В лесу стоял хруст сухих веток, будто небольшое стадо диких кабанов перебегало на новое место. За хрустом слышалось тяжёлое дыхание нескольких животных, а может быть человек. В воздухе царил осенний аромат прелой листвы, влажных грибов и раннего утра. Солнце ещё не взошло в полной мере и сумерки до сих пор окутывали лесную чащу. В небе и на деревьях сонно попискивали птицы.
- Долго ещё? - спросил кто-то, но точно человек - женщина. Голос её был уставший. Она не могла говорить длинными фразами из-за частого дыхания, поэтому реплики её звучали коротко и прерывисто.
- Не знаю. Я здесь никогда не был, - мужчина был более вынослив. - Если судить по объяснению старухи, мы уже почти на месте.
- Здесь одни деревья... просвета и не видно...
- Потерпи дорогая, скоро придём. Хочешь, отдохнём немного?
- Нет... нужно идти... некогда отдыхать.
Мужчина, молча, кивнул и снова принялся раздвигать руками цепкие ветви молодых деревьев и кустов.
- Ты веришь в это? - женщина бросила вопрос в оглушительный хруст.
- Время покажет. Это же шанс, верно? Что нам остаётся? - мужчина сомневался, но не хотел показывать этого своей жене. Только она не была бы мудрой женщиной, если бы не заметила всего того, что творится у него в душе.
- Да. Конечно.
Женщина погрузилась в свои мысли, немного успокоившись. Она постоянно вспоминала то злосчастное лето два года назад, когда они отправили в летний лагерь своего десятилетнего сына. В первый раз.
- Должна быть своя голова на плечах, сынок, - мать сильно переживала.
Все трое стояли около входа в летний детский лагерь под названием "Дружба". Отец молчал, пока мать напутствовала сына.
- Мы надеемся на тебя и доверяем.
- Не хотелось бы краснеть за тебя, - это уже отец вступил в прерывистый и сумбурный разговор, хотя точно знал, что сына они воспитали хорошо.
- Не волнуйтесь, родители. Всё будет в порядке. Я вас не подведу, - мальчик был серьёзен. Ему не нравились эти напоминания, потому что он сам всё прекрасно осознавал и понимал. Он не был из тех сорвиголов, которые прыгали с крыш и бросали на меткость камнями в голубей. Он был другой.
В свои десять лет он начал заниматься фотографией. Около года назад дедушка отдал ему свой старый профессиональный механический фотоаппарат, потому что знал об увлечении внука. Мальчик тогда невероятно обрадовался. Радость была настоящей и искренней. Фотоаппарат не остался лежать в шкафу, и не был запрятан в коробке на чердак, а использовался в полной мере. Покупались чёрно-белые фотоплёнки, причём не родителями, а самим мальчиком, которого, кстати, звали Родион. Родион сам заправлял плёнку в фотоаппарат, соблюдая все правила. Он читал книги по фотографии и постепенно набирался знаний.
Ему нравилось всё, чем он занимался. Иногда он портил отснятую плёнку, чтобы как надо заправить плёнку в проявочный бачок, необходимы умение и сноровка. Родион, конечно же, расстраивался, но не бросал любимого дела, наоборот это подстёгивало его дальнейшему совершенствованию своих навыков. Родители помогали ему, снабжали юного фотографа финансами, а также на день его рождения, десятый, подарили ему фотоувеличитель для печати фотографий, от чего мальчик пришёл в неописуемый восторг. После этого чуть ли не каждую неделю Родион запирался в ванной комнате и в темноте, прерываемой красным светом, делал фотографии с кадров своих плёнок.
Характер у мальчика был покладистый и усидчивый. Друзей у него было немного. Да и он считал, что друзей не может быть много. Друг должен быть один, но надёжный.
...Родители уехали, оставив сына один на один с неизвестностью. Неизвестность, конечно, была относительной: этот лагерь отдыха знали многие и никогда не опасались оставлять здесь своих детей, потому что персонал тут работал опытный и надёжный. Об этом детском курорте за пятьдесят лет его существования заговаривали плохо только трижды: когда группа тринадцатилетних подростков напилась до потери сознания, когда воспитатель избил своего подопечного и когда случился пожар в помещении кухни(как потом выяснилось один из работников хранил алкоголь в выдвижном ящике газовой плиты). Впрочем, всех виновных уволили и впоследствии набирали людей только после предварительного собеседования и обязательно с испытательным сроком.
