Наточили ножики. Намазали вазелином брансбойты. И пошли на дело.
Через всю Ваську по Большому проспекту пехом перли с Первой линии, потом по Косой на Кожевенную. Пумпусиков рублевых в карманах нет. Ни в автобус, ни в маршрутку не пустят, тем более с нашими блестючими тесаками. Торчит металл из-под ватников.
В общагу зашли без проблем. Нас комендант знает. Ворвались в комнату к козлу. Свет горит, а сального гада нету. Телка какая-то кривая, бухая на раскладушке валяется. Говорит, пошел алкаш драный в бильярд играть на Кожевенную фабрику.
Мы на завод. Нас контролеры местные знают. Залетели в транспортный цех в комнату отдыха. Там два мужика в робах в бильярд играют. Мы их спрашиваем: Где Хуяпкин-Муяпкин? Они нам: А почем мы знаем, где этот мудила! Мы им: Дайте хоть поиграть! Они: Идите в сраку!
Мы побычились слегка, но пошли. Все ж таки не наша территория.
Идем по фабрике возбужденные. С тупым волчьим оскалом. Капусты нет, бухла нема, и козла не трахнули.
На проходной догоняют нас человек пять шоферюг с начальником цеха. Давай нас волтузить, несмотря на наши кинжалы. Витьке по жбану глушаком. Мне сзади начальник молотком по кочерышке. Слава Богу, кроличьи шапки-ушанки удары смягчили.
Эти дебилы, как только нам по бубнам вдарили, остановились. Не понимают, что сделали. У нас из-под шапок кровища по рожам течет. Я ладонью кровянку с глаз вытер, руку облизал. Кровь теплая, солено-сладкая, приятная.
Шоферье засуетилось: Парни, ну как вы? Щас скорую вызовем! Парни, бабок дадим! Только в ментуру не заявляйте! У нас дети!
Скорая приехала. Менты на уазике подкатили. Башни перевязали. Протоколы записали. Нас на Петроградку в Больницу Скорой помощи отвезли.
Лежим мы с Витькой в приемном покое. Мечтаем, сколько денег с начальника цеха и его верных нукеров снимем. Я себе музыкальный центр с караоке хочу купить. Ой, люблю попепь под приемник! Витек стиральную машину иностранную жене своей толстомордой собрался подарить на Масляницу, а то она его пилит из-за старого совкового аппарата, который одежу периодически рвет.
Лежим на каталках, мечтаем, облагодетельственные Господом!
Еще и набухаемся потом на халяву.
Мимо нас клава, крашеная пергидролем, прошла с синяками вокруг двух глаз от очкового удара прямо по шнобелю. Бабенка молодая, точеная. Фиолет только вокруг луп фонарями светится, и всю ее плотскую красоту уродует. Не повезло молодухе!
А нам пруха и зачет! Хорошо отдохнули. Мало человеку в житухе счастья надо.
Надо глумиться и бухать!
Вот постулат для вечной жизни. Еликсир, блин!