Мишарин Борис Петрович : другие произведения.

Кудесник

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Многие читают сказки, а некоторые верят в них, и я сейчас не о детях. Но, если не верить, то почему бы не помечтать?! Один читатель как-то высказался мне о нереальной фантастике. И я его понимаю - ступа с Бабой-Ягой намного привычнее русскому духу. Русская деревня, жизнь, мафия, олигархи и немного чудес, в которые кто-то верит, а кто-то нет.
   Борис Мишарин.
  
  
   Мечты и реальность,
  Фантастика и бытие.
  
   Кудесник
  
  
   От автора: "Многие читают сказки, а некоторые верят в них, и я сейчас не о детях. Но, если не верить, то почему бы не помечтать?! Один читатель как-то высказался мне о нереальной фантастике. И я его понимаю - ступа с Бабой-Ягой намного привычнее русскому духу. Русская деревня, жизнь, мафия, олигархи и немного чудес, в которые кто-то верит, а кто-то нет".
  
  
  
   Снег в этом году уже лег на землю небольшим слоем в конце октября. Настоящие холода еще не пришли, ночью подмораживало до десяти градусов, а днем температура приближалась к нулю. На проезжей части центральных улиц снег отсутствовал, но никуда не исчезал с периферии, накатываясь машинами и превращаясь в сплошной ледник. "Переобулись" не все автомобилисты и те, которые не имели навыков вождения в зимних условиях независимо от стажа вождения, доставляли проблемы не только себе. Заехать на двухметровую горку без разгона после лежачего полицейского становилось проблемой. На середине маленькой горки давили на газ, и машина останавливалась, визжа резиной. В близлежащих окнах жители матерились однозначно, понося разными словами баб за рулем и редких мужиков, не научившихся зимнему вождению. Иногда в сердцах кричали сквозь оконное стекло, понимая, что их никто не услышит, но все равно кричали. "Не дави на газ, дура, машина сама заедет"! Но после двадцатой попытки машина с визгом все-таки заезжала на маленькую горку с разгона, подпрыгивая на препятствии. Облегченно вздыхали все - водитель и особенно жители ближних квартир.
   В каждом квартале или дворе свои частности жизни. Кто-то вообще перегораживал проезд к подъезду бетонным блоком. Водители скорых и доктора жаловались, что невозможно подъехать близко к адресу по вызову. Бетон убирали, но он непонятным образом появлялся снова и снова.
   В одном из таких дворов проживал мужчина неопределенного возраста, которого еще считали своим молодые девушки, желающего зрелого общения и денег, естественно. Взрослые, еще не стареющие женщины, западали на него элементарно. Атлетическая фигура, накаченные мышцы и симпатичное для мужчины лицо - ничем другим он от остальных не отличался. Одевался скромно, не высовывался, проживал в двухкомнатной квартире с мебелью, купленной покойными ныне родителями еще в восьмидесятых годах прошлого столетия. Из современности дома только компьютер, телевизор и сотовый телефон. Нет - еще старую электроплиту "Лысьва", прослужившую более тридцати лет бесперебойно, пришлось выбросить и заменить на новую. Да оставался второй холодильник "Бирюса" на кухне, работающий без поломок уже пятый десяток. Сейчас таковых не делают, новая эра и политика не советская - надо выкачивать деньги. Бытовой прибор должен до окончания гарантии протянуть и сломаться.
   Авгур подошел к окну. Снежинки-пушинки плавно летели вниз, покрывая вокруг всю поверхность. Тополь напротив стоял унывшим, протягивая голые ветки в белесую муть наверху. Десятки листочков все-таки остались на дереве по непонятным причинам и облетят с него только в середине зимы. Что держало их на этом скучном и голом тополе - непонятно. Поздняя осень... ложится снег, который не растает уже до весны. Покроется городской копотью со временем, почернеет на обочинах улиц, демонстрируя открыто несостоятельность воздуха без всяких лабораторных исследований. Но кто на это обратит внимание из чиновников? Лучшая природная санэпидстанция выдала свой вердикт, но, оказывается, у нее нет лицензии. Природа должна и обязана, но указывать и тыкать носом не может. Подумаешь - черный снег... растает и нет его.
   Раньше Авгур смотрел из того же окна, как на природной горке катались и резвились детишки. Сейчас нет ни горки, ни свободных пространств - все поглотила точечная застройка. Детский заливистый смех не разносится больше по окрестностям днем. Зато вечером, а летом и ночами, раздается "ржание кобыл" - то веселятся взрослеющие девочки с пацанами, пьющие пиво и водку на построенных лавочках для стариков. Жители соседних домов не могут уснуть от гуляющей на лавочках молодежи. Но кого это беспокоит из конкретных структур? Разве что самих жителей.
   Авгур, просмотрев программу телевидения на вечер и не найдя в ней ничего интересного для себя, отправился прогуляться по городу. Собственно, гулять он долго не намеревался и раздумывал над местом в какой бар или ресторан пойти. Совсем рядом находился пивной бар в подвале, все отлично, но хозяева или пожалели денег, или так задумано специально, но слишком мрачным он казался внутри, слишком мрачным. Темные тона не годятся для подвалов, считал Авгур, название ему тоже не нравилось: "У Швейка". Вместе с карикатурным образом бравого солдата на вывеске. Дешево, близко и мрачно... Он предпочел пройтись все же чуточку дальше и зашел в ресторан "Клавесин". Музыка этого инструмента частенько звучала здесь в записи днем, но в вечерние выходные гремел обычный джаз, перемешивающийся с топотом прыгающих ног. Поговорить невозможно, можно только прокричать на ухо несколько слов или фраз. Поговорить сюда и не ходили - выпить и поплясать.
   Авгур снял куртку и пошел по залу с огорчением - будний не поздний вечер, а музыка гремела вовсю. На танцевальном пятачке дергались пятеро парней, держа за руки и крутя трех девчонок. Девочки явно пытались сбежать, но их, не церемонясь, закидывали в круг и вертели, чтобы они не стояли на месте, лапали за груди и ягодицы. Ищущие помощи глаза и пугливо-умоляющие лица только распаляли парней. Девочек было трое и двое парней, покинув пятачок, прицепились к официантке, но она успела ускользнуть за стойку бара и далее внутрь служебного помещения. Парочка проследовала за ней, зажав в углу на кухне. Истошный крик и гром скинутых на пол кастрюль иногда был слышен даже в зале сквозь грохочущую музыку.
   Бармен за стойкой никаких действий предпринимать не собирался, стоял, словно ничего не слыша. Ни защитить коллегу, ни позвонить в полицию он не хотел. Это Авгур понял сразу и тихонько проскочил на кухню, глянув уничтожающе на бармена. Тот только усмехнулся и занялся протиранием бокалов полотенцем.
   Один из парней держал официантку, захватив ее руки выше локтей сзади и скрестив свои ладони на ее подбородке. При таком захвате девушка не могла осесть на пол и действовать руками, ее словно держали на дыбе. Она кричала дико, звала на помощь, пытаясь вырваться из жесткого захвата и ощущая пронизывающую боль в плечевых суставах. Второй парень задрал юбку, стащил трусики, одной рукой тискал груди девушки, а другой расстегивал свои брюки. Первый, уже со спущенными штанами, приподнимал официантку, пытаясь поймать момент и насадить ее зад на свой член. Парни действовали слаженно, видимо, уже имея опыт подобного общения с дамами одновременно, когда один пристраивается спереди, а второй сзади.
   Авгур снимал сценку на телефон, он понимал, что без видео трудно будет потом что-либо доказать. Главное не переборщить, не дать, так сказать, плохишам воспользоваться ситуацией и войти в девчонку. Но один из парней, который держал официантку сзади, заметил и закричал другому:
   - На видео снимает, сука, забери у него телефон.
   Другой парень повернулся стоящим членом к Авгуру, нагнулся, чтобы натянуть спущенные штаны и, получив сильнейший удар коленом в лицо, рухнул на пол. Второй отпустил официантку, оттолкнул ее в сторону и попытался ударить Авгура, но, запутавшись в собственных спущенных штанах, налетел солнечным сплетением на его кулак. Довольно смешная сцена с голыми задницами, спущенными штанами и торчащим хозяйством, если отбросить моральные устои. Авгур связал руки парней сзади их же ремнями и, ничего не сказав, вышел из кухни.
   Музыка продолжала греметь в зале и трое парней, не стесняясь редких посетителей, тискали и лапали девочек уже вовсю. Возможно, они ждали друзей с кухни, чтобы потом утащить туда свои жертвы, возможно, у них был другой план, но Авгур понимал, что тянуть время дальше нельзя, необходимо действовать. Он подошел к играющему магнитофону и нажал "стоп". Мощные колонки замолчали, словно повесив внезапную тишину в зале. Три уже зареванные девчонки посмотрели на Авгура с последней надеждой.
   - Ты че, сука, здесь расхозяйничался?! - возмутился один из парней, отталкивая свою девчонку к другим парням. Те попридержали ее, а он направился к Авгуру. - Включай музыку и вали отсюда, говно паршивое.
   Парень не стал ждать и резким отработанным хуком ударил в челюсть. Кулак, не найдя челюстной опоры, вернулся на место. Парень, явно знакомый с боксом не понаслышке, ударил второй раз, третий - мимо. Сам он так и не увидел нанесенного удара, помнил только искры из глаз и все.
   - Присоединитесь к нему? - спросил Авгур у парней, кивая на лежащего на полу, - или немедленно покинете помещение?
   Они отпустили своих девчонок и что-то ворчали там о скорой встрече в другом месте, о неминуемой расплате и прочих угрозах. Но покинули зал быстро, не забирая с собой лежащего на полу и не вспоминая друзей на кухне. Участь мастера спорта по боксу, отправленного в нокаут с одного удара и валяющегося сейчас на полу, их совершенно не впечатляла.
   Авгур сделал несколько шагов назад спиной, посмотрел на телефон и выключил запись. Остался доволен - его лица на видео нет, а все остальное есть. Он исчез из ресторана - общаться с полицией и давать свидетельские показания ему никак не хотелось.
   Девочки, ранее удерживаемые парнями, кинулись следом. Они не были путанами в прямом смысле этого слова, но приключения искали частенько, подбирали себе мужиков, не пренебрегая разовыми постельными сценками с понравившимися мужчинами. Каждая хотела познакомиться, поблагодарить и не разок побыть вместе. Не проститутки, а бляди обыкновенные, чего тут еще можно сказать...
   Разгоряченные и без верхней одежды, они выскочили на улицу. Снежок продолжал идти, а их спасителя не было видно нигде. Как-то очень быстро он исчез, растворился в белесо-снежном тумане. Огорченные, они вернулись в здание, и Авгур мысленно перекрестился - не догадались заглянуть за открытую дверь. Ни к чему эти пустые выражения благодарности, а фактически обыкновенное желание переспать. От таких потом сложно избавляться, они часто не понимают вежливых слов. Фразы "не звони и не приходи" - на них не действуют совершенно.
   В "Клавесине" отдохнуть не удалось, и он отправился в "Кристалл". Этот ресторан посещали более солидные люди, те же котлетки стоили подороже, а магнитофон с колонками заменяла живая музыка. Но сегодня Авгур ограничивать себя средствами не пожелал. Скромно посидеть одному здесь тысяч за двадцать вполне возможно. Однако, вместо официанта к нему подошел администратор, которого совершенно не впечатлили джинсы Авгура за тысячу рублей и дешевенькая рубашка.
   - Извините, мужчина, ваш внешний вид не соответствует уровню этого заведения.
   Администратор посчитал, что сказал достаточно ясно и четко, ждал у столика, чтобы остаться вежливым и поблагодарить клиента за уход. Авгуру сегодня явно не везло, и он решил ответить резче, чем положено. Пусть уж на входе тормозят, а не портят настроение в зале.
   - Уровень ресторана равняется по вашим мизерным яйцам и мизинчиковому члену? Так дрочите, Шура, дрочите. Еще какой-нибудь рецепт нужен, господин Балаганов?
   Так администратора еще никто не оскорблял, и он немедленно вызвал охрану. Но начинающая полнеть женщина лет сорока пяти за соседним столиком махнула кистью руки, и охрана испарилась мгновенно. Эта дамочка в коротком для ее возраста платье и глубоком декольте могла отправить администратора на длительный и неоплачиваемый больничный лист одним движением пальца. Теперь придется еще и самому извиняться перед этим нищим ублюдком, который в ближайшем будущем станет приходить сюда в костюме и с часами, стоимостью в несколько раз больше его годовой зарплаты, подумал администратор. Если, конечно, дамочка сумеет затащить его в койку и взять на полное содержание. Он беден и атлетически сложен - такой момент она не упустит, придется лебезить перед ним и улыбаться. Такая работа.
   Женщина, не спрашивая, присела за столик к Авгуру.
   - Терпеть не могу хамов, - сразу начала она разговор, - человек пришел покушать и отдохнуть, а не демонстрировать свой гардероб. Вы не против, если я присоединюсь к вам? - все-таки спросила она, обращая внимание на бедность одежды.
   - Да, да, конечно, - он встал, отодвигая стул для дамы, - вы что-нибудь себе закажите пока, а я вернусь через минутку - носик попудрю, - закончил Авгур с улыбкой.
   Он ничего не успел заказать в этом ресторане и счел себя вольным уйти. Желания дамы понятны, и он не хотел обнадеживать ее проведенным совместным ужином. Из подобной ситуации необходимо исчезать сразу, не окунаясь, иначе она засосет, как болото. Сегодня ему не просто не везло, ему катастрофически не везло. Пролететь во второй раз подряд - такого еще не бывало.
   Идти еще раз в другой ресторан или бар уже не хотелось совсем. Настроения никакого, но он так и не поел нигде. Авгур зашел в магазин, купил мяса, картофеля, пельменей, пива, водки, хлеба, сыра... С двумя полными пакетами он шел домой, не торопясь, когда увидел плачущую на деревянной скамье девушку. Подошел к ней и сразу узнал официантку из первого ресторана. Фонарь светил за его спиной, и она не разглядела лица, не узнала своего спасителя сразу.
   - Я могу чем-то помочь? - спросил он участливо.
   Она посмотрела на него - мужчина с двумя полными пакетами продуктов не вызывал никаких опасений. Но знакомый голос порождал одновременно чувство признательности за спасение и отчуждения за последствия.
   - Спасибо, вы уже помогли своим участием. Турнули с работы - ничего не поделаешь, бывает, но жизнь на этом не заканчивается, правда? Пореву немного, да и пройдет все.
   Девушка уже начала смахивать слезы с лица. Авгур не заметил в ней никаких признаков благодарности за спасение от изнасилования. Так бывает, подумал он, ждет и мечтает о помощи, а получив, отвечает неприязнью.
   - Вам далеко до дома?
   - Далеко? - она усмехнулась, - километров сто на автобусе, утром уеду - больше ничего в этом городе не держит.
   - Работали, снимали квартиру и так резко домой?
   - Да, я в подсобке на работе жила, так что теперь ничего нет. На вокзале переночую и домой. Спасибо, что пообщались, как-то легче стало на душе, спасибо, - все-таки поблагодарила она.
   Авгур понял, что девушку неоправданно уволили и изгнали из ресторана немедленно, не дав возможности переночевать. Что-то, выходит, там случилось еще. Скорее всего, кто-то из этих поганых парней слыл элитными родителями и руководство ресторана обязано было отреагировать определенным образом. Каждый выживал по-своему, не желая иметь проблемы с богатыми и власть имущими людьми.
   - Тебе нельзя появляться на вокзале и бывшей работе открыто - найдут и изнасилуют всей группой, - пояснил он.
   Авгур не стал продолжать разговор и направился к дому. Очень хотелось кушать, он варил пельмени с бульонными кубиками. Выпил рюмку водки и стал есть пельмени, заправив их сметаной.
  
  * * *
  
   Эдик Кончаловский со своими друзьями Игорем, Андреем, Олегом и Ярославом возмущенно обсуждали ситуацию неподалеку от входа в ресторан "Клавесин". Как только Авгур ушел, парни вернулись к ресторану и стали участливо рассуждать. Но Эдик прервал их сразу.
   - Хрен с ней, с этой девчонкой, ее уже турнули с работы, но этот парень снимал сцену насилия на телефон. Что ему взбредет в голову - начнет шантажировать и вымогать деньги? Это не страшно - отловим и закапаем. Но он может скинуть видео в интернет и тогда замять дело вряд ли удастся - явная попытка группового изнасилования, не завершенная по независящим от преступников причинам. Это нас объявят преступниками, статейка паршивая, не любят насильников даже зэки...
   Он замолчал. Дельные мысли золотой молодежи в голову не приходили. Об ушибах, синяках и травмах никто даже не заикался. Они не думали о последствиях, уголовном наказании за содеянное. Свербела одна мысль и не давала покоя, особенно Эдику - его авторитет поимели, найти и наказать жестко, другого не дано.
   Охранники, ранее служившие в органах, уже изъяли видео из ресторана и теперь разглядывали фото парня, которого предстояло найти до утра, не позднее. Он не уехал на такси или личном автомобиле, ушел пешком, а это могло означать, что его место жительства неподалеку. Папа Эдика, державший в своих "грязных" руках весь город, выделил несколько десятков человек, которые прочесывали близлежащие кварталы. Фото предъявляли всем прохожим, работникам магазинов, аптек, кафе, задействовали полицию, которая работала не на Закон, а на папашу Кончаловского.
   Личность Авгура и адрес установили к утру по фотографии с карточки паспортного стола. Громилы Кончаловского нетерпеливо забарабанили в дверь, собираясь забрать телефон с видеозаписью и вывести его в лес, где Эдик намеревался довести начатое до конца - изнасиловать уже пойманную на вокзале девчонку и закопать обоих поглубже. Никто в городе не смел перечить Кончаловским, а тут какой-то отморозок решился противостоять. Смешно... приезжий, наверное, хотя данные о нем есть, значит, местный придурок.
   Эдик смотрел на связанную девчонку в машине, ее сразу же взяли на вокзале. Платьишко немного задралось на бедре, обнажая узенькую полоску трусиков, и Эдик сально улыбался. Руки замотаны скотчем за спиной, и она не могла поправить подол.
   - Как зовут тебя? - спросил он, начинавшим пересыхать ртом.
   - Клава, - ответила в испуге девушка.
   - Клава? Клава и есть, - усмехнулся Эдик, - твоего спасителя ждать не станем, я тебя здесь трахну, а потом и в лесочке еще на его глазах. Тебя куда вначале - в задницу или передницу? Впрочем, какая разница - все равно во все дырки отымею, чтобы знала, что мне отказывать нельзя, никому не дозволено.
   Эдик развернул девушку вдоль сиденья, закинув одну ногу себе на плечо и резким движением разорвал трусики. Клавдия закричала изо всех сил, Эдик сморщился в усмешке и заклеил ее рот скотчем.
   - Помычи, девочка, помычи, - заговорил он уже с придыханием и расстегивая свои брюки, - будем считать, что ты в раж от кайфа вошла и с нетерпением ждешь моего мальчика. Мычи, девочка, дальше мычи...
   Клавдия с ужасом смотрела на стоящий член Эдика, извивалась всем телом, стараясь скинуть с себя ненавистного парня. Дверь машины отворилась внезапно, чья-то мужская рука быстро скользнула вдоль ее тела, схватила яйца Эдика, раздавливая их всмятку одним движением кисти. Он даже не закричал толком, сразу потеряв сознание. Водитель автомобиля получил удар по шее ребром ладони, так ничего и не увидев. Авгур быстро развязал девушку и произнес:
   - Исчезни, но лучше не домой, а где-нибудь схоронись на время. Дома тебя сразу найдут. Говорил же тебе - не езди на вокзал, найдут.
   Клавдия выскочила из машины, одернула подол платья и Авгура уже не увидела. Только водитель и Эдик в машине лежат без сознания. Она вдруг вспомнила, что качки из другой машины зашли в подъезд, как она поняла, за спасшим ее мужчиной. И побежала быстро, чтобы ее не догнали и не нашли.
   Полицейский Уазик подъехал минут через пять - в дежурку поступил вызов о краже. Во взломанной квартире Авгура нашли четырех связанных охранников Кончаловского и их краткое чистосердечное письменное признание в содеянном преступлении. Несколько позже обнаружили Эдика в машине с шофером.
   Врачи в стационаре констатировали однозначно - содержимое мошонки Эдика восстановлению не подлежит. А в полиции уничтожили письменные показания охранников, объявив Авгура в розыск. В розыск, конечно, объявили не официально, как пропавшего без вести, но ни уголовного, ни розыскного дела не завели.
   Кончаловский-старший, Людвиг Нестерович, по кличке Бетховен, неистовал. Сын остался без "наследства", и его обидчик не найден, не пойман для лютой и сладостной расправы. Бетховен назначил награду в миллион за доставку к нему Авгура живым. Его искала вся областная полиция, особенно городское УВД. Каждому хотелось заполучить миллион, а в тонкости морали и законности вникать не собирались. Шерстили школу, друзей, знакомых. Слава Богу, живых родственников в городе не было. Фигурант оказался сорокапятилетним военнослужащим запаса. Местный, но только учился здесь в школе, потом служил в армии и недавно вернулся в родные пенаты.
   Фотографии Авгура висели уже на каждом столбе и досках "Их разыскивает полиция". Он понял, что полицейские уничтожили краткое чистосердечное признание охранников и ищут его. Но Авгур сохранил видеопризнание преступников и фотокопии написанного.
   Бетховен управлял городом и без его воли здесь ничего не происходило. Кто-то мог подумать, что он объявил войну. Однако, ни о какой войне речи быть не могло, просто пытались отыскать и уничтожить всего лишь одно лицо. Запытать до смерти и закопать поглубже. Нет тела и ничего нет, кто его искать станет? А вот Авгур решил объявить войну Кончаловскому. Сынок наказан, папаша, следующий.
   Авгур понимал, что путь домой, к друзьям и знакомым ему отрезан - там его поджидали правоохранители или бандиты. Он не хотел прямого столкновения с полицией, ибо тогда они могли объявить его в розыск законно за сопротивление. Законность самого сопротивления - уже вопрос другой.
   Он шел, обдумывая свое положение - дома не появиться, как и в местах общепита тоже. Везде шныряли бандитские или полицейские ищейки, они обложили весь город. Пора ставить точки над "и" и переходить к активным действиям. Где его не ждут - естественно, у Бетховена дома. Там его, конечно, ждут, но в другом качестве.
   Авгур подошел к коттеджу Бетховена, осмотрелся. Высоченный забор из пескоблоков, который не перепрыгнуть, не перескочить без подручных средств. Требуется лестница, на крайний случай доска или шест. По периметру видеокамеры, у ворот два охранника и более ничего не видно за забором. Коттедж в сосновой роще, но даже стволы деревьев не имеют нижних сучьев - не заберешься на верх, не просмотришь территорию двора. Он решил проникнуть в соседний дом, с его чердака или верхнего этажа рассмотреть все возможное. У соседа забор пониже и видеокамер нет.
   Повезло Авгуру или не повезло, но на территории соседнего коттеджа и внутри дома никого не оказалось - рабочий день в самом разгаре. Он немного отжал окно, просунул проволочку и открыл створку. Аккуратно поднялся на второй этаж и из окна глянул в искомый двор. Тишина и никакого движения. Сколько охранников, кто в доме?.. Так можно и до вечера простоять пока хозяева не застукают. Во дворе ни жердины, ни доски, никакой подручной оказии, чтобы перебраться через нужный забор. Но стремянку Авгур все-таки нашел и воспользовался ею. Пришлось лезть на ура или на авось, как получится. Видеокамера поворачивалась с ритмичной регулярностью, времени хватало, чтобы быстро перескочить через забор со стороны леса, присесть внутри и осмотреться. Но потом не добежать до коттеджа, не успеть - все равно попадешь в поле зрения видеокамеры.
   Авгур отломил тонкую ветку, упавшую с дерева и валявшуюся на заборе, воткнул кусочек дерева в механизм вращения и камера замерла на одном месте. Он кинулся к встроенному гаражу, рассчитывая на то, что двери не заперты и из него есть вход внутрь жилого помещения. Расчет оказался верным, и он вошел.
   Небольшая комната, из которой шла крутая лестница вверх, на второй этаж, и несколько дверей в неизвестность. Одни ступени вели вниз, в подвал и Авгур решил вначале обследовать его. Не хотелось, чтобы потом кто-то поднялся из него и помешал действиям. В подвале он обнаружил тайную тюремную каморку, где находилась прикованная цепью к стене его знакомая официантка Клава.
   Нашли все-таки ее бандиты и посадили на цепь, не успела она никуда убежать. Кончаловский старший запретил трогать ее до поимки Авгура. Он хотел насладиться зрелищем своего могущественного наказания во всей первобытной красе, когда трое его охранников имеют девочку одновременно, а с Авгура в это время снимают кожу. Потом ее заставят сожрать отрезанные яйца, а член Авгура засунут в глотку так, чтобы она задохнулась и подавилась им. Сцена усладит самого Бетховена и поднимет настроение Кончаловскому младшему, который впал в отчаяние и никого не хотел видеть в последнее время.
   Авгур решил пока не показываться Клавдии, она могла закричать от испуга или как-то выдать его своим поведением. Береженого Бог бережет, и он обследовал подвал тайно и тихо. Кроме Клавдии в подвале никого не было. Он поднялся наверх и осматривал первый этаж - ни души. На втором этаже наткнулся на Кончаловского старшего. Людвиг Нестерович не заметил вошедшего, он ничего не заметил, ловя кайф стоя, с прикрытыми веками - ему делала минет горничная, присев на корточки и задрав свой передник с юбочкой выше некуда, обнажая промежность для созерцания, как любил старичок-хозяин.
   Авгур оттолкнул служанку или проститутку в форме горничной, схватил яйца Кончаловского сзади и потянул их слегка вверх, одновременно пригибая его голову к полу. Прелестная поза рачком, когда фигурант стоит на всех четырех конечностях с голой задницей наверху.
   - Запутаешься в собственных спущенных штанах и упадешь - оторванные яйца останутся наверху, сам будешь виноват, - произнес Авгур.
   Он пристегнул наручниками служанку к батарее и объяснил:
   - Сиди тихо и останешься жить. Закричишь - вернусь и оторву голову. Все поняла?
   - Поняла, я все поняла, - ответила в испуге горничная, глядя на мужчину в маске.
   - Это хорошо, - согласился Авгур, - мы пока прогуляемся с Людвигом до подвала. Двигая давай, конь с яйцами, да в штанах не запутайся.
   Картина маслом - сказала бы потом горничная, но сейчас она элементарно боялась. Кончаловский спускался по лестнице на первый этаж и позже в подвал на всех четырех конечностях с мошонкой вместо поводка.
   Клавдия, заметив идущих, смотрела настороженно и не знала, что делать. То ли смеяться над сценой, то ли бояться - Авгур всегда освобождал ее, но каждый раз после этого ей становилось еще хуже. Она наблюдала молча без внешних эмоций.
   Авгур освободил ее, набросив цепной зажим на член и мошонку Бетховена, сдавливая их с силой. Пояснил:
   - Если через два часа не отстегнуть, то со своим хозяйством ты, мил человек, распрощаешься навсегда. Отомрет оно без доступа свежей крови, а кровушку ты у нас очень любишь, поэтому и расскажешь все на видеокамеру, дашь письменные показания о всех своих преступлениях. Если что-то забудешь - придется начать все заново, а время будет идти. Так что твое хозяйство - в твоих руках, Людвиг, - Авгур улыбнулся ехидно.
   - Я ничего тебе не скажу, - амбициозно и высокопарно высказался Кончаловский.
   - Конечно, хозяйство же твое. Пошли отсюда, Клавдия.
   До Кончаловского наконец-то дошло, что он может остаться действительно без внешних признаков полового определения. Но тут же возник другой вопрос - что знает этот проклятый Авгур, что нужно сказать и можно скрыть? То, что человек в маске именно Авгур - Людвиг не сомневался. Никто другой не решился бы противостоять самому Бетховену. Он глянул на уже побагровевшие органы, решил все-таки повествовать частично.
   - Да, - начал Людвиг, - мой сын хотел изнасиловать эту девушку Клавдию дважды, но не сделал этого по независящим от него причинам. Авгур освободил ее и наказал сына, лишив его детородного органа и сладости познания женщин. Я решил помочь ему, обратился в правоохранительные органы, чтобы отыскали этого Авгура за вознаграждение и привели ко мне. Это все.
   - О-о-о-о, понятно, господин Кончаловский, бездоказательно оговариваете Авгура и не сознаетесь в огромном числе совершенных преступлений. Вытягивать из вас правду не собираюсь и желаю тебе сдохнуть в мучениях от собственной гниющей плоти. Десятки людей вы лишили жизни, разорили множество фирм, грабили, разбойничали, убивали, насиловали. По многим тяжким преступлениям уже истек наверняка срок давности наказания. Вы посадили на цепь девушку - так посидите на ней сами. Пойдем, Клава.
   Они повернулись и пошли. Кончаловский закричал дико:
   - Не-е-е-ет, я все расскажу, все.
   - Поздно, - ответил Авгур, - теперь можешь Богу рассказать и покаяться. Вряд ли он простит тебя.
   Вопли из подвала не долетали во двор, и охранники у ворот ничего не могли слышать. Они спокойно несли свое дежурство и поджидали смену только к утру следующего дня. Гостей в коттедже не ждали. На следующий день в обед приедет жена хозяина, она уехала проведывать своих родителей на дачу. Утром охрану сменят, другие бойцы встанут на пост, но в дом никто не зайдет. Все знают, что когда уезжает хозяйка, внутрь дома лучше не заходить. Хозяин развлекается со служанкой и их беспокоить не стоит, можно нарваться на серьезную неприятность.
   Людвига Кончаловского жена нашла в подвале только вечером следующего дня. Врачи отрезали член и мошонку, но поздно, интоксикация от омертвевших тканей уже поразила весь организм, Людвига спасти не удалось. С его смертью у правоохранительных органов полностью исчез интерес к розыску Авгура. Уголовного дела никто не возбуждал, как и розыскного, и теперь искать его стало бессмысленным. Эдик Кончаловский, став евнухом, потерял всякий интерес к прежним тусовкам и разборкам, находился в урологическом отделении частной больницы и никого не желал видеть из родственников и друзей. Серый кардинал области покинул сей мир и с его уходом распалась бандитская империя вымогательства, крышевания и других противоправных действий. Но, свято место пустым не бывает, а другим лицам Авгур не причинил никакого вреда. Возможно, его даже жалели где-то - сексуальное насилие не уважали в преступной среде, а именно из-за развратных действий Эдика все началось.
  
  * * *
  
   Авгур возвратился за пределы коттеджа тем же путем через забор, но уже совместно с Клавдией. Вытащил щепочку из механизма вращения камеры видеонаблюдения и все заработало по-прежнему. Охранники у ворот так и не заглянули в монитор ни разу - все спокойно, чего еще надо...
   Отойдя подальше от коттеджа, Авгур осмотрел Клавдию с ног до головы, не стесняясь.
   - Да-а, - протянул он, - видок у тебя замечательный, Клава. Обуви совсем нет, платье изорвано...
   - Издеваешься!? - все еще испуганно произнесла она. - Это из-за тебя меня ловили и обещали изнасиловать всей кодлой, все беды из-за тебя, а ты тут строишь что-то непонятное. Теперь найдут и совсем убьют... Ты будешь доволен?
   - Да-а, - снова протянул Авгур, - из деревни ты выехала, а деревня из тебя нет. Пробка обыкновенная - что еще можно сказать? Естественно, что все беды из-за меня. Тебя бы элементарно оттрахали в обе дырки в кухне ресторана и отпустили с миром. И никаких проблем в будущем, никто бы тебя не искал, не пытался изнасиловать в машине и на цепь не садил. Осталась не тронутой и недовольной. Так чем ты недовольна, Клава? Что тебя еще не изнасиловали, не убили? Что ты несерьезно отнеслась к моему предупреждению о твоем розыске? Бандиты тебя дважды находили элементарно на вокзале и на бывшей работе, а я говорил, что там появляться опасно. Впрочем, думай, что хочешь...
   Авгур повернулся и пошел в сторону автобусной остановки. Клавдия замешкалась и начала немного соображать здраво, поняла, что ее незнакомый спаситель прав. У нее ни копейки денег, изодранный вид и как она доберется до своей родной деревни за сотню километров от города? Наконец-то она поняла, что на бывшей работе появляться опасно и заработанные деньги просить не стоит. Не осознавала она и того, что в скором будущем, через несколько дней, никто искать и интересоваться ей не станет. Наоборот - ее постараются забыть и не вспоминать.
   - Эй, - неуверенно крикнула она, - эй, как вас там?.. И что мне делать теперь?
   Авгур остановился, словно запнулся. Действительно, что делать ей без денег и в таком виде? В лучшем случае в полицию заберут, станут выявлять личность, а она все расскажет и еще заявление напишет. Полицейским это заявление и даже простой рассказ станет поперек горла. Доказательств у нее не будет, но и трепать "честное" имя полиции они не позволят. Посадят или объявят без вести пропавшей? Нет, скорее всего сдадут в дурдом, пусть там болтает, что хочет. Пробка обыкновенная... но надо помочь.
   - Иди сюда, - позвал он.
   Клавдия подошла.
   - Без денег и в таком виде ты до дома не доберешься, в полицию попадешь или в притон какой. Придется купить тебе платье с туфлями и денег дать на дорогу. Пошли.
   Клавдия засеменила босиком за мужчиной, иногда ойкая от впивающихся острых камешков на дороге.
   - Я деньги верну вам, верну, - верещала она вперемешку с всхлипыванием от ходьбы голыми ступнями по щебенке.
   Авгур шел, не обращая внимания на ее слова. Клавдия доставила ему много неприятностей, но возврата денег от нее он не жаждал. Приезжают такие необразованные девочки в город из деревни, надевают короткие юбочки и хотят непонятно чего. Работу с достойной оплатой, замуж за богатого. Но попадают чаще в притоны, садятся на иглу и поглощаются городом безвозвратно.
   Авгур поймал попутку и привез Клавдию к себе домой. Она возмутилась, естественно, но он быстро все объяснил:
   - Ты вся провоняла в этом подвале, видимо, пришлось ходить под себя. Я водителю дал двойной счетчик и пояснил, что забрал тебя из притона, он с трудом согласился везти нас, но пожалел тебя. Ты иди, принимай душ, а я в магазин схожу. Платье у тебя сорок восьмой, а туфли тридцать семь?
   - Тридцать семь, - подтвердила она, обнюхивая себя, не стесняясь.
   Авгур покачал головой и ушел, захлопнув дверь. Девушка начинала его раздражать - заботишься о ней, заботишься, а она все недовольна.
   В магазине он подобрал недорогое платье, прикинув его на схожую по фигуре продавщицу, купил туфли и вернулся назад. Клавдия так и ждала его в коридоре, не собираясь принимать душ.
   - Ты почему не помылась? - удивленно спросил Авгур.
   - Я в ванну голой, а ты ко мне... Нет уж, спасибо, как-нибудь обойдусь без твоих домоганий.
   - Дура, - только и произнес Авгур, - это тебе платье, туфли, вот деньги, - он отсчитал пять сотенных купюр, - тебе на автобус до дома хватит. И вали отсюда, чтобы я тебя больше не видел.
   Клавдия, видимо, попыталась оправдаться, поняв, что никто подглядывать в душе не собирался и тем более насиловать ее. Но Авгур уже ничего не хотел слышать, он вытолкнул девушку на площадку и захлопнул за ней дверь, перед этим бросив на пол свою старую осеннюю куртку. Не лето сейчас, замерзнет дурочка.
  
  * * *
  
   Зима пролетела незаметно. Город не прельщал своим укладом жизни. И Авгур принял решение, после обеда начал собираться в дорогу. К этому дню он готовился заранее, хотя окончательный план не был принят до сегодняшнего момента. Долго он выбирал первоначальное место своей дислокации, взвешивал множество факторов и наконец-то определился, не смотря на дальность расстояния от областного центра. Удаленность имела свои плюсы и минусы. Далеко везти в город продукцию бизнеса, но зато от начальства подальше, от всех проверочных служб. А с местными всегда можно договориться и решить проблему. В районе все свои и свои правила. Это Авгур понимал прекрасно.
   Изготовленный на заказ прицеп для легкового автомобиля впечатлял своими размерами и соответствовал всем разрешенным техническим характеристикам. Авгур заранее выяснил, что его длина может составлять до двенадцати метров, высота до четырех, а ширина не более двух метров и пятидесяти пяти сантиметров. Делали его, естественно, не один день, но, к сожалению, регистрировали в ГИБДД гораздо дольше. То ли гаишники не понимали чего-то, то ли боялись стать первыми в подобной регистрации, то ли ждали предложения взятки. Непонятно, но время тянули до последнего. Магазинский бы оформили сразу, а тут самоделка, соответствующая всем параметрам. Зарегистрировали, не могли не зарегистрировать. Техосмотр пройден...
   Авгур собирался в дорогу, укладывая необходимые вещи в большой прицеп. В деревне не купишь и простого рубанка, необходимо ехать в райцентр, а ездить он собирался как можно реже. Он заранее продумал необходимый ассортимент, выверяя и взвешивая полезные моменты того или иного предмета. Но получалось все равно много, пришлось пересматривать еще раз, убирая наименее потребные инструменты, механизмы и другой скарб. Собирался он долго, почти до полуночи. Закончил, лег спать и встал в шесть утра.
   Легкий завтрак, с собой заготовил бутерброды с колбасой и сыром, термос горячего чая. Присел перед дорожкой, вздохнул, перекрестился и в путь. Семь утра, давно уже рассвело, но в городе еще не появились пробки на дорогах, и Авгур выехал на трассу достаточно быстро. Конец апреля, снег уже сошел с полей и лугов, все же оставаясь в лесу, особенно на северных склонах холмов. Дорога серой асфальтовой лентой неслась навстречу автомобилю то ровно, то поворачивая, то взбираясь на горку, то спускаясь в низину. Трава еще не успела зазеленеть даже на прогреваемых пригорках и серость прошлогодней травы сопровождала автомобиль по бокам от дороги. Иногда хвойный лес подступал почти вплотную к кюветам и глаза ласкала изумрудная зелень деревьев.
   Авгур ехал быстро, но достаточно осторожно, понимая, что к автомобилю прикреплен прицеп. Асфальт позволял, и он в среднем развивал скорость до ста-ста десяти километров в час. Триста километров на север по вполне приличной дороге, а потом еще сто грунтовки. Он уже отмахал половину по асфальту, встречные машины попадались не часто. Впереди нет городов, лишь пара поселков городского типа и деревеньки разных размеров. Есть вообще брошенные населенные пункты, есть деревеньки от нескольких домов до сотни. Все дело в путях сообщения - самолеты не летают, железной дороги нет, а автобусы, как говорится, не рентабельны для маленьких деревень. А в советское время все было рентабельно - трактора и комбайны работали, зерно, мясо, молоко производилось...
   Авгур внезапно увидел на дороге гаишников. Откуда они здесь взялись? Хотя да, понятно - впереди поселок, районный центр с полицейским отделом. Он не сомневался, что его остановят. Не хотелось бы тратить время, но ничего не поделать.
   Два сотрудника ГИБДД с удивлением рассматривали его автомобиль и прицеп, пока не представляясь и не задавая никаких вопросов. Чувствуя себя на дороге королями, они обошли кругом машину и прицеп, только потом один из них заговорил:
   - Водительское удостоверение, документы на машину и прицеп...
   Авгур молча протянул документы. Гаишник долго смотрел их, поворачивая туда-сюда, потом передал напарнику.
   - Тигр... откуда он у вас такой автомобиль? - задал вопрос лейтенант, - и прицеп не стандартный, придется его ставить на штрафплощадку - он в разрешенные габариты не вписывается.
   Лейтенанту явно было все равно до размеров, габаритов и прочего. По опухшему лицу и вчерашнему перегару можно легко угадать стремление организма к поправке. И как быть, если в кармане пусто? Поймет водитель, что надо предложить на опохмел - поедет дальше. Не поймет - это его проблема.
   Авгур соображал практически мгновенно. Доказывать и объяснять разрешенные габариты прицепа нет смысла. Дать взятку - против его правил. Он решил играть ва-банк.
   - Этот Тигр, лейтенант, гражданский вариант военного автомобиля, такие изготавливают на арзамасском заводе. А прицеп короче разрешенного на два метра. Здесь десять, а дозволяется до двенадцати. Пойдешь изучать технические характеристики прицепов или тебе еще один документ предъявить - тогда тебя прямо по рации уволят, до отдела не успеешь доехать. Ну, - повысил грозно голос Авгур, - смирно стоять, когда с тобой генерал разговаривает. На гражданку или прицепы изучать?
   Грубый наезд сработал.
   - Извините, товарищ генерал, не признал, извините, - лейтенант протянул Авгуру документы.
   - Свободен, - все еще грубо рявкнул Авгур.
   Он ехал дальше по трассе и никак не мог успокоиться. Сработала его напористая ложь... а если бы не сработала? Такой сотрудник не должен оставаться в полиции, но терять время на него не хотелось. Не один день пришлось бы потратить, а могли и самого за что-нибудь посадить. Полиция... здесь все может быть от правды до кривды.
   Асфальт закончился, грунтовая дорога после зимы еще не латалась и выбоины встречались довольно часто. Латалась ли она вообще... Где-то приходилось ехать сорок километров, где-то шестьдесят, а где-то и все двадцать тащиться. Но к трем часам дня кончилась и грунтовка, пошла обычная размытая проселочная дорога, на которой в непогоду застревали иногда даже уазики. Однако, Тигр свои характеристики лучшего внедорожника оправдывал полностью. И к четырем часам автомобиль с прицепом, весь забрызганный грязью, въехал в Богом забытую деревеньку. Скорее не Богом, а районной администрацией.
   Наумовка растянулась вдоль реки одной улицей на пятьдесят домов. Когда-то на пятьдесят домов, а сейчас всего лишь в двадцати дворах проживали люди. Те, кому уезжать было некуда. Разного возраста люди - от младенцев до престарелых, всего семьдесят человек. Двенадцать школьников проживали в районном интернате во время занятий и даже не всегда возвращались домой по воскресеньям. До райцентра тридцать километров, пешком не особо-то разбежишься, а с транспортом всегда проблемы - его просто нет.
   Больше половины домов зияли пустыми оконными проемами, какие-то закрыты ставнями и внешне не подвергались разорению. Да и кому здесь хулиганить... Покосившиеся заборы из досок со стороны улицы, закрытые калитки и ворота, журавли колодцев, тоскливо направленные в небо.
   Автомобиль сопровождала свора лающих собак и Авгур даже не знал, как выйти из салона, не показав своих определенных возможностей. Приказать собакам сидеть и заработать изначально славу колдуна - это неправильно. Он остановился напротив одного из обжитых домов, заглушил двигатель и ждал появления местных жителей. Но никто не вышел к нему, а собаки не давали свободно подойти к какому-либо дому. За ним, естественно, наблюдали через щели в воротах и заборах. Он посигналил и из ворот вышел мужчина средних лет в кепке, безрукавке из телогрейки, кирзовых сапогах. На улице плюс пять, но земля еще не прогрелась и веяла зимним холодом. Мужчина отогнал взбесившихся собак и уставился молча на вышедшего Авгура.
   - Здравствуйте, - поздоровался Авгур, - злые у вас собаки, даже из машины не дают выйти.
   - Здравствуйте, - ответил местный мужчина, - нормальные собаки, как и везде - чужих не любят.
   - Поговорим? - предложил Авгур.
   - Поговорим, - согласился местный.
   - Тогда, может быть, присядем на скамеечку?
   Авгур кивнул на лавку у ворот дома.
   - Присядем, - произнес местный и пошел к лавке.
   Чего этот приехал, рассуждал мужик мысленно, явно не начальство, они с прицепами не ездят. Машина непонятная, таких он никогда ранее не видел, и проехала в Наумовку по грязи, не застряла. Да еще с прицепом. Местный вездеход Уазик обязательно бы застрял. Недели две сохнуть дорогам, никто раньше не решиться приехать. На отдых?.. Так не ездят сюда отдыхать люди - далеко от города, очень далеко, никаких морей нет и в помине. В тайгу на охоту - так не сезон сейчас.
   - Меня зовут Авгур, - представился приезжий, - странное имя, подумайте вы - по лицу не кавказец, русский. Но авгурами называли предсказателей в древнем Риме. Так отец назвал необычно, видимо, желая приобщить меня к таинству познания природы, предсказания событий по поведению птиц и зверей. Но увы - не получился из меня предсказатель. А как вас зовут?
   - Николай, - ответил местный. - Сейчас предсказателей нет - испохабили природу и вековые приметы перестали работать. Все в мире перевернулось... перестроилось, - он ухмыльнулся.
   Мужик явно получил неплохое образование и общался с цивилизацией в свое время, судя по высказанным словам.
   - Вот... познакомились. Хочу, Коля, остановиться в вашей деревне. Поможешь дом выбрать, в который заселиться можно?
   - Надолго? - решил уточнить Николай.
   - Планирую надолго, - ответил Авгур, - годик-два точно поживу, а хотелось бы и подольше, возможно навсегда. Природа, воздух, тишина, покой - что еще мужику надо? Вы же как-то живете здесь без работы, и я надеюсь пожить.
   - Пожить... - то ли усомнился Николай, то ли усмехнулся, - все отсюда, а вы сюда...
   - Но не все, это же ясно, вы же никуда не уехали, другие тоже живут, - возразил Авгур и обвел рукой деревню. - Так что посоветуешь с домом, Коля?
   Он удивленно смотрел на приезжего и все старался понять - не розыгрыш ли? Ответил неопределенно:
   - Домов-то много справных... Ильи Осипенко дом неплохой, Игната Воропаева тоже хорош, Игоря Доровских... Серьезно что ли хотите остановиться у нас?
   Авгур понимал Николая без слов - в деревне ни магазинов, ни работы. Некуда было уезжать оставшимся жителям и не на что. Куда поедешь без денег?..
   - Вполне серьезно, - ответил сразу Авгур. - так какой дом получше будет?
   - Этот, через дом от меня. Пойдем, покажу. Во двор заедешь, побудешь немного и собаки тебя не тронут. Но одному все равно ходить пока не рекомендую. Привыкнут к тебе собаки через пару дней, тогда и ходи себе свободно.
   Николай отворил ворота, и Авгур въехал во двор задним ходом, ставя прицеп чуть сбоку, чтобы не мешал другому движению. Он отстегнул его, ставя на стационарную стойку, поставил рядом свой новый и заляпанный грязью Тигр. Осмотрелся. Двор метров двадцать на двадцать свободного пространства, с правой стороны дом восемь на восемь с пристроенной летней верандой. Небольшой теплый домик напротив слева, видимо, для летней кухни, в котором можно жить и зимой. Прямо напротив ворот нечто похожее на гараж из бревен на два автомобиля, в левом дальнем углу навес для дров и банька. За гаражом огород соток на двадцать-двадцать пять, огороженный жердями, в нем колодец с журавлем.
   Авгур попробовал воду - чистая, студеная и вполне достойная на вкус.
   - Хозяева, видимо, в прошлом или позапрошлом году уехали, дом и двор еще не успели захиреть, зарасти травой, - произнес Авгур.
   - Да, - согласно кивнул головой Николай, - прошлой осенью укатили. Собрали урожай и уехали куда-то за Урал, даже не знаю куда. Далеко, короче. Родственники там у них, было куда ехать.
   - Стану постепенно обживаться. С электричеством здесь как?
   - А че с электричеством? Есть электричество. Схожу в дом за когтями и подсоединю провода на столбе - внутри дома проводка имеется и даже счетчик в порядке.
   - Отлично, Николай, спасибо. Поможешь, чем можешь первое время по-соседски? - спросил Авгур, - дровишек немного подкинуть, картошки на еду и посадку. Сам понимаешь - хозяйством не сразу обрасту, время необходимо, не разорваться сразу.
   Николай еще с трудом верил в то, что кто-то может приехать в деревню на постоянное место жительства за четыреста верст. Не понимал он Авгура, а тут еще помощь требуется. В деревне никакого транспорта нет, дрова не проблема, но вывести их из леса не на чем. Сооружали легкие сани, впрягались вместо лошадей и возили чурки зимой понемногу неделю или даже больше. А тут дай дровишек... если бы они так легко доставались. Огород тоже приходилось копать лопатой под посадку картофеля и грядки. Тридцать километров до райцентра, никому из трактористов не хотелось наматывать шестьдесят камэ в обе стороны. Да и бегать в поселок лишний раз не хотелось. Но все-таки приходилось ходить за патронами к ружьям и сдавать добытые шкурки соболя и белки. На вырученные деньги покупали те же патроны, муку соль, сахар и крупы, несколько раз за лето приезжала автолавка в Наумовку - так и жили.
   Николай прикидывал за и против, взвешивал ситуацию обстоятельно и серьезно. Нелегко давались дрова и та же картошка. Был бы трактор и вопросов бы никаких не было. Но у Авгура машина - этот аргумент перевешивал все. Он может взять с собой в райцентр, а это дорогого стоит. Николай ответил не сразу, но ответил:
   - Так, это... по-соседски оно, конечно, помочь надо. Картошки пару кулей нагребу и дров дам, не бросать же человека в холоде и голоде. Ты заводи машину, поехали.
   - Зачем? - удивился Авгур, - что я в руках не принесу охапку дров и ведро картошки на первое время?
   - Принести можешь, - усмехнулся Николай, - да собаки не дадут пройти по улице. Они тебя во дворе не тронут, а через пару дней и вовсе привыкнут, признают за своего.
   - Да-а, дела-а, - удивленно произнес Авгур, - поехали.
   Печка топилась, постепенно согревая дом, остывший и промерзший насквозь за зиму. Авгур разбирал прицеп, унося какие-то вещи в дом, какие-то оставляя в гараже. Николай со столба наблюдал за двором, но в гараже ему ничего не было видно. Он подсоединил провода, спустился и вошел в гараж, сразу оторопел:
   - Ничего себе... богатство! - произнес он изумленно.
   Авгур выгружал лебедкой из прицепа снегоход, мини трактор Уралец-220 с почвофрезой шириной захвата один метр, культиватором-окучником и отдельной небольшой разборной тележкой, резиновую лодку с мотором...
   - Нормально, Коля, живем! - то ли согласился, то ли похвалился Авгур. - Огород тебе вспашем и дровишки привезем зимой по-соседски.
   Он подмигнул задорно, продолжая вытаскивать другие электро и бензоинструменты. Сразу заметил, что на него смотрят уже по-другому. Из потребителя он превратился в спонсора.
   - Живем, Коля, живем, - повторился Авгур, - завтра в райцентр поеду за продуктами, диваном, холодильником, кроватью... Ты со мной али как?
   - Конечно с тобой, Авгур, - чуть не задохнулся от радости Николай, - а Катю с Танюшкой можно с собой взять?
   - Катя и Танюшка - это кто?
   - Жена и дочка трех лет, сын еще у меня в райцентре в интернате живет, учится в седьмом классе.
   - Конечно, можно, какой разговор, возьмем без проблем с собой. Ты приходи вечерком, сосед, отметим знакомство, соседство. Приходи вместе с семьей, познакомимся заодно.
   - Куда приходить-то - ни стола, ни стула, - возразил Николай, - ты сам приходи к нам. Посидим немного, у нас и переночуешь - дом не прогреется зараз, да и спать тебе не на чем. Ты огородами приходи - там собаки не бегают, не тронут.
   - Ладно, управлюсь немного с делами и зайду, - согласился Авгур.
   Николай побежал рассказывать жене о соседе. По дороге мысленно хвалил себя и благодарил Бога, что наставил на путь истинный и не отказал Авгуру в дровах и картошке. Трактор, лодка с мотором, снегоход, бензопила, машина с прицепом - это же целое состояние в деревне. Только за то, что свозит в райцентр можно дать дров и картошки бесплатно. Вот другие соседи-то обзавидуются...
   Катерина выслушала мужа ошеломленно - сам факт приезда в деревню изумлял до бесконечности, а тут еще с такой техникой. Но женщина всегда остается женщиной, и она сделала для себя совершенно другой вывод. Давно подозревала мужа, что он заглядывается иногда на соседку Викторию. Баба помоложе немного, ей всего тридцать пять, живет без мужика с братом, с его женой и детьми. Нет для нее пассии в деревне, а жить со стариками или таскаться с молодыми парнями - не для нее. Может и сладится что у Вики с Авгуром, и ей станет спокойнее.
   - Ты вечерком переговори с Авгуром, Коля, надо бы Вику с собой в райцентр взять, - осторожно закинула удочку Катерина.
   - Зачем? - удивился Николай, - как я просить стану, нас самих берет и то хорошо.
   - Тебе всегда брат Вики помогал по хозяйству - бревна перетаскать, что-то тяжелое перенести. Да и не хорошо мужику одному жить, надо их познакомить, авось сладится у них и тебе станут благодарны.
   - Но, как попросить-то? - не понимал Николай.
   - Я позову ее в гости к нам вечером, а там, надеюсь, и сами договорятся, - ответила Катя.
   - Точно, - согласился муж, - это правильно и мы, вроде бы, ни при чем.
  
