Часто вспоминая тот летний солнечный день, я удивляюсь, что согласилась принять приглашение совершенно незнакомого парня. От природы застенчивая, я, как и все люди, иногда могу выходить из себя, злюсь, могу скандалить, но и недоверие к незнакомцам у меня развито очень хорошо - не доверяю первому встречному, отталкиваю его сначала и только через некоторое время, присмотревшись, могу подпустить к себе - это касается не только мужчин, но и женщин. Скорее всего, сказывается моя давняя обида на всех людей без разбору - заранее, потому что, будучи непривлекательной внешности, эдакой "серой мышки", я натерпелась и насмешек, и ощутила равнодушие. Меня утешает то, что не успела обозлиться на весь свет, чему безгранично рада, но отпечаток остался навсегда в душе и, поэтому, наверное, мне не хочется спешить верить на слово после того, как я слышала мало лестного в свой адрес.
Тем летним днём я решила воспользоваться в своё удовольствие и направилась гулять по Старому городу одна, потому что давно уже привыкла везде бывать без провожатых, ничуть не огорчаясь из-за их отсутствия. В детстве я никогда не представляла себя такой одинокой и никому ненужной, и, когда после школы оказалось, что подруг, как таковых, я себе не успела нажить, а лишь поддерживала со всеми хорошие приятельские отношения, закончившиеся сразу после последнего звонка, - тогда мне стало не по себе и долгое время не хотелось мириться с этой оторванностью от окружающего мира. Но пытаться найти новых друзей на улице мне не хотелось, да и по дискотекам их выискивать не было желания. На работе у меня складывались, как всегда, приятельские отношения, но никого из этих людей мне не приходило в голову называть сильным словом "друг", которое обязывало доверять и чувствовать себя нужной вне рабочих стен. Так что со временем всё как-то вошло в привычное русло, и я перестала корить себя за лень и неспособность быть в центре внимания, или хотя бы существовать с краешку горстки интересных мне людей. Мне нравилось шагать по старинным булыжным улочкам, рассматривая дома и лица прохожих, и не думать ни о чём грустном - солнце помогало мне радоваться этому дню и греться в его лучах.
Я знала, что вот-вот наступит тоскливо-горькое ощущение, глядя на парочки и группы друзей, поэтому старалась сворачивать на немноголюдные улицы. В который раз мне было интересно задумываться о жизни людей из старинных домов, и представлять, как приятно жить в этой части города, питаясь, наверное, незабываемой аурой старины. Потом, как это обычно бывало во время моих прогулок по Старой Риге, я решила пойти на набережную и посмотреть на Даугаву, облокотившись на парапет. Уже было собравшись сориентироваться в какую сторону лучше податься, чтобы побыстрее выйти к реке, как вдруг увидела этого парня. Лицо, фигура, походка, одежда - всё заставило меня восхититься и невольно посмотреть, как на какое-то божество (я думаю, так ему показалось со стороны). Но столь приятное шоковое состояние длилось у меня несколько секунд, после чего я сразу взяла себя в руки и продолжила идти по узкому тротуару в сторону набережной. Помнится, я даже поругала себя за такую глупую реакцию, ведь красивых мужчин в нашем городе так много и мне никогда не приходилось останавливаться с таким смешным видом и пялиться, словно я свалилась с луны.
- Извините, можно Вас спросить? - услышала я мужской голос позади себя и резко повернулась, не сомневаясь, что увижу того самого незнакомца.
Удивительно, как я умею преображаться, когда волнуюсь или стесняюсь. Моё притворство, которое выражает совершенную противоположность настоящего внутреннего состояния, я всегда себе прощаю, потому что это своего рода защита. Перед этим мужчиной не хотелось показаться ни глупой, ни заносчивой, ни просто милашкой - я натянула на себя равнодушную маску без улыбки.
- Что именно? - спросила я и, мне казалось, что он слышит учащённый стук моего взволнованного сердца.
- Я понимаю, что моя просьба покажется Вам наглой, или даже подозрительной, но всё-таки - не согласитесь ли Вы сходить со мной в гости к моим друзьям. Объяснить, почему именно Вы и почему именно сегодня? - говорил он, но я не видела на его красивом лице ни капли смущения. Такие мужчины редко испытывают что-то подобное - они привыкают к вниманию и пользуются этим, иногда даже злоупотребляя.
