Аннотация: Паутина дороги сплетена не первым встречным. Она затягивает тебя, уносит с собой. И выпутаться из неё почти невозможно. Тот год был годом Варшавы.
Варшава - Париж.
Паутина дороги сплетена не первым встречным. Она затягивает тебя, уносит с собой. И выпутаться из неё почти невозможно. Тот год был годом Варшавы. Он не первый год колесит по Европе и миру, повидал много разного, но в Варшаве ему бывать не доводилось. Значит, в этом году пусть будет Варшава.
Он сошёл с поезда ранним утром, когда город ещё не до конца проснулся и пришёл в себя после бурной ночи. Его это не смущало. Отель "Метрополь" готов был принять его, и услужливый портье проводит его в номер. Прохладный освежающий душ, чистый пепельного цвета костюм, изящный галстук от Бриони, новые ботинки в тон - и он снова готов к работе. Такси уже заказано, и будет через четверть часа. Лёгкий континентальный завтрак успокоил бунтующий желудок, а стопка абсента - слегка погуливающие нервы. Человек спускается в холл отеля и оставляет у портье запечатанный конверт. Его движения точны и выверены, как у часов из Берна. Он направляется на встречу со своим работодателем, тучным человеком, страдающим одышкой. Такси везёт пепельного человека в пригород, к одному из старых зданий, которых так много наплодили после войны. Тёмная пасть ворот пропускает такси внутрь и оставляет человека в пепельном во внутреннем дворике за плату плюс основательные чаевые. Швейцар с лёгким поклоном распахивает двери особняка. Человек в пепельном слегка кивает ему и входит в обширный холл, украшенный фонтаном и многочисленными картинами. Какого-либо стиля здесь не ощущается, да и цвета излишне похороны. Массивный охранник провожает мужчину в галстуке от Бриони в кабинет босса. Беседа заказчика и наёмника весьма коротка - лишь несколько фраз, два конверта переходят из рук в руки, и вот уже толстый коротышка в бордовом халате провожает своего гостя до дверей особняка.
Человек в ботинках в тон едет назад в гостиницу на тёмно-синем "фэнтоме" и обдумывает стоящую перед ним задачу. Цель далека, пути туманны, а средства не всегда этичны. Но работа есть работа. Он входит в свой номер, закрывает его изнутри тремя оборотами ключа, аккуратно складывает свои вещи в чемодан и переодевается в вылинявший голубой комбинезон ремонтника. Он выходит из номера через окно.
Три недели спустя наймит возвращается в отель тем же путём, что и пришёл. Он сразу идёт в душ, потом переодевается в уже знакомый нам пепельный костюм-двойку и повязывает изящным узлом галстук цвета речной волны. Его путь лежит на железнодорожный вокзал. Он заказывает билет до Парижа. И вот он уже мчится на экспрессе в комфортабельном купе, улыбаясь лёгкой полуулыбкой и почитывая утреннюю газету. Громадный заголовок на всю страницу кричит: "Беспрецедентный акт агрессии со стороны России по отношению к Польше! Российские самолёты нанесли точечные удары по основным нефтехранилищам и военным базам члена Атлантического альянса". И далее: "Международная напряжённость возросла как никогда. Россия утверждает, на военных базах Восточной Польши НАТО развёртывало эскадрильи тактических бомбардировщиков B-2. Америка отрицает своё участие в стратегическом развёртывании у границ Российской Федерации. Танковые части РФ уже перешли российско-польскую границу." Человек в пепельном улыбается: его работа была выполнена на "отлично". Никто ничего не заподозрит ещё по крайней мере месяц, а там основным странам-участницам будет не до поисков мифических диверсантов. Мистификация была хороша, нечего и говорить. Буйная чёрная как смоль шевелюра его слегка растрепалась, и он аккуратно расчесал её на двойной пробор. Его никогда не узнают в лицо, потому что в мире на каждой стене висели совсем другие его портреты. Но он решил позволить себе небольшую шалость, тем более позволительную после трудного дела: он скинул с себя опостылевший ему пепельный костюм и облачился в аккуратную военную форму без знаков различия. До спёртого дыхания подпоясался ремнём с большой ярко начищенной медной пряжкой. Водрузил на голову камуфляжный берет и лихо заломил его направо. Наклеил накладную бородку. Посмотрел на себя в зеркало - и точенным движением, не менявшимся годами, отдал своему отражению часть. После чего командор Че Гевара аккуратно переоделся в гражданское и вернулся к газете. А вдали его ждал гостеприимный Париж и вздымающаяся волна мировой революции. Не самое худшее сочетание, вы не находите?