Мольфар : другие произведения.

На обочине канона

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.34*196  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сие есть проба пера, и ничего более. Фанфик по вселенной Наруто. ГГ - попаданец в третьестепенного персонажа за 15 лет до нападения Лиса. Автор сердечно благодарит Седрика, Raavasta-у, Zang-а и Skyd-а, открывших для него мир Наруто. Не будь ваших замечательных, захватывающих МЕДЛЕННО ПИШУЩИХСЯ фанфиков, ни за что бы не взялся за это гиблое дело! Но раз уж это произошло, постараюсь написать лучше, даттебаё! Фанфик закончен.

Annotation



На обочине канона

Пролог

     Предрассветное небо, на котором контрастными тёмными пятнами выделялись редкие облака, постепенно окрашивалось в тёплые розово-жёлтые тона. В то время как на противоположной стороне небосклона ещё виднелись тусклые огоньки звёзд. Тейяки неторопливо покинул сонный дом и, привычно устроившись на аккуратной скамеечке у входа в лавку, стал расслабленно созерцать начало нового дня. Как и всегда при виде просыпающегося мира, в его душе стало подниматься смутное чувство. Казалось, ещё немного, и в центре груди вспыхнет и засияет тёплым светом комочек огня. Словно маленький кусочек солнца, чей край только показался из-за горизонта в просвете меж домами. Но вот ниже по улице негромко хлопнула дверь, на крышах домов через дорогу прозвучали чьи-то шаги, и наваждение ушло. Тело осталось таким же тяжёлым и непослушным.
      Тейяки прекрасно знал, что давно превратился из сильного бойца, пусть и середнячка, не хватающего звёзд с неба, в мирного обывателя-лавочника. «Перегорание системы циркуляции чакры» — страшный диагноз, с которым он давно смирился. Пусть он никогда не вошёл бы в элиту клана — без додзюцу об этом не могло быть и речи. Пусть этот страшный диагноз, фактически, спас ему жизнь, направив её в мирное русло. Он смог многого добиться на новом для себя поприще. Его лавка привлекала покупателей не столько престижным красно-белым веером на дверях, сколько великолепным запахом свежей выпечки. Его жизнь была сытой и спокойной. Но всё же… он тосковал по тем дням, когда по жилам струился яростный огонь, когда хищный оскал боевых товарищей был отражением его собственной предвкушающей схватку улыбки; по дням, когда он знал, для чего живёт, а мир был простым и понятным.
      Учиха Тейяки приходил на это место каждый день вот уже пять лет. Надеялся непонятно на что. Клял себя за сентиментальность и романтизм. И всё равно каждый день с замиранием сердца присаживался на знакомую до последней трещинки скамейку.
      Двадцатичетырёхлетний ветеран уже совсем было собрался отпирать лавку, прилегавшую снаружи к стене кланового квартала, как вдруг услышал взволнованные женские голоса от дверей своего дома, который на эту стену опирался с другой стороны. Слегка нахмурившись, Тейяки заглянул в открытые ворота квартала Учиха. Его жена, Уручи, что-то тихо говорила молодой куноичи с ребёнком на руках. Полицейская форма, в которую была одета ранняя гостья, как и клановый камон на её рукаве, позволили хозяину дома легко её опознать:
      — Анда-сан! Рад видеть вас. Как здоровье Инаби-куна?
      — Здравствуйте, Тейяки-доно, — обернулась девушка. При этом стали видны её покрасневшие от слёз глаза, — Ирьёнины в госпитале сказали, что ничем не могут помочь. Кейракукей в мозгу у ребёнка сильно отличаются по размерам. Видимо, из-за какой-то патологии они развивались с разной скоростью. Сказали, что недоразвитые каналы слишком хрупки и не выдержат вмешательства, поэтому всё должно прийти в равновесие само, или… — она запнулась и шмыгнула носом. — Я должна быть на службе, чтобы заработать денег на лекарства и еду для нас с Ин-куном, но…
      — Всё в порядке, девочка, — вклинилась в её сбивчивую речь Уручи. — Мы с мужем с радостью позаботимся об Инаби-куне. Положим в подсобке и будем регулярно забегать проверить. Думаю, у меня найдётся пара настоек, чтобы помочь ему справиться с недугом. Правда ведь, дорогой?
      — Разумеется, дорогая, — её муж сохранял на лице каменное спокойствие. — Можете на нас положиться, Анда-сан.
      — Благодарю вас, Тейяки-доно, Уручи-сан, я в долгу перед вами, — низко поклонилась куноичи, не спуская ребёнка с рук.
      Несколькими минутами позже, наблюдая, как стройный силуэт Анды перепрыгивает с крыши на крышу, лавочник с иронией покосился на жену:
      — «С радостью позаботимся», вот как?
      — Непременно. И именно с радостью. Ками-сама и так послал девочке тяжёлые испытания. Не подставь мы плечо — они и вовсе стали бы непреодолимы.
      — Она всего на четыре года младше нас с тобой. Хотя… Ты права, на неё слишком много свалилось в эти годы: стать вдовой с малышом на руках, ежедневно терпеть презрительные взгляды наших соклановцев, не видеть родню годами… Девочка очень хорошо держится.
      — Ты прав, муж мой. Я восхищаюсь и горжусь твоим великодушием.
      — Твоя лесть не изменит того факта, что нам в ближайшее время намного прибавилось хлопот. Ухаживать за лежачим — дело непростое.
      — И тем не менее, ты не протестовал против моего решения, — губы женщины тронула улыбка.
      — Упаси Ками-сама! — хозяин дома выглядел серьёзным, но в глазах его было веселье. — Спорить с тобой, когда у тебя руки упёрты в бока!.. Я ещё слишком молод, чтобы оставлять тебя вдовой. Однако, мы теряем время. За работу.
      * * *
      — Здравствуйте, Тейяки-сама!!! Отличный сегодня день, не правда ли?! А какой у вас тут чудесный аромат!
      — Хе-хе, здорово, малой, как всегда голоден?
      — Очень, Тейяки-сама! А уж когда прохожу мимо вашей лавки, всю улицу пугаю бурчаньем в животе!
      — Держи, я тут припас тебе пару булок утренней выпечки. Ешь как следует, чтобы вырасти сильным ниндзя!
      — О, спасибо вам огромное! Может, я могу что-то для вас сделать? Например, как в тот раз, отнести записку торговцу мукой?
      — Хмм, вообще-то, Обито-кун, есть одно важное и сложное дело, где твоя помощь была бы нелишней…
      — Правда?! Что это за дело, Тейяки-сама?
      — Ты ведь знаешь Инаби-куна?
      — Бака-Инаби! Очень глупый и вредный! Плохой! Он что, украл у вас булку? Или разбил окно? Я найду его и накажу! Вот прямо сейчас!..
      — Эй-эй. Не так быстро, малой. Всё совсем наоборот. Инаби-кун сейчас очень болен, и за ним нужно присмотреть.
      — Присмотреть? А как это? И что здесь сложного?
      — Ну, обычно работать с больными позволяют только настоящим взрослым ниндзя — ирьёнинам. Это очень ответственное дело.
      — Что?! Как настоящий ниндзя?! Ух ты! Я буду очень-очень стараться!
      — Ну, раз так, то пройди в дом к Уручи-сан. Она расскажет, что нужно делать.
      Тейяки проследил, как в дверях мелькнул клановый камон, занимавший всю спину пятилетнего мальчугана, и усмехнулся. Жена никогда не упрекала его в неспособности завести детей. Однако он отлично видел, как ей нравится с ними возиться.
      * * *
      — Уручи-сан! Уручи-сан! — взъерошенный мальчишка влетел в комнату, где хозяйка дома как раз занималась ответственным делом пересыпания и смешивания пряностей, отчего те закономерно разлетелись по столу и полу. — Инаби-кун, он... кажется, очнулся!
      — Пойдём скорей, малыш, — Уручи поспешила следом за добровольной сиделкой. — Рассказывай, что произошло?
      — Я сидел рядом и менял ту тряпочку на лбу на мокрую, когда он ка-а-ак дёрнется! А потом он глаза открыл! И на меня посмотрел! А я ему пить дал, как вы сказали!
      — Вот как. Значит, он справляется с недугом, — женщина вошла в комнату, и проверила пациента. — Он спит.
      — Да, Уручи-сан, он потом сразу уснул!
      — Может он говорил что-нибудь?
      — Ну... — мальчуган замялся, а потом выпалил: — Ещё он меня назвал братом, вот!
      — Ты уверен? Что именно он сказал?
      — Я точно не расслышал, он говорил очень-очень тихо, — Обито почесал затылок, — Инаби-кун сперва посмотрел на мою куртку, — кивок на одежду, сброшенную на спинку стула, — а потом на меня посмотрел и сказал: "Нии, яси, бе", или как-то так. Как вы думаете, почему он вдруг назвал меня братом, мы же раньше совсем не дружили?
      — Хм, — Уручи выглядела озадаченной, — наверное, то, что ты ему помогаешь, очень важно для него. Сам подумай, каково бы было тут лежать совсем одному?
      — И правда! Это так грустно — быть постоянно одному! — мальчишка с жалостью посмотрел на больного, — Не волнуйся, Инаби-кун! Я не уйду и буду тебе помогать, сколько нужно! — и он широко зевнул.
      — Отрадно слышать это, Обито-кун, — возле глаз женщины собрались морщинки, — но сейчас уже поздно, и скоро вернётся Анда-сан. Ночью она и сама может сидеть со своим сыном. А вот завтра утром нам опять понадобится твоя помощь.
      — Я не подведу! Помогать другим — мой путь шиноби!
      — Ты ведь сидел здесь целый день? Сейчас принесу тебе поесть.
      — Спасибо, Уручи-сан!
      * * *
      Вернувшись в комнату и присев в изголовье кровати, женщина некоторое время изучала спокойное лицо спящего ребёнка, а затем, будто решившись, зажмурилась и приложила чуть осветившуюся зелёным руку ко лбу пациента. На долгих три минуты в комнате установилась абсолютная тишина, прерванная шумным вздохом женщины. Утерев пот дрожащей рукой, Уручи пробормотала себе под нос:
      — Отстающие в развитии каналы чуть увеличились, циркуляция идёт, значит, и мыслить ты способен. Но чтобы такая патология развилась сама по себе... невозможно! Кто же это сделал с тобой, Инаби-кун? И что останется от тебя прежнего?
      Знахарка встала и направилась к дверям. Больного не следует таскать туда-сюда, но и следить за ним всю ночь они с мужем не в состоянии. Значит, предстоит долго убеждать Анду на некоторое время поселиться у них. Хозяйка дома вздохнула, предчувствуя новую волну хлопот, и аккуратно прикрыла за собой дверь.

Глава 1 — А казалось, хуже уже не будет…

     Я лежал и тупо пялился вверх. Кроме глаз и век ничем пошевелить я был не в состоянии, что жутко бесило. В голове крутилась фраза "незнакомый потолок"[1], что бесило ещё больше. Вокруг мельтешили местные, ухаживали за моей тушкой, ободряли, как могли. Говорили при этом по-японски, что доводило и вовсе до белого каления, ибо непонятно ж ни черта! Нет, кое-какие познания в "лунном" у меня имелись, недаром же столько времени убил на проклятые мультики, но с такими темпами речи всё сливалось в жуткую кашу, из которой мозг вычленял только отдельные знакомые слова. И вот в них-то и заключалась главная причина моей ярости.
      Детское тело, которое я в подробностях рассмотрел во время "процедур", тётка с радиоактивными ладошками, пацан с бело-красной хреновиной на спине куртки, а также поминаемые всуе Учиха, шиноби и даже грёбанный Риккудо-сеннин, так их всех через эдак, позволили мне очень быстро проскочить стадию отрицания[2] и плавно перейти к стадии гнева. Это, блин, определённо, идиотский мир дебильных Элементальных стран с их тупорылыми ниндзя! Которые ещё детьми с удовольствием друг друга режут во имя Воли Огня (Силы Юности, Пути Шиноби etc., нужное подчеркнуть). Да ещё тут, к тому же, питомник имбовых Марти Сью! Они тут, как говаривал один персонаж: "Так и кишат, так и прыгают"! Да ещё я в таком офигенном состоянии. Блин! Вернее, с учётом местных реалий, "даттебаё!"
      А может? это по ошибке всё? Я с надеждой уставился в потолок. Эй, там! Вы явно что-то напутали в своей канцелярии! Я попаданец, или нет? Где моя должность наследника клана, офигенные девчонки вокруг и паутина света в пузе? А вообще, я личность нетребовательная, согласен даже побыть милой чёрной лужицей со склонностью к гаремам! Да хрен с вами, даже на дохленького очкарика со шрамом в виде копирайта согласен (благо, там уже за меня всё давно продумано — километры пошаговых инструкций не дадут ошибиться). Короче, где мои ништяки? Вот сейчас я закрою глаза, вздохну, а когда открою, вы всё исправите, лады? Ита-ак... вдох, выдох, и-и-и... суки. Ну, может, хоть обратно вернёте? Я уже всё осознал, правда-правда! И ошибки свои все понял тоже. Надо было просто не страдать по ней, а забить и жить дальше...
      * * *
      …Я сижу на скамейке, глядя прямо перед собой. В сквере сгущаются сумерки, чуть разгоняемые тёплым жёлтым светом единственного фонаря. Рядом со мной сидит Андрюха, а в ногах у нас примостилась почти полная бутылка из тёмного пластика. Отстранённо наблюдаю, как серый вечер неторопливо перетекает в непроглядную ночь, и слушаю вольный монолог на тему «Все бабы…». В нужных местах киваю, вставляю реплику или смеюсь, но всё это делаю на автомате. Андрюха остроумный рассказчик и хороший друг, видно, что он искренне старается помочь. И все его доводы логичны и правильны. Я отчётливо это понимаю. В той или иной вариации я слышал всё это уже раз десять — тут и дурак бы понял. Родители, родственники, друзья, даже знакомый психолог — все они доносят до меня одну и ту же мысль — как сошлись, так и разошлись, мало ли ещё на свете девчонок куда лучше, да и всё к тому шло… Я не спорю.
      …Я еду на работу по знакомой до последнего кустика и забора дороге. Вот с этого места я пару месяцев назад позвонил ей. Ответила, что любит и ждёт, и чтоб приезжал поскорее. А вон там мы мёрзли после кино, ожидая маршрутку. А здесь… проехать чуть дальше в ту сторону, и будет место, где виделись в последний раз. Бывает, привязываешься к чему-то, и, потеряв, сожалеешь, будто лишился маленького кусочка души. У меня же сейчас будто с мясом выдрали половину. Куда бы я ни пошёл в этом проклятом городе — универ, работа, кино, театр, клубы, парки, улицы, вокзалы и остановки — везде со мной тени прошлого. Иногда вспоминается последний разговор — «давай останемся друзьями, ведь ничего особенного не случилось». Фактически, это было предложение из первых рядов наблюдать, как другой занимает моё место, получая весь букет «удовольствий». В такие минуты накатывает бешенство, и я ни капли не жалею о своих дальнейших действиях — как оказалось, могу быть злобной, мстительной тварью. Когда-то мы с ней смотрели «Вечное сияние чистого разума». Тогда я понимал правоту режиссёра — память, хорошую или плохую, нельзя выбрасывать на помойку. Сейчас я бы согласился на предложение доброго доктора без раздумий.
      …В офисе я шучу, смеюсь и подтруниваю над коллегами. После отправляюсь в кино, пейнтбол или просто загоняю себя и товарищей на беговой дорожке недалеко от дома. Но день завершается, все расходятся по домам, и «мильон терзаний» стартует по новой. Знаю, так долго продолжаться не может. Нужно последовать советам друзей и «найти себе кого-нибудь», иначе и свихнуться недолго. Навешать лапши какой-нибудь девчонке, улыбаться, стесняться и водить по тем местам, где совсем недавно гулял с другой. Строить из себя влюблённого, будучи абсолютно безразличным. Притворяться и обманывать ради собственной выгоды. Да вот хрен! Я ни разу не святой, но подлостей делать не буду (первым, по крайней мере), хотя бы ради самоуважения.
      В поисках, чем занять пустые и чёрные вечера, я прошёлся по всем пунктам убивания времени. Игры приедаются меньше, чем за неделю — благодаря своей профессии я не вижу ничего интересного в том, чтобы гонять нарисованные фигурки по экрану, увеличивая виртуальные числа «gold» или «experience». Японские мультики интереснее, но жутко бесят обилием затянутых сцен, когда герои просто стоят на одном месте и многозначительно молчат под нагнетающую музыку. Хороших фильмов выходит не так уж и много.
      В итоге выбор остановился на литературе. Фэнтези, космооперы, и фанфики — куда уж без них? Здесь я могу выбирать тех авторов, мысли которых интересны, отбрасывая «произведения», сводящиеся к побиванию всех мужских особей и соблазнению всех женских. Красочные миры, нарисованные чужим воображением, отлично спасают от тоски по прошлому, но лекарством не являются. Я постепенно становлюсь всё более асоциальным. Так прошло полгода.
      А однажды я проснулся и обнаружил себя ребёнком. Почти неспособным пошевелиться. Непонимающим речь окружающих. К тому же сам мир, выдуманный неадекватным мангакой… нелогичный, пафосный, жестокий. Не предел мечтаний, в общем. Сначала я мысленно бормотал «чур меня» и «отпусти, о чудо-трава». Через некоторое время пришёл к выводу, что либо я в коме и ловлю сейчас недетские приходы, либо мечта идиота таки сбылась. В любом случае, смотреть на незнакомый потолок надоело очень быстро, после чего и было принято основополагающее решение: «что тут думать — трясти надо».
      * * *
      Вынырнув из воспоминаний, подумал, что всё не так уж и плохо. Раз вон того пацанчика обзывают Обито-куном, заскучать мне в ближайшие лет тридцать не грозит гарантированно. Так что четвёртую стадию — депресняк — мы пропустим. Благо, я и в предыдущей жизни, при всей меланхолии, никаких выкрутасов по типу "прыгай вниз, не бойся" совершать не планировал, ибо ничего тупее и придумать нельзя. Ведь раз мы пока что коптим небо (ну, или потолок), то есть ещё шанс что-то изменить. Засим, принимаем к исполнению Великий План Попаданца: Выжить! Окрутеть! Нагнуть! Повторять с начала до полного просветления!
      Итак, что мы имеем? В наличии мелкий пацан (слава Богу!) Инаби. И это... (трагическая пауза) я! Конничива[3], как говорится! В общем, здравствуйте, я — Инаби, и я — бревно! Брюнетистую мелочь с шилом в известном месте я уже представил, а остальные трое тоже успели примелькаться. Ведьму, которая поит меня всякой противной хренью, зовут Уручи. Её озабоченного друга (нет, ну это надо, в палате у больного, ничуть не стесняясь, ухватить врача за задницу?! Мне ведь завидно! И оттого, что в ближайшее время мне оно не светит чисто физически, завидно ещё больше!). Так вот, этот озабоченный имел погоняло Тейяки. А вот молоденькая хрупкая девушка с каштановыми волосами и полным комплектом колюще-режущего во всех легкодоступных (а, возможно, и некоторых труднодоступных) местах — Анда, и она, если я правильно помню значение слова "ока-сан" — мать этого Инаби.
      Лежу в каком-то закутке, под окном. Из форточки дует свежий ветерок, в остальной комнате не продохнуть, потому как тут сушится трава. Много травы. Разной. Из всего ассортимента я опознал только крапиву и коноплю. Ещё где-то рядом находится пекарня — это сто пудов. Такой запах ни с чем не спутаешь. Лежу я голышом под простынкой, ибо жарко. Мелкий бдит. Ведьма возится с травками и иногда облучает мой фейс путём наложения рук. Несдержанный альфа-самец заходит проверить в течение дня. Анда принимает вахту вечером.
      Судя по дурацкой картинке спартаковской расцветки, которую местные, кажется, стремятся "понавешать и на спины, и на плечи, и на ж..., кхм, кхм... везде куда попало", то они тут все — Учихи (звучит как диагноз). А раз Анда — ока-сан (хоть не запорожец. Хорошо, смеяться не могу, а то б уже спалился давно), то и я тоже принадлежу к данной семейке! Та-дам! Рояль номер один найден! С чем себя и поздравляю! Только вот... какие-то они неправильные Учихи! Малец ещё похож. Остальные — ни разу. Хотя, может, они крашеные? Кто этих япошек знает? Видимо, очень дальние родственники, что уменьшает мой шанс на обладание замечательными красными глазками со встроенными знаками препинания. Эх, что за чушь в голову лезет! Наше рабоче-крестьянское происхождение, кстати, подтверждается отсутствием поблизости квалифицированного медперсонала. Например, одной известной блондинки с камушком во лбу. Мдя. Стало быть, мы — не элита. Обидно. Но на опыты к бледному дядьке с длинным языком меня тоже волочь не спешат (брр!), значит, ещё побарахтаемся.
      Осталось решить, в какую сторону будем двигаться. Что день грядущий нам готовит? Этот Обито — карапуз ещё натуральный, значит, белобрысый любитель размножаться скрещиванием пальцев отсутствует даже в проекте. Кстати, мелированный Копипаст, скорее всего, тоже, он, помнится, вундеркиндом был. Ха! Можно меня поздравить — до резни клана ещё лет двадцать, так что мне ничего не угрожает! М-да... С другой стороны, если паралич не пройдёт ещё двадцать лет, я буду единственным обитателем данного квартала, который обрадуется спятившему Итачи. Грустно. Но особых переживаний нет. Тело я чувствую, хоть и плохо. В, пардон, утку тоже хожу сам, только подставляй. Значит, позвоночник у меня целый. Да и ведьма Уручи всё больше к голове моей руки прикладывает во время лечения, что как бы намекает...
      Итак, задача номер раз — встать и пойти! Ну и номер два — как говаривал незабвенный управдом Бунша: "Хотелось бы понять в общих чертах, чего нужно этому товарищу". Пока мелкий прикорнул, а взрослых никого нет, сосредоточимся на задаче номер один.
      Пошевелить пальцем. Указательным. На правой руке. И-и-и... А вот фиг. Не шевелится. А ну, ещё раз... Результат тот же. Так, соберись, тряпка! Тут плёвое дело — пальцем пошевелить и всё! Даже Ума Турман смогла! И ты сможешь! Ну!.. Блин!!! Палец дёрнулся, а потом стало больно. Очень. Причём почему-то болела голова. Гадство! Успокоиться. Дышать! На лбу выступила испарина. Ё, как хреново-то... Вдох. Выдох. И в любимых никто не играет. Но вроде отпускать стало... Фу-уф. Ну и что это было? Давайте рассуждать логически. У меня какая-то фигня с головой. Ну, это не новость, хотя раньше я глюков или паралича не получал. Лечат меня местные коновалы, а они, если верить канону, могут немытыми руками трансплантацию забабахать, наплевав на сепсис и иную группу крови. Значит болезнь у меня — не физическая. И не душевная, иначе тут бы сидел добрый белобрысый дядя-мозголом. Выходит, тут всё дело в этой их чакре. Как бы ещё до неё добраться? Ну, в конце концов, попаданец я, или нет? Ща помедитирую и стану весь из себя такой замечательный. Поехали...
      * * *
      Сказать, традиционно, оказалось легче, чем сделать. В первую очередь потому, что я был без понятия, что это за чакра и с чем её едят. Мысли путались и перескакивали с одного на другое. Долгое время я отвлекался на неважные в данный момент размышления, типа «сильный ли я буду шиноби?» и «какая у меня стихия?» и тому подобный бред. Приходилось себя одёргивать, напоминая, что сначала надо хотя бы ходить научиться, а уж потом заморачиваться всем остальным. В конце концов я вспомнил, что шиноби вроде как нарабатывают контроль над чакрой путём долгих медитаций. Хм. Проблема была в том, что яснее от этого не стало. Пришлось импровизировать. Помнится, когда только входил в рабочий ритм после окончания учёбы, думал, свихнусь от перенапряжения. Талантами я не блистал, концентрироваться на чём-то надолго не умел, что, вкупе с работой программиста, когда надо весь день во что-то вникать с полным напряжением думалки, приводило просто к дикой усталости. Спасли меня аутогенные тренировки утром, в обед и вечером. Очень хорошо прочищали мозги, да и от физической усталости помогали избавиться при случае. К ним-то я, за неимением других вариантов, и приступил. Благо, после пары лет использования навык у меня был, хоть и сложнее сосредоточиться без голоса в наушниках[4].
      Раз за разом я представлял, как в центре груди образуется маленькое солнышко, как оно излучает тепло, которое расходится по всему телу, как в голове возникает холодок, словно ко лбу приложили кусочек льда… упражнения давались сложнее, чем раньше, но были словно… мощнее? Не знаю, сколько это продолжалось, но закончилось всё закономерно — я уснул.
      --------------------
      [1] Здесь и далее в речи главного героя будут проскакивать отсылки к произведениям других авторов и использование современного сленга. Автор не будет снабжать каждую пояснениями, полагая, что единственная реакция аудитории — «Спасибо, Кэп!» Если это не так, и, по вашему мнению, произведение выиграет, при появлении сноски типа: «Это фраза из культового аниме «Neon Genesis Evangelion», автор будет рад увидеть ваше мнение.
      [2] Здесь герой ссылается на «пять стадий принятия негативной информации». Все, кто видел тот самый мини-мульт про жирафа, их прекрасно помнят: отрицание, гнев, торговля, депрессия, принятие.
      [3] «Здравствуйте»
      [4] Реальный случай. Автор не является экспертом в данной сфере, но запись «Аутогенной тренировки» В.А.Ананьева регулярно использует.

Глава 2 — Трещина

     Я, улыбаясь, полулежал на всё той же кровати, прислонившись спиной к вертикально поставленной подушке. В глаза било, заставляя жмуриться, по-весеннему яркое солнце. Я аккуратно держал дрожащими руками миску и палочки и завтракал. Душа пела от гордости — знай наших! Какая-то неделя тренировок — и уже такой прогресс. Даже ноющие после сеанса массажа мышцы не могли испортить моего отличного настроения. Тем более, что я отлично помнил: массаж необходим для поддержания тонуса. Пролежней нам не надо! Жаль, не могу поблагодарить никого из моих сиделок. Говорить я себе запретил до тех пор, пока хоть как-то не разберусь с местным языком. Выловив последний комок риса (отличная тренировка мелкой моторики), я с благодарной улыбкой протянул посуду пацану. Тот просиял и, схватив её, вприпрыжку умотал из комнаты. Я использовал это время, чтобы внимательно изучить окружающую обстановку. Моё ложе на проверку оказалось обыкновенным сундуком, застеленным матрасом и простынями. Рядом стояли здоровенный деревянный верстак и массивная деревянная же табуретка. Ранее они, по всей видимости, служили в качестве рабочего места травнице-ведьме Уручи. Теперь же были прочно оккупированы мальчуганом-сиделкой.
      Я осмотрел лежащие на верстаке рисунки. Взрослые нашли хороший способ занять Обито, ведь большую часть времени я спал. Хм, у него определённо талант — ни за что бы не поверил, что пятилетний мальчуган может так реалистично рисовать. Дотянувшись, беру небольшой листочек. Согнуть пополам, ещё раз, теперь развернуть половину… В комнату влетает малолетний художник с кружкой в руках (брр, опять пить эту гадость) и останавливается рядом, таращась на меня. Сюрприза не получилось. Заканчиваю работу под пристальным взглядом чёрных глаз, и, улыбнувшись, торжественно вручаю ребёнку бумажного журавлика. Обито осторожно берёт подарок, рассматривает, а затем, радостно протараторив что-то (я разобрал только «спасибо» и «красивый»), кидается обниматься. Забыв про кружку, которую до сих пор держит в правой руке!
      Сижу, обтекаю. Этот коллега Гейлорда Факера виновато глядит и бормочет что-то извинительное. Улыбаюсь, показываю на пустую кружку, делаю вид, что пью, потом кривляюсь и плююсь. Мелкий понимает мою мысль практически сразу и бессовестно ржёт. Улыбаюсь ещё шире. На шум заходит Уручи, верно оценив диспозицию, щедро выдаёт нам люлей. Пять минут спустя сижу на том же месте сухой и переодетый и хмуро цежу новую порцию «лекарства» из кружки. Обито изучает мой подарок, время от времени поглядывая на меня с хитрющей улыбкой. Добив горькую гадость, отставляю кружку, улыбаюсь, демонстративно зеваю и сползаю в лежачее положение. Лечить меня никто, кроме меня самого, не будет…
      * * *
      На отработку «медитации» у меня ушло три дня. Нет, почувствовать ниточки тепла, пронизывающие всё тело, я сумел ещё в первый день. Дальнейшее время я потратил на отработку погружения в это состояние (теперь оно занимало около десяти минут) и изучение этой разветвлённой сети (я решил называть её «системой циркуляции чакры» или «СЦЧ» — читал что-то похожее в фанфиках). Было реально страшно — дёрну сейчас что-нибудь жизненно-важное и всё, каюк, пополню собой список попаданцев-неудачников. После многочасовых попыток что-то понять в этой мешанине пришёл к следующим выводам: а) без стакана тут не разобраться; б) работает — не трогай!
      Основное внимание я, естественно, уделил голове. Тут всё было… странно. Половина каналов в центре была в разы толще, чем даже магистральные, отходящие от очага. Однако с основной СЦЧ они соединялись тоненькими капиллярами, отчего создавалось впечатление чужеродности, постороннего вмешательства. Я разглядывал всё это безобразие несколько часов, пока не похолодел от внезапной мысли: мне что, пересадили мозг?! Справившись с паникой, я отбросил эту мысль, как маловероятную — волосы на месте, болей нет (если не дёргаться), повязок нет, швов нет. Тем не менее, общая концепция вполне логична. Видимо, при переносе сознания часть каналов была скопирована с взрослого тела, во много раз превосходящего детское. Что и стало причиной моего текущего положения. Тогда становится понятным моё «лечение» и отсутствие поблизости квалифицированных медиков. Видимо, пока я был в бессознанке, меня осмотрели и признали заболевание врождённой патологией СЦЧ. Ну, в самом деле, не найдётся же такой медик, который верит в попаданцев? Отсюда следует вывод: лечить меня не будут. И это очень плохо. Шанс накосячить весьма велик. Но и ждать, что всё нормализуется само собой нельзя — а ну как ещё хуже станет?
      Подтвердив таким образом нехитрый вывод: «трясти надо», я осторожно представил, как в один из тоненьких каналов проходит чуть больше тепла из источника. Небольшой сгусток энергии протиснулся по капилляру, заставляя поморщиться. Ощущения как будто внутри шеи вдруг оказалась раскалённая иголка, ориентированная вдоль позвоночника. Переждав, пока всё вернётся в норму, я подал тот же сгусток энергии обратно. Блин. Что-то самолечение не вызывает во мне энтузиазма. После двадцати повторений я внимательно прислушался к себе. Изменилось ли что-нибудь? Кажется, канал стал чуть толще! Или так кажется оттого, что он сильно ноет? Надеюсь, всё же верен первый вариант. Но выбора нет. Пляшем. Глубоко вздохнув, я принялся за следующий чакрокапилляр…
      В первый раз я выбился из сил и отрубился после четырнадцатого сосуда. Во второй — осилил шестнадцать. Этот своеобразный «рекорд» держался целых восемь подходов, занявших примерно полтора суток. Не уверен, сколько именно, потому как совершенно не следил за временем. Алгоритм был прост: проснуться, выпить, что дают, прогнать чакру по каналам, отключиться. Ночью пункт номер два отменялся по причине отсутствия сиделки и не желающего проходить паралича. Было очень страшно — столько стараний, и никакого результата. Собственно, такое «тренировочное рвение» обуяло меня как раз из-за банального страха — я думал, что если остановлюсь, то сломаюсь и сдамся окончательно, соглашусь на долю овоща.
      Перед восьмой по счёту тренировкой каналов я с удивлением обнаружил на деревянном потолке трещины. Подвигав глазами, добавил в список дополнений интерьера одиннадцать сучков, в досках над головой. Странно… Раньше их тут не было… Тут меня осенило. Ну как же не было! Были! Просто моё зрение резко улучшилось. И я даже знал, почему! Ведь все каналы, до которых у меня «доходили руки», как раз и связывали систему циркуляции с затылочным отделом мозга. Где, если мне не изменяет Память, и находится зрительный центр. Окрылённый первым подтверждением успеха, я увеличил число «прокачиваемых» каналов вдвое. При тренировке разница между пропускной способностью «старых» и «новых» каналов была уже вполне ощутима, так что заснул я хоть и вымотанным сильнее прежнего, но с довольной улыбкой на устах.
      * * *
      Скинув с души камень страха «пожизненного существования овощем», я пересмотрел приоритеты. Теперь главным было как можно быстрее научиться говорить. Поэтому я старательно вслушивался в речь четырёх человек, населяющих мой маленький мирок. А уж в свободное время продолжал тренировки каналов.
      Как ни странно, больше всего в изучении языка мне помог Обито. Я был просто в восторге от его привычки рисовать, проговаривая свои действия вслух. А поскольку с темой рисунков паренёк не заморачивался, исповедуя принцип «что вижу, про то и пою»; он стал бесценным источником информации о множестве различных ситуаций повседневной жизни. От покупки хлеба до миссии по охране принцессы Страны Огня мужественными шиноби Деревни, Скрытой в Листве. Для такого благодарного слушателя как я (молчит, внимает каждому слову, в нужных местах удивлённо округляет глаза или озадаченно хмурится) моя сиделка старался изо всех сил. Результат был как при изучении иностранного языка при помощи карточек. В общем, мы были довольны друг другом.
      Настроение взрослых тоже было весьма радужным. Недаром же я, показательно пыхтя и тужась, приподнял дрожащую правую руку, когда они собрались в комнате на очередной консилиум. Тогда после минутной немой сцены я был безжалостно затискан, зацелован и растрёпан радостной Андой.
      Вот ведь тоже проблема. Я крайне невысокого мнения о своих актёрских способностях. И эту девчонку как мать не воспринимаю в принципе — она ж младше меня прежнего! Нужно что-то делать с эмоциями, даже не из боязни спалиться — сомневаюсь, что кто-то будет настолько упорот, что предположит в охладевшем к матери мальце попаданца. Просто жалко её. За эти полторы недели к ней ни разу не пришли подруги или знакомые. Возвращалась она всегда после заката, а уходила с рассветом. Судя по форме и обилию холодного оружия, канонические сведения о кураторстве клана Учиха над полицией оказались правдивыми. Как-то не поднимается у меня рука отнять у девочки последний луч света в жизни.
      Но это дело будущего, пока же я сосредоточенно ел, запоминал слова и рисунки и «медитировал». На всякий случай намеренно занижал результаты восстановления контроля над телом. Текущее положение вещей меня устраивало, а к весьма вероятной «смене декораций», которая, наверняка последует за выздоровлением, я ещё не готов.
      * * *
      Только отойдя немного от аврального решения насущных вопросов и избавившись от липкого, пробирающего до печёнок страха остаться инвалидом, я начал понимать насколько же мне повезло. Не окажись рядом этих людей, я запросто пополнил бы список «удачливых попаданцев»[1]. Ведь эти полторы недели я был абсолютно беспомощен, да и сейчас недалеко ушёл от того состояния. Только благодаря искреннему сочувствию и заботе трёх взрослых и одного ребёнка один неприспособленный к местным реалиям программист не только ещё жив, но и семимильными шагами выздоравливает. И, конечно, наибольшая заслуга в этом принадлежит малышу Обито.
      Активный, позитивный, никогда не унывающий, смышленый не по годам — именно такое мнение я составил о будущем устроителе апокалипсиса. Конечно, недостатки у него, как и у всякого живого человека, присутствовали, являясь продолжением достоинств. Назойливость, здоровенное шило в известном месте, дебильное чувство юмора… Нет, я всё понимаю, ребёнку пять лет, растёт практически беспризорником (как выяснилось позже, его родители стали нукенинами, оставив мальца на произвол судьбы, так что в приют его не отдали только из-за улучшенного генома) плюс природная неусидчивость сказывается. Но, обнаружив, что мои первые успехи в нелёгком деле освоения отпущенных природой конечностей, полтора часа доставать меня, щёлкая по носу и отбегая?! Нет, будь мне реально три года, разревелся бы уже через пять минут, на чём инцидент бы и исчерпался. Но я ведь впятеро старше этого малолетнего приколиста! Так что его ужимки и прыжки (спиной вперёд, после каждого щелбана) вызывали просто дикую волну веселья. Помня о своём решении молчать, как селёдка под шубой, я хмурился, изображал обиду, потом щёлкал зубами, пытаясь поймать засранца за палец, затем, когда он после очередного отскока споткнулся о валявшуюся рядом утку (слава Богу, пустую) и хлопнулся на задницу с широко распахнутыми удивлёнными глазами, я не выдержал и ехидно зафыркал. Но малолетний Тоби не обиделся. Заливисто поржав над своим фейлом, он продолжил «держать пациента в тонусе». Вообще у меня о нём сложилось впечатление как о Наруто лайт-версии. Хотя кто знает, может, дорастёт и до полной, если мешать не будут. Я с удовольствием на это посмотрю, и даже поучаствую.
      Обычный день будущего серого кардинала и безжалостного убивца начинался с рассветом, когда он, с аппетитом умяв у меня на глазах порцию вдвое больше моей, и утащив наши тарелки на кухню, садился рядом и начинал знакомить меня с окружающим миром. Поскольку на устное описание событий вне дома я хмурился и пожимал плечами, парниша быстро переквалифицировался в художника-иллюстратора и теперь знакомил меня с местными реалиями в графической форме, медленно, по слогам проваривая слова. Обалдеть, моё пребывание в мире Наруто начинается с чтения манги! Конечно, рисование отнимало кучу времени, но я милостиво ждал, пока пыхтящий ребёнок изобразит последние новости, имитируя сон после плотного завтрака (а на самом деле тренируясь). Затем следовали активные игры из серии «Как достать Инаби», где малыш развлекался, а я старался не заржать; после которых нас до отвала кормили и отправляли на послеобеденный сон. Днём приходила Уручи, лечила меня наложением рук, а потом учила моего визави чтению и письму. Увидев мою неподдельную заинтересованность, Уручи сделала небольшую перестановку, так что теперь я тоже осваиваю грамотность — не вставая со своего места, заглядываю ученику через плечо.
      После ужина возвращалась Анда, и все укладывались спать. Как я понял из разговоров и рисунков, неделю назад Обито перебрался жить к Тейяки и Уручи на постоянной основе, а дом, где он жил в одиночестве, отошёл клану. Не очень хорошо помню канон, но вроде там такого не было. Неужели «эффект бабочки» уже начал сказываться? В любом случае, позволять этому весёлому и доброму мальчишке расти в атмосфере отчуждения и презрения (Рин не в счёт), я не собирался. Я уже успел проникнуться к нему уважением и благодарностью. Всегда мечтал о младшем брате. И от такого подарка судьбы отказываться не намерен!
      Забавно. Чтобы выйти из депрессии, мне понадобилось стать парализованным ребёнком-инвалидом и будущим хладнокровным убийцей в нарисованном мире. Жаль, запатентовать нельзя. Не скажу, что ледяная броня отчуждения, наросшая на меня в том мире, здесь быстренько испарилась. Скорее надломилась и перестала быть монолитной. Эх, как же здорово снова чувствовать вкус жизни!
      --------------------
      [1] ГГ имеет в виду статью «Реальные судьбы попаданцев»

Глава 3 — Первые шаги

     — Инаби-кун! Иди скорее сюда! — Обито, счастливо улыбаясь, прыгал вокруг бледного мальчишки. Тот хмыкнул и, осторожными шагами спустившись с крыльца, направился к небольшому парку с садом камней в конце улицы. — Смотри какой сегодня замечательный день! Пойдём, я покажу тебе одно красивое место в парке!
      — Хай, нии-сан, — улыбнулся Инаби. — Не иди быстро, пожалуйста.
      Улыбка старшего Учиха стала ещё шире, и он счастливо вздохнул. За прошедший месяц он очень привязался к Инаби, и тем больше была его радость, когда тот, вновь начав говорить, опять назвал его братом. Значит, в тот раз не почудилось! Мальчик был счастлив оказаться нужным и уважаемым и давно уже воспринимал успехи названного брата как свои собственные. Сегодня они впервые вышли из дома, отправившись погреться на солнышке в парк кланового квартала.
      — Вот, Инаби-кун, смотри! — Обито забежал на небольшой деревянный мостик, перекинутый посередине вытянутого овального пруда. — Правда тут здорово?
      — Да, — мальчишка на подрагивающих ногах доковылял до друга и, вцепившись в перила, облегчённо вздохнул, а затем удивлённо наклонился к воде. — Акула?
      — Акула?! — Обито широко распахнул глаза, а потом сложился от хохота так, что чуть не бултыхнулся с мостика, — Не-ет, нии-тян, акула — она больша-ая! Стр-рашная! Может тебя за один укус проглотить! Ам, и нету! — принялся он объяснять, активно помогая себе руками. — А это просто карп.
      — «Кап»? — вопросительно посмотрел на него Инаби.
      — «КаРп», — терпеливо повторил старший.
      — Карп. Р-рыба, — сосредоточенно повторил младший новое слово.
      — Да, правильно, Инаби-кун! Карп очень вкусный, когда его Уручи-сан готовит. Пошли теперь вон туда — там можно присесть.
      Подбежав к расположенному на берегу саду камней, Обито шлёпнулся на задницу и выжидающе посмотрел на замершего брата. Тот ещё раз взглянул на водную гладь, отцепился от перил и, аккуратно ставя ногу, подошёл. Придерживаясь руками за ствол растущего рядом тополя, он медленно согнул ноги в коленях, а затем выпрямился обратно. Хмыкнул. Попробовал проделать то же самое без рук. На половине приседа колени мальчика дрогнули, и он с размаху сел рядом со своим гидом. Усмехнувшись, маленький Учиха вытянулся на прогретой июньским солнцем земле, заложив руки за голову. После чего закрыл глаза и стал делать странные ритмичные вдохи, похожие на всхлипы.
      — Нии-тян, ты в порядке? — встревожился старший брат, нависая над мальчишкой.
      — Да, всё хорошо, — на секунду тот приоткрыл глаза и улыбнулся, а затем продолжил своё занятие.[1]
      Спустя тридцать два вдоха-всхлипа (Обито с гордостью подумал, что впервые смог досчитать до такого большого числа без ошибок), младший брат перевернулся на живот, а затем приподнялся, отталкиваясь от земли руками. Задержавшись в таком положении на несколько секунд, он хмыкнул, после чего поднял и опустил туловище при помощи рук ещё четыре раза.
      — Руки — сильные. Ноги — слабые, — пояснил он свои действия удивлённому наблюдателю.
      — Ого! А давай у меня проверим! — загорелся Обито, копируя его действия.
      — Нет, — Инаби подвинулся ближе, и, аккуратно упёршись руками, заставил будущего шиноби выпрямить колени и опустить таз, чтобы тело представляло собой ровную линию. Затем аккуратно взял старшего брата за волосы и заставил смотреть вперёд. — Так, хорошо, давай. Ра-аз, два-а… Два.
      — Так нечестно! — подскочил Обито. — Ты когда делал, стоял на коленях! Тебе легче было в сто раз!
      — Ноги слабые, — невозмутимо пояснил юный сенсей, похлопав себя для наглядности по названным частям тела. Затем он на карачках дополз до дерева и, опираясь на него, поднялся и вытянул руку перед собой ладонью вверх. — Обито-кун, играть.
      — Ха! В этот раз я обязательно выиграю! — обрадовался тот, подбегая к младшему брату и накрывая его руку своей. Младший усмехнулся и, резко крутанув кистью, хлопнул по тыльной стороне ладони ойкнувшего мальчугана. Затем ещё раз. И ещё. Четвёртая попытка вышла неудачной — оппонент успел отдёрнуть руку. После чего роли поменялись.
      Эту игру брат придумал и показал Обито неделю назад, когда стал нормально двигать руками. Минут двадцать длилось обучение правилам игры. Оно осложнялось тем, что велось полностью на языке мимики и жестов, но потом процесс пошёл. И если сначала старшему мальчику игра казалась глупой, неинтересной и лёгкой, то сейчас он едва мог свести её вничью, что разжигало жуткий азарт. Теперь они уделяли этому занятию по паре часов в день и соревновались в четыре тура — правая-на-правую, левая-на-левую, правая-на-левую и наоборот.
      — Ты победил, — серьёзно заметил Инаби, когда руки у обоих малолетних шиноби уже подрагивали от усталости. Старший брат довольно заулыбаться, — Смотри, новая игра, — он стал энергично водить перед собой руками[2]: «Вот море, вот море, вот море Каизоку»[3].
      * * *
      Фугаку смотрел на играющих детей. Руки его были так сильно сжаты на подоконнике, что оставили вмятины. В глазах крутился шаринган с тремя томоэ. Молодой лидер клана Учиха пробормотал «Кай» и вновь стал напряжённо всматриваться в происходящее в парке у пруда. Того, что он видел, не могло быть. Но молодой глава самого сильного из кланов деревни Листа привык доверять своим глазам. Вдруг он почувствовал, как на плечи ложатся изящные руки, а затем их обладательница несмело прижимается к его спине:
      — Вас что-то тревожит, Фугаку-сама? — несмотря на недавно приобретённый статус невесты главы клана Микото всё ещё сильно стеснялась внезапного изменения своей жизни и статуса. За две недели, прошедшие с их помолвки, она успела показать себя скромной, умной и понимающей девушкой, так что жених ни разу не пожалел о своём выборе.
      — Мы ведь договаривались, Микото, — вздохнул он, — Хоть наша свадьба и состоится после твоего шестнадцатилетия, я не собираюсь соблюдать все церемонии ещё два с лишним года. Мне достаточно твоего согласия, чтобы уже сейчас относиться к тебе, как к своей жене, — он наклонил голову к плечу и коснулся щекой к ладони девушки.
      — Хорошо, Фугаку, я постараюсь, — Микото сильнее прижалась к мечте всех девушек Страны Огня, а затем выглянула в окно из-за его плеча, — Ва… тебя так расстроили эти двое мальчишек?
      — Да, — было видно, что тема неприятна юному главе, но, поколебавшись, он заставил себя продолжить. — тот, что постарше, Обито-кун, ребёнок, которому суждено быть изгоем в собственной семье.
      — Но почему? Я слышала, что его отец был нукенином, но ведь это не повод…
      — Его отец не был нукенином, — прервал её речь будущий муж. — По крайней мере, не успел им стать. Он был из лучших бойцов клана. Отец доверял ему. Только его он мог отправить на ту миссию ранга S.
      — S? Он был настолько силён, что его отправили на такую миссию в одиночку? — охнула Микото.
      — Да, — Фугаку смотрел вдаль, где над кромками крыш и облаками древесных крон проглядывало пронзительно-голубое небо. — Он был силён, а главное, верен клану. Его задание в стране Медведя длилось более двух лет. А вернувшись, он принёс сына. Мать Обито, она была одной из тамошних куноичи, умерла при родах. Старейшины были взбешены. Говорили, что из-за пустой привязанности наш геном мог оказаться в чужих руках. Отец выступил против наказания. Он предложил, как всё исправить. Для провинившегося была найдена невеста, которую одобрили старейшины клана. Но он отказался. Во всеуслышание заявил, что не предаст память о той женщине. И что никакая другая даже сравниться с ней не сможет. Проще говоря, он предал нас. Поставил свои эмоции выше долга перед кланом. Отцу пришлось вызвать своего друга на поединок. Только я и старейшины были ему свидетелями. Хоть мы смотрели во все глаза, разобрать что-то было просто невозможно — так быстро они двигались. Миг — они стоят рядом. Другой — обоих охватывает чёрный огонь, не оставивший даже пепла.
      — Какой ужас! Так значит, Обито-кун…
      — Мы осиротели одновременно. Вот только я стал главой клана, а он — одиноким годовалым сиротой. Я понимаю, что нельзя обрекать ребёнка на одиночество, но не могу взять его на воспитание. Что скажут другие семьи клана, когда увидят, что на них не обращают внимания, а сына «предателя» — холят и лелеют?
      — Бедный мой Фугаку, — девушка обеими руками обхватила руку жениха. — Как же ты выносишь всё это? И неужели нельзя ничем помочь мальчику?
      — Можно, — парень усмехнулся одними губами, продолжая внимательно следить за детьми. — Я попросил об этом Тейяки. Он понимает всю несправедливость ситуации и обещал приглядывать за пацаном. Но это не отменит того, что Обито — изгой. Никто из клана не будет учить его искусству шиноби. Никто не заговорит с ним по-доброму. Большинство не захочет, а остальным запретят старейшины.
      — Ну, может быть, всё не так плохо? — попыталась развеять гнетущую атмосферу одна из самых молодых чунинов клана Учиха. — Кажется, он сильно сдружился с Инаби-куном, пока ухаживал за ним. Говорят, они даже называют друг друга братьями.
      — Я тоже это слышал, — кивнул глава Учиха, задумчиво потирая подбородок. — Их истории очень похожи. Отец Инаби тоже взял жену без одобрения старших, хоть она и происходит из клана Кохаку — нашего давнего союзника. Они охраняют границу со страной Рек. Не имеют ни улучшенного генома, ни каких-либо сильных техник. Вот почему Анде были не рады у нас. Говорят, немало куноичи Учиха имели виды на её мужа. Естественно, её сразу невзлюбили. А когда она всего через полгода стала вдовой — стали злословить в открытую. И всё же Инаби ждало хорошее будущее. Он наверняка справился бы со службой в полиции — у его матери явно к ней талант. Но тут вмешалась эта болезнь…
      — Но ведь сейчас с ним всё хорошо! Да, он пока с трудом ходит, но совсем недавно Инаби-кун едва мог пошевелить пальцем!
      — Ты знаешь его диагноз? — обернулся к ней Фугаку. — Врождённая патология кейракукей в мозгу. В результате чего каналы чакры в голове развивались в несколько раз быстрее всех остальных. Что ещё более странно, результат был незаметен до последнего момента, когда мальчик просто упал на землю и стал корчиться от боли. Работники госпиталя удивлялись, как ему не разорвало голову! Его каналы в мозгу соответствуют каналам взрослого человека! А ведь мальчику всего три года! С таким не выживают! Анда забрала его из госпиталя, потому что там ничем не могли помочь. Ребёнку оставалось жить пару недель.
      — Но ведь они могли ошибиться? Наверняка медики ошиблись! — воскликнула девушка. — Ведь с мальчиком уже почти всё в порядке!
      — Обследование проводила сама Сенжу Цунаде. Затем перепроверили ещё пятеро лучших ирьёнинов. Шансов не было. Единственная возможность выживания в такой ситуации — что пациент сам разработает атрофированные каналы чакры, соединяющие мозг с остальным телом. Но для этого нужна концентрация и навыки обращения с чакрой на уровне хотя бы выпускника Академии. Можешь себе представить, что нетренированный трёхлетний ребёнок окажется способен сам достичь такого?
      — Но ведь он достиг? Получается, Инаби-кун очень одарённый мальчик?
      — Если он и правда смог это сделать сам — он талантливее Мадары. Вот только… Посмотри на них. За полтора часа, что они здесь, Инаби ни на минуту не прерывал тренировок. Все эти игры служат развитию реакции и координации. Он не играет, он тренируется.
      — И правда! Это так странно для маленького мальчика! Но всё равно это не повод так напрягаться, муж мой!
      — Я знаю, — вздохнул Учиха. — Но всё не идёт из головы один момент… Когда ирьёнины проводили обследование, самый младший из них сказал, что картина такая, будто ребёнку пересадили мозг взрослого. Над ним посмеялись и сказали, что такое не под силу даже Мудрецу Шести Путей. Но знаешь, когда смотрю на этого карапуза, мне становится по-настоящему жутко.
      — Перестань! Ведь ты сам сказал, что такое невозможно, — голос Микото стал жалобным, и она просяще заглянула в глаза жениха. — Но даже если у Инаби-куна разум взрослого, который заставляет быть его таким серьёзным, его память всё равно — чистый лист. Мы должны будем воспитать и его, и Обито-куна верными идеалам Учиха, и тогда всё будет хорошо!
      — Ты права, жена моя, — улыбнулся ей парень, и стало впервые за разговор заметно, насколько он молод. — Твои речи уже сейчас мудры и достойны главы клана. Однако задуманное тобой непросто выполнить.
      — Я верю, что мой муж — величайший из Учиха! Ведь он смог жениться по любви, наплевав на мнение старейшин! К тому же он — самый умный и самый красивый!
      Фугаку благодарно прикрыл глаза и прижал к себе пискнувшую девушку. Не нужно ей знать, что они оба — результат трёх поколений целенаправленной селекции, как и то, что их свадьба была предрешена. Пусть и дальше считает, что брак заключён по любви, вопреки воле старичья, которых он послал далеко и надолго. Свидетелей не было, но слухи ходили. Никто и представить не мог, что их специально распространяли сами старейшины. Фугаку усмехнулся, вспомнив их лица, когда он поставил это условие. Затем вздохнул и уткнулся лицом в макушку невесты. Она заслуживает быть любимой. Уж об этом он позаботится в первую очередь. Что же до этих двоих… к секретам клана: мощным техникам, дипломатии, разведке и полиции их привлекать нельзя — пусть риск утечки и невелик, но он есть, и этого достаточно. Значит их судьба — полевая команда и регулярные смертельно опасные миссии. Что ж, пока ему остаётся лишь внимательно наблюдать. А это у Учиха получается очень хорошо.
      * * *
      Сандайме Хокаге курил. В этом не было ничего удивительного — курил он уже лет сорок. Но в данный момент он привычно пользовался вредной привычкой не для получения удовольствия, а с целью скрыть свои чувства в дымовой завесе.
      — Так значит, мальчик здоров? — Хирузен постарался, чтобы его голос звучал максимально небрежно и скучающе. — Не ты ли мне говорила, ученица, что излечить его невозможно, если ты не Риккудо-сеннин? Полагаю, мне уже можно поздравлять тебя с резким скачком твоих способностей? Не желаешь примерить шляпу Каге? Такие силы не должны пропадать впустую.
      — Ну что вы, сенсей! — стоящая возле стола прекрасная молодая женщина густо покраснела. — Видимо, мы с коллегами ошиблись с диагнозом, и патология была не такой опасной. Но мальчик всё равно уникален — так быстро оправился! Когда Анда-сан пригласила меня осмотреть сына, я думала, что увижу овощ, а он вышел меня встречать на крыльцо дома! Не удивлюсь, если он станет выдающимся шиноби!
      — Вот как… — Третий задумчиво выдохнул клуб дыма. — Как ты сказала, его зовут? Инари?
      — Инаби, сенсей. Учиха Инаби.
      — Да, верно. Буду ждать от тебя новых вестей об этом юном даровании, — Сарутоби пожал плечами и поспешил перевести тему разговора. — Как продвигается обучение молодых ирьёнинов?
      — О, здесь мы добились определённых успехов, хотя послевоенная нехватка кадров всё ещё сказывается…
      * * *
      Черноволосый человек в неопрятной, но удобной одежде, подпоясанной странным поясом сиреневого цвета, навытяжку стоял перед массивным дубовым столом. В комнате было темно, и свет единственной лампы, стоящей на том же столе, не мог достать до стен. Казалось, стол и двое шиноби по обе его стороны плывут в чёрной пустоте беззвёздного неба. Но и гость, и хозяин комнаты знали, что такой антураж сугубо функционален. За пределами круга света пряталась команда телохранителей хозяина кабинета, и посетитель мог ожидать смертельной атаки с любого направления. Даже Хьюга с их почти круговым обзором не имели бы здесь ни единого шанса.
      — Ты разочаровал меня, Орочимару, — голос человека, сидящего за столом, звучал глухо и безжизненно. — Ты умудрился ошибиться в диагнозе, словно новичок, вчера только выучивший технику Мистической Руки! Теперь весь план по вербовке девчонки-полицейской придётся сворачивать, людей отзывать, что вызовет подозрения клана. Я понял бы, ошибись ты в построении новой техники, или проведении эксперимента, но проколоться в неверном диагнозе — недопустимо для специалиста с твоим опытом!
      — Простите, Данзо-сама, больше не повторится, — змеиный саннин отвесил низкий поклон.
      — Разумеется, иначе наше сотрудничество завершится, — чуть заметно усмехнулся глава Корня, заставив собеседника похолодеть. — Объясни мне, пожалуйста, почему меня уже неделю имеют на совете кланов, требуя выдать технику «переселения душ»? И что это за техника, о которой я узнаю не из донесений, а от кучки пердунов-старейшин?
      — Этот с-с-сопляк… — сорвался Орочимару. — Простите, Данзо-сама, накипело. Тот выскочка-Хьюга, брат наследника, решивший, что раз он видит все каналы кейракукей насквозь, то что-то смыслит в медицине! Во время осмотра он ляпнул, что СЦЧ пациента выглядит так, «словно ему пересадили мозг взрослого». Мы дружно посмеялись над кретином, но чтобы понять всю глупость его предположения, надо быть квалифицированным специалистом! Меня самого уже достали как намёками, так и прямыми предложениями взяток на предмет «поделиться результатами исследований»!
      — Значит, ты утверждаешь, что подобная операция невозможна? — Данзо внимательно отслеживал малейшие изменения мимики собеседника.
      — Для шиноби нет ничего невозможного, — усмехнулся учёный, — но это… Техники Яманака несовершенны. Попытаться повторить их на постоянной основе возможно, но пациент будет изрисован печатями почище любого джинчурики. И даже для такого эффекта нужны десятилетия исследований. На голове малолетнего Учиха нет ни единой царапины, не говоря уже о швах, шрамах, татуировках и прочем. Нужно быть Риккудо-сеннином, чтобы сделать такое без следов.
      —
      Ясно, однако, — в глазах главы маленького, но очень гордого клана Шимура заплясали весёлые огоньки, — я попрошу тебя не сообщать своих выводов всем подряд. Грех будет не воспользоваться столь экзотической дезинформацией для выявления врагов внешних и внутренних. Поэтому на все вопросы ты будешь отвечать многозначительным молчанием. С особо настойчивыми можешь поторговаться. Более детально комплекс мер распишем в рабочем порядке. И собери информацию по щенку Учиха. Даже если он — пустышка, мы вполне сможем это использовать. Свободен.
      --------------------
      [1] Кому интересно, гуглите «гимнастика Стрельниковой
      [2] Желающие могут погуглить «море Галлилея» — замечательная игра на координацию, которой автор научился в детском лагере «Жемчужина России»
      [3] Автор слегка прифигел, увидев, сколько разных вариантов карт понарисовали для мира Наруто, но остановил свой выбор на наиболее красивой и проработанной. Мой мир — мои правила =) Более подробно о картах и мире — в последующих главах.

Глава 4 — День рождения

     — Мы дома! — хором проорали мы с братом, залетая в бывшее тихое гнёздышко Тейяки и Уручи. Все трое взрослых, уже рассевшихся за столом, одарили нас «ласковыми» взглядами и синхронным жестом указали на ванную комнату. А я что? Я ничего! Подумаешь, предложил изучить внутреннее устройство клановой голубятни. Братику, вон, тоже интересно было, иначе он хотя бы попытался меня отговорить. Устройство, кстати, примитивное — в колхозном курятнике из прошлой жизни было рациональней всё устроено. Да, видок после экскурсии у нас был… своеобразный. Видимо, мы ещё не достигли высот в искусстве шиноби, так как незамеченными пробраться не удалось — проклятые птицы перепугались непонятного шума в вечерних сумерках и закономерно начали гадить. Навык уклонения у нас, похоже, тоже хромал, поэтому сейчас мы представляли собой иллюстрацию к учебнику американской истории (ту, где про суд Линча рассказывается).
      Да, кстати, иначе, чем братом я Обито не называю уже даже мысленно — настолько с ним свыкся и сроднился за прошедший год. И мальчуган платит мне той же монетой — видно, что он долго мечтал о близком человеке, а тут их образовалось сразу четверо.
      С водными процедурами покончено, так что я прервал досужие размышления о семье и наперегонки с «лыжником» поспешил за стол. Такого гордого звания Обито удостоился за свою знаменитую маску. Нет, не спирально-одноглазую, а первую, похожую на очки для слалома с оранжевым отливом. С ней будущий обладатель стильного плаща в красное облачко не расставался даже в душе и постели, складывая на специальную полочку. Конечно, наследство погибших родителей, да и просто жутко удобная и полезная любому шиноби вещь — на таких скоростях, как они носятся, ветер слезу вышибает, и пыль в глаза забивается килограммами, но… маска была на взрослого человека и смотрелась на шестилетнем пацане своеобразной короной. Что только добавляло мне лулзов.
      Протискиваясь мимо уставшей Анды к своему месту у стола, я был традиционно пойман, затискан и зацелован, что, впрочем, воспринял сугубо положительно, чего не скажешь о шедшем следом Обито. «Взрослый» Учиха картинно дулся, когда с ним «обращались как с ребёнком», чем только веселил всех нас. Впрочем, заметно было, что он вовсе не против такого приложения к гордому званию моего брата.
      Отдав должное мастерству Уручи (я уже почти привык к японской кухне… если только не приходится есть рис палочками… брр!), мы уже собрались было улизнуть на вечернюю гимнастику, как внезапно были остановлены.
      — Сынок, — в глазах Анды светились любовь и гордость, — в прошлый раз мы не поздравили тебя с днём рождения, так как ты тогда только моргать и мог, поэтому сегодня приготовили тебе подарки за два года сразу.
      Э? У меня что, день рождения сегодня? Да нет, сейчас ведь август, а у меня осенью… блин! Это у прошлого меня он осенью! Ну надо же, Штирлиц недоделанный, даже не поинтересовался памятными датами. А сколько пафоса было! «Я тут всё по всех знаю! Меня можно заносить к Забузе в книгу Бинго! Человек, прочитавший более тысячи фанфиков — Попаданец-Инаби!» И упустил такую важную мелочь! В голове почему-то возник образ толстого мальчугана, орущего сакраментальное: «Ло-ох! Пи-идр!» Так, стоп, это не из той оперы. Соберись, тряпка! Рефлексия потом!
      Видимо уловив по моему выражению лица, что я «отвис» и снова готов воспринимать информацию, родственники продолжили конкурс «Удиви Инаби». Уже минуту спустя я радостно подпрыгивал, сжимая в руках набор красок и кистей от Тейяки и стопку первосортной бумаги от Уручи. Затем Обито, жутко стесняясь, передал мне какую-то тетрадку, оказавшуюся… азбукой! Подумать только! Это ж сколько он сидел над ней! Видать, всё время, которое я проводил в медитации. Даа, уважил, так уважил! Я поймал себя на том, что искренне радуюсь тривиальным, в общем-то, вещам. Странно. Это я, избалованный ноутбуками и планшетами? Неужели и правда «детское тело сказывается»? Задумался. Вряд ли. Скорее, я так рад оттого, что подарки реально нужные и серьёзно продвинут мои планы по вживанию в этот мир.
      Огляделся и понял, что на меня все смотрят. Оу. Видимо, надо что-то сказать.
      — Спасибо вам огромное, Тейяки-сан, Уручи-сан! А твой подарок, Обито-нии — это что-то невероятное! Спасибо! — речь мне даётся ещё не очень хорошо, но на этот случай достаточно.
      — Пожалуйста, Инаби-кун! — усмехнулся Тейяки, хитро прищурившись. — А какой подарок тебе понравился больше всего?
      — Самый лучший подарок — это вы все! — не раздумывая выдал я. — Я рад, что дружу с вами.
      Уф-ф, немного косноязычно, но вроде нигде особо не накосячил, и произношение правильное.
      — Вот как? — прищурилась Уручи. — Это очень мудрые слова. Они под стать взрослому джонину.
      — М-да? — я задумчиво почесал затылок по-нарутовски. — Ну, я просто подумал, что раз вы мои друзья, то можно ждать подарков и в следующие годы…
      Ответом мне был дружный смех.
      — Инаби-кун, — взяла слово Анда, когда страсти немного улеглись, — я знаю, что вы с Обито-куном хотите стать сильными шиноби, поэтому вот, — она пододвинула в мою сторону распечатанный конверт, ага, как будто я умею читать местные закорючки, — я написала старейшинам клана Кохаку и только недавно получила ответ. Мой двоюродный брат, Кио, приедет в Коноху по делам и задержится на несколько месяцев, чтобы потренировать тебя. Самой мне никак не успеть — знаешь ведь, как поздно я возвращаюсь с дежурств.
      — Ура! Вот здорово, настоящие тренировки ниндзя! — я был реально счастлив. — Только… Обито-нии ведь тоже будет с нами тренироваться, правда?
      — Так и знала, что ты первым делом спросишь о нём, — улыбнулась куноичи. — Да, Кио позанимается с вами обоими.
      Дальнейший диалог был прерван радостным воплем предмета разговора, который начал отплясывать танец бабуина в опасной близости от стола. При этом он схватил меня в охапку и, пользуясь преимуществом в росте и весе, потащил за собой. Насилу удалось утихомирить будущего возмутителя спокойствия мирового масштаба и утащить на вечернюю гимнастику.
      Гимнастика, кстати, была моей гордостью. Помимо упражнений на силу и гибкость, показанных взрослыми (как-никак, все трое — дипломированные убийцы, пусть хозяева дома и «на пенсии»), она включала упражнения для глаз[1] (я рассудил, что для нас они точно лишними не будут), дыхательную гимнастику и даже пару элементов аутотренинга (большего я тупо не помнил).
      Закончив таким образом очередной день в новом, но уже ставшем родным мире, я провалился в сон без сновидений.
      * * *
      Прошедший год выдался небогатым на события. У меня зудело поскорее устроить ломку канона и показать местным, из чего сделаны настоящие русские роялистые попаданцы. Уже столько времени здесь торчу, а до сих пор никого не спас. И даже не убил! Что я делаю не так?!
      Всё своё время я употреблял на достижение поставленных ещё в первую неделю пребывания здесь двух задач: изучения языка и прокачки каналов чакры в организме.
      С первым пунктом дела обстояли не очень. Не помогали ни терабайты просмотренного аниме, ни пресловутое погружение в языковую среду, ни разрисованные вместе с Обито словарные карточки. Ну почему-у местные не говорят хотя бы по-английски? Столько бы проблем разом решилось… Пока что мои скромные успехи не дотягивали даже до сверстников, что бесило неимоверно. Трудновато считать себя великим нагибатором (пусть даже будущим), когда четырёхлетняя малявка шпарит так, что понимаешь, дай Бог, половину фраз! Сколько полезной информации я, должно быть, упустил из сказанного взрослыми! Эх-х… печалька.
      С пунктом номер два дела обстояли немного более обнадёживающе. Поскольку я был четырёхлетним карапузом, мой дневной «сон» воспринимался окружающими нормально, хотя и служил поводом для шуток брата. Обнаружив с помощью проверенного тысячелетиями метода, запатентованного великим академиком Тыком, замечательный способ улучшения своей физической формы, я с энтузиазмом продолжал прорабатывать прочувствованные каналы СЦЧ. Благо, их было столько, что хватит ещё лет на пять. Первые пару месяцев я был сосредоточен на голове — устранял последствия «болезни». Затем пришёл черёд остального тела. Самые толстые, «магистральные» каналы проблем не вызывали никаких — было их немного, долго тренировать не получалось, потому как чакра расходовалась весьма быстро. Гораздо больше геморроя доставляли мелкие канальцы, названные мной чакрокапиллярами. Вроде бы, в мульте их называли «тенкецу», но я не заморачивался, так как спросить всё равно было не у кого.
      Идея их тренировки пришла мне в голову уже довольно давно — я тогда ходил с трудом (да и то под себя). Просто прорабатывая очередной канал в мозгу, я обнаружил, что он ведёт… в никуда! Первой мыслью было, что улыбчивый дядя Орыч всё-таки прокрался и тайком сделал мне лоботомию, чисто за ради торжества науки. Абыр! Абыр! Кое-как взяв эмоции под контроль (хотя бы под частичный), я обнаружил, что канал оканчивается вне головы, чуть правее макушки. Более того, с левой стороны есть ещё один такой же! Так что версия с добрым доктором с пилой и дрелью становится крайне сомнительной. Разве что Инаби раньше принадлежал к симпатичной расе тви’леков. Радостно похихикав (один мой товарищ называл это «шутка-самосмейка» — плевать, что остальные посмотрят на тебя и покрутят пальцем у виска) над этой версией, я решил, что всё же кроссовер — не наш случай, и принялся за исследования. Как оказалось, почти незаметные чакрокапилляры выходят наружу по всей поверхности тела. И тут меня накрыло. В глазах, как в игровом автомате, прокрутились колёсики, остановившись на вишенках. Где-то в глубине подсознания радостно зазвучало «Кайтен», «Кайтен»!..
      Справившись с приступом манчкинства, я занялся примерным подсчётом фронта работ. В общей сложности выходило, что все триста шестьдесят один канал до нынешнего среднего уровня я проработаю за полгода. С учётом того, что скоро мне нужно будет бегать по Конохе, тренироваться и учить язык, это время можно смело умножать на десять. И это без малейшей гарантии, что среднего уровня достаточно. Проведя натурные испытания, я и вовсе пригорюнился. В своих расчётах я не учёл, что при тренировке каналов внутри организма чакра гоняется туда-сюда. А вот при прокачке тенкецу она выходит во внешнюю среду и рассеивается. Частично её можно вернуть, но это снова увеличивает время тренировок. Обидно…
      В тот раз жадность победила. Я взялся за тренировки проводимости чакрокапилляров. И теперь каждое утро и вечер терпел жуткие боли в разных частях тела, останавливаясь в шаге от истощения (пару раз увлекался и огребал последствий, ну да не будем о грустном). Сейчас, год спустя, я тешил себя надеждой, что к выпуску из Академии у меня выйдет нечто похожее на хьюговский вихрь, но продолжал тренировки я на чистом упрямстве — жаль было бросать уже сделанное.
      Третьей и абсолютно незапланированной частью саморазвития были игры-тренировки с Обито. Мне было откровенно в лом заниматься «подходящими по возрасту» делами вроде лепки куличиков, поэтому игры я «придумывал» сам. В ход пошло всё, что я вспомнил из прошлой жизни: интеллектуальные, развивающие память, моторику, координацию, пространственное мышление…[2] в общем, в общем, братик был счастлив. Особенно, когда я объяснил, что это всё — часть тренировок настоящего шиноби!
      Особенно братишка был в восторге от «пляшущих человечков», изменение позы которых надо было углядеть. Позже мы разработали второй этап данной тренировки — «Уборку», где требовалось определить, входил кто-то в твою комнату или нет, по малейшему изменению местоположения вещей.
      Также «на ура» пошли тренировки зрения («мы же Учиха!») с регулярными ежемесячными проверками по спешно нарисованной таблице. Только вместо привычных «Ш, Б» в ней были местные дурацкие закорючки. Очень обидно проигрывать соревнование на остроту зрения оттого, что ты не знаешь название «буквы»!
      Почётные двадцатипятилетние пенсионеры клана Учиха, а также популярнейшие пекари нашего района (аромат свежей выпечки за два квартала привлекает покупателей — никакой рекламы не нужно) тоже не оставались в стороне от процесса нашего развития, обучив нас простейшим комплексам на силу (Тейяки) и гибкость (Уручи). Мы, в свою очередь, отвечали им взаимностью, взяв на себя такие не требующие физической силы дела, как просеивание муки и раскладка готовых изделий в витрине.
      Подводя итог, с уверенностью заявляю: год выдался продуктивным, хотя и неожиданно коротким. Планов на будущее — громадьё, и первый из них — тренировки с дядей Кио.
      --------------------
      [1] Желающие могут погуглить лекции Жданова и/или Норбекова по восстановлению зрения
      [2]Желающие могут гуглить «технологии развития памяти и логики» — «Шаг в Будущее» Автор ничего не рекламирует! Просто показывает, откуда ГГ мог набраться этого всего и восстановить по памяти.

