Ринка Кейт : другие произведения.

Под крылом Архангела (или "Дар Небес")

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.85*11  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Здесь представлен ознакомительный кусочек
    Свет и Тьма - извечное противостояние, Небес и Ада, духа и тела, двух человеческих начал. И лишь Любовь несет в себе равновесие, соединяя две противоположности в одно органичное целое. Из ночи в ночь скитается по миру Падший Ангел, собирая проклятые души и нарушая равновесие, которое способна вернуть лишь Чистая душа. И как же быть Падшему, если он находит ЕЕ, и она оказывается его противоположностью, второй половиной и прекрасным дополнением? Отпустить? Уничтожить? Или же... позволить любить, вопреки всему, кроме извечной истины: любовь - есть Дар Небес...
    Бета и баннер - Пикси
    Видео (самодельное)
  "...когда Тьма начнет поглощать Свет, да родится Чистая душа, и да будет поражена Тьма ее чистотой, и да вернется равновесие и встанет все на круги своя..."
  
  
  ***
  Взмах широких крыльев. Шелест ветра в ночной тишине спящего города. И небо дышит отчаянием, осенью и дождем.
  Он парил в воздухе, взирая с высоты на яркие огни, но не искусственное освещение это было. Яркими светящимися пятнами были души, души живых существ. Он видел каждую, он чувствовал их всех, и именно ради них он прибыл сюда - Падший Архангел, Собиратель душ для топки ада.
  И кого бы из грешников, которых отметил Дьявол, забрать сегодня первым?
  Архангел мягко ступил на асфальт, и черные крылья с тихим шорохом сложились за его спиной. Каждое перо стало уменьшаться в размерах, переливаясь отблесками серебра в свете полной луны, пока не исчезли вовсе, прячась в его теле. И уже почти ничто не отличало его внешне от обычного человеческого мужчины со смуглой кожей и крепким торсом, лишь... глаза! В этих глазах отражались языки адского пламени, которые вспыхивали во тьме его сущности. В них можно было увидеть саму смерть, ведущую дорогой в Ад, и звенящую пустоту, с разрывами жара и боли, из которых сочился немой крик сплетенных голосов сотен отвергнутых душ.
  Ангел осмотрелся, замечая, как воздух около него начал уплотняться и чернеть, поблескивая красно-оранжевыми искрами. И из этого сгустка выкатилось два небольших демона с коричневой кожей, длинными треугольными ушами, большими глазами и острыми зубами, маленькими рожками в три сантиметра и наконечником на конце хвоста.
  - А ну отдай! - закричал один другому, усердно перетягивая на себя черную ткань плаща. - Сейчас моя очередь.
  Архангел спокойно наблюдал за привычной сценой, которую устроили его ближайшие прислужники. Они забавляли его, если это вообще можно было так назвать.
  - Нет моя! - закричал второй, изо всех сил упираясь когтистыми лапами в асфальт, и натягивая на себя ткань тонкими и кривыми пальцами.
  Ни Буч, ни Чип не уступали, продолжая тянуть плащ с обеих сторон и скалиться, сверкая черными глазами. Чип закряхтел, ослабляя хватку и, набрасываясь на Буча, укусил за руку. В этот момент из уплотнения выскочили еще двое таких же отродий, Бабл и Флип, толкая друг друга с высунутыми языками и довольными мордами. Приземлившись точно на первых, они с удовольствием и без разбора влились в общую суетливую, рычащую и грызущуюся кучу, которая покатилась по асфальту, заматываясь в ткань, так что можно было разглядеть только мелькающие конечности.
  Рэмиэль молча подошел к ним и протянул руку. Куча мгновенно замерла, и пять круглых глаз, которые смогли выглянуть из-под ткани, уставились на него. Буч держал в зубах чью-то ногу, Бабл жевал ткань, а остальные двое так крепко обнимали друг друга, что прижимались даже пухлыми щеками.
  Черти...
  Рэмиэль пошевелил пальцами на манер - "поторапливайтесь", и четверка встрепенулась, размоталась и разбежалась. Они быстро растянули плащ, встряхнули его, плюнули на грязь, растерли лапами, и выстроились в вертикальную пирамиду. Оказавшись сверху, Флип невинно улыбнулся во все свои длинные, кривые зубы, и расправил плащ, предлагая ему просунуть руки в положенное им место.
  - Прости, хозяин...
  - Да, прости нас... - отозвался снизу Бабл.
  Но Флип пнул его ногой и наступил на глаз:
  - Да заткнись ты, обмолтыш, сейчас я разговариваю.
  - Эй, вы там, наверху! - крикнул Чип, стоящий на асфальте, и заставляя покачнуться всю акробатическую фигуру, - давайте быстрее, я не собираюсь вас держать до Второго Пришествия.
  Буч захрюкал от смеха, раскачивая всех сильнее. И прежде чем четверка с криками повалилась вниз, Рэмиэль подхватил у Флипа плащ, одевая и заворачиваясь в него одним легким движением. И набросив капюшон, он пошел по улице, прекрасно зная, что эти демонята непременно поплетутся за ним, по пути продолжая драться и кривляться. Но ему ли жаловаться? Рэмиэлю было все равно, что они делали и как, лишь бы исполняли его приказы. Хотя, возможно, и не нужно было их брать с собой к людям так часто, потому что эти черти многое от них переняли и взяли манеру подражать.
  Лос-Анджелес... Давно он здесь не был. Рэмиэль любил землю, и любил людей, так, как любит кролика повар, перебирая в памяти все рецепты приготовления его тушки. Ему нравилось наблюдать за противостоянием двух начал в живом существе, и за тем, как они поддаются искушениям.
  О, он прекрасно знал, что такое искушение. Ведь когда-то он был другим... когда-то, давным-давно у него были другие крылья, с белыми перьями. И он парил под самым сводом Небес, и совсем другие чувства заполняли его. Вернее, когда-то у него были чувства, но Ад почти все в нем выжег, оставив внутри нетлеющий пепел, который разъедал и терзал, не позволяя забыть о своем грехопадении.
  Рэмиэль неспешно шагал по улице к очередному грешнику, продавшему Дьяволу душу. Такие души уже не светились, как остальные. Они тускло пульсировали, покрываясь черными пятнами. И задачей Рэмиэля было забрать ее и отправить в Ад. В последнее время это приходилось делать слишком часто, почти бесконечно, потому что Дьявол решил действовать. В Аду стало жарко, как заметил однажды Чип. Высшие демоны посчитали, что человек больше недостоин прощения за большую часть своих грехов. Равновесие медленно нарушалось, и это будет продолжаться, пока Рэмиэль пополняет Царство Тьмы. Чем больше у них душ, тем сильнее Тьма и мощнее ее армия. Назревала решающая битва, и две стороны замерли, будто в предвкушении, прислушиваясь друг к другу. Затишье перед бурей. За все его существование такого еще никогда не было. И Рэмиэль был уверен - грядут перемены.
  Но усомниться Князю Тьмы в своей победе мешало Великое Пророчество о Чистой душе. Только она могла все изменить и вернуть равновесие. И эта душа уже появилась на свет и была спрятана в теле человеческого существа. Но вот проблема - ни в аду, ни в раю не знали, в чьем именно теле она сокрыта. И с тех пор, как Небеса коснулись дланью своей этого существа, обе стороны принялись искать ее. Только как найти душу, которая не желает, чтобы ее находили, которая не привлекает к себе внимание и сливается с другими, не достойная Рая, но и не заслужившая Ада. Она нейтральна, как большинство душ. Ее не видно, ее не слышно, и будто не существует вовсе. Но каждый Демон и каждый Ангел чувствовал ее незримое присутствие. И все опасались того, что может сотворить эта душа, достанься она не им.
  Рэмиэль не сбавлял темп твердых шагов, двигаясь почти незримо для людей. Не каждому было дано его лицезреть, а непрошенные и прозорливые взгляды он свободно от себя отводил. Никто из ночных прохожих его не видел и просто не смотрел в его сторону, как и в сторону демонов, смеющихся, кряхтящих и спорящих за его спиной. Рэмиэль заметил, что пока они шли, Флип успел заглянуть под юбку молодой женщине, напугав ту до обморока. Буч поставил подножку прохожему, долго смеясь над тем, как тот сел в лужу. Чип проверил сумку одной женщины и теперь доедал ее губную помаду. А Бабл взобрался ему на плечо и глазел по сторонам, нашептывая свои грешные замечания.
  - О-о-о... смотри-смотри, какие глазищи у этой дамочки, - присвистнул демон, высовывая свой длинный язык и смотря на грудь прохожей, девушки со светлыми волосами. Слюна капнула Рэмиэлю на плечо. - А можно мне ее лизнуть? А? Можно-можно? - нетерпеливо спросил Бабл, топчась на его плече и провожая земную плоть девушки голодным взглядом.
  - Нет, - коротко ответил Рэмиэль, чем вызывал хорошо сыгранную обиду - демон схватился за кончики своих ушей, оттянул их вниз и заревел горькими слезами:
  - Ну почемуууууу!?
  - Потому что я так сказал, - ответил он.
  Рэмиэль смахнул его с плеча, и ступил на лестницу жилого небоскреба, замечая в отражении стеклянной двери, как демон показывает ему кулак в спину, потирая ушибленный зад. Так ему и надо, не будет лезть под руку, хотя... нет, он все равно будет так делать.
  Душа грешника пульсировала и манила. Она была его личным искушением, каждая из них была теперь его искушением. Но так было не всегда. Это искушение он перенял уже после своего падения, как наследие Ада, как жажда, которую заклеймил в нем Дьявол, чтобы он охотнее выполнял свое поручение. О, надо ли говорить, что Князь - великий искуситель?
  Переместившись в пространстве, Рэмиэль оказался в жилище своего грешника. Алчность - вот грех этого человека, и он продал свою душу, чтобы утолить ее, и убранство его обиталища об этом кричало. Эта квартира, как и все в ней, вплоть до дорогой проститутки в спальне - лишь немногое из тех материальных благ, что он имел. Шик и блеск, красота и роскошь, все земные блага - Рэмиэль знал, что это такое и как оно важно для людей. Он во многом понимал их, и он сочувствовал этим грешникам, обреченным слепцам, запертым в клетку своего узкого сознания.
  Слушая громкие охи и вскрики, которые доносились из спальни, Рэмиэль прошелся по просторному залу. Всюду мебель, большой аквариум у стены, сплошной антиквариат. Рэмиэль никогда не переставал наблюдать за тем, как живут люди. Это было... интересно. Что они чувствую, что думают, что делают, и что ими движет? И каждый человек был по-своему интересен, уникален, и многое менялось после каждого нового вдоха этого сотворенного мира.
  Рэмиэль не спешил. Спешка была ни к чему. И пока его меченый грешник напоследок предавался плотским утехам, Рэмиэль рассматривал вещи, заметив на стене картину. В центре был большой котел, в котором на огне варились люди с лицами, искаженными от ужаса и боли. Большой и красный рогатый демон помешивал вилами этот котел, а демоны поменьше веселились внизу, подкидывая в костер угли и поленья. А над этим всем расстилалось голубое, чистое небо, и Ангелы парили в нем, расправив свои белые крылья... Рэмиэль отвернулся, и картина вспыхнула огнем. Уж очень она ему не понравилась.
  Откинув назад полы плаща, Рэмиэль сел в кресло напротив широкого окна, и закинул ногу на ногу, скрипя черными кожаными штанами - как бы то ни было, а люди и на него оказали материальное влияние. На пол рухнула догорающая рама картины. В спальне вскоре все стихло. Открылась дверь и к нему вышел маленький и толстый мужчина. Он сделал пару шагов в сторону Рэмиэля, поднял голову и увидел его, замирая, взрываясь страхом, вглядываясь в темноту и судорожно прижимая халат к обнаженному телу.
  - К.. кто вы? И как сюда пробрались?
  Рэмиэль отбросил назад капюшон, и мужчина крякнул, пятясь назад, спотыкаясь и заваливаясь на журнальный столик. Страх перешел в панику.
  - Это все не важно, Джон, - сказал он человеку. - Пришло время платить по счетам.
  
  
  ***
  Падший Ангел с черными крыльями сидел у золотистых Небесных Врат, виднеющихся сквозь пушистые облака, и протягивал к ним руку. На лице - отчаяние, в глазах - мука, в позе - великое страдание всего мира. Этот миг был изображен на картине, висевшей на стене выставочного зала "Модерн-холл". И это была ее фантазия. Она стояла перед своим творением, и сочувствие разливалось в душе. Этот Ангел для нее был словно живой, настоящий, тот, кого она знала и чью боль ощущала, как свою. С ней всегда так было. Она знала каждого из своих... "созданий".
  - Красивая картина, не правда ли? - спросил мужчина в очках, стоящий рядом с ней.
  - Да, - улыбнулась она в ответ.
  - Вы знаете, я тут уже около двух часов, и я поражен каждой из них, - сказал он, придвигаясь к картине и повнимательнее приглядываясь к деталям. - Я слышал, что художнице всего двадцать пять лет, и просто удивительно, что можно в таком возрасте рисовать столь проникновенные картины, словно бы... - он пожал плечами, - ...словно бы она действительно встречала Ангелов.
  Лика мягко и аккуратно положила руку ему на предплечье, привлекая внимание, и сказала, глядя в распахнутые глаза:
  - Спасибо.
  Мужчина издал удивленный возглас, но она не решилась что-то добавить или пояснить, а с улыбкой развернулась и пошла к выходу из зала.
  Действительно ли она видела Ангелов? Нет. Вживую никогда. Но они существовали в ее сознании, в ее душе, внутри нее - Ангелы и Демоны, добрые и злые, счастливые и несчастные. И перенося этих созданий на холсты, она рассказывала о них людям.
  Покинув выставочный зал, Лика зашла в служебный лифт и нажала кнопку. Она взглянула на свое отражение в широком зеркале, придирчиво рассматривая белую блузку, и случайно замечая пятно синей краски на серой юбке от делового костюма. Вот так всегда! Стоило надеть приличную вещь, как та сразу же оказывалась испачкана следами ее творчества. Она смахнула с лица пепельную прядь, щекотавшую нос, и глубоко выдохнула - недостатки в одежде совсем не повод, чтобы из-за этого расстраиваться.
  Лифт остановился, и Лика шагнула в открытые двери, попадая в приемную апартаментов владельца "Модерн-холл", где ее встретила милая секретарша с золотистыми кудряшками и приветливой улыбкой.
  - Добрый день, мисс Мун, мистер Свон вас уже ожидает.
  - Спасибо, Тина. Как твои дела? Как семья? - спросила Лика, неторопливо шагая к двери кабинета.
  - Прекрасно, спасибо, мисс Мун.
  Она кивнула, повернула ручку двери и зашла в просторный кабинет, встречая взглядом улыбающиеся зеленые глаза мистера Свона.
  - А вот и наша красавица, - сказал он, поднимаясь с дивана и направляясь к ней. Мистер Эндрю Свон был невысоким пожилой мужчиной с добрым сердцем, но железной волей и деловой хваткой. - Анжелика, дорогая, ты задержалась.
  - Простите, - выдавила Лика виноватую улыбку ему и своему менеджеру - Бетси, которая кашлянула в сжатый кулак, чтобы скрыть довольную ухмылку. - Не могла пройти мимо картин.
  - Понимаю, милая, твоими творениями можно любоваться часами. Проходи, мы только что заключили хорошую сделку. - Эндрю подвел ее к третьему члену их компании, которым оказался молодой, высокий мужчина в шикарном костюме, и который вежливо встал и улыбнулся, нагло, дерзко, вызывающе, так что улыбка отдавала фальшью и... Этот мужчина... По спине Лики пробежал холодок, и она сглотнула, прогоняя внезапную дурноту.
  - Хочу представить тебе - Томас Смит.
  - Мисс Мун, - произнес Томас. - Рад знакомству.
  Он протянул ей руку, и Лика перестала дышать. Этот мужчина был грешен, как сам Дьявол. Гордыня, ложь, разврат, алчность - это лишь то не многое, чем он мог "похвастаться". Лика не знала, откуда в ней взялось понимание всего этого, и уже давно не задавала себе подобные вопросы. Она просто это ЗНАЛА, чувствовала, видела... Вокруг Томаса клубилась чернота, вырываясь изнутри грязными щупальцами. Они пульсировали и меняли форму. А на ладони протянутой руки горело клеймо - витиеватый символ, изогнутая буква алфавита, который не знал ни один человек, начальная в имени Сатаны, и вокруг которой были рассыпаны крохотные знаки - печать Дьявола. И это все видела лишь она одна. Ее дар или ее проклятье?.. Она не знала, зато знала, что нужно с этим сделать. И не просто знала, Лику потянуло навстречу этой тьме, с желанием помочь, спасти, подарить...
  Прикоснувшись своей ладонью к его, Лика сжала пальцы сильнее, чем было предусмотрено этикетом. Заглянув в ее глаза, мужчина быстро потерял фальшивую улыбку, не понимая этого жеста и наверняка что-то чувствуя. Внутри Лики вспыхнула искра белого света, который побежал по протянутой руке, от нее к нему, поглощая, разбивая печать, сплетаясь и смешиваясь с его чернотой, и даруя право на искупление. Глаза мужчины широко раскрылись, кожа побледнела, и он шумно втянул воздух.
  - Томас? - услышала Лика где-то далеко голос Эндрю. - С вами все в порядке?
  Лика отпустила руку мужчины, и машинально потерла ладонью бедро, пытаясь стереть колючий и липкий жар. Это было неприятно физически, но внутри разлилось светлое чувство радости от того, что она смогла помочь кому-то еще спасти свою душу. Пусть это и потребовало немало сил.
  Бетси, ставшая частым свидетелем таких происшествий, уже стояла возле нее, подставляя для опоры руку.
  - Томас! - снова одернул его Эндрю.
  Томас вздрогнул и, наконец, оторвал взгляд от лица Лики и посмотрел на мужчину. На лбу проступили капельки пота, которые он протер тыльной стороной ладони и поправил галстук, ослабляя узел.
  - Да, простите, сам не пойму, что это со мной, - ответил Томас и, прищурив глаза, с подозрением вновь взглянул на Лику. Глупый. Он еще не понял, что с ним произошло.
  Лика ответила улыбкой, и принимая скрытую за рамками приличия помощь Бетси, прошла за ней к дивану и присела.
  - Дорогая, ты в порядке? - тихо спросила ее менеджер.
  - Да, все в порядке, - прошептала она в ответ, стараясь сделать спокойный вдох.
  - Перестань уже так пугать меня... - процедила Бет.
  - А ну ка, Томас, присядьте, - захлопотал Эндрю, сажая Томаса напротив Лики. Он налил в стакан воды и подал молодому человеку. - Вот, глотните, должно стать легче.
  - Спасибо, - ответил Томас, жадно припадая к стакану.
  - Так, какую картину вы купили? - невозмутимо спросила Лика у Томаса.
  - О, Анжелика, у Томаса отменный вкус, - произнесла Бетси, - он выбрал "Зарево".
  "Зарево"... это была одна из ее любимых картин, где на фоне ало-желтого восхода порхали беззаботные и счастливые ангелы, обнимая друг друга.
  - Хорошо, - улыбнулась она в ответ. - Надеюсь, она поможет вам увидеть и оценить истинную сторону любви и добра.
  Делая очередной глоток, мужчина поперхнулся. Его глаза снова встретились с ее взглядом. Он понял, что она все знает, но как... откуда...
  - Вы так думаете? - нервно спросил Томас, явно вкладывая в этот вопрос еще множество дополнительных.
  - Я уверена.
  Поставив на стол пустой бокал, Томас еще немного ослабил галстук и повернулся к Эндрю, натягивая на лицо неестественную и широкую улыбку.
  - Мистер Свон, спасибо за прием. - Потом он посмотрел на Бет. - Мисс Бетси, буду благодарен, если вы пришлете картину в ближайшее время. - Затем взглянул на Лику и осторожно кивнул, так, словно неуловимо о чем-то предупреждал или просил. О сохранении его тайны? О прощении? - Спасибо, все картины великолепны. А теперь извините, мне нужно идти.
  - Конечно, - ответил Эндрю, вставая вместе со своим гостем и провожая его до двери. - Томас, всегда рад, если тебе понравится еще какая-нибудь картина...
  - Лика, ты это и с ним сделала? - тихо спросила неугомонная Бет. - Меня пугает, что ты постоянно хватаешь людей за руки, после чего они начинают себя странно вести.
  - Бет, не переживай, ничего плохого я с ним не сделала. Просто... - Лика посмотрела на своего менеджера, не зная, как вложить в простые слова все, что ей бы хотелось сказать. - Мне сложно это объяснить.
  Лика взяла пустой стакан, потянулась к графину и налила себе немного воды. Не одному мистеру Смиту хотелось пить после того, что она сделала. А мистер Свон все хлопотал возле своего гостя, не перестающего озадаченно коситься в ее сторону.
  - Я тебе уже говорила, что ты странная? - с подозрением в глазах спросила Бетси, забирая со стола папку с документами.
  - Да, и не один раз. Я - творческая личность, и в этом все мое оправдание, - ответила она, показав кончик языка своему любимому менеджеру.
  Бет лишь радостно хмыкнула в ответ и перевела взгляд на документы.
  - Ок. Именно поэтому я и прощаю все твои причуды, дорогая. Итак, мы сегодня продали "Зарево" и получили неплохую сумму. Куда ее перечислить? Детскому дому Святого Луки или в Городскую Больницу на лечение тяжело больных детей?
  - В больницу, - почти на раздумывая, ответила Лика. В этот раз Детский дом может немножко подождать.
  Пока Бетси делала какие-то пометки, к ним вернулся мистер Свон.
  - Анжелика, - мужчина присел возле нее и взял за руку. - Как твои дела? - От его широкой улыбки вокруг темных глаз собрались морщинки. Он светился счастьем и излучал доброту. За год их знакомства Лика успела полюбить этого старичка - всегда добросердечного и приветливого. С ним было приятно общаться, и было большим удовольствием рисовать картины для его Выставочного дома. Лика не переставала удивляться, как можно столько прожить и не растерять свою доброту? Но с ним так было. Его мужские морщинистые руки дарили тепло и покой. И Лика ему улыбнулась.
  - Хорошо, - ответила она.
  - Я рад, очень рад. Так замечательно видеть твою улыбку. Тебе не жаль расставаться со своей картиной?
  - Немножко, - честно ответила она.
  - Не переживай. Мы обязательно сделаем копию.
  - Да, но копия уже не то. В ней не будет... - не зная, как это объяснить, Лика пожала плечами. Она всегда терялась в словах. Она могла говорить только красками, вырисовывая свои чувства и эмоции мазками на холстах. Слова же были не ее стихией.
  - ...души? - закончил он за нее.
  - Да, - засияла она от радости, что ее поняли.
  - Если хочешь, мы можем перестать продавать твои картины.
  - О, нет, не стоит. Я нарисую еще много новых. Я же знаю, для кого стараюсь.
  - Молодец, ты хороший человек, Анжелика, - искренне произнес Эндрю, пожимая ее руку.
  - Спасибо, мистер Свон.
  - Ну что ты, не стоит. Бетси, займись тогда картиной сегодня же, - обратился он к девушке, которая просматривала бумаги, искоса поглядывая на них.
  - Да, конечно, - сразу встрепенулась Бет.
  - А пока простите меня, милые дамы, мне нужно сделать несколько важных звонков.
  И отпустив ее руку, мистер Свон поднялся и прошел в свой личный кабинет. Проводив его взглядом, Бетси наклонилась и тихо прошептала:
  - Нет, вы с этим старикашкой оба какие-то странные.
  - Бетси!
  Но на этот возглас Бет лишь показала язык на ее же манер, что смотрелось слишком забавно на лице опытного и делового менеджера в стильных очках с черной оправой. Потом широко улыбнулась и встала, поспешив выполнять свою очередную работу.
  Странные... Ничего они не странные. Подумаешь, она помогает людям получать прощение за свои грехи. А мистер Свон... он просто самый добрый старикашка, которого она когда-либо встречала.
  
