Утром Люська выпила приготовленную с вечера бутылку пива и уехала. Анюта весь день провела в постели, растрёпанная, с опухшим зеленоватым лицом и не раскрывающимися до конца глазами. Лёлики приносили ей то минералку, то чай, но но-шпу с анальгином. Во второй половине дня Аня начала принимать пищу и почувствовала себя очень счастливым человеком. Вспоминая вчерашний разговор, она усмехнулась про себя: "Вот оно - начало новой жизни! Что может быть лучше квашеной капусты, апельсинового сока и мирного субботнего вечера! Как прекрасна жизнь!"
Женя вернулся поздно, весь какой-то смущённый и извиняющийся. Он опустился перед диваном со сладко дремлющей женой на колени и запричитал громким шёпотом:
- Малыш! Ты прости меня, а? Такая работа у меня теперь... Что поделаешь! Вот и в субботу... Надо бы с вами, с семьёй - а я, видишь, с финнами... Ты знаешь, они, гады, пьют - как лошади! Как будто только для этого и приезжают. И я как...
- Как конь! - подсказала Аня, едва сдерживая улыбку. - Жень, что это тебя сегодня пропёрло?
Женя какое-то время молчал, стараясь собраться с мыслями. "Конь" совершенно выбил его из колеи и нарушил ход мыслей. Он с трудом вспомнил, о чём говорил, и попытался продолжить:
- Я, Анечка, давно об этом думаю. Я же не чурбан безглазый. Ты одна всё время, и весь дом на тебе...Конечно, тебе скучать особенно некогда, но ведь ты же тоже... Ну, как сказать...
- Тоже человек? - опять подсказала Аня.
- Ну да... Ой! Нет! Я не то имел в виду! - спохватился Евгений. - При чём здесь это!..
- Как это "нет"! - Аня села и грозно подбоченилась. - Значит, я уже и не человек?!
Женя, совершенно сбитый с толку, на всякий случай прикрыл голову руками. Анюта больше не могла изображать негодование и буквально взорвалась хохотом. Она смеялась, потому что Женя был смешным и беззащитным, потому что все её терзания казались сегодня такими же нелепыми, как весь его пьяный бред. Потому что жить хорошо и весело.
Утром, готовя завтрак своему шумному семейству, Аня продолжала улыбаться. Помешивая кашу, она перебирала в памяти события вчерашнего дня. Сначала перед глазами проплывали картинки, потом под ними будто появлялись надписи, и постепенно голова заполнилась словами, которые требовали немедленного осмысления. Почему, например, Женя вчера бросился на колени? За что он просил прощения? Анюта ни разу ни в чём его не упрекнула. Всё у них хорошо. Во всяком случае, внешне. Может, слышал их с Люськой разговор? Да нет, вряд ли. А может...
- Эй, вы! Идите завтракать! - прервала сама себя Анюта и только сейчас почувствовала, что забыла убрать с лица улыбку. В голове роились тревожные мысли, а губы продолжали улыбаться...
Лёлики же, напротив, появились на кухне с кислыми минами, давая понять, что каша - это то блюдо, которое нормальному человеку может испортить настроение на весь день. Но спорить не решались - папа после "финнов" был хмур и зол, поэтому разумнее сегодня не отстаивать свои права, а быстренько поесть и исчезнуть. Так они и сделали.
Аня с Евгением остались одни. Женя пил чай и тихонько охал.
- Чего кряхтишь-то? Помираешь, что ли?
- Не то чтобы помираю...
- Значит, уже умер? - Анюта шутила скорее по привычке, на самом деле же обдумывала, с чего лучше начать разговор. И стоит ли вообще его начинать?
- Хватит издеваться! Дай лучше от головы... - простонал Евгений.
Аня достала из ящика и разложила перед мужем несколько упаковок - на выбор. Поставила рядом стакан воды. Потом машинально потянулась за тряпкой и начала протирать холодильник, навесные шкафы, кафель... Тёрла, тёрла, а сама всё думала: "Как же мне вывести его на чистую воду?"
Женя сам невольно подсказал:
- Всё-таки нельзя столько пить...
- А сколько вы выпили, а? Сколько вас было? - Аня старалась говорить легко и непринуждённо.
- Нас? Нас - двое. И их трое. Хотя рыжего можно не считать, он у них больше по науке...
- Не пьёт, что ли?
- Почти.
- Ну, значит, его не считаем. И женщин тоже, да?
- Каких женщин? - не понял Евгений.
- Ну каких... я не знаю, финских или наших. Какие там у вас были?
- В ресторане, что ли? А при чём тут они? Мы же от них отдельно заказывали, а потом вообще в гостиницу переместились.
