Небольшой сквозняк раздувал прах трёх братьев колдунов и на эту пыльную суету оторопело смотрели Пагор и Анеста, не произнося ни слова. Первый всё ещё старался осознать и поверить в свою небывалую силу, способную уничтожить тёмных магов, и мысленно найти хоть какое-то логичное объяснение всему случившемуся, а галшаи скрывала под чадрой счастливую улыбку, потому что её избранником оказался человек не простой крови, не обычных умений, и с тайной, которую ещё предстояло раскрыть. Молодая рагана не горевала по гибели колдунов, как не горевала бы по любому кровожадному существу в этом мире, но её очень волновала реакция Миасты, когда до главы касты долетит весть об убийстве её самых верных и полезных колдунов.
-Мы должны сохранить это в тайне, пока я не пойму, что во мне вызвало такую небывалую силу, - зная заранее, что Анеста не стала бы возражать, сказал Пагор, боясь посмотреть в глаза рагане, чтобы и её не испепелить. Во всём теле он ощущал непонятную дрожь и покалывание, но в то же время его одолевала набежавшая слабость, словно использование магической силы опустошило его изнутри. Путы, сковавшие руки и ноги истлели на глазах со смертью колдунов, поэтому без помощи Анесты Пагор сполз с грязного пыточного стола на пол, добрался до стены и, облокотившись на неё спиной, сел и закрыл глаза, чтобы ненароком не навредить гибельным взором девушке.
Осторожно сев рядом с ним, Анеста дрожащими пальцами прикоснулась к его щеке и повернула лицо в себе. Теперь мягкие и нежные подушечки пальцев нежно ласкали щетинистую чешуйчатую кожу, и тёплое свежее дыхание обдувало закрытые глаза.
- Не бойся посмотреть на меня, Пагор. Твой гнев заснул, а с ним и магическая сила. Открой глаза. Это именно дар, а не проклятье, - тихо вымолвила Анеста и её губы коснулись лба Пагора, даря ему живительную силу и теплоту.
Пагор открыл глаза и не моргая смотрел в по-прежнему лучистые красивые очи, и только теперь разобрал их сероватый цвет, за которым искрились еле заметные жёлто-оранжевые переливы.
-У тебя удивительные глаза, Анеста. Никогда не встречал таких, - задумчиво произнёс Пагор.
Неприкрытое смущение отразилось на лице раганы под чадрой, которое бывший риц заметил даже по движению голову и опущенному взору.
-Что же такое ты сказал колдунам? - чтобы не останавливать внимание на себе, поинтересовалась Анеста, хотя и предполагала по поведению полукровки, что ответов у него нашлось бы столько же, сколько у начинающего ученика иллара.
-Полную бессмыслицу, дряхлые каранчи, - честно признался Пагор с присказкой. Бывший риц заметил, что последнее время стал больше использовать таких выражений, наверное потому, что избыток душераздирающих и опасных ситуаций нарастал, и ему приходилось как-то выплёскивать эмоции, поэтому на помощь приходило самое элементарное - словарный запас, который он набрал у разных криминальных личностей за годы службы.
Повисла неудобная пауза, потому что ни он, ни она теперь не находили что обсудить кроме той темы, которая всё ещё развеивалась ветром в углу лаборатории. Пагору, правда, очень хотелось увидеть лицо галшаи, но он не смел просить рагану поднять чадру, наслышанный слухами, что этот народ не забавы ради начал прятать своих женщин под покрывалом. Что-то немыслимо прекрасное или ужасно безобразное скрывалось под чадрой Анесты, и Пагор решил не спешить узнать эту тайну, хотя её прекрасные ласковые глаза отталкивали мысль о чём-то безобразном на задний план. Он попытался встать на ноги и это далось ему с большим трудом, так что рагане пришлось придерживать бывшего капитана рицов.
-Слабость после использования этой силы явно не идёт на пользу мне, дряхлые каранчи. К тому же это обезоружит в настоящей битве, поэтому мне нужно научиться контролировать её, чтобы не стать хорошей мишенью, убив одного врага, но быть не способным ответить сотне остальным.
-Да, сила ки не забирает столько жизненных сил, не обезоруживает в самый неподходящий момент.
-Я как древний старик, злит до нельзя, - еле передвигая ногами, возмущался Пагор, - Надо что-то сделать, или выдать мою слабость за результат пыток.
Последнее предложение понравилось обоим больше, потому что его легче было исполнить и к тому же, не вмешиваясь в естественное восстановление тела после использования магической силы, они могли узнать на какой отрезок времени эта новая для полукровки способность забирала энергию. Пагор предстал перед прикованными к стене друзьями, прислонившись к дверному косяку, чтобы не упасть. С непреклонной стойкостью во взоре каждый влас смотрел в сторону дверного проёма, ожидая появления странноватой троицы, но вместо этого увидели стройные очертания фигуры раганы и усталую, но всё же обнадёживающую улыбку на устах полукровки.
-Что у вас там произошло? - не теряя самообладания, как истинный влас, но всё же сгорая от любопытства, спросил Олен.
-Сначала мы вас освободим от цепей, а уже потом начнём рассказ, - немного заплетавшимся языком ответил Пагор. Рагана быстро избавила власов и сага от железных пут и поспешила открыть другие камеры, чтобы помочь остальным власам, и обнаружила ещё одного совсем юного сага. Подхватив Пагора под руки, ибо дверной косяк не стал ему надёжной опорой и его тело медленно скользило вниз, Олен и Сапрат повели друга следом за Анестой, которая знала путь к более-менее уютным комнатам сгинувших колдунов. Власы не задавали ни одного вопроса, помогали измученным пытками сагам, понимая, что рагана не стала бы так спокойно себя вести, если бы существовала хотя бы малейшая угроза от трёх умалишённых братьев. Вскоре забрезжил дневной свет, и бывшие узники ступили в потрёпанные временем хоромы колдунов. Трещины, паутина и ветер господствовали на каждом сантиметре старого почти что развалившегося замка города Рина. Давным-давно в этом городе тюрем томилось множество илларов и за это его разрушили почти что до основания, но замок колдунов пострадал лишь на половину, в уцелевшей части и ютились они много лет, не привлекая к себе внимания Совета илларов. По состоянию заброшенных комнат и сгнившей мебели из-за протекавшей крыши можно было с уверенностью сказать, что колдуны большую часть времени проводили в лаборатории, а не в жилых помещениях. Но Анесте удалось привести в порядок одну комнату для себя, куда власы и определили троих раненных, оставив их заботам раганы. Сам же отряд власов расположился на свежем воздухе в огромном зале без потолка. Тут и там валялись булыжники, сквозь трещины уже проросли кусты и деревья, на полуразрушенных стенах повисли узорные вьющиеся растения, поэтому власы ощущали уют и простор, ведь они выросли в лесу, наслаждаясь свободой и мало чем ограниченным пространством. К тому же зал находился достаточно высоко над землёй и открывал манящий вид на родные леса, которые виднелись лишь тонкой полосой вдалеке из-за широкой Песчаной равнины, раскинувшейся между Рином и родными местами власов.
-Так что ты думаешь произошло, Олен? - спросил командира Сапрат.
-Колдунам явно не повезло, вот что я думаю, - кратко ответил Олен, вглядываясь в даль.
-Скорее всего рагана расправилась с ними, - предположил кто-то из власов, и друзья не стали ему возражать, потому что тоже не находили других вариантов случившегося.
-Надо признаться, я не ожидал, что мы благополучно выберемся из этой передряги, - откровенно заявил Сапрат и многие власы закивали, соглашаясь. Вернув себе свои киреты, они теперь приводили их в порядок, начищали, подтачивали, и со стороны могло показаться, что такое незамысловатое и спокойное времяпрепровождение после стольких приключений доставляло всем огромное удовольствие. Оставалось мечтать лишь об одном - о возвращении домой в родные густые леса к родным, к привычному укладу.
-Интересно, Великий Тибел выслал кого-то нам на помощь по просьбе Тиама? - озвучил свою мысль Сапрат, уже вложив в ножны кирет, и поэтому желавший занять себя единственным делом, которое ему нравилось порой даже больше, чем поединки и приключения - болтовнёй. Но Олен не проронил ни слова. За время своего путешествия он повидал много простых людей и необычных существ, которые заботились друг о друге, о своих детях, и всё чаще задавался вопросом "почему бы власам не перенять этот опыт в какой-то мере, хотя бы его отцу", потому что Великий Тибел думал и переживал о ком угодно, кроме собственного сына. Никто из отряда не посмел высказать предположение вслух послан ли был отряд им на помощь, поэтому, чтобы уважить Сапрата каким-то обсуждением, разговор перенаправили на тему раган, Герана и их родной страны.
Начало темнеть и каждый поймал себя на мысли, что небо стало чересчур тёмным, ибо сияние лиизий Валевии словно потушили. К такой темноте никто не привык и вскоре стало трудно различать даже предметы рядом с собой.
-Что-то совсем недоброе твориться в нашем мире, - послышался голос Пагора.
-Ты тут поосторожней иди, шагов десять вперёд и перед тобой откроется свободный полёт в грязь Рина, - предупредил его кто-то из власов.
-Надо разжечь костёр, - предложил Олен, понимая, что свет мог бы привлечь к ним недоброжелателей, но, зная, что они могут справиться теперь даже с колдунами, сидеть в полной темноте не особо привлекало власа. Вскоре весь отряд сидел вокруг жаркого пламени, и все ожидали рассказа Пагора, который выглядел уже не таким изнемождённым, как днём, восстановив силы благодаря чуткой заботе Анесты.
-Так что же стало с тремя колдунами, Пагор? - произнёс Олен вопрос, который волновал всех власов.
-Мы с Анестой поначалу решили скрыть от вас правду, - честно признался Пагор. - Но, когда слабость отпустила и я смог взглянуть на всё другими глазами, мне подумалось, да провалиться мне, если я буду играть в эти игры. Это я убил колдунов, и уж поверьте мне на слово, это было большой неожиданностью для всех в той вонючей пыточной.
Все власы замерли, как-то подозрительно насторожились и, переглядываясь друг с другом, продолжали слушать удивительный рассказ. Но когда Пагор поведал им о том, как у него получилось уничтожить колдунов - тем самым злополучным зелёным пламенем из глаз, о котором их предупреждал владыка Тибел,- неприятный холодок пробежал по спине Олена, ведь ему предстояло теперь убить друга, чтобы исполнить наказ отца не допустить распространения безумия зелёного пламени.
-И я уверен, друзья мои, что и в вас дремлет эта сила, потому что не зря мой отец всегда предостерегал меня от общения с илларами и колдунами, чему и его учили в родных лесах. Но теперь, научившись управлять этим пламенем, мы сможем дать отпор раганам и ки. Мы можем не бояться Миасты, которая рано или поздно придёт в Илию. Твоё выражение лица, Олен, напоминает зверюгу на охоте. Ты что задумал, друг?
-Ты несёшь опасность для всего моего народа, полукровка, - еле выдавил из себя слова Олен, поднимаясь и нехотя вынимая из ножен кирет.
-Учти, наша дружба не помешает мне защищаться до последнего вздоха. И уж с десяток наглых власов я успею убить,- меняясь в лице, предостерёг Пагор, совершенно не ожидав такого поворота разговора. Остальные власы тоже начали подниматься с насиженного каменного пола, готовые при первой же команде Олена нападать, отбросив любые сомнения и какие-то личные дружеские привязанности.
-Любой, кто обнажит кирет против Пагора, умрёт сегодня! - послышалось довольно ясное и твёрдое предостережения от Анесты в адрес власов. - Посмотрим, спасёт ли вас зелёное пламя, дремлющее в вас.
