- Вер, это чё за ерунда на первой полосе? Как прикажешь реагировать?!
"А чё так орать-то! Аж перекосило всего! Сам, небось, и не заметил бы ничего, если б не Аська..." Так Вера подумала. А вслух сказала:
- Ну а как реагировать, Борис Ефимыч... Ну, велите меня казнить, что ли...
- Ты мне тут шутки-то не шуткуй! Лучше объясни, как такое могло случиться. Совсем глаз замылился? Или, может, орфографию забыла? Так надо освежать периодически. А не кофе пить с утра до вечера. Вот давай, расскажи мне, когда -тся пишется, а когда -ться, - так, чтобы я внятно понял.
"Идиот, - подумала Вера. - Сейчас ведь не выдержу!.."
- Ну во-первых, Борис Ефимыч, внятно не понимают, а объясняют... - Вера сделала паузу, чтобы посчитать до десяти и за это время перестать скоропостижно увольняться с работы. - А во-вторых, - продолжила она после перерыва, по возможности мирным голосом, - ну чего Вы на меня напали! Кофе я пью один раз - с утра. Ну, а с глаголами... Наверное, исправления не сохранились... Так ведь было уже, помните? Ну ведь же я же не могла же... А если хотите, чтобы ликбез для Вас провела, так и скажите. Глаголы вопросами проверяют. Он что делает? - Сердится - без мягкого знака. Она перестала что делать? - Сердиться - с мягким.
- Ну ладно, ладно... - голос редактора смягчился.
"Вообще-то, он мужик не злой - просто псих", - подумала Вера.
- Ну вот, теперь "ладно"... Сначала обидели...
- Ой-ой-ой... Какие мы обидчивые! Скоро уборщицы начнут обижаться!
"Нет, все-таки он гад. И сволочь. А я корректор. И неудачница", - передумала Вера, но вслух ничего не сказала. В этом уже не было никакого смысла: Б.Е. понесся дальше, видимо, поставив мысленную галочку напротив ее невезучего имени...
2.
В не закрытую редактором дверь просунулась Аська:
- Орал?
- Орал. Небось, с твоей подачи?
- Не, ты что! Я с этими -тся и -ться совсем не дружу! Наверно, Серенький указал. А может, сам...
- Нет, сам он не может. Сам он чурбан неграмотный.
- Ну да, ну да... Типа, я тоже, да? Раз эти ваши -тся и -ться не знаю...
"Типа, да!" - про себя усмехаясь, подумала Вера, а вслух сказала:
- Аська, ты хорошая баба. Только что ты ко мне пристала, а? Так и нарываешься на грубость! Ты же знаешь, если меня довести...
- Так, все! Будем считать, обсудили. Еще не хватало из-за этих двух недоразумений разругаться!
- Это ты что имеешь в виду? Что первое, что второе?
- Ну как! Первый - Б.Е., а второй - мягкий знак, - Ася сначала все это сказала, а потом поняла, что пошутила, и расхохоталась. Смеялась она всегда так беззлобно, заразительно и искренне - что все вокруг тоже начинали фыркать, подрагивать, ронять слезы и икать.
- Хватит ржать! - Вера попыталась говорить серьезно, но неожиданно для себя самой разразилась смехом.
Когда два человека впадают в смеховую истерию, остановить это безумие практически невозможно. Стоит одному чуть хихикнуть или просто состроить гримасу - и другой уже содрогается в конвульсиях. Пока этот "другой" досмеивается до нижней точки выдоха, "первый" готов на новую серию повизгиваний и всхлипов.
Аська с Верой дохохотались до полного изнеможения и наконец замерли.
- Да ну тебя! Ты сегодня какая-то вся остроугольная!
- Ну а как ты хотела! Я же переживаю.
- Вот я и говорю: пойдем, развеемся... А, Вер? Опять же пятница... У тебя ведь Рома в командировке, а дети у бабушки?
- Ну да... А ты что же, домой не торопишься?
- Не тороплюсь... С Димоном разругались вчера - к мамашке отправился.
- А! Так тебе слушатель требуется! Ладно, уговорила. Можно посидеть... А давай прям здесь? Чего-то не хочется никуда тащиться. Да и голова какая-то не уложенная... Подождем только, пока Б.Е. свалит...
- Ой, когда это он был против! Хотя сегодня и правда лучше пусть в неведении будет - а то, кто его знает... Все-таки ляп такой на первой полосе...
