Аннотация: Лес. Озеро.Тайна... Правда и вымысел. Древность и настоящее. Жизнь девочки-рыбки и её открытия. Добавлены иллюстрации - не очень тяжелые, но чрезвычайно крупные :)
Оглавление
История первая. Про лосей, муравьёв и русалок
История вторая. Про старичка с термосом и жемчуг
История третья. Про камень-путешественник
История четвёртая. Про толстушку с кошкой и тапочки
История пятая. Про живущих в костре
История шестая. Про скопу-охотницу
История седьмая. Про кротов-археологов и пещерных детей
История восьмая. Про раков и Тайное небо
История девятая. Про печальную женщину и алый бант.
История десятая. Про неосторожного рыбака и разбушевавшегося Игошу
История одиннадцатая.Про планетников и конец света
- Мама, там девочка, девочка с
рыбьим хвостом!
- Да нет, лапушка, тебе показалось...
Из разговора на озере
История первая
Про лосей, муравьёв и русалок.
Недалеко от одного прекрасного и ветреного города, среди холмов и лесов Л*** области, смотрятся в небо два синих-синих озера.
Одно маленькое, вьётся змейкой, и зовётся Малые Черницы, второе - побольше, пошире, пошаловливее, и если взглянуть на него сверху, то явится будто огромный удивлённый глаз, глаз Земли. Водяной глаз этот называется Большие Черницы, и смотрится в небо он уже много тысяч лет - с тех пор, как через здешние места прополз могучий ледник, оставляя за собой глубокие мокрые следы.
Почему озёра получили такие названия - оттого ли, что черники в окрестных лесах хоть пруд пруди, или может быть, из-за воды, которая в пасмурный день отливает чёрным серебром, - неизвестно, однако, мало ли любопытных имён хранит карта нашей необъятной страны - есть и куда более таинственные названия! Взять хотя бы какой-нибудь Лосиный Мох или Муравейну... Прочтёшь такое говорящее название на зелёном поле карты - и сразу представится длинноногий сутулый лось-великан, прокладывающий себе путь в болотной топи, и представятся ещё занятые мураши, снующие туда-сюда, скрывающиеся в крошечных норках муравьиной горы. А кто и когда видел того лося и тех муравьёв, и кто придумал назвать так село или местность, - неведомо...
Однако мы отвлеклись. Вернёмся к нашим черничным озёрам, по берегам которых водятся в достатке и муравьи, и лоси, и даже существа весьма редкие и оттого менее изученные. Например, в узенькой, петляющей из стороны в сторону речке Наплатинке, соединяющей озёра, живёт маленькая водяница, или, как ее обыкновенно называют, русалка.
На вид русалка - совсем крошка: девочка лет семи, с пухлыми щечками, синими смешливыми глазами и пушистыми волосами, в которые она вплетает цветы кувшинок. Кожа у нее молочно-белая - ведь слово "русалка" означает русый, светлый - а хвост как у окунька - в зелёную полоску, украшенный нарядными красными плавниками. Словом, если увидишь такую красотулю - глаз не оторвёшь! Только увидеть ее непросто: Маруся - так зовут русалку - очень осторожна, днём она лежит на донном песке и дремлет; волосы ее размывает течением, и, смешиваясь с нитями водорослей, они колышутся, поднимаются и опадают, давая укрытие стайкам мальков и головастиков. К ночи Маруся просыпается, потягивается, изогнувшись кольцом, щиплет кончик собственного хвоста, и отправляется в путешествие по озёрам.
Хотя в последнее время Марусе изрядно надоел этот размеренный образ жизни. Часто тянет её на солнышко, к свету, теплу и синему, бесконечному небу. Оттого ворчит на неё лохматая Шишига, ее заботливая тётка.
- Ты хоть пузико своё белое не показывай, когда днём плаваешь! - бормочет Шишига из прошлогодних камышей, - Не играйся, не брызгайся, заметят - поймают в сети, как рыбку!
Шишига смотрит строго из-под сросшихся бровей, сморщенным кулачком грозит. Шишига - она из кикимор, болотца любит. Всё камышами да осокой шуршит, стебли подгрызает, скрипит, ухает - так, для порядка. Страха на неумелого рыбка нагонит, а бывалого сама испугается...
А Маруся Шишигу и подавно не боится. Из воды высунется, ручонками мокрыми лохматую обнимет, поцелует в шершавый нос - и плюх - только ее и видели!
Плывёт Маруся по речке, обгоняет молоденьких плотвичек, кувыркается в водяных струях. Берега кругом утопают в травах и цветах. Облачка маргариток подбираются к самой воде, белые корни высовывают из земли свои длинные пальцы. Сонно, маетно... Тёмные фиолетовые стрекозы садятся на листья кувшинок, блестят на солнце стрекозиные чешуйки.
На песчаном бережку, возле старого сухого вяза, притаился у воды кот Мититей и ловит рыбу. Мититей раньше был домашним, жил у людей, в доме, спал на диване и пил молоко из блюдца с синим цветочком. Только вот хозяйка переехала в город, увезла с собой и диван, и блюдце, а кота - не нашла. В городе жить он не захотел и в день отъезда от неё удрал. С тех пор стал сам себе хозяин - Камышовый кот Мититей. Большой, в серых полосках, морда круглая - бубликом, пышные усы торчат во все стороны.