-Друзья, я сам ещё не понял, как эта сила действует. Мне повезло призвать этот дар всего один раз в миг жуткой опасности, но вам-то чего бояться? - пытался вразумить власов Пагор, чтобы никто этой ночью не наломал дров.
-Владыка предупредил нас о твоей болезни! Он предупредил, что она заразная и уничтожит наш народ, если тебя не остановить и любого полукровку, какого встретим, - не смея сомневаться в словах отца, как бы строг и безжалостен он ни был к собственному сыну, крикнул Олен.
В этот момент за спиной Пагора встала рагана и, помня рассказ вея Тиама о её самопожертвовании, о неспособности скрыть от Миасты чувства к полукровке, власы не сомневались, что она могла применить разрушительную магию в их адрес, ведь её уже не связывало заклятие главы касты.
-Ваш Владыка - лгун, хотя и прикрывается верой, что спасает свой народ, - говорила ровным голосом Анеста, не желая убивать друзей своего возлюбленного. - Магический дар, уничтоживший колдунов сегодня, не может быть болезнью или проклятьем. Он спас жизнь Пагору и вам. Возможно, скрывая от вас правду, ваш Владыка желал остаться в стороне, не принимая ничью сторону. Убив Пагора, вы не спасёте свой народ.
-Меня всегда настораживали люди, которые так легко перебегают на сторону врага, - не спеша вкладывать кирет обратно в ножны, процедил сквозь зубы Олен, и многие власы закивали, соглашаясь с командиром. Трудно было принять тот факт, что Анеста стала вдруг их другом после того, как столько лет вместе с сёстрами касты ожидала триумфа победы над илларами и жителями Селии.
-Олен, друг, всё, о чём я тебя и всю нашу, беглую от раган, банду прошу - не спешить. Если вы так боитесь, что слова владыки Тибела - правда, и, заразившись, вам предначертано умертвить всех власов, то посмотрите - я не кидаюсь на вас, не желаю вам смерти, а сама эта магическая сила не светит из моих глаз каждый раз, когда я моргаю. Нет ничего проще перебить друг друга сейчас, но может же так случиться, что правда на моей стороне, и проснувшийся дар - это спасение, а не странная зараза, - настаивал на своём Пагор, не желая потакать упрямству лесных воинов и послушанию исполнять самые глупые приказы владыки.
В словах Пагора власы улавливали здравый смысл, но не выражали особого желания покоряться, тем более что командир никак не мог свыкнуться с мыслью, что его отец, возможно, был готов пожертвовать жизнью сына ради сохранения древней тайны. И, вполне вероятно, препирательства и спор затянулись бы на часы, а может быть и дни, если бы в разрушенный зал не вошли немного окрепшие стараниями раганы саги. По воинственной стойке власов и полукровки Верран без лишних объяснений понял, что между друзьями разгорелся конфликт, который вот-вот грозил перерасти в кровавую битву. Не зная, на чьей он стороне, бывалый воин Шанайских гор всё-таки вытащил свой тяжёлый меч из ножен, и теперь находился между двух огней, переводя туда-сюда вопросительный взор с одной враждебной стороны на другую. Юный Ганнила наоборот не торопился возвращаться к оружию и от слабости даже присел. За последние дни с ним так много всего произошло, что это поумерило его юношеский пыл и желание лезть в драку при любом удобном случае. К тому же в Ильдурне поединки между собой были под запретом и не считались зачастую необходимостью даже если имелось желание наказать обидчика, ведь средь Шанайских гор жизнь считалась слишком дорогим даром, чтобы его отнимать друг у друга. Поэтому Ганнила, привыкший давать отпор лишь шанайам, не имел желания обнажить меч по отношению к людям. Через несколько минут к юному другу присоединился и Верран, не в силах пока что долго держать в руках меч после изнурительных пыток, тем более что молчаливая пауза между двумя сторонами настолько затянулась, что саг посчитал уместным не вмешиваться и позволить им самим решить все разногласия хотя бы до первой крови, раз им так сильно хотелось помахать клинками.
-Как думаешь, кто-то ещё остался жив, кроме нас? - прошептал Ганнила.
-Я очень надеюсь, Ганнила, Филия и Ката могут быть живы, - с надеждой в интонации ответил Верран. - Не может наш народ сгинуть бесследно, мы этого не заслужили.
-Колдуны всегда знали самые последние новости из Герана. Филия стала женой короля Легиса,- ошарашила новостью сага Анеста, отвлекаясь от молчаливого поединка, который уже начинал походить на "кто кого перемолчит и выстоит, не шелохнувшись".
-Жена? - удивлённо переспросил не только Верран, но и Пагор с Оленом, да пара тройка власов, ведь раганы схватили их в плен, когда каста Миасты ещё только собиралась идти в сторону столицы Селии и все последние новости оставались пока что вне досягаемости, кроме тех, которые успел рассказать Тиам, прежде чем улететь на поиски владыки Тибела.
-Сколько же дней прошло уже как Тиам улетел? Я думал всего один день, - задался вопросом Пагор.
-Прошло уже не мало дней, просто в темноте колдовского подземелья заточение может тянуться или как вечность, или как мимолётное мгновение. Геран уже пал, короля исполосовали плетьми, жена его вроде бы в башне. А чтобы запугать сагу, Миаста убила её отца. Это последние новости, которые обсуждали между собой братья.
-Ата Галдон погиб,- прошептали оба сага, скорбно склонив голову. Зачастую, после нападения шанай не оставалось даж тел, которые можно было хоронить, ведь ползучие твари сжирали всё и всех. Поэтому погребальные костры являлись редкостью в Ильдурне, и саги придумали что-то вроде персонального обряда прощаться с погибшими. Верран и Ганнила запели заунывную песню на древнем наречии сагов, а в самом конце оглушили и испугали всех таким жутким воем, что Анесте пришлось даже закрыть уши ладонями, но в то же самое время она теперь понимала, почему раньше доносились жуткие звуки со стороны Шанайских гор.
Какое-то мгновение все сохраняли гробовую тишину, но потом послышался голос Пагора:
-Столько подробностей и ты молчала?!- Это ли не доказательство убедить этих упрямцев, что теперь убивать друг друга из-за магической силы, это как кормить каранчей отборным мясом, вместо гнили.
-Молчала, потому что не думала об этом, - засмущалась Анеста и потупила взор, видя столько удивлённых и в то же время возмущённых её молчанием взоров.
-Плевать! - неожиданно крикнул Олен, научившись этому слову от Пагора, ибо до общения с бывшим командиром рицов Кальта влас не использовал и даже не имел представления о ругательствах и о выражении собственных чувств словами как "плевать". Его лицо пылало решимостью и бешенный взор любой мог бы спутать сейчас с взглядом умалишённого. Поэтому и власы и Пагор, и даже невозмутимые саги теперь удивлённо взирали на Олена, который вдобавок ко всему ещё тяжело дышал, словно бык на красную тряпку перед атакой. Но затем он сделал то, что совершенно противоречило его поведению - вложил кирет в ножны и, подойдя стремительной походкой к Пагору, обнял его за плечи.
-Плевать на отца и его козни. Плевать на всё, что он наговорил, друг мой, - пылко ораторствовал Олен, глядя в честные глаза полукровки.- Власы не позволят раганам раздавить нас, как мошкару, если магическое пламя может испепелять наших врагов. Плевать на все устои и правила, если наш народ может дать отпор, о котором раганы даже не подозревают. Надо лишь узнать все ли власы владеют зелёным пламенем и именно чего так боиться мой отец.
-Не узнаете, - вдруг послышался голос чужака, который распознали многие власы, зная верного и близкого к владыке Раила. - В атаку!
Завязалась битва, освещаемая лишь тусклыми бликами костра. Саги сражались на стороне новых друзей, но больше отражали удары, чем нападали. Непонятное противостояние соплеменников всё ещё казалось им чем-то странным и непривычным. Рам раганы в первые же секунды сражения убил троих власов и убил бы ещё больше, поэтому Раилу ничего не оставалось как начать произносить уже известные Пагору слова, которые правая рука Тибела использовал явно не в первый раз, так отточено и быстро они звучали сквозь шум жаркой битвы:
-Кохта ха шту рха хта шту кахши...
-Нет, - только и успел выкрикнуть Пагор, прежде чем метнуть в Раила отцовский кинжал, чтобы разгоравшееся зелёное пламя в глазах власа не успело набрать силу. Лезвие проткнуло сердце убийцы власовских гор и его тело упало на костёр, вспыхнув в тот же миг почему-то фиолетовым пламенем. Все власы замерли, но по разным причинам. Те, кто прибыл в Рин с Раилом убивать сына владыки и его друзей, со смертью командира растерялись, ведь изначально они не горели желанием исполнять странный приказ Тибела, не особо веря в предательство, о котором им наплёл верный прислужник Великих семей. А отряд Олена остановился, потому что многие заметили попытку Раилу воспользоваться тайной силой именно так, как описал Пагор, и теперь сомневались в её заразности, если самый верный слуга Тибела пользовался этой магией, и никто в его окружении, кроме, скорее всего владыки, даже не подозревал об этом.
-Одно из древних наречий Шанайских гор. Прощальная песнь написана на нём, - прервал тишину голос Веррана.- Некоторые слова устарели и непонятны, но смысл уловить не трудно.
-Ты о чём? - спросил Пагор, но понимал уже какой ответ последует на его вопрос.
-Он говорил: "Призываю Рха убить". Кохта ха шту означает, скорее всего, убить, а хта шту кахши что-то вроде "призывать в этот миг". Шту - добавляется ко всем словам действия.
- Дряхлые каранчи в распашонки! Какой-то Рха и саги затаили что-то из нашего прошлого, - поворачиваясь к друзьям и новоприбывшим власам, с улыбкой на устах произнёс Пагор.
-И моему отцу придётся выпустить на волю Рха у всех власов, - твёрдо произнёс Олен.
-Но почему это магическое пламя понимает язык сагов и подчиняется ему? Среди них не было никогда илларов или колдунов, - задумчиво рассуждала вслух Анеста, ибо вряд ли кто-то из присутствовавших на развалинах замка знал ответ на её вопрос.
-Мы обязательно спросим об этом владыку, - пообещал ей Пагор.
Пробуждение после наслаждения нектаром давалось Миасте всегда с трудом, поэтому она не сразу вспомнила про Дарела и не особо волновалась поначалу почему его нет в постели рядом с ней. За открытым окном слышались какие-то возгласы и мельтешение, за закрытой дверью явно кто-то бегал туда-сюда, выказывая неподдельное волнение, а скорее даже тревогу. Некоторые мысли придворных слуг сами невольно проникли в сознание раганы, из которых пока что нельзя было увидеть всю картину происшедшего ночью, но то, что королю удалось сбежать - это уже не являлось тайной. Возможно, Дарел суетился вместе со всеми по этому поводу, подумалось Миасте, но почему-то она не чувствовала его близкого присутствия и это взволновало её больше, чем бегство уже униженного и низвергнутого короля. Волнение нарастало, но рагана не могла заставить себя встать с постели, словно боясь узнать то, что не просто выведет её из себя, а заставит потерять столь хрупкое самообладание во вспыльчивой влюблённой натуре. Она разглядывала узорный потолок, тяжело дыша и сдерживая слёзы - предательские капли слабости, которые всегда ненавидела. Но в дверь спальни постучали и Миаста тут же избавилась от минутной слабости, чтобы встретить докладчицу неизменно властно и строго. В комнату вошла одна из лучших сестёр касты, ибо была не только настоящим воином от рождения в своём родном городе Мабрине, но так же имела острый ум, каменное терпение и стойкую верность любому решению Миасты. Как все харки Мэра не имел волос, да и с виду она напоминала больше мужчину, чем женщину. После падения её родного города от пламени ки она открыто носила символ принадлежности к касте раган - золотую волну на переносице и её череп блестел золотым цветом, как и подобало без вуалей и прочей мишуры, которая раньше помогала им скрывать себя. Мэра, в отличие от других сестёр касты, не боялась Миасту и никогда не пыталась заискивать перед главой. Да, она беспрекословно подчинялась и не перечила или оспаривала решения, но только лишь потому, что главенствующая среди раган могла по взгляду своей фаворитки определить удачное ли решение пришло ей в голову, особенно в военном плане. А когда случались неудачи или что-то шло не так, как задумывалось, Миаста могла не сомневаться, что Мэра доложит всю правду, не утаивая из боязни за собственную шкуру даже самые мелкие подробности.
