Аннотация: Космос телепортировал младенца на Землю...
Борис Мишарин
Мечты и реальность,
Фантастика и бытие.
Космический странник
Теплый летний вечер; чуть колышется тополь листьями, да пищат комары, намереваясь впиться хоботком в кожу кровенесущих существ. Но на веранде таковых не имелось, и только пёс Шарик отмахивался иногда лапой из своей будки от навязчивых насекомых, грустно мигая глазками.
Внезапно среди ясного неба раздался какой-то непонятный гул, а пёс Шарик заскулил тихо и старался забиться в будку подальше, хотя лишнего места там не было вовсе. Может быть, это был отзвук дальнего грома? Может быть. Но внезапно на небе появились темные кучевые облака и в минуту заполнили всё небесное пространство. Комары неизвестным образом испарились. Раздался оглушающий раскат грома, всё потемнело и на крыльцо деревенского дома что-то рухнуло. Следом, словно из ведра, полил ливень. Пёс Шарик завыл, не высовываясь из своей будки.
- Непогода-то как резко разыгралась, - произнес Валентин, хозяин деревенского дома, - не помню даже подобного случая в прошлом. Чистое небо и сразу гром, тучи и ливень - всё за одну минуту.
- В прошлом, - усмехнулась Валентина, хозяйка дома и жена, - в прошлом деревья были большими, не вырубались и не отправлялись в Китай нелегально составами. В прошлом, - она снова усмехнулась, - в прошлом развитой социализм был и боролся с загнивающим капитализмом. А он гнил, гнил и лопнул перестройкой, Горбач, сука, медальку за развал получил. А в людях всё гнилое проснулось - рвачество, хамство, эгоизм, маскировка... Законы природы, там добра нет, только сила. Сильный жрет слабого - вот и весь закон.
- Ты чё это разошлась, Валюша? - удивленно спросил Валентин.
- Чё? Да ни чё - от грома, видимо. Что-то Шарик воет и воет - пойду, гляну.
- Ливень же! И метра не пройдешь - зальёт всю, - констатировал Валентин.
- А я с крыльца гляну, под навесом не зальет, - ответила она.
Валентина вышла и сразу же закричала громко:
- Валя, Валя, иди сюда, быстро иди!
Он выбежал на крыльцо и обомлел - на крыльце лежал абсолютно голый ребенок по возрасту годика два.
- Чё кричишь-то? Бери и неси в дом, потом разбираться будем. Дождь, ветер - простыть может ребенок.
Валентина схватила его и унесла домой, положила на чистую простынь. Подошел Олег - их двухгодовалый ребенок - смотрел удивленно на пришельца.
- Надо вымыть его и накормить, - предложил Валентин, - голый на грязном крыльце лежал. Как раз теплая вода ещё осталась.
Ребенка искупали, одели одежду сына на него, как раз подошла, и усадили за стол. Наложили чашку гречневой каши, но ребенок помахал рукой, типа есть не буду.
- Тебе годика два по виду, малыш, говорить уже должен понемногу, - начала разговор Валентина, - кто ты, откуда, как на крыльцо попал?
Мальчик пожал плечами и ничего не ответил.
- Понимаешь, но не говоришь, - вмешался в разговор Валентин, - да, такое в этом возрасте бывает. Но непонятно, как ты на крыльце оказался - ворота и калитка на щеколду закрыты, не войти снаружи никому, да и Шарик бы на пустил? Непонятно, но что теперь делать?
- Что делать, что делать? - повторила Валентина, - пойду к Силантичу, пусть метрику на малыша выписывает, как на нашего сына родного. Или ты против, Валя?
- Чё я против-то буду? Воспитаем, как своего. Где один, там и два. А может быть, и ещё родишь, так троих еще больше любить станем, - ответил Валентин. - А Силантич может метрику выписать, на то он и глава района.
- Ну да, он может. Но согласится ли? Ему же справка из роддома потребуется. Скажу, что дома рожала. Прихватило, вот и рожала - скорую же не вызовешь из района, связи нет и ни на чем не уедешь.
- Ладно, давай отдыхать, а завтра все вместе в райцентр пойдем. Ты мальчика оформлять, а я ему одежду кое-какую куплю. Но денег у нас всего две тысячи осталось... Вот и потратим тысячу на малыша, а тысячу на муку и крупы, чтобы до следующей весны дотянуть. А там соболя продадим и снова деньги будут.
- Продадим... - заворчала Валентина, - их ещё добыть надо. Но ничего, добудем - жить как-то надо.
Случайно или не случайно получилось, но деревня именовалась Валентиновкой, хотя сейчас уже никого такими именами не называли - называть было некого. Была когда-то зажиточная деревня, а осталось всего десяток домишек без какой-либо инфраструктуры. Но электричество всё-таки было, осталось от Советской власти. Жители кормились огородом, речкой и тайгой. Слава богу, что хоть лучину вечерами не строгали... Но зато бюллетени для голосования регулярно привозили, ежегодно. А вот продукты и одежду - это не обязательно. Хотите работать и жрать - переезжайте в райцентр. Вот и всё, делов-то.