  * * *
  
   Весть о приезде городского разнеслась по деревне мгновенно. Обсуждали, выдвигая разные версии, но к единому мнению не пришли. О желании пожить в тихом, уединенном месте никто не говорил, как и о свежем воздухе, о природе. Сбежал от проблем, долгов, находится в розыске... Много высказывалось предположений. Обсуждалось и имя. Однозначно кавказец, утверждали одни, им возражали другие - Николай же четко сказал, что он русский. В древнем Риме такие авгуры были, что-то вроде жрецов или предсказателей, гадалок.
   Понятное дело - взял с собой Авгур в райцентр Кольку Иванова с женой и дочкой. А Вика-то Доброва чего подалась, как напросилась? Как-как, глаз на нее Колька положил, вот и попросил соседа взять с собой. Не-е, Колька же с Катькой поехал, она шашни водить не даст, наверное, сам Авгур Викторию себе присмотрел, мужик все-таки... А лет-то ему сколько, не молода ли для него Виктория? А кто его знает... чуть с сединой мужик, наверное, лет сорок, как раз Вике под стать. Старше на пять лет - это нормально.
   Трехлетняя Танюшка закапризничала, когда отец захотел устроиться на переднем сиденье. Ситуация разрешилась сама собой - впереди разместилась Виктория. Авгур особо не наблюдал за ней, приходилось крутить баранку, машину кидало то вправо, то влево, но она успешно продвигалась по непролазной грязи и нигде даже не буксовала.
   - Удивительная машина у тебя, Авгур, - произнес Николай, - так только трактор идти может, Уазик бы уже давно застрял, сел на днище и все.
   - Это точно, - согласился Авгур, - у Уазика клиренс двадцать два или тридцать миллиметров в зависимости от модели, а у Тигра сорок.
   Авгур сразу понял, что говорить надо попроще и пояснил:
   - Клиренс - это высота от земли до днища, высокая посадка у Тигра, ничего не скажешь. И двигатель мощный. Вездеход одним словом и комфорт другим. Эта машина предназначена для военных, для бездорожья как раз. Тигр называется.
   На грунтовой дороге Авгур остановился поближе к речной воде, облил несколько раз из ведра прицеп и сам автомобиль, смывая еще не засохшую грязь, и почти чистеньким появился в поселке. Он вначале заехал на пилораму и загрузил несколько кубометров шестиметровых досок в прицеп. Сверху на них можно было класть что угодно, и они поехали по магазинам. Кулями покупали муку, сахар, крупу, с Николаем загрузили диван, специальный матрац, под который Авгур пожелал сделать кровать сам, электроплиту, холодильник и много, много разных других необходимых вещей. На выезде из райцентра затарились несколькими бочками соляры и бензина. Обратно ехали довольные и пассажиры удивлялись - накупил всего Авгур, откуда только деньги взялись. Они такие суммы отродясь не видывали. Но вопросы, естественно, не задавали.
   В Наумовке кули с мукой, сахаром и крупой занес в дом Виктории сам Авгур, заодно познакомился с ее братом Антоном. Шепнул застенчиво и тихо на ушко Вике:
   - Поможешь по хозяйству немного? Много дел накопилось, одному не управиться.
   Виктория покраснела, ничего не ответила и согласно кивнула головой. Потом все-таки произнесла:
   - Приду скоро, через час буду.
   Оба понимали не сказанное вслух - не дети все-таки.
   Дом за два дня прогрелся окончательно. Авгур первым делом подключил холодильник, электроплиту, занес в дом диван и поставил стоймя матрац, чтобы не вымок и не отсырел на улице. Купленные стулья, диван - сидеть было где, но ни одного стола в доме не присутствовало. Авгур пояснил:
   - Табуретки, стол, кухонную мебель, кровать и прочее сделаю сам по мере надобности. Для этого и взял доски, бруски, чтобы сгодились в хозяйстве.
   - Ты столяр? - одобрительно спросила Вика.
   - Нет, не столяр, но руки есть, а, значит, и мебель будет. Все со временем будет - дай только срок.
   Но Вику меньше всего интересовали его деньги и даже умение трудиться. Хотя в деревне это далеко не маловажный фактор. Прижились бы только - размечталась она. Не было в деревне мужика, подходящего ей по возрасту. Или юнцы совсем, или старые перечники, или уже женатые.
   Антон понял, что сестра домой ночевать не придет. Переживал за нее, конечно, но она достаточно взрослая женщина и давно пора определиться с замужеством. О любви никто не мечтал - жили бы в уважении, доброте и понимании.
   Утром Вероника проснулась первая, приподнялась на локте и разглядывала своего нового друга. Ласковый мужчина, замечательный любовник, души бы только сошлись теперь - уже мечтала она. Размечталась, тут же одернула она себя внутренне, встанет и не предложит больше остаться. Как говорится - поматросил и бросил. Если отправит домой, то больше не приду к нему ни за какие шиши. Нравится же он тебе, прибежишь... Она уже была готова разревется, как проснулся Авгур, чмокнул ее в щечку.
   - Доброе утро, Вика, дел много, сама понимаешь - не до объяснений сейчас. Становись хозяйкой в доме, принимай владения и переезжай ко мне. Вещички сама перенесешь или помощь потребуется?.. Но это чуточку позже...
   Он поцеловал ее страстно в губы, ласкал груди и живот, пробегая пальцами по промежности, заставляя вздрагивать и напрягаться от внезапных прикосновений... Через некоторое время выскочил голым на крыльцо, благо через ворота и забор ничего с улицы не видно, вылил на себя таз холодной воды, вернулся в дом, растираясь полотенцем без стеснения. Виктория, следуя его примеру, тоже ополоснулась, но стеснялась, прикрылась полотенцем и убежала в дом. За завтраком он пояснил сияющей от счастья Виктории:
   - Если кто спросит - то мы с тобой муж и жена. Я первым делом шкаф соберу, чтобы ты могла перенести в него свою одежду.
   Он распаковывал купленный в магазине шкаф для одежды. Шуруповертом быстро завинтил болтики и через час шкаф уже был готов. Авгур ушел в гараж, где из толстых досок пятерок мастерил верстак. Подошедший Николай провел ему электричество в гараж, поставил розетки и установил люминесцентные лампы. Пока он этим занимался, Авгур что-то вымерял на кухне и записывал на листочек.
   - Ты чего измеряешь? - поинтересовалась Виктория.
   - Сделаю приличный кухонный гарнитур, как в городских квартирах. Со шкафами для посуды и круп, мойкой. Чтобы моя жена не в тазике посуду мыла, а под краном, как положено.
   - Но у нас же водопровода нет, - возразила Вика.
   - Нет - так будет, все в наших руках, - с улыбкой ответил Авгур.
   Какой еще водопровод может быть в деревне, его в райцентре и то нет. Там, правда, в домах трубы вбивали в землю метров на десять, насос ставили ручной. Зальешь ковш воды и начинаешь качать - вода потечет. В Наумовке и этого нет, только колодцы-журавли в огородах.
   Апрель заканчивался и еще оставалось немного времени до копки и посадки овощей. Три недели можно было спокойно трудиться, изготавливая мебель и благоустраивая дом. С утра до вечера работал электрорубанок, фрезерный станок и электролобзик. Деревня уже не вставала с петухами, как в былые времена, коров никто не держал - сена привезти не на чем. И раньше девяти утра Авгур не включал инструменты, не будил Наумовку визгом рубанка или лобзика.
   Он нарезал досок по размерам, обстрогал их рубанком и теперь выбирал пазы фрезой. Потом пропитывал морилкой цвета красного дерева и покрывал лаком. Шуруповертом собирал заготовки в отдельные шкафчики, развешивая их вдоль стены и ставя на пол. Получилась закрытая мойка с выводом шланга на улицу за ограду, в верхнем шкафу металлический ящик для воды с подогревом. Шкафчик для круп, посуды и других принадлежностей, электроплита и снова шкафчик. Наверху тоже шкафчики в ряд. Виктория ахнула в изумлении:
   - Это все мне? Нам, - поправилась она быстро. - Словно из магазина все...
   - Тебе, Вика, тебе, - улыбнулся Авгур, - сейчас стану кухонный стол делать, потом в горницу, табуретки и кровать в последнюю очередь - пока есть где спать нам с тобой.
   Деревенские мужики приходили знакомиться, сидели в гараже, разговаривали, пока Авгур что-либо пилил и строгал, красил и привинчивал. Женщины тоже знакомились, здоровались и почти сразу уходили в дом к Виктории. Рассматривали изготовленную стенку, хвалили Авгура и радовались за сельчанку. У кого-то не обходилось и без зависти, это уж как заведено - на одно стадо всегда паршивая овца появится.
   Авгур Тихонов, сельчане наконец-то узнали его фамилию и окончательно успокоились. Никакой он не кавказец и не беглый, если собрался осесть здесь основательно. Но все равно не понимали его - каждый мечтал уехать отсюда, а он сюда... Не за синим же туманом он приехал и не за запахом тайги. Скрывается от правосудия, но тогда бы не обосновывался обстоятельно, не обставлялся мебелью.
   Антон и Николай с семьями собрались у Авгура. Просто решили посидеть за рюмкой чая или бутылочкой самогонки, если быть точнее. После нескольких рюмок хозяин дома обеспокоенно заговорил о наболевшем, его давно беспокоил этот вопрос, и он не знал, что делать.
   - Вы местные и лучше меня знаете порядки, деревенские обычаи, как на ту или иную ситуацию отреагируют люди. Скоро надо пахать огороды, наши три я вспашу без вопросов, а как быть с остальными?
   - Причем здесь остальные? - не понял ничего Николай.
   - Но они тоже попросят вспахать им огород. И как быть мне? Пахать, не пахать и что можно взять с сельчан - денег ни у кого нет. Дров привезти попросят зимой, как пить дать. Трактор у меня маломощный, всю деревню обслужить не сможет, сломается быстро.
   Николай хмыкнул, свернул цигарку и прикурил. За ним самокрутку завертел Антон. Переглядывались друг с другом, надеясь, что кто-то заговорит первым. Николай не выдержал первым:
   - Ты, Авгур, никому и ничего не обязан. Не обязан огороды пахать и дрова возить. Тем более, что трактор слабенький и может гикнуться в любую минуту от повышенной нагрузки - тогда и нам станет плохо. Но сельчане - это не городские жители, которые даже своих соседей по площадке и то не знают частенько. Придется помогать, я так думаю, но решать окончательно, конечно, тебе, Авгур. Но помогать не бесплатно, каждый двор может выделить по шкурке соболя за огород и по шкурке за дрова. Я так думаю, - повторился он.
   Антон затушил самокрутку и тоже высказался вслух:
   - Я поддерживаю Николая, две шкурки соболя в год с каждого двора - это нормально и приемлемо. Однако, есть в Наумовке две тетки в возрасте, они без мужей живут и не охотятся сами. На пенсию покупают муку с крупами, на сахар уже денег не хватает. Мясо мы им подкидываем после удачной охоты, рыбу сами ловят - так и живут потихоньку. Им бы надо безвозмездно помочь, люди все-таки мы, не звери.
   - Поможем, - сразу же ответил Авгур, - без вопросов поможем. Ты, Николай, переговори с сельчанами, узнай их мнение насчет соболей после охоты.
   - Ты не переживай, Авгур, сельчане все довольны останутся, - решил поддержать родственника Антон, - зимой на волокуше чурки таскать из леса и двадцать пять соток весной лопатой копать - не легкий труд, а бесплатно только птички в клетке поют или сыр в мышеловке.
   - Птички не бесплатно поют в клетке, они самым дорогим платят - свободой, - возразил Авгур, - а мышки вообще жизнью. Но все это беллетристика. Завтра пахать начну, погода позволяет. Цепляю двухкорпусный плуг и им пашу во всех огородах. У нас позже еще фрезой пройдусь разок, она почву рыхлит здорово и не надо перекапывать или боронить под грядки. А сейчас на посошок и бай...
   С раннего утра Наумовку разбудил звук необычного трактора - то Авгур пахал огород Николаю. Все деревенские мужики, не позавтракав, сбежались смотреть. Маленький с виду трактор без крыши над головой пахал двухкорпусным плугом огород Николаю Иванову. С виду детская игрушка для богатых детей, но землю пахал исправно. За час перепахал все, не то, что лопатой капать несколько дней. Мужики наперебой принялись уговаривать Николая, чтобы он переговорил с Авгуром.
   - Мужики, - согласился он сразу же, - я, конечно, поговорю, но задарма никто пахать не станет, не обязан.
   - А что мы можем ему дать, где деньги-то взять, на муке экономить? - вопросительно ответил Назар Лукин.
   - Зачем на муке экономить, - пояснил Николай, - можно пару шкурок соболя с охоты отдать, а он еще и дров зимой привезет.
   Мужики загалдели, заспорили, но в конечном итоге согласились все - бесплатно только солнышко светит и то не всегда. За два дня Авгур перепахал все огороды, довольные сельчане садили картошку. Под грядки землю перекопали сами и уже посадили овощи. Теперь можно отдохнуть денек, другой и приниматься за валку деревьев и их распиловку на чурки. Авгур ни черта не понимал...
   - Деревья же валить зимой надо, - одновременно спрашивал и утверждал он.
   Виктория пояснила обыденно:
   - Согласна, зимой надо валить деревья -теплоемкость лучше и не жарко, - объясняла она. - Но кто зимой валить станет? Все жизнеспособные граждане на охоте зимой. Ольга, жена Антона, оставалась с ребенком, а мы с ним уходили соболя и белку бить. Где нам больше деньги-то взять - не на пенсии еще и работы нет. Тридцать километров до поселка пешком отмахаем, продадим шкурки, купим боеприпасы и пехом обратно. Рано утром уйдем и поздно вечером вернемся. Можно и здесь шкурки продать, но они в два раза дешевле станут.
   - По сколько вы соболя и белку сдаете в райцентре?
   - По тысяче соболь и белка по тридцать рублей, - ответила Виктория.
   - Совсем копейки... а почему не выделывайте? Деревенские все умеют, я так думаю.
   - Все умеют, - согласилась Вика, - но толку-то что? Выделанные шкурки у нас вовсе не возьмут, не выгодно им. Могут взять, конечно, но опять же по тысяче, а нам это надо? В городе они по восемь тысяч оптом сдают, я знаю, но нам туда не попасть. Приходится отдавать за тысячу, выхода другого нет. Ты сам-то как, Авгур, умеешь охотиться, есть ружья?
   - Не знаю, - он пожал плечами, - не пробовал никогда.
   - Это ничего, научишься, - констатировала Виктория, - а старенькое ружьишко у Ефросиньи возьмем, она все равно уже давно на охоту не ходит, отдаст тебе его даром. А ты ей дровишек зимой привезешь.
   - На охоту я не пойду, и ты тоже, Вика, денег мы и так заработаем с тобой побольше каждого в деревне. Все шкурки соболиные купим по три тысячи, выделанные, конечно. В городе их продадим по восемь. Машина есть, с ней и без охоты заработаем прилично. Чистого навара более двух миллионов получится.
   - Сколько? - чуть не поперхнулась от услышанной суммы Виктория.
   - Два миллиона рублей, - повторил еще раз Авгур, - плюс-минус сотня туда-сюда, все зависит от удачи и урожайности. Только говорить об этом пока никому не надо, даже Антону. Он узнает, но позже, а соседу Николаю и вовсе не обязательно, не родственник он нам, никто. Друг... у него и так льгот много.
   Не муж, а счастье и чудо, рассуждала про себя Виктория. Она обожала его, как мужчину и в делах ему не было равных. Это же надо такую мебель в дом своими руками сделал, все бабы ходили смотреть! А трактор его! Большая игрушка, но все огороды в деревне вспахал, молятся все на него в деревне. Но Викторию все чаще и чаще занимала другая мысль - она ничего не знала о нем, живут, словно чужие. Все же решилась спросить его перед сном.
   - Авгур, мы живем с тобой уже месяц и даже чуть больше, но я ничего не знаю о тебе. Где ты жил, учился, работал, ничего не знаю о родственниках?
   Он внимательно посмотрел на нее, согласно кивнул головой.
   - Да, Виктория, ты абсолютно права, надо нам поделиться друг с другом собственной историей, давно пора. Но особо рассказывать нечего. Как родился - не помню и как на горшке сидел - это тоже никому не интересно. - Авгур улыбнулся. - После школы сразу же поступил в военное училище, отслужил двадцать семь календарных лет и вышел на пенсию в звании подполковника. Так что пенсионер я, а в деревне на такую пенсию можно жить и не плакаться. Мне сорок пять лет, служил я в царице полей матушке пехоте, родственников у меня нет и никогда не было, так получилось, что детдомовский я. Ты спросишь - откуда у меня такая машина? Да, верно, необычный автомобиль и совсем не дешевый. Перед уходом на пенсию, так уж получилось, что спас я большой воинский склад от взрыва. Если бы рвануло, то страшно даже сейчас подумать. Вот командующий и подарил мне гражданский вариант военного автомобиля Тигр. Может и не совсем гражданский, но без оружия. За время службы кое-какие денежные накопления сделал, вышел на пенсию и решил рвануть сюда. Взял карту, ткнул пальцем и приехал, о чем совершенно не жалею. Теперь ты рассказывай о себе.
   Авгур обнял жену за плечи и приготовился слушать. Но она как-то замялась и смотрела на него с недоверием. Он не сказал главного - что стало причиной его приезда в деревню.
   - Мне-то уж точно о себе рассказывать нечего. Родилась здесь, училась и жила в райцентровском интернате, а после школы никуда не поступала. Смысла не было и жить не на что. Курсы бухгалтеров окончила, но о какой работе можно говорить в Наумовке? В райцентре можно было устроиться на работу, но опять же жить негде. Звал тут один к себе, но лучше удавиться, чем с ним спать. Родители умерли, брат женился, а мне и партии не нашлось, нет подходящих свободных мужиков в деревне. Так и жила, пока ты не приехал.
   - Ты вот что, Вика, не рассказывай деревенским, что я военный и на пенсии. - Серьезно попросил Авгур. - А то начнут ахать да охать, пенсию считать. Столяр я - пусть все так и думают. Тем более, что в этом никого убеждать не надо.
   - Хорошо, Авгур, конечно. А мне можно знать какая у тебя пенсия?
   - Тебе можно, - он улыбнулся, - тебе, конечно, можно - тридцать семь тысяч рублей.
   - Ничего себе, мы только за год такие деньги зарабатываем! - воскликнула Виктория. - И то не всегда. Но ты, естественно, заслужил. Скажи, - она замялась немного, - почему ты все-таки Наумовку выбрал для проживания? Не только мне - никому не понятно твое решение. Природа и свежий воздух поближе к городу имеются.
   - До всех мне особого дела нет, - ответил он мрачновато, - но ты, Вика, не должна сомневаться и мучатся вопросами. В глубинке есть свои плюсы и минусы. Хочу я здесь свой бизнес организовать. У меня бизнес, у сельчан работа появится и всем хорошо будет. В городе или поблизости от него разные структуры проверками замотают, а сюда кто поедет, кому это надо? Нет, я не боюсь проверок, но лучше все-таки обойтись без них, работать спокойно, плодотворно и честно. О бизнесе позже поговорим, я еще окончательно ничего не решил. И деревенским раньше времени знать про это не обязательно. Надеюсь, что удовлетворил твое любопытство.
   Он стал ласкать ее груди губами и обоим стало уже не до разговоров.
   Авгур с утра выкопал в огороде траншею шириной двадцать сантиметров квадратом два на два метра. В старой ванне разводил цемент, добавляя в него гравий и заливал в канаву, предварительно установив восемь вертикальных стоек из пятерочного металлического уголка с приваренными внизу небольшими ступнями. По диагоналям для крепости приварил тоже уголки и на двухметровой высоте сварил остов для горизонтальной площадки. Получилась прочная опора на бетоне, на которой он сваривал здоровенный бак для воды, который мог вместить в себя четыре тонны. Аккуратно проварив все швы, Авгур выкрасил бак внутри и снаружи черной краской по ржавчине и оставил все сохнуть.
   Приходили мужики, интересовались и женщины, проявляли интерес у Виктории - что это там опять Авгур соорудил? Он объяснял просто и доходчиво. Закачиваем вечером воду в бак электронасосом, за ночь она согревается и не становится такой ледяной, как в колодце. Днем еще нагревается и вечером поливаем грядки тепленькой водичкой. Внизу бака обыкновенный водопроводный кран, к нему крепим шланг и готово. Вместо шланга можно крепить душик и ополаскиваться в жару. Ничего особенного - инновации в работе.
   А Авгур вновь варил небольшой прямоугольный ящик из металла. Внутрь вставил сплетенную им же из проволоки сетку.
   - Аппарат готов, - заявил он, - пора ехать на рыбалку.
   Виктория глянула на металлический ящик, ничего не поняла, пожала плечами, но уточнять не стала. Более важный вопрос замаячил на горизонте.
   - На рыбалку? - переспросила она, - я как раз сеть в прошлом году связала, надо сходить, взять у Антона.
   - Ты еще и сети вязать умеешь?! Но ты даешь, подруга, классно! Я взял в городе три китайки с ячеёй на тридцать. Дешевка, но пару сезонов отслужат. Хотя нет - ты же сможешь их починить.
   Вика поняла, что муж говорит о сетях китайского производства, но с такими она еще ни разу не сталкивалась, просто не видела. Ячея на тридцать... Вопрос, конечно, спорный - что лучше ставить? Самая ходовая на двадцать восемь, рыбы попадет больше, но она и будет мельче. На тридцать - так на тридцать.
   Виктория с интересом рассматривала резиновую лодку. Слышала, конечно, но не видела никогда. В советское время лодки у многих были. Деревянные, естественно, с мотором. А теперь захирела деревня с перестройкой и ничего не осталось, все перестроили под корень. И где теперь эта перестройка, про нее забыли уже давно, только брошенные дома и остались, да нищета запредельная.
  
   Деревня - домики, строенья,
   Где нет асфальтовой жары,
   От плуга плодом воплощенья
   Курятся темные пары.
  
   Косится где-то на дороге
   Подгнившим боком там забор,
   И доски старые в тревоге
   Там стерегут хозяйский двор.
  
   Лепешки старые коровьи
   Там мухотней не шебаршат,
   Былого стада поголовье
   Свели на мясокомбинат.
  
   Зачахла милая деревня,
   Вся лопухами заросла,
   Той перестройки изверженья
   Она осилить не смогла.
  
   В душе одни воспоминанья,
   Веками жил крестьянский род,
   За что такие испытанья
   Послал им меченый урод?
   (Здесь и далее стихи автора)
  
   С Авгуром Виктория не боялась, но к другому бы мужику в резиновую лодку не села - вдруг лопнет. Место выбирала она, добрались быстро и начали ставить сеть. Вика очень удивилась, такой длины сети у них не плели. Тридцать метров, этого вполне достаточно. А тут целых сто!.. Поставили все три вдоль течения, перегораживая небольшие заливы. Уплыли домой, чтобы вернуться часам к одиннадцати следующего дня.
   Великолепное зрелище! Солнце уже встало и светило в левый борт лодки по ходу движения. Водная гладь впереди отливала особенным блеском и по берегам неслись навстречу хвойные и редкие лиственные деревья. Особенно выделялись ели своими острыми верхушками и своеобразным орнаментом, почему-то вызывающим у Авгура ассоциацию с древними русскими былинами и сказками. Вот закаркает черный ворон на макушке ели и пронесется мимо ступа с бабой Ягой и метлой...
   На следующий день утром сети выбирали в лодку вместе с рыбой и уже во дворе вынимали улов, оставляя сеть на просушку вдоль забора на гвоздиках. Много-не мало, получилось пять ведер средненького ельца, сороги и окуня. Ельца и сорогу Авгур откинул в отдельную посуду и отдал жене. Всех окуней, а их получилось полтора ведра, забрал себе. Пояснил:
   - Жарить, парить, варить и солить - это тебе, Вика. А окунь приготовлю я. Десяток рыбешек горячего копчения, остальные вялить.
   Никогда не коптили в Наумовке рыбу и не вялили. Варили уху, жарили, солили. Виктория устроилась потрошить рыбу во дворе, одновременно наблюдая за Авгуром. Он посолил десяток окуней, не потроша их и не счищая чешую. Вынул металлическую решетку из сваренного ящика, промазал ее маслом и уложил окуни, на дно положил зеленые ветки прибрежного тальника. Закрыл ящик и поставил его на костер. Сел рядом с женой и стал потрошить остальные окуни, отрывая им головы сразу. Посолил круто, уложил в тару и придавил, определив в прохладное место, но не ледник.
   Виктория никогда не солила окунь - жарить, варить уху, но не солить, не подходил он для соления. Потрошить - это понятно, но зачем головы отрезать? Она решила не спрашивать и дождаться итогового результата.
   Авгур вытаскивал из коптилки свежеприготовленного окунька. Аппетитнейший аромат распространился по всему двору. Виктория даже сглотнула слюнку. Золотисто-коричневые окуньки красовались уже на тарелке.
   Авгур оторвал голову окуню и, как бы в продолжение одного движения, выпотрошил кишки. Разломил окуня вдоль хребта и стал выбирать руками кусочки рыбного мяса. Виктория следовала его примеру и удивлялась - почему так вкусно они не готовили рыбу в деревне?
   - Вкусно, Авгур, очень вкусно! - похвалили Вика, - где ты так готовить научился?
   - Во многих районах так готовят рыбу - солят, а потом коптят или вялят. Окунь как раз для этого подходит, щука тоже, ёрш очень вкусный, а вот вяленые елец или сорога по вкусу не очень, соленые они намного лучше.
   На следующий день Авгур поддевал на алюминиевые крючки посоленных окуней и развешивал их на натянутые во дворе под навесом веревки. Все обернул марлей, чтобы муха не смогла отложить личинки.
   - Через две недели окуньки провялятся, - пояснил Авгур, - можно будет подавать к пиву. Но, если пива нет, то неплохо кушать с вареной рассыпчатой картошкой. Прелесть! - прищелкнул он пальцами.
   Сельчане относились к Авгуру одновременно восторженно и настороженно. Слишком много положительных качеств для одного человека. Работящий, не пьет, не курит, мебель сам сделал, бак в огороде сварил и теперь Виктория не таскает ведра, а поливает грядки из шланга. Рыбу по-новому готовит, автомобиль-вездеход по любой грязи проезжает и трактор маленький, но мощный. Двадцать две силы всего, казалось, куда ему, но все огороды вспахал за два дня без проблем. Не уважали, а скорее почитали Авгура сельчане и постоянно ожидали чего-то необычного. Приняли ли они его за своего? Ответ однозначен - нет. Поэтому особо секретами с ним не делились и даже Антона стали обходить стороной. Но какие могут быть в деревне секреты? Так, сплетни разные, но ими тоже, оказывается, можно не со всеми делиться.
   Участковый уполномоченный, проживающий в райцентре, обязан был посещать Наумовку хотя бы раз в квартал. Весной и осенью грязь, зимой снег, а вот летом он Наумовку посещал разок и то не ежегодно. Собственно, ему действительно здесь было нечего делать, никаких преступлений в Наумовке не совершалось.
   Все-таки в былые времена заезжал частенько летом в Наумовку участковый. Очень уж ему хотелось соблазнить Викторию и сделать ее своей постоянной любовницей. Жена в райцентре, а она здесь... Но получал он неоднократно от ворот поворот, оставил эту затею и вовсе перестал появляться в Наумовке. В своих отчетах писал там, наверное, что-нибудь профилактическое и посещаемое - кто знает. А тут такие новости - Виктория живет непонятно с кем...
   Участковый появился во дворе Тихоновых не совсем неожиданно, но незвано. На своем служебном мотоцикле он подъехал к первому же двору в Наумовке и поинтересовался новеньким. Ему пояснили, и он сразу же возник у соответствующих ворот. Заглушив мотоцикл, зашел во двор, как хозяин, сразу наткнувшись на Авгура.
   - Ты кто будешь, мужик? - спросил он, не здороваясь и не представляясь.
   Авгур посмотрел на приехавшего - мужчина средних лет, по-деревенски сложен крепко. Сапоги кирзовые, брюки гражданские и рубашка форменная с погонами старшего лейтенанта полиции. Под рубашкой на поясном ремне кобура с оружием.
   - Это наш участковый, Виктор Сокольников, - пояснила вышедшая из дома Виктория. - А это мой муж Авгур.
   - Авгур, значит, - хмыкнул участковый, - грузин что ли?
   - А ты что - расист? - спросил Авгур.
   - Чего-о? - не понял полицейский.
   - Я к тому, что обычно люди спрашивают разрешения, входя в чужой дом, здороваются при этом, представляются, а потом уже задают вопросы. Ты кто такой, клоун ряженый? - в свою очередь спросил Авгур.
   - Да я тебя, суку, сейчас в отдел в наручниках увезу, - засуетился, шаря рукой по поясу участковый, но на привычном месте за ремнем браслетов не оказалось. Он достал пистолет из кобуры и затряс им в воздухе, - собирайся, поедешь со мной в отдел, там установим твою личность, падла, - добавил полицейский.
   Все нутро у него кипело от гнева и возмущения - его, участкового, назвали ряженым. И кто назвал? Тот, кто спит с женщиной, на которую он в свое время имел виды. И Вика хороша тоже, не отдалась ему, пусть теперь поволнуется за своего мужичка. Оформлю ему нападение на сотрудника при исполнении, может и не сядет конкретно, но условный срок точно получит. А условный можно потом и в реальный перевести. Довольный пришедшими мыслями, участковый поторопил:
   - Чего ноги раскосолапил? Топай до мотоцикла побыстрее и садись в коляску, поедем твою личность устанавливать. А ты, Виктория, обыкновенная дура - нашла с кем связываться. Я - власть в районе, а он вша дворовая, раньше надо было думать, раньше. В чужой дом я, видите ли, вошел. То же мне, собственник нашелся, все знают, что это дом Ильи Осипенко, а не какого-то там грузина-резина.
   Участковый все еще помахивал слегка пистолетом, чувствуя себя уверенным и правым. Он совершенно не думал и не предполагал даже, что в последние годы все чаще и чаще стал вставать над Законом, а не исполнять его. Привык, что в деревнях не спрашивают удостоверения, знают в лицо и даже одной фуражки достаточно, чтобы осуществлять свои служебные функции. Мнил себя в деревнях в роли участкового, оперативника, следователя и судьи одновременно. И с ним не спорили.
   - Ты, Вика, сходи к Антону, побудь у него, пока мы тут с участковым вопросы решаем, - попросил Авгур, - нечего женщине в мужской разговор встревать.
   - Стоять, - приказал полицейский, - никаких разговоров не будет, я забираю твоего грузина.
   - Он не грузин, а русский, - возмутилась Виктория, - ты что творишь, Виктор, властью кичишься, не можешь простить мне, что не дала тебе и на моем муже решил отыграться?
   - Заткнись, дура, - зашипел злобно участковый, - с тобой мы позже поговорим. Топай давай, - он ткнул пистолетом Авгура.
   - Оскорблять женщину - это уже совсем беспредел, - жестко произнес Авгур.
   Он вывернул из кисти участкового пистолет...
  
  * * *
  
   В райцентре у отдела полиции собирались местные журналисты. Начальник отдела пригласил их, чтобы выработать единую и совместную политику освещения совершенных в районе преступлений. До начала совещания оставалось еще десять минут, и журналисты заранее обсуждали предстоящие события. Внезапно прямо к дверям подкатил полицейский мотоцикл Урал и заглох. Журналисты успели отскочить в сторону, ахнули и защелкали фотоаппаратами, такого еще не видел никто не только в районе, но и во всей России. Распьянущий старший лейтенант полиции сидел в люльке мотоцикла и размахивал почти выпитой бутылкой водки.
   - Мы с другом немножко выпили, - указывал он рукой на место водителя, - не хотите к нам присоединиться? - заплетающимся языком спрашивал полицейский.
   Журналисты снимали события всей имеющейся у них при себе аппаратурой. Кто-то на телефон, у кого-то был фотоаппарат и только у одного имелась видеокамера. Неординарное событие старались запечатлеть со всех сторон и во всей красе. На сиденье за рулем полицейского служебного мотоцикла находился обыкновенный рогатый козел в милицейской фуражке, на его поясе ремень и кобура с пистолетом. Мотоцикл остановился, козел заблеял, спрыгнул на землю и рванул по улице наутек, унося с собой оружие участкового инспектора. Иногда он останавливался, стараясь сбить копытом воткнутую на рога полицейскую фуражку. Журналисты тоже неслись за ним, снимая впечатляющую картину. За козлом бежали и полицейские, понимая, что к козлу пристегнута кобура с пистолетом. Козла догнали на Уазике, легонько сбили его и только тогда отстегнули кобуру. Козел, видимо, оправившись от шока, вновь рванул по улице в полицейской фуражке на рогах, которую так и не успели снять.
   Намеченное совещание с журналистами перенесли на следующий день. Начальник полиции неистовал и дал команду поместить участкового в вытрезвитель. Толку с него сейчас не было и разъяснить в таком виде он ничего не мог. Где это видано, чтобы козел привозил пьяного полицейского в отдел, да еще на виду у всех журналистов района? Разве может козел водить мотоцикл? Но ведь видели все - факт. Медведи в цирке... но козлы на мотоциклах за рулем - это нечто новенькое.
   На следующий день уже с утра газеты пестрели фотографиями козла на мотоцикле и участкового инспектора в люльке с разными заголовками. Особенно раздражал один: "Кто есть кто"? Доставленная Авгуром в райцентр тетка Ефросинья в обед уже атаковала прокуратуру.
   - Что же это такое творится, где правда на земле? - возмущалась она в крике, размахивая тростью, как палкой, - я вам козлов для полиции растила, для полиции?
   Ничего не понимающий дежурный в прокуратуре попросил разъяснений, и тетка Ефросинья снова запричитала:
   - Ваську моего украли, Ваську похитили...
   О похищении мгновенно известили прокурора, и он принял Ефросинью лично. Вначале ничего не мог понять сам из сумбурного и эмоционального рассказа Ефросиньи, но когда прочитал поданное ею заявление, то выскочил сразу в приемную и там хохотал минут пять. Васька оказался не человеком, а обыкновенным козлом. Потом собрался с силами, одернул китель и вошел в свой кабинет.
   - Гражданочка, ваше заявление принято, здесь однозначно имеет место быть открытое хищение чужого имущества и хулиганство. Ваську вашего найдем и доставим домой во двор, не переживайте.
   Когда заявительница ушла, прокурор собрал своих и после очередного смеха приказал возбудить в отношении полицейского Виктора Сокольникова уголовное дело по грабежу из хулиганских побуждений.
   - Это же надо до такого додуматься, - возмущался прокурор, - приехать к черту на кулички за тридцать километров, на виду у хозяйки похитить козла, напиться по дороге и появиться с ним у отдела в непотребном виде. Причем за рулем оказывается не полицейский, а козел с оружием и в фуражке. Теперь бы надо в ГИБДД проверку провести, вдруг у того козла права были?
   Прокурор вновь заливисто рассмеялся. Но как бы то ни было, а участковый позже ничего из содеянного не вспомнит и получит свои четыре года по максимуму. Сам станет удивляться, глядя на фотографии и просматривая видеопленку. Но все это будет позже.
   Виктория тоже вроде бы забыла, что к ним наведывался участковый. Помнила одна тетка Ефросинья, что увез на мотоцикле ее козла полицейский и все на этом. На суде она конкретно заявила, что не козел, а именно полицейский увез козла. Это потом они напились и поменялись местами. Ездят же в цирке медведи на мотоциклах, почему бы и козлу не проехаться? Жизнь продолжалась...
   В райцентре не связывали уголовный проступок участкового уполномоченного с Авгуром Тихоновым. Но многие должностные лица и бизнесмены обратили на него внимание. Гражданский вариант военного Тигра и за деньги не купить в районе или даже области. Надо ехать в Арзамас и там еще стоять в очереди. Купить Тигр, чтобы уехать в полную дыру... Напрягало и то, что информации об Авгуре Тихонове ни в одной российской базе не было. Это настораживало более всего. Но опять же успокаивало то, что он никуда не лез. Какие могут быть дела в Наумовке? Решили с ним не "бодаться", приехал человек в деревню и пусть живет себе на здоровье. Явно из бывших спецов. Но контора присутствует везде, присутствовала она и в виде двух человек в райцентре. Не полиция все-таки, чекисты решили продвинуться немного дальше и запросили данные о Тихонове. В ответ сразу получили конкретный приказ - срочно представить письменные объяснения, в которых подробно указать причины данного запроса. На этом инцидент был исчерпан, чекисты получили в ответ по заднице и успокоились. Они-то как раз хорошо понимали, что следующим шагом их интереса может оказаться банальный инфаркт миокарда. Без всяких вопросов и последующих пояснений. Умер человек, бывает, и что с того, что сердцем никогда не страдал? Есть люди, которыми интересоваться не стоит никому - опасно для жизни.
  