- Объясните, - сказала я и, не справившись со своей реакцией, улыбнулась, проклиная себя за эту слабость, потому что он мог теперь подумать всё что угодно, но не о моём равнодушии.
- Просто-напросто, я приглашён сегодня вечером в гости за городом и не хочу ехать один. Там живёт мой дядя. Это большой особняк и никакого криминала. И если быть до конца честным, то они ожидают меня не одного, а с невестой, с которой я порвал только что. Едешь? Я перейду на "ты".
Да, он не ведал или редко слышал отказ. Мне даже подумалось, что это какой-то розыгрыш. И хотя очень хотелось поехать, я понимала, что это слишком рискованно и слишком сказочно - такое не может происходить со мной. Поэтому я снова улыбнулась и сказала ему, чтобы он отвалил. Кто-то рассказал мне однажды, что если не рискнёшь, то потом будешь жалеть, что не попробовала, и никогда не узнаешь, было ли так страшно, как выглядело. Я не хотела узнавать и испытывать это высказывание, потому что по жизни трусиха, и только в момент гнева мой страх куда-то улетучивается или слабеет. Продолжая прогулку по направлению к набережной и удивляясь, что этот красавец вообще обратил на меня внимание, я снова через несколько минут услышала его голос.
- Как тебе доказать, что я не маньяк? - спросил он, вызвав недоумение на моём лице.
- Чего ты пристал? Да я никогда не поверю, что всё так невинно, как кажется. На улице столько девушек, выбери любую другую.
- Я выбрал тебя и обещаю не приставать, не обнимать, не что там ещё - я обещаю.
- Экий молодец! - с издёвкой сказала и усмехнулась, чтобы не задавался. - Всё же лучше поищи другую - тебе будет легко найти, поверь мне.
Обычно, переубеждать меня, если я дала себе установку не соглашаться из принципа, особенно когда страх уже улетучился, очень сложный и долгий процесс. Было видно, что парень почувствовал прилив азарта - теперь для него стало очень важно переубедить меня, чтобы не почувствовать себя слабаком, и с честью пройти испытание, которое ему устроила "серая мышка". Сомневаюсь, что ему было приятно на меня смотреть, а о вожделении и речи быть не могло, поэтому-то в моей голове не возникало никакой оправдательной мысли в его пользу, ни одной убедительной. Наконец, после долгих уговоров, которые начали меня утомлять и потихоньку раздувать во мне пламя злости, незнакомец вспомнил, что до сих пор не представился мне по форме - ни имени, ни рода занятий, ничего, кроме информации о дяде.
- Совсем вылетело из головы. Моё имя - Артём, фамилия - Бежеев. Я работаю в фирме дяди его ассистентом по финансовым вопросам. Создаём рекламные ролики, проводим рекламные кампании, ещё кое-что продаём, вот думаем возрождать кино в Латвии на полную катушку - студию задумали строить. Но сначала, для пробы, хотим сериал снять.
- А как фирма называется? - спросила я, но ответ мне ни о чём не сказал, ведь о деловом мире я мало что знала.
- Теперь, если хочешь, то могу к твоим родичам нагрянуть, или пусть они сами тебя к особняку подвезут, где у ворот я тебя ждать буду. Ты пойми, мне нет дела до твоих прелестей - просто проведёшь интересно время, в кругу элиты, а потом опять же отец может приехать и забрать тебя домой.
- Эдакое разовое приглашение? - поинтересовалась я, сделав вид, что намёк на то, что мои прелести ничуть его не интересуют, словно я пустышка какая-то, которую он берёт в прокате, меня не обидели. В конце концов, мне выпал шанс попасть на светскую тусовку, если таковая вообще существовала в Риге, чем я никогда не интересовалась. Светские люди существовали, по моему мнению, до октябрьской революции, но не теперь - сейчас это была пародия с бокалами в руках, которой не были ведомы обычаи и правила этикета, а лишь желание поразить роскошью и размахом, как я себе это представляла.
- Ну, если честно, ты права - это разовое приглашение.