  
  ***
  Рэмиэль стоял на вершине одного из самых высоких зданий Лос-Анджелеса, втягивая носом запах ветра. И он почти ничего не чувствовал. Порывы ледяного вихря трепали полы его плаща и били по лицу. Но Рэмиэль почти не чувствовал и этого. Он только знал, что ветер - холодный, колючий, пропитанный чьим-то гневом, подхваченным по пути. А внизу простирался вечерний город, усеянный сотнями, тысячами светящихся точек, душ, которые блуждали по земле, предаваясь страстям. И звуки. Снизу доносились тысячи различных звуков, сливаясь в один монотонный гул или рассыпаясь на отдельные нотки - это зависело от того, как он сам хотел их слышать, стоило только заглушить в сознании все истошные звуки Ада, которые уже давно его не покидали.
  - ...о, да, очень красиво. Мне тоже понравилась эта картина. Там такие Ангелы... и крылья, как настоящие, черные и белые...
  - ...ага, я как увидела, сначала не поверила, что это рисованные, я думала это фотографии...
  - ...правда? Надо сходить...
  Выслушав все, что хотел, Рэмиэль отпустил голоса. Картины с Ангелами? Это может быть интересно. Он мог бы в этом городе занять себя еще хоть чем-то, помимо того, что было запланировано на эту ночь. Его уже "ждали" и манили те, кто даже не подозревал о его существовании.
  Очередной порыв ветра ударил Рэмиэлю в лицо, почти стаскивая плащ, и он позволил ткани спокойно соскользнуть с его рук. Позади сразу же послышались возгласы его демонят, которые поймали одежду и не могли никак поделить между собой. Но Рэмиэля не волновала их суетная и бессмысленная борьба, которая занимала все глупое существование этих созданий. Он ступил на край крыши и бросил взгляд на горизонт, где садилось солнце. Небесное светило окрашивало размашистыми алыми мазками чистое небо, на которое все увереннее наползала темнота. Сколько раз в своей жизни он видел такие закаты? Люди еще не придумали таких чисел, чтобы можно было вместить это количество. Как и не было названию тому, что он сейчас чувствовал. Пустота... именно с ней можно было провести отдаленное сравнение. Словно черная дыра поселилась внутри него, и это было бы не важно, если бы не напоминало о себе постоянно, не ныло, не просило чего-то, чего он не мог понять. Он! Ангел! Тот, кому были открыты сотни тайн бытия, не понимал, что с ним происходит!
  Он падший. Он грешный. Он выгнан из Рая. Но только ли в этом причина? Казалось, что - да, и казалось, что - нет. Ад давно поселил в нем сомнения и терзания. И найти причину уже казалось невозможным.
  - Какая напрасная трата времени, - услышал он скрипучий голос Сахила. Этот демон среднего ранга уже вечность путался у него под ногами. - Почему ты не ищешь Чистую душонку, как тебе было приказано?
  Крылатая тварь повисла в воздухе, слева от него, выскочив из самых глубин Ада.
  Демонята сразу притихли, забившись в угол, накрывшись плащом и с диким любопытством выглядывая наружу немигающими глазами.
  - Спешишь лишиться своего жалкого существования, Сахил? - невозмутимо спросил Рэмиэль, даже не глядя на демона. - Я, кажется, предупреждал, что в следующий раз спалю тебе шкуру и крылья.
  Взмахнув перепончатыми отростками, демон метнулся по другую сторону от Рэмиэля, подаваясь вперед и приближая к его лицу мощную челюсть, в которой не помещались клыки.
  - ОН ждет... - успел прошипеть Сахил, прежде чем Рэмиэль повернул к нему голову, отвечая безразличной тьмой на бурлящую ненавистью тьму демона, у которого изо рта постоянно капала черная слюна.
  - Пусть ждет, - ответил Рэмиэль, начиная ощущать, как крики из бездны становятся слышны все громче и громче.
  Демон отлетел назад:
  - Ты собрался перечить своему Хозяину?
  - Нет, я собрался сделать тебе больно, Сахил, - ответил Рэмиэль, тряхнув правой рукой и выпуская наружу горячее пламя, которое заплясало на пальцах. - Ты ведь любишь боль? Правда? Иначе уже давно перестал бы появляться передо мной.
  Сахил осклабился. Чувствовать чужую боль для демона великая радость, а чувствовать свою - невыносимая пытка. Крики в голове Рэмиэля уже перешли в вопли и требовательные стенания. Он словно мощным насосом тянул силы из бездны, и бездна порой приходила вместе с ней.
  - Меня послали к тебе, Падший. И ты не имеешь права нападать на Вестника. Это ТАМ ты был кем-то, а здесь ты никто, ты раб... и, если расстроишь Хозяина, он подпалит тебе твои крылышки, - демон снова переметнулся на другую сторону от Рэмиэля. - А уж я постараюсь, чтобы ОН узнал, как верно ты ему служишь...
  - Не тебе говорить мне об этом, Низший, - спокойно ответил Рэмиэль, сжимая в кулак языки своего пламени, выбрасывая в сторону руку, раскрывая ладонь и толкая в демона это пламя. И демон вспыхнул, испуская оглушительный рев, спасаясь бегством во тьму, но даже там продолжая гореть и реветь, не имея возможности потушить этот живой огонь самого Небесного Грома*, огонь, который теперь рождался из глубин адского мрака. И Рэмиэль еще долго слышал этот вой, выделяя из общего гула, пока он не притих, и пока не стихли вместе с ним и крики отвергнутых душ.
  Не такому демону, как Сахил, указывать, что ему делать. Это мелкое отродье настойчиво искушало и нарывалось на то, чтобы Рэмиэль прекратил его существование. И когда-нибудь это обязательно случится.
  Архангел подошел к краю здания и снова взглянул на горизонт. Раскинув руки, он прыгнул вниз, раскрывая черные крылья, которые поймали ветер, создавая иллюзию свободы. Один широкий взмах разнес по окрестностям тихий шелест, который могли услышать лишь немногие из людей. Лишь те, кому дано было слышать и кто умел слушать. Лавируя между домами, Рэмиэль смотрел вниз. Дороги, машины, люди... и вечная суета в погоне за смертью.
  - ...уже закрыто?
  - ...да, выставка работает с десяти утра и до восьми вечера. Мы можем сходить завтра, любимая, не расстраивайся...
  - ...но я так хотела посмотреть на Ангелов... так жаль, что мы опоздали...
   Рэмиэль взмахнул крыльями и остановился, устремив взгляд туда, откуда это услышал. Молодая пара спускалась по парадным ступенькам небольшого зеркального здания. Картины... Люди снова говорят о картинах. Сложив крылья, Рэмиэль спустился вниз, и расправив их только перед самой землей, мягко встал на ноги. Парень и девушка прошли мимо него, с любовью и улыбкой на губах заглядывая друг другу в глаза. Отложив на секунду причину своего приземления, Рэмиэль посмотрел им вслед. Эти двое были счастливы, и находились к Небу куда ближе, чем он. Они любили друг друга, и эта любовь очищала и хранила их души. Внутри него вспыхнуло уже привычное ощущение... Он завидовал. Ад! Вот источник всех его недобродетельных чувств. Но с этим он уже давно смирился. Ад давно стал его пристанищем. Только...
  Рэмиэль сжал руку в кулак, внутри которого загорелся холодный огонь, начиная лизать его кожу, как языки искусных любовниц.
  И только зависть съедала его заживо...
  Вполне ожидаемо рядом с ним взорвалось пространство, выплевывая из бездны четырех демонят. Но в этот раз они не успели выяснить отношения. Увидев Рэмиэля, Бабл дико закричал, привлекая к нему внимание остальных. Вся четверка разом взвизгнула и обнялась, так что Чип оказался мордой вниз, пока остальные обнимали его коричневый зад.
  - Хозяин зол... хозяин зол... - эхом прошелестело по их губам.
  - Э-э-э... а по-моему он просто чем-то расстроен... - тихо добавил Чип, и семь пар разных лап сразу заткнули ему пасть, чуть ли не залезая в глотку, отчего Чип закашлял и начал брыкаться, снова затевая драку.
  Рэмиэль сложил за спиной крылья и спрятал их от прозорливых глаз. Он кинул на чертей короткий взгляд, потом еще раз взглянул на молодую пару, и опустив голову, на секунду закрыл глаза, прогоняя эмоции и вспоминая о своем интересе, приведшем его сюда. И вскинув голову вверх, он посмотрел на зеркальное здание, делая шаг в его сторону, мгновенно перемещаясь внутрь, и оставляя своих подопечных в одиночестве возиться на асфальте.
  И что же тут так привлекло людей? Кто еще осмелился нарисовать их и выставить на всеобщее обозрение? О, люди часто рисовали Ангелов. Они часто фантазировали, причем порой смело и отвратительно, а порой нежно и прекрасно. Так что на этот раз?
  Попав внутрь, Рэмиэль оказался в тихом и полутемном коридоре. Мягкий и тусклый свет лился с потолка. Но Ангел и так все прекрасно видел. Он повернулся к боковой стене, где как раз заметил картину... и воздух застрял в его легких. Это было... как удар, как провидение... как огненная вспышка перед глазами.
  Рэмиэль замер, жадно поглощая взглядом увиденное... цвета, линии, штрихи, фигуру... все было так четко и реалистично... все было таким живым и естественным, таким знакомым и невероятным... сделав шаг вперед, Рэмиэль подошел ближе к картине, всматриваясь в детали. Это было... невероятно! На картине был изображен Темный Ангел. Он застыл в полусидячей позе перед размытым силуэтом золотистых ворот. Обнаженный душой и телом, а протянутая рука взывала к Небу в мучительной мольбе, о которой слова не могли сказать так, как об этом говорило стенающее тело... Да, все было в чем-то слишком осязаемо, но вместе с этим слишком... правдиво. Именно так он сам когда-то молил о прощении. И не он один. Протянув руку, Рэмиэль дотронулся до стекла и провел по контурам черных крыльев. Как настоящие. Перышко к перышку...
  И так он увлекся этой картиной, что не сразу обратил внимание на чьи-то шаги. Тихие, легкие, медленные. Кто-то ходил по коридору, и совсем рядом. Женщина... молодая женщина, девушка. Он знал это. Отняв от картины руку, Рэмиэль сжал ее в кулак, готовясь увидеть это смертное создание. Кто-то бродил по выставке после закрытия. Кто-то еще смотрел сейчас на эти полотна. Женщина...
  Она медленно вышла из-за угла, и словно подплыла к картине в пяти метрах от него, чуть дальше по коридору...
  О, Небо! У Рэмиэля во второй раз за ночь перехватило дыхание. Девушка светилась, как яркая и чистая звездочка, заточенная в прекрасную плоть. Он сделал шаг в её сторону, и она медленно повернула к нему свою симпатичную светлую головку... теряя улыбку... распахивая голубые глаза... открывая рот в истошном крике... и отступая назад, упираясь спиной в стену. Рэмиэль замер, утопая в голубизне ее неприкрытого ужаса. Нет... нет... не может быть... Она увидела его?! Что... Что?!
  Рэмиэль быстро переместился на улицу, на крышу этого же здания, падая на колени. И его давно остывшее сердце впервые за века ускорило ритм, пугая, почти отнимая сознание, накрывая чувствами. Впервые за столько времени... Вырвавшееся из-под контроля горячее пламя заплясало на его коже, сжигая одежду дотла. Но это было совсем неважно. Сквозь бетонные плиты и всякий прочий материал, сотворенный людьми, он увидел ту "звездочку", которая только что привлекла его внимание. И пусть он не впервые встречал тех, кто мог его видеть, но что-то в этой девушке было... не так!
  
  
  ***
  Она кричала. Анжелика так кричала, что к ней сбежались все охранники, найдя ее, мечущуюся по коридорам выставки. Кто-то посадил ее на скамейку, потом кто-то начал ее трясти, пытаясь узнать, в чем дело. А она не могла ничего вымолвить, пребывая в странном оцепенении и ощущая, как тело пробирает мелкая дрожь. Ох... Что? Или кого? Она сейчас видела? А эти глаза... Нет, это не могло быть правдой. Того, кого она видела, не могло существовать. Ей показалось. Это все ее яркое воображение. Кажется, ее творения уже начинают ее преследовать, играя с сознанием. Слишком много сил и времени она им отдает...
  - Мисс Мун! - заорал кто-то рядом, снова встряхивая ее за плечи. - Вы слышите меня?! Что произошло?
  - А?
  - Я спрашиваю, что произошло? - снова спросил охранник. - Что вас так напугало?
  Лика сжала пальцы на его руках и попыталась внятно ответить:
  - Простите, Том, я наверное немного устала, вот и все.
  Но охранник, кажется, ей не поверил.
  - Да на вас лица нет. Словно вы увидели самого Дьявола.
  Лика нахмурилась. Дьявола? Нет, она видела кого-то другого. И этим кем-то был полуобнаженный мужчина. И если это ведение, то, пожалуй, стоит обратить внимание и на свои гормоны. Иначе с чего бы ей такое мерещилось, да еще с глазами, в которых бушевало пламя, затягивая, словно в бездну. И ей даже показалась, что она что-то увидела внутри этих глаз, этой бездны. Что-то, чего не осознал ее мозг, но зато успел испугаться. И на ту же секунду почудилось, что она услышала чьи-то истошные крики, которым она начала вторить. И боль. Была еще недолгая, тягучая боль. Но ведь, этого не могло быть на самом деле! Так почему же казалось таким реальным?
  - Все чисто, - прошипел голос в рации охранника.
  - Понял, - ответил тот, нажав на кнопку своего передающего устройства. - Мисс Мун, вы уверены, что ничего не видели? Вы точно в порядке?
  - Да, конечно, - постаралась она ответить более уверенно, делая глубокий вдох, пытаясь унять дрожь, и вставая со скамьи. - Все хорошо, Том. Мне просто нужно немножко отдохнуть. Я, пожалуй, поеду домой.
  - Может, вам вызвать такси?
  - О, нет-нет, не стоит, - даже смогла она улыбнуться, после чего мягко коснулась его щеки губами. - Спасибо вам за заботу, но со мной правда все хорошо. Я справлюсь.
  Потратив еще немного времени на ее уговоры, охранник сдался и проводил ее на стоянку. Сегодня она слишком задержалась в "Модерн-холле". Но только так Лика могла спокойно побродить по выставке, вновь рассмотреть все полотна, как свои, так и других художников, которых жаловал Мистер Свон. Лишь она и картины, и тишина, пропитанная молчаливым разговором с теми, кто был по ту сторону холста.
  Лика села в свой черный "Порш", завела мотор, на прощанье с улыбкой помахала мужчине рукой, и закрыв все двери, уставилась на дорогу. А перед глазами так и стояло красивые черты лица с переливами огня в темных глазах, который вырывался словно из самой... Нет! Скорее всего, это ее необузданное воображение...
  Лика тихо застонала и уронила голову, упершись лбом в руль. Что-то не сходилось во всем ее желании воспринимать это ведение как плод обычной фантазии. Что-то было не так с ее ощущениями. Словно что-то в ней было не согласно с таким решением. Она заглядывала людям в самое сосредоточие их существа, она так много знала о том, что не знали другие, и что, казалось, не знал никто. И поэтому, сидя сейчас в машине, Лика начала сомневаться.
  Так что же она видела на самом деле? Кто это был? И почему так быстро... исчез? Кажется, она запуталась, и была так взволнованна, что мысли о такси уже показались вполне основательными. Но домой хотелось попасть как можно скорее. Поэтому Лика подняла голову, собралась с силами, и попытавшись проглотить волнение, нажала на педаль газа.
  