- Как малыша назовем, Валя? - спросила жена.
- Чувствуется, что малыш крепкий, упитанный и здоровый. Только вот кто его нам подбросил, где-то же он жил пару лет или около того? Но станем считать это прошлым и теперь это наш сын. Пусть будет Лев.
- Лев, Лёва... Да, пусть так и будет.
Утром они встали пораньше. До райцентра, до Сосновки, топать десять километров пешком, да ещё с ребятишками. Позавтракали. Валентин приготовил тележку, типа огородной, в которую можно было загрузить кули с мукой и крупой в Сосновке. Валентина достала спрятанный подальше кошелек и ахнула - вместо двух тысяч там лежало двести. Две банковские упаковки купюрами по тысячи рублей. Она так сразу и осела на стул, потом вытаскивала купюры из пачки, ощупывала руками, разглядывала на свет - вроде бы настоящие. Двести тысяч... таких денег она никогда в руках не держала.
Бывало, что в очень удачливый сезон охоты она с мужем добывала соболей, и они выручали при этом от их реализации до шестидесяти тысяч. Но это бывало. Теперь она уже два года на охоту не ходит, оставаясь с сыном Олегом. И больше тридцати тысяч в год заработать одному мужу не получается.
Она позвала в дом мужа, дети остались играть с тележкой во дворе. Показала ему раздутый кошелек и его внутренности, естественно.
- Не понимаю, - произнесла она, - было только две тысячи... И что за полтергейст происходит? Малыш появился... двести тысяч... Ты что-нибудь понимаешь, Валя? - спрашивала жена ошеломленно.
- Я могу всё объяснить, - в комнату вошел Лев, - я могу всё объяснить, - повторил он. - Только вы присаживайтесь, слушать мой рассказ стоя нежелательно.
Валентин и Валентина присели на диван, прижались друг к другу - уже было удивительно: молчавший до сих пор ребенок заговорил по-взрослому.
- Я прилетел к вам с неба, - начал говорить Лев, - космос меня отправил, скажем так. Вы очень порядочная семья и поэтому выбор пал на вас. Я не земной ребенок и был создан по подобию Олега, вашего сына. Как вам объяснить? Меня можно называть роботом, но лучше андроидом или роботом-гуманоидом. Но можно ещё проще - искусственный человек. У меня нет привычных вам крови и мышц, костей, я не кушаю пищу, питаясь космическим эфиром. И у меня большие возможности. Ваша семья будет отныне обеспечена всем необходимым - деньгами, продуктами, одеждой, электроинструментами и так далее. Я стану вашей защитой и опорой. Вот такое моё объяснение. Но говорить об этом никому не следует - теперь я ваш сын и родной брат Олегу.
Ошеломленные родители сидели на диване молча, и каждый рассуждал про себя, примерно, одинаково. Что это? Разводилово, юмор, сказка, сон или явь в стране Оз? Но малыш появился на крыльце ниоткуда и ещё ничего не ел за столом. А деньги? Их же раньше точно не было.
Со временем Валентин и Валентина ко многому привыкли. Например, к тому, что дом их расширился на несколько комнат, а внешне вроде бы и не изменился даже. Подумаешь, стал больше немного... кто же его мерил-то? В доме появилась пробуренная скважина и вода, теплые туалет, в бане душ и небольшой бассейн. Но это, так сказать, благоустройство. А работать приходилось по-старому, но с новыми инструментами. Огород, например, не копать лопатой, а пахать Кротом, чурки из леса не возить на санках, а на бортовом Уазике, именуемом Головастиком.
И Лев уважал своих приемных родителей. Другие бы смогли отказаться от работ на огороде и по дому. А эти "пахали" по-прежнему, но только с необходимыми инструментами. Просто очень тяжкий труд заменен на тяжелый. Например, двуручной пилой не спиливали деревья - теперь пилили бензопилой "Дружба".
Но время шло и наступило школьное. А школы в Валентиновке не было. Была начальная школа в Советское время. Но тогда и колхоз был, работа, медпункт, магазины, клуб. Люди жили, а сейчас выживают остатки. Похерено всё, похерено.
Валентин отвел детей в интренат в Сосновке - теперь там станут жить и учиться до лета. Многие ребятишки из других деревень плакали, расставаясь с родителями. Но Олегу и Льву Фомичевым из Валентиновки было легче - всё-таки их двое.
Дети знакомились со своими спальными и жилыми местами - кровать и тумбочка рядом в комнате на пятнадцать мест. Но не все были одногодками, то есть в одной комнате-спальне находились дети с первого по четвертый классы. Комната воспитательницы находилась рядом и она после отбоя уходила к себе, пожелав детям приятного сна и спокойной ночи.
