Аннотация: Серия: "Чёрный всадник". Легче сделать крюк в три раза длиннее, чем идти напрямую и сгинуть в этом проклятом лесу. Ну, а если ты не послушался своего разума, то будешь убит или станешь оборотнем.
Чёрный всадник.
Глава 1
Скрипя по разбитой дороге, по которой и дорогой-то было трудно назвать, а просто две наезженные колеи, двигалась телега. Не подгоняя и не понукая лошадь, на ней сидел старик, держась за вожжи, словно боясь свалиться.
Уже больше трёх часов они тащились по этому странному и причудливому лесу. Прожив не один десяток лет, а кто их считает - идут себе да идут, и, попутешествовав по миру, дед нигде не видел такого леса. Деревья, что вплотную подступали к дороге, выглядели странно. Одни были закручены в спираль, а другие изогнуты так, что на них было больно смотреть. А третьи до самой вершины были без веток, словно их нарочно спилили, оставив только макушку.
'Что за странное место? - думал, крепко держась за вожжи, старик. - И причудливый лес! Такого странного леса я нигде не видел, хоть и побывал всюду. Всю Московию исходил вдоль и поперёк, да и за границу пришлось заглядывать. А такое чудо вижу впервые. Что за чудовище так погнуло их? А может, что-то ужасное произошло здесь, раз так покорежило деревья - надо бы побыстрее проехать это место'.
Старик встрепенулся, словно ото сна, и подстегнул лошадь, но та, как тихо брела, опустив морду, так и не прибавила шагу.
- Но, милая, но, - прикрикнул на неё дед. Но всё было напрасно, лошадь словно его не слышала. - Что за чертовщина здесь происходит?
Взмахнув кнутом, он щёлкнул им в воздухе, чтобы расшевелить старую клячу. Но та даже не пошевелила ушами, продолжая медленно переступать ногами. Плюнув на свои попытки, чтобы лошадь прибавила шагу, старик опустил кнут и притих, словно задремал. Но всё время был настороже и поглядывал по сторонам.
Сумерки быстро сгущались, и конца и края этому лесу, казалось, не было. Солнце, и без того скрытое за верхушками деревьев, окончательно скрылось за горизонтом, словно ушло на покой. Луна так и не появилась, хотя небо было безоблачным.
- Что за чудеса сегодня творятся? - произнёс дед, крутя головой в разные стороны. - То лес какой-то странный, по которому я так долго еду, и конца ему не видно, то луна, которая не появляется на небе. Хотя, если подумать, она должна быть. Время безлуния ещё не пришло. Чудеса какие-то происходят, а мне это сейчас ни к чему. Добраться бы поскорее до обитаемых мест, а там хоть что-то пусть творится, лишь бы не здесь.
Но впереди по-прежнему был странный лес и надвигающаяся темнота.
Через две версты лошадь, телегу и крепко вцепившегося в вожжи деда поглотила темнота.
'Что делать? - стал размышлять старик. - Заночевать здесь или ехать дальше? А как ехать, ничего же не видно! Ещё заплутаю да сгину здесь, а дикие звери растащат по всему лесу обглоданные косточки'.
Но его размышления прервал страшный пронзительный крик, донёсшийся до ушей деда. Крик был такой громкий и жуткий, что лошадь, испугавшись, понеслась, задрав трубой свой облезлый хвост. Да так быстро, что старик от неожиданности чуть не свалился. Через некоторое время крик вновь повторился, разносясь по всему лесу. Он исходил отовсюду, охватывая всё кругом, словно сам старик его и издавал.
Вытаращенные глаза, помутневшие от прожитых лет, зыркали по сторонам, но кругом была темнота. Зубы от страха стучали так громко, словно волк щёлкал своей пастью перед нападением на добычу, а седые волосы встали дыбом и торчали в разные стороны. Увидев в таком состоянии себя в зеркало, можно от шока лишиться чувств. Но кругом не было никого, так что наблюдать такую картину было некому.
Старая лошадь, не разбирая дороги, неслась, будто подстёгнутая кнутом. Старик, подскакивая на канавах, бухнулся в телегу и вцепился в неё мёртвой хваткой, стараясь не вылететь. Уткнувшееся в сено лицо было белее простыни. Сердце стучало так сильно, что готово было выскочить из его груди. От ужасного крика кровь словно остановилась и застыла, а из штанов повеяло естественным человеческим ароматом.
Не поднимая головы и не опуская рук, старик стал креститься, бормотал молитву, прося помощи у всех богов, которых смог вспомнить. Но все нужные слова вылетели из головы, так что старик бормотал то, что приходило ему в голову, повторяясь через каждую секунду.
В третий раз разнёсся по всему лесу жуткий, разрывающий душу крик, словно кого-то убивали или пытали, и вдруг наступила гробовая тишина. Лошадь резко остановилась. Но старик продолжал тихо лежать, распространяя вокруг себя вонь. Не открывая глаз, он, дыша через раз, словно боялся захлебнуться воздухом. Прошла минута, потом ещё пять, а лошадь тихо стояла, не двигаясь с места, словно приросла копытами к земле.
Старик, прислушавшись и не услышав ничего, медленно поднял голову и открыл глаза. Вокруг по-прежнему было темно, хоть глаз выколи.
Полежав несколько минут, он поднялся на ноги и разглядел впереди, на дороге, свет. Лёжа в телеге, он не мог его увидеть из-за спины лошади. Приглядевшись, он заметил в нескольких саженях впереди небольшой домик у дороги, а в крошечном оконце - тусклый свет. В темноте безлунной ночи этот свет был подобен маяку, указывающему морякам путь к суше.
'Куда это меня занесло?' - удивился старик, слезая с телеги. 'Но если в домике горит свет, значит, там кто-то есть. А это значит, что меня пустят переночевать, не станут же они выгонять путника в ночь'.
Взяв лошадь под уздцы, он подвёл её к небольшому сараю, расположенному рядом с домиком. Сарай, казалось, врос от старости в землю и покосился. Привязав лошадь за торчавшую скобу, и бросив ей охапку сена, он направился к дому.
Постучав в дверь, старик стал ждать ответа. Но на его тихий стук никто не ответил. Тогда он постучал сильнее, да так, что чуть не вышиб дышавшую на ладан дверь.
