Маленький городок ткачей - Дакор - расположился на берегу реки Атавы, одного из притоков реки Пиги, впадавшей в могучую Сельвию, и утопал в зелени и цветочных лианах. Правобережье главной речной кормилицы страны отличалось холмистым ландшафтом, поэтому и этот город не имел ровных улиц, которые уводили путника то вверх, то вниз. В каждом уютном двухэтажном домике на первом этаже располагалась ткацкая мастерская и другое рабочее пространство, а на втором этаже обычно проживала семья ткачей. Не только самой лучшей тканью славился Дакор на всю Селию, но и дружными горожанами, весёлыми вечерними посиделками, самыми важными клиентами и не раскрываемыми секретами производства, ведь сотканные дакорские полотна не могли скопировать другие подобные ремесленники. Короли Селии и Илии покупали ткани для своих нарядов только в этом городе, поэтому жить здесь считалось почётно, но и не всем позволено. То были времена как раз после войны илларов с Брадо и колдунами, когда некоторые ткачи погибли, город восстанавливался, заживали раны телесные и душевные. Но даже тогда дакорцы старались не впускать к себе кого попало. Поэтому семья из троих человек радовалась тому, что им позволили занять разрушенный дом, отремонтировать и начать ткать самые удивительные шелка и парчу. Отец и мать тихо и мирно растили маленькую дочку Миасту, слушая от птиц радостные новости о правлении королевской четы Анари и Александра, и старались отмахиваться от сплетниц каждый раз, когда те начинали разговор о гонениях колдунов и раган.
Почти сразу после войны, получив безграничные полномочия вершить самосуд, Иллары принялись гоняться по городам и лесам за беглыми колдунами, чтобы наказать за все злодеяния, которые они совершили, находясь в подчинении у Гелия. Именно тогда служители белой магии приняли в свои ряды немалое количество неопытных юнцов по причине потери слишком многих друзей во время войны. Удалые новобранцы в пылу желания услужить учителям магии и отомстить за смерть и собственных родственников, зачастую не дожидались окончания самого базового обучения. Порой им удавалось пленить неопытных колдунов или раган благодаря численности, нападая на них большими группами, но зачастую ни бесшабашная удаль, ни базовые магические знания не помогали против тёмной силы и поэтому новобранцы несли большие потери. Только благодаря упрямству и жажде мести илларам и их ученикам, которые быстро учились на собственных ошибках и не смели сдаваться хотя бы ради памяти тех, кому не повезло остаться в строю, -только благодаря этому воины светлой магии постепенно превратились в столь хороших бойцов и ищеек, что колдуны и раганы перестали надеяться на возвращение их власти. Разрозненные, испуганные колдуны прятались теперь где кто мог, как когда-то иллары от них, и постепенно служителей тёмной силе становилось всё меньше, а оставшиеся в живых, научились так искусно скрываться, что трудно было бы узнать об их существовании, живя в соседнем доме. И эту грустную реальность, когда лютого врага гнали и забивали, словно скот, родители Миасты не хотели знать. Они нашли новую спокойную жизнь в Дакоре и надеялись на долгое счастье. Жители города, как уже было сказано ранее, не впускали к себе кого попало, знали друг друга, строго отбирали себе новых горожан, поэтому иллары-воины всегда обходили стороной это тихое место, чтобы не беспокоить зря знатных ткачей излишним рвением поискать колдунов или раган.
Каждый день восьмилетняя Миаста наблюдала за родителями в мастерской. Они закрывали ставни окон и начинали творить такие ткани, что все соседи потом завидовали их мастерству. Живые узоры появлялись на тончайших шелках, вокруг сверкало светопреставление благодаря секретным порошкам и маслам, названий которых девочка не знала, но ей и не важно было знать, видя как ловко мама и папа расписывают очередное сотканное полотно. Мамины руки действовали так быстро, что Миасте казалось, что их становилось десять или двадцать, чтобы ткацкий станок работал за десятерых. Возможно, взрослый человек осудил бы беспечность, с какой супружеская пара выдавала себя, используя магию, как могло показаться человеку совершенно не знавшему секреты города ткачей. Но, на самом деле, ткани этих искусных новичков не так уж сильно отличались от тех, которые создавали коренные жители городка, поэтому и не могли вызвать подозрений, разве что из зависти. Местные товары изобиловали магическими приёмами начального уровня знаний магии, что продавалось в любой лавке для этих целей, проверенные Советом илларов на присутствие колдовского рама, ведь ткани заказывал и сам король и его ближайшее окружение.
Родители, конечно, не рассказывали ребёнку, что скрывались в Дакоре от преследования илларов. Полюбив друг друга, они решили забыть о своём колдовском ремесле, к которому никогда не питали особой любви, потому что попали в ученики к колдунам по нужде, а не по призванию, но война перевернула их жизнь, как и у многих других. Единожды получив частичку рама, сложно было добровольно расстаться с таким чудесным и дорогим даром, не смотря на то, что в любой момент иллары так или иначе могли почуять магическую силу, находясь неподалёку от них. Поэтому родители Миасты выбрали маленький городок ткачей, прошедший все проверки Совета Илларов в первую очередь. Город пострадал от войны не меньше других городов Селии, так что новым жителям тут всегда были рады, если ремесло новичков совпадало с нуждами старейшин продолжать ткацкие традиции и отстраивать разрушенные ткацкие дома. Поэтому, после демонстрации своих талантов, милая супружеская пара была принята в ряды ткачей без замедления и получила в подарок полуразрушенный дом, который всем городом им помогли восстановить. Так вышло, что мать и отец будущей раганы не воевали во время войны, но то были времена, когда доказывать что-то новобранцам илларов не являлось возможным, зная на какую скорую расправу и жестокость осмеливались теперь служители Света. Ради дочери и её будущего родители мирно и счастливо жили в Дакоре, развивали постепенно ткацкое мастерство, наивно не заметив, как невольно превзошли своим искусством всех здешних ткачей благодаря более глубоким знаниям магии. И, хотя другие ткачи тоже не гнушались добавлять и в краски, и в сам процесс магические секретные добавки и смеси, соседи милой супружеской четы начали задумываться о реальных секретах мастерства новичков, которых пока что не проверил Совет илларов. Зависть толкнула одного из соседей донести Совету на родителей Миасты, указав тот факт, что старейшины приняли в город подозрительных личностей, которые знают ткацкое ремесло чуть ли не лучше самых искусных мастеров, хотя о них никто раньше не слышал. Их сотканные полотна настолько завораживают превосходством, что здесь не обошлось без тёмной магии, утверждал доносчик и требовал проверить супружескую чету незамедлительно, ведь король очень полюбил заказывать ткани именно у этих подозрительных мастеров.
То солнечное беззаботное утро, начавшееся, как и предыдущие, с вкусного завтрака, приготовленного заботливыми руками матери, и с очередной интересной истории, которые любил рассказывать отец,- Миаста невольно вспоминала день за днём, взрослея. Их отвлёк вежливый стук во входную дверь, и отец спустился на первый этаж, чтобы впустить раннего посетителя. Мать улыбалась Миасте, сидя напротив неё, и солнечные лучи приятно играли с её волосами, но тут раздался крик отца:
-Спасайся!
Девочка мигом оказалась в объятиях испуганной матери, наславшей на дом непроглядный туман, чтобы убежать незаметно. Скрываясь под пеленой невидимки, рагана добежала с дочерью на руках до леса и остановилась, чтобы отдышатьсяП.
-Мамочка, куда мы бежим?- представляя всё происходящее как какую-то игру, спросила Миаста, не видя слёз на глазах у матери.
-Мы играем в прятки, милая, и очень важно не шуметь. Понимаешь?- как можно мягче произнесла мама дочке.
-Конечно, мамочка.
Взглянув по сторонам, чтобы решить куда бежать дальше, молодая рагана увидела фигуры илларов-воинов. Их было слишком много и они окружали её плотным кольцом, невидимую их взору, но ощутимую благодаря силе рама. Даже обернувшись в птицу, она попала бы в ловушку, ведь перевес силы слишком превышал её возможности. В отчаянии прижав дочь к своей груди в последний раз, рагана выкрикнула:
-Поклянитесь, что не тронете моего ребёнка! Это невинное дитя, оно не знает магии!
-Даю тебе моё слово,- сказал один из илларов - высокий и хмурый юноша. В лёгкой кольчуге и шлеме, одетом на перет, Врокил уже тогда предпочитал одеваться как воин, а не иллар. Рагана почувствовала не только его правдивость, но и боль, которая являлась причиной хмурости и злобы во взгляде, но спасти хотя бы дочь было важнее для неё, чем выискивать подробности прошлого новобранца светлой магии. Она сбросила пелену невидимки и предстала перед врагами высоко подняв голову, без тени страха в глазах.
-Ступай к этому юноше, милая, я скоро приду,- сказала напоследок дочери рагана, и, роняя слёзы, поцеловала в лоб.
-Почему ты плачешь, мамочка?- уже начиная волноваться, спросила Миаста.
-Сама не знаю,- улыбнулась мать,- сумасшедшее утро. Поиграй с илларом, милая, я скоро вернусь.
-Хорошо, возвращайся скорее,- сказала Миаста и неспешными детскими шажками направилась к хмурому Врокилу...
Миаста открыла глаза и увидела утреннее небо сквозь просветы листвы лесных деревьев. Вокруг стояла тишина, потому что ещё вечером она разогнала пернатых сплетниц. Ей снова приснилось то злосчастное утро, снова напомнило о потере родителей, о потере счастья и любви. Но в тот же миг она улыбнулась, понимая, что день отмщения был уже близок. Первей немного спутал её планы, связав с выведчиком магическими кандалами, но старик и представить себе не мог, что рагана угодила к нему в плен специально. Мысль о Дареле заставила Миасту поискать его взором. Он спал в трёх шагах от неё на мягком животе Рёгла, на котором похрапывал и Тиам. Наивность и мягкий характер выведчика и раздражал властную рагану, и умилял с тех самых первых минут, когда у неё получилось завладеть его сознанием и проникнуть в воспоминания. Поймав себя на мысли, что ей приятно наблюдать за спящим Дарелом, Миаста вспыхнула и повелительно крикнула:
-А ну вставайте, паршивцы!
Но не успели невольники проснуться и снова осознать, что всё происшедшее днём ранее им не приснилось, как перед ними появился иллар Врокил, которого Дарел сразу узнал, ибо хорошо рассмотрел в тюремном подземелье Кальта.