- Не трави душу, Аська! - оборвала Вера. - Иди чего-нибудь поработай - дай маленько в тишине посидеть.
- Ладно, пошла. Через часок приходи в каморку - все обустрою сама, раз уж ты сегодня потерпевшая. Маню звать - или вдвоем?
- Зови, конечно, как же мы без Мани!
- И то! Надо все как положено - на троих!
Аська было хохотнула, но так с этим одиноким смешком и удалилась, уронив по дороге стул и рассыпав пачку свежеиспеченных газетных листков.
4.
...Ника хлопнула дверью гримёрки и нервно крутанула замок:
- Достали!
- Ты чего? - Вадим от неожиданности чуть не сел мимо стула.
- Да ничего, Вадь, ничего, родной! - то ли прорычала, то ли провыла Ника и плюхнулась в кресло, закрыв глаза.
Вадим с опаской смотрел на её вдруг как будто помертвевшее лицо: даже глазные яблоки не двигались под закрытыми веками.
"Уснула, что ли? Но разве можно так внезапно уснуть... Ну, не умерла же?.."
- Никусь... - тихонько позвал он, и глазные яблоки заходили, а через несколько мгновений открылись глаза.
Ника смотрела в пространство каким-то странным взглядом.
- Да что с тобой? - Вадим встал и, опасливо протянув руку, дотронулся до бледного лба своей "звезды". "Звезда" вздрогнула и, словно опомнившись, пробормотала:
- Ой, Вадим, не знаю... Провалилась как будто... Себя видела - но другую. С другим лицом, представляешь! Вроде похожее лицо, но не моё... В городке каком-то зелёном... Там так спокойно!..
- Устала, девочка моя... Ну ничего, завтра отдохнёшь. Я всё устрою: бассейн, массаж... А послезавтра у нас съёмки - ты помнишь? Надо собраться, рыбонька...
- Нет! - вдруг жёстко оборвала Ника. - Никаких съёмок не будет.
- Ты что?! - оторопел Вадим. - Самая же пруха пошла. Сейчас никак нельзя отказываться. Уж поверь мне: я момент чую. Тут надо, пока горячо. Вон их сколько - молодых, длинноногих, сексуальных - только свистни! Выпадешь из обоймы - всё, пиши пропало. Годы-то идут...
- Вадик, ты не понял. Я ничего больше не хочу. Никакой обоймы. Ни-че-го!
- Ну ладно, ладно, не буду к тебе приставать сегодня. Отдохнёшь - тогда поговорим.
Ника не стала спорить, позволила Вадиму умыть себя, причесать и переодеть. Чувствовала его жирные похотливые пальцы, но противиться было лень...
5.
Каморкой называлась комнатушка без окон в конце коридора, не так чтобы маленькая, но изрядно заваленная множеством бессмысленных предметов. Из угла напротив двери торчали какие-то странные конструкции, служившие некогда "грандиозным фоном" для смелых и непонятных работ безумного местного фотографа Филиппа. Другой дальний угол скрывала покорёженная временем и неизвестно откуда взявшаяся туба, на которой лежали и почему-то не падали кривые стопки пожелтевших газет. К левой от входа стене кто-то очень давно прислонил лохматые стенды времён перестройки - и они, похоже, за это время срослись с бетоном, а у правой стояли коробки "со скарбом бывшего", которые никто не решался трогать. Посреди всего этого великолепия расположился вполне приличный стол, всегда заставленный чашками вперемешку с кофейными банками, коробками печенья и многочисленными пакетиками и свёрточками. При очередной кофейной паузе или мероприятии под названием "посидим почирикаем" мешавшие предметы сдвигались в какую-нибудь сторону, а на свободном пространстве раскладывались новые пакетики, коробочки и скляночки... В общем, обстановка была милая, располагающая и по-своему уютная.
Дождавшись ухода Б.Е., три редакционные девы расположились в полумраке каморки, выпили "сразу по две", закусили прямо из контейнера винегретом, купленным в соседнем магазине, и притихли. "Чириканье" почему-то не клеилось. Аське больше не шутилось, она ссутулилась на табуретке и насупила белёсые брови. Маня, вытаращив совершенно не естественным образом и без того огромные серые глаза, смотрела куда-то вглубь пространства со своего высокого стула и была немножко похожа на королеву. А Вера, положив ногу на ногу, откинулась в единственном, выделенном ей как "потерпевшей" кресле и представляла себя лежащей в шезлонге на берегу моря...