- Да слышу я, слышу, - раздался из-за перекосившейся двери чей-то голос. Мужской он был или женский, старик разобрать не мог, да и того он был глухим и нечётким, словно доносился из могилы. Старика от этого голоса даже кинуло в дрожь, хоть и был он не робкого десятка.
- Шляются здесь по ночам, к кому ни попадя, беспокоят мою старость.
Дверь со скрипом открылась, резанув старика своим скрежетом по ушам, и в дверном проёме появился сгорбленный силуэт старухи. Теперь-то он понял, чей голос он слышал из-за двери. Длинные седые волосы нечёсаными прядями закрывали пол-лица, но всё равно можно было понять, что перед ним женщина.
'Да какая, к чёрту, женщина?' - пронеслось в голове старика. Дряхлая старуха стояла перед ним на пороге.
- Сам ты старый, трухлявый пень, - словно прочитав его мысли, прошамкала беззубым ртом старуха. - И воняешь, словно провалился в нужник. Проходи, чего застыл, словно увидел смерть свою.
Не съем я тебя, ты, наверно, жёсткий, как седло твоей клячи, что стоит у сарая, и не вкусный, - после секундной паузы добавила старая карга. Старик так и застыл в дверях с выпученными глазами, услышав такое из уст старухи.
Обернувшись столь резко, что с её одежд осыпалась пыль, она заковыляла в дом.
Старик, чихнув от попавшей в нос пыли, пришёл в себя и, не теряя времени, последовал за ней, прикрыв за собой дверь. По спине у деда вновь пробежали мурашки, и волосы на голове зашевелились от пронзительного скрипа.
- Проходи, милок, к свету, - произнесла старуха, не оборачиваясь. - Нечего топтаться на пороге. Перекусить нечем, а вот чайком угощу. Знала бы, что будут гости, приготовила бы ужин, а так не обессудь.
- Да ничего, бабушка, я привычный, - брякнул дед, не зная, что сказать.
- Да какая я тебе бабушка, когда ты сам, поди, мне ровесник, - прокаркала старуха и улыбнулась беззубым ртом. - Но за бабушку спасибо. Никто меня так ласково, милок, уже давно не называл. То каргой кличут, то старой ведьмой, а нет бы уважить старушку, язык не поворачивается. Да я и не обижаюсь, лишь бы не трогали и не плевали в душу, а называть - это их дело. Вот доживут до моих лет, погляжу я на них.
- Давно - это сколько? - решил поинтересоваться старик.
- Давно, милок, давно. Я уже и счёт своим годам потеряла. Не стой столбом, проходи к столу, - перескочила старуха с одной темы на другую. - Сейчас будем пить чай, он у меня из особой травки, усталость как рукой снимет. А потом я тебе покажу, где лечь на ночь.
По прошествии получаса, после того как они выпили по кружке горячего травяного чая, старик прилёг на топчан, служивший единственным местом для отдыха в доме (по всей видимости, на нём спала и старуха), а старуха, кряхтя и охая, взобралась на печь.
- Погаси свечу, - проговорила она, - их у меня осталось немного, нужно беречь. Сам видишь, как далеко я живу от цивилизации, а проезжих здесь бывает мало. Все предпочитают объезжать леса стороной, видимо, боятся дикого зверя. А тут из диких зверей только я да зайцы с белками.
Старику пришлось вновь подняться и подойти к столу, где стояла свеча. Погасив её, он на ощупь направился к месту, которое указала ему старуха. Хорошо, что мебели было немного, иначе он мог бы споткнуться и упасть.
Пролежав некоторое время с открытыми глазами, обдумывая события прошедшего дня, он начал дремать. За день, проведённый в телеге, его кости болели так, будто по ним кто-то колотил колотушкой. Не успел старик закрыть глаза, как погрузился в глубокий сон без сновидений.
В ночной тиши что-то разбудило старика. Он открыл глаза и скорее почувствовал, нежели увидел, что рядом с ним кто-то стоит и дышит.
- Кто здесь? - спросил он, ещё ничего не понимая. Но голос его затерялся в пустоте, а до него доносились лишь обрывки звуков, из которых нельзя было ничего разобрать. В ответ было лишь сопение.
- Кто здесь? - вновь закричал старик.
Но ответа не последовало. Чья-то рука опустилась на его лицо и зажала рот. В тот же миг на старика кто-то запрыгнул и уселся на его груди, придавив к земле. От этого у него перехватило дух, и он не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть. Да и пошевелиться он не мог, словно его тело и конечности парализовало.
Убрав руку, старая ведьма (когда она склонилась над его лицом, старик разглядел её) прильнула своим беззубым ртом к его открытому в крике рту и стала высасывать из него воздух вместе с душой.
Старик продолжал лежать, хлопая глазами, пока не отдал Богу душу. Скорее всего, не Богу, а дьяволу в обличии старухи. Этого старик уже никогда не узнает.
Через пару минут с мёртвого старика спрыгнула не старая сгорбленная старуха с седыми растрёпанными волосами, а молодая девица с роскошной рыжей шевелюрой. Выпив жизнь старика до дна, старая ведьма превратилась в красивую девушку. Но в душе она по-прежнему оставалась старой, с чёрным, злобным сердцем, старухой. Вместе с приобретённой красотой преобразился и её покосившийся домик. Теперь вместо развалюхи рядом с лесной дорогой стоял большой новый дом.
Взмахнув роскошными рыжими волосами, ведьма засмеялась и пустилась в пляс. На её громкий смех из леса донёсся жуткий, душераздирающий вой оборотня.
- Я иду к тебе, милый, - произнесла девица и выскочила в ночь.
Глава 2
Более ста лет тому назад в Чёртовом лесу, который местные жители прозвали так из-за его загадочных свойств, произошло странное происшествие.
Однажды, когда один старик решил сократить путь и проехать напрямик через лес, он бесследно исчез. Жители окрестных деревень и охотники более года искали его, но не смогли найти ни его, ни его коня, ни даже телеги. Казалось, будто они провалились сквозь землю или были унесены чёртом. Недаром этот лес и получил своё прозвище.
Местные жители, отправляясь в лес за ягодами, грибами или заготавливая дрова на зиму, часто терялись в нём и не могли найти дорогу домой. Некоторые возвращались из леса в состоянии безумия, ничего не помня и не в силах дать вразумительные объяснения. Их память словно отшибало. Они помнили, как входили в лес, но потом наступал провал, и они не могли вспомнить ничего. Сколько ни пытались их разговорить, это не помогало - их мозг словно отключался, и они впадали в беспамятство. Люди стали бояться заходить в этот лес и старались обходить его стороной.
