Аннотация: Жил-был Кай. Только вот своей Герды у него не было, зато почти было свое королевство.
Глава 1
Элиас
Охотница появилась как всегда внезапно и не вовремя. Эли почти закончил выводить рунный круг -- занятие, требующее предельного внимания и кропотливого труда -- оставалось только добавить несколько завершающих символов, когда ощутил чужой взгляд за спиной.
- Кажется, я тебя не приглашал, - весь ритуал пошел прахом, теперь придется начинать заново. А ведь почти получилось!
Что ж, в таком случае, решил Эли, поднимаясь с колен, можно и выделить время на разговор с охотницей, чье имя он опять забыл.
Он медленно обернулся, встречаясь взглядом с незваной и нежеланной гостьей. Короткие прямые темные волосы, вздернутый нос, широкие плечи -- на правом крупный черный ворон, короткая кожаная куртка. Ничуть не изменилась с последней встречи, разве что прибавился тонкий шрам у виска.
- Мне не нужны ничьи разрешения, - чуть презрительно откликнулась охотница, наступая тяжелым сапогом на одну из рун, словно выдолбленных в мраморном полу, - я хожу везде, где могу!
Знакомое чванство: вся свита Серого Палача отличается неуемной гордыней и бесцеремонностью. В следующий раз он поставит парочку паутинок-ловушек и насладится видом пребывающей в агонии добычи.
Из нее получится отличная куколка.
Эли чуть улыбнулся возникшим приятным фантазиям. Давно надо было так и сделать. Охотники привыкли полагаться на грубую мощь, совладать с искусством плетения паутины им не под силу.
Впрочем, сначала беседа. Иначе ему никогда от нее не отделаться.
- Идем, - Эли решил не спорить с охотницей. Не следует прилагать тщетные усилия да и восстанавливаться потом придется долго. Охотница обладала дурным нравом. - Не стоит оставаться в ритуальном зале.
- Это ритуальный зал?! - собеседница брезгливо сплюнула на пол. - Больше похоже на какие-то развалины.
Эли философски пожал плечами. В принципе, это и были развалины.
То есть, когда-то это был один из дворцов короткоживущих, но потом, после Последней войны они покинули это место. По Договору эти земли отошли Повелителю крыс, но тому ни к чему человеческие строения. А вот Эли нравились тихие и заброшенные залы. Здесь очень легко думалось и колдовалось тоже неплохо.
Хотя, если бы он остался в холодных пещерах Повелителя, его ритуал бы не прервали -- вряд ли бы даже нахальства гончей Палача хватило бы на то, чтобы нарушить уединение Кукольника.
Только Эли не нравились подземные чертоги, в которых он вырос. Ему там плохо дышалось.
- Любите вы, крысы, забиваться во всякие норы, - продолжала охотница, громыхая тяжелыми каблуками по мраморным ступеням.
До этого они были в комнате, предположительно бывшей пиршественной залой. Эли там привлекало, в основном, наличие большого пространства для черчения сложных рунных фигур и достаточно ровная поверхность. Но для бесед более годилась одна из башенок -- полуразрушенная стена открывала чудесный вид на окрестных горы. Что еще более приятно, там у охотницы не было ни малейшего шанса разрушить еще какую-нибудь из его фигур.
Туда они и направлялись, проходя через разгромленные и полупустынные комнаты, поднимаясь по крошащимся ступенькам.
- И чем мерзопакостнее нора, тем вам лучше. У вас нет чувства прекрасного, - объявила охотница, оттесняя Эли от очередного прохода. - Отсюда хочется поскорее выбраться на воздух.
Гостья пинком распахнула возникшую перед ними деревянную дверь. Та, и так держащаяся каким-то неведомым чудом, рухнула на пол, подняв в воздух слой пыли и грязи.
- И что же, по твоему мнению, должно было быть настоящим ритуальным залом? - миролюбиво спросил Эли, аккуратно отряхивая плащ.
Ворон на плече охотницы недовольно взмахнул крыльями и нахохлился еще больше.
