Когда не спишь больше суток, единственное на свете, чего хочется - это то самое спать. Глаза вылезают из орбит, цапая глазницы щебенкой усталости. Особенно неприятно это вкупе с ознобом. Кошки не просто скребут на душе, они рвут огромными когтями глотку, будто пытаясь вырвать из нее все слова о моих снах.
Моя реальность состоит из чужих снов и моей рыбы. В них ровно столько же букв, сколько в реальности любого человека в этом мире. Раз в сутки она прерывается репетицией смерти, когда я или кто-то еще засыпают. На границе между сном и явью межу их рукопожатием бесконечно далекое и пугающе близкое расстояние, а тело подчиняется порывам ветра и парит то вниз, то вверх, как на крыльях параплана. Иногда управлять им помогает инструктор - в случае если спящий совсем неопытен. Это происходит, когда один человек снится другому. И этот инструктор просто вытягивает человека на поверхность бытия, ведь умирать одному страшнее, чем за компанию с кем-то еще.
Мне хочется умереть маленькой смертью, чтобы на утро проснуться полной сил и радости, но сон выскальзывает из моих рук скользкой рыбой. У нее нет чешуи, поэтому она так легко просачивается сквозь пальцы. Как песок в моих глазницах просачивается царапающими слезами, вытачивающими глубокие борозды на моих щеках. Обычные слезы гораздо бережней скользят по коже, потому что они тоже состоят из воды. И соли, которая остается на губах белой изморозью измотанности.
Мне очень хочется спать, но я не могу погрузиться ни в свой сон, ни в сон ког-то еще. Не могу увидеть соленые пустыни выплаканных от потери ускользающих рыб чувств и разумных пустынь, где нет места этой воде. Мое тело охватывает жар в вперемешку с холодом, и от первого мне необходимо раздеться, а второе приказывает натянуть на себя все одеяла, что есть в доме. Я знаю, что если померзну на берегах соленых слез, то мне станет легче, но это так мучительно - скидывать с себя пледы - так же, как поедать свою рыбу. Но пока я не сделаю этого, саблезубые тигры будут продолжать выгрызать мои голосовые связки, чтобы лишить голоса. Больше я не смогу говорить словами того языка, которым написаны сны.
Уснуть самой, без помощи какой-то вещи, у меня не получится. И это не сказка на ночь, потому что сказки снятся другим людям. Это седативные препараты в паре с жаропонижающим с лимонно-медовым вкусом. Он отвратительно химический, и я морщу щеки, когда пью этот раствор с обреченностью выброшенной на пустынные берега рыбой. Только это поможет мне уснуть и временно забыть о тиграх в глотке, написанных в словаре реальности, временно умереть. И тогда, если повезет, когда я проснусь, мне станет легче. Меня вынесет из сна инструктор в виде врагов, ненависть к которым заставит сердце биться снова.
Только я еще не знаю, что выныривать из своего глубокого моря с миллионами рыб я буду еще четыре раз за день. Меня будет будить не инструктор-голод, а будильники, поставленные по часам приема препаратов. Принимать пищу не хочется, даже несколько глотков сладкого чая с лимоном кажутся наказанием. Но за этот дневной сон я буду беспощадно наказана и лишена своего моря на целую ночь и половину следующей. Буду наказана всеми шайтанами всех преисподних, которым все равно, во что я верю или не верю. Придется использовать их хвосты, чтобы спрять из них ковер с изображением того, чего я хочу больше всего, с изображением сна. После этого мне будут сниться кошмары с реками с лимонно-медовыми берегами, но, когда я проснусь за шестьдесят минут до полуночи, мне станет гораздо лучше. Достаточно для того, чтобы выдержать дьявольское проклятие бессонницей.
А пока что я могу заняться воплощением дел, которым нет места на временной шкале, где большинство людей еще бедствует. И все равно, что при моргании веки поднимаются так медленно, главное выплеснуть океан вместе с рыбами куда-нибудь, хоть на холст, хоть на слова, которыми набран этот текст.