Даже пыль здесь пахла по-особенному. Домом. Все те же раздолбанные мостовые, мрачные кирпичные дома и ржавый протекающий гидрант. Он снова пытается вернуться домой. Человек в потертой армейской куртке идет по улице. Уверенно стучат каблуки желтых ботинок. Он кажется тут чужим - жилистый, высокий старик с носом, неуловимо похожим на клюв хищной птицы.
Мужчины в белых одеждах жмутся к стенам, птицами трещат на своём непонятном языке. Провожают его напряженными взглядами. Смуглые ребятишки, не обращая внимания на старика, брызгаются у гидранта. А старик идет по улице своего детства, улыбаясь встречным.
- Ты сошел с ума, снежок?
Улыбка пропадает с лица старика. Перед ним трое парней, одетые в длинные белые рубахи. Молодые, с самоуверенными смуглыми лицами и темными, как спелые маслины, насмешливыми глазами... В пальцах танцуют бабочки ножей. Тонкие клинки словно живут своей жизнью, притягивая к себе взгляд. Кажется, что в руках у троицы смертельно опасные ядовитые змеи. Еще миг - и ужалят.
- Я родился в этом районе, - не сводя глаз с лезвий, произносит старик.
- Это наш район, снежок, - ласково говорит один из парней. - Тебе сюда не надо. Понимаешь?
- Но мы добрые, старик, - вторит ему второй. - Мы даже резать тебя не будем.
- Только гони часы и выверни карманы, - хихикает третий.
Распахивается потрепанная куртка. Старик видит, как меняются их глаза при виде желтой кобуры. В них появляется страх. Двое пытаются бежать, третий смелее - бросается на него, сжимая нож. Ровесник старика - верный "девятьсот одиннадцатый" - привычно бьет в руку отдачей. Звенят гильзы по мостовой, звякает выпавший из руки нож. "Кольт" бухает снова.
- От судьбы не убежать, - звучит в наступившей тишине.
Старик идет по опустевшей улице своего города. И кажется, что там, за его плечами, идут все его предки, начиная с Уильяма Брэдфорда и заканчивая отцом.