Аннотация: Второй рассказ - первый из нескольких, - про определённые события в Королевстве городов под куполами.
1. Барашек.
По лесной тропе шли двое. Сосновый лес в это осеннюю пору затих и лишь скрип деревьев говорил о том, что он живой. Этот скрип, как иноземную речь, мог переводить старший из двух путников. Он всегда мог разузнать у скрипа о последних новостях леса. Хитрец всегда мог успешно выследить зверя по этому скрипу или беглеца, или выведать всё о лагере неприятеля, расположившегося на лесной поляне. Деревья дружили с ним и доверяли, но никто об этом не знал, даже его сын, шедший сейчас рядом. Все думали, что этот дар - быть самым лучшим следопытом и охотником королевства, - достался Грегору благодаря многолетнему опыту в бесконечных походах, во время долгой войны Королевства с армией повстанцев Андаса.
Сын Грегора семенил рядом с ним, словно боясь потерять из виду. Сгорбленный и зажатый, хрупкого телосложения и с суетливым взором он ничем не напоминал своего отца, который шёл по тропинке твёрдым решительным шагом, глядя вперёд, готовый отразить опасность с помощью меча. Могучим человеком был Грегор, с большими кулаками и широким лицом, а сильные плечи еле натягивали не себя кольчугу деда, от чего она поскрипывала, словно еле живая. До рождения этого богатыря все считали его деда самым широкоплечим в Королевстве, как пелось во многих песнях тех столетий, дошедших до слушателей этих дней. На поясе у Грегора висел длинный меч и охотничий нож, за плечами - лук и колчан со скорострелами, но и без оружия старый воин мог постоять за себя и в бою, и во время пьяного дебоша. Во всеоружии он разительно отличался от сына, который вооружился лишь маленьким ножиком, покоившимся в кармане его плаща, к тому же юноша до сих пор сомневался сможет ли им воспользоваться, если наступит для этого подходящий момент. Недавно прошёл сильный дождь, и длинные плащи путников промокли насквозь, позволяя воде просачиваться сквозь ткань серой блузы до кожи. Штаны из грубой ткани тоже промокли, так что вода сочилась по ним в длинные сапоги. Такой была форма воинов Королевства, к ней полагался ещё шерстяной кафтан, но его, как правило, берегли до морозов. Непривыкший к таким походным условием, Барашек продрог до костей и постукивал зубами в такт ходьбе, что очень раздражало Грегора.
Тропинка повела путников в гору, а на землю тем временем опустились сумерки. Становилось всё сложнее различать, куда ступать, и лишь всё тот же скрип подсказывал Грегору, куда следовать дальше.
-Отец, без свечи тут не пройти уже,- засуетился сын охотника, ясно заявляя своим тонким слабым голоском соответствие своему телосложению и выражению глуповатого лица.
-Не суетись, Барашек, держись за мой плащ и старайся не шуметь. Ступай мягко, словно крадёшься за сладостями, как бывало в детстве.
-То были сладости, за них мама меня не убила бы.
-Ты не забыл, почему ты здесь со мной? Он ожидает нашего возвращения с победой над ними, так что собери свою хилую смелость в кулак и топай дальше.
-Всё-таки я не гожусь для этого дела, ничего не получиться, нас поймают- тяжело вздыхая, ответил сын.
-Лагерь уже близко. Ни звука теперь,- пригрозил отец сыну и сошёл с тропинки.
Теперь они осторожно пробирались сквозь лесные заросли. Скрип предупредил Грегора о двух часовых на деревьях. Меткие стрелы, пущенные вслепую, точно попали в цель, и путники услышали, как безжизненные тела упали на землю, ломая тонкие ветви.
-Зря я пошёл, зря я пошёл,- еле слышно причитал Барашек, хватаясь за голову, словно переживая смерть не врага, а своих родных.- Не к добру, неправильно, когда же всё это закончится?!
-Умолкни, Барашек, как баба плачешь.
