когда маман увидела исписанные обои... Даже, когда в свет вышла моя первая статья... Даже когда Саша мне делал предложение... Даже тогда мое сердце не отбивало такую громкую чечетку, скатившись в район пяток. Я стояла на сцене, получая премию Союза журналистов России, и мои руки дрожали. Необходимо было сказать благодарственную речь, а я твердо понимала, что мои тараканы празднуют, явно используя мои последние извилины в роли конфетти. Что? Что я могу сказать всем этим людям? Божечки... Я трясущимися руками взяла в руки микрофон и испуганно посмотрела в зал. Была не была...
  - Прошу прощения, это несколько неожиданно для меня. Если бы знала, всю ночь бы репетировала перед зеркалом торжественную речь, но за неимением таковой, ммммм... экспромт.
   По залу прокатились смешки, некоторые особо расфуфыренные личности, фыркнув, досадливо поморщились, а я, сглотнув ком в горле, самозабвенно продолжала:
  - Я не буду заставлять вас выслушивать нескончаемые списки людей, которым я благодарна. Они и так знают, как много значат для меня и как важно, что они всегда рядом. Моя семья, друзья, коллеги по работе... - в этот момент я увидела в зале знакомые черты Вознесенского. А он какого лешего здесь забыл? Что ж ему в его богом забытом городе на окраине нашей славной Родины не сиделось? Он слушал мою речь с ироничной ухмылочкой, но при этом глаза были серьезные. Я непроизвольно запнулась, и мысли тут же бросились в рассыпную. Вот попробуй их теперь собери в кучу! Тааааак... Лиса, сосредоточься, тряпка... Глубоко вздохнув, я продолжила, стараясь не смотреть туда, где сидел Дима. - Единственный, кого мне бы хотелось особенно отметить - необыкновенный человек, великолепный друг и интереснейшая личность, Алдо Моретти. Ведь без главного героя не было бы и самой статьи. Знаете, именно он научил меня видеть суть в мелочах, ценить каждый миг нашей жизни и верить в людей. И я благодарна ему за то, что он позволил мне заглянуть в его жизнь, впустил меня в свое сердце, позволив тем самым поделиться этим даром с вами, моими коллегами и читателями. Спасибо вам всем, что не остались равнодушны к истории этого замечательного человека.
   И я с шумом выдохнула, сообразив, что все это время забывала дышать. Счастливо улыбаясь, я сбежала со сцены, чтобы оказаться в крепких и любящих руках Саши. В сторону Вознесенского я так и не повернулась, боясь, что мои глаза скажут больше, чем я могла себе позволить.
   После вручения всех премий мы всей редакцией решили отправиться праздновать наши совместные победы в ресторан 'Панорама', который располагался на 22 этаже нашего отеля. Главным преимуществом ресторана, помимо изумительной кухни, был непередаваемый вид из окон... Водная гладь, утопающая в лучах заходящего солнца... Красотаааа.... Даже несмотря на лирическую атмосферу и благодушное настроение, внутренне я уже подготовила себя к стычкам с Дмитрием. Но и на этот раз он меня удивил, словно растворившись в воздухе. Нет человека - нет проблемы... И я с наслаждением прижалась к Сашиному боку, купаясь в лучах его нежности. Если бы я только знала, что этот вечер мне готовил...
   Прикрыв глаза, я всеми клеточками впитывала в себя звуки музыки, наполняясь ею без остатка. Я растворялась в ней, сливаясь с миром в единое целое. От энергии, пульсирующей внутри тебя, пробегая по венам, покалывает кончики пальцев. И ты подчиняешься ритму, каким-то иным законам, известным только тебе и вселенной... Я двигалась, не вдумываясь в движения, стараясь в танце выплеснуть все напряжение, скопившееся внутри. Я пребывала в настоящей эйфории от танца, поэтому не сразу заметила, что к нашей компании присоединились новые участники. А заметив, ни капли не обрадовалась. Вознесенский сидел, развалившись на стуле, и прямо излучал мерзкое самодовольство. Знала бы, что он явится с собственной персоной, подпилила бы ножку его стула. Уверена, что с отбитой задницей он бы не выглядел таким довольным. Видимо, лицо у меня было очень кровожадное, ибо улыбка Димы стала еще шире. Понимает, что меня от одного его вида потряхивает. Принесла ж его нелегкая...
  - Алиса Владимировна, сколько талантов вы еще от нас скрываете?
  - Именно от вас, Дмитрий Александрович? Все! Переживаю, что вы меня ненароком сглазите или поймете мои пристрастия в только вам присущей извращенной манере...- моя улыбка была больше похожа на оскал, аж скулы свело от натуги.
  - Некоторым моя манера очень даже нравится.
  - Наверное, таким же извращенцам, как и вы?!
  - Какое лестное, однако, у вас обо мне мнение...
   Поддавшись эмоциям, я даже не поняла, что перешла на личностные оскорбления, пока лицо Вознесенского не покрылось красными пятнами, а из ушей за малым не повалил дым... Да и Сашин взгляд не предвещал мне ничего хорошего...
  - Ой, я, кажется, сболтнула вашу главную тайну?
  - Язва! Когда кажется, креститься надо... - буркнул Дима и, рывком поднявшись с кресла, отправился в бар, кипя праведным гневом.
  - Пфффф... Язык мой - враг мой... - мученически вздохнув и даже не думая что-либо объяснять, я плюхнулась на освободившийся стул и сделала вид, что несказанно увлечена коктейлем и вообще... Лиса не виновата, что у нашего Димочки такая нежная и ранимая душа. Первым заговорил Саша, хотя я другого и не ожидала:
  - Алиса, тебе придется извиниться.
  - За что? Я ни капли не соврала... Ну, может быть, просто немного грубанула, но суть же от этого не меняется.
  - Лиса!
  - Что, Саша?
  - Ты должна нормально извиниться, а не произнести то издевательство, что было сказано до этого.
  - Нет! - я понимала, что спорю с Сашей исключительно из вредности, и, если быть правдивой, мне и правда стоит извиниться перед Димой, так как оскорблять его наедине - это святое дело, но делать это при его друзьях и коллегах - это уже перебор.
  - Лиисаааа!!!!!
  - Хо-р-ошо! И на будущее, я прекрасно слышу с первого раза.
  - Жаль только, слушаешься со сто двадцать девятого...
  - Ох. Ну, подумаешь, малость перегнула палку, как будто это в первый и последний раз...
  - Малость? - Маша, как всегда, решила вставить свои пять копеек. - Лиса, да такой кровожадности к ближнему я не помню в тебе со времен первого курса университета. Но даже тогда в тебе прослеживались нотки гуманности и любви к ближнему...
  - Ой, Маш, хоть ты не начинай свои лекции праведницы... Признаю, я не права. И уже иду извиняться перед нашим мучеником Димитрием.
  - Алиса! - Сашу явно бесило мое нежелание мириться с Димой. Не могла же я ему объяснить причину столь упорной нелюбви к нашему великому 'золотому перу редакции'!
  - Да бегу я, бегу...
   Попыхтев для пущей убедительности, я оторвала зад от кресла и потопала в бар для расшаркивания ножкой. В голове калейдоскопом проносились мысли, и ни одна из них не желала притормозить и преобразиться хоть в какое-то подобие плана действий. И что самое противное, никого же не обвинишь в данной ситуации, если только язык мой. Но от меня он неотделим, так что этот вариант даже не рассматривался. Кому ж самобичеванием нравится заниматься?... Может, свернуть в туалет и отсидеться там до лучших времен?! Авось враг покинет поле боя и будет присуждена дружеская ничья... Эх, мечты... мечты...
   Перед баром я отдышалась и постаралась изобразить улыбку. Мдааа, вышел оскал не хуже самого кровожадного вампирюги. Я бы никогда не поверила в раскаивание человека с таким выражением лица. Кратко говоря, я была та еще красавишна с физиономией, как будто мне Вознесенский денег должен не меньше трех мульонов...
