Моник Ти : другие произведения.

Приличная школа. Пытки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Марина попадает в аварию и просыпается в школе. Она не понимает, как туда попала. Помнит только, что сильно ударилась головой о лобовое стекло своего автомобиля, и думает, что у неё образовался провал в памяти. Её школа немного изменилась. Марина прогуливается и понимает, что учителя одни только мужчины, а за любую провинность её ждёт наказание. Учитель предупреждает, чтобы она не опаздывала. Но Марина ищет выход на улицу и заходит в класс, когда урок уже начался. Она ещё не знает, насколько жестоким наказаниям подвергают в этой школе.
   Марина попадает в аварию и просыпается в школе. Она не понимает, как туда попала. Помнит только, что сильно ударилась головой о лобовое стекло своего автомобиля, и думает, что у неё образовался провал в памяти. Её школа немного изменилась. Марина прогуливается и понимает, что учителя одни только мужчины, а за любую провинность её ждёт наказание. Учитель предупреждает, чтобы она не опаздывала. Но Марина ищет выход на улицу и заходит в класс, когда урок уже начался. Она ещё не знает, насколько жестоким наказаниям подвергают в этой школе.
  
  Глава 1. Она мёртвая
  
  
   Марина только недавно получила права, и с друзьями решила прокатиться с ветерком. Её подруга Нина сидела на переднем пассажирском сидении, а позади них, ― ехали ещё двоя из друзей. Конечно же, последние были мальчики. Они задорно шутили, и все в салоне смеялись. Марине казалось, что она не отвлекается от дороги, но несчастье случилось... последнее, что она помнит, встречную легковушку, которая врезалась прямо на них. А после, её настиг сильнейший удар головой о лобовое стекло. Марине показалось, что осколки стекла проникли в её череп. Она будто ощущала их внутри своей головы. И, казалось бы, это всё...конец.
   Подушка безопасности, конечно же, не сработала. Марина просто на просто сэкономила на этой опции, и приобрела автомобиль без подушки безопасности. В их стране такое позволительно. Но подушка ей бы точно помогла.
   В следующее мгновение Марина уже очнулась в школе. И она долго не могла понять, что произошло? Что не так? У неё будто образовался провал в памяти. Школа казалась знакомой, вроде бы та, в которой она училась. Но разве ей нужно было сюда? Она не могла вспомнить, как туда пришла и зачем.
   Марине уже исполнилось 18, и она закончила школу. Не могла нарадоваться тому, что наконец-таки получила аттестат, и теперь свободна. Марина чувствовала себя свободной от обязанности учиться, да и не только... ― она в целом чувствовала себя свободной и независимой.
  ― Надо найти Антонину Викторовну, ― проговорила Марина про себя. Это её бывшая классная руководительница. Если возникали какие-либо проблемы и вопросы, Марина никогда не стеснялась обращаться к ней. Даже знала номер её мобильного телефона.
   Марина шла вдоль коридора и оглядывалась по сторонам. Ну, школа, как школа. Дети, как дети. Ничего там её не смущало, всё было привычным и знакомым. Она подошла к открытой двери одного из классов и увидела учителя, сидящего за партой. Тот будто учуял её взгляд, обернулся и посмотрел ей в глаза. Приветственно кивнул. Марину, почему-то, это смутило. Она решила поскорее отстраниться от открытой двери класса. Последовала к другому классу.
  ― Странно, ― подумала Марина, ― раньше в нашей школе не работали мужчины.
  Сколько она себя помнит, если мужчина и работал в школе, то это был либо директор, либо учитель физкультуры. Во всяком случае, так было именно в этой школе. С мыслями "странно" Марина подошла к другой двери. За учительской партой и там сидел мужчина. Она бы даже сказала парень. Мужчина не выглядел слишком уж взрослым. Чисто визуально она бы дала ему лет 30.
  ― Тебе сюда, ― неожиданно заговорил с ней учитель.
  ― Мне? ― удивилась Марина и сразу же обернулась. На мгновение она предположила, что позади неё кто-то стоит, и это обращение было не к ней. Но нет, ― к ней.
  ― Да-да, к тебе обращаюсь, ― ответил учитель и открыл свой журнал, ― Марина Гечина, не так ли?
  ― Да, это я, ― согласилась Марина и ещё раз оглядела преподавателя с ног до головы, решила спросить: ― а Вы наш новый преподаватель?
   Марина не собиралась сразу же признаваться в том, что уже не учится в этой школе. Хотя, было странным то, что её учитель ждёт. Но о последнем она не подумала...
  ― Старый уже, ― усмехнулся учитель. Марине неожиданно стало неловко.
  ― Извините, мне нужно к директору, ― сказала Марина, с намерением поскорее скрыться от глаз незнакомого учителя. Она уже чувствовала, что просто зря теряет время. Даже не поняла, какой у неё вопрос и почему она ищет свою классную руководительницу?
  ― Только не опаздывай к уроку, у нас за это наказывают, ― неожиданно сказал учитель.
  ― Не опоздаю,― обещала Марина и поскорее отошла от двери. Всё это время она общалась через порог, будто боясь подойти к учителю. Марина пошла дальше вдоль по коридору и схватилась за сердце. Только после того, как она сделала несколько шагов прочь от класса, задумалась: "наказывают?". Марина бы решила, что он пошутил, но подобные высказывания вряд ли уместны для учителей. И она не ослышалась, он точно сказал: "наказывают".
   Марина дошла до лестничной площадки и решила спуститься на второй этаж. Там как раз находится кабинет директора. И если что, любые вопросы можно задать ему.
   На втором этаже тоже всё было, как обычно, и не очень... на мгновение Марина подумала, что в этой школе работают одни только мужчины, но очень скоро успокоилась. В одном из классов Марина увидела учительницу-женщину, и сразу же обратилась к ней:
  ― Извините, а Вы не знаете, в каком кабинете Антонина Викторовна сидит?
  ― Её здесь нет, ― ответила учительница и посмотрела на неё с укоризной, ― тебе нельзя здесь находиться. Новенькая что ли?
   Вопрос учительницы очень не понравился Марине. Она подумала, что задала бы его ей. Раньше Марина никогда не видела эту учительницу в их школе. И это она была новенькая, как и те мужчины-учителя с третьего этажа. Всё начинало казаться странным.
  ― Нет, я просто школу свою не узнаю, ― честно ответила Марина, подшучивая, ― будто всех учителей подменили.
   Марине показалось, что учительница улыбнулась краем губ. Но очень не хотела этого замечать. Вскоре учительница заговорила:
  ― На втором этаже учатся мальчики, на третьем ― девочки.
  ― Я ищу Антонину Викторовну, ― упрямо сказала Марина, ― ну, или хотя бы, директора.
  ― Ваш директор на третьем этаже, ― ответила учительница и важно пояснила: ― девочки не имеют право спускаться к мальчикам. Если не хочешь неприятностей, советую поскорее покинуть этот сектор.
  ― Сектор? ― с ухмылкой переспросила Марина.
  ― Живо, ― нервно закричала учительница. Марина вздрогнула от испуга, а её ноги почувствовали слабость. Никогда ещё учителя в школе так не кричали на учеников. Тем более, ни за что, за попытку пошутить...
  ― Ладно, извините... я пойду, ― испуганно пробормотала Марина и начала отстраняться, ― я не знала, что теперь мальчики и девочки учатся отдельно.
   Марина зашагала назад спиной, и продолжала смотреть на суровый взгляд учительницы. И вдруг почувствовала, что её спина упёрлась о какое-то препятствие.
  ― Ой, извините, ― виновато пробормотала Марина и мигом обернулась. Позади неё стоял мужчина в чёрном костюме, с белой рубашкой и в красном галстуке. В его одежде ничего не смущало Марину, разве что, ― кроваво красный галстук. Но она старалась не обращать внимания на подобный элемент одежды. В конце-то концов, это же галстук... и к тому же, это первый учитель, на котором она увидела такой.
  ― Порядки нарушаем? ― спросил учитель и неожиданно схватил Марину за правое ухо, принялся скручивать и тянуть.
  ― А-а-а! Вы что себе позволяете? ― с возмущением спросила Марина и обеими руками потянулась к своему уху. Она не решалась приложить ладони к рукам странного учителя, будто боялась это делать. Ждала ответ на свой вопрос.
  ― Тебе же велели идти на свой этаж, ― напомнил учитель.
  ― Я уже шла, ― взволнованно ответила Марина.
  ― Сейчас пойдёшь со мной, ― сказал учитель суровым голосом и буквально потащил её за уши. Марина продолжила кричать и возмущаться.
  ― Ау! Что Вы делаете? Вы не имеете права!
  ― Имею, ― холодно, с безразличием ответил учитель.
  ― Я пожалуюсь, и вас уволят, ― решительно заявила Марина. Она уже поняла, что учитель не намерен отступать. Он продолжал грубо держать и скручивать её ухо. Жуткая боль начинала её раздражать... Марина считала, что вправе возмущаться, и не обязана терпеть подобное обращение. А между тем внутри себя она уже была в шоке от происходящего. Раз учитель настолько груб и позволяет себе такое, значит, в этой школе точно что-то не так...
  ― Кому пожалуешься? ― спросил учитель и ещё сильнее скрутил её ухо, требовательно приказал: ― шагай!
  ― Директору пожалуюсь, ― ответила Марина.
  ― Я твой директор, ― решительно заявил учитель.
  ― Вы не директор. Олег Семёнович директор, ― возразила Марина. Она попыталась посмотреть жестокому учителю в глаза, но это сделать не получалось. Он до боли продолжал скручивать её ухо. Голова Марины искривилась и смотрела совсем в другую сторону.
  ― Нет здесь таких, ― ответил учитель и снова потребовал: ― живо шагай, если не хочешь, чтобы я ухо твоё оторвал.
  ― А-а-а! Отпустите! ― громко крикнула Марина. Она уже не могла терпеть боль на своём ухе, начала прикасаться к ладоням учителя и пыталась разжать его пальцы.
  ― Ты что себе позволяешь, деточка? ― спросил учитель и схватил её за запястье той руки, которой она попыталась помешать ему, скручивать её ухо. Он посмотрел ей в глаза угрожающим взглядом, но Марина не собиралась сдавать позиции.
  ― Это Вы что себе позволяете? ― задала Марина ответный вопрос. ― Вы не имеете право так обращаться с детьми.
  ― Не знаешь, где ты? ― спросил учитель. И он продолжал смотреть ей в глаза. Марине это стало казаться устрашающим.
  ― Пожалуйста, отпустите, ― жалобно попросила Марина. Она будто поняла, что надо сказать именно эти слова, а не пытаться отстаивать какие-то права.
  ― Скоро узнаешь! Живо в класс, ― сказал учитель. В ответ на её жалобную просьбу учитель всё-таки отпустил её, но толкнул. Марина одним коленом упала на пол, и посмотрела на учителя снизу вверх.
  ― Живо в класс! ― повторил учитель. Марина резко встала и быстрыми шагами направилась к лестничной площадке. Сделала шагов пять и обернулась. Хотела понять, не следует ли за ней ненормальный учитель? Она уже про себя давно обозвала его таким.
   За Мариной, естественно, никто не следовал. Но обернувшись, она увидела суровый взгляд учителя. Он направил указательный палец вверх и смотрел прямо на неё. У Марины замерло сердце от волнения.
  ― Ну, конечно, побежала слушаться, ― нервно проговорила про себя Марина и вышла на лестничную площадку. Недолго думая, она стремительными шагами направилась вниз, на первый этаж. Марина ещё не спустилась, и вдруг её голову посетил весьма умный вопрос: ― а зачем мне вообще Антонина Викторовна и директор? Пойду-ка я домой...
   Но Марина ещё не знала, что домой она не пойдёт. А внизу её ожидают дополнительные сюрпризы, ― нововведения в её школе. В этот момент Марина как раз дошла до самого нижнего этажа. При выходе из двери висела вывеска: женская раздевалка. Марина зажала губы и помотала головой, как бы с иронией. Она не верила тому, что видит, и уже считала это идиотизмом. Раньше в её школе не было ничего подобного.
   Обычно изменения в школе могут происходить из-за смены директора. Марина всегда так считала, если не брать во внимание систему законодательства. Увидев вывеску "женская раздевалка", она подумала о том, что в их стране не принято разделять учащихся на мальчиков и девочек. Всегда так было, во всяком случае, в их школе. Раньше их разделяли по классам, не могло же всё так быстро перемениться за один день? И директор точно не вправе вводить подобные изменения... Происходящее казалось Марине полнейшим безобразием.
   Марина вздохнула и вошла в раздевалку. Внутри всё было, как обычно, за исключением одного, ― из раздевалки не было выхода к основному коридору. Раньше их раздевалка плавно заканчивалась, как бы являлась частью широкого проходного коридора. А посередине здания был пост охраны и выход на улицу. Марина уже не понимала, что происходит, а в её сердце пробрался страх.
   Она замерла и несколько минут стояла в ступоре. Не знала, что делать дальше и куда идти? Спустя несколько минут вздохнула и принялась отыскивать свой ящик.
  ― Хотя бы ты здесь, ― сказала Марина и сняла рюкзак со своего плеча. Она как раз подошла к своему ящику и быстро отыскала ключик в боковом кармане своего рюкзака. Всё снова казалось обычным и привычным. Им принято оставлять мобильные телефоны в раздевалке, и поэтому она хотела открыть свой ящик. Засунула ключ в замочную скважину и закрыла глаза, вздохнула. Она как бы молилась за то, чтобы её телефон оказался на месте. Она всегда кладёт его на верхнюю полку своего ящика.
   Молитвы молитвами, но время поджимает. Марина не считала, что должна учиться и прийти своевременно в класс. И всё же почему-то решила, что времени у неё мало... она торопливо открыла ящик и радостно произнесла:
  ― Ура!
   Марина увидела свой телефон и взяла его в руки. Она боялась, что он окажется разряженным, но такого не произошло.
  ― Ну, давай же, давай... ― шептала Марина, пролистывая телефонную книжку. Она искала номер своей учительницы Антонины Викторовны. И снова классная руководительница понадобилась ей. Спустя примерно минуту Марина отыскала нужный номер и отправила звонок. Шли гудки, но вместо ответа она услышала знакомую фразу: "аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети".
  ― Вот чёрт! ― возмутилась Марина, взмахнув телефоном вниз. И как раз в этот момент прозвенел ужасающе громкий звонок. Марина вернула телефон на полку и прикрыла уши, а про себя повторяла: чёрт, чёрт, черт!
   Она не могла поверить в то, что попала в такую глупую ситуацию. Не понимала, что происходит и почему в её школе творятся странные дела? Не только учителя незнакомые, порядок другой, да ещё и звонок стал громче. Раздевалку переделали, а выхода нет...
  Марина не видела другого выхода, кроме как вернуться на третий этаж. Внизу помимо раздевалки ничего не было. И что ужасало сильнее всего, ― на всех окнах были вертикальные металлические решётки.
  ― Как в тюрьме стало, ― со вздохом произнесла Марина, проходя мимо очередного окна. Конечно же, раньше не было решёток на окнах, а сами они были из прозрачного стекла. Окна в этой странной школе были молочного оттенка. Они пропускали свет внутрь, но не было видно, что снаружи. Вообще нисколько не было видно...
  ― Ладно, пойду, пожалуй, в класс, ― сказала Марина самой себе, когда попала на третий этаж. В коридорах стояла мертвая тишина, а ведь ещё недавно многие бегали, общались.
   Марина уже знала, в какой класс ей нужно пойти. Экспериментировать и заглядывать в другие не стала. Подошла к нужной двери, сделала два стука и открыла дверь, не дожидаясь разрешения.
  ― Извините за опоздание, можно войти? ― произнесла Марина давно изученную фразу и посмотрела на учителя. Тот стоял у доски и что-то объяснял ученикам. Держал в руке пластиковую указку.
  ― Проходи, ― ответил учитель, выдержав недолгую паузу. Марина кивнула и хотела пройти к партам, взглядом уже выбирала себе место.
  ― Сюда иди, ― неожиданно послышалось строгое требование учителя.
  ― К доске? ― с удивлением переспросила Марина.
  ― Встань у доски и посмотри на свой класс, ― велел учитель, ― ты должна представиться им.
   Марина сразу же заулыбалась. В её мысли прокрались приятные воспоминания о том, как её представляли новому классу, когда она сменила школу в связи с переездом. Для Марины это были светлые воспоминания. И новая школа, как раз и была эта школа, только без странностей...
  ― Представься, ― приказал учитель, как только Марина встала напротив доски, лицом к своему классу.
  ― Я Марина Гечина, ― начала уверенно говорить Марина, но не знала, что добавить ещё. На мгновение запнулась, и честно продолжила объяснять: ― я как бы уже отучилась, получила аттестат и...
  ― Не получила аттестат, ― неожиданно прервал её речь учитель. Марина сразу же повернула голову в сторону учителя, и увидела его суровый взгляд.
  ― Ладно, не получила, ― неохотно согласилась Марина. Она решила, что сейчас не стоит ни с кем препираться.
  ― Я твой классный руководитель, ― продолжил учитель говорить, ― и зовут меня Остап Григорьевич.
   В этот момент Марина зажмурила брови и смотрела на последнюю парту. Она никого не узнала в классе, кроме одной девочки Ани. И Марина была удивлена тому, что видит именно её...
  ― Но ведь Аня Шугина умерла, она мёртвая, ― уверенно и взволнованно сказала Марина.
  ― Нельзя так отзываться о своих одноклассницах, ― с упрёком сказал Остап Григорьевич, ― обидеться могут.
  ― У неё было больное сердце. Ей врачи сказали учиться дома, но она хотела с нами, с классом, ― испуганно объясняла Марина. И она не отводила взгляд от ученицы из последней парты.
  ― Она и сейчас хочет учиться с классом, ― дополнил её слова учитель.
  ― Но это не может быть правдой, как она здесь? Как? ― взволнованно спросила Марина. Она ещё раз оглядела свой класс и вопросительно посмотрела на своего учителя.
  
   Глава 2. Проходи в класс
  
   Удивление и возмущение Марины по поводу присутствия покойной ученицы Ани никто в классе не замечал. Только она волновалась и уже почти тряслась, торопливо оглядывала всех остальных присутствующих. Глазами Марина искала знакомые лица, но таких больше не было. Это казалось очень странным.
  ― Выбирай себе парту, ― приказал Остап Григорьевич невозмутимым голосом. Он проигнорировал все её вопросы. Ученицы молчали. Последнее тоже смущало Марину, ведь обычно в классе всегда стоит гул, а сегодня было тихо. Все ученицы внимательно слушали учителя, сидели ровно и красиво, сложив руки у груди. Это внушало страх, если призадуматься. Марина почему-то призадумалась...
  ― Я хочу сидеть на второй парте, ― сразу же ответила Марина, посмотрев на пустую парту напротив учительского стола, ― или, если можно, даже на первой. Я просто плохо вижу.
  ― Очень хорошо, будешь у нас старостой, ― сразу же сказал Остап.
  ― Почему старостой? ― удивилась Марина. ― Разве её у вас ещё нет?
  ― Была, но ушла, ― ответил Остап, а после сразу же уточнил: ― на днях ушла.
  ― А, понятно... ― протянула Марина, глядя на парту, а после призналась: ― я не была готова стать старостой.
  ― Это не тебе решать, ― неожиданно заявил Остап. Прозвучало грубовато, и Марина тяжело вздохнула. Заставила себя продолжать общение с учителем.
  ― Можно я сяду на своё место? ― спросила Марина.
  ― Нельзя, ― послышался спокойный ответ учителя. Марина сразу же посмотрела на него вопросительным взглядом, но учитель молчал.
  ― И что мне тогда делать? ― спросила Марина и сразу же предупредила: ― я не готова выступать у доски.
   Почему-то Марина решила, что учитель намеревается спрашивать у неё предмет в качестве наказания за опоздание. Вспомнила, как на перемене он сказал: "накажу".
  ― Положи портфель у парты и пошли со мной, ― сказал Остап и неожиданно зашагал в другой конец класса.
  ― Зачем? Куда? ― нетерпеливо начала расспрашивать Марина. Она уже волновалась не на шутку.
  ― Поговорим, ― коротко ответил Остап и продолжил шагать. Марина уже бросила свой портфель на пол рядом с учительским столом. Нерешительно последовала за учителем.
  ― О чём поговорим? ― спросила Марина.
  ― О твоём плохом поведении, ― ответил Остап. К этому моменту он как раз подошёл к двери, который находился в конце класса. Там, где обычно глухая стена...
  ― Но здесь раньше не было двери, куда она ведёт? ― взволнованно спросила Марина.
  ― В комнату для воспитательных бесед, ― ответил Остап. Он приложил ладонь к золотой круглой ручке и покрутил её. Дверь открылась.
  ― Каких ещё воспитательных бесед? ― спросила Марина, не веря тому, что слышит. Её губы натянулись в лёгкую улыбку, а сама она начала мотать головой. Проявляла иронию ко всему происходящему.
  ― Ты опоздала на урок, и я должен быть уверен в том, что впредь такого не будет, ― важно объяснил Остап. В этот момент он толкнул дверь за ручку и четырьмя пальцами указал в проход.
  ― Бред какой-то, ― со вздохом произнесла Марина и продолжила мотать головой.
  ― Проходи, ― весьма по-доброму поторопил её Остап, а сразу после обратился к своему классу: ― дети, встали.
   Весь класс дружно поднялся на ноги. И всё обернулись в их сторону. Это выглядело устрашающе, у Марины замерло сердце от испуга. Но последнее произошло не оттого, что дети послушно встали, ― она вблизи увидела Аню. И это точно была та девочка, которая умерла... Марина уже строила догадки о том, где же она находится? Смела предполагать, что эта девочка всё же не Аня Шугина. Возможно, она просто похожа на неё. Ведь бывают же у людей двойники? Только вот часто ли? До этого Марина ещё никогда не встречала двойников. А если кто-то кого-то и называл чьим-то двойником, Марина сразу же сравнивала этих людей и быстро понимала, ― чушь! Двойники ― это лишь похожие друг на друга люди. А сейчас перед ней стояла точная копия Ани Шугиной.
  ― Они сочувствуют тебе, ― неожиданно объяснил Остап.
  ― Мне? ― иронично переспросила Марина. Она посмотрела на своего классного руководителя, а потом обернулась к ученикам. Всех оглядела. Естественно, взгляд Марины снова замер на той девочке по имени Аня. И Марине показалось, что девочка отрицательно помотала головой, а ещё она сильно нахмурила брови. Будто велела ей замолчать.... Марина старалась убедить себя в том, что Аня не кивала ей. "Это у неё так дёрнулась голова" ― сказала она самой себе.
  ― Всегда сочувствуют тем, кто заходит в эту комнату, ― сообщил Остап.
  ― Убивать меня будете что ли?― пошутила Марина. Учитель посмотрел на неё суровым взглядом и повторил своё требование:
  ― Проходи.
  ― Ладно, ладно, пройду, ― с недовольством проговорила Марина и сделала шаг внутрь, ― только какой в этом толк?
   Марина уже вообще не понимала, что она здесь делает и почему подчиняется странным приказам учителя. Ей казалось, что она вообще не обязана его слушаться и уже тем более, ― идти за ним.
   Как только Марина вошла в комнату, поняла, что по размеру она такая же, как и класс. Видимо, это и был соседний класс. Они зачем-то проделали дверь и, скорее всего, заколотили вход сюда из коридора. Сделав такой вывод, Марина начала оглядываться. Стены были белые, и почему-то напоминали ей больницу. Впрочем, Марина редко встречала в больницах именно белые станы. Она и сама не понимала, почему у неё возникли такие ассоциации...
   При входе у стены стояло кресло, очень напоминающее стоматологическое. А чуть дальше находились стеклянные тумбочки с выдвижными ящиками чёрного цвета. Стекло и чёрное покрытие самих ящиков, весьма гармонировали друг с другом. И такая мебель элегантно вписывалась в белую стену. Всё выглядело красиво и в современном стиле.
  ― Вы мне собираетесь зубы лечить? ― усмехнулась Марина шутя. Она сразу же посмотрела на учителя и поняла, что на его лице нет ни капли юмора.
  ― Садись на кресло, ― требовательным голосом сказал Остап. Марина посмотрела на него недоверчиво.
  ― Что? Серьёзно?
  ― Садись, ― повторил Остап. Марина начала мотать головой туда-сюда, но сама села на кресло. На самом деле, она просто устала стоять на ногах. Посидеть, будто означало отдохнуть.
  ― Ну вот, я села, ― с ухмылкой сообщила Марина. Она смотрела на учителя так, будто кидает ему вызов. Он же казался суровым и невозмутимым.
  ― Очень хорошо, раз села, ― сказал Остап и приблизился к ней. Потом пригнулся и начал что-то ощупывать за креслом на уровне её талии. Марине казалось, что он слишком приблизился к ней. Она уже считала это недопустимым... ощущала его дыхание близко-близко, и это заставляло её волноваться. Вызывало в ней неправильные ассоциации.
  ― Что Вы делаете? ― взволнованно спросила Марина и посмотрела на учителя. Видела только его спину.
  ― Это делаю, ― ответил Остап, неожиданно чем-то щёлкнув. Естественно, Марина ничего не поняла, пока он не отстранился.
   Марина посмотрела вниз и поняла, что он закрепил её талию ремнём.
  ― Что? ― возмутилась Марина, сморщив брови. ― Что это значит?
   В этот момент Остап снова приблизился к ней и руками потянулся к спинке её кресла на уровне головы. Очень скоро Марина поняла, что он закрепляет похожий ремень на её шеи. Её испуг начал граничить с истерией.
  ― Это чтобы ты не пыталась убежать, ― спокойным голосом объяснил Остап.
  ― Нет! Отпустите! ― требовательно закричала Марина и начала дёргаться. ― Вы не можете связывать меня.
  ― Могу, ― сразу же возразил Остап.
  ― Не можете! Это против правил, ― уверенно закричала Марина. Она посмотрела вниз и обеими руками обхватила пряжку на талии. Попыталась отсоединить ремень.
  ― Ты не освободишься так просто, ― заявил Остап, ― для этого нужен специальный ключ.
  ― Ты кто такой? Что задумал? ― нервно спросила Марина, продолжая дёргаться.
  ― Я твой классный руководитель, ― повторил Остап уже сказанное, ― и здесь ты для того, чтобы я тебя наказал.
  ― Извращенец что ли? ― с гонором спросила Марина. ― Отпусти меня, тебе это не сойдёт с рук.
   В этот момент Остап отошёл к комоду и вытянул один из ящиков.
  ― Что ты задумал? Изнасиловать меня собрался? ― спросила Марина. Она волновалась всё сильнее и сильнее. Связанная шея и талия не давали ей покоя, как и чёрные кожаные ремни, которые удерживали её... Марина дёргала пряжку, но безуспешно.
  ― У нас не полагается так думать,― сказал Остап и снова направился к ней. В руках он держал короткий ремешок, приделанный на деревянную рукоять. Ширина ремешка была приблизительно 4см, а длина только 20-25.
  ― Как думать? ― вскрикнула Марина, продолжая дёргаться. ― Отпусти! Отпусти!
   Остап подошёл к Марине вплотную, приложил ладонь к её лбу и неожиданно начал шлёпать её по губам этим ремнём.
  ― А-а-а...чёрт! Псих, отстань! ― истерично начала Марина кричать. И, естественно, принялась отбиваться руками. Она схватилась за ремень одной рукой, а второй пыталась оттолкнуть от себя самого Остапа. Повернула голову в сторону.
  Первый удар Остапа пришёлся по её губе весьма точно. Марина уже ощущала, как её губа неприятно саднит. Это приводило её в ужас.
  ― Это за порочные мысли,― неожиданно объяснил Остап. Он поддался её отталкиваниям, и на какую-то долю минуты даже отстранился от неё. Но объяснив причину наказания по губам, он снова приложил ладонь к её лбу.
  ― А-а-а... прекрати, ― громко закричала Марина.
  ― Не сопротивляйся, ― приказал Остап.
  ― Да ты псих, отстань от меня, ― требовательно закричала Марина, ― по-твоему, я должна молча терпеть побои?
  ― Должна, ― весьма уверенно заключил Остап. Одно рукой он хватал Марину за лоб с готовностью снова ударить её по губам. Но она сопротивлялась и повернула голову в сторону. Деревянным концом плети, а так же частью своей руки он начал придавливать её щеку, заставляя правильно лечь.
  ― А-а-а... отстань! ― закричала Марина в очередной раз.
  ― Не сопротивляйся, хуже будет, ― жестоко пригрозил Остап.
  ―А-а-а... ― неистово закричала Марина и начала в бешеном темпе мотать головой туда-сюда. Она была в шоке от происходящего. Не могла поверить в то, что это всё на самом деле.
   Марина не знала, что и думать по поводу происходящего. Естественно, из-за того, что она истерично мотала головой, Остап не мог шлёпать её губы. Но это Марину особо не утешало, ведь он настойчиво норовил продолжить эту странную порку.
  ― Вы захватили школу? Вы похитители? ― неожиданно предположила Марина. В ожидании ответа она посмотрела Остапу в глаза
  ― Нет, ― коротко ответил Остап, а потом резко ударил её по губе ремнём.
  ― А-а-а! Ты псих! Ты не имеешь права так бить учениц, ― нервно закричала Марина, ― и не имеешь права связывать нас.
  ― Имею, ― спокойным и уверенным голосом возразил Остап. Он попытался снова ударить её по губам, но Марина решительно отвернулась и закричала:
  ― А-а-а...
  ― Советую быть более вежливой и обращаться ко мне на "вы", ― высокомерно посоветовал Остап. Марина снова начала дёргаться и вырываться.
  ― Отпустите, вы не имеете право держать меня здесь.
  ― В воспитательных целях имею, ― ответил Остап и снова приложил ладонь к её лбу, другой рукой попытался ровно уложить её голову на кресле. Естественно, это не получалось. Марина упрямо отворачивалась.
  ― Вы кто такие? Вы точно не учителя, ― возмутилась Марина. Она решила всё же обратиться к нему на "вы" и в этом не упорствовала.
  ― Мы воспитатели, ― ответил Остап, ― я назначаю тебе 30 ударов по губам за порочные мысли.
  ― Да вы ненормальные, ― возмутилась Марина. Она косо посмотрела на Остапа, а он неожиданно начал отходить.
  ― Сопротивляться плохо, ― строго сказал Остап, шагая прочь от неё, ― за это ждёт отдельное наказание.
  ― Ты куда? ― взволнованно спросила Марина и следила глазами за учителем.
  ― Вы, ― деловито подправил её Остап. Он подошёл к выдвижным ящикам и вытянул один из них.
  ―Вели бы себя, как учитель... ― начала говорить Марина, но тут Остап резко её перебил с требованием:
  ― Молчи.
   Он взял странное сетчатое приспособление, похожее на маску для лица, и которое имеет продолжение с боку. Издалека эта штука напоминала чехол для спинки стула с выпуклостью для головы.
  ― Что вы задумали? ― взволнованно спросила Марина. Остап не спешил отвечать. Он молча подошёл к ней и принялся прикладывать странную маску к её лицу. Она пыталась помешать ему руками, но это не получалось сделать.
  ― А-а-а... помогите! ― истерично закричала Марина. Она уже начинала ощущать себя некой подопытной, страх накатил на неё с новой силой. Как только Остап приложил маску к её лицу, закрепил её на спинку стула. И он смог это сделать, несмотря на то, что Марина не переставала мотать головой. И вскоре поняла, что всё это приспособление гибкое и сетчатое. Оно способно изменять свою форму в зависимости от её движений.
  ― Не кричи, ― сказал Остап, ― тебе никто не поможет.
  ― Что это за москитная сетка? ― язвительно спросила Марина. Она будто устала кричать или поняла, что это бессмысленно.
  ― Это, чтобы ты не двигалась, и я смог как следует тебя наказать, ― ответил Остап невозмутимым голосом. Марина снова начала истерично дёргаться и закричала:
  ― А-а-а...вы психи! Отпустите немедленно.
  ― Скоро ты не сможешь так шевелить головой, ― обещал Остап и обеими руками потянулся к её голове. Он начал нажимать сетчатую маску, а та принимала форму её головы и лица.
  ― А-а-а... ― продолжила Марина орать.
  ― Почему ты кричишь? ― неожиданно спросил Остап. ― Я ещё не делаю тебе больно.
  ― Мне уже больно оттого, что я в руках ненормальных подонков, ― возмутилась Марина, заставляя себя успокоиться. Она надеялась как-то задеть учителя, но понимала, что сейчас он здесь главный. Задумал что-то ужасное... она ведь знала, что он задумал порку, но всё равно боялась.
   Остап усмехнулся впервые, за всё время, и мигом возразил:
  ― Психически я полностью здоров, даже если тебе иначе покажется.
  ― Что это значит? ― сразу же спросила Марина. Ей показалось, что он сказал эти слова не просто так.
  ― Сиди ровно, ― приказал Остап, заставляя её правильно уложить голову на кресле. И тут у Марины будто припадок случился. Вместо того, чтобы молча ждать от него ответа на свой вопрос, она снова начала мотать головой.
  ― А-а-а...хватит.
  ― Тише, тише, уже почти всё, ― успокаивающим образом сказал Остап. Он уложил её голову так, как сам того хотел, а после гибкая маска будто одеревенела.
  ― Что всё? Что Вы сделали? ― с большим испугом в голосе спросила Марина. Она больше не могла двигать головой совершенно нисколько.
  ― Временно обездвижил твою голову, ― спокойным голосом ответил Остап, ― чтобы не рыпалась.
  ― А-а-а! Помогите! ― громко закричала Марина. Она уже не знала, куда деться от страха. Её ноги холодели, а тело бросало в дрожь. Она невольно думала о том, что же этот псих сделает с ней сейчас? Марине казалось, что он не ограничится одной лишь поркой.
  ― Сейчас я ещё кое-что сделаю, ― сказал Остап и отошёл к выдвижному ящику. Теперь Марина не могла обернуться, следила за ним только глазами. Остап взял в руки какую-то мини отвертку и показательно приподнял её вверх.
  ― Что? Зачем это Вам? ― с испугом спросила Марина. От страха она не осмелилась фамильярничать и ругаться, и поэтому начала обращаться к нему, как к настоящему учителю: уважительно и на "вы".
   Остап ехидно улыбнулся, и это напугало Марину ещё сильнее. Она начала думать, что попала в руки к маньякам. И теперь неизвестно, что с ней будет... сожалела, что не пыталась бежать через окно или же не отыскала дверь. Будто даже забывала, что на всех окнах в этой школе стоят металлические решётки.
  ― Сейчас увидишь, ― ответил Остап и улыбнулся краем губ. Холодок пробежался по всему её телу. А сама Марина стала бояться за глаза... она уже воображала самое худшее. Зачем ещё ему могла понадобиться отвёртка? Чтобы продырявить её губы? Нос? Чем больше задумывалась Марина, тем сильнее боялась.
   Обеими руками Марина начала дёргать за стальную маску, которая удерживает её голову. Раз за разом она предпринимала безуспешные попытки освободиться, хныкала в истерике. И на её удивление, Остап не ругался на неё, хотя и смотрел в её сторону. На его лице была заметна улыбка.
  
   Глава 3. Считай
  
   Остап подошёл к Марине и посмотрел на неё с улыбкой.
  ― Что Вы задумали? ― испуганно спросила Марина. Неожиданно он потянулся к её правой руке и начал ремнём стягивать запястье. На кресле уже оказались специальные крепления, на которые до этого Марина не обратила внимания.
  ― Нет...нет...только не надо связывать и руки, ― испуганно и пискляво попросила Марина.
  ― Уже связал, ― с ухмылкой сообщил Остап и перешёл к её следующей руке, ― ты ведёшь себя слишком дерзко и грубо. Так не полагается нашим ученикам.
   Марина искоса на него посмотрела и продолжила испуганно хныкать:
  ― Нет...нет...
   Она дёргала руками, но, естественно, не могла помешать Остапу, связывать и запястья тоже. Он делал это быстро, будто в спешке. И очень умело...
  ― Не надо, ― умоляющим голосом попросила Марина. Она ни на секунду не забывала про отвертку, за которой Остап ходил специально. Ей снова чудилось нечто зловещее...
  ― Чего не надо? ― спросил Остап. Он смотрел на неё и приближался. Марину это пугало. Ей уже хотелось кричать, но она сдерживалась. Понимала, что крики только усугубят её положение.
  ― Ничего не надо, пожалуйста... ― взволнованным голосом попросила Марина: ― отпустите меня.
  ― Наказывать тебя не надо? ― спросил Остап.
  ― Не надо, прошу.
   Марина опустила взгляд и попыталась посмотреть вниз, на руку Остапа. Она была уверена, что он всё ещё держит ту маленькую отвёртку в одной из рук. И он точно взял её не просто, чтобы напугать её, а зачем-то ещё...
  ― Непослушных девочек всегда надо наказывать, ― ответил Остап.
  ― Прошу, нет... ― захныкала Марина: ― эхе... эхе...
  Конечно же, Остап видел, куда смотрит Марина.
  ― Это ищешь? ― спросил Остап и преподнёс отвертку ближе к её лицу. Марина только тогда смогла разглядеть её. Отвертка была крестообразная, с короткой металлической частью.
  ― Зачем это Вам? ― ещё раз спросила Марина. Стальная сетчатая маска, которая удерживала её голову, состояла из делений примерно 2*2. Она частично перекрывала ей глаза, нос, рот и остальные части её лица. Через маску Марина могла видеть, как и говорить, и дышать. Но дискомфорт ощущался, её страх возрастал.
   В следующее мгновение Остап потянулся с отвёрткой к её губам и начал что-то подкручивать на её маске.
  ― Готовлю тебя к наказанию, ― ответил Остап.
  ― К какому наказанию? ― спросила Марина испуганным голосом. Она закрыла глаза и тяжело вздохнула.
  ― Ты уже забыла, какое наказание я тебе назначил? ― спросил Остап с долей упрёка в голосе. Марина молчала. Ей было неприятно это вспоминать и отвечать ему. Остапу это неожиданно не понравилось.
  ― Отвечай, ― требовательно приказал Остап, продолжая подкручивать шурупчики на стальной маске. Марина уже догадалась, что он пытается оголить область её губ, снимает оттуда металлические деления, чтобы потом выпороть её губы ремнём. Стоило ей только подумать об этом, её сердце взволнованно забилось, а ноги почувствовали слабость.
  ― Не забыла, ― неохотно проговорила Марина.
  ― И какое же наказание я тебе назначил? ― спросил Остап.
  ― Зачем Вы это делаете? ― спросила Марина в ответ, посмотрев ему в глаза. Она уже чувствовала на себе психологическое давление. Но пугали не разговоры, а то, что он делает с ней... или собирается сделать. Марина всё ещё была уверена, что он собирается не только отшлёпать её по губам.
  ― Моя работа воспитывать и обучать, ― спокойным голосом объяснил Остап. Марина снова закрыла глаза и тяжело вздохнула.
  ― Пожалуйста...― тихо произнесла Марина.
  ― Ну, так что, ты помнишь, какое наказание я тебе назначил? ― переспросил Остап, возвращаясь к предыдущей теме разговора.
  ― Я не собираюсь отвечать на этот вопрос, ― упрямо и дерзко заявила Марина. В этот момент Остап как раз уже снял с её губ металлическую сеточку.
  ― Ничего, я тебе напомню, ― с ехидной улыбкой сказал Остап, внимательно разглядывая Марину. После этого он направился к тумбочке, чтобы отнести обратно отвёртку и частичку от её странной маски. Оттуда же взял в руки ремень с деревянной рукоятью.
  ― А-а-а... помогите, ― истерично закричала Марина, как только увидела ремень. Не то, чтобы она боялась порки, но всё это казалось ей возмутительным. Её никогда в детстве не пороли ремнём и вообще нисколько не били. Марина и не догадывалась, насколько порка может быть болезненной... а ещё ей казалось невероятно унизительным позволять себя бить какому-то учителю, когда даже её родители не делали этого.
  ― 30 ударов за порочные мысли, ― повторил Остап её наказание.
  ― Нет, Вы не можете... ― успела сказать Марина, и получила первый болезненный удар. Конечно же, второй, если учитывать, что он пытался пороть её в подвижном состоянии.
  ― Считай, ― строго приказал Остап.
  ― А-а-а... ― неистово закричала Марина. Боль показалась ей режущей, обжигающей. Она только подумала о том, что это ужасно больно, как вдруг получила следующий удар.
  ― Считай, ― снова повторил Остап. Но Марина, будто не слышала его слова, не воспринимала их.
  ― А-а-а...нет... ― закричала Марина. И, конечно же, Остап не медлил. Он сразу же ударил её снова.
  ― Советую считать, деточка, ― игривым нахальным голосом заговорил Остап. Но Марина хотела только кричать и не собиралась перед ним унижаться. Считать свои побои она воспринимала, как нечто в крайней степени унизительное.
  ― А-а-а...не стану я считать, псих, ― нервно закричала Марина.
  ― Знаешь, почему следует считать? ― спросил Остап. Не дожидаясь её ответа, он поспешил ударить её ещё раз, уже в четвёртый.
  ― А-а-а...хватит,― продолжала Марина кричать. Остап ударил её по губам ещё. Он убрал металлические части маски не только от её губ, но из носа тоже. Сильнее всего Марине было больно, когда удар приходился ей под нос. Её кожа уже саднила. Ощущения на губах и на носу были такие, как при сильной простуде. Будто она растёрла нос, пока шмыгала соплями... дышать становилось тяжело от волнения.
  ― Если не начнёшь считать, буду бить тебя, пока мне это самому не надоест, ― пригрозил Остап и наградил её очередным ударом.
  ― А-а-а... ― протяжно закричала Марина. Она по-прежнему не желала общаться с ним, и подчиняться унизительному требованию.
  ― Ну, хорошо, тогда продолжим, ― сказал Остап и снова её ударил. Марина только кричала:
  ― А-а-а...
   Но кричала она не только от боли. В основном в надежде, что её кто-нибудь услышит и придёт на помощь.
  ― Я буду бить, пока твои губки хорошенько не закровят, ― жестоко обещал Остап.
  ― А-а-а...не надо, ― протяжно взмолилась Марина.
  ― Считай, ― сурово повторил Остап. Она получала удар ремнём всякий раз, когда Остап что-то ей говорил. Так было и сейчас. Марине казалось, что её губы уже итак кровят... во всяком случае, по ощущениям.
  ― А...хватит, хватит, ― продолжала Марина умолять. Она будто только сейчас поняла, что всё серьёзно. Этот новый учитель и в самом деле собрался наказывать её поркой.
  ― Я не засчитываю твои удары, пока ты не начнёшь считать, ― нагло сообщил Остап. А после, ― снова её ударил.
  ― А...нет, пожалуйста, ― пискляво проговорила Марина, ― мне так больно.
  ― Ещё не больно, ― возразил Остап и снова её ударил.
  ― А-а-а...а... ― протяжно кричала Марина и впадала в ещё большую истерику. Ей казалось, что выхода нет, а рядом с ней самый настоящий мучитель. Он здесь, чтобы её пытать...
  ― Считай, ― в очередной раз приказал Остап.
  ― Двадцать, ― неожиданно крикнула Марина. Ей казалось, что именно столько раз он её ударил. Но Остап, конечно же, не принят такой ответ.
  ― Почему же не 30 сразу? ― возмутился Остап и немедленно наградил её очередным шлепком.
  ― Мне больно, больно... ― истерично проговорила Марина, вы давно меня бьёте...много раз...
   И последнее своё слово Марина не успела договорить. Остап прервал её речь следующим болезненным ударом по губе.
  ― А-а-а... ― закричала Марина с новой силой.
  ― Один, ― важно заявил Остап, как бы считая удар за неё.
  ― Один? ― пискляво возмутилась Марина. ― Вы меня давно уже бьёте, 20 точно...как минимум 15.
  ― Два, ― произнёс Остап размеренным голосом и снова её ударил.
  ― Вы собираетесь ударить ещё 30 раз? ― в ужасе спросила Марина. Она посмотрела в глаза Остапу, но на этот раз он ничего ей не ответил. Просто ударил и спросил?
  ― Будешь считать?
  ― А-а-а... ― вполголоса прокричала Марина, закрывая свои глаза. И, конечно же, незамедлительно получила очередной удар. Ей казалось, что её губы опухли. Они болели, как никогда, странным жаром отдавали к носу. Её плоть будто дышала, будто с её губ уже сняли кожу... от ужаса Марине хотелось орать и орать, но голос её уже начал пропадать.
  ― Считай, ― снова потребовал Остап. Ударил Марину по губам.
  ― Пять, ― произнесла Марина через силу. Снова получила удар.
  ― Уверена, что пять? ― спросил Остап.
  ― Да, ну пять же уже, ― истерично и уверенно ответила Марина, ― вы же 2 посчитали, а потом снова ударили 2 раза.
  ― Ты не считала, когда я ударял, ― напомнил Остап. И, конечно же, после сказанного снова её ударил.
  ― А-а-а...нет... не надо... ― прерывисто закричала Марина.
  ― Снова не считаешь, ― пожаловался Остап, и как обычно, после сказанного, безжалостно и сильно ударил Марину по губам.
  ― Это не может быть правдой, нет... ― пискляво проговорила Марина и захныкала: ― эхе... эхе...
   Остап больше ничего ей не сказал, а после, ― удары посыпались одна за другой.
  ― А...а... а...― со стоном вскрикивала Марина. Она получила по меньшей мере ещё 5 ударов, прежде чем осознала, что Остап не шутит. Он, действительно, собирается бить и бить её, пока ему это не надоест, ― пока не заставит её считать. От ужаса и боли Марина морально сдалась. Почувствовала себя униженной и раздавленной.
  ― Ладно, ладно, я буду считать, ― плаксиво обещала Марина.
  ― Считай, ― ответил Остап и снова её ударил.
  ― Три, ― ответила Марина.
  ― Не три, ― неожиданно возразил Остап. И он не отступал от своей привычки бить её всякий раз, когда сам что-либо скажет ей. Следующий удар она получила незамедлительно.
  ― А-а-а... ― неистово закричала Марина, нисколько не жалея свой охрипший голос. Она поняла, что он решил основательно поиздеваться над ней. Не только физически, но и морально. Сам сосчитал два, но теперь уже даже ответ "три" от неё не принимает.
  ― Считай, ― повторил жестоко Остап и снова её ударил.
  ― Скажи сколько? Сколько говорить? ― истерично переспросила Марина. ― Ведь два же было, ответ три должен был подойти.
   Из-за боли и шока Марина перестала логично размышлять. Не понимала, чего он хочет.
  ― Мы не ребусы тут отгадываем, ― сказал Остап и снова её ударил. У Марины началась ещё большая истерика.
  ― Скажи, скажи... ― требовала Марина объяснений.
  ― Ты считаешь, а я бью, ― объяснил Остап и ударил её по губам, ― ты ещё не произнесла один, чтобы говорить три.
  ― Ладно, ладно, один, ― истерично согласилась Марина. Наконец-то, она поняла, что он требует начать отсчёт сначала.
  ― Очень хорошо, ― издевательски сказал Остап. И следующий удар настиг её сразу же, как только он договорил свои слова.
  ― Два, ― как на автомате вскрикнула Марина. Она осознала, что этот ужас не закончится, если она не унизится и не насчитает 30 ударов. И обиднее всего было то, что он уже ударил её 30 раз...Марина не знала, сколько именно раз он её ударил, но ей казалось, что больше 30 точно.
  ― Очень важно считать удары, ― сказал Остап, продолжая бить её по губам.
  ― Три, ― произнесла Марина, будто игнорируя его слова. Но вскоре она поняла, что так и нужно делать. Он издевательски что-то рассказывает ей, а она прилежно считает удары.
  ― Когда ты считаешь удары, ты принимаешь наказание, ― объяснил Остап свою точку зрения. Естественно, сказав это, он снова её ударил.
  ― А....четыре... ― вскрикивая, торопливо произнесла Марина. И она очень боялась сбиться. Думала, что этот извращенец тогда точно начнёт к ней придираться. И не дай Бог, заставит начать считать сначала... но весь ужас заключался в том, что даже если произойдёт последнее, ей никуда от этого не деться. Получая удар за ударом, Марина поняла это наверняка.
  ― Ты принимаешь своё наказание? ― спросил Остап. Задав вопрос, он, как обычно, ударил её, не дождавшись ответа.
  ― Пять, ― произнесла Марина. Она не желала ему отвечать. Злорадно подумала: здорово, что он заставляет её считать, можно ему не отвечать.
  ― Отвечай, ― потребовал Остап. И на этот раз он не ударил её. Терпеливо ждал ответ.
  ― Эхе...эхе... ― слезливо захныкала Марина. Она закрыла глаза и начала облизывать свою верхнюю губу. Потом сразу же нижнюю. Она ощутила металлический привкус, и это означало, что её губы уже закровили. Он так сильно выпорол её... Марине хотелось плакать и кричать одновременно.
  ― Отвечай, ― весьма спокойным тоном повторил Остап, но возобновлять удары по-прежнему не спешил. Марина неосознанно пользовалась этим, чтобы сделать себе перерыв на отдых. Из-за попадания слюны на раны, её губы начали пощипывать сильнее. Она захныкала ещё громче:
  ― Эхе... эхе...
   Как и раньше, игнорировала требование Остапа. Она надеялась, что он ещё немного подождёт от неё ответ, но он уже успел смекнуть, что к чему.
  ― Думаешь, перестану тебя бить, если ты не ответишь мне? ― нервно спросил Остап и снова её ударил.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина и поспешила произнести: ― шесть.
  ― Я могу ещё и так делать, ― сказал Остап и снова замахнулся. Но на этот раз он ударил её не так, как делал это прежне. Остап повернул деревянную рукоять и ударил её торцом ремня. Марине показалось, что её губу на мгновение сильно отдавили и отпустили. Боль казалась ужасающей. А в каких-то участках будто кожу содрали...
  ― А-а-а... ― ещё громче вскрикнула Марина, но считать забывать боялась. Плаксиво произнесла: ― семь.
  ― Ещё будешь возникать? ― с поучающим тоном спросил Остап. Следующий удар не заставил её ждать, и снова пришёлся торцом плети. Марина зажала свои кулачки и выпучила глаза, смотрела прямо перед собой в потолок.
  ― Пожалуйста... ― жалобно взмолилась Марина, а потом произнесла счёт: ― восемь.
  ― Правила игры уяснила, деточка? ― издевательски спросил Остап. Бить её не спешил, и Марина ухватилась за это как за шанс получить очередной перерыв.
  ― Какие правила? ― торопливо спросила Марина.
  ― Я говорю, ― ты слушаешь. Я спрашиваю, ― ты отвечаешь.
  ― Хорошо-хорошо, ― истерично обещала Марина, ― только, пожалуйста...
  ― Что, пожалуйста? ― перебил её Остап и неожиданно ударил по губам ремнём. ― Не бить тебя?
  ― А-а-а... ― закричала Марина и машинально произнесла счёт: ― девять.
   Остап посмотрел ей в глаза и спросил:
  ― Ну, так, что? Отвечай на мой вопрос. Не бить тебя?
  ― Эхе...эхе... ― захныкала Марина, но она боялась просить не бить её. Будто знала, что так нельзя говорить. Хотела промолчать, но Остап требовательно велел:
  ― Отвечай.
   Марина удивилась тому, что и сейчас он её не ударил. Видимо, очень хочет получить ответ...
  ― Бей, накажи меня, ― произнесла Марина, затаив дыхание. Как она и ожидала, уже в следующую же секунду её настиг болезненный удар. Но Остап ударил её не торцом ремня, а как полагается. Это говорило о том, что он принимает её ответ.
  ― А... ― вполголоса простонала Марина и сказала: ― десять.
  ― Круглое число, ― с восторгом подметил Остап, снова её ударил, ― какого это получить одиннадцать ударов ремнём по губам?
  ― Больно, очень больно... ― жалобно пропищала Марина и на автомате повторила: ― одиннадцать.
  ― Теперь уже двенадцать, ― весело сказал Остап, наградив её очередным ударом.
  ― Двенадцать, ― пискляво произнесла Марина.
  ― Когда считаешь, наказание проникает до мозга. Ты чувствуешь её, как нельзя сильно, ― мудро рассудил Остап и замахнулся ремнём.
  ― А...да...да.... Тринадцать, ― со стоном вскрикнула Марина.
  ― Если бы сразу подчинилась, возможно, ты бы уже насчитала 30 ударов, ― издевательски подметил Остап. И, конечно же, сходу сразу же ударил её по губам.
  ― Четырнадцать, ― произнесла Марина, будто не обращая внимания на его слова. Остап продолжил рассказывать.
  ― А сейчас приходится терпеть больше положенного.
   Сказав это, Остап её снова ударил.
  ― Пятнадцать, ― произнесла Марина через силу.
  ― Не правда ли, это обидно? ― спросил Остап. Пока он её не бил, ждал ответ.
  ― Очень обидно, ― жалобно произнесла Марина и тяжело выдохнула из себя воздух, потом плаксиво захныкала: ― эхе...эхе...
  ― Терпи, ― жестоко приказал Остап и замахнулся ремнём. Режущий болезненный удар прошёлся по растерзанной губе Марины. И это заставило её болезненно вскрикнуть:
  ― А-а-а... шестнадцать.
   Теперь уже она считала на автомате, и даже не думала о том, что это унизительно. Так мечтала, чтобы поскорее всё закончилось. Только вот это не заканчивалось... она произнесла 16, а это означало, что впереди её ждёт ещё 14 ударов.
  
   Глава 4. Исцеление
  
   Остап посмотрел на Марину с ехидной улыбкой, и это до жути её обижало. Он будто сказал ей, что насмехается над ей, а она обязана всё это терпеть.
  ― Видела, других учениц? ― неожиданно спросил Остап и влепил ей очередной удар.
  ― А-а-а...семнадцать, ― с болезненным стоном произнесла Марина, а после заставила себя ответить на его вопрос: ― да, видела...
  ― И ты у нас будешь такой послушной, ― жестоко обещал Остап и снова её ударил.
  ― Восемнадцать...эхе...эхе... ― похныкивая, произнесла Марина. Она в очередной раз хотела спросить у него, почему они всё это делают с ней? Почему делают это с другими учениками? Судя по обстоятельствам, Марина поняла, что она не одна здесь такая мученица-ученица. Остап сам только что в этом признался. "Эти маньяки захватили школу" ― с ужасом подумала Марина.
  ― Ты уже становишься послушной, ― победоносно заявил Остап, ― замечаешь это?
   Остап не стал ждать от неё ответ. Поспешил поскорее нанести очередной удар.
  ― А-а-а... ― громко вскрикнула Марина, ― девятнадцать.
  ― Отвечай, ― потребовал Остап и незамедлительно ударил её снова.
  ― А...а... ―с содроганием прерывисто прокричала Марина. Она не была готова к двум ударам, которые пришлись одна за другой. На этот раз он был особенно жесток, даже не позволил ей отдышаться. И Марина знала почему. Это потому, что она оставила его без ответа.
  ― Двадцать, ― произнесла Марина, а потом ответила на вопрос Остапа согласием: ― да, я становлюсь послушной.
  ― Очень хорошо, терпи тогда, ― сказал Остап и незамедлительно ударил её снова. Майя с ужасом осознала, что он торопится. Хочет поскорее ударить её 30 раз.
  ― Двадцать один, ― произнесла Марина, сморщив брови в болезненной гримасе.
  ― Послушные у нас всегда терпят, ― дополнил Остап свои предыдущие слова. После, очередной удар настиг измученные губы Марины.
  ― Двадцать два, ― произнесла Марина, с трудом вбирая в себя воздух. Ей начинало казаться, что её губы вот-вот местами отвалятся, а кровь начнёт стекать по щеке вниз. Она с ужасом ожидала этого момента, но такого не происходило... и всё же, периодически она облизывала свои губы и понимала, что они кровят.
  ― Не забыла ещё, за что я тебя наказываю? ― неожиданно спросил Остап. И, конечно же, задав свой вопрос, он незамедлительно её ударил.
  ― Двадцать три, ― произнесла Марина, ― я не забыла.
  ― Не играй со мной, ― резко возмутился Остап её ответу. Он итак воздержался от удара, чтобы выслушать её... её ответ показался попыткой нервировать его. Остап разозлился и снова ударил её губы торцом ремня.
  ― А-а-а... ― протяжно закричала Марина и, похныкивая, произнесла счёт: ― двадцать четыре, эхе... эхе...
  ― Всегда отвечай по существу, ― поучительно приказал Остап и снова ударил её губы торцом ремня, ― иначе тебе всегда будет больнее, чем должно быть.
  ― А-а-а...эхе... эхе... ― пискляво продолжила хныкать Марина, ― двадцать пять.
  ― Не слышу твой ответ, ― пожаловался Остап, уже замахиваясь ремнём. Марина очень боялась, что он снова ударит её торцом ремня, но этот удар был обычным. Но она всё равно вскрикнула:
  ― А-а-а...двадцать шесть.
   Остап кинул на неё предосудительный взгляд и уже начал поднимать свою руку, чтобы ещё раз её ударить. Марина испуганно сказала:
  ― Отвечу-отвечу.... Пожалуйста.
  ― Кажется, тебе нужно лучше всыпать, ― с недовольством сказал Остап и всё-таки ударил её. Марина старалась держать себя в руках.
  ― Двадцать семь, ― произнесла Марина и, наконец, дала Остапу долгожданный ответ: ― Вы наказываете меня за плохие слова.
  ― За какие плохие слова? ― спросил Остап и поспешил ударить её снова.
  ― А-а-а... ― вскрикнула Марина и торопливо ответила ему: ― за порочные, нечестивые... за то, что я плохо подумала о вас.
   Остап выслушал её и уже начал поднимать руку, чтобы ударить в следующий раз. И тут Марина с ужасом осознала, что сбилась со счёта. Забыла произнести "двадцать восемь", а ведь раньше всегда счёт произносила сперва... её сердце замерло от волнения, а рот на автомате вскрикнул:
  ― Двадцать восемь.
  ― Опоздала, деточка, ― жестоко произнёс Остап и ударил её особенно сильно.
  ― А-а-а... ― вскрикнула Марина, глядя в его глаза. Она не видела в нём ни капли жалости, но заставила себя снова произнести: двадцать восемь.
   Марина понимала, что нет смысла произносить большее число. Он же не засчитал 28, а если она произнесёт другое число, этот удар пойдёт впустую. Он же любит так с ней поступать. Пытается унизить, не засчитывая удары. Марине приходилось подчиняться его правилам. Остап натянул губы в ехидную ухмылку и снова её ударил. На этот раз ничего не сказал.
  ― Двадцать девять, а... эхе... эхе... ― произнесла Марина и вскрикнула... ей уже казалось, что её мучениям скоро настанет конец. Так надеялась на это. А ещё ей стало обидно, что из-за собственной забывчивости она получит на один удар больше.
  ― Как думаешь, последний удар должен быть особенным? ― с ухмылкой спросил Остап, глядя ей в глаза.
  ― Пожалуйста... ― простонала Марина. ― За что?
  ― Кажется, ты только что сказала за что, ― напомнил Остап и ударил её губы ремнём.
  ― А-а-а... ― неистово и протяжно закричала Марина. Она уже чувствовала освобождение. Про себя уже проговорила тридцать, но только не заметила, что не сделала этого вслух.
  ― Захотела оттянуть удовольствие? ― насмешливо спросил Остап и быстро наградил её очередным ударом. ― В этом я с удовольствием помогу.
  ― Тридцать, тридцать, ― истерично закричала Марина, ― пожалуйста, хватит.
   Остап втянул в себя свою нижнюю губу и странным образом вздул ноздри. Это делало его свирепым и ужасным. А на его лице были заметны нотки удовлетворения собой и проделанной работой.
  ― Пожалуйста, Вы теперь отпустите меня? ― плаксивым голосом спросила Марина, глядя в глаза своему мучителю. Остап согнул указательный палец и задумчиво потёр свой подбородок.
  ― Ты была наказана за порочные мысли, разве можно плохо думать о своём учителе?― спросил Остап, меня тему разговора.
  ― Я больше не буду плохо о Вас думать, ― испуганно обещала Марина. Она была готова сказать всё, что угодно, лишь бы он отпустил её.
   Остап прищурил глаза и кинул на неё внимательный, изучающий взгляд.
  ― Это приличная школа, ― повторил он некогда сказанные слова, ― здесь даже думать о насилии запрещается.
   "Можно подумать, что моральное насилие не в чёт"― нервно подумала Марина, сморщив брови. Естественно, высказывать этот гонор она не стала, вместо этого жалобно проговорила:
  ― Пожалуйста. Вы же обещали, что наказание будет только 30 ударов. Отпустите меня.
  ― Когда ты вошла в этот кабинет, за что должна была получить наказание? ― спросил Остап. И в этот момент её сердце замерло от ужаса. Его слова означали, что она ещё будет наказана...
  ― Эхе...эхе... ― слезливо захныкала Марина, закрывая свои глаза.
  ― Отвечай, ― потребовал Остап.
  ― Я не знаю, ― всё так же пискляво проговорила Марина.
  ― За опоздание на урок, ― напомнил Остап.
  ― Простите меня...простите, пожалуйста, ― истерично начала умолять Марина, ― я больше никогда не буду опаздывать, я же не знала порядков...
  ― Довольно, ― суровым голосом произнёс Остап и принялся отходить к стеклянной тумбочке. Выдвинул один из ящиков и принялся что-то высматривать внутри.
  ― Что вы собираетесь делать? ― испуганно спросила Марина, а потом истерично закричала: ― нет, а-а-а! А...
  ― Я всего лишь беру салфетку, ― спокойным голосом сообщил Остап. Столь утешительный ответ удивил Марину и мигом заставил её замолчать.
  ― Зачем? ― писклявым голосом спросила Марина.
  ― Сейчас узнаешь, ― загадочно ответил Остап. Конечно же, она и сама могла догадаться, зачем нужна салфетка? "Должно быть, собирается протереть кровь с моих губ, ― подумала Марина, ― и зачем делать из этого тайну?" На последний вопрос Марина уже не могла ответить.
   Вскоре Остап подошёл к ней с тканой салфеткой на руках и с какой-то прозрачной склянкой. Внутри баночки был странный голубоватый состав. Но Марина не успела спросить, что это. Остап разложил салфетку на своей ладони, а потом резко прижал к её губам.
  ― А-а-а...не надо... ― прокричала Марина от боли. Она почувствовала, что салфетка липнет к её губам. И это точно означало, что её губы кровят не настолько сильно, чтобы протирать с них кровь. И всё же, Остап явно считал, что это не так.
  ― Надо,― возразил Остап и принялся убирать салфетку с её губ. Остап посмотрел на салфетку и понял, что она всё-таки немного запачкалась кровью. Он тут же приложил кровавый участок к ноздрям Марины.
  ― Пожалуйста...а-а-а...― со стоном прокричала Марина.
  ― Чем пахнет? ― спросил Остап и начал жестоко тереть салфеткой под её носом. Марина была в шоке и закричала ещё громче:
  ― А-а-а...прошу...а...
  ― Отвечай, ― потребовал Остап, продолжая растирать её измученную, избитую кожу. Марина выпучила глаза и смотрела в потолок. Всё ещё не верила тому, что происходит... "Неужели всё это на самом деле?" ― думала Марина.
  ― Мы так ещё долго можем стоять, ― жестоко сказал Остап. В этот момент он зажал салфеткой её нос и начал трясти туда-сюда.
  ― Ну, кровью пахнет! Кровью! ― вскрикнула Марина. А между тем она не была уверена, что кровь вообще пахнет... этот крик скорее был проявлением её истерики.
  ― Хочешь, вылечу твои губки? ― спросил Остап. В этот момент он перестал тереть её нос салфеткой, и Марина смогла заговорить с ним.
  ― Как вылечите? Каким-нибудь кремом намажете? ― предположила Марина и посмотрела на склянку, которую Остап держал в левой руке.
  ― Скорее, гелем, ― с лёгкой улыбкой на лице пояснил Остап. В этот момент он приподнял склянку с голубой жижей повыше и показал её Марине. Она сомневалась в том, что это странное желе может её вылечить, и всё же питала надежду...
  ― Ладно, вылечите, ― произнесла Марина, закрыв глаза, потом захныкала: ― эхе... эхе... мне так больно.
   Остап отложил салфетку, запачканную в крови на её колено, а сам принялся открывать склянку. Горловина у маленькой бутылочки была довольно узкая, но указательный палец Остапа уместился на ура. Он погрузил в голубую жижу кончик своего пальца и как бы черпанул состав. Потом приблизился к Марине, с готовностью намазать её губы.
  ― Ну что? Готова? ― весело спросил Остап.
  ― Это сделает мне больно? ― предположила Марина.
  ― Ещё как! ― усмехнулся Остап. В этот момент он отошёл к тумбочке и оставил склянку поверх неё.
  ― Я уже не уверена, что хочу, ― взволнованно, но шутя, сказала Марина. Она итак предполагала, что ей будет больно. Думала, что так же, как обычно бывает при обеззараживании.
  ― Поздно, деточка, ты уже сказала "да", ― напомнил Остап и резво возвратился к ней. Марина не понимала, почему он тянет время? Мог бы уже давно намазать эту штуку на её губы, а потом уже убирать принадлежности. Но делиться мыслями Марина не стала. Терпеливо ждала, когда придёт время для лечения.
  ― Вы потом хотите ещё меня бить? ― взволнованно предположила Марина. Она неожиданно вспомнила, что Остап сказал, будто бы она ещё не до конца наказана...
  ―Не обязательно всегда наказывать только губы, ― ответил Остап и потянулся наверх. Поначалу Марина не поняла, зачем, но вскоре он начал разворачивать в её сторону круглое навесное зеркало. Теперь это кресло ещё больше напоминало стоматологическое.
  ― Зачем это? ― взволнованно спросила Марина. Она снова думала не о том. С ужасом фантазировала, что этот "ненормальный учитель" может что-то сделать с её зубами.
  ― Не хочешь посмотреть на свои губки? ― поинтересовался Остап, устанавливая зеркало ближе к её лицу. Конечно же, Марина взглянула на свои губы раньше, чем ответила ему. Сразу же вскрикнула, зажмурив брови:
  ― А-а-а...какой ужас.
  ― А теперь смотри внимательно, ― сказал Остап и приблизил указательный палец с гелем ближе к её губам.
  ― Надеюсь, это будет не слишком больно, ― произнесла Марина и уже почувствовала нежное прикосновение Остапа. Несмотря на то, что он грубо высек её губы, исцеляющей мазью намазывал очень бережно.
  ― Это будет слишком больно, ― неожиданно обещал Остап.
  ― А... ― почти шёпотом произнесла Марина и выдохнула. Она не могла понять, больно ей или нет. На мгновение даже показалось, что ей становится приятно. Но в последнем не была уверена... она ещё раз взглянула на своё отражение в зеркале, прищурилась и начала изучать ранки на своей губе.
  ― Ну, как ощущения? ― с ухмылкой спросил Остап.
  ― А...а... ― чуть громче вскрикнула Марина. Уже в следующее мгновение поняла, что боль на губах становится сильнее. Это будто превращается в жжение.
  ― Пошла реакция! ― весело сказал Остап. А Марина тем временем приходила в ещё больший ужас. Начала истерично кричать:
  ― А...а-а-а...что это? Что?
  ― Исцеление, ― весьма уверенно заявил Остап.
  ― А-а-а! Нет...это всё ложь... ― пискляво возразила Марина, ― это кислота! А-а-а...
   Марина кричала громко и протяжно, изнемогая от ужаснейшей боли. С каждой следующей секундой её боль усиливалась. Состав на её губах ещё сильнее начал казаться кислотой. Он будто проникал всё глубже под её кожу, до самых костей её челюсти. Марина не понимала, что это? И как такое вообще возможно? В ответ на её утверждение о том, что это кислота, Остап приподнял указательный пальчик выше и показал ей. Как бы хвастался, мол, у него не болит.
  ― А-а-а...кислота....а-а-а... ― продолжала истерично выть Марина. Её боль только усиливалась, будто охватила всю её голову и даже шею. И это была не просто боль, а именно ― прожигающая боль.
   Остап приблизился к Марине сбоку и приложил ладонь к её лбу, посмотрел ей в глаза. Естественно, сама Марина истерично дёргалась и видела только свое отражение.
  ― Деточка, ты в Аду, ― неожиданно сказал Остап. Его ладонь слегка охлаждала её лоб, но легче Марине не становилась. Боль постепенно начала переходить в её кости. И это было страшнее всего. Марина не понимала, что происходит.
  ― В каком Аду? Ты что несёшь? ― спросила Марина быстро, а после истерично закричала: ― а-а-а...
   Она начала жмурить глаза, но Остап неожиданно требовательно закричал:
  ― Глаза открывай, смотри!
  ― А-а-а...― продолжала в ужасе кричать Марина. Закрыв глаза, она увидела оранжевые искры, ― будто пламя. А между тем, её боль усиливалась, переходила в остальные части тела. Вскоре у неё заболели кости на руках, в рёбрах и даже в позвоночнике. Боль продолжала распространяться ниже к ногам, будто лишала её подвижности. Но в последнем Марина не была уверена. Она и сама не хотела шевелиться из-за нестерпимой боли. Ей казалось, что из её костей что-то вытягивают, а кровь будто закипала.
  ― Уже почти восстановилась, ― сказал Остап. Марина изнемогала от боли, но всё равно услышала его слова. Она заставила себя приподнять веки и посмотрела в зеркало. Её припухшие красные губы бледнели. На мгновение Марина решила, что это у неё кожа обуглилась и покрылась волдырями. От ужаса она снова закричала:
  ― А-а-а...сотри это с меня, сотри!
   И когда она это кричала, боль охватила всё её тело. Марине казалось, что ей уже ничто не поможет...
  ― Что стирать? ― спокойным голосом спросил Остап. ― Там ничего нет.
   Марина ещё раз посмотрела на свои губы и поняла, что бледные участки кожи на её губах ― это вовсе не волдыри. Её кожа, действительно, восстановилась, и так быстро... Марина не могла найти этому объяснение. Она убедилась в том, что Остап намазал её отнюдь не кислотой, но продолжала орать:
  ― А-а-а... хватит... хватит...
  ― Я ничего не делаю, ― усмехнулся Остап.
  ― Больно... больно... ― жалобно продолжала кричать Марина. Боль постепенно уже утихала, но только не её ужас. А ей хотелось кричать и кричать бесконечно. Сердце будто вырывалось из груди. И Марина думала о том, как же всё это выдерживает? Ей казалось, что от такой боли она должна была потерять сознание...
   Марина зажмурила глаза и снова увидела пламя. Но она думала, что всё это ей только кажется. Ведь Остап сказал ей, что она находится в Аду. Марина решила, что придумала себе это пламя... и вскоре оно стало плавно исчезать, как и её боль.
  ― Скоро пройдёт, ― обещал Остап и язвительно напомнил: ― ты сама этого хотела.
  ― А-а-а...нет! ― громко закричала Марина.
  ― Исцеление ― это всегда боль.
  ― А-а-а... ― продолжила Марина кричать, но теперь уже из-за упрямства. Она почувствовала, что с каждой следующей секундой её боль уменьшается.
  
