Том Хольт: "Белоснежка и Семь Самураев"

Глава 1

Перевод с английского (с) Елена Молчанова 2001

Однажды, в большом лесу стоял маленький домик.

Не все маленькие домики в большом лесу милы или очаровательны или даже безопасны. Некоторые забиты по самую крышу украденными радио-приемниками для машин; в других хранятся самогонные аппараты для производства лунного сияния, называемого так потому, что одна неосторожно уроненная спичка может привести к вспышке, видной с Луны. А есть и такие, в которых живут страшные серые волки, одетые, как бабушки эпохи королевы Виктории, но, впрочем, это уже никого, кроме них самих, не касается.

Но этот конкретный домик действительно мил. По дверному косяку подобно молодым служащим в иерархии крупной корпорации карабкаются розы. В маленьком, но аккуратном садике вовсю цветут цветы; причем на этот раз это не опиумные маки, не заросли коки и не коммерчески выгодные виды кактуса для производства мескаля. Если же Вы все еще сомневаетесь, то заметим, что дверь домика - ярко-красная и с большим круглым медным молотком, что в здешних краях является чем-то вроде зашифрованного сигнала.

Это говорит о том, что по всей вероятности, если Вы войдете в домик, то не будете удавлены, заколоты, задушены подушкой или съедены, хотя Вы можете запросто умереть от неизлечимого отравления чрезмерной слюнявостью. Если Вы особенно наблюдательны, то, возможно, будете в состоянии прийти к дальнейшим заключениям относительно живущих здесь, ибо возле порога висят семь ярких курточек и шляп, а дверной косяк достигает лишь 120 см в высоту.

Заключительные доказательства находятся на заднем дворе, куда жители домика выносят мусор. Вам не придется пачкаться, копаясь в мусорных мешках: робкие и застенчивые обитатели леса с острыми как бритвенные лезвия когтями уже давно их разорвали, и теперь мусор разбросан по полянке, как конфетти в ветренный день. Здесь примерно 320 пустых банок от пива, 49 раздавленных картонных коробок из-под пиццы, грамм 150 сигаретных бычков и пепла, несколько поросших зеленой шерстью глыб сыра, предметы нижнего белья, слишком заношенные для стирки, а потому вышвырнутые, скомканные и все еще крепко пахнущие уксусом газеты и толстый рулон журналов, в которых маленькие страницы, большие картинки и не особенно много новостей.

Итак, в этом, стоящем в большом лесу, маленьком домике, сами по себе живут семь маленьких человечков, и никто за ними не следит. Никто не моет и не убирает. Никто не готовит им восхитительных, полезных для здоровья, нежирных и не содержащих излишнего холестерина блюд с изобилием овощей вместо чипсов в буром соусе; никто не напоминает им, что надо снять грязные ботинки при входе; никто не выбрасывает их старые удобные свитера, улучив момент, когда они не смотрят. Как это печально! Ужасно, ужасно печально!

Но не беспокойтесь. Все это сейчас изменится; ибо в любую минуту бедная измученная девушка спотыкаясь выйдет из леса в 20 метрах на восток от двери. Она увидит дружелюбный домик с веселенькой красной дверью и направится прямо туда, как учуявшая свежую кровь пиранья. И где-то через неделю, Вы не узнаете это место. Это неизбежно; так должно произойти. Никакой силе на Земле этого не предотвратить.

Так ведь...?

Красивая.

Обворожительная. Захватывающая. Потрясающая. Великолепная. Неземная.

Убедившись, что ничего не изменилось, с последнего любования, Злая Царица отвернулась от своего изображения в зеркале, отодвинула скрытую в стене панель, и включила ток. Поверхность зеркала замерцала голубым светом.

Она нахмурилась и забарабанила пальцами по ручкам кресла. Уже в течение некоторого времени она старалась набраться смелости и обновить эту практически устаревшую систему; медленная реакция, совершенно недостаточная память и мало ли что еще. Единственное, что можно было сказать в ее пользу так это то, что она работала. Едва.

Где-то за зеркалом начала кружиться тьма. Царица наблюдала как она медленно сгустилась в кружащийся мягкий клубок, который в свою очередь превратился в нечто более человеческое. Царица зевнула. Теоретически ей надо было бы давно к этому привыкнуть, но на самом деле ее раздражение росло с каждым днем. Она заерзала.

Клубок тьмы превратился в голову пожилого мужчины, седого и морщинистого, с холодными голубыми глазами и жесткой складкой губ, но объятого такой атмосферой одиночества и отчаянья, что даже царица, которая его туда и посадила, не любила слишких долгих разговоров с ним. Сначала он показал свой профиль, затем его лицо повернулось пока их глаза не встретились.

Запускаю ДОС, - сказала голова. Подождите, пожалуйста.

Голова исчезла, и на ее месте появилось ярко раскрашенное изображение ткущего паутину паука. Первоначально, царица хотела изобразить этим добродушное ожидание, но теперь картинка ее раздражала. По крайней мере, ей хватило ума, чтобы отключить веселенькую песенку, которую насвистывал паук, когда она его только установила. Уж если ей так захочется довести себя до безумия, существует масса гораздо более достойных и интересных путей.

И когда она уже начала подумывать, что с ее зеркалом что-то не так, паук внезапно исчез, а старик вернулся. Он едва заметно кивнул ей. Хорошо. Наконец-то.

Царица прочистила горло. С такой негибкой системой было необходимо изъясняться ясно; иначе никогда не знаешь, что можешь получить.

"Свет мой, зеркальце, скажи, и всю правду доложи," -- произнесла она голосом, который обеспечил бы ей место диктора на любой радиостанции Вселенной, -- "Кто на свете всех милее, всех румяней да белее?"

Старик оскалился. "Неправильная команда или имя файла," -- сказал он. "Пожалуйста попытайтесь снова."

Что? Ах, ну да. Черт. Она сказала да вместо и. Она нахмурилась и повторила снова и на этот раз старик спокойно посмотрел на нее и сказал:

"Белоснежка всех милее, всех румяней и белее."

Злая царица резко подняла голову. "Повтори," -- сказала она. Голова моментально передвинулась на несколько миллиметров в позицию, в которой она находилась до предыдущего утверждения. "Белоснежка всех милее, всех румяней и белее."

Царица вздохнула. "Календарь," скомандовала она, и голова плавно превратилась в симпатичную картинку старомодной записной книжки с парящим над страницами плоским карандашом. Она дважды щелкнула пальцами, и страницы начали переворачиваться.