   Но, подойдя к бару, все мои кружащиеся мысли разом остановили свой хоровод, а собственнический инстинкт сделал такую красивую стойку... Любая овчарка бы позавидовала. Ну, извиняйте, не без причины... Ибо взору моему предстала наимилейшая картина маслом: наш 'незаслуженно оскорбленный' Димочка сидел в укромном уголочке с какой-то пепельной блондиночкой, ноги которой обвивали его не хуже лиан в джунглях. Ног этих было много, я даже испытала укол такой типичной женской зависти, поэтому лиана получилась качественная и, судя по плотности обвития, приросшая намертво к нашему баобабу. Нужно отдать должное гибкости этого нежного создания. Но тут я поняла, что пока я тут пялюсь на ноги этой девицы, Димасик времени зря не теряет и своими варениками исследует все нервные окончания на ее нежной шейке, при этом активно помогая руками. Таааак, это что за спектакль одного актера! Я такой разврат не согласовывала. Мои нервы сорвались с предохранителей, и кровь постепенно начала закипать в жилах. И я вот с этим... А он... А я.... Хана этому баобабу, срублю под корень!... А еще лучше вместе с корнем, о котором он так печется!...
   Со стороны я напоминала рыбу, выброшенную на берег. Но по искрам, разлетающимся от меня в разные стороны, я явно была скатом. Ибо от моего возмущения можно было подзарядить маленькую подстанцию. Не знаю, сколько бы я еще так простояла, если бы не попала в поле зрения нашего 'самца'. Одарив меня одной из своих издевательских улыбок, Дима решил не оставаться в долгу за мою подколку (вот лучше бы молчал, честное слово!)...
  - Ой, Алиса Владимировна, а я вас даже не заметил...
  - Еще бы, Дмитрий Александрович, удивительно, что вы вообще что-то видите вокруг. Я, так понимаю, вы больше доверяете осязательным рефлексам...
  - Ну если есть, что поосязать, почему я должен отказывать себе в таком удовольствии?
  - Бесспорно, особенно, когда зудит отросток жизни...
  - Ай, ай, ай, Алиса Владимировна, а ревность вам не к лицу...
  - Ревность? Кто сказал, что я ревную?
  - Тогда, быть может, зависть?
  - Хочу вас расстроить, Дмитрий Александрович, я точно знаю, что там завидовать нечему, - я прекрасно понимала, что перехожу все мыслимые и немыслимые границы, но остановиться уже не могла. Ревность застилала мне глаза, а в ушах гудело не хуже, чем при посадке в самолете марки кукурузник.
   И судя по глазам Димы, он это тоже прекрасно понимал. Все мои уколы не попадали в цель, так как Вознесенский видел по глазам, как меня задела представшая передо мной картина.
  - Так если завидовать нечему, что ж у вас за привычка подглядывать за целующимися людьми из-за угла? А еще меня называли извращенцем... Если б я знал, я бы вам пригласительные билеты продавал, так сказать в первые ряды. Присоединиться не желаете, может, чему научитесь, а то опыта-то у вас, судя по всему, недостает... - и Дима так смачно впился в губы своей белобрысой красотки, что появилось ощущение, что они проглотят друг друга. Это был шах и мат. Такая смачная и увесистая оплеуха. Если мои уколы были ничего не значащими шпильками, то в словах Вознесенского явно читался подтекст с намеком на нашу с ним ночь. Так, значит, вот как он заговорил... Я поняла, что сейчас эмоции пойдут через край и выльются в поток слез. Надо же быть таким уродом...
  - Да пошел ты... - прошипела я сквозь зубы, глядя прямо в глаза своему самому ненавистному врагу, который когда-то смог перевернуть мою жизнь вверх дном и на одну ночь стал любимым... Из-за которого я могла бы отказаться от всего, что имела и любила... Ненавижу...
   Видимо, в моих глазах плескалось столько ненависти, что лицо Димы тут же изменилось. Весь хмель разом слетел, и куда-то пропало напыщенное выражение лица. Да, дорогой, ты превзошел сам себя...
  - Лиса, я не это хотел сказать...
  - Мне плевать, что ты хотел сказать. Приблизишься ко мне хоть на шаг, я тебе врежу, понял, урод?!
  - Лиса...
   Больше не сказав ни слова, я выскочила из бара и в бешенстве направилась к нашему столику. Увидев мое выражение лица, почему-то присутствующие не решились задавать вопросы. И правильно сделали, ибо сейчас я была готова убить любого, кто заикнется мне о Вознесенском. Не раздумывая... Молниеносно... Без угрызений совести... Потому что этого индивида я бы просто стерла в порошок и развеяла по ветру, предварительно туда плюнув. Не сказав ни слова, я села обратно на свой стул, и, забыв о манерах, налила себе полный бокал коньяка. За моими действиями следили шесть пар глаз, но по-прежнему не произносили ни звука. Поэтому в такой же гробовой тишине я выдохнула и тяпнула его одним глотком, под изумленные взгляды моих коллег.
  - Если кто-нибудь когда-нибудь еще раз скажет мне извиняться перед этим павианом, это будет последняя фраза, что мы скажем друг другу. Надеюсь, я выразилась достаточно ясно?! - я обвела всех присутствующих хмурым взглядом. - И, предвидя ваши расспросы, я не расположена освещать итоги нашей с ним милой беседы.
  - Алиса, что произошло? - всегда знала, что у Саши свое видение окружающей действительности. И, видимо, мои речи проходят иногда мимо его сознания. Повернувшись с нежной улыбкой заезжего маньяка к своему любимому мужчине, я произнесла с четкостью выговаривая слова:
  - Я не рас-по-ло-же-на от-ве-чать, что меж-ду на-ми про-и-зо-шло. Так понятно?
  - Нет.
  - Все нормально, Александр. Просто мы с Алисой Владимировной немного недопоняли друг друга. Да, Алиса Владимировна?
  - Иди в ж...
  - Эээээ, я уже понял направление. И на том спасибо. Предлагаю пока утихомирить вашу кровожадность.
  - Иди в ж...
  - Понятно, других слов я сегодня от вас вряд ли услышу. Или все-таки вы смените гнев на милость?
  - Иди в ж...
  - Вопросов больше не имею, - и с самой лучезарной улыбкой Дима переключился на коллег, предварительно представив им свою спутницу. Саша быстро организовал стулья для вновь прибывших, и за столом возобновился милый непринужденный разговор на отвлеченные темы.
   С появлением новых персонажей мои душевные треволнения уже никого не интересовали. Даже Саша подключился к общему разговору, увлеченный всеобщим весельем. А я... Я тихонько сидела насупившаяся, безрадостно приговаривая весь имеющийся коньяк, и была настолько увлечена, что даже не замечала, как по мере моего улучшающегося настроения у Саши с Димой оно все больше портилось, а косые взгляды то и дело летели в мою сторону. Куда там, на такие мелочи я уже просто не обращала внимания, оглядываясь по сторонам в поисках способов покорения мира. Именно поэтому я не сразу уловила, что за столом снова повисло гробовое молчание, а все собравшиеся сосредоточили все свое внимание на моей скромной персоне. Вот только выражение лиц у всех было разное: у большинства - изумленное, у Саши - выражение влюбленного по уши мужчины, а вот Вознесенский, похоже, только что кол проглотил и при этом, судя по выражению его лица, виновата в этом именно я... Непорядок... Я бы такое запомнила точно...
  - Что?! Я же еще ничего не успела сделать...
  - И слава богу... Этому миру несказанно повезло, - Саша ласково чмокнул меня в висок, а я с наслаждением прикрыла глаза. Он опять что-то сказал, но слов я не уловила. Видимо, свое действие начал коньяк, ибо земля перед моими глазами вертелась нещадно. Я с глупой улыбкой вопросительно взглянула на любимого, тем самым прося повторить для особо одаренных. Лучше бы я этого не просила...
  - Я рассказал ребятам, что мы с тобой официально обручились и через месяц ты станешь моей женой. Ты же не будешь на меня за это сильно сердиться, любимая? Я просто не мог уже держать эту новость в себе... - и Саша с пылкостью подростка впился в мои губы поцелуем, а я от неожиданности ответила. Все тут же на радостях заголосили 'горько', а я лишь зажмурилась посильнее, боясь даже мельком взглянуть в сторону Вознесенского. Куда весь хмель делся, выходит, что все-таки виновата.... Мааамааа, сейчас что-то будет....
   Саша оторвался от моих губ и с нежностью погладил меня по щеке. А я распахнула в испуге глаза и неотрывно взирала на него, даже не рискуя смотреть в сторону бабуина. По-прежнему не поворачиваясь в сторону коллег и умоляюще смотря на любимого, я еле слышно прошептала:
  - Нет, не буду... Я пойду... Что-то мне плохо... Простите... - и не дожидаясь ответа, стремительно рванула к выходу, не оборачиваясь и не смотря ни на кого.