  
  ***
  Рэмиэль парил в небе, с высоты наблюдая за черным автомобилем, в котором ехала девушка. Ее звали Анжелика - ангел... земной Ангел. Ей подходило это имя, хоть и казалось недостойным для того, чтобы его носил человек. Эта девушка вызывала в нем легкую зависть и привлекла его внимание, как никогда и ничто другое за последние века. Рэм решил ненадолго отложить свои прямые обязанности и последовать за ней. Уж слишком она его манила, чтобы можно было отвернуться и пройти мимо.
  Машина остановилась на светофоре, и Рэмиэль мягко приземлился на крышу, вставая на одно колено и наклоняясь вниз, чтобы лучше рассмотреть сияние девушки. Чистое, светлое, редкое для человеческих душ. Она не была запятнана ни одним смертным грехом, лишь мелочи, присущие каждому существу, рожденному в грехе.
  Для него она была щемяще отвратительна, как носитель противоположной сейчас ему природы, и заманчиво прекрасна, как человеческий женский экземпляр. Он так напугал ее, что девушка до сих пор не могла успокоиться. Но дело было не только в этом. Страх оттесняло нечто другое. Нетерпение, страсть, возбуждение. Ей очень хотелось что-то сделать.
  Но было в ней что-то еще. Что-то отличало эту девушку, ее душу, от других, от многих. Рэмиэль провел пальцами по металлу, касаясь и ее, пусть издалека, пусть не явно, но для него ощутимо. Он просто дотронулся до ее сияния, почувствовав, как закололо пальцы. Болезненно и приятно одновременно. Его плоть откликнулась, и Рэмиэл отдернул руку, сжав в кулак, пытаясь сохранить это ощущение, но и не позволяя сейчас себе большего.
  Нефилим! Понимание этого пришло внезапно, но вполне ожидаемо. Вот кем была эта девушка, и вот почему она смогла его увидеть. Она была потомком Нефилимов, и в ней текла Кровь Ангела. Ей было даровано великое благо и в то же время, великое проклятие, проклятие всех Григори, его проклятие. О, да в ней вполне могла течь и его собственная кровь, хотя, он не чувствовал этому явное подтверждение. И все же... по земле ходило не так много их потомков. И она была прямым доказательством и плодом Греха Падших Ангелов, за который они лишились Небес. Эта девушка определенно стоила его внимания.
  Машина тронулась с места, и Рэмиэль взмахнул крыльями, расправляя их и поднимаясь ввысь. Он решил оставить эту девушку, но лишь ненадолго. Он обязательно вернется к ней, чуть позже. А пока, ему необходимо кое-что сделать.
  Опустившись на крышу здания, Рэмиэль сложил за спиной крылья. Небо уже заволокла чернота, и лишь лунное сияние оставляло надежду там, где не светили уличные фонари. Наступило время Мрака и всех его мерзких созданий. Наступило его время. Только прежде, чем отправляться к очередному грешнику, Рэмиэль решил что-то надеть взамен сожженных штанов.
  Ангел спрятал свои массивные крылья, и сделал шаг, перемещаясь в центр торгового здания, где царила тишина и полумрак. Это оказался недавно построенный, роскошный и престижный магазин, где купить одежду себе могли позволить лишь обеспеченные люди или знаменитости с Голливудских холмов. Рэмиэль выбрал это место случайно. Ему не было дела до людских предпочтений, его интересовали лишь свои собственные. Четверо демонят тут же нагнали Рэмиэля, выкатываясь из пространства одной большой и любопытной кучей, сразу прекращая очередную драку, вытягивая шеи и глазея по сторонам, на пестрые картинки и детали интерьера.
  - У-у-у, - протянул Флип, - тут мы еще не были.
  Рэмиэль повернулся к ним и сказал:
  - Найдите мне что-нибудь взамен старой одежды.
  Четверка встрепенулась и поплелась вглубь коридора, не переставая вертеть мордами. На второй план даже отошла дележка его плаща, который Чип тащил за собой по полу, как нечто забытое. Засмотревшись на вывеску бутика, где была изображена привлекательная девушка, Бабл наступил на хвост Бучу, который с писком налетел на Чипа, и троица повалилась мордами на кафель.
  - Эй, смотри, куда прешь! - заревел Чип, прежде чем приложился зубами к полу.
  Обиженный всеми, Буч повернулся к Баблу, хватая того за уши. А распластанный под всеми, Чип поймал хвост Буча и раскрыл пасть, готовясь укусить остроконечный отросток. Но резкий голос Рэмиэля оборвал все их начинания:
  - Хватит! Я спешу.
  Отскочив друг от друга, демонята понеслись по коридору, по пути тихо разговаривая.
  - А что он сказал? Я не понял, - спросил Чип.
  - Он спешит, идиот, - ответил Флип, отвешивая тому подзатыльник.
  И тут все разом встали, остановившись на перепутье коридоров, украдкой поворачивая к нему озадаченные морды и продолжая шептаться.
  - Как это спешит? Он никогда не спешит. С чего ему вдруг спешить? - затараторил Чип.
  - Я все слышу, - ответил Рэмиэль, подгоняя любопытных тварей, которые тут же сорвались с места, со сдавленными хрипами натыкаясь друг на друга, потому что с испугу не успели договориться, в какую сторону им бежать. И через секунду они уже исчезли.
  Надо же, он удивил своих чертей. Когда такое было? Но этому можно найти объяснение. Сейчас он удивлял даже сам себя. Что-то изменилось в нем после встречи с той девушкой. Появилось нечто вроде... нетерпения. Да, именно так назвали бы это чувство люди. И это было сродни тому нетерпению, которое испытывала сейчас сама девушка. Оставив ее, он все равно был с ней, испытывая желание продолжить начатое наблюдение. Он отгородился ото всего вокруг и прислушивался только к ней. Это было для него неожиданно, хоть и отдавало горечью. Какая-то смертная, пусть и потомственный Нефилим, привлекла его внимание, чего не происходило уже несметное количество времени, но... надолго ли? Но даже этот интерес показался ему пустым и бессмысленным. И все же... ему стоит еще раз на нее взглянуть.
  
  
  ***
  Забежав в квартиру, Анжелика на ходу начала снимать блузку и сбрасывать туфли. Она спешила в свою мастерскую. Скинув одежду, Лика по пути подхватила с кресла любимую футболку, которая свободно на ней сидела, будучи на несколько размеров больше, и включив в комнате свет, подлетела к мольберту, падая на мягкий, измазанный в засохшей краске пуфик. С этой минуты для нее перестал существовать окружающий мир. Неоконченную картину, стоявшую на мольберте, сменил чистый холст, и карандаш забегал по бумаге, делая наброски и с каждым штрихом прорисовывая лицо, которое еще было живо в памяти... широкий подбородок, по-мужски чувственные губы, хорошо очерченные скулы... глаза... глаза выходили пока нечеткими, и Лика их оставила, потому что эти глаза, этот пылающий в них огонь, можно было передать только красками.
  Сделав основные наброски, Лика нашла время для того, чтобы заварить себе чашечку горячего шоколада, который после двух глотков остался остывать на столике, среди кисточек и красок, среди использованного хлама и испачканных до пестроты тряпок.
  Часы уже давно отсчитали полночь, а Лика все сидела за картиной, иногда разминая затекающую шею и руки, но упорно и старательно накладывая новые мазки, которые она смешивала в палитре. Уже давно вся перепачканная разными цветами, она даже не обращала внимание на засохшую краску, которая неприятно стягивала кожу. Это все мелочь, по сравнению с тем, что она сейчас делала. Рисование всегда было ее страстью, ее лихорадкой. И особенно, когда на нее находило такое сильное вдохновение, как сейчас. Она должна была скорее запечатлеть образ того незнакомца, которого видела, пока ничего не забылось, пока свежи в памяти все черточки и ямочки, пока живо ее впечатление.
  Разжав челюсть, Лика достала изо рта кисточку, засунув в зубы другую. Макнула кисть в воду, потом в краску, и осторожно, задерживая дыхание, перенесла на холст. Но уже не выдерживающая такого напряжения рука слегка дернулась, мазнув не так, как надо. Лика отстранилась от картины, чтобы оценить ущерб - к счастью, все было поправимо. Но ей, кажется, не мешало бы отдохнуть, пока она совсем все не испортила. Повернув голову, Лика посмотрела на настенные чесы - три ночи. Она рисовала весь вечер, и почти всю ночь.
  Лика вздохнула, немного наклоняя в сторону голову и любуясь своим только начатым творением. С холста на нее смотрел еще недостаточно прорисованный, но очень красивый мужчина, в чьих глазах намечались огненные переливы, которые она собиралась передать игрой красок и теней. Но над этим еще стоило хорошо поработать, потому что смысл был не в самом огне, а в том, чтобы как можно правильнее передать то, что должно было отражаться в этих глазах... что-то еще очень темное и глубокое. А пока - главное, она нанесла основные штрихи, и теперь осталось их закрепить, добавив больше красок и цветов, и прорисовать все детали.
  - Все, на сегодня хватит, - сказала себе Анжелика, откладывая кисти и краски в сторону.
  Она встала, прошла на кухню, где заварила себе еще одну чашечку горячего шоколада и вместе с ней вернулась к картине. И мысли снова закружились в размышлениях - на самом ли деле она видела этого необычного мужчину? Почему-то уже казалось, что он не был плодом ее воображения. Она его действительно видела. Это было странно, не до конца объяснимо, но не столь удивительно, чтобы обманывать себя и пытаться все опровергать. Она видела... и хотела увидеть еще раз... очень хотела... И с мыслями о том, что в ней зашевелилось какое-то необъяснимое для нее чувство, Лика стала проваливаться в сон, уже сидя на полу и обнимая мягкий пуфик...
  
  
  ***
  Махнув крыльями, Рэмиэль встал ногами на перила широкого балкона, делая шаг и мягко спрыгивая на бетонный пол. Крылья сложились за спиной и спрятались в теле. А вслед за ним выскочили демонята, но не рассчитав траекторию, Чип оказался по ту сторону балкона, замечая под собой пустое пространство, начиная кричать от ужаса и собираясь убегать обратно во тьму. Он уже успел ступить туда одной лапой, как Рэмиэль поймал его за шкирку. За ним по цепочке, хватаясь за конечности друг друга, тут же вылетела остальная троица, повиснув в воздухе.
  - Спасибо хозяин, - сказал Чип, переводя взгляд с ночного города на него и расплываясь в широченной улыбке, пока Рэмиэль перебрасывал их через перила.
  - Хозяин хороший, - подлизывался Бабл.
  - Да, хозяин хороший, - повторил Флип, поджимая хвост. - Он о нас заботится.
  - Угу-угу, - добавил Буч.
  Рэм отпустил их на пол балкона, не слушая и не отвечая, полностью поглощенный своими мыслями. Продолжая держаться друг за дружку, черти передали плащ Чипу, который его широко раскрыл и предложил Рэмиэлю просунуть в него руки.
  - Мы тоже о нем заботимся, - прокряхтел демоненок.
  Рэмиэль просунул ладони в рукава плаща, одним легким рывком набрасывая его себе на плечи. Затем накинул капюшон, надвигая на глаза так, чтобы их скрывала тень. Архангел не хотел снова пугать девушку, к которой сейчас пришел. И сделав еще шаг, он оказался в небольшой освещенной комнате, среди картин и ярких красок... и рядом с Анжеликой. Девушка сидела на полу, положив голову на пуфик. Она спала. А перед ней стояла картина... Рэмиэль долго всматривался в нее, прежде чем понял, на кого был похож недорисованный мужчина. Он не видел своего отражения в зеркале, как могли его видеть люди, но он знал, что именно таким предстает перед теми, "кто видит". Ему была дарована эта бессмертная плоть - грешная, порочная, голодная... безучастная. Плоть, которую он когда-то желал иметь сильнее всего остального. И именно желания привели его к падению. Сожалел ли он? А какая сейчас в этом разница?..
  Рэмиэль поднял глаза к потолку, по-своему выключив свет. Три яркие лампочки в люстре последний раз вспыхнули и погасли. И стоило комнате погрузиться во мрак, как сюда просунули морды его черти, озираясь по сторонам. Как только Бабл заметил девушку, у него загорелись глаза, а его длинный язык вывалился наружу.
  - Вау, вот это дамочка, - присвистнул Буч.
  Но, бросив на них лишь безразличный взгляд, Рэмиэль повернул голову к девушке и подошел ближе. Она сидела рядом с мягким стулом, сложив на нем руки и опустив голову. Светлые пряди рассыпались по лицу, почти скрывая глаза. Из одежды на ней была лишь длинная футболка, перепачканная в краске, как и сама девушка. Краска была на ее руках, на ее ногах, на лице, и даже в уголке пухлых губ. Внимательно осмотрев девушку, Рэмиэль задумался, когда последний раз он обладал таким смертным существом? Когда же последний раз он упивался своим грехом? Это было так безмерно давно...
  
  Когда-то, когда еще не существовало Тьмы, он был простым Архангелом. И у него были братья. Когда-то он был бесконечно счастлив, и слышал лишь музыку Небесных сфер. Это было время бесконечной любви и покоя. А потом что-то изменилось...
  Изменилось все!
  И появились люди, и пришла Тьма вместе с Люцифером, и вкусила Ева запретное, и отправился его брат Азазель к людям, чтобы поделиться знаниями, и повел их за собой.
  И утонули они все, сошедшие на Землю Архангелы, в своем грехе, преклонившись перед смертной женщиной. И не смогли устоять от соблазна, познав радость и печаль, и бесконечное удовольствие.
  И отринул их Всевышний, оставив метаться между Небом и Землей. Они молили и просили, они стенали, но уже не слышал ни голоса свыше в ответ, ни небесной музыки.
  И подобрал их Дьявол, приняв в свои лживые объятья.
  И тогда предложил тот ему сделку - плоть и крылья в обмен на вечное служение.
  И Рэмиэль согласился. Так же, как и все остальные. И охватили его чувства - от тоски до ненависти... уныния и горести, страха и боли, когда грех выжег внутри пустоту. А в ушах загрохотали все звуки Ада. И ни одна женщина не смогла унять его страдания.
  И Рэмиэль отвернулся от них, от себя, от Неба, раскинув над миром черные крылья...
  
  Девушка зашевелилась и застонала во сне. Возле нее вырос Бабл, уже от нетерпения попеременно сжимая лапы в кулачки и капая слюной с высунутого языка.
  - Нельзя, - спокойно сказал ему Рэмиэль, и Бабл тут же присел и поджал уши.
  - Ну я только разочек. Я только лизнуть...
  - Нет. Отойди от нее.
  Бабл состроил обиженную морду, что-то промямлил себе под нос, но отошел к остальным чертям, стоявшим в сторонке. Все, кроме Чипа, который чем-то гремел в соседней комнате.
  Рэмиэль опустился на колени возле девушки. Он достаточно рассмотрел все ее черты, и теперь хотелось их потрогать, ощутить на пальцах так, насколько он мог себе это позволить, насколько вообще мог чувствовать. Он знал, что его плоть не так совершенна, как человеческая. Он мог чувствовать, но не так, как люди. Большинство ощущений были притупленными. Он не различал запахов, не чувствовал физической боли, зато остро ощущал возбуждение и наслаждение, о которых уже давно забыл... и не помнил до сегодняшней ночи. Да, он бы хотел обладать этой девушкой, как когда-то обладал другими. Хотел бы просто утопить себя в пороке, который стал его проклятьем. Но это желание, зародившись где-то глубоко внутри, так там и оставалось. Он не видел в нем смысла.
  Но он мог просто прикоснуться к девушке.
  Рэмиэль протянул руку к ее лицу, замирая у самой кожи, ощущая нечто вроде легкого покалывания, и наблюдая, как пальцы окутывает ее светлое сияние. Но тут сбоку что-то рухнуло, и девушка вздрогнула, выскальзывая из сна. Рэмиэль резко встал на ноги, бросая недовольный взгляд в сторону своих демонят. Кряхтящий Буч пытался выползти из-под свалившихся картин, Флип и Чип хихикали в стороне, а Бабл, поджав уши и обхватив лапами хвост, жалобно пискнул:
  - Это не я.
  А со стороны девушки послушался шумный, испуганный вдох.
  