-Так вот что придумал недотёпа Первей,- глядя на жалкую троицу, буркнул иллар, и перевёл свой холодный взор на рагану. Столько раз они встречались после того, как она заключила договор с Советом о помощи с ки, но ни разу Врокил не узнал в ней ту маленькую девочку, которая отпустила дрожащую руку матери и оказалась в его цепких объятиях, а затем в грязном приюте, где надзиратель, ненавидевший раган и колдунов, наказывал их детей за любой проступок.
-План итак трещит по швам из-за вот таких глупцов, как Рёгл, и этих спасателей, а теперь ещё тебе никуда не деться от выведчика. Как ты будешь играть роль короля с этим никчомышем под мышкой?- бушевал Врокил. Дарел с новыми друзьями слушал эту тираду, открыв рот, не веря своим ушам и своему мнимому везению угадить в такой водоворот событий.
-Первей вошёл уже в Геран?
-Они на подходе к воротам. Нужно торопиться. Твои сёстры уже готовы, все ждут только тебя.
-Тогда забери с собой Рёгла, он мне только мешает. А с этим я как-нибудь справлюсь,- окинув властным взором выведчика, сказала Миаста. Не дав опомниться Рёглу, Врокил схватил его за руку и исчез. Казалось, про вея все забыли, и ему ничего не мешало ушмыгнуть, но Тиам останавливал себя, предчувствуя, что ему суждено узнать пару тройку тайн и планов раганы. Дарел же наоборот, пусть и ловил себя снова на мысли, что его тянет к рагане сильнее прежнего, но в то же время чувствовал растерянное выражение лица, которое он принимал всегда, когда смущался, и это казалось столь позорным и нелепым, что трудно было бы представить, что рагана могла проникнутся к нему тёплым чувством, видя такое жалкое ничтожество, каким он себя считал в данную минуту.
-Что ж, Дарел, теперь ты знаешь, что твои друзья идут в нашу ловушку,- ликуя взором и озорной улыбкой, сказала Миаста.- Ты хочешь меня задушить, но не можешь. Или что бы ты сейчас сделал, не будь магических пут?
-Видал я много илларов и несколько колдунов, пока искал исцеление от грислины на пыльцу лиизий,- так в народе Селии называлась аллергия ,- но не помню, чтобы испытывал к ним отвращения, ведь у меня нет воспоминаний о войне. Я узнал столько тайн и козней против безобидного народа ки, что ты, наверное, не понимаешь, кого бы я задушил теперь, была бы моя воля. Что мне твоя смерть, ведь знаешь, что не смогу поднять на тебя руку.
-Не прошибёшь меня такими речами, милый выведчик,- усмехнулась рагана, изо всех сил пытаясь не показать как сильно понравились ей слова Дарела.- Что ж тебе не обидно за твоих новых друзей? Нет ни капли желания помочь им, спасти?
-А ты собралась погубить их?
-Нет,- придавая голосу кокетливый тон, призналась Миаста.- Они лишь орудие в моём плане. Что ж, нам надо спешить и ты будешь мне только мешать, так что усни.
Упавшего в траву выведчика рагана взяла под мышку, словно мешок, но в её силе не было ничего удивительного, по крайней мере для неё. Она выставила руку вперёд и пространство порвалось, пропуская на крышу башни королевского дворца Герана, где Первей уже разговаривал с Легисом. Трещина сомкнулась за Миастой, а Тиам, оставшийся в лесу, летал взад и вперёд, клеймя себя за то, что замешкался и не успел шмыгнуть следом за раганой.
Хотя иллар Первей, как и раганы, научился за многие годы поисков и опытов использовать рам чуть шире, а не только опираясь на порошки и зелья, ему всё равно было далеко до древнейших знаний Брадо или Провидца Иина. Но чудаковатый иллар даже не задумывался о такой возможности, чтобы соединить в одном человеке силу двух рамов, потому что считалось это невыполнимой задачей. Поэтому старый добряк не догадывался, что магическая сила раганы состояла не из одного рама, а из двух. Всего лишь мелкие магические частички, тайно подаренные в день её рождения родителями, постепенно росли и взрослели вместе с девочкой, чтобы в один день неожиданно пробудиться. И хотя Брадо давно разгадал тайну рамов, назвав их паразитами из газообразного метала и даже обладал сразу двумя непродолжительное время, даже он не предполагал, что в одном теле смогут долго ужиться два магических существа, не разрушив плоть и сознание носителя. До родителей Миасты браки между колдунами и раганами(между носителями магии) вообще не совершались, ибо продвижению раган занялась до войны всем известная хамут из сгинувшего народца, но до неё ни иллары, ни колдуны, в основном мужского пола, не искали себе вторую половинку, ибо семьёй для них служила магия. Поэтому никто не предполагал, что союз двух любящих сердец неважно какой магии, смог бы одаривать сразу двумя магическими дарами собственное дитя, которое год за годом приучило бы своё тело, сознание и самих рамов к растущей силе. Возможно, однополое господство в магии задумывалось древними илларами именно поэтому, чтобы не нарушать баланс сил и возможностей. С самого первого мгновения рождения Миасты, оба рама стали взывать к ней, даря уверенность отцу и матери, что их дочь особенная, избранная для каких-то великих свершений. Непосильная магическая ноша для юного сознания раганы, сбежавшей из приюта в 15 лет, пробудилась в Селийских лесах, где она скрывалась от погони, и первое время Миасте пришлось самой познавать магические азы и обуздывать без чьей либо помощи родительский дар. Но теперь это приносило столь удачные плоды, когда магия служила ей в полном смысле этого слова, а не она магии.
В тот момент, когда Легис приказал своим наложницам убираться, перед Первеем уверенно предстала точная копия короля, как и всё его окружение - раганы завладели оболочкой Герана, представив незаметно на суд иллара не только мнимого правителя страны, но и весь город. Все, кого встречали на своём пути столичные гости, были своего рода обманной проекцией, в то время как настоящие жители и сам король не подозревали о разыгравшемся представлении у них под носом - это все происходило словно в параллельном измерении, но на самом деле одну оболочку наложили на другую так умело, что Первей не почувствовал подвоха. Приглядись он повнимательнее, то заметил бы странную пустоту в городе, по-другому бы взглянул на тишину в королевском парке, в котором трескотня и пение придворных луний обычно являлись привычным делом. Иллар обязан был заметить малочисленность королевских рыцарей, а не восхищаться тем фактом, что среди гостей Легиса оказались саги, орты и галшаи. Откуда было знать доверчивому иллару, что у настоящего короля пусть и в самом деле среди приглашённых числились саги, но вот остальные необычные образы раганы приняли, потому что сами являлись выходцами из тех народов. Не придал Первей значения и тому факту, что во время бала харки настолько развеселились, что пустились в пляс с гостями. "Королевские рыцари совершенно позабыли о том, зачем их позвали на службу,"- с укором подумал тогда Первей, а следовало задуматься глубже, ведь настоящие харки ни за что не предались бы веселью, забыв об обязанности охранять короля. Миаста искусно вжилась в роль Легиса и невольно жалела, что ещё не скоро иллар смог бы оценить её мастерство, которое она репетировала годами, наблюдая за королём и всей столицей. Ещё не зная о планах правителя Клили договориться с королём Селии, она осторожно выстраивала свой план, и именно от неё Совет илларов получил предложение о том, как помешать ки. Дарел не мог заподозрить её в притворстве, когда она приказала ему наказать Рёгла за провал, а ведь этого недотёпу изначально нельзя было рассматривать как достойного исполнителя части задуманного плана. Безликого ученика колдуна выбрали раганы и представили Совету илларов уже зная, что совестливый узулак не сможет довести дело до конца. Конечно настоящие планы не лежали так открыто на ладони раганы, ибо Миасту не волновал клочок пергамента с королевской подписью - её, как и многих колдунов и раган до неё, заботили лишь сила, власть, и месть. Именно ради груза, который не вызвал бы подозрения у ки, она задумала этот спектакль с перевоплощением, чтобы катака не сомневался в щедрых дарах короля, как и его новые друзья. В расположении Легиса после подписания союза и в его добром жесте в виде бесчисленного количества бочек с вином могли ли ки заподозрить неладное?! И уж конечно Совет илларов, ослеплённый ненавистью и завистью к непокорному народу, не задумывался о том, что сам помог рагане приблизиться к заветной тайной цели.
Уже 25 дней Пагор и власы гостили в Перее. Большое празднество отложили до прибытия кораблей с дарами Легиса, причём правитель Клили нисколько не сокрушался о том, что не послал ничего ценного в подарок королю. Первей покинул земли ки, чтобы у себя дома погрузиться в чтение и изучение некоторых интересных книг. Он совсем не выходил из своего убежища, поэтому ему не довелось удивляться тому, что лесные птицы не судачили о подписанном в Геране важнейшем союзе между ки и Легисом. Ожидая возвращения иллара как раз на большое празднество, полукровка вместе с земляками познавал простые истины ки, их обычаи и параллельно постигал некоторые особенности жизни власов в илийских лесах. Незаметно для себя, Пагор и власы даже научились немного различать тон каждого рыка ки и понимать, что то или иное рычание могло обозначать. Порой, некоторые выводы напрашивались сами собой, когда они наблюдали, к примеру, за земледелием красноносого народа, который не прилагал много усилий, чтобы собрать урожай. Видя, как зелёное пламя или простой щелчок пальцами да лёгкие хлопки в ладоши сгружали тонны вкусных клубней в аккуратные кучи, вырывая с корнями из земли, гости понимали почему ки не развивались, не пытались добавить в речь больше слов, не стремились к большему. Их жизнь облегчал магический дар настолько, что этому народу просто не приходило в голову, что им чего-то не достаёт.
