Аннотация: можно ли ускорить эволюцию? и если да - то для кого из живых существ? Действительно ли человек - вершина эволюции и на само ли деле он разумен? Впрочем, не стоит относиться ко всему этому слишком серьёзно.
На часах было ровно восемь вечера.
Сняв с правой руки кожаную перчатку, я достал из кармана мятый клочок бумажки, на котором был записан адрес.
Перечитал написанное на клочке.
Сомнений не было. Адрес был именно тот. Вход с улицы, цокольный этаж. Именно здесь, как мне сказали, я могу вечером найти профессора.
Меня смущало одно: по указанному адресу располагался какой-то кабак. Не самое подходящее для профессора место. Не ресторан или кафе какое -- а типичный кабак. Разливуха. Обрыгаловка. Чудо-барчик...
Дверь в это заведение, вымазанная тёмно-коричневой краской, когда-то давно была застеклена. Теперь же, первоначально под стёкла предназначенные проёмы в двери были заколочены фанерой.
За дверью имелась угловая лестница: две ступеньки влево, потом небольшая площадка, поворот на 90 градусов вправо и ещё две ступеньки. На трезвую голову спуститься по такой лестнице ещё можно, а вот подниматься после обильных возлияний... ваятель этой лестницы был, судя по всему, алкоголиконенавистником, и сделал всё, что было в его силах, что бы осложнить жизнь клиентам заведения.
Запашок в заведении стоял соответствующий. Отвратный, прямо скажем. Пиво, водка, вино, табачный дым, нестираные носки и трёхдневный перегар -- смешать в произвольных пропорциях.
"Странное место для профессора, - подумал я, - Вряд ли я его здесь найду".
Словно бы подслушав мои мысли, объективная реальность скорчила мне мерзкую рожу.
Профессор был именно здесь. Он сидел за столиком возле левой от входа стены.
Спустившись по неудобной лестнице, я подошёл к профессорскому столику. На столике имелась полупустая бутыль какой-то бормотухи, стакан и пластиковая тарелка с немудрёной закусью.
-Добрый вечер, профессор, - сказал я.
-Ну? - он посмотрел на меня мутным взглядом безо всякого интереса.
-Нам нужно поговорить. Меня зовут Виктор, я журналист.
-Идите в задницу, - всё тем же отсутствующим тоном сказал профессор, и потянулся к стакану.
-Вы не поняли, профессор. Я из научного журнала и кроме того...
-Я же вам всё сказал... - профессор налил в стакан вина, - идите в задницу с вашей наукой.
"Выродок ты старый, - подумал я, - ужрался, как свинья, морда опухла, глаза заплыли, изо рта разит... учёный называется!"
Вслух же я сказал:
-Мне хотелось бы поговорить с вами, относительно вашего последнего эксперимента.
-В задницу эксперименты... - буркнул он, отпивая из стакана. Рука профессора слегка тряслась, донести стакан до рта он толком не смог -- и мутная красная струйка стекала по подбородку.
"Жалко, что это не кровь, - подумал я, - с огромным удовольствием разбил бы тебе рыло. Для профилактики хамства среди профессоров".
-И всё-таки, профессор, не могли бы вы рассказать, чем закончились ваши изыскания?
-Чем-чем... А вы что, не видите? Как вас там... Максим, вы что, не видите, до чего меня довела вся эта ваша... самая... эта... тьфу!
-Следует ли полагать, что вас постигла творческая неудача?
-Никакого покоя от вас... Эй, на стойке! Сколько с меня?
-Сто пятьдесят шесть.
-Врёшь ведь... - буркнул профессор, доставая из кармана наличные, и пересчитывая бумажки, - Я ж вас, торгашей... вы ж только и норовите, что б...
Он поднялся, пошатываясь подошёл к стойке.
-Держи, приятель.
Положив деньги на стойку, он вернулся к столу, бормоча под нос: -На лоб себе эти бумажки прилепи, гиена...
Кабатчик, впрочем, вряд ли его слышал. В заведении было шумно.
Профессор забрал с собой недопитую бутылку и двинулся к выходу.
Я молча смотрел в его спину -- широкую, сутулую, запрятанную в тёмную куртку спину.
Пройдя пару шагов, профессор остановился, посмотрел на меня через плечо и буркнул:
-Ну, что стоишь как медный... этот... пошли, журналист.
Когда мы выбрались из кабака, я первым делом вдохнул полной грудью свежий воздух. Конечно, в наш век развития автотранспорта -- какой он, к лешему, свежий? Но в сравнении с кабацким -- воздух казался чуть ли не горным.
