Отчалила последняя электричка на Меркурий. Скрылась в млечной туманности ухмыляющаяся харя деда Мазая с щелкающим кондуктор-прибором вместо вставных челюстей в окне последнего вагона. Пролетел в звездном небе по рельсам и шпалам груженый товарами народного потребления товарняк "Кассиопея-Москва". Сидят клубни на южном полюсе Марса вниз головой и попыхивают последними пятками последних беломорок. Заклубилась жизнь подлая поросячья без тяжки и пивасика. Солнышко еще не взошло над Красной планетой. Белые ночи остались в Санкт-Петербурге. Тарахтят табуретки на последних каплях топлива, освещая народное собрание последним светом фар. Встают клубни и задают вопросы спикеру Стоматологу. Ершится на Стоматолога герр фон барон Мюнхаузен. Где теперь заправиться бензином марки 95Е с высокооктановым числом? Где купить масло Мотюль 2Т Рэсинг красного цвета? Где найти ларьки с продажей пива, чипсов, курива и шавермы? Голяк. Скучняк. Райская марсианская песня.
Стоматолог не дремлет. Выслушав клубные мнения, Главный Картофан предложил генеральную линию: бухнуть последними пивными запасами, слопать последние заволящие в бардачках сушеные кальмарики и завалиться спать. Утро вечера мудренее. Никто из клубней ведь не знает летнего расписания движения пригородных поездов. Транспорт должен прийти. Должны быть и добрые люди на Красной планете. Бензо-заправки и пиво-воды-ларьки тоже можно найти в любой отщебученной местности. Это, - запарил всех Стоматолог, - закон вероятности и очевидности. Насущная жизненная закономерность: бензин, масло, куриво, пиво и шаверма. Это все есть, его не может не быть.
Спят клубня и барон Мюнхаузен вокруг костра. Догорают угли дровишек, собранных клубнями по окружности в марсианских кратерах и впадинах. Клубится дымок. Только Стоматолог не спит. Думу тяжкую думает. Смотрят в черную неизвестность его прожигающие серо-зелено-голубые глаза. Вызывает Стоматолог своими мощными флюидами главного земного диспетчера центра управления полетами: пиво-воды. Пока не слышит человечество мольбу о помощи из инферно. Не прошел еще пока свой невидимый путь сигнал СОС сквозь спирали межгалактического пространства. Думает Главный Картофан как спасти клубное сообщество.
-Жаба! - вскрикнул Стоматолог. Герр фон барон хрюкнул сквозь сон и затих, несколько клубней посопели и перевернулись на другой бочок. Никто не проснулся.
Перед Стоматологом сидела однометровая жаба с брилльянтовой диадемой на пупыристой башке.
-Возьми меня в жены, Стоматолог! Я службу тебе верную сослужу. Напою и накормлю всю вашу милою мне сердце клубню.
-Не могу я на тебе жениться, добрая царевна-лягушка! Клятву я дал верную, что не буду по гроб жизни якшаться с земноводными: жабами и головастиками. Выходи лучше замуж за барона Мюнхаузена. Чем парень не промах?
Заплакала жаба горючими слезами, а потом как прыгнет. Прямо к фон барону, и давай лизать ему во сне морду шершавым языком.
-Ком аут, подьлий ди катцен! Не будить меня. Шайзен,- Мюнхаузен не просыпался.
Солнышко уже вышло из-за горизонта, осветив Красную планету. Уже вся клубня пробудилась и слушала рассказ Стоматолога, как Главный Картофан вызвал подкрепление из ЦУПа, и как земноводное хотело лишиться своей невинности. Бон барон спал. Жаба лизала ему морду. Клубня укокатывалась и заваливалась то на бочок, то на спинку от гогота, чуть не надрывая свои животики.
Барон Мюнхаузен проснулся и ужаснулся своей страшной участи. Но друзей надо было спасать. Решили суженые, бон барон и царевна-лягушка, устроить пир на весь мир с медовухой и рябчиками в честь своей женитьбы. Села клубня за стол в главной марсианской впадине. Разорвал каждый по рябчику, потянулся к кувшинам с медовым напитком. Вдруг в синем небе сверкнула комета, потом мимо пролетел горящий космический аппарат "Восток" и, оставив белый пышный хвост, скрылся в сияющей голубизне. Но от объятой огнем ракеты успел отделиться белый космический модуль: антивакуумный скафандр. Как торпеда, он рухнул прямо на праздничный стол, заодно раздавив счастливую жабу.
-Это что еще за Герман Титов? - возопил Стоматолог. - Испортил нам праздник этот Джанибек Джабраилов!
Клубня обступила космонавта в белом окровавленном скафандре. Вокруг валялись ошметки от лопнувшей жабы. Покоритель космоса, герой, лежал на мокром месте в брилльянтовой диадеме на шлеме. Это все, что осталось от доброй царевны-лягушки. Барон Мюнхаузен плакал от счастья. Клубни с горестными слезами в глазах смотрели на дымящиеся руины своего потенциального гульбища. Стоматолог склонился над космическим героем и выцарапал из скрюченной руки космонавта клочок туалетной бумаги, где было нацарано: Земля услышала вас. Высылаем подкрепление. Младший диспетчер.
-Ребята, да это же дед Мазай! - содрав шлем с убийцы лягушки, закричала клубня. -Бей его, парни и девчонки!
Клубня в полном составе волтузила ногами дохлого деда Мазая. Барон Мюнхаузен хоть и был благодарен старику за убийство герр невесты, но пару раз приложился к мазаевой пятке носком своего ганноверского башмака. Стоматолог разок-другой пнул в пузо молчаливое тело палкой-копалкой.
Оставил всех подлый старикашка без пропитания. Долго еще над Красной планетой раздавались глухие удары сапогов о что-то полуживое. Долго еще был слышен шум поднимаемого и падающего тела. Долго еще эхом раздавался по Марсу хруст ломаемых ребер. Клубни успокоились. Они нашли вещь-мешок деда Мазая. На дне космического рюкзака обнаружились продуктовые запасы: картофельный клубень - одна штука, пиво "Балтика" Љ 9 - половина бутылки, лук репчатый - одна головка, чеснок - три дольки и табачок - чуть початая пачка махры. Все клубни еще пошукали в своих скутерзагашниках, выволокли запасы ключей, промасленные тряпки, отработанные аккумуляторы и даже крошки чипс. Лежит огромная куча богатств. Водят вокруг кучи клубни с фон бон бароном Мюнхаузен хоровод. Лапы свои к куче тянут. Притронуться не могут. Потому что все это дерьмо общественное, и ценность человека в его общественной нагрузке. Песня тяжело складывается, пока дело легко не делается. Крутит марсианская судьба клубной жизнью. Стоматолог, Мюнхаузен и все скутеристы стоят, как высеченные из камня, в центре главного кратера. Все с оптимизмом без страха, не прищуриваясь, смотрят на Солнце и планетарный рой. Все уверены в себе и в своей великой судьбе. Все жаждут подвигов.