Уже на двадцатый день мазь, сделанная в столичной лавке, у Пагора закончилась. Он снова предстал перед власами эдакой белой вороной, невольно отращивая бороду, которая вдобавок ко всему стала расти ещё гуще, чем прежде. Конечно, ему ничего не мешало побриться, воскликнули бы многие сторонние наблюдатели, но заниматься бритьём тайком и, что ещё хуже, каждое утро на глазах у власов для Пагора было бы ещё унизительнее, чем отрастить салатового цвета бороду на показ. Пару дней власы по-доброму подшучивали над растительностью на лице друга, но потом привыкли и уже не обращали на неё внимания на радость полукровке. Их дружба крепла и, как это часто бывает с совершенно разными людьми, выросшими в разной среде, учила каждую сторону чему-то новому до селе не познанному. И власы и Пагор тянулись к этим знаниям, потому что на землях ки им ничто не мешало узнавать о жизни и о прошлом друг друга столько интересного. Всегда владеющие собой в строгих рамках, не умевшие придаваться беззаботным разговорам в силу жёсткого воспитания, власы менялись с каждым днём благодаря общению с Пагором, простота и общительность которого незаметно располагала к себе и раскрепощала воинов илийских лесов. Но в перерывах между весёлыми забавами, в которые входили и каждодневные учебные поединки на мечах, Пагор любил уединяться на берегу Левой, подальше от Перея, и думать о своём наваждении. Он заставлял себя снова и снова вспоминать лавочника из Герана, его глаза, собственное непреодолимое жгучее желание к юнцу, и это продолжалось изо дня в день, пока, в конце концов, сознание Пагора не прояснилось мыслью, что те столь зачарованные и желанные очи, столь прекрасные и манящие, принадлежали женщине. Определённо, за личиной лавочника пряталась прекрасная незнакомка, ибо Пагор отказывался принять любое другое объяснение своему влечению. Но зачем это понадобилось незнакомке? Этот вопрос мучил Пагора каждый день, как и желание увидеть настоящее лицо соблазнительницы вплоть до того дня, когда дозорные ки с прибрежных скал возвестили с помощью дыма от костра о приближении пяти кораблей. И хотя от Перея до побережья нормальный человек добирался бы дней восемь, ки преодолели это расстояние за пару дней, подхватываемые вверх их магической силой и пролетая над землёй десятки километров. И кто-то явно задумается, почему Грир не воспользовался этой чудесной способностью, чтобы добраться до Герана. Но на это можно было бы возразить, что катака следовал в Геран не пешком, а верхом на верном ворле, земли Селии ему не приходилось обследовать вне родных полей, ну и к тому же он следовал отцовским наставлениям, которые не требовали от него добраться до столицы за несколько подскоков.
Почти всё население отправилось разгружать корабли, и вернулось, легко жонглируя тяжёлыми бочками с вином, диковинными яствами, сундуками и прочими подарками, не поражаясь щедрости короля, а лишь радуясь, что наконец-то можно будет отпраздновать союз с королём Селии. Все дары ки разложили перед Переем на широком поле, разожгли костры, наполнили чаши вином и без громких речей, следуя примеру правителя Клили, начали праздновать как только он первым отпил из своего кубка и вкусно причмокнул.
-До дна,- раздался многотысячный хор, и ки осушили свои бокалы. Нельзя сказать, что ки не выпивали самодельного вина до этого момента - они просто называли его по-другому, но оно не опьяняло их, зато по рассказам катаки Грира многие уже знали, что их местные лёгкие вкусные напитки совершенно не походили на те, что пили люди в своих городах. Поэтому, когда подаренное вино уже после первого бокала немного ударило им в голову, мало кто удивился такому эффекту. На почётных местах возле самого большого костра рядом с правителем и его сыном сидели власы и Пагор, которые тоже ощутили как хмель ударил им в голову. Праздник весело продолжался, оглушаемый то криками ки, то их дружным рыком, и уже после пятого бокала полукровка вспомнил любимую застольную песню и умело запел. К нему присоединились власы и даже Грир, не зная слов, но очень стараясь попасть в рифму, предугадывая слова, остальные же пока мычали в такт, потому что слова звучали на незнакомом им селийском языке. А так как лёгкий припев песенки повторялся много раз, то уже к концу песни вся поляна хором подпевала Пагору. Казалось бы, что не мешало бы подлить ещё вина, но не допев несколько последних слов, все начали плавно клониться ко сну, и уже через несколько минут на поле не осталось ни одного бодрствовавшего человека, даже дети крепко спали, испив вкусных соков, подаренных королём Селии. Какая-то маленькая мошка появилась над спящим народом и стала кружить над носом полукровки, а потом встала на его скулу и со всей силы стала стучать кулаками по глазам, чтобы он проснулся, но это совершенно не помогало пробуждению. Мошкой мы опрометчиво назвали Тиама, он испуганно смотрел теперь по сторонам и не сдерживал слёз.
-Да что ж ты не просыпаешься? Сейчас сюда раганы нагрянут, а вы все спите!- восклицал вей, презирая свою беспомощность. Он попытался разбудить власов, потом Грира, потом выборочно нескольких ки, но никто не поддавался его слабым стараниям. Вспомнил он как летал по Герану в поисках власов и полукровки с Гриром, и никак не мог их найти. Даже во дворец залетал, но придворные лунии прогнали его с криками, что никаких договоров не подписывал никакой катака с королём. День за днём вей летал то по Герану, то по лесам в их поисках, подозревая, что с ними случилась какая-то беда, но не мог отыскать даже намёка на сплетню об этом. На 26-ой день, пролетая недалеко от Сонной долины, он вдруг увидел фигуру старика в одеянии на пару размеров больше, чем он сам, и сразу узнал в нём Первея. Иллар вышел из пещеры одной из гор, окружавших долину.
-Наконец-то я хоть кого-то нашёл!- подлетев к носу старика, воскликнул вей.- Вы куда все пропали?
-А ты что тут делаешь? Тебе нужно быть с Дарелом! Что случилось?
-Предательство!
-Какое?
-Иллары сговорились с раганами.
-Ну это нам известно! Да и поздно уже им предавать, ведь договор подписан.
-То была ловушка.
-Как так ловушка.
-Не знаю толком. Они говорили про роль Легиса, которую должна играть Миаста, да про то, что это всё был план и что вы уже стояли у ворот Герана. Я бросился к Герану, но вас там не нашёл.
-Да, вы веи быстро летаете, ты должен был застать нас в Геране в тот же день,- согласился Первей и задумчиво теребил теперь свои длинные усы. Он прокручивал события тех двух дней, пока они гостили в Геране, и теперь по-новому смотрел на все те странности, которые заметил.
-Я вышел из убежища, чтобы отправиться к ки, но, сдаётся мне, что нужно сначала навестить короля, чтобы убедиться в верности моих догадок.
-Что за догадки?
-Не было никакого договора. Нас обвели вокруг пальца. Но ради чего? Что на самом деле задумала Миаста. Королевские корабли идут к берегам ки, сам видел, стоя на вершине этой горы. Фальшивый договор, но настоящие дары?- иллар задумался и не заметил появления Совета илларов.- И о чём только я думал, освобождая рагану и связывая её с Дарелом?! Думал, выведчик узнает что-то интересное в их касте, а на самом деле помог нам угодить в ловушку.
-Твоё убежище уж очень хорошо защищено, Первей,- выводя Первея из задумчивого состояния, сказал глава Совета.- Но мы знали, что ты не станешь сидеть в пещере вечно.
-Правда ли то, о чём поведал мне вей? Иллары не могут повелевать коронованными особами, так вы придумали облапошить нас поддельным королём и пеленой Герана? Вы - Совет, созданный защищать все народы Селии и Илии,- опустились до такого колдовства?
-То магия Миасты. Но мы не за этим пришли. Ты пошёл против Совета и должен быть наказан.
-Первей, пора делать ноги,- прошептал иллару Тиам прямо в ухо, сидя на плече.
"Лети, предупреди Пагора и всех, что вино, скорее всего, отравлено или что-то ещё подсыпано в него, спеши",- мысленно попросил кроху иллар, и того сразу след простыл.
И теперь вей судорожно пытался придумать какой-то план, летая над спящими людьми, но ничего не приходило в лохматую голову. И Первей так и не присоединился к нему, что означало лишь одно - Совет илларов победил. Всё было против невинного народа и его друзей, и это нестерпимо больно кололо в огромное преданное сердце крохи. Как только стали появляться, словно из пустоты, первые раганы, Тиам шмыгнул в кусты. Девы в чёрных накидках, скрывавшие лица под капюшонами, наклонялись над спящими ки и защёлкивали на шее каждого белый обруч. Но вот показались Миаста и Дарел и направились прямиком к правителю ки и власам. Лёгкое белое платье раганы выделялось на тёмных вечерних красках, она шла лёгкой поступью с умиротворённой улыбкой на лице, поэтому всего лишь на короткий миг вею показалось, что Миаста не задумала ничего плохого, но это было лишь секундное заблуждение, от которого он сразу отмахнулся. Следом за ней семенил Дарел, сгорбившись и нахмурившись. Всё происходящее явно не приносило ему радости.
-Ну и что мне с ними делать?- спросила Миаста у Дарела, глядя на безмятежно спящих власов и полукровку.
-Ты всё равно поступишь по своему,- буркнул выведчик.
-Они мне не нужны. В них нет той силы, что хранят в себе ки. Но если их оставить в живых, они станут мне мешать, и всё равно погибнут. Такие смешные разноцветные красавцы. Дарел, голубчик, ты - бесчувственная скотина, если не хочешь попытаться уговорить меня пощадить их,- неторопливо произнесла рагана и на её лице отразилась хитрая лисья улыбка.
Дарел не успел узнать горстку власов и Пагора настолько хорошо, чтобы проникнуться к ним дружескими чувствами. Одиночество с самых ранних лет стало его главным другом, поэтому ему так понравилась работа выведчика, когда разве что только посыльная птица вмешивалась в его жизнь разговорами во время дальних поездок. Но рагана прекрасно знала, что её Хвост, как другие сёстры из касты стали называть Дарела, не сможет спокойно смотреть, если она начнёт убивать власов одного за другим. И сам выведчик в этом не сомневался, просто играл в равнодушие, но, конечно, не мог убедить в этом Миасту, которая могла читать его мысли и желания, как открытую книгу.
-Ну хорошо, Миаста, я прошу тебя их отпустить, прояви великодушие, сжалься, сделай доброе дело,- не чувствуя страха не потому, что рагана не смогла бы ему навредить, не покалечив себя, а потому что видел перед собой лишь девушку, которая изводила его заносчивым превосходством, но не смогла пока что заслужить уважения,- сказал с вызовом Дарел.
-Как же хочу разорвать магические цепи, связавшие нас...
-Только Первей это может сделать, а его, как я вижу, тут нет.
-Не обольщайся, Хвост, я уже близка к разгадке магии Первея, скоро путы разорвутся. И сними этот отвратительный берет,- сорвав головной убор с Дарела, воскликнула Миаста. И пока эта перепалка, похожая чем-то на ссору супружеской пары, продолжалась, другая рагана, закрывавшая лицо чадрой, оставив на обозрение лишь выразительные глаза, подошла к Пагору и, сев рядом с ним на корточки, погрузила пальцы в копну его салатовых волос, а затем тыльной стороной ладони провела по щеке, впервые прикасаясь к чешуйчатой коже.
-Анеста, что это за таинственное поведение? Понравилась кожа?- отвлекаясь от ругани с Дарелом, спросила Миаста. Ни она, ни выведчик не удивлялись, что Анеста скрывала своё лицо, ведь эта девушка пришла в касту из народа галшаи, что жил к югу от реки Атавы. Женщины этого народа никогда не показывали своё лицо вне дома.
-Столь удивительная на ощупь. Совсем не шершавая, гладкая,- послышался мягкий приятный на слух голос из-под чадры.
