Аннотация: Как говаривал Ходжа Насредин есть две истины: "Даже за самой долгой зимой приходит весна и даже за самым тёплым летом следует зима. Истинная же мудрость состоит в том, чтобы помня первую, напрочь забыть про вторую."
Глава 34. Тёмное время.
................ Анна ....................
Мама вернулась первого апреля, утром, когда Аня была на занятиях.
Время - пятый час дня. В животе урчит от голода. Но уже на лестничной площадке девушка почувствовала запах валокордина и потому притормозила перед дверью. Она не ошиблась: на кухне, за столом, напротив мамы сидела Алла Эдуардовна.
- Добрый вечер, с приездом, мама.
- Добрый вечер, Аня, - на приветствие ответила только мама. Гостья демонстративно смотрела в окно. - Я возмущена. Твоё поведение ни в какие рамки не лезет. Алла Эдуардовна...
- Мать и всё такое? Это я понимаю. Её дочь изнасиловали, а меня - нет.
- Что? - мама в шоке и хлопает глазами. Ане её безумно жаль, но ...вся беда в том, что мама сейчас не на той стороне, поэтому девушка невозмутимо продолжает:
- Ты тоже мать. Ты сочувствуешь Алле Эдуардовне, но ничем, кроме сочувствия ей помочь не можешь. Ты ведь не желаешь, чтобы изнасиловали меня? Я в чём-то не права?
- Аня, что ты говоришь? - мама уже шепчет от растерянности. - Алевтина сейчас в частной клинике ...
- Вероятно, так для неё лучше.
- Но ты написала заявление на Аллу Эдуардовну ...
- А зачем она дралась? Со мной, с полицейским? Мама, спроси у соседей. Они всё видели. Я не знала куда деваться от стыда.
- Ах, ты, наглая паршивка! Ты пыталась посадить меня в тюрьму...
- Мама, она опять хамит. Хотя ... Алла Эдуардовна достаточно богата, чтобы откупиться. И не один раз.
- Ноги моей больше в этом доме не будет!
Аня проводила гостью ленивым взглядом, подошла к холодильнику, достала и поставила на плиту кастрюльку с супом. Прежде пришелица подпирала холодильник спиной.
- Аня, ты так изменилась! Даже не себя не похожа.
- Знаю, мама.
- Алевтина действительно в частной клинике. То, что случилось с девочкой - просто уму не постижимо. И ты даже ни разу не навестила её...
- Не хотела встречаться с Аллой Эдуардовной.
- Аня! Она намного старше тебя!
- Так пусть покажет пример молодёжи. Мам, она набросилась на меня в кулаками. Нас следователь растаскивал. Он, кстати, тоже в шоке был, хотя вроде бы мужик привычный, по работе даже с бандитами общается. И соседи...
- Да, да, они мне рассказывали ... Но Аня, пойми, мы с ней столько лет дружим и ...
- Мам, не волнуйся, всё будет нормально. Как дружили, так и будете дружить.
- После такого скандала?
- Ерунда. Куда она без тебя? Кто ей массаж сделает, укол поставит? Посочувствует?
- Она может к кому-нибудь другому обратиться?
- За деньги? Мам, ты что? От таких привычек не отказываются...
- Ань, ты совсем её не уважаешь, а она ...
- Старше меня и твоя подруга с института? Мам, не беспокойся. Ты нужна ей куда больше, чем она тебе. Так что скоро Алла Эдуардовна позвонит и, может быть, даже извиниться перед тобой. Не переживай.
- Алевтину жаль. За что такое девочке?
"За что?" - Аня знала прекрасно. За всё хорошее. Если ей кого-то жаль сейчас, так это маму. Как Эдуардовна может выматывать душу - она в курсе. А вот как успокоить...
- Мам, я посоветоваться хотела: работа есть. Нянечкой в стационар на пол ставки. Как ты думаешь?..