А после этого начиналось представление. Самый старший в комнате-спальне мальчик-второгодник двенадцати лет зажег ночник.
- Так мальчики-спальчики, у меня тут будет свой порядок, - начал он, видимо, в чем-то подражая своему старшему брату, уже отсидевшему на зоне, - я здесь смотрящий, то есть старший для вас. Можете называть меня Виктор Ефимович, но лучше зовите паханом. Все вы, малявки, должны лизнуть меня в задницу. Тогда я стану считать вас преданными мне и не стану избивать. Так, начнем с тебя, стервец, - он указал на мальчика, чья кровать была ближе, снял штаны и повернулся к нему попой.
Испуганный мальчик поджал ноги на кровати и не шевелился, смотрел округленными глазами на голую задницу пахана. А тот, не дождавшись действия, завернул руку мальчонке, надавил до боли и приказал лизать зад, иначе руку вообще оторвет.
Такое издевательство становилось сверхмерным. Если не все, то многие знали, что в детских домах, домах-интернатах существует насилие. Старшеклассники насилуют девочек, начиная с седьмого-восьмого классов, слабых детей бьют. Но чтобы заставляли лизать задницы - это уже слишком. Лев решил вмешаться.
- Уважаемый пахан, Виктор Ефимович, - вежливо и ласково обратился он, - мальчик напуган и вскоре исправится. Дайте ему время. А я пока поласкаю вашу попочку с удовольствием.
Пахан разулыбался и подошел к кровати Льва, сдернул свои штанишки и пёрнул сразу же, заявив серьёзно:
- Вонь вдыхай и заглатывай, а потом жопу язычком вытрешь.
- Конечно, пахан, конечно, как скажешь, - язвительно ответил Лев и быстро сдернул свои брюки, проведя членом по заднице пахана. - теперь ты петух, а не пахан и твоё место у параши, - подвел итог Лев.
А Олег с силой пнул по голой заднице петуха. Тот упал на пол и завыл от боли - пинок пришелся не только по жопе, но и по яйцам. На вой прибежала воспитательница.
- Чё случилось тут, чё? - спрашивала она, непонимающе оглядывая второгодника, лежащего на полу с голым задом. - Опять ты, Хайруллин, чего-то здесь куролесишь? Но чё случилось-то, чё? Вот ты отвечай, - она указала рукой на Льва.
- Да ничего особенного не случилось, Марь Ивановна. Вот этот вот мальчик, - он указал на него рукой, - вышел на середину, снял штаны и заявил, что у него самая лучшая петушиная жопа. А потом упал на пол и завыл, что эту жопу никто не ласкает. Все дети видели и все подтвердят. Но мы маленькие и засовывать ему ещё не можем.
"Да, - раздалось со всех сторон, - всё так и было".
- Вот сволочь, - почти выматерилась воспитательница и схватила его за шиворот, - переночуешь в кладовке.
Утром она доложила о ситуации директору и Хайруллина определили в спецшколу. А там ему пришлось очень несладко - весть о его петушиной заднице долетела до спецвоспитанников вперед его самого.
II
Время шло или бежало, но братья Фомичевы уже учились в девятом классе и внешне выглядели вполне взрослыми. Тридцатилетняя воспитательница поглядывала на них с вожделением, но определиться не могла, кому отдать предпочтение. Оба статные, широкоплечие, рослые. Отдать предпочтение - но это только в мыслях. Приходилось сдерживаться и вздыхать. Когда они станут совершеннолетними, ей будет уже за тридцать, а молоденьких девочек полным-полно.
Во сне ей часто снился образ братьев. Вот и сейчас кто-то из них ласкал её, нежно проводил язычком по соскам на груди и поглаживал промежность. Она чуть раздвинула ножки и слегка стала двигать тазом навстречу пальчикам. А потом почувствовала, что в неё входят и схватила ягодицы уже не во сне, стараясь вжать их в себя. Очнулась, но оттолкнуть партнера уже не смогла, занимаясь с ним любовью неоднократно.
Обязательная школьная программа выполнена и в десятый класс братья уже не пошли. В своей Валентиновке они начали строить себе дома по типу на два хозяина с большими залами, вместительной кухней и шестью комнатами: спальнями и детскими. Вроде бы сами всё строили, все деревенские видели, но никто не обращал внимания, что стены растут, как грибы.
Братья прикупили себе по автомобилю УАЗ Патриот, он как раз подходил для села по проходимости, а Лев приобрел ещё и грузовой внедорожник Урал-4320. Говорят, что лучший по проходимости и грузоподъемностью более десяти тонн.
Вечером братья собрались у родительского очага за ужином. Кушать всегда приходили к ним - своих хозяек еще не имели по молодости. Лев заговорил первым:
- Папа и мама, дома мы с Олегом построили, техникой обзавелись, восемнадцать лет нам исполнилось - пора подумать и о жёнах.