- Ладно, уговорил. Отец меня привезёт, говори адрес, - согласилась, но осознала, что дала согласие только через пару минут, когда он, написав адрес, ушёл. Сразу возникло желание не поехать, что мне ничем не грозило, потому что ни адреса моего, ни номера телефона он не знал. Но потом, как это обычно со мной бывает, я плюнула на всё и вернулась домой, чтобы приступить к приготовлениям, которые у меня заняли достаточно долгое время, потому что ни накраситься, ни выбрать приличный наряд, ни сделать красивую прическу - у меня не получалось. С горем пополам, я собралась и, посмотревшись на себя в зеркало, уже серьёзнее стала задумываться о нелепости своего намерения, ибо отражение было забраковано мной сразу и не подлежало исправлению. Конечно, весомые аргументы в зеркале убедительно говорили остаться дома, но теперь я действительно хотела поехать, потому что понимала - такое, быть может, со мной больше никогда не случится, ведь вращаться в тех кругах, мне вряд ли было предписано судьбой. Собравшись с духом, я вышла из квартиры, где вот уже пять лет проживала одна, исправно платя хозяйке за занимаемую площадь, и спустилась во двор. Стараясь не думать о том, что мне предстоит, решив не тревожить родителей и их машину, мне пришлось поймать такси и поехать по нужному адресу, нервно следя взором за счётчиком, который показывал небывалые, для моего кошелька числа, так что нехотя вышла я немного раньше, чтобы не остаться без копейки. С обеих сторон широкой дороги на ветру покачивалась лесная стена, и, идя вперёд наугад, успевая любоваться вечерним небом, я дала себе слово, что, если сверну на первую дорогу, уходящую вправо вглубь леса, и там не окажется упомянутого особняка, то не буду настаивать на поиске и поверну обратно. Но заасфальтированная дорога привела меня по адресу, к большим узорчатым воротам, возле которых терпеливо меня ожидал Артём, хотя я и опоздала уже на 15 минут.
- Еле нашла, - сказала я и не стала распространяться о всей истории с такси, соврав ради собственной безопасности, что меня привёз отец и высадил у поворота.
- Всё равно ещё не все собрались. Я тебя познакомлю со всеми, а потом можем потанцевать, пообщаться и покушать. Брючный костюм тебе идёт, и даже не ожидал, что умеешь так преображаться, - произнёс он всё, как отбивая чечётку, так что этот комплимент не произвёл на меня хорошего впечатления, и я ещё больше засомневалась, что сделала правильный выбор.
Охранник открыл нам ворота, и мы пошли по широкой аллее, как мой кавалер и обещал, не обнимаясь и даже не держась за руки. Роскошный сад, разбитый не без помощи ландшафтного дизайнера, оставлял приятное чувство, словно я попала в какой-то музей на экскурсию - всё было так интересно. И чем ближе мы подходили к большому замку - домом это строение можно было назвать только с величественными прилагательными,- построенному, как я предположила, именно под старину, чтобы, как это не смешно звучит, хотя бы косвенно приблизиться к знатному началу, - так вот, чем ближе мы подходили к огромному особняку дяди Артёма, тем ощутимее меня мучило волнение и всякие сомнения забивали голову. Человек слаб - это про меня, и ощущение слабости в тот момент перешло свой рубеж, так что я захотела резко повернуть в противоположную сторону, но меня остановило появление третьего лица - девушки в мужской одежде того, ушедшего времени - времени ботфортов выше коленей, блуз с широкими руками и кружевными воротниками, да облегающих штанов, - а может я и ошибаюсь, и этот наряд был выбран частично из разных эпох, но мне понравилось, как она выглядела. Ни в коем случае девушка не была похожа на персонажа Голубкиной из фильма "Гусарская баллада", потому что длинные белокурые волосы, собранные в хвост, сразу выдавали в ней представительницу женского пола, да и бюст заметно оформлял этот факт.
- Артёмка, а я уже волноваться начала, куда ты провалился, - радостно воскликнула девушка и повисла у него на шее.
- А это кто? - обращая своё внимание на меня, спросила она, и её лицо уже не выражало такой приветливости.
- Это...- и на этом месте Артём замялся, так как мы оба поняли, что я не говорила ему своего имени. Часто такие ситуации показывают в кино, но никогда не думала, что и со мной такое может произойти.
- Алина, - представилась я девушке, которой уже было бесполезно доказывать, что мы знаем друг друга с Артёмом много лет, или хотя бы дней.
- А что случилось с Анжелой? - недоумевала девушка.