- Уж точно не эти пыльные развалины, - чужой клинок стремительно покинул ножны, полоска лунного серебра разрезала насквозь один из висевших на стене полусгнивших гобеленов. Тотчас стала видна раскрошившаяся каменная кладка.
Жаль, именно эта картина Эли всегда казалась довольно приятной. На ней было море и чем-то импонирующие нелепые корабли с белыми парусами. Так непохожие на изящные ладьи Морского народа, столь жалкие в своей попытке выглядеть достойно, но почему-то пришедшиеся Эли по душе.
- Для настоящей магии нужен простор и небо, - мечтательно ответила гостья, - чтобы звездное небо над головой и шелест травы под ногами, чтобы кровь могла пролиться на землю и восславить Великую Мать за наше рождение...
- Ты слишком поэтична, - пренебрежительно перебил охотницу Эли. - Не пробовала слагать оды?
- Заткнись, мешок с костями, - вызверилась охотница, - или я зажарю тебя и съем.
Неужто и впрямь балуется стихосложением?
В таком случае у него появился хороший повод для насмешек.
- Мы пришли, о великий скальд, - Эли широко улыбнулся, окидывая взглядом представшую перед ними картину -- две сохранившиеся стены, никакой крыши и заснеженные пики вдалеке.
- Я всегда могу тебе убить, крыса, не забывай, - угрюмо отметила охотница, небрежно стряхивая ворона с плеча. Тот каркнул что-то хулительное и недовольно перелетел наверх полуразрушенной стены.
- Закон гостеприимства велит мне предложить тебе вкусить пищи, - решил сделать широкой жест Эли, заодно благоразумно замяв начинающуюся ссору. - Ты голодна?
У него еще оставалось немного мяса -- с прошлой Охоты.
К несчастью, у Эли, в отличие от нормальных сидхэ, в виду его несчастливого происхождения, сохранялась определенная... надобность в пище. Как он подозревал, у охотницы также.
- Я не нуждаюсь в гостеприимстве крыс, - гостья прислонилась к одной из оставшихся стен. Ее короткие прямые волосы трепал осенний холодный ветер, худые пальцы ласковым бессознательным жестом поглаживали рукоять клинка.
- Как знаешь, охотница, - Эли даже не почувствовал себя оскорбленным. Он сам никогда не придерживался всех этих скучных и долгих социальных игр, если мог. Охотница сейчас могла -- она была сильнее.
Когда-нибудь и он станет.
- Так что же ты хотела, охотница? - прервал повисшее молчание Эли.
- Я -- Маргрет, крыса, - со злостью рявкнула охотница
Значит, Маргрет.
Странная причуда. Зачем вообще нужны имена? Можно прекрасно обойтись и без того, что заставит Плетельщицу вспомнить о твоем существовании.
Имена делают уязвимыми, с помощью имени можно завладеть чьей-либо сутью, украсть чужую волю. Поэтому у них, кукольников, обходятся без имен. Слуги Снежной Королевы, этой кровавой шлюхи, имена скрывают. И только безумные охотники Серого Палача считают высшей доблестью, чтобы их прозвания гремели на все Пустоши.
Впрочем, он все равно вскоре забудет.
Хотя, у него тоже было имя, данное ему его человеческими родителями. Имя, которое он почему-то так и не смог забыть.
А теперь и вовсе придется вспомнить.
- Вы, кукольники, умеете видеть судьбу, - полные губы искривились в горькой и неприятной усмешке, - так скажи мне, что нас ждет?
Их ждет долгая дорога
- Я могу раскинуть тебе руны, охот... Маргрет, - поправился Эли, натолкнувшись на сверкнувший яростью взгляд, - но разве ты этого хочешь?
Заветный кожаный мешок холодил карман, Эли безотчетно развязал его, вытягивая одну из костяных рун. Он уже на ощупь определил, какую именно.
Предсказуемо.
- Руны не меняют судьбы, Маргрет, - как бы им обоим того не хотелось.