"Стоп," -- скомандовала она. Она заметила, что следующий вторник у нее почти свободен, если не считать обеда с Джоном Хуком и визита к парикмахеру от которого вполне можно было отказаться. "Вставь новую запись на вторник, пятнадцатое," -- сказала она. "От четверти одинадцатого до полудня: убить Белоснежку. Запись окончена."

Двигающийся карандаш все записал, а, записав, рассыпался случайными точками. Царица щелкнула пальцами и старик появился снова.

"Ладно," -- сказала она. "Это все. Свободен."

Старик кивнул. "Это закончит вашу сессию Зеркал," -- сказал он. "Окей или отменить?"

" Окей."

Раздался легкий шорох, и зеркало, как будто бы мигнуло; затем Царица увидела лишь свое безупречно прекрасное лицо. Она поизучала его минутку, полезши за пудренницей; затем, убрав проглядывающую розовость, она поднялась, задула свечку и мелодраматично прошагала из комнаты.

Хотя стало темно, зеркало продолжало тихонько мерцать - с такими старыми моделями это случается часто. В дальнем углу комнаты что-то прошелестело.

"Мы внутри," - прошептал тоненький голос.

По полу промчались три белые мыши в той типичной мышиной манере, как будто ног у них нет, а всех их тащат на веревочке. Они взобрались на занавеску, съехали по шнуру, пролетели подобно Тарзану и приземлились на каминной полке прямо под зеркалом.

"Нам повезло," -- прошептала мышь. "Тупая стерва оставила его включенным."

Все три мышонка пошевелили носами. "Вы готовы к этому?" -- прошипел один из них. "Мы можем нажить себе массу неприятностей."

Двое других удостоили труса презрительного взгляда. "Возьми себя в руки, а?" -- пропищал мышонок, который заговорил первым. "После всего, на что мы пошли, чтобы здесь оказаться, уже не время дрожать руками."

"Лапами," -- перебила третья мышь. "Давайте, ребята, придерживаться выбранной роли. Просто ради интереса," --добавила она, -- "почему все же мыши? Я терпеть не могу мышей."

"Потому что это единственная возможность забраться сюда. Послушайте, мы либо делаем это, либо нет. Давайте примем решение прямо сейчас, прежде чем продолжим."

"Я это обдумал. Давай же, Сестрица, где твое чувство юмора?"

"В этот костюм не влезло. И прежде, чем ты спросишь мужчина я или мышь, вспомни, что я ни то ни другое."

"Двое других явно проигнорировали последнее замечание. "Ладно," -- сказала первая мышь, -- "хватит. Голосуем поднятием руки."

"Лапы."

"Поднятием руки. Все за? Так, Сестрица, двое против одной. Мы это делаем."

"Все равно не понимаю, почему мыши," -- в унылой темноте прошептал третий голос. "Да, я знаю, что надо было использовать детские стишки или сказку или что-нибудь такое, чтобы пробраться в систему. Но почему нельзя было найти что-нибудь менее, ну, маленькое. И пушистое. И, если подумать, совершенно беззащитное."

Первый мышонок нетерпеливо вздохнул. "Не просто детский стишок, а подходящий детский стишок, что-нибудь про проскальзывание и прошмыгивание в запрещенные места. Так что, очевидный выбор, три слепых мыши..."

"Три слепых мыши? Ну уж подожди..."

"Все в порядке. Я слегка похитрил с кодом, так что теперь мы три дальтонические мыши. Я подумал, что это малая цена..."

С минуту мыши были совершенно неподвижны, как будто собираясь с мыслями. Затем первая мышь встала на задние лапы, повертела передними лапами, как боксер и пропищала: "Зеркало."

Они подождали, затаив дыхание, пока клубок в зеркале сделал свое дело и достиг уголков рамы. Появилась голова.

"Чересчур просто," -- пробурчала мышь, названная Сестрицей. "По-моему нам следует..."

Голова открыла глаза и уставилась прямо перед собой; затем она нахмурилась и посмотрела из стороны в сторону; наконец, еще больше сдвинув брови, она посмотрела вниз.

"Гм, здравствуйте," - первый мышонок дважды подернул носом, неудовлетворенный выражением лица смотрящей на него головы. Он почувствовал, как на задворках его сознания созревают крошечные споры паники, но почему-то был не в состоянии ничего добавить. Ему казалось, что глаза головы разбирают его на составные части, отвертев затылок и копаясь в проводах.

"Что с тобой такое?" - настойчиво прошептала Сестрица. "Эта штуковина нас изучает, а ты сидишь и изображаешь пресс-папье. Быстро скажи ей, что-нибудь, пока она нам мозги не выела.

"Я не могу," - прошипел ей первый мышонок. "Мне кажется, она знает, кто мы такие на самом деле. Сестрица, я боюсь."

"Это я вижу," - прорычала Сестрица. "Отойди с дороги и дай мне заняться этим." Она оттолкнула его и привстала. "Зеркальце," - произнесла она.

Голова взглянула на нее, и ей показалось, что она чувствует, как на ее усиках образовываются сосульки. "Зеркальце," -- повторила она. Голова изучала ее с минуту, к течение которой Сестрица поняла, какой длинной может быть минута, а именно в три раза длиннее, чем пожизненный приговор на Дартмуре и гораздо менее приятной.

"Запускаю ДОС."

Голова исчезла, и на ее месте появился паук; только теперь это был не тот дружелюбный, пушистый паук, вызванный Царицей. Этот был большим и косматым, одним из тех особенно неприятных южно-американских продуктов, которые питаются маленькими млекопитающими и двигаются быстрее опаздывающего на встречу фотона.

"Выглядит иначе," -- пробурчал первый мышонок. "Когда она вызывала, было по-другому."

"Эта штука еще не уверена, понравились ли мы ей," - ответила Сестрица, делая вид, что все идет как надо. "Когда она решит, что мы друзья, все будет в порядке - вот увидите."

Похоже, две другие мыши не испытывали этой уверенности. Во всяком случае, они прошаркали за нее, образуя короткую пушистую очередь. Сестрица их проигнорировала и продолжала смотреть прямо в зеркало. Конечно, внутри, она просто окаменела он ужаса, что свидетельствует о том, что природная сообразительность ее не покинула.