...Ни после "ещё по одной", ни после "давайте вмажем как следует" кураж не появился. Три девицы в каморке без окна, минуя период эмоционального всплеска, постепенно погружались в стадию "мировой скорби". Разговор не клеился, каждая думала о своём. И это "своё" всем казалось абсолютно мрачным и тоскливым.
Вера подумала, что зря они вообще собрались, но с другой стороны, дома всё равно делать нечего. И чтобы хоть что-то сказать, выдохнула:
- А знаете, девчонки, я ведь могла бы звездой стать...
6.
- Ну да, звездищей... - хмыкнула Аська и тряханула своей задиристой белобрысой чёлкой - мол, к разговору готова. Маня молча перевела свои великоватые для остального лица глаза на говорящую и картинно сложила худые, в многочисленных и разнокалиберных браслетах, руки - где-то в районе груди...
- Чё, не верите? - Вера на мгновение засомневалась, но решила всё же поведать подружкам по несчастью историю юных лет. - Я двоим парням нравилась и с обоими встречалась. Один Ромка - ну, муж мой, отец моих детей... А другой - Костя. Хороший был парень, только несерьёзный какой-то. Всё стихи писал и мечтал. Поедем, говорит, в Москву, я стану известным сценаристом, а ты актрисой. А у меня и правда способности были, все говорили... Я даже в театральный пробовала поступать... Но вот так всё бросить, уехать с ним я побоялась. А тут Рома как раз замуж позвал. А у него всё чётко: квартира, машина, ну и дети, конечно...
- Вероничка, так ты что ж, за Рому из-за квартиры вышла? - Маня сделала лицо оскорблённой праведницы.
- Да нет, ты что! - замотала головой Вера. - Он мне нравился. И Костя нравился. Просто с Ромой как-то всё по-взрослому получалось, по-настоящему. А с Костей - одни фантазии.
- И чё, жалеешь? - сочувственно вставила Ася.
- Да не то чтобы жалею... Просто думаю иногда: вот стояла я у развилки двух дорог. Выбрала одну - а если бы другую? Какая бы была у меня жизнь? Костя-то и правда известным сценаристом стал, для сериалов пишет.
- Да ладно! - пробасила Маня, а Аська своё изумление изобразила поднятыми бровями и опущенными губами.
- Да! Может, и я бы при нём звездой стала. А что! Главное ведь, чтоб тебя туда протолкнули...
- Это да... - задумчиво протянула Маня.
- Ну ты даёшь! Надо же так лопухнуться! - сочувственно помотала головой Аська.
- Вот я, девочки, и думаю иногда, какая была бы моя жизнь, если бы я на другую веточку шагнула... Знаете, я где-то прочитала, что жизнь человеческая - она как дерево: сначала выбираешь толстую ветку, идёшь по ней, идёшь, пока не дойдёшь до развилки, а там опять выбираешь из двух тонких веточек одну... Так и продвигаешься. Только получается, что главную ветку выбираешь вначале. А если не свою выберешь? Потом, значит, по каким бы прутикам не карабкалась, они всё равно чужие?..
В каморке воцарилась тишина. Не выдержав её, Аська хлопнула ладошкой по столу:
- Да ну тебя! Как-то грустно это всё и беспросветно!
- А я, знаете, что думаю, - произнесла Маня, зазвенев браслетами, - ветки-то друг друга касаются. Так, может, даже если стартанёшь неправильно, потом жизнь перенаправит...
- Ну ты загнула! - хмыкнула Ася - Чего ж тогда Верунчика в звёзды не перенаправили!
- Значит, это не её ветка была и она правильный выбор сделала.
- Я об этом тоже думала, - призналась Вера. - Возможно два варианта: или ты выбираешь раз и навсегда сам, или всё же тебя выведут, куда надо...
- Это, конечно, всё очень интересно, но я знаю точно одну вещь: пора выпить. Иначе у меня крыша съедет от таких сложностей! - хихикнула Аська, и на это раз кстати...
7.
Ночью Ника лежала с открытыми глазами рядом с похрапывающим Константином и мысленно разговаривала сама с собой, причём ясно ощущала присутствие двух себя и почему-то этому не удивлялась. Одна Вероника спрашивала:
- Как случилось, что жизнь превратилась в бессмысленную погоню за славой и обожанием толпы?