   Глава 5. Указка
  
   Марина находилась в шоке и не верила в то, что всё это по-настоящему. Вскоре её тело полностью перестало болеть, как и губы, которые уже не выглядели избитыми и опухшими.
  ― Так не бывает, ― вполголоса произнесла Марина, глядя на своё отражение в зеркале.
  ― Что, деточка, начинаешь мне верить? ― с ухмылкой спросил Остап.
  ― Во что верить? ― спросила Марина. Она закатила глаза в сторону Остапа и смотрела на него вопросительно. Но они оба знали, о чём разговор. Остап спросил, верит ли она в то, что находится в Аду.
  ― Думаю, твои ручки уже можно освободить, ― сказал Остап, не отвечая на её вопрос. И в этот момент он принялся расстёгивать её ремни на запястьях. Делал это Остап, нажимая на какие-то кнопки, позади кресла. И это тоже казалось Марине чем-то сверхъестественным. Разве существуют такие механизмы, которые работают на расстоянии? Хотя, задумавшись, она вспоминала про свой автомобиль, который тоже открывался по нажатию кнопки. Но ведь это не автомобиль, ― всего лишь пряжка на ремне.
  ― Пожалуйста, отпустите меня, ― жалобно проговорила Марина, глядя в глаза Остапу.
  ― Будешь себя хорошо вести? ― спросил Остап. Естественно, ничего не обещал, но и "нет" не говорил.
  ― Буду, буду, обещаю, ― взволнованно соврала Марина. Конечно же, она не собиралась хорошо себя вести. Мысленно уже запланировала побег при первой же возможности.
  ― Тогда я сниму с тебя эту маску, ― сказал Остап и нажал ещё какую-то кнопку позади её кресла. Сетчатый металл сразу же стал гибким и начал отделаться от её головы. Остап бережно забрал приспособление для удержания головы и отнёс её обратно на тумбочку. Марина испуганно оглядывалась по сторонам. Этот кабинет всё-таки выглядел её школой, полы, во всяком случае, точно. А также люстра, двери, окна... много чего. Чем больше сходств Марина искала, тем больше их находила.
  ― А это? Развяжите меня? ― попросила Марина, хватаясь за ремни на талии и груди. Остап отошёл в другой угол комнаты и спрятался за белой ширмой.
  ― Ты не уйдёшь, пока я не накажу тебя, ― важно напомнил Остап, чуть повышенным голосом. Он не грубил и не старался казаться строгим, просто подумал, что иначе она плохо его услышит.
  ― Вы уже наказали, ―ответила Марина и приложила ладонь к своей груди. В лёгких она ощущала странную тяжесть, похожую на сильное волнение. У неё будто сердце болело, но это была не совсем боль... страх сковывал всё её существо.
  ― За опоздание ещё не наказал, ― напомнил Остап и пожаловался, ― кажется, я уже в третий раз это говорю тебе.
  ― Пожалуйста, не надо... ― жалобно попросила Марина. Она сморщила брови и смотрела на дверь, из которой вошла сюда. Остап всё ещё находился за ширмой и звенел какими-то предметами. Эти звуки особенно сильно её пугали.
  ― У нас так не бывает. Если провинилась, то будешь наказана, ― важно сообщил Остап.
  ― Что Вы там делаете? ― спросила Марина. Страх её только возрастал, а ноги хотели бежать. Она разговаривала с Остапом, а сама не переставала ощупывать и дёргать пряжку на ремне.
  ― Готовлю всё, что нужно, ― ответил Остап.
  ― Для чего? ― спросила Марина. Впрочем, ответ она итак уже знала.
  ― Для твоего наказания, разумеется, ― спокойным голосом разъяснил Остап.
  ― Что вы задумали? ― спросила Марина. Она снова подёргалась, а потом одной рукой погладила свои губы. Всё ещё не верила в то, что они абсолютно здоровы. Будто и не порол её никто...
  ― Скоро узнаешь, деточка, ― игриво ответил Остап.
  ― Вы меня пугаете, ― взволнованно пожаловалась Марина, ― чем Вы звените?
  ― Подготавливаю принадлежности, ― повторил Остап то, что уже говорил.
  ― Такие звуки, будто операционный стол готовите, ― сказала Марина.
  ― Это чтобы твои нервишки растрясти, ― с ухмылкой пояснил Остап. И звуки в этот момент начали утихать, а в следующее мгновение он выглянул из-за ширмы. Остап тащил за собой телегу с медицинскими принадлежностями. Действительно, будто с операционным принадлежностями. Марина в ужасе схватилась за сердце.
  ― Что Вы задумали? ― испуганно спросила Марина, уже в который раз задавая ему один и тот же вопрос.
  ― Кажется, я уже говорил, что, ― с ухмылкой ответил Остап, и подёргал бровями.
  ― Вы собираетесь пытать меня? ― предположила Марина. Выражение его лица сразу же сделалось ехидным. Остап более шустро двинулся в её сторону. Марина смотрела только на телегу, которую он тащит за собой. Она выглядела, как двухэтажная полка на колёсиках. И даже когда Остап тащил эту телегу, на ней звенели какие-то металлические предметы. Марина предполагала, что это инструменты для пытки. Но ничего не видела...
   Не прошло и минуты, Остап подкатил телегу к её креслу. Теперь Марина могла удобно разглядеть всё, что на ней лежит. На второй полке телеги лежал пластиковый контейнер со всякими пугающими принадлежностями. А внутри были видны скальпели разных размеров, многообразие пинцетов и ножниц, молоток и кол на рукоятке. Всё это устрашающе звенело, ударяясь друг о друга.
  ― Пожалуйста, не надо, ― жалобно взмолилась Марина.
  ― Не туда смотришь, ― усмехнулся Остап и указательным пальцем постучал по поверхности стеклянной телеги. Наверху лежала пластиковая указка, ножницы и катушка с коричневой нитью, напоминающая резину. И если приглядеться, можно было заметить изогнутую иглу, которая совсем неприметно лежала на стекле посередине телеги.
  ― Что Вы задумали? ― снова спросила Марина с испуганным голосом. Остап взглянул на телегу и взял указку, как бы погладил ею ладонь своей второй руки.
  ― Ты неправильно формулируешь свой вопрос, ― с ухмылкой заважничал Остап и поучающим взглядом посмотрел ей в глаза, ― ты хотела спросить, как именно я хочу наказать тебя?
  ― Как? ― спросила Марина и тоже посмотрела ему в глаза.
  ― Вытягивай руки, ― сразу же потребовал Остап. Дыхание Марины замерло, а сама она продолжала смотреть ему в глаза. Ничего не делала и не говорила. Выдержав недолгую паузу, Остап спросил: ― попытаешься спорить со мной?
   Учитывая то, как недавно он выпорол её губы, Марина боялась сопротивляться. Она даже была уверена, что у него здесь имеются приспособления для удержания рук... не хотела, чтобы он снова связал её руки. Тогда уж он точно будет бить её пальцы, пока полностью их не отдавит. А потом исцелит тем странным составом? Марина до жути этого боялась. Она тяжело выдохнула и посмотрела прямо перед собой, потом начала медленно вытягивать руки вперёд. Марина расположила ладони тыльной стороной вверх. Почему-то считала, что так и надо.
  ― Становишься послушной, ― довольным голосом утвердил Остап и незамедлительно замахнулся указкой. Удар пришёлся на все её четыре пальца. И Марина услышала неприятный звук, будто треск от удара о кости.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина и тяжело выдохнула. Её пальцы сразу же сильно заболели изнутри и снаружи. Но, несмотря на это, она не убирала свою руку. Послушно продолжала держать их навису, будто ожидая следующего удара. И что самое неприятное, ― она знала, что следующий удар не заставит себя долго ждать.
  ― На меня смотри, ― потребовал Остап. На тот момент Марина зажмурилась, представляя, что всё это не по-настоящему. Увы. Остап не позволял ей позабыть реальность. Издав свой новый приказ, он снова ударил её указкой по пальцам.
  ― А-а-а... ― снова вскрикнула Марина и заставила себя повернуться в его сторону. Она взглянула Остапу в глаза и ждала...
  ― Принимаешь своё наказание? ― спросил Остап и ударил её в третий раз. На мгновение Марина снова зажмурилась и закричала:
  ― А-а-а...да...
  ― Смотри мне глаза, когда я тебя бью, ― поучительно приказал Остап. И, конечно, после сказанного, он снова замахнулся указкой. Всё это время Марина надеялась, что если подчинится и вытянет свои руки, он не станет её долго наказывать. Будто поняла, что ошиблась...
  ― А-а-а... ― продолжала Марина кричать, а потом жалобно захныкала: ― эхе... эхе...
   Естественно, ей было тяжело смотреть ему в глаза, ― неприятно. Марина чувствовала себя униженной и раздавленной в моральном плане.
  ― Если не будешь смотреть мне в глаза, снова заставлю считать, ― пригрозил Остап, ударив её в очередной раз. А потом важно пояснил: ― до тридцати.
  ― А-а-а...нет...прошу... ― пискляво взмолилась Марина.
   Остап сразу же вытянул и раскрыл указательный и средний палец своей свободной руки, как бы изобразил ножнички. Потом, помахивая рукой, направил кончики пальцев к своим глазам. Ещё до того, как Остап начал говорить, Марина поняла, что он снова ругает её за попытку закрывать глаза.
  ― В глаза, ― строго сказал Остап, повелевая Марине смотреть ему в глаза. А после замахнулся и сильно её ударил.
  ― А-а-а... ― прокричала Марина, теперь уже, глядя ему в глаза. Остап начал говорить неприятные, раздражающие вещи.
  ― Когда смотришь в глаза своему мучителю, наказание кажется более болезненным. Не так ли, деточка? ― спросил Остап и снова её ударил.
  ― А...да... ― вскрикнула Марина. Она дёрнулась, желая опустить голову и зажмуриться. Смотреть на Остапа становилось ещё более обидно и неприятно.
  ― Готов поспорить, что тебя ещё не били указкой по пальцам? ― весьма утвердительно спросил Остап и наградил её очередным ударом.
  ―А...не били, ― ответила Марина, сморщив брови. Она всё ещё заставляла себя смотреть на него. Боялась отвести взгляд.
  ― Слышишь, как твои косточки хрустят? ― спросил Остап и ударил её особенно сильно. Он будто желал продемонстрировать, насколько громко и безжалостно указка ударяет её пальцы.
  ― А-а-а... прошу... ― жалобно проговорила Марина, ― я больше не буду...
  ― Чего не будешь? ― спросил Остап и снова ударил её. Теперь уже, с привычной силой.
  ― Опаздывать не буду.
  ― Сейчас я наказываю тебя не за опоздание, ― неожиданно заявил Остап.
  ― Как? А что? ― испуганным голосом спросила Марина и ещё сильнее сморщила брови. Она прекрасно поняла, что он хотел сказать. Раз сейчас бьёт её пальцы не за опоздание, значит, основное наказание ждёт её впереди. От ужаса Марина захотела громко закричать. Хотела наговорить ему гадостей, но сдерживалась.
  ― Маленькое вступление, ― сказал Остап, зажав свои губы. В этот момент он снова её ударил.
  ― А-а-а...― громко вскрикнула Марина, глядя ему в глаза. И она не понимала, почему терпит всё это? Почему подчиняется ему и сидит с вытянутыми руками? Это казалось таким унизительным, а ещё, ― нелепым. Он же учитель её. Он должен преподавать предмет, а не бить её... Марину заставлял подчиняться страх и мысли о неизбежности наказания. Но после последнего удара её пальцы будто на автомате искривились. Она хотела зажать кулачки, но сама продолжала смотреть в глаза Остапу.
  ― Разверни ладони, ― неожиданно потребовал Остап.
  ― Эхе...эхе... ― захныкала Марина и не выдержала, зажмурилась и опустила голову, но она не решалась отвернуться от него.
  ― Если не будешь слушаться, этот маленький этап затянется, ― пригрозил Остап. Он будто сказал ей, что свяжет её руки в нужном положении и будет бить и бить... у Марины замерло сердце от ужаса и жалости к самой. Но она услышала его и подчинилась. Для начала открыла глаза и посмотрела на него, а потом начала разворачивать ладонь.
  ― Пожалуйста... ― тихо проговорила Марина, глядя ему в глаза.
  ― Умничка, ― похвалил её Остап и теперь уже ударил по внутренней части её ладони.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина. Ей было не слишком больно, но она всё равно хотела кричать. Теперь уже убедилась в том, что он намерен её мучить и мучить... и ещё долго. Но она ничего не может сделать. Сидит тут и помогает ему издеваться над собой. Вытягивает свои руки, чтобы ему было удобно её бить. Это унижение невозможно было принять без криков.
  ― Послушных особенно приятно наказывать, ― издевательски сказал Остап, прежде чем ударить её во второй раз.
   Марина с достоинством приняла следующий удар и не стала кричать. Сморщила брови в болезненной гримасе, и спросила:
  ― Что Вы потом собираетесь делать со мной?
  ― Потом самое интересное, ― с ухмылкой ответил Остап и ударил её ещё раз. Это был уже третий удар по внутренней части её ладони. Марине казалось, что её ладони чешутся. Стало возникать странное чувство, что эти удары становятся приятными для её кожи. Если бы только кости не болели... они болели всё сильнее и сильнее. И после каждого следующего удара, эта боль становилась всё более нестерпимой, раздражающей нервы.
  ― Что потом? ― спросила Марина, всё также сморщив брови. Ей по-прежнему хотелось кричать, но теперь уже она сдерживала свои эмоции. Её сильно задели слова Остапа. Он ведь сказал, что ему приятно наказывать её, послушную. Марина решила, что ему приятно наказывать её потому, что она вытягивает руки, разрешает себя наказывать, и при этом кричит, постоянно его глупо умоляет. Обида комом подкралась к её горлу и взывала к ещё более сильному унижению, повелевала ей расплакаться. Но Марина держалась и решила не доставлять Остапу удовольствие своими криками. Отвлекала себя от боли разговорами с ним.
  ― Тебе не кажется, что за опоздание неправильно наказывать ручки? ― спросил Остап в ответ на её вопрос. И, конечно же, после сказанного, не забыл её сильно ударить.
  ― А... ― почти шёпотом вскрикнула Марина и тяжело выдохнула.
  ― Отвечай, ― потребовал Остап, издевательски продолжая бить указкой её пальцы. От боли Марине захотелось снова закричать громко во всё горло, но она снова сдержала свои эмоции. Она не хотела проявлять слабость, как бы больно не было. Упрямо не хотела угождать Остапу своими криками. Теперь, после каждого удара, она только и думала о том, насколько ему приятно слышать её крики. Видеть измученное выражение её лица... но Марина понимала, почему он её ударил во второй раз, почти не разрешив отдышаться. Он не любит, когда без ответа оставляют его вопросы. Вместо того, чтобы вскрикнуть, Марина ответила ему:
  ― Неправильно наказывать ручки.
   И раз уж Остап заговорил об этом, получается, он скоро перестанет бить её по рукам. Марина очень на это надеялась.
  ― Какое место нужно наказывать? ― спросил Остап. Не дожидаясь её ответа, он замахнулся указкой и в очередной раз нанёс её пальцам сильнейший безжалостный удар.
  ― А-а-а...не знаю, ― сдалась Марина и вскрикнула. Ей показалось, что теперь он специально старается бить её сильнее. Хочет заставить кричать и стонать от боли. Марине уже казалось бессмысленным сопротивляться. Она унижена, сильнее некуда. Какая теперь разница, признается в этом самой себе или же нет?
  ― А если подумать? Какое место нужно называть за опоздание? ― повторил Остап свой вопрос. Снова её ударил.
  ― А-а-а...не знаю, ― всё так же вскрикнула Марина.
  ― Тогда давай поэтапно разберёмся в твоей вине, ― предложил ей Остап и поспешил ударить ещё раз.
  ― А-а-а...эхе...эхе... ― жалобно захныкала Марина. Она не знала, сколько раз он её ударил, но эта порка становилась такой же ужасной и болезненной, как предыдущая... указка Остапа была сделана из плотной, но гибкой резины. Чем-то напоминала упругую плеть. Марина подумала, что только благодаря этому он ещё не переломал все её кости... если бы указка оказалась деревянной, ей бы точно не поздоровилось. И всё же, этот маленький факт слабо утешал Марину. Её пальцы болели всё сильнее и сильнее.
  ― Почему ты опоздала? ― спросил Остап. И на этот раз после сказанного, он не спешил ударять её по пальцам указкой. Ждал ответ на свой вопрос.
  ― Я ходила в туалет, ― выпалила Марина. Она всегда только так оправдывалась за опоздание на урок после перемены.
  ― Уверена? ― переспросил Остап и теперь уже ударил её по пальцам. Его недоверчивый вопрос прозвучал как сомнение. Марина была убеждена в том, что он знает о её лжи, но всё равно ответила:
  ― Уверена.
  ― Ну, получай, раз уверена, ― сказал Остап и в очередной раз замахнулся указкой. Марина решила не признаваться в истинных причинах своего опоздания.
  
   Глава 6. Ты умерла
  
   Остап был недоволен лживостью Марины и показательно старался бить её сильнее. Она стиснула зубы и терпела это с криками:
  ― А-а-а...
   Остап заметил, что она начала зажимать пальцы. Возможно, делала это неосознанно, стараясь избежать удара. Он зажал губы и внимательно посмотрел на её руки. Потом кончиком указки погладил её руки.
  ― Пальцы выпрямляй, ― жестоко потребовал Остап.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина. Раз уж он смотрит на её пальцы, и она решила посмотреть туда же. Выпрямила свои пальцы сразу же, как только потребовал Остап.
  ― Эти пальчики должны с благодарностью ожидать следующего удара, ― сказал Остап и резко ударил её снова.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина с писклявым воем. Теперь уже она не хотела терпеть побои с достоинством, горделиво помалкивая. Кричать ей нравилось больше, чем сидеть молча, стиснув зубы.
  ― Они ждут удара? ― спросил Остап и снова её ударил.
  ― Да, ждут, ― ответила Марина и совсем повернула голову в сторону стены.
  ― На меня смотри, ― грубо приказал Остап. И, конечно же, незамедлительно ударил её снова. Боль на её костяк становилась нестерпимой. Марине стало казаться, что её пальцы перестают её слушаться. Болят везде-везде-везде...
  ― Пожалуйста, ―жалобно проговорила Марина и даже осмелилась напомнить, ― вы же сказали, что накажете другое место.
   Она боялась так говорить, но уже чувствовала, что не в силах терпеть эти побои по пальцам.
  ― Хочешь, чтобы я другое место наказал? ― сразу же спросил Остап. Она уже смотрела на него, и он был доволен. Особенно тем, что она послушно повернулась в его сторону, по первому же его крику. Остап не злился за то, что она забылась.
  ― Да, накажите другое место, ― весьма уверенно ответила Марина. Остап улыбнулся краем губ.
  ― Ход твоих мыслей мне нравится, деточка, ― игриво сказал Остап довольным голосом. Он сразу же убрал указку в сторону, и даже не нанёс ей дополнительный прощальный удар. Хотя Марина была уверена, что последнего не избежать. Она даже думала, что в последний раз он захочет её ударить сильнее, чем во все предыдущие разы... она не могла предугадать действия Остапа. Это тоже пугало её.
  ― Спасибо, ― тихо проговорила Марина, сморщив брови. Наконец-то, она опустила взгляд и проследила глазами за указкой. Остап аккуратно положил её на край тележки, а сам снова отошёл за ширму.
  ― Рано радуешься, ― сказал Остап, ― сейчас начнётся самое интересное.
   Его слова заставили её сердце замереть от ужаса. Марина будто потеряла способность дышать, а её тело бросило в жар. На мгновение она даже пожалела о том, что попросила о другом наказании. Но логика подсказывала ей, что она правильно поступила. Остап всё равно уже надумал наказать её по-другому, и точно реализует свой замысел. Ей бессмысленно оттягивать момент этого следующего наказания. И бессмысленно терпеть дополнительные удары по пальцам...
  ― Что вы собираетесь делать? ― спросила Марина, выдержав недолгое молчание из-за своего ступора.
  ― Я учил тебя правильно формулировать вопрос? ― придрался Остап. В этот момент он уже шёл в её сторону и на этот раз тащил за собой компьютерное кресло.
   ― Как Вы собираетесь меня наказывать? ― спросила Марина, переформулировав вопрос.
  ― Это, чтобы мне было удобнее, ― сказал Остап, присаживаясь на кресло под её ногами. Он заставил её правильно произнести вопрос, но отвечать на него не спешил.
  ― Скажите, пожалуйста, ― испуганно и жалобно попросила Марина. Сильнее всего её пугала неизвестность. Что бы её ни ожидало, она хотела знать об этом заранее.
  ― Давай, для начала определимся, какое место тебе будем наказывать? ― с улыбкой предложил Остап.
  ― А какое место можно наказать? ― спросила Марина. Остап снова усмехнулся.
  ― Всякое место можно наказать.
   Марина сморщила брови и замолчала, уставившись на одну точку в полу.
  ― Подумай, какая часть твоего тела сильнее всего заслуживает наказания? ― спросил Остап.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина, закрыв глаза.
  ― Я не разрешал тебе смотреть на пол, ― строго напомнил Остап, ― куда нужно смотреть, когда учитель говорит?
  ― На учителя, ― ответила Марина и машинально подняла голову, неохотно взглянула ему в глаза.
  ― Так почему смотришь на пол? ― спросил Остап. ― Надеешься, что вылезут гномы и придут к тебе на помощь?
  ― Нет, ― весело ответила Марина. Несмотря на то, что Остап выражался грубо и сердито, его шутка её рассмешила.
   ― Ну, так что, какую часть твоего тела мы будем наказывать? ― снова спросил Остап. Марина посмотрела ему в глаза и выдержала некоторое молчание. Этот разговор оказывал на неё психологическое давление. И она просто сдалась...
  ― Я не знаю, что говорить, ― честно ответила Марина.
  ― Из-за чего ты опоздала? ― спросил Остап, несмотря на то, что она уже отвечала на этот вопрос. Марина подумала, что он ждёт её признания во лжи. Возможно, и за это он решит дополнительно её наказать. Марина боялась, что так будет, и поэтому она решила упрямо отстаивать своё первоначальное объяснение.
  ― Опоздала потому, что ходила в туалет, ― ответила Марина, глядя ему прямо в глаза.
  ― Так, какая часть твоего тела заслуживает наказания? ― снова спросил Остап. Марина растерялась и сказала:
  ― Я не знаю...
  ― А если подумать?
  ― Ну, может быть та часть тела, которой я хожу в туалет? ― предположила Марина. Она уже не знала, что сказать ещё.
  ― Я мало высек твои губы за порочные мысли?― с недовольством спросил Остап.
  ― Простите... ― виновато проговорила Марина, глядя ему в глаза.
  ― Мы можем повторить 30 ударов и на этот раз обойдемся без лечения, ― жестоко пригрозил Остап.
  ― Простите...простите, я, правда, не знала, что говорить, ― пискляво оправдалась Марина. Она поняла, что любые неприличные намёки здесь сурово караются.
  ― Все вы порочные, а хотите приличное наказание, ― сказал Остап и потянулся рукой за указкой.
  ― Пожалуйста, не наказывайте меня за порочные мысли, ― попросила Марина, подыгрывая ему. Она уже сделала вывод, раз он берёт указку, значит, собирается ударить её за неправильный "порочный" ответ. Но ведь Остап не умеет бить немного. Если он начнёт её сечь, не остановится, пока не пустит кровь...
   Остап всё равно взял в руки указку, и посмотрел ей в глаза. Марина радовалась тому, что он хотя бы не просит её снова вытянуть руки. Это как бы дарило ей надежду, что он не станет продолжать бить её по пальцам.
  ― Вот это что такое? ― спросил Остап, похлопав указкой по её бёдрам.
  ― Ноги, ― ответила Марина, глядя ему в глаза. Остап зажал губы и нахмурил брови. Марина быстро поняла, что снова даёт неправильный ответ. Но она не знала, что говорить ещё?
  ― Ну, бёдра, ― взволнованно произнесла Марина.
  ― Хватит зацикливаться на частях своего тела, они меня не интересуют, ― с недовольством пояснил Остап и кончиком указки нацепил ткань её школьной юбочки. Только тогда Марина поняла:
  ― А-а-а, вы говорите о юбке, ― весело произнесла Марина и улыбнулась, ответила на его первоначальный вопрос: ― юбка это.
  ― Этого больше не должно быть на тебе, ― неожиданно заявил Остап.
   И Марина снова неправильно растолковала его слова.
  ― Я должна ходить совсем без юбки? ― спросила Марина, сделав удивлённое выражение лица. Остап прищурил брови и спросил:
  ― Ты пытаешься заигрывать со мной?
  ― Простите, ― проговорила Марина с лёгкой улыбкой на лице. На мгновение она размечталась о том, что ему это нужно... даже была готова показать несуществующую симпатию по отношению к нему.
  ― Это приличная школа, ― повторил Остап слова, которые уже ни раз говорил.
  ― Вы так часто это повторяете, можно подумать, что это важно, ― с безразличием сказала Марина.
  ― Важно, ― строго заявил Остап.
  ― Все школы приличные, ― сказала Марина.
  ― Эта школа в особенности, ― заверил Остап и снова похлопал по её бёдрам указкой, ― у нас не полагаются юбки, только брюки и обязательно чуть выше щиколотки.
  Объяснения Остапа очень удивляли Марину. На тот момент на ней была юбка в клетку и чуть ниже колен. Марина никогда не носила короткие юбки, в отличие, от своих одноклассниц. Считала это вульгарным, а себя ― особо приличной. Её удивляло то, что здесь нельзя носить юбки. Ведь юбка ниже колен и считается показателем приличия...
  ― А почему брюки должны быть выше щиколотки? ― спросила Марина. Сколько бы она не выдвигала предположений на этот счёт, не могла догадаться... но Остап ведь пояснил важность брюк именно до щиколотки.
   Остап улыбнулся и проскользнул указкой к её ногам, кончиком прошёлся по её стопе. Марина была в чёрных утеплённых колготках, но всё равно почувствовала щекотку, дёрнулась всем телом.
  ― Ой, ― вскрикнула Марина, ― я поняла, вы хотите наказать мои ноги.
   Остап усмехнулся и кончиком указки попытался зацепить ткань её колготок.
  ― Правильно, деточка. И вот этого на тебе тоже не должно быть.
  ― Не должно быть колготок? ― удивилась Марина. ― В них точно нет ничего неприличного, они, наоборот, всё прикрывают.
  ― Вот именно, что прикрывают всё, ― сказал Остап и положил указку на край тележки с принадлежностями, ― надо, чтобы твои ножки всегда были готовы к наказанию.
  ― Почему всегда? ― с испугом в голосе спросила Марина. Она сморщила брови и уже представила, что её заставят здесь учиться, и регулярно будут наказывать. Холодок пробежался по всему её телу, а ноги почувствовали слабость.
  ― Ученики быстро расходятся, стоит им только дать волю, ― сказал Остап, не глядя на Марину. В этот момент он пригнулся к тележке и просунул руку на вторую полку.
  ― Что вы собираетесь взять? ― сразу же испуганно спросила Марина.
  ― Ножницы, ― ответил Остап и продолжил свою объяснительную речь: ― мы всегда держим учениц в страхе, чтобы они во всём слушались и прилежно учились.
  ― Это ненастоящая школа, ― заявила Марина с гонором, ― а вы ненастоящие учителя.
  ― Осторожней со словами, деточка. Ты же ведь не хочешь продлить своё сегодняшнее наказание? ― спросил Остап. Как раз в этот момент он взял в руки ножницы и начал угрожающе ими щёлкать.
  ― Что вы собираетесь делать? ― испуганно спросила Марина. Остап помотал головой и тяжело вздохнул.
  ― Как же я устал слышать этот нелепый вопрос, ― пожаловался Остап. В этот момент он схватился за ткань её колготок в области щиколоток и проткнул их ножницами.
  ― А-а-а... ― неистово закричала Марина, впадая в истерику. Остап грубо сжал её стопу ближе к кончикам пальцев, и острием ножниц чуть кольнул её щиколотку.
  ― Лучше заткнись, ― угрожающе потребовал Остап, ― иначе мои ножницы могут промахнутся.
  ― Эхе... эхе... ― слезливо захныкала Марина. Её страх возрос до апогея. Она хотела кричать и вырываться изо всех сил, но и это боялась делать. Её сердце колотилось в бешеном ритме, будто желая вырваться из груди. Марине от страха стало тяжело дышать. Она не переставала думать, что же он собирается с ней сделать?
  ― Хочу немного поработать в тишине, ― неожиданно объяснил Остап и продолжил резать её колготки вокруг щиколотки. ― Я же не делаю тебе больно, чего орёшь?
  ― Мне страшно, ― пискляво проговорила Марина.
  ― Терпи, ― равнодушно велел Остап, ― тебя здесь не убьют.
  ― Что-то меня это не особо успокаивает, ― пожаловалась Марина. В этот момент Остап оголил одну её стопу, и приступил к другой. Тоже схватился за ткань её колготок в области щиколоток и принялся разрезать вкруговую.
  ― Жизнь бывает хуже смерти, ― с ухмылкой сказал Остап, ― так у вас принято говорить?
  ― У кого у нас? ― спросила Марина. Она не совсем понимала, что он пытается сказать и о чём спрашивает.
  ― То место, откуда ты пришла, называется полным циклом, ― объяснил Остап, ― это тоже Ад. Но он немножечко другой.
  ― Ты о чём это? ― спросила Марина, сморщив брови.
  ― Не прикидывайся дурочкой, ты же всё поняла, ― с недовольством сказал Остап, и даже начал быстрее резать её колготки, ― вся твоя жизнь, где ты училась в этой школе, а потом умерла при аварии, была адом.
  ― Я умерла при аварии? ― с возмущение спросила Марина, перебивая Остапа.
  ― Да, ты умерла при аварии, ― уверенно подтвердил Остап.
  ― Нет, я не верю, ― пискляво протянула Марина, ― я не чувствовала, как умираю.
  ― Зато чувствовала, как опухли мозги, ― усмехнулся Остап. И судя по тому, как он об этом сказал, Марина поняла: он знает об этой аварии больше, чем она.
  ― Ты о чём? ― испуганно спросила Марина. Она снова растерялась и не знала, как правильно задать интересующий её вопрос.
  ― О чём, о чём, ― иронично протянул Остап и оголил вторую её ступню, вытянул носок от её колготок и выкинул его на пол, ― ты как сюда попала? После аварии?
   Остап счёл правильным разъяснить ей ситуацию, хотя это и не входит в его обязанности.
  ― Ну, да, после аварии, ― задумчиво подтвердила Марина.
  ― Вот ты и умерла на той аварии.
  ― Нет, мне показалось, что я потеряла сознание, ― пыталась возражать Марина. Но она уже не была уверена в том, что говорит... но и верить в то, что умерла, никак не могла. Марина чувствовала себя абсолютно живой. Точно также, как и при жизни в нормальном мире без садистов-учителей.
  ― Ты же почувствовала, как твои мозги опухли, ― напомнил Остап. В этот момент он встал и снова подошёл к стеклянным тумбочкам. Выдвинул один из нижних ящиков с намерением что-то достать, но это Марину уже не волновало. Она изо всех сил старалась вспомнить события злополучного дня, когда попала в аварию.
  ― Я почувствовала, как что-то вонзилось в мои мозги, будто осколки стекла, ― честно призналась Марина в своих предположениях. И эти ощущения последнее, что она запомнила из того дня. Её глаза окружила тьма. Естественно, присутствовала сильная боль в разных частях тела, и вот это... лишние предметы в мозгу.
   Услышав объяснения Марины, Остап обернулся в её сторону и усмехнулся. Но он не злорадствовал. Это скорее была простодушная ухмылка. Он как бы говорил: "деточка, ты ошибаешься". Остап так часто называл её деточкой, что это обращение уже начинало звучать в её ушах эхом. Такое происходило в те моменты, когда Марина пыталась предугадать ответы Остапа на те или иные её вопросы.
  ― Когда у машины разбивается стекло, разве оно разлетается на кусочки? ― спросил Остап.
  ― Нет, оно обычно остается как бы приклеенным, ― весьма уверенно ответила Марина. Казалось, и Остап ждал от неё этого ответа. Он сразу же игриво подёргал бровями и опустил взгляд на открытый выдвинутый ящик комода. Что-то начал там искать.
  ― Значит, я всё-таки умерла? ― не веря, спросила Марина.
  ― У тебя не сработал ремень безопасности, сорвался, ― объяснил Остап, не отвечая на её вопрос, ― как сказали врачи, удар по голове оказался фатальным.
  ― Значит, я не осколки стекла внутри головы ощущала, ― взволнованно предположила Марина, ― у меня мозг повредился, опухал... но я точно ощущала внутри головы что-то лишнее.
  ― Свои опухшие мозги, ― с ухмылкой пояснил Остап. В этот момент он взял в руки какую-то коробку и понёс к ней. Марина морщила брови и тяжело дышала.
  ― Я не верю, ― с грустью протянула Марина, ― я не могла умереть.
   Остап положил коробку на компьютерное кресло и одной рукой пощекотал стопу Марины.
  ― Кто сэкономил на подушке безопасности? ― игривым голосом спросил Остап.
  ― А-а-а... ― громко вскрикнула Марина, зажмурив глаза. Она дёрнула ногой и нервно топнула пятком о кресло.
  ― Да, деточка, поэтому ты здесь со мной, ― пояснил Остап. ― Жадность.
  ― Ты прямо как чёрт, щекочешь...ненавижу щекотку, ― с недовольством пожаловалась Марина. Остап снова усмехнулся:
  ― В нашем Аду нет чертей, но для тебя я могу им стать, ― весело сказал Остап и защекотал вторую её ногу.
  ― А-а-а...хватит! ― требовательно закричала Марина и притянула к себе вторую свою ногу, согнув в колене.
  ― Забываешься, деточка, ― напомнил Остап, пеняя на её дерзость. Впрочем, он шутил и в целом пытался её подбодрить. Но Марина этого не замечала... она видела в нём только зло, желание над ней поглумиться.
  ― Я пытаюсь думать, ― пискляво оправдалась Марина. Она не хотела грубить, но, действительно, пыталась думать. Снова старалась вспомнить события рокового дня.
  
   Глава 7. Ты заключённая
  
   Объяснения Остапа казались реальными, но Марина не ощущала себя мёртвой. Именно ощущение своего реального "я" заставили её сомневаться в собственной смерти.
  ― Нет, я жива, ― возразила Марина, после минутного молчаливого обдумывания.
  ― Конечно, жива, ты в чистилище, ― неожиданно заявил Остап. В этот момент он подошёл к компьютерному креслу и начал открывать коробку, которую только что принёс. На Марину не смотрел.
  ― В чистилище не попадают живые, ― с ироничной ухмылкой возразила Марина. В своих словах она была уверена.
  ― Ты думаешь, что после смерти превратишься в облако? ― с ухмылкой спросил Остап.
  ― Ну, я не знаю... в любом случае, после смерти наши тела не остаются с нами, ― объяснила Марина свои представления. Остап схватил её за щиколотку и начал тянуть её ногу вниз.
  ― Выпрямляй ногу, ― повелительно приказал Остап. Она попыталась посмотреть ему в глаза и жалобно попросила:
  ― Пожалуйста, не спеши с наказанием. Давай, поговорим?
  ― Дети ждут продолжения урока. Они наверняка уже устали стоять, ― неожиданно сказал Остап.
  ― Какие дети? ― спросила Марина с некоторым ужасом в голосе. Конечно же, она прекрасно знала, что речь идёт о классе с его учениками. Когда они вошли в этот класс, они остались стоять.
  ― Не претворяйся дурочкой, ― с недовольством сказал Остап. Он надавил на её колено одной рукой, а второй продолжал тянуть за щиколотку вниз. Взволнованная Марина расслабилась и выпрями ногу. Остап начал привязывать её ремнём за щиколотку.
  ― Значит, весь класс всё это время стоял и ждал нас? ― спросила Марина, но сама в это не верила. Остап не хотел развивать разговор на эту тему. Он засунул руку в карман и вытащил оттуда какой-то маленький пульт размером примерно 4*7 и толщиной не более 5мм. Нажал на кнопку и вдруг стена превратилась в большой телевизор. На ней было видно, что происходит за дверью. Все ученики дружно стояли и смотрели в закрытую дверь. И это выглядело до ужаса зловеще. У Марины замерло сердце от волнения, и от ужаса она вполголоса вскрикнула:
  ― А...
   В этот момент Остап схватил её за вторую щиколотку и начал заставлять выпрямить ногу. Марина будто сопротивлялась, но делала это не осознанно. Она волновалась и думала о своём. Не хотела верить в то, что умерла, но, казалось, уже получила тому доказательства... "Разве в нормальной жизни ученики будут так прилежно стоять в классе и ждать учителя?" ― думала Марина. Она была уверена, что нет. Раз уж эти дети так стоят в пустом классе без учителя, с ними что-то не так. Должно быть, их сильно напугали или даже зомбировали. Страх сковывал её мысли. Марина уже не знала, что думать. Испытав избиение по губам, Марина всё ещё могла считать Остапа захватчиком школы, а себя живой...
  ― Не сопротивляйся, тебе же не нужны проблемы, ― сказал Остап, решительно вытягивая вторую её ногу. Уже в следующее мгновение он закрепил её щиколотку ремнём, а потом полез в открытую коробку, которая стояла на его кресле. Он оттуда что-то взял, но этого Марина уже не заметила. Она была шокирована увиденным на экране.
  ― Что это такое? ― в ужасе спросила Марина.
  ― Проекция, видео прямой эфир, ― незамедлительно ответил Остап, ― только не говори, что удивлена. Вы таким тоже балуетесь на земле.
  ― Я не об этом, что Вы с детьми сделали? ― спросила Марина, уже уточнив свой вопрос.
  ― А-а-а, ты об этом, ― весело протянул Остап.
  ― Почему они так стоят? ― спросила Марина, глядя только на экран. Остап начал что-то надевать на мизинец её ноги, и это заставило её незамедлительно задать ещё один вопрос: ― что Вы делаете?
  ― Не много ли почемучек? ― усмехнулся Остап и попытался надеть колечко на следующий её пальчик. Но тут Марина истерично начала двигать ногой туда-сюда.
  ― Нет, не надо... ― испуганно проговорила Марина. Остап схватил её ступню обеими руками и нервно закричал:
  ― Совсем ошалела? Ох, больно тебе будет.
   Обещание Остапа её очень напугало, хотя и прозвучало оно мимолетно, в процессе его злобы.
  ― Что вы задумали? ― пискляво спросил Марина.
   В ответ на её вопрос Остап повернулся и показал ей металлическое кольцо со странными дырочками.
  ― Это всего лишь кольцо, ― пояснил Остап и пальцами надавил на него, ― оно меняет размер в сторону уменьшения.
  ― А если пережать его? ― сразу же спросила Марина. Она уже начала воображать ужасы. Представила, что он сужает это кольцо до минимума, придавливая её палец.
  ― А если пережать, то тебе будет больно, ― с ухмылкой ответил Остап. Майя сморщила брови и жалобно произнесла:
  ― Пожалуйста, не надо...
   Остап посмотрел на экран-стену и вытянул указательный палец в ту сторону.
  ― Уже не интересует, что с учениками? ― спросил Остап.
  ― Интересует, ― ответила Марина, ― что с ними? Почему они так стоят?
   Остап снова потянулся к её ноге с намерением нацепить кольцо на один из пальцев.
  ― Пожалуйста... ― снова повторила Марина свою недосказанную просьбы.
  ― Разве я пережал тебе мизинец? ― спросил Остап. В этот момент он крепко схватил её ступню и начал надевать кольцо на безымянный палец её ноги.
  ― Нет, ну и что... я всё равно боюсь, ― пискляво проговорила Марина.
  ― Расслабь ногу, ― ответил Остап. В следующее мгновение Остап сузил кольцо и приступил к следующему.
  ― О, нет... ― пискляво протянула Марина, ― Вы хотите на все мои пальцы нацепить эти штуки?
  ― Да, на все, ― ответил Остап и надел кольцо на её средний палец, быстро и ловко зажал его в считанные секунды.
  ― Пожалуйста-пожалуйста, ― истерично начала повторять Марина.
  ― Не зли меня, деточка, лежи смирно, ― жестоко потребовал Остап и вдел кольцо в следующий её палец. Марина уже боялась брыкаться. Она понимала, что за неподчинение он может сурово покарать.
  ― Эхе...эхе... ― пискляво захныкала Марина. Она уже ощущала, как он надевает кольцо на её большой палец. Эти кольца придавливали её пальцы, причиняли неудобство, но какой-то боли она не испытывала.
  ― Эти дети стоят там, потому что они послушные, ― неожиданно начал объяснять Остап, вдевая кольцо на мизинец её следующей ноги, ― они боятся ослушаться.
  ― Все-все-все? ― удивилась Марина.
  ― Все боятся ослушаться, потому что каждый из них может в любой момент очутиться здесь, ― сказал Остап и вдел в её безымянный палец кольцо. Он делал это так быстро и ловко, будто даже спешил. Марина очень боялась того, что будет после того, как он все её пальца нарядит в эти кольца. Ей казалось, что-то ужасное...
  ― Эхе...эхе... ― захныкала Марина. Уже третий палец её ноги был в кольце. Оставалось только два пальца, и всё... обе её ноги окажутся в этом странном плену колец.
  ― Я всех наказываю, и все боятся попасть сюда, ― объяснил Остап.
  ― Зачем Вы это делаете? ― пискляво спросила Марина. Она пыталась видеть, как Остап вдевает кольца на её пальцы, но не удавалось. Он закрывал обзор её ног своей спиной. Впрочем, не специально. Остапу было удобно стоять посередине её кресла, а не снизу. Так он привык.
  ― Я наказываю тебя, ― ответил Остап, и тут Марина истерично захныкала:
  ― Нет, нет, я не умерла... меня не нужно наказывать.
  ― Могу тебя утешить, ― неожиданно сказал Остап, ― ты ещё не совсем умерла.
  ― То есть как? ― спросила Марина с надеждой в голосе.
  ― Ты в коме под аппаратом. Но если очнёшься, меня забудешь.
  ― Почему тебя забуду? ― с удивлением спросила Марина.
  ― Так принято, типа законы мироздания, ― с безразличием объяснил Остап. В этот момент он вдел кольцо на последний её палец и был доволен проделанной работой. Остап боялся, что начнутся проблемы при вдевании колец. Ведь Марина начала сопротивляться, чуя подвох, но вроде потом разрешила... и он заговорил её.
  ― Какие ещё законы мироздания? В чём они заключаются? ― спросила Марина с большим любопытством.
  ― Люди не должны знать, что происходит в загробном мире, ― объяснил Остап. ― Это место переходный этап, немного видоизменённый Ад.
  ― Это как? Я не понимаю,― задумчиво сказала Марина.
  ― В настоящем Аду ты сама выбираешь себе наказание. Примерно будешь знать, в чём заключается твоя пытка, и сколько прощения ты за это получишь.
   В этот момент Остап подошёл к коробке на кресле и взял оттуда металлическое приспособление. Оно напоминало букву "п", имела какие-то крепежи, точащие палочки с разных сторон.
  ― Что ты собрался с этим делать? ― испуганно спросила Марина. Она со вниманием слушала его рассказ, но то, что он делал, ужасно её пугало и отвлекало.
  ― Лежи смирно и не задавай лишних вопросов, ― строго сказал Остап.
  ― Не задавать вопросы о загробном мире? ― поинтересовалась Марина. Почему-то она решила, что именно эти вопросы ему не понравились.
  ― Об этом можешь, я с удовольствием поделюсь секретами, ― несколько игриво ответил Остап.
  ― Что за прощение я получаю? И за какие пытки? ― спросила Марина, возвращаясь к их предыдущему разговору. Остап начал крепить приспособление на кресло поверх её щиколоток. Марина смотрела на это, сморщив брови, но возникать уже не стала. Понимала, что это бесполезно. Остап всё равно сделает то, что задумал. А так, она хотя бы задаст ему волнующие её вопросы.
  ― Прощение ― это годы, которые ты должна отбыть в Аду. После этого вернёшься домой.
  ― Куда домой? ― спросила Марина.
  ― Ну, к себе, в реальность. Откуда мне знать, где у тебя там дом.
  ― А это не реальность что ли? ― удивилась Марина.
  ― Нет, это симуляция "Земля", со всеми подразделениями "Ад", "Рай" есть ещё параллельные циклы, их ещё короткими называют, ― весьма охотно объяснял Остап. Естественно, Марина ничего не понимала.
  ― Что значит симуляция? ― спросила Марина. Она уже не знала, с чего начать свои дальнейшие расспросы.
  ― Это типа место для развлечений,― ответил Остап, ― можно сказать игра, но не совсем такая, как в вашем понимании.
  ― А какая? ― спросила Марина, а после поспешно сказала: ― нет, жизнь не игра.
   Но Остап сразу же возразил и тоже уверенно:
  ― Жизнь на "Земле" ― игра. Её придумали наши, чтобы не помереть от скуки.
  ― А почему "вашим" скучно? И кто это "ваши"? Инопланетяне что ли? ― спросила Марина. Остап усмехнулся.
  ― Это мы, я и ты тоже, кстати, ― ответил Остап.
  ― Я не понимаю...― вздохнула Марина.
  ― Если коротко: мы все бессмертные. С размножением у нас туго, питаемся светом и пьём воду. Времени, ― завались. Технологии, ― развиваются. Мы поначалу тоже баловались простыми игрульками на телеке, но постепенно научились переносить сознание в виртуальный мир. Так появилась симуляция "Земля" ― мир нашей мечты. В нём, как ты знаешь, нет проблем с размножением, и питаетесь вы едой.
  ― То же мне плюс, размножение, ― иронично сказала Марина.
  ― Ещё какой плюс, наши мечтают, чтобы было так, но увы.
  ― Вы совсем не размножаетесь? ― предположила Марина. ― И не умираете?
  ― Мы бессмертные, но мы умираем, ― сразу же ответил Остап.― Умираем по разным причинам, как и вы на "Земле". Ну, там аварии, убийство, голод. Естественно, стараемся не допускать подобное.
  ― А почему вы зовёте себя бессмертными? ― спросила Марина.― Типа не стареете?
  ― В точку! ― согласился Остап.
  ― Совсем-совсем нисколечко не стареете?
  ― Совсем-совсем нисколько, ― с улыбкой согласился Остап. В этот момент он обернулся и посмотрел на неё. Марине его взгляд показался добрым, человеческим. Будто даже он испытал некоторую симпатию по отношению к ней. Но Марина не могла знать, правда это, либо желаемое ею заблуждение.
  ― Это здорово не стареть.
  ― В этом цикле ты тоже не стареешь, ― поспешил сообщить Остап.
  ― То есть, как это? Люди все стареют.
  ― Не в этом цикле, не в чистилище.
  ― То есть, я могу жить здесь вечно? ― спросила Марина.
  ― Нет, конечно. Здесь долго не живут.
  ― А сколько здесь живут?
   Этот вопрос Марину волновал особенно сильно. Ей хотелось уйти отсюда, как можно скорее.
  ― Ты будешь здесь 7 дней, либо пока земляки не отпустят твоё сознание. То есть, пока находишься под аппаратом, ― объяснил Остап.
   ― Ужас, я не хочу здесь жить, ― протянула Марина, сморщив брови.
  ― Они хотят, как лучше. Надеются, что ты очнёшься.
  ― А как мне очнуться? ― спросила Марина. ― Я хочу домой, я хочу жить.
  ― Да там же тоже Ад, ― уверенно напомнил Остап, ― он только другой.
  ― Там меня никто не пытал. Там меня любили, у меня были друзья и счастливая жизнь, ― импульсивно сказала Марина.
   Остап усмехнулся.
  ― Там просто пытки другие идут, постепенные. А за страдания здесь ты быстрее откупаешь грехи, больше прощения дают.
  ― Мне не нужные никакие прощения, я хочу домой, ― сказала Марина, зажмурила глаза и громко закричала: ― а-а-а...
  ―Зря я вообще с тобой общаюсь, стервозная дурочка, ― с недовольством сказал Остап, уже жалея о потерянном времени. Он подошёл к коробке и что-то оттуда взял.
  ― Это же всё неправда, что ты рассказал, ― пискляво сказала Марина.
  ― Это всё, правда. И вообще, ты это всё знаешь. Вспомнишь, когда выберешься из временного цикла, ― объяснил Остап.
  ― Зачем вообще нужно это место?
  ― На всякий случай, как у нас говорят. Чтобы не было ошибок в коде.
  ― Это всё не игра, жизнь не игра! ―снова истерично закричала Марина.― Не надо сводить меня с ума.
  ― Расслабься, ты скоро сама всё узнаешь. А если мне повезёт, то не скоро.
   Сказав это, Остап начал что-то прикреплять к кольцам на её пальцах. Какой-то металлический держатель.
  ― Когда вы ничего не понимаете, веселее! ― злорадно сказал Остап.
  ― Что ты делаешь? ― спросила Марина.
  ― Я больше не отвечу на этот вопрос, ― решительно заявил Остап, ― и не "ты", а "вы".
  ― Без разницы, ― нагло возразила Марина. Она и сама не заметила, когда снова перешла к нему на "ты". Видимо, в один из моментов, когда он пытался с ней откровенничать о секретах мироздания.
  ― Я тебе дам "без разницы", ― пригрозил Остап и начал прикреплять держатель на вторую её ногу.
  ― Если я в Аду, значит, ты просто здешний мучитель, ― предположила Марина.
  ― В точку, ― согласился Остап и неожиданно признался, ― а ещё ты мне понравилась. Я готов мучить тебя снова и снова.
   Говоря последнее, он обернулся в сторону Марины и посмотрел в её глаза с улыбкой. Это её напугало. Слова Остапа звучали так, словно речь идёт о попытке доставить ей удовольствие...
  ― Когда человек нравится, его не пытают, ― обиженно сказала Марина.
  ― У нас не так всё устроено, ― с ухмылкой пояснил Остап.
  ― А почему я обязательно должна была в Ад попасть? ― спросила Марина. ― Я при жизни не делала ничего плохого и даже молилась.
   Остап снова усмехнулся.
  ― Как бы это гнусно не звучало, куда ты попадёшь после смерти, не зависит от того, как ты жизнь прожила.
  ― Почему так? ― с возмущением в голосе спросила Марина. ― Это несправедливо!
  ― Ещё как справедливо, ― возразил Остап, ― ты заключённая, а заключённые всегда попадают в Ад. Из одного Ада в другой и так до бесконечности, пока нужные годы прощения не заработаешь.
   И как только Остап сказал: "ты заключённая", её будто током ударило. Сердце замерло, а лёгкие на мгновение отказались дышать. В её понимании это означало, что основные пытки ждут её впереди. И Остап помышляет что-то плохое над ней... а если он правду ей рассказывает, ― это ему позволено.
  ― Почему я заключённая? ― спросила Марина.
  ― Накосячила в своём мире, ― с ехидной улыбкой объяснил Остап. Он всё меньше и меньше походил на учителя, начинал общаться с ней на простом подростковом языке. Марина решила, что вначале он претворялся учителем и вёл себя официально, чтобы поддержать атмосферу... только какой в этом был смысл, если она уже в Аду? Несмотря на все эти разговоры и пережитое, ей не хотелось в это верить.
  ― Что я могла там сделать? ― спросила Марина.― Ты знаешь?
  ― Не знаю, это держат в секрете, чтобы мучители ко всем относились одинаково, ― честно признался Остап, ― но срок дают за всякое у нас, как и в симуляции "Земля". Ну, там кражи, убийства, причинение вреда...сама знаешь. В качестве наказания отправляют в симуляцию на тяжелых условиях.
  ― А ты типа не заключённый? ― предположила Марина. В этот момент Остап обернулся, поднял указательный палец вверх и важно её подправил:
  ― "Вы", и "да", я не заключённый. Работаю надзирателем в симуляции, и за это получаю денежку в настоящем.
  
   Глава 8. Обожаю шить
  
   Марина не могла поверить в рассказ Остапа, но разговоры завлекали её. Она хотела знать всё больше и больше про обустройство мира.
  ― Хочешь сказать, что реальный мир помешался на играх? ― недоверчиво спросила Марина.
   Остап снова приподнял указательный палец вверх.
  ― Симуляция не просто игра, ― это способ развлечься, способ наказать. Для некоторых, ― это единственный способ нормально существовать.
  ― Ты сейчас говоришь про каких-то инвалидов? ― предположила Марина.
  ― Да, к сожалению, наш мир тоже не без изъянов. Дефекты возникают из-за попыток влиять на рождаемость, ― объяснил Остап, ― эксперименты приводят либо к гибели зародыша, либо к искажению ДНК.
   И тут Марина улыбнулась.
  ― Кажется, на Земле также.
  ― Я же сказал, симуляция ― это почти скопированная версия нашего мира, но улучшенная. Мир мечты.
  ― Я сойду с ума, если в это поверю, ― сказала Марина и тяжело вздохнула. К этому моменту Остап уже нацепил крепежи к кольцам, которые на её пальчиках ноги. Они тянулись двумя палочками, которые тоже можно было куда-то нацепить. Марина поняла, что это хитрое приспособление скуёт её ноги. Одну из палочек он начал притягивать к её щиколотке к ремню. А вторую нацепил на странную металлическую букву "п", которая уже давно над её ногами.
  ― Что ты делаешь? ― снова спросила Марина.
  ― А разве не видно? ― в ответ спросил Остап. ― И не пытайся дёргаться, твои ножки скоро станут неподвижными.
   Эти слова Остапа ужасно её напугали, Марине захотелось кричать от ужаса, но она захотела спросить о другом:
  ― А как мне вернуться в моё настоящее тело?
   В глубине души она поверила в фантастический рассказ Остапа. Но только потому, что хотела верить. И такая вера даровала ей надежду вырваться из этого ужаса...
  ― Ты каждый день возвращаешься, когда спишь, ― сразу же ответил Остап.
  ― Нет, я не верю... ― чуть ли не в отчаянии сказала Марина, ― тогда я зачем возвращаюсь? В Ад, чтобы страдать?
  ― Ну, да, ― с ухмылкой ответил Остап и начал крепить вторую её ногу. Марина не сопротивлялась в надежде получить ответы на свои важные вопросы. Она не особо верила в его рассказ, но в его ответах всё равно нуждалась. Так она чувствовала.
  ― Это всё бред, ― недоверчиво возмутилась Марина, ― нельзя хотеть жить в Аду.
  ― Это лучше, чем сидеть в одиночной камере с искусственным освещением, ― сказал Остап.
  ― А разве там нельзя отбыть наказание?
  ― Ну, отбывай, что здесь делаешь? ― с ухмылкой спросил Остап.
  ― Я не могу вернуться в то тело, ― пожаловалась Марина, подыгрывая ему. Она не верила в его рассказ. Чем дольше задумывалась об этом, тем сильнее сомневалась.
  ― Я же сказал, что ты возвращаешься в своё тело всякий раз, когда спишь в симуляции. По-твоему, зачем людям спать? ― спросил Остап. Его вопрос Марину сразу же озадачил. Ведь, действительно, зачем людям спать? Понятное дело, ― чтобы отдыхать, но человечество на земле не даёт конкретных объяснений причинам обязательного сна. Все просто талдычат, что мозгу и телу человека нужно отдыхать, и поэтому люди спят. Вся ирония в том, что они вынужденно спят... казалось, Остап даёт убедительное объяснение причинам человеческого сна. Частичка её уже верила рассказу Остапа про обустройство мироздания, и это пугало её... верить в такое она принципиально не хотела.
  ― Люди спят, чтобы отдыхать, ― ответила Марина.
  ― Банальщина. А по существу, можешь ответить? ― решительно допрашивал Остап. ― Если уж по медицине рассуждать, наоборот, человеку нужно двигаться, чтобы кровь правильно циркулировала. Разве не так?
   Чем больше Марина его слушала, тем сильнее боялась.
  ― Нет, не рассказывай больше, ― внезапно попросила Марина. Она просто боялась, что он убедит её в том, что её сознание находится в игре. И вся её жизнь на Земле была всего лишь игрой, всего лишь симуляцией и её собственным развлечением. К тому же, это ещё и наказание...
  ― Что, боишься поверить мне?― победоносно спросил Остап. Неожиданно для себя, он и сам разгорелся желанием доказать ей истину. ― Почему, по-твоему, случается так, что иногда спишь пять минут, а просыпаешься с чувством, что основательно отдохнул?
  ― Ну, не знаю, ― с сомнением протянула Марина.
  ― Знакомо такое? ― спросил Остап.
  ― Ну, знакомо, ― призналась Марина, ― но это ничего не доказывает.
  ― Мало спишь и высыпаешься, ― когда твоё сознание экстренно возвращают в тело. Такое по разным причинам случается. Возможно, надзиратели тревожат или родные поболтать.
  ― Звучит забавно, ― недоверчиво сказала Марина.
  ― Короче, выйдешь из временного цикла, сама всё поймешь. Разговор окончен, ― резко заявил Остап. На самом деле, он просто разочаровался. Понял, что Марина ему не верит, и начинает поддакивать. Это его раздражало.
   В следующее мгновение Марина поняла, что уже не может шевелить ногами, разве только пятками немного...
   Остап убрал коробку со своего кресла и сел.
  ― Нет, только не надо меня мучить, ― испуганно попросила Марина. Остап посмотрел ей в глаза и начал игриво дёргать бровями. Естественно, это заставило её заволноваться ещё сильнее.
  ― Что это значит? ― спросила Марина.
  ― Надо тебя мучить! ― весело возразил Остап. Потом он просунул руку на вторую полку телеги и взял оттуда ватный диск и какую-то бутылку с прозрачной жидкостью. Марина сразу же вспомнила исцеляющую жижу, которая причинила ей адскую боль.
  ― Только не надо этим меня намазывать, ― взволнованно попросила Марина.
  ― Надо, ― снова весело возразил Остап. В этот момент он уже начал открывать бутылочку с жидкость и вскоре смочил ватный диск. У Марины началась истерика.
  ― Не надо, не надо, пожалуйста, я этого не вынесу снова, ― испуганно начала умолять Марина. Остап поднял голову и посмотрел на неё с улыбкой.
  ― Расслабься, деточка, это не причинит тебе боли, ― неожиданно обещал Остап и приложил ватный диск к её стопе. Но Марина не верила ему. Она всё ещё думала, что это адский состав, и он обмазывает её ногу, чтобы причинить ей нестерпимую боль.
  ― Причинит, причинит! Ты врёшь, ― недоверчиво закричала Марина. Она пыталась двигать хотя бы пятком, чтобы помешать ему обмазывать свои ступни раствором.
  ― Даже если бы я намазюкал эликсир, он бы не причинил тебе боли, ― объяснил Остап.
  ― Почему? ― спросила Марина. Конечно же, её это волновало.
  ― Потому что эликсир лечит травмы, а пока ещё твоя ножка здорова.
   В объяснении Остапа её смущало то, что он сказал: "пока ещё".
  ― Что ты собрался сделать с моей ногой? ― взволнованно спросила Марина. Остап улыбнулся, но объясняться не спешил. Он ещё раз смочил ватный диск и приложил его уже к другой её стопе.
  ― Для начала я обеззараживаю твою ножку, чтобы микробы не попали в будущую ранку, ― с ехидной улыбкой объяснил Остап. По сути, он только что сказал, что собирается травмировать её ногу...
  ― Какую ранку? Что ты собрался делать? ― истерично и пискляво продолжила расспрашивать Марина и постоянно дёргалась. Остап схватил её за пятку и сказал:
  ― Скоро ты не сможешь так дёргать ногой.
  ― Эхе...эхе... ― пискляво захныкала Марина. Его последние слова напугали её пуще прежнего. Она уже нафантазировала себе, что он лишит её подвижности каким-то иным способом...
   Остап снова потянулся ко второй полке и взял оттуда маленькую коробочку, потом обратился к Марине:
  ― Смотри, что у меня тут есть?
   В руке Остап держал примерно 5см палочку, а из неё торчали маленькие шипы.
  ― Нет, зачем это? ― спросила Марина, сморщив брови. Остап сразу же посмотрел на её кресло. В область, где находится её пятка. Указательным пальчиком он погладил там, что-то ощупывая.
  ― Вот здесь есть особенная дырочка, туда вставляется ограничитель. Догадываешься теперь, зачем это? ― игривым голосом спросил Остап.
  ― Чтобы я не смогла шевелить ногой, а иначе воткнётся?.. ― с ужасом сказала Марина.
  ― Да, вот эти вот шипы, ― весело сказал Остап, погладив одну из иголок, торчащих из этой палочки, ― будешь у меня паинькой.
   Сказав это, Остап принялся вставлять ограничитель в нужное место. А именно, ― рядом с её пятком.
  ― У меня таких четыре,― восторженно сообщил Остап и принялся доставать следующий ограничитель.
  ― Эхе...эхе... не надо, ― плаксиво начала просить Марина.
  ― Конечно же, надо, ты же ведь у нас строптивая.
  ― Я боюсь, что это воткнётся в мою ногу, ― плаксиво сказала Марина, ― а если я случайно дёрнусь?
  ― Тоже воткнётся, ― с улыбкой ответил Остап. В этот момент он уже взял в руки третий ограничитель. Приподнял выше, как бы демонстрируя его Марине.
  ― Пожалуйста, не надо... убери, я не буду дёргать ногой,― обещала Марина. Остап вставил третий ограничитель, окружая её пятки с колючками по бокам. Марина ещё не пыталась шевелить ногой, но ей уже казалось, что шипы на этих ограничителях норовят воткнуться в её ногу.
  ― Конечно, не будешь дёргаться, деточка. Этого я и добиваюсь, ― язвительно ответил Остап. В этот момент он взял в руки четвёртый ограничитель и шустро вставил его на последнюю дырочку у её пятка. Марина поняла, что это кресло специально подготовлено для пыток. Её ужасу не было конца.
  ― Эхе...эхе...― снова захныкала Марина, ― что ты собираешься делать?
  ― Я же велел тебе обращаться ко мне на "вы", ― строго напомнил Остап.
  ― Я уже давно не ученица!
  ― Сейчас ты ученица, ― сказал Остап, ― и будь добра, обращайся ко мне уважительно.
   Марина ничего не хотела говорить, пискляво захныкала:
  ― Эхе... эхе...
  ― Мы здесь разговорились, и я не слишком ругался за фамильярность. Но если начнёшь вести себя так при других учениках...
  ― Я поняла, ― резко, но пискляво вставила Марина.
  ― И не смей меня перебивать, ― предупредил Остап, ― я, кстати, ещё и так могу сделать.
   В этот момент он что-то подкрутил и держатель, который был прикреплён к её кольцам на пальцах, укоротился. Её пальцы болезненно сильно начали тянуться назад, в сторону щиколоток.
  ― А...а...не надо, ― испуганно взмолилась Марина.
  ― Мне будет удобнее, а тебе больнее, чем не хорошо? ― издевательски сказал Остап, и тоже самое сделал с другой её ногой.
  ― А-а-а... нет... ― воздержанно прокричала Марина.
  ― Расслабься, я так старательно сковывал твою ногу не затем, чтобы оторвать твои пальчики, ― сразу же сказал Остап. Ему показалось, что она боится собственных извращённых мыслей. За годы работы здесь он уже успел изучить повадки мучениц.
  ― Мне страшно, я боюсь, ― пискляво прокричала Марина. Остап улыбнулся, посмотрел на её лицо и одной рукой пощекотал её ступню.
  ― Боюсь и страшно, кажется, это одно и тоже, ― весело сказал Остап, ― кому-то нужно учить язык.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина. Меньше всего её волновала учёба. К тому же, теперь уже Марина была убеждена в том, что здесь её ничему не научат.
   Марина продолжила пискляво хныкать, Остап схватился за иглу и катушку.
  ― Зачем это? ― спросила Марина, и тут же вспомнила, что он "не ответит". Остап ведь так ей сказал...
  ― Обожаю творить Ад и причинять боль, ― восторженно объяснил Остап, ― а ещё очень люблю творить несправедливость.
  ― Какую несправедливость? ― спросила Марина, сморщив брови. Его слова настораживали её всё сильнее. Остап уже нанизывал нить на иглу.
  ― А вот такую, ― сказал Остап, выше приподняв иглу.
  ― Зачем это? ― спросила Марина, в надежде получить ответ.
  ― Приветствие для тебя, ― сказал Остап. В этот момент он взял в руки ножницы и отрезал нить. Делать какие-либо узлы нигде не стал, и тут Марина с ужасом предположила:
  ― Вы собираетесь зашивать мои ноги?
  ― Вместе что ли? Упаси Бог, ― сказал Остап и отмахнулся, ― я такое не люблю.
  ― Тогда зачем это? ― истерично продолжила Марина требовать ответ. Остап начал царапать её стопу острием иглы.
  ― Эхе...эхе... ― захныкала Марина. Она уже решила, что он просто дразнит её, изводит морально, но вдруг игла вонзилась глубже. Это произошло в тот момент, когда острием он проскользнул к её пятку.
  ― Я тоже называю это шить, ― сказал Остап и начал вводить иглу ей под кожу, не проникая слишком глубоко к плоти.
  ― А-а-а, тварь! Опусти, ― истерично закричала Марина. Было видно, что она напрягается, хочет дёргать ногами, но боится это сделать.
  ― Осторожней со словечками, я ведь и обидеться могу, ― сказал Остап, передразнивая её. Он пропустил иглу под её кожей и принялся вытягивать.
  ― А-а-а... ― продолжала неистово кричать Марина.
  ― Я люблю накладывать подкожные швы особенной нитью, ― сообщил Остап. Сказав это, он безжалостно воткнул иглу выше, к продолжению её пятка.
  ― А-а-а... ненавижу, ― закричала Марина, изнемогая от боли. Она крепко сжимала кулачки, но вырваться не пыталась. Давно поняла, что это невозможно. Не могла поверить в то, что это на самом деле. Казалось бы, это школа, а он учитель, и такое с ней вытворяет. Шьёт её заживо... ужасу Марины не было конца.
   Остап вытянул иглу, вдевая нить ей под кожу. Она проходилась режущей болезненной полоской под её кожей. Марину до жути беспокоил страх, но и боль тоже. Особенно больно было ей в те моменты, когда Остап насквозь пронзал её кожу.
  ― Не хочешь узнать, в чём особенность этой нити? ― спросил Остап, уже в третий раз прокалывая её кожу.
  ― А-а-а... ― громко кричала Марина, ― не надо...
  ― Не хочешь знать, ― заключил Остап и в этот момент вытягивал иглу из под её кожи, ― но я всё равно скажу. Эта особенная нить, которая вызывает раздражение.
  ― А...какое раздражение? ― с криком спросила Марина. Ощущения были такие, будто ей делают пирсинг без обезболивания. Однажды она добровольно пошла на такое, ― прокалывала пупок. Она запомнила это, как великий ужас. Но сейчас всё было гораздо хуже...
   В ответ на её вопрос Остап пощекотал вторую её ступню.
  ― Что-то такое, ― весело ответил Остап.
  ― Вызывает щекотку? ― предположила Марина, хотя и понимала, что такое вряд ли возможно.
  ― Почти, ― ответил Остап и снова пропустил иглу под её кожей.
  ― А-а-а... не надо, ― жалобно закричала Марина.
  ― Чесаться будешь, примерно, как от комариного укуса, ― объяснил Остап, не обращая внимания на её крики, ― может быть, даже чуть сильнее.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина, ― зачем ты всё это делаешь?
  ― Это моя работа, наказывать тебя, ― объяснил Остап, в очередной раз пропуская иглу под её кожей. Боль начинала казаться Марине раздражающей и нестерпимой.
  ― Эхе...эхе...не надо, я этого не вынесу, ― пискляво пожаловалась Марина. Остап посмотрел на неё с улыбкой и снова начал вводить иглу под её кожу.
  ― Уверена, что не выдержишь? ― издевательски спросил Остап. ― Мне кажется, иначе.
   Уже в следующее мгновение он вытягивал иглу, вдевая нить под её кожу.
  ― А-а-а...― кричала Марина и заставляла себя разговаривать с ним: ― ты хочешь, чтобы у меня нога чесалась?
  ― Не просто, чтобы чесалась, а долго чесалась, ― важно пояснил Остап, ― последний стежок и с этой ногой всё.
   Сказав это, он незамедлительно ввёл иглу под её кожу.
  ― Нет-нет-нет, ― умоляюще вскрикнула Марина, а потом начала выть боли: ― а-а-а...
  ― Да, деточка, я обожаю шить, ― признался Остап.
  ― Не надо, хватит...умоляю...остановись, ― молила Марина. Но Остап уверенно держал иглу в руке и вводил под её кожу. Начал объяснять свой гнусный замысел:
  ― Я введу тебе нить под кожу вдоль всей стопы, пока только одну полосу.
  ― Что значит: "пока только"? ― испуганно возмутилась Марина. ― Ты собрался делать это ещё?
   Губы у Остапа свернулись в ехидную трубочку.
  ― Если всё хорошо сложится, я частенько буду делать это с тобой, ― жестоко обещал Остап. В этот момент он взял в руки ножницы и аккуратно срезал нить.
  ― А-а-а... ― не истово закричала Марина.
  ― Побереги голосок, ― посоветовал Остап и принялся по новой нанизывать иглу.
  ―Нет, ты не можешь... ― пискляво протянула Марина.
  ― Кажется, я уже смог,― весело сказал Остап и потянулся к другой её стопе, начал вводить иглу под её пяток, ― видишь.
  ― А-а-а... ― закричала Марина. Она понимала, что нет смысла кричать, но всё равно делала это. Крики давали ей незначительную долю облегчения, во всяком случае, в моральном плане.
  
   Глава 9. Проси меня
  
   С большим удовольствием Остап начал шить вторую ногу Марины. Его глаза сияли восторгом, и он частенько поглядывал на неё. Будто хотел насладиться её криками и болью...
  ― И ещё, ― сказал Остап, делая уже второй стежок на её ноге, ― да ты не переживай, следов почти не останется.
  ― А-а-а...― с криком перебила его Марина. Она уже ничего не хотела говорить ему, и тем более, умолять... Остап продолжил своё гнусное дело.
  ― Я шью тебя так, чтобы было незаметно. Будут видны только точечки в местах прокола, ― объяснил Остап. Начал делать на её ноге уже третий стежок длиной чуть больше 1см.
  ― А...а...― вскрикнула Марина, а потом неожиданно ещё громче: ― а-а-а...
  ― Что? Напоролась на шипы? ― усмехнулся Остап.
  ― Прошу, не надо...
  ― Это тебе дёргаться не надо, если не хочешь, чтобы было больнее, ― сказал Остап и уже начал вводить иглу под её кожу.
  ― А-а-а... за что? ― истерично плакалась Марина. ― Я не заслуживаю...
  ― Зато я заслуживаю тебя, ― весело перебил её Остап. Он снова ввёл иглу под её кожу и быстро вытянул, вдевая нить. Марина пребывала в диком ужасе от происходящего. Она и не догадывалась, что с ней начнут вытворять подобные зверства.
  ― Эхе... эхе... а... ― плаксиво вскрикнула Марина. Ей было очень больно даже тогда, когда он вытягивал иглу, оставляя под её кожей нить. А после её стопа будто становилась другой, менее гибкой, ощущала внутри себя инородный предмет. Боль и ужас казались бесконечными, и Марина уже начинала верить в то, что это Ад. Но даже если и нет, этот странный учитель превращает её жизнь в Ад. Она могла только кричать и плакать, но это нисколько не облегчало её муки.
  ― Это моё самое любимое, ― сказал Остап, в очередной раз вдевая иглу под её кожу.
  ― Нет...нет... прошу, ― продолжала молить Марина. Она уже ощущала желание почесать свою другую ногу. Стопа у неё болела, но всё равно чесалась. И что самое ужасное, эти ощущения усиливались с каждой следующей секундой.
  ― Просишь сделать так? ― насмешливо спросил Остап и снова ввёл иглу под её кожу. Чтобы добраться до области под пальцами, уму было нужно сделать как минимум 10-12 стежков на её ноге. Он сделал уже примерно половину.
  ― А-а-а...нет, ― протяжно вскрикнула Марина. Она тяжело дышала и почти всегда плаксиво стонала.
  ― А давай, ты будешь просить меня, шить твою ногу? ― весело предложил Остап. ― По-моему, это будет забавно.
   Марина посмотрела на кончики своих пальцев и громко закричала:
  ― А-а-а...
   Казалось, она кричит так, чтобы забыться, отвергает реальность. Остапу нравилось издеваться над ней не только физически, но и морально.
  ― Если не будешь общаться со мной, я тебя накажу, ― пригрозил Остап и в снова ввёл иглу под её кожу.
  ― А-а-а... ― протяжно крикнула Марина, а после через силу ответила: ― ты итак наказываешь...
  ― Но я могу сильнее тебя наказать, ― сказал Остап и начал игриво дёргать бровями, смотрел в её глаза.
  ― А-а-а...не... ― продолжила кричать Марина. Она давала понять, что не желает общаться и угождать его извращённым капризам.
  ― Не хочешь знать, как я собираюсь наказать тебя? ― спросил Остап.
  ― А-а-а... ― снова крикнула Марина, вместо того, чтобы ответить ему.
  ― Я могу прошить дополнительные участки на твоей ножке, ― сообщил Остап и погладил её уже прошитую ногу, ― ощущаешь что-то?
  ― А...а... не надо, ― похныкивая, взмолилась Марина. Ей было очень неприятно, когда он трогал. Боль смешивалась со странным, усиливающимся чесанием.
  ― Общайся со мной, ― потребовал Остап, ― я не терплю, когда меня игнорируют.
  ― Прости... ― пискляво пробормотала Марина.
  ― Что надо сказать?
  ― Эхе... эхе... ― слезливо захныкала Марина, и только после, ответила ему: ― я не знаю.
  ― Что я просил сказать?
   Марина обиженно повернула голову в сторону.
  ― Я не стану просить издеваться над собой, ― ответила Марина.
  ― Будешь просить, ― возразил Остап, натягивая губы в ехидную ухмылку. В следующее он снова начал вводить иглу под её кожу.
  ― А-а-а... ― громко закричала Марина.
  ― Хорошо у меня получается наказывать тебя?― спросил Остап, уверенно вытягивая иглу и вдевая нить под её кожу. Он уже почти добрался до верхней части её ступни. Оставалось сделать ещё только несколько стежков...
  ― Пожалуйста, не надо, ― жалобно попросила Марина. Остап снова ввел иглу под её кожу, жестоко и уверенно. Он слушал её мольбы с удовольствием, а сам продолжал эти пытки...
  ― Ты ещё будешь меня просить это делать, я тебе обещаю, ― угрожающее предвещал Остап. Марина зажмурила глаза и неистово закричала:
  ― А-а-а...
   Но теперь уже она кричала не только от боли. Ей было жутко слышать то, что говорит Остап.
  ― Что такое, деточка, не уверена, что сможешь сбежать от меня? ― издевательски спросил Остап. Марина ничего не ответила. Продолжила сидеть с закрытыми глазами и жалобно хныкала:
  ― Эхе... эхе...
  ― Мне очень нравится, когда меня просят это делать, ― неожиданно признался Остап и в очередной раз ввел иглу под её кожу.
  ― А-а-а... ― громко крикнула Марина. Она кричала всякий раз, когда он втыкал в неё иглу. Понимала, что это бесполезно, и Остап не сжалится над ней, и всё равно кричала... казалось, иначе просто невозможно.
   Марина даже знать не хотела, почему ему нравится, когда его просят. Снова в её голове мелькали порочные мысли. Марина была уверена, что он только претворяется правильным, а на самом деле...
  ― Покричи, деточка, покричи. Ради этого я здесь, ― издевательски сказал Остап и снова ввел иглу под её кожу, ― видишь, как стараюсь для тебя.
  ― А-а-а... ― продолжила Марина кричать. Остап приподнял голову и взглянул в её глаза. Иглу вставил под её кожу, но вытягивать не спешил.
  ― Открой глазки и посмотри на меня, ― потребовал Остап.
   Марина сморщила брови и неохотно открыла глаза, потом пискляво попросила:
  ― Отпусти меня, пожалуйста.
   Остап натянул губы в широкую улыбку и начал вытягивать иглу.
  ― Последний стежок, ― сообщил Остап.
  ― А-а-а... ― протяжно закричала Марина.
  ― Попроси его сделать, ― снова потребовал Остап.
  ― Нет, ― упрямо запищала Марина.
  ― Предлагаю сделку, ― сказал Остап и подушечкой своего указательного пальчика погладил пальчики её ног.
  ― Какую сделку? ― пискляво спросила Марина.
  ― Ты просишь меня сделать последний стежок, а я в благодарность не стану мучить твои пальчики.
  ― Нет, пожалуйста, только не пальчики, ― испуганно попросила Марина. Она уже представила, как он шьёт её пальцы одну за другой, и этот ужас продлится ещё долго.
  ― Вот и я говорю, что не трону пальчики. Порадуй меня своей красивой просьбой.
  ― Зачем это тебе? ― спросила Марина, ещё сильнее сморщив брови.
  ― "Вам", ― очень важно пояснил Остап, приподнимая указательный палец вверх. Марина закрыла глаза и тяжело выдохнула.
  ― Вам это доставляет удовольствие? ― спросила Марина, и затаила дыхание. Она боялась, что Остап поругает её за подобный вопрос. Скажет, что у неё порочные мысли, начнёт злиться. Но этот вопрос будто вырвался из её рта.
  ― Доставляет,― игривым голосом признался Остап, ― только мы не будем с тобой разбираться, какое именно удовольствие это мне доставит.
   Марина начала часто и тяжело дышать. Остапа это только веселило.
  ― Открой свои глазки, ― игриво потребовал Остап. Марина медленно приподняла веки и взглянула ему в глаза.
  ― А если я попрошу, Вы обещаете, что не тронете пальцы? ― спросила Марина. Остап сразу же широко улыбнулся и сказал:
  ― Обещаю.
  ― Ладно, тогда прошу... ― начала говорить Марина, но не знала, как правильно выразиться. А ещё этот Остап смотрел ей прямо в глаза. Делал это с большим ожиданием и с восторгом на лице. Это до жути смутило Марину...
  ― О чём просишь, деточка? ― игриво спросил Остап и тыльной стороной указательного пальчика погладил её стопу. Естественно, гладил в тех местах, где прошивал её кожу.
  ― Сделайте последний стежок, ― произнесла Марина. Она смотрела ему в глаза, несмотря на то, что это было до жути стеснительно и странно.
  ― Где сделать стежок? Здесь? ― продолжил говорить Остап игривым голосом. Острием иглы он царапнул её кожу там, куда собирался вводить иглу.
  ― Да, там сделайте, ― ответила Марина.
  ― Очень этого хочешь? ― спросил Остап. И тут Марина замерла, будто в ступоре. Смотрела на него и молчала. Постепенно губы Остапа начали натягиваться в широкую улыбку.
  ― Говори деточка, не стесняйся, ― весело сказал Остап.
  ― Да, я хочу этого, ― ответила Марина, но незамедлительно пояснила: ― я хочу, чтобы это всё поскорее закончилось.
  ― А может быть, мы сделаем это по-особому? ― мечтательно спросил Остап, а сам уже направил острие иглы в нужное место, туда, где собирался вводить иглу ей под кожу.
  ― Как это, по-особому? ― испуганным голосом спросила Марина. Она ужасно боялась любых его задумок. Всего, что хоть немного грозит ей продлением страданий.
  ― Мы можем сделать это медленно, ― сказал Остап и начал не спеша вводить иглу под её кожу. Миллиметр за миллиметром надавливал на иглу и замирал.
  ― А-а-а... ― протяжно закричала Марина. Ей стало ужасно больно и страшно. Он ловил кайф, издеваясь над ей самым гнусным образом.
  ― А ещё я могу сделать так, ― сказал Остап, а после частично вытянул иглу из под её кожи в обратном направлении и принялся вводить его обратно.
  ― А-а-а...нет...нет...пожалуйста, ― пискляво взмолилась Марина. Она была в ужасе от происходящего и от жестокости Остапа.
  ― Скажи, что тебе это нравится, ― потребовал Остап.
  ― Мне это нравится, ― повторила Марина. Он понимала, если откажется произносить всё, что он хочет, неизвестно, что потом будет. Подозревала, что Остап передумает не мучить её пальцы. А Марина очень боялась, что он начнёт вводить нити ещё и в пальцы её ног.
  ― Скажи это, глядя мне в глаза, ― потребовал Остап.
  ― Мне это нравится, ― ответила Марина, глядя прямо в его жестокие глаза. Его взгляд изменился, стал странным, будто даже разъярённым. Ей становилось страшно на него смотреть.
  ― Сделать так? ― спросил Остап и, наконец-то, начал вытягивать иглу из под её кожи.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина, а потом ответила: ― да, сделайте так.
  ― Попросишь, чтобы я снова это сделал? ― спросил Остап.
  ― Эхе...эхе... ― слезливо захныкала Марина, ― вы обещали, что это последний стежок.
  ― Последний сегодня, ― пояснил Остап, ― но ведь есть ещё и другие дни.
  ― А-а-а... ― неистово закричала Марина от ужаса. Она не могла смириться с тем, что теперь он начнёт это делать постоянно. Фактически, Остап сказал именно это.
  ― А беситься вот не советую, ― важно заявил Остап и начал делать ещё один стежок на её стопе, ― я всегда могу придумать, куда ещё воткнуть иглу.
  ― А-а-а...вы обещали, ― пискляво захныкала Марина. И, как ни странно, сейчас она кричала даже тише, чем перед этим.
  ― Обещание всё ещё в силе, если будешь милой, ― сразу же сказал Остап.
  ― Ладно, ладно, я всё скажу, что вы велите, ― сдалась Марина. В этот момент Остап обернулся в сторону телеги и взял в руки ножницы. Принялся отрезать нить, которая тянется из под её кожи.
  ― Уже ничего не надо говорить, я закончил, ― сказал Остап. Уже в следующее мгновение он отложил иглу и ножницы на телегу, а сам принялся вставать.
  ― Вы куда? ― спросила Марина, пытаясь взглянуть в его глаза. Но Остап не оборачивался и не смотрел в её сторону, стремительно шагал за ширму.
  ― В туалет, ― несколько холодно ответил Остап. Марина сделала тяжёлый вздох и закрыла глаза. Только чуть позже она задумалась: "а неужели за ширмой есть туалет?"
   ***
   Остап вернулся через пять минут. Глаза его радостно блестели, но губы старались не улыбаться.
  ― На сегодня сеанс пыток окончился, ― сказал Остап и принялся расстёгивать пряжки на талии Марины. Она сморщила брови и посмотрела на него жалобными глазами.
  ― Теперь вы меня отпустите? ― спросила Марина.
  ― Для начала развязываю, и смотри, без фокусов, ― предупредил Остап, ― никогда не поздно начать всё сначала.
  ― Я не буду убегать, ― обещала Марина.
   В этот момент он уже отстёгивал ремень, который держит её шею. Марине сразу же показалось, что дышать стало легче. Но она так волновалась... не могла поверить, что он так торопится, чтобы её освободить. Неужели просто возьмёт и отпустит? После всего, что было? Марине было сложно в это поверить, но ведь надежда умирает последней.
  ― Сейчас ножки буду освобождать, смотри не рыпайся.
   Его последние слова заставили Марину пожалеть себя ещё сильнее. Теперь она могла склониться и ручками дотягивалась до пальчиков ног.
  ― Эхе...эхе... ― плаксиво захныкала Марина, потянувшись к ногам.
  ― Вот видишь, как хорошо быть послушной, ― поучительно сказал Остап, ― зато твои пальчики не пострадали, и я остался доволен.
   Марине было неприятно слышать подобную речь. Она не желала удовлетворять его мерзкие садистские прихоти. Думала, даже если это Ад, здесь должны быть какие-то принципы морали. Считала, что не должен мучить тот, кому нравится это делать. Но подумав об этом, она ещё раз повторила себе, что это не Ад. Марина всё ещё ощущала себя абсолютно живой, как обычно...
   Остап одну за другой оцепил крепления, которые удерживают её ножки. Снял ограничители с шипами, на которые Марина всё же натыкалась краем пятки и громко кричала.
  ― Вот и всё, ― сказал Остап, в завершение ко всему, снимая крепление в виде буквы "п".
  ― А как же эти кольца? ― спросила Марина, погладив одно из колечек на пальчике своей ноги. Остап в ответ усмехнулся.
  ― Теперь они твои, дарю!
  ― А как их снять? ― спросила Марина.
  ― Ты уже не связана, не хочешь полюбоваться на мой шедевр? ― спросил Остап, не отвечая на её вопрос. Марина обеими руками обхватила щиколотку своей правой ноги и притянула её к себе, взглянула на свою стопу. Посередине шла полоса из проколов, но ниток нигде не было видно. Получается, он просто ввел нить под её кожу.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина, невероятно сильно жалея себя.
  ― Правда, я хорошо поработал? ― издевательски спросил Остап. В этот момент он забрал крепление, которыми удерживал её ноги, и понёс их к комоду.
  ― Зачем вы это сделали?
  ―Я так всех новеньких приветствую, ― сказал Остап, но всё же добавил: ― ну, или почти всех.
   На самом деле, правда была в том, что он редко кого так приветствует. Но Остап не хотел, чтобы Марина так думала. А её не волновало то, как он издевается над другими. Она пальчиками начала тянуться к зашитым местам, и тут Остап игриво заговорил:
  ― А-а-а, не советую! Чем грубее чешешь, тем сильнее чешется.
  ― Но я ещё не чесала, ― ответила Марина.
   Остап усмехнулся.
  ― Именно так и начинают чесать, дай зажить ножке.
  ― А почему Вы мои ноги не исцелите той мазью? ― спросила Марина, посмотрев ему в глаза.
  ― Мало агонии испытала? ― сразу же спросил Остап. Но Марина думала, что лучше один раз пережить боль, но зато быть здоровой. Она бы снова приняла предложение вылечиться.
  ― Мне было очень больно, когда губы восстанавливались, ― сказала Марина, вспоминая об этом ужасе, ― но я всё равно хочу вылечиться.
  ― Нельзя, ― резко отрезал Остап, ― эликсир лечит капитально. Это значит, что под его воздействием произойдёт отторжение нитей, которые я ввёл.
  ― Ну и что, это же хорошо, ― сказала Марина.
   Остап зажал губы и вытянул их трубочкой.
  ― У, сколько будешь орать, если помажем эликсир. Часок другой уж точно.
  ― Почему? ― спросила Марина, сморщив брови. И она сразу же усомнилась в том, что он говорит её прав. Остап неестественно улыбнулся.
  ― Потому что отторжение долгий процесс, ― ответил Остап. ― Знаешь, как оно происходит?
  ― Обычно отторжением зовут нагноение, ― сказала Марина, помня об этом из уроков биологии.
   Остап начал игриво дёргать бровями.
  ― Получается, моя нога загноится, если намазать тот чудо препарат? ― спросила Марина. Остап поднял указательный палец вверх и важно её подправил:
  ― Это называется эликсир.
  ― Ладно, пусть будет эликсир, ― с безразличием согласилась Марина.
  ― Да, твоя нога загноится, опухнет, а ты будешь извиваться в болезненных судорогах.
  ― Нет, почему так? ― пискляво спросила Марина. ― Ведь губы же быстро исцелились.
  ― То губы, на них не было инородного предмета, ― объяснил Остап, ― а здесь есть. Твоя нога будет истекать соками, пока не выйдут все нити.
  