Остальную часть пути им пришлось проползти. Их головы осторожно приподнимались над землёй, чтобы сквозь листву кустарника разглядеть поляну, на которой расположился лагерь неприятеля. Лунный свет слабо освещал лес, но всё-таки помогал различить других часовых, притаившихся на деревьях, и около 70 шалашей, замаскированный листвой и мхом, словно для того, чтобы лагерь не был замечен с воздуха.
-Не жгут костров в ночное время - умно и холодно, и сыро. Так вот где вы спрятали 250 своих лучших стрелков.
Грегор недолюбливал стрелков больше, чем крылатую эскадрилью Андаса, ибо стрелки никогда не промахивались в битве, их стрелы всегда попадали в цель, где бы ты не находился. А в армии Королевства таких стрелков никогда не было. Но этих людей глупо было причислять к магам, ибо стрелки были всего лишь необычными счастливчиками, способными повелевать предметами, и Андасу удавалось их находить и уговаривать воевать на своей стороне. Кто такой Андас никто толком не знал, потому что каждый новый пленный из его огромного войска утверждал, что никогда не видел своего предводителя в лицо. Даже ритуальные круги молчали о нём, и жители городов оставались в неведении по сей день.
Лазутчики армии Королевства притихли, и каждый занимался своим делом: Барашек разглядывал звёздное небо и лунные блики, падающие на укрытия стрелков; его отец - выслушивал древесный скрип и многозначительно кивал, словно показывая стройным ветвистым великанам, что он их внимательно слушает. Возможно, наблюдатель со стороны мог подумать, что их миссия выполнена - неприятель обнаружен и можно было возвращаться обратно, но на самом деле всё только начиналось. Грегор посмотрел на сына и его мечтательный взгляд в звёздную высь и отвесил ему лёгкий подзатыльник.
-Не то ты время выбрал мечтать, сын,- прошипел отец.- Готов или нет?
-Ещё раз ударишь, и я уйду.
-Только попробуй - высеку и заставлю навоз конский жрать. Ты сказал, что сможешь это сделать, так что поздно норов свой показывать.
-Ладно,- процедил недовольно Барашек,- можно подумать я отвиливаю. Я давно уже готов, хотя и не горю желанием.
-Так начинай, а не небо разглядывай или я за себя не отвечаю,- теряя терпение, снова прошипел Грегор, превращая шёпот на самом деле в подобие змеиного шипения.
Сын смотрел на отца, словно выжидая, когда же он вспомнит что-то важное, и упрямо не показывал командиру никаких действий. Грегор побил бы его прямо тут, но воинская закалка научила его терпению, поэтому он повторял, что сделает это по возвращению в лагерь войска Королевства. Но вдруг до него дошло, почему сын медлит исполнить то, зачем они сюда пришли. Совсем вылетело из головы старого воина одно из главных условий Барашека.
-Забыл, сын, прости. Сейчас вернусь,- сказал отец и уполз. Прошло минут десять, и командир бесшумно вернулся и протянул Барашеку человеческий палец, ещё тёплый и окровавленный.
-Хватит,- беря палец осторожно и брезгливо, ответил юноша. - Ты его убил?
-Он не будет ожидать, когда ты ему палец вернёшь, если ты об этом.
Тяжело вздохнув, Барашек лёг на спину, закрыл глаза и положил на лоб руки, сжатые между собой, в которых покоилась часть тела неприятеля. Отец с нескрываемым интересом наблюдал за сыном и в эту минуту восхищался им и гордился. Кто бы мог подумать, что до похищения никто не догадывался, что у его сына такие же способности, как у стрелков, а по словам некоторых магов - намного сильнее, чем у известных городских служителей магии. С помощью любого предмета или прикосновения к телу Барашек мог заставить исполнять свою волю того, кому принадлежала вещь, или через него подчинить своей воле всех, кто был связан с этим человеком, как стрелки между собой. Он мог мысленно умертвлять всех вокруг, лишь завладев одной крупицей одного человека в этом окружении. Поэтому для исполнения их миссии потребовалась частичка чего-то, что принадлежало одному из стрелков, и Барашек не предполагал, что отец принесёт ему палец несчастного. Как ни старались телепаты Повелителя прочитать воспоминания Барашека о плене, у них ничего не получилось - прошлое было закрыто для них. Но они не подозревали, что оно было доступно для него самого, и он всё помнил. Поэтому не мог решиться сделать тот шаг, которого ждал от него отец и Повелитель, снова увидев, как легко отец убил человека, который не сделал ему ничего плохого.