"Смотрите," -- продышала третья мышь за ее плечом. "Он вернулся."

Действительно, голова снова была на месте. Она выглядел столь же враждебно, но все же кивнула. Сестрица вздохнула и обвила хвостом свои задние лапы.

"Свет мой зеркальце, скажи," - выдавила она из себя, но затем иссякла. Поскольку все это делалось ради забавы, и поскольку они никогда не ожидали забраться так далеко, они никогда не обсуждали, что сделают, взломав волшебное зеркало Злой Царицы и получив доступ к ее непостижимому могуществу.

"Это неудобно," - пробурчала себе под нос Сестрица. Она знала, что необходимо что-то сказать, а то зеркало снова заподозрит неладное. Она не знала, что оно могло им сделать, придя к заключению, что у них не было никакого права здесь находиться, но она была готова поспорить, что судом это не ограничивалось. С другой стороны, вторгаться во дворец и взламывать Зеркал-нет только затем, чтобы сыграть пару раз в "леммингов" казалось весьма идиотским поступком. "Быстро подумай о чем-нибудь волшебном," - скомандовала она остаткам своего мозга.

Кое-что пришло ей в голову. Так, ничего особенного, но на большее ее сейчас не хватило. "Зеркало," - скомандовала она авторитетным голосом, -- "яви мне мужчину, за которого я выйду замуж."

Голова поглядела на Сестрицу так, как будто у той весь рот был измазан в шоколаде. "Неправильная команда или имя файла," -- оскалилась она, -- "Пожалуйста, попытайтесь снова."

"Ты же -- мышь, дура, " -- прошептал ей на ухо первый мышонок. "Ты не можешь выйти замуж за мужчину, если ты - мышь. Сообрази."

"Ах, ну да. Свет мой, зеркальце, покажи мне мышь, за которую мне суждено выйти замуж."

Голова нахмурила брови. "Неправильная команда," -- проговорила она, сомневаясь и как будто не совсем уверенная в себе. "Ошибка. Неправильный формат. Проигнорировать или отменить?"

"Отменить," -- уверенно сказала Сестрица. Увидев обеспокоенную голову, она почему-то почувствовала себя намного лучше. Она решила, что единственный выход из создавшейся ситуации - это не показывать этой несчастной штуковине, что она ее боится; даже более того. Ее просто не следовало бояться. В конце концов, это лишь штуковина, а она -- это...

Мышь. Ну, мышь-то только временно. В первый и последний раз. Даже если она в данный момент и являлась мышью, то это все равно на несколько десятков эволюционных ступеней выше, чем лист посеребренного стекла в гипсовой раме.

"Зеркало," - сказала она спокойно, "слушай меня. Я хочу, чтобы ты..."

"Непрвильная команда или имя ..."

"Заткнись," - сказала она, и ее не удивило, что голова резко замолчала. "Я хочу чтобы ты нас превратило обратно в людей. Сейчас же."

"Сестрица," - отчаянно зашипел первый мышонок, -- "ты кто такая, чтобы...?" Не успев окончить предложения, он перестал быть мышью. Он превратился в подростка, одетого в футболку и джинсы, и, к своему удивлению сидящего на черезчур узкой каминной полке. Он соскользнул и приземлился на пол.

"Ой," - сказал его младший брат, -- "Дамиен, ты уселся мне на ногу."

Три бывших мышонка выпутались и, разобравшись в том, где его ноги и руки, Дамиен накинулся на свою сестру.

"Какого черта ты это сделала?" - закричал он.

"С меня хватит," -- ответила его сестра. "Зеркало, преврати Дамиена обратно в мышь. Он недостоин быть человеком."

"Сестрица...," -- мышонок, мимолетно побывший Дамиеном, приземлился на спину, повертелся, попытался найти опору и был поднят в воздух и бесцеремонно кинут в карман Сестрициной кофты. Второй ее брат взглянул на нее со смесью ужаса и уважения и мудро промолчал.

"Итак," - сказала она. "Теперь, по крайней мере, я в состоянии думать. Ненавижу мышей," -- добавила она, слегка вздрогнув. В ее кармане что-то закопошилось и пискнуло. "Поэтому я рада," -- продолжила она, -- "что у нас есть кошка."

Копошащийся объект внезапно затих. Она дружески погладила его и повернулась обратно к экрану.

"Итак," - сказала она. "Зеркало, ты еще там?"

Голова кивнула. Сестрица заметила, что смотрела она странно; как будто ей не случалось раньше видеть, как кто-то в порыве плохого настроения превращал брата в мышь. Было, впрочем, в ее глазах и что-то помимо удивления; сестрица испытующе посмотрела на голову и поняла, что это было.

Уважение.

"А," - сказала она себе, -- "теперь дело пойдет." Она вдохнула и постаралась расслабиться, позволяя страху и напряжению растаять, как мороженному в сломанном вафельном стаканчике. Владение ситуацией. Контроль. Теперь ты сможешь делать, все что захочешь.

"Зеркало," - сказала она, -- "для начала, я хочу миллион фунтов. Дальше, я хочу большой дом в Малибу и еще один а Челси, и лыжный домик в Швейцарии, и Порше с личным номером и ..."

Она замерла; кто-то шел сюда. Ее брат Дамиен пискнул, выскочил из ее кармана и забрался под стол в интерфэйс, непонятный клубок технологии, который наколдовал ее второй брат Карл, чтобы доставить их сюда. Он проскользнул как намасленный уж через хорошо смазанную почтовую щель, но, к сожалению, будучи парнем неуклюжим, он зацепил кончиком хвоста краешек двери...

"Обожемойнет!" -- заорал Карл в то время, как дверь захлопнулась.

"Тихо," - ожесточенно зашипела Сестрица.

"Но он закрыл дверь!" -- провыл Карл. "Без нее нам назад дороги нет. Он там в безопасности по другую сторону, а мы застряли здесь."

"То есть как это застряли...?" - Сестрица запнулась. К сожалению слова "назад дороги нет" нельзя было назвать расплывчатыми. Ты имеешь ввиду, высажены, как на необитаемый остров?"

"Да."

Она отчаянно огляделась в поисках другого выхода; если не из этой сумасшедшей истории, так хотя бы из комнаты, пока кто-то не пришел. Не в окно; это ведь замок, стало быть окно означает долгий полет в загнивший ров, и это -- если повезет. Только одна дверь. Некуда бежать и негде прятаться. Ох...