Глава 5 — Курс очень молодого бойца

     — Ну, наконец-то! Полагаю, вы давно уже меня заждались, ребята? — стоящий напротив нас человек отнюдь не производит впечатления опытного и опасного шиноби. Если бы не хитай-тё, заменявший пряжку ремня, легко можно было принять его за обычного крестьянина. Штаны и куртка из грубой коричневой ткани, тёмно-зелёная футболка навыпуск, разбитые ботинки, очень похожие на берцы с (о, ужас!) нормальными закрытыми носками; коротко стриженые огненно-рыжие волосы — всё как у тысяч простых жителей Страны Огня. Светло-голубые глаза представителя клана Кохаку внимательно и чуть насмешливо оглядывают нас. — Простите, дела клана превыше всего.
      Кохаку Кио прибыл в Коноху неделю назад. Мы с Андой, на правах ближайших родственников, встречали его у ворот — для такого случая она взяла отгул. Всё произошло неожиданно: вот мы сидим в тени небольшого навеса у западных ворот, лениво переговариваемся, а в следующий момент Анда уже в двадцати метрах от нас, висит на шее щуплого рыжего мужчины, визжит и счастливо болтает ногами. Зрелище было весьма фееричным, поскольку ростом она превосходила родственника на полголовы. Впрочем, подобная неувязка ничуть не мешала им счастливо хохотать на всю улицу и, кружась, заставлять случайных прохожих жаться к обочине. Стоящие на посту у ворот двое служителей порядка с камоном Учиха на одном плече и значком полиции Конохи на другом отреагировали на возмутителей спокойствия понимающими ухмылками и демонстративным разглядыванием облаков. Мы с Обито (а он, естественно, увязался за мной) изрядно повеселились.
      Потом было знакомство, день семейных прогулок по всем злачным местам деревни (ресторанчик, рынок, кинотеатр, кафе), где взрослые активно делились новостями и эмоциями, а мы, развесив уши, старались впитать как можно больше информации. Впрочем, учитывая род занятий Анды и Кио, вряд ли там было что-то действительно важное. Но всё равно незнание языка очень мешалось! Хорошо, Обито потом всё пересказал и пояснил глупому младшему брату непонятные места.
      После этого выходного (третьего по счёту за прошедший год!) жизнь вернулась в привычную колею. Гость, снявший комнатку на втором этаже лавки Тейяки и Уручи, сразу за клановыми стенами, пропадал целыми днями в администрации Хокаге и резиденции главы Учиха. Нанёс визиты от имени клана нескольким союзникам, откуда возвращался навеселе. Я подозревал, что отчёты он таскал ещё и в Корень, но доказательств, понятно, не было. Да и какая разница сейчас?
      И вот, спустя неделю, пришло время того события, которого двое будущих великих шиноби так долго ждали. С утра мы отправились в полицейский участок вчетвером. Там Анда, быстро уладив все формальности, выдала нам пропуск на полигон и ускакала по своим делам, оставив меня с братишкой на растерзание педагогу.
      — Да, Кио-сан! — громко отвечает Обито, которому я молчаливо доверил такую важную вещь, как переговоры. — Мы всё понимаем!
      — Отлично, — чуть усмехается сенсей. — Мы пришли сюда, чтобы научиться быть шиноби. Не думаю, что сейчас вы поймёте многое из того, что я скажу — пока просто запомните. Шиноби — не тот, кто красиво сражается с врагом, не тот, кто собрал неисчислимые богатства или имеет огромную силу. Настоящий шиноби — тот, кто просто достигает поставленной цели. Желательно так, чтобы об этом никто не узнал.
      Я с уважением смотрю на этого человека. Признаться, из аниме у меня сложилось впечатление о шиноби как о самоуверенных и чванливых придурках, упивающихся собственной силой и ничуть не напоминающих настоящих японских ниндзя. Однако слова дяди развеяли моё заблуждение. Значит, этот мир ещё опасней, чем мне казалось раньше. Тем временем, рыжий убийца продолжает:
      — Теперь я расскажу вам о путях, которыми шиноби достигают поставленной цели: первый из них называется тайдзюцу. Что вы знаете о нём?
      — Тайдзюцу — это искусство рукопашного боя, Кио-сенсей! — выпаливает Обито. — Настоящий ниндзя умеет хорошо наносить удары руками и ногами!
      — Верно, иногда даже головой, — улыбается учитель. — Однако удары — ещё не всё тайдзюцу. Ещё в него входит умение быстро перемещаться, выбирать такую позицию, где противник тебя не ждёт. Если враг расслабился, оказаться рядом и ударить, если же он хочет ударить в ответ — оказаться далеко и избежать его атаки. Это знание слабых мест на теле противника. И искусство ввести противника в заблуждение своими движениями. Например, ты делаешь вид, что сейчас ударишь ногой, а сам бьёшь рукой; враг не ожидает этого и пропускает удар.
      Братик смотрит на дядю широко открытыми глазами и, кажется, намертво впитывает каждое его слово. Мне тоже жутко интересно — чем-то его лекция напоминала «Искусство Войны» Сун-Цзы. Всё-таки классика — вечна!
      — У животных есть большие клыки и острые когти. А у нас нет. Поэтому люди используют искусственные «когти», если понимают, что тайдзюцу недостаточно для достижения цели. Их использованию и посвящён второй путь развития шиноби — кендзюцу. Чаще всего его понимают как искусство боя на мечах, но это не совсем так. Я отношу к кендзюцу любую работу с оружием, будь то сюрикены, кунаи, танто, катаны, дубины или даже куклы-марионетки шиноби Песка. Второй путь сложнее первого, потому что требует идеального контроля не только над своим телом, но и над инородными предметами вне его, каким является оружие.
      — Значит, прежде, чем учиться сражаться на мечах, нужно уметь драться без них?
      — Да, ученик, — кивает шиноби. — Не умея контролировать своё тело, глупо замахиваться на что-то большее. Однако бывают случаи, когда никакое оружие не может помочь добиться цели, и тогда в ход идёт третий путь — ниндзюцу. Знаешь, что это?
      — Конечно! — братик почти подпрыгивает от радости, я тоже киваю, демонстрируя внимание. — Это когда дышат огнём!
      — Иного ответа я не ждал от Учиха, — хмыкает дядя. — Шиноби, использующий ниндзюцу, воздействует на мир напрямую своей чакрой, придавая ей ту форму, которую сам пожелает: огня, воды, льда или молнии. Этот путь очень труден, потому что требует не только огромного контроля, но и больших объёмов чакры, а значит, не каждый шиноби способен овладеть им в совершенстве. Да и обучение ниндзюцу — дело долгое, зато достигшие высот могут вызывать бури и землетрясения, рушить горы и сжигать города. Четвёртый путь — сендзюцу — позволяет черпать чакру из окружающего мира. У использующих его шиноби никогда не кончается чакра. Очень немногие владеют сендзюцу.
      — А вы, сенсей?
      — Нет, — разводит руками Кио. — Если решите научиться, вас ожидают долгие поиски сенсея. Я слышал, только Хокаге и трое его учеников владеют этим секретом. Пятый путь ниндзя — фуиндзюцу — техники запечатывания. С его помощью можно сохранить всё что угодно — как бы положить в невидимый карман. Многие шиноби носят свою оружие и припасы запечатанными в свитках. Но это только вершина айсберга. Истинный мастер фуиндзюцу способен запечатывать чакру врага, оставляя того безоружным. Он также может запечатать свою чакру, запасти её впрок, а потом разом высвободить, когда придёт нужда. Простейший пример этого — взрывные печати. Мастер закладывает в них чакру огня, которой хватило бы на средний огненный шар, и сохраняет свитки до боя. Представляете, какой силы будет взрыв, если он разом подорвёт сто или тысячу таких печатей!
      — Ух ты! И правда, можно целую гору разрушить! — видно, что Обито впечатлён.
      — Секретами фуиндзюцу владеет клан Узумаки, хотя, как я слышал, и другие шиноби могут научиться. Одной из разновидностей этого пути шиноби является кеккайдзюцу — использование барьеров — это когда на землю наносится печать, и тонкая прослойка воздуха над ней насыщается чакрой, так что образуется этакая стена из чакры. При помощи барьеров обороняются от врагов, или ловят их в ловушку.
      — Шестой путь называется гендзюцу, — впервые решаю подать голос я.
      — Правильно, Инаби-кун, — дядя охотно переключается на новую тему. — Этот путь считается самым сложным, но и самым страшным для врага. Ведь шиноби, использующий гендзюцу, поражает врага не руками, не оружием, и не чакрой. Он поворачивает против него… его самого.
      — Как это? Разве можно заставить человека драться с самим собой?
      — Гендзюцу — это путь обмана. Например, можно внушить человеку, что перед ним ровная дорога, когда он на краю пропасти, тогда он упадёт и разобьётся. Получается, он сам пришёл к своей гибели. Всему этому научил людей великий Риккудо-сеннин, поэтому его и называют Мудрецом Шести Путей. Вам всё понятно?
      — Хай, — синхронно кланяемся мы.
      — Тогда, — он хитро щурится, — какой путь шиноби вы выберете для себя?
      — Все! — будущий глава международного терроризма не раздумывает ни секунды. — Мы хотим изучить все пути шиноби, и тогда станем непобедимы!
      — Увы, Обито-кун, — Кио выглядит серьёзным, но по глазам видно, что он потешается, — для этого не хватит даже очень долгой жизни. Я изучаю кендзюцу уже двадцать лет, но до сих пор не могу сказать, что постиг все его тайны. А ты как думаешь, Инаби-кун? Какой из путей лучше?
      — Ну, это просто, Кио-сенсей, — я формулировал ответ на этот вопрос уже пару минут, так что за словом в карман не лезу, — те, к которым у нас есть способности. Обито-нии прав. Мы будем обучаться всем путям, чтобы понять, какой у нас получается лучше всего. А когда выберем, займёмся им одним.
      — Верно, Инаби-кун, — рыжий уважительно кивает, — вот только окончательный выбор вы сделаете ещё нескоро — только когда закончите Академию шиноби. Пока же мы с вами займёмся постройкой фундамента — научимся тому, что поможет вам на любом из путей. А именно: тренировками тела и СЦЧ. У вас есть ещё вопросы?
      — Зачем вы рассказали нам про пути шиноби, если выбирать ещё не скоро? — малец нахохлился и выглядел очень мило. — Ещё так долго ждать!
      — Затем и рассказал, чтобы вы знали — от каждой из этих тренировок зависит ваше будущее. Схалтурите на одной — и через несколько лет вам не хватит совсем чуть-чуть для выживания или выполнения миссии. Пока вы не выбрали путь, вы не можете знать, какие тренировки самые важные. Поэтому важны они все. А теперь начнём с небольшой разминки…
      * * *
      Я, кажется, говорил, что предыдущий год пролетел быстро? Ха, как бы не так! Мне просто не с чем было сравнивать. Этот изверг, до поры прикидывавшийся добрым родственником, уделывал нас с братом так, что еле доползали до постелей. Болело всё: натруженные мышцы, растянутые связки, отбитые кости (каким бы ты не был чакроюзером, набивание ударных поверхностей никто не отменял), уставшие глаза (мои тренировки дяде понравились, а после консультации с ирьенинами, были усложнены). Даже мозг был перегружен — всё-таки мы до Майто Гая не дотягивали весьма и весьма сильно, поэтому всё время «отдыха» было посвящено «гимнастике ума», а также обзорным лекциям о мире шиноби. Понимая их значимость, я старался не пропустить не то, что слова — ни единой интонации. Ведь даже отношение человека к той или иной теме может многое рассказать. Впрочем, так глубоко копать я буду не скоро — нужно ещё как минимум человек пять, чтобы сравнивать их реакцию.
      Раньше я наивно полагал, что развиваюсь очень даже продуктивно и серьёзно. Только попав под опеку Кохаку Кио, осознал всю разницу. Уже через неделю тренировок с ним я сел на шпагат (который безуспешно примучивал уже полгода), вдвое увеличил дистанцию пробежек и настропалился прокачивать каналы прямо на бегу (рыжий продолжатель дела майора Пейна поведал, что это последний шаг перед напиткой мышц чакрой).
      Я искренне восхищался этим человеком. Он рассказал нам, что специализируется на кендзюцу и гендзюцу, поэтому его амплуа — слежка и внезапные атаки из засады. Ещё он владел стихией Воды и совсем немного — Воздуха, но использовал их, в основном, для маскировки. Небольшие познания в медицинском ниндзюцу позволяли зарубцевать царапину и вправить сустав. Но главный талант новоприобретённого родственника заключался во врождённом умении учить. Причём было заметно, что его самого неслабо прёт от процесса передачи знаний толковым и старательным ученикам, а особенно от наших успехов. Кио-сенсей не пытался навязать нам единожды выверенный путь развития, а работая индивидуально с каждым, на ходу подгонял программу тренировок под наши особенности. Достаточно заметить, что наши тренировки глаз он изучил, проконсультировался в госпитале, опробовал, одобрил и… стал использовать сам! Крутой шиноби-джонин! Упражнения, придуманные двумя карапузами! Да ещё внимательно слушал наши советы и радовался результатам с нами наравне!
      Когда я осознал, насколько нам повезло с учителем (а это был, по сути, нефиговый такой рояль), то месяц набирался смелости, но всё же показал ему результат годичных тренировок тенкецу — появлявшееся вокруг ладони облачко одномоментно выпускаемой чакры. При этом старался как можно запутаннее и непонятнее объяснить пути, по которым мой сумрачный детский гений пришёл к идее таких тренировок. «Простой следопыт из клана Кохаку» суть ухватил с первого раза, похвалил, задумался, потом рассказал про Кайтен (знал он как бы не меньше моего) и посетовал, что сам он не может научиться такому же — но у меня лет через десять кое-что вполне получится. Братику, который в этот момент наматывал круги по периметру полигона (нагрузка была сбалансирована идеально, и мне, как младшему, и доставалось меньше) решили ничего не говорить — он чакру до сих пор чувствовал едва-едва. Так в список моих тренировок вернулась «Ипотека» (а как ещё её назвать? «Впахивайте десять лет без передыха и тогда, возможно, получите плюшку» — натуральная ипотека).
      Отдельным пунктом у нас шло развитие соображалки. Мои «придумки» были с восторгом приняты и усовершенствованы, так что теперь весь западный полицейский участок (шила в мешке не утаишь, тем более от оперуполномоченных на их же полигоне) активно резался на дежурствах в крестики-нолики, объёмные крестики нолики[1], шашки, поддавки, чапаевцы… Нет, называлось всё это, разумеется, на местный манер (Обито постарался, выдумывая звучные имена). Например, старые добрые чапаевцы теперь носили гордое имя «Seido to Baransu no Jutsu», то есть «искусство точности и равновесия». Причём азарт был такой, что люди дежурства ночные ставили на кон! Видел я как-то игру двух джонинов. Хотя чакру (и тем более шаринган) не использовали по уговору, один из соперников взял подряд шесть партий, просто не давая другому сделать ход! Но, ошибившись в середине седьмой, потерял инициативу и больше к шашкам не прикасался — оппонент ошибок не делал. В ход шли уловки и смена построений, свои фишки прятались за строем товарок и наоборот, ставились на самый край, заманивая соперника в ловушку. Не знаю, что за компьютеры в мозгах у этих людей, но они, кажется, высчитывали траекторию до миллиметра, а силу удара — до сотых долей Джоуля.
      Ну и, разумеется, не обошлось без общеобразовательных предметов. Началось всё с демонстрации общей карты Элементальыных Стран[2]. Кио рассказывал, как всегда, жутко интересно. Описание обычаев, климата и достопримечательностей чередовалось с краткой характеристикой сильных кланов шиноби. Могу сказать, что в аниме их упоминалась едва десятая часть, так что слушал я, затаив дыхание. Пока мой мозг не споткнулся о логическую нестыковку.
      Случилось это во время рассказа дяди о Стране Снега. Слушая рассказ об удивительном огромном острове, круглый год покрытом снегом и льдом, а также заинтересованные вопросы Обито: «что такое снег?», я пальцем отмерял на карте расстояние и в уме пытался перевести его в километры. Выходило, что от Конохи до Юкигакуре — как от Сочи до Ростова. При этом здесь самая суровая зима — это минимум плюс пятнадцать, а про снег братик вон, до сих пор пытает сенсея. А за семьсот вёрст — вечная мерзлота. Я помотал головой. Допустим, в расчёты вкралась ошибка. Пусть до Страны Снега вдвое, втрое дальше. Но это ж всё равно — широта Москвы! Чувствуя, как плавятся мозги, обратился к Кохаку-сану с вопросом: а далеко ли до Страны Снега? На что тот, хмыкнув, просветил меня, что да, весьма и весьма далеко — тысячи четыре километров (единицы измерения я продолжал упрямо переводить в привычные), а нарисовано так потому, что иначе на карту не влезало! Каких трудов мне стоило сдержаться и не начать изъясняться на великом и могучем, пусть останется за рамками повествования.
      Решив, раз уж сегодня день откровений, раскручивать дядю до конца, поинтересовался о землях за пределами карты (на которую бы даже Западная Европа не влезла в таком масштабе) получил честный ответ «неизвестно». На западе исследованных просторов располагалась огромная пустыня, к северу плавно переходящая в циклопических размеров горы. Вроде бы время от времени с той стороны прорывались путешественники, но быстро пополняли ряды рабов в стране Ветра. По паре экспедиций организовала каждая из Великих стран, но не вернулась ни одна — ни морская, ни сухопутная.
      Подарив мне мечту повторить подвиг Колумба, и даже не заметив этого, сенсей перешёл к описанию следующей страны.
      --------------------
      [1] Кто не видел — вам поможет запрос «Занимательные головоломки. Четыре в ряд»
      [2] http://samlib.ru/img/m/molxfar/01na_obochine/01.png

Глава 6 — Невеликий комбинатор

     — Долго ещё? — канючит Обито, изнывая от нетерпения и забавно вытягивая шею. — Уже два часа так сидим!
      — Терпи, шиноби, — Хокаге станешь! — я непреклонен. — Одно неверное движение — и все труды пойдут насмарку! Как ты будешь в засаде сидеть на миссии? Там нельзя шевелиться, даже если муха по лицу ползает.
      — Фу-у, — брат кривит лицо и передёргивается. — Может, не будем в засадах сидеть? Мы же Учиха! Самые сильные! Просто прибежим и сожжём Катоном!
      — Какой кровожадный, враги при виде тебя просто разбегутся в разные стороны. Поэтому, чтобы их поймать, будем в засаде сидеть. Скоро пойдем на природу тренироваться, — моей суровости позавидовали бы челябинские мужики. — Да не ёрзай ты! Сам ведь напросился, а я тебя отговаривал.
      — Ну, я же не знал…
      — Ша! Всё уже, смотри, — откладываю кисточку к кучке более крупных товарок и разворачиваю холст в сторону побратима.
      — Кру-уто, Инаби-кун! Почти совсем как в зеркале! — восторженная мордочка поворачивается в мою сторону. — Давай скорее покажем Анде-сан?
      — Пусть сперва подсохнет, — улыбаюсь. — А лучше спрячем пока. Ей будет приятней посмотреть на свой портрет, согласен? А вообще, что тебя удивляет? Сам же научил меня рисовать.
      — Да-а, но у меня так не получается, — хмурится, — всё время кляксы ляпаю.
      — Я младше, поэтому тренировок у меня меньше, — быстро промываю кисти и закрываю баночки с краской. — Значит, я занимаюсь рисованием в три раза больше тебя. Помнишь, что Кио-сенсей говорит?
      — Тренировка бьёт талант, — бурчит мелкий.
      — Именно так, — укладываю полученные на день рождения подарки в коробку. — К тому же, я захотел заниматься рисованием, когда лежал бревном на кровати, а мой старший брат показывал мне свои картинки. Они мне очень понравились, и я пообещал, что научусь рисовать не хуже!
      — Ну, — Обито краснеет, — у тебя очень здорово получается. А зачем ты так много рисуешь? Кио-сенсей говорит, что шиноби должен тратить на тренировки как можно больше времени, если хочет стать сильнее и выжить!
      — Я и так немало времени трачу на тренировки, — деланно закатываю глаза. — Это даже наш рыжий мучитель признаёт. К тому же, могу я доверить тебе секрет?
      — Конечно, Инаби-нии-кун, — какие большие и серьёзные глаза. — Я никому не расскажу твою тайну!
      — На самом деле я столько тренируюсь в рисовании не просто так, — заговорщицки склоняюсь к нему и шепчу. — Я надеюсь, это поможет мне в будущем овладеть гендзюцу!
      — Почему? Ведь сенсей говорил, что нам ещё рано решать, какой из путей развития выбирать!
      — Это так. Однако не забывай, что мы — Учиха. Это значит, у нас есть талант сразу к четырём путям — тай, кен, нин и ген. К тому же, уже сейчас наше с тобой зрение почти как у дяди Кио! Значит, у нас хорошо будет получаться рисовать, наблюдать и всякое такое, что связано со зрением, — блин, ну вот как я объясню ребёнку про наследственность и большее количество нейронных связей в затылочном отделе мозга? — Я решил, что раз у всех Учиха есть к этому талант, то и у меня будет хотя бы небольшой.
      — Небольшой? У тебя крутые способности, нии-чан! — с жаром бросается меня уверять брат.
      — Откуда знаешь? — осаживаю, — Мы ведь с тобой не видели других художников, — угу, Сая, например. Да и большинство обладателей додзюцу, думается, будет не хуже. С тех пор, как «я узнал, что у меня есть огромная семья», вообще отношусь к своей «исключительности» очень скептически. Это Саске-сирота был первым парнем на деревне. Когда же в наличии несколько сотен носителей шарингана, особого желания гнуть пальцы как-то не возникает.
      — Эм, ну… — тушуется, — ты прав, других мы не видели. Значит, у них может быть лучше?
      — Кто знает? — стараюсь усмехнуться позагадочнее. Не зря же тренировался перед зеркалом. Пока до Айзена не дотягиваю, но процесс идёт. — Пойдём, ужинать пора.
      * * *
      Рисование стало моей слабостью — в прошлой жизни так и не научился, хотя очень хотелось. А тут дорвался. Неизвестно, были ли этому виной незасоренные детские мозги, или мой новый улучшенный геном — получалось всё чуть ли не с первого раза! Конечно, за сложные батальные полотна я не брался, но прогресс впечатлял. Во всякие -измы я не ударялся, просто брал произвольный предмет и старался как можно точнее скопировать на бумаге. Опыт школьного черчения у меня был, но результаты перекрывали прошлую жизнь на порядок! Меня просто пёрло от осознания, что могу представить в уме сложный трёхмерный объект до мельчайших подробностей, и это почти без тренировок! All hail Sharingan!
      Развитие воображения и пространственного мышления для построения гендзюцу было важным, но далеко не единственным вариантом использования навыков рисования. Я решил не загадывать с фуиндзюцу — может, там какой особый талант нужен — не горит пока. Мой план был гораздо неожиданней. Честно говоря, он был дерзким, глупым и оригинальным, именно поэтому мог сработать. Если я правильно просчитал того шиноби на основании известных мне данных из канона.
      Всё дело в том, что мне позарез нужен был учитель. Кио хорош, но он сам говорит о себе, как о середнячке. К тому же, скоро умотает обратно на границу. Чтобы суметь выжить, а в идеале и повернуть течение канона (братика убивать не дам), нужен был «элитный сенсей». И не Эбису — мы сейчас ровесники. По зрелому размышлению только один персонаж делал мою прокачку максимально эффективной. Я пока очень приблизительно представлял, как буду выходить на контакт. Впрочем, произойдёт это годика через три-четыре, не раньше. До тех пор тренировочный график расписан и так. Уточнить у рыжего успею перед самым его отъездом, а пока… надо азбуку доучить, что ли…
      * * *
      К азбукам (а тут, как и в Японии, их было четыре штуки) я уже давно питал стойкую антипатию, но кряхтел, крепился и зазубривал. Понимаю, что в четырёхлетнем возрасте знать орфографию от меня никто не потребует, но часть планов упирается только в незнание письменности, иначе можно было бы уже запускать. Хорошо хоть цифры обычные, и с математикой никаких проблем не ожидается.
      Ближайший мой план не отличался оригинальностью и цель имел тоже пребанальнейшую — «всего лишь» обеспечение финансовой независимости, а в будущем — аккумулирование ресурсов под мои проекты (коли не прибьют раньше). Я собирался через два года поступить в Академию вместе с братом, а это несло дополнительные расходы семейному бюджету — тетрадки, одёжки, сюрикены, кунаи… да мало ли чего! Может тут, как дома, с родителей собирают деньги на ремонт класса! Вешать на Анду ещё и это я бы ни за что не стал — и так ходит в трёх платьях и уже два года без обновок — отлично представляю, насколько это тяжело для женщины.
      Так, стоп. Я думаю по кругу — от проблемы — к невозможности её решить и обратно. Ксо! Если не можешь решить проблему сам, почему бы не скинуть на кого-то другого? Хех, как мне нравится быть ребёнком! Где там Тейяки-сама?..
      * * *
      На идею прибыльного бизнеса меня натолкнул тот ажиотаж, с которым господа полицейские разбирали новые виды развлечений. Особенно те, которые можно было с чистой совестью выдать начальству за тренировку. Объяснялось всё просто — местная экономика была многоукладной, но львиную долю её составлял аграрный сектор. Крестьяне пахали землю насквозь средневековыми методами, и наплевать, что кое-где имелись паровые корабли и даже портативные рации. А раз 95% населения никаких развлечений себе позволить не может, то и предложение на данном рынке хромает на обе ноги. За проведённый тут год я слышал про один (!) новый фильм и два визита цирка. Из настольных игр присутствовали только шоги и го. Ну как на этом не сыграть? С этими мыслями и отправился к старшим.
      По итогам трёхсторонних переговоров между мной, Кио и Тейяки последний был назначен управляющим новосозданного холдинга «Игры Разума» с огромной долей в пять процентов чистой прибыли, а предпоследний — первым коммивояжёром и специалистом по рекламе. Он, заявив, что прибыль — это ещё Катоном на воде писано, потребовал зарплату натурой, то есть готовыми изделиями, которые явно собирался толкнуть уже по возвращении в пограничье. Видимо, зря я подал идею дьюти-фри…
      Как бы то ни было, уже на следующий после переговоров день мы отправились в ближайшую столярную мастерскую, где и разместили заказ на все МОИ деньги (проклятые скряги со средневековым менталитетом!) — дядя вовремя вспомнил, что задолжал мне подарок на четырёхлетие и расщедрился на целых двести Рё! После долгих торгов, слёзных стенаний и призывов к Воле Огня покарать негодяев, сдирающих последнее с инвалидов и сирот (браво, Тейяки!), многозначительного сурового молчания (Кио) и хлопанья щенячьими глазками (я очень старался) наша дружная команда выбила из Нибори-сана (бодрого безногого ветерана Первой Мировой Войны Шиноби, оказавшегося замечательным резчиком по дереву) небольшую скидку. Сошлись мы на двадцатке за комплект шашек (доска и мешочек — в подарок). Казалось, вот он — профит, но… Вредный дедок достал толстую палку, настругал её кунаём, что твою колбасу, шаркнул каждый кругляк наждачкой, плюнул Катоном, покрыл половину шашек белым, а другую — бесцветным лаком, снова дунул, но уже Футоном, разом высушив детали, и, ехидно улыбаясь, попросил зайти через полчаса и забрать всю партию!
      Из мастерской я выходил задумчивым, под смешки старших товарищей. Мне было всё равно. Перед глазами проносились видения Конохи, превращающейся из Васюков в Нью-Москву. Какие миссии?! Какие войны?! Зачем? Десяток таких работников, пару лет времени, и Мадару я встречу атомной бомбой! Так, стоп! Я, конечно, гениальный попаданец и комбинатор, но и местные не дураки! Бросился прояснять ситуацию и обнаружил, как все мечты рассыпаются карточным домиком. Оказалось, Кобаяси Нибори — уникум, каких едва штук пять на всю Деревню, Скрытую в Листве. Бесклановый шиноби, доживший до старости; инвалид, слишком целеустремлённый, чтобы спиться; имеющий слишком сильные повреждения, чтобы восстановить форму; слишком умный и гордый, чтобы принять покровительство какого-либо клана. Человек с опытом использования ниндзюцу в шестьдесят лет! Отойдя от шока, я вслух удивился, почему такой опытный шиноби не работает преподавателем в Академии. Как оказалось, всему виной склочный характер и «неуважение к нынешнему Хокаге-сама». Я слегка хихикнул, расшифровав этот эвфемизм, и решил проработать план сотрудничества с Кобаяси-саном более плотно.
      Мой бизнес-план сработал на все сто! Когда мы с братом, стесняясь и мямля, предложили следователю Учиха Яширо по-родственному приобрести у нас подарочный набор «Искусства меткости и равновесия» (сколько мы разрисовывали инструкции и красивую коробочку к каждому набору — и вспомнить страшно) по смешной цене в шестьдесят Рё — он, не раздумывая, выкупил всю партию! Поскольку мы в целях рекламы подошли к нему сразу после какого-то совещания, и остальные провожали нас завистливыми взглядами, я был уверен, что заказами «Игры Разума» закидают на полгода вперёд! Так и не понял, что больше мотивировало народ — желание удивить близких невиданной новинкой или потренироваться дома в спокойной обстановке и показательно утереть нос коллегам (комплект на весь участок был всего один и принадлежал, по традиции, дежурной смене). С учётом расходов на чернила и подарочные коробочки мы вышли на чистую прибыль в сто процентов, и даже преступлений никаких совершать не потребовалось, вопреки классикам марксизма!
      Так я пришёл к выводу, что Какузу — лох, а в лавке Тейяки появилась небольшая витрина с продукцией «Игр Разума».
      * * *
      Отчёт АНБУ, позывной Орёл, о наблюдении за Учиха Инаби.
      Объект продолжает комплексные тренировки под руководством Кохаку Кио. Способности объекта оцениваются как высокие. Объём чакры объекта на треть ниже аналогичного показателя его сверстников из клана Учиха. Объект показывает среднюю обучаемость, но высокую усидчивость. Развитое воображение. Знания тай-, кен— или ниндзюцу не выявлено. Отмечены лидерские качества объекта. Обнаружен интерес объекта к торговому делу, но опыта и знания реалий не выявлено, как и умения торговаться. Знания географии, истории, политического устройства Элементальных Стран не выявлено. Продолжение наблюдений за объектом считаю нерациональным.
      Резолюция 1: Продлить срок наблюдения на неделю. Ответственный — Орёл. Твоя задача — вести наблюдение. Выводы есть кому делать и без тебя. Подпись: Шимура Данзо
      Резолюция 2: Данзо, хватит гонять АНБУ на бесполезные задания! У нас есть куча мест, где бьякуган нужен гораздо больше! Орёл, ещё один такой демарш, и неделей не отделаешься. По окончании наблюдений ко мне на доклад лично. Подпись: Сарутоби Хирузен

Глава 7 — Разведчик

     Лучший специалист клана Кохаку по разведке и шпионажу стоял возле ворот Конохи с чувством дежавю. Сестра висит на шее, болтая ногами, племянники (Кио поймал себя на мысли, что считает таковыми обоих) стоят за её спиной и застенчиво улыбаются. Только сейчас, выйдя из режима «учитель-ученик», он осознал, насколько они ещё маленькие. Карапузы, которым на двоих и одиннадцати лет не наберётся. Да, за прошедшие полгода он поставил им основные стойки и забил в привычку тренировочный режим, но за дальнейшее развитие дети отвечают сами. Жаль. Он не любил бросать дела незавершёнными. А ситуации, когда выживание детей зависит от них самих, не любил вдвойне. Рыжий следопыт вздохнул. Он дал максимум того, что мог. Добавь тренировок — надорвутся; и так прошли по грани. Останься чуть дольше — выгонят и будут правы; его долг — граница. Нет, он сделал всё, что мог. Сестра была счастлива побыть эти несколько месяцев с родной душой. Радовалась, что её любимый кузен учит уму разуму детей. О других аспектах его помощи она не узнает никогда — и хорошо, что так.
      Кио опустился на колено рядом с мелкими Учиха и прижал их к себе. С обеих сторон донеслись всхлипывания. Джонин скосил глаза и понимающе усмехнулся: старший ревел потому, что не хотел расставаться, а младший — за компанию. Так, если молодой генин зевнёт на посту, товарищи тут же рефлекторно повторят. Наверняка, будь он один, Инаби держал бы себя в руках. Вон, как сердито насупился, когда думал, что никто не видит. Опытный шиноби слегка кивнул своим мыслям — приятно, когда твои выводы подтверждаются. Все слова уже были сказаны, поэтому он поднял руку в прощальном жесте и, развернувшись, зашагал сквозь арку ворот.
      Заплечный мешок оттягивал спину, напоминая о попытках детей вести торговлю. Уже предвкушая, как будет вручать всему клану подарки от родственников-Учиха, Кио ухмыльнулся. Ученики всё же выполнили уговор, снабдив его в дорогу полным набором придуманных ими игр. Такое следование собственному слову было достойно уважения, тем паче, что их затея с продажей провалилась с треском. Забавно было наблюдать, как дети пытаются предлагать «товар» шиноби в участке и с удивлением узнают, что эту игру уже два дня как можно заказать в любой мастерской Конохи в два раза дешевле. Он тогда специально дал мальчишкам обжечься, памятуя, что собственный опыт усваивается куда лучше чужого. К тому же ребята правильно всё поняли, не пытаясь винить за просчёт кого-то, кроме себя.
      Запрыгнув на ветку одного из лесных великанов, окружавших деревню, шиноби понёсся в сторону границы со страной Рек, прокручивая в голове вчерашний разговор и анализируя его на предмет ошибок.
      * * *
      — Итак, Кохаку-сан, что вы можете сказать о… хм, причине вашего столь долгого присутствия в Конохе? — человек с крестообразным шрамом на подбородке привычно жёстко смотрел на собеседника.
      — Моё впечатление двойственно, Шимура-сан, — собеседник спокойно выдержал взгляд хозяина кабинета. — С одной стороны, я чрезвычайно рад возможности отдохнуть от лесов и болот и повидаться с роднёй. С другой — даже здесь до меня доходят слухи о шевелении на соседнем с нами участке границы — в стране Дождя. Моё присутствие там принесло бы намного больше пользы клану и Стране Огня.
      — Вы чрезвычайно высокого мнения о своих способностях, Кохаку-сан, — Данзо сделал вид, что не заметил наглости гостя, продолжая разговаривать на равных. — Третий ученик Хирузена недавно вернулся оттуда. Конохагакуре не нужен сильный и независимый лидер на важнейшем перекрёстке между странами Огня, Ветра и Земли. Хокаге понимает это не хуже меня, поэтому, пусть нескоро, у Саламандры появится оппозиция, а значит, мы сможем влиять на происходящее там, просто поддерживая одну из сторон или подталкивая к необходимым действиям. Я буду не против, если Кохаку поделится информацией о личностях и возможностях ставленников Сандайме.
      — Несомненно, глава клана будет благодарен вам за столь уникальную информацию и постарается отдать долг, — склонил голову Кио.
      — Разумеется, — усмехнулся глава Корня. — Однако я просил бы вас более полно осветить результаты вашего визита в Коноху.
      — Как пожелаете, — пограничник вернул усмешку и поёрзал, устраиваясь поудобнее, — Я прибыл сюда по приказу главы клана, после получения им вашего послания. Установил, что информация, предоставленная вами, как всегда, безукоризненно точна, — он уважительно склонил голову. — Сложившаяся ситуация несла явную угрозу престижу клана. Даже две. Первая — всеобщее убеждение, что Инаби-кун неизлечимо болен вследствие врождённой патологии чакросистемы, что угрожает заключению браков с Кохаку. Однако слухи про «ущербный геном» были опровергнуты скорым выздоровлением племянника. Вторая опасность была серьёзнее: версия «пересадки мозга» хоть и была абсурдной, но даже чуть отличная от нуля вероятность заставляла с собой считаться, ведь гипотетический шпион бросит тень на весь мой клан. Однако в ходе близкого общения с племянником я пришёл к выводу о несостоятельности этой версии.
      — Подробности? — заинтересованно шевельнулся Данзо.
      — Оставим в стороне чисто техническую сторону дела, хотя даже у такого дилетанта как я возникает ряд вопросов: как подобное вообще можно сделать, не оставляя следов и кто чисто теоретически способен на такое, учитывая, что наши медики давно и прочно занимают первое место в мире. Да и зачем неведомым врагам полукровка-Учиха, который вполне может и не пробудить додзюцу, непонятно. Итак, я допустил, что подобное внедрение возможно, и действовал соответственно. Первое, что бросилось в глаза — отношение Инаби-куна к окружению. Мне самому случалось работать под прикрытием, и, скажу с уверенностью, профессионал никогда не будет так сильно привязываться к кому бы то ни было. Тем более, с точки зрения статуса все четверо его близких людей — никто: сирота, инвалид с женой и рядовая сотрудник полиции. Уж на булочника и травницу он точно мог наплевать — поддерживать связь с ними нерационально, поскольку налагает на агента обязательства, ничего не давая взамен. Однако племянник повёл себя с точностью до наоборот. Нередко я замечал, как он помогает хозяевам дома просто из желания помочь. Альтруизм нерационален, вреден в нашей работе, но свойственен детям.
      — Стремление завязать контакты? — предположил увлёкшийся хозяин кабинета.
      — Смысл? Никаких выгод это не несёт. Он уже сейчас практически возместил хозяевам своё пребывание там, хотя они ничего не требовали за помощь, — отмахнулся Кио, — далее, отношения с «братом». Та же картина. По свидетельствам, до болезни Инаби дружил с детьми сослуживцев матери — среди которых есть и пара высокопоставленных. После — из благодарности привязался к сироте Обито, который ничуть не талантливее других. Я понял бы, будь это попыткой навязать своё влияние, но нет! Его поведение полностью укладывается в рамки привязанности слабого к сильному. Я бы сказал, что присутствие брата придаёт Инаби решительности и жизненной энергии. Кстати, он собрался даже поступать с братом в один год, нагнав программу. Прошу вас, когда они отправятся в Академию, разведите ребят по разным группам, это пойдёт на пользу обоим.
      — Сперва пусть поступит, — пожал плечами один из самых могущественных людей страны Огня. — Значит, вы утверждаете, что Учиха Инаби — обычный ребёнок?
      — Это было бы ложью, — развёл руками гость. — Следствия упомянутой аномалии видны невооружённым глазом. Парень чрезвычайно серьёзен, усидчив, и целеустремлён. Его сверстники не всегда способны сосредоточить внимание на 10 минут, этот же может не переключаться полтора часа кряду. Речь неразвита, но быстро прогрессирует. Несомненно, его разум работает, как у взрослого человека. Однако тут возникает ещё одна нестыковка — отсутствие элементарных знаний, таких как чтение и письмо, минимальные сведения о великих странах, про мелкие вообще молчу. В его памяти просто нет информации необходимой для выживания! Он замечательно усваивает новое, но с одинаковым интересом воспринял полусекретную информацию о том, что глава Дождя способен призывать гигантскую саламандру и сказку про злобных йокай, жрущих путников, но боящихся серебра! Проклятие, он меня расспрашивал, какого цвета шкура у йокай! Добавлю, что усидчивость и логика у него на уровне среднего подростка, но гениальностью там не пахнет. Те же шоги он так и не освоил за полгода, разве что правила заучил[1].
      — Итак, подозрения некоторых глав кланов беспочвенны?
      — Не могу быть уверен полностью, — усмехнулся гость, — но следующие факты несомненны: навыков шпионажа нет; контроля над эмоциями нет; минимальные знания реалий отсутствуют — думаю, про торговую эпопею с новой игрой вы осведомлены и без меня. Способности средние, но из-за более раннего старта он будет опережать сверстников. Запасы чакры невелики — сказывается кровь нашего клана. По этой же причине есть вероятность, что глаза не пробудятся.
      — Я понял вас, Кохаку-сан, — склонил голову страх и ужас всех врагов страны Огня. — Передайте главе клана мою искреннюю благодарность за сотрудничество. Надеюсь, мы и впредь сможем быть полезными друг другу.
      — Благодарю, Шимура-сан, — гость вновь отзеркалил жест собеседника. — Есть ещё кое-что. Честно говоря, я был против замужества Анды. Не люблю Учиха. Самовлюблённые эгоисты, теряющие в бою голову и упивающиеся жаждой крови. Их клан ещё не распался просто из-за желания сохранить монополию на шаринган. Инаби-кун же по духу — настоящий Кохаку! Справедливый, сопереживающий, привязанный к семье. Мы честно выполнили договор с вами — провели его проверку. Теперь же он — наш родственник. Кохаку никогда не были могучим или богатым кланом. Но, если понадобится, мы все сдохнем, но не дадим в обиду того, кого считаем своим. Сотрудничество с вами выгодно для нас, но оно будет немедленно прервано, если мальчика попытаются убить. Или препарировать. Или поставить вашу милую печать.
      — Я предполагал подобное, когда приглашал сюда вашего представителя, — кивнул Данзо, — но пытаться повлиять на него будут все, кто дотянется. И я в том числе.
      — Я верю в силы своего родственника, — вскинул подбородок Кио, завершая содержательную часть разговора.
      * * *
      Неторопливо перепрыгивая с ветки на ветку, удаляясь от Скрытой в Листве деревни, Кохаку ухмыльнулся и пробормотал:
      — Ха! «Все будут пытаться повлиять»! Желающих так много, что они будут с азартом следить друг за другом и пресекать все попытки! Разве не этого вы добивались, Данзо-сан, когда создавали шумиху вокруг заурядного, в общем-то, случая? Сколько по-настоящему серьёзных дел вы провернули за этой дымовой завесой? И сколько заинтересовавшихся пополнили вашу картотеку? Даже никого из своих людей не задействовали — свалили всё на меня. Очень остроумное решение — отвлечь конкурентов на бесполезную работу. Специалистов всегда не хватает…
      Как ни обидно это признавать, клан Кохаку тоже попался в эту ловушку, на полгода отправив своего лучшего разведчика в сторону, противоположную Амегакуре. Впрочем, кто сказал, что оно того не стоило?..
      --------------------
      [1] Сомневаетесь? А вот сами попробуйте поиграть в эти хитровыверутые шахматы! Там лет десять тренироваться нужно

Глава 8 — В первый класс!

     Так, вот сюда-то мне и надо… кабинет 102. Именно тут собирается моя группа. Я так до конца и не привык к иероглифам, поэтому, наплевав на официальное обозначение, называю её 1-Б класс. Ну, понеслась, перекрестясь!
      — Всем привет! Я Инаби! Буду учиться с вами вместе! — тэк-с, смотрим… Три вскинутых в ответном приветствии руки (запишем в категорию «друзья»), столько же пренебрежительно сморщенных носов (клановые, что ли? ничего, ребят, и вас в ту же категорию занесём), два спокойных кивка, одна неуверенная улыбка, один полный ноль и одна… хмм, даже не знаю, как выразить. Черноволосая девочка с натурально японскими чертами лица (такое тут, как ни странно — редкость) улыбалась как-то… умиротворённо? уверенно? Как необычно — непременно нужно познакомиться поближе. Впрочем, как и с остальными десятью. Итак, к кому подсесть? Пожалуй, вон с того высокого и красноволосого — неужто мне и правда повезло встретить легендарного Узумаки? Неторопливо подхожу к одному из трёх «друзей» и падаю на сиденье рядом.
      — Моё имя ты знаешь, а самого как звать?
      — Узумаки Такеши, — стараясь казаться солидным и взрослым, выдаёт одноклассник. Вот уж у кого предки не промахнулись[1]! Акселерат, на полторы головы выше меня, блин! И это он ещё не самый здоровый в группе! — а ты точно будешь с нами учиться? Вон, маленький какой!
      — Ха! Может, я очень умный, поэтому меня отправили в академию раньше других! — если кто думает, что поступив на два года раньше положенного, я не заготовил десяток ответов на вероятные подколки, то пусть больше так не думает. По-нарутовски чешу затылок. — А может, это просто потому, что мой старший брат тоже поступил в этом году, и со мной стало некому сидеть!
      — Значит, ты с нами, потому что дома играть не с кем? — хихикает малолетний засранец. Определённо, мы сойдёмся характерами.
      — А что, уже боишься продуть? — хитро щурюсь.
      — Здравствуйте, дети! — прерывает нас зашедший в класс сенсей. — Я рад приветствовать вас в Академии шиноби, а сейчас я расскажу вам о правилах, следуя которым вы сможете стать настоящими шиноби!
      Тихонько зеваю и укладываюсь на парту. Немного лекций о Воле Огня перед дневным сном. Ммм… мне начинает тут нравиться.
      * * *
      С тех пор, как мы проводили Кио на место постоянной службы, прошло полтора года. Впрочем, тут уместней сказать «пролетело». Все сколько-нибудь важные и интересные события можно по пальцам пересчитать. А если вычеркнуть из их списка дни рождения нашей небольшой, но дружной семьи, то останется и вовсе мизер.
      Вкратце суть этого периода укладывалась в ёмкое слово «работа». Добрый рыжий тренер составил детальный план тренировок, предварительно снизив нагрузки на треть. Такая перестраховка была нелишней, ибо в его отсутствие некому было вовремя останавливать увлёкшихся падаванов. Большинство взрослых Учиха старались нас вежливо и холодно игнорировать, младшие во всём им подражали, а совсем мелкие были нам откровенно не интересны. Вот и варились с братом в собственном соку. Освободившееся время употребляли на помощь по хозяйству пенсионерам или придумывание «новых» игр.
      За свой первый ляп на почве коммерции я клял себя до сих пор. Как же, нашёлся самый умный! Своим воспитанным в мире авторских прав и копирайтов умишком даже и помыслить не мог, что вокруг меня живёт под полсотни тысяч профессиональных шпионов. У которых розовая мечта — спереть у соседа мощную технику (потому все так и не любят неких глазастиков — завидуют жутко). А уж скопировать жалкую настолку для них — как высморкаться! Нет, небольшой ручеек покупателей нам всё же перепал, так что на Академию хватило с запасом, но… мои миллионы! Пока я не придумал, как обойти такое западло, львиная доля проектов писалась «в стол», так что продукция «Игр Разума» (а затем и всех остальных лавок деревни) пока что пополнилась лишь нардами, не вызвавшими особого ажиотажа. Я надеялся, что это убедит большинство «пиратов» в бесперспективности данной ниши, и в следующий раз не они сумеют вовремя среагировать и позволят снять сливки.
      Благодаря занятиям на полигоне полицейского участка я стал лучше представлять пределы своих сил. Точнее, силёнок. Дело в том, что резерв и каналы чакры растут у человека вместе с телом, останавливаясь в 18-20 лет у женщин и 20-25 у мужчин. А уж контроль совершенствуется всю жизнь. Поэтому карапузы вроде нас, теоретически, могли наскрести сил на слабенький плевок огнём (полежав недельку в реанимации с истощением), но оказать по-настоящему значимое сопротивление кому угодно мы будем способны лет через пять… после окончания Академии. Бывают, конечно, монстры вроде Саске и Гаары, но… Увы, как я и ожидал, та *цензура*, забросившая меня в это тело, не озаботилась расстановкой нормальных роялей. Эх, как представлю, что вполне мог оказаться Мадарой… Или Нагато… или даже самим Наруто!!! Увы, придётся смириться с тем, что мощное колдунство для таких крутых парней — слишком просто и искать другие пути выживания в грядущей войне.
      По здравом размышлении, выбора у меня не было. Из шести путей, перечисленных Кио, тай и нин отпадали из-за возраста. Будь я хоть даже искуснее Рока Ли и Саске, для по-настоящему мощного удара элементарно не хватит массы, а для того же фаербола — чакры. Прежде чем дорасту — отправят на фронт и не посмотрят, что парень перспективный. Фуин и природная чакра? Спасибо, посмеялся. Что-то не видно толп мастеров под окнами, желающих меня срочно обучить. Гендзюцу, конечно, подспорье весомое. Но Цукуёми мне не скастовать, а остальное проблему выживании кардинально не решит. Вот и выходило, что выбора особого-то и нет, кроме как всё свободное время швыряться железом в учебную мишень, да забивать на рефлексы пару ударов танто. Их я честно выиграл у одного патрульного в крестики-нолики, чем жутко гордился. Своё развитие в «пути меча» я не торопил, памятуя о правиле сорока тысяч[2]. Всё равно наставника придётся искать.
      Отдушиной в трудовых буднях стала моя прелесть — рисование. Бессистемно марать бумагу быстро прискучило, поэтому я загорелся идеей написания книги с иллюстрациями. Ну, как загорелся, так и потух. А вот сами попробуйте по памяти написать, например Хоббита! Я вот даже всех гномов поимённо не вспомнил! Можно, конечно, изображать отдельные фрагменты повествования — для тренировки будет в самый раз, но… братик-то сидит рядом! И что я ему скажу? Следующим в голову пришёл «Аватар». Представив, как в красках расписываю мальчугану издевательства, которым злобные солдаты страны Огня подвергли несчастных крестьян страны Земли, но были посрамлены и изгнаны Аангом и Катарой, нервно хихикнул и отложил эту идею ещё дальше «Хоббита». В итоге меня спасли старые добрые советские мультики. Их я и помнил гораздо лучше, да и воспринимались они братом на ура. Правда, провалы в памяти случались, поэтому котёнок, по имени «Гав» дружил со щенком по имени «Ня», да и Простоквашино пришлось переименовать в одно из окрестных сёл с молочным названием, но это, право, такие мелочи!
      Данная затея не только приносила глубокое моральное удовлетворение. Как я и рассказывал брату, она служила заметным подспорьем в освоении гендзюцу. То, что кроме меня никто так не делал, неудивительно. Здешние дети Хенге осваивали быстрее, чем кисти и краски — на нём и учились. Неслучайно в Академии для получения основных зачётов требовалось владение иллюзиями — клонами и перевоплощением. Да, выбирали для них крайне простые объекты, как и было показано в аниме: всем известного Хокаге (запомнить рост, накидку, шляпу и лицо), или же тех, кого каждый день видишь перед глазами — сенсея или себя любимого. Именно на таких «детских» примерах юные шиноби и учились подмечать мелкие детали в окружающем мире — если пару месяцев бьёшься над неправильным разрезом глаз иллюзорного клона, мастером гендзюцу может и не станешь, но поневоле заметишь подобный ляп, когда к тебе постарается подобраться вражеский шиноби. Но у меня энергии мало, да и уходила она вся в «Ипотеку», так что рисунки решали.
      * * *
      — Здравствуйте, я Ито Йоко, восемь лет. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне, — выводит меня из полудрёмы мелодичный голос той необычной девочки-японки. Ведёт себя очень скромно и тихо, но в глазах не видно и тени смущения. Да и первой выйти представляться классу в таком возрасте — для этого нужны стальные нервы. Решено! Номер два в «очереди на знакомство» не вызывает сомнений!
      Следующей представлялась некая Хьюга Шизука, которую от Хинаты отличали разве что более короткие волосы, да алая хипповская лента, закрывающая лоб. Видно, что она недовольна тем, что промедлила и вышла второй — вон как зыркает на скромняжку! Так, чувствую, ждут нас весёлое школьное времечко! Эх, оторвусь! Я тут три года только и делаю, что усердно качаюсь, столько даже ребята из Южного Парка не вкалывали в серии про Варкрафт! Поэтому в школе я буду чудить! Например, этой хипповатой девочке пойдут зелёные волосы и красные глаза для идеального «совпадения с каноном»! И обязательно научить её фразе-паразиту «знаешь ли»! Великолепная идея! Приступим к реализации, как только все перезнакомимся.
      Тем временем очередь дошла до парней, и пред моим взором предстал высокий поджарый мальчуган с густой гривой белых, чуть розоватых волос и симметричной красной тату на лице:
      — Меня зовут Инузука Ботан, — я закашлялся и схлопотал злобный зырк от бедного пацана, — …мне восемь лет, — аыыы, это просто праздник какой-то! Обеими руками зажимаю себе рот и опираюсь лбом о парту. Его родители явно люди весьма и весьма оригинальные. Пусть русского тут никто не знает, но и «местное» значение имени — «Пион» — хоть и соответствует цвету шевелюры, но для мальчика… Ну, Сакурой (по сути, деревом!) же девочку назвали, значит и цветок в порядке вещей. Только начинаю успокаиваться, как в воображении возникает ситуация: вот я захожу утром в класс, машу рукой и кричу: «привет, Ботан!». Бессовестно захрюкав, почти сползаю под стол. Всё-таки зря грешил на фанфики — детское тело очень даже сказывается. Или это я такой жизнерадостный долбоклюй просто по жизни? Проблемно…
      По итогам переклички оказалось, что половина детей — представители кланов. Соотношение интересное, ведь по наблюдениям в полицейском участке процент носителей улучшенного генома составлял едва четверть. Впрочем, на данный момент количество чакроюзеров под властью Хокаге существенно превышало пятьдесят тысяч («инфа 100%»! Иногда полезно греть уши рядом со взрослыми), считая грудных детей, инвалидов и прочих некомбатантов. Значит, в наличии имеются и другие учебные заведения, для менее перспективных учеников.
      Оглядевшись по сторонам, понимаю, что учитель из этого паренька — так себе. Сначала задвинул первоклашкам натуральный политпросвет, а потом вдруг стал вызывать к доске и требовать представиться. Вряд ли они даже половину одноклассников так запомнят — вон, у большинства крупными буквами на лбу написано «как страшно, сейчас меня вызовут, и все будут смотреть». М-да, троечка вам за ведение занятия, товарищ чунин! Но ничего страшного, мы это исправим. Уведомив аудиторию о своём имени и возрасте, возвращаюсь на место и пережидаю очередную лекцию о том, как нам всем повезло. (Да что ты знаешь о везении? Ты когда-нибудь обнаруживал себя трёхлетним парализованным героем комиксов?) Использую время с толком, рассматривая соседей.
      Узумаки, заметив мой взгляд, скашивает светло-зелёный, почти серый глаз и чуть приподнимает бровь. Тоже, кстати, красную. Прямые волосы до плеч собраны в косу. Правильные черты лица, большой нос, чуть скошенный влево, выразительная мимика. Простые тёмно-синие шорты и футболку он носит так, словно это как минимум фрак — ни единого пятнышка или лишней складки. Он один из немногих в классе внимательно слушает сенсея, хотя не перестает постоянно что-то крутить в руках. Подмигиваю и оборачиваюсь к сидящей позади девочке.
      Йоко при детальном рассмотрении вызывает даже большее восхищение, чем с первого взгляда. Восточные черты лица. Тёмно-карие глаза, невозмутимо созерцающие мир. Левую бровь у дальнего края пересекает тонкая белая полоска. Тяжёлые чёрные волосы уложены в сложную причёску, одна аккуратно завитая прядь спадает на лицо прямо напротив шрама, не столько закрывая, сколько, наоборот, привлекая к нему взгляд. Из-за кимоно светло-персикового оттенка с вышитыми по подолу и рукавам синими ирисами она выделялась среди других учеников, наряженных в знакомые мне ещё по мультику шортики и маечки, словно дорогая императорская яхта, подошедшая к пристани, где выдают лодки напрокат. Не скажу, что она так уж красива (дети — они все кавайные, вот лет через шесть… поглядим), но впечатление производит. Встретив мой восторженный взгляд, девочка вежливо улыбается и продолжает наблюдать за классом.
      Тут «сенсей», видимо, окончательно осознав всю тщетность своих потуг, заявляет, что на сегодня мы свободны, и, раздав нам какие-то анкеты, удаляется. Круто. Где расписание, список необходимого для занятий, где экскурсия по этой обители знаний? Да, кое-какую информацию можно найти на стенде у входа, но мог бы и сказать! Либо всё ещё хуже, чем я думал, либо такой неизящной подставой нам пытаются привить навык добычи информации. Так, работаем…
      * * *
      — Йо, народ! Раз нас отпустили так рано, предлагаю всем вместе пойти и познакомиться по-нормальному!
      — Ты ведь Учиха, да? — фыркает белобрысый паренёк Яманака, сильно похожий на главного школьного врага всемирно известного героя магической Британии, — С чего ты взял, что мы плохо познакомились? Или ты проспал всё представление?
      — Вот! — назидательно указываю пальцем в потолок, — Ты не спал, но всё равно говоришь: «Ты ведь Учиха, верно?». Раз переспрашиваешь, значит, тоже не уверен! А настоящий ниндзя должен всё-всё знать и про шиноби своей деревни, и про чужих тоже! Поэтому я и предлагаю пойти и как следует познакомиться! Ведь нам предстоит учиться вместе целых четыре года! — пытаюсь сделать свою речь максимально простой и понятной.
      — Хм, справедливо, — «Малфой», наоборот, изо всех сил старается казаться взрослым. — Я согласен, только если ненадолго.
      — Только скажи сперва, над чем ты смеялся, когда я назвал своё имя, — грозно насупившись, смотрит на меня собачник. А-а-а, держите меня, конохские ботаны настолько суровы, что уже первого сентября начинают прессовать одноклассников!..
      — Смеялся? — демонстративно удивляюсь, — Вовсе нет! Ты же слышал, я — самый маленький в классе, так что здорово испугался, когда представил, что с тобой придётся драться в учебном спарринге! — ловлю на себе ехидный взор ничуть мне не поверившего Узумаки. — Да-да, и с тобой, рыжий, тоже! Но не шибко зазнавайтесь! Если что, нии-сан мне поможет! Он тоже тут учится.
      — Хорошо, мелкий, не будем тебя обижать, — подкалывает меня представитель клана печатников. — Кто-нибудь знает хорошее место поблизости?
      — Через два дома вверх по улице есть парк, — вклинивается подошедшая симпатичная девчушка с каштановыми волосами.
      — Подходит, — заключаю я и двигаюсь на выход.
      Поплутав немного по хитросплетениям коридоров местного Хогвартса, останавливаюсь у информационного стенда и, демонстративно достав блокнот, начинаю скрупулезно копировать проклятые закорючки.
      — Эй! Ты разве не хотел пойти в парк знакомиться со всеми? — возмущённо орёт моё персональное розововолосое проклятие на ближайшие четыре года.
      — И сейчас хочу, Ботан-кун, — каких трудов мне стоило сохранить серьёзное выражение лица… — но тут написано, какие занятия у нас будут завтра, и где они будут проходить, вот и переписываю. А ты разве уже знаешь расписание?
      — Э-э-э, нет, — тушуется ребёнок, а родственник широко известной в узких кругах «Кровавой Ханаберо» хмыкает (я думал, это фишка Саске!) и повторяет мой маневр с блокнотом. Чуть погодя его примеру следуют и остальные. Завидев в коридоре спешащего брата (ну не стал бы я просто так копировать эту лабуду, которую с первого раза отлично запомнил), я протолкался из кучки сверстников ему навстречу.
      — Народ, позвольте представить вам Обито-нии-сана! Он очень добрый и сильный, а однажды он спас мне жизнь! Пойдёмте в парк, а то тут сейчас толпа будет. Кто не успел — дам списать из своего блокнота.
      С этими словами гордо направляюсь в указанную точку во главе стайки детишек. Эх, где мои горн и пионерский галстук…
      --------------------
      [1] Список японских имён уверяет, что Такеши — «подобный бамбуку». А растёт эта гадость — до жути быстро
      [2] ГГ разделяет мнение, что для идеального исполнения удара «на рефлексах» мечник должен оный удар отработать не менее сорока тысяч раз

Глава 9 — Снежный ком и прочие весёлости!

     — Ого, отличное место ты предложила, Акина! — моему энтузиазму не было предела. — Эта поляна просто замечательная! А уж фонтан с красивым бортиком — вообще мечта!
      — Эм… я рада, что тебе нравится, — покраснела и потупилась девчонка, а до меня донеслось возмущённое фырканье Хьюги. Кажется, кто-то привык быть в центре внимания. До попытки выделиться три, две…
      — Ну, и зачем мы сюда припёрлись? — видимо, такой тон и облик должны были, по мнению девочки, меня смутить. Хо-хо! Упёртые в бока кулачки, нахмуренные брови, надутые щёки… кава-ай! На моё лицо медленно выползает радостно-глупая улыбка, и… края губ одноклассницы, против её желания начинают разъезжаться в разные стороны, отчего она спешит отвернуться. Всё-таки люди недалеко отстоят от прочих приматов и повторяют друг за другом всё подряд, чем такие беспринципные личности как я и пользуются.
      — Разумеется, чтобы познакомиться друг с другом как следует! — продолжая радостно скалиться, выбрасываю вверх сжатый кулак (замечаю, как при этом нервно дёргается Узумаки). — Да будет вам известно, перед вами лучший в Конохе специалист по знакомствам! Никто другой не умеет знакомиться с таким большим количеством людей одновременно (а ведь это, скорее всего, правда)!
      — Вот как? Поделишься своим опытом, Инаби-кун? — в голосе красноволосого сквозит ирония, но он всё ещё с опаской поглядывает на мою вскинутую руку. Та-ак... У меня появилась гипотеза, требующая срочной проверки…
      — Конечно поделюсь, даттебане! — есть! Такеши снова вздрагивает и говорит «Кай!» Аха-ха, кажется, я знаю, откуда у парня такая аккуратно (я бы даже сказал, любовно) заплетённая коса! Похоже, кое-кто проходит по категории «любимый, тщательно опекаемый младший братик»! Как интересно… Запомним на будущее, а пока:
      — Сначала нужно встать в круг! — принимаюсь с энтузиазмом командовать. — Вот на таком, примерно, расстоянии, чтобы чуть-чуть не касаться друг друга плечами. Какие вы быстрые! Настоящие шиноби! А теперь мы будем по очереди говорить своё имя. Но! Поскольку это ещё и тренировка нашей памяти шиноби, мы будем называть, что нам нравится! Но только те вещи, которые начинаются с той же буквы, что и наше имя! А другие запомнят эту информацию и повторят её. Не каждый может справиться с этим заданием — только те, у кого память как у ниндзя!
      — Э-э, нам надо говорить наши имена? — переспрашивает невысокий парнишка напротив. Оглядываюсь, и понимаю, что до остальных тоже не дошло окончательно. Не стоило так разом вываливать всю информацию — дети всё же. На будущее учтём.
      — Да, и ещё, что вам нравится на ту же букву, — киваю и улыбаюсь, — Вот, например, меня зовут Учиха Инаби, мне нравятся игры! Видите, «игры» начинаются на ту же букву, что и моё имя[1]! Теперь ты, Обито-нии! — поворачиваю голову вправо.
      — Хорошо! — подхватывает стоящий по левую руку брат. — Это Учиха Инаби, он любит игры! Меня зовут Учиха Обито, я люблю онигири!
      — Э-э, — чуть тушуется девочка-без-зрачков, — это Учиха Инаби — любит игры, Учиха Обито — любит онигири. Я — Хьюга Шизука, люблю… э-эм…
      — Может быть, шёлк? — вмешиваюсь я, — Я думаю, тёмное шёлковое платье очень подошло бы такой красивой девушке.
      — Д-да, пожалуй, — вот как можно одновременно облегчённо вздохнуть, смущённо покраснеть и недовольно нахмуриться? Эх, никому не понять загадочную женскую душу…
      Дальше всё пошло по накатанной. Детишки придумывали слова, повторяли, азартно подсказывали друг другу, смеялись над забавными «хобби». Похожий на Малфоя паренёк, Яманака Томео, долго подбирал достойный его вариант (гордость не позволяла ему согласиться на предложенные добросердечными одноклассниками трофеи, танцы и тарантулов), в итоге остановившись на табуретках.
      Я же в это время наслаждался зрелищем и ностальгией. Бурные студенческие годы с их сезонным летним трудоустройством, жаркое черноморское солнце, пряный воздух, в котором душистый аромат стройных кипарисов смешивается со свежим запахом прибоя… Детские крики и смех, стройные и загорелые девушки-вожатые… Стоп, куда-то не туда меня понесло. В общем, я, конечно, далеко не Макаренко, но справиться с дюжиной малолеток могу. И вдвое большее количество проблемой не станет — нужно только постоянно держать руку на пульсе и сохранять одновременно доброжелательность и некую отстранённость. Тогда даже нынешнее отсутствие «взрослого» авторитета не помешает.
      Тем временем накал страстей пошёл на спад, а виртуальная эстафетная палочка вернулась ко мне. Поняв, что пора срочно менять род деятельности (для первоклашек — 15-20 минут — срок весьма солидный), я завершил «знакомство», перечислив поимённо всех присутствующих. Нам ведь не нужны обидки, что самое лёгкое задание организатор оставил себе? А теперь, приступим ко второй части Марлезонского балета!
      — Отлично! Мы с вами показали друг другу, что ум у нас — как у настоящих взрослых шиноби! Настала пора испытать нашу силу и ловкость! — с энтузиазмом ору я, замечая заинтересованные взгляды пары джонинов. Мужики культурно отдыхали на травке неподалёку, разыгрывая партию в нарды (мелочь, а приятно!) и дежурно пресекая обоюдные попытки сжульничать. Отлично, продолжаем нарабатывать реноме, как запланировано.
      Я убедился, что в фонтане достаточно воды, и на полтора метра от края отсутствуют всякие посторонние предметы. Затем залез на бортик и, развернувшись к народу спиной, предложил всем последовать моему примеру. Здесь трудностей не возникло: ограждение было таким основательным, что ни носок, ни пятка с края не свешивались. Проблемы начались позже, когда я, насвистывая мотивчик «а мы монтажники-высотники, да», стал перебираться с одного конца бортика на другой, при этом не касаясь земли (и воды). Остальные участники стояли бок о бок, обхватив друг друга за плечи, и отчаянно старались не упасть. Демонстративно ойкая, оступаясь и повиснув пару раз на «подпорках» (однажды чуть не уронив не ожидавших такой подлянки детей в воду), я благополучно добрался до конца дистанции, заняв место с краю шеренги. После чего объявил, что «это дело сложное, но для настоящих шиноби — возможное». Кстати, нужно экстренно придумать какую-то другую мотивацию, кроме «если вам слабо, значит вы не шиноби». Малышня, конечно, ведётся, но мне уже оскомину набило постоянно об этом орать. Тем временем на бортике фонтана начался цирк…
      Дети галдели. Дети орали. Дети советовали и огрызались. Мальчики гоготали друг над другом, девочки пищали. Неудивительно, ведь теряющий равновесие товарищ хватается за всякое, ибо не до приличий! Несколько раз мы с Обито, стоящим по центру, буквально чудом удерживали класс от купания. Ну… как, чудом… не станем же мы говорить, что уже освоили хождение по деревьям? Для нормальных результатов маловато энергии — едва до третьего этажа дойти разок. Но на «приклеиться» к бортику хватало. Судя по тому, что стук игральных костей из-за спины прекратился, зрелище мы из себя являли презабавнейшее.
      * * *
      Не нужно думать, что попав в замечательную компанию, некий Инаби расслабился и стал только лишь получать эстетическое удовольствие от лицезрения трудов своих. Попутно я с интересом наблюдал за одноклассниками, составляя мнение о каждом.
      Загадочная японская девочка Йоко, например, подтверждала первое впечатление о себе, продолжая сохранять на лице улыбку Джоконды. Равновесие она удерживала играючи, не напрягаясь, балуя меня тонким ароматом цветочных духов. Признаков смущения от рук, лежащих на плечах, не выказывала ни малейших и вместе со мной с интересом наблюдала за «танцами над пропастью» в исполнении одноклассников.
      Полную противоположность ей составляла мелкая представительница Хьюга. Красная футболка и тёмно-серые бриджи. Чёрные, с заметным синеватым отливом волосы образовывали бы элегантное каре, если б не прижимающая их лента. В данный момент девочка, с наслаждением погрузившись в гущу событий, громким уверенным голосом раздавая вполне толковые советы (больше смахивающие на команды) пыхтящему Узумаки и его «опорам». В сандалиях Кеши хлюпала вода (хорошо хоть отцепиться вовремя сообразил); преодолевал «полосу препятствий» он уже в третий раз, и вообще был, видимо, впервые в жизни недоволен своей богатырской комплекцией. С «красной командиршей», в этот момент скорее напоминавшей Сакуру, чем Хинату, у них установились на удивление позитивные взаимоотношения. Я с уважением отметил, как быстро тёзка знаменитой девочки-водяной умудрилась построить всех соседей: «ты сдвинь ногу вправо», «ты обопрись на него», «а ты живо перенёс вес на другую ногу!». Да-а… похоже, мои «косплейные» планы нереализуемы. Прискорбно…
      Следующей моё внимание привлекла стоящая рядом с гордой дщерью племени бледноглазых Хара Акина. Та самая, что показала нам такое замечательное место. Надеюсь, она не пожалела о своей помощи… Приглядевшись, понимаю: нет, хоть сейчас исполнит бессмертную композицию Эдит Пиаф[2]. Раскрасневшаяся и увлечённая происходящим, она самозабвенно поддакивала соседке, внося в её резкие, почти армейские команды некую мягкость и гармоничность: «Ты! Согни ноги! — Да, пожалуйста, Томео-кун, если ты не будешь держать ноги прямыми, Такеши-куну будет намного легче!» Объективно говоря, именно Акина и была причиной Кешиных неудач — уж очень она была тонкая и хрупкая. Даже Шизука, не отличавшаяся богатырским сложением, выглядела на её фоне подтянутой и крепкой. Одета наша проводница была по-девчачьи — розовое платьице, чуть более тёмного оттенка ленты в тощих косичках и куча всяких фенечек-браслетиков на руках. Общалась она открыто, краснела от обилия чужого внимания, но за словом в карман не лезла и вообще производила в целом положительное впечатление.
      Четвёртая и последняя представительница женской части нашего маленького коллектива происходила из таинственного клана Кедоин и звалась соответственно — Киоко[3]. С первого взгляда она производила впечатление «серой мышки», и со временем оно лишь укреплялось. Этот цвет доминировал в её внешности: волосы, глаза, одежда и обувь — всё было как будто припорошено пеплом. Бледное лицо могло быть красивым, не будь на нём застывшего выражения лёгкой скуки. На шее поблескивал стальной медальон, похожий на солдатский жетон, на котором был выдавлен сложный иероглиф — символ клана. В обсуждении и выдаче рекомендаций Киоко не участвовала, однако следила за происходящим очень внимательно. Во время игры-знакомства она точно и безошибочно повторила всю услышанную информацию ровным и спокойным голосом, будто проделывала такое десять раз на дню. Когда дошла очередь «переправляться», не медлила ни секунды, в точности (до последнего движения) повторив наилучшую тактику прохождения, показанную Хьюгой, но избежав её ошибок. На последовавший за этим взрыв радостных и одобрительных криков ответила широкой улыбкой.
      Тем временем «испытание силы и ловкости шиноби» подошло к концу. Йоко, оставшаяся последней, с доброй улыбкой оглядела присутствующих, чуть кивнула мне, словно благодаря за компанию и… аккуратно и грациозно просочилась в конец цепочки ПО ВНЕШНЕЙ стороне нашего полукольца! Не рискуя замочить подол кимоно, не замирая под чужими взглядами в попытках сохранить равновесие, чуть придерживаясь за талии и плавно переступая ножками, опираясь на носок… Народ переваривал случившееся почти минуту, после чего разразился восторженными воплями и поздравлениями (Кедоин расщедрилась на кивок), после чего с облегченными вздохами стал спрыгивать с опостылевшего бортика.
      Почувствовав, что на сегодня впечатлений достаточно, я толкнул небольшую речь, где обозвал первоклашек «суперскими ребятами» и вслух искренне порадовался, что попал в такой замечательный коллектив. Попросил всех дождаться меня завтра у входа «а то сам я наш класс ни за что не найду». После чего мы с братом тепло попрощались и свалили, захватив с собой Кешу (нам было по пути). Перед отбытием я остановился неподалёку от довольных зрелищем матёрых убийц в зелёных бронежилетах и, демонстративно глядя в сторону, сообщил в пространство, что планирую снова позвать сюда ребят завтра после полудня. Судя по синхронным хмыкам, мои слова были приняты к сведению.
      * * *
      В спокойной обстановке Узумаки Такеши разительно переменился. Если в большой группе сверстников мальчик держался немного скованно, активно демонстрируя «крутость» и «аристократизм», как он их понимал; то в нашей с братом компании расслабился и превратился в обыкновенного шебутного пацана. Наверное, причиной тому послужила наша полная и демонстративная открытость — я старательно одёргивал себя от выпячиваний и поучений, предоставляя инициативу «старшим» и ограничиваясь наблюдением. А посмотреть и послушать было чего. Кеша оказался прирождённым рассказчиком. Мы, развесив уши, внимали истории о немногочисленном — всего три с половиной десятка — но до сих пор мощном и уверенном в завтрашнем дне клане Узумаки. Пусть половину его составляли старики, давно забывшие про полевые миссии и занимающиеся лишь производством печатей на продажу, а другую — эвакуированные из Деревни, Скрытой в Водовороте, дети. Пусть сильнейшим представителем клана считалась четырнадцатилетняя Кушина, сейчас активно постигавшая фуин (о причинах её крутости Кеша тактично умолчал), красноволосые продолжали оставаться внушительной силой, с которой считались.
      Условившись как-нибудь обязательно сходить друг к другу в гости, мы распрощались с моим одноклассником, и настал черёд брата изливать душу. Из его сбивчивой и путаной речи я вычленил следующее:
      Во-первых, с классом брата я знаком едва ли не лучше, чем со своим. Даром, что ни разу их не встречал. Ещё бы не знать Асуму, Куренай, Гая, Генму и даже (представьте моё удивление) …Анко[4], Шизуне и Эбису!
      Во-вторых, в «Дрим Тим мейд ин Коноха» присутствовал некий «белобрысый мелкий дурак в маске (на пренебрежительном упоминании маски я чуть не заржал), который думает, что он круче всех»! Оказывается, пятилетний вундеркинд-наследник мелкого клана Хатаке тоже поступил в Академию именно в этом году!
      И, наконец, в-третьих, брат поведал мне грустную историю, как задержался, провожая меня в класс (который, по неведомой прихоти педколлектива, располагался в соседнем корпусе), и не успел получить на руки злополучную анкету. Как выяснилось позднее, со спешащим к нашей группе сенсеем он разминулся в коридоре. Но не успел несчастный опоздун посыпать голову пеплом, как «добрая, весёлая и очень-очень красивая девочка» спасла его, вручив требуемые бумажки!!!
      Проклятие! Ну вот где «эффект бабочки», когда он так нужен!?
      --------------------
      [1] Автор в курсе, что японское слово «игры» начинается на другую букву. Но, как показывает личный опыт, с помощью перебора синонимов (даже самых отдалённых и неочевидных), гугл-переводчика и такой-то матери аналог подобрать всё-таки можно. Значит и для ГГ такая задача вполне по силам. Поскольку текст всё-таки предназначен для русскоязычного читателя, в дальнейшем автор не будет акцентировать внимание на трудностях перевода. Разве что вдруг решит дополнить «На обочине канона» штампом «перепеть Высоцкого».
      [2] «Non, je ne regrette rien» («Нет, я не жалею ни о чём») — одна из самых известных песен этой Женщины с большой буквы.
      [3] «Зеркало»
      [4] Автор знает, что по канону (описанному в Нарутовской Викии, например), Анко на несколько лет моложе всей вышеупомянутой компашки. Но! Что вижу, про то и пою. Желающие могут сами пересмотреть эпизоды 385-386 Шиппуудена и убедиться. http://www.pichome.ru/35G Любительница Наф-Нафов включена в список исключительно по произволу автора. И да, это можно считать AU!

Глава 10 — Отводной канал

     Нохара Рин, бесклановая ученица Академии шиноби, оставшаяся сиротой в ходе прошлой Великой Войны, готовилась к уроку. Этот ответственный процесс включал в себя не только извлечение из сумки необходимых письменных принадлежностей, но и мысленное «пробегание» по уже изученному материалу. Неудивительно, что появление в классе новых действующих лиц обладательница странных сиреневых татуировок на щеках (какая-то традиция семьи — родители умерли раньше, чем успели посвятить в неё дочь) не заметила. Впрочем, несколькими секундами позже жестокая реальность исправила это упущение.
      — Нии-сан, ну и где тут та загадочная «самая красивая и добрая девушка, которую ты встречал в своей жизни»? — звонкий голос незнакомого мальчугана разнёсся по кабинету, заставляя всех присутствующих вздрогнуть и слегка округлить глаза. Обладатель голоса стоял на учительском месте рядом с мнущимся и стремительно краснеющим Учиха Обито и разглядывал присутствующих полными наивного детского удивления глазами. Был он на полголовы ниже брата и вид имел немного бандитский: коротко стриженные чёрные волосы, загорелая кожа, потрёпанная одёжка тёмных расцветок.
      — Инаби! Ты… я… не надо… ты же обещал, и… — сбивчиво бубнил старший Учиха, втянув голову в плечи и затравленно озираясь.
      — Конечно, Обито-кун! Я никому не скажу про твои чувства, честно-честно! — с потрясающей детской серьёзностью заверил брата мальчуган и, найдя взглядом компактную группу сидящих у окна девчонок (у Рин в этот момент ёкнуло сердце), неторопливо направился к ним. Не удостоив вниманием хихикающих Шизуне и Куренай, расположившихся за первой партой, он прошагал прямо к сидящей позади них Нохаре. Остановился. Склонил голову набок, разглядывая прижавшую руки к щекам ученицу Академии. И неожиданно широко и радостно улыбнулся, демонстрируя отсутствие двух передних зубов:
      — Привет! Меня зовут Инаби, а тебя?
      — Нохара Рин, приятно познакомиться, Инаби-кун, — пропищала смущённая девочка.
      — Красивое имя, тебе подходит, — одобрительно кивнул мелкий Учиха, после чего глаза его расширились, словно при внезапно пришедшей мысли. — Слушай, сестрёнка Рин, а правду я слышал, что ты станешь очень сильной и умелой куноичи?
      — Ну, я очень стараюсь для этого… а п-почему ты назвал меня сестрёнкой? — чуть споткнулась отличница.
      — О, — важно надулся ребёнок, — это секрет! Так что я тебе его не расскажу, и не проси! — тут он хитро взглянул на брата, цветом уже напоминавшего помидор, заставляя собеседницу заулыбаться. — А спросил я тебя, чтобы узнать, сможешь ли ты победить меня в Великой Игре Шиноби!
      — Игре Шиноби? — невольно переспросила любознательная (да чего уж там, любопытная) девочка.
      — О, внешне она выглядит простой, но полна неожиданностей и хитростей! — провозгласил мальчуган, вытягивая перед собой руку ладонью вверх.
      Следующие пару минут весь класс следил за хитросплетениями правил и первыми, пробными раундами. Затем, выиграв четыре раза из пяти, Инаби солидно постановил:
      — У тебя отлично получается для новичка, Рин-онэ-чан! Скажи, ты ведь согласишься после уроков поиграть полчаса с несчастным, всем брошенным ребёнком? — и малыш посмотрел на неё грустными глазами бездомного щенка.
      — Ну, вообще-то… — начала было девочка. Малолетний вымогатель стал громко шмыгать носом, — …если только полчаса…
      — Ура! Спасибо тебе, сестрёнка Рин! — радостно заверещал, подпрыгивая, мелкий притворщик, затем резко замер. — Слушай, раз уж ты придёшь, можно тебя попросить?..
      — О чём? — невольно улыбнулась девочка, чувствующая себя сейчас ужасно взрослой.
      — Ну, просто, — мальчик испуганно оглянулся и продолжил трагическим шёпотом, по-прежнему легко различимым из любого уголка класса. — Понимаешь, Обито-нии, он… постоянно опаздывает! Раз уж ты всё равно к нам пойдёшь, может, захватишь его по дороге? Пожалуйста!
      — Хорошо, Инаби-кун, я прослежу, чтобы он был вовремя, — старавшуюся сохранить серьёзность собеседницу выдавали подрагивающие края губ.
      — Круто! Эй, нии-сан, иди сюда, чего застыл, — Обито деревянной походкой приблизился к брату, глядя вся время строго вниз, а тот практически силком усадил его на своё место. — Ну всё, приятно было познакомиться, Рин-чан! Приходи после уроков обязательно! Пока!
      Проводив взглядом закрывшуюся дверь, сидящие рядом мальчик и девочка посмотрели друг на друга и смущённо опустили глаза.
      * * *
      Преподаватель Академии шиноби Ямасита Кадо неторопливо двигался на урок. Из-за природной бережливости (а по мнению некоторых — жуткого скупердяйства), он крайне аккуратно относился к своему расписанию. Никогда ещё его не видели заходящим в класс раньше начала занятия. По мнению Ямаситы, ради тех денег, которые ему платили, не стоило напрягаться ни единой лишней секунды. Подойдя к кабинету номер сто один за считанные мгновения до начала занятия, Кадо-сенсей обнаружил сидящего рядом с дверью взъерошенного мальчишку, опознанного, как Учиха Инаби из параллельного класса. Тяжело дышащий первогодка утёр со лба пот дрожащей рукой и пробормотал что-то вроде «…и каждый не одну играет роль». Затем он поднял взгляд на Кадо, ойкнул, поздоровался, подскочил и унёсся в сторону своего класса.
      Слегка озадаченный наставник поспешил войти в кабинет, где его ожидала ещё одна странность. Львиная доля детей, разбившись на пары, самозабвенно шлёпала друг друга по рукам. Слышался громкий смех и возмущённые вопли. Тишина сохранялась лишь за одной партой. Сидящие за ней мальчик и девочка были красными настолько, что у Кадо мелькнула мысль отправить их в лазарет. При этом смотрели дети куда угодно, только не друг на друга, но рассаживаться не спешили. Не дождавшись привычного «здравствуйте, Ямасита-сенсей!», чунин тяжело вздохнул и, в который раз прокляв злодейку-судьбу, принялся привычно наводить порядок…
      * * *
      Густые кроны деревьев нависали над дорожкой в Парке Хаширамы. То там, то здесь зелёный полог был пробит копьями лучей полуденного солнца. Когда один из снопов света попадал в глаза, Яширо щурился, но с лица его не сходила улыбка. Заложив руки за спину, Учиха неторопливо прогуливался по немноголюдной в разгар рабочего дня аллее. Формально он находился здесь с проверкой несения службы рядовыми полицейскими, но не стеснялся признаться самому себе, что просто использовал этот повод, чтобы расслабиться и немного погулять на свежем воздухе. Данный район считался в среде патрульных эдакой синекурой — из-за близости администрации Хокаге и главного здания Академии. Неудивительно, что сюда шли, как на выходной.
      С наслаждением вдохнув прогретый воздух, насыщенный ароматами цветущих астр с ближайшей клумбы, ревизор улыбнулся и зашагал по тенистой дорожке в сторону своего любимого пруда. За последние полгода в деревне существенно вырос товарооборот — сказывалось улучшение отношений между страной Огня и её мелкими соседями. Продовольствие из страны Рисовых Полей, косметические крема и целебные грязи из Горячих Источников, редкие ингредиенты из Дождя и Травы, оружие из Рек — все эти товары не только делали Коноху богаче и могущественнее, но и наводняли её толпами случайного люда. Бессовестные торгаши-мошенники, пьяные охранники-дебоширы, простодушные погонщики — незаконные мигранты… вся эта кричащая, требующая, сующая жалкие гроши (даже взяткой не назовёшь) толпа давно слилась в восприятии Яширо в одну пёструю массу. Самое паршивое, что поток лишь рос и ширился, а кадров катастрофически не хватало. Сегодня Учиха поймал себя на том, что уже пятнадцать минут читает очередную кляузу, абсолютно не понимая её содержания, и от души прихлопнул несчастную бумажку ладонью к столу. Рявкнув дежурному, что идёт проверить патрули в парке у Академии, и получив в ответ понимающую ухмылку, Яширо и отправился на поиски умиротворения.
      Резко остановившись, Учиха прислушался. За мощной, в человеческий рост, живой изгородью ему послышался детская речь…
      — А это правда не больно? Я боюсь! — голос явно принадлежал маленькой девочке. В голове офицера, вот уже который месяц читающего исключительно полицейские сводки и отчёты шиноби-криминалистов сложилась чёткая и страшная картина происходящего с той стороны кустов. Мысленно костеря проклятых извращенцев и готовясь сотворить с дежурной сменой всё то, что неизвестный пытался сделать с несчастным ребёнком, страж правопорядка тенью метнулся к проходу в зарослях и… застыл ещё раз.
      На поляне были дети. Намного больше, чем Яширо ожидал увидеть. Впрочем, взрослые тоже присутствовали. Полицейский с удивлением узнал в сидящих чуть поодаль за партией в сёги джонинах неразлучных приятелей Горо и Куро. Этих двоих он шапочно знал ещё со второй войны — спасшие друг другу жизнь во время нападения шиноби Ивы и от души поржавшие над «совпадающими»[1] именами парни с тех пор даже на задания всегда ходили сработанной парой. Тот факт, что Куро был на три года старше, лишь добавлял ситуации комизма. Фраза «вместе, как Горо и Куро» давно стала пословицей. В данный момент «братья» ехидно улыбались, глядя на бывшего сослуживца.
      Но оторопь стража правопорядка была вызвана не встречей со старыми знакомыми, а поведением детей. Полтора десятка малышей, в которых намётанный глаз Яширо определил учеников первого курса Академии, разбившись на пары… ловили друг друга! Ребёнок складывал руки по швам и, не пытаясь хоть как-то сгруппироваться, «столбиком» падал назад. В последний момент его подхватывал стоящий за спиной товарищ, после чего следовал счастливый заливистый смех и роли менялись. Окончательным ударом для Учихи стал стоящий поодаль молодой генин из сегодняшнего патрульного наряда. Парень держал в руках блокнот и с интересом наблюдал за происходящим, мечтательно улыбаясь.
      Немного придя в себя, джонин попытался разобраться в причине столь необычного поведения детей, что не потребовало особых усилий. Почти сразу взгляд зацепился за знакомую фигурку соклановца, в данный момент что-то с жаром объяснявшего пареньку Инузука. Ну конечно! Раз он здесь, всё встаёт на свои места! А если чуть поискать… да, второй тоже тут. Вон, жутко стесняясь, ловит какую-то девочку со странными отметинами на щеках. Пазл мироздания со скрипом сложился в привычную картину. За всеми рабочими хлопотами Яширо и не заметил, как «сыновья Анды», ставшие своеобразным талисманом их участка, отправились в первый класс.
      Вздохнув и взлохматив непослушные волосы, полицейский неторопливо направился в сторону сослуживцев. Подойдя и взглядом испросив разрешения, молча прилёг на травку рядом с ними, достал из свитка запасённые на обед бутерброды и положил их в центр расстеленного отреза ткани. После чего присоединился к наблюдению, подложив для удобства руку под голову.
      Тем временем энтузиазм играющих стал угасать, чем и воспользовался самый мелкий из них, согнав всех в кучу и начав громко объяснять новые правила. Затем инициатива перешла к девочке Хьюга, которая, железной рукой наведя порядок, стала воплощать замысел Инаби в жизнь. Под её активным руководством ребятня опускалась на землю друг за другом, широко разведя ноги в стороны: «нужно сесть как можно ближе!». Образовавшаяся в итоге цепочка из детей с вытянутыми вперёд и в стороны ногами и поднятыми вверх руками производила зрелище довольно комичное, сильно напоминая последнее изобретение страны Снега — поезд. На ногах остались лишь двое «организаторов». Затем девочка подошла к началу шеренги, повернулась спиной и… упала назад, прямо на подставленные руки одноклассников. Благодаря распределению веса на несколько человек (а также страховке стоящего рядом малолетнего Учиха) экспериментаторша не рухнула на землю; затем «подпорки» стали осторожно передавать её дальше по цепочке. Проделав весь путь, разрумянившаяся Хьюга устроилась замыкающей. А её напарник, передав свои обязанности сидевшему впереди красноволосому пареньку, в свою очередь упал на руки товарищей. Естественно, всё происходящее на поляне сопровождалось громким визгом, смехом, возмущёнными воплями и смущённым писком. Как ни странно, никакого дискомфорта эта какофония не вызывала.
      Отметив, что замеченный им генин азартно записывает правила подсмотренной игры, Яширо понял, что уже завтра сможет наблюдать то же самое под окнами своего кабинета в исполнении молодых парней и девчонок, сменившихся с дежурства. Внезапно представитель среднего звена руководства полиции Конохи поймал себя на мысли, что и сам бы с удовольствием повалялся так на травке с какой-нибудь куноичи… С грустью вздохнув и поймав понимающие взгляды сослуживцев (все трое были женаты), Учиха чуть поёрзал, устраиваясь поудобнее:
      — Давно наблюдаете?
      — Всю неделю с начала занятий, — улыбаясь, ответил Горо. — Каждый день сюда прибегают.
      — И не надоедает? — удивился офицер.
      — Неа, — лениво пожал плечами Куро. — К тому же этот малец, Инаби, ни разу не повторялся. И мелкоте нравится.
      — Эт точно, — поддержал его «брат». — Сегодня, вон, новенькую привели. Видал, как с тем очкастым за руки держатся?
      — Да-а, держу пари, лет через семь уже сватов зашлют.
      — Если не убьют…
      — М-да…
      На пару минут лица мужчин посуровели. Перед глазами пронеслись лица десятков боевых подруг и товарищей, которые могли бы образовать замечательные счастливые семьи, если бы вернулись домой. Однако вскоре ветераны, вновь улыбаясь, наблюдали за детьми. Если бы они не научились отпускать прошлое и переживать радость сегодняшнего дня, не поддаваясь теням минувшего, то давно бы уже пополнили ряды спившихся или «перегоревших на работе» сослуживцев.
      Поймав на себе испуганный взгляд наконец-то заметившего начальство генина, Яширо благодушно махнул рукой и, ухмыльнувшись вслед спешно ретировавшемуся подчинённому, потянулся за бутербродом.
      * * *
      Такэда Удо, сверкая радостной улыбкой, вприпрыжку возвращался домой. Учиться в Академии оказалось намного интереснее, чем он ожидал. Точнее, в самой учёбе пока что ничего особо увлекательного не было — ну что весёлого может быть в уроках истории, письма или отработке основных стоек тайдзюцу? Зато ребята, подобравшиеся в класс, были просто замечательные!
      Мелкий Учиха не очень нравился мальчику. Слишком уж лез, куда не просят, и норовил всё проконтролировать. Хотя не мнил о себе невесть что, и был парнем нормальным. Да и к остальным Удо относился хорошо, даже к «этим клановым девчонкам-зазнайкам». Из женской части класса ему понравилась лишь скромная и красивая девочка Йоко, но пока Такэда ещё не преодолел первую застенчивость окончательно, чтобы свободно с ней общаться. Поэтому лучшим другом для него стал другой одноклассник — Кимамура Сора.
      Вспомнив о новоприобретённом друге, ученик Академии улыбнулся ещё шире. Они двое внешне производили впечатление полной противоположности: неугомонный, мелкий, бледный Удо ни секунды не мог провести на одном месте. Собранные в хвост чёрные волосы, казалось, никогда не ложились на спину мальчика, постоянно развеваясь позади, когда тому приходила в голову очередная идея, и он совершал рывок в намеченную сторону. На мир он смотрел всегда широко открытыми, словно в удивлении, карими глазами. Сора же, наоборот, ходил всегда вальяжно и неторопливо, если и обращал на что-то свой прищуренный взор цвета утреннего неба, не был склонен к излишним восторгам. В смуглую кожу его лица, казалось, навсегда впечаталась ироничная полуулыбка.
      Но было у таких разных детей и то, что держало их вместе. Познакомившись, ребята обнаружили, как много у них общего. Оба рано потеряли родителей. Оба появились на свет за пределами Страны Огня и приехали сюда вместе с родственниками в раннем детстве. Обоих ребят воспитывали в строгости, проистекавшей из невеликого достатка их семей — беженцы никогда не могли похвастаться сладкой жизнью. Оба стремились стать сильными и независимыми шиноби, пускай причины для этого были у каждого свои. Возможно, именно из-за того, что им пришлось пройти через практически идентичные жизненные тяготы, Удо и Сора и стали неразлучными друзьями, так хорошо понимающими друг друга. Светловолосый уроженец Страны Молнии и играть со всем классом отправлялся во многом потому, что общительный и компанейский Такэда его уговорил. Впрочем, сопротивление было не сильным. Ведь в течение всей недели они делали что-то новое, интересное и весёлое. Сегодня, вон, Обито-кун подружку свою привёл…
      Вспомнив, как мелкий Учиха «по большому секрету» рассказал всем одиннадцати одноклассникам о том, что «брат приведёт с собой свою девушку», мальчик заулыбался. А уж при мысли о том, как они экстренно готовили «достойную встречу» (предварительно до хрипоты навыяснявшись, чей план лучше), как второпях собирали букет, как «накрывали поляну для романтического пикника» (ну и словечки у этого Инаби), как дружно прятались на другую полянку, якобы играя во что-то… Перед глазами вновь возник Обито, смущённо бормочущий: «ну, ты ведь не ела с самого утра, поэтому вот…», и Удо, не в силах больше сдерживаться, расхохотался. Нормальная девчонка эта Рин. Немного, на его взгляд, занудная, но не зазнаётся, и играть с ней весело.
      Прибавив ходу, мальчик вприпрыжку направился к видневшемуся в конце улицы дому. Предстоящие вечерние заботы и тренировка казались не такими скучными, как обычно, благодаря всего паре часов, проведённых в компании друзей.
      * * *
      Ленивая послеполуденная дремота, царящая в квартале Яманака, внезапно была нарушена громким топотом и пыхтением, раздавшимся у ворот. Запыхавшийся восьмилетний мальчишка влетел под сень окружавших родные пенаты гранатовых деревьев и торопливо заозирался. Парой секунд спустя его старания были вознаграждены: в кроне над головой шевельнулась неясная тень. Плавно стекла на землю точно за спину ничего не подозревающему ребёнку и легонько коснулась его плеча, оказавшись крепким светловолосым парнем среднего роста:
      — Ты опоздал, Томео-кун, — голос юноши в жилете чунина не предвещал ничего хорошего. — На пятнадцать минут.
      — Простите, Иноичи-сан, — вздрогнувший от неожиданности мальчик склонил голову. — Я спешил, как только мог.
      — Разве занятия в Академии закончились не полтора часа назад? — наследник клана позволил себе скептически приподнять бровь.
      — Это так, — голова опустилась ещё ниже. — Оставшееся время я провёл в компании с одноклассниками в парке Хаширамы.
      — Итак, — глаза Иноичи опасно сузились. — Ты опоздал на назначенную главой клана тренировку, потому что… играл с друзьями?!
      — Нет! То есть… не совсем. Я использовал это время, чтобы узнать больше о других будущих шиноби в моём классе. Я не мог уйти раньше других, ведь тогда они бы подумали, что Яманака слабее других!
      — Вот как… — взгляд чунина не изменился ни на йоту. — Какие же полезные сведения ты собрал о своих одноклассниках? Ты их хоть по именам-то запомнил?
      — Конечно, Иноичи-сан! — радостно поднял взор на собеседника Томео. — Ещё в первый день! Вот например, Араи Кен, бесклановый, способности низкие, старательный, но медлительный очень. Любит кошек. Ямамото Хачиро, бесклановый, шиноби во втором поколении, тоже очень тихий, но умнее Кена намного и сильнее. Они дружат. Хьюга Шизука…
      Наследник клана Яманака слушал речь ребёнка, постепенно приходя во всё большее недоумение. В таком возрасте быстро собрать такие сведения обо всём классе и даже о паре человек из соседнего… По мере рассказа недоумение лишь росло. Оказывается, дети сами с охотой поделились информацией о себе, да ещё специально её заучивали, «потому что так было надо для игры»! Осторожно расспросив родственника о других забавах, в которых тот участвовал, и подивившись их количеству, шиноби задумчиво произнёс:
      Что ж, Томео-кун… — мысленно Иноичи уже составлял доклад главе клана. — Не вижу причин тебе пропускать всё веселье. Действительно, чего доброго решат, что Яманака — слабаки. Продолжай в том же духе и не ударь там в грязь лицом!
      Невозможно было не заметить возросшую результативность тренировок малолетнего родича после поступления в Академию. Скорее всего, именно регулярное неформальное общение со сверстниками и подстёгивало мальчика быть не хуже. Одним из первых правил, вдолбленных наследнику наставниками было: «работает — не трогай!» Трудно переоценить актуальность данного жизненного кредо при тонкой работе с разумом противника. Не так давно Иноичи обнаружил, что этот принцип вполне годен к
      использованию в повседневной жизни, и не собирался от него отступать.
      --------------------
      [1] Горо — «восьмой сын», Куро — «девятый сын»

