Ну как же можно критиковать роман по отдельным главам? Ведь настоящему критику необходимо прочитать шыдевр целиком, чтобы понять великую идею романа и выдать конструктивное: "Оч понр, афтар, пеши исчо". Нет, это совершенно глупая идея конкурса! Роман-то пишется сразу и целиком, даже не пишется - он дан Гению Богом. Работать над каждой главой или, упаси Боже, над каждой сценой, над каждым характером? Да вы что - Гении не занимаются такими глупостями, и истинный критик это знает.
Что же, писатели-гении, к счастью, обошли наш конкурс стороной, и нашлись безумные критики, которые таки написали работы на главы. Ну а мне, как главному заваривателю этой каши, придется рассмотреть всё представленное - хотел, кушай!
Какие-то главы я рассмотрю более тщательно, какие-то менее, тут уж не обессудьте - как заинтересовали меня, читателя, так я вам и выдам. Единственную главу Мудрой Т.А.В пустыне безводной... я рассматривать не буду вообще никак: боюсь не сдержаться и перейти на мат... если хотите, скажем так - это 'не мое произведение'.
Так же как каждый автор пишет в своей теме, так и каждый критик имеет свою. Это то, что его привлекает в произведениях прежде всего. У меня такая тема персонажи - их характеры, эмоции, а также соответствуют ли их поступки эмоциям, а судьба - характеру.
Вот персонажей то и рассмотрим поподробнее.
Итак, характер персонажа, его эмоции, как же их обозначить в произведении? Как показать не бледный контур, а выпуклое и живое лицо? В представленных главах я нашел три способа выражения эмоций персонажа, точнее три способа и еще один. Но все по порядку.
Нам не рассказывают, что шакал Мелкий хитрый, трусливый, исполнительный, ленивый, а показывают, как он: жалобно, но неуверенно запищал; дрожа всем телом от холода и страха, старался смотреть вверх, на зайчонка, чтобы вновь не закружилась голова; ...на одном дыхании выдал ... и с беспокойством уставился на своего товарища; Вздохнув с облегчением, ... с радостью бросился исполнять поручение; Потрогав ухо, поморщился: оно опухло и сильно болело - и бросил быстрый взгляд исподтишка на волка, сидящего рядом.; Важно было, что всё шло как нужно, и в то же время не надо было прилагать никаких усилий.
Глупость, надменность, ворчливость, агрессивность волка Миши показана не только в его действиях, но и в его речах: Это я в тебя камнем попал... Но ты сам виноват - заслонил от меня зайчонка!; - Не верю я вам, птицам, - хмуро сказал он, - постоянно что-нибудь болтаете. - Сорока начала возражать, но он продолжал, не обращая на неё внимания: - Лис сам виноват, тоже мне - выдумал зайцев в сарае держать...
Опытность волка не только сообщается нам, но и показывается - он быстро разжёг костёр, даже несмотря на дождь, он хороший следопыт, хороший бегун, в отличие от шакала, не боится выскочить на охотников.
Преданность и добросовестность шакала проявляется в том, что он честно пытается услужить волку, а когда тот погибает, несмотря на панический страх, находит труп волка и хоронит его с соблюдением надлежащего обычая.
То есть этим персонажам веришь, видишь их характер и судьбу - они совершенно разные, поэтому разные их поступки, разный тон их речи, у них разные судьбы - понятно, что недалекий волк не сообразил, что шакал ни за что не выскочит на охотников, в то же время волк с агрессивной наглостью такое сделать может. И если бы шакал был чуть другим, затея волка удалась бы, но все вышло именно так, как предопределено характерами персонажей.
А вот персонажу Велику из главы Испытание я не верю совсем.
Начнем с того, что происходит диссонанс - нам рассказывается, не показывается, а именно рассказывается, что существует колдовской обряд, который что-то там делает с ребенком. Дальше: "И мальчик пошел. Перед ним распахнулась дверь в помещение с низким сводом. Погреб?" - это вопрос кого и кому? Только что здесь был автор, который рассказывал, а уже в следующем абзаце мы вместе с мальчиком видим помещение и задаемся вопросом.