И какого же была удивление Миасты, когда она заметила, что Мэра - это несокрушимая скала перед слабостью обычных человеческих переживаний и чувств, не решалась начать утренний доклад о ночном происшествии. Колебание продлилось недолго, ибо харк предположила, что главе уже кое-что стало известно после того, как весь дворец всполошился, поэтому дальнейшее промедление грозило ей наказанием больше, чем сами новости.
- Печальную новость я принесла тебе, Миаста. Мы твои сёстры не оправдали столь беспредельное к нам доверие и упустили не только свергнутого короля и катаку ки, но и возлюбленного твоему сердцу Дарела.
-Продолжай, - только и смогла выдавить из себя Миаста, чтобы сдержать пока что в себе бешенный гнев, стремившийся наружу.
-Скудные сведения о прошлой ночи удалось собрать, потому что оказалось, что мало кто следил не только за тем, что происходило вне дворца, но и за тем, что творилось внутри него. К моему стыду, меня склонил сон после ужина, как и многих других сестёр, чему виной послужило усыпляющее зелье, подмешанное нам слугой короля Кидро, который тоже исчез. Только благодаря допросу с пристраистием придворных птиц удалось частично восстановить события минувшей ночи, за которыми наблюдали крылатые сплетницы и не подняли шум, потому что недолюбливают новые порядки. Итак, - Мэра снова показала мимолётную слабину, выдохнув, словно собираясь с духом перед началом повествования самого важного. - Скорее всего, после того, как слуга усыпил большинство во дворце, ему удалось излечить раны Легиса, чтобы облегчить его страдания. Затем что-то непонятное случилось во дворце, что побудило Дарела освободить свергнутого короля, захватить с собой Грира, и верхом на ворле они умчались прочь с дворцового холма, и стража не посмела его останавливать, потому что он всем грозил смертью за неповиновение повелению его невесты раганы Миасты. На пути им встретились несколько раган, которые не посмели читать мысли возлюбленного главы касты, поэтому пропустили беглецов, подумав, что Дарел исполняет какое-то твоё поручение. Их след теряется в лесу, словно кто-то из илларов им помог исчезнуть. Наши сёстры рыщут по лесу в поисках и не успокоятся, пока не найдут.
-Что же такое могло произойти во дворце? - всё тем же могильным тоном спросила Миаста.
-Я предполагаю, что тот же Кидро устроил какую-то подлость, ибо одна из служанок помнит, что видела его слоняющимся недалеко от ваших кабинета с каким-то "чудным", как она сказала, чёрным сосудом в руке...
-Неужели подлый оборванец посмел...?! - воскликнула Миаста, комнату окрасило алое пламя её волос, и сила нескончаемого гнева громила всё вокруг в щепки и пыль вплоть до стен, что грозило обрушить потолок верхнего этажа. Дворец дрожал и скрипел, заставляя всех бежать наружу в ужасе, пытаясь уцелеть и не угодить под падающие каменные глыбы. Свита не только спасалась сама, но и не забыла про Её молодое Величество и вдову-мать, которые визжали от страха, сбегая вниз по лестнице, и в то же время бранились самыми последними ругательствами на весь этот хаос, лишающих их столь уютного и величественного дома, пережившего многих королей и войны. Но ничьи уговоры не смогли бы сейчас успокоить Миасту, которая бесновалась всё пуще, и дворцовый холм рушился всё сильнее. Весь Геран наблюдал за исчезновением королевского дворца. Не было и одного горожанина, кто не взглянул хотя бы раз как летели в разные стороны уже камни подземелья, и всё ниже становился дворцовый холм, а над ним зависло алое пламя с женскими очертаниями.
-Стёрла с лица земли и не поперхнулась, - буркнул себе под нос гном Чунак, находясь на одной из площадей Герана. Рядом с ним стояли Шусвер, накинув капюшон плаща на голову, чтобы не быть узнанным, и Ката, скрывая необычные волосы саги и лицо под плотной вуалью, напоминавшей чадру галшаев. На изнеможденном лице Шусвера отражалась не только боль от неутихающей раны, ибо гном боялся усердствовать магическими порошками и снадобьями слишком сильно, чтобы не привлечь к себе раган,- отражалась так же боль от разрушения беззаботного прошлого и волнение за судьбу дорого друга и короля.
-Что же стало с Филией и атой...и с Ганнилой? - переживала сага о своём, просто задавая этот вопрос, но не испытывая щемящих душу чувств или чего-то похожего хотя бы на волнение, как и было принято в Ильдурне.
Переливавшееся алым пламенем фигура Миасты пылала высоко в воздухе и её сила и гнев, казалось, уже не могли остановиться на разрушении одного лишь дворцового холма. Участь смертельного забвения повисла над всем Гераном, и наблюдавшие за бесчинством раганы горожане уже начинали подумывать о бегстве, когда благодаря луниям до них долетела весть, что Парк цветущих деревьев вокруг злополучного холма Миаста тоже уже стёрла с лица земли. Но вдруг всё замерло и пылающая фигура раганы исчезла с небосвода, даря чувство облегчения всему городу.
А на берегу Сельвии перед зарослями колосты появилась уже немолодая женщина с золотой волной на переносице. Этот высоченный тростник, выросший на берегу реки явно по чьему-то велению, что-то или кого-то скрывал, но умелая магия не позволяла рагане узреть сквозь колосту. Медленно Миаста вытянула вперёд руку, чтобы силой рама заставить заросли раздвинуться перед собой, ибо она не сомневалась кого может там увидеть, но вдруг вскрикнула и отпрянула назад в ужасе, увидев сморщенную кожу на своём запястье.
-Что это? Что это за магия? - воскликнула рагана, потирая старческую кожу, словно надеясь таким образом её вновь омолодить. - Кто это сотворил со мной?!
И вновь безудержный гнев завладел ею, и, даже зная, что в зарослях колосты скрывался сейчас Дарел, ей захотелось сжечь тростник дотла, испепеляя не только боль брошенной женщины, отравленной , как она теперь считала, бессмысленной любовью, но и причину её непонятного старения. Но чем сильнее она пыталась взывать к раму и его силе, чем быстрее перебирала магические заклинания, которые могли помочь, чем отчаяннее распыляла перед собой порошки из магического пояса, надеясь , что раму в данный момент требовалась их помощь, тем слабее ощущала себя и в конце концов рухнула на песчаный берег без сил, постарев ещё лет на сто. Теперь её красивое лицо напоминало череп, обтянутый сморщенной кожей, а фигура - скелет. Наблюдавшие из зарослей за этим жутким превращением беглецы, оцепенели, не понимая, что такое происходило на их глазах. И хотя Дарел был очень зол на возлюбленную за убийство родителей, он не мог безучастно смотреть за её страданиями, поэтому готов уже был ринуться ей на помощь, как только она упала, но сильные руки Грира вовремя его остановили, потому что как раз в этот момент к главе касты подоспели её сёстры раганы. Возможно, страх от увиденного, а может быть и ослабший рам, как и у Миасты, а быть может и сильная магия Врокила, оставленная после ухода кораблей, но что-то явно помешало стареющим девам обратить внимание на излучавшие магические ухищрения заросли. Вместо этого всё внимание раганы бросили на тело Миасты. Приглядевшись к ним, любой бы заметил, что старость наступала некогда молодым красавицам на пятки, и это случилось за прошлую ночь, словно бегство Дарела и в самом деле как-то повлияло на их рам. Они со слезами и нескрываемым страхом смотрели на Миасту, не зная как ей помочь и понимая, что такая же участь уготована теперь и им.
-Что с нами случилось, Мэра?
-Что или кто забирает силу рама и молодость?
-Даже самые обычные и примитивные заклинания еле действуют уже, а многие и вовсе сегодня бесполезны, будто рам заснул мёртвым сном или покинул нас, - сокрушались раганы наперебой, словно Мэра знала ответы на их всхлипывания и жалобы. Но растерянность Мэры и без слов весьма оживлённо отвечала им бесполезностью. Хотя, находясь в смятении и полной сумбурности мельтешения мыслей, Мэра всё же искала объяснение непонятным изменениям в их внешности и магических способностях, но только не теперь, когда нужно было оказать первую помощь главе касты. Она использовала самые редкие заклинания и запасы самых уникальных снадобий из магических мешочков, но заметное улучшение наступало лишь на мгновение, вызывая восторг у раган и в тот же момент хоровое разочарование. И вот в какой-то момент Миаста глубоко вздохнула и её веки задрожали, силясь раскрыть глаза. Потухшим взором она смотрела на сестёр и, казалось, не узнавала.
-Миаста, милая, ты помнишь, что произошло? - спросила её Мэра дрожащим от волнения голосом.
- Всё это мерзкий тлен, остатки роскоши магической истлели, а вместе с ними и мы, - только и успела вымолвить Миаста и остатки жизни покинули бренное тело, превратившееся в прах на глазах её сестёр. Но не только на их глазах появились слёзы от потери близкого человека, а также в зарослях колосты невольное рыдание по возлюбленной вырывалось наружу из Дарела да так громко, что Гриру снова пришлось вмешаться, чтобы их не услышали раганы. Ки закрывал рот выведчика сильной рукой, а Легис благодарил ветер, который шелестом листвы помогал заглушать звуки, которые всё же получалось издавать несчастному влюблённому. Он не думал уже о прошлом злодеянии Миасты, потому что, сбежав, даже и не пытался обрисовать для себя план мести, ибо как бы сильно не злился на рагану, не мог вырвать любовь к ней в одно мгновение. И теперь, увидев её смерть, к которой привело его бегство, на Дарела навалились не только груз утраты, но и тяжёлое чувство вины, за которую уже он не смог бы выпросить прощение у Миасты.
Если так подумать, то в этом лесном местечке в столь тёплое и мирное утро, собралось слишком много наблюдателей, ибо ещё несколько пар любопытных глаз наблюдали за смертью Миасты из двух разных укрытий. Получается, что слева от зарослей колосты и песчаного берега в густой шапке старого дерева прятались два брата близнеца, а справа от того же места уже в густых кустах тихо лежали ещё два брата близнеца. Ни одни, ни другие не видели друг друга, что благополучно сулило этому утру лишь утрату в лице Миасты, потому что подсмотрщики являлись врагами друг друга и убили бы противоположную сторону не задумываясь.
-А я говорил, что давно пришла пора объединяться с илларами, а ты всё медлил и отговаривал меня. Надо было уже вылезти, когда эти уроды отдали Миасте обручи, - тихо нашёптывал свои гневные претензии брату базан старой партии, сидя на ветке старого дерева.
-Эта их вечная возня в борьбе за превосходство одной магии над другой бесконечна, к тому же мы до сих пор не готовы вылезать из подполья, ведь эти уроды, как ты верно подметил, не только могут снабжать раган экипировкой, но и кокнуть нас при самом удобной случае, ибо кто-то забыл защитные экраны при побеге, - спокойным шёпотом отвечал брату второй базан, намекая на давний проступок, сулящий им беду, которой легко можно было избежать. И первый без труда понял намёк в его сторону, слыша этот старый упрёк уже не в первый и далеко не в последний раз.