Обратная дорога домой была молчалива и заняла, казалось, дольше времени, чем дорога в детский лагерь. Они думали, каждый об одном и том же. Первый раз всегда труден, его нужно пережить и тогда всё пойдёт легче. Они любили своего сына и хотели родить ещё одного ребёнка, неважно будет ли это мальчик или девочка, но к их огорчению Бог пока не давал им такой радости. Они относились к этому по-философски и говорили, что всему своё время, хотя ему было уже сорок, а ей вот-вот должно было исполниться тридцать шесть.
Каждый вечер они созванивались с сыном и каждый вечер он радостно рассказывал, как ему там нравится, куда на этот раз они ходили, чему научились. Голос у него всегда был спокойный и радостный, и никто не сомневался, что Родион говорит правду. Но в один обычный августовский вечер, когда звёзды на небе ещё не зажглись, а солнце уже приобрело какую-то золотистую медность, сын не позвонил. У матери сердце забилось чаще и перед глазами поплыли красные круги, отец же был более спокоен и рассудителен: "Мать, дай ему немного свободы. Ничего страшного, позвонит". Родители выждали час и, в конце концов, сами набрали номер мобильного телефона. Пришлось долго ждать, пока кто-то не поднимет трубку. В душе закралось волнение и страх.
Прошло ни много ни мало - вечность, после чего в трубке прозвучал чей-то голос, не сына, какой-то незнакомый женский голос, настороженный и напряжённый, и, поприветствовав, но, не представившись, сообщил о том, что их сына увезла машина скорой медицинской помощи около получаса назад. Не дожидаясь вопросов, женщина сказала, что Родион прыгал с дерева в воду и ударился головой о подводный камень. Она рассказала, в какую больницу его повезли, и соболезновала так, будто мальчик был уже мёртв.
У родителей внутри всё оборвалось. Мать выронила трубку из руки. Отец стоял в оцепенении. Оба белые, как два айсберга, оба, словно во сне. Никто из них не помнил, как они вышли из дома, как сели в машину и доехали до больницы, как спрашивали о сыне у безразличной медсестры приёмного отделения. Сознание вернулось только тогда, когда перед глазами в реанимационной палате лежал их мальчик: голова, шея и плечи заключены в гипсовый корсет, лицо в синяках и ссадинах, глаза закрыты и под веками неподвижны. Он не спал, родители знали это.
- Что с ним? - прошептала мать, обращаясь к доктору.
- К сожалению, он сейчас в коме. Удар был очень сильный...
- Когда он придёт в себя? - прервала его мать.
- Этого никто не знает... - врач с сочувствием смотрел на женщину.
- Но он будет ходить, говорить? - отцу с трудом давалось осмысление этой ситуации.
- Мы не знаем, будет ли он жить, - воспользовавшись замешательством родителей, врач продолжил. - У него отекает головной мозг. Мы делаем всё, что в наших силах, чтобы остановить процесс, но почему-то, мы не знаем почему, все наши усилия ни к чему не приводят. Отёк нарастает вопреки всему. Возможно, потребуется операция, для небольшого продления его жизни.
- Вы хотите сказать, что наш сын всё равно умрёт? - в голосе отца кипело возмущение.
- Я хочу сказать, что наши возможности, в данный момент, ограничены возможностями человеческого организма...
- И что же...
- Подождите, - врач поднял вверх указательный палец, призывая дослушать его до конца. - Но о возможностях детского организма никто толком ничего не знает. Порой в безвыходной ситуации ребёнок выживает и не просто остаётся жив, а живёт без последствий прошлых травм и болезней. Понимаете меня?
- Так что же, есть шанс, что наш мальчик будет жить?
- Шанс есть всегда, - в глазах врача пробежал ободряющий электрический разряд, и в тоже время врач никого не обнадёжил. Он просто дал понять. - Есть ещё нетрадиционная медицина. Порой она творит чудеса. Извините мне нужно идти. Вам также нужно идти.
С тех пор прошло уже два года, а мальчик всё лежит в состоянии, напоминающем жизнь растения: не реагирует ни на кого, смотрит в одну точку, иногда что-то шепчет, но понять этот шёпот невозможно, потому что он не состоит из слов, хотя мать утверждала, что мальчик так по ним скучает. Жизнь растения в медицинском понимании - это неподвижность на первый взгляд, нереагирование на окружающую среду, отсутствие потребностей и приближение смерти со скоростью сверхзвукового самолёта, но ведь никто не будет спорить, что внутри растения идут процессы поддержания жизнедеятельности всех органов, всех частей единой системы, что растение движется, хоть и незаметно, направляя свои листья солнцу, что жизнь для него не просто время, а возможность передать информацию, которая таится в нём. Многие этого не замечают.
- Я что-то вижу, - проговорил мужчина, остановившись.