Работа. Нет лучше средства от сердечной тоски. Зачем она сделала тот, первый шаг? Сделала и потеряла... Если бы знать заранее! Впрочем, какой смысл стенать вдогонку? Ириша, Гастас, где вы, друзья? Только амулет, ожерелье да память остались.
Учёба-работа-дом. Учёба, работа, дом. И опять всё по кругу. Но ... на переменах теперь можно поболтать с соседкой по парте. Раньше Аня почему-то стеснялась этого. А теперь - пожалуйста. Хотя бы с тихоней - Вероникой. Полная, стеснительная девочка с каштановыми волосами, собранными в короткий хвостик и в очках с ужасающими диоптриями оказалась не только зубрилкой вроде Ани, но и редкой умницей. Третьей в компании стала Александра: рослая, костлявая девица с очень светлой кожей, зеленовато-серыми глазами, обожавшая регулярно перекрашивать волосы в разные оттенки рыжего цвета. Именно она окрестила их троицу "Союзом светлых голов". Вопреки страсти к острословию, Александра так же серьёзно относилась к учёбе, как Аня или Вероника. Не зря древние утверждали, что подобное тянется к подобному.
В первое время Ане казалось очень странным общаться с тем, с кем общаться приятно и кому интересно общаться с тобой. Но... к хорошему быстро привыкаешь.
Летняя практика, каникулы, работа. Первый предупреждающий звонок прозвенел в начале сентября.
- Аня, - пряча глаза сказала тогда мама, - Алевтина вернулась домой.
- Рада за неё.
- Может быть ты навестишь её? У девочки посттравматический синдром. А вы были так дружны ...
- Когда?
- Завтра, с утра ...
- Мам, с утра - занятия.
- Конечно, но, ... один раз ...- мама смотрит умоляюще и не напрасно. Аня не видит причин для уступки:
- Послезавтра - суббота и у меня свободный день. Пару часов я могу выделить.
- В выходные у них все дома, - возражает мама смущённо, - а в рабочие дни Тина совсем одна...
- Ей нужна сиделка? Мам, я тебя не понимаю. Во-первых, я учусь ...
- Ты могла бы взять академический отпуск ...
- В смысле? Если Тине действительно нужна сиделка - пусть её наймут. Семья не из бедных.
- Аня, помочь, по-человечески ...
- С какой стати? По твоим словам они вон, ещё один магазин купили.
- Причём здесь это!
- При том, что на бизнес у них деньги и время есть, а на родную дочь - нет. Так что извини, мама, но мне некогда.
- Аня, не всё измеряется в деньгах!
И всё-таки настаивает мама как-то неуверенно. Аня чувствует это и намеренно смягчает тон:
- Мам, пойми меня правильно, навестить человека - это одно, а стать при нём бесплатной сиделкой - другое. Ты лучше меня понимаешь, что мне надо учиться, осваивать специальность и уже сейчас искать для себя подходящую работу, а это требует времени. Такова жизнь.
- Но Алевтина - твоя подруга! Долг дружбы ...
- Именно из долга дружбы я и не могу туда пойти, - Аня пытается улыбнуться. - Если Алевтину выписали даже из платной клиники - значит она абсолютно здорова.
- Она страдает ...
- Пусть прекращает страдать и займётся делом. Учёбой, например.
- Аня, ты не врач, чтобы назначать лечение ...
- Именно: я не врач и помочь ей не смогу. Тиной должен заниматься специалист. Я могу прийти один раз, как посетитель ... по дружбе.
- Аня, но что скажу я? Алла Эдуардовна лично просила меня ...
- Мам, - Аня кладёт руку на руку матери, - не переживай. Ты сделала всё, что обещала. Но ведь ты тоже медик и тоже понимаешь, что если с Алевтиной могу оставаться даже я - она здорова и для неё полезнее не сидеть дома, сутками, в одиночестве, а возобновить учёбу. Если же она действительно больна, то с ней должен работать специалист. Пусть даже сиделка, но со специальным образованием, которого у меня нет. - Аня пристально смотрит матери в глаза, повторяет с сочувствием, но твёрдо. - Я не отказываюсь. Я просто не хочу Алевтине навредить. Она ведь и так пострадала, бедняжка.