"В гостиницу... С женщинами... Заказывали отдельно, но пили-то вместе... В гостинице... " У Ани всё опустилось внутри. И тряпка из рук упала. Женя вслух пытался подсчитать, сколько вчера выпил, какое количество выпитого было лишним, и таким образом определить допустимую норму - на будущее...
"Вот и всё. Вот и всё. Вот и всё", - стучало в Аниной голове. Слова равнодушно пульсировали в мозгу, постепенно теряя смысл. Вся прожитая жизнь вдруг собралась в пёстрый неровный шар, который задрожал и рухнул на пол, превратившись сначала в море осколков, а потом в чёрное безликое пятно.
- Вот и всё, - произнесла Аня вслух каким-то низким и чужим голосом.
- Закончила? - участливо спросил Женя.
- А? - вздрогнула Анюта.
- Ты чего? Задумалась? Я говорю, закончила? Пойдём тогда в комнату, журналы и фотографии посмотрим. Якконен в гости звал, велел тебе семью показать. Ты знаешь, у него такой балкон классный, как веранда, хоть и обычный дом. Четыре этажа, по-моему. У соседей такой же балкон, и никакой перегородки. Пойдём, сама всё увидишь! А я хоть прилягу, а то мочи нет...
У Ани шумело в ушах, а лицо стало деревянным. Что оно, интересно, выражает? Боль? Ужас? Страдание? Но отражение в коридорном зеркале казалось спокойным и даже равнодушным, только глаза странно блестели.
Расположившись возле жены на диване, Евгений тыкал пальцем в людей и здания, что-то увлечённо рассказывал и совершенно не замечал Аниного состояния. Она брала из его рук фотографии, смотрела на чужие лица, на украшенные цветами балконы и не могла выдавить из себя ни слова. Вдруг среди круглых финских физиономий мелькнуло что-то знакомое...
- Женя, это же ты...- удивлённо произнесла Анюта.
- Ну да. Я ж тебе говорю, рыжий на цифровик снимал и сразу распечатал. Он же не пил. Знаешь, у них такая классная аппаратура! Всё с собой возят, не любят зависеть от обстоятельств. Вот видишь, это мы с Якконеном. Как его... У меня записано, как его зовут, не помню. Вчера всё Якконен да Якконен. А это Александрыч с толстым. Пулхонен у него фамилия, а зовут... Тоже записано. Мы всё как-то по фамилиям... Господин Самойлов, господин Пулхонен... А господин Смирнов так надрался, что почти ничего не мог выговорить. Смех! Правда, эти господа тоже хороши были! Они сюда и приезжают, чтобы нажраться и забыться. Хорошо хоть по девочкам не запросились! А где рыжий? Ни на одном снимке его нет...Видишь, как плохо быть самым трезвым! Всех запечатлел для истории, а сам остался за кадром. И никто ведь не догадался его сфотографировать, вот остолопы! Нет, хорошие ребята, душевные. С Якконеном мы решили дружить семьями. Конечно, для этого надо сначала познакомиться! А, малыш? Будем дружить семьями? Это всё-таки не китайцы какие-нибудь. Ты знаешь, у нас так много общего! Конечно, они по-другому живут, но это даже интересно, есть о чём поговорить. А? Что ты молчишь?
"А женщин нет... " - Аня смотрела на толстых белёсых финнов, на долговязого Александрыча, пытающегося спрятаться в тёмных усах, на пьяненького, улыбающегося Женьку и...таяла. Не оттаивала, нет. Именно таяла. Руки и ноги уже превратились в неуправляемую жижу, а лицо начинало стекать на диван вместе с чуть тёплой солёной жидкостью... Аня вся обмякла и не могла больше себя контролировать. "Ну, вот и всё!" - подумала она и разразилась слезами. Чёрная лужа быстро-быстро собралась в яркий красивый шар, в котором бегали дети, взрослые и кот Воська. Им было хорошо и весело.
- Ань, ты чего? - испугался Женя. Анюта всхлипнула и сквозь слёзы улыбнулась:
- Живут же люди!..
- Кто - финны, что ли? Да брось ты! Наплевать на них! Мы с тобой лучше живём. Честно! А если захотим - поедем к ним в гости, правда? Только ты не реви, ладно?
- Ладно. Я больше не буду.
Аня прижалась к Жене, обхватила его руками и замерла. За несколько минут она потеряла его и обрела заново. За четверть часа простилась со своей благополучной жизнью, а потом вернулась в неё из небытия.
"Чего я так испугалась? Почему чуть не умерла? Может, я ещё люблю его? Или просто боюсь быть обманутой? Какая разница!"- Аня уткнулась лицом Жене в грудь и задохнулась от острого ощущения, что она жива.
- Женька, я давно не была такой живой!
- А я таким дохлым, - отозвался Евгений. - Надо меньше пить!