'Лучше сделать крюк в три раза длиннее, чем идти напрямую и сгинуть в этом проклятом лесу, - говорили те, кто побывал в нём и вышел невредимым. - В нём даже деревья не похожи сами на себя', - добавляли они'.
Однако с течением времени жизнь претерпевала изменения, сменялись поколения, и люди постепенно утрачивали воспоминания о загадочных событиях, происходивших в Чёртовом лесу.
Уже никто не помнил, почему это место получило такое название, и какие обстоятельства этому предшествовали. Старики, которые могли что-то знать об этом или слышать от своих предков, ушли из жизни, а молодёжь не верила в старые легенды и слухи. Да и не было необходимости посещать лес, ведь всё можно было приобрести на рынках и в магазинах.
***
Возвращаясь из города в родное село, кузнец решил сократить свой путь и проехать через Чёртов лес. Ведь окольный путь был в три раза длиннее, чем прямая дорога. Чего ему было бояться? Он был крепким и здоровым мужиком сорока лет, способным кулаком убить годовалого бычка. В лесу ему бояться было некого, медведей здесь никогда не водилось, а мелкое зверьё не представляло угрозы. Неужели он испугался бы зайца или белку, а уж тем более медведя? Кузнец был уверен в себе.
Дорога через лес была заросшей травой. Сколько он себя помнил, эта дорога никогда не зарастала молодыми побегами, словно была заколдована. Трава росла на ней невысокая, по колено, не выше, а вот деревья не росли. Никто из местных не знал, почему так происходило. А кто и знал этот секрет, давно уже умер.
'Не растут на ней деревья, - говорили мужики из окрестных деревень, - значит, так надо. А почему - неизвестно, видно, сам чёрт так повелел. Недаром этот лес называют Чёртовым. А кто его так прозвал и почему, никто не помнит. Да и какая разница, лес и есть лес, как его ни назови. А что в нём люди пропадают, так это и в другом лесу можно заблудиться, не только в нашем. Вот и гадай, что лучше: напрямик ехать или круг в несколько вёрст давать?'
Наш кузнец, по имени Микола, не стал долго раздумывать и решил отправиться в путь. Он взял с собой бутыль самогона, немного еды и отправился через лес. Запряг свою лошадь в телегу и ранним утром выехал из деревни. Дорога предстояла долгая, и нужно было успеть миновать лес до наступления ночи. Если ехать в объезд, то дорога заняла бы два дня, а так, к утру, он уже был бы на другой стороне. А если повезёт, то и ближе к ночи можно было бы успеть.
Микола выпил стакан самогона, закусил куском ржаного хлеба и, перекрестившись, отправился в путь, напевая весёлую песенку. Он не унывал, жизнь продолжалась, хоть и была не сахарная.
'Но мы привычные, - говорил кузнец. - На молоке с хлебом проживём, и ноги не протянем. А богатство - плюнь и разотри! Вот и весь мой сказ'.
Мужики сначала отговаривали его, но потом махнули рукой. 'Твоя жизнь, что хочешь, то и делай', - говорили они. Кузнец только посмеивался над ними и называл их трусами.
'Сидите здесь, как в норе, боитесь носа высунуть, а в лесу полно грибов и ягод. Да и зверьё есть, не грех и поохотиться, мясцом запастись на зиму. Трясётесь, как кролики, держа баб за юбки, да рассказываете сказки, как страшен лес. А я вот поеду через лес, - говорил он им, - и не побоюсь белок и бурундуков. А встречу медведя, угощу самогонкой и расскажу ему какую-нибудь байку из своей жизни. А как вы знаете, я многое на своём веку повидал. Пускай косолапый посмеётся, а то одному в лесу скучно, поди'.
Ближе к обеду Микола свернул с дороги на небольшую полянку и остановился, дабы подкрепиться и справить малую нужду. Да и лошадям не помешает отдохнуть, пощипать свежей травки.
Кузнец отошёл за дерево (не на дороге же портки снимать), расстелил тряпицу на землю и присел, чтобы перекусить. Не на голой же земле трапезничать, хоть и трава кругом. Только он расположился, как небо затянуло тучами, и начал моросить мелкий противный дождик.
- Что за напасть? - выругался Микола и начал торопливо собирать продукты обратно в мешок. - Утром, когда выезжал, было тепло, и светило яркое солнце, а сейчас, гляди, что творится. Как будто кто-то назло потешается. Ну да ладно, не помру с голоду, поеду дальше.
Кузнец опрокинул стакан самогона, чтобы согреться, и уселся на телегу.
- Но, милая, - прикрикнул он на лошадь, - трогай, да пошевеливайся!
Накинув плащ, чтобы не промокнуть, он тронулся в путь. Ведь не за горами и ночь подоспеет, а в лесу ночью может всякое приключиться. Хоть и не робкого десятка был кузнец, но бережёного бог бережёт, а небережёного чёрт стережёт. Вот и подгонял Микола лошадь, чтобы та поторопилась.
'Отдохнём, милая, когда доедим', - утешал он её, да и сам себя.
Кузнец Микола, преодолев три версты, а может, и более, не в силах был определить пройденное расстояние, продолжал свой путь. Дождь то усиливался, то ослабевал, но не прекращался ни на минуту.
Внезапно из глубины леса раздался вой, похожий на вой собаки или волка. Лошадь, испугавшись, рванула с места вскачь. Как ни старался кузнец её успокоить, ничего не помогало. Лошадь неслась, не разбирая дороги, задрав хвост.
Через некоторое время вой повторился. Лошадь, прижав уши, понеслась ещё быстрее. Телега подскакивала на ухабах, и казалось, что она вот-вот перевернётся или потеряет колёса.
В третий раз раздался страшный вой позади кузнеца. Он обернулся, чтобы посмотреть, и выпустил из рук телегу, за которую держался, чтобы не упасть. Но там никого не было. В этот момент лошадь сильно дёрнулась, словно её кто-то укусил за ногу. На очередной кочке телегу подбросило, и Микола вылетел из неё.
Упав на дорогу, он на несколько секунд потерял сознание. Когда он пришёл в себя и поднялся на ноги, лошадь уже убегала, задрав хвост. Кузнец бросился за ней, но куда там - разве можно было её догнать? Через несколько мгновений она скрылась за деревьями, а кузнец остановился, тяжело дыша.