- Не дерзи мне, крыса, - чужой серебряный клинок резко уперся ему в горло. А ведь он даже и не заметил, как она им взмахнула.
Серебряный клинок... Еще одно напоминание об их происхождении: настоящие сидхэ не любят серебро, оно их обжигает.
По груди резко скользнула капля крови, за ней другая, с глухим стуком падая на пол. Эли следил за каплями с вежливым недоумением -- само наличие красной жидкости в его венах всегда изумляло его.
Такая же красная кровь, как у появляющихся после Охоты кукол.
Но следует поторопиться, Эли не хочется вновь возвращаться из-за Грани. Это скучно и долго, а у него еще остались дела, которые надо бы закончить да побыстрее.
Он вытянул из кармана уже выбранную руну, оставил ее лежать на широко раскрытой ладони. Охотница следила за ним настороженными глазами.
- Руна Альмэт, - внезапно каркнул ворон.
Да, Альмэт -- дорога, перемены, возвращение в никуда.
Что еще им могло выпасть?
- Поведай мне что-нибудь новенькое, кукловод, - отдернула клинок охотница, - или все что ты можешь, это показать то, что и известно из без твоих фокусов?
Эли прижал мгновенно намокший в алом рукав к ране на горле, чуть поморщился.
- Увы, все замыслы Плетельщицы мне не известны, так что ничем не могу помочь, - он развел руками. Гортань уже немела, говорить было трудно -- здорово она все-таки его проткнула. Хорошо хоть, серебро не могло ему особо навредить.
Охотница со злостью саданула кулаком по стене, вниз посыпались каменные крошки.
- Я не знаю, хочу ли я вернуться, - внезапно созналась она.
Странная и постыдная откровенность -- к чему признаваться в слабости перед кем-то, если можно этого избежать?
- У нас нет выбора, Маргрет, - Эли с нарастающим интересом рассматривал свою... сестру... по судьбе? - Договор подписан и нерушим.
Тот самый Договор, из-за которого они и оказались здесь. Дети, отданные в залог мира. Потому что пока у сидхэ была возможность сохранять ритуальные клятвы на крови, Договор соблюдался. Их кровь гарантировала послушание правящих за Границей, их кровь и родство.
Эли всегда знал об этом -- все сидхэ знают о Договоре -- знал и о том, что был среди "врагов", рос среди них, но что должен был "вернуться домой". Они все, по одному из пунктов Договора -- все отданные заложники -- должны вернуться в человеческие земли.
Он уже давно забыл, что такое "дом". Осталось одно имя, ненужное и отвратительное ему.
- И я тоже не хотел бы возвращаться, Маргрет, - с досадой признался Эли.
В мир людей, где нет колдовства, где над каждым порогом висит рябина и серебряный круг, где отвратительно пахнет дизелем и резиной, где нет ничего привычного и правильного. В мир, давно ставший ему чужим.
Рене
Южная Аргона, Граница, год 1234
Уезжать из благословенной Небом Лютеции, столицы милостью божией и королевской вот уже тысячу лет, Рене не очень-то хотелось. А все это проклятая дуэль... Но не мог же он оставить без внимания слова этого сосунка, сынка судьи, тем более перед лицом благородных дам!
В результате наглец обзавелся дыркой в боку, а Рене, благодаря усилиям возмущенного папаши этого недоноска, проблемами на службе. Вот из-за этого и приходилось ему трястись сначала в пассажирском дирижабле, а потом несколько дней на поезде, сопровождая маркиза Фробе, королевского троюродного дядюшку, в его нелегкой миссии.
Ребята из его отряда, конечно, были всем довольны: еще бы, смена мест, доступные пейзанки, доплата к жалованью. А вот Рене, которому приходилось выслушивать долгие и нудные рассуждения родственничка Его Величества Андреаса, просто умирал со скуки. А ведь еще приходилось изображать неусыпное внимание и почтение -- увы, маркиз одними кивками и поддакиваниями удовольствоваться не желал. А ведь сказано в священном Писании, что, мол, довольствуйтесь малым и будет вам счастие и благословение Небес... Врут, ведь, святоши.