  * * *
  
   Глядя на Авгура, Виктория не могла нарадоваться. Откуда ей привалило такое счастье? И муж, и любовник, и друг - все в одном лице. Еще совсем недавно куковала одна, живя с братом в родительском доме, а тут раз и привалило счастье. Как оно это счастье распределяется на небесах?.. Кому-то густо, а кому-то пусто и почему на кого-то падает божий выбор? Семья, хозяйство и нет материальных проблем.
   Антон Добров тоже вздохнул свободнее - площадь освободилась в доме, зять, муж сестры, иногда по кулю муки и крупы подбрасывал, сыну Олегу в школу костюм купил, за продуктами в райцентр всегда берет с собой. Только вот раньше Виктория охотилась, и добыча в общий семейный котел шла, тридцать-тридцать пять тысяч в общую казну приносила. Теперь придется самим обходиться, но зять уже практически этот "паек" компенсировал.
   Время пролетело быстро, как и само лето. Собрали урожай с грядок, выкопали картошку, набрали в лесу ягод и грибов. Груздей с рыжиками, голубику, чернику и бруснику, ореха кедрового набили. Виктория оставалась довольной - подполье затарено вполне прилично овощами, ягодами и грибами. Рыбки тоже достаточно свежемороженой, соленой и вяленой, осталось только мяса добыть на зиму, лося завалить. Но это впереди еще.
   Возник определенный период свободного времени от забот и трудов праведных. Авгур использовал его для изучения районной инфраструктуры и лиц, стоящих у реальной власти.
   Промышленность, сельское хозяйство, транспорт, связь, ЖКХ, строительство, торгово-коммерческая деятельность составляли совершенно небольшую долю в экономике района. Основная составляющая складывалась из обслуживания добычи газа и хотя бы видимую долю представлял районный лесоучасток.
   Лесоучасток... такой маленький в целом, но крупный для района холдинг, занимающийся природоохранной деятельностью, добычей и переработкой леса, пушниной. Возглавлял данную структуру Петр Степанович Яковлев и с ним рядом всегда крутился верный цепной пес Харитонов. Харитонов Игорь Николаевич, руководитель ЧОП "Шериф", за глаза именуемый Харей. Харей он остался еще с девяностых годов, когда бандитствовал под предводительством все того же авторитета Яковлева. Но теперь у него под рукой были не бандиты, а верные и официально вооруженные чоповцы. Понятное дело, что в добычу газа Яковлев не лез, не контролировал работников, работающих вахтовым методом, не его уровень. В противном случае его бы элементарно и мгновенно стерли, смахнули, словно пыль мокрой тряпкой.
   Газовики прямого отношения к району не имели. Находились на его территории, закупали частично продукты питания, добывали газ и отправляли его по трубам куда-то. В самом райцентре газом не пользовались, не был он подведен к поселку. Поэтому газовики отдельно, а жители поселка и района то же отдельно.
   Яковлев фактически руководил районом, имел определенный паритет сил с полицией, следственным комитетом, прокуратурой и администрацией. Самый богатый человек в районе - что еще тут можно сказать. Его ЧОП охранял практически весь поселок, свои люди имелись в полиции, прокуратуре, следственном комитете и администрации, не говоря уже о том, что многие руководители находились на личной подкормке у господина Яковлева.
   Авгур чаще обычного стал появляться в райцентре, всегда покупал какую-нибудь мелочь, но старался больше разговаривать с людьми. Его уже знали в поселке, как прекрасного столяра, власть имущие в это не верили, но стали относиться к нему индифферентно - ездит и черт с ним. Люди без опаски делились информацией, а наталкивать на нее и выуживать - он это умел прелестно. За короткий период Тихонов выявил практически всю Яковлевскую сеть в силовых, административных и мелких бизнес структурах.
   Выпал снег, и температура уже не поднималась выше нуля. Все охотники ушли в тайгу еще до первого снега, а Авгур изготовил качественную волокушу для снегохода. Он намеревался подстрелить лося и не собирался выносить мясо на себе. За два раза вполне можно было вывезти все, оставив Вику охранять остатки туши с ружьем от волков или росомахи.
   Задумки, задумки... Изгоем жила деревня Наумовка в сельской местности. Никакого производства не было в ней с советских времен, нет и сейчас. Но тогда была техника, свиная и молочная фермы, пахали и сеяли пшеницу, выращивали картофель, брюкву. Трактора, грузовики, комбайны... теперь нет ничего и народа-то осталось меньше половины. Из двадцати занятых дворов в восемнадцати проживают крепкие работоспособные мужики и женщины. Да, у них нет рабочих специальностей и восемь классов образования, но каждый из них охотник, рыбак и пахарь в большом смысле. Им не на что и некуда уезжать. Даже если дома разобрать и перевезти в райцентр, то на это тоже необходимы силы и средства. Где ж эти деньги-то взять?
   Опустевшая деревня казалась грустной и одинокой. На охоту ушли даже многие женщины, если кто-то мог остаться дома и топить печь, чтобы не замерзли овощи и соленья в подполье. Настала пора и Авгуру запастись мясом, обеспечить им в том числе и семью Антона, брата жены. Тихонов разглядывал фотографии местности из космоса, он их вывел на принтер из интернета еще будучи в городе и сейчас они ему здорово пригодились. Но он понимал, что без помощи местной жительницы Виктории справиться с намеченным делом будет сложно.
   - Вика, пора поохотиться на лося, - произнес Авгур, - куда лучше направиться?
   - Так сейчас лоси в Осиной пади кормятся, - ответила Вика, - да, но ты не знаешь где это. Это восемь километров на два часа.
   - Восемь километров на шестьдесят градусов от Полярки, - решил уточнить Авгур, - я правильно понял?
   - Верно, по часам у нас каждый ориентироваться умеет. Но лучше нам вместе поехать, мало ли что...
   - Мало ли что... - повторил Авгур, - я один и не планировал охотиться.
   - Тогда я к тетке Ефросинье побежала, ружьишко у нее заберу, - обрадованно произнесла Виктория.
   - Не стоит никуда бегать, Вика, - возразил Авгур, - что я стану с этим ружьем делать, ворон пугать? Я не смогу подобраться к зверю на расстояние восьмидесяти метров и ближе, поэтому с гладкоствольным ружьем я не охотник, а пукальник.
   Виктория заливисто рассмеялась, а потом извинялась долго, считая, что обидела своим смехом Авгура. Но, услышав его заверения, вздохнула спокойно.
   - Не переживай, Авгур, сохатого все равно завалим...
   Он не дал ей договорить до конца, перебил:
   - Не сомневаюсь, но сложные усилия нам не понадобятся. К лосю совершенно не обязательно подбираться ближе восьмидесяти метров, вполне хватит четырехсот. Вика, мы живем в третьем тысячелетии и давно пора жить, основываясь на науке и технике. Поэтому рано утром завтра, конечно, когда рассветет, поедем на охоту с учетом новых технологий. Ты увидишь, что можно охотиться гораздо эффективнее и проще.
   Виктория доверяла мужу совсем не потому, что он городской. В этот короткий, но насыщенный событиями промежуток совместного проживания он ни разу не обманул никого из сельчан. Огороды вспахал, дрова начал возить, усовершенствовал полив грядок, подвел холодную воду в баню, а в доме установил накопительный электронагреватель. На кухне теперь холодная и горячая вода имеются. А какую мебель сделал своими руками - вся деревня смотреть ходила. Теперь какие-то новшества в охоте... Какие там новшества, если для четырехсот метров требуется карабин с оптикой. Но где его взять? Вика посчитала, что лучше все увидеть самой, чем задавать вопросы, которые Авгуру наверняка кажутся глупыми. Но охотиться по книгам не получится, здесь опыт необходим, знания практические, а не семь пядей во лбу. Он ее станет учить охотиться...
   На рассвете они отправились на снегоходе по заранее намеченному маршруту. Но в осиную падь Авгур не заехал, он остановился на вершине холма и разглядывал местность внизу. Редколесье позволяло хорошо просматривать долину на несколько километров. Небольшое озерцо, вокруг которого лоси объедали ивняк и другой кустарник, молодые побеги берез, осин.
   У лося неважнецкое зрение, но слух отменный, обоняние не в пример человеку, но все-таки хуже собачьего. В мощный бинокль Авгур разглядывал два небольших стада. Две лосихи с теленками, холостая самка и самец образовывали ближнее стадо. Еще одно подобное расположилось на другой стороне озера, которое еще не успело замерзнуть небольшим участком в самой середине.
   - Смотри, Вика, - произнес Авгур шепотом, - вполне приличный самец, килограмм на триста чистого мяса потянет, - он указал рукой на ближнее стадо. - Услышали звук снегохода и замерли в ожидании принятия решения. Ветер на нас, они не видят ни черта и не чуют, сейчас и не слышат - двигатель выключен.
   - Нет, к этому лосю не подойти на расстояние выстрела - местность открытая, нет естественный укрытий - бугорков, оврагов, - возразила Виктория, - слишком далеко он от нас, метров шестьсот будет.
   - Мы и не станем приближаться - используем новые технологии, - ответил шепотом Авгур.
   Он достал из-за плеча один из двух чехлов, тихо произнес с улыбкой:
   - Вот этот нам подойдет, а второй сегодня не пригодится.
   Авгур вынул винтовку, такую Вика выдела впервые. Приладив оптику, Авгур выдохнул и понаблюдал за парком. Виктория поняла - определяет скорость и направление ветра. Но шестьсот метров... это уж слишком. Конечно, меткие охотники стреляли из карабина с оптикой на триста-четыреста, но на шестьсот даже не пытался никто.
   Авгур прицелился, выстрелил и Вика хорошо увидела в бинокль, как лось пал мгновенно на все четыре копыта. Лосихи с телятами рванули в сторону... Ошеломленная Виктория задала только один вопрос:
   - Как?
   Авгур, поглаживая винтовку, спокойно пояснил:
   - Это специальная винтовка с усиленной оптикой, позволяет стрелять на расстояние до километра без промаха снайперу средней руки. Т-5000 - такая марка у винтовки, калибр обычный - 7,62. Превосходная оптика - сама убедилась, - он указал рукой в сторону озера.
   На снегоходе они быстро добрались до туши. Виктория сделала контрольный выстрел на всякий случай - ей показалось, что шерсть на загривке не легла у лося, потом перерезала горло. Вдвоем разделали тушу быстро. Вика обратила внимание, что Авгур не спрашивает, что и как делать, вроде бы знает, но опыта никакого, видно сразу. Он заметил ее взгляд и решил пояснить:
   - Я еще в городе по интернету рассматривал способы разделки туш медведей, лосей, волков. В теории насобачился, а практикую впервые.
   - Да, это заметно, - согласилась Вика, - готовился к деревенской жизни заранее?
   - Как же без этого... кому хочется быть полным лохом?..
   Половину туши Авгур разместил и увязал на волокуше снегохода. Сто пятьдесят килограмм вполне можно тащить за собой. Он снял второй чехол из-за спины и вынул совершенно другую винтовку, приладил к ней оптику, объяснил:
   - Это то же специальная снайперская винтовка, называется "Винторез", стреляет бесшумно и прицельно на четыреста метров, калибр убойный, девять миллиметров. Для нее шестьсот метров - далековато, поэтому стрелял из другой. Я отвезу мясо, а ты остаешься охранять остатки. С такой винтовкой тебе не страшны ни волки, ни медведь-шатун, ни росомаха. Спросишь - откуда такое богатство? Отвечаю - из армии, но сельчанам лучше про винтовки не знать, зависть нам ни к чему.
   Авгур завел снегоход и укатил в строну дома. Виктория прикидывала - восемь километров до избы, быстрее десяти километров в час не поедет - лес все-таки. Разгрузиться еще... около двух часов проездит. Вот тебе и новые технологии... Она не верила, а получилось так, что Авгур завалил лося без проблем.
   Тихонов не повез мясо домой, он выгрузил его у Ольги, жены Антона, потрепал их дочку Юленьку за волосы и вернулся в тайгу. Вторую партию Вика разгружала дома сама. Вернее, руководила разгрузкой и обработкой. Большие куски мяса подвешивались на крюк в леднике, предварительно вываленные в снегу. Снег образовывал ледяную корочку на поверхности, не давая мясу высыхать.
  
  * * *
  
   Суровые зимние месяцы пролетели быстро. Да, тянулись долго, но по факту промелькнули быстро. Будущее - это когда еще будет, настоящее тянется, а прошлое всегда пробегает рысцой или галопом. Тут уж ничего не поделать.
   Авгур, как и обещал, привез из леса по две небольших тележки дров каждой семье. Чурки сами пилили, а загрузить, привезти и скидать во дворе - тоже силы нужны и время. Охотники, словно сговорившись, вышли из леса в один день - первого марта. Топили баню, мылись, гуляли и на следующий день потянулись по одному к Авгуру - настала пора отдавать долги.
   Но Тихонов, забрав по две шкурки соболя с каждого двора, как было обговорено ранее, собрал всех в бывшем клубе, предложил следующее:
   - Сельчане, спасибо вам, что помните уговор, каждая сторона устные обещания выполнила. Завтра вы потянетесь в райцентр, чтобы сдать соболя и белку, пополнить запас патронов, купить немного сладостей детям и чего-нибудь по мелочи. Сдаете вы соболя по тысяче рублей за шкурку и белку за тридцать. Но ведь выделанные шкурки стоят дороже! Почему бы их не выделывать и не сдавать, например, по три тысячи? Все бы остались довольны, но мне быстро объяснили, что такие шкурки не примут. Вернее, примут, но все равно по тысяче рублей за штуку и по тридцать за белку. В райцентре не выгодно покупать у вас выделанные шкурки в два раза дороже негласно установленной цены. Так было всегда. Но, разве это правильно, сельчане? Шкурки потом отправляют в город и получают прибыль в разы большую. Каждую шкурку вы поливаете своим кровным потом, бегая по тайге, а они жируют в райцентре, не напрягаясь.
   - А что мы можем сделать? - выкрикнул Николай Иванов, - других покупателей у нас нет.
   - Верно, - поддержал сельчанина Назар Лукин, - еще могут морду набить и штрафануть на несколько шкурок. У них сила и власть. Что мы можем сделать?
   - Волков бояться - в лес не ходить, - усмехнулся Авгур, - но... разве вы не можете шкурки другим людям продать?
   - Как это другим людям? - не понимающе спросил Николай, - нет у нас других покупателей. Их просто нет.
   - Почему же нет - есть, - уверенно возразил Авгур, - пока вы были в тайге, приезжал тут мужик из соседнего района, предлагал купить шкурки по две тысячи, а белку также по тридцать рублей.
   - По две тысячи?! - азартно воскликнул Назар Лукин, - конечно, продадим.
   - Продаст он по две тысячи... - усмехнулся до того молчавший Илья Сенокосов, - твою рожу не жалко, а я за свою семью переживаю. Приедут люди "Шерифа" и отметелят здесь каждого. На следующий год половину шкурок бесплатно заберут, чтобы не повадно было. Или ты по-другому считаешь, Назар?
   - Я че... Я ни че, - стушевался сразу же Назар, - эти отлупить могут, и полиция у них вся куплена - не заявишь.
   - Действительно, Авгур, - вмешался в разговор Антон Добров, - в райцентре всем Петр Степанович Яковлев заправляет, он лесоучастком и всей пушниной заведует. Бандит из девяностых годков, а сейчас уважаемый человек. ЧОП "Шериф" - это его охранная фирма, Харя или Харитонов Игорь Николаевич, директор ЧОП - его правая рука. Мы далеко от райцентра, но даже здесь каждый знает, что начальник полиции под Яковлевым ходит. Нельзя нам продавать шкурки в другой район без согласия Яковлева, просто небезопасно.
   Тихонов видел, как согласно кивают головой сельчане, соглашаясь полностью с Антоном Добровым. Видимо, действительно держал всех в кулаке Яковлев, весь район, кроме, может быть, газовиков. На них у него точно силенок не хватит, раздавят, как клопа, если рыпнется. Там такие деньжищи крутятся, что сотню Яковлевых завалят и не заметят. Эта мысль пришла к нему вовремя и удачно.
   - Сельчане, я вас понимаю и спорить не стану, - словно размышляя, начал говорить Тихонов, - но так тоже жить невозможно. Значит, надо продать шкурки газовикам. У них денег много, жены тоже имеются, а по две тысячи они с удовольствием соболей возьмут, это для них практически даром. Пусть тогда Яковлев претензии им предъявляет.
   Мнение сельчан разделилось. Кто-то соглашался с Авгуром, кто-то считал, что Яковлев все равно выместит злость на местном населении. Но все соглашались с одним - против газовиков местный авторитет не попрет.
   - Я стану посредником между газовиками и Яковлевым, - предложил Тихонов, - мне пусть он и предъявляет претензии.
   Виктория ахнула и сжалась боязливо в комочек, Антон тоже огорченно махнул рукой - судьба битого родственника его не устраивала. Но все остальные с удовольствием согласились продать шкурки соболя газовикам по две тысячи рублей. В два раза больший доход - такого еще на селе не бывало.
   Дома Виктория смотрела на мужа, чуть ли не плача. Она понимала прекрасно, что в лучшем случае Авгура изобьют чоповцы Харитонова, а в худшем покалечат или совсем убьют. Еще могут и на счетчик поставить. Зачем он ввязался в эту историю? Ему дали тридцать четыре шкурки соболя - вот и отдал бы их, как все, по тысяче рублей за штуку.
   Тихонов подсел к жене на диван, обнял ее за плечи, произнес тихо и спокойно:
   - Ты не переживай, Вика, я думал, что делаю, и никто мне даже грубого слова сказать не посмеет. Завтра поедем в райцентр, якобы шкурки сдавать газовикам.
   - Как это якобы? - не понимающе спросила Виктория, - не будем их продавать что ли совсем?
   - Верно, Вика, шкурки газовикам продавать не станем. Вернемся назад и скажем, что они попросили их выделать. Наймем тетку Ефросинью и Клавдию, которые не охотились по причине отсутствия мужей и старости, но услуги от меня получали. Они выделают все шкурки за пару месяцев под твоим руководством, а потом мы их сдадим оптом в городе по восемь тысяч рублей. Машина есть, съездим без проблем.
   - Ничего себе... а как же Яковлев? - ужаснулась Виктория.
   - Но причем здесь Яковлев? - откровенно возмутился Авгур, - что вы все его так боитесь? Сунется - я его накажу, мало не покажется. И все - тема закрыта.
   - Как ты его накажешь? У него двести бойцов с официальным оружием ходят, всю полицию под себя подмял. Пристрелят и скажут, что так и было. С ним прокуратура и следственный комитет не связываются, он и их подмял под себя. Приедут на двух джипах с оружием и все... отвезут в лесок и пояснят, что ушел за грибами, заблудился и потерялся. А мне это надо?
   - Тебе это точно не надо, - все также спокойно ответил Авгур, - кто ко мне со злом станет приезжать - тот и пойдет в лес за грибами. Я здесь причем, если они потеряются? - задал вопрос Тихонов и в упор посмотрел на Вику.
   Она взглянула в его глаза и как-то сразу успокоилась, больше не задавала лишних вопросов. Утром они на Тигре уехали в райцентр. Машина без прицепа передвигалась по снежному полю легко и свободно. Дорога, заметенная снегом, вовсе не угадывалась и Авгур рулил по наитию, выдерживая направление. В поселке городского типа всегда было, что приобрести деревенским личностям. Те же крупы, муку, консервы, сладости... Но заехал Авгур и в местную библиотеку, подбросив на стол директору древнейшую рукопись, пока он вышел по надобности. Тот посчитал потом, что, якобы, случайно нашел ее среди старых книг в архивном хранилище и перевел с древнеславянского языка на современный. Содержание изумляло, завораживало и настораживало одновременно своей исповедью. То было послание старцев волхвов своим потомкам. А главное - действие начиналось с момента прочтения. Могло бы еще лежать двести или триста лет, например, но его прочли и, значит, действие началось.
   Директор библиотеки немедленно связался с прессой и удивил, озадачил и ошеломил всех в районе. Так, по крайней мере, считал сам директор. Журналисты же отнеслись к сказанному индифферентно. Чушь какая-то...
   Библиотекарь долго и витиевато высказывал свою мысль, вернее старался пересказать древнеславянский текст по своему разумению. По нему выходило, что в районе размещения деревни Наумовка находится священное место древних волхвов. Точное и подробное место не указано и неизвестно, но случайно ступивший на него со злым умыслом обратиться в закостенелый прах. Журналисты ничего толком не поняли, но о чем-то писать надо, вот и написали ерунду в разных аранжировках. Типа - древние рукописи станут убивать; мошенники и вымогатели превратятся в мумии; убийственное послание древних; зло, наказанное волхвами.
   Тихоновы вернулись в Наумовку, с необходимым набором ингредиентов для выделки шкур, чем сразу же занялись Ефросинья с Клавдией. В конце апреля Авгур уехал в город и через неделю вернулся обратно. Собрав всех сельчан в клубе, он раздал каждой семье в среднем по восемьдесят три тысячи рублей. Клавдии с Ефросиньей по тридцать тысяч за работу. Народ остался очень доволен - получили в два раза больше желаемого, но все еще беспокоились. Вопрос со шкурками соболей и Яковлевым окончательно не снят. В середине мая просохнут дороги и заявятся чоповцы Харитонова в Наумовку. Что скажут, что предъявят, как себя поведут? А может и не заявятся - наверняка уже знают, что шкурки купили газовики.
  
  * * *
  
   Петр Степанович Яковлев получил финансовый отчет и внимательно изучал его. Внезапно он словно взбесился и долго матерился, угрожая порвать всех и вся. Бегал по кабинету, стукал ладошкой по столу, кричал, что его обобрали. Потом немного успокоился и вызвал главбуха, который без объяснений понимал причину внезапного приглашения. Сергей Ильич Говоров, финансовый директор лесоучастка, в народе главбух, достаточно хорошо знал привычки своего шефа еще с девяностых годов. Раньше он мог излупить первого попавшегося под руку, снимая на нем стресс, но сейчас не те времена, и он только бесновался в истерике. Через пятнадцать минут можно было заходить и общаться.
   - Что это? - спросил устало Яковлев, выпустив пар.
   - Финансовый отчет, - спокойно ответил главбух.
   - Я вижу, что не атомная бомба, ты меня лучше не зли, Говоров, не зли. Деньги где, где пять миллионов, черт бы вас всех побрал? - закричал Яковлев.
   Финансовый директор внешне никак не отреагировал на крик шефа, он понимал ситуацию и решил подставить Харитонова, которого недолюбливал еще сначала своей работы два с половиной десятка лет назад.
   - Я свою работу, Петр Степанович, выполняю четко, аккуратно и вовремя. Да, на пять миллионов дохода мы в этот раз в минусе. И мне совсем непонятно, почему об этом событии Харя не доложил вам своевременно, когда ситуацию можно было исправить. Наумовские охотники обычно всегда сдавали пушнину третьего-четвертого марта. Мы ее выделывали, отправляли в город и получали чистой прибыли около пяти миллионов, плюс-минус пятьсот тысяч туда-сюда в зависимости от охотничьего сезона. Что там произошло, почему пушнина не сдана - об этом только Харе известно. Его и спрашивайте, почему он ситуацию не мониторил и не исправил вовремя. Видимо, посчитал, что такие мелкие вопросы на пять миллионов может самостоятельно решать, не ставя вас в известность.
   Сергей Ильич прекрасно видел, что довел шефа до точки кипения и произнес напоследок:
   - Я попросил секретаршу пригласить Харю в приемную, наверняка он сможет пояснить свои явные проколы в работе. Или пять миллионов для него уже не деньги, он стал слишком самостоятельным...
   - Зови, - в ярости прошипел Яковлев, перебивая своего финансового директора.
   Но Харитонов тоже был шит не лыком. Узнав в приемной, что от имени шефа распоряжение отдал главбух, он сразу все понял. Необходимо исчезнуть на пятнадцать минут и потом появиться. За это время Яковлев выпустит пар и с ним можно будет нормально общаться.
   Пар выпускался на секретарше, которая пригласила и затем отпустила Харитонова в туалет. Много слов высказано в воздух, секретарша уже привыкла и не воспринимала их близко к сердцу.
   Через полчаса Харитонов спокойно объяснял ситуацию:
   - Петр Степанович, наумовские охотники не пришли сдавать пушнину, как обычно. Они всегда пешком топали тридцать километров, на машине не проехать, снежные заносы большие, а дорогу, сами знаете, никто там не чистит. Ходили слухи, что у них соболей газовики купили, но газовики ничего не покупали, кто-то этот слушок специально пустил, источник мы так и не выяснили. Может быть, в этот раз охотники решили пешком не ходить по сугробам и дождаться тепла? Транспорта у них нет, пешком они могут только до райцентра добраться, а это означает, что шкурки соболей еще у них. Дороги еще не полностью просохли, но проехать, хоть и с трудом, можно. Я направил в Наумовку вчера утром своих чоповцев для выяснения ситуации и наказания виновных, но они, почему-то, до сих пор не вернулись. Где-то, видимо, завязли в грязи. Завтра с утра еще один джип отправлю и потом доложу вам ситуацию конкретно, Петр Степанович. Шкурки-то все равно никуда не девались, доход из этого квартала перейдет в следующий.
   - Ладно, - махнул устало рукой Яковлев, - завтра вечером без напоминаний докладываешь, свободен.
   Но вечером следующего дня вновь посланные бойцы тоже не вернулись из Наумовки. Харитонов запаниковал и через ночь отправился лично, прихватив с собой трактор Беларус, чтобы вытащить машины, если они где-то застряли. Другой причины не возврата людей он не видел. Возмущался только одним моментом - можно было пешком кому-нибудь обратно вернуться и попросить конкретной помощи. Наказывал водителю Беларуса:
   - Алексей, я ждать и тащиться с тобой не стану. Ты езжай в Наумовку и если все нормально, то я тебя встречу на обратном пути, ты и половину проехать не успеешь.
   Алексей Новожилов тронулся в путь на своем тракторе сразу, как только осела пыль от Харитоновского Ленд Крузера. Километров пять ехал спокойно и беззаботно, пока не свернул с грунтовой дороги на проселочную. Трактор шел без проблем, но он видел по колее, что Харитоновский джип, прошедший совсем недавно, мотало здорово из стороны в сторону. Примерно, на пятнадцатом километре пути Алексей увидел впереди Ленд Крузер Харитонова, застрявший в грязи, и еще два Уазика впереди. "Вот, какого хрена поперлись в непросохшую грязь в Наумовку, - наговаривал с удовольствием для себя Новожилов, понимая, что его не слышит никто. - Сюда только на тракторе в грязь, а они крутых из себя решили построить - на Уазиках и Крузаке прокатиться. Смешно... не терпится им... Ну, какого хрена сидим в кабинах - выходим".
   Алексей остановил трактор, не глуша двигатель, выпрыгнул из кабины и сразу заматерился - грязь чуть ли не переливалась через голенища сапог. Все еще матюгаясь про себя, он пошел к джипу Харитонова. "Приспичило им в Наумовку... че там делать-то? Не хотят ноги по колено в грязи марать, а я лысый что ли?" Новожилов открыл дверцу и от неожиданного ужаса осел прямо задним местом в грязь, окунувшись по грудь. Вскочил быстро, онемев от страха, инстинктивно стряхивая жижу и комки грязи со штанин, еще раз заглянул в салон и передернулся всем телом от видимой жути.
   Уже не думая, он по наитию двинулся к Уазикам - та же картина. Алексей вернулся в трактор и погнал в райцентр, выжимая из Беларуса всю возможную скорость. В поселке сразу направился к Яковлеву, но его к нему, естественно, не пустили. Новожилов со стеклянным взглядом твердил одно и тоже: "Мумии в машинах, мумии - их убило пророчество".
   Какие мумии, где мумии, кого убили? Ответа на эти вопросы не получил никто. Весь еще не в высохшей грязи, тракторист повторял на автомате одно и то же. Псих, посчитали в приемной Яковлева, но шефу все-таки доложили.
   Петр Степанович отнесся к вопросу серьезно. Он налил водки трактористу, но тот словно не видел поданного стакана и бубнил непонятные фразы. Заклинило у тракториста, замкнуло мозги, догадался Яковлев и влепил звонкую пощечину Новожилову. Тот очнулся, схватил поданный стакан водки и выпил его залпом. Потом заговорил сумбурно, но понятно:
   - Харитонов меня направил сегодня утром на тракторе в Наумовку. Там, по дороге его бойцы на Уазиках в грязи застряли. Он сам первый на Крузаке уехал, а я следом. На пятнадцатом километре догнал всех - два Уазика и Ленд Крузер в грязи застряли, никого нет вокруг. Я салон открыл, а там...
   Новожилов замялся и не говорил ничего.
   - Ну, чего замолчал, - нетерпеливо занервничал Яковлев, - или тебе еще раз по роже съездить?
   - Там трупы в салонах... мумии, - с трудом выговорил Новожилов.
   - Какие еще мумии? - ничего не понял Яковлев.
   - Мумии... как в кино... а на них форма чоповская, в Крузаке серый высохший труп в костюме Харитонова и машина, несомненно, его. Журналисты писали, что древнее предсказание нашлось в библиотеке, оно и убило всех, превратило в закостенелый прах.
   - Хрень какая-то, - бросил Яковлев, - ты можешь толком все пояснить?
   - Трупы в машинах, все трупы... Я не знаю - у журналистов спросите, они писали о предсказании древних волхвов, которое убивает зло.
   - Какое еще предсказание? Не городи разной чуши, это журналистам писать не о чем, вот они и выдумывают разные истории. Ты хочешь сказать, что во всех наших машинах, которые поехали в Наумовку, находятся трупы? Ты их опознал?
   - Трупы есть, но как я их опознаю - они же мумии?
   - А грязный такой почему? - спросил Яковлев.
   - Так я это... дверцу открыл, а там скелет Харитонова сидит, обтянутый кожей и в костюме, руль держит. Я и упал со страху на задницу прямо в лужу.
   - Ладно, Алексей, иди домой - вымойся и отдохни.
   Яковлев ушел в свой кабинет, не отдав никаких распоряжений. По всему выходило, что надо звонить в полицию и выезжать на место. Можно было все списать на выдумку тракториста, но люди и машины действительно исчезли. Что там этот Новожилов говорил о предсказании? Что-то действительно было в газетах около двух месяцев назад. Яковлев снял трубку и позвонил прикормленному журналисту, потом начальнику полиции, попросив зайти его через час.
   Первым прибыл журналист Самойлов Евгений Павлович, он всегда был готов, как пионер, написать любую статейку на любую тему в угоду власть имущему клану. Он не писал, как было, он писал, как надо.
   - Женя, ваша газета писала там что-то про волхвов и предсказания. Поясни подробнее и с самого начала.
   - Да, было такое, - согласился угодливо Самойлов, - директор библиотеки нашел древнюю рукопись среди старых книг. В ней говорилось о послании славянских волхвов потомкам. О том, что в районе Наумовки есть священное место, которое посещать со злым умыслом невозможно. Всяк ступивший на него превращается в мумию. Или же древние передали свой дар кому-то из местных и уже он превращает неугодных в мумии - я толком не понял. Мы тиснули этот бред в газету, но он никого не заинтересовал, ни одного ученого или археолога.
   - И как ты сам к этому относишься? - поинтересовался Яковлев.
   - Я? - удивленно пожал плечами журналист, - а что я? Мы довели миру информацию и пусть уже ученые мужи решают или спорят о вероятности ее правдоподобия. Я своими глазами видел этот текст - по виду старый и древний документ, но я не эксперт и о сроках утверждать не могу. И я не знаю древнеславянского языка - что перевел библиотекарь, то мы и напечатали.
   - Я не я и информация не моя, - усмехнулся Яковлев, - вы как голодные пердуны с информационной перистальтикой - бзднули и в сторону. Нюхайте, разбирайтесь, но наказать вас нельзя. Газы - это естественная потребность журналистского организма.
   - Петр Степанович, - обиженно начал Самойлов...
   - Помолчи, - оборвал его Яковлев и почти сразу же махнул рукой: - Свободен.
   После сообщения журналиста появилась некая раздраженность у Яковлева, но в приемной уже ждал начальник местной полиции. Он вошел, поздоровался и сразу спросил:
   - Что за срочность, Степаныч? Журналист от тебя какой-то обглоданный вышел...
   - Обглоданный... - рассмеялся Яковлев, - эта братия пишет, не ведая, и творит сенсационно без достоверности. Ты помнишь их статейки о волхвах, послании и наказании зла пару месяцев назад?
   - Было что-то такое, там кто-то из потомков должен был зло в мумии превращать, - согласился полицейский.
   - Вот видишь - ты так это понял, я - по-другому и писали все газеты по-разному. А тема-то одна, оказывается. Ладно, некогда словоблудием заниматься. Наумовские охотники в этот раз не сдали пушнину и Харитонов отправил туда двух бойцов два дня назад на Уазике с разборками. Надо было выяснить ситуацию - пешком не пошли, как обычно, кто-то скупил у них шкурки? Разобраться надо. Но обратно никто не вернулся и вчера он новых бойцов отправил, но они тоже не вернулись. Сегодня сам Харитонов поехал и трактор за собой отправил, чтобы вытащить машины из грязи. Другого не предполагал - в грязи застряли, вот и не вернулись. Никто не вернулся, а час назад тракторист, Алексей Новожилов, возвратился. Ты знаешь, что он поведал?
   - Че он мог поведать? Куда-то втюхались машины, что их Беларусом не вытащить. Насколько я помню, Новожилов именно на Беларусе работает, надо было туда гусеничный трактор отправлять. Ты же знаешь, что там грязь непролазная и до дня Победы там ловить нечего. Звал-то зачем?
   Дерябин заерзал в кресле, поглядывая на шкаф с баром и давая понять, что неплохо было бы пропустить по стопочке коньяка. Но Яковлев только хмурился и молчал, чуть позже заговорил с раздражением:
   - Затем и звал, что трупы у нас, Кузьма. Тракторист вернулся и сказал, что в машинах все трупы, все бойцы и Харитонов в мумии превратились, как о том раньше журналюги писали.
   - Не понял, что за ерунда такая, это же чушь полная, Степаныч. Я тебе ответственно заявляю, что трупы мумифицируются десятилетиями или даже столетиями. А тут за два дня - бред сивой кобылы.
   - Одни, блин, пишут, другие ответственно заявляют, а трупы так и сидят в машинах на пятнадцатом километре, - сорвался на крик Яковлев, - все, блин, только болтать горазды. Короче, Кузьма, берешь своих оперов, следователей, экспертов, кого еще надо и езжайте в сторону Наумовки. Два трактора с тележкой я дам, на машинах не проедите. И сапоги наденьте - грязь по колено. Пять трупов там, пять. Вот твои эксперты и пусть доложат - кто и как там мумифицировался или просто зарезался, или застрелился, или от тоски умер. Еще вопросы есть?
   - Да нет никаких вопросов, чего раскричался-то, Степаныч? Съездим, узнаем, расследуем, установим.
   Полковник направился к выходу, Яковлев бросил ему вслед:
   - Дело не простое, Кузьма, видимо, область придется подключить и держи меня в курсе. Удачи тебе...
  
  * * *
  
   Областные эксперты, оперативники и следователи провели массу различных экспертиз, опросили всевозможных свидетелей и специалистов, но все безрезультатно. На сей момент наука не имела обоснований, причин и техники мгновенной мумификации. Как так получилось, что одно тело превратилось в мумию в течение часа, два других в течение суток и еще два тела в течение двух суток? Час или сутки-двое значения не имели. Годы должны пройти при создании определенных условий. Как образовались эти мумии? Никто этого не знал и пояснить ничего не мог. Эксперты все-таки назвали причину смерти - мгновенное полное обезвоживание организма. Но каким образом это произошло - ответа наука не имела. Но один результат тем не менее был - исследование ДНК показало конкретно, что иссушенные тела являются мумиями Харитонова и его бойцов. Кто это мог сделать, каким образом произошла практически мгновенная мумификация? Нет ответов на эти вопросы, нет.
   В следственном комитете и прокуратуре на завершающем этапе расследования долго раздумывали над единственным вопросом - это убийство или неизвестное явление природы? Инфаркт миокарда, например, тоже не совсем естественная смерть в определенном смысле этого слова, но это не уголовно наказуемое деяние. Ученые все-таки пришли к единому мнению, что если создать определенные условия и сжать время десятилетий до одного часа, то такая мумификация возможна. Но, человечеству сие пока не подвластно, а, значит, произошло пока необъяснимое наукой природное явление в аномальной зоне.
   Возбужденное уголовное дело по факту смерти пяти человек прекратили за отсутствием состава преступления.
   Яковлев наконец-то вздохнул свободно. Понаехавшая из области оперативно-следственная бригада сильно мешала его бизнесу. Приходилось держать себя в рамках, чтобы кто-нибудь, где-нибудь, чего-нибудь не ляпнул лишнего. И так с трудом удалось скрыть, что Харитонов с бойцами направлялся в Наумовку на разборки из-за соболиных шкурок. Ехал, да не доехал. В Наумовке и не слышали ничего о происшедшем. Позже узнали из уст тех же следователей и оперов.
   Яковлев, естественно, владел информацией по следствию, прикормленные правоохранители сливали ему всё. На него не давила статистика нераскрытых преступлений, и он старался оценивать ситуацию беспристрастно. От директора библиотеки отмахнулись сразу все правоохранители. Тем более, что древняя рукопись исчезла. Истлела, как выразился сам директор, от времени, избытка кислорода и света. А тут вытащили ее из книжек на волю, окислительные процессы быстро испепелили ее. Какие же могут быть факты теперь уже на легенде?..
   Но серый кардинал райцентра хорошо запомнил некоторые моменты. Или в районе деревни Наумовка находится священное место волхвов или кто-то из ее жителей получил в наследство необычные способности древних. Все жили спокойно в районе, пока не появился этот Авгур Тихонов из ниоткуда. Он действительно из ниоткуда - данных на него, кроме прописки, в полиции нет никаких. Бандит, шпион, сотрудник спецслужб? Кто-то же он есть... Не увязывался он ни в одну схему. Чего делать в заброшенной дыре агенту наших или не наших спецслужб? Ничего. А бандиту? А бандит может отсиживаться какое-то время, это вполне подходит. Но фото и данные Авгура прогоняли неоднократно по всем розыскным базам - нет информации. Смена фамилии и пластическая операция? Может быть, но как это выяснить? Да, надо встретиться с этим Авгуром, посмотреть, поговорить, кое-кому его показать, решил Яковлев. Смущал только один достоверный факт - машины не доехали до Наумовки десять километров, и никто там не мог знать не только о намерениях, но и о самой поездке.
   Дороги просохли совершенно, но Яковлев не торопился. Он понимал, что в определенные времена в деревне каждая минутка на счету, день год кормит, как говорится. Грядки и картофельное поле посажены, теперь можно отдохнуть, поговорить без оглядок на занятость.
   В Наумовке еще на расстоянии заметили поднятую пыль на дороге. Только автолавка приезжала в деревню раз в месяц, привозя крупы, консервы, сахар, муку и конкретные хозяйственные товары под заказ - у кого-то вилы сломались, обух топора лопнул, тяпка сточилась от времени, нитки, иголки требуются. Но автолавка была уже три дня назад и кого на этот раз принесло? Никто не выходил из сельчан на единственную улицу, но все прильнули к дыркам в заборах, всем было интересно узнать новости из первых рук, так сказать.
   Два джипа, поднимая клубы пыли, остановились по середине деревни. Свора собак сразу же окружила машины, сопровождая их яростным лаем. Один из водителей посигналил, и хозяин близлежащего дома появился из-за калитки, успокаивая немного лаек.
   - Где Авгур живет? - спросил водитель, опустив стекло дверцы автомобиля.
   Сельчанин указал на дом рукой и машины двинулись к нему, остановились напротив ворот. Авгур вышел сам, понимая, что собаки не дадут сойти с машины спокойно. Он отогнал их.
   - Ты Тихонов? - спросил вышедший из салона мужчина.
   Из-за тонировки стекол Авгур не видел людей в автомобилях, но понимал, что этот холеный мужичок приехал с охраной. Вряд ли он меня боится, подумал Авгур, просто ездит везде с охраной из-за престижа.
   Приезжий тоже разглядывал сельчанина. Крепко сбитый и накаченный мужик в камуфляже, примерно, ровесник. Такая одежда продается в любом охотничьем магазине и выгодна деревенским - недорогая, немаркая и достаточно крепкая.
   - Да, я Авгур Тихонов.
   - Петр Яковлев. В дом пригласишь, хозяин?
   - Гостям всегда рады, проходите, - Авгур сделал приглашающий жест рукой.
   В доме Яковлев осмотрелся, удивленно глянув на кухонный гарнитур, спросил:
   - Где брали такой? В районе ничего подобного не продавалось. У соседей или из города привезли?
   - Купил доски на пилораме и сам сделал. Руки есть - зачем лишнее покупать?
   - Действительно, никогда бы не подумал, что ты прекрасный столяр, Авгур. Кстати, почему у тебя такое странное имя? Вроде бы не кавказец по внешности.
   - Отец так назвал, прочитал книгу о древнем Риме и назвал. Там авгурами называли людей наподобие жрецов.
   - Да-а-а, - протянул неопределенно Яковлев, - где-то жрецы, авгуры, а у славян волхвы. И как, получается вершить таинства природы, разговаривать с космосом и обладать магической мудростью древних?
   - Почему меня не назвали Иваном или Петром? - спокойно ответил Тихонов, - не пришлось бы тогда объяснять, что имя и звание авгура - совершенно разные вещи. И потом - я живу в России, а не в древнем Риме.
   Но Яковлеву уже не нужны были никакие объяснения, он для себя понял всё и теперь желал только одного - достойно закончить едва начавшийся разговор и уехать из Наумовки. Волхвы чертовы и этот жрец долбанный ниоткуда появился...
   - Понятно, Авгур, понятно, - Яковлев фамильярно похлопал его по плечу. - Я убедился, что ты прекрасный столяр. Не верилось, что такие гарнитуры можно изготавливать в обычном деревенском дворе, специально приехал посмотреть. Сделаешь мне на заказ шкаф образца времен Людовика ХIV, фото и материал я могу привезти?
   - Я не работаю на заказ, Петя, только для личных нужд. Извини...
   - Ладно, тогда бывай, здравствуй, удачи тебе, Авгур.
   Яковлев повернулся и пошел к машине. Через несколько секунд поднятая пыль уже оседала обратно на дорогу.
   Деревенские по-своему понимали, зачем приезжал сам Яковлев. Но Авгура не увезли в лес и даже не избили. Непонятные дела творятся, непонятные...
   Яковлев никому и ничего не собирался объяснять. Но для себя он понял конкретно, что все его последние беды шли из Наумовки и определенно от Тихонова Авгура. Особых бед не было, если не считать, что он лишился прибыли в пять миллионов и потерял несколько человек из своей команды. Всё бы ничего, пустяк для такого мафиози, но он понимал, что падает его престиж, а не сдачу шкурок считал личным оскорблением. Пять миллионов, видимо, на этот раз поимел какой-то там Авгур. Дело не в деньгах, хотя и в них кое-что было, дело в принципе.
   Яковлев остался доволен своей поездкой в Наумовку. Особенно тем, что он там не нахамил, не нашумел и не произвел никаких действий. Можно было усадить этого Авгура там же в машину, вывезти из деревни и придушить где-нибудь в лесочке. Никто бы и пикнуть не посмел из деревенских в полицию, все знали, что идти против хозяина района бессмысленно. Но, возникали два "но", которые могли навредить Яковлеву. В какой степени - это уже другой вопрос. Кто-то все-таки мог сболтнуть и услышать могли в области. И главное - вдруг этот Авгур обладал мощной силой и в лесочке бы нашли не его мумифицированный труп. Нет, в Наумовке никто и ничего делать не станет. Тем более, что этот библиотекарь утверждал о святом месте. Значит и сила Авгура распространялась только на район Наумовки. Тихонов постоянно приезжает в райцентр два раза в месяц за продуктами, его и караулить не надо. Пока покупает продукты и другой товар в магазинах - можно организовать засаду на обратной дороге. Поехал и попал под пули. Тигр, конечно, классная машина, но утопим или продадим в соседний район. Лучше, естественно, продать. Есть люди, купят.
   Яковлев, довольный своими мыслями и рассуждениями, налил себе немного коньяка в бокал, выпил. Все успокоится, устаканится и придет в норму, подождать немного придется. И на следующий год наумовские мужики снова сдадут пушнину ему, больше им продавать некуда. Половину шкурок он даром заберет, чтобы знали впредь, что идти против хозяина не стоит.
  
  * * *
  
   Авгур Тихонов сидел в кресле расслабившись. Делать особо нечего. Вечер, уже поужинали, грядки на огороде политы... действительно - вроде бы нечего делать. Но, это кому не хочется - в деревне в любое время работа найдется. Он взял лист бумаги и ручку, махнул рукой, подзывая жену сесть поближе. Чертил на листе, одновременно поясняя:
   - Это наша река, вдоль ее левого берега тянется деревня. Одиннадцать домиков, улица и снова десять домиков огородами к лесу, а не к реке. За последними деревенскими домами сразу же лес и дальше вдоль реки нет дороги. Полоса леса метров в сто выходит прямо к реке, дальше большая лужайка метров на двести и опять уже сплошной лес. Четыре гектара, отделенных от всех лесной прослойкой. Ты бы не хотела Вика, построить там свой новый дом?
   - Новый дом? - непонимающе переспросила Виктория, - зачем, разве нам этого мало?
   - Не мало, - безразлично пожал плечами Авгур, - не мало, - повторил он, - но всегда хочется чего-то лучшего, - уже заинтересованно продолжил он. - Дом каменный, теплый, комнат побольше, благоустройства, как в городе - туалет, холодная и горячая вода из крана, ванная, душ. Разве это плохо?
   - Не плохо, - ответила Вика.
   Она старалась понять мужа - шутит или нет. За год жизни с ним уже поняла, что если скажет про космос, то может и слетать. Про космос, конечно, загнула, но в остальном все верно.
   - Вот и я думаю, что неплохо, - продолжил Авгур. - Я заказал трактор, скоро нам его доставят. Трактор колесный и мощный с навесным оборудованием - ковш, лопата, захват для бревен, плуг, погрузчик, буры, прицепная тележка на пять тонн и так далее. Чтобы все было для строительства дома, обработки земли, заготовки бревен и дров. Наш трактор маленький, на нем два раза только за дровами ездить надо в каждый дом. Итого сорок два раза. По мелочи что-нибудь привезти, фрезой по огороду пройтись, картошку окучить - это нормально. А для солидных бревен он не годится, не потянет.
   Виктория осознавала, что новый дом - это хорошо, тем более каменный, как сказал Авгур. Но он что-то круто решил размахнуться, трактор заказал мощный, а где деньги-то на все взять? С другой стороны, крепко корнями в землю вгрызается, значит, не бросит, не уедет в город. Все-таки решилась спросить:
   - Авгур, мощный трактор дорого стоит, тем более с навесными механизмами, таковых отродясь в деревне не бывало. Я всегда с тобой, ты знаешь, но что-то не пойму твоей окончательной задумки.
   - Простая задумка, очень простая, - улыбнулся в ответ Авгур, - хватит в нищих ходить, пора тебе, Виктория, барыней становиться и работу сельчанам дать.
   Вика чуть не поперхнулась от услышанного, переспросила:
   - Барыней, какой барыней, Авгур, ты о чем? И о какой работе ты говоришь?
   - Барыней-не барыней, - довольно пояснил Авгур, - но крепкой хозяйкой становиться надо. Кстати, чем вы занимались в колхозе - пшеницу сеяли, коров разводили, свиней, ферма молочная была? Какое основное занятие было в деревне?
   - Да всем помаленьку занимались - пшеницу сеяли, картофель садили, ферма молочная была, свиньи. Никто без работы не оставался, не смотря на то, что город далеко. Колхоз... о нем сейчас можно только мечтать с ностальгией.
   - Колхоз... - мечтательно произнес Авгур, - колхоз мы возродить не сможем, и он нам не нужен, а вот нечто подобное сообразить можно. Ты наверняка слышала, Вика, о КФК - крестьянско-фермерских хозяйствах. Но даже КФК мы организовывать не станем. Там много сложных правовых вопросов и выгода только одна - получение субсидий. Но из-за этих субсидий всю кровь выпьют и кучу бумаг запросят. Так что овчинка выделки не стоит. Лучше оформить ИП и работать, это наиболее оптимальный вариант. А в работниках вся деревня будет. Вот ты и станешь барыней, Виктория.
   - Да ну тебя, Авгур, - смутилась она, - нашел барыню... А что делать-то станем?
   - Что делать? Что в колхозе делали, то и мы станем делать, - ответил Авгур.
   - Там трактора были, комбайны, машины, техника, а у нас этого ничего нет, - с сожалением вздохнула Виктория.
   - Нам много и не надо, - ответил Авгур, - пшеницу мы сеять не станем, фермы молочной и крупного рогатого скота у нас тоже не будет. Побочно станем разводить свиней и кроликов для другой главной цели. Может и это нам какой-никакой доход принесет, но главное - это разведение соболей. То есть будет ферма, но звероводческая.
   - Ничего себе! - восхитилась Виктория, - это как?
   - Элементарно, но все необходимо детально обдумать, обсудить, взвесить и потом уже принимать окончательное решение. Много средств необходимо вложить, а прибыль только года через полтора-два появится. Есть в деревне ветеринары, зоотехники?
   - Есть, конечно. Антон, брат мой - ветеринар. Колька Иванов - зоотехник и еще люди есть.
   - А живьем кто-нибудь соболей ловит, ставит живоловушки?
   - Так этот... Федор Липатов. Мужик крепкий, хоть и в возрасте, но по лесу за ним угнаться сложно, прет, как лось, без остановок километров десять-пятнадцать. Но у него зрение в последнее время подсело, и он перешел на капканы. Но капканы часто мездру портят от кровоизлияний, или соболь лапу откручивает, поэтому он стал делать живоловушки. Поймает, забьет соболя и доволен. До тридцати соболей за сезон таким образом добывает, а то и более в удачу бывает, наловчился здорово.
   - Всё вроде бы есть для бизнеса, но надо с людьми переговорить. Одному можно пропустить важную детальку, а народ подскажет, посоветует. Ты пройдись, Вика, по дворам, собери людей в клубе, но тему изначально не обозначай - хочу на их реакцию посмотреть.
   - Хорошо, Авгур, на какое время собирать всех?
   - Пусть завтра после завтрака и подходят часикам к десяти, поговорим.
   Виктория, конечно, не ожидала подобного разговора. Авгур решил заняться бизнесом и дать работу сельчанам. Советская власть рухнула и за два десятка лет никто не подумал о предоставлении работы жителям Наумовки. Районная администрация могла, естественно, организовать какое-нибудь производство. Туже пилораму, например, или свиноферму. Но работала она с учетом заинтересованности личного кармана, а кому в этом плане нужна Наумовка? Многого не понимала еще Виктория, но с уверенностью считала, что задуманное получится у Авгура, не может не получиться. Она любила его до безумия, а он еще и всей деревне "давал свет".
   Сельчане собрались намного раньше обозначенного времени. Не из подобострастия или угоды - пришли пообщаться между собой, посплетничать немного, не без этого, разгадать причину сбора. Все однозначно накинулись на Николая Иванова - ближний сосед и дружен более других с Авгуром. Но он, понятное дело, ничего не знал. Чуть позже подошел Антон Добров, но и он не ведал о сути сбора. Разговор потек в нейтральном русле с некоторым похвальным уклоном. Не о вспашке огородов и о привозе дров, к этому уже привыкли сельчане, к хорошему привыкаешь быстро. Разговор велся о соболиных шкурках, которые так ловко сумел продать Авгур за двойную цену. Может и на следующий год все также удачно получится. Сам Яковлев приезжал к нему... Деревенские уже подумали, что все, сейчас увезут в лес и пристрелят. Но обошлось как-то.
   Тихонов появился с женой ровно в десять, вошел на небольшую сцену в клубе.
   - Здравствуйте, дорогие сельчане...
   Он замолчал ненадолго, слушая разнобойный ответ от простого здравствуйте до вольного привета и желания доброго здоровья.
   - Хотелось быть ближе с вами, прямо среди вас, но тогда не увижу ваших лиц, вашей реакции на предложение, не увижу мимики ответа. Поэтому стану разговаривать с небольшой возвышенности. Вчера вечером мы с Викторией вспомнили о колхозах. Давно это было, но говорила она о них с теплотой и ностальгией. Была работа, зарплата, жили люди в Наумовке гораздо лучше современности. А вы вспоминаете колхозы?
   Зал загудел множеством голосов, Илья Сенокосов выкрикнул громче:
   - Чего вспоминать колхоз-то? Вспоминаем, конечно - жили, работали, учились, а сейчас существуем.
   - Верно, - поддержал его Назар Лукин, - жили, пока самые правильные коммунисты колхоз по частям не растащили. Правление да партком, председатель и секретарь всё сперли и смотались, некому теперь агитацию разводить и жрать тоже нечего, на подножном корму живем - охотой, огородом и дарами леса. Если бы вернуть обратно советскую власть, то первыми бы сразу председателя с секретарем расстреляли. А мы голосовали за них, правильными считали и верными народу. Кому теперь верить, Авгур?
   Зал зашумел громче и стихийно, Тихонов поднял руку, произнес с улыбкой:
   - Я так понял, что колхозы - это хорошо. Если председателя с секретарем парткома расстрелять.
   В зале рассмеялись шутке и, разрядив обстановку, Авгур продолжил:
   - Год я уже живу в Наумовке, второй пошел и как-то жизнь немного улучшилась...
   - Не как-то улучшилась, а здорово, - перебил его Николай Иванов, - лопатами огород не копаем, дрова на санках не возим, пушнину продаем в два раза дороже, в райцентр ты нас иногда возишь. Это не как-то, а здорово улучшилось.
   - Хорошо, не станем спорить по пустякам, - продолжил Авгур, - я тут подумал, с женой посоветовался и решил свое ИП организовать. Индивидуальный предприниматель... Это как фирма обыкновенная и я ее директор. Вас на постоянную работу пригласить. Три фермы изначально построить - свиноводческую, кролиководческую и соболиную. Свининой и кроликами соболей кормить, излишки, если будут, то продавать в городе. Шкурки выделывать и тоже в город увозить. Я не председатель и не секретарь парткома, не заставляю вас и не агитирую - сами решайте. Года полтора-два без дохода будем, а, значит, и без зарплаты работать. Можем и вовсе прогореть и тогда я вам ни копейки заплатить не смогу. Но все будет происходить у вас на глазах без всяких закулисных игр, как в колхозе в последние дни. Миллионы придется вложить, но считаю, что смогу их окупить и вам зарплату платить ежемесячно. Думайте, решайте, обсуждайте, советуйте, предлагайте. Все может случиться в жизни, и чтобы обид потом не было. Гарантий я вам никаких не даю. Разбегаемся или думаем вместе над организацией ферм?
   - Думаем, конечно, думаем, - выкрикивали люди вразнобой, но единодушно из зала.
   Народ разрешил ситуацию просто и последовательно. Больше двадцати лет никто не платил им зарплату, а в последнее время перед этим они еще работали, но получали одни обещания. Если сейчас поработают годика полтора и не получат деньги, то снова ничего не случится. Но сейчас не будет так обидно - знают, на что идут.
   За обсуждение конкретики принялись основательно, очень пригодился жизненный и трудовой опыт сельчан.
  