- Ну и что теперь делать? - произнёс он, немного отдышавшись и крутя головой по сторонам.
- А ничего тут не поделаешь, придётся идти дальше. Лошадь где-нибудь остановится, и я её догоню. А теперь, не теряя времени на пустые разговоры, нужно двигаться вперёд, а то скоро стемнеет. Уже и так пасмурно из-за туч, а ночью вообще ничего не будет видно. Ночью можно с дороги сбиться, и тогда всё, пропал. Кто тебя искать будет, кому ты нужен?
Спички, как назло, остались в мешке, а телега с ним здесь. Так что ни костра не разжечь, ни обогреться. Значит, нужно идти вперёд и побыстрее. А там, может, и лошадку найдём. Не могла же она далеко убежать.
Пройдя пару вёрст, Микола так и не обнаружил убежавшую лошадь.
'То ли свернула с дороги в лес, то ли убежала дальше?' - размышлял кузнец, топая по дороге.
Дождь прекратился, но кругом было сыро, и в ямах скопилась вода. Пару раз он поскользнулся на мокрой траве и упал прямо в лужу. Выругавшись, он поднялся и, уже осторожнее, поплёлся дальше. Промокнув насквозь, его начало трясти от холода, даже крепкое здоровье и стакан самогона не помогали.
'Да какой, к чёрту, привал? Ни перекусить, ни отдохнуть не успел. Хорошо хоть стакан самогонки выпил, и на том спасибо. А так бы уже давно околел и свалился где-нибудь под кустом. Да куда же она делась?' - крутил кузнец головой по сторонам.
Сумерки сгущались, и день подходил к своему завершению. Микола, выбившись из сил, ощущал нарастающую усталость с каждым шагом. Он с трудом передвигал ноги, проваливаясь по колено в холодную воду.
Пройдя ещё полверсты, он заметил впереди тусклый отблеск света. Подойдя ближе, кузнец увидел небольшой покосившийся домик у края дороги. В окошке мерцал тусклый свет. Пройдя через калитку, висевшую на одной петле, Микола подошёл к двери и постучал, чтобы не напугать хозяев.
- Есть кто дома? - крикнул он. - Хозяева, отзовитесь!
Кузнец хотел было постучать ещё раз, но дверь открылась. На пороге стояла сгорбленная старуха с длинными седыми волосами. Прищурив глаза, она прошамкала:
- Кто тут шатается по ночам, не даёт старым людям покоя?
- Бабушка, это я, кузнец Микола из Покровского, - заговорил он. - Пусти обогреться и малость отдохнуть, заплутал я, однако. Да и лошадь моя сбежала. А в телеге и продукты, и спички остались. Да, как назло, ещё и дождь прихватил, промок насквозь.
- Заходи, коль так. Не оставлять же тебя на ночь во дворе, - старуха отодвинулась и пропустила кузнеца в дом. - Проходи, проходи, чаем напою и у печки пущу погреться. Но на ужин не рассчитывай, ничего нет, да и никого я не ждала.
Микола, входя в дом, так сильно ударился головой о низкий дверной косяк, что искры посыпались из глаз.
- Дверь не сломай, окаянный! - прикрикнула на него старуха. - Делать-то некому, одна живу.
- Извини, бабушка, - только и смог пролепетать кузнец, как тут же споткнулся о порог и растянулся во весь свой рост на полу. Да так сильно грохнулся, что половые доски чуть не сломались, и он чуть не угодил в подпол. Тараканы, что ползали под ногами, кинулись врассыпную и попрятались по щелям.
- Ну, кривоногий, - заворчала бабка, - в избу войти спокойно не можешь. То дверь чуть не снёс, то пол проломить стараешься, чего дальше от тебя ждать?
Микола тихонько поднялся, про себя ругая всех чертей, но ничего бабке вслух не ответил. Озираясь по сторонам, чтобы ещё чего не свернуть, поплёлся к столу.
- Да, не хоромы, - произнёс он через минуту.
- Не нравится, ступай на улицу, - заворчала из-за его спины старуха, - не обижусь.
- Нет, нет, всё нормально.
- Тогда садись к столу, будем чаёвничать.
Кузнец, тихонько ступая, подошёл к столу и уселся на лавку. Старуха уже копошилась у печи, доставая из неё чугунок.
- Сейчас каши наложу и хлеба дам, - прошамкала старуха. - Мяса нет, да и не по зубам оно мне.
'А говорила, ничего нет', - подумал кузнец, но промолчал, а вслух добавил: 'Ничего, бабушка, и каша пойдёт'.
- Пойдёт, пойдёт, ещё как пойдёт, - накладывая каши в тарелку, ворчала она себе под свой крючковатый нос.
'Словно к Бабе-Яге попал', - поглядывая в спину старухи, подумал кузнец. А та, развернувшись, глянула на него, то ли прочитав его мысли, то ли догадавшись по взгляду, но промолчала.
Каша была горячей, но пресной, видно, туго было у бабки с продуктами.
'Сюда бы сало или кусок мяса, - глотая горячую пищу, думал Микола. - Да стакан самогонки. Но на нет и суда нет'.
После скромной трапезы, состоявшей из нехитрого ужина, бабка не стала есть, а присела у печи, наблюдая за гостем. Кузнец поднялся, вытирая рот рукавом, и поблагодарил хозяйку:
- Спасибо за ужин, бабушка.
- Не за что, сынок, - ответила она, вставая. - Иди, отдыхай на топчане, а утром я тебя провожу и покажу дорогу. Жаль, что лошадь твоя сбежала, так бы ты быстрее добрался. Ну ничего, ты крепкий, дойдёшь, тут уже недалеко до твоего села.
Кузнец, разморенный теплом дома и горячей кашей, почувствовал, как усталость берёт своё. Он широко зевнул и поплёлся в указанном старухой направлении. В углу дома стоял топчан, на который он и улёгся, не раздеваясь. Только плащ снял, когда садился за стол, да сапоги у порога, чтобы не наследить, - на улице после дождя была грязь.
Как только Микола коснулся головой подушки, он сразу же провалился в глубокий и крепкий сон. Тело расслабилось, а руки и ноги налились тяжестью, как будто к ним привязали пудовые гири. Безжизненной сломанной куклой лежал он на спине, руки, как плети, вытянулись вдоль туловища, не поднять, не пошевелить. Ног он тоже не чувствовал, словно те и вовсе отсутствовали у него. А на дворе, рядом с домом, завыл оборотень. Но кузнец этого воя уже не слышал, он крепко спал. Ведьма добавила ему в кашу сонного снадобья.