Эх, если бы можно было отказаться от службы, но, увы -- положение семьи уже давно не позволяло перебирать должностями. Как неустанно напоминал осчастлививший его карьерой дальний родственник, ему следовало бы быть благодарным и не позорить благородную фамилию. Как будто Рене служил не в столичном гарнизоне, а в личной дворцовой страже или в гвардии Его Святейшества милостию Божией!
Конечно, ссылка -- благодаря все тому же покровителю -- не стала завершением карьеры Рене и даже сопровождалась присвоением нового звания, но все же... Рене предпочел бы быть лейтенантом в салоне мадам Женевиль, чем капитаном в глуши. И пусть приятель Жорж постоянно цитирует философа и натуралиста Ссору -- что культура только портит человеческие нравы и лишь в лоне природы люди ведут себя естественно и благочестиво -- Рене всей красоте девственной природы предпочитает здание Всемирной выставки и маленькие кофейни на бульваре Мироль. Нет, Рене не был праздношатающимся зевакой-фланером, но как отказать себе в маленькой прихоти пройтись по улицам, раскланиваясь со знакомыми дамами и обсуждая последние газетные новости со встреченными по пути знакомыми джентельменами?
Увы, Великий Часовщик был глух к его молитвам, или занят, следя за Небесной сферой -- так что граница приближалась с неотвратимостью Фатума, а его прекрасный город с суматошными сантьефиками и миленькими эмансипе, оставался далеко позади. Впереди же были лишь бесконечные поля, неотесанные пейзане и бессмысленная и беспощадная болтовня маркиза.
Рене терпеливо рассматривал из окна однообразные в своей унылости сельские пейзажи и с тоскливой ностальгией вспоминал любимые кофейни, облюбованные студентами, театральными любителями и всяческого рода либертарианцами, роскошные парки, маскарады. Эх, красавица Лютеция, нет города тебя прекраснее...
Столица, благодаря прихоти барона Гросмана, обзавелась широкими проспектами -- по которым спокойно могут проехать несколько карет, да еще и с автомобилем одновременно -- где так полюбили прогуливаться разного рода бездельники и денди, многочисленными кафе и роскошными ресторациями. Последние реформы его Величества, в мудрости своей создавшие работные дома для всех безумцев и лентяев, лишенных крова бродяг, ранее заполонявших улицы столицы, помогли очистить Лютецию от так раздражавших почтенную публику люмпенов.
За последние десятилетия, прошедшие с Проклятой войны город, казалось, вырос чуть ли не втрое. Но и сама жизнь в столице, благодаря разного рода научным изобретениям, стала лучше. Недаром Рене почти три года добивался назначения именно в столицу! Недаром отец потратил почти восемьсот солье на подарки дальнему родственнику, чиновнику Военного ведомства.
А теперь вагон пассажирского паровоза вез Рене и его отряд вдаль от столичных улиц и переулков, от устремлений и надежд. Все усилия пошли прахом!
Нет, столичные приятели убеждали Рене не унывать -- мол, твое дело выполнить поручение, а там и прошение подавать можно. Вот только поручение это точно любви в лице обитателей Лютеции Рене не прибавит. Старшего сына -- номинально наследника престола! - отпрыска нелюбимой, навязанной по мирному договору с Антиссой королевы, в столице, обожавшей веселого и шебутного принца Эмиля, не ждали и не желали. И что стоило этим тварям забыть про Договор?!
Конечно, по утверждениям сентъефиков и натурфилософов, нездешние, обманщики и предатели, никогда не нарушали кровные клятвы. Церковь Пресвятая предпочитала вообще ничего не говорить по данному поводу и крайне осуждала Договор, но не прямо -- оговорками и намеками в проповедях, устами бродяг-проповедников. Но, как бы то ни было, Договор был и соблюдался... до сих пор. Но двадцать лет мира истекли непозволительно быстро и кто знает, захотят ли члены Священного союза его возобновлять?