-Единственное, что теперь ясно, это кому можно доверять из королевского двора и его приближённых балбесов.
-Это кому же?
-Ну, к примеру, Шусвер удивил с Легисом, Дарела мы с тобой ещё с рождения знаем, но он тоже умеет удивлять, как оказалось. Прибавь красноносого дикаря, сагов и власов, так что получается неплохая компашка. Правда, Врокил укатил хрен знает куда с кучей нужных нам солдат, но будем надеяться, что ненадолго.
-А я говорил, что Врокила нужно хватать пока можем, а то этот бешенный старик сам себе сварганит новый план, вот и сварганил.
-Да, брат, ты много говорил, этого у тебя не отнять.
Затаившиеся в кустах базаны с правой стороны, лицом были похожи друг на друга, но отличались от собратьев на дереве, ибо состояли из новой отборной не бракованной партии, не имели своих суждений или желаний, как это и было принято до того, как в мир клонов вмешалась Рита и её ДНК. И пока во времена Александра и Анари царил покой и благополучие, на Новых Землях бушевали чистки и экзекуции непокорных, что случилось и с самой Ритой - великого вождя заточили в цифровую среду, лишив некоторых воспоминаний и особенностей взрывного характера, а со временем и вообще стёрли, после чего взбунтовалась оставшаяся кучка преданных базанов старой партии, за что и поплатилась жизнью. Сбежать удалось лишь двоим братьям, которые притаились на противоположной стороне от кустов элитных базанов, о чём, как и говорилось, пока что никто из них не догадывался.
-Всё совсем не по плану, но почему-то получается избавиться от магии быстрее, чем как мы планировали, - говорил один элитный базан другому.
-Нужно получить новые инструкции тогда, - логично подытожил второй, и больше они не проронили ни слова, наблюдая за раганами и не подозревая, что скопление наблюдавших глаз на них не заканчивалось. За разыгравшейся на берегу трагедией шпионили уже совсем крошечные глаза двух прахов, посланных Кростом разузнать в конце концов что творилось в Селии и почему Миаста игнорировала увядание Валевии.
Некогда наёмные лесные убийцы, а теперь солдаты королевского войска, прахи смотрели на базанов и раган с ветки облезлого дерева, которое всё равно отлично их скрывало благодаря их крошечным размерам и неприметному цвету одежды, и уже представляли бурные гневные эмоции Кроста от осознания того, что больше не осталось никого, кто смог бы сохранить границы Валевии неприступными от дикий зверей, зевак и любителей поживиться богатствами страны веев.
-А что тут понадобилось базанам? - спрашивал один из прахов. - Это ведь они? Давно пропали куда-то из Огненных болот, а теперь вдруг возлежат на траве в засаде.
-Может просто близнецы. Ты лучше глянь в заросли колосты. Там ещё трое прячутся, - отвечал второй прах.
-А ещё там вдалеке на дереве базаны или тоже просто близнецы...Удивительное сборище.
-И правда, столько народу собралось, но нам это вряд ли поможет. Ясное дело, что раганы стали бесполезной кучкой баб, иллары издохли, колдуны сгинули, можно найти в Илии остатки былой магической роскоши, но и они, скорее всего, бесполезны уже. Всё дело в лиизиях. Не зря иллары покупали их плоды для магических порошков и прочего магического барахла. В наших лесах осталось так мало лиизий, что скоро по пальцам руки можно будет пересчитать. Сияние испускает последние вздохи и магия вместе с ней, - подытожил первый.
-Смотри, в руках базанов что это?- привлёк внимание друга второй прах, увидев, как один из близнецов в кустах достал прямоугольной формы экран с бегающей информацией на нём и картинкой, на которой был изображён то ли обруч, то ли ошейник. Быстро бегая пальцами по экрану, базан что-то вводил, подтверждал, открывал и закрывал - в общем, делал манипуляции, которые для прахов казались тоже какой-то магией. И наконец, на экране осталась последняя команда в красной рамочке и базан нажал на неё, и в тот же момент веи увидели, как у красноносого полуголого парнишки, который прятался в зарослях колосты, с шеи слетел обруч.
-Погодите, погодите, это же ки в зарослях, остальных двух не знаю, но красноносый точно ки, - вдруг воскликнул второй прах. Разглядеть беглецов в этих зарослях и в самом деле было сложно даже для зоркого зрения веев, ведь не зря в них прятались галеоны и довольно успешно. Но события после его слов стали развиваться столь стремительно, что его друг не успел даже захотеть что-то ответить, не то что произнести. Словно ветром обдало Грира дуновением освобождения от оков в виде обруча, и прилив не только гнева, но и магической силы переполнил его настолько, что катака не сумел совладать с собой и машинально напустил смертоносную зелёную волну пламени на раган, которые уже собирались покинуть песчаный берег. В одно мгновение приятное лесное местечко оказалось выжжено без огня, деревья вырваны с корнями и повалены за несколько сот метров от берега, а от раган не осталось и следа.
-Победа! - воскликнул Легис и обнял нового друга. - Нам нужно срочно найти твоих сородичей и отвоевать Геран, и ...о, пусть Филия будет ещё жива...С Гриром и другими ки мы её запросто освободим. Дарел! - окликнул король выведчика, которому пока что не было никакого дела до новых планов Его Величества, ибо опустошённый душевно, он только и мог что машинально, видя перед собой только то место, где когда-то лежала Миаста, идти в том направлении, чтобы прикоснуться к земле, впитавшей её прах. Он упал на колени и сгорбленный, раздавленный утратой, рыдал, сжимая в кулаки холодные безжизненные песчинки. И только тогда Легис опомнился, перестал тормошить Грира, который тоже почему-то выглядел заторможенным или задумчивым, или обычным - королю пока что было трудно определиться, ибо знал он его всего лишь несколько часов, - и подошёл к Дарелу, чтобы сесть рядом и сочувственно положить руку на плечо несчастному. Раны Легиса ныли, заживали медленно, слабость от недоедания тоже давала о себе знать, так что Гриру пришлось ему помочь и дойти, и сесть. А потом ки коротко, как он это всегда умел, сказал:
-Ушла сила.
-У кого? - уточнил Легис.
-У катаки.
-Я его знаю?
-Грир - катака, - ласково поглаживая густую шёрстку прилёгшего рядом с ним ворла, объяснил ки.
Дарел всхлипывал и всё ещё дрожал, рассматривая руки, испачканные прахом и песком, а рука бывшего короля продолжала покоиться на его плече, но сознанием Легис находился уже на грядущей передовой, обдумывая и вслух, и про себя всё, что приходило в голову.
-Сдаётся мне, что наш немногословный новый друг пытается сказать, что сила его угасла после столь блистательной демонстрации. А кто же освободил вас от оков и чего добивается ваш благодетель? И всех ли ки освободили, или только Грира?! Неладное что-то твориться с магией в моей стране, да и сияние Валевии потухло. Получается, нам теперь нужно успеть собрать ки, пока они понапрасну не расплескали остатки магической силы на единичных раган, и пойти войной на этих баб с умом, оставляя большую часть ки в резерве, дабы иметь неплохой запас магического пламени даже после разгрома всей этой надоедливой колдовской братии. Но с чего начать, куда податься, кого звать на помощь и придёт кто помогать, а что если...
Глубокомысленные размышления Легиса прервались отборным матом русской глубинки и шумом разбрасываемых в разные стороны поваленных тонких деревьев, под которыми завалило базанов, укромно сидевших в густой шапке старого дерева. Нужно ли говорить, что матерные выражение и другие излишества взрывного характера достались "забракованным" базанам от прежнего вождя - Риты, которая оказалась в этом мире, как и несколько других человек из её родной деревни, по коварному плану великого старца отступника.
-За столько лет владения столь мощной силой так и не научились не громить всё вокруг, - возмущался базан говорун.
-И кто только додумался доверить дикарям такую силушку и накой, - продолжал его рассудительный брат.
Но не эти слова или отборный мат встрепенули Дарела, отвлекая от скорби и печали. Словно безумный, он вскочил на ноги, раздувая гневно ноздри и выпучив глаза то ли от удивления, то ли от ненависти. Руки выведчик развёл в разные стороны, готовясь то ли мяч отбить, то ли врагов клятых куда-то не пустить и грудью переть на них, пока не сдадуться. Ноги вторили рукам чуть ли не на ту же ширину, а из горла Дарела, словно понабравшись рыков всяких разных у Грира, звучало то ли рычание, то ли рёв неубедительный, не царственный на гриву намекающий. И не только базаны перепугались такому оригинальному приветствию, но и друзья выведчика оторопели от неожиданного всплеска эмоций Дарела.
-Да это же вы, подлые, наградили меня болезнью от пыльцы лиизий! - крикнул Дарел и, сжав руки в кулаки, побежал к базанам. - Я видел, я знаю.
-Спокуха, парень,- только и успел выкрикнуть один из базанов, а второй, удачно увернувшись от кулаков неумелого бойца чернильницы и пера, заехал ему в челюсть точным и выверенным ударом.
16 глава.
Вылетев из Башни Позора, Тиам сразу угодил в ручной капкан трёх прахов Кроста.
-Не так быстро, безродный.
-Повтори ещё раз и клянусь..., - крикнул Тиам, но сразу осёкся, вспомнив важную цель, с которой послал его Крост. - Нас ждут Рин и власовские леса, прахи, так что, если вам моя компания отвратительна, я лучше полечу один.
Прахи разжали ручной капкан и дружно ухмыльнулись. Иметь превосходство над любым веем, не владевшим их искусством убивать, позволяло им смотреть с высока на Тиама и даже на короля с королевой, что Крост всегда замечал, но хитро скрывал. Оставалось загадкой, почему прахи пошли за Кростом, почему остались в услужении, но Тиам не задумывался над этим, тем более что первые лучи солнца нежно ласкали его бледное тело, истосковавшееся по дневному свету. Видеть снова рассвет оказалось настолько счастливым моментом для бывшего узника, что обновлённые крылья легко понесли вея навстречу солнцу.
- Илия и Рин в другой стороне, дурачок, - крикнул один из прахов Тиаму вдогонку.
-Совсем голову потерял от свободы.
-Придётся рукоятью шпаги набить ему шишку, чтобы не забывался, - крикнул третий прах, прослывший среди друзей ворчуном.
Опомнившись, что в самом деле полетел в противоположную сторону, Тиам обернулся к неприветливым и усмехавшимся над ним прахам и не мог придумать как поступить: грозно ли смотреть на них, зная, что они его не испугаются; показать ли открыто обиду, что тоже проявление слабости; усмехнуться ли в ответ и шуткой попробовать расположить прахов к себе - от такого разброса выбора лицо его приобрело чудоковатое выражение, собравшее в себе и обиду, и гнев, и что-то наподобие усмешки, что рассмешило прахов ещё больше.
-Нам как-то нужно обоюдно взаимодействовать, чтобы проще и интереснее прошло наше путешествие, - с укором в голосе постарался высказать своё недовольство Тиам.
-Господин бывший королевский фаворит изволит канючить, - снова заходясь, вымолвил сквозь смех Онкар, который отличался от ворчуна Сысы и рассудительного Клая тем, что не принимал ничего близко к сердцу.
Двум другим прахам не пришлось блеснуть эрудицией или удачной остротой, потому что, чуть ли не сбив их, перед ними, резко остановившись, зависли в воздухе на крыльях те самые оба праха, которые стали свидетелями гибели Миасты. Удивлённые взоры с обеих сторон породнились с нескрываемым нетерпением вновь прибывших поведать умопомрачительную новость.
-Неразлучные названные братья Гломки и Ванлик! Вы ригла увидали что ли, такие ошалелые?! - своего рода поприветствовав таким образом вновь прибывших, воскликнул участливо Онкар.