Потом снова: "Вонючая густая сырость обдала лицо" - чувствуем мы вместе с героем, но тут же: "Ребенок расчихался"! "Ой, да это паутина" - удивляемся мы с мальчиком, и опять: "Испытуемый... брезгливо попытался отряхнуть липкий комок с руки"! Автор, а Вы часто думаете о себе: "Девушка хочет спать" или "Писатель закончила главу"?
Если "ой, да это паутина", то тогда или "я" или "он". Если "испытуемый", то тогда "посмотрев поближе, он увидел, что это паутина".
То есть необходимо определиться - читателя ведет авторский текст или мы смотрим на мир глазами мальчика!
Если уж очень хочется одновременно смотреть на мир глазами мальчика и давать пояснения по ходу, то как минимум не смешивать в одном абзаце и авторские описания, и эмоции персонажа: "Ребенок зажмурился, но от черных гадин не увернешься... Да что же хранилось в этом ящике?"
Или вот еще пример: "Ай! В спину впилось что-то острое... Несчастный почувствовал..." То есть "Ай!" - восклицаем мы с персонажем, вдруг он "несчастный". Вы же не думаете о себе так отстраненно.
Две сцены мне хочется сравнить между собой. Они хоть и совершенно разные, но и там, и там передаются (или должны передаваться) эмоции почти бессознательные.
"- Ох... - перепугавшись, шакал осёкся на полуслове. Он вновь почувствовал, что весь трясётся и лапы отказываются служить ему. - Где? - еле слышно пискнул он.
- Вон там, справа, - опасливо вглядываясь сквозь листву кустов, прошептал волк. Мелкий попытался что-либо разглядеть в той стороне, но листья так прыгали перед глазами, что невозможно было сосредоточиться. - И, кажется, они нас заметили: идут прямо на нас.
- Бежим! - пропищал Мелкий и хотел броситься в сторону, но почувствовал, что всего лишь мешком повалился на землю, пока волк не схватил его за шкирку.
- Отставить! - надсадно зашипел Миша. - Тебе что, жить не охота?
'Надо бежать!' - хотел сказать Мелкий, но из открытой пасти послышался только хрип и беспомощный язык вывалился наружу.
Миша принялся что-то объяснять, но он даже не пытался слушать. Лишь в конце, когда волк начал его трясти, дошло, что он спрашивает, понял ли он. Ему с трудом удалось кивнуть.
Затем волк отпустил его и опять стал что-то говорить, кажется, начал считать. Досчитав до трёх, он выскочил из кустов и исчез. Раздались выстрелы; шакал без сил повалился ничком, и по задним лапам побежало тепло. Послышались ещё выстрелы, крики охотников и удаляющийся треск ломающихся веток..."
Видите панику Мелкого и сосредоточенную решимость Миши? Видите эмоции персонажей?
"Плита медленно съезжала с места. Ещё немного ... Из щели понесло таким смрадом, что пришлось повернуть голову и уткнуться носом в плечо. Рубашка промокла и прилипла к телу. Кто-то мягко вспрыгнул на спину, и мальчик перестал обращать внимание на вонь. Если помедлить, то к пауку присоединятся другие. Ещё усилие, и каменная крышка сдвинулась. Рой насекомых ударил в лицо. Ребёнок зажмурился, но от чёрных градин не увернёшься. В лоб, щёки, шею вонзились твёрдые, словно костяные, тельца. Да что же хранилось в этом ящике? Вскарабкаться наверх поскорее и втиснуться под плиту. Авось повезёт и он там отсидится.
Ай! В спину впилось что-то острое, а руки захлюпали в тягучей грязи. Под лопатками заломило, боль запульсировала и поползла к шее. Несчастный почувствовал, как вёрткие и колкие прутики ворохнулись в последний раз и замерли. Паук!.. Раздавил его, когда упал. За болью пришло онемение. Да, кто-то рассказывал, что так действует паучий яд. Холодными и мёртвыми стали плечи. Нужно повернуться на бок. Оттолкнуться ногами, отползти чуть выше. Там какие-то тряпки, но посуше. Хорошо, что ларь такой огромный ... Пальцы тоже как неживые, но ещё шевелятся. Самое главное - он может дышать. Грудь натужно колыхала густой, как кисель, воздух. На мгновение ребёнок забылся."