- Забудь, всё кончено. И не расстраивайся, Викочка, ведь сегодня твой день рождения. Тебе понравился мой подарок? - стараясь сгладить неприятную новость, спросил Артём. А я стояла и, что есть силы, терпела её уничижительный взор на себе, словно на мне лежала вина в разрыве отношений Артёма и Анжелы
- Братишка, конечно, мне понравилось. Идём в дом, отец уже спрашивал о тебе, - ответила Виктория, через силу улыбнувшись и взяв Артёма за руку, повела его к входной двери. Именно тогда мне надо было окончательно повернуть назад и уйти. Я понимаю это сейчас, и чувствовала эту необходимость тогда, но он поманил меня рукой, и я пошла следом. Зачем? Что такая "белая ворона", как я, хотела доказать?
***
Мне, конечно, не пришло в голову пересчитывать точное число гостей на этом празднике, но уверена, что внутри и снаружи, где вокруг бассейна были расставлены столы с угощениями, было не меньше сотни приглашённых. Артём сразу затерялся в толпе вместе со своей двоюродной сестрой, это я потом узнала, что она дочка его дяди, и, скорее всего, забыл, что обещал танцевать со мной и знакомить с гостями. Может это покажется странно, но так для моего внутреннего состояния было намного лучше, потому что, оставшись одна, я стала чувствовать себя свободнее, ведь вокруг было так много людей и никому не было до меня никакого дела. К этому я привыкла, поэтому, не стесняясь, подходила к столам с яствами и накладывала себе всё подряд понемногу, чтобы попробовать всего и не объесться. Параллельно я думала про себя, что Артёму вообще не стоило меня приводить, коли вся идея состояла в том, чтобы показать сестре другую девушку, а не невесту - получалась идиотская ситуация, и поэтому я намеревалась как можно скорее уйти, в который раз (я знаю), но на этот раз совершенно точно не хотелось задерживаться. Естественно, я замечала, что меня многие разглядывают и спрашивают друг у друга "кто это такая?", но в тот момент меня это уже забавляло. Я вспомнила несколько фильмов, где главные герои приходили на празднества, выдавая себя за гостей, чтобы поесть бесплатно и повеселиться, и сравнивала их с собой - получалось что-то похожее. Моя одежда заметно отличалась от роскошных платьев женской половины гостей, и от этого они смотрели на меня свысока, когда я проходила мимо и улыбалась им, как бы говоря:
"Приятный вечер, неправда ли? Приятно вас видеть", - или что-нибудь в этом роде.
Если на улице приглашённые угощались и вели беседы на свежем воздухе, то в большом зале замка играл живой оркестр, и все желающие могли танцевать под звуки классической музыки. Через пару танцев вперёд выходил элегантный певец и пел что-нибудь из эстрадного репертуара, заставляя всех плясать, кто как умел. Мне всегда нравилось наблюдать, а не участвовать, поэтому я спокойно смотрела, устроившись в уголке, за этими плясками, и попивала мелкими глотками свой любимый персиковый сок. Поглядывая на время, я вот-вот собиралась уже уходить, как вдруг заметила к своей персоне неподдельный интерес у горстки девушек, собравшихся в кружок немного поодаль от меня. Они перешёптывались и поглядывали в мою сторону, хихикая, и, только внимательнее присмотревшись, я заметила в этом кружке Викторию. Обычно в таких ситуациях, я представляю, как подхожу, произношу унизительную, для таких людей, тираду, и покидаю их с гордо поднятой головой, или просто даю им понять кулаками, как они неправы, но на самом деле я отбрасываю от себя эту мысль, если враг не делает первого шага и не доводит меня до бешенства. Поэтому мне было лучше удалиться, не дожидаясь отрицательных эмоций, но этому дню не суждено было закончиться мирно. Как только я повернулась, чтобы направиться к выходу из зала, подружки-хохотушки подошли ко мне, и сразу вперёд вышла их заводила - Виктория. У меня не возникло никаких сомнений, что она ищет ссоры со мной, потому что задиристое выражение её лица просто кричало об этом. Она держалась прямо, отчего её веки почти что закрылись, когда она смотрела на меня сверху вниз (мой рост не дотягивал ей до подбородка), что придавало ей какой-то надменный вид, и это меня сильно раздражало. О том, чтобы уйти, уже не могло идти и речи, ведь теперь это выглядело бы как бегство, а такой трусихе, как я, было важно сохранить достоинство, хоть и мандраж уже начинал чувствоваться на спине в виде противных мурашек. Насупившись, мне оставалось лишь принять участие в том, что для меня приготовила эта чертовка.
- Артём сказал, что познакомился с тобой на улице, - принялась выводить меня из себя Виктория.
- И что из этого? - спросила я, злясь больше не на вопрос, а на хихиканье подружек заводилы.