-У него необычная кожа, я не учла этого,- виновато опуская взор, попыталась оправдаться Анеста.
-А что с бородой?- не зная всей истории, попытался выведать выведчик, но его вопрос проигнорировали обе раганы.
-Разреши мне отправить их в Илию, Миаста,- принялась упрашивать Анеста главу касты.- Они будут слишком далеко, чтобы навредить нам.
Проницательный взор Миасты вогнал рагану в краску под чадрой - Дарел заметил это по слишком явному смущению, сквозившему в её поведении, к тому же она отвела взгляд, и выведчик подозревал, что девушка побаивалась главу касты, как и все сёстры, но всё же не могла допустить почему-то гибель то ли Пагора, то ли власов - выведчик пока что находился в неведении. Но он понял, что пришло время вызвать огонь на себя, чтобы скверный характер Миасты переключился на него, и его новые знакомые всё-таки получили бы свободу.
-Им тут всё равно не место,- поднимая с земли любимый берет, вразумительно говорил Дарел.- Их шевелюры в Селии заметит даже слепой. Может быть они искусные воины и даже оказавшись в Илии найдут способ помешать твоим планам, но разве что-то может тебе помешать?! Ки в твоих руках - все до единого, такой силой не владел никто до тебя. У кого-то были карабы, у кого-то Брадо, у кого-то полчища колдунов, но никогда никто не усмеливался пленить целый народ, как ты. Что могут сделать против ки 50 власов и 1 полукровка, да даже если все власы нагрянут, кто они против ки?
-Какие жалкие потуги,- фыркнула рагана,- ты как роженица: тужишься, да не выходит.
-Отпусти и всё тут,- крикнул Дарел, взбешённый сравнением себя с роженицей, и Миаста конечно почувствовала его непритворный гнев и не скрывала своего восхищения выведчиком, что наконец-то она увидела подобие мужской силы.
-Да ты забыл с кем разговариваешь, Хвост, ты - мой невольник, ты - никто, даже иллар не смог тебя вынести, привязал ко мне, как зверёныша, надеясь на что-то, наивный нелепый старик. Что ты можешь? Ничтожество,- разжигала гнев выведчика рагана, но не ожидала, что после её слов Дарел со всей силы даст сам себе пощёчину, которая эхом отозвалась на щеке Миасты. Не только Анеста в ужасе застыла, но и все сёстры вокруг, чтобы увидеть реакцию главы касты. Но она, как на зло, замерла, и по её холодному выражению лица трудно было бы предсказать участь Дарела, который сразу же после пощёчины понял, что всё испортил, и испуганно в вперемешку с виноватой миной теперь таращился на Миасту. И наконец, потупив взор, промямлил:
-Прости, Миаста. Я виноват. Ты только представь, какие великие свершения ждут тебя, будь великодушной, как самые славные правители Селии.
-Они славились великими победами и бесчисленными погребальными кострами, Хвост. Их ненавидели и боялись. Ты такой наивный, тошно смотреть на тебя. Но ты прав, просто убить их было бы глупо. Я их отправлю к трём колдунам в Рин.
Когда-то иллар Овий научился варить отвар ваи, чтобы проникать туда, куда задумал, но с той поры прошло много лет, да и загадочные цветы исчезли с гибелью одного из древнейших илларов. Миаста слышала о чудесном действии того отвара и много лет пыталась создать что-то подобное, пока не отдалась всецело силе обоих рамов, научившись раздвигать пространство и попадать в нужное место, где она раньше бывала. И пусть для неё оставались закрытыми многие уголки мира и строений, которые она не видела, но рагана всегда могла сократить себе путь, оказавшись рядом с неизвестным местом, надо было лишь узнать ориентир. Произнеся последнее слово, она провела рукой по воздуху и раздвинула образовавшуюся трещину. Дарел и Анеста могли видеть какое-то сырое подземелье, скудно освещённое факелами.
-Я иду на встречу вам обоим,- мерзко улыбаясь, с издёвкой произнесла Миаста.- Они будут в Илии и да - не умрут...быстро,- и с силой взмахнув рукой, бросила через проход, словно теннисные мячики, спящих власов и полукровку на пол подземелья. Некоторые упали друг на друга, кто-то ударился о стену или об пол, но всё равно не проснулись.
-Ты можешь ступать следом за ними, Анеста. Ты расстраиваешь меня привязанностью к полукровке. Хочу, чтобы ты наблюдала за его последним вздохом, чтобы успокоиться и вернуться к нам прежней раганой, которую я знаю. Три брата колдуна не будут с этим тянут, мы же их знаем.
-Да напомни им, что уже пора бы закончить с нектаром из волос сагов,- напоследок приказала Миаста и подтолкнула сестру к пространственной щели, которая сразу же сомкнулась за Анестой. Всё это время Дарел молчал. Тратить слова уже не имело смысла, но всё же во всём происшедшем он почувствовал положительный момент - Миаста вела себя так отвратительно беспощадно и злорадно, что влечение к ней стало таять с каждым биением доброго сердца выведчика, и даже красота и необычайная внутренняя сила не могли бы спасти скорую кончину его страсти к рагане, если бы она не почувствовала это. Потерять такого милого обожателя, пусть и слабака, пусть наивного и жалкого,- потерять такого бестолкового обожателя Миаста почему-то не хотела. Поэтому она попыталась задобрить Дарела, как умела.
-Твои друзья послужат колдунам хорошим материалом для опытов. Только благодаря им я узнала о полезных свойствах волос сагов. Они - бунтари в магии, познают всё, заглядывая в саму суть. Я восхищаюсь их смелостью. Так что не плачь по своим друзьям, они в хороших руках теперь.
От услышанного по телу Дарела побежали колкие мурашки, и стало окончательно не по себе, видя, что рагана в самом деле искренне уверила себя, что смерть его друзей могла принести каким-то сумасшедшим колдунам пользу. И, если бы он знал, что сотворили колдуны с сагами ради их волос, возненавидел бы себя за то, что грезил этой коварной женщиной. Но Миаста, как и в первую их встречу, проникла в его сознание, обезоружив.
"Не бойся всего этого, Дарел,- слышался её шёпот в его голове,- не отпускай то, что так согревало тебя. Ты со мной теперь одно целое, так что смотри, на что способны твои хорошие люди из страха. Смотри и убей в себе страх."
И рагана открыла Дарелу часть своих детских воспоминаний, начиная с разлуки с родителями. Выведчик корчился от невыносимой боли и ужаса так же как и она давным-давно, и, когда Миаста отпустила его сознание, рухнул обессилев на траву в холодном поту и дрожа всем телом.
-Теперь ты знаешь,- ледяным тоном произнесла Миаста. Прошлое уже не приносило ей никакого страдания, оно иссушило светлые чувства к жизни и окружающему миру, но впервые она захотела показать кому-то то, что испытала, и выбор пал на Дарела лишь потому, что она желала видеть перед собой невольного поклонника, именно такого искреннего и не умевшего врать, каким она представляла не один раз - слабое существо, неспособное ей навредить.
Полчище ки с пустым послушным взором начало пробуждаться. Молчаливо и тихо они направились прочь от Перея в сторону Герана. Наблюдая за ними, Миаста ощущала себя счастливой впервые в жизни. А Дарел смотрел на неё с жалостью, совершенно запутавшись теперь в своих чувствах к ней.
9 глава.
-И что будет теперь? Ты начнёшь убивать всех подряд с помощью ки? Пошлёшь во все города устрашать и подчинять своей власти?- спросил Дарел Миасту, попутно наблюдая за проходящими мимо ки. Стаи ворлов послушно следовали за своими хозяевами, скуля и чувствуя звериным подсознанием, что приключилась какая-то беда.
-Не всех, только тех, кто будет не согласен со мной и новыми порядками,- без капли угрозы или предостережения в голосе произнесла рагана в ответ.
-Ты хочешь стать королевой?
-А ты разве не хочешь увидеть голову Легиса на колу? Разве ты его простил?
-Это твоя месть, не моя.
-Ты уверен, что нельзя объединить наши желания?- подходя вплотную к выведчику, спросила Миаста. Близость женского тела и её жаркое дыхание, щекотавшее небритое лицо, обезоруживали Дарела. Никогда не испытывая столь сильного влечения к женщине до этого момента, он сдался и думал теперь лишь о её сладкий губах, и поэтому бесцеремонно впился страстным поцелуем в уста Миасты. Она не была удивлена, потому что с первого дня их встречи провоцировала Дарела, поэтому не отстранила выведчика и позволила им обоим насладиться этим моментом. Можно было бы врать самому себе, что их долгий поцелуй являлся лишь мимолётной слабостью, но выведчик не любил ложь. Он признавался сам себе, что не мечтал о возлюбленной, которую боялся бы или осуждал за намерение уничтожить непокорных, и в то же мгновение понимал, что уже не сомневался в любви к ней. Месяц назад Дарел свалил бы всю вину на магические чары раганы, но теперь точно знал, что его сердце угодило в ловушку по собственному желанию.
-Ты сама разденешься или тебе помочь?- нагло поинтересовался Дарел и не мог не заметить удивление на лице Миасты, которая и не подозревала, что этот тихоня может не только гневаться при определённых обстоятельствах, но и играть тоном и манерой поведения, когда ощущал себя на коне. В его озорном взгляде сквозил невинный вызов то ли её страсти, то ли терпению, поэтому Миаста конечно не разозлилась. Но слишком явной радости в перемене Дарела рагана показывать не желала, чтобы он не зазнавался.
-Жаль, что я не могу наказать тебя за дерзость.
-Я лишь объединяю наши желания,- улыбаясь, напомнил Дарел её же слова.
Миаста не сдержалась и улыбнулась в ответ, и теперь уже сама поцеловала выведчика. Ей тоже не случалось ещё так влюбляться, хотя она всячески отмахивалась от мысли про это чувство. Несомненно, всё это время она подталкивала Дарела в свои объятия, пользуясь то магией, то красотой, то властной натурой, но не ожидала, что незаметно для себя сама приблизится к нему. И теперь словесная игра в кошки мышки плавно превращалась во что-то большее, на что у неё никогда не было времени раньше, потому что приходилось планировать и готовиться к мщению. Но вот это случилось - понимание того, что что-то светлое пришло в её мрачную жизнь, и Миаста ни за что не хотела разжимать ласковые объятия. Ки удалились в сторону Герана на порядочное расстояние от поляны, на которой целовались влюблённые, да и сёстры из касты не желали подсматривать, так что Дарел и Миаста остались наедине. Она чувствовала его смятение и желание отдаться страсти, и прошептала:
-Перестань так много думать, прошу тебя доверься своему сердцу этой ночью целиком, без остатка.