А здесь, видите ли вы панику мальчика и его сосредоточенную решимость? Видите эмоции персонажа? Я нет! Я вижу только - мальчик открыл ларь, его укусил паук, он упал... это робот, живого здесь нет.
Предположим, мальчик и должен двигаться, как зомби, но и этому не верю, "пот, слезы... ребенок зажмурился", он восклицает "ай!" - здесь нет отрешенности, нет сосредоточенности, но и паники, той, что должна быть у ребенка, тоже нет.
Не сказать, что все так плохо с этой главой.
"Скрипнула дверь. Велек закрыл глаза: пусть думают, что он спит..." - здесь все хорошо, мы видим мир, вспоминаем вместе с мальчиком, пока снова варварски не вторгается автор: "Велек передавал своему палачу воспоминания" - это уже снова взгляд со стороны. Вот эти посторонние взгляды, ненужные пояснения надо бы вычистить. Да догадаемся мы, читатели, что для Велека колдун палач, наше воображение не надо усиливать трагизмом.
Смысл таких произведений в том, что любой простой мальчишка может оказаться Великим. Но пусть даже он Великий, нельзя отказывать ему в простых человеческих эмоциях. Напротив, через преодоление низменных черт характера, путь к величию!
Способ второй: эмоция-движение
Есть еще один поразительный прием передачи эмоции. Он наглядно показан в главе "Шут"
Прием этот - чуть заметное движение, настолько мелкое, что в обычной жизни ему не придается значение, но как проявление эмоции, оно очень важно: '...хотел проскользнуть, но замер, удивленный, на середине шага, да так и остался стоять с поднятой ногой' - оп! Нам не сказали: 'он был крайне удивлен', нам показали: 'так и остался стоять с поднятой ногой'. Такие невольные движения, сосредоточенное внимание к деталям разбросаны по тексту.
Вот королева 'вся будто обернулась ледяным изваянием' в гневе холодным тоном отчитывает Шута, он опускается перед ней на колени и: '...бережно, точно крылья раненной птицы, держа тонкие холодные пальцы королевы'. То есть видите какой контраст: она ледяное изваяние, а он держит ее пальцы точно крылья раненной птицы. Из 13ти глав нет сцены более романтичной!
Ну разве что еще одно проявление любви: 'Ты хоть понимаешь, что ты сделал тогда? Ты... - уголки губ королевы предательски задрожали, когда она захотела добавить что-то еще, но в последний момент передумала и лишь махнула рукою, сокрушаясь о чем-то непонятном Шуту'.
Вот за эти крылья раненной птицы, уголки губ, краешки бровей, изогнувшиеся кверху, скулы, резко выступившие под кожей, можно простить даже пустое: 'в ее взгляде отразилась мука'.
Еще движение - простая улыбка - и отношения показаны: 'он улыбнулся ей так, будто распахнул всю душу настежь, и принцесса вдруг звонко рассмеялась, отбросив смущение'.
Еще одна сцена - движения, которые передают настроения - беззаботность и неожиданное возвращение к действительности:
' - Знаете, а я боялась, что вы окажетесь... скучным! И... слишком серьезным! А вы такой... удивительный...
- Конечно! - Шут подхватил ее и закружил в танце под мелодию, которая звучала у него в душе. И это было так весело, так легко и так естественно, что Шут забыл кто она... и кто он. Опомнился только, когда Элея вдруг обвила его своими тонкими руками и горячо шепнула в самое ухо: 'Ваше Величество, как я рада, как рада, что мы будем вместе!'.
Шут внезапно очнулся. Попятился, глядя на нее испуганно.'