-Или снова небылицы напридумывали? - пробурчал Сыса.
Оба друга на самом деле прослыли отъявленными пустоплётами, но, как и все белые прахи Кроста, отличались смелостью и находчивостью, поэтому им прощались маленькие грешки. К тому же неразлучные побратимы отлично умели выведывать необходимую информацию и не боялись докладывать Кросту самые негативные вести, за что могли бы быть наказаны. Может поэтому муж королевы их ценил и отправлял на самые ответственные задания. Особых различий между Гломки и Ванлика не наблюдалось ни в поведении, ни даже внешне, так что их часто путали.
Порхая руки в боки, Ванлик парировал раздражённо:
-Да хватит тут насмехаться! Если бы вы только знали, что нам довелось увидать!
-Такое явление, что голову сносит! - не желая отставать от друга, добавил Гломки.
-Что ж такое там случилось? - с тревогой в голосе спросил Клай и скорчил недовольную рожу Онкару, который хихикнул на его беспокойство.
-Главенствующая рагана иссохла на глазах, её сёстры верные стремятся следом за ней...
- И кто бы вы подумали там следил за ними?! Базаны да сразу с двух сторон...
-Но самое чудное это то, что потом из зарослей ки взял и всех раган убил...
-Мы как очухались...
-Отбросило нас далеко, словно до Валевии...
-Полетели в Геран, а там настоящая битва и охота за раганами в самом разгаре, ведь оказалось, что все ки уже не подчиняются им...
-Полная неразбериха, поэтому мы хотели поспешить в Абару, чтобы доложить..., - наперебой рассказывали Гломки и Ванлик, раскрасневшись от восторга, что посчастливилось добыть такие важные новости да стать очевидцами самого главного происшествия.
Немного виляя и теряя то и дело высоту после пламенного взрыва ки, Гломки и Ванлик хотели уже улетать из Герана, но любопытство взяло верх. На улицах столицы творилась именно та самая неразбериха: горожане куда-то бежали, корки ржали и мчались по тем же улицам, сбивая с ног прохожих, слышался детский плач и женские вопли да стоны, а всё потому, что разгорелись нешуточные бои между раганами и получившими неожиданную свободу ки. Как охотничьи псы, они учуивали присутствие, надевших на себя невинную личину, сестёр касты и били неизменным зелёным пламенем, а те, если успевали увернуться или удар оказывался неточным, отвечали своим магическим смертоносным оружием и иногда поражали цель успешно на удивление прахов, которым казалось раньше, что ки непобедимы в любой битве. Пристроившись на выступе одной из башень Герана, Гломки и Ванлик также заметили, что силы противоборствовавших сторон иссякали после каждого использования магии, словно не хватало у рама мощи восстанавливаться, подпитываться энергией, которой раньше было хоть отбавляй, а теперь, истратив накопленное сияние лиизий, он остался без необходимой подпитки и живительной силы. И получалось, что прекрасные раганы и без помощи пламени ки, падали замертво и рассыпались в прах, а иные утрачивали былую красоту и молодость и уже не могли подняться от слабости и немощи, и, заглатывая ртом последние капли воздуха, умирали, потому что их час давно настал и рам перестал препятствовать их концу. А ки тем временем, убеждаясь, что лишились пламени, обрушивались с озверелым рыком на беззащитных сестёр касты с тем, что попадалось под руку, устроив кровавую бойню и озверев окончательно в эти мгновения. На улицах теперь раздавалось их рычание и вой, словно стая волков обрушилась на столицу, а в небе в суматохе носились лунии, выкрывая новости из других городов, где с раганами расправлялись тем же жутким способом, не давая ни оправдаться, ни спасти себя, признав вину в злодеяниях.
Отвлёкшись невзначай от бесчеловечной расправы и взглянув на дорогу, которая тянулась к столице из леса, Гломки заметил огромного ворла, который мчался к города, неся на крепкой спине Легиса, Грира и Дарела, а за ними, почти догоняя быстрого зверя, бежали два базана, не чувствуя усталости. Прах обратил внимание на это прибытие своего названого брата и они дружно решили, что должны, даже просто обязаны уделить теперь всё своё внимание бывшему королю и его друзьям.
Ворвавшись в Геран, Грир пустил верного ворла прямиком к разрушенному дворцу, где Легис хотел найти свою жену и спасти её во что бы то ни стало. И хотя Дарелу приходилось поддерживать Его Величество, чтобы тот не свалился, ибо бывший король находился в таком ослабшем и плачевном состоянии, что навряд ли смог бы вынести хотя бы один короткий поединок не то что на мечах, а хотя бы на пальцах, никто не приказывал ворлу мчаться вспять, ведь эта неразбериха и боевая суета на улицах столицы могла как раз-таки помочь им освободить Филию и сбежать под шумок. Но когда они примчались к дворцовому холму, увидали лишь плоское поле с размолотыми в крошку камнями поверх земли, словно на этом месте никогда не возвышалось самое красивое и величественное строение Селии. Никто и ничто не могли бы выжить в такой нещадной камнедробилке. Растерянный и поражённый не просто новой неудачей, а потерей самого важного и любимого человека в жизни, Легис слез с ворла и таращился на бесконечное поле опустевшим взором. В небе кружили только лунии, вокруг даже всё стихло кроме их выкриков про жуткие битвы в других городах, и казалось, что это гиблое место покинули все, кто имел отношение к королевской семье, но Дарела всё-таки беспокоила эта тишина и безлюдие, только Грир выражал спокойствие и одобрительно порыкивал, поглаживая шерсть запыхавшегося ворла.
-Надо уходить, Ваше Величество,- осторожно намекнул Дарел. Боль утраты Миасты, конечно, всё ещё изъедала его сердце, но врождённая осторожность и даже трусоватость давали о себе знать и брали верх над его личной трагедией.
Но когда птицы в небе заметили эту троицу у пустынного поля и узнали кто пожаловал снова в Геран, они сплочённо пикировали на землю и обступили их, и спрашивая, и рассказывая наперебой всё, что приходило в голову. И в этом безумном хоре Легис уловил наконец заветное имя, что заставило его схватить пернатый рупор с голубым хохолком за тонкую шею и закричать:
-Рассказывай, и чтобы ничего не утаилось от меня!
-Что за наглость, как так можно, да что такое?! - завозмущались и замахали крыльями наперебой другие лунии, а тот самый пернатый рупор с голубым хохолком, оправившись от испуга и бесцеремонности бывшего короля, конечно поведала всё, что сумела увидеть во время обрушения дворца.
- Грохотало всё и пылало, свита бежала кто куда, в панике забывая обо всём. Стены рушились на головы многих, башни рушились, в которых томились узники...многие погибли в тех башнях,- высвобождая шею из сильных рук бывшего правителя, театрально вещала луния. - И вот настала очередь той, в которой Миаста спрятала сагов, где убила одного из них, где ничего хорошего и не случилось бы, даже не потеряй Миаста голову от бегства Дарела...
-Прекращай представлять себя бродячим рартом, это тебе не сцена, - снова хватая птицу за шею, процедил сквозь зубы Легис.
-Никакого почтения к рассказчику, - прохрипела луния, махая крыльями, словно в надежде, что это поможет высвободиться из цепкого захвата. - Вы же сами хотели ничего не упустить.
-Не настолько. К сути, крылатая сплетница, к сути, будь любезна, - фальшиво вежливым тоном и для пущей убедительности сдавливая пальцами шею птицы немного сильнее, попросил нетерпеливый слушатель. Другие лунии уже не встревали в эту дуэль
-Ой, ну хорошо, хорошо. Падающая башня не разрушилась сразу, её падения замедлило скольжение по ближайшей стене дворца, которая пока ещё оставалась целой, и, коснувшись дрожавшей земли, только тогда башня развалилась наполовину, выпустив узников. Трусливый саг сразу побежал прочь, вопя что есть мочи, а наша настоящая королева бросилась помогать тем, кого ещё можно было спасти, забыв, что раганы всё ещё здесь и они схватили её, и увели, вместе с королевой Иссиль и её матерью и частью свиты.
-Куда, куда же? - уже отпустив птицу и сев на землю, ибо ослабшее тело от ран и побоев не позволяло ему злиться чрезмерно, спрашивал Легис, чувствуя, что получить полезную информацию от глупой птицы не получится.
Вся птичья стая после последнего вопроса начала переглядываться, словно курицы, и глупо таращиться друг на друга, словно спрашивая: "А ты видела куда они делись?!". Больше всех, конечно, волновалась луния с голубым хохолком, вторично освободившая многострадальную шею, и не желавшая попасть в ещё большую немилость к бывшему королю за плохую весть.
-Всё так быстро случилось, а тут ещё остальные стены стали рушиться...,- оправдывалась луния, пятясь назад подальше от цепких рук Легиса.
-Да, да, пыльно, громко, плохо видать было,- поддержала другая птица.
-Потеряли мы их,- подытожила третья луния честно и без прикрас и сразу улетела, чтобы не выслушивать никаких претензий.
С минуту Легис сидел неподвижно, Грир устроился на корточках рядом с ворлом, а Дарел блуждал взором по пустоте, где всего день назад возвышалось величественное строение, пережившее множество королей и войн, но вдруг заметил две фигуры, которые всё-таки решились приблизиться к объектам своего наблюдения. Базаны не сомневались, что во времена, когда магия на планете исчезала, технологии клонов как нельзя придутся кстати, тем более будет удачный повод помешать мрачным планам нового вождя. Обиженный на базанов выведчик и за прошлое, и за недавний удар в челюсть уже не спешил набрасываться на них с кулаками, ибо знал, что это гиблое дело, но и радоваться их приходу, конечно, не желал.
-Думаю, пришло время нам познакомиться поближе и помочь друг другу, - произнёс один из базанов, дружелюбно улыбаясь, и как умел пробовал встать так, чтобы это не выглядело угрожающе, а вместо этого больше удивлял, чем располагал к доверю. Реакцию Дарела заметил другой базан и с укором толкнул локтем собрата.
-С нашими примочками мы быстро отыщем раган и их пленников.
-Примочками? - снова оживился Легис и попытался встать, но без новых целительных зелий, оказанная помощь слугой Кидро иссякла и раны снова кровоточили. Свергнутый король изнемогал снова от боли, но пытался не показывать виду, тем более что важнее теперь было спасение жены, чем его самочувствие. Видя, насколько плох Его Величество, несуразный базан снял с плеч рюкзак и взял из него небольшой флакон.
-Расслабься ты уже, Василь, чо ты так нервничаешь? - снова наблюдая за беспокойными движениями друга перед тем как естественнее предложить помощь из флакона, приободрил его второй базан. Его звали Зласт и он считал Василя своим братом и любил, оберегал, и конечно поддерживал во всём, хотя остальные базаны не испытывали к друг другу родственных чувств после великой чистки. Друг Зласта всегда отличался стеснительностью и рассудительностью, в отличие от говорливого брата.
-Даж не знаю, что со мной! В общем, Ваше Величество, это снадобье залечит ваши раны. Мне надо пшикнуть на раны, так что не пугайтесь, - приятный голос Василя не дал повода заподозрить неладное, поэтому Легис подчинился. Лунии же решили снова взмыть ввысь, не имея, как и раньше, никаких полезных сведений.
-Пшикайте, что угодно делайте, если поможет.
-Раз уж всё скоро накроется медным тазом, нет смысла теперь скрывать наши технологии, - принялся заниматься своим излюбленным делом - болтовнёй - Зласт, хотя многие речевые обороты звучали непонятно для его слушателей. А так как Дарела ударил именно говорун, выведчик не доверял теперь ни единому его слову. Тем временем его друг, брат и коллега по несчастью из бракованной серии клонов, уже закончил врачевание ран короля и его старания в самом деле помогли мученику.