Дарел не умел так легко читать женские мысли, как рагана его сознание, но этого и не требовалось после таких слов.
-Люби меня, пока вновь не возненавидел, люби, как будто завтра не существует,- умоляла Миаста, между поцелуями. И теперь он видел в ней лишь обычную девушку, желавшую утолить жажду страсти, не требуя железных клятв или радужных обещаний, как и он не питал надежду на то же самое. Высокая лесная трава поглотила их тела, и в сознании обоих "завтра" этой ночью на самом деле не существовало. А на утро с первыми лучами солнца Миаста проснулась и невольно стала любоваться спящим Дарелом. Проведя с ним в связке целый месяц из-за магии Первея, она ни разу не видела, чтобы выведчик просыпался раньше неё. Ей всегда приходилось будить невольника, что рагану весьма злило и раздражало, но не в это утро. За его медлительность или рассеянность доставалось сёстрам касты и только так ей удавалось заставить Дарела слушаться и не перечить. Но теперь Миаста почувствовала в себе эту предательскую слабость, которая могла помешать ей быть столь же властной и надменной с выведчиком, как прежде, и всё равно не спешила отводить лучистого взора с любовника.
-Не дождёшься,- прошептала она, намекая на невозможность послабления с её стороны по отношению к нему даже после этой страстной ночи. Но всё же она чувствовала благодарность за то, что этим утром впервые вспомнила не утро расставания с родителями, а те счастливые годы, которые они провели в городе ткачей. Но вот Дарел открыл глаза и увидел её солнечную улыбку, и, вспоминая прошлую ночь, не мог не спросить:
-Повторим?
Миаста глубоко вздохнула и как бы сочувствующе похлопала его по плечу со словами:
-Не сегодня. Нужно быть начеку. Совет илларов скоро прознает о моей армии ки, поэтому тебе придётся научиться держать в руках меч за эти несколько дней. Мои сёстры пока что следят, чтобы птицы и случайные зеваки не попадались у нас на пути, но с илларами невозможно предугадать всего.
-Воевать, мне?!
-И ты должен преуспеть в этом, потому что если убьют тебя, то погибну и я. Моя магия создаст для тебя самую лучшую защиту, твой меч сможет серьёзно ранить илларов. Теперь, когда Первей заточён Советом в какой-то пещере, нельзя надеяться, что он разорвёт магическую связь.
-Почему заточён? Твоими стараниями?
-Совет илларов давно уже прогнил, так что я им не нашёптывала ничего. У тебя такой вид, словно ты боишься взять в руки меч. Ты предпочёл бы, чтобы я начала презирать тебя за трусость?- меняясь в лице, произнесла Миаста.- Ты хочешь отсидеться в какой-нибудь норе, пока я буду наблюдать за боями?
-Миаста,- взяв её за руку, принялся уговаривать Дарел,- откажись от этого безумия. Ведь в тебе прячется обычная нежная женщина, которая умеет любить и хочет быть любимой. Просто счастье, которое я могу подарить тебе, возможно, не то, о чём ты мечтала, но я буду стараться добиться большего. Хочешь быть в касте раган? - будь, но ты не докажешь илларам, что они поступили подло с твоими родителями. Ты лишь убьёшь кучу народа зря. Прости их, отпусти ки и пусть гниющий Совет сам развалиться без твоей помощи.
Речь Дарела разгневала рагану. Её волосы вновь засияли огнём и злобный взор сковал тело выведчика, проникая глубоко в сознание.
-Я не отступлюсь! Я пройду по их праху босыми ногами и втопчу поглубже в землю с наслаждением! Никто не остановит меня, никакие уговоры и радужные обещания. Ты принимаешь меня такой или нет?
Не отрывая взора от прекрасного гнева возлюбленной, Дарел чувствовал и её боль и скорую потерю сознания от противоречивых чувств, вызвавших борьбу в его сердце. Он ясно осознавал, что есть правда, а что ложь; что есть правильно, а что нет; что есть зло, а что близко к совершенству, но всё это померкло и превратилось в бесполезную пыль, ведь перед его влюблёнными глазами стоял прекрасный образ разгневанной Миасты. Своим поцелуем Дарел сказал всё, что она от него требовала в этот момент, но, вдыхая в перерыве немного воздуха ртом, рагана всё-таки успела произнести:
-Вместе?
-Вместе,- тоже прерываясь на секунду, ответил Дарел.
-До конца?
-Каким бы он не был,- искренне согласился выведчик и продолжал целовать её. Но он вечно забывал, что не мог спрятать от Миасты страхи и мысли. Она видела, что Дарел понятия не имел, как сможет наблюдать за гибелью илларов и ничего не делать, ведь его честная совестливая правильная натура не смогла бы просто закрыть глаза на всё происходящее. И в то же самое время, сильнее этих опасений, в нём пылало светлое чувство к ней, пытавшееся оправдать любое её будущее решение, ведь клятва быть вместе не смотря ни на что не была пустым звуком для Дарела.
-Нужно догонять ки, они, наверное, далеко ушли за ночь. Догоним и оденем тебя в доспехи, как у королевских рыцарей, которые защищают их от магических ударов.
-Я сомневаюсь, что смогу быть достойным воином в твоей касте,- честно признался Дарел.- Я не уверен, что способен убить.
-Но ты же бросишься мне на помощь, если какой-нибудь смельчак занесёт надо мной меч, отравленный магией?
Она видела как выведчик представил эту сцену.
-Ты будешь просто смотреть?- спросила она, но чувствовала, что он не решается произнести ответ, хотя ясно осознал его.
-Ты сможешь бездействовать?- уже повышая голос, настаивала на ответе рагана.
-Не смогу.
Теперь Миаста поцеловала его, словно награждая, и уже собиралась потянуть за руку, чтобы пуститься догонять ки, но в этот момент на поляне появился Совет илларов, который стал намного многочисленнее, что сразу наводило на мысль, что служители белой магии явились не просто разговаривать. Впереди выступали самые опытные воины-иллары, среди которых рагана заметила и Врокила с Рёглом. Непутёвый узулак всё-таки встал на светлую сторону, как он полагал, и это вызвало лишь усмешку на губах Миасты. Битва могла начаться в любой момент, поэтому она приказала Дарелу встать за её спиной, потому что только так могла защитить его сейчас, и выведчик подчинился, понимая, что не способен помочь возлюбленной чем-то ещё.
-Представь наше удивление, Миаста, когда мы узнали о ки, шагающих по лесу в сторону Герана,- сказал один из илларов.
-Их ошейники, говорят мои братья, послужат нам погибелью. Слишком доверились колдунам мы да раганам, говорят они. И я понимаю, что нам теперь остаётся лишь одно - заставить тебя повернуть назад, Миаста,- высказался другой иллар.
Но потом вперёд вышел тот иллар, которого рагана не ожидала уже увидеть среди прогнившего Совета.
-Искусно завела ты всех в ловушку,- произнёс Первей.- Дарел, ты волен уйти теперь, я разорвал магическую цепь.
Выведчик нерешительно вышел на суд илларов и встал рядом с Миастой. Но и на этот раз рагана ликовала, потому что Дарел не двинулся с места, даже зная, что без доспехов обречён на мгновенную смерть от ударов илларов. Безалаберный Первей с сожалением взглянул на юношу.
-Если ты полюбил её за красоту, сынок, то она не настоящая, ведь она знавала ещё времена короля Александра и королевы Анари.
И только теперь Дарел на самом деле задумался о возрасте Миасты, но её успокаивающий взор отогнал эти глупые мысли прочь.
-Ты соединил нас, Первей, и я благодарен тебе. Что я был без неё? Но вам не удастся так просто убить нас. Сейчас ки спокойно идут от деревни к деревне, никого не трогая. А что сделают сёстры касты, когда узнают, что вы забрали у них Миасту? Горы сотрутся с лица земли, города исчезнут, всё превратиться в пустыню с помощью ки. Сила не на вашей стороне, иллары, так что убирайтесь, ибо я видел, что вы натворили много зим назад. Убирайтесь и ожидайте заслуженной участи,- где-то играя на публику, а где-то высказывая на самом деле свои мысли выкрикнул Дарел и очень постарался придать своему лицу гневное выражение.
-Он прав, наслаждайтесь жизнью пока можете,- добавила Миаста, и Первей понял, что им не нужно было тянуть с атакой, потому что к поляне стремительно приближались остальные раганы, услышавшие мысленный кличь о помощи главы касты. К тому же по лёгкой дрожи земли можно было догадаться, что гигантскими прыжками приближались к ним и ки.
-Помощь на подходе, сейчас,- скомандовал Первей и все иллары подчинились, потому что почувствовали то же, что и он, но было уже поздно. Сотни ярких магических лучей отразили их удары от Миасты, а в их сторону полетело зелёное пламя ки, оглушая и разбрасывая в разные стороны. То была первая битва ки с илларами в истории мира, поэтому раганы не вмешивались, предпочитая увидеть, на что годилось зелёная сила против силы рама и магических знаний, могла ли она лишь навредить служителям магии или способна была убить. Около тысячи красноносых воинов обрушили на илларов всего несколько щелчков пальцами, разнося в щепки лес впереди себя, а сами иллары лишь падали на землю без чувств.
-Достаточно,- приказала Миаста и ки остановились, словно роботы.- Сёстры, проверьте, кто из них жив.
Раганы побежали к илларам с радостными улыбками на лицах, ведь некоторые из них до последнего момента не доверяли главе касты, не могли поверить, что дикари смогут победить служителей магии. И пока девушки занимались выполнением приказа, Миаста посмотрела в ту сторону, где стоял Дарел. Ошарашенный увиденным, падением илларов и уничтожением такого большого участка леса, что теперь на этом месте поместился бы небольшой город, выведчик сидел на земле и пытался справиться с непонятной дрожью. Миаста села рядом с ним и нежно взяла за руку, возвращая в реальность.
-Такая она война. Кто-то терпит поражение, кто-то побеждает. После войны с колдунами иллары изменили клятвы, прикрылись ложью и жестокостью, построили свою правду ради мести. Кто знает, может это вернёт им настоящую истину.
-Смотри,- указывая в ту сторону, где раганы обследовали тела илларов, воскликнул Дарел. Из ноздрей поверженных исходил еле заметный пар и устремлялся ввысь.- Что это?
-Рам,- не веря своим глазам, произнесла Миаста.- Он покидает тело каждого иллара. Они отправляются домой, туда, откуда пришли к нам и подарили магию. Зелёное пламя ки выгнало их.
-Они живы, но словно спят и стареют на глазах,- доложила одна из раган Миасте и, оглянувшись назад, только теперь заметила, на что так внимательно уставилась глава клана с её любовником. Рамы покидали тела илларов, что трудно было заметить, находясь рядом с поверженными.