Причем, обратите внимание, здесь автор не только показывает: она сказала, он закружил ее, но и рассказывает 'шут внезапно очнулся', но здесь диссонанса не возникает, как в Испытании, потому, что здесь нет смешения 'взгляда изнутри и взгляда со стороны', здесь авторский взгляд соответствует видению и ощущениям героя, автор не оценивает его ("несчастный"), а проживает вместе с ним.
Кому-то наверно покажется, что я в восторге от главы? Отнюдь! Вот дальше, после объяснения Шута и Королевы, происходит диссонанс в характерах и поступках!
Вот смотрите. Королева, еще будучи принцессой, приняла Шута за своего будущего мужа, она была в восторге, что ее жених 'такой удивительный'. Тут же ее постигает разочарование - это не ее избранник. У короля же с королевой отношения не сложились - плетутся интриги и Шут опасается, что от Королевы постараются избавиться. И чем больше растет отчуждение между супругами, тем больше (наверняка) королева вспоминает того первого мужчину, которого она приняла за своего жениха. А она его восприняла именно как мужчину, как и он ее, как женщину, а не как свою госпожу. И вот теперь они объяснились. 'Почему сейчас? - задает она закономерный вопрос, - Ты два года молчал, я была уверена - смеялся надо мной... Ты хоть понимаешь, что ты сделал тогда?' А что он сделал? Он заставил ее влюбиться в себя - улыбкой, беззвучным танцем, ее надеждами, что он не скучный и не серьезный... Она два года пыталась смотреть на него как на шута, но это не получалось (это видно по тому, что она 'старалась его не замечать'), два года она помнила о первой их встрече, о том, что он интересный мужчина (Мужчина!). И вот теперь, избавившись от обид, она вдруг "порывисто взъерошила его непослушные волосы", а он "встав перед Ее Величеством на руки, ослепительно улыбнулся". Вот тут я не верю, не верю, что перестали быть друг для друга мужчиной и женщиной, и делают такие дружественно-хулиганские жесты. Напротив, осознав, что они не враги, не равнодушны друг другу, должны были бы еще больше смутиться тому, что любовь существует, но невозможна меж ними...
Таких вот движений-полудвижений очень не хватает в главе Грибник-3 Грибной пикник. Здесь некий Артур долго и тщательно готовится к загородному пикнику с Региной, на которую у него имеются вполне определенные виды, - дачу вычищает, заказывает особый торт из грибов, в каюте катера клеит эротические картинки, продумывает что ответит на то или иное ее высказывание... Наконец настал долгожданный день. Регина же, вопреки ожиданиям Артура, приводит с собой двух подруг. И что же? Думаете Артур расстроился? Ничуть! Ни удивленного взгляда, ни разочарования в голосе, совершенно ни одной эмоции! Лишь безликое 'неожиданно обнаружилось, что Регина не одна' - это не эмоция, а констатация факта, и даже слово 'неожиданно' не спасает.
Далее, вся кампания плывет на катере к месту пикника. Снова эмоций Артура нет (да он ли главный герой-то?) - только факты-факты-факты: девушки прихорашиваются, стали загорать, болтают, Артур рассказывает про деревушку, захотели на острова, высадились. Как будто ведется протокол. Разговоры безликие, девушек отличить друг от друга невозможно.
На острове уж совсем стало твориться что-то невообразимое! Девушки загорают нагишом. Думаете, Артур смутился? Возбудился? Восхитился? Разочаровался? Разозлился? Думаете, я знаю ответ? Автор, а Вы знаете ответы?
Только две подсказки автор нам дает, да и те лишь констатации фактов, не окрашенные эмоцией героя: 'подходила, обнаженная - прекрасная и совершенная, как никогда раньше. Настолько красивая, что Артур и не знал, что такое возможно', и: 'взгляд притягивали интимные прически вокруг него - разные, но все волнующие до щекотной дрожи внутри'. Вот и все! Больше даже намека на эмоции по поводу обнаженных тел нет! То есть представляете да? Несколько часов мужик сидит рядом с голыми девицами, с одной из которых он хотел завести романтические отношения - и ничего, только однажды замечает интимные прически, старается, чтобы его волнения не заметили, и все - как он справился с волнением и справился ли вообще, даже в каком виде он сам при этом находился - ничего не известно...
