Аннотация: Я люблю придумывать сказки. Отправной точкой может стать что угодно: человек в метро, шум машин на проспекте, освещение в помещении.
Сегодня в метро я смотрела на мужчину. Он вроде бы еще молод, но уголки губ очерчены глубокими морщинами, а уголки глаз разбегаются по лицу горькими, как полынь, складочками. У него были сильные руки с длинными, но огрубевшими от тягания штанги пальцами, которыми он мягко и нежно сжимал рюкзак - подарок его любви, явно отвергшей его. Как будто в этом рюкзаке лежали осколки сердца, опутанные жилами несчастного органа, мироточащими болью и неистраченной лаской. Некому посвятить эти янтарные капли меда, которые на глазах превращаются в чистый деготь. Брось спичку последнего разочарования - и пока еще живая мозаика обломков и вен сгорит, оставляя за собой лишь пепел, черпая который из опустевшей груди можно посыпать голову. Этот мужчина когда-то был простым крестьянином, трудящимся в полях весть жаркий летний день, а вечером, с трубкой в зубах, кимарящим над удочкой, совершенно безразличный к дерганному танце поплавка. Он пришел не поймать рыбу на ужин, а так, дать отдых уставшим мышцам и воспаленным от пота и яркого света глазам. В воздухе пахнет горячей, влажной землей, от берега речушки тянет гниющими водорослями, ноги по щиколотку погружены в склизкий ил. Хорошо, спокойно. Мысль не обременена ничем, в голове только прыгает стрекот цикад и вспыхивают огоньки первых светлячков. И вдруг - кваканье лягушки, басистое, утробное, похожее на клекот мокроты в груди курильщика. И почему-то наш рыбак скидывает сонное оцепенение, чувствует уже начавшей остывать кожей сладкое, как материнский поцелуй, дуновение ветерка. Почему этот клекот звучит так призывно и многообещающе? Почему он заставляет забыть про удочку и, раздвигая сильными руками камыш, искать эту квакунью? Ощущение маминой ласки вызывает в памяти картинки, воображаемые в детстве перед сном, когда ему рассказывали сказки про бородавчатую жабу, при поцелуе обернувшуюся прекрасной девицей. И вот, сказка становится былью: на ладони сидит скользкая, пупырчатая лягушка, пульсирующая своим зобом и моргающая подслеповатыми глазами - а в следующую минуту противный рот земноводной, ее тонкий, мерзкий язычок и с присоской (чтобы уж наверняка поцелуй не прервался на полпути) превращаются в мягкие и теплые губы, непременно алого, как кровь, цвета. Сердце замирает в ожидании продолжения: продолжения сказки, где жили они долго и счастливо. В ожидании продолжения поцелуя, постепенно сползающего все ниже и ниже, перебирающегося из вертикального положения тел в горизонтальное. Откуда ему, крестьянину, в одну минуту ставшему прекрасным принцем, знать, что жизнь так и сложится: с самого верха сползет в самый низ, расстелится неровным, ухабистым полотном повседневности, суеты, бытовых неурядиц, споров без причины, телевизора с пивом вместо прогулок с вином, целофаном пакетов из супермаркета вместо целофана, в который обернуты розы, красной губной помады, не вызывающей ничего, кроме герпеса - вместо таких некогда близких губ. Как, когда это случилось? Когда он из принца снова превратился в крестьянина, тягающего вместо плуга железо в спортзале, курящего вместо трубки дешевый Беломор, харкающего и клокочащего, как некогда клокотала отвратительная жаба? Когда его Василиса стала снова похожей на ту, из кого она превратилась, когда она безобразно располнела, а бархатистая кожа покрылась катышками рябоватости? И он вроде бы даже и рад, что Лиса (сокращенно от Василисы) выгнала его из дому с одним рюкзаком, в котором лежит пахнущая потом спортивная форма да пара поношенных кроссовок с отрывающимися резиновыми подошвами. Я смотрела на этого мужчину и понимала, что причиной печали в его глазах является не боль от расставания, а боль от неоправданных надежд, боль от впустую потраченного времени - как ему сейчас кажется, лучшего времени его жизни.
Такая вот грустная сказка с несчастливым концом. А для тех, кто еще не утомился читать, я хочу предложить верить, что это - не Конец истории, а неудачное, скомканное начало новой. Первый блин - мы все знаем, как - а потом все лучше и лучше. Встретит другую девицу, простую и понятную, звать ее будут не изысканно-старорусски Василиса, а элементарно - Маша или Настя. Может, и не все у них будет гладко, но есть один маленький секрет: комочки из блинного теста тоже очень вкусные, только называются Колобочками. Но это уже совсем другая история, как писал автор, которого я не помню, как зовут, в книге, названия которой я тоже не помню.