-Первей!- вдруг осознав, что старику, наверное, нужна его помощь, воскликнул Дарел и бросился искать непутёвого иллара. А Миаста, увидев, как последний рам растворился в воздухе, медленным шагом пошла в том же направлении, но в поисках Врокила. Ей очень хотелось посмотреть в лицо этому воину, столь браво забиравшему детей у колдунов и раган. От радости победы она даже забыла хотя бы вздохнуть облегчённо от той мысли, что они теперь с Дарелом не связаны 10-тю шагами и свободны передвигаться по земли как им захочется, независимо от настроения или желания другого.
Дарел нашёл Первея, засыпанного древесными щепками. Добряк иллар превратился в дряхлого старика и, ещё не придя в себя, тяжёло дышал, словно заставляя себя делать каждый вздох неимоверным усилием. Выведчик бережно очистил лицо старика от щепок и, сам не зная почему, невольно ронял слёзы на его халат. До этого дня Дарел лишь один раз видел смерть кого-то, кто был ему дорог, и с ужасом думал, что то же самое произойдёт с Первеем, который не мог совершить ни одного злодеяния, которые Миаста приписывала всем илларам.
-Миаста, спаси его,- воскликнул Дарел.
Рагана подошла к нему уже не в духе, потому что ей не удалось отыскать Врокила и даже Рёгла, что могло означать лишь одно - им удалось сбежать от неё. Равнодушно она смотрела на слёзы наивного и сердобольного любовника.
-Он не сделал никому ничего плохого, Миаста.
-Любой иллар хоть раз совершил что-то плохое против колдуна или раганы. Ты хочешь остаться с ним?
-Прошу тебя, мы не можем оставить их тут умирать. Они теперь не угроза тебе. Сжалься.
-Им помогут без нас. Дарел, ты знал кто я и чего хочу. И это лишь начало. Ты должен хотя бы попытаться стать сильнее духом. Я не хочу тебя потерять из-за твоей жалости ко всему на свете. Вместе, ты помнишь?
-И ты знала, каков я. Без Первея ты прошла бы мимо меня или задавила бы без жалости мизинцем.
С минуту Миаста холодно смотрела на выведчика и затем сказала, явно делая над собой усилие в угоду желания возлюбленного:
-Что ж, я отправлю его во дворец Легиса, пусть Первей во всех красках опишет нашу битву, чтобы король знал, что ему грозит, если он не сдаст мне город и корону добровольно.
Раздвинув пространство, Миаста аккуратно подняла тело Первея и опустила на другой стороне в королевском парке, распугав придворных луний. Трещина в пространстве захлопнулась и уже раздражённым тоном она спросила Дарела:
-Доволен?
Он улыбнулся в ответ, понимая, что она так поступила только, чтобы угодить ему, и этот жест дорогого стоил при таком сложном властном характере Миасты. У него возникли сомнения уместно ли было поцеловать её в этот момент, но еле заметная улыбка на её лице подсказала, что его желание рагана почувствовала и одобрила. Этот поцелуй закрепил их примирение с недостатками друг друга, но они ясно осознавали, что им придётся ещё не раз доказывать друг другу свою правоту.
Не останавливаясь ни на минуту, саги шли по ночному лесу, пока их путь не преградила бурная река Майна, впадавшая восточнее в Сельвию. Единственным человеком, знавшим где находиться мост, был Галдон, потому что остальные спутники его первого похода в Геран погибли. В тот раз их встретили на берегу иллары из Совета и указали путь к мосту, а потом провели кратчайшей тропинкой до столицы, чтобы королевские гости не заплутали. Для главы Ильдурна так и осталось загадкой то, кому пришло в голову пригласить представителей ничем небогатого и не знаменитого, кроме волос, народа на королевский бал. Умея отлично ориентироваться в горах, Галдон совершенно растерялся на берегу и не мог решить им следовало ступать налево или направо, поэтому пожалел, что их снова не встретил Совет илларов. За его нерешимостью наблюдали три пары глаз и тихо перешёптывались:
-А я предлагаю напасть уже тут, а трупики как раз в воду.
-А я считаю, что неплохо бы напасть здесь.
-А я полагаю, что вполне сгодится это место для нападения.
-Ещё предлагаю парочку оставить на сладкое.
-Я считаю неплохо бы приберечь двоих.
-Полагаю, нет ничего плохого, чтобы забрать двух сагов домой.
По разговору, незнакомый с этой троицей, смог бы сразу догадаться, что в их привычку входила такая манера обсуждения, в которой никто никому не противоречил, высказывая ту же мысль, но другими словами. Причём, последовательность изречения никогда не перемешивалась, каждый послушно выслушивал первого собеседника, соглашался по-своему и давал возможность высказаться следующему. Трое шпионов скрывались под пеленой невидимки, но по голосам могло создаться впечатление, что за сагами следили старики преклонного возраста.
Верран, Ганнила и Ката стояли немного поодаль от остальных, наблюдая больше за окружающем миром, чем за стараниями главы Ильдурна вспомнить путь до моста. Луния, сидевшая высоко на дереве в одиночестве, как раз запела грустную песню о былой войне и той великой роли, которую сыграли птицы её стаи Лея и Звена, совсем отвлекая от прибрежного размена мнениями, которыми советники Галдона старались помочь ему. Но вдруг птица упорхнула ввысь и первые саги стали падать на землю, подкошенные невидимым оружием, отрезавшим их волосы вдоль первого кольца. Чёрный сок, словно кровь, вытекал из толстых волосков, забирая остатки жизни сагов с собой.
-Колдуны,- почти хором закричали те, кто ещё стоял на ногах, и среди них был Верран с друзьями. Он, как и остальные, не мог сопротивляться коварным служителям чёрной магии, но и вставать на колени в ожидании смерти, тоже не намеревался. В который раз за последние дни воин наблюдал за бегством Галдона и последовал бы за ним, понимая, что колдунов не победить его боевым искусством, но не мог оставить товарищей по оружию и советников, которые от неожиданности и стремительного поражения сагов вокруг, даже не успели вынуть мечи из ножен. При нападении шанай у каждого сага был выработан рефлекс - меч в руке в течении доли секунды,- но воспоминание о том, как пали целые города от набегов колдунов, и страх от безысходности сотворили с ними злую шутку. И саги падали, лишившись волос, в последний раз глядя на ночное небо, лишённое звёзд. Отмахиваясь из последних сил, чтобы к нему нельзя было подобраться, Верран понял, что промедление будет грозить Кате гибелью. И пусть она следовала его примеру, как и Ганнила, девушка не могла бы отбиваться вечно, поэтому Верран с силой толкнул её в бурные воды Майны, чтобы река унесла её подальше от места битвы. Он увидел как пал Малрат и ещё два воина, оставив на берегу лишь его и парнишку сага, и в этот момент всё остановилось и тишину снова нарушало лишь журчание воды. Прислушиваясь и не сменяя оборонительную стойку, Верран и Ганнила пытались увидеть невидимого врага и догадаться, что он решил предпринять теперь. Словно услышав мысли друг друга, они мгновенно передумали продолжать защищаться и молча пустились наутёк как раз в ту сторону, куда быстрое течение унесло Кату и трусость - Галдона, но уже через несколько шагов оба почувствовали боль в спине и упали на землю без сознания.
-Предлагаю уже отправиться домой,- сбрасывая пелену невидимки, сказал первый колдун, который в самом деле выглядел так дряхло, словно прожил на земле лет 500.
-Считаю, что нам ничего теперь не мешает.
-Несколько сагов удрало, но полагаю, что отправиться домой уже в самом деле пора,- подтвердили ещё два колдуна, как две капли воды похожие на брата. Скинув мёртвые тела сагов в воду, тройняшки подхватили, словно пушинки, тело Веррана и Ганнилы, и взмыли в воздух, чтобы тут же исчезнуть. Встревоженная битвой луния вернулась на ветку дерева и с интересом смотрела теперь вниз на то место, где когда-то стояли чудные путники из Шанайских гор, а теперь виднелись лишь чёрные лужи на траве.
А в это же самое время Галдон мчался вдоль берега пока впереди не увидел злополучный мост. Испытывая радость от того, что его память уже лучше запомнила ту тропу, которая вела от моста к Герану, глава разрушенного города чуть ли не в припрыжку побежал бы дальше, если бы за его спиной не послышался еле слышное хрипение:
-Подождите меня, глава, подождите.
Повернув голову в направлении этих слов да шумного звука ломавшихся веток кустов, сквозь которые продирался тучный саг, Галдон увидел Каллана, измученного долгим бегом.
-Ты умеешь беречь свою шкуру,- произнёс с усмешкой глава Ильдурна, но у него и в мыслях не было корить толстяка за эту способность.
-В этом опасном мире, когда на нас охотиться каждая тварь, нужно уметь уносить ноги, ведь ваши мечи не всегда помогают,- потихоньку приходя в себя, отдышавшись, ответил советник.
-Твоя правда. Если бы остальные разбежались в разные стороны, то колдунам пришлось бы не просто.
Каллан оглянулся назад, словно в надежде увидеть кого-то ещё из сагов, кто сумел спастись.
-Неужели только мы с тобой остались в живых, глава?
-Не удивлюсь. И нужно торопиться. Кто знает, может колдуны пустятся за нами в погоню.
Не чувствуя вины за бегство, саги направились к мосту, до которого было уже рукой подать. Добраться поскорее до Герана и пожаловаться Совету илларов - только эта мысль главенствовала в голове обоих беглецов, пока на их пути не встала Ката. С трудом выбравшись на берег около моста, она поднялась на ноги перед двумя трусами и мечом указала направление идти назад.
-Мы возвращаемся.
-Мы идём в Геран, воин, не забывайся кто перед тобой,- воскликнул Галдон, но уже через секунду лезвие меча девушки коснулось кожи его шеи.
-Ты, трусливая герель, попробуй только пойти против меня...
-Смотрите,- воскликнул Каллан, прерывая её и показывая на реку, в бурном течении которой плыли мёртвые тела сагов, кто вниз головой, кто вверх. Трупы их земляков быстро миновали мост и устремились дальше к устью. Ката судорожно пыталась понять, был ли среди них Верран, но не успела. Суровая жизнь горного города лишила её привычных женских слабостей, как, к примеру, слёзы, но осознав, что она потеряла самого дорого и любимого человека в своей жизни, сага не смогла сдержать солёный поток скорби из глаз. И пока она придавалась столь обычному человеческому переживанию, Галдон и Каллан на цыпочках прошли по мосту за её спиной и вновь побежали по лесу.