-И что, мы будем теперь летать за ними? - спросил из укрытия прах Гломки.
-Понятное дело, они теперь отправятся на поиски бывшей королевы, и нынешней, и раган, схвативших их, и вообще теряют для нас всякий интерес. Их поиски не помогут Валевии никаким боком, - ответил Ванлик.
-И поэтому мы поспешили обратно в Валевию, чтобы уведомить Кроста обо всех этих событиях, - уже отбросив воспоминания и оказавшись снова в валевийском лесу, закончил короткий рассказ Гломки.
-Базаны вернулись, бывший король с их помощью ищет свою королеву, и вдобавок ко всему наш Дарел с Гриром им в помощники, а раганы скоро сгинут, как колдуны Гелия - неплохие события для одного дня, - откровенно восхищался Тиам. - А ещё другие базаны ведут двойную игру...Очень интересно
-Интересно будет увидать, что на всё это скажет наш предводитель, - почему-то задумчиво произнёс Клай.
-Кросту не нравится, когда мы его называем по-старому, - напомнил Сыса.
-Ну, королём ему не стать по крови, а вот предводителем быть куда лучше и спокойнее, - заметил Онкар.
-Власти меньше, - ехидно уточнил Сыса.
-Лесные веи давно уже доказали, что власть в Валевии важна разве что в Абаре, - возразил с умным видом Тиам.
-Ну а Крост и не собирается покидать столицу, - ответил ему с улыбкой Гломки.
-Полетели уже, хочу отчитаться и напиться ари да задремать, - поторопил друга Ванлик, и названные братья, не попрощавшись, умчались в направлении дворцовой горы. Развивать дальше рассуждения по поводу властолюбия Кроста оставшиеся прахи и Тиам не стали, поэтому тоже последовали обратно в Абару, дабы убедиться, что поручение Кроста всё ещё требует исполнения, учитывая столь захватывающие новые сведения из Селии. Столица гудела, как и каждое утро. Современная столица и после смерти королевы Инеи уже слабо напоминала город тихой неторопливой апатии. Кругом гудела новая жизнь, которая удивила бы предков веев. Теперь, когда плоды лиизий остались разве что в кладовых, забегаловки с заграничной едой пользовалась ещё большей популярностью. Вкушать приготовленные блюда становилось не только модно, но и необходимо. Правда, торговля с обеими странами зачахла за неимением нового урожая лиизий, и веи начинали постигать добычу пропитания новыми способами. Ремесленные мастерские тоже виднелись там и тут в Абаре, особенно у её подножия, и в них мастерили всё то ненужное, без чего и так можно было бы прожить, но, как и в мире людей, иметь эти вещи считалось теперь полезным, к тому же за пределами Валевии кукольные, как их называли люди, вещицы пользовались кое-каким спросом.
Многие веи узнавали Тиама, когда он пролетал мимо них, ведь он довольно долго красовался в фаворитах королевы, но боялись приветствовать, видя в какой компании ему приходилось лететь явно не по своей воле. К прахам по-прежнему горожане относились как в наёмным убийцам и пособникам Кроста, который привёл Анию к власти. Поэтому веи старались или не замечать белых приспешников, или разлетались в разные стороны подальше, чтобы не угодить ненароком в неприятности. Сами прахи никогда и не мечтали становиться частью столичного бомонда, поэтому если и позволяли себе выйти в свет, то разве что в забегаловки, подающие ари и всяких сушёных насекомых. Вот и теперь, пролетая мимо бесконечных входов в столичные пещерные заведения, трое прахов даже не заметили как реагировали на их появление веи и куда спешили исчезнуть с глаз долой. До дворца оставалось лететь где-то 10-20 взмахов, когда весь лес оглушил рёв ригла. Стаи сизоний взмыли ввысь, а за ними и веи в ужасе от новой встречи с илийским хищником. Когда-то эти звери подчинялись изначальным илларам, когда-то они бились в битвах Иина и Брадо, но те времена давно уже прошли, а риглы остались такими же прожорливыми и беспощадными. Огромные крылья несли эту голодную тушу бесшумно и бережно.
В Абаре поднялась суматоха. Веи спешили укрыться в жилищах, и очень быстро в столице наступила мёртвая тишина. Снаружи оставались только Тиам и сопровождавшие его прахи, но уже через несколько секунд к ним присоединилась армия Кроста, готовая защищать столицу во что бы то ни стало. Сама по себе армия прахов эффективно сражалась с людьми, с другими жителями Селии и Илии с обычной кожей, даже с толстокожими гральчи, но против риглов пришлось подготовиться серьёзнее после первой неудачной встречи. Использования отравленного клинка напрашивалось само собой, поэтому теперь в руках веев клинки шпаг приобрели зелёный ядовитый оттенок. Пришлось отдать немало плодов лиизий за целый бочонок по меркам веев, а по людским всего лишь несколько капель одному лавочнику в Илии. Если бы теперь прахи напали на громадного хищника, непременно одержали бы победу, отомстив и за прошлый раз. Но весь этот переполох войско да и вся столица устроили зря, ибо илийский хищник не обратил на них никакого внимания и просто пролетел мимо столичной горы в направлении Селии. Скорее всего, ригл даже не подозревал, что каждый раз теребит чьё-то спокойствие в этих землях. Не слыша приказа преследовать голодную тушу, прахи всунули шпаги обратно в ножны и лишь отметили для себя, что их отравленные клинки теперь надолго станут ещё опаснее для многих, ведь отныне не требовалось целиться в смертельные точки жертв - любой микроскопический порез заранее являлся гибельным приговором. Смыть яд, за который Крост и королева заплатили огромную цену, смог бы разве что умалишённый.
Только теперь, когда опасность миновала, вперёд армии вылетел Крост и, увидев Тиама и трёх прахов, отправленных с ним, удивлённо поднял брови.
-Безродный, и вы бездельники, почему всё ещё в Абаре? - крикнул посланникам в Илию Крост, но его голос на удивление не звучал грозно. Догадаться было не сложно, что Ванлик и Гломки уже успели пересказать мужу королевы последние новости и почему-то от этого настроение его заметно улучшилось.
-Безродный, даже не смей задерживаться в Абаре. Уматывай куда послали тебя, только теперь уже один. Просто расскажи Тибелу что услышал от Ванлика и Гломки. Поклонись и оставайся при нём, выжидай. Зная, что тебя нельзя оставлять одного надолго, к тебе скоро присоединятся Клай и остальные новые знакомые. Лети уже вон.
Ничего не ответив кроме поклона, Тиам покинул Абару, слыша в спину смешки и грубые шуточки прахов. Если честно, ему уже не хотелось маячить второй раз перед Тибелом. Какое-то внутреннее чутьё не просто говорило, а настойчиво кричало отправится к Пагору и остальным друзьям, вместо затеи с Великим из Великих семей. Теперь, когда ки получили свободу и стали небывалой угрозой для раган, можно было не опасаться нападения на Илию с их стороны. Это означало, что Тибел не пошевелил бы и пальцем, не чувствуя опасности для власов. В раздумьях куда податься и что делать, Тиам долетел до места в лесу, откуда доносилось хоровое пение сизоний. Они пели песню, явно сочинённую кем-то другим. Мелодия складно обволакивала слова, которые уносили слушателя в далёкие времена праха Вала и его возлюбленной Солии. Их трагическая судьба и несчастная любовь давно уже использовались сочинителями на разный лад, и вот теперь Тиам вслушивался в новое грустное, даже заунылое, но очень красивое музыкальное сочинение. Хор птиц Валевии то прерывался, то звучал с новой силой, из чего Тиам сделал вывод, что им явно кто-то руководил, направлял и поправлял то ли свои неточности, то ли ошибки в исполнении. Подлетев к полянке, на бесконечных цветах которой расположилось около двухсот птичек, крохотных, словно мошки, Тиам увидел хормейстера и не поверил своим глазам. Воодушевлённо маша руками в разные стороны, летая то вправо, то влево, то взмывая вверх и поднимая руки к солнцу с таким напряжением, словно он тащил на себе всю тяжесть земную и музыкальную - всё это увлечённо и не замечая ничего вокруг себя, проделывал ни кто иной как очень хорошо знакомый Тиаму судья Зактр из проклятой тысячу раз столичной Краки. Не раз попадавший в неприятности молодой вей боялся судьи Зактра больше Кроста. Старик с молодым нестареющим лицом, как у любого вея, выдавай свой возраст взглядом, телодвижениями и манерой разговаривать. Его колючий и пристальный взор всегда видел Тиама насквозь и от него никогда не удавалось скрыть ложь, поэтому нарушителя спокойствия и воришку Абары наказывали всегда. Телодвижения Зактра медлили и отточено повелевали руками и это наводило на мысль, что перед тобой за столом в Краке сидит далеко не 30-ти летний юноша. И, без сомнения, манера разговаривать, выражать мысли и, вообще, вести допрос, давно уже убедила Тиама, что Зактр преклонных лет старик, которого бесполезно пытаться разжалобить, ибо он повидал стольких воришек, мошенников и убийц, стольких отправил на казнь и в Башню Позора, что взывать к жалости или сочувствию было бы пустой тратой времени.
И вот, не подозревая раньше, что вне Краки - этого мрачного зловонного сырого места с кучей клеток, - Зактр мог бы заниматься чем-то более приятным и даже, как оказалось, творческим, Тиам сидел на ветке старого дерева, заслушивался хором и проникался не только трагической историей, рассказанной в песне, но и талантом сочинителя. Но неожиданно хор стих на середине песни (прослушав её уже раза три, Тиам почти выучил слова) и Зактр знаком приказал сизониям улететь, что они послушно исполнили и на поляне воцарилась тишина, которая молодому вею не понравилась и он хотел по-тихому ушмыгнуть, но судья повернулся и посмотрел прямо в его сторону, вызвав ненаигранный ужас на лице бывшего заключённого Башни Позора.
-Я ничего не сделал! - почему-то вырвалось у Тиама и теперь он точно хотел улететь, сверкая крыльями, правда в переносном уже значении, потому что пыльца лиизий потухла и веи перестали оставлять после себя сияющий след.
-Хм, всё-таки я не ошибся, что встречу тебя снова, мой мальчик,- почему-то ласково произнёс Зактр, подлетев к удобной ветке и используя "мой мальчик", словно они находились в родстве или очень близко приятельствовали. Тиам даже не нашёлся что сразу ответить и глупо таращился на судью, напоминая испуганного мышонка перед коброй, если бы такие водились на этой земле.
-Ну-ну, не пугайся. Я сегодня мог бы всё простить даже риглу или Аргоне. Такой день, мой мальчик, такой день.
-Какой?
-Тот самый..., - задумчиво ответил Зактр и грустно улыбнулся больше себе, чем Тиаму. Продолжал судья уже с серьёзным, но одновременно и мягкий тоном.
-Но я не то хотел сказать. Многое хотел сказать и никак не мог выбрать кому. И вот вдруг недавно увидел и удивился, кого мне выбрало провидение. Так вот, я говорю, не возвращайся в Абару, если тебе дорога жизнь. Скоро, очень скоро страна снова осиротеет и на трон вопреки всему взойдёт Крост. Ты и сам догадываешься, что он ничего не забыл.
-Это закат всего мира, друг мой, - не давая Тиаму вставить и слова, продолжал заготовленную речь Зактр, сев рядом. - Наступает пора великих перемен, удивительных и разрушительных. Понимаешь, я видел голод, невыносимую стужу и гибель всего живого, никого не останется. Понимаешь?
-Кошмар приснился, просто, - ошарашенным таким рассказом, предположил Тиам.
-Нет, мальчик мой, взгляни сам, - прошептал Зактр и резко коснулся лба Тиама ладонью, и в тот же самый миг его волосы окрасились в песочный цвет, выдавая потомка ведьмы.