- Любая, хорошо воспитанная, девушка отказала бы ему. Что заставило тебя согласиться?
- Он предложил тебе деньги? - вдруг вмешалась одна из подруг Виктории и вся компания засмеялась.
- Артёму не привыкать... Всегда что-нибудь такое выкинет... Надо ж додуматься... Хорошо ещё не привёл настоящую стриптизёршу... - стали говорить мерзавки между собой, а я молчала, понимая, что если начну пытаться ответить каждой из них, то ещё больше развеселю эту публику. Судорожно пытаясь придумать какую-нибудь колкость в их адрес, было ясно, что моё молчание не доказывает моего превосходства над ними, поэтому я сказала так, как мне пришло в голову в тот миг:
- Ну, и что дальше? Мне остаться или вы и между собой хорошо повеселитесь?
- Оооооо, - протянула Виктория. - Это милое создание умеет говорить, - конечно слово "милое" она произнесла таким тоном, что меня чуть не передёрнуло от отвращения.
- Нет, сударыня, мы желаем, чтобы Вы остались. Артём понял свою ошибку, потому что я ему доказала его неправоту, и поехал за Анжелой. И мне очень хочется её рассмешить, показав, кого он привёл вместо неё, - заявила Виктория и выпятила грудь, словно гордясь тем, что намеревалась сделать подлость. Такой радости всей этой компании я не желала доставлять, поэтому ответила грубостью (не сдержалась) и повернулась к ним спиной, чтобы пойти к выходу, и теперь это уже не могло выглядеть как бегство, а - как горделивое неповиновение и не желание затягивать глупый разговор. В уме я уже набила морду каждой этой девке и в сотый раз пожалела, что позарилась на светское приглашение в чужое для меня общество, и, может быть, отвлекшись на эти мысли, я не смогла среагировать достойно, когда, словно в шутку (чтобы так казалось остальным гостям), женская банда окружила меня и стала куда-то тащить, держа за руки и за ноги. Они так плотно стояли друг к другу, что никто из приглашённых не заметил, как одна из девушек зажимала мне рот рукой, чтобы никто не слышал моих возмущённых криков. Вспоминая этот момент, я удивляюсь, что они осмелились на такое только для того, чтобы угодить Виктории, и ни на секунду не задумались, что в этот момент должна была чувствовать я - ни одна из них не поставила себя на моё место. Сомневаюсь, что они бы захотели оказаться в моём положении. Честно признаюсь, что я пыталась вырываться, но без надежды, потому что их было слишком много, а большой силой мои руки и ноги не обладали. Ещё оставалась надежда, что меня вот-вот отпустят, довольствовавшись моей испуганной физиономией и посмеявшись от души, но они продолжали меня нести по пустынным коридорам замка непонятно куда. Устав сопротивляться, я расслабила ноги и руки и почувствовала, как моё горло начинает душить страх, когда безмолвно, наверное, заранее договорившись, мои мучительницы стали спускаться вниз по лестницам в подвал, откуда повеяло сыростью и холодом. Рука перестала закрывать мне рот, и я закричала:
- Вы рехнулись!? Отпустите меня.
- Замолчи, тебя уже никто не услышит. Ты нанесла оскорбление моей подруге, посмев явиться сюда незваной гостьей, и ответишь за это, - произнесла Виктория, словно прочитав мне смертный приговор, и я почувствовала, как слёзы подступают, чтобы вырваться наружу ручьём, и паника заполняет каждую мою клеточку. Умолять и унижаться - вот что требовалось делать в таких случаях, и, конечно, мне себя не пришлось уговаривать забыть о гордости в тот момент, но... Но, не имея о себе высокого мнения, я всегда презирала себя за слёзы, за слабость, за нерешительность. То, что меня хотят убить, в это поверить было трудно, потому что сама причина не располагала к таким крайним мерам, поэтому я закрыла глаза, чтобы загнать слёзы обратно, и не проронила ни слова, хотя всё равно меня выдавала дрожь по всему телу. Я не унизилась - сомневаюсь, что выдержать такое напряжение мне под силу во второй раз, - и только похожий на меня человек мог бы понять, как сильно я гордилась этим в тот момент. Как же сильно удивились светские бандитки, что в ответ на угрозу они не увидели никакой смешной сцены. Может быть, всё-таки стоило унизиться, чтобы накормить их досыта своим унижением, и тогда, скорее всего, Виктория отстала бы от меня. Кто знает, затевала ли она всё это настолько серьёзно.