   Только уже подходя к дверям, я поняла, что ни с кем даже не попрощалась. Постояв в нерешительности возле двери, я все-таки обернулась на наш столик. На лицах друзей читались разнообразные эмоции: кто-то до сих пор был удивлен, кто-то радостно потирал руки, кто-то смотрел с жалостью, взглядом намекая, что алкоголь до добра не доведет. И только от взгляда Вознесенского можно была помирать сразу, причем лечь, цветочек в руки воткнуть и желательно саму себя и закопать. Я стыдливо отвела глаза и выскочила из зала. Это уже начинает входить у меня в привычку: сбегать от Димы при щекотливых обстоятельствах. Раньше я за собой не замечала таких признаков трусливости...
  
   Ноги были как ватные, и путь до номера показался мне вечностью. Войдя внутрь, я, не раздеваясь, обессилено опустилась на кровать и со стоном прикрыла глаза. В голове шумело, все кружилось в каком-то невероятном водовороте, а в груди застрял тугой комок боли. Каждый вдох давался с таким невероятным трудом, что со стороны был больше похож на всхлип. Я даже не сразу сообразила, что по щекам беззвучно текут слезы. Сегодняшний вечер был настоящей пыткой, и единственным желанием на данный момент было собрать вещи и снова сбежать к океану. Вот только есть ли смысл каждый раз бежать? Как показала практика, проблем от этого меньше не становится, даже наоборот... Они растут, как снежный ком...
   Дверь в номер задрожала от настойчивого громкого стука. Я подскочила и с испугом взглянула на входную дверь. Что-то мне подсказывало, что этому посетителю я вряд ли буду рада. Стук повторился, но уже более настойчиво. Вот тебе и возможность: убегать или решать проблемы. Набрав в легкие побольше воздуха, я встала и пошла открывать дверь. Была не была... Ну не убьет же он меня... Надеюсь...
   Как только я открыла дверь, Дима ураганом ворвался в номер. А на меня свалилась такая усталость, что все мои взвинченные нервы разом успокоились. Здравствуй, родной пофигизм. Где же ты был раньше?
  - Да, Вознесенский. Входи, конечно... Я не против, что ты вломился в мой номер, как в свой собственный.
   Но моей бравады хватило ненадолго, ибо в тот же момент меня схватили в охапку и прижали к стене.
   - Ты не сделаешь это... Слышишь, Алиса, ты не посмеешь...
   - Не посмею что? Ты, по-моему, забываешься.
   - Если ты еще этого не поняла, то ты моя! Ерепенься, выпендривайся, дури сколько твоей душе угодно, но я не позволю тебе испортить свою и мою жизнь заодно.
   - Вознесенский, убери руки.
   Дима еще сильнее сжал пальцы, и я с опаской покосилась на свои плечи. Если он сомкнет руки сильнее, то синяков мне не избежать. Ладно, хочешь разборок, ты их получишь.
   - Если ты сейчас же не уберешь от меня свои руки, я тебе двину, Вознесенский. Ты знаешь, я это сделаю, и рука не дрогнет!
   - И не подумаю... - в тот же миг он всем телом вдавил меня в стену, переместив пальцы на шею, при этом впившись со всей силой мне в губы. Его рот не причинял мне боли, нет, но в этих поцелуях было столько жесткости, как будто он пытался меня заклеймить, наказать... И мои нервы снова взвыли и дали сбой. Я что есть сил начала отбиваться и вырываться из его цепких рук.
   Хорошо, что Саша был сейчас в ресторане, ибо эту картину я не смогла бы ему объяснить никак. Минут пять мы безуспешно боролись друг с другом, пока я не поняла, что это бесполезное дело. Да, я не опустила руки, но внутренне уже сдалась на милость победителя...
   Тяжело дыша, я затихла в объятиях Димы, а он лишь с огромной нежностью прижал меня к себе, легко целуя в висок. Его поцелуи легкими бабочками ложились мне на лицо, плечи, и при каждом его прикосновении я непроизвольно вздрагивала, гоня прочь нахлынувшие эмоции. Лучше бы он со мной дрался. Слезы опять вырвались на волю, размазывая остатки туши по моему припухшему лицу. Ох, хороша же я буду завтра... Вознесенский устало вздохнул и прижался лбом к моему лбу.
   А я с замиранием наблюдала, как трепещут его ресницы. Никогда не думала, что у него они такие длинные и пушистые... Любая девушка могла бы помереть от зависти, даже я уже чувствую легкое недомогание...
   - Алис, я такой дурак... Но я правда так больше не могу... Когда ты сбежала из моего дома, я не знал, что делать. Я, как сумасшедший, беспрерывно набирал твой номер, не веря, что ты так просто взяла и исчезла. Неужели ты не понимаешь, что мучаешь нас обоих?
   Я с мукой посмотрела в Димины глаза и поняла, что на самом деле ничего не знаю о нем. НИ-ЧЕ-ГО. Ни о нем, ни о его чувствах. Такого Вознесенского я уж точно не знала и не понимала, как мне с ним себя вести. Я была готова к воплям, разборкам, обвинениям, но никак не к этой безграничной нежности. Но также твердо я понимала, что обратной дороги нет. Там, на берегу океана, я выбрала свой путь и сворачивать с него не собиралась.
   - Я не могу, Дима, прости...
   - Что?
   - Я не могу...
   Словно ужаленный, Вознесенский отскочил от меня и с силой ударил кулаком в стену. Картина на стене жалобно закачалась, грозясь погибнуть смертью храбрых в неравном бою с бешеным мужчиной. Затаив дыхание и твердо смотря в глаза Диме, я твердым голосом произнесла:
   - Я все решила. Я выхожу замуж за Александра, а нас... Нас никогда не было и не будет. Мне очень жаль.
   Он покачнулся, как от удара, но даже не подал вида, насколько его задел мой ответ. Лишь в голос стал ледяным и жестоким:
   - Алиса, я спрашиваю последний раз, больше я тебя преследовать не буду. Это твой окончательный ответ? Ты твердо решила остаться с Сашей?
   Господи, это какой-то ад... Сердце молотом стучало в груди, отдаваясь звоном в ушах, а голос просто не слушался. Я скорее прохрипела, чем сказала, свое последнее:
   - Да.
   Дима не сказал ни слова. Просто развернулся и вышел из номера, тихо прикрыв за собой дверь. Ни эмоций, ни хлопанья дверей, ни агрессии - ничего... Только звенящая тишина и осознание последней, огромной, жирной точки в этой короткой истории 'любви'.
   Я сползла вниз по стене и, не удержавшись, начала рыдать в голос. Все напряжение, скопившееся внутри, выплескивалось наружу, и я ничего не могла с собой поделать. Минут пять еще подпирала стену, обессилено пытаясь унять гул в ушах. Не добившись никаких результатов и, наконец, справившись с истерикой, я медленно поплелась в ванную и, набрав воды, наконец-то за целый вечер позволила себе расслабиться. Видимо, Всевышний смилостивился надо мной, ибо все мысли покинули мою шальную голову, и полчаса отмокания в ванной прошли под эгидой: 'Даешь нирвану!'. Закончив водные процедуры и быстренько натянув белье, я с блаженством растянулась на кровати и погрузилась в спасительный сон. И не слышала прихода Саши, не почувствовала его легких поцелуев, не видела его встревоженного взгляда. В это время я пребывала в объятиях прекрасного Морфея, и ничего не могло нас разлучить.
  
   Пробуждение ознаменовалось дикой головной болью и тяжестью посетивших чугунную голову мыслей. Итог: выгляжу паршиво, чувствую себя паршиво, настроение паршивое. Полная гармония внутреннего и внешнего содержания. Мой будущий муж стоически перенес мое не самое радостное пробуждение, всем видом пытаясь показать, что он не сдерживается из последних сил, чтобы поязвить про вред алкоголизма. И ржать ему надо мной тоже не хотелось. Ведь правда, дорогой?! Вся наша компания также воздержалась от комментариев, но вот язвительные ухмылки им от меня скрыть, увы, не удалось. Поэтому до самого дома я жила по принципу: 'Ты мне не нравишься, и ты мне не нравишься, и вообще... Я сегодня фу какая противная!'. Одно приносило огромную радость - отсутствие Вознесенского. Как оказалось, он покинул сие славное место еще вчера вечером, что-то пробурчав про неотложные дела. А так как все пребывали в чрезмерном подпитии, соответственно, и вдаваться в подробности никто не стал. Ну мало ли какие дела могут быть у журналиста в полночь...