Женщина также остановилась, всматриваясь в пространство свободное от деревьев и кустов.
- Где? - спросила она.
- Да вот же, чуть правее. Видишь? Похоже на хижину.
- Действительно, что-то есть... пойдём быстрее...
Она обогнала мужа и изо всех сил, которых осталось у неё не так уж и много, но которые откуда не возьмись появились только что, стала продвигаться в сторону ветхого с виду строения.
Они шли быстро, спотыкаясь и падая на ходу. Лица их, покрытые паутиной и посеревшими листьями, выражали лишь непоколебимую целеустремлённость. Эта хижина была может их последним шансом на выздоровление сына, и они желали им воспользоваться.
Наконец, мужчина и женщина вышли на большую поляну, окружённую со всех сторон густой стеной елового леса и лишь там, где они вышли, стена разрывалась проходимым частоколом из лиственного молодняка. Из-за густого ельника светало здесь позже, а темнело раньше.
Чуть ближе к восточной стороне поляны действительно стояла хижина, очень ветхая и древняя. Брёвна в ней местами прогнили и выветрились, крыша, нужно думать, во время дождей нещадно протекала, так как была выложена из пучков соломы, превратившихся за долгие годы в труху. Окна хижины, точнее окно, потому что люди видели перед собой лишь одно окно, было крошечным, а вместо стекла стоял отшлифованный кусок минерала. Смотреть сквозь него не представлялось возможным, но свет пропускало великолепно - что же ещё нужно? Следующее, что предстало взору, крыльцо и низкая дверь - при входе в хижину нужно было согнуться, будто в приветствии. К хижине вела наполовину заросшая тропинка. По бокам от неё, прямо под самыми стенами разбились две аккуратные грядки: на одной росла трава, а на другой - укроп, петрушка, полоса моркови и свеклы.
- Здесь всё же кто-то есть, - проговорил мужчина, и женщина неуверенно кивнула.
- Пойдём...
Они ступили на тропку, и она повела их ко входу.
С каждым утром холодало на один градус, и это утро не отличалось теплотой, но роса на траве предвещала хороший солнечный день и довольно тёплый.
Мужчина и женщина друг за другом прошли по узкой дорожке ведущей к дому и остановились перед дверью. На ней не было никаких колотушек, ни тем более звонков. Дверь была заперта обычным способом: на металлическую щеколду, которая, поднимаясь вверх, открывала незамысловатый замок. Мужчина громко постучал кулаком о деревянную поверхность:
- Утро доброе! - проговорил он.
В доме сразу кто-то зашевелился, будто ждал их прихода. Люди слышали неспешные шаркающие шаги и скрип половиц. Вот где-то в доме проскрипела открывающаяся дверь и шаги стали слышны более отчётливо.
- Иду, иду, - раздался голос мужчины ровный, плавный и мелодичный. Казалось, что его обладателю не более тридцати - тридцати пяти лет. Мужчина и женщина удивлённо переглянулись, отметив этот факт.
Дверная щеколда застучала, и ветхая дверь бесшумно отворилась, выпуская во двор резкий запах отваров различных трав, чеснока и спирта. На пороге перед гостями предстал маленького роста сгорбленный старичок никак не соответствовавший своему голосу. На вид ему было около восьмидесяти, хотя это ощущение могло быть обманчивым.
- Я ждал вас, - проговорил всё тем же мелодичным голосом старичок. - Проходите, не стойте у порога. Сегодня будет дождливый день.
Когда традиционная медицина капитулировала, родители пытались найти выход в медицине нетрадиционной. Множество вариантов было перепробовано, но ни один не дал никакого результата. Все как один говорили, что ребёнок покинет этот мир, хотят они этого или нет. Мать не верила, да и отец тоже не собирался опускать руки. Они помнили слова того первого врача, который сказал, что организм ребёнка непредсказуем, и поэтому пытались вновь и вновь искать спасения. Родители побывали в других городах и многих странах в поисках того единственного целителя, только безуспешно всё было снова. Но порой случайность становится спасителем в ситуации, где, кажется, вся сотня дверей в стене заложена кирпичом и нет выхода, а заросшее диким виноградом окно никто и не видит.
- Давай дадим бабушке немного денег, - проговорила женщина мужу, поднимаясь по лестнице подземного перехода, где сидела сухая старушка в толстых очках, хламиде и маразматичным выражением лица.
- Успокойся, - проговорил муж. - Зачем ей твои десять рублей.
- Я не десять. Дам больше. Давай-давай, не скупись.
Муж нехотя достал кошелёк и протянул его жене. Та взяла его, открыла, достала тысячу и протянула старушке:
- Вот, бабушка, возьмите.