Глава 11 — Карточный домик

     Заняв стратегическую позицию в самом конце класса, пытаюсь хоть немного отрешиться от гудящих рук и ног и провести расслабляющую дыхательную гимнастику. Помнится, я хохмил насчёт лекций про Волю Огня… наивный албанец! Да лучших уроков и представить нельзя! Не будь их, наверное, уже врезал бы дуба. А ведь ничто не предвещало…
      Интенсивность занятий в Академии шиноби за прошедший месяц неуклонно росла. Происходило это постепенно, почти незаметно — там остаться на пять минут дольше, здесь пробежать на сто метров дальше… Вот так тихой сапой нагрузки на несчастных детей подошли к пределу наших возможностей. Достаточно сказать, что уже к концу второй недели совместные гулянья практически сошли на нет — просто сил не было. А некоторых ведь ещё и дома гоняют…
      Началось всё с посещения одной из наших с братом тренировок Андой. Поздравив с поступлением в Академию и благосклонно покивав при виде упражнений на физуху и контроль чакры, она пришла в откровенный ужас, увидев, как «её дети» пытаются изобразить что-то с холодным оружием. Оказывается, владение кендзюцу было своеобразной фишкой Кохаку. Поэтому «полицейская», хоть и не дотягивала до уровня своего рыжего кузена, мечником была очень неплохим. Выслушав прочувствованный спич о «бездумных повторюшках, нарабатывающих неправильные рефлексы», мы были уведомлены о расширении графика тренировок. Теперь каждый вечер перед сном бедные дети выдерживали часик издевательств от «ока-сан». Обито к этому времени уже засыпал на ходу, я же, отчётливо представляя, как вот от этого ма-аленького приёмчика через несколько лет будет зависеть моё выживание, выкладывался на полную.
      Наверное, этот вечерний ликбез и сподвиг Анду на задушевные беседы. Нет, мне было очень интересно послушать про её мужа, Учиху Теруо, и каким он был замечательным человеком. Как упорно он тренировался, и как во мне «проявляется его кровь». С одной стороны, я отчётливо понимал, что нужно делать и как себя вести, ведь эти рассказы были нужны больше ей самой. Достаточно было увидеть, как девушка расцветала в такие моменты. С другой, родители у меня были и будут ровно одни, а лицемерие есть лицемерие, как его не оправдывай; так что осадочек всё равно оставался. Ну и что мне с этой ситуёвиной делать?..
      * * *
      Тем временем процесс натаскивания мелких душегубов шёл полным ходом. Недавно нам начали ставить навык использования ручных печатей. Как и ожидалось, дело это было намного сложнее показанного в мультике — скрутил пару кукишей и враг повержен. Как бы не так! На самом деле применять техники теоретически можно было и без печатей, только вот даже самая простая из них занимала бы от десяти минут до получаса. Печати же представляли собой типичные «якоря», позволявшие забить необходимые манипуляции с СЦЧ на рефлексы, подобно слюноотделению у собаки Павлова. Плюс ко всему, одновременно с подачей чакры любую технику на этапе создания нужно было представить в малейших деталях, «визуализировать». Поскольку Наполеонов и Цезарей среди шиноби наблюдался явный недобор, ручные печати играли роль «костылей», позволяя сосредоточиться на видимой форме дзюцу (и, что немаловажно, на его наведении на цель).
      До школы мы с братом тренировались самостоятельно, складывать фиги даже не пробовали (Кио предупредил заранее) и теперь весьма отставали от клановых детей. Впрочем, печать концентрации, которую отрабатывали первой, нам почти и не требовалась. Ведь за неимением тренера мы и занимались только контролем и немного физподготовкой, отточили имеющийся минимум навыков весьма и весьма серьёзно, что и позволило сжульничать в известных лазаньях по фонтану. Да и насчёт отставания я особо не парился — дети остаются детьми, а у меня банально больше терпения и усидчивости для такой монотонной прокачки. Отрешиться от мира, ощутить всю кейракукей, чуть ускоряя циркуляцию и одновременно сплетая руки перед лицом, затем расслабиться, «отпуская» ощущение, и повторить сначала. В том, что к выпуску буду минимум не хуже «мажоров», я не сомневался.
      Мысль о будущих великих свершениях изрядно грела, но реальностью пока не подтверждалась. К тому же, уставал некий Инаби просто зверски и настроение имел соответствующее. Это Кио-сенсей в своё время подбирал двум детишкам индивидуальные задания. Преподаватели Академии такой роскоши позволить себе не могли, поэтому нагрузка была примерно одинаковой для всей группы. Больнее всего это ударяло по мне — сказывалась двухлетняя разница в возрасте. Да что там говорить, даже до слабенькой Кедоин я пока не дотягивал. Впрочем, разрыв был небольшим даже с самыми сильными из клановых детей, что откровенно не радовало. Каждый раз одиннадцать спиногрызов на шаг впереди. Бесит!
      Конохская Академия шиноби производила впечатление какого-то мифического существа, вроде русалки или кентавра, настолько необычно черты привычных мне детского сада, школы и универа сочетались в ней с тренировками боевых искусств, медитациями и, на мой взгляд, чисто сектантскими проповедями о Воле Огня. А как ещё назвать старательно прививаемое детям мировоззрение, согласно которому Деревня — высшая ценность, ради которой можно пожертвовать всем, чем угодно (здоровьем, жизнью, родными — в том числе). При этом жизни всех, кто к деревне не принадлежал (включая даже жителей Страны Огня!), особой ценности не представляли. Конечно, будущая профессия воспитанников — наёмные убийцы, но всё равно это, на мой взгляд, слишком. Вскоре я привычно пропускал «основы шинобской культуры» мимо ушей, используя время для частичного восстановления сил уже привычными аутотренингом и медитациями.
      Тем не менее учебный процесс был поставлен вполне рационально и сбалансировано. Группы по двенадцать человек наиболее оптимальны для преподавания и контроля техники безопасности (представьте тридцать первоклашек, которые учатся метать ножи, и поймёте, о чём я). На немногочисленные пока лекционные занятия весь поток собирали вместе, словно я и не покидал родного вуза. Нагрузка на детей отмерялась с аптекарской точностью: постоянные чередования физической и умственной работы держали обучаемых в тонусе. Даже группы, как я подозревал, были подобраны по личной силе, соображалке и выносливости учеников, чтобы можно было соразмерять нагрузку более эффективно.
      С этим распределением вообще были сплошные непонятки. Вся знакомая мне по канону компашка оказалась сведена в одну группу. Но по какому признаку шёл отбор в элиту (а иначе ребят, из которых во время войны погибла одна Рин, и не назовёшь)? Сомневаюсь, что они стали такими уж крутыми прямо сразу после выпуска. Следовательно, всё дело в «мохнатой лапе»: кто-то в руководстве следил, чтобы детишек не бросали в пекло. Причина тут явно не в деньгах и связях — среди них половина сироты. Она и не в личной силе, иначе тот же Кеша был бы одноклассником брата — к бабке не ходи! Ну не монетку же бросал старик Хирузен? Сломав себе мозги и не найдя стопроцентно верного ответа, остановился на самом логичном варианте. Вероятнее всего критерием отбора послужила… лояльность деревне. Точнее, главе деревни, но это «несущественные мелочи». Большинство деток были бесклановыми, происходя либо из обособленных малых семей, не представляющих большого политического веса (Какаши и Куренай, например), либо будучи сиротами (Рин и Эбису). Асума… без комментариев. Про отношения Обито и остальных наших «родственников» тоже напоминать не нужно. Разумеется, подходящих под озвученные критерии детишек гораздо больше дюжины, но тут-то наверняка просто выбирали лучших. Не знаю, сколько в таком объяснении истины, а сколько моей паранойи и теории заговора, но логика присутствовала.
      Такой подход меня устраивал. Жаль, что сам не попал в список «особо опекаемых», но хоть с братом всё будет в порядке. Особенно с учётом тех правок, что я внёс в канон. Уверен, что к началу заварушки Обито подойдёт намного более подготовленным, чем должен был. Да и девочку можно будет из под удара вывести, благо вариантов масса. От перелома, до внезапной ранней беременности, тем более, что их с братишкой дружба уже сейчас намного крепче канонной… Вспомнив, как готовился к разговору с будущей невесткой, передёрнулся. Никогда не был гениальным актёром. Весь разговор я планировал неделю, собирал о девочке информацию, расспрашивая словоохотливого Обито, продумывал линию поведения, словесные ловушки и прочие прелести… Всё-таки, это не моё. Слишком много импровизаций, которые я терпеть не могу. Когда выходил из класса, коленки тряслись. Но выбирать не приходилось — я сильно задолжал мальчику. Именно его бескорыстная забота и хлещущий через край позитив в своё время вытащили меня из той задницы, в которой я обретался после появления в этом мире. Ради его жизни и счастья я пойду на очень многое, хоть и чувствую себя эдаким кардиналом Ришелье. Эх-х… «я всё чаще замечаю, что меня как будто кто-то подмени-ил…».
      * * *
      Но вот долгий учебный день окончен и будущие хладнокровные убийцы с радостными воплями спешат слинять в родные пенаты. Подхватываюсь и догоняю девочку в кимоно:
      — Насыщенный денёк, Йоко-чан! Не устала?
      — Немного, Инаби-кун, — чуть улыбается та, хотя по её виду и не скажешь. — Ты делаешь успехи в использовании печатей.
      — Ну, до некоторых мне далеко, — улыбаюсь, — Кстати, о печатях, как у тебя так быстро получается переход между Драконом и Зайцем? То есть… — тушуюсь, — если это, конечно, не секрет!
      — Не секрет. Просто пара хитростей и очень много тренировок, — ловлю себя на мысли, что с таким взглядом и улыбкой ей подошли бы светлые волосы и серьги-редиски. — Я с удовольствием научила бы тебя прямо сейчас, но, к сожалению, обещала ока-сан быть дома как можно скорее.
      — А можно… я тебя провожу? — смущаюсь, сам не зная отчего. — Тогда не нужно будет откладывать.
      — Хорошая идея, идём, — благосклонно кивает это чудо.
      Конечно, никакой особой надобности в советах этой девочки у меня нет. Зато общаться с ней крайне интересно — уж очень необычная она для своего возраста. И про её семью узнать было бы любопытно. Впрочем, у моего «подката» была ещё одна причина…
      — Инаби-кун! Вот ты где! — раздаётся верещание в конце коридора. — А я тебя жду!..
      Во время одного из последних визитов в парк мы оказались среди отстающих вместе с Кедоин, которая соседство восприняла весьма своеобразно. И уже спустя пару минут неспешной прогулки стала активно делиться впечатлениями по классическому чукотскому принципу: «Ой, Инаби-кун, смотри, правда красивый цветок? А он тебе нравится? А к моей причёске подойдёт? А как ты думаешь, вон тот магазин — хороший? Мне кажется, не очень. Когда я там была в прошлый раз, продавец так на меня посмотрел… А правда, погода сегодня замечательная?..»
      Изредка я успевал поддакивать, удивлённо охать или задумчиво хмыкать, что только раззадоривало девочку, так что процесс выноса мозга путём накачки абсолютно бесполезной информацией длился, и длился, и длился… Блин, а я-то считал её нелюдимой и замкнутой... С тех пор это ходячее радио изрядно разнообразило мою жизнь. Во время занятий она, вероятно, стеснялась, но по их завершении отрывалась по полной. Сегодня Обито задерживался, а настроения заниматься в одиночку не было совершено. Так что я решил поставить эксперимент, благо любой исход имел плюсы:
      — Привет, Киоко-чан! А мы вот обсуждаем хитрости в изучении ручных печатей, — улыбаюсь спокойно и доброжелательно, подражая своей спутнице.
      — Да?.. А как же… я думала, что мы пойдём вместе… — видно, что девочка изрядно смущена.
      — Я не против, — перевожу взгляд на Ито. Та степенно кивает. — И Йоко-чан тоже. Идём вместе?
      — Хорошо…
      Дальнейшее путешествие по деревне проходит весьма и весьма насыщенно. Кедоин преодолевала застенчивость ровно два квартала — пока речь шла о тонкостях складывания волшебных кукишей. Жажда общения победила. Ни я, ни загадочная японская девочка особой болтливостью не отличались, так что Киоко отлично уравновешивала нашу компашку. Впредь ей будет с кем поболтать и помимо меня.
      По дороге активно крутил головой — путь к дому Ито лежал через ту часть деревни, в которой мне ещё не доводилось бывать. Окружающий пейзаж не радовал. Покосившиеся дома и какие-то склады, грязные узкие улочки, шайка бомжеватого вида пьяных мужиков…
      — Эй, ты! Ты ведь дочка Кику? — заросший по самые брови кадр с нехилым пивным животом схватил мою спутницу за плечо. Фак. Как хреново… — Зуб даю, это ты! Одеваешься так же, как эта…
      Последующая речь этой орясины осталась для меня загадкой — всё-таки матюгаться меня тут ещё никто не учил. Но в общем смысле сомневаться не приходилось. Заезжий интеллектуал выразил своё искреннее огорчение матерью Йоко, не ответившей взаимностью на его искренние чувства. После чего решил выместить злобу на безответной девочке.
      Мразь. А я — самоубийца. Он один меня тупо весом задавит, а ведь есть ещё четверо… Ксо. Концентрирую чакру в руке и бью снизу по широкому запястью. Затем хватаю освобождённую одноклассницу и отталкиваю за спину. Успеваю рявкнуть: «В полицию!..». Оскорблённый в лучших чувствах синяк орёт дурниной, и заплывшие глазки концентрируются на мне:
      — Урою, сосунка! — откуда проклятый олигофрен достал нож? Отступаю на пару шагов и быстро оглядываюсь. Обе девочки бегут без использования чакры! Всё. Как говаривал один ушастый и языкастый абориген: «Это кылдык!»
      Мужик с громким рёвом бросается на меня, выставив ножик перед собой. Видать, не в первый раз решил засунуть кому-то перо под ребро. Успеваю чуть повернуть корпус и выставить руку вперёд. Благодаря моему росту и телосложению удар приходится не в живот, а в грудь. Скребанув по ребру и оставив широкий порез на левом боку, нож проваливается дальше, а набравший инерцию противник сам натыкается на «вилку» в глаза. После чего рушится на меня всей тушей. Слышен звон катящейся по мостовой железяки. Урод ревёт, окончательно подминает меня и бьёт вслепую. Ещё раз. И ещё. Как глу…
      * * *
      Очухиваюсь от болтанки. Неведомая сила подбрасывает вверх-вниз, будто на американских горках. Тошнота, слабость, жуткая боль в груди и голове, правый глаз не открывается, а левый всё равно ни черта не видит кроме размытых пятен. Какая сволочь меня так немилосердно трясёт?
      Видимо, какие-то высшие силы тоже возмутились подобной вселенской справедливости, потому что болтанка резко остановилась, а вокруг явственно потемнело. Кажись, какая-то добрая душа оттащила меня в больничку — после пары месяцев стационара у Уручи запахи лечебных гербариев ни с чем не спутаю. Главное, чтоб не в морг…
      В следующий раз в себя прихожу ночью. Лежу. На груди повязка. Ноет челюсть. После осторожной проверки обнаруживаю отсутствие четырёх зубов с правой стороны. Руки-ноги и всё остальное тоже на месте, хотя левая верхняя конечность не двигается. Интересно, почему… ага, гипс. Ну, ни хрена себе, сходил за хлебушком!
      Оглядываю комнату. Вернее, палату. Окно. Койка. Простынь. Пижама. Тумба. Стул, придвинутый к кровати. Анда… Анда?! Точно, она, родимая. Спит сидя — умаялась за день, да тут ещё со мной нервотрёпка… Присмотревшись, замечаю, что девушка сильно сместилась во сне и уже полулежит на моей кровати. Идея. Аккуратно встаю, морщась от боли в левом боку, обхожу спальное место и задумчиво чешу затылок. Осторожно поднимаю ногу почивающей родственницы и затаскиваю на кровать. Так, теперь вторую. Уф-ф. Задача нетривиальная, если тебе шесть лет и одна рука не действует. Хорошо, что она такая стройная. Что там с обувью… отлично! Больничные тапки без задников. Снимаем. Подкладываем подушку и стаскиваем тело ниже. Во! Хорошо лежит! Точнее, не очень, но на большее меня не хватит. И так странно, что не проснулась. Накатывает слабость — организм непрозрачно намекает, что пора закругляться. Передвигаю стул — коли перевернётся, хоть головой на пол не брякнется. Замечаю на тумбочке стакан. Тэк-с, что там у нас? Валерьянка. Суду всё ясно. Возвращаюсь на законное место, только вместо занятой подушки кладу голову на женскую руку. Довольно улыбаясь, проваливаюсь в сон.
      * * *
      Выписали меня утром.
      Усталый дядька с чёрной щетиной зашёл в палату ещё в предрассветных сумерках, оценил «диспозицию» и провёл светящейся рукой вдоль моего тела, задержавшись у головы. После чего громко шлёпнул планшет на тумбочку, разбудив Анду, и, черканув на каком-то бланке пару строчек непонятных каракулей, буркнул, чтобы мы отправлялись домой и не портили ему статистику дежурства. Честно попытавшись разобрать нацарапанное, я пришёл к выводу, что коряво пишущие врачи — своеобразная константа Вселенной, одинаковая во всех мирах. Если доживу до Пятой Хокаге — знатно поржу над всеми работниками администрации.
      Завтракали мы уже дома. Женщины разрывались между желанием оборвать мне уши и радостно затискать (неизвестно ещё, что страшнее). Тейяки тайком показал большой палец. Мелкий носился вокруг меня кругами и сеял хаос. Скормив мне вторую порцию и потерпев неудачу в запихивании третьей, женщины со вздохами отправились совершать трудовые подвиги. Послушав моё брюзжание о том, что с этой кормёжкой что-то не так и меня явно заколют следующей осенью, как поросёнка, Тейяки поржал и тоже отчалил. Обито сопроводил меня до комнаты и, уложив, почапал грызть гранит науки.
      Проснувшись, снова основательно набил будку под бдительным присмотром Уручи, а затем, стоически выдержав перевязку, отправился релаксировать на любимую завалинку хозяина дома. Мне было… не по себе. Только сейчас начало постепенно доходить, насколько близко я был к склеиванию ласт. Да и собственная слабость изрядно беспокоила. Утешало то, что даже в самом неприглядном случае, будущее уже изменилось. Да, братик всё же запал на Рин, благодаря истории с документами. Да, он уже успел втянуться в соперничество с белобрысым. Но мне удалось повернуть всё наилучшим образом. Ведь Нохара привыкла к нашим ежедневным сборищам, и всё больше сближается с Обито. Сам он намного сильнее, чем мог бы быть, значит проигрышей всухую не будет, значит соперничество с Какаши не станет таким ожесточённым. В общем, грядущее выглядело весьма радужно, и никаких тебе канонов!
      Час спустя меня навестила делегация одноклассников: Узумаки и все девчонки. Ито и Кедоин долго благодарили и презентовали авоську с мандаринами «для скорейшего выздоровления». Кеша выдал что-то ехидное про маленьких детей, которым нужно расти и вручил яблоко. Хьюга ответственно задвинула лекцию про восстановление кровопотери и порадовала кульком смородины. Акина просто похихикала и подарила персик. Ням. Оставив меня наедине с дилеммой «лопнуть или осилить», гости дружно смылись тренироваться. Час спустя прискакал брат, уведомил, что отправляется за фруктами и прочими полезными ништяками для раненого меня и унёсся вдаль, не слушая протестующих воплей. Ещё минут через десять из-за угла вывернула Рин. С цветком. Хм… интересно, в нём витаминов много? А это кто? Ох, ни …
      — Привет, Инаби-кун! — не даёт мне закончить мысль девочка. — А мы вот пошли на тренировку и решили сначала проведать тебя! Познакомься, это Хатаке Какаши-кун!
      Рядом с девочкой стоял белобрысый песец всем моим коварным сводническим планам, да ещё и ехидно улыбался, судя по глазам! Промямлив что-то, отдалённо напоминающее слова благодарности, остаюсь переживать крушение надежд. Из задумчивости меня выводит мужчина в полицейской форме:
      — Добрый день, Учиха-сан. Меня зовут Кубо Мичио. Я входил в патруль, вмешавшийся в ваш бой с возчиком Кеничи из страны Чая. У вас найдётся время ответить на несколько вопросов о произошедшем?
      — Конечно, Кубо-сан, — киваю, пытаясь не думать о возвращении канона в прежнее русло. — А вы расскажете, что произошло, когда я потерял сознание?
      — Разумеется, — видно, что страж правопорядка доволен вменяемым поведением ребёнка и рад пойти навстречу. — После получения сигнала мы выдвинулись по указанному адресу. Когда прибыли на место, ты уже не сопротивлялся, а Кеничи тянулся за лежащим рядом ножом. Я бросил кунай и пробил ему затылок. После чего донёс тебя до больницы. Расскажешь, как всё было?
      История о прошедшей мимо смерти становится последней каплей. Скопившееся напряжение прорывается наружу и я истерически ржу, откинувшись на спину. Мы убили Кенни! Сволочи!

Глава 12 — Мильон терзаний

     Мне не спалось. Не помогали ни дыхательные упражнения, ни медитативные техники, ни просто доводы здравого смысла из серии «надо выспаться перед трудным и насыщенным днём». Тихонько выбравшись из постели, крадусь по тёмным коридорам дома и осторожно выбираюсь на крышу. Небо тут красивое. И звёзды совсем чужие, что только подтверждает версию о параллельном мире. Были и другие — постапокалипсис, например, но представляли собой, скорее «игру ума» — уж слишком много нестыковок в них было. Чужой мир. Чужой язык. Чужие люди вокруг. Даже тело — не моё. До недавнего времени я был погружён в пучину событий, уматываясь так, что на отвлечённые размышления и минуты не оставалось. За эти два дня вынужденного безделья ситуация предстала во всей неприглядности. Как будто долго разглядывал фотографию под большим увеличением — таким, что пиксели видно, выхватывая то глаз, то краешек губ, то линию горизонта. И вдруг кто-то вернул изображение к нормальному размеру, позволяя увидеть его целиком. Отдельные детали остались на своих местах и были вполне узнаваемы, но общая картина оказалась весьма и весьма неприглядной.
      Я заигрался. Не знаю, было тому виной детское тело с его шилом в заднице и перепадами настроения или привитая десятками прочитанных книжек уверенность в крутости попаданцев, а значит моём неоспоримом преимуществе из-за знания будущего. Скорее всего, всему виной моя безалаберность. Я был свято убеждён, что уж в таком-то теле и с такими возможностями и козырями в рукаве, которых нет ни у кого в мире, смогу уверенно повернуть течение истории туда, куда мне нужно. Ведь вот он — один из главных будущих катализаторов мирового песца — носится рядом целыми днями и трогательно заглядывает в глаза — воспитывай — не хочу! Только последние события показали всю глубину моей тупости и самонадеянности.
      Помнится, ещё в десятом классе, героически пытаясь экстренно осилить «Войну и Мир», я наткнулся на интересное рассуждение Толстого о роли личности в истории. По его мнению, роль эта была крайне невелика, а все восторженные вопли по поводу гениального Наполеона, построившего грандиозную империю, не стоят и выеденного яйца. Все исторические события — результат совпадения устремлений и совместного усилия миллионов людей, а кто оказывается «на гребне» — дело, скорее, Фортуны. Не один, так другой. Тогда я просто запомнил необычную мысль, сейчас же она выплыла из глубин памяти, стала ясной и осязаемой, как наливается жаром нательный крестик, когда заходишь в парную. В повседневной жизни не обращаешь на него внимания, а тут, обжегшись, хватаешься поспешно, вздрагиваешь от резкой боли.
      Каким бы я ни казался самому себе великим ниспровергателем канона и спасителем человечества, я не мог идти против того, что видели мои глаза. А реальность была такова: мне не под силу оказалось изменить даже жалкую привязанность одного ребёнка к другому. Даже зная всё наперёд. Я был практически уверен — что бы я ни сделал — брат продолжит гнаться за Рин и соперничать с Какаши. Их поставят в команду, что приведёт к известным последствиям. Да, я могу воздействовать на брата, воспитать его... Я горько усмехнулся. До недавнего времени я не сомневался в ответе на вопрос, можно ли человека «воспитать» против его воли. Идиот! Верный ответ знает любая женщина, которая пыталась «научить» мужа или сына складывать носки в «правильное» место!
      В конце концов, главной опасностью были, есть и будут не мощные техники и дрессированные биджу (в терминах моего мира — «танковые клинья и ковровое бомбометание»). И там, и здесь главным оружием является идея. А в нашем конкретном случае — помешанность Мадары на его Хитром Плане. Он же не зомбировал канонного Обито, не промывал ему мозги, не ломал волю через колено. Просто виртуозно обрисовал ему свой идеал и разрушил старые. Можно, конечно, сделать брату «моральную прививку», исподволь подготовив к будущим испытаниям. Но всерьёз рассчитывать противостоять Мадаре на его поле, когда не смог внятно сманипулировать тремя первоклашками? Тут разве что методы Данзо помогут… В общем, меня накрыло.
      Это было ужасно знакомое ощущение из прошлой жизни. Как раз из того переломного момента, после которого она потихоньку превратилась в существование, закончившееся переносом сюда. Понимание того, что я могу рыдать или материться, ласково увещевать или использовать рукоприкладство, быть лучшим другом или сделать кучу под дверью, напиваться, резать вены или, радостно смеясь, снимать первую встречную. Хоть президентом стать. Никакие мои действия не смогут заставить вернуться одну единственную девушку, которая всё для себя решила. Это препоганейшее ощущение полного бессилия снова было со мной.
      В конце концов, даже если решу предвосхитить судьбу Итачи и прирезать Обито во избежание множества будущих жертв, его место просто займёт другой. Надеяться, что брат будет единственным пропавшим без вести членом клана за всю грядущую войну как-то глупо. Просто канон пойдёт в ту же сторону по чуть другому пути и с неизвестным результатом. Может быть, я своими руками отменю хеппи-енд, организованный Наруто. Было с чего впасть в уныние.
      На этом фоне даже прошедшая в сантиметре глупая смерть отходила на второй план. Стоило, блин, учиться три с лишним года, восхищаться собственной крутостью, чтобы в самый ответственный момент позорно прощёлкать клювом и подставиться под наитупейшую атаку бедного Кенни! Даже в сторону не отскочил попросту из-за трясущихся коленок. М-да, шиноби из меня аховый. Да и сплочение коллектива забуксовало… Я нервно и истерически захихикал: «за что Инаби не берётся, всё превращается в…»
      * * *
      — Любишь смотреть на звёзды, Инаби-кун? — прозвучавший из-за спины голос заставил меня вздрогнуть.
      — Не очень, Тейяки-одзи-сан, — вздыхаю, — но иногда иначе никак.
      — Бывает, — спиной чувствую, что он понимающе кивнул, — появляется повод, или просто усталость накапливается. Говорят, ноша, разделённая на двоих, давит в четыре раза слабее.
      — Грамотное утверждение — мы в школе на физике формулу проходили — там от площади всё зависит, — хмыкаю. Хотя, почему бы и нет, сейчас мне откровенно пофиг. Спроси он меня прямо — и про попаданство выложу как на духу, — Вы же знаете, я хорошо умею рисовать.
      — Да, неплохо у тебя получается, — в голосе лавочника явственно различима усмешка. — Решил набраться вдохновения?
      — Типа того, — усмехаюсь. — Я увидел один очень сложный и красивый… узор. Но мне не понравилсь некоторые детали в нём.
      — И ты решил нарисовать по-своему? — судя по голосу, ни о каком втором слое беседы ветеран не подозревает, продолжая воспринимать меня как обычного капризного ребёнка со сломанной игрушкой. Может, не так уж он и ошибается…
      — Не совсем, — чешу затылок. — Там всё слишком сложно для меня. Я хотел лишь исправить пару закорючек, чтобы стало красивее.
      — Но даже для этого узор оказался чересчур сложен?
      — Именно. Я просто не понимаю, где кончается одна линия и начинается другая, откуда вести кистью и где отнимать её от листа, — жалуюсь. — Кажется, будто рисунок живой и сам возвращается к первоначальному. Мне просто не хватает мозгов во всём этом разобраться.
      — И это тебя гнетёт, — не спрашивает, а утверждает Тейяки.
      — Да, что бы я ни делал — результат один, — внезапно понимаю, что только что разбередил мужику душевную рану, связанную с его травмой и инвалидностью, — извините.
      — Ничего, такое у всех бывает, — как он спокоен… кремень-мужик! — знаешь, когда я был сопливым генином, только-только вышедшим из Академии, со мной провёл тренировку сам Учиха Кагами — один из сильнейших шиноби, которых я знал. Я ясно видел, что он жалеет меня, не бьёт в полную силу, но всё равно не мог даже задеть. Его стиль был чем-то невообразимым. В нём не было привычных ударов, блоков и бросков. Все мои атаки проваливались в никуда. Кагами-сенсей двигался таким образом, что, не касаясь меня, был способен в любой момент победить. Если он был в нижней стойке — это было его преимуществом. Если в верхней — это также было его преимуществом. Бил я, или уходил в оборону — всё поворачивалось ему на пользу. Это было… жутко. Моих умений хватало, чтобы понимать, какая пропасть между нами, сколько десятков вариантов боя сенсей просчитывает каждую секунду, но даже всё понимая, отчаянно перебирая варианты, я ничего не мог сделать.
      — Круто, — выдыхаю от неожиданности, настолько точно булочник повторил мои мысли.
      — Ага, — смеётся он, — я тогда заявил, что никогда мне не достичь даже десятой доли искусства сенсея, ведь то, что он делает, далеко за пределами моих сил. Он посмеялся и сказал: «Тейяки-кун, конечно, никогда не сможет драться, как я. Но, если он очень напряжётся, то повторит хотя бы один мой приём. Тогда, он уже будет не мальчишка-Тейяки, а мой ученик — Тейяки-кохай. А если Тейяки-кохай в свою очередь шагнёт чуть дальше и сделает невозможное, освоив не один приём, а несколько, то вновь это будет уже другой человек. Кто знает, может быть когда-то Тейяки-доно научит меня паре приёмов, на которые у меня не хватило мозгов».
      — И как? Получилось? — стараюсь сохранить голос безразличным, но внутри всё дрожит.
      — Да, — голос мужчины твёрд и не допускает и доли сомнений, — не знаю, поймёшь ты меня по-настоящему сейчас, или через много лет… просто запомни, Инаби-кун. Невозможно стать шиноби, оставаясь прежним. Только постоянно надрывая жилы и чакроканалы, засыпая прямо на ходу от усталости и проливая кровь в бою ты сможешь достичь цели. Иначе, узор так и останется для тебя слишком сложным и непонятным.
      — Ясно, — стараюсь говорить спокойно, но мне откровенно страшно. От масштаба того, что мне предстоит. Очень хочется плюнуть на всё и умотать куда подальше, в надежде переждать, пока устаканится само.
      — Вот только, — прерывает мои панические размышления голос Тейяки, — вовсе не обязательно тебе браться за твой узор сейчас. Может, потренируешься на совсем простых для начала?
      Чувствуя, как губы сами собой разъезжаются в хищную улыбку, хмыкаю:
      — Вы правы, Тейяки-доно. Спасибо, что научили меня.
      * * *
      Лежу в постели, но сон всё не идёт, уже совсем по другой причине. Во мне бурлит жажда действий. Ведь действительно, с чего я взял, что менять мир так просто? Пора бы уже понять, что вокруг — не мультик со смешными персонажами и даже не игрушка, где для победы достаточно отправить нужного персонажа в нужное место с правильным заданием. Как говорилось в одной известной шутке моего мира: «Ваш сын любит RPG? Специальное предложение! Нетривиальный сюжет! Десятки вариантов развития персонажа! Сотни уникальных НПС! Миллионы скрытых квестов! Позвольте вашему сыну это испытать — отправьте его в армию!» Так вот, сейчас я, выражаясь игровыми терминами, выдал сам себе эпик квест. И конечная его цель… я довольно зажмурился. Конечная его цель настолько масштабна, что ничем не уступит Мадариному плану Лунного Глаза. Ну, разве что полным отсутствием плана реализации. Но… это дело поправимое. А начнём мы с очень небольших и практически незаметных для незнакомого с каноном человека изменений. Вот только методы будем использовать совсем другие.
      Да, благодаря разговору с Тейяки я, кажется, понял причину своих неудач. Я наивно надеялся спасти всё и вся, оставаясь в душе всё тем же офисным планктоном, только с накачанными мышцами и способностью плеваться огнём. Даже своё «знакомство» с Рин воспринимал как меру вынужденную и временную. Мол, ещё чуть-чуть и всё устроится наилучшим образом, войдя в нужное мне русло. Как там было?.. «Блажен, кто верует»? А когда реальность отказалась играть по придуманным мной правилам, заныл и чуть совсем не превратился в фаталиста, как Неджи. Блин, если бы не Тейяки, я бы и в гороскопы мог поверить! Так что даже рецепт успеха мне теперь вполне ясен. Ну не может житель этого мира обойтись без превозмогания за пределом своих возможностей. Поэтому, как говаривал небезызвестная домомучительница: «ну чем я хуже?» Будем вживаться и превозмогать. А ещё… кто сказал, что превозмогать должен я один?..
      * * *
      С утра женщины поражались моей хмурой физиономиям и доставали вопросами о самочувствии. как же иногда напрягает их манера спрашивать одно и то же разными словами! «Ты не заболел?» «Всё в порядке?» «Что-нибудь болит?» «Может, у тебя проблемы, Инаби-кун?» Гр-р… Обито, до сих пор переживавший образование любовного треугольника из-за вмешательства белобрысого песца, тоже получил свою порцию ахов и сюсюканий. Только Тейяки, зараза, хранил многозначительное молчание и таинственно лыбился — он-то знал, что мы просто не выспались…
      По дороге в обитель знаний я решил провести с братом разъяснительную беседу, долженствующую помочь в реализации пришедших ночью мне идеек:
      — Обито-кун, что ты думаешь о Какаши?
      — Бака! — похоже, мысли брата и так были заняты будущим любителем эротической литературы (хотя кто знает, может он уже… хм, вундеркинд), и после моего вопроса он озвучил, что накипело. — Ну, то есть, он зазнаётся и воображает себя крутым шиноби! Подумаешь, выиграл у меня два спарринга из трёх, в первом-то я его уделал! И когда я выигрываю, например у тебя, то не зазнаюсь потом, а он…
      — Так, стоп, я уже всё понял, — примирительно поднимаю руки вверх. — хочешь сказать, он тебе не нравится только потому, что ведёт себя как… Ботан?
      Синхронно похихикав каждый над своим пониманием данной фразы, продолжаем разговор:
      — В общем, Обито-нии, я думаю, что дело здесь не в Хатаке, а в Нохаре, — многозначительно смотрю на смущённого карапуза.
      — И вовсе нет! Она тут совсем ни при чём! — да, да, сказки будешь рассказывать после того, как научишься не краснеть.
      — Сам погляди, разве седой мальчик виноват, что она так с ним общается? Он же не пристаёт к ней и не бегает всегда следом.
      — Да пусть только попробует! — ого, как мы кулаки сжимаем… — Я ему сразу наваляю!
      — М-мм, а за что? — каверзные вопросы — наше всё.
      — За… за… а действительно, за что? — чешет затылок юный Отелло. Правильно родной, именно там у каждого русского находится смекалка! Мы из тебя воспитаем человека!
      — Я думаю, что Какаши-куну, — нет, эти япошки своими именами меня доконают когда-нибудь! — просто очень тяжело — ведь он ещё младше меня. Наверное, он боится, что над ним будут смеяться из-за возраста. Помнишь, какой он вчера был тихий? Зато когда ты стал над ним шутить — сразу ответил. Точно тебе говорю — он просто неуверен в себе!
      — Хм-м… — заметно, что семена сомнения в душу Обито я заронил. А теперь, ход конём:
      — Обито-нии?
      — Что?
      — Как ты думаешь, у одной куноичи может быть сразу два мужа? — Ну наконец-то! Впервые за три года вижу настоящие анимешные глаза! Больши-ие! Сполна насладившись изумлённым лицом и вялыми попытками что-то промычать, продолжаю:
      — Думаю, что не может. Зато, у неё может быть муж и любимый младший брат! — а обо всяких других «вариантах» тебе знать пока рано. — Например, у тебя есть Рин и я! А у неё — Ты и Какаши!
      — Хочешь сказать, что Рин-чан думает относится к этому… как я к тебе? — заметно веселеет малец.
      — Не знаю, нии-сан, — задумчиво морщусь. — Но думаю, она и сама ещё не решила, к кому из вас как относиться. Может быть, она решит, что белобрысый лучше подходит ей в мужья, а ты — в младшие братики, о которых надо заботиться! — показываю язык и даю дёру.
      — Бака! — несётся мне вслед возглас обиженного мальчишки. Уже скрываясь в дверях Академии, слышу, как он бурчит: «Я докажу ей, кто из нас…»
      Довольный и проснувшийся, отправляюсь на занятия. Очень надеюсь, брат, очень на это надеюсь. Ты упорный парень — мой жизненный опыт подтверждает знание канона. Правильная постановка цели ведь уже половина дела, верно? А дальше как-нибудь сам… Какое же это счастье, если за него не нужно бороться?

Глава 13 — Липучка-приставучка

     Какаши был зол. В этой Академии собрались одни кретины! Чунины не показывают по-настоящему сложных тренировок, ученики не могут справиться даже с тем мизером, который с них спрашивают, девчонки постоянно норовят заглянуть под маску, да ещё этот…
      — Какаши-коха-ай! — радостно размахивая руками, к нему на приличной скорости приближался «этот мелкий Учиха». Наследник Хатаке помнил слова отца о том, что нельзя составлять впечатление о клане по отдельным его представителям, но за две недели учёбы успел проникнуться к людям с бело-красным веером на камоне стойкой антипатией. Странно, но ото-сан на все его замечания о том, «какие эти Учиха шумные, несдержанные и навязчивые», отвечал искренним хохотом, выспрашивая мельчайшие подробности происшествий, подобных сегодняшнему. — Какаши-кохай, а что это ты делаешь?
      — Жду окончания перерыва, не видишь, что ли? — довольно грубо буркнул самый младший ученик Академии, втайне надеясь, что это недоразумение обидится и оставит его в покое. — И прекрати называть меня «кохай».
      — Ну, ты же младше меня, значит по правилам я должен обращаться к тебе «кохай», а ты ко мне — «семпай», — Инаби смотрел на мальчика в маске наивными, широко распахнутыми глазами. — А почему у тебя нет бенто?
      — Ото-сан на миссии, — пожал плечами тот. — И ты неверно понимаешь правила использования слова «кохай», его можно говорить только если…
      — Да-да, Обито-нии что-то пытался мне объяснить, но я ничего не понял, — обезоруживающе улыбнулся Учиха. — Какаши-кохай, будешь мой бенто? Всё равно ока-сан и Уручи-сан накладывают столько, что мне не осилить.
      — М-ма, м-ма, — мальчик немного опешил от такого напора. — Зачем же они дают тебе то, что ты не можешь съесть?
      — Они говорят, что нужно много кушать, чтобы вырасти таким же сильным, как ото-сан, — Инаби назидательно поднял вверх указательный палец. — Правда, я не знаю, каким был ото-сан, потому что он погиб, когда я был ещё совсем маленький, но я всегда очень стараюсь и много ем!
      — Вот как… — Какаши поспешил отвернуться от переставшего казаться таким уж невыносимым Учиха. Странно, в глазах у собеседника Хатаке на секунду промелькнула… вина? — Так где, говоришь, твой бенто?
      * * *
      — Кубо-сан, вы не могли бы помочь мне с медитацией?
      Страж правопорядка, пересекавший полигон полицейского участка, вздрогнул и вынырнул из своих мыслей. Будь он немного более опытным в обращении с детьми, то при виде настолько невинного взгляда сразу бы заподозрил подвох. Но, к сожалению, обычный холостой патрульный чунин опыт в данной сфере имел просто до неприличия жалкий, и не заподозрил подвоха:
      — Здравствуй, Инаби-кун. А ты уверен, что тебе требуется именно моя помощь? — Мичио всегда трезво относился к собственным талантам и не был склонен их преувеличивать. — Всё-таки мне далеко до преподавателей Академии.
      — Уверен! — умилительно-серьёзно покивал паренёк. — Это связано с недавними событиями. Не могли бы вы немного задержаться, чтобы объяснить мне пару моментов?
      — Э-эм… хорошо, — пожал плечами шиноби. Должно быть, мальчик просто до сих пор переживает инцидент с нападением. Вон, даже медитации использует для взятия эмоций под контроль. Почему бы и не успокоить ребёнка? Тем более, это было бы очень кстати, учитывая…
      Кубо потряс головой, отгоняя ненужные мысли, и поспешил за мелким Учиха. Из-за занимательных планов на вечер у него было не так уж много свободного времени. Усевшись на нагретый солнцем камень, касаясь коленей мальчика своими, молодой блюститель порядка постарался настроиться на умиротворяющий лад, но действия ребёнка заставили его мгновенно потерять концентрацию.
      — Я бы хотел задать вам пару вопросов, Мичио-сан, — детские руки крепко взяли запястья чунина. придавив большими пальцами бьющийся пульс. — Ничего секретного меня не интересует, но вы, разумеется, можете не отвечать. Правда, тогда мы с вами поссоримся. А ещё…
      Инаби, всё это время смотревший на свои руки, медленно поднял голову и встретился взглядом с собеседником. Радужка ребёнка имела насыщенно-красный цвет, а вокруг зрачка вращалось чёрное томоэ. Дав патрульному пару секунд на осмысление увиденного, он продолжил:
      — А ещё, я почувствую, если вы скажете неправду. Итак, Мичио-сан, как вы относитесь к моей ока-сан?
      — Я… — сказать, что шиноби был поражён, значит ничего не сказать. — Ну, я уважаю её как хорошего полицейского.
      — Не юлите, Кубо-сан, — Учиха был пугающе серьёзен, а пристальный взгляд шарингана добавлял ситуации нервов. — Вы же прекрасно знаете, что я спрашивал не об этом. Коллег по работе не приглашают в ресторан просто так, верно?
      — Откуда ты?.. — молодой мужчина замолчал, а потом обречённо махнул рукой. — Чего скрывать, раз шестилетний ребёнок заметил… я люблю её!
      — Мило, — прищур школьника не изменился ни на йоту. — А она об этом знает? И, кстати, мне уже почти семь!
      — Надо же, — грустная усмешка тронула губы юноши. — По тебе и не скажешь, Инаби-кун. Нет, я ничего такого ей не говорил. И не собираюсь. Мы просто хорошо проводим время вместе. Бесклановый чунин-сирота вроде меня не может рассчитывать на что-то большее.
      — М-да, — мальчик задумчиво почесал затылок и вернул руку на запястье собеседника, — что-то такое я и предполагал. А теперь самый важный вопрос: что вы хотите получить от Учиха, благодаря вашим отношениям?
      — Ничего! — Мичио дёрнулся, как от удара. — Мне ничего от них… от вас не нужно!
      — Врёте, — безапелляционно припечатал ребёнок. — Подумайте и ответьте ещё раз.
      — Мелкий паразит! Ничего! Ничего мне не нужно от вашего клана кроме неё самой! Ясно тебе?!
      — Вполне, — Инаби улыбнулся. — И не вижу никаких причин препятствовать вам, Кубо-сан. По крайней мере, до тех пор, пока ваши слова остаются правдой. Когда планируете свадьбу?
      Шиноби расхохотался:
      — Какой же ты всё-таки… ребёнок. Избалованный и капризный. Никакой свадьбы не будет — нам просто не позволят. Учиха не нужен слабый чунин вроде меня — я не принесу клану ни денег, ни влияния, ни силы. Я просто выставлю себя на посмешище — свататься к куноичи, которая сильнее меня!
      — Я думал, мнение ока-сан для вас важнее сплетен и пересудов, — пожал плечами маленький искуситель. — Но, если это не так…
      — Что тебе нужно? — душевное равновесие и не думало возвращаться к будущему мужу.
      — Сделать её счастливой, разумеется, — пожал плечами мальчуган. — И все эти так называемые сложности мы с вами уладим за пару дней, Мичио-сан.
      — Интересно, каким же это образом? — в голосе парня была неприкрытая ирония. — Дотянешь меня до уровня джонина?
      — Это чуть позже, — степенно кивнул Учиха. — Тейяки-доно говорит, что, если не хватает денег на товар, можно попросить у продавца в долг. Если ты на хорошем счету, он согласится помочь. Ситуация с ока-сан посложнее, но… всё то же самое! Послезавтра мы с вами идём к Фугаку-сама.
      — З-зачем? — опешил потенциальный отчим. — Даже если рассуждать как ты, мне нечего предложить ему, ни сейчас, ни в будущем.
      — З-затем, гифу[1]-сан, — передразнил его вредный мальчишка, — что мы попросим его активировать шаринган и засвидетельствовать вашу искренность и бескорыстие. А также пообещаем, что сделаем всё возможное для появления в составе клана Учиха новой сильной побочной ветви. Брак ведь нужен, чтобы заводить детей, правда?
      — Д-да, просто… я ещё не думал об этом… — стушевался восемнадцатилетний парень.
      — Ну, значит, пора задуматься, — пожал плечами мелкий пройдоха. — Завтра я приглашён в квартал Узумаки, поэтому жду вас через день в это же время возле кабинета Фугаку-сама в участке. До свидания.
      — Инаби-кун, — остановил его полицейский, — твой шаринган… пробудился из-за той драки?
      — Гифу-са-ан… — расплылся в улыбке малолетний Учиха. — Вы такой большой, а до сих пор верите в сказки… Нам недавно в Академии показали технику Хенге, так что… Кай! Хотите, я и вам такой «шаринган» нацеплю?
      — Знаешь, Инаби-кун… — Мичио выглядел задумчивым. — Напомни-ка мне после свадьбы заняться воспитанием в тебе уважения к старшим.
      — Непременно, Кубо-сан! — мальчик ещё раз улыбнулся, словно вспомнив что-то весёлое. — Если не забуду, то обязательно напомню! И это… ока-сан любит хару-о-мацу[2]. Чисто на всякий случай — вдруг вы не знаете…
      — Брысь отсюда! — рявкнул будущий глава побочной ветви, с улыбкой наблюдая, как хохочущий ребёнок скрывается за углом.
      Некоторое время шиноби не двигался с места, приводя в порядок растрёпанные эмоции, затем тряхнул головой, прогоняя излишние мысли, поднялся и энергичным шагом покинул полигон. Предстояло много дел…
      * * *
      Сквозь клубящуюся в небе белёсую муть на минуту прорвался бледноватый солнечный луч, мгновенно преобразив квартал Сенжу. Блики от многочисленных луж и мокрой листвы разбежались по всей улице, мгновенно придав ей вид праздничный и слегка потусторонний. Неяркое мерцание очерчивало фигуры редких прохожих. Размытые и почти безликие в пасмурной дымке, они вдруг налились красками, обретая жизнь и индивидуальность. За цветом на обычно пустынные улицы пришёл звук. Почти обезлюдевшее за годы войн и самопожертвований гнездо клана медленно и недоверчиво вновь впускало в себя беззаботные детские смех и болтовню.
      Монтаро остановился и досадливо поморщился. Он не был помешанным на пунктуальности, но, учитывая, какие люди его ждут, рациональнее было бы поспешить. Однако старик остался на месте. Слишком долго он смотрел по сторонам, видя вместо глухих заборов и заколоченных окон квартала Сенжу надгробия. Слишком часто малолюдные улицы вызывали ощущение склепа. Чужого и полузаброшенного. Мужчина был благодарен клану-основателю Конохи за защиту и помощь, за возможность вырастить правнуков в относительном спокойствии, но окружающие стены так и не стали ему родными. А эти голоса и смех… Ветеран стоял, привалившись плечом к огромному вязу, и не мог заставить себя сдвинуться с места. Впервые за долгие годы он не чувствовал себя кое-как перебивающимся нахлебником на птичьих правах. Рядовое событие стало песчинкой, склонившей чашу весов в другую сторону. Монтаро прекратил выживать. Он снова жил.
      Выскочившая из-за угла стайка мелюзги окружила Акио-коробейника и повисла на нём, что-то весело гомоня. Неслышный старику диалог продолжался минуту, пока ухмыльнувшийся Акио не махнул рукой в сторону торговки фруктами Умеко, после чего малышня рванула вешаться уже на неё. Отойдя от шока, зеленщица оглянулась на не сдержавшего смешок Монтаро, и, ехидно усмехнувшись, отправила ребятню к нему. Однако тот уже был готов, так что для него не стал особой неожиданностью даже отрепетированный хоровой вопль:
      — Я липучка-приставучка! Ты кому меня отдашь?!
      Монтаро сделал недоумённое лицо и стал с удовольствием выслушивать отработанные объяснения из уст малолетней Хьюги. Про себя он отметил, что двое детей поотстали от компании. Один, с короткими волосами и камоном Учиха, просто задержался у лотка, выбирая фрукты, а второй мялся в сторонке, неуверенно поглядывая на старика. На него-то мужчина и указал:
      — Тогда я выбираю вот этого, с красными волосами! — после чего лавина будущих шиноби практически погребла нерешительного отщепенца под собой.
      — Простите, одзи-сан, — кое-как отбившийся от сверстников Такеши уважительно и чуть опасливо поклонился старику. — Мы не хотели вас… отвлекать.
      — Не говори глупостей, внук, — отмахнулся ветеран, поглядывая на притихших детишек. — Мне самому интересно познакомиться с твоими друзьями. Представишь нас?
      — Конечно! — закивал красноволосый. — Позвольте представить, это Узумаки Монтаро, один из старейшин клана, лучший в мире кузнец и мой наставник фуиндзюцу! Это мои одноклассники и друзья: Нохара Рин, Хьюга Шизука…
      Дождавшись окончания представления и отметив, что Учиха, нагруженного корзиной с фруктами, зовут Инаби, мужчина задал вопрос, интересовавший его с самого начала:
      — Как же вам удалось всем собраться вместе? Разве вы не тренируетесь дома?
      — Тренируемся, конечно! — обиженно воскликнула белоглазая девочка. — Просто сегодня мы смогли выкроить время сходить в гости к Такеши-куну. И здесь далеко не все, а только те, кто не очень занят!
      — Вот как… — усмехнулся шиноби. Степенно кивнув, он вслед за детьми принял от Учиха спелое яблоко. — Благодарю. А чтобы не скучно было идти, вы решили повеселить себя и прохожих? Чья была идея?
      — Моя, Узумаки-доно, — впервые подал голос обладатель корзины. — Из девяноста семи облап… м-м-м… поучаствовавших только двенадцать человек были не рады.
      — Хе-хе, — оценил оговорку Монтаро. — Не расстраивайтесь, возможно, они просто скрывали смущение за напускной суровостью. А ваша игра ещё в силе?
      — Конечно!.. Ага!.. Ещё как в силе, Узумаки-доно! — наперебой загомонила мелочь.
      — Тогда… — почтенный шиноби озорно усмехнулся, глядя поверх голов в конец улицы. — Я отдаю всех «липучек» вон тем трём женщинам. Как раз вам для ровного счёта…
      Хмыкнув вслед унёсшейся галдящей стайке, старик вопросительно покосился на стоящего рядом мальчугана. Тот невозмутимо продемонстрировал полупустую корзину, и, продолжая флегматично наблюдать за происходящим, стал аппетитно хрустеть огурцом:
      — Та, что посередине — Цунаде-химэ, правильно?
      — Верно, малец. Знаком с ней?
      — Ока-сан говорит, когда мне было три года, Сенжу-сама спасла мне жизнь. Но… вы уверены, что она… не обидится?
      — С ней старейшины Сенжу Тока и Сарутоби Бивако. Они помогут девочке держать себя в руках, — спокойно ответил Монтаро. И мысленно продолжил: «Может, хоть так удастся вывести Цу из уныния. Со мной же получилось…»
      — Хорошо! — лаконично одобрил ситуацию Инаби и продолжил хрумкать.
      — Узумаки-сан! — подошедшие пять минут спустя женщины демонстрировали крайне широкий разброс эмоций: едва сдерживаемое возмущение, ехидная усмешка и отстранённый интерес. Говорила, разумеется, принцесса клана-основателя. — Не ожидала, что вы будете встречать нас так своеобразно!
      — Немалая заслуга принадлежит этому молодому человеку. Инаби-кун очень находчивый парень.
      — Учиха Инаби? — женщина прищурилась и оглядела мальчика с ног до головы. — Ты очень вырос с тех пор, как мы виделись в последний раз.
      — Благодаря вам, Цунаде-сама, — поклонился мальчишка. Чуть порывшись в заветной корзине, он протянул куноичи крупный персик. — Вот, угощайтесь. Он почти такой же красивый, как вы! Спасибо, что спасли меня!
      — Эм-м, благодарю, — одна из легендарных саннинов была немного выбита из колеи. Мальчик же как ни в чём ни бывало снова зарылся в заветное лукошко и уже тащил оттуда спелый томат. — Но всё же, что это за…
      — Монтаро-сенсей! Идёмте скорее, почти все уже собрались и ждут вас, — незаметно приблизившаяся красноволосая куноичи в чунинском жилете прервала намечающийся разбор полётов. — Ой! Здравствуйте, Цунаде-химэ, Тока-сан, Бивако-сан!
      — Ух ты-ы! — нарушил секундную тишину детский возглас. Взгляды скрестились на мелком Учиха. Паренёк широко открытыми глазами разглядывал подошедшую Узумаки, время от времени переводя взгляд на зажатый в руке фрукт. — Красивая девушка, у тебя такие волосы… прямо как…
      Монтаро и Тока встревожено переглянулись, глядя, как подопечная нахмурилась, а её причёска пришла в движение, плавно поднимаясь вверх. Взгляд джинчурики сосредоточился на ненавистном фрукте, глаза метали молнии, а кулаки были плотно сжаты. Присутствующие ощутимо напряглись и стали понемногу отодвигаться от эпицентра будущего взрыва. Только малолетний Учиха не выказал никаких признаков беспокойства. Ещё несколько раз переведя взгляд с огненно-красных волос на помидор в своей руке и обратно, он тяжело вздохнул и… с видимой неохотой протянул фрукт девушке:
      — Ладно уж, угощайся на здоровье. Я вообще-то сам хотел съесть, но ты так на него смотришь… держи! В следующий раз не стесняйся так и проси сразу — поделюсь!
      Полминуты на улице висела напряжённая тишина. Затем Кушина фыркнула и, не выдержав серьёзного взгляда детских глаз, звонко расхохоталась. Через несколько секунд к ней облегчённо присоединились старшие шиноби, после чего и мало что понявшие дети стали облегчённо похихикивать за компанию.
      — Спасибо, Учиха-сан, никто ещё не дарил мне… помидоров, — от радостной и чуть саркастичной улыбки внучатой племянницы у Монтаро потеплело на душе.
      — Меня зовут Инаби, Узумаки-сан, — важно покивал малец, — Я не мог поступить иначе, ведь вы первый человек, который любит помидоры так же сильно, как я! К тому же… — он хитро улыбнулся и продолжил заговорщицким шёпотом, слышным за пять шагов, — у меня ещё одна есть! Эй! А ну, отпусти! Последнюю не дам!!!
      Наблюдая за смеющейся Кушиной, тискающей воинственно пищащего мальца, и умилённо вздыхающих женщин, старик ухмыльнулся. Поманив их за собой, он неторопливо похромал на собрание, ловко орудуя костылём. Отсутствующая до середины бедра правая нога совершенно не мешала пожилому шиноби поддерживать скорость быстрого пешехода. Деревяшка звонко цокала по мокрой мостовой, поднимая в воздух мелкие сверкающие на солнце капли.
      * * *
      До конца рабочего дня оставалось ещё несколько часов, а объём вопросов, требующих его решения, и поток посетителей, ожидающих аудиенции, и не думали снижаться. В очередной раз прокляв клановое наследство и заработанный за десятилетия образ корректных и холодных (в мирное время) Учиха, глава полиции деревни, Скрытой в Листве, представил, как вышибает дверь Великим Огненным Шаром и поджаривает всех засевших там кляузников. Хищно улыбнувшись, он рявкнул привычное: «Войдите!»
      Показавшаяся на пороге кабинета пара сразу вымела из головы Фугаку все кровожадные мысли. После долгих лет работы в полиции он с первого взгляда безошибочно определял цель визита девяноста пяти посетителей из ста. Здесь же…
      — Добрый день, Фугаку-сама, — выдал Мичио, и оба вошедших синхронно поклонились. — Спасибо, что согласились уделить нам немного своего времени.
      — Это мой долг, — главный Учиха не был настроен на длительный обмен любезностями — ему хватало Совета Кланов. — Чем обязан?
      — Мы… я… — промямлил чунин, а Фугаку с недовольством отметил, что у авторитета среди подчинённых бывают и негативные стороны.
      — Кубо-сан хочет сказать, что хочет жениться на ока-сан. Но, поскольку она — Учиха, мы пришли к вам за разрешением, — мальчик был настолько невозмутим, что казалось, он обсуждает погоду и виды на урожай. Тем контрастнее выглядело его спокойствие на фоне готового провалиться сквозь землю жениха. — Но это ещё не всё, Фугаку-сама.
      — Вот как? — Учиха иронично приподнял бровь. — Может быть, ты тоже присмотрел себе невесту, Инаби-кун?
      — Нет, что вы, — улыбнулся мальчик, — Анда-сан говорила, что старейшины клана сами скажут, на ком мне жениться, потому что я «носитель генома Учиха», — последние слова он выговаривал старательно, будто бы не вполне представляя их значение. — И вообще — не хочу жениться — эти девчонки такие глупые… А попросить я вас хотел о проверке на ложь.
      — Ты не доверяешь Мичио, но пришёл просить об их свадьбе с твоей матерью? — начальник полиции нацепил на лицо выражение: «Выгоню через десять секунд».
      — Кио-сенсей рассказывал, что носитель шарингана способен отличать ложь от правды. А ещё он говорил, что каждый член клана заботится обо всех других. Я уважаю Мичио-сана и благодарен ему за спасение жизни. Но… вдруг он — шпион? Тогда я буду виноват, если приведу его в клан.
      — Кубо? — хозяин кабинета перевёл взгляд на «шпиона».
      — В-всё так и есть, Фугаку-сама, — бедняга прекратил трястись и твёрдо посмотрел в глаза начальнику. — В смысле, я люблю Анду-сан и готов пройти любые проверки и выполнить любые ваши приказы.
      — М-да… с таким ко мне ещё не обращались, — Фугаку задумчиво поскрёб подбородок.
      — Мы обещаем держать всё в тайне, Фугаку-сама, — в больших детских глазах не было ни грана смущения. — Чтобы вас не осаждали толпы ревнивых женщин с просьбой проверить их мужей.
      — Фугаку-сама! — голос второго посетителя практически вибрировал от сдерживаемых эмоций. — Этому ребёнку определённо нужен кто-то, кто научит его хорошим манерам! Позвольте, я…
      Главный Учиха издал нечто среднее между смешком и покашливанием:
      — Будь по-вашему, родственнички, — на секунду скрывшиеся под веками глаза полыхнули красным, завораживая визитёров хороводом чёрных томоэ. — Кубо, зачем ты хочешь жениться?
      — Потому что люблю Анду-сан, — парень смотрел прямо и твёрдо.
      — Есть ли ещё причины?
      — Не… — Мичио бросил взгляд на соседний стул, — есть. Я хочу заняться воспитанием Инаби-куна и получить помощь клана Учиха. Но первая причина намного важнее.
      — Получал ли ты когда-либо задание войти в клан Учиха, либо сблизиться с его членами?
      — Нет, Фугаку-сама, до окончания Академии я не получал заданий вообще, а полученные после не засекречены и записаны в моём личном деле.
      — Как ты собираешься воспользоваться возможностями от вхождения в клан?
      — Стать сильнее, чтобы не стыдиться превосходства жены, обучить Инаби-куна и своих будущих детей, выполнять любые ваши приказы, быть полезным клану Учиха даже ценой моей жизни.
      — Ты словно уже отвечал на подобные вопросы. Когда и кому?
      — Позавчера Инаби-кун проверял меня шаринганом.
      — Ясно. Выйди.
      — Если можно, Фугаку-сама, не выгоняйте Мичио-сана. Он всё-таки почти член семьи.
      — Сообразительный… будь по-твоему, — глава клана разрешающе махнул рукой. — Зачем ты помогал Кубо?
      — По нескольким причинам. Он помог мне. Я думаю, ока-сан будет счастлива с ним. А ещё, это усилит нашу семью и клан.
      — Тебя заботит судьба клана?
      — Да. У меня нет других близких людей в этом мире.
      — Ты одинаково относишься ко всем членам клана?
      — Нет, конечно! Я ведь даже не со всеми знаком.
      — Можешь ли ты назвать кого-то из клана своим врагом?
      — Нет. Разве что Мадару, потому что он враг клана.
      — Ты когда-нибудь видел его?!
      — Только на картинках.
      — На каких?
      — Когда я не мог встать с кровати, Обито-кун рассказывал мне сказки и рисовал картинки про всё на свете.
      — Ясно. Ты пробудил шаринган в драке с пьяницей?
      — Я не пробуждал. Обманул Мичио-сана при помощи Хенге. Вот так.
      — Ха… Теперь понятно его желание тебя воспитывать.
      Прикрыв глаза, хозяин кабинета прижал к ним центр ладоней и просидел так около минуты, отдыхая:
      — Значит так. Разрешение на свадьбу получено. Поскольку вы с Андой не являетесь носителем нашего генома, то станете семьёй-вассалом клана. Дети не будут Учиха, но при нужде все ваши силы встанут в строй. Зависимость от клана позволит Инаби-куну и дальше находиться у вас на воспитании.
      — И Обито-куну тоже?
      — Да, и ему. Кубо, приступай к дрессировке этикета как можно скорее. Договор об образовании новой младшей ветви Учиха будет готов через неделю. Если в течение полугода не догонишь жену по силе, главой будет считаться она. Свободны.
      — Благодарю вас, Фугаку-сама, — чунин низко поклонился и чуть подтолкнул мальчика. Тот, спохватившись, повторил.
      Минуту спустя глава полиции деревни, Скрытой в Листве, в абсолютно неприемлемой для его должности манере подслушивал происходящее за только что закрывшейся дверью. Бывшие его гордостью заглушающие печати с односторонней проницаемостью работали выше всяких похвал.
      — Нет, гифу-сан, это ещё не «фу-уф», а только «ух». «Фу-уф» будет после разговора с дядей Кио. Я, кстати, уже отправил ему письмо.
      — Сегодня, Инаби, мы устраиваем тренировку на выносливость. И там уж посмотрим, как ты запыхтишь!
      — А я-то думал, вы скорей побежите радовать ока-сан…
      Дослушав затихающие голоса хозяин кабинета задумчиво хмыкнул и покачал головой:
      — Тоже мне, глава младшей ветви… попасться на блеф ребёнка… Ксо… И как я сам в детстве не догадался подделать шаринган…
      --------------------
      [1] отчим
      [2] разновидность сладостей

Глава 14 — Очень длинный день

     — Отличная скорость, Инаби-кун! — жизнерадостный голос Кубо далеко разносится над безлюдным полигоном в предутренних сумерках. — Прибавь, осталось всего шесть кругов!
      Воздуха в лёгких давно уже не хватает для ответа, поэтому мысленно желаю ему всего хорошего и продолжаю опостылевший забег. Свежеприобретённый родич, словно издеваясь, неторопливо рысит на три корпуса впереди, играючи пресекая попытки как догнать его, так и снизить скорость. Может быть, в плане личной силы он звёзд с неба не хватает, но такие выносливость и старательность внушают неподдельное уважение. В течение двух последних недель парень находится в состоянии перманентного щенячьего восторга и буквально летает над землёй, успевая за день сделать столько, что иному и за неделю не осилить. А уж вспоминая позавчерашний приезд дяди Кио и резкое насыщение нашего графика… «Тут он уважать себя заставил!»
      Я же… был как бы не радостнее молодожёнов. Видеть счастливое лицо родного человека — бесценно! Пусть Анду я воспринимаю скорее как сестру, моей заботы об её благополучии это не уменьшает. Всё сложилось замечательно. Девушка нашла ещё один объект приложения любви и заботы (надеюсь, вскоре их станет больше, но тут уж точно не моё дело); материальное положение семьи чуть укрепилось; а главное — куноичи перестала жить по инерции, во всех её действиях снова появился вектор. Причём моя роль была эпизодической: нужно было лишь чуть-чуть подтолкнуть нерешительного ухажёра, выбив из его головы дурацкое убеждение «этого не может быть потому, что не может быть никогда». Остальное влюблённые сделали сами.
      Второй повод для ликования был не менее весомым — некий отмороженный Учиха остался жив! Сам до сих пор не верю, что та авантюра с последовательным дёрганьем песца за усы сошла мне с рук. Ведь одно неверное движение, одно подозрение и недоверчивый Фугаку, вспыльчивая Кушина, да даже находящийся в растрёпанных чувствах Мичио могли не только перечеркнуть мои хитрые планы, но и резко обнулить шансы на выживание. Но гроза прошла стороной, и теперь я смотрю на мир с идиотски-радостной улыбкой, ведь все нынешние проблемы — переутомление от тренировок и немного нудных лекций по этикету. Не сравнить с шансами оказаться макиварой для джинчурики или объектом вдумчивого потрошения для местных мозголомов и вивисекторов. Жизнь — прекрасна!
      Разумеется, мой «выход в люди» не имел ничего общего с импровизацией. Больше двух месяцев я старательно, пункт за пунктом прорабатывал возможные варианты действий и реплик. Десятки раз рисовал в уме картину, как разозлённая Узумаки выдаёт мне фатальных люлей (в таком возрасте хватит одного удара), воображал это настолько ярко и жизненно, что кошмары мучили. Продолжалось самоистязание до тех пор, пока страх окончательно не притупился, позволяя сохранять полный контроль. Аналогично дело обстояло с главным Учиха. Сколько ни представлял себя на его месте, не мог придумать способа не вызвать у полицейского никаких подозрений. Так что пришлось действовать от противного и самому подставляться под допрос, но, Ками-сама, сколько нервных клеток сожжено в процессе подготовки! Такую мелочь, как незаметное наблюдение за свиданиями Анды и Кубо я вообще не упоминаю — тривиальное Хенге и ехидная ухмылка Тейяки вслед — булочник наверняка знатно поржал с нашей «семейки конспираторов».
      — Достаточно! — новоявленный родственник останавливается и с видимым облегчением сдирает с рук и ног утяжелители. — Хорошо поработали, Инаби-кун, идём в душ и завтракать.
      — Мичио-сан. Вы ведь сегодня. В патруль идёте? — судорожно пытаюсь отдышаться. — В торговые кварталы?
      — Верно, — парень весело прищуривается. — Так что на вечерней тренировке с Кио-семпаем будешь трудиться за двоих.
      — За полтора, — хмыкаю. — Нии-сану тоже достанется. Я бы хотел составить вам компанию после обеда.
      — Что тебе понадобилось в трущобах, хулиган? — чуть хмурится свежеиспечённый глава семьи. — Хочешь опять подраться с пьяными возчиками?
      — Нет, что вы! Я лучше заманю парочку под бросок вашего куная, — развожу руками. — Знаете же, у меня там осталось неоконченное дело. Две красивые девушки уже третий месяц ждут обещанного визита.
      — Ого, неужели кое-кто влюбился? К трём часам пополудни мы будем в забегаловке Акимичи, что по центральной улице. Не опаздывай.
      — Буду вовремя. И я не влюбился! Слышали, что я ответил Фугаку-сама про девушек?
      — Ну, он ведь тогда ещё не активировал шаринган…
      — Хотите, ещё раз сходим и спросим?
      — Пф-ф… смерти моей хочешь? Нельзя соваться к нему с такой ерундой!
      — Вы ведь теперь тоже глава клана! Значит, можете соваться к нему с любой ерундой, и ничего вам за это не будет! — оставив, таким образом, последнее слово за собой, убегаю собираться в Академию.
      Формально я, кстати, не погрешил против истины — не далее чем пару дней назад в стенах Конохи произошло знаменательное событие — был образован клан Секитан[1]. Состоял он ровно из одного человека — Мичио. Но показывал просто сумасшедшие темпы роста — вчера увеличился вдвое за счёт Анды. Такие сложности возникли из-за двойственности положения ока-сан среди Учиха. Не является своей по крови — чужака в клан принимать нельзя. Воспитывает сына — носителя генома — отпускать нельзя тем более. Поэтому и родился изощрённый вариант с формированием вассала. Новообразованная ячейка общества получила просто опупенные привилегии: право первыми вписываться за Учиха, уничтожая их врагов; право воспитывать (за свой счёт, разумеется) подрастающее поколение клана в нашем с братом лице, а также право платить кроме деревенских налогов ещё и сборы в казну клана. При этом никаких плюшек вроде гипотетического голоса в Совете Деревни — там целая заумная процедура и порог численности в пару сотен пользователей чакры. Причём наш случай далеко не уникален — подобных лимитрофов в Конохе пруд пруди. И положение их столь же незавидное. Для защиты своих интересов мелочь так же примыкает к тому или другому сильному клану сообразно принципу: «пусть лучше стригут свои, чем все подряд».
      Не устаю поражаться местному менталитету — терпеть заведомо невыгодные условия ради эфемерного престижа… хотя, почему, весьма даже ощутимого. Достаточно глянуть, как изменилось отношение сослуживцев к отчиму. Опять же, брак детей устроить проще будет… наверное. Кстати, о престиже, дольше всего мы возились с выбором и согласованием названия и камона. Компромиссный вариант предложил я: раз молодожёны владеют стихиями Огня и Земли, то и символом их союза должен быть антрацит. Радостный Мичио просиял и выдал чуть ли не поэму о том, как «жар его души потухнет без этого прекрасного чёрного камня». По-моему, метафора не очень, но «камень», судя по смущению и стреляющим глазам, был доволен. Старички-Учиха тоже благосклонно восприняли намёк: «огненный клан и его поддержка», хотя мозгов нам выели порядочно. Ну, а Хокаге и вовсе не возражал, хотя от лекции-проповеди про «Волю Сами-Знаете-Чего» это никого из присутствовавших не спасло. И как самому не надоедает? Или это троллинг такой?.. Единственным, кто не выразил свой одобрямс, был некий Учиха Инаби, но, право же, не думаю, что кому-то интересно было бы слушать про любимых дедушку-шахтёра и дядю-спасателя…
      * * *
      Весело шлёпая по весьма прохладным лужам (проклятые сандалии, ненавижу вас!) и слушая щебетание Киоко, уверенно держу курс на жилище семьи Ито. Наша компашка практически не претерпела изменений с прошлой «неудачной» попытки. Разве что Мичио теперь гораздо ближе — неторопливо прогуливается с напарником в десяти метрах позади, благо наш путь почти полностью совпадает с его обычным маршрутом. В остальном же всё по-прежнему: Кедоин бухтит, я иногда поддакиваю, Йоко улыбается. Жаль, брат снова умчался к своей ненаглядной, но остановить его не легче, чем паровоз.
      Небольшой домик в стиле «мечта Нуф-Нуфа» утопал в листве и цветах. Никогда не понимал всех этих бумажных дверей и картонных стен, но выглядело очень стильно. Зелёная стена деревьев и кустов с пятнами пожелтевших листьев и яркими вкраплениями разноцветных астр. Тщательно, без единой щели замощённая камнем дорожка прихотливо петляла между ветвистых яблонь и небольших вишен. Идеальный порядок — ни единого сорняка или торчащей не к месту травинки — словно на ювелирно выверенном чертеже из курсовой отличницы-первокурсницы.
      Ито Кику встречала нас на крыльце. Стройная женщина с чистым лицом и чуть ироничным взглядом. Как и дочь, хозяйка дома была одета в кимоно с цветочным узором и носила на голове сложную причёску с множеством шпилек. Плавные движения, сдержанные эмоции, светящийся в глазах ум — женщина и девочка и впрямь были очень похожи. Изобразив поклон, старшая Ито выдала какую-то заковыристую фразу на тему гостеприимства (несмотря на почти четыре года практики в таких цветистых выражениях, я всё ещё немного путаюсь, но общий смысл ясен), выслушала наши благодарности и направилась в дом. Пустой левый рукав её кимоно был аккуратно заткнут за пояс.
      Поразительно, как эта женщина может одной рукой содержать дом, сад и себя в таком потрясающем порядке. Хотя, если посмотреть на отточенные движения Йоко, накрывающей на стол… Мысль была начисто выметена из головы ударившим в нос ароматом. Она ещё и готовит великолепно… настолько, что я даже не заметил, как умял свою порцию. Всё это время хозяйка дома тактично молчала, с лёгкой улыбкой оглядывая гостей. И только разливая чай, позволила себе перейти к беседе:
      — Благодарю вас, Учиха-сан, за спасение моей дочери и прошу прощения, что вы подвергли свою жизнь риску.
      — Вам не в чем себя винить, Ито-сан, любой поступил бы так же. И, пожалуйста, называйте меня по имени — ведь я не глава клана, а всего лишь одноклассник Йоко-чан.
      — Хорошо, Инаби… — женщина сделала небольшую паузу, глядя на мою реакцию, — …-кун. Но я всё равно в долгу перед тобой.
      — Кх-м, — неожиданно для самого себя смущаюсь. — Не стоит. Расскажите лучше, чего хотели те пьяницы?
      — Они хотели отомстить, — Кику смотрит прямо и говорит спокойно, только в глубине глаз тлеет ярость. — Это долгая история, но я расскажу, если она будет вам интересна.
      — Очень, — устраиваюсь поудобнее и замечаю похожее движение со стороны странно молчаливой Киоко.
      — Что ж, хорошо, — взгляд собеседницы чуть затуманивается, словно фокусируясь на чём-то невообразимо далёком, — На последней большой войне шиноби я была боевым медиком. Но уже под конец потеряла руку и почти лишилась возможности пользоваться чакрой из-за внутренних повреждений. Сейчас я могу ненамного больше вас. С тех пор работаю в детском приюте Конохи. Это тяжело, но я ни о чём не жалею, ведь там нашлась моя любимая дочь, — замечаю, как Йоко, растеряв обычную невозмутимость, прижимается к боку женщины. — И стала настоящим подарком богов.
      Однако с появлением ребёнка прибавилось не только радостей, но и хлопот. Тогда-то и пришлось вспоминать навыки ирьёнина. Моих нынешних сил не хватит, чтобы вылечить шиноби, но достанет для простого человека. А они взамен помогают работать в саду, делятся едой, а один благодарный торговец даже заказал нам красивые наряды в подарок. Те… мужчины приехали в деревню впервые и приняли меня за… — она скептически взглянула на нас и на секунду задумалась, подбирая подходящее для детей объяснение, — …женщину другой профессии и пытались заставить делать то, чего я не хочу. Моих навыков шиноби оказалось достаточно, чтобы не бояться за себя, но они поступили подлее… Попытались отыграться на Йоко. Жаль, меня не оказалось рядом в тот день — одним трупом дело бы не ограничилось.
      — Понятно, — медленно киваю. Эх, набрался я уже этих японских заморочек с поклонами. — В таком случае хорошо, что всё произошло так, как произошло. Проблемы, подобные этой, пристало решать мужчине. Я рад, что мы с Мичио-саном смогли помочь вам.
      — Дочь знала, кого звать в наш дом, — после всего выпавшего на её долю улыбка у Кику осталась открытой и располагающей. — Передай своей ока-сан, что ей можно только позавидовать — такой замечательный сын у неё растёт.
      — Если найдёте свободное время, Кику-сан, она будет рада выслушать ваши похвалы лично, — улыбаюсь. — К тому же, куда мне тягаться с Йоко-чан! Вот уж кто настоящий повод для гордости.
      — О, в этом нет ничего удивительного. Она очень умная и усидчивая девочка, — заметно, что эта тема у хозяйки дома любимая. — К тому же, мы уже несколько лет занимаемся изучением целебных трав и снадобий.
      — Вот как? — не считаю нужным скрывать удивление. — Вы готовите Йоко-чан на ирьёнина? В таком случае её будущей команде действительно сильно повезёт!
      Краем глаза замечаю, как дёргается и надувается Кедоин. Видимо, старшая Ито делает те же выводы, что и я, с явной неохотой переключаясь с обсуждения приёмной дочери на нейтральные вопросы об Академии. Поболтав ещё некоторое время, спешим откланяться и сбежать на тренировки.
      Однако даже по дороге домой Киоко хранит вид задумчивый и хмурый. И не реагирует на попытки себя расшевелить.
      * * *
      — Отвратительная скорость, Инаби-кун! — голос Кио-сенсея сочится ехидством. — Никак не догонишь Обито-куна. Немудрено, что ты опоздал на тренировку.
      Окаянный садист! Я уже отвык от его порядков — за что и расплачиваюсь. Нужно было не забивать голову обидками малолетних собственниц, а топить педаль в сторону квартала Учиха! Теперь этот, с позволения сказать, педагог проводит со мной своеобразную разъяснительную работу в лучшем духе армейских традиций. Макаренко на тебя нету, гад! Как говаривал парень, по имени Федя: «Это же не наш метод!» И не выскажешь ведь дяде ничего — просто дыхалки не хватает…
      Наконец «лёгкая пробежка» закончилась. Как всегда, ровно за десять шагов до того места, где я планировал рухнуть и отрубиться. Проклятие! Как он это делает?
      — Отдышались? Хорошо, теперь поглядим, чему вас научили в этой вашей Академии, — джонин неторопливо усаживается на землю, мы устраиваемся напротив. — Бык! Овца! Дракон! Собака! Медленно, очень медленно!
      По нескольку раз перебрав все возможные ручные печати, рыжий тренер грустно постановляет:
      — Да, с такими печатями вы ещё нескоро сможете создать полноценную технику…
      — Но сенсей! Инаби-кун уже… — брат осекается, получив тычок под рёбра.
      — Вот как? — наставник приподымает правую бровь. — И что же за грозной техникой уже овладел наш мастер опозданий?
      — Сами смотрите, — открываю глаза и поднимаю голову, ловя взгляд сенсея. Тот мгновенно разрывает зрительный контакт и откатывается в сторону.
      — Какого?.. Стоп! А ну-ка… Кай! — растерянность Кио продлилась не более трёх секунд, после чего он сел на задницу и расхохотался во всё горло. — Красавец! Сам догадался, или подсказал кто?
      — Вы и подсказали, — ехидно улыбаюсь. — Мне очень нужно было узнать, какие чувства Мичио-сан питает к ока-сан.
      — И ты вспомнил мой рассказ про определение лжи шаринганом! — снова заходится в смехе пограничник. — Как только умудрился одурачить бедного влюблённого парня? Он ведь не заставлял тебя перед разговором складывать печати, среди которых можно спрятать нужную для Хенге.
      — Мне просто повезло, — пожимаю плечами.
      — Плохо! — следует незамедлительный вывод. — В таких вещах нельзя зависеть от воли случая. Поэтому сейчас мы будем отрабатывать эту технику до тех пор, пока надобность шевелить пальцами не исчезнет вовсе. Работаем!
      — Кио-сенсей, разрешите вопрос? — на автомате скручиваю нужные фиги, что абсолютно не мешает разговору. — Вы рассказывали нам об основных кланах Конохогакуре, но с нами в Академии учится Кедоин…
      — Про которых я не упоминал, — кивает дядя. — Что ж, клан Кедоин — плод альянса Яманака, Нара и Акимичи. Они были союзниками ещё до основания деревни и однажды пытались вывести идеальных бойцов, которые сочетали бы в себе лучшие качества трёх кланов.
      — Судя по вашему тону, попытка провалилась?
      — Как сказать… — шиноби задумчиво чешет затылок. — Бойцов точно не получилось. Получившиеся шиноби были совсем не способны повелевать тенями, почти не могли читать мысли противника, а изменениями тела владели только самыми небольшими — никаких увеличений до размеров небольшой горы. Плюс ко всему, у них просто мизерный объём чакры — на пару слабых ударов максимум.
      — Но почему их клан сохранился? — Обито искренне недоумевает.
      — Потому что один из первых шиноби Кедоин нашёл способ сделать свой клан полезным. Благодаря технике Акимичи им доступны изменения тела, а способности Яманака, пусть и усечённые, позволяют контролировать этот процесс и считывать верхний слой мыслей человека. Не мыслей даже — просто жестов, слов и фраз, которые используются каждый день и намертво входят в привычку. В итоге получается идеальное Хенге, которое не раскусить ни Инузука, ни Учиха. Да и Яманака отличат замаскированного родственника только при глубоком сканировании. Кедоин стали идеальными шпионами. Именно такие миссии им и поручают. Удивительно, что они отправили одного из своих в Академию — обычно их дети проходят тренировки исключительно внутри клана и никому не показывают своих лиц.
      — Спасибо за рассказ, Кио-сенсей! — только бы не заметил, только бы…
      — Не за что. И никаких больше рассказов. Вы оба отвлекались и сбивались множество раз. Переходим к силовым тренировкам.
      — У-у-у…
      * * *
      — Инаби-кун, ты спишь?
      — М-м… уже нет, хотя и засыпал.
      — Инаби-кун, а почему ты спрашивал у сенсея про Кедоин? Влюбился, да?
      — Нет, Обито-кун, не влюбился.
      — А я думаю, что влюбился! Вот только не знаю, в Йоко-чан или в Киоко-чан?
      — В обеих.
      — Что-о?! К-как это — в обеих?
      — Да шучу я. Обито-нии, знаешь, что хотел у тебя спросить?
      — Что?
      — А вот помнишь, ты говорил, что тебе нравится Рин-чан?
      — Кх-м, ага, помню…
      — Я думаю, на самом деле она тебе не нравится.
      — Неправда! Она…
      — Не кричи, весь дом перебудишь! Уверен, ты её не поцелуешь.
      — Я? Её?!
      — Ага, даже если она сама первая потянется, ты испугаешься и отскочишь.
      — Враки! Ничего я не испугаюсь!
      — Спорим?
      — Спорим!
      — На желание!
      — Идёт! Только никаких дурацких желаний вроде «пни Инузуку» или «ущипни Абураме»!
      — То есть, чтобы желание не затрагивало посторонних, а касалось только нас двоих?
      — Да!
      — Договорились.
      — Ха! Вот увидишь, когда-нибудь я обязательно…
      — Ну-ну, не верится что-то…
      — …
      — Обито-нии?
      — Что?
      — Прекрати обижаться. Ты своим сопением мешаешь мне спать.
      — Так тебе и надо, Инаби-бака!
      --------------------
      [1] яп. «уголь»