Сидит Мититей на песке, жмурит зелёные глаза и лапку в реке мочит. Глупая рыбка подплывает, думает червячок, а кот - хвать всей распушенной пятернёй по воде. Глядишь - и выудит себе на обед с десяток пучеглазых ротанов да долговязых щучек.
Завидев Марусю, Мититей приветственно мяучит и задирает полосатый, как у енота, хвост.
- Мяумаруся, мяууу! Впереди лодка и жужжащий велосипед на мосту! Громко не булькай!
- Не буду! - машет рукой Маруся. - Я спрячусь!
Мимо проплывает домик за невысоким забором - разворачивается, показывая свежевыкрашенные окошки. Река здесь делает крюк, оттого и чудится Марусе, что не она, а домик плывёт и вертится. В огороде за забором кто-то полет грядки, пятнистая собака стоит на мостках и недоверчиво смотрит на Марусю, переминаясь с лапы на лапу. Маруся тоненько мяукает собаке и ныряет. Звонкий лай пса смешивается под водой с голосом лопающихся пузырьков.
Вот Маруся и проголодалась. Сверкнул впереди толстый карасик, и она, с силой оттолкнувшись хвостом от песчаного дна, бросается за ним.
Маруся поймала карасика и съела его целиком, даже с мелкими косточками. Так уж у них, у русалок принято - костёр они разводить не умеют, едят рыбу сырой ...
Возле поваленной берёзы Маруся видит лодку. Санаторные, наверное, отдыхают. И, как всегда, на поваленном дереве застряли - один его конец в воде утоп, а сверху кажется, что лежит глубоко, проплыть можно. Щуплый мужичок плохо управляется с вёслами, вертит лодку на одном месте, никак с берёзы не столкнёт. А груз у него тяжёлый - полновесная дама в широкополой шляпе, зонтиком от солнца закрывается.
- Ну давайте же, Евгений, поднажмите, - говорит дама, капризно морщась. - А то я под берёзой не протиснусь, да и из лодки неохота вылезать...
Дама на корме начинает раскачивать лодку из стороны в сторону, Евгений кряхтит, "поднажимает" из последних сил - и лодка с треском и скрипом сползает с корявого ствола.
- Ох, слава Богу, Евгений, я так и знала, что с вами могу чувствовать себя совершенно спокойно!
Маруся выпрыгивает из воды недалеко от лодки и с громким плюханьем падает обратно. Санаторные оглядываются, замирают, повернув головы под одинаковым углом.
- Вот это да... - открывает рот мужичок и чуть не упускает вёсла. - Никак сомище играет или щука огромная!
А про себя думает, что нужно непременно вернуться сюда уже без дамы, но с удочкой, и порыбачить вволю на этих стрекочущих солнечных берегах.
Маруся смеется тихонько, и смех её под водой похож на хрюканье. Она плывёт дальше по реке и проплывает под Косым мостом. Мост это сложен из чего попало: из бетонных глыб, неровно набросанных на дно, из каких-то странных металлических деталей, торчащих в разные стороны. Всё это ржавое, кособокое, страшное, того гляди обвалится. Возле моста, на косогоре, мальчишки возятся с фыркающим мопедом. Маруся осторожно, стараясь не плеснуть, плывёт дальше, зажимает нос, чтобы не чувствовать вонючий выхлопной газ, расползающийся по воде серой пеленой.
На изгибе Наплатинки, возле самого устья, яблоня уронила в реку отяжелевшую от плодов ветку - крупные, зеленые яблоки покачиваются в воде между листьев. Маруся оторвала одно и надкусила. Яблоко оказалось сочным и кисловатым, надо будет на обратном пути нарвать побольше, про запас. Только вот куда сложить... За старой рыболовной сетью что ли сплавать...
Но тут Маруся забыла и про яблоки, и про сеть, потому перед ней раскинулось Большое озеро. И как всегда оно было огромным, прекрасным и другим. Сегодня на озере гуляет ветер, гонит к берегам мелкую рябь. Кромка хвойного леса уходит вдаль, в синеву, разделяется на две стороны, чтобы где-то там, впереди растаять, а потом, за границей видимой воды, вновь сомкнуться.
И Маруся отправляется на середину, на волю, где рябь превращается в настоящие волны с белыми гребешками. Русалка смеётся и подпрыгивает в этих волнах, как разыгравшийся дельфин, и стаи рыб следуют за нею, вторя её движениям. Никто не видит, как она резвится, и только большая взъерошенная чайка, сидящая на плавучей коряге, с любопытством наблюдает за водяными фонтанами.
История вторая
Про старичка с термосом и жемчуг
Утром на реке хмуро, зябко. Туман стелется над водой белёсым одеяльцем, и кажется, будто воды совсем нет, а камыши и берег вырастают прямо из этого тумана.
Маруся вылезла из реки на мокрый песок и смотрела, как Шишига разжигает самовар, запихивая в топку шишки и берёзовые щепочки. Самовар был старинный, с благородным латунным блеском, потускневший от времени, и спросонья казался Марусе волшебным домиком, а из трубы домика валил дым. Потом, когда самовар прогрелся и начал петь и фыркать, он стал толстяком, который, того и гляди, пустится в пляс по мокрому косогору.
Шишига набросала разных листочков и корешков в старый заварочный чайник и поставила его сверху, на конфорку, чтобы запарился. Когда вода поспела, Шишига порылась в камышах и нашла в своих запасах две кружки - одну металлическую, белую, с круглой щербинкой, другую - фарфоровую, в красный горошек.