По её знаку, вся компания остановилась и бросила меня на пол, а Виктория открыла дверь какого-то чулана. Медленно поднявшись с пола, я с огромным удивлением посмотрела на неё и обвела остальных таким же взором, не веря своим глазам, потому что Виктория показывала мне рукой заходить внутрь.
- У вас у всех крыша поехала? Я не врубаюсь, чего вы добиваетесь? Это же идиотизм! - говорила я, от страха еле находя слова. Но на лицах подружек снова появилась эта отвратительная улыбка, которая ничего хорошего не обещала, а лицо заводилы приняло презрительное выражение. Из кармана штанов она вытащила белую перчатку и дала мне ею пощёчину, как в старые времена поступали те, кто желал вызвать обидчика на поединок, но мне и в голову не могло придти, что за этим последует то же самое. Я не успела ответить ей ответной пощёчиной, потому что услышала невообразимое.
- Я вызываю тебя на дуэль. Твоё право выбрать оружие: шпага или пистолет - и род дуэли, - говорила Виктория по правилам того времени. - Ты нанесла моей семье и мне оскорбление своим появлением, но моя пощёчина заставит тебя защищать свою честь, если даже до этого момента не было повода драться со мной. Итак, оружие и род, говори.
- Я ухожу, и попробуйте только меня остановить, - не желая принимать участие в этом спектакле, грозно, как только смогла, сказала я и попыталась растолкать эту банду, но меня оттолкнули обратно к двери чулана.
- Дуэль до первой крови, до тяжёлой раны или до смерти - говори, или я сама выберу, - не унималась Виктория.
- Да пошла ты...Лечитесь, - услышали они мой ответ. У меня началась истерика, и я снова стала прорываться сквозь неумолимую толпу из десяти человек. Не нужно объяснять, на чьей стороне была сила, поэтому меня с лёгкостью втолкнули прямо в чулан, и дверь захлопнулась в тот момент, когда я выбиралась из-под какого-то деревянного хлама, которым был забит этот закуток. Ситуация не из приятных и каждый человек попытался бы биться кулаками в дверь, кричать, ругаться, царапать, наконец, ногтями препятствие к свободе, но не такая странная личность, как ваш рассказчик, потому что даже, перепугавшись до смерти, она (то есть я) понимала безнадёжность всех этих действий. Я села на какую-то доску и отдала свою энергию на слёзы, которые полились нескончаемой рекой, радуясь, что их напору с моей стороны уже ничто не мешает. В этом чулане было так тесно, что мне не удавалось даже вытянуть вперёд ноги, потому что, согнутые в колени, они упирались в противоположную стенку, но это меньше волновало, чем то, что для меня уготовила умалишенная компания. Когда усталость взяла своё, осушив слёзы, я задремала, запрещая себе думать о самом плохом. Помнится, пришлось даже усмехнуться над собой, за глупость и тягу к эксперименту. В детстве мне часто нравилось представлять себя заточённой в подземелье принцессой, и это казалось так романтично, особенно когда спасал какой-нибудь принц или самой удавалось обмануть стражу и убежать, но в реальности это было довольно неприятное ощущение, тем более я не знала чего ожидать от моих тюремщиков. Вызов на дуэль я воспринимала, как шутку, ведь с моей головой не произошло никаких психических или умственных отклонений, но меня пугал тот факт, что Виктория произнесла эти слова слишком убедительно. Оставалась надежда, что она всего лишь играла такую грозную роль, чтобы мне стало ещё страшнее, хотя, в конце концов, я запуталась, как воспринимать этот вызов. Конечно, добровольно на идиотскую дуэль я бы не пошла, держи они меня здесь хоть целый год, ибо сама жизнь, даже таких светских сволочей, для меня была неприкасаема и священна, ведь никому из нас не дано право решать, кому и когда уходить в мир иной, хотя некоторые родители и считают, что, родив ребёнка, они автоматически завладевают не только его сердцем, но и душой. Воображаемая картина, как меня тащат волоком к месту дуэли, рассмешила и заставила отмахнуться от этой нелепой мысли. Понемногу я успокоилась и заснула, так внезапно и незаметно для себя, как это обычно бывает, и никогда нельзя поймать этот миг перехода в мир сновидений.