-Отец, почему ты служишь Повелителю?- снова открыв глаза, спросил Барашек.
-Почему ты спрашиваешь именно сейчас? Тебе их жаль что ли? Или страшно, как всегда? Или тебя тряхнуть надо, как обычно, чтобы ты решился на что-то? Что ты мне задаёшь этот глупый вопрос?!
-Почему ты служишь Повелителю?- упрямо повторил свой вопрос сын.
Грегор понимал, что от его ответа зависит дальнейшее действие его сына, поэтому было важно попасть словами в правильное русло.
-Я служу, потому что верю Повелителю.
-Ты же охотник, ты не можешь не видеть, что лес умирает. Что всё вокруг вымирает и животные тоже. Ничто не подсказывает тебе, что это неправильная война и всё вокруг об этом кричит! И скоро наступит наша очередь. Мы убиваем друг друга ради того, чтобы твой Повелитель жил в пустыне? В этом ты ему веришь? - что он хочет превратить эту землю в безжизненное ничто? - сильный отцовский кулак обрушился на голову Барашека, потом второй и третий, и юноша потерял сознание, не закончив задавать свои вопросы.
- Если бы всё было неправильно, я бы узнал это от леса давным-давно. Это Андас задурил тебе голову, сделаю всё сам. Конечно, это не то, что я обещал Повелителю, но с пустыми руками тоже лучше не возвращаться,- пробурчал Грегор и, положив лезвие ножа между зубами, пополз к первому шалашу стрелков...
Над землёй взошло солнце, быстро иссушая ночную влагу после дождя. В лесу пока ещё водилась живность, и хватало плодовых деревьев и кустарников, солнце не поджаривало до темна листья деревьев, но климат явно становился теплее. Осенняя дневная жара не спасала даже в тени, хотя ночью было холодно и сыро. Поэтому странно было видеть мужчину, закутанного с ног до головы в одеяние, скрывающее всё его тело до земли, и даже лицо, оставляя лишь тонкую прорезь для глаз. Кремового цвета с богатой вышивкой и кружевами, словно женский наряд, эта одежда напоминала балахон, без пояса, под которым странный франт одевал ещё и штаны и кружевную блузу, и на поясе хранил два ножа по бокам. К чему было такое франтовство никто его не смел спрашивать. Он душился и подводил глаза чёрным цветом, и даже после самого трудного дня читал книгу (что это такое никто толком тоже не знал, ибо чтение было прерогативой магов) и слушал своих личных музыкантов, и при этом никогда не позволял увидеть своего лица. Зачем ему было скрываться под чадрой, никто не спрашивал, но многие понимали, что это неспроста. Но сила его слова так глубоко западала в душу и заставляла ему верить, что его последователям было наплевать на странности предводителя Андаса.