  
  ***
  Как только Лика открыла глаза, у нее перехватило дыхание. В первое мгновение она вообще ничего не поняла - что вокруг происходит? В полумраке над ней возвышалась темная фигура в длинном плаще, словно сошедшая с экрана, где показывали фильм ужасов. Спросонья она так испугалась, что даже не смогла закричать, сумев лишь сдавленно пискнуть и отползти назад. Фигура повернула к ней голову, скрытую под капюшоном плаща, и Лика заметила, как там, в темноте, вспыхнули два огонька. Все чувства замерли, а в голове возникла мысль - это ОН! Это тот мужчина, которого она рисовала!
  И они оба на секунду застыли, молча смотря друг на друга, пока перед ней не зашевелился какой-то комок, издавший тихим голосом:
  - А что это с ней?
  В темноте на этом комочке что-то блеснуло, и перед ее глазами возник силуэт кого-то маленького, словно карлика, с круглой головой, ручками, ножками, и... рожками? Что-то неприятное коснулось ее руки... и вот тут Лика закричала, вскакивая на ноги. А в ответ ей стали вторить чужие, неестественные голоса, и по комнате словно забегала стая обезьян, снося мольберт, переворачивая стол с красками, незаконченные картины и наброски.
  - Она нас видит! Она нас видит! - кричали голоса, и Лика с ужасом смотрела по сторонам, начиная паниковать. Да ей же сейчас всю студию тут разнесут!
  - Замерли! - громко сказал мужчина, и все разом стихло. - А теперь исчезли, пока я не подпалил вам шкуры.
  И вдруг, стало так тихо, что Лика услышала свое дыхание и бешеный стук сердца. А мужчина все стоял напротив нее, неподвижно и молчаливо.
  Она ждала, а он медлил.
  Взгляд Лики постоянно бегал по комнате в попытке оценить ущерб, но то и дело возвращаясь к высокой фигуре. Только в полутьме она почти ничего не могла разглядеть, улавливая лишь неясные очертания предметов.
  Наконец, мужчина повернул голову в сторону, и вспыхнула свеча в аромалампе, которую она иногда зажигала, и которая сейчас оказалась на полу. И у Лики снова сбился пульс, когда она смогла рассмотреть ночного гостя. Перед ней стоял невероятно красивый мужчина, каких не бывает на свете, босой, в кожаных штанах, и в черном, незастегнутом плаще, надетом на голый, рельефный торс. Его голова была повернута в сторону, и капюшон скрывал лицо, лишь оставляя открытым ее взору крепкий подбородок. И этот мужчина был грешен и темен настолько, что состоял из сплошной темноты. Она не просто клубилась вокруг него, он сам был ею, и Лика отчетливо ощутила это, как и колючий озноб, пробежавший по всему ее телу. Кем бы ни был этот мужчина, она вряд ли сможет ему помочь. "Если он вообще был человеком", - промелькнуло у нее в голове. Но ее все равно потянуло к нему, необъяснимо, пугающе, почти болезненно... так, что из груди вырвался ноющий стон, и стало трудно стоять на ногах.
  Лика прислонилась к стене и дотронулась до нее ладонями, чтобы ощутить опору. И тут он повернулся к ней, позволяя увидеть глаза, в которых уже не было того огня. Теперь они были черные, холодные и пустые... на красивом лице, таком красивом, что она жадно поглощала взглядом каждую его, уже знакомую, черточку. И захотелось скорее взять в руки кисти и краски, и продолжить рисовать, пока он здесь. Только где ж теперь в этом бардаке все это искать?
  Лику сковал внезапный страх за свое творение. О, она дорожила каждым их них! Позабыв о чувстве самосохранения, Лика подбежала к последней своей картине, валявшейся на полу, и перевернула ее.
  - О, нет! - вырвалось у нее.
  Край холста был надорван, в центре красовался мятый след, словно на неё наступил какой-то зверек. И почти вся краска, которая не успела высохнуть, размазалась по холсту. От обиды на глаза навернулись слезы, и она прикусила губу. Теперь - это мусор, как и многое в её комнате. Лика опустила руки, разжимая пальцы и роняя картину на пол. Она повернула голову к мужчине, но его уже не оказалась на том месте, где он только что стоял, а неожиданный тихий голос возле уха заставил Лику вздрогнуть.
  - Почему ты плачешь? - спросил мужчина, стоявший теперь за ее спиной.
  Лика немного растерялась от его вопроса, от его близости... от всего, но тихо всхлипнув, честно ответила:
  - Из-за картины.
  Не решаясь делать резких и лишних движений, Лика сглотнула и смогла только повернуть голову в сторону, чувствуя, как по щеке покатилась тихая слезинка, которую тут же поймали теплые пальцы мужчины, посылая по ее телу волну колючей дрожи и выбивая из груди дыхание.
  - Попробуй объяснить еще раз, - сказал он, растирая между пальцами ее слезинку.
  Лика уставилась на его руку, как завороженная, пропустив слова мимо ушей. И лишь одни мысли возникли в голове: " ...у него такие красивые руки!"
  И эти руки коснулись ее обнаженного плеча, с которого сполз ворот футболки. Кожу закололо, но Лика не стала противиться этому прикосновению. Просто не смогла. Только, неожиданно мужчина отдернул руку и сжал ее в кулак, но лишь на секунду, а потом разжал пальцы и вернул на место, пробежал ими по коже, погладил плечо и поднялся к шее.
  "...зачем он это делает?" - не понимала Лика, в блаженстве закрывая глаза. Но не до конца затуманенный разум потребовал и других объяснений.
  - Кто ты? - спросила она.
  - Не важно, - выдохнул он ей в затылок, потянув на себя ворот футболки.
  А потом неожиданно по спине словно прошелся плотный поток воздуха, по глазам ударила яркая вспышка света, и футболка сползла на ее руки, которыми она успела подхватить ткань.
  - А! Что это!? - вскрикнула Лика от удивления, изумляясь еще больше, когда заметила, что ее практически единственный сейчас предмет одежды был разорван, а рваные края почернели и они... дымились! От испуга Лика вскрикнула и сбросила ткань на пол, отскакивая назад и натыкаясь спиной на мужчину, который резко выдохнул ей на ухо и сказал:
  - Не бойся. Я не сделаю тебе больно.
  Но как же тут не бояться, когда его рука крепко обхватила предплечье, прижимая к своей груди, а вторая - коснулась спины и нежно погладила... проводя подушечками пальцев сверху вниз. Хотя, о каком страхе тут могла идти речь, если она млела под этими пальцами... и ее даже совершенно не волновало, что она стояла полуобнаженная рядом с таким же мало одетым мужчиной. Плевать! Плевать, что ноет где-то внутри. Плевать, что она первый раз такое кому-то позволяет. И плевать, что будет дальше. Все происходящее казалось таким верным и необходимым... И в голове что-то щелкнуло, помогая осознать, будто нечто, чему она не могла раньше найти объяснение, встало на свое место.
  Рука мужчины с нажимом погладила поясницу и поднялась вверх, потом мягко коснулась щеки, опустилась по шее и дотронулись до груди, отчего у Лики внизу живота все скрутилось в непривычное ощущение, а ноги перестали ее держать. И она почувствовала, как обмякает в руках незнакомца, и с таким доверием отдается на милость этим ласкам, словно знает его всю жизнь.
  Как странно...
  Ни одному мужчине до сих пор не удалось заинтересовать её в достаточной степени., чтобы кому-то позволить подобное. И она даже не подозревала, что это может быть так приятно.
  - Так отчего слезы? Ответь, - снова спросил он.
  Лика шумно выдохнула, пытаясь на этом выдохе произнести простые слова:
  - Не помню.
  Какие тут могут быть вопросы, когда его рука опустилась, погладила живот и остановилась в самом низу, неожиданно вминая пальцы в кожу, что слишком контрастировало с ранее нежными касаниями.
  - Как жаль...
  - Что жаль? - спросила Лика, сразу забывая, о сути вопроса.
  - Что ты совсем невинна, - ответил он, убирая руку и отходя назад.
  Потеряв опору, Лика пошатнулась, но мужчина придержал ее за предплечье, медленно обходя и позволяя снова взглянуть на себя. Лика подавилась вдохом, и стало совсем трудно дышать, когда он подошел вплотную. Ох, мамочки... за что ей такая встреча? Рядом с этим мужчиной можно было погибнуть. Просто от одного его присутствия. А уж если добавить ту тягу к нему и к его тьме, которая росла в ней с каждой минутой, то она, кажется, уже погибла. А эти глаза, в которые было больно смотреть, теперь не дадут ей покоя. И это боль была лишь слабейшим отголоском того, что таилось и зарождалось у него внутри. А она ничем не может помочь. Лике стало так жаль, что защемило сердце. Только вот, помочь кому? И стоит ли сожалеть.
  - Ты ведь не человек, да? - спросила она.
  - С чего ты взяла? - спросил он, и будто в насмешку приподнял один краешек губ.
  - Я может и невинная, но не глупая до такой степени... - Заметив, как его глаза, с интересом оглядевшие ее лицо, остановились на губах, Лика сглотнула, и только потом смогла продолжить: - ...чтобы... - Вот только, что она хотела сказать?
  - Я знаю, что тебе ведомо больше, чем другим, - произнес он, убирая с ее лица тонкую прядь, и следом касаясь губ пальцами. И ощутив внезапное и невероятно неприличное желание облизать эти пальцы, Лика лишь плотнее сжала губы. О, Боже! Совсем распустилась! Стоило только появиться перед ней демоничному мужчине из ее снов и фантазий, как она забыла обо всей своей сдержанности.
  - Так кто же ты?
  - Я тот, - ответил он, скользя ладонью вниз, словно пробуя ее на ощупь, и наслаждаясь этим касанием не меньше нее, - чей интерес ты привлекла.
  - И какой это интерес? Ты... - Но тут Лика замялась, не зная, как сказать. В голове крутилось слово "насилие", но разве можно было сказать так о том, что он с ней делал, что делали его руки, продолжая скользить по коже и путать мысли.
  - Я - что? - спросил он, кладя руку на ее щеку, когда большой палец смял губы, втирая в них приятное ощущение и посылая по телу волны дрожи. - Говори, не стесняйся. Я не тот, с кем это уместно.
  - Ты пришел... изнасиловать меня?
  - Вряд ли, - сказал он, мягко касаясь губами ее лба, - это будет, - потом опустился ниже и поцеловал кончик носа, - ...насилием, - закончил он, обхватывая губами губы.
  И с этим поцелуем мир Лики разлетелся на куски, и она окончательно потерялась в пространстве. Этот поцелуй был теплым, мягким... и немного колючим, но такое странное ощущение все сильнее пропадало с каждым влажным напором. Уже с трудом стоя на ногах, Лика схватилась за руки незнакомца, сжимая в кулачки кожаную ткань плаща. Все, что она чувствовала, было лишь слабым отголоском того, что с каждой новой секундой давал этот поцелуй. Язык мужчины проскользнул ей в рот, а губы обхватили ее еще плотнее. Он облизывал, посасывал и водил языком по всему ее рту, доводя каждым движением до полуобморочного состояния. Между ног уже невыносимо саднило, а тоненькие трусики совсем промокли.
  И уже поддаваясь одним желаниям и инстинктам, Лика потянулась к его шее, скользя ладошками по теплой коже, обнимая и прижимаясь к его обнаженной груди своей, так что на прикосновение отозвались соски... и мужчина, застонал ей в рот, до боли сжимая пальцы на ее бедрах. И срывая с шеи ее руки, развернул к себе спиной, да с такой силой, что вышиб из тела воздух. Если бы не его крепкая хватка, от головокружения Лика рухнула бы на пол.
  - Только есть одно "но" - я не "насилую" невинных девушек. И уж точно не собираюсь допускать, чтобы они "насиловали" меня.
  Лика положила ладонь на свой лоб, пытаясь вернуть себе чувство равновесия. Боже мой! С ней такого еще никогда не было, и еще никогда она так не вела себя рядом с мужчиной, но еще и никогда не ощущала такого влечения и такой правильности во всем происходящем. Сейчас в ней было такое странное понимание того, что она всегда ждала этой встречи. Да, был страх, но он находился лишь в самом конце ее списка всех чувств. Была тревога, но такая необъяснимая, что невозможно было понять ее причины, и вроде бы из-за того, что с ней сейчас происходит, и словно... словно каким-то странным образом внутри нее все ныло, отзываясь на ЕГО боль. Она чувствовала ее, но так, словно это его чувство было многократно сжато, и ей доставалась мельчайшая его частичка. И так хотелось ему помочь... А еще откуда-то проснулась невыносимая нужда, но в чем именно? Вот это понять Лике никак не удавалось.
  - Все эти картины, они твои? - спросил незнакомец, и потерся носом о ее затылок, пока его руки крепко сжимали бедра.
  - Да, - выдохнула она.
  - Они прекрасны, - сказав это, он поцеловал ее в плечо и стал медленно опускаться на колени, скрипя кожей штанов и плаща, скользя руками по ее телу, и целуя, кажется, каждый сантиметр на пути своих губ, - как и ты, Анжелика, - добавил он, целуя бедро, когда его колени опустились на пол по обеим сторонам от ее ступней.
  О-о-ох... мамочки! Она сейчас точно лишится чувств. Да что же он с ней такое делает!? Сердце уже стучало где-то в районе горла, и не просто стучало, а выдавало барабанную дробь. Запустив пальцы в ее трусики, он потянул их назад, и ткань тут же вспыхнула. Лика ойкнула, но вопреки всем законам физики, огонь ее не обжег, а лишь коснулся потоком воздуха, при этом сжигая ткань. Но незнакомец не дал ее время, чтобы спокойно удивиться этому явлению. Отбросив сожженный кусочек ткани, он продолжил водить губами по ее коже, опускаясь руками по ногам, которые едва ее держали. И уже не выдерживая такого напряжения, Лика стала медленно оседать.
  Сжав ее талию, мужчина стал придерживать Лику, помогая осторожно встать на колени, и прижал к своему телу, так, что спина коснулась его голой кожи. И его губы снова оказались возле ее уха.
  - Как интересно... я уже очень давно ничего подобного не ощущал, - тихо сказал он, поглаживая ее живот и проскальзывая пальцами между ног. Лика ахнула от нахлынувшей волны непривычных и ошеломляющих чувств, цепляясь за его руку. - Если не возражаешь, я приду к тебе, когда ты будешь не так невинна.
  Хоть и с трудом соображая, но Лика прекрасно понимала, о чем он говорил, но не вполне понимала, почему именно он не хочет лишить ее этого, как вдруг оказалось, недостатка. Она сейчас была готова, как никогда, и она хотела этого именно с ним, и это совершенно не казалось бредом. При всей своей доброте и приветливости Лика плохо сходилась с людьми и избегала любых контактов с мужчинами, вплоть до паники, когда некоторые из них начинали напирать. Ей даже советовали посетить сексолога, намекая на то, что с ней было не все в порядке. И с ней действительно было не все в порядке, только теперь она понимала почему. Она ждала именного этого человека, или кем бы там он ни был, не важно, ведь и она имела свои странности. И вопреки всем случайно брошенным предположениям, у нее было совсем не низкое либидо. Она часто мечтала, часто предавалась фантазиям и остро реагировала на некоторые прикосновения или образы, но ее истинной страстью всегда оставалась живопись, которой она отдавала все силы, всю энергию и эмоции. Но, это было до сегодняшней встречи...
  - Я возражаю, - сдавлено ответила она, откидывая голову ему на плечо, и переставая ощущать все вокруг, кроме его теплых пальцев в своих складочках. - Я не хочу потом, я хочу сейчас.
  - Прости, мой Ангел, но сейчас я не так много могу тебе дать. Я лишь могу продолжить то, что начал, для тебя. Хочешь?
  Лика смогла только выдохнуть короткое "Да", лишь бы он не останавливался.
  Раздвинув свои колени, он заставил последовать его примеру, давая возможность ей откинуться на него спиной и расслабиться на крепком теле, пока его пальцы скользили по ее влажности, натирая до невыносимого ощущения необходимости в чем-то очень важном... необходимости в этом мужчине. Перехватив руку Лики, он опустил их ладони к ее промежности, направляя и слегка проталкивая два пальчик внутрь жара. И она застонала, открывая рот, чтобы глотнуть воздуха, и куда тут же заполз его палец, позволяя с удовольствием сомкнуть на нем губы. Она еще никогда подобного не делала, но уже смело шла на любые эксперименты, особенно, если учесть, какими приятными они оказывались. Все, что она где-то видела, знала и фантазировала о сексе, теперь воплощалось в самых ярких картинках. Одна его рука сжала ладонь, управляя ее движениями на самом краешке её лона, когда вторая - не вытаскивая изо рта палец, стиснула подбородок. И его дыхание опалило щеку, прерывистое и срывающееся, и губы коснулись ее влажным поцелуем.
  Уже не понимая, на каком небе находится, Лика задвигала бедрами навстречу их рукам, безумно желая чего-то большего, уже не ощущая ни капли страха, ни толики сомнений, ни даже окружающего пространства. И тихо стонала в его руку, царапая кожаные штаны на его ноге, до которой могла дотянуться. А в такт движениям Лики, об ее попу стали неугомонно тереться его бедра, вминая в нее выпирающую твердость, когда его рука давила спереди, бесстыдно помогая себе и ей, пока он не перехватил инициативу, начиная напирать и заставляя двигаться вместе с ним. Лике казалось, что она сейчас не выдержит всех ощущений, которые разрывали тело. Их было слишком много. И слишком сильными они были.
  - Какая порочная невинность, - прошептал его голос, переходя на недовольный рык: - Откуда же ты такая взялась?
  Он резко, но лишь чуть дальше протолкнул в нее их пальцы, задевая чувствительную точку над складочками. И губы прошлись по щеке, оставляя мятый влажный след, и с ноющим стоном выговаривая слова, которые она едва понимала:
  - Ты убиваешь меня своим телом и своим светом...
  И в этот момент ее напряжение, достигнув невыносимого пика, разлетелось на кусочки чистого блаженства. Лика неосознанно укусила его за палец, чувствуя, как импульсивно сжимаются стенки ее лона. Она была готова лишиться чувств от переизбытка эмоций, обмякая на крепком теле.
  Но незнакомец не дал ей спокойно утонуть в этом блаженстве, резко нагибая и толкая ее на пол, до боли вжимая бедра в пол своими, ерзая и напирая, когда она и так едва дышала.
  - Проклятье... - позвучало резкое слово возле ее уха. - Как же я хочу твою плоть...
  Он зарылся носом в ее волосы на затылке, прошелся губами по основанию шеи, скользнул к плечу, с нажимом, почти с болью, прикусил зубами в своеобразном поцелуе. А перед лицом Лики в пол ударила ладонь, вспыхивая языками пламени, которые поползли по руке, лишь облизывая кожу.
  - О, Боже... - выдохнула Лика.
  - ОН тебе уже не поможет, - прохрипел голос. - И мне уже никто не поможет...
  Лика даже не успела испугаться, как вдруг, ослаб напор горячего тела, лежащего на ней. Пропала и его ладонь перед ее глазами, после которой остались лишь танцующие спирали черного дыма. Он исчез! Незнакомец исчез, оставив ее едва живую, неспособную ни мыслить, ни двигаться, и почти неспособную что-то чувствовать. Лика еще никогда не ощущала себя такой аморфной. Что же такое с ней сейчас произошло?..
  Но когда вернулись чувства, накатила такая тягучая и невыносимая тоска, что внутри все сжалось, будто его боль осталась вместе с ней, заглушая все приятные ощущения, которые она только что пережила. Перевернувшись на бок, Лика прижала к груди ладонь, пытаясь унять разгулявшиеся чувства, и ощущая, как по щекам стекают соленые капли. Поджимая к себе ноги, она свернулась в комочек боли, ЕГО боли, и, наконец, ощущая, какой липкой стала кожа после его прикосновений. Его тьма оставила на ней свои следы. Но она не чувствовала отвращения в этот раз, как бывало раньше. Она чувствовала жгучее сожаление, что ничем не может помочь.
  И постепенно к ней стало возвращаться трезвое сознание, проясняя мысли. Но боль не утихала, она лишь свернулась внутри нее, найдя себе уютное местечко, и оставив о себе напоминание в виде горечи. Такое с ней было впервые, как и все, что тут сегодня происходило.
  Вопросы! Вопросы! Вопросы! Они атаковали ее, как свора голодных и диких котов. Кто же этот незнакомец? Зачем он приходил? Почему ушел? Когда же вернется, и когда она снова сможет его увидеть? Почему не овладел ею? И что вообще происходит?! Кем же была та дикая и рогатая стайка "обезьян"? И что же ей теперь делать с испорченными картинами?
  Оглядев комнату, Лика застонала. Вокруг было все плохо... очень плохо. В ее студии царил полный бардак, какого еще не знала эта комната при всей одержимости и порой невнимании её хозяйки к мусору. Хотя, и не все было так безнадежно, кое-что осталось целым. Только вот...
  Смахнув с глаз слезы, Лика подползла к холсту, на котором сегодня пыталась запечатлеть своего незнакомца, и на который было страшно смотреть. Картина было испорчена безвозвратно. Но как же так! Она должна нарисовать его портрет, ей НУЖЕН этот портрет. Она хотела смотреть на ЕГО лицо бесконечно, и если этого не желал позволять ей сам незнакомец, у нее, хотя бы, будет изображение как его частичка. Это казалось ей таким жизненно необходимым, что Лика поднялась на ноги, вернула на место мольберт, поставив на него чистый холст, отыскала карандаш, и даже не заботясь об одежде, снова села рисовать знакомые черты.
  И не важно, что она устала, не важно, что в комнате не горит свет, которого ей вскоре станет достаточно с улицы, где уже пробивались первые лучи солнца. Как и не важно, что хочется плакать, даже выть от тоски. И совсем не важно, что ей ни капельки не стыдно после того, что она позволила постороннему мужчине... нет, он уже не был посторонним... и никогда им не был. Он был тем, кого признали ее душа и тело как кого-то родного и необходимого. И она нарисует его портрет, и не для кого-нибудь, а для себя. И пока карандаш скользил по бумаге, в голове Лики продолжали крутиться вопросы: "Ей показалось, или он назвал ее по имени?.. И как же зовут... ее незнакомца?.."
  
  
  ***
  Он горел. Он полыхал факелом в самом сердце адского пекла, и пекло полыхало внутри него. Едва убрав руки с кожи девушки, он бросился в Ад, где ему было самое место, и где он мог свободно спустить с цепи свою сущность - свой внутренний, неудержимый огонь. Его плоть, подаренная ему лишь для наслаждения и разврата, не горела. Она просто невыносимо ныла, и никакое пламя не могло выжечь из него это ощущение всепоглощающей нужды, которая заставила его упасть на колени, опустить голову в раскрытые ладони и закричать в унисон с отвергнутыми душами.
  Грядут перемены... Как масштабно звучали эти слова, эхом прокатываясь по всем закоулкам Ада, и как остро он сейчас ощутил на себе их смысл. Похоже, перемены пришли и к нему.
  Сколько веков он не знал такого влечения? Вечность? Или вообще никогда? Эта девушка... одним своим появлением она нарушила весь обыденный ход его существования. Ему не стоило поддаваться такому соблазну. Слишком велик он оказался. Ее чистота манила, ее свет убивал, а ее плоть скручивала его в тугой узел от безумной... безмерной необходимости в ней.
  Анжелика... прекрасна, чиста, необычна... идеальна!
  Такая невинная и такая готовая дать ему то, в чем он нуждался, без страха и сожаления, прекрасно чувствуя его тьму, и мало того, откликаясь на нее, понимая его природу... это было совсем не то, что он когда-то знал. Это было чем-то большим, слишком огромным, чтобы осознать сразу и привычно среагировать. И это случилось тогда, когда он думал, что уже ничто в мире неспособно его взволновать. И случилось почти так же, как когда-то первый, плотский Грех, который навеки стал его проклятьем, увлек в свои сети, поглощая и не оставляя права для спасения.
  Но Рэмиэль не просто возжелал эту девушку, она стала непомерной, сильнейшей потребностью, с первого взгляда, с первого касания, с первого стона в его губы, раскрытые для нее. И каким же невыносимым препятствием оказалась невинность этой девушки. И не только ее Свет, уже давно забытый, такой тягучий, обволакивающий, болезненный, манящий и желанный, был тому причиной. Рэмиэль просто не имел права прикасаться к такому непорочному созданию. И не с него должен был начаться этот ее Грех. Он мог только наслаждаться теми, кто его уже познал, без любви, без чувств, кто был запятнан перед Небом, так же как и он. Таково было условие его сделки, навязанное ему Дьяволом, словно в насмешку. Он не мог прикасаться к Свету, он мог только наблюдать за ним издалека, но зато свободно купался в пороке, топя в нем как себя, так и то прелестное создание, которое окажется на его пути.
  О, Небо! Его проклятье, как никогда прежде, показалось ему сейчас самой настоящей адской мукой. Но он уже слишком давно со всем смирился, и уже давно для него все потеряло смысл. Так стоит ли сейчас поддаваться очередному искушению? Нет...
  Пламя побежало по телу Рэмиэля, затухая от пят и собираясь в ладони, где туго сжавшиеся пальцы оборвали его последний танец.
  Нет смысла, нет цели, нет надежды... и остается только на миг закрыть глаза и открыть их с закатом, чтобы вслед за тьмой снова раскинуть крылья над миром порочных и добродетельных душ, где теперь для него отчетливо и ярко светилась лишь одна из них.
  