- На, погрейся, - сказала она, протягивая Марусе до краёв полную фарфоровую чашку - травяная жидкость пряно пахла и сквозь тонкие стенки обжигала девочке пальцы.
Маруся подержала немножко чашку в ладонях и отхлебнула. Фу, горько-то как! Лохматая опять положила в заварку корень лопуха...
- Ты опять лопух положила, - рассердилась Маруся. - Его же пить невозможно - одна горечь!
- Мёдом закуси, - насупилась Шишига, - послаще станет! Лопух полезен очень... А мне и вовсе не горько!
Маруся поставила чашку в траву и полезла обратно в воду. После нагретого самоваром воздуха вода показалась ледяной и неуютной. Ну, ничего. Разве это холод? Маруся и не такие холода терпела, уж привыкла. Зимой Наплатинка долго не замерзает, чёрной студёной змеёй вьётся между снежных берегов - попробуй, поживи в такой воде! А Маруся живёт. Да ещё и плещется, играет, рыбку ловит, пока не приходит, наконец, настоящий мороз и не сковывает реку льдом, почти до самого дна. Тогда Маруся затихает - дремлет, зарывшись в песок, а иногда, в солнечные дни, смотрит на небо, переливающееся в ледяном плену над головой.
Маруся быстро согрелась и развеселилась. Развеселилась она совершенно без причины, просто так. Может, потому что солнце развеяло серые утренние тучки и улыбнулось, может, из-за желтых кувшинок, которые в этот час вылезали из-под воды и раскрывали свои тугие лепестки, и было это очень красиво, и никогда не надоедало. Словом, стало ей очень весело и легко, и захотелось пошалить.
Маруся поплыла к заводи, где обыкновенно по утрам, укрытые дождевиками, клевали носом рыбаки. Они всё надеялись поймать большую старую щуку, доживавшую свой век среди рыбьей мелюзги. Говорили, что в животе этой щуки - золотое кольцо с изумрудом, будто бы оброненное самим Петром Великим. Маруся как-то спросила об этом щуку, но та лишь клацнула зубами и заявила, что в животе у неё много чего имеется, и как бы сама Маруся туда не угодила...
Маруся поёжилась, вспомнив страшную костистую голову с желтыми кругляшками глаз и пастью, усеянной острыми зубами. Поскорее бы уж её поймали, эту щуку, а то неприятно натыкаться на старую, приняв по рассеянности за облезлое бревно.
Русалка как раз вспоминала, куда она припрятала старый резиновый сапог, который недавно нашла на берегу (его можно было прицепить на крючок сонному рыбаку, а потом наблюдать из камышей, как он трясущимися руками подсекает воображаемую добычу), когда вдруг нос её ощутил волшебный аромат. Она остановилась, вытянула шею, как мышка, вылезающая из норы, принюхалась. Запах был сильный, тёплый и сладкий. Маруся поплыла на запах и обнаружила лодку, засевшую в камышах. Рыбак на лодке - старичок в синей шерстяной кофте - дремал, подобрав колени к подбородку, но удочки из рук не выпускал - привычка... Сладкий дурман исходил от лодки, в этом Маруся была уверена. Затаив дыхание, она подобралась к облупленному борту, и заглянула внутрь.
На сиденье возле старичка стоял чудной сосуд. Он был вытянутый и серебристый, крышка его была снята, и сквозь отверстие в пробке выходила наружу струйка пара. Какао, вдруг подумала Маруся. То, что там внутри и так чудесно пахнет, - называется какао. Откуда в её голове всплыло это странное вязкое слово, она не знала. Но только ей ужасно захотелось попробовать это слово на вкус.
Она облокатилась о борт лодки и, потянувшись, ухватила одной рукой серебристый сосуд. Старичок вздрогнул, почесал нос, разлепил на секунду глаза за толстыми очками, а потом снова заснул. Маруся обняла термос (а это, конечно, был именно он) и, косясь на подозрительного деда, который в своей скрюченной позе походил на какое-то несуразное насекомое, отплыла подальше, в камыши.
Отвинтив пробку, она сунула нос внутрь и вдохнула дивный аромат. На мгновение голова ее закружилась, и перед глазами возникли странные манящие картины. В них была кроватка с желтым одеялом и мягкой подушкой, и солнце, проникающее сквозь прозрачные занавески. На столе, в кружке солнечного зайчика, стояла белая чашка с утёнком, а в ней - пузырилось молочной пенкой густое и горячее какао. Чьи-то тёплые осторожные руки, не торопясь, заплетали Марусины волосы в косы...
Брррр... Что за наваждение! Откуда всё это взялось? Невиданное, но такое знакомое... И так тепло от этого стало на сердце, так спокойно...Маруся отхлебнула из термоса, и картинки растаяли, остался лишь приятный запах какао, напоминавший осенний дурман опавших кленовых листьев. Маруся отхлебнула ещё, а потом ещё - и так, пока термос не опустел. Тогда она облизнула сладкие усы над верхней губой и вернула термос на место. Жалко, конечно, что старичку ничего не осталось. Но ей так понравилось какао...
Каждый день теперь Маруся наведывалась в маленькую заводь, в надежде снова встретить рыбака с термосом. И как-то раз он опять объявился. Он дремал в своей видавшей виды лодке, надвинув на глаза круглую кепку, и термос с горячим напитком блестел на скамеечке, рядом с рюкзаком, - будто компанию дедуле составлял... Девочка едва сумела дотянуться до термоса - он был тяжелый, почти полный, так что она долго лакомилась вкусным какао, сидя на ветке ивы, качелями повисшей над самой водой. Ей даже пришлось несколько раз останавливаться и переводить дыхание, чтобы осилить целый термос. В конце концов, Маруся надулась, как снегирь, и с трудом могла плавать.