- Да, - поддержал его Олег, - в деревне Кузьмиха живет Настя Илларионова и она мне нравится. Я бы на ней точно женился. Девушка порядочная, хозяйственная и работящая. Думаю, что я ей тоже нравлюсь. В одном интернате жили...
- Я бы тоже женился, - заявил Лев, - на воспитательнице из интерната... На Лене Ивлеевой.
- Но она же старуха для тебя, Лева, - возразил отец, - ей сколько лет?
- Тридцать два. Но это ничего не значит, хочется быть только с ней, - ответил Лев.
На следующий день дети уехали. Олег в Кузьмиху, а Лев в Сосновку. К вечеру вернулись уже не одни. В сельской местности всё быдло проще со свадьбами. Настя и Лена дали согласие и сразу переехали к мужчинам, взяв с собой лишь одежду, более ничего не требовалось. В райцентре подали заявление в ЗАГС и свадьбу сыграют через месяц с полным размахом. А пока осваивались в новых домах и удивлялись благоустройству.
Собирались по-прежнему у родителей. Лев заявил сразу:
- Теперь мы все Фомичевы и давайте думать о бизнесе.
- О бизнесе? - удивился отец, - какой тут может быть бизнес? Это при Советской власти была работа, а сейчас хрен с маслом. Нас и так в деревне считают зажиточными, а мы всего лишь пашем с утра до вечера. Огород, грядки, рыба в речке, грибы-ягоды в лесу, мясо... Но и есть всё, в городах такого стола нет. Даже виски своё, - он поднял бутылку самогонки, настоянную на кедровых орешках.
Все засмеялись. Но такому столу не удивлялся никто. У Насти и Лены тоже подавались к столу грибы, ягоды, соленья с огорода, мясо козы, лося и так далее.
- О каком бизнесе может идти речь, спрашиваешь отец. О простом, естественно. Я, например, заметил, что постоянно приезжают скупщики из города и забирают за бесценок мясо. Почему бы нам его не скупать и не стряпать пельмени, например? А в городе продавать их оптом.
- И сколько штук мы сможем их налепить? - спросила мать, - курам на смех.
- Курам, не курам, а подумать надо, - ответил Лев. - И не лепить пельмени руками для кур, а купить специальную линию. Я уже подумал немножко и считаю, что бизнес окупаемый за несколько месяцев. А потом пойдет прибыль. Но необходимо зарегистрировать ИП в налоговой службе. Вот Лена, например, окончила бухгалтерские курсы в свое время. Как ты, Лена, с упрощенкой справишься?
- Конечно, без вопросов. Ну ты и голова, Лёва! Это же миллионы прибыли! - восхитилась она.
- До миллионов ещё далеко, но идти к этому мы будем. Подлатаем заброшенный дом и организуем там производство. Надо будет получить разрешение от СЭС, пожарного надзора, Роспотребнадзора. Выбрать и закупить оборудование, произвести пуско-наладочные работы, найти каналы сбыта. Да много чего ещё надо будет. Что скажете, господа Фомичевы?
- Ты, Лева, в интернате был самым умным и продвинутым мальчиком и сейчас это доказываешь. Я обеими руками "за"! - заявила Елена.
- Так и мы все "за", - ответил за всех отец.
- Тогда распределим роли и за работу, - подвел итог Лев.
Утром он уехал в Сосновку оформлять ИП, а отец с Олегом занялись ремонтом соседнего брошенного дома под пелеменную линию. Во дворе оформляли помещения под морозильную камеру, помещение для упаковочной машины.
Бизнесом занялись всерьез - закупали аппарат для лепки пельменей с комплектом сменяемых форм; просеиватель муки для ее очищения и насыщения кислородом; напольную модель тестомеса, способную замешивать крутое тесто. Именно такое необходимо для пельменей; мясорубку с реверсом; фаршемешалку; упаковочную машину с функцией нанесения даты, времени и веса продукта; морозильную камеру; авторефрижератор для перевозки пельменей.
Все работали в поте лица своего, не забывая про огород и сбор грибов, ягод. Лев закупил ноутбуки с интернет флешкой, способной работать через космический спутник, телефоны со спутниковой симкой. Готовились к производству основательно. Упаковку решили делать прозрачной с видом влюбленной парочки, держащей губами пельмень. Определились с названием: "Пельмени Валентиновские".
Лев Фомичев со своими возможностями быстро организовал производство пельменей и реализацию их в городе. При этом старался не использовать космическое волшебство, а работать в обычном земном режиме. В Валентиновке осталось всего лишь десять жилых домов, и он взял на работу по одной женщине из каждого дома. Это было счастьем для жителей - работа, зарплата. И теперь они получали за месяц больше, чем их мужчины за год, добывая соболей. Фомичевых боготворили!