Вторая отвечала:
- Ты сама этого хотела и получила.
- Почему тогда так тоскливо и одиноко? - вопрошала Первая.
- Каждый человек одинок, - возражала Вторая.
- А может, всё это ошибка? Может, я живу не свою жизнь? - не сдавалась Первая.
- Нет, ты просто устала, - возражала Вторая.
- Да не в этом дело! - вслух произнесла Вероника. Муж вздрогнул во сне, повернулся на другой бок и захрапел самозабвенно и даже, пожалуй, мелодично.
Ника смотрела на его редкие волосы и сложившую складками шею и пыталась вспомнить, каким он был... пятнадцать, нет, почти двадцать лет назад.
"Да, я ведь его знаю почти двадцать лет! И что-то было вначале... А теперь... Эх..."
...Утром Ника дождалась, пока Константин уйдёт на работу, и нашарила рукой телефон.
- Алло, Сергей? Привет. Серёга, слушай... Мне нужна твоя помощь. Помнишь, ты рассказывал про пластического хирурга - кудесника? Имя нерусское какое-то... Сведи меня с ним, а? Да при чём тут морщины... Не твоё дело! Не хочешь помочь - так и скажи! Да ничего не случилось. Ну, да, устала - если вам всем так удобнее. Нормально у меня всё с крышей! Что, к пластическим хирургам только сумасшедшие обращаются, что ли? Я спокойна как танк. Так поможешь?.. Спасибо, Серёга! Ты настоящий... Ага, давай, жду!
8.
...Через пару часов сорвавшаяся с орбиты "звезда" сидела в по-домашнему уютном кабинете пластического хирурга. Её роскошные тёмные волосы были собраны в хвост, на лице отсутствовали какие-либо признаки макияжа. Под глазами синели круги, а уголки рта опустились и придавали лицу усталый, даже измождённый вид.
Врач осмотрел лицо пациентки и уже минут десять подробно излагал план борьбы с возрастными изменениями, а она всё не решалась перебить его...
- Ну как, Вероника, не напугал я Вас? - красавец-доктор неопределённого, а скорее всего, подправленного скальпелем, возраста улыбнулся привычно обольстительной улыбкой. - Если всё устраивает, давайте выберем удобное время.
- Знаете, Дамир... Я вообще-то не за этим пришла...
- То есть как? - оторопел гений пластической хирургии, расслабленные от неожиданности мышцы предательски прибавили лет пять его лицу. - Вы не хотите оперироваться?..
- Хочу, конечно, хочу! - поспешила успокоить доктора Ника. - Просто я не по поводу морщин... Мне надо другое лицо. Чтоб не похоже, понимаете?
- На что не похоже? - Дамир смешно вылупил глаза и стал похожим на стареющего ребёнка.
- На себя...
9.
- А хорошо сидим, девчонки! -Аська сползла на пол и блаженно расплющилась у подножия тубы.
- Ага, девчонки... Тебе сорокет осенью, не забыла, девчонка? - усмехнулась Маня и как-то неопределённо махнула рукой.
- Ой, не говори, Мань! - выдохнула Вера, не чётко выговаривая слова. - А чё-то я такая пьяная вдруг стала! И с чего это, прям не понимаю... Вот как-то неожиданно накрыло - как будто прям кто-то стрельнул в меня...
- Ага, стрельнул... - опять не согласилась Маня. - Кому ты нужна-то, чтоб в тебя стрелять!
- А никому! - утвердительно мотнула головой Вера и вдруг захлюпала носом. - Вот решительно никому. Детям вообще пофиг, где, что я... Носятся там, небось, по деревне и не вспоминают. Не, вспомнят, когда деньги карманные закончатся... А мужу... тоже пофиг... Вот всем пофиг, верите, девки? Вот всем пофиг! Вот я как домработница у них. И ничего у меня не получилось. Ни-че-го! Не жизнь, а одна маета... Вот прям так бы взять её и выбросить на помойку... А я бы могла! Я бы всё смогла! Если бы по-другому... Я бы могла любить...
- Ооо... Вера напилась, - констатировала Маня. - Вера, ты явно не трезва. Понимаешь меня? И какой выход?
- Какой выход? - Вера от неожиданности перестала хлюпать.
- Надо выпить! - Маня глубокомысленно подняла указательный палец.
- Надо, - коротко ответила с пола Ася. - А хорошо сидим!..