   Глава 10. Урок "послушание"
  
   Узнав о том, как будет проходить исцеление с эликсиром, Марина уже не была уверена в том, что хочет ускоренного лечения. Она направила взгляд на свою стопу и захныкала:
  ― Эхе... эхе...
  ― А чего ты хнычешь? Я не позволю тебе намазаться эликсиром. Не для этого я кроптел над твоими ножками целых полчаса, ― решительно объяснил Остап.
  ― Но раз ноги загноятся с эликсиром, значит, они итак загноятся? ― предположила Марина.
  ― Нет, так не загноятся, тело принимает нити, ― объяснил Остап и по-детски весело потёр в ладоши, ― твои ножки заживут через пару дней и потом начнётся самое интересное.
  ― Вы так сильно хотите, чтобы у меня началась аллергия? ― спросила Марина. Она не понимала его восторга, но уже была в ужасе от его жестокости.
  ― Это не совсем аллергия, но да, я этого хочу, ― весело подтвердил Остап. Марина закрыла глаза, а он издевательски сказал: ― можешь посидеть ещё немного и похныкать. Ты забавно это делаешь.
   Марина сморщила брови и подёргала за одно из колец на пальце своей ноги.
  ― Как это снимается? ― спросила Марина.
  ― Никак, ― ответил Остап с довольным лицом.
  ― Почему? ― возмутилась Марина и попыталась разжать кольцо обеими руками.
  ― Я же сказал уже, подарок, ― с ехидной ухмылкой ответил Остап. Марина начала ещё сильнее дергать за кольца. Пыталась снять хотя бы одно из них, не разжимая. Не получалось.
  ― Мне не нужны такие подарки, ― нервно сказала Марина.
  ― Догадываешься, почему я не снимаю с тебя эти колечки? ― спросил Остап и начал игриво дёргать бровями. Конечно же, Марина прекрасно понимала, к чему он клонит. Собирается шить её ноги ещё в другой день. При одной только этой мысли её сердце замерло от ужаса, а самой ей захотелось громко истерично закричать.
  ― Я больше не позволю делать это со мной, ― нервно сказала Марина. В этот момент она снова разглядывала свою стопу. Ноготками попыталась схватить нить, которую Остап ввёл под её кожу.
  ― Даже не вздумай, ― сразу же поругал её Остап. Он схватил Марину за запястье и посмотрел в её глаза.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина и опусти веки. Она не выдерживала его сурового взгляда.
  ― Нити приживутся, ― сказал Остап.
  ― И навсегда останутся у меня под кожей? ― испуганно спросила Марина.
  ― Только на месяц, ― объяснил Остап, ― их не нужно вытаскивать, они сами постепенно разлагаются.
  ― И моя нога всё это время будет чесаться? ― предположила Марина. Остап сразу же натянул губы в широкую улыбку. Это и был его положительный ответ.
  ― Сегодня старайся не чесать, ― посоветовал Остап и начал отходить к комоду, вытянул один из ящиков, ― иначе больно будет, микробы можешь занести.
  ― Я понимаю, ― тихо проговорила Марина и притянула к себе вторую свою ногу, начала разглядывать стопу. Её сердце содрогалось от ужаса, лёгким будто не хватало кислорода.
  ― Сейчас я принесу тебе особые носки, ― сказал Остап, капаясь в выдвижном ящике.
  ― Какие, особые? ― испугалась Марина. Она сразу же приподняла голову и посмотрела в его сторону. Остап уже вытянул из комода два шерстяных носка с кожаной подошвой. Их особенность и без объяснения бросалась в глаза. Носки на уровне щиколоток имели пряжки на ремнях. Марина быстро смекнула, что они для того, чтобы она не смогла самостоятельно снять эти носки. Обида и страх овладевали ею всё сильнее и сильнее. Она только начала радоваться тому, что её мучениям пришёл конец, а он уже что-то выдумывает...
  ― Они не позволят тебе чесаться, ― сказал Остап, ― а ещё хорошенечко погреют твои ножки.
   Последние слова Остапа напугали Марину. Она уже начала фантазировать ужасы.
  ― Как это погреют? Они с нагревателем? Сжигать будут? ― взволнованно начала Марина задавать вопросы.
   Остап неестественно улыбнулся и вытянул из носков ещё другие, какие-то резиновые носки.
  ― А это зачем? ― спросила Марина. Остап уже стоял от неё на расстоянии вытянутой руки. И Марина поняла, что вторые носки сделаны из толстой, но гибкой резины.
  ― Говорю же, чтобы не чесалась,― сказал Остап и, растягивая резиновый носок, приблизился к ней, ― давай сюда ножку.
   Марина уже поняла, что он задумал очередную пытку над ней. Сейчас надет эту резину на её ногу, потом сверху шерстяной носок. Она будет мучиться оттого, что её ногам жарко. Они начнут преть и чесаться ещё сильнее. Её сердце сжалось от ужаса.
  ― Нет, пожалуйста, не надевайте на меня это, ― жалобно попросила Марина, ― я обещаю, что не буду чесать ноги.
  ― Не надо обещать, я знаю, что будешь чесаться, ― недоверчиво возразил Остап, потом усмехнулся:― на то и нужны эти нити, чтобы изводить вас чесоткой.
  ― Эхе...эхе... ― захныкала Марина. В этот момент Остап уже надел резиновый носок на половину её левой ноги. Марина хотела ему помешать, но боялась это сделать. К тому же, Остап сказал:
  ― Не сопротивляйся, деточка. Чем раньше обуем тебя как следует, тем раньше ты пойдёшь к себе.
  ― Куда к себе? ― спросила Марина. Остап начал натягивать резиновый носок на вторую её ногу. Язвительно усмехнулся.
  ― Не на Землю, уж точно!
  ― Куда к себе? ― снова спросила Марина, стараясь игнорировать его издёвку.
  ― Учиться пойдёшь, на урок.
   Марина вздохнула, а он начал надевать на её ногу шерстяной носок. Она сморщила брови и одной рукой потрогала резиновый носок.
  ― Они так сжимают, ― пожаловалась Марина.
  ― Чтобы плотно сидели,― объяснил Остап.
  ― Эхе...эхе... ― снова захныкала Марина, ― я не хочу в таких ходить.
  ― Придётся! ― весело сказал Остап и тут же пригрозил: ― а если начнёшь чесать свои ножки, выпорю.
  ― Пожалуйста...
  ― Указкой по ручкам, ― пояснил Остап.
  ― Ну, пожалуйста, мне будет тяжело ходить в таких носках.
  ― Зато ножки не замёрзнут, ― сказал Остап, по-своему, даже считая это плюсом.
  ― Они будут потеть под резиной, болеть будут, ― пожаловалась Марина.
  ― Потеть ― это хорошо, значит, быстрее заживут.
  ― Нет...не хорошо...
  ―Молчи, ― потребовал Остап и защёлкнул пряжку на одной её ноге. Марина ещё сильнее взгрустнула и сморщила брови. Начала ощупывать и дёргать пряжку.
  ― О, нет, они не отцепятся теперь... ― пожаловалась Марина.
  ― И правильно, не отцепятся, ― согласился Остап довольным голосом, ― ты не сможешь снять всё это добро со своих ножек, пока я сам это не сделаю.
   Последние слова Остапа звучали пугающе.
  ― Ну, пожалуйста, не надо, ― жалобно умоляла Марина.
  ― Это уже на тебе, ― напомнил Остап и закрепил пряжку уже на следующую её ногу, ― стисни зубы и помалкивай.
  ― Эхе...эхе... ― захныкала Марина. В этот момент Остап неожиданно схватил Марину за челюсть и повернул её голову в свою сторону.
  ― Помалкивай, ― строго повторил Остап, глядя в её глаза. ― Поняла меня?
  ― О чём помалкивать? ― спросила Марина. Только сейчас она поняла, что сказав "помалкивай", он не имел в виду "заткнись сейчас". Речь идёт о другом...
  ― Я запрещаю тебе обсуждать с другими учениками то, каким пыткам я тебя подвергаю,― объяснил Остап, ― поняла меня?
   В этот момент её сердце замерло от ужаса. А когда Остап задавал этот ужасный вопрос: "поняла меня", ей становилось ещё страшнее.
  ― Почему запрещаете? ― спросила Марина и обеими руками обхватила его за запястье. Ей было больно оттого, что он сильно сжимает её челюсть. Казалось, Остап и не думает отпускать её. Продолжал смотреть в её глаза со злобой, угрожающе. Марина не понимала, почему?
  ― Никогда не держи меня за руки, ― неожиданно сказал Остап, схватив её за запястье свободной рукой. Снова посмотрел в её глаза угрожающе и задал свой повторяющийся вопрос: ― поняла меня?
  ― Поняла, ― тихо произнесла Марина, поникшим голосом. Теперь уже она боялась его угроз.
  ― Что ты поняла?― грубо спросил Остап, не отпуская её челюсть.
  ― Я никому ничего не расскажу, ― тихо произнесла Марина. После этого Остап убрал от неё руки и двинулся к входной двери.
  ― Пошли, раз поняла, ― сказал Остап и подозвал её, подвигав четырьмя пальчиками. Марина очень аккуратно начала спускаться на пол. Сначала носочками приложилась к полу, а потом попыталась наступить.
  ― А-а-а... больно, ― сморщив брови, пожаловалась Марина.
  ― Привыкай, ― с ухмылкой сказал Остап, ― а украшения на твоих пальчиках доставят тебе особенный кайф.
  ― Эхе... эхе... ― плаксиво захныкала Марина. Ей было до жути противно слушать его издевательскую речь. Она сделала один шаг в его сторону и снова вскрикнула от боли: ― а...а...
  ― Хорошо? ― насмешливо спросил Остап. Марина отказывалась смотреть в его сторону. Опустила голову и смотрела только на свои ноги в шерстяных носках. Сделала ещё один шаг и захныкала
  ― Эхе...эхе...
   Остап смотрел на неё с довольной улыбкой.
  ― Если кому-то пожалуешься, я тебе такую сладкую жизнь устрою, ― пригрозил Остап, когда Марина подошла уже совсем близко к нему. Потом притянулся к её уху и шепнул: ― сама себя возненавидишь.
   Марина замерла на месте и с содроганием души слушала его ужасающую угрозу. Она боялась шевелиться и даже дышать, а её сердце взволнованно забилось. Из-за таких нападок Остапа, она подумала, что сегодня он вытворял с ней что-то запрещённое. Марине стало жалко себя ещё сильнее, но она и понятия не имела, как добиться справедливости... и стоит ли мечтать об этом? Её разум отказывался верить в то, что она попала в такое место, к таким людям... она уже не была уверена, что жива.
   Когда Остап и Марина вышли из класса, все ученики ожидали их стоя. Это выглядело также ужасающе, как и через экран проекции на стене в кабинете пыток.
  ― Наша новая ученица готова к уроку, ― сказал Остап, обращаясь ко всему классу. Он прошёл вперёд к своему учительскому столу, Марина робко следовала за ним. Она хромала на одну ногу, но это было не совсем по-настоящему. Она просто боялась шагать, как следует. Остап не оглядывался и не смотрел на неё. Следовательно, не придирался.
  ― Обернитесь, дети, ― произнёс Остап, как только подошёл к своему столу и встал лицом к классу. Все ученики сразу же подчинились и молча начали оборачиваться. Потом Остап снова обратился к ним: ― садитесь.
   На Марину он посмотрел предосудительно. Она сразу же подумала, что это оттого, что она медленно подходит к столу и не успела сесть со всеми учениками. Но причина оказалась явно в другом.
  ― А ты пока не садись,― сказал Остап, как только Марина подошла к своей парте прямо у его стола, ― подготовься уроку.
   Марина подняла голову и посмотрела на него вопросительным взглядом, но Остап ничего не говорил. Потом Марина опустила взгляд и посмотрела на свой рюкзак. Он небрежно валялся на полу там, куда она его бросила.
  ― Знаешь, как надо готовиться к уроку? ― спросил Остап, обращаясь к Марине. Её сердце сразу же забилось быстрее, а по телу пробежался холодок. Она уже начинала думать, что пытки продолжатся и здесь. А его вопрос звучал, как нападка.
  ― Я не выучила предмет, ― ответила Марина, глядя ему в глаза.
  ― Надо достать учебник, тетрадь и ручку, ― пояснил Остап, не придавая значения её словам.
  ― Простите, ― вполголоса произнесла Марина и опустила взгляд к своему рюкзаку. Не решалась склониться и взять рюкзак, будто ждала дополнительного разрешения на это. И сама не понимала, почему так ведёт себя. Возможно, на неё подействовала атмосфера всеобщего послушания. Ведь другие ученики вели себя так,― ничего не делали без конкретного приказа на то.
  ― Готовься к уроку, ― приказал Остап.
  ― Ладно, ― ответила Марина и уверенно пригнулась за своим рюкзаком. По обыкновению положила его на стул и принялась открывать. Она боялась, что Остап начнёт придираться на то, как она это делает, но такого не произошло. Остап неожиданно переключил своё внимание к другой ученице. К той, которую знает Марина. И, возможно, сделал это специально.
  ― Шугина, какой у нас предмет сегодня? ― спросил Остап. Естественно, он уже не смотрел на Марину, как и она на него.
  ― Послушание, ― ответила Аня, предварительно встав на ноги. Марина мигом обернулась в сторону Ани и вздохнула, потом снова опустила взгляд на свой портфель. Как обычно, в её портфели оказалось 3-4 учебника. И Марина начала их как бы пролистывать, увидела названия книг. Её ноги сразу же почувствовали слабость, а по телу пробежался холодок. Книги имели названия: наказание, послушание, право и дисциплина. Только один предмет "право" имел отношение к реальности, но Марина была уверена, что и это не совсем так. "Наверняка здесь обучают быть рабами"― промелькнуло у неё в голове. Марина уже чувствовала себя абсолютно бесправной. Всё сильнее и сильнее убеждалась в том, что она умерла...
  ― Что такое послушание? ― обратился Остап к своему классу. Некоторые ученики сразу же подняли свои руки, какие-то продолжали смирно сидеть и смотрели на учителя.
  ― Алиса, ― произнёс Остап, быстренько тыкнув указательным пальцем в сторону какой-то девочки. Та сразу же встала и начала рассказывать:
  ― Послушание ― это безоговорочное подчинение всему, что говорят.
  ― Если учитель велит одно, а директор другое. Кому должен подчиниться ученик? ― спросил Остап. Несмотря на то, что Аня стояла, и вопрос как бы адресовался ей, другие сидящие ученики начали поднимать свои руки.
  ― Натали, ― произнёс Остап имя другой ученицы. Та сразу же встала и посмотрела ему в глаза.
  ― В такой ситуации ученица обязана подчиниться директору, ― ответила Натали. Остап раскрыл ладони и опустил их вниз, как бы говорил им обеим садиться. Натали и Алиса сели.
  ― Как вы думаете, можно ли считать происходящее послушанием по отношению к учителю? ― спросил Остап. Марина в этот момент обернулась к классу и увидела, что руку поднимает только одна ученица.
  ― Клара, ― произнёс Остап имя той ученицы, которая проявила желание ответить. Она сразу же встала и начала говорить.
  ― Можно считать послушанием в том случае, если после выполнения приказа от директора, ученица выполнит приказ учителя.
   Остап посмотрел на Марину и обратился к ней:
  ― Марина, что-то не так с твоими учебниками? ― спросил Остап звонким голосом. Он прекрасно знал, что именно её смущает. Она уже достаточно долго смотрит в свой открытый рюкзак, а сама ничего не делает. Не вытаскивает учебник и не садится за парту.
  ― Всё так, Остап Григорьевич, ― ответила Марина и вытащила из рюкзака учебник "послушания". Она помнила его отчество только потому, что многократно повторяла его про себя, когда Остап впервые представился. Тогда Марина думала, что это ей обязательно нужно знать... она же не знала, кто такой Остап, и что с ней будет вытворят.
  ― Молодец, Клара. Садись, пожалуйста, ― произнёс Остап, обращаясь к той ученице, которая недавно выступала. Марина повесила рюкзак на специальный крючок под своей партой и тоже села. Она радовалась тому, что Остап не оказывает ей повышенное внимание. Он вёл урок, как самый обыкновенный учитель. Марина заметила это, едва ли он заговорил с учениками. Только вот какой он предмет ведёт...
   Марина была в ужасе и хотела кричать бесконечно, но вместо этого красиво сложила руки перед собой и слушала учителя. Она поняла, что её пытки на этом не закончились, ― они только начинаются. И она, похоже, действительно, находится в Аду. Странные учебники будто доказали ей этот ужасающий факт.
   "Смерть не может быть такой" ― думала Марина. Она трогала парту, щипала себя, ― всё казалось настоящим. Марина всё ещё питала надежду в то, что она в реальности. Думала, как эти люди могли захватить школу и надрессировать всех учеников? Разве может быть такое? Марине было проще думать, что школу захватили душевнобольные преступники и вытворяют здесь беспредел. На мгновение она даже подумала, что лучше, если всё так и есть. Ведь всё лучше, чем попадание в Ад. Марина не знала, что делать и как вести себя дальше? Только понимала, что ей придётся во всём слушаться.
  ― Открывайте тетради и записывайте, ― произнёс Остап, перебивая её мысли. До этого он что-то рассказывал, но она, что называется, летала в облаках.
   Очень скоро все ученики послушно открыли свои тетради и взяли в руки ручки. Марина машинально последовала их примеру во избежание неприятностей. Остап начал произносить то, что они должны записать:
  ― Основой послушания является готовность выполнить любой приказ хозяина.
   И тут Марина задумалась: "кого они называют хозяином? Неужели, дьявола? Раз уж я в Аду, наверняка, это так". Марина заволновалась ещё сильнее.
  ― Приказ должен быть выполнен, даже если это повлечёт за собой причинение вреда вашему здоровью.
   Марина писала, но мысленно неистово кричала:
  ― А-а-а...
   Глава 11. Конфликт в коридоре
  
   Когда зазвенел звонок, почти все дети разом встали и направились к двери. Марина уже не могла понять, а дети ли они вообще? Она-то уж взрослая точно... Марина с большим вниманием пыталась изучить лица учеников, и в итоге пришла к выводу:
  ― Да, они, действительное, взрослые. Только почему выглядят детьми?
   Марина сказала "выглядят", но имела в виду, что они воспринимаются детьми. Будто их души ещё дети, но тела взрослые. Марина решила, что, скорее всего это люди, погибшие, не успев закончить школу. Но если так, почему она здесь? Она ведь закончила школу.
  ― Не стой на пути, ― сказала с недовольством какая-то девушка, отвлекая Марину от её размышлений. На тот момент Марина стояла между партами, а девушка позади не могла пройти.
  ― Извини, ― сказала Марина и мигом отодвинулась. Она подумала, что в обычной школе её бы обязательно толкнули в такой момент. Или, как минимум, прошли бы рядом, трясь о неё. Но ученица просто сказала и ждала, когда ей уступят дорогу. Вроде бы мелочь, но и это было странным. Напугало Марину.
  ― Что-то не так, Марина? ― неожиданно обратился к ней Остап. Разговор с ученицей состоялся рядом с его учительским столом. И, как выяснилось, в этот момент он смотрел на них.
  ― Всё не так, ― ответила Марина, но дерзить боялась. Хотела вскрикнуть, но воздержалась.
  ― Что тебе кажется не таким? ― спросил Остап, разглядывая её с ног до головы.
  ― Дети ведут себя слишком странно, ― ответила Марина.
  ― Слишком послушно? ― с ухмылкой спросил Остап.
  ― Да. Вы видели ту девушку? Она даже не толкнула меня, даже приблизиться ко мне боялась, ― объяснила Марина свои страхи.
  ― У нас не принято толкаться, ― ответил Остап спокойным голосом и рукой указал на её парту, ― я бы хотел попросить тебя подготовиться к уроку до выхода на перемену.
  ― Ладно, ― ответила Марина и нахмурила брови, потом приблизилась к своей парте и принялась открывать портфель.
  ― Следующий урок "дисциплина", ― заблаговременно сообщил Остап, ― достань книгу по дисциплине, а "послушание" убери в портфель.
  ― Теперь все уроки только Вы будете вести? ― поинтересовалась Марина. Она аккуратно взяла в руки книжку "послушание" и положила в портфель. С хмурым лицом принялась искать книгу по дисциплине.
  ― Не все, ― сразу же ответил Остап, ― только послушание, дисциплину и учтивость.
  ― Учтивость? ― с ухмылкой переспросила Марина, посмотрев учителю в глаза.
  ― Да, учтивость, ― подтвердил Остап, ― ты же должна уметь правильно общаться?
   Марина с ухмылкой помотала головой и уже более активно начала выискивать нужную книжку на урок.
  ― Какие ещё чудные предметы преподают в этой школе? ― поинтересовалась Марина.
  ― "Подразделения", "выбор", ― перечислил Остап.― Про уроки "право" и "язык" ты уже знаешь.
   Марина вытащила нужную книжку и задумалась.
  ― А разве "язык" и "учтивость" не одно и тоже? ― спросила Марина, посмотрев учителю в глаза. ― Наверняка на уроке "язык" тоже учат правильно писать и говорить.
  ― Ты права, Марина. На уроке "язык" учат грамоте письма, а на уроке "учтивость" объясняют правильно употреблять слова, чтобы казаться вежливой.
  ― Тогда получается и послушание, и дисциплина тоже самое, ― сразу же сказала Марина. Когда она задумывалась об этом глубже, в голове всё запутывалось. Но было ясно, что любое обучение в этой школе направлено на то, чтобы воспитать из них послушных рабынь.
  ― Дисциплина обучает порядку, но не построению слова. "Послушание" рассказывает о том, в чём должно проявляться это самое послушание. А "учтивость" ― это правильное построение предложений на основе дисциплины и послушания, ― развернуто объяснил Остап. Марина слушала его внимательно, что-то поняла, но страх всё сильнее и сильнее окутывал её целиком.
  ― Я рад, что ты начинаешь интересоваться учёбой, ― сказал Остап, выдержав некоторое молчание. Марина подняла голову и посмотрела на него.
  ― Не то, что бы интересуюсь, просто спросила, ― ответила Марина. Она не хотела, чтобы он думал, будто их бредовые предметы и правила её интересуют. Гордость разыгралась.
   ― Наши перемены длятся 15 минут, ― сообщил Остап, ― за это время вы должны сходить в туалет, нагуляться, пообщаться друг с другом и прийти на урок с чистыми мыслями.
  ― Ясно, ― со вздохом протянула Марина. Она нашла у себя в портфели тетрадь с названием "дисциплина" на обложке и вытащила её.
  ― Не опаздывай, Марина, ― предупредил Остап.
  ― Хорошо.
  ― Если опоздаешь, я снова буду вынужден наказать тебя. Такие у нас правила.
  ― Можно подумать, что Вы не хотите меня наказывать, ― обиженно сказала Марина, ― Вам это понравилось!
   В последнем она была очень даже уверена.
  ― Понравилось или нет, это уже вопрос третий, ― с недовольством пояснил Остап, ― но тебе точно не понравится быть наказанной вдвойне в один и тот же день.
  ― Извините, ― пробормотала Марина, опустив голову.
  ― На уроке "учтивость" тебя научат не начинать с учителями разговоры подобного рода, ― сказал Остап, ― это провоцирует конфликт.
   Марина, не поднимая головы, начала торопливо закрывать портфель. Она поняла, что только теряет время на разговоры с учителем. Он точно не поможет ей выбраться.
  ― И если уж разговор зашёл об этом, сегодня я не хочу тебя больше наказывать, ― сказал Остап,― но если опоздаешь, мне придётся это сделать. Другие ученики не должны думать, что я отношусь к тебе лучше, чем к ним.
  ― Я поняла, ― ответила Марина, посмотрев учителю в глаза, ― я не опоздаю больше.
  ― Я настоятельно рекомендую тебе не заниматься поисками выхода. Отсюда нет выхода.
  ― А вот в этом я очень сомневаюсь, ― весьма дерзко ответила Марина. Она повесила рюкзак на крючок, но чувствовала, что должна получить разрешение уйти.
  ― Не сомневайся, ― сказал Остап, ― я тебе не враг.
   Марина тяжело вздохнула и спросила с опущенной головой:
  ― Я хочу домой. Если Вы не враг мне, скажите, как мне попасть домой?
  ― Через сон, ― ответил Остап, ― в настоящий свой дом мы попадаем, когда спим. А здесь мы развлекаемся. Приходим за эмоциями и ради смены обстановки.
  ― Чушь собачья! ― возмутилась Марина. В этот момент Остап полез в свой внутренний карман и вытащил блокнот, сделал на ней ручкой какую-то пометку. Марина сразу же поняла, что причина в том, что она грубо выразилась.
  ― Что Вы записываете? ― спросила Марина.
  ― Пометки о том, за что тебя следует наказать в следующий раз, ― как ни в чём ни бывало, объяснил Остап.
  ― И что я плохого сделала сейчас?
  ― Ты выразилась неподобающе, ― ответил Остап.
  ― Лучше с Вами вообще не разговаривать, ― обиженно сказала Марина и сразу же спросила, ― я могу идти?
  ― Да, сейчас перемена, и ты можешь идти.
   Марина стремительными шагами направилась в сторону открытой двери. К этому моменту в классе уже никого не осталось, все давно вышли.
  ― И не забудь сходить в туалет, ― сказал Остап ей в след, ― опоздание по причине "ходила в туалет" не принимаются.
   Когда он говорил, Марина замерла и встала на месте, но в его сторону не оборачивалась. Потом вздохнула и продолжила свой путь к выходу, ничего не ответила учителю. Остап не стал придираться к ней, хотя в такие моменты обычно это делает. Не любит, когда ученики ничего не говорят в ответ на его наставления. Но Марина только первый день у них, и он хотел быть снисходительным. Но Марина этого не понимала и не замечала.
   В коридоре стоял достаточно громкий галдёж. Марина очень удивлялась тому, что в такой строгой школе ученикам позволяют так бегать, громко общаться и даже кричать. Некоторые реально кричали, причём во всё горло.
   Марина глазами отыскала знакомую ей девочку Аню и направилась в её сторону.
  ― Аня, ты же ведь Аня? ― спросила Марина, приблизившись к ней на расстояние вытянутой руки.
  ― Да, я Аня, ― ответила девушка. Одной рукой она схватила себя за губы и как бы тёрла их о свои дёсны.
  ― Что с тобой? ― спросила Марина, сморщив брови. Ей показалось, что с этой Аней что-то сделали, что-то ужасное. У Марины сжалось сердце от ужаса и волнения.
  ― Чешется, ― пожаловалась Аня, продолжая тереть губы, ― очень чешется.
  ― Он тоже шил твои губы нитями? ― спросила Марина. Она с большой жалостью смотрела на Аню и была уверена, что её тоже шили.
  ― Нет-нет, учителям запрещено шить девочек, ― возразила Аня и приоткрыла свою нижнюю губу, ― он просто положил мне это.
  Между её губой и десной лежала марлевая повязка.
  ― Что это? ― спросила Марина, ещё сильнее сморщив брови.
  ― Это просто бинт, напитанным этим... ― начала объяснит Аня, а потом внезапно зажала губы и продолжила тереть их о свои дёсны. Было видно, как она сильно сжимает губы, будто желая совсем их оторвать. Это приводило Марину в ужас. Она подумала о том, что, наверное, её нога тоже в скором времени начнёт также сильно чесаться... и стоило ей только подумать об этом, дискомфорт на её ступнях усилился. Марина наступила одной ногой на другую, а сама не отводила взгляд от Ани, ждала от неё дальнейших объяснений.
  ― С чем напитанный бинт? ― спросила Марина.
  ― Тем раствором, который заставляет чесаться... он даже не разбавил её, чтобы чесалось сильнее, ― объяснила Аня. В её словах и голосе была слышна обида.
  ― Обычно разбавляют? ― спросила Марина.
  ― Да! Да! Они должны разбавлять, ― уверенно ответила Аня, ― а он не разбавил, потому что не любит меня. Хочет, чтобы я сильнее остальных мучилась... он творит несправедливость.
   Марина тяжело вздохнула и прикрыла губы, но Аня не умолкала. Только сейчас она вспомнила:
  ― Ты сказала, что он шил тебя? Он и над тобой творит несправедливость?
   Но Марина понимала, что ей нельзя говорить правду о том, что Остап вводил в её ступни подкожные нити. Он ведь дал строгое наставление о том, чтобы она не болтала об этом с другими учениками.
  ― Нет, нет, не сказала, ― взволнованно возразила Марина, но оправдание было глупым.
  ― Тогда откуда ты знаешь про нити? ― спросила Аня. ― Я знаю, что ты только сегодня прибыла.
  ― Как отсюда выбраться? ― спросила Марина, пытаясь сменить тему разговора.
  ― Отсюда не выбраться! ― громко вскрикнула Аня, а потом снова посмотрела на Марину. ― Он точно тебя шил. Я уверена в этом.
   На этот момент Марина наступала на одну свою ногу и потирала ступню. Естественно, почесаться ей не удавалось, а раздражение только усиливалось.
  ― Шил же ведь? ― громко спросила Аня. Марина распрямила ладонь, как на уроке, и приложила к своим губам. Жестом просила Аню говорить потише, но та не умолкала: ― отвечай! Он шил тебя?!
  ― Потише, пожалуйста, ― напуганным голосом попросила Марина.
  ― Девочки из 12 класса, новенькая покрывает Остапа Григорьевича, ― закричала Аня. Марина была готова наброситься на неё, чтобы заставить замолчать.
  ― Замолчи! ― потребовала Марина. Она уже хотела прикрыть ладонью рот Ани, угрожающе к ней приблизилась.
  ― Да ты не осмелишься, ― нагло сказала Аня, ― общаться тут можно, а вот драться нет.
   Эти слова Ани заставили Марину замереть на месте.
  ― Я не собираюсь драться, просто замолчи, ― сказала Марина, посмотрев Ане в глаза.
  ― Трогать меня ты тоже не можешь, за это тебя накажут, ― предупредила Аня, ― а девочки должны знать, что ты предательница.
  ― Я не предательница, ― возразила Марина.
  ― Ещё как предательница, если ты покрываешь этого Остапа, ― сказала Марина, ― он ужасен. Его все ненавидят.
  ― Почему ненавидят? Потому что он шьёт? ― спросила Марина.
  ― У него есть любимчики и девочки для пыток, которых он без причины ненавидит. Он издевается и мучает их каждый день...
  ― Хватит, не рассказывай, ― попросила Марина, неожиданно прикрыв лицо ладонями.
  ― Он всех новеньких шьёт, и тебя он точно шил, ― уверенно сказала Аня, возвращаясь к прежней теме разговора. Марина уже сожалела, что подошла к этой девочке. Она оказалась не такой добренькой, какой выглядела внешне.
  ― А тебе-то какая разница? ― спросила Марина. ― Даже если и шил меня, это наши с ним дела.
  ― Нет никаких личных дел между учеником и учителем. Нет, и не может быть, ― громко заявила Аня, ― либо ты с нами, с девочками, либо против нас.
  ― Я с вами, ― ответила Марина. В этот момент к ним подошла ещё одна девочка из их класса, но ничего не сказала. Просто смотрела на них и слушала разговор.
  ― Если ты с нами, то должна поговорить об этом с директором, ― сказала Аня, направляя указательный палец вниз, указывая на ноги Марины. И сейчас Аня не выглядела жалкой и уже больше не чесала свои губы. Видимо, этот разговор её взбодрил.
  ― Я не буду говорить об этом с директором, ― решительно возразила Марина.
  ― Если не будешь говорить, учитель тебя каждый день шить начнёт, ― предупредила Аня. Марина начала испуганно мотать головой:
  ― Нет, это неправда...
   Марина не верила словам Ани и была уверена, что её просто пытаются напугать. Настраивают против Остапа...
  ― Это правда, ― подтвердила слова Ани девочка, которая стояла рядом. Она посмотрела Марине в глаза, и казалось, что она не врет. Марина продолжала отрицательно мотать головой. Жалобно смотрела на обеих девочек.
  ― Нет, я не могу пожаловаться директору на учителя, ― сказала Марина испуганным голосом, ― так нельзя. Потом он вообще меня возненавидит.
  ― А лучше, чтобы он каждый день тебя шил? ― нахальным голосом спросила Аня. ― Он обожает это делать, не поняла ещё?
  ― Я не знаю, ― неуверенно сказала Марина.
  ― Зато я знаю, он и меня пытался шить, ― ответила Аня.
  ― Да, он всех новеньких почти шьёт, ― заговорила другая девочка. И она сказала то, что Аня уже говорила. Марина начинала верить их словам.
  ― Ты хочешь, чтобы он шил тебя каждый день? ― спросила Аня.
  ― Нет, не хочу, ― ответила Марина, прикрывая свои губы, ― это было так ужасно, так больно...
  ― Это худшее, что может быть здесь, ― сказала незнакомая девочка.
  ―Нет, худшее, это когда лечат травмы бальзамом, ― возразила Марина. Услышав её ответ, к ним присоединилась ещё одна девочка. Это была Клара. Марина узнала её имя, когда Остап спрашивал у неё уроки в классе.
  ― Вообще уже, он применяет эликсир на новеньких? ― с возмущением вмешалась Клара. И теперь все троя девочек смотрели на Марину вопросительно.
  ― Да, он применял на мне эликсир, ― подтвердила Марина, но тут же начала оправдывать учителя: ― я сама об этом попросила. Я же не знала, что это так больно.
  ― Агония, он заставил тебя пережить агонию Ада, ― сказала ещё другая девочка, которая приближалась к ним. Вокруг Марины образовалась группа, и она чувствовала себя в центре внимания. Марине стало неприятно, захотелось убежать.
  ― Похоже, в первый же день он решил посвятить тебя в нашу жизнь по полной, ― сказала Клара.
  ― Надо его наказать, ― заговорила Аня и тут же обратилась к Марине, ― ты обязательно пойдёшь к директору и пожалуешься на него.
  ― Но тогда он ещё хуже станет относиться ко мне, ― жалобно сказала Марина. Она смотрела в глаза Ане, будто она главная среди всех присутствующих.
  ― Мы все через это прошли, ― сказала Аня, ― и тебе придётся.
  ― Я не могу портить отношения с учителем.
  ― А с нами отношения портить можешь? ― нагло спросила Аня и тут же пригрозила: ― если завтра же не расскажешь об этом директору, то вся школа узнает о том, что ты прикрываешь учителя.
  ― Пожалуйста... ― пробормотала Марина, глядя Ане в глаза.
  ― Не перебивай меня, ― закричала Аня, ― и поверь мне, тебе точно не придётся сладко, если все об этом узнают. Никто не любит любимчиков учителей.
  ― Ань, ― протянула одна из девочек.
  ― Кто-то скажет, что я не права? ― спросила Аня, по очереди поглядывая на каждую из подруг. Марина молча отвернулась и закрыла глаза, но сделать шаг прочь от них не решалась, будто ждала на это разрешения. Она и подумать не могла, что у неё начнётся конфликт с учениками. Она думала, что они ей помогут... хотя бы объяснят, что происходит. Марине захотелось разреветься от ужаса. Казалось, что все в этой школе против неё.
  
   Глава 12. Знакомство с Настей
  
   Ане не понравилось то, что Марина отвернулась и собирается уйти. Он считала, что их разговор ещё не закончен.
  ― Ты куда это собралась? ― нахально спросила Аня, глядя на спину Марины.
  ― Я должна подумать.
  ― При нас думай, ― потребовала Аня.
  ― Ты сказала, что у меня есть время до завтра, ― напомнила Марина. Её повелительное требование о том, что она до завтра должна сообщить директору, до сих пор звенело у неё в ушах.
  ― Мы должны его наказать, ― сказала Аня, ― если этого не сделать, он совсем разойдётся. А так...
  ― А так директор его разнесёт, ― договорила вместо Ани другая девочка, имени которой Марина не знает.
  ― А потом Остап разнесет её, ― с ухмылкой добавила ещё какая-то девочка. Марине показалось, что это сказала Клара. Марина до сих пор стояла спиной к группе и не видела их лица.
  ― Вот этого я и боюсь, ― ответила Марина и сделала первый шаг прочь от группы.
  ― Не уходи, ― требовательно приказала Аня.
  ― Я хочу пройтись.
  ― Пускай идёт, ― послышался строгий голос Клары. После этого Марина стремительными шагами ушла прочь. И при этом она старалась слушать дальнейшие разговоры девочек. Одна из них задала вопрос Ане:
  ― Зачем ты заставляешь её пойти к директору?
  ― Поднапрячь этого гада лишним не станет, ― ответила Аня.
  ― Ей точно достанется. Остап Григорьевич не прощает жалобы.
   Последние слова девочек особенно сильно напугали Марину. И ей было так обидно... она поняла, что здесь ей не найти подруг. Все они лицемерят, хотят использовать её, чтобы наказать учителя. А достанется потом ей.
   Марина шагала всё быстрее и быстрее, будто старалась убежать ото всех. Её ноги в резиновых и шерстяных носках ощущали дискомфорт, что-то между болью и чесанием. А ещё Марине казалось, что у неё припухла поверхность стоп. Это не удивляло её после того, как Остап её ужасно пытал, но было страшно...
  ― Постой, постой, ― закричала одна из девочек и побежала за Мариной. "Только этого не хватало, ― злостно подумала Марина, ― чего ей ещё понадобилось?". Она неохотно замедлилась и посмотрела в сторону девочки.
  ― Давай я покажу тебе, где что, ― предложила девочка. Марина сразу же направила взгляд в другую сторону и шагнула вперёд. Своим поведением как бы говорила: "не надо ничего показывать", но в её словах послышалось иное.
  ― Лучше покажи, где выход, ― неохотно сказала Марина. Она знала, что бесполезно спрашивать выход, но обсуждать что-либо ещё желания у неё не было.
  ― А выхода нет, ― ответила девочка.
  ― Ну, тогда и не иди за мной, ― обиженно сказала Марина и начала ускоряться. Девочка за ней тоже.
  ― Но я хотела пообщаться с тобой, познакомиться...
   Марина снова неохотно замедлилась и посмотрела на свою навязчивую собеседницу. А потом всё же решила представиться:
  ― Я Марина.
  ― А я Настя, ― ответила девочка. Они обменялись улыбками, и Марина продолжила движение прочь, шла в сторону лестничной площадки.
  ― А ты куда? Искать выход что ли? ― спросила Настя.
  ― Уж поищу, ― ответила Марина.
  ― Но выхода и правда, нету. На окнах стоят решётки, но даже если ты как-то выберешься, рада точно не будешь, ― объяснила Настя, продолжая следовать за Мариной. Они как раз уже начали спускаться по лестнице.
  ― Почему я рада не буду? ― спросила Марина, не оборачиваясь.
  ― Говорят там что-то страшное.
  ― Что страшного может быть на улице? ― задала вопрос Марина. Она делала вид, что не знает, где находится... так было проще. И к тому же, Марина ещё и сама не была уверена в том, что верит в свою смерть и в то, что это чистилище.
  ― Потому что на той улице другие улицы, другие места пыток. И они могут быть гораздо страшнее, чем наша школа.
   Услышав объяснение Насти, Марина замерла, не оборачиваясь в её сторону. А потом спросила:
  ― Откуда тебе это знать? Ты была уже там?
  ― Не была, но об этом всё время рассказывают на уроке "подразделения".
  ― Имеется в виду подразделения Ада? ― спросила Марина.
  ― Ну, хватит придуриваться! Ты же ведь уже поняла, что умерла? ― спросила Настя в ответ. ― Я быстро поняла. И ты должна была понять уже.
  ― Я не уверена, ― задумчиво сказала Марина, ― а ты давно здесь?
  ― Да, я пришла сюда на подольше.
  ― На подольше? ― удивилась Марина.― Если я выберусь, сюда больше ни нагой и никогда.
  ― Это ты сейчас так говоришь, потому что не была в других местах.
  ― Значит, ты всё-таки была в другим местах? ― снова спросила Марина. Она продолжила спускаться, и была уже почти внизу.
  ― Я была в других местах, но сбежать из школы не пыталась. Никому нельзя бежать, и не только из школы. Из Адских подразделений бежать нельзя, ― торопливо и взволнованно объяснила Настя.
  ― А как тогда выбраться? ― спросила Марина.
  ― Дождаться распределения.
  ― Какого распределения?
  ― Дождаться, когда пройдёт семь дней с момента твоей смерти, ― объяснила Настя.
  ― И что тогда? ― спросила Марина.
  ― Если ты действительно умерла, твоя душа полетит в пункт распределения, и тогда уже ты сможешь выбрать себе новое наказание.
   В этот момент Марина обернулась и посмотрела на Настю.
  ― Новое наказание?
  ― Мы все в Аду, и мы всегда должны страдать. Но мы сами выбираем себе наказание, ― ответила Настя, ― а ещё мы можем выбирать тип наказания и мучителей, которые будут нас карать.
  ― Звучит, как бред, ― недоверчиво сказала Марина и отвернулась от Насти. Быстрыми шагами направилась к раздевалке.
  ― Это не бред, это правда, ― немного устало возразила Настя. Но Марина уже не обращала внимания на её слова. Она подошла к своему ящику и вспомнила:
  ― Вот чёрт, я забыла ключи в рюкзаке.
  ― Ты не успеешь сходить туда и обратно. Скоро начнётся урок, ― предупредила Настя.
  ― А как вы узнаёте, когда начинается урок? ― спросила Марина. ― Мне сказали, что перемена длится аж целых 15 минут, только вот непонятно, как не профукать этот момент.
  ― Нужно иногда поглядывать на часы, ― ответила Настя.
  ― И где они эти ваши часы? ― спросила Марина, оглядываясь по сторонам.
  ― В раздевалке нет чесов, но есть при входе в неё.
   В этот момент Настя взяла Марину за руку и потянула за собой.
  ― Давай, покажу тебе часы.
  ― Покажи. И если есть время, я всё-таки сбегаю за ключами.
  ― Не сбегаешь, ― сказала Настя ещё до того, как они взглянули на часы, ― вот видишь.
   Марина перешагнула порог раздевалки и посмотрела наверх. Над дверью висели самые обычные настенные часы, а длинная стрелка показывала 2 часа без 7 минут.
  ― Урок начнётся ровно в 2, ―объяснила Настя, ― и в 2 часа у нас начинается второй урок, в 3 третий и так далее.
  ― А первый только в час? ― с ухмылкой спросила Марина, кинув удивлённый взгляд на свою собеседницу. Настя улыбнулась и ответила:
  ― Да, первый урок начинается в час дня.
  ― Вот бы в реальной школе было так, столько бессонных ночей, ― с досадой и разочарованием вспомнила Марина. Она всегда ненавидела школу и обязанность учиться. И в основном это было связано с необходимостью рано вставать.
  ― У нас обычно 5 или 6 уроков, остальное время на подготовку и сон.
  ― Ну, здорово, можно дрыхнуть до обеда, ― восторженно сказала Марина. Но тут Настя сразу же возразила.
  ― Нет, спать до обеда тут нельзя. Помимо учёбы, мы ещё обязаны отрабатывать 8 часовой рабочий день.
  ― Какой ещё 8 часовой рабочий день? ― усмехнулась Марина. ― Учёба есть учеба, сама занимает 8-ми часовой день.
  ― С 5-ти утра и до часу дня мы обязаны выполнять ту работу, на которую нас предписали. На работу мы приходим без четверти 5, и поэтому нас пораньше отпускают на урок. После работы дают 15 минут для подготовки на урок.
  ― Бред какой-то, ― сказала Марина, мотая головой, ― и что? Работаете прямо непрерывно?
  ― Прерываться можно только в туалет, а как часто, это уже обговариваешь со своим работодателем.
  ― Мне не нужен никакой работодатель, ― сказала Марина и зашагала наверх.
  ― Он всем не нужен, но бездельничать никому не позволяют, ― сказала Настя и тоже направилась наверх.
  ―А где ты работаешь? В то время, как сама учишься в школе, ― спросила Марина.
  ― Я работаю в туалете, ― ответила Настя.
  ― Вообще замечательно!
  ― Нет, в туалете работать не замечательно, ― возразила Настя. Марина отмахнулась.
  ― Это я так, в знак негодования сказала.
  ― Если тебе не понравится работать в том месте, куда тебя направят, мы сможем поменяться.
  ― Ты типа, поэтому ко мне подкатываешь? ― сразу же заподозрила Марина.
  ― А знаешь что?! Девочки тебя правильно невзлюбили, ― обиженно сказала Настя и мигом её обогнала.
  ― На правду не обижаются, ― громко сказала Марина. Она не сразу заподозрила корыстные и хитрые попытки Насти подружиться с ней.
  ― Это ты будешь Ане рассказывать, когда она тебя прессовать начнёт, ― предупредила Настя, ― и не жди, что я встану в твою защиту.
  ― С чего ты решила, что она начнёт меня прессовать? ― спросила Марина.
  ― Разве не поняла ещё, кого она из себя представляет? Только на вид милашка, а на самом деле фурия.
  ― По-моему, она просто мучается из-за бинтов во рту. Почему она их не уберёт? ― спросила Марина.
  ― Если уберёт, ей потом ещё похуже станет, ― уверенно сказала Настя.
  ― Думаешь, этот Остап начнёт мстить за непослушание?
  ― Конечно. Десять раз заставит пожалеть, что самовольничала.
  ― Ясно... ― с грустью протянула Марина и ускорила шаги в класс. Она боялась опаздывать.
  ― После этого урока, пойдёшь со мной в туалет, ― сказала Настя, не отставая от Марины.
  ― Зачем?
  ― Затем, что надо. В туалет не хочешь что ли? ― спросила Настя. Марина замерла на месте и посмотрела в сторону одноклассницы. Она уже подозревала, что та что-то задумала. Но в туалет она уже действительно хотела.
  ― Уже хочу в туалет, но опоздала из-за бессмысленного похождения в раздевалку, ― сказала Марина ворчливо.
  ― Вот и пойдём вместе, после этого урока. И не подходи к Ане, иначе опять тупой болтовнёй задержит.
  ― Кажется, ты её недолюбливаешь, ― подметила Марина.
  ― Она новеньких прессовать любит со своей пронырливой шайкой, потому и не люблю, ― объяснила Настя.
  ― Мне показалось, что ты тоже из её шайки, ― заподозрила Марина, ― вы же вместе стояли, когда я к ней подошла.
  ― Не вместе, а рядом, ― многозначительно пояснила Настя.
  ― Так вы дружите или нет? ― спросила Марина. ― Помнится, ты грозилась не защищать меня от неё. А если вы не подруги, ты вряд ли можешь повлиять на неё...
  ― По большей части я одиночка, но иногда и с ней тоже, ― ответила Настя.
  ― И как это понимать?
  ― Если я согласна с её мнением, то я с ней, а если нет, ― то она бесится, а я поступаю по-своему.
   Марина усмехнулась. Девочки оглянулись и поняли, что многие стремительными шагами направились в класс.
  ― Скоро урок начинается. Видишь, все заходят, ― сказала Настя.
  ― Пошли и мы тогда, ― ответила Марина и направилась в класс. Настя вошла последней, но никто из них не опоздал. Все вошли, подошли к своим партам и дружно схватились за рюкзаки.
  ― Ты уже подготовилась к уроку, ― напомнил Остап, глядя на Марину. Ему показалось, что она тоже хочет взять рюкзак и открыть его, пытается слепо подражать остальным.
  ― Да, я помню, ― ответила Марина, несколько озадаченно глядя учителю в глаза.
  ― Ты можешь присесть, пока не зазвенел звонок, ― сказал Остап. Марина выглядела растерянной, и он хотел разрядить обстановку.
  ― Спасибо, ― ответила Марина и натянула губы в неестественную улыбку. Продолжала смотреть на учителя. Она этого не замечала, но Остапа это малость смутило.
  ― Что-то хотела спросить? ― задал вопрос Остап. Марина не собиралась что-либо спрашивать, но вопрос быстро возник в её голове.
  ― А я обязана выходить из класса во время перемены?
   Остап сразу же усмехнулся.
  ― Ты можешь остаться со мной и обсудить твоё предстоящее наказание.
   Марине почему-то показалось, что это было попыткой заигрывать с ней. Но ведь это "приличная школа". Она даже думать о таком не смеет.
  ― А без обсуждения предстоящего наказания нельзя посидеть? ― спросила Марина, посмотрев ему в глаза.
  ― Можно, ― ответил Остап, а потом сходу добавил: ― тебе разрешаю.
   В этот момент громко зазвенел звонок. Все дети быстро встали, а Марина обернулась в сторону класса и поняла, что почти все смотрят на неё и на Остапа. Ей показалось, что они смотрят потому, что она так бесцеремонно общается с ним. Марина уже снова начинала бояться, что её обзовут любимицей учителя.
  ― Марина, встань, пожалуйста, ― послышался строгий голос Остапа. Из-за того, что она обернулась, не встала вовремя. Зато смотрела, как это делают остальные.
  ― Ой, простите, ― пробормотала Марина, повернувшись в их сторону.
   Остап сразу же взял свой блокнот и начал делать в нём пометку.
  ― Теперь я буду за это наказана? ― спросила Марина. Она сначала задала вопрос, а потом подумала, а можно ли было его задавать? Наверняка, они и за вопросы ругают, которые не по теме урока. Или же за те, которые она задала, не поднимая руки. Остап начал поднимать голову, чтобы взглянуть на неё. Марина от страха прикрыла губы.
  ― За мелкие проступки мы наказываем учениц после уроков, ― объяснил Остап, глядя Марине в глаза. Она сразу же вздохнула и сказала:
  ― Спасибо.
  ― Но некоторым наказаниям можем подвергать и во время уроков, ― добавил Остап.
  ― Простите, пожалуйста, что не сразу встала, ― напугано произнесла Марина. Остап и к этому начал придираться.
  ― Ты не должна что-либо говорить, пока от тебя этого не требуют.
   Марина подняла голову и посмотрела ему в глаза. Остап понял, что она ждёт разрешения сказать.
  ― Говори, ― сказал Остап.
  ― Простите, я буду учиться правильно себя вести.
   В этот момент Остап с большим ехидством прикусил край своей нижней губы и внимательно оглядел свой класс.
  ― Марина ещё не освоилась здесь. Не знает, что можно, а что нельзя. А вы уже знаете. Не так ли дети? ― заговорил Остап, обращаясь ко всему классу. В этот момент все ещё стояли, так как не было позволения сесть. И, тем не менее, на его вопрос руку подняла одна из девочек.
  ― Кристина, ― сказал Остап, называя имя девочки. И тогда заговорила эта самая Кристина:
  ― Да, Остап Григорьевич, мы знаем, как нужно себя вести.
  ― Считается допустимым отвлекать других учениц, если урок уже начался?
   И в этот момент несколько учениц подняли руки, но Остап продолжил спрашивать Кристину и снова назвал её имя:
  ― Кристина.
  ― Нет, такое не допустимо, ― ответила Кристина.
   После этого Остап посмотрел на Мариину и обратился к ней:
  ― Марина, выйди, пожалуйста, к доске.
   Марина посмотрела в глаза учителю вопросительно и с большим страхом. А он якобы решил её успокоить, сказав:
  ― Не бойся, выходи.
  ― Ладно, ― ответила Марина, тяжело вздохнула и подошла к доске. Она и понятия не имела, что задумал этот странный учитель.
  ― Смотри лицом к классу, пожалуйста, ― пояснил Остап. Марина послушалась, посмотрела на всех и замерла от страха. Ей казалось, что она слышит своё собственное сердцебиение. И это до жути её угнетало.
  ― Тебе не кажется, что наказания заслуживает та ученица, которая отвлекла тебя, а не ты? ― спросил Остап. И в этот момент все ученицы смотрели на неё. А Марина глазами высматривала Аню и вскоре увидела её. Аня смотрела на неё, прищурив глаза, будто угрожающе.
  ― Нет, я так не считаю, ― уверенным голосом ответила Марина.
  ― А давай спросим у класса? ― предложил Остап, оглядев свой класс. ― Что вы думаете, девочки?
   Как обычно, некоторые начали поднимать свои руки. Остальные стояли смирно. И на этот раз Остап решил спросить ту девочку, которая не изъявляла желания ответить.
  ― Клара, ― произнёс Остап знакомое имя.
  ― Я считаю, что ответ зависит от обстоятельств, ― рассудительно сказала Клара, ― чтобы точно знать, кого наказать, мы должны понять, на кого Марина отвлеклась и почему это произошло.
  ― Очень хороший ответ, Клара, ― похвалил её Остап и обернулся к Марине, ― давай, тогда, мы спросим у тебя, Марина. На что ты отвлеклась?
   Марина не могла поверить, что из-за ничего началась такая глобальная разборка на тему, кто виноват, а кто нет. Можно подумать, что произошло нечто ужасное... "Конечно, я же проявила злостное неуважение, ― нервно подумала Марина, ― и как я осмелилась встать на секунду позже, чем все остальные? Надо теперь весь урок это обсуждать". Мысленно Марина иронизировала, но на деле это было весьма печально...
  
   Глава 13. После урока
  
   Чтобы Марина ни думала, вела она себя очень воздержанно. И, конечно же, ей пришлось придумывать оправдание тому, почему же она загляделась.
  ― Мне показалось, что другие девочки смотрят на меня, ― честно ответила Марина, ― я подумала, что делаю что-то не так. И посмотрела на них, чтобы повторить за ними.
  ― Все остальные встали, ― напомнил Остап, ― почему ты этого не сделала?
  ― Я не успела. Я собиралась, ― взволнованно ответила Марина.
  ― Получается, что виноваты все, ― неожиданно заключил Остап, ― Вы согласны со мной?
   И тут Марина подняла свою руку, чтобы ответить. Конечно же, Остап заметил это сразу и обратился к ней:
  ― Марина, если ты стоишь у доски, тебе не обязательно просить разрешение, чтобы ответить. Если прозвучал общий вопрос, тебе позволительно ответить на него первой, ― разъяснил Остап.
  ― Я хотела сказать, что я не согласна, ― весьма дерзко ответила Марина.
  ― С чем ты не согласна, Марина?
  ― Я не согласна, что виноваты все, ― пояснила Марина, ― виновата только я одна.
   Марина понимала, что если этого не скажет, её отношения с классом испортятся, даже не начавшись. А эта Аня ещё сильнее подсядет на неё со своими претензиями.
  ― Похвально, что ты готова взять всю вину на себя, но в нашей школе так не делается, ― сказал Остап и посмотрел на свой класс, ― я правильно говорю, девочки?
   Руку подняли несколько девочек, и Остап обратился к одной из них:
  ― Алина.
  ― Да, вы правильно говорите, ― согласилась Алина.
  ― Там образом, сегодня будет наказан весь класс, ― заключил Остап, ― но в качестве исключения, мы не станем применять физических мер воздействия. Кто скажет, почему?
   Руку подняла всего одна девочка, и Остап обратился к ней:
  ― Люсия.
  ― Потому что есть смягчающее обстоятельство.
  ― Какое смягчающее обстоятельство? ― спросил Остап.
  ― Одна из виноватых не знала всех правил.
   Остап повернулся в сторону Марины и обратился к ней.
  ― Марина, встань, пожалуйста, на своё место. И я озвучу ваше наказание.
   Марина вздохнула и встала возле своей первой парты, и виновато посмотрела вниз. Она думала о том, что теперь весь класс точно будет ненавидеть её. Только не могла понять, Остап это специально делает, чтобы испортить её отношения с другими ученицами, или уже у них такие разборки в норме вещей?
  ― Весь этот урок вы будете стоять, ― сказал Остап, а потом спросил: ― кто считает наказание несправедливым?
   Никто больше не поднимал руки, чтобы ответить. Только одна Марина подёргивалась, желая сказать, что она против. И всё же промолчала.
  ― Если все считают такое наказание справедливым, тогда начнём урок, ― сказал Остап и с важным видом начал ходить вдоль и назад передних парт. Ученицы все стояли и смотрели на него.
  ― Итак, тема нашего сегодняшнего урока "дисциплина", ― сказал Остап и начал писать это на доске, ― кто мне перечислит основы дисциплины?
   После половина класса дружно подняли свои ручки, чему Марина очень даже удивлялась. "И как они могут претворятся, что хотят изучать столь нелепый предмет?" ― подумала Марина. Остап назвал имя, которое она ещё не слышала:
  ― Зина.
  ― Дисциплина ― это правила поведения, самоорганизация.
  ― Чему изучает "дисциплина" конкретно у нас? ― спросил Остап. Отвечать продолжила Зина, так он не назвал другое имя.
  ― Конкретно у нас она объясняет, где нужно вести себя тихо и робко, а где можно проявить легкую непринуждённость.
   Зина рассказывала несколько неуверенно, будто заученные предложения. Марина вздохнула, подумав, что этот бред и ей придётся заучивать.
   Урок выглядел, как урок. Что-что, но с этим поспорить Марина не могла. Остап вёл себя и общался, как самый настоящий учитель. И по его уверенным фразам было понятно, что преподаёт он давно. Он точно не какой-то так "захватчик" школы, как она думала изначально...
   Остап так и не позволил никому сесть на протяжении всего урока. Как только зазвенел звонок, все начали собираться. А девочка, которая отвечала в тот момент, мигом перестала это делать.
  ― А это нормально? ― несколько удивлённо спросила Марина. Сначала посмотрела на Остапа, а потом на ученицу, которая должна была ответить ему, а вместо этого собирается уходить. То он такой строгий, то беспричинно снисходительный. Марина не могла этого понять, и некоторые вопросы буквально сами отлетали с её уст.
   Остап догадался, что её смутило, и всё же переспросил:
  ― Тебя удивило то, что она недоговорила и после звонка внезапно начала собираться?
  ― Да, ― сказала Марина и тут же пояснила, ― это же такая строгая школа, и вдруг вы позволяете вести себя подобным образом. Или только некоторым ученикам позволяете так?
  ― Нет, Марина, все у нас равны,― сказал Остап,― во всяком случае, так принято считать. А после звонка, учителя не имеют права задерживать вас ни на одну лишнюю минуту. Таковы правила и порядок.
  ― Но она могла ответить на вопрос и только потом начать собираться? ― спросила Марина, глядя учителю в глаза.
  ― Могла, ― ответил Остап, ― но не пожелала.
  ― А вот такие моменты, когда ученики не желают отвечать после звонка, не вредят как-то ученикам? ― спросила Марина.
  ― Ты имеешь в виду, не наказывают ли их за это учителя?
  ― Да, ― ответила Марина. Остап усмехнулся.
  ― Обидчивые, могут наказать после и за что-то другое.
   Марина ещё хотела спросить, а является ли он обидчивым, но не решилась. Остап посмотрел в сторону и двери и увидел обычную картину. Весь класс почти одновременно по очереди пролезал в дверь, вместе со своими рюкзаками.
  ― Ты снова осталась беседовать со мной, ― с улыбкой подметил Остап. Марина стеснительно улыбнулась и посмотрела на него.
  ― Да, кажется.
  ― Заметила, что они все забирают портфели? ― спросил Остап. Марина снова кинула взгляд на свой уходящий класс и согласилась:
  ― Ну да, заметила.
  ― Это потому, что "подразделения", "право" и "выбор" у вас ведёт другой учитель, ― объяснил Остап.
  ― И куда мне идти? ― спросила Марина.
  ― В 7 класс. Но когда сомневаешься, можешь подойти к двери и почитать вывеску. На ней всегда прописаны предметы, которые преподают в классе.
  ― Спасибо за объяснения, ― сказала Марина и посмотрела вниз. Остапу показалось, что она устала стоять. И он решил уточнить:
  ― Ты могла сесть сразу же, как только прозвенел звонок.
  ― Почему Вы сейчас пытаетесь казаться хорошим? ― спросила Марина, не поднимая головы. ― После всего, что сделали.
   Остап ехидно улыбнулся:
  ― Делать, ― это наша обязанность.
   В этот момент Марина почему-то снова посмотрела на открытую дверь класса. Все уже ушли, и она одна осталась разговаривать с учителем. У порога Марина увидела Настю, которая рукой подзывала её к себе. А ещё пыталась заставить её читать по губам. И, как ни странно, Марина прекрасно поняла, какое слово Настя пытается беззвучно донести. Это было слово туалет.
  ― Кажется, тебя зовут, ― сказал Остап, тоже посмотрев на Настю.
  ― Кажется, ― не очень-то воодушевлённо согласилась Марина.
  ― Подруг иметь ― это хорошо.
  ― Она мне не подруга, ― сразу же пояснила Марина, ― и кроме того, я наоборот считаю, что она лицемерит. Хочет, чтобы я вместо неё работала в туалете.
   Остап усмехнулся, но сразу же сказал:
  ― Не соглашайся.
  ― Там так плохо? ― спросила Марина. В этот момент она отодвинула стул и села, глядя на Остапа. Не хотела никуда уходить, а разговор с ним считала важным.
  ― Здесь любая работа связана с вашим наказанием,― объяснил Остап и снова усмехнулся, ― а если это ещё связано с туалетом, ничего хорошего.
   Марина прикрыла лицо ладонями и вздохнула. Зашевелила ногами. Её ступни тревожили её всё сильнее и сильнее, но она старалась не обращать внимания на этот дискомфорт. И ей было приятнее думать, что Остап хороший, ведь сейчас он казался таким...
  ― Я не понравилась остальным, ― жалобно сказала Марина, ― а после того, что произошло сегодня на уроке... из-за того, что все стояли из-за меня, теперь меня все возненавидят.
  ― Ты хочешь меня в чём-то обвинить? ― спросил Остап. Марина заставила себя приподнять голову и взглянула на учителя. Как раз в этот момент он сжимал губы в ехидной ухмылке.
  ― Нет, я Вас ни в чём не обвиняю, ― решительно ответила Марина. Она понимала, что снова переходит рамки дозволенной непринуждённости в общении с ним.
  ― Правильная позиция, ― сказал Остап, игриво подёргав бровями. И Марина не знала, как это воспринимать. Ей часто казалось, что он заиграет с ней, но в то же время, исключала из мыслей, что такое в принципе возможно. Ведь когда он её наказывал, всё время твердил, что это крайнее приличная шкала. Это не выходило у неё из головы.
  ― А зачем нужные все эти разборки и наказания на уроке? ― спросила Марина.
  ― Чтобы вы правильно себя вели, ― ответил Остап.
  ― Это было очень странно.
  ― Зато мы ввели некоторое разнообразие в учебный процесс, ― весело пояснил Остап, ― или тебе весь урок хотелось разбирать основы дисциплины?
  ― Это было бы правильно.
   Марина снова посмотрела в сторону открытой двери и поняла, что Настя всё ещё стоит там. Она с недовольством зажимала губы, а руки держала на талии, согнув на локтях. Её важный, требовательный вид заставил Марину вздохнуть.
  ― А она не сдаётся, всё ждёт тебя, ― с ухмылкой подметил Остап.
  ― Она хочет показать мне туалет, ― объяснила Марина, ― и чудится мне, что не просто так.
  ― Так иди. Ты, наверное, уже хочешь в туалет.
  ― И я не понимаю, раз я мертва, зачем мне вообще в туалет? ― возмутилась Мариина и посмотрела в сторону окна. Оно было задвинуто белой полупрозрачной занавеской, за которой виднелась металлическая решётка.
  ― Восприятие мира у тебя не изменилось, ― объяснил Остап, ― ты такая же девочка, какой была раньше. С теми же потребностями, что и раньше.
  ― Да, и я хочу есть, ― с грустью добавила Марина.
  ― Так иди есть, ― сказал Остап.
  ― В смысле "иди есть"? ― удивилась Марина. ― Разве сейчас время обеда?
  ― Да, Марина, сейчас время обеда. Здесь всегда обедают после второго урока, а ужинают после шестого.
   В этот момент Остап посмотрел в сторону Насти, которая до сих пор стояла там.
  ― И наверняка, твоя новая подружка ждёт тебя, чтобы позвать в столовую.
  ― Нет, она точно ждёт, чтобы отвести меня в туалет, ― уверенно возразила Марина.
  ― Столовая и туалет расположены рядом, ― объяснил Остап, ― но если ты не поторопишься, вы не успеете даже на обед.
   Услышав эти слова, Марина резко вскочила с парты и схватилась за свою портфель. Ещё раз взглянула на Настю. Она уже вовсю махала рукой, подзывая Марину. Остап понимал, почему она опасается войти, ― боится быть неожиданно наказанной. И всё же он решил немного её смутить:
  ― Ты можешь выйти и пообщаться с нами, ― громко сказал Остап, обращаясь к Насте. И тогда она вынужденно вошла в класс и подошла к Марине, только вот заговорила с учителем.
  ― Мы опаздываем на обед.
  ― Я её не задерживаю, ― с особой важностью заявил Остап. Конечно, Настя бы не осмелилась сказать, что он её задерживает, но ему показалось, что намёк был на это.
  ― Ты не сказала, что после этого урока у нас будет обед, ― пожаловалась Марина, торопливо складывая свои учебные принадлежности в рюкзак.
  ― Я забыла, извини. Пошли уже!
   В этот момент Настя посмотрела на Остапа и натянула губы в неестественную улыбку.
  ― Можно обойтись без показной вежливости,― сказал Остап и тоже неестественно улыбнулся. Марина как раз собралась и направилась к выходу. Но перед этим сказала:
  ― До свидания, Остап Григорьевич.
  ― До свидания, ― ответила Марина. А когда они вышли за дверь, Настя сразу же пожаловалась:
  ― Зачем ты с ним любезничаешь?
  ― Я не любезничаю, ― возразила Марина, ― просто пытаюсь казаться естественной. И к тому же, он кажется сейчас другим... я хочу сказать, что кажется настоящим учителем.
   Настя усмехнулась и стремительными шагами направилась на лестничную площадку.
  ― Он и есть настоящий учитель! ― сказала Настя.
  ― Когда он пытал меня, не казался настоящим, ― возразила Марина, ― сейчас он будто изменился. Общается со мной так, как обычно делают учителя в настоящих школах. Правда, тематика общения немного странная.
  ― Остальным не нравится, что ты общаешься с учителем, ― предупредила Настя, ― они уже считают тебя предательницей.
  ― Думаешь, кто-то заметил, что я снова общалась с учителем? ― спросила Марина.
  ― Конечно, заметили,― уверенно сказала Настя.
  ― Но ведь все быстро ушли.
  ― Много времени не нужно, чтобы заметить грешок, ― сказала Настя и начала ускоряться в сторону лестничной площадки. Коридор в школе был достаточно велик, и нельзя было на раз-два очутиться на другом конце.
  ― Я просто новенькая, и мне ещё многое предстоит узнать, ― оправдалась Марина, ― учитель отвечает на мои вопросы.
  ― Ты это классу скажи, который весь урок из-за тебя стоял, ― пожаловалась Настя. И тут Марина замерла на месте и посмотрела на одноклассницу:
  ― Думаешь, теперь меня все будут ненавидеть?
  ― Хм, можно подумать, что тебя итак любили, ― сказала Настя и последовала вверх по лестнице.
  ― А столовая разве наверху? ― с удивлением спросила Марина.
  ― Да, а где, по-твоему?
  ― В моей реальности была на первом этаже.
  ― И туалеты на каждом этаже, ― незамедлительно добавила Настя.
  ― Ну да, конечно, ― согласилась Марина, и шустро шагала вверх, стараясь не отстать от Насти, ― а здесь не так что ли?
  ― Ага, размечталась... ― с ироничной ухмылкой сказала Настя, ― тут один туалет во главенстве одного козла.
  ― Наверняка так нельзя отзываться об...
  ― О туалетном учителе? ― хихикая, дополнила её слова Настя. Они уже поднялись на этаж выше и она посмотрела в сторону Марины.
  ― За туалетом следит один из учителей? ― предположила Марина.
  ― Нет, он просто сидит при входе в туалет и всех терроризирует.
   Слова Насти уже начинали пугать Марину.
  ― Как терроризирует? Запрещает ходить в туалет?
  ― Не запрещает, но терроризирует. Увидишь, ― быстро ответила Настя и снова зашагала вперёд.
  ― Наказывает за посещение туалета? ― с волнение продолжала расспрашивать Марина.
  ― И такое случается, если пристанет.
  ― То есть пристанет?
  ― Да не волнуйся ты так! ― легкомысленно посоветовала Настя. ― Пристанет, не значит, что домогаться будет. У нас приличная школа...
  ― Не повторяй это! ― с досадой потребовала Марина, перебивая Настю. А та захихикала.
  ― Кажется, ты уже много раз это слышала.
  ― Вот именно, что много. И хочу сказать, что она до идиотизма приличная. Зачем было разделять мальчиков и девочек? ― в недоумении спросила Марина.
  ― Это чтобы не сеять разврат.
  ― Здесь всегда мальчики и девочки учились вместе, и никто нигде разврат не сеял, ― сказала Марина. И тут они поднялись ещё на этаж.
  ― Вот и пришли, ― сказала Настя и потом, обернулась в сторону Марины и пояснила, ― если тебе очень хочется знать, почему эта школа приличная, я как-нибудь объясню.
  ― Наверное основатели Ада какие-нибудь религиозные фанатики, ― с ухмылкой предположила Марина.
  ― Дело не в этом. Это первичный Ад, который ты не выбирала, ― объяснила Настя, ― тут не подвергают слишком суровым наказаниям.
  ― Что-то не похоже, ― возразила Марина.
  ― Суровыми считаются наказания, связанные с нанесением медленного и тяжкого вреда здоровью, пытки огнём и сдирание кожи.
  ― Лучше не рассказывай, ― перебивая её, сказала Марина, ― тем более, что это не объясняет фанатического приличия. Мне даже юбку носить запретили.
  ― Потому что наказания неприличного характера, это совсем другая категория. За подобные наказания больше прощения дают. И мы сами вольны выбирать, хотим мы испытать нечто подобное или нет, ― объяснила Настя и посмотрела на Марину, ― насильники бывают жестокими, мне больше нравятся приличные наказания.
  