Глава 3
В ночной тиши раздался вой, столь пронзительный, будто источник его находился за окном избы и пытался проникнуть внутрь.
Микола пробудился и стал прислушиваться, но глаза его оставались закрытыми. 'Что это было? - подумал он. - Сон ли это был или явь?' Но не успел он додумать свою мысль, как раздался другой звук, но уже рядом с ним.
Медленно открыв глаза, чтобы они постепенно привыкли к темноте в избе, он стал всматриваться, но всё было тщетно. Вновь перед ним что-то зашевелилось, и кузнец почувствовал чьё-то дыхание. Кто-то, склонившись перед его лицом, проверял, спит ли он или нет.
Вновь раздался громкий вой, словно зверь, издающий этот крик, находился за дверью. От этого жуткого воя Микола затрясся и покрылся холодным потом. На голове его волосы встали дыбом, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Глаза, широко раскрытые, стали ещё больше и полезли на лоб.
Увидев такую картину в зеркале, можно было потерять сознание, но зеркала здесь не было, а кузнец был не из робкого десятка.
- Не бойся, - услышал он голос старухи, - зверь не тронет тебя, пока я ему не разрешу.
Услышав голос старухи, кузнец вспомнил, где он находится, и попытался ей ответить. Но, как ни старался он это сделать, ничего у него не получалось. Воздух выходил из открытого рта, а звука не было. Кузнец уже не на шутку испугался и попытался подняться.
В это время старуха опустила свои руки на грудь кузнеца и прижала его к топчану, на котором он лежал.
- Ты что делаешь, старая? - попытался вновь сказать Микола. Но голос был у него только в голове, а из раскрытого рта выходил только воздух. Кузнец попытался поднять руки и оттолкнуть старуху, но те лежали вдоль тела, словно парализованные. Как ни старался, но не поднять, не пошевелить он ими не смог.
В третий раз раздался вой зверя под окнами домика, и в этот момент старуха, не отрывая рук от груди кузнеца, подпрыгнула и уселась на него верхом. Кузнец пытался сбросить её, но тщетно - тело не слушалось.
Наклонившись над его лицом, она что-то прошептала, но слов Микола разобрать не мог. Ведьма (а это была именно она) произносила заклинания на неизвестном кузнецу языке. Некоторые слова она произносила шёпотом, а другие выкрикивала так громко, что у него закладывало уши.
Закончив произносить заклинание, старуха стала подпрыгивать на нём, да так сильно, что выбивала из лёгких воздух. Что за дикие пляски устроила ведьма, кузнец не знал. Открыв шире рот, он пытался вдохнуть воздуха побольше, и в это время ведьма, последний раз подпрыгнув, припала своим беззубым ртом к его рту.
Страх до того проник в тело кузнеца, что сработали сила воли и духа. Он напрягся и дёрнулся. Собрав всю свою силу, он схватил старуху руками и, оторвав от себя, скинул. Расслабившись, ведьма не ожидала от кузнеца такой прыти. Вскрикнув от неожиданности, она отлетела в угол домика и забилась там.
Кузнец вскочил на ноги, уже пригляделся в темноте, кинулся к ведьме и придавил её в углу. Пелена тяжести отхлынула, и сила вновь вернулась к нему.
- Ты что это задумала, старая карга? - закричал он и вздрогнул от своего же голоса, который эхом вернулся обратно. - Решила меня убить? - уже тише добавил кузнец.
- Говори, ведьма, а то прибью и не посмотрю, что ты старая!
- Не убивай, - вновь заныла старуха. - Я всё тебе расскажу... Только отпусти, мне нечем дышать.
Микола немного ослабил хватку, но полностью отпускать не стал. Вздохнув, она произнесла:
- Дай хоть воды, а то в горле пересохло.
- Обойдёшься. Сперва говори, зачем ты хотела меня убить, а потом, может, я тебя и отпущу. Только всё честно выкладывай, а не юли, как уж на сковороде. Если почувствую, что ты врёшь или выкручиваешься, задавлю, как паршивую овцу.
Прокашлявшись, она заговорила, но в голосе ведьмы кузнец почувствовал фальшь.
- Ладно, пускай поёт, - подумал он. - Придавить недолго - шея у старухи худая, видно, прожила на этом свете уже долго, сломаю и даже не почувствую. Но для пущей убедительности он немного надавил, а потом ослабил хватку, давая понять, что он не шутит.
- Это не я! Меня заставили это сделать.
- Кто?
- Ты слышал его вой? Он кружит вокруг дома.
- Кто он, говори честно, а не обманывай! Я чувствую, когда человек говорит мне правду, а когда лжёт.
- Мне незачем тебя обманывать, - прошамкала старуха беззубым ртом. Набрав в грудь воздуха и вздохнув, она добавила:
- Это зверь, а не человек. Оборотень, что живёт в лесу. Каждое полнолуние он приходит за жертвой.
- Но ведь сегодня нет луны, - произнёс кузнец, - тогда почему он здесь?
- Я не знаю, - дёрнулась в руках кузнеца ведьма.
- Послушай меня, старая, я сейчас отпущу тебя, но если ты дёрнешься или попытаешься улизнуть, пеняй на себя. Прибью и не посмотрю, что ты в возрасте и годишься мне в мать.
Микола отпустил старуху и отступил на некоторое расстояние, не спуская с неё глаз. В доме было сумрачно, но его глаза уже привыкли к темноте, и он начал различать очертания предметов.
Поднявшись, старуха подошла к столу и зажгла свечу. В комнате стало светло, и кузнец почувствовал себя увереннее. Присев на скамью, она посмотрела на Миколу, но ничего не сказала.
- Продолжай, - сказал Микола, подходя и садясь рядом. - Что ты хотела сделать со мной?
- Только усыпить, а потом позвать зверя.
- И что ты с этого получишь?
- Ничего.
- Я не верю ни единому твоему слову. Оборотень, как ты его называешь, мог напасть на меня сам. У него было много возможностей и времени. Моя лошадь убежала, испугавшись его воя, а я шёл по лесу пешком. И заметь, была тёмная ночь, а не светлый день. И если бы зверь хотел меня убить, он бы сделал это сразу, а не ждал, пока ты меня усыпишь. Так что говори правду, а не рассказывай сказки про диких зверей. Я не верю ни в одно твоё слово, хоть убей. А в оборотней тем более. И пока не увижу его своими глазами, не поверю ни в какую сказку!