Глава 15 — Змей-искуситель

     Иногда Орочимару казалось, что он спускается не в кабинет главы Корня Анбу, а в святилище неизвестного грозного бога. За все эти годы ни одна видимая ему вещь ни на йоту не сменила своего положения. Тот же стол в пятне света, окружённый густой чернильной тьмой, тот же мягкий ковёр, глушащий звук шагов, те же курящиеся ароматические палочки, забивавшие запах вышколенной охраны. И тот же хозяин кабинета, восседающий на своём месте величественным деревянным идолом[1]. Змеиного саннина никто не назвал бы впечатлительным или, упаси Ками-сама, романтичным. Но даже его здешний антураж до сих пор пробирал до костей. Впрочем, это не мешало лучшему из Конохских естествоиспытателей воспринимать происходящее скорее как учёбу у великолепного специалиста с уникальным опытом. Орочимару потому и достиг столь многого в столь раннем возрасте, что не пропускал ни одной, даже самой невзрачной возможности узнать новое и стать сильнее — будь то вражеские техники, забавные крылатые фразы или полезные особенности антуража в кабинете лица, облачённого немалой властью. Он был уверен — любую мелочь можно, приспособив для себя, обернуть на пользу.
      — Рад встрече с вами, Данзо-сама, — Белый Змей Конохи постарался не допустить в свой голос ни единой раздражённой нотки. — Чем вызвана такая… спешка?
      — Не стоит лгать в мелочах, Орочимару-кун, — глава Корня изогнул правый край губ в подобии улыбки, но его взгляд остался бесстрастен. — Я прекрасно понимаю, что мои люди оторвали тебя от очередного важного эксперимента. Так было нужно.
      — Да, Данзо-сама, — гость вновь сдержанно склонил голову.
      — Фишки на гобане[2] сложились так, что требуют наших немедленных действий, — хозяин кабинета смотрел вдаль, сквозь собеседника и стены комнаты. — Мы можем за неделю принести Конохагакуре столько пользы, сколько не добиться десятью годами упорного труда… или не справиться и умереть.
      — Всё это, конечно, очень важно… но при чём здесь я?
      — Дело в том, Орочимару-кун, что ты отправляешься с нами, — голос Данзо был подчёркнуто спокоен. — Прежде, чем станешь тратить моё время на свои отговорки, я расскажу о цели задания. Как ты знаешь, благодаря нашей разведывательной сети, сюда стекаются сведения со всего известного мира. Сейчас сложилась картина, требующая немедленного выполнения нескольких миссий в разных его концах. У меня не хватает исполнителей, а обычных шиноби к делам такого рода привлекать нельзя. И да, сам я тоже буду участвовать в одном из... мероприятий.
      — Я понимаю ваши доводы, Данзо-сама, — саннин вздохнул. — Но вы так и не сказали, что это будут за миссии.
      — Тебе и не нужно знать обо всех, — в этот раз улыбка хозяина кабинета вышла более человечной. — Хотя, про Хатаке ты, думаю, и так догадаешься, когда операция будет завершена.
      — Отрадно слышать, что этот напыщенный болван перестанет задирать нос и претендовать на титул Каге, — Орочимару довольно прищурился. — О чём же следует знать мне?
      — Правильный вопрос. Мне сообщили, что в Кумо объявился джинчурики восьмихвостого. Причём он имеет наглость жить на виду у всей деревни и не торопится на миссии. Очень опрометчиво.
      — Безусловно… Что о нём известно?
      — Его имя — Буру Би[3]…
      — Что?! Племянник Райкаге?! При всём уважении, Данзо-сама, у этого парня есть все основания не опасаться открыто жить в центре Кумо!
      — Это так. Но не в центре, а предместьях. Дело в том, что этот молодой человек увлёкся одной привлекательной куноичи и уговорил её провести некоторое время в уютном домике близ деревни, Скрытой В Облаке. Завтра они отправятся туда, а сколько пробудут — неизвестно.
      — Тогда… — змеиный саннин задумчиво облизнулся, — шансы есть. Я слышал, он неплохой сенсор?
      — Я тоже слышал, — кивнул старый шиноби. — Подтвердить или опровергнуть не могу. Если это правда, тихо его устранить сможешь только ты. Постарайся подгадать смерть под момент сильного всплеска эмоций — так есть шанс, что Восьмихвостый начнёт буянить.
      — Мы не планируем его украсть? — удивился Орочимару. — Всё-таки второй по силе демон…
      — Мы и так чересчур сильны. Заполучи мы Хачиби, будем воевать против альянса четырёх Великих Стран. Сенсей поступил мудро, раздав хвостатых зверей. Джинчурики страшны в бою, но слишком… затратны. У тебя потому и есть шанс избавиться от одержимого, что его дух ослаблен борьбой с демоном. Недаром он ищет спокойствия в объятьях женщины. Многие сильные шиноби погибли, не сумев совладать с мощью биджу. На порядки больше — были убиты в результате частых вспышек ярости. Райкаге силён и умел, но он не Узумаки. В процессе создания нового одержимого он наверняка загубит не одного многообещающего юнца.
      — А самое главное, — продолжил его мысль гость, — Восьмихвостого не смогут использовать в грядущей войне!
      — Запомни, Орочимару-кун, — голос главы Корня стал низким и опасно вибрирующим. — Никакой. Войны. Мы. Не ждём. Я знаю, что ты не болтлив, но даже неосторожный взгляд или жест могут о многом сказать внимательному зрителю. Ты ничего не слышал ни о войне, ни о нашей к ней подготовке.
      — Слушаюсь, Данзо-сама, — вновь поклонился посетитель. — Есть ещё что-то, что мне необходимо знать?
      — Да, — собеседник вновь был каменно спокоен. — Все должны считать, что ты находишься в деревне, просто никому не показываешься на глаза. Для этого ты пойдёшь на конфликт с Фугаку. Молчать! Утром разыщешь Учиха Инаби и предложишь взять его в ученики. При этом как следует расспросишь про ту самую болезнь.
      — Считаете, кто-то купится на сказку о переселении душ во второй раз? — Белый Змей скептически шевельнул бровью.
      — Дураков всегда хватает, — пожал плечами Шимура. — К тому же, сегодня я покину деревню, и все заинтересованные лица об этом узнают. Вот ты и решишь воспользоваться моментом.
      — Учиха укажут мне место и будут в своём праве, — нахмурился ученик Третьего. — Действительно, после такого позора я бы заперся в лаборатории на месяц… хотя нет. Такого я бы просто не допустил.
      — Значит, допустишь. И постарайся создать в глазах ребёнка хорошее впечатление. Пример младшего Хатаке показывает, как быстро они взрослеют. Вполне возможно, скоро его нужно будет вербовать. Заложи фундамент. Свободен.
      — Последний вопрос, Данзо-сама. Куда доставить женщину, что втёрлась в доверие джинчурики?
      — Никуда. Ты ничего о ней не знаешь. Сидишь в лаборатории целый месяц и злишься на Фугаку, — в голосе главы Корня свозила скука, будто он рассуждал о разведении аквариумных рыбок. — А женщина, видимо, чем-то расстроит своего кавалера. Настолько, что он потеряет контроль, и она первой почувствует на себе ярость Хачиби.
      — Благодарю за пояснение и восхищаюсь вашей прозорливостью, — Орочимару в который раз низко поклонился. — Несомненно, всё так и будет.
      * * *
      Я лениво переставлял ноги и внимал гордой дщери клана Кедоин. Сегодня темой повествования была «та глупая девка из класса Рин-чан», ухитрившаяся купить последние данго в магазине прямо под носом у несчастной Киоко. Этим вероломным шагом она поразила мою собеседницу до глубины души и была навеки записана в злейшие враги. Когда впереди наконец показалась привычная «игровая площадка», жертва обстоятельств подарила мне радостную улыбку и вошла в обычный «высокомерный» режим. Немного придя в себя, обнаружил, что на полянке повисла тишина, а на меня направлены выжидающие детские взгляды. За долгие месяцы сплошных тренировок все изрядно соскучились по нашим играм и с наступлением тёплого сезона принялись навёрстывать упущенное. Такое признание моих лидерских качеств не может не радовать. Вот только в голове звучит: «Всё лето Бонифаций давал детям представления…» М-да, у этого времени года есть и свои минусы… Вздохнув, принимаюсь за дело:
      — Сегодня мы поиграем в «Дракона»!
      — Ух ты!
      — Правда?
      — А как это?!
      — Спокойно! — поднимаю руки ладонями вперёд. — Сейчас всё объясню. Нужно встать друг за другом и положить руки на пояс человеку впереди вас. Главное, ни в коем случае нельзя отпускать руки! Если отпустите — игра останавливается.
      — А что делать-то? — аж подпрыгивает от нетерпения наш цветочный мальчик, стоя во главе колонны. — Просто так стоять ведь неинтересно!
      — О, всё очень просто, — быстренько втискиваюсь в середину между Сорой и Кеном, — Ты, Ботан-кун (надо же, привык) — голова дракона! А Шизука-чан, — кивок на замыкающую строй Хьюгу, — хвост. Голова ловит хвост, а он уворачивается, как может. Если поймаешь, ты переходишь в конец и сам становишься хвостом. Если туловище дракона «рвётся», то останавливаемся и начинаем заново. Если отцепится только «хвост», то он проиграл. Всем понятно?
      — Да! — орут спиногрызы мне в оба уха, и мы стартуем. Нет, всё-таки нагрузки в Академии — совершенно недостаточные!..
      Скоро будет год, как я познакомился со своим классом. Только теперь стали заметны первые результаты усилий по сплочению коллектива. Нет, дети не превратились в единую дружную семью. И конфликты регулярно случаются. Но главное, мне удалось предотвратить деление коллектива на замкнутые микрогруппы. Теперь мы проходим друг для друга по категории «свои». Даже Кедоин, при всей её замкнутости, давно уже не демонстрирует прежнего отчуждения. Разумеется, дружбой такие отношения назвать нельзя, но я всё же был доволен. Ещё в прошлой жизни отказался от стремления непременно дружить со всеми, как от малореального. Ну, если ты не пони, конечно.
      Семейные дела новообразованного клана Секитан тоже шли весьма неплохо. Бедолага Кубо тренировался, как проклятый. Ещё бы! Когда тебя каждый вечер с весёлыми прибаутками пинает законная жена, мотивация возникает просто дичайшая. Неудивительно, что в доме по полночи никто не мог уснуть — а будь на месте их футона скрипучая кровать — и весь квартал будили бы. Парень явно старался взять реванш хоть таким способом. Анда не возражала. По-моему, Мичио и о детях-то мечтал не столько от внезапно проснувшегося отцовских чувств или стремления усилить клан, хотя одно другому не помеха. Главное, отправив жену в декрет, он получал шанс ликвидировать разрыв в силах и стать наконец нормальным, уважающим себя главой семьи! Да и заработок с повышением ранга растёт…
      На месте не стояло и моё развитие. Исправленная и дополненная Кио-сенсеем программа почти не оставляла свободного времени, ведь нужно было успеть провести несколько спаррингов с братом (иногда к нам присоединялись Ямамото и Араи) в рукопашную и с оружием. Затем отработать ручные печати и простенькие техники вроде замены, потом со стоном вспомнить про «ипотеку»… Вот честно, сто раз уже пожалел, что взялся прокачивать Кайтен — если б не было так жалко уже потраченных усилий — давно бросил бы.
      Чем дальше живу здесь, тем сильнее меняюсь по сравнению с собой прежним. Ежедневный цейтнот потихоньку вошёл в привычку. Я стал собранней и решительней, а физические возможности, уже превосходящие обычного взрослого человека, вызывают гордость и уверенность в себе. Впрочем, давешняя драка с пьяными возчиками не даёт зазнаться — ведь в следующий раз моими противниками будут уже шиноби…
      От самокопаний меня отвлекает нарождающийся скандал:
      — Давайте сыграем ещё раз!
      — Нет, больше не хочу, дурацкая игра!
      — Ты так говоришь, потому что тебя поймали быстро, давайте ещё один кружок, только чур я — голова!
      — Пф-ф…
      Оп-па, пора гасить конфликт! Да и заметно, что большинство запыхались, хотя и хорохорятся. Вклиниваемся:
      — Я знаю другую игру, но она тоже про драконов! Точнее, про их дальних родственников, — тэк-с, все замолчали и смотрят на меня, отлично. — Называется «Крокодил»!
      Спустя десять минут решения организационных вопросов («ты не правильно делаешь, правила не слушал что ли?»; «ой, я не хочу с ним сидеть, дайте я переберусь к девочкам») и просто выяснения отношений всё наконец устаканивается и входит в колею. Оригинальностью игра не блистает, но мне этого и не требуется. Зато есть отличная возможность понаблюдать за одноклассниками, каждый из которых решает проблему пантомимы по-своему.
      Вот «на сцену» выходит Киоко. Не мудрствуя лукаво, девочка идеально копирует выражение лица Ямаситы-сенсея, которое мгновенно узнают все присутствующие. Вышедшая следом Акина десять минут бестолково размахивает руками, как впоследствии выяснилось, изображая ромашку. Кто бы мог подумать… Когда с ней, наконец, разобрались, за дело принимается Хачиро.
      Я, конечно, и раньше знал, что он парень умный и логически мыслить умеет, но чтобы так… Получив задачу, мальчик на пару секунд задумался, выстраивая в уме последовательность действий, затем чуть усмехнулся и соединил пальцы вытянутых рук над головой «домиком».
      — Гора! — радостно верещит несколько голосов. Ямамото кивает и аккуратным движением обводит по кругу своё лицо.
      — Голова! На горе! Хокаге! — слышатся вяки со всех сторон. Мальчишка серьёзно кивает и показывает всем поднятый вверх указательный палец, после чего не угадать Хашираму уже невозможно. Не сказать, чтобы одноклассник проявил чудеса смекалки и находчивости, но то, как он всё провернул, вызывает искреннее уважение. Не каждый день встретишь человека, действующего так логично и… эффективно что ли?.. Дальнейшие мои размышления насчёт гениев среди нас были самым бессовестным образом прерваны странным вкрадчивым голосом из-за спины:
      — Ку-ку-ку, какая интересная игра, — я ме-едленно обернулся. Нет, не может быть, только не он… песец. Облизывается. Точно он. — Но мне больше понравилась первая. Очень напоминает завораживающий танец змеи! Это ты её придумал?
      — Да, шиноби-сан, — сдержанно кланяюсь, внутренне паникуя. Что этому психу надо? Я не хочу на опыты! Мучительно соображая, что же делать, тяну время официальщиной. — Позвольте представиться, Учиха Инаби, а это мои друзья: Учиха Обито, Узумаки Такеши, Инузука, Ботан…
      — Приятно познакомиться, — ухмыляется бледнолицый, терпеливо дослушав список до конца. — Моё имя Орочимару, я ученик Третьего Хокаге. Судя по всему, у тебя весьма острый ум и недюжинный талант. Пойдёшь ко мне в ученики?
      — Ну-у… — ёпрст! Мне хана! Соглашусь — стану подопытной свинкой и почётным донором. Откажусь — он затаит обиду и исход вполне может быть тем же. Что делать? ЧТО ДЕЛАТЬ!? — А что вы умеете, Орочимару-сан?
      — Ку-ку-ку, — сука, с таким смехом даже угрожать не надо. И так эффект преотличный, — Ты очень… смелый, Инаби-кун. — ещё бы, сам понимаю, что вконец оборзел, но маячащий впереди лабораторный аквариум страшнее. — Например, я могу научить тебя такому тайдзюцу, которое не боится никаких захватов, смотри!
      Под изумлённые охи и ахи ребятни саннин демонстративно медленно складывает печать концентрации, после чего его правая рука дважды обвивает ствол толстенного платана. Смотрится это реально жутко. Я расслышал мерзкий скрип трущейся о кору кожи и, по-моему, даже хруст костей. О, теперь ещё и змея из рукава выползла и зашипела[4]. Интересно, он понимает, что только что завалил всю «рекламную компанию»? Детишки же от него шарахаться будут. Или это проверка на взрослость? Блин, ну и ухмылка… кирпича так и просит!
      — Не может быть! — делаю шаг вперёд и складываю руки в печать. — Кай!
      Результатом стал очередной противный смешок и медленное возвращение конечности к предусмотренным матерью-природой стандартам.
      — Это… действительно, очень впечатляющее дзюцу, Орочимару-сан — делаю глаза покруглее. — А есть что-нибудь… не такое страшное?
      — Хс-с, — похоже, он и правда доволен своим выступлением. — Мои друзья-змеи делятся со мной многими секретами. С их помощью можно натренироваться и стать невосприимчивым к ядам. Это очень полезно для шиноби.
      — О, да, безусловно, — киваю, а в голове зарождается безумная мыслишка. Я планировал осуществить этот этап плана на год позже, но… — А знаете, Орочимару-сан, есть одна вещь, которой я мечтаю научиться!
      — Вот как? — ехидно лыбится будущий доктор Менгеле. — Какое-то мощное дзюцу?
      — Не совсем… — застенчиво ковыряю землю сандаликом, а затем, воровато оглянувшись (и изо всех сил стараясь не показать свой страх), тихим голосом выдаю чуть склонившемуся мне навстречу бледнолицему свою «великую мечту». — На самом деле, я хочу…
      Мне показалось, что, выслушав мой ответ, саннин решил продемонстрировать свой трюк со сбрасыванием шкуры — так сильно у него выпучились глаза — ну натурально какающая мышка из анекдота! Я хихикнул, и ужас чуть отступил. Надо отдать должное ученику Третьего — собрался с мыслями он всего за десяток секунд. Вон, уже опять ехидно лыбится:
      — Это… очень необычный… навык, Инаби-кун.
      — Да… — грустно вздыхаю. — Видимо, придётся тренироваться самому…
      — Но я знаю человека, который способен научить тебя… Если мы сможем его уговорить.
      — Вот здорово! — улыбаюсь почти искренне. — А этот человек точно умеет…
      — О, — картинно разводит руками саннин, — он один из лучших в своём деле. Идём.
      — Эм-м, хорошо, — оглядываюсь на ребят и делаю страшные глаза. Обито и Хачиро понятливо кивают. Думаю, уже через десять минут весь полицейский участок встанет на уши. Блин, страшно-то как… надеюсь, я не перехитрил сам себя.
      * * *
      Душу Яширо переполняло глухое раздражение. На рабочем месте его ждала туча дел, которые всё равно нужно завершить до вечера, а он в это время занимается биджу знает чем! Крыша, к которой он прижимался, была вся в грязи и птичьем помёте. Перевалившее зенит пару часов назад солнце нещадно припекало спину в тёмной полицейской форме. Уставшие глаза уже давно ныли, а вечером будут дико болеть. Тем не менее Учиха не спешил деактивировать додзюцу. Взгляд его был прикован к одной из улочек, находящейся от него в нескольких кварталах. А губы беззвучно шевелились, повторяя речь двух неторопливо прогуливающихся шиноби.
      — Ты хоть понимаешь, ученик, какую гигантскую склоку чуть было не устроил? — на лице Сарутоби Хирузена явственно проступили морщины. — Зачем ты полез к Учиха?
      — Склоку, сенсей? — Яширо почти слышал звучащее в голосе второго шиноби недоумение. — Я всего лишь немного пообщался с учениками Академии, пока отдыхал сегодня в парке.
      — А потом всего лишь предложил одному из носителей веера… сыну Теруо, с которым вы никогда не ладили, между прочим! — глава деревни назидательно поднял палец, почти касаясь полей шляпы. — Предложил семилетнему малышу, ещё и года в Академии не отучившемуся, стать твоим учеником!
      — Ну, я не видел Инаби-куна с того случая в больнице. Оказывается, он весьма активный мальчик с яркими лидерскими качествами. А эти его игры напомнили мне приютские годы… — даже шаринган не мог уловить фальшь в словах и жестах саннина. — Разумеется, я бы хотел, чтобы моим учеником стал лучший. Разве его семья против?
      — «Против»? — Хокаге аж остановился. — Да Фугаку чуть не вышиб мою дверь в приёмной. Ты, похоже, совсем засиделся в своей лаборатории, раз не понимаешь очевидных вещей!
      — Простите, учитель, — Орочимару почтительно поклонился. — Больше такое не повторится.
      — Не сомневаюсь, — поморщился Хирузен. — Скажи, твой… отдых в парке, он как-то связан со вчерашним отъездом Данзо?
      — Разумеется, — склонил голову собеседник. — Как вы прекрасно знаете, он часто даёт мне поручения, а теперь появилось время отдохнуть.
      — «Отдохнуть», значит… ясно, — Третий не скрывал скептицизма. — Кстати, не знаешь, куда именно он уехал?
      — Увы, — взгляд саннина как бы сам собой метнулся в сторону северных ворот, но и Хирузен, и Яширо прекрасно это заметили. — Шимура-сан не посвящает меня в свои планы.
      — Вот как… — следующий десяток шагов старший шиноби о чём-то напряжённо размышлял. — Честно говоря, твои действия не вызвали бы такой реакции, не забери ты ребёнка неизвестно куда! Зачем тебе это понадобилось?
      — Кхм, понимаете ли, сенсей, — начал было Орочимару, но внезапно… рассмеялся. — Этот… Инаби-кун признался мне, что больше всего на свете он…
      Яширо успел трижды проклясть торговку фруктами и её драный навес над лотком, закрывший ему обзор, когда собеседники появились с другой стороны.
      — … и тогда я понял, что этот мальчик не станет мне хорошим учеником, ведь его цель лежит, кхм… совсем в другой области.
      — Ты становишься всё мудрее, ученик, — благосклонно покивал Сарутоби. — И тогда ты отвёл его…
      — Да, я решил, что это будет наилучшим вариантом, — развёл руками саннин.
      — Понимаю… но всё же, Орочимару-кун, — Третий Хокаге сурово взглянул на ученика. — Ближайший месяц тебе лучше… не показываться на глаза никому из Учиха.
      — Хорошо, сенсей, — молодой шиноби низко поклонился. — Если вы говорите, что так будет лучше, я на пару недель и вовсе запрусь в лаборатории. Есть у меня в планах пара занимательных экспериментов, требующих длительного непрерывного внимания…
      Яширо проводил взглядом завернувших за угол шиноби и с облегчённым стоном прикрыл глаза и перевернулся на спину. Главное он узнал — пора было мчаться на доклад к главе клана. Скорее всего, мальчишке ничего не угрожает. А вот Мичио получил на свою голову очередную проблему. Полицейский глубоко вздохнул и с улыбкой потянулся. Во всём следует находить хорошее. Ломать голову и строить догадки придётся главам кланов Учиха и Секитан. Его дело — проследить и доложить. Главное, не забыть упомянуть о замеченных наблюдателях Хьюга и Инузука. А также о некоторой… странности действий Сарутоби и его ученика. Этот их проход по одной из самых оживлённых улиц Конохи с одновременным непринуждённым обсуждением как раз той темы, которая Яширо и интересовала, был… словно бы срежиссирован. Блюститель правопорядка скрыл изгвазданную одежду иллюзией и поспешил в сторону родных пенат. Через мгновение на крыше не осталось ни следа его присутствия.
      --------------------
      [1] http://www.pichome.ru/image/JhQ
      [2] Гобан — доска для игры в го — аналог шахмат
      [3] Автор сознательно взял именно японскую транскрипцию имени персонажа. Английское Blue Bi и тем более русские перевод, на мой взгляд, звучат слишком… странно.
      [4] http://www.pichome.ru/image/NOP

Глава 16 — Дорога цветов

     Дождавшись ободряющего кивка Микото, негромко стучу по дверному косяку и, чуть приоткрыв дверь, робко заглядываю в кабинет главы клана:
      — Можно?
      — Можно, Инаби-кун, заходи! — какой-то у него преувеличенно-бодрый голос. Похоже, я правильно истолковал ухмылку Тейяки, и сейчас будет моральная порка… О, Мичио и Яширо тоже здесь. Точно будут песочить. — Устраивайся поудобнее.
      Рабочая комната Учиха Фугаку производит впечатление… рабочей комнаты. Массивный стол и стоящее от него на расстоянии вытянутой руки внушительное бюро с множеством ящиков даже на вид очень функциональны и удобны. Аскетичный диванчик для посетителей, на котором в данный момент ёрзают двое полицейских, как нельзя лучше доносит до сидящих на нём простую мысль: «чувствуйте себя, как дома, но не забывайте, что в гостях». А вот этот табурет посередине наверняка предназначен для меня.
      Оценив иронию с единственным свободным местом — табуреткой, —радостно улыбаюсь. Ну, в самом деле — не на полу же мне устаиваться. «Поудобнее», говорите? Чувствуя себя Уиллом Смитом, неторопливо волоку предмет мебели к начальственному столу. Щаз, так я и разбежался отвечать на ваши прилетающие то справа, то слева вопросы, вертясь, как уж на сковородке. Особого скрипа не получилось, но и так эффект выходит знатный. По крайней мере, после того, как я устраиваюсь рядом с Фугаку, молчание и переглядки длятся ещё минуты три. Старательно держу покерфейс.
      — Кхм, — нарушает, наконец, повисшую паузу хозяин кабинета. — Инаби-кун, не мог бы ты рассказать нам, что произошло с тобой сегодня после школы?
      — Конечно, Фугаку-сама! — пытаюсь изобразить почтительный поклон, не вставая с табуретки. Судя по тому, как закатил глаза отчим, наши разучивания этикета продолжатся в двойном объёме. — После школы мы пошли с одноклассниками в парк Хаширамы, как и договаривались. Там мы поиграли в «дракона», а потом в «крокодила»…
      — О вашей встрече было известно заранее, Инаби-кун? — перебивает меня Яширо. Вот почему ему можно нарушать этикет, а мне нельзя? Но мысль оперуполномоченный ухватил сразу.
      — Конечно, Яширо-сан! — радостно киваю. — Мы всегда так делаем, договариваемся, чтобы никто не был занят на тренировках.
      — Ясно, — полицейские многозначительно переглянулись, и отчим перехватил эстафету. — Есть ещё что-то, о чём нам следует знать?
      — Ямамото Хачиро опять был лучше всех, — раздосадовано чешу затылок. — Он не самый сильный, но очень умный! Поэтому всё всегда делает с первого раза и лучше всех.
      — Ямамото? — Фугаку вопросительно выгибает бровь.
      — Бесклановый во втором поколении, — уверенно отчитывается Мичио. — Отец воевал в Аме, из старших братьев и сестёр трое стали шиноби, один уже получил чунинский жилет.
      — Покровители?
      — Их нет. Точнее, я не выявил связей с АНБУ, Корнем, или кем-то из кланов, — исправляется отчим. — К тому же, Хачиро-кун и его семья одеваются и живут очень бедно, Фугаку-доно. Не похоже, что они получают доход откуда-то кроме миссий.
      — Спасибо за информацию, Мичио-сан, — чуть склоняет голову всех глазастиков начальник и полицейских командир. — Вижу, ты хорошо поработал.
      — Благодарю, Фугаку-доно, — видно, что парень доволен. Не зря мы так подробно обговаривали каждого моего одноклассника. Кажись, уроки этикета на сегодня отменяются… — Инаби-кун очень мне помог.
      — Не сомневаюсь, — иронично пожимает плечами главный Учиха. — А теперь давайте послушаем продолжение его увлекательного рассказа.
      — Ну, потом непонятно откуда появился этот… — непритворно ёжусь, — Орочимару-сан. Он похвалил наши игры и предложил мне пойти к нему в ученики.
      — Скажи, Инаби-кун, — Яширо сосредоточен и ловит каждое моё слово и интонацию. — Он похвалил именно игры, или?..
      — Не совсем, — прикрываю глаза, пытаясь восстановить события до секунды. — Он сказал, что ему очень понравилась одна игра, потому что она похожа на змею, и что я очень умный, потому что смог их придумать. Поэтому он хочет взять меня в ученики. Думаете, он похвалил меня, чтобы я обрадовался и согласился?
      — Или чтобы остальные тебе позавидовали, — кивает следователь. Чёрт, точно. Одним финтом втереться в доверие ко мне и отдалить от одноклассников. Или это паранойя?
      — Я… немного испугался… но сразу вспомнил уроки гифу-сана и представил всех своих спутников, как положено по этикету!
      — Ты молодец, что не растерялся и не уронил чести клана, Инаби-кун, — благосклонно подаёт голос начальство. — Что же ты ответил саннину на его предложение?
      — Ну, я подумал… — что? Что я подумал?! Ну, например… — …что если я соглашусь, все решат, что клан Секитан — слабый, раз я прошу помощь у чужого шиноби. А это неправда! Ока-сан и гифу-сан сильные и очень хорошо учат нас с Обито-куном! Но этот Орочимару-сан… страшный… Я подумал, что он разозлится, если я откажусь. Поэтому я спросил, что он умеет.
      — Болван, — не выдерживает Мичио. — Ты ведь тем самым усомнился в его навыках, как сенсея. Чему я тебя учил…
      — Простите, гифу-сан, больше не повторится, — кланяюсь, но парень только морщится. Успел оценить всю степень моего пофигизма. Тем более, что эту фразу он слышит уже далеко не первую сотню раз. Нет, «делать ку» по-местному я вполне научился… вот только никакого желания постоянно себя этим утруждать так и не появилось. — Но он не обиделся, а наоборот, показал нам очень сильные дзюцу!
      — Что? Какие печати он складывал? — как они все напряглись-то! И заговорили почти одновременно. — Ты запомнил их?
      — Да, Фугаку-сама. Там только печать концентрации была, — эмоционально размахиваю руками. — А потом… У него рука р-раз! И вокруг дерева два раза как обернётся! А из другого рукава змея вот такенная! И ка-ак зашипит! Страшно! А ещё он сказал, что никаких ядов не боится, потому что со змеями дружит! А ещё он, оказывается, ученик самого Хокаге-сама!
      — Ты уверен, что не было гендзюцу? — хозяин кабинета внимательно смотрит мне в глаза своими красными гляделками.
      — Я тоже сначала подумал, что так рука не может сгибаться, — делаем честное лицо. — Подумал, что это иллюзия, и попытался развеять, но оказалось, что всё взаправду!
      — Толково… — тихонько бормочет Яширо, а Фугаку тем временем устало откидывается в кресле.
      — Я не нашёл следов воздействий, — он устало массирует закрытые веки. — Пожалуйста, Инаби-кун, продолжай. Как ты отказался от предложения змеиного саннина?
      — А я и не отказывался, — улыбаюсь во все двадцать три молочных и один прорезавшийся коренной. — Я подумал, надо попросить научить чему-то такому, что ока-сан и гифу-сан не знают, но чтобы это было не стыдно для клана.
      — То есть? — Учиха снова напряглись, а вот Мичио подозрительно спокоен. Похоже, именно он меня «встречал» на обратном пути, перепрыгивая с крыши на крышу. Уже догадался?
      — Ну… — смущённо опускаю взор. — Я с детства мечтаю научиться… писать книги! Вот и сказал об этом Орочимару-сану.
      Отчим улыбается, Фугаку что-то напряжённо обдумывает, а Яширо… заливисто смеётся:
      — Аха-ха! Я понял! Понял, куда он тебя отвёл! Хех, представляю, какое у него было лицо, когда услышал…
      — Ну… — застенчиво улыбаюсь, складывая печать. — Примерно вот такое. Хенге!
      После пары секунд разглядывания картины «опупевший саннин» мы ржём уже на четыре голоса. И я спешу быстренько закруглиться:
      — Орочимару-сан сказал, что с этим лучше обратиться к его другу, Джирайе-сану, который как раз пишет книгу. Он отвёл меня к нему, а Обито-кун и Хачиро-кун побежали в полицейский участок и всё рассказали вам. Джирайя-сан очень… удивился, говорил, что у него есть ученики, но Орочимару-сан убедил его, что тех он не учит писать книги, а меня не будет учить боевым дзюцу.
      — И он… согласился? — главный Учиха искренне заинтересован.
      — Да, только… — смущённо мнусь. — Мне показалось, что он только для виду согласился. А на самом деле, будет то на миссию уходить, то специально со своей командой заниматься, когда у меня будет свободное время…
      — Вот как, — Фугаку загадочно улыбается. — Да, это на него похоже. Но в эту игру можно играть вдвоём… Вот что, Инаби-кун. Я разрешаю тебе ходить на «уроки» к Джирайе-сану в любое время, когда светло и у тебя нет тренировок. Не стоило ему «интересоваться» Микото-чан… Уверен, он оценит твоё упорство и желание учиться. Яширо-сан постарается тебе помочь.
      * * *
      В Конохе третьи сутки стояла страшная жара. Неподвижный нагретый воздух пах пылью, листвой и цветами. Резкие голоса птиц порой заглушали стук деревянных гэта по дороге.
      Джирайя осторожно выглянул на соседнюю улицу. Никого. В три часа пополудни жизнь в Деревне почти замерла, словно разморенная жаба, греющаяся на солнцепёке. Большинство жителей предпочитали пережидать буйство дневного светила в уютной прохладе помещения, вот почему это время как нельзя лучше подходило для незаметного передвижения. Конечной целью жабьего саннина сегодня была крона раскидистой ивы, что нависала над довольно популярнымонсэном[1]. Аккуратно разместившись среди ветвей, шиноби ещё раз внимательно оглядел окрестности. Похоже, проникновение осталось никем не замеченным. Даже проклятых детей сегодня не видно. Тихонько облегчённо вздохнув, Джирайя приступил к стадии маскировки. В ход пошли простенькие иллюзии, заставившие силуэт саннина поблекнуть и слиться с листвой; многочисленные печати, скрывающие чакру, звуки и даже запахи; наполовину исчёрканный блокнот для записи «впечатлений» и даже небольшая коробочка с бенто — ожидание обещало быть долгим. Тонкие ветви не производили впечатления надёжной опоры, но для того, кто способен часами балансировать на доске на острой вершине пирамиды, они — удобное кресло.
      Дежурно проверив обстановку, ученик Хокаге принялся не спеша обедать, наслаждаясь пением птиц и царящей в его укрытии прохладой и настраиваясь на долгое ожидание. Пройдёт несколько часов, прежде чем онсэн наполнится женщинами и девушками, желающими смыть усталость после долгого дня. И тогда-то настанет час «эро-сеннина» развеять скуку их серых будней! Джирайя усмехнулся. Ещё в детстве он понял простую истину: чем сильнее и ответственнее ты кажешься, тем больше у тебя будет соперников и даже врагов и тем больше «важных и нужных» дел тебе поручат друзья и учитель. Перебрав в уме всевозможные слабости и пороки, тогда ещё совсем молодой шиноби понял, что выбора-то особого и нет. Совсем не хотелось пить без просыху, или накачиваться какой-нибудь другой наркотой. А уж о добровольной потере конечности и вовсе речи не шло. Только идея подглядывания за девушками, подброшенная мудрым отшельником с горы Мёбоку, не вызывала особого отторжения и как нельзя лучше помогала созданию репутации безобидного чудика. К тому же, целями, как правило, становились куноичи высоких рангов, что гарантировало очень и очень серьёзную тренировку на выживание в условиях, максимально приближенных к боевым. Вспомнив, как его травили всем кварталом Инузука, Джирайя едва сдержал довольный смешок — не хватало ещё расслабиться и выдать себя!
      В последнее время «поиски вдохновения» серьёзно осложнились — впервые саннин столкнулся не с сиюминутными вспышками ярости, а с организованным противодействием. От кланов прикрывал авторитет учителя, от отдельных негодующих куноичи — репутация могущественного героя Второй Войны. Но не мог же он, один из легендарной тройки, применять силу к детям, или тем более, просить помощи у сенсея! Ситуация осложнялась тем, что формально он сам согласился обучать мелкого Учиха. Не понаслышке зная, как быстро перегорают детские «хотелки», Джирайя был уверен, что спустя неделю-другую энтузиазм Инаби-куна угаснет, и тот передумает заниматься. Однако отказать ему теперь — потерять лицо и на ровном месте нажить недоброжелателей среди Учиха. Вот и приходилось одному из сильнейших шиноби Деревни, Скрытой в Листве, удваивать бдительность и постоянно придумывать новые отговорки для настойчивого пацана, уже заставившего себя уважать.
      Первую неделю его регулярные просьбы «научить писать книги» были даже забавны. Джирайя и сам находился ещё в начале творческого пути и мог только важно надувать щёки и расписывать восторженному мальчишке свою ужасную нехватку времени.
      На протяжении второй недели настойчивый паренёк ухитрялся раз за разом заставать «сенсея» во время отдыха, вынуждая оный прерывать и действительно заниматься решением всех важных, не очень важных, маловажных и только что выдуманных дел. Саннин привёл в идеальное состояние отчётность за полгода, настолько же расписал программу тренировок своей команды, сделал ремонт в квартире и запасся кунаями, свитками, обмундированием и продовольствием так, что хоть сейчас на войну. В процессе он пытался вычислить слежку, позволяющую мальчишке столь точно выбирать свободное время в его расписании. Слежка не вычислялась, заставляя нервничать и сомневаться в собственных способностях. Ученик Третьего стал осторожничать и скрываться.
      Постоянная маскировка и паранойя привели совсем не к тем результатам, которые ожидались. После двух дней блаженного отдыха от настырного пацана, тот привлёк в помощь себе одноклассников. Теперь после тренировок на каждом из возможных маршрутов саннина встречал старательный малолетний соглядатай с горящими от восторга («слежу, как настоящий шиноби») глазами. Все они вдруг начинали нелепо размахивать руками и вопить что-то про «дорогу цветов», вынуждая спасаться бегством.
      К середине четвёртой недели Джирайе не помогали никакие уловки и хитрости. Эти невинно выглядящие исчадия ада и не думали соревноваться с ним в скорости или маскировке. Тщательно изучив его распорядок дня, они просто взяли под контроль те места, мимо которых саннин никак не мог пройти: дом, полигон, дворец Каге… Встреченные на улицах шиноби стали подозрительно улыбчивы. Особенно довольными выглядели куноичи, когда-либо «дарившие ему вдохновение». Надо ли говорить, что детям они, как и полицейские, помогали с нескрываемым удовольствием?
      Тем временем онсэн постепенно наполнялся посетительницами. «Эро-саннин» досадливо поморщился: у его «хобби» были и неприятные моменты. А именно: дамы в возрасте. Такие, хоть и редко, тоже встречались среди куноичи. Но «легенда» есть «легенда» — нужно соответствовать… Некоторое время наблюдатель старался не смотреть вниз, дабы не травмировать своё чувство прекрасного. А когда всё же взглянул, едва сдержал ругательство.
      На сравнительно небольшой территории онсэна уже смеялось, сплетничало, смущённо делилось нехитрыми секретами или просто отмокало более четырёх десятков женщин и девушек. Однако внимание саннина привлекли не они, а маленькая, основательно закутанная в простыни черноволосая девочка с яркой лентой на лбу. Она неторопливо, уверенно и как-то даже неотвратимо шествовала к злополучной иве, собирая заинтересованные взгляды присутствующих. Ещё бы, появление малолетней представительницы её клана, славившегося своей чопорностью и неукоснительным следованием традициям, без сопровождения старших женщин было событием из ряда вон. А пакостная девчонка, словно бы нарочно привлекая к себе внимание, сделала небольшой крюк… Что дало сидящему на дереве шиноби минуту на лихорадочную подготовку побега. Наконец, остановившись в тени раскидистой кроны засранка сложила печать концентрации, позволила всем присутствующим десяток секунд поглазеть на вздувшиеся на висках вены и невинным голоском провозгласила:
      — Здравствуйте, Джирайя-сан. Мой одноклассник, Инаби-кун, просил узнать, не будет ли у вас сегодня свободного времени, чтобы помочь ему с тренировкой, о которой вы договаривались?
      Почти полминуты над онсэном висела напряжённая тишина, вдруг нарушенная резким и немного восторженным воплем: «Гатсуга!»
      Проклиная Хьюга, Орочимару и почему-то полицию, Джирайя прыжком покинул укрытие, мысленно уважительно кивнув сумевшей вычислить его местоположение по одному направлению чужого взгляда куноичи. Острые щепки и отломанные ветки больно стегнули по лицу, вызвав вокруг серию возмущённых писков. Решив, что речь «извращённого отшельника» он продекламирует как-нибудь в другой раз, ученик и достойный продолжатель дела Третьего Хокаге совершил ещё один могучий прыжок, собираясь перемахнуть забор и набрав, на всякий случай, высоту побольше. Простенький ученический барьер он заметил слишком поздно. Похоже, кто-то успел наклеить на ограду полдесятка несложных печатей, из тех, что преподают Узумаки на первом году обучения.
      Под дружный торжествующий визг слегка контуженный саннин медленно сполз обратно на территорию онсэна. Целых полторы секунды ушло у него, чтобы сложить печати «Передвижения В Земле» и покинуть наконец столь негостеприимное к непрошенным гостям место отдыха.
      Уже отмываясь под душем от грязи и копоти (достали-таки Катоном в последний момент, а ведь это были ещё совсем новые штаны), Джирайя решил, что с него хватит. Если для того, чтобы снова жить спокойной жизнью, ему нужно написать сказку под диктовку капризного ребёнка, так тому и быть! Хотя и месть тоже никто не отменял…
      * * *
      В пятый раз выслушав рассказ о вчерашнем «банном инциденте», я торжественно вручил довольной, как слон, Шизуке здоровенную плитку шоколада и, заверив, что выполню любое её желание (в разумных пределах), отправился из Академии восвояси. Ещё для Кеши коллекционные шашки украшать… а ведь вечернюю тренировку никто не отменял, несмотря на грозу и льющий как из ведра дождь!
      «Охота на сенсея» с переменным успехом продолжалась уже месяц. Лето, как сказал бы поэт, катилось в июль, а из всех результатов — только дикая усталость и ещё большее сплочение коллектива. Не скажу, что все ребята так уж сразу кинулись устраивать моё ученичество, но хоть по разу помог каждый. Особенно отличились клановые детишки — благодаря наследию крови они вычисляли белобрысого на раз-два. Я, как мог, отдаривался сладостями и играми. И сдаваться не собирался. Раз уж судьба в лице бледнолицего вивисектора преподнесла мне такой подарок, отказываться от которого — преступление, использую его на полную катушку! Ещё года три назад, размышляя и строя планы на будущее, я перебрал всех известных мне из аниме учителей.
      Хирузен отпадал сразу же, ибо делать ему больше нечего, как со мной возиться. Да даже если вдруг, Фугаку всё равно покажет мне мать Кузьмы и фигуру из трёх пальцев. Орочимару я сам завуалировано послал лесом и полем, так как жить всё ещё хочется, причём желательно с отведённым природой набором органов (без добавлений и тем более, упаси Ками-сама, изъятий). Цунаде за толкового сенсея не считал, ибо медиком становиться ну никак не планировал. В сухом остатке имеем: будущего покойника — Сакумо, слегка двинутого Майто Дая, извращенца Джирайю и пока ещё чунина Минато. Может, был и ещё кто, но я таковых в упор не помнил.
      Постаравшись отбросить эмоции и трезво оценить кандидатов по их результатам, пришёл к выводу, что жабыч заруливает всех и вся. Ещё бы — ведь из семи известных мне его учеников пятеро стали шиноби S-ранга, причём трое — лидерами своих деревень! Думаю, если бы не грядущая война, то и двое сокомандников Намикадзе тоже показали бы класс. Да, «эро-сеннин» был фигурой весьма неоднозначной, но факты — вещь упрямая — результативней его в процентном соотношении только нынешний Хокаге — воспитатель незабвенной троицы животноводов. В общем, предчувствуя надвигающуюся войну, я действовал строго по принципу «жить захочешь — ещё не так раскорячишься». Пусть о реальном ученичестве речи пока не идёт — для установления доверительных отношений мне и соавторства хватит…
      — Торопишься домой, Инаби-кун? — м-мать! Лёгок на помине[2]! Да что ж у них за привычка такая — подкрадываться? — Выглядишь уставшим.
      — Здравствуйте, Джирайя-сенсей! — стараюсь вложить в голос побольше позитива. Перед глазами до сих пор стоит хитро улыбающаяся белоглазая мордочка, так что радость получается вполне искренней. — Я так рад вас видеть! Я вчера придумал новую историю для книги!
      — Вот именно о книгах я и хотел бы с тобой поговорить, Инаби-кун, — вздыхает белобрысый, а я замечаю, что волосы слева у него короче, чем справа.
      — Конечно, Джирайя-сенсей! — хватаю удивлённого мужчину за руку и буксирую в сторону родных пенат, не переставая тарахтеть на манер одной своей хорошей знакомой. — Негоже стоять под дождём, Уручи-сан говорит, что от этого можно простудиться! Мы с вами совсем недалеко от квартала Учиха, а здесь рядом есть очень удобная беседка. Там тихо и ничто не помещает уроку.
      — Э-это замечательно… какому уроку? — спохватывается без пяти минут сенсей. Всё-таки далеко мне до высот в тонком искусстве мозговыноса Киоко-стайл.
      — Уроку писательского мастерства, разумеется, — продолжаю невозмутимо двигаться к намеченному месту переговоров. — Шизука-чан ведь вчера передала вам моё приглашение, а вы сейчас сказали, что хотите поговорить о книгах!
      — «Передала», — морщится саннин. — Да уж, тут не поспоришь…
      — Ну вот, видите! — довольно улыбаюсь. — А мы уже пришли. Прошу, проходите, сенсей.
      — Вот что, Инаби-кун, — судя по решительному виду, сейчас меня будут посылать далеко и надолго. — Расскажи, зачем тебе обучаться у меня?
      Ну наконец-то. За этот месяц я успел повидать одного из легендарной троицы в образах и озабоченного дурачка, и разгневанного сурового ниндзя-боевика, и чванливого пустозвона, однако сейчас передо мной сидел собранный, умный и жёсткий мужчина, закалённый в горниле страшной войны и умеющий добиваться своей цели. Надеюсь, это не очередная маска, а подлинное лицо призывателя жаб. Такое просто не сыграешь. Блин, да если сплюсовать две мои жизни, мы почти ровесники, а всё равно чувствую себя несмышлёным мальчуганом. Что ж, одно то, что меня сочли достойным разговора на равных — уже немалая победа.
      — Потому, Джирайя-сан, что если я хочу стать лучшим, я должен учиться у лучшего! — как утверждал один персонаж романа в романе: «правду говорить легко и приятно». Что я и делаю. — Вы — самый лучший учитель в Конохе, поэтому я хочу учиться у вас!
      — Но это не так, — слабо пытается отбрыкаться педагог поневоле. — Я ещё новичок, и сам толком не умею писать книги!
      — Ну что вы, Джирайя-сенсей! — а кто тебе сказал, что я про книги сейчас говорю? — Я уверен, что вы — лучший учитель, мне много про вас рассказывали. Просто вы очень скромный!
      От такого «разоблачения» местный вуайерист-рецидивист аж закашлялся, однако быстро совладал с собой:
      — Кхм, м-да, скромнее некуда, — ого, это сейчас была самоирония? Ещё один плюс в вашу копилку плюсов, сенсей. — И всё же, ты не ответил на мой вопрос — зачем тебе нужно научиться писать книги? Разве ты не хочешь стать шиноби?
      — Хочу, конечно! — глупо отрицать очевидное. Стать попаданцем в Учиха и отказаться от обучения ниндзя? Щаз! — Но вы же стали очень сильным шиноби и очень хорошим писателем? Значит и я смогу! А писать книги я хочу, чтобы изменить мир!
      — Что? — ага, проняло! Не ожидал встретить ещё одного «глупца, что бредит улучшеньем мира»[3]?
      — Ну, я просто подумал… — морщу лоб, тщательно подбирая слова. — В мире так много нехороших вещей… А книга — это как будто когда разговариваешь с другим человеком. Если я напишу книгу и в ней поговорю с человеком о хорошем, то тот, кто её прочитает, станет чуть-чуть лучше. А если её прочитают много-много людей, то… мир изменится!
      — Хм-м, — спародировал мастера Йоду саннин, после чего надолго ушёл в себя. Ну же… ведь это так логично и элегантно вписывается в твой идефикс! И я сейчас не лукавлю ни на йоту! Действительно, существующий мир нужно менять, а я тут единственный, кто хотя бы слышал об информационном оружии и прочих плодах цивилизации! Соглашайся! — Возможно… ты и прав. Нам обоим есть чему поучиться друг у друга, Инаби-кун.
      — И-и-и-ха-а-а!!! — кажется, мой вопль полквартала на уши поставил. — Спасибо, Джирайя-сенсей, я знал, что вы только прикидываетесь извращенцем, а на самом деле очень умный, добрый и талантливый!
      — Вот как… «прикидываюсь», значит… — недобрый прищур жабыча остужает энтузиазм. Блин! Зачем я стал вслух это нести?! — Думаю, дорогой ученик, наши с тобой тренировки будут очень сложны и необычны. А начнутся они — прямо сейчас!
      — Да, да, конечно, сенсей! — ёпрст! Не нравится мне всё это. Срочно съезжаем с темы… — А я уже начал тренироваться сам! Вот, слушайте: «Ветер, ветер, снова несёт нас по кругу…», или: «золотой город под голубым небом», или вот ещё: «у меня есть во что верить, пока я дышу…»
      — Довольно! — прерывает мои потуги будущий воспитатель заводного апельсина. — Что это за… слова?
      — Это? Это я так тренируюсь сочинять стихи! — сам знаю, что паршивый из меня переводчик, но, блин, это ж японский! Я давно подозревал, что все эти их понтовые хокку — просто от невозможности придумать нормальную рифму. Оказывается, ремейк попсовой песенки тоже непросто сделать! Прям зауважал одного болгарского исполнителя… — Они пока нескладные, но я ведь только учусь!
      — Хм, забавно, — усмехается саннин. Это ты, родной, ещё нигера-осьминога не слушал. — Но у меня для тебя есть тренировка получше!
      — Получше, сенсей? — блин, блин, бли-ин!
      — Именно! Если ты хочешь, беседуя с людьми, излечивать их души, то тебе нужно много практиковаться именно в этом! Тем более, что, как я слышал, у тебя уже есть небольшой опыт, — кивок на жилище скромного пекаря, ставшее в одночасье резиденцией клана Секитан. Ох, судя по хитрой лыбе, задание мне сильно не понравится… — Одна моя близкая подруга очень переживает из-за потери близких ей людей. Твоим заданием будет излечить её от тоски!
      — Э… — слов нет, одни эмоции. Не хочу я к ней идти! Я тебе что, психоаналитик? — А как зовут вашу знакомую, Джирайя-сенсей?
      — Сенжу Цунаде, — разбивает последние мои надежды этот хитрый засранец. — Хорошенько подумай, как вернуть её к жизни! Последний вопрос на сегодня, Инаби-кун. Те ваши крики про «дорогу цветов»… Как они помогали вам меня всё время выслеживать?
      — Крики, Джирайя-сенсей? — ну, дядя, сам напросился. Лови ответку. — Совершенно никак. Они просто стояли на вашем возможном пути и кричали время от времени — вдруг вы мимо проходите и решите, что замечены? Просто знаете, когда Кушина-химэ собирается на свидание, об этом тотчас узнаёт половина квартала. И… она ведь знает, куда и когда идти… и мы тоже знаем, благодаря ей.
      — Ксо, — фи, как нелитературно. А ещё писатель… — М-мне пора, Инаби-кун. Через неделю жду от тебя первых мыслей о том, как выполнить задание. Заодно расскажешь, что за книгу хочешь написать.
      Оставив таким образом последнее слово за собой, любитель мягкой эротики исчезает за сплошной пеленой дождя. Вот же… хитрый жук! Нет, ну надо придумать такую «тренировку»… Стоп! Тренировка! Я ж домой опаздываю! Все раздумья и саможаления потом — бегом на ужин!!!
      --------------------
      [1] Онсэн — бассейн с природными горячими источниками. Аналог бани.
      [2] http://www.pichome.ru/image/Jhp
      [3] Здесь ГГ вольно цитирует Шиллера

Глава 17 — Ромашка

     Принцесса клана-основателя, одна из тройки легендарных саннинов, ученица Третьего Хокаге, самый талантливый ирьёнин Конохи и просто очень красивая особа, Сенжу Цунаде ворвалась в дом так, словно за ней гнались, и, с силой шандарахнув входной дверью об косяк, швырнула на обеденный стол подобранный на крыльце букет. С тихим шелестом пролетев всю комнату, тот шлёпнулся на горку своих предшественников, вызвав настоящий дождь из засохших лепестков.
      — «Розы красные, фиалки голубые…» — пробормотала внучка Хаширамы, и, остановившись на полуслове, резко помотала головой. — Проклятье! Кто? Кто это может быть?!
      Продолжая тихо костерить тайного воздыхателя, женщина прошла на кухню, впервые за долгое время осмотрела ту критическим взором и со вздохом взялась за тряпку. Беспорядок был жутким. В углу высилась башня из составленных одна в другую картонных коробок из-под бенто. Вокруг верхних «этажей» кружили мухи.
      Возвратившись домой после окончания Второй Войны, Цунаде так и не смогла войти в нормальный ритм жизни. Потеря любимого человека что-то надломила в упорной и целеустремлённой ученице Хокаге, заставляя сторониться прежних знакомых и друзей[1]. Зато медицинская помощь пострадавшим шиноби превратилась в настоящую навязчивую идею. Раз за разом одерживая верх над всё более сложными травмами и недугами, куноичи будто пыталась взять у шинигами реванш за одно единственное поражение, разбившее жизнь на отдельные фрагменты. Они, словно далеко разлетевшиеся осколки разбитого зеркала, отражали каждый своё. В одном навсегда застыла больничная палата. В другом — финансовая и хозяйственная отчётность сильно поредевшего клана. В третьем изредка мелькала сирота-Шизуне, которую принцесса Сенжу поклялась воспитать… И осколки эти, за прошедшие годы сложившиеся в некое подобие мозаики, были безжалостно перетряхнуты и сдвинуты со своих мест событиями последней недели. Сначала, видя, как привычный порядок вещей идёт трещинами и крошится, внучка Хаширамы только непонимающе хмурилась, но постепенно недоумение сменилось глухим раздражением, ныне переросшим уже в дикую ярость.
      Причин для такой бури эмоций было, казалось бы, немного. Всего лишь очередной воздыхатель объявился и начал оказывать знаки внимания. За прошедшие годы Цунаде не раз приходилось отваживать кавалеров — слишком уж алчный блеск виделся ей в их глазах. Как далеки они были от идеалиста Дана, который и не узнал бы о её чувствах, не сделай она первый шаг! Самые настойчивые добивались лишь сомнительной радости попасть на приём к лучшему ирьёнину Конохи для излечения ею же нанесённых увечий.
      Новый ухажёр, видимо, наученный чужим горьким опытом, действовал совершенно иначе. Сперва куноичи решила, что цветы на пороге — благодарность кого-то из пациентов. Потом хихикающие медсестрички поведали ей о неизвестном шиноби, оставившем дежурному в больнице корзину со сладостями «для прекраснейшей из женщин». Особой пикантности ситуации придавало то, что неизвестный воспользовался Хенге главного врача и спокойно поздоровался с ним, столкнувшись у входа! Днём всё валилось из рук, а после легендарный саннин до икоты перепугала паренька-посыльного, доставившего ужин всего через пять минут после её возвращения домой. Остаток вечера ушёл на лечение неожиданно привязчивой икоты и безрезультатные попытки найти в еде яд. Заснула Цунаде глубокой ночью, раздражённая, но сытая. Утром на пороге вновь обнаружился букет…
      Принцесса Сенжу давно и прочно похоронила в своей душе всякий намёк на романтические чувства. Глухая тоска по потерянному любимому человеку заставляла с головой погружаться в однообразную работу. А серые больничные будни лишь укрепляли скорлупу отчуждения, вновь и вновь воскрешая в памяти отчаянные усилия вернуть Дана к жизни, вызывая новые приступы меланхолии и новые тщетные попытки скрыться от них в госпитале. Назойливый и неуловимый поклонник раз за разом нарушал это затхлое равновесие, заставляя то улыбаться наивным нескладным речам в самодельной открытке, то заинтересованно морщить лоб (этот сорт львиного зева растёт только в оранжерее клана Инузука — неужели её ухажёр из них?), то смущённо краснеть под весёлыми и заинтересованными взглядами посторонних людей. Цунаде постоянно одёргивала себя, боясь, что таким отношением предаёт память возлюбленного. Однако недорогие, но старательно сделанные сюрпризы продолжали появляться в самых неожиданных местах. Она не знала, как их прекратить, поэтому могла лишь бессильно злиться — то ли на неведомого придурка, то ли на саму себя...
      Реакция окружающих тоже не радовала. Привыкшая к отстранённости, старающаяся ограничить всё неформальное общение родственниками и Шизуне, внучка Хаширамы была немало удивлена тем, сколько народу восприняло её «амурные дела» близко к сердцу. Ей стали чаще улыбаться на улице. Даже встреченные дети смотрели со странным интересом. А уж сколько раз женщина замечала шушукающихся молоденьких куноичи, бросающих восторженные и немного завистливые взгляды… Цунаде было, конечно, плевать на них но… это льстило.
      Естественно, принцесса Сенжу пыталась убрать посторонний раздражитель из своего давно вошедшего в колею существования. Уже на второй день она стучалась в кабинет учителя, памятуя о его полезном артефакте и желании быть постоянно в курсе событий. Однако старик Хирузен лишь усмехнулся (а по мнению раздражённой ученицы — мерзко похихикал) и развёл руками, неубедительно повествуя о своей крайней занятости и полнейшей неосведомлённости. Ни на йоту не поверившей ему посетительнице пришлось, надувшись, удалиться ни с чем.
      На пятый день Цунаде осенило. Ну конечно! Кто же ещё это мог быть?! И как она сразу не подумала об этом негодяе!.. Едва дождавшись обеденного перерыва, она молнией метнулась на четырнадцатый полигон. Лёгким движением руки отправила в далёкий полёт попавшегося на пути желтоволосого паренька (на краю сознания запоздало промелькнула мысль, что Куши-чан обидится). Схватила за шиворот паршивца-Джирайю и… разочарованно опустила его на землю. Саннины были знакомы уже больше полутора десятков лет и давно изучили друг друга вдоль и поперёк. На лице напарника было написано настолько неподдельное изумление, что все вопросы отпали сами собой. Неожиданно для самой себя разочарованно вздохнув, она ещё для вида уточнила, не знает ли давний товарищ что-либо об этом таинственном ухажёре, и поспешила ретироваться в некотором смущении. Именно непрошеные чувства и помешали ей заметить, как на лице призывателя жаб проступает понимание ситуации.
      В последующие дни настроение Цунаде продолжало скакать от игриво-весёлого до смущённо-агрессивного. Казалось, все жители Конохи были в курсе не только наличия воздыхателя, но и его личности, однако делиться своим знанием с принцессой клана-основателя не спешили. Уж ехидно переглядывающиеся Тока с Монтаро точно что-то знали, однако упорно продолжали твердить, что полностью контролируют квартал, и без их ведома на его территорию никто ступить бы не смог. Сегодня главный ирьёнин впервые за несколько лет в приказном порядке отправил её домой сразу после обеда. Выслушав ехидное напутствие «отдохнуть как следует и не водить на работу ухажёров» и даже ничего при этом не разбив, женщина решила использовать освободившуюся вторую половину дня на приготовление лекарств (порой Сенжу увлекалась фармакологией на дому). Куда сложнее ей было сдержаться, когда уличная торговка вместе с обычным набором трав, фруктов и овощей чуть ли не силой всучила ей «волшебный шампунь, от которого волосы становятся подобными шёлку, ни один мужчина не устоит».
      Устало утерев со лба пот, Цунаде довольно окинула взором преобразившуюся, отмытую до больничной чистоты комнату. Мусор был выброшен, пыль вытерта, а в центре стола красовалась ваза с почти свежим букетом. В принципе, в сложившейся ситуации есть и положительные моменты. Наконец-то она может расслабиться и отдохнуть. С улыбкой подхватив «волшебный» шампунь, женщина направилась в душ.
      * * *
      — Хенге-но-дзюцу! — разносится по парку Учиха, и из-за зеркальной глади пруда мне внимательно-иронично улыбается Кимамура Сора.
      Брат неторопливо обходит вокруг, выискивая малейшие неточности образа, останавливается напротив и, одобрительно кивнув, постановляет:
      — Отличная работа, Инаби-кун! Кай! — накатившая волна искажений на секунду притормаживает течение чакры, сбивая концентрацию, и в воде вновь отражается ставшая уже вполне привычной брюнетистая мордочка.
      — Да, Обито-нии, у тебя тоже с каждым разом всё лучше получается рассеивание, — встряхиваю руками и перевожу дух. — Ещё разок?
      — Давай! — подпрыгивает мелкий и уносится на другой конец поляны. — Я пока рисунки проверю!
      Глубоко вздыхаю, стараясь лучше ощутить струящуюся по телу чакру. До мельчайших деталей представляю волевой подбородок, длинные волосы, внимательные чёрные глаза… Руки словно сами собой сплетаются в нужных печатях. Сила вырывается наружу, заполняя созданный воображением фантом, насыщая его красками, делая плотным и осязаемым. Волшебная маскировка плотно прилегает к телу, обволакивая меня тесным коконом. Открываю глаза и придирчиво изучаю своё отражение.
      — Инаби-кун, рисунки подсохли, осталось только текст подписать… Ух ты! — аккуратно сложив стопку бумаги на стоящую под деревом скамейку, Обито принялся вертеться вокруг с присущим только ему энтузиазмом. — Этот Джирайя-сан у тебя выходит лучше всего! Ты даже некоторые движения делаешь так же!
      — Немудрено, мы столько за ним следили, что я удивляюсь, как у самого волосы не побелели, — дожидаюсь, пока брат развеет и эту иллюзию и перехожу к рисункам. — Вот, нии-чан, держи трафарет и краску с кистью. Тут всего пара десятков листов — управимся быстро.
      — Всё-таки здорово ты это придумал, — брат вертит картонку в руках, потом начинает примерять её к рисунку. — Так ведь получится, что все надписи одинаковые, да?
      — Точно! Это нам и нужно, — киваю я, приступая к своей пачке. — Должно выйти совсем как в типографии.
      Однообразная механическая работа настраивала на философские размышления. Что за фигнёй я вообще занят?.. Уже полтора месяца убил на этих саннинов — столько полезного мог успеть. А получил пока лишь дичайшую усталость от постоянного недосыпа и лёгкую мигрень от перманентного мозгового штурма (точнее, вялых попыток его изобразить).
      Если «погоню за Жабычем» я устраивал на волне позитива, с полной поддержкой друзей и клана, то «осаду Цунаде» пришлось вести совсем по-другому. Осторожно, бережно, тщательно выверяя каждый шаг и постоянно консультируясь то с Уручи, то с Шизукой, а то и вовсе с Кушиной, лишь бы ненароком не оскорбить клан Сенжу в целом и его принцессу в частности (и ещё неизвестно, что страшнее). Я бы и вовсе плюнул и забил на это дело, но… стоило только внутреннему голосу начать агитировать за итальянскую забастовку, как перед глазами тотчас возникал фрагмент фильма, где сухонький старичок показывает Ван Дамму дерево и говорит: «Пинай. Не хочешь — иди на все четыре стороны». Джирайя дал мне упражнение как своему ученику в писательском мастерстве. А отчим, хмурясь, подтвердил подозрения — делай или отказывайся от ученичества.
      Конечно, никаких активных действий восходящая звезда мировой литературы от меня не требовал. Во время последней встречи он вообще о своём задании не упоминал, и мы плодотворно поработали над одной интересной сказкой (мои иллюстрации и сумбурный рассказ сенсей обещал воплотить в замечательное произведение). Проблема состояла в том, что саннин мне был нужен как полноценный учитель и друг. Но я ему не крестник, и красивых серых глаз тоже не имею. Единственный мизерный шанс — упираться, надрываться, но заслужить уважение белобрысого. Остаётся лишь надеяться, что после нескольких лет совместной работы он решит не доверять меня в команду непонятно кому, а доучить самостоятельно.
      Поэтому, преодолевая предательскую дрожь в коленках и каждую секунду ожидая мести разгневанной женщины, я с маниакальным упорством продолжал выдумывать новые милые сюрпризы. В психологии я был полнейшим профаном, поэтому за неимением лучшего использовал стратегию незабвенной Амели Пулен. Мелкие, ничего не значащие романтические подарки, небольшие, но регулярные проявления заботы… жаль, садового гнома у принцессы не оказалось. Не знаю, насколько действенными окажутся мои потуги, но надеюсь, Джирайя заречётся давать такие «провокационные» задания в будущем. Главное, подольше не показывать ему сказку про «Двоих Из Ларца»…
      Откладываю последний листок в аккуратную стопку и, улыбаясь, наблюдаю за братом. Тот, позабыв обо всём на свете, рассматривает необычную красно-фиолетовую бабочку. Ребёнок. Из-за своего возрастного скачка порой забываю, насколько маленькие цветы жизни меня окружают. Секунд тридцать рассматриваю плавно покачивающиеся крылья. Иногда жутко завидую остроте детского восприятия — юный энтомолог разглядывает чешуекрылую красавицу уже минут пять с неослабевающим интересом. Тихонько вздыхаю, встаю и снова складываю волшебные фиги: «Буншин»!
      Киваю обернувшемуся на хлопок техники брату и, досадливо поморщившись, развеиваю клона. Да, копировать самого себя получается намного легче, но дурацкий хлопок и дым от рассеивающихся в пространство излишков выпущенной чакры действуют мне на нервы, заставляя раз за разом оттачивать создание фантомов. Что я за криворукий баран?..
      — Инаби-кун, ты такой крутой! — вклинивается в мои самоуничижительные размышления восхищённый голос брата. — Ты можешь сдать экзамен на генина хоть завтра!
      — Нет, потому что жить ещё хочу, Обито-нии, — раздражённо дёргаю плечом. — Я слишком мал для тайдзюцу, любой взрослый прибьёт меня, не напрягаясь, как тот возчик. Да и эти дурацкие клоны у меня плохо получаются.
      — И ничего не плохо! Даже лучше, чем у зазнайки-Какаши!
      — Недостаточно хорошо, — качаю головой. — Сам же знаешь, что Какаши выигрывает у меня четыре поединка из пяти. И это несмотря на то запрет сенсеев использовать ниндзюцу в спаррингах. Смотри.
      Набираю горсть мелких камушков и, заприметив дерево неподалёку от брата, отхожу на пару десятков шагов. Выдыхаю и, по очереди метая снаряды в цель, набираю максимальную скорость, на какую способен. Восемь, девять… Буншин! Делаю ещё пару шагов и останавливаюсь. Стоящий по правую руку клон напоминает топорно склёпанную 3D-модель. Досадливо сплёвываю и развеиваю это убожество. Поворачиваюсь к брату:
      — Видишь? На экзамене я, может, и создам клона, но в настоящем бою никакого толку не будет.
      — А… — потерянно хлопает глазами это чудо. — А если сначала создать клона, а потом побежать?
      — Тогда легко заметить, кто настоящий, — вздыхаю. — Под ним трава не приминается.
      — Развлекаетесь? — звучит ехидный голосок из-за спины. — А я вот бегаю по вашим поручениям!
      — Привет, Томео-кун! — а вот и ещё одна составляющая операции «закадри принцессу» пришла. — Рад приветствовать тебя в квартале Учиха. Сам же знаешь, что никому, кроме тебя, это дело не под силу. Принёс?
      — Ваш квартал замечателен, как и населяющие его люди, — мальчуган послушно «включает аристократа», но надолго его сдержанности не хватает. — Вот, держи, я очень аккуратно нёс. Акимичи-сан просил передать, что для Сенжу-химэ он постарался превзойти самого себя.
      — Не сомневаюсь в этом, Томео-кун, — киваю на скамейку, и паренёк с явным облегчением осторожно опускает свою ношу в тенёк. — Жаль только, мы с тобой не увидим её реакцию и не сможем рассказать Акимичи-сану, но я уверен, что…
      — Инаби! — перебивает меня взволнованный брат. — Там…
      — А, вот вы где! — оп-па, и Жабыч пожаловал. — Ты что себе позволяешь, мальчишка!
      — Джирайя-сенсей! — чуть было не сказал «нащальника», но эти дикие люди не поймут-с… — А мы тут как раз работаем над вашим заданием! А как там продвигается «Сказка лесного духа»?
      — По твоему совету я отдал её прочитать своей команде, — отмахивается саннин. — Не сбивай с мысли! Что вы устроили с Цунаде?
      — Всё как вы и просили, Джирайя-сан! — радостно вякает Обито, отчего сенсея перекашивает напрочь. Тренируйте нервы, товарищ. С Нариком тоже будет непросто.
      — Я просил?! — ой-ой, похоже, сейчас нас будут бить. Хотя, почему нас… меня. — Я просил подумать! Подумать о том, как помочь моему другу! А не преследовать её по всей деревне, как меня!
      — А мы в женские бани за ней и не ходили, — проклятье, ну зачем я над ним стебусь? Человек на взводе, прибьёт и скажет, что так и было. Или пошлёт, что даже хуже. Держать удивлённые глаза. Ни следа улыбки — это вопрос жизни и смерти. — Мы собирали информацию!
      — Информацию? — белые брови чуть приподнялись.
      — Важную информацию, Джирайя-сенсей! — достаю заветный блокнот и пытаюсь разобрать каракули брата. — Мы же не можем просто фантазировать, как помочь человеку, если совсем ничего о нём не знаем. Вот, например: День пятый: доставлен букет астр — швырнула в стену и сказала… Обито-нии, как не стыдно повторять такие слова! Стало быть, астры ей не нравятся. Шестой день: букет львиного зева — долго разглядывала. Нюхала, потом забрала с собой в дом. День седьмой — в полдень доставлен букет ромашек…
      — Хватит, я понял! — перебивает мой бубнёж восходящая звезда мировой литературы. — У меня осталось два вопроса: почему она пришла ко мне такая злая, и как вам удалось ни разу не попасться?
      — Не удалось, Джирайя-сенсей, — вздыхаю с неподдельной грустью. — Араи-кун подрабатывает посыльным в ресторане Акимичи. Цунаде-химэ поймала его в первый же день и сильно напугала. Мне так жаль, что я его подставил… А по поводу злости… В какой день вы встретили Сенжу-сама?
      — Позавчера, — хмыкает сенсей. — Она нашла меня позавчера и чуть не убила.
      — Хм-м, так и запишем: «Гнев от астр не проходит очень долго. Не дарить ни в коем случае!»
      — Дай-ка сюда, — хорошо быть большим и сильным. Отобрал у ребёнка плод недельных трудов и не постеснялся даже. — Хоть буду в курсе, чего вы там натворили… Так, ужины, букеты… хе-хе, конфеты на работу под Хенге главврача? Забавно. А это что?.. Что? Надпись «С добрым утром, красавица» на заборе перед окном?!
      — Мы хотели на земле, чтобы буквы побольше вышли, но краски было мало, — огорчённо вздыхает Яманака.
      — А что, мне нравится. — усмехается саннин. — Правил приличия вы не нарушали, не навязывались… Почему вас так легко пустили в квартал Сенжу?
      — М-м, может быть потому, что я первым делом попросил разрешения у Тока-сама? — пожимаю плечами. — Монтаро-сан тоже присутствовал и одобрил. Мы вот только всё ждали, когда же вы спросите о своём задании?..
      — Выходит, я ещё и виноват, что вовремя за вами не уследил, — чешет репу самый знаменитый местный вуайерист. — Н-да, впредь будет наука… а что у вас намечено на сегодня?
      — Джирайя-сенсей! — возмущённо качаю головой. — Вы разве не помните, какой сегодня день?
      — Шестнадцатый день восьмой луны, а что? — удивляется этот, с позволения сказать, учитель.
      — Сегодня же день рождения Цунаде-сама! — не выдерживает брат. — Мы первым делом узнали, когда он, и сразу поняли: вы хотели устроить ей сюрприз в честь такого праздника, вот и попросили нии-чана!
      — Э-э… хм-м, — Сомневаюсь, что он вообще в курсе. Сейчас явно будет врать. — Ты прав, э… Обито-кун, кажется?.. Ты абсолютно прав! И я доволен тем, как вы выполнили моё поручение. Спасибо вам, больше ничего делать не нужно!
      — Но как же так, Джирайя-сенсей! — обидно, блин, мы старались-старались… — Мы так долго возились с этим праздничным тортом, даже заказывали его специально у Акимичи-сана! Неужели он так и пропадёт зря?
      — Ну хорошо, — опытный убийца не выдерживает тройного жалобного взгляда и сдаётся. — Можете отнести его… хотя нет. Лучше я сам. Когда там Цунаде возвращается домой?
      — За неделю наблюдений — она покидала госпиталь от шести до восьми часов после полудня, — сверяюсь с заветным блокнотом. — Вот, смотрите. Чаще всего в семь вечера.
      — Значит, у меня есть ещё минимум час, — бормочет белобрысый, подхватывая коробку и машинально втягивая носом неземной аромат. — Пахнет великолепно. Благодарю вас и ваших друзей. Про новую сказку поговорим завтра после полудня на четырнадцатом полигоне.
      — Это что же получается, — брат дёргает меня за рукав, наблюдая за скачущей по крышам фигурой Джирайи. — Наши рисунки теперь не пригодятся?
      — Обязательно пригодятся, нии-сан! — ободряюще хлопаю его по плечу. — Не выбрасывать же их теперь? Давай-ка собираться домой — а то ока-сан будет недовольна.
      — Инаби-кун, а сколько у тебя рисунков?
      — Хм-м, — пробегаюсь по своей стопке пальцами. — Десять. А у тебя?
      — Девять, — испуганно лепечет брат. — Я их положил вот сюда, на скамеечку, а потом Томео-кун сюда торт поставил, а теперь…
      — Я не брал! — спешит оправдаться Яманака.
      — Наверное, эро-саннин на память прихватил, — машу рукой. — Ничего страшного, пойдём скорей!
      * * *
      Пенье птиц разносилось над кварталом Сенжу. Нежаркое вечернее солнце ласкало шею и руки и заставляло немногочисленных прохожих, идущих навстречу Минато, забавно щуриться, словно каждый из них был рад его видеть. Юный Намиказе отвечал на эти вынужденные улыбки широкой искренней ухмылкой. Ведь ещё немного, всего пару шагов, и он вновь услышит такой родной голос…
      — Минато-ку-ун! — нечто бестолково и радостно верещащее свалилось на парня непонятно откуда и повисло на плечах. — Как здорово, что ты пришёл, я так ждала! Представляешь, сегодня случилось такое!..
      Молодой шиноби неторопливо переставлял ноги, слушал весёлую болтовню спутницы и тихо млел, время от времени удивлённо или согласно хмыкая. В тот момент он был абсолютно счастлив. Оттого, что рядом идёт самая красивая в мире девушка. Оттого, что её узенькая ладошка доверчиво покоится в его руке и немного сжимается на самых волнительных местах повествования. Оттого, что её глаза говорят лучше всяких слов. О, Ками-сама! Если бы это мгновение длилось вечно!..
      Из философских размышлений Минато вывел в третий раз повторённый подругой вопрос:
      — А это правда, что Джирайя-сан влюбился в Цунаде-химэ?
      — Э? — такой поворот событий стал для парня полной неожиданностью. — Сомневаюсь, Куши-чан. Сенжу-сама недавно… хм, приходила к нам на тренировку и спрашивала его о каких-то цветах. Она почему-то была очень зла.
      — А он? — зелёные глаза смотрели с таким восторженным интересом, что Минато не смог бы смолчать, даже если бы захотел.
      — Он очень удивился и сказал, что это какая-то ошибка, — развёл руками чунин. — Вот увидишь, это недоразумение вскоре разрешится.
      — О-о, — девушка была в восторге, — Значит, он так и не решился сказать ей о своих чувствах, даттебане! Честно говоря, не могу его винить — у Цунаде-химэ тяжёлая рука. Представляешь, меня тут недавно научили гадать по ромашке, помнишь, я тебе показывала? И вот иду я вчера, гадаю, — Кушина стрельнула глазами в сторону парня и чуть зарделась, — а тётя Цу меня и спрашивает: «Что это ты делаешь? Узнала рецепт нового лекарства?». Ну, я ей, конечно, сразу рассказала, как надо правильно гадать, а она, конечно, пофыркала только и ушла, но сегодня… — девушка не выдержала и прыснула в кулачок. — Сегодня утром я видела, как она идёт в госпиталь и обрывает лепестки, даттебане! А когда меня увидела, то спрятала цветок в карман, представляешь! А ты уверен, что Джирайя-сан не имеет к этим странным подаркам никакого отношения?
      — Ага, — пожал плечами Минато, приваливаясь спиной к старой яблоне. — Он всю неделю просидел над новой книгой. Мне кажется, получилось намного лучше той, первой. Вот, гляди, что он пишет: «должен быть кто-то в этом мире, для кого ты будешь самым мудрым, самым сильным, самым смелым и самым красивым»[2]. Хочешь почитать?
      — Конечно хочу, даттебане! — кипа листков была едва ли не вырвана из рук парня.
      На следующие десять минут всё вокруг погрузилось в тишину, нарушаемую лишь соловьиными трелями и шорохом ветвей.
      — Это замечательно, Минато-кун! Очень добрая и мудрая сказка! А эти картинки такие красивые! Я прямо представила всё вживую!..
      — Я тоже! — горячо согласился с ней ученик Джирайи. — Только представь, сколько труда учитель вложил в неё! Он никак не мог успеть дарить те подарки Цунаде-химэ.
      — Правда? — хитро улыбнулась Узумаки. — А это тогда кто?
      Со всё возрастающим недоумением Намиказе наблюдал, как сенсей спрыгивает с крыши и тихонько просачивается в дом принцессы клана-основателя. Сначала в осторожно приоткрытую дверь заглянула белобрысая голова. Затем внутри оказалось левое плечо, торс… последней из поля зрения юных наблюдателей исчезла вместительная картонная коробка.
      — Ой, как романтично!.. Как думаешь, что там, внутри? — Кушина уже буксировала кавалера к заветному забору. — Пойдём, посмотрим, даттебане!
      Ответить девушке Минато не успел. Аккуратный домик лучшего ирьёнина Конохи вздрогнул от мощного крика. Затем внутри что-то с грохотом рухнуло, и развернулась, судя по звукам, настоящая битва: громкие неразборчивые вопли перемежались со звоном разбиваемой посуды. Минуту спустя разлетелось вдребезги одно из окон. Осколки стекла смешались с черепками тяжёлой вазы. В проёме была видна мокрая шевелюра жабьего саннина. В растрёпанных лохмах запуталась белая ромашка. Теперь крики стали слышны отчётливей:
      — Негодяй! Убью!..
      — Цу, послуш…
      — Я! Тебе! Не! Цу! — каждое слово сопровождалось звуком бьющейся посуды.
      — Хорошо, хорошо! Ай! Цунаде, успокойся, давай пого…
      — Успокоиться?! Ты неделю выставлял меня на посмешище, а теперь предлагаешь успокоиться? А какие рожи корчил на полигоне! На!
      Мимо окна промелькнул женский силуэт. Минато почувствовал, что краснеет, и тут же схлопотал тычок в бок от ревниво засопевшей Кушины. Из одежды на принцессе Сенжу было только коротенькое полотенце, обёрнутое вокруг тела. Многострадальное здание вновь содрогнулось. По стене пробежала трещина, а с крыши осыпалась часть черепицы.
      — Да как ты вообще посмел сунуться ко мне со своими идиотскими подарками! Чтобы я предала память Дана!..
      — Довольно! — дом потряс очередной удар. — Молчать, женщина! Хватит уже нести эту чушь про Като и его память! Ведёшь себя так, словно это не его убили, а тебя. Думаешь, он бы такой жизни тебе пожелал? Вечного одиночества? Ну и живи, как тебе вздумается! Вот, держи — с днём рожденья!
      Послышался скрип деревянных гэта по черепкам. Похоже, учитель Минато шёл к двери.
      — Д-джирайя… — в голосе принцессы Сенжу не осталось и следа былой уверенности и злости. Теперь в нём явственно слышались жалобные всхлипы. — Я…
      До слуха любопытных чунинов донеслись сдавленные рыдания. Словно женщина плакала, уткнувшись в подушку. Или… в грудь мужчины. Тактичный Намиказе потянул подругу подальше от окна. Задумчивая Кушина не сопротивлялась. Свои мысли она озвучила уже на живописной полянке в тихом яблоневом саду:
      — Как ты думаешь, Минато-кун, твой сенсей прав?
      — Я согласен с ним, Куши-чан. Если тот человек любил Цунаде-химэ, он бы хотел, чтобы она была счастлива.
      — Д-да, наверное… — девушка обхватила руками плечи и зябко поёжилась. Через пару минут она подняла на друга лукавый взгляд. — А всё-таки, Инаби-кун не соврал. Это штука с ромашкой действительно работает!
      — Знаешь, — парень ответил ей таким же взглядом. — Если соберёшься гадать, сперва покажи цветок мне. Я пересчитаю лепестки, чтобы результат уж точно был правильным.
      --------------------
      [1] http://www.pichome.ru/image/NOE
      [2] Как уже догадались знающие читатели, сюжет сказки был позаимствован ГГ из замечательного советского мультфильма «Самый, самый, самый, самый».