  
  ***
  Уже третий холст полетел в дальний угол. Кусая губы, Лика смотрела на четвертое белое полотно, не решаясь к нему прикасаться. У нее больше не получалось нарисовать своего незнакомца. Почти те черты, почти то лицо, и все же... только почти. Ей нужно отвлечься и отдохнуть. Она слишком спешила и спала всего пять часов, после чего снова села за мольберт. За окном солнце уже опускалось за горизонт, обещая погрузить комнату во мрак, где странным образом в одну ночь перегорели все лампочки, о которых у нее не было времени позаботиться сегодня днем.
  Она едва нашла время очистить студию от мусора, не переставая удивляться необычным следам, которые сейчас были хорошо видны даже на потолке. Кажется, те маленькие обезьянки наступили в краску и обтоптали ей всю комнату разноцветными мазками. Это было даже забавно и любопытно, потому что она терялась в догадках, кому бы могли принадлежать эти следы. Лика решила их оставить, как напоминание об этой ночи, которое позволяло ей верить, что все происходящее не было сном.
  Сном...
  С мечтательной улыбкой Лика закрыла глаза и прикоснулась к своим губам, вспоминая, как к ним дотрагивались нежные пальцы. Она облизнула губы, пытаясь пробудить пережитые ощущения. И от этой попытки по ее телу прокатилась приятная дрожь, отзываясь внизу живота тягучим, ноющим желанием почувствовать все это снова. Лика опустила туда руку, сжимая пальцы так же, как сегодня ночью там сжимались пальцы незнакомца... как вдруг, внезапный и резкий звук грубо прервал ее мечтания. Взвизгнув, Лика свалилась с пуфика, бросая возмущенный взгляд на разрывающийся мобильный, который вибрировал и мигал на том месте, где она только что сидела.
  - Да, - ответила она своему менеджеру.
  - Лика, милая, ты где?
  - Эм... я дома, - честно ответила она, сразу же вспоминая, зачем именно ее об этом спрашивает Бетси.
  - Что?! А почему ты еще дома? Я звонила тебе час назад, и ты сказала, что уже почти выходишь.
  Лика посмотрела на настенные часы, где на стекле красовались два сине-зеленых следа. Неужели, они разговаривали час назад? А ей показалось, что максимум прошло минут пятнадцать. Впрочем, стоило ей зайти в студию, как время для нее замедляло ход.
  - Правда?
  В трубке послышался вздох:
  - Ты рисовала?
  - Да, - призналась она. - Прости.
  - Нет, не извиняйся, это хорошо, что ты рисовала, но сейчас ты нужна здесь. Может, мне за тобой заехать?
  - Ой, нет, не стоит, я уже собираюсь, а ты лучше пока отвлеки мистера Свона, - ответила она, поспешно поднимаясь на ноги, и направляясь в ванную комнату.
  - И чем же?
  - Скажи ему, - мечтательно ответила она, останавливаясь и закрывая глаза, чтобы снова вспомнить черты красивого лица, - что меня задержал самый настоящий и прекрасный Темный Ангел, которому требуется моя помощь.
  - Ну да, который вылез из твоей картины, и ты решила вернуть ему Небеса, - усмехнулась Бет. - Конечно, мистер Свон мне обязательно поверит и еще спросит имя твоего Ангела, на которого ты променяло его общество...
  Имя...
  Как жаль, что она его не знает. И как странно - а почему она подумала о своем незнакомце, как о Темном Ангеле? Он ведь больше похож на Демона, который скитается по миру, соблазняя невинных девушек, да... как самый порочный Инкуб. Разве что... она решила так из-за его боли, несоизмеримой ни с чем, и которая бывает только у Ангелов. Уж кому как не ей знать об этом?
  - Анжелика! - оборвал ее мысли голос Бетси. - Ты тут?
  - Да.
  - Мистер Свон устроил этот вечер в твою честь. Он очень взволнован твоим отсутствием, и первые гости уже о тебе спрашивают. Лика, милая, ты должна быть здесь, а не там. Давай, я все-таки приеду.
  Лика вздохнула и сдалась на милость своего менеджера:
  - Ладно, Бет, приезжай.
  - Вот и славно, у тебя есть полчаса на то, чтобы собраться, - быстро ответила та, кладя трубку.
  Поправляя на себе халат, Лика поежилась. Она не любила подобные общественные мероприятия, особенно в ее честь, где много людей и слишком много внимания. Если бы не мистер Свон, она бы до сих пор рисовала свои картины для себя и скромного числа зрителей, что ее вполне устраивало. Именно этот мужчина показал ее картины всему миру и предложил продавать их частным лицам. Но и тут Лика мало на что могла пожаловаться, иначе не было бы у нее такой возможности помогать стольким людям, скольким она помогала сейчас, как материально, так и во всех других отношениях.
  Еще год назад она жила в северной части Лос-Анджелеса в скромном домике своего дяди, где у нее была одна небольшая комнатушка. Там она спала и там же рисовала, тратя на краски и холсты почти все свои деньги, которые ей присылала блудливая мать.
  Мать...
  От этого слова щемило сердце. Лика помогала чужим людям, но так и не смогла помочь своей матери. Она просто не знала, где ее искать и как к ней приехать. Та лишь изредка звонила, отсылая ей чеки из разных уголков земного шара. Лика уже почти забыла родные черты, так давно мать оставила ее, объяснив свои мотивы одной фразой:
  - Ты делаешь мне больно.
   Чем? Как? В пятнадцать лет Лике было еще сложно это понять. Как и то, почему внутри матери постоянно клубилась тьма, если Лика все время пыталась ее стереть. Ответы пришли позднее - мать просто не хотела, чтобы ей помогали.
  Дядя же относился к ней со всей добротой, только считал немножко... странной. Он восхищался ее талантом, но порой не знал, как реагировать на ее "одержимость живописью". Он был глубоко верующим католиком, служил Богу и Церкви, воспитывал ее в строгости, и очень нервничал, когда она рисовала демонических существ. Поэтому, порой старался отвлекать ее и подавлять весь творческий потенциал. Хотя, сам часто смотрел на ее картины с Ангелами, поистине испытывая трепет и восторг. Лика видела это в его глазах. Но именно он привел ее к мистеру Свону, который дал ей свободу для творчества и возможность совершать благие поступки. Так она оказалась в центре событий и города, где жила сейчас в небольшой квартире с отдельной студией, о чем мечтала всю свою сознательную жизнь.
  Оставив телефон на тумбочке, Лика вышла на балкон, где с высоты семнадцатого этажа просматривался прекрасный вид на горизонт. Солнце садилось, обещая ей надежду на новую встречу, ставшую теперь самым главным желанием в ее жизни. Она больше не задавала себе безответных вопросов, она просто решила ждать и довериться своему сердцу, как делала это всегда. А сердце подсказывало, что нет ничего важнее того, что происходит с ней сейчас, как и нет никого важнее ее незнакомца, который обязательно к ней вернется. У Лики в этом не было никаких сомнений, ведь он был тем, кого она всегда ждала... и искала, вглядываясь в калейдоскоп лиц и рисуя Ангела за Ангелом, Демона за Демоном...
  Лика подошла к перилам балкона и посмотрела вниз. Там искрился и гудел Лос-Анджелес... Город Ангелов... город ее Ангелов.
  Ну что ж... мистер Свон слишком много для нее сделал, чтобы она заставляла его волноваться. Лика ушла с балкона, закрыла его стеклянные двери и направилась в ванную комнату.
  
  
  ***
  Нежась под струями теплой воды и мечтая о своем незнакомце, Лика даже не представляла, что в это время происходит в ее квартире...
  
  ...в мастерской завибрировал и заискрился воздух. Потрескивая ало-желтыми искрами, пространство преломилось, и из этого излома выпрыгнули четыре демоненка.
  - И где она? - нетерпеливо спросил Бабл.
  Восемь пар лап торопливо прошлепали к двери. Взобравшись на Чипа, Флип схватился за ручку и осторожно приоткрыл ее, от усердия вываливая на бок темный язык. Четыре морды просунулись в щель, обшаривая взглядом просторную гостиную.
  - Вода шумит, - заметил Буч, смотря в сторону спальни, где находилась ванная комната.
  - Все за мной, - сказал Флип, спрыгивая на пол, и черти дружно посеменили за своим сородичем.
  Но уловив по дороге знакомый запах, Чип вспомнил, что в прошлый раз тут кое-что недоел. Он остановился и развернулся в сторону холла.
  Остальная троица подошла к двери ванной. И тут Буч заметил, как его лапы лизнула полоска яркого света, просачивающаяся через щель. Реакция последовала незамедлительно - взвизгнув от страха, Буч прыгнул на Бабла, крепко обнимая задними лапами за торс, а передними - за голову, и закрывая тому глаза. Баблу это так не понравилось, что он начал порыкивать, стараясь отлепить от себя Буча.
  - Идиот! Отвались от меня... - зашипел демоненок, не замечая, как искажает слова, которые нахватался от людей.
  - Тихо вы, мелкие ушлепки, - зашипел на них Флип.
  Только любые слова уже были бесполезны. Два чертенка сцепились в драке, покатившись кубарем по полу, сверкая зубами и когтями. Проводив их строгим взглядом, Флип заметил отсутствие Чипа и вытянул шею, пытаясь понять, куда тот делся. Откуда-то доносилось громкое чавканье.
  - Опять че-то жрет... ррр...
  Недовольная морда снова повернулась к ванной... и тут резко открылась дверь, впечатывая Флипа в стену...
  
  
  ***
  Лика выбежала из ванной. Она так торопилась, что в сумерках сразу не заметила в своей спальне постороннего присутствия, пока под ноги не выкатился странный комок... и этот комок еще рычал... и шевелился!
  - А-а-а!
  Лика закричала, отскакивая назад, обо что-то спотыкаясь и падая попой на пуфик. Комок замер и... нет, ей не показалось... но он начал кричать вместе с ней. О, Боже! Что это? Глаза, уши... рожки? А это что, хвост?
   Положив руку на бешено стучащее сердце, Лика всмотрелась в необычных существ. Хотя, самым необычным являлось лишь то, что они были... настоящими, живыми чертенятами, каких она иногда рисовала. И эти чертенята, казалось, были напуганы не меньше нее.
  Ох-ох, не может быть...
  Но за первым потрясением последовало второе...
  - Что вы тут забыли? - услышала она уже ставший знакомым, такой красивый, спокойный голос, отчего сердце вновь понеслось вскачь.
  На пороге спальни стоял ее незнакомец, и от одного взгляда на него стало трудно дышать. Воздух приобрел такую тяжесть, что с трудом проходил в легкие. И Лика порадовалась, что уже сидит, иначе вряд ли бы смогла удержаться на ногах от неожиданного появления такого долгожданного гостя.
  На нем был все тот же плащ, капюшон которого скрывал почти все лицо, оставляя видимыми лишь губы и подбородок, а вот не застегнутые пуговицы открывали прекрасный вид на рельефный торс, позволяя усладиться взгляд изгибами твердой груди и красиво очерченными кубиками живота. От всей этой загадочной красоты впору было упасть в обморок. И с Ликой так бы и случилось, если бы не дикое желание поглощать эту красоту всеми органами чувств.
  Чертенята метнулись к мужчине. Откуда-то появилось еще двое таких же. И эти четверо маленьких существ, все как один, поджали уши, обхватили лапами остроконечные хвосты и виновато затараторили:
  - Хозяин, прости нас...
  - Прости нас хозяин...
  - ...мы только хотели посмотреть...
  - ...хотели только посмотреть...
  - Убирайтесь, - невозмутимо перебил их мужчина.
  И разом стихнув, чертенята сорвались с места, пытаясь незамедлительно скрыться с глаз. Но из-за такой спешки они лишь создали суетливую кучу, сталкиваясь друг с другом лбами, падая на пол и один на другого, буксуя лапами и попутно кусаясь за все части тельцев, которые попадались на зуб. Лика с интересом следила за этими забавными созданиями, постепенно теряя чувство страха. Вместо него появлялось нечто другое - любопытство... и непривычный трепет при каждом взгляде на своего гостя.
  Между чертенятами уже завязалась нешуточная драка, и было сложно разглядеть в этой куче, кому какие принадлежат конечности, и кто кого кусает или дергает за уши и за хвост. А от усердия они так кряхтели, что Лика не сдержала улыбки.
  Но вот мужчину совсем не интересовало то, что творилось у его ног. Он не смотрел на чертей, он смотрел на нее. Во всяком случает, так казалось даже в сумеречной полутьме. И от такого внимания у Лики зарделись щеки.
  - Хватит, - произнес он, и в первый момент Лике показалось, что это было сказано ей. Только, что он имел в виду?.. Она уже открыла рот, чтобы спросить его об этом, как заметила подозрительное затишье. Чертенята замерли в тех позах, в которых их застал строгий голос.
   - Флип.
   Лика и тут его не поняла, но, видимо, поняли черти. Один из них выбрался из-под остальных, собрал в лапу три хвоста и потащил под кровать своих сородичей, которые и не думали уже сопротивляться.
  - Извини их, они больше не будут нарушать твой покой, - обратился теперь он и к ней.
  На этом мужчина повернул голову в сторону, рукой резко откидывая назад полу плаща, чтобы та не путалась в ногах и не мешала ему развернуться. Лика запаниковала. Неужели он сейчас уйдет!? Нет-нет-нет...
  - Подожди! - торопливо выпалила она ему в спину, поднимаясь на ноги.
  Мужчина остановился, медленно закончив шаг. Остановилась и Лика, не решаясь сделать теперь свой. Ноги отказывались слушаться, и вернулось волнение, в порыве которого она начала одергивать халат и поправлять пояс. Что теперь ему сказать? Какой задать вопрос? О чем попросить? Столько всего было в голове, что та шла кругом. А мужчина так и стоял, чуть повернув голову и ожидая ее дальнейших действий, что заставляло Лику нервничать еще сильнее.
  Тишину нарушил скрип кожи, когда незнакомец повернулся к ней. И за несколько неспешных шагов он сократил расстояние между ними до одного короткого шага. От такой близости Лика сразу забыла, что хотела сказать, а щеки снова запылали под пристальным взглядом. Да, теперь она могла видеть его глаза - темные озера невыносимой... муки... стоило в них заглянуть, как сбилось дыхание, и каждый нерв отреагировал коротким импульсом боли. Лика не сдержала стона, чувствуя, как теряет равновесие, но крепкая рука твердо поддержала за локоть.
  
  
  ***
  - Аккуратнее, Ангел мой, ты играешь с огнем, - сказал он чистому созданию. Но заметив непонимание на лице девушки, тут же пояснил. - Не стоит задерживать меня, ибо ты для меня слишком непомерное искушение.
  Какое скудное вышло объяснение его состояния... но какая разница, как это выразить, когда во всем мире не найдется слов, чтобы описать его нужду и муку. Его чувствам не было исчисления, им не было границ, и невозможно было вместить их в какие-то рамки простых человеческих слов. Перед ним стояло самое красивое, самое невинное создание. И его сущность тянулась к ней за спасением, тогда как его тьма жаждала поглотить и уничтожить.
  - Прости, я не хочу, чтобы ты уходил, - тихо призналась девушка, смотря ему в лицо, но избегая прямого взгляда в глаза. - Тебе так плохо.
   Хрупкая ладонь нерешительно накрыла его щеку, и от этого прикосновения свело все мышцы, когда блаженная истома вперемешку с болью пробежала по оголенным нервам.
  - Я очень хотела бы помочь, но не знаю как.
  - Не нужно, ты лишь погубишь себя. - Накрыв руку Анжелики своей, Рэмиэль сжал ее и убрал со щеки, поднося к губам и целуя раскрытую ладонь. Такое простое прикосновение, но как было сложно себе в нем отказать. Девушка шумно выдохнула и задрожала, а его губы закололо от желания продолжить этот поцелуй до тех пор, пока на ее теле не останется нетронутого кусочка кожи. И все же... отпустив ее руку, он сделал шаг назад.
  Но выкрикнув короткое "нет", девушка бросилась к нему, прижимаясь к его телу и обжигая чистым светом... маня, как мотылька... искушая. И Рэмиэль обнял ее, уже внутри сгорая от желания, но крепко держа его в узде. Закрыв глаза, он потерся щекой о мокрые волосы. По его груди скатилась капля, и это оказалась капля ее тихих слез. Подняв за подбородок милое лицо, Рэмиэль стал губами собирать со щек блестящую влагу.
  - Я не стою этих слез.
  - Не правда, - возразила она. - Я чувствую совсем другое.
  - И что же чувствует мой прекрасный Ангел?
  - Что... - она выдохнула всего одно слово, не в силах продолжить. Близость их тел и лиц слишком волновала ее, что даже сердце трепыхалось, как пойманная в клетку канарейка. И если бы было сердце и у него, то оно сейчас стучало в этом же ритме. - Я чувствую, что нужна тебе.
  - Ты очень проницательна, - ответил он, целуя уголок ее губ и сбивая этим теплое дыхание. - Твои чувства тебя не обманывают, но вот одно из них, то, что отвечает за самосохранение, крепко спит.
  Девушка улыбнулась, блуждая взглядом по его губам, все еще не смея заглянуть в глаза, но смело отвечая:
  - Оно просто не видит повода для паники.
  Ее ответ Рэмиэлю не понравился, а именно то, что она так несерьезно относиться к своей бесценной жизни. Вопрос о ее безопасности начал вылезать для него на первое место, становясь частью той причины, по которой он не смел ее трогать больше, чем хватало сил.
  - Глупо так думать. Ты же видишь, что я даже не человек...
  - Да, вижу, - поспешила она ответить. - Но мне все равно, кем является тот мужчина, которого я ждала всю свою жизнь.
  Тонкие пальчики обхватили края капюшона и стали медленно снимать его. И Рэмиэль позволил ей это.
   - Мне кажется, я знаю тебя, но как будто не могу вспомнить.
   Длинная прядь волос упала ему на глаза, но девушка поправила ее, запуская пальчики на его затылок, обнимая, и будто не осознавая, насколько дразнит его мужское, голодное существо.
  - Почему в тебе столько боли и тьмы? Ведь это все не принадлежит тебе.
  - А вот тут ты заблуждаешься, и именно моя тьма тебя погубит.
  На это Анжелика ему ничего не ответила. Она лишь сильнее прижалась к нему. И в Рэмиэле впервые за долгое время проснулось живое изумление. Поглаживая рукой ее волосы, он задавался вопросом - почему эта девушка не боится его? Почему так отчаянно к нему тянется? Даже ее принадлежность к нефилимам не до конца могла это объяснить.
  - Как тебя зовут? - тихо спросила она, но вслед за ее словами раздался громкий звонок, отчего девушка вздрогнула и резко выпрямилась. - Ой, это Бетси... я совсем о ней забыла.
  Но принимать гостью она не спешила, все так же находясь в его объятьях и нервно покусывая нижнюю губу. Звонок повторился, заканчиваясь громким стуком в дверь. Рэмиэль уже знал, что по ту сторону двери стояла девушка, и она была крайне взволнована и нетерпелива.
  - Мне надо открыть, - произнесла Анжелика, растерянно глядя на выход из спальни. - А потом еще этот прием... - Отчаянно застонав, она снова прильнула к нему, трясясь, как осиновый лист. - Пообещай, что придешь еще раз, пожалуйста...
  Подняв к себе ее лицо, он запечатлел на губах горячий, долгий поцелуй, и скрылся во мрак, оставляя за собой слова обещания о том, что будет рядом.
  Один шаг, и Рэмиэль встал ногой на крышу дома, внутри которого только что находился, сразу же обессилено падая на колени. На его руках уже плясало пламя, стараясь выжечь с его кожи ощущения прикосновения к чистому созданию, выжечь из него эту ноющую боль, которую вызывал в нем ее свет. Он уже вечность назад покинул Рай, уже вечность как стал частью Ада, и за все это время не было для него терзаний сильнее. И он отчетливо понял одну вещь - преодолеть это искушение ему не по силам. Слишком велика была его потребность касаться, чувствовать... любить. Но нет, он уже не способен на любовь. Для таких, как он, теперь подвластны лишь похоть и страсть. И лишь нежность и воля позволяли верить, что тьма еще не поглотила его целиком. Жаль только, этого было недостаточно, чтобы спасти ее от самого себя. В этот восход ночи он сумел удержаться, но сможет ли он это сделать в их следующую встречу, о которой она его так молила?
  И с первого момента, с первой встречи, с первого взгляда в синеву ее глаз начался отсчет его терпимости. Но он скорее исчезнет в небытие, чем погубит эту светлую душу такого прекрасного создания.
  