"Зеркало," - сказала она, -- "Спрячь меня, быстро."

Голова взглянула на нее, и в ее глазах было столько презрения, что странице обзора литературы в газете "Гардиан" его хватило бы на год. "Неправильная команда или имя файла," -- пренебрежительно проговорила она. "Пожалуйста, попытайтесь снова."

"Зеркало," - повторила она мольбу, но лицо исчезло и на его месте оказался узор медленно вращающихся геометрических узоров, тот , от которого кружится голова, если на него долго смотреть. Всхлипывая, она отодвинула занавеску от стены и нырнула за нее в тот самый момент, когда дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Злая Царица с фонарем в одной руке и тяжелой сковородкой в другой. Она медленно и осторожно окинула взглядом комнату и принюхалась.

"Зеркало," -- скомандовала царица, -- "где она?"

Геометрические фигуры исчезли и голова вернулась. "Она прячется за..." - начала голова, но закончить не успела, ибо в этот момент Сестрица нашла выключатель и воспользовалась им.

Ее, конечно, не за что винить. Можно даже признать, что в данных обстоятельствах это было весьма находчиво. И в ее защиту, стоит сказать, что ей вряд ли были известны ужасающие последствия неправильного отключения такой древней системы. В конце концов, лишь немногие знают, что главный недостаток Зеркал 3.1 это очень существенный риск повалить всю систему, если вы пытаетесь отключить ее без полагающейся процедуры.

Внезапно, все исчезло.

То есть это весьма мелодраматичная манера сообщить, что в системе произошла крупная неполадка, и вся информация, хранящаяся в волшебном зеркале Злой Царицы была вытрясена из ящичков на пол, старательно перемешана, а потом засунута обратно случайным образом; тем доподлинно и систематично случайным образом, для достижения которого необходим компьютер. Хотя выражаясь в таком стиле, мы несомненно впадаем а другую крайность, поскольку создается впечатление, что чтобы разобраться в этом понадобится лишь бледный молодой человек в очках, с бородой и набором часовых отверток, вероятно зовущийся Дэйв или Крис. К сожалению, это не так. Разница заключается в том, что все эти маленькие байты и кусочки информации, живушие за зеркалом Злой Царицы - это не просто электрические сигналы и зацифрованные данные; все они могли бы сказать "я не число" и оказаться абсолютно правы.

Например...

Однажды, все тот же маленький домик стоял все в том же большом лесу. И около него росли все те же розы и у него была все та же безвкусно-красная дверь с вульгарным бронзовым дверным молотком. Но на этот раз к двери была приколота записка с надписью

Снежные хлопья

Тают на цветках вишни

Какой здесь свинарник

Или, раз уж мы заговорили о свиньях: неподалеку отсюда, все в том же лесу есть другой домик; побольше, не столь милый, его сложно спутать с другими из-за рва, подъемного моста, запутанной колючей проволоки, колючек, капканов и табличек с надписями МИННОЕ ПОЛЕ и БЕРЕГИСЬ ДРАКОНА, покрывающими примерно девяносто пять процентов того, что могло бы быть большим газоном. Сам домик сияет в утреннем свете, как солнечные очки американского телохранителя.

Свиньи, о которых идет речь, находятся в сторожевой башне, на которой вращается огромный прожектор. Их трое; самый маленький поросенок, положив обратно в пояс 5/8 отвертку Стилсон, вытирает нос передней лапой и с удовлетворением глядит на дело своих копытц.

Ладно, -- говорит он, -- осталось лишь доделать проводку в заборе по периметру, и мы готовы.

Средний поросенок кивает: скрестим копытца, ребята, - говорит он. Мы пробовали солому, ветки, кирпич, цементные блоки, камень, крепленый кевларом цемент, а теперь керамическую броню, покрытую сплавом стали и молибдена. Если это не сработает, у нас будут серьезные проблемы с правдоподобностью при обращении в страховую компанию.

Помогло бы, если бы мы знали, как он это делает, - заметил самый крупный поросенок, приподнимая забрало своего шлема. Мне плевать, что говорят парни из криминальной медицины, меня не убедить, что все дело в сильных легких. Последняя территория была защищена лучше, чем подвал Пентагона, и сколько ему на это потребовалось? Тридцать секунд, максимум сорок пять, и вся наша тяжелая работа и дорогостоящие материалы превращены в подержанный конструктор Лего. Если это пример того, на что способно вдыхание и выдыхание, то, по-моему, Оппенхаймер Джулиус Роберт Оппенхаймер (1904-1967) американский ядерный физик. Получил приз Ферми в ядерной физике в 1963г. (Прим. пер.) со своими друзьями просто теряли время.

Средний поросенок ухмыляется; даже кольцо в его носу весело поблескивает в свете утреннего солнца. В этот раз он может наткнуться на сюрприз, - говорит он. Тот семидесяти-гигаваттовый генератор силового поля, который я спрятал в угольном бункере. Стоит ему только чихнуть и он узнает, что такое смертельный удар.

Самый маленький поросенок, который сканировал горизонт в инфра-красный бинокль, поспешно спускается с вышки к своим товарищам. "Надеюсь, ты прав," -- бормочет он, -- "потому что он идет сюда, гад. Ладно, все по местам. Десмонд, ты на монитор, Юджин, ты - на дистационное управление. Я займусь остальным."

Вдалеке различим маленький серый четвероногий силуэт. По мере его приближения, трем поросятам удается различить свесившийся язык и маленькие черные круглые глазки.

"Приближается," -- говорит Десмонд. "Злой серый волк по направлению три-три-ноль-отметка-пять-альфа."

Джулиан, маленький поросенок, как раз успел подсоединить оставшиеся контакты и дернуть за рычаг к тому моменту, как волк достигает периметра охраняемой территории. Как и все волки, на расстоянии он ничего особенного собой не представляет; просто длинная серая среднеевропейская овчарка с длинным носом и печальными глазами. (В той же манере, наблюдая Австралию из космоса можно сказать, что там, похоже, приятно жить,.)

Джулиан набирает в легкие воздуха. Он не сжимает копытца в кулаки, так как это невозможно, но он сжимает их как можно крепче. На старт, - бормочет он. Внимание. И, включай!

Внезапно небо полно огня. Гудение проводов почти полностью заглушает слишком знакомую небольшую речь волка. На фразе сдую ваш домик Десмонд дергает рычаг и пускает в ход дистанционное управление лазерной пушки класса разнеси планету. Следует яркая вспышка, напоминающая о лаборатории Франкенштейна, и...

Мимо, рычит чуть слышно Десмонд; затем в рацию: Джулиан, я подзабыл. Как переключить эту штуку на распылитель широкого радиуса?

Красный диск на приборной панели, три полных поворота по часовой стрелке, - трещит в ответ рация. Поторопись, а? Он преодолел забор, Бог знает, как. Хотелось бы мне, чтобы кто-нибудь объяснил мне, как он это делает.

Не знаю, признается Десмонд. Я не смотрел. Должно быть пролез под забором как-то. Впрочем, все в порядке, он идет прямо в поле клэйморов.

Ага! - на своем командном посту Джулиан в порыве торжестра сцепляет передние копытца над головой. На этот раз он свое получит. Ладно, начинаем процедуру взрыва на расстоянии под моим командованием. И давай!

Земля сотрясается; затем с неба сыпется дерн. Наконец, когда дым рассеивается, три поросенка снова в состоянии разглядеть волчий хвост, болтающийся на краю подъемного моста.

Невероятно, - воет Джулиан. Это невозможно. Аноректичный комар с трудом мог бы пробраться сюда на цыпочках, если бы у него была карта минного поля. Ладно, Десмонд, пускай цианид. Он скоро поймет, что сам себе создает трудности.

Десмонд тянется к диску; но прежде, чем у него появляется возможность повернуть его, волк набирает в легкие воздуха.

Не нравится мне это, - бурчит Юджин, не отводя глаз от длинной стены мониторов перед собой. Я предчуствовал, что нам следовало бы потратить дополнительные деньги и обеспечить поддержку с воздуха.

Попробуй на всякий случай позвонить в Стратегическое Командование Воздушных Сил, - говорит в ответ Джулиан. Кто его знает, может еще есть время...

Волк выдыхает, выпуская количество воздуха, достаточное чтобы сдвинуть с места легкий листок или выдуть очень тонкое колечко дыма полпути до потолка.

О Боже, - стонет Юджин. Он сейчас подует.

Джулиан рычит. Ладно, - угрюмо говорит он. "Всю мощь на главные отражающие щиты. Юджин, если надо, отключи системы вооружения, но держи эти щиты.

Пуфф. Выделенный углекислый газ метет по стене дома, как несерьезное нападение с обвисшей метелкой из перьев для смахивания пыли. Волк набирает в легкие воздуха..."

"Точь в точь, как в прошлый раз," - замечает Джулиан. "Эй, Десмонд, почему ты там застрял с этим газом?"

"Пойдет в любую секунду..."

На этот раз, по крайней мере, в основном благодаря стальной обшивке, все было по другому. Когда волк подул, дом не просто сложился в груду пыли и летящего цемента, а скрутился, извиваясь, как пивная банка. Сначала металл растягивается, затем он начинает рваться, с зазубренными трещинами с острыми как бритва краями расходящимися от основания до окон верхнего этажа, пока здание не очищается подобно банану. К счастью, поросята откинуты далеко уже на ранней стадии. Они приземляются со скоростью превосходящей достоинство в собственный ров, примерно в одно время с крышей.

"Вуф," - радостно говорит волк.

Устало, поросята переворачиваются на живот и гребут к берегу.

"Именно такие вещи заставляют забыть о собственном доме," -- горько ворчит Десмонд, выползая из воды. "Помощь по залогу - все это очень хорошо, но возможно на этот раз нам стоит серьезно подумать об аренде."

"Как насчет подземного бункера?" -- говорит Юджин. "Даже ему придется потрудиться, чтобы выдуть это из-под земли."

"Он ухитрится, не беспокойся," - отвечает Джулиан, вытягивая из уха длинную острую занозу. "Мне хотелось бы знать, почему? Что мы ему такого сделали? Он просто псих или хулиган из местного департамента планирования?"

"Разрешение от департамента у нас есть," -- замечает Десмонд. "Они меня там так хорошо знают, что у меня даже есть именная кружка. Нет, я так понимаю, что единственное, что нам остается, это предупреждающий удар. Если мы не хотим продолжать в этом духе до смерти, то нам необходимо избавиться от него."

Джулиан резко поднимает голову. "Знаешь," -- говорит он, -- "возможно, что-то в этом есть."

"А почему бы и нет? В конце-концов, терять нам нечего. И нас трое."

"Скажи это чиполатам." Джулиан отряхивается, разбрызгивая воду во все стороны. "Самим здесь не справиться. Помозгуйте; если мы не можем разнести этого переросшего дедушку террьера лазерной пушкой и минами Клэймора, то попытка подкрасться к нему во сне и дать камнем по голове тоже, вероятно, ничего не даст. Нет, если мы за это возьмемся, то придется нанять кого-нибудь."

Маленькие свинячие глазки Евгена округляются: "Ты имеешь в виду наемного поросенка убийцу?"

Джулиан кивает: "Что-то вроде. Но, скорее всего, не поросенка. И не наемного убийцу. Убийц нанимают бандиты, а мы хорошие ребята. Хорошие ребята находят защитников."

"Ага," - Десмонд морщит пятачок, что является признаком усиленной умственной деятельности. "Ты хочешь сказать, что нам надо нанять нечетное количество искателей приключений, каждый из которых подобен необработанному алмазу с золотым сердцем, которые заявят, что делают все это лишь из-за денег, но на самом деле окажется, что их призвание - это бороться за справедливость, свободу и права забитых поросят -- да?

"Точно," -- подтверждает Джулиан. "Именно это я и хотел сказать."

Юджин чешет ухо о большой камень. "Почему мне кажется, что сию секунду, в этой беседе всплывет слово великолепная?"

Джулиан смотрит на него. "Тут мне за тобой не угнаться," -- говорит он. "Нам нужна Семерка."

Десмонд и Юджин минуту обдумывают это предложение. "Ты уверен?" -- переспрашивает Юджин. "Ты думаешь, им это по силам?"

"О да," -- уверенно заявляет Джулиан. "Если они встанут на стремянку."

"Зеркало!" - крикнула Злая Царица.

Зеркало посмотрело на нее.

Голова исчезла. На ее месте оказалось кошмарное месиво фрагментов, как будто барон Франкенштейн уронил ящик, где хранились части его лица и каким-то случайным образом по принципу миллиона обезьян с печатными машинками они высыпавшись образовали нечто не до конца похожее на лицо.

"Неправильная команда или имя файла," -- нахально прохрипело оно. "Пожалуйста покупайте гнома."

Царица вздохнула и снова отключила его. Потом она медленно повернула голову и уставилась на девочку.

"Итак," -- сказала она.

Девочка посмотрела на свои ботинки. "Простите," - промямлила она.

"Простите," - повторила Царица. "Ты проникла в мой дом, саботировала мое волшебное зеркало, развалила систему всего этого измерения, и ты просишь прощения. Ну тогда все в порядке."

"Я сказала, простите."

"Да, сказала. Любопытно, что, похоже, это ничего не решает. Полагаю, тебе обидно, что я не превратила тебя в лягушку. Сожалею: если б могла - превратила бы, но не могу."

Лицо Сестрицы покраснело. "А чего Вы от меня ожидаете," -- проворчала она?

"Ну, посмотрим. Как насчет все исправить? Это помогло бы."

Сестрица поморщилась. "Я не знаю, как," -- возразила она. "Я не знаю, как это Ваше тупое зеркало работает."

"Верно, не знаешь. Ну и я не знаю."

Сестрица уставилась на Царицу: "И Вы не знаете?"

"Понятия не имею. Я просто пользуюсь этой штукой. Точнее пользовалась. Весьма важное различие, как считаешь? Случай, когда грамматика это не просто педантичность."

"А," -- Сестрица снова взглянула на свои ботинки, но они оставались безучастны. "И что же нам делать?"

"Я не знаю," - ответила Злая Царица, присаживаясь и потирая нос тыльной стороной руки. "Я могла бы тебе сказать, что мы не сможем сделать. Мы не сможем запустить систему. Стало быть вся матрица измерения завяжется в узлы. А если ты не знаешь, что такое матрица измерения, то я тебе объясню. Это означает, что все, что здесь есть - идет не так. Все," -- повторила она слегка улыбнувшись. "Вот потеха!"

"Как насчет Карла?" -- Предложила Сестрица. "Может он знает, что делать."

"Карл?"

"Мой брат. Это он влез в эту систему. Он о компьютерах все знает."

"Ах как здорово! Где он, кстати?"

"Я..." - внезапно Сестрица встревоженно оглянулась вокруг. "Я не знаю. Он был здесь минуту назад."

Злая Царица кивнула. "Он был здесь минуту назад, когда вы сломали мое зеркало. Один удрал, но я уверена, что Карл остался. А теперь он исчез. Интересно, почему."

На лице Сестрицы возникло выражение ужаса: "Вы хотите сказать, он попал в..."

"Да, хочу. Ты никогда не думала над тем, почему разбитое зеркало приносит семь лет несчастья?"

"Но мы должны что-то сделать," - отчаянно пропищала Сестрица. "Нам необходимо вернуть их, сейчас же. Пока..."

Злая Царица улыбнулась: "Пока папа и мама не вернулись с рабочей вечеринки и не спросили, что случилось с двумя братьями, оставленными на твое попечение? Ну да. Давайте все ударимся в панику и объявим чрезвычайное положение. Только подумать! Если ты вовремя не найдешь Карла и Дамиена, то останешься без карманных денег."

"Не будьте столь ужасной," -- сердито ответила Сестрица. "И хватит сидеть. Вы --старая дурацкая Злая Царица. Вы должны..."

"Я знаю, сделать что-то," -- Злая Царица устала прищелкнула языком. Я могла бы сделать массу вещей..."

"Так и знала."

"К сожалению, ни одна из них не поможет. Разве что разрядиться немного. Мы могли бы попробовать, если ты пообещаешь не вырываться двадцать минут.

Сестрица попятилась. "Разве нельзя позвонить кому-нибудь?" - спросила она. "Какой-нибудь линии поддержки."

"Позвонить кому-нибудь. Хорошо. Я попытаюсь. Как только ты скажешь мне каким образом?"

"Что?"

"Покажи мне телефон в этой комнате."

Сестрица оглянулась. "Здесь его нет."

"Точно подмечено. Ни в этой комнате, ни в замке, ни в целом измерении. Ты вспомни, где ты находишься."

"Но наверняка..."

"Телефона нет," - сказала Злая Царица, загибая палец. "Факса нет. Компьютеров нет. Только волшебное зеркало. Просто прелесть -- эти полностью интегрированные системы."

"Ах."

"Итак," -- бодро продолжила Злая Царица, -- "это момент, когда любой стоящий подросток мямлит извинения и удаляется, оставляя разгреб завалов другим. И я была бы счастлива проститься с тобой, если бы это было возможно. Но это невозможно. Интегрированные системы. Мне от тебя не избавиться. Весело, а?"

"Хотите сказать, я застряла?" -- глаза Сестрицы округлились от ужаса. "Но так нечестно," - завыла она, -- " должен же быть..."

Царица захихикала: "И что ты сделаешь? Позвонишь в посольство? Пойдешь домой пешком? Ужасно сожалею, дорогуша, но на этот раз тебе придется отвечать за свой поступок. Кто знает," - добавила она, -- "возможно, тебе понравится. Пока не попробуешь - не узнаешь."

Сестрица подняла голову и нахмурилась. "Не понимаю, чем тут поможет Ваше злорадство?" - сказала она. "Не очень-то конструктивно, а?"

Царица вздохнула. "Совершенно верно," -- сказала она. "Воображаю, это какая-нибудь павловская реакция.Ты смазливая блондинка, а я Злая Царица и все такое."

"Павловская?" - переспросила Сестрица. "Это мороженое с бизе?"

Царица поморщилась: "Что-то вроде," - ответила она. "Впрочем ты права, грызня не поможет." Некоторое время она сидела, тихо дергая нитку на рукаве; затем ее лицо загорелось, как джэкпот на замысловатом пинболе. "Я идиотка," -- сказала она. "Вода."

"Прошу прощения?"

"Ведро с водой." Она встала бросилась в другую часть комнаты и вскоре вернулась с тяжелым на вид дубовым ведром, вода из которого выплескивалась ей на ноги и на пол. "Природный портативный компьютер," -- объяснила она. "То что мы посвященные называем водной копией."

В мультфильме над головой Сестрицы загорелась бы лампочка. "А, понимаю," -- сказала она. "Вы сделали копию и она хранится..."

"Здесь," -- кивнула Царица. Памяти конечно ни на что не хватает, и ответное время никуда не годится, но лучше, чем ничего. Ладно, посмотрим." Она откинула волосы с лица, наклонилась над ведром и посмотрела на отражение. "Итак. Свет мой зеркальце в ведре, ты меня слышишь? О б... безобразие." Она нахмурилась, обмакнула палец в воду и вытащила маленькую трепыхающуюся муху. "Любая мелочь и эта штука не работает. Зеркало," -- строго повторила она.

Вода зарябила, хотя воздух в помещении оставался неподвижным. Почти незаметно отражение Царицы стало меняться...

"Терпеть не могу, когда оно это делает," -- прокоментировала та, сморщив нос.

... пока не превратилось в лицо молодого человека, состоящее из курносого носа, зажатого между громадными очками и из кустистой бороды.

"Неправильная команда или..."

"Молчать," - оборвала его Царица. "И убери это идиотское выражение с лица или я скормлю тебя далиям. Покажи все системные файлы и поторопись."

На поверхности воды снова появилась рябь и Сестрице показалось, что в линзах плоские рыбы рисуют геометрические фигуры. "Знаю," - сказала Царица, -- "проследив направление ее взгляда. "Если достаточно долго смотреть на это, то можно сойти с ума. Как-нибудь я заменю это на что-нибудь безвредное.

Рыбы внезапно исчезли, и на поверхности воды неярким синим светом засиял сгусток знаков и формул. Поизучав их некоторое время, Царица потрясла головой.

"Мне они не о чем не говорят," -- призналась она. "Может быть, это все те колесики и пружинки, которые тебе удалось разломать намедни, а может это штука, которые нумерует за тебя страницы." Она немного подумала. "Ты всерьез считаешь, что твой братец может разобраться в этом?"

"Я не знаю," - ответила Сестрица. "Он говорит, что разбирается в подобных вещах. Стоит попробовать."

Если вывести наши варианты в виде таблицы, то этот окажется наверху," - ответила Царица со вздохом. "И снизу тоже, так как других у нас нет. Ладно, давай попробуем. Зеркало, найди ... как, ты сказала, его зовут?"

"Карл."

"Ну да, конечно. Зеркало, найди Карла."

Вода зарябила. Примитивно нарисованная лягушка спрыгнула с такого же примитивного листа кувшинки. Затем лицо вернулось.

"Маршрут Карл не найден," - смущенно ответило оно. "Попробовать снова или отме..."

"Тихо ты." Царица потерла руки, как будто в попытке смыть что-то неприятное. "Я знаю, что случилось," - сказала она. "Когда вы все погнули, твой несчастный брат вероятно был переименован. Он где-то там есть, но зеркало думает, что его зовут иначе."

"О," - Сестрица открыла рот и снова закрыла его. "Ну и что же нам теперь делать?"

"Мне хотелось бы, чтобы ты перестала задавать этот вопрос," -- ответила Царица. "Припомни: я -- Злая Царица. Мне достаточно трудно не отравить тебя или не отвести тебя на верную смерть в лес без того чтобы выслушивать твое хныканье.

"Царица," - спросила Сестрица, закусив губу, -- "Что по-Вашему там происходит?"

Царица печально покачала головой. "Хотелось бы мне знать," - сказала она

Блестящая красная дверь милого домика отворилась, и на садовую дорожку ступил человек. В некотором смысле, он туда не вписывался, так как был одет с головы до ног в отполированные черно-красные доспехи, с большими прямоугольными наплечниками и громоздким шлемом, украшенным перевернутым полумесяцем. В руках он держал грабли, которыми он принялся выводить замысловатый, состоящий из полуокружностей узор на аккуратно, толстым слоем выложенном гравии садовой дорожки. Работая, он повторял:

"Ветер подувши

Потревожил лист клена

На работу идем мы. Хай-хо, хай-хо."

Человек посмотрел вверх, заметил головку и вежливо кивнул. Если в его глазах и был малейший намек на страх, его можно было бы рассмотреть лишь с расстояния пары метров.

"Мистер Сузуки," - продолжил серебристый голосок, -- "вы опять чистили свои доспехи моей щеткой для пыли?"

Человек склонил голову.

"Не хотелось бы мне, чтобы вы такое делали," -- сказал серебристый голосок. "Щетки для пыли предназначены для вытирания пыли, Мистер Сузуки, хотя Вам, конечно, это неизвестно. Если Вам так необходимо чистить свои дурацкие старые доспехи в доме, то под раковиной есть обувная коробка полная старых носков и тряпок. Ладно?"

Человек кивнул, не поднимая головы и не осмеливаясь встретить взгляд этих ясных голубых глаз.

"А, и пока Вы здесь," -- продолжил голос, -- "я Вас попрошу заглянуть в корридор и сменить лампочку. Она опять перегорела."

(И прежде чем Вы спросите сколько самураев необходимо, чтобы сменить лампочку, я дам ответ на этот простой вопрос: конечно, семь. Один, чтобы сменить лампочку, шесть чтобы совершить ритуальное самоубийство для искупления позора того, что старая перегорела. В этом домике, однако ритуальные самоубийства запрещены заодно с тренировкой стрельбы из лука Зен в прихожей и ходьбой в грязных сапогах по кухне.)

Сдув домик трех поросят, злой серый волк посмотрел на солнце, заметил его положение и расчитал примерное время своего прибытия на следующее задание. Затем он опустил голову (в целях аэро-динамической эффективности) и порысил.

Дача бабушки находилась на полянке в юго-западном секторе леса; весьма небезопасное место для страшного серого волка со всеми тамошними дровосеками и Свободными Лесниками и к тому же Зелеными Рубашками. Зная, что отстает от расписания, волк все же замедлил ход. Любой куст или заросли в этом районе могли скрывать недовольного чем-то лесоруба или какое-нибудь говорящее животное со скотного двора, имеющего зуб на волков. Было бесполезно притворяться, что он не напуган, но волк давно выяснил, что настояшая храбрость это способность забыть о страхе на время выполнения задания. Ему необходимо преодолеть эти недобрые поляны и все тут.

Завидев домик, он остановился и прилег понаблюдать под куст ежевики, положив подбородок на передние лапы. Его влажный чувствительный нос потянул воздух в поисках запахов, которые не должны там быть: человеческий пот, тонкий аромат свежей смолы на стальном лезвии, пчелиный воск недавно почищенной тетивы, свежая земля из выкопанной ловушки. Но ничего неожиданного он не обнаружил: старый запах дыма, вонь свежевыпеченного хлеба и мешочков с лавандой. Ничего необычного. Но в полевых операциях как эта, необычное являлось столь обычным, что оно практически обязано было присутствовать.

Он осознал, что должны были присутствовать другие запахи: свежий беличьий помет, аромат недавно вылезших грибов, привкус мочи единорога и растворяющейся коры.

Что-то было не так. Он знал это, хотя и не мог определить что именно.

Ловушка.

Отменить операцию и убраться отсюда, заорали его инстинкты. Но он ведь не мог этого сделать, не так ли? Возвратиться в штаб стаи и объяснить, что он прервал выполнение задания, потому что все казалось обычным. Волков, которые делали подобные вещи моментально снимали с активной службы и посылали искать человеческих детенышей по берегам рек. По крайней мере он обязан подобраться достаточно близко, чтобы рассмотреть ловушку.

В Академии стаи незаметное подкрадывание преподавали очень хорошо. Потихоньку, прижав уши к голове и подметая животом землю, он пополз вперед, останавливаясь примерно каждую секунду, чтобы принюхаться. Тихий голосок в его голове сказал ему, что он зря тратит время. По элементарным тактическим принципам капкан будет расставлен близко к домику; там где практически негде укрыться, а лучникам, стрятавшимся за ситцевыми занавесками верхнего этажа -- широкое поле для стрельбы. От края опушки до входной двери было метров десять открытого пространства, которые ему предстояло пересечь. А находясь в этой зоне, он мог бы заодно нарисовать у себя на спине яркую мишень, отделанную желтыми, голубыми и красными лампочками. Существовал лишь один выход. Отвлечь врага.

Да, ничего не стоит. Без группы поддержки, без ресурсов, выполнение этой задачи было настолько недоступным, что его надо было бы украсить лампочками для предотвращения авиа-катастроф. Он представил себе своего учителя в Академии, говорящего: "Подумайте, мистер Клык. Как поступил бы Ганнибал?" И в те далекие милые сердцу дни он не разу не высказал тот очевидный факт, что предлагаемый метод являлся идиотским, поскольку Ганнибал никогда не был волком. Догадаться, что он сделал бы, было не сложно: он окружил бы домик тяжелой артиллерией, предпринял бы обманную аттаку легкой кавалерией, чтобы отвести ударную силу врага, и послал бы боевых слонов для завершения дела. Просто. Задача решена. Предоставьте мне тысячу легионеров, пятьсот конных лучников и дюжину дрессированных слонов и я справлюсь в момент.

Думайте, Мистер Клык. Что бы Вы сделали в этой ситуации.

Волк глубоко вздохнул, как будто в поисках вдохновения. И можно сказать, ему это удалось, ибо минутой позже он сделал молниеносное движение левой передней лапой.

"Отвали! Ты давишь мои уши."

Волк слегка разжал лапу, и шелковая тень в его когтях перестала извиваться. "Ну и ну," -- тихо прорычал волк, -- "вот так сюрприз. И чем это здесь занимается фея, вдали от Резервации?"

Фея плюнула. "Для тебя я Коренной Житель Сказочной Страны," - прошипела она. "И если через пять секунд ты не уберешь свою проклятую лапу, то пожалеешь, что не жил в конуре и не носил тапки в пасти."

"Потише," -- спокойно ответил Клык, не ослабляя хватки. "Ты не хуже меня знаешь, что не в праве угрожать в данной ситуации. Вместо того, чтобы пугать друг друга, как насчет помочь друг другу?"

Фея ухмыльнулась: "И с какой стати я захочу тебе помогать, мистер Пес?"

"Потому что иначе я тебя съем," -- весело ответил Клык. "Так что молчи и слушай. Мне необходимо забраться туда и выполнить работу, но у меня предчувствие, что меня ждут. Поэтому нужен обманный маневр."

"Слушай, мне все равно - можешь хоть снова поставить Оклахому Известный американский мюзикл. на Бродвее. Я не собираюсь помогать волку. Что мне с этого?"

"Хлеб," - ответил сооблазнительно волк. "Молоко, тоже. И возможность отомстить желтоволосым. Заинтересована?"

"Хлеб?" -- повторила Фея.

"Хлеб," -- подтвердил Клык. "И молоко. И я не имею ввиду те жалостные мелкие блюдечки, которые они вам выставляют после дождичка в четверг. Я говорю о буханках и литрах. Тебе и твоим на месяц хлеба и молока всего за пять минут работы. И никакого сапожничества."

Фея снова заизвивалась у него под лапой. "Послушай, откуда я знаю, что я могу тебе доверять?" - сказала она. "Волк говорит длинным розовым языком. Может, ты меня подставляешь."

Волк зевнул, заставив фею инстинктивно отодвинуться. "А зачем мне?" -- спросил он. "Стая против вас ничего не имеет, хоть вы и воришки. В конце концов," -- добавил он, -- "это не мы выманили у вас земли предков в обмен на бусы и огненную воду."

"Ладно. Сначала убери свою лапу. Потом поговорим."

Клык приподнял лапу на миллиметр; шелковым пятном фея пронеслась как пуля в заросли колючек. "Черт," -- пробормотала она.

"Теперь довольна?"

"Ладно, Мистер Волк," - сказала фея, -- "я согласна. Что от меня требуется?"

Волк подробно объяснил и спустя несколько минут фей вылетела из укрытия и полетела головокружительными зигзагами по поляне. Когда она оказалась метрах в трех от входной двери, она сменила направление и принялась летать вокруг домика, с криками и воплями стреляя из своего крошечного лука. План сработал; почти моментально из кустов гортензии выскочила банда вооруженных топорами лесорубов и побежала за феей, вовсю махая ими и выхватывая куски из заботливо подстриженного газона.

Когда преследователи и преследуемая удалились на безопасное расстояние, волк выбрался и неторопливо порысил к оставленной открытой входной двери. Он подпрыгнул, поставил на нее передние лапы и надавил, пока дверь не распахнулась. И конечно дальше он не забрался. Той доли секунды между слепящей синей вспышкой и завершением процесса превращения в лягушку, как раз хватило волку. чтобы сообразить, что не все пожилые женщины, проживающие в изолированных домиках в чаще леса являются добродушными старыми бабулями.