Тиам в один миг оказался в белой холодной заснеженной долине. Дрожа от непривычного холода, он видел кругом только белые снежные просторы и ничего живого. Его сознание парило над Валевией, над Селией, над океанами, но нигде не было даже намёка на остатки жизни. Всё замерло и вмёрзло в землю. Даже воды неспокойного Капризного океана покрылись льдом, замуровав волны в ледяном плену. Все города казались безлюдными, все леса осиротели без животных и птиц. И вдруг яркая вспышка ослепила продрогшего до костей вея и он с ужасом наблюдал, как разлетается на мелкие куски его мир. Невольный крик вырвался из горла вея и слёзы хлынули из глаз от увиденного, настолько осязаемого, что кожу Тиама обожгло опустошающее пламя и на секунду ему показалось, что оно его сожрало.
-Очнись, - услышал он голос Зактра и, раскрыв глаза, понял, что по-прежнему сидит на ветке в тёплой Валевие и орёт, словно его режут. Тиам замолчал, вытер кулаком слёзы и оторопело уставился на ведуна. Про ведьму Лию ходили такие же легенды, как и о лесных веях, и везде она описывалась с волосами песочного цвета. В такой цвет никто не стал бы красить волосы, особенно в стране, где различие цвета волос влияло и на пол, и на социальное положение, пусть это правило и разрушилось во времена правления Инеи. Песочный цвет издавна считался проклятьем, ибо ведьмы среди веев были редкостью и занимались обычно тёмными делишками. И раз Тиам видел, как неожиданно судья сменил окрас волос, словно снял шляпу, то ответ напрашивался сам собой - Зактр тщательно скрывал способности ведуна до этого момента.
-Вы ведун?
- Всю жизнь пришлось скрывать дар матери, - глядя не на Тиама, а в лесную гущу деревьев, признался судья. - Хитрил, изворачивался.
-Так легенды не врут про ведьм?
-Мать ничего не скрывала, рассказывала многое, и ни о чём не жалела...никогда. Всегда повторяла, что за каплю крови она способна на многое. Редко кто осмеливался ей не заплатить. Единственное, что полезно в её даре мне - видеть грядущее. Ты только намеревался кого-то ограбить, а я уже об этом знал.
-Тогда почему вы не остановили Кроста? - с упрёком спросил Тиам. - Это же он подстроил смерть моей королевы, я уверен!
-Казалось не важным мешать уже задуманному, зная, к чему всё идёт. Нашему народу изначально не полагалась магия и тем более рам, ведь на что она нам. В ведьмах Валевии, в одной на тысячу зим, пробуждалась всего-то искра, наверное, от изначальной магии, и то никому не была нужна, кроме тех, кто задумал неладное. И вот я, ведая всё, то надеялся на илларов, то потом на раган...А потом провидение сжалилось и показало тебя, мальчик мой. Земля стремительно остывает. Холод крадётся из недр земли и уже забрал главное богатство страны - лиизии. Ни одной сияющей капли не осталось, уже ни одной, и надвигается голод везде, и гибель, и...тьма. И теперь ещё злополучный день настал, будь он неладен...
-Какой день?
Судья пристально и вместе с тем ласково посмотрел на Тиама. Создавалось впечатление, что старик жалеет молодого вея и безмерно сочувствует тому, что придётся пережить в скором времени непутёвому воришке.
-Не доверяй базанам. То, что ты увидел, грядёт по их вине.
-И никак не спастись, как же лиизии больше не прорастут никогда?
-Есть мир, где лиизии не ослепляют, где на небе видна не только луна, но и отсвет других миров. Где дышится иначе. Мы все пришли оттуда и должны вернуться.
-И как же? Что это за мир такой?
Но ответа не последовало. Почему-то глаза Зактра начали слипаться, словно внезапная дрёма навалилась на старика или непреодолимая усталость от трудного разговора. А, возможно, судья просто не знал всех ответов на вопросы Тиама и это его настолько тяготило, что высасывало все жизненные силы.
-Мне надо прилечь, мой мальчик. Выбирай свой путь сердцем, не разбрасывайся благородством понапрасну, дуралей. Ищи ответы и поскорее...А теперь я что-то утомился...надо прилечь, - всё дольше делая паузы между фразами, бормотал старик. Зактр слетел с ветки дерева и опустился на первый попавшейся цветок. Природная и ароматная перина на цветке обняла тело Зактра и усыпила. Тиам подлетел и наблюдал за мирным дыханием старика, и понял, что жизнь покидает старика с каждым новым вздохом. Воришка крепко до боли сжал кулаки, так как не мог предотвратить уход Зактра. И наконец наступил скорбный момент, когда дыхание прекратилось и на цветочной перине в вечном сне замерло тело судьи Краки.
Вторая часть
17 глава.
В Селии всю неделю шли дожди и дули пронизывающие холодные ветра. По утрам становилось морознее обычного, и всё чаще жители страны затапливали печи и камины на весь день и грелись у очага, не позволяя пламени потухнуть. Геран отстраивался заново, ибо разрушения после боёв ки с раганами оставили полную разруху во многих районах. Но столица, казалось, радовалась этому оживлению, когда каждому теперь нашлось дело, ведь за короткий срок господства Миасты и её сестёр город сник и потерял былую шумность и занятость, а люди прятались по домам, боясь показаться на глаза захватчицам. И вот теперь магические лавки снова зазывали покупателей, показывая на полках и прилавках припасы, утаенные от раган. На набережной снова швартовались корабли, а питейные заведения еле вмещали выпивох, которые изголодались по буйным весельям и пьяным разговорам до утра. Вместо дворцовых балом в Геране гремели частные пиры знати, на которые приглашалась и королева Иссиль, но она всегда игнорировала приглашения, терпеливо ожидая начала строительства её дворца на месте разрушенного. А на время ожидания по совету матери, Её Величество въехала в дом, который изрядно потрепала Миаста во время предсмертного гневного помешательства. Оправданием нужности поселиться именно в таком доме, хитрая вдова объясняла тем, что королеве в такую трудную пору следовало быть ближе к народу, а не к знати, если она хотела продержаться на троне дольше раган, которые ей этот трон организовали, о чём знал, наверное, даже любой младенец в люльке. А так как ки, совершенно отбившись от рук, по стране сметали без разбора как илларов, так и раган, что означало окончательный крах Совета илларов, потеря его полезной помощи и защиты, то молодой и целеустремлённой короле Иссиль жизненно необходимо было сидеть тихо и скромно, показушно помогать в первую очередь другим и ни в коем случае не давить на нервы даже знати, чтобы не будоражить недовольные настроения и лишние бунтарские желания.
Когда-то в, приютившем королеву, большом доме, построенном на углу Главной улицы и дороги, которая вела на дворцовый холм, жили друзья короля Александра, бывшего охотника. Когда-то в этом доме друг будущего короля охотник Авион повстречал свою будущую жену Лорию. Когда-то этот дом служил илларам - противникам колдуна Гелия, - убежищем и местом тайных встреч прямо под носом злодея. Дом пустовал и последние, сотрясавшие землю, события покосили его и покрыли трещинами. Мало кто помнил уже изначальных хозяев дома, тем более что после смерти отца Лории, семья жила постоянно во дворце, а потом и вовсе продала наследство за ненадобностью. С тех пор просторные комнаты, уютная гостиная с камином и сад поменяли многих хозяев, а последние так и вовсе бежали из столицы подальше от раган и новой королевы.
В гостиной выжившие слуги за неимением ничего, что сохранилось бы из дворцовых предметов даже самой первой необходимости, создали подобие уюта из того, что удалось найти. В камине горел огонь и слышался приятный треск дров да осторожное постукивание дождя в окна. Мнимый комфорт явно уступал роскоши, привычной для королевских покоев. По стенам расползлась старая мебель, испускавшая запах плесени, отчего даже тёплый камин не спасал от ощущения бедности, хотя обстановка эта в лучшие свои времена могла соперничать с убранством самых роскошных дворцовых комнат. Непонятная обветшалость досталась королеве от прежних хозяев, которые, скорее всего, или выдавали себя за знать, или сбежали не потому, что испугались раган, а чтобы не прослыть позорно несостоятельными. В такой неприхотливой обстановке поздно вечером сидела у окна королева Иссиль, всеми брошенная и забытая, как ей представлялось, ибо её свита перестала кружить вокруг после уничтожения дворцового холма. Она сидела в старом пошарпанном кресле у окна и отрешённо наблюдала за каплями дождя, струившимися в беспорядке по стеклу. От оконной рамы тянулась широкая трещина до потолка, наспех чем-то замазанная, но сквозь неё всё равно прорывался небольшой холодок, поэтому Иссиль куталась в шаль и укрывала ноги тёплым пледом.
В дверном тёмном проёме забрезжил сначала слабый отсвет от свечи, затем тьма осветилась сильнее и наконец в комнату, держа в руке тяжёлый подсвечник, вошла Лаира. Непривлекательная как внешне, так и внутренним миром, худощавая женщина глядела как всегда колюче и с прищуром, словно всматриваясь в тебя, видя насквозь или, по крайней мере, пытаясь увидеть твои потаённые думы и тайны, чтобы использовать с пользой для себя. На вдове висел (вот именно что висел, словно на вешалке) ночной халат с рюшами, бантами и кружевами. Волосы на голове были убраны в пучок и повязаны тёплым платком непременно тоже с рюшами. Мать королевы явно готовилась идти спать и пришла пожелать дочери спокойной ночи. Но, увидев дочь снова не в духе, вымолвила отрывисто и без тени нежных сентиментов:
-Что не ложишься, если всё равно нечем заняться?
Как мать не испытывала к дочери ничего кроме выгоды для себя и, если старалась ради Иссиль, то только чтобы её успехи принесли удовлетворение самой Лаире; так и дочь уже не помнила, когда в последний раз ощущала нежные позывы по отношению к матери. Обе женщины вместе походили на двух гиен, которые могли объединиться, чтобы пожрать намеченную жертву, а потом за спиной начать плести козни друг против друга, не испытывая угрызений совести и не задумываясь о близком родстве. Но этим вечером королева находилась в насупленном настроении, потому что перестала видеть заботу даже от собственных слуг, к тому же её раздражали новые королевские рыцари в лице ки. Красноносые дикари, которые даже не понимали команд, потому что не говорили на общем селийском языке, только и делали, что выводили Иссиль из себя рычанием и странным поведением. От правителя Клили ей удалось получить всего десятерых ки, ибо мудрый отец катаки Грира уже через несколько дней погонь за раганами, илларами и колдунами, не отдавая предпочтений и утратив симпатии к служителям магии, смекнул, что рискует оставить Перей и вообще земли ки незащищёнными от нападения, ведь зелёное пламя утрачивалось с бешенной скоростью. Поэтому, получив от посыльных луний просьбу королевы выделить сотню ки для защиты её важной особы, Клили отправил всего десятерых смельчаков, а остальным приказал возвращаться домой вместе с ним. Поэтому она злилась ещё и на этот факт, что какой-то дикарь не исполнил её вежливую и очень важную просьбу
-В этом доме мне - королеве Селии, - не принесли даже вечерний хорис, даже не спросили что желает Её Величество этим поздним вечером, скоро ли пойдёт ложиться спать. Да самый последний нищий в Геране получает больше внимания, чем я. И эти проклятые ки, да когда же они замолкнут и перестанут издавать эти надоедливые звуки! - возмущалась Иссиль, а потом надула пухлые губы и с укором посмотрела на мать.