- Если ты увидишь зверя, - произнесла старуха и попыталась подняться, - то уже будет поздно.
- Сидеть! - прикрикнул на неё Микола. - Куда собралась?
- Хотела попить водички, а то после твоих ласковых прикосновений горло першит.
- Сиди смирно, а если ещё раз попробуешь подняться, удавлю. Где у тебя вода? Сам принесу.
- Там, - показала она за печку рукой.
Не успел кузнец подняться и подойти к печке (на одно мгновение он только потерял ведьму из виду), как та упала на пол и стала превращаться в чудовище. На глазах у Миколы руки и ноги у ведьмы стали удлиняться и выгибаться. Платье, что было на ней, лопнуло по швам и свалилось на пол. Голое тело старухи пошло волнами, то вспучиваясь волдырями и наростами, то опадая. После всего этого тело ведьмы стало покрываться густой серой шерстью. Форма головы изменилась, скулы вытянулись и стали превращаться в звериную пасть. Не прошло мгновения, как на том месте, где ещё недавно корчилось человеческое тело старухи, стоял волк. А если говорить точнее, то серая волчица.
Кузнец напрягся, приготовившись к нападению зверя, но та, проигнорировав его, сорвалась с места и, выбив дверь, вылетела на улицу в ночь. Раздался громкий протяжный вой, и уже через мгновение ему ответили. Два звериных воя слились в один. У кузнеца от этого пронзающего все внутренности воя сжалось всё внутри. Сердце заколотилось так, что хотелось разорвать грудь и выскочить наружу. Ноги стали ватными и, не удержав крупное тело кузнеца, подкосились. Он попытался схватиться рукой за угол печи, но не успел, покачнулся и упал.
Дикий звериный вой продолжался некоторое время, то на немного затихая, то вновь набирая обороты. А кузнец всё сидел на полу, тряся от страха головой и не в силах пошевелиться. Но звери (по вою кузнец определил, что их было не больше двух) в дом не совались. Оборотни, видно, выжидали время, чтобы внезапно напасть на человека.
Микола, собрав все свои нервы в кулак, успокоился и поднялся. Прикрыв выбитую дверь столом, и подперев его лавкой (на первое время пойдёт), он стал искать, чем ему можно оборониться от нападения.
Возле печи стояла кочерга, но это плохое оружие против оборотней, нужно что-то другое. Но и это сгодится, если ничего не будет другого под рукой. Он стал обходить весь дом (да какой это дом, всего лишь одна комната с печкой, небольшое окно и дверь), осматривая углы.
'В окно звери не полезут, - размышлял он, - слишком маленькое. Дверь заблокировал, на время удержит'.
Спустя некоторое время, показавшееся ему вечностью, он увидел топор, стоявший в углу.
'Вот это мне пригодится, - поднял он его и крутанул в руке. - Теперь пускай только сунутся, головы снесу к чертям собачьим'.
Вой прекратился, и наступила полная тишина. Только стук собственного сердца, колотившегося в груди, слышал кузнец, и больше ничего.
Подтащив к двери сундук для надёжности, он стал ждать, присев на пол возле печи и прислонившись спиной к ней.
Прошло время, а нападения зверей на человека не последовало. Они чего-то опасались или просто выжидали время. Ещё через некоторое время кузнец пригрелся и задремал. Глаза сами собой закрылись, и он провалился в темноту.
Глава 4
Мимо последней перед Чёртовым лесом деревни проехал всадник на вороном коне. Его голову скрывал капюшон плаща, цвет которого сливался с мастью коня. Полы плаща оттопыривались, прикрывая спрятанное под ним оружие. Таинственный всадник отправился в этот лес не для развлечения и прогулки, а на охоту.
Скоро зайдёт солнце и стемнеет, но он не боялся, а только сильней подгонял коня, чтобы тот прибавил шагу.
Через несколько мгновений чёрный всадник скрылся в лесу, а местные жители, проводив его пристальным взглядом, перекрестились и разошлись по своим домам.
'Кто это был?' - спрашивали они друг у друга. Но никто этого не знал и даже не догадывался, что это за человек, который по своей воле, а не по принуждению, отправился на ночь глядя в этот всеми проклятый лес.
Скрывшись от людских глаз за деревьями, всадник остановил коня и спрыгнул на землю. Невысокая трава была ему по колено. Почувствовав, что всадник спрыгнул, конь расслабился и, опустив морду, стал жевать сочную траву.
Посмотрев по сторонам, не наблюдает ли кто за ним, охотник на ведьм, оборотней и всякую нечисть (а это был именно он) скинул с головы капюшон. Длинные белые, как снег, волосы, спрятанные под ним, рассыпались по плечам. Собрав их в пучок, чтобы они не мешались и не застилали глаза при быстрой скачке или охоте на зверя, он связал их шнурком. Распущенные волосы при охоте были помехой и угрозой для всадника. Они в любое время могли во что-нибудь запутаться или закрыть обзор при битве.
Распахнув полы плаща, охотник поправил оружие, которое скрывалось под ним, чтобы не мешалось и не брякало при быстрой езде, и чтобы в любой момент его можно было спокойно достать. Попробовав, как легко выходит сабля из ножен, и вынимаются пистолеты, он вновь задернул плащ. Ещё раз посмотрев по сторонам и проверив, не брякает ли оружие (попрыгав на месте), всадник с лёгкостью молодого бравого молодца (хоть и летел ему уже очень много, а на первый взгляд и не скажешь) вновь запрыгнул на коня и медленным шагом двинул вперёд. Капюшон он не стал надевать, в лесу ему не от кого было прятаться, да и обзор был намного лучше.
Константин, прославленный охотник на ведьм и оборотней, уже более двухсот лет посвятивший этому опасному ремеслу, узнал о появлении ведьмы в Московии, в Чёртовом лесу. Он слышал, что в этой местности таинственным образом пропадают местные жители и проезжие путники.
Сначала Константин не верил в эти слухи и сплетни, но две недели назад его друг, тоже охотник за нечистой силой, по прозвищу Кузнец, отправился в этот лес и исчез. Беловолосый не знал, что произошло с его товарищем и жив ли он.