Отец, проживший свою молодость еще до окончания войны с тварями, считал, что Договор надо продлить любой ценой. Рене старался быть почтительным сыном, но все же, ему казалось, что отец... слишком стар, он не видит и не хочет принять, что настало время Разума и старый мир страха должен уйти безвозвратно. В конце концов, наука не стоит на месте: изобретение паровой машины, оглушительный успех винтовки Фильда, показавшей себя во время восстания колоний, усовершенствования капсюля, появление боевых дирижаблей - все это показывает триумф Просвещения. Им давно не надо бояться тварей -- в конце концов что они могут сделать, запертые за перевалом? В конце концов, у людей всегда есть великий уравнитель: что сделает даже самый сильный тролль если у его противника будет в руках многозарядная винтовка?
Нет, возможная война Рене не тревожила -- подлунный мир давно надо было бы очистить от тварей -- скорее его беспокоила реакция двора на возвращение "кронпринца" и то, как это повлияет на его, Рене, дальнейшую карьеру. Не откажут ли ему благородные семьи от дома, не свяжут ли его имя с именем опального наследника?
Безнадежные мысли мучили Рене почти всю дорогу -- попасть в опалу в столь молодом возрасте поставило бы крест на всей его дальнейшей жизни. Возможно, ему бы пришлось возвращаться в провинцию и прозябать всю жизнь там.
Вдобавок приходилось выносить общество маркиза - даже вполне приличное вино в ресторации поезда не могло сделать общество Фробе чуть более сносным.
Официант, осчастливленный присутствием такой значимый особы, как член королевской фамилии, угодливо склонился, предлагая отведать омаров -- вот же бесстыжий прохвост, да какие в этом захолустье могут быть омары?!
Да и не выйдет заесть речи маркиза даже кальмарами.
А маркиз все талдычил о том, что их долг сделать так, чтобы угодить Его Высочеству кронпринцу... Смешно, неужели маркиз считает, что его Его Величество Андреас оставит престол не Эмилю, уже показавшему себя в прошедшей летней кампании против еретиков-амидореев, а выкормышу тварей-с-той-стороны?
Хотя, вроде как маркиз тот еще прожженный интриган, вряд ли он будет браться за уже провальное дело! Может, и для Рене еще не все потеряно?
Но вот не была Рене по душе идея о сыне антисской графини на престоле Армани и все. Да и мало ли какого подменыша отдадут проклятые твари? Принца-то давно сожрали небось.
Да еще и имя у кронпринца какое-то не арманское. И даже не Антисское. Откуда вообще, в каком часослове покойная королева Лия его откопала?
- Капитан, я смотрю, вы о чем-то глубоко задумались? Уж не картезианец ли вы случаем? - маркиз, вытерев лоснящиеся губы салфеткой, сам рассмеялся своей шутке.
Рене лишь вымученно улыбнулся -- в то, что единственным доказательством Сущего и действительности может служить лишь разум, он не верил. Да и волновали его сейчас вещи куда более приземленные -- например то, что встреча с кронпринцем состоится, буквально, через несколько часов.
При этом, когда поезд вскоре остановится, дальше им придется добираться на лошадях -- иные не любили изделий из хладного железа. Конечно, железо, в отличие от серебра и рябины, не отпугивало их и не могло причинить вред, скорее просто вызывало недовольство. Рене считал, что твари вполне могли бы и потерпеть, но маркиз решил проявить дипломатичность -- можно сказать, даже настаивал.
Сам Рене, если бы кто-нибудь поинтересовался его мнением, предпочел бы показать силу, а не прогибаться перед чуждыми. Но, к прискорбию капитана, он ничего не решал.
- Как вы думаете, Ваше сиятельство, Его Светлость кронпринц Кай, - Рене все же попытался высказать мучившие его опасения, в надежде что маркизу известно что-то большее, нежели столичные слухи, - не будет ли он... неуютно чувствовать себя в свете... Все же, его прискорбное прошлое...