Она так старалась не плеснуть водой, подбираясь к лодке, что не заметила, как старичок приоткрыл один глаз и беззвучно ахнул, увидев ее пухлые ручки, скрывающиеся за бортом. А когда перед рыбаком мелькнул зелёный хвост, он покачал головой и предпочёл снова зажмурить любопытный глаз.
На следующее утро Марусю ждал сюрприз. Рядом с большим серебристым термосом в лодке примостился маленький, с кружку величиной, а в бумажном кулёчке девочка обнаружила рассыпчатое печенье, похожее на цветы. Сердцевина у каждого цветка была из клубничного джема. Ммммм.... Вкусно...
Хитрый старичок улыбался, слушая, как Маруся в камышах хрумкает печенье. От его голубых глаз бежали в разные стороны лучики морщинок.
"Маленькая, - думал он, - маленькая девочка-рыбка! И такая же сластёна, как все девочки! Если бы у меня была внучка, она была бы похожа на неё..."
Маруся высыпала прямо в рот крошки из кулёчка, скомкала промасленную бумажку и засунула ее в пустую кружку из-под какао. Ни с того, ни с сего, русалке сделалось грустно. Дедушка оказался таким добрым - видно, специально для неё угощение принёс, а она ... всё это время только и делала, что обкрадывала его тайком!
Ей захотелось как-нибудь отблагодарить доброго рыбака. Что бы такое для него сделать? Маруся решила спросить совета у Мититея - ведь он долго жил с людьми и наверняка знает, что они любят больше всего на свете...
Мититей отдыхал на старой раскидистой иве, как раз в том месте, где тонкие молодые веточки веером расходятся от кряжистого ствола и образуют что-то вроде гнезда. Кошкино гнездо. Вот смехота! Маруся окликнула Мититея, и он нехотя просунул между веток круглую голову с пушистыми бакенбардами.
- Мититей, скажи, что люди любят больше всего на свете?
Мититей моргнул осоловевшими глазищами и промурчал:
- Поесть...
Маруся нетерпеливо подпрыгнула в воде.
- Ну, это и я люблю, и ты, и лохматая Шишига, и птицы, и рыбы... А вот что есть такого, что особенно нравится людям?
Кот на мгновение исчез за ивовыми прутьями, а потом снова появился, с трудом протиснул наружу своё плотное тело с нарядными тёмными полосками и - задом, задом - спустился вниз по стволу.
- Дай подумать... - протянул он и начал умываться. - Ммммм...
Он долго вылизывал свой мохнатый светлый живот и, наконец, сказал:
- Деньги. Люди любят деньги.
- А что с ними делать, с деньгами?
- Можно поменять на еду...
- Фу-ты, - отмахнулась Маруся. - Опять за своё, обжора! А ещё что?
- Ну, можно потратить деньги на сокровища. У моей хозяйки была здоровенная шкатулка с разными бусами и серёжками, она частенько раскладывала их на диване и перебирала...
- Сокровища... - пробормотала Маруся и почесала свой хорошенький вздёрнутый носик, - А у меня ведь есть сокровища... И я их тоже иногда перебираю.
Свои сокровища Маруся хранила в старом гнезде водяной курочки, свитом в сухом рогозе. Порой, когда отчего-то на русалку находила тоска, она вытряхивала из гнезда все перламутровые раковины, жемчужинки и красивые узорчатые камни, раскладывала их на песке, грела в руках, и от их блеска и тепла на душе становилось веселее. Вот, если бы старичку тоже приглянулось такое богатство?
Маруся отыскала гнездо, совсем неприметное среди сухих стеблей, и осмотрела его содержимое. Потом отобрала горстку озёрных жемчужин - мелких, но ровных, с синеватым отливом, пару крапчатых камешков, раковину беззубки - сверху невзрачную, а изнутри прячущую перламутровый рисунок - будто лебедь крылья раскинул, - и положила всё это в маленький термос-кружку. Подумала-подумала, и добавила засохшую фиолетовую красотку стрекозу - так, для украшения, будто бы бантик...
Дедушка Антон открыл скрипучую дверь и вошёл в дом. Снял высокие сапоги, сполоснул под умывальником руки, пахнущие рыбой. В корзине сиротливо лежало одно берёзовое полено, и старик сунул его в печь, обложив пожелтевшей газетой. Семь карасиков плескались в белом тазу, роняли на дощатый пол крупные капли. Он, не отрываясь, смотрел на них, а сам всё думал о делах... Время-то идёт, а он так и не заготовил дров на зиму, и крышу надо бы починить, да спину ломит... Вчера стекло на веранде выпало, начнёт по холоду задувать... Ох, как много нужно сделать, а ни денег, ни сил уже нет...
И что же он так раскис? Вот старый олух! Никогда с ним такого не бывало. Сейчас сварит уху, чайку запарит с зверобоем, всё и наладится...На душе полегчает, и что-нибудь непременно придумается... Но сперва он разберёт свой рыбацкий скарб.
Дедушка Антон раскрыл зелёный рюкзак и вытащил большой термос. Потом из бокового кармашка достал маленький. Внутри что-то звякнуло.