В трактирах и среди местных жителей он узнал, что Микола, как он представился всем, скрывая своё подлинное имя, поехал напрямик по лесной дороге, и больше его никто не видел. Он не вернулся обратно, и с другой стороны Чёртова леса его тоже не было. Жители окрестных деревень боялись соваться в лес, и никто не знал, что случилось с кузнецом.
'Поехал человек через проклятый лес и исчез, - говорили мужики. - А что и как, нам неведомо. Мы предупреждали его, да разве он послушался? Посмеялся над нами и уехал...'
Кузнец, известный своей силой и умом среди охотников, надеялся, что всё обойдётся без неприятностей. Он никогда не брал оружие, полагаясь на свои кулаки и умение обращаться с ними.
- Нечисть надо брать умом и силой своих рук, а не побрякушками, которые в нужный момент отказываются стрелять или застревают в ножнах, - говорил Микола. - Нож или топор, который ты чувствуешь своей рукой, - вот настоящее оружие, или кулак, а не все эти пукалки и сабельки. Что ты можешь сделать саблей оборотню? Ткнуть его и сделать небольшую дырку в боку, которая затянется через несколько мгновений? А топором - хрясь по черепу, и развалил его пополам, никакая магия и ворожба тут не поможет! Или на крайний случай нож в сердце, и все дела. После хорошего и точного удара ножом ни ведьма, ни какой другой зверь не поднимется. А потом можно его скрутить или на крайний случай добить. Да и хороший удар (тряс перед публикой своими пудовыми кулаками) может надолго уложить любого оборотня, не говоря о старой ведьме.
- Кузнец, это тебе не быков в стойле валить, - не раз говорил ему белоголовый. - Это не просто звери, это люди в зверином обличии. Что у них на уме, нельзя угадать и предвидеть.
Микола лишь посмеивался над словами своего друга, отшучиваясь и размахивая перед его лицом своими кулаками.
'Теперь и он пропал, - размышлял Константин, крутя головой во все стороны и вглядываясь в сгущающуюся темноту. - Где его искать? Жив он или уже нет? Кузнец - малый сильный, но если зверь не один, то он может и не справиться. Говорил же я ему: бери оружие или не лезь один. Вдвоём-то оно сподручнее, да и шансы удваиваются'.
Ночь с каждым мгновением всё больше окутывала лес, погружая его в непроглядную тьму. Луны не было видно на небосклоне, её закрывали верхушки высоких деревьев и тучи, гуляющие по ночному небу.
'Хорошо хоть нет дождя. В Московии в это время года (а была осень) шли проливные холодные дожди, временами со снегом', - подгонял своего верного друга, чёрного, как ночь, коня, вглядываясь в ночь, охотник.
'А ну, Чёрный, поторопись, - понукал всадник коня, - а то плетёшься, как та кляча на бойню. Конь покосился на хозяина, но скорости не прибавил, переступая ногами ямы, заросшие травой. Вот вернусь домой, точно сдам тебя на бойню', - ударил он по бокам коня ногами. Но конь опустил морду и, так же тихо переступая ногами, шёл дальше, словно не слыша упрёка хозяина.
Дорога, заросшая невысокой травой, петляла по лесу, изгибаясь то в одну сторону, то в другую.
'Что там могло спрятаться и ждать меня за поворотом? - размышлял охотник, крутя во все стороны своей беловолосой головой и тихо двигаясь вперёд по дороге. - Выскочит ли на меня зверь или всё обойдётся?'
Время тянулось медленно, нет, крайне медленно. Охотник уже долгое время двигался по лесной дороге, и впереди не было ничего, кроме тёмного, непроходимого леса. Константин не хотел делать привал, нет, он не боялся, просто ещё не устал - перед тем как отправиться в этот лес на поиски друга, он два дня отдыхал в таверне, отсыпаясь и набираясь сил.
Примерно через час (не было слышно ни щебета птиц, ни шума деревьев, хотя дул небольшой ветерок), двигаясь в полной тишине, он услышал громкий, душераздирающий волчий вой - а был ли это волк?
Всадник остановил коня и прислушался, отдёргивая полы плаща - мало ли что. Конь насторожился, подняв морду и тряся ушами. Втянув ноздрями ночной воздух, он заржал, стуча передними копытами. Конь всегда так делал, почувствовав опасность или близость зверя.
- Спокойно, спокойно, Чёрный, - осадил его Константин, теребя гриву, - всё нормально.
Но всё ли было нормально, он не знал, ибо этот вой был предвестником беды, и надо было быть начеку.
Конь закрутил мордой и попытался сорваться с места, но хозяин одёргивал его, и он подчинялся.
Вновь раздался вой, прокатившийся по лесу и столь же внезапно оборвавшийся, затерявшись среди деревьев. Всадник, не шелохнувшись, стоял на месте, сжимая в руке поводья, и напряжённо вслушивался и вглядывался в ночную тьму, ожидая появления кого-либо на дороге. Однако вой затих где-то вдалеке, и охотник осторожно тронул коня. Тот медленно двинулся вперёд, но голова его была поднята, и он прислушивался, готовый в любой момент сорваться в галоп.
Глава 5
Ночь вступала в свои права, поглощая силы и разум человека. Никто из живущих на земле не мог противостоять её чарам, особенно в такое напряжённое время, как сейчас.
Кузнец пытался взбодриться разговором, чтобы не заснуть, но это плохо ему удавалось. Очевидно, зелье, подмешанное ведьмой в кашу, всё ещё действовало. Он изо всех сил сопротивлялся сну, но всё же его сморил сон. Прикрыв глаза, он провалился в глубокую дрёму. Топор, который он нашёл в доме и держал в руках, выпал из его рук с тихим стуком об пол. Но он уже не слышал этого.
Охотник на ведьм, известный как Кузнец, погрузился в глубокий сон. Будет ли это последняя ночь в его жизни, он не знал. Что ждёт его пробуждения: жизнь в человеческом теле или в другом - зверином? Останется ли он живым или превратится в отвратительного оборотня? Что ждёт его, когда взойдёт солнце, кем он станет в этом мире или так и останется лежать разорванным в этом доме? Этого спящий человек, прислонившийся спиной к печи, не знал.
Прошло немного времени, и по дому уже раздавался громкий храп мужчины, а в небольшое окно с улицы заглядывало лицо молодой девушки. Свеча, горевшая в углу, плохо освещала пространство в доме, но если присмотреться, то можно было различить очертания.