Они "посидели" ещё, потом ещё...
А потом Аське позвонил Димон, они долго переругивались, но закончилось всё миром и развозом "тел" по домам.
10.
Дамир не сразу понял, что от него требуется. Такого "экземпляра", как эта не первой свежести "звезда", ему ещё не попадалось...
- То есть Вы, Вероника, хотите сказать, что видели это лицо во сне?.. И предлагаете мне его вылепить по Вашим эскизам? - спросил он с явным ехидством в голосе, чего никогда не позволял себе в разговоре с пациентами. С нормальными пациентами.
- Ну да... - Ника покрылась красными пятнами от неуверенности, стеснения, сомнения - всего того, чего давно уже с ней не случалось. - Дамир, понимаете, надо так сделать, чтобы меня не узнавали на улице. Я хочу всё бросить и уехать. Уехать в маленький зелёный городок. И начать там всё сначала. Видите ли, у меня ведь здесь всё ненастоящее. И муж... Знаете, мы не любим друг друга... Скорее, сотрудничаем. Это со стороны всё хорошо. А внутри... Внутри - пустота. Я бы могла ещё всё начать заново. Устроилась бы на какую-нибудь простую работу. Я ведь раньше...
- Подождите! - оборвал Дамир. - Я всё понял! Вам нужно к психоаналитику, а не ко мне.
- Нет-нет! - замотала головой Ника. - Вы не думайте, я в нормальном состоянии. Просто мне действительно нужно всё поменять. Я бы могла любить... Понимаете, меня будто тянет туда - в другую жизнь. Простую, обычную, с домашними хлопотами, рецептами пирогов, непослушными детьми... Я могу ещё родить ребёнка, мне всего тридцать восемь. Сергей говорил, что Вы прямо волшебник, гений, светило. Ну сотворите же чудо, кудесник! Помогите мне!
Ника проговорила последние фразы несколько театрально, пытаясь таким образом доказать, что она не сумасшедшая, способна шутить и реально оценивать обстановку. Но "волшебник" всё принял за чистую монету - и, как ни странно, почувствовал необъяснимое расположение к этой, хоть и слегка взбалмошной, но не лишённой привлекательности дамы.
- Ну! Кудесник! Эк хватили! - он с любовью и нежностью погладил свою левую руку правой, а потом наоборот. - Хотя, конечно, эти ручки многим помогли. Ну что ж, раз Вы так уверены... Давайте обсудим детали. У меня потрясающая компьютерная программа, которая позволит, так сказать...
- Давайте! - Ника с такой готовностью и самоотверженностью почти выкрикнула это слово, что хирург прервал пламенную речь и решил перейти к делу.
11.
- Вероника! - голос мужа прозвучал сквозь пелену размытого сознания и рассыпался в атмосфере.
Вероника слышала музыку. Необыкновенную, трепетную, волнующую. Музыка звучала внутри, заполняя собой голову, руки, ноги, всё тело...
- Что это? - подумала Вероника. - Я никогда не слышала такой музыки.
Что-то зарождалось в её душе. Что-то новое, очень тёплое. Как будто маленький родничок пробивался сквозь пыль и забвение - светлой, звонкой струёй. И вот источник очистился, забил фонтаном - и лучистыми волнами полилась радость. Этой радости скоро стало тесно, и она выплеснулась наружу - и заструилась в пространстве...
- Наверное, это любовь, - подумала Вероника. - Так вот она какая... Она существует сама по себе. Она или есть, или нет... Теперь она во мне есть... Кто-то в меня её вплеснул...
Вероника лежала с закрытыми глазами и слушала музыку любви. Она боялась, что откроет глаза - и музыка прервётся. Но звуки не затихали, а напротив, становились всё более объёмными и мощными. В музыкальном потоке слышались невероятно знакомые ноты: журчание воды, шелест листьев, голоса близких людей...
- Так вот как надо... - что "надо" - чувствовать, думать, слышать, жить или что-то ещё - Вероника не знала. Но губы её расплывались в улыбке. Сердце билось ровно. Тело было тёплым и почти невесомым. Под музыку проплывали картинки из её жизни. Сейчас Вероника понимала, почему и для чего происходило с ней то, что она пережила. Чудесное откровение спустилось на неё и принесло с собой гармонию и обволакивающую радость.
- Значит, всё не зря... Всё было не зря...
Вероника вдохнула полной грудью и открыла глаза...