Фотокамера цокотала своим затвором в ответ на движения пальцев фотографа, что делало эти звуки похожими на благодарное урчание кошки, которую чешут за ушком. Но громкость и ритмичность звуков также роднили их со стрекотом цикад под палящим солнцем средиземноморского побережья. Вместо светила сейчас сияли не менее яркие синие и голубые лампы, направленные на мою фигуру с двух сторон, а темное пространство студии тонуло в мареве искусственного дыма из арендованной дым-машины. Впрочем, в этом помещении было ощутимо прохладней, чем на улице. Не настолько, чтобы я замерзла в единственном слое кружева, изображающего из себя одежду, а в самый раз, чтобы перестать, наконец, потеть.
Мой образ на этой съемке не предполагал влажного блеска кожи, поэтому успокоение потовых желез было очень кстати. Таким образом, фотосессия совмещала в себе еще больше приятного с полезным (она проводилась для рабочего проекта). Ведь я очень устала от жары, которая в железобетонном лабиринте города переносится очень тяжело, и никакая тень не способна спасти от перегревов и тепловых ударов в попытках найти из него выход. Его попросту нет, и все, что может помочь выжить взмыленным крысам, обитающим внутри этого гибрида Преисподней с лабораторией - это прятаться под кондиционерами да принимать ледяной душ почаще.
Поэтому помимо удовольствия от позирования перед фотографом я испытывала наслаждение прохладой, которой так не хватало дома. Кондиционер в квартире исчерпал ресурс фреона и только гонял воздух по комнате, не охлаждая его, но высушивая до такой степени, что он царапал гортань и носоглотку песчинками своих раскаленных молекул. Из этих царапин сочилась кровь усталости, скапливалась в самых потаенных недрах моего "я", чтобы черной рвотой раздражения выплеснуться на кого-нибудь из близких, желательно ни в чем передо мной неповинного.
Я уже чувствовала, что масса усталости приблизилась к своему критическому значению, чтобы началась термоядерная реакция вымещения ее на каждом, до кого дотянусь. Этот неконтролируемый взрыв злобы мог нанести много болезненных ран тем людям, кого ранить я бы хотела в последнюю очередь, но которым из-за минимальной дистанции между нами доставалось в первую очередь. Я знала, что мне нужно уйти на безопасное для них расстояние, чтобы берсерки агрессии, посаженный на цепь добровольной самоизоляции со звеньями из отъезда в пустующую квартиру и отключения телефона, не смогли разорвать плоть ничьей души. Они, конечно, попытаются разорвать плоть моих бедер клыками бритвенных лезвий, но с этими их потугами я уже научилась справляться. Их надо просто игнорировать, как любой хозяин должен игнорировать своего питомца, с голодом заглядывающего ему в рот во время приема пищи в надежде выпросить хоть маленький кусочек. Потому что стоит человеку дать слабину даже на крошку, как он утратит всякие силы сопротивляться жалостливым взглядам своего любимца. Вот и моим берсеркам нельзя было давать нанести мне порез длинной даже в полсантиметра, ведь я не смогу сопротивляться и очнусь, только когда кафель на полу в ванной из белого превратится в алый. А ведь его еще и отмывать потом придется, что мне было делать очень лень, особенно по такой жаре. Это было дополнительное звено в обычной цепи для берсерков агрессии, но оно состояло из удивительно прочной стали.
Впрочем, пока удовольствие от процесса позирования перевешивало усталость от него же. Неуловимо меняя позы и выражение лица после каждого нового щелчка затвора, я пыталась, под стать своему наряду, как можно сильней оголить перед будущим зрителям душу со всеми ее химерическими обитателями. Мне хотелось быть настолько телесно и эмоционально откровенной, чтобы, рассматривая эти фото, у людей складывалось обо мне более полное впечатление, чем от бросания в друг друга шелухи слов и реплик.
По словам фотографа, эту задачу я выполнила успешно. Еще одно хорошо исполненное на этой неделе дело. Оставалось доехать до дома, еще два часа поработать, и можно, наконец, сорваться в море усталости и ярости, над которым я в последние дни с трудом балансирую на остром пике долженствования. Можно было бы продержаться на этой вершине и дольше, но тогда и в эти воды я нырну глубже. И выплывать на поверхность буду дольше. Поэтому лучше выделить сутки на контролируемую злобу, чем потом потерять месяц времени.