Слабые возражения матери и Аня ещё раз повторяет то, как она сочувствует Тине, как беспокоиться за неё, как опасается причинить ей вред, а перед глазами девушки - рыжие, хитро прищуренные глаза Тадарика, в ушах - его сочувствующий голос и немного растерянное, без нажима: "А я-то что?". Заставил же тогда этот кабатчик первого в городе купца извиниться перед Аней. Как уж там ни упирался самоуверенный и гордый богач. Мягко, ни на чём не настаивая, никого и ни в чём не упрекая.
К Алевтине ей тогда идти всё-таки пришлось. В субботу. В удобное для себя время.
Алла Эдуардовна открыла девушке дверь и наткнувшись на её прямой взгляд, тут же юркнула за спину мужа - светловолосого мужчины с глубокими залысинами, в спортивном костюме. Муж и жена, как знала Аня, были однолетками, но помятое, небритое лицо, сутулая фигура и пивной животик визуально делали мужчину гораздо старше супруги.
- Ты, сопля зелёная, чего пальцы гнёшь? - обрушился на гостью хозяин квартиры тоном мелкого гопника из подворотни.
- Я ведь и уйти могу, - жёстко оборвала собеседника Аня, без сострадания "давя" его ледяным взглядом, отработанным на Айрисфеде.
- Сопли подбери, пацанка! - заблажил мужик. Аня развернулась на месте, бросив на ходу:
- Извините, Алла Эдуардовна, вижу к вам в квартиру и зайти опасно.
- Эй! Нюрка! - возмутился Сергеич и добавил уже растерянно. - Вот я твоей матери всё расскажу ...
Но Аня ему и этого счастья не дала, нажаловалась маме первая: о том, как она даже в квартиру войти не успела, а уже попала под град оскорблений: И "сопля зелёная" и "сопли подбери" и "пацанка".
- Ну, может ты сама ... - мама растеряна. Она органически не переносит хамства и сталкиваясь с ним - цепенеет, как лягушка от мороза. Бедная Царевна-лягушка. - Может ты сама не так повела себя?
- Да я даже "здравствуйте" сказать не успела, не то, что порог переступить, - вздыхает Аня и добавляет уже целенаправленно. - Мам, можно я туда вообще ходить не буду? Ты же сама меня учила, что со слишком агрессивными лучше не общаться? Не хочу я к ним, раз они на меня бросаются. У них это семейное. Алевтина тоже раньше меня строила, как хотела...
Она отбилась. На полтора месяца её оставили в покое. "Союз светлых голов" за это время увеличился на два человека: Зинаиду - сероглазую куколку с фасонной стрижкой на искусственно отбеленных волосах и жгучую брюнетку Алию.
- Какие вы "Светлые головы" - подкалывали их девчонки из других компаний. - У вас одна приличная блондинка, да и та - крашенная!
- "Блондинка" - это не цвет волос, а образ мысли, - парирует за всех Александра. Её волосы, после свежей краски сияют, как золотая корона.
- У нас - равновесие, - подаёт реплику Аня. - Две светлые, две тёмные и я - посередине.
Звонок телефона застал её во время этой приятной пикировки. Не глянув на номер, Аня нажала "зелёную":
- Алло?
- Аня, ты почему не заходишь? Забыла? Да?
Рада бы забыть, да вот напомнили. Аня прикрыла трубку рукой:
- Извини, я на занятиях. Здесь нельзя болтать, - она нажала на "красную", надеясь, что взрыв девичьего смеха не донёсся до "подруги". Александра опять выдала какую-то занозистую реплику. Напрасно понадеялась. Вечером мама попыталась жёстко поговорить с ней:
- Аня, ты очень изменилась.