А как девки относятся к Артуру? Да никак! То есть совсем никак! Только однажды они 'посмотрели на него с одинаковым уважением' и все, даже пролетающий мимо комар вызывает у человека больше эмоций, чем Артур у них.
Наступил вечер. Девок Артур отвез в пригород и возвращается на катере обратно. Думаете, он переживает события дня? Думаете, он сокрушается, что не удалось переспать с Региной? Думаете, он вспоминает интимные прически? Нет! Он думает о грибах, и о том, как разбогатеет...
Вот такой он секс по-русски!
Много человеческих взаимоотношений в главе Реза седьмая. Но такое ощущение, что один человек ведет разговоры сам с собой - никаких характеристик, никакой эмоциональной окраски, никаких особенностей ни в языке, ни в поступках персонажей. Есть только названия - кронтин Альрик (он был ранен, теперь восстанавливается), Герд (она женщина, хотя иногда бывает и в среднем роде: 'Герд, переставшая скрываться за дверью после того, как Альрик выдал ее присутствие, бросилось к Ингарону...', родила сына), вед Инганрон, купец Аудульв. Вот и все различия персонажей. Читать это не просто скучно, а очень скучно. Окрасить повествование можно как раз движениями глаз и губ, жестами, поклонами, особенностями речи.
Способ третий: эмоции вокруг
Ну и еще один способ эмоциональной окраски - видеть мир глазами героя. Если в двух первых способах мы смотрели на героя и видели в его движениях и поступках его эмоции и характер, то здесь о характере героя мы можем судить по тому, как окрашен мир вокруг него.
В главе Начало неприятностей герой настолько позитивен, что 'нам даже с погодой повезло'. Возможно, как отмечают критики, в этой главе слишком много подробных движений: '...ранец за спину, надеть шлем, проверить герметичность, врубить систему дыхания - и в воду...', но мне для характеристики героя это не мешает, наоборот, показывает, насколько все четко отработано у него, как все продумано.
Очень хороши с точки зрения эмоциональности сцены в море, правильный переход от восторгов к работе, а затем и к тревожности.
Единственная моя придирка к: 'в чем дело?' - холодный и расчетливый голос Ингвара...' - а расчетливость голоса здесь в чем?
Собственно вот и все, что я могу сказать об этой главе - взаимоотношений между персонажами здесь минимум - только действия-действия-действия. Но повторюсь, мне эта скрупулезность не мешает, хотя, признаюсь, перечитывать главу целиком не стал, лишь поискал в тексте эмоции.
Ну разве что отмечу, что если в начале главы '...ранец за спину, надеть шлем, проверить герметичность, врубить систему дыхания - и в воду...' - это выражение размеренности, четкости, продуманности движений, то в конце главы когда все пошло не по плану, должна быть некая пусть и четкость, но все же поспешность движений, здесь не стоит замедлять сцену: 'В центре комнаты, чуть поменьше размером, чем кабинет, стол для переговоров с фруктами...' - ну к чему нужны фрукты, работы известных мастеров, да еще пера и кисти? Наши герои картины разглядывали? Действие быстрее, описания короче: комната, диван, шлюшки успели только удивленно моргнуть.
В главе Личное дело тоже эмоциональный взгляд героини на мир. Но до чего же я ненавижу таких героинь!
Ах, какая очаровашка - я не умею готовить, не умею ухаживать за своими детьми, домохозяйство не веду, а если и веду, то ...лучше не надо об этом, зато наверняка я гениальный детектив с магическими способностями. И вот я иду, такая вся распрекрасная, а все вокруг ко мне пристают, а я всех отшиваю, да так, что они мне в след плюют - вот такая я проказница! Ну и разумеется, такую восхитительную героиню ждет великая лубоф!