Глава 18 — Зеркало

     По странной прихоти мироздания четырнадцатый полигон располагается в противоположном от квартала Учиха конце деревни. Окидывая скучающим взглядом унылую панораму и широко зевая, тащусь туда уже пятнадцать минут. И это от Академии! Проклятый дождь не даёт ускориться — хоть прыгать по крышам уже худо-бедно получается (недолго, правда), сверзиться с мокрых «верхних путей» можно очень и очень больно. Не хватит у меня концентрации, чтобы долгое время «приклеиваться» к чему попало. Тем более, в таком состоянии, как теперь. Я потянулся и снова широко, с подвыванием зевнул. Полдня вчера убил на те, как впоследствии выяснилось, ненужные рисунки, отдал Яманака последние сбережения за торт, после вечерней тренировки ещё пара часов ушла на подготовку новой партии иллюстраций…
      Время только перевалило за полдень, а я уже с тоской мечтаю о тёплой постели. Как жаль, что шинобским детям не положен тихий час! Всё же охота за саннинами далась мне куда тяжелее, чем ожидал — сказывается нежный возраст. Но, слава Богу, всё закончилось. Джирайя оценил проделанный труд, одобрил его, а главное — отменил своё задание! Значит, Инаби наконец-то отдохнёт! Чего мне стоило вчера не пуститься в пляс при словах сенсея «больше ничего делать не нужно»… Вот сдам ему с рук на руки новую сказку, и бегом домой — авось удастся всё же прикорнуть часок до возвращения взрослых и вечерней встречи с одноклассниками…
      На полигоне стоит идиллическая тишина. Неприятный дождик в очередной раз прекратился, собираясь с силами, чтобы через четверть часа вновь вернуться на улицы деревни, Скрытой в Листве. Будущий воспитатель заводного апельсина обнаруживается неподалёку от входа. Неужели я удостоился чести видеть ту самую знаменитую тренировку жабьих отшельников, при которой нужно удерживать равновесие на острой вершине пирамиды? Только что-то саннин не шибко похож на медитирующего Будду — разве что загнутыми в позу лотоса ногами…
      Джирайя сидит ко мне вполоборота, что позволяет полностью насладиться открывшейся картиной. Весело мурлыкая под нос, саннин неторопливо что-то пилит. Скрежет металла по металлу разносится далеко окрест. Обхожу сию композицию и вижу в руках сенсея его знаменитый хитай-атэ с иероглифом «Масло». Никакой реакции на своё прибытие не наблюдаю. Позвать его, что ли… Надеюсь, не упадёт от неожиданности:
      — Кхм, здравствуйте, Джирайя-сенсей!
      — А, Инаби-кун! — вопреки моим опасениям, деревянная плашка, служившая ученику Третьего сиденьем, даже не шелохнулась. — Как успехи?
      — Не очень, — грустно вздыхаю. — Я придумал новую песню: «Вчера жизнь была простой игрой, а теперь я ищу, где спрятаться», но она совсем нескладная!
      — М-да, — скептически взлохмачивает белобрысую шевелюру не оценивший моих битломанских потугов Жабыч. Однако не спешит навязывать свою точку зрения. Вместо этого мастерски переводит тему. — У тебя отличное воображение. Принёс новую сказку?
      — Только идею и рисунки, Джирайя-сенсей! — разворачиваю захваченный с собой рулон с бумагами и осторожно протягиваю вперёд.
      — Хм, «про рыбака и маленькую золотую рыбу», — катает на языке заглавие молодой литератор. В голосе ясно слышится недоумение, сдобренное лёгкой долей разочарования. — Дай-ка я догадаюсь — этот старый человек поймал волшебную рыбу, и она сделала его счастливым?
      — А вот и не угадали, Джирайя-сенсей! — радостно показываю ему язык. — Сначала старик долго трудился и много раз без толку забрасывал невод. А когда поймал рыбку, она пообещала большой выкуп, но он ничего не взял, а отпустил просто так…
      По мере моего сумбурного повествования, перемежаемого показом иллюстраций к ключевым моментам сказки, на лице саннина всё сильнее проступает понимание, а затем и восторг. В некоторых местах мы спорим, другие он понимает намного лучше меня.
      Я всё больше восхищаюсь этим человеком. У него не было одиннадцати школьных лет. Его не заставляли штудировать и анализировать шедевры мировой литературы. Он не прочёл тех сотен томов и тысяч стихотворных строк, с которыми свёл знакомство я. У него вообще нет никакой базы, кроме устных преданий да четырёхлетних курсов малолетних киллеров. Тем не менее, сейчас полуобразованный убийца разговаривает со мной на равных, на лету схватывает пушкинские идеи и адаптирует их под местные реалии! Незнание, например, термина «градация» нисколько не становится помехой — суть «учитель» воспринимает и так. Словно господин Журден, который был не в курсе, что разговаривает прозой.
      Увлёкшись творческим процессом, сами не замечаем, как заготовленные материалы подходят к концу. С предвкушающей улыбкой будущий всемирно известный писатель запаковывает мои рисунки и свои заметки в печать и вновь хватается за хитай-атэ. Не выдерживаю и даю волю любопытству:
      — Джирайя-сенсей, а что это вы делаете?
      — Ставлю памятную зарубку, Инаби-кун, — расплывается в улыбке жабий отшельник. — Вот, смотри: первая — это после пьянки, когда обмывали получение чунинских жилетов. Вторая — когда выжили в битве с Саламандрой. А третья… вчера!
      Загорелая рожа с красными разводами становится ну очень довольной. Саннин счастливо жмурится и мечтательно откидывает голову назад, позабыв о необходимости балансировать на своих деревяшках. Панически взмахивает руками, но удерживает равновесие и возвращается к работе. Успеваю заметить на шее два характерных синяка. Моё удивление столь сильно, что не удерживаюсь от дебильнейшего из вопросов:
      — Так вы что, вчера?..
      — Ага, — физиономия Джирайи становится совсем уж сияющей. Срочно нужен кирпич!
      — Тогда, — пытаюсь справиться с удивлением и лёгкой завистью. Вот ведь свезло мужику «на шару»! — Вы что, завтра тоже будете корябать свой протектор? Он ведь так быстро кончится.
      — Завтра? — удивляется эта наглая морда. — Не-ет, ни завтра, ни в ближайшие полгода мне лучше на глаза Цунаде не попадаться. Вот когда отойдёт…
      — Ну, вы и!.. — не могу найти приличных слов для этого блондинистого пикапера. В итоге останавливаюсь на самом детском варианте. — Как вам не стыдно, Джирайя-сенсей! И вы ещё называете себя её другом!
      — Э-э?.. — тупит Жабыч. Нет, я допускаю, что он в таких делах неопытен, но для меня-то всё ясно, «как простая гамма»!
      — Мы ведь спрашивали про Цунаде-сан у Кушины-химэ и даже у Тока-сан! Она очень переживает, что все, кого она любила, умерли! Считает себя проклятой! Думает, что ей из-за этого всю жизнь придётся быть одной! А вы ей сначала дали надежду, а теперь бросаете у разбитого корыта! Да ещё меня заставили вам помогать! Козёл!
      По открытому рту и остекленевшим глазам понимаю, что пациент где-то глубоко в себе и вернётся не скоро. Возмущённо плюю себе под ноги (не соврал Марк Твен — через дырку от выпавшего зуба это действительно делать намного удобней) и с гордо поднятой головой покидаю полигон. Уже у самого выхода оборачиваюсь на шум упавшего тела. Злорадно хмыкаю и стартую в сторону родного квартала. Куда только усталость подевалась?..
      Бушующие эмоции мешают трезво оценить происходящее и найти выверенный правильный и выгодный выход. В таком состоянии весёлой и решительной злости я запросто могу столько дров наломать, что за всю жизнь не разгрести. Плевать! Сейчас я, как герой давным-давно прочитанного стихотворения, просто очень боюсь не успеть[1]. Тяжело дыша, вваливаюсь домой и ору:
      — Обито! Где наши рисунки?!
      * * *
      Скука и серость царили в стенах госпиталя деревни, Скрытой в Листве. Барабанящий по окнам дождь убаюкивал пациентов и врачей. Из-за закрывших небо туч стены, кровати, оборудование, одежда и лица людей — всё казалось безжизненным, выцветшим. И вот, подстраиваясь под окружающий мир, всё тише звучали голоса ирьёнинов, и всё больше больных проваливались в неглубокую дремоту, коротая бесконечный сумрачный день.
      Накрыв одеялом очередного сильно простуженного ребёнка, Цунаде устало и привычно успокоила взволнованную мамашу и продолжила обход. Странно, сегодня ни коллеги, ни пациенты не проявляли обычной назойливости. Наоборот, в присутствии ученицы Сандайме они странным образом затихали, наткнувшись на её тяжёлый взгляд.
      Принцесса Сенжу никогда не была болезненно зависима от мнения других, а сегодня и вовсе почти полностью игнорировала всё происходящее вокруг. Мысли женщины крутились вокруг вчерашнего происшествия. Она всегда ценила Джирайю за честность и прямоту, граничащих с наивностью. Начиная с их первого дня в команде, он пытался добиться её благосклонности. Но видно было, что парень даже и не задумывается о серьёзных вещах вроде свадьбы и совместной жизни, и изменить друга Цунаде не могла. На первом месте для него всегда были вещи глобальные, вроде жизни без войн для шиноби, или поиска того самого ученика, что изменит мир. Соблазнение наследницы клана основателя он воспринимал скорее как нечто среднее между забавной романтической игрой и дружеской перебранкой (в зависимости от настроения девушки). Большую часть времени её устраивал такой ход событий. Иногда, наоборот, жутко бесил. Пару раз она поддавалась искушению, но никаких изменений в их отношениях не происходило: после некоторой паузы стартовал новый раунд ненавязчивых приставаний. А вчера… вчера она поверила в то, во что ей так хотелось поверить, и дала волю эмоциям. Этой ночью она наконец-то была не одна. И счастлива.
      Утро расставило всё по местам, оборвав сказку на самом интересном месте. Сквозняк из разбитого окна. Смятая постель. Длинный белый волос на подушке. Мерное тиканье часов. И одиночество.
      Цунаде почувствовала, как вновь накатывает волна тоски, и потрясла головой, пытаясь прогнать непрошеные воспоминания. Торопливо черкнув заключение в очередной медицинской карте, она перевела взгляд на лежащую на кровати пожилую женщину:
      — Снова к нам, Маюко-сан? Вы, должно быть, уже познакомились со всем персоналом больницы?
      — И не говори, девочка, — старушка вымученно улыбнулась. — Вот жду не дождусь, когда меня наконец перестанут терзать всеми этими пилюлями и трубками и позволят спокойно отправиться к Шинигами.
      — Ну что вы, — выдавила из себя дежурную улыбку ученица Третьего. — Очень скоро мы вновь поставим вас на ноги, и проживёте ещё сто лет!
      Пациентка в ответ молча погладила внучку Хаширамы по руке. В выцветших глазах была только усталость. Неубедительно пробормотав что-то ободряющее, Цунаде поспешила продолжить обход.
      Она даже не могла злиться на Джирайю. В конце концов, он всегда честно и недвусмысленно озвучивал свои намерения, и не его вина, что она навоображала себе невесть чего. Подумаешь, сделал несколько ничего не значащих подарков…
      Сенжу резко остановилась посреди коридора, перепугав идущую следом молоденькую куноичи с каталкой, и раздражённо отмахнулась от её лепетания. А с чего она взяла, что сюрпризы делал жабий саннин? Да, вчера он принёс торт, чтобы поздравить её с днём рождения. Очень хороший подарок, которому было найдено достойное применение… Женщина слегка покраснела и снова тряхнула головой, отбрасывая несвоевременные мысли. Возможно, события предыдущей недели дело рук какого-то неизвестного шиноби-ухажёра, а старый друг вчера просто оказался в нужное время в нужном месте? Тогда… тот тайный воздыхатель вчера мог увидеть, как она… Цунаде смутилась ещё больше. Не получится ли так, что она своими действиями оттолкнёт влюбившегося в неё шиноби? Кто же осмелится соперничать с её сокомандником? Окончательно запутавшуюся в эмоциях и предположениях ирьёнина вывел из раздумий протяжный, с подвыванием, стон.
      Обнаружив, что только что, «не приходя в себя», вправила перелом какому-то несчастному пареньку, куноичи хмыкнула, перепроверила результат и, поручив ассистенту фиксацию конечности, отправилась дальше, снова и снова прокручивая в уме сложившуюся ситуацию…
      — Цунаде-сама! Цунаде-сама! — в голосе молодого шиноби в белом халате проскальзывали панические нотки. — Я только… а она… и сразу…
      — Палата какая? — рявкнула принцесса Сенжу, хватая бестолкового генина за шиворот и хорошенько встряхивая.
      — А?.. — темноволосый юноша, открыв рот, смотрел на неё круглыми от ужаса глазами. В этот момент он сильно напоминал кролика с фермы, на которого Орочимару шутки ради натравил свой призыв в далёкую пору их ученичества. После второго встряхивания несчастный судорожно сглотнул под многообещающим взглядом карих глаз и, наконец, выдал: — С-семнадца-а-а…
      Трудно закончить фразу, если вдруг оказываешься в свободном падении.
      — Ты вроде неглупый парень, Сёмэй, — на ходу выговаривала едва поспевающему за ней подопечному ученица Сарутоби, — но слишком уж теряешься в экстренных ситуациях. Это непозволительно для ирьёнина. Я знаю только один способ преодолеть это — тебе нужно больше опыта. Поэтому запиши на свой счёт ещё два дежурства за эту неделю. Хоть бы в курс дела меня ввёл по дороге, а то…
      Влетев в палату, врач осеклась. Медленно подошла к кровати и плавно провела засветившейся рукой вдоль лежащего тела, задерживаясь напротив сердца и головы. Морщинистое лицо старухи Маюко было умиротворённым и радостным. Поколебавшись, Цунаде опустила пациентке веки и поспешила отойти.
      — …хотел принести ей обед, а она… — генин продолжал что-то испуганно бубнить, с надеждой заглядывая в глаза куноичи, словно надеясь, что та сейчас всё уладит.
      — В морг, — отрывисто бросила через плечо Сенжу. Остановившись в дверях, оглянулась на растерянного Сёмэя и добавила: — Передашь Сибата-сану, что я просила научить тебя делать вскрытие. Отчёт о результатах должен быть у меня на столе к утру.
      Следующие полчаса наследница клана-основателя провела в туалете. Пальцы окоченели от холодной воды. Глянув в зеркало, женщина поморщилась. Лицо опухло от слёз, мокрые пряди прилипли ко лбу, а уж выражение глаз… даже несчастный практикант смотрел не так жалобно.
      Сравнение с молокососом-Сёмэем странным образом подстегнуло Цунаде. Заставило встряхнуться и посмотреть на себя другими глазами. Что с ней такое? С её-то личным кладбищем, переживать из-за рядовой и обыденной смерти? Неужели она так привыкла быть несчастной, что теперь хватается за каждый повод пореветь?
      Убрав следы слёз медицинским ниндзюцу и тщательно зачесав волосы в хвост, женщина хмуро улыбнулась. Зеркало впервые за долгие годы отражало твёрдую и целеустремлённую принцессу великого клана, по праву считавшуюся одной из сильнейших шиноби мира. Поправив одежду, она решительным шагом направилась к выходу. Предстоял насыщенный день…
      Выйдя на улицу, Цунаде полной грудью вдохнула свежий воздух и довольно прищурилась, когда неяркий красноватый луч, с трудом протиснувшийся между крыш и низко нависающих свинцовых облаков, осветил её лицо. Размышляя, как быть с разгромленной кухней, легендарный саннин направилась было домой, но… её чуткий слух уловил ставшее за последнюю неделю знакомым оживлённое шушуканье и смешки. Источник шума не преминул найтись тотчас же. Группка молоденьких куноичи оживлённо обсуждала что-то, стоя у стены дома, прямо напротив ворот госпиталя.
      Не встречая сопротивления, наследница Хаширамы прошла притихшую толпу насквозь, как брошенный умелой рукой кунай прошивает густую траву. Сначала ей показалось, что кто-то прикрепил на стену страницу, вырванную из книги Бинго, но, приглядевшись, Сенжу обнаружила и существенные различия.
      Первым бросался в глаза её небрежно выполненный, но милый портрет, вместо угрюмых рож вражеских шиноби. График способностей тоже присутствовал, но привычные тай-, нин— и гендзюцу были заменены на «красоту», «ум» и «грацию». Причём, естественно, оценены максимально высоко. Особые приметы пестрели цветистыми фразами типа: «от одного её взгляда замирает сердце», или «её голос звучит, словно божественная музыка». Финальным штрихом была графа «Награда», обещавшая «вечную благодарность тому, кто решится рассказать ей о моих чувствах».
      — Кто?! — от благородного рыка одной из сильнейших куноичи Конохи окружающие испуганно прыснули в стороны. — Кто это... принёс?
      — М-мы не знаем, Сенжу-сама, — поспешно затараторили девчушки, вздрогнув от громкого треска, с которым несчастный листок оторвался от стены. — Он опять был под личиной главного врача, а вы ведь сами с ним только что согласовывали закупки лекарств.
      — Давно? — взгляд ореховых глаз не предвещал ничего хорошего. — Куда пошёл?
      — Туда, — присутствующие поспешно и синхронно отмахнулись в сторону квартала Сенжу, а какая-то невысокая шатенка, набравшись смелости, добавила: — Кажется, у него был не один такой листок, а целая стопка…
      Никогда ещё Цунаде не преодолевала дорогу до дома с такой скоростью. Дома сливались в пёструю мешанину. Прохожие испуганно шарахались. Проклятые смущающие бумажки оказывались в руках одна за другой. Кто-то и правда расклеил их по её обычной дороге. Стоя у входа в дом и подозрительно оглядываясь, куноичи озадаченно пробормотала:
      — Девятнадцать… задница биджу! Пропустила! — теневой клон умчался тщательно проверять всю дорогу, а женщина, устало махнув рукой, прошла в родные пенаты. Кем бы ни был загадочный ухажёр, с поличным его поймать уже не удастся. А ей снова предстояла уборка…
      Как ни странно, сегодня приведение кухни в приличный вид заняло гораздо меньше времени. Возможно потому, что целых предметов интерьера осталось до обидного мало. Нужно было только выкинуть черепки да подмести. Подняв с обеденного стола коробку с остатками торта, Цунаде с надеждой принюхалась, но тут же разочарованно хмыкнула. День, проведённый в тёплом помещении в обществе налетевших в разбитое окно мух, не пощадил объедки кулинарного творения Акимичи. Вздохнув, женщина закрыла коробку и почти донесла до мусорного мешка, но вдруг её пальцы ощутили какую-то неправильность на картонном дне. Аккуратно отодрав основательно присохший листок и тщательно его рассмотрев, принцесса клана Сенжу задумчиво констатировала:
      — Двадцать, — после чего практически сползла по стене. Женщина хохотала и не могла остановиться. — Всё-таки Джирайя… нет, ну каков засранец!..
      * * *
      Звонкий деревянный стук разносится по тренировочной площадке Академии, отражаясь от стен. Ладони давно ноют, локти дрожат, а здоровенный синяк на правом плече мешает свободно двигаться.
      Шагаю вперёд, одновременно садясь в низкую стойку, подныривая под удар Удо и пытаясь достать его опорную ногу. Противник привычно отходит, пользуясь преимуществом в длине оружия и, перехватив боккен поудобнее, начинает новый замах. Снова сокращаю дистанцию, принимаю атаку на одну из коротких палок и машу другой куда-то в сторону спарринг-партнёра. В этот раз Такэда не успевает нанести удар на опережение — усталость сказывается. Отойти он тоже не успевает, оседая на землю и держась за правый бок. Чистая победа!
      — Пять-два, — присаживаюсь на утоптанную землю рядом с охающим одноклассником. — Сегодня мне везёт.
      — Ага, — пытается ехидно улыбнуться Удо, протягивая мне боккен. — Продолжай тренировки и скоро будешь драться не хуже.
      Некоторое время разглядываю потрескавшееся и разлохматившееся от сильных ударов дерево, перевожу взгляд на свои тренировочные деревяшки, «олицетворяющие» парные вакидзаши. М-да, как подумаю, что сегодня словил полдесятка таких ударов, жуть берёт. Я прям Терминатор какой-то. Впрочем, не зря же мы на всякий случай тренируемся на полигоне Академии, рядом с дежурным чунином. Да и до госпиталя отсюда рукой подать…
      — Да, скоро ты не сможешь от меня постоянно убегать, — неторопливо выковыриваю из ладони очередную занозу. — Теперь тайдзюцу?
      — Давай, только чур Хачиро со мной!
      — Ты ведь понимаешь, что на такие условия я согласиться не могу? — улыбаюсь, протягивая кулак в сторону товарища. — Камень, ножницы, бумага… ксо!
      Неразлучная парочка Ямамото и Араи развлекалась бросанием кунаев, пока мы уродовали тренировочные мечи. Теперь же друзья-товарищи направляются к нам. Вздохнув, поднимаюсь и иду навстречу более коренастой и крепкой фигуре:
      — Ну что, Кен-кун, готов к великой битве?
      — Ага, — расплывается в улыбке веснушчатое детское лицо. Мне хана…
      Танцую вокруг мальчишки, награждая ударами издалека. Парень обещает вырасти в знатного рукопашника. Уже сейчас его атаки ощутимо мощнее моих, а в будущем, глядишь, и до уровня Цунаде дорастёт. А как он держит удар? Я ведь чётко попал по левому локтю — рука должна была отсушиться напрочь… Ага, всё-таки бережёт её! Значит обходим с нужной стороны, сокращаем дистанцию… и «выключенная» рука вдруг намертво сжимается вокруг моего предплечья. Ё…
      — Сзади! — знаю, что глупо, но от отчаяния ничего умнее в голову не приходит. На удивление, тривиальнейшая хитрость даёт нужный результат — противник мешкает и оглядывается. Перехватываю руку, подсаживаюсь под оппонента. Бросок! Как по учебнику.
      — Ну что за дела, Кен-кун! — помогаю мальчишке подняться, попутно возмущённо выговаривая. — Ты ведь в третий раз уже ловишься на простейшую уловку! Что я тебе говорил?
      — Война — путь обмана… — вздыхает понурившийся паренёк. Со стороны мы, должно быть, смотримся очень комично — он на полголовы выше и почти вдвое шире.
      — Именно так! И если ты силён в чём-то, покажи сопернику, что ты слаб! — потираю многострадальную правую руку — мало мне избиения палкой, ещё и удары этого верзилы на жёсткий блок пришлось принимать. — Ты красиво поймал меня, когда показал, что не можешь пользоваться рукой. Но почему решил, что только ты можешь врать и отвлекать внимание врага от важных вещей?
      — Я понял, — бормочет насупленный Араи. Сейчас он сильно смахивает на медвежонка. Пока что маленького и милого. Но через пару лет… — Нельзя отвлекаться от боя, пока противник не побеждён. Нельзя давать волю эмоциям.
      — Ты прав, — киваю на Ямамото, планомерно загоняющего противника в узкое место между стеной и макиварами. — Сейчас парни закончат, и поменяемся.
      Сам того не зная, мальчуган ткнул меня носом в мой же косяк. Легко с умным видом разглагольствовать перед детьми: «не давать волю эмоциям», «держать себя в руках»… После сегодняшних психов и метаний с расклеиванием рисунков это звучит как минимум лицемерно.
      Сам не знаю, что на меня нашло. Ведь если разобраться, какое моё собачье дело до отношений между саннинами? Чего я наорал на Джирайю? Не факт, что сам бы на его месте поступил иначе. Неужели темперамент огненного клана сказывается? Раньше подобные вспышки были для меня совсем нехарактерны… Или дело в том, что я за прошедшую неделю стал намного лучше понимать будущую Пятую Хокаге? Да плевать! Как бы я к ней ни относился, это не повод психовать и осложнять себе отношения с сенсеем! Когда я успел стать настолько непродуманным? И что я буду теперь делать, ведь листовки уже расклеены, и очень скоро Джирайя скорее всего меня пошлёт, и правильно сделает. Он ведь ясно выразился: «ничего больше делать не нужно», а я…
      С другой стороны, сделанного не воротишь. Надеюсь, плод моего изобразительного искусства подтолкнёт женщину не зацикливаться на жабьем отшельнике, а приглядываться и к другим вариантам. Может быть, получится хоть как-то исправить содеянное. Вот сейчас я это и узнаю от двух добровольных филёров, выруливших из-за угла.
      — Инаби-кун! Мы сейчас такое видели!.. — вопреки своему имени Шизука начинает вопить ещё издалека, начисто руша мне всю конспирацию. — Сидели у дома Сенжу-сама, а там!..
      Перебивая друг друга и перебрасываясь недовольными взглядами, Хьюга и Кедоин поведали мне душещипательную историю преследования принцессой клана-основателя неизвестного ухажёра. Ха, значит, мой трюк удался. Всего-то и нужно было модифицировать Хенге, чтобы стопка бумаги в руках не убывала. И уйти от госпиталя, где было повешено последнее объявление, не сразу в сторону Академии, а сделав небольшой крюк, словно направляясь в квартал Сенжу. Всё получилось в лучшем виде, даже до первого слоя легенды: «знать ничего не знаю, я тихий скромный маленький мальчик, меня нанял неизвестный шиноби и попросил расклеить» дело не дошло. А что же случилось дальше?
      — Потом она отправила клона назад в госпиталь, а сама ушла в дом, — к нашей группе подтянулись Такэда с Ямамото, и сероволосая девочка привычно притихла от такой большой компании (целых пять человек! толпа!). Чем и воспользовалась носительница бьякугана, снова завладев инициативой. — Мы уже хотели пойти домой, но тут к нам подошла Тока-сама! Она сказала, что мы большие молодцы, но больше она нас в квартал не пустит.
      — Э?.. — вклинивается в повествование несдержанный Удо, а мы с Хачиро понимающе переглядываемся. — Почему не пустит?
      — Не перебивай! — милая добрая девочка рявкает как заправский сержант. — Я перехожу к самому интересному! Пока мы говорили, к дому подошёл извращенец-сан. Он такой был грустный, как будто ему очень-преочень стыдно. Как Обито-кун, когда не удержал Рин-чан на бортике, и она упала в фонтан!
      Переждав хихиканье, серебряноглазая бестия продолжает:
      — Он постучался в дверь, а она открыла, и…
      — Прибила? — не выдерживаю я.
      — Не-е, — девчонка мотает головой и смущённо потупляется. — Поцеловала! Много раз. А потом они в дом ушли, а Тока-сама сказала, что мы молодцы.
      — Так почему же она нас не пустит в квартал? — снова влезает неугомонный Удо.
      — Не знаю! — огрызается юная разведчица. И подозрительно косится на напарницу. — Только она потом ещё о чём-то шепталась с Киоко-чан! А эта вредина не хочет рассказывать, о чём!
      — И не скажу! — показывает язык довольная Кедоин. — Это моя секретная миссия! Шиноби нашего клана славятся своей скрытностью и незаметностью!
      — Ой-ой, тоже мне, незаметная нашлась! — не остаётся в долгу Хьюга. — Да я тебя за полгорода угляжу и узнаю! У тебя тенкецу перепутаны задом наперёд!
      — Да я… а ты… — задыхается Киоко, не в силах подобрать ответ. На глаза её мгновенно наворачиваются слёзы. — Дура!
      Провожаем быстро удаляющуюся фигурку взглядами. Молчим. Шизука бурчит что-то упрямо-самооправдательное и отчаливает в другую сторону. Вот и поговорили…
      — Ребят, это что сейчас было? — давненько я не видел Араи в таком замешательстве.
      — Женщины, друг мой, — возвожу глаза к небу. — Кто ж их поймёт? Но главное мы узнали: шалость удалась. И других в ближайшее время не предвидится.
      --------------------
      [1] Герой имеет в виду стихотворение Вероники Ивановой: http://iveronika.name/Dlja_tekh_kto_khotj_raz_v_zhizni_bojalsja_ne_uspetj___pr_87.htm

Глава 19 — Заговор

     — Фугаку-сама?
      — Проходи, Мичио-кун, садись. Как продвигаются взаимоотношения твоего воспитанника с саннинами?
      — Ничего нового. За прошедшую неделю он только раз встречался с Джирайей. Отнёс ему очередную сказку. Что-то про антилопу, у которой из-под копыт сыплется золото.
      — Зачем он тратит столько времени на… не на тренировки?
      — Сложно сказать. Жена уверяет, что он придумывал эти сказки для брата и ежедневно выкраивал время для рисования в течение нескольких лет. А сейчас нашёл такого же увлечённого человека, как и он сам. Как вы считаете, есть ли вероятность, что саннин возьмёт его в постоянные ученики после окончания Академии?
      — Хм, а вот тут уже мне «сложно сказать». Твой пасынок выбрал самого непредсказуемого из легендарной троицы. Учиха давно наблюдают за ними, и вот к каким выводам мы пришли: Орочимару действует исходя из собственной выгоды. Сенжу — из личных привязанностей. Джирайю так и не смогли просчитать. Не принимать же всерьёз его маску извращенца? Слишком умён…
      — Многие жители Конохи не согласятся с такими выводами.
      — Мне плевать на мнение идиотов. Как твои успехи в… самосовершенствовании?
      — Весьма скромные, Фугаку-сама. По словам Яширо-сана, я сейчас на уровне чунина Учиха.
      — Неплохо. Большего от Яширо я и не ожидал. Всё-таки он не боевик, да и тренировать привык обладателей шарингана. У меня есть для тебя предложение, Мичио-кун.
      — Очень внимательно вас слушаю, Фугаку-сама.
      — Перед тем как начать, ещё раз повторю: это не приказ, и не настойчивое пожелание, а именно предложение. Я честно озвучу недавно открывшуюся возможность, а принимать решение будешь ты и только ты, как глава клана Секитан. Мы поняли друг друга?
      — Вполне.
      — Вчера я имел беседу с Хатаке Сакумо. Как ты, наверняка, в курсе, на этой неделе его сын сдал выпускные экзамены Академии. В возрасте пяти лет! Крайне одарённый ребёнок. Следует ли ждать подобного от твоих… воспитанников?
      — Нет, Фугаку-сама. Инаби весьма эмоционально обозвал досрочную сдачу «прямой дорогой в могилу», и Обито с ним согласился. Хотя и завидует Какаши-куну.
      — Хм. Ещё одно доказательство «взрослого разума».
      — Я бы скорее отнёс это к последствиям драки с пьяным возчиком.
      — Возможно. Как ни парадоксально, Сакумо-сан вполне разделяет мнение Инаби-куна. Поэтому следующие несколько лет Какаши-кун проведёт в команде одного из джонинов Учиха, выполняя неопасные миссии по охране торговых обозов в окрестностях столицы. Изначально Хатаке планировал пристроить его в отряд к представителю дружественных его клану Хьюга, но согласился с моим предложением — так у него будет меньше шансов потерять лицо. Ведь формально мы не состоим в союзе. Кстати, настроен он оказался гораздо дружелюбней, чем ожидалось.
      — Я передам вашу благодарность причине этого дружелюбия, Фугаку-сама.
      — Да уж, будь любезен. Он принёс клану немалую пользу.
      — Простите моё невежество, Фугаку-сама, но в чём заключается выгода Учиха? Ведь фактически получается, что джонин клана будет вынужден на несколько лет оставить выполнение миссий и заниматься охраной ребёнка.
      — Фактически, этот джонин занимается пополнением клановой казны. Столичные торгаши любят пускать друг другу пыль в глаза и нанимать элитного бойца для обороны от обычных грабителей, хотя хватило бы и тройки генинов. Они пытаются выгадывать, ограничивая срок работы восемью месяцами — более длительная миссия тянет уже на S-ранг. Но выглядит это ещё глупее. Клан ничего не теряет. Что же до нашего соглашения с Хатаке… политика — грязное дело, и порой её участники ведут себя похуже базарных торговок. Сакумо-сан не относится к таковым. Тем, кто заслужил его дружбу, он помогает, не считаясь с личной выгодой. Поэтому мы сделаем всё, чтобы помочь ему, ничего не требуя взамен.
      — Ясно. Благодарю за разъяснение.
      — Впрочем, у нас есть шанс получить пользу прямо сейчас. В разговоре со мной Хатаке-сан упомянул о тебе. Не делай такое удивлённое лицо. Ты довольно известная личность. Сирота, ставший главой клана. Чунин, женившейся на куноичи в ранге джонина. Да и «ту самую причину» тоже можешь поблагодарить за приятельство с Какаши-куном.
      — И за всё остальное тоже.
      — Ха! И правда. В общем, Белый Клык Конохи наслышан о твоей ситуации и вспомнил о ней в конце нашего разговора. Дело в том, что куноичи из его команды получила тяжёлое ранение на их последней миссии. Медики списали её, и это серьёзно ударило по всем четверым. Сакумо посовещался со своими подчиненными и заявил, что женщин больше брать в команду не будет — слишком велик риск и морально тяжелы последствия. Это место предложено тебе.
      — Это большая честь для меня, Фугаку-сама!
      — Сядь! Дослушай до конца. Это не только честь, но и реальный шанс не дожить до рождения собственного сына. Большинство их миссий — А ранг. Задания В и S встречаются в равных пропорциях. От случайностей не застрахован никто, но всё же встретить противника-джонина, разнимая пьяную драку в кабаке, или расследуя кражу лошадей, очень маловероятно. Там такое случается регулярно. Ты работал на тренировках с Кио и Яширо и представляешь, что тебе грозит. За время, прошедшее с окончания Второй Войны, команда Сакумо потеряла двоих. Кроме той покалеченной женщины был один убитый два года назад — нарвались на тройку Мечников Тумана во время миссии в стране Лапши. Не везло оба раза новичкам.
      — Печальная статистика.
      — Закономерная. Я хочу, чтобы ты понимал — из любого исхода ситуации я извлеку выгоду для клана Учиха. Погибнешь — Хатаке окажется в долгу — ведь его сына мы сбережём. Выживешь — завоюешь уважение для своей семьи и станешь сильнее и богаче. Откажешься — и у меня появится больше шансов увидеть процветающий клан Секитан. Многочисленный клан. А Сакумо будет искать другой способ отдариться за помощь своему сыну. Выбор за тобой. Ответ нужно сказать в течение недели, так что можешь посоветоваться с домашними.
      — Не стоит, Фугаку-сама. Вы хотели, чтобы я принял решение, как и подобает главе клана — не буду перекладывать ответственность на других. Я согласен.
      — Да будет так. Полигон и библиотека в твоём распоряжении.
      — Благодарю.
      * * *
      Останавливаюсь перед одной из популярнейших гостиниц торгового квартала и хмыкаю. «Ощипанная Утка», надо же! Наверное, цены высокие. Впрочем, не моё дело. Внимательно смотрю на брата, он с сосредоточенным видом кивает. Глубоко вдыхаю запах предутренних сумерек, складываю руки в печать концентрации. Вихрь энергии привычно облегает тело, образуя своеобразный плотный «скафандр». Не шибко удобно, но деваться некуда…
      Обито придирчиво осматривает мой новый облик. Тонкие черты лица, некрасивый шрам через левую щёку, чёрные волосы до середины спины, дорогое кимоно с камоном Учиха. Ну, и, конечно, рост. Примерно так я буду выглядеть лет через десять-двенадцать. Получаю добро от опытного критика (паренёк несколько лет оценивал мои потуги на ниве живописи — ему в этом плане можно доверять) и решительным шагом направляюсь к крыльцу местного трёхзвёздочного пристанища путешествующих бизнесменов. Эх, раз пошли на дело…
      Дверь открывает какой-то сонный пацан лет двенадцати. Впрочем, мой представительный видок сбивает с него всю дремоту за считанные секунды. С минуту слушаю испуганный лепет на тему: «ой, вэй, заходи, дорогим гостем будешь», раздражённо кривлюсь и прохожу внутрь. Ну никакого понятия об этикете у современной молодёжи! А меня, между прочим, Мичио до сих пор по нему гоняет! Завидно… Обито послушно семенит в кильватере, поедая меня преданным взглядом. Еле сдерживаю улыбку. Сейчас мы сильно напоминаем Люциуса и Добби. Так, не отвлекаться! Больше надменности во взгляд!
      — Вот что, любезный, — голос, искажённый висящей перед лицом чакрой, получается глухим и надтреснутым, как у чревовещателя, но для гражданских покатит. — Немедленно вызови мне для разговора господина Окэда из Страны Травы. Вежливо вызови! И накрой нам лёгкий завтрак.
      Благосклонно позволяю проводить себя в местную столовую и усадить на «место для почётных гостей». Фиг его знает, что в нём особенного — стул как стул. Но местным виднее, как правильно «делать ку» при встрече таких важных персон, как я.
      На поднявшийся кипеж подтягивается тутошний шеф, после чего суматоха резко увеличивается в масштабах. Обито тоже активно включается в процесс, «помогая» местным: «Инаби-доно не любит долго ждать», «Инаби-доно по утрам предпочитает тамагояки и зелёный чай без добавок». Старательно держу покерфейс.
      Постепенно переполох идёт на убыль, однако спустившийся невысокий лысеющий мужичок с одутловатым лицом и солидным пузиком, успевает «верно» оценить диспозицию. В шалых ото сна глазах ясно читается опаска: у торговой братии фамилия Учиха давно и прочно ассоциируется с полицией. Всё равно, что предпринимателя из моего мира разбудить фразой: «там к тебе пришёл налоговый инспектор». Собственно, на то и был расчёт…
      Скупым жестом приглашаю купчину занять место напротив. Дожидаюсь, пока брат, виртуозно помыкая местными официантами, организует нам лёгкий утренний перекус (это для взрослого он лёгкий, а для меня очень даже нормальный, но остальным об этом знать ни к чему), а затем займёт место у меня за левым плечом, преданно пожирая «начальство» глазами. Актёр растет, однако! Расщедриваюсь на приветствие:
      — Доброе утро, Окэда-сан. Позвольте представиться, меня зовут Учиха Инаби, — небрежный кивок влево. — Это Учиха Обито. Приглашаю вас разделить со мной трапезу.
      Равнодушно выслушиваю ответные заискивающие любезности и неторопливо принимаюсь за еду. Клиент медленно «дозревает». Обито старательно таращится на меня верноподданническим взглядом, а затем молниеносно утаскивает пустую посуду. Напряжение за столом достигает апогея. Отпиваю глоток из затейливо украшенной чашки и на мгновение прикрываю глаза. Ну, во имя светлой памяти товарища Бендера!..
      — Прошу простить мне это грубое нарушение этикета, Окэда-сан, но позвольте сразу перейти к делу, — судя по взгляду бедолаги, он меня расцеловать готов, что не мучаю больше ожиданием. — Я крайне стеснён во времени, поэтому начальник дежурной смены полиции, Учиха Яширо рекомендовал обратиться к вам в первую очередь.
      — С удовольствием помогу вам, если это в моих силах, — похоже, дядьку стало отпускать. Вон с каким облегчением вздыхает. Дожимаем.
      — Нужды клана потребовали от меня срочно найти большое количество краски, пригодной для печати книг. Качественной краски. Насколько мне известно, у вас она есть.
      — О, безусловно, Учиха-доно, — спешит рассыпаться в любезностях частный предприниматель. — Наши товары по праву считаются лучшими во всех Пяти Великих Странах! К сожалению, вчера мы очень много времени потеряли на таможенный досмотр и ещё не успели разгрузиться…
      — Тем лучше, — эдак он долго будет разливаться. Беру быка за рога. — Меня проинформировали о телеге с десятью бочками. Всё верно?
      — Д-да, — в глазах собеседника читается опасение перед «большим братом». — Но, понимаете, мы проделали долгий путь, и, возможно, некоторые из них не совсем полны…
      — Несущественно, — отмахиваюсь я. К сожалению, выбранная роль не располагает к торгам. Аккуратно кладу на стол банковский чек. — Здесь двадцать тысяч Рё. Насколько я узнавал, это даже немного больше обычной цены…
      — О да, Учиха-доно, — верно понимает паузу в моей речи акулёнок местного капитализма. — Благодарю вас.
      — Чудесно, — со скучающим видом обозначаю лёгкий кивок. — Обито-кун покажет, куда доставить товар. Приятно иметь с вами дело, Окэда-сан. Клан не забудет вашей помощи. До свидания.
      Поднимаюсь со своего места и терплю кучу любезностей и поклонов в духе незабвенного шведского посла, который приехал требовать «Кемску волость». Направляюсь к выходу, держа осанку и надменно глядя перед собой. Уже в дверях слышу облегчённый вздох и трагический шёпот брата, сообщающего по секрету всему свету:
      — Инаби-доно такой строгий…
      Завернув в ближайшую подворотню, облегчённо скидываю Хенге и без сил приваливаюсь к стене. Пять минут бездумно втыкаю в пространство, пережидая отходняк. Так, соберись, тряпка! Хитрый план ещё далёк от завершения!
      Следующий пунктом сегодняшней программы — квартал Узумаки. Туда и отправимся. Похоже, состояние «Фигаро тут, Фигаро там», становится для меня привычкой. А всё этот дебил Мичио! Крутизны ему захотелось! Решил резко стать героем, камикадзе хренов! Правильно Анда ему вмазала…
      С другой стороны, именно зачисление отчима в команду Сакумо (а также, осознание того, что в произошедшем есть и доля вины некоего Учиха Инаби) и подтолкнуло меня к повторному выходу на рынок. Благо, готовых проектов скопилось прилично, и момент весьма подходящий — в Конохе как раз проходит большая ярмарка… но обо всём по порядку.
      Первым закономерно встал классический наполеоновский вопрос поиска финансирования. И чесать бы мне репу по сию пору, ведь все наличные были благополучно спущены на авантюру с саннинами, но… Решение явилось, откуда не ждали — Джирайя пришёл мириться. Впрочем, своего учительского авторитета он ронять не пожелал, и предпочёл зайти в гости, будто и не случилось у нас разговора на повышенных тонах, и поинтересоваться наличием новых сказок. После чего у меня в голове что-то щёлкнуло. Легендарный жабий отшельник. Шиноби S-класса. Семьи нет. Не знаю, когда как, а за прошедший месяц даже в борделе ни разу не был (у нас все ходы записаны), а на миссии отлучался трижды. Следовательно, вот он — мой дорогой спонсор! На радостях, я прямо так в лоб и озвучил — а не найдётся ли у многоуважаемого сенсея тысяч этак десять взаймы? Джирайя настолько удивился, что дал. Ну, а дальнейшее было делом техники…
      Дождался, когда в единственной городской типографии останется чернил на один крупный заказ. И обеспечил его от имени незабвенного торгово-производственного концерна «Игры Разума». Затем всё наше разношёрстное семейство две ночи разрезало здоровенные листы на маленькие карточки и клеило коробочки (адская работа, скажу по секрету). Распространение осуществлялось через лавку Тейяки, а рекламные акции — через полицию и Академию. И очень скоро по всей Деревне, Скрытой в Листве забурлили обсуждения новой игры с простым и понятным любому японскому сердцу названием — «якудза».
      Граждане конкуренты попытались было провернуть тот же финт, что прошёл у них в своё время с нардами, но «нонеча совсем не то, что давеча»! Мой давний знакомый Кобаяси-сан, он же хозяин единственного на всю деревню печатного аппарата (администрацию Хокаге не считаем — у них на коммерческое применение табу) честно показывал пустые бочонки с разноцветными внутри стенками.
      Снятие сливок длилось неделю: были распроданы две трети тиража, а первоначальные вложения отбились вдвое. Но вчера к нам на чай зашёл улыбающийся Яширо и потребовал себе персональный набор в подарок, за то, что промурыжил караван из Кусагакуре лишних пару часов.
      Вот так у меня и родился план «второго тура Марлезонского балета». В принципе, можно было заявиться к Окэда-сану сразу же, но вряд ли бы он оценил аристократа, который расплачивается «десятками и двадцатками». Пришлось тащить выручку в банк… Зато теперь развернёмся!
      Местная печать построена дёшево и сердито: подходишь к «копировальному аппарату» (чудо фуин-технологий, даже Узумаки такого больше не делают!), вкладываешь образец, подаёшь чакру (благо затраты — мизерные, даже мне по силам). Принцип схож со знакомыми мне ещё по аниме картами Кабуто. Копии любого размера будут выдаваться до тех пор, пока в специальных резервуарах не кончится краска и бумага. Но эту проблему мы только что решили. У Обито с собой ещё пара макетов. Раз уж выпала такая возможность обставить конкурентов — воспользуемся ей на полную катушку!
      В который раз уже мысленно пробегаю по всем пунктам плана и не нахожу изъянов. Что ж, работаем далее. Приветствую зевающего Такеши, ждущего у ворот квартала Сенжу, и следую за ним. На этот раз меня, как перспективного заказчика, допускают в святая святых клана. А может, просто Монтаро было лень вставать из-за рабочего стола…
      Холостяцкое жилище лучшего мастера Узумаки напоминает музей. Обыденные, редкие, и вообще непонятно для чего предназначенные вещи стоят на полках, выглядывают из полузакрытых ящиков и сундуков, висят на стенах. Остаётся только позавидовать тому, какой насыщенной была жизнь старейшины, раз оставила после себя столько раритетов. Внезапно понимаю, что уже минуту пялюсь на закреплённую напротив входа композицию. Огромные, такие, что торс взрослого человека свободно пройдёт, пожелтевшие от времени акульи челюсти, зияющие прорехами среди острейших зубов. Чуть ниже — скрещенные короткие мечи с волнистыми лезвиями. Левый клинок обломан посередине, и на наём повисла налобная повязка с протектором Скрытого Тумана. Опомнившись, кланяюсь хозяину дома и бормочу стандартные приветствия.
      — А, юный Учиха, — вокруг ехидных глаз старика собираются многочисленные морщинки. — Уже принёс плату за свой заказ? Такеши, не стой столбом, изучи вот эту печать и скажи мне, что она делает.
      Старший Узумаки, осторожно, чтобы не потревожить не до конца высохшие чернила, передаёт младшему лист с какой-то хитрой загогулиной и выжидающе смотрит на меня.
      — Нет, Монтаро-доно, для сбора средств мне потребуется ещё неделя или две, — всем своим видом стараюсь показать, насколько это плёвое дело — собрать требуемую сумму. — А пришёл я к вам совсем по другому поводу. Помните, вы говорили, что на ранних стадиях работы можно внести в проект серьёзные изменения?
      — Было дело, — ухмыляется вредный дед. — Решил всё же сделать подешевле?
      — Наоборот, Монтаро-доно, — теперь моя очередь усмехаться. — Пришёл заказать максимально защищённый вариант.
      — Вот как? — мастер не считает нужным скрывать своё удивление. Однако и не позволяет себе отвлекаться от дела, в отличие от удивлённо раззявившего варежку внука. — Какие же дополнения ты хотел бы увидеть в своём заказе?
      — Те, которые вы посчитаете нужными, — пожимаю плечами. Ещё не хватало учить профессионала с таким опытом. — Только, если это возможно, постарайтесь сделать его максимально… обычным и неказистым на вид.
      — Мудро, — получив звонкий подзатыльник, Кеша ойкает и спешно утыкается обратно в схему. — Однако, подумай ещё раз, Инаби-кун. Доспех, о котором ты просишь, почти не отличается от предыдущего. Все дополнительные улучшения только и позволят, что пережить пару сильных прямых атак. Они не обеспечат победу. А вот стоить будут… дорого.
      — Сколько? — стараюсь, чтобы голос звучал безразлично, но, видать, исчерпал на сегодня всё актёрское мастерство.
      — Сто тысяч Рё, — спокойно и немного жалостливо констатирует Узумаки. — Стандартная плата за миссию А-ранга. С кого другого попросил бы больше, но Сенжу обязаны тебе. А мы — им.
      — Благодарю за искренность, — тяжело вздыхаю. — Я соберу нужные средства в течение двух недель.
      — Успехов тебе, юный Учиха, — старик откидывается на спинку кресла. — Такеши-кун, что надумал?
      — Комбинированная печать четвёртого типа, Монтаро-сенсей, — бодро рапортует мальчишка. — внутренняя часть отвечает за запечатывание предмета, а внешняя — наоборот, за распечатывание. Начинает действовать только при попадании в определённую среду.
      — Посмотри на левый верхний угол.
      — Э?.. О-о! Действие печати растянуто во времени!
      — Верно. Проводи нашего гостя, — старший Узумаки возвращается к работе, а мы отправляемся в Академию.
      Мысленно благодарю неведомые силы, забросившие меня именно в Учиха. Встретили, приняли заказ, поверили на слово… Авторитет, однако! Впрочем, у него есть и оборотная сторона. Если я ошибся в экономических расчётах, на любых коммерческих предприятиях можно ставить крест. Но риск вполне оправдан и не так уж велик — прорвёмся!
      Только одна мысль не даёт мне покоя: зачем, ну зачем ему на рабочем столе чашки для саке?..
      * * *
      — Явился-таки. Ну, проходи, герой, хвастайся, — Сарутоби принялся неторопливо набивать трубку, предвкушая долгий рассказ.
      Их с Данзо нельзя было назвать друзьями. Слишком много конфликтов по мелочам. Слишком разные взгляды на оптимальное будущее Деревни и методы его достижения. Однако в главном постулате, в своё время намертво вбитом в их головы Тобирамой, мужчины были единодушны — Коноха превыше всего. Именно такое отношение позволило им столь долго и успешно работать вместе. К тому же, в разговоре со старым боевым товарищем можно было отбросить словесную мишуру и говорить искренне, не боясь задеть чувства собеседника. С годами Сандайме всё больше ценил этот приятный бонус.
      — Мы успешно завербовали пятерых шиноби Ивагакуре. Двоих к сотрудничеству склонял лично я. Запугал так, что лишний раз вздохнуть боятся. Остальные идиоты уверены, что им платит Скрытый Туман, — Данзо устроился в кресле поудобней и продолжил. — Друг о друге члены двух групп не знают. Информацию будут передавать через купцов.
      — Замечательно. А в каком ранге состоят твои «агенты»? Какие должности занимают?
      — Один чунин, ведающий складским учётом оружия, остальные генины из полевых команд, — глава Корня чуть пожал плечами. — Однако твой сарказм неуместен. Даже такая мелкая сошка может принести существенную пользу. Вылавливая этих «шпионов», наш… друг из Ивагакуре будет постепенно укреплять свой авторитет.
      — Никогда бы не подумал, что удастся договориться с клановым шиноби Страны Земли. Ты так в нём уверен?
      — Ни в ком нельзя быть уверенным до конца, кроме себя самого. Но Яманака клянётся, что наш друг искренен. Главное для него — отомстить Тсучикаге за какие-то древние семейные обиды. И, конечно, получить власть в Ивагакуре.
      — Как неоригинально. А почему бы ему не возвыситься честно? Слишком слаб?
      — Со временем дорастёт до джонина. Но хочет большего и как можно скорее. — глава Корня АНБУ пожал плечами. — Очень молод. Но умён, этого не отнять. Если получится организовать его повышение по линии разведки, грядущая война станет намного легче.
      — Бесспорно, — Сарутоби, откинувшись в кресле, выдул несколько дымных колец. Взгляд его был устремлён в неведомые дали. — Но никто не поставит мальчишку старшим над дознавателями из-за двух успешных дел.
      — Трёх, — собеседник довольно потёр крестообразный шрам на подбородке и чуть изогнул губы в подобии довольной улыбки. — Не думаешь, же ты, что я отправился в Страну Камня только ради того, чтобы запугать до полусмерти двух никчёмных слабаков? Нам частично удалось вычислить разведывательную сеть песчаников.
      — Вот почему ты так благодушно настроен, — понимающе хмыкнул Хирузен. — Значит, через месяц-другой наш друг скормит Ооноки ещё и их.
      — И дело будет только за финальным штрихом, — Шимура испытующе прищурился. — Моя очередь спрашивать об успехах.
      — Всё идёт, как и ожидалось. Кланы окончательно определились с кандидатом мне на замену. Никаких сюрпризов.
      — Сакумо?
      — Разумеется! Не идти же им к моим ученикам с таким предложением, — в глазах Хирузена танцевали искорки смеха. — На днях Учиха присоединились к коалиции, а за ними вечные сторонники — Курама. Нара пока выжидают и придерживают союзников от необдуманных шагов. Абураме, как всегда, наплевать на всё, кроме их жуков. Знаешь, это даже забавно. Инузука, вежливо обращающийся к Учиха, Хьюга, уважительно раскланивающийся с кем-то из чужих вассалов… такого я в жизни не видел! Даже порой мелькают мыслишки уступить им и позволить Хатаке стать Четвёртым.
      — Сам ведь прекрасно понимаешь, — Данзо мгновенно посерьёзнел. — Мы не можем давать кланам свободу. Тем более, перед грядущей войной. Шанс на победу есть, только если держать все силы в кулаке.
      — Я помню слова сенсея не хуже тебя, — лицо Сарутоби на секунду скрылось в удушливом дыму. — Именно поэтому не препятствую сплочению кланов вокруг Белого Клыка. Чем больше они превозносят его сейчас, тем сильнее будут хаять, чтобы сохранить лицо, когда план увенчается успехом.
      — Наш друг из Камня будет готов «принять гостей» не раньше, чем через пару месяцев, — глава Корня АНБУ задумчиво прищурился, словно что-то подсчитывая в уме. — Да, не раньше, иначе такая удачливость вызовет чересчур сильные подозрения. Значит, разоблачение сети Суны отложим на полгода-год. Получится у тебя лавировать между клановыми группировками до начала зимы?
      — Уж будь уверен, — хмыкнул Сандайме. — С моим-то опытом! Надеюсь, мне не нужно напоминать тебе о приближающейся войне и недопустимости потери такого сильного бойца, как Сакумо?
      — Уж будь уверен, — сейчас двое усмехающихся мужчин были похожи, словно родные братья. — Наш друг прекрасно понимает, что за смертью Хатаке мгновенно последует его собственное разоблачение и казнь.
      — Кстати, о казнях, — Хокаге сохранял расслабленный и доброжелательный тон, но прищуренные глаза зорко отслеживали реакцию собеседника. — Ничего не хочешь мне рассказать о недавней скоропостижной кончины джинчурики Восьмихвостого?
      — Наверняка, это промысел Ками-сама, — Данзо возвёл глаза к потолку. — Если бы я не был в тот момент в стране Земли, то и сам бы с удовольствием поучаствовал в охоте. Надеюсь, теперь Райкаге не станет покушаться на нашу джинчурики, а как следует займётся опекой своих.
      — Ты понимаешь, что сорвал уже почти заключённый союз? Нужно было столько лет раздувать их противоречия с Туманом, чтобы одним махом сделать своими врагами!
      — Ты правда считаешь, что они могли бы стать нашими союзниками?
      — Вряд ли. Но ты провёл операцию по собственной инициативе, не посоветовавшись с нами. Даже ничего не сообщил!
      — Информация поступила внезапно и потребовала срочных действий, — Данзо постарался придать своему лицу виноватое выражение. Получалось крайне неубедительно — сказывалось долгое отсутствие практики. — Больше такого не повторится. Всех остальных носителей демонов будем резать строго по согласованию с тобой и старейшинами. Мне доложили о странных метаниях твоих учеников. Расскажи подробней.
      — Было бы о чём… — Сарутоби досадливо махнул рукой. — Джирайя в очередной раз переспал с Цунаде. Но никаких дальнейших шагов я от него не жду. Слишком хорошо я знаю всех троих. Ученик боится ответственности. Так что можешь быть уверен, скоро всё вернётся на круги своя — один побежит корчить из себя тупого извращенца, а другая снова замкнётся в себе. Шиматта! Я ничего не могу сделать! — Хокаге в сердцах бухнул кулаком по столу. — Ками-сама свидетель, не будь они «легендарными ниндзя», давно бы выпорол обоих великовозрастных детей, раз по-другому до них не доходит!.. Да, Орочимару, кажется, созрел, чтобы самому стать учителем. Нужно будет подобрать ему кого-то поспособней. Гораздо больше меня волнует странная активность кланов Сенжу и Узумаки.
      — Подробности?
      — Они распродали часть имущества. Созданная ещё Хаширамой теплица ушла Яманака, популярная гостиница у ворот — Хьюга, пара небольших мастерских досталась Инузука… Всё по крайне заниженным ценам, между прочим! Дешевле было бы просто подарить.
      — Чем они сами объясняют это? Возможно, наводят мосты, чтобы поддержать Хатаке?
      — Они утверждают, что сбрасывают те активы, которыми не могут управлять — слишком малочисленными стали их кланы. И это, кстати, правда. В авантюру с Сакумо демонстративно не вмешиваются. Пару раз Тока даже высказалась в мою защиту. Дескать: «сомневаться в Хирузене — сомневаться в обучившем его Тобираме». Здесь что-то другое. Кстати, почему-то наибольшее число активов досталось Кедоин. Я не понимаю, что задумали старейшины.
      — Возможно, таким образом они хотят сблизиться с альянсом Нара-Акимичи-Яманака?
      — Слишком очевидно, — Хокаге поморщился. — В любом случае, это тебе и предстоит узнать как можно скорее. После миссии Хатаке счёт пойдёт на дни. Нам не нужны странности внутри деревни в военное время.
      — Слушаюсь, Хокаге-сама, — поднявшись с кресла Данзо вновь был холоден и серьёзен. — Я немедленно сообщу, как только появится хоть какая-то информация.

Глава 20 — Афёра

     Мичио привалился плечом к молодому ясеню, непонятно как выживающему вопреки обступившим с трёх сторон тенистым елям, и тяжело вздохнул. Сил не было совсем. Уже который день он едва находил в себе волю, чтобы просто переставлять ноги. А нужно ведь ещё сохранять горделивую осанку и походку, как это пристало главе клана… Такое состояние вполне закономерно, если тебя то поочерёдно, то совместно гоняют трое опытных ветеранов. Молодой мужчина осторожно коснулся щеки кончиками пальцев и слегка скривился. Не столько даже от притупившейся за неделю ноющей боли, сколько от дурных воспоминаний.
      Их с Андой первый скандал вышел сумбурным и запоминающимся. Даже не из-за злополучного синяка на пол-лица, ставшего любимой темой для подтруниваний новой команды. Жена очень быстро опомнилась и признала свою вину. А также сообщила, что Мичио станет отцом. Он потом долго собирал с пола разлетевшиеся кубики льда из выроненного от неожиданности холодного компресса. Сразу стала понятно причина такой эмоциональной реакции: Учиха Теруо погиб вскоре после рождения Инаби, и женщина до смерти боялась, что история повторится.
      В тот вечер, прижимая к груди плачущую женщину, Мичио впервые почувствовал себя сильнее её. И долго боролся с противоречивыми чувствами — он стремился к этому, но, видит Ками-сама, не такой ценой! Потом, благодаря задумке Инаби, эмоции и энергию жены удалось повернуть в полезное русло, а совместное лихорадочное вырезание и склеивание кусочков плотной бумаги ещё сильнее сплотило их небольшой клан. Но чувство вины никуда не ушло, повиснув на душе увесистым грузом. Оно подстёгивало, заставляя то раз за разом вчитываться в полувыцветшие строчки древних свитков и вылавливать крупицы знаний о более эффективных медитациях или хитрых ловушках (несмотря на широкий жест Фугаку, серьёзных техник глава клана Секитан просто не потянул бы, да и не прочитать их было без обладания пробуждённым додзюцу); то вновь и вновь вступать в столь же отчаянные, сколь и безнадёжные тренировочные поединки с сокомандниками. То зажимать в стальные тиски воли измотанное тело и не позволять себе просто доползти до кровати и отключиться, вместо этого стараясь уделить как можно больше внимания и ласки жене… Мичио чувствовал, как с каждым днём медленно, почти неощутимо, крепнет и закаляется его характер. Который один и является главной отличительной чертой ниндзя.
      Впрочем, минуты слабости тоже случались. Сейчас больше всего хотелось сползти вниз, пристроить затылок на шершавых корнях и забыть обо всём на свете. Немаловажным аргументом в пользу такого поступка был увесистый жилет, выданный утром одноногим Узумаки. Никакой особенной защиты он не давал, но, если верить кузнецу, по весу был идентичен заказанному Инаби доспеху. Пришлось отрабатывать несколько дополнительных тактических схем, где новичок, уже почти свыкшийся с ролью бойца прикрытия и дистанционной поддержки, внезапно превращался в основную ударную единицу команды. Способность на короткое время забыть о защите, вкладывая в один удар все доступные силы, должна будет немало удивить противника! Однако, увлёкшись новыми возможностями, команда Сакумо перенапрягла своего самого молодого члена. Его даже отпустили пораньше — за целых два часа до заката.
      Мичио почувствовал, что ещё немного праздных размышлений, и он точно прикорнёт в прохладном теньке до утра, уподобившись какому-нибудь бездомному бродяге. Шиноби не видел ничего зазорного в ночёвке на природе, но... семья будет волноваться… Вспомнив перенятую у пасынка привычку, которая, несмотря на свою простоту, неплохо помогала справляться с самой сильной ленью или неуверенностью, Мичио мысленно пробормотал: «Отцепиться от дерева и пойти вперёд». Затем глубоко вздохнул, собираясь силами: «Раз, два…»
      — Эй, паренёк! В порядке? — чья-то сильная рука схватила его за плечо и ощутимо встряхнула. Впрочем, узнать этот громкий самоуверенный голос не составило бы труда никому из шиноби Листа.
      — Добрый вечер, Цунаде-химэ, — в кои-то веки статус главы клана оказался полезен. Никакого поклона в данный момент Мичио бы просто не осилил. — Благодарю за заботу, со мной всё хорошо.
      — Я так не думаю, — бесцеремонность принцессы Сенжу давно стала притчей во языцех, но после быстрого осмотра, ощупывания светящимися руками и прижимания к дереву для лучшей фиксации в груди привыкшего за последнее время к некоторому пиетету окружающих вассала Учиха стал разгораться огонёк недовольства. Однако все попытки возмутиться были пресечены небрежным щелбаном. — Не дёргайся, шкет! Тут делов-то на минуту, а потом можешь гулять себе, куда…
      — Цунаде! — речь сильнейшего ирьёнина Конохи была прервана появлением ещё одного широко известного шиноби. — Ты где ходишь, там ужин сейчас подадут, и саке нагреется! Ты… э-э, то есть… я хотел сказать… э-эм, приветствую, Цунаде-сан, Мичио-сан! Как неожиданно встретить вас тут!
      Долгих полминуты невольный пациент раздумывал над причиной столь резкой смены поведения жабьего отшельника, а затем еле подавил желание хлопнуть себя по лбу и расхохотаться в голос. Этот… легендарный саннин стеснялся открыто продемонстрировать свои отношения с боевой подругой! Да и она, судя по смущённому румянцу и опущенным глазам — тоже!
      Может быть, всё дело было в медицинской технике, разносящей по телу пьянящую лёгкость, а может, в чём-то ином — Мичио не знал. Однако, отчаянным усилием не допуская на лицо озорную улыбку, он вежливо обратился к беловолосому шиноби:
      — Здравствуйте, Джирайя-сан. Цунаде-химэ помогла мне справиться с последствиями тяжёлой тренировки, — шаг в сторону и благодарный поклон дались ожидаемо легко. — Я советовал бы вам занять место у западного окна. Там растёт замечательная сирень[1]!
      Глядя на побагровевших учеников Хокаге, глава клана Секитан всё же не смог сдержать улыбки. Вежливо пожелав им хорошего вечера, он пружинистой походкой поспешил домой. Пусть ему не сравниться по силе с легендарной троицей, несмотря ни на какие тренировки, в чём-то он обогнал их на целый год! Странно, но это тривиальное умозаключение придало куда больше сил, чем любое ирьёндзюцу. Мичио рассмеялся и запрыгнул на ближайшую крышу, ему не терпелось оказаться дома и обнять жену. А может, сводить её в кино? Он смутно помнил, что Анда говорила что-то о новом фильме — он тогда был не в том состоянии, чтобы воспринимать подробности, но теперь… решено! Резко свернув вбок, к выглядывающему из-за аккуратных крыш разросшемуся кусту с фиолетовыми гроздьями цветов, и сорвав пару душистых веточек, Мичио продолжил свой путь, предвкушающе улыбаясь. Ну чего тут можно стесняться?..
      * * *
      — Странная всё-таки штука — судьба, — принцесса клана-основателя подцепила с тарелки ломоть нежно-розового мяса лосося и, задумчиво прожевав, продолжила свою мысль, дирижируя палочками: — Ещё год назад этот Мичио был никому не нужным патрульным, едва тянущим на чунина. А теперь отчаянно пыжится, стараясь быть чопорнее Хьюга и выносливее Узумаки. Кто бы мог подумать!
      — Ну, кое-кто всё же подумал, — Джирайя, подпёрши рукой скулу, с лёгкой улыбкой любовался сидящей напротив женщиной. — Полагаю, Фугаку ожидал именно такого результата, когда давал разрешение на свадьбу. А раньше него эта идея пришла в голову некоему мальчишке… Да и самому парню надо отдать должное. Скромные таланты он компенсирует тяжёлым трудом.
      — Да уж, не то, что некоторые! — ехидно хихикнула Цунаде. — Он, по крайней мере, сам ухаживал за своей… кхм, за Андой-сан.
      Первоначально она хотела сказать «за своей будущей женой», но успела одёрнуть себя, стесняясь сходства их ситуаций и не желая дразнить собеседника. Причина смущения крылась в недавнем разговоре с одноногим старейшиной Узумаки.
      Перед глазами принцессы Сенжу в который раз словно наяву предстала понимающая и чуть грустная улыбка Монтаро: «Ты уже взрослая девочка, но некоторых вещей словно бы не желаешь видеть. Джи-кун сильный шиноби, достаточно, хм, известный, да и в фуин малость смыслит, но… он был и остаётся бесклановым сиротой. Сейчас он, несмотря на все кривляния, не десятилетний пацан, который может влюбиться в смазливую девчонку из своей команды. Он чётко осознаёт, что не с его статусом просить руки наследницы великого клана. И это очень сильно его ранит, поверь, я знаю, о чём говорю. Не удивлюсь, если все его извращенские фокусы — только маска, призванная скрыть истинные чувства, и появляться она начала как раз в то время, когда твой сокомандник стал осознавать реальное положение вещей…»
      Цунаде внимательно и чуть виновато взглянула на Джирайю. Увиденное лишь подтвердило её опасения: беловолосый саннин молчал, потупив взор. Он явно прекрасно понял её оговорку, но старался не подавать вида. Женщина ощутила нарастающую неловкость.
      К сожалению или к счастью, ментальные техники никогда не числились в умениях лучшего ирьёнина Конохи. Иначе она наверняка удивилась бы странному совпадению их мыслей. Джирайя мучительно вспоминал свой вчерашний разговор с Сенжу Тока: «Я не препятствую вашим встречам с Цу-чан, но не могу не видеть, как она страдает. Даже ваши ни к чему не обязывающие встречи будят в ней тяжёлые воспоминания о минувших потерях. Девочка искренне считает себя проклятой. Думает, что из-за этого ни один мужчина не сделает её своей женой…»
      Силясь преодолеть возникшую неловкость, Джирайя подхватил стоящую рядом чашку с рисовым вином:
      — Давай выпьем?
      — Давай, — голос Сенжу был неожиданно хриплым. — За то, чтобы мечты сбывались!
      Легендарные саннины были слишком погружены в свои переживания, чтобы обращать внимание на странный асимметричный узор, украшающий посуду изнутри…
      * * *
      Многочисленные горожане, неторопливо двигавшиеся по одной из главных улиц Конохогакуре, дружно вздрогнули и повернули головы в сторону истошного девчачьего визга:
      — Лапки!!! — совсем ещё молоденькая куноичи радостно подпрыгивала, демонстрируя кучке расположившихся на газоне сверстников зажатую в кулачке короткую (чуть больше ширины ладони) толстую палку. — Аха-ха, я успела!
      Я лежал на нагревшейся за день крыше и лениво наблюдал эту прочувствованную сцену краем глаза. Приятно, что ни говори, лицезреть плоды своих трудов. Я улыбнулся, довольно щурясь на висящее над самыми крышами красно-жёлтое солнце. Брат же был менее сдержан в проявлении эмоций:
      — Вот видишь, Такеши-кун, как много народу полюбило нашу игру! Инаби-кун, давай ещё что-нибудь напечатаем и продадим! Мы тогда себе тоже сможем заказать крутые доспехи, как у Мичио-сана!
      — Увы, нии-сан, — я вздохнул, не переставая улыбаться, и принялся втолковывать брату текущую экономическую ситуацию, облекая замудрёные термины в простые понятия. — В этом году ничего нового мы делать не будем. Потому что просто не купят. Мы и так понаделали уже слишком много игр. Не нужно больше.
      — Но ведь когда мы сделали этого «Неправильного Медведя» и ту мудрёную штуку, где надо кубик бросать, покупатели нашлись!
      — Верно, — согласно киваю. — И кто же они — наши покупатели?
      — Ну-у… — мелкий нахмурился, вспоминая. — Ребята из Академии. Умеко-сан с соседней улицы. Генины из полевых команд — не знаю, как зовут… да много кто!
      — Верно, много кто, но заметь, — я многозначительно поднял указательный палец, чтобы Обито проникся, — большинство из них — такие же простые жители Конохи, как мы с тобой.
      Такеши хмыкнул, но перебивать не стал, внимательно прислушиваясь к разговору.
      — Ну и что? — не пожелал сдаваться названый брат. — Ты ведь сам говорил — раз игра интересна нам, то и им тоже будет! Они ведь такие же! Значит, тоже купят!
      — Хн, — процитировал я своего не родившегося пока родственника. — А напомни-ка мне. Обито-кун, часто ли нам с тобой дарят подарки?
      — Э-э… каждый год, на день рождения! — мальчишка озадачен. Он даже и представить себе не мог, что подарки могут дарить чаще. — Но это потому, что Анда-сан и Мичио-сан получают за службу не очень много денег, а то бы и чаще дарили!
      — Вот видишь, — мне осталось только развести руками. — А у остальных жителей Конохи денег не больше нашего. И все, кто хотел сделать своим друзьям и родным подарок, уже его у нас купили. Можно, конечно, делать специальные игры для богатых людей, например, из кланов. Но для них придётся делать всё по особенному — с позолотой там всякой… У нас есть на это время?
      — Не-ет, — замотало головой это чудо, видимо, вспомнив наши ночные бдения над картонными коробочками. — Нам тренироваться надо!
      — А значит, — я подвёл итог экономического ликбеза, — владельцы мастерских сделают игры красивее и лучше, чем мы. Ведь скоро в Коноху привезут новые краски. Поэтому на ближайший год мы забудем об играх. После… небольшого завершающего штриха.
      С этими словами я в который раз посмотрел на заветную лавку через дорогу от нас. Ещё минут десять, и можно отправляться. Лениво скользнув взглядом по остальной улице, я вдруг оторопело уставился на невероятную картину.
      — Кай! — Узумаки тоже оценил зрелище по достоинству. — Инаби-кун, ты тоже это видишь?
      — Не могли же мы одновременно свихнуться.
      — Ой, это же Цунаде-химэ и Джирайя-сан! — брат обозревал происходящее широко открытыми невинными глазами. — А почему это они так странно… идут?
      — Ветер сегодня сильный, — не удержался, каюсь. — Да и Марс особенно ярок.
      Легендарные ниндзя, ученики великого Сандайме Хокаге, сильнейшие шиноби мира и прочая, прочая были пьяны в зюзю! Беловолосый призыватель жаб, сосредоточенно пыхтя, переставлял заплетающиеся ноги, двигаясь по идеальной синусоиде. Трудно было не зауважать его упорство и чувство равновесия ещё сильнее. В таком состоянии и просто устоять на ногах сложно, а уж двигаться, да ещё с «полезной нагрузкой»… Висящая на правой руке боевого товарища принцесса клана Сенжу глупо хихикала, тыкая пальцем то в одного прохожего, то в другого. Надо признать, в тот момент их обалдевшие лица были весьма и весьма забавны.
      Проводив взглядом сладкую парочку, потихоньку ковыляющую в сторону кинотеатра, я задумчиво почесал затылок. Вроде сегодня первый показ какой-то мыльной оперы. Определённо, премьера выдастся захватывающей и запоминающейся…
      — Ребят, пока на лавку никто не смотрит, я пошёл, — встряхнувшись, я легко спустился с крыши склада и неторопливо направился к торговой точке своего знакомого коммерсанта из страны Травы. Иллюзию взрослой внешности набросил уже у самых дверей.
      * * *
      — Аккуратней, охламоны! — Чтобы поспеть за быстрым шагом спутников, Монтаро приходилось очень быстро переставлять деревянную ногу, однако останавливать их пожилой шиноби не спешил. — Если что-то случится с… грузом, прицеплю каждому на задницу перцовую печать и заряжу на девяносто девять лет!
      — Не дрейфь, старик! — жизнерадостно отозвался высокий широкоплечий блондин с весело блестящими зелёными глазами и хитрой улыбкой. — За те деньги, что нам заплатили, мы их хоть до Долины Завершения дотащим!
      С этими словами детина остановился и поудобней перехватил лежащий на левом плече длинный и даже с виду тяжёлый ковёр. Даже по внутренней стороне поклажи было видно, что вещь эта весьма дорогая — вышитые золотом и серебром геометрические фигуры переплетались в затейливый узор. Немного поёрзав под неудобной ношей и убедившись, что лежащий на другом плече второй ковёр не сползает, он продолжил двигаться в сторону квартала Сенжу.
      Его товарищ, невысокий жилистый брюнет с обветренным лицом, держащий нелёгкую ношу с другого края, покосился на старейшину Узумаки и сбавил шаг.
      — Честно говоря, Монтаро-сан, — голос у черноволосого был хриплый и сухой, как слежавшиеся прошлогодние листья. — Профессия грузчика — совсем не то, о чём я мечтал с детства.
      — Что поделать, — хмыкнул мастер печатей. — Не всем же быть кинозвёздами. Если так хочешь острых ощущений — урони один из ковров на землю. Только погоди, пока я отойду подальше и сделаю вид, что впервые вас вижу.
      — Благодарю, Монтаро-сан, — хмыкнул брюнет. — Мы, грузчики, — очень скучные парни, и совсем не любим лишнего риска.
      — Что говорит о вашем мастерстве, — пожал плечами Узумаки, доставая из поясной сумки две невзрачные с виду чашки для саке. Хрупкий фарфор тихонько хрустнул в руках старого кузнеца, и в стоящий неподалёку мусорный бак полетели мелкие глиняные осколки. — Определённо, именно такие… грузчики, как вы, и требовались мне для исполнения этой работы.
      До ставшего родным и уютным дома оставалось идти всего ничего, и старейшина улыбнулся, впервые порадовавшись немноголюдности квартала Сенжу. Зацепившееся за край крыш солнце окрасило седые волосы в привычные алые тона.
      * * *
      В большом зале с высоким потолком медленно гас свет. Одновременно с этим утихал и разноголосый гомон ценителей киноискусства, почтивших премьеру «Дорог Любви» своим присутствием.
      Хиаши едва удержался от того, чтобы сокрушённо покачать головой. Окружающие… удручали. Матёрые шиноби, повелители чакры, те, кто могут мановением руки осушить небольшую реку или снести скалу собрались, чтобы смотреть глупую историю о романтических терзаниях выдуманных людей! Трудно представить себе более бездарное времяпрепровождение для ниндзя, чья жизнь должна состоять из тренировок и боёв! Теперь Хиаши намного лучше понимал, почему в Деревне так мало по-настоящему сильных бойцов — никто просто не хочет как следует напрягаться! Сильнее всего расстраивало молодого Хьюга то, что он вынужден проводить время столь же бесполезно. Когда он узнал о своих сегодняшних планах на вечер, на секунду в голову даже закралась кощунственная мысль оспорить пожелание ото-сама! Впрочем, это была лишь мимолётная слабость, которая и упоминания-то не стоит.
      Рядом шевельнулась и вновь замерла старейшина Сенжу. Именно из-за неё сегодняшний вечер Хиаши летел биджу под хвост. Сейчас Тока внимательно изучала всех присутствующих в зрительном зале, сохраняя на лице доброжелательную улыбку милой бабушки. Молодой Хьюга уже несколько раз завуалировано поинтересовался у неё целью их сегодняшней встречи, но вредная старуха предпочитала отшучиваться. Мол, в её годы сходить на свидание с таким красивым и родовитым парнем — уже праздник. Хиаши прекрасно понимал, что серия чересчур выгодных сделок, предложенных Сенжу, вряд ли связана с романтическими бреднями спятившей старейшины. Но внутренне передёрнулся и на всякий случай удвоил бдительность, приготовившись ждать. За свои уступки Сенжу наверняка захотят получить справедливую цену. Рано или поздно старой ведьме надоест ходить вокруг да около. Пока же можно взять с неё пример и понаблюдать за зрителями…
      За считанные секунды до закрытия дверей в зал проскользнули двое шиноби, сильно заинтересовавшие Хиаши. Новые вассалы Учиха. Ходили слухи, что Мичио… -сан всё время посвящает занятиям со своей новой командой. Однако его движения выглядят слишком уж лёгкими и энергичными. Неужели Фугаку оплатил для этого слабака услуги ирьёнина? Это можно расценить как ещё один жест доброй воли по отношению к Хатаке, а значит, и ко всему формирующемуся альянсу кланов. Да и присутствие здесь в тот самый момент, когда Сенжу вытащила его на встречу… Хьюга нахмурился и оглядел зал совсем другим взглядом.
      Инузука Тсуме негромко выговаривает какому-то мальчугану с необычным цветом волос. Весело перемигивается с сидящими на соседнем ряду куноичи неразлучная тройка Ино-Шика-Чо. Незаметно притулился с краю Курама Ункай, который, Хиаши помнил совершенно точно, также относится к правящей семье клана… Неужели все они прибыли по просьбе Сенжу?
      Хьюга внутренне подобрался. Определённо, затевалось нечто масштабное. А значит, именно ему предстояло брать ответственность на себя и принимать решения, как это пристало сыну главы клана. Но как он может действовать, не понимая мотивов вредной старухи?! Юношу не страшила схватка с любым, даже самым сильным противником, но сейчас от его верных решений зависело благополучие всего клана!
      Усилием воли задавив подступающую панику, Хиаши постарался воспринимать ситуацию отстранённо и спокойно. С высокой долей вероятности можно утверждать, что такое количество представителей аристократии Скрытой в Листве Деревни собралось в зрительном зале не случайно, а по инициативе старейшины Сенжу. Причём прямых сторонников Хокаге среди них нет. Иноичи и Шикаку выглядят спокойными, значит, либо знают то, чего не знает он, либо просчитали ситуацию лучше. Тока ждёт от них каких-то выгодных ей действий. Для этого и были те сделки-подарки, тут тоже всё прозрачно. Но заранее цену не назвала. Почему? Либо боялась, что кланы откажут, либо… хотела сохранить максимально возможную секретность! Наследник Хьюга, задумчиво прищурившись, глянул на сидящую рядом женщину. Должником он себя не чувствовал — встать и уйти может в любой момент. Жаль, гостиницу придётся вернуть, но сохранение лица важнее. Значит, первый вариант можно отложить как маловероятный.
      Если же принять за истину версию обеспечения секретности… всё встаёт на свои места, даже отсутствие в зале представителей Сарутоби и их сторонников. Для клана прямой опасности нет. Остаётся только расслабиться и ждать, пока положение прояснится…
      Когда через двадцать минут после начала фильма дверь резко распахнулась и с грохотом ударилась об косяк, впуская в зал пьяных саннинов, Хиаши не удивился. Напрягся, принявшись лихорадочно просчитывать новые варианты развития ситуации, но не удивился. Цунаде, как единственный прямой потомок Хаширамы, была и оставалась формальным главой Сенжу, однако в Конохе только глухой не знал о том, как она относится к своим обязанностям. Похоже, Тока решила сместить слабого лидера, выставив перед другими представителями правящей верхушки Конохогакуре в неприглядном свете. Весьма грязный ход, но… молодой Хьюга, своими глазами наблюдавший, как теряет позиции клан-основатель, понимал старейшину. Как понимал и то, что Хирузен вовсе не обрадуется потере такого рычага влияния на Сенжу, каким являлась его ученица. Однако его мнение уже вряд ли что-то изменит.
      Спотыкаясь и повисая на сидящих зрителях, поминая биджу и громко икая, сладкая парочка пробиралась к свободным местам во втором ряду. Присутствующие дружно делали вид, что всё в порядке, однако Хиаши чувствовал, как в зале сгустилось напряжение. Стоит старейшине Сенжу публично обвинить внучатую племянницу в недостойном поведении… как никакое вмешательство Сандайме не поможет женщине, которой отказал в доверии собственный клан. Сам Хиаши после такого бы вполне мог стать нукенином.
      Желая получше рассмотреть наконец развалившихся на своих местах саннинов, Хьюга привычно усилил ток чакры в глазах и начал поднимать руки, складывая их в печати концентрации… но ощутил на предплечье крепкую хватку старой куноичи. Улыбнувшись, Тока покачала головой и приложила палец к губам, призывая спутника не вмешиваться в разворачивающееся перед его глазами действо…
      * * *
      Джиро Окэда услышал, как открывается дверь лавки и, чуть поморщившись, отложил в сторону наполовину исписанный листок. Внимательному наблюдателю аккуратные строчки могли бы многое поведать о торговых успехах и неудачах гостя из Куса-но-Куни, о полученной выручке и понесённых убытках; однако опытный купец предусмотрительно перевернул лист текстом вниз. После чего попытался привычно натянуть на лицо любезную маску, но не преуспел. Уж слишком необычный посетитель заглянул на огонёк…
      — Добрый вечер, Окэда-сан, — внешность вошедшего была той же, что и неделю назад, до мельчайших деталей. Однако вместо прежнего уважения и опаски вызывала лишь глухое раздражение. — Весьма рад нашей встрече.
      — Не могу сказать того же, Учиха-сан, — Джиро сделал ударение на фамилии гостя, чтобы подчеркнуть, что разговаривает с ним только из уважения к великому клану. Затем поймал себя на мысли, что зря старается перед глупым дитём и досадливо поморщился. — Снова устраиваете маскарад?
      — Почему бы и нет. Мои наставники утверждают, что тренировок много не бывает. Особенно в «условиях, приближенных к боевым».
      — В таком случае, — Окэда сделал над собой усилие, чтобы не сорваться на грубость, — я попросил бы вас проводить свои тренировки где-нибудь подальше от моей лавки.
      — Попросить вы можете о чём угодно, — Учиха неторопливо сократил дистанцию до пары шагов и бестрепетно встретил направленный на него взгляд. — Однако, если мой нынешний облик вас смущает…
      Негромкий хлопок, и пару секунд спустя из быстро рассеивающегося дыма на Джиро взглянул озорно улыбающийся мальчишка:
      — Пожалуйста, примите мои извинения, Окэда-сан! — малец низко поклонился. — Вам ли не знать, что скорость порой важна в торговом деле не меньше, чем в военном.
      — Это так, — выдавил из себя Джиро.
      — Ну вот и замечательно! — Инаби уже вновь счастливо скалился, с грохотом подтаскивая поближе небольшой табурет. По причине малого роста над столешницей выглядывала лишь головёнка с коротким ёжиком волос и ехидно прищуренными глазами. — Теперь, когда между нами нет недоговорённостей, можно обсудить следующую выгодную сделку!
      — Что?! — на секунду Окэда опешил, затем стал медленно приподниматься со своего места. В голосе его клокотала ярость. — Мальчишка! Ты смеешь предлагать мне «выгодную сделку» всего через неделю после того, как лишил громадной прибыли?! Чтобы я стал вести дела с обманщиком?!
      — Обманщиком?.. — эхом повторил слова собеседника Учиха, и Джиро внезапно понял, что тот ни капли не испугался и не растерялся. Когда же полузакрытые детские глаза распахнулись, открывая горящую кровавым светом радужку, а сам Инаби опёрся вытянутыми руками на край стола и подтянулся так, что их лица оказались на одном уровне, успешному торговцу и бывалому путешественнику стало несколько не по себе.
      — Вы забываетесь, Окэда-сан! — голос мальчишки напоминал шипение. — Ни разу в разговоре с вами я не позволил себе и слова лжи. И предложенная мной сделка была вполне честной — вы сами с этим согласились. Или, может быть, вы хотите бросить мне и клану официальное обвинение?
      Джиро откинулся на спинку стула и выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Публично и голословно обвинять Учиха в обмане, наживая сильного и злопамятного врага? Да ещё когда о нюансах их сделки не судачит только ленивый, причём почти всегда с нотками восхищения и зависти? Наглый мальчишка обыграл его чисто, это-то и бесило особенно сильно. Становиться всеобщим посмешищем во второй раз очень не хотелось. Тем более, что прибыли с этого никакой не будет — а вот убытки наверняка последуют.
      — П-приношу свои извинения, Инаби… -сан! Мои слова были глупы и необдуманны.
      — Ничего-ничего, я понимаю. И тоже прошу простить излишне резкие слова, — перед ним вновь сидел обычный темноглазый мальчишка. — Пусть этот скромный подарок хоть немного сгладит возникшее между нами недопонимание!
      На стол легли три разновеликих картонных коробки, извлечённые Учиха из объёмистой сумки. Окэда аккуратно открыл верхнюю и задумчиво поворошил яркие бумажки:
      — Это и есть тот товар, на который вы извели мою краску?
      — Да, это обучающие игры, — небрежно кивнул Инаби. — Та, которую вы держите в руках, предназначена для тренировок в искусстве торговли. «Монополия» называется.
      — Как это, «тренировок в торговле»?
      — Проще показать, — махнул рукой Учиха. Было заметно, что подобные объяснения давно вошли у него в привычку — настолько доступно и последовательно он демонстрировал принесённый товар. — Вот смотрите, это поле, на которое ставятся фишки игроков и бросаются кубики…
      Пять минут спустя Джиро поймал себя на мысли, что задаёт всё новые и новые вопросы отнюдь не для проформы. Игра и правда увлекала, и содержала немало интересных идей. Тряхнув головой, Окэда заставил себя перевести взгляд на Учиха:
      — Так о какой сделке вы говорили, Инаби-сан?
      — Всё очень просто! Я предлагаю вам купить у меня тысячу таких игр. По сниженной цене.
      — Насколько сниженной?
      — На двадцать тысяч Рё. Чтобы сгладить ваши дурные впечатления от первой сделки.
      — А что мешает мне самому заказать такие игры в ваших мастерских? Особенно теперь, когда у меня есть образцы?
      — Ничего не мешает, кроме здравого смысла и голого расчёта, Окэда-сан! Рассказать подробней?
      — Прошу вас.
      — Во-первых, время, — начал загибать пальцы Учиха. — пока дождётесь следующего обоза с краской, пока купите, пока напечатаете да разрежете… уже можно было бы доехать до столицы и расторговаться, а придётся сидеть тут. А деньги оборот любят! Во-вторых, издержки: пока дождётесь краску больше потратите на еду и проживание своих людей — обоз-то у вас немаленький! Ещё вопросы будут?
      — Да, — улыбнулся Джиро. — Я ведь могу двинуться в столицу сейчас и напечатать твои игры уже там.
      — В столицу? — Инаби широко распахнул глаза. — Когда набрали ширпо… э-э, товаров для страны Травы? В столице их у вас не купят. К тому же, тамошние типографии работают без чакры и печатей. Это огромные скопления механизмов. Их нужно будет перенастраивать, чинить, платить рабочим. По моим подсчётам их использование окупится только при тираже больше тридцати тысяч штук. Но кто у вас столько купит?
      — Резонно. Что ты предлагаешь?
      — Сотрудничество. Вы торгуете в странах Земли, Травы, Водопада и Железа и обеспечиваете меня заказами. На месте ведь сможете оценить ёмкость тамошних рынков? Напишете мне заранее. Когда прибудете в следующий раз, оговорённая партия товара будет вас ждать. У меня хватит терпения придержать новые задумки, чтобы и в следующем году вы опередили других торговцев в соседних странах.
      — Вы умеете убеждать, Инаби-сан, — уважительно кивнул Окэда. — И в торговом деле неплохо разбираетесь. Планируете заниматься им в будущем?
      — Нет, если я не буду уделять должного внимания тренировкам шиноби, то в один прекрасный день встречу более умелого. Поэтому вы будете заниматься торговлей вместо меня, — спокойно пояснил Учиха, поднимаясь со своего места. — Что ж, если соглашение достигнуто, прошу со всеми мелкими вопросами обращаться к Учиха Тейяки-сану…
      Глядя на ребёнка с глазами взрослого, Джиро лишь недоумённо покачал головой. Он прекрасно понимал, что некоторые вопросы даже задавать бесполезно. Внезапно он отвлёкся на странный звук. Словно бы множество людей одновременно что-то кричали.
      — Что это? Вы слышали?!
      — Не обращайте внимания, Окэда-сан! — улыбнулся Инаби, оборачиваясь в дверях. — Должно быть, это Джирайя-сенсей чудит.
      — Э… — Джиро опустился на стул и задумчиво помассировал подбородок. Наглый мальчишка оказался учеником одного из сильнейших ниндзя Конохи и всего мира. Заключённая сделка сулила неплохую прибыль, но… Ками-сама! Сколько можно удивляться?!
      * * *
      Затаив дыхание и внимая каждому слову героев на большом экране, мальчик с бело-розовыми волосами смотрел кино. Ботан был настолько очарован главной героиней, настолько захвачен её приключениями и неожиданными поворотами сюжета, что вскочившего на ноги высокого беловолосого мужчину поначалу воспринял только как досадную помеху, закрывающую часть экрана. Только заметив, как напряглась сидящая рядом Тсуме-онэ-сан, молодой Инузука вынырнул из волшебного мира кино и с интересом огляделся по сторонам.
      Первым его внимание привлёк запах. Чувствовался он уже давно, но только теперь Ботан обратил на него внимание и удивился — как можно так сильно пахнуть саке? Они что в нём, купались? Затем пришло узнавание жабьего саннина, стоящего перед экраном лицом к залу:
      — Цунаде!.. — Джирайя прокашлялся, с досадой оглянулся на экран, присел, шлёпнул на пол за своей спиной какую-то бумажку, после чего экран отгородило полупрозрачной мутноватой стеной. Кино тут же стало расплывчатым и немым — колонки находились по обе стороны экрана и тоже оказались за барьером. Радостно осклабившись и приняв горделивую позу, легендарный ниндзя продолжил: — Цунаде! Я… это, вот! В общем, всегда хотел тебе сказать. И чувствую, что если сейчас не скажу — то буду совсем трусом! Короче, выходи за меня замуж, а то не знаю, как по-другому жить!
      Окончание импровизированной речи звучало в гробовой тишине. Поэтому было очень хорошо слышно, как Джирайя, с одухотворённым видом опускаясь на колено, громко икнул, нарушая романтичность момента.
      — Я… — голос поднявшейся со своего места Сенжу-химэ предательски дрожал и прерывался. — Я согласна!
      Ботан восторженно распахнул глаза. Уж очень происходящее напоминало один из так полюбившихся ему кинофильмов. Вторя его мыслям, Тсуме негодующе прошипела что-то о никудышных актёрах. С удивлением молодой Инузука увидел, что всё больше взглядов окружающих людей направляются не на саннинов, а куда-то в левую сторону зала. Низкорослый мальчишка не мог разглядеть, что там происходит, но голос старейшины клана-основателя узнал и расслышал мгновенно:
      — От лица клана я, Сенжу Тока, даю разрешение на этот брак и желаю счастья молодожёнам!
      — От лица клана Хьюга я, Хьюга Хиаши, желаю счастья молодожёнам! — молодой темноволосый шиноби хмурился, но формулу свидетельства проговорил твёрдым и уверенным голосом.
      — От лица клана Инузука! — рявкнула Тсуме, едва он договорил. — Я поздравляю два любящих сердца, нашедших друг друга!
      — От лица клана Нара…
      — Клан Яманака поздравляет молодожёнов…
      — Клан Курама…
      — От лица клана Секитан… — Ботан ясно видел, что отчим Инаби очень сильно волнуется. Голос у него дрожал едва ли не сильнее чем у Цунаде-химэ. — Я восхищаюсь вашей решимостью и силой ваших чувств.
      — Благодарим всех присутствующих, — принцесса Сенжу подошла к Джирайе, обняла и положила голову на его широкое плечо. — Мы…
      — Ещё не выслушали моих поздравлений! — раздавшаяся громкая фраза заставила присутствующих вздрогнуть от неожиданности. На сцене появилось новое действующее лицо. С первого ряда поднялся невзрачный щуплый человечек. Трудно было представить большее несоответствие между его непримечательной внешностью и мощным голосом, посылающим мурашки по коже. Со своего места Ботан видел, как человечек сложил какую-то печать и провозгласил: — Кай!
      Инузука десятки раз отрабатывал технику рассеивания иллюзий. Сотни раз присутствовал на тренировках товарищей по Академии и преподавателей. Ему казалось, что этим простейшим дзюцу его не удивить. Но в исполнении неизвестного шиноби элементарный приём превратился в нечто невообразимое. В него было вложено столько чакры, что хватило бы, наверное, снести гору. Поднявшейся волной искажений тряхнуло весь зал. Принявшие основной удар саннины дрогнули и пошатнулись, но устояли на ногах, с ужасом глядя на… Хокаге-сама?!
      Сбросивший маскировку Сарутоби Хирузен криво ухмыльнулся и неторопливо подошёл к ученикам. Его белая накидка чуть задевала пол.
      — Как глава Деревни, Скрытой в Листве и глава клана Сарутоби я тоже хотел бы сказать пару слов о происходящем. Нет на свете человека, на чью долю не выпадало бы трудностей и испытаний. На своём жизненном пути никто из нас не избегнет лишений, невзгод, обманов… — Хокаге сделал паузу и посмотрел в зал. Ботан видел, как сжал кулаки наследник Хьюга, спиной чувствовал, как напряглась Тсуме. Хирузен тем временем перевёл взгляд на саннинов и продолжил: — …и потерь близких людей.
      Тишину, повисшую в зале, можно было резать кунаем. Тревога и напряжение постепенно передались от клановых ниндзя простым людям. В густом давящем безмолвии тяжело падали слова Хокаге:
      — Трудности подстерегают каждого, но для шиноби их тысячекратно больше! Чтобы справиться с такой ношей нужна колоссальная сила духа. Подчас кажется, что стоит начать бороться, отстаивать мир, счастье и… правду… — Сарутоби многозначительно оглядел присутствующих, — как против тебя разом ополчатся все вокруг. Но мы — шиноби Конохогакуре-но-Сато! Воля Огня сильна в нас! Она освещает нам путь, позволяя отбросить страхи и принять верное решение. И сейчас… я горд и счастлив! Ведь я вновь увидел её в своих учениках! Один из них через всю жизнь пронёс чистую и светлую детскую любовь. Словно тлеющие угольки бережно хранил он в душе искры горячего чувства, мечтая, что когда-нибудь они разгорятся в настоящий пожар, сметающий на своём пути любые преграды! Другая — нашла в себе силы пережить гибель любимых, отпустить их. И дать росткам нового чувства проклюнуться на пепелище, словно пробудила легендарный Мокутон! Кто я такой, чтобы пытаться мешать их счастью?! Мне остаётся только… от лица клана Сарутоби я, Сандайме Хокаге Сарутоби Хирузен желаю счастья молодожёнам!!!
      Почему-то вновь глядя в сторону Сенжу Тока, Хокаге уважительно склонил голову, а затем медленно хлопнул в ладоши раз, другой… пару секунд спустя хлопки раздались со стороны Нара Шикаку. А вскоре весь зал сотрясался от рева и грохота оваций. Джирайя торопливо подхватил Цунаде на руки и поспешил покинуть помещение, чем вызвал новую бурю восторженных криков. Ботан громко вопил вместе со всеми.
      --------------------
      [1] В Японии цветы сирени равнозначны признанию в любви.