  
  ***
  Лика рассеянно металась по квартире, пытаясь собраться. Но ее мысли были так далеко, что она пропускала мимо ушей почти все, что говорила ей Бетси. Девушка ходила за ней попятам и очень часто попадалась под ноги, когда Лика резко разворачивалась, стоило ей на очередную долю секунды вернуться в реальность и вспомнить, что же она хотела сейчас сделать.
  - Что? - в который раз переспросила она у Бетси, прослушав ее слова.
  - Лика, да что с тобой? Я говорила, что ты платье надела задом наперед.
  - Ох, извини.
  Спохватившись, Лика, наконец, посмотрела на себя. И действительно, впереди на платье пропали изящные складочки, которые должны были начинаться под грудью и заканчиваться в районе бедер, подчеркивая ее фигурку. Сейчас эти складочки были на спине. "Так вот почему молния на этот раз оказалась с другой стороны и упорно не желала застегиваться до конца", - рассеянно подумала Лика, расправляя шелк длинной юбки.
  - Давай помогу, - сказала Бет, засуетившись вокруг нее и расстегивая непутевую молнию. - Может, все-таки скажешь мне, что с тобой? Ты, конечно, всегда странная, но такой я вижу тебя впервые. И почему у тебя щеки горят? Ты так сильно волнуешься?
  - Да, - поспешно успела ответить Лика, прежде чем мысли снова вернулись к незнакомцу...
  Она хотела его видеть и слышать. Она хотела ощущать его рядом. Сейчас... всегда...
  В этот раз после его исчезновения осталось такое чувство, будто ей чего-то не хватает. Его. И это не казалось странным. Удивлению не было места, была только необходимость в его обществе, в его внимании. Она так ждала, но такой ничтожно короткой оказалась новая встреча. И это ощущение нехватки не давало покоя, оставляя томиться в муках ожидания и предвкушения. Ей казалось, что она сойдет с ума, если в ближайшее время снова его не увидит. А ведь у нее до сих пор даже нет его портрета. Ох, портрет! Ей срочно нужно нарисовать его портрет, пока черты лица так живы в памяти.
  Но стоило Лике ринуться в мастерскую, как у входа в нее тут же появилась Бетси, преграждая ей дорогу.
  - О, нет-нет-нет, дорогая. Сейчас мы рисовать не будем. Нас ждут великие дела.
  - Бетси, пусти, мне очень надо... - попыталась уговорить ее Лика, ощущая такое острое нетерпение и волнение, что сдавило грудь. Еще чуть-чуть и начнется паника.
  Но Бетси не сдвинулась с места:
  - Нет, Лика. Тебя ждет мистер Свон, и он очень расстроится, если ты не появишься на этом вечере, который он тебе и посвятил. И расстроится он очень-очень сильно.
  - Бетси, пожалуйста... ты не понимаешь... - настаивала Лика, начиная задыхаться.
  От переизбытка чувств и нехватки кислорода у Лика даже голова пошла кругом. Ей так резко стало нехорошо, что пришлось присесть на краешек дивана.
  - О, Господи, Лика, ну нельзя же так нервничать, - стала причитать Бетти, махая на нее какой-то открыткой.
  - Извини, Бет, сама не пойму, что со мной.
  Прохладный воздух приятно обдувал разгоряченную кожу лица, и постепенно становилось лучше.
  - Погоди, я сейчас принесу тебе воды.
  Бет убежала на кухню и вернулась со стаканом, в котором шипела и растворялась таблетка чего-то успокоительного.
  - Спасибо, Бет.
  Осушив стакан, Лика попыталась привести в порядок дыхание. Голова все еще кружилась, и все еще нестерпимо хотелось добраться до холста, только вот ноги отказывались ей подчиняться.
  - Ну как ты, полегчало? - спросила Бет, присев рядом.
  - Угу.
  - Так что я не понимаю? У тебя что-то случилось?
  Лика посмотрела на Бет, ждущую ее ответа. Милая Бет всегда беспокоилась за нее, редко понимала, но часто задавала вопросы, чтобы лучше понять. Это не входило в ее обязанности, это было ее человеческим качеством. Но сейчас Лика совершенно не знала, что ответить на ее вопрос. Как объяснить необъяснимое? Как передать все свои чувства простыми словами? Это было не выразить словами, это нельзя было понять, это можно было только чувствовать.
  - Бет, прости меня, пожалуйста, я такая растяпа, - только и смогла ответить ей Лика.
  Бет улыбнулась, вздохнула и ответила:
  - Горе ты мое талантливое, - заключив Лику в объятья, она продолжила. - Милая, ты же знаешь, как я отношусь к твоим картинам, они не просто часть моей работы, они нечто гораздо большее, нечто божественное, и я счастлива, когда ты творишь, но сейчас... сейчас ты нужна в другом месте.
  И вот тут Лике стало стыдно. Она так увлеклась собой, что позабыла о других. Бетси пытается уже не один час затащить ее на "страшный" для нее вечер, где все ждут Анжелику Мун. А мистер Свон уже наверняка весь извелся в переживаниях. Она эгоистка, и пора было этой эгоистке взять себя в руки.
  - Бет, дай мне десять минут и я буду готова, хорошо?
  Бетси согласилась, одобрительно кивнув. Эти десять минут Лика потратила на то, чтобы окончательно успокоиться и завершить едва начатый макияж. Как Бет ее ни уговаривала воспользоваться услугами стилиста и визажиста, Лика отказалась. Она и сама способна привести себя в порядок, чтобы перед публикой выглядеть достойно. А эти визажисты порой делали так, что ей приходилось после них все переделывать. В своем внешнем виде она хотела видеть простоту, скромность и естественность. Лишь единственной проблемой и еще одной неожиданностью оказалось то, что у нее внезапно пропала вся губная помада, а именно - ее начинка. Остались одни пустые тюбики, и они все были такие липкие и скользкие, словно их кто-то... облизывал?
  - Лика, - окликнула ее Бет, когда она вертела в руке пустой тюбик, задумавшись о странной пропаже, и почему-то сразу вспоминая маленьких рогатых существ. - Лика, все в порядке?
  Лика вздрогнула, бросая тюбик в ящик комода, который плотно закрыла, словно спрятала важную улику.
  - Бет, у тебя есть с собой губная помада?
  
  
  ***
  В городе царствовала ночь. Его время. Рэмиэль сидел на корточках, наблюдая с края крыши за девушкой, которая нарушила его покой. Она вышла из здания, порхая светящимся облаком, и подошла к машине. Тут она помедлила, развернулась и подняла голову вверх. Поистине, эта девушка стала для него загадкой. Она словно посмотрела на него, хоть человеческому глазу с такого расстояния было не разглядеть даже очертаний его темной фигуры. Но повинуясь своей жажде, Рэмиэль неосознанно подался вперед, к ней навстречу, расправляя крылья. Черные перья зашелестели в темноте ночи. Только сильные пальцы так вцепились в камень под ногами, что тот посыпался вниз мелкой крошкой. Он же все уже для себя решил. Он не станет пятнать эту душу. Она слишком ценна для него. А кроме того... ему не позволено, и печать сделки давила непосильным грузом.
  Но он будет рядом. Он будет ждать. И возможно... когда-нибудь... эта жажда будет утолена.
  - Потянуло на светлую душонку? - раздался рядом медовый голос, только от его приторности у Рэмиэля скривилось лицо.
  Он повернул голову и посмотрел на обладательницу этого голоса. Лилит, мать демонов и подруга Дьявола, сидела на самом краешке широкой крыши. Длинные ноги она свесила вниз, закинув одну на другую. А из ее демонической сущности его взгляду предстали только витиеватые рожки, которые заворачивались в короткую и изящную спираль. В остальном ее внешность можно было назвать идеальной. Для каждого существа мужского пола она была такой, какой он хотел ее видеть. И каждое существо мужского пола, которое она хотела, должно было принадлежать ей. И Рэмиэль был крайне недоволен тем, что входит в их число.
  - Не твое дело, Лилит.
  - Все еще огрызаешься, мой пернатый? - спросила она, перемещаясь за его спину и последнее слово уже шепча ему на ухо, да так интимно, что голос переходил в ласку.
  Рэмиэль дернулся, пытаясь поймать дьяволицу, но та ловко ускользнула во тьму. Она была ему противна. Кажется, уже целую вечность она пытается его соблазнить, упорно идя к свое цели и не принимая никаких отказов.
  - Я всегда добиваюсь того, чего хочу... - прошептал ее голос где-то в ночи, подхваченный ветром.
  Рэмиэль зажал в кулак вспыхнувшие языки пламени, которые стали рваться наружу. Ему не нравилось, когда она с ним так играла.
  - А я умею ждать...
  В этот раз она проскользнула возле него тенью, потоком теплого воздуха погладив кожу его спины. Рэмиэль остался стоять на месте, проводив тень гневным взглядом.
  - Даже если ты будешь на Земле и на Небе единственной женщиной, я все равно скажу тебе "нет", Лилит.
  - Сомневаюсь... - снова донес до него ветер медовый голос. - Когда я была единственной, я была нужна всем. И знаешь почему? Потому что я знаю, что вам нужно... - Рэмиэль почувствовал, что Лилит снова где-то рядом, совсем близко. - А хочешь... я буду для тебя ею...
  И тут перед ним оказалась Анжелика, как живая, как настоящая... но это была лишь внешняя ее оболочка, пустая и безжизненная. Сначала Рэмиэль оцепенел, а потом по-настоящему разозлился. За долю секунды его рука сжалась на горле Лилит, выжигая на ее коже черные пятна. Внешность Анжелики слетела с нее как дымка, а красные глаза раскрылись от ужаса. У огня Рэмиэля было одно преимущество - он мог жечь сильнее дьявольского пламени.
  - Больше никогда не смей так делать, - процедил он, дыша жаром в лицо Лилит.
  Во рту демоницы выросли зубы и она оскалилась, мгновенно возвращая себе самообладание.
  - Ты пожалеешь об этом, - рявкнула Лилит, но тут же ее губы стали расплываться в коварной улыбке. А потом она рассмеялась ему в лицо, диким, зловещим смехом.
  Рэмиэль оттолкнул ее от себя. И Лилит исчезла, но ее смех еще долго звучал, доносясь до него из самой Преисподней. И этот смех не предвещал ничего хорошего...
  Расправив крылья, Рэмиэль спрыгнул вниз, догоняя автомобиль Анжелики, который уже мчался по дороге ночного города. И если бы кто-то "видящий" внимательнее присмотрелся, то заметил бы Темного Ангела, одиноко парящего среди тысяч электрических огней. И шелест его тяжелых крыльев отражался эхом от высоких зданий, мелко и едва уловимо сотрясая окна.
  
  
  ***
  Когда они приехали, Анжелика никак не могла заставить себя выйти из машины. Пальцы так сжимали ручку двери, что сводило мышцы. А глаза щурились от каждой вспышки фотокамеры даже через закрытые тонированные окна. Репортеры, голодные как акулы, уже ждали ее во всей готовности.
  Лике не нравилось такое внимание, а подобные мероприятия доводили ее едва не до обмороков. На них было слишком много людей, и грехи каждого не оставляли ее равнодушной. Лика не могла пройти мимо человека и не дотронуться до него, не заполнить его липкую черноту частичкой своего света. Но в такие моменты обычно ничего сверхъестественного не происходило. Если только человек, до которого она дотрагивалась, мог ощутить едва заметное тепло на душе, а после... в нем что-то менялось. Постепенно он начинал переосмысливать свои поступки, свою жизнь, глобально или лишь в некоторых моментах. Но как сильно и на какое время его изменит эта частичка ее света, зависело от самого человека. Лика лишь давала шанс, указывала путь, помогала что-то понять, а все остальное было в руках каждого.
  А вот с метками Дьявола было немного по-другому. Они словно притягивали Лику к себе. Она всегда испытывала непреодолимое желание стереть с человека эту метку, этот груз, чтобы оставить право выбора. Ведь эта метка была билетом в уже известное направление, где для конкретной души заранее готовили место. Не прощенная, нераскаявшаяся, не познавшая другую сторону бытия, эта душа попадала в расставленные для нее сети.
  И Анжелика пыталась всем помочь. Каждый чужой грех порой давил на нее, словно был её собственным, тьма каждого оставляла после себя горечь. И чем гуще была тьма, тем больше она притягивала Лику...
  Но как бы тяжело ей не было посещать такие вечера, как сегодняшний, она все равно приходила. Она не могла иначе. А мистер Свон всегда поддерживал ее и говорил, что это все необходимо. Люди должны о ней знать, они должны видеть ее картины.
  - Ты в порядке? - взволнованно спросила ее Бет.
  - Да, - кивнула Лика, натягивая улыбку. - Все хорошо. Я готова.
  Бетси открыла дверь и вышла из машины. От оживленного шума на улице у Лики чуть не заложило уши. А когда она вышла вслед за Бетси, вспышки фотокамер ударили по глазам. Но Лика продолжала улыбаться, не испытывая ни капли злости на всех этих людей. Одна Бет знала, как ей непросто быть в центре такого внимания. Лика так вцепилась в ее руку, что наверняка останутся синяки. Но бедная Бет это терпела, стараясь побыстрее увести Лику в помещение. Кто-то кричал им вслед какие-то вопросы, на которые Бет отвечала коротко и быстро: "Вы обо всем скоро узнаете..."
  У входа в здание их встретил мистер Свон, радостный и взволнованный. Он кинулся к Лике, ласково зажимая ее руку меж своих ладоней.
  - О, моя дорогая Анжелика, я так переживал, что тебя долго нет. У тебя все хорошо?
  - Да, все хорошо, простите меня...
  - Нет-нет, не нужно извинений, - махнул он рукой. - Главное, ты здесь. Пойдем скорее, я тебя кое с кем познакомлю. Это очень хороший человек.
  Положив руку Лики на свое предплечье, мистер Свон повел ее в основной зал.
  - А помнишь Смита? Того самого, который позавчера купил у тебя картину? - спросил ее мужчина, все глубже уводя в зал через толпу любопытных лиц.
  - Помню.
  - Мне кажется, твоя картина его впечатлила, - добавил он с лукавой улыбкой, показывая ей какую-то газету, которую взял из рук своего помощника.
  На странице была изображена фотография того мужчины. Он стоял на коленях перед церковью и плакал. А над фотографией пестрел заголовок: "Что случилось с порномагнатом?" Глупые репортеры ничего не понимали. Раскаяние этого мужчины оказалось слишком великим и тягостным для его души. Такое иногда бывало... и что вызывало у Лики трепетную радость и глубокую грусть.
   Но прочитать статью ей не удалось. Мистер Свон забрал у нее газету, начиная с кем-то знакомить. Так ее и увлекли в водоворот этого вечера. Новые встречи, новые люди, привычные разговоры, одинаковые вопросы от допущенных сюда назойливых репортеров и постоянное напряжение на грани неровного дыхания. Лику окружали люди, восхищаясь ее талантом, удивляясь ее возможностями. Коллеги-художники интересовались секретами ее мастерства и делились своими, порой что-то тихо рассказывая ей на примере ее картин, которые повсюду висели на стенах. И попутно они приглашали ее на свои выставки. Кто-то даже просил поставить автограф на брошюру. Чувствуя себя крайне странно от таких просьб, и, не смотря на то, что жутко тряслись руки, Лика с улыбкой расписывалась на этих брошюрах.
  А потом появился он... ее незнакомец. Лика глазам своим не поверила, когда увидела его среди толпы гостей. Она так вздрогнула, что выронила бокал с минеральной водой, который успела подхватить Бетси. Девушка о чем-то ее спросила, но Лика не расслышала вопроса. Она смотрела на своего незнакомца, лицо которого скрывал в тени капюшон. Только когда Бет встала перед ней, загородив обзор, Лика ее услышала.
  - Дорогая, что случилось? Ты в порядке? Может, хочешь отдохнуть?
  - Нет, все хорошо, - отмахнулась она по привычке.
  Только, стоило ей вытянуть шею, чтобы увидеть за спиной Бетси своего незнакомца, как там уже никого не оказалось.
  Но Лика не долго расстраивалась. Этот мужчина стал появляться то там, то здесь, на несколько мучительных секунд вырывая ее из реальности. Каждый раз она испытывала неудержимое желание подойти к нему. И каждый раз она не успевала. Он снова исчезал, отодвигая все на задний план и делая этот вечер едва выносимым без его ощутимой близости. Очень скоро у Лики начала кружиться голова, и она уже стала подумывать где-нибудь от всех спрятаться. И, как раз вовремя, к ней подошла Бет, взяв за руку.
  - Лика, пойдем, мистер Свон любезно согласился предоставить свою приемную для твоего отдыха.
  Вместе с Бетси они поднялись на третий этаж. В просторной комнате с высокими окнами почти от самого пола до потолка было уютно и достаточно светло. На черном безоблачном небе горела полная луна, как один большой, но тусклый фонарик.
  - Не включай свет, - торопливо попросила Лика, заметив, что Бет подошла к выключателю. - Пожалуйста...
  - Хорошо, не буду, - пожала плечами девушка и повернулась к бару. - Выпьешь чего-нибудь?
  - Нет, спасибо, Бет, но я уже не могу ни есть, ни пить, уже вообще ничего не могу, даже дышать сложно.
  - Терпи, дорогая. Эта пытка у тебя не так часто происходит.
  Лика глубоко вздохнула и присела на удобный диван, стоящий напротив окон. И правда, кроме как пыткой это все не назовешь.
  Бетси налила себе что-то в бокал и присела рядом с Ликой. И хоть девушка молчала, Лике все равно было не по себе. Она никак не могла расслабиться, она не могла успокоиться, не могла выкинуть из головы своего незнакомца. А вдруг... он сможет сейчас к ней прийти, если уже давно где-то рядом. Вдруг, он как раз и ждет удачного момента.
  - Бет...
  - Да, Лика.
  - Бет, прости, но можно я немного побуду одна.
  Девушка понимающе улыбнулась, и ответила:
  - Конечно. Только будь здесь, и если что сразу звони мне, договорились?
  - Договорились.
  Бетси ушла, оставив Лику в тишине ночи. Но не успела она вздохнуть, как эту тишину нарушил знакомый и ласковый голос:
  - Скучала?
  Лика вздрогнула, подскакивая на ноги и поворачиваясь на этот голос. Ее незнакомец сидел за широким столом, небрежно закинув ноги на столешницу.
  - Да, - сумела ответить она ему, прежде чем в горле окончательно не пересохло.
  - Я тоже, - Он протянул ей руку. - Иди ко мне...
  Не помня себя от счастья, Лика пошла к нему, слишком робко для того, как ей хотелось сделать на самом деле. Она хотела бежать, лететь, чтобы только скорее оказаться рядом. Сердце колотилось в груди, вот-вот готовое выскочить прямиком ему в руки. Она подошла к мужчине, так же робко и осторожно опуская свои пальцы в его раскрытую ладонь... и совсем не ожидая его реакции - он отдернул руку, словно обжегся. Лика ахнула, ощутив вовсе не то, что было раньше, но не успев понять, что именно. Просто... что-то другое. А на его ладони остался ожог, который затянулся на ее глазах. Ну чему уж тут было удивляться? Если только не тому, что такого раньше не было.
  - Хм, а это интересно. Ты так чиста, что просто... убиваешь, - Он сделал такой зловещий акцент на последнем слове, что Лика испугалась.
  Она испугалась? Но, как же так? Раньше в ней не было страха.
  - Прости, я не хотела.
  - О, нет-нет-нет, не стоит, это поправимо. Я могу с этим справиться.
  Он встал, откидывая назад капюшон. Лика сразу опустила глаза, чтобы не утонуть в их бездонной мгле бесконечной боли. Незнакомец подошел к ней, и его рука осторожно дотронулась до ее лица. И только когда она врезалась попой в столешницу, Лика осознала, что пятилась от него назад.
  - Ты ведь мне поможешь? - спросил он, нежно проводя пальцами по скуле.
  В этот раз его прикосновение жгло, и уже не было таким приятным, как раньше. Но ведь это был ее незнакомец, ведь так? Лика несмело подняла глаза, уставившись на его подбородок. Эта часть лица была ей знакома лучше всего. И чувственные губы все так же притягивали, обещая подарить свое тепло и ласку, которые она уже успела познать. Незнакомец чуть наклонился к ней, и Лика ощутила слабый запах гари. Это было странно. Даже, когда рядом с ними что-то горело, не было такого запаха. Да и сейчас от его прикосновения к ней у него не осталось ожогов. Тогда откуда этот запах?
  Инстинктивно Лика снова захотела отойти, но уже было некуда. Незнакомец прижал ее к столу, и его губы накрыли ее рот, словно расплавленным наэлектризованным дегтем. Лика дернулась, позволяя панике вырваться наружу, но незнакомец крепко ухватил ее лицо двумя руками.
  - Тихо, все хорошо. Это скоро пройдет. Я не сделаю тебе больно.
  - Нет, не надо... - взмолилась она в его губы, которые сразу заткнули ей рот.
  Его руки не оставили ей возможности спастись, а губы неумолимо требовали ответить на ласку. Но в этой ласке что-то было не так. Напирая, он заставил ее открыть рот, проскальзывая внутрь языком липким и шершавым. И вроде бы это был ее незнакомец, и вроде бы его внимание все так же было ей необходимо, и вроде в нем была все та же тьма, которую она прекрасно видела и чувствовала, чтобы сейчас чему-то удивляться. Только вот, почему-то в этот раз все было по-другому... и его тьма... она несла в себе что-то иное... в ней не было боли... она несла в себе зло! Это не был ее незнакомец!
  Лика толкнула мужчину в грудь и закричала, но ее крик заглушила широкая ладонь.
  - Тихо!
  Но она даже не слушала его, она стала брыкаться, пыталась вырваться из стального капкана. Страх заполз под кожу, заставляя цепенеть. На одном дыхании ужаса она продолжала глухо кричать в руку неизвестного ей существа. Она перестала понимать, что происходит. Ею руководили одни инстинкты, и они вопили ей в унисон о том, что она в опасности. И существу совсем не понравилась ее реакция. Оно дернуло ее ближе к себе, и захрипело, оскаливая уродливые зубы. Ранее идеальное и красивое лицо ужасало. Оно изменилось, став озлобленным, страшным, и с лишними чертами. А его глаза оказались так близко, что Лика провалилась в их бездонную черноту...
  
