Песок недосыпа хрустит между глазным яблоком и глазницей. С каждой минутой, что я не сплю, его становится все больше и больше, и я отстраненно, равнодушно жду момента, когда он вместо слез начнет литься из уголков моих воспаленных печальных очей. Кажется, вот-вот песчаные потоки хлынут по щекам вниз, чтобы соединиться с наметенными пожилым инструктором барханами, который тоже не спал с шести утра и поэтому являлся вторым источником песка в учебной машине. Казалось, наметенная нами пустыня сейчас затопит салон под самый потолок и похоронит нас, приговоренных к медленной казни через пытку ежедневными обязанностями, превышающими комфортный уровень напряжения. Вот уже над ней всходят четыре черных полумесяца синяков под глазами, чтобы своим мертвенным светом осветить путникам кратчайший путь до развилки, где можно либо повернуть к оазису долгого и здорового сна, чтобы, восстановив силы под благодатной тенью пальм, продолжить свой трудный путь, либо повернуть на тропу без отдыха. Казалось бы, выбор очевиден, но вторая тропа непреодолимо манит эфемерными суккубами чувств долга и вины, обещая в конце пути счастье и благополучие ближних своих, которое ценится зачастую выше собственных. На этом пути могут явиться в разной степени опасные миражи кофеина, энергетиков или даже амфетаминов, которые, в зависимости от своей пагубной эффективности, быстро делают его все короче и короче и скорее рано, чем поздно, одна из остановок на станции очередного завершенного этапа станет последней. Но даже понимание невозвратности этого маршрута зачастую не останавливает странника от поворота на эту тропу.
Зная особенности сюжетов мифологии недосыпа и собственные предпочтения в совершаемых выборах, в конце занятия по вождению я говорю инструктору, что завтра, к сожалению, не смогу позаниматься, и что мне обязательно нужно вволю поспать. Он с пониманием и даже одобрением относится к такому моему решению, что сильно снижает децибелы сирены моего чувства вины, которая заголосила на просторах моей психики сразу же после принятия решения в интересах своего ментального и физического здоровья. Типичная моя реакция, но я знаю, что это верный выбор. Но придется напоминать себе об этом каждый раз, когда его важность и своевременность будут забываться, а инфантильность и максимализм гонок на выживание, такие соблазнительные в своих обещаниях скорой дофаминовой награды, будут манить меня на губительную скользкую дорожку. А случаться это будет очень часто, каждый раз, когда контроль рациональности мышления будет ослабевать. И длительное отсутствие нормального сна никак не помогает в этом непростом деле.
Мы прощаемся с инструктором, я вызываю такси и через пять минут уже откидываюсь на спинку пассажирского сидения, чтобы дать напряжению последних двух часов наконец уйти. Черные полумесяцы синяков под глазами освещают слишком тихую пустыню моего лица, чтобы это мертвенное спокойствие не вызывало тревоги. Где-то в самых глубоких и потаенных недрах начинали бурлить слезы, и, пока еще не чувствуя боли, я уже точно знаю, что страшному соленому цунами быть. Лишь бы успеть сделать все запланированные дела, пока пустыня не превратится в дно океана, затопленная моими слезами, контролировать которые за отсутствием причин их возникновения я никак не смогу.