Глава 21 — Перед грозой

     Тёплые солнечные лучи остались далеко позади. В подземной лаборатории царил привычный прохладный сумрак. Орочимару стянул через голову джонинский жилет, швырнул его в угол и упал в удобное рабочее кресло. Существенная часть планов отменялась к шинигами! И, что злило ещё больше, в том числе и благодаря его собственным действиям!..
      Оправдывая своё прозвище, Орочимару прошипел сквозь зубы давно сдерживаемое проклятие и сжал подлокотники кресла так, что те жалобно затрещали. Как ни крути, главный виновник произошедшего был очевиден — Сарутоби Хирузен. Вернее, большую часть работы за него выполнили Узумаки и Сенжу, но именно Хокаге стал тем, кто окончательно «соединил два любящих сердца». Белый Змей скривился сильнее и выругался уже в голос. Мысли крутились по кругу, раз за разом возвращаясь к недавним событиям, и раз за разом вызывая приступы дикой ярости. Орочимару уже привык считать, что держит Цунаде под своим плотным влиянием. Ещё бы, ведь кому как не ему были известны все уязвимые места её характера. Да и, чего греха таить, позаботился он о том, чтобы душевные раны напарницы не затянулись со временем. Ничего особенного для этого делать не потребовалось — вовремя допустить к трупу Наваки, несколько раз напомнить про смерть Като… Змеиный саннин постоянно был рядом и всегда мог парой невинных фраз вернуть женщину обратно в глубины депрессии. Впрочем, большую часть времени она прекрасно справлялась сама.
      Орочимару не испытывал к сокоманднице никаких особых чувств — её подавленное состояние просто очень удачно накладывалось на один из его долговременных и тщательно лелеемых проектов — восстановление и доработку легендарной техники Нидайме Хокаге. Контроль над мёртвыми сам по себе очень полезное приобретение, а контроль над принцессой Сенжу и лучшим медиком Конохи был своеобразной «вишенкой на торте» — кому не захочется вернуть утерянных любимых? Более мощный рычаг влияния сложно даже вообразить!
      Исполнив поручение Данзо, змеиный саннин не поспешил обратно в родную деревню — уж очень… заметным был взятый на поле боя трофей. Нечего было и думать тайком принести рог восьмихвостого биджу под нос к стольким Хьюга и Учиха. Оборудование экранированного схрона отняло времени едва ли не больше, чем подготовка операции по устранению вражеского джинчурики. Это у него-то, владеющего Дотоном и не понаслышке знакомого с фуин S-рангового шиноби! Естественно, что и после Орочимару никуда не торопился — тайная база в Стране Рисовых Полей могла быть полезна для нескольких его проектов… особенно в свете надвигающейся войны.
      Прибыл в Конохогакуре-но-Сато Белый Змей уже тогда, когда все акты трагикомедии были отыграны, а вольные или невольные актёры кто с восторгом, а кто и с опаской оглядывали новое положение вещей в замкнутом мирке скрытой деревни. Даже те, кому достались самые главные роли.
      Перед глазами вновь встала картина: товарищи по команде сидят, опустив головы, на крыльце дома Цунаде и внимают его откровениям. О, давно Орочимару не был так красноречив! И ведь не привёл ни единого домысла — только неопровержимые факты, из которых складывалась вполне однозначная картина. «Сватовство» было подстроено старейшинами и мастерски отыграно Кедоин при содействии Хокаге. И причина произошедшего была только одна — оно было выгодно всем участникам. И ослабленным Сенжу и Узумаки, и теряющему популярность Хокаге, и жадно поглядывающим на чужое богатство кланам… даже рядовые шиноби не остались внакладе — Джирайя, безродный сирота, женившийся на принцессе, стал для них зримым воплощением мечты. Белый Змей ясно видел понимание ситуации, проступившее в глазах боевых товарищей, как видел и признание своей правоты, но… несмотря на все усилия, для Джирайи и Цунаде выгода тоже оказалась ценнее правды. Жабий саннин даже заявил, что нужно сегодня же прилюдно подтвердить своё решение, «чтобы не возникало сплетен». Орочимару взглянул на светящиеся счастьем глаза боевой подруги и понял, что дальнейшие споры ни к чему не приведут. Он уходил из квартала Сенжу, оставляя за спиной обнявшихся сокомандников. Несмотря на тщательно сдерживаемую ярость, даже в его голове тогда промелькнула мысль: «красивая пара»…
      И всё же, почему события повернулись именно таким образом? Ведь перед его выходом на охоту ничего не предвещало столь кардинальных встрясок! Заинтригованный змеиный саннин попытался вновь припомнить все произошедшие события и посмотреть на них под новым углом. Загадка так захватила учёного, что он сам не заметил, как оказался за столом, небрежно набрасывая одну схему за другой. Ровными рядами и группами появлялись на рисунке кружки с подписанными именами. Аккуратными линиями ложились на тонкую бумагу симпатии и антипатии, союзы и ссоры, знакомства и чаяния… и чем дольше Орочимару чертил, тем лихорадочнее блестели его глаза, и тем безумнее становился оскал.
      Учиха Инаби.
      При всей сумасбродности этой идеи, в душе Белого Змея всё сильней крепло пока ничем кроме домыслов не подкреплённое убеждение — первопричиной и идейным вдохновителем произошедших событий является ребёнок. Слишком уж во многих событиях Учиха поучаствовал «ненароком».
      Тренированная память легендарного саннина позволила легко восстановить день их встречи до мельчайших подробностей. И понять, что именно так смущало в поведении малолетнего Учиха. Мальчик… боялся. Не так, как остальные дети — незнакомого шиноби и опасных дзюцу. Он боялся гораздо сильнее, словно знал об Орочимару нечто, известное лишь очень информированным шиноби, вроде Данзо. Боялся так, как боялся бы сам Орочимару на его месте! При этом неплохо держал себя в руках и действовал, приближаясь к своей цели. Это сравнение с самим собой всё никак не шло у Белого Змея из головы.
      Влияние, оказанное ребёнком на Цунаде, очень напоминало манипуляции самого Орочимару, только направленные в другую сторону. Будь змеиный саннин на его месте, то не нашёл бы лучшего наставника, чем Джирайя. А владей он техникой смены тела, в разработке которой учёный пока делал только первые шаги, то выбрал бы для себя именно такое тело — имеющее гены Учиха, но не избалованное вниманием старейшин клана. Орочимару потряс головой, прогоняя неподтверждённые фактами фантазии. И всё-таки, внутри него крепла иррациональная пока уверенность, которая отличает великих учёных от простых лаборантов. Которая позволяет из миллиона гипотез интуитивно выбрать верную.
      Безусловно, Орочимару проверит такую красивую, фантастическую и, вместе с тем, правдоподобную гипотезу на соответствие реальным фактам. Вполне возможно, мальчишка — просто орудие старших Учиха и Сенжу, действующее по их указке. И, безусловно, все информированные игроки считают именно так. Ни Сарутоби, ни Шимура, ни кто-либо другой не осмелятся строить аналитические модели на таком зыбком фундаменте. Никто кроме человека, разрабатывающего технику смены тела самостоятельно…
      Когда данная тема всплыла в разговоре с Данзо, Орочимару был крайне категоричен: «такого не может быть, потому что не может быть никогда. А в случае малолетнего Учиха — и подавно». Другого ответа и быть не могло — глава Корня АНБУ не должен был заметить ни тени его интереса. Даже намёков на то, что Орочимару сам плотно занимается поисками бессмертия, возникнуть не должно! Поэтому о своих подозрениях Белый Змей никому не скажет. Да. Никому.
      Орочимару облизал пересохшие губы, поднёс исчерканные листы к небольшой горелке и молча наблюдал, как огонь медленно ползёт вниз. Пламя плясало в тёмных провалах глаз:
      — Учиха Инаби, — раздавшееся шипение сложно было принять за человеческую речь. — Ты не зря испугался меня при нашей первой встрече. Если мои подозрения верны… Уверен, человек, так далеко продвинувшийся по дороге к бессмертию, будет мне хорошим подспорьем. Фугаку и Джирайя не будут прикрывать тебя вечно, а я умею ждать. Рано или поздно я выужу твой секрет. Пусть даже для этого понадобится небольшая трепанация…
      Гаснущие языки огня тщетно бились о холодные пальцы. Отступивший было полумрак вновь сгущался, тёмными лентами выползая изо всех уголков лаборатории.
      * * *
      Небольшой караван из почти двух десятков тяжело нагруженных мужчин в красной униформе шиноби Камня медленно приближался к входу в пологое ущелье между двумя невысокими холмами. Слабо покачивался в сильных руках запылившийся за длительный переход паланкин. Даже близость ночлега не могла заставить измотанных недельным переходом путников прибавить шаг.
      Из-за поворота дороги показался человек. Остановился в расщелине. Помедлив, вышел на свет. Заходящее солнце осветило броню старенького самурайского доспеха и рассыпавшиеся по плечам длинные посеревшие от времени и пыли волосы. Шлем с полумаской не давал рассмотреть лица незнакомца, но редкая седая борода не оставляла сомнений — навстречу шиноби Ивагакуре вышел старик. Впрочем, высокий рост и мощные плечи внушали уважение и не позволяли отнестись к воину легкомысленно. Хотя и не всем...
      — Эй, старик! — когда между процессией и неизвестным осталось не больше двадцати пяти шагов, молчание нарушил шиноби в красной бандане. Судя по чистому безусому лицу и ломкому голосу, только недавно получивший чунинский жилет. Очень уж хотелось казаться сильным и взрослым. — А ну, проваливай с дороги, чего встал!
      — Хочу узнать, так ли сильны недомужчины из Ивагакуре, как сами хвастаются, — голос самурая оказался сильным и глубоким. Длинные ножны перекочевали с пояса в левую руку. Правую он плавно положил на рукоять, продолжая держать оружие у пояса. — Или ссутся в штаны при первых признаках опасности?
      — Ах, ты!.. — на плечо готового броситься в бой мальчишки опустилась рука старшего товарища. — Акияма-доно, но он же!..
      — Стыдись, Сабуро, — пророкотал рослый детина-джонин, внимательно изучая противника. — Тебе пора бы перестать попадаться в такие детские ловушки.
      Опытный ниндзя кивнул выстроившимся полукругом подчинённым, те дружно рявкнули: «Кай!», и… ничего не произошло. Старик только презрительно сплюнул.
      — Вот видите! — прежде, чем его успели вновь остановить, Сабуро ринулся вперёд. — Сейчас я покажу этому…
      Рывок молодого чунина был настолько резким, неожиданным и… глупым, что привёл в замешательство не только шиноби Камня, но и их одинокого противника. Старик заполошно дёрнулся и потянул из ножен меч, но, Сабуро ясно это видел, не успевал даже полностью обнажить длинную катану, не то что нанести удар. Самурай проиграл ещё до начала боя — на близкой дистанции короткие кунаи дадут ощутимое преимущество молодому и подвижному противнику! Сабуро прыгнул вперёд и вверх, метя в глазную прорезь шлема и желая закончить бой одним ударом. Самурай сделал маленький шажок назад, одновременно взмахивая обеими руками сверху вниз. Окованный железом кончик пустых ножен с глухим стуком опустился на прикрытую лишь тонкой тканью голову. В длинных ножнах скрывался короткий вакидзаши! Так и не выпустившая кунай рука Сабуро с мерзким звуком шлёпнулась в трёх шагах дальше и правее по тропе.
      Подойдя к лежащему навзничь бесчувственному телу, мужчина в доспехах перевернул его на живот и опустил ногу в тяжёлой, подкованной железными пластинами обуви на культю, почти остановив хлещущую кровь. Очнувшийся парень застонал, но после несильного пинка по голове вновь впал в беспамятство.
      — Трусы! Сейчас я медленно порежу этого сопляка на кусочки, а затем очередь дойдёт и до тех из вас, кто раньше не сдохнет со страху!
      Ножны отлетели к стене ущелья с глухим стуком. Через секунду за ними последовали вторые, снятые с пояса. И вот на шиноби Камня направлены уже два коротких клинка. Элегантное, почти ленивое движение руки, и блеснувший золотом в свете заката правый меч перехватил свистнувший кунай. Секундой позже росчерк левого вакидзаши сбил на землю сразу три сюрикена. От летевших следом каменных пуль старый воин даже защищаться не стал — повернувшись боком и склонив голову, он бестрепетно принял удары дзюцу на доспех. Ещё пару раз осыпав противника градом железа и камней, опытные шиноби прекратили обстрел, не дожидаясь команды предводителя.
      Шторка оставленного поодаль паланкина отдёрнулась, и на землю ступил тучный мужчина в расшитом золотыми нитями цветастом халате. Посмотрев на происходящее впереди, он брезгливо сморщился и что-то спросил у старательно прикрывающих его своими телами охранников. Замерший в ущелье самурай не слышал слов чинуши — да и не стал бы к ним прислушиваться, даже если бы мог. Всё его внимание было приковано к приближающимся шестерым шиноби Камня. Двое обнажили короткие клинки и направились к противнику напрямик. Остальные разделились и быстро скрылись из виду, обходя холмы с флангов. Воин подавил желание беспокойно оглянуться.
      Противники сошлись молча, не размениваясь на обычные оскорбления и боевые кличи. Завязался вязкий и выматывающий бой. Ниндзя Ивагакуре очень быстро сообразили, что будут только мешать друг другу в узкой расщелине, поэтому один из них, вооружённый кунаём и коротким танто, атаковал, а другой пытался подловить противника метательным оружием, целясь в щели доспехов и незащищённую часть лица. Несколько раз неизвестный самурай переходил в успешную контратаку, но стальное лезвие бессильно звякало по окаменевшим запястьям и предплечьям джонина Ивы. Лязганье металла и хриплое дыхание противников наполняли небольшое ущелье, отражаясь от стен. Так продолжалось минуту, а затем…
      Земля ощутимо вздрогнула, и за левым плечом воина в доспехах раздалась серия мощных взрывов, а за правым — визг молний и шипение воды. Сосредоточенно ожидавший этого самурай успел уловить краткий миг, когда взгляды его противников сместились. Два резких щелчка слились в один, и в следующий миг ближний противник уже пятился, прихрамывая и приглушённо ругаясь, а дальний повалился навзничь со стальным штырём в глазнице. Спрятанные под широкими рукавами самострелы дождались своего часа! В два широких шага догнав подранка, неизвестный воин принял пару отчаянных ударов на клинки и, не обращая внимания на спешащую к врагу помощь, пнул его по раненной ноге. Секундная потеря концентрации и равновесия дорого стоила шиноби Камня — дикий вой боли и ярости тотчас же сменился бульканьем из разрубленной гортани.
      Однако порадоваться своей победе воин не успел — подоспели основные силы охранного отряда Ивагакуре, спешащие не пустить его к столь неосмотрительно покинутому ущелью и заложнику. Даже показавшиеся на гребнях холмов двое потрёпанных шиноби без опознавательных знаков не могли переломить исхода сражения — даже с учётом удавшейся засады нападавших было трое против восьми. Ещё двое ниндзя в красной униформе спешно рысили с паланкином подальше в тыл. Неизвестные нукенины были обречены…если бы не один неучтённый фактор.
      Сакумо тщательно отсчитал сто ударов сердца после серии взрывов, что так удачно отвлекла внимание противников самурая, и рванулся вверх. За пару секунд преодолев пятнадцать метров глины и камней, он вырвался на воздух, словно гигантская диковинная рыба. Расчёт оказался верен — от паланкина его отделяло всего две с лишним сотни шагов. Отчаянное сражение, бушевавшее у холмов, было вдвое дальше. Сакумо отметил про себя, что Мичио всё ещё держится, хоть и потерял уже шлем вместе с накладными седыми волосами, и сделал зарубку на память — заказать у Узумаки доспех, сколько бы мастер ни запросил. Озорно усмехнувшись, Белый Клык Конохи влепил кунай в ягодицу переднего носильщика — чем быстрее он догонит цель, тем меньше ребята будут рисковать. Ручки паланкина упёрлись в землю, и он перевернулся кверху дном. Осталось вывести из игры коренастого рыжего парня в чунинском жилете и… уже в пяти шагах от цели Сакумо заподозрил неладное. Слишком спокойным было лицо выползшей из паланкина цели. И слишком мощной чакрой повеяло вдруг от ничем не примечательного молодого чунина!
      — Убей его, Роши! — злобно заорал лежащий на боку шиноби, павший жертвой «шутки» Белого Клыка. В следующий миг Сакумо пришлось совершать дикий рывок в сторону, уходя от пышущего жаром потока лавы.
      Мгновенно оценив ситуацию, джонин бросил взгляд через плечо. Новые отряды шиноби в красной униформе приближались к месту, где готовилась умирать его команда.
      — Дотон. Дорью Хеки! — выросшая из-под земли громадная стена отгородила Сакумо от джинчурики, позволяя уйти в Шуншин и попытаться спасти товарищей. Он не обратил внимания ни на разнёсший стену взрыв, ни на рёв разъярённого носителя биджу. И уж конечно он не видел, как посечённый осколками жирдяй в цветастом халате расплывается по земле кляксой чёрно-коричневой глины...
      Проснувшись, Сакумо долго лежал на спине, молча глядя в потолок. Вопреки его надеждам, усталость после недельного патрулирования границы Страны Огня не помогла — проклятый сон пришёл снова. Замерев, Хатаке прокручивал в памяти события, случившиеся после неудачного покушения на советника даймё Страны Земли. Выматывающая погоня в серых сумерках, слепящий белый клинок, перечёркивающий искажённую яростью харю вовремя отшатнувшегося джинчурики, искалеченная команда… и ледяное презрение дома.
      Сакумо и сам понимал, что поступил неправильно. Нерационально. Нападение неизвестных нукенинов — не то же самое, что нападение одного из лучших бойцов страны Огня, открыто демонстрирующего свой коронный удар. Оставь он команду, и покушение бы спустили на тормозах за отсутствием доказательств. Однако теперь отношения между двумя великими странами едва балансировали на грани войны. Начнётся ли массовое кровопролитие завтра, или ещё через пару месяцев, не мог сказать никто. Зато все точно знали, кто подверг опасности жизни сотен и тысяч шиноби Конохогакуре. И недавние уважение и восторги толпы сменились на глухое перешёптывание и боязливую ненависть. Тяжелее всего было услышать обвинения от старых друзей, прошедших вместе с Хатаке сотни битв. Он был настолько подавлен, что даже Мичио навестил в госпитале лишь однажды. И был немедленно выставлен хлопочущей Сенжу, чтобы «не беспокоить спящего пациента».
      Тяжело вздохнув, Сакумо сел на постели. Нахмурившись, втянул воздух ещё раз. Поднялся и, накинув домашнее кимоно, отправился вниз. Неяркое зимнее солнце с трудом пробивалось сквозь серые тучи. В сером свете дня было весьма непросто определить, который сейчас час. Хатаке вернулся из патруля перед рассветом, и, должно быть, проспал до вечера, но поручиться за это не мог. Слишком его подкосили навалившиеся испытания. Всё чаще следовали глупые ошибки, лишь по случайности не становившиеся фатальными. Каждая из них уносила кусок былой славы и уверенности в собственных силах. Даже с такой мелочью, как чувство времени уже возникали проблемы…
      — Как вкусно па…
      — Не тронь, оглоед!!!
      — Да я же только…
      — Брысь отсюда! Сказано тебе — не готово ещё!
      — Пф-ф… какие вы шумные…
      Спустившись на первый этаж, Хатаке стал свидетелем удивительной сцены: трое детей учинили на кухне форменный разгром! На подоконнике сидел вернувшийся с долгой миссии Какаши и явно широко улыбался под маской, что было само по себе событием нечастым, тем более в присутствии посторонних. Лохматого мальчишку в зелёном трико, который, обиженно надувшись, размахивал отбитыми пальцами, Сакумо также опознал без труда — юный Майто, подружиться с которым он советовал сыну. Третий мальчишка был невысоким, всего на полголовы выше Какаши; жилистым и худым. Даже не будь на его одежде вышит красно-белый веер, тонкие черты лица и чёрные волосы и глаза не оставляли сомнений в клановой принадлежности гостя Хатаке. Сейчас Учиха воинственно потрясал увесистой ложкой, отгоняя Гая от весело булькающей кастрюли, и Сакумо невольно понимающе улыбнулся — именно запах этой стряпни он почувствовал через полдома. И был бы очень не прочь отведать…
      — Ну пожалуйста, Инаби-кун, — Сакумо подумал, что сам бы, наверное, не устоял перед столь жалобным взглядом и голосом. — Мы и так поняли, что в состязании победил ты! Можно уже попробовать?
      — Нет! — рявкнул мальчишка, вновь замахиваясь своим грозным оружием. — Имей терпение, Гай-кун! Что о тебе подумает Хатаке-доно?
      — Ой! — Майто испуганно подпрыгнул, суматошно оглядываясь и почтительно поклонился хозяину дома. — Здравствуйте, Хатаке-доно! Извините, что… э-э… — тут он вовсе стушевался и покраснел, судорожно пытаясь собраться с мыслями.
      — За то, что взялись за готовку, не спросив вашего разрешения, — дополнил его реплику Учиха, элегантно повторяя за товарищем поклон. — Я предложил своим «вечным противникам» состязание в кулинарном деле. Мы рады встрече с вами, Хатаке-доно.
      — Взаимно, — Сакумо тепло улыбнулся и предпочёл тактично «не заметить» ни слипшийся в один кусок теста рамен, ни потрёпанного карпа с половиной чешуи и отпиленным хвостом. Не иначе, соревнование было жарким!
      Уже доедая странные варёные гёдза[1] и беззлобно подшучивая по очереди над каждым мальчишкой, старший Хатаке наконец решился задать вопрос, который, вообще-то должен был последовать одним из первых:
      — Благодарю за обед, Инаби-кун. Прошу прощения, что не спросил сразу, но… как здоровье Мичио-сана?
      — Благодаря вам, он жив, а остальное Цунаде-сан обещала исправить… — юный Учиха поднялся из-за стола и низко поклонился. — Не берусь говорить за главу нашего клана, но лично для меня гифу-сан — один из самых близких людей в этом мире. Он спас мне жизнь. Оценил моё первое дзюцу. Заменил мне отца и вновь сделал счастливой мою мать. Я благодарен вам за его спасение. Более того. Я восхищён вами.
      — Ты ещё слишком мал, чтобы понять, Инаби-кун, — улыбка Сакумо стала горькой. — Я полностью заслуживаю нынешнего отношения жителей деревни. Я подвёл их. После моего провала начало войны с Ивой — лишь вопрос времени, а это означает тысячи смертей.
      — Можно подумать, не будь вашей миссии, мы с Камнем были бы добрыми друзьями! — фыркнул Инаби. — Однако, когда я говорил о восхищении, я имел в виду совсем не это. Вы спасли свою команду. Приняли это решение, несмотря на всеобщую ненависть. И сейчас не сдались, а продолжаете сражаться за Коноху. Хотел бы я обладать таким же упорством и силой воли, как у вас!
      — У тебя есть намного лучший пример — это Мичио-сан, — Хатаке плотно сжал губы, стараясь не показать обуревавшие его эмоции. — Вот уж на кого действительно стоит равняться. Он до конца исполнил свой долг. А я…
      — А вы его не бросили, — подытожил Учиха. Повернулся к притихшим мальчишкам и проникновенно попросил. — Какаши, Гай, можете на минуту выйти и проследить, чтобы никто не мог подслушать то, что я скажу Хатаке-доно?
      — Х-хорошо, — голос Какаши звучал неуверенно, но и он, и Майто повиновались беспрекословно, чувствуя важность момента.
      — Дело в том, Сакумо-сан, — Инаби придвинулся к собеседнику и доверительно заглянул в глаза, — что я считаю себя обязанным вам за спасение гифу-сана. И хочу отдать долг, пока это возможно.
      — И каким же образом? — удивление Хатаке было столь сильно, что он не нашёл в себе сил спорить с мальчишкой.
      — Вы же знаете, я общаюсь со многими… информированными людьми. И многое слышу того, что не положено бы знать детям моего возраста. Многие считают, что если бы не разговоры о том, что вы достойны стать следующим Хокаге, вас сейчас травили бы далеко не так яростно. Согласны?
      — Разумеется, — сосредоточенно кивнул Белый Клык Конохи. — К сильнейшим требования всегда наиболее жёсткие. Но это не отменяет…
      — Я просто хочу сказать, — Учиха невежливо вклинился в очередной приступ самобичевания, — что вы никогда не узнаете, кто действительно считает вас виноватым в провале миссии, а кто просто «топит» конкурента Сарутоби-сама. А ведь есть и такие, что бездумно повторяют чужие слова.
      — Политика — грязное дело, — поморщился Сакумо.
      — Бесспорно, — пожал плечами Инаби. — И начав на этом поле игру вы оказались не совсем готовы к тому, с чем придётся столкнуться. Теперь только от вас зависит, какой пример вы подадите Какаши-куну: сдадитесь, или пойдёте дальше. Однако дело даже не в этом! От одного… человека я узнал пару очень интересных фактов. Они уникальны, но для ребёнка абсолютно бесполезны. Понятия не имею, как они могут мне пригодиться, но зачем-то же мне их сообщили?.. Я долго думал, и вдруг понял, что просто обязан рассказать вам. Так вы сможете помочь Конохе избежать лишних потерь в грядущей войне! И, может быть, выручите такую же, как и вы, жертву политического сговора.
      — Кто сообщил тебе эти… сведения? — нахмурился Хатаке. — И почему я должен им верить?
      — Не могу сказать, — развёл руками Инаби. — Жить очень уж хочется. Вашему слову я доверяю, но если узнает кто-то ещё… И, будьте уверены, у кого бы вы ни захотели проверить то, что я вам расскажу, все очень удивятся и сделают вид, что слышат впервые. Впрочем, я только сообщу вам эти факты, а как действовать, и действовать ли вообще — это уж вам решать. Согласны?
      — Убедил, — Сакумо устало потёр переносицу и сосредоточенно сложил руки домиком. — Я никому не выдам то, что узнаю сейчас от тебя, даю слово.
      — Ну, вот и замечательно, — улыбка у Инаби вышла немного нервной. — Всё начнётся с успешной диверсии в Ивагакуре…
      * * *
      — Джирайя-ку-ун, — голова главы клана Сенжу уютно устроилась на плече мужа, а в голосе отчётливо звучали капризные нотки. — Джирайя-кун, а ты меня любишь?
      — Ага, — кивнул счастливо щурящийся саннин, после чего молодожёны синхронно хихикнули, вспомнив дурную привязчивую песенку, сочинённую мелким черноволосым бедствием. — Разве ты не убедилась ночью? Это необходимо немедленно исправить…
      — Не-ет, я не о том, — Цунаде протестующее упёрлась руками в грудь мужа, при этом ухитрившись каким-то непостижимым образом прижаться ещё теснее. — Вот скажи, правда любишь?
      — Ага… то есть!.. Разумеется, дорогая! — вовремя поправился Джирайя, чудом избежав уже занесённой «неотвратимой руки судьбы». — Всех слов мира не хватит, чтобы передать жар моих чувств!
      — Мр-р… как романтично, — на секунду прикрыла глаза Сенжу. — Значит, ты готов ради меня на великие подвиги?
      — Эм-м… да, конечно, — осторожно согласился жабий саннин. — А что ты имеешь в виду под…
      — Джирайя! — Цунаде прекратила несвойственное ей хождение вокруг да около и перешла к своей излюбленной тактике — открытому наступлению. — Как ты смотришь на то, чтобы взять себе новую команду генинов?
      — Ох, Ками-сама… — закатил глаза тот. — Я даже полгода на свободе не погулял ещё!
      — Ну любимы-ый… — женщина капризно надула губы. — Тебе ведь так нравится работать с детьми! К тому же, до выпуска ещё целых два месяца! — успеешь отдохнуть и соскучиться по работе сенсея!
      — Дай-ка я догадаюсь, — прищурился Джирайя. — Речь пойдёт об Учиха Инаби, правильно?
      — Разве тебе не жалко Анду-сан? — как всегда в моменты неловкости, Сенжу перешла в наступление. — Она так переживала за своего мужа, когда команда Сакумо столкнулась с джинчурики Йонби! Представить себе не могу, каково ей будет отправлять на миссии ещё и сына! Бедная девочка…
      — М-да… — саннин успокаивающе погладил жену по спине. — Признаться, я и сам подумывал о том, чтобы обучить мальчишку. У него явный талант к сказкам. Обидно будет, если пропадёт. Хорошо, убедила! Подберу ещё пару бесклановых пареньков поспособней и…
      — Эм-м… — ореховые глаза смущённо потупились. — Не нужно никого подбирать.
      — Что?! — белые брови взлетели вверх. — Ты и об этом уже позаботилась?
      — Это не я! — быстро проговорила Цунаде. — Это всё Монтаро-сан. Он так хотел, чтобы ты взял в команду Такеши-куна…
      — Кто? Я? Учить Узумаки? Да он, наверное, уже знает о печатях больше меня!
      — Ну, дорого-ой!.. Тебе ли не знать, что для шиноби есть много важных навыков и кроме печатей.
      — Молчать, женщина! Всё тлен, кроме печатей и книг!
      — Правда? А знаешь, Монтаро-сан говорил, что согласен объяснять особенности построения печатей не только Такеши-куну, но и его сенсею…
      — Мне всегда нравился этот красноволосый малец! — Джирайя лукаво улыбнулся. — Думаю, я бы не смог подобрать лучшего члена своей команды.
      — Ты льстишь мне, муж мой! — вернула улыбку Сенжу.
      — И кто же третий?
      — Третий? — Цунаде удивлённо захлопала глазами.
      — Третий человек, которого ты нашла для команды, дорогая.
      — Она очень способная и старательная девочка. Принесёт команде большую пользу, будет о вас заботиться…
      — «Она»? Пожалуйста, скажи мне, что это не Хьюга.
      — Хи-хи… всё не можешь забыть историю с онсэном? Нет, Йоко — бесклановая девочка с хорошими задатками для ирьёндзюцу. Поэтому часть её тренировок я возьму на себя — должен же о тебе кто-то заботиться в моё отсутствие!
      — Значит, всё уже решено… — задумчиво пробормотал Джирайя.
      — Не говори так! — Цунаде опустила голову мужу на грудь и крепко прижалась к нему всем телом. — Я очень боюсь тебя потерять! Я специально выбила на совете увеличение численности медкорпуса. Сама займусь обучением генинов. И буду драть с них по три шкуры в надежде на то, что когда будет нужно, один из них окажется рядом с тобой или с кем-то из клана! Я…
      Горячую и сбивчивую речь главы клана Сенжу прервал долгий поцелуй. Джирайя сжал любимую в кольце своих рук, перекатился, нависнув сверху, и постарался прогнать все её тревоги и страхи. Хотя бы на одно длинное и тёплое весеннее утро…
      --------------------
      [1] гёдза — японский аналог пельменей. Как правило, гёдза не варят, а обжаривают на сковороде.

Глава 22 — Команда

     — Итак, дорогие генины Конохагакуре-но-Сато, я рад приветствовать вас. Давайте представимся друг другу. Меня зовут Джирайя, вы можете называть меня Джирайя-сама или Джирайя-сенсей. Я — один из тройки Легендарных Ниндзя! Я люблю свою жену, а также писать книги и черпать вдохновение в наблюдениях за… хм, людьми. Не люблю терять учеников. Поэтому моя цель — сделать вас лучшей командой! А теперь расскажите о себе. Мне нужно понять, что вы за люди, что умеете, что любите, кто из вас станет лидером команды… — сенсей хитро прищуривается, — ну, кто первый?
      Вот ведь тролль белобрысый. Специально проверяет команду на прочность. И смотрит эдак выжидающе, гад. Думаешь, ты тут самый хитрый, и сейчас детишки начнут, хвастаясь и выбалтывая всё, что можно, меряться известно чем? Ну так жди на здоровье — можно подумать, мы с ребятами этот момент не обговаривали! Ха, да мы даже отрепетировали пару различных вариантов действий! Старательно изображая любимчика-которого-не-замечают и демонстративно насупившись, гляжу на товарищей. Такеши, увидев выражение моего лица, изо всех сил старается не заржать. Лицо его кривится в какую-то жуткую гримасу, и Маковка поспешно отворачивается. Теперь мы оба глядим на Йоко, на губах которой играет отстранённая и еле заметная для постороннего улыбка из серии «вокруг вас так много мозгошмыгов». Прочистив горло, начинаю свой прочувствованный монолог:
      — Меня зовут Учиха Инаби. Мне девять лет… но скоро будет десять! У меня хорошо получается кендзюцу и гендзюцу. Моя цель — превзойти своего брата — Учиха Обито! — да-а, если получится наворотить больше, чем Тоби, — жизнь однозначно удалась. — Я люблю рисовать и сочинять песни, а не люблю мужчин, похожих на женщин! — выпятив нижнюю челюсть, бросаю взгляд на нашего увальня. Тот, как раз теребивший свою толстую и короткую красную косу, закашливается. Ухмылка жабьего саннина становится откровенно ехидной. Йоко чуть двигает глазами, следя за реакцией всех участников, и вновь замирает.
      — Меня зовут Узумаки Такеши! Одиннадцать лет! Я силён в тайдзюцу, фуиндзюцу и кеккайдзюцу. А ещё, у меня две стихии! Я люблю рамен и девушек, — теперь пришёл черёд сенсея удивлённо закашляться. Что, белобрысый, не ожидал? А это был мой любимый фанфик! И вспоминать не хочу, чего мне стоило уговорить упёртого Узумаки ответить именно так. — Я мечтаю… ну, это неприлично, да и рано ещё некоторым детям про такое знать, — ехидно скалится в мою сторону наш акселерат. — А не нравятся мне наглые слабаки!
      — Кхм, м-да, всё ясно, — приходит наконец в себя единственный зритель данной любительской постановки. — Ну, а вы, красавица?
      — Здравствуйте, меня зовут Ито Йоко, — вступает наше солнышко, глядя на жабыча спокойными, чуть подёрнутыми мечтательной паволокой глазами, — мне нравится созерцать красоту мира и не нравится, когда меня отвлекают от этого. Я буду лидером нашей команды, — она кротко и доброжелательно улыбается, изящным жестом поправляя рукав кимоно. Мы с Кешей переглядываемся и синхронно вздыхаем, покорно опуская глаза.
      — Э-э… — на этом красноречие сенсея иссякает. На долгую минуту на крыше повисает тишина. Джирайя, демонстрируя всю глубину когнитивного диссонанса, сидит, не двигаясь, с выпученными глазами и идиотским выражением лица. Сейчас он сильно напоминает свой призыв. Немного оправившись, сенсей пытается спасти ситуацию:
      — Ну… а как насчёт мечты?
      Давай, золотце! Finish him!
      — Я мечтаю о том дне, когда на земле прекратятся войны и воцарится мир.
      О, да! Кто-то явно почувствовал Силу Юности! Итак, по итогам первого собрания команды номер пять победу словесным нокаутом одерживает Ито Йоко! Трибуны рукоплещут.
      Когда сенсей прекращает растекаться мыслью по древу и приходит в себя, перед его глазами предстают три пары щенячьих глаз, преданно пожирающих высокое начальство. Дожидаюсь, пока жабий саннин наберёт в грудь побольше воздуха и…
      — Скажите, Джирайя-сенсей, когда мы начнём тренироваться?
      Белобрысый замирает, с шумом выпустил воздух сквозь сжатые зубы и… хохочет!
      — Да-а, ребята, я ожидал встретить горстку детей, стремящихся выделиться и капризных, а увидел пред собой спаянную команду настоящих ниндзя, да к тому же очень умных. Обещаю, больше не буду так грубо проверять слаженность вашей команды! — угу, и перейдёшь от грубых подначек к лести. Плавали, знаем. — Ты был прав, Инаби-кун, когда заговорил о тренировках. Для той сработанной тройки, что я наблюдаю перед собой, экзамен на групповое взаимодействие не нужен. А значит, можно приступать сразу к выполнению миссий ранга D!
      — Ура, значит, никаких колокольчиков!? — подпрыгивает Кеша. Ой, дура-ак…
      Видимо, моё лицо чересчур выразительно. Джирайя расплывается в улыбке, предвкушая реванш:
      — А знаете, мне ведь нужно понять ваши способности! — жабыч довольно щурится, — Так что давайте будем считать этот тест нашей первой совместной тренировкой! Встретимся завтра в полдень на пятом полигоне! А сейчас у вашего великого сенсея важные дела!
      Провожаю глазами удаляющуюся огромными прыжками фигуру набирающего популярность писателя, и, недобро оскалившись, разворачиваюсь к нашему гению:
      — Ну, и как это понимать?
      — Всё сложилось как нельзя лучше, Инаби-кун, — Йоко успокаивающе кладёт руку мне на предплечье. — Такеши-кун заставил Джирайю-сенсея поверить, что мы боимся этого экзамена. Таким образом, завтра мы сможем преподнести ему ещё один небольшой сюрприз.
      — Верно, Йоко-чан! — радостно подпрыгивает Узумаки. — Я сделал всё в точности, как ты говорил, Инаба-кун! Помнишь, ты рассказывал нам о первом правиле шиноби? Обмануть можно любого, если он боится, что ты говоришь ему правду, или хочет, чтобы то, что ты говоришь, ей оказалось[1]! Может быть, сенсей и был рад, что ему досталась такая команда, как мы, но он ещё явно хотел «поставить нас на место». И я предоставил ему такую возможность! Завтра мы ему покажем!
      — М-ма, м-ма, — чешу затылок. Всё чаще ребята демонстрируют завидные ум и сообразительность. Пора бы мне прекратить считать их несмышлеными детьми. — Теперь понимаю, что только что чувствовал Джирайя. Ты и меня смог надуть — молодец. Вот только с чего ты решил, что это мы ему покажем, а не наоборот?
      — Ха! У нас ведь столько времени в запасе! Мы сможем очень хорошо подготовиться! Ты разве забыл, что я из клана Узумаки? Мы сможем весь полигон забить взрывными печатями!
      Скептически изгибаю бровь и перевожу взгляд на сокомандницу. Солнышко мягко улыбается и поясняет нашему юному партизану:
      — Джирайя-сан известен как мастер печатей. Не думаю, что он не заметит наших приготовлений. Тем более после того, как мы подстроили для него ловушку в онсэне. Даже если хорошо подготовимся, он может просто изменить место проведения экзамена.
      — Монтаро-доно говорил, что Джирайя-сан — недоучка… — начинает оправдываться Кеша, но под нашими взглядами сникает.
      — Не переживай. Ты всё равно всё сделал правильно, — спокойная улыбка Йоко заставляет мальчишку встрепенуться и с надеждой поднять взгляд.
      — Верно, — киваю, — нам ведь совсем не нужно побеждать или калечить сенсея — мы просто продемонстрируем ему, какие мы дружные, умные и сильные! У меня даже появилась пара идей по этому поводу. Давайте перекусим в булочной квартала Учиха и всё обсудим?..
      Бежим домой изо всех сил — мне не терпится узнать, что за команда досталась брату. Сбывается ли канон?
      * * *
      Влажные вечерние сумерки медленно опускались на лес серым покрывалом. Вместе с ними пришла тишина. Стих порывистый ветер, замерла густая листва тесно растущих деревьев, молчаливо и яростно соперничающих за каждый редкий луч, прорывающий вечную пелену облаков. Вездесущие птицы распушились, нахохлились, затихнув и погрузившись в зябкую дремоту.
      Трое шиноби на крошечной полянке гармонично вписывались в окружающий пейзаж, абсолютно ничем не выделяясь. Словно годами сидели, прислонившись к шершавой коре. Даже бросающий на лица алые отсветы костерок был разложен по всем правилам искусства маскировки — в аккуратной ямке. Да и сама поляна, окружённая густыми, хорошо гасящими звуки и запах дыма зарослями ежевики, была идеальным местом для привала. Можно было пройти в паре десятков шагов и ничего не заметить.
      — У нас есть ещё пара часов, пока стемнеет и пройдёт патруль дождевиков, — Кио внимательно оглядывал сидящих перед ним мужчин.
      Оба выглядели старше, чем он помнил. Хатаке Сакумо с их последней встречи ощутимо постарел. На лбу поселилась складка, казалось, будто он постоянно размышляет о чём-то неприятном и тревожном, даже когда улыбается. Белые волосы ещё добавляли Сакумо возраста. Но самой пугающей чертой оказались его глаза. Время от времени в них мелькало то выражение, которое Кио привык видеть у главы своего клана, сдавая очередной доклад. Усталость и понимание. Не такие, как у Осаму-сама — Хатаке ещё только в начале пути, но первый шаг он сделал. В предыдущие их встречи Кио видел просто сильного шиноби и удачливого командира. Теперь перед ним сидел Глава. Очень скоро он займёт подобающее место в совете Конохи… или сломается под грузом ответственности. Встряхнувшись, Кио продолжил прерванную было речь:
      — За отведённое нам время я успею ввести вас в курс дела, как того потребовал от меня Осаму-сама, — Кио поморщился. В отличие от главы Кохаку он не горел желанием помогать этим авантюристам. — Вы наверняка знаете, что, хотя боевые действия между странами Огня и Земли и идут уже больше года, все они ограничиваются мелкими стычками.
      — Это так, — кивнул Мичио. — Мы несколько раз выполняли миссии по патрулированию страны Травы. Красноробым не удалось продвинуться дальше пары дней пути от границы — гигантское количество ловушек и укреплений.
      — Не стоило им сбрасывать Узумаки со счетов, — кивнул Кохаку. — Я слышал, за эти годы та часть Куса-но-куни превратилась в нечто невообразимое. Да и результат говорит сам за себя — задержать их продвижение почти на год!
      — Ооноки просто не торопился, — подал голос Сакумо, глядя в огонь. — Начало войны оказалось неожиданным и для него. Целый год они не спеша перемалывали луга и холмы Кусы в мелкий щебень, уничтожая ловушки. И готовились к битве, как и мы. Сейчас же, насколько мне известно, всё готово к решающему удару. На границе сконцентрированы крупные силы шиноби Камня. Атака начнётся в любой момент.
      — Уже, — Кио оскалился. — Пока вы были в пути, пришло несколько вестей с северо-запада. Неделю назад два крупных отряда Ивагакуре ударили по сходящимся направлениям, прорвались через полосу укреплений и двинулись к столице Страны Травы. Два десятка погибших с нашей стороны и почти сотня — с их. Но цель логичная — выбить у тамошнего даймё капитуляцию и поставить шиноби Травы перед тяжелым выбором: если они продолжат сражаться, ослушавшись нового приказа правителя, то станут дезертирами, преступниками в собственной стране. Если же решат подчиниться — вполне могут сдать наших ребят красноробым. Даже потеря подготовленных к обороне позиций — уже серьёзный удар. Но самым вероятным мне представляется вариант, когда часть ниндзя Кусагакуре останутся верными даймё, а другая — боевым товарищам из Конохи, что приведёт к гражданской войне. И всё это из-за потери одного городишки. Ради такой цели стоит рисковать.
      — Судя по тому, как спокойно вы об этом рассказываете, Кио-сан, — проницательно и немного нервно улыбнулся Мичио, — наступление Ивы остановлено?
      — Да, они наткнулись на вторую линию обороны, — пожал плечами разведчик Кохаку. — Несмотря на очевидные плюсы, такая тактика слишком очевидна.
      — Это так, — Хатаке продолжал наблюдать за танцем язычков пламени. — Однако вторая линия готовилась в спешке, а Узумаки слишком мало. И так в Конохе чуть ли не один Монтаро-доно сидит. Они просто не успеют ставить ловушки и барьеры быстрее, чем красноробые ломают. В этот раз отсрочка будет совсем небольшой.
      — Возможно, вы правы, Хатаке-сан, — Кио чуть согнул шею, обозначая поклон. — Но есть и ещё кое-что, о чём вам следует знать. Наши «союзники» из Страны Ветра решили воспользоваться тем, что все силы Камня сосредоточены против нас. Три дня назад они заняли столицы Клыка и Когтя, вырезав небольшие гарнизоны красноробых и местных вояк. Думаю, сейчас шиноби Суны уже хозяйничают на территории Тсучи-но-куни.
      — Получается, мы в шаге от победы? — Мичио радостно улыбнулся. — Ещё пара удачных атак, и Ива капитулирует!
      — Получается, так, — кивнул ему шурин, увидев в глазах Сакумо отражение собственной грустной улыбки.
      — Я немного дополню ваш рассказ, Кио-сан. Одновременно со вторжением Суна успешно провела крупную диверсию в столице Страны Земли. Убит наместник южной провинции. Тот самый… которого мы не смогли достать, нарвавшись на джинчурики. Причём убит не только он — мощным ударом уничтожено всё столичное поместье — со слугами, советниками, гостями… Управленческий аппарат Тсучи-но-Куни серьёзно дезорганизован, что даёт песчаникам время развить успех.
      — Это… очень важные и ценные сведения, Сакумо-сан, — осторожно проговорил Кио. — Но как они попали к вам так скоро?
      — Просто, — пожал плечами Хатаке. — Их принёс мой шпион.
      С этими словами он погладил жилет у себя на животе. Послышалось сопение, за пазухой джонина что-то завозилось, и двум изумлённым взглядам предстала заспанная мордашка щенка мопса. Щенок зевнул, раздражённо фыркнул и что-то недовольно пробурчал, глядя на костёр.
      — Призыв? — Мичио отказывался верить своим глазам. — Да ещё такой маленький… это невозможно! Мы ведь всё время были рядом, по эту сторону фронта! Как щенок смог оказаться от вас так далеко? Пока добрался бы до столицы Тсучи-но-Куни, у него пять раз бы закончилась чакра!
      — Верно, кохай, — улыбнулся Сакумо. Сделал едва заметную паузу, давая Кохаку возможность оценить свою щедрость, и продолжил: — Разгадка проста. Призывным животным нужна наша чакра, чтобы оставаться в этом мире. По моему заказу Узумаки-доно запечатал половину моего резерва так, чтобы чакра просачивалась из печати по капле. Это позволило Паккуну пробыть в Стране Земли столько, сколько было необходимо для исполнения моего поручения.
      — Если б ещё еду не нужно было самому добывать… — проворчал мопс, забавно насупившись. — Пришлось прибиться к какой-то сердобольной бабе и ежедневно терпеть тисканья и сюсюканья! Всё лапы мои щупала, клуша навязчивая!
      — Паккун отличается необычно тонким нюхом, — пояснил Сакумо. — Ему достаточно было находиться в столице, чтобы не пропустить начала событий.
      — Но это означает, Сакумо-сан, — Кио лихорадочно пытался вспомнить, есть ли у кого-то из соседей призывные животные с сенсорными способностями, и как их добыть, — что вы заранее знали о предстоящих событиях? Не хотите рассказать подробней?
      — Никаких подробностей, — тявкнул Паккун. — Ветер доносит до меня запах патруля Аме. Они прошли в десяти минутах твоего бега совсем недавно. Удаляются.
      — Отлично, — Хатаке легко поднялся с земли. — Что же до моих источников информации... Человек, от которого я узнал о грядущих событиях, так опасался за свою жизнь, что взял с меня обещание никому не выдавать его имени. Впрочем, сейчас это не важно. Важна только наша цель и план по её достижению. Я рассчитываю на вашу помощь, Мичио-кохай, Кио-сан.
      — Как и договорились, — кивнул следопыт. — После сказанного вами мы так или иначе обязаны были бы усилить охрану границы и собрать ударную группу для перехвата команд противника.
      — Паккун найдёт вас, когда потребуется, просто будьте готовы, — Сакумо легко поднялся, быстро сложил серию печатей, и края ямки медленно сомкнулись, с шипением гася огонь. Осталось лишь аккуратно расправить ногой примятую траву, чтобы от стоянки не осталось ни малейших следов. — Мичио, не смотри на меня такими глазами. Твоя помощь понадобится в Конохе. К тому же, незаметно пересечь границу Аме получится только у меня.
      Мичио понурился. Кио старательно сделал вид, что не прислушивается к разговору. Усмехнувшись, Хатаке аккуратно порезал палец вытащенным кунаём, и хлопнул по земле раскрытой ладонью:
      — Кучиёсе-но-дзюцу! — из быстро рассеивающегося дыма послышалось шумное сопение, а затем показалась башка громадного пса, превосходящего размерами даже собак Инузука. Встряхнувшись, животное окинуло взглядом поляну и неторопливо потрусило по кругу, тщательно принюхиваясь, а в паре мест даже пометив стволы сосен. Остановилось перед хозяином, ожидая указаний. Тот легко запрыгнул на широкую спину и в последний раз оглянулся на спутников. — Как бы то ни было, главный бой снова на тебе, Мичио. Моя роль намного легче. И я верю, что у тебя получится. Прощайте.
      Глядя вслед удаляющейся фигуре Белого Клыка, Кио попытался представить, как бы он поступил, найдя следы крупного волка, пересёкшего границу на подконтрольном участке. Скорее всего, прошёл бы мимо. Максимум, попытался бы преследовать до ближайшего каменистого плато. Глянув под ноги, он обнаружил, что вместо печати призыва на земле красуются отпечатки массивных лап. Хмыкнул:
      — Позволено ли мне узнать, Мичио-кун, о каком задании говорил Хатаке-сан?
      — Ничего секретного, Кио-сан, — вздохнул деверь. — Мне всего лишь предстоит повторить речь Хатаке-сана перед Осаму-доно. И убедить глав большинства кланов Конохи поучаствовать в его авантюре. Честно говоря, намного легче было выходить в одиночку навстречу двум десяткам красноробых, ожидая, что в любой момент стены ущелья сомкнутся, и не спасёт никакой доспех.
      Кохаку только покачал головой. Его свежеиспечённый родственник и глава игрушечного клана Секитан менялся ещё разительнее своего друга и учителя. Постепенно исчезала детская неуверенность в речи и жестах. Взгляд стал проницательней и жёстче. Кио подумал, что Мичио станет куда лучшим главой для своего клана, чем Сакумо для своего. Просто потому, что первому есть о ком беспокоиться и ради кого развиваться.
      * * *
      — Рад, что вас не пришлось ждать, — сенсей ухмыльнулся и сладко зевнул. Судя по общей растрёпанности и сонливости, семейная жизнь у саннинов складывалась вполне благополучно. — Прежде, чем мы начнём тест, я хотел бы сказать пару слов.
      — Как вы все наверняка знаете, сейчас у нас складываются очень напряжённые отношения с другими Великими Странами. Особенно с Цучи-но-Куни, которые напали на нашего союзника — Куса-но-Куни. Возможно, будет большая война, как раньше, а может, враги решат, что мы слишком сильны, и передумают нападать. Поэтому сейчас мы стараемся стать как можно сильнее. И ваш ускоренный выпуск — следствие одной из таких попыток. Хокаге-сама решил, что команды вроде вашей нужно раздать сильным шиноби-наставникам. Таким, как я и мой ученик Минато! — сенсей раздулся от гордости. — Пока у деревни ещё есть резервы, она использует их, чтобы обучить побольше новичков и провести в командах боевое слаживание. От ваших стараний на тренировках зависит не только ваше выживание, но и жизни тысяч шиноби Конохагакуре! Поэтому, если провалите мой тест — лучше сразу отправляйтесь в Академию!
      Ишь, как вещает, даже меня проняло. А уж ребята как подобрались… Такеши хмурится и теребит набедренную сумку с печатями; Йоко, в этот раз сменившая наряд на свободные бриджи и футболку, сосредоточенно оглядывает сенсея и нас, запоминая каждую чёрточку, чтобы не попасться на клона. Оглядываю полигон и предвкушающее улыбаюсь. Ну что, брат мусью, пожалуй к бою! Джирайя заканчивает с политинформацией и переходит к делу:
      — Ваша задача — за час отобрать два колокольчика, что привязаны к моему поясу, — усмехается он. — Поскольку вы откуда-то знаете про суть теста (я поговорю с Кушиной-чан по этому поводу, обязательно поговорю), условия меняются. Вчера вы убедили меня в слаженности вашей команды. Поэтому, либо вы пройдёте все, либо вместе вернётесь в Академию. Можете пытаться меня убить… хе-хе! Начали!
      Никто не шелохнулся.
      Минуту спустя сенсей делано-смущённо покашливает:
      — Не хочу казаться навязчивым, но если вы решили сдаться, лучше сказать об этом заранее и не тратить моё время, — тут он снова раздувается от важности. — Проиграть великому Джирайе-сама — совсем не зазорно для любого шиноби!
      — Зачем, сенсей, если мы уже победили? — Такеши опускается на одно колено и активирует прикопанные барьерные печати. Жабий саннин оказывается заключён в слегка гудящий отливающий синевой куб чуть выше собственного роста. — Сдавайтесь!
      — Вот как… — Джирайя задумчиво оглядывает стенки барьера, но я не вижу в его глазах ни тени удивления или замешательства. Он повторяет движение Узумаки, и я мгновенно покрываюсь холодным потом — неужто ещё и с жабами воевать придётся? Но сенсей просто пробивает верхний слой почвы мощным ударом, чтобы убедиться, что барьер имеет и нижнюю грань тоже. — Ты хорошо поработал, юный Узумаки. Но не твоя команда! Они не замаскировали барьерные печати как следует, и я сразу обнаружил ловушку, только зайдя на полигон!
      Кеша растерянно дёргается. Вздыхаю. Что и следовало ожидать, в общем-то. Наивно было полагать, что Джирайя удовлетворится отыгранной при первой встрече сценкой и не попытается проверить «на вшивость» наш командный дух. Мне остаётся только надеяться, что все встречи, игры и проделки трёх прошедших лет не вылетели в трубу, а действительно помогли нам сдружиться. Чёрт, да я не меньше сенсея хочу это узнать!
      Тем временем Жабыч выпрямляется и вытягивает перед собой раскрытую ладонь, на которой начинает формироваться симпатичный такой голубенький шарик. Похоже, сейчас мы окажемся в таком же положении, как мужик из анекдота. Который медведя поймал. Киваю Йоко, показываю два поднятых вверх пальца.
      — Кац! — реакция девочки следует незамедлительно. Внутри барьера глухо хлопают взрыв-тэги. Двух в замкнутом пространстве хватит, чтобы серьёзно оглушить и контузить даже Джирайю. Если же этого окажется мало, там закопано ещё пять…
      Дым внутри барьера постепенно редеет. Сенсея внутри не наблюдаю. Клон, как и ожидалось. Блин… Не сговариваясь, прыгаем вперёд и становимся спина к спине, почти прижимаясь к голубоватой стене чакры. Я, как самый глазастый, в центре, ребята контролируют боковые сектора, поглядывая для порядка сквозь преграду. Пока что ни один из ходов Эро-саннина не стал для нас неожиданностью. Стоим. Ждём. Птички щебечут. Солнышко светит в спины (дополнительное подспорье нам в случае фронтальной атаки). Барьер гудит тихонько. Переглядываемся. Слова не нужны, план атаки мы обговорили заранее.
      Концентрируюсь, быстро складываю печати, ощущая, как чакра выходит из тенкецу по всему телу, формируя невесомые фантомы. Йоко и Такеши заканчивают техники одновременно со мной. Наша команда устремляется вперёд… и остаётся на месте. Неотрывно смотрю на удаляющиеся спины буншинов, контролируя каждый их шаг. Шкала маны в моём воображении показывает отметку тридцать процентов и продолжает медленно ползти вниз. Долго я такого не выдержу… но долго и не надо!
      Грозя погрести под собой бегущую троицу иллюзорных клонов, окружающие поляну деревья сотрясаются от взрывов и рушатся. Джирайя обнаруживается на шестом справа. Спрыгивает на землю, уворачивается от раскидистой кроны, недоумённо оглядывается то на меня, то на тройку клонов, то на выходящих из леса Узумаки и Ито. Облегчённо вздыхаю и отпускаю контроль над всеми фантомами, кроме своей копии. Почти четверть резерва на месте. Повоюем! Бегу вперёд, оставляя за спиной два солидных чурбака. Оставшийся клон приближается к саннину со спины, на несколько метров опережая Йоко. Такеши снова припадает на колено, и вокруг сенсея вспухают облачка взрывов и свистят осколки камней. Замечаю, как белобрысая фигура дёргается от удара и не верю такой удаче — неужели не клон?
      — Кеша, рви всё, он настоящий! — Клон загораживает дорогу девочке и жестом отправляет подальше, и на поляне воцаряется филиал ада…
      Взрывы, гудение поднимающихся тут и там барьеров, дым, свист разлетающихся камней… На месте Джирайи я бы давно ушёл заменой, но когда мы готовили полигон, расставляя чурбаки под каждым возможным укрытием Жабыча, то постарались не оставить ничего, подходящего его размерам. Поэтому он просто закутывается в волосы, сильно напоминая здоровенного белого ежа. Бегу вперёд. Счёт идёт на секунды. Клон прыгает на саннина сзади, проходит насквозь, на секунду закрывая обзор. Взрыв! Кувыркаюсь, тяжело падаю на спину. Тишина. С трудом приподнимаюсь на локтях. По ушам бьёт дружный вопль:
      — Инаби!
      Не реагирую. Молча смотрю на свою правую ногу, из которой толчками льётся кровь. Ступня в чёрной сандалии валяется в трёх шагах, возле дымящейся воронки. Под измочаленной икрой уже образовалась алая лужа. Чувствую, как меня покидают последние силы, накатывает апатия. Джирайя тяжело бухается на колени возле меня, зажимает руками артерию, что-то кричит… забавный. Улыбаюсь ему, срываю с пояса колокольчики и бросаю подбегающему Такеши. Облегчённо откидываюсь на спину и отменяю технику.
      Джирайя секунд десять тупо смотрит на целую и невредимую ногу, переводит взгляд на мою довольно лыбящуюся харю, и я понимаю, что только что обеспечил себя самыми жёсткими и выматывающими тренировками на всё обозримое будущее. Плевать! Подумаю об этом завтра, когда чакроистощение пройдёт. Слишком сильно я вложился в Хенге — очень не хотелось, чтобы «страшные раны» развеялись от случайного касания. Зато результат себя оправдал на все сто — мы только что уделали саннина тремя школьными техниками. Будет, что ребятам рассказать…
      С этими мыслями я благополучно отрубаюсь.
      --------------------
      [1] Немного перефразированная умная мысль из замечательной книги “The Wizard’s First Rule”

Глава 23 — Неожиданности

     Охая, морщась и всячески демонстрируя своё «состояние еле-на-ногах-стояния», опускаюсь на колени и сажусь на пятки. Как настоящий японец! Улыбаюсь и оглядываю панораму взглядом. Куда ни кинь взгляд, наткнёшься на следы вчерашнего побоища — знатно мы потрепали четырнадцатый полигон — почти так же знатно, как нервы сенсея… По крайней мере, взгляды он на меня бросает самые многообещающие. Походу, будет воспитывать.
      Джирайя оглядывает нас скептическим взором, словно ищет, к чему бы придраться. Чинно сидим рядком, поедаем глазами высокое начальство. Вздохнув, сенсей опускается на землю напротив:
      — Прежде всего, я хочу поздравить вас с прохождением вчерашнего экзамена, — досадливо морщится. — Я не сделал этого вчера, потому что не все из вас были в сознании. Вы показали хорошую подготовку. Но самое главное — вы действовали сообща, помогая друг другу не на словах, а на деле, поэтому и прошли мой экзамен. Вчерашний день был очень важен — ведь вы выполнили свою первую миссию, как настоящие шиноби! А теперь, как и делают шиноби, мы разберём прошедшую миссию и поймём, что было сделано правильно, а в чём были ошибки. Кто начнёт?
      Переглядываемся. Вздыхаю:
      — Если позволите, я скажу. Мы заранее осмотрели место экзамена, — обвожу взглядом руины полигона, не удерживаюсь от довольной улыбки. — Придумали, какие ловушки можно подготовить. Здесь очень помог Такеши-кун со своими печатями. Я попросил его не маскировать некоторые, чтобы было видно, что что-то зарыто. В одну из таких ловушек попался ваш клон в самом начале. Зато все остальные вы могли не заметить… ну а вдруг!
      С надеждой смотрю на сенсея. Тот подкашливает:
      — Кхм, ну… я, разумеется, подозревал, что помимо плохо замаскированных ловушек будут ещё какие-то… но не думал, что так много! Признаюсь, вы смогли меня удивить, так что даже пришлось использовать защитное дзюцу.
      — Далее, — довольно киваю я, — мы убрали с полигона все большие поленья и оставили маленькие. Поэтому мы могли использовать Каварими, а вы — нет. Эту идею предложила Йоко-чан! А ещё она провела меня в госпиталь, чтобы показать, как выглядит оторванная взрывом нога. Там, правда, рука была, но я дофантазировал!
      — Ну, а «гениальная» идея подделать оторванную ногу, конечно же, принадлежит тебе, Инаби-кун? — Блин, что-то мне резко стало неуютно. Это что, и есть то самое знаменитое Ки? Ой-ё… — Очень, очень… спорное решение.
      — Все решения мы принимали вместе, Джирайя-сенсей, — подаёт голос Йоко. — Если какая-то из наших идей была плохой, мы готовы понести наказание за ошибку.
      — Да, мы же вместе это делали! — вступает Кеша. — Йоко-чан помогала найти, как выглядит оторванная нога, а я закапывал на том месте сдвоенную фуин: одну — чтоб запечатать землю, как будто воронка; а вторую — чтоб дым пошёл!
      — Хорошо, вернёмся к этому вопросу позже, — Джирайя довольно поглаживает подбородок. А я чуть в пляс не пускаюсь. Они реально за меня вписались! Хотя ощущение от жажды убийства — штука крайне неприятная — и можно сколько угодно договариваться предварительно — могли бы и струсить. Но вступились! Ребята, я вас обожаю! — Что ещё ты можешь рассказать про экзамен, Инаби-кун?
      — Вы выбрали самую неудобную стратегию, сенсей, — задумчиво чешу затылок. — Спрятались, а у нас ни сенсора в команде, ни додзюцу. Мы вас так могли неделю искать. Поэтому пришлось рисковать и сильно тратить чакру. Мы подумали, что у вас додзюцу тоже нет, поэтому вы, наверное, спрячетесь где-то поблизости, чтобы нас видеть. Я сделал иллюзорных клонов Такеши-куна и Йоко-чан и отправил ещё тройку клонов вперёд, чтобы внимание отвлекали. А ребята стали прыгать к деревьям, на которых вы могли сидеть, и лепить на них кибакуфуды. Чурбаки мы заранее расставили, и даже потренировались пару раз. Потом вы выпрыгнули, но никакие спрятанные ловушки на вас не действовали. К тому же у меня оставалось не так уж много чакры, чтоб держать столько клонов. И использовал наш последний козырь с Хенге. Всё получилось.
      — Что насчёт ошибок? — приподнял бровь саннин.
      — Мы поставили всё на одну атаку, — я понурился. — Ещё бы пара минут, и у меня бы закончилась чакра, и ребята остались бы вдвоём.
      — У меня чакра заканчивалась тоже, — поддерживает Йоко.
      — И всё?
      — Ну… — Такеши пожимает плечами. — Вы очень сердитесь на обман с ногой Инаби. Но я не понимаю, почему. Ведь благодаря ему мы прошли экзамен…
      — Запомни, Такеши-кун, — Джирайя пугающе серьёзен, — вы прошли экзамен только что, когда решили вступиться за члена своей команды, несмотря на возможное наказание. Главное, что вы должны уяснить — ни один шиноби, пусть даже самый сильный в мире, в одиночку не может ничего! А если с ним верные друзья — нет такой миссии, которая бы ему не покорилась.
      Полюбовавшись на наши физиономии разной степени ошарашенности (Йоко-чан, срочно хочу себе такой же покер-фейс!), сенсей хмыкает:
      — Что же до трюка Инаби-куна… Он расстроил меня не потому, что я купился, и вы выиграли. А потому, что он бесполезен. Скажите мне, что первое нужно сделать, если вражеский шиноби упал в бою?
      — Кинуть сюрикен! — подпрыгивает несдержанный Узумаки. — Нам в Академии рассказывали!
      — Правильно, — кивает сенсей. — Если враг получил ранение, любой ирьёнин может легко поставить его на ноги. Поэтому раненного врага стараются как можно быстрее добить! Использованный вами приём нельзя применять против врагов.
      — К тому же, — киваю я, — если много раз использовать его на тренировках с друзьями, получится как с мальчиком, который кричал «Волк!».
      — Верно, — усмехается Джирайя. История ему знакома. — Не делайте так больше, хорошо?
      — Да, Джирайя-сенсей! — нестройно тянем мы на три голоса.
      — Мы с вами разобрались в выполненной миссии и получили новый опыт, который позволит нам стать сильнее! — подытоживает саннин. — Теперь мы можем приступать к следующей миссии! Сегодня утром её поручил нашей команде лично Хокаге-сама!
      Сделав паузу, чтоб подчеркнуть всю торжественность момента, он провозглашает:
      — Нам поручено очистить четырнадцатый полигон и подготовить его вновь к занятиям!
      Плетусь к ближайшему завалу из трёх деревьев. Ито идёт рядом, как всегда невозмутимая. Обречённо вздохнув и что-то пробурчав, Узумаки спешит нас догнать. Вопреки ожиданиям, Джирайя засучивает рукава и идёт работать вместе с нами.
      Обрубаем мелкие ветки кунаями (с крупными помогает сенсей), стаскиваем поваленные стволы в одну сторону. Постепенно полигон обзаводится новыми макиварами и натурально древнерусской засекой — простым, но гениальным защитным сооружением. Пробиться через торчащие под самыми неожиданными углами заострённые обрубки ветвей — это нужно быть шиноби Ивагакуре с прокачанной камнекожей! Походу, весёлая у нас будет полоса препятствий…
      В процессе чувствую себя всё хреновей — сказывается вчерашнее истощение. Но сцепляю зубы и терплю. А ну как решат хиленького меня отправить обратно в Академию, к сверстникам? Да и просто отставать от ребят… Периодически ловлю внимательные взгляды Джирайи. Проверяет, блин, до сих пор присматривается к нам! А таким раздолбаем был в каноне…
      Наконец, когда у меня натурально начинают дрожать колени, сенсей объявляет перерыв. После знатных нагрузок на свежем воздухе прихваченное из дома бенто уходит влёт! Жабыч же тем временем продолжает проводить политинформацию:
      — Вы уже знаете, что каждый шиноби силён и опасен по-своему. Кто-то хорош в тайдзюцу, кто-то в иллюзиях, а кто-то в стихийных трансформациях. Невозможно уметь всё лучше всех, поэтому вас и собрали в команду. Здесь каждый из вас сможет дополнять слабые стороны друг друга. Хорошая команда может всё! Кроме того, у каждой команды есть своя специализация. Что это означает?
      — Это значит, что разным командам дают задания, которые им больше всего подходят, Джирайя-сенсей! — больше всего на свете мне не хочется вставать и идти работать. Поэтому отвечаю как можно многословнее и стараюсь перевести тему на другие команды. — Например, наши одноклассники — Шизука-чан, Ботан-кун и Сора-кун — попали в команду поиска и разведки.
      — Их сенсей — Курама Азами? — уточняет Джирайя. — Слышал, слышал. Верно, клановые способности Хьюга и Инузука помогут найти любого шиноби, где бы и как он ни прятался. А ещё они сильны в тайдзюцу. Тот парень со стихией молнии, Сора-кун, да? сможет поддержать команду ниндзюцу в случае боевого столкновения. А их наставница, которая специализируется на иллюзиях, сможет прикрыть и спрятать своих подопечных в случае серьёзного превосходства противника. Курама очень, очень сильны в гендзюцу, — сенсей внимательно смотрит на меня. — Она могла бы научить тебя намного лучше, чем я.
      Возмущённо фыркаю и восклицаю, ничуть не кривя душой:
      — Вы — лучший сенсей, кого я знаю, Джирайя-сан! Я видел, как тренируется Минато-семпай — он очень сильный! А эта тётка, Курама-сан — вредная и ехидная. Мне Шизука-чан жаловалась позавчера, после распределения.
      — О-о, Инаби-кун уже завёл себе девушку? — поражённо округляет глаза Жабыч. — Значит, после распределения ты и на свидание успел сходить?
      — Мы все там были, Джирайя-сенсей, — чуть улыбается Йоко. — Мы привыкли собираться в булочной у Тейяки-сана, поэтому после распределения встретились там всем классом и поделились новостями.
      — Интересно, — саннин садится поудобнее. — Что можете рассказать об остальных командах? Например о той, где сенсей — Инузука Нобуо? Такеши-кун?
      — Они по специализации похожи на предыдущую команду, — Кеша задумчиво хмурится, теребя косу. — Акина-чан, говорят, будет хорошим сенсором. Кен-кун хорошо дерётся, а Удо-кун — сражается на мечах. Хотя техники у них получаются не очень. Раз их наставник — Инузука — они тоже смогут быть командой поиска, правильно?
      — Кен-кун не очень быстро бегает, — качает головой Йоко. — Скорее им поручат охрану какого-нибудь важного человека.
      — Правильные выводы, — Джирайя уважительно кивает обоим. — Ещё один джонин-сенсей — Нара Акира. Что думаете о его команде? Йоко-чан?
      — Ямамото-кун очень умный и сильный. Кедоин и Яманака имеют уникальные клановые способности, — девочка говорит неторопливо, взвешивая каждое слово. — Думаю, они будут выполнять миссии внутри деревни. Или в других городах. Искать шпионов, ловить бандитов, разоблачать нечистых на руку чиновников…
      — Очень даже может быть. Инаби-кун, что скажешь о нашей команде?
      — То же, что и о команде Намиказе-семпая, сенсей! — хитро улыбаюсь, чувствуя себя читером. Так легко подгонять имеющиеся данные под готовый ответ… — У нас, как и у них, есть медик, — девчонок забрали на курсы в госпиталь ещё месяца за два до окончания Академии. — Значит, мы долгое время будем находиться вдали от дома. Есть боец с большим количеством чакры для ниндзюцу. А мы с Обито-нии кое-что смыслим в гендзюцу. Я — как создавать, а он — как обнаруживать и развеивать. Думаю, нас ждут долгие миссии в других странах — мост там взорвать какой-нибудь, например…
      — М-да, — чешет репу саннин. — Весьма верные наблюдения и выводы. У меня остался один только вопрос. Кто рассказал вам об экзамене с колокольчиками?
      — Эм-м… — переглядываемся. Морщусь и встаю. — Я рассказал, Джирайя-сенсей. Не нужно было, да?
      — «Не нужно!» — передразнивает меня Жабыч. — Ты едва не сорвал один из самых важных уроков в жизни шиноби! От того, поймёт ли шиноби принципы работы в команде, примет ли для себя, что помощь товарищам может оказаться важнее его собственного успеха, иногда даже важнее жизни! От этого зависит выживание и успех всей команды! Если кто-то расскажет будущим шиноби о сути теста с колокольчиками, то поставит под угрозу жизнь всей их команды! От кого ты узнал об экзамене, Инаби-кун?
      — Я… — блин, вот что ему сказать? «От Кишимото?» — Я один раз видел такой экзамен. Давно.
      — Почему джонин-сенсей тебя не прогнал?
      — Он… не знал о моём присутствии. — Ё-моё, что за хрень я несу?..
      — Врёшь ведь… — вздыхает Джирайя. — Ладно, зная твоё упрямство — дальнейший разговор бесполезен. Пообещайте никому больше не рассказывать об экзамене.
      — Обещаем! — радостно подпрыгиваю. — Я даже Обито-куну не рассказывал!
      — Отлично! Раз мы уже отдохнули, вернёмся к уборке полигона!
      — У-у-у…
      * * *
      Клонящееся к закату солнце исчеркало причудливо изгибающуюся долину сотнями по-вечернему длинных, изломанных людских теней. Порывистый, непривычно влажный ветер, казалось, ждал удобного момента, чтобы броситься в лицо, сбить с шага, забить ноздри серным запахом из курящихся то тут, то там гейзеров. Каменистые склоны невысоких сопок пестрели сотней оттенков зелёного, жёлтого, коричневого цветов, доставляя неудобства привыкшим к песчаному однообразию глазам.
      Сасори ловко запрыгнул на вершину огромного валуна, когда-то сдвинувшего русло безымянной речушки на несколько шагов в сторону. Глазам юноши открылось захватывающее зрелище, не надоедавшее ему вот уже третью неделю. Длинная вереница шиноби Страны Ветра растянулась от пологого спуска с перевала, где он стоял, на добрых восемь сотен шагов. Безымянная речка образовывала излучину, похожую на огромный серп: в направленной с юга на север «рукоятке», где стоял Сасори, обрывистые склоны нависали над скачущей по камням водой и прижавшейся к ней дороге. Затем левая стена отодвигалась в сторону, освобождая место для ровного зелёного луга, пересечённого спускающимися с правой сопки ручейками. Река тоже уходила налево плавным полукругом — в долине она была более глубокой и спокойной. Натоптанная тропа, обычно повторявшая все прихотливые речные извивы, здесь была прямой, как стрела и прижималась к расположенному справа каменистому склону. Впереди виднелась отвесная стена — около «острия серпа» дорога вновь плотно прижималась к реке и поворачивала направо, скрываясь из виду.
      Более тысячи ниндзя песка двигались вглубь Страны Земли. Они шли на столицу. И не было силы, способной их остановить…
      Начало кампании было быстрым и кровавым — Страны Клыка и Когтя, давно и прочно попавшие под влияние Цучикаге (не последнюю роль в этом сыграла та жестокость, с которой команды Суны добывали столь необходимые для жизни в пустыне продовольствие, оружие и рабов) попробовали было оказать сопротивление, полагаясь на стоящие в столицах гарнизоны красноробых, но были мгновенно и кроваво приведены к покорности.
      За ними настал черёд по большей части безлюдных, южных окраин Страны Земли. Часть шиноби песка рассеялась по приграничью, безжалостно уничтожая любого, кто бросил даже негодующий взгляд (а заодно с удовольствием отправляя домой караваны с невольниками и добром). А их отряд, более тысячи чунинов и джонинов, устремился дальше — туда, где за безлюдными и неудобными для человеческого жилья сопками скрывались главные богатства Страны Земли.
      Каждый в отряде знал, что основные силы Ивагакуре сейчас азартно режутся с шиноби Конохи, а потому не смогут помешать их неудержимому продвижению — не тогда, когда на спине висит свора псов Хокаге. Каждый знал также, что существенная часть администрации даймё Земли была уничтожена внезапным ударом в самом сердце столицы, и теперь управленцы на местах зачастую просто не знают, что им делать. На огромной территории воцарился хаос. Сведения о продвижении песчаников, даже если и доходили до столицы, просто не успевали обрабатываться. Приказы на места задерживались, или вовсе терялись, нередки были случаи, когда команды красноробых шли выполнять миссию по защите давно уже потерянного городка или деревни. Ни дикая ярость ниндзя Ивы, ни презрение к смерти, с которым они бросались в отчаянные атаки на многократно превосходящие силы врага, не могли исправить ситуации.
      Допрос одного из пленённых шиноби Камня Сасори посетил из любопытства. И больше не рисковал повторять данный опыт. До сих пор ему снилось пересечённое свежей раной лицо молодого темноволосого парня. В единственном уцелевшем глазу горел фанатичный огонь: «Вы все будете гнить в нашей земле. Вы можете стереть меня в пыль, но в Ивагакуре столько же шиноби, сколько камней в этих горах. Смерть одного ничего не изменит. Мы будем обрушиваться на вас каменным градом, пока не перебьём всех до единого». Его хриплый голос стоял в ушах даже неделю спустя.
      Юноша тряхнул головой, отгоняя тяжёлые воспоминания, и принялся внимательно оглядывать окрестности. Пятьдесят воинов песка не спешили догонять своих товарищей, устраивая оборону на перевале. Красноробые любили неожиданные нападения с разных сторон, и задачей арьергарда было не допустить подобного. Саджо-тайчо[1] присел, привалившись к стволу корявого деревца, вцепившегося в камни мёртвой хваткой, и лениво наблюдал за действиями подчинённых. Приказов не требовалось — это был восемнадцатый перевал только за сегодня. Тихонько ругаясь, шиноби распределяли сектора ответственности, расчехляли веера и марионеток, перебрасывались беззлобными шутками и внимательно поглядывали на отрядного сенсора.
      Сасори привычно занял место на краю боевого построения, нетерпеливо поглядывая на пересекающий долину отряд. Голова колонны уже скрывалась за поворотом дороги, а хвост ещё спускался в долину с перевала. Шумели на ветру многочисленные невысокие деревца, и шиноби подумал, что после победы обязательно поселится здесь — до сих пор такое количество драгоценной древесины приводило кукольника в лёгкую оторопь.
      — Атака, — голос сенсора был спокоен и даже несколько скучающ. — Северо-восток. Три десятка красноробых.
      Словно в ответ на его слова впереди послышались крики и грохот обвала. Сасори не видел нападавших. Очевидно, атаке подверглась голова колонны, уже скрывшаяся за поворотом. Внезапно десяток шиноби Камня появился на нависающем над дорогой карнизе. Но здесь их уже ждали. Центр колонны молниеносно рассыпался, оттягиваясь с обстреливаемой камнями дороги на ровный зелёный луг. Гребень скалы скрылся в клубах пыли — сотни техник ниндзюцу исполосовали его вдоль и поперёк, сметая всё живое. Одновременно с этим около сотни шиноби, что ещё не успели спуститься в долину, кинулись вверх по пологому с юга склону правой сопки, чтобы добить выживших и помочь всё ещё сражающемуся авангарду, зайдя засаде в тыл. Красноробым оставалось жить считанные минуты…
      Горы вздрогнули. Южный склон перестал существовать. Вместе с ним в небытие отправилось несколько десятков ниндзя Песка. От места взрыва разлетались горящие валуны, а из центра извергалась река раскалённой лавы. Взгляд Сасори прикипел к пылающей человекообразной фигуре, стоящей на поверхности растущего огненного озерца, отрезавшего их от основного отряда.
      — Джинчурики… — пронеслось по рядам шиноби. Даже на расстоянии в три сотни шагов они почувствовали волну дикой силы и жажды убийства, что исходили от носителя биджу. Неторопливо и грациозно пылающая смерть развернулась к товарищам Сасори спиной и двинулась в сторону оторопевших основных сил ниндзя Ветра. Юноша невольно восхитился смелостью врага — в долине, по его прикидкам, сейчас находилось более восьми сотен бойцов. На что рассчитывает этот безумец?
      Джинчурики остановился. Небрежно махнул рукой и… (Сасори протёр глаза) хвостом? Поднявшаяся волна лавы накрыла пятерых раненых, что пострадали от взрыва и пытались отползти, испепеляя двоих посередине, а остальных превращая в катающиеся по земле и воющие от боли факелы. Долину потряс яростный вопль — все шиноби Песка видели среди сожжённых товарищей две женские фигурки. Если нападавший хотел таким образом смутить и запугать противника, то добился прямо противоположного — людская масса в долине пришла в движение. Все горели решимостью стереть проклятого демона в порошок.
      Вперёд выдвинулись громоздкие и тяжёлые «осадные» марионетки. При создании железа на них пошло куда больше, чем дерева, и теперь Сасори понимал, для чего. За ними широкой цепью шли фигуры в джонинских жилетах. Одни были вооружены гигантскими боевыми веерами, другие — десятками кунаёв, что так удобно насыщать чакрой ветра.
      Первые две куклы джинчурики сбил мощными плевками магмы. Остальные закрутили вокруг него бешеную карусель, стараясь атаковать сверху и сзади, отвлекая внимание, стремясь дотянуться до демона огромными, в человеческий рост, клинками. Воспользовавшиеся этим временем шиноби взяли противника в широкое кольцо, осыпая дождём из кунаёв и синхронно взмахивая веерами.
      — Что они делают?! — нервничая, Сасори заставлял марионетку приплясывать на месте. — Ветер ведь только усиливает Огонь!
      — Они стремятся создать вакуум, — тайчо выглядел невозмутимым, только быстро билась жилка на виске. — Это редкое дзюцу используется для тушения пожаров и лишает огонь пищи. Джонины! Усильте бдительность и помогите сенсору контролировать окрестности! Джинчурики сильно забивает фон.
      Потоки лавы вокруг демона закрутились воронкой, увлекая в глубину сразу трёх марионеток, однако этот мелкий успех ему не помог. Только сейчас Сасори обратил внимание на группу из десятка ниндзя, что выстроилась полукругом на берегу реки чуть поодаль и как раз заканчивала какое-то дзюцу.
      — Семья Нагиса[2], — удовлетворённо отметил Саджо, глядя на сразу двух огромных водяных драконов, устремляющихся к врагу. — Пираты. Специализируются на техниках Суйтона…
      Окончание фразы потонуло в грохоте и шипении пара. Одна техника ударила джинчурики в левый бок, другая обрушилась сверху. Огромные веера качнулись, меняя направление, сдувая воду к центру и закручивая по часовой стрелке. Над местом, где стоял носитель Йонби, поднялся белый смерч. Когда вся влага испарилась, на выжженной почве возвышался чёрный каменный купол в два человеческих роста высотой, покрытый красными прожилками раскалённого камня. Миг, и стенка полусферы лопнула, извергая мощнейший поток магмы. Атака демона, зацепив по дороге несколько окружавших его человек, ударила в Каору, готовящих какое-то новое дзюцу. Четверо успели отпрыгнуть. Остальные были сметены чудовищным ударом. Огненная река под острым углом влилась в настоящую, поднимая гигантское облако пара, в десяток раз больше предыдущего. На некоторое время Сасори оглох.
      — … ейчас, пока он беззащитен! — Саджо-тайчо вскочил на ноги, сжимая кулаки. — Даже джинчурики не может наносить такие удары постоянно! В ближайшую минуту у него едва хватит чакры на оборону! Не дайте ему собраться с силами!
      Ситуацию верно понял не только он. Окружившие демона шиноби напали с удвоенной яростью. Градом посыпались кунаи — Сасори ясно видел, что один из них точно нашёл цель, вонзившись в левую икру. Последние четыре марионетки связали врага боем — затупившиеся, покрытые окалиной клинки не могли пробить потускневший покров красной чакры, но от каждого удара джинчурики мотало в стороны, мешая сложить ручные печати. Со стороны рассыпавшихся по долине людей послышались многочисленные крики. Юноша тоже кровожадно оскалился: ублюдок доживал последние мгновения.
      Гигантские веера синхронно опустились, обрушивая на ослабленного врага мощнейшую технику. Всё пространство внутри круга шиноби словно накрыла гигантская сеть, свитая их острейших потоков ветра. Джинчурики, принявшись лихорадочно складывать печати, принял на себя несколько тяжёлых ударов. Он успел нырнуть под землю за доли секунд до контакта с ниндзюцу. На то место, где он стоял мгновение назад, осыпались металлические куски бывшие грозными марионетками.
      В наступившем затишье уши Сасори уловили странный диссонанс — несмотря на исчезновение врага, многие шиноби Суны всё так же продолжали кричать, предвкушая его поражение. Или… молодой кукольник похолодел. Крики раздавались из-под закрывающей берег завесы пара! И звучали в них ужас и боль, а не ярость!
      Джинчурики Йонби выскочил на поверхность неподалёку от кинувшихся врассыпную марионеточников, лишившихся своего оружия ранее, но больше отвлекать внимание он уже не мог. Мощнейший порыв ветра в клочья изорвал туман, открывая ужасающее зрелище: сотни изломанных тел шиноби Песка и стоящая среди них одинокая рослая фигура в красном плаще и широкополой шляпе.
      — Проклятье! Второй тоже здесь! — жажда убийства, исходящая от тайчо, была не слабее ауры носителя биджу. — Команды с третьей по двенадцатую — к бою! Цель — огненный ублюдок! Нумото! Просто дойди до него и разрежь пополам!
      Седой джонин кивнул, обнажая огромный нодачи[3].
      — Кукольники! Делайте, что хотите, но займите эту низкорослую подстилку биджу на тридцать секунд! — Сасори сцепил зубы. Как бы он хотел идти с ними! — Команды шесть и одиннадцать! Максимально мощное гендзюцу на Нумото! Чтоб прозрачный был, как воздух в этих трижды проклятых горах!
      Тем временем чаши весов вновь стали клониться на сторону шиноби Сунагакуре. Всё-таки, несмотря на понесённые сегодня тяжелейшие потери, их оставалось более пяти сотен. Все дзюцу Стихии Пара мгновенно разрывались в клочья десятками техник Стихии Ветра; навстречу новому врагу спешило множество обычных марионеток всех размеров и форм — в отличие от защищённого бронёй магмы собрата, джинчурики Пятихвостого был уязвим для обычных клинков и многочисленных ядов.
      — Вперёд! — взревел Саджо-тайчо. — Убьём нелю…
      — Стойте! — дикий крик обычно спокойного и сдержанного сенсора подействовал, как ведро холодной воды. — Т-там! Н-на левом берегу!
      Ветер окончательно растащил рваные занавески пара. За обмелевшей и помутневшей рекой Сасори увидел странную человекоподобную фигуру, словно горящую чёрно-красным огнём. Юноша открыл рот, чтобы задать вопрос, но слова застряли в горле — он увидел хвосты. Было слишком далеко, чтобы сказать точно, но было их не меньше трёх.
      — Этого не может… — начал было Саджо. Чёрная точка отделилась от фигуры третьего джинчурики и быстро полетела к скоплению шиноби Суны. — Всем лечь!!!
      Сасори упал на землю, подгоняемый не столько даже приказом, сколько тем ужасом, который звучал в голосе командира. Глаза обожгло вспышкой. Земля сотряслась и больно ударила в лицо. А затем весь мир утонул в грохоте…
      Восемь часов спустя Сасори пробирался к реке в предутренних сумерках. За спиной у него остался спешно обустроенный походный лагерь шиноби Суны, переживших вчерашние день и ночь. Таковых оказалось неожиданно много — в ходе скорого отступления, сильно напоминающего бегство, к их полусотне присоединились остатки бокового охранения и головы колонны, которую зажали в ущелье в самом начале сражения. Полностью здоровые команды Саджо отправил вперёд, чтобы предупредить гарнизоны, но даже без них на привал остановилось семьдесят шесть человек. Люди бежали всю ночь, ежесекундно ожидая погони, и остановились только потому, что иначе раненные начали бы умирать. Сасори, как наименее пострадавший из оставшихся, отправился за водой — тайчо справедливо опасался останавливаться рядом со злополучной рекой, и лагерь в лесу был замаскирован так, что и опытные следопыты Страны Огня не нашли бы.
      Весь остаток дня и ночь юный марионеточник был сдержан и энергичен, как это пристало шиноби, но в душе его клокотал страх. В память навсегда врезалась картина выжженного поля, по которому, шатаясь, прихрамывая и поддерживая друг друга, идут двое мужчин в изодранных лохмотьях: приземистый крепыш и высоченный здоровяк. А навстречу им аккуратно ступает по текущей воде хрупкая девушка в алых, подсвеченных последними лучами солнца одеждах…
      Куроари так и не поучаствовал в битве, зато ему нашлось применение позже. Бочкообразное тело, обычно использующееся для захвата противника, сегодня послужит для переноски питьевой воды. Осторожно оглядываясь, Сасори вышел на песчаную косу и без всплеска погрузил куклу в тёмные речные струи. Всю дорогу от лагеря его не покидало ощущение упирающегося в спину взгляда, но юный шиноби почти убедил себя, что это сказываются усталость и стресс. Поэтому, когда щиколотки будто сжало тисками и рвануло вниз, он успел только вскрикнуть. Мгновение спустя на поверхности осталась лишь его голова. Под слоем песка скрывалась вязкая глина, что пресекала любые попытки пошевелиться.
      — Сасори. Внук старейшины Чиё, — песок рядом с ухом заскрипел под чьей-то тяжёлой стопой. — Не стоило тебе приходить на нашу землю.
      Юноша облизал пересохшие губы и отчаянно скосил глаза, но разглядел только тёмную фигуру. Сердце колотилось как бешеное. Мутило от сильной боли в вывернутой при затягивании под землю левой руке. Враг осторожно опустился на колено, скрипнул извлекаемый из ножен кунай. Сасори закрыл глаза.
      — Не бойся, — в голосе шиноби Камня была насмешка. Острое лезвие прошлось по щеке, почти не причинив боли. Из пореза потекла кровь. — Сегодня ты не умрёшь. Смотри сюда.
      Что-то зашуршало, и под носом Сасори оказался свёрнутый в трубку свиток. Капли крови падали с острия и впитывались в жёлтую бумагу. Постепенно на ней проступила сложная печать.
      — Это — письмо для старейшины Чиё, — рука ниндзя Ивы погрузилась в землю, и Сасори почувствовал, как свиток оказался у него за пазухой. — Чтобы прочитать его, нужно снова капнуть твоей крови. Иначе свиток будет пуст. Никто не должен знать о письме.
      — Весьма… оригинальный способ передачи послания, — Сасори старался сохранить бесстрастное выражение лица и ничем не выдать своё облегчение.
      — Идеальный в сложившихся условиях, — красноробый продолжал насмехаться. — Чтобы не вызвать подозрений.
      — Думаешь, когда меня найдут, вопросов не возникнет? — медленно, очень медленно Сасори заставил выходящую из пальца чакронить чуть сократиться. Нельзя допустить всплеска; внезапность — единственный его шанс на победу над врагом. — Другие члены отряда явно что-то заподозрят.
      — У тебя будет железное алиби, — проговорил ниндзя Ивагакуре, садясь перед пленником на корточки. Тот затаил дыхание, подтягивая Куроари ближе. — Скажешь, что подловил глупого красноробого и напал со спины своей драгоценной куклой.
      Сасори замер, испугано глядя на ухмыляющегося врага.
      — Ну, чего медлишь? Бей, — парень в жилете чунина поправил алый рукав своей формы и гордо выпрямился.
      — Не буду! — за свою недолгую жизнь кукольник прочно уяснил простую истину: всё, что предлагает враг — ловушка. Сейчас он не понимал действий врага, и это было опасно вдвойне; но идти у него на поводу Сасори не собирался. Должно быть, перед ним клон. Или это какое-то мощное гендзюцу. Или…
      — Вот поэтому вам никогда не победить, — открыто и весело рассмеялся сидящий напротив него парень. — Вы слишком трусливы и всегда ищете скрытый смысл даже там, где его нет. Вам никогда не понять! Любой из нас — от сопливого генина до самого Цучикаге — имеет равную ценность. Так же, как нет разницы между камнями на склоне горы. И жизнь одного «камня» — ничто. Поэтому мы и побеждаем вас. Ваш Казекаге неправильно выбрал себе врагов!
      Оскалившись, шиноби Камня резко махнул рукой. Сасори зажмурился в ожидании удара. Вместо этого сверху навалилась тяжесть. Что-то горячее побежало по лбу и волосам…
      Шиноби Суны нашли его полтора часа спустя. За это время он, с грехом пополам управляя марионеткой, смог только сдвинуть массивное тело в сторону и немного откопать левое плечо. Открывшееся зрелище удивило даже бывалых ветеранов: красная шевелюра, сливающаяся с пропитанным кровью песком, бестолково дёргающаяся кукла и абсолютно бесстрастное молодое лицо их товарища.
      Заметив их уважительные взгляды и кивки, Сасори истерично рассмеялся.
      --------------------
      [1] «Тайчо» — «командир отряда, капитан»
      [2] «Нагиса» — яп. «побережье»
      [3] Двуручный меч. Из-за большой длины и веса считается очень сложным и опасным оружием.