Маркиз укоризненно кашлянул, и Рене сразу ощутил, что ненароком перешел ту границу, которую вовсе и не следовало переходить.
- Будем надеяться, мой дорогой капитан, что Его Высочество быстро привыкнет к дому. В конце концов, разве не будет правильным для общества выразить признательность Его Высочеству, столь многим пожертвовавшем для нашей страны в столь раннем возрасте?
Что ж, может Ссору прав, и натура человеческая, неиспорченная воспитанием, лучше проявит себя... хотя, по мнению Рене, принцу придется тяжеловато. Особенно среди насмешливых жителей столицы.
А поезд, тем временем, нес их все дальше и дальше, и уже были видны горы, над которыми завис вечный туман. А за горами было Царство фей и эльфов -- так Рене в раннем детстве рассказывала зимними вечерами нянюшка Жанна, или Место Проклятое и Нечестивое, как надрывался с кафедры старый кюре. Отец, воевавший еще в ту войну, и, как иногда намекали навешавшие его сослуживцы, присутствовавший при создании Границы, молчал.
Если Рене и рассчитывал наконец-то увидеть иных -- и не на напечатанных благодаря машине фра Гатенберга лубочных картинках -- то ждало его лишь глубокое разочарование. Потому что на Границе -- представлявшей собой стену серебристого тумана -- их ждал лишь один человек. Издалека было видно, что ни крыльев, ни рогов, ни копыт у того не было, но и понять, кто именно их ждет, не получалось. Сам ли это принц? Герольд? Посол? Как они вообще должны понять, кто перед ними, и как обратиться, чтобы не настроить против себя принца, не оскорбить тварь или себя недостойным обращением?
Даже маркиз, хоть и старался не показывать вида, был глубоко уязвлен пренебрежением тварей-из-под-Холмов. Кажется, старый плут не так представлял себе эту встречу. Сзади переговаривались солдаты, Рене даже пришлось самому на них прикрикнуть, потому что су-лейтенант Жиль, деревенщина, открыв рот, пялился на серебристую стену. И было бы на что таращится, это тебе не Музей диковин и не здание Ученого общества. Вот там да, есть на что посмотреть, а тут... туман тебе и туман.
Не подъезжая, они с маркизом спешились. Под ногами хрустела странная, темно-серая трава, не растущая более нигде. Говорят там, за границей яви и снов, трава черная и серая, а небо зеленое, что там идет горячий снег, что съедобное там ядовито, а яд может исцелять. Рене в сказки давно не верил, но верил в то, что твари могу заморочить, заколдовать человека так, что он сам поверит. То же могли и медиумы на спиритических сеансах, гипнотизеры -- тот же знаменитый виконт Лио. Когда-нибудь люди больше узнают о флюидах и эфире с его духами, и смогут то же, что и твари.
Когда-нибудь весь мир станет понятным и подвластным Разуму и тварям просто не останется места!
Но пока Рене вместе с маркизом приходилось идти по хрустящей, неправильной траве навстречу неизвестно кому или чему. Оказать ответную любезность - или хотя бы номинально шагнуть вперед, от серой и туманной стены, к ним - им и не подумали.
Уже приблизившись, Рене увидел, что ждущий их -- человек? - довольно высок и худощав, на вид его ровесник. У него были белесые волосы -- характерно для уроженцев Альтиссы, прямой нос, как у всех потомков Жоффруа. Рене уже было решил поклониться Его Высочеству, как натолкнулся на изучающий взгляд почти прозрачных голубых глаз. Люди обычно так не смотрят, а вот хищные птицы - Рене еще помнил пристальный взгляд охотничьего сокола отца. Ко всему прочему, принц-не-принц еще голову склонил каким-то птичьим жестом. Одежда -- даже скорее одеяние -- на нем было старое, вычурное и нелепое - так могли одеваться лет сто назад, в годы Пятнадцатилетней войны или и того раньше, во времена правления Мишеля Нечестивого. Хотя, трудно ожидать от тварей внимания к человеческим обычаям и приличиям. Хорошо хоть, оружия не было. В тоже время, оно и странно -- Рене не удивился бы, приди тварям в голову вручить принцу, например, какую-нибудь древнюю секиру. Это в его отряде уже давно у всех винтовки, а твари-то с Прогрессом ничего общего не имеют! Ну, будем считать, что чуждые вообще заложникам оружие не давали, во избежание.