Не подозревая о кознях илларов, об армии ки под предводительством раганы, о возвращавшемся в Геран отце Филии и уничтожении Ильдурна и всех сагов, Легис как обычно отдыхал на крыше дворцовой башни. Свежий воздух, дуновение тёплого ветерка успокаивали и расслабляли, как и яркие солнечные лучи. Лёжа на кровати с балдахином, молодой король смотрел вверх на узорчатую ткань, но его пустой взгляд выдавал пребывание мыслями где-то далеко. Положив руку на мускулистую грудь короля, рядом лежала сага Филия и дремала. Двадцать дней назад она не смогла заставить себя вернуться в Ильдурн, насчитав слишком много причин не делать этого. Одной из главных причин стало отсутствие ежесекундного страха нападения шанай или колдунов, и желание её отца сблизиться с Его Величеством. К тому же жизнь в королевском дворце хранила в себе так много новшеств, что каждый день Филия узнавала что-то интересное и ранее неизведанное, открывая для себя, что время могло протекать богаче на события, чем в вечно скорбном Ильдурне, находившемся в постоянной осаде. А если ей удавалось выйти в город, или побывать в окрестностях Герана, в каких-то других городах, то тогда новых впечатлений и знаний скапливалось столько, что ей приходилось потом целыми днями осмысливать их, не желая двигаться к следующим познаниям. Незатейливая мужская забота, которой король обычно одаривал почти каждую гостью дворца, незаметно переросла в странную новую привычку проводить почти всё время вместе с Филией. Молодой повеса восхищался рассказами саги о жизни среди Шанайских гор, и, уважая харков и всех воинов за смелость и мастерство, немного досадовал, что среди его рыцарей не было выходцев из Ильдурна. Конечно, восхищение Легиса являлось столь положительным, потому что ему не довелось увидеть собственными глазами шанай и обычный быт сагов, но он не сомневался, что не каждый харк смог бы справиться с этими ползучими тварями так, как умели жители горного города. К тому же ему довелось воочию увидеть мастерство владением меча и локоновой палицей Филии во время охоты. Не ведая страха по ходу поединка с острозубым рахтагом, который в глазах саги напоминал разве что безобидного котёнка по сравнению с шанайами, она победила зверя, попросив и короля и его свиту не мешать ей. Восхищению Его Величества не было предела, когда он наблюдал за столь красивым и грациозным поединком дочери главы всеми забытого города. У Легиса даже возникла мысль посетить Шанайские горы и последнее пристанище горного народа, но Филие удалось отговорить короля от такого необдуманного поступка, понимая, что свита и он сам стали бы отличным обедом для шанай на пути к городу.
И пусть король как и прежде придавался беспечным балам и веселью, не обращая внимания на государственные дела, но сблизившись с сагой, он, наконец, начал задумываться о создании семьи, о наследниках, тем более что вдова его брата до сих пор пребывала в ожидании короны для дочери и явно строила какие-то планы. Новости о вдовствующей завистнице то и дело доходили до Легиса через птиц да от бестолковых советников, когда последние трезвели после очередного бала и находили время заняться своими прямыми обязанностями. За пять лет правления король насладился вдоволь плотскими утехами, поэтому после появления в его жизни Филии, столь необычной, смелой, обольстительной, умеющей обращаться с мечом лучше его рыцарей, он постепенно свыкся с мыслью, что лучшей королевы для себя и Селии ему не удалось бы найти. На обдумывание всех за и против у Легиса ушло дня три, и теперь, вот уже пятый день, дворец находился в непривычной тишине и днём, и ночью, ибо Его Величество вдруг осознал, что непрерывные балы опротивели ему и то, что творили его гости. По столице даже пошёл слух о болезни короля, но это мало волновало виновника такого беспокойства. К тому же девять дней назад к воротам дворцового холма пришёл тот, кто ускорил принятие решения Легиса. В тот день на пороге дворца объявился Галдон с одним из своих советников и женщиной воином - всё, что осталось от когда-то великого народа, и пусть суровая жизнь закалила чувства Филия, но она не смогла не оплакивать погибших друзей и всех остальных сагов. И именно сегодня, глядя на узорчатую ткань балдахина, Легис пытался представить разговор с Галдоном, который позволил бы ему - королю Селии - взять в жёны его дочь. Его Величество не сомневался в положительном ответе, ведь глава Ильдурна не имел богатств или хотя бы собственную крышу над головой, как и его дочь, но всё-таки король не хотел оскорбить их неправильным словом, чтобы его предложение не восприняли как подачку. Такое волнение не должно было бы затрагивать бесчувственную скотину, каким Легиса считали жители Селии, но на самом деле близкие друзья да придворные рыцари имели представление о настоящей природе молодого повесы.
-Неожиданность, неожиданность,- выводя из задумчивого состояния короля и дрёмы Филию, кричала придворная луния, махая крыльями.
-Что приключилось?- воскликнул Легис, не вынося, когда ход его мыслей прерывали так бесцеремонно.
-В парке появился Первей. Его трудно узнать. Он бредит о какой-то огромной армии ки, раганах и угрожающей опасности.
Одетый лишь в белую камизу, как обычно позволял себе король во время отдыха на крыше башни, он спустился в парк, оставив Филию одну. Она никогда не лезла в дела отца, и уж тем более не хотела совать свой неопытный нос в такие сложные государственные дела, какими являлись проблемы управлением Селией. Окружённый королевскими рыцарями и прислугой, которые сбежались на птичьи вопли, Первей лежал на траве и непрерывно бормотал предостережение о приближении армии ки. Рыцари и прислуга расступились и пропустили короля к иллару.
- Смешной и маленького роста, в одежде, в которой вечно путался...так о нём рассказывал придворный иллар,- припоминал Легис так же, как его изобразила Миаста месяц назад.- Что за ки, старик, и как ты сюда попал?
Но Первей вновь потерял сознание и король остался без ответов.
-Отнесите его в гостевую комнату и позовите придворного иллара, пусть не отходит от него ни на шаг. Я хочу знать, что за армия и что это за ки такие. Карса, отправь отряды воинов разведать и придворных птиц,- приказал король капитану королевских рыцарей, который мог командовать не только элитной, но и обычной армией. Обычные воины (не королевские рыцари) и их командиры квартировались западнее Герана в деревнях, где кроме них и их семей никто не проживал. В мирные времена королю не требовалась огромная армия, но что-то подсказывало Легису, что скоро ему придётся начинать набор по всем городам Селии, как поступали все короли перед большими битвами. Вернувшись обратно на крышу башни, король уже с меньшей надеждой смотрел на милое лицо Филии, которая улыбалась ему и манила пальцем лечь рядом. Но видя, что Легиса что-то гложет, она спросила:
-Что же случилось в парке?
-Грядёт война, милая. Бурные попойки сменят отчаянные битвы.
-Война? С кем?
-Если бы я только знал,- честно признался Легис, потому что смутно представлял кто такие ки, хотя их земли являлись частью Селии и любой правитель обязан был знать кто населяет его земли. Мало путешествуя по стране, он даже о сагах узнал совершенно случайно от придворного иллара Шусвера. Король очень надеялся, что этот магический пройдоха и такой же выпивоха, как и Его Величество, сможет узнать больше подробностей от Первея. По илларским меркам Шусвер считался молокососом в магическом ремесле. Отучившись всего лишь пятнадцать лет у иллара в учениках, он сбежал и долго скрывался от Совета илларов, надеясь что их наказание пройдёт стороной или побег всеми забудется. Через какое-то время он пожаловал в Геран в поисках новых приключений и более весёлой жизни, чем вечное скитание по лесам да игры в прятки с Советом, где вскоре попал на один из королевских балов, благо его примитивные магические способности, плюс привлекательная внешность и молодость (ему стукнуло всего лишь 32 года) открыли многие двери в дома знати с незамужними дочками. Стать придворным илларом Шусверу помог тот же счастливый случай да схожесть в незатейливых взглядах с королём. Легис любил окружать себя молодёжью и людьми, которые не давили на психику великой мудростью и нравоучениями, и именно такого придворного иллара он желал видеть во дворце, мало задумываясь о том, на что годилась магия недоучки. Совет илларов сопротивлялся этому выбору как только мог, но ему не удалось уговорить короля изменить своё решение, взяв на службу кого-то более опытного, чем Шусвер, который почти ничего не умел, потому что за 15 лет он изучил лишь необходимое введение, чтобы получить желанную частичку рама, после чего началась бы настоящая магическая наука, от которой он сбежал, утомившись первым же чтением самой первой главы древнего фолианта учителя. В это утро Шусвер, столь же любвеобильный по натуре, как и король, проснулся в объятиях сразу трёх светских красавиц и впервые за три года службы его заставили исполнять какой-то королевский приказ. Он нашёл Первея в одной из гостевых комнат. Старик лежал на кровати и отчаянно цеплялся за жизнь, не желая уходить, не рассказав всех подробностей. Равнодушный и сонный взор Шусвера как нельзя ясно дал Первею представление о нём. Надеяться на благополучный исход противостояния Миасте при таких слугах мог только законченный оптимист, которым бывший иллар уже не являлся, потерпев поражение тогда, когда совершенно не ожидал.
-Ты не достоин быть рядом с королём, юнец,- пробормотал Первей.- Такие как ты не смогут победить Миасту и ки.
-Старик, ты всполошил весь дворец своими страшными рассказами. Расскажи толком, что стряслось,- зная себе цену, которая никогда не занижалась настолько, насколько хотел внушить ему Первей, сказал спокойно Шусвер. Он не видел ничего плохого в том, что ему нравилось наслаждаться жизнью, женским обществом и королевским, тем более что рам замедлял старение, продлевая возможность познавать самые разные наслаждения и не обращать внимание на течение времени, правда без посвящения в настоящие иллары, столь сладкая и беззаботная жизнь могла продолжаться только подле короля. Лишившись королевской милости, Шусвера бы сразу схватил Совет илларов и лишил бы рама и свободы.
-Совет илларов разбит армией ки. Скоро они под предводительством раганы Миасты подойдут к стенам Герана, но ни королевские рыцари, никакое королевское войско не сможет их остановить. Сила ки лишает илларов рама. Наш мир не знал ещё такого врага. Колдуны крали нашу силу во время войны, но мы смогли вернуть её потом. В этот раз мы потеряли рамы безвозвратно. Юнцы, как ты, смогут жить после такой потери, но не старики, как я. Единственное спасение - снять обручи с шей ки. Так рагана лишила их воли, и только так она может ими повелевать. Из союзников во вражеском лагере у вас может быть только Дарел. Она смогла влюбить его в себя, но его доброе сердце должно рано или поздно понять на чьей стороне правда. Береги свой рам и...,- Первей закрыл глаза и замер навсегда. Шусвер не сводил с застывшего старческого лица печального взора не только потому, что впервые увидел как кто-то ушёл в мир иной, но и потому, что, как и король, этим утром осознал грядущие перемены, которые угрожали изменить привычный уклад жизни, скорее всего, безвозвратно и не только во дворце.