***
- И вот теперь я просыпаюсь, а на мне смирительная рубашка и люди в белых халатах пытаются меня убедить в том, что я сошла с ума, - закончила свой рассказ девушка, с растерянным и умоляющим о пощаде взором глядя на доктора, который выглядел очень важным и серьёзным, нацепив очки и жуя, задумчиво, колпачок от ручки.
- Очень занимательный рассказ, Алина, но у нас нет повода не верить хозяину дома и его дочери, которой теперь придётся долго лечиться, ведь ножевая рана в живот - это нешуточное дело, - произнёс доктор и посмотрел на свою пациентку как-то ещё внимательнее, словно увидел в ней что-то новое. А на самом деле, на её лице, всего-навсего, отобразилась гремучая смесь из удивления, страха, боли, неверия, злости и желания вспомнить, неужели он говорил правду.
- Не помню, вы врёте, - говорила повышенным тоном Алина и пыталась высвободить руки из смирительной рубашки. - Бред, полный бред. Как же это произошло?
- Ты пришла на празднество незваной гостьей, даже охрана потом удивлялась, как ты пробралась на территорию особняка. Когда же Виктория первая, заметив незнакомое лицо, начала тебя расспрашивать с кем ты пришла, ты нагрубила ей и попыталась уйти. Я согласен, что девушке надлежало оставить заботу о твоём выдворении охране, но она решила не отставать и последовала следом за тобой в сад, где были накрыты столы. Почувствовав преследование, ты взяла нож для резки мяса со стола и, резко повернувшись лицом к своей жертве, пырнула её в живот. Надо заметить, что врачи еле спасли Викторию. Она сейчас находится в реанимации и, пока что, на грани жизни и смерти. Как рассказал мне отец Виктории, после этого ты стала кричать, попыталась наброситься на других гостей, и охранникам еле удалось тебя связать, получив лёгкие порезы от твоего ножа. Помешательство было на лицо, поэтому тебя привезли сюда. Твои родители уже знают обо всём и надеются, что ты поскорее выздоровеешь. По соглашению с отцом Виктории, они подписали бумагу, по которой не возражают, чтобы тебя держали в наших стенах до полного выздоровления - такое условие потерпевших, которые не стали обращаться в полицию. Так что теперь нам предстоит долгая работа с моей и с твоей стороны, мы должны помогать друг другу и...
- Заткнись,- воскликнула Алина и со всей силы ударила об стол ногой. - Не верю, ни одному слову. Сволочи. Ты же доктор, клятву давал не навредить! Сколько тебе заплатили? Чтоб вы все провалились!
Двое санитаров оттащили разбушевавшуюся пациентку к двери и, подчиняясь доктору, показавшему взмахом руки, чтобы они увели её прочь, вышли из кабинета. Почти тотчас в комнату вбежала помощница главврача, которым и являлся серьёзный доктор в очках и с колпачком в зубах, и приготовилась выслушать распоряжения по поводу новой пациентки.
- Вколите ей успокаивающее и не снимайте рубаху, привяжите в кровати, а завтра начнём лечение по полной программе. И позови ко мне Николая. Он, наверное, уже заждался в приёмной, - голосом человека, давно уже привыкшего к ещё более диким выходкам своих умалишённых подопечных, произнёс доктор.
Через несколько минут в кабинет вошёл представительного вида мужчина, которому перевалило уже за пятый десяток, но не настолько, чтобы это явно просматривалось в его внешности. Он улыбался и по приятельски пожал руку главврачу, одновременно косясь немного назад на кресло, в которое намеревался сесть.
- Итак, что ты мне скажешь? - спросил Николай друга детства.
- Во-первых, я настаиваю, чтобы Виктория возобновила посещения этого заведения три раза в неделю, или, если ты хочешь, я могу приезжать к вам домой, - сказал доктор, придавая лицу предельную серьёзность, чтобы выглядеть убедительнее слов.
- Лучше Вы к нам, как говорили в том знаменитом фильме, - засмеялся Николай, словно для него происходящее было развлечением, или чем-то незначительным.
- Вот ты смеёшься, Колька, а твоя дочурка снова натворила дел, которые нам приходится расхлёбывать. Я не понимаю, почему ты этой девке не всунул внушительную сумму - это было бы легче и без лишних проблем, уж очень мне не хочется с ней возиться, даже ради крестницы.