   Когда я вернулась домой, жизнь снова вошла в привычное русло. Казалось, что произошедшее еще больше подстегнуло меня к действиям, и теперь уже от меня исходила инициатива по организации свадьбы. Развив бурную деятельность, я полностью погрузилась в подготовку свадьбы, обсуждая с Машкой и мамой организаторов фасоны платьев, флористов, визажистов.
   Иногда, приходя домой, я без сил падала на кровать и, зажмурившись, пыталась унять какофонию в голове. И в эти моменты в моем мозгу постоянно возникал один и тот же вопрос: зачем? Зачем мне все это? Это не моя мечта... Моей мечтой всегда было обменяться кольцами на берегу океана на закате. Только я и мой муж... И эта нескончаемая водная гладь... А в итоге я получила кучу примерок, бумажек, цветов, имен приглашенных, ресторанов и вечное раздражение... Но это была свадьба главного редактора и дочери местной аристократии, она не могла пройти так, как я себе это рисовала... И это меня бесило еще больше!
   В один из таких же нескончаемых вечеров мое терпение лопнуло. Мы проводили заседание нашего 'штаба' у Саши дома, и на повестке дня в очередной раз было обсуждение цветовой гаммы свадьбы. Мама настаивала на персиковых тонах, Машка активно пропагандировала красный цвет как цвет страсти, Саша, слушая в полуха, лишь качал головой в знак согласия. С чем он соглашался, одному Богу было известно, но делал вид, что слушает он нас очень внимательно. А я сидела и закипала. Никто из присутствующих даже не замечал, что уже на протяжении недели в данных дискуссиях я не участвовала. Лишь хмуро следила за беседой и накручивала очередной моток нервов на клубок, который зрел внутри меня. Такими темпами в старости я буду очень злой бабкой. Куплю себе ружье и буду всех отстреливать... Моего терпения хватило ровно на 15 минут женских споров, после чего началась буря... Громко стукнув кружкой об стол, я вскочила с дивана и начала метаться по комнате, при этом изливая все, что накопилось внутри меня:
   - Я так больше не могу!! Объясните мне, наконец, кто из нас выходит замуж: я или вы? Это моя свадьба. А чего хочет невеста? Невеста хочет свалить отсюда в романтическое путешествие и зарегистрировать брак на берегу океана! Ладно, я согласна, чтобы, помимо нас, там были родные и самые близкие друзья. Но я не хочу видеть какого-то знакомого папы, который когда-то помог ему в работе настолько, что не пригласить такого замечательного человека на семейный праздник было бы верхом неприличия! Или каких-то дальних родственников, которые на протяжении всей моей жизни ни разу не поинтересовались, кто же вырос из той милой крошки, но посетить свадьбу и обсудить всех существующих родственников и друзей - это они с удовольствием! При этом, мило потрепав невесту по щеке и ностальгически протянув: 'Как же давно это было...'. Было что?? Да я в душе не чаю, кто вы! И самое главное.... - я перевела взгляд на Сашу, и, казалось, он от неожиданности вжался в кресло. Ого, как моего милого пробрало!... - Чтобы играть свадьбу, нормальные люди сначала подают заявление в ЗАГС! Или мы элита, и для нас будут особые условия?!
   И тут подоспела тяжелая артиллерия. Всплеснув руками, мама начала причитать, с каждым разом повышая децибелы:
   - Сашенька, как же так?! Как же мы забыли про ЗАГС? Нужно будет связаться с моей подругой, она быстро все оформит. Это все мелочи, их мы быстренько решим. Это такая ерунда по сравнению с рестораном и оформлением...
   - Елена Васильевна, не переживайте, мы все успеем. Если Алиса не возражает, мы завтра поедем к одному моему другу, и он уладит все формальности с ЗАГСом.
   - Конечно, она не возражает!
   - Мама, хватит! Остановись! - у меня было ощущение, что меня разорвет от возмущения. Если этот бедлам не закончится, я сойду с ума.
   - Ну нет уж, это тебе придется перестать вести себя, как ребенок. Мы не можем отпраздновать свадьбу единственной дочери в джинсах и на велосипедах.
   - Очень жаль... - не сдержалась я, за что была вознаграждена не самым любящим взглядом моей дорогой маман.
   - Так что, Алиса, смирись и будь послушной девочкой...
   Осознав, что поддержки здесь мне не видать, как своих ушей, я повернулась к Саше в поисках спасения. Но и тут меня ждало глубокое разочарование, ибо уже по выражению лица своего будущего мужа я поняла, что он на стороне моей маман. Это ведь раз и навсегда... Ведь не зря было дано объявление о будущем бракосочетании. И все эти пафосные бла-бла-бла... Боже, на что я подписалась? Приспичило замуж, хватай жениха и тащи в Вегас! А еще лучше - завязать глаза, привезти в ЗАГС и сказать, что мы на почте получаем посылку. Сюрпрайз!! Поняв, что спорить не имеет смысла, я обреченно плюхнулась обратно на диван:
   - Делайте, что хотите! Я в этом балагане не участвую!
   - Алиса!?
   - Что, мама? Свадьба будет в черных тонах, хочу черный в крапинку! Еще вопросы есть? - и нахохлившись, как воробей, я сосредоточено начала изучать рисунок на обоях.
   Устала, я несказанно устала. Почему-то вспомнился Алдо, и я горестно вздохнула. В этой предсвадебной суматохе я совсем забыла о своем новом друге... И от него уже давно не было звонков... Сердце кольнуло от нехороших предчувствий, и руки сами начали набирать знакомый номер. Будто почувствовав мое настроение, в гостиной воцарила тишина, и все взгляды устремились на меня в немом вопросе. Гудок, еще один, потом третий... Но на том проводе меня встретил только автоответчик, который не мог ответить на все мои вопросы, вихрем проносящиеся в голове... В течение пятнадцати минут я безрезультатно пыталась дозвониться до Алдо, но ответом мне был сухой голос автоответчика. Я устало откинулась на диван, пытаясь успокоиться.
   - Алиса, что случилось?
   - Алдо... Он уже три недели не выходит на связь... В череде неотложных дел я совсем забыла за него. Я чувствую, что-то случилось... Саш?! - я поняла, что мой голос дрожит так же, как тряслись руки и гулко билось сердце в предчувствии беды.
   - Я постараюсь по своим каналам что-либо разузнать, а ты раньше времени не накручивай себя. Мало ли... Может, человек уехал на отдых, а ты уже напридумывала себе кучу страшных историй, одна хуже другой.
   - Угу, - слез я все-таки не сдержала и обхватив себя за плечи, пыталась удержать тепло внутри себя. Страх... Он, как туман, проникает в каждую клеточку и поглощает все внутри тебя. Липкий, гадкий страх...
   Консультант из меня и до этого был никудышный, а после переживаний об Алдо мысли отказывались собираться воедино и тем более работать на благо предстоящей свадьбы. Поэтому я приняла волевое решение покинуть сию славную компанию и отправиться спать. Ну или попытаться это сделать... Чувствую, это будет долгая ночь...
  
   Разбудил меня телефонный звонок. Я не сразу поняла, что это не сон. Видимо, с того момента, как я уснула, прошло не очень много времени, ибо чтобы разлепить веки, мне пришлось приложить немыслимые усилия. Взглянула на часы: час ночи. И кому не спится в такое время, интересно?... Саша недовольно заерзал рядом, пытаясь поглубже зарыться в подушки.
  - Лиса, кто соскучился по тебе в такое время суток?
   - Если бы я знала! Сейчас спрошу, - пробурчала я, поднимая трубку. - Да, я слушаю...
   - Здравствуйте, вы звонили на этот номер...
   Так... Я? Звонила? Когда? Мысли еще пребывали во власти сна, и мозг работать отказывался напрочь. Стоп!
   - Алдо!?
   - Нет, меня зовут Пьетро. Я старший сын Алдо.
   - Прошу прощения, просто разница во времени, я немного туго соображаю. Меня зовут Алиса Покровская. Я друг Алдо, мы познакомились во время путешествия на Сейшельских островах. Ваш отец помогал мне в написании статьи.