На лоснящемся лице маркиза словно застыла вежливая, придворная улыбка, такая же пустая, как у деревянной шарнирной уличной куклы. Рене сам ощущал ту же неловкость и боязнь повести себя неподобающе.
- Кажется, я должен отдать это вам, - как в руках принца оказался свиток -- неужели кто-то еще пользуется устаревшим пергаментом, а не дешевой и более удобной бумагой? - Рене заметить не успел.
Маркиз вполне резво отшатнулся от протянутого свитка, да так, что Рене пришлось его брать самому. Чтобы сгладить постыдный момент, маркиз тотчас принялся многословно приветствовать родственника.
- Мы так и будем тут стоять? - сухо уточнил принц. Рене про себя ухмыльнулся -- вряд ли принц оправдает "надежды" достопочтенного маркиза, но вот фурор в обществе произведет, это точно!
- О, ну что Вы, Ваше Высочество, - угодливо рассмеялся Фробе, между тем цепко просматривая отобранный у Рене пергамент, - позвольте, капитан Дювиль проводит Вас к лошади.
Интересно, принц-то хоть умеет на лошадях ездить -- а то как бы очередного конфуза не случилось.
Но, как только они подошли к остальному отряду, выяснение способностей принца в верховой езде пришлось отложить -- по той простой причине, что их -- вернее, принца, а их с остальными за компанию -- попытались застрелить.
Рене, стоявшего как раз в самом неудобном месте спас Жиль, а то валяться бы ему на проклятой траве с простреленной башкой. Так-то удалось отделаться потерей шляпы. А жаль, шляпа по последней моде была, со страусиным пером, дамам нравилась, опять же.
Маркиз, чуть отставший от остальных, довольно бодро -- особенно для его лет и комплекции -- спрятался за убитой лошадью.
Стреляли, как определил Рене -- из-за соседнего холма, и стрелявших было человек десять. Неужели партия принца Эмиля решила подстраховаться? Да нет, глупости. Скорее, это фрондисты, надеющиеся на разлад в королевской партии или бомбисты, ненавидящие монархию!
Солдаты, не дожидаясь приказа, уже схватились за ружья. Жаль, позиция неудобная -- сами на виду, спрятаться негде, зато враги скрыты.
Принц, вот же дитя природы, так и остался стоять посреди поля. Вот ж...! Если его убьют, Рене может только мечтать о том, чтобы его разжаловали в солдаты!
И ведь не подойти под обстрелом, и не подползти!
- Да пригнись же ты, дурак, - в запале крикнул капитан, - тебя же убьют.
Это было довольно невежливо и совсем не по этикету, но Рене очень не хотелось, чтобы ему отрубили голову или отправили солдатом в какой-нибудь гарнизон в глуши. Причем пожизненно.
Кажется, до принца только сейчас дошло, что что-то не так и встреча идет не по плану. Правда, пригнуться он и не подумал. Он просто чуть шевельнул рукой и пули словно зависли в воздухе. А потом упали.
- Меня довольно сложно убить, -- тускло и довольно невнятно пояснил принц Кай.
Кажется, им все-таки подкинули нечисть.
- Эм, это чудно, Ваше Высочество Кай, - пробормотал пришедший в себя маркиз, - но лучше бы вы не стояли так... Мало ли, вдруг эти бандиты...
- Да, пожалуй, они мешают, - внезапно согласился принц. И через мгновение выстрелы с той стороны прекратились.