III
Андрей Тюленев по кличке Тюлень занимался спортом и в особенности боевыми искусствами. В школе учился посредственно и не раз привлекался за хулиганство. В конечном итоге его посадили, там он поднялся на взрослях - так именуют тех, кто отсидел на малолетке и перешел во взрослую колонию. По выходу организовал преступную группу, в основном из спортсменов, и стал её лидером, смотрящим за районом.
Он отдыхал на открытой веранде своего коттеджа, потягивал пиво и закусывал вяленой рыбкой, когда появился Удод, его правая рука.
- Тюлень, к тебе Вареный просится.
- Вареный?
- Ну, этот Варенцов. Из налоговой.
- Чё ему надо? Ладно, пусть зайдет, - разрешил Тюлень.
Варенцов быстро просеменил к смотрящему и угодливо заговорил:
- Здравствуйте, Андрей Игоревич, у меня есть важная информация для вас, Андрей Игоревич...
- Ну говори, чего резину тянешь, - недовольно высказался Тюлень, - если важная информация - тебе заплатят.
- Так это, в Валентиновке ипешник Фомичев объявился, пельмени стряпает и в городе реализует.
- И чё?
- Так это. У него уже миллион прибыли за первый месяц работы.
- Ясно, свободен.
Тюлень махнул рукой и жестом показал Удоду, чтобы налоговику заплатили.
- И чё думаешь, Удод? - спросил Тюлень, когда они остались вдвоем.
- А чё тут думать-то... На нашей земле ИП, разрешения от нас не получал и в кассу не отстегивает. Ехать надо...
- Да, возьми братков и езжай. Забери сразу полляма, а дальше пусть тридцать процентов нам отдает ежемесячно и живет спокойно. Денежку не отдаст - сам знаешь.
- Добро, Тюлень, съездим, поговорим.
Удод взял с собой четырех бойцов. Брать больше не видел смысла для захирелой деревни. Оружие не брали, но биты взяли, естественно. Десять километров Крузер пролетел за те же десять минут.
Удод даже удивился - в заброшенной Валентиновке появились новые дома. Он безошибочно определил, где находится производство пельменей, но войти внутрь не смог - всё огорожено забором, а калитка на воротах закрыта изнутри на задвижку. Он забарабанил по ней кулаком, а потом и ногами.
Калитка открылась и вышел незнакомый молодой мужчина. Спросил сразу:
- Господа чего-то хотели?
- Я Удод и когда я приезжаю, то все быстренько хотят принести мне денежку. Вы организовали бизнес без разрешения уважаемого Тюленя, в кассу не отстегивайте. А потому с вас полляма сразу, а потом тридцать процентов выручки ежемесячно. Пяти минут тебе хватит денежку принести, парниша?
Лев осмотрел прибывших с Удодом четырех качков, которые пока мирно стояли, постукивая битами по своей левой ладони. Усмехнулся.
- То, что ты урод, это я понял сразу и передай своему млекопитающему Тюленю, что я приглашаю его на стрелку, где отворот с трассы на нашу деревню. С него пол-арбуза сразу и тридцать процентов ежемесячно от преступного бизнеса.
- Чего? - ошарашенно-удивленно спросил Удод и кивнул своим бойцам, приказывая: "Отметелить, как следует". Удод повернулся и пошел к машине, нисколько не сомневаясь, что братва поработает на славу. Оскорбление прощать нельзя. Фомичев сам нарвался, а теперь здоровья у него поубавится.
Только у машины кто-то поднял его высоко за шкирку, а потом повернул лицом к себе. Ошеломленный Удод увидел корчившихся от боли своих бойцов на земле, а держал его одной рукой за шкирку всё тот же молодой парень и говорил жестко:
- Если ты урод, то я Лев Фомичев! И как мне тебя отметелить? Руки-ноги поломать, яйца вырвать?
Удод болтался на поднятой руке и никак не мог понять, почему его руки не достают до головы этого Фомичева, чтобы нанести ответный и сокрушительный удар. А ноги, понятное дело, не имеют опоры. Но быстро оценил ситуацию и заговорил:
- Не надо меня метелить, я передам разговор Тюленю.
- Это хорошо, - вроде бы согласился Фомичев, - но вы же вежливого языка не понимаете, а потому действуем по вашим понятиям. За беспредельный наезд ты будешь наказан.
Лев резко отпустил Удода, тот шлепнулся на землю и быстро поднялся, чтобы нанести удар ногой. Но ногу поймали, а самого загнули рачком и спустили штаны.
- Давай, - приказал Лев одному из валяющихся на земле качков, - или тебя тоже загнуть?
Тот замотал отрицательно головой, приподнялся, спустив собственные штаны, и провел членом по заднице Удода.