   Глава 14. В столовой
  
   Марина задумалась и продолжала оглядываться. У всех уже были пустые тарелки. Девочки сидели, попивая компоты и болтали. В столовой было достаточно шумно. Марина не могла понять, чем их кормили на обед, хотя задалась этим вопросом. И Настя как раз в этот момент сказала:
  ― Здесь не так страшно, как в других подразделениях, но бывает грязно.
  ― О чём это ты сейчас? ― спросила Марина и ещё оглядела столовую. ― Грязно кормят?
  ― Нет, кормят нормально. Хотя, если повариха решила тебя наказать, может накормить каким-нибудь дерьмом, ― захихикала Настя. Марина заволновалась ещё сильнее. А после увиденного и пережитого в этой школе, она могла воспринимать её слова в буквальном смысле. Это Марина и сделала, задав свой следующий вопрос:
  ― Реально дерьмом кормят?
   Продолжая хихикать, Настя взяла её под руку и повела ближе к стойке, где подают еду.
  ― Пойдём, как подруги, ― весело сказала Настя.
  ― Ты мне так и не ответила,― пожаловалась Марина.
  ― Не хочу шокировать новенькую, ― ответила Настя.
  ― Значит, и говном здесь кормят? ― возмутилась Марина и встала на месте. А Настя продолжала её тянуть.
  ― Пошли уже! Просто будь послушной и тихой, тогда к тебе никто приставать не будет, ― сказала Настя, ― а кормят здесь хорошо.
   Они подошли к стойке, и уже через минуту им подали две тарелки с весьма большой порцией картофельного пюре и котлеты.
  ― Видишь, ― с улыбкой сказала Настя, поглядывая на Марину.
  ― Кажется, что вкусно, ― согласилась Марина несколько недоверчиво. Настя указала пальчиком на мясную котлету и шепнула ей на ухо:
  ― Это котлета, не какашка!
  ― Хватит уже, ― стеснительно попросила Марина и притянула к себе свою порцию еды, ― ты специально это наговорила мне? Чтобы заставить волноваться?
  ― Нет, конечно, ― возразила Настя, ― тут всякое случается. И что самое гадкое, ― им всё позволительно! Они как угодно могут над нами издеваться.
   Марина вздохнула и села один из свободных столиков. И что её действительно удивляло, ― все столы были овальные, без острых углов. И стулья тоже...
  ― Это чтобы мы сильно не ранили друг друга, если вдруг устроим бойню, ― весело объяснила Настя, заметив, на что смотрит Марина.
  ― Учитывая, какие ужасы тут творятся, никакую бойню не устроишь.
   В тарелке им подали по вилке. Поэтому сев за стол, они сразу же начали есть. Марина не проявляла желания общаться дальше, но Настя не умолкала.
  ― Ещё как устраивают бойни! ― возразила Настя. ― Иногда пытаются группами бежать, или же дубасят какого-нибудь учителя.
  ― Сложно в такое поверить, ― сказала Марина и положила в рот очередной кусок котлеты и картофельного пюре.
  ― А ты поверь! Устроить бунт недолго, только вот потом всем достанется.
  ― Всей школе? ― спросила Марина.
  ― Всему классу! ― весело ответила Настя.
  ― Ясно... ― протянула Марина, низко опустив голову, ― но, наверное, бежать вряд ли кому-то удалось.
  ― Побеги тоже были, но тем ученикам не позавидуешь.
  ― Их нашли и наказали? ― предположила Марина.
  ― Нет, они ушли, а значит, теперь произвольно перескакивают между подразделениями. И это происходит всякий раз, когда они бегут.
  ― Я не совсем понимаю, что значит подразделение, ― сказала Марина, продолжая активно и жадно поглощать пищу.
  ―Подразделение ― это некое местечко, которым управляет тот или иной мучитель. Такое местечко может принадлежать одному мучителю или нескольким сразу, если они привыкли пытать вдвоём.
  ― Типа какой-то комнаты? ― спросила Марина.
  ― Это может быть комната, квартира или даже целое здание, как наша школа. А вот за пределами этого местечка уже другое подразделение, с другим типом наказания.
  ― Ясно...― с грустью протянула Марина. У неё в голове было много вопросов, но она не была готова именно сейчас расспрашивать обо всём. Но Настя продолжила говорить.
  ― Про типы наказания и подразделения рассказывают на уроках. Поэтому и существует эта школа, чтобы давать нам ответы.
  ― И всё-таки я не поняла, почему ты сказала, что сбежавшим не позавидуешь?
  ― Потому что за побег они обречены скитаться меж подразделений целых тысячу лет.
  ― А что потом? ― спросила Марина.
  ― Потом их простят.
  ― А потом что?
   И тут Настя захихикала:
  ― Потом они уже не буду заключёнными, и смогут работать. Короче, тоже станут мучителями.
  ― Больно надо, ― иронично сказала Марина, ― вся цель прощения, чтобы иметь возможность пытать самим?
  ― Чтобы иметь возможность работать, ― пояснила Настя, ― а если не хочешь работать, можешь развлекаться. Например, перерождаешься и живёшь какой-нибудь богачкой разгильдяйкой.
  ― А вот это уже поинтереснее, ― сказала Марина.
  ― Но жить в полном цикле всё равно считается пребывать в Аду.
  ― Почему? ― удивилась Марина.
  ― Ну, ели ты преступница, за это тебе капает прощение.
  ― А если не преступница? ― поинтересовалась Марина.
  ― Если не преступница, тогда ничего не капает. И нельзя накопить прощение с целью совершить преступление позже и остаться безнаказанной, ― пояснила Настя.
  ― Ну да, было бы странно, если бы так разрешили.
  ― А ещё ты можешь попасть в Рай, если искупишь свои грешки,― добавила Настя.
  ― Да, расскажи мне про Рай, ― сразу же подхватила Марина, ― что это за место? И как туда попадают?
  ― Это место для развлекухи и только, ― ответила Настя, ― если давно там не была, то это круто. Но быстро приедается.
  ― Там хорошо? Бесконечное счастье? ― спросила Марина. И в этот момент она подняла свою голову и внимательно смотрела на Настю. Её ответ был очень важен для неё.
  ― Там бесконечно всё, чего пожелаешь. Обилие ресурсов и кайфа. Хочешь быть всегда пьяной, ― пожалуйста. Хочешь есть что-то, ощущать какой-то вкус, ― пожалуйста. А ещё там можно продлять моменты удовольствия.
  ― Звучит здорово, ― мечтательно сказала Марина.
  ― Ага, звучит только здорово, а на деле это полный дебилизм.
  ― Почему ты так говоришь? ― спросила Марина. Уже по рассказанному, она бы не смогла согласиться с Настей.
  ― А потому что этот супер кайфовый мир быстро приедается. Кому нужен песок в пустыне? Или те же деньги, если ты обложена ими?
  ― Не знаю, но мне кажется, что в Раю хорошо, ― сказала Марина, ― там уж точно не будут пытать.
  ― Если захочешь, будут, ― с ухмылкой добавила Настя.
  ― В смысле? ― с удивлением переспросила Марина.
  ― А в том смысле. Рай держится на желаниях. Чего хочешь, того и получишь.
  ― А это всё настоящее? Ну, имеется в виду то, что я получу?― спросила Марина. Она уже мечтала попасть в Рай, но не знала, насколько это того стоит.
  ― Относительно настоящее, ― ответила Настя.
  ― А это как?
   В этот момент Настя встала и сказала:
  ― Это всё настоящее, но смысла в этом всём нет. Я за компотом, тебе принести?
  ― Да, принеси, ― ответила Марина. Она осталась сидеть на своём месте. Мечтала о Рае, пыталась представить его. Меньше, чем через минуту, Настя подошла с двумя стаканами розового компота.
  ― Яблочко-вишнёвый компот. Для этой школы ― классика. Почти только этим и поют, ― с некоторой жалобой сказала Настя. И уже в следующее мгновение отхлебнула половину своего стакана. Марина тоже попробовала и была приятно удивлена вкусу компота.
  ― Такой вкусный, и сладкий, ― с восторгом сказала Мариина.
  ― Пей быстрее, надо ещё в туалет успеть, ― напомнила Настя, поглядев на часы, ― 7 минут до начала урока.
  ― А расскажи мне ещё про Рай, ― попросила Марина, продолжая пить компот.
  ― А там нечего рассказывать. Место, которое придумано чисто, чтобы словить кайф.
  ― Там правда живут наши погибшие близкие? ― поинтересовалась Марина.
  ― Какие-то живут, а какие-то нет. Если их нет, по твоему желанию могут создать симуляцию любой родни.
  ― Это как? Типа клона? ― спросила Марина.
  ― Ну, в общем да. Рай дарует просто кайф и всё, больше ничего. Вот что нужно знать. Это место временного отдыха. И если кто-то выбирает участь там жить, с ним явно что-то не так.
  ― Почему так думаешь? ― с удивлением спросила Марина и легонько усмехнулась.
  ― Да это примерно, как быть алкашом на Земле, ну, или тем же наркоманом. Живёшь под дурманом призрачного веселья, ни цели, ни стремления, ― объяснила Настя, вытянула губы в трубочку и помотала головой, ― ну, в принципе тоже себе вариант...
  ― Не думаю, что быть в Раю ― это тоже самое, что быть алкашом на Земле, ― усомнилась Марина. Настя приподняла ладонь и подвигала, как бы жестом говоря: "почти тоже самое".
  ― Ты уже допила? ― спросила Настя и неожиданно встала. ― Пошли, нет у нас больше времени.
   Марина тоже поспешно встала, и Настя взяла её за руку. Потянула за собой.
  ― Если опоздаем, будет плохо. Сама знаешь.
  ― Это уж точно, ― согласилась Марина. Настя потянула её в один из неприметных углов столовой и сказала:
  ― Вот здесь у нас туалет.
   Они стояли при входе в достаточно длинный коридор, двери не было.
  ― Даже не подписано, что это туалет, ― с некоторой жалобой подметила Марина, ― новички и не поймут.
  ― Если обоссутся, точно поймут, ― захихикала Настя, ― их сюда потом силком приведут.
  ― А такие случаи бывают? ― удивилась Марина.
  ― Тут всякое бывает! ― сказала Настя и сильнее потянула её за собой: ― Быстрее.
   Марина без лишних вопросов ускорилась. Понимала, что времени у них остаётся мало. А коридор, как ни странно, был довольно-таки длинным. Марину это удивляло.
  ― Почему такой длинный коридор? ― спросила Марина.
  ― Наверное, чтобы запахи не доходили до столовки, ― предположила Настя.
  ― И не подписали, что это туалет, чтобы не портить аппетит, ― с ухмылкой добавила Марина.
  ― Как-то так, ― согласилась Настя. И как раз в этот момент они дошли до конца 100 метрового коридора, откуда свернули направо. Там была комната приблизительно 4*5 м, которая вела в другую комнату. Предположительно, к кабинкам туалета. У двери стоял очередной овальный стол, а за ним сидел молодой парень. Как обычно, не старше 30 лет и не моложе 25. Впрочем, он казался моложе, чем остальные работники... Марина сразу это заметила.
  ― Это и есть та девочка? ― заговорил парень, ещё до того, как они подошли к нему.
  ― Да, Анатолий Викторович, ― ответила Настя. А Марина заметила, что парень очень внимательно изучает её взглядом. Ей стало неловко, а Настя продолжала тащить её за собой.
  ― Только мы на минуточку, ― предупредила Настя. Парень посмотрел на свои наручные часы и сказал:
  ― Да, поторопитесь. 4 минуты до звонка.
   И тут Настя наконец-то отпустила руку Марины и посмотрела на неё:
  ― Надеюсь, ты умеешь это делать быстро?
  ― Раньше умела, ― ответила Марина.
  ― Побежали! ― весело сказала Настя, но бежать она, естественно, не стала. Быстрыми шагами направилась в открытую дверь, а там уже были кабинки. Они вели в туалет, который был весьма необычным. Толчка не было, а писали в лоток, который напоминал мини-ванночку со специальном местом, куда становились ногами. Если бы вместо лотка, была большая дыра, туалет можно было бы сравнить с уличным. Отходы по этому лотку, по идеи, должны стекать в дырку, которая весьма себе небольшая. Ещё не сходив, Марина предположила, что говно вряд ли будет легко стекать в эту дырочку. Особенно, если прилипнет на лоток.
   Марина какать не хотела, и задаваться подобными вопросами не стала. Дело сделать у неё получилось быстро. Марине показалось, не прошло и минуты, но Настя уже кричала:
  ― Где ты там? Побежали в класс!
  ― Иду, ― сказала Марина и торопливо вышла из кабинки. Они хотели сразу же уйти, но парень их задержал вопросом:
  ― Настя, а представить меня подруге не хочешь?
  ― Вообще-то не хотела, Анатолий Викторович, ― весьма нагло ответила Настя, посмотрев ему в глаза, ― мы опаздываем.
  ― Я помню, ― ответил Толик, а сам продолжал с ожиданием смотреть на неё. Марина поняла, что он не отпустит, пока не добьётся своего. Она прошептала Насте в ухо:
  ― Лучше представь...
   И тут Настя неожиданно отошла на полметра назад, а потом изобразила поклон и развела руками.
  ― Торжественно представляю Марину Гечину, ― весело сказала Настя. Парень улыбнулся и протянул Марине руку, будто желая по-дружески пожать.
  ― Я Толик, ― представился парень, продолжая улыбаться. Марина малость растерялась. Она не знала, как реагировать и вообще раньше думала, что с девушками не принято здороваться рукопожатием. "А может, он взял себе в привычку иное?" ― подумала Марина. И всё же, она протянула ему руку. А стеснительная улыбка сама напросилась на её губы.
  ― Я нравлюсь тебе? ― неожиданно спросил Толик. И этот вопрос снова застал Марину врасплох.
  ― Мне кажется, что в этой школе не положено, чтобы кто-то кому-то нравился, ― немного улыбаясь, объяснила Марина своё недоумение.
  ― Это верно! ― усмехнулся Толик. Он продолжал хватать Марину за руку, и это её смущало. Только вот она не решалась отобрать у него свою руку.
  ― Всё, познакомились, и хватит! ― резко сказала Настя. Она схватила Марину за её свободную руку и потянула за собой.
  ― И правда, идите! ― весьма добродушно разрешил Толик, и это стало неожиданностью для Марины.
   Они быстрыми шагами направились к выходу и к повороту в коридор. И как только свернули, Марина с возмущением спросила:
  ― Ты что творишь? Разве можно так вести себя здесь?
  ― С этим можно! ― ответила Настя. ― Тот ещё извращенец!
  ― Что ты этим хочешь сказать? ― несколько взволнованно спросила Марина. Она уже отставала и вопросительно смотрела на подругу, но Настя этого не замечала. С каждой следующей секундой только ускорялась.
  ― Он особенный тип мучителей, ― начала рассказывать Настя.
  ― Мучителей? ― переспросила Марина. Для неё было дико слышать это слово в отношении кого-либо.
  ― Приехали! Забыла, где ты находишься? ― сразу же спросила Настя. ― Все учителя и прочий персонал ― все они мучители.
  ― Я никогда не привыкну это слышать, ― пожаловалась Марина, стараясь не отставать.
  ― Этот Толик тот ещё хитрый фрукт, достал меня.
  ― Чем достал? ― спросила Марина. Учитывая, как она о нём так игриво и мило отзывается, ей было сложно думать, что он её как-то сурово пытал.
  ― Достал приглашать в другое подразделение, ― призналась Настя.
  ― А это как? ― удивилась Марина.
  ― Ты же помнишь, что это приличная школа?
  ― Ну да, помню, ― в недоумении ответила Марина, не понимая, к чему идёт разговор.
  ― Это означает, что здесь запрещено любое сближение с девочками. Но есть подразделения, в которых это даже обязательно.
   Марина вздохнула. Она уже представила, как примерно обстоят дела:
  ― Он находит девушек здесь, а потом забирает их в другое подразделение?
  ― Чтобы делать с ними какую-нибудь грязь, ― добавила Настя, ― чтобы насиловать их.
  ― Нет! Не рассказывай лучше,― взволнованно попросила Марина. Ей было ужасно страшно представлять нечто подобное. Настя захихикала.
  ― А чего это не рассказывать? Ты у нас типа очень чувствительная и не можешь слышать о насилии?
  ― Считай, что так, ― с детской обидой произнесла Марина.
  ― На самом деле, мы здесь все взрослые, ― объяснила Настя, ― но мы чувствуем себя детьми, потому что учимся в школе. Это так задумано.
  ― Знать бы только, для чего задумано, ― сказала Марина.
  ― Чтобы подготовить новеньких к послушанию и дисциплине, ― быстро ответила Настя.
  ― О, нет! Только и ты не рассказывай эти мудрости, ― со вздохом попросила Марина.
  ― А что такое? ― весело спросила Настя. ― Это всё правда. Благодаря школе уже на начальном этапе ты узнаешь, что такое подразделения, и сможешь ориентироваться между ними. Сможешь сделать выбор, когда это будет нужно.
  ― Жуть какая-то. Я не была готова ко всему этому, ― со вздохом пожаловалась Марина. И в этот момент Настя посмотрела на часы, которые висели на лестничной площадке при входе на этаж.
  ― Нам бежать надо, ― сказала Настя и посмотрела на Марину, ― рюкзак не забыла?
  ― Не забыла, ― ответила Марина.
  ― Время без 2-ух минут. Бежим.
  
   Глава 15. После урока
  
   Марина вздохнула и ускорилась. Им оставалось спуститься ещё на один этаж и добежать до класса. И бежали они в буквальном смысле впопыхах.
  ― Забегай первой, ― велела Настя, не желая оставлять подругу позади. Марина уже доверяла ей и вошла, даже не проверив, правильный ли это класс.
   Как только они оказались внутри, Марина растерялась и встала столбом у доски. А Настя к тому времени уже раскладывала свои учебники. Марина просто не знала, куда сесть. Раз это другой класс и другой учитель, она полагала, что он рассаживает по местам сам. Настя, естественно заметила, что Марина ничего не делает. Она возвратилась к ней и шепнула в её ухо:
  ― Садись на своё место. Здесь везде сидят одинаково, как у главного.
   Марина поняла, что главным она назвала Остапа Григорьевича. Видимо потому, что он якобы считается их классным руководителем. И получается, именно он их рассаживает.
   Высказавшись, Настя приложила вытянутый указательный палец к своим губам. Как бы велела ей вести себя тихо. И в следующий момент шепнула ей в ухо объяснение:
  ― В классе нельзя громко разговаривать перед началом урока, за это наказывают.
   Марина кивнула и поспешила на свою первую парту. Учитель уже сидел на своём месте, низко опустив голову перед какой-то книжкой. Он не смотрел на учеников, будто не обращал на них внимания. Впрочем, Марине внимание не требовалось. Просто ей было необычно видеть читающего учителя. Выглядело всё так, будто он готовится к предстоящему уроку. Остап так никогда не делал.
   Марина не могла вспомнить, какой урок у них сейчас должен быть. Начала оглядываться по сторонам, чтобы понять, к какому уроку они готовятся. Её сердце стучало быстро-быстро, а легким будто не хватало воздуха. "Ну, заставили побегать" ― подумала Марина. Она была недовольна тем, что им пришлось бежать. Но в то же время с этой беготнёй были связанны её светлые мысли. Марина очень давно не бегала. Почувствовала в этом нечто приятное и ностальгическое.
   Марина только взглянула на парту другой девочки и сразу же увидела на ней учебник "подразделения". Торопливо достала такой же из своей портфели и принялась искать тетрадь с таким же названием. На всё про всё у неё ушло секунд тридцать. Она только повесила рюкзак на крючок, и вдруг зазвенел громкий звонок. Все вздрогнули и ровно встали.
  ― Садитесь, ― почти сразу же сказал учитель, едва ли звонок прекратился. Многие заулыбались, будто радуясь тому, что учитель разрешил им сесть. Впрочем, учитывая то, что весь предыдущий урок они стояли, это не удивляло.
  ― Итак, дорогие учащиеся, кто помнит, что такое подразделения Ада? ― спросил учитель и с важным видом зашагал у доски. Несколько учениц сразу же подняли руки.
  ― Алиса, ― сказал учитель, выдержав некоторое молчание. Девочка по имени Алиса сразу же начала вставать и рассказывать:
  ― Подразделения Ада ― это такие места, где применяются наказания разного характера. Например, пытки, на которых пугают, будут относиться к подразделению "Страхи". На которых причиняют боль, ― к подразделению "Боль".
  ― Какие ещё бывают подразделения?
   В этот момент Марина задумалась о том, как же зовут этого учителя? Он не представился, а прочитать его имя и отчество на вывеске двери она не успела.
   ***
   Урок казался обычным, будто его ведёт учитель из нормальной школы живых. Опять-таки не считая того момента, что предмет он вёл совсем не обычный. А ещё Марине показалось, что этот учитель добрее. Как только они вышли на перемену, она так и сказала Насте:
  ― Кажется, он добрее, чем Остап.
  ― Ключевое слово "кажется"! ― весело ответила Настя. ― Альберт Макарович не наш классный, а значит, и пытать нас не будет!
  ― Это как так? ― удивилась Марина. ― Я где-то слышала, что любой учитель может пытать.
  ― Может, если захочет. Но чужих особо не пытают, ― объяснила Настя, ― впрочем, исключения случаются.
  ― И когда случаются исключения?
  ― Если между учителями состоялся какой-то странный договор, тогда и случается, ― ответила Настя. Она обняла Марину одной рукой и повела за собой.
  ― И куда мы идём? ― спросила Марина. ― И что за странный договор?
  ― Типа словесный договор учителей. Они иногда делятся подопечными, когда им надоедать пытать одних и тех же.
  ― И это нормально? ― спросила Марина. Ей не нравилось, что так им можно делать. Она уже находила в этом нечто жуткое и несправедливое.
  ― Для них всё нормально! И уж поверь мне, лучше вообще не возникать.
   И Марины сжалось сердце от волнения. Она продолжала шагать за Настей и вдруг вспомнила, что та не ответила на её вопрос:
  ― Так куда мы идём?
  ― В туалет, конечно же, ― ответила Настя.
  ― Зачем ещё?
   Настя захихикала и детским притворным голоском произнесла:
  ― Писить хочу.
   Марина тоже захихикала. Уж больно веселой была Настя.
  ― А я, кажется, не очень хочу, ― ответила Марина, продолжая шагать за ней. Они как раз подошли к лестничной площадке.
  ― По пути захочешь!
  ― Ой, ладно, пошли уж, ― неохотно согласилась Марина и последовала вверх по ступенькам. Гулять с Настей было куда приятнее, нежели ругаться с Аней и её подружками. Марина не была готова встретить их и сцепиться снова.
  ― А я тебе говорила, что Толик очень любит новеньких девочек? ― неожиданно сказала Настя.
  ― Похоже, что говорила, ― с недовольством ответила Марина. Она не понимала к чему разговор.
  ― Он хочет, чтобы ты поработала у него, я бы тогда поработала вместо тебя.
  ― Я пока ещё нигде не работаю, ― ответила Марина и предосудительно помотала головой. Ей очень не нравилось то, что Настя склоняет её работать в туалете. Она всё сильнее и сильнее убеждалась в том, что эта девочка только поэтому общается с ней.
  ― Не работаешь, потому что не утро ещё.
  ― И это нормально, что меня устроили на работу, а я даже не знаю об этом? ― с возмущением спросила Марина. Настя снова захихикала.
  ― Здесь всех устраивают на работу. И тебе об этом скажут позже, всем говорят.
   Марина предосудительно помотала головой и посмотрела вниз, старательно взбиралась по ступенькам вверх.
  ― Ты должна подружиться с Толиком, иначе он тебя не полюбит, ― сказала Настя.
  ― Да не буду я работать в туалете, ― нервно вскрикнула Марина. Она уже устала от этих разговоров и наглости Насти. Уже сейчас была готова разругаться с ней и пойти своей дорогой.
  ― Ты думаешь, на другой работе легче будет? ― с возмущением вскрикнула Настя.
  ― Ну, уж получше, чем туалеты мыть, ― сказала Марина. И она полагала, что в действительности так и есть. Когда Марина вспоминала, как устроены их туалеты, сразу представляла какашки, размазанные по толчку. И это ей убирать? Марина уже сейчас решила: "ни за что".
  ― А вот и не лучше! Не всегда бывает лучше. Тебя так могут поднапрячь, что мало не покажется.
  ― Но туалеты мыть я не стану, ― упрямо ответила Марина.
  ― Давай мы об этом через пару дней поговорим, ― сказала Настя, ― а пока я прошу тебя быть милой с Толиком.
  ― Можно подумать я бываю с кем-то грубой, ― с недовольством сказала Марина.
  ― Улыбайся, когда он тебе улыбается.
   Марина предосудительно помотала головой. Они уже добрались до столовой и шагали в сторону туалета.
  ― И зря ты не хочешь тут работать. Если будешь послушной, он не станет обременять тебя непосильным трудом, ― сказала Настя.
  ― Тогда почему уйти от него хочешь? ― спросила Марина. В этот момент она посмотрела на Настю, а та в свою очередь уставилась вперёд и натянула губы в неестественную улыбку. Марина сразу же поняла, что они уже подошли к Толику. Тяжело вздохнула и тоже обернулась.
  ― Здравствуйте, девочки, ― игриво произнёс Толик и зашевелил пальчиками, подзывая их к себе. Настя покосила взгляд в сторону Марины и странным голосом прошептала:
  ― Улыбайся.
   Марина не сразу поняла, почему у неё голос стал другой. Оказалось, что Настя пытается говорить, не переставая улыбаться. Это показалось ей странным и смешным. Но как бы то ни было, Марина заставила себя улыбнуться, и они последовали к Толику.
  ― Здравствуйте, господин, ― сказала Настя, глядя Толику в глаза.
  ― Здравствуйте, ― повторила Марина и тоже улыбнулась. Толик в этот момент посмотрел на часы.
  ― А вы сейчас не опаздываете.
  ― Но спешим в туалет, ― ответила Настя. Толик тоже неестественно улыбнулся и как-то неохотно сказал:
  ― Ну, идите в туалет.
   Настя взяла Марину за руку и повела внутрь к кабинкам.
  ― Странный он какой-то, ― сказала Марина.
  ― У-у-у, а пытать он любит ещё более странно, ― добавила Настя.
  ― Пытать? Он тоже пытает? ― взволнованно спросила Марина.
  ― Так я же рассказывала уже, здесь все работники мучители. Но каждый пытает в основном только своего мученика.
  ― То есть, если я пойду к нему работать, я уже буду его мученицей? ― предположила Марина.
  ― Именно так. Но если ты кому-то приглянешься, к тебе итак могут пристать.
  ― То есть, как это "пристать"? Ты же сказала, что это приличная...
  ― Да, школа приличная, ― перебивая её, вставила Настя, ― "пристать" здесь означает проявить желание помучить. Здесь это как знак внимания.
  ― Я бы уж точно не хотела такого внимания, ― с недовольством сказала Марина и тяжело вздохнула. В этот момент Настя открыла перед ней дверь в одну из кабинок туалета. По их носу сразу же ударила вонь.
  ― Фу! Засранки, опять нагадили! ― протянула Настя, сморщив лицо.
  ― И ты это должна убирать? ― спросила Марина. Говно было размазано по толчку. Причём даже в тех места, где его не должно быть.
  ― Да, должна, ― с недовольством ответила Нястя, ― но это не самое ужасное.
  ― А что самое ужасное?
   Тут Настя потянулась губками к её ушам и прошептала:
  ― Самое ужасное, когда этот мерзавец сам гадит на унитаз, чтобы я его вычистила.
   Марина с удивлением посмотрела на Настю и даже не поверила услышанному.
  ― Думаешь, это он сделал?
  ― Да сто пудов! Он уже давно требует, чтобы я нашла замену. Устал он, видите ли, от меня!
  ― Я тебе сочувствую, ― протянула Марина и подошла к другой кабинке.
  ― Зачем сочувствовать, лучше помоги, ― сказала Настя, а сама уже скрылась в кабинке.
  ― Я тоже не хочу убирать такое, уж извини, ― ответила Марина.
  ― А я не хочу ругаться с тобой, ― решительно сказала Настя, ― но повторюсь: поговорим через пару дней, когда ты у других поработаешь.
  ― Что ты задумала? ― с волнением спросила Марина. Она уже подозревала, что эта Настя может как-то ухудшить её пребывание здесь. Во всяком случае, по разговорам так казалось.
  ― Я задумала? ― захихикала Настя. ― Я ничего не могу задумать. Я такая же безвольная, как и ты.
  ― Только ты не выглядишь такой, больно смелая.
  ― Ты тоже станешь такой, если захочешь здесь остаться, ― сказала Настя.
  ― Если останусь работать в туалете?
  ― В школе, глупенькая! ― весело протянула Настя. ― Не нужно всё время думать, что я пытаюсь переложить на тебя свою работу.
  ― Ты заставляешь так думать, ― пожаловалась Марина.
  ― А вот и нет, просто я тоже хочу какого-нибудь разнообразия.
  ― Для меня тут всё сплошное разнообразие, ― сказала Марина.
  ― Ну, извини, я погорячилась. Но могу сказать одно: на работе многие заставляют работать. То есть, гоняют конкретно, чтобы ты выдохлась.
   Марина тяжело вздохнула. Уже представила, как она 8 часов подряд натирает туалеты. Но это было бы странно, ведь кабинок туалета здесь не так много... и Марина не могла отключиться от мысли, что её заставят мыть туалеты. Можно сказать, что это стало её страхом.
   Они сделали свои дела и вернулись к Толику.
  ― Тебе там работёнку оставили, ― с ухмылкой сказал Толик, хитро поглядывая на Настю. "И знаю, кто её оставил" ― нервно подумала Настя, а сама улыбнулась ему и сказала:
  ― Хорошо, господин, я с удовольствием приберусь.
   Наигранное лицемерие Насти заставило Марину улыбнуться. А Толик тем временем протянул ей руку с намерением дружески пожать.
  ― Как тебе у нас? Нравится? ― спросил Толик, обращаясь к Марине.
  ― В реальности мне больше нравилось, ― с недовольством ответила Марина. Ей было обидно вспоминать, где она теперь находится.
  ― И здесь тебе понравится, со мной,― игриво сказал Толик и стукнул её по носику, ― ты же ведь останешься со мной?
  ― Что это означает? ― спросила Марина.
  ― Я ей предложила, ― быстро оправдалась Настя, глядя Толику в глаза.
  ― И ты не согласна? ― спросил Толик, внимательно разглядывая Марину.
  ― Я пока ничего не знаю, ― неохотно ответила Марина. Она боялась давать категоричный отказ. Понимала, что это ничем хорошим не закончится.
  ― Нам будет хорошо вместе. Я не заставлю тебя много работать, ― обещал Толик, ― но взамен ты поиграешься со мной.
   В этот момент Толик начал игриво дёргать бровями. И он показался Марине омерзительным. Походил на сексуального маньяка. Если бы все не талдычили, что эта приличная школа, она была бы уверена в своих подозрениях и тогда бы сильно испугалась...
  ― Как поиграюсь? ― спросила Марина. Настя простодушно усмехнулась и махнула рукой.
  ― Не обращай внимания, он просто шутит!
  ― Что-то мне не нравятся такие шутки, ― с недовольством сказала Марина и отстранилась от Толика. К её удивлению он не стал этому препятствовать.
  ― Я с ней ещё поговорю, ― обещала Настя и тоже последовала за Мариной, ― до вечера, Анатолий Викторович.
  ― Для тебя я Толян, ― игриво сказал Толик ей в след.
  ― Что это было вообще? ― возмутилась Марина.
  ― Да ладно тебе! До сих пор ещё не поняла, какой наш Толик?
  ― Никакой он не наш, ― нервно подправила её Марина, ― и очень даже поняла. Похож на бабника, который с каждой заигрывает.
  ― А он и есть бабник, ― захихикала Настя, ― и сюда он приходит только за добычей.
  ― Это как? ―просила Марина.
  ― Я ведь уже рассказывала тебе. Он знакомится с девушками, а потом уводит их в другой цикл.
  ― В тот, где можно заниматься сексом? ― спросила Марина. При одной только этой мысли у неё замирало сердце от ужаса.
  ― Да, именно, ― ответила Настя. Она взяла Марину за руку и повела вдоль по коридору, которая ведёт на кухню и оттуда уже на лестничную площадку.
  ― И девушки на это соглашаются? ― удивилась Марина. Она была уверена, что с этим извращенцем никто не захочет пойти...
  ― Некоторые соглашаются, иначе он никого не уведёт, таковы правила, ― уверенно казала Настя.
  ― Кажется, он неправильный способ соблазнения выбрал, ― сказала Марина, иронично ухмылялась.
  ― Не думаю, что он вообще умеет соблазнять, ― захихикала Настя, ― мерзкий мужлан, он никогда мне не нравился.
  ― Но ты с ним любезничаешь и даже заигрываешь.
  ― Иначе с ним нельзя, потом хуже будет, ― с недовольством объяснила Настя, ― и он уже отчаялся крутить со мной, теперь ищет другую.
  ― Он пытался увести тебя? ― предположила Марина.
  ― Да, именно. Он думал, что я семидневница и поэтому взял к себе. Теперь не знает, как избавиться.
  ― А разве он не может уволить тебя? ― спросила Марина.
  ― Нет, пока кто-нибудь другая не согласится занять моё место, ― ответила Настя, ― а в случае с семидневницами всё происходит просто: проходит семь дней, и девушки уходят в другой цикл.
  ― Получается, я тоже семидневница? ― спросила Марина.
  ― Конечно. Отучишься здесь 7 дней, а потом тебе предложат уйти. Но если захочешь, сможешь остаться отбывать наказание здесь.
  ― Нет, я не останусь, ― уверенно сказала Марина.
  ― Ты это не горячись с решениями, ― предупредила Настя, ― в других подразделениях может быть хуже, чем здесь.
  ― Я не знаю, может быть.
  ― Ну, в общем, это твоё дело. Не мне тебе указывать, ― сказала Настя и прошла на лестничную площадку и отпустила Марину. Когда они поднимались по лестнице, никогда не делали это под руку.
   Марина задумалась о Толике и работе. Уже начала бояться, что её реально заставят работать до упаду. Подумала, что наверняка это тоже часть наказания. У неё снова замерло сердце от волнения, а завтрашний день пугал невообразимо. Она уже мечтала, чтобы скорее прошли 7 дней.
  
   Глава 16. Нерешительность и беспокойство
  
   Марина немного помолчала, а потом спросила:
  ― А почему этот Толик пытается увести девушек отсюда? Разве он не может сразу работать в нужном подразделении... ну, имеется в виду, ему не дадут девушек, если он будет работать там, где можно?
   Марина говорила прерывисто, потому что не могла чётко сформулировать свою мысль. В основном потому, что просто стеснялась и даже боялась говорить здесь о сексе.
  ― Дадут, конечно же! ― ответила Настя. Она прекрасно поняла, о чём спрашивает Марина. ― Просто Толик чудак. Он не хочет, чтобы ему давали девушек сразу. Видите ли, он особенный. Любит завоёвывать их сердца.
   Настя говорила весело и язвительно. Марина захихикала и тут же добавила:
  ― Моё сердце он вряд ли завоюет.
  ― А он запал на тебя, между прочим, ― сказала Настя.
  ― Этого ещё не хватало.
  ― Но ты не бойся, насильно никто не уведёт тебя в другое подразделение. Для этого нужно твоё согласие, ― объяснила Настя, ― и ты никуда не уйдёшь, пока 7 дней не отучишься.
  ― И к чему ты это говоришь? ― спросила Марина.
  ― Да к тому, может быть, ты обдумаешь моё предложение?
  ― Поработать в туалете? ― возмутилась Марина.
  ― И что с того? Я уже больше месяца это делаю, и ничего, жива.
  ― А я не хочу работать в туалете, ― упрямо ответила Марина.
  ― Какая тебе разница? Ты всё равно уйдёшь через 7 дней.
  ― А если не уйду?
  ― Ты же сказала, что уйдешь, ― напомнила Настя, ― и я тебя отговаривать не стану.
  ― А если не захочу уйти, потом буду вынуждена всегда в туалете работать? ― возмутилась Марина. ― С этим извращенцем?
  ― Я думаю, что ты уйдешь. Многие уходят, ― сказала Настя.
  ― Но ты же не ушла.
  ― Да, я не ушла, ― ответила Настя, ― точнее сказать, ушла, а потом вернулась.
  ― В других подразделениях хуже было?
  ― Я не нашла пытки, более гуманные, чем здесь. Испытывать страхи не для меня... горе и боль и того хуже... нет, не хочу, ― перечислила Настя, нахмурив брови.
  ― А это какое подразделение? ― спросила Марина.
  ― Школа, глупышка! ― весело протянула Настя.
  ― Не называй меня глупышкой, ― обиженно сказала Марина,― я тут первый день и пока ещё ничего не знаю, вот и спрашиваю.
  ― Да я же любя, хватит дуться.
   Они уже были на своём третьем этаже.
  ― Сейчас последний урок "право", потом будем отдыхать, ― сказала Настя.
  ― А где места отдыха? ― спросила Марина.
  ― Я тебе покажу, пошли в класс.
   Марина неохотно прошла на урок и тяжело вздохнула. Право преподавал всё тот же учитель Альберт Макарович, который показался Марине добрым. Им объясняли, какими правами они обладают, будучи мученицами. Это узнать Марине было интересно. Про себя она обиженно думала, что у неё нет никаких прав. Во всяком случае, так кажется, судя по тому, как с ней обращаются.
  ― Ура-ура, пошли отдыхать, ― сказала Настя, когда они вышли из класса.
  ― Я должна зайти к Остапу Григорьевичу, ― сразу же сказала Марина.
  ― Это ещё зачем?
  ― Он так велел, чтобы после уроков зашла к нему, ― ответила Марина и нахмурила брови. Она боялась, что он снова начнёт её пытать. Но вдруг вспомнила слова девочек о том, что в один и тот же день два раза не пытают. Это её чуток успокоило.
  ― Странно-странно, ― задумчиво протянула Настя, внимательно разглядывая Марину. Её взгляд казался осуждающим, и Марину это смущало. Она поспешила оправдаться:
  ― Я и сама не хочу к нему. Но думаю, мне достанется, если я не пойду.
  ― Конечно, достанется! ― уверенно сказала Настя. Она обняла Марину и повела за собой. Как только они подошли к кабинету Остапа, Марина начала замедлять шаги, только вот Настя продолжала вести её за собой.
  ― Да стой же, я сюда, ― весело сказала Марина, думая, что Настя так шутит.
  ― После шестого урока у нас ужин. Если опоздаешь, сама знаешь, что будет.
  ― За это накажут? ― взволнованно предположила Марина, а Настя захихикала.
  ― Глупышка!
  ― Хватит меня так называть, ― с недовольством потребовала Марина. Она уже поняла, что это входит в привычку Насти так о ней говорить.
  ― Но ты и вправду глупышка, ― хихикая, повторила Настя, ― разве могут наказать за то, что ты не поела?
  ― Откуда мне знать, что творится в этой идиотской школе? ― нервно сказала Марина, с недовольством глядя Насте в глаза. ― Здесь всё не так.
  ― Если не придёшь вовремя, останешься без ужина.
   Несмотря на слова Насти, Марина потянулась к дверной ручке, проявляя намерение войти в кабинет Остапа.
  ― Я всё-таки схожу к нему и объясню ситуацию. Будет хуже, если он меня накажет.
  ― Ну как хочешь! ― протянула Настя и махнула рукой. Марина посмотрела ей в след и подумала, что остаться без ужина тоже будет очень неприятно. Она уже ощущала голод. К тому же, кормят здесь весьма скромно, особо не поправишься.
   Марина тяжело вздохнула и постучалась в кабинет Остапа.
  ― Войдите, ― послышался его голос спустя несколько секунд. Марина нерешительно открыла дверь и прошла внутрь.
  ― Вы звали меня после уроков, но я узнала, что у нас сейчас время ужина, ― сразу же сказала Марина, глядя ему в глаза.
  ― Боишься остаться без ужина? ― спросил Остап и тоже посмотрел ей в глаза. Марина не могла понять его отношение к ней в данный момент. На мгновение ей показалось, что он не хочет её отпускать ужинать.
  ― Да, боюсь, ― ответила Марина вполголоса и посмотрела на пол.
  ― Приходи после ужина, ― сказал Остап. Марина сразу же приподняла голову и улыбнулась, а потом сказала:
  ― Спасибо.
  ― И на будущее, если я прошу тебя прийти после уроков, это означает, что ты должна прийти после ужина.
  ― Хорошо, ― ответила Марина. Она снова ему улыбнулась, а потом торопливо покинула кабинет. Дверь закрывала медленно, стараясь не шуметь.
   Марина уже знала, куда ей нужно идти. В этот миг она почувствовала себя в одиночестве, могла подумать о себе, о происходящем. Ей было приятно какое-то время побыть одной. Она почувствовала, что изрядно устала от болтовни Насти, хотя та была довольно-таки милой. Конечно, если не считать того, что она любит называть её "глупышкой". Только это раздражала Марину. И она уже перестала сердиться за то, что Настя пытается её уговорить работать в туалете. Она поняла её логику. Раз она здесь всего лишь 7 дней, так почему бы и не согласиться поработать в туалете на седьмой день? Всё равно же она вскоре исчезнет, а Насте будет легче жить...
  Марина пыталась понять Настю, и пришла к выводу, что та просто нуждается в помощи. Только вот Марине уж слишком сильно не хотелось работать в туалете, даже день, даже полдня... так что она думала над словами Насти. И Марина поняла, что ей нравится иметь подругу.
  ― А ты всё-таки пришла? ― игриво спросила Настя, как только увидела Марину.
  ― Да, пришла, ― с улыбкой ответила Марина и последовала к стойке, где выдают еду. Она боялась, что её не покормят под предлогом того, что она немного опоздала, но этого не произошло. Ужин выдали без проблем и вопросов, и Марина подсела на столик рядом с Настей.
  ― Он тебя так быстро отпустил? ― с любопытством спросила Настя.
  ― Да, отпустил. Сказал прийти после ужина.
   Как только Настя это услышала, сразу же отложила вилку в сторону.
  ― Зачем ещё? ― с возмущением спросила Настя.
  ― А чего ты так волнуешься? ― с ироничной ухмылкой поинтересовалась Марина. Она не понимала реакции Насти.
  ― Да я за тебя волнуюсь. Если посмотришь назад на три столика, то увидишь Аню и её шайку.
  ― И что с того?
  ― А с того, что они следят за тобой, ― объяснила Настя, ― они за всеми новенькими следят!
  ― И это должно меня волновать? ― спросила Марина.
  ― Да, должно. Они могут весь класс настроить против тебя. Я бы даже сказала, ― половину школы.
   Марина предосудительно помотала головой.
  ― Звучит угрожающе.
  ― Я что ли угрожаю тебе? Правду говорю, ― ответила Настя, ― и лучше не конфликтовать с девочками.
  ― Они требуют, чтобы я нажаловалась этому Остапу. Но я не собираюсь этого делать, ― сказала Марина.
  ― Я помню, и не настаиваю на этом. Это, короче, только тебе решать.
  ― Совет не очень... ― протянула Марина и улыбнулась, положила в рот немного каши.
  ― Не хочу давать никакие советы, ― призналась Настя, ― потом если что, меня будешь обвинять.
  ― Да, наверное...
   Они продолжили обсуждать Аню и её подружек, а также и то, стоит ли ей ходить жаловаться на Остапа. Марина была уверена, что не стоит. Несмотря на то, что Настя говорила "не даю советы", она всё же выронила словечки:
  ― Если не пожалуешься, и Остап Григорьевич и девочки будут тебя доставать.
  ― А если пожалуюсь, будет доставать только Остап Григорьевич, ― добавила Марина, ― дилемма, конечно, ещё та. Остап Григорьевич более влиятельный, он же мучитель. Сейчас он по крайне мере не гнобит меня... наверное...
   В этот момент Настя захихикала.
  ― Вот видишь, ты и сама не уверена в том, что он тебя не гнобит.
  ― Думаешь, он оказывает мне повышенное внимание? ― спросила Марина.
  ― Да ещё какое повышенное. И поверь мне, девочки тоже тебе могут хорошо жизнь отравить.
   Марина тяжело вздохнула, и устало протерла лицо ладонями.
  ― Я не знаю, что мне делать.
   Как только они поели, Марина направилась в кабинет Остапа. Она встала у его двери и замерла на месте, почти целую минуту не решалась постучаться.
  ― Я помогу тебе, ― хихикая, сказала Настя и постучала вместо неё.
  ― Да-да, войдите, ― послышался голос Остапа.
  ― Слышала? Теперь пути назад нет, ― игриво сказала Настя.
  ― Иногда ты меня бесишь, ― шутя, ответила Марина, сжала кулачки и вздохнула.
  ― А что так долго не заходишь? Это реально смешно.
  ― Боюсь просто, ― пожаловалась Марина и не решалась потянуть за дверную ручку.
  ― Я сейчас и дверь за тебя открою, ― сказала Настя. И Марина уже не стала медлить. Она решительно потянула за дверную ручку и прошла внутрь, а Настя в этот момент пугливо отошла в сторонку, спряталась за дверью.
   Остап ничего не говорил, но внимательно смотрел на Марину. Она немного растерялась и не знала, что говорить. Также она не знала, стоит ли проходить внутрь или продолжать стоять у порога? И тогда Марина сказала первое, что пришло ей на ум:
  ― Ну вот, я пришла. И что делать?
   Остап усмехнулся.
  ― Ну, проходи, раз пришла.
   И Марина нерешительными шагами направилась к нему.
  ― Вижу, боишься меня, ― с ехидной ухмылкой подметил Остап. Ему это явно нравилось.
  ― Да, побаиваюсь, ― согласилась Марина. В этот момент Остап принялся вставать со стула.
  ― Я должен тебе показать твою спальню и познакомить с твоим работодателем, ― сказал Остап. Он помотал головой, как бы подзывая её за собой. Сразу же направился к выходу.
  ― С каким работодателем? ― спросила Марина. Несмотря на то, что Настя уже рассказала ей про обязанность работать, ей всё равно захотелось прикинуться неосведомлённой.
  ― У нас здесь все работают. Разве подружка не рассказала тебе? ― спросил Остап. Он шёл впереди и на Марину не смотрел, она старалась не отставать.
  ― Она предлагала мне в туалете работать, ― напомнила Марина, ― но я не думала, что работы принудительные.
  ― Хочешь есть, нужно работать, ― ответил Остап, обернулся и посмотрел Марине в глаза. Она наоборот отвела от него взгляд и низко опустила голову, а потом быстро сказала:
  ― Ладно, я поняла.
  ― Ну, раз поняла, пошли. Проходи первой, ― сказал Остап и открыл перед ней дверь. Когда они вышли в коридор, Насти там уже не было. А Марина всё оглядывалась по сторонам.
  ― Что такое, подружку ищешь? ― с ухмылкой спросил Остап.
  ― Да, но она, кажется, ушла уже.
  ― Конечно, ушла, ― с ехидной ухмылкой согласился Остап, ― они все боятся встретиться со мной.
  ― Вы такой злой? ― немного шутя, спросила Марина. Последние пять часов Остап, наоборот, кажется ей милым учителем. И это несмотря на то, что он сильно побил её чуть раньше.
  ― Ты уже успела понять, какой я.
  ― Немного странный, ― сказала Марина.
   Остап шёл на полшага впереди. Марина думала, что сейчас они пойдут на какой-либо другой этаж, но это оказалось не так. Он привел её в один из классов под номером 10 и сказал:
  ― Нам сюда.
  ― Мы здесь спим? ― спросила Марина.
  ― Нет, здесь сидит твой работодатель, ― ответил Остап. Марина тяжело вздохнула, а ее сердце забилось быстрее, дыхание стало прерывистым. Марина боялась, что этот работодатель окажется злым человеком... и мысленно не хотела мириться с тем, что она находится в Аду, где её участь бесконечно страдать.
   Вскоре Остап открыл деверь и первым прошел внутрь.
  ― Привет, Валера. Как денёк прошёл? ― весело просил Остап и по-дружески пожал руку Валере. Марина заметила, что этот Валера смотрит прямо на неё. Она кивнула и тихо сказала:
  ― Здравствуйте.
  ― Ну что сказать, как обычно, ― с некоторой досадой ответил Валера и тетрадкой спрятал пепельницу, которая стояла у него на столе. Остап усмехнулся.
  ― Всё ещё нарушаешь правила?
  ― Куда ж без этого! Сейчас нерабочие часы, ― напомнил Валера, ― лучше расскажи, кого ты мне привел?
   Остап обнял Марину за спину одной рукой и подвёл ближе к Валере.
  ― Это моя новенькая Марина, будет у тебя работать.
   Валера с важным видом погладил свой ус и внимательно разглядел Марину с ног до головы.
  ― Очень хорошо, ― довольным голосом сказал Валера.
   Марина неохотно улыбнулась и вздохнула.
  ― Завтра в 5 утра приходи сюда, и я всё тебе объясню, ― сказал Валера.
  ― Хорошо, ― ответила Марина, чуть выпрямилась и приподняла голову: ― а можно спросить ещё?
  ― Ну, спрашивай, ― ответил Валера. Он стоял у стола, упираясь попой о край, и в этот момент деловито скрестил руки. Марине показалось, что так он даёт понять о том, что они сейчас не работают. То есть, ведёт он себя чуток бесцеремонно.
  ― А в чём будет заключаться моя работа?
  ― Полы будешь мыть, ― быстро ответил Валера.
  ― Ясно, ― протянула Марина и тяжело вздохнула.
  ― Что-то не устраивает?
  ― Наверное, должно устраивать, ― ответила Марина. Она не знала, что ещё сказать. Понимала, что она не в том положении, чтобы проявлять недовольство.
  ― Ты можешь идти, ― сказал Валера и посмотрел на Остапа.
  ― А куда идти? ― тут же спросила Марина.
  ― Я её должен проводить, ― подхватил Остап и тоже был готов уйти, но у Валеры явно были другие планы.
  ― Сама дойдёт, ― сказал Валера, а потом посмотрел на Марину и обратился к ней: ― тебе в третий класс, деточка.
  ― И что там будет в третьем классе? ― спросила Марина.
  ― Вы там живёте.
  ― Я провожу её... ― начал было говорить Остап, но Валера резко перебил его.
  ― Нет. Нам нужно с тобой поговорить.
   Остап зажал губы и внимательно посмотрел на Валеру, а потом обратился к Марине.
  ― Ты иди, а мы с Валерой кое-что должны переговорить. Ты же ведь найдёшь третий класс?
  ― Конечно, найдёт, ― вместо неё ответил Валера и обратился к Марине: ― иди, уже!
  ― Да, найду, ― согласилась Марина, ― до свидания.
  Марина торопливо последовала к выходу, и ей больше ничего не сказали. У неё возникло странное любопытство, о чём же Остап и Валера собираются разговаривать? Но подслушивать их она, конечно же, не стала. Она боялась неприятностей.
   Марина вышла за дверь и тяжело вздохнула. Всё ещё не могла поверить в то, что с ней ничего не приключилось в присутствие Остапа. Она боялась, что он придумает что-нибудь, чтобы ещё её пытать... и теперь она уже верила в то, что они не пытают несколько раз в день.
   Марина отыскала 3 класс, подошла к двери и пугливо встала, не решалась войти. Учитывая то, что её никто не торопит, она подумала, а стоит ли вообще заходить? Раз сейчас время её отдыха и так будет до утра, значит, она может погулять где-нибудь. Марина боялась, что войдёт в эту комнату, а там окажется ещё один мучитель. Представляла, как её ругают, наказывают, отсчитывают... Марина хотела покоя.
   В коридоре было тихо. Несмотря на то, что занятия уже закончились, никто без дела не прогуливался. И, естественно, она задалась вопросом, а может быть им запрещено прогуливаться здесь после занятий?
   Марина прислонилась спиной к стене и медленно опустилась на корочки. Чтобы её никто не увидел, если вдруг выйдут из кабинета, она присела за дверью. Её сердце взволованно и быстро стучало. Марина оглядывалась вокруг и думала: "каким же реальным всё кажется".
  
   Глава 17. Хитрость девочек
  
   Марина и понятия не имела, сколько просидела на корточках за дверью. По её личным ощущениям казалось долго. И в один из моментов дверь резко отварилась, и Марина увидела Аню. Та явно куда-то направлялась.
  ― Предательница явилась! ― язвительно проговорила Аня.
  ― Я никого не предавала, ― с недовольством ответила Марина.
  ― Надеешься шашни крутить с Остапом? Не выйдет! ― сказала Аня, потряхивая указательным пальцем. ― Он тебе ещё покажет.
   Марина в этот момент поднялась на ноги и заглянула в открытую дверь.
  ― Мы здесь живём, в классе? ― с удивлением спросила Марина.
  ― И спим на полу, ― добавила Аня.
  ― Ясно...― с грустью протянула Марина. Она ожидала, что им хотя бы дадут кровати.
  ― Иди, располагайся в своих хоромах.
   Марина прошла внутрь и начала оглядываться. Было ясно, что из класса вынесли все парты и стулья, а вместо них выложили в ряд одноместные ватные матрасы. Расстояние между каждым матрасом было чуть меньше одного метра. И Марина поняла, что каждый матрац это якобы индивидуальное место каждой девочки.
  ― А где я должна спать? ― спросила Марина и посмотрела на Аню.
  ― Где свободно, ― ответила Аня, а потом посмотрела на своих подружек и захихикала: ― покажите предательнице её место!
   Марина зажала губы и предосудительно помотала головой. Но она ничего не стала говорить. Понимала, что бесполезно спорить. И лучше уж промолчать, чем ругаться с этой Аней.
   Одна из девочек встала со своего места и подошла к Марине.
  ― Я Клара, ― сказала девочка, ― пойдем, я покажу тебе твоё место.
   В этот момент Марина кинула взгляд на остальных подружек Ани и поняла, что те прикрывают губы и хихикают. Марина даже думать не хотела о том, к чему это?
  ― Нам сюда, вот в этот угол, ― сказала Клара, следуя впереди.
  ― Моё место в углу? ― спросила Марина.
  ― Тебя что-то не устраивает?
  ― Что за грубости? Я ничего вам не сделала, ― пожаловалась Марина.
  ― Ты не хочешь, чтобы справедливость восторжествовала, ― разъяснила Клара, ― тебя никто здесь не полюбит.
   В этот момент Марина оглянулась по сторонам и заметила Настю. Та пожала плечами и натянула губы в неестественную улыбку. Марина предосудительно помотала головой и дальше последовала за Кларой. Ей уже больше не хотелось ничего обсуждать...
  ― Твоё место в углу потому, что это единственное свободное место, ― уточнила Клара.
  ― Ладно, пусть будет так, ― с недовольством сказала Марина. Они как раз подошли к углу, и Клара тыкнула указательным пальцем на пустой матрац на полу.
  ― Вот твое место.
   Матрац был тёмно-зелёного цвета с бордовыми полосами из какой-то плотной ткани. Марина снова огляделась, чтобы понять, у остальных такие же матрасы или же другие? Её смущало то, что не было постельного белья.
  ― Мы прямо так спим, без постельного белья? ― спросила Марина.
  ― Конечно, ― быстро ответила Клара, ― но ты не беспокойся, раз в два месяца постель стирают.
  ― Даже матрац и подушку? ― удивилась Марина. Она и понятия не имела, как можно выстирать матрац. Никогда таким не помышляла при жизни.
  ― Даже их, всё стираем, ― ответила Клара.
  ― "Стираем"? Значит, это мы делаем? ― уточнила Марина.
  ― Да, мы. Если задержишься здесь, и тебе достанется стирка!
  ― Замечательно, ― с недовольством пробормотала Марина и торопливо скинула рюкзак с плеча, бросила его на матрас. Но Клара тут же пригнулась и подобрала её рюкзак.
  ― Нет, не делай так никогда, ― сказала Клара.
  ― Это ещё почему? ― удивилась Марина.
  ― Нельзя класть рюкзак на постель, клади его всегда на пол рядом.
   Марина зажала губы и предосудительно помотала головой. Потом забрала свой рюкзак из рук Клары и положила на пол.
  ― Так уж и быть, пусть по-твоему.
   В этот момент Клара направила указательный палец на край матраца и сказала:
  ― И прежде чем ложиться, ты обязательно должна переодеться в ночную сорочку.
  ― А если не переодеться? ― спросила Марина.
  ― Тебя могут наказать, если случайно увидят.
  ― Надзиратели и сюда захотят?
  ― Раз в три дня делают обход, ― ответила Клара.
  ― Что-то редко, ― сказала Клара и неохотно начала раздеваться. Клара усмехнулась.
  ― Тебе это не покажется редким.
  ― Лучше бы вообще не проверяли.
  ― Это точно, но тогда здесь будет беспорядок, вонь и грязь, ― объяснила Клара. Некоторые девочки снова прикрыли рты и захихикали. И в этот момент Марина заподозрила неладное. Она оглядела хитро хихикающих девочек и спросила:
  ― Что? Всё-таки не обязательно раздеваться, чтобы лежать в постели? Очередной прикол, потому что вы меня недолюбливаете?
  ― Это не так, ― возразила Клара, ― переодеваться обязательно. Посмотри, никто не валяется в постели в школьной форме.
   И, действительно, Марина огляделась и будто только сейчас поняла, что все девочки лежат в ночных сорочках.
  ― Тогда почему смеётесь у меня за спиной? ― с недовольством спросила Марина.
  ― Они тебе так сочувствуют, ― хихикая, сказала Клара.
  ― Чему сочувствуют?
  ― Тому, что ты будешь спать в углу.
  ― И чем же в углу нехорошо? ― спросила Марина. Этот разговор казался ей глупым, но она его всё равно продолжала.
  ― Тебе же это самой не понравилось, ― напомнила Клара, ― до двери идти далеко в темноте.
  ― Хочешь сказать, будет сильно темно, когда погасят свет?
  ― Ещё как! ― ответила Клара.
   К этому моменту Марина уже расстегнула все пуговицы на своей блузке и почувствовала некоторую неловкость. Она не хотела раздеваться полностью, ощущала на себе взгляды всех присутствующих. И Клара тоже заметила, что Марина стесняется.
  ― Нельзя снимать бюстгальтер и трусики, ― неожиданно сказала Клара, ― это не по правилам.
  ― То есть, как это? Мы спим в бюстгальтерах?
  ― Нагота между девочками здесь тоже возбраняется, ― объяснила Клара, ― бюстгальтер и трусы запрещается снимать.
   Марина улыбнулась и предосудительно помотала головой.
  ― А моемся мы тоже в трусиках и бюстгальтере?
  ― Очень остроумно! Моешься в отдельной душевой, куда тебя пускают исключительно одну без сопровождающих.
  ― А, понятно, ― с досадой протянула Марина и, наконец-то, сняла с себя блузку. Раз бюстгальтер можно и нужно оставлять на себе, она уже не так стеснялась.
  ― Юбки здесь тоже запрещены.
  ― Это я помню, ― сказала Марина и кинула блузку на матрац. Клара и к этому придралась. Тут же подобрала её блузку и сказала:
  ― Ты чего это разбрасываешься вещами? Здесь так нельзя.
  ― Чего ещё здесь нельзя? ― с недовольством спросила Марина.
  ― Вот ты сейчас сама грубишь, а я, между прочим, помощь пытаюсь, ― обиженно сказала Клара и нервно выкинула её блузку обратно на матрац, ― разбирайся со своими проблемами сама!
   После этого Клара торопливыми шагами ушла прочь. Она была в школьной форме и явно не готовилась ко сну, обиженно покинула класс.
  ― Да ладно тебе, извини, ― проговорила Марина ей вслед. Клара ничего не ответила, немного громко закрыла дверь классной комнаты.
  ― Она хотела сказать, что ты должна повесить форму на вешалку, которая висит вон там, ― сказала другая девочка, которая лежала в постельке по соседству с ней.
  ― Хорошо, я повешу, ― неохотно ответила Марина и посмотрела туда, куда тычет та девочка. На стене, действительно, была вешалка, на которую зажимами нацепили короткие штаны.
  ― Эти брючки принесли для тебя, ― ответила девочка.
   Марина тяжело вздохнула и принялась снимать колготки. Вернее то, что от них осталось после того, как Остап отрезал её носки. Про себя повторила: "тупая школа".
   В скором времени Марина сняла форму и повесила на вешалку, порванные колготки бросила на пол рядом с матрасом. Ночная сорочка у них представляла собой свободную футболку с удлинённой юбкой. В этот момент девочка-соседка быстро отвернулась и прикрылась одеялом чуть ли не с головой. Марина не нашла это странным, но обратила на неё внимание. А потом устало плюхнулась попой на матрац.
  ― А-а-а, чёрт! Что это? ― вскрикнула Марина, торопливо ощупывая матрац под собой. ― Почему моя постель мокрая?
   Марина почувствовала, как у неё полностью промокла попа. Влага просочилась через тонкую трикотажную ткань её футболки и промочила её трусики. Она уже догадывалась, что это моча...
  ― Описалась уже? ― захихикала Аня, которая сидела где-то посередине класса в окружении своих подруг.
  ― Это ты сделала, стерва? ― закричала Марина. Она вскочила с постели и подбежала ним.
   Аня ехидно зажала губы и подушечкой указательного пальца провела по своей щеке.
  ― Это ты сделала, ― сказала Аня, а потом громко захихикала.
  ― Да, ты сильно помочилась, ― сказала другая девочка, зажмурив носик.
  ― Да вы издеваетесь? Это она сделала! ― вскрикнула Марина, тыкая рукой на Аню.
  ― Докажи, ― нагло сказала Аня, ― и вообще, Кате выгоднее всего это сделать.
  ― Какой ещё Кате? ― спросила Аня.
  ― Твоей соседке, ― пояснила Клара, которая тоже сидела в этой компании.
  ― Дурдом какой-то, ― возмутилась Марина. В этот момент она уже была готова наброситься на Аню с кулаками, но воздержалась, услышав последнее. К тому же, эта Катя хитро отвернулась как раз перед тем, как она села. Марина и это вспомнила и подбежала к своей соседке.
  ― Это ты сделала? ― с гонором спросила Марина. Катя с головой спряталась под одеяло и не отвечала. Марина рассердилась ещё сильнее и начала отбирать у неё одеяло.
  ― Это ты сделала? Отвечай немедленно, ― потребовала Марина.
  ― Почему сразу я? ― запищала Катя. ― Чуть что, сразу я!
  ― Ты знала, что моя кровать обоссана, ― вскрикнула Марина, ― знала и даже не предупредила.
  ― Прости. Тогда бы ты точно на меня подумала... все на меня думают, но это не я, ― пискляво пожаловалась Катя.
  ― Кто? Может быть ты? Или ты? ― нервно спрашивала Марина, по очереди тыкая рукой на присутствующих.
  ― Успокойся, милочка! ― послышался язвительный голос Ани. ― Если устроишь драку, тебе мало не покажется. В темницу захотела?
   Марина тяжело выдохнула, зажала губы и предосудительно помотала головой.
  ― Я этого так не оставлю, ― нервно сказала Марина, ― я пожалуюсь.
  ― Иди в первый кабинет и скажи, что у тебя матрац мокрый, ― посоветовала Аня. В этот момент все подозрительно затихли и смотрели только на Марину.
  ― А вот и пойду. Пойду! ― решительно заявила Марина и зашагала к выходу.
  ― Прямо так...― начала было говорить какая-то девочка, но Аня нервно её перебила и грубовато вскрикнула:
  ― Молчи.
   Марина мигом обернулась и посмотрела на Аню.
  ― О чём она молчать должна? ― спросила Марина.
  ― Иди, куда собиралась.
  ― Говори, что хотела сказать? ― потребовала Марина, глядя в глаза той девочке, которой не позволили договорить. ― Это она обоссала мою постель?
  ― Многие ночью хотят в туалет. И никто не признается, если сделает это на чужую постель. Так что успокойся и ложись отдыхать.
  ― Вот сама и отдыхай на мокром, ― вскрикнула Марина, ― давай поменяемся постелями, раз такая умная?
  ― Здесь не меняются постелями. Но когда место освобождается, ты можешь его занять, ― объяснила девочка.
  ― Так какое место ещё свободное? ― спросила Марина.
  ― Пока никакое, только твой угол свободен.
  ― Я этого так не оставлю, ― сказала Марина и с важным видом вытянула указательный пальчик в сторону незнакомой девочки.
  ― Ты пожалеешь, если пожалуешься, ― неожиданно заговорила Настя. Ане это очень не понравилось.
  ― Хватит с ней разговаривать, с предательницей! Хочет жаловаться, пусть жалуется, ― сказала Аня. Марина предосудительно помотала головой и стремительными шагами покинула комнату прочь.
  ― Вот дурочка, ― захихикала Аня, как только Марина ушла.
  ― Зачем ты с ней так? ― спросила другая девочка. По голосу она была похожа на Клару.
  ― По заслугам пусть получит, ― язвительно сказала Аня. Всё это Марина слышала, потому что стояла за дверью и не спешила уйти. Но Аня слишком её раздражала. Эти сплетни только сильнее убедили её в том, что Аня обоссала её постель.
   Марина стремительными шагами направилась в первый кабинет. Она надеялась добиться справедливости и поэтому не медлила. Даже когда подошла к двери, не стояла пугливо, как делает обычно, сразу же постучалась.
  ― Войдите, ― послышался мужской голос. Марина торопливо отворила дверь и прошла внутрь. Она сразу же выпучила глаза и замерла на месте. За большим овальным столом сидел мужчина в красном галстуке, ― тот директор, который скручивал её уши.
  ― Опять ты? ― возмутился Директор и, отталкиваясь от стола обеими руками, встал и посмотрел Марине в глаза.
  ― Я пришла пожаловаться: кто-то обоссал мою постель, ― сразу же сказала Марина. Директор подошел к ней, схватил её за правое ухо и начал скручивать.
  ― А-а-а... ― закричала Марина и потянулась рукой к своему уху, приложила ладонь поверх его руки.
  ― Ещё раз коснешься меня, руку сверну, ― жестоко пригрозил директор, схватив её за запястье той руки, которой она пыталась держать его и своё ухо.
  ― Отпустите, ― жалобно пропищала Марина, ― я итак пострадавшая, Вы меня должны защищать.
  ― Ты пришла сюда в ночной рубашке, уже за это тебя ждёт темница, ― сказал директор, продолжая скручивать её ухо.
  ― А-а-а... не надо... ― жалобно проговорила Марина. Её ухо болело всё сильнее и сильнее, но директор и не думал отпускать её. Продолжал тянуть за ухо и тащил за собой.
  ― За то, что описалась, ты ответишь отдельно, ― пригрозил директор.
  ― Я не описалась, это они сделали.
  ― Кто они? ― спросил директор. Он пригнулся и внимательно начал разглядывать выражение её лица.
  ― Другие девочки, ― пропищала Марина, ― я думаю, это Аня и её подружки, они меня ненавидят.
  ― У нас не клевещут и не стучат друг на друга, ― сказал Директор и только в этот момент отпустил её руку, начал открывать дверь.
  ― А...а... моё ухо, отпустите, ― жалобно проговорила Марина.
  ― Отведу тебя к Толику на воспитание, ― сказал директор и всё же отпустил её ухо.
  ― Нет, только не к Толику, ― с ужасом взмолилась Марина. Директор схватил её за футболку со стороны спины и начал толкать к выходу.
  ― Живо вперёд.
  ― Но я же ни в чём не виновата, ― пискляво сказала Марина.
  ― Кто виноват? Может быть, я?
  ― Это девочки, они ненавидят меня.
  ― Значит, умоляй их о пощаде, ползай у них на коленях, ― сказал Директор.
  ― Шутите что ли? ― с ироничной ухмылкой спросила Марина. Они оба вышли из кабинета, и директор начал запирать свою дверь. В этот момент Марина увидела табличку на двери, где написано: директор, Максим Сергеевич.
  ― Если на твою постель помочились, виновата в этом ты, ― грозно разъяснил директор. Марина мысленно повторила про себя имя и отчество директора, чтобы их запомнить. Она всегда считала важным правильное обращение к человеку. Надеялась, что тогда он станет добрее...
  ― Но это же несправедливо, Максим Сергеевич? ― жалобно проговорила Марина. Максим неторопливо просунул ключ в замочную скважину и начал крутить. Щелчки замка вызывали в ней ещё большее волнение, приближали наказание...
  ― Жизнь несправедливая штука, ― с ухмылкой сказал Максим, ― особенно здесь.
  ― Здесь нет жизни, черти что творится.
   Максим внезапно повернулся и снова схватил её за правое ухо, начал скручивать, будто намереваясь оторвать.
  ― А-а-а...― закричала Марина.
  ― Ошибаешься, деточка. Твоя жизнь здесь не менее реальна, чем в полном цикле, ― сказал Максим начал ещё сильнее скручивать её ухо, будто этим пытаясь доказать правдивость своих слов, ― ещё сомневаешься?
  ― А-а-а... прошу, ― протяжно закричала Марина, ― не делайте так... а...
  ― Ещё раз скажешь, что это нереальная жизнь? ― спросил Максим, глядя в её глаза.
  ― Реально, всё реально! ― закричала Марина. ― Мне очень больно.
   За уши Максим повернул её лицом к лестничной площадке. Его кабинет находился с торца здания в самом углу, и был наиболее близким к лестничной площадке.
  ― Прошу... я не хотела Вас обидеть, ― запищала Марина.
  ― Шагай наверх, ― приказал Максим и отпустил её.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина и низко опустила голову, начала потирать своё ухо.
  ― Живо, ― требовательно вскрикнул Максим, который шёл позади неё.
  ― Прошу, не отводите меня к Толику... я боюсь его, ― жалобно попросила Марина.
  ― И правильно боишься, он умеет наказывать, ― сказал Максим. Он схватил её сзади за ночную рубашку и поднялся на несколько ступенек вверх, тянул Марину за собой.
  ― Я иду сама, иду, ― испуганно проговорила Марина. Она поняла, что нет смысла сопротивляться и лучше вообще этого не делать. Максим Сергеевич казался жестоким. Даже хуже, чем Остап или Толик. Возможно, Марина так думала потому, что он любил скручивать её уши... в такие моменты ей всегда казалось, что её ухо начинает разрываться, а боль будто доходила до самого мозга.
  
   Глава 18. У Толика
  
   Марина испугано шагала вверх по ступенькам и даже боялась жаловаться. Ей казалось, что если она скажет ещё хоть слово, Максим снова схватит её за уши.
  ― Эхе... эхе... ― слезливо похныкивала Марина.
  ― Поживёшь, освоишься. Вперёд, живее, ― поторопил её Максим. В этот момент они уже поднялись на четвёртый этаж, сердце Марины колотилось от напряжения и страха. По словам директора, он собирается передать её на наказание Толику. Это сильнее всего её пугало.
  ― Пожалуйста, не наказывайте меня, ― запищала Марина, когда они приближались в столовую, ― я же не знала, что нельзя выходить в ночной сорочке.
  ― О том, что эта приличная школа ты тоже не знала? ― с возмущением спросил Максим и снова схватил её за ухо, теперь уже за левое.
  ― А-а-а... не надо, ― вскрикнула Марина и потянулась к своему уху. Но на этот раз она уже не осмелилась прикоснуться к руке Максима, чтобы помешать скручивать своё ухо. Она держала свою руку на расстоянии и болезненно стонала: ― а...а...
  ― Отвечай, деточка, не знала?
  ― Я знала, что это приличная школа, ― с усилием проговорила Марина, глядя ему в глаза.
  ― И ты думаешь, что полагается ходить в ночной сорочке по школе?
  ― Но ведь мы сидели так в классе, ― пробормотала Марина себе под нос. Максим потянул её за ухо ещё сильнее, притянул лицом ближе к своему лицу.
  ― Что-что-что? ― переспросил Максим.
  ― А... прошу, не делайте так, ― взмолилась Марина. Её уху было слишком больно, и жаловаться она могла только на это...
  ― Когда разговариваешь со мной, отвечай по существу, ― грубо пояснил Максим, продолжая скручивать её ухо. Марина разинула рот и протяжно вскрикнула:
  ― А-а-а...
  ― Отвечай.
  ― Вы правы, я поступила неправильно, ― взволнованно проговорила Марина, ― нельзя было выходить в таком виде.
  ― Заслужила наказание? ― спросил Максим. Он смотрел прямо на её лицо, а его взгляд пугал её.
  ― Эхе... эхе...― слезливо захныкала Марина и закрыла свои глаза.
  ― Что-то не слышу ответ, ― пожаловался Максим. Он держал её за ухо и тянул за собой.
  ― Да, я заслужила наказание, ― проговорила Марина. Она поняла, что пока не скажет это, он не отстанет от неё с вопросами.
   В скором времени они подошли к Толику. Марина шла, покосив голову, и стонала от боли, а Максим продолжал скручивать её ухо.
  ― Я привел к тебе новенькую. Напои её как следует, а потом поставь в темнице.
  ― Да, господин директор, ― довольным голосом сказал Толик и сразу же начал вставать.
  ― А...а... ― тихо стонала Марина и посмотрела на Толика, тот сразу же улыбнулся ей в ответ.
  ― И принеси для неё колготки.
  ― Хорошо, господин директор.
   Максим отпустил ухо Марины, и она тяжело вздохнула, сразу же потрогала своё ухо.
  ― Если не будет послушной, разрешаю порку без применения эликсира.
   В последних словах директора "без применения эликсира" Марина видела нечто плохое. Она думала, что директор просит избить её и оставить без лечения, чтобы она сильнее страдала. Но на самом деле Максим говорил "не переходи за рамки допустимого", то есть, ― "побей, но несильно". Мужчины поняли друг друга, но только не Марина их. Она продолжала бояться и уже чуть ли не дрожала от страха.
  ― Понял, ― сказал Толик и вылез из-за стола, с ехидной улыбкой посмотрел на Марину, ― думаю, мы с ней поладим.
  ― Будь паинькой, ― игриво предупредил Максим, чуть ли не прошептав эти слова в ухо Марине. Но сильнее всего она боялась Толика, потому что считала его странным извращенцем.
  ― Но почему Вы сами меня не накажете? ― неожиданно спросила Марина, обращаясь к директору.
  ― У меня нет на это времени, ― ответил Максим и деловито покрутил галстук, ― хорошо вам повеселиться.
  ― Я не хочу веселиться с ним, ― возмутилась Марина, ― Вы о чём вообще?!
   Марина снова начала подозревать "приличную школу" в распутных вещах, боялась, что её изнасилуют, а потом побоями заставят молчать. Она бы не удивилась, если бы нечто подобное происходило здесь.
  Толик подошёл к Марине и схватил её за оба предплечья, а потом начал плавно толкать к стене.
  ― Он о том, что мне нравится наказывать маленьких девочек, ― ответил Толик.
   Марина зажмурила глаза и захныкала:
  ― Эхе... эхе...
   И она уже слышала отдаляющиеся шаги Максима.
  ― Не оставляйте меня с ним, ― плаксиво попросила Марина. Но она уже и не знала, слышит её Максим или нет? И ему точно было всё равно...
  ― Он оставил тебя, ― игриво сказал Толик и прислонил её спиной к стене, ― постой пока здесь, а я скоро вернусь.
  ― Вы куда? Что задумали?
   Толик стукнул её по носику указательным пальцем и весело ответил:
  ― Принесу тебе колготочки и попить.
  ― Но я не хочу пить! ― возмутилась Марина.
  ― Придётся захотеть, ― с ухмылкой сказал Толи и снова несколько раз постучал по её носику.
  ― Что Вы делаете?
  ― Утешаю тебя, ― сказал Толик и тут же подмигнул ей. Марина показательно сморщила нос.
  ― Это омерзительно.
   Эти её слова до жути не понравились Толику, будто даже задели его. Он обеими руками схватил её за плечи и крепко сжал.
  ― Я кажусь тебе омерзительным? ― спросил Толик, глядя в её глаза.
  ― А-а-а...нет, я не это хотела сказать, ― взволнованно проговорила Марина. Он так сильно сжимал её плечи, что ей стало очень больно и захотелось кричать.
  ― А что ты хотела сказать? ― спросил Толик.
  ― Просто Вы странно себя ведёте. Вы не должны себя так вести.
  ― Как я себя веду? ― задал Толик вопрос. И он говорил так, будто ждёт от неё неправильный ответ, чтобы сильнее наказать. Ей даже показалось, что он хочет её побить.
  ― Это же приличная школа, Вы не должны со мной заигрывать, ― весьма самоуверенно рассудила Марина.
  ― Разве я перешёл границы? ― спросил Толик. Он продолжал крепко сжимать её плечи, но Марине уже было не так больно, как поначалу. Она даже привыкла к этому.
  ― Нет, не знаю...
  ― Не знаешь или не перешёл? ― переспросил Толик угрожающе, пожирая её глазами.
  ― Думаю, что не перешли... точно не перешли.
   Толик прищурил глаза, а потом всё же отпустил её плечи.
  ― Будешь меня слушаться, ― требовательно заключил Толик.
  ― Ладно, буду, ― взволнованно проговорила Марина. В этот момент Толик схватил её за запястье и чуток оттянул от стены, а потом второй рукой похлопал её по спине.
  ― Если не будешь слушаться, сделаю больно сюда, ― пригрозил Толик,― ты же слышала директора, он разрешил тебя высечь.
  ― Нет, пожалуйста, ― испуганно проговорила Марина. У неё до сих пор болели пальцы оттого, что Остап её побил указкой. И ей казалось, что она до сих пор ощущает обжигающую боль на лице... её щёчки уже исцелились благодаря эликсиру, но боль от порки она помнила очень отчётливо. И Марина понимала, что если Толик начнёт бить её по спине, тоже будет делать это сильно.
  ― Боишься порки? ― с ехидной улыбкой спросил Толик. Он был уверен, что это так, но всё равно спрашивал. И ему очень нравилось видеть страх и волнение на её лице.
  ― Меня уже наказывали сегодня, ― пожаловалась Марина.
  ― И что с того, ― с безразличием сказал Толик.
  ― Мне сказали, что здесь не наказывают два раза за день, ― сказала Марина.
  ― Хе...хе-хе... ― засмеялся Толик и несколько раз постучал по её носику, ― тебя кто-то обманул.
  ― Это неправда, да? Вы можете меня наказать?
  ― Кажется, тебя для этого привели, ― напомнил Толик. Обеими руками он начал поглаживать её плечи от шеи и до локтей. Марина закрыла глаза и тяжело выдохнула. Старалась не нервничать, но у неё не получалось. Марина ощущала, как удары её сердца учащаются. Она очень хотела отшвырнуть от себя этого Толика.
  ― Пожалуйста, хватит,― взволнованно проговорила Марина.
  ― Открой глазки, ― потребовал Толик.
  ― Зачем... ― пропищала Марина.
  ― Открой, ― грозно повторил Толик. И Марина заставила себя это сделать. Она медленно открыла глаза и посмотрела на него.
  ― Не надо меня бить, прошу, ― жалобно попросила Марина. Она поняла, что очень боится порки... уж слишком больно наказывал её Остап. Она не была готова пережить нечто подобное снова, второй раз за день. Её сердце замерло от ужаса.
  ― Будь паинькой и всё будет хорошо, ― сказал Толик, стукнул её по носику, а потом как-то внезапно скрылся за дверью, ― я сейчас подойду.
  ― Да, я буду ждать, ― обещала Марина.
  ― Это я тебе настоятельно рекомендую, ― язвительно крикнул Толик. Его голос был слышен за дверью, но его самого она не видела. Марина понимала, что если она попытается бежать, тогда ей достанется ещё сильнее. Об этом намекнул и Толик. Он уже чем-то громыхал за дверью, и Марине было до жути интересно узнать, чем же?
   Толик вернулся к ней минут через 5-7. Марина ждала его, испытывая всевозрастающий страх. А её ноги будто подталкивали её к побегу... но Марина не стала сбегать. Здравый ум оказался сильнее мимолётных желаний.
  ― А вот и я, соскучилась? ― игриво спросил Толик, когда вернулся к ней. В одной его руке была литровая пластиковая бутылка, до краёв наполненная водой. А во второй его руке Марина увидела колготки и ещё какой-то непонятный элемент одежды из эластичной ткани.
  ― Да, я соскучилась, ― ответила Марина. Её слова означали, что она устала его ждать, но не надеялась, что он поймёт. Возможно, он решил, что она тоже заигрывает с ним. Но Толик никак не прокомментировал её ответ.
  ― Я принёс тебе одёжку, ― сказал Толик. Он аккуратно поставил бутылку с водой на край своего стола, а потом одежду понёс к ней.
  ― Сначала надеваешь вот это, ― сказал Толик, а потом повесил одёжку из эластичной бежевой ткани на её плечо.
  ― А что это? ― спросила Марина.
  ― Нечто вроде купальника с открытой спинкой, но с длинными рукавами, ― объяснил Толик.
  ― Это чтобы можно было избить меня? Вы собираетесь меня бить? ― взволнованно спросила Марина.
  ― Если будешь паинькой, не буду бить, ― игривым голоском обещал Толик и стукнул её по носику.
  ― И вы заставите меня выпить ту воду? ― спросила Марина и, нахмурив брови, посмотрела на бутылку с водой.
  ― Выпьешь весь литр, но не сейчас, ― ответил Толик. В этот момент он и колготки повесил на её плечо. Потом просунул ладонь за её спину, и, как бы обнимая её, повёл внутрь другой комнаты к кабинкам туалета.
  ― Вы хотите смотреть, как я переодеваюсь? ― предположила Марина.
  ― Хочу, но это запрещено, ― прошептал Толик в её ухо. Марина заволновалась ещё сильнее и начала тяжело дышать. Она уже была уверена, что сейчас он заведёт её в кабинку и начнёт раздевать. Её сердце билось с бешеной скоростью, а тело бросило в жар. Но как только они дошли до туалетных кабинок, Толик открыл ей дверь и сказал:
  ― Проходи внутрь и переодевайся. Смотри не задерживайся.
  ― Спасибо, ― радостно сказала Марина и даже улыбнулась ему. Когда она становилась на ноги в кабинке, её голова была видна. Видимо, так продумали специально, стены и двери туалетных кабинок были низкие.
  ― За что спасибо? ― игриво спросил Толик.
  ― За то, что не смотрите, ― ответила Марина.
  ― Посмотрю, если уйдёшь со мной, ― тут же сказал Толик.
  ― Если куда уйду?
  ― В другой цикл, разумеется.
  ― Нет уж, ни за что! ― возмутилась Марина.
  ― Почему ни за что? ― спросил Толик.
  ― Это что, шутка такая? Я должна объяснять, почему не хочу быть изнасилованной? ― сказала Марина. У неё так и чесался язык обозвать его глупым, раз уж он задаёт такие вопросы.
  ― Конечно! Это лучше, чем жить здесь за гроши.
  ― Мне здесь ничего не платят, ―торопливо сказала Марина.
  ― Зато дают прощение.
  ― Что-то я его не вижу, ― насмешливо сказала Марина и торопливо сняла с себя футболку. Она уже поняла, что Толик не собирается далеко уходить, пока она переодевается. Так и будет стоять за дверью.
  ― Вас этому научат на уроке программирования, ― сказал Толик.
  ― Да ладно, у нас и такой предмет есть? ― удивилась Марина.
  ― Да, есть. И эта школа не просто так существует. Она нужна для того, чтобы вы не потерялись, когда попадёте в незнакомое подразделение, ― объяснил Толик.
  ― Мне уже подружка рассказала про это.
  ― А она рассказала тебе о том, что за эротические наказания дают больше прощения? ― спросил Толик.
  ― Да, рассказала, но меня это не интересует, ― высокомерно и весьма самоуверенно ответила Марина.
  ― Но ведь тебя интересует Рай? ― тут же спросил Толик. Марина захихикала.
  ― Только не рассказывай мне, что нужно развратничать, чтобы попасть в Рай. Не пойду я в никакие эротические наказания.
  ― Ад ― это система наказания, и она подчиняется определённым правилам. Никого не волнует, каким путём ты получишь прощение. Важно её получить.
  ― Можно даже украсть? ― сразу же спросила Марина.
  ― Нет, вот украсть точно не возможно, ― уверенно сказал Толик, ― но можно заработать быстрее.
  ― Я уже поняла и больше не желаю слышать про этот способ, ― с недовольством сказала Марина.
  ― Какая разница, как доехать от дочки "А" в точку "Б"?
  ― Даже не пытайся переубедить меня, ― упрямо сказала Марина, желая заткнуть ему рот.
  ― Правильно, деточка, никакой разницы нет, ― лучше доехать на такси.
  ― А я вот выберу вариант пешком.
  ― Ну и напрасно! Больше всего платят в подразделении боль, ― сказал Толик, ― но туда идти я тебе точно не советую.
  ― А ты работал там? ― спросила Марина. Неожиданно ей стало интересно это узнать.
  ― Я не справился, ― немного виновато и даже стыдливо объяснился Толик.
  ― То есть как это? Ты не смог пытать?
  ― Смог, но делал это не достаточно жестоко. Мне сказали, что я не подхожу.
  ― Сочувствую, ― протянула Марина. Как раз в этот момент она натягивала на себя эластичный купальник с открытой спиной, с длинными рукавами и с закрытым декольте. Про себя она уже думала, что это "забавная одёжка".
  ― Не надо сочувствовать, ― сразу же сказал Толик, ― я не сожалею, что ушёл оттуда.
  ― Наверняка там тебе лучше платили, ― предположила Марина, ― больше, чем здесь?
  ― Разумеется, но деньги не главное.
  ― Кажется, я это где-то слышала,― захихикала Марина.
  ― Мы несильно отличаемся от тех людей, которые жили в твоём мире... имеется в виду там, откуда ты пришла.
  ― Ну, я поняла тебя.
  ― На самом деле это тот же самый мир, просто другое измерение, ― объяснился Толик.
  ― Это неважно, я влипла по уши.
  ― Ты умерла, и в тот мир уже не вернёшься, ― напомнил Толик, ― и тебе нужно как-то приспосабливаться.
  ― У меня это плохо получается, ― пожаловалась Марина.
  ― Ты можешь недельку поучиться здесь, а потом предлагаю пойти со мной.
   Это уже прозвучало так, будто Толик выстроил серьёзные планы относительно её будущего. Естественно, это её не устраивало и до жути пугало.
  ― Я это уже слышала, ― протянула Марина, ― и ещё раз скажу тебе "нет".
  ― Я тебе не нравлюсь внешне? ― спросил Толик.
  ― Нравишься, ― быстро ответила Марина. Она не хотела обижать его отрицательным ответом хотя бы потому, что это неправда. Он действительно ей нравился.
  ― Тогда ты можешь пойти со мной.
  ― Ни за что!
  ― Поверь мне, здесь ты будешь страдать не меньше, ― весьма уверенно предвещал Толик, ― и сегодня ты в этом убедишься.
  ― Ты задумал сделать со мной что-то плохое? ― спросила Марина. В этот момент она распахнула дверь туалетной кабинки и взглянула Толику в глаза. Он сразу же схватил её за руку и потянул за собой.
  ― Тебя привели ко мне, чтобы я наказал тебя, ― напомнил Толик, ― думаешь, это приятно будет?
  ― Только не бей, пожалуйста, ― взволнованно попросила Марина, ― я сделаю всё, что ты скажешь.
  ― Этот настрой мне нравится. Обожаю послушных, ― сказал Толик и похлопал её по оголённой спине. Его хлопки казались тяжёлыми и грубыми, действовали на неё пугающее. И Марине не переставало казаться, что он с ней заигрывает, ― недопустимо заигрывает. Но она боялась сильно жаловаться по этому поводу. Марина понимала, что Толик уже давно здесь работает и прекрасно знает, что правомерно, а что нет. В какой-то степени она уже признавала себя мученицей. Убеждала себя помалкивать и всё терпеть.
  