Когда старичок отвинтил пластмассовую пробку, он не поверил своим глазам, - ему даже пришлось надеть очки, чтобы как следует рассмотреть сокровище. Под засохшей стрекозой и разноцветными камешками лежали настоящие жемчужины - пресноводные, те, которые, по мнению большинства исследователей давно уже не рождаются в наших водоёмах! Надо же, только представьте: где-то в глубине озера, по илистому дну всё ещё ползают жемчужные моллюски, оставляя за собой борозды и скрывая в своих неприметных раковинах драгоценные песчинки...
- Ай да девочка-рыбка! Ай да внучка! - воскликнул дедушка Антон, взвешивая в ладони крошечные шарики. Здесь на целые бусы хватит... А за эти бусы можно будет запастись дровами на всю зиму, и ещё, пожалуй, останется!
Старичок полюбовался на сухую стрекозу и осторожно положил её на маленький радиоприёмник, рядом с остальными своими сокровищами - поблёкшей фотографией и памятными часами.
История третья
Про камень-путешественник.
Однажды Маруся плавала в своём подводном саду, где среди нитей кувшинок, поднимающихся на поверхность к дрожащему свету, резвились маленькие водяные блохи - дафнии. Они были прозрачные, золотистые, с ножками-листиками, которыми крошки постоянно загребали, выуживая из воды кусочки еды. Когда Маруся приближала к дафниям лицо и долго-долго смотрела на них, малыши начинали казаться ей огромными невиданными чудищами, правда, вполне дружелюбными из-за своих длинных утиных носиков и куцых хвостов.
Кроме смешных дафний, в Марусином саду жили гребенчатые тритоны и лягушата, юркие мальки и ленивые задумчивые улитки, которые могли целый день путешествовать по одному-единственному стеблю. Иногда в зарослях водяной чумы - мохнатых водорослей - поселялась прожорливая личинка жука-плавунца - противная, белёсая, с большими острыми челюстями, готовыми схватить всякую неосторожную рыбку, забредшую в её владения. Этих личинок Маруся и сама побаивалась и, обнаружив, выбрасывала подальше, на большую воду, вместе с клубками травы, где они прятались.
Хорошо в саду! Зелено, мелко, тепло - солнышко прогрело воду до самого дна, даже мелкий светлый песок стал тёплым - так приятно зарыться в него, оставив на свободе только кончик хвоста...
Маруся лакомилась сладкой и хрусткой луковицей кувшинки, когда заметила кое-что интересное.
- Ой, он движется! - воскликнула она, высматривая это "что-то" в донном песке.
Шишига сидела на берегу, вытянув вперёд тонкие ножки с коричневыми подошвами, и плела сети из водорослей. От крика Маруси она сбилась со счёта и потеряла петлю.
Маруся нырнула, а через несколько мгновений снова показалась над водой, глаза её от удивления сделались большими и круглыми, как две голубые гальки. Она выбралась на берег, легла на живот возле Шишиги и начала рассказывать.
- Ой, как интересно! Там камень на дне лежит - большой такой, синий... Так вчера он дальше от отмели был! А позавчера совсем на глубине прятался, я на нём ещё улитку здоровенную нашла. Получается, он ползает! И бороздка за ним остаётся, как от черепахи! Ползает! Камень-то! Будто живой! И куда это он ползёт?
- Тоже мне невидаль нашла! - усмехнулась Шишига. - Обыкновенный камень-ползун, таких на Земле тыщи... Летал себе летал, потом свалился, а теперь обратно, в небо, хочет! Метеорит называется...
- Так он ещё и летать умеет? - прошептала Маруся.
- Ну, это как повезёт. Некоторые силёнок наберутся, отлежатся - и снова в путь. А другие здесь пригреются - так и улетать не хотят...
Маруся недоверчиво помотала головой, разбрызгивая капли с мокрых волос. Потом оглянулась на заводь, будто ожидая, что камень сию же секунду выпрыгнет из речки и улетит.
- А этот камень куда ползёт?
Шишига причмокнула губами-трубочками.
- На горку, наверное. С горки-то взлетать удобнее! Ох, не мешай мне, всё в вкривь и вкось получается из-за тебя!
Теперь Маруся начала наблюдать за камнем. Каждый день она замечала, что он всё ближе и ближе подползает к берегу, оставляя на песке заметный след. Однако она никогда не видела, чтобы камень шевелился - видно он передвигался настолько медленно, что со стороны не углядишь!
В один прекрасный день, камень выбрался из воды, одним своим боком упершись в берег. На воздухе валун казался ещё синее и глаже, и все водоросли и улитки, облеплявшие его раньше, куда-то подевались. Маруся обняла его, прижалась ухом к холодной, скользкой поверхности и замерла. Сначала она слышала только ледяную тишину, застывшую внутри камня, но потом, вдруг, в её ухо проник далёкий гул - словно бы где-то в глубине редко и сонно бил тяжелый колокол.
- Сердце бьётся... - прошептала Маруся восторженно и снова принялась слушать.
Через несколько дней путешественник совсем выбрался на берег и нарядно синел теперь в редкой траве возле взбаламученной раками отмели. Марусю так и подмывало нарисовать что-нибудь на его округлом, посверкивающем мелкими кристаллами боку.
Она нашла подходящий камешек и нацарапала русалку с пухлым хвостом и длинными волосами - почти саму себя... На следующий день Маруся очень удивилась, обнаружив рядом с фигуркой русалки ещё один рисунок - падающую звезду с зубчатым шлейфом!