Глава 24 — Воительница

     Карандаш быстро летает туда-сюда, укладывая на бумагу тонкие черты. Рука чуть подрагивает от напряжения и усталости, но линии пока что выходят ровными… относительно ровными. Очерчиваю шею, намечаю ямку между ключиц. Любовно вывожу брови и аккуратный носик. Старательно вырисовываю волосы — непослушные пряди топорщатся, даже на бумаге отказываясь ложиться в аккуратную причёску. Осторожно намечаю игру света и тени, придавая картине жизни, а прищуренным глазам — капельку иронии.
      — Неплохо, — по затылку не столько больно, сколько обидно стукает камешек. Блин! Опять я увлёкся и пропустил приближение сенсея! Третий раз уже застаёт врасплох. — Она выглядит… решительной.
      — Она прирождённый лидер, сенсей, — вздыхаю. Стараюсь держать голос ровным, но очень хочется брякнуть что-нибудь невежливое. Достали меня эти его подкрадывания. Но держусь — очень уж отчётливо представляю, как отвлекаюсь во время дежурства на настоящем боевом выходе (а ведь они всё ближе), и в затылок прилетает совсем даже не безобидная галька, а что-нибудь железное и острое. Срочно нужно отращивать глаза на затылке и следить за окружающей обстановкой круглые сутки. Отогнав невесёлые мысли, возвращаюсь к рисунку. — Потеряв лучшую подругу в бою, она не сломалась, нашла в себе силы идти вперёд и вести за собой других. Первой встречала все опасности.
      — Как же зовут столь одарённую девушку? — Джирайя присаживается на корточки, изучая портрет. В голосе ясно слышна улыбка. — Её лицо и причёска кажутся мне знакомыми…
      — Я не придумываю ничего абсолютно нового, учитель. Лишь переделываю и комбинирую то, что встречал в жизни, — любовно обвожу округлое плечико, критически осматриваю результат[1]. — Её зовут — «Фантом» Мирия. Такое прозвище она получила за технику, позволяющую на секунду приобретать огромную скорость.
      — Как Каварими?
      — Примерно.
      — Переворачивайся, время вышло, — сенсей забирает очередную иллюстрацию будущего романа и неторопливо удаляется.
      Следуя его совету, осторожно приподнимаюсь с правого бока, медленно переношу вес назад, одновременно перекидывая ногу. Плавно отодвигаю доску с писчими принадлежностями от себя и аккуратно ложусь на спину. Старательно контролирую ток чакры в организме — не хватало идти домой с мокрыми штанами. Водная гладь приятно холодит разгорячённую кожу, чуть колышется и прогибается подо мной. Напоследок расслабляю мышцы шеи — прохлада ползёт и по ним; затылок опускается ниже уровня воды, но остаётся сухим. Замираю в найденном равновесии, широко раскинув руки и ноги и глядя в глубокое небо без единого облачка. Голубое-голубое…
      Наше обучение у Легендарного Саннина шло уже третий месяц и оказалось совсем не тем, чего я ожидал. За прошедшее время я не выучил ни одного нового дзюцу, ни одного нового приёма рукопашного боя, ни одной фехтовальной связки. Просто лежал и рисовал. Переворачивался с боку на бок и рисовал дальше. Причём могло всё сложиться и похуже — первоначально сенсей вообще запретил мне тренировать что-то кроме физухи и простейших гендзюцу. Все стоны про бой на мечах, про рисование печатей (которое при наличии опыта и такого друга как Такеши было делом довольно простым), про освоение стихии и медицинских техник Джирайя выслушал, поржал, похвалил меня за рвение в учёбе и пообещал, что я обязательно стану великим шиноби. Когда-нибудь. Потом он исчез — просто стал прозрачным, продолжая спокойно рассказывать. Но даже по голосу определить местонахождение жабьего саннина было нельзя — казалось, звук идёт со всех сторон. Говорил же Джирайя о том, что я обозвал для себя «правилом одного пути».
      Да, по-настоящему сильный шиноби силён в разных областях искусства ниндзя. Но для освоения каждой из них нужны годы. Если задуматься, многие известные мне как по мультику, так и по реальной жизни ниндзя пользовались всего несколькими техниками. Зато доводили их исполнение до идеала.
      Чтобы ходить на миссии с Джирайей в такое неспокойное время, я должен освоить его технику невидимости, Такеши — научиться касанием ставить защитный барьер, а Йоко, по полдня пропадавшая в госпитале, использовать технику удлинения волос (пока только в защитной модификации). Тогда и только тогда сенсей рискнёт выпустить нас за пределы Конохи.
      Пришлось заходить с козырей и рассказывать команде о тщательно лелеемой мечте переплюнуть снобов Хьюга, притырив их разрекламированное дзюцу. Как-никак пять лет уже я убил на эту затею. Ребята были в восторге. Джирайя кряхтел. Джирайя сопел. Джирайя чесал затылок. Видно было, что здравый смысл в его душе получил знатного соперника в виде жабы. Два дня спустя саннин приволок на полигон свиток с описанием тренировок «Небесного Вращения». Уж не знаю, подглядывал ли он за кем-то из белоглазых, поднял ли старые знакомства, или у новой родни чего нашлось. Так я и был отправлен на озёрную гладь.
      По прошествии времени могу с уверенностью заявить: «Спокойно, Инаби, никакого секрета тут нет». Кайтен мог освоить абсолютно любой шиноби. Если у него есть лет пять свободного времени… Нужно всего лишь научиться выпускать чакру равномерно изо всех тенкецу. Ну и, разумеется, контролировать её за пределами тела, чтобы не рассеивалась, а образовывала покров. Третьим этапом шло уже само вращение. Но до него пока было далеко…
      Сначала я забирался в воду недалеко от берега, переворачивался на спину и, равномерно выпуская чакру, пытался всплыть над поверхностью. Плавать я умел, воды не боялся. Но получалось паршиво. То одна, то другая часть тела норовила погрузиться обратно. Потом нужно было дойти до места тренировки по поверхности воды и там уже лечь на спину — естественно, в зависимости от площади соприкосновения тела и воды поток чакры должен был быть разным. Эти засранцы, называющие себя моей командой, сидели на берегу рядком и дружно ржали, наблюдая мои потуги. Когда научился удерживаться на поверхности, Джирайя стал засекать время по таймеру — на животе требовалось пролежать чуть дольше, на правом и левом боках — гораздо меньше, но это время казалось вечностью — настолько было неудобно. Чакры на тренировки гендзюцу почти не оставалось, поэтому в ход пошло старое доброе рисование. Так и живём.
      При таких темпах у меня очень скоро закончились сюжеты сказок для иллюстраций. И я не придумал ничего лучше, чем вытащить из памяти когда-то просмотренное аниме про могущественных и несчастных женщин с огромными мечами, защищающих людей от монстров. Правда, сюжет я помнил крайне отрывочно — слишком много лет прошло с тех пор, да и не освежал я его в памяти, в отличие от событий «Наруто» (от знания которых в будущем могла зависеть моя жизнь). Поэтому тот «Клеймор», который я преподнёс сенсею, представлял собой дикую мешанину из десятка современных мне фэнтезийных романов. От оригинала остались только основные герои и общее направление повествования. Уж не знаю, понравилась ли Джирайе сама задумка, или его покорили портреты героинь, но идею сенсей ухватил. Сложно сказать, что останется от оригинальных манги и аниме в итоге, но и фиг бы с ними.
      Пальцы начинают холодеть — чакра заканчивается. Лениво приподнимаю руку и ловлю очередной брошенный сенсеем камушек. Поднимаюсь на ноги и спокойно шлёпаю по поверхности пруда к берегу, на полпути подхватывая доску с рисовальными принадлежностями. На первых порах я отталкивал её куда попало, и после завершения тренировки приходилось на подгибающихся ногах делать крюк до середины пруда. Теперь такой ошибки не совершаю. Поднимаю глаза. А солнце-то уже высоко! Прогрессирует выносливость потихоньку...
      — А теперь вот так!
      — Это нельзя сюда, соединение не дублированное, всё сломается!
      — Если приделать ещё вот тут вот такое, то нормально заработает.
      — Тут «вот такое» не приделать — это третья ступень!
      — Ну и что?
      — Нельзя так! Меня деда наругает!
      — Хм, аргумент…
      Почему-то каждый раз, когда слышу, как Такеши и Джирайя «разрабатывают» новую печать, меня неудержимо пробивает на «ха-ха». Вот уж кто нашёл друг друга! Из оговорок саннина я понял, что фуин он изучал урывками — то Хирузен чего покажет, то Цунаде, то жабы… потом и сам стал экспериментировать. И в свои тридцать один скопил нехилый опыт. Такеши же на данном поприще делал только первые шаги, но за плечами его была настоящая систематизированная клановая школа. С наработанными схемами, терминологией, правилами. С утра эти двое отправляли меня гулять по воде, садились на бережок, и начиналось…
      Сначала они решали задачку, подкинутую Монтаро-саном «для любимого внука». Если толкового решения не находилось, Джирайя начинал фантазировать. Такеши краснел, бледнел, гоготал над откровенной чушью, с удовольствием доказывал сенсею, где тот неправ, и почему. Или глядел на него, разинув рот: «До чего просто и красиво получается!» Джирайя в свою очередь был крайне доволен наличием «бета-тестера», сразу отсекающего в корне неверные гипотезы. Поэтому, если задача сходилась слишком быстро, сам усложнял её. Вот как сегодня, например…
      Дойдя до берега, падаю возле экспериментаторов. М-м-м… твёрдая земля… обожаю… накатывает отходняк — хочется в лучших традициях клана Нара смотреть на небо и ничего не делать. Но я знаю, что через десяток минут подрастративший ресурсы организм яростно потребует кормёжки, которая дожидается своего часа в «грузовой» фуин. Затем вернётся Йоко, и мы отправимся полоть огороды или перекрывать крыши. А к вечеру, когда силы мои чуть восстановятся, опять придётся прыгать по зарослям и кидаться тяжёлыми тренировочными кунаями. Перед сном Яширо снова глянет на меня шаринганом, определяя прогресс, и напишет рекомендацию для сенсея — сколько минут мне утром лежать на каком боку. Когда доползу до кровати, сил не останется даже на то, чтобы смотреть сны. И я провалюсь в чёрный колодец беспамятства, чтобы ещё раз прожить этот День Сурка.
      Я — не образцовый ученик. Я теперь часто хмурюсь и регулярно косячу. Иногда даже поныть хочется, но перед кем? Стыдно, однако. И потом, «тяжело в ученье — легко в бою». Эту фразу величайшего из полководцев я в последнее время вспоминаю регулярно. Очень уж она ложится на душу. С одной только поправкой — в моём случае в бою тоже будет тяжело. Главное, чтоб апосля живой остался…
      * * *
      Звон клинков далеко разносился с открытой со всех сторон каменной площадки на вершине высокой скалы. Резкие звуки гармонично вплетались в песню ветра, гуляющего меж тесно стоящих зданий Деревни, Скрытой в Песках. Жёлтое солнце делало внешность тренирующихся на крыше женщины и девочки яркой и контрастной, как бывает только на закате. Время от времени куноичи сталкивались со стальным лязгом и вновь начинали кружить по площадке, плетя клинками смертоносный узор. Нескладная подростковая фигурка двигалась резко и дёргано, часто замирала, задыхаясь, но затем продумывала новую атаку и вновь бросалась в бой. Женщина же… работала. В её движениях не было ни грациозных перетеканий из одной стойки в другую, ни вычурных и эффектных прыжков и кульбитов. Уходила от атаки она, просто делая шаг в сторону или назад. Пару раз мощным ударом выбивала оружие из рук девочки, заставляя ту болезненно ойкать, но чаще просто принимала удары её клинков своими. Лицо ученицы покрывал пот, майка промокла и прилипла к выпирающим лопаткам — из причёски наставницы даже локона не выбилось.
      — Довольно, Маки! — Пара кунаёв как по волшебству пропала из скрытых чёрными перчатками рук, и кинувшаяся в очередную атаку девочка оказалась мгновенно взята на болевой. — На сегодня тренировка закончена. Тебе нужно отдохнуть.
      — Да, Пакура-сенсей! — покорно вздохнула ученица. Она была в курсе своеобразного чувства юмора наставницы: в первые дни их знакомства та просто не спешила выпускать спорщицу из захвата, пока пыл и желание доказать свою правоту не иссякли. — Спасибо вам! Сегодня я стала сильнее!
      — Мы обе стали, — улыбнулась женщина, помогая тяжело дышащей девочке подняться с колен. — Ты неплохо справляешься с кендзюцу, но шиноби не должен всё ставить на одну технику. Вскоре я вновь отправляюсь в Страну Земли. Когда вернусь, я хочу, чтобы ты удивила меня.
      — Но сенсей!.. — девочка воззрилась на учителя огромными удивлёнными глазами, позабыв даже о дрожащих от усталости коленках. — Ведь вы говорили, что шиноби не должен распыляться! Это как гоняться разом за двумя нукенинами! Вместо силы в одной области будешь слаб во всех!
      — Верно, и ты хорошо усвоила урок, — женщина расщедрилась на скупой кивок. — Однако сейчас я считаю твои навыки достаточными для того, чтобы привнести в них что-то извне. Будет ли это ниндзюцу, гендзюцу или фуиндзюцу — решишь сама.
      — Да, сенсей! — Маки высоко подпрыгнула, спохватилась и изобразила уважительный поклон. — Большое спасибо, что верите в меня, сенсей!
      — Это не из-за моей прихоти, а из-за твоих успехов, — усмехнулась Пакура[2]. — Пока что мне нравится твоё старание. Не разочаруй меня.
      — Никогда, Пакура-сенсей! — серо-зелёные глаза горели энтузиазмом и фанатичной преданностью. — У лучшего сенсея будет лучший ученик!
      — Что ж, посмотрим, — куноичи сочла, что проявлений чувств на сегодня достаточно, жестом отпуская ученицу. — Найди меня после завершения миссии.
      — Хай!
      Глядя вслед удаляющейся девчонке, Пакура горько усмехнулась. В подчёркнуто-радостном голоске Маки не было и тени сомнения в благополучном возвращении сенсея. Ещё один повод для гордости — со временем ученица сможет контролировать эмоции ещё лучше…
      Замерев на краю обрыва, куноичи оглядывала раскинувшуюся под ногами панораму Сунагакуре-но-Сато. Деревня лежала в ущелье, большую часть дня спасаясь от палящих солнечных лучей под его каменными стенами. Да и высокие здания, напоминающие не то стёсанные ветром скалы, не то гигантские термитники, были расположены таким образом, чтобы давать как можно больше тени (и хорошенько запутывать врага в случае атаки). На узкой паутине улочек кипела жизнь — сотни людей спешили закончить последние приготовления перед долгим и трудным путём. Завтрашним вечером Пакура выступает на север не одна, а в составе сильного отряда, призванного вновь склонить чашу весов в пользу Страны Ветра. Так что очень скоро на деревню опустится безмолвие…
      Женщина тряхнула головой и поспешила отвернуться от царящей внизу суеты. На окружающую поселение пустыню тяжёлым чёрным покрывалом падала южная ночь. До самого горизонта тянулись тёмные песчаные волны с постепенно тускнеющими золотыми гребнями. Мир погружался во тьму. И ярко выделялась во мраке трепещущая красно-оранжевая искорка.
      Пакура нахмурилась — трудно было представить себе зрелище несуразней этого — ну кому придёт в голову впустую сжигать столь драгоценную древесину? Да, ночью в пустыне холодно, но ведь тепло домашнего очага совсем рядом! А обходящие Сунагакуре патрули всегда передвигались в темноте, а не сидели вокруг слепящего и демаскирующего огня. В душе куноичи усталость сошлась в неравной борьбе с любопытством. И, поворчав, отступила, признав поражение.
      Первым делом Пакура отыскала тройку шиноби, патрулирующую границу деревни. Раньше ей и самой не раз доводилось ходить в дозор в этом секторе, так что найти товарищей по оружию труда не составило. Все были на месте, признаков тревоги не подавали, на пароль отозвались верно. Вывод напрашивался сам собой — про горящий в пустыне костёр патрульные прекрасно знали. Но спрашивать их показалось женщине неправильным — если уж всегда относящиеся к ней с пиететом и уважением ниндзя Песка не спешат поделиться новостями, значит эта информация является широко известной, и начни носительница Шакутона задавать вопросы — это неизбежно скажется на её авторитете. К тому же не следовало отвлекать патрульных от их непосредственных обязанностей… Чувствуя, как всё сильней разгорается любопытство, женщина поспешила к яркому огоньку. Сейчас его скрывали высокие дюны, но направление она помнила отлично.
      Расчёт оказался верен — перемахнув через песчаный гребень, куноичи резко остановилась, уставившись на сидящего в круге света мужчину. Шиноби. Шиноби Конохи. Печально известного в Деревне Песка шиноби Конохи. Легендарного Белого Клыка…
      Лихорадочно оглядываясь, Пакура обнаружила, что жёлтый круг света, в котором она оказалась, как-то чересчур уж резко обрывается, переходя в чернильную тьму пустынной ночи. Тонкая плёнка барьера поглощала свет. Как куноичи ни старалась, обнаружить в этой засаде (а чем ещё это могло быть?) других шиноби Листа не смогла. И это было плохо. Это значило, что атаки нужно ждать со всех сторон. Атаки? Мысли Пакуры приняли другое направление, а паника чуть улеглась. В первые секунды она была ослеплена светом костра, ошарашена встречей с чужим шиноби так близко от деревни — момент был идеальным — она вполне могла пропустить удар. Но его не последовало. Значит ли это, что Белый Клык хочет не боя, а разговора? Зачем?
      Шиноби не шевелился. Улыбаясь, смотрел на женщину чуть прищуренными глазами, и пляшущие языки пламени бросали яркие отсветы на его лицо[3]. Чтобы проверить свои предположения, Пакура воззвала к наследию крови, и над её плечом повис яркий огненный шар. Вряд ли получится достать столь сильного бойца первым же ударом, но задумка куноичи была совсем не в этом. Если ударить по барьеру, вспышкой должны заинтересоваться патрульные, и не только они. А это серьёзно повысит её шансы…
      — Надеюсь, вы пощадите меня, Пакура-сан, — враг соизволил нарушить молчание, словно признавая её маленькую победу в начавшемся противостоянии. — Было бы крайне обидно погибнуть сейчас. Я бы даже сказал «вдвойне обидно».
      — В таком случае, может объясните, чего вы тут забыли, незнакомец-сан? — едва договорив фразу, женщина досадливо поджала губы. Слишком резким и нервным вышел её ответ. Совсем не таким, какой пристал хозяевам Страны Ветра.
      — Ох, прошу простить мою оплошность, — речь джонина была подчёркнуто вежливой и соответствующей самым строгим правилам этикета. Но всё портила не сходящая с губ лёгкая насмешливая улыбка. — Позвольте представиться, меня зовут Хатаке Сакумо. Как видно по хитай-атэ, я являюсь ниндзя Конохагакуре-но-Сато.
      — Что вам нужно здесь? ­­— Пакура раздражённо дёрнула плечом и сделала шаг к костру. — И почему бы мне не поджарить вас прямо сейчас?
      — Например потому, что сейчас наши страны формально состоят в союзе, — Сакумо с интересом смотрел на зависшую в паре локтей от лица пышущую жаром смерть. — И неосторожные действия могут разрушить хрупкий мир очень легко. Кому, как не мне знать об этом.
      — Да уж, наслышаны о вашем провале, — фыркнула женщина.
      — Как и мы о вашем, — парировал Хатаке. — Впрочем, я бы скорее назвал оба случая успехом Цучикаге. Нанаби по праву считался самым неуловимым из хвостатых зверей. У нас ходила шутка, что Семихвостый столь удачлив[3], что его не смог изловить даже Хаширама-сама. А Ооноки, стало быть, повезло больше. Теперь становится понятно, на что он рассчитывал, ввязываясь в войну сразу с двумя Великими Странами. Никогда такого не бывало, чтобы одна из деревень заполучала сразу троих обученных джинчурики. Они сами по себе — очень серьёзная сила. Что же касается вашего вопроса… я здесь, ради встречи с вами, Пакура-сан.
      — Что?.. Но как?.. — пылающий шар дёрнулся из стороны в сторону. — Как вы узнали, что… мог ведь прийти патруль… или любой другой шиноби! Это какое-то гендзюцу?
      — Нет, просто костёр, — пожал плечами Сакумо, и куноичи стиснула зубы — так ей хотелось вмазать по этой самодовольной роже. — Костёр и немного мудрости, заимствованной у Джирайи-сана. Вот. Пожалуйста, примите этот скромный дар, и извините за причинённые неудобства.
      Нарочито медленно Белый Клык потянулся к лежащей подле него сумке, неторопливо извлёк на свет книгу одного из саннинов и аккуратно подал её на вытянутых руках, склонив голову в намёке на традиционный поклон.
      Женщина замерла в замешательстве и некотором смущении. Книги Легендарного Ниндзя Конохи только недавно появились на прилавках отдалённой Сунагакуре. И, из-за своей редкости и высокого к ним интереса, цену имели весьма немалую. Так что Пакура не собиралась тратиться на глупые сказки — на что они ей? Получить же дорогой подарок от чужака было неожиданно приятно. Пожалуй, больше неожиданно, чем приятно.
      — Благодарю. В ней действительно рассказывается, каким образом вы… — Пакура помялась, — устроили нашу встречу?
      — Я заложил нужную страницу.
      — Ясно, — куноичи неожиданно трудно оказалось подобрать соответствующие ситуации слова. Минуту тишина нарушалась лишь потрескиванием костра. — Зачем вы здесь, Хатаке-сан?
      — Чтобы рассказать вам о том, как вы умрёте.
      — Вы будете не первым. — Пакура усмехнулась. — И даже не сотым. Во время миссий неудачники из чужих деревень постоянно рассказывают мне, как я умру. Судя по тому, что случается с ними дальше, это весьма плохая примета. Не советую так рисковать.
      — Знакомая ситуация, — оценил шутку Сакумо. — Если задуматься, мы с вами поразительно похожи, Шакутон Пакура. Уважение друзей. Страх врагов. Тени ушедших, что являются во снах. Одиночество…
      — Очень трогательно, — куноичи тщательно контролировала голос, чтобы в нём звучали лишь насмешка пополам со скукой. Она не привыкла к тому, что посторонние люди открывают ей душу. Даже Маки и то бывала сдержанней.
      — Прошу прощения, — прикрыл глаза мужчина. От этого немудрёного жеста Пакуру передёрнуло. Да, скорее всего перед ней теневой клон… но даже для клона такое доверие шиноби чужой деревни — немыслимо! Что происходит?
      Щёлкнув пальцами, она погасила дзюцу.
      — С вашего позволения, начну издалека, — Сакумо благодарно кивнул. — Ни для кого не секрет, что Деревня, Скрытая в Песках, сильно отличается от Конохи. Трудные условия пустыни сделали невозможным существование больших кланов, состоящих из сотен шиноби, навроде наших Учиха или Хьюга. Вместо этого в Стране Ветра проживает огромное количество малых семей, каждая из которых сильна по-своему. Семья Хоки знаменита своими ирьёнинами, семья Нагиса — моряками, ваша — кеккей-генкаем Иссушения, совмещающим стихии Ветра и Огня. Команды Суны опасны своей непредсказуемостью — очень трудно выработать заранее стратегию, учесть все возможные способности противника. С другой стороны, в многочисленности кланов Страны Огня тоже есть свои плюсы…
      — Особенно клана Хатаке, — не удержалась от подколки женщина.
      — Он ровно в два раза многочисленней вашего, — хмыкнул Сакумо. — Так вот. Из-за множества семей, каждая из которых имеет свои интересы, предугадать ваш следующий ход на международной арене бывает очень сложно. Насколько мне известно, сейчас часть ратует за продолжение войны против Ивы в союзе с Конохой. Именно такую политику проводит Третий Казекаге. Однако немало и таких, что желают повернуть клинки с севера на восток, против Листа. И по мере того, как потери в войне с Камнем растут, их влияние становится всё больше.
      — Глупости! — махнула рукой куноичи. — Казекаге-сама не допустит…
      — То, что не допустит Третий, легко сделает Четвёртый, — жёстко проговорил Хатаке. — Я не прошу мне верить, просто запомните. Новому Казекаге нужен будет повод, чтобы разорвать союз с нами и помириться с Камнем. Поэтому вас сделают послом. И отправят в Киригакуре, которая выступит посредником. Отправят по кратчайшему пути. Где-то на территории Страны Огня вас убьют «предатели из Конохи».
      — Что за чушь…
      — Похоже на сказку, не правда ли? — Белый Клык долгим взглядом посмотрел ей в глаза. — Вспомните её, когда будете получать миссию у нового Казекаге.
      — Почему вы рассказываете это мне?
      — Потому что мы похожи. И я решил дать вам шанс, раз уж мне довелось услышать эту грустную историю. Как ни прискорбно, наши сказки имеют свойство сбываться. И ваше присутствие здесь тому подтверждение. Благодарю вас за беседу, Пакура-сан. Прощайте.
      Пакура молча глядела вслед удаляющейся фигуре в зелёном жилете. Белый Клык пересёк границу света и тени, и скоро растворился в пустынной ночи. Поднявшись на ноги, куноичи приблизилась к барьеру и тщательно изучила его. Под тонким слоем песка скрывались аккуратно разложенные по кругу листки с необычными печатями. Подумав, Пакура не стала их трогать, решив сперва изучить оставленную собеседником книгу.
      Вложенный между страниц листок содержал схему начертания фуин, а также краткую инструкцию по её использованию. Как выяснилось, создаваемый печатями барьер был высотой всего в два человеческих роста — поэтому находящаяся на скальной вершине Пакура свет костра увидела, а обходящий деревню дозор — нет.
      Взгляд женщины упал на открытую книгу, и она прочла: «Тигрица и мышеловка»[5].
      Женщина хмыкнула. Но чем дальше она вчитывалась в немудрёную историю, тем отчётливей становился пробегающий по спине холодок. Или то был уже остывший ветер ночной пустыни?
      «…поймать самую умную и сильную в джунглях тигрицу можно только на самую паршивую, самую ничтожную мышеловку…»
      Женщина зябко поёжилась и придвинулась ближе к огню. Почему-то языки пламени расплывались перед глазами…
      * * *
      Стук.
      Стук-стук.
      Дзанг.
      Досадливо морщусь, и плетусь собирать метательные ножи. Серии бросков у меня по-прежнему получаются не очень — на четвёртом кунае опять рука дрогнула, отчего он не вонзился в бревно-мишень, а отскочил от неё с противным звоном, выбив пару щепок. Какаши хмыкает, дожидается, пока я вернусь, и спокойно всаживает в чурбак все пять метательных ножей. Причём, самое обидное, первый бросок уже в который раз попадает в одну и ту же точку. Блин! Да в этом месте уже солидная такая дырка образовалась, куда кунай входит почти до основания! Когда уже наши придут?! Этот маленький монстр достал топтаться на моей самооценке!
      — Ты слишком напрягаешь кисть в момент броска, «семпай», — ехидничает мелкий тролль, неторопливо шагая к мишени. — Вернее, начинаешь бросать правильно, но потом сбиваешься.
      — А то я не знаю! — огрызаюсь ему в спину. — Стараюсь я! Но всё равно забываю время от времени.
      — Это пройдёт с тренировками, — степенно кивает. Вот держу пари, он сейчас под маской бесстыже лыбится. Тоже мне, нашёлся умудрённый ветеран.
      Не повезло мне сегодня на ежевечерних прятках-побегушках по лесной части полигона в первые же минуты наткнуться на белобрысого. В спарринге Какаши победил, но оказался в зоне, помеченной, как «ловушка», поэтому наблюдавший за игрой-боем Минато зафиксировал ничью и отправил нас отдыхать. Вот и мучаемся теперь ожиданием.
      Хатаке, встрепенувшись глядит куда-то в сторону. Страдальчески закатывает глаза. От входа на полигон к нам на крейсерской скорости приближается наш вечно юный и вечно зелёный «вечный соперник». Какаши складывает пару печатей и невзначай проводит рукой по столбу-мишени, «стирая» самую глубокую отметину. Вот же читер!
      — Какаши-кун! Инаби-кун! Моя Юность ярко пылает от встречи с вами! Сразу, как закончилась тренировка, я отправился искать вас, чтобы предложить соревнование!
      Суду всё ясно. Опять Ино-Шика-Чо куда-то намылились. Только этим можно объяснить что Акимичи отпустил команду пораньше. А дальше просто: Эбису слишком зануден; Генма — пофигистичен. Неинтересно с ними. А совсем неподалёку обретаются целых два «вечных соперника». И вот результат.
      — Привет! Мы тренировались в метании кунаёв, Гай-кун, — улыбаюсь, уже предчувствуя, что будет дальше. — Но увы, Какаши в этом намного лучше меня.
      — М-ма, м-ма… — видно, что мелкий засранец доволен признанием его превосходства, хоть и старается не показывать этого. — Присоединишься, Гай?
      — Конечно! — ещё чуть-чуть, и он начнёт бегать кругами от переполняющих эмоций. — Ведь только соревнование с сильным соперником позволяет не засидеться на месте!
      Гай швыряет подобранные кунаи с двух рук, не целясь. Оба впиваются в дерево на уровне глаз взрослого человека. Весьма недурно.
      Белобрысый тролль демонстративно хмыкает, на мгновение прищуривается и всаживает кунай в скрытую гендзюцу пробоину. Тот, естественно, входит в дерево по самое не балуйся. Аж до середины рукояти.
      Восторженные крики. Слёзы, слюни, сопли. Впечатлённый Гай по очереди обнимает нас и убегает, крича что-то про «триста отжиманий на каждую руку». Осуждающе смотрю на Какаши.
      — «Война — путь обмана», — пожав плечами, повторяет он фразу, которой я сегодня прокомментировал его попадание в ловушку. — А соревнование — это почти война.
      Обречённо машу рукой и сажусь в позу лотоса. В голове брезжит смутное пока понимание того, что мне так долго пытался втолковать «эро-саннин». Странно, именно наблюдение за простеньким гендзюцу Какаши стало той последней каплей, после которой я понял все объяснения сенсея. Ну... вроде бы понял. Проверим! Не пытаться контролировать каждую мелочь, расслабиться и слиться с миром. Складываются назубок заученные печати, почти синхронно раскрываются тенкецу по всему телу, выпуская облачко энергии, которая оседает на кожу тоненькой плёнкой. Губы шепчут:
      — Техника Прозрачного Бегства, — и я замираю, боясь нарушить хрупкое равновесие.
      Делаю осторожный вдох. Выдох. Какаши одобрительно кивает:
      — Пока держится. Вставай.
      Осторожно поднимаюсь на ноги. Белобрысый хихикает. Осторожно скашиваю глаза вниз. Странное зрелище. Верхняя половина тела — жёлтая, как высокий забор за спиной. Нижняя — всё ещё сохраняет цвет и текстуру травы, на которой я только что сидел. Под моим взглядом зелень нехотя тускнеет, и я снова становлюсь «прозрачным». Осторожный шажок влево…
      За полчаса мы выяснили, что технике требуется от десяти до тридцати секунд на то, чтобы подстроиться под изменение местоположения пользователя. Грустно. Любые попытки, находясь «в стелс-режиме» использовать какое-нибудь дзюцу, да даже просто кинуть кунай, или сконцентрировать чакру для удара, моментально всю маскировку скидывали. Зато, если верить словам сенсея, с ростом контроля эта техника позволяла минимизировать потери чакры в окружающую среду, что серьёзно снижало риск обнаружения сенсорами. Ну, это так — без гарантий и в отдалённой перспективе.
      Какаши техника не впечатлила. На лице у него, несмотря на маску, легко читалось выражение: «Не было печали — купила баба порося». За всё время он ни разу не потерял меня из виду. Даже когда для чистоты эксперимента отворачивался и считал до десяти, давая мне время «спрятаться». Однако своё мнение мелкий держал при себе — понял уже, что фырки и подколки мне по барабану.
      Из-за деревьев показался крайне недовольный Обито. Вернее, сперва мы услышали его обиженное сопение. Похоже, ребята сработали, как и планировалось, чётко разыграв схему с отсечением противника барьером и атакой. Ну, теперь-то точно наша возьмёт! Рин мало что сможет противопоставить Такеши и Йоко. Разве что по лесу побегать какое-то время.
      Выслушиваю бурчание братишки, время от времени пытаясь повернуть обсуждение в русло анализа ошибок. Получается не очень. Обито дуется, и все рациональные аргументы ему сейчас, что гусю вода.
      Проходит десять минут. Пятнадцать. Удивлённо переглядываемся — ни у кого из нас сомнений в исходе тренировочного боя не возникало. Что там у них творится? Брат подскакивает и, что-то пробормотав (я уловил только «Рин», «молодец» и «встретить»), бодро чешет куда-то в сторону. Впрочем, никакой интриги не получается — остановившись на полянке неподалёку парень начинает придирчиво выбирать самые, с его точки зрения, красивые из растущих там цветов. Белобрысый снова фыркает.
      Ещё минут десять спустя мы становимся свидетелями эпической картины «После Боя»: Нохара еле плетётся, практически повиснув на руке учителя. Растрёпанная, вся в синяках, царапинах и копоти, но довольная… Идущие следом Йоко и Такеши выглядят куда менее весёлыми. А вот сенсеи выглядят весьма и весьма довольными, оживлённо споря об упрощении какой-то печати. А дойдя до нас, принимаются за раздачу слонов:
      — По условиям тренировки Команда Минато должна была перехватить команду соперников и отобрать пакет с ценным донесением, — начинает Джирайя. — Первый ход сделанный моей командой — разделились, создав иллюзорных клонов. Зачем?
      — Если бы соперники не разделились, у меня был шанс атаковать со спины, — пожимаю плечами. — Но у них не было выбора — разделиться пришлось в обязательном порядке.
      — Почему, Какаши? — Намиказе внимательно смотрит на ученика.
      — М-ма, м-ма… — тянет мелкий. Нет, он реально оборзел! Где субординация? — Свиток мог быть у Инаби, а если бы он замаскировался дзюцу «Прозрачного Бегства», мы б его не нашли. Или мог просто спрятать свиток и вернуться к команде.
      — Как и почему ты проиграл, я видел. В следующий раз не расслабляйся после победы над противником. Ловушка была простой.
      — Хай, сенсей!
      — Обито?
      — Мы с Рин всё делали правильно! Догнали соперников, вынудили принять бой, прикрывали друг другу спины!
      — Что пошло не так?
      — Мы не ожидали использования барьеров, Минато-сенсей, — вмешивается Рин. Выглядит она до сих пор не лучшим образом, но благодаря сосредоточенно работающей Йоко, зрелище уже не такое печальное. — Не заметили печатей на двух деревьях, и возникший между ними барьер нас разделил. Пока я обходила, Обито-кун…
      — Выбыл… — мрачно бормочет брат.
      — Дальше, — подталкивает саннин.
      — Воспользовались численным преимуществом, — шмыгает Такеши. — Мы не знали, вернётся Какаши-кун, или нет.
      — Попытались воспользоваться, — мягко поправляет Йоко. — Мы хотели атаковать с двух сторон, но это долго не получалось. А потом Рин-сан неожиданно сблизилась с Такеши и «убила» его.
      — И свиток отобрала, — совсем уж понуривается Узумаки.
      — А дальше мы остановили бой, потому что ни о каком командном взаимодействии речи больше не шло, — кивает Джирайя. — Подумайте, какие ошибки вы совершили, и как их можно избежать. Через пару дней повторим.
      — Хорошо постарались, Рин, Какаши, Обито. Только соревнование с сильным соперником позволяет не засидеться на месте, — улыбается Минато. И, надо сказать, получается у него куда убедительней, чем у Гая — Завтра встречаемся как обычно.
      Продолжая оживлённо что-то обсуждать, сенсеи дружно отчаливают куда-то в сторону квартала Сенжу.
      — Рин-чан! Ты!.. В общем… молодец! — выдаёт наш юный Казанова, вытаскивая из-за спины свой изрядно помятый от долгого ожидания букет. — Ты самая!.. и я…
      — Пф-ф! — не выдерживает белобрысый тролль. — Рин! Ты отлично справилась! Ты будешь сильной шиноби. Я рад, что ты в нашей команде.
      С этими словами мелкий Хатаке извлекает из запечатывающего свитка здоровенный букетище, явно профессионально составленный мастером икебаны. И невозмутимо вручает покрасневшей от смущения и удовольствия Рин. Устало прикрываю глаза. Три, два…
      — Бакаяро[6]!
      — Обито-кун, подожди!
      Дружно провожаем взглядами удаляющиеся фигурки. Совсем у ребёнка отсутствует инстинкт самосохранения. Уж очень «добрым» взглядом наградила его убегающая Нохара.
      — Ну ты и задница, Какаши-кохай…
      — «Только соревнование с сильным соперником позволяет не засидеться на месте», — цитирует этот засранец.
      Качаю головой и плетусь к дому. Устал я чего-то…
      Уже у самых ворот меня догоняет чёрно-оранжевый вихрь в лыжной маске:
      — Инаби! Я!.. А она!.. А я!..
      — Успокойся, нии-сан, и скажи толком, чего случилось-то?
      — …поцеловал!
      Блин! Это что я теперь ему, желание должен?..
      --------------------
      [1] http://www.pichome.ru/ISU
      [2] http://www.pichome.ru/ISk
      [3] http://www.pichome.ru/ISi
      [4] В мире Наруто, как и в нашем, число семь считается счастливым и приносящим удачу.
      [5] Замечательная сказка-притча, которая принадлежит перу Дмитрия Емца. https://maxpark.com/community/5004/content/1715785
      [6] яп. «придурок»

Глава 25 — Исповедь

     — Кушай хорошо!
      — Угу.
      — И одевайся как следует! По ночам холодно.
      — Ага.
      — И во всём слушайся Джирайю-сенсея!
      — Ы-хы…
      — А ещё…
      — Главное, пусть в пьяные драки не ввязывается.
      — Пф-ф…
      — Тейяки-сан! Инаби разумный и послушный мальчик! А ещё он очень сильный, правда же?
      — Угу…
      — Вот! Мой сын вырос настоящим шиноби!
      — Не больно-то он вырос, честно говоря…
      — Хн!
      — Вырос-вырос! Мой мальчик — настоящий ниндзя!.. да… Ну всё, ступай, а то команда ждать будет, нехорошо получится.
      — До встречи, ока-сан, Тейяки-сан. Вернёмся недельки через три-четыре. Обито-куну, как прибежит, передавайте записку мою, и чтоб не лопнул от зависти. А Мичио-гифу — просто привет, как со своей пьянки приползёт!
      — Инаби! Сколько раз повторять — это не «пьянка», а важные переговоры с кланом Акимичи!
      — Пф-ф…
      Последний фырк у нас с Тейяки невольно вышел синхронным, так что Анда только демонстративно закатила глаза и, улыбаясь, направилась к дому. Оставив, таким образом, последнее «слово» за собой, догоняю и обнимаю её на прощанье, киваю булочнику и запрыгиваю на ближайшую крышу.
      Неудобно. Рюкзак на плечи давит. Но я всё равно прыгаю. Ибо это такой ка-айф! Вот уж точно, рождённый летать — ползать ни за какие коврижки не согласится! Отталкиваюсь от крыши, взмываю вверх на добрых полтора метра, перелетаю через широченную улицу и приземляюсь, привычно гася скорость выбросом чакры. Пусть до Кайтена у меня пока не дошло, но прилепляться к произвольной поверхности (и мгновенно тормозить об неё) я теперь могу абсолютно любой частью тела. Блин, да я теперь как тот мальчик с ловкими ягодицами из анекдота — могу ремень у отчима отобрать прямо во время порки! Честно говоря, пробовать не доводилось, да и не очень-то хочется, но сам факт! А вот в передвижение верхними путями я просто влюбился. И не надоедает ведь!
      До ворот добираюсь счастливый, но запыхавшийся. Всё-таки весит мой загодя собранный и дождавшийся своего часа «диссидентский чемоданчик» весьма немало. Даже грузовые свитки сколько-то, да весят. Да ещё упакованы они в несколько слоёв непромокаемой ткани — всё-таки лекции сенсея о печатях я тоже мимо ушей не пропускал, а что может случиться от нарушения целостности чертежа (например вследствие намокания бумаги), очень хорошо себе представляю. В свитках у меня упакован месячный запас еды, сменной одежды и всего остального, что необходимо в долгом походе. Но есть ведь ещё вещи, которые в них не спрячешь, ибо должны быть всегда под рукой — оружие, например. Вот и набралось понемногу…
      Такеши и Йоко уже ждут, хорошо хоть Джирайя ещё не появился. Впрочем, наплевать. До назначенного времени сбора ещё пятнадцать минут, а убегать, не уделив провожающей меня Анде как можно больше внимания, я не мог. В её положении женщины обычно чересчур эмоциональны и ранимы. Тем более, что Мичио в последнее время стал приходить домой поздно и слегка навеселе.
      Началось всё после его возвращения из похода с Сакумо. Первым делом отчим отправился, само собой, к нашему любимому глазастому сюзерену и шефу всея полиции — Фугаку-саме. О чём был их разговор, Мичио предпочитал не распространяться, впрочем, я и так знал как бы не больше его самого. После долгого разбора полётов (и, подозреваю, нехилого разноса за самодеятельность) отчим пару дней ходил смурной, а потом началась череда выходов в высший свет: Сарутоби, Сенжу, Нара, Хьюга, Митокадо, Инузука... Теперь вот Акимичи (а значит, снова Нара). Что-то готовилось. Что-то, что потребует не только единоличного решения Хокаге, но и «санкции» Совета Джонинов. По случаю затишья в боевых действиях многие сильные шиноби были отозваны домой. Даже Джирайя и Цунаде ненадолго выбрались из Страны Травы. Мы были рады.
      Но, кажется, больше всех возвращению саннинов с фронта обрадовался Минато. Нет, он отлично справлялся с двумя командами, да и научил нас многому, но всё равно сдал нашу тройку Джирайе с заметным облегчением. Недельку Жабыч лично нас погонял, да и взял миссию по охране и сопровождению, пока Трава снова не заполыхала, чтобы обкатать команду в обстановке, хоть и приближенной к боевой, но всё-таки максимально безопасной. Достаточно сказать, что отправлялись мы в противоположную от фронта сторону — в столицу. Сам он, разумеется, свои действия не объяснял, но впечатление у меня сложилось именно такое.
      Не успеваю и парой слов перекинуться с товарищами, как из-за угла выворачивает «высокое начальство». Лёгкий на помине Джирайя-сенсей, сухонький старичок в сером монашеском облачении, которого мы подрядились довести до двора даймё, и, почему-то, Мичио. Неспешно беседуя, мужчины доходят до нас и останавливаются, прощаясь:
      — Тебе не о чем беспокоиться, Мичио-кун, — степенно вещает старичок. — Действия твои — правильны, а помыслы — исполнены Воли Огня. Продолжай следовать своим путём. А я сделаю всё, что в моих силах при дворе даймё.
      — Благодарю, что успокоили моё сердце, Фудо-сама, — кланяется отчим. В последнее время ох и куртуазно же он навострился изъясняться! — Прошу, позаботьтесь о моём приёмном сыне и его друзьях.
      — Это они будут обо мне заботиться, — улыбается дедуля, окидывая нас цепким взглядом бывалого чекиста. Бр-р!
      Мичио молча кланяется в ответ, подходит ко мне и машинально пытается взъерошить волосы. Пф-ф! Жалкая попытка! Мой честно отвоёванный «полубокс» как стоял торчком, так и стоит: «Майями, ветер, укладка осталась идеальной», хе-хе.
      — Мать успокоил? — хмурится Мичио.
      — Старался, — киваю. — Даже обещал хорошо кушать… три раза обещал.
      — Похвально, — ухмыляется. — Удачи вам.
      — Э-эй, гифу-сан! Удачи будешь всяким неудачникам желать! Ай! Ухо! Понял! Я хотел сказать: «Аригато годзаимасу[1], гифу-сан!»
      — Будем считать, что начало мне послышалось, — хмыкает Мичио. — До свидания, Фудо-сама, Джирайя-сан, ребята.
      Проводив отчима, доселе тактично помалкивавший сенсей принимается спокойно и уверенно раздавать распоряжения:
      — Инаби — в передовой дозор с моим клоном. Такеши, Йоко — смотреть по сторонам. Смена через час. Идёмте, Фудо-сама,
      Десять минут спустя Джирайя с жаром доказывает мне, что сюжет мой, конечно, хорош. Необычен. Талантлив. Но… «так не бывает!»
      — Ты пойми, Инаби-кун! Это, конечно, очень страшно и весьма необычно — организация безумных учёных, которые приживляют плоть монстров людям, делая из них разрушительное оружие. Как ты только выдумал такое! Но такого не может быть! Ни один хороший ирьёнин не станет подобным заниматься! И не фыркай мне тут!
      — Справа. Крона третьего от нас дерева. Тень неправильно падает.
      — Верно. Так вот, никто из читателей и не поверит в реалистичность такого сюжета. Возможно, шиноби древности и пошли бы на такое, но сейчас…
      — Вот! Джирайя-сенсей, вы — гений!
      — Э?
      — Так мы и сделаем! Перенесём действие романа в древние времена. Тогда главную злую женщину-монстра мы назовём… помните, вы говорили, что её способность быстро отращивать когти и рога похожа на способности клана Кагуя? Вот так её и назовём. И скажем, что нынешний клан — её потомки! Вон у того куста ветки неправильно топорщатся — под невидимостью ваш клон сидит.
      — Молодец. Но думаешь, этого будет достаточно?
      — А мы не ограничимся одной параллелью! Тот парень, который всё время обещает вырасти и стать сильнее, чтобы защитить дорогого человека — назовём его Рики!
      — И только потом, когда он вырастет, создаст ниншуу и всех спасёт, люди начнут называть его Риккудо-сеннин! — подхватывает мою мысль Жабыч. — Только вот в легендах нет никаких упоминаний о полулюдях-полумонстрах, а в придуманной тобой истории нет Десятихвостого. Нестыковка выходит.
      — Ну, это очень просто, Джирайя-сенсей! Два самых огромных монстра не просто сольются в конце в суперогромного, как мы и планировали. Они ещё сожрут всех остальных монстров, станут Десятихвостым и тогда начнётся история, известная нам по легендам!
      — Это настолько дико и странно, что… может сработать! — сенсей бьёт кулаком по ладони. — Раз общий сюжет мы с тобой вкратце продумали, давай вернёмся к конкретному эпизоду, на котором остановились. Кстати, мой клон прятался на дороге пять раз, а ты заметил только две попытки. Поменяйся с Такеши.
      С этими словами сенсей отдаёт мне листочек со своими комментариями по сюжету и благополучно развеивается клубами белого пара. Вздыхаю. Пинаю камушек. Забодал он меня с этими прятками. У кого бы Бьякуган отжать?..
      * * *
      — У ночного огня, под огромной луной... — задумчиво мурлычу, помешивая восхитительно пахнущую похлёбку. Звучит, как всегда, нескладно, но мне всё равно. Настроение обалденное! Кто б знал, как давно я так не сидел у костра! Сейчас бы гитарку ещё... Жаль, так и не научился чему-то сложнее трёх аккордов, хотя, помнится, очень хотел.
      — Опять сочиняешь «песню», Инаби-кун? — ехидно щурится Такеши.
      — Тёмный лес укрывал нас зеленой листвой... — показываю ему язык. Узумаки фыркает.
      Йоко в нашей перепалке участия как всегда не принимает, но мне почему-то кажется, что она на моей стороне. Уж больно задумчиво девочка смотрит на пляшущие языки пламени.
      — Вот скажи мне, зачем ты постоянно бубнишь эту бессмыслицу? — Кеше скучно, Кеше хочется кого-то подоставать. — Всё равно никаких песен у тебя не выходит.
      — А ты, Кеша-кун? — парирую, не обращая внимания на недовольное сопение: «Не называй меня так!» — Зачем рисуешь эти свои каракули, всё равно сложные печати у тебя не получаются?
      — Пф-ф! — От возмущения мальчишка не сразу находится с ответом. Ну ещё бы, сравнить его обожаемые печати и мою графоманию... кощунство! — От моих печатей хотя бы есть толк, а когда-нибудь я стану не хуже Джирайи-сенсея!
      — И я стану, — улыбаюсь. — Буду книги писать ещё лучше этих! Наверное...
      Такеши открывает рот, чтобы съязвить, но Йоко успевает первой:
      — Когда я была совсем маленькой, то часто сидела вот так, глядя в огонь. Он казался мне живым, волшебным. До сих пор чуть-чуть кажется.
      Дружно заткнувшись, поражённо таращимся на напарницу. С учётом её флегматичности и неразговорчивости, почти скрытности, такое проявление чувств эквивалентно небольшой истерике. Помолчав пару минут, решаюсь уточнить:
      — Ты в детстве путешествовала, Йоко-чан?
      — Да. Наверное... Думаю, я жила с бродячими циркачами. Не помню точно — слишком маленькая была. Только огонь, пахнущий вкусной едой и ещё чьи-то огромные сильные руки. Они подхватывают меня, подкидывают вверх, и все кажется с этой высоты таким маленьким и незначительным...
      — Так всегда происходит с годами, дитя, — вмешивается в разговор старик. — Чем больше ты видишь, тем мельче для тебя выглядит каждая вещь или событие по отдельности.
      — Это так, Фудо-сама, — склоняет голову Йоко.
      — Как же ты оказалась в Конохе, Йоко-тян? — Узумаки не на шутку заинтригован.
      — Меня и ещё троих мальчиков принесла одна из патрульных команд, — безэмоционально проговорила она.
      — Э-э? — не замечая моих многозначительных гримас, Кеша продолжает задавать безапелляционные вопросы. — Разве патрульные команды охотятся на циркачей?
      — Нет, — прошептала девочка, глядя в огонь. — Нет. Они охотились за нукенинами. Торговцы живым товаром долго не появлялись, поэтому дети, которые сидели со мной в яме, ложились и больше уже не вставали. Остались только мы четверо. Потом нам сказали, что патрульные шиноби подумали, что у нас есть задатки шиноби, ведь мы продержались дольше всех.
      — К сожалению, люди — не боги и не могут избежать всех бед, ожидающих на дороге жизни, — старик сочувственно склоняет голову. Может и притворяется, но фальши я не вижу. Он вполне серьёзен, и обращается к Йоко, как к взрослой. — Но зато в наших силах выбрать то, как мы встретим беду. Сломаемся и забьёмся в нору, или же найдём в душе и поддержке друзей волю на ещё один шаг по избранному пути.
      Костёр бросает на морщинистое лицо неровные отсветы, отчего оно кажется и вовсе древним, как кора старого дерева. Старик смотрит в огонь, и, кажется, перед взглядом его проходит череда лиц друзей и врагов, с которыми ему увидеться более не суждено. А может, это только игра моего воображения.
      — Воля Огня говорит нам… — произносит он после долгого молчания, и я невольно морщусь — что именно она нам говорит, я и так успел наслушаться уже. — Она говорит, что ни вспахивание земли, ни торговля, ни выполнение миссий шиноби… ничего не имеет смысла.
      Э-э… что? Я ослышался что ли?
      — Ничего не имеет смысла, если оно делается для себя, — продолжает монах, и я чуть расслабляюсь, вновь поймав нить рассуждения. — Если человек делает всё это только лишь затем, чтобы заработать себе ещё больше денег, поставить в доме ещё одну ненужную вещь, съесть ещё один изысканный ужин, то вся его жизнь не имеет смысла. И он, придя к этому рано или поздно, истощает свои силы и заканчивает свою жизнь… или начинает лишать жизни других.
      Джирайя тихонько подсаживается к костру и, улыбнувшись, принимается черкать что-то в своём блокноте. Старик тем временем продолжает:
      — Но стоит лишь поставить себе цель внешнюю, жить, трудиться и умирать, если потребуется, не для себя, а для людей, что тебя окружают, как сила твоя становится воистину бесконечна. Таков был Хаширама-сама. Он был очень силён, и цель выбрал себе под стать — всей душою желал он прекратить междоусобицы и кровопролитие, в котором приходилось участвовать даже маленьким — куда младше вас — детям. И эта цель придала ему ещё сил, сделала его и вовсе непобедимым. Я помню огонь, что горел в его глазах, волю, что вела его к мечте, что казалась другим несбыточной и глупой. Эта воля сокрушала любые препятствия. Но в одиночку и он бы не смог достичь задуманного. Люди поверили ему, пошли вместе с ним к заветной цели, и так победили. Так и вы. Поддерживая друг друга, помогая друг другу, открывая друг другу душу, вы сами становитесь сильнее. Пока Воля Огня горит в вас и в тех, кто стоит с вами рядом, ничто не сможет вас сломить. Ни прошлое, — он пристально посмотрел на Йоко. Затем перевёл взгляд на нас и закончил, — …ни будущее.
      На поляне повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиваньем горящих сучьев. Не знаю, был ли тому виной талант и опыт монаха, или общая романтика вечера у горящего костра, но пробрало даже закалённого просмотром предвыборных дебатов попаданца.
      — Простите, Фудо-сама, — откашлявшись, прерываю я молчание. — Но для чего живут все-все шиноби Конохи? Какая самая главная цель ждёт нас в самом конце?
      — Мудрый вопрос, Инаби-кун, — щурится старик, и мне на секунду даже становится неловко, словно я и вправду школьник, которого похвалил взрослый дядька. — Сенжу Хаширама мечтал о мире, где детям не нужно будет умирать на войне. И мы серьёзно продвинулись к осуществлению этой мечты. Однако встречаются в мире люди, события и явления, которые мешают нам и дальше идти по этому пути к всеобщему миру. А то и отбрасывают назад. Сейчас наша цель — чтобы жили наши товарищи, наши женщины и дети. Если не сворачивать с выбранного пути, то когда-нибудь весь миру примет Волю Огня.
      — Получается, чтобы не было войн, нужно сначала победить все другие страны? — хмурюсь я. — А можно как-то по-хитрому сделать, чтобы не воевать, а чтоб они сразу приняли Волю Огня? Там ведь у них, наверное, тоже дети…
      — Нельзя! — вспыхивает Такеши. — Нельзя ни о чём договариваться с этими уродами из Тумана и Облака! Им плевать на детей! Они не жалели детей моего клана, когда уничтожали Узушио!
      — Хочешь стать как они? — просто спросил Фудо-сама.
      — Э-э… я… — Узумаки покраснел так, что аж в отсветах костра заметно стало. — Нет! Не хочу! Но они же…
      — Рано или поздно тебе придётся выбрать, на какой путь ступить, — продолжает вещать монах. — Ты можешь выбрать путь разрушения и уподобиться врагам, напавшим на твой клан. Так поступил Учиха Мадара. А можешь, как Сенжу Хаширама, пойти по пути созидания, и поставить целью не убивать врагов, а возродить свой клан, вернуть ему было могущество и превзойти. И защищать его от новых нападений, конечно же.
      Такеши притих и опустил взгляд.
      — Ты же, Инаби-кун, вполне прав. И если есть возможность добиться цели, не проливая кровь, то следует ей воспользоваться. Нынешний Хокаге не стал воевать с Сунагакуре, а договорился с тамошними шиноби. Наши деревни вместе защищаются от общего врага. Но знай, юный Учиха. Случается такое, что все хитрости, увёртки и дипломатия оказываются бессильны. И если вовремя не понять этого, обманешь только сам себя. Тогда остаётся лишь стиснуть зубы, идти вперёд и драться, как велит Воля Огня в твоём сердце. Когда-нибудь, надеюсь, нескоро, ты поймёшь мои слова.
      Настала уже моя очередь уставиться в костёр. Сенсей улыбаясь, делает вид, что не следит за разговором и вообще оно ему неинтересно.
      Помолчав ещё немного и распределив дежурство (как же, настоящий боевой выход — надо соответствовать!) тихонько укладываемся спать. Но я ещё долго ворочаюсь и смотрю на льющийся меж неподвижных веток свет полной луны. Очень надеюсь, что старик всё же не прав, и моя хитрая комбинация удастся. Эх, знать бы, как там Хатаке-сан?..
      * * *
      Сасори разбудило шуршание песка. Оно было… неправильным. Каждый звук в пустыне имел свою тональность и значение — будь то почти неразличимый скрип быстрых шажков юркой ящерки или шорох перекатываемых ветром одиночных песчинок. В свои юные лета Сасори уже отлично умел отсеивать фоновый шум, обращая внимание лишь на то, что не укладывалось в привычную картину.
      Сбросив последние остатки сна, Сасори продолжил неподвижно и беззвучно лежать под толстым слоем песка, словно ядовитый скорпион на его личном камоне. Ювелирно шевеля пальцами, он принялся проверять целостность и сохранность расставленных вокруг места своего ночлега ловушек — даже во сне тонкие нити чакры связывали его с закопанными по периметру простенькими, состоящими всего из двух-трёх сегментов марионетками-капканами. Словно виртуозный музыкант, шиноби Песка проверил натяжение каждой струны-нити. И две из них «не отозвались». Кто-то нарушил целостность защитного периметра!
      Не рискуя более совершать даже самых мелких телодвижений, боясь даже глубоко вздохнуть, Сасори замер в тревожной тишине подземной каверны. Потянулись мучительные минуты ожидания. Он не знал, кто именно пришёл по его душу, но был уверен, что ничего хорошего от этой встречи ждать не стоит. Лучше затаиться и переждать. День только начинается, скоро на поверхности воцарится нещадное пекло, а он может с комфортом сидеть внутри Хируко хоть неделю, ничем не выдавая своего схрона.
      Терпения и спокойствия юноше хватило почти на три часа. Стены убежища давили на психику, пробуждая воспоминания о первом походе в Страну Земли. Ещё спустя полчаса Сасори с трудом удерживался от нервной дрожи. Он отлично знал об этой своей слабости и боролся с ней, как мог, но терпеть бездействие и далее было выше его сил. Принятое решение принесло спокойствие и сосредоточенность. Пальцы Шиноби Красного Песка виртуозно перебирали тянущиеся к спрятанным в песке марионеткам нити, пока в голове у него выстраивалась тактика предстоящего боя. Сасори глубоко вздохнул и резко сжал пальцы.
      По периметру лежащей меж трёх высоких барханов низины взметнулись фонтаны песка. Дождавшиеся своего часа простенькие марионетки выпрыгнули на поверхность и закружили стальную карусель, двигаясь по сходящейся в центре низины спирали. Пусть это были грубые поделки, которым далеко было до изящества Карасу или мощи Саншуо, одного удара отравленного клинка было достаточно, чтобы отправить врага на тот свет. Хаотично вращавшиеся суставчатые конечности грозили нашинковать на мелкие кусочки любого, кто попадётся на пути. В месте, куда так дружно устремились ведомые волей шиноби Сунагакуре куклы, из-под земли выскочила человеческая фигура. Плотное облако оседающих золотистых песчинок скрывало её контуры, так что можно было различить лишь светлый плащ с капюшоном, да блестящий в правой руке клинок.
      Расстояние между шиноби в плаще и марионетками сократилось уже до одного-двух шагов, когда выскочившие из-под земли каменные плиты с диким грохотом столкнулись и сплющили между собой, растерев в труху, сразу трёх кукол. В образовавшуюся брешь, размазываясь в воздухе от огромной скорости, метнулась фигура в зелёном жилете. Пара взмахов пылающего белым огнём меча, и шиноби в плаще лишился рук. Таких повреждений было достаточно, чтобы полностью обезоружить любого марионеточника.
      Не в этот раз.
      Боевые куклы Сасори и не подумали безжизненными чурбаками опадать на землю. Резко сократив дистанцию, они одновременно ударили в заметавшегося на ограниченном пространстве шиноби в зелёном жилете. Отрубленные им руки противника сомкнулись вокруг икр, лишая подвижности, и сразу шесть клинков ударили в Хатаке Сакумо с разных сторон. Сила удара была настолько велика, что блестящие лезвия пробили тело насквозь, выйдя из груди и боков. Шиноби Листа захрипел и рухнул на колени.
      Заинтригованный Сасори выскочил из своего укрытия на вершине восточного бархана и огромными прыжками понёсся к врагу и окружившим его марионеткам. Он узнал ниндзя, о встрече с которым мечтал долгие годы. Следовало допросить ещё живого ублюдка как можно скорее…
      Стоящий на коленях Широй Киба ловко махнул рукой, бросая потухший клинок куда-то вбок. Сасори резко затормозил, а затем зарычал от досады — умирающий враг расплывался в бесформенную кучу глины, а со склона южного бархана неторопливо спускался целый и невредимый Хатаке. Марионеточник впился глазами в ненавистную фигуру убийцы, и не сразу обратил внимание на негромкое шипение. Раздавшийся взрыв в клочья разнёс шесть тесно сгрудившихся марионеток, серьёзно повредил ещё несколько и обдал Сасори волной осколков, порвав плащ и стащив капюшон с головы Хируко.
      — О, надо же, ты прячешься внутри собственной марионетки, — голос Хатаке был доброжелателен и спокоен. — Нечасто мне встречались противники с подобной техникой. Сасори-кун, верно?
      — Такой техникой владела моя мать, — прорычал ниндзя Песка, лихорадочно выхватывая из потайных отделений в теле Хируко пару запечатывающих свитков. Для победы ему потребуется всё его искусство.
      — Да, — посерьёзнел Хатаке. — Я помню её. Она была слишком сильна, а я ослаблен боем. Я не смог захватить её в плен, хотя очень старался.
      — Моё искусство намного превосходит силы родителей! — В клубах пара возле припавшего к земле Хируко встали две человеческие фигуры в тёмных плащах. — И скоро ты сам станешь его частью!
      Разбросанные тут и там деревянные и железные обломки зашевелились и стали споро собираться в гротескное подобие огромного скорпиона, тем временем молчаливые фигуры быстро сложили серию ручных печатей и обрушили на не удержавшегося от изумлённого возгласа Сакумо град каменных пуль и лезвий ветра.
      — Марионетки, владеющие стихийной трансформацией… — он поражённо замер, к радости Сасори, использовавшего это время, чтобы перевести дух — чакра на дзюцу тратилась чересчур быстро, и он решил нападать наверняка, когда будет готов к бою собранный из обломков скорпион. Глаза Хатаке широко распахнулись, и в них отразилось понимание. — Это… не куклы! Ты сделал кукол из мёртвых шиноби!
      — Я избавил их тела от человеческих недостатков. Сделал их совершенными. Моё искусство подарило им вечность! — Шиноби Красного Песка плавно сместился правее, так, чтобы убийца родителей оказался прижат к высокой стене бархана полукругом из марионеток. — И оно сделает меня непобедимым!
      — Этот, слева, использует дзюцу стихии Ветра, — недобро прищурился Хатаке. — Ради победы ты пускаешь под нож собственных друзей?
      — Комуши сам виноват! — Сасори дёрнул пальцами сильнее, чем было необходимо, и деревянный скорпион чуть не упал на землю, запутавшись в собственных ногах. — Я говорил ему не трогать мои яды!.. Они не могли его спасти! Не могли! А я смог! Я подарил ему вечность!
      Наконец-то вышедшие на рубеж атаки марионетки ударили одновременно с разных сторон. Выскочившие из песка каменные колья не дали врагу шанса уйти под землю, лезвии ветра отсекли пути для отступления по поверхности, а ринувшийся в атаку скорпион связал противника боем, хоть и начал быстро терять отлетающие под взмахами белого меча конечности. Главный же удар по связанному боем противнику пришёлся с другой стороны.
      «Рот» Хируко широко распахнулся, извергая сотни ядовитых сенбонов. Сасори не давал противнику шанса увернуться, с гарантией накрывая всё сражение — всё равно его марионеткам такая атака не повредит.
      Белый Клык резко отскочил назад, оказавшись почти вплотную к крутому песчаному склону. Руки его сплетались в ручных печатях с немыслимой быстротой. Всего одно мгновение, и…
      — Дотон! Цучи Кайро!
      Выскочившая из-под упёртых в землю рук земляная стена благополучно отразила все летящие в шиноби Конохи смертоносные снаряды и продолжила стремительно расти. Секундой позже в неё с диким грохотом врезалась марионетка-скорпион, однако на этом действие техники не закончилось. Сасори с ужасом обнаружил, что верхний гребень растущей стены волной загибается вперёд, а навстречу из песка лезут её точные копии. В считанные мгновения огромные стены сомкнулись, грозя отрезать от кукольника его оружие. Сасори поспешно дёрнул марионеток вверх, спеша вытянуть их сквозь всё сужающееся отверстие в смыкающемся земляном куполе. Вот оно шириной в человеческий рост, Вот уменьшилось вдвое. Ещё немного и…
      Запрыгнувший на собственноручно созданный холм Хатаке с ленцой взмахнул пылающим белым мечом. Собранные в пучок благодаря сузившемуся «окну» в куполе нити чакры оказались перерублены, и почти выскочившие из западни марионетки грудой мусора загремели вниз.
      Дальнейший бой слился для Сасори в череду всполохов белого огня, вспышек боли в тех местах, где клинок Сакумо пробивал броню Хируко и нарастающего ощущения отчаяния и полного бессилия. Противник превосходил его по скорости и опыту битв и не оставлял ни единого шанса. От марионетки одна за другой отлетали конечности, лезвия, части брони. В отчаянии, шиноби Песка попытался спастись бегством, отогнав врага облаком ядовитого газа, и закопавшись в песок. Пусть Хатаке попробует погоняться за ним под землёй! Там он не сможет использовать Белый Клинок, а самому Сасори по-прежнему будет достаточно нанести противнику лишь одну царапину…
      Хатаке отпрыгнул на безопасную дистанцию и… рассмеялся:
      — Дотон! Дорьюсо!
      Навстречу Сасори из песка ударила толстая земляная колонна, секундой позже сверху его припечатала вторая такая же, окончательно раскалывая Хируко, как дети рыбаков с побережья раскалывают галькой панцирь пойманного краба. Волна обжигающе горячих песка и мелких камней охватила всё тело шиноби Суны и, заключив руки и ноги в две толстых колонны, растянула между ними.
      Неторопливо вернувшись на склон земляного купола, Сакумо выудил откуда-то пару небольших глиняных кувшинов, которые незамедлительно отправились вниз. После чего оттуда раздалось набирающее силу гудение пламени. Шиноби Красного Песка скрипнул зубами — его Искусство превращалось в пепел!
      — А вот теперь поговорим, — Хатаке убрал меч в заспинные ножны, распечатал из свитка широкий зонт и раскладной стул и с удобством устроился в тени напротив надёжно зафиксированного пленника.
      — Чего тебе надо, убийца? — Сасори облизал пересохшие губы. После комфортной и безопасной прохлады Хируко оказаться под палящим пустынным солнцем было настоящей пыткой. Да и заработанные в бою многочисленные синяки и ссадины не приносили положительных эмоций.
      — Поведай мне, как такой молодой подающий надежды шиноби Сунагакуре вдруг подался в нукенины? — Хатаке демонстративно помахал перед Сасори его хитай-атэ.
      — Изгнан по решению Совета.
      — Неужели? Что же за преступление ты совершил? Думаю, узнай Совет о твоих фокусах с потрошением боевых товарищей, изгнанием дело бы не ограничилось.
      — Я «угрожал Казекаге».
      — Что, прямо в лицо угрожал? Смело. И глупо. Как тебе только в голову такое пришло?
      — Этой рыжей твари взбрело, что на её драгоценного Казекаге покушаются. Красноробые камнем приголубили по башке, не иначе. Вернулась из Цучи-но-Куни и вломилась в Совет, принялась порядки свои наводить...
      — Речь про Пакуру-сан, верно понимаю?
      — То есть… ты знаешь? — Сасори растерянно заморгал. И расхохотался. — Так вот откуда она взяла свои бредни! Нужно было сразу догадаться, что это наши дорогие «союзнички» распространяют слухи про якобы готовящееся покушение на Третьего.
      — Я слышал, что лидер противников Конохи, Сабаку Раса — твой дальний родственник. Думаешь, он сообщил бы тебе о покушении на Казекаге, если бы оно действительно готовилось?
      — Да! Но не было никакого покушения! Потому что они все боятся! Боятся выступить против Казекаге и лоялистов в открытую! Скорее я сам бы напал на него, чем они.
      — За это тебя изгнали?
      — Почти, — лицо Сасори перекосила злобная ухмылка. — Я заявил на Совете, что такого Казекаге действительно давно пора убить, пока он не извёл всех шиноби Сунагакуре, отправляя их в Страну Земли.
      — Хо-хо! Что, прямо перед всеми старейшинами и Третьим? Неужели Раса не попытался тебя как-то оправдать? Побегал бы на сложные миссии, да искупил свою вину через годик-другой.
      — Мы нашли лучшее решение. И я с удовольствием тебе расскажу про него, убийца. Наши семьи живут в Сунагакуре уже десятки лет, как и семьи сторонников Конохи. За это время мы вполне научились находить мирное решение любого конфликта, иначе давно бы уже вцепились друг другу в глотки. Сейчас стороны обговаривают спорные вопросы, но начало положено, и вашим планам по разжиганию усобицы не суждено сбыться. Кстати, думаю тебе приятно будет узнать, что в ходе примирения самые яростные «поджигатели войны» с обеих сторон внезапно пропадают или умирают. А остальные в их отсутствие спокойно договариваются. С нашей стороны такой жертвой стал я, но у меня ещё будет шанс вернуться, когда изберут Четвёртого. А со стороны сторонников Казекаге…
      — Пакура-сан?!
      — Верно. Жаль я не увидел её лица, когда сам её обожаемый Третий Казекаге отправлял её на её последнюю миссию в Страну Воды. Она сдохнет там, а он снова будет вещать с трибуны пустые слова о героизме и любви к жителям деревни.
      — Не зря я ненавижу политику.
      — Сегодняшняя ситуация — целиком и полностью инициирована тобой. Убийца.
      — Зря стараешься. Сегодня я не понимаю намёков Сасори-кун. Тебе придётся жить дальше. Но ты этого не сможешь, пока действия твои не станут подчинены заботе о тех, кто нуждается в твоей помощи. Если бы мне не помогли этого понять, я бы уже бросился на собственный меч. А тебя, если продолжишь в том же духе, убьют твои собственные куклы. Запомни мои слова.
      — Тебе всё равно не успеть! — заорал Сасори вслед быстро удаляющейся фигуре в зелёном жилете. — Слишком велик разрыв! Она сдохнет!
      Ответом ему послужило лишь шуршание песка, перекатываемого ветром. Теперь оно было совершенно обычным и не несло в себе посторонних шорохов. Сасори вздохнул и принялся рывками выдираться из постепенно теряющих прочность оков.
      — Проклятье! Ненавижу шиноби с Дотоном!
      --------------------
      [1] яп. «Большое спасибо». Ну… Вдруг кто не знает. ^_^