Что сказать? Эмоциональность героини присутствует, и читатель у таких романов наверняка есть. Одно плохо - эта героиня (как, кстати ее зовут-то?) ничем не отличается от всяких там Виолет, Ламп и прочих 'детективщиц'. Так что сказать мне больше собственно и нечего.
Способ "плюс один": а разве у персонажа должны быть эмоции?
В нескольких главах, представленных для критики, даже не предполагается, что у персонажей должен быть какой-то характер, какие-то эмоции. Авторы этого как-то совсем не предусмотрели, уделив внимание исключительно событиям. Причем эти события внешние, практически не относящиеся к персонажам, никак их не характеризуют.
Безликий Петрович в Ящерке. Возможно, он и должен быть безликим, но ведь автор описывает жизнь этого человека, а у человека, даже у самого безликого, должен ведь быть характер?
Ах нет! Я ошибся, не жизнь человека здесь описана. Очень подробно расписаны где лежали камушки, как прятались, как продавались. То есть про Петровича: '...Целый час раскочегаривал. Чай признавал только индийский. Пил всегда вприкуску. Под чаек любил меня поучить жизни'. Про камни внутри книги подробно рассказывается два раза.
Очень подробно как к Петровичу попал младенец, что потом он делал с этим младенцем, и снова никаких характеристик героя, никаких его эмоций - не человек, а картонная коробка, которую автор наполняет телодвижениями.
Скучно!
Герои главы Подарок из космоса не только пустые коробки, большая часть персонажей главы попросту не нужны здесь. Ну для чего спрашивается нужен детектив Поспелов, если с решением задачи успешно и гораздо быстрее справился переводчик Седов. Пока детектив чего-то там ищет, пытается понять, что в посылке, переводчик уже несколько дней разучивает инопланетный язык для контакта с существом в посылке.
Ну и, конечно, смешно читать, как три человека, явно не самой высокой квалификации и не самых высоких должностей, решают судьбу своей планеты. Такое ощущение, что кроме этих троих, на Земле и нет никого больше.
В Частном Расследовании тоже не предполагается характера героини - его заменяет внешность (не только в Голливуде кандидат физико-математических наук имеет четвертый размер груди, в других странах сыщицы тоже могут по совместительству работать топ моделями), 'крутой' нрав и загадочное прошлое.
Повествование здесь длинное, нудное, не убедительное.
"Приманка" и двое туповатых полицейских - вот и вся оперативная группа, поймавшая маньяка. Не верю!
То, что нападение на 'приманку' уже само по себе может быть доказательством вины и необходимо фиксировать и это событие, я наверно разъяснять не стану - в демократических странах это называется, кажется, 'провокацией на преступление' и вроде бы не принимается судом. Зато в таких странах 'возможно' за час собрать доказательства по нескольким убийствам? Признание вины - 'царица доказательств', как у нас в советском прошлом? Выяснить где был человек, кто его видел по нескольким преступлениям можно по телефону вечером в 20-21 часов за час? Блажен, кто верует...
Да даже и это все пустяки. Всё дело в том, что здесь практически все тупые - идиоты-полицейские, трусливый и туповатый маньяк, миссис Хопкинс, которая долго не может понять, что лежащая на лестничной площадке женщина мертва, Лайза 'радостно завопила', Блек 'уставился с обожанием на супругу' (заметьте не нейтральное 'вскричала' и 'смотрит', а пренебрежительное 'завопила' и 'уставился')... и в этом царстве придурков одна королева - Мишель!
Нет никакого достоинства обмануть тупого и трусливого маньяка, обыграть умного и смелого противника - вот это победа. В следующих главах героине встречается именно такой достойный противник? Ну, ну! Пусть более терпеливые ждут.
Диалог Мишель (точнее даже монолог) с маньяком - сплошное позерство. Не знаю, как иностранные маньяки, а у нас даже уличная шпана на такое не купилась бы:
'...а это твоё законное право, никто и не спорит. И вдруг напал на меня.
- Кто напал? Я, что ли, напал на тебя? - озадаченно воскликнул маньяк' - маньяки хорошие психологи, они часто играют со своей жертвой, прекрасно чувствуют, когда играют с ними - маньяк не станет удивляться, что его хотят застрелить при попытке к бегству - этот прием классическая игра криминалистов, о которой у нас каждая малолетка знает.