   - Так вы та самая Алиса... Отец очень много рассказывал о вас. Очень жаль, что нам приходится знакомиться при таких обстоятельствах
   - При каких... таких?
   - Вы, вероятно, ничего не знаете. Отец... Он в последнее время плохо себя чувствовал, и неделю назад нам пришлось его госпитализировать. Час назад его не стало...
   - Нет! - я то ли прорычала, то ли прокричала. Это был вопль души, и комната поплыла перед глазами от нахлынувших слез. Я, как заклинание, повторяла это заветное слово 'нет', как будто оно могло что-то изменить. Но увы... В ушах стояли слова Пьетро 'не стало, не стало, не стало'... Бред, какой-то жуткий сон!...Саша подскочил на кровати и испуганно смотрел на мою истерику.
   - Мне очень жаль... - произнес Пьетро на том конце провода. Это несколько меня привело в чувство, так как я осознала, что этим людям сейчас несравнимо тяжелее, чем мне.
   - Простите меня... Простите. .. Это мне очень жаль, примите мои искренние соболезнования. Я... Ваш отец был удивительным человеком, и, несмотря на то, что мы с ним знакомы не так уж давно, он стал мне хорошим другом. И, если вы не возражаете, я бы хотела прилететь и проводить его в последний путь.
   - Мы рады принять вас в нашем доме. Похороны будут послезавтра. Сообщите номер рейса и время прилета, я встречу вас в аэропорту.
  - Спасибо, - прошептала я тихо и повесила трубку. Слезы теплыми струйками стекали по щекам, а плечи подрагивали от беззвучных рыданий. Саша не задавал лишних вопросов, лишь прижал меня к себе, нежно укачивая, как ребенка. Не знаю, сколько времени провела я в слезах, но все это время мой будущий муж меня баюкал, нашептывая нежные слова, которые залечивали душу.
   Успокоившись, я прижалась щекой к Сашиной груди. Туда, где билось его сердце. Этот размеренный стук давал некое спокойствие и покой моему сердцу, помогая справиться с потерей.
   - Алдо сегодня умер. Подробностей я не знаю, но послезавтра похороны. Саш, я полечу?!
  - Полетишь, Лиса, полетишь. Более того, мы полетим туда вместе.
   - А ЗАГС?
   - А ЗАГС подождет. Ты - человек, с которым я хочу связать свою жизнь. И если это важно для тебя, значит, мы летим. Все остальное можно сделать по возвращению.
   - Я люблю тебя.
   - И я безмерно этому рад, мое солнышко, - Саша еще крепче прижал меня к себе, и вокруг меня образовался некий кокон из нежности и любви. Так мы и заснули, крепко держа друг друга в объятиях.
  
   В городе мы с Сашей отсутствовали три дня. Штанов долго сопротивлялся нашему отъезду, но после моих уговоров и маминых угроз все-таки сдался на милость победителей. С момента моего трудоустройства в его издательство они с моей маман очень сдружились, и она иногда нагло пользовалась этой дружбой, манипулируя Василием в своих интересах. Вот, умеет моя мамуля все-таки крутить мужиками, мне бы поучиться. Ну и женщина!
   Вернулась я с тяжелым сердцем. Из аэропорта сразу поехала в нашу с Машкой квартиру, отказавшись от предложения Саши переночевать сегодня у него. Разумом я понимала, что лучше после перенесенных волнений не оставаться одной, так как Машка сейчас была в командировке, но что-то внутри меня подсказывало, что мне нужно побыть какое-то время в одиночестве. Зайдя в квартиру, бросила у порога вещи и обессилено опустилась в кресло. Это были долгие три дня, которые полностью истощили мои силы. Семья Алдо оказалась на удивление гостеприимной, они были удивительными людьми, поддерживающими друг друга с огромной заботой и нежностью. С одной стороны, было очень интересно окунуться в тот мир, о котором я так много вечеров слушала и о котором я так старательно писала свою статью. Каждая вещь в доме как бы напоминала об Алдо, храня его частичку. С другой стороны, хотелось так много еще рассказать Алдо, о стольких вещах спросить... И понимание того, что я больше никогда его не увижу, давило на сердце мертвым грузом. Тяжело отпускать людей, даже если понимаешь, что душа их все равно будет где-то рядом с тобой.
   После похорон ко мне подошла супруга Алдо Клара. В руках ее был конверт, который она протянула мне. Если честно, это было полной неожиданностью. Я непонимающе посмотрела на нее.
   - Алдо просил вам отдать это письмо, когда его не станет. После того, как муж попал в больницу, он еще неделю был в сознании. На третий день его госпитализации, когда я пришла его проведать, он отдал мне это письмо, сказав, что здесь он сказал все, что не успел еще сказать вам. Знаете, Алиса, после знакомства с вами мой муж очень изменился. Казалось, он снял с души какой-то огромный груз. Вы только не обижайтесь на меня, но сначала я предположила, что он завел с вами очередную интрижку. Еще подумала: неужели он на старости лет решил молодость вспомнить?... Но время шло, и я поняла, что это нечто большее. Вы стали для него другом, и ваша совместная работа помогла облегчить ту тревогу, что всегда была на сердце моего мужа. Я вам очень благодарна за это.
   Я смотрела на эту прекрасную женщину, которая сейчас стояла передо мной, и удивлялась, какие уроки преподносит иногда судьба. Алдо всю жизнь любил свою Мари, не замечая, что рядом с ним находится потрясающая женщина: красивая, уверенная, умная, обаятельная и главное - самодостаточная. Несмотря на измены мужа, она не потеряла внутренний свет и стержень, взяла жизнь в свои руки и не остановилась на достигнутом. Она вырастила сыновей, стала для своего мужа опорой и огоньком, ради которого он возвращался домой, но при этом не перестала быть шикарной женщиной.
   Меня не за что благодарить, Клара. Поверьте, ваш муж дал мне намного больше, чем смогла дать ему я. И я горжусь знакомством с ним и вашей семьей, - я обвела взглядом комнату, где были родственники и друзья Алдо, и непроизвольно улыбнулась. Клара проследила за моим взглядом, и в ее глазах было столько нежности, когда она смотрела на своих сыновей, что я непроизвольно позавидовала ее детям. Моя мама всегда была сдержана в своих чувствах, поэтому для меня было непривычно столь открытое проявление нежности. - Вы замечательные люди, и это я благодарна вам, что вы приняли нас и позволили отдать последнюю дань вашему мужу. Спасибо.
   Пусть все в вашей жизни сложится хорошо. Вы умеете сострадать, Алиса. Не растеряйте это, - Клара легонько потрепала меня по руке, и с улыбкой на лице пошла к своей семье.
   Мне ничего не оставалось, как присоединиться к любимому, но меня это только радовало, так как, подойдя к Саше, я тут же оказалась в его уверенных и любящих объятиях. Именно этого мне не хватало весь этот день. Письмо Алдо я решила прочитать дома, когда буду одна. Как подсказывало мне сердце, это послание мне нужно будет прочитать в одиночестве. Саша, не разжимая объятий, легонько чмокнул меня в макушку.
   - Ну что, моя хорошая, завтра домой?
   - Да. В противном случае Василий вызовет спецназ, чтобы нас силой вывезли отсюда вывезли.
   - Он такой, он может...
   - Тогда не будем будить лихо, пока оно тихо. Тем более нас ждет ЗАГС. И если мы не хотим погибнуть смертью храбрых под вопли моей маман, нам лучше не откладывать этот поход в долгий ящик.
   - Лиса, нас одними связками не возьмешь. Мы же банда.
   - Аааа...
   Я еле удержалась от хихиканья, представив лицо своей мамы, но вовремя сообразила, что здесь не то место, где стоит развлекаться. Хорошо, что мы стояли в стороне от всех присутствующих, а то вышла бы неудобная ситуация. Побыв еще полчаса с семьей Алдо, мы отправились в отель, чтобы на следующий день улететь обратно домой.