Уже одетый в дорогой наряд и восседавший на троне в зале, Легис, хмурясь, выслушал доклад друга, которым считал придворного иллара, а не слугой,- и вопросительно посмотрел на советников, которых королевские рыцари вытащили чуть ли не силой из постелей и приволокли на службу. Среди советников трудно было бы заметить кого-то старше 35 лет. Чтобы разбавить толпу молодняка опытными воинами, побывавшими не раз в битве, король пригласил на обсуждение и сагов - всех троих, спасшихся из Ильдурна, а в стороне у широкого окна в удобном кресле устроилась и Филия. И если на лицах советников Легис ясно читал замешательство и невозможность придумать что-то путное, то на спокойных и сосредоточенных лицах сагов проглядывалась надежда на дельный совет, за некоторым исключением. Исключение составлял Каллан, хитрые глазки которого быстро бегали, ведь он полагал теперь, что Геран оказался не настолько безопасным местом, как надеялись они с Галдоном. Все трое понимали, что раганы не пощадят их из-за волос, как только войдут в город, даже если король добровольно сдаст город. Поэтому Каллан судорожно искал путь выжить, но с ужасом понимал, что после гибели Совета илларов спасения уже фактически не существовало, разве что спрятаться в самой глубокой норе навсегда.
Первой нарушить тишину решилась Ката. Она всё ещё скорбела по гибели Веррана, но проблема приютившего её города теперь вставала на первое место.
-В битвах с шанайами ты можешь рассчитывать только на собственные силы и мастерство владением меча. Быть поверженным в таких битвах очень легко, но и враг твой часто не может увернуться от клинка и острых шипов на волосах. Один на один вы равны, а эти ки превосходят нас не только количеством, но и силой, с которой не смогли справиться даже иллары. И как не грустно это признавать, сдать город без боя будет самым правильным решением, чтобы затаиться и разузнать больше о том, как можно снять ошейники с невольников раган,- высказала своё мнение Ката.
-Что скажет на это мой военный советник?- ради интереса спросил король юношу лет 25-ти. Молодой франт опешил от такого прямого вопроса, но, считая короля своим приятелем, с которым они не одну бутылку вина осушили и не раз занимались любовью с девушками на одной кровати в былые времена, глупо улыбнулся и попытался ответить не так серьёзно, как сага:
-Мы тут волнуемся, а эти ки возьмут и окажутся больным воображением старика! Нам всем не мешало бы насладиться балом, которого так давно уже не устраивали во дворце.
-Пошёл вон. Теперь Ката - мой военный советник,- не сдержался Легис, и стража вывела горе-советника из зала.
Остальные советники теперь боялись рот раскрыть, да и сказать им было нечего, поэтому король прогнал и их, оставив только сагов и Шусвера.
-Значит мне придётся отдать этой рагане корону, так выходит?- зная ответ, но всё же произнеся вопрос вслух, уточнил король.
-Когда нельзя победить, лучше отступить,- сказал Галдон, чувствуя презрительный взгляд Каты на себе.
-Но я всё-таки хочу собственными глазами увидеть мощь ки, и только тогда смогу сдаться! Ката, разошли гонцов по городам! Пусть собираются все, кто хочет защитить столицу и прогнать врага туда, откуда он пришёл. Всех илларов собрать в Геране, всех учеников, пусть думают, как защитить город. Посмотрим настолько ли сильна армия ки, как описал старик,- решительно сказал король, впервые ощущая себя настоящим правителем Селии.
10 глава.
Звук падающих капель стучал молотком в похмельной голове. Веяло холодом и затхлым запахом. Пагор медленно открыл глаза но ничего не увидел в кромешной тьме. Попытавшись пошевелить руками, он обнаружил, что прикован к стене цепями, которые не позволяли встать. Последнее, что помнил бывший риц, это поющие с удовольствием ки и странный привкус у вина, и только теперь полукровка догадался, что уже после первого глотка не стоило пить отравленное пойло.
-Король, гад, отравил вино не иначе,- процедил сквозь зубы Пагор, но всё равно не мог объяснить пленение. То, что на винную уловку попались все до единого на землях ки, не возникало сомнений, но мотив пока что оставался неизвестным для него. Зачем королю понадобились такие сложности, когда он просто мог отказать катаке в союзе?!
-Эй, может тут ещё кто-то есть кроме меня?- крикнул Пагор.
-Где это мы?- вдруг послышался в ответ голос Олена.
-Никак Пагор снова с кем-то скрестил мечи, а ки это не понравилось,- послышался третий голос.
-Да я тут ни при чём, лиизию мне в зырки,- поклялся Пагор, хотя понимал, что в очень захмелевшем состоянии мог совершить всё, что угодно.
-Сколько нас тут, рассчитаемся. Первый,- приказал власам Олен, как командир и влас в ответе за каждого воина. В камере оказалось всего 10 власов, включая его самого.
-Разделили по 10 человек, а я просто лишним затесался,- сделал вывод Пагор.- И что-то мне подсказывает, что мы уже не в Перее.
Тяжёлые засовы заскрипели и в камеру ворвался яркий свет факелов, ослепляя узников. В дверном проёме появилась сначала одна фигура дряхлого старика, одетого в чёрный балахон, а затем в камеру зашли и два его брата, как две капли воды похожие на него и одетые одинаково. Власы и полукровка сидели вдоль стен, прикованные цепями и беспомощные что-либо сделать, кроме как воспользоваться единственным сверхъестественным талантом - затуманивать и подчинять себе рассудок любого существа. Сразу 11 атак обрушилось на сознание тройняшек, но в ответ послышалось лишь общее хихиканье.
-Предлагаю похлопать их глупости.
-Считаю, что наши пленники возомнили себя умниками.
-Да я полагаю, что им кто-то намекнул, что они не глупцы.
-Кто вы такие, безумцы вы немощные?- в обычной своей манере поинтересовался Пагор.
-Предлагаю...,- хотел было тоже в собственной манере выдать то ли ответ, то ли просто фразу первый колдун, но Пагор его перебил:
-Нет, только не предлагайте и полагайте снова! Что вам надо? Чего вы хотите? За что нас приковали цепями? Перед вами бывший риц, я законы Селии знаю. Совет илларов вам уже не указ что ли, колдуны?!
-Я предлагаю после сага заняться этим наглецом,- указывая на Пагора, сказал первый колдун и злобно сверкнул глазами.
-Считаю, что неплохо бы им заняться после сага.
-Полагаю так мы и сделаем как раз сразу после сага.
Камера была прямоугольной и просторной, поэтому до дальнего угла свет от факелов, принесённых братьями, почти не доходил, поэтому никто из власов не заметил в нём ещё одного узника. Два колдуна подошли к нему и отстегнули от стены, не освобождая рук от цепей. Голова сага, как правильно заключили для себя власы и полукровка, помня подобных людей среди королевских гостей на балу, склонилась бесчувственно вперёд то ли от слабости, то ли от пыток, хотя никаких ран на его теле не виднелось. Что-то подсказывало узникам по одежде сага, что он принадлежал к воинскому ремеслу, и сразу вспомнился рассказ Первея про жителей Шанайских гор и вечную охоту колдунов за их волосами. Легко, чуть ли не в припрыжку от нетерпения продолжить опыты, старики потащили могучее тело Веррана из камеры, и их брат снова захлопнул тяжёлую дверь, оставив господствовать темноту в сырой камере.
-Вот и насмешили распашонку,- задумчиво произнёс своё любимое выражение Пагор, понимая, что когда старики снова откроют эту дверь, он станет следующим после сага.
-Теперь они отрежут ему хвост?- раздался вопрос одного из власов.
-Нет, здесь что-то другое. Они мучают беднягу,- сказал Олен.
-И их сознание не поддаётся нашим чарам,- добавил кто-то.
Вновь наступила гнетущая тишина, во время которой каждый в камере пытался осмыслить то, что произошло и как из этого выпутаться, но неожиданно Пагор почувствовал лёгкий ветерок в лицо и сразу догадался, кто мог бы быть источником приятного дуновения.
-Немного вздремнул, не слышал как вы проснулись,- раздался голосок Тиама в темноте.
-Ты, мелкий пройдоха, как ты сюда попал? Что с Дарелом?- радуясь вею, спросил Пагор.
-Это вей там?- наперебой интересовались власы, не слыша слишком тихий голосок фаворита королевы Инеи.
-Да, это он,- подтвердил Пагор.- Рассказывай.
-А что рассказывать?! Еле успел прошмыгнуть в проход, через который Миаста вас всех швырнула в подземелье. Мы сейчас в Илии, под развалинами бывшей тюрьмы, где томились иллары когда-то, в городе Рине. Я кое-что уже обследовал, потому что трещин тут навалом, где могу протиснуться.
-Мы дома? От Рина до наших лесов дней 11 по Песчаной равнине. Ты вей сможешь долететь за день, если не быстрее, сможешь позвать на помощь моего отца,- говорил Олен, воодушевившись тем, что их заточили на родной земле, где всё знакомо, где совсем рядом свои.
-Я, конечно полечу, но вы не хотите услышать, что произошло с ки?
-Что он говорит, Пагор?- находясь прикованным у противоположной стены и не слыша вея, воскликнул командир власов.
-Говорит, что сейчас расскажет, что приключилось с ки.
Далее Тиам поведал узникам обо всём, что успел узнать, причём Пагору приходилось повторять за ним своими словами, чтобы все узнали подробности рассказа вея. И если власы больше опечалились пленением ки и ощутили презрение к рагане, которая провернула хитрость с вином и подписанием договора, Пагор больше озадачился таинственной Анестой, которая последовала за ними в подземелье.
-Где та рагана, что наказана Миастой, Тиам?
-Помогает мучить обоих сагов.
-Что старики делают с ними?
-Только и делают, что отрезают у них немного от их толстого волоса и что-то там колдуют. Не полечу я в ту комнату снова, саги стонут от боли, словно им не волосы режут, а конечности. Иногда волос отрастает заново, что приводит колдунов в неописуемый восторг, начинают хихикать, хлопают радостно сага по плечу, но потом волос отмирает, превращается в труху, и тогда злобные дряхлики начинают избивать пленника, словно он виноват в этом,- сидя на плече Пагора, рассказывал вей с нескрываемой грустью и сочувствием.
-Они пытаются придумать, как выращивать волосы, словно урожай,- предположил Олен.