Старушка протянула руку за купюрой и, взяв её, накрыла руку женщины другой своей рукой, морщинистой и закорелой.
- Что вы делаете? - женщина от неожиданности оторопела, а затем попыталась освободиться от руки старухи, но у неё ничего не получилось.
- Что вы себе позволяете?! - муж громко шептал, наклонившись к сумасшедшей нищенке. - Отпустите её!
- У тебя большое горе, - рука старушки сильно сжимала запястье женщины, которая после этой фразы прекратила сопротивляться и оцепенела. Муж также притих.
- Как...
- Но у вас всё будет хорошо. Вы добрые люди, я чувствую это. Завтра вы пойдёте туда, куда скажу.
И она за минуту предельно ясно объяснила им дорогу, а затем сказала, потрясая купюрой:
- Спасибо за вашу доброту. Благослови вас Господь!
После этих слов её будто отрезало от них, и больше она с ними не заговаривала.
Гости вытерли ноги о небольшой плетёный половик, который лежал прямо у входа в дом, и прошли в прихожую.
- Обувь можете не снимать. У меня здесь не очень чисто, да и прохладно, тянет сыростью из-под пола. От этого жуть как кости ломит.
Мужчина и женщина не уставали переглядываться друг с другом. Их очень удивлял странный старик.
В прихожей было прохладно, но как только они вошли в комнату, сразу почувствовалось приятное тепло. Никто из гостей не понимал источник этого тепла, потому что в комнате не было ни печки, ни тем более новейших систем обогрева в виде батарей или бойлеров.
- Присаживайтесь сюда, - старик показал на две деревянных табурета, а сам сел в глубокое кресло обитое грубым грязным материалом.
Гости аккуратно сели, невольно проверяя руками прочность этих конструкций.
- Не беспокойтесь, это крепкие табуретки, - он иронично улыбнулся, отчего лицо покрыла сеть глубоких морщин.
- Извините, - женщине было неловко, она не хотела обижать хозяина своими действиями.
- Не стоит. Извиняться не за что.
На некоторое время в комнате повисла пустая тишина. Где-то на стене равномерно стучал маятник часов, и дыхание старика было тяжёлым и шумным.
- Вы пришли ко мне не просто так, - констатировал старик. Слова он выговаривал всё также плавно и чётко.
Мужчина и женщина снова переглянулись. Выдержав небольшую паузу, старик сказал:
- Да, впрочем, это и так понятно. Мне нужно знать ваши имена.
Мужчина взял инициативу на себя:
- Мою жену зовут...
- НЕТ, - резко проговорил старик. В глазах его вспыхнул огонь неведомой ярости, но тут же исчез, и старик своим мелодичным молодым голосом продолжил: - Каждый должен назвать себя сам. Вы скоро поймёте почему. Конечно, если захотите идти дальше.
У женщины по спине, будто сотня улиток проползла.
- Меня зовут Маргарита. Фамилия вам нужна? - она больше не хотела видеть в глазах старика эту ярость, поэтому подстраховала себя лишним вопросом.
- Нет, - ещё более мелодично ответил старик, потому что понял её. - Ваше имя несёт в себе всё. Фамилия - ничто.
- Моё имя - Святополк, - сказал мужчина и пристально посмотрел на старика. Он ждал реакции на своё редкое имя. Мужчина привык к удивлённым возгласам людей при прочтении или произношении его имени. Он просто привык ждать реакцию... Но старик даже бровью не повёл, ни единый мускул на его лице не дрогнул.
Святополку казалось, что старик всё знает о них с Маргаритой.
- Сокращённо, конечно же, Свят? - хозяин хижины всё больше пугал своих гостей. Они не знали, делает ли он это нарочно или здесь нет никакого подвоха, но коленки у Маргариты тряслись уже давно.
- Вы, правы - Свят.
- А вас, моя дорогая, несомненно, Рита, - он сделал небольшую паузу, заглядывая Маргарите в глаза. - Для Марго вы слишком интеллигентны.
Женщина робко кивнула и взглядом попросила помощи у мужа, который был растерян не меньше, но в руках держать себя умел во многих неприятных ситуациях. Он взял её за руку и очень надёжно и уверенно сжал в своей, от чего у Маргариты появилось чувство защищённости, а страх отступил на второй план.
- Итак, мы знакомы. Теперь осталось узнать, с чем вы, уважаемые гости, ко мне пожаловали. Я слушаю внимательно.
Супруги переглянулись, и с помощью только им известных жестов и взглядов решили, кто будет говорить.