- Теперь ты Удодочка, белая попочка, - смеясь произнес Фомичев и пнул с силой по заднице свежеопущенного. - Валите все быстро отсюда и передайте Тюленю, что я жду его завтра на стрелке у отворота на Валентиновку в два часа дня. Пусть с собой привезет пятьсот миллионов. Быстро валите, иначе ноги переломаю.
Качки доковыляли до машины, но Удода ногами вытолкнули из неё - с дырявыми ездить впадлу. Лев ушел внутрь "пельменной", захлопнув калитку. А Удод осматривался, ища выход отмщения. Но собаки, как известно, чужих не любят. И Удод с покусанным задом все-таки доковылял до Сосновки. На территорию коттеджа Тюленя его, естественно, не пустили.
Тюлень, выслушав рассказ качков, бесновался и в ярости матерился.
- Вы... четверо дебилов с черными поясами по рукопашному бою не смогли одолеть одного деревенского парня?
- Так силен он очень и быстр, как молния, - оправдывались братки.
- У вас же биты были, чего дубинками не работали?
- Так мы и не поняли даже, как на земле оказались, от боли корчились, - снова оправдывались братки.
- Так, завтра с оружием едем. И измесить мне этого Фомичева, в фарш изместить, а потом волкам скормить. Всё понятно?
- Понятно всё, Тюлень, всё понятно, - прозвучал ответ.
На следующий день на стрелку ехали уже три автомобиля и братки с оружием чувствовали себя намного увереннее. Против огнестрела не попрешь при любой быстроте и реакции. Ехали уверенные, но не заметили на дороге расстеленного "ежа". Шины автомобилей прокололись и они остановились. Мгновенно не весть откуда появились омоновцы и поставили раком всех, оружие изымали при понятых. Всех братков задержали, в том числе и Тюленя, у которого, кстати, оружия не нашли. Пришлось в конце дня отпустить.
Дома он неистовал. Во-первых, не приехал на стрелку, а Фомичев может подумать, что струсил; во-вторых, задержали братков и забрали оружие; в-третьих, кто-то сдал; и в-четвертых, как-то надо наказать Фомичева и наказать жёстко.
Вечером Тюлень задремал, но его разбудил шорох и непривычный запах. В кабинете напротив него восседал молодой мужчина.
- Ты не приехал на стрелку, Тюлень. Очко сыграло? - спросил он.
Это Фомичев, догадался Тюлень и рассвирепел:
- Что? - закричал он, - порву, суку...
Тюлень метнулся из-за стола, чтобы ударить, но тут же получил по солнечному сплетению и загнулся, хватая воздух. Фомичев толкнул его в кресло и произнес:
- Сначала говорить будем, а потом силой меряться. Дыши глубже и слушай...
- Как ты сюда попал, член моржовый? - кое-как перебил Тюлень, всё ещё хватая ртом воздух.
- Это неважно, - ответил Лев, - важно то, что ты наехал по беспределу и придется ответить.
- Ты, сука, меня ментам сдал...
- Сам сука, а сдал тебя Удод-урод, белая попка-послушница. Ты же теперь его в дом не пускаешь. Я же предпочитаю действовать сам, без полиции.
- Он теперь опущенный...
- Но ты, Тюлень, особо не радуйся, скоро к нему присоединишься. А накажу я тебя, как надобно, по понятиям. Но сначала отдашь пол-арбуза.
- А хрен в зубы ты не хочешь получить? - возмутился Тюлень и осторожно встал из-за стола, помня, как безрассудно нарвался на кулак перед этим. Теперь подходил аккуратно, готовый в любой момент отразить атаку. А Фомичев спокойно сидел и даже смотрел немного в сторону.
Лох, подумал Тюлень и нанес мгновенный удар в лицо, вложив в него всю свою силу и быстроту движения. Но тут же завыл от невыносимой боли, приседая на корточки и с ужасом глядя на опухающий и синеющий собственный кулак. Так может быть, если ударить по крепкой бетонной стене. Костяшки кулака раскрошились, а мягкие ткани опухали, пропитываясь кровью.
- Вот видишь, Тюлень, мне даже самому делать ничего не приходится, сам себе создаёшь проблемы, - усмехнулся Лев. - А теперь неси брюлики из сейфа, там у тебя как раз их накопилось миллионов на пятьсот.
- Хрен тебе, - ответил со злостью Тюлень и снова завыл от боли.
- Хрен тебе будет, не переживай, но чуть позже.
Фомичев подошел к картине Репина "Бурлаки на Волге", снял её со стены, оголив сейф, и набрал шифр. Дверца открылась и он вынул плотный тугой мешочек.
- Вот видишь, Тюлень, теперь у тебя и брюликов нет. Пора переходить ко второму действию.
Тюлень дернулся, чтобы перехватить мешочек с бриллиантами, но боль сковала его, резко усиливаясь при любом движении. В кабинет вошли два охранника. Тюлень обрадовался и приказал:
- Взять его, - указывая рукой на Фомичева.