   И сейчас, сидя в гостиной своей квартиры, я вертела в руках заветный конверт, все не решаясь открыть его. Набрав побольше воздуха в легкие, я вскрыла письмо и начала читать строки, написанные таким знакомым почерком:
   'Алиса, если ты читаешь сейчас эти строки, значит, мой путь в этом мире окончен. Не печалься, моя девочка. Поверь, у меня была долгая и счастливая жизнь, поэтому нет смысла лить слезы. Та работа, что мы проделали с тобой, подарила мне крылья. Иногда у меня складывается ощущение, что, поведав нашу с Мари историю миру, я снял с души огромный груз, годами давивший на меня. И где-то внутри я все же верю, что однажды ей попадется на глаза твоя статья и она поймет: не таким уж безнадежным я был тогда. По крайней мере, я очень на это надеюсь... Потому что у каждой сказки все-таки должен быть счастливый конец! Но мое последнее послание к тебе будет не об этом... Знаешь, стоя на пороге смерти, многие вещи видятся иначе. Я долго думал по поводу твоей истории. Той, из-за которой ты сбежала на берег океана. Той, которая дала нам возможность познакомиться. Дорогая моя Алиса, а может, иногда все же стоит рисковать? Чтобы однажды, через пару десятков лет, не проснуться в остывшем городе с нелюбимым человеком и пониманием, что эти годы были потеряны зря. Я не призываю тебя все изменить и броситься очертя голову в авантюру. Я призываю тебя просто подумать об этом и прислушаться к своему сердцу. И если оно скажет, что та история была всего лишь ошибкой, недолгой остановкой на твоем жизненном пути, то тогда ты приняла верное решение. И Саша действительно тот человек, которому суждено идти с тобой рука об руку. Но если сердце даст сбой, и что-то екнет внутри, не противься этому. Ведь, может, там... за поворотом... тебя ждет твое будущее, встречу с которым отдаляет лишь твой страх перемен. Не бойся, я всегда буду с тобой. И какое бы решение не приняло твое сердечко, я буду на твоей стороне. С тобой... За тебя... Потому что ты - лучик того солнца, которое освещает многим людям путь к счастью. Не теряй свой внутренний свет, принцесса, и судьба сама тебя найдет. С огромной любовью и бесконечной благодарностью, твой Алдо.'
   И в этом был весь Алдо... Мой дорогой, бесценный друг... Трясущимися руками я отложила письмо и вытерла следы от слез, поток которых все никак не хотел прекращаться. Прикрыв глаза, я откинулась на спинку дивана и попыталась унять дрожь во всем теле. Секунды превращались в минуты, а мой мозг все никак не унимался и урывками вырывал строчки из его письма. И непроизвольно в памяти всплыл образ Димы. Все наши баталии, шутливые дуэли, эмоции и легкость от понимания того, что в эти моменты мы находились на каком-то рубеже счастья. И Саша... Саша - это была моя гавань, мой якорь в бушующем море. Это был человек, которому я, не задумываясь, вручила бы свою жизнь. И уйти от него сейчас... В будущее, где, возможно, и нет никакого будущего. Совершить прыжок в неизвестность...
   - Бред! Алдо, это полный бред! - я даже разозлилась, но больше на себя, чем на абсурдность его предложения. - Зачем я вообще об этом думаю? У меня свадьба через три месяца, завтра мы с Сашей идем в ЗАГС, а я думаю о всякой ерунде!
   Взяв со столика письмо, я отправилась в спальню, но на полпути почему-то задержалась возле окна. Небо сегодня было ясным, цвета лазури, лишь кое-где были разбросаны маленькие облачка. С улицы доносились трели птиц, и, казалось, все вокруг было пропитано неким умиротворением. Я подняла глаза в эту бескрайнюю синь и не тихо произнесла:
   - Я тоже тебя люблю, мой старичок. И буду по тебе скучать! Даже больше, чем ты думаешь... Это хорошо, что твоя вечно бурчащая и дающая советы душа будет всегда рядом, как напоминание о том, что счастье рядом. Спасибо, Алдо! - и еще раз улыбнувшись в пустоту, я последовала дальше в объятия сна.
  
   Боже, как я ненавижу будильник! Дайте мне молоток, я буду его бить, бить, бить... Как в фильме 'Маска', с маниакальным, ни с чем несравнимым удовольствием! К будильнику примешались какие-то посторонние звуки, и я, с горечью осознала, что сна мне не видать, как своих ушей. Да что же это такое! Не квартира, а проходной двор! С решимостью убийц, которые идут на дело, я вывалилась в коридор, чтобы нос к носу столкнуться с вернувшейся из командировки Машкой и моим суженым.
   - Милейшие, а вы не нашли другого времени и места, чтобы обсудить насущные проблемы? Я тут как бы сплю... Если вы этого не заметили!
   У Саши, видимо, на мою язвительность развилась полная невосприимчивость, ибо на все выпады он лишь понимающе ухмылялся, как бы намекая 'что с них возьмешь, этих нервных невест'. Видимо, пришла пора перейти к более решительным действиям, и я, не задумываясь, подошла и цапнула Сашку за плечо. От души так зубки почесала.
   - Аааааа! Алиса, ты сдурела?
   - Нет. Просто проверяла, может, я сплю, и вы просто мое очередное сновидение...
   - Если ты не знала, то обычно проверку люди проводят на себе. Потому что у меня сомнений, что это все наяву, как-то не возникало. Ты мне всю рубашку обслюнявила!
   - Упс... Ошиблась... Какая незадача! Ничего с тобой, таким большим лбом, не сделается. Зато в следующий раз не будешь так ехидненько улыбаться на пути сдуревшей невесты. А теперь по порядку! Какого хрена вы тут оба делаете? Причем делаете это под моей дверью и очень громко...
   Саша, обиженно сопя, потирал укушенное плечо, но все же соизволил ответить. При этом взгляд у него был такой, что я сразу осознала - от возмездия мне не уйти!
   - Мы вообще-то планировали тебя разбудить, чтобы поехать в ЗАГС и подать заявление. На десять часов у меня назначено важное совещание, поэтому времени у нас на все это мероприятие в обрез. А ты сразу на людей кидаешься.
   - Саш, а ты ее на бешенство перед свадьбой проверь. А то вдруг этот вирус зверства распространяется воздушно-капельным путем... А я еще так молода и невинна... - вставила свои пять копеек Машка, невинно хлопая своими глазищами. Вот же злыдня! Нет бы обнять подругу после долгой разлуки, облобызать. А она с порога пытается обвинить меня в заразности. Вот как тут в долгу останешься?
   - Нет, Машка, этот вирус передается только половым путем. Поэтому снимай труселя, пойдем заражаться! И насчет молодой ты погорячилась, мне-то хоть об этом не рассказывай, я же твой паспорт видела, ягодка ты моя... - и я гадостно так захихикала, наблюдая вытягивающиеся лица моего жениха и обалдевшей Машки. А вот нечего меня, утреннюю бяку, трогать.
   - Ты... Ты... Хорошая ты крашеная женщина, Алиса! - набычилась моя любимая подружка.
   Поняв, что разводить дальше демагогию не стоит, я крепко обняла Манюню и чмокнула ее от души. Ведь соскучилась я по этой язве.
   - Я тоже по тебе соскучилась, Машка. Не уезжай больше на такой длительный срок, я становлюсь дикой!
   Марья от таких нежностей оттаяла и тоже сжала меня в объятиях. Вот что значит настоящий друг! С полуслова понимаем друг друга.
   - А сейчас, если вы, наконец, закончили с передачей злости друг другу через обнимашки, быть может, мы сможем поехать в ЗАГС, Лиса? - напомнил о себе Саша, в нетерпении постукивая ногой по паркету.
   - Ну, если ты так просишь...
   - Прошу?
   - Ладно, не злись! Шучу я, шучу. Полчаса у меня хотя бы есть? А то я в голодный обморок упаду прямо перед дверями ЗАГСа.
   - Что такое? Ты разве не наелась куском моего плеча, который еще недавно пыталась так нагло и безжалостно оттяпать?!
   - Как-то нет... Может, повторим? - надеюсь, моя моська полностью соответствовала кровожадным планам. Образ я пыталась создать самый что ни на есть маньячный. Саша лишь развеселился.
   - Полчаса! И ни минутой больше!
   - Хорошо, меня уже нет, - и, чмокнув любимого в щеку, я умчалась собираться навстречу глобальным жизненным переменам.
   Через тридцать минут я предстала перед ясными очами своего суженого, сияя красотой неземной. Настроение у меня, правда, не блистало, так как единственное, чего я не успевала сделать, - это выпить кофе. А, как всем известно, нет кофе - нет в Алисе позитива. Прячьтесь все! С другой стороны, предстоящая свадьба будет поважнее моей лучезарной улыбки, так что утренний моцион может и подождать...