В это утро он разгуливал по поляне лагеря стрелков, явно погружённый в собственные мысли. Его крылатая рысь фырчала на коней, лёжа в тени деревьев, а скакуны топали копытами об мох, словно возражая той несправедливости, которая позволила этим созданиям летать, а им - нет. Рысь лизала лапы, тёрла то одну, то другую об острые ушки, приглаживая длинные кисточки. Размер её тела был примерно равен размеру среднего скакуна Королевства, а размах крыльев достигал 10 метров, что позволяло ей свободно парить в воздухе и маневрировать во время боя в звеньях крылатой эскадрильи Андаса. Крылатые рыси были самыми умными животными земель Королевства, и Андас гордился, что ему удалось переманить их на свою сторону, оставив Повелителя без господства в воздухе. Конечно, во время боя на рысей обрушивалась мощь огня, ветра и воды, которыми повелевали самые близкие приспешники Повелителя, но масляные снаряды всё равно попадали в цель, лишая движения неприятеля, чтобы он угодил в плен к Андасу. Мало кто потом хотел бежать из плена, все переходили на его сторону - поэтому Грегор ненавидел эскадрилью - она лишала его воинов и прибавляла их врагу. Он с удовольствием засыпал бы землёй масляные вязкие болота, из которых Андас черпал начинку для снарядов, но это было невозможно, потому что все они находились под куполом одного из городов повстанцев. Но не об этом думал теперь Грегор, очнувшись и наблюдая за предводителем врага, расхаживавшего так близко от него. Руки старого воина тянулись к ножу, но им мешали верёвки и сук, на котором его подвесили. Рана в боку непрерывно ныла, и сломанная правая нога колола болью. Память опустела и не подсказывала ничего о том, что произошло ночью, но Грегор знал, что она скоро вернётся, вот только останется ли он к тому времени живым - старый воин не был уверен, ибо о его кровавых подвигах было известно каждому повстанцу.
Взор Андаса устремился на пленного и застыл. Правая рука Повелителя наконец-то угодила к нему в плен. Этого человека ненавидели все его воины, ибо Грегор слыл безжалостным к врагу и никого не оставлял в живых будь то женщина, мужчина или ребёнок повстанец. Благодаря его воинскому духу выигрывались многие сражения Повелителя за города. И он был одним из военачальников неприятеля, который разрешал своим воинам бесчинствовать во взятых землях, грабить, насиловать и убивать простой люд. Поэтому Грегор был уверен, что его не станут уговаривать перейти на их сторону и был прав - взгляд Андаса не предвещал ничего хорошего пленному.
-Где мой сын?
-Барашек не будет смотреть на твою казнь - он умер от твоих ударов,- произнёс Андас молодым голосом, приятным на слух, который явно нравился женщинам.
-Остался слабаком даже при такой силе,- усмехнулся Грегор без сожаления.
- В этом лагере остались только мы да кони тех, кого ты успел убить. Всего пять коней, отличные были стрелки. Мои друзья. Самые близкие. Я не мог ничего изменить до этого момента. Ты, сам того не зная, положил начало конца правлению Повелителя. А сам умрёшь не в бою, а от моей руки, как ты убивал своих пленных, и Повелитель получит от меня твою голову в подарок.
-Я убил собственного сына, сам того не зная, но не жалею об этом. Все твои слова - пустой звук для меня. Убивай. Но знай, что мой Повелитель заставит тебя пожалеть обо всём рано или поздно.
Андас подошёл близко и замер. Он смотрел в глаза старому воину, словно в последний раз стараясь проникнуть в его мысли, увидеть, быть может, именно человека, а не бездушное порождение пустоты для истребления непокорных. Андас хотел с достоинством вспоминать этот момент, этого человека и его смерть. Впервые ему предстояло казнить кого-то, но всё равно он медлил не от страха или нерешительности. Пустой и грозный взор Грегора не пугал, а лишь отталкивал, убеждая, что казнь останется в памяти предводителя отвратительным воспоминанием.
Голова самого лучшего охотника королевства покатилась по траве, вниз по тропе, по которой он поднимался ночью с сыном, и дальше по их ночному пути. Она катилась, ведомая непонятной ей силой и не могла уже задуматься ни о чём, что было в новинку на этом свете. Голова катилась день и ночь, царапая кожу лица о камни, пока не остановилась у самого порога магического купола столицы городов - города Бакрана, перед дорогой, которая вела к Замку Повелителя...