  ...это был чистейший хаос...
  ...от ощущения падения перехватило дыхание, это падение казалось бесконечным, и со всех сторон давила предсмертная агония и адская боль, проникая в каждую клеточку ее души и тела...
  ...и словно само первобытное зло дышало в затылок....
  ...пепел с запахом гари забил легкие, так, что нечем было дышать, а от истошных стонов и криков заложило уши и зазвенело во всем теле, отдаваясь болезненным импульсом...
  ...ей хотелось кричать, вопить, рассыпаться на молекулы, перестать существовать и чувствовать... и сердце вот-вот было готово остановиться, отбивая редкие удары, словно нерешительно спрашивая согласия...
  ...ни один человек не был в состоянии это вынести...
  ...пам-пам, - все еще билось сердце...
  ...сознание трепыхалось в голове, как раненая птица, и оно пыталась сообщить, что со смертью ничего не закончится...
  ...пам-пам...
  ...все только начнется...
  ...пам-пам...
  ...ты падаешь в самый низ...
  ...пам... пам...
  ...тебе необходимо выбраться отсюда...
  ...пам...
  ...ты должна лететь...
  ...вверх...
  
  И Лика взмахнула руками, ощущая, как воздух ей поддается...
  
  
  ***
  Яркая вспышка света озарила помещение. И этот свет так обжигал, что Рэмиэлю пришлось остановиться и заслонить рукой ослепленные на миг глаза. И почти сразу раздался истерический крик демона, находившегося рядом с Анжеликой и посмевшего примерить на себя образ Рэмиэля. Кажется, едва ли не впервые Архангел ощутил гнев, подобный тому, который кипел сейчас внутри него.
  Проводив девушку до этого здания, Рэмиэль отправился за душой очередного грешника. Но даже через расстояние он прислушивался к ней, к ее чувствам. Шагал ли по земле, парил ли по небосводу, он ловил каждую ее эмоцию. Находясь совершенно в другой точке Земли, он все равно оставался с ней. И ее дикий страх отозвался во всем его теле до самых кончиков каждого пера. Ему понадобилось всего пара мгновений, чтобы оказаться рядом с ней. И перед его взором предстала картина - он увидел себя самого, нависающего над Анжеликой.
  Проклятый демон!
  "Сожгу в пепел", - промелькнуло в сознании Рэмиэля, уже полыхающего карающим огнем. Но вспышка света не дала ему осуществить задуманное. И этот свет излучала сама Анжелика.
  Она и была им.
  И обожженный этим светом, демон пождал хвост и бросился обратно в бездну, спасаясь бегством. Вспышка потускнела, позволяя Рэмиэлю видеть девушку. И каково же было его изумление, когда он увидел за ее спиной призрачные крылья, большие и белые, светящиеся этой белизной. И ее широко распахнутые глаза остановились на нем.
  "Чистая Душа"... всплыла в его сознании отчетливая мысль. Но эти два простых слова уже зазвучали по всему Аду, проносясь шепотом во тьме. И адские трубы загудели в голове Рэмиэля, извещая каждый закоулок бездны о такой важной находке. И в этот момент словно вся тьма затаилась, обращая свое внимание на Чистую. И воздух сотрясся, как только Ад снова ожил, взрываясь суетливым шумом спешки, когда демоны едва ли не наперегонки понеслись за этой Душой.
  Рэмиэль даже не стал раздумывать, что стоит делать ему. Оказавшись рядом с Анжеликой, он подхватил ее за талию, вовремя уводя от острых зубов, которые выплыли из клубящейся тьмы. Призрачные крылья осыпались на пол золотисто-белой, блестящей пыльцой.
  Обняв испуганную девушку, он прижал ее голову к своему плечу и произнес:
  - Закрой глаза.
  Анжелика так и сделала, вся сжавшись в его руках и вздрагивая при каждом вопле и крике демонического существа. Тьма все сильнее сгущалась, готовая выплюнуть не одно адское отродье, которому хотелось выслужиться перед своим хозяином. На них с жадностью смотрели уже десятки пар красных глаз. И совсем рядом с ними раздался пронзительный визг. Но Рэмиэль не стал дожидаться продолжения. Сильнее прижав к себе Анжелику, он шагнул в сторону, вместе с ней перемещаясь в открытое поле под звездным небом.
  Тишину этого места тут же нарушил вой адских гончих. Куда бы Рэмиэль не отправился, ему уже было не спрятать Анжелику от адского ока. Но он был в состоянии ее защитить. И его огонь вспыхнул вокруг них, поднимаясь защитным столбом и обжигая уродливую морду первого демона, успевшего добраться сюда раньше остальных.
  Бездна настигла их быстро, теперь и тут сгущая тьму и выпуская одного за другим проклятых существ. По поляне разносилось тяжелое клокочущее дыхание, пыхтение и рыки, и было такое же разнообразие демонов, как и самих звуков, которые они издавали, толпясь вокруг. Но ни один из них не осмеливался подойти ближе, чем на два метра, опасаясь жара его пламени.
  - Ну и что теперь? Что же вы будете делать дальше? - зло спросил он у них.
  Анжелика затряслась еще сильнее, скользнув руками за его спину, чтобы обнять крепче. И охнула, когда ее ладони наткнулись на основания его сложенных крыльев. Любопытство очень быстро перебило в ней страх. И тонкие пальчики принялись робко ощупывать свою находку, заскользив по перьям. Уже и сам потеряв интерес к воинственно настроенным демонам, Рэмиэль посмотрел в лицо девушки.
  - О, Господи... - вырвалось у нее, и ее светлые глаза распахнулись, поднимаясь к его лицу, - ты Ангел...
  Но последние слова затерялись в криках демонов, которые услышали имя Создателя. Девушка снова вздрогнула, поворачивая голову в сторону. Рэмиэль заставил пламя подняться еще выше, не давая ей разглядеть тех, кто нетерпеливо топтался за огненным кругом.
  - Я же попросил тебя закрыть глаза.
  - Я все равно слышу их. Что им нужно?
  - Им нужна ты.
  Девушка снова перевела на Рэмиэля взгляд, внутри которого застыл страх.
  - Не переживай, я не дам им забрать тебя.
  - Ха-ха-ха, не смеши меня, Пернатый, - раздался насмешливый голос Лилит, - ты не сможешь быть с ней постоянно. И мои мальчики обязательно дождутся того момента, когда ты ее покинешь.
  - Отдай... - шипели демоны.
  - Отдай ее нам, Падший... - твердили высшие из них.
  - И ты так уверенна, что у них все получится? Ты ничего не забыла, Лилит?
  - Хм, дай подумать... - демоница раздумывала над его словами всего минуту, после чего раздраженно спросила. - Так, ладно, говори, что я, по-твоему, забыла?
  - Вы не смеете трогать ее тело, а ее душа вам вряд ли подвластна.
  - Не твоя забота. А что же ты позволяешь себе? Ты темный, и ты не должен ее защищать. Твоя обязанность состоит в том, чтобы передать ее своему Хозяину. А что делаешь ты?
  Слова Лилит для Рэмиэля ничего не значили. Он так и не стал принадлежать тьме настолько, чтобы стать ее неотъемлемой частью. Просто тьма стала частью его. Но существуя в мире мрака, он прекрасно выучил одну вещь - с каждым лукавым демоном нужно было общаться на его языке.
  - А это - уже не твоя забота, Лилит. И, даже если вы приведете ее к Нему, она все равно не потеряет своей чистоты. А ее смерть? Ты не думала о том, что если она погибнет, ее душа отправится совсем не к вам. И вряд ли ваш Дьявол будет этим доволен.
  Лилит молчала, раздумывая над сказанным. Вместо нее затянувшееся молчание нарушила Анжелика.
  - И почему я сразу этого не поняла, - произнесла девушка, поглощенная разглядыванием его крыльев. - Я так и знала, что они именно такие.
  Ох, проклятье! Анжелика нежно гладила его перья, совсем не понимая, какое это оказывает на него действие. Так было недолго сгореть самому. Сжав ее ладонь в своей руке, он аккуратно убрал от себя искушающие пальчики.
  - Тебе неприятно? - спросила девушка, поднимая глаза, которые остановились на его губах. Она так и не решалась напрямую встретиться с его взглядом. Хотя, он старался, изо всех сил старался оградить ее от своей тьмы.
  - Нет, наоборот, слишком приятно, чтобы это безучастно терпеть.
  Словно завороженная его губами, Анжелика сглотнула, доводя его до состояния невыносимого голода по ее вкусу. Но быстро отвернувшись, она прильнула к нему, спасая его от этого искушения. Только, надолго ли?
  - Они уходят, - заметила она.
  Демоны расходились. Рэмиэлю удалось защитить ее сейчас. Но охота за ее душой только начиналась.
  - Развлекайся, Пернатый, пока есть возможность, - сказала напоследок Лилит, оставляя после себя звуки истерического смеха.
  
  
  ***
  Прижимаясь щекой к груди Ангела, Лика смотрела, как танцуют языки пламени вокруг них. И в его груди не билось сердце, только кожа была такой живой и теплой, что хотелось провести по ней руками и губами, несмотря на то, как тяжело было при каждом прикосновении всем существом чувствовать его колючую тьму. Но она не решалась себе такое позволить совсем не по этой причине - она просто никогда такого не делала.
  Пытаясь как-нибудь отвлечься, Лика перевела взгляд на огонь, который так близко горел, но при этом от него не исходило совсем никакого тепла. Он не обжигал. Только вот, если взглянуть по другую сторону огненного круга, то можно было увидеть, как в воздухе поднимается рябь его жара.
  Кажется, только что произошло нечто... страшное, а Лика еще никогда не чувствовала себя в такой безопасности. Ей было уютно и весьма приятно находиться в крепких объятьях своего Ангела. Пусть даже где-то за этим кругом ревели демоны, которых ей так и не удалось разглядеть. Как бы страшны и опасны они ни были, но ей очень хотелось взглянуть на них хоть одним глазком. Профессиональное любопытство порой пересиливало, а тем более, когда внутри жила вера, что все будет в порядке, даже если сам Ад за тобой гонится по пятам.
  Вскоре все звуки стихли. Слышно лишь было, как потрескивают кончики пламени, сплетаясь в огненные языки. И это пламя постепенно опускалось, пока не достигло земли и не потухло, оставив после себя черный круг выгоревшей травы. И лишь теперь Лика заметила, что они где-то в поле, совсем одни, и над головой безоблачное звездное небо.
  - Где мы? - спросила она.
  - Недалеко от твоего города.
  А вот, как они тут очутились, Лика не успела спросить, так как воздух недалеко от них стал темнеть и меняться. Непроизвольно она прижалась к Ангелу еще теснее, ловля себя на мысли, как же приятно находиться рядом с ним в такой близости...
  - Не бойся, эти существа не несут большой угрозы.
  И тут из этого воздушного уплотнения выкатилось три темных рычащих чертенка, с которых что-то стекало... что-то желто-красного цвета, очень похожее по виду на раскаленную лаву. И эта лава местами вспыхивала пламенем, которое чертята старательно пытались затушить. Один из них принялся кататься по поляне, издавая кряхтящие и пищащие звуки. Другой - усердно дул на кончик своего горящего хвоста. А третий, затушив лапами огонь у себя на животе, бросился к первому чертенку, начиная бить его по пятой точке, которая осталась его самым горящим местом на шкурке.
  - Где Флип? - спросил их Ангел.
  И не успели ему ответить, как на поляну свалился еще один чертенок, и такой черный, что больше походил на уголек. У него уже ничего не горело, потому что уже больше нечему было гореть. Выдохнув клубок черного дыма, он бездыханно свалился на спину, закатывая глаза и крепко сжимая в кулачке какой-то кусочек ткани.
  Совсем не думая о том, кто это существо, Лика дернулась к нему, испугавшись за его состояние. Эти чертята, хоть и были частичкой тьмы, но выглядели совершенно безвредно, словно сам Ад посмеялся над их существованием, наделив своих подопечных таким безобидным обликом. Но Ангел не дал ей отойти, еще крепче прижав к себе.
  - Он скоро будет в порядке, не переживай.
  - Хозяин, хозяин... - подбежал один из них, задирая к ним рогатую морду и начиная жаловаться. - Там все так разозлились...
  - Так разозлились... - подбежал второй.
  - Сивил обещал выщипать тебе все перья...
  - ...а Атонат изжарить в котле грешников.
  - ...а вот, - протянул ему кусочек обожженной ткани третий чертенок, - это все, что осталось от твоего плаща. Прости нас хозяин...
  - Прости нас...
  - Тихо, - спокойным, но твердым голосом оборвал их Ангел. - Помогите Флипу и принесите мне новый плащ. А если не хотите, чтобы вас снова поджарили, пока не суйте свои носы в пекло.
  - Хорошо хозяин...
  - Как скажешь, хозяин, мы пока не будем возвращаться...
  - Как это не будем возвращаться? - пискнул уголек.
  - Тебе что, мало, дурень? - пнул его чертенок. - Это ведь из-за тебя мы плащ не уберегли...
  Лика бы еще долго наблюдала за этими существами, если бы Ангел снова не попросил ее закрыть глаза, прижимая к своей груди. Тяжелое дуновение ветра, и она ощутила под ногами твердый пол. А когда осмелилась открыть глаза, то узнала в стенах помещения свою мастерскую.
  - Ох, как ты это делаешь?! - воскликнула она, осматривая комнату.
  - Для таких, как я, пространство не имеет плотности. Оно многослойно и безгранично.
  - Я так и думала, - сказала она его губам, таким красивым губам...
  Но нет, сейчас было не время поддаваться желаниям своего тела, когда у нее появилась такая превосходная возможность дорисовать картину!
  - Могу я тебя попросить кое о чем? - произнесла она, все так же продолжая смотреть на его губы.
  - Проси о чем угодно, мой Ангел.
  Лика улыбнулась. Ей нравилось, как называл ее Ангел, но только...
  - Нет, подожди, я не могу быть твоим Ангелом, потому что из нас двоих Ангел - это ты, - решила она расставить все точки над "i", робко заглядывая за его спину. - А где твои крылья?
  - Расхаживать с ними, а тем более в помещении, не очень удобно. И дело не в том, кто из нас как выглядит, дело в том, что скрыто у каждого внутри, - ответил он, кладя руку на ее солнечное сплетение, отчего у Лики оборвался вдох. - Поверь, из нас двоих именно ты достойна этого "имени".
  Какое-то время, Лика смотрела на его руку, в которую так часто и сильно отдавалось биение ее сердце, пока не почувствовала, как Ангел низко склонился над ней, едва не касаясь своим лбом ее головы. Очень робко, жадными урывками, Лика попыталась посмотреть в его глаза. Она все боялась, что снова провалится в ту бездну, которую они в себе таили. Но в этот раз, ничего подобного не происходило. Его глаза были пусты и все так же темны, как обсидиановый монолит. И лишь к одному из чувств можно было приписать их блеск. Это было... словно голод и жажда, ненасытное чувства потребности в чем-то... в чем-то, что находило отклик в каждой клеточке ее тела...
  Их губы находились на расстоянии каких-то нескольких сантиметров, и именно Лика решила их преодолеть, нежно дотрагиваясь до его рта. И вместе с таким же нежным ответом ее губы обжег его ноющий стон, и с таким напряжением его руки легли в ее лицо, что сердце Лики ухнуло куда-то в низ живота. Она успела вкусить всего каких-то пару влажных и головокружительных касаний, от которых смогла потерять голову и чувство равновесия... Как вдруг... он просто отпустил ее лицо и губы, с шумным выдохом неожиданно резко опускаясь на колени у ее ног, сжимая руками ее бедрах и упираясь лбом в живот.
  Глотая воздух, Лика услышала его слова:
  - Ты сама не понимаешь, чего хочешь...
  А потом он неожиданно исчез. И Лия уже была готова упасть лицом вниз, потеряв и без того неустойчивое равновесие, как одна широкая ладонь легла под грудью, прижимая спиной к крепкому телу, а вторая - нежно, но крепко обхватила горло, фиксируя ее голову в одном положении. И теплые губы коснулись ее уха.
  - ...а я не в силах тебе отказать, - продолжил Ангел. - Поэтому, не стоит больше так делать, если не хочешь запятнать свою душу. И поверь, твоя душа достаточно ценна, чтобы ее поберечь. И, если бы это было, хоть на долю мысли, не так, я бы уже давно показал тебе плотский грех во всех его красках.
  О, Боже! Лика уже не знала, в какой части ее тела бьется сердце. Его биение отдавалось везде, мешая дышать. И если бы ее не держали в стальных объятьях, она бы распласталась на полу в бездыханном состоянии бесхребетной амебы.
  - Так о чем ты хотела меня попросить? - спросил он, уткнувшись носом в ее затылок.
  - Попросить?
  Лика даже не сразу поняла, о чем он говорит... Ах, попросить! Да, она хотела его кое о чем попросить. Всего об одном небольшом одолжении.
  - Да, я... - попыталась она сказать, только непослушный голос ей едва поддавался. - Ты ведь этой ночью больше не собираешься меня оставлять?
  - При условии, что ты больше не будешь пытать меня своими сладкими поцелуями.
  - Я? Нет, я не буду, если ты этого так не хочешь...
  - Ты хоть что-нибудь поняла из моих слов? - неожиданно серьезно спросил он, пока его пальцы ласковым касанием переместились по шее.
  - Да, - быстро кивнула она. - Ты...
  Лика замялась, а потом вздохнула, принимая поражение.
  - Нет, если честно, я не совсем все понимаю. Ты переживаешь за мою душу, но она лучше других знает, что ей нужно делать, и она тянется к тебе. Я доверяю своим инстинктам, это то, что я чувствую. И знаешь...
  Лика обхватила его руки, пытаясь убрать с себя, чтобы суметь развернуться к нему лицом. И когда ей это удалось, она положила ладонь на его солнечное сплетение, тихо добавив:
  - Я тоже вижу то, что у тебя внутри. Под слоем беспроглядной тьмы я вижу пучок яркого света. И именно к нему тянется моя душа.
  Широкая грудь под ее ладонью приподнялась и тяжело опустилась.
  - Как ты можешь видеть то, чего нет...
  Лика положила пальцы на его губы, не позволяя продолжить.
  - Давай, я обещаю тебе подумать над твоими словами, а ты подумаешь над моими. И обещаю не целовать тебя, пока ты сам не решишь, что это стоит своей цены.
  Не дожидаясь ответа, Лика повела его к центру комнаты, где стоял стул.
  - Присядь. Именно об этом я и хотела тебя попросить.
  