Что-то подобное Аня подспудно ждала и потому тут же развернулась к матери на табурете, выпрямилась, замерла, положив руки на колени.
- Ты стала жестокой.
Пауза затянулась. Не дождавшись отклика, женщин продолжила:
- Сегодня ты веселилась с подружками, а Алевтине сказала, что не можешь говорить с ней. Это жестоко. Отвечай же или...
- Мам, я действительно не могла с ней говорить.
- Не могла или не хотела? Отвечай правду!
- Хорошо. Правду так правду. Я не хотела разговаривать с Алевтиной. Я вообще не хочу с ней общаться.
- Ты не хочешь? Сейчас? Когда девочка так нуждается в твоей поддержке? Ты очень изменилась. Так изменилась, что я начинаю думать ...
- Я слушаю, мама, - подбодрила её дочь.
- А что если Алевтина ...
- Говорит правду? Ты это хочешь сказать?
- Нет, но... путешествие во времени это ...
- Хорошо, - Аня пытается положить свою ладонь на мамину, но та отдёргивает руку. - давай без путешествий, а просто, по сути. Скажи, если бы кто-то сделал тебе пакость - хотела бы ты общаться с таким человеком?
- Я? С таким? Что ты хочешь сказать?
- Если бы я была такая плохая, как рассказывает Тина, она не искала бы общения со мной. Да ещё так настойчиво.
- А ты? Ты общаться с ней не хочешь? То есть ...
- Мам, - Ане наконец-то удалось завладеть рукой матери. - Она увела моего парня, крутила с ним любовь у меня на глазах и не позволяла мне никуда сбежать.
- Алевтина говорила, что всё было не так и ... это же не преступление!
- Разве я говорила о преступлении? Только о пакости.
- И ты до сих пор ревнуешь? Не можешь простить? Мишаня пропал, а ты... Ты должна быть выше...
- Мам, мне тупо некогда. Через час мне надо на работу бежать. С девчонками можно на перемене потрепаться, а на визит нужно время, и его у меня просто нет.
- Даже в выходной? У тебя же ближайшее воскресенье свободно!
...................
Аня раздражённо разглядывает ни в чём не повинную дверь в Алевтинину квартиру, подсознательно оттягивая момент прикосновения к кнопке звонка. Звонить придётся всё равно, но уж очень не хочется. Так же как не хотелось тратить деньги на метро (двадцать восемь рублей в одну сторону между прочим), как терять выходной день на абсолютно ненужное ей противостояние с "друзьями семьи" (Господи, избавь меня от друзей! С врагами я как-нибудь и сам справлюсь.). Девчонки её, между прочим, приглашали в кино сходить. И всё-таки звонить придётся.
Звонок - ожидание, ещё звонок - опять ожидание и, наконец-то, шаги за дверью. Алла Эдуардовна приоткрывает дверь и с минуту недоумённо разглядывает гостью.
- Здравствуйте, - первой, как положено, приветствует хозяйку квартиры Аня. Губы женщины растягиваются, изображая радость:
- Ой! Анечка. Ты? Заходи, заходи ...
Придётся зайти.
Сразу за дверью - прихожая-холл: обширная комната. Тут и шкафы для одежды, и диван с креслами и телевизор. Перед телевизором - папа с дочкой. Владимир Сергеевич - в кресле, Алевтина с ногами и ноутом на диване.
Ждать, когда мужчина встанет или хотя бы от экрана (не то, что от кресла) оторвётся было бы очень наивно, но ... Опять картинка перед глазами: отставной наёмник, выпивоха, грубиян и блудня - Тадарик в первый раз встретил её и Гастаса пусть и не слишком радушно, но ведь стоя. Даже вопреки кружке с пивом на столе. Спрашивается: кто после этого дикарь и какой мир считать диким?