   Благодаря нашим замечательным пробкам, к ЗАГСу мы подъехали на тридцать минут позже того времени, на которое рассчитывал Саша. Сегодня, видимо, как назло, все жители города решили почтить его улицы своим присутствием. Ладно мы торопимся, а они? Куда они все так спешат? Чем дольше мы ехали, тем мрачнее становился мой будущий муж. Я старалась его лишний раз не трогать, понимая, что в данной ситуации любая моя шутка только усугубит ситуацию, а попадать Саше под горячую руку как-то не очень хотелось. Поэтому я тихонечко сидела на пассажирском сидении и рассматривала окружающую архитектуру. Красота неземная! Лепнины, колонны, голуби, о... мусор. Ну, тоже какое-то разнообразие! Когда мы подъехали к нужному нам зданию, Саша перешел на режим турбокнопки, и, взяв меня на буксир, понесся по коридору ЗАГСа. Тут я уже не выдержала:
   - Саш, за нами кто-то гонится? Или ты так быстро бежишь, чтобы ненароком не передумать?
   Ответом мне был такой красноречивый взгляд, что сразу стало понятно, что послали меня далеко и надолго. Ой-ей, какие мы нежные и ранимые... Остановившись перед нужным кабинетом, мой жених наконец-то соизволил со мной заговорить.
   - Я на несколько минут, нужно переговорить с Владом. А ты пока подожди здесь.
   - Есть, мой генерал!
   - Алиса! - зарычал Саша.
   - Не генерал?
   - Я быстро... - пропыхтел жених и удалился в недра кабинета.
   А я осталась ждать. И впервые вдруг осознала, что именно сейчас настало время сделать шаг навстречу светлому будущему. Подойдя к окну и взглянув на затянутое тучами небо, я как никогда ощутила непередаваемую тоску об Алдо. Мне было страшно... Я даже самой себе боялась признаться, насколько мне было страшно делать этот последний шаг. Вроде бы все обдумано, взвешено, решено... Я обняла себя за плечи, потому что все тело била легкая дрожь. Пытаясь хоть как-то успокоиться, я вынула из потайного кармана сумочки последнее письмо Алдо. Это было единственное, что осталось у меня в память о нем. Безусловно, была еще статья и куча электронных писем. Но эта бумажка, на которой его легким почерком было написано последнее послание... Оно было и останется самым дорогим воспоминанием о моем друге. Перечитав его еще раз, я все-таки решилась задать себе и своему сердцу вопрос: 'А кем был для меня Вознесенский и кем он остался?'. И в тот момент, когда я сама себе задала этот вопрос, открылась дверь кабинета и Сашин голос ласково произнес:
   - Лиса, нам пора в новую жизнь!
   Вздрогнув, я пошла навстречу будущему... Так что там ответило мое глупое сердце?!
  
  
  Эпилог
  
   Я не могу подарить тебе жизнь,
   Я не могу подарить тебе небо!
   Я не могу подарить тебе тысячи сфер,
   Но я рядом, где бы ты не был.
   Далеко или близко... Не важен ответ.
   Ты почувствуй: я рядом где-то.
   И, быть может, я тихо шепчу: "Привет!",
   Дожидаясь в ответ привета.
   Я не могу заменить тебе тысячи верст,
   Что, быть может, тебя ожидают.
   Я не могу подарить тебе тысячи звезд,
   Что на небе так ярко сияют.
   Я смогу подарить только сотни минут,
   Что любовью наполнены будут.
   Я смогу подарить лишь тепло и уют,
   Что являются связью судеб.
   Я дарю тебе все, что имею сама.
   Ничего не скрывая и пряча!
   Лишь за счастье с тобой хочу выпить до дна,
   Получив поцелуй на удачу.
  
   Я бежала по проспекту, и люди в испуге шарахались от меня, как от заразной. Думаю, что со стороны я таковой и выглядела: глаза бешеные, лицо румяное, волосы огненным нимбом полыхают вокруг головы, упорно возвращаясь в вздыбленное состояние. Не женщина, а мечта инквизитора конца пятнадцатого века. С момента моего похода в ЗАГС прошло три недели. И на данный момент я, Алиса Владимировна Покровская, опаздывала на самую важную встречу в своей недолгой, но безумно счастливой судьбе. Самое печальное во всей этой истории было то, что точного адреса этой пресловутой встречи я не знала, а на память мою полагаться было опасно, так как топографический кретинизм - вещь неизлечимая... Но все это были мелочи, ведь кто ищет, тот всегда найдет. С трудом отыскав нужный дом (уверенности, что это именно то место, которое я ищу, у меня так до конца и не было), я с бешено бьющимся сердцем направилась к подъезду. Судьба сегодня была ко мне более чем благосклонна и послала дивную старушку, которая открыла мне двери, и в подъезд я смогла попасть без каких-либо препятствий. Ну что же, Алиса, последний рывок... лестница... По ней я бежала, нет, правильнее сказать - взлетала, боясь опоздать. Одна, две, три... Здравствуй, тренировка американских футболистов! Мы спортсменки... активистки... В легких уже свербило от марафона, ибо не каждый день приходилось совершать такие длинные дистанции. Но оно того стоило, надеюсь! Найдя нужную мне дверь, я зажмурила глаза и решительно нажала на дверной звонок. Раздалась трель, и минут пять по доносящимся звукам в квартире ничего не происходило.
  - Ну же!! Давай!! Я знаю, что ты дома! - и еще раз решительно нажала на кнопку звонка.
   Было слышно, что в квартире началось движение, но прошли пара минут, а дверь по-прежнему никто не открыл. Вот упертый баран! Уверена, он видит кто пришел, но из-за своего упрямства не желает идти на мировую. Подумаешь, обидела, ни он первый, ни он последний! Мне все равно отступать уже некуда... Как говорится, позади Москва. Я с решительным выражением на физиономии уставилась в дверной глазок, уверенная, что он следит за каждым моим движением, и в третий раз нажала на кнопочку. Причем на этот раз я не отнимала пальца до тех пор, пока не услышала щелчок дверного замка. В проеме показалась его заспанная злая физиономия, от вида которой моей душе захотелось петь. И я непроизвольно расплылась в довольной улыбке. Ты смотри, мое радостное выражение лица явно восприняли в штыки!
  - Тебя сюда никто не приглашал...
  - А ты всегда так встречаешь гостей?
  - Нет, так я встречаю только особенных, которых не желаю видеть в своем доме.
  - Хорошо, тогда закрой глаза и позволь мне войти. Мне не обязательно, чтобы ты меня видел, достаточно, что ты меня хорошо слышишь!
  - И не подумаю! Это моя квартира, а ты здесь нежеланная гостья.
  - Ничего страшного. Думаю, эту трагедию моя тонкая психика как-нибудь переживет.
  - Лиса, ты меня не слышишь? Уходи! Что ты вообще здесь делаешь?
  - На данный момент трачу свое драгоценное время на уговоры одного упертого мужчины впустить маленькую безобидную женщину в свою квартиру. И лучше ему это сделать, так как, в противном случае, эта самая женщина устроит такой спектакль для соседей, что ты еще год будешь узнавать уйму нового о своей личной жизни.
   С диким рычанием он схватил меня за шиворот и заволок в недра своей квартиры, подальше от лишних глаз и ушей. Так... первое препятствие пройдено, осталось самое сложное... Чтобы меня отсюда не вышвырнули взашей.
   Нежного обхождения от этого аборигена ждать не приходилось, поэтому, сделав лицо кирпичом, я сняла обувь и прошествовала в гостиную. Такой наглости от меня не ожидал даже он. А что поделать, кому сейчас легко? A la guerre comme a la guerre... Сделав глубокий вдох и взглянув на медленно проплывающие по бескрайнему небу за окном облака, я приготовилась по второму раунду. И снова взглянула в его глаза, чтобы столкнуться со жгучей ненавистью, плескавшейся в их глубине. Однажды, еще в начале нашего знакомства, я решила определить их точный цвет и не смогла. За один несчастный день они пять раз менялись: от темно-коричневого до золотисто-каштанового с зеленоватыми отсветами. Видимо, они так же переменчивы, как и он сам. Именно на эту переменчивость у меня сейчас и была вся надежда...
   - В квартиру ты попала, теперь можно мне объяснить, чем я обязан такой чести?
   - Я приехала, чтобы извиниться...
   - Свежо придание, а верится с трудом.
   - Я вела себя как ребенок и была во многом не права...