Но охранники, словно зомбированные, подошли к Тюленю и загнули его рачком, сдергивая штанишки. Один пристроился к голове, другой сзади. Всё снималось на видео онлайн в интернет. Извращенно опустив Тюленя, охранники ушли.
- Это для того, Тюлень, - пояснял Фомичев, - чтобы ты меня не искал и не мстил. А петушком теперь ты можешь только кукарекать и садиться на кожаный насест с удовольствием.
Лев засмеялся и ушел.
Полиция, обнаружив видео в интернете, нашла тех двух охранников и возбудила в отношении них уголовное дело за мужеложество и распространение порнографии. Но зомбированные охранники ничего не помнили. А петухо-тюлень попал в больницу - кисть руки пришлось ампутировать. На допросах в полиции он всю вину валил на Льва Фомичева, но только кто ему поверит, если вся деревня подтвердила, что он в тот момент контролировал производство пельменей.
И слава богу, сосновская ОПГ без лидеров распалась.
IV
Осень... Время поэтов и буйство красок. Но некоторым осень, как время года, не нравится - ветра, промозглость, дожди, детям идти в школу... Но есть и плюс - бабье лето, например.
Осень... заблудилось бабье лето
В перелесках, сопках и лугах,
Подзависло над тайгою где-то,
Зацепилось колером в кустах.
По утрам туманы над рекою,
Ивы орошаются росой,
Лето вдруг осеннюю тоскою
Возвернулось теплой полосой.
Лист увядший ветреным порывом
Взмыл над сопкой в чистой синеве,
И завис над жизненным обрывом,
Словно каплей в трапезном вине.
Ветви оголенные тоскливо
Вспоминают летние деньки,
Как шептались листья суетливо
На ветру, устав от болтовни.
Бабье лето желтым листопадом
Моросит особенным дождем,
Изморозь серебряным фасадом
Рассыпалась ночью сентябрем.
А природа чувством золотится,
Нацепив багрянец из осин,
Чувствует - зима уже стучится
В заберегах водных паутин.
(здесь и далее стихи автора)
Настал день свадьбы и Лев с Олегом и невестами, родственниками уехали в Сосновку на регистрацию брака. Отзвучала музыка Мендельсона и теперь уже все Фомичевы с родителями молодых жен вернулись в свою Валентиновку, где у накрытых столов на улице их тоже встречал свадебный вальс в исполнении местного баяниста.
Гуляли до темноты, кричали горько и истинно радовались все. Не только молодые, но и жители деревни, у которых появилась возможность жить, а не существовать, благодаря Фомичевым. Жить и не зависеть от удачи в сезон охоты на соболей. Жить и не возить кули с мукой, сахаром и крупами из Сосновки на тележках. Жить и покупать себе одежду, жить в уверенности завтрашнего дня.
Уверенность в завтрашнем дне - это то, чего нет при капитализме. А ведь раньше эта уверенность была. Что раньше? Раньше были колхозы, совхозы, трактора, комбайны и работа. А сейчас только ностальгия. Но зато есть продукты и одежда. Но опять же для тех, у кого есть деньги. Раньше можно было попасть в врачу, отсидев в очереди. А сейчас старушке из Валентиновки необходимо прийти и записаться, врач примет через две недели, но зато медицина у нас лучшая. А сколько раз можно умереть за две недели? Лучше ни разу!
Аграфена Филипповна Пахотина, семидесятилетняя старушка из Валентиновки, пришла к Льву Фомичеву.
- Лев Валентинович, благодетель вы наш, когда поедете в Сосновку, возьмите меня с собой. Ноги сильно болят, варикоз, видимо, к хирургу мне надо, - попросила Пахотина.
- Аграфена Филипповна, сейчас все врачи принимают только по записи. Вам смысла нет ехать - давайте ваш паспорт, полис и я запишу вас на прием. Через две недели и отвезу к врачу. Согласны?
- Конечно, согласна, благодетель вы наш.
- Ну какой я благодетель, зачем вы так, Аграфена Филипповна? Мне совсем не трудно помочь вам, - возразил Фомичев.
- Благодетель и не спорьте даже! Вы работу дали людям, жить стали в деревне, а не существовать. Ладно, я за паспортом и полисом побегу.
Лев записал бабульку к доктору и через две недели отвез её на прием. Хирург в ЦРБ (центральная районная больница) поставил диагноз варикозное расширение вен нижних конечностей, которое приводило к венозной недостаточности. И как следствие, к болям при ходьбе и другим проблемам. Хирург дал направление в стационар на операцию.
Хирург в стационаре, Акопян Карапет Акопович, предварительно осмотрел больную и заявил, что сейчас мест нет, но можно записаться и через год, примерно, очередь подойдет. "Но у нас есть платные палаты, - заявил он, - можно будет лечь на операцию хоть завтра. Это обойдется в тридцать тысяч рублей. Если согласны, то деньги передадите мне лично".