- У нас есть сын, - тихо начал Святополк. Сейчас ему не хотелось ничего рассказывать о сыне этому странному, даже жуткому человеку, но он понимал, что старик их последняя надежда. Да, наверное, кто бы ни был перед ними, хоть сам сатана, он был бы для них последней надеждой. А если бы он не помог ничем, то следующий и следующий человек с паранормальными способностями оказывался бы в этом необходимом для них, родителей, статусе.
- Его зовут Родион, - перебил Святополка старик.
У мужчины в горле стал ком, в глазах потемнело.
- Откуда вы знаете? - Маргарита сидела белее лебединого пера.
Старик не ответил.
- Вот, что, - Святополк в мгновение ока приобрёл какую-то решительность. - Мне кажется, вы всё знаете и о нас, и о нашей проблеме и как её решить. Мы просим у вас помощи.
Старик ничуть не смутился.
- Я не скрываю того, что знаю о вас всё, а быть может даже больше, чем вы себе предполагаете. Это правда. Свят, вы проницательный человек, но ничто дела не меняет. Рассказывайте вслух, чтобы вас услышали.
- Мы хотим, чтобы вы помогли вылечить нашего сына. Он второй год лежит в коме, и мы боимся, что скоро наступит конец. Мы испробовали все методы традиционной и нетрадиционной медицины, но все они оказались бессильны и бесполезны. Ничего не помогло. Мы очень любим нашего сына и не хотим потерять его.
Эту тираду Маргарита, произнесла стремительно, без единой запинки неожиданно для себя и Святополка. На глазах у неё навернулись слёзы. В порыве эмоций она прижалась к мужу и, уткнувшись ему в плечо, беззвучно зарыдала.
- Всё зависит от вас, - сказал старик, затем мечтательно добавил: - Как всё-таки сильна связь матери и ребёнка, - и продолжив уже намного жёстче через некоторое время: - Родиону осталось недолго. В этом вы правы.
После этой фразы в воздухе образовался вакуум, в котором стало невозможно дышать. Несчастные родители замерли невольно затаив дыхание.
Где-то в реанимационной палате у мальчика участился пульс, он открыл глаза и произнёс своим обычным голосом, будто и не было этих двух лет беспамятства:
- Мама не нужно, я поправлюсь.
Никто вокруг не услышал этого просветления сознания, потому что рядом были только двое детей на искусственном дыхании. Медсестра сидела на посту, а врач развалился в своём кабинете на диване, пытаясь хоть немного снять напряжение после тяжёлого дежурства, подходящего к своему завершению.
После этих слов мальчик закрыл глаза. На мониторе сердцебиение урежалось. То ли оно приходило в свою норму, то ли говорило о том, что мальчик уходит из этого мира и родители не успеют. Мониторы пока не издавали тревожных сигналов, поэтому у родителей было какое-то время. Мальчик бледнел.
- Откуда вы всё знаете? - Святополк шептал, не имея возможности подчинить себе голос целиком.
- Позвольте не отвечать на этот бесполезный вопрос, - старик говорил с усмешкой. Он будто не просил позволения, а говорил утвердительно - он был хозяином везде.
- Вы можете помочь? - глаза Маргариты умоляли.
- Несомненно, могу, но я ничто без вашего решения. Вы должны быть согласны.
Только Святополк открыл рот. Чтобы сказать этому глупому, нудному, странному старику, что они согласны, что за этим они к нему и пришли, как старик остановил его жестом руки и тихо проговорил:
- Не спешите. Не думайте, что всё так просто. Не считайте, что вам это всё сойдёт с рук, - эти фразы он произносил с паузой, чётко выводя губами каждое слово.
- Что всё это значит? - никто из гостей не понимал, о чём говорит старик. Не раз у обоих возникало чувство развернуться и уйти, не попрощавшись с этим жутким человеком, но лишь одно их держало на деревянных табуретах - жизнь Родиона, которая могла не оборваться с помощью этого человека, как не ужасно это звучало.
- Я вижу в вас совесть.
За окном нависли сумерки, и в помещении стало неуютно и жутко. Если ещё некоторое время назад вся комната освещалась превосходно, то теперь углы вступили в мрачное царство темноты и таили в себе неизвестно какие потусторонние силы. Это был не просто страх темноты - силы существовали на самом деле, и сейчас они все жадно смотрели на двух людей, сидящих перед старым человеком.
- В вас есть совесть. В обоих, - старик говорил, не давая гостям опомниться. - Это в наше время такая редкость. Я могу по пальцам пересчитать людей подобных вам. Я восхищаюсь вами!