   - Для моих ушей твои слова, бесспорно, подобны музыке, но это можно было сделать и по телефону. Через час мне нужно быть в аэропорту, поэтому прости, но аудиенция на сегодня окончена, - и схватив меня под локоток, этот чурбан настойчиво начал подталкивать меня к двери.
   - Сейчас, размечтался. Я своих позиций так просто не сдаю...
   Вырвав руку, я отбежала на другой конец комнаты, чтобы оттуда лицезреть доведенного до бешенства Вознесенского. Да, да, зрение вас не подводит. Передо мной стоял не кто иной, как Дмитрий Вознесенский собственной персоной, пылая праведным гневом. За малым только дым из ушей не валил... Ну ничего, все еще впереди...
   - Алиса, какого .... так, что происходит?
   - Вознесенский, тебе мама когда-нибудь рассказывала сказки?
   - А это имеет какое-то принципиальное значение, маленькое чудовище?
   - Бесспорно! Для меня еще какое... Мне вот мама всегда рассказывала одну и ту же сказку: про принца и принцессу, про башню, подвиги и вечную любовь. И с юных лет я всегда была уверена, что и в мою сказку ворвется прекрасный принц, который спасет меня и увезет в свою сказочную страну.
   - Это, несомненно, душещипательная история, но причем здесь я? Если мне не изменяет память, принц пришел, спас и через два месяца увезет.
   - У тебя устаревшая информация, поэтому придется тебе меня послушать до конца...
   - Боже! За какие грехи ты послал мне ее? - и Дима со стоном опустился в ближайшее кресло. Значит, будет слушать, это уже хорошо...
   - В твоем случае - я послана как ангел, который спасет твою заблудшую душу...
   - Спасет и доведет до психушки!
   - Об этом наша история умалчивает, но я, пожалуй, продолжу... Так вот, жила я себе, жила, а принца все не было. В основном попадались одни кони и те хромали на определенные части тела.
   - В этом месте, я так понимаю, мне стоит обидеться и убрать булыжник, закинутый в мой огород?
   - Но вот появился он... - продолжила я, не обращая внимание на подколки Димы.
   - Лиса, дай же грудь, я сейчас буду рыдать... Романтизм!!! Всегда мечтал послушать историю вашей с Сашей любви. Мне же это так интересно...
   - Дим, а ты можешь на пять минут заткнуться и не перебивать меня после каждого сказанного предложения? Мои мысли и так отказываются со мной сотрудничать, так что и без тебя тошно.
   - Насколько я заметил, они у тебя вечно на забастовках, так чему ты удивляешься?
   - Тому, что ты уже десять минут выбешиваешь меня и все еще живой и здоровый. Так вот, вернемся к нашим баранам...
   - Ох, не слышит тебя твой Сашенька... Как ты о нем лестно отзываешься.
   - А кто сказал, что я о Саше? - при этих словах у меня за малым с зубов яд не сочился, настолько ехидной получилась улыбка. Дима тут же насупился, но все же замолчал. Ну наконец-то! - Так вот... Когда пришел Саша, я ни капли не сомневалась, что он принц. Да и сейчас не сомневаюсь. Вот только одна неувязочка... он принц не моей сказки. Потому что я - неправильная принцесса. А у неправильной принцессы не может быть правильного принца... И сидя в ЗАГСе, я поняла, что в моей жизни есть конь, который стал дороже всех принцев, взятых вместе. Недавно один мой друг написал мне послание, в котором попросил задать вопрос своему сердцу и, не боясь ничего, выслушать ответ. Я долго не решалась это сделать, трусливо прячась за ширмой стабильности. Но настал момент, когда мне нужно было сделать последний шаг, разделяющий мое прошлое и будущее. Именно в этот момент я получила ответ на свой вопрос. И... я не могу гарантировать, что это навсегда... я не могу гарантировать, что со мной будет просто... но я могу гарантировать, что скучно не будет точно...
   Я во все глаза смотрела на Вознесенского, следя за его реакцией. И меня пугало, что он будто окаменел. Я ждала чего угодно, но только не этого.
   - Дима...
   - Через час мне нужно быть в аэропорту... - безжизненно произнес он, а я отшатнулась, как от пощечины. Ну а что еще можно было ожидать? Я столько времени гнала его из своей жизни, а теперь он должен по первому моему зову прибежать, радостно виляя хвостом! Но война еще не проиграна... Проигран всего лишь первый бой.
   - Я просто хотела, чтобы ты это знал... Удачной командировки! - и, обувшись, я вышла из квартиры, бесшумно прикрыв за собой дверь.
   Все дальнейшие события были, как в тумане. Помню только, что передвигалась я скорее по инерции, ибо глаза застилали слезы. Выйдя из подъезда, начала жадно глотать воздух, пытаясь хоть немного унять расшатавшиеся нервы. Отдышавшись, я поплелась к машине, так ни разу не обернувшись. Мдаа... Не такого исхода встречи я ожидала. Что не говори, а денек сегодня выдался на славу. Меня трясло, как в лихорадке, ноги отказывались слушаться, а в ушах стоял жуткий звон... Алиса, Алиса, судя по всему, старость уже не за горами...
   Погруженная в такие невеселые мысли, я уже не реагировала на окружающую меня действительность. А зря... Ибо события вокруг меня развивались с головокружительной скоростью. По-другому не объяснить тот факт, что буквально через секунду мое инертное тельце было перекинуто через плечо и мы двинулись в противоположную сторону, при этом на мое мягкое место опустилась увесистая мужская ладонь в ощутимом таком шлепке...
  - Какого хрена!! - начала я вопить, что есть сил.
   Так, стоп! Что-то обзоры больно знакомые. Точно, эту задницу я уже имела честь лицезреть. И если мне не изменяет память, именно в таком положении. Я притихла и прислушалась к бухтению... Кошмар, причитает, как бабка старая! Но как же я рада слышать этот голос...
   - Это тебе за все мои нервы! - шлепок.
   - Это тебе за все твои выпендрежи! - шлепок.
   - Это тебе за то, что сбежала от меня! - опять шлепок
   - Это за мою расцарапанную физиономию! - еще один шлепок.
   Так, друзья мои, такими темпами у меня от мягкого места ничего не останется. И по цвету оно будет напоминать красную попу собратьев наших меньших. Но, даже несмотря на это, я тихо млела под его руками, боясь спугнуть этого беснующегося мужика. Ничего, он еще свое получит. Пока же я не придумала ничего лучшего, чем осуществить единственный доступный мне в нынешнем положении отвлекающий маневр - цапнуть за выступающие места, находящиеся в зоне моей досягаемости. Жаль, до попы не достала! И тут же в ответ мне полетел очередной увесистый шлепок. Что-то этот воспитательный процесс мне порядком поднадоел... От последующей порки меня спасло наше прибытие в берлогу этого первобытного человека. Меня скинули с плеча на мягкий диван, и не успела я сделать вдох и подняться, как тут же была припечатана обратно всем весом навалившегося сверху мужчины. Его пальцы, словно бабочки, прикасались к моему лицу, а я совершенно забыла, что надо дышать. И лишь счастливо улыбалась, глядя в сияющие глаза Димы. На секунду они стали задумчивыми, и Дима сиплым голосом произнес:
   - Поклянись, что ты не шутила! Что ты серьезно пришла сюда ко мне, чтобы остаться...
   Я взяла в ладони его напряженное лицо и легонько чмокнула его в нос.
   - Если ты не против и если мы друг друга не поубиваем, то я бы с удовольствием здесь задержалась.
   - Лиса, ты же понимаешь, что я не могу обещать тебе стабильность... Я не могу обещать тебе спокойствие... Я не могу тебе сейчас обещать, что это навсегда... Но я могу тебе пообещать, что я буду рядом и что постараюсь во всю силу своего непростого характера сделать тебя счастливой.
   - Глупенький, а ничего другого мне и не надо! Ну если только поцелуй... или два... или... Короче, целуй уже меня, мой конь ретивый!
  
   Сказки бывают разные... Чем в итоге закончилась моя, покажет время. И пусть некоторые из вас скажут, что я совершила огромную ошибку... Поверьте, она того стоила! Ибо в одном я теперь уверена точно: счастье не любит, когда за ним гонятся. А вот кто будет рядом с вами, конь или принц, решать исключительно вам! Я свой выбор сделала, а Вы?
Оценка: 7.61*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"