'- Говорят, пуля в печень - это очень больно, - деловито произнесла она, проверяя обойму. - Ты как думаешь, врут? Может, проверим?' - это все, что должна сказать Мишель.
Маньяку фиолетово кого она поймала и как расколола, как и сколько убила - маньяк считает, что он умнее, хитрее других, он зациклен на своих ощущениях, на своих стремлениях, он считает, что любого перехитрит, поэтому бахвальство женщины его не впечатлит, напротив, он станет с ней играть, а вот мордой в пол и первый выстрел в ногу, обещание второй сделать в печень может его убедить.
Ну, разумеется, все эти монологи это не для маньяка, здесь читателю рассказывается какая Мишель крутая. Не верю рассказам, верю показам. Здесь показано, что героиня истеричная девица, которой не с кем поговорить, поэтому она изливает душу маньяку.
Ну и наконец (вместо заключения)
Постепенно я становлюсь сторонником цензуры. В советские времена именно цензоры напоминали авторам об их ответственности перед читателями (зрителями). Сейчас об этом говорить даже как-то неприлично: чего ты, читатель, хочешь от автора? Вот тебе развлекательная литература - развлекайся! И мы усиленно развлекаемся, не замечая, что поглощаем, а потом удивляемся жестокости наших детей!
В этой главе очень миленькие персонажи. Например, дракон. Он топит принцесс: 'Завтра будет еще одна? - возмущается он, - Как меня достали эти чокнутые маракандцы! Я думал, утопив парочку, я запугаю их достаточно, чтобы они перестали сюда соваться'. Вот умора! Убить парочку людей, чтобы от него отстали. Причем здесь дракон положительный - он существенно помог третьей принцессе.
Еще один положительный герой, он еще и (ах!) герой лав стори! Это Камиль. Он влюблен в Инай - третью принцессу. Одновременно Камиль является Фазул-хаабом, за которого должна выйти замуж принцесса, прошедшая испытание. А вот теперь вопрос на засыпку: что случилось с первыми двумя принцессами, которым не посчастливилось стать возлюбленными Камиля? Первую утопил очаровашка дракон, вторая обратилась в камень под взглядом василиска. При чем же здесь Камиль? Да нет, он совершенно тут ни при чем, он, разумеется, искренне хотел, чтобы первая или вторая принцесса стала его женой...
У нас путаются понятия добра и зла. Убил? Да ладно! Он же не со зла! Влюблен? Долой соперниц - да и не герой их убирает, а автор и тоже не со зла, а чтобы история была романтичней.
Дамские романы читать невозможно, сериалы смотреть противно - героиня (ах!) полюбила мОлодца. Ну и что что он предназначен другой, другую мы как-нибудь уберем, это же наша героиня, - самая прекрасная, самая няшная! Именно она через слезы и сопли достигнет наивысшей точки счастья, и ничего что при этом пройдется по чужим костям.
Да при чем же здесь ответственность автора перед читателями? Это же фентези! Это развлекуха! Кого волнуют какие-то там погибшие принцессы?
Ну вот и я о том же!
Ну и, наконец, Синтетический человек. Это единственная глава, про которую я не могу ничего сказать определенно, не прочитав роман целиком. Причем я готов как к тому, что роман окажется гениальным произведением, так и к тому, что он полнейшая чушь! Одинаково оригинально-остроумные диалоги персонажей могут быть как непроработкой автором характеров, так и 'переводом' скучных фраз персонажа на живой язык героя (тем более, что длинные диалоги разделяются абзацем).
Ничего не могу сказать! Вообще ничего!
Нет, что ни говорите, рассматривать кусок произведения не менее интересно, чем целиком! Даже, может быть, напротив - интересней. Так приходится сосредотачивать внимание на мелочах, которые, возможно, пропустил бы читай роман целиком. Обращать внимание авторов и читателей на мелочи малоэффективно? Я так не думаю!