- Никто не должен знать о болезни Виктории. Даже её подружки, которые ей помогали в шутку, не подозревают, что дуэль состоялась бы на самом деле, если бы я не узнал об этом. Ты только представь, что могло случиться во время этой нелепости - пусть Вика хорошо стреляет, но всегда существует вероятность везения, случайности, так что Алина могла ранить мою девочку или убить. Ты должен возобновить лечение, мы слишком рано обрадовались. А твоя пациентка не выйдет, пока не поверит на сто процентов, что во всём была виновата она сама. Мне не нужен человек ни в Латвии, ни в мире, который может раструбить на каждом углу, что Виктория душевнобольная. Артёму я уже высказал своё мнение, да так, что он плакал и клялся, что не допустит больше такой выходки со своей стороны - привести совершенно чужого человека, да ещё вместо Анжелы - близкой подруги моей девочки! О чём он только думал? А ведь Викочке уже стало лучше, и приступов я не наблюдал полгода или даже больше. И вот на тебе, пожалуйста, снова реальность в прошлом, снова эти глупые идеи, снова вспомнила про свои пистолеты и шпагу.
- Не переживай. Эта Алина со слабой психикой, и я её быстро переделаю на свой лад. Пару раз шоком пройдёмся, поколем, поработаем гипнозом - всё будет отлично. Но главное, чтобы её родственники не забили тревогу.
- Я уже приказал навести о ней справки. Но, надеюсь, больше никто не будет знать из твоего персонала о том, что мы затеяли.
- Эх,- тяжело вздохнул доктор, вертя пальцами правой руки колпачок, - я скажу только Ольге, моей возлюбленной помощнице - от жены ничего не скроешь, сам знаешь, от моей - особенно. Но всё-таки я остаюсь при своём мнении - деньги решили бы проблему, особенно когда их у неё никогда толком не водилось. Молчание всегда покупалось. Ты уверен, что мы не перебарщиваем - это подсудное дело.
На минуту Николай задумался, словно борясь сам с собой.
- А где гарантия, что она не пойдёт в полицию, или на телевидение, чтобы рассказать о том, что с ней произошло в особняке? Мои враги раздуют это до небывалых размеров, конкуренты им помогут, а остальные будут смаковать новый скандал, который очернит и моё имя, и имя моей дочери. Мне не жалко денег, но после того случая, когда всё висело на волоске только потому, что отец парня захотел рассказать всем правду... Нет, эта девка должна была думать головой, соглашаясь идти в гости с совершенно незнакомым человеком.
- Уговорил. Но тогда лучше не выпускать её из больницы вообще, потому что моё "лечение" может сделать из неё настоящую психопатку, которая на свободе может на самом деле явиться к вам в дом с ножом в руке, ведь никогда нельзя знать наверняка, о чём думает пациент, даже если он говорит именно то, что ты хочешь услышать. Давай всё-таки решим вопрос деньгами, - в последний раз постарался переубедить друга доктор.
- Поздно. Она побывала у тебя в лапах и теперь трудно будет предугадать, что она может выкинуть. Сколько раз люди брали у меня деньги, а потом меня ожидал большой сюрприз. Довольно разговоров, действуй.
В конце разговора друзья снова пожали друг другу руки и договорились об ужине обоих семей в одном из дорогих рижских ресторанов в ближайший выходной доктора. Когда Николай покинул больницу, светило жаркое летнее солнышко и ничто вокруг не выдавало боль, которую испытывала теперь Алина. Бесчисленное количество раз она потом вспоминала тот тёплый денёк, затем с каждым днём - всё меньше... всё меньше о дне, о семье, о себе...
***
"Когда-нибудь моё воображение доведёт меня до ручки", - усмехнувшись, подумала про себя Алина. - "Намного романтичнее будет, если мы будем стреляться или фехтовать, и вдруг появится Артём и остановит дуэль собой - трагическая развязка, слёзы ручьями... Нет, слишком заезженный поворот. А можно набить Виктории морду, чтоб неповадно было, может сразу вылечится", - она снова улыбнулась, обращая этим на себя внимание прохожих и направилась к набережной. Какой-то молодой человек прошёл мимо неё, вызвав маленькую надежду на воплощение выдуманного в реальность, ведь даже самые необычные истории Алины имели право на существование, чтобы не было скучно, но он прошёл мимо, даже не взглянув на странную прохожую, столь внимательно разглядывавшую его. Летний день принимал Алину такой, какой она была, и от этого её настроение не становилось угнетающим. Улыбаясь и придумывая всё новые и новые истории про себя, девушка покидала пределы Старой Риги и не оставляла границу выдуманного с реальностью...