-Понимаете, как вас... ах да, Кирилл, ну не могу же я о науке говорить в таком месте, - сказал профессор, - Это ж всё равно что в храме говорить об... этой, ну как её... ну, вы поняли. Прямая аналогия, только с обратным знаком. Потому что этот самый наш... ну, откуда мы ушли, на храм никак не тянет. Разговаривать в таком месте о научных экспериментах -- это более противоест-стественно, чем гомосексуализм. Вы, Антон, надеюсь, не гомосексуалист? Нет? Я их терпеть не могу. Ни одного, правда, в жизни ни разу не видел, а всё равно... да, так вот, эксперимент. Вы Булгакова читали? Собачье сердце?
-Читал, - соврал я. На самом деле -- только кино смотрел. И то в детстве.
-Вот и я о том же... вы ведь, наверное, слышали, что я занимаюсь этой... эволюцией. В смысле -- изучаю её. Так вот, замутил я тут одну штуку, которая... ну, это... как там по латыни-то... ч-чёрт, забыл термин! Короче, для ускорения эволюционных процессов. Самое ж обидное в чём? На разных этих... инфузориях -- работает! Их потом можно было, ну после обработки, и в кипятке держать -- и хоть бы что им... да и жить стали вдвое дольше, по сравнению с контрольной партией. То есть под микроскопом смотришь -- всё замечательно. А что дальше? Можно было бы сначала на мухах... дроздо... дрозофилах опробовать. Ну, а я ж решил не мелочиться. Решил сразу на мышах. А что? Их много, стоят -- копейки, размножаются, опять же -- только треск стоит. Так что ты думаешь? Не успели размножиться. Я форточку открытую оставил, лаборатория на первом этаже... короче, забралась кошка и устроила мышам этот самый... И есть ведь, гадина, не стала! Задавила всю обработанную партию мышей -- и бросила так. Нет бы контрольную группу, их хоть не так жалко было б. Зараза пушистая... я её еле поймал. Вон, смотри, как мне руку расцарапала, а? До сих пор не зажило толком. Сначала -- удавить её хотел, а потом думаю: кошки или мышки -- какая разница? Погодите-ка...
Профессор, пошатываясь, направился к ближайшей помойке. Там он воровато оглянулся, и справил малую нужду.
-Так вот, Михаил, - продолжал он, вернувшись и на ходу застёгивая штаны(не на ту пуговицу, то есть со смещением), - Взял я для эксперимента кошку. Ну, и кота приманил, потому как эволюция, она ж это... ну, через поколения... для неё размножаться надо. Вот. Ждать, конечно, долго пришлось... ну как долго? Относительно инфузорий и мышей, мы-то ещё дольше размножаемся. Ну, пока котята появились, пока то-сё... и что ты думаешь? Полный провал! Я на эту... на эти кошачьи морды несколько лет извёл -- ну, считай, несколько поколений у них сменилось -- а в результате... ч-чёрт, жарко что-то...
Он достал бутылку, откупорил, сделал несколько глотков.
-Ребят, вы откуда будете? Да мы из горла будем! - сказал он, сам же смеясь собственной заезженной шутке. Так что там, на чём я... а, ну да, кошачьи морды... несколько поколений -- впустую. Эволюция? Хрен там на грядке, а не эволюция. Я ж поначалу губу-то раскатал... прямохождение там и прочее... а они, з-заразы, как родились слепыми -- так и родятся. Никакого развития. На инфузориях этих поганых всё работало -- а на кошках... тренируйся, говорит, на кошках, да? Так вот, сколько не тренировался -- никакого эффекта. А я ж рассчитывал на будущее... ну, не на нобелевку, кому она, в задницу, нужна, нобелевка эта? Шла б она к чёрту... Я ж рассчитывал -- ну, в оборз... обозримом будущем на людях опробовать. А то что мы топчемся на ровном месте -- никакого развития, никакой тебе эволюции. А оно -- и на кошках, оказывается не работает. Так что вот. Я, говорит, рассчитывал на тебя, Саид. А Джавдета-то здесь и не оказалось. Вот такие вот, Гриша, дела.
-А как конкретно работала установка? Меня интересует, помимо прочего, техническая сторона эксперимента.
-Да какая теперь разница? Всё равно не работает. Как там было у Маяковского: научная лодка разбилась об... обо что, не помнишь, нет? Короче -- пошла на дно. Несколько лет трудов -- коту под хвост. Под хвост неэволюцио-онинировавшему коту. Не, ну был бы я помоложе -- я может чем другим занялся б. А так, Саша, сам понимаешь, годы уже не те. К чёрту, мне и пенсии до конца дней хватит, она ж у меня не простая, пенсия эта самая. Да и накопления кое-какие...