  * * *
  
   Мощный колесный трактор с навесным оборудованием доставили в Наумовку специальной фурой. Авгур проверил комплектацию и распорядился разгружать технику в соседнем пустующем дворе. Все свои в деревне, но на улице оставлять как-то неприлично, а свою ограду занимать не хотелось.
   У места разгрузки собралась вся деревня - не только мужики, но женщины и дети. Всем было интересно посмотреть на деревенский новенький трактор. Отвыкли люди от техники, не видели ее давно. Но долго не любовались техникой, еще пахнувшей краской, у каждого была уже своя работа. Люди начали строительство не только трех ферм одновременно, но и заготавливали растительные корма впрок, которые зависели от сезонности. Травяные, зерновые, плодовые, ягодные, кедровые орехи, без которых шкурка соболя не становится полноценной. Самая дорогая шкурка у того соболя, который питался полноценно, в том числе, кедровыми орехами.
   Авгур с мужиками обсудил казалось бы все ключевые моменты будущего бизнеса. Размеры будущих ферм, особенности пола, отопления, подачи и хранения кормов, место выделки шкурок, забойное место, холодильники, навозосборники... Масса вопросов возникала, масса.
   Тихонов оформлял в райцентре свое ИП, указывая коды ОКВЭД для различных видов деятельности. Охота, ловля животных и предоставление услуг в этих областях; разведение прочих животных, выращивание и разведение свиней на мясо, выращивание овощей... Одновременно он закупал в районе материалы для ферм, начиная от оцинкованных металлических сеток для кроликов и соболей, до разных поилок, кормилок, насосов и прочего. Под вечер с нагруженным до отказа прицепом Тигра он возвращался в Наумовку.
   Уже через несколько километров от райцентра начиналась проселочная дорога, размываемая в дождливую погоду напрочь. Дорога... можно ли назвать ее дорогой? Во времена колхоза ее как-то еще подсыпали гравием, а сейчас она зарастала травой и покрывалась ямами. Многократно ездил по ней Авгур и знал прекрасно места, где можно устроить засаду. Всего лишь в пяти километров от поселка было такое местечко, где можно кинуть на землю нечто похожее на колючую проволоку. Смысл один - проткнуть колеса автомобилю. Но вряд ли киллер, которого наймет Яковлев, станет серьезно готовиться к операции. Стрелять в машине не решится - мало ли что, да и следы останутся. А бросить на землю "ежа", припорошить его травой и потом произвести выстрел в вышедшего из автомобиля водителя - как раз то, что нужно. Труп прикопать потом, а машину сразу угнать в соседний район на продажу.
   Именно так и спланировал операцию один из бойцов Харитонова, приближенный к самому Яковлеву. Расстелил полицейского "ежа" на дороге, замаскировал его травой и залег в пятидесяти метрах в ложбинке. Ждал появления Тихонова на автомобиле. Спустят колеса, выйдет Авгур посмотреть - тут уж зевать не придется.
   Тихонов вел машину спокойно. Перед полицейским "ежом" затормозил, остановился, скатал спецсредство и бросил его в багажник салона - авось сгодится для чего-нибудь в хозяйстве. Знал прекрасно, что метрах в пятидесяти впереди справа имеется небольшой овражек. Туда он и направился.
   Скончавшийся внезапно от сердечного приступа киллер, лежал, уткнувшись лицом в траву. Авгур забрал у него карабин с оптикой, пригодится кому-нибудь из охотников в деревне. Никому не желал он подобной кончины, но закапывать киллера не собирался. Знал, что растерзают тело волки, сгрызет кости голодная росомаха и останутся разбросанными по полю отдельные косточки былого человеческого организма. Через несколько дней уже забелеют на полях только некоторые костные фрагменты существования отдельного индивида.
   Яковлев вечером поджидал своего подручного для доклада. В принципе задание не сложное - выстрелить из карабина с оптикой в человека с пятидесяти метров. Промахнуться трудно для охотника с такого расстояния. И Яковлев был уверен в положительном для него исходе дела. Тем более считал, что платит хорошо - пятьдесят тысяч в районе деньги не малые.
   Он смотрел телевизор, потягивая пиво из кружки и закусывая купленным в магазине вяленым Полосатиком. Предпочитал, естественно, щуку, но ее не было в магазине уже больше недели. С наступлением сумерек настроение портилось помаленьку. Куда этот чертов киллер пропал? Давно уже пора появиться. Обратно Тихонов уезжал не позднее восемнадцати часов, а сейчас уже двадцать два. Полностью стемнело и Яковлев уже неистовал, в ярости бегая по кабинету. Звонила жена, беспокоясь, но он оборвал ее, просил не звонить, объясняя, что занят.
   Гость появился в кресле внезапно и Яковлев воскликнул сразу:
   - Ну, слава Богу, где тебя черт носил столько времени? Рассказывай, как все прошло?
   Он даже не обратил внимания, что в дверь никто не входил, а лицо посетителя затемнялось бликом от стекла на столе.
   - Как задумано мной, так и прошло.
   Яковлев услышал и вздрогнул - голос был совершенно другой. Он отодвинул со стола бликующую лампу немного в сторону и остолбенел - в кресле находился не киллер, а Тихонов Авгур. С трудом взял себя в руки, спросил:
   - Как тебе удалось попасть сюда, как прошел мимо охраны?
   Яковлев нажимал и нажимал многократно кнопку вызова, пытаясь выиграть время. Скоро вбегут в кабинет бойцы и проблема решится сама собой. Авгура элементарно пристрелят без всяких вопросов - появился в офисе в полночь с целью ограбления. Убит, оказав сопротивление. Дело не трудное - вложить в руку мертвеца неучтенное оружие.
   Яковлев довольно улыбался, секундный страх испарился и ощущение владычества заполняло весь его организм в полном объеме.
   - Ты кнопку-то не жми, Петя, раздавишь еще сдуру, она все равно не работает, отключилась. Чем объяснишь свой заказ, есть ли смягчающие доводы?
   Авгур задавал вопросы спокойно, без суеты, спешки и крика, словно читая монолог из детективной книги.
   - Какой заказ... Я тебя и без охраны порву, как туалетную бумажку, сволочь, - яростно прошипел хозяин кабинета, не скрывая своего отношения к пришедшему.
   В дальнем ящике стола находился пистолет и Яковлев начал постепенно осознавать, что не может двигаться, не дотянуться ему до оружия. Он все видел, слышал, говорил, но не мог пошевелить и пальцем. Вновь от ощущения беззащитности в тело вливался жуткий страх, заполняя каждую клеточку организма. Тревожная кнопка не работала, он не мог шевелиться, ужас охватил все его враз побледневшее тело.
   - Ты заказал меня киллеру, и я не услышал никаких оправданий и смягчающих вину обстоятельств. Заказал потому, что в этот раз не сумел обобрать честных и трудолюбивых охотников из Наумовки. Ты обирал их двадцать лет подряд, получая по пять миллионов прибыли ежегодно. Сто миллионов за эти годы ты заработал, ничего не производя и присваивая чужой труд. Будем считать, что деньги тебе дали в кредит на двадцать лет под восемнадцать процентов годовых. Восемнадцать на двадцать - это триста шестьдесят миллионов. Плюс сто и того выходит четыреста шестьдесят. Все честно, Петя, как в банке. Сдать тебя, как заказчика убийства? Какой мне от этого прок? Полагаю, что сорока миллионов выкупа мне будет достаточно. Итого, Петенька, с тебя половина арбуза в деревянном эквиваленте. Этот номер счета, куда необходимо перечислить денежку. Это на Сейшелах, так что не пытайся отследить, не получится. Багамы, Бермуды, Барбадос, Дубай и так далее. По дню в каждой стране и они у меня. Денежки ты должен перевести максимум через три дня. Каждый час просрочки выльется тебе в миллион рублей. Каждый час, Петенька, а не день, запомни это. И последнее - чтобы тебе ситуация праздником не казалась, ты обездвижишься на три дня. Станешь мочиться под себя и гадить тоже. Одна рука у тебя будет работать, чтобы на клавиатуре компьютера необходимые данные набрать. Как только денежки в полной сумме переведешь - сразу встанешь на ноги. Не переведешь - так и останешься полным засранцем и зассыхой, даже руки у тебя откажут. Захочешь заявить на меня устно - онемеешь, а писать ты и так не сможешь.
   Тихонов исчез, словно испарился из кресла. Яковлев мотнул головой, словно стряхивая с себя наваждение и внезапно понял, что не может встать. Все попытки не удались. Но, о ужас, он почувствовал, как моча бежит по ногам - отказал мочеиспускательный сфинктер.
   Тревожная кнопка вдруг заработала и в кабинет ворвалась охрана. Яковлев пояснил, что ударился и его унесли домой... Под утро он проснулся от тряски, жена тормошила его изо всех сил, причитая:
   - Петя, ты обосрался что ли, Петя... Я вся в говне от тебя, вонь-то какая...
   Яковлев понял, что три дня ждать не следует. Утром он попросил компьютер и сделал соответствующий денежный перевод. Сразу же встал на ноги, перекрестился и пошел принимать душ. Позже объяснил жене, что сильно ударился промежностью и даже не понял, как это случилось. Но сейчас все нормально, боль отпустила, и он пришел в норму. Попросил извинения за ночной непроизвольный инцидент в постели. Яковлев быстро сообразил, что не ерунду болтал библиотекарь журналистам. Предсказание-не предсказание, а какие-то неведомые силы существуют, просто так невозможно обездвижить и вернуть здоровье человеку практически мгновенно. Это не колдовство шарлатанов, это магия древности, вселившаяся в современного человека. Волшебная лампа Алладина, старик Хоттабыч... теперь Авгур Тихонов - посланник волхвов. И это не сказка!
  
  * * *
  
   Раннее июньское солнце взошло над невысокой сопкой, освещая Наумовку своими еще не жаркими, но теплыми лучами. Ночи в июне относительно прохладные, не походишь в одной рубашке, земля еще не прогрелась полностью и веет своим остаточным холодом без солнечных лучей. Но днем температура может подняться чуть ли не до тридцати градусов тепла, еще не вызывая ощущения июльской духоты.
   Теперь Наумовка просыпалась с петухами - появилась работа и крестьяне не привыкли залеживаться в кроватях в летнее время. Появилось главное, если кто-то предположит, что это работа, то он ошибется не на много, но ошибется. Главное - это появилось будущее, которое и обеспечивалось работой, зарплатой, улучшением всей атмосферы взаимоотношений в деревне. Закончилась "зимняя пора" деревенской эпохи и начали воплощаться в жизнь былые сны. В свое время Авгур написал стихи, еще находясь в городе и особо не задумываясь над деревенским бытом, но попал в точку.
  
   Деревня, милая деревня,
   Забытый край земли родной,
   Твои иссохшие коренья
   Позвали путника домой.
  
   И он пришел, надежды полон,
   Построить новые дома,
   Но быт деревни слишком солон,
   В глуши находится она.
  
   Течет река в свою обитель,
   Пустым окном глядит изба,
   Давно покинул ее житель,
   Такая ей дана судьба.
  
   Присел наш путник на крылечке,
   Окинул взором старый двор,
   Деревня в брошенном местечке
   Фортуне шлет немой укор.
  
   Когда-то трактор и комбайны,
   Машин урчащих хоровод,
   Такие снились ей дизайны
   Среди заброшенных дорог.
  
   Пустым окном изба тоскует,
   А старый флюгер все звенит,
   И с ветром радостно воркует,
   Что перемены всем сулит.
  
   Мозольные руки крестьян вновь занялись делом. Кто-то ввинчивал сваи фундамента, именно этот вид опоры выбрал Авгур - возить цемент из райцентра и делать из него бетон накладно для ленточного фундамента. Кто-то заготавливал бревна для стен, кто-то уже сколачивал домики для соболей и кроликов. Они тоже разнились по виду и размерам для самцов и самок с потомством. Строились не только фермы для соболей, кроликов и свиней, но и складские помещения для растительных кормов, овощей, зерна, круп и комбикормов, для размещения промышленных холодильников. Еще вчера в безработной деревне сегодня не хватало рабочих рук. Тихая и забытая Наумовка превратилась в веселую, жизнерадостную и бурлящую жизнью деревеньку. Часть женщин изучало швейное дело в плане производства женских, в основном, шапок из кроличьих шкурок. Предполагались три вида моделей - кубанка, папаха и шапка-ушанка с ушами сзади. Для большей привлекательности к ним пришивалась сбоку меховая лапка, создающая эффект оригинальности. Такие шапки легко уходили по ценам от двух с половиной до четырех тысяч рублей. Не выбрасывать же шкурки или продавать их за тридцать рублей штуку.
   На новом тракторе с пятитонным прицепом Авгур ежедневно ездил в райцентр, закупая и привозя в Наумовку то доски разной толщины, свою пилораму он считал заводить в деревне нерентабельно на срок строительства, то металлическую сетку, то оборудование для корма животных, то бойлеры и трубы, то зернодробилку и многое, многое другое. Позже Авгур планировал купить авторефрижератор марки Hyundai или Isuzu грузоподъемностью десять тонн. Шестьсот соболей, которые он планировал разводить на ферме, не съедят всех кроликов и свиней, частично мясо придется увозить в город, для этого и потребуется специфический транспорт. Пять миллионов обойдется такая машинка, но ничего не поделать. Тем более, что денежки теперь имеются.
   Тихонов изредка встречался с Яковлевым в райцентре, они занимались своим делом, словно не замечая друг друга. Но Авгур видел, что похудел Петр сильно, осунулся и словно почернел. Нет, переведенные полмиллиарда рублей его не волновали совершенно. Сумма не была для него значительной, его волновало и изнуряло другое. Плохо спал от постоянных дум. С соболиным бизнесом вопрос разрешился и закрылся окончательно, черт с ним, пусть теперь Авгур занимается соболями. Пять миллионов в год для Яковлева копейки. Правда, Тихонов заставил заплатить, якобы за кредит, но все в прошлом, в прошлом и уже не волнует. Настораживает другое - вдруг Авгур полезет в его основной бизнес. Здесь совершенно другие деньги и без тотальной войны не обойтись. А как воевать с человеком, который знает всё, все планы? Отправил людей в Наумовку - мумифицировались, отправил киллера - исчез бесследно. Откуда Авгур мог все это знать? Долго думал и рассуждал Петр, не спал ночами, просыпался от кошмарных снов и не мог найти решения задачи. Не верил он в колдунов, магов и прочих личностей, творящих необъяснимые пакости. Всему в мире есть объяснение, только найти его не совсем просто, а иногда и невозможно на каком-то этапе.
   Как-то в голову пришла совершенно случайно незатейливая и простая мысль - телефон! Ну, конечно же, сотовый телефон мог работать, как обычный передатчик. Тихонов слушал и знал все. Но другая мысль сразу же отрезвила и заставила задуматься вновь - откуда тогда мумификация и мгновенный отказ половины тела. Он не чувствовал таз и ноги, не мог двигаться и управлять сфинктерами. Теоретически Тихонов мог вколоть иглу в позвоночник и обездвижить нижнюю половину тела, потом вынуть ее и все заработало снова. Но когда вколол и как вынул? Ничего не сходится и в магию все равно не верится. Чего-то не знает и упускает Яковлев, это точно, считал он. И все-таки местный серый кардинал решил, что Тихонов неизвестным способом имеет возможность получения информации через телефон или через свою агентуру среди доверенных лиц в окружении Яковлева. Если обрубить утечку информации, то Авгур станет слепым, глухим и беспомощным. Нельзя объяснить необъяснимое, но Яковлев был уверен, что не жить им вместе с Авгуром на одной земле.
   Петр в последние дни вынашивал план уничтожения Тихонова. План мести, план низвержения, план жестокой, медленной и мучительной смерти. Он никому не звонил и появился в кабинете Дерябина абсолютно неожиданно для последнего. Начальник полиции обычно всегда заранее знал о появлении своего друга и партнера по бизнесу. Но об этом бизнесе знал очень и очень ограниченный круг лиц.
   - Здорово, Кузьма, - хмуро произнес Яковлев.
   - Привет, Петро, ты что-то сегодня не в настроении? Даже не предупредил звонком о приходе - вдруг у меня было бы совещание.
   - Подождал бы, не развалился, - угрюмо ответил Яковлев. - Погодка хорошая, может смотаемся на речку, подышим воздухом?
   Воздуха в райцентре хватало везде. Дерябин понимал, что Петр хочет поговорить о чем-то очень важном, если опасается общаться в кабинете. Кто может отдать команду на прослушку своего начальника? Самоубийца или полный идиот, таковых не имелось в полиции. К тому же нужна санкция из области, а это незамеченным не останется, всех в райотделе полковник держал в кулаке.
   - Да, - согласился сразу Дерябин, - пора бы и косточки размять, что-то заработался я совсем.
   На улице полковник спросил:
   - На моей или на твоей машине поедем?
   - Каждый на своей, чтобы потом не развозить друг друга. Езжай за мной, - безапелляционно ответил Яковлев.
   Машины выехали за поселок и остановились в километре - дальше никакой дороги не было. Только тайга простиралась до самой тундры, над которой и самолеты не летали - не было городов по маршруту до океана. Гуси да утки перелетные мерили ее взмахами своих крыльев.
  
   Лес, тайга, Сибирь родная.
   Сосны, кедры и листвяк.
   Здесь березка листовая
   Разместилась кое-как.
  
   Необъятные просторы,
   Белки, соболь и медведь,
   Вдаль направленные взоры
   Могут птицей улететь.
  
   И вернуться через сутки,
   Не нащупав край тайги,
   Только северные утки
   Знают кромку той земли.
  
   Яковлев подошел к машине Дерябина, бросил настойчиво:
   - Телефон в салоне оставь и топай за мной.
   - Какого хрена, Петя, - возмутился полковник, - что за конспирация такая? Нельзя было в поселке переговорить?
   Но Яковлев уже повернулся и шел в сторону леса. Матерясь про себя, Дерябин двинулся следом. Через пять минут он не выдержал и возмутился:
   - Что с тобой, Петя, ты ухи объелся или что? Ты куда меня тащишь?
   Но Яковлев ничего не ответил и только махнул рукой, уходя дальше в лес. Пройдя еще немного, он остановился.
   - Метров пятьсот отмахали, - спокойно произнес он, - говорят, что направленные микрофоны могут записать разговор метров за четыреста. Но здесь еще и деревья станут мешать, так что переговорим спокойно.
   - Ты совсем долбанулся, Петенька, с головой дружить перестал? Кто меня даже в райцентре записывать станет? - возмущался полковник, - у тебя психоз что ли на фоне слежки?
   Яковлев схватил Дербенева за грудки, приподнял в ярости.
   - Богом себя возомнил, сука, начальничком не прикосновенным? Ты не забыл, что следственный комитет еще есть, прокуратура и ФСБ? Или считаешь, что в поселке все на виду, новым лицам не скрыться? Или у тебя капитан с майором из конторы уже своими стали? Расслабился, курва, дело загубить хочешь? Так я тебя прямо здесь закопаю без всякой прослушки...
   Лицо полковника покраснело, наливаясь кровью то ли от ярости, то ли от сдавленных воротником шейных вен. Он с силой развел руки Петра в стороны и освободился от захвата, произнес с угрозой?
   - Еще раз так схватишь - я пристрелю тебя где угодно, хоть на центральной площади поселка. Говори по существу, придурок.
   Полковник отряхивался, поправляя лацканы форменного кителя и одновременно старался успокоиться. Он понимал, что сдали нервы у Петра и ждал объяснений.
   - Меня беспокоит это Авгур Тихонов из Наумовки...
   - Понятно, - сразу же перебил и раздраженно махнул рукой полковник, - все не можешь ему соболей простить? Он городской и хорошо цены знает, соображает к тому же - не рассказал деревенским о стоимости соболей, к своим рукам деньги прибрал. Хрен с ним, пусть считает себя победителем и к нам не лезет. Гордость у тебя взыграла, Петенька, амбиции полезли - это не правильно, делу мешает.
   - Не правильно, - усмехнулся Яковлев, - как раз правильно, - уверенно возразил он. - Этот мужик не остановится и станет копать. Пять миллионов рублей для деревенских - что для нас пять миллиардов долларов, а может и больше даже. Они сотню тысяч рублей никогда в глаза не видели... Этот Авгур словно добро получил и станет нас изучать, искать возможность нового способа добычи денег. Мы не щелкнули его по носу сразу, и он пойдет дальше.
   - Ему сейчас не до копаний, - задумчиво возразил полицейский, - он ИП зарегистрировал, ферму соболиную хочет построить, разводить там зверушек и шкурки в город сдавать. Пять миллионов ему в качестве начального капитала вполне хватит. Пусть выложится, потратит денежку, а мы и появимся потом сразу - СЭС, пожарные, налоговая. Деревенские у него явно работать станут, а входе проверки трудовые книжки найдутся неоформленные, вернее, Авгур их и оформить не догадается официально. Оформит - то налоги надо будет платить, зарплату. А за задержку зарплаты можно и дело возбудить уголовное. Прижмем его так, что не выкрутиться, и альтернатива одна будет - или уедет навсегда из этой местности, или сядет. А построенную соболиную ферму к рукам приберем, пусть деревня трудится и нам доход приносит.
   - Возиться с этой фермой из-за нескольких миллионов... Тебе это надо?
   - Мне не надо, - ответил с усмешкой Дерябин, - ты же на соболях зациклился, Петенька.
   - На соболях... с этих чертовых соболей все началось. Не стану долго тебе мозги пудрить разговорами, Кузьма. Короче - я киллера отправил на дорогу, когда Авгур из райцентра домой станет возвращаться. Но боец исчез, испарился, а у меня появился Авгур, потребовал пятьсот миллионов рублей перевести на счет в Сейшелах. И я перевел, Кузьма, перевел, он вынудил меня это сделать.
   - Приставил к виску пистолет, и ты обосрался, Петенька? - ехидно спросил Дерябин.
   - Обосрался? Да, я обосрался, - внезапно закричал Яковлев, - только не от пистолета, а от парализации. Меня всего парализовало ниже пояса, я не мог ходить, не чувствовал ног, обмочился и обосрался в постели рядом с женой, так как сфинктеры тоже не работали. Он превратил меня в кусок бесчувственного мяса, который только и может непроизвольно гадить под себя. Это тебе, Кузьма, покруче будет пистолета к виску, очень покруче. К утру я попросил компьютер и перевел деньги - сразу же встал и пошел отмываться в ванную. Авгур - это тебе не деревня, Кузьма, это страшный человек, очень страшный. Умный, хитрый, жестокий и страшный. Видимо, знает точки на теле человека, которые и врачи не знают. Нажал - и ты овощ. Киллера на дороге обнаружил, захватил и расколол на все сто. Убирать Авгура надо и убирать срочно. За тем тебя и позвал, Кузьма, и в лес сюда завез, чтобы напрочь устранить все сомнения о возможной прослушке телефона. Теперь ты меня понял?
   - Пятьсот миллионов, говоришь, перечислил, а он решил соболиную ферму для отмазки построить... Да, такой вряд ли удовлетворится этой суммой и весь наш бизнес может полететь к черту. Что предлагаешь конкретно, Петр? - в лоб спросил обеспокоенный полковник.
   - У Авгура, видимо, очень развито чувство опасности. Поэтому необходимо лишить его этого преимущества. У тебя есть свои люди в полиции - пусть они застрелят его при задержании, а я организую заявление об изнасиловании какой-нибудь старшеклассницы. Оказал вооруженное сопротивление при задержании, нож ему в руку вложить, застрелен - какие вопросы?
   - Тебе это недешево обойдется, Петенька, но проблема решаемая, - пояснил Дерябин.
   - Расходы пополам, Кузьма - бизнес-то у нас общий. Если Авгур на меня наехал, то это не означает, что ты в стороне. Я не прав?
   - Да прав ты, прав, Петенька, - раздраженно ответил полковник, - решу проблему и счет тебе выставлю.
   - Половину.
   - Половину, - согласно кивнул Дерябин.
   Он неприязненно посмотрел на своего напарника - полмиллиарда отдал, а тут хочет сэкономить на сотне тысяч. Яковлев же наоборот остался доволен разговором: убьет Авгура - прекрасно. Сам обгадится - тоже неплохо, не ему одному страдать.
  
  * * *
  
   Дождь обрушился на Наумовку совершенно неожиданно. Утром солнце, безоблачное небо, тишина и ползущий вверх столбик термометра. Но внезапно налетел шквалистый ветер, поднимая тучи пыли, которые закрывали надвигающиеся темные и тяжелые облака. Ветер немного стих и сразу хлынул косой ливень, образуя пузырящиеся лужи на затоптанных плотных местах, не успевающих пропускать влагу внутрь. Основная масса иссохнувшейся земли впитывала воду, словно губка. Но через два часа ливня и она стала медленнее вбирать дождевые потоки, образуя небольшие лужицы и ручейки, собирающие воду в канавах, ямах и других естественных низинах.
   Авгур уже закупил все необходимое оборудование в Райцентре и двинулся домой, не смотря на начавшийся ливень. Дворники на лобовом стекле плохо справлялись с потоками воды, работая в третьем режиме, но дорога просматривалась, и машина двигалась с более медленной, но вполне приличной скоростью. Съехав с грунтовки на проселочную дорогу, Тихонов приспустил давление в шинах автомобиля и пока без проблем двигался в сторону дома по напрочь размокшей дороге, буксируя за собой груженый прицеп. Тигр вполне оправдывал свое звание лучшего внедорожника страны.
   Вскоре он увидел полицейский Уазик ДПС, застрявший в непролазной грязи и сидевший на обоих мостах. Сотрудники не рассчитывали на сильный ливень, а когда спохватились - было уже поздно.
   Авгур понял цель появления полицейских и объехал их машину по равнине луга, не останавливаясь. В зеркало заднего вида наблюдал, что из застрявшего автомобиля никто так и не вышел. Не хотели промокнуть и утонуть в грязи по колено. Ливень скоро кончится и у них два варианта - заказать по рации трактор или сидеть до полного просыхания земли.
   Антон и Алексей Дибровы, сотрудники ДПС и родные братья, долго спорили по рации с дежурным по райотделу полиции, пытаясь объяснить, что находились в этом месте по заданию самого Дерябина. Полковник, выслушав доклад дежурного, пожал плечами и ответил, что никуда Дибровых не посылал. Приказал отправить им трактор только на следующий день. Пусть помучаются немного и языком станут меньше болтать, решил он.
   На следующий день он выслушивал доклад Дибровых и весь кипел внутренне. "Как можно работать с такими полными идиотами, которые самостоятельно не могут решить самую легкую задачу". Даже метеослужба не предвидела и не передала по сводке ливень. Не предвидел его и полковник на инструктаже. Но сильный дождь создал лучшие условия для выполнения задачи, а полицейские этим не воспользовались, они вообще все завалили.
   - У вас, идиотов, была естественная и объективная причина для остановки Тихонова, - отчитывал братьев полковник, - вы застряли в грязи и нуждаетесь в помощи. Остановили, застрелили, пересели в его машину и отогнали ее в условное место. А вы даже из машины не вылезли, задницу замочить не захотели. Потом бы появились в отделе и, естественно, потребовали трактор, чтобы вытащить служебный автомобиль. А вы перепалку с дежурным по рации устроили, меня сдали, что я вас туда отправил. Головой-то когда думать научитесь? Или на инструктаже мне надо все погодные условия обговаривать заранее? Дебилы, вот дебилы... Что скажете в свое оправдание?
   Полицейские молчали, потупив головы, пока их из кабинета не выставили. Но задание за ними осталось и выполнить его требовалось в кратчайшие сроки. Тихонов несколько дней в райцентр не ездил - нечего грязь месить и дорогу разбивать еще больше. А Дибровы уже поджидали его на стыке проселочной и грунтовой дорог. В грязь не совались - отработать Тихонова можно и здесь. Полицейские получили инструкцию убирать Тихонова в любом случае. Если будут случайные свидетели, то работать надо по схеме задержания с вооруженным сопротивлением. Если без свидетелей - то застрелить, закопать, а машину отогнать в соседний район, там уже есть на нее покупатели.
   Второй день дежурили Дибровы на перекрестке, поджидая Тихонова с утра. Брали с собой термос с чаем и стояли до обеда. Позже Тихонов в райцентре не появлялся, всегда прибывал часам к одиннадцати. Закупал продукты и товар, решал вопросы и уезжал в разное время - от часу дня, до семнадцати часов. Но и на третий день Тихонов в райцентре не появился. Он появился в полночь в доме Дерябина.
   Полковник перепугался и со страху вначале не мог произнести ничего. Позже немного пришел в себя и все еще испуганно спросил:
   - Вы как здесь?.. Что хотите?
   - Элементарно в гости зашел, а ты и перепугался, Кузьма. Есть чего бояться, о чем беспокоиться? - вежливо и спокойно спросил Тихонов.
   - В гости по приглашению ходят и не среди ночи, - ответил Дерябин, который оправился от испуга, но еще не показывал своих властных ноток.
   - Согласен с вами полностью, Кузьма Егорович, это не в правилах хорошего тона. Но и вы, однако, полицейских в киллеры перепрофилируете не из добропорядочных побуждений, а корысти ради. Я не прав разве?
   Дерябин подошел к своему рабочему столу в отдельной комнате-кабинете, приоткрыл ящик стола, где обычно хранил табельное оружие. Уверенности у него прибавилось, теперь он может в любое время схватить пистолет и нажать на курок. Он обдумывал ситуацию - не хотелось стрелять самому, но Тихонов нарывался сам. Заявление с открытой датой от девицы об изнасиловании есть, есть и свидетели. Тихонов узнал о заявлении и пришел договариваться. Мертвые, как известно, следствию не противоречат. Полковник решился стрелять сам - железобетонную версию он выстроит для следствия в наилучшем виде. Дерябин денег не взял и тем самым стал лишним свидетелем тяжкого преступления. Тихонов решил зачистить его и нарвался на пулю. Все естественно. Полковник со злорадной улыбкой потянулся за пистолетом, схватил его и мгновенно ужаснулся от охватившего все внутренности страха - он не мог нажать на спусковой крючок пистолета. Нажимал, нажимал, а собственный палец не слушался его.
   - Что, - усмехнулся Тихонов, - превратился из волка в агнца? Нанял киллеров, пытался застрелить меня сам...
   Полковник мгновенно заверещал, перебивая:
   - Нет, Авгур, нет, никого я не нанимал и тебя сейчас убить не пытался, просто пистолет хотел убрать в сейф, он не должен лежать в ящике стола. Верь мне, Авгур, верь, я ничего против тебя не имею, зачем мне тебя убивать - мы даже не знакомы с тобой.
   Дерябин вспомнил разговор с Яковлевым и очень сильно перепугался - вдруг и его обездвижит Тихонов, заставит перевести деньги. Не хотелось валяться в собственном дерьме и выкидывать потом кровать из спальни.
   - Мы не на трибуне, Кузьма, и не в суде, мне не нужны оправдания и доказательства. Я слышал ваш разговор с Яковлевым в лесу, поэтому пояснять ничего не стану. Пятьсот миллионов на счет, - он протянул листок, - и ты вновь чувствуешь себя здоровым. Но, хочу предупредить тебя, Кузьма, и Петру передай, что любое желание рассказать кому-либо об этой ситуации лишит вас языка. Захотите дать письменные показания - у вас отнимется рука. Иди, Кузьма, дойти до кровати я тебе позволю самому, чтобы жена тебя не волокла в постель и не нюхала преждевременно вонючие испражнения.
   - Подожди, Авгур, подожди, - заторопился полковник, - если я сейчас переведу деньги, то можно обойтись без парализации?
   - Хорошо, переводи. Я надеюсь, что в будущем ты не онемеешь, и рука у тебя не отвалится.
   Тихонов вышел из комнаты-кабинета и Дерябин решил не рисковать. Пятьсот миллионов для него копейки и здоровье на них не купишь. "Как раз и покупаю", - прошептал он вразрез своим мыслям.
   После перевода денег он спустился на первый этаж и вышел во двор своего коттеджа. К нему сразу же подбежали собаки, он потрепал их за уши и направился к маленькой сторожке у ворот - там находились двое охранников из ЧОПа Яковлева.
   - Кто сейчас приходил ко мне, почему пропустили без приглашения? - спросил он раздраженно и сердито.
   - К вам, Кузьма Егорович, к вам никто не приходил, никого не было, - ответил уверенно охранник.
   - А к кому приходил? - переспросил Дерябин.
   - Да никого вообще не было, - подтвердил второй охранник, - собаки бы залаяли, их не обманешь и на видеозаписи все чисто, - он ткнул пальцем в монитор.
   - Наверное, мне показалось, извините.
   - Да ладно, чего уж там, - ответил один из охранников.
   Дерябин вернулся в дом в размышлениях. Кто этот Авгур Тихонов? Обычный посторонний человек не может пройти мимо собак и видеокамер незамеченным, не может управлять функциями организма по своему усмотрению. Кто он - инопланетянин или все-таки посланец древних волхвов, как утверждает библиотекарь? Но в послании не говорилось о человеке, говорилось о предсказании. Он усиленно вспоминал, о чем тогда писали газеты, что говорил директор библиотеки. "... древние рукописи станут убивать; мошенники и вымогатели превратятся в мумии; убийственное послание древних; зло, наказанное волхвами." Видимо, заветы древних - это не сказки про старика Хоттабыча.
   Утром Дерябин сам приехал к Яковлеву на работу, рассказал про ночную ситуацию и посоветовал помалкивать на будущее.
   - Прелестно! - воскликнул Яковлев, - значит, я не один в дерьме повалялся.
   - Дурак ты, Петенька, дураком и помрешь. Я, в отличие от тебя, сразу денежку перевел, поэтому обездвижен не был. Ты у нас единственный засранец, Петенька, ты один.
   Полковник захохотал и вышел из кабинета.
  
   * * *
  
   Налетевший внезапно порывистый ветер разметал начавшиеся сгущаться дождевые тучи. Небо над Наумовкой очистилось, но все еще шумевший ветер оставлял ощущения близкого дождя. Но вскоре и ветер угомонился, оставляя деревню один на один с прелестной погодой.
   Авгур любил посидеть на свежем воздухе в ограде, выставив плетеное кресло в тень дома. Унесенные ветром тучи все-таки повернули мысли в определенном направлении. Строились фермы и подсобные помещения к ним, закупалось оборудование, заготовлялись корма. Все шло по плану, но дожди спланировать невозможно, а они размывали дорогу с одним названием, по которой проходил в грязь только трактор или Авгуровский Тигр. Когда заработают фермы - дорога для поездок потребуется постоянно. Привезти зерно на помол, комбикорм, другие корма, купить продукты сельчанам или одежду. Дорога и сейчас требовалась, но с фермами она станет жизненно необходимой. Никто ее асфальтировать не собирался, но отсыпать гравием надобность имелась острая. За местные дороги, естественно, отвечала районная администрация, у которой не было денег. Глава района и пальцем не шевелил, заявляя гордо, что в Наумовку протянули новую линию электропередач, теперь жители деревни не страдают от перебоев подачи электроэнергии. Нет денег в районе на отсыпку дороги, нет, говорил он.
   Но, под лежачий камень и вода не течет. Тихонов приехал к главе районной администрации Мерзликину Андрею Тимофеевичу. С трудом, но прорвался к нему на прием. Секретарша никак не хотела пускать, хотя никого не было в приемной. Она все время тыкала пальцем в табличку часов приема с 16 до 18 часов по вторникам и четвергам. Сегодня среда и одиннадцать утра... пришлось войти самому. Глава принял его, давая понять, что делает одолжение.
   - Если позволите, Андрей Тимофеевич, то я сразу к делу, - начал Тихонов.
   - Конечно, - согласился Мерзликин, - я слушаю вас.
   - Чуть более года я проживаю в Наумовке, там люди живут в ужасных условиях и выживают только за счет охоты и собственного огорода.
   - Вы пришли ко мне рассказать о деревенской безработице? Я и без вас знаю эту проблему, экономически невыгодно что-то там делать. Всем жителям давно предлагалось переехать в район. Домов здесь пустых нет, но можно свои перевезти, землю выделим без вопросов. И работа будет. Сами не хотят, а я должен им производство налаживать?
   Авгур смотрел на главу района и понимал, что перед ним сидит обычный чиновник, которых полно в России. Стремятся они на эту должность не для помощи людям или улучшения экономической эффективности района. И ссылка у многих одинаковая - нет денег в районе. Зачем напрягаться и доставать их из областного бюджета или где-то еще? Лучше сидеть, не высовываясь, а для собственного кармана они всегда найдутся, иначе бы и не стремились на эту должность многие личности.
   - Андрей Тимофеевич, заботиться о жителях своего района вы не должны, вы обязаны, - возразил Тихонов, - но я пришел немного не об этом поговорить, вы сами, извините, эту тему затронули. Я зарегистрировался, как ИП, и дал работу всем жителям Наумовки, снял с ваших плеч заботу, которую вы и не собирались вовсе решать.
   - Не надо меня носом тыкать, - возмутился Мерзликин, он встал и сделал понятный жест рукой. - Аудиенция закончена, вы свободны, Авгур Емельянович.
   Авгур удивился, он представлялся, не называя отчества. Значит, Мерзликин интересовался им ранее, зачем? Странно...
   - Я бы тоже освободил вас, Андрей Тимофеевич, и поверьте - хуже бы в районе не стало для жителей. Кто-то, где-то из клерков, может быть, какой-нибудь отчет недополучит, справочку не прочтет и все на этом. Для людей ничего не изменится ни за день, ни за месяц, ни за год. И не надо тут из кресла выпрыгивать, а то можно и окончательно выпрыгнуть. Не хотите? Могу устроить, в течение нескольких дней тебя вышибу с должности. Попробуем или все-таки конструктивный разговор продолжим?
   Мерзликин так и осел в кресло от неожиданности. Он вдруг вспомнил, что этот самый Авгур Емельянович очень здорово поимел самого Яковлева. Об этом все говорили в райцентре, что Тихонов отжал без последствий для себя и наумовских соболиный бизнес. Подобного бы серый кардинал никому не позволил. Этот Тихонов непонятная личность, если на него ничего не нашли в полиции.
   - Поговорим, - ответил глава района внезапно охрипшим голосом.
   - Да, поговорим, - согласно кивнул головой Авгур. - Работу я людям дал, но, чтобы она не зачахла на корню - нужна дорога в Наумовку. Обычная грунтовая дорога, которая позволяла бы ездить от снега до снега без проблем. Трактор у нас есть, зимой сугробы сами расчистим.
   - Дорога... где на нее деньги взять? - задал вопрос глава района.
   - Официально запросить у области. Дадут или не дадут - это уже другой вопрос, - пояснял Тихонов. - Может и дадут через несколько лет, когда весь бизнес на корню умрет. Запрос от вас, Андрей Тимофеевич, как воздух необходим. Я подключу журналистов, они эту тему широко осветят на общероссийском уровне. Типа - начинает дышать глубинка, развиваться сельское хозяйство и надо помочь ему. Приведет конкретный пример с Наумовкой московская пресса и руководители области уже не смогут замолчать ситуацию. Вам позвонят, Андрей Тимофеевич, а вы поясните, что давно сделали запрос, и московские журналисты как раз выясняют вашу реакцию на него. Выделят денежку, не сомневайтесь, выделят. Но собираться все равно станут долго и только на следующий год, в лучшем случае, будут средства. И то придут осенью, когда уже никакой дороги прокладывать нельзя, а деньги необходимо освоить. Все у нас через энное место, без него никак. В Европе гомики, а у нас гомики в экономике.
   Мерзликин расхохотался от всей души.
   - Ну, вы даете, Авгур Емельянович, так открыто говорите о наших проблемах. Хотя... свобода слова, тут ничего не попишешь.
   - Я так, для разрядки ситуации и лучшего взаимопонимания, - то ли оправдался, то ли пояснил Тихонов. - но, продолжим тему. Действительно, если выделят деньги через год, то к нам они к осени дойдут, а по факту два года ничего. Два года мы ждать не можем. Надо газовиков попросить, пусть дорогу в Наумовку проведут.
   - Газовиков? Вы смеетесь, Авгур Емельянович, они даже пальцем не пошевелят, - возразил решительно Мерзликин.
   Тихонов смотрел на него - обычный клерк, которых тысячи в России. Баллотировался на пост и действительно, возможно, считал, что станет работать лучше и эффективнее. Избрали, сел в кресло, а где деньги брать на выполнение предвыборных обещаний? Предыдущий мэр ничего не делал - так разве можно работать хуже? Авгур понял, что немного задумался и отвлекся.
   - Это как попросить, как информацию преподнести - таков и результат будет, - опроверг Тихонов сказанное главой администрации, - обыкновенный устный и письменный запрос ничего не даст.
   - А что - кланяться надо или подпрыгивать при обращении? - съехидничал Мерзликин.
   Авгур внешне не отреагировал на колкость главы администрации, но все-таки предложил подпрыгнуть в поклоне. Потом продолжил:
   - Здесь из главных действующих лиц присутствуют только обычные менеджеры, не принимающие каких-либо решений. Это или начальник промысловой группы технологии добычи, или начальник участка, или что-то, примерно, подобное. Но и его придется убедить, чтобы он передал кому-то из топ-менеджеров ваше обращение-просьбу. Смысл следующий - вы обращаетесь с предложением к газовой компании проложить гравийную дорогу в деревню Наумовку, как спонсорскую помощь району, в котором добывается газ. Дорога в упрощенном варианте предполагает выемку плодородного грунта на глубину сорок сантиметров, отсыпку песком тридцать сантиметров и поверх гравием на двадцать сантиметров, сливные кюветы по бокам и утрамбовка грунта катком или гружеными КАМАЗами. Песок и гравий район предоставит, его в речке полно. Поэтому средства потратятся только на эксплуатацию техники и зарплату рабочим. Это обойдется газовой компании в сумму 12-13 миллионов рублей. То есть копейки для миллиардера. Но при этом вы, Андрей Тимофеевич, используете элементы давления. Это журналисты, элементы своеобразного шантажа, это ГИБДД. Я от вашего имени нацелю областных и московских журналистов на эту идею, а вы подключите местных гаишников. Пресса освещает добычу газа в вашем районе с описанием нанесенного ущерба природе - вырубка леса, эксплуатация районных дорог тяжелой техникой без выделения средств на ремонт дорожного покрытия. ППС в свою очередь блокирует всю тяжелую технику, так как она наносит ущерб дорогам и пахотно-луговому покрытию местности. Движение техники может возобновиться только после соответствующей оплаты в кассу района. Прокуратура и полиция области не станут вмешиваться в вашу "войну" с газовиками, так как центральная пресса уже настроила народ и определенный ряд властвующих лиц против газовиков. Они покочевряжатся все же с месячишко и поймут, что уже потеряли миллионов пятьдесят-сто, лучше отдать полтора десятка и жить без проблем. Через месяц начнут строительство и к морозам закончат. А у вас лично, Андрей Тимофеевич, престиж вырастет до небес. В области станут в пример ставить, в районе уважать, дотации на район пойдут.
   Хорошо, говорит, красиво и убедительно, размышлял про себя Мерзликин. Но убедительно ли для газовиков? Подключить москвичей к проблемам Наумовки - это круто. Если дойдет до Президента, то кто с ним станет спорить? Пожалуй, этот чертов Тихонов прав. Поимел же он Яковлева, а до него и голос против бы никто не подал. Поговаривают, что и начальник полиции против Авгура пикнуть боится. Мерзликин метался, не зная, что делать. Жили спокойно - принес же черт этого Тихонова. Авгур решил использовать, на его взгляд, неубиенный аргумент:
   - Пресса все равно этот вопрос остро поставит, и он разрешится дорогой в Наумовку. Вы активный участник процесса, Андрей Тимофеевич, или губернатор отстранит вас от должности и поставит временно исполнять обязанности другого человека, например, заместителя? Если вы со мной, то начинаем работать прямо сейчас, конкретно с обращения к газовикам. Вы со мной?
   - Да, я с вами, - вздохнув, ответил Мерзликин.
  