- Он рассказывает свою историю! - заметила Шишига, посмеиваясь в усы. - Так он разговаривает!
Что бы ещё такое нарисовать, чтобы камень отозвался? Маруся аккуратно вывела на синей поверхности силуэт рыбки. Вот, мол, что водится у нас, на Земле. А у вас? Камень ответил рисунком странного существа, похожего на гору с ножками.
А вот тебе ещё и птица! Маруся хотела нарисовать лебедя, но вместо него получился толстощекий гусь. Тогда камень показал глазастый цветок на длинных тонких лапках, с крыльями-листами. Красивый такой, странный...
А у нас есть... например, бобры! Марусин бобёр вышел большезубым и почему-то свирепым на вид. На камне в ответ появилось мохнатое облако с глазами-звёздами и шестью щупальцами, которыми оно обхватило гору на ножках. Брр.... Жуткая картинка!
На следующем рисунке облако раскололо гору на сотни мелких кусочков, и они разлетелись в разные стороны, оставляя за собой зубчатые хвосты!
Аа... Вот как ты стал падающей звездой, бедный малыш! Ты - кусочек горы на ножках! Маруся погладила камень по спинке. Ты хочешь снова взлететь?
Камень изобразил крылышки.
Маруся вздохнула и снова его погладила.
Шли дни, и камень потихоньку уползал от Маруси всё выше и выше в гору. На все остальные Марусины рисунки он отвечал маленькими крылышками, как будто ни о чём больше не хотел разговаривать, кроме полёта. Вскоре Маруся уже не могла добраться до своего странного знакомого и только просила Шишигу проверить, не улетел ли камень. Шишига, недовольно посапывая, карабкалась на холм и сообщала:
- Он уже на пригорке!
- К соснам подобрался!
- Огибает лесок, ищет, где повыше!
А однажды вернулась и заявила:
- Улетел твой ползун - только ямка осталась! До-олго под деревом кружил, хотел, видно, приноровиться...
Маруся после этого всё глядела и глядела в чёрное ночное небо, усеянное звёздами, и думала о камне, который летел теперь в этой темноте... Вернётся ли он на свою планету, населённую ходячими горами, или нечаянно свалится где-нибудь ещё, на чужбине, и снова будет упрямо ползти наверх?
Крошечная звёздочка чиркнула по небу и пропала... Ещё один странник сбился с пути.
История четвёртая
Про толстушку с кошкой и тапочки
Тётя Паша возвращалась из леса с большой охапкой травы. Тётя Паша сама низенькая, кругленькая, на коротких толстеньких ножках - а на спине тюк крапивы и иван-чая размером почти с неё саму! Травы нужны ей, чтобы кормить кроликов.
Тётя Паша живёт в квартире - в старом доме, облепленном ласточкиными гнёздами, - а возле озера у неё сарай с кроликами. Каждую неделю тётя Паша перебирается через хлипкий мостик над озером и потихоньку шаркает в лес, на вырубку, где всё заросло сочной зеленью. Следом за ней, не боясь воды, ступает по редким досочкам чёрно-белая кошка. Все соседи удивляются: кошка, всё-таки, а ведёт себя по-собачьи - ни на шаг от хозяйки не отстаёт!
Так и бродят они по лесу вместе: тётя Паша в белой панамке, похожей на гриб, и такая же кругленькая и коротконогая кошка.
В этот раз доски после дождя были скользкие-прескользкие, и старушка очень медленно и осторожно шла по мосту. На нее были новенькие клетчатые тапочки с оранжевыми помпонами - мягкие и просторные - самая подходящая обувь для больных ног. Но вот тётя Паша засмотрелась на закат - вид с мостика открывается очень живописный - не удержалась и ... бумбарах! Поскользнулась и плюхнулась на мостик... Удачно плюхнулась - прямо на травяной тюк! Тапочки полетели в разные стороны, а кошку неуклюжая хозяйка смахнула в воду, в дыру между досками. Бедная кошка! Она барахтается в водорослях и от ужаса не разберёт, где берег!
Кто знает, чем бы закончилось дело, если бы не Маруся. В этот час она как раз пряталась в камышах и наблюдала за катающимися на лодках парочками, которые старались проплыть под низеньким мостом и не набить себе при этом шишек. Девочка подхватила орущую кошку и высадила ее в безопасном месте, на песочке, возле дырявой покрышки. Кошка перестала мяукать, отряхнулась и, как ни в чём не бывало, принялась облизывать мокрые лапки. Через минуту побледневшая тётя Паша уже обнимала свою любимицу и вытирала её выцветшим голубым передником.
А как же новые тапочки? Толстушка поохала-повздыхала, повысматривала их под мостом, но потом решила, что они утонули, махнула рукой и пошла домой босиком. В конце концов, её кошка осталась жива, да и тюк с травой никуда не делся - вот и слава Богу! А обувь - дело наживное... У неё есть ещё старые шлёпанцы - будет, чем ноги прикрыть.
А тапочки-то вовсе не утонули. Маруся вовремя их заметила и, нацепив на ладошки, как ручные ласты, поплыла к Наплатинке. Тапочки ей понравились, и она решила забрать их в свою коллекцию утерянных вещей.
- Что ты собираешься с ними делать? - поинтересовалась Шишига, увидев Марусину находку. - У тебя ведь ног нет!
Маруся грустно вздохнула. Да, ног у неё действительно нет, а на плавники тапочки надевать глупо... Но они такие красивые, нарядные, может, и пригодятся!