- Привет болящим, - Аня сама снимает пальто, вешает на крючок "прихожки", косится на старшую хозяйку. Намёк не понят. Не разуваясь, девушка идёт к "мягкому уголку".
- Аня, да это же ...
- Извините, Алла Эдуардовна, - она всем корпусом разворачивается к хозяйке. - Тапочки я с собой не взяла.
- Что? - на лице женщины раздражение мешается с растерянность. Вполне искренней, кстати. Гостей в этом доме похоже не бывает и запасная, сменная обувь здесь отсутствует. Ане же - лишь бы повод:
- Хорошо, - она тянется к своему "пуховику" на синтепоне.
- Аня, погоди, я даже слова не сказала... Завтра я куплю тапочки ...
- Завтра? - Аня дёргается против воли. - Извините, Алла Эдуардовна, завтра я работаю. Кстати, а где наша больная?
- Так вот она ... Тина, к тебе пришли ...
Только голос матери способен оторвать Алевтину от компа. Неохотно отодвинув игрушку, девушка опускает ноги с дивана:
- Привет. Что не заходишь?
- И тебе не хворать. А заходить мне некогда: учёба, работа, дела домашние...
- Ты работаешь? - пытается поддержать разговор хозяин.
- Да. Нянечкой на пол ставки в городском стационаре.
- Сколько платят? - интересуется мужчина.
- Три с половиной чистыми выходит.
- Сколько-сколько?
- Три с половиной...
Цифра произвела впечатление. Мужчина изрекает с глубокомысленной миной:
- Да я бы за такие деньги ... - он глотает слово, заменяя его на более корректное, - с кресла не встал бы.
- Не сомневаюсь.
- А ты всё в своём репертуаре, - хмыкает Алевтина. - Только здесь тебе не дикий мир и гонор твой здесь неуместен.
- Ты звала меня, чтобы сообщить об этом? - У Ани нет даже желания злиться. На кого? На себя, за то, что пришла в эту квартиру? Алевтина осекается:
- Нет. Просто всё не правильно. Почему ты не хочешь признать, что тоже была со мной? Из-за тебя получилось, что во всём виновата я!
- В чём: "Во всём"?
- Ну, - Тина споткнулась. - В том, что произошло с Мишаней.
- Да, да, - поддержала дочку мама. - Эта психопатка ворвалась к нам, в квартиру, кричала, угрожала, оскорбляла Тину. Обвиняла её бог знает в чём. Моя дочь, видите ли, соблазнила и погубила её мальчика!
- Представляешь! Эта долбанутая мамаша возмущалась тем, что я осталась жива! Слышать не хотела, что Мишаня сам и во всём виноват, что он подбил нас на то идиотское приключение ...
- Понятно.
- Что понятно?
- Понятно, что она - мать и считает свои права священными.
- Она истеричка и идиотка!
- Алла Эдуардовна, а разве вы вели себя иначе?
- Она - мать и будь добра ...
- Это не важно, - перебила мужчину Аня. - Уже не важно. Важно: что хотите от меня вы? Тина, что ты от меня хочешь?
- Я хочу, чтобы ты сказала правду!
- Какую?
- Что я не сумасшедшая!!!
- Ты не сумасшедшая.
- Мне никто не верит!
- И что? Пусть не верят. Ты-то знаешь, что ты - нормальная. Только ведёшь себя ненормально: сидишь дома, не учишься ...
- Аня, девочка получила такую травму, а ты!
Аня вскидывает руки:
- Тогда молчу.
- Ты живёшь, ходишь по лицам, хохочешь с подружками, - не унимается хозяйка квартиры, - в то время, как Алевтина...
- Упивается своими страданиями и тихо сходит с ума от этого? А кто её заставляет упиваться?
- Аня, ты ... - всё-таки Алла Эдуардовна гостью побаивается, - ... тебе нравится нас дразнить? Ты просто чудовище...
