Костёл Святой Троицы и бывший костёл карниелитов в Глубоком.
Издалека, до подъезда к Глубокому, кажется что это холмы ощерили свои пасти; острые клыки резко выпирают из склонов-десен. Но при ближайшем рассмотрении композиция столь гнетущего впечатления не производит. Все тихо и мирно, люди ходят. Машины ездят опять же. Лошади пофыркивают. Только пара двузубых столбов скалится друг на друга через маленькую площадь. Одно не сильно старше другого по меркам зданий - их разделяет от силы сотня лет. Но между ними лежит пропасть поглубже Великого каньона.
Как получилось, что в этом медвежьем углу построили сразу два титанических сооружения, по силе воздействия не уступающих иным западноевропейским образцам - не понятно до сих пор. Чем заслужил такую участь тихий провинциальный городишко, не ясно абсолютно в той же степени. Наверное, так было просто нужно. Тогда. Или будет нужно завтра. Сейчас эта парочка абсурдистских творений в стиле рококо здесь, в Глубоком, абсолютно не к месту.
Старое здание устало глядит подслеповатыми усталыми глазами-витражами на маленькую треугольную площадь. Его взгляд чуть касается сводчатой привратной арки и скользит дальше, по растрескавшемуся асфальту дорог, обшарпанным стенам домов и битому кирпичу продуктов агонии великой Империи Советов, по красно- зеленому флагу над сельсоветом и в последнем рывке натыкается на стену. На простую, стену, покрытую бежевой и белой штукатуркой. Простую стену вражеской цитадели.
Костёл Святой Троицы, тот самый , через дорогу, выглядит совершенно обыденно. Никаких тебе вульгарных излишеств, все тихо, скромно и с агромадным вкусом. Чистенько так. Только вот контраст с завитражной действительностью настолько велик, что всё это моментально начинает походить на фарс. И стоят они - ободранная, рваная всеми ветрами и точенная всеми дождями и снегами цитадель Света; а напротив - не подвластный времени и пространству оплот Тьмы. Не тех Света и Тьмы, о которых яростно сходятся в теологических спорах христианские клирики и обличительно (вдохновительно) распинаются в своих проповедях. Нет, эти силы были здесь изначально. Ещё до всех крестителей и проповедников. До всего. И вот руками талантливых зодчих, не ведающих что они творят, силы отстроили свои местообиталища. И угнездились там.
Маленькая площадь между двумя башнями - вся жизнь мира на квадрате со стороной в километр. Вот бегут дети, хромают старцы, торопятся по своим делам молодые женщины, стреляют на следующую бутылку алкаши. Площадь - это страт мира. Здесь есть всё: и любовь, и ненависть, и надежда, и отчаянье. Два раза по две башни борются за души идущих по площади. Силы равны здесь, и оттого противостояние их заметно более, чем где-либо. Нити судеб, дёргаемые великими силами, только что не висят в воздухе. Пахнет северным ветром и падающими листьями. Ох, не просто всё в славном городе Глубоком...