Глава 26 — Ошибка

     — Фудо-сама, Фудо-сама! А правда, что Кейши — самый большой город во всём мире?
      — Это так. Скоро сам увидишь. Но не во всём мире, а лишь в изведанной его части.
      — Ух ты! Фудо-сама, а как вы думаете, в неизведанных частях мира тоже есть большие города и шиноби?
      — Полагаю что есть, Инаби-кун.
      — А правда, что…
      Вот уже второй день я развлекался тем, что доставал нашего заказчика вопросами. По собственному опыту знаю, что дети могут быть их неисчерпаемым кладезем, и отвечать на гору наивных: «а почему?», «а правда, что?», «а я вот слышал» и «а расскажите» взрослому человеку очень быстро надоедает. Несмотря на прожитые в Конохе годы я всё равно знал об окружающем мире прискорбно мало, и потому, дорвавшись до столь богатого кладезя знаний, каким оказался бодренький вековой дедок, исходивший большую часть изведанной Ойкумены, навёрстывал сейчас нехватку информации как самый всамделишный ребёнок. Впрочем, Фудо-сама, то ли в силу профессии, то ли благодаря нажитым опыту и терпению, держался молодцом.
      — А правда, что Хокаге-сама — самый сильный шиноби в Стране Огня?
      — Верно, Сарутоби Хирузен — сильнейший. Говорят, он знает вообще все техники ниндзюцу в мире.
      — Ого! Прямо все-все?! А почему тогда Хокаге-сама главный только в Конохе? Даймё Огня сильнее него?
      — Нет, даймё не владеют чакрой, — качает головой монах. — Просто все согласны с тем, что нами правит именно он.
      — Но почему? Вот Страной Водоворотов правил каге!
      — Когда-нибудь ты, Такеши-кун, и ты, Инаби-кун, поймёте, почему странами правят даймё, и почему все шиноби с этим согласны, — заводит старую пластинку дедуля. Ну конечно: «Вырастешь — поймёшь». Фи, как неизобретательно отбрехался. Видать сглазил я — допекли мы его уже вопросами. Впрочем, долго размышлять о пределах терпения некоторых священнослужителей я не стал — всё внимание захватили пролегающие вдоль дороги пригороды столицы Страны Огня.
      А посмотреть было на что. Над землёй ещё висели рассветные сумерки, и редкие ранние прохожие совсем не отвлекали от разглядывания окрестных видов. Зеленеющие поля постепенно сменились густыми фруктовыми садами. За ними пошли аккуратные утопающие в зелени и цветах одноэтажные домики, перемежаемые кричащими вывесками магазинчиков и постоялых дворов. Впечатление было такое, словно вернулся домой и забрёл в элитный коттеджный посёлок: линии электропередач на аккуратных столбах, кованые держатели фонарей, подстриженные газоны, мощёные дорожки… а неплохо живут рядовые граждане Страны Огня! Нет, особых иллюзий я не питал — успел за время пути насмотреться на бедненькие придорожные деревеньки. Но столица, определённо, внушала.
      Ближе к центру, где и располагался «парадный» дворец даймё, здания немного подросли — до четырёх-пяти этажей — но никакой однотипностью среди них и не пахло. Каждое строение словно стремилось перещеголять соседей по вычурности, изяществу и яркости красок. Пара центральных улиц целиком была отдана под торговые ряды и кипела жизнью, несмотря на ранее время. Но всё это меркло перед открывшимся нашим взорам дворцом правителей Страны Огня.
      — Я своими глазами видел, как Хаширама-сама вырастил этот дворец в подарок тогдашнему даймё, — выводит меня из обалделого состояния голос монаха. — «Строительство» заняло три дня — больше всего времени ушло на то, чтобы нарастить крышу и проложить в стенах трубы для отопления. А последующая отделка длилась ещё несколько лет.
      Дворец и правда поражал воображение и не укладывался в голове. В жизни никогда не мог представить, что такое строение в принципе возможно. Мощные у основания стены возвышались над центральной площадью Кейши на несколько десятков метров. Тут и там из них торчали зеленеющие ветки — от совсем небольших, бросающих тень на окно чьего-то рабочего кабинета, до огромных ветвей-башен, настолько толстых, что внутри них размещались какие-то помещения. Между башнями тут и там протянулись галереи и лестницы, часть из которых была крытой, а часть — имела лишь небольшие перильца. В целом эта на первый взгляд кажущаяся хаотичной мешанина создавала впечатление Хогвартса, с которого кто-то сорвал крышу, только вместо лестниц были ветви. На наших глазах по одной из галерей с визгом пронеслись дети, и я едва сдержал вздох зависти. Да, в таком переплетении переходов, башен, галерей и коридоров поиграть в прятки или догонялки — кайф!
      Пока мы с напарниками, разинув варежки, любовались творением великого Сенжу; Джирайя и Фудо, посмеиваясь, дошли до ближайших дверей во дворец (слегка напоминавших небольшие ворота). Монах что-то сказал сенсею, кивнув на нас. Жабыч обернулся, окинул свою команду заинтригованным взглядом и, улыбнувшись, поклонился клиенту. Ой, не нравится мне это. Явно старый хрыч решил пакость какую-то сделать напоследок. Может, не стоило так его доставать?..
      Увы, правота моих подозрений подтвердилась спустя каких-то двадцать минут. Завернув вслед за сенсеем в ничем не выделяющуюся, но вполне опрятную калиточку, мы оказались в помещении, от одного вида которого я слегка поморщился. Здравствуй, родимый опенспейс, век бы тебя не видеть! По всей немаленькой хорошо освещённой комнате были расставлены заваленные бумагами рабочие столы к каковыми прилагались склонившиеся над ними «трудяги пера и чернильницы». К одному из них, одетому в ярко-жёлтое кимоно и на вид самому толстому и важному, и направился Жабыч.
      — Моё почтение, Тама-сан! В столь ранний час вы уже трудитесь на благо страны Огня?
      — О! Джирайя-сан! — всплеснул руками толстяк. — Рад вновь встретить вас! Вы, я вижу, тоже ни минуты не проводите в праздности. Наслышан о вашей женитьбе — примите мои поздравления. Уверен, клан Сенжу ждёт новый великий взлёт. Представите мне своих учеников?
      — Разумеется. Это Узумаки Такеши, Учиха Инаби и Ито Йоко. Ребята, этот человек, Хаякава Тама — один из самых образованных и здравомыслязих людей, что мне встречались в жизни, а также весьма влиятельный чиновник в Кейши.
      — Вы как всегда преувеличиваете мои скромные способности, друг мой, — махнул пухлой рукой чиновник. — Я рад знакомству со столь многообещающими молодыми шиноби. Однако, к делу! Что же привело вас в наши края?
      — Это не секрет, — пожал плечами сенсей. — Мы сопровождали Фудо-сама до дворца даймё.
      — О! Фудо-сама прибыл в столицу! Благодарю вас, друг мой, это очень важные сведения! Могу ли я также оказаться чем-то вам полезен?
      — Кое-чем можете, — ухмыльнулся Джирайя. — Понимаете, Тама-сан, мои ученики сегодня спросили, почему Страной Огня правят не Хокаге и прочие шиноби, а даймё и его чиновники.
      Такеши втянул голову в плечи. Только заметив это, я обнаружил, что и сам стараюсь казаться как можно незаметнее. Гадский монах! Гадский Джирайя!
      — Ну надо же!.. — восхищённо поцокал языком чинуша. — Значит, юные шиноби желают ощутить вкус власти и послужить стране Огня? Это весьма похвально! Уверен, что такие, несомненно одарённые и энергичные молодые шиноби, да ещё ученики самого Джирайи-сама, справятся с бременем власти куда лучше столь слабого человека, как я!
      — Оформите миссию, Тама-сан? — такой радостной рожи я не видел у Жабыча с того дня, как он пилил свой протектор на полигоне. — К сожалению, мы не можем задерживаться в славном Кейши, но я могу позволить весь сегодняшний день выделить на то, чтобы мои ученики если и не постигли тонкости, то хотя бы прониклись духом государственного управления.
      — Джирайя-сенсей… — Йоко осторожно подёргала полу зелёного хаори с камоном Сенжу и что-то тихо сказала склонившемуся к ней учителю.
      — Хм, и правда, — задумчиво взлохматил седые вихры тот. — Тама-сан, эта юная красавица делает первые шаги по пути целителя, поэтому…
      — Ни слова больше, Джирайя-сан! — толстячок потешно замахал широкими рукавами, отчего кипы сложенных на столе листов едва не сдуло. — Уверяю, вашу ученицу с радостью примут в любом лечебном учреждении столицы! А вот молодым людям я предлагаю сегодня почтить своим присутствием Северную Управу. У нас там вечно наблюдается хронический недобор кадров…
      — Оформите всё, как D-миссию? — улыбнулся сенсей.
      — Ради такого случая — как три отдельные миссии для каждого из ваших учеников! — кругленький крючкотвор просто лучился энтузиазмом, что-то быстро корябая на типовых бланках. Трижды шваркнув по столу массивной печатью, он жестом профессионального карточного шулера раскинул перед нами листы назначений. И моментально переключился на Жабыча. — Прошу, молодые люди! Джирайя-сан, позволено ли мне будет узнать? Быть может, в вашем, несомненно, загруженном графике найдётся время для небольшой беседы со старым другом? О делах минувших… и будущих?
      — Всенепременно, — свежеиспечённый Сенжу пафосно склонил голову, раздувшись от важности, как Гамубунта. Несколько секунд мужики мерили друг друга высокопарными взглядами, потом дружно расхохотались. — Йоко, Такеши, Инаби. Встречаемся здесь же на закате. Успехов вам.
      Проводив взглядом закрывшуюся за сенсеем дверь я пробежал глазами содержимое листка-назначения, тяжело вздохнул и оглянулся на заинтригованных акул пера и чернильницы:
      — Уважаемые, кто подскажет, как дойти до Северной Управы?
      * * *
      — Пакура-сан, — шиноби Скрытого Тумана отвесил неукоснительно вежливый поклон. — Мне поручено сопроводить вас в Киригакуре-но-Сато, чтобы наши пограничные патрули не стали чинить вам помех.
      Пакура сдержала вертящуюся на языке едкую фразу о том, что для этого совсем необязательно было встречать её в самом сердце Страны Огня — достаточно было подождать на границе. Но зачем впустую сотрясать воздух и выслушивать от туманника его глупую ложь? Перед её мысленным взором всё яснее проступала картина той интриги, о которой предупреждал Белый Клык. Тогда она посчитала его наивным идиотом, но сейчас признавала, что именно Хатаке нанёс ей самый болезненный удар за всю жизнь.
      Ведь не будь той встречи у ночного костра, и она вполне могла бы до сих пор пребывать в блаженной уверенности в том, что родная деревня заботится о ней. Что это обычная миссия по налаживанию дипломатических отношений. Что отправили её просто как авторитетную шиноби, к чьим словам прислушиваются даже ниндзя других деревень…
      Всё это было ложью. Ей воспользовались в политической игре. Её отдали врагу, как бросают голодным собакам кость. Благодаря её смерти Казекаге, которого она спасла, получит перемирие с Ивагакуре, а возможно и союз с Киригакуре. Но этой ценой не обеспечить мир. Её смерть станет лишь прологом к войне трёх великих деревень против Конохи, на которую наверняка свалят её смерть…
      Молчаливо следуя за своим проводником по залитой лунным светом равнине, Пакура не могла отделаться от ощущения, что сама же, не сопротивляясь, идёт навстречу собственной гибели. Она не должна сопротивляться! Такова её миссия! Так решили старейшины. Так решил Казекаге. Если бы только проклятый Хатаке ничего ей не говорил! Как же тяжело выбрать между долгом и жизнью!
      Дорога двух молчаливых шиноби пролегала между стен скалистого ущелья. Сопровождающий чуть увеличил скорость и немного разорвал дистанцию, а Пакура заметила натянутую впереди у самой земли верёвку. Ловушка? Обычная ловушка, стреляющая тучей кунаёв и сюрикенов против неё? Да ещё так топорно замаскированная…
      «Поймать самую умную и сильную в джунглях тигрицу можно только на самую паршивую, самую ничтожную мышеловку…»
      — Урод! — Пакура и сама не знала, чего в её крике было больше — страха смерти, уязвлённой гордости или детского нежелания признавать прозорливость и правоту ненавистного Белого Клыка. Резко подав чакру в ноги, она взметнулась вверх и назад так резко, что от мощной перегрузки всё тело пронзила острая боль. Облако метательного железа прошелестев, едва-едва разминулось с её телом.
      Приземлившись, Пакура с каким-то мрачным удовлетворением наблюдала, как с лица её несостоявшегося убийцы медленно сползает кровожадный оскал, а на смену ему приходят злоба и обречённость. Кири-нин потянул из-за спины меч, но его рука застыла на полдороге, а лицо стало удивлённо-глуповатым. Опытный глаз одного из лучших боевиков деревни, Скрытой в Песках мгновенно нашёл этому объяснение — тень от верёвки-активатора чуть изгибалась, касаясь ноги незадачливого убийцы. Поэтому выскочивший прямо из стены ущелья тёмный силуэт, который, ни на что не отвлекаясь, принялся награждать парализованного противника быстрыми ударами, для неё особым сюрпризом не стал.
      — …тридцать два! Шестьдесят четыре! Сто двадцать восемь! — Тёмная фигура плавно скользнула на шаг назад, а её противник (хотя в данном случае уместнее было бы сказать: «жертва»), более не поддерживаемая теневым захватом, мешком осел на землю. Неторопливо выступивший из всё той же стены светловолосый парень ловко обхватил руками виски жертвы и замер.
      Не успела Пакура возмутиться столь вопиющим невниманием к своей персоне со стороны хозяев Страны Огня, как на сцене появились новые действующие лицу. Выглядевшее монолитной каменной стеной гендзюцу рассеялось, и в продавленной Дотоном нише обнаружились ещё четверо шиноби Листа, двое из которых и отправились в её сторону.
      — Здравствуйте, Пакура-сан, — низко поклонился молодой парень с уродливым шрамом-ожогом на подбородке. — Моё имя, Секитан Мичио, я назначен ответственным миссию по предотвращение диверсии Киригакуре на территории Хо-но-Куни. Это Кохаку Кио-сан, с пленным работают Хьюга Хиаши-сан и Яманака Иноичи-сан, а остальных пленных караулят Нара Шикаку-сан и Курама Ункай-сан.
      — Думаю, мне самой нет смысла представляться, — кивнула куноичи. Она была наслышана о Рыжем Хитреце, считавшемся одним из лучших следопытов и тактиков пограничья, и у неё ни на минуту не возникло сомнений, кто именно был главным в этой команде, включающей в себя столь много известных фамилий. — Вы сказали «остальных пленных»?
      — Вы наблюдательны, Шакутон Пакура, — даже при неверном лунном свете было заметно, что Кохаку ехидно ухмыляется. — Обычная практика для политических игрищ. Туманник убивает вас, сидящая в засаде команда режет его. Или добивает вас, если ему не повезёт. А затем, потерявшие своих людей на территории Страны Огня Казекаге и Мизукаге объединяются и начинают «мстить».
      — Всё как и ожидалось! — подтвердил его слова Яманака. — Этого идиота играли втёмную. Он был уверен, что вернётся домой героем.
      — Упаковывайте его, — махнул вышедший на свет парень со странным торчащим вверх причёской-хвостом на голове. — В Конохе соберём все показания в кучу.
      Хьюга недовольно фыркнул, однако, выудив верёвку из кармашка жилета, принялся помогать Яманака. Пакура глубоко вздохнула и постаралась не допустить в своё голос ни единой нотки ошеломления:
      — Почему вы вмешались только после…— она запнулась, — …после активации ловушки? И что намерены делать теперь?
      — Ответ на второй вопрос прямо проистекает из первого, Пакура-сан, — улыбнулся щенок Мичио, пытаясь выглядеть вежливым и опытным одновременно. Куноичи хмыкнула, однако следующие слова заставили её улыбку подувять. — Сакумо-сан просил передать, что никто не может решить за человека, жить ему, или умереть. И мы рады, что вы выбрали жизнь, Пакура-сан. Предлагаю теперь, раз уж ваша дипломатическая миссия в Киригакуре вышла неудачной, посетить Коноху и обсудить, чем наши страны могут быть полезны друг другу.
      Куноичи Песка поморщилась. Как будто у неё теперь был выбор.
      — Нужно скорее убираться отсюда, — подошедший к ним Нара выглядел не на шутку встревоженным. — У меня нехорошее предчувствие.
      — Вот как? — Рыжий Хитрец удивлённо изогнул бровь.
      — Слишком похожий почерк, — поморщился юный Шикаку. — Кири-нин убирает Пакуру-сан. Команда зачистки убирает кири-нина. А если кто-то должен убрать и команду зачистки тоже?
      — Что заставляет тебя так думать? — нахмурился Мичио. — Логичнее предположить, что команда зачистки уходит домой, а там её, при нужде, устраняют. Но зачем?
      — Знаю! — дёрнул плечом Шикаку. — Но не могу отделаться от такого ощущения. Иноичи считал этого неудачника — его инструкции, пути отхода, ориентиры и так далее, всё точь-в-точь совпадает с тем, что знают члены команды зачистки. Не знаю… не могу объяснить!
      — Тревога! Шиноби Тумана с юго-запада! Быстро приближаются! Наблюдаю четверых, идут рассыпным строем, возможно, остальные просто не вошли в радиус действия бьякугана!
      — Ну, вот всё и разрешилось, — хмыкнул Кио. Что будем делать, командир?
      — Мы не можем рисковать, — выдохнул Мичио. — Наша миссия — уберечь Пакуру-сан и сопроводить её в Коноху вместе с доказательствами предательства Тумана. Есть ли у нас шансы оторваться?
      Пакура уважительно кивнула. Хоть и мальчишки, а здравомыслящие. И не трусы. Она могла побиться об заклад, что в случае чего этот Мичио первым вызовется остаться и задержать врага. С такими можно иметь дело. Если б он ещё додумался не тратить время, сотрясая воздух, а начать скорее действовать… впрочем, это придёт с опытом.
      — Безусловно, — хмыкнул Кохаку, видимо, пришедший к тем же выводам. — Каге Буншин но дзюцу!
      Возникшие рядом с ним клоны, не мешкая, сложили печати в технике трансформации. Пакура придирчиво осмотрела свою копию и, к своему немалому удивлению, обнаружила, что второй клон принял облик Хатаке Сакумо. Вопросительно вскинув бровь, глянула на Рыжего Хитреца.
      — Чтобы враг не решил разделиться, предполагаемый противник должен быть крайне опасен, — спокойно изрёк тот, затирая техникой Стихии Земли следы за несущими пленников шиноби. Отстегнув подсумки с кунаями и взрывными печатями, он бросил их клонам. — Идёмте, Пакура-сан, у нас мало времени.
      Во второй раз за ночь куноичи Песка безмолвно последовала за провожатыми из чужой деревни. Вот только чувства её переполняли совсем иные. Быстро стала заметна та слаженность, с которой действуют ниндзя Листа. Как наиболее полезные в деле заметания следов Кохаку и Курама бегут замыкающими, время от времени едва заметными кивками согласовывая то или иное дзюцу сокрытия — за их спиной образовывались иллюзорные и реальные каменистые осыпи, путались тропы и напрочь затирались любые следы. Как остальные члены группы, будущие главы кланов, спокойно тащили на своём горбу пленных шиноби Тумана, умудряясь при этом ещё и прикрывать её, как самую важную из целей миссии ото всех предполагаемых угроз. На секунду Пакуре показалось, что вокруг не временные союзники, а давние соратники по оружию, готовые отдать за неё жизнь. Впрочем, разве здесь и сейчас это было не так? Куноичи прикусила губу, бездумно созерцая сливающиеся в размазанную полосу стены скрытого ночной тьмой ущелья. Время от времени Хьюга останавливался и сканировал окрестности при помощи додзюцу, но признаков погони пока не видел.
      Уже начало светать, когда Кохаку пошатнулся и едва не покатился кубарем, повиснув на плече у вовремя оказавшегося рядом Курама:
      — Клоны уничтожены, — хрипло выдохнул он. — Напомните мне, Шикаку-сан, впредь соображать быстрее и доверять вашим предчувствиям, не задумываясь. Промедли мы ещё пару минут, и… кхм, миссия была бы, вероятнее всего, провалена.
      Мичио закусил губу, переживая свою оплошность. Пакура хмыкнула. Это было даже немного трогательно.
      Небольшой отряд продолжил свой путь. За их спинами начинал брезжить рассвет.
      * * *
      Под утро я стал мёрзнуть. Под плащ мало-помалу просачивался холод. Я заворочался в полусне, стараясь свернуться покомпактнее и получше закутаться в тёплую ткань. Противный, напоённый холодной росой воздух вскоре удалось вытолкать наружу, но вместе с ним куда-то подевался и сон. Я прислушался. Тихо потрескивает костерок. Комары гудят. Что-то угрюмо бубнит Такеши. Тихонько хмыкает Джирайя. Идиллия, одним словом…
      — А потом мне велели писать вежливые ответы на жалобы населения! Каллиграфическим почерком! — Такеши фыркнул, и мне очень живо представилось, как он раздражённо морщит нос и ехидно кривит уголки губ. — «Многоуважаемая Накамура Акико-сан! Благодарим вас за ваше обращение и обещаем немедленно принять меры по починке тротуара рядом с вашим домом». Починке тротуара, сенсей!
      — Тише.
      — Разве для того я учился искусству начертания печатей, чтобы строчить письма каким-то недовольным бабам? — на полтона ниже пробухтел Узумаки. — «Уважаемая Хана-тян! С прискорбием вынуждены сообщить, что в бюро находок северной управы не поступало ни одной чёрной игрушечной кошки с белыми пятнышками». Проклятие! Оказывается, им и дети пишут!
      Мы с Джирайей синхронно хмыкнули. Поняв, что всё равно уже не усну, я потянулся и, поплотнее укутавшись, подсел к костру:
      — Тебе, по крайней мере, приходилось просто строчить послания, — я выудил из рюкзака походную кружку и черпнул ароматного чаю из висящего над огнём котелка. — А мне приходилось не только их доставлять, но ещё и растолковывать адресатам, кто я такой, и чего к ним припёрся.
      — Пф-ф! Что тут трудного! Пришёл да отдал.
      — Н-да? А ничего, что сначала нужно ещё найти дорогу? Это тебе не Коноха!
      — Па-адумаешь! Взял бы, да и спросил!
      — Раз такой умный, сам бы и бегал, писарь!
      — Ах ты!.. Да тебе с твоими каракулями ни за что бы ответы писать не доверили!
      — Тише!
      — Простите, Джирайя-сенсей, — хором пробурчали мы. — Больше не повторится.
      Саннин закатил глаза. Это был наш стандартный ответ на все дисциплинарные наезды.
      — А ещё, даже если я находил адресата, он мог не принять письмо.
      — Как это?
      — Ну, представляешь, принёс я извещение о штрафе владельцу одного ресторанчика, а он мне и заявляет: «Ты кто такой, я тебя не знаю, иди на выход». Видите ли не похож я на служащего Северной Управы. Пришлось «шаринганом» пугать.
      — Пф-ф! Опять ты со своими хитростями… — задрал нос Такеши. — Фудо-сама сказал, нельзя всё время полагаться на хитрость и обман. Надо прямо встречать и преодолевать трудности, как велит Воля Огня!
      Теперь уже настала моя очередь фырчать и пыхтеть. Такеши победно ухмыльнулся, а Жабыч решил воспользоваться паузой в нашем споре для поучительного замечания:
      — Итак, ученики, что же вы вынесли из вчерашнего дня?
      — Что быть чиновником — просто, но неинтересно! — припечатал Узумаки.
      Я передёрнул плечами. Просто, как же. Позавчерашний день у меня слился в бешеный калейдоскоп: «принеси-подай-бегом-найди-срочно-передай-что-такдолго». Неудивительно, что, еле доковыляв до облюбованной сенсеем полянки, я рухнул и проспал остаток дня и всю ночь. Хорошо, что Джирайя вовремя заметил наше с Йоко обессиленное состояние и скомандовал привал, едва солнце перевалило за полдень.
      — Я думаю, Джирайя-сенсей, что если бы мы с Такеши стали чиновниками, то скоро перестали бы быть ниндзя, — вношу свою лепту в традиционный анализ миссии. — Пусть мы делали совсем не то же самое, что главные бюрократы, но суть та же. У них столько бумажной работы, что просто времени на тренировки не останется. Хотя за этот день я стал немножко ориентироваться в столице. Но заниматься такой беготнёй годами — ни за что! так что из нас троих только Йоко-тян провела день с пользой.
      Я виновато покосился на всё-таки проснувшуюся девочку. Вот уж кому пришлось несладко. Если я просто замотался от переизбытка новых впечатлений, то наш отрядный медик вплотную подошла к границе физического истощения, и вчера еле ноги успевала переставлять. По словам старших, она ещё не умела толком дозировать чакру при лечении техникой Мистической Руки, да и резервом большим не обладала. Сейчас Ито была объективно слабейшей в команде, но мы не могли не уважать её упорство и потрясающее отсутствием жалости… к себе самой.
      — Как ты себя чувствуешь, Йоко-тян? — Джирайя серьёзно и внимательно разглядывал ученицу. — Слабость прошла?
      — Простите, Джирайя-сенсей, мне следовало лучше рассчитывать свои силы, — склонила голову девочка. — Сейчас уже всё в порядке.
      — Хорошо, — улыбнулся саннин, протягивая руку над огнём. — Вот, это тебе.
      На ладони его лежал цветок розы, искусно свёрнутый из обыкновенной бумажной упаковки от печенья.
      — Сможешь закрепить без заколок?
      — Да, — почти прошептала девочка. Приложила подарок к волосам и опустила руки на колени. Затем вновь поклонилась. Цветок держался в волосах, будто приклеенный. — Спасибо, Джирайя-сенсей.
      Хрумкая невкусным походным завтраком, я размышлял о том, сколь сильны в этом мире средневековые обычаи. Я ясно видел, что Йоко совсем не дичится и не стесняется жабьего саннина. Неукоснительное следование правилам этикета вошло у неё в привычку и стало так же естественно, как ношение кимоно. Кому другому покажется жуть как неудобно, а ей — комфортно. Но всё равно, она словно выдерживает дистанцию, старательно подчёркивая главенство новоявленного Сенжу…
      Мои размышления прервала раздавшаяся в отдалении серия негромких хлопков. Очень знакомых. Именно с таким звуком рвутся кибакуфуды…
      Умиротворённо взиравший на детишек саннин мгновенно подобрался, одним движением погрузил под землю угли костра и развернулся в сторону звука. Повисла гнетущая тишина.
      — Придумайте, как задержать тех шиноби, — проговорил он, замирая в позе лотоса. — Мы не знаем, враги это, или друзья. Мне понадобится пара минут.
      Мы переглянулись. Узумаки подскочил и спешно начал рисовать на земле печати простого, но довольно мощного барьера. А я принялся рассуждать:
      — Если это враги, надо, чтоб они напугались, и решили потянуть время, чтобы подготовиться к атаке, — я почесал затылок и вопросительно взглянул на Йоко. Та согласно кивнула. — Если друзья, надо, чтоб сразу узнали. Эврика! Буншин-на-дзюцу!
      Возникший рядом со мной Хатаке Сакумо улыбнулся Йоко, показал язык Такеши и направился в сторону опушки леса, навстречу вероятной угрозе. Узумаки пробурчал что-то на тему хитрых обманщиков и продолжил рисовать свои каляки-маляки. Джирайя не шевелился. От его глаз медленно ползли вниз и в стороны широкие красные полосы.
      Скрестив руки, я бездумно теребил украшенные сложной фуин кожаные браслеты на запястьях. Что-то было успокаивающее в том, чтобы раз за разом обводить кончиками пальцев запутанный узор. Йоко закончила паковать наш нехитрый скарб и замерла рядом. Клон добрался почти до самой стены деревьев. Стелящаяся над землёй белёсая дымка удачно скрывала отсутствие следов и то, что трава под ногами клона не пригибается. В серых рассветных сумерках его безмолвно плывущий над землёй силуэт казался чёрным.
      На опушке шевельнулась ветка.

Глава 27 — Игра на выживание

     Не успеваю придумать, какой алгоритм действий лучше подойдёт клону, чтобы и вероятного противника отвадить, и возможных союзников не напугать. Воздух визжит и рвётся на лоскуты. Клона накрывает целой тучей острых сосулек. Из казалось бы редкого тумана неожиданно выскакивают тени. Одна, две, три... восемь взрослых шиноби. Замечаю у ближнего ко мне протектор с четырьмя косыми полосками. Ё...
      Сенсей не позволяет долго находиться в ступоре. Его лапа резко опускается мне на плечо и отшвыривает далеко назад:
      — Бежим!
      Перекатившись, вскакиваю на ноги, помогаю подняться отправленному следом за Узумаки и даю дёру, исполняя приказ сенсея. Шиноби Тумана уже сократили дистанцию метров до тридцати и сейчас охватывают нас редким полукругом. Джирайя хлопает ладонью по земле среди каракулей Такеши, и в небо с шипением возносится стена красного света. Двое чуть поотставших ниндзя Тумана синхронно складывают серию печатей, и с обеих сторон от барьера проносятся ревущие потоки воды. Проносятся, смыкаются перед бегущей впереди Йоко, сплетясь, как настоящие змеи и отрезая нам пути к отступлению. Живые, колышущиеся водяные потоки вдруг замирают и... очень быстро превращаются в ощетинившиеся острыми иглами-сосульками ледяные стены вдвое выше меня!
      Пытаюсь затормозить и развернуться к опасности лицом, но Джирайя вновь швыряет меня вперёд, почти к самой стене. Пару секунд спустя всё вокруг озаряется призрачным голубым светом.
      — Расенган!
      В ледяном монолите с грохотом возникает нехилый пролом, в который первым ныряет сенсей, прямо на ходу складывая серию печатей. Э? Удивлённо поднимаю взгляд. Стоящий рядом Джирайя кривит заплывшую полужабью морду в чём-то, отдалённо напоминающем ободрительную усмешку, и вышвыривает меня вслед за пробежавшим через пролом Такеши.
      Снаружи меня оглушает рассерженное шипение пламени и чей-то пробирающий до костей хриплый вой. Три фигуры в масках водят вокруг Джирайи-номер-два смертельный хоровод, осыпая его кунаями и сенбонами. Четвёртая лежит на земле и уже почти не дёргается, мерзко воняя палёным волосом и мясом. Ребята медленно отступают от разгорающегося сражения, судорожно сжимая в руках кунаи.
      Вспомнив золотое правило новобранца: «не знаешь, что делать — делай, что сказано», продолжаю выполнять последний поступивший приказ. Подлетаю к сокомандникам, ору:
      — Бежим!
      Тягой к суициду сенсей не страдает, под сенмодом сбежать сможет от кого угодно, так что слабое звено сейчас — мы. Нужно максимально развязать Джирайе руки. Ну, а ещё просто хочется оказаться отсюда подальше...
      За стеной раздаются мощные взрывы. Один из противников сенсея выкидывает ладони, споро формируя впечатляющий купол из огромных зеркал и оставаясь с Джирайей один на один. Двоих других он небрежным кивком отправляет вслед за нами. С-сука...
      — Двое на хвосте! — работаем по четвёртому варианту! — кричит Йоко.
      Киваю, складывая печати. В последний раз оглянувшись, вижу, как зеркальный купол разлетается на осколки, словно взорванный изнутри, на его месте возвышается громадная туша Гамабунты, а на стену ледяной западни взлетают ещё четверо шиноби Тумана.
      Иллюзорные клоны появляются вокруг нас уже в лесу. Резко выдохнув сквозь сжатые зубы, ускоряюсь и беру правее. Преследователи послушно разделяются. Твою мать! Страшно-то как!..
      Только-только начинает светать, и летящие навстречу деревья сливаются в серо-чёрную полосу. Привычно уворачиваюсь от норовящих попасть в лицо веток, стараясь выбирать участки, где листва погуще — преследователь в полтора раза выше меня, и вряд ли его почти год гоняли по таким жутким зарослям, так что ему посложнее приходится. Минут десять мы просто бежим. Долго я так не выдержу — измором возьмёт. Это наверняка чунин, более слабому бы не дали маску, более сильный уже бы меня прикончил. Но и так шансов почти нет. Проклятье! Будем готовить сюрпризы!
      Дожидаюсь относительно прямого и свободного от листвы участка, пару раз оглянувшись, убеждаюсь, что преследователь никуда не делся, и спокойно прыгает за мной. Пытаюсь прикинуть, какой между нами разрыв — вроде бы, секунды три. Сойдёт. Перепрыгиваю на следующую ветку и, оказавшись наполовину скрыт толстым стволом, быстро хлопаю ладонью по шершавой коре. Так, а теперь ходу отсюда!
      Многочисленные тренировки дали свои плоды — мне удалось более-менее точно отмерить порцию чакры, и оставленная на обратной стороне дерева печать не рванула сразу при нанесении. Даже если враг и решит вдруг оглянуться и заметить ту бумажку, будет уже слишком поздно. Главное — не промазать! Два, один…
      Позади раздаётся громкий хлопок и, почти сразу, проклятия туманника. Есть! Оглянувшись, успеваю заметить, как Кири-нин выдёргивает засевший в левом предплечье сенбон. Делаю себе пару пометок на будущее: во-первых, проставиться Кеше за его щедро пожертвованную контрольную работу (сплав взрывной и грузовой печатей, который с моей небольшой подсказкой превратился в слабенькую осколочную мину); во-вторых, в следующий раз не слушать Джирайю и купить в аптеке самый дорогой яд. Сколько проблем бы сейчас решилось…
      Пользуясь тем, что противник притормозил, спешу максимально увеличить дистанцию между нами. Пот заливает глаза. Мне бы годика три-пять ещё на подготовку, я бы им всем… обрываю мысль на середине, стискиваю зубы и бегу дальше. Если бы у моей тёти были колёса, то была бы она не тётя, а дилижанс! Тебе одиннадцать, придурок! И, если хочешь, чтобы когда-нибудь стукнуло двенадцать, не отвлекайся! Потом отрефлексируешь, если жив останешься! Бежать!
      * * *
      Тадао торопился. Мелькающие по сторонам деревья привычно сливались в смазанную коричнево-зелёную массу. Чунин видел, что с каждым прыжком подбирается к отчаянно удирающему пареньку всё ближе. Заметно было также, что противник ему достался крайне неопытный. Уже спустя три минуты преследования он отпустил иллюзорных клонов, потому что те потеряли всякий смысл — на таких скоростях мальчишка просто не успевал их контролировать, и несколько раз фантомы проходили сквозь свисающие на пути ветки. Детская ошибка. Да, фуин-ловушка стала для Тадао неприятным сюрпризом. Он должен был учесть наличие в команде противника пацана Узумаки и Легендарного Ниндзя Джирайи. Шиноби Скрытого Тумана подвели неопытность и стремление всех мерить по себе — сам он ни за что бы не стал делиться такими полезными печатями с другими, вот и не ожидал такого от ублюдков из Листа.
      Низкорослый силуэт пропал в листве, и Тадао невольно напрягся. Опасно. Придётся ускориться, что повышает риск не заметить ещё какую-нибудь печать-ловушку. Но упускать пацана нельзя. Он был рад, что Шиничи отправил их в погоню за генинами, не заставляя вступать в бой с внушающим ужас учеником Хокаге, а уж то, что не пришлось сходиться в бою с изначальной целью миссии, вообще казалось ему подарком ками. Настроение портило только то, что преследовать ему выпало именно пацана Учиха.
      По мнению Тадао, Румико справилась бы с преследованием носителя додзюцу гораздо лучше. А сам бы он по-быстрому разделался со вторым пареньком и с удовольствием поиграл с той смазливой девчонкой. Поэтому, когда развеялись иллюзорные клоны, его сокрытое под маской лицо исказила гримаса разочарования. Впрочем, у чунина Скрытого Тумана ещё был шанс повеселиться как следует. Левое плечо задело веткой, и Тадао вновь скривился от неопасной, но болезненной раны, на всякий случай закинул в рот антидот и ускорился. Румико всегда отличалась медлительностью. Нужно только по-быстрому запечатать голову Учиха в свиток, а лучше приволочь его живьём. Тогда девчонку точно отдадут ему…
      Вылетев на открытое пространство, молодой шиноби не сдержал ехидного хмыка. Его противник ещё даже не добрался до конца длинной прогалины, слабак! И как такую мелкоту вообще из деревни-то выпустили?
      Слух у мальца оказался что надо: он мгновенно развернулся на голос и замер в оборонительной стойке, тяжело дыша. В другое время Тадао с удовольствием поиграл бы с противником в кошки-мышки, но его ждало гораздо более интересное развлечение. Парень рыкнул:
      — Сдавайся, гаки[1], а то будет больно, — и медленно пошёл вперёд, ловя каждое движение противника и высматривая новые ловушки. Дважды на один трюк он не попадётся! Проведённое в полумраке трущоб Киригакуре детство, наполненное голодом, страхом и бессильной злобой, отучило его недооценивать противника, каким бы никчёмным тот ни казался.
      Ребёнок ответил броском кунаёв с двух рук. За первой парой последовала вторая. За второй — третья. С каждым броском ухмылка Тадао становилась всё шире. Уклониться от столь медленно летящих кусков заточенного железа для него не составляло никакого труда — слишком велика была разница в силе и скорости. Видимо, Учиха пришёл к такому же выводу. Лицо его исказила паника, и в противника полетело всё подряд: сенбоны, сюрикены, взрыв-теги, дымовые шашки…
      Усмешка Тадао стала презрительной. Большая часть снарядов летела мимо. Ему и уклоняться-то пришлось всего пару раз! К тому же, мальчишка не смог правильно подать чакру к запалам, поэтому кибакуфуды взрывались вразнобой и с огромным опозданием, а дым от шашек стелился по земле, не поднимаясь выше колена.
      — От Учиха я ожидал большего, — хихикнул чунин, продолжая, тем не менее, внимательно следить за действиями противника. — Прекрати разбазаривать мои трофеи и сдавайся, слабак!
      С выражением крайнего отчаяния мальчик стал складывать печати какой-то техники, заставляя своего преследователя напрячься. Название заглушило шипением дыма, но результат и так был ясно виден. Силуэт генина на мгновение размазался, рядом с ним встала пара двойников, а Тадао едва удержался от того, чтобы страдальчески закатить глаза. Его что, собираются поймать на технику иллюзорных клонов?
      Все трое Учиха синхронно сложили ладони, и из печатей на запястьях появилось по паре коротких вакидзаши. Это выглядело бы внушительно, если бы не ужас, плескавшийся в глазах ребёнка и исправно копируемый его клонами. Ниндзя Тумана только отметил мысленно, что такие полезные браслеты ему пригодятся. Глубоко вздохнув, тройка начала разбег, а Тадао понимающе усмехнулся: хорошая идея, но бездарное исполнение. Продолжающееся шипение шашек, изредка перемежаемое хлопками взрывных печатей, надёжно скрывало звук шагов, не позволяя отличить клона на слух. Густой дым не позволял увидеть тени и следы на траве. Вот только двигались копии слишком медленно. Даже будь это теневые, а не иллюзорные клоны, они не стали бы проблемой для сколько-нибудь опытного шиноби. Пожалуй, этого слабачка он возьмёт в плен.
      Было заметно, что иллюзорных клонов мальчик освоил ещё не в полной мере. Он опять сделал ту же ошибку, что и при преследовании — левый «Учиха» на полной скорости вписался плечом в ствол дерева и, как ни в чём ни бывало, продолжил бежать к цели, пройдя его насквозь! Чуть не рассмеявшись в голос, Тадао бросил в центрального двойника кунай, также не встретивший никакого сопротивления. Затем, сместившись с линии атаки, третьего «Учиха», Тадао приготовился «выключить» щенка одним ударом и… заметил в двух шагах странное марево, словно над нагретым жарким солнцем камнем. Мальчишка почти переиграл его! Создал трёх клонов, а сам скрылся под невидимостью! Тадао ощерился и нанёс сильнейший удар в центр туманного облачка, так удачно подставившегося под здоровую правую руку. Ещё одна ошибка — атаковать противника следует с наименее удобной стороны…
      Вопреки ожиданиям, удар провалился в пустоту, однако удивиться этому чунин уже не успел. Шею обожгла резкая боль. Мир сделал несколько оборотов вокруг Тадао, и он обнаружил, что лежит в траве и не может пошевелиться. Угол обзора был не очень удачным, и парень не видел ни своё обезглавленное тело, орошающее поляну кровью, ни выпадающие из дрожащих рук мальчишки окровавленные мечи. Последним, что Тадао узрел в своей короткой жизни, было злополучное дерево, стоявшее на пути левого «Учиха». Сейчас оно медленно истаивало невесомым туманом.
      * * *
      Найти ребят труда не составило. Побежал на звуки взрывов, чуть позже стал слышен и звон металла. Даже на фоне устроенного сенсеем в паре километров отсюда бедлама ребята абсолютно не терялись. Затаившись, я некоторое время наблюдал за их поскакушками издалека, пытаясь выстроить тактику. Потратился я знатно, боеприпасов осталось — кот наплакал... Да кого я обманываю! Меня просто до сих пор колотило от произошедшего на поляне. Да, моя задумка, нагло упёртая у орка-вождя из третьего Варкрафта, удалась, да, противник попался в ловушку и проиграл. Но как же меня колотило в процессе! И как же тяжело было заставить себя встать и пойти на помощь ребятам. Что ж, будем надеяться, сегодня мне повезёт дважды.
      Преследователь...ница, потерявшая в бою маску и заработавшая пару ожогов, оказалась то ли умнее, то ли опытнее доставшегося мне чунина, но в простенькую ловушку с барьером между деревьев попадаться не пожелала. Вместо этого она с ленцой атаковала ребят, то ли выматывая их, то ли ожидая подмоги. А может, и то и другое. Вот только, судя по всему, не видела того, что сразу углядел я. Благо, знал, куда смотреть. Пора!
      Я с шумом выломился из кустов и понёсся к Узумаки, сжимая в руках трофейные кунаи. Девушка-чунин наградила меня презрительно-облегчённым взглядом и устремилась в сторону Йоко. Я ведь задержался не просто так, а репетируя Хенге дохлого врага перед специально припасенным зеркальцем. Благо, лицо его до сих пор стояло перед глазами и долго ещё будет мне сниться в кошмарах. А то, что она меня не узнала, так это совершенно не мои проблемы. Такеши вон все сразу сообразил.
      Наша тройка метнула кунаи одновременно, когда от каждого до врага осталось равное расстояние. Девушка... увернулась. Всё это время она продолжала краем глаза "вести" и меня тоже, и теперь безукоризненно и грациозно, продемонстрировав превосходную гибкость, уклонилась от тройной атаки. Мгновенно разорвала дистанцию, отпрыгнув спиной вперед… и бестолково задёргалась, захрипела, панически взмахивая руками. Ноги её оторвались от земли. Брошенный мной кунай вошёл девушке в колено. Секундой позже метательный нож Такеши вонзился в район диафрагмы. Я с ужасом заметил вьющийся над ним дымок и поспешил отвернуться, словно какой-то нетренированный крестьянин, а не профессиональный шиноби. Перед глазами у меня стояло искажённое болью и диким ужасом лицо все понявшей молоденькой девушки из Страны Воды. Прогремел взрыв.
      На негнущихся ногах я подошёл к телу, отстранённо наблюдая, как тонкие чёрные верёвки медленно скрываются среди нависающих веток, чтобы вновь улечься в идеальную причёску на голове Ито. Я опустил взгляд на лежащее у ног месиво, наклонился и всадил клинок в глазницу поверженного врага. Очень хотелось считать испущенный ей последний хрип вздохом облегчения и.благодарности. Справа раздался всхлип. Йоко трясущимися руками пыталась отпилить себе полпричёски. Её лицо было похоже на бесстрастную алебастровую маску, только губы предательски дрожали.
      — Мы победили! — издалека крикнул Такеши подчёркнуто радостным голосом.
      — Иди трофеи собери, победитель, — я сплюнул. — Заслужил.
      Подошёл к присевшей напарнице. Йоко прислонилась спиной к толстому стволу, словно стараясь отгородиться им от тягостной картины. Коротко обкромсанные волосы её в беспорядке разметались по плечам. Опустившись рядом, я положил руку ей на плечо, а другой принялся легонько гладить по голове. Девочка чуть повернулась, доверчиво прижалась к моей неширокой груди и судорожно вздохнула.
      — Вряд ли у этой стервы можно разжиться чем-то стоящим. Даже сюрикенов, наверное, не очень много... Да и вообще... Я... у меня... рука у меня болит... — по мере приближения к убитой девушке голос Такеши становится всё тише и прерывистей. — Может, похороним её?
      — Нет, — я встал, помогая Йоко подняться на ноги, и почувствовал, как теперь, после решения "горящих" задач по выживанию, тщательно задвигаемая на задворки сознания мысль медленно выплывает на передний план, и меня вновь затопило липким и холодным страхом. — Джирайя-сенсей сражается. Нужно помочь.
      — Сенсей приказал убегать, — набычился Узумаки. — Мне это не нравится, но…
      — Перелом, — констатировала наш штатный медик, осмотрев правую руку Такеши. Тот нахмурился сильнее, а девочка, плавным движением усадив его на землю, спокойно и чуть отстранённо принялась за лечение: убедилась в правильном положении костей, наложила извлечённую из свитка шину, зафиксировала конечность появившимися оттуда же бинтами, ускорила рост костной ткани дзюцу Мистической Руки — в общем, проделала все те простые и понятные вещи, что нам известны лишь по учебникам и немногочисленным лекциям в Академии, а ей — по ежедневной практике под руководством Цунаде. Видно было, что привычная работа помогает ей успокоиться. И я не стал ей мешать.
      Дождавшись, пока сокомандники закончат с перевязкой, я пустил в ход спешно заготовленные аргументы:
      — Джирайя-сенсей приказал бежать, так? — я дождался кивков ребят, загнал поглубже нарастающий стыд и продолжил бодро вещать. — Ну, так мы и сбежали. Увели от сенсея двух не самых слабых противников. Если бы мы остались, он бы больше нас защищал, а не с врагами дрался! Так что мы молодцы! Но теперь-то что делать? Если за нами вышлют погоню — она нас достанет, правда же?
      Ребята задумались.
      — Почему это, достанет? — не утерпел Кеша. — Мы далеко ушли. Сейчас ещё оторвёмся и…
      — И что? — перебиваю его я. — Вернёмся в Коноху без сенсея? Эта команда — диверсионная группа Скрытого Тумана. Как вы думаете, плохих следопытов отправили бы на миссию в Страну Огня? Нет. Если они за нами погонятся, то достанут довольно быстро.
      — Но зачем возвращаться? Так нас достанут ещё быстрее!
      — Там нас не будут искать, это раз. Если поблизости пройдёт команда из Конохи, она побежит на звуки боя, это два. И мы сможем посмотреть на бой Джирайи-сенсея в полную силу, это три. А может быть, даже помочь ему. Вдруг после боя ему нужна будет перевязка?
      — Я согласна с Инаби-куном, — почему мне кажется, что Йоко понимает из моих слов куда больше, чем я хочу сказать? — Думаю, Такеши-куна лучше замаскировать где-то в лесу.
      — Эй! Я иду с вами! — вспылил Узумаки. — И это не обсуждается!
      Я почувствовал, что у меня горят уши. Но смолчал. И первым устремился обратно, навстречу грохочущим за лесом взрывам.
      --------------------
      [1] яп. «сопляк», «щенок».

Глава 28 — Воля Огня

     Чем ближе мы оказывались к месту эпического махача, тем паршивее становилось у меня на душе. Зачем я их с собой потащил? Зачем я вообще туда иду? Джирайя справится и найдёт нас… или нет?
      Простая логика. Миссия по сопровождению монаха — тренировка. Не будь нас, легендарный саннин вовсю развлекался бы на фронте в компании с Орочимару и Цунаде. И ни с какими туманниками бы не столкнулся. А если сейчас его убьют? Я что, своими руками привёл к гибели будущего учителя Наруто? Организовал «эффект бабочки» и сделал неизбежным Вечное Цукиёми? Как же так?
      Мы залегли за поваленным деревом за полсотни метров от опушки и затаились, во все глаза уставившись на разворачивающееся действо. Увиденное пробирало до дрожи. Ещё совсем недавно живописная, заросшая густой травой поляна сейчас представляла собой ужасающую мешанину из изрытой многочисленными взрывами земли, камней и льда. Тут и там высились колонны мёрзлой воды. На наших глазах вокруг тяжёло дышащего, зажимающего левый бок Джирайи выросло ещё три ледяные глыбы. Сенсей, бросился вперёд и вправо. Сшибка! Мощный удар отбросил одного из врагов, попытавшегося заступить путь Легендарному Ниндзя, и он вновь оказался на открытом пространстве. После чего рванул торчащий из правого бедра непонятный осколок, отбросил его в сторону и, прихрамывая, осторожно отступил ещё на пару шагов, скупыми движениями отбив несколько сенбонов и кунаёв, а один метательный нож умудрившись даже перехватить и отправить обратно. Впрочем, при той почтительной дистанции, на которой предпочитал держаться противник, толку от этого перебрасывания было чуть. Странно. Почему в ближнего не кинул?
      Ответ не заставил себя ждать. Отброшенный шиноби поднялся с земли, как-то по-хитрому встряхнул руками, и из его ладоней, предплечий и боков выдвинулись новые белоснежные шипы взамен обломанных ударами саннина.
      — Кагуя что ли? — озвучил мои мысли Такеши.
      — Врагов осталось четверо, — хмуро отозвался я.
      — Рана серьёзная, — Йоко почти шептала.
      — Они не используют техник — наверное, чакра почти кончилась.
      — Жаб тоже нигде не видно.
      — Юки вон там, справа!.. А теперь поближе прыгнул. Как будто Каварими использует, но очень быстрое.
      — Почему Джирайя-сенсей не отступит? — в голосе Такеши слышится отчаяние. — Они же вот-вот его убьют!
      Мы с Йоко молчим, но не потому, что не знаем ответа. Нам просто очень страшно произнести его вслух. Джирайя сражается из-за нас. Даёт нам шанс на побег и выживание. Он не отступит. Он ляжет здесь, надеясь, что мы смогли уйти от погони. Он отступил бы только в одном случае — если бы мы погибли. Именно эта мысль наконец дооформившись, встала передо мной в полный рост. Разве не за этим я привёл сюда Йоко и Такеши? Мне ведь так нужно спасти Джирайю?
      Я обхватил голову руками, прислонился спиной к дереву и сполз вниз. Мной владело мерзкое, казалось бы, давно и надёжно вытесненное из памяти ощущение из прошлой жизни.
      Я смотрю в глаза смутно знакомого парня. Не помню, как его зовут, но иногда встречаю на работе. Мы здороваемся и идём по своим делам. А сегодня я купил для самой прекрасной в мире девушки цветы и решил сделать сюрприз, внезапно зайдя в гости, помириться и… встретил там его. Он знал обо мне и о ней, но продолжал молча со мной здороваться, улыбаться и выкраивать время, когда я занят! Будь мы друзьями или хотя бы приятелями, я назвал бы это предательством. А так… просто небольшая подлость и трусость. С кем не бывает.
      И я отвечаю подлостью на подлость.
      Я смотрю ему в глаза и цежу грубые, короткие фразы. На самом деле, ей плевать. Он выше по должности, он может быть полезен, она будет этим пользоваться. Уже начала. В этот момент я ненавижу их обоих. А ещё, в этот момент я абсолютно уверен в своих словах. И он это чувствует.
      Он не решился прямо сказать мне, что теперь с ней. Хотел дождаться нашего разрыва и остаться как бы в стороне, «ни при чём». И он не решится прямо спросить её, правдивы ли мои обвинения. Мои слова будут разъедать его влюблённость, как яд. Медленно и почти незаметно.
      С того дня я ни разу не встречал ни его ни её, оборвал большинство контактов с общими друзьями. Но в наш век социальных сетей получать информацию можно намного проще. Они расстались через полгода. И во мне сидела абсолютно иррациональная и бездоказательная уверенность — это из-за моих слов. Логичных, веских, сказанных с абсолютной уверенностью…
      …точь-в-точь такими же, какими я только что убедил двух детей пойти навстречу верной гибели.
      Что же я наделал?
      Я столько времени пытался стать настоящим шиноби, но в итоге поступил так же, как и в прошлой своей жизни. Я остался прежним, как портрет Дориана Грея. Только усмешка полицемернее стала. Я делал всё, чтобы выжить, и достиг поставленной цели. Вот только цена моего выживания...
      Как я буду жить, если из-за меня погибнет Джирайя?
      Как я буду жить, если из-за меня погибнут Йоко и Такеши?
      Маленькая ручка погладила моё плечо. И меня пробрало вторично. Она же всё поняла с самого начала. Это её отношение… Эта её вежливость… Йоко решила, что ей позволили быть в команде лишь затем, чтобы она спасла жизни таких ценных клановых шиноби. Пожертвовав, если придётся, своей. И она приняла эту роль! Она пошла за мной, думая, что идёт на заклание! Почему?!
      — Главное качество шиноби — умение достигать поставленной цели, — Кио отбросил всегдашнюю лукавую усмешку, и серьёзно смотрит мне в глаза. — Неважно, сколь велика цена: усталость, рана или… смерть.
      Мысли скачут с пятого на десятое, как бешеные. Я думал, что смогу обмануть всех. Смогу всё просчитать и повернуть события так, как мне хочется. И оказался совсем неготов платить за достижение поставленной цели. И вот результат.
      Я шмыгнул носом. Предательски заслезились глаза.
      — Но знай, юный Учиха. — костёр бросает алые отсветы на морщинистое лицо монаха. — Случается такое, что все хитрости, увёртки и дипломатия оказываются бессильны. И если вовремя не понять этого, обманешь только сам себя. Тогда остаётся лишь стиснуть зубы, идти вперёд и драться, как велит Воля Огня в твоём сердце.
      Почему-то от слов Фудо-сама на душе стало легко и спокойно. Ведь на самом деле всё очень просто, правда?
      — Ребята, простите, что привёл вас сюда. Ты был прав, Такеши, нам нужно было бежать, как велел сенсей. И ты был прав, хитрость и обман — полная хрень.
      Я поднял голову и посмотрел в глаза своим друзьям. Тем, за кого я готов убивать… и умирать. Они отшатнулись, глядя на меня со смесью недоверия, страха и восторга. Я отметил этот факт отстранённо, без всякого удивления. Это всё из-за огня. Огня в моих глазах.
      Красного и чуточку чёрного.
      * * *
      Если бы кому-то в деревне, Скрытой в Тумане сказали, что Юки Шиничи можно смутить и поставить в тупик, незадачливого сказочника подняли бы на смех. Ледяной Шиничи пользовался огромным уважением и славой именно из-за умения холодно и трезво просчитывать свои действия, действия своей команды и ответ противника на много ходов вперёд. Поговаривали даже, что в понимании Искусства Войны он не уступает знаменитым стратегам Нара, а то и превосходит их. Именно поэтому Мизукаге поручал ему такие миссии, в которых требовалась не только голая сила, но и точное понимание тех политических последствий, которые возымеют его действия. Ведь выполнения поставленной задачи можно добиться тысячей различных способов, и лишь по-настоящему мудрый шиноби поймёт, какой из них принесёт более всего пользы родной деревне.
      Шиничи знал, что вступление Тумана в войну на стороне Камня — вопрос решённый. И в свете последних событий очень сомневался, что Песок удастся убедить ударить недавним союзникам в спину — Хирузен и его советники тоже недаром ели свой хлеб. Поэтому, обнаружив, что ложный след вывел его команду к мирно отдыхающему с учениками «легендарному ниндзя» Джирайе, он колебался ровно девять секунд. Во-первых, убийство ученика Хокаге существенно снизило бы боеспособность Конохи, да и обошлось куда дешевле — будь троица саннинов вместе, против них пришлось бы выставлять целую армию, а так был шанс справиться силами их двух команд. Во-вторых, шиноби Конохи были, с точки зрения Шиничи, чрезвычайно сентиментальны, и смерть Джирайи должна была серьёзно сказаться на их боевом духе (особенно это касалось жены саннина — Сенжу Цунаде). В-третьих, появилась возможность существенно усилить клан Юки, взяв в плен учеников саннина — лидер диверсионной группы Киригакуре успел заметить на их одежде камоны Узумаки и Учиха. Даже если девчонка окажется пустышкой, даже если Мизукаге отдаст одного из пленников другим кланам, даже если просто уничтожить всех четверых; выгоды всё равно огромны!
      Выполнить миссию может любой генин. Но только по-настоящему мудрый и сильный шиноби способен даже очевидный провал превратить в блистательный триумф.
      Шиничи чётко видел рисунок боя, сам его выстраивал и вёл к неизбежной победе. Он решил сыграть на сентиментальности, присущей большинству шиноби Листа и не прогадал. Тадао слишком жаден, а Румико — мягкотела. Если будет шанс захватить генинов живьём, они это сделают. А если вдруг умудрятся проиграть зелёным генинам — невелика потеря. Всё равно главная цель — Джирайя. Самому Юки оставалось только реализовать численное преимущество и уничтожить противника, который не может убежать от заведомо неравной схватки. Ведь этим он обречёт на смерть своих учеников.
      Впрочем, этот чёткий и логичный план едва не полетел биджу под хвост в первые же секунды схватки.
      Призванная саннином жаба оказалась чрезвычайно сильна. Пока Рьючи и этот мальчишка-мечник из его команды, имя которого Юки так и не удосужился запомнить, пытались связать Джирайю ближним боем, сам Шиничи с оставшимися двумя подчинёнными обрушил на оранжевую жабу всю доступную мощь. Совместные техники, как всегда, показали себя выше всяких похвал: ледяная полусфера выдержала первый удар гигантского клинка; широченные лапы примёрзли к земле; а два Великих Водопада, начинённые десятками огромных острых сосулек, нанесли призванному животному серьёзные раны и выкинули обратно в его измерение. Но за это время ученик Хокаге успел одним чудовищным по силе пинком переломать Кагуе половину костей, убить мальчишку-чунина, подскочить к только поднимающемуся на ноги Рьючи и перемолоть ему в фарш левую руку с помощью своего странного дзюцу, которым в первые секунды боя разрушил часть ледяной стены. Шиничи пришлось выдёргивать Кагую заменой, резко менять рисунок боя и переходить к излюбленной тактике своего клана — выматывающему противника танцу ледяных зеркал.
      Постепенно это принесло свои плоды. После атаки жабы у Шиничи и его подчинённых оставалось не так уж много чакры, но её вполне хватало на то, чтобы избегать атак врага, заставлять его впустую тратить силы. Сокомандники держались поодаль, время от времени отвлекая саннина бросками сюрикенов и сенбонов а также, насколько хватало сил, добавляя воды, служившей для Юки отличным строительным материалом. Несколько раз ему приходилось вытаскивать их из-под ударов Техникой Замены, но большая часть внимания Джирайи сосредоточилась на обладателе Стихии Льда.
      Его перемещения между многочисленными и всё множащимися ледяными зеркалами не требовали большого количества чакры, а непрерывные атаки, пусть и неспособны были нанести серьёзные ранения, неуклонно выматывали ученика Хокаге. Его разрушительное дзюцу было чересчур затратным, небольшие жабы и теневые клоны быстро подавлялись градом сенбонов и ледяных игл, а знакомая по Фугуки[1] техника Волос-Игл была недостаточно быстрой, чтобы успеть за перемещениями Юки. Простые барьеры не выдерживали и пары ударов, а на сложные саннину не хватало сначала времени, а потом и сил. Когда же тот попытался скрыться под землёй, то наткнулся на тщательно пророщенный в прямо в толще почвы ледяной сталагмит и серьёзно пропорол себе бок.
      Постепенно Рьючи оклемался, отрастил некое подобие конечности на месте практически оторванной саннином руки и тоже включился в бой. Чаши весов медленно склонялись на сторону ниндзя Киригакуре…
      И всё же Шиничи пребывал в лёгком замешательстве. Бой длился уже больше часа. И всё это время саннин в одиночку умудрялся сдерживать атаки двух команд шиноби Тумана, да ещё выбить половину бойцов чунинов. И продолжал, непонятно откуда находя силы, отбивать все атаки. Да, Джирайю пошатывало от чакроистощения и кровопотери, и теперь ему хватило бы одного мощного добивающего удара. Но нанести этот удар было некому, а сам Шиничи не рисковал приближаться к врагу вплотную. Что если это уловка? Если у Легендарного Ниндзя остались силы на последний удар, пусть лучше потратит их на Кагую.
      Взгляд Шиничи зацепился за движение на опушке леса. Шиноби Тумана подобрался. Патруль Листа? Если так, следовало немедленно уходить… На опушку выскочил отправленный на преследование детей Тадао. Поминутно оглядываясь и сильно подволакивая ногу этот слабак бросился вперёд, петляя между усеивающими поле каменными и ледяными глыбами. Взгляд Шиничи отметил пустые подсумки для метательного оружия чунина, украшенный затейливым орнаментом эластичный бинт на правом бедре, знакомую походку и жесты. Джонин Тумана готов был поклясться, что лицо этого слабака под маской скорчено от страха и ненависти. Следом из леса выскочил пацан Узумаки.
      Юки вздохнул. Ему было плевать на Тадао, но смерть подчинённого негативно скажется на репутации командира группы. С другой стороны, слабак, проигравший детишкам, недостоин жить…
      Тадао свернул в просвет между ледяной колонной и остатками техники Каменной Стены. Щенок Узумаки точным броском отправил кунай на опережение. Метательный нож с бумажной биркой воткнулся в землю. Через мгновение на это место наступил выскочивший из-за камня Тадао. Раздался негромкий хлопок, и Шиничи презрительно скривился под маской. Рассеявшийся дым открыл картину отползающего отползающего, чунина и приближающегося к нему Узумаки. За искалеченной ступнёй Тадао оставалась кровавая полоса.
      Джирайя улучил момент и метнул в нового врага пару сюрикенов. Юки начал действовать ещё до того, как саннин окончил движение. Войти в ледяное зеркало, переместиться к неудачнику Тадао, одним движением взвалить его себе на плечо, уйти заменой… Кулём свисающее с плеча тело выгнулось дугой, и Шиничи почувствовал сильную боль выше поясницы. Ловушка?! Мгновенно среагировав на изменившуюся ситуацию, ниндзя Киригакуре нанёс мощный удар по хитростью подобравшемуся вплотную врагу. Повинуясь его воле, из руки выросло толстое ледяное копьё и ударило в сердце лже-Тадао. Враг проявил недюжинную реакцию и попытался уклониться, но до скорости элитного джонина Тумана ему было далеко, и удар нашёл свою цель. Безжизненное тело отбросило на десяток метров и впечатало в землю. Тихое шипение Шиничи услышал слишком поздно…
      Мир утонул в грохоте, дыму и боли. Когда сознание Юки немного прояснилось, он обнаружил, что быстро удаляется от места сражения, и каждый прыжок несущих его шиноби отдаётся в теле приступами жуткой боли и дурноты. А вот ноги не болели. Возможно, оттого, что остались там, на поле. Шиничи закрыл глаза, мысленным усилием прихватив открытые раны коркой льда; сплюнул текущую изо рта кровь и криво усмехнулся.
      Выполнить миссию может любой генин. Но только по-настоящему мудрый и сильный шиноби способен даже очевидный провал превратить в блистательный триумф.
      Как бы то ни было, основная цель достигнута. Киригакуре вступила в войну.
      * * *
      Под набирающими силу лучами утреннего солнца усеивающие поляну ледяные глыбы быстро темнели, оплывали и готовы были вот-вот рассыпаться. Такеши вдохнул холодный и влажный воздух и покрепче прижал к плечу Инаби ворох окровавленных бинтов, стараясь поменьше смотреть на рану.
      Удар ледяного джонина был страшен. И смертелен. Учиха спасли его низкий рост и Хенге — на рефлексах Юки ударил точно в сердце атаковавшего его взрослого врага, и разворотил низкорослому мальчику ключицу и плечо. Узумаки бросил быстрый взгляд на Йоко, склонившуюся над потерявшим сознание сенсеем. На губах привалившимся к ледяному столбу саннина лопались алые пузыри, левая пола хаори пропиталась кровью. Такеши заскрипел зубами. Его друг и учитель умирали, а он ничего не мог сделать, кроме как выполнять скупые команды единственного отрядного медика!
      Мысли Узумаки вернулись к поступку Инаби, его последним словам и их спору. Такеши не нравилось стремление напарника всё превратить в игру, и все проблемы решать с помощью хитростей и обмана. Время от времени при разговоре с Учиха его посещало чувство некой неправильности, наигранности. Как будто Инаби что-то скрывал и притворялся. Это ощущение злило Узумаки, заставляло держаться от напарника на некоторой дистанции и порождало регулярные мелкие перепалки и пикировки. В которых Такеши, чего греха таить, неизменно проигрывал. Тем больше была его радость, когда Фудо-сама выразил его собственные чувства и ткнул Учиха носом в его ошибки. Такеши ликовал.
      Сейчас же ему больше всего на свете хотелось, чтобы Инаби нашёл какой-то способ победить ниндзя Скрытого Тумана хитростью, не ввязываясь в самоубийственную атаку. Узумаки спрашивал себя, не из-за его ли критики Учиха выбрал такой вариант действий… и не находил ответа. Покрепче сжав скользящие в крови пальцы, он утёр плечом текущие по щеке злые, бессильные слёзы:
      — Я обещаю никогда больше не упрекать тебя в трусости, Инаби, — Такеши сглотнул вставший в горле комок. — И всегда пойду за тобой. Ты только не умирай, ладно?
      Учиха молчал. На его мертвенно бледном лице залегли чёрные тени, в уголках глаз запеклась кровь, а дыхание стало почти незаметным.
      Закончив с перевязкой и лечением Джирайи-сенсея, Йоко мгновенно метнулась к мальчишкам. Пошатнувшись, она потеряла равновесие и упала рядом с ними. Лицо её немногим отличалось от лица Инаби. Погоня, бой и лечение двух пациентов выпили большую часть её невеликих сил. Подтянувшись на руках, девочка села и, отстранив руки Узумаки, занялась раной. Такеши бросил взгляд вниз и почувствовал, как его охватывает отчаяние. Одни в лесу, в сутках пути от столицы, что они смогут сделать для сенсея и напарника? Продлить их агонию?
      Закончив помогать Ито с перевязкой и заодно освободив запястья и голени Инаби от браслетов-утяжелителей, делающих его неотличимым по весу от взрослого, Узумаки поднялся на ноги и решительно направился к Джирайе. В иных обстоятельствах это можно было бы называть воровством, но сейчас он не видел иного выхода. Подтащив поближе рюкзак сенсея, мальчик с трудом вытянул из специальных креплений огромный свиток и раскатал его на расстеленном плаще. Полюбовался на ровные столбики буроватых символов и решительно резанул себе правую ладонь.
      — Ты владеешь техникой призыва? — в обычно сдержанном голосе Йоко ясно слышалась отчаянная надежда.
      На скулах Такеши вздулись желваки:
      — Я… читал о ней. И знаю, какие нужны печати, — он поморщился от вида корявых и прыгающих букв на толстой бумаге и шлёпнул под ними окровавленной пятернёй. Бросил было взгляд на напарницу, но потупился и сам наскоро замотал руку бинтом. — Кучиёсе-но-дзюцу!
      Чакра хлынула потоком. Такеши поднял руку, шмыгнул носом и ещё крепче сжал зубы. На земле бился розовый головастик размером с ноготь. Вскоре и он пропал в облачке пара.
      Йоко поднялась на ноги:
      — Нужно сделать волокуши и идти к Кейши. Там есть госпиталь, там есть ниндзя-телохранители даймё.
      — По земле мы будем добираться неделю, — возразил Такеши. Сконцентрировавшись, он вновь ударил в землю рукой. — Кучиёсе-но-дзюцу!
      Ничего не произошло.
      — Сядь ровно, — Ито с трудом поднялась на дрожащие ноги и подошла к Узумаки. В её мягком голосе звенел металл — Закрой глаза. Закрой.
      Такеши изумлённо кивнул и послушался.
      — Ты не в лесу. Ты дома. Ты сидишь в саду и отдыхаешь. Глубокий вдох. Медленный вы-ыдох, — на виски Узумаки опустились прохладные ручки. — Тебе никуда не нужно идти, ничего не нужно делать. Тебе не жарко и не холодно. Вокруг никого нет. Ты делаешь упражнение на контроль чакры. Концентрируешь её в правой руке. Глубокий вдох. Медленный вы-ыдох. Ещё раз.
      Не открывая глаз, не замечая потерявшей сознание напарницы и забыв про саднящую руку, Такеши вложил в технику всю оставшуюся чакру до последней капли:
      — Кучиёсе-но-дзюцу!
      --------------------
      [1] Фугуки Шиказан — один из Семи Мечников Тумана, как и Джирайя, обладал техникой «Кебари Сенбон». При её использовании шиноби превращает свои волосы во множество острых игл, которыми с огромной скоростью выстреливает в противника.

Эпилог

     В широком полутёмном зале Совета Джонинов стоял негромкий гул. Под потолком медленно рассеивались облака табачного дыма. Большинство приглашённых уже собралось, но Хирузен не спешил объявлять о начале, неторопливо разглядывая элиту вооружённых сил Конохи. Орочимару и Цунаде давно достали пустой свиток и вовсю черкались в нём, тихо переругиваясь по поводу каких-то ирьёнинских дел. Сидящий за три стула от них Хизаши Хьюга очень старался не выглядеть греющим уши, но саннины и не думали понижать голос, так что его взгляд нет-нет, да возвращался к ним. У Фугаку были те же проблемы — стараясь не подавать виду он то и дело с тщательно сдерживаемым любопытством поглядывал на только вернувшегося из Страны Ветра Хатаке Сакумо. Впрочем, не он один. На Белого Клыка косились все присутствующие кроме увлеченных спором учеников Хокаге — уж больно много слухов о нём ходило в последние месяцы.
      Хатаке выглядел довольно потрепанным и осунувшимся — сказывалось продолжительное житьё в пустыне. На окружающий его всеобщий тихий интерес он никакого внимания не обращал, пребывая в своих, судя по всему, невесёлых мыслях.
      Двери Зала Совета распахнулись, показавшийся на пороге Данзо встретился с Хирузеном взглядами и кивнул. Пора было начинать.
      — Уважаемые шиноби Конохогакуре-но-сато! — поднялся с места Хокаге. Его зычный голос без труда долетал до самых дальних уголков обширного помещения, легко перекрывая шум. — Сегодня Совет Джонинов пройдёт в немного расширенном составе. На нём будет присутствовать представитель наших союзников из Деревни, Скрытой в Песках. Шакутоно Пакура!
      Данзо скривился и под удивлённые перешёптывания двинулся вперёд. За ним следовала гостья и доставившая её сборная команда. Что было само по себе удивительно с учётом его паранойи и недоверчивости. Сандайме глянул гостям под ноги и мысленно усмехнулся. Тень куноичи была чуть темнее других и не всегда поспевала за движениями хозяйки. Сарутоби удовлетворённо кивнул — негоже оставлять совсем без контроля элитного джонина с кеккей-генкаем Иссушения, способную одним ударом устроить в зале массовый крематорий. А ну как она решит всё же выполнить замысел Казекаге и начать войну между Песком и Листом ценой своей жизни? Такие вещи нельзя оставлять на волю случая.
      Дождавшись, пока новоприбывшие рассядутся и улягутся шепотки, Хокаге неторопливо дошёл до так и не поднявших головы учеников, выдрал у них из рук свиток и, вернувшись на своё место, бросил его на стол. Улыбнулся собравшимся в зале шиноби:
      — Сегодня на повестке дня чрезвычайно важный вопрос. Поэтому я постарался собрать на Совет как можно больше джонинов. Ведь именно вам воплощать в жизнь то решение, которое мы сегодня примем, — он замолчал и обвёл присутствующих серьёзным взглядом. — Некоторые из вас уже частично в курсе событий в Суне, но мы всё же начнём сначала. Прошу вас, Хатаке-сан.
      — Благодарю, — Сакумо поднялся с места, встал рядом с Хирузеном и поклонился собравшимся всем корпусом. — После начала затишья в Стране Травы из своих источников я получил информацию о готовящейся в Сунагакуре интриге по свержению Казекаге, нужно сказать, многочисленные малые семьи Страны Ветра сейчас разделились на два больших лагеря: первый, в который входят, например, Хоки и Нагиса, ратует за сближение и более активное сотрудничество с Конохой. Вторая группа, лидером которой является семья Сабаку и другие наиболее пострадавшие от нас во Второй Войне, нас ненавидит. Чтобы пустить нам кровь они готовы стакнуться с кем угодно. Доселе Третий Казекаге поддерживал первую группу и был нашим союзником, но из-за огромных потерь в столкновениях с тремя джинчурики Ивы этот баланс пошатнулся…
      Сарутоби слушал и изредка кивал. Имеющиеся у него сведения полностью подтверждались. Сакумо говорил правду. Конечно, сверлящий его тяжёлым взглядом Данзо не отказался бы вызнать и из каких это «своих источников» Белый клык черпает информацию, и как именно он проник через границу Страны Дождя, а то и вообще объявить Хатаке нукенином за самовольную отлучку во время боевых действий. Но Хирузен понимал, что сегодня будет награждать, а не осуждать. Хатаке рискнул и выиграл. Он спас сотни жизней шиноби Листа, и присутствующие это прекрасно осознавали.
      — …после этого я связался с Мичио через призыв и поспешил вернуться в Страну Огня, — завершил рассказ Сакумо.
      — Благодарю вас, Хатаке-сан, — кивнул Хокаге. — Возможно, у кого-то есть вопросы?
      — Есть, — поднял руку седой Узумаки. — Джинчурики Семихваостого. Что о нём известно?
      — Прошу прощения, Монтаро-сан, — слегка поклонился Сакумо. — Сведения крайне обрывочны. Со слов очевидцев следует, что это невысокая девушка лет тринадцати-пятнадцати. Слухи и сплетни я пересказывать не буду.
      — Если дургих вопросов не будет, — Хирузен снова сделал паузу и взглядом заткнул открывшего было рот Данзо. — Предлагаю послушать доклад Секитан-сана.
      — Большое спасибо, Хокаге-сама, — Мичио торопливо занял место Сакумо, неуверенно поклонился. — Мы посоветовались и решили не ждать Пакуру-сан на границе со Страной Рек, а сосредоточиться на поиске диверсионной группы Киригакуре. Благодаря точному анализу ситуации, проведённому Шикаку-саном и Кио-саном а также благодаря неоценимой помощи Хиаши-сана нам удалось обнаружить диверсионную группу и предотвратить убийство Пакуры-сан…
      «А то, что им при этом помогал призыв Хатаке, невесть как очутившийся за полстраны от своего контрактора, мальчишка не упоминает», — мысленно усмехнулся Сарутоби. — «Скромный, не спешит себя выпячивать. Хорошего вассала заполучил себе Фугаку».
      — Благодарю, Секитан-сан, вы хорошо выполнили свою миссию, — дождавшись окончания доклада, вновь заговорил Сандайме. — Вы показали себя хорошим командиром и… — он обвёл взглядом глав кланов, у которых Мичио успел побывать в гостях. — …и дипломатом. Члены вашей команды, высоко оценили ваши боевые навыки во время тренировок на боевое слаживание. Поэтому я считаю, вы достойны носить жилет токубецу-джонина. Есть ли у кого-то возражения?
      Сакумо улыбнулся, Фугаку нахмурился, но согласно кивнул. Цунаде громко хмыкнула — происходящее её слегка забавляло.
      — Большое спасибо, Хокаге-сама, — поклонился Мичио. — Это честь для меня.
      — Теперь, когда все в курсе происходящего в Стране Ветра, можно решать, что делать дальше, — подытожил Хирузен, кивком разрешив Мичио сесть. — Предложения изложит Шимура Данзо.
      — Благодарю, Хокаге-сама, — подчёркнуто вежливо поклонился Советник. — Как все могли убедиться из услышанного, вскоре Скрытый Туман присоединится к войне на стороне Камня. Источники АНБУ, — он мазнул по Сакумо неприязненным взглядом, — полностью подтверждают изложенные здесь сведения о состоянии дел в Стране Ветра. Если мы не хотим, чтобы против нас выступили три Великих Скрытых Селения разом (а возможно, и все четыре, вряд ли Райкаге упустит такой шанс); нам нужно любой ценой обеспечить лояльность Скрытого Песка.
      Пакура ощутимо напряглась.
      — Для этого необходимо… — Данзо рубанул воздух рукой. — Дать им то, чего они хотят! Они крайне ограничены в ресурсах. Нужно дать им возможность эти ресурсы получить. Я предлагаю позволить Песку оккупировать часть Страны Рек. А другую занять нашими силами.
      Зал зашумел.
      — Вместе напасть на нейтральное государство? — выкрикнул из задних рядов какой-то бесклановый джонин. Кажется, Ошу, или Мамору, Хирузен не помнил точно.
      — Оно в любом случае недолго останется нейтральным, — отмахнулся Шимура. — разведка неоднократно замечала на территории Кава-но-Куни шиноби Тумана. С самого начала войны они азартно торгуются со всеми участниками, решая, на чью сторону поставить свои жалкие силы. При этом даже между собой не могут договориться — как построили в одной стране два поселения шиноби, так и выясняют до сих пор, кто кому должен подчиняться. Оставив их в покое, мы не получим ничего, кроме плацдарма для сил Киригакуре. А вот если разделим их…
      — Узумаки-сан, — обратился к старейшине Сандайме. — насколько, по вашему, на усилит захват Деревин Ремесленников?
      — Это было бы… полезно, — потёр подбородок Монтаро. — Видел я поделки тамошних «умельцев» — ничего серьёзного им доверить нельзя, но с первоначальной обработкой и подготовкой материалов они вполне справятся, что сэкономит мне время и позволит улучшить вооружение наших шиноби.
      — Пакура-сан, — Хокаге перевёл взгляд на гостью. — Как вы считаете, пойдут ли ваши соотечественники на раздел Страны Рек?
      — Я не сильна в политике, Сарутоби-сан, — вскинула подбородок куноичи. — Но думаю, такой шаг способен склонить чашу весов в пользу сторонников Конохи. Очень многие у нас давно точат кунай на Танигакуре.
      На улице что-то прогрохотало. Земля едва ощутимо вздрогнула. Хирузен кивнул Кохару и та торопливо вышла узнать, что произошло.
      — Не вызовет ли такой шаг политических осложнений? — подняла руку Сенжу Тока. — Согласится ли даймё участвовать в захвате соседней страны? Не отвернутся ли от нас наши союзники из малых деревень?
      — Благодарю за вопрос Тока-доно, — поклонился Хирузен. Данзо молча повторил его жест. — С даймё Огня достигнута предварительная договорённость — он выдаст свою дочь за сына даймё Ветра — как раз есть парочка подходящих по возрасту — и формально Страна Рек получит нового главу. Фудо-сама, настоятель Храма Огня, отправился в столицу и сейчас утрясает все тонкости. Что же касается других наших союзников — уверен, они… отнесутся к ситуации с пониманием.
      — Куда они денутся, — фыркнул Шимура. — Трава и Водопад держатся против Камня только благодаря нашим силам. Мороз и Горячии Источники — до жути боятся соседей из Тумана и Облака. Им плевать на Страну Рек. Тем более, что они, действительно, так до сих пор и не подписали с нами союзный договор. Сами виноваты! Меня больше волнует реакция Саламандры из Дождя. Но тут я берусь возглавить посольство и убедить его сохранить нейтралитет.
      — Кроме того, подала голос доселе молчавшая Цунаде, — мы сможем всех выпускников Академии отправлять на «стажировку» в Кава-но-Куни, и там пару лет натаскивать зелёных генинов в относительно безопасных условиях, вдали от самых «горячих» фронтов. Я за.
      — Есть ли ещё возражения? — осведомился Сандайме, благодарно кивнув ученице. — В таком случае, решение за вами. Кто за то, чтобы поделить кава-но-Куни с шиноби Песка?
      К удовлетворению Хокаге, Сакумо и Фугаку подняли руки одними из первых, постепенно к ним стали присоединяться всё больше и больше других…
      За дверью послышалась возня, и спустя пару секунд в неё ввалилась куча-мала из трёх охранников в чунинских жилетах и одного парня в бежевом халате ирьёнина.
      — Цунаде-сама! — полузадушено вякнул мальчишка, пытаясь вывернуться из-под придавивших его охранников. — Команда Джирайи! Сильная кровопотеря. Чакроистощение. Жаба принесла...
      Грохнуло. Хирузен помассировал переносицу, сочувственно взглянул на сползающих по стенам чунинов-охранников, которым не повезло оказаться на пути у спешащей Сенжу, и обратился к мальчишке:
      — Все живы?
      — Не могу знать, Хокаге-сама, — виновато пожал плечами ирьёнин. — Меня отправили сюда ещё до того, как все тела сняли с жабы.
      Вошедшая Кохару кивком подтвердила слова мальчишки.
      — В таком случае, вытащи охранников, закрой дверь и окажи им помощь, — распорядился Сандайме, кивком разрешая Орочимару отправиться следом за напарницей.
      Как бы ему ни хотелось сейчас самому бежать в госпиталь, следовало довести начатое до конца. Враги получили подкрепление, и только в его силах было сделать так, чтобы Коноха усилилась ещё больше перед новым раундом противостояния. Общее важнее личного — таков удел Хокаге.
      Следующий ход был за ним.

     

Оценка: 6.34*196  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"