- Правда? - переспрашивает Аня не скрывая издёвки, а её прямой взгляд усаживает зашевелившегося было мужчину обратно в кресло с надёжностью прямого же удара. - Тогда что вы от меня хотите?
- Анька! - в голос вопит хозяин дома. - Что твоя мать скажет?!
- Что скажет, то и скажет, - подобные угрозы Аню не пугают давно. Другое дело, что ей тоже хочется кой в чём разобраться, - а вот зачем вы раз за разом зовёте меня? Чтобы я подтвердила рассказ Тины? Вы ЭТОГО хотите? Этого?
На лицах "взрослых" растерянность. Они тоже не верят дочери. Не могут поверить. Первой сдаётся Алла Эдуардовна:
- Нет, конечно...
- Тогда в каком упрямстве вы меня упрекаете?
Пауза. Прерывает её хозяин:
- Ну, Нюрка, ты даёшь! - бурчит он примирительно, но Аня на половину результата не согласна:
- Я в чём-то не права?
- Анька! Прекрати! - визжит Алевтина. - Прекрати!!! Ты - никто здесь! Никто!! Никто!!!
- Отлично, - Аня поднимается с кресла. Визга она не переносит органически, но сейчас истерика хозяйской дочки необыкновенно кстати. - Теперь ещё и сцена. Я всегда знала, что с Тиной мне встречаться не стоит. Зря вы мне не поверили.
Она уходит, всё ещё будучи не в силах подавить недовольство собой: не надо сюда ходить. Не надо! И время потеряла и за метро платить приходится. Жалко. Радует только хорошая погода. Залитый солнцем осенний Питер улыбается прохожим, хотя резкие порывы ветра с Невы и напоминают о скорых холодах. Эх, сейчас бы по "Летнему саду" пройтись! Воображаемая картинка перед глазами так ярка, что реальность смазывается на миг. Покалывание кожи на ключицах, шаг и всё вокруг меняется. Аня в "саду", идёт по выметенной аллее, одинокие листья похрустывают под ногами. Вокруг - чёрные деревья в дырявом золоте последней листвы и зябко жмущиеся, белые, нагие статуи на пьедесталах. Холодный пот прошибает тело. Амулет? Заработал? Такого быть не должно!
Не должно, но есть. И Сад, и аллея, и деревья и статуи, и скамейка с золотыми заплатами листвы абсолютно знакомы, зримы и ощутимо-реальны. А если...
От волнения, воображаемая картинка перед глазами сбивается, по ушам ударяет шум несущейся на всей скорости машины. Ещё ничего не видя, девушка инстинктивно шарахается в сторону с размаху врезяясь...
Машины несутся по шоссе. Аня отклеивается от гладкого и липкого елового ствола, почти с ужасом оглядываясь по сторонам. Она в лесополосе рядом с шоссе. Возможно даже с загородным. Вот тебе и прыжок в пространстве. Прямо как в анекдоте с блондинкой на машине, когда после нескольких часов езды, навигатор спрашивает у хозяйки: "Ну, и где мы?"
День всё-таки пропал. Два часа Аня потратила, чтобы дойти по шоссе до автобусной остановки, пол часа (и это ей ещё невероятно повезло) - дождаться "рейсового" и потом полтора часа трястись в его нутре до ближайшей станции метро.
Во двор она входила уже в полной темноте, а дома опять попала в переделку: её ждали и ждали давно.
- Нюрка! Совесть у тебя есть? Где ты шляешься? Что с матерью делаешь? Почему телефон дома оставляешь? - Владимир Сергеевич вольготно расположился на диване перед телевизором. Аня отпрянула, понимая, что неприятного разговора всё равно не избежать. Брезгливое выражение лица гостя с выверенным оттенком вселенской скорби по поводу всемирного же несовешенства, не оставляло ей даже намёка на надежду.
- Чего прячешься?
Прятаться действительно нет смысла. Аня заходит в комнату, встречает растерянный, мамин взгляд.
- Добрый вечер.