Через еще некоторое время Рене велел прекратить стрельбу и, выждав, еще немного, отправил несколько солдат посмотреть, что произошло с врагами.
- Капитан, как вы думаете, почему они прекратили стрелять, - заволновался маркиз, - что могло спугнуть убийц?
Рене не знал, но надеялся, что это не какие-нибудь тролли или феи. Только чуждых им здесь не хватало.
- Вы зря беспокоитесь, маркиз, я позаботился, чтобы эти люди нам больше не докучали, - на вопрос маркиза ответил принц. И после сказанных вполне доброжелательным тоном слов Рене ощутил себя как-то неуютно. Особенно неуютно стало после пораженно-испуганных выкриков посланных на проверку солдат. Но Рене отчего-то так и не смог уточнить у принца, что он сделал -- если сделал и если он-- с нападавшими.
Впрочем, они увидели все сами -- когда пришлось проезжать мимо -- дорога к границе через горы была всего одна.
Рене оторопело смотрел на ледяные, промерзшие насквозь фигуры, когда-то бывшие людьми, и растеряно думал о том, что же ему придется привезти в Лютецию.
- Эт-то неправильно, т-так не должно быть, -- прошептал Жиль. До ледяных статуй, бывших совсем недавно людьми, никто так и не решили дотронуться. И отнюдь не из опасения, что ледяные фигуры могут разбиться от любого неосторожного жеста.
Часть отряда судорожно вцепилась в серебряные нашейные амулеты. Надо полагать, рябиновые бусы после такого вскоре тоже нацепят, дай только на нормальные, человеческие земли выбраться. Главное, чтобы еще не дезертировали, с перепугу-то.
Или не прирезали Его Высочество. А то как бы не пришлось Рене бежать до границы с Эссеном и всю жизнь скрываться от тайной службы Его Величества.
Хотя нет, конечно, не прирежут -- кому охота знакомиться с королевскими палачами? Тем более, всем известно, какая участь ждет покусившихся на королевскую кровь, пусть и такую... порченную. Но, все -таки, и лишиться половины отряда Рене не хотелось, тем более сейчас.
- Что-то не так, капитан, эм... маркиз... - негромко и как-то бесцветно уточнил принц, нарушив навалившуюся на отряд тишину, - я очень давно не был в землях людей, поэтому смутно помню, как тут принято обращаться с врагами.
Ну, точно уж не так... противно самой природе!
Рене, глядя сквозь превратившихся в ледяные статуи убийц, и сам не заметил, как вцепился в серебряный нашейный круг. Кто-то из солдат, видимо совсем перестав себя контролировать, даже попытался кинуть святой знак в заговорившего принца. Рене хотел было прикрикнуть на недоумка, но принц его остановил.
- Я не боюсь серебра, капитан, -- равнодушно усмехнулся подменыш, крутя пойманный святой символ между тонкими, словно высушенными пальцами, - все же не сидхэ.
Лучше бы боялся, так Рене было бы спокойнее.
- И рябины тоже, - чуть помедлив, добавил принц Кай.
Рене встряхнул головой, отгоняя наваждение. Вокруг них застыло несколько трупов, все, разумеется, без формы, в наряде вольных шетлинских стрелков. Что б его, этого принца -- и не допросишь теперь. А отвечать ведь Рене придется -- как это он допустил, что они в засаду попали, почему не предвидел? А ведь пока даже кто напал, и то непонятно! И это еще надеяться надо, чтобы они еще на кого-нибудь не натолкнулись, по крайней мере, до того момента, как до поезда доберутся. И чтобы у нападающих, буде они решат устроить засаду чуть дальше, не было гранат или пушек... А ведь в миле пути по тракту есть как раз очень удобное для их неизвестных врагов место!
- Дорогой племянник, - лощеная физиономия пришедшего в себя маркиза так и лучилась гостеприимством, как круассан в кофейне месье Бернара маслом, - позвольте поприветствовать Вас на земле Армани, Великого королевства Жоффруа и Хлои, земли вашей родины.