Вокруг большого костра позади жертвенного камня краснокожие и черногривые папуасы ритмично топают босыми ногами, цепляясь никогда не стриженными желтыми ногтями за сухие травинки, щетиной покрывающие вершину священного холма. Их женщины, такие же краснокожие и черногривые, стучат большими белыми ладонями в тамтамы, повторяя ритмичную пульсацию молитвы. Вождь племени, коронованный буйволиным черепом, обходит своих воинов по кругу, двигаясь против часовой стрелки, и рисует каждому по три белые полоски на каждой щеке. Остатками извести он расписывает алтарь неведомыми символами, так сильно напоминающими россыпь белых костей. Наконец, ребенок лет пяти, с неразличимыми из-под леопардовой шкуры, в которую он замотан, половыми признаками, выносит на руках маленькую розовую свинку, чтобы положить такого же невинного, как он сам, детеныша на жертвенный камень. Шаман подходит к ним, короткий взмах ножом - и с громким визгом сработавшей в надежде остаться в живых тормозной системы свинка покидает этот мир. На вершину холма обрушивается тишина. Через пару минут ее нарушают первые капли дождя, ритм падения которых скоро сравняется с ритмом, который отбивали пятками туземцы. Ритуал призыва дождя прошел успешно.
Ветераны войны на торжественном параде вздрагивают каждый раз при взрыве фейерверков. Крики восторженной детворы разносятся в их грудных клетках эхом криков их гибнущих под мушкетными пулями товарищей, ржанием перепуганных лошадей и отчаянной сиреной артиллерийских залпов. Эшелон подкрепления марширует к центру поля боя, пряча свой страх за барабанной дробью военного оркестра. Тихо перебирая перьями холодные потоки сырого воздуха, над битвой реют предвестники обильной падали - коршуны, изменяя направление своего вращения над копошащимися людьми каждый раз, когда где-то вдалеке ворчит громом огромная свинцовая туча. Скоро она накроет поле сражения ковровой бомбардировкой ливня, словно в надежде, что из свинцовых семян вырастут плодовые деревья войны. Их нужно поливать кровью и удобрять гниющей плотью, чтобы к Мабону они принесли урожай из свежих винтовок, автоматов, а при должной культивации - и лазеров.
После недолгой тишины мирных времен космос взрывается межгалактическими войнами, а на каждой обитаемой или терраформированной планете джедаи будут косить своими лазерными мечами излишнее поголовье дроидов, принадлежащих партии-сопернику в гонке к престолу. Республиканцы и имперцы, коммунисты и демократы одинаково сильно стремятся усесться на железный трон, для чего используют одинаковые методы: бомбардировки гражданского населения словами и обещаниями - пропаганду, и бомбардировки флота противника куда более весомыми снарядами боеголовок. Откуда-то из самых темных уголков человеческой души боги хаоса выкатывают очередную Звезду Смерти, чтобы еще одна планета своим взрывом объявила начало эпохи тишины в этом секторе космоса.
По катетеру в руку вливается ледяной физраствор, смешанный с контрастирующим веществом. Чужеродный холод нежно перебирает мои вены, выбирая те из них, что покрепче, чтобы навеки сделать своими и связать ими беспомощные тушки моего сознания и гипофиза. В этом отвратительно красивом шибари, прорезающим кожу рациональности до мяса пугающих откровений, они будут болтаться в моей черепной коробке, пока я не запечатлею эту порнографическую картинку на фотокарточке текста. Кажется, во время этого МРТ гипофиза с контрастом мной всецело овладел демон хаоса Слаанеш, проскользнув внутрь вместе со звуками, издаваемыми томографом. На долгие тридцать пять минут он окунул меня в океан пресыщающих излишеств и гедонизма.
Наконец, кишка томографа по велению лаборанта, сидящего в соседнем помещении, производит акт дефекации моим телом, чтобы я, криво улыбаясь и пытаясь скрыть дрожь рук, нечестно отвечала на вопросы врача нормально ли все, и не ухудшилось ли мое самочувствие и не требуется ли помощь.
Физически я чувствую себя прекрасно. Душа же чувствует себя разложившейся до состояния грязи падалью.