- Так где ты шлялась? - перебивает её гость, как всегда не отрывая седалища от дивана. - Ночь на дворе.
- Ань, - мама пытается смягчить напор. - Мы тебе звонили, а телефон...
- Ещё восьми нет, - начинает "заводиться" Аня, но тут же, привычно одёргивает себя. А вот гость сдерживаться не намерен:
- Не смей орать на мать! Бродишь до ночи неизвестно где, телефон дома бросила, да ещё и огрызаешься. До чего ты мать довела?
Аня стискивает зубы, смотрит собеседнику в самые зрачки, прищуренными от ярости глазами.
- Чего щуришься?
Тяжёлое молчание в ответ.
- Ты будешь отвечать?!
Аня выдерживает паузу, роняет тяжело и тихо:
- Зачем? Вас мне не переорать.
- Аня! - растерянный возглас матери.
Девушка сокрушённо разводит руками: мол что я могу сделать? Спрашивает, словно винится в слабости:
- Можно я на кухню? Есть хочется.
- Нюрка! - растерянный возглас в след. Понятно, что на этом разговор не закончится. Сергеевич не просто так приплёлся к ним на квартиру и, бог знает сколько времени, ждал. Последняя мысль вызывает невольную улыбку. Аня ставит чайник и начинает кардинальное исследование запасов: сыра нет, яиц нет, молока нет, хлеба - две корочки. Ну да! Гость же в доме. Зато есть суп. На плиту его. А пол пачки макарон можно сварить утром. Печенья, кстати, тоже нет.
- Нюрка! Может хватит пальцы гнуть?
- Строить меня хватит, - устало бросает Аня, даже не оборачиваясь. - Дочку свою школьте. Или боитесь?
- Аня, - мамино восклицание, как укоризненный вздох. - Владимир Сергеевич всё-таки гость...
- Ну, да, - так же вздыхает Аня. - Только ведёт себя, как хозяин.
Опять пауза. Она тянется минуту, вторую, пока мама не выдерживает:
- Аня, у Владимира Сергеевича к тебе просьба.
- Да?
- Тина стала просто невыносимой.
Настроение опять летит вниз, хотя казалось бы: куда уже ниже, но гость воспринимает её молчание, как согласие. Хотя бы выслушать:
- Анют, она тебя требует. Я подумал... Ты говорила, что в месяц три тысячи получаешь?
Аня непределённо жмёт плечами. Дальнейший ход разговора ей уже ясен. Вопрос лишь в том: на какую сумму готов раскошелиться Сергеевич ради родной и законной доченьки.
- Да, да. Всего три тысячи, - поддерживает гостя мама.
- Если ты, два раза в неделю...
- Не пойдёт...
- Аня, - спешно перебивает её мама. - Всего лишь два дня в неделю...
- Не-пой-дёт. - Аня вскидывает руку, пресекая возражения, поясняет. - Сейчас за три тысячи я фактически работаю сутки в неделю, то есть пропускаю один учебный день. А вы предлагаете мне терять два дня за те же деньги. Не-пой-дёт!
- Легче, чем общаться с Алевтиной. Будь иначе, вы бы, Владимир Сергеевич, сюда не пришли. Десять тысяч.
- Сколько!?
Чайник на плите начинает шуметь. Аня выключает газ и под ним, и под кастрюлей с супом. Подогрелись немного и будя.
- Десять тысяч?! - гость готов опять взорваться. - Да я столько продавщице за месяц плачу!
- Нет так нет. Я не навязываюсь. Хотя... Есть вариант: я прихожу три раза в неделю, но на пол дня: с двух и до семи, а вы мне платите шесть тысяч. - Она переливает суп в тарелку, ставит на стол.
- Аня...
Резкий взгляд, сухой ответ:
- Мама, учёбой я не пожертвую. Даже по твоей просьбе. Это не обсуждается.
Краем глаза она видит обмен растерянными взглядами.