   Глава 19. Отчаяние
  
   Когда Марина вышла из туалета, её страх многократно возрос.
  ― Что именно ты будешь делать со мной? ― взволнованно спросила Марина.
  ― Где? Тут или там?
  ― В смысле тут или там?
   Марина не поняла его вопроса.
  ― Хочешь узнать, что я буду делать с тобой, если ты уйдёшь со мной в другой цикл? ― спросил Толик. В этот момент он неожиданно схватил её за волосы и заставил откинуть голову назад.
  ― А-а-а... ― вскрикнула Марина от боли и потянулась к голове, ― я не знала, что вам можно так делать.
  ― Думала, что мы не можем тащить вас за волосы? ― с ухмылкой спросил Толик, глядя в её напуганные глаза.
  ― Да, думала, не можете...
  ― Видишь в этом разврат? ― спросил Толик. Он ещё сильнее потянул её за волосы, крепко сжимая свой сильный кулак. Марина сразу же скрутилась от боли и исказила лицо.
  ― А...прошу... а...
  ― Видишь в этом разврат? ― переспросил Толик.
  ― Я не знаю, нет, ― с трудом проговорила Марина и снова протяжно вскрикнула: ― а-а-а...
  ― Вот я тоже не вижу, ― сказал Толик и начал толкать её к выходу. Вёл туда, где у него находится пост, а на столе ждёт её бутылка с водой.
  ― И что? Какое это отношение имеет к нашему разговору?
  ― На эротических наказаниях я делаю тоже самое, только платят тебе за это больше, ― сказал Толик и за волосы оттащил её наружу. Марина поняла, что это очередная попытка убедить её уйти с ним. Но Марина мысленно уже обещала себе, что ни за что на свете не примет его обманчивое предложение. По взгляду Толика она понимала, что он неистово её жаждет, мечтает изнасиловать, поиздеваться над ней.
  ― Нет, я уверена, что там хуже, ― жалобно проговорила Марина.
  ― Я бы сказал там поприятнее, ― возразил Толик, а потом отдельным пунктиком добавил: ― иногда.
   В этот момент он наконец-то отпустил её волосы, Марина обиженно посмотрела ему в глаза.
  ― Нет уж, изнасилование никогда не покажется мне приятным, ― упрямо возразила Марина.
  ― А ты не воспринимай это насилием. Я же тебе не предлагаю прямо сейчас уйти со мной, ― напомнил Толик.
  ― А когда предлагаешь? ― спросила Марина.
  ― Я уже говорил тебе: поработаешь у меня недельку другую, а потом я скажу тебе, нравишься ты мне или нет, ― немного игриво объяснил Толик и начал дёргать бровями. Марина зажала губы и предосудительно помотала головой. Уж слишком нахальными показались ей его слова.
  ― Ах ты! Я могу ещё не понравиться тебе?! ― с наигранным возмущением спросила Марина. Толик захихикал.
  ― Можешь не понравиться, если соблазнять не умеешь.
  ― А вот и не умею соблазнять и не собираюсь уметь, ― с детским упрямством ответила Марина и скрестила руки у живота. Толик игриво постучал по её носику.
  ― Начнём твоё наказание.
   Марина закрыла глаза и тяжело вздохнула. Как раз в этот момент Толик схватил её за предплечья и начал разворачивать.
  ― Лицом к стене, ― приказал Толик.
  ― Вы хотите избить меня? ― взволнованно спросила Марина.
  ― Ремнём, если слушаться не будешь.
  ― Я буду слушаться, ― сразу же сказала Марина.
  ― 50 приседаний.
  ― Так много? ― жалобным голосом спросила Марина.
  ― И считать не забывай, ― сказал Толик и начал отходить от неё. Это Марину немного успокоило. Означало, что он не собирается её бить, во всяком случае, сейчас.
  ― А зачем считать? ― спросила Марина.
  ― Я люблю, когда считают. Это меня заводит, ― игриво признался Толик.
  ― Мне кажется, тебя другое заводит,― ворчливо проговорила Марина. Больше себе под нос, нежели ему, но Толик всё равно хорошо её расслышал.
  ― Мм... и каковы же твои догадки? ― спросил Толик.
  ― Ты смотришь на мою голую спину, ― пожаловалась Марина. Она была уверена в этом и до жути смущалась. А ещё её спина ощущала холодок.
  ― Не только на спину смотрю, но и на твою выпирающую попку, ― игриво добавил Толик.
  ― Ничего у меня не выпирает, я обиженно возразила Марина.
  ― Попка у всех выпирает, ― весело сказал Толик и неожиданно приказал: ― начинай приседать, я уже заждался.
  ― Один, ― произнесла Марина и начала медленно опускаться на корточки, быстро поднялась и произнесла: ― два.
  ― Отличненько, ― язвительно сказал Толик и похлопал в ладоши. Марина тяжело вздохнула и произнесла:
  ― Три.
  ― Давай детка, давай!
  ― Четыре...
   Несмотря на то, что Толик отвлекал её своими язвительными комментариями, считать она не забывала. И ей постоянно было слышно, как он посмеивается над ней. Примерно к двадцатому приседанию Марина сильно выдохлась и уже с трудом поднимала себя.
  ― Кажется, тебе стимул нужен, ― сказал Толик и начал подходить к ней. И в этот же момент Марина услышала, как он расстёгивает пряжку своего ремня.
  ― Нет, прошу, не надо меня бить, ― взволнованно взмолилась Марина. Она повернула голову в его сторону и увидела, как Толик уже замахивается на неё ремнём.
  ― Это поможет тебе ускориться? ― спросил Толик.
  ― А-а-а... ― протяжно закричала Марина.
  ― Продолжай приседать и отвечай мне, ― потребовал Толик. В следующий момент он замахнулся и наградил её спину очередным ударом. Если первый крик Марины был от страха, второй уже был от боли. Второй удар пришёлся по тому же участку её кожи, что и первый.
  ― А-а-а... больно... ― жалобно проговорила Марина и начала сползать вниз. Делала вид, что приседает, но её тело таким образом пыталось убежать от следующего удара. В какой-то степени ей это удалось. Когда Марина села на корточки, Толик её не бил. Выжидал момент, когда она поднимется.
  ― Считать забываешь? ― подметил Толик.
  ― Это был двадцать второй раз, ― ответила Марина. И в этот момент она очень испугалась, что Толик не засчитает ей пропуск. Она вспомнила, как жестоко Остап заставлял её считать... если она пропускала счёт, за это тоже наказывал. А сейчас она даже перескочила. Марина не помнила, как произносила 21.
  ― Живее, ― грубо поторопил её Толик.
  ― Да, прости, ― сказала Марина и приложила все усилия, чтобы подняться. Но как только она встала на ноги, Толик замахнулся ремнём и безжалостно сильно её ударил.
  ― А у меня третий раз, ― игриво сказал Толик.
  ― А-а-а... ― ещё громче вскрикнула Марина, ― не надо.
  ― Надо, ― возразил Толик и снова её ударил, ― вот и четвёртый удар.
  ― А...а...Ты обещал не бить меня, если я буду слушаться, ― истерично проговорила Марина.
  ― А я обманул, ― сказал толик и замахнулся ещё раз. От ужаса Марина хотела только кричать:
  ― А-а-а...а...
  ― Нравится быть обманутой? ― спросил Толик. И в этот момент Марина почувствовала, что он снова собирается ударить её. И она хотела закричать заранее.
  ― Нет, нет, ― быстро ответила Марина, а потом громко вскрикнула: ― а-а-а...
  ― Мне тоже не нравится быть обманутым, ― сказал Толик и на этот раз уже ударил её, ― приседай.
  ― Я не могу... а... ― закричала Марина.
  ― Знаешь, почему я чувствую себя обманутым? ― спросил Толик и в очередной раз замахнулся и ударил её. От боли Марина прижалась грудью к стене и начала медленно опускаться на корточки.
  ― Расскажи, я не знаю, ― пискляво проговорила Марина. Она понадеялась, что разговоры отвлекут его, и тогда он будет её меньше бить. Но это не помогало. Во всяком случае, сейчас. После услышанного, Толик снова ударил её и заставил вскрикнуть от боли:
  ― А-а-а...
   Он ударил её, несмотря на то, что она опустилась на корточки.
  ― Со мной идти не хотят, ― пожаловался Толик, ― уже два месяца.
  ― Но я не виновата в этом. Почему ты меня наказываешь? ― жалобно спросила Марина.
  ― Ещё как виновата, ты тоже не хочешь идти, ― сказал Толик и снова замахнулся ремнём.
  ― А... потому что я не знаю тебя.
  ― Но бесит меня другое, ― сказал Толик. В этот момент он подошёл к Марине, схватил её за волосы и начал тянуть вверх: ― вставай.
  ― А-а-а... не бей меня больше, пожалуйста, не бей,― взмолилась Марина.
  ― Сказать тебе, что меня бесит? ― прошептал Толик в её ухо. Он явно игнорировал её слова.
  ― Да-да, скажи, ― торопливо ответила Марина.
  ― Ты даже не обдумала моё предложение, даже не узнала меня, а уже кричишь "нет", ― пожаловался Толик. В этот момент холодной пряжкой ремня он начал поглаживать её ссадины на спине. Сначала ей было приятно, но вскоре стало больно, потому что Толик начал сильнее давить на металлическую пряжку.
  ― А...а... ― простонала Марина, ― ты меня пугаешь.
  ― Продолжай приседать, ― приказал Толик.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина. Но она больше не просила не бить её, будто сочла не уместным. Вместо этого решила проявить обещанное послушание: ― да, я буду приседать.
   Толик отпустил её волосы, и Марина назвала счёт:
  ― Двадцать три.
   Она плавно согнула колени и опустилась на корточки, потом снова встала. Её мышцы и связки немного отдохнули, но теперь до жути сильно у неё болела спина, пощипывала в самых невообразимых местах. Марине казалось, что у неё болит спина даже в тех местах, которые прикрыты купальником.
  ― Двадцать четыре, ― сказала Марина и снова начала опускаться на корточки. Толик стоял у неё за спиной и дышал прямо в её ухо, когда она поднималась. Это её смущало. Своим присутствием он будто говорил, что сейчас снова начнёт её бить. Сердце Марины билось частыми ударами, а дышать ей было тяжело.
  ― Ты ответишь мне "да", ― решительно сказал Толик, прошептав это на её ухо. Марина обиженно захныкала:
  ― Эхе... эхе... вы не можете заставить меня уйти с Вами.
  ― Уверена? ― спросил Толик, а потом замахнулся и снова её ударил.
  ― А-а-а... ― громко и протяжно вскрикнула Марина.
  ― Мне кажется, так ты уже менее уверена, ― сказал Толик и в очередной раз ударил её ремнём по спине. Теперь почти каждый его удар попадал уже по травмированной коже, и ей хотелось постоянно кричать от боли.
  ― А... прошу, не надо больше.
  ― Отвечай мне, ― потребовал Толик и снова безжалостно её ударил. Марина сжала кулачки и зажмурила глаза. Она широко открыла рот, но кричала не громче обычного:
  ― А-а-а...
   Марина понимала, что должна ответить ему хоть что-нибудь, иначе он разозлится и ещё сильнее её ударит.
  ― А если я обещаю подумать? ― спросила Марина. ― Вы перестанете меня бить?
  ― Почему же сразу уйти со мной не обещаешь? ― спросил Толик и наградил её очередным ударом.
  ― А...а... вы тогда мне не поверите, ― ответила Марина, превозмогая боль. Она часто дышала и с ужасом ожидала следующий удар.
  ― Правильно, деточка, ― ответил Толик и ударил её.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина. Она уже не ждала пощады, но продолжала плакаться и просить прекратить это: ― пожалуйста... не надо...
  ― Я тебе не верю, ― сказал Толик и снова её ударил.
  ― А-а-а... я больше не могу... не могу это терпеть... ― истерично проговорила Марина. Она снова прижалась грудями к стене и медленно сползла вниз.
  ― Думаешь, в такой позе я бить тебя не смогу? ― спросил Толик и снова её ударил.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина, а потом начала поворачиваться на бок. Она понимала, что нельзя сопротивляться, но терпеть уже не могла...
  ― Встань нормально, ― закричал Толик.
  ― Эхе... эхе... ― слезливо захныкала Марина. Она полностью повернулась к нему лицом, соединила между собой ладони и встала перед ним на колени: ― прошу... умоляю.
   Толик посмотрел в её глаза и дёрнул бровью. Стремительными каплями из её глаз текли слёзы, но его это особо не трогало. Толик привык видеть боль и страдания. Для него всё это было привычным, как и творить несправедливость в угоду себе. Директор ведь сказал ему высечь её только в том случае, если она ведёт себя непослушно. А он делает это независимо от её послушания. Он хотел показать ей, что имеет здесь статус. Может быть её или помиловать, если она ему понравится.
  ― Мы можем с тобой договориться, ― сказал Толик, глядя в её глаза. Марина сразу же нахмурила брови и продолжила хныкать:
  ― Эхе... эхе... я не пойду с вами, ― проговорила Марина и низко опустила голову.
  ― Я сейчас не об этом.
  ― О чём? ― торопливо спросила Марина. Она опустила руки и чуть не прикоснулась пальчиками к его ногам. Только в этот момент Марина обратила снимание на то, что он босой.
  ― Да, деточка, потрогай мои ножки, ― тут же сказал Толик. Марина откинула голову назад и посмотрела ему в глаза, нахмурила брови.
  ― Но почему?
   Его просьба показалась Марине странной и неприятной, а Толик усмехнулся.
  ― Мне нравится, когда трогают мои ножки.
  ― Ладно, я потрогаю, только не бейте, ― дрожащим голосом сказала Марина, а потом посмотрела вниз. Обе ладони она приложила к тыльной стороне его стопы и начала его нежно поглаживать.
  ― Поцеловать не хочешь? ― неожиданно спросил Толик.
  ― Вашу ногу? ― спросила Марина. На мгновение она не поверила тому, что слышит. Откинула голову назад и посмотрела Толику в глаза.
  ― Да, поцелуй мою ногу, ― с ехидной улыбкой приказал Толик. Марина нахмурила брови, закрыла глаза и захныкала:
  ― Эхе... эхе...
   Толик и без слов понял её ответ. Он пригнулся и неожиданно схватил её за волосы.
  ― Думаешь, в Аду живут по справедливым законам? ― спросил Толик. Он заставил её откинуть голову назад, и большим пальцем свободной руки начал протирать её слёзы под глазом.
  ― Но вы не можете так заставлять меня... ― пискляво проговорила Марина.
  ― К чему я тебя принуждаю? Уточни-ка, ― сказал Толик. Он ещё ниже склонился над её лицом и смотрел в её глаза сверлящим взглядом. Марине было тяжело смотреть ему в глаза, но опустить веки она не решилась, слишком боялась его непредсказуемой реакции.
  ― Вы хотите заставить меня пойти с Вами, ― проговорила Марина.
  ― И целовать ноги заставляю? ― спросил Толик.
  ― Нет... пока не заставляете, ― взволнованно проговорила Марина. Толик начал хлопать её по щеке, как бы давая несильные пощечины.
  ― Верно, подмечено, деточка, пока не заставляю.
  ― Эхе... эхе... пожалуйста, хватит, ― жалобно попросила Марина. Она уже не выносила этого морального давления. Не знала куда деться, как убежать... не знала, как реагировать на подобное поведение со стороны мучителя. Ей всё ещё казалось его поведение неправомерным, но она уже заранее знала, что даже если и так, ему за это ничего не будет. А вот если она кому-то пожалуется, нарвётся на ещё большие пытки. Теперь Марина это уяснила, ― здесь нельзя жаловаться. Её сердце замерло от ужаса от предвкушения унизительного будущего.
  ― Чего хватит? Я ещё только начал, ― сказал Толик и снова похлопал её по щеке.
  ― Эхе... эхе...
  ― Ты сделаешь всё, что я тебе велю, ― жестоко предвещал Толик.
  ― Ладно, сделаю, ― пискляво ответила Марина.
  ― Для начала мне нужно, чтобы ты работала у меня, ― решительно сказал Толик, продолжая смотреть в её глаза.
  ― Нет, прошу... не заставляйте....
   В этот момент Толик замахнулся и дал ей сильную пощёчину.
  ― А-а-а... ― протяжно закричала Марина и зажмурилась.
  ― Что ты сказала? ― спросила Толик.
  ― Я не хочу у Вас работать. Пожалуйста, не заставляйте меня это делать, ― пискляво проговорила Марина. Толик сразу же начал поднимать её, потягивая наверх за волосы.
  ― Тогда поднимайся, продолжу тебя пороть, ― сказал Толик и ладонью свободной руки похлопал её по спине, ― твоя спинка ещё не достаточно красная.
  ― Нет... прошу... эхе... эхе... ― слезливо захныкала Марина. Она встала, а он продолжал тащить её к стене. Марина с ужасом воображала, что он продолжит её бить. И это произойдёт прямо сейчас... от ужаса она хотела орать во всё горло уже заранее.
  ― Я тебя тоже прошу, ― с важным видом сказал Толик.
  ― Я не хочу мыть туалеты, не хочу!
  ― Больно чистенькая? ― спросил Толик. Он сжал её волосы ещё крепче и заставил повернуться лицом к нему, а потом неожиданно плюнул. Его слюни разлетелись по её лицу, но самая большая капля упала прямо на её нос.
  ― А-а-а... прошу... ― слезливо сказала Марина.
  ― Отвечай? Больно чистенькая? Туалеты мыть брезгуешь? ― с угрожающим тоном спросил Толик.
  ― Эхе...эхе...
   В этот момент Толик схватил её за челюсть и начал сжимать, насильно заставляя её открыть рот.
  ― Может быть, мне плюнуть прямо в твой ротик? ― спросил Толик.
  ― М-м-м... ― замычала Марина, отрицательно потряхивая головой. Её рот был немного приоткрытый, и если бы Толик захотел, он бы смог плюнуть... от ужаса у неё замерло сердце, а по жилам пробежался холодок. Марина поняла, что её могут принуждать здесь к сколь угодно омерзительным вещам. И что самое ужасное, она ничего не может поделать. Либо будет делать то, что велят, либо её изобьют.
  ― Скажи "да", я согласна с тобой работать, ― посоветовал Толик. Он отпустил её челюсть в ожидание ответа. Марина продолжила хныкать:
  ― Эхе... эхе...
   Она поняла, что её ситуация просто безвыходная. Он не намерен сдаваться. Будет издеваться над ней до тех пор, пока она не согласится...
  
   Глава 20. Пей
  
   Толик продолжал держать Марину за волосы и лицом склонился чуть ближе к ней. В следующий момент он начал показательно мусолить во рту слюну. Как бы угрожал, что может плюнуть ей в рот в любой момент. Угрожал, что заставит делать грязь, даже если она не работает в туалете.
  ― Эхе... эхе... ― продолжала Марина хныкать.
  ― Ты будешь моей, ― решительно заявил Толик. Он протянул свободную руку вниз и схватил её за запястье: ― раскрой ладонь.
   И в этот момент большим пальцем он начал поглаживать её зажатый напряжённый кулачок, как бы пытался выпрямить её пальчики.
  ― Зачем? ― запищала Марина.
  ― Не задавай вопросы, а слушайся, ― сказал Толик. Марина расслабилась и раскрыла ладонь. Она посмотрела вниз и продолжила хныкать:
  ― Эхе... эхе...
   В следующий момент огромная капля слюны упала на её ладонь. Толик приложил свою ладонь к тыльной стороне её руки и начал подводить "плевок" к её лицу.
  ― Оботрись моей слюнкой, ― приказал Толик.
  ― А...ы... ― взвыла Марина, стараясь не открывать свой рот. Он приложил влажную ладонь к её щеке и сам размазал слюну по её лицу.
  ― Да, вот так. Старательнее мажься, старательнее, будто это твой кремчик.
  ― Мм... зачем ты это делаешь? ― пискляво спросила Марина.
  ― Мне нравится наказывать бойких, ― сказал Толик и начал тянуть её за волосы, заставляя встать, ― а теперь поднимайся, продолжим начатое.
  ― Нет, пожалуйста-пожалуйста, не бей меня больше, ― истерично и жалобно попросила Марина. Он всё-таки заставил её встать на ноги, почти вплотную прижался к ней сзади.
  ― Будешь у меня работать? ― спросил Толик, прошептав вопрос прямо в её ухо.
  ― Я не хочу, нет... ― захныкала Марина: ― эхе... эхе...
  ― Будешь, ― возразил Толик. Он подвёл её грудью к стене, а потом отстранился и резко ударил её ремнём.
  ― А-а-а... ― громко и протяжно вскрикнула Марина.
  ― Будешь делать всё, что я тебе велю, ― жестоко предвещал Толик и очередной удар настиг её оголённую спину.
  ― А-а-а... я ничего Вам не сделала, почему Вы так со мной? ― пискляво спросила Марина, и следующий удар не заставил её ждать. Она ощутила обжигающую боль и вскрикнула ещё до того, как он ответил: ― а...а...
  ― Вот именно, что ты ничего не сделала мне, а надо делать,― ответил Толик и замахнулся ещё раз. Боль от его ударов стала ещё более пронзительной, нестерпимой.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина, прижалась грудью к стене и начала медленно сползать.
  ― Будешь работать у меня? ― снова спросил Толик.
  ― Но я не хочу... Вы не должны меня так заставлять, ― пожаловалась Марина. И за эти слова она сразу же получила следующий удар.
  ― Ты ещё уверена в этом? ― спросил Толик. ― Я больше тебя знаю, что можно, а чего нет.
   В этот момент Толик снова ударил её, и Марина сползла ещё ниже.
  ― Прошу... прошу, хватит...
  ― Скажи, что будешь у меня работать, и я перестану тебя бить, ― обещал Толик и снова замахнулся ремнём. Режущий удар пронёсся по её спине и заставил громко вскрикнуть:
  ― А-а-а...
   Марина чувствовала, что не выдержит и сдастся, согласится работать у него. Она уже представляла, как драит грязные полы и вычищает подсохшее дерьмо из унитазов. И когда она подумала об этом, закричала:
  ― Нет... нет... не хочу.
   А Толик продолжал её бить.
  ― Что ты сказала? ― спросил Толик.
  ― Я не хочу тут работать, пожалуйста... а... ― с криком и стонами проговорила Марина.
  ― Насколько тебя ещё хватит? ― спросил Толик и в очередной раз ударил её.
  ― А-а-а...
  ― Значит, ты у нас сильная? ― спросил Толик. Марина ожидала следующий удар, но Толик неожиданно подошёл к ней, схватил её за волосы и заставил откинуть голову назад. Он прижался к ней сзади и смотрел в глаза, а их лица почти соприкасались.
  ― Пожалуйста, хватит... ― жалобно попросила Марина и с надеждой на его жалость смотрела ему в глаза.
  ― Хочешь пить? ― неожиданно спросил Толик.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина, закрыв свои глаза. Она восприняла его предложение попить как обещание больше не бить её.
  ― Это не ответ, ― пожаловался Толик.
  ― Да, я хочу пить, ― торопливо ответила Марина.
  ― Хорошо, ― чуть ли не по слогам прошептал Толик в её ухо. В этот момент он отпустил её волосы, а сам отошёл к столу, где стоит бутылка с водой. Марина обернулась в его сторону, приложила ладонь к груди и начала часто дышать. Её сердце билось в бешеном ритме, а страх перекрывал дыхание.
  ― Мне нравится укрощать упрямых, ― сказал Толик. Он вытянул выдвижной ящик из-под стола, который почему-то находился с внешней стороны. Можно было бы подумать, что стол поставили неправильно. Но учитывая ширину стола почти в 1 м, Марина могла предположить, что такие ящики у этого стола имеются с двух сторон.
   Марина закрыла глаза и ничего не ответила на его язвительное высказывание. А Толик тем временем громыхал в ящике, что-то оттуда брал. Когда Марина снова открыла глаза, поняла, что Толик уже наливает воду на зелёный фарфоровый бокал.
  ― Иди ко мне ближе, ― приказал Толик, ― и Марина торопливо последовала за ним. Она уже давно чувствует жажду, и была не против попить. Впрочем, она заранее понимала, что выпить целый литр будет непросто, это слишком много для неё.
  ― А вот и твой вкусный напиток, ― игриво сказал Толик. Бокал был большой и вместил почти треть содержимого бутылки.
  ― Вкусный? ― уточнила Марина. ― Я думала, что это просто вода.
  ― Просто вода, ― сказал Толик и начал игриво дёргать бровями. Уже по его хитрому лицу она понимала: "что-то здесь нечисто". Марина нахмурила брови и тяжело вздохнула. А Толик тем временем обеими руками поднял бокал и вручил ей:
  ― Держи и ни капельки не пролей.
  ― Хорошо, ― ответила Марина. Она забрала у него бокал и начала разглядывать содержимое.
  ― Что такое? ― игривым голосом спросил Толик. ― Пахнет чем-то?
  ― Не могу понять, ― ответила Марина и принюхалась к содержимому бокала, ― вроде ничем не пахнет.
   Толик усмехнулся, и это вызвало в ней бурю вопросов и возмущений.
  ― А должно чем-то пахнуть? ― спросила Марина.
  ― Пей-пей! ― быстро ответил Толик. ― Понравится или нет, но тебе придётся это пить.
   Из-за его слов её сердце волнительно замерло. Она уже чувствовала, что он подсовывает ей гадость... хитрое лицо Толика само кричало об этом.
  ― Вы плюнули мне в бокал? ― предположил Марина. Ей показалось, что она увидела какую-то пенку на поверхности воды. Начала приглядываться, но не была ни в чём уверена.
  ― Пока ещё нет, ― весело ответил Толик и внезапно начал забирать у неё бокал со словами: ― но могу плюнуть.
  ― Нет-нет, не надо, пожалуйста, ― взволнованно попросила Марина и крепче схватилась за бокал, попыталась помешать ему отобрать его. Толик на мгновение замер и задержал взгляд на её лице.
  ― Правда, не надо плюнуть? ― игриво переспросил Толик и подёргал бровями. ― Я могу плюнуть! Не жалко.
   Он говорил это настолько весело, что даже Марина захихикала. Она поняла, что сейчас он просто шутит. Немного грязно, но всё же не намерен это делать. Толик не стал у неё отбирать бокал.
  ― Правда, не надо, ― сказала Марина и стеснительно улыбнулась, снова посмотрела на содержимое бокала. Она стояла спиной к столу, но не прислонялась. Толик неожиданно обеими руками обхватил её за Талию и притянул ближе к себе.
  ― Ты можешь присесть на край стола, я за такое не ругаюсь, ― сказал Толик. В этот момент она уже упиралась попой на край стола. И ей, действительно, хотелось присесть. Она так и сделала.
  ― Спасибо, ― сказала Марина, вздохнула и расслабилась. Седеть ей было приятно, потому что она чувствовала себя ужасно уставшей. Толик снова посмотрел на неё с хитрой улыбкой, потом легонько толкнул бочком.
  ― Ну, пробуй, давай, ― игриво сказал Толик. В этот момент Марина смотрела на содержимое бокала, но к губам преподнести это будто боялась.
  ― Хорошо, я попробую, ― сказала Марина. В следующий момент она начала медленно подносить край бокала к своим губам, взволнованно дышала. Марина видела краем глаза, как Толик смотрит на неё и широко улыбается. Она снова находила в этом нечто подозрительное. Но что ей остаётся делать? Марина понимала, что если она откажется пить, это будет очередной повод для порки. Вспоминая ту боль, которую она недавно пережила, выбор был невелик. Марина старалась не думать о том, что он налил в эту воду, и просто сделала глоток.
  ― Ну, и как на вкус? ― игриво спросил Толик. Марина приподняла голову и взглянула ему в глаза. Поняла, что Толик всё ещё игриво дёргает бровями. Ну, должно же это что-то означать?
  ― Не знаю, я не поняла, ― весьма честно ответила Марина. Толик сразу же приложил ладонь на дно бокала и начал приподнимать его.
  ― Тогда попей ещё, распробуй хорошенечко, ― сказал Толик. Он ехидно улыбался, и всё его существо выражало удовлетворение происходящим. Это не давало Марине покоя.
  ― Ладно, ― тихо проговорила Марина. Она тяжело вдохнула, а потом отпила ещё один глоточек.
  ― Да, вот так вот, пей, дорогая, ― восторженно воздыхая, сказал Толик. И Марина отпила ещё один глоточек.
  ― Обожаю, когда девочки сами пьют мои соки.
   И стоило Толику сказать это, Марина сразу же приподняла голову и посмотрела ему в глаза.
  ― "Мои соки"? ― переспросила Марина и тут же исказила лицо в гримасе омерзения. ― Ты что, нассал в мою воду?
   В этот момент она уже забыла о вежливом обращении и перешла на "ты". Но Толик явно этому не возражал. Возможно, даже не заметил.
  ― Почему сразу нассал? ― с ухмылкой спросил Толик. ― Хочешь сказать, что водичка похожа на ссанину?
   Толик снова начал приподнимать бокал к её губам.
  ― Нет уж, я больше не стану это пить, ― решительно заявила Марина.
  ― Ч-ч-ч... ― зашипел Толик и сразу же прильнул к ней ближе, обнял одной рукой за плечи.
  ― Да что "че"? ― возмутилась Марина. ― Ты издеваешься надо мной?
  ― Просто пей, ― прошептал Толик в её ушко, а носиком потёрся о её мочки.
  ― Ты запачкал мою воду? Признавайся, ― потребовала Марина.
  ― Пей, ― игриво повторил Толик, явно не желая объясняться.
  ― Точно нассал, ― нервно сказала Марина.
  ― Ты этого не знаешь.
  ― Вкус странный, ― пожаловалась Марина, а Толик склонил бокал над её ртом.
  ― Пей, смокай в ротике получше, ― сказал Толик, ― а потом скажешь, моча или нет.
   Он продолжал обнимать её одной рукой, а второй склонял бокал к её губам. Марина ощутила моральное принуждение и чувствовала, что не может сопротивляться. Её бросило в жар. Теперь она точно убедилась в том, что он как-то запачкал её воду. И чем больше она об этом думала, тем противнее ей становилось.
  ― Пей, ― требовательно вскрикнул Толик. И тогда Марина испугалась ещё сильнее. Она заставила себя открыть рот и сделала ещё один глоток.
  ― Нет, я больше не хочу, ― пожаловалась Марина.
  ― Придётся пить, ― сказал Толик.
  ― Ну, пожалуйста, не заставляй. С этой водой что-то не так.
   Толик усмехнулся.
  ― Почему ты не говоришь? Ноги на ней мыл? ― предположила Марина.
  ― Какие у тебя грязные фантазии, ― игриво сказал Толик и снова приложил край бокала к её губам. Марина была вынуждена сделать ещё один глоток, потому что-то боялась сопротивляться.
  ― М-м-м... ― мыкнула Марина, и Толик услышал, как она сделала полноценный глоток. Это заставило его ехидно улыбнуться.
  ― Пей-пей, залпом давай, ― приказал Толик.
  ― Нет, я так не могу, ― пожаловалась Марина. Её сердце замерло от ужаса. Теперь она точно знала, что он спаивает её грязной водой. И она даже не может сопротивляться...
  ― Сможешь, пей, ― повторил Толик и снова склонил бокал над её губами.
  ― М-м-м... ― продолжила Марина мычать, желая сказать "нет". Но она боялась двигаться, потому что иначе вода бы разлилась. Она понимала, что в таком случае Толик сильно начнёт на неё злиться. И, скорее всего, снова её изобьёт. Терпеть такую боль куда хуже, чем просто пить воду.
   Марина сделала ещё один глоток, а Толик ухмылялся:
  ― Хорошая девочка, пей до дна.
   Он сильнее склонил бокал, и в её рот полилось больше воды, чем обычно. С трудом Марина проглотила всё, а потом закашляла.
  ― Кхе...кхе...
   Марина опустила голову, и Толик понял, что она пытается увильнуть, не хочет больше пить. Он перестал обнимать её и вместо этого схватил за волосы.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина, глядя ему в глаза.
  ― Продолжай пить, ― приказал Толик.
  ― Я больше не могу... пожалуйста, я напилась, ― жалобно проговорила Марина.
  ― Ты всё выпьешь, до последней капли, ― сказал Толик и снова начал подносить бокал к её губам. Марина боялась сопротивляться и послушно открыла рот. Она сделала ещё несколько глотков.
  ― Не останавливайся. Пей, пока не выпьешь всё, ― начал поучать Толик. Марина затаила дыхание и продолжала делать глотки. То, что он делает с ней, показалось Марине настоящим принуждением. Он держал её за волосы, а второй рукой практически вливал воду в её рот. Ей оставалось только держать рот открытой и глотать... и она глотала. Марина чувствовала себя покорённой и униженной.
  ― Молодец, ― довольным голосом сказал Толик, когда она сделала последний глоток.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина, закрыв свои глаза.
  ― Это ещё не всё, не расслабляйся,― игриво сказал Толик. Он продолжал держать её за волосы, а второй рукой схватился за бутылку с водой. Марина поняла, что он собирается её заставить выпить весь литр.
  ― Нет, ну, пожалуйста... я больше не хочу, ― пискляво сказала Марина.
  ― Всё равно придётся выпить, ― ответил Толик, ехидно улыбаясь. Он преподнёс горловину бутылки к её губам и сказал: ― пей.
  ― М-м-м... ― обиженно замычала Марина.
  ― Я не мыл ножки на этой воде, ― неожиданно сказал Толик. Видимо, ему не понравилось то, что она так подумала. Когда он так сказал, Марина всё же сделала глоток, не стала сопротивляться. Но она всё равно осталась при своём мнении, что он как-то запачкал эту воду, подмешал в неё что-то...
   Марина сделала приблизительно пять глоточков, а потом повернула голову в сторону.
  ― Нет, я больше не могу, ― жалобно сказала Марина.
  ― Можешь, ― резко возразил Толик. Он сжал её волосы и заставил откинуть голову назад, начал разглядывать её лицо.
  ― Почему ты заставляешь меня столько пить? ― спросила Марина, похныкивая.
  ― Приказ директора, ― напомнил Толик.
   ― Я слышала, что он велел напоить меня, ― согласилась Марина, ― но ведь он не сказал, сколько именно я должна выпить.
  ― Когда говорят напоить, это всегда означает влить в твоё горлышко один литр, ― сказал Толик и снова поднёс горловину бутылки к её губам, ― так что пей, давай.
  ― Нет, прошу, ― пискляво протянула Марина, ― эхе... эхе...
  ― Пей, ― требовательно повторил Толик. Он склонил бутылку настолько сильно, что вода снова начала затекать в её рот.
  ― М-м-м... ― обиженно замычала Марина и сделала вынужденный глоточек.
  ― Да, вот так вот, деточка, выпей всё.
   Толик смотрел на неё с вожделением. И говорил он так, будто каждый её глоток доставляет ему удовольствие. Это до жути смущало Марину. Она затаила дыхание и заставила себя выпить ещё. Она сделала примерно 4 больших глотка, а потом повернула голову на бок.
  ― Пожалуйста, пожалуйста, я больше не могу пить...― сказала Марина писклявым голоском. Толик неожиданно отпустил её волосы и обхватил шею, начал потирать массирующими движениями.
  ― Что ты делаешь? ― испугано спросила Марина, глядя ему в глаза. Она боялась, что сейчас он начнёт душить уже. Итак уже ей казалось, что она чувствует удушение. Несильное, и всё же пугающее и неприятное. И её шея болела в тех местах, где он придавливал.
  ― Если не выпьешь сама, мне придётся влить водичку прямо сюда, ― пригрозил Толик, продолжая массировать её шею в области трахеи. Марина нерешительно потянулась к шеи и приложила ладонь поверх его руки.
  ― Пожалуйста, отпусти.
  ― Будешь пить? ― спросил Толик. Марина закрыла глаза и захныкала:
  ―Эхе... эхе... да...
  ― Тогда пей, моя девочка, ― сказал Толик возбуждённым голосом. Она несколько раз порывалась посмотреть на то, что же происходит у него между ног, но не решалась это сделать. Говорила себе, что это не должно её волновать. А между тем она чувствовала, что Толику нравится делать с ней то, что он делает. Ему нравится заставлять её пить грязную воду. И что самое ужасное, ― она ничего не может поделать, обязана его слушаться и пить. У Марины болезненно сжималось сердце всякий раз, когда она думала об этом. Ей было до жути обидно признавать своё безвольное положение. Ещё никто не унижал её так сильно... но она бесконечно радовалась тому, что он не может её изнасиловать.
  
  
   Глава 21. В тайной комнате
  
  Толик понял, что Марина готова подчиниться. Он приложил горловину бутылки к её губам, и Марина сделала несколько глоточков. Она снова порывалась отвернуться, чтобы отдохнуть, но Толик своевременно схватил её за волосы и не позволил это сделать.
  ― Не смей отворачиваться, пей, ― грубо вскрикнул Толик.
  ― М-м-м... ― громко замычала Марина, стараясь быть послушной. Она уже чувствовала, что вода в неё не лезет, но продолжала пить.
  ― Пей,― требовательно повторил Толик и продолжил склонять бутылку к её ротику. Марина заставила себя сделать ещё несколько глотков, а потом с криком отвернулась:
  ― А...а... я больше не могу.
  ― Хочешь, чтобы бы я влил остатки в твоё горлышко через трубочку? ― спросил Толик и начал потряхивать бутылкой. Воды было меньше половины, но Марина жалобно запищала:
  ― Ещё так много.
  ― Не мало, ― с ехидной улыбкой согласился Толик и снова преподнёс горловину бутылки к её губам, ― пей.
  ― Эхе... эхе...― плаксиво захныкала Марина и продолжила пить.
  ― Вот же ведь, хочешь, оказывает, пить, ― насмешливо сказал Толик, ― пей ещё.
  ― А-а-а... ― громко и протяжно закричала Марина. Она была в ужасе оттого, что происходит. Ей казалось, что она не сможет терпеть это дальше. Она хотела протестовать, хотела грубо сказать ему, что больше не станет пить. И теперь уже её беспокоило не то, что вода грязная, а то, что её слишком много. Марина чувствовала, что в неё уже реально не лезет.
  ― Не надо возникать, ― вскрикнул Толик и неожиданно дал ей сильную пощечины.
  ― А-а-а... ― продолжила кричать Марина. Она низко опустила голову и схватилась за щеку, немного отшатнулась в сторону.
  ― Ещё хочешь? ― грубо спросил Толик. Он схватил её за подбородок и заставил поднять голову, посмотрел в её глаза. Если бы в его руке не была бутылка, он бы точно поднял её голову и второй рукой дал ещё одну пощечину. Или даже не только одну, а несколько. Необоснованные крики дико раздражали Толика, и он хотел её бить. И Марина видела в его глазах агрессию, ― это неистовое желание побить её.
  ― Нет, пожалуйста, ― запищала Марина, ― эхе... эхе...
   И в этот момент из её глаз снова потекли слёзы.
  ― Ты выпьешь всё и сделаешь это сама, ― сказал Толик.
  ― Ладно, ладно, я постараюсь, ― взволнованно обещала Марина. Толик снова поднёс горловину бутылки к её губам и начал вливать воду в её ротик. Теперь Марина не могла контролировать размер своего глотка, это делал он.
  ― Вот так вот, пей,― довольным голосом сказал Толик.
  Она сделала несколько больших глотка, а потом снова не выдержала и отвернулась.
  ― Прошу... прошу, не так быстро, ― жалобно проговорила Марина.
   Толик схватил её за волосы, а горловину бутылки снова склонил над её ртом.
  ― Пей уже, хватит выпендриваться.
  ― Но тебе же не обязательно спаивать мне всё, директор не будет это проверять? ― жалобно и с надеждой спросила Марина. Толик чуть ли не вплотную приблизился лицом к её лицу, а потом сказал:
  ― Я люблю спаивать девочек своим чаем.
  ― Каким чаем? Что ты наложил в эту воду? ― снова спросила Марина, нахмурив брови.
  ― Это тебя не касается, пей, давай, ― сказал Толик и не позволил ей больше ничего сказать. Он прижал горловину к её губам и начал вливать воду в её рот.
  ― А...м...ы... ― замычала Марина, издавая разнообразные звуки. Толик выглядел жестоким и свирепым, готовым её избить, если она не подчиниться. И она боялась сопротивляться. Марина открыла рот и вскоре сделала вынужденный глоток.
  ― Пей, деточка, пей. Уже немного осталось, ― сказал Толик.
  ― Нет, не продолжай, ― попросила Марина, неожиданно отстранилась и прикрыла свой рот, ― я сейчас вырву.
  ― Только попробуй, ― угрожающе сказал Толик и снова схватил её за волосы.
  ― А-а-а... не надо, ― протяжно вскрикнула Марина и потянулась к голове, исказила лицо в болезненной гримасе.
  ― Если блеванёшь, заставлю всё вылизать до последней капли, ― жестоко пригрозил Толик.
  ― Пожалуйста, я больше не могу пить, ― жалобно проговорила Марина. А Толик неожиданно потащил её в другую комнату.
  ― Пошли со мной.
   От испуга у Марины замерло сердце. Она и понятия не имела, что теперь он собирается с ней делать?
  ― Куда ты меня ведёшь? Зачем? ― испугано спросила Марина.
  ― Туда, где можно блеваться, ― ответил Толик, продолжая тянуть её за собой. Как только они прошли к туалетным кабинкам, Марина почувствовала некоторое облегчение на душе. Она подумала, что сейчас он пустит её в туалет, позволит проблеваться или даже пописать. В туалет она уже тоже хотела. Но Толик повёл её в самый угол, где тоже была будто кабинка, но она казалась другой, больше по размеру и с высокими стенами. Напоминала служебное помещение, где обычно хранят швабры.
  ― Что здесь? ― спросила Марина. Толик отпустил её, а в руки подсунул бутылку с остатками воды.
  ― Держи, а я пока дверь открою, ― сказал Толик.
  ― Но что здесь? ― снова спросила Марина. Она была такой нетерпеливой, потому что сильно волновалась. Снова приложила ладонь к своим губам. Ей всё казалось, что она хочет вырвать. Марине было сложно перебороть ощущение тошноты.
  ― Сейчас увидишь, ― сказал Толик и буквально через секунду другую отварил дверь. Внутри оказалось не так, как воображала Марина. Никаких швабр не было, а дверь вела в какой-то тёмный коридор.
  ― Отдай это сюда, ― сказал Толик. Он отобрал у неё бутылку, схватил её за шиворот и толкнул в этот коридор, ― шагай.
  ― А-а-а... ― испуганно прокричала Марина, ― это темница?
   Её сердце замерло от ужаса.
  ― Пока ещё нет, ― ответил Толик и прошёл за ней. Вскоре он нажал на выключатель, и в помещении стало светло. Марина увидела перед собой ещё 5 дверей, напоминающие собой туалетные кабинки. А ещё она заметила, что в этом помещении необычайно высокий потолок.
  ― Что это за место? ― спросила Марина.
  ― Место, где я отдыхаю, ― ответил Толик. Марина оглянулась и увидела слева кожаный диван, рядом была разложена широкая одноместная кровать. А напротив дивана посередине комнаты стоял огромный телевизор на низкой тумбочке. Справа Марина разглядела кухню. Там была раковина, плита, двухдверный холодильник и длинный кухонный стол.
  ― Ты здесь живёшь? ― спросила Марина.
  ― Нравится?
  ― Да, тут роскошно и уютно, ― сказала Марина. Нерешительно она прошла в середину гостиной и встала у телевизора, а Толик направился к дивану. Он поставил бутылку на журнальный столик, который стоял у дивана, а потом присел.
  ― Иди сюда, ― сказал Толик и похлопал ладонью по дивану.
  ― Зачем? ― взволнованно спросила Марина.
  ― Не задавай лишних вопросов, ― высокомерно сказал Толик, ― ты должна только слушать и выполнять.
  ― Я боюсь вырвать, если ты снова заставишь меня пить.
  ― Пока не будешь пить, ― сказал Толик и снова похлопал по дивану. Марина взволнованно вздохнула и нерешительными шагами направилась к нему. Она подсела на край дивана и робко на него посмотрела.
  ― Давай сюда ручку, ― сказал Толик.
  ― Зачем? ― взволнованно спросила Марина. Толик в этот момент потянулся на среднюю полку журнального столика и начал вытаскивать оттуда какие-то ремни.
  ― Снова вопросы? ― с недовольством сказал Толик. Он обхватил её за запястье и притянул её ладонь ближе к себе.
  ― Хочешь связать меня? ― спросила Марина. Она уже изобразила плаксивое лицо. ― Ну, пожалуйста, поговори со мной.
   Марина боялась, что в ответ Толик в очередной раз скажет не задавать вопросов. Такие ответы обижали её невероятно сильно.
  ― Поговорит с тобой? Забавно звучит, ― с ухмылкой сказал Толик. Он погладил внутреннюю часть её ладони, выпрямляя её пальчики, ― расслабься и уложи пальчик вот так.
   Он выпрямил её пальцы и уложил ладонь на своем бедре, посмотрел Марине в глаза. Она и понятия не имела, что он задумал.
  ― Сложно расслабиться в такой ситуации, ― пожаловалась Марина.
  ― Я привяжу твои пальчики, ― неожиданно сказал Толик и просунул ремешок между её указательным и средним пальцем.
  ― В смысле пальчики? Каждую по отдельности? ― удивилась Марина. В этот момент затрещала липучка, а её пальчик оказался в кожаном кольце.
  ― Да, на каждый твой пальчик наденем вот такое колечко, ― сказал Толик и обернул в кожу второй её палец.
  ― Но зачем это? ― нахмурив брови, спросила Марина.
  ― Надо.
  ― Ну, скажи...
   Марина понимала, что устраивает ему слишком настойчивый допрос. Она закрыла глаза и начала тяжело дышать. И уже была уверена, что Толик сейчас её отругает за эти вопросы.
  ― У нас так принято связывать, ― объяснил Толик, ― не только за запястья, но и за пальчики тоже.
  ― Но зачем? ― снова спросила Марина, не сдержав любопытства. Толик усмехнулся.
  ― Чтобы ты почувствовала себя в ещё большем плену.
   Марина зажала губы и предосудительно помотала головой.
  ― Да, директор велел отправить тебя в темницу, ― игривым голосом напомнил Толик.
  ― А темница это здесь? Около тебя? ― предположила Марина. Она уже почти была уверена, что да.
  ― Вот там темница, ― сказал Толик и вытянул указательный палец вперёд, указал на кабинки позади неё.
  ― Я думала там туалеты, ― сказала Марина.
  ― Первая кабинка, действительно, туалет со смежной душевой, ― объяснил Толик, ― а вот остальные...
  ― Пыточные, ― с ужасом сказала Марина, а Толик усмехнулся.
  ― Я бы сказал комнаты для размышлений.
  ― Пожалуйста, не надо запирать меня или хотя бы не надо связывать, ― нахмурив брови, попросила Марина.
  ― И что мне за это будет?
   Толик посмотрел в её глаза и начал игриво дергать бровями.
  ― Я не хочу у Вас работать, ― заранее сказала Марина, понимая, что именно на этом он и настаивает. Толик сразу же прищурил глаза и напомнил:
  ― Кажется, мы недавно на "ты" разговаривали.
   Марину сразу же бросило в жар. Она тяжело вдохнула и начала извиняться:
  ― Простите, если позволила себе лишнего. Я забываю про этикет, когда меня заставляют...
  ― Когда мы только вдвоём, можно и на "ты", ― сказал Толик, ― или так, как тебе удобно.
  ― Хорошо, спасибо, ― сказала Марина и сразу же улыбнулась.
  ― Но работать ты у меня будешь, ― сказал Толик, с важным видом направив на неё указательный палец.
  ― Нет... я не могу согласиться на это, не хочу... ― жалобно и немного пискляво проговорила Марина.
  ― Ну что ж, кажется, мы не придём к соглашению, ― сказал Толик и обернул кожей следующий её пальчик. Марина начала взволнованно и быстро дышать.
  ― Ну, почему Вы такой?
   Несмотря на то, что он разрешил ей обращаться к нему на "ты", сейчас ей хотелось более официального обращения. Поэтому она подчеркнуто произнесла "вы". Будто надеялась, что это позволит ему понять, что она не намерена с ним сближаться.
  ― Какой я? ― игривым голосом спросил Толик.
  ― Зачем настаиваете, чтобы я работала у Вас?
  ― Хочу, ― быстро ответил Толик и столь же быстро обернул в кожу её мизинец.
  ― Я боюсь соглашаться, ― сказала Марина.
  ― Ты всё равно согласишься у меня работать, ― с ехидной улыбкой сказал Толик, ― я тебя доведу.
  ― Вы о чём это? ― взволнованно спросила Марина. Его слова прозвучали угрожающе и зловеще. От ужаса у неё замерло сердце.
  ― Буду бить тебя всякий раз, когда можно, ― ответил Толик, ― и не только.
  ― Что "и не только"?
   Толик снова натянул губы в ехидную ухмылку.
  ― Узнаешь, что.
  ― Вы не можете мучить меня и заставлять работать... разве так на работу устраивают? ― с возмущением спросила Марина.
  ― Иногда и так, по-всякому бывает! ― весело протянул Толик.
  ― Наверное, сюда иначе никто не идёт, ― обиженно сказала Марина.
  ― Типа того,― согласился Толик, ― а ты будешь работать здесь, потому что нравишься мне. Давай сюда вторую руку.
   В этот момент Марина посмотрела на свою правую руку. Все её пальцы были в кожаных кольцах. И от каждого колечка тянулся ремешок, который впоследствии соединялся в один толстый ремешок, который представлял собой петлю. И Толик игриво подёргал за эту петлю:
  ― Оп! Оп! Как тебе это нравится?
  ― Нет, не нравится, ― с недовольством пожаловалась Марина.
  ― Оп! Оп! ― игриво повторил Толик и снова подёргал за петлю. ― А ведь приятно же пальчикам, разве нет?
  ― Если бы я не знала, для чего это, может быть, согласилась бы, ― неохотно ответила Марина. Толик потянулся ко второй её руке и тоже начал прикреплять на её пальцы кожаные колечки.
  ― Постоишь в темнице пару дней, будет время обдумать моё предложение, ― с хитрой улыбкой сказал Толик и ловко закольцевал её указательный палец.
  ― Пару дней? ― спросила Марина, выпучив глаза.
  ― Да, пару дней, ― хихикая, повторил Толик, ― а ты думала, сколько отдыхают в темнице?
  ― Я буду стоять два дня? ― с ещё большим ужасом спросила Марина. И она даже не хотела придираться к тому, что он осмелился назвать это отдыхом.
  ― Да. Тебя что-то смущает? ― спросил Толик. Он снова посмотрел на неё хитро и улыбнулся.
  ― Да, смущает! Невозможно два дня стоять, даже один нельзя... я умру, ― вскрикнула Марина, а Толик в ответ захихикал.
  ― Что смешного? ― спросила Марина.
   Толик с улыбкой начал мотать головой и окольцевал её следующий пальчик.
  ― Ты хочешь убить меня? ― спросила Марина.
  ― Соглашайся работать у меня, тогда постоишь немного.
  ― Всё равно постою? ― возмутилась Марина.
  ― Да, немного, ― весело повторил Толик. В этот момент он обернул кожаным ремнём её безымянный палец и вскоре перешёл на мизинец.
  ― Нет, я не хочу стоять. Сейчас же ночь, время отдыха.
  ― Да, и ты просрала свой отдых, ― с ухмылкой напомнил Толик.
  ― Нет, это не так!
   Толик продолжал хихикать над ней, и это до жути раздражало Марину.
  ― Это девочки виноваты, они подставили меня.
  ― Они это умеют, ― усмехнулся Толик.
  ― И это нормально? Вы поощряете такое?
  ― Лично я не поощряю, ― сказал Толик, с особой осторожностью заматывая кожей её мизинчик.
  ― Они обоссали мою кровать, а потом отправили к директору, ― пожаловалась Марина.
  ― И ты так просто согласилась пойти к директору? ― с ухмылкой спросил Толик.
  ― Да. Они сказали, что мне заменят матрац.
  Толик продолжал хихикать.
  ― Что смешного? ― возмутилась Марина.
  ― Понятно, как тебя подставили, ― весело сказал Толик и принялся заматывать кожу на её большой палец, последний в очереди.
  ― Ненавижу их, ― нервно сказала Марина.
  ― Зато ты пришла ко мне, и получишь хорошее наказание, ― с ехидной улыбкой сказал Толик и подёргал за ремешок, ― оп-а! О-па!
  ― Это нечестно, ― сказала Марина, закрыла глаза и захныкала: ― эхе... эхе...
   В следующий момент она почувствовала, как Толик тянет её за ремни, заставляет встать.
  ― Привыкай к тому, что здесь будет нечестно. Пошли.
  ― Нет, куда? ― взволнованно спросила Марина.
  ― Какие ты глупые вопросы задаешь. Отдыхать, конечно же!
  ― Нет, я не хочу отдыхать... ― запищала Марина. Но она встала со своего места, а Толик повёл её туда, где вытроены пять дверей в ряд.
  ― Готова? ― спросил Толик. Он приложил ладонь к ручке двери с готовностью отворить её, игриво подёргал бровями.
  ― Не надо... ― жалобно протянула Марина.
  ― Значит, готова, ― сказал Толик и мигом открыл дверь.
  ― А...а... ― вполголоса вскрикнула Марина и отпрянула назад. Кабинка оказалась очень маленькой, шириной в саму дверь и даже меньше 1-ого квадратного метра, изнутри была полностью чёрная. Но что самое ужасное, к стене была подвешена девушка. Её руки подняли высоко наверх и привязали в нескольких местах. Её пальцы были в таких же ремешках, какие надел на неё Толик. А ещё из горла этой девушки торчала трубочка, на которую прикрепили воронку.
  ― Испугалась? ― весело спросил Толик. Марина нахмурила брови и смотрела только на девушку.
  ― Что она здесь делает?
  ― Она наказана, разумеется, ― объяснил Толик.
  ― А в горле у неё что?
  ― Трубка для кормления, ― ответил Толик, ― это специальная трубка с отверстиями в нужных местах. Позволяет дышать ей через воронку.
  ― Ужас... ― сказала Марина, ещё сильнее нахмурив брови. И машинально её ноги отпрянули ещё дальше от девушки.
  ― Не стесняйся, подойди ближе, ― сказал Толик. Неожиданно он схватил её за шиворот и притянул к привязанной девушке.
  ― Ты хочешь связать меня рядом с ней? ― спросила Марина и в ужасе посмотрела на пленницу.
  ― Нет, конечно! Зачем? У меня для тебя есть отдельное гнёздышко, ― горделиво объяснил Толик.
  
   Глава 22. Не бей её
  
   Марину о жути напугало то, что темнице у Толика томится какая-то девушка. Она не ожидала никого увидеть. Марина то смотрела на неё, то пугливо отводила взгляд, а потом спросила:
  ― Зачем ты её здесь держишь?
   Марина хмурила брови и морщила носик. Ей было невероятно жалко эту девушку, но в то же время она вызывала в ней непонятное омерзение.
  ― Она наказана, ― повторился Толик.
  ― И сколько она здесь стоит? ― спросила Марина.
  ― Сегодня третий день.
  ― Боже мой, она три дня так стоит? ― в ужасе спросила Марина. Толик усмехнулся её жалостливой натуре.
  ― Сегодня третий день. И не стоит она три дня, ночью лежит, ― объяснил Толик, ― иначе давно бы свои пальчики растеряла.
   В этот момент Марина прищурила глаза и присмотрелась на пальчики пленницы. Они казались ей неправильными, будто опухшими.
  ― Да, я сделал ей уколы. Лентяйка, не хочет стоять, ― пожаловался Толик.
  ― Какой укол сделал? ― спросила Марина. Толик приподнял обе руки до уровня своей груди и пошевелил пальчиками.
  ― Я же говорю, лентяйка она. Висела на руках и пальчики затекли, ― сгнили, грубо говоря.
  ― Ужас... ― протянула Марина с ещё большим сочувствием к этой девушке.
   Толик помахал одной рукой, как бы подзывая Марину за собой.
  ― Пойдем, приготовим ей покушать.
  ― Она хоть жива? ― спросила Марина.
  ― Подай признак, ― тут же приказал Толик, обращаясь к связанной девушке. Та никак на это не отреагировала.
  ― Она не шевелится, ― с грустью сказала Марина.
  ― Сейчас зашевелится, подпрыгнет у меня, ― сказал Толик, расстёгивая пряжку своего ремня.
  ― Нет, не надо её бить, пожалуйста. Только не из-за меня, ― запищала Марина. И она упрашивающим взглядом смотрела на Толика в надежде, что он передумает бить эту девушку.
  ― Это не из-за тебя она получит, а потому что саама тупица, ― сказал Толик и в этот момент уже вытягивал ремень из штанов. Марина поняла, что ей не отговорить его.
  ― Почему ты злишься на неё? ― спросила Марина. ― Она тоже тебе отказала?
  ― Хуже, ― сказал Толик, замахнулся и ударил девушку по спине.
  ― О... о... ― в ужасе проговорила Марина, прикрывая губы ладонями.
  ― М-м-м... ― громко замычала пленница.
  ― Вот видишь, она жива, ― сказал Толик и ещё раз ударил девушку.
  ― Так что она тебе сделала? ― спросила Марина. Она смотрела на спину связанной девушки и продолжала морщить личико.
  ― Не мне, а директору. У него с ней какие-то личные счёты.
  ― А почему он тогда сам её не наказывает? ― спросила Марина.
  ― Не хочет, наверное, откуда мне знать? Я в его дела не лезу, ― сказал Толик и в очередной раз ударил связанную девушку, та продолжала мычать:
  ― М-м-м...
   Девушка не могла говорить из-за трубочки, которую вставили в её горло.
  ― Нет, Сашеньке не хватит, ― игриво сказал Толик и снова её ударил, ― она у нас любит получать.
  ― Зачем ты так? ― с возмущением спросила Марина.
  ― Люблю наказывать? ― спросил Толик и ещё раз ударил связанную девушку.
  ― Да, не бей её, пожалуйста,― снова попросила Марина.
  ― Я здесь для того, чтобы наказывать, ― с ухмылкой сказал Толик и снова ударил Сашу. На её спине уде были видны розовые следы от побоев, местами они были красные, сочились кровью.
  ― Не надо, прошу... ― захныкала Марина. Она уже чувствовала свою вину перед этой девушкой. Потому что если бы она не задавала лишних вопросов, Толик не стал бы приставать к ней и не стал бы избивать за молчание.
  ― Я сам решу, когда не надо, а когда надо, ― высокомерно ответил Толик и ещё раз ударил пленницу.
  ― М-м-м... ― продолжала выть Саша после каждого удара.
  ― Почему ты ненавидишь её, если она ничего не сделала тебе? ― с возмущением спросила Марина. Она не знала, что ещё сказать ему, чтобы он прекратил избивать эту девушку.
  ― Она не старается, ― пожаловался Толик и снова ударил Сашу.
  ― Она же связана, в чём она должна стараться?
  ― Стоять, например, как следует, ― сказал Толик и наградил пленницу очередным ударом.
  ― М-м-м... ― взвыла Саша пуще прежнего, а Марина слезливо захныкала:
  ― Не надо её бить... пожалуйста, пожалуйста.
   Марина осмелилась наполовину прикрыть Сашу своим телом, и Толика это весьма удивило.
  ― А может быть, ты хочешь получить вместо неё? ― спросил Толик, глядя в её глаза. Он был уверен, что она ответит "нет" и планировал дальше бить Сашу, но Марина торопливо сказала:
  ― Да, ладно... побей меня, вместо неё.
  ― Хм, ― задумчиво произнёс Толик, приподняв брови, ― уверена, что хочешь ещё порки?
  ― Да, только не бей её, ― попросила Марина и сразу же встала перед ним спиной, даже прибрала волосы к переду.
  ― Она не из твоего класса. Тебе нечего перед ней выделяться, ― подметил Толик.
  ― Не бей её больше, ― снова попросила Марина. Она зажмурила глаза и, затаив дыхание, начала ждать удар ремнём. И Марина была уверена, что сейчас Толик начнёт её бить. Но неожиданно почувствовала, как он поглаживает её спину металлической пряжкой.
  ― А мне нравятся жалостливые девочки. Ты готова пожертвовать собой ради незнакомки?
  ― Да, готова, ― неохотно ответила Марина. Она не хотела этих философских разговоров, но была вынуждена отвечать.
  ― У меня есть повод хотеть тебя сильнее, ― сказал Толик. Он улыбнулся краем губ и мечтательно разглядывал её спинку.
  ― Не надо меня хотеть, ― попросила Марина.
  ― Это мы позже обсудим, ― важно сказал Толик и начал натягивать ремень обратно в свои штаны. Марина это почувствовала и обернулась в его сторону. Она боялась что-либо говорить, ― боялась, что он передумает не бить её, но радостно и воздержанно улыбнулась.
  ― Удивлена? ― спросил Толик.
  ― Немного, ― ответила Марина. Толик взял её за руку и потянул за собой.
  ― Пошли, всё-таки приготовим ей покушать.
  ― М-м-м... ― громко взвыла Саша и начала дёргаться.
  ― А почему она так реагирует? ― спросила Марина, глядя на пленницу. ― Просит быстрее приготовить ужин или, наоборот, не хочет есть?
  ― Не хочет!
  ― Ей больно кушать? Ты наливаешь еду прямо в её воронку? ― спросила Марина и нахмурила брови, посмотрела на воронку, которая торчит из открытого рта пленницы.
  ― Не-е, кушать ей не больно! Слабительного не хочет, ― с ухмылкой ответил Толик.
  ― А зачем ты даёшь ей слабительное? ― спросила Марина, а потом будто впервые обратила внимание на то, что у неё ниже пояса. На девушку будто надели большой мешок из плотной резины.
  ― Поняла? ― весело спросил Толик.
  ― Боже, она ходит под себя? ― с отвращением предположила Марина. Толик игриво подёргал глазами.
  ― Это отвратительно! ― возмутилась Марина.
  ― Не под себя, а в подгузник, ― с ухмылкой подправил её Толик.
  ― Так на ней подгузник или как?
  ― Видишь, какой большой подгузник? Чёрный, резиновый.
   И Толик снова намекал на то, что подгузником служит этот резиновый мешок, который начинается от её талии и продолжается ниже. Марина в ужасе прикрыла губы и затаила дыхание. Она больше не хотела об этом расспрашивать.
  ― Хорош её жалеть, ― сказал Толик и неожиданно закрыл её кабинку, ― лучше себя пожалей.
  ― О нет... ты и со мной тоже самое сделаешь? ― с ещё большим ужасом спросила Марина.
  ― Соглашайся работать у меня, и я начну покровительствовать тебе, ― обещал Толик.
  ― Откуда мне знать, что это правда? ― спросила Марина. Толик усмехнулся.
  ― Да никак!
  ― Вот видишь. А мне кажется, что ты просто хочешь поиздеваться надо мной, хочешь помучить сильнее.
   Толик сразу же собрал губы в ехидную ухмылку.
  ― Я итак могу помучить тебя. Но если устроишься работать ко мне, это будет более обоснованно.
  ― Нет, ни за что! ― вскрикнула Марина.
  ― Я могу похлопотать за тебя, и ты задержишься у меня надолго.
  ― Насколько надолго? ― взволнованно спросила Марина.
  ― На 5 дней, ― ответил Толик, ― максимум в карцере у нас держат пять дней.
  ― О нет, это ужасно долго, ― сказала Марина, нахмурив брови, и плаксиво захныкала: ― эхе... эхе...
   Она уже представила, как ссыт и срёт под себя, а ей не позволяют пойти подмыться. Она уже хотела орать от ужаса.
  ― Два дня тоже долго, ― сказал Толик и начал игриво дёргать бровями. Они подошли к кухонному столу и общались. Толик не спешил что-либо делать, всё время смотрел на неё.
  ― Ты радуешься этому? ― жалобно спросила Марина.
  ― Меня забавляет твоя реакция. Ты же поняла уже, что тебя ожидает, а сама не сдаёшься.
  ― Я не хочу мыть туалеты, ― упрямо сказала Марина.
  ― Сама хочешь превратиться в туалет? ― весело спросил Толик.
  ― В смысле?
   Толик собрал губы в ехидную ухмылку.
  ― Ты же под себя будешь ходить. Я это так и называю, превратиться в туалет.
  ― Хватит, не говори этого, ― жалобно потребовала Марина и прикрыла ладонями лицо. Она ощущала, как кожаные ремешки чуток сдавливают её пальчики, и от этого ей хотелось хныкать ещё сильнее. Она понимала, что он уже полностью подготовил её к продолжительному заточению. А сейчас будто решил напоследок подразнить её, поиздеваться, запугать...
  ― Кстати, насчёт одёжки, твой мешочек уже ждёт тебя, ― игриво сказал Толик и вытащил из нижнего выдвижного ящика стола черный мешок, протянул Марине.
  ― Пожалуйста, не делай этого... ― жалобно попросила Марина, но мешочек забрала.
  ― Пока не надевай, носи на ручках? ― весело сказал Толик.
  ― Но почему? ― нахмурив брови, спросила Марина.
  ― Хочу, чтобы ты представила, как это будет.
  ― Ты просто издеваешься надо мной. Хочешь напугать и чтобы я согласилась работать у тебя, ― плаксиво пожаловалась Марина.
  ― Ты будешь у меня работать, зря сопротивляешься, ― сказал Толик и тут же игриво постучал по её носику. Потом отошёл к холодильнику и начал оттуда доставать какую-то кастрюльку.
  ― Что я тебе сделала? Почему ты так со мной? ― обиженно спросила Марина.
  ― Ты мне понравилась, ― с ехидной улыбкой сказал Толик.
  ― Таким образом, ты пытаешься нравиться мне? ― с возмущением спросила Марина и высокомерно добавила: ― не выйдет!
  ― Я хочу, чтобы ты была ближе ко мне.
   Марина зажала губы и предосудительно помотала головой. Толик поставил кастрюлю на плиту и включил подогрев.
  ― Чем ты её кормишь? ― поинтересовалась Марина.
  ― Овсяная каша.
  ― Ясно, ― со вздохом ответила Марина. Толик взял лопатку и принялся помешивать, периодически пробовал и проверял температуру. Марина этому удивлялась и нерешительно подошла к нему ближе. Поняла, что его якобы каша очень жидкая, словно водичка.
  ― Не похожа на кашу, ― сказала Марина.
  ― А ей нельзя густое. Каша и вода в одном флаконе, ― с ухмылкой пояснил Толик.
  ― И ты сам готовишь?
  ― Нет, это делает твоя подружка.
  ― Настя что ли? ― удивилась Марина.
  ― Она самая.
  ― Я думала, что в её обязанности входит только мыть туалеты, ― сказала Марина.
  ― Не только туалеты, разумеется. Она убирается у меня, готовит есть и спит здесь.
  ― И спит здесь? ― ещё больше удивилась Марина и посмотрела на Толика с широко открытыми глазами.
  ― Можешь не фантазировать на эту тему. Здесь запрещены любовные шашни, и не дай Бог это кто-то нарушит.
  ― Неужели совсем никто не нарушает? ― спросила Марина. Она не могла поверить, что такое возможно.
  ― Между учеником и служащими запрещены отношения, ― объяснил Толик.
  ― Ну, это нормально. В обычной жизни тоже так. А между учителями? ― спросила Марина.
  ― Можно.
  ― А почему тебя привлекают именно ученики? ― спросила Марина. Она уже хотела отсчитать его за неправильные желания. Толик усмехнулся.
  ― Наверное, мне нравятся плохие девочки!
  ― Ты считаешь меня плохой?
  ― Ты же мученица в Аду, а стало быть, преступница в реальной жизни. Что-то в этом есть, ― с улыбкой сказал Толик и указательным пальцем потёр свой подбородок.
  ― Я бы хотела быть нормальной...
  ― Хочешь пытать мальчиков? ― с ухмылкой спросил Толик.
  ― Нет, ― вскрикнула Марина. В этот момент Толик выключил кастрюлю и начал переливать содержимое в блендер.
  ― Те, кого ты называешь нормальными, пытают мальчиков, ― объяснил Толик.
  ― Но почему? ― с удивлением спросила Марина. Она не понимала такой логики.
  ― Типа искушение для нас, мучителей. Ну и попытка сохранить традиционную ориентацию в реалиях Ада. Парни пытают девушек, а девушки парней.
  ― Это ужасно! ― возмутилась Марина. Она явно не поддерживала такие правила...
  ― Я считаю, что это правильно, ― сказал Толик. ― Думаю, если бы женщины наказывали женщин, они бы полюбому начали лезбиянничать. Как минимум в своих фантазиях.
  ― Уж не знаю, ― неодобрительно сказала Марина, ― но пытать мальчиков я бы точно не стала.
  ― Мне не нравятся женщины, которые здесь работают, ― признался Толик, ― называй это принципом или высокомерием. Но я считаю, что женщина, которая пытает мужчин, не достойна быть с мужчиной.
  ― А я точно также должна думать про мужчин, которые пытают девушек? ― тут же спросила Марина. Толик посмотрел на неё и усмехнулся.
  ― Это твоё право.
   Марина предосудительно помотала головой, а Толик продолжил объяснять, почему же ему так нравятся девушки-мученицы. По-своему он старался быть убедительным.
  ― Ты никого не пытаешь, между нами небо и земля! И это мне нравится.
  ― А я типа земля, ― с недовольством сказала Марина. Толик снова усмехнулся и начал потряхивать указательным пальцем.
  ― Да, ты земля, и очень грязная земля! ― игриво сказал Толик и только в этот момент включил блендер. Марина поняла, что он снова с ней заигрывает. И это ей не нравилось. Марине было страшно воображать какие-либо отношения с мучителем. Тем более с тем, кто сам насильно себя навязывает ей. Этот Толик просто взял и решил, что она должна принадлежать ему. А она что? Должна взять и согласиться? И Марина не понимала:
  ― Почему именно я тебе понравилась?
   Как раз в этот момент Толик выключил блендер. Он посмотрел на неё и сказал:
  ― Так ты же новенькая. Я увидел тебя, и ты мне понравилась.
  ― А тут нечасто у Вас новенькие появляются? ― спросила Марина.
  ― Ну, как сказать... не очень часто. Многие возвращаются, погуляв где-то ещё.
  ― А как можно погулять? ― спросила Марина.
  ― Из одного подразделения в другое, ― ответил Толик, ― ещё не была на уроке "подразделения"?
  ― Была, ― быстро ответила Марина.
  ― Ну, значит, уже знаешь, как это всё работает. Ты можешь пойти со мной, а потом вернуться обратно.
  ― А если не смогу вернуться обратно? ― спросила Марина.
  ― Сможешь! ― уверенно возразил Толик. ― Тут всё от твоего желания зависит. Я бы даже сказал от твоей воли.
  ― А если, допустим, я уйду с кем-то, это насколько? ― спросила Марина.
   Толик в этот момент не смотрел на неё. Полез в холодильник и вытащил какую-то баночку.
  ― Обычный срок пыток 7 дней, ― напомнил Толик. Он поднял голову, посмотрел ей в глаза и начал игриво дёргать бровями: ― хочешь пойти поразвлечься со мной?
  ― Нет, ― чуть ли не вскрикнула Марина.
  ― Да, ты правильно всё понимаешь. Мы будем не только развлекаться, там тебя я буду пытать по-особому.
  ― Нет, не рассказывай, ― попросила Марина, ― я не хочу этого знать.
   Толик натянул губы в ехидную ухмылку.
  ― Не волнуйся, сочных подробностей я тебе всё равно не расскажу, ― сказал Толик, ― запрещено. В этот момент он открывал маленькую баночку, которую достал из холодильника. Судя по её форме, она была похоже на микстуру.
  ― Это слабительно? ― сразу же спросила Марина.
  ― Конечно! ― с ухмылкой протянул Толик.
  ― А может быть, ты не будешь давать его ей? Это же ведь необязательно.
  ― Обязательно, ― возразил Толик.
   Марина предосудительно помотала головой, но спорить и дальше на эту тему боялась.
  ― У меня ещё никого не было. И я не хочу делать это в первый раз с насильником, ― неожиданно объяснила Марина.
  ― Мы это можем обсудить.
  ― В смысле обсудить? ― спросила Марина. Толик игриво стукнул её по носику.
  ― Я могу быть нежным в первый раз.
  ― А потом? ― торопливо спросила Марина. Толик на глаз налил микстуру в блендер и поспешно включил перемешивание. Он слышал её вопрос, но будто специально промолчал, оттягивал момент.
   Вскоре Толик отключил блендер и, не глядя на неё, сказал:
  ― Если ты уйдёшь со мной в другое подразделение, я буду должен пытать тебя, и никак иначе.
  ― Вот поэтому я и не хочу никуда, ― решительно сказала Марина.
  
