Антону в общем-то повезло в жизни. По крайней мере он так считал. Сначала, когда он узнал что будет отдавать долг Родине в Чечне, он труханул. Всем известно, что шансы на будущее тамв двадцать раз меньше, чем в стандартной части. Затем, спустя два месяца после призыва, страх померк и растворился в другом чувстве, которому Антон, в силу своего интеллекта, никак не мог подобрать соответственное его ощущениям название. Это было несомненно уважение к себе и "своим пацанам", стойко переносящим бессонные ночи, десятикилометровые марш броски и переходы, мастерски укладывающим противника на лопатки на бесконечных тренировках и выбивающим не менее 27 очков из трех выстрелов. К уважению - примешивалось чувство "высокого полета" - полета над обыденностью жизни, над серостью буден, над копошением, протекающим за забором учебки и над всеми лохами, довольными своей жалкой ролью в этом игрушечном копошении . "Полет" набрал высоту, когда часть оказалась в горячей точке. Его прорвало и он вырвался наружу, стал неуправляемым и и бесконтрольным. Он сам отдавал приказы хозяину, нажимая на курок автомата, занося руку со штыком, забирая то, что понравилось у мелких и чужих людишек. То отобранное, не считалась кражей, оно было как боевой трофей, как победный триумф. Нечего жалеть. Некого жалеть.
Многие из своих пацанов ощущали то же самое. Главное, что между собой они понимали друг друга. Остальное... Да кто о нем узнает, об этом "остальном". Может быть только господь бог, в которого никто из них не верил. Зато каждый верил в силу. Лишь с ней у пацана будет то, что он хочет. И ещё нужно, то есть необходимо - правильно различать, где "свои", а где "чужие". И тогда все будет просто: со своими - расслабуха, с чужаками -война.
- Тончик! Антоха! - парни обнялись и стукнулись локтями и кистями, вспомнив детские приколы.
- Ты где ? Как ты?
- Да ничего, сейчас в охранном агентстве. "Даир" стерегу. А ты? Да что мы на сухую перетираем, время есть?
- У меня время - не деньги, пойдем посидим.
Через полчаса и полбутылки Антон точно определил: Вовчик как был своим, так им и остался. Захотелось ему рассказать обо всем, что когда-то пережил в Чечне. Но опыт подсказывал: всё- нельзя! Можно до конца раскрыться только с теми, с кем пережил . У "своих" тоже есть несколько степеней близости. Но кое-что можно. Например о несправедливости жизни.
- Так что, Вовчик, вот как всё получается. Я там под пулями лазил, что бы здесь всякая мразь с золотых тарелок кушала. Насмотрелся я на толстозадых в своем "Даире". На наркоте поднялись, на воровстве у государства и так у таких лохов, как мы. Только ошибочка вышла, больше нету лоха по имени Антон Шилов. Был, да весь вышел, или его вышли, вытравили всё лоховство.
- Да, Тоха, я вот тоже смотрю на эту идиотскую жизнь и ничего не понимаю. Мой брат родной, помнишь его, Толик, всю жизнь карячится без выходных и праздников. И что? Еле концы с концами сводит. А другим - за здорово живешь всё достается.
- Ты у Толика в мастерской что ли батрачишь?
- Да я так, иногда - замялся Вовчик.
- Нет уж, ты уточни координаты, - наступал Антон.
- Когда, как. -Если бабок нет - помогаю, но так как он ургучить не собираюсь.
- И я.- задумчиво уставившись в даль, проговорил Антон, - не собираюсь.
Свои пацаны расстались, обменявшись телефонами, довольные встречей и взаимопониманием. Потом были новые встречи и новые разговоры. В разговорах стали проскальзывать конкретные имена разных "тварей" и "мразей", потом фамилии, потом адреса, потом места хранения денег, "нажитых за счет своих пацанов", потом пошли обсуждения возможностей, а потом- конкретные планы....
Ххх
Любовь зла... - "Подумаешь, - хорохорилась Ольга. Ну, курит Семен анашу, ну и что теперь, кто её сейчас не курит? Что привязалась мама с этой анашой? С её, Ольгиным, характером, он быстренько перевоспитается. Она, Ольга, постепенно всех его закадычных дружков поразгонит, уж это точно. Заставит его сдать на права, и будет Сеня её возить с утра до вечера вместе с маленьким, так что , фигней маяться ему будет некогда." Про маленького Оля ещё кроме Таньки никому не сказала. Но была убеждена, что эту новость все родные и сам Семен воспримут с радостью. Мать говорит, что у Ольги тяжелый характер. Ещё бы! У матери, все кто умеют добиваться своего - эгоисты и хамы. "Просто она сама ничего не может" - высокомерно и легкомысленно думала дочь. "То же мне, плохая партия! - не могла никак она успокоиться, - у него между прочим мать- главбух крупного предприятия. Это тебе не в сельской глубинке кур разводить, это престижная и безбедная жизнь - лучшие памперсы вместо ситцевых подгузников, натуральные соки вместо химических напитков, и много ещё чего, того, что тебе и не снилось", - мысленно переругивалась она с матерью.
В одном, конечно, её мама была права: характер у Ольги был стальной. Дочь всё сделала по своему. Вышла замуж за своего Семена, - лаботряса и наркомана, родила ему сына и даже добилась на некоторое время, что бы тот завязал с наркотиками. Настырная девка. И все-таки умница. Гнет свою линию, добивается нормальной семьи. Постепенно Нина Гавриловна начала свыкаться с дочериным выбором. Семен - парень, в общем-то, неплохой. Никогда грубого слова ни ей, ни отцу не скажет. С Ольгой ругается иногда, да и то, скорее оправдывается, чем нападает. Работать не привык? Что ж теперь... Нынче редко отыщешь энтузиаста труда. Да и что ему работать, когда его мать всем обеспечивает. Хоть в этом проблем нет. Сейчас это главное в семьях. Есть деньги - есть лад, нет их - и скандал на скандале. "Слава богу, нашим есть где жить, есть что одеть и чем дитя вынянчить" - убеждала сама себя Нина Гавриловна.
Шло время, маленький рос, мать успокоилась, Ольга продолжала борьбу. Иногда ей казалось что она победила, что Семен понял в чем радость жизни и любви, что никогда больше его душа не захочет раствориться в призрачном тумане героина. Но нет, опять и опять повторялись его "улёты" в мир грёз. Ольга уже напрягалась даже при разговорах об анаше, к которой раньше относилась как к детской забаве Семена. Семен спорил, доказывал о безвредности курения "плана", и был так жалок при этом, так унизителен. Из-за этих забав в доме вечно бывали разные подозрительные типы, и обкуренный Сеня с вызовом демонстрировал им Ольгины и свои обновки, золотые подарочки, фирменные шмотки.
- Что ты мечешь бисер перед свиньями? - охлаждала она его хвалебный пыл.
- Олюсик, они же только на картинках могут такое увидеть, пусть посмотрят, руками потрогают.
- Смотри, как бы не утрогали нанет.
- Новое купим, - беспечно отмахивался Семен.
Были среди его знакомых и нормальные на вид парни, но все какие-то пустые, бездельные как он сам. "Наверно те, которые что-то умеют не знают о чем с ним говорить" - однажды с горечью поняла Оля. Поэтому, она не слишком возмущалась, когда приходили в гости, те, что поприличней на вид, надо же ему с кем-то общаться. Были один или два парня из школы Семена, были ребята со старого их двора. Квартиру они совсем недавно поменяли, потому, что жизнь сыграла с Семеном злую шутку. Мать Сени, ещё достаточно моложавая и крепкая на вид женщина скоропостижно скончалась, оставив двоих своих сыновей несчастными, но имущими людьми. Сеня воспринял смерть матери близко к сердцу. Ольга понимала, сколько сделала для них свекровь, и ей тоже было жаль Светлану Георгиевну. Также тревожила мысль о смутном существовании в скором будущем. Пока, конечно, всего что оставила в наследство Сенина мама хватило бы на год безбедного проживания, а что потом? Ладно... Они что-нибудь придумают, Пусть только Санька подрастет. Звонок в дверь нарушил размышления.
- Привет, заходи, - Ольга пропустила вперед старого знакомого. Владимир проживал во дворе их бывшего дома. По шкале оценки Ольги он относился к лицам допустимым к общению с мужем.
- Что бог послал, - Вовчик выставил на стол две полуторки пива.
- Сеня, Владимир пришел, - крикнула Оля мужу.
- Здорово, как она...? - задал риторический вопрос Семен.
- Да что у меня? Всё как обычно. На той неделе к Толику на ремонт один тип такую тачку поставил!... Вся в тюнинге, я сначала даже марку не разобрал, до чего они её разукрасили. Потом только допер что это "ауди"...
Семен слушал, прищурив глаз, что обозначало, что ему есть чем покрыть монолог Вовчика.
- Ну, а эту машину сможешь определить, - прервал он собеседника отодвинув занавеску на кухне.
Внизу под окнами застыла во всей своей технической красе черная иномарка, как скакун ожидающий прихода хозяина. У Вовчика отвисла челюсть.
- Вот, купили с Олюсиком. Мамка, дай бог ей добрую память, последний привет передала.
Вовчик, сглотнув слюну, повернулся к Семену,
- Мать наследство оставила? Красивая тачка - стараясь казаться безразличным заключил он.
- Угу. Кое-что. Побрякушек у нас уже и так полно, класть некуда, решили что машина не роскошь, а средство передвижения.
Дальше пошел разговор об общих знакомых, о проделках маленького Санька, о том о сем.
Ххх ххх
- Нет, Антон, ты уверен, что всё будет дельно? А вдруг она кричать начнет? Вдруг Семен окажется дома? Тогда что?
- Да успокойся ты, паникер. Я же владею искусством ближнего боя, отрублю её на время, хату обшмоняем, потом сама очухается.
- Да она же меня узнает? Сразу сообщит в ментовку.
- Не узнает. Ты только за дверью скажешь, что это ты. А потом я войду первым. Ты точно знаешь, где они золото хранят? Его действительно много?
- Да полная горсть из двух рук, я не об этом. Она же потом всё равно скажет что мой голос был.
- Ну, ты наив. Скажет..., но кто ей поверит? Алиби себе создадим и всё. У нас тоже язык есть, объяснишь, что кто-то под тебя подстроился, что бы тебя подставить.
- А если Семен...
- Всё! Хватит трепаться. Точила возьмем на всякий случай, на - Антон протянул Владимиру кухонный нож средних размеров. Вовка как зомби взял нож и положил его в карман куртки. Дальше как в анабиозе. Двор, дом, лестница, знакомая дверь.
- Ты, что ли? Заходи, я только прикроюсь чем-нибудь - голос Ольги с той стороны двери..
Антон двинул вперед. Взлетела его рука , оканчивающаяся холодным лезвием. И как на физзарядке, рука поднималась и опускалась, и брызги летели в разные стороны. И крик. И стоны. ...Кино.
- Чего встал!!! Сопляка возьми, в спальню дуй, давай же быстро, быстро.
Мальчишка орал как резаный. Куда его, куда? На лоджию. Что бы не мешал. Что это?! На постели Семен, открывает глаза, просыпается , а я как дурак весь в крови и пацан на лоджии ... Когда он заткнется!
- Ты что же делаешь Вовчи...- нож резанул воздух и что-то мягкое, Сеня заглох, вернее захрипел. Дальше было проще. Удары куда придется, лишь бы он больше ничего не спрашивал.
- Ну, где ?! Где я тебя спрашиваю?
- Там, - Вовчик показал на шкаф.
- Есть! А деньги где, акции?
Вовчик рассеянно молчал. Он продолжал смотреть на Семена, он забыл зачем сюда пришел.
Антон перетряс всё бельё, вывернул шкафы и разбросал книги. Он был упорен в поисках. Крякнул, кое-что найдя, выругался не найдя чего-то. В коридоре заныл лифт. Чего-то не хватало. Вовчик не мог понять чего. Потом только осознал, когда выходили из подъезда.
- Там пацан на лоджии... Он замолчал...
- Ты что, его не... Надо вернуться, - Антон повернул к подъезду.
- Нет! - почти закричал Вовчик. -Нет.
- Ладно пошли, урод. Незнакомым тоном приказал Антон.
Ххх
Нина Гавриловна удивлялась беспечности Ольги и разгильдяйству её муженька. Должны были ещё вчера приехать на ужин. Она, понимаете ли, наготовила полный стол, чуть с дедом с голоду не померли, ожидая приезда детей. И что это за мода, купить - сотовый телефон и отключать его, когда вздумается. И дозвониться до них, ни докричаться. На третий день терпение лопнуло - она сама поехала к ним на квартиру. Сначала позвонила в молчаливую дверь, потом, с недовольством полезла искать ключи, поставив на пол подъезда многочисленные пакеты. Затем усталыми руками кое-как открыла дверь. Прямо у порога в луже крови сидел маленький Санька, абсолютно бесполезно пытающийся разбудить лежащую рядом мать.
Ххх
Золота было много. Но сдали его по цене лома. Сотовый сдали. Бабки из хаты взял себе Антон. Вовчик даже не спросил сколько. Может Тоша и ещё чего взял. Не сговариваясь разбежались в разные стороны, видеться больше не хотелось. В украденных документах не было ничего денежного, а если и было, то они не знали как это воплотить в нал. Бросили документы в мусорник. Для Вовчика пошли дни ожидания. Он знал, он чувствовал, что его обязательно найдут. Не помогали ни сто, ни двести, ни триста грамм. Наоборот рвали душу, гипертрафировали воспоминания. Эмоции рвались из узкого угла души, в который были загнаны случившимся. Это был страх и непомерное удивление самому себе. "Неужели я сделал это! Я - убийца! Надо бежать, бежать куда глаза глядят". Глаза, ни худо ни бедно, глядели в Москву. Билет был куплен. Но внутри всё также ныло. Вовчик почувствовал некоторое облегчение от того, что появился путь для большого побега, но убийство не давало ему покоя. Когда до отъезда осталось два дня, он не выдержал. Один знакомый, раскрыв рот от удивления, весь вечер слушал, как двое Вовкиных друзей зверски вырезали семью. Знакомый был не на их стороне...
Ххх
Горел мягким светом старенький торшер. Антон криво усмехнулся. На новый светильник, пожалуй не хватит. Ну, да, ничего. Начало положено. По крайней мере пиво в банке высшего класса. В дверь позвонили. "Наверно Колек приперся", - решил Антон, направляясь к двери. В открытую дверь тихо ввалилась толпа крупных мужиков. Один приложил палец ко рту
- Тс... Только без лишних эмоций. Где телефон? Не твой, а тот, что взяли у убитых?
Антон изменился в лице.
- Ну, что привстал? Давай, выкладывай кому сдали золото. Только не крути, бесполезно. Мы знаем ВСЁ.
Сердце заколотилось и упало куда-то вниз. " Вовчик, сука, -чужой. Гад" - промелькнула и унеслась вдаль бесполезная злость.
Антон сглотнул слюну, подал руки для наручников, и послушно направился в УАЗик. В отделе при следователе и адвокате ему пришлось повторить то, чего он так упорно пытался выкинуть из памяти. После показаний он оглядел всех присутствующих в кабинете и неожиданно для себя осознал: они между собой - свои, чужой в этой жизни - я сам.