- Он спит, - тихо произнесла ведьма в ночи, где в темноте горели два звериных глаза, похожие на угли в печи.
Оборотень, издав приглушённое рычание, приблизился к девушке. Она положила руку на его спину и ласково потрепала за загривок. Шерсть на спине зверя стояла дыбом, а хвост то и дело задевал ногу ведьмы.
- Успокойся, милый, он уже спит, - успокаивала она возбуждённого зверя. - Я посмотрю, что там с дверью. Постой здесь и не дёргайся, а то разбудишь. Я проверю и позову тебя.
Ведьма отошла от окна и подошла к выбитой двери. Сейчас она не была старой и дряхлой старухой, как прежде. Теперь перед дверью стояла прекрасная рыжеволосая женщина лет тридцати, осторожно заглядывающая внутрь. Вход в дом был завален столом и подпёрт лавкой изнутри. Но если постараться и приложить усилия, его можно было немного отодвинуть и протиснуться внутрь. Зверь, конечно, не пролезет, а вот она сможет пробраться.
Рыжеволосая девица напряглась и слегка сдвинула стол в сторону. Заглядывая в образовавшуюся щель, она увидела, что мужчина крепко спал, храпя на весь дом, и ничего не слышал. Видно, ещё действовало её снотворное, которое она незаметно подсыпала ему в кашу.
Напрягшись, она стала двигать стол ещё сильнее, чтобы протиснуться внутрь, и ей это удалось. Через некоторое время проход был свободен. Ещё раз взглянув на спящего мужчину, она юркнула в дом. Сделав пару шагов, ведьма на мгновение замерла, вглядываясь в спящего бедняка. Свеча от движения колыхнула своим пламенем, и ей показалось, что кузнец пошевелился, но это было обманом зрения. Ведьма боялась, что он откроет глаза и заметит её. Она могла бы потушить свечу, но в темноте девушка плохо видела, ведь она была в человеческом теле.
Если бы ведьма обернулась волчицей, то тогда бы она не смогла освободить проход в дверях, ведь лапами много не сделаешь, и ей пришлось вновь на время обернуться в человека, чтобы попасть в дом. Рыжей девице пришлось при свете отодвигать сундук, при этом поглядывая в сторону печи, не проснётся ли кузнец. Сундук был тяжёлым, и ей пришлось приложить усилия, чтобы его сдвинуть. С каждым мгновением он поддавался, освобождая проход для зверя. Но, двигая его по полу, он издавал протяжный скрежет и скрип. Прерываясь на мгновение, поглядывая то на спящего мужчину, то на заглядывающего в дверной проём оборотня, она вновь принималась за сундук.
Спустя полчаса, когда ведьма, покрытая потом и измождённая, освободила проход, зверь, перебирая лапами и крутясь на месте, готовился ворваться в дом. Оборотень, изготовившись к прыжку, намеревался наброситься на мужчину и разорвать его.
Первая попытка оказалась неудачной, поскольку мужчина спал. Теперь необходимо было действовать быстро и точно. Шерсть на загривке зверя встала дыбом, и он, оттолкнувшись задними лапами, влетел в дверной проём.
Мужчина, словно предчувствуя опасность, открыл глаза и увидел перед собой оскаленную пасть зверя. Он поднял руку (в которой должен был быть топор, но его там не оказалось), замахнувшись. Оружие лежало рядом, но пустая рука не могла причинить вреда оборотню. Челюсть зверя щёлкнула с такой силой, что перекусила руку, оторвав её по локоть. Кровь фонтаном брызнула во все стороны, забрызгивая всё вокруг. Зверь, учуяв запах крови, ещё больше озверел. Отшвырнув оторванную руку, он вцепился в лицо мужчины. В мгновение ока зубы зверя раздробили череп Кузнеца, впившись в него клыками. С огромной силой зверь дёрнул мордой и сорвал человеческую голову с плеч. Тело уже мёртвого, но крепкого мужчины обмякло и завалилось.
Кузнец, охотник на ведьм и оборотней, в одно мгновение лишился жизни, переметнувшись в загробный мир. Душа покинула тело и улетела навсегда, оставив столь бесстрашного, здорового и храброго воина за поганой нечистью.
Через минуту рыжая ведьма, упав на четвереньки, превратилась в волчицу и подскочила к мёртвому телу. За считанные мгновения они разорвали его на куски и сожрали, не оставив даже костей.
Выскочив из дома, два волка подняли морды к луне, появившейся из-за тучи, и завыли, оглашая лес своей победой над человеком. Замолчав, они посмотрели друг другу в глаза и повалились на траву.
И уже через считанные мгновения на траве лежали обнажённые черноволосый мужчина и рыжая девица, предаваясь любовным утехам. Темнота ночи окутывала их тела, а прохладный осенний ветерок обдувал игрища, сдувая и высушивая их любовный пот.
Глава 6
Продвигаясь всё дальше и дальше вглубь леса, Константин, проехав пять вёрст, решил остановиться и дать отдых коню, а также справить малую нужду.
Едва он присел в кустах, дабы не осквернять дорогу, и снял штаны, как из-за тучи выглянула полная луна, осветив всё вокруг своим ярким светом. После темноты ночное светило было настолько ярким, что можно было разглядеть каждое дерево в лесу и каждую яму на дороге.
Именно в этом свете охотник и увидел небольшой домик, расположенный в нескольких саженях от него.
'Что за чудеса? - подумал он, быстро сделав своё дело и натянув штаны. - Как такое может быть? В дремучем лесу - и стоит дом, хоть и небольшой. Такое чудо можно увидеть только в дикой Московии - за границей люди в лесу дома не строят, стараются обживать те места, где много свободного и пустого пространства. Вот, например, в Германии строят возле рек и озёр. Хотя и здесь, в этой дикой стране, рек и озёр предостаточно, селись себе на здоровье! Нет, лезут в те места, где самая глушь и непроходимая тайга... Но всё равно надо подойти поближе и проверить, кто тут поселился'.
О том, что в доме живёт ведьма, Константин не подумал, как-то не пришла такая мысль в голову.
Спрятав под капюшон белые, как снег, волосы, чтобы не отсвечивали от лунного света, мужчина стал тихонько подходить к домику. Сбоку свет в окне не был виден, а выходить на открытое место перед домом он опасался.