Маруся поставила тапочки на песочек - сушиться, а сама улеглась рядом, повернув к вечернему солнышку живот. Под стрёкот кузнечиков и плесканье рыб девочка заснула, и приснилось ей, что у неё вместо хвоста две хорошенькие ножки. На ножках были белые колготки, и так необычно было топать ножками по суше, а не плыть в легком и быстром потоке, помогая себе хвостом.
Впрочем, во сне она ступала не просто по суше, а по мягкому зелёному ковру, расписанному ромбами и завитушками. Если приглядеться, в этой сложной повители можно было увидеть странные рожицы - пучеглазые и удивлённые, ящерок, свернувшихся клубком, четырёхногих человечков. А в центре ковра притаился длинный зубастый крокодил - туда наступать было опасно, и даже запрещено... Вдруг проснётся и утащит в глубину! Лучше обойти по кромочке, около шкафа, или по креслам переправиться...
- Маруся, надень тапочки! - слышится чей-то голос, добрый, но немножко сердитый. - Окно открыто, по полу дует!
Маруся нехотя всовывает ноги в клетчатые тапочки с помпонами и садится на диван. В тапочках через крокодила никак не перелезть... И почему, кроме неё, его никто не видит?
- Маруся, просыпайся! Слышишь? Уж стемнело, пора рыбаков пугать! Ты мне обещала!
Рядом сидит Шишига и камышинкой щекочет ей живот. Маруся открыла глаза, и чудный сон испуганной птицей вылетел из её головы и растворился в воздухе где-то на уровне ивовых веток.
Тапочки уже успели высохнуть и вновь отсыреть. В одном поселилась маленькая травяная лягушка, и Маруся вытряхнула её вон.
- Может, они мне в самый раз будут? - спросила Шишига, расправляя смявшиеся оранжевые помпоны. - Чего добру пропадать?
Она влезла в тапочки и попыталась сделать несколько шагов. Ее маленькие костлявые ножки всё время из них выскальзывали, и, в конце концов, Шишига чуть не упала.
- Фу ты, как неудобно! - заругалась Шишига и сбросила совершенно ненужную для неё обувку. Стопы у кикимор покрыты толстой и грубой кожей, так что самые острые камешки могут лишь пощекотать им пятки.
- Ладно, - сказала Маруся примирительно, - Наверное, пора отнести их обратно - тёте Паше они нужнее...
- Уж отнеси, отнеси, на мостки положи возле кроличьего сарая... И пойдём рыбаков пугать - сегодня ночь подходящая - ти-ихая!
На следующее утро клетчатые тапочки с помпонами красовались на покосившихся мостках, привлекая внимание любопытных чаек. Когда тётя Паша пришла к озеру за водой для своих капустных грядок, она в изумлении уставилась на тапочки, которые считала безвременно утопшими. Потом она огляделась по сторонам, ожидая увидеть спасшего их героя, но, так никого и не заметив, скинула облезлые шлёпанцы и вновь окунула ноги в мягкую байковую глубину.
- Уфф... Хорошо! - выдохнула толстушка и, шаркая, отправилась к сарайчику, стараясь не расплескать воду в зеленом пластиковом ведёрке.
А Маруся грызла тростинку, и полустёртый сон о двух белых ножках и страшном крокодиле, скрывающемся в ковре, вновь всплывал в её голове... И кто, интересно, просил её надеть тапочки?
История пятая
Про живущих в костре
В середине лета зарядил дождь. Маруся хоть и любила воду, но только... как бы это сказать... с одной стороны, а когда вода оказывалась и сверху и снизу, настроение у неё безнадёжно портилось. Тонкие и нудные нити дождя превратили Наплатинку в неуютное место, и даже речные звери - бобры и выдры - разбежались по домам и поедали теперь свои рыбные запасы, зарывшись в тёплые подстилки.
Когда дождь прекратился и земля подсохла, Шишига натаскала из леса дров и развела на берегу костёр. Лохматая редко разжигала огонь: теплая шкурка не давала ей замерзнуть, а рыбу она, как и Маруся, предпочитала есть сырой, - но сейчас все ее старые косточки ломило от сырости, а, кроме того, нужно же было как-нибудь повкуснее приготовить грибы-вешенки, которых в овраге нынче уродилось целое море.
Маруся заворожённо следила за тем, как кикимора чародейничает над костром. Сначала Шишига сложила шалашик из веточек, спрятав внутри самые тоненькие и сухие. Потом она принесла два волшебных кремня, и, бормоча под нос какие-то заклинания, стала ударять камнями друг о друга, разбрасывая вокруг маленькие молнии. Одна из молний попала на кусок берёзовой коры, и розоватый завиток тут же затрещал и сморщился, поедаемый нарождающимся пламенем. Скоро весь шалашик занялся огнём.
Шишига нанизала на прутик пепельно-серые пластинки вешенок и принялась зажаривать их над костром.
- Подожди, пока уголья останутся, - посоветовал Мититей, который тоже пришёл к костру, погреться, - а то пальцы обожжешь!
- Знаю я, не маленькая! - огрызнулась Шишига. - Твоего прапрадедушки ещё на свете не было, когда я уже умела с огнём обращаться!
- Никогда не думал, что кому-то придёт в голову хвалиться своей старостью, - заметил Мититей язвительно, свернулся калачиком возле огня и зажмурил глаза.