  * * *
  
   Дорогу в Наумовку начали прокладывать поэтапно - снимали грунт со ста метров, отсыпали песком и потом гравием, прорывали кюветы и по этой дороге двигались дальше, утрамбовывая ее КАМАЗами с песком и гравием для последующего этапа. Строительство дороги закончили как раз в середине октября. Снег словно ждал этого и повалил хлопьями, накрывая землю белым покрывалом.
   Наумовка за последние месяцы и дни сильно преобразилась. Дорогу провели - понятно и хорошо, но к середине октября закончили строительство срубов всех трех ферм, оборудованных смешанными бойлерами, вернее двумя - электрическим и печным. Трубы и батареи с горячей водой обогревали помещение достаточно хорошо. Чуть в стороне от деревни образовались два комплекса ферм с подсобными помещениями. Соболь - зверек в содержании нежный и чуткий, он не перенесет запаха свиноводческой фермы рядом, считал Авгур. Поэтому соболиные помещения ставились достаточно далеко от свиных и кроличьих. Кроме того, Тихонов приобрел пятитонный грузовик для подвоза кормов из райцентра. С натянутым тентом и скамьями он мог использоваться в качестве перевозки людей для поездки в магазины, что было очень важно для сельчан - автолавка приходила редко и цены там сильно завышались. Приобрел Тихонов и авторефрижератор, на нем планировалась перевозка излишков мяса кролика и свинины в областной центр для продажи. Не было смысла разводить этих животных только для кормления соболей. Все трудоспособное население задействовал Авгур на работе. Федор Липатов изготовил живоловушки для каждого из охотников и в этот сезон они заготавливали животных для фермы.
   Все мероприятия шли по плану, закупались свиньи, кролики, часть женщин осваивали шитье шапок, а тетка Ефросинья и Клавдия готовили помещение, инвентарь и ингредиенты для выделки шкур. Их предполагалось не мало, к соболиным добавлялись еще кроличьи.
   Но, руководя работниками своего ИП, Авгур все время ощущал какое-то внимание к себе, словно кто-то невидимый следил за ним, наблюдал тайно и инкогнито. Это ощущение беспокоило его, озадачивало и напрягало. Он догадывался от чего возникало это чувство опасности, но не мог вычислить конкретного автора. Этот человек тоже обладал необычными способностями и нигде не светился, эффективно и тайно управляя своими топ-менеджерами. Двух Авгур уже знал - Яковлев и Дерябин. О их наказании знает тот человек и сейчас изучает Тихонова, чтобы нанести решительный и окончательный удар опять же третьим лицом.
   Наумовские жители не знали, естественно, о "войне" своего работодателя с определенными мафиозными силами. Ольга Доброва осваивала нехитрое дело по производству кроличьих шапок. Муж Антон, брат Вики, как ветеринар корректировал меню животных, составленное зоотехником Николаем Ивановым. Сколько и какого корма поросятам, кроликам... Соболей еще не было, их решили не покупать, а отловить в тайге. Помещение для них готово и меню тоже составлено отдельное для самцов и самок. Скоро они станут поступать на ферму от охотников и самки наверняка будут уже покрыты самцами. Беременным самкам предлагался несколько иной, улучшенный, так сказать, рацион питания.
   Ольга вела непринужденный разговор с Антоном, иногда просто высказывая вслух свои мысли.
   - Жили-не тужили, ничего не знали и не ведали. Появился Авгур... Все из деревни, а он к нам... непонятно...
   - Чего тебе непонятно, Оля? Приехал мужик на радость всей деревни, на радость Вики, - ответил неопределенно Антон.
   - Я разве про это? Да, он наше счастье - это факт. Но почему он приехал? Здесь нет никакой перспективы, а чистый воздух и поближе к городу есть. Странно...
   Ольга вертела в руках выкройки меховых шапок моделей кубанка и шапка-ушанка обманка с ушами назад. Последняя украшалась еще кроличьей лапкой сбоку. Такая шапка элегантно смотрелась на голове женщины и не давала мерзнуть ушам.
   - Городская суета в чиновничьем виде сказывается и на близлежащих деревнях. А в Наумовку и в советское время руководители не ездили. Если и проверяли район, то без нашей деревни. Великое дело задумал Авгур и оно не терпит суеты власти. Близко к городу заклевали бы проверками ферм и вопросами разными, а тут мы можем спокойно работать. Вот и уехал подальше Авгур от областного центра. Мог и в другую сторону уехать, а это значит, что повезло нам. Я так думаю, - ответил Антон.
   - Все равно странно, - возразила Ольга, - он прекрасный столяр, мы все это видели. Но быть при этом закройщиком, скорняком и руководителем трех ферм - это сколько же надо ума и разных навыков иметь?
   - Столько, сколько надо, - уже раздраженно ответил Антон, - люди космические корабли создают, а ты в столяров и скорняков не веришь.
   - Да верю я, верю, - возмутилась Ольга, - корабли профессора создают, академики...
   - Тогда считай, что наш Авгур профессор деревни или академик сельского хозяйства, животноводства.
   - Это точно, - враз согласилась Ольга.
   В дом вошла Катя Иванова, она тоже, как и Ольга, занималась осваиванием производства кроличьих шапок.
   - Проходи, Катя, - пригласил ее в горницу Антон, - мы тут как раз с Ольгой обсуждали политику Авгура.
   - Политику?! - удивилась Екатерина, - чего ее обсуждать-то с нашими мозгами. Авгур работу дает и этим все сказано.
   - Да не работу, - отмахнулся рукой Антон, - мы рассуждали - откуда в нем столько знаний и умений?
   - Природой дано и сам многое взял - я так считаю, - ответила Катя.
   - Вот! - поднял палец вверх Антон, - это верно! Работу дает, - повторил он, - в городе бы ему пришлось рабочих искать на свои фермы, а тут только работу и ждали. Поэтому это еще одна причина для его приезда сюда.
   Катя подсела к Ольге, и они начали обсуждать между собой швейные дела. Кто и что освоил, что еще предстоит, как лучше делать то или другое. Массу профессиональных, бытовых и женских вопросов, которые возникают у всех людей слабого пола.
   А в это время в райцентре следователь по особо важным делам следственного комитета Лобанов Александр Степанович изнывал от безделья. В районе не было уголовных дел его подследственности, хулиганкой и бытовухой, без убийств, естественно, занимались следователи органов внутренних дел, у них работы хватало. Он бы с удовольствием проводил время дома, но приходилось присутствовать на работе. Начальник районного СК не разрешал отлучаться из здания по личным делам. Вдруг что-то, а его нет... Перестраховщик и лизоблюд - так думал о начальнике Лобанов. На любое происшествие он мог прибежать из дома за минуту по звонку - чего здесь штаны протирать?.. Начальник же считал Лобанова тупым ублюдком, не имеющим совести. При первом же знакомстве у них возникла взаимная неприязнь без каких-либо объективных причин. Не понравились они друг другу и точка. Но один начальник, а другой подчиненный...
   Лобанов включил компьютер и стал играть в карты. Пасьянсы "Паук", "Червы", "Косынка", "Солитер" спасали его от тоски и вынужденного безделья. Удачно складывался "Паук" на две масти, когда поверх него стало вырисовываться чье-то лицо. Лицо, похожее на набросок рисунка с правильными чертами без индивидуальных особенностей. Маска или рисунок, но это нечто привлекало внимание, а появившийся внезапно голос заставлял концентрироваться на вновь созданном образе.
   "Ты смотришь и не отвлекаешься, ты полностью сосредоточен на моем голосе, - говорило лицо, - раз, два, когда я скажу три - ты полностью подчинишься мне и станешь говорить со мной откровенно. Три! Ты готов выполнить мою волю?
   - Готов, - ответил Лобанов.
   "Ты должен возбудить уголовное дело в отношении Тихонова Авгура по факту вымогательства денег в особо крупном размере. Два заявления у тебя на столе в папке для бумаг. Немедленно задержать Тихонова и поместить в ИВС".
   Голос звучал размеренно, словно низкий камертон, и, кажется, проникал в каждую клеточку мозга, готовя ее к выполнению задания. Лобанов чувствовал напряженную обязанность выполнения навязываемого задания, но его природная дубоватость сглаживала проникновение в мозг приказа. Внутри нарастало раздражение, исполнительность боролась с амбициозной авторитарностью недалекого человека и выплеснулась, по сути, отказом.
   - Вымогательство - подследственность следователей МВД, а не следственного комитета. - С упертостью отвечал Лобанов, словно в тумане. - Мы не можем возбуждать и расследовать дело по этой статье. Я передам заявления в полицию, так требует Закон.
   Но голос лица из монитора звучал монотонно-ритмично и убеждал, заставлял или приказывал другое:
   - Ты выпишешь постановление на задержание и поручишь исполнить его омоновцам. Тебе необходимо только поместить Тихонова в ИВС, ты сделаешь это.
   - Да, - ответил Лобанов, - я сделаю это.
   Гипноз неизвестного пересиливал неисполнительную тупость следователя. Он сразу же дал задание омоновцам на задержание Тихонова в связи с возбуждением уголовного дела. Омоновцы теперь не находились в подчинении полиции, но это суть дела не меняло. Полиция, Росгвардия... все равно у следственного комитета не было своей силовой структуры.
   Тихонова задержали в райцентре сразу же по приезду. Он не оказал никакого сопротивления и был доставлен в наручниках в изолятор временного содержания (ИВС). С Авгуром приехала в райцентр и его жена Виктория. Присутствующий на задержании Лобанов приказал доставить ее в свой кабинет. Там сразу же начал с психологического давления.
   - Гражданка Доброва, вы ведете антисоциальный образ жизни, вы спите с Тихоновым. Это что - блядство или обыкновенная проституция? У вас сексуальная распущенность или элементарно нужны деньги? Так я могу дать их вам.
   Лобанов смотрел на фигуру и лицо Виктории - писаная красавица, таких, возможно, только и встретишь в глухих деревнях.
   Виктория чуть не задохнулась от такого оскорбления. Именно оскорблением и унижением считала она подобные намекающие вопросы.
   - Извинитесь немедленно, - заявила она настойчиво, - вы незаконно задержали моего мужа и делаете мне пошлые предложения. Извинитесь немедленно!
   - Извиниться? Ишь чего захотела, - с ухмылкой ответил Лобанов, - Тихонов тебе не муж, а все остальное блядство, как минимум. Посидит твой хахаль лет так эдак надцать в тюряге, а не станешь спать со мной - так сама сядешь за пособничество своему мужичку названному. Конвой, - крикнул он громко и приказал вошедшему: - В камеру ее пока, я еще не принял решения, допрошу ее сожителя и определюсь - в тюрьму или на свободу. - Лобанов ехидно улыбнулся. - А ты пока думай, девочка, что мне ответить.
   Виктория Доброва никогда не была ни в отделе полиции, ни в следственном комитете, не видела ни "тигрятников" или "обезьянников", как называл камеры народ в полицейском участке. Но в следственном комитете и их, как таковых, не было. Существовали зарешеченные каморки метр на полтора с узкими скамейками по бокам для содержания задержанных или арестованных перед допросом следователя. Ужас, подумала она, как можно сидеть в таких условиях, если даже прилечь не получается. Виктория не знала, что в таких камерах люди содержатся от нескольких минут до нескольких часов, не более.
   С жутью и трепетом Виктория вспоминала Авгура. Как он там в такой камере?.. Будь что будет, но я все равно не отдамся этому говнюку следователю, твердо решила она.
  
  * * *
  
   Авгур Тихонов сидел в камере ИВС на деревянном полу, прислонившись спиной к стенке. Правда это был не совсем пол, а некая все-таки возвышенность из деревянных крашенных досок, предназначенных для сна. Он был один в камере всего несколько минут. Некто, видимо, готовился к его задержанию и достаточно быстро организовал сокамерников.
   Вошли двое мордоворотов, как мысленно охарактеризовал их сам Тихонов. Два бритых налысо качка, способных, судя по накаченным мышцам, гнуть подковы. Крепких парней подобрали, подумал Авгур, но ведь сила не всегда главный фактор в единоборстве двух или более лиц. Навык, ловкость и способность мыслить тоже имеют определенное значение.
   Вы сами сделали свой выбор, ребята, продолжал рассуждать про себя Тихонов, согласились на заказное убийство, а, значит, для меня вы вне закона...
   Авгур продолжал сидеть на большом лежаке, прислонившись к стене и прикрыв веки. Он просто сидел, а сотрудники ИВС, в отличие от него, прислушивались внимательно. Ни шума, ни крика, ни стука... прошло уже два часа и ничего. Кто-то решил заглянуть в дверной глазок и удивился - в камере, кроме Тихонова, никого нет. Ошеломленный сержант доложил начальству.
   Дверь отворилась внезапно, в камеру настороженно вошли пятеро полицейских, четверо из них с дубинками. Капитан полиции, видимо начальник ИВС, как подумал Авгур, спросил ошарашенно:
   - Где эти... двое... которых к вам посадили?
   - Начальник, ты ничего не попутал? - ответил с усмешкой Тихонов, - я не занимаюсь посадкой-высадкой, не борт и не ИВС-проводник, слава Богу. Пришел ваш сержант и увел их почти сразу же. Они даже сказать мне ничего не успели, но, видимо, хотели что-то. Начальник, я не хочу в ваших разборках участвовать, но тебя элементарно подставили. Я законопослушный гражданин, а это означает одно - я здесь нахожусь незаконно. Мне можно не верить, но у тебя нет никаких документов на мое содержание в ИВС. А это незаконное лишение свободы, это уголовная статья, между прочим. Ты поинтересуйся документиками-то, поинтересуйся, пока не поздно.
   - Какой сержант, кто? - уже раздраженно спросил капитан.
   - Помилуй Бог, начальник, я фамилии не спрашивал, и он мне не докладывал. Не ко мне вопрос.
   - Да врет он все, товарищ капитан, врет, - возмутился сержант, - я неотлучно в коридоре находился, никого здесь не было, никого не выводили.
   - Вру? - переспросил серьезно Авгур, - посмотрим, - он вывернул все карманы, - не вру, нет у меня никого и не прятал я ничего.
   - Издеваешься? - угрожающе произнес капитан.
   - Гражданин начальник, как я могу издеваться? - испуганно ответил Тихонов, - были двое, действительно были. Вот этот сержант их привел, а другой сразу же увел. Я-то здесь причем?
   Капитан заматерился про себя и все полицейские ушли. Авгур усмехнулся - сейчас начнет всех своих строить, особенно этого сержанта. Ему полезно - не будет подсаживать в камеру кого попало.
   Капитан Родькин Сергей Иванович, начальник ИВС, уже опросил всех - никто не видел двоих здоровенных лысых качков. Никто не заводил их в камеру и не выводил их оттуда. Кроме сержанта Тимофеева. Его сейчас распекал начальник в кабинете.
   - Где Постановление на Тихонова? - кипя от злости спрашивал Родькин.
   - Товарищ капитан, его омоновцы привезли, сказали, что сам Лобанов подъедет с минуты на минуту и все подвезет. Я принял Тихонова, определил в камеру, не в первый раз же...
   - Не в первый раз, сука, ты мне эти слова даже произносить не смей, - дико закричал начальник, - откуда эти двое лысых взялись в камере, куда они подевались?
   - Начальник следственного комитета попросил, сам Вереев. Терки у них там какие-то, свидеться им надо было. Я запустил их в камеру, а куда делись - не знаю.
   - Ну ты и тупой, сержант, ну и тупой! Ты всех, сволочь, подставил, всех. Меня подставил, начальника ОВД Дерябина подставил. А если бы они там друг друга убили? Кто бы отвечать за это стал, сука? Где документы на Тихонова, кто ответит за незаконное содержание под стражей? Ты что ли, мелочь пузатая? Быстро этого Тихонова на улицу и вежливо, с извинениями. Быстро, - рявкнул Родькин, - а мне потом рапорт на стол, быстро.
   Сержант попятился к двери, спросил испуганно:
   - Какой рапорт?
   - На увольнение, придурок, быстро освобождай Тихонова, а то сам в камере сейчас окажешься, быстро!
   Странные вещи происходили в ИВС - все сотрудники видели Тихонова, часть видела двух лысых входящих качков, но выходящими их не видел никто. Родькин отдал конкретный приказ - забыть и не вспоминать. Ни Тихонов и никто другой в этот день в ИВС не доставлялись и не содержались.
   Родькин понимал ситуацию, но все-таки решился позвонить Лобанову.
   - Александр Степанович, это Родькин. Как настроение, самочувствие?
   Никогда начальник ИВС не звонил следователю Лобанову ранее, а тут вдруг решил поинтересоваться его здоровьем. Конечно, в райцентре все друг друга знали. Несколько тысяч человек, начиная с горшка, школы и так далее... Но Лобанов прекрасно понимал смысл звонка. Постарался ответить непринужденно:
   - Нормально, не жалуюсь.
   - Я слышал, что кого-то из преступников по твоему заданию омоновцы задержали... Поздравляю.
   - Омоновцы? - удивленно ответил Лобанов, - никого им задерживать не поручал.
   Родькин услышал, что хотел и сразу же положил трубку.
   "Урод мужланский, - тихо проговорил Лобанов, - даже разговор не может закончить, как полагается, интеллигентно.
   Родькин успокоился - следствие не садило и в ИВС уже никого нет. Ни лысых качков, ни Тихонова. Что и где не срослось - это уже неважно. То ли пошутить решили, то ли использовать ИВС в качестве бойни. Гайки закручу намертво, решил Родькин, никто больше никого без бумажки не примет.
   А вот Лобанов с каждым часом беспокоился все больше и больше. Время шло, а сообщений из ИВС не поступало. И тут этот звонок Родькина. Что-то пошло не так. Задержали его людей в момент убийства? Да и черт с ними. Сразу они не расколются, а чуть позже выпьют соответствующего чайку. Подохнут ночью в камере от инфаркта и концы в воду. Хотел придержать эту красивую телку для себя, но лучше не рисковать. Он приказал немедленно отпустить Викторию Доброву.
   Но Авгур Тихонов прощать никому и ничего не собирался. Обидели его девушку, пытались убить самого... Странная жизнь получалась, как и он сам. В городе пытались убить - уехал от суеты в деревню. Но и здесь не лучше, который раз уже пробуют лишить жизни.
   К вечеру Авгур с Викторией вернулись домой в деревню. Ничего не купили, но отчет держать было не перед кем. Не хотелось вспоминать унижение и они, не сговариваясь, не вспоминали.
   Поздно вечером того же дня областное телевидение показало сенсационную новость. Два бритых налысо здоровенных молодых человека рассказывали в прямом эфире о том, как их посадили в ИВС и заставляли убить одного из сидящих там задержанных. Заказчиком они назвали следователя Лобанова, который действовал по указанию Вереева, и заявили, что вынуждены исчезнуть, спрятаться на время расследования. У Лобанова, а у начальника СК тем более, большие связи, и они могут элементарно достать их в любой камере областного центра, в любом доме. Достать и убить с целью сокрытия своего преступления.
   Из города в райцентр позвонили сразу же. Но Вереев, начальник следственного комитета района, телепередачу эту не смотрел и был крайне удивлен услышанным. Он приказал немедленно доставить к нему Лобанова. Но искомый следователь непонятным образом испарился. Заказывал он убийство, не заказывал он убийство, но понятное дело - сбежал. Доказывай потом, что ты не верблюд. Следователя и двух лысых качков больше не видел никто. Разложились они на атомы или закопались в землю - этого тоже никто не знал. Кроме Авгура, естественно.
   Исчезновение троих фигурантов завело проверку указанных фактов в тупик. Но ненадолго, на время. Как оказалось, лысые никогда не задерживались и в ИВС не помещались. Опрошенные сотрудники и журнал учета задержанных свидетельствовали об одном и том же. Проверку очень скоро прекратили, а на фигурантов завели розыскные дела, как на пропавших без вести.
   Авгур Тихонов и неизвестное лицо, возглавлявшее криминал в райцентре, остались с элементарной ничьей. Тайм-аут взят обеими сторонами по негласной договоренности. Так, по крайней мере, считал лидер районной ОПГ. Он жаждал этого времени для выработки нового плана убийства и претворения его в жизнь. Авгуру времени не требовалось, он знал, как нанести не смертельный, но очень болезненный удар.
   Глава районной администрации собрал у себя на совещание руководителей всех силовых структур и молодежных организаций. Рассматривался вопрос о подростковой преступности, о совместных мерах по снижению ее уровня. Начальника следственного комитета Вереева парализовало прямо на совещании.
   Тихонов уже вычислил, что Яковлев и Дерябин напрямую не связаны с таинственным лидером преступности, указания от него они получали через Вереева. И он не собирался предъявлять последнему счет на миллионы рублей. Он вычленял его, как слабое звено в преступной цепи. Лидер в поисках контактов с Яковлевым и Дерябиным обязательно засветится. Потому, что каждый отвечал за свое поле деятельности. Руководители управлений в главке преступности. Этим ходом Тихонов убивал сразу двух зайцев - наказывал преступника и обрывал установленную криминальную связь.
  
  * * *
  
   Лес скукожился зимней порою,
   Треск деревьев студеных завис,
   Где-то там за зеленой горою
   Солнца желтый негреющий диск.
  
   Деревенька приткнулась уныло
   К сопке ветхим промерзшим бочком,
   Ей давно уже враз опостыло,
   Обветшалым глядеться сморчком.
  
   Грустью дышат домишки, вздыхая,
   Столбик дыма висит над трубой,
   Эх!.. глубинка России родная,
   Позабытая чудо-страной.
  
   Обветшалые корчатся бревна,
   Покосился чуть пьяный забор,
   Матерятся и доски бессловно
   На весь малый заброшенный двор.
  
   Вспоминают былые денечки,
   Визг пилы, перезвон топоров,
   Докатясь до последней уж точки,
   Жаждут действенных в жизни обнов.
  
   А морозец крепчает залетный,
   Иньем мажет деревню, тайгу,
   И на кронах гарцует холодный,
   Все пытаясь пробраться в избу.
  
   Наш мужик на него перегаром
   Самогонным незлобно дыхнул,
   Бросил в печку поленья и в старом
   Своем домике снова уснул.
  
   И ему там приснится порою
   Светлый завтрашний будничный день,
   Как своею мозольной рукою
   Ставит новый у дома плетень.
  
   Наумовка... Не та уже заброшенная и забытая деревенька, внутренний запах не тот. Накрыта морозным инеем, схвачены холодом распрямленные заборы, избы курятся дымком и красуются свежачком новые фермы с подсобками...
   Авгур решил с утра пройтись по фермам, начал со свиной. Он закупил чуть ранее, прошлой весной, пятьдесят свиноматок породы белая большая, как самой распространенной в России, и десять хряков. Каждая опоросилась в среднем десятью поросятами и теперь на ферме находилось пятьсот поросят без племенных голов. Они уже подросли и каждый весил около сотни килограммов, к лету их вес удвоится. К Тихонову сразу же подбежал заведующий свинофермой Алексей Ларионов.
   - Авгур Емельянович, здравствуйте.
   - Здравствуй, Алексей, здравствуй. Как молодежь, подрастает? - с улыбкой спросил Авгур.
   - Молодежь? - Ларионов посмотрел на полугодовалых поросят, - молодежь нормально растет, чего ей будет-то? Тепло, корм есть - расти и расти. В колхозе я тоже на свиноферме работал, но с кормами было потуже немного и труд тяжелее. Все вручную делалось - воду с речки трактор привозил в бочке, наливали и выливали ее ведрами, навоз вытаскивали на носилках и тележках. А сейчас любо-дорого трудом наслаждаться. Автоматическая подача кормов, транспортерная и гидравлическая системы удаления навоза... Живи и радуйся!
   - Живи и радуйся... - задумчиво повторил Авгур, - кормов хватает?
   - Конечно, хватает. С запасом заготавливали, мало ли что. Кормим, как зоотехник прописал, по его рациону.
   - Добров бывает, осматривает свиней?
   - Да, собственно, им ветеринар и не нужен - здоровые свиньи, слава Богу. Но Антон все равно забегает, смотрит там чего-то.
   - Хорошо, - кивнул головой Авгур, - работайте.
   Он вышел из свинарника и направился к кроличьей ферме. Она располагалась на этом же конце деревни. Рулила здесь хозяйством Матрена Рукосуева. Кролики - "народ" мелкий, поэтому требовалось их в гораздо большем количестве. С одной тушки выходило до двух килограммов чистого мяса, но с учетом внутренних органов и требухи получались больше.
   Тихонов понимал, что одной свининой соболей не прокормишь. Поэтому завели кроликов и предполагалось сезонное кормление с добавлением волчьего мяса, волков развелось слишком много в последние годы. Кормление соболей в неволе - целая искусная наука, считал зоотехник Николай Иванов. Опытные фермеры советовали смешивать разные виды мяса для корма соболя и подавать в виде фарша. В рацион обязательно вводится требуха и свежая кровь. Смешивать фарш можно со сваренной гречкой или рисом. Перед тем как подать фарш животному, его необходимо разморозить. Помимо перечисленного соболь не откажется от сухарей, яиц и фруктов. Также к питанию добавляются ягоды и кедровые орехи. Кедровые орехи... Именно из-за них мех сибирского соболя ценится на рынке выше других. Но, еще необходимо учесть разное меню для самок, самцов и детенышей, времена года... Действительно - целая наука.
   Авгур зашел на ферму, поздоровался с Матреной Рукосуевой. Спросил:
   - Как дела, Матрена, есть какие-нибудь проблемы, просьбы?
   - Что вы, Авгур Емельянович, какие проблемы?! Кормов достаточно и труд механизирован - о таком даже не мечтали. Ни на одной ферме таких условий для кроликов нет. Они и размножаются по полной программе, каждая крольчиха, в среднем, по двадцать пять кролей в год приносит. Ферма у нас рассчитана на три тысячи единиц, а осталось всего триста семьдесят мест. Чё делать-то будем, часть кролов от самок отделить? Скоро новый приплод ожидается и куда я его? - взволнованно спрашивала Рукосуева.
   Авгур осмотрел ферму изнутри - чисто, ухожено... слов нет. Клетки с породой "Калифорнийские кролики" - белый мех тушки, темные ушки и мордочка у носика. Дальше клетки с "Белым великаном" - они действительно все белые. Особенностью отличалась порода "немецкий Ризен". У них мог быть разный окрас - черный, серый, голубой или желтый. Но Авгур закупил голубой потому, что шкурки предполагалось выделывать и шить из них шапки. Если Калифорнийские и Белые весили 4-6 килограмм, то Ризены семь, а отдельные экземпляры могли достигать даже четырнадцати.
   Первоначально он ответил вопросом:
   - Иванов с Добровым ежедневно бывают?
   - А как же, постоянно заходят, - ответила утвердительно Матрена, - следят за рационом и кроликами. Но мы и сами все делаем, как надо, понимаем, что это наш хлеб. Брюкву и морковь моем перед подачей в чанах, всегда вода у них свежая. Антон говорил, что у крольчих после окрола всегда жажда и они даже могут своих деток съесть, если воды не хватит.
   - Это верно, - согласился Авгур, - могут съесть. Если в помете больше восьми детенышей, то лишних и более слабых надо убирать, сложно самке прокормить большее количество. Собирайте и относите сразу к соболям, пусть полакомятся свеженинкой, это им будет полезно. Говорят, что первая партия уже поступила, сейчас к ним пойду, посмотрю. А ты, Матрена, не волнуйся, как только американцы и белые достигнут четырех килограмм, то их надо отправлять на убой, если мест нет. Если есть, то пусть жируются до пяти, потом все равно на убой. Ризены до семи килограмм должны расти, при наличии мест до десяти.
   - Все понятно, Авгур Емельянович, какой вы все-таки разносторонний человек... Я много о кроликах знала, но о Ризенах даже не слышала...
   - Ладно, Матрена, - прервал ее торжественную речь Авгур, - хорошо тут у вас, но идти надо. Дел-то теперь много в Наумовке, не посидишь, как раньше на завалинке.
   Тихонов шел на другой конец деревни. Декабрь и морозы ударили по-настоящему. В городе сейчас, наверное, градусов тридцать, не больше, подумал Авгур, а здесь все сорок пять заворачивают. Морозец на раннем утреннем солнышке особенно крепкий, колючий. Не походишь, как в городе, в ботиночках и шапке-обманке - уши сразу отвалятся и ноги опухнут. Хорошо, что снег прикрыл полуметровым слоем все норки в лесу. Валенки... без них в деревне зимой никуда.
   Охотники уже несколько дней приносили в клетках пойманных соболей. Федор Липатов всех обеспечил живоловушками в достаточном количестве. Больше суток пойманных зверьков в таежном зимовье не держали - кормить нечем. Несли в деревню кто одного, а кто и трех сразу. Потом возвращались в тайгу и ловили зверьков снова. Это сказывалось на эффективности, и Авгур посоветовал брать с собой в зимовье немного сырого свиного мяса - в любом случае не пропадет, самим съесть можно потом. А соболька лучше покормить несколько дней и не бежать сразу в деревню из-за одного.
   Руководить соболиной фермой Тихонов поставил Егора Земляницина, простого крестьянина и охотника. Но все в Наумовке знали, что он и раньше грезил разведением соболей. В деревне считали, что наверняка эту ферму возглавит Антон Добров. И основания к этому были веские - родственник Тихонова и ветеринар, дипломированный специалист по животным. В крайнем случае начальником станет Николай Иванов - зоотехник. Но Авгур принял другое решение и это удивило практически всех, заставляя задуматься. Родственные и дружеские отношения на работу не влияли.
   Когда на ферме появился Авгур, Добров осматривал доставленных соболей. Все самки, естественно, отсаживались по клеткам с учетом того, что покрытие произошло в природных условиях, и они беременны. Для трех самочек оставляли одного самца и несколько самцов на запас - самка могла кого-то не принять. Пока на ферме числилось только семьдесят соболей, но это первая партия и к весне численность должна увеличится до пятисот особей и более. Тихонов рассчитывал на триста самочек, которые принесут помет до тысячи двухсот соболей. Всех самочек оставят для размножения, а треть самцов придется забить. Только через три года ферма выйдет на плановый уровень дохода, и он должен составить порядка двадцати миллионов рублей в год. Самым выгодным оказывался швейный цех, который должен приносить в год под шестьдесят миллионов и около миллиона свиноферма. Минус зарплата рабочим, закуп кормов, амортизация техники, ГСМ, электричество - получается в год около пятидесяти миллионов чистой прибыли. Совсем неплохо для ипешника сельской местности. Затраты Авгур не скрывал, а вот где и какая прибыль - этот вопрос умалчивался сознательно. Даже семья Антона Доброва, брата жены Авгура, в полной мере информацией не владела. Только Виктория знала все. И то не потому, что жена, а потому, что главный бухгалтер.
   Все в Наумовке были уверены, что главный доход дает соболиная ферма, реализация выделанных шкурок. На швейный цех как-то не обращали внимания. А двадцать женщин за день шили шестьдесят шапок, реализуемых по три тысячи рублей оптом. В магазинах, ларьках и других торговых точках шапки влет уходили за четыре тысячи штука. Никто даже не пробовал подсчитать количество шапок в год. Отсюда и полное не владение информацией.
   Авгур подошел к Доброву.
   - Привет, Антон, как соболя на твой взгляд?
   - Привет, соболя, как соболя. Осматриваю и рассаживаю по клеткам. Пытаюсь формировать семейные пары уже сейчас - соболя не люди, с кем попало не спят.
   - Философ нашелся, - усмехнулся Авгур, - по-твоему все соболя мусульмане?
   - Причем здесь мусульмане? - удивился Антон.
   - Как причем - ты же каждому самцу несколько самочек для охоты даешь...
   - А-а-а, ты в этом плане. Не цепляйся к словам, Авгур, я не корректно выразился, соболя - не люди, естественно. Возни с ними много и плодовитость у них не очень. Первогодки вообще без приплода остаются и полноценно рожают только после трех лет. А с виду взрослые соболя - вот и разберись с ними. Но ничего, все устаканится, уляжется со временем. Главное - люди верят в успех и это радует!
   - Ладно, философ, ты знаешь, что делать. Работай, а мне еще в цех выделки шкур надобно заскочить. Первая партия кроличьих шкур к ним поступила. Выделают и в процесс включится швейный цех. Поэтапно и планово справимся со всеми проблемами. До встречи.
   - Пока, пока, - ответил Антон и принялся снова заглядывать под хвосты соболей.
   В принципе, Авгура не очень заботило получение прибыли. Но благосостояние жителей Наумовки его беспокоило. А оно напрямую зависело от предоставленной работы и ее результата. Поэтому Тихонов заботился о своем бизнесе, но всегда думал о главном...
  
  * * *
  
   Сон-час, как таковой, в центральной районной больнице практически не соблюдался. Но врачебный обход сделан, назначенные процедуры исполнены и больные могли отдыхать, спать или заниматься личными делами.
   Начальника следственного комитета поместили в отдельную палату. Шло его полное обследование с понятной целью - установление причины болезни, диагноза и предварительного прогноза. Симптоматически - инсульт, но компьютерная и магнитно-резонансная томографии не выявляли никаких кровоизлияний и нарушений структуры головного мозга. Никаких ишемических или геморрагических нарушений. Невропатологи находились в растерянности и вызвали для консультации специалистов из областного центра. Больной иногда открывал глаза, не реагировал на боль и создавалось впечатление, что работает только один глотательный рефлекс. Парализовало полковника внезапно на совещании, не работала ни одна мышца. Слышал он и осознавал ли происходящее вокруг - не известно.
   Жена Вереева находилась рядом в палате и ее истинное отношение выяснилось сразу. Больной ходил под себя и убирать за ним она вовсе не собиралась. Средства имелись, и она сразу же наняла индивидуальную санитарку. Правильно это или неправильно, душевно, сердечно или бессердечно - никто не обсуждал события в данном контексте. Не ясен диагноз, а прогноз тем более.
   Жена ушла, санитарка обмыла таз больного от испражнений и тоже ушла до вечера. Больной остался один часа на два точно. В этот самый момент и посетил его Тихонов.
   - Вот такие вот дела, Вереев, - начал монолог Авгур, - хотел меня убить чужими руками, а получилось, что сам слег. В правоохранительной системе есть хороший принцип - принцип неотвратимости наказания, который вы попирали неоднократно. Но, все-таки из этого следует, что ты должен быть наказан неотвратимо. Давай вместе перечислим все твои преступления. По твоему указанию меня бросили в ИВС, то есть незаконно лишили свободы - это до двух лет по статье 127. При этом ты злоупотребил должностными полномочиями. А это статья 285 - до семи лет. Меня хотели убить в камере - это до пятнадцати лет. Но, я не судья и ты будешь лежать, а не сидеть. Пятнадцать лет в собственных моче и кале - вполне нормально, как ты считаешь? Ну да, ты же не говоришь... Пролежни начнутся, зуд страшный, а не почешешься и слово не скажешь. Все в себе, все в себе. Начнешь мечтать, чтобы тебя кто-нибудь по ошибке отравил, усыпил, умертвил. О смерти, как о манне небесной станешь думать и мечтать. Пятнадцать лет... ты даже с ума не сойдешь. Но все когда-то проходит и это пройдет, через пятнадцать лет к тебе здоровье вернется. Это, пожалуй, похуже любой одиночки будет и хождения раком у пожизненно приговоренных. Вот такие вот дела, Вереев. И мы с тобой даже основного преступления, совершенного тобой и другими лицами не коснулись. Но обязательно об этом поговорим позже. Скоро к тебе профессора приедут, светилы разные. Разведут руками, ничего не поймут и уедут. Жене скажут, что ты можешь завтра встать или не встать никогда. Не смогут они установить причину твоего заболевания, а поэтому эффективного лечения не назначат. Станут тебе медсестры шкурку дырявить не нужными уколами, будут давать бульончик и кашку жидкую - на этом вся радость твоя и закончится. Я могу тебе и сейчас здоровье вернуть, но ты должен помучиться, обязательно помучиться. Позже, когда дашь весь расклад своих преступлений, сдашь своего хозяина - тогда и уменьшим срок твоей лежки. Но это позже, а сейчас отдыхай, Вереев, отдыхай. Сутки только лежишь, сутки, но уже все тело ломит - повернуться хочется, почесаться. Это цветочки - ягодки с пролежнями начнутся, с язвами. Отдыхай, Вереев, отдыхай, сволочь.
   Тихонов вышел из палаты и растворился в коридоре стационара. Вереев, оставшись один, злился неистово, проклиная всеми чертями Авгура, придумывал всевозможные козни и расправы. Роняет его на пол и бьет, бьет, бьет кулаками по лицу, пока оно не превращается в кровавое месиво и не устают собственные руки. В другом варианте он бьет его под дых и еще раз бьет, потом на полу молотит ногами по почкам и ненавистной роже. Нет, он не стреляет его из пистолета, не режет ножом - он забивает его ногами и руками до смерти, обязательно до смерти, вымещая на нем всю злость и ярость.
   Постепенно злость и гнев уходили из организма Вереева, замещаясь на дискомфорт, онемение, боль и зуд, стремление не поцарапать, а разорвать в клочья кожу в определенных местах. Появлялись пролежни, начинающие превращаться в мацерированные воспалительные участки. И чего становилось больше - нестерпимого зуда или все-таки боли? Всё чувствовал Вереев, всё... Но не мог пошевелиться, не мог сказать слова, не мог попросить глоток воды, сменить подгузник, посарапать спинку... Новорожденные младенцы призывали к себе плачем, а он и этого сделать не мог, осознавая и чувствуя всё.
   Месяцы невыносимых мучений... Если бы он мог застрелиться или удавиться, оборвать страдания. Жена не бросала его, не разводилась, не появляясь в комнате неделями. Но, все-таки, возникала иногда в проеме дверей, закрывая нижнюю часть лица носовым платком от запаха, стояла с минуту и уходила опять на несколько дней или пару недель. Утром и вечером приходила нанятая служанка, снимала подгузники и одевала новые. Вставляла в рот трубку от кружки Эсмарха и заливала потихоньку куриный или мясной бульон, жидкую кашку. Глотательный рефлекс у него сохранился - так и кормили... из клизмы.
   Комната пропиталась запахом мочи и кала. Целыми сутками Вереев находился один в комнате, два раза видел женщину-служанку, санитарку, скорее всего, и очень редко жену. Первое время плакал он беззвучно, но никто не вытирал его слез, даже фактически и не видел их. Меняли подгузники и ждали смерти - это Вереев понимал хорошо. Одиноко, тоскливо и болезненно прозябал Вереев в маленькой комнатке, имея на своем счету миллиарды рублей. Со временем испарилась вся ненависть и осталась только невысказанная мольба о смерти, избавляющая от мучений.
   После парализации Вереева ни разу не купали в ванной. Тело уже не просило помыться, обрастая пролежнями. Санитарка даже мокрой тряпкой не вытирала промежность, меняя подгузники - все равно не пожалуется. Его покормили через шланг то ли манной кашкой, то ли детской смесью. Теперь до вечера никто не придет... Вереев уставился в потолок и заплакал беззвучно. Уже давно не бежали слезы, а сегодня что-то нашло... Он вдруг увидел появившегося в комнате Тихонова. Хотел было дернуться, сказать хоть что-то... но только слезы побежали сильнее.
   - Здравствуй, полковник, - произнес Авгур, - вижу, что не сладко тебе, понимаю. О многом сказать хочешь и даже попросить смерти. Но не стану отнимать у тебя много времени. Я пришел с предложением - напишешь все подробно о своих махинациях и преступлениях, укажешь главаря и своих подельников. В полдник я заберу у тебя листы. Если изложишь все верно и подробно, то встанешь с постели.
   Тихонов ушел, словно испарился из комнаты, а у Вереева на постели осталась папка с чистыми листами бумаги и авторучка. И главное - руки! У него шевелились, сгибались, разгибались, работали руки! До полдника еще далеко, и он целый час сарапался с огромнейшим удовольствием, почесывая те участки тела, до которых мог дотянуться.
   Ничего не собирался скрывать Вереев, исписывая лист за листом и благодаря Тихонова за то, что дал возможность двигать хотя бы руками. Ровно в полдник появился Авгур, как и обещал, просмотрел исписанные листы и исчез, испарился за дверью.
   "Я жив", - произнес Вереев и понял, что он может теперь говорить. Он трогал свое тело руками и чувствовал его, потом внезапно сел на кровати. Какое это счастье - возможность сидеть! Он осторожно опустил ноги на пол и встал, держась за кровать для страховки. Он стоит!.. Какое же это чудо! Вереев прошелся по комнате - душа пылала от счастья, восторга и упоения! В комнате не нашлось никакой одежды, он так и ушел в душ в одних подгузниках, не встретив никого из домочадцев по дороге. Мылся со счастливым остервенением, с удовольствием скреб свое немытое тело, которое еще только начинало покрываться обширными язвами-пролежнями. Кое-где все-таки пришлось наложить гигиенические повязки с заживляющими мазями.
   В больнице такой "овощ" сразу стал ненужным и его выписали домой, прописав симптоматическое лечение. Рабочее время и в доме никого. Куда-то делась служанка и повариха, но скоро должна появиться санитарка, которая меняла ему подгузники ежедневно. Должна подойти жена... может быть.
   Вереев прошел в спальню - кто-то явно спал на постели с женой... с его женой. Он это понял по нескольким смятым подушкам и мужской одежде в шкафу, к которой не имел никакого отношения. Одежда... его одежды вообще не было нигде и никакой. Он обернулся простынью, чтобы не ходить голым - не хотел одевать одежду из-под кого-то, но пришлось. Вереев прошел в свой кабинет. Там практически ничего не изменилось, если не считать факта открытого сейфа. Деньги, их там было немного, всего миллиона три в рублях - исчезли. На столе компьютер и зашифрованные коды-пароли к его банковским счетам. Вереев понял, что жена отчаянно пыталась, но не смогла взломать его шифры. Удовольствовалась тремя миллионами - для райцентра это громадные деньги. Но она знала, что у него миллиарды, а достать не могла. Если бы он мог говорить... Вереев даже не отрицал возможности организации пыток со стороны жены. Отсутствие речи, возможно, спасло ему жизнь. А он так хотел говорить в свое время, попросить, чтобы его перевернули, почесали спинку...
   Через неделю исполнится полгода, как его парализовало. Жена наверняка оформляла наследство недееспособного мужа. Через неделю получила бы доступ к его местным счетам - там немного, сотни три миллионов рублей, для нее сумма огромная. Для него - копейки. Не в деньгах дело, его возмущало отношение к себе. За полгода его ни разу даже не умыли, руки не вымыли, не говоря уже о теле. Описанный матрац высыхал прямо под ним. Позже положили клеенку и меняли подгузники.
   Огромная радость движения, речи, принятия душа, которых мы просто не замечаем в суете быта, начинала замещаться злостью. Вереев понимал, что стал для жены обузой, что она привела в дом мужика и спала с ним в его постели, что она нанимала хакеров для взлома банковских паролей. Он соображал, что толку от него нет, но жена хотя бы могла организовать должный уход, нанять мужиков, чтобы раз в неделю отнесли в ванную смыть грязь и испражнения. Могла купить специальный матрац, который замедляет появление пролежней. Нет, он злился не из-за того, что кто-то имел его жену в его же постели, а из-за ее отношения к себе. Не часто, но возникала необходимость показывать мужа врачам и если бы не они, то утопила бы супруга в собственных испражнениях.
   Вереев вернулся в свой кабинет и открыл только ему известный тайник. Там не было денег, там лежало оружие - пистолет, некогда не оформленный им на месте преступления. Он взял его в руки, поглаживая вороненую сталь. Убить, застрелить жену с любовником прямо в постели... Дождаться ночи и застрелить. Но, скоро придет чертова санитарка и поднимет вой - больного-то нет в постели.
   Постепенно в голове Вереева созревал план отмщения, и злорадная усмешка озаряла его изможденное вынужденной парализацией лицо. Санитарка, которая меняла ему подгузники утром и вечером, вскоре пришла. С удивлением уткнулась в закрытую дверь - кто-то закрыл замок на ключ. "Сдох, наверное, болезный, - произнесла она тихо, - царство тебе небесное. Я бы такую жену удавила". Более ничего не сказала санитарка и ушла из дома.
   Жена с любовником появились часов в девять вечера. Любовник... Вереев сжал кулаки до боли в костяшках пальцев. Любовником оказался его бывший подчиненный, молодой следователь Акимов. Жена старше его лет на двадцать - видимо, клюнул на возможное будущее богатство. Муж рядом в говне лежит, а она с молодым развлекается. Ненависть переполняла Вереева, и он с трудом сдерживал себя.
   Жена с Акимовым поднялись на второй этаж, выпили по бокалу шампанского и ушли в спальню. Вереев через минуту тихо приоткрыл дверь. Уже голая парочка целовалась еще стоя, собираясь ложиться. Он резко открыл дверь и включил свет. Оторопевшие от неожиданности жена и Акимов непроизвольно опустились на кровать.
   - Воркуете, голубки. Ну-ну, воркуйте, - злорадно произнес Вереев, - возмездие уже не за горами, - он покачал пистолетом в руке.
   - Саша! - воскликнула начавшая приходить в себя жена, - Саша, ты все неправильно понял...
   - Заткнись, - дико закричал Вереев, - заткнись! Хоть одно слово и пулю вкачу любому в подлую гадкую пасть. Даже пикать не смейте. Пошли, - он указал на дверь.
   Акимов попытался взять хотя бы трусы, но мгновенно прогремел выстрел, и пуля впилась в стену, только оцарапав немного кожу руки.
   Промахнулся, - злобно произнес Вереев, - любое лишнее движение или звук и кто-то подохнет первым. Второй раз не промажу.
   Он привел парочку в пропахшую испражнениями комнату, заставил Акимова лечь в эту постель, а жену привязать его веревками. Потом он уже сам привязал рядом жену и заклеил обоим рот пластырем. Связанные по рукам и ногам, прикованные веревками к постели, они испуганно вращали глазами.
   - Хотел убить вас сразу, но пришедшая в голову блестящая мысль отвела от греха, спасибо ей, - Вереев злорадно ухмыльнулся. - Я позабочусь и вас никто не станет искать, подгузников тоже не будет - ходите под себя. Вам разрешается только какать и писать. Воду давать буду и даже немного кормить, чтобы говна было побольше на матраце. Я полгода лежал без движения - полежите немного и вы.
   Он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь на ключ.
   Пришедшая утром следующего дня санитарка оторопела, увидев ходячего Вереева. Он сразу спросил ее:
   - Почему сбежала моя жена с любовником? Отвечай быстро.
   - Я... я, я не знаю. Она приказала не мыть вас и ухаживать плохо, я не знаю...
   Вереев добился своего. Санитарка разнесет весть по райцентру, и причина бегства станет понятной. Никто не станет искать беглецов, мокнущих на самом деле в собственных испражнениях. Не рой яму другому - сам в нее попадешь!
  
