Веселая эстрадная музыка стихла, сменившись привычно-торжественным голосом:
- Передаем обращение к народу президента...
Андрей усиленно налегал на селедку под шубой, бутерброды с икрой и салаты, стремясь попробовать всё, что находилось на этом ломящемся от яств столе и периодически подливая себе небольшие порции водки, виски, коньяка и ликера. В просторной комнате уместилось человек пятнадцать, а может и больше, впрочем, считать гостей не было никакого смысла. Николай громко пел "В лесу родилась елочка", Алла заплетающимся языком пыталась воспроизвести новогоднюю песню "Аббы", а две новые пары, которые привели Толя с Леной, со сладостными стонами катались по дивану, наслаждаясь оставшимися минутами. Остальные, как всегда, негромко беседовали о чем-то своем и жадно поглощали еду и напитки.
- Ты не жалеешь, что мы снова собрали столько народу, а не остались вдвоем, как раньше? - шепотом спросила Оксана. - Ведь они и в следующий раз придут и еще целую толпу с собой приведут. Зачем нам это?
- А по-моему, так веселее. Мы и так весь день вдвоем. Впрочем, если хочешь, в следующий раз на дачу поедем, там нас никто не найдет, - ответил Андрей и, взглянув на цифры 23.56 на часах, поднялся с бокалом шампанского и обратился ко всем:
- Друзья! Мы собрались здесь, чтобы снова проводить уходящий год. Мы с Оксаной делаем это уже в одиннадцатый раз с тех пор, как нашли друг друга в первый год после перехода, кто-то живет здесь дольше, кто-то - меньше, но всех нас объединяет память о том прошлом и будущем, которые мы потеряли по разным причинам, о которых сейчас, наверное, не стоит говорить. Лучше вспомним всех тех, кто ушел вперед, поздравим друг друга с наступающим новым годом, насладимся незабываемым вкусом шампанского, вкусной едой и объятиями близких, а потом, когда часы пробьют полночь, снова проснемся утром тридцать первого декабря в предвкушении праздника, займемся любовью, своими самыми интересными делами, шопингом и приготовлениями к новому празднику. С новым голом, друзья! - с этими словами он вытянул руку к середине стола, готовясь к звенящему единению бокалов и предвкушая изысканный сладкий вкус элитного игристого вина, но застыл от испуга и удивления, увидев, как...
... занимающая всю стену панель головизора покрылась колышущейся туманной рябью, из которой выступили очертания головы и рук, а потом и всего высокого полупрозрачного силуэта, который с каждым мгновением становился все более плотным, превращаясь в офицера Службы хронального контроля в синем мундире с фосфоресцирующими нашивками и переливающимся всеми цветами радуги жезлом.
Уведомление "Гражданин Савельев Андрей Васильевич! В связи с невыполнением годового производственного плана вам отказано в предоставлении пропуска в следующий год. Вместе с тем, с учетом смягчающих вину обстоятельств за вами будет сохранено право на комфортные условия проживания в безвременье" в очередной раз всплыло из залитых алкоголем глубин памяти.
- Граждане! Рад сообщить вам, что у нас объявлена амнистия, и вы можете вернуться в наш мир реального времени, - торжественно сообщил чиновник, направляя жезл на собравшихся - почти так же, как когда-то в офисе Службы хронального контроля после подтверждения выполнения годовых планов и обязательств.
За столом начались смятение и суета. Восторженные крики "Ура!", Свобода!", "Спасибо!" смешивались со словами "Ага, чтобы опять пахать целый год, света белого не видеть и вашей службы бояться?", "А нам и здесь хорошо" и истерическим воплем лежащей на диване пьяной девушки, не желающей следовать за своим кавалером "Никуда я не пойду! Пошло оно в..., это реальное время!".
Комната озарилась пульсирующим голубоватым светом, а горло и виски сдавило горячим упругим обручем, затягивающим в колеблющееся марево экрана. Андрей обменялся полными сомнения взглядами с Оксаной и, прочитав в ее глазах решительное "Нет", схватил ее за руку. Превозмогая головокружение, они бросились к двери, ведущей в коридор.
- Предупреждаю - те, кто откажется подчиниться постановлению об амнистии, попадут в другой мир - похожий на наш, но низшего уровня, где живут не больше восьмидесяти лет, страдают тяжелыми болезнями, гибнут от несчастных случаев, становятся жертвами преступлений, не владеют телепортационными средствами перемещения и не имеют связи с другими галактиками. Не надейтесь, что останетесь навсегда в этом пьяном безвременье, - закричал страж времени, размахивая жезлом.
Когда больше половины собравшихся, превратившись в прозрачные силуэты, растворились в пучине головизора, чиновник проводил их ритуальным взмахом светящегося стержня, а потом обвел взглядом оставшихся и негромко сказал:
- А я, пожалуй, тоже останусь здесь и пойду в тот мир. Надоело мне всё - тысячи лет одно и то же - работа, планы, слежка, наказания. Хочется чего-то нового... Осталась минута. Давайте выпьем, проводим прошлое и встретим новую жизнь, - с этими словами он поднял бокал и пригласил всех обратно к столу. Раздался хрустальный звон, и через несколько мгновений сладковато-терпкий пьянящий вкус разлился по телу, растворяя сомнения и страх, а потом, с первым ударом курантов...
--- --- ---
- Да, тяжелый год выдался, - задумчиво произнес Андрей, вспоминая пережитые трудности - аппендицит, помятую в ДТП машину, кражу кошелька в метро и годовой отчет по усложненным в очередной раз формам, который так и не успели сдать в совершенно безумный срок к концу ноября и лишились премии. Внезапно его охватило странное чувство, в котором смешивались тоска и необъяснимое ощущение, подобное дежавю - всё вокруг показалось каким-то бесконечно знакомым, вечным и вторичным - и комедия на экране, и песни, и бюрократическая рутина, и даже лицо Оксаны, с улыбкой глядящей на него.
- Да не переживай, все будет хорошо, - нежно сказала она, соединяясь с ним в объятиях и страстном поцелуе.
- Да, давай проводим этот год, оставим в нем всё плохое и загадаем желания на следующий, - сказал Андрей, поднимая бокал шампанского и переводя взгляд с цифр 23.56 в углу экрана на горящие на столе свечи.