- Но что Тина будет делать до двух часов дня?
- До двух часов она будет учиться.
Опять растерянные взгляды.
- Но Тина не может...
- Мало ли что она вам говорит? - Аня опять давит собеседника взглядом, но уже без агрессии. - Владимир Сергеевич, вы же знаете, что я - права. Вот и валите всё на меня: мол я согласна приходить только во вторую половину дня и только если Тина вернётся в институт. Достаточно она вас тиранила.
- Тиранила? - гость разбит и деморализован. Словно сонамбул он одевается, уходит, переспросив на прощание:
- На тебя?
- На меня, на меня... Валите. - Последнее слово произносится перед захлопнувшейся дверью и очень двусмысленно, с расчётом, что мужчина его не услышит. В движении, девушка ловит взгляд матери, ёжится, уточняет, пряча виноватые глаза:
- Мам, ты ведь хотела, чтобы я им помогла? Правда? - Частит, пугаясь затягивающейся паузы. - Вот. Я старалась. И... Ты же врачь, знеашь, что иногда без жестокости - нельзя... Можно я поужинаю? - По стеночке она пробирается из прихожей на кухню.
- Ань.
- Да, мама.
- Ты действительно стала другая. Владимир говорит, что уже боиться тебя...
- Да ладно. Так себе боиться. Мам... А вот Алевтина... - на этот раз "перевод стрелок" прошёл, как по маслу.
- Алевтина невменяема, - соглашается мама, - хотя врач утверждает, что она абсолютно здорова.
С последним Аня согласна. Алевтина абсолютно здорова. Только если раньше дурной характер дочери был направлен на других и потому любящих родителей не беспокоил, то сейчас мама с папой сами наслаждаются плодами своего воспитания.
- Володя жаловался, что ему с Аллой впору антидепресанты пить. И за что людям такое наказание? Верно говорят: богатые тоже плачут...
Суп почти остыл. Аня хлебает его, не чувствуя вкуса. Тина забыта. Все мысли девушки заняты дневным происшествием: амулет заработал. Здорово конечно одним усилием мысли перенестись от дома, например, к училищу, а от училища - на работу, только у любого явления есть и оборотная сторона. С магическими вещами тоже надо уметь обращаться. Не уследишь за этой, самой мыслью и окажешься невесть где. Выбирайся как умеешь.
В комнате Аня снимает амулет, разглядывает, колеблясь: три камешка на двухцветном шнурке. Ни за что не подумаешь, что в нём скрыта такая сила. Эта вещь не для простого человека. Аня решительно прячет безделушку в самый дальний угол своего ящика, трогает перломутровую пластинку ожерелья. В памяти всплывают Гастас, Ириша. Где вы? Друзья? Как трудно без вас, даже в родном мире.
В чём-чём, а в упорстве Алевтины Аня не сомневалась ни на секунду. Недели "подруге" хватило, чтобы восстановится в институте. Хотя... чему тут удивляться: институт-то платный. Владимир Сергеевич, сообщая эту новость просто светился от счастья. Ещё бы! Теперь капризная дочь пол дня гарантированно проводит вне дома. Вот если бы ещё и Аня...
Спорили, торговались. Анина мама наблюдала за происходящим открыв рот. И не столько за дочерью. К ней-то она уже начала привыкать. А вот однокашника в таком ракурсе ей явно пришлось узреть впервые.
Общаться с Алевтиной по пол дня во вторник, субботу и воскресенье Аня согласилась за пять тысяч в месяц. Она же подняла тему занятости, потому как прогулки и домашние посиделки - это хорошо, а если Алевтине захочется, например, сходить в кино? Как быть с билетом?
- Я что? - Сразу возмутился заботливый отец. - Должен оплачивать твои развлечения?
- Можете не оплачивать, - "соглашается" Аня. - Но сразу предупреждаю: за пять тысяч сидеть под дверьми кинотеатра я не буду.