Протянув свои руки-лучи сквозь оконные стекла, утреннее Солнце ласково обнимало меня, пока я буравила взглядом турку с кофе на конфорке. Взгляд мой был столь напряженным, что стороннему наблюдателю было бы неясно, кто из них - взгляд или нагретая электрическая плита - греют турку сильнее. Напиток должен был вот-вот закипеть и в пенном гневе постараться сбежать из джезвы. Самое время, чтобы стряхнуть в темное варево с кончика ножа, зажатого в правой руке, щепотку молотого чеснока с солью, а левой схватиться за длинную пластиковую ручку. Нельзя было упустить момент, когда жидкость под пеной начнет кипеть. Нужно успеть трижды снять турку с поднимающейся пеной с огня, но не доводить состояние напитка до гневного бурления, чтобы избежать злобной горечи пригоревшего помола. Этот привкус сделает из волшебного ведьмовского эликсира, дарящего бодрость, понукающего мыслительные процессы для скачек в колеснице работы и приносящего невероятное вкусовое удовольствие просто горячую темно-коричневую жижу, единственной задачей которой является приподнять сонные веки. А они плохо держатся в открытом состоянии, когда количество часов сна явно недостаточно для продуктивного бодрствования, без подпорок спичек хорошего настроения, коему правильно сваренный кофе очень способствует.
Кухня заполнилась чарующим восточным ароматом, своим волшебством превращающим любую предстоящую задачу, будь то мытье посуды, плиты или приготовления завтрака, из бытовой и скучной рутины в главу захватывающего приключенческого романа. На его страницах, переворачиваемых неторопливо тикающими стрелками часов, мне будет помогать пенная буря на море в раковине, смывающей грешные объедки с суденышек посуды прямо в водоворот, кончающийся сливным отверстием в канализационную преисподнюю. Над ней будут летать два бледных дракона моих рук, сжимающих в своих когтях-пальцах орудие возмездия - губку для мытья чашек и тарелок. Из этой пенной феерии, сияющей тысячами маленьких радуг в лучах утреннего Солнца, родится Афродита чистоты, и на ковре-самолете тряпки из микрофибры отправится мыть плиту. Ей поможет преданный питомец - змей антижирового спрея, покрывающий своим смертельным для пригари ядом поверхность конфорок и окружающее их пространство, усеянное веснушками запекшегося жира. Это будет сказка со счастливым и чистым концом, где зло беспорядка будет повержено.
Конечно, оно рано или поздно возродится вновь, как бывает всегда в длинных фентезийных историях. Это война между чистотой и последствиями вдохновенной готовки будет продолжаться вечно на поле кухонной брани, однако сейчас силы чистого добра в очередной раз одержали победу над силами грязного зла. Во время этого сражения я, как генерал армии порядка, поддерживала свои силы и бодрость духа недавно сваренным кофе. Его оставалось еще полчашки на момент окончания этой маленькой уборки. Напиток уже усмирил свою восточную свирепость и перестал нападать на губы и язык со своим обжигающе-горячим кнутом кипятка. Теперь кофе мягко коричневел в чашке, всей своей покладистостью намекая на желание обвенчаться со своей возлюбленной - молоком.
Я достала пакет с ним их холодильника, а из шкафа над плитой выудила капучинатор, чтобы придать струящемуся в его чашу платью молока должную свадебную пышность. Прочитав торжественную речь длинной в тридцать секунд своими металлическими венчиками, он подвел невесту к краю чашки, после чего возлюбленные нежно поцеловались. Кофе с молоком слились в единое целое под белой вуалью пены, чтобы быть вместе в счастье и горести, в здоровье и болезни, пока смерть от желудочной кислоты не разлучит их на молекулы простых для дальнейшего пищеварения веществ.
Сейчас я, познакомившая членов этой замечательной партии, с наслаждением откинулась на спинку стула, подставив лицо под ласковые поглаживания лучей-рук Солнца. День, определенно, задался. Теперь, взбодренная волшебным напитком, я приступлю к работе, печатая все еще вкусно пахнущими пальцами этот текст.