Акопян прекрасно понимал, что деревенская старушка в тонкостях медицинской юриспруденции не разбирается, а денежки сейчас в деревне Валентиновка есть. Фомичевы организовали пельменный бизнес и платили зарплату регулярно.
Ждать целый год с болями в ногах... Пахотина согласилась на платную операцию. Теперь она могла себе это позволить - деньги за работу с пельменями получала постоянно.
Лев Фомичев решил уточнить у старушки:
- Аграфена Филипповна, в поликлинике вам направление в стационар дали?
- Конечно, - ответила она, - я все анализы сдала и получила направление. Без направления, анализов и полиса в ЦРБ не принимают.
- А деньги вы должны отдать лично хирургу Акопяну?
- Да, Лев Валентинович, лично Акопяну.
- Понятно.
Фомичев ничего не стал объяснять старушке про мошеннический бизнес врачей. Лечение будет оплачено по страховому полису, а денежки Пахотиной хирург положит в свой личный карман. И что делать? Писать заявление в полицию, которая благополучно просрет это дело. Он в этом был уверен. Если даже возбудят уголовное дело, то кто подтвердит получение хирургом денег наличными? И даже уголовное дело на возбудят. Всё завершится отказным материалом в ходе проверки. Но это не для Фомичева.
Довольная старушка Пахотина через месяц приступила к работе в пельменном цеху. Операция проведена, несколько недель реабилитации и она здорова.
Поздним вечером Лев Фомичев появился у дома Акопяна в Сосновке. Неплохой домик для сельского райцентра - кирпичный коттеджик в два этажа. Внутри даже имелся отдельный кабинет хозяина дома, где Акопян мог уединится от семьи при определенных телефонных разговорах, спрятать в скрытый сейф деньги, полученные незаконным путем. Вот в этом кабинете и появился наш правдолюбец.
Акопян ошарашенно вздрогнул - мужик возник ниоткуда. Присел на стул и спросил:
- Хочется знать, Карапет, кто ты? Взяточник, мошенник - это понятно. Ак вот как с другим определится - сволочь, подонок, гад или кто?
- А вот ты кто? - с уверенной недовольной злостью спросил Авакян.
Он незаметно нажал тревожную кнопку и ждал появления охраны. Необходимо выиграть пару минут времени и охранники задержат мужика. Его отметелят, за якобы оказанное сопротивление, чуть позже возбудят уголовное дело за незаконное проникновение в жилище и грабеж. А может быть, и разбой, если в ручонки ему вложить ножик.
- Ты кто, парниша безмозглый? - повторил свой вопрос Акопян.
- Я пришел наказать тебя за взяточничество и мошенничество. Операции оплачиваются страховой компанией. Но ты, создавая искусственную очередь, вымогаешь у больных деньги в свой карман. Как тебя наказать? Физическим замечанием, лишить незаконно нажитого богатства? Что скажешь, Карапет?
- Скажу, что ты парень фантазер отменный. Но моя охрана уже на подходе и скоро ты сам получишь физическое замечание, а потом поедешь ещё и в полицию.
- Что ж, Карапет, как скажешь...
Акопян обрадовался, когда двери открылись и в кабинет ворвалась охрана, ставшая сразу же избивать его самого. Карапет кричал, объяснял, но его били, пока он не потерял сознание. Очнулся - нет никого. Только разбитое лицо глядело в зеркало, висели плетью сломанные руки и кровавая моча наполняла тапочки из отбитых почек. Гораздо позже выяснилось, что из скрытого сейфа исчезли сто миллионов рублей.
В травмпункте Акопяну наложили гипс на обе руки и вызывали полицию. Полицейским он объяснил, что вор забрался в его дом и наткнулся на него. Произошла драка. Вора Акопян запомнил отлично - головы у него не было, а остальное всё было. Бойцы вневедомственной охраны, пояснили следователю, что когда прибыли по вызову, то хозяин коттеджа бился головой об стену и лицом об стол. Пришлось держать его силой, чтобы он не убился совсем. Собранная следователем информация позволила ему вынести Постановление о принудительном лечении гражданина Акопяна в психиатрической клинике.
А старушка Пахотина получила назад свои денежки за операцию. В психушке Акопян открыто рассказывал, как и за что брал взятки с пациентов. Но кто ж психу поверит. Но меры приняли, превратив его в овощ и болтовня прекратилась. Некто вздохнули спокойно - псих-психом, а кто-нибудь услышать может.
V
Лев Фомичев утром вышел на крыльцо в накинутой на плечи душегрейке, присел. Осень, в рубашке уже холодно. Ночью, видимо, был ветер и двор завалило листьями с соседней березы, которая уже наполовину оголилась. Осень...