  
  * * *
  
   На свете есть всего лишь несколько профессий, благами которых может воспользоваться специалист в полном объеме. Но это размытая и обобщенная фраза конкретно ни о чем не говорит. Например, разведка... Там даже за водку и женщин платит государство. Тайный агент или крот, как еще его могут назвать, внедренный в преступное сообщество, тоже может воспользоваться богатством бандитов.
   Авгур Тихонов не был разведчиком, не был кротом. Но он разоблачал величайшее по многим показателям международное преступное сообщество. Нет, никто не поручал ему делать это, за ним не стояло ФСБ или МВД, СВР или ГРУ. Преступники обворовывали государство и уничтожали людей. Долг каждого человека по имеющейся возможности противостоять злоумышленникам. У Авгура эта возможность была.
   Он просматривал и изучал написанные Вереевым листы бумаги. Это уже были не простые листы, а странички официального заявления в Генеральную прокуратуру России. Отправить их по назначению? Кто поручится за позитивный и беспристрастный исход дела, в котором замешаны миллиарды долларов и евро. Кто-то наверняка сядет, следствие затянется на годы и в результате даже кого-то осудят. Оштрафуют на миллион-два, условный срок, а кто-то получит реальный, но он уже закончится зачетом домашнего ареста. Журналистский ажиотаж вспыхнет яркой спичкой и прогорит быстро. Следственное производство завершено, суд вынес обвинительный приговор, реально и надолго никто не сел. Ущерб на миллиарды так и остался ущербом для государства, а доллары и евро перекочевали совершенно на другие счета. Чьи это счета - можно только догадываться. Но уж точно не государственные. Множество последних уголовных дел, где, как писали журналисты, государству нанесен ущерб в миллионы и миллиарды долларов. Есть обвинительный приговор и ни одной журналистской строчки о возмещенном ущербе. Забыли написать, стырили денежки или что-то еще невероятное, но очевидное? Была бы кража бутылки водки - точно можно отправлять заявление по назначению - расследуют, приговорят и посадят лет на пять. А за миллиарды таких сроков не дают, это тебе не тысяча, за которую реально посадят. Но суд все-таки назначал смешные штрафы.
   Долго рассуждал мысленно Авгур - он мог добиться конечного результата официального следствия за неделю или несколько недель, а не за год-три. Что имелось ввиду? Естественно, прекращение преступной деятельности конкретными людьми на конкретном поприще. Другого результата бы все равно официально никто не добился. Попариться в ИВС или СИЗО, под домашним арестом, получить условный срок или реальный с зачетом домашнего ареста - это не наказание, считал Авгур. Так стоит ли отправлять заявление в Генеральную прокуратуру, если можно разобраться самому? Но Закон не разрешает самосуд! Закон... что это? Мужик-проститут с дышлом между ног - куда повернул: туда и вышло. Засунет, просто повисит или струю пустит. Одно дышло, а действий-то сколько!.. Как у Закона и все правильные. А где же тогда срок от сих до сих? О-о-о-о! У-у-у-у! Это не для следователей или судей, это для электората, для Думы поговорить, для журналистов написать, сиркнуть статейку.
   Авгур пришел к определенному выводу и все-таки удивлялся крайне. Кто бы мог подумать?! Экстрасенсорика, телепатия, гипноз - сколько талантов у одного человека. Тихого человека, незаметного и очень скромного. Долларового миллиардера, жившего на нищенскую зарплату библиотекаря. Да, да, именно библиотекаря, тайно руководящего многими власть имущими бонзами не только в России, но и за рубежом.
   И все равно не понимал Авгур этого библиотекаря - иметь не миллионы, а миллиарды долларов и жить в маленьком деревянном домике с печным отоплением и всеми удобствами на улице. Не иметь даже личного автомобиля, не говоря уже о яхтах или самолетах. Одеваться простенько и, может быть, не отказывать себе в единственном - не голодать. Из культурных учреждений - его же библиотека, ресторан, где можно некультурно нажраться, и кинотеатр, чаще всего пустой.
   Зачем далеко ходить - он сам человек далеко не бедный, живет в деревне без самолетов и пароходов, а мог бы иметь и их.
   Позже понял Авгур, гораздо позже, что библиотекарем владела месть. В восьмидесятые годы в Афганистане погиб его отец от американского оружия. Эти снобы сами породили терроризм и финансировали его, прикрываясь мнимой борьбой, нападали на государства с целью предотвращения ядерных или химических войн. На поверку все выходило не так... Месть... не одобрял Авгур действий библиотекаря, но чего уж теперь...
   Тихонов появился в библиотеке внезапно. Библиотекарь Зейналов Сергей сразу понял - кто к нему пришел и зачем. Он попытался овладеть пришедшим с помощью гипноза, но мгновенно осознал, что слаб и немощен в сравнении с Авгуром. Сергей еще не встречал людей, которые бы не поддавались его гипнотическому воздействию, слишком сильным считался его дар, которым он умело пользовался. Но в данной ситуации один из самых сильных по способностям гипнотизеров оказался хлипким созданием.
   Авгур присел на стул и указал Зейналову место напротив.
   - Присаживайся, Сергей, в ногах правды нет, а она ой как нужна нам сейчас. Ты не погубил ни одного россиянина и мстил американцам за смерть своего отца. Я не судья и не философ, обсуждать твои действия не стану, но пресечь их обязан. Несколько десятков миллионов рублей у тебя есть в наличии на жизнь. Купишь квартиру в городе другой области, машину и заживешь, как все люди. Все деньги со своих счетов переведешь вот на этот, - Авгур протянул ему листок, - потом пойдешь в лабораторию и уничтожишь там всё. Людям скажешь, чтобы больше даже рядом не появлялись. Не надо было пытаться меня убить - это было твоей непростительной ошибкой. Уезжай... сутки тебе на уничтожение лаборатории и сборы. Я закодирую тебя - если попытаешься снова организовать нечто подобное на другом конце страны: сразу же сдохнешь, ты это хорошо осознаешь и понимаешь.
   Тихонов ушел, не получив ответа или какого-либо согласия. Он знал прекрасно, что все его пожелания будут выполнены в полном объеме. Зейналов не тупой мужик, которому необходимо разжевывать ситуацию, объяснять подробности и запугивать лютой смертью. Он исполнит все и уедет.
   Очень способный мальчик Зейналов вырос без отца и окончил химический факультет университета. Способный мальчик - сказано слабо. Талантливый или даже гениальный - это ближе к истине. Убийцами своего отца, первоклассного боевого офицера, летчика, он считал американцев. Именно они передали афганским духам зенитно-ракетный комплекс, из которого сбили самолет.
   Американцы не считались непосредственными исполнителями, не считался прямым убийцей и Зейналов. Он организовал простенькую лабораторию, где сумел получить дешевый и мощный синтетический наркотик. Сотой доли грамма хватало для разовой дозы, а кто попробовал один раз - уже не мог отказаться никогда. Героин в сравнении с ним казался детской игрушкой и стоил гораздо дороже в изготовлении. Назвал Сергей свой наркотик Зериком, и никто не сопоставлял название с ЗРК - зенитно-ракетным комплексом. Зерик поставлялся только в США и там мстил за гибель отца Сергея. Пусть гибли от него простые американцы, а не сотрудники ЦРУ. Они не могли пресечь канал доставки наркотика, а, значит, были виновны в смерти своих сограждан. Так считал Зейналов, именно так.
   Зерик стал одним из доступных и любимых наркотиков в США. Страшен он был только одним для наркоманов - употребление требовалось ежедневно, абстиненция ничем не снималось при его отсутствии. Наркоман погибал в страшных муках в течение трех дней.
   Проглотил один раз маленькую таблеточку, очень маленькую, и подсел сразу на дозу. Не достал в течение трех дней таблетку и умер в муках.
   Сейчас Зейналов не страдал от того, что его раскрыли и лабораторию придется уничтожить. Он радовался, истинно радовался, что наркотик перестанет поступать в США. А это означает одно - американцы станут гибнуть десятками тысяч. Оставался ли человеком он в такой ситуации? У каждого на это свой взгляд.
   Получить наркотики в необходимом количестве - это одна сторона медали. Как их доставить в США? Это другой немаловажный вопрос. И Зейналов решил его блестяще!
   В Сибири добывали редкий и дорогой металл - осмий. Хрупкий и очень плотный, голубовато-серебристого цвета минерал встречался только в связке с иридием, тоже дорогим металлом из платиновой группы. Осмий открыли в 1803 году и назвали так из-за неприятного запаха смеси чеснока и хлорки. Osme - запах, так и назвали.
   Организовать соответствующее ООО не проблема. Обработанные осмием контейнеры с Зериком спокойно отправлялись в США через Владивосток. Специально обученные собачки не чуяли запаха наркотиков и сам запах не вызывал подозрение у таможенников и пограничников. Естественный запах осмия, поставляемого в США. Деньги текли рекой, Зейналов богател неимоверно с каждым днем, и никто не подозревал, что в маленькой деревеньке среди глухой тайги проживает долларовый миллиардер, олигарх и король современного наркобизнеса.
  
  * * *
  
   Зима тянулась медленно, но пролетела быстро. Русские поймут, а вот иностранцы сломают извилины над этой фразой. Прошедшее всегда проходит быстро, как бы оно не тянулось в настоящем времени.
   В Наумовке образовался полный комплект на всех трех фермах. Шестьсот самочек и двести самцов соболей обитали в клетках. Ожидался приплод в количестве более двух тысяч щенят. Кроличье мясо, естественно, входило в рацион питания, а из шкурок шили шапки, как и планировалось. Настала пора ехать в областной центр и заключать договоры с покупателями - магазинами-фирмами.
   Авгур попросил Вику приготовить ему в дорогу термос с чаем, больше он брать ничего не хотел. Перекусить можно в любом кафе, а вот чайку попить по дороге без термоса не получится. Виктория, держа термос в руках, взволнованно заговорила:
   - Авгур, я дальше райцентра нигде не была, да и там редко появлялась... Может возьмешь меня с собой в город?..
   Он посмотрел внимательно на жену, ответил не сразу, словно раздумывая и решая вопрос.
   - Корову доить не надо, у нас ее нет, и ничего тебя здесь экстренно не держит. Но ты должна понять, что я еду по работе, а не на отдых. Поэтому сходить в музей или театр вряд ли получится. А мне веселее будет. Оденешь джинсы, блузку какую-нибудь и курточку с собой возьми легкую на случай дождя или ветра. В машине тепло, не замерзнем, да и днем уже совершенно не холодно. Выезжаем в четыре утра, чтобы в десять уже быть в городе и решать назревшие проблемы.
   Виктория обрадовалась несказанно - когда еще представится возможность побывать в городе. Обыденный для многих, а для Виктории волнующий процесс посещения областного центра... Она даже пятиэтажных домов никогда не видела или широких асфальтированных улиц.
   Машина быстро выехала с деревенской дороги на районную и тоже грунтовую. Пожалуй, наумовская была даже получше - более свежая и еще не разбитая грузовиками. Начинало светать, но мощные фары Тигра все равно освещали дорогу, где-то маскируя ямку или бугорок. Приходилось ехать не так быстро, как при дневном свете. Через час рассвело, а ехать по грунтовке оставалось километров сорок, не больше.
   Асфальтированный тракт позволял ехать достаточно быстро, но Авгур практически никогда не гонял свыше ста десяти километров. Сто-сто десять - оптимальная скорость, считал он. Виктория впервые в жизни ехала по асфальтированному шоссе и наблюдала за серой лентой дороги впереди, за зеленью полей или лесов по бокам.
   Иногда она прикрывала веки и вспоминала, как познакомилась с Авгуром. Каким образом его занесло в эту Богом забытую деревушку? Разве бывает большее счастье? Она на седьмом небе - понятно, но Авгур дал работу всем деревенским. Говорит, что специально ехал сюда, чтобы организовать здесь бизнес вдали от глаз большого начальства. Бизнес не любит суеты, а рядом с городом пожарным дай, санэпидстанции дай, ветеринарке дай, налоговой дай, ментам дай... Она не бизнес и ей элементарно повезло? Может быть, может быть...
   Машина въехала на окраину города и Виктория с интересом рассматривала девяти и пятнадцатиэтажные дома. Высоко... как там люди живут?
   - У тебя здесь квартира... покажешь? - спросила Виктория.
   - Нет, - ответил он, - там люди чужие живут, арендуют и платят исправно, не стоит их беспокоить. Как-нибудь в другой раз, возможности еще будут.
   Виктория совершенно не ориентировалась в городе и это понятно - никогда не была далее своего района. Она сжалась в комочек на переднем сиденье, вцепившись руками в ремень безопасности - встречные машины проезжали очень близко, а попутные спереди и сзади словно приросли к автомобилю. Ей все время казалось, что в них кто-нибудь врежется. Но пока все обошлось, Авгур остановил Тигр.
   - Приехали, - произнес он, - здесь расположен офис меховой торговой компании. В принципе, даже группы компаний. Скупают меха и продают уже готовые изделия в виде шуб, шапок и других изделий. Пойдем общаться и договариваться.
   Минут десять они пробивались к генеральному директору, но все-таки попали на прием. Ни сам Тихонов, ни его ИП не были известны руководству компании, как и его бизнес. Директор принимал их сухо, без предложения чая, кофе или чего-нибудь покрепче. Старой закалки руководитель понимал, что лучше десять раз пообщаться впустую, чем один раз упустить приличную выгоду. Еще в приемной Авгур взял его визитку: "Производственное объединение "Меха Сибири"; генеральный директор Степанов Виктор Петрович".
   - Я вас слушаю, - черство произнес Степанов.
   - ИП Тихонов Авгур Емельянович, желаю предложить вам готовые шапки из кролика натуральных белого и голубого цветов трех видов - шапку-ушанку с ушками назад и лапкой сбоку; папаху и кубанку. Впрочем, сами посмотрите.
   Виктория достала из сумки несколько экземпляров. Степанов внимательно разглядел их и остался доволен.
   - Да, великолепный мех кролика и мастерски сшитое изделие, - вымолвил Степанов. - Лапка - словно оригинальный цветочек сбоку. Признаю - прелесть и отдаю должное. Но, мы готовы приобретать у вас выделанные шкурки кролика. А шить... мы сами шьем. Поэтому в готовом виде шапки, будь они трижды прекраснее, мы не приобретаем.
   Степанов посмотрел на Авгура, потом на Викторию, давая понять, что разговор окончен.
   - Я знаю ваш бизнес, возможности, экономическую политику и заранее предвидел подобный ответ. Понимал, что наше предложение будет отклонено первоначально. Но руководствовался здравым смыслом. Политика - политикой, но кто же откажется от чистой прибыли? Взять за копейки мех и сделать из него несколько тысяч - естественно и желательно. Но вы можете иметь тысячу и ничего не делать, тысяча лучше, чем ничего. И потом вы прекрасно понимаете, что эти шапки - новый брендовый уровень. Не верю, что вы на нем не подниметесь.
   - Да-а, мне бы вас в маркетологи... - с удовольствием произнес Степанов, - сколько вы можете поставлять, какое количество шапок? И какова ваша цена?
   - Каждую осень и начало зимы можем поставлять двадцать тысяч шапок. По шесть-семь тысяч каждого вида. Вы нам платите три тысячи за штуку по факту доставки изделий. Можно пятьдесят аванса и пятьдесят к Новому Году. Договор или устное соглашение, нал или безнал - на ваше усмотрение.
   - Вы так уверены, что вас не кинут? - удивленно поинтересовался Степанов.
   - Полагаю, что между партнерами не должно быть недоговоренностей, - ответил Авгур, - потеря нескольких десятков миллионов для меня не критична. А вот потеря здоровья для вас существенна. Это разъяснение ситуации, а не угроза, прошу понять меня правильно. Я никогда не спорю, потому что один из фигурантов дурак, а второй подонок. Могут быть два дурака, но никогда два подонка. Вы тоже со мной не станете спорить.
   Степанов встал и хмуро произнес:
   - Сожалею, но ваши изделия мы покупать не станем. Всего доброго.
   - И вам всего доброго, - с улыбкой ответил Авгур, - но наши изделия вы покупать станете, только не у меня и дороже. Амбициозность - она же не лечится.
   Тихонов с Викторией вышли в приемную, а затем на улицу. Амбициозность - вспомнил Авгур собственное слово. Сам виноват, не надо было ничего разъяснять и объяснять тоже. Придурок, решил повыделываться, подумал он о себе. Не умеешь вести переговоры - не берись.
   Виктория в машине произнесла задумчиво:
   - Мне казалось, что этот мужик согласится покупать наши шапки. Но ты угрожал ему, и он отказался. Зачем?
   - Я хотел разъяснить ситуацию, но был не прав, признаю. Надо было сослаться на доверие, а не показывать мускулы. Тем более, что они все равно не видны в настоящий момент.
   - Что теперь станем делать, Авгур? Весь труд Наумовки станет бессмысленным, если у нас не будет покупателей.
   - Ты права, Вика, конечно, права. Надо думать не только о себе, но и об окружающих лицах. Будем исправляться, поехали.
   - Куда?
   - К конкурентам, - улыбнулся Авгур, - к конкурентам Степанова. "Меха Сибири" занимают всего лишь около половины шапочного торгового бизнеса. Есть в городе сеть магазинов и салонов с брендом "Сар", "Кепи" - кепка по-русски, а по-английски шапка. Вот в эту фирму и поедем.
   Тихонов не стал объяснять жене, что вел переговоры с фирмой "Меха Сибири" специально в подобном формате. Фирма имела свою швейную производственную базу и всегда бы старалась "нажать" на партнера, чтобы вынудить его продавать шкурки, а не готовые шапки. Степанов бы постоянно думал, как заставить Тихонова играть по его правилам. И он бы мешал партнерским отношениям с "Кепи", не обратись Авгур к нему изначально. Ситуация о здоровье появилась и испарилась. Тысяча рублей прибыли с каждой шапки Степанова не устраивала. Он мог иметь несколько тысяч, если бы покупал шкурки. Два миллиона прибыли в целом, а мог иметь шестьдесят, это уже серьезно. Но он сам потерял партнера, который ушел к конкурентам. И теперь бороться с Тихоновым опасно, это означает борьбу с серьезным противником - "Кепи".
   Авгур объяснил секретарше, что он бизнесмен и пришел директору "Кепи" с прибыльным деловым предложением. Его с Викторией приняли и даже угостили кофе. Зойсман Абрам Геннадьевич, генеральный директор торговой компании "Кепи", внимательно выслушал Тихонова, осмотрел детально представленные образцы шапок.
   - Ничего не скажешь - прекрасные женские меховые шапки. Эта ваша лапка сбоку придает своеобразный шарм изделиям. Не знаю, как будет на самом деле, но почему-то есть уверенность, что шапки станут пользоваться спросом. Красиво, элегантно и дешево. Богатые вряд ли станут брать - кролик не их мех, но большинство купит с удовольствием. Двадцать тысяч шапок в год, вернее в сезон, два миллиона прибыли - не так уж и много, - вынес свой вердикт Зойсман.
   Тихонов мгновенно добавил:
   - Деньги - это деньги, Абрам Геннадьевич, но есть еще бренд, это совсем не маловажно. Лапка придает сочность изделию, и оно станет пользоваться спросом. А спрос - это имидж фирмы, что, повторяю, совсем не маловажно. Через годик-другой покупатель потянется к вам, а не в "Меха Сибири", поэтому прибыль не стоит считать по номиналу конкретного изделия.
   - Вы, я вижу, неплохой бизнесмен, Авгур Емельянович, и умеете повернуть разговор в нужное русло. Я согласен на ваши условия с предоплатой тридцати процентов стоимости шапок. Остальное по реализации. Подписываем договор?
   - Конечно, Абрам Геннадьевич, обязательно подписываем. Пусть эти три шапки останутся у вас в качестве образцов или презента, как хотите.
   Выполнив определенные формальности, поздравив друг друга, стороны занялись своими делами. Авгур поехал договариваться насчет реализации мяса свинины. Если мясо кролика уходило все на откорм соболям, то свинина оставалась в достаточном количестве, и Авгур не хотел поставлять ее на рынок, где она скупалась перекупщиками по многократно заниженной стоимости. Магазины "Мясо" и "Мясные лавки" находились в городе в достаточном количестве. Тихонов заключил договора без проблем и у него осталась только одна не решенная тема.
   Виктория глянула на часы - пятнадцать.
   - Все вопросы решили - едем домой? - спросила она.
   - Нет, остался еще один, который необходимо обговорить предварительно. Шкурки соболей появятся в необходимом количестве через год. Но покупателей необходимо наметить уже сейчас. Как ты считаешь, Вика, кому лучше их продавать? Российскому бизнесу, который заплатит по восемь тысяч за шкурку или иностранному за двенадцать тысяч?
   Виктория хотела бы сразу ляпнуть, что за двенадцать, но остановилась с мгновенным ответом. Она уже немного изучила своего мужа и знала, что он просто так ничего не делает. Понятно, что двенадцать больше восьми, но он же спросил... Значит, тут есть своя подковыка.
   - Арифметику я изучала в школе, - ответила Виктория, - а вот политику нет. Поэтому у меня нет ответа, на твой вопрос, Авгур.
   - Ух, ты! - удивленно воскликнул Тихонов, - нет слов. Политику не изучала, а ответила, как грамотный дипломат. Продавать иностранцам не патриотично, ты хочешь сказать. По восемь, естественно, а по двенадцать - патриотично весьма и правильно.
   - Умненький ты мой... - Виктория прижалась к мужу.
   - Какой есть, - он ответил поцелуем в щеку, - дел еще в городе много - переговорить с китайцами - они сильно охочи до мехов; купить спутниковый телефон, ноутбук и флешку к нему, спутниковую антенну и телевизор.
   - Телевизор? - удивилась Виктория, - у нас в райцентре показывают два канала, а в Наумовке нет связи. Ты ничего не напутал, Авгур?
   - Ничего, родная, я не напутал, ничего. Спутниковая антенна ловит сигнал прямо из космоса и никакие телевышки ей не нужны. Будет показывать телевизор, не сомневайся, Вика, и не два канала, а около ста или больше. Будет у нас и ноутбук с интернетом, и телефон без проводов и вышек. Дорого это, конечно, но нам необходимо, чтобы не отставать от жизни и быть в курсе событий.
  
  * * *
  
   На небольшой возвышенности в Наумовке копался огромный котлован для нового дома Тихоновых. Слишком накладно было возить из города за четыреста верст блоки из полистиролбетона, и Авгур отказался от подобного строительства. Для двухэтажного дома вполне подходил толстый брус. Дом планировалось ставить двенадцать на двенадцать метров в два этажа, то есть общей площадью в двести восемьдесят восемь квадратов без учета мансарды и подвального помещения. Почему бы не пожить лучше, если есть возможности? Авгур с дрожью в теле вспоминал туалет на улице в трескучие морозы... Пробурить скважину не проблема, а будет вода - будет и душ с ванной, теплый туалет и водяное отопление от бойлера.
   Действительно, сейчас рабочих рук в Наумовке не хватало, и Тихонов нанял бригаду строителей из райцентра, поставив над ними местного бригадира Кузьму Скворцова. Строители - строителями, могли где-то и что-то накосячить, не себе строили, а Кузьма местный и производственных недоработок не дозволит.
   Авгур понимал, что дай русскому мужику хороший аванс и можно забыть о работе на неделю - в запой уйдут. Поэтому выплата денег предполагалась по окончанию строительства. Работяги понимали и не филонили. За лето возвели двухэтажный сруб и крышу, вставили пластиковые окна. Электрический бойлер мог подавать тепло на оба этажа дома. В случае временного отключения электроэнергии запускались бензогенераторы и тепло поступало бесперебойно.
   Внутренняя отделка помещения длилась, по мнению Авгура, слишком долго - два месяца. Но и эти два месяца истекли. Он заранее заказал мебель и теперь та же строительная бригада из пяти человек во главе с местным бригадиром собирала и расставляла шкафы, гарнитуры, душевые кабины...
   Авгур полностью рассчитался со строителями и теперь Вика осваивалась в новом доме. Ко многому пришлось привыкать - даже к теплому туалету, научиться пользоваться душевой кабиной. Муж сдержал слово, и спутниковая антенна позволяла смотреть телевизор со множеством каналов. Вика знакомилась с интернетом и телефоном. В городе эти понятия знакомы с детства. А ей пришлось постигать все на четвертом десятке, в тридцать шесть лет.
   Тихонов вышел на улицу в собственный новый двор. Середина ноября, морозы уже ударили ниже двадцати градусов и по периметру забора из профлиста осел иней. "Интересно - что думают сейчас сельчане? - размышлял Авгур. - Обо мне, о работе, о всех переменах в Наумовке. Наверное, считают меня помещиком, барином, хозяином жизни. Они мечтали о лучшей доле, работе, зарплате. Теперь у них это все есть. Но есть и я... жирующий на них. Сколько человек думает так? Не все, это точно, но сколько? Жили плохо, стали жить лучше и появилась зависть. Что бы там ни говорили политики, идеологи и социологи, но человек так устроен, что когда ему хорошо, то могут появляться темные пятна в душе. У кого-то зависть, у кого-то желание хапнуть побольше, возвыситься над равным и себе подобным. Законы природы - их не отменить человечеству. А, может быть, не прав я и в Наумовке меня элементарно уважают? Глупости... Конечно уважают и ценят. Но кто-то все-таки прячет глубоко в душе червоточину. Чего это я раздумался, расфилософствовался"?..
   Авгур вдохнул чистого и холодного воздуха, вернулся в помещение.
   - Вика, - произнес он, - ты уже освоилась в доме и справишься без меня. Я завтра рано утром планирую уехать в город. Свинины у нас поднакопилось много, тонн десять надо продать. Соболей немного - там всего шкурок сто, но на следующий год будет около трех тысяч. И шапок целая фура накопилась. Справишься без меня здесь?
   - Справлюсь, но я с тобой поеду, - ответила Вика.
   - Со мной? - Авгур задумался.
   Он знал, что Вика любит его и уважает. Но иногда думает о нем по-особенному, как о супермене. А если она увидит его некоторые способности? Испугается, вдруг устрашится находиться рядом и что станет чувствовать в постели? Что может чувствовать женщина рядом с чертом или ангелом? К чертям я точно не попаду, да и к ангелам тоже. Но сверхвозможности обозначатся точно. Она должна узнать и сделать выбор - принять или отвергнуть.
   - Хорошо, - согласился он, - завтра едем маленькой колонной - рефрижератор, фура и мы с тобой.
   В городе мясо свинины сдали оптом все десять тонн по сто рублей за килограмм, и Виктория получила деньги наличными. Еще там, в бухгалтерии фирмы "Мясная лавка", Авгур заметил мужчину, внимательно следящего за получением денег. Он остался в комнате, когда Вика с мужем вышли. Авгур приостановился у дверей в коридоре и услышал, как тот мужчина интересуется ими у бухгалтерши. Она пояснила, что приехал ипэшник из Тмутаракани, ничего серьезного. Деревня - есть деревня, но, согласно заключенному договору, оплата производится по факту поступления мяса.
   На малооживленной улочке "Тигр" Авгура подрезал старенький "Уазик" без номеров, полностью перекрыв дорогу. Выскочившие из него четверо крепко сбитых парней потребовали деньги, угрожая ножами. Один приставил нож к груди Авгура, второй схватил Викторию за волосы, и она почувствовала холод стали на горле. Двое других уже рылись в вещах на заднем пассажирском сиденье. Вика дрожала всем телом, не зная, что делать, и изредка поглядывала на мужа боковым зрением.
   Авгур нахмурился и медленно произнес низким голосом, вбивающим нападавших в необъяснимый страх:
   - Незваных ублюдков сторицей мечу.
   Четверо мужичков замерли в своих деяниях и начали постепенно меняться в лице, словно зомбируясь и не видя ничего в окружении. Они повернулись и медленно пошли к своей машине, сели в нее, отъехав на тротуар, освобождая проезжую часть для движения.
   Виктория смотрела на мужа, не понимая, как он заставил уйти четверых здоровенных мужиков, не сказав им практически ничего. Испугались, что он отомстит им сторицей? Сторицей, какой сторицей, что он может сделать с ними? Виктория ничего не понимала. Авгур попытался успокоить ее:
   - Все нормально, Вика, парни ошиблись и уже ушли, все нормально, - констатировал он утвердительно.
   - Нормально... Я очень испугалась, Авгур. До сих пор ощущаю жуткое прикосновение ножа к горлу. Страшно... Они приходили за нашим "свиным" миллионом?
   - Да, бухгалтерша была в сговоре с ними и давала наводку. Они грабили и отдавали ей половину за информацию. Едем дальше.
   - Как едем дальше? - возмутилась Виктория, - на нас напали и чуть не убили, а ты хочешь оставить этих ублюдков безнаказанными? Нет, надо позвонить в полицию и пусть их посадят.
   Авгур попытался успокоить ее.
   - Вика, никто безнаказанным не останется, но в полицию мы сообщать не станем. Надо будет написать заявление, объяснение, допроситься у следователя и не раз, присутствовать на суде. Придется много раз приезжать в город. Овчинка выделки не стоит. И запомни - никто и никогда не может пугать и нападать на мою жену. Они уже наказаны достаточно жестко.
   - Жестко? - повторила Виктория и вышла из машины.
   Она подошла к "Уазику" и открыла дверцу. Авгур увидел, как начали округляться ее глаза и удивленное ошеломление застыло на лице.
   - Как ты это сделал, Авгур? - с трудом спросила Виктория.
   - Я подумал, что они могут прожить еще лет пятьдесят. Потом умрут и лет через тридцать останутся только косточки в могилках. Я просто сжал эти восемьдесят лет в несколько секунд и все.
   - Но их было четверо... здесь пять скелетов... одни кости... ужас...
   - Верно, было четверо. Я переместил сюда бухгалтершу, она тоже заслужила наказание.
   - Ты колдун, Авгур? Наши журналисты писали о послании волхвов. Ты принял их дар?
   - Колдун? - повторил он, - нет. У правителей древнего Рима были должности авгуров, которые умели предсказывать и общаться с природой, понимали языки птиц и зверей. У славян - волхвы, предвидящие будущее и понимающие животных. Я же предпочитаю для себя другой синоним - кудесник.
   - Скажи мне, кудесник, любимец Богов, что сбудется в жизни со мною?
   Авгур улыбнулся, ответил ласково:
   - Тебя ждут в деревне поляны цветов и счастье волна за волною.
   Виктория усмехнулась.
   - Значит, легенды не врут и древние обладали глубокими знаниями, многие из которых ученые не могут разгадать до сих пор. Почему же тогда эти знания потерялись?
   - Амбициозность и алчность людей съели их изнутри. Ядерные войны древности - лишь внешние проявления правящих характеров. Если мы не найдем общего языка с природой, то наш цикл завершится и все заново начнется с нуля. Нам пора ехать, Вика.
   - Да, Авгур, да, - ответила она, садясь в машину.
   Пристегнувшись ремнем безопасности, Вика задумалась. Как все просто и сложно в жизни. Не было никого, жила одна и появился сразу кудесник...
   Абрам Геннадьевич Зойсман, директор и хозяин "Кепи", встретил их с распростертыми руками.
   - Авгур Емельянович, Виктория, дорогие вы мои человечки! Как я рад вашему приезду, как рад! - он еще долго говорил восторженно и, наконец, не выдержав, спросил: - Шапочки привезли?
   - Привезли, Абрам Геннадьевич, привезли, - радостно ответил Авгур, - пока не много, только семь тысяч, но мы работаем.
   - Шапочки ваши большим спросом пользуются, очень большим. Не соболь, не норка, а спрос громадный. Лапки смотрятся изумительно на шапочках, придают им необычный шарм. Мех, конечно, кролик, понятно, но и цена небольшая, все шапки влет уйдут. Степанов уже прибегал из "Мехов Сибири", просил часть ему на реализацию отдать, но я отказал. Он был готов продавать шапки без прибыли для себя, чтобы удержать клиентов, которые ко мне бегут и, естественно, что-то еще покупают кроме шапок. Имидж теперь у меня ого-го!
   Авгур помнил, как в свое время Степанов отказался от прибыли в тысячу рублей за штуку, а теперь готов продавать шапки без прибыли. Имидж многое значит.
   Зойсман организовал обед в ресторане и все продолжал нахваливать чету Тихоновых. От обеда они не отказывались, кушать тоже необходимо, оставив бутерброды и термос с чаем на обратную дорогу.
   - Вот бы мне еще и другой контингент в свои магазины заманить, - продолжал лебезить Зойсман и гнуть свою линию, - богатенькие не берут мех кролика, но на шитье поглядывают с удовольствием.
   - Я вас понял, Абрам Геннадьевич, в следующий раз подвезем вам немного шапок из соболька для вип-клиентов, ждите.
   - Ой, как здорово, как прелестно! - воскликнул Зойсман, - у вас даже соболь имеется?
   - Найдем, для хорошего человека и соболей найдем, - улыбнулся Авгур, не став говорить о своей ферме. - Но, нам пора ехать.
   - Да, да, конечно, еще бы увеличить количество шапок к следующему зимнему сезону. Это возможно?
   Тихонов задумался, ответил почему-то осторожно:
   - Наверное, возможно. А вы будете готовы платить налом за увеличенную вдвое партию?
   - Может, половину все-таки безналом? - опасливо спросил Зойсман.
   - Может. Я подумаю, - ответил Авгур.
   Получив за привезенную партию шапок двадцать один миллион рублей. Тихоновы направились к китайцам, реализовав сто соболиных шкурок по двенадцать тысяч рублей. Авгур пояснил, что это пробная партия для демонстрации качества и размеров шкурок. На следующий год он будет готов к реализации не сотни, а двух тысяч и более шкурок.
   Тихоновы уже ехали домой, когда недалеко от города их остановил полицейский патруль ДПС.
   - Смотри, Вика, почему все считают деревенских жителей лохами? - произнес Авгур. - Обыкновенные "Жигули" и наклейки по бокам "Полиция" - не проблема. Это не гаишники, это ряженые, Вика, и зарядил их на нас Степанов. Помнишь этого борова из "Мехов Сибири"? Он не простил нам прошлого разговора и, самое главное, у него упала выручка в магазинах из-за нас, как он считает. Выследить нас не проблема, а вот убить и получить наши денежки - это вряд ли.
   - Ты превратишь их в скелетов? - спокойно спросила Вика.
   - Нет, повторяться не стоит. Они подавятся деньгами, а сам Степанов в рабочем кабинете удавится кроличьей шкуркой. В полиции быстро поймут, что трупы гаишников ряженые, а деньги в глотке не заставят сомневаться в криминальном бизнесе фигурантов. Степанов... Он напишет заявление перед смертью, что именно он направил ряженых на трассу.
   Вика заметила, что гаишники, подходившие к их автомобилю и уже достававшие оружие, вернулись в свой автомобиль. Заметила, как он начал вздрагивать и шататься немного. Поняла, что это были судороги бандитов от внезапно возникшей асфиксии денежными купюрами. Представив ситуацию, она содрогнулась всем телом.
   - Поехали, Авгур, поехали, - задумчиво и тихо произнесла она.
  
  * * *
  
   Ноябрь... Снега навалило в этом году больше обычного. Снег чистый, белый, пушистый, не как в городе саженный. И мороз сухой, колючий, ядреный, а не промозглый и сырой, вязкий.
   Казалось, ничего внешне не изменилось в Наумовке, кроме вновь построенных ферм, складов, гаражей и других подсобок. Выросли они по бокам от деревни и сверху, наверное, смотрелись большими сугробами. Вместо бывших узеньких, протоптанных валенками, тропиночек сейчас чищенные трактором улицы, постоянно действующая дорога в райцентр. Ничего внешне не изменилось в Наумовке... Изменилось и еще как изменилось! Даже люди стали другими - уверенными в завтрашнем дне. А это, оказывается, лучше всего.
   Рабочих рук не хватало в когда-то безработной деревне. И Виктория серьезно задумывалась над привлечением рабочей силы со стороны. Приглашать сюда швейных мастеров из райцентра или организовать производство там? Но Авгур как-то заметил:
   - Тебе не хватает денег или ты хочешь угодить Зойсману?
   Она не поняла - то ли ее подкололи, то ли поддержали.
   - Хватает, - ответила удивленно Вика, - но разве ты не собирался увеличить поставки?
   - Можно и увеличить, - он помолчал немного, - не привлекая к производству посторонних людей. У нас каждая портниха шьет шапку от "А" до "Я". Получается не производительный труд. Пусть кто-то раскраивает, кто-то сшивает, а кто-то пришивает лапки. КПД в разы вырастет без увеличения наших расходов на зарплату.
   - Но, разве плохо, если мы откроем швейный цех в райцентре? - спросила огорченно Вика.
   - Смысла не вижу, - ответил нахмурившийся Авгур. - Возить в райцентр шкурки, следить за производством - одна морока за копейки.
   - В райцентре газовиков увольняют... - неопределенно бросила Виктория.
   - Да, я знаю, они завершили основные работы по бурению, наладили добычу и теперь газ пойдет по трубам к потребителю. Оставят только необходимый персонал, специалистов по обслуживанию. Среди местных спецов нет, поэтому, естественно, их всех уволят. Тебя их безработица напрягает? В Наумовке вообще работы не было, никто не заботился...
   Авгур внимательно посмотрел на жену, она не выдержала взгляд, опустив глаза.
   - Тебя кто-то просил о рабочих местах? - спросил Авгур.
   - Никто. Я к Ефросинье заходила, а у нее как раз племянник из райцентра гостил, рассказывал, что безработный сейчас. Вот я и подумала...
   - Подумала она... - проворчал Авгур. - Раньше этот племянник часто к Ефросинье приезжал?
   - Не помню, не видела его ни разу здесь. Но, понятное дело - работу ищет.
   - Работу ищет, - усмехнулся Авгур, - приключений на задницу... Ты мне вот что скажи, Вика, почему вы до меня в райцентре работу не искали? Здесь ее не было, понятно, но в райцентре-то была.
   Виктория удивленно посмотрела на мужа, который с изобретательным и талантливым умом не понимал простых истин.
   - Авгур, как бы мы на работу ездили? Тридцать километров пешком не набегаешь.
   - Верно, - согласился Авгур, - а племяша Ефросиньи каким ветром сюда занесло? Что-то мне с трудом верится, что он пешочком притопал сюда работу искать. Что-то другое ему здесь надобно, не работу он ищет, а причину остаться в Наумовке. Мог бы просто сказать, что погостить приехал к тетке, которую и не признавал ранее.
   - Признавал-не признавал - это не наше дело, - огрызнулась Виктория, - их это дело, семейное. И на работу он не просился, сказал, что уволился. Чего ты наезжаешь на него без причины?
   - Когда причина появится - поздно будет, - ответил Авгур, - ладно, проехали. Поживем - увидим.
   Он сел в кресло, задумался. Не просто так появился этот племяш в Наумовке, очень непросто. И вряд ли пешком пришел, наверняка подвезли и высадили около деревни. Но кто за ним стоит? Уехавший библиотекарь Зейналов, глава местной мафии? Начальник лесоучастка Петя Яковлев, фактический руководитель района вместо главы Мерзликина? Начальник полиции Дерябин или следственного комитета Вереев? Последний вряд ли - слишком долго пролежал в парализованном состоянии, не решится на активные действия, запах какашек еще из ноздрей не выветрился. Зейналов, Яковлев, Дерябин?.. Кто-то из них троих. Над всеми стоял скромный и незаметный библиотекарь. Авгур понимал его, он мстил за отца и деньги для него были вторичными. А вот Яковлев и Дерябин - обыкновенные алчные бандиты, мошенники, наркодельцы... Яковлев или Дерябин? Впрочем, разбираться надо со всеми, в покое его не оставят.
   - Схожу-ка я в цех выделки шкур, - неопределенно бросил Авгур.
   - И я с тобой, - встрепенулась Виктория.
   - Пошли, - пожал плечами Тихонов.
   Цех расположился в одном из брошенных домов, пригодных для жизни. Хозяева давно укатили от безработицы и полного отсутствия инфраструктуры, хотя вряд ли знали или слышали это слово ранее. Зачем строить новое здание, если в деревне половина брошенных домов пустует?
   Авгур с Викой вошли в цех выделки шкур. Клавдия и Ефросинья занимались обезжириванием шкурок, скоблили специальными ножами застывший жировой слой, подключив к процессу незнакомого подростка. Племянник Ефросиньи, догадался Тихонов. Вошедшие поздоровались, и Авгур внимательно посмотрел на Ефросинью, переводя взгляд на подростка.
   - Племянник погостить приехал, - пояснила Ефросинья, - газовики в райцентре всех местных уволили и многих своих тоже. Его тоже, - она посмотрела на племянника, - уволили. Всегда был делом занят, а сейчас от безделья решил меня проведать. Интересно ему тут все у нас, сам на охоту ходил, а живых соболей в неволе не видел.
   - И что - на работу к нам просится? - спросил Тихонов.
   - Не, не просится, - ответила Ефросинья, - погостит немного, освоится и уедет. Я его так сегодня... от нечего делать к труду приобщила. Двух помощниц нам надо, Авгур Емельянович, количество шкурок увеличивается и нам не справиться с возрастающим потоком.
   - Я подумаю, Ефросинья, решу проблему. Значит, говоришь, что тетку решил навестить, - Тихонов взглянул на парня, - ну, ну, пойдем, расскажешь подробности райцентровской жизни. Как зовут тебя?
   - Дима, - ответил подросток и испуганно прижался к тетке.
   - Ты чего испугался то, Дима? - удивилась Ефросинья, - этот наш уважаемый Авгур Емельянович, я тебе много о нем рассказывала - спаситель всей деревни.
   Племянник с неохотой и все-таки боязливо проследовал за Тихоновыми. Авгур теперь не принимал своих работников на дому и организовал нечто вроде офиса в брошенном деревенском доме. Он усадил Дмитрия на стул, предложил стакан чая и, услышав отказ, решил поговорить напрямую.
   - Мы с Викторией уважаем тетку Ефросинью, отменный работник, хотя и в возрасте уже. Тяжеловато ей приходится трудиться, не восемнадцать лет, как тебе. И ей про твои темные дела ничего не расскажем, не стоит ее унижать и беспокоить твоими пакостями. Рассказывай сам все в подробностях, и мы подумаем, что с тобой делать.
   Виктория не понимала ситуацию. Зачем Авгур пригласил этого парня для беседы, зачем спрашивает о каких-то пакостях? Он ничего плохого не сделал. Но она уже привыкла к странностям мужа, на первый взгляд странностям, которые на поверку всегда оказывались реальными и правдивыми фактами. И она молчала, не задавая лишних вопросов, чтобы не оказывать давления или помощи какой-либо стороне.
   - Я не могу ничего вам ответить, Авгур Емельянович, - произнес в страхе парень, чувствовалось, что он весь дрожит, - иначе меня посадят в тюрьму, а там поместят к уголовникам, которые станут избивать ежедневно.
   - Я могу гарантировать, что с тобой ничего не случится, тебя никто не посадит и даже допрашивать не станет - повода не будет.
   Дмитрий кисло улыбнулся, ответил тоскливо:
   - Вы, Авгур Емельянович, человек уважаемый, моя тетка вас за святого почитает, и вся деревня на вас молится. Народ на ноги подняли, работу дали, жить люди стали, а не существовать. Вы хороший человек, но не начальник полиции...
   Подросток замолчал, опустив веки и уставившись в пол.
   - Ты уже был на соболиной ферме и в помещении, где размораживают фарш для кормления зверьков. Но ты не вылил флакон с отравой в еду для соболей, хотя такая возможность у тебя была. Что остановило тебя, Дима? - спросил Авгур.
   - Как вы догадались? Об этом никто не знал...
   - Кроме полковника Дерябина, начальника местной полиции, - перебил подростка Тихонов. - Он и дал тебе этот флакон с отравой.
   - Вы и это знаете... Я не мог вылить отраву в фарш... Не только тетка Ефросинья - вся бы деревня осталась без работы, люди только жить начали, зарабатывать. Я не мог... Что мне делать теперь, Авгур Емельянович, Дерябин меня посадит без всякого уголовного дела, а там его люди элементарно удавят. Что мне делать теперь?
   - Ничего не надо делать, - ответил Авгур, - я все улажу и Дерябин даже не вспомнит о тебе. Погости еще у тетки дня три, а потом я тебя отвезу домой, и ты убедишься, что вопрос снят, никто не тронет тебя. Мне не можно - мне надо верить, Дима, все наумовские мне верят.
   - Да, тетка Ефросинья говорила, что до сих пор не понимает, как люди поверили вам, Авгур Емельянович. Ничего в деревне не было - ни соболей, ни кроликов, ни свиней, ни каких ферм, ничего не было. А люди поверили и принялись за работу. Дорогу провести в Наумовку - это же надо суметь! Поговаривают, что через год-два машины станут сельчане для себя покупать. Во как, это же надо! - Дима поднял голову и добавил: - Я верю вам, Авгур Емельянович!
   - Хорошо, Дима, молодец, - улыбнулся Авгур, - ты флакончик с отравой оставь и иди к тетке, не рассказывай ей ничего, пусть не знает и не беспокоится. Гости на здоровье, а если захочешь, то можешь остаться у тетки, работники нам нужны, сам знаешь. Поднатореешь немного и поставлю тебя руководить цехом выделки шкур. Но надо вначале дома побывать, с родителями переговорить и определиться.
   Дмитрий оставил флакон на столе и ушел довольный, тяжкий груз спал с его плеч, и только легкая поволока беспокоила душу - Дерябин все еще ждал его возвращения и доклада об отравлении соболей.
   Когда парень ушел, Виктория сразу же спросила:
   - Как ты догадался, как понял, что Дима не просто так приехал в Наумовку, как узнал про отраву? Мы могли все без работы остаться, люди только счастье познали. Зачем начальнику полиции смерть соболей? Ничего не понимаю.
   - Все просто и догадаться не сложно, надо только поразмыслить немного, - ответил Авгур. - Никогда не был Дмитрий в Наумовке, а тут приехал. Тетку проведать? Да тетка ему по барабану, еще бы ее сто лет не видел. Тогда что? На соболей посмотреть? Был бы городской - можно было бы поверить с трудом. Тогда напрашивается один вывод - умертвить соболей. Отравить, сжечь, утопить, удавить... Заново все восстановить у меня сил не хватит, так Дерябин посчитал. Значит, флаг мне в руки для поездки в город. Побыл, погостил, народ побаламутил и уматывай подобру-поздорову. Как кость в горле я местным олигархам, вот и решили разделаться со мной экономическим способом.
   Авгур умолчал, что физическим способом уже пытались не раз его устранить.
   - Конечно, у тебя все просто...
   Виктория насупилась и было непонятно на кого она сердится. Скорее всего, все-таки, на саму себя.
   - Каждому свое, Вика. Кто-то самолеты водит, кто-то в космос летает, а я всего лишь фермами управляю, свиней развожу, кроликов, соболей. И думать должен о безопасности. Каждому свое, Вика, - повторил Авгур. - Посади меня в ракету, и я стану там сидеть, смотреть, как баран на новые ворота.
   - В этом я сильно сомневаюсь. Если у тебя козлы мотоциклы полицейские водят, то уж в ракете ты разберешься. И не спорь даже.
   - И не спорю, - ответил с улыбкой Авгур.
  
  * * *
  
   Последний месяц календарной осени. Но зима уже вовсю вступила в свои права и температура опускается к тридцати градусам ниже нуля. А в городе еще до двадцати едва добирается.
   Снежный ноябрь в этом году, снежный. Авгур с раннего утра работал пихлом, сгребал выпавший за ночь снег со двора на улицу по кюветам. Снег пуховый, мягкий, еще не слежавшийся собирался легко. Весной солнышко растопит его, заполнит канавки талой водой и побегут ручейки, впадая десятками в местную речку.
   Хорошая физическая зарядка для мужчины без всяких гантелей. Но, работая на свежем морозном воздухе во дворе, Авгур думал о бизнесе, о лицах, пытающихся его убрать. Кто бы мог предположить, что в захолустном райцентре, по сути в большой деревне, может обосноваться гениальный химик, который смог создать новейший и дешевый синтетический наркотик. Производить его в огромных количествах и поставлять в США.
   Умнейший человек так мстил за своего отца, убитого опосредованно американцами в Афганистане. В его целях не было наживы, и он исчез из райцентра, растворился в неизвестности. А вот его ближайшие сподручные, помощники и сообщники таким умом не обладали. Деньги, им нужны были деньги, они вкусили их власть и запах, поэтому остановиться не могли.
   Но что они могли создать своим скудным умишкой? Считая Тихонова Авгура виновным в обрушении их криминального бизнеса, они могли только мстить. Хозяин звероводческих ферм хорошо понимал это и выработал свой план ответа.
   Кузьма Егорович Дерябин, начальник местной полиции, вызвал к себе секретаршу и объявил ей:
   - Надо тщательно изучить присланные областью приказы. Ко мне никого не пускать и не соединять. Пусть хоть кто там звонит - я на выезде. Освобожусь - сам выйду.
   Секретарша пожала плечами, ответила безучастно:
   - Хорошо, товарищ полковник.
   Дерябин откинулся в кресле и прикрыл веки, слушая монотонный разговор сидящего напротив Авгура. Полицейский не видел его, но знал и чувствовал его присутствие без какого-либо удивления.
   "Я не стану говорить о морали, законе и прочих институтах нравственности, которые ты попрал все. - Голос звучал спокойно и гипнотически. - Ты решил убить меня руками хорошего парня, которого запугал. Но зло порождает зло. Поэтому тебе придется выпить содержимое этого флакона самому".
   Дерябин открыл глаза и увидел знакомый флакон на столе. В кабинете никого не было и полковнику казалось, что присутствовал какой-то еле уловимый запах постороннего человека. Флакон... это его флакон, он лично наливал в него яд и отдал племяннику тетки из Наумовки. Полковник взял его в руки и с удивительным спокойствием поднес ко рту. Он пил, делая большие глотки, словно хотел завершить начатое побыстрее. Ни один мускул не дрогнул на его зомбированном лице, а в голове билась в истерике здравая мысль - что ты делаешь, ты же пьешь яд. Но замкнутое пространство черепа не выпускало ее наружу и мысль приводила в ужас весь внешне спокойный организм полицейского оборотня. Оборотень - он и есть оборотень, внутри одно, снаружи другое. Он погибал, как парализованный овощ, в полном сознании содеянного и ясности приближающихся смертельных судорог, не в силах что-либо сделать и изменить.
   Секретарша не дождалась выхода своего начальника и в обед решилась войти к нему... Заключение служебной проверки на основании опроса свидетелей и вскрытия трупа звучало однозначно - самоубийство. А вот причину так точно и не установили. Со счетов полицейского исчезли все деньги, как и номера самих счетов. Но кто знал о них? Петру Яковлеву удалось в конечном итоге заполучить ноутбук Дерябина, но его продвинутые сисадмины ничего существенного не нашли.
   Были же деньги, большие деньги - молча и в ярости бил по столу кулаком Яковлев. Он понимал и знал, кто это сделал. Не выдержал, заявился к Верееву. Тот объявил с ухмылкой:
   - Ты, Петенька, в говне сутки побыл - хочешь, как я полгода валяться? Или всю жизнь в дерьмеце плавать? Пободаться с Авгуром решил? Наш шеф еще в свое время предупреждал о послании волхвов. Никто не понял его тогда, а я понимаю - силой наделен Авгур необыкновенной. Божественной или преисподней, не знаю, но силой огромной. В сказки я тоже не верю, только в быль и в были этой я уже плавал.
   Вереев более ничего не сказал и ушел в другую комнату. Яковлев помялся немного один и удалился. Хозяин дома злорадно усмехался собственным мыслям: "Придурок, мало тебе суток было, мало. Один раз обгадился и сразу помылся, так ничего и не поняв".
  