Маргарита и Святополк напряглись от этих слов ещё больше. Они время от времени всё также переглядывались, реагируя на странные речи хозяина древней хижины. Каждую секунду гости были настороже и ждали подвоха со стороны старика в любую минуту.
- И потому, что у вас есть совесть, - продолжил старик, - вам будет очень сложно, я бы сказал, невыносимо сложно сделать выбор.
За окном потемнело до черноты. Было так тихо, что казалось дом плывёт в бескрайних просторах космоса и не освещается ни единой звездой.
- О каком выборе идёт речь? - Святополк недоумённо развёл руками.
- Что нам нужно выбирать. И из чего? - подхватила Маргарита.
Старик зачем-то тянул время, заставляя своих гостей нервничать и прокручивать в голове разные варианты.
- Ещё не время, но всё зависит от вас. У вашего сына почти не осталось времени.
- Так что же вы тянете?! - Маргарита была в отчаянии.
- Каждый должен рассказать о себе - о своих достоинствах и недостатках.
- Зачем это вам нужно? Я не понимаю! - Святополк был возмущён. Он действительно не понимал, почему старик заставляет рассказывать их о себе, когда Родион умирает. - Наш сын умирает. Что вы за человек?
- Замолчи, Свят! - прогрохотал старик, отчего Святополк проглотил все слова, которые ещё не успел сказать. - Твой и её рассказ. Кратко, но полно. Только правду. Каждое слово лжи приблизит вашего сына к бесконечности. Вслух. Громко и чётко. Чтобы они услышали.
Старик чеканил слова, словно печатная машинка выбивает на бумаге буквы.
- Я вас слушаю, - голос хозяина хижины вновь приобрёл мягкость.
Святополк начал первым:
- Я боюсь пауков, я не люблю мыть посуду, я никогда не понимал физику, я убил собаку, когда мне было пятнадцать лет, - он посмотрел на жену. - Ты знаешь. Я рассказывал тебе. Это была случайность. Я ехал на велосипеде, налетел на камень, влетел в забор, сломал его. За забором была на цепи собака. До сих пор не понимаю как, но острая расщепившаяся доска попала ей точно в правый глаз, и пёс умер на месте. Это было ужасно. Меня тогда забрали в больницу с переломом ключицы, многочисленными ссадинами и распухшим носом. До сих пор я вспоминаю этот случай с ужасом.
- Это всё? - спросил старик.
- Ну, ещё я курил около года в школе. Потом бросил.
- Твои достоинства, Свят. Расскажи о них, - за стариком в тёмных углах зашевелилась тёмная густая масса.
- Я стараюсь не обижать людей, стараюсь делать жизнь окружающих меня близких приятной, - он аккуратно сжал руку жены.
- Хорошо. Лучше недоговорить, чем солгать. Рита, - он призвал женщину к слову.
- Я люблю своего мужа, сына, хочу, чтобы у нас всё было прекрасно, стараюсь делать всё для этого.
- Это достойно уважения, - по мнению Маргариты, старик издевался. - Но это же не всё, на что ты способна?
- На данный момент мне больше ничего не нужно.
- Это можно расценить как ложь. Ты не сказала о себе главного.
- Говори, дорогая, - мягко произнёс Святополк, но в голосе чувствовалось невероятное напряжение и надрыв.
- Я умею управлять людьми, я не люблю, когда кого-то унижают, я не люблю подлости и обмана. Я люблю, когда все вокруг счастливы.
- Какое смелое заявление, - на лице старика чуть ли не улыбка проскользнула. - Что из недостатков?
- С этим проще. Я капризна, иногда невыносима, не люблю голубей, не люблю, когда меня учат, и не люблю, когда надо мной смеются. Это всё, что я могу сейчас вспомнить.
- Прекрасно! Я думаю, что они довольны.
- Кто доволен? - Святополк не уставал задавать вопросы, но уже устал не получать на них ответы.
- Теперь приступим к основной части. У вас есть родственники?
- Конечно, есть? - за двоих ответил Святополк. - У меня и у жены пожилые родители. У меня младшая сестра, у жены старший брат и младшая сестра. Вот и всё.
- Это хорошо, очень хорошо, - старик трепал пальцами свою длинную седую бороду. - Теперь слушайте меня внимательно. Ваш сын сможет осмысленно посмотреть вам в глаза, обнять вас, крепко расцеловать и прожить долгую счастливую жизнь. Это однозначно. Но только после определённой процедуры.
- Какой процедуры?! Что нужно сделать?! - Маргарита была так взволнована, что голос её срывался на фальцет. - Сделаю всё, что скажете!!!
- Не торопитесь, - спокойный голос старика в этот момент звучал чудовищно.
- Не тяните! Что вы тянете! - женщина вскочила со стула и бросилась на колени перед стариком. - Пожалуйста, сделайте так, чтобы Родион поправился! Прошу вас!
Святополк поднял жену с колен и усадил обратно на стул, успокаивая её ласковыми словами, затем поднял хмурые глаза на старика и проговорил:
- Что нужно делать?
Монитор засигналил. Мальчик из белого полотна превратился в морскую гладь. Дыхание стало редким. Сердце затухало. На звук сигнала прибежала медсестра. Взглянув на показатели жизнедеятельности, она вылетела из палаты и бросилась за врачом. Через минуту оба были над кроватью мальчика: врач интубировал, медсестра вводила в капельницу лекарства, назначенные врачом мгновение спустя.
Без лишних предисловий, которых было произнесено сегодня великое множество старик начал:
- Вы должны назвать только имя своего близкого родственника, которым вы пожертвуете в пользу вашего сына.
Сначала смысл слов не дошёл до супругов, и они ждали продолжения, но старик предусмотрительно сделал паузу. Реакции людей ждать пришлось недолго. Маргариту затрясло, лицо её выражало безысходность и безумие, спокойное и ровное дыхание превратилось в хрипящие перебивающиеся стоны. Святополк встал, выпрямился во весь рост, но ноги его подкосились, и он тяжело рухнул на ненадёжный скрипучий табурет.
- Как это понимать? - прошептал он.
- Это значит, что за вашего сына кто-то должен выложить свою жизнь. И сделать это можно лишь назвав имя человека, близкого родственника. Он не будет знать, а просто умрёт от какой-либо болезни или несчастного случая.
- Подождите, - Святополк пытался осмыслить, сложившуюся ситуацию. - Вы хотите сказать, что мы должны убить кого-то из своих родственников, чтобы наш мальчик жил? Я так понимаю?
- Из своих близких родственников: отец, мать, сестра, брат, - по губам старика медленно проползла страшная улыбка. Как бы он искусно не скрывал своей сущности, она просачивалась сквозь поры в коже, сквозь зрачок безмерно спокойных глаз, и она шептала людям, пришедшим вызволить из беды своего сына: "Я - зло, я - мрак, я - безжалостна, я могу всё, только цена за мои услуги всегда велика, но для многих доступна и не представляет сложности оплатить её."
- Но как же так? - Святополк стоял в растерянности, как маленький ребёнок проткнувший воздушный шарик - вот он только что был, такой большой, красивый, лёгкий, а теперь от него остались лишь обрывки. Что делать? Как быть?
Маргарита и вовсе будто отключилась, уставившись в слюдяное окно, в котором уже начинал пестреть рассвет. В её голове промелькнула пустая мысль: "Неужели мы тут почти сутки?"
- Сейчас вам нужно решить, - старик нарушил тишину и улыбнулся, как ни в чём не бывало. - Время пришло. Рассвет уже близок.
- Нам нужно спасти сына, - проговорила механическим голосом Маргарита и неожиданно для Святополка добавила: - Любой ценой.
Муж повернулся к жене, взял её за плечи и посмотрел в глаза, совершенно пустые и невменяемые. Он несколько раз с силой встряхнул её:
- Маргарита, что ты такое говоришь? Опомнись!
- Любой ценой, - прошептала Маргарита и из глаз её покатились крупные капли слёз.
- Дорогая моя, ты понимаешь, какой ценой ты хочешь вылечить нашего сына?
- Не важно, - немного погодя, ответила она. - Я скучаю по нему и хочу его видеть здоровым.
Старик сидел напротив них с всё той же паутиной улыбки на лице и молчал. Казалось, он наслаждался горем людей, трагедией, которая происходила на его глазах.
- Нам нужно подумать, - бросил Святополк в сторону старика и стал руками вытирать слёзы со щёк жены. В следующее мгновении Святополк обернулся к старику, чтобы повторить просьбу, но того не было на месте. Только кресло одиноко стояло перед ними.
Святополк не хотел удивляться этому, да и времени не было. Он мечтал закончить побыстрее, потому что не видел уже смысла в такой помощи. Он никогда на это не пошёл бы, даже ради умирающего сына.
- Дорогая моя, Маргарита. Уйдём отсюда и забудем о существовании этого места, этого человека. Мы не можем так поступить. Мы не в праве распоряжаться жизнями людей, - Святополк говорил тихим голосом, который от волнения чуть заметно дрожал.
- Отойди от меня, - Маргарита чеканила каждое слово, - и не смей прикасаться ко мне. Ты не хочешь видеть сына живым и здоровым?
Маргарита смотрела на мужа стеклянными глазами, в которых отражались безумие и тьма.
- Конечно, хочу, но...
- Нет, ты, не хочешь! Если бы хотел, всё было бы по-другому. Мы бы здесь не сидели и не разговаривали о пустом.
- Это не пустое...
Маргарита открыла было рот, чтобы сказать очередные обидные слова, но Святополк не дал ей этого сделать и настойчиво предложил:
- Я не хочу воскрешать сына ценой убийства. Я не хочу брать такой тяжкий грех, о котором мы будем помнить всю жизнь, и неизвестно, что случится с нами впоследствии.
- Ты трус! Ты всегда был трусом! Я всегда так думала!
- Ты сейчас не в себе, моя дорогая, но пусть будет так. Пусть я трус, но это дела не меняет. Наш сын не станет пожирателем чужих душ. Я этого не допущу.
- А я и спрашивать тебя не стану. Я просто назову имя.
- Тогда мне придётся тебя остановить.
- Что, ударишь меня?!
Он не ответил, а только придвинулся к ней вплотную, поцеловал в губы, схватив в охапку, закинул её на плечо и выбежал из дома. Маргарита не успела ничего сообразить и пришла в ясное расположение ума только тогда, когда Святополк выбежал за пределы жилища страшного старика.
В следующую минуту всё превратилось в темноту, похожую на чёрную дыру, поглотившую всё живое.
Мужчина и женщина потеряли себя. Они также были вместе, чувствовали тепло и дыхание друг друга, но потеряли себя во времени, словно понятия "время" и не существовало. Святополк и Маргарита никогда не находились в промежутке между мирами, в промежутке между прошлым, будущим и настоящим, но чувствовали, что всё происходящее с ними в данный момент похоже на что-то подобное.
- Где мы находимся? - Маргарита всё ещё висела на плече у Святополка.
- Не знаю, - он поставил её на землю, но из объятий не выпустил.
Резкий звук пронзил пространство, и всё мгновенно исчезло: тьма и люди пропали.
***
- Папа, давай дадим бабушке немного денег, - проговорил худощавый мальчик лет двенадцати.
- Почему бы и нет, малыш, - согласился отец, протягивая сыну кошелёк. - Возьми сколько посчитаешь нужным.
- Хорошо. Мам, как думаешь, сколько можно дать?
- Папа правильно сказал - сколько считаешь нужным. Выбор за тобой.
Родион открыл кошелёк и достал купюру в пять тысяч рублей. Посмотрев на родителей, он подбежал к старушке и положил её в сухую руку нищенки.
- Ты проживёшь долго, малыш, - услышали родители очень знакомый голос. - Господь, хранит тебя.
Святополк и Маргарита оцепенели от неожиданности - в нескольких метрах от них на холодном асфальте в хламиде и толстых очках сидела та самая нищая старуха, которая посоветовала им встречу с лесным стариком, после которой их сын чудесным образом пошёл на поправку и в течение недели был выписан врачами домой.
- Родители, я пойду к той витрине, посмотрю на железную дорогу, можно? - попросил, подбежавший мальчик.
- Иди, иди, сын, - проговорил Святополк, не отрывая взгляда от старухи. Мать смотрела туда же. - Только, чтобы мы тебя видели.
- Конечно, пап! - и убежал.
Святополк и Маргарита, не замечая прохожих, направились к старушке.
- Здравствуйте, бабушка, - проговорила Маргарита.
Святополк также поприветствовал старушку.
- У вас теперь всё прекрасно, - прохрипела старушка и закашлялась. - Вы хорошие люди. На этот раз я не ошиблась.
- Спасибо вам. У сына сегодня тринадцатый день рождения. Благодаря вам. Сегодня соберутся все близкие родственники в полном составе. Приглашаем и вас к нам.
Старушка закашлялась в смехе и проговорила:
- Вы действительно хорошие люди. Идите домой, празднуйте и берегите всё, что у вас есть.
3.07.08
Меня всегда интересовало, на что может пойти человек, у которого есть совесть, высокие моральные принципы, когда с его ребёнком происходит несчастье. В чём различие между материнской и отцовской любовью? Почему именно мужчина с женщиной изначально, а не мужчина с мужчиной и женщина с женщиной, должны быть вместе и организовывать семью (не вдаваясь в подробности физиологии)? Видимо, потому что в экстренной ситуации, касающейся ребёнка, каждый ведёт себя по-своему и каждый дополняет друг друга, и если один падает в бездну, второй хватает его и вытягивает из небытия. Возможно, так оно и есть.