Шишига молчала и продолжала жарить грибы, время от времени поворачивая прутики, чтобы вешенки не подгорели. Что касается Маруси, то она не обращала никакого внимания на обычную перепалку кота и кикиморы, а просто, бездумно улыбаясь, смотрела на пламя. Берёзовые и сосновые поленья уютно потрескивали, сухая хвоя выбрасывала в воздух фейерверки искр, стайки комаров тоненько звенели где-то за серым смолистым дымом, тщетно пытаясь прорваться сквозь плотные облака и всех хорошенько покусать.
Через некоторое время пламя сделалось слабее, ленивее, теперь горела только верхушка шалашика, и вдруг Маруся увидела, что это вовсе не костёр и не шалашик...
Это был город на склонах черной горы, странный, живой, переливающийся жаркими огнями! В городе этом на Марусиных глазах рождались и умирали причудливые существа. Вот из большой обугленной коряги вылепился то ли единорог, то ли дракон, то ли рыба с острым изящным плавником; извиваясь, выползла из угольев норка, посматривая по сторонам хитрыми оранжевыми глазками; тонконогая лошадка скакнула, скакнула и рассыпалась, исчезла в мерцающих недрах города; танцовщица вскинула руки в страстном танцем - и нет её, и следа не осталось от изгибов её прекрасных рук... Всё постоянно преображалось, превращаясь во что-то другое, теряя прежние очертания и получая новые. Улицы огненного города змеились, перестраивались, реки меняли свои русла, деревья росли и старели, призрачные обитатели выглядывали из окон, проживая за секунду целую жизнь...
- Ооооооо... - только и смогла произнести Маруся, наблюдая за чудесными превращениями. Она подтянулась на руках и влезла на берег, цепляясь пальцами за противно скользившую грязь. Шишига предложила Марусе прутик со сморщенными грибами, которые кикимора перед этим немножко присолила, но Маруся только помотала головой и продолжала смотреть на угасающий костёр.
Одна из веток надломилась и сделалась вдруг девочкой с длинными волосами и рыбьим хвостом. Русалкой! Такой же как Маруся... Русалка тянула к небу ладошки с пухлыми пальчиками, ее хвостик свернулся колечком, волосы тихонько потрескивали. Ещё немного, и блуждающий язычок огня, который никак не желает сдаваться, подкрадётся слева и проглотит бедную...
Этого никак нельзя допустить! Русалки не должны умирать так скоро, так внезапно! Они должны резвиться в речках и озёрах сотни, тысячи лет, оставаясь вечно юными и прелестными! По крайней мере, так говорила когда-то Шишига, рассказывая Марусе о законахмира.
Нет, Маруся не допустит такой несправедливости, она спасёт несчастную сестрёнку!
Девочка схватила палку, которую Шишига использовала как кочергу, выкатила злополучное полено из костра и погасила его в воде. Полено зашипело, испустило облачко дыма и развалилось... Как ни старалась Маруся, она не смогла узнать в этой пепельно-серой головёшке хорошенькую русалочку.
- Зря старалась, племянница, - сказала Шишига, стаскивая с прутика очередную вешенку и дуя на обожженные пальцы. - Это же огненная русалка - она в костре живёт. Огонь для неё - всё равно, что для тебя вода!
- Но как же ... Ещё чуть-чуть - и она бы погибла! Я хотела её спасти... - расстроенно ответила Маруся, отворачиваясь от мёртвой головёшки.
- В огненном мире всё происходит очень быстро, - Шишига прожевала гриб и облизнула губы, - но это нам только так кажется! На самом деле, наше мгновение - для них целая вечность. Если хочешь, они вообще не умирают... Так, улетают с дымом, рассыпаются пеплом, чтобы потом родиться снова в другом костре.
- И что... Она тоже когда-нибудь родится заново?
- Ну конечно. Когда-нибудь, где-нибудь кто-нибудь заметит в пламени её рыбий хвост и очень удивится!
Маруся помолчала немного, а потом сгребла в кулак оставшиеся от русалки угольки и бросила их в потухающий костёр. Город на склонах горы засыпал, сонно мигая окошками.
- На-ка, поешь немножко! - предложила Шишига заботливо. - А то, глядишь, и ты рассыплешься от ветерка, как это полено!
- Да, да, а когда наешься, почеши у меня за ушком, - промурчал Мититей, приоткрывая один глаз, - Меня так давно никто не гладил... А ведь время-то уходит, уходит... Мяааа...
Маруся вздохнула, посмотрела на засыпающий город, в котором подходила к концу целая эпоха, и принялась за вешенки. Потом она долго чесала Мититея за ушком, а тот выпускал коготки и мурлыкал под нос какую-то старинную кошачью песенку:
Утекает время
Сметанкою с усов.
Нечего тут медлить
Ням - и был таков!
История шестая
Про старую щуку и скопу-охотницу
--
А я умру?
- Никогда. Если только по собственной глупости не попадешь в пасть щуки или другой какой-нибудь зубастой пакости...
![[]](/img/m/mjata_p/marusya/marusja-samowar.jpgsamizdat.jpg)
![[]](/img/m/mjata_p/marusya/rusalkapodolxdom.jpg1.mal.jpg)
![[]](/img/m/mjata_p/marusya/marusja5.jpgsamizdat.jpg)
![[]](/img/m/mjata_p/marusya/marusja7.jpgsamizdat.jpg)
![Маруся []](/img/m/mjata_p/marusya/marusjaochenxmal3.jpg)