  * * *
  
   Практически все свободные наумовские мужики ушли в лес за соболями. Свободными считались те, без которых на фермах могли обойтись какое-то время другие работники. Ушли ставить живоловушки для пополнения личного состава зверьков, как говаривал на собраниях со смехом Тихонов. Пошли отлавливать половозрелых самочек в возрасте трех-четырех лет для фермы. Остальные пойманные зверьки пойдут на забой.
   Чуть более полутора лет прошло, как ощенились первые самочки и детки уже подросли, став взрослыми, ничем не отличающимися внешне от других соболей. Пока только две тысячи шкурок соболя мог набрать Авгур для поездки в город, но на следующий год он твердо рассчитывал увеличить этот показатель, как минимум, вдвое.
   Дело у Авгура пошло. Разведение соболей не простое занятие, требует определенных начальных капиталовложений и знаний особенностей кормления, содержания зверьков. Без Николая Иванова, зоотехника, и Антона Доброва, ветеринара, ничего бы не получилось у Тихонова. Но на то и команда, чтобы работать вместе и получать дивиденды.
   Не хватало фирме рабочих рук, особенно женских в цехе выделки шкур и в пошивочном цехе, который приносил основной доход малому предприятию. Пришлось оптимизировать труд, это несколько снизило потребность в рабочей силе и Авгуру пришлось решать - привлекать труд жителей райцентра или не рассчитывать на возрастающую прибыль. Тихонов посторонних не хотел пускать в бизнес и поэтому не увеличивал количество сшитых кроличьих шапок. За счет введения оптимизации труда, он выделил нескольких женщин для шитья шапок из собольих шкурок. И самое главное - начал шить длиннополые шубы и короткие для езды зимой на автомобиле. В ограниченном количестве, но начал.
   В город собирался целый автопоезд с товаром. Десятитонный рефрижератор полностью загрузили свежемороженой свининой, две грузовые фуры затарили кроличьими шапками, а изделия из соболей поместили в обыкновенный микроавтобус "ГАЗель", предназначенный, как правило, для доставки жителей Наумовки в райцентр за продуктами.
   Небольшая автоколонна двигалась медленно, как казалось Виктории. Она частенько поглядывала на спидометр и видела почти постоянно цифру "80". Авгур заметил ее любопытство, пояснил:
   - Мы бы могли уехать вперед и встретить машины, например, у фирмы "Кепи", попить чай с Зойсманом, пока нас колонна догонит. Но я не могу оставить людей одних, кто их защитит в случае чего - слишком ценный груз они везут. Сейчас грабители бандитствуют на дорогах, менты дальнобойщиков обирают. Выстроенной систематической идеологии нет, поэтому и совесть у многих исчезла напрочь. Одни фильмы иностранные, показывающие насилие и полный беспредел. А-а-а, да что там говорить-то...
   Дальше ехали молча до самого города. В областном центре автомобили разделились. Фуры разгружались на складах "Кепи", рефрижератор на складских холодильниках "Мясной лавки". Только "ГАЗель" и фура с соболями следовала везде за автомобилем Авгура.
   Виктория, как главный бухгалтер ИП Тихонова, получала деньги везде сама. Свинину сдали оптом по двести рублей за килограмм и получили наличными два миллиона рублей. Затем посетили Зойсмана, который очень обрадовался и все время лебезил, стараясь угодить хоть чем-нибудь. Такая уж натура у этого еврея.
   - Мы очень ждали вас, Авгур Емельянович, очень ждали вместе с супругой. Как раз вовремя вы прибыли, на шапки большой спрос пошел и разойдутся они быстро. Мне сказали, что вы привезли двадцать тысяч шапок. Я, откровенно говоря, рассчитывал на десять, но вы не волнуйтесь, Авгур Емельянович, не волнуйтесь. Специально 30 миллионов налом в сейфе для вас держал, остальные тридцать на счет переведу. Вы не против?
   - Не против, я не против, Абрам Геннадьевич, - ответил Авгур, - переводите, а жена пока наличность пересчитает. Денежки - они счет любят.
   Виктория расположилась прямо на приставном столике, достав купюросчетную машинку, которая одновременно проверяла и подлинность денег.
   - Я, Абрам Геннадьевич, учел вашу прошлую просьбу и привез еще три десятка соболиных шапок. Полагаю, что по сто тысяч для вас цена вполне реальная и не дорогая. Но возьму налом и сразу.
   - Еще три миллиона... хорошо, наскребу, - ответил Зойсман.
   - Вы как будто не рады? - подколол его Тихонов.
   - Что вы, Авгур Емельянович, что вы - я очень рад и доволен, - защебетал Зойсман, - мои солидные клиенты будут довольны.
   - Для солидных клиентов и у меня есть подарок, не бесплатный, конечно, - улыбнулся Авгур, - пять длиннополых шубок из соболя и пять коротких, например, для вождения автомобиля. Цена, соответственно, миллион и полмиллиона за каждую.
   - Еще семь с половиной миллионов!? - ужаснулся и одновременно обрадовался Зойсман, - у меня нет столько наличности на сегодняшний день.
   - Абрам Геннадьевич, изделия из соболя не включены в наш с вами договор. Поэтому только нал сразу или ничего вообще. Дружба, как говорится, дружбой, а денежки врозь.
   - Хорошо, Авгур Емельянович, хорошо, - занервничал Зойсман, - я займу, я попрошу, мне привезут, не беспокойтесь об оплате. Часа через два будут все деньги. Минутку...
   Он выскочил из кабинета.
   - Побежал к своему главбуху, - пояснил Авгур Виктории, - чтобы она сняла деньги со счета в банке. У него есть десять миллионов в загашнике, но надо еще пятьсот тысяч. Он суетится, но очень доволен, его имидж в разы вырастет из-за богатых клиентов. Деньги он за неделю отобьет и еще за неделю получит солидный куш.
   Зойсман пригласил Тихоновых пообедать, и они не стали отказываться. За столом Абрам Геннадьевич рассказывал:
   - Когда вы прошлый раз приезжали, исчез директор и хозяин "Мехов Сибири" Степанов. Год прошел, а его все найти не могут. Фирмой стал руководить его сын. В бизнесе ни черта не понимает, а продать мне фирму не хочет. Прогорит скоро и продаст по дешевке, факт. Я ему сотню кроличьих шапок обещал продать по четыре тысячи, а он их станет продавать по пять. Не понимает, что этим только навредит себе - у меня по четыре, а у него по пять.
   Обед закончился, Зойсман и Тихоновы вернулись в кабинет. Как раз подоспела и главный бухгалтер "Кепи". Виктория загрузила в "Тигр" сорок с половиной миллионов рублей наличными от фирмы "Кепи".
   - Что ж, неплохо поработали, - улыбнулся и поцеловал жену в щеку Авгур, - теперь поедем к китайцам. Устная договоренность у нас с ними есть, отдадим шкурки соболей и можно ехать домой.
   - А нельзя остаться на день-два в городе - сходить в ресторан, в театр? - спросила Виктория.
   - Сейчас нельзя, Вика, деньги у нас с тобой большие в наличии. Отвезем домой и вернемся одни. Тогда и погуляем в удовольствие.
   - Ты как всегда прав, Авгур, - вздохнула Виктория.
   Он набрал номер телефона Ден Сяо Ю, с которым разговаривал в прошлый раз о реализации соболиных шкурок.
   - Добрый день, господин Ден, это Тихонов, мы с вами договаривались о купле-продаже соболиных шкурок высокого качества. Я привез две тысячи, вы готовы их приобрести?
   - Да, господин Тихонов, по восемь тысяч за шкурку, деньги сразу и налом, - ответил Ден.
   - Мы говорили о двенадцати тысячах в прошлый раз, иначе разговор считаю законченным, - резко ответил Авгур.
   - Хорошо, господин Тихонов, не горячитесь, я согласен. Езжайте к северному выезду из города, там на десятом километре есть отворот, через два километра пустырь. Там встретимся и рассчитаемся.
   - К чему такая конспирация, Ден? - задал вопрос Авгур.
   - Но вы, по-моему, тоже не хотите огласки, у нас нет официального договора. У вас шкурки, у нас деньги, все честно. До встречи.
   Тихонов ненадолго задумался, потом произнес тихо, ни к кому не обращаясь:
   - Чертов мафиозный китаец... здесь тебе никакие драконы не помогут. Нечего русское небо коптить своей плоской мордой.
   Все машины Авгур оставил на трассе, кроме фуры с соболями. Она и его "Тигр" свернули на проселочную дорогу. Китаец уже поджидал его на двух джипах и длинномерном тентовом грузовике.
   - Здравствуй, Авгур, - китаец поприветствовал его первым.
   - Здравствуй, Ден, денежку привез?
   - Привез, но хотелось бы увидеть шкурки, - ответил он.
   - Согласен, мой бухгалтер считает деньги, а ты смотришь шкурки, - предложил Тихонов.
   Ден понял, что соболя в грузовой фуре и махнул рукой. Из грузовика выпрыгнули десять китайцев с автоматами, передернули затворы и навели оружие на Авгура, его жену и водителя фуры с соболями.
   - Не хотел по восемь тысяч - отдашь даром, - усмехнулся китаец. - И еще - шкурки сам в мою машину перегрузишь, деревня сопливая, если жить хочешь. Шевелись давай, шевелись вместе с шофером, а я пока с твоей телкой развлекусь по полной программе.
   - Это твой выбор, Ден, никто тебя не заставлял так поступать. Попрощайся со своей бандой, - жестко ответил Авгур.
   Внезапно лица китайцев перекосились, словно от дикого напряжения. Автоматы поворачивались и поднимались, упираясь стволами в подбородки. Владельцы боролись сами с собой, пытаясь отвести оружие в сторону, стонали и кричали от охватившего их внезапно дикого ужаса. Внешне казалось, что некоторые даже висели на этих автоматах с подогнутыми ногами, а брюки на промежности и бедрах потемнели от естественной сырости.
   Ден ничего не понимал и только открывши рот наблюдал за происходящими событиями. Он вздрогнул - выстрелы прозвучали, как единый громкий и резкий хлопок, мозги с кровью разлетелись над головами и тела рухнули наземь. Ден ничего не понимал...
   - Ты деньги привез? - спросил его Авгур.
   Китаец отрицательно покачал головой.
   - Жить хочешь? - снова спросил Авгур.
   Тот молча закивал положительно головой, видимо, еще не отойдя от страха. Слова не мог вымолвить или не смел.
   - У тебя есть два пути, Ден. Тебе сюда помощники или черти с ангелами в течение часа привозят 24 миллиона рублей, или ты застрелишься сам, как эти парни. - Авгур указал рукой на валяющиеся трупы, - и еще пусть твою жену привезут - хочу с ней позабавиться по полной программе, как ты сам раньше хотел. Время пошло, - резко рявкнул Авгур.
   Ручонки у Дена затряслись, и он кое как набрал номер на телефоне, что-то там говорил по-китайски, сюсюкал нервно. Виктория непонимающе смотрела на мужа и уже хотела возмутиться - как это он станет забавляться с китайской бабой при рядом стоящей жене? Но Авгур упредил ее шепотом:
   - Не волнуйся, никакого секса не будет, а он пусть беспокоится, это ему впредь на пользу пойдет.
   Обозначенный час тянулся медленно, но и он истек по минуткам. К пустырю подъехал джип, из которого выскочили раскосоглазые женщина и мужчина. Женщина все обнимала мужа и тараторила по-китайски - что случилось, что случилось? Авгур произнес жестко:
   - Твой муж, женщина, заманил меня сюда, чтобы убить, а мою жену изнасиловать. Но его десять бойцов не пошли на преступление и застрелились сами. Теперь насиловать будем тебя, раздевайся.
   - Не-е-ет, - закричала женщина, - не-е-ет.
   - Тебе страшно? - в ярости крикнул Авгур, - а ей не было страшно, когда хотел насильничать твой?
   Она упала на колени и в рыданиях стала расстегивать кофточку. Авгур сплюнул от отвращения и спросил водителя подъехавшего джипа:
   - Деньги привез? - тот кивнул головой, - сгружай сюда.
   Тихонов указал на свой "Тигр" и подошел к Дену, проговорил с издевкой:
   - Ты хотел забрать у меня все, в том числе и честь жены, а потом убить нас всех из-за каких-то соболиных шкурок. Я же оставляю твою жену нетронутой и твою поганую жизнь тоже. Живи, если сможешь.
   Авгур махнул рукой, и его фура с соболями тронулась в путь, "Тигр" последовал за ней. Виктория наблюдала в заднее стекло, как китайская женщина подошла к трупу взяла автомат и разрядила в мужа всю обойму. Она посчитала себя проданной и жить с таким мужчиной дальше не могла.
   - Эта женщина...
   - Я знаю, - перебил Викторию Авгур. - Она с водителем закопают все трупы, там для нас был уже готов котлован, и уедут в Китай. А здесь их объявят пропавшими без вести... может быть, когда кончится виза. А может и вообще не вспомнят.
   - Наш водитель фуры что скажет? - спросила Вика.
   - Ничего не скажет, он уже сейчас ничего не помнит из произошедшего на пустыре.
   Тихонов отправил все автомобили домой, а фура с соболями и он вернулись в город. Не получилось у него с китайцами, не получилось. Привыкли обирать сибиряков, лес практически даром вывозить, полицию подкупать и на простых деревенских жителей вообще не обращать внимания. Но он договорился с японцами, они взяли всю партию по двенадцать тысяч за штуку.
   С неплохим наваром возвращались Тихоновы домой.
   - За соболей двойную цену получили, - довольно заговорила Виктория, - и всего девяносто с половиной миллионов везем домой, еще тридцать на счет упали. Разве мы могли мечтать в Наумовке, что зарабатывать сможем столько?
   - Да, - согласился Авгур, - еще бы в душу не плевали и убить не желали...
  
  * * *
  
   Виктория с утра находилась в правлении. Так называли в деревне офис ИП Тихонова. Называли по-старому, как в раньше в колхозе. Люди подходили по одному, по несколько человек за деньгами, не оставляя зверофермы без присмотра. После реализации шапок и шкурок Авгур решил каждому сотруднику выделить по пятьдесят тысяч рублей премии. В Наумовке не было предела радости - люди стали получать регулярно зарплату, а тут еще и премия. Обычно 30-40 тысяч зарабатывала семья за год на соболях и белках, на сдаче шкурок в лесоучасток райцентра. Пять миллионов выгоды имел на них Петр Яковлев, фактический правитель района. В ИП каждый зарабатывал пока не так много, как бы хотелось в начале. Но в год получилось по 200 тысяч на каждого, а на семью и того больше - по 400 тысяч. В Наумовке работали все, кроме детей, и сравнить 30-40 тысяч и 400 умели. Десятикратно возросло их благосостояние и деревенские умели ценить отношение к себе. Любые указания Авгура выполнялись без обсуждения, качественно и в срок. Он ничего лишнего и не требовал, только выполнения своих профессиональных обязанностей каждым сотрудником без исключения.
   К полднику деньги получили все и Виктория из правления вернулась домой.
   - Премию выплатила, народ в радости, - отчиталась она перед мужем, - не ожидали премию, не ожидали. Довольны все.
   - А ты чего взгрустнула? Все довольны, а ты чем-то обеспокоена?
   - Как ты все видишь и подмечаешь, Авгур... Нет, все нормально. Раньше ко мне сельчане относились по-простецки, делились радостью и горем, элементарно обсуждали сплетни, если можно так выразиться. С твоим появлением это ушло, все предельно вежливы, внимательны и, может быть, даже подобострастны, но душа стала закрыта. Я это чувствую или мне это кажется? Я понимаю, что я жена их начальника, ничего вроде бы не изменилось, а души закрылись.
   Авгур смотрел на Викторию и постигал ее мысли. С ней здоровались первыми, чуть ли не кланяясь, спрашивали о самочувствии, желали счастья. А ей хотелось, чтобы советовались, как раньше, какой костюм купить сыну или дочери, хватит ли десять мешков муки на зимнее время? Но теперь с ней на "посторонние" темы не говорили - жена начальника, что-то скажет мужу, и он не так поймет.
   - Вика, так всегда было, во все времена, - попытался утешить ее Авгур, - задушевных бесед не было у царя с придворными, у дворян с крестьянами, у партийных начальников с пролетариатом, как бы об этом не писала пресса. Современные бизнесмены тоже не обсуждают нижнее белье с подчиненными. Ты должна это принять, как должное.
   Виктория вздохнула грустно и тяжело.
   - Я понимаю, Авгур, понимаю. Извини - обыкновенная ностальгия, но она тоже пройдет со временем.
   Виктория встала, словно встряхнувшись, и улыбнулась.
   - Вот и отлично! - высказался Авгур.
   Тихоновы давно уже переехали в новый двухэтажный дом, но ворота во двор, как и все жители деревни, не запирали. Можно было войти любому, если хозяева не уезжали в райцентр или еще куда. Но, обычно, собаки в дом посторонних не пускали - на улице не трогали, а во дворе кусали.
   Авгур с Викторией услышали надрывный лай собак. Так на никого из деревенских они не лаяли. Тихонов попросил:
   - Посмотри кто там, Вика. Если кто-то из райцентра, то пусть завтра в правление подъезжают с утра. Скажи и уходи, пусть хоть лоб себе разобьют.
   - Но, может быть, что-то срочное, - предположила она.
   - Скорее лично-эгоистическое, а оно всегда срочное для конкретного индивида, - ответил Авгур. - Завтра, пусть приезжают завтра в правление.
   Виктория пожала плечами и ушла. Вернулась через некоторое время, объявила:
   - Приезжал Мерзликин, глава районной администрации, хотел непременно увидеться с тобой сегодня, но я назначила ему на завтра и захлопнула дверь. Так и сидит еще у ворот в машине.
   - Пусть сидит, - махнул рукой Авгур, - это ему урок будет. Он в позапрошлом году тоже меня принимать не хотел в здании администрации, а тут домой приперся. Я с боем, образно говоря, через его секретаршу прорвался, пусть теперь он через моих собак попытается. - Авгур засмеялся. - Ничего посидит, посидит и уедет, завтра появится, не сомневайся.
   - Ты знаешь зачем он приезжал?
   - Конечно, знаю. Зима кончается, весна, лето и в сентябре выборы. Петя Яковлев захотел эту должность занять, чтобы упрочить свое политическое положение - финансово он итак неплохо живет.
   - Ты причем здесь? - удивилась Виктория.
   Тихонов прикрыл ладонью появившуюся улыбку на лице, Вика может не так понять. Он объяснил серьезно:
   - Раньше Мерзликин считал, что на дорогу в Наумовку никто денег не даст и пробить ее прокладку абсолютно невозможно. Но дорогу проложили и пресса в этом расхваливала главу администрации района, якобы именно он сделал невозможное для реализации этого проекта. Я ему, в принципе, так и сказал тогда - мне дорога, тебе лавры. Не просто сказал, а вынудил его действовать. Мерзликин понимает, что на выборах ему не выстоять против Яковлева и честных выборов не будет. Формально они будут честными, каждый сделает свой выбор сам, поставив галочку в той или иной графе бюллетеня. Но как этот выбор будет сделан? Кто-то побоится, что его уволят с работы, кто-то физической расправы, кто-то может лишится премии или отпуска в удобное время. Средств давления много и их гораздо больше у Яковлева. Наумовские тоже будут голосовать и проголосуют за того кандидата, на которого я укажу.
   - Это точно, без вариантов, - подтвердила Виктория.
   - Вот он и хочет, чтобы я остановил свой выбор на нем. В Наумовке не много голосов, но они тоже лишними не будут, кандидатам за каждый голос придется бороться.
   - Авгур... - Виктория посмотрела на мужа очень внимательно.
   Он хотел было сразу сказать, что нет, но потом одумался. Жена станет бояться его, если он предугадает ее мысли. Она подумает и уверится, что он может читать ее мысли, а с этим жить ой как не просто. Он промолчал.
   - Почему бы тебе не баллотироваться на должность главы администрации района? - продолжила мысль Виктория. - Лучшей кандидатуры я элементарно не вижу.
   - Нет, Вика, однозначно нет. Зачем нам эта головная боль?
   - Нам, почему нам?
   - Я не сомневаюсь, что прошел бы на выборах. Но тогда мне бы пришлось уволиться, а тебе регистрироваться, как ИП. Главе администрации нельзя заниматься бизнесом. Но я верю, что ты бы справилась с отлаженным производством.
   - Ты сдурел, Авгур, - ужаснулась Вика, - какой из меня руководитель? А по-другому никак нельзя?
   - По-другому нельзя, - улыбнулся Авгур.
   - Тогда нет, никаких выборов. В смысле... но ты понял. Я думала, что став главой, ты сможешь помочь и другим людям, всему району. Что Мерзликин, что предыдущие ничего для народа не делали. Брюхо растили, штаны просиживали, да карманы набивали. Вся их польза - справку какую-нибудь подписать и все.
   - Но ведь без справки тоже нельзя, - подколол жену Авгур.
   - Законную справку может любой дурак выписать, - ответила, насупившись, Виктория.
   - Скажи прямо, что ты хочешь помочь жителям райцентра. Многие же без работы остались, когда газовики частично свою деятельность свернули.
   - Да, я хочу, чтобы тебя уважали и ценили не только в Наумовке! - гордо ответила Виктория, - разве это плохо?
   - Не плохо, - серьезно ответил Авгур, - я как раз сейчас обдумываю одну ситуацию, но надо все просчитать и выверить. Если получится, то и людям поможем с работой, и сами доход станем иметь более приличный.
   - Ты знаешь, во что я точно не верю? - загадочно спросила Вика.
   - Во что?
   - В то, что у тебя ничего не получится. Факт, - стукнула она ладошкой по столу.
   Утром следующего дня, как и ожидал Тихонов, Мерзликин появился в правлении. Авгур жестом пригласил его присесть и начал разговор первым:
   - Что, Андрей Тимофеевич, не понравился вчерашний прием? Помнится, в свое время вы меня тоже принимать не хотели, а я к вам не домой приезжал. Ладно, забудем старые огорчения. Я вас слушаю.
   Мерзликин не сумел скрыть своего внешнего раздражения и ненависти к Тихонову. Что он там думал - только одному Богу известно.
   - Я, вообще-то, на хорошем счету у областной администрации, - с гонором начал разговор Мерзликин.
   - Конечно, - сразу же перебил его Авгур, - местные вас терпеть не могут, а в области я вам имя создал. Но вы продолжайте, продолжайте, Андрей Тимофеевич.
   - Как бы то ни было, но все ваши бумаги от моего имени исходили.
   - Естественно, - снова перебил его Тихонов, - вы понимали, что можете мгновенно своего кресла лишиться. Потому и подписывали, отправляя от своего имени. В области вас ценят, а в райцентре знают вам цену, знают, что вы палец о палец ни для кого не ударили. Но я вас слушаю, вы же не для хвастовства приехали. Тем более, что хвастаться нечем.
   - Выборы скоро и Яковлев тоже хочет выставить свою кандидатуру...
   - А-а-а, понятно, боишься свое кресло потерять. Да, Яковлев обойдет тебя на выборах, это факт, - с усмешкой произнес Тихонов. - А ко мне-то зачем приехал?
   - Наумовские проголосуют, как вы скажете... и, может быть, еще кто-то в райцентре поддержит вас.
   - Интересно, - усмехнулся снова Тихонов, - ты баллотируешься, а поддерживать должны меня. Ну, ладно, в сторону приколы. Твоя индифферентная задница в кресле главы района ничего плохого, как и хорошего, людям не принесет. На правду, как говорится, не обижаются, но у тебя и на это ума не хватит. Злиться станешь, да Бог рогов не дал. Из двух зол выбирают меньшее и Яковлев не будет в кресле главы администрации района. Свободен.
   Тихонов махнул кистью руки, таким жестом господа прогоняют слуг или начальник выдворяет проштрафившегося подчиненного. Мерзликин ушел, еле сдерживая ярость и только в машине дал волю чувствам. "Сволочь, сука, подонок, - шипел он, брызгая слюной и стуча ладошками по рулю, - что он о себе возомнил, гнида" ...
   Одновременно он понимал, что сам приехал в Наумовку и ради кресла готов вытерпеть все унижения. Где он еще заработает столько денег, не напрягаясь фактически? Он злился неимоверно и одновременно радовался своему успеху. Выборы - выборами, а Тихонов слов на ветер не бросает. Это все знали.
  
  * * *
  
   Если раньше Яковлев не лез во властные структуры, то сейчас это стало для него крайне необходимым явлением. Вереев, пролежав без движения полгода, полностью отошел от дел и сейчас в свое удовольствие спокойно пенсионерит. Библиотекарь Зейналов, возглавлявший наркобизнес района, исчез в неизвестном направлении. Полковник Дерябин вообще отравился, но в его самоубийство Яковлев не верил категорически. Все этот чертов Авгур Тихонов, его работа. После того, как исчез Зейналов, переехал в другой город, журналист Самойлов попытался шантажировать Яковлева. Вернее, не шантажировать, а продать ему информацию. Но Яковлев на такие уловки не поддавался. Он сам мог решить - заплатить или нет. А тут его поставили перед выбором, и он его сделал.
   Журналиста затащили в какую-то подсобку и предложили продать информацию за собственное здоровье. Журналист тоже сделал выбор и рассказал Яковлеву, что библиотекарь дал неправильное толкование древней рукописи. Когда он отлучился на минутку, Самойлову удалось подсмотреть настоящий перевод. В нем говорилось о переходе дара и силы волхвов какому-то жрецу или предсказателю в Наумовке. Баба Яга и Кощей Бессмертный - это сказки, а волхвы - это древняя быль, почему-то утраченная с годами. Волхвы... с ними нельзя воевать, их не сможет победить армия. Библиотекарь сразу понял, что в Наумовке появился авгур. Его, кстати, и звали Авгуром. Имя совпало с почетной должностью Древнего Рима, которую давали предсказателям и провидцам. Зейналов, видимо, побоялся рассказывать правду, а позднее вообще уехал в другой город. Более ничего журналист не знал.
   Для Яковлева информация не стала особенной новостью, он итак знал необычные способности Тихонова. Но его люди посчитали рассказ полным бредом и если бы не присутствующий шеф, то удавили бы журналиста запросто.
   Как воевать с таким или противостоять ему? Он уже забрал со счета пятьсот миллионов. Но сейчас наркобизнеса нет и миллиарды в карман не текут. Надо довольствоваться миллионами деревянных, но и их еще необходимо заработать железно. Вот и стали жизненно необходимыми властные структуры района. И тут эта тупорылая сволочь Мерзликин потащился к Авгуру. Если Тихонов вмешается в выборы, то мне не видать кресла главы и вообще, наверное, придется уехать в другое место, размышлял Яковлев. Надо бы натравить на него налоговую, пожарных и санэпидстанцию. Не может он работать без нарушений, не может. Но наезжать Яковлев уже пробовал и кроме трупов ничего не получил, только части денег вдобавок лишился. Нет уж, никаких наездов больше не будет, а то придется валяться в говне, как Вереев полгода.
   Мерзликин... Его передергивало от этой фамилии. Тоже мне, глава районной администрации... А почему бы и мне не съездить в Наумовку, рассуждал Яковлев? В лоб не ударят и хуже не будет. Он решился.
   Яковлев приехал без охраны. Его мощный джип припарковался у здания правления "ИП Тихонов". Он вошел, поздоровался, но вместо ответного приветствия услышал нечто необычное:
   - Не ошибся ли ты, Петенька, здесь не избирательная комиссия. И я не папа римский, индульгенций не выдаю.
   Яковлев многое предвидел, но на такой прием не рассчитывал. Ответ был дан сразу в нескольких словах еще до выдвинутых предложений. Но не за свежим воздухом приезжал сюда пока еще фактический хозяин района. Самолюбие взыграло, и он попытался оправдаться.
   - Вы же понимаете, что я гораздо лучший управленец, чем Мерзликин...
   - Согласен, - ухмыльнулся Тихонов, - этого у тебя не отнять. Но, у тебя слишком большой карман, Петенька, районного бюджета не хватит, чтобы его пополнить. Ты приехал за помощью, и я тебе помогу. Чтобы жить довольно безбедно и иметь все - квартиру, машину, дачу и деньги на ресторан, тебе, Петенька, трехсот миллионов рублей вполне хватит. Остальные денежки ты переведешь вот на этот счет и тихо уедешь в другую область. Месяц я тебе на сборы дам. Задержишься хоть на секунду дольше в областных границах - станешь пожизненным овощем.
   Яковлев пулей выскочил из деревенского дома. Ярость и страх одновременно переполняли весь его организм. Он проклинал себя и костерил разными слова - чего поперся к этому Авгуру? "Десять миллиардов перечислить на его счет... Жил же спокойно, нет, надо было потащиться в Наумовку. Оставил триста миллионов нищих рублей. Я нищий, нищий", - в неистовстве кричал Яковлев.
   Проезжая мимо своего ЧОПа в райцентре, он с удивлением увидел несколько полицейских машин. Остановился, подозвал к себе сотрудника.
   - Чего менты здесь делают?
   - Сверяют и изымают оружие. - Ответил охранник. - Оказывается, оно у нас незаконно - должны быть ИЖи с более слабым патроном, а у нас ПМ. Уголовное дело собираются заводить - не все пистолеты на месте в оружейке, многие их по домам растащили.
   Яковлев не стал слушать дальше и поехал домой. Понял, что пришел конец его власти в районе. Новый начальник полиции не станет с ним водку пить, образно говоря. Как-то враз осунулся и посерел Петя Яковлев; бывший хозяин района.
   Он понимал, что ЧОП - это только повод начать следственные действия по незаконному хранению оружия. Заместитель Дерябина, а сейчас новый начальник полиции, скрепя сердце служил и не стучал в область на своего начальника. Он знал за что и ненавидел Яковлева всеми фибрами своей души. Теперь отыграется по полной.
   Петр сел за компьютер и перевел деньги на указанный Тихоновым счет. Потом подошел к жене, обнял ее и тихо произнес:
   - Собирайся, рано утром мы уезжаем отсюда навсегда. Возьми только самое необходимое, чтобы вошло в машину. Остальное бросим.
   - Что случилось, Петя? - озабоченно спросила жена.
   - Потом об этом поговорим, а сейчас собирайся, времени нет.
   - Но ты мне должен объяснить, Петя, почему мы должны уезжать и так быстро, что случилось? Ты убил кого-то и бежишь?
   Она знала, что муж фактический хозяин района и не полиция, ни следственный комитет к нему так просто не подойдут. Веский довод нужен, очень веский.
   - Собирайся, дура, - внезапно заорал Яковлев, - я же сказал, что потом все объясню, времени нет.
   Он хотел сказать что-то еще, но раздраженно махнул рукой и ушел в другую комнату.
   Оскорбленная жена решила сесть и ничего не делать. Пусть сначала объяснит, а потом я подумаю, решила она. Яковлев вернулся в комнату через час. жена с ухмылкой сидела в кресле и ничего не предпринимала. Петр понял, что она теперь назло ничего делать не станет и принял решение. Он взял большой чемодан, покидал в него нижнее белье, рубашки, брюки, костюмы. Несколько комплектов весенне-зимней одежды и обуви унес в машину, бросил в багажник. Вернулся в комнату и произнес:
   - Дура напыщенная.
   Больше он ничего не сказал, бросил свой телефон жене на колени и исчез за дверью. Она встрепенулась только тогда, когда услышала отъезжающий со двора джип мужа. Враз поняла, что связи с ним нет и заметалась по квартире, кляня всех на свете и себя в том числе. Почему не послушалась и не собралась.
   Полиция пришла за ним утром ...
   Но Яковлев все разумел и официально ни в одной из областей России не появился. Ему могли предъявить статью о мошенничестве в особо крупном размере. И пока не пройдут сроки давности, он станет жить тихо и скромно. Деревенек в России много с брошенными домами, где участковые бывали только при Советской власти. А сейчас чего там делать - нет заявления и ладно. Денег на житье хватит, а бабенку новую завести не сложно. Петя Яковлев рвал с прошлой жизнью навсегда.
  
  * * *
  
   Если посмотреть сверху, то семейная парочка после секса разметала свои тела по широкой кровати. Он лежал на спине, раскинув руки и ноги в стороны. Она на животе, обняв его грудь одной рукой.
   Виктория засыпала вновь, сладко посапывая носиком, а он полеживал молча в раздумьях. Все у него есть для счастья - бизнес, деньги, жена... Правда детей нет и возраст уже поджимает, но это дело наживное, как говорится.
   Бизнес... С ним тоже не все в порядке. Если зверофермы работают и дают продукт, то с реализацией шкурок соболя не все гладко и пушисто, как бы хотелось. И сейчас вообще нет готового покупателя. Элементарная логистика подсказывала, что необходимо ехать в город и искать рынки сбыта. Но, может быть, лучше купить магазинчик и продавать соболиные шубы самому. Шить их здесь, а в городе продавать. Но тогда и шапки продавать тоже. Два-три магазина могли вполне окупить себя. Могли, но их попытаются сожрать - задавить проверками, обложат данью или вообще сожгут. Живя в городе, он бы мог защитить свой бизнес. Но что сделаешь, находясь за четыреста верст? Надо искать фирму или фирмы, которым отдавать шубы на реализацию.
   Вика проснулась, томно потягиваясь, поцеловала Авгура в щеку.
   - Ты тоже проснулся, - произнесла она, - я так хорошо уснула, милый. Сколько времени, пора вставать?
   - Как хочешь, - ответил Авгур, - мне сегодня потребуются от тебя данные о количестве готовых шапок и шкурок соболя.
   - Так это я и так знаю.
   - Тогда можешь еще поспать, - с улыбкой ответил Авгур.
   - Нет, - ответила Вика, - расхотелось уже, выспалась.
   Он глянул на часы.
   - Рано еще, шесть часов только. Но, тогда встаем, завтракаем и едем в город.
   - В город я всегда за, но почему так внезапно?
   - Звезды так сложились, - неопределенно ответил Авгур.
   - Звезды у него сложились, - недовольно повторила Виктория, - рассказывай, давай.
   - Лежал, думал, рассуждал, - серьезно произнес Авгур, - с соболями у нас прошлый раз отвратительно вышло. Надо искать нового покупателя и уже не на шкурки, а на шубы. Будем шить шубы и собольи шапки в Наумовке, а кроликов отдадим в райцентр, пусть там шьют.
   - Все-таки не доверяешь жителям райцентра? - спросила Вика.
   - Здесь мы практически одной семьей живем, всё на виду, а там необходим контроль. Там я обычный работодатель, а для Наумовки намного больше, я веру людям вернул.
   - Да, ты абсолютно прав, Авгур. Что с собой в дорогу брать?
   - Ничего, только термос с чаем и ничего больше.
   - А готовые шапки, шкурки?
   - Нет, они по графику в город пойдут, у нас цель другая, - ответил Авгур.
   Тихоновы позавтракали и через пять часов уже были в городе. Сразу направились к Зойсману. Он приезда не ожидал и радостно-взволнованно суетился. Понимал, что не просто так приехал Тихонов, какие-то изменения произойдут. Хорошие ли?
   - Чай, кофе, коньяк? - спросил директор и хозяин фирмы "Кепи".
   - Кофе, пожалуйста, - ответил Авгур за себя и жену.
   После нескольких глотков он спросил заинтересованно:
   - Волнуетесь по поводу нашего приезда, размышляете о цели визита? Слишком далеко мы находимся от вас, чтобы просто так в гости ездить.
   Зойсман ответил внушительно:
   - Я всегда рад вашему появлению, и вы это знаете. Столь солидный господин может предложить нечто укрепляющее наше доверие и обоюдно повышающее прибыль. Другой альтернативы не вижу.
   Как ловко сказано, мысленно усмехнулся Авгур, еврей... что с него взять.
   - Скажу прямо, без намеков, ибо уверен в вашей порядочности, Абрам Геннадьевич. Хочу немного бизнес расширить и начать шить шубы из меха соболя. Ищу серьезного покупателя.
   - О-о! В вашей солидности, Авгур Емельянович, никогда не сомневался. Какое количество можете поставлять, фасон? Длиннополые шубы, душегрейки, манто, курточки до середины бедра?
   - Вам это поможет рекомендовать покупателя? - спросил Авгур.
   - Конечно, хотя уверен, что знаю ответ. То, что будет пользоваться спросом. Полуприталенные шубы до середины голени и более короткие для поездок на автомобиле за рулем. Я угадал? - спросил с улыбкой Зойсман.
   - Угадали, Абрам Геннадьевич, угадали, естественно. И что предложите?
   - Что предложу? - задумчиво переспросил Зойсман. - был у нас тут некий Степанов, хозяин и директор фирмы "Меха Сибири". Но он загадочно скончался в прошлом году, собственно, в начале этой зимы. То ли подавился, то ли удавился меховой шкуркой. Полиция возбудила уголовное дело по факту убийства и подозревала сына погибшего, к которому должен отойти весь бизнес. Никаких фактов, одни подозрения, надо было что-то докладывать наверх. Сынок и так в бизнесе был не силен, а тут еще следствие мозги пудрило и работать толком не давало. Короче, стал бизнес убыточным, и сынок его продал, а я купил. Объединять фирмы не стал, поразмышлял немного, логистикой позанимался...
   - Вы хотите сказать, Абрам Геннадьевич, - перебил его Авгур, - что мои шубы стали бы для вас серьезным подспорьем? Верно?
   - Вы, как всегда, правы, Авгур Емельянович, - кивнул головой Зойсман, - китайцев много приходят с предложениями, но с ними иметь дело опасно, а их солидные фирмы меня тоже не совсем устраивают. Но, ширпотреб то же необходим, и он у меня есть. Я бы мог без проблем покупать у вас шкурки соболя по двенадцать тысяч рублей. Это высокая цена, вы знаете.
   - Знаю и вы правы, - согласился Тихонов, - я искал осенью такого покупателя. "Меха Сибири" обладает пошивочными цехами, и вы бы у меня шкурки даже по пятнадцать тысяч купили. Еще до вас я общался со Степановым, царство ему небесное, но гонор весь его разум затмевал. Бизнес и, как говорится, ничего личного. Могу предложить сорок длиннополых шуб по миллиону рублей за штуку и покороче за семьсот тысяч штук двадцать, шапок пятьдесят штук по сто тысяч рублей. Естественно - все к сезону. Как у вас с филиалами фирм, Абрам Геннадьевич?
   - Да-а, - покачал головой Зойсман, - события, поворотики... - он что-то соображал, прикидывал в своей голове. - А если шестьдесят длиннополых шуб в следующий сезон и сотню шапок?
   - Можно итак, - согласился Тихонов. - Но через сезон у вас шубы брать станет некому, такие средний класс не купит.
   - Согласен, через сезон вы поставите нам коротких шестьдесят и всего десяток длинных. А филиалы есть и через несколько лет станем обеспечивать другие области. Мне приятно, когда партнер думает о будущем и еще приятнее, когда он надежен. Как вы считаете, Виктория Павловна?
   Тихонова всегда молчала на переговорах и, видимо, как посчитал Зойсман, не умела или не могла сказать "в струю". Он терял половину прибыли на шубах Авгура и заработал бы неплохо, если бы покупал шкурки даже по пятнадцать тысяч рублей. Это, конечно, озадачивало Зойсмана, но он не был амбициозен и понимал, что предложение все равно выгодное. Авгур всегда прав - пусть хоть жена ляпнет что-нибудь несуразное.
   - Как я считаю? - она еле заметно усмехнулась уголком рта, - я действительно считаю - я бухгалтер. И прикинула, что в среднем вы получите на шапках только пять миллионов прибыли, на шубах двенадцать миллионов. Итого семнадцать за сезон. Совсем неплохо, если учесть, что затрат практически никаких. Это нам нужно шкурки добыть, выделать, сшить и представить вам. Вот так я считаю, Абрам Геннадьевич, - ответила Виктория. - Арифметика, куда от нее денешься, - она улыбнулась.
   - Великолепно! - восхитился Зойсман вместо желанного унижения Виктории, - великолепно!
   Он действительно восхитился этой семейной парой. Считал Тихонову молчаливой пустышкой, а получил по собственному самолюбию.
   Вопрос предварительно улажен и Тихоновы решили вернулись домой.
  