-Уж лучше пусть они рычат, чтобы раганы на расстоянии слышали, кто тебя охраняет. Хм, хотя лунии докладывают, что полчище ки расправилось с раганами и колдунами, и илларам досталось, и теперь битвы затихли по всей Селии. Неужели испуганные девки посмеют напасть на тебя, дочь моя, зная, что их силе придёт конец, а значит красоте и жизни. Разве ты не видишь, что стало важнее страха перед раганами?! - усаживаясь на скрипучий диван, равнодушно не замечая недовольства дочери, произнесла Лаира. Подсвечник она поставила на подлокотник и скрестила руки на груди то ли от холода, то ли по привычке. - А слуг я могу завтра уволить и нанять новых. И вспомни ещё раз, что я тебе настоятельно советовала.
-Хочу, чтобы их наказали, а не уволили, - ни секунды не сомневаясь в своём желании, приказала королева. - И ладно, так уж и быть, поедем завтра в военный лагерь. Но отчего ты так спокойна, зная, что Мэра, от которой нас спасли ки, сбежала? Ты визжала от страха громче меня, когда дворец рушился и раганы схватили нас.
-Да, визжала, но теперь ты визжишь громче меня, хотя опасности уже нет, - отчеканивая каждое слово, шипела Лаира. - А следует понять, что магия уходит и твой народ должен научиться жить иначе. Лунии донесли сегодня, что даже магические лавки не успели открыться, а теперь снова закрываются.
- Это ещё почему?
-Их магическое варево и порошки перестали помогать. ТОлько представь, дочь моя, какое народное отчаяние нас ожидает, когда они поймут, что даже целители не могут им помочь, а выжившие иллары, колдуны и раганы остались разве что в Илии и надолго ли.
Возникла мрачная пауза, в которой мрачнее матери была, конечно, Иссиль, осознавшая вдруг, что её не только бросила свита по причине, скорее всего, того, что им и так хорошо жилось и королева, по их мнению, мало чем влияла на их незамысловатое роскошное бытьё после разрушения дворца, но и поняла, что корона уплывает из её рук, пока страна живёт сама по себе, не слыша, как о ней заботиться Её Величество. В добавок к этому, растеряв непонятно куда всех советников и помощников, ей пришлось выслушивать важные новости от матери, которой даже пернатые сплетницы доверяли больше. И вулкан, тлевший весь вечер, наконец извергнулся потоком пылавшей лавы слов, возмущения которым не виднелось предела. Королева сбросила плед, вскочила на ноги, быстро ходила по комнате, размахивая руками в пылу извержения, и выбрасывала обвинения и в сторону матери, и в подданных, а её мать, словно добившись нужного результата, кривила еле заметно губы так, чтобы это походило на подобие улыбки.
-Себал! Себал! - в итоге позвала слугу хриплым криком Иссиль, и только через минуту, словно вспомнив о том, что нужно бежать на зов госпожи, в комнату вошёл чопорный молодой харк и поклонился. Один из последних выживших харков когда-то мечтал вступить в Орден королевских рыцарей, но с потерей ордена потерявший надежду на исполнение своего желания, тем более наблюдая, как диковатые жители Перея играют теперь в охрану королевы.
-Готовь карету, мы едем в лагерь моей армии! - скомандовала Иссиль и так сурово взглянула на мать, чтобы не слышать от неё каких-то колкостей в этот момент, что даже если Лаира и намеревалась что-то вымолвить, то решила всё-таки оставить при себе до лучших времён.
В тот же самый момент, когда с королевой случился гневный припадок, в столичном порту причалили пять гордых, но сильно потрёпанных штормом, галеонов и впервые за месяц все 1500 воинов ступили на твёрдую землю любимого города под проливным дождём. Но кроме них в столицу прибыли и обычные люди разных рас и пола, но все одинаково одеты в синие балахоны с длинными широкими руковами, украшенные искусной замысловатой узорчатой вышивкой. Каждый узор нёс особый глубинный смысл, так что его могли прочитать те, кто обучался распознавать и понимать грамоту узоров. Поэтому каждое такое одеяние не просто выглядело красиво, но и рассказывало вкратце историю носителя балахона, которая занесла его в добровольную ссылку на остров Благодетели. Волосы каждого беженца покрывал слой голубой глины, которая ровной линией тянулась от лба по переносице и носу и останавливалась у верхней губы, и не смывалась даже сильным дождём. Такой своеобразный головной убор называли миарией. У некоторых отшельников острова Благодетели миарии украшались теми же узорами, что и балахоны, словно усиливая данные обеты и напоминание о прошлой, зачастую позорной, жизни. Наносилась глина на голову раз в месяц, под ней никогда не заводились вши и заменить на новый слов миарию можно было только опустив голову в тёплую воду на несколько часов, поэтому на острове большой популярностью пользовались горячие источники, в которых всегда отмокал какой-нибудь отшельник.
Прибывшие островитяне казались потерянными и не решались отходить далеко от кораблей, к тому же они быстро промокли. Не смотря на такое бедственное положение, они не спешили держаться рядом друг с другом. Каждый из них пусть и покинул остров отшельников, но в сознании своём всё ещё оставался наедине с собой, и не мог или не желал общения, даже если какая-то неожиданная катастрофа вынудила покинуть отдалённое от материка укрытие тяжких грехов. И теперь многим, если не каждому, даже при желании не представлялось куда бы они могли податься, ведь их никто нигде не ждал. Зеваки, собравшиеся у пристани и не испугавшись отвратительной погоды, с интересом наблюдали за пассажирами кораблей, и только единицы из них понимали, откуда прибыли странно одетые морские путешественники. В это позднее время на Набережной улице сновали разве что завсегдатаи питейных заведений и редкие прохожие, но столичные птицы быстро разбудили пол города и, когда с корабля сошёл последний пассажир, плотная толпа зевак встречала морских скитальцев и даже приветствовала радостными выкриками. Улюлюканье горожан возрастало ещё и потому, что их веселил чудаковатый старичок в одеянии воина-иллара. И пока пятеро командиров отдавали последние приказы воинам, проклиная проливной дождь, пока шло построение к отправке к западным воротам, через которые забытое всеми войско собиралось направиться в армейские деревни, чтобы доложить о себе, Врокил (кто же ещё это мог быть) развлекал толпу рассказом об их коротком плавании. С трудом в худощавом старике, из которого словно выцедили все жизненные соки, состарили и изогнули некогда прямую гордую осанку в дугу, можно было узнать бывалого грозного воина-иллара. Теперь он не мог обходиться без толстой клюки, на которую опирался и с трудом передвигал ногами. Воинские доспехи, меч и прочие атрибуты прежней жизни были сброшены стариком, поэтому теперь он одевался в лёгкий халат, подпоясанный обычной верёвкой, лишившись даже илларского пояса. Но его рассказ, в отличие от телодвижений, отличался живостью и мельчайшими подробностями о том, как корабли угодили в плен к морским чудищам и о блистательном побеге из подводного города. И всё это сопровождалось магическими вспышками в виде фейерверков и звуковыми эффектами без использования особых порошков или зелий, причём остатки магии после каждой световой вспышки не покидали иллара, на удивление восторженных зевак и птиц, облепивших ветви деревьев. Люди хлопали разыгравшемуся представлению, а Окмор, отвлекаясь иногда от общения с остальными капитанами, недовольно сжимал кулаки и поглядывал на старика, явно сдерживая терпение из последних сил.
-Что он несёт?! - всё-таки процедил сквозь зубы недовольный лидер забытого войска.
-Он сидел в корабельной темнице несколько дней, Окмор, - вступился за старика самый младший капитан, который по-прежнему отличался излишней чувствительностью и внешней слабостью, за что Врокил поставил его на самый задний план среди всей команды. Но это продолжалось не долго, потому что не успели корабли проделать и трети пути, как магия Врокила сдулась и взору команды флагманского корабля пристал тот жалкий старик, который теперь развлекал толпу в столичном порту.
-Не моя вина, что злобный иллар впал в старческую немощь и теперь вечно играет на моих нервах, - строго уколов взором младшего капитана Растана, проворчал лидер. - Он чуть не спалил мой корабль! А теперь рассказывает про нас небылицы, которых и в помине не происходило с нами. Я всё жду, что его магия иссохнет так же, как и его тело, но эта проклятая сила не оставляет Врокила.
А тем временем Врокил, счастливо сверкая глазами, заканчивал рассказ, восторженно повествуя:
-И вот из пучины весь мокрый и жалкий поднялся колдун Гелий и, сверкая молниями, бросил в нашу сторону погибель пламенную. Всё бурлило, волны желали заглотнуть корабли, но я взлетел вверх и стал колотить и колотить несчастного, Совет илларов пришёл мне на помощь, и мы уничтожили зло и вновь над Селией светит счастливое солнце. Солнце. Солнце, - повторял Врокил, даже поднимая клюку вверх для пущей убедительности, думая, что толпа не поняла концовку, ибо затихла и теперь только шушуканье нарушало неловкую тишину. Гелий умер давным-давно, и никто не сомневался, что старик только что поведал им вымысел его больного воображения. Будь Врокил в своём уме, он, возможно, понял бы возникшую проблему, попытался бы оправдаться или повернуть неудобную ситуацию в свою пользу, но вместо этого, словно моментально забыв предыдущую небылицу, с таким же задорным восторгом начал было рассказывать новую историю, но был освистан недовольной публикой, и Окмор приказал двум воинам увести старика в начало шеренги и не спускать с него глаз. И, не тратя времени на объяснения с толпой, лидер скомандовал отправляться в путь. Ровные шеренги двинулись дружно с места по лужам, и толпа снова ожила, радостно провожая воинов. Островные отшельники оставались на набережной, растерянно озираясь по сторонам, словно ища поддержки, но никто не спешил предлагать им свои услуги, а войско за них не отвечало и равнодушно удалялось. Островитян доставили в безопасную столицу и теперь воинов не волновала их дальнейшая судьба. И вдруг раздались крики:
-Королева едет, едет королева Иссиль!
Стук копыт корков становился громче и вскоре показалась королевская карета, запряжённая шестью рысаками с маленькими крылашками. Как и галеоны, эту карету когда-то нарисовал и приказал смастерить король Александр. Конечно, Его Величество никому не рассказал, кроме Анари и близких друзей, что карета - это тёплое напоминание о родном деде и почти точная внешняя копия жигулей. Правда, в своей версии король предусмотрел на капоте сидение для кучера, и колёса кареты вышли, как и полагается, куда больше, чем оригинальные, и крышу всё-таки пришлось приподнять для комфорта, в основном по требованию тёщи (провинившейся бывшей королевы Полии, прощённой дочерью, как и предполагала хитрая и расчётливая бестия, уехавшая в добровольную ссылку на остров Благодетели). Эта карета имела обтекаемые формы без излишеств, кроме ажурных занавесок на окнах и некоторых узоров вдоль всей кареты и по краям. Получилась очень странная карета и Иссиль сокрушалась поначалу, что из всех карет разрушенного дворца удалось спасти именно эту уродскую. Но оказалось, что символ счастливых времён правления королевской четы Александра и Анари воодушевлял народ, радовал и вселял уверенность в светлое будущее. Поэтому, увидев именно эту королевскую карету этим вечером, толпа обрадовалась оживлённее и кричала громче обычного, ведь Её Величество впервые после разрушения дворца почтила их своим появлением и выбрала для этого очень удачный символ прошлого. Но если к странной карете селийцы давно уже привыкли, то необычное сопровождение королевы Иссиль на этот раз удивляло и даже напугало многих, ведь от ки многие натерпелись как в Геране, так и по всей стране. Новые королевские рыцари верхом на ворлах без доспехов и мечей, уступая прежней охране коронованных особ во всём, если судить по внешнему виду, блуждающим взором скользили по толпе и без особого интереса к происходящему порыкивали о своём, не обращая внимания на дождь. Разве что ворлы то и дело мотали головой, чтобы сбросить избыток воды с шерсти.