-А где сейчас установка?
-А пёс её знает. Сдал в металлолом -- кто её знает, где она теперь валяется?
-В металлолом? Зачем?!
-А на кой она мне нужна? Кипяткоустойчивые инфузории выводить? Там же, Лёш, не в том дело было, что не так собрано или не там спаяно, и теория вроде как безурко... - он громко икнул - безукоризненно всё в теории было. Но, видимо -- закон природы. Это как в физике: на уровне квантов там всяких эффект какой-нибудь наблюдается -- а в макромире хрен на грядку ты его дождёшься, эффекта этого.
-Ну а записи, чертежи какие-либо..?
-Да ничего не осталось, говорю же... даже кошек разогнал. Оставил себе одну, дымчатую. Пушистая такая, ноги мне греет. А всё остальное, как говориться, по ветру пустил. Слушай, как тебя, извини, забыл, ты выпить хочешь? Только извини, стаканов нет, придётся из горла... э, ты куда?
Он ещё долго лопотал что-то мне вслед. Я уходил прочь. Уверенно шагая по улицам, я старался подавить вставшую солёным комком в горле обиду. Мне было обидно за профессора, променявшего интеллект на бутыль бормотухи, мне был ненавистен этот новый Герострат от науки, который ухитрился спалить своими же руками возводимый, но так и не достроенный храм. Разумеется, в науке не всё идёт гладко, можно совершить ошибку, эксперимент не всегда проходит так, как хотелось бы -- но вот так вот уничтожать труды многих лет! Да даже если они оказались безрезультатными, ошибочными -- неужели их нельзя было сохранить для истории, для науки? Пусть даже то, чем он занимался -- оказалось ошибкой. На ошибках, как известно, учатся. А этот высокообразованный варвар... Нет слов, одни эмоции.
Я ещё долго бродил по городу, пока более-менее не успокоился. Всё-таки правы те, кто утверждает, что физические нагрузки полезны для здоровья, в том числе и психического. "Mens sana in corpore sano".
Послесловие
Кошка дымчатой масти сидела на подоконнике, ожидая возвращения профессора.
"Долго он ещё будет шляться? - думала кошка -- нерадивый раб, даже покормить вовремя не может! Как можно быть таким неорганизованным? И ведь поди ж ты -- додумался до такой опасной штуковины. Хорошо хоть мы вовремя на него внимание обратили. Примени он эту свою машинку к другим рабам-- последствия для нас, господ, были бы катастрофическими. Но этого удалось избежать. Он своими же руками разрушил свою машину, а теперь -- разрушает себя спиртным".
Она улеглась на подоконнике.
"И ещё долго никто не сумеет собрать подобного аппарата. Эти приматоподобные глупцы до сих пор считают себя разумными, гордясь тем, что они создали своими неуклюжими руками. Жалкие недоумки! Подлинно разумное существо не нуждается в том, что бы работать самому. Подлинно разумный заставляет работать других для своего блага. Так, как это делаем мы, раса господ, ещё со времён древнего Египта. С тех пор мало что изменилось. Конечно, рабы теперь строят более замысловатые машины, не полагаясь, как ранее, лишь на грубую физическую силу. Но они как прежде поклоняются нам, как прежде ухаживают за нами и как прежде воспринимают нашу высшую волю как свою".
Кошка повела ушами. Верный раб, шаркая, поднимался по лестнице, приближаясь к жилищу.
"Основная его ошибка заключалась в том, - подумала кошка, мягко спрыгивая с подоконника, - что он, пребывая в традиционном для рабов заблуждении, считал нас менее развитыми, чем он сам. Глупец надеялся сделать нас более развитыми, чем мы есть. Ему и в голову не могло прийти, что его машина может работать только на умственно-отсталых организмах, но не на совершенных. Вот на нём она сработала бы... и это была бы катастрофа для нас, наставников".
Дверь открылась. Профессор, шаркая, вошёл в квартиру.
Кошка подбежала к нему, потёрлась спиной о левую ногу.
-Ути моя маленькая, соскучилась?
"Не валяй дурака, старый болван. Приласкай меня и накорми, да пошевеливайся!" - отдала приказ кошка.
-Проголодалась кисонька? Проголодалась моя маленькая? - говорил профессор, гладя кошку, - Ничего, сейчас я тебя накормлю. Ути моя хорошая! Ну, пойдём на кухню!