  * * *
  
   Весь путь из города Виктория ехала молча. Ей, привыкшей к сибирским просторам, все время казалось, что кто-то врежется в их автомобиль - так близко друг к другу ехали машины. Но за городом она вздохнула свободно и дала волю чувствам и мыслям.
   - Авгур, ты позаботился о реализации еще не сшитых шуб, это хорошо. И собираешься производить их в Наумовке, переместив цех кроличьих шапок в райцентр. Вполне логично. Люди в райцентре найдутся для пошива, но необходимо помещение, где ты собираешься разместить производство? - озабоченно спрашивала Виктория.
   Авгура радовала заинтересованность Вики, она не просто интересовалась из любопытства, она болела за бизнес, за людей.
   - Мерзликин же не просто так к нам приезжал, он заново хотел стать мэром района. В ответ я попрошу найти нам помещение под пошивочный цех, а людей ты сама подберешь. Найдутся в райцентре умеющие шить шапки?
   - Конечно, - не задумываясь ответила Вика, - на заре Советской власти шили шапки и ездили на вещевой рынок, а проще говоря, на барахолку продавать, выживали, как могли.
   - Ну вот и славненько, - кивнул головой Авгур, - сразу заедем в Малиновск, чтобы не тащиться потом из дома лишних двадцать камэ.
   - В райцентр к Мерзликину? - переспросила Вика, - да, как раз успеем к концу рабочего дня. Но почему двадцать камэ. До Малиновска же тридцать от нас?
   - Двадцать до основной трассы, по которой мы едем сейчас, потом еще десять.
   - Верно, - сконфузилась Вика, - что-то я зарапортовалась совсем, очевидного не вижу.
   У главы районной администрации опять не приемные дни и часы, но секретарша уже не артачилась, а доложила сразу. Мерзликин, естественно, их принял с показным радушием.
   - Ты станешь главой района, а мне необходимо здание под швейный цех. Дам людям Малиновска работу, пусть шьют шапки. Как быстро сможешь подобрать помещение?
   Тихонов даже не поздоровался, сразу начав с дела. Не посчитал нужным приветствовать неуважаемого им человека. В этом они друг друга стоили, глава тоже Авгура терпеть не мог.
   - Чего его подбирать? - неприязненным тоном ответил Мерзликин, - вон оно, на улице Ленина стоит. Бывшая районная библиотека. Закрыли ее после внезапного исчезновения Зейналова, она и была нерентабельной. Никто сейчас книг не читает, а если читают, то в интернете. Читальный зал можно освободить, книги перенести в подвал и складские комнаты - шейте себе на здоровье любые шапки, хоть невидимки, - Мерзликин засмеялся, - заезжайте хоть завтра, хоть сегодня.
   Тихонов был готов закипеть от ярости - глава районной администрации оказался не таким тупым, как показывал себя раньше. Тут еще подлила масла в огонь Виктория.
   - А что - неплохое здание, совсем не старое и теплое, нам вполне подходит, - констатировала она.
   Авгур внешне виду не подал и даже приветливо улыбнулся.
   - Андрей Тимофеевич, это же районная библиотека, кладезь, так сказать, знаний. Как же мы можем занимать столь ценное помещение каким-то там пошивочным цехом? Даже не предлагайте, разве я настолько невежественен, чтобы губить письмена великих людей древности и современности, переместив их в непригодный для хранения подвал.
   Виктория покраснела, поняв, что высказалась совершенно необдуманно и даже представила себе возможные последствия переезда в библиотеку. Как только бы там заработал пошивочный цех, так сразу бы начались неприятности. Аренда не по назначению, сырость в подвале губительна для книг и еще что-нибудь нелицеприятное. Пресса бы стала методично уничтожать ИП Тихонова, выставляя его в свете невежества и алчности. Цех бы закрыли и производство встало. Не навсегда, конечно, но убытки бы обозначились значительные, пострадали бы и партнеры, конкретно фирмы Зойсмана. Но, может быть, Мерзликин предложил занять библиотеку без возможных вариантов целенаправленного и завуалированного вреда?
   - Кто вам предлагает губить книги? - попытался аргументировать предложение Мерзликин, - нет у нас условий Третьяковской галереи, книги в здании всегда были и не портились. К тому же вся страна переходит на цифровое обслуживание, а книги, как и аналоговое вещание, уходят в прошлое. Не хотите - не надо, это ваше решение, другого свободного здания у меня нет, - твердо ответил глава района.
   - Нет, так нет, - как будто согласился Тихонов, - на нет и суда нет, - добавил он. - Пошли, Вика.
   Уже в машине она попыталась оправдаться:
   - Ты извини, Авгур, не поняла сразу намерений этого Мерзликина...
   Он не дал договорить жене:
   - Ничего страшного, Вика, главное - ты потом поняла и без подсказок.
   Она удивленно посмотрела на Авгура, но ничего вслух не сказала. Откуда он знает про ее мысли? Догадался, он же умный, решила она. Он продолжил говорить:
   - Что за судьба?.. Те, которые должны давать людям работу, создавать лучшие социальные условия, хотят меня уничтожить. Петя Яковлев, Вереев, Лобанов, Степанов, Зейналов, Дерябин, Мерзликин... вон их сколько набирается. И это экономико-политическая элита. Пусть местная, но элита. Мерзликин совсем недавно готов был зад целовать, а сейчас хочет подставить со зданием библиотеки. Почему?
   - Нашел опору, поддержку - высказала свое мнение Виктория.
   - Опору, поддержку, - усмехнулся Авгур, - он, конечно, чуть умнее, чем я полагал ранее, но все равно тупой валенок. Нам надо, Вика, дом в Малиновске купить и там швейный цех организовать. Уезжают же люди из райцентра, дома просто бросают, но нам такой не нужен. Тот же Мерзликин потом вонищу раздует, что мы самовольно помещение заняли и, в принципе, прав будет. Купить надо дом, его легко тысяч за десять продадут. Для нас это копейки, а для кого-то небольшое, но подспорье.
   Дом Тихоновы купили практически сразу. Хороший, добротный дом из бруса на два хозяина по девяносто шесть квадратных метров и участками по двадцать пять соток. В каждом дворе постройки - банька, естественно, и летний домик квадратов на тридцать, в котором готовили еду летом. Назывался он летним, но жить в нем можно было без проблем и в холодную зиму. Новые хозяева немедленно начали перепланировку, оставляя целыми только несущие стены.
   Слухи в райцентре распространялись быстро и практически в тот же день многие в Малиновске уже знали, что Тихоновы из Наумовки приобрели в собственность дом на два хозяина. В Советское время строились такие дома из обыкновенной экономии - разные помещения, но одна стена на двоих. Дворы на торцах, смежные огороды... Может, это по замыслу коммунистов должно было сближать людей?
   Не просто приобрели здание, не для проживания, а для открытия в нем швейного цеха. И люди поняли, что скоро появятся новые рабочие места. Потому потянулись к Тихоновскому дому сразу. Толпились на улице, пытаясь хоть что-нибудь выяснить. Но рабочие, убирающие тонкие перегородки между комнатами и заново проводившие электропроводку, сами ничего толком не знали.
   Тихоновы "ужаснулись", увидев столько народа. Требовалось в швейный цех около тридцати, максимум сорока человек, а на улице толкались около тысячи. Большинство, конечно, искали работу, но треть пришла из любопытства, посплетничать по случаю. В Малиновске для женщин работы практически не находилось. Медицинский персонал, продавцы в магазинах - почти исчерпывающий список для работающих женщин. Мужики работали в лесоучастке - охотились, заготовляли древесину, ловили рыбу, а женщинам отводилась роль домохозяек.
   Толпа гудела понемногу, волновалась - каждой женщине хотелось получить работу. Авгур вышел к людям, похлопал в ладоши, чтобы привлечь внимание, заговорил громко:
   - Уважаемые сельчане, дорогие женщины, длинных речей говорить не стану. В этом доме будет швейный цех по пошиву шапок и мне требуется тридцать человек. На первый взгляд сложно сделать выбор из такого количества присутствующих, - он обвел толпу рукой, - но выбирать все равно придется. Поэтому попрошу каждого кандидата написать немного о себе. Фамилия, имя, отчество, имеющиеся навыки шитья шапок... примерно так. Мы отберем людей и пригласим их на конкретное собеседование. Сейчас каждый желающий устроиться на работу пусть идет домой и напишет немного о себе. К концу рабочего дня я приму листки здесь же.
   Он слегка поклонился толпе и ушел в здание. Этот его легкий поклон не остался без внимания и обсуждался практически всеми - ранее никто из руководителей не кланялся, пусть и не низко.
   К концу дня Авгур получил гораздо меньше листков, чем ожидал. Всего-то двести, а рассчитывал хотя бы на четыреста. Он понял почему - многие хотели работать, но не имели навыков шитья, шапок тем более. Были и такие. которые писали: "Раньше шапки не шила, но человек быстро обучаемый и Вы не пожалеете, надеюсь стать лучшим мастером".
   - Авгур, послушай, что пишет одна дамочка, - с удивлением произнесла Виктория, - пишет, что может руководить нашим цехом. Еще в Советские времена занималась шитьем норковых шапок и поставляла их на вещевой рынок в город. Опыт имеется громадный, лучшего руководителя вы просто не найдете. Зарплату обсудить готова, но не менее пятидесяти тысяч рублей.
   - И кто такая прыткая? - спросил Тихонов.
   - Мордасанова Гулия Наилевна. Татарка, судя по данным. И чего ее в Сибирь-матушку занесло? - ответила Вика, - брать мне ее совсем не хочется. Почему-то кажется, что не работать будет, а руководяще гадить.
   Авгур рассмеялся.
   - Как ты четко выразилась: "руководяще гадить". Да, такая работать не любит, командирша - слово поперек не скажи. Постоянно пререкаться станет, считая себя лучшей и незаменимой. А по факту ничего не может и не умеет - только орать амбициозно. Надо выявить ее подружек и тоже на работу не принимать.
   - Согласна, Авгур, конечно, согласна, - довольно ответила Вика.
   На следующий день она просмотрела все переданные ей листки-анкетки и выбрала пятьдесят человек. После собеседования должны остаться только тридцать. Муж поручил ей набрать работниц самой, сей факт приятно отзывался в душе - ей доверяют. Не как жене. В этом она не сомневалась, а как работнице, ближайшей помощнице, сотруднице. Но она все-таки не решилась принять единоличное решение, хотелось отобрать наиболее достойных кандидаток, а не блеснуть самостоятельностью. Она отдала самописные анкеты мужу.
   - Посмотри, Авгур, сам. Я довольна твоим доверием, но хочется лучшего решения вопроса.
   Он просмотрел листы, посетовал слегка:
   - Да, здесь нет ни одной швеи-мотористки или дипломированной закройщицы. Но не Боги горшки обжигали и в Наумовке все женщины самоучки, а шапки пользуются спросом "на ура". Как ты отсеяла прихлебателей этой... ну, Мордасановой этой?
   - Они сами в анкете написали, что работали с ней, лучшие в швейном деле и могут стать швеями-инструкторами. У нас в Наумовке весь цех инструкторы получше их будут, - хмыкнула Виктория, - не шить, а учить станут. Вот... пусть в школу и идут работать. У нас лучше всех шапки шьют Наумова Клавдия и Орлова Таисия - они и пусть швейное дело здесь возглавят. Ты не захотел проем между помещениями рубить и это сейчас на руку, ты всегда, Авгур, мудрым был. Два цеха рядом с разными входами - пусть соревнуются между собой. Устроим им капиталистическое соревнование.
   - Капиталистическое соревнование, - усмехнулся Тихонов, - что ж, пусть будет так.
   В Наумовке Виктория сама разговаривала с Клавдией и Таисией Орловой.
   - Мы с Авгуром Емельяновичем решили организовать производство кроличьих шапок в Малиновске. Купили там дом, подбираем людей, закупаем столы, стулья и швейные машинки. Но доверять мы можем только нашим, наумовским. Поэтому предлагаю вам возглавить швейные цеха в Малиновске.
   - Цеха? - переспросила Клавдия.
   - Да, Клава, цеха, - ответила Виктория, - мы купили дом на два хозяина. Вы знаете, такие строились раньше в райцентре. Два помещения, два цеха, две начальницы, пусть соревнуются между собой люди.
   - Спасибо за доверие, но мне бы не хотелось переезжать в Малиновск, - возразила Орлова.
   - Никуда и не надо переезжать, наш микроавтобус будет возить на работу. Возит же он школьников зимой. Летом станет возить вас и желающих что-либо купить в магазине.
   - Там наверняка запросится на работу эта ведьма Мордасанова - я с ней работать не стану, хоть режь, - поставила условие Екатерина Наумова.
   - Я тоже работать с ней не хочу, подлая баба, очень подлая и жадная. Как специалист никудышная - в городе ее не раз ловили и били за плохое качество шапок в Советское время, - поддержала условие Таисия Орлова.
   - Мы на работу не только ее не возьмем, но и тех, кто ей тогда еще шапки шил. Не за совесть они работали - тяп-ляп и готово, дефицитом пользовались, - ответила Виктория.
   - Вот это отлично! - довольно согласилась Клавдия и ее поддержала Таисия.
   - Но вам придется самим обучить работниц швейному делу, - констатировала Виктория.
   - Обучим, это не вопрос. Здесь тоже не все шить умели, а сейчас шьют прекрасно. Надо только сроку дать немного, полагаю, что десяти дней вполне хватит, - ответила Клавдия.
   - Согласна, - поддержала ее Таисия, - а в Наумовке цех останется?
   - Останется, только шить станет шапки и шубы из соболя. Не станем продавать шкурки, выгоднее самим делать изделия.
   Выгоднее - это правда. И Виктория не стала объяснять, что в прошлом году возникли небольшие проблемы с продажей шкурок.
  
  * * *
  
   Цех в Малиновске заработал на полную мощность. А в Наумовке сотрудницы перестроились на шитье шуб. Довольный Тихонов позвонил Зойсману:
   - Абрам Геннадьевич, здравствуйте, это Тихонов.
   - Здравствуйте, Авгур Емельянович, - огорченным голосом ответил Зойсман, - вынужден сообщить, что договорные отношения между нами закончены. С сего часа никаких изделий более не приму, ранее поступивший товар оплачу в полном объеме. Удачи вам и прошу не звонить, приезжать тем более.
   В трубке запикало, Авгур усмехнулся, прошептал про себя тихо: "Так вот почему Мерзликин так нагло вел себя со мной. Он посчитал, что я уничтожен. Действительно, у него есть все основания так думать. Кусок тупого идиота, мерзость районная" ...
   Тихонов вспомнил Сталина. Тот насаждал идеологию в том числе и жестокостью, казнил не только несогласных, но и считал "показательные" расстрелы не лишними. Много зла он натворил, но перетянет ли чаша зла добрую? Ответ на этот вопрос, естественно, был и владел ответом только Бог. Сейчас нет репрессий, нет расстрелов и точно стало меньше добра. Демократия заменяется вседозволенностью.
   Мерзликин... кто такой Мерзликин? Никто и фамилия его Никак. Что может сделать на таком уровне глава района? Абсолютно ничего. Но здесь есть два "ссыльных" чекиста. Два-три есть в каждом районе, и они не светятся вывесками. Два "ссыльных" сотрудника ФСБ, которым тоже хочется кушать, а еще и гонор подстегивает - могли бы достойно в городе служить, а их в деревню кинули на несколько лет. Они понимали, что без рынка сбыта ИП Тихонов вскоре обанкротится напрочь. И тогда тот же Мерзликин, а может и другой человек, завладев этим бизнесом, реанимирует его и станет платить ежемесячно энную сумму. Сумму совсем нее маленькую, позволяющую скопить за несколько лет целое состояние.
   "Чистые руки, горячее сердце и холодный ум" ... Такого в Малиновске даже на красных полотнищах не писали. Но и местные чекисты ничего существенного с бизнесом Тихонова сделать не могли. А вот их городские коллеги могли серьезно озаботить проблемами Зойсмана. Но, скорее всего, чекисты из Малиновска сами беседовали с Зойсманом в городе. Им ни к чему лишнее разглашение информации, а в удостоверениях не написано, что они из захудалого райцентра. Элементарно представились сотрудниками областного управления ФСБ, что-нибудь наплели о незаконной добыче пушнины ИП Тихоновым, который занимается контрабандой и потребовали немедленного прекращения всех существующих официальных и не официальных договорных отношений. В противном случае обещали упрятать в места, не столь отдаленные так, что сам черт не сыщет и забудет со временем.
   Зойсман, естественно, растерялся, огорчился и испугался. Не бандиты и не полиция наехали - чекисты, с которыми лучше дел не иметь. Пришли, предъявили удостоверения, обещали посадить быстро и надолго. Отобрали подписку о неразглашении и удалились. И посоветоваться ни с кем нельзя - подписку дал. Что делать? Прекращение договорных отношений было для Зойсмана не столь критичным, как для Тихонова. Он продавал не только его товар, но и другой. Прибыль все равно будет, хотя и в гораздо меньших размерах.
   Долго еще размышлял Тихонов, перебирая разные варианты и предполагая наиболее вероятные.
  
  * * *
  
   Старший лейтенант Абзалов и капитан Рукавишников обсуждали Предложение главы районной администрации Мерзликина, которое казалось им, на первый взгляд, выгодным и доходным, не требующим серьезных усилий для достижения цели. Рустам Николаевич Абзалов, оперуполномоченный ФСБ, уже прослужил в органах несколько лет и считал себя неоправданно сосланным в эту районную дыру, где не только шпионов нет, но и вообще не совершаются преступления их профиля. Это место для свежевылупившихся лейтенантов, считал он. Видимо, потому и сослали, что не понимал ситуации - молоденьких лейтенантов учить еще надо на практике, а кто тут будет учить?
   Сергей Иванович Рукавишников, старший группы и старший опер тоже не прыгал от радости, узнав о своем назначении фактически в деревню. Но руководство принимало подобные решения с целью определения использования сотрудников в дальнейшей работе. Как проявят себя на таком поприще, какие планы напишут, кого привлекут к негласному сотрудничеству, помогут ли местной полиции? И главное - как помогут? Завуалированно или открыто - это очень важно для руководства, будут ли владеть криминальной ситуацией в районе? То есть в отсутствии шпионажа и секретных объектов выявлялись потенциальные оперативные возможности личного состава.
   Но чекисты в Малиновске не понимали сути своей "ссылки", считая отношение руководства предвзятым и оскорбительным. Малиновск - не место для работы чекистов, здесь делать нечего. Как, видимо, и таким сотрудникам в органах.
   Предложение Мерзликина звучало кратко и очень доходчиво - лишить Тихонова возможности сбыта продукции. ИП лопнет и бизнес приберет к рукам глава местной администрации. Каждому из чекистов он пообещал миллионную прибавку к зарплате ежемесячно. Они ее в год не имели, а тут в месяц. Заманчиво, очень заманчиво.
   - И что станем делать? - спросил Абзалов.
   Рукавишников понимал, что его помощник спрашивает не просто так. Если бы он отвергал предложение, то возмутился бы и не задавал подобных вопросов. Но он спрашивал еще и потому, что он подчиненный и ему выгодно спросить - в случае чего главная ответственность ляжет на старшего группы.
   - Предлагай, - решил прощупать подчиненного капитан.
   Абзалов тоже соображал, что его проверяют на "вшивость" и не решаются сразу заговорить о главном, которое волнует обоих.
   - Предлагай, - ухмыльнулся он, - кто здесь главный?
   Рукавишников решил больше не играть в слова.
   - Миллион - это неплохо, надо ехать в город и разговаривать с этим Зойсманом.
   - А если он на связи у кого-то из наших или его кто-то крышует? - озабоченно спросил Абзалов.
   - Рустам... это старый еврей, такие и в НКВД не стучали. Да, делились информацией, когда их припирали к стенке, но добровольно на контакт не шли никогда. Продает кепки, шапки и другие тряпки, захватил бизнес Степанова и "Меха Сибири" теперь принадлежат ему. Наверняка кто-то из полиции у него кормится, но не наши, а с нами полицейские связываться не станут. Мы доверительно расскажем ему о контактах Тихонова с китайцами. Тем более, что он наверняка догадывается, куда ушли прошлогодние соболиные шкурки ИП Тихонова. Намекнем, что их разведка хочет вербануть бизнесмена, а пока накапливает материал по контрабанде. Надо помочь Тихонову и уберечь его от контактов с китайской разведкой. А потому прекратить все договорные отношения, перестать приобретать любые изделия у Тихонова.
   - Но, это наоборот толкнет его к китайцам. Зойсман не дурак, чтобы не понять этого, - возразил Абзалов.
   - Не дурак, в отличие от тебя. Он сразу сообразит, что не все так просто, и контрабанда соболиных шкурок в прошлом году не останется безнаказанной. Кто же станет вести бизнес с человеком, которой вот-вот реально сядет? И потом мы доверительно и несколько туманно делимся секретной информацией, это не в стиле полиции, но нас он поймет.
   - Оба поедем в город, Сергей?
   - Нет, официально в город никто не поедет. Мерзликину и другим скажем, что уехали на охоту. Не... не сезон - на рыбалку уедем на зорьке, а вечером вернемся. Мерзликину просто объявим, что Зойсман перестал покупать товар у Тихонова. Как это сделано? На то и ФСБ, чтобы тайны свои не разглашать.
   - Отлично придумано, здорово! - воскликнул Абзалов. - Но, надо бы обязать Мерзликина, чтобы он начал выплаты немедленно, хотя бы по сто тысяч, пока не прибрал бизнес Тихонова к своим рукам.
   - Это правильно, Рустам, молодец, - согласился капитан.
   "А вот здесь вы ошиблись, мальчики, сильно ошиблись. - Тихо произнес Авгур, просматривая видеозапись разговора, - Жадный Мерзликин вам ни копейки не выплатит".
   Весь расчет главы администрации строился на том, что сотрудников ФСБ меняли в районе раз в три года, а эти уже прослужили два. Год можно естественно протянуть - пока бизнес лопнет, пока новый наладится... А там, глядишь, и новый состав появится, они не дадут стареньким просто так здесь крутиться.
   Тихонов с интересом просматривал видеозапись разговора чекистов с местной главой администрации.
   - Мы свою работу сделали четко и быстро, - после формальных приветствий начал разговор Рукавишников, - Зойсман не станет сотрудничать с Тихоновым и не примет больше на реализацию ни одного изделия.
   - Развести меня вздумали? - ехидно спросил Мерзликин, - вы даже территорию районного центра не покидали. По телефону все вопросы решили? Чушь собачья.
   - Как решили - это не твоего ума дело, - жестко ответил капитан. - На то мы и чекисты, а не полиция, чтобы вопросы решать тайно и быстро. Поэтому станешь платить нам с сегодняшнего дня по сто штук, а миллион через несколько месяцев, когда весь бизнес себе присвоишь. Так что гони денежку, Андрей Тимофеевич.
   - Сто штук - ишь чего захотели, - с натугом и как-то криво осклабился Мерзликин, - заплачу по миллиону, когда прибыль будет. О большем и не мечтайте даже.
   - Андрей Тимофеевич, - вмешался в разговор Абзалов, - ты, видимо, не совсем уяснил, что мечтателей здесь нет. У тебя только два варианта - ты нам платишь прямо сейчас или мы приглашаем понятых и находим у тебя... как ты думаешь, что?
   - Наркоту решили подсунуть, сволочи, - разъярился Мерзликин, - не выйдет, полиция вас самих задержит, я прикажу, а разбираться потом будем, когда ваше начальство прибудет. Мало вам не покажется, не сомневайтесь. Я все-таки глава района и полиция выполнит мой приказ. Тем более, что пальчики у меня чистые, с наркотой никогда дел не имел, а вот у вас эксперты следы найдут, сто процентов найдут. Пошли вон из моего кабинета, козлы, вы вообще ничего не получите. А если пообщаетесь с Зойсманом еще раз и повернете все вспять - я вас сдам вашей же службе безопасности. Вон пошли, вон из моего кабинета.
   - Дурак ты, Мерзликин, и фамилия у тебя поганая, - спокойно произнес Рукавишников, - система своих не сдает, а вот ты сядешь и прямо сейчас. Зови понятых, Рустам, мы у него сейчас не наркоту, и пистолет найдем с прошлого убийства. Помнишь, когда месяц назад директора местного клуба застрелили, а пистолет так и не нашли. Вот мы его у тебя и найдем при понятых, все, как положено, сделаем. И алиби у тебя на момент убийства нет, это мы точно знаем.
   - Э, э, погодите, какое убийство, вы совсем что ли охренели? Я никого не убивал и оружия у меня нет, - возмутился обеспокоенно Мерзликин.
   Он понимал, что от этих чекистов можно всего ожидать.
   - Когда ты предлагал нам отжать бизнес у Тихонова и был готов платить по миллиону каждому, то вертел в руках пистолет, полагая, что это зажигалка. Но это не зажигалка, этот тот самый пистолет, из которого застрелили директора клуба.
   - Суки, - с ненавистью бросил Мерзликин, - вы еще и убийцы.
   - Это ты убийца, у тебя пистолет найдем и следственный комитет пригласим. Так не бывает - заказ сделал, а платить не хочешь. Мы зря что ли Зойсмана в городе напрягали? Вот и сядешь по полной.
   - Стойте, мужики, стойте, я вам все заплачу, что обещал. Но бизнес-то еще у Тихонова не развалился и деньги мне не поступают на счет. Как только, так сразу, не сомневайтесь - все заплачу, - чуть не плача заверещал Мерзликин.
   - Я же сказал тебе, поганец, что у тебя два варианта - сто тысяч каждому сейчас или тюрьма.
   - Но нет у меня денег, нет, - завопил в отчаянии Мерзликин, - подождите немного.
   - Рустам, - обратился Рукавишников к своему помощнику, - кидай пистолет в ящик стола и иди за понятыми - товарищ не понимает.
   Абзалов открыл ящик стола и вытряхнул из целлофанового пакета оружие. Мерзликин немедленно схватил его и направил на чекистов.
   - Завалю всех, суки, завалю, - закричал он в истерике, - берите листы и пишите признанку, завалю всех.
   Он хотел выстрелить показательно вверх, но оружие только щелкало и выстрела не происходило. Мерзликин понял, что патронов нет.
   - Вот и фото с оружием есть, отпечатки и все как по маслу идет, - ухмыльнулся Рукавишников, - сядешь, Мерзликин, сядешь по полной за убийство.
   - А вот хрен вам, - он внезапно схватил тряпку и быстро протер пистолет, ухмыльнулся, - зови понятых, зови, падла, нет моих пальчиков на оружии, нет. А пистолет вы принесли, и я это докажу.
   - Дурак, что тут скажешь - полный дурак, - воскликнул Абзалов, - пальчики эксперты еще раньше с пистолета сняли.
   Рукавишников глянул на него уничижительно и Абзалов понял, что сморозил абсолютную глупость. Зато Мерзликин повеселел сразу, он тоже понял, что пистолета у него не может быть, если отпечатки уже сняты ранее.
   Достаточно разговоров, решил Тихонов, наблюдая за происходящим онлайн, для следствия довольно информации. Он позвонил в следственный комитет района:
   - В кабинете главы администрации кто-то кого-то убивает, вы поспешите с выездом.
   В трубке запикало, и дежурный на вахте в СК ничего не сообразил, но начальству доложил, как положено. Его полчаса расспрашивали что да как, пока он не возмутился:
   - Там же убивают кого-то, а вы меня пытаете. Не назвался звонящий, не представился и не сказал более ничего. Может трупы там, а может липа, розыгрыш чей-то.
   Начальство наконец-то сообразило, что надо проверить информацию, а потом уже расспросы вести. Все тот же дежурный подсказал:
   - В приемную позвоните, там не секретарша, а бой-баба... Лидия Ивановна...
   - Точно, звони, - приказал начальник следователю.
   Тот набрал номер.
   - Алло, Лидия Ивановна, это из следственного комитета беспокоят. С вашим шефом все в порядке?
   - Чего звонишь? Прием во вторник и четверг, записать? Фамилию говори.
   - Мерзликин на месте, с ним все в порядке?
   В ответ секретарша положила трубку, не желая отвечать на глупые вопросы, на ее взгляд. Следователь набрал номер снова и уже передал трубку начальнику.
   - Лидия Ивановна, добрый день, это начальник следствия Воропаев. Звоню Андрею Тимофеевичу, а он трубку не берет. Не подскажете в чем дело?
   - Здравствуйте, Анатолий Андреевич, сейчас выясню, минутку...
   Воропаев хорошо слышал, как секретарша положила трубку и, видимо, решила зайти к Мерзликину. Внезапно раздался истошный крик в телефоне, Воропаев пытался спрашивать, но секретарша только визжала истерично и с трудом догадалась взять телефон.
   - Змеи там, змеи, - то ли кричала, то ли уже стонала секретарша.
   - Лидия Ивановна, где змеи, какие змеи, что с Мерзликиным? - спрашивал возбужденно Воропаев.
   - Да не знаю я что с Мерзликиным - в кабинете десятки змей, и я сразу захлопнула дверь. Приезжайте быстрее...
   - Какие десятки змей, Лидия Ивановна, вы о чем? - Воропаев закрыл трубку ладонью и произнес для сотрудников: - Она с ума сошла что ли?
   Дежурный вахты следственного комитета не скрывал издевательской ухмылки и рассуждал мысленно: как таких тупых могут начальниками ставить? Он позвонил начальнику полиции и доложил без сглаживающих моментов:
   - Товарищ подполковник, это сержант Стрельцов с проходной следственного комитета. Мне позвонил неизвестный и сообщил, что в кабинете главы районной администрации происходит убийство. Звонивший не представился и более ничего не сказал. Я доложил Воропаеву, но он уже сорок минут вопросы задает и ни хрена предпринять не может. Выяснилось, что кто-то змей принес к Мерзликину и что там сейчас происходит - неизвестно. Про змей секретарша сказала, она заглянула в кабинет, увидела змей, их там много, и захлопнула дверь обратно. Надо принимать срочные меры, наряд отправлять в администрацию и ветеринаров, а Воропаев о психиатрии рассуждает.
   Начальник следственного комитета выхватил у сержанта трубку:
   - Я твоего мента, подполковник, задерживаю за оскорбление...
   - Заткнись, - перебил его начальник полиции, - в администрации встретимся.
   Подполковник Савельев, назначенный после Дерябина, немедленно вызвал ОМОН на адрес, ветеринаров и скорую помощь. По прибытии он заглянул в кабинет и ужаснулся, быстро пришел в себя и начал инструктаж.
   - Так... прошу слушать всех очень внимательно. В этом кабинете, - он указал рукой, находится сейчас глава администрации и, скорее всего, он мертв, а, может быть, еще и жив, что маловероятно. Там в кабинете очень много змей, всё просто кишит змеями, поэтому туда безопасно не войти. Работаем следующим образом: автоматы ОМОНу отставить, вооружаемся лопатами, их сейчас сюда доставят, открываем дверь и отрубаем головы выползающим змеям. Убитых сразу же скидываем в ящик потому, что отрубленная голова некоторое время еще может кусаться.
   - Что за хрень тут происходит? - возмущенно закричал появившийся начальник следственного комитета Воропаев. - Немедленно докладывайте обстановку, подполковник, и ничего не предпринимайте. Я решу, что дальше делать - психиатрам вас всех сдать или за распространение ложных и опасных слухов привлечь. Чего язык проглотил, Савельев?
   Иван Яковлевич Савельев прекрасно понимал, что Воропаев "неровно" дышит к нему из-за некоторых прошлых дел, когда следствие отказало, а полиция провела собственное расследование и оказалась права. Дела прошлые и Воропаев еще тогда начальником не был, но ничего не забыл и ждал своего часа мести. Сложно поверить в такую информацию, и он посчитал, что его час пробил.
   Подполковник вздохнул тяжело и приказал прибывшему с ним наряду ППС:
   - Наручники и в камеру его к нам, посадите только отдельно. Быстро исполнять, это приказ, - закричал подполковник, - он здесь только мешать станет, не до протоколов сейчас.
   Приказ - есть приказ и наряд патрульно-постовой службы выполнил его с удовольствием. Не часто приходится задерживать столь больших чиновников, тем более таких, которых в полиции, мягко говоря, очень недолюбливали.
   Воропаев, кричал, возмущался, угрожал тюрьмой, приказывал ОМОНу задержать Савельева, но все бесполезно - его быстро увели. Как раз доставили лопаты, и подполковник открыл дверь кабинета главы администрации настежь. Стоявшие рядом омоновцы оторопели - змеи словно ждали и ринулись в приемную, извиваясь телами и шипя.
   - Бей их лопатами, бей, - закричал, словно в истерике, Савельев.
   Крик привел омоновцев в чувство, и они заработали лопатами, как топорами или саблями, где-то отрубая головы, а где-то пришибая их плашмя. Змеи ползли и ползли из кабинета, омоновцы отступали, оставляя извивающиеся тела и отрубленные головы, все еще открывающие пасть и пытающиеся укусить. Наконец основной поток кончился, выползали единицы, которым сразу же отрубали головы. Обезглавливали и ранее пришибленных, чтобы не пришли в чувство и не смогли укусить в дальнейшем. Совковой лопатой скидывали еще извивающиеся тела и головы в большой ящик.
   Только большое кровавое пятно осталось на полу в приемной, и сотрудники решились осторожно войти в кабинет главы администрации района. Змей на полу не было, но на шеях троих мужчин, обвившись, сидели здоровенные черные гадюки.
   - Нельзя рубить змей на теле, их надо скинуть, - объявил Савельев.
   Он осторожно поддевал змею с шеи предполагаемого Мерзликина длинной лопатой и, наконец, скинул ее, сразу же отделив голову от туловища на полу. Тоже самое сделали омоновцы, затем обыскали кабинет и более змей не нашли. Но все равно все вошедшие смотрели только на пол - вдруг еще откуда-нибудь выползет змея и ужалит.
   Подполковник Савельев давно уже обратил внимание на исписанные листы бумаги около трупов. Он незаметно взял их, свернул и положил себе в карман. Огляделся - все омоновцы уткнулись в пол и ничего не заметили, все еще ожидая нападения гадюк.
   Яд гадюки гемотоксичен и, обычно, не представляет смертельной опасности для человека. Летальные случаи редки. Позже змей подсчитают, их окажется пятьдесят семь и около тридцати укусов на теле каждого погибшего мужчины. Да, такое количество яда не в состоянии выдержать человеческий организм. Искусанные лица и шеи стали отечными, раздутыми и багрово-синюшными. Трупы по внешнему виду лица не опознать, но в личности Мерзликина не сомневались, а чекистов пока установили по имевшимися у них в карманах удостоверениям.
   - Что скажете, откуда столько гадюк появилось? - спросил Савельев у ветеринара.
   - Ума не приложу, - ответил он, - большие скопления бывают на зимовках. Гон у них в мае. Видимо, специально змей отлавливали, но где столько взяли? Можно, конечно, поймать несколько штук, но пятьдесят семь... Не понимаю, ничего не понимаю, - ветеринар пожимал плечами.
   Савельев отпустил врачей и ветеринара, запретив им сообщать кому-либо о происшедшем, но секретарша уже разнесла информацию по району пока сотрудники боролись со змеями, и здание администрации пришлось оцепить. Она тоже хотела уйти, но Савельев строго настрого приказал не отпускать ее.
   Начальнику полиции предстояло самое, может быть, тяжелое - сообщить о случившемся своему начальству, в ФСБ и следственный комитет области.
   Первым он позвонил начальнику УВД. Но секретарша ответила, что генерал на совещании. Опять эти секретарши, черт бы их побрал. Она ничего не хотела понимать и слушать, пришлось ругаться матом, только тогда его поняли и соединили.
   - Товарищ генерал, здравия желаю, это начальник полиции Малиновского района...
   - По существу, - перебил его Терехов, - у меня совещание.
   - Убиты глава района и два сотрудника ФСБ, приписанные к нашему району. Закусаны насмерть змеями в здании администрации. Пришлось задержать и посадить в клетку начальника СК района - не верил, пугал психиатрами, тюрьмой и не давал работать. Первоначальный опрос мы проведем, но кто будет вести следствие - СК или ФСБ?
   - Змеи в здании администрации? -переспросил генерал.
   - Да, непосредственно в кабинете главы, мы только что закончили убивать их, насчитали пятьдесят семь змей. Трупы закусаны до неузнаваемости. Могут возникнуть трения со следственным комитетом, я задержал их начальника, он даже в приемной главы администрации не верил в змей и убийство, пришлось изолировать его, другого выхода не было. Я еще никому не докладывал, ни в ФСБ, ни в СК области, только вам.
   - Ты считаешь это убийством? - спросил генерал.
   - Конечно, кто-то же принес в кабинет столько змей и рассердил их невероятно. Иначе было бы три-четыре укуса, а тут у каждого более тридцати, змеи всей толпой набросились, а потом пытались вырваться из кабинета все и сразу. Отделение ОМОНа работало лопатами, головы рубить не успевали, а они все ползли и ползли. Кое как справились с гадами.
   Генерал Терехов, проработавший большую часть службы в милиции и полиции в уголовном розыске, видел разные преступления, но о таком даже в фантастике не писали.
   - Иван Яковлевич, начинайте опрос свидетелей и очевидцев, в ФСБ и следственный комитет я сам сообщу. К тебе немедленно вылетает на вертолете генерал Корнилов, начальник криминальной полиции с группой сотрудников. Он решит вопрос по Воропаеву и урегулирует межведомственные вопросы. Надо бы как-то прессу попридержать.
   - Извините, Александр Николаевич, секретарша главы, пока мы со змеями боролись, уже растрепала всем о нападении змей. Но я встречусь с прессой, попрошу не писать лишнего. Но вы сами понимаете, как журналисты реагируют на подобную ситуацию, это же сенсация, им плевать на реальность, тайну следствия и здравый смысл.
   - Понятно, подполковник, действуй и жди Корнилова, удачи.
   Савельев начал с опроса секретарши.
   - Лидия Ивановна, расскажите по порядку что и как получилось. Начните с момента прихода на работу в подробностях - кто приходил, кто звонил, куда отлучались на несколько минут или больше, чай заваривали и так далее. Когда чекисты появились в кабинете, кто еще приходил?
   Лидия Ивановна хмыкнула, видимо, уже оправившись от перенесенного ужаса, и посмотрела на подполковника свысока.
   - Никто не приходил, никто не звонил, - ответила она высокомерно, давая понять, что начальник полиции в администрации никто.
   - Как же никто, - еле сдерживая себя переспросил Савельев, - следователь вам звонил, Воропаев. А двое мужчин откуда взялись в кабинете Мерзликина?
   - Понятия не имею о чем вы говорите, - фыркнула секретарша, и закончим на этом, мне домой пора, - заявила она, глянув на часы.
   Наглое поведение секретарши возмутило начальника полиции до предела, он возмущенно закричал:
   - Рассказывай, дура, все рассказывай в подробностях, иначе в камере будешь давать показания. Когда чекисты появились, кто змей принес в ящике, они? Не молчи, дура, или ты змей принесла? - кричал подполковник во все горло.
   От крика секретарша опешила и испугалась, даже начала немного заикаться.
   - Я не-не знаю, чекистов не видела, они мимо меня не проходили, никто к Мерзликину не заходил. Я не-не знаю.
   - Абзалов с Рукавишниковым сквозь стену что ли прошли? Ты чё мне здесь липу гонишь, кто змей принес?
   - Я не-не знаю, я ничего не-не знаю, - уже начала дрожать секретарша, - не видела я чекистов, не видела.
   - Понятно, - спокойно произнес Савельев, - здесь третьего не дано. Или мертвые Абзалов с Рукавишниковым ящик со змеями принесли, или вы, Лидия Ивановна. Других лиц в приемной и кабинеты главы не было. В камеру ее - пусть посидит и подумает, авось вспомнит чего.
   Весь административный гонор с Лидии Ивановны слетел мгновенно, она завыла, запричитала, что невиновна и в камере она не вынесет условий содержания. Савельев махнул рукой и ее почти волоком утащили сотрудники полиции.
   Подполковник ждал появления генерала Корнилова, а пока знакомился с листами, взятыми со стола Мерзликина. Он хвалил себя мысленно, что не оставил их на столе и не приобщил к материалам следствия. Найти убийцу они не помогут, а изнанка местного бизнеса никому не нужна.
   Мерзликин сделал признание, что заказал отжатие бизнеса ИП Тихонова чекистам, а те требовали с него по сто тысяч сразу и по миллиону в дальнейшем. Они тоже все написали подробно и осветили свою негласную поездку в город для встречи с Зойсманом.
   Из всей информации можно было предположить, что змей принесли Абзалов и Рукавишников, с которыми не захотел рассчитаться Мерзликин. Открыли "ящик Пандоры" и не успели убежать. Это была бы единственная версия, которую наверняка бы заблокировало определенное ведомство.
   Немногие в районе знали, нет, скорее предполагали о возможностях Авгура Тихонова, очень немногие. И в это количество как раз входил подполковник Савельев. Именно с его приездом начали происходить невероятные явления в Малиновском районе. Люди исчезали, мумифицировались и находились в полном параличе. Кудесник, посланец древних волхвов, но кто в это поверит? В народе поверят, а во власти и науке - нет. И это он наверняка наслал столько змей, в уверенности считал Савельев. Но чекисты уже переговорили с Зойсманом, заставив его отречься от купли изделий у Тихонова. И об этом необходимо последнему сообщить. Просто сообщить и ничего не требовать взамен, а то можно и у себя гадюк обнаружить. Тихонов сам найдет способ отблагодарить за полезную информацию.
   Именно так размышлял Савельев, ожидая прибытия своего начальства и представителей смежных ведомств. Но делегация несколько задержалась, пришлось собирать вместе не только полицейских, но и сотрудников ФСБ и следственного комитета области.
   Савельев докладывал генералу Корнилову обстановку в присутствии всех прибывших с ним лиц.
   - Что ж, - подвел итог Корнилов, - считаю ваши действия, подполковник, грамотными и профессиональными. - Он посмотрел на прибывших с ним старших групп от ФСБ и СК, они согласно кивнули головами. - В дальнейшем следствием займется СК области и оперативное сопровождение осуществят сотрудники УФСБ. Все материалы оставляйте на столе, и вы свободны, подполковник, благодарю за службу.
   Его, начальника районной полиции, выставляли из собственного кабинета. Но он не расстраивался, понимая, что об это преступление все зубы сломают. Но Савельев оказался не прав, частично не прав в истине - "заклинателя" змей следствие не нашло. Но оно успешно повесило преступление на невинную секретаршу Лидию Ивановну. Главный козырь у следствия был логический, а не фактический. Никто не верил ей, что она ничего не видела, если никуда не отлучалась. Вход в кабинет Мерзликина был только через приемную и здесь третьего варианта быть не могло. Или она видела настоящих преступников и впустила их, или принесла змей сама. Адвокат заявлял, что женщина не может принести с собой сорок три килограмма, столько весили змеи, она не штангистка. Но суд не принял это во внимание и определил ей двенадцать лет лишения свободы в колонии строгого режима. Воропаева, конечно же, освободили из-под стражи и уволили из следственного комитета на пенсию. Хотели вернуть на должность выздоровевшего Вереева, но он категорически отказался. Вереев заявил, что не может возглавлять районное следствие, которое направило в суд уголовное дело с липовым обвиняемым. Секретарша Лидия Ивановна была амбициозной стервой, но она не убийца, утверждал Вереев. Сотрудники областного аппарата в ответ покрутили пальцем у виска, пожали плечами и ушли. Но все это будет позже, а пока следствие только началось.
   Подполковник Савельев покрутился еще немного в здании полиции и решил немедленно ехать к Тихонову, доложить ему о том, что Зойсман его бросил, что не станет он больше покупать товар из Наумовки. Необходимо временно свернуть производство до заключения договоров с новыми приобретателями, а не расширять бизнес в Малиновске. Он ехал в деревню с благими целями, очень надеясь на ответное понимание и материальное поощрение. И вообще не мешало бы подружиться с сильным мира сего - именно таким он считал Тихонова и вовсе не потому, что тот был богат. Волхвы наделили наумовского мужичка всемогущими силами, и он применил их, приказав змеям атаковать Мерзликина, Абзалова и Рукавишникова. Змеи сами просочились в кабинет, ибо не было на месте никакого ящика, в котором, как считалось, их принесли. Следствие это тоже упустило из виду, а, скорее всего, постаралось не заметить очевидный факт.
   Тихонов принял Савельева, но разговор начал сам:
   - Иван Яковлевич, я знаю цель вашего приезда ко мне. И она не бескорыстна, что меня несколько огорчает. Опять же вы не сделали ничего плохого, желали мне добра, а материального вознаграждения может желать каждый, кто трудится. Наличных денег я вам не дам, это было бы неправильно с моей стороны. Но я поддержу вас по службе, вам досрочно присвоят специальное звание полковник и вы будете числиться на хорошем счету у руководства области. Согласитесь, что это тоже не маловажно. Удачи вам, Иван Яковлевич.
   Тихонов встал, давая понять, что аудиенция закончена. Но Савельев решил, что его не до конца поняли.
   - Я хотел рассказать вам про Зойсмана, Авгур Емельянович...
   - Я знаю, - мгновенно отреагировал Тихонов, - спасибо. Но Зойсман не дурак, он сообщил мне сразу же о шантаже местных чекистов по телефону. Сейчас шантажа нет, и мы продолжаем плодотворное сотрудничество. Если хотите действительно помочь, то переговорите с Мордасановой. Гулия Наилевна не понимает, что ее время ушло, а специалистом в швейном деле они никогда не была. Неприятно, когда ходят по райцентру и треплют языком разные небылицы.
   - Я понял, Авгур Емельянович, сделаю.
   - Вот и отлично, Иван Яковлевич, еще раз желаю удачи.
   Савельев возвращался домой и считал поездку удачной. Денег он не получил - факт. Но авторитет и звание тоже чего-то стоят. Мордасанова... этой стерве давно хвост пора прищемить. Тихонов тоже на удивление подумал о хвосте. Хвост у человека давно отпал, а потребность вилять им осталась.
  
  * * *
  
   Наумова Клавдия и Орлова Таисия, начальницы швейных цехов в райцентре, набрали персонал, закупили и установили оборудование. Сегодня первый рабочий день, когда полностью заработали цеха. Но этот день огорчился пикетом - Мордасанова и ее бывшие подельницы по спекуляции в Советское время вышли перед цехом с плакатами: "Наумовка - вон из райцентра", "Швеи - бракоделы".
   Савельев отреагировал мгновенно, он приказал задержать всех за несанкционированный митинг. Мордасанова, естественно, возмущалась и в тоже время понимала, что теперь ее защитить некому. Ее любовник и защитник Воропаев уволен из следственного комитета и сам теперь находится без защиты. Она понимала ситуацию, но именно гонор заставил организовать и привел ее на пикет. И она не рассчитывала на задержание, раньше полиция не реагировала на подобные мероприятия. Пошумит, покричит народ, да и разойдется по-тихому. Но полицейские составили протокол, а начальник объяснил, что за организацию несанкционированного митинга она привлечена к ответственности по статье 20.2 Кодекса РФ об административных правонарушениях. А ее подруги по части 6.1 того же кодекса. Подруг оштрафовали, а Мордасановой суд дал тридцать суток административного ареста.
   Чуть позже Савельев объяснил ей, что ИП Тихонов дает возможность людям работать, добро делает, а она митинги устраивает и является антисоциальным элементом. За последующие возможные нарушения ее, конечно, не расстреляют, как при Сталине, но болота точна отправят сушить. Малограмотная Мордасанова поняла, что ей не тягаться с Тихоновым и надо было идти другим путем, чтобы занять должность начальницы цеха. Все еще верила, что только она может руководить столь солидным, на ее взгляд, мероприятием. Но теперь уж ничего не поделать - поезд ушел.
   Осень!.. Великолепнейшее время года! Но, кому-то нравится зима, лето, весна...
   Осень загуляла на просторах
   Родины залетным ветерком,
   Закружилась рябью на озерах,
   Завертелась желтеньким листком.
  
   Одиноко бродит бабье лето
   По стране огромной и родной,
   Днем лучами солнца обогрето,
   Ночь поит туманною слезой.
  
   И промозглый дождь кидает ветер
   На березы, сосны, тополя,
   Года разукрашенного вечер
   Приняла российская земля.
  
   От Камчатки до Калининграда
   Прошагала осень не спеша,
   Золотым рубином листопада
   Обернулась русская душа.
  
   Солнце еще пригревало по-летнему, а воздух уже был наполнен ночной прохладой, когда температура падала до нуля или еще ниже. Тихонов отдыхал на веранде в плетеном кресле-качалке, греясь на солнышке, когда зазвенел его спутниковый телефон. Звонил Зойсман.
   - Добрый день, Авгур Емельянович, не отвлекаю?
   - Ну, что вы, Абрам Геннадьевич, всегда рад вашему звонку, - ответил Тихонов бодрым голосом.
   - Пресса писала о нашествии змей в вашем районе, но я толком так ничего и не понял, - осторожно закидывал разведывательную удочку Зойсман.
   Тихонов понимал его и не обижался на тот его звонок, когда он отказался от сотрудничества. Никому не хотелось иметь трения с организацией, обладающей лицензией на убийство. Лицензия на убийство... Её, конечно же, нет, но в интересах государства совершаются определенные действия. И трупу в могилке все равно - оборотни те чекисты или нет. Но он оказался честным и позвонил - это главное.
   - Совершенно верно, Абрам Геннадьевич, - отвечал Тихонов, - гадюки напали на наших двух чекистов и закусали их насмерть. Тех сотрудников, что у вас были. Не понравились они змеям. Они хоть и гадюки по классу, но порядочные по жизни оказались, не согласились иметь в своем составе организмов по существу. Спасибо, что позвонили.
   Зойсман рассмеялся высказанному сравнению, тоже ответил с юмором:
   - Иллюзии молодости, Авгур Емельянович, у меня закончились, а галлюцинации старости еще не начались. Зрелый возраст... разве бы он не потребовал этого звонка? И была не права Фаина Раневская, когда в 1983 году писала Щеглову в Кабул: "Все приятное в этом мире либо вредно, либо аморально, либо ведет к ожирению". Артистка... она говорила о своем, а бизнесмену приятно сотрудничать с вами.
   - Конечно, - ответил Тихонов, - первая партия шуб будет доставлена вам по графику. Удачи.
   - Всего доброго, - ответил Зойсман.
   Тихонов положил трубку и задумался. Ему удалось пожить в разных эпохах - при развитом социализме и беспредельном капитализме. Удалось пожить или посчастливилось... кому как. Он хорошо помнил девяностые годы беспредельного или начального капитализма. Становление рыночной системы, когда ее еще нет и все достаточно стихийно. Сплошной обман, бесчеловечность и насилие, хапнуть любым путем, хищническое отношение к природе... Нахальные и самодовольные дельцы, действуя обманом и насилием, еще не думают о рациональных принципах обоюдовыгодного сотрудничества. Первоначальное накопление капитала... Сейчас о нем отчитываются все, но никто из олигархов не отчитается о своих первых миллионах. Высочайший уровень преступности и расслоение общества.
   Но беспредельный или начальный капитализм пережит и перешел в свою следующую стадию бюрократизма. Чиновничий произвол, разгул коррупции в государственном аппарате, горстка богачей на фоне бедности. Экономическая и политическая власть переходит в руки богачей, которые покупают партии, чиновников, СМИ. В стране говорят о гарантии прав и свобод личности. Говорят ... В обществе "правит бал" Закон, где богатых тоже судят, но не садят. Говорят ... Говорят о демократическом капитализме. Но разве две трети общества занимает средний класс - учителя, врачи, ученые, писатели, художники, квалифицированные рабочие? О курицах тоже говорят.
   Приехал в Наумовку и занялся бизнесом. Бились за места когда-то, но сейчас они все заняты, а он решил бесплатно место бизнесмена занять. Кудесник, ему повезло, а что было бы с другим бизнесменом. Кончаловский, Яковлев, Вереев, Мерзликин, Степанов, Зейналов, Дерябин, Харитонов... Список хозяев жизни... И где в нем Народ? А такой фамилии нет. Даже Тихонов есть, а Народа нет. Лжете, господин автор, он есть в Наумовке!
  
  * * *
  
   Секретаршу Лидию Ивановну конвой доставил в колонию строгого режима. Приговор, истерика, слезы... все это в прошлом и предстоит долгих двенадцать лет незаслуженного наказания. Она не признала свою вину и верила, что ее оправдают. Она действительно не видела входящих чекистов и не понимала, как змеи попали в кабинет. Сейчас она не верила ни во что - ни в правду, ни в кривду. Двенадцать лет... двенадцать лет будут исправлять и убеждать, что лучше признаться в содеянном, признать вину и выдать заказчика. Почему не понимают люди, что она не виновна? Но Авгур Тихонов знал и не поощрял правоохранительного беспредела.
   Первая ночь в колонии, барак на сто человек и койки в два яруса. Были места на первом, но новенькую определили на второй. Она не спала, рассуждая о своей судьбе. Жизнь сломана и лучше перелезть через колючку, пусть ее застрелят на контрольно-следовой полосе. Или все-таки отсидеть и выйти к разбитому корыту? Ничего же не будет на воле - ни денег, ни работы. Воля... ранее о ней не задумывались.
   Она заявила, что невиновна, но ей ответили, что здесь все такие. Но этого не может быть, значит, в колонии есть всякие. Повеситься? Нет, это страшно, а вот если застрелят, то это спокойнее и лучше. Надо идти на рывок через забор - пусть стреляют.
   Она перебирала разные варианты и вдруг услышала: "Иди за мной". Сердце замерло от страха и мурашки пузырились на коже - над ее лицом покачивалась гигантская голова змеи. Настолько огромная, что она, казалось, не укусит, а просто проглотит живьем. Царица гадюк произнесла: "Ничего не бойся и иди за мной".
   Лидия Ивановна встала и с захолонувшим сердцем, словно зомбированная, пошла за громадной змеёй. В полу образовался тоннель, который вывел их за территорию колонии. Змея пододвинула хвостом к ней небольшую шкатулку. Малахитовая, подумалось Лидии Ивановне. Она открыла ее и остолбенела - жемчуг, изумруды, сапфиры, золото... паспорт на новое имя с ее фотографией. Будет, на что жить на воле. Оглянулась уже не Лидия Ивановна, но змеи нигде не было, она испарилась.
   На утренней поверке в колонии нашли только огромную сброшенную змеиную шкуру на кровати новенькой, но в чудеса не верил никто. И вы, господа, не верьте - нет чудес на свете, а быль существует. Какой бы невероятной она не была.
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"