  
  ***
  Рэмиэль сел на стул, откинувшись на его спинку и сложив руки на груди. Так попросила его сделать Анжелика - истинно невероятное существо. На ее месте любой смертный сейчас бился бы в истерике, а эту девушку интересуют лишь ее картины... и он. Ее внимание к нему, ее любопытство, ее... влечение - это все сливалось в единую причину, которая подогревала и без того необъятное притяжение к ней.
  И именно эта девушка оказалась той, которую они все так долго ждали.
  
  ...и принесет она в мир людской доброту Всевышнего...
  ...и раскинет она крылья свои, и вознесется на них к Небесам...
  ...но не будет она Ангелом, и не будет человеком, ибо есть она Свет во плоти...
  
  И недавние события ярко доказывали эти пророческие слова. В Аду этого ждали с жадным нетерпением и потаенным страхом. Каждый демон хотел иметь эту душу среди своих трофеев, но не каждый догадывался о том, как лучше это сделать. Поэтому перед Рэмиэлем встала непростая задача - как суметь ее защитить, когда он даже сейчас слышал дыхание демонов у себя за спиной. Они наблюдали, они ждали.
  А что же он?
  Он так и не стал настолько принадлежать тьме, чтобы слепо ей подчиняться. И это давало ему право выбора, как именно поступить. Но Рэмиэль осознавал еще и то, что теперь эта девушка стала для него вдвойне недоступнее. Она не была одной из многих, она была уникальной. И от того, насколько чистой она предстанет перед Судом, зависело слишком многое. Но ему ли беспокоиться о той стороне, которая от него отреклась?
  "Под слоем беспроглядной тьмы я вижу пучок яркого света..."
  Неужели в нем еще что-то осталось? Рэмиэль сомневался, но то, что он до сих пор не тронул эту девушку и не отдал на растерзание демонам, могло бы сказать об обратном. Но его желание ее уберечь было вызвано совсем другими причинами. Рэмиэль не хотел отдавать ее любой из противоборствующих сторон. Впервые за долгое время он хотел кого-то для себя. И это не был эгоизм, о котором он не ведал и в помине, это было чем-то, что не поддавалось описанию... что было прописано по иным законам, нежели он когда-либо знал.
  Сколько женщин он повидал за свое существование, скольких испробовал... Но сейчас, когда Рэмиэль смотрел на сидящую перед ним девушку, он словно видел впервые именно ту, в которой было сокрыто самое греховное для него искушение.
  - Как тебя зовут? - нарушила она молчание в тишине комнаты, где было слышно лишь тихое скольжение ее кистей по холсту.
  - Рэмиэль, - ответил он, и глаза девушки тут же метнулись к его лицу. - Тебе оно знакомо?
  Заерзав на своем стуле, она пододвинула поближе к себе настольную лампу, единственный, по его просьбе, источник света.
  - Не уверена, но я читала достаточно много литературы о вас.
  - Ты веришь всему, что пишут в ваших книгах?
  - Нет, я верю лишь тем книгам, которые пишут такие, как я.
  Вот с этим замечанием Рэмиэль не мог не согласиться. Потомки Нефилимов как раз и могли написать что-то достоверное. Но знает ли девушка о том, кто она...
  - А какая ты? - спросил он ее.
  Анжелика отложила одну кисть и взяла в руку другую, случайно мазнув себя по руке алой краской.
  - Даже не знаю, как это объяснить. Я та, кто верит и видит больше, чем дано многим из нас. Я знаю это и пытаюсь показать людям то, что не видят они. Многие же просто запутались. А я пытаюсь поделиться с ними своей верой, и иногда это получается. И то, что ты здесь, рядом со мной, и такой настоящий, лишь доказывает правоту моей веры... - опустив кисть в краски, она пожала плечами. - Хотя, я всегда это знала, - просто, привычно, спокойно и рассудительно заключила девушка.
  - Ты не такая как все, - добавил он, снова ловя на себе ее улыбку. - И что же пишут обо мне в ваших книгах?
  - Ты оступился, - робко ответила она.
  - Точнее сказать, я пал, потому что усомнился в истине и предался греху. И именно женщина стала главной тому причиной.
  Опустив глаза, девушка завозила кистью в оранжевой краске.
  - Я знаю, как тебе от этого больно. Я чувствую это.
  - И что же еще ты чувствуешь?
  - Что ты хочешь того же, чего и я, - ответила она, тут же поспешив добавить со смущенным румянцем на щеках. - Только не спрашивай меня, о чем я говорю.
  - И все же, - решил настоять Рэмиэль, ощущая, как его губы против воли растянулись в том, что люди называют улыбкой - он и не знал, что все еще на такое способен.
  Что-то тщательно вырисовывая на своем холсте, девушка сглотнула, а ее коленки, скрытые под тканью, медленно сошлись вместе.
  - Перестань, - попросила она, смущенно опуская глаза в банку с водой и начиная яростно болтать в ней кисточкой. - Я не могу сосредоточиться. Ты все равно этому противишься.
  - Значит, на то есть свои причины, поверь мне.
  - Я верю...
  - И ты не боишься?
  - Боюсь, но пусть все будет так, как должно. Люди знают - Пути Господни неисповедимы.
  - Верно, - согласился он. - А слышала ли ты что-нибудь о Нефилимах?
  - Дети Ангелов?
  - Да.
  - Слышала. Это были существа, которые рождались от союза человеческих женщин и... Падших... - о чем-то догадываясь, Анжелика понизила тон. - ...Ангелов.
  - Тоже верно.
  - Но они все погибли. Всевышний покарал их, как существ, рожденных в страшном грехе.
  - Погибли не все. Осталось несколько, и они плодились, а их кровь переходила от потомка к потомку. И частичка этой крови течет в тебе, Анжелика.
  Рука девушки зависла над холстом, а ее глаза снова метнулись к нему.
  - Я этого не знала.
  - Это понимают не все.
  - Так вот почему на меня сегодня напали демоны, - сделала она несложное умозаключение.
  - Нет, причина не в этом. Но истинную причину я не в праве тебе говорить, я не вправе вмешивать больше, чем уже вмешиваюсь.
  Анжелика промолчала, принявшись снова возить кистью по холсту. А Рэмиэль позволил себе любоваться ее чертами, каждым ее движением, начиная с того, как она водит рукой, смешивая свои краски, и заканчивая тем, как она убирает с лица мешающие ей пряди светлых волос. И Рэмиэль знал, какие они мягкие на ощупь, и как приятно зарываться в них носом. Это были такие простые человеческие мелочи, но такими значимыми они сейчас казались для него, для Падшего, который уже и не помнил, когда последний раз испытывал такое удовольствие от прикосновений к женскому телу, который и не знал вовсе, что может быть такая потребность в них.
  - А ты не мог бы... показать мне свои крылья еще раз, - робко попросила Анжелика.
  Рэмиэль снова улыбнулся, а потом встал и развел руки в стороны.
  - Только для тебя, мой Ангел.
  И черные крылья раскинулись за его спиной настолько, насколько позволяла комната. А в его раскрытых ладонях заплясали языки холодного пламени, отбрасывая тень его крыльев на стены и потолок, и отражаясь в широко распахнутых восхищенных глазах Анжелики...
  
  
  ***
  Широко раскрытыми глазами Лика смотрела на своего Ангела. У нее даже дух захватило, таким это зрелище было невероятным... божественным. Ей казалось, что она не имеет право видеть эту красоту, она, обычный человек, попросту не достойна ее! Не достойна ни видеть, ни касаться... ни любить. И все же, Лика любила и желала дотронуться, до покалывания в подушечках пальцев, и, несмотря на то, что это прикосновение могло быть болезненным.
  Отложив в сторону кисти, и совсем не замечая, как те скатились на пол, пачкая подол ее платья, в которое она до сих пор была одета, Лика подошла к Рэмиэлю. Подняв руку, она несмело поднесла пальцы к огню, который красиво плясал в его раскрытых ладонях. Он оказался холодным, вопреки всем известным ей законам.
  - Почему оно не жжется? - спросила Лика.
  - Потому что я так хочу.
  Уже смелее Лика опустила ладонь на пламя, с восхищением наблюдая, как красно-оранжевые языки принялись лизать ее пальцы. Но ощущение было такое, словно руку окутал поток едва теплого воздуха.
  Но не пламя вызывало ее самый большой интерес.
  Убрав руку, Лика сделала шаг в сторону, вставая перед его массивным крылом. Оно было великолепно - чернее ночи, перышко к перышку. Легким касанием проведя рукой по одному из перьев, едва пробуя на ощупь, Лика обошла Рэмиэля, вставая за его спиной. Он, кажется, просил ее не трогать его крылья, но было так сложно сейчас себе в этом отказать. И любопытно было увидеть своими глазами тот участок спины, откуда начинались крылья... А это было... невероятно! Являясь продолжением лопаток, крылья были частью его тела, придавая спине дополнительные мышцы, которые не сильно выделялись, но даже по виду казались достаточно мощными, чтобы удерживать большой вес.
  Поддавшись искушению, Лика подошла ближе к Рэмиэлю и положила руку меж его лопаток. Кожа была теплой, бархатистой и приятной на ощупь, хоть опять стало покалывать пальцы слабыми разрядами тока. Она провела рукой вниз, потом снова вверх, задевая основания крыльев, которые от ее прикосновения дернулись в стороны, раскрываясь еще шире и шурша в ночной тишине, задевая перьями стены... а мышцы под ее рукой напряглись, став тверже камня.
  И неожиданно для нее Рэмиэль поднял голову к потолку и протяжно заревел, и этот рев словно завибрировал под кожей Ангела, заставляя его дрожать, от чего вздрогнула и сама Лика. Испугавшись, она сделала шаг назад, замечая, как складываются черные крылья. Доля секунды, и Рэмиэль оказался лицом к ней. Плавно и нежно скользнув рукой под скулой, он с легким надавливанием на шею придвинул ее лицо к своему и произнес:
  - Твое любопытство доведет нас до греха, мой прекрасный Ангел.
  Смотря на его глаза и губы, Лика стала ощущать, что ей перестало хватать воздуха. Кажется, она уже давно забыла сделать новый вдох. Судорожно выдохнув, она так же судорожно вдохнула и снова замерла, не зная, что ей делать и как вообще пережить его теплый и пожирающий ее взгляд, полный этой голодной нужды.
  - К тебе спешат гости, - вдруг сказал он, отпуская ее и отходя в сторону.
  - Что? - не поняла Лика.
  И тут раздался звонок в дверь. Но она не ждала сегодня никаких гостей. Выходя в коридор, Лика заметила, что Рэмиэль подошел к дальнему углу ее мастерской, где стояла картина. Но не к ней он шел. Из-за картины высунулся уже знакомый ей чертенок и вытянул вслед за собой что-то кожаное. И так неуклюже он это сделал, что картина стала заваливаться на пол. Лика не успела и охнуть, как Рэмиэль поймал холст, аккуратно ставя тот обратно на место. И тут она поняла, что ошиблась - Рэмиэля заинтересовала эта ее картина. На ней был изображен Темный Ангел, в объятьях которого была обычная девушка, и его крылья словно обнимали ее, вслед за его руками.
  - Хозяин, я принес тебе плащ, - сказал чертенок, поджав уши и протягивая ему свою добычу.
  Даже не взглянув на него, Рэмиэль взял из когтистой лапы свою новую одежду. И Лика только сейчас отметила, что он незаметно для нее уже спрятал крылья, и теперь ничего на его широкой спине не выдавало, что они вообще у него есть. Но гладкая кожа и рельефные мышцы все равно притягивали ее любопытный взгляд.
  И тут снова раздался звонок.
  - Тебе лучше открыть дверь, - произнес Ангел, продолжая смотреть на картину у своих ног.
  - Почему? Я не хочу сейчас кого-то видеть.
  Рэмиэль повернулся к ней, одним легким и простым движением расправляя ткань и надевая плащ. Лика даже удивилась, как у него это так ловко получается. Но удивление быстро пропало и ею разом овладел страх, стоило ей услышать, как кто-то закопошился в ее дверном замке.
  - Не бойся, эти люди пришли не затем, чтобы причинить тебе вред, - попытался успокоить её Рэмиэль.
  Лика застыла в дверном проеме мастерской, уговаривая себя, что у нее нет причин ему не верить. А тем временем, дверь открылась, и в квартиру вломилась толпа людей в форме и с полицейскими значками. Все они замерли у двери, глядя на неё и хлопая глазами. А позади этой толпы виднелось выглядывающее из-за широких плеч лицо Бетси.
  - Мисс Мун? - подскочил к ней один мужчина, тыча ей в лицо свое удостоверение. - Сержант Вебер. Простите за вторжение, мы не знали, что в квартире кто-то есть...
  - Лика! - кинулась обнимать ее Бет, когда всех растолкала. - Господи, я уже не знала, что и думать. Мистер Свон меня так напугал. Его чуть удар не хватил, когда он заметил твое отсутствие, и начал такую чушь молоть...
  - Бет, со мной все в порядке...
  Перестав тараторить, девушка отстранилась и взяла ее за плечи.
  - Лика! - уже строгим голосом сказала Бет. - Ты могла хотя бы мне сказать о том, что хочешь уйти? Я бы хоть предотвратила панику. - И тут она заметила краску на руке Лики. - И снова за мольберт, - улыбнулась девушка, качая головой, но опуская глаза еще ниже, Бет увидела краску на подоле платья. - О, Боже! Это же платье от Версаче!
  - Прости, - ответила Лика с виноватой улыбкой.
  - Мисс Мун... - снова обратился к ней сержант Вебер.
  Но Бет не дала ему продолжить. Опустившись на корточки, она расправила ткань подола, рассматривая ущерб.
  - О-ох, какой ужас! Это ты не у меня должна просить прощения, а у Версаче. Какое счастье, что она не видит, что ты сделала с ее платьем. Пойдем скорее в ванную, может еще удастся его спасти.
  Бет поднялась, сталкиваясь нос к носу с сержантом.
  - Ох, простите, я уже и забыла про вас. У нас все хорошо, пропажа нашлась. Спасибо за содействие, вы свободны.
  Но обхватив Бет за предплечье, мужчина недовольно произнес.
  - Только после того, как мы составим протокол, если вы, конечно, не против, и если дадите нам сказать хоть слово.
  - Конечно, - кивнула с улыбкой Бет.
  Заполнив все необходимые документы и получив их подписи, полицейские покинули квартиру Лики. Бет стянула с нее платье и решила на нем испытать растворитель для краски, чем испортила вещь окончательно. А Лике оставалось лишь виновато поджимать губы, что она так расстроила Бет и вообще подняла шум, исчезнув столь внезапно. Когда она на приеме увидела Рэмиэля, то напрочь забыла о мирской жизни. Мистер Свон успокоился только после третьего с ней разговора. Он каждый раз намеревался к ней приехать, но Лике удалось его отговорить. К тому же, время уже близилось к рассвету, и Бет решила остаться у нее.
  Рэмиэль же все время был рядом. И хоть его никто не видел, кроме Лики, он снова надел капюшон, скрыв от нее свои глаза. Хотя скорее он сделал так из-за того, что ему не нравился яркий свет, который горел почти во всем доме, пока в нем были полицейские.
  Но когда они ушли, и Бет прекратила спасать ее платье, девушки сели на кухне, решив выпить перед сном по чашке горячего шоколада. Лика везде выключила свет, поставив на кухонный стол одну горящую свечу.
  - Что рисовала? - спросила Бет, рассеянно болтая ложкой в своей чашке.
  - Ангела.
  Бет улыбнулась, прищуривая глаза.
  - Такого же красавчика, как и остальные?
  - Нет, он еще красивее, - ответила Лика, посмотрев на Рэмиэля, который стоял позади девушки, прислонившись спиной к кухонной мебели и сложив руки на широкой груди.
  - Смотреть уже можно? - оживилась Бет, у которой даже глаза загорелись от предвкушения.
  - Нет, картина еще не готова. Лучше я ее тебе потом покажу, ладно?
  - Ладно, - вздохнула Бет, начиная зевать. - Тогда, наверное, надо пойти поспать. Сегодня был сложный вечер.
  - Прости, - снова произнесла Лика, чувствуя свою вину.
  Но Бет махнула на нее рукой.
  - Не переживай, я уже ко всему с тобой привыкла.
  Поднеся к своему рту чашку, Бет отпила немного шоколада, и чуть не подавилась, когда резко подскочила на месте. Поставив чашку, она заглянула под стол.
  - Что случилось? - спросила Лика, заглядывая туда же и... ужасаясь, когда увидела там чертенка, сидящего возле Бет. Он голодными глазами смотрел на ноги девушки, высунув длинный язык, с которого капала слюна. И тут он пододвинулся, поднимая этот язык и собираясь, кажется... лизнуть Бет?!
  - Нет! - крикнула Лика.
  - Бабл, - почти вместе с ней произнес Рэмиэль.
  И чертенок замер, так и не донеся своего языка до кожи Бет.
  - Что такое? - испугалась девушка, поджимая под себя ноги и снова ныряя под стол. - Что там?
  Лика выпрямилась, хватаясь за свою чашку.
  - О, Бет, там ничего нет, не переживай, это я о своем подумала, - сказала она первое, что пришло в голову, понимая, что девушка поверит любому ее странному поведению.
  Так и вышло. Усмехнувшись, Бет покачала головой и быстро успокоилась, снова поднося к губам чашку. А вот Лика смогла успокоиться только тогда, когда увидела, как чертенок выполз из-под стола. Поджав уши, он волочил лапки в сторону Рэмиэля и остановился перед ним, задрав морду.
  - Ну почему я не могу ее лизнуть, - начал он канючить.
  Ему ответил другой чертенок, который ураганом забежал на кухню, с разбегу прыгнул на подол плаща Рэмиэля и забрался по нему на его плечо.
  - Потому что ты неудачник, - крикнул тот сверху, показывая сородичу язык, и так усердно это делая, что забрызгал слюной, кажется, всю кухню.
  Даже Бет протерла рукой обнаженное плечо и покосилась назад, но ничего подозрительного не заметив, вернулась к своей чашке.
  Оплеванный чертенок осклабился, обещая обидчику расправу. Но тот лишь усмехнулся, устраиваясь на плече Рэмиэля поудобнее и свешивая вниз свой остроконечный хвост. И тут Лика заметила, что у него в лапе что-то блестит. И когда чертенок поднес это "что-то" ко рту и откусил кусок, Лика едва не пискнула, узнавая в предмете губную помаду. Так вот кто съел всю ее помаду! Но у нее же ни одной не осталось...
  "О, нет. Это помада Бетси", - догадалась она, вспоминая, что девушка оставила свою сумку на тумбочке в холле.
  - Лика, что с тобой? - напряженно спросила Бет, подозрительно глядя на нее.
  - Ничего, - спохватилась Лика, стремительно вскакивая с места. - Я просто подумала, что нам действительно пора ложиться спасть. Пойдем, я покажу тебе твою кровать.
  Подхватив девушку за руку, Лика потянула ее за собой, выводя из кухни, и замечая краем глаза, как в чертенка, который стоял на полу, полетел пустой тюбик, попадая тому точно в лоб...
  
  
  ...продолжение ищите на сайте ЛитНет ;)
Оценка: 6.85*11  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"