   Глава 23. Подумай об этом
  
   Толик явно не хотел сдаваться. Продолжал убеждать Марину в том, что ей луче всего пойти с ним.
  ― Ты скоро поймёшь, что сидеть здесь не выгодно.
  ― Но ведь некоторые сидят здесь, ― сказала Марина. На примете у неё уже была Настя.
  ― Наверное, ностальгируют по школе, ― усмехнулся Толик и повторился: ― но это не выгодно.
  ― Я пока не знаю, о какой выгоде речь, ― напомнила Марина, ― всё говорят о каком-то прощении, но я даже не знаю, сколько нужно мне её...
  ― Узнаешь, ― сказал Толик, ― и если ты хочешь постоянных муси-пуси или нормальных отношений, тебе нужно освободиться.
  ― Да, наверное... и тогда я тоже стану мучительницей? ― спросила Марина.
  ― Если захочешь. Но ты можешь просто жить с кем-то, с мужчиной, например.
  ― Намекаешь на себя? ― тут же спросила Марна, выражая в голосе недовольство.
  ― Не, со мной ты не захочешь жить, ― весело протянул Толик.
  ― Почему так уверен в этом?
  ― Я люблю с разными!
   Марина улыбнулась и предосудительно помотала головой.
  ― Мне нравится соблазнить кого-нибудь и увезти в другой цикл.
  ― Только какой в этом смысл? ― спросила Марина.
  ― Большой. Примерно такой же, как зачем вообще с кем-то встречаться?
  ― Но ты же не сможешь и дальше встречаться с этой мученицей, ― сказала Марина.
  ― Смогу, если она сама захочет.
  ― И вы начнёте постоянно жить в эротическом цикле, где ты будешь всегда над ней издеваться? ― спросила Марина. Ей даже представлять такое было страшно.
   Толик раскрыл ладонь и подвигал им туда-сюда.
  ― Как вариант, такое возможно. Но на деле не прокатит.
  ― Почему? ― спросила Марина. В этот момент Толик отсоединил чашу от блендера и поставил на стол.
  ― Потому что когда люди любят друг друга, насилие перестаёт быть насилием, чашу страданий труднее наполнить, ― объяснил Толик, взял в руки чашу и подзывающим движением помотал головой: ― пойдём, покормим нашу пленницу.
   Толик зашагал в сторону пыточных кабинок, а Марна последовала за ним.
  ― А что произойдёт, если чаша не наполнится?
  ― Мне выговор, а подопечную отправят к другому мучителю заново наполнять чашу, ― объяснил Толик. В этот момент он потянул за ручку и открыл дверь темницы, где сидит Саша.
  ― М-м-м...― громко замычала Саша, как только увидела свет.
  ― Да, деточка, твою микстурку я не забыл, ― игриво сказал Толик. Он приблизился к ней почти вплотную и начал наливать еду в воронку.
  ― М-м-м... ― ещё громче замычала Саша и начала дёргаться.
  ― О, Боже, это так ужасно, ― сказала Марина и прикрыла свой рот. Она с ужасом смотрела на то, как Толик кормит пленницу, но взгляда от них не отводила.
  ― Думаю, ей неприятненько, ― весело подметил Толик. Достаточно быстро он влил всё содержимое чаши блендера в воронку Саши и посмотрел на Марину. В этот момент он сильнее волновался именно за неё.
  ― Зачем это всё? ― нахмурив брови спросила Марина. ― Неужели нельзя её нормально покормить?
  ― Можно, но я ленюсь, ― быстро ответил Толик и натянул губы в неестественную улыбку.
  ― Но так нельзя!
  ― Можно, как видишь, ― возразил Толик и тут же добавил: ― но тебя я покормлю, если согласишься у меня работать.
   Марина зажала губы и предосудительно помотала головой, не хотела ему отвечать. Она поняла, что теперь при каждом удобном случае он будет предлагать ей работу.
   Как раз в этот момент Саша задёргалась, а еда из воронки почти полностью стекла в её желудок.
  ― Что? Что с ней происходит? ― взволнованно спросила Марина.
  ― Видимо, рыгнуть хочет, ― с безразличием предположил толик и нажал на какую-то кнопочку в стене.
  ― Помоги ей! Она же задохнётся, ― вскрикнула Марина. Но Толик вёл себя холодно и спокойно.
  ― Не задохнётся, ― уверенно возразил Толик. В следующий момент Саша громко вдохнула и замычала:
  ― М-м-м...
  ― Ну, что я говорил? ― спросил Толик, глядя на Марину.
  ― Да, вроде, с ней всё хорошо, ― согласилась Марина.
  ― Она мечтает умереть. И уж поверь, я этого не допущу, ― сказал Толик.
  ― Почему она хочет умереть? Потому что вы мучаете её? ― спросила Марина жалостливым голосом. И, конечно же, она подумала, что это не удивительно.
  ― Если она умрёт по нашей вине, считай победила.
  ― В чём победила?
   Ей не понравилось, что Толик так сказал. Она хотела забыть рассказ Остапа о том, что все они находятся в игре.
  ― Если я её убью, она получит прощение, не отбыв срок.
  ― И сколько она получит? Она на 7 дней здесь? ― поинтересовалась Марина.
  ― Нет, она здесь на постоянной основе, проживающая здесь.
  ― И она сама хочет жить? ― спросила Марина. Ей казалось, что объяснения, которые ей давали, не сходятся с реальностью. Разве можно хотеть, чтобы тебя пытал? Тем более так жестоко, как её...
  ― Видимо, она хотела жить здесь до того, как повздорила с директором, ― предположил Толик, ― хотя, чёрт её знает!
   Марина снова нахмурила брови и посмотрела на пленницу:
  ― Нет, нельзя желать себе такое.
  ― Пожалуй, я соглашусь с тобой.
  ― А теперь она никак не может уйти в другое подразделение? ― спросила Марина.
  ― Живущие, обычно выбирают тридцатидневный цикл.
  ― То есть, она не исчезнет через 7 дней?
  ― Скорее всего, ― неуверенно предположил Толик.
  ― И это нормально. Что одних пытают сильнее, а других нет? ― спросила Марина. Она бы очень хотела знать, что здесь всё происходит по справедливости. Наверное, каждый человек, живущий на земле, рассчитывает на справедливый суд после смерти. И какого это узнать, что он будет ещё менее справедливым, чем земной человеческий суд? С подобной ситуацией пришлось столкнуться Марине.
  ― Тут приходится выживать. Выполнять чьи-то прихоти, чтобы жилось хорошо.
   Марина предосудительно помотала головой, а Толик стукнул её по носику.
  ― Да, я хочу, чтобы ты выполняла мои прихоти, ― игриво напомнил Толик.
  ― Нет уж.
   В этот момент Марина заметила, что Саша уже не висит, а лежит на какой-то горке.
  ― Ой, а что происходит? ― с удивлением спросила Марина.
  ― Я укладываю её спать. Нельзя, чтобы она всё время висела, ты согласна со мной?
  ― Но я думала, что ты снимаешь её отсюда на ночь, ― сказала Марина и уже расстраивалась из-за того, что это не так.
  ― Ничего подобного! Зачем её снимать? ― с ухмылкой сказал Толик.
  ― Чтобы она отдохнула.
  ― В карцере не отдыхают, ― с особой важностью сказал Толик. Если раньше он шутил по этому поводу и говорил, что ведёт её отдыхать, то теперь уже перестал это делать.
  ― Это ужасно, ― сказала Марина, прикрыв губы.
  ― Пойдём. Я помою чашу, а потом займусь тобой, ― сказал Толик и зашагал в сторону раковины. Всё это время чашу от блендера он держал в правой руке. И Марину удивляло то, что он проявляет охотное желание общаться с ней. Естественно, она этим пользовалась и всё расспрашивала.
  ― А как же она? ― спросила Марина, ручками указывая в сторону пленницы.
  ― Сейчас стена превратится в её кушетку, потом я её снова закрою.
  ― А почему заранее этого не сделаешь? ― спросила Марина. Ей это казалось непонятным...
  ― Наверное, лишний раз перестраховываюсь.
  ― Отчего?
   Толик улыбнулся и пожал плечами.
  ― Наверное, боюсь, что ей каким-нибудь боком удастся сдохнуть. Вдруг защемит себе что-то или механизм даст сбой. Я должен это видеть.
  ― А, понятно, ― протянула Марина и тоже ему улыбнулась.
  ― Напрягают меня суицидницы, терпеть их не могу, ― нервно сказал Толик. В этот момент он подошёл к раковине и принялся намывать чашу блендера от остатков каши. Марина встала рядом и просто смотрела.
  ― А с чего ты решил, что она хочет покончить с собой? ― спросила Марина.
  ― Нет, она не покончит собой, ― уверенно сказал Толик, ― за это ждёт штраф 50 лет. Ей именно надо, чтобы я её убил.
  ― А что за штраф в 50 лет? ― поинтересовалась Марина. ― 50 дополнительных лет в Аду?
  ― Нет, 50 лет прощения. Прямая отчётность относится только к полному циклу. То есть к той жизни, из которой ты прибыла, ― объяснил Толик, ― там 50 лет жизни и есть 50 лет прощения. Не всегда, конечно так, но в основном.
  ― А здесь как?
  ― Здесь больше дают, за 10 лет получишь 50 лет прощения, ― ответил Толик. Он домыл чашу блендера и положил сушиться.
  ― О как, тут больше дают.
   Толик сразу же обернулся и посмотрел на неё с ехидной улыбкой.
  ― Ты ещё не знаешь, сколько прощения дают за эротический цикл.
  ― И знать не хочу, ― вскрикнула Марина.
  ― А я всё равно скажу тебе, ― игриво сказал Толик и стукнул её по носику, ― 50 лет прощения за 7 дней.
  ― Я даже не знаю, сколько прощения я должна заработать, чтобы выбраться. Так что этим ты меня не заманишь, ― решительно заявила Марина.
  ― Но тебя это заинтересовало,― сказал Толик и начал дёргать бровями.
  ― Не делай так, ― попросила Марина. Она зажала губы и предосудительно помотала головой, а Толик продолжал дёргать бровями.
  ― Так не делать?
  ― Да, так не делай, ― с недовольством ответила Марина и отвела от него взгляд. Толик обратил внимание на то, что Марина всё ещё держит в одной руке резиновый мешок, который он ей дал.
  ― Ну что, готова быть наказанной? ― спросил Толик и начал забирать у неё мешок, ― отдай это сюда.
  ― Нет, я не готова, ― взволнованно сказала Марина. Она отдала ему мешок, а Толик усмехнулся.
  ― Это не имеет значения, потому что ты всё равно пойдёшь в темницу.
   Толик схватился за ремешки, которые тянутся от её пальчиков, и повёл Марину за собой.
  ― Можешь не наказывать меня? ― спросила Марина. ― Ну, пожалуйста.
  ― А ты согласна работать у меня? ― спросил Толик в ответ. Марина закрыла глаза и захныкала:
  ― Эхе... эхе...
  ― Полагаю, это означает "не согласна", ― с ухмылкой заключил Толик.
  ― Да, я не согласна мыть туалеты, ― пискляво ответила Марина.
  ― Но ты будешь мыть не только туалеты, ― напомнил Толик.
  ― Знаю уже. Но готовить и мыть я совсем не против, а вот туалеты мыть не хочу.
   В этот момент он отпустил её ремни и начал запирать дверь темницы, где лежит Саша. Её стена уже превратилась в кушетку и весьма благополучно. Было видно, что Саша не пострадала.
  ― Теперь можно сделать вот так.
  ― Ты в мой рот тоже запихнёшь такую трубочку? ― спросила Марина, с ужасом воображая всё это. Она продолжала смотреть в сторону темницы, где заточена Саша, но её уже не видела. Толик закрыл дверь её темницы.
  ― Конечно, ― игриво ответил Толик и стукнул её по носику.
  ― Пожалуйста, не надо, ― жалобно проговорила Марина.
  ― Надо, а потом волью в тебя остатки водички.
   Толик указал на бутылку, которая стоит на журнальном столике.
  ― А если я сама допью эту воду? ― спросила Марина.
  ― Всё равно.
  ― Но почему? Ты же сказал, что покормишь меня сам, ― напомнила Марина.
  ― Ну, это если работать на меня согласишься, ― сказал Толик и снова игриво подёргал бровями. Марина закрыла глаза, низко опустила голову и плаксиво захныкала:
  ― Эхе... эхе...
   Толик посмотрел на неё и будто сжалился, а потом неожиданно попросил:
  ― Хотя бы обещай, что обдумаешь моё предложение.
   Марина сразу же приподняла голову и посмотрела на него с надеждой.
  ― И тогда ты не станешь запихивать в меня воронку? ― спросила Марина.
  ― Не стану,― обещал Толик. Марина радостно улыбнулась и быстро сказала:
  ― Тогда я обещаю, что подумаю над твоим предложением.
  ― Только честно подумай, ― сказал Толик, протягивая вверх указательный палец.
  ― Ладно, ― немного неохотно ответила Марина.
   Толик подошёл к журнальному столику и принёс ей бутылку с водой.
  ― Допивай.
   Марина тяжело вздохнула и забрала у него бутылку. Конечно же, ей не хотелось пить. Она до сих пор чувствовала переполнение в желудке, но тошнота уже прошла.
  ― Хорошо, я выпью, ― с поникшей головой ответила Марина. Она понимала, что нужно пить, пока он позволяет. Ведь это гораздо лучше, чем терпеть то, как он будет вливать в неё воду через трубочку. Она уже увидела, как это происходит... понимала, что он не шутил, когда угрожал так сделать.
   Марина преподнесла горловину бутылки к губам и принялась пить. Она снова ощутила странноватый привкус этой воды, но старалась не обращать на это внимания. Выпила всё довольно-таки быстро.
  ― Вот и замечательно, ― сказал Толик и рукой указал к кухонному столу, ― отнеси бутылочку в помойку под раковиной и приходи сюда.
   В этот момент Толик с улыбкой открыл дверь в свободную темницу рядом с Сашей. Марина вздохнула и затаила дыхание, медленными шагами направилась к кухонному столу. Она тянула время, как могла, и с ужасом воображала, как будет стоять в темнице. Её немного успокаивало то, что он не запихнёт в её рот трубочку. Марина не была уверена, насколько это правда. Раз она будет в темнице несколько дней, ему придётся самому кормить её. Но захочет ли Толик делать это для неё? Она же не хочет соглашаться работать у него... Марина уже заранее знала, что он ещё вернётся к этому разговору чуть позже.
  ― Быстрее, ― поторопил её Толик, спустя приблизительно минуту. Уж больно медленно Марина шла к кухонному столу и замерла у раковины без движения. Толик понимал, что она тянет время.
  ― Хорошо, ― неохотно ответила Марина. Она бросила бутылку в ведёрко под раковиной, а потом обернулась и посмотрела на Толика. Он махал ручкой подзывающим жестом.
  ― Я всё равно закрою тебя в темнице, так что лучше не сопротивляйся.
   Марине иногда хотелось знать, а что же будет, если она начнёт сопротивляться? Каким ещё ужасным наказаниям здесь могут подвергать? На первый взгляд ей кажется, что порка и заточение в темнице уже максимально суровое наказание. Причём незаслуженное в её случае.
  ― А если я начну сопротивляться, что будет? ― неожиданно спросила Марина, глядя ему в глаза. Толик усмехнулся.
  ― Получишь по полной.
  ― Буду дольше стоять в темнице? ― спросила Марина.
  ― У-у-у, тут много чего творится, о чём ты ещё не знаешь. И стоять в темнице не самое ужасное.
  ― А что самое ужасное?
  ― Когда тебе травят жизнь, например, ― сказал Толик. Марина тяжело вздохнула и в очередной раз пожаловалась:
  ― Девочки меня всё равно невзлюбили.
  ― Главное директору угодить. Вот если он тебя невзлюбит, жди неприятностей, ― объяснил Толик, ― а он любит посмеиваться над новенькими.
  ― Как посмеиваться? ― спросила Марина. Она медленными шагами подошла к Толику и посмотрела ему в глаза в ожидании ответа.
  ― Злостно шутить любит, так он проверяет ваше послушание. А если понравишься, чаще будет проверять, и тебе чаще будет доставаться.
  ― Нет, я не хочу, ― взволнованно сказала Марина. Толик обнял её одной рукой и подвёл дивану.
  ― Сейчас ты сядешь и наденешь свои штанишки, ― сказал Толик.
  ― Какие штанишки? ― спросила Марина. Она нерешительно села и посмотрела вниз. Конечно же, он говорил про мешочек, который он давно ей дал, а потом зачем-то забрал. Марина посмотрела на его правую руку и увидела тот мешочек, быстро догадалась...
  ― Да, я про этот мешочек, ― сказал Толик и протянул ей его, ― на самом деле это штанишки, только с закрытыми носочками. В мешке ты бы не смогла ходить.
  ― А зачем мне ходить? ― спросила Марина обиженным голосом. ― Я же буду стоять.
  В этот момент с низко опущенной головой она принялась раскладывать резиновые штанишки, разглядывала их.
  ― Ну, ты же не вечно будешь там стоять, ― сказал Толик, ― когда я тебя освобожу, тебе захочется уйти.
   Марина положила резиновые штанишки себе на колени и вздохнула, не спешила надевать их.
  ― И мне придётся и потом ходить в них?
   Толик усмехнулся и сказал игривым голосом:
  ― Если захочешь, то можешь и дальше ходить в них и писать под себя.
  ― Нет уж, я этого не захочу, ― нервно ответила Марина.
  ― Мы не заглядываем в интимные места к девочкам, ― объяснил Толик, ― не даём вёдра, горшки и прочее, чтобы ходить в туалет. Это придумано для того, чтобы избежать неслучайных случайностей.
  ― Я уже поняла, вы безумно приличные.
   Толик усмехнулся.
  ― Пожалуй, в этом я немного соглашусь. Но ты сама подумай. Если я дам тебе ведро и закрою в темнице, потом могу случайно войти и увидеть тебя голенькой.
  ― Можно подумать, мне больше понравится ссать под себя в этот мешок, ― нервно сказала Марина и предосудительно помотала головой, потрясла резиновые штаны.
  ― Нравится или нет, но здесь так заведено. Надевай штанишки, ― поторопил её Толик.
  
  
   Глава 24. Дай эликсир
  
   Марина тяжело вздохнула, а потом неохотно принялась надевать штаны.
  ― Когда выйдешь из темницы, я позволю сходить тебе в душ и отмыться.
  ― И одежду чистую дашь? ― спросила Марина.
  ― Да, и одежду дам.
   Последние слова Толика немного её успокоили. Но Марина подумала, а заставят ли её потом выстирать свою обгаженную одежду? Полагала, что да, но думать об этом не хотела.
   Очень скоро она натянула на себя резиновые штаны, а Толик подошёл к комоду и что-то начал доставать.
  ― Что ты делаешь? ― взволнованно спросила Марина и посмотрела в его сторону.
  ― Несу тебе ремешок, ― ответил Толик.
  ― Ремешок? ― удивилась Марина. Она встала и начала разглядывать верхние края резиновых штанишек. И, конечно же, она сумела разглядеть шлёвки, в которые можно вставить ремешок. Но они были гораздо шире, чем пришивают обычно на джинсы или другие брюки из ткани. А вот сами штанишки были свободные и без ремешка сползали с нее.
  ― Конечно. Ты же видишь, что штанишки свободные, ― сказал Толик. В этот момент он стремительными шагами шёл к ней, а в его правой руке был красный резиновый ремешок. Довольно толстый, но эластичный.
  ― Я не понимаю, почему вы эти штаны не сделали узкими и облегающими? ― спросила Марина. ― Они же всё равно резиновые и тянутся. Не нужен был бы ремешок.
   Толик уже вставлял ремешок в её резиновые штанишки и усмехнулся.
  ― В этом создатели разглядели эротический контекст.
  ― В штанах? ― с удивлением спросила Марина.
  ― Ну, да, ― с ехидной ухмылкой согласился Толик, ― если они будут облегающими, через них многое можно будет разглядеть.
  ― Так они же непрозрачные, ― сказала Марина.
  ― Всё равно, почва для фантазий.
  ― Если уже так, порка по спине тоже почва для фантазий, ― с недовольством сказала Марина. А когда она вспоминала, как он хлопал ладонью по её оголённой спине, ещё сильнее убеждалась в том, что это "почва для фантазий".
  ― Тут ты права, ― с ухмылкой согласился Толик, ― но порка это святое! Разве ж может наказание проходить совсем без порки?
  ― Лучше бы проходила, ― с недовольством сказала Марина. Толик посмотрел на неё и стукнул по носику.
  ― Хитрюга.
  ― Ты снова со мной заигрываешь? ― спросила Марина.
  ― Может быть, ― игриво ответил Толик.
  ― Ещё что-то рассуждаешь о штанах, ― поворчала Марина.
  ― Если бы они были узкие, ты бы замучилась их надевать, могла бы случайно порвать и так далее. Много бы сложностей возникло. А так быстро надеваются и быстро снимаются, а натянуть ремешок недолго, ― сказал Толик и как раз в этот момент защёлкивал ремешок специальной пряжкой, который напоминал тугой зажим для волос.
  ― Вот и всё, попалась, ― игриво сказал Толик и немного потряс её ремешок за пряжку.
  ― Ой, кажется, слишком туго затянул, ― пожаловалась Марина и с усилием вздохнула. Толик посмотрел ей в глаза, а потом усмехнулся.
  ― Ничего, привыкнешь!
  ― О, нет... ослабь, ― попросила Марина, нахмурив брови. Но Толик проигнорировал её просьбу, даже сделал вид, что она ничего не говорила. Обнял её за плечи одной рукой и повёл в темницу.
  ― Проходи в свои хоромы, ― язвительно сказал Толик. Марина вспомнила, как стоит ругая девушка в темнице. Представила её связанные руки, отёкшие пальцы и сразу же испугалась. Ведь он сказал, что ей придётся стоять 2 дня. Пусть с отдыхом, не всегда на ногах, но всё равно это очень долго...
  ― Пожалуйста, не надо держать меня здесь долго, ― жалобно попросила Марина.
  ― Это не от меня зависит,― горделиво ответил Толик. Он схватил Марину за кожаный ремешок, который тянется от её пальчиков, и начал поднимать одну её руку вверх. Марина увидела на стене карабины, которые были прикреплены на разной высоте. А ещё там были браслеты на липучках, тоже вкрученные в стену и на разной высоте.
  ― От кого зависит? От директора? ― спросила Марина.
  ― Да, он велел поставить тебя в темнице, сама слышала.
  ― Но ведь ты сказал, что можешь попросить за меня, ― напомнила Марина. Толик приблизился к ней почти вплотную и начал игриво дёргать бровями. Она понимала, что он опять напоминает о том, чего хочет.
  ― А если я соглашусь работать у тебя? ― спросила Марина.
  ― Тогда ты постоишь до утра, и я отпущу тебя, ― ответил Толик.
  ― Всё равно заставишь стоять? ― жалостливо переспросила Марина.
  ― Мы это уже обсуждали, ― сказал Толик и начал ощупывать её руку, ― давай сюда руку.
  ― Нет-нет, пожалуйста.
  ― Что, пожалуйста? Я не могу стоять с тобой весь вечер, ― пожаловался Толик, в конце-то концов, ты тут наказанная.
  ― Но почему ты не отпустишь меня, если я соглашусь работать на тебя? ― снова спросила Марина. Но её вопросы звучали нелепо и бессмысленно, ведь она не дала согласия работать на него. К тому же, он уже объяснял ей, "почему". Толик понимал, что она тянет время и просто так задерживает его. Он действительно уже устал от этого.
  ― Какая разница, ты же всё равно не хочешь на меня работать, ― пожаловался Толик.
  ― А если соглашусь?
  ― Вот постой и подумай. Когда согласишься, тогда и поговорим об этом.
  ― Эхе... эхе... ― плаксиво захныкала Марина.
  Толик схватил ремешок Марины, который тянется от её пальчиков, и начал силой тянуть верх.
  ― Вставай на носочки, ― приказал Толик суровым голосом.
  ― Нет, пожалуйста, не заставляй стоять на носочках, ― испуганно попросила Марина,― я тогда точно не смогу стоять, буду висеть на руках.
  ― Пальчики отвалятся, это твои проблемы, ― жестоко сказал Толик. Он не стал ждать, пока она встанет на носочки. Схватил Марину за запястье и насильно поднял её руку ещё выше. Нацепил петлю на один из карабинов, а её запястье зафиксировал с помочью браслета на липучке.
  ― А-а-а... ― вскрикнула Марина, ― мне больно.
  ― Я же ведь велел тебе становиться на носочки, а ты заставляешь применять силу.
   В этот момент он схватил её за вторую руку и тоже начал тянуть вверх.
  ― Ладно-ладно, я встану на носочки, ― торопливо обещала Марина и, действительно, приподнялась. Толик и вторую её руку прикрепил на такой же высоте, а потом прошептал ей на ушко:
  ― Ну вот, теперь можешь поспать.
  ― Но ты ведь уложишь меня, как Сашу? ― сразу же спросила Марина. Толик захихикал.
  ― Нет.
  ― Ну, почему? ― запищала Марина.
  ― В первый день не укладывают.
  ― Ну, нет... пожалуйста, ― жалобно протянула Марина.
  ― Спокойной ночи, ― сказал Толик и начал отдаляться от неё. Марина поняла, что он собирается оставить её одну.
  ― Нет-нет, не уходи. Поговорим? Пожалуйста, ― быстро-быстро начала просить Марина.
  ― Мы уже много с тобой говорили, больше не хочу, ― сказал Толик, ― но если тебе нравится, можешь кричать.
  ― Пожалуйста...
  ― Знаешь, почему я разрешаю тебе кричать?
  ― Почему? ― спросила Марина.
  ― Тут хорошая звукоизоляция, ― с ухмылкой сказал Толик, ― я тебя не услышу.
  ― А-а-а... ― сразу же закричала Марина. Она поняла, что он здесь не задержится. А когда она крикнула, Толик поторопился и вскоре закрыл дверь темницы.
  Марина осталась одна и почувствовала, что в темнице царит пугающая тишина. Ещё никогда она не находилась в комнате, где настолько тихо. Уже через несколько минут Марине стало казаться, что эта тишина сводит её с ума.
  ― А-а-а... ― неистово вскрикнула Марина.
   Марина стояла на носочках, и её ноги вскоре сильно устали, пальцы стали болеть. И болели не только пальцы её рук, но и пальцы ног тоже. Она никогда не стояла на носочках долго. Делать это дольше двух минут казалось невозможно... она уже начинала висеть на руках, и это приводило её в ужас.
  ― А-а-а... ― протяжно и громко закричала Марина. Стоя в тишине и в одиночестве, она начала ощущать раздражение в ногах. Будто только сейчас дал о себе знать тот странный состав, который вызывает чесотку. Швы на её ступнях и болели, и чесались одновременно. Преодолевая сильнейшую усталость, Марина встала на один носочек, и пальцами второй ноги начала потирать другую ступню. И она поняла, что от этого чесотка только усиливается.
  ― А-а-а... ― снова закричала Марина. Конечно же, на её крики Толик не реагировал. Не приходил и не ругал её. А время для неё будто замедлилось.
   Ещё один ужаснейший момент наступил тогда, когда она захотела в туалет. Марина долго терпела, чувствовала переполнение в мочевом пузыре, тяжесть и боль в животе. В конце-то концов, она поняла, что не сможет терпеть всю ночь и не писать. И Толик специально споил её целым литром воды, чтобы она захотела в туалет. Якобы раз она описала свою постель, в наказание они хотят, чтобы она ещё больше описалась. Хотят, чтобы она всю ночь ходила под себя. От ужаса и обиды у неё сжалось сердце, но бороться с потребностью было бесполезно. Марина расслабилась, и тёплая моча потекла от её промежности вдоль правой ноги, чуток смочила левую ногу. Всё впитывалось в трусы и ткань её колготок, до носков почти не дотекло.
  ― А-а-а... ― в ужасе закричала Марина. Потом она долго плакала, громко всхлипывая:
  ― Эхе... эхе...
   Её ноги совсем потеряли силу и не хотели стоять, руки будто растянулись на связках. Марина чувствовала, что теперь уже не стоит на носочках полноценно. Её пятки почти касались пола, но наступать на них ей было очень и очень больно.
   Марина не заметила, но в один из моментов она уснула. Проснулась только утром, когда Толик открыл дверь темницы.
  ― Как отдохнула, деточка? ― игриво спросил Толик. Марина открыла глаза и первым же делом посмотрела на свои пальцы. Они были синие и отёкшие, будто ничего не чувствовали.
  ― А-а-а... ― истерично закричала Марина.
  ― Это ничего, бывает, ― с ухмылкой сказал Толик. Он подошёл к ней и первым же делом освободил её правую руку в области запястья и локтевого изгиба, и только потом принялся отсоединять от карабина ремень, который держит её пальцы.
  ― За что? ― в ужасе пробормотала Марина. Она так громко крикнула в первый раз, что сразу же посадила свой голос.
  ― Тебе виднее, ― посмеиваясь, ответил Толик, ― кажется, ты описала кроватку.
  ― И я заслужила такое?!
   Марина повернула голову в сторону Толика, а он принялся освобождать вторую её руку.
  ― Ты ещё привыкнешь жить здесь. И не стоит так драматизировать.
  ― У меня пальцы не чувствуют, они синие, ― чуть громче сказала Марина. Она хотела кричать, но у неё не получалось сильно повышать голос.
  ― Ничего, отойдут! ― с безразличием сказал Толик. В следующий момент он отцепил вторую кожаную петлю от карабина и полностью освободил Марину.
  ― А если не отойдут? Я потеряю пальцы? ― спросила Марина. Она уже с ужасом представляла, что ей ампутировали пальцы.
   Толик взял её за руку и потянул за собой.
  ― Пойдём, присядем.
   Марина начала потирать между собой пальцы, но они ничего не чувствовали.
  ― Они не живые... нет... я ничего не чувствую, ― запищала Марина,― эхе...эхе...
  ― Не надо было висеть на руках, ― сразу же ответил Толик в духе, ты сама виновата.
  ― Но я уснула...уснула! ― вскрикнула Марина.
  ― Значит, не надо было спать.
   Марина продолжала с хмурым лицом разглядывать свои пальцы правой руки. А левую её руку держал Толик и вёл за собой. Марина послушно шагала и не вырывалась от него, постоянно хныкала.
  ― Нет, я не смогу жить без пальцев... я не хочу такой жить.
  ― Да ладное тебе, ты так печёшься за своё тельце? ― с ухмылкой спросил Толик. Он посмотрел ей в глаза и сам себе напомнил: ― ах, да, ты же только-только вернулась из обычной жизни...
   Его слова прозвучали так, словно она напрасно печалится.
  ― Ты можешь это исправить? ― сразу же спросила Марина и посмотрела на свои руки. ― Ты сказал, что той девушке исправил, другой пленнице.
  ― Садись, давай, ― сказал Толик и первым присел на диван. Марина тоже села и с надеждой посмотрела ему в глаза.
  ― Исправишь? ― снова спросила Марина.
   Толик взял её за руку и начал снимать кожаные колечки, которые сжимали её пальцы.
  ― Давай мы для начала освободим твои пальчики.
  ― Они ничего не чувствуют, ― снова запищала Марина.
  ― Я понял уже, ― сказал Толик и торопливо начал освобождать её пальчики одну за другой, липучки затрещали.
  ― Они не станут прежними.
  ― Станут, ― весьма уверенно возразил Толик. В этот момент он полностью освободил от ремешков её правую руку и перешёл к левой.
  ― Не станут, не станут... я знаю, что не станут, ― пискляво проговорила Марина.
  ― Хватит ныть.
  ― Дай мне эликсир, ― попросила Марина, ― я знаю, что он поможет.
  ― Нет, ― резко возразил Толик. Он чуть ли не вскрикнул это, и Марина подумала, что он просто жадничает.
  ― Но почему? Пожалуйста, пожалуйста.
   В этот момент Толик как раз снял ремни с её левой руки. Марина притянула обе ладони ближе к лицу и начала разглядывать свои пальцы:
  ― Они совсем не чувствуют, будто гнилые.
   Толик смотрел на неё немного виновато и ничего не говорил.
  ― Почему вы это делаете со мной? Почему? ― истерично спросила Марина. Она понимала, что за этим стоит не один Толик, и поэтому сказала: "вы". Имела в виду его и других мучителей, как он. Марина не смотрела на него и продолжала растирать свои пальцы, но никаких улучшений не ощущала.
  ― Ты в Аду, ― напомнил Толик.
  ― Пожалуйста, дай эликсир? ― снова попросила Марина.
  ― Нет.
  ― Ну, дай. Ты же дал его другой мученице, ― вскрикнула Марина.
  ― А тебе не дам, рано ещё, ― суровым голосом сказал Толик. Он подсел поближе к ней и взял её за руку, начал трогать её пальчики.
  ― Они совсем ничего не чувствуют, ― повторилась Марина и захныкала: ― эхе... эхе...
  ― Расслабься, не надо нервничать.
  ― Я не хочу потерять пальцы, не хочу быть уродиной, ― пискляво сказала Марина.
  ― Не нужно переживать из-за пальцев, ― сказал Толик.
  ― Тебе легко говорить, это не с тобой сделали, ― сказала Марина и обиженно притянула руку к себе, ― надо было сразу бежать.
  ― Ты бы далеко не убежала.
  ― Но я бы хотя бы попыталась. Эхе... эхе...
  ― Ты должна была стоять, я не висеть на руках, ― объяснил Толик и с важным видом потёр подбородок.
  ― Я уснула, ― снова вскрикнула Марина.
  ― И я должен был догадаться, что ты не сможешь стоять, потому что новенькая ещё.
   Марина начала часто дышать и, выдержав некоторое молчание, спросила:
  ― А если я соглашусь работать у тебя, ты дашь эликсир?
  ― Я же сказал: рано ещё давать эликсир. Если к вечеру улучшений не будет, тогда и поговорим.
  ― Не будет улучшений, я это чувствую... чувствую... ― плачущим голосом сказала Марина, низко опустив голову.
   В этот момент Толик отстранился от неё, собрал ремешки и вернул их на среднюю полку журнального столика. А Марина неожиданно начала опускаться на колени.
  ― Пожалуйста, дай эликсир? ― снова попросила Марина. ― Ну, хочешь, я буду у тебя работать?
  ― Мм... а это интересно, ― игривым голоском сказал Толик и сразу же улыбнулся.
  ― Дай, дай, пожалуйста? ― неугомонно повторяла Марина. Он ещё раз внимательно оглядел её с головы до ног и спросил:
  ― А что, если я скажу "нет"?
  ― Пожалуйста, ― повторила Марина, а потом низко опустила голову и захныкала: ― эхе... эхе...
   Её отёкшие пальчики правой руки чуток касались его ноги. И в этот момент Марина вспомнила, что требовал от неё Толик вчера.
  ― Хочешь, я поцелую твои ноги? ― спросила Марина. Толик ещё громче усмехнулся.
  ― Какая ты услужливая стала. Может, ещё и полижешь мои ноги?
  ― Тогда дашь эликсир? ― сразу же спросила Марина. Она сидела с низко опущенной головой и постоянно смотрела на его ноги. Не могла понять, они вызывают в ней отвращение или же нет? Подумала, что у него красивые ноги.
  ― Смотри на меня, когда говоришь, ― вскрикнул Толик.
   Марина неохотно откинула голову назад и посмотрела ему в глаза, а потом снова повторила:
  ― Пожалуйста, ну, дай эликсир?
  ― А в другой цикл пойдёшь со мной? ― спросил Толик. Марина сразу же отпрянула назад, прикрыла лицо обеими ладонями и горько заплакала.
  ― Эхе... эхе...
  ― Я тебя понял, ― с ехидной улыбкой сказал Толик, ― было интересно узнать, на что ты готова пойти, чтобы спасти свои пальчики.
  
   Глава 25. Исцеление
  
   Неожиданно Марина будто пришла в себя, отошла от своего странного порыва унижения и перестала умолять Толика.
  ― Ты не единственный здесь, у кого есть эликсир, ― горделиво сказала Марина, кинув на него дерзкий взгляд.
  ― Глупая девчонка, ― немного нервно протянул Толик.
  ― Злишься, потому что я права? ― спросила Марина, ― я попрошу эликсир у Остапа, он уже давал его мне.
   И теперь уже Марина чувствовала себя более уверенно. Даже сама не поняла, почему вдруг сорвалась, и начала унижаться перед Толиком? Она мысленно называла его извращенцем, смотрела на него с презрением. Теперь Марина сожалела, что вообще начала его упрашивать дать ей эликсир.
  ― Да тебе любой мучитель с удовольствием его даст, ― сказал Толик, ― лишь бы заработать.
  ― Тебе за это дадут деньги? ― удивилась Марина и тут же возмутилась: ― и ты всё равно не хочешь давать мне эликсир?
  ― Не деньги дадут, но кое-какой плюс, так сказать очивы в работе.
  ― Тогда дай мне эликсир? Получи свои очивы, ― торопливо потребовала Марина.
  ― Да я для тебя стараюсь! ― вскрикнул Толик, ― а ты глупая, не понимаешь.
  ― Я хочу исцелиться. Тут такие возможности, разве можно не хотеть ими пользоваться? ― эмоционально спросила Марина.
   Толик зажал губы и предосудительно помотал головой.
  ― Ты не понимаешь...
  ― Это ты не понимаешь, ― вскрикнула Марина, ― у вас извращённый мир. Добро вам кажется злом. Я уже слышала эту историю и не надо говорить мне, что лечение это во вред.
  ― У меня извращённый мир? Скажи мне, пожалуйста, почему тебе больно, если ты себя кусаешь? ― спросил Толик. Марина усмехнулась и посмотрела на него.
  ― Ну что за детские вопросы?
   Она уселась на полу, будто уже не собиралась вставать.
  ― Отвечай, ― потребовал Толик, ― твоё мнение?
  ― Потому что кусаешь, поэтому и больно, ― ответила Марина.
  ― А поточнее?
  ― Потому что тело повреждается.
  ― Уверена, что поэтому больно? ― спросил Толик.
  ― К чему ты клонишь? ― с ироничной ухмылкой спросила Марина. Она уже была готова услышать очередную чушь.
  ― Тебе больно, потому что тело начинает исцеляться. Именно исцеление причиняет боль, а не повреждение.
  ― Это всё взаимосвязано, ― сказала Марина.
  ― Ошибаешься. Почему тогда тебе не больно, когда быстро себя режешь?
  ― Потому что делаешь это быстро! ― с ухмылкой сказала Марина.
  ― Это не ответ.
  ― Слушай, меня не волнует эта философия, просто дай мне эликсир? ― снова попросила Марина. ― Ты получишь свои очивы, а я вылечу пальцы. Все останутся довольными.
  ― Нет, мы поговорим об этом, ― решительно сказал Толик, ― и хватит сидеть на полу! Поднимайся на диван.
  ― А я думала, что тебе нравится, когда ползают у твоих ног, ― пошутила Марина.
  ― Сейчас это неуместно, ― строго сказал Толик. Марина лениво встала и подсела рядом с ним и снова спросила:
  ― Так ты дашь мне эликсир?
   Толик взял её за руку, а потом указательным и большим пальцем прижал её ладонь у основания её пальцев.
  ― Пошевели пальчиками, можешь? ― спросил Толик. Марина сразу же начала шевелить пальцами.
  ― Фаланги сгибаются. Я думаю, твои пальцы и сами восстановятся, ― сказал Толик и нежно помассировал её пальчики, ― смотри, они уже не такие синие.
  ― Но у тебя есть эликсир. Ты сразу можешь меня исцелить, ― сказала Марина.
  ― Ты должна верить мне. Люди из полного цикла неправильно воспринимают мир.
  ― Ну да, конечно. Добро ― это Зло, а Зло ― Добро, ― иронично сказала Марина.
  ― Если мы рассуждаем про исцеление, то так и есть, ― согласился Толик, ― лечение это Зло и боль. Именно поэтому эликсир не доступен вашему миру.
  ― Но я надеюсь, что это изменится, ― сказала Марина, ― люди были бы счастливы иметь такое лекарство.
   Толик зажал губы и предосудительно помотал головой.
  ― Меня всегда удивляло желание людей страдать как можно дольше. Вы живёте там, не зная, что находитесь в Аду, не зная, что после смерти придёт прозрение. И жаждите жить как можно дольше...
  ― Ну, разумеется! Все хотят жить, ― сказала Марина.
  ― Но не надо хотеть жить там. Самые счастливые умирают в раннем возрасте. Жить там за гроши нет особого смысла.
  ― Я умерла в раннем возрасте, и я не считаю себя счастливой, ― нервно сказала Марина.
  ― Ты ещё поймёшь всё...
  ― Просто дай мне эликсир, ― попросила Марина, перебивая его. Она схватила себя за пальцы и почувствовала неприятную боль. Ей не хотелось слушать его странные мудрости. Она не могла согласиться с тем, что жизнь это зло и бессмысленное страдание.
  ― Я дам тебе эликсир тогда, когда пойму, что ты узрела истину.
  ― Жизнь ― Зло, Смерть ― добро. Лечиться плохо, болеть ― хорошо! Я уже поняла тебя! ― иронично сказала Марина.
  ― И ты добровольно хочешь испытать Адскую агонию? ― спросил Толик.
  ― Я хочу вернуть свои пальцы, ― решительно заявила Марина.
  ― Я ведь сказал, подождём до вечера, и если твои пальцы не придут в норму, я дам тебе эликсир, ― обещал Толик.
  ― Но я не хочу ждать, ― сказала Марина,― зачем ждать, когда можно исцелиться сразу?
  ― Но какой ценой? ― спросил Толик.
  ― Я знаю, что это очень больно, но всё равно хочу.
   Толик снова предосудительно помотал головой, а потом сел ровно. До этого он сидел боком и всё время смотрел на неё. Сейчас не хотел этого делать, будто и видеть её не хотел.
   ― Ну, дай уж, пожалуйста, эликсир? Я поняла, что ты жалеешь меня, не хочешь, чтобы мне было больно, ― сказала Марина, ― но сейчас я сама этого хочу.
  ― Я дам тебе только крем, укол не сделаю, ― сразу же сказал Толик.
  ― Он тоже подействует? ― спросила Марина.
  ― Эликсир проникает через поры, подействует, ― ответил Толик и начал вставать со своего места.
  ― Спасибо, ― радостно сказала Марина и широко улыбнулась, а Толику не нравилась её радость.
  ― Ты ещё многого не понимаешь. Я бы даже сказал, отказываешься понимать.
  ― Конечно, отказываюсь, ― согласилась Марина, ― ещё бы я поверила в бредятину.
  ― Что бредового я сказал?
  ― Ты считаешь, что лечиться ― это во зло.
  ― Эликсир ― это средство пытки, которое применяют на самых тяжких преступниках, ― объяснил Толик, ― люди из нашего подразделения не должны испытывать такую боль. И земляне из полного цикла тоже не должны...
  ― Но они хотят, ― мигом сказала Марина.
  ― Они сами не знают, чего хотят, ― сказал Толик. В этот момент он подошёл к комоду, который стоял под телевизором в середине гостиной и вытащил оттуда крем в закручивающейся баночке.
  ― Я знаю, чего я хочу, ― исцелиться, ― уверенно сказала Марина, ― а ещё хотела бы, чтобы меня не калечили.
  ― Это я виноват. Не стоило подвешивать тебя на носочках, ― сказал Толик.
  ― Сейчас поверю, что ты сожалеешь.
  ― Да, сожалею, ― сказал Толик, ― я бы мог просто тебя подвесить.
  ― Но ты хотел наказать меня за то, что я не согласилась у тебя работать, ― с упрёком напомнила Марина.
  ― Да, хотел и сейчас хочу, ― ответил Толик. Он подошёл и подсел рядом с ней, начал потряхивать баночкой, ― ты сказала, что в обмен на это согласна у меня работать.
  ― Но я же не знала, что эликсир мне любой мучитель даст, ― сказала Марина, ― да ещё какой-то плюс будет иметь от этого.
  ― Но ты бы подписала договор, если бы я отдал его минут десять назад, ― сказал Толик, с важным видом откручивая баночку с эликсиром.
  ― Да, подписала бы... действительно, подписала бы, ― с досадой признала Марина, ― почему ты не воспользовался моментом, чтобы вынудить меня сделать это?
  ― Не хотел быть нечестным, ― ответил Толик.
   Марина улыбнулась. Она подумала, что это его очередная попытка понравиться ей. Ведь если бы он обманом заставил её согласиться работать у него, она бы возненавидела его.
   Толик весьма бережно открыл баночку с эликсиром, а Марина за этим наблюдала. И она жадно смотрела на эликсир, как на самую дорогую в мире ценность.
  ― Ну что, готова испытать боль? ― с ухмылкой спросил Толик, посмотрев ей в глаза. Марина неожиданно осознала, что морально не готова к боли. Она была так занята уговорами дать ей эликсир, что будто даже и забыла о предстоящей боли.
  ― А ты можешь меня обезболить? ― спросила Марина.
  ― Нет, ― резко и быстро ответил Толик. Она ожидала это услышать, но спорить не собиралась. Уж лучше получить эликсир и испытать боль, чем остаться с гнилыми пальцами.
  ― Не хочешь, потому что не можешь или пытаешься так наказать? Хочешь, чтобы мне было больно? ― спросила Марина.
  ― Не могу. Мы не владеем временем.
  ― Можно подумать, что мы владеем, ― с ухмылкой сказала Марина.
  ― Вы владеете, ― уверенно возразил Толик.
  ― Что?
   Ирония у Марины только возрастала. "Сколько ещё чепухи он мне расскажет?" ― подумала она тут же.
  ― Ты правильно поняла: люди из полного цикла умеют контролировать время.
  ― Если бы это было так, мы бы никогда не умирали, ― сказала Марина, ― и я бы не умерла. Остановила бы время в момент аварии.
  ― Нет, это не так работает.
  ― А как? ― сразу же спросила Марина. Она не верила во всё это, но послушать Толика хотела. Уж больно интересно он рассказал. Но что особенно сильно её забавляло, так это то, что Толик явно верит в то, что рассказывает.
  ― То, что ты называешь обезболивающим, останавливает время.
  ― Я уже в это поверила, ― усмехнулась Марина.
  ― Это правда. Поэтому вы не чувствуете боли, когда повреждаете свои тела под действием наркоза. В этот момент ваши тела не могут исцеляться.
  ― Это всё бред, ― уверенно сказала Марина, ― почему тогда люди пьют обезболивающее, после операции, например, но сами продолжают выздоравливать?
  ― Частичная заморозка тоже существует. Разве плохо снизить боль? ― спросил Толик. И тут Марина задумалась, ведь его слова звучали логично. Только вот её упрямство было сильнее, она не хотела в такое верить.
  ― Скажи ещё, что кислота ускоряет время, ― иронично пошутила Марина.
  ― Вообще-то да, ― подхватил её Толик, ― и не только кислота, много похожих веществ ускоряют время. Создатели сочли, что ускорять время куда важнее, нежели его останавливать. Благодаря этому мы можем готовить, плавить и растворять, что-то создаём, что-то уничтожаем.
  ― Как же ты тогда готовишь, если не владеешь временем? ― спросила Марина. ― Судя по твоим словам, готовка тоже ускорение времени.
   Толик усмехнулся.
  ― Примерно так, ты права, ― согласился Толик, ― нагрев даёт ускорение определённых частиц.
  ― Ну, и как же ты готовишь, раз не владеешь временем? ― пристала Марина. ― Получается, ты владеешь временем и обезболивающее тоже у тебя есть, просто не хочешь мне его дать.
  ― Остановкой времени в таком проявлении, в котором ты хочешь, мы не владеем, ― ответил Толик, сохраняя невозмутимость.
  ― А в каком проявлении владеешь?
  ― Мы владеем только заморозкой. Ты видела у меня холодильник, ― напомнил Толик, ― и морозильник тоже есть.
  Марина зажала губы и предосудительно помотала головой.
  ― Я не верю, что у вас нет обезболивающих, ― сказала Марина, ― их вообще не бывает?
  ― В нашем мире нет. Создатели сочли слишком большой роскошью даровать мученикам обезболивание в Аду. Благодаря тому, что здесь не существует обезболивания, ты получаешь более быстрое искупление грехов, ― объяснил Толик.
  ― Всё равно не верю, это странно, ― сказала Марина и снова взглянула на крем-эликсир, ― но зато у вас есть это, гораздо более ценная вещь, нежели морфин.
   Толик иронично усмехнулся.
  ― Это не более ценная вещь, она всего лишь исцеляет, продляет твоё существование в Аду.
  ― По-твоему умирать хорошо? ― с возмущением спросила Марина.
  ― Сама по себе смерть не болезненная штука. Боль причиняют попытки организма самоисцелиться, ― объяснил Толик.
  ― Жаль, что мы медленно исцеляемся, ― сказала Марина и погладила баночку с эликсиром, ― но вот эта штука умеет быстро исцелять.
  ― Я понимаю, что ты под приятным впечатлением, но поверь мне, эликсир создали не с добрыми намерениям. Это всего лишь средство пытки.
  ― Я это уже слышала, и мне плевать, что это так, ― сказала Марина, ― мне даже плевать, что ты зажал обезболивающее, я всё равно хочу исцелиться.
   В этот момент Марина направила пальчики к крему с эликсиром, посмотрела Толику в глаза и спросила:
  ― Ты же разрешаешь?
   Толик добродушно усмехнулся и ответил:
  ― Ну, давай, полечись.
   Указательный и средний палец правой руки Марина окунула в баночку и выгребла некоторое количество крема. Торопливо начала потирать ладони между собой, уделяя особое внимание пальчикам.
  ― Только баночку не вырони, ― попросил Толик и придержал банку. Мариина спешила и волновалась, это бросалось в глаза.
  ― Пока не больно, ― сказала Марина.
  ― Сейчас будет больно, подожди. Нужна примерно минута, чтобы эликсир проник в поры, ― объяснил Толик.
  ― Думаешь, хватит столько крема, чтобы подлечиться? ― спросила Марина. Она раскрыла свои ладони и показала ему сначала тыльную часть руки, а потом внутреннюю. Блеск крема был виден со всех сторон.
  ― Да, чтобы подлечиться хватит.
  ― Ты сомневаешься, что это полностью вылечит меня? ― спросила Марина с утверждающим тоном и в этот момент ощутила острую боль на своих пальцах: ― а... начинается.
   Толик торопливо закрыл баночку, а Марина пригнулась и облокотилась на свои колени. Начала кричать ещё громче.
  ― А...а-а-а...
   Она согнула пальцы обеих рук и сильно их напрягла. Пронзительная боль проникала до её костей, распространялась от пальцев к запястьям и выше. Марина поняла, что не сможет усидеть. Она начала склоняться на бок и медленно сползла на пол.
  ― А-а-а... ― громко и протяжно кричала Марина, а Толик смотрел на неё с большим сочувствием. Он всегда старается избегать применения эликсира. И невероятно удивляется, когда встречает таких людей, как Марина, которые сами хотят испытать боль ради исцеления. Он понимал, что она заблуждается. Она ведь только-только прибыла из полного цикла, её восприятие искажено. Толик чувствовал, что не должен был потакать её капризам и давать эликсир.
   Марина кривлялась и громко кричала несколько минут. Потом её крики превратились в болезненный стон, который походил на усталый и прерывистый крик.
  ― А...а... м...
  ― Всё хорошо, скоро боль пройдёт, ― сказал Толик. Он схватил её за обе подмышки и начал тянуть на диван.
  ― А...а... ― продолжала Марина стонать. Она сильно зажмурила глаза и ничего не видела, только чувствовала руки Толика. Как он касается её, ухаживает за ней. Она будто чувствовала его жалость, и это было приятное ощущение. Она и не надеялась вызвать в нём жалость. И, конечно же, не перестала считать его извращенцем.
   ― Садись или ложись сюда, ― сказал Толик и в этот момент сам её укладывал. Он полностью поднял её на диван, ноги выпрямил, а голову уложил на подушке. Сам присел на уровне её талии. Диван был достаточно широкий и позволял ему сидеть рядом.
  ― А...а... уже проходит, но всё равно ещё больно, ― сказала Марина, пытаясь открыть глаза.
  ― Не стоило этого делать, ― сказал Толик, ― во всяком случае, так сразу.
   Марина открыла глаза и пригляделась на свои пальцы, притянула их ближе к своему лицу. Она сразу же начала смеяться и похныкивать от радости.
  ― Я исцелилась... исцелилась, ― радостно сказала Марина, ― мои руки совсем, как прежде. И они чувствуют.
  ― Но ценой страданий, ― напомнил Толик.
  ― Это того стоило, стоило, ― уверенно сказала Марина.
  ― Я не могу с этим согласиться.
  ― Это ещё почему? ― спросила Марина. Она повернула голову в его сторону и посмотрела ему в глаза.
  ― Вам дано большее в вашем полном цикле, ― сказал Толик, ― вы владеете остановкой времени, можете безболезненно умереть.
  ― Под наркозом имеешь в виду? ― спросила Марина и заранее возразила: ― Нет, это ужасно.
   Толик усмехнулся, потому что не был с ней согласен и понимал, что спорить об этом они могут до бесконечности. Во всяком случае, так будет до тех пор, пока Марина не узнает, как на самом деле устроен мир и что представляет собой смерть. Он хотел объяснить ей, ведь Марина готова слушать.
  
   Глава 26. Спешка
  Толик очень внимательно посмотрел на Марину, а потом начал рассказывать:
  ― После смерти ты всё равно переродишься. Вот как в играх. Персонаж умирает, а потом возникает в точке сохранения заново. В этом же нет ничего ужасного?
  ― Жизнь не игра, ― сказала Марина.
  ― Нечто похожее, ― возразил Толик, ― иногда даже полезно уйти в сложный момент и прийти туда уже подготовленным, переродившимся.
   Марина закатила глаза и предосудительно помотала головой.
  ― Бред рассказываешь, и почему мне так нравится тебя слушать?
  ― Потому что это не бред, ― весьма уверенно сказал Толик, ― вы умираете, а потом возрождаетесь снова в точке сохранения.
  ― Что-то я такого не замечала, ― с ироничной ухмылкой сказала Марина.
  ― В нашей жизни немного не так, как в созданных вами играх, ― объяснил Толик, ― погружение в полный цикл стирает у вас память.
  ― Но зачем? ― спросила Марина.
   Толик снова усмехнулся и посмотрел на неё изучающим взглядом.
  ― Чтобы было полное погружение.
  ― Нет уж! Во-первых, это бред, а во вторых, ― лучше всё помнить.
  ― Это спорный вопрос. Мы так не считаем, ― возразил Толик, ― вот я сейчас здесь и всё помню, всё знаю. Мне не так интересно жить, как тебе. Я не могу мечтать о вселенной, как ты.
  ― Долбанёшься как-нибудь головой и всё забудешь, будешь потом знать, ― шутя, сказала Марина. И Толик снова усмехнулся.
  ― Амнезию мы придумали, вы не можете её получить сами по желанию.
  ― И зачем же вы её придумали? ― спросила Марина.
  ― Иногда мы устаём от ощущений, которые испытываем во время жизни в виртуальном мире. Амнезия позволяет увидеть вещи по-другому, по-новому что ли. Сложно объяснить на словах.
  ― То есть, это может сделать со мной я настоящая? ― спросила Марина.
  ― Да, именно.
  ― Ясно...― протянула Марина. В этот момент она снова взглянула на свои руки и сказала: ― так здорово, что я вылечилась.
  ― Да, ты вылечилась,― согласился Толик и тоже ей улыбнулся. Вскоре Марина начала присаживаться. Ей было неловко лежать рядом с ним.
  ― А теперь ты меня снова посадишь в темницу? ― спросила Марина.
  ― Не посажу, ― ответил Толик, продолжая улыбаться ей.
  ― Но ведь я ещё не стояла два дня. Ты сказал, что меня наказали на два дня.
  ― Забавно, что ты только сейчас об этом вспомнила, ― сказал Толик.
  ― Я помнила и раньше, но не могла думать ни о чём, кроме как о своих пальцах, ― призналась Марина, ― я старалась не спать... правда, старалась, но потом будто против воли вырубилась.
  ― Ну, теперь ты вылечилась. Готова и дальше стоять?
  ― Почему ты спрашиваешь? Ты ведь сказал, что не заставишь меня снова стоять, ― взволнованно напомнила Марина.
   Толик ехидно улыбнулся.
  ― Хочу спрашивать. Ты согласна у меня работать?
  Толик посмотрел ей в глаза и начал игриво дёргать бровями.
  ― О нет, это всё была шутка? ― спросила Марина с утвердительной интонацией, закрыла ладонями лицо и захныкала: ― ты посадишь меня в темницу ещё, если я не соглашусь.
   Толик погладил её плечо и с улыбкой сказал:
  ― Посажу, но не сегодня.
  ― Значит, я могу уйти? ― спросила Марина, не глядя на него. Ей было стыдно из-за произошедшего. Было стыдно корчиться от боли, словно она слабачка. Но сильнее всего Марина стыдилась за тот момент, когда встала перед ними на колени и начала умолять дать эликсир, даже ноги была готова ему целовать. Её бросило в жар от этой мысли.
  ― Можешь уйти, ― с ухмылкой сказал Толик.
   Марина будто только сейчас обратила внимание на то, что у неё на ногах до сих пор резиновые штаны.
  ― А это ты мне снимешь? ― спросила Марина, посмотрев вниз.
  ― У меня нет таких полномочий, сама снимешь, ― ответил Толик.
  ― И ты мне обещал чистую одежду, ― напомнила Марина. Толик сразу же встал и последовал в другой конец комнаты.
  ― Пошли со мной, ― сказал Толик. Марина чуть ли не подпрыгнула и последовала за ним. Она уже чувствовала некое дуновение свободы и очень этому радовалась.
   Толик вывел её из своей шикарной комнаты, и они оказались в общем туалете. Там стоял служебный шкаф. Он открыл его и вытащил для неё школьную форму и чистое полотенце. Потом обернулся со всем этим добром, посмотрел Марине в глаза и спросил:
  ― А ты уверена, что хочешь принять душ именно сейчас?
  ― Ну да, а что? ― сказала Марина. Толик посмотрел на часы, которые висели над шкафом.
  ― Время уже 4:50, на работу опоздаешь.
  ― Сейчас так рано? ― удивилась Марина.
  ― Я разбудил тебя заблаговременно, чтобы тебе ещё больше не досталось.
  ― За опоздание на работу тоже наказывают? ― спросила Марина.
  ― И ещё как.
  ― А как же мне быть? Я же не могу пойти на работу в этих штанах или могу?
   Марина посмотрела вниз, на свои резиновые штаны. Она ни один раз пописала, и поэтому под ними ощущала неприятную влагу.
  ― Можешь пойти в них, ― ответил Толик, а потом подвигал чистой одеждой и полотенцем, которые держал в руке, ― это я тогда возвращаю на место?
   Но она очень не хотела говорить "возвращай".
  ― А нельзя мне как-то отметиться на работе, а потом прийти и помыться? ― спросила Марина.
  ― Нельзя, ― быстро ответил Толик.
  ― Но я не смогу работать в этом весь день, ― возмутилась Марина и снова посмотрела на резиновые штаны.
  ― Ну, у тебя только два варианта. Либо ты сейчас же бежишь к себе на этаж и показываешься работодателю, либо остаёшься и не спеша принимаешь душ, а потом...
   В этот момент Толик начал говорить медленнее, будто загадочно.
  ― Что потом? ― нетерпеливо спросила Марина.
  ― Потом огребёшь по полной, ― с ухмылкой ответил Толик.
  ― Меня за это опять в темницу отправят?
  ― Не обязательно. Могут назначить сверхурочные работы, в выходные дни, например. Или ещё одну порку, или что-нибудь ещё, на усмотрение твоего главного.
  ― На усмотрение Остапа? ― тут же спросила Марина. Она его считала главным.
  ― Нет, имеется в виду на усмотрение твоего работодателя.
   Марина тяжело вздохнула и нахмурила брови, потом спросила:
  ― И что мне теперь делать?
  ― Тебе решать.
   Марина тоже посмотрела на часы и расстроилась ещё сильнее.
  ― Да, пока мы болтали, прошли ещё три минуты, ― сказал Толик.
  ― А добираться до этажа минут пять, ― рассудила Марина, ― ладно, убирай одежду.
   Толик улыбнулся краем губы и вернул одежу и полотенце на полки.
  ― А я смогу потом прийти помыться? ― спросила Марина.
  ― Конечно, вечером придёшь и помоешься.
  ― Только вечером? ― с возмущением спросила Марина. В этот момент Толик пригнулся и что-то начал доставать из нижней полки шкафа.
  ― Да, только вечером, ― спокойным голосом подтвердил Толик. ― А ты что думала? После работы сможешь помыться или на перерыве.
  ― Да, на перерыве, ― ответила Марина. Толик повернулся к ней, а в правой руке держал резиновые сапожки светло фиолетового молочного оттенка.
  ― От работы нет перерыва, ― важно заявил Толик. Сапожки упирались прямо на её животик и, конечно же, Марина обратила на них внимание.
  ― А это зачем?
  ― Наденешь, если пойдёшь работать в штанишках, ― объяснил Толик и вручил ей сапожки.
  ― Но я не хочу, ― жалобно протянула Марина.
  ― Решайся скорее. Либо иди мыться и приведи себя в порядок, либо подчиняйся общим правилам.
  ― А другие девочки тоже работают в таких штанах и в сапогах? ― спросила Марина.
  ― Иногда работают, ― ответил Толик.
  ― О, чёрт... ― протянула Марина, нахмурив брови, и неохотно забрала у него сапожки.
  ― Мои девочки после карцера обычно уходят в прилежном виде, ― самодовольно сообщил Толик и отвернулся от неё, что-то ещё начал доставать из шкафа и параллельно её отсчитывал: ― если бы ты не плакалась мне полчаса, требуя эликсир, успела бы помыться и даже высохнуть.
  ― Прости, но я же не знала, что всё будет так, ― виновато и немного пискляво сказала Марина.
  ― Теперь знаешь, ― сказал Толик, повернулся к ней и протянул брюки из тёмно-синей ткани, ― надевай их.
  ― Ещё одни брюки? ― возмутилась Марина.
  ― Вот это вот не должно бросаться на глаза, ― сказал Толик, указывая пальчиком на её резиновые штаны.
  ― Ладно уж, ладно, ― неохотно согласилась Марина. Она только в этот момент пригнулась и положила на пол сапожки, а потом забрала у него брюки, повертела их в руке.
  ― Думаешь, налезут? ― спросила Марина.
  ― Безусловно. Это особые брюки увеличенного размера, ― объяснил Толик, ― немного тянутся. Одевайся живее, а для стимула, поглядывай на часы.
  ― Уже без пяти, ― с грустью сказала Марина и начала суетно надевать брюки, а Толик снова отвернулся и начал ещё что-то выискивать в шкафу.
  ― Придётся бежать, ― сказал Толик.
  ― Надеюсь, успею.
   В следующее мгновение она натянула брюки поверх резиновых штанов, под которыми у неё ещё и колготки.
  ― Я чувствую себя капустой, ― шутя, сказала Марина.
  ― Это ещё не полное твоё облачение, держи блузку.
  ― Я ожидала, что ты дашь мне блузку, ― с улыбкой сказала Марина и забрала у него блузку, принялась надевать.
  ― Конечно, ты не должна от всех выделяться.
  ― Благодаря этим сапожкам я точно буду выделяться, ― сказала Марина.
  ― Сейчас поищу другие, тут где-то были чёрные, ― сказал Толик и снова полез шкаф.
  ― Всё равно сапоги будут бросаться в глаза. Многие вообще в носочках ходят или в странных тапочках.
  ― Как велят, так и ходят, ― объяснил Толик и повернулся к ней уже с тёмными сапожками, ― я тебе велю пойти в этом.
  ― А почему без сапог нельзя? ― спросила Марина. В этот момент она расторопно пристёгивала пуговицы на своей блузке и забирать у него сапоги не спешила.
  ― Потому что можешь порвать штанишки и всё кругом запачкаешь.
  ― Ну да, наверное, ― с досадой согласилась Марина. Она пристегнула последнюю пуговицу на блузке и наконец-то забрала у него сапожки, принялась их надевать.
  ― В душ можешь прийти тогда, когда тебя отпустят.
  ― А во время перемены можно? ― спросила Марина.
  ― Нет.
  ― Но почему? ― жалобно запищала Марина. Она надеялась помыться между занятиями.
  ― Не успеешь потому что, потом достанется тебе за это, ― объяснил Толик.
  ― Ну, так ведь у нас долгие перемены. Мне сказали целых 15 минут.
  ― Ты забываешь о том, что отсюда до класса 5 минут и обратно столько же. Ты помоешься за 5 минут? ― спросил Толик и тут же добавил: ― ты и раздеться за пять минут не успеешь.
  ― Да, наверное, ты прав.
  ― И минут 10 будешь жалеть себя.
  ― Зачем мне жалеть себя? ― спросила Марина, удивляясь его странным выводам. Толик посмотрел ей в глаза и усмехнулся.
  ― Не обгадилась ещё?
  ― Фу! Нет, конечно же! ― ответила Марина. Толик начал игриво дёргать бровями.
  ― И что это значит? ― спросила Марина. Ей было неловко, когда он начинал так с ней заигрывать.
  ― Это значит, не обгадься, ― весело сказал Толик. Марина помотала головой и сделала шаг в сторону.
  ― Можно я побегу уже?
  ― Можно, ― ответил Толик. Марина натянула губы в неестественную улыбку и немного по-детски сказала:
  ― Ну, пока тогда.
   В следующее мгновение она зашагала в сторону кухни и чем дальше отдалялась от Толика, тем быстрее шла. Она только сейчас осознала, что невероятно сильно боится опоздать на работу. И пока шла, Марина всё время думала о том, что произошло. Вспоминала, что с ней делал Толик и как повёл себя в самом конце. Она чувствовала, что теперь знает его лучше. Почти уже перестала считать его извращенцем, ведь он проявил желание помощь ей. Пораньше вытащил из темницы, был готов разрешить помыться. Поторопил её, хотя мог бы промолчать о том, что потом её накажут за опоздание на работу. Он, действительно, старался понравиться ей. И не только пошлыми словечками, но и делами. И Марина это ценила. Она стала лучше относиться к нему и это несмотря на то, что он жестоко с ней обошёлся. Марине хотелось думать, что он делал всё это исключительно по работе.
   Марина впопыхах поднялась по лестнице, и посмотрела на часы, которые висели над дверью и при входе в лестничную площадку. Они показывали 5 часов и 1 минуту шестого.
  ― О, нет, опаздываю, ― проговорила про себя Марина и побежала в сторону десятого кабинета. Как только добежала, встала и сразу же постучалась.
  ― Войдите, ― послышался знакомый мужской голос. Марина нерешительно вошла и увидела перед собой Валеру, немного полного мужчину с бородой и усами. Возможно, своим видом он хотел показаться человеком в возрасте. Но старым быть не захотел... у него было молодое и красивое лицо. Она представила его без бороды и подумала, что он выглядит лет на 20. Хотя сомнительно, что это может быть правдой, ведь в таком возрасте вряд ли можно вырастить густую бороду. Но в последнем Марина не была уверена.
  ― Ты опоздала на три минуты, ― сразу же сказал Валера.
  ― Простите, меня задержали, ― сказала Марина и прошла внутрь, закрыла за собой дверь.
  ― Ты хочешь сказать, что в этом виноват кто-то, кроме тебя? ― спросил Валера. Марина затаила дыхание от ужаса. Она уже заранее понимала, что такие вопросы не к добру.
  ― Простите, это я виновата, потому что не смогла бежать быстрее, ― ответила Марина. Она надеялась, что её ответ немного его задобрит, ведь она признала свою вину.
  ― Иди сюда, ― грубовато и с недовольством приказал Валера. Марина сразу же зашагала в его сторону. Страх прокрался в её мысли и не давал покоя. Она боялась, что этот Валера тоже начнёт её грубо наказывать.
   Марина подошла ближе к Валере и встала перед ним, посмотрела ему в глаза. А он в свою очередь разглядел её с ног до головы.
  ― А ты кто будешь? ― спросил Валера.
  ― Я Марина.
   Их ведь уже представляли. Она подумала, что он просто забыл её имя, но не особо этому удивилась.
  ― Тебя назначили моей постоянной работницей, ― объяснил Валера, ― будешь мыть полы на нашем этаже.
  ― В коридоре? ― спросила Марина.
  ― Не только, и в классах тоже.
  ― Да, хорошо, ― взволнованно ответила Марина и снова затаила дыхание. Она всё ещё боялась, что её ждёт наказание за опоздание. А ещё она боялась, что будет слишком тяжело работать. Она и понятия не имела, как именно они заставляют мыть полы? Разрешают ли пользоваться швабрами или надо ползать на четвереньках с половой тряпкой? Нужно ли мыть с мылом или специальным порошком?
   Пока Марина думала и волновалась, Валера принялся вставать со своего места.
  ― Пойдём, я дам тебе одежду и покажу, откуда начинать, ― сказал Валера.
  ― Хорошо, господин, ― ответила Марина и последовала за ним.
  ― Валерий Дмитриевич, ― важно подправил её Валера.
  ― Извините, Валерий Дмитриевич, я не знала, как к Вам обращаться, ― сказала Марина. А про себя уже подумала, что он придирчивый. И с ним явно не пофамильярдничаешь, как с Толиком.
   Вскоре они вышли за дверь, и Валера повёл её в другой конец коридора. Туда, где в обычной земной школе её прошлой реальности был расположен туалет.
  ― Здесь мы храним инвентарь и служебную одежду, ― объяснил Валера и принялся открывать дверь ключом. Марина этому удивлялась. В её реальности на этом месте даже не было двери. В туалет вёл коридор, обложенный по стенам голубыми плитками.
  ― Хорошо, я поняла, ― ответила Марина.
  ― Проходи, ― сказал Валера, как только отварил дверь. Было темно, и поэтому Марина шагала медленно, но вскоре Валера включил свет. Он следовал за ней почти вплотную.
  ― Здесь всё не так, как было в моей школе, ― сказала Марина.
  ― Безусловно, ― ответил Валера. Внутри этого помещения туалетных кабинок не было. У окна стоял огромный шкаф из натурального дерева, а рядом была душевая. Марина не сразу обратила внимание на то, что душевого шланга нет. Есть только высокий и гибкий кран.
  ― Это душевая? ― сразу же спросила Марина. Она уже вообразила себе прекрасную свободу, когда можно помыться в любое время и когда не придётся докладывать об этом мучителю.
  ― Здесь набираешь воду и сюда же сливаешь грязную, ― объяснил Валера.
  ― Хорошо, ― ответила Марина. Она посмотрела направо в самый угол и поняла, что там стоит ведро. Швабры не было.
  ― Половая тряпка лежит в ведре, сейчас дам тебе одежду, ― сказал Валера. В этот момент он открыл шкаф, и Марина увидела внутри многочисленные полки, набитые рабочей формой. Одежда была красная, что её весьма удивило. Валера вытащил один комплект и протянул ей со словами:
  ― Вот твой комбинезон.
  ― Комбинезон? ― удивилась Марина.
  ― Да, комбинезон. Надевай, ― требовательным голосом приказал Валера. Марина сразу же подняла на него взгляд и спросила:
  ― Прямо при Вас?
  ― Рабочий комбинезон носят поверх основной одежды, ― ответил Валера, ― ты должна быть готова быстро раздеться и пойти учиться.
  ― Но мне будет жарко, если сверху надену ещё и комбинезон? ― пожаловалась Марина. Она разложила этот комбинезон и принялась разглядывать.
  ― Это не мои проблемы, ― с безразличием сказал Валера, ― как промокнешь, так и высохнешь. Или ты у нас особенная?
   Марина сразу же поникла головой.
  ― Нет, я не особенная, Валерий Дмитриевич, ― сказала Марина, ― сейчас я оденусь.
  
   Глава 27. Работа
  
   Марина тяжело вздохнула и начала вертеть в руках комбинезон. И, конечно же, это совсем не понравилось Валере.
  ― Живее, я не намерен полдня здесь торчать, ― грубо пожаловался Валера.
  ― Простите, я немного растерялась, ― сказала Марина. Он отобрал у неё комбинезон и сказал:
  ― Сапоги снимай.
  ― Хорошо, ― взволнованно ответила Марина и низко опустила голову, боялась смотреть Валере в глаза. Он казался злым и рассерженным, она начинала его бояться. В следующее мгновение она торопливо приподняла одну ногу и принялась вытягивать со стопы сапожку. Потом со второй ногой поступила так же. Марина ощущала под всей этой толщей одежды влагу. И она была уверена, что её стопы тоже были влажные. Но если это так, то промокли они не из-за того, что она мочилась под себя. Ведь на её ноге были резиновые и шерстяные носочки, которые надел на неё Валера. Скорее всего, у неё вспотели ноги и очень сильно, судя по ощущениям. Я ещё её стопы чесались... Марине казалось, что это происходит постоянно, но она старалась не обращать на это внимания.
   Как только Марина сняла с ног сапожки, Валера обратно вручил ей красный комбинезон.
  ― А теперь надевай вот так, и нечего вертеть его в руках. Сторона с пуговицами всегда перед.
  ― Спасибо, ― сказала Марина и улыбнулась, принялась надевать комбинезон. Она обратила внимание на то, что комбинезон из плотной и достаточно толстой ткани. Причём из такой ткани, которая плохо пропускает влагу. Она сразу же подумала, что они специально облачают её в такую одежду. Хотят, чтобы ей было тяжело работать. Хотят заставить потеть и мучиться...
   В скором времени Марина надела комбинезон и ещё сильнее почувствовала себя капустой, особенно в нижней части своего тела. Ведь на ней были колготки, которые почти полностью пропитались мочой. Поверх них она надела резиновые штаны, а сверху ещё школьную форму, а теперь ещё и комбинезон. Такого Марина точно не ожидала.
  ― Набирай воду в ведро, ― приказал Валера, отвлекая её от мыслей.
  ― Хорошо, ― ответила Марина. Она сразу же подошла к единственному ведру в этой комнате и взяла его.
  ― Рукава надо закатывать, ― заранее предупредил Валера.
  ― Думаете, получится? ― спросила Марина. ― На мне же не только комбинезон, но и школьная форма.
   Валера зажал губы и сурово на неё посмотрел.
  ― Ладно, я поняла, это не ваши проблемы, ― торопливо сказала Марина и понесла ведро к раковине. В комнате воцарила угнетающая тишина. Вскоре Марина открыла кран, и Валера тут же грубо напомнил:
  ― Я велел тебе закатать рукава.
  ― Да, простите,― взволнованно проговорила Марина и мигом потянулась к рукавам левой кисти, сделала вид, что закатывает их. Она очень боялась, что Валера начнёт наказывать её, ведь ничто не мешает ему это сделать. А ещё Марина поняла, что здесь они могут это делать ни за что. Это якобы их работа её мучить.
   Вскоре она закатала оба рукава, а Валера подошёл к ней и заглянул в ведро. Оно почти полностью наполнилось.
  ― Всегда наполняй ведро только наполовину, ― объяснил Валера, ― и самой будет легче, и если разольёшь, быстрее приберёшься.
  ― Хорошо, я это учту, ― сказала Марина.
  ― Слей лишнее, ― приказал Валера. Все его слова звучали грозно и требовательно, Марина не переставала его бояться. Она слила воду, и Валера повёл её обратно в коридор.
  ― Мой полы слева направо, ― сказал Валера, ― и никогда наоборот.
  ― А почему наоборот нельзя? ― спросила Марина. Она уже начала фантазировать на тему суеверия, а Валера протянул руку налево и сказал:
  ― Лево там, мыть полы всегда начинают с дальнего угла, чтобы потом лишний раз не топтать вымытые участки, ― объяснил Валера.
  ― Хорошо, я поняла, ― ответила Марина и понесла ведро налево.
  ― Вопросов больше нет? ― спросил Валера. Только в этот момент Марина поняла, что он не идёт за ней. Она обернулась и посмотрела ему в глаза. Вопрос сам возник в её голове.
  ― А когда начинать мыть классы? После того, как вымою коридор?
  ― Нет, моешь коридор, если встречается кабинет, заходишь и моешь по пути, ― объяснил Валера.
  ― Хорошо, я поняла, ― ответила Марина.
  ― Кабинеты моешь от окна к двери, ― пояснил Валера, ― нельзя ходить там, где уже помыла.
  ― Да, я понимаю. А воду часто нужно менять?
  ― По мере загрязнения.
  ― Спасибо, я поняла, ― сказала Марина и улыбнулась. Она порадовалась, что хотя бы в этом вопросе нет чётких рекомендаций. Подумала, что будет утомительно ходить за чистой водой часто.
  ― Я в свой кабинет. Будут вопросы. Приходи.
  ― Спасибо, ― ещё раз сказала Марина и последовала в тот угол, откуда должна начать мыть пол. Вскоре она осталась в одиночестве, и ей стало немного легче. Во всяком случае, на душе. Она так устала от общества этих мучителей... они вроде бы обычные люди, иногда кажутся понимающими и даже добрыми, но чаще всего сердитые и злые.
   Опасения Марины сбылись, у них нельзя пользоваться шваброй. Она либо должна мыть, приседая, либо ползая на четвереньках. А учитывая то, что работа предстоит долгая, первый вариант она рассматривать не может.
   Марина мыла полы в коридоре минут 10, и добралась до первого кабинета. И вот тогда начались волнения. Она ведь не может пропустить ни один кабинет, а в каждом кто-то сидит. А вдруг эти мучители тоже захотят её пытать? Наверняка они имеют на это право. У Марины замерло сердце от страха, и несколько минут она стояла у двери и ничего не делала. Потом всё же собралась духом и постучалась.
  ― Войдите, ― послышался чей-то голос. Марина сразу же отворила дверь и прошла внутрь. За учительским столом в классе сидел молодой парень в синем костюме и читал какую-то книгу.
  ― Ты новенькая уборщица? ― спросил парень, глядя на неё.
  ― Да, я Марина.
  ― А я Роман Петрович, ― сразу же ответил парень и натянул губы в неестественную улыбку. Марине показалось, будто он хитрит или что-то задумал. Волнение не покидало её ни на минуту.
  ― Приятно познакомиться, ― сказала Марина и схватилась за ведро, ― можно помыть полы в вашем классе?
  ― Нужно, ― ответил Роман.
   Марина улыбнулась и прошла в середину класса. Как и учил её Валера, она собиралась начать мыть с окна.
  ― И не забывай двигать парты, когда моешь, ― неожиданно сказал Роман. Марина тут же обернулась в его сторону и поняла, что парень не смотрит на неё, уже продолжил читать книгу.
  ― Мне не говорили, что нужно двигать парты, когда мою полы, ― ответила Марина. И, конечно же, у неё не было ни малейшего желания это делать.
  ― Наверняка тебе также не говорили, что нужно стучаться, прежде чем войти в класс. Но ты же ведь постучалась, ― деловито рассудил Роман, ― о некоторых вещах не нужно говорить, ты сама должна их понимать.
   "Но не в этом случае" ― подумала Марина, и Рома показался чудаковатым и приставучим. Либо же он хочет, чтобы она задержалась у него подольше и поэтому просит двигать парты. И как бы то ни было, ей придётся договариваться с ним.
  ― Да, господин, я понимаю, ― ответила Марина и низко опустила голову.
  ― Если ты не будешь двигать парты, под их ножками останется грязь, а мне это не нужно.
  ― Я помою так, как Вы мне велите, ― ответила Марина и заставила себя посмотреть в его сторону.
  ― Очень хорошо, приступай к делу.
   В классе Ромы Марина провозилась минут сорок и помыла лишь половину. Он постоянно придирался к ней и поучал, как надо мыть полы. Заставлял тщательно тереть углы. И Марина постоянно ощущала на себе его пристальный взгляд. Она уже начала бояться, что это её очередной нежеланный поклонник.
  ― Замени воду, ― неожиданно приказал Роман. Марина хотела сказать, что вода ещё чистая, но не смогла. Она и вправду была грязной.
  ― Хорошо, Роман Петрович, я схожу за чистой водой, ― ответила Марина. Она встала, взяла ведро и направилась к выходу. Её сердце билось быстро-быстро, а тело бросило в жар ещё сильнее, и не только потому, что на ней комбинезон и куча другой лишней одежды. Марина мечтала, как можно скорее закончить мыть в этом классе. Она и понятия не имела, сколько всего нового придумает этот Рома, чтобы ещё больше её задержать. И Марина начала задумываться на тему, а что если она не успеет вымыть все классы за 8 часов? Тогда она будет наказана? Марина заволновалась ещё сильнее.
   Роман Петрович был придирчивый до мелочей, но не ругал её. Он скорее поучал и надоедал своим пристальным взглядом, задерживал её. Почти два часа она не могла выбраться из его класса и до жути вымоталась. У неё болели колени, а тело будто было полностью вспотевшим.
  ― До свидания, Роман Петрович, ― сказала Марина и с превеликой радостью покинула его кабинет, постучалась в другой, и вскоре отозвался мужской голос.
  ― Войдите.
   Марина вошла и снова увидела незнакомого учителя. Тот оказался не таким придирчивым, как Рома. Почти на неё не смотрел и, конечно же, не заставлял мыть полы, передвигая перед этим каждую парту. Она хотела передвинуть парту, но тот сразу же спросил:
  ― Что ты делаешь?
  ― Двигаю парту, чтобы помыть под ней, ― ответила Марина.
  ― Не валяй дурака. Мой, сколько моется, и уходи, ― сказал учитель. Звучало, как проваливай скорее, но Марине понравилось. Она улыбнулась и сказала:
  ― Спасибо, а то Роман Петрович заставлял мыть под партами.
  ― Я не Роман Петрович, ― послышался высокомерный ответ. Но Марина поняла, что этот Роман Петрович сам придумал заставлять уборщиц передвигать парты и стулья перед тем, как мыть полы. Как она и подозревала, он просто хотел её задержать.
   Марина быстро помыла полы у этого учителя и вышла в коридор. Посмотрела на следующую дверь и взгрустнула. Она осознала, что её работа заключается в том, чтобы за утро навестить всех учителей. И каждый из них может придраться к ней и отколотить, если в голову взбредёт. Это точно не предвещает никакого светлого будущего.
   В следующем кабинете никто не отзывался, и Марина не знала, можно ли ей войти и помыть там. Она решила не рисковать. Направилась к Валере в 10 кабинет, чтобы спросить, что делать в таких ситуациях. Она бы с радостью пропустила и не помыла класс, но боялась, что потом ей это аукнется. Она также боялась, что ей достанется от Валеры за визит с глупым вопросом, но решила рискнуть. Лучше её немного отругают за не проницательность, чем потом посадят в темницу за жульничество в работе.
   Марина подошла к 10 кабинету, затаила дыхание и постучалась.
  ― Войдите, ― послышался ответ. Марина отварила дверь и просунула голову в проём.
  ― Я хотела спросить, ― нерешительно сказала Марина, глядя Валере в глаза. Он сидел за столом и что-то делал, но когда она вошла, отвлёкся и повернулся в её сторону, тоже посмотрел на неё.
  ― Ты уже везде помыла, так быстро? ― спросил Валера немного язвительным голосом.
  ― В седьмом кабинете никто не отзывается. Я хотела спросить, что делают в такой ситуации? ― объяснила Марина.
  ― Если кабинет открыт, заходишь и моешь, если заперт, проходишь мимо.
  ― Хорошо, спасибо. А-то я боялась входить без разрешения.
   Марина ушла, но ответ Валеры не слишком её удовлетворил. Она всё равно боялась заходить без разрешения. Марина вернулась к 7-му кабинету и снова постучалась, никто не ответил. Она прочитала имя преподавателя, который там сидит, и немного успокоилась. Это был кабинет Альберта Макаровича. Она уже побывала на двух его уроках, "подразделения" и "право". И этот учитель показался ей добрым.
   Марина вздохнула, собиралась войти, но её сердце взволнованно заколотилось. Боялась она входить без разрешения. Вспоминала слова Насти о том, что этот Альберт Макарович только кажется добрым, а на самом деле такой же, как и все. То есть, будет её пытать, если найдёт повод.
   Марина посмотрела вниз, на своё ведро и решила сменить воду. На всякий случай, чтобы было минимум причин отругать её. Конечно же, это заняло мало времени. Марина вскоре вернулась с чистой водой и чувствовала себя ещё сильнее запотевшей. Теперь ей было жарко не только из-за лишней одежды на ней, но из-за волнения тоже.
   Марина встала у 7-ого кабинета и снова постучалась, и на её удивление, на этот раз ей отозвались.
  ― Проходите, ― сказал учитель и это точно был Альберт Макарович, она узнала его по голосу. Марина отворила дверь и вошла внутрь, держа в руке ведро с водой.
  ― Доброе утро, я должна помыть у Вас полы. Могу ли я это сделать? ― спросила Марина.
  ― Можно и впредь не нужно долго стучать и ждать, пока я приглашу тебя, ― сказал Альбер. Марину сразу же бросило в жар от стыда.
  ― Ой, а Вы всё это время были здесь? ― спросила Марина.
  ― Был в соседнем кабинете, там тоже приберись, ― сказал Альберт и открыл дверь того самого соседнего кабинета.
  ― Хорошо, я с радостью, ― ответила Марина, довольная тем, что её не ругают. Она подошла ближе к нему, чтобы пройти в другой кабинет. Чувствовала его пристальный взгляд, и от этого ей было неловко.
  ― Я слышал, как ты стучишь, ― неожиданно признался Альберт, ― но был немного занят.
  ― Понимаю, ничего страшного, ― с улыбкой сказала Марина и прошла мимо него.
  ― Двигать мебель не обязательно. Просто помой там, куда дотягивается тряпка, ― заранее объяснил Альбер. И это Марину ещё больше обрадовало.
  ― Спасибо, ― сказала Марина и приступила к делу.
   У Альберта Марина задержалась тоже достаточно долго, потому что у него пришлось мыть в двух кабинетах сразу. У него за классом была такая же пыточная, какая была у Остапа. И это говорило о том, что Альберт тоже пытает по серьёзному, имеет целый класс подопечных. Это заставило её сердце сжаться от волнения. Можно сказать, Марина убедилась в том, что он не добрый и не может быть таким хотя бы потому, что его обязанность пытать. Но с ней он был достаточно милым.
   Марина закончила с уборкой у Альберта, а потом принялась мыть коридор. В следующем кабинете тоже никто не отозвался, и Марина поняла, почему. Ведь ещё рано. Либо учителя спят, либо заняты своими делами.
   Марина вздохнула, постояла несколько минут и прошла в кабинет без позволения. Внутри никого не оказалось, во всяком случае, Марине так показалось. Но когда она прошла внутрь, заметила, что в этом классе тоже есть дополнительная дверь. Марина подумала, что учитель наверняка внутри. Ведь Альберт тоже был в пыточной, когда она стучалась. Значит, сутра учителя там что-то делают...
   Марина затаила дыхание, а потом, оставив ведро на полу в середине класса, вышла за дверь. Она хотела узнать, как зовут этого учителя.
  ― Артур Олегович, информатика и математика, ― прочитала Марина про себя. Потом она вернулась в класс и приступила к делу. Она почти уже домыла полы и ушла, как вдруг из пыточной вышел мужчина. Марина сразу же обернулась в его сторону и сказала:
  ― Доброе утро.
   Мужчина зевнул, протёр глаза и спросил:
  ― Почему полы мокрые.
  ― Я новая уборщица, мне сказали помыть классы.
  ― Это я уже понял, ― сказал Артур, ― почему не сушишь?
  ― А как сушить? ― спросила Марина и посмотрела ему в глаза.
  ― Второй тряпкой. Где твоя вторая тряпка? ― спросил Артур. Он лениво поводил взглядом в разные стороны, делая вид, что выискивает её тряпку.
  ― Мне не давали вторую тряпку, ― сказала Марина и виновато опустила голову.
  ― Хочешь, чтобы я упал?
   В этот момент Артур прошёл мимо неё и направился к своему столу.
  ― Простите, но я не знала, что делаю что-то неправильно, ― взволнованно оправдалась Марина, ― никто не говорил, что нужно высушивать пол другой тряпкой.
  ― Не умеешь мыть полы? ― спросил Артур.
  ― Простите, впредь я буду делать это правильно, ― обещала Марина. Артур говорил суровым рассерженным голосом и это её пугало.
  ― Иди сюда, ― сказал Артур, когда уже подошёл к своему столу. У Марины замерло сердце от волнения. Она боялась, что сейчас он начнёт её наказывать. А ведь ей придётся терпеть... если она начнёт сопротивляться, ей потом будет ещё хуже.
  
   Глава 28. За завтраком
  
   Марина встала с пола и сразу же увидела указку на правой руке Артура. Она затаила дыхание и направилась к нему. Марина встала на расстоянии примерно 1 м от учителя и посмотрела ему в глаза.
  ― Руки, ― сразу же сказал Артур строгим голосом. Марина поняла, что он собирается бить её по рукам.
  ― Но почему? ― жалобно спросила Марина.
  ― Клади ведро на пол и вытягивай руки, ― потребовал Артур. И Марина поняла, что лучше ему не перечить, иначе точно будет хуже. Она склонилась и тихо поставила ведро на пол, потом нерешительно протянула руки вперёд и выпрямила ладони. Ещё мгновение и она ощутила режущий удар по тыльной стороне своей ладони.
  ― А...а... ― тихо вскрикнула Марина, зажмурив глаза.
  ― Смотри на меня, ― потребовал Артур. И Марина заставила себя открыть глаза и посмотрела на него, а следующий удар не заставил долго ждать.
  ― А... ― снова вскрикнула Марина вполголоса и уже не спрашивала за что. Она поняла, что он просто хочет её побить. Возможно, для них это обычная разминка, а она лишь случайная мученица, которая попалась под руку. Осознавать это было особенно неприятно.
   Артур ещё несколько раз её ударил, а потом сказал:
  ― А теперь иди и принеси сухую тряпку.
  ― Но откуда я её возьму? ― спросила Марина.
  ― Это ты у меня спрашиваешь? ― возмутился Артур.
  ― Простите, я поняла. Я спрошу у начальника, ― взволнованно ответила Марина. Она боялась разговаривать с ним дальше, уже хотела замолчать и уйти. По выражению лица Артура было видно, что он хочет наказывать её и дальше.
  ― Иди и не задерживайся, ― сказал Артур.
  ― Хорошо, ― ответила Марина и направилась к двери, но Артур не позволил уйти ей так быстро.
  ― Ты ведро забыла, ― сказал Артур.
  ― Я думала оставить его здесь пока, ― заговорила Марина и тут же пожалела об этом, посмотрела на ведро и добавила: ― вы правы, я заберу его с собой.
  ― Воду поменяй, ― строго приказал Артур. Марина хотела сказать, что делала это совсем недавно, но не стала.
  ― Хорошо, поменяю, ― ответила Марина. Она подошла и забрала ведро, а потом вышла за дверь. Быстрыми шагами она направилась в служебную комнату и там горько расплакалась. Её пальцы снова болели и были в ссадинах из-за ударов указкой. Артур бил её недолго, но сильно. И ей было обидно, что это наказание она получила ни за что... впрочем, как и все остальные.
   Минут пять Марина сидела на полу и хныкала. Её попа ощущала влагу и неприятную прохладу, из-за этого ей хотелось плакать ещё сильнее. Но она вспомнила требование Артура не задерживаться и заставила себя встать. Первым же делом Марина слила грязную воду из ведра. На автомате сполоснула ведро и поставила под раковину под струю текущей воды. Потом начала ходить по помещению в поиске дополнительной тряпки. Помимо шкафа со спец.одеждой там стояло несколько маленьких тумбочек рядом с раковиной, но Марина не знала, можно ли их открывать. Конечно, было бы правильно сходить к Валере и спросить у него вторую тряпку, но Марина не была уверена, что это хорошая идея. Ведь тогда она точно задержится и ещё больше получит от этого Артура.
   Марина всё же решила самовольничать. Она открыла тумбочку и увидела внутри вёдра. И в каждом ведре лежала половая тряпка.
  ― Думаю, отсюда точно можно взять, ― подумала Марина. Тряпки были неновые, но сухие. Она взяла одну, зажала в подмышках и подошла к раковине. Её ведро уже наполнилось до краёв. Как учил её Валера, половину воды она слила, а потом последовала в кабинет Артура. Прежде чем войти, она постучалась.
  ― Проходи, ― послышался грубоватый голос. Марина задержалась и понимала, что за это ей может достаться. Поэтому, как только она вошла, сразу же сказала:
  ― Извините, я немного задержалась.
  ― Почему задержалась? ― спросил Артур.
  ― Не могла сухую тряпку найти, ― ответила Марина и показала ему тряпку, ― но потом нашла.
   Артур нахмурил брови, внимательно на неё посмотрел, а потом сказал:
  ― Иди, помой в моей комнате. И просушить не забудь.
   Марина сразу же посмотрела на дополнительную дверь в этом классе и спросила:
  ― Вы имеете в виду там помыть?
  ― Да, за этой дверью моя комната и смотри не поломай ничего, ― ответил Артур. Он сидел за своим учительским столом, скрестив руки, и смотрел на неё.
  ― Я буду очень осторожна,― обещала Марина.
   Вскоре она последовала в его комнату и скрылась за дверью. Артур остался в классе и не последовал за ней. Этому Марина очень удивилась. Она была уверена, что он будет внимательно следить за каждым её движением, начнёт ругать и поучать, как делал Рома. Но Артур в этом не был заинтересован.
   Пыточная Артура, действительно, была комнатой. Она даже засомневалась в том, что здесь он пытает. Стены у него были чёрные с золотистыми и серебряными узорами. В углу комнаты стояла огромная двуспальная кровать, застеленная жгуче красным шёлковым покрывалом. Напротив кровати висел огромный телевизор, а под ним располагался компьютер.
  ― Ничего себе, ― подумала Марина, когда увидела эту атмосферу. Его комната показалась ей невероятно роскошной. Даже круче, чем у Толика. Да и полы у него были необычные, будто резиновые и отливали серебром.
   Марина несколько минут любовалась всей этой роскошью и только потом принялась за уборку.
  В комнате Артура Марина пробыла минут 15 и старалась мыть тщательно, нигде не пропуская. А когда она вышла, Артур посмотрел на неё с ехидной улыбкой и спросил:
  ― Понравилось у меня?
  ― Да, у Вас очень красиво, ― ответила Марина и тоже ему улыбнулась.
   В последующем он уже стал добрее и не придирался к ней. Как и Альберт Макарович он не заставлял её передвигать парты во время уборки класса. Это тоже Марину удивило. Для него оказалось самым важным, чтобы после себя она оставляла пол сухим.
   Марина убиралась в классе ещё 15 минут, а потом сказала ему "до свидания" и ушла. Перевела дыхание и продолжила мыть полы в коридоре. Следующим на очереди был 3-ий кабинет, где они спят. Туда заходить Марина боялась особенно сильно. И не знала, стоит ли стучать, прежде чем войти? Марина думала, что встретит там девочек, которые ещё спят или только просыпаются. Из-за стресса и всего произошедшего она забыла о том, что работать по утрам на только её обязанность. Они же все работают по утрам...
   Марина по привычке постучалась и даже подождала, когда ей ответят. И только потом прошла внутрь. Естественно, внутри никого не оказалось.
  ― Ну, хоть здесь пусто, ― подумала Марина с облегчением. ― Надо поскорее помыть и уйти.
   Марина только начала торопливо потирать полы, как вдруг в комнату вошли.
  ― Ну, здорово, ты здесь, ― послышался голос Насти позади неё. Марина обернулась и посмотрела на свою "сомнительную" подругу.
  ― Да, здесь, еле живая, ― пожаловалась Марина и опустила голову. Она, как обычно, мыла полы, стоя на четвереньках. В этой же позе встретила подругу.
  ― Пошли завтракать. Так и думала, что не появишься в столовой, если я тебя не выдерну.
  ― Да я же не знаю, когда завтрак, ― пожаловалась Марина. Она бросила тряпку в ведро и начала вставать. А Настя тем временем шагала в её сторону, разглядела подругу вблизи.
  ― Вот чёрт, тебя в карцер засунули? ― спросила Настя, нахмурив брови
  ― Почему ты не сказала, что нельзя выходить в коридор в футболке? ― пожаловалась Марина. ― Ты же была там.
  ― Чтобы потом на меня ополчились? ― возмутилась Настя за упрёк. ― Тебе же сказали, что пожалеешь, если пожалуешься.
  ― Это тебя не оправдывает, ― с недовольством сказала Марина.
  ― Хочешь поссориться? Лучше скажи спасибо, что пришла за тобой. Осталась бы без завтрака.
   Марина натянула губы в неестественную улыбку и помотала головой.
  ― Ладно, спасибо, что пришла.
  ― То-то! ― довольным голосом сказала Настя и протянула ей руку. ― Боже, какие у тебя съежившиеся руки, да ещё и холодные.
  ― Я с ума сойду от такой жизни, ― пожаловалась Марина.
  ― Да, тут не сладко, ― согласилась Настя.
  ― Это правда, что всем резиновые штаны надевают, когда отправляют в карцер?
  ― Конечно, ― ответила Настя и потянула Марину за собой, ― только вот гуляют в них редко. Толик уже рассказал мне, какую ты истерику закатила из-за пальчиков.
  ― Они меня чуть пальцев не лишили, ― возмутилась Марина, ― ненормальные они все.
  ― Не переживай, тебе не позволят умереть.
  ― И это нормально, ходить и ссать под себя? Извращенцы, ненавижу, ― нервно сказала Марина. Они как раз вышли из класса и последовали в сторону лестничной площадки.
  ― Ты же понимаешь, что это не Толик всё придумал? ― спросила Настя.
  ― Да, наверное.
  ― Это не он придумал. Не, наверное, а точно.
  ― Кажется, ты его защищаешь, а говорила, что достал он тебя, ― напомнила Марина.
  ― Да, но то, что на тебя резиновые штаны надели, это всё веяние приличной школы. В этом плане Толик нормальный мужик, специально не заставит ходить в дерьме, ― объяснила Настя.
  ― Да не обосралась я! ― с возмущением вскрикнула Марина и тут же забрала у Насти свою руку. ― Что, я так сильно воняю?
  ― Да я не к тому это говорю... ― виновато пробормотала Настя. ― И вообще, что ты вспыхиваешь по каждой мелочи?
  ― Потому что достало это всё меня, я хочу выбраться.
  ― Через 7 дней пойдёшь на распределение, потерпи, ― сказала Настя.
  ― А если не пойду? А если я не умерла, а в коме лежу? ― эмоционально вскрикнула Марина.
  ― Ну, тогда тебе не повезло, подруга.
  ― Мыть полы ужасно. Приходится постоянно заходить в разные классы, а в них эти сидят... один мерзавец избил меня указкой, ― пожаловалась Марина. Настя сразу же встала на месте и сделала жалостливое выражение лица.
  ― Сильно побил? Я тебе сочувствую, ― протянула Настя и снова взяла её за руку, начала разглядывать её пальчики.
  ― Поцарапал немного, но было больно. И обидно, ни за что всё...
  ― Некоторые любят придираться, не обращай внимания, ― посоветовала Настя и зашагала вверх по лестнице, утягивая Марину за собой.
  ― Ага, ну ты и скажешь! Невозможно не заметить, когда тебя бьют.
  ― Я хотела сказать, не принимай близко к сердцу.
   Общаясь на эту тему, они добрались до столовой. Марина много жаловалась и грустила, иногда злилась, а Настя её утешала. Они взяли завтрак и уселись на один из крайних столиков, чтобы не привлекать к себе внимания. Но Аня и её подруги всё равно заметили их, будто выслеживали глазами. Аня подошла к ней в сопровождении Клары и начала язвить.
  ― Какие люди! А тебя разве не заперли в карцере?
   Настя посмотрела на них предосудительно, а потом попросила:
  ― Уйдите, пожалуйста.
  ― А ты мне не указ. Я лучше тебя знаю, когда мне следует уйти, ― сказала Аня и нахальным образом подсела к ним за столик. Настя и Марина сидели рядом, а Клара и Аня сели напротив.
  ― Наша страдалица совсем не против, что я посижу рядышком, ― язвительно заключила Аня, глядя на Марину, ― не так ли, милочка?
  ― Чего ты хочешь? ― спросила Марина. Она смотрела на Аню и почти не шевелилась, но нервно сжимала вилку правой рукой.
  ― Ты прекрасно знаешь, чего я хочу!
  ― Она не станет никому жаловаться, ― сказала Настя.
  ― А ты не отвечай за неё, ― потребовала Аня, глядя на Настю, ― это наши личные разборки с новенькой.
  ― Не будет никаких разборок. Хватит уже приставать к новеньким, делать больше нечего? ― пожаловалась Настя. Она никогда не одобряла поведение Ани. Считала, что новенькие наоборот заслуживают поддержки и помощи, потому что они напуганы и ничего не знают.
  ― Она покрывает преступника, а мы хотим его наказать, ― решительно сказала Настя. Клара сидела рядом и помалкивала.
  ― Остапу ничего не будет, хоть тысячу раз пожалуйся.
  ― Но зато директор пощекочет ему нервишки, ― уверенно сказала Аня, ― а я этого хочу.
  ― А ты подумала, что потом сделают с ней? ― нервно сказала Настя и посмотрела на Марину.
  ― Она всё равно скоро уходит, какая тебе разница? ― спросила Аня.
  ― Большая разница. Во-первых, она ещё не уходит, только второй день здесь, ― напомнила Настя, ― во-вторых, она не обязана огребать за вашу прихоть. Идите уже по своим делам, дайте поесть нормально.
   Настя махнула рукой, а Клара начала вставать.
  ― Эй, ты куда это? ― спросила Аня, поглядев на подругу. Клара указала рукой на Настю и сказала:
  ― Она права. Оставь её в покое.
   Настя улыбнулась краем губы и склонила голову на бок. Показывала свой восторг оттого, что Клара решила её поддержать.
  ― Я этого так не оставлю, ― решительно сказала Аня, глядя Марине в глаза, ― ты расскажешь обо всём директору, или я не Аня Шугина.
   После своего строгого предупреждения, Аня встала и направилась за Кларой.
  ― Не обращай на неё внимания, ― сказала Настя.
  ― А сама сказала дружить с ними, ― напомнила Марина и начала нервно помешивать кашу в своей тарелке. На Настю не смотрела.
  ― Надо дружить, но не всегда это возможно. В общем, советую я тебе работать у Толика.
  ― А это тут причём? ― возмутилась Марина.
  ― Он тебе даст жилье, ― ответила Настя, ― и тогда тебе не придётся с ними спать.
  ― Но придётся убирать туалеты, ― с недовольством добавила Марина.
  ― Да, и что с того? ― сказала Настя, ― не похоже, чтобы ты сейчас занималась чем-то чистым.
  ― Да, ползать на коленях и драить полы такое себе занятие, ― согласилась Марина.
  ― Толик любит заставлять делать гадости, ― неожиданно сказала Настя, ― и если вдруг согласишься пойти к нему, не дуйся потом на меня, что я его тебе посоветовала.
  ― Ты это о чём сейчас? ― спросила Марина и посмотрела на подругу. Её предупреждение показалось ей подозрительным.
  ― Ну, ты же в туалете будешь работать, придётся их убирать.
  ― И тоже без швабры? ― спросила Марина.
  ― Да, без швабры. И чистить ёршики придётся.
   Марина предосудительно помотала головой и решительно сказала:
  ― Нет, я не пойду к нему работать.
  ― Эта Аня со своей шайкой может ночью к тебе пристать, ― предупредила Настя, ― и я ничего не смогу сделать.
  ― В смысле может пристать? Побить, что ли могут? ― спросила Марина. Холодок сразу же пробежался по её телу, а сердце замерло от волнения.
  ― Ночью за нами надзиратели не следят, всякое случается, ― сказала Настя, ― поэтому я и говорила тебе, что с девочками лучше дружить.
  ― И как мне, по-твоему, дружить с ними? Пожаловаться на Остапа, чтобы он меня потом прикончил? ― эмоционально пожаловалась Марина и посмотрела Насте в глаза.
  ― Я же говорю, с ними не всегда удаётся подружиться. Иногда проще сбежать от них.
  ― Ага, туалеты мыть. Спасибо за предложение, ― с недовольством сказала Марина.
  ― Тебя задевает то, что у Толика придётся мыть туалеты? ― спросила Настя. ― Или ты его боишься?
  ― Я пока ещё не поняла, как отношусь к нему. Сначала он показался мне больным извращенцем, но утром, когда пораньше вызволил из темницы и дал эликсир...
  ― Он тебе понравился, ― весело протянула Настя, перебивая Марину.
  ― Хватит уже, я не думаю, что он мне понравился, ― возразила Марина, стеснительно улыбаясь. Её сразу же бросило в жар.
  ― Ты ему тоже понравилась.
  ― Это сильно сказано. Он меня полдня знает, ― сказала Марина.
  ― Да, но Толик с первого взгляда понимает, кто ему нравится, а кто нет.
  ― Это неважно. Он предлагает пойти с ним в другое подразделение.
  ― Не ходи, ― сразу же посоветовала Настя, едва ли дослушав слова Марины.
  ― Он говорит, что там больше прощения дают.
  ― Да он изнасилует тебя там и не только. Ещё много что с тобой сделает, ― сказала Настя, и неодобрительно посмотрела на Марину.
  ― А что ещё сделает? Тоже запрёт в темнице и будет дёргать за волосы?
  ― В таких циклах что угодно может произойти. А когда слушаешь истории об этом, кровь в жилах стынет.
  ― Полагаю, ты только и делала, что слушала истории, ― предположила Марина. Настя сразу же нахмурила брови и посмотрела вниз.
  ― Это неважно.
  ― Что произошло? ― спросила Марина.
  ― Я не хочу об этом разговаривать, ― сказала Настя и продолжила есть.
  ― Ну, расскажи, хотя бы немного, ― попросила Марина.
  ― Я выбирала мучителя сама... и долго выбирала среди анкет, и отзывы были неплохие...
  ― И что произошло? ― спросила Марина.
  ― Их было троя... это было ужасно... ― тихо сказала Настя и низко опустила голову, будто стыдилась того, что произошло.
  ― Ты выбрала сразу троих? ― удивилась Марина.
  ― Нет, нельзя выбрать троих. Всегда выбираешь одного, но они работают нечестно. Собираются с друзьями и... ну ты понимаешь, ― рассказала Настя и снова добавила: ― я бы не хотела об этом говорить.
  ― Ну, ладно, давай не будем говорить, ― неохотно согласилась Марина и тоже продолжила есть.
  
   Глава 29. Испуг
  
   После еды, Марина вернулась в третий класс, но девочек там не было. Конечно же, её это обрадовало. Первым же делом она пошла в тот угол, который определили её спальным местом. Перевернула и ощупала матрац. Он был вонючим и влажным.
  ― Вот мерзавки, ― подумала Марина, ― зачем ссать на матрац?
   Марина, действительно, этого не понимала. Неужели так сложно дойти до туалета? Да, далеко, и всё же... Марина хотела найти этому объяснение. Или же они её так ненавидят и решили дружно обмочиться на её постель? Ну и главный вопрос, почему проверяющие это допускают?
   Марина перевернула матрац, чтобы он просох с обратной стороны и больше ничего делать не стала. Также поступила и с подушкой, хотя та и не казалась влажной. Мыть под матрасом было бы бессмысленно. Там как было влажно, так и осталось и воняло до жути.
  ― Я точно попала в Ад, ― подумала Марина. Пока она мыла полы, обнаружила ещё один обоссанный матрац. Но он был менее влажный, чем её.
  ― Ещё одна страдалица, которая всем не понравилась, ― подумала Марина. Впечатления об этом месте у неё сложились самые негативные.
   Закончив в 3-ей комнате, Марина вышла в коридор и некоторое время мыла полы там. Следующий по очереди кабинет был 12-ый ― там, где сидит Остап. Марина посмотрела на циферку и сразу же нахмурила брови. Она не понимала, почему кабинеты расположены рандомно, это было очень странно. Она бы не удивилась, если бы после 4-ого кабинета следовал третий и так далее по возрастанию. Но нет же, здесь всё не так.
   Марина сменила воду в ведре, а потом постучалась в 12-ый кабинет. Мысленно молилась за то, чтобы Остапа там не оказалось, но, увы, ей не повезло.
  ― Проходи, ― послышался голос Остапа. Он уже будто заранее знал, что стучится она и обратился к ней на "ты". Марине стало не по себе. Она вздохнула и медленно отворила дверь, а потом неохотно вошла. Если бы ей разрешали пропустить какой-либо кабинет, она бы пропустила этот. Марина боялась, что сегодня Остап снова захочет её наказывать. А ведь девочки предупредили её, дружно сказали, что Остап любит шить новеньких. И раз уже начал это делать, обязательно продолжит. По её телу пробежался холодок.
  ― Доброе утро, ― сказала Марина, затаив дыхание. Когда она вошла, Остап сидел за своим учительским столом и смотрел в её сторону.
  ― О, как тебя нарядили, ― весело сказал Остап. Марина нахмурила брови и очень захотела нагрубить, разозлиться на него. Но, естественно, сдержала в себе этот пыл. Его слова казались такими же язвительными, какие она всё время слышит от Ани.
  ― Можно я помою у Вас полы? ― спросила Марина. Остап собрал губы в ехидную ухмылку, но колкие замечания не прекратил.
  ― Уже учишься быть послушной? ― спросил Остап.
  ― Да, учусь, ― неохотно ответила Марина и низко опустила голову, не хотела на него смотреть.
  ― Уже побывала в нашей темнице? ― спросил Остап. В этот момент он прищурил глаза и посмотрел на её ножки. Конечно же, Марина до сих пор была в резиновых сапожках, а её ноги были влажные и чесались. На последнее она старалась не обращать внимания.
  ― Побывала, ― ответила Марина.
  ― Иди сюда поближе, ― приказал Остап и пошевелил пальчиками, подзывающим жестом.
  ― Я должна помыть полы, ― ворчливо сказала Марина, но сама подчинилась и зашагала в его сторону. Она понимала, что сейчас он зовёт её поближе не полы мыть. Скорее всего, хочет разглядеть вблизи. Но ведро из рук она не отпускала, во второй руке несла сухую половую тряпку, с помощью которой вытирают лишнюю влагу с пола. В 3-ем классе, естественно, она просто помыла полы и не сушила их. Но не знала, заставит ли Остап просушивать пол...
  ― Ты должна делать то, что я тебе велю. Вот твоя главная обязанность, ― горделиво сообщил Остап.
  ― Ладно, я сделаю, ― ответила Марина.
  ― Сегодня твой пятый урок "послушание" будет у меня. Я отпущу тебя пораньше, чтобы ты сняла всё это, ― неожиданно сказал Остап и указательным пальцем тыкнул на её сапожки.
  ― Ладно, спасибо, ― с улыбкой сказала Марина. В этот момент Остап встал и зашагал в сторону пыточной.
  ― Пошли за мной, ― приказал Остап, и Марина сразу же заволновалась.
  ― Но почему? ― жалобным голосом спросила Марина. Она шла за ним и несла с собой ведро и сухую половую тряпку.
  ― Дам тебе ключи от твоих браслетов на ногах, ― объяснил Остап.
  ― Правда? Вы разрешаете снять мне резиновые носочки? ― радостно спросила Марина.
  ― Они уже все провоняли, небось, ― пожаловался Остап, уже открывая дверь в пыточную комнату, ― угораздило же тебя в первый же день в карцер угодить.
  ― Девочки подставили, ― сказала Марина.
  ― Кто именно? ― спросил Остап.
  ― Не скажу, ― ответила Марина.
   Остап сразу же повернулся в её сторону и посмотрел ей в глаза.
  ― Не скажешь, я не ослышался?
  ― Все подставили. Вас устроит такой ответ? ― спросила Марина.
  ― Если мне надо, я это итак могу узнать. Все комнаты прослушиваются и просматриваются.
  ― Тогда узнайте сами, ― сказала Марина, ― и я буду рада, если их накажут.
   В этот момент она поставила ведро с водой на пол, а сама посмотрела на него.
  ― Но стукачкой всё равно тебя назовут, ― с ухмылкой сказал Остап. Он подошёл к выдвижным ящикам и достал оттуда маленький магнитный ключик.
  ― Нет, я этого не хочу. Не, наказывайте её, пожалуйста, ― сразу же попросила Марина и посмотрела Остапу в глаза. Он усмехнулся.
   ― Сразу по-другому заговорила, ― игриво подметил Остап.
  ― Меня итак недолюбливают из-за Вас, ― сказала Марина.
  ― Из-за меня?
   В этот момент Остап подошёл к ней почти вплотную и перед лицом протянул ключик.
  ― Да, из-за Вас. Они говорят, что Вы не должны были меня шить. Заставляют сказать об этом директору.
   Остап сразу же изменился в лице и схватил её за комбинезон в области груди и крепко сжал, притянул к себе.
  ― Ты рассказала им? ― спросил Остап и кинул на неё суровый рассерженный взгляд.
  ― Я не рассказывала, клянусь, ― запищала Марина, ― они сами догадались, как только увидели резиновые носки на моих ногах.
  ― Ты хотя бы отрицала? ― спросил Остап.
  ― Да, конечно!
   И когда она сказала последнее, Остап всё же отпустил её.
  ― Если расскажешь директору, смотри у меня.
  ― Я знаю, что нельзя рассказывать, но они требую... и я не знаю, что делать, ― пискляво сказала Марина. Увидев его реакцию, она очень испугалась. Поняла, что Остап тоже боится, что она пожалуется директору.
  ― Пускай требуют, ― вскрикнул Остап.
  ― Ладно, ладно, я обещаю не рассказывать, ― сказала Марина.
  ― Держи ключи, ― сказал Остап. Он схватил её за руки и вложил ключи прямо на её ладонь.
  ― Ладно, спасибо, ― взволнованно проговорила Марина. Потом Остап чуток отстранился от неё, и она начала оглядывать свой комбинезон на наличие карманов.
  ― Положи ключик сюда, ― сказал Остап. Он указал на её кармашек в области талии и даже чуток приоткрыл его пальчиком.
  ― Спасибо, ― снова сказала Марина и положила ключик в этот кармашек. Делала она это с низко опущенной головой и ощущала на себе его пристальный взгляд. И даже когда она спрятала ключик в карман, не решалась поднять голову и посмотреть на него. Марина боялась, что он снова начнёт её ругать.
   В следующее мгновение Остап потянулся одной рукой к её подбородку и заставил её поднять голову, посмотрел в её глаза.
  ― Я ещё буду это делать, ― сказал Остап.
  ― Что будете делать? ― взволнованно спросила Марина. Она тоже смотрела ему в глаза и от страха затаила дыхание.
  ― Шить тебя, ― ответил Остап.
  ― Нет, не надо, ― тихо попросила Марина. Остап продолжал держать её за подбородок, а лицом приблизился к ней ещё. Их лица почти соприкасались. Марина ощутила, как его нос трётся о край её щеки в области лица. Она замерла и закрыла глаза, а он прошептал в её ухо:
  ― Надо.
   Сказав это, он не спешил отстраниться от неё, будто ожидал возражений. Марина тяжело выдохнула, но ничего не сказала.
  ― И ты будешь терпеть всё, что я с тобой делаю, ― так же тихо и зловеще прошептал Остап. Марина нахмурила брови и запищала:
  ― Но за что?
   Остап проскользнул рукой от её подбородка к щеке, начал нежно её поглаживать.
  ― Потому что я так хочу, ― ответил Остап.
  ― Нет, не надо... эхе... эхе... ― захныкала Марина. Она закрыла глаза и повернула голову на бок, не хотела, чтобы он её трогал. Уже по тому, как он это говорил, Марина могла сделать вывод, что ему нравится пугать её. В этот момент Остап показался ей невероятно отвратительным, ведь он дал понять, что его возбуждают её страдания, боль и страх. И даже сейчас он наслаждал её страхом и безвольным положением.
   Марина зажмурилась и замерла на месте, а потом вдруг неожиданно услышала:
  ― Иди мой полы, иначе не успеешь к окончанию смены. Помимо моего, у тебя ещё два кабинета, ― сказал Остап.
  ― Хорошо, ― ответила Марина, не поднимая головы. Остап отошёл в сторонку, а потом и вовсе вышел из пыточной, но дверь за собой закрывать не стал. И только когда его шаги были слышны совсем далеко, Марина открыла глаза и посмотрела в его сторону.
  ― Мне вымыть полы здесь тоже? ― спросила Марина.
  ― Мой-мой, ― закричал Остап из другой комнаты.
   Марина осталась одна, и Остап её больше не тревожил. Потихоньку она отошла от перенесённого стресса, но не могла забыть его жуткие обещания. Всё время вспоминала его жестокий и наглый взгляд.
   Марина тянула время, чтобы не выходить из пыточной. Всё это время Остап сидел в классе за своим учительским столом и её не торопил. Но она понимала, что рано или поздно ей придётся выйти и помыть полы в классе. Там, где сидит он...
   Марина приложила ладонь к груди, тяжело вздохнула и вышла из пыточной. Остап, конечно же, был там и сидел за своим столом.
  ― Решила не ночевать там? ― с ухмылкой спросил Остап.
  ― Я старалась помыть полы лучше, ― соврала Марина.
  ― Знаю я, как ты старалась, я видел.
  ― В смысле видели? Через камеры? ― спросила Марина. Она хотела это знать на будущее.
  ― Конечно. 20 минут плакала и 5 минут мыла полы, ― насмешливо сказал Остап. Марина зажала губы и предосудительно помотала головой.
  ― Надеюсь, вам понравилось, ― ворчливо сказала Марина. Она подняла с пола ведро с водой и понесла в сторону окна, ведь именно оттуда она должна начинать мыть полы.
  ― Конечно, понравилось. Мне нравятся плачущие девочки, ― игриво сказал Остап.
   Он язвил почти всё время, пока она мыла полы. Марина пришла к выводу, что он даже больший извращенец, чем Толик. И в первый день он пытал её не только потому, что это его обязанность, ― это ему нравится. Остап до жути её пугал...
   Марина мыла полы, а потом просушивала их с помощью запасной сухой тряпки. Так она делала только при нём, а в пыточной комнате оставляла полы влажными.
  ― Не нужно лишний раз тереть, ― неожиданно сказал Остап, ― пройдись разок влажной тряпкой и хорош.
   Его словам Марина очень удивились. Она сразу же приподняла голову и посмотрела ему в глаза.
  ― Ладно. Если можно не сушить, я не буду сушить, ― ответила Марина.
  ― Мне надо, чтобы ты быстро закончила дела. А главное, ― чтобы успела их закончить.
   Марина поняла, что он её торопит. И поэтому сделала вид, что их разговоры её не отвлекают. Она окунула тряпку в воду и начала её споласкивать, а ему ответила:
  ― Вряд ли я успею помыть все кабинеты до конца рабочей смены.
  ― Должна успеть, иначе тебя снова накажут.
  ― Снова в карцер отправят? ― с ироничной ухмылкой спросила Марина. ― Ничего, значит, поселюсь жить там, не увижу вредных девочек.
  ― Тебя задержат после занятий, ― объяснил Остап, ― у меня планы на тебя в этот вечер.
  ― Нет, ― вскрикнула Марина, а потом поникла головой. Она обеими руками сжала половую тряпку и в его сторону не смотрела.
  ― Да, ― игриво возразил Остап.
  ― Тогда лучше, если меня задержат. Я даже постараюсь, чтобы меня задержали, ― сказала Марина.
  ― Не советую со мной ссориться, ― предупредил Остап, ― я всё равно сделаю с тобой всё, что пожелаю.
  ― Хватит угрожать мне, ― с недовольством сказала Марина. Он пугал её до безумия, но она хотела думать, что есть выход из этой ситуации. Неужели теперь над ней так и будут издеваться все, кому не лень? И ради удовлетворения своих больных желаний.
  ― Это не угроза, а констатация факта, ― нагло ответил Остап, ― скоро ты сама в этом убедишься.
   Марина зажала губы и предосудительно помотала головой. На этот раз она решила промолчать и просто продолжила мыть полы. И раз он разрешил оставлять полы немного влажными, дополнительно вытирать их сухой тряпкой уже не стала. Было у неё желание упорствовать и делать по-своему, но дразнить и злить его лишний раз точно была бы плохой идеей. И Марина просто проглотила обиду и гордость. Она помыла полы так, как велел Остап и в скором времени ушла.
   Когда Марина покинула кабинет Остапа, у неё снова стоял ком в горле. Но она уже так много раз плакала сегодня. Делать это ещё даже ей казалось странным. Марина тяжело вздохнула, и вроде как её отпустило. Она пошла в служебное помещение и заменила воду. Также она заменила сухую тряпку, которая уже казалась совсем мокрой и плохо просушивала полы. Марина поняла, что ей проще пользоваться дополнительной тряпкой. Тогда не приходится слишком сильно выжимать тряпку, чтобы не оставлять много влаги. Ну и у неё меньше болят руки.
   В следующем кабинете никого не было, что казалось Марине странным. Время было уже первый час, но спешить она принципиально не хотела. Особенно после того, как узнала, что её ждёт... ведь Остап признался, что и сегодня собирается её шить. Это не давало ей покоя. И всякий раз, когда она представляла этот момент, по её жилам пробегался холодок.
   Марина помыла пустой класс быстро, потому что в пыточную не заходила. Раз Остап однажды пытал её в дополнительной комнате внутри класса, теперь все подобные комнаты Марина называла пыточными.
   Марина даже сама удивилась тому, что так удачно получилось прибраться в этом классе. Она радовалась и не очень. Марина всё думала, как убежать от пыток Остапа? Не выполнить рабочий план и получить за это наказание такая себе затея. Она ведь не знает, как её накажут? А вдруг тоже начнут шить или снова повесят в темнице и оставят без пальцев?
   Последний класс, который Марина должна была вымыть, оказался под 5-ым номером. Марина встала у двери и постучалась. Никто ей не ответил, но зато почти в ту же секунду дверь открылась, а из класса вышел Остап в сопровождении учителя из 5-ого класса. Марина посмотрела на Остапа и показательно выпучила глаза.
  ― Да, я увожу Марселя, чтобы ты спокойно помыла полы, ― сказал Остап и подмигнул ей. Марина предосудительно помотала головой, а учитель Марсель улыбнулся и сказал:
  ― Доброе утро.
  ― Доброе утро, ― повторила Марина, а потом подняла ведро и встала у двери с готовностью войти в класс. Остап и Марсель вышли чуть ли не в обнимку, что немного смутило Марину. Впрочем, в этот момент она могла только злиться на Остапа и не больше.
  ― В моей комнате не мой, ― сказал Марсель, игриво пошевелив пальцем и указывая в сторону пыточной. Он улыбался и хитро на неё смотрел. Марина поняла, что Остап поговорил с учителями, чтобы её не задерживали. Она бы поблагодарила Остапа, если бы он не делал это в личных и гнусных целях.
  ― Хорошо, я помою только в классе, ― ответила Марина и прошла внутрь.
   Конечно же, в одиночестве Марине было проще мыть полы. Она управилась буквально за десять минут, а потом вышла в коридор и домыла полы там. После этого вернулась в служебное помещение и убрала в тумбочку лишнюю тряпку, ведро опустошила от грязной воды и сполоснула. В общем, оставила всё так, как было, и направилась к Валере отчитаться. Она подошла к его кабинету и постучалась.
  ― Да-да, входите, ― послышался знакомый голос. Марина отворила дверь и прошла внутрь, посмотрела Валере в глаза.
  ― А я всё, помыла везде.
   Марина уже начала бояться, что ей за что-нибудь достанется. Это же Ад, а значит, здесь любят подвергать различным несправедливым пыткам. У Марины сложилось именно такое впечатление об этом месте.
  
   Глава 30. На уроке у Артура
  
   Валера посмотрел на часы, и Марина начала думать, что он не хочет её отпускать.
  ― Ты управилась как раз вовремя, но могла бы и быстрее, ― сказал Валера.
  ― Так я могу идти учиться? ― спросила Марина. Валера снова посмотрел на часы.
  ― Ещё только 12:40, ― сказал Валера, ― у нас положено в 12:45 уходить с работы.
  ― Ну ладно, я могу тут подождать, ― ответила Марина. Валера махнул рукой.
  ― Ладно, чёрт с тобой, сегодня можешь уйти пораньше. Но на будущее знай, работа длится до 12:45. И для того, чтобы уйти, не нужно выискивать меня и просить разрешение.
  ― Хорошо, спасибо, ― с улыбкой сказала Марина.
  ― Я слежу за тобой по камерам видеонаблюдения. Если обнаружу нарушение, смотри у меня, ― пригрозил Валера.
  ― Я не буду нарушать правила, ― обещала Марина и натянула губы в неестественную улыбку.
  ― Когда уйдёшь, запри своё рабочее место и ключик не теряй, ― настоятельно сказал Валера.
  ― Тот ключик, который Вы мне дали?
  ― А какой ещё? Конечно тот, ― ответил Валера и махнул рукой, ― иди уже, глаза мозолишь тут.
   Сказав это, Валера нажал кнопку на своём компьютере и продолжил смотреть фильм. В отличие от остальных мучителей, Валера не был учителем, и кабинет у него был совсем другой, отличался от остальных отсутствием парт для учащихся, да и размером тоже. Марина решила, что он работник, который следит здесь за порядком. Наблюдает за камерами слежения. На его столе было шесть мониторов и компьютер. А ещё Валера любил строить из себя особо делового человека.
   Марина вернулась в служебное помещение и сняла с себя комбинезон. Чуть не забыла в них ключи, которые дал ей Остап. Их она переложила в карман брюк и вздохнула с облегчением. Без комбинезона Марина чувствовала себя ужасно вспотевшей, и, конечно же, ей сразу же стало неприятно и прохладно. Она вздрогнула, нахмурила брови и несколько минут стояла, не зная, что делать с комбинезоном, который она поносила? Не засовывать же его обратно в шкаф к чистому белью? Возвращаться к Валере и задавать этот вопрос она очень не хотела.
   Марина уже думала сложить комбинезон и оставить на тумбочке, как вдруг увидела крючок в углу комнаты.
  ― Думаю, это для меня, ― подумала Марина. И что особенно ей понравилось, в самом комбинезоне была петля, за которую можно вешать.
   Марина подправила рукава и отыскала ключик, который дал ей Валера. Пару минут она не могла вспомнить, где его оставила, а потом увидела его на подоконнике. Марина закрыла на ключ служебное помещение и ушла оттуда более-менее со спокойной совестью. И всё же она не была уверена, что всё сделала правильно. Решила оставить разборки на потом. Ну, кто хочет получать наказание заранее? Если Валера заметит нарушения с её стороны, всё равно об этом скажет. И лучше, если это произойдёт не сегодня... возможно, к тому времени она даже исчезнуть успеет отсюда, кто знает? Нарушениями Марина считала то, что без разрешения брала половые тряпки с тумбочки, повесила комбинезон на крючок. Мелочи, но если мучители захотят, они же могут к этому придраться? Марина думала, что да.
   Марина вышла в коридор и поняла, что за рюкзаком ей нужно вернуться в третий класс. Она так и сделала, и на этот раз там уже были девочки. Их тоже всех отпустили с работы, и они тоже вернулись за рюкзаками. Когда Марина вошла, поняла, что все на неё пялятся. Ощущение у неё было самое омерзительное. Мало того, что она до чёртиков устала, так ещё и смотрят на неё так. Она чувствовала себя большой какашкой на праздничном столе с кучей гостей. Да ещё и воняла, хотя и не обосралась. Марина уже много раз испытывала позыв по большому, но всё терпела и терпела. Надеялась дотерпеть до того момента, когда ей будет позволено сходить в туалет.
   Когда Марина шла к своему матрасу, подошла Аня и встала прямо перед ней с намерением не пропускать её дальше.
  ― Отойди, ― потребовала Марина, не поднимая головы.
  ― А иначе что? ― спросила Аня. Она скрестила руки на талии и смотрела на неё нагло. Марина откинула голову назад и тоже посмотрела на Аню.
  ― Ты хочешь подраться? ― спросила Марина. Она уже была готова наброситься на неё, слишком устала от всего.
  ― А ты хочешь в карцер отправиться? А ну, давай, набрасывайся, ― ответила Аня, нахально выдвигая грудь вперёд.
  ― Я уже была там, ещё побуду, а вот тебя...
  ― Хватит уже! ― вскрикнула Клара и оттащила Аню в сторонку, схватив за плечо. ― Отойди, пусть пройдёт.
   Аня отшатнулась и неохотно отстранилась, а потом сразу же отшвырнула от себя руку Клары.
  ― И не трогай меня, ― горделиво потребовала Аня, ― пусть знает своё место.
  ― Она пожалуется директору сама, долго не выдержит, ― громко сказала Клара. Это, конечно же, успокоило сразу обеих девочек. Марину напугало, Ане же позволило в очередной раз злорадно высказаться:
  ― Да, пусть он тебя сошьёт хорошенько, потом будешь знать!
   Марина сжала кулачки, зажмурила глаза, но ничего не ответила. Она быстренько забрала свой рюкзак и направилась к выходу.
  ― Ты куда это? Ещё 10 минут до занятий, ― вскрикнула Аня.
  ― Вообще-то уже 5, ― подправила её Клара. Марина ничего им не ответила и всё равно вышла. За ней последовала Настя. Она догнала Марину и взяла её за руку.
  ― Ты? ― спросила Марина и мигом обернулась.
  ― Да, я, ― весело ответила Настя.
  ― Ты всё это время была там и не поддержала меня? ― пожаловалась Марина. ― Хороша подруга.
  ― Я не могу встревать в такие ссоры, потом они ополчатся против меня, ― объяснила Настя. Марина зажала губы и предосудительно помотала головой, потом прошла вперёд.
  ― Ты куда это? ― спросила Настя, пытаясь её догнать.
  ― Куда-нибудь, какая разница?
  ― Большая, скоро урок начнётся и нам нужно в 8-ой класс.
  ― О, нет, там Артур сидит? ― спросила Марина, нахмурив нос.
  ― Да, он прикольный, ― с улыбкой сказала Настя.
  ― Это он побил меня сегодня, ― пожаловалась Марина, а Настя отмахнулась рукой.
  ― Он милый, он не мог тебя сильно побить.
  ― Что? ― с возмущением спросила Марина, глядя на неё с широко открытыми глазами. ― Ты на его стороне?!
   Настя показала небольшое расстояние между указательным и большим пальцем, как бы говорила чуть-чуть.
  ― Он милый, ― игриво протянула Настя.
  ― Ты запала на него? ― с утверждающей интонацией спросила Марина. А Настя, улыбаясь, пожала плечами.
  ― Может быть, чуть-чуть.
   Марина предосудительно помотала головой.
  ― У него такая комната, просто волшебная, ― с восторгом сказала Настя.
  ― Видела, красивая, ― неохотно согласилась Марина. Но не признать этого она всё же не могла. Его комната в тёмно-золотом стиле понравилась и ей. Особенно впечатляла кроватка на этом фоне, которая была застелена красным покрывалом. Этот интерьер хорошо запечатался в её памяти.
  ― Он добрый, никогда не бьёт сильно, ― уверенно сказала Настя, явно восторгаясь этим Артуром.
  ― Но ты забыла добавить: бьёт часто и ни за что.
  ― Да ладно тебе, небось пару раз стукнул тебя указкой, а ты уже ноешь. Преждевременно строишь выводы о человеке, ― пожаловалась Настя. Марина возмутилась ещё сильнее.
  ― Так теперь ты меня не жалеешь уже? Может я ещё и заслужила это?
  ― Я не это хотела сказать, просто он... и правда милый, ― весело протянула Настя и улыбнулась. Марина снова предосудительно помотала головой.
  ― Ладно, пошли на урок. Вижу уже, что втюрилась в него, ― с некоторой досадой сказала Марина и зашагала в сторону 8-ого класса.
  ― Пошли.
   Настя шагала быстрее, явно торопилась войти в класс. Марина не отставала. Вскоре они вошли в класс и расселись по местам. Артур уже сидел за своим учительским столом и поглядывал на учениц. Настя почти постоянно смотрела на него, но при этом успела правильно разложить учебники за столом.
  Вскоре урок начался. Артур объяснял им, как пользоваться компьютером, который им предоставят на так называемой "точке выбора". Туда она должна попасть по прошествии семи дней со дня своей смерти. Естественно, Марине было интересно всё это узнать, и не терпелось оказаться на этой точке. Артур сказал, что оттуда она сможет вернуться в обычную жизнь.
  ― Я смогу попасть туда и предотвратить аварию? ― спросила Марина.
  ― И, да и нет, ― ответил Артур.
  ― Это как понять? ― спросила Марина. ― Если я могу вернуться, значит, и аварию смогу предотвратить.
  ― Возрождение в полном цикле полностью стирает вашу память. Даже если вы меняете прошлые события, делаете это интуитивно, ― объяснил Артур, ― и возрождаетесь детьми, в утробе матери.
  ― Вот отстой! Значит, всё бесполезно... ― с досадой сказала Марина, ― я никогда не смогу жить долго... нормально, как все.
  ― Судьба существует, но она основана на привычке людей наступать на одни и те же грабли, ― сказал Артур. Все в классе сразу же захихикали, и Марина этому очень удивилась. "Неужели он разрешает смеяться? ― удивилась Марина. ― Это что-то новенькое". Она запомнила, что на уроке Остапа все сидели, как марионетки. Без всяких эмоций и даже руки поднимали по приказу, но у Артура всё было не так. Марина начинала понимать, за что Артур понравился Насте. Он выглядит живым, умеет шутить и передаёт своё настроение другим.
   Они ещё долго обсуждали судьбу и всё, что с этим связано. Марина поняла, что она может переродиться практически любым человеком, но за каждую прожитую жизнь она получает разное прощение. И, конечно же, она может бесконечное количество раз проживать одну и ту же жизнь в теле Марины, которая в возрасте 18 лет покупает машину и разбивается на ней. Ей было даже страшно представлять, сколько раз она рождалась этой Мариной.
  ― Вы можете порвать этот замкнутый круг, родившись другим человеком, ― объяснил Артур, ― но многие почему-то тяготеют к своим прошлым жизням. Хотят снова стать маленькими, ощутить тепло маминых рук и так далее. Видимо, это наша природа, любить тех, кого мы любили, оставаться им верными.
   В этот момент одна из девочек подняла руку и, не дожидаясь разрешения на ответ, попросила:
  ― Расскажите, пожалуйста, нам про нас настоящих.
   Артур не отругал девочку за то, что она заговорила самовольно, и сразу же сказал:
  ― Живучие в той жизни и здесь ― это все мы, только с разной памятью и в разных обстоятельствах.
  ― А это правда, что мы настоящие помним всё? ― спросила девочка. ― Имеется в виду все жизни, которые мы проживали.
  ― Да, это так, ― согласился Артур, ― в каждом из нас живёт Бог, им являемся мы сами. Поэтому и говорят, что Бог видит всё.
  ― А какое отношение религия имеет к происходящему? Её придумали мы сами?
  ― Безусловно. Были времена, когда мы перерождались и вели себя, как дикари. Убивали друг друга, и убивали себя сами.
  ― Но ведь умереть это хорошо, мы за прожитую жизнь всё равно получим прощение, ― сказала одна из учениц.
  ― Как вам известно, всё вы, сидящие за партами, являетесь заключёнными. Государство дало вам возможность сократить свой срок путём искупления грехов в другой реальности. Убийство нарушает порядок получения прощения. Дарит его вам раньше положенного срока.
   Естественно, Артур имел в виду, что убитый получит прощение раньше положенного срока и все его поняли.
  ― А самоубийство? ― спросила Марина.
  ― За самоубийство именно вам грозит штраф 50 лет. Возможно больше, чем вы заработали за всю свою жизнь на Земле. И это не понравится вам настоящей, ― объяснил Артур. ― Религия призвана сократить число убийств, и это же относится к самоубийству.
  ― Многие из нас не хотят быть именно здесь, хотят возродиться. Почему мы настоящие ничего не предпринимают, чтобы помощь нам? ― спросила Марина. Артур усмехнулся.
  ― Это только Вы не хотите быть здесь, остальные хотят. Не правда ли, девочки?
  ― Хотим, ― ответили многие. Марина сразу же начала оглядываться по сторонам и сказала:
  ― Да это же бред, зачем вы поддерживаете его?
   Марина думала, что этот Артур заставляет их так отвечать, будто он заранее им внушил, что накажет, если они ответят по-другому.
  ― Они пришли сюда осознанно, потому что скучают по своей прошлой жизни, ― объяснил Артур, ― все эти дети когда-то учились в этой школе, как и ты.
  ― Но я не хочу быть здесь, ― возмутилась Марина, ― я всегда ненавидела школу.
  ― Значит, ты уйдёшь отсюда и больше не вернёшься.
  ― Когда я уйду? ― сразу же спросила Марина и посмотрела ему в глаза.
  ― Новенькие уходят через 7 дней после прибытия, ― сказал Артур, ― уверен, что тебе уже объясняли.
  ― Скорее бы уже прошли семь дней...
   Артур улыбнулся и продолжил вести урок. Она внимательно слушала и продолжала хотеть одного, ― исчезнуть из этого ужасного места.
  ― Ну и как, понравился тебе Артур? ― весело спросила Настя, когда они вышли из класса.
  ― Ну, он хотя бы не мерзкий тиран, объясняет что-то, ― ответила Марина.
  ― Конечно, он тебе понравился! ― заключила Настя. ― Артур всем нравится.
  ― Пусть будет так, ― неохотно согласилась Марина. Она не очень хотела обсуждать то, какой Артур классный учитель. Для неё он был и оставался одним из них, ― мучителем, который может побить её в любую минуту.
   Настя и Марина всё-таки болтали об этом учителе и довольно-таки долго. В один из моментов Марина спросила:
  ― А мы куда это?
  ― Как куда? В туалет, конечно же! ― весело ответила Настя.
  ― Мне не надо в туалет, теперь я сама туалет, ― нервно и шутя, сказала Марина. Настя захихикала.
  ― Это тебе Толик так сказал? ― спросила Настя. ― Он любит так говорит.
  ― Тебе и Толик этот нравится, ― подметила Марина, посмотрев на подругу предосудительно.
  ― Нет, я его терпеть не могу, ― возразила Настя. ― Достаёт он меня, я же уже рассказывала.
  ― Просто говоришь ты о нём с улыбкой, ― пожаловалась Марина.
  ― Это я под впечатлением. Мне очень понравился сегодняшний урок. И, ты, кстати, тоже выделилась, вопросы ему задавала.
  ― Я просто хотела знать, ― объяснила Марина.
  ― Ну, теперь ты уже многое знаешь. Главное, не помышляй самоубийством, это тебе избавления не даст, ― сказала Настя, ― хоть тысячу раз повесься, всё равно окажешься здесь и только штрафов наберёшь.
  ― Поняла уже, ― с недовольством сказала Марина, а Настя продолжала тянуть её за собой.
  ― Ну, хватит уже вредничать. Сходи со мной за компанию? ― попросила Настя. ― С Толиком пообщаешься.
  ― Да не хочу я ним общаться.
  ― Тебе же он понравился, ― напомнила Настя.
  ― Нет, не понравился, ты это выдумала, ― возразила Марина. Она всё же шагала за Настей, но делала это медленно и неохотно. Вскоре они вышли на лестничную площадку.
  ― А он просил привести тебя, ― призналась Настя и шагнула несколько ступенек вверх, руку Марины не отпускала.
  ― Вот ещё, предательница ты, оказывается! ― возмутилась Марина, но говорила это, шутя, и всё же поднималась за Настей.
  ― Да не бойся ты, он просто хочет поговорить, спросить, как дела у тебя.
  ― Хреновы дела, что тут спрашивать?
  ― Пальчики болят? ― спросила Настя и тут же добавила: ― но Артур же несильно тебя побил указкой?
  ― Твой Артур тут ни при чём, ты же видела в чём я хожу, ― напомнила Марина и дёрнула брюки.
  ― Да, понимаю,― жалобно протянула Настя.
   Марина всё-таки пошла с ней до туалета. Толик сразу же встал и улыбнулся.
  ― Девочки идут, ― игриво сказал Толик и начал дёргать бровями. Конечно же, Марина заметила, что он смотрит только на неё.
  ― Я пойду, не буду вам мешать, ― шутя, сказала Настя и направилась к кабинкам туалета.
  ― Я тоже пойду с тобой, ― быстро сказала Марина и зашагала за ней. Но Настя сразу же обернулась, схватила её за плечи и начала толкать к столу, в сторону Толика.
  ― Нет уж, ты здесь остаёшься, ― решительно заявила Настя. Марина вытянула указательный палец к её лицу и предупреждающе сказала:
  ― Я тебе это припомню.
  ― Припоминай, ― весело ответила Настя. Она оставила Марину рядом с Толиком и вскоре скрылась за дверью. Между Мариной и Толиком наступило неловкое молчание. Но Марина знала, что оно продлится недолго.
  
   Глава 31. В душе
  
   Как только Настя ушла, Марина уже не чувствовала себя такой смелой, как раньше. Ей стало неловко, стыдно и немного волнительно рядом с Толиком. Она чувствовала его пристальный взгляд, и стояла с низко опущенной головой.
  ― Только не надо заигрывать со мной, ― попросила Марина, кинув на него быстрый взгляд. Потом сразу же отвернулась и встала спиной к столу, слегка склонилась попой и скрестила руки перед собой. Толик сделал тоже самое и горделиво ответил:
  ― И не собирался заигрывать.
  ― Ты просил меня прийти, ― напомнила Марина, ― Настя проговорилась.
  ― Хотел спросить, как прошёл твой первый рабочий день?
  ― А сам как думаешь? ― с недовольством спросила Марина в ответ.
  ― Думаю, он прошёл достаточно тяжело, чтобы ты захотела уйти ко мне.
  ― А ведь Настя у тебя работает, но живёт всё равно с девочками в 3-ем классе, ― сказала Марина, ― или она всё-таки с тобой живёт?
   Марина давно хотела спросить об этом у самой Насти, но раз уж разговор зашёл на эту тему, решила уточнить у Толика.
  ― Где хочет, там и спит твоя Настя. Я её не контролирую.
  ― Странно звучит, ― сказала Марина. Толик повернул голову в её сторону и начал разглядывать её в профиль. Марина продолжала стоять с низко опущенной головой и упрямо на него не смотрела.
  ― Конечно, я могу контролировать её, ― протянул Тоник, ― но мне это неинтересно теперь.
  ― А что тебе интересно? Меня контролировать? ― спросила Марина, немного шутя и злясь одновременно. Толик усмехнулся и тыльной стороной указательного пальца погладил её плечо.
  ― Это мне понравится, верно подмечено.
   Марина предосудительно помотала головой. Они довольно-таки мило пообщались, а потом Настя вышла из туалета и повела её обратно.
  ― Ну, ты как, не обдумала его предложение? ― спросила Настя, когда они отошли и остались одни.
  ― Нет, не обдумала, ― с недовольством ответила Марина.
  ― Разве он не показался тебе милым сегодня?
  ― А ты откуда знаешь? ― спросила Марина. ― Подслушивала за дверью?
   Настя покивала головой из стороны в сторону, а потом призналась:
  ― Совсем чуть-чуть подслушала.
  ― Допустим, я согласна работать у него, а ты тогда где будешь работать? ― спросила Марина. ― Вместо меня?
  ― Нет, я уже выбрала себе работодателя. Он свободен и может меня принять, но Толик не отпускает.
  ― А почему не отпускает?
  ― Потому что меня некому заменить, ― ответила Настя.
  ― Ты же говорила, что он не может тебя отпустить, ― напомнила Марина, ― а я думала, что права такого не имеет.
  ― Право-то имеет, только вот кто потом туалеты будет убирать, если работница уйдёт? Он сам не хочет этим заниматься.
  ― Это уж точно, ― с ухмылкой сказала Марина.
   Они обсуждали это до тех пор, пока не добрались до класса. Марина не собиралась мыть туалеты, и все вопросы задавала просто так, чисто из любопытства.
   ***
   Учебный день прошёл без ярких событий. Марину никто не отсчитывал и не наказывал. Она проходила в класс и слушала уроки, стараясь никак не выделяться. Исключением был урок у Артура. Только у него она не боялась задавать вопросы.
   В начале пятого урока, когда все вошли в 12-ый класс и расселись по местам, Остап подозвал Марину:
  ― Иди ко мне поближе.
  Она сразу же вздрогнула и даже голову поднимать не хотела. На тот момент Марину стояла у своей парты и раскладывала учебники к уроку.
  ― Ты слышала меня? ― с недовольством повторил Остап. ― Подойди сюда.
  ― Чего Вы хотите? ― спросила Марина, не поднимая головы.
  ― Ты не потеряла тот ключик, который я тебе дал? ― спросил Остап. Марина всё же заставила себя поднять голову и взглянула на него.
  ― Нет, господин, он у меня в кармане.
   Остап медленно улыбнулся краем губы. Возможно, ему понравилось то, что она назвала его господином, либо он уже предвкушал, как издевается над ней. У Марины замерло сердце от волнения, а по отношению к нему она испытала отвращение. Впрочем, как и всегда.
  ― Я отпускаю тебя. Иди, прими душ, хорошо помой ноги и приходи, ― сказал Остап. Марина так и не подошла к нему, и Остап больше не настаивал на этом. Она ведь сидит на первой парте, итак около него. И он удовлетворился тем, что она просто на него посмотрела.
  ― А сколько по времени я могу принимать душ? ― спросила Марина. Она училась быть предусмотрительной и поэтому заранее задавала такие вопросы.
  ― До окончания урока, ― ответил Остап, ― к шести ты должна быть у меня.
  ― Хорошо, я постараюсь, ― ответила Марина и начала складывать в рюкзак учебники. Конечно же, она помнила о том, что Остап обещал её отпустить помыться на последнем уроке, но всё равно подготовилась к занятию и разложила принадлежности. Хотела показать, что не очень-то желает преждевременно принимать душ. Она сильно боялась того, что будет потом...
  ― Ты не постараешься, я придёшь пораньше, ― важно подправил её Остап.
  ― Да, хорошо.
  ― До шести. Максимум разрешаю задержаться до 17:55, ― важно пояснил Остап.
  ― Я поняла Вас, ― ответила Марина. В этот момент она уже не смотрела на него и нервно складывала учебники в рюкзак. Некоторые девочки поглядывали то на неё, то на Остапа и предосудительно мотали головой. И, конечно же, Остап это видел.
  ― Вас что-то не устраивает? ― неожиданно спросил Остап, обращаясь ко всем учащимся.
   Какая-то девочка сразу же подняла руку, хотя урок ещё не начался. Но Марина этому не удивлялась. Ведь Остап строгий учитель, давно уже всех выдрессировал своими жестокими порками и внедрением нитей под кожу. При нём все девочки всегда вели себя смирно как на уроке, так и на перемене.
  ― Да, Алиса, ― назвал Остап имя девочки, которая подняла руку. Та сразу же встала и ответила:
  ― Мы не возражаем, если Марина помоется.
  ― С этим все согласны? ― спросил Остап. На этот раз никто не поднял руку, но почти все кивнули.
  ― Замечательно. Я считаю, что её давно должны были отпустить помыться.
   Все девочки снова кивнули.
  ― Наша Марина вчера побывала в карцере, и сегодня весь день гуляет в резиновых штанах, всё это заметили? ― спросил Остап. В этот момент Марина испытала позор и унижение. Она замерла на месте и затаила дыхание, сразу же перестала убирать принадлежности в рюкзак. Она не понимала, почему Остап заговорил об этом?
  ― Алиса, ― обратился Остап к ученице, и как раз в этот момент зазвенел оглушающе громкий звонок. Алиса не спешила отвечать. Она заговорила только тогда, когда звонок прекратился.
  ― Я заметила, что на ней резиновые штаны, но за остальных сказать не могу, ― ответила Алиса. Марина поняла, что это один из заученных ответов в подобной ситуации. Наверняка её научили не отвечать за всех.
  ― Кто считает несправедливым то, что я позволяю ей пропустить сегодняшний урок? ― спросил Остап. Никто не поднял руку, но все смотрели на Остапа.
  ― Замечательно, ― довольным голосом сказал Остап, а потом направил взгляд в сторону Марины и обратился к ней, ― если ты собралась, Марина, я бы попросил тебя уйти скорее. Ты немного отвлекаешь класс от урока.
  ― Извините, я уже всё, ― пробормотала Марина и закинула в рюкзак последнюю вещицу из своей парты, какой-то ластик и быстро застегнула молнию своего рюкзака.
   Остап начал вести урок, не обращая внимания на Марину, и обратился к своему классу:
  ― Сейчас у нас урок учтивости. Мы ещё раз разберём её основы, приведём примеры и заучим некоторые главы из учебника. Назовите мне главную основу учтивости?
   Сразу же подняла руку одна из девочек.
  ― Катя, ― произнёс Остап её имя.
  ― Одна из основ учтивости предусмотрительность. Именно она позволяет нам заблаговременно понять, в каких ситуациях следует промолчать, а в каких нет.
   Они продолжили обсуждение этой темы, а Марина надела рюкзак на плечо и тихо зашагала к выходу. Остап посмотрел в её сторону, но ничего не сказал.
  ― Чёрт, ― пробормотала Марина, когда покинула класс. Она чуток отошла от 12-ого кабинета, а потом прислонилась к стене и медленно села на корточки. Из-за толщи одежды на её ногах ей было крайне удобно в таком положении, и она уселась на попу, тяжело вздохнула. Ей хотелось плакать и кричать одновременно, но она понимала, что шум создавать нельзя. Да и сидеть так тоже нельзя... ведь Валера следит за коридорами. Неожиданно Марина вспомнила об этом и задалась вопросом:
  ― Придёт Валера отругать её или же нет?
   Ей казалось, что покидать класс во время урока серьёзное преступление. Ей уже давали понять, что во время урока никого из класса не отпускают. И, следовательно, если кто-то свободно прогуливается в учебное время, значит, сбежала из класса. Но ведь Марина не сбегала. Если что, у неё есть оправдание, но чувствовала она себя неспокойно.
   Марина сидела на полу недолго, буквально пару минут. Боялась неприятностей. Если Валера заметит, обязательно отреагирует и заставит её вернуться в класс. И потом она обязательно получит... Марина думала обо всём этом, но сама этого не хотела. Её голова до жути устала, как и она сама.
   Марина заставила себя встать и направилась к Толику. Он сидел на месте и удивился тому, что увидел её в такое время.
  ― Только не говори, что ты сбежала с урока? ― обеспокоенно спросил Толик. Он встал и вылез из-за стола, как только её увидел.
  ― Да нет, меня отпустили, ― ответила Марина и шла навстречу к нему.
  ― Да ладно, сам Остап отпустил? Не верю! ― с удивлением сказал Толик.
  ― Он хочет меня помучить, ― нахмурив брови, объяснила Марина, ― а для этого я должна быть чистой.
   Толик зажал губы, а потом прикрыл их ладонью и начал потирать.
  ― Хреново, если он хочет тебя помучить, ― сказал Толик. По выражению его лица Марина поняла, что он её жалеет. От этого ей стало ещё больше не по себе.
  ― Покажешь мне душевую? ― спросила Марина. Толик обнял её одной рукой за спину и повёл за собой.
  ― Пойдем, покажу.
   Слева от его стола была ещё одна дверь. Она выглядела неприметной, потому что всегда была закрытой.
  ― Душевая у нас здесь, ― сказал Толик, открывая эту дверь.
  ― И в какие дни её можно посещать? ― спросила Марина.
  ― В любое свободное время, когда пожелаешь. Специальных расписаний нет.
  ― Только бы свободное время было, ― с ухмылкой добавила Марина.
  ― Ну, постепенно ты научишься здесь жить, ― сказал Толик, ― поначалу всегда тяжело.
   Очень скоро они вошли внутрь, и Марина разглядела помещение. Оно мало отличалось от туалетов. Внутри были такие же изолированные одиночные кабинки с низкими дверями.
  ― Ну вот, собственно, душевая, ― сказал Толик и открыл для неё одну из кабинок. В помещение пахло сыростью, а дверь душевой раздражающе скрипнула. От туалета душевая отличалась только тем, что вместо странных плоских толчков в кабинках на полу была плитка со сливным отверстием. На стенах висели мочалки, а мыло лежало не специальном выступе, которое представляло собой и сидение, и полочку для банных принадлежностей.
  ― Скромненько, ― сказала Марина и натянула губы в неестественную улыбку.
  ― Зато всё есть, и можешь запереться изнутри, ― ответил Толик и тоже ей улыбнулся.
  ― Ну да, я так и сделаю.
  ― Сейчас принесу тебе чистую одежду и полотенце, положу на скамейку.
  ― Спасибо, ― с улыбкой сказала Марина и посмотрела ему в глаза. Толик игриво стукнул её по носику и сказал:
  ― Не расстраивайся.
  ― Хотелось бы... ― с грустью протянула Марина.
  Вскоре он оставил её одну, и Марина приступила к долгожданному занятию, ― наконец-то снимала с себя ужасные резиновые штаны. Они омерзительно прилипли на её колготки, которые насквозь были пропитаны мочой. Марина весь день старалась меньше писать, но толку от этого было немного. Периодически она сдавалась и позволяла себе облегчиться. Из-за того, что долго терпела, подобное облегчение оставляло её особенно мокрой... во всяком случае, ей самой так казалось.
   Спустя минут пять, как и обещал, Толик вернулся.
  ― Я принёс тебе одежду, пока не выходи, ― сказал Толик. Он вошёл в помещение душевой, а Марина на тот момент находилась в индивидуальной кабинке. Он её не видел.
  ― Я ещё моюсь, ― ответила Марина.
  ― Хорошо.
   Вскоре он снова ушёл, а Марине стало немного грустно. Ей хотелось с кем-то поговорить, поделиться страхами. Понятное дело, момент, когда она принимает душ, не самое подходящее для этого время. Ей не хотелось быть одной, но сказать об том Марина не могла. Да и что сделает Толик? Разве он плечо, на которое можно поплакаться? Когда она задавалась таким вопросом, ей становилось ещё печальнее.
   Пока мылась, Марина всячески утешала себя. Радовалась тому, что её отпустили в душ пораньше. Конечно, Остап поступил так только потому, что надумал её мучить, но что ему мешало мучить её после занятий? Он же мог позвать её на пытки во время её отдыха... или не мог? Марина не могла ответить на этот вопрос и решила спросить об этом у кого-нибудь.
   Марина вышла из душа, протёрлась и присела на лавочку, принялась рассматривать свою стопу. Она уже сняла с ног всё лишнее: и шерстяные носки, и резиновые. Ей казалось, что её кожа стала бугристой, но ведь она знала, отчего это... под её кожей нити, которые ввел Остап. Её сердце замерло от ужаса, когда она представила, что он будет делать это с ней снова. А ведь будет же... и уже сегодня. Он обещал это сделать и даже отпустил её пораньше с учебы, чтобы она подготовилась к этим ужасным пыткам.
   Марина погладила свою стопу и расплакалась. Она делала это громко, постоянно всхлипывая. И в один из моментов к ней постучался Толик.
  ― Там с тобой всё в порядке?
  ― Да, всё нормально, ― ответила Марина.
  ― Выходи, надо поговорить, ― сказал Толик важным голосом, будто у него к ней особый разговор. Марина даже заволновалась.
  ― О чём надо поговорить?
  ― Ты помылась уже? ― спросил Толик.
  ― Да, помылась.
  ― Быстро одевайся и приходи на пост.
   Марина взволнованно вобрала в себя воздух, а потом ответила:
  ― Хорошо.
   Она услышала отдаляющиеся шаги Толика, и заставила себя поторопиться. Среди одежды, которую он принёс, она обнаружила носочки и очень этому обрадовалась. Марина боялась, что ей придётся ходить босиком. Она не очень этого хотела, ведь её стопы ещё не до конца зажили. Итак она здесь босая ходит по плитам, которые точно не очень чистые...
  Когда Марна вышла из душевой, Толик стоял, прислонившись попой к краю стола, казался задумчивым. Она тихо подошла к нему и встала рядом.
  ― Ну и что-то ты там плакала? ― спросил Толик, не глядя на неё.
  ― Ты выдернул меня из душа, чтобы это обсудить? ― спросила Марина. Она была удивлена и недовольна.
  ― Ты уже помылась, ― напомнил Толик.
  ― Знаешь, почему я плакала. А тебя это заботит?
   Толик посмотрел на неё, приложил ладонь к щеке, а потом прижал её лицом к своей груди. Марина понимала, что так он пытается её утешить. Как бы говорит: "поплачь у меня на груди". Но ей почему-то стало смешно.
  ― А тебе так можно делать? ― смеясь, спросила Марина. Она находила этот момент слишком личным. Думала, что такое сближение может противоречить законам "приличной школы".
  ― Можно, ― ответил Толик. Он был в футболке из тонкой трикотажной ткани, и щекой она ощущала тепло его груди. Марине даже казалось, что она ощущает волосики на его груди, которые стремятся проткнуть ткань футболки и вылезли наружу. Это казалось забавным и приятным.
  Марине нравилось, что он так её утешает. Теперь Толик стал казаться ей единственным добрым человеком в этом ужасном месте. И всё же она думала, что заблуждается. А может Толик притворяется её другом, чтобы заставить её согласиться работать на него? Или чтобы увести её в другое подразделение? Впрочем, Толик ведь не отрицал этого...
   Марина не хотела думать о плохом в этот момент. Она наслаждалась его близостью и старалась успокоиться. Ей было очень приятно, когда Толик её обнимал. Она будто почувствовала себя под его защитой, хотя умом понимала, что это далеко не так.
  
   Глава 32. В пыточной
  
   Марина затаила дыхание и продолжала прижиматься щекой к груди Толика, ничего не говорила.
  ― Я никак не могу повлиять на этого урода, ― неожиданно сказал Толик,― я знаю, что он делает.
  ― И что мне делать? ― спросила Марина.
  ― Ты можешь уйти со мной, ― предложил Толик. Марина сразу же отстранилась от него и вытерла свои слёзы.
  ― Не думаю, что это лучше, ― высокомерно сказала Марина, но сама не смотрела на Толика. Сейчас она ещё больше думала, что он утешает её лишь с целью соблазнить и поскорее увести в другое подразделение. Из-за этого ей стало обидно.
   Толик схватил её за плечо, а второй рукой обхватил подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.
  ― Это лучше, поверь мне, ― сказал Толик.
  ― Нет... я не знаю... ― пискляво протянула Марина.
  ― Ладно, сходи к нему, потому узнаешь.
   Это меньшее, что она хотела услышать. Марина закрыла лицо ладонями и захныкала.
  ― Все от меня чего-то хотят. Девочки тоже так сказали.
  ― А они чего от тебя хотят? ― спросил Толик.
  ― Чтобы я пожаловалась на Остапа, ― ответила Марина, не отрывая ладони от лица. Она не хотела смотреть Толику в глаза. Ей почему-то было стыдно за отказ пойти с ним с другое подразделение. Она чувствовала, что он жалеет её и хочет помощь. И несмотря на всё это она отвергает его помощь? Разве она в таком положении, чтобы вести себя так? Возможно, Марина стыдилась того, что не верит ему.
  ― Если пожалуешься, лучше не станет, ― сказал Толик, но тут же добавил: ― хотя кто знает... на самом деле, это от директора зависит, он всех контролирует. Понравишься Максиму, он тебя защитит.
   И когда Марина услышала это, захныкала ещё громче.
  ― Я ему не понравилась.
  ― С чего ты решила? ― спросил Толик.
  ― Он же в карцер меня отправил, ― напомнила Марина.
  ― Да, но это ещё не показатель.
   Они какое-то время пообщались, Толик продолжил её утешать. Он не сказал ей ничего такого, что могло её действительно успокоить. Марина только сильнее убедилась в том, что ей придётся терпеть издевательства Остапа и ничего с этим не поделать, выхода нет.
   Заплаканная и расстроенная, Марина вернулась обратно на свой третий этаж. Подошла к 12-ому кабинету и встала у двери, заходить не спешила. Звонок уже прозвенел и девочки покинули класс. Марина смотрела на часы, а её сердце билось всё быстрее и быстрее. Время было 17:50, и у неё оставалось всего лишь 5 минут...
   Неожиданно дверь открылась, и Марина увидела Остапа. Он сразу же схватил её за плечо и потащил внутрь.
  ― Ты чего это не заходишь? ― с недовольством спросил Остап.
  ― Простите, я собиралась, ― пробормотала Марина дрожащим голосом.
  ― Играть со мной вздумала?
  ― Я только пришла, ― соврала Марина.
  ― Я тебя видел, ― признался Остап. ― Специально не выходил и задавался вопросом: сколько ещё ты там простоишь?
  ― Я бы пришла вовремя, ― заверила Марина, ― я ведь не опоздала, почему Вы меня ругаете?
  ― Шагай вперёд и меньше вопросов.
  ― Вчера Вы были добрее, ― сказала Марина.
  ― А вчера ты была послушней, ― добавил Остап.
  ― Я не виновата, что девочки знают о Вас всё. Я не жаловалась никому.
   Марина поняла, что он до сих пор злится на неё. Считает, что она проболталась девочкам о том, что он её шил.
   Остап подошёл к ней ближе, обнял одной рукой за спину и повёл в пыточную комнату.
  ― Ну, хорошо, я постараюсь быть добрее, ― сказал Остап.
  ― Что вы хотите сделать? ― взволнованно спросила Марина и неохотно шагала за ним.
  ― Ты ведь уже знаешь, что, зачем спрашивать?
   Голос Остапа звучал игриво и омерзительно для неё. У неё сразу же замерло сердце, а дыхание будто перекрыло.
  ― Пожалуйста-пожалуйста, не надо, ― пискляво начала умолять Марина. В этот момент они вошли в пыточную, и Остап подвёл её к креслу.
  ― Садись, ― приказал он суровым голосом.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина, закрыв свои глаза.
  ― Лучше не сопротивляйся, иначе сделаю больнее, ― пригрозил Остап.
  ― Но за что Вы так со мной?
  ― Садись на кресло и не задавай лишних вопросов, ― строгим голосом сказал Остап. В этот момент он запер пыточную изнутри, и замочная скважина угрожающе защёлкала.
  ― Нет, не надо... ― пискляво произнесла Марина.
  ― Надо, конечно же, ― возразил Остап. Он убедился в том, что Марина села на кресло, и последовал к выдвижным ящикам. Теперь её не впечатлял его стеклянный интерьер. Она думала только о том, что он собирается с ней делать.
  ― Прошу, не надо, ― ещё более жалобно повторила Марина. Он вытянул один из ящиков и принялся доставать приспособление для удержания её стоп в неподвижном положении. Марина сразу же затаила дыхание, а в её горле встал ком.
  ― Не сопротивляйся мне, ― сказал Остап.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина. Он подошёл к ней, отложил приспособление для крепления стоп в сторонку, а сам взялся за ремни.
  ― Сначала я привяжу твои ножки и тебя, как в прошлый раз, ― сказал Остап. Он встал на уровне её талии и рассматривал её слезливое лицо. Марина не переставала просить и хныкать:
  ― Эхе... эхе... не надо...
  ― Я уже это делаю, ― игривым голоском прошептал Остап. Он приложил широкий ремень к талии Марины и начал приковывать её к стулу. Она смотрела в сторону двери и продолжала хныкать:
  ― Эхе... эхе...
  ― Надеешься убежать? ― спросил Остап. Уже своим довольным голосом он как бы говорил: " не убежишь". А в её ушах звенели его страшные слова: " и будешь терпеть всё, что я с тобой делаю". Марину бросило в дрожь, в её жилах похолодело от страха.
  ― Я не могу убежать, ― жалобно проговорила Марина.
  ― Правильно, не можешь, ― довольным голосом согласился Остап. Он отошёл к нижней части кресла и принялся связывать ремнями её щиколотки.
  ― Прошу, не надо... не надо... ― жалобно взмолилась Марина. Она смотрела вниз, на свои ноги и хныкала. Периодически жмурилась, а потом открывала глаза и снова смотрела на Остапа. Она будто надеялась, что он исчезнет, если ей удастся правильно зажмуриться. Но он не исчезал, трогал её щиколотки, поглаживал тыльную часть её стоп.
  ― Надо, деточка, ― в очередной раз возразил Остап, ― расслабься, скоро тебе будет хорошо.
  ― Нет, мне ну будет хорошо, ― пискляво возразила Марина, ― не делай этого, пожалуйста.
   Остап посмотрел в её глаза и улыбнулся.
  ― Я ещё ничего не делаю, а ты так красиво пищишь.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина и низко опустила голову. Остап тем временем взял приспособление для удержания стоп и начал устанавливать на кресле.
  ― Вот так вот, а сейчас снимем носочки, ― сказал Остап и потянулся к её носочкам, начал вытягивать их, ― ты хорошо помыла свои ноги?
  ― Эхе... эхе... ― продолжала хныкать Марина и ничего не отвечала, Остап с недовольством шлёпнул её по тыльной стороне стопы.
  ― Всегда отвечай, если я спрашиваю, ― попрекнул её Остап, а потом принялся вытягивать с её ноги следующий носок.
  ― Да, я помыла ноги, ― пискляво ответила Марина.
  ― Я спросил, хорошо ли помыла или не очень?
   Марина почувствовала, как он снова хлопает по тыльной стороне её стопы. Она открыла глаза и посмотрела вниз.
  ― Не надо... ― продолжила умолять Марина.
  ― Я пока ничего не делаю, только смотрю, ― игриво сказал Остап. В следующее мгновение он прошёлся ладонью по внутренней части её стопы, погладил бугорки, которые создал сам.
  ― Пожалуйста, отпустите меня?
  ― Наоборот, я приковываю тебя, ― игривым голоском сказал Остап.
  ― Эхе... эхе...
   В этот момент одной рукой он обхватил её стопу, и указательным пальцем другой руки погладил её пальчики с нижней стороны.
  
  ― Все колечки на месте, ― с восхищением сказал Остап и начал сгибать её стопу, оттягивая назад, ― сегодня твою ножку я легко смогу обездвижить.
  ― Прошу, не делайте этого? Прошу, ― пискляво молила Марина.
  ― А тебе не надоело говорить одно и тоже? ― насмешливо спросил Остап. В следующий момент он закрепил её левую стопу к специальному приспособлению и приступил к её следующей ноге.
  ― Эхе... эхе... ― продолжила хныкать Марина. Она слышала быстрое биение своего сердца, а дышала взволнованно и прерывисто.
   Тыльной стороной своего указательного пальца Остап прошёлся вдоль её стопы от пальчиков к пятку и обратно. Потом игриво сказал:
  ― Уже предвкушаешь, как я это делаю?
  ― Эхе... эхе... зачем? ― запищала Марина.
  ― Затем, что мне нравится выполнять свою работу, ― объяснил Остап. Он погладил её вторую стопу тоже, а потом направился к выдвижным ящикам.
  ― Нет... нет... ― плаксиво протянула Марина. Она, действительно, уже представляла, как он вводит нити под её кожу, протыкает её иголками... и она уже хотела орать во всё горло, но пока ещё сдерживалась.
   Остап подошёл к комоду и вытянул один из ящиков, что-то начал доставать.
  ― Да, я за своей аптечкой, ― весело сказал Остап. Его аптечка представляла собой контейнер из плотной ткани на молнии. Он взял её с собой, а сам скрылся за ширмой. В скором времени послышались звуки приближающейся каталки, зазвенели хирургические инструменты.
  ― А-а-а... ― от ужаса закричала Марина.
  ― Кажется, кто-то у нас хочет получить по губам, ― игриво сказал Остап. Марина зажмурила глаза и с низко опущенной головой продолжила кричать:
  ― А-а-а...
   В следующий момент она почувствовала, как он хватает её за волосы. Остап откинул её голову назад, а потом сразу же начал шлёпать по губам коротким и массивным ремешком.
  ― Давай-ка сделаем так, ― сказал Остап, продолжая её шлепать. Он делал это быстро, а бил сильно. Марине сразу же сделалось больно. Она зажала свои губы и громко замычала:
  ― М-м-м...
   Остап продолжал шлёпать её по губам. За короткий промежуток времени он ударил её раз пять и язвительно сказал:
  ― Да, деточка, покричи. Ещё хочешь?
   Он ударил её ещё пару раз, а потом замер в ожидании ответа.
  ― М-м-м... ― продолжала Марина мычать и ничего не отвечала.
  ― Молчание знак согласия ― насмешливо заключил Остап. Он продолжил её шлепать и даже сильнее, чем прежде. Марина не выдержала этого и попыталась увернуться от удара, прикрыла губы ладонями.
  ― М-м-м... ― продолжала она громко мычать.
  ― А вот этого не надо, ― свирепым голосом сказал Остап. Он отложил ремешок на её колени и этой же рукой схватил её за запястье, заставил убрать одну руку в сторонку. Потом сделал тоже самое и со следующей её рукой. Марина не осмелилась сопротивляться и к своим губам больше не тянулась. Понимала, что в противном случае он просто свяжет её, как в прошлый раз, а ей этого не хотелось.
  ― Эхе... эхе... прошу, ― плаксиво взмолилась Марина. Остап заставил её откинуть голову назад, потом снова схватился за ремешок и ударил её по губам.
  ― О чём ты меня просишь? Скажи, ― произнёс Остап в исступлении. Марина посмотрела ему в глаза и тогда испугалась ещё сильнее. Она видела, что он получает какое-то больное удовольствие оттого, что пугает её. И он явно обожает её бить...
  ― Прошу, не надо меня шить... отпусти... ― жалобно проговорила Марина. Он продолжал держать её за волосы и оттягивал голову назад. Остап ещё раз её шлёпнул по губам.
  ― Могу перестать тебя шлёпать и поскорее приступим к делу. Хочешь этого? ― спросил Остап и посмотрел в её напуганные глаза, склонился над её лицом.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина и закрыла свои глаза. Она не могла видеть его угрожающий взгляд.
  ― Да, поплачь, милая, ― в исступлении сказал Остап. Он ещё несколько раз ударил её ремешком по губам, а потом отошёл в сторонку. Он сел на свое кресло, расположенное с нижней части кресла у её ног и начал громыхать предметами. Марина на мгновение замолкла и прислушивалась к этим звукам. И они казались до жути пугающими.
  ― Эхе... эхе... ― в очередной раз слезливо захныкала Марина.
  ― Да, деточка, я готовлю ниточки, ― игривым голоском сообщил Остап, а потом посмотрел на неё. Марина сидела с закрытыми глазами и крепко сжимала свои кулачки. Услышав его последние слова, она сразу же неистово закричала:
  ― А-а-а...
   Остап усмехнулся.
  ― Кричи, милая, кричи! Заранее кричать я тоже разрешаю.
  ― Ты больной, ― презрительно сказала Марина.
  ― А вот это ты напрасно, ― нервно сказал Остап и мигом схватил её за правую стопу, начал крепко сжимать.
  ― А...а... ― закричала Марина, исказив лицо в болезненной гримасе. Но Остап продолжал сжимать её ногу, а сам смотрел на неё. Марина как раз в этот момент открыла глаза и посмотрела на свои ноги. Их взгляды встретились.
  ― Если продолжишь меня оскорблять, я сделаю тебе больнее, ― пригрозил Остап.
  ― Пожалуйста, не надо, ― пискляво проговорила Марина. Её сердце замерло от ужаса, а по жилам пробежалась холодная дрожь.
  ― Я не больной, ― возразил Остап и острием иглы начал царапать её стопу, ― но я люблю делать больно таким, как ты. Обожаю заставлять пищать.
  ― А... ― вскрикнула Марина, а потом пискляво захныкала: ― эхе... эхе...
   Она поняла, что он ещё долго будет её мучить. И не только физически, но и морально. Её до жути пугала его манера общения.
  ― Сейчас ты покричишь ещё громче, ― сказал Остап. Неожиданно он отложил иглу в сторонку и снова загромыхал предметами, которые лежат у него на каталке. Марина посмотрела на то, что он делает, и продолжила хныкать:
  ― Эхе... эхе...
   Ужаснейший, болезненный момент был близок, и ей никуда от этого не деться. Остап открыл склянку с медицинским спиртом и обмакивал им ватный диск. Это означало, что сейчас он протрёт её стопу ваткой, а потом начнёт шить.
  ― Нет... ― пискляво протянула Марина.
  ― Да, ― игриво возразил Остап. Он быстро закрыл баночку со спиртом, а потом начал протирать её стопу.
  ― Не надо, прошу... прошу... ― истерично взмолилась Марина.
  ― Просишь сделать тебе больно? ― спросил Остап с ухмылкой.
  ― А-а-а...― громко и протяжно закричала Марина. Сейчас она полностью осознала, что он снова сделает это, будет вводить нити под её кожу, причиняя ей адскую боль. А ведь ей придётся терпеть... она связана. Не сможет убежать, даже если попытается.
  ― Конечно, просишь, ― насмешливо заключил Остап, ― и я сделаю тебе больно. Он отложил ватку в сторону и взял в руки иглу. Марина в ужасе смотрела вниз на свои ноги, а так же на Остапа. Продолжала истерично хныкать:
  ― Эхе... эхе... нет...
  ― Я всегда использую искривлённую иглу,― сказал Остап и приподнял иглу, подвигал, как бы показывая ей,― такая легче проходит сквозь кожу, и главное контролировать глубину проникновения.
  ― Нет... нет... не надо, умоляю, ― взмолилась Марина. Она смотрела ему в глаза и от этого приходила в ещё больший ужас. Марина понимала, что пока ещё он дразнит её, наслаждается её страхом. И от этого ей было ещё хуже, ещё обиднее.
  ― Я умею правильно втыкать иголки, ― сказал Остап и начал вводить иглу под её пятку, ― веришь мне?
  ― А-а-а... ― громко протяжно закричала Марина. Она ощутила знакомую режущую боль. И с каждой следующей секундой эта боль становилась всё сильнее. Ей хотелось кричать громче, хотелось выплеснуть всю боль наружу, но кричать сильнее уже не получалось.
  ― Да, вот так вот. Я буду делать это медленно, ― жестоко сказал Остап. И он продолжил вводить иглу под её кожу, проталкивал внутрь, не спеша, причиняя ей сильную боль.
  ― А-а-а... ― неистово кричала Марина. Она пыталась дёргать ногой, но это было бесполезно. Приспособление для удержания стоп крепко приковало её стопу, и она ничего не могла поделать. Оставалось только кричать и умолять его снова и снова.
  ― Да, кричи, деточка, кричи, ― сказал Остап и пронзил её кошу насквозь, начал медленно вытягивать из неё иглу с обратной стороны. В этот момент характер её боли изменился, но меньше точно не стал. Игла скользила под её кожей, заставляя её громко кричать:
  ― А...а... хватит...а...
  ― Мы ещё только начали, деточка, ― игриво напомнил Остап, ― сегодня я буду делать этого долго.
  ― Нет, не надо... ― испуганно проговорила Марина. Её сердце замерло от ужаса, а легкие отказывались дышать.
  ― Надо! Надо! ― игриво повторил Остап. В этот момент он смотрел в её глаза, а сам медленно продолжал вытягивать иглу из-под её кожи. Вскоре Марина почувствовала, что игла уже вылезла, а нить тянется внутри её кожи, будто режет её изнутри.
  ― А-а-а... ― протяжно прокричала Марина, выпучив глаза.
  
   Глава 33. Я уйду
  
   Остап смотрел на неё с улыбкой и продолжал вытягивать нить.
  ― Сегодня я взял ниточку подлиннее, ― сообщил Остап, глядя на Марину.
  ― Прошу... не надо, не надо, ― истерично продолжала умолять Марина. Остап вытянул указательный палец и погладил её стопу от пятки до основания пальца и обратно.
  ― Вставим ниточку вот по такому маршруту.
  ― Не надо...а...а...
  ― А если ниточка останется, она сделает ещё один поворот на пяточке, ― игриво добавил Остап. Подушечкой указательного пальца он начал массировать её пяточку, а игла на ниточке болталась вдоль её стопы.
  ― Эхе... эхе... ― в ужасе захныкала Марина и зажмурила глаза. Она мечтала закрыть глаза, а потом открыть их и оказаться в другом месте. Раз она умерла, разве не должно быть иначе? Должно же в её жизни произойти что-то приятное и фантастическое? Марина всегда представляла себе смерть, как нечто особенное, ожидала увидеть чудо. А в итоге она сидит на кресле у жестокого садиста и терпит его издевательства...
  ― Отдохнула? ― спросил Остап и снова схватился за иглу, начал и дальше протягивать нить сквозь её кожу, ― а теперь продолжим начатое.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина. Когда он не тянул за нить, её боль приутихла. Но когда он продолжил это делать, она вернулась даже с пущей силой, чем прежде.
  ― Я сделал узелок на конце ниточки, так что не переживай, не проскочит конец, ― сообщил Остап, продолжая вытягивать нить. Марине показалось, что он взял слишком длинную нить. И это означало, что очень много раз он просунет иглу под её кожу.
  ― А-а-а... ― продолжала Марина кричать.
  ― Вот и всё, узелок встал на место, ― сказал Остап и направил острие иглы туда, откуда вылезала ниточка. Принялся в очередной раз вводить иглу под её кожу.
  ― А...а... ― снова закричала Марина, крепко сжимая кулачки.
  ― Да, я снова это делаю, ― с ухмылкой сказал Остап. На этот раз он просунул иглу под её кожу быстрее, чем в прошлый раз. Она прошла насквозь, а Марина продолжала кричать.
  ― А-а-а...
  ― Да, я буду делать это быстрее, ― сказал Остап и начал вытягивать нить, оставляя другой конец под её кожей.
  ― А... а... не надо, ― продолжала умолять Марина.
  ― Надо, ― игриво возразил Остап, ― я буду шить тебя, как неживую куколку. Ты же ведь у нас неживая теперь?
   В этот момент он в третий раз вонзил в неё иглу, ввёл под кожу и проткнул насквозь.
  ― Я живая! Живая! ― закричала Марина. ― А-а-а...
  ― Ну, тогда кричи, раз живая, ― насмешливо сказал Остап. В этот момент он уже вытягивал иглу из-под её кожи. Нить начала скользить под её кожей, причиняя дикую боль. Марина ещё крепче сжала кулачки и застучала ими по краям кресла.
  ― А...а... нет...
  ― Да! И ещё и ещё, ― игриво произнёс Остап и в очередной раз ввёл иглу под её кожу.
  ― А... я этого не вынесу... не надо, ― продолжала Марина умолять.
  ― Да? И куда же ты денешься, интересно знать? ― насмешливо спросил Остап. Игла в очередной раз пронзила её кошу и прошла насквозь. Марина задрыгала ногами, чуток сгибая и разгибая колени.
  ― А...а...
  ― Правильно, деточка. Никуда ты не денешься, ― насмешливо заключил Остап, ― будешь терпеть и терпеть.
  ― А-а-а... ― неистово закричала Марина, а Остап добрался уже до верхней части её стопы. Он просунул иглу вдоль её пальцев и вытянул.
  ― А если захочу, ты сама будешь просить, чтобы я сделал это ещё, ― добавил Остап.
  ― Нет! Нет... а... ― закричала Марина. Остап прикусил край своей нижней губы и заворожённым взглядом смотрел на её стопу. На местах проколов из её кожи капельками сочилась кровь, а Мариина скручивала и напрягала свои пальцы.
  ― Поверь мне, я умею убеждать, ― игриво и зловеще сказал Остап. В этот момент он просунул иглу под её кожу по направлению вниз, шил обратно к пятку.
  ― А...не надо... ― закричала Марина.
  ― Проси ещё, ― потребовал Остап.
  ― А-а-а... ― истерично закричала Марина, отказываясь слышать его требование. Остап просунул иглу под её кожу и сказал:
  ― Если не будешь слушаться, я и завтра посажу тебя на этот стул.
  ― Нет, не надо... а... ― закричала Марина, ― умоляю, не надо.
  ― Хочешь, я дам тебе выходной на завтра? ― спросил Остап. Он стремительно вытянул иглу из-под её кожи и сразу же принялся вводить по новой чуть ниже.
  ― А...а... дай выходной, дай, ― проговорила Марина, превозмогая боль.
  ― Тогда проси, ― потребовал Остап.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина, зажмурив глаза.
  ― Проси, ― требовательно повторил Остап.
  ― Я прошу, сделай это... ― сказала Марина. Она не смотрела на него и продолжала хныкать.
  ― О чём просишь? ― спросил Остап.
  ― Эхе... эхе... зачем ты так со мной?
  ― Обращайся ко мне на "вы", ― приказал Остап. В этот момент он снова начал вводить иглу под её кожу. Марине показалось, что на этот раз он делал это особенно озлобленно.
  ― А-а-а... ― протяжно и громко закричала Марина.
  ― Проси, чтобы я делал это, ― сказал Остап. Он вытянул иглу из-под её кожи и снова вонзил, но лишь немного. Прежде чем продолжить, он хотел услышать желанные слова.
  ― А...а... сделай это, шей меня, ― проговорила Марина, сморщив лицо.
  ― Да? Ты, правда, этого хочешь? ― спросил Остап и ввёл под её кожу большую часть иглы. ― Хочешь, чтобы я сделал так?
  ― А...да... ― закричала Марина.
  ― Ну, хорошо, я сделаю это, ― ответил Остап. В очередной раз он ввёл иглу под её кожу уже в области стопы. Нить на его игле заметно сократилась, уже почти полностью осталась под её кожей.
  ― А... пожалуйста, пожалуйста, умоляю...
  ― Последний заход, ― игриво сказал Остап и снова пропустил иглу под её кожей.
  ― А... не надо... ― закричала Марина. Уже в следующее мгновение он потянулся к телеге с медицинскими принадлежностями и взял оттуда ножницы, принялся разрезать нить.
  ― Ну вот, с одной ножкой уже закончили, ― довольным голосом сказал Остап.
  ― Эхе... эхе... ― слезливо захныкала Марина. Она взглянула на него и поняла, что Остап снова нанизывает нить на иголку.
  ― Сейчас мы продолжим доставлять тебе удовольствие, ― насмешливо сказал Остап.
  ― Нет, нет, не надо, ― запищала Марина протяжным и писклявым голосом.
  ― Надо, деточка, надо. Когда уже ты уяснишь это? ― спросил Остап и посмотрел в её глаза с ехидной улыбкой.
  ― Прошу... мне больно.
  ― Так ведь это же хорошо, ― издевательски сказал Остап, ― ты в Аду, тебе всё время должно быть больно.
  ― Нет... не надо... эхе... эхе... ― плаксиво захныкала Марина. Остап отмерил достаточно длинную нить, отрезал её и сделал узел на конце. Потом посмотрел на Марину с улыбкой и сказал:
  ― А теперь попроси шить вторую твою ножку.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина в ответ. Остап взял ватный диск и принялся обеззараживать её стопу.
  ― Если завтра хочешь отдохнуть от наших шалостей, будешь говорить всё, что я тебе велю, ― предупредил Остап и тут же спросил: ― будешь говорить всё, что я велю?
  ― Да, господин, буду, ― жалобно проговорила Марина.
  ― А теперь попроси сделать первый стежок, ― приказал Остап.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина, а потом повторила за ним: ― сделай первый стежок.
   Остап сразу же направил острие на её пятку и начал вводить иглу под её кожу.
  ― Вот так, начнём отсюда. И медленно, ― игриво сказал Остап.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина, крепко сжимая кулачки.
  ― Скажи, что тебе это нравится, ― потребовал Остап. В этот момент торопливо он начал вытягивать нить через её кожу, и Марина ощутила режущую боль.
  ― А...а... ― кричала Марина, не в состоянии говорить.
  ― Скажи: мне это нравится. Я хочу ещё, господин.
  ― Я хочу ещё господин, ― повторила Марина. Она произносила слова с усилием, будто тужилась в этот момент. Но на самом деле она претерпевала жуткую боль, от которой не знала, куда деться.
  ― Я могу сделать это ещё, а потом ещё и ещё, ― сказал Остап. Он снова ввёл иглу под её кожу, а Марина выпучила глаза и вскрикнула ещё громче:
  ― А-а-а...а...
   Марина схватилась за свои бёдра и крепко сжимала ткань брюк.
  ― Да, ущипни себя. Мне это нравится, ― издевательски сказал Остап. Он снова пропустил иглу из-под её кожи и начал вытягивать нить. Марина продолжала кричать и стонать:
  ― А...а...
  ― Проси, чтобы я шил тебя.
  ― Шей меня, ― повторила Марина и захныкала: ― эхе... эхе...
  ― Я хочу, чтобы ты отвечала чуток более оригинально, своими словами, ― попрекнул её Остап. Он снова ввёл иглу под её кожу, совсем не позволив ей отойти от боли.
  ― А... ладно-ладно. Тогда я прошу делать это быстрее, ― вскрикивая, сказала Марина.
  ― Мм... ты хочешь, чтобы я шил быстрее? ― переспросил Остап.
  ― Да, шей быстрее, ― попросила Марина. Она будто не понимала, что так ей наоборот будет труднее вынести боль. Она думала только о том, чтобы всё это поскорее закончилось.
  ― Ну, хорошо, я сделаю это быстрее, ― с ехидной ухмылкой сказал Остап. Он в очередной раз ввёл иглу под её кожу и вытянул, оставляя ниточку в ней.
  ― А-а-а... ― продолжила Марина кричать. Она часто дышала и постучала кулачками о край кресла.
  ― Что такое? Не очень приятно, когда быстро? ― спросил Остап и снова вонзил в неё иглу.
  ― Эхе... эхе... пожалуйста.
  ― Быстрее уже не бывает, ― игриво сказал Остап. Он понимал, что она просит его прекратить это делать, но специально дразнил.
  ― А... а...― стонала Марина. Она делала это тише, когда он протягивал нить под её кожей. И громче кричала, когда он впервые втыкал в неё иглу.
   ― Вот так вот, ещё несколько стежков, и всё будет готово.
  ― Эхе...эхе... ― захныкала Марина писклявым голосом. Она чувствовала себя ужасно и даже не представляла, как будет после этого ходить. Её ноги так сильно болели... ей казалось, что раньше она никогда не испытывала такой боли.
  ― Смотри на меня, ― приказал Остап. В этот момент Марина ощутила острие иглы примерно на середине стопы. И ей было страшно предвкушать, как он вонзит иглу в её плоть и пропустит под кожей.
  ― Зачем Вы это делаете? ― пискляво проговорила.
  ― Потому что ты красиво визжишь, ― ответил Остап с ехидной ухмылкой на лице, ― умоляешь прекратить, но сама продолжаешь терпеть. Не так ли, деточка?
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина, низко опустив голову. Остап немного ввёл острие иглы под её кожу, а потом спросил:
  ― Так или не так?
  ― Так... ― пропищала Марина и продолжила хныкать: ― эхе... эхе...
  ― Ты будешь моей мученицей и не только сегодня.
  ― Нет, пожалуйста... ― жалобно проговорила Марина.
  ― Конечно, милая, я это продолжу, ― ответил Остап и в очередной раз ввёл иглу под её кожу.
  ― А-а-а... ― протяжно и громко прокричала Марина, ― не надо больше... прошу...
  ― Я ошибался, когда говорил про несколько стежков, я могу сделать ещё несколько, ― сказал Остап.
  ― Нет...нет... ― пискляво вскрикнула Марина.
  ― Да, ― игриво возразил Остап. Она крепко сжала свои кулачки и уже в следующее мгновение ощутила, как игла вонзается в её плоть.
  ― А-а-а... ― прокричала Марина и задёргалась. Ей показалось, что она зажмурилась сильнее обычного. Даже сильнее, чем это возможно чисто физически. Неожиданно её разум будто провалился куда-то во тьму.
   "Неужели... неужели отсюда можно убежать?" ― подумала Марина. На мгновение она решила, что покидает Ад, будто ощутила это. А ещё она услышала голос своей мамы поблизости.
  ― Очнись, очнись, Марина, ― говорила ей мать. Марина попыталась открыть глаза, чтобы увидеть свою маму. Но когда она подняла свои веки, увидела Остапа.
  ― Не вздумай отключаться, мы ещё не закончили, ― сказал Остап и в очередной раз вонзил иглу в её плоть. Марина ощутила режущую боль, а игла насквозь проткнула её кожу.
  ― А-а-а...― закричала Марина и зажмурилась. Она надеялась снова услышать голос матери, ощутить её близость. Марина снова погрузилась в себя, но мать ей больше ничего не говорила. Но зато ей показалось, что мать гладит её по щеке. И она слышала её слёзы.
  На мгновение Марине стало хорошо. Она не чувствовала боль и будто даже Остап исчез. Марина полностью осознала, что лежит в больничной койке, а рядом с ней сидит мать и оплакивает её. Марина хотела открыть глаза и сказать, что всё хорошо, что она жива, но не могла...
  ― Ей итак тяжело. Не ложитесь, пожалуйста, на пациентку, ― послышался строгий голос медсестры. И Марина почувствовала, что эта медсестра оттаскивает мать от неё.
  ― Очнись! Живо глаза открой, ― закричал Остап и начал бить Марину по щеке.
  ― А-а-а... оставь меня, ― закричала Марина и разревелась. Слёзы капали из её глаза словно рекой. Так она не плакала даже тогда, когда он её шил...
  ― Медитировать потом будешь, мы ещё не закончили, ― строго сказал Остап.
  ― Я не медитировала, я была там... я почти очнулась в реальной жизни, ― закричала Марина. Остап снова дал ей сильную пощёчину.
  ― Дура ты, если думаешь, что так можно вернуться, ― с безразличием ответил Остап.
  ― Но я была там, была! ― снова повторила Марина.
  ― Нигде ты не была. Это означает слушать себя, ― неохотно объяснил Остап, ― этим можно заниматься в любое время.
  ― Я не знала, что так можно.
   И только Марина это сказала, как вдруг получила ещё одну сильную пощёчину.
  ― Нет, не надо меня бить, ― пискляво проговорила Марина. Она низко опустила голову, чтобы он её больше не ударил. Но Остап схватил её за волосы и заставил откинуть голову назад, потом дал ещё одну пощёчину.
  ― Ты не будешь заниматься этим во время наших шалостей, ― сказал Остап, ― я не позволю тебе убегать.
  ― Я уйду, уйду! ― решительно закричала Марина. ― Теперь я знаю, как это сделать.
  ― Ещё хочешь получить? ― спросил Остап и снова ударил её по щеке.
  ― Я уйду, ― повторила Марина.
  ― Мамочку она увидела, надеется вернуться, ― насмешливо сказал Остап и дал ей ещё одну пощечину.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина.
  ― Увидела мамочку? ― спросил Остап. Марина уже стала думать, что он к этому как-то причастен.
  ― Откуда ты знаешь, что маму увидела? ― спросила Марина в ответ.
  ― Все вы одинаковые, девочки, ― пренебрежительно сказал Остап и дал ей очередную пощечину, ― ищите спасения у мамочки.
  ― Я вернусь туда, вернусь, ― истерично закричала Марина и захныкала: ― эхе... эхе...
   У неё сильно болела голова оттого, что он тянул её волосы, а её щеки уже саднили. Только Остап видел, что её щёки покраснели, но он не жалел её. Наоборот, хотел быть ещё сильнее.
  ― Куда ты вернёшься? В могилу? В своё гнилое тело? ― спросил Остап и ещё раз ударил её по щеке. Он бил её так, будто заставляя прийти в себя.
  ― У меня не гнилое тело, я лежу в больнице... меня любят, ― закричала Марина. Остап схватил её за челюсть и крепко сжал, склонился над её лицом.
  ― Ты чувствовала своё тело? ― спросил Остап, глядя в её напуганные глаза.
  ― А...а...― закричала Марина и с трудом проговорила: ― да.
   Остап задержал взгляд на её лице, а потом вдруг начал смеяться.
  ― Ты у нас, значит, комотозница.
  ― Чему ты радуешься? ― взволнованно спросила Марина. Его смех был настолько зловещим, что по её телу пробежалась холодная дрожь. Остап похлопал её по избитой щеке.
  ― Это значит, что ты отсюда не скоро уйдешь, ― довольным голосом сказал Остап.
  ― Я уйду, уйду! ― истерично повторила Марина, а он продолжил хлопать её по щеке.
  ― Коматозники не уходят, пока их не отпускают, ― сказал Остап и начал поглаживать пальчиками её губы, ― готовь свои губки, ротик, ручки... я буду всю тебя шить и долго.
  ― А-а-а... ― закричала Марина неистовым криком и оттолкнула его от себя. Остап не связал её руки, и до сих пор она не сопротивлялась.
  ― Это ты напрасна, деточка. Я тебе точно устрою весёлую жизнь.
  ― Отстань от меня, уйди! Исчезни! ― закричала Марина. Остап вытянул в её сторону указательный палец и начал им потряхивать.
  ― Ты права, присяду-ка я на своё место и продолжу шить твои ножки.
  ― Нет, ― вскрикнула Марина, нахмурив брови. А тем временем Остап уже сел на своё место и усмехнулся.
  ― Да, конечно же, как и всегда.
   Марина учуяла надежду и тут же её потеряла, и смириться с этим было очень тяжело. Теперь она хотела горько плакать и не была готова к очередной боли, а ведь Остап ещё не закончил пытать её... Марине было ужасно это осознавать. Она хотела вернуться в палату, к маме. И пусть даже, если она парализована и не может нисколько шевелиться. Уж лучше лежать овощем на койке, чем терпеть такие пытки...
  
   Глава 34. Мечты о свободе
  Нить на иголке была уже короткая, но Остап всё равно ввёл иглу под кожу Марины. Хотел заставить её вскрикнуть ещё раз.
  ― А-а-а... сволочь, ― закричала Марина. Побывав на другой стороне, к этой реальности она начала относиться несерьёзно. Воспринимала всё, как плод своего воображения. Только вот Остап живо напомнил ей, что сейчас у неё лишь одна реальность, ― она находится рядом с ним и призвана его развлекать. Именно так Остап на неё смотрел, как на игрушку для развлечений, которая будет отвлекать его от скуки.
  Из-за оскорбительного слова Остап вспыхнул на месте. Он схватил её стопу на уровне пальцев, а другую руку сжал в кулак и неожиданно ударил её по пятку.
  ― Следи за языком, ― нервно сказал Остап, ― или её тоже надо шить?
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина. Но от его удара в основном у неё заболела повреждённая плоть, и немного кость ноги изнутри.
  ― Если бы ты была полностью моей, я бы такое с тобой сделал... ― мечтательно сказал Остап.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина.
   Если бы он мог, продолжил бы вводить нить под её кожу. Но 30-ти сантиметровый отрезок нити уже почти полностью был под её кожей. Остап отрезал нить, а потом остерией иглы поцарапал подушечку её среднего пальца на ноге.
  ― Над твоими пальчиками тоже надо поработать, ― сказал Остап. Марина выпучила глаза, посмотрела на него и неистово закричала:
  ― А-а-а...
   Она была в ужасе, не могла больше терпеть эту адскую боль... теперь она понимала, что значит адская боль. Он так долго вводил нити под её кожу, и хочет продолжить это делать? Марина думала, что не выдержит этого. Думала, что это никогда не закончится. Она хотела кричать и кричать бесконечно и мечтала умереть повторно.
  ― Прости, что назвала тебя плохо... пожалуйста, не надо, ― жалобно взмолилась Марина.
  ― Вернулась в себя? ― с ухмылкой спросил Остап. Он притянул в рот свою нижнюю губу и смотрел на неё свирепым взглядом.
  ― Да, я вернулась. И обещаю не отключаться больше.
   Остап отложил иглу в сторонку и начал обеими руками массировать пальчики её ног.
  ― Ну, что ж, можно сказать, что ты меня задобрила.
  ― Пожалуйста, отпусти меня, ― попросила Марина и слезливо захныкала: ― эхе... эхе...
  ― Твои пальчики я тоже обработаю, но не сегодня, ― сказал Остап.
   Марина зажмурилась ещё сильнее.
  ― Не делай так, ― сказал Остап.
  ― Как не делать? Не жмуриться? ― спросила Марина, выстроив страдальческую гримасу. Сейчас ей было не очень больно, но его прикосновения ей не нравились.
  ― Ты же ведь так ушла в другую реальность, ― сказал Остап с утвердительной интонацией, но ей это показалось вопросом.
  ― Да, так, ― призналась Марина, ― и я хочу попасть туда снова.
  ― В свободное время, ― резко заявил Остап.
  ― Туда можно в любое время попасть? ― спросила Марина. Она затаила дыхание и с надеждой ожидала ответ.
  ― Можно, ― неохотно ответил Остап. Он встал и начал освобождать её ноги.
  ― А как мне вернуться в мою жизнь? ― спросила Марина.
  ― Никак, ― быстро ответил Остап. И уже по его торопливому ответу можно было сделать вывод, что ему не нравится этот разговор. И он явно не намерен делиться секретами, которые могут показаться ей важными и помогут выбраться.
  ― Пожалуйста, расскажи, ― попросила Марина. Остап сразу же схватил её за волосы и заставил откинуть голову назад.
  ― Я что, тебе, подружка что ли? ― с недовольством спросил Остап, глядя в её глаза. ― Что ты на меня "тыкаешь"?
  ― Простите, простите, ― запищала, нахмурив брови, ― я обещаю всегда обращаться к вам на "вы".
   Она забывалась и периодически переходила на "ты". Видимо сказалось долгое общение с Толиком, который не требовал официального обращения.
  ― Господин, ― высокомерно произнёс Остап, продолжая смотреть ей в глаза.
  ― Господин, ― повторила Марина, затаив дыхание, а потом сразу же добавила: ― расскажите мне, пожалуйста, об этом.
   Остап отпустил её волосы и продолжил снимать приспособление, которое удерживает её ноги.
  ― Нечего тебе знать об этом, ― холодно ответил Остап.
  ― Ну, пожалуйста... я имею право знать.
  ― Когда концентрируешься на прошлой жизни, можешь перенести своё сознание туда. Но туда ты не попадёшь, ― объяснил Остап.
  ― Но почему не попаду?
  ― Потому что ты здесь, разумеется, ― ответил Остап, ― у тебя другое тело, другая жизнь.
  ― Это не жизнь, это Ад! ― вскрикнула Марина, Остап усмехнулся.
  ― Ну, конечно Ад. И не забывай об этом.
  ― Я хочу вернуться.
  ― Ну, у тебя есть такой шанс, ― признал Остап. Он снял приспособление для удержания стоп в неподвижном состоянии и понёс к комоду. Марина проследила за ним глазами и не переставала задавать вопросы:
  ― Ну, расскажите, как мне вернуться назад? Вы что-то знаете об этом?
  ― Не знаю, ― быстро ответил Остап.
  ― Знаете, Вы врёте, ― сказала Марина, ― я это по глазам вижу.
   Остап неожиданно схватил её за челюсть и заставил приподнять голову.
  ― А...а... ― вскрикнула Марина от испуга.
  ― А что ты ещё видишь в моих глазах? ― спросил Остап.
  ― Вы любите мучить людей, ― взволнованно проговорила Марина. Её сердце забилось быстрее, а по жилам пробежался холодок. Ей было страшно смотреть ему в глаза. Она ещё никогда не встречала настолько жестокого человека.
  ― Я люблю мучить девочек, ― многозначительно подправил её Остап.
  ― Пожалуйста, расскажите, как мне отсюда выбраться?
  ― Ты думаешь, я отпущу свой лакомый кусочек? ― спросил Остап. Он погладил её щеку, а потом похлопал.
  ― Я всё равно узнаю, как уйти. Если не Вы, то кто-нибудь другой расскажет, ― высокомерно ответила Марина. Она хоть раз хотела показаться сильной, но всё равно чувствовала себя, как загнанный в угол таракан...
   Её словам Остап сразу же усмехнулся.
  ― Попробуй узнать. О том, как отсюда выбраться, знают лишь единицы, ― сказал Остап, потряхивая указательным пальцем перед её лицом.
  ― Через 7 дней, когда я попаду на точку распределения? ― спросила Марина. Остап захихикал ещё более язвительно.
  ― Коматозники не попадают на распределение. Будешь жить здесь до тех пор, пока не отключат твоё жизнеобеспечение.
  ― Нет! ― вскрикнула Марина.
  ― Да! ― игриво возразил Остап и похлопал её по щеке, ― а я тут займусь твоим тельцем.
  ― Нет, нет... ― от ужаса запищала Марина. Самое ужасное в этом было то, что его слова не просто угроза. Остап намерен и может её пытать... может делать это каждый день.
  ― Если будешь паинькой девочкой, может быть, через пару лет я устану от тебя и тогда выдам маленькую тайну, ― игриво сказал Остап. Он приблизился к ней вплотную, будто обнял и начал освобождать ремень, который связывает её за талию.
  ― Нет, я не позволю делать это с собой, ― пискляво проговорила Марина.
  ― А куда ты денешься? Теперь ты мученица и будешь терпеть, ― заявил Остап.
  ― Но Вы знаете, как мне вернуться... и не скажете? Не скажете? ― с возмущением в голосе переспросила Марина. Она не могла поверить, что всё так...
  ― Не скажу, ― игриво повторил Остап.
  ― Ну, пожалуйста?
  ― Я же сказал, если будешь послушной и не станешь никому жаловаться, тогда я ещё подумаю.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина и притянула одну ногу к себе, посмотрела на свою стопу.
  ― Да, я хочу делать это с тобой ещё, ― напомнил Остап.
  ― Но зачем Вам это? ― писклявым голосом спросила Марина. Остап зашагал в сторону ширмы.
  ― Догадайся с трёх раз, ― с ухмылкой ответил Остап.
  ― Вам доставляет это удовольствие, ― обиженным голосом заключила Марина, но Остап уже ничего не ответил. Она услышала какие-то звуки, характер которых никак не могла интерпретировать. Да и не хотела... Марина думала только о том, что с ней сегодня произошло, и очень хотела узнать, как отсюда выбраться.
   Минут через пять Остап вернулся к ней, а Марина всё ещё сидела на кресле и даже не изъявила желания уйти.
  ― Хочешь ещё одну порцию боли? ― неожиданно спросил Остап. В этот момент он открывал один из выдвижных ящиков, и на Марину не смотрел. Но она слышала его язвительную ухмылку.
  ― Нет, пожалуйста? Что Вы ещё придумали? ― взволнованно спросила Марина.
  ― Расслабься, шучу я, хватит с тебя на сегодня, ― сказал Остап и зашагал в её сторону. В одной его руке Марина заметила резиновые носки, но шерстяных не было.
  ― Вы снова хотите надеть на меня это? ― спросила Марина, нахмурив брови.
  ― А ты хочешь кровавыми ножками прогуливаться по грязному полу? ― просил Остап. Марина сразу же прикрыла лицо обеими руками и жалобно захныкала:
  ― Эхе... эхе...
   Остап схватил её за запястье левой руки и заставил убрать ладонь от лица.
  ― Хватит себя жалеть, живо одевайся и проваливай, ― строгим голосом сказал Остап и вложил резиновые носочки на её ладонь.
  ― Вы когда-нибудь расскажите мне, как уйти отсюда? ― спросил Марина.
  ― Я тебе уже два раза повторил, когда это произойдёт, ― высокомерно напомнил Остап, ― спросишь ещё раз, получишь леща.
   Марина сразу же затаила дыхание и, конечно же, замолкла. Держала в руке резиновые носочки, а сама ничего не делала.
  ― Надевай носки, ― требовательно крикнул Остап.
  ― Хорошо, ― проговорила Марина, нахмурив брови. Она аккуратно натянула резиновые носочки на свои ноги, и потом Остап бросил ей другие носочки из ткани, которые ей давал Толик.
  ― Эти тоже надевай, ― сказал Остап.
  ― Но почему? ― с недовольством спросила Марина.
  ― Чтобы не выделяться от остальных девочек, ― объяснил Остап и начал потряхивать указательным пальцем, ― смотри у меня, если кому-то расскажешь... Всё, что я с тобой делаю, касается только нас двоих.
  ― Вы не должны делать со мной такое, ― уверенно сказала Марина. Знать это и продолжать терпеть казалось ей ужасным и несправедливым. Марина не знала, сколько это вынесет ещё. Склонялась к мысли, что девочки правы и стоит пожаловаться директору...
  ― Пусть тебя не заботит, что я должен делать, а что нет. Ты мученица, твоё дело терпеть, ― жестоко заключил Остап.
  ― Нет, это не так, ― вскрикнула Марина,― мне объясняли, что эта школа хороший цикл. Здесь не должно быть такой боли.
   Остап сразу же схватил Марину за волосы и заставил откинуть голову назад, второй рукой схватил её за челюсть и крепко сжал.
  ― А, что вы делаете? ― взволнованно спросила Марина, невнятно проговаривая слова.
  ― Этого не должно быть здесь и поэтому ты будешь молчать, ― сказал Остап, глядя в её глаза. И это означало, что она права. Он делает с ней то, что вообще запрещено делать в данном цикле. Теперь Марина понимала, почему Остап так боится жалобы на директора. Возможно, ему достанется, если узнают о его самовольных жестоких пытках. Но Марина всё равно не была уверена, что стоит жаловаться директору. Боялась.
   Марина надела носочки из ткани поверх резиновых, а потом аккуратно спустилась с пыточного кресла.
  ― А-а-а... ― вскрикнула Марина, нахмурив брови. Остап прикусил нижний край своей губы и улыбался. Она старалась не смотреть на него, чтобы этого не видеть.
  ― Разрешаю тебе чесать свою ножку, ― неожиданно сказал Остап.
  ― Я не буду её чесать, ― ответила Марина. И она, действительно, была намерена и дальше терпеть позыв почесаться. Она уже успела понять, что чесотка только усиливается, если чесать. Видимо, их странный состав так работает.
  ― Конечно же, ты будешь чесаться, куда ты денешься? ― игриво спросил Остап.
  ― До этого же девалась куда-то, ― высокомерно ответила Марина. Разговаривала она смело, а вот на ногу встать и сделать полноценный шаг боялась.
  ― Сегодня будешь чесаться сильнее, чем вчера, ― уверенно сказал Остап, ― и ты не сможешь вытянуть ниточку, я об этом позаботился.
  ― Ты ужасен, ― сказала Марина, нахмурив брови.
  ― Тебе по губам заехать? ― сразу же спросил Остап. И Марина быстро поняла, что ему не понравилось в её словах.
  ― Простите, ― сказала Марина.
  ― Продолжишь фамильярничать, предупреждать не стану, ― пригрозил Остап. Он снова схватил её за волосы и заставил откинуть голову назад. Ладонь свободной руки он сжал в кулак и приложил к её губам, начал больно сдавливать.
  ― А... не надо, ― взволнованно проговорила Марина.
  ― Будешь хорошенькой девочкой? ― спросил Остап, глядя в её глаза. И сейчас он явно злился не потому, что она случайно обратилась к нему на "ты". Он в очередной раз приказывал ей держать языка за зубами и никому не рассказывать о том, что он с ней делает тайно от всех.
  ― Да, буду... ― взволнованно проговорила Марина.
  ― Очень хорошо, ― сказал Остап и похлопал её по щеке, ― тогда иди.
   Он отпустил её, и Марина осторожно зашагал в сторону двери.
  ― Больно ходить? ― спросил Остап. Марина закрыла глаза и еле сдержалась, чтобы в очередной раз не оскорбить его. Это ведь он с ней сделал, а ещё смеет спрашивать, больно ей или нет. Вопрос показался ей насмешкой.
  ― Отвечай, ― потребовал Остап, выдержав некоторое молчание.
  ― Больно, ― пожаловалась Марина.
  ― Я пошью тебе пальчики, а потом перейдём к остальным частям тела, ― рассказал Остап о своих будущих жестоких планах. Марина захотела вскрикнуть "нет" или хотя бы просто вскрикнуть, но снова промолчала. Она подошла к двери и попыталась её открыть.
  ― Ты так быстро не выйдешь, ― игриво сказал Остап, как бы напоминая о том, что он запер дверь.
  ― Пожалуйста, выпустите меня, ― попросила Марина, ― я хочу отдохнуть.
  ― Конечно, деточка, сейчас как раз время твоего отдыха.
   Он подошёл и встал рядом с ней, вставил ключ в замочную скважину.
  ― До завтра, деточка,― игриво прошептал Остап в её ушко. И только после этого он медленно отворил дверь и позволил ей выйти.
  ― До завтра, ― неохотно повторила Марина. Она хотела бежать от него прочь, но в итоге тащилась, как черепашка. Её ноги очень болели, и каждый следующий шаг давался с трудом. По ощущениям ей казалось, что её стопы опухли.
  ― А...а...а... ― тихо стонала Марина и медленно добралась до двери. Как только Остап вывел её из пыточной, скрылся в ней обратно. Он не наблюдал за тем, как Марина покидает класс. Ему даже не было это интересно...
   Марина вышла из 12-ого кабинета и направилась в 3-ей. У неё не было никакого желания встречаться с другими девочками, но выбора тоже не было. Сейчас якобы время отдыха. Возможно, все девочки должны сидеть на своих спальных местах. Но в последнем Марина не была уверена. Она бы с радостью прогулялась, если бы только ноги были здоровые...
   Марина дошла до 3-его класса, а вот войти не решилась. Приложила ухо к двери и прислушалась к голосам. Она услышала чьи-то разговоры, и её сердце волнительно забилось быстрее.
  ― Как же вы меня все достали, ― пробормотала Марина себе под нос. Она поняла, что нисколько не хочет общаться с девочками, но хочет полежать. Только вот лежать-то придётся на обоссанном матрасе... у Марины замерло сердце от ужаса. Она до сих пор не верила в то, что попала в такое место. Мало того, что мучители пытают постоянно, как ещё и окружают стервы.
   Постояв немного у двери, Марина всё же решила не заходить в класс. Она почувствовала, что хочет в туалет. И для начала лучше удовлетворить свою маленькую потребность, а уж потом идти ложиться спать.
   Дорога в туалет вела через столовую. И когда Марина добралась до столовой, она поняла, что все ужинают.
  ― Как я могла забыть о том, что ужин в 7 часов? ― подумала Марина. Конечно же, она подошла на стойку и забрала свою порцию еды. Потом вместе с подносом отошла в сторонку и принялась есть. В столовой было больше свободных мест, нежели занятых. И самое замечательное, она не встретила Аню и её подружек.
  ― Надо приспосабливаться, ― подумала Марина. Она поняла, что никто не станет тащить её за уши в столовую. И если она сама не будет думать о том, что должна прийти вовремя поесть, однажды останется без ужина или обеда.
   Марина хотела пообщаться с Настей, но её не увидела. Особо оглядываться не стала, боялась привлечь внимание Ани и её подружек. Впрочем, она понимала, что в спальне им всё равно придётся контактировать друг с другом. Ей никуда от этого не деться и это произойдёт совсем скоро. Вот уже после того, как она покушает и вернётся в свою постель...
   Но Марина не хотела думать о проблемах с девочками. Её мысли были заняты вопросом, как же выбраться из этого места? Сегодня ей показалось, что это возможно.
  
   Глава 35. Разговор с Толиком
   Марина поела, а потом направилась в туалет. Конечно же, Толик был у себя на посту. Сидел за своим овальным столом, будто ожидая кого-то. Марина шла медленно, похрамывая. И это он тоже сразу же заметил. Толик нахмурил брови и посмотрел вниз, сделал вид, что разглядывает какую-то открытку на столе.
  ― Можно мне в туалет? ― спросила Марина, как только подошла. Толик поднял голову и посмотрел ей в глаза, а потом ответил:
  ― Можно.
   Марина медленно прошла дальше и вскоре скрылась за дверью. "Дела" она делала не спеша, а когда вышла из кабинки туалета, увидела Толика. Он стоял и ждал, когда она выйдет. Марина посмотрела на него, а потом молча прильнула к его груди и расплакалась. Она уже чувствовала с ним некоторую близость. Знала, что так можно делать. И даже знала, что Толик специально ждал её за дверью, чтобы она подошла и обняла его.
  ― Он мучил меня, мучил... ― всхлипывая, пожаловалась Марина.
  ― Я знаю, ― тихо сказал Толик, поглаживая её плечо. Марина продолжила жаловаться, а он пытался её утешать. Сейчас он не выглядел мучителем, неожиданно превратился в друга. И Марина была невероятно рада, что хоть кого-то она здесь может обнять, пожаловаться, поплакаться. Она не ожидала, что таким человеком станет один из мучителей.
  ― Я точно узнала, что не умерла, ― сказала Марина, вытирая свои слёзы. Она чуток отстранилась от Толика, чтобы посмотреть ему в глаза.
  ― Узнала, что ты в коме? ― спросил Остап и тут же пояснил: ― Если не умерла, то только в коме. Иначе сюда не попадают.
  ― Да, наверное, я в коме,― сказала Марина, ― я смогла почувствовать, что лежу в больнице, слышала свою маму.
   Толик обнял её одной рукой и повёл в сторону крайней туалетной кабинки.
  ― Пройдём ко мне, поговорим.
   Марина кинула на него быстрый взгляд и последовала туда, куда ведёт её Толик. Она уже убедилась в том, что эта школа, действительно, приличная. Знала, что он не потребует от неё ничего лишнего. Это радовало Марину, ведь она могла не бояться идти с ним. И она чувствовала, что готова пойти с ним куда угодно в пределах этой школы. Но когда она подумала о возможности уйти с ним в другое подразделение, сразу же вспомнила слова Остапа: "ты никуда не уйдёшь, пока не отключат твоё жизнеобеспечение". Это стало её беспокоить.
  ― Это правда, что теперь я не смогу попасть на распределение? ― спросила Марина. Они прошли в его комнату, и она оглядывалась по сторонам, будто впервые сюда попала.
  ― Правда, ― согласился Остап, ― но со мной уйти ты всё равно можешь.
  ― Но как так? ― спросила Марина, не поверив услышанному. ― Раз на распределение не попаду, почему уйти с тобой могу? Как-то нелогично получается.
  ― Очень даже логично. Твоя прошлая жизнь держит тебя здесь, в этой школе, ― объяснил Толик. Он подошёл к дивану, присел и начал хлопать ладошкой, подзывая её к себе. Марина посмотрела к нему и нерешительными шагами направилась к нему.
  ― Почему тогда прошлая жизнь позволит уйти с кем-то, а на распределение не пустит? ― снова спросила Марина, не получив внятный ответ.
  ― Распределение такое место, куда попадают свободные души. То есть души людей, которые уже погибли и не вернутся в прошлую жизнь. Ты же можешь вернуться, либо уйти, сама приложив усилия.
  ― То есть, я могу приложить усилия и попаду на распределение? ― спросила Марина. На села на диван и задумчиво на него посмотрела.
  ― Нет, на распределение ты в любом случае не попадёшь. Распределение ― это пустота, дарующая новую жизнь. Раз у тебя уже есть жизнь, другую ты взять не можешь. Но тут есть лазейки. Ты, например, можешь сбежать из школы и тогда начнёшь скакать между подразделениями.
  ― Да, я слышала о таком. Настя рассказывала.
  ― Хотя скакать ― это сильно сказано. Особо не поскачешь, тебя быстро поймают и начнут использовать в своих целях.
  ― В каких целях? ― взволнованно спросила Марина.
  ― Да в каких угодно. Если ты вторгаешься в чужой цикл, ты относишься ко всем подразделениям сразу. То есть, поймавшие тебя мучители будут вправе подвергать тебя любым пыткам и за это им не грозят какие-либо санкции.
  ― Ужас, ― взволнованно сказала Марина.
  ― Да, убегать из Ада нельзя. Это является серьёзным преступлением и поэтому жестоко карается.
  ― Я поняла. Моё тело держит меня в этой школе, но убежать я всё равно смогу.
  ― Да, ― согласился Толик, ― и ты можешь уйти со мной по договору. Это тоже как побег, но немного другой. Я бы сказал, правомерный побег.
  ― А если я пойду с тобой, я потом попаду на распределение? ― спросила Марина.
  ― Нет, всё равно не попадёшь, твоё тело тебя не отпустит. Но бывает такое, что коматозники умирают, когда хитростью покидают выделенное им подразделение, ― объяснил Толик, ― то есть в твоём случае, таким подразделением является эта школа.
  ― И что мне делать? ― спросила Марина.
  ― Ты хочешь умереть или вернуться в прошлую жизнь? ― поинтересовался Остап.
  ― Конечно, я хочу вернуться, ― уверенно ответила Марина.
  ― Значит, тебе нельзя думать о побеге. И со мной уйти тоже нельзя, ― сказал Толик, посмотрел на неё и начал игриво дёргать бровями. Марина улыбнулась. Уже давно он так не заигрывал с ней.
  ― А это точно, что я умру, покинув школу? ― спросила Марина. Она хотела это знать, потому что уже мечтала уйти... уж слишком сильно пугал её Остап. Именно от него ей хотелось сбежать. И пусть даже будущее кажется ещё более пугающим своей неизвестностью.
  ― Это не точно, смотря, как врачи постараются, ― объяснил Толик, ― если тебя откачают, тогда твоё тело переживёт переходный этап. Если нет, то сама понимаешь.
  ― Как они должны откачать меня? ― спросила Марина.
  ― Во время перехода может произойти остановка сердца. И если персонал вовремя это не заметит, то они потеряют твоё тело.
  ― Понятно, ― с грустью протянула Марина.
  ― Хочешь уйти со мной? ― спросил Толик и начал игриво дёргать бровями.
  ― Я хочу убежать отсюда... от Остапа, ― взволнованно проговорила Марина, ― но не хочу, чтобы моё тело погибло.
  ― Если надеешься вернуть свою прошлую жизнь, тебе не стоит отсюда уходить, ― честно объяснил Толик, ― и придётся терпеть этого ублюдка.
  ― Нет, не говори этого, ― запищала Марина. Она закрыла лицо ладонями и захныкала: ― эхе... эхе...
   Толик сразу же подсел к ней ближе и начал нежно обнимать, поглаживая её спинку.
  ― Я хочу, чтобы всё это закончилось, ― пискляво сказала Марина.
  ― Но ты должна определиться, хочешь убежать отсюда или вернуть прошлую жизнь?
  ― Как мне вернуться в тело? ― спросила Марина. И она очень надеялась услышать внятный ответ.
  ― Этого никто не знает, ― сказал Толик. И на её разочарование он говорил весьма уверенно.
  ― Это неправда, Остап знает, как мне вернуться, но не говорит.
  ― Я думаю, что он тебя обманывает, ― сказал Толик, ― конечно, ходят слухи, что некоторые мучители из подразделения "боль" умеют возвращать в тело. Но это лишь слухи, не доказано.
  ― Остап из подразделения "боль"? ― тут же спросила Марина.
  ― Да. Он типа соскучился по своей школе и пока засел здесь.
  ― Он реально учился в этой школе? В настоящей жизни? ― спросила Марина.
  ― Да, учился. И не только учился, но ещё и проработал полжизни учителем. Но это давно было, 1850 г, если не ошибаюсь.
  ― Ого. Значит, вот почему у него старинное имя? ― задумчиво сказала Марина.
  ― Да, типа того. Но он не заключённый. Жил всего один раз и это, видимо, запало ему в душу. Запомнил всё и не хочет больше рождаться, чтобы ничего не забыть.
  ― А почему мы забываем старое, когда перерождаемся? ― спросила Марина.
  ― Так задумано, чтобы жизнь начиналась с нуля. И потом, когда ты возвращаешься на распределение, уже не помнишь ничего лишнего.
  ― То есть, я не вспомню, что со мной было до того, как я жила? ― спросила Марина.
  ― Нет, распределение не даёт информацию о прошлом.
  ― А что она даёт, кроме перерождения?
   Толик усмехнулся и спросил:
  ― Разве на уроках вам об этом не рассказывают?
  ― Рассказывают, но не всё. И я боюсь задавать вопросы учителям, ― призналась Марина, ― они ведь в любой момент могут наказать за это.
  ― Ну да, могут, ― согласился Толик и всё же ответил на её вопрос: ― на распределении ты вспомнишь, сколько тебе осталось заработать прощения, чтобы стать свободной.
  ― Это типа моя главная цель, заработать прощение?
  ― Типа того, ― ответил Толик, ― это главная цель тебя самой.
  ― А я реальная заключённая? Моё настоящее тело находится где-то в заточении?
  ― Да, это так. И ты возвращаешься в своё тело всякий раз, когда засыпаешь. Это тебе должны были сказать.
  ― Да, говорили, ― ответила Марина, ― но в это сложно поверить. Я этого не помню.
  ― Ты вспоминаешь всё в тот самый момент, когда засыпаешь и возвращаешься в своё настоящее тело.
  ― А когда просыпаюсь, снова всё забываю? ― спросила Марина.
  ― Да. И поэтому нам обязательно каждый вечер спать. Там мы даём себе понять, что эта жизнь всего лишь развлечение. Мы как бы делим свою жизнь между игрой и реальностью.
   Марина улыбнулась.
  ― Но раз я в тюрьме, наверное, моя жизнь не очень весёлая, ― сказала Марина.
  ― Заключённые питаются искусственным освещением и живут в надежде заполучить нужное количество прощения.
  ― Я даже не знаю, сколько прощения нужно мне, ― с грустью сказала Марина.
  ― Это неважно. Если ты станешь свободной, ты это почувствуешь.
  ― Как почувствую? ― спросила Марина.
  ― Ты попадёшь в распределение в экстренном порядке, и тебе об этом скажут.
  ― Кто скажет?
  ― Компьютер, разумеется. Про него тебе должны были рассказать на уроке информатики.
  ― Да, рассказали и даже научили им пользоваться, ― сказала Марина.
  ― Ну вот.
   Марина задумалась и некоторое время молчала, хмурила брови и смотрела на свои ноги.
  ― Понимаю, ты хочешь убежать от него, ― сказал Толик. Он знал, что она думает о том, что с ней сегодня сделал Остап. Подробностей он не знал, но примерно представлял. Уже были девочки до Марины, которые тоже жаловались на Остапа.
  ― Я должна выяснить, как вернуться. Остап знает... ― задумчиво сказала Марина.
  ― Не знает, ― весьма уверенно возразил Толик, перебивая её, ― он просто хочет манипулировать тобой. Не поддавайся.
  ― А вдруг знает? ― сказала Марина. ― Он моя последняя надежда.
  ― Зачем цепляться за прошлую жизнь? ― спросил Толик. ― Здесь тоже можно неплохо жить.
  ― Ты сам сказал, что я не смогу переродиться, пока не умру.
  ― Так пошли со мной. Возможно, умрёшь, ― напомнил Толик. Марина зажала губы и предосудительно помотала головой.
  ― Ты сейчас кажешься добрым, но ведь сам говорил, что уведёшь меня в другое подразделение, чтобы пытать. И что ты со мной будешь делать там?
   Толик усмехнулся и тыльной стороной указательного пальца погладил её плечо.
  ― Ну, что-нибудь сделаю, ― игриво сказал Толик.
  ― А это обязательно? ― спросила Марина.
  ― Обязательно. В семидневном цикле даётся специальная виртуальная чаша, которую нужно наполнить, ― объяснил Толик, ― наполняется она твоими страданиями.
  ― И когда она наполнится, я получу обещанное прощение? ― спросила Марина.
  ― Именно так.
  ― И вернусь сюда, в эту школу?
  ― Да, если не переиграть события, ― ответил Толик.
  ― И как их можно переиграть? ― спросила Марина. Она и понятия не имела, о чём он сейчас говорит.
  ― Внутри цикла можно составить договор, по которому ты можешь стать моей.
   И в этот момент Марина вспомнила слова Остапа "если бы ты была полностью моей". Наверное, он имел в виду именно такую ситуацию, когда она принадлежит ему по договору.
  ― И что тогда? Ты сможешь делать со мной всё, что захочешь? ― взволнованно просила Марина.
  ― Да, но обычно такие договора составляются на доверительной основе, реже по принуждению.
  ― Почему реже по принуждению? ― спросила Марина. ― Судя по тому, как здесь пытают, кажется, наоборот всё.
   Толик усмехнулся.
  ― Ты просто не опытная ещё, не знаешь всего. Нельзя пытками заставить подписать такой договор.
  ― Его не засчитают? ― предположила Марина.
  ― Ни одна здравомыслящая мученица не подпишет договор по принуждению. Ясно же, что это обречёт её на дополнительные муки, да ещё малооплачиваемые.
  ― Ну, да, наверное, ― задумчиво согласилась Марина и спросила: ― а почему малооплачиваемые?
  ― Потому что договора подписываются тогда, когда между мучителем и мученицей возникают доверительные отношения. Проще говоря, они подписывают договор, чтобы отдохнуть от пыток и пожить приятной жизнью. Ну, например, ты доверяешь мне и согласна стать полностью моей на определённый срок.
  ― И так можно? Пожить приятной жизнью? ― с удивлением спросила Марина и посмотрела ему в глаза.
  ― Конечно. Подпишешь такой договор и будешь жить у меня. Потом никто, кроме меня, к тебе не прикоснётся, не сможет мучить.
  ― Звучит красиво, ― с улыбкой сказала Марина.
  ― Да, но мучителя нужно выбирать тщательно. Некоторые могут претворяться хорошими, а на самом деле ищут мученицу, чтобы издеваться над ней.
  ― Но почему они это делают? ― спросила Марина.
  ― Просто так, потому что им это нравится. Кто-то ищет себе бесплатную рабыню, тупо для работ по дому или ещё для чего-то.
  ― Понятно... ― с грустью протянула Марина.
  ― Если этот Остап обещает тебе подписать подобный договор, не вздумай соглашаться. Не знает он ничего о том, как вернуть тебя в тело. Никто не знает и не может знать, ― немного импульсивно объяснил Толик.
  ― Наверное, ты прав, ― задумчиво согласилась Марина.
  ― Не наверное, а точно прав. Он запросто может сыграть на твоей вере и заманить в ловушку.
  ― Нет, я не поддамся его влиянию, ― обещала Марина.
  ― Чувствую, уже поддалась. Ты ведь поверила, что он может вернуть тебя? ― спросил Толик с утвердительной интонацией.
  ― Поверила, но сейчас сомневаюсь, ― сказала Марина.
  ― Если бы был способ возвращать коматозников к жизни, все бы этим пользовались, поверь мне, ― разъяснил Толик, ― и коматозники никогда лежали бы годами, а то и больше.
  ― Да, ты прав... думаю, прав, ― задумчиво сказала Марина.
  ― Вот и запомни мои слова, он ещё будет убеждать тебя подписать договор.
  ― А его можно подписать здесь? ― спросила Марина.
  ― Можно, ― не задумываясь, ответил Толик.
  ― И тогда я тоже могу умереть? ― спросила Марина.
  ― Конечно. Подписание договора уже побег из одного цикла в другой. И даже если физически ты никуда не перейдёшь, твоё тело это ощутит.
  ― Остап не предлагал мне подписать договор, ― сказала Марина.
  ― Наверное, подумал, что ты в курсе этих нюансов. Предложит ещё.
  ― Если предложит, значит, точно врёт и ничего не умеет, ― сказала Марина, ― если моё тело умрёт, я уже точно не вернусь.
  ― Вот-вот.
   Они ещё какое-то время поговорили про Остапа, про его подлость и больные желания. Толик рассказал про подразделение "боль" и что там делают. Напомнил, что Остап пришёл оттуда и по своей натуре любит пытать. Марине было жутко это слышать, но она итак уже понимала, что Остап такой.
  Максимально настроив Марину против Остапа, Толик начал убеждать её в том, что сам хороший.
  ― Я могу дать тебе отдых, о котором ты мечтаешь, ― сказал Толик.
  ― Снова уговариваешь меня пойти с тобой? ― спросила Марина. ― Или просишь подписать договор?
   Толик погладил её щеку, улыбнулся и сказал:
  ― Нет, подписывать договор не надо, во всяком случае, не здесь.
  ― Почему здесь не надо? ― спросила Марина.
  ― Потому что это мне ничего не даст. Близости между нами здесь быть не может, ― объяснил Толик.
  ― Почему не может? Даже если я соглашусь быть твоей? ― с удивлением спросила Марина.
  ― Даже если так. Это как близость между учителем и выпускником. Такое недопустимо, хотя ты уже перестанешь быть ученицей, ― объяснил Толик.
  ― А если я стану учительницей? ― спросила Марина. ― Ну, имеется в виду, если получу нужное количество прощения и перестану быть мученицей.
  ― Тогда я тебя не захочу, ― с ухмылкой добавил Толик. Марина стеснительно улыбнулась и поинтересовалась:
  ― Но твоей я стать всё равно могу здесь или нет?
  ― Хочешь быть моей личной домработницей? ― с ухмылкой спросил Толик.
  ― Хочу, если этот Остап меня больше не тронет, ― сказала Марина. Она очень хотела обезопасить себя от его пыток. И в этот момент будто забыла о том, что подписание договора может повлечь за собой смерть её тела.
  
   Глава 36. Возвращение в класс
  
   Толик встал со своего места и заходил по комнате.
  ― О чём ты думаешь? ― спросила Марина. Она уже поняла, что он размышляет над её предложением. Надеялась, что он согласится взять её к себе под защиту. Несмотря на всевозможные минусы, заключение с ним договора она хотела воспринимать как защиту.
  ― Нет, это мне точно ни к чему, ― сказал Толик, указательным и средним пальцем потирая свои губы. Он продолжал ходить по комнате и на неё не смотрел.
  ― Ну, пожалуйста, ― жалобно сказала Марина и захныкала: ― эхе... эхе... я не выдержу этих пыток.
  ― Во-первых, я уже сказал, что твоё тело умрёт, если договор подпишешь,― напомнил Толик, ― а во вторых, мне не нужна подружка для милых бесед. Меня интересуют более плодотворные развлечения, если понимаешь, о чём я.
   Марина посмотрела на него и затаила дыхание, не знала, что сказать.
  ― Даже если вдруг каким-то боком тебе удастся подписать договор и тебя успеют реанимировать, это ненадолго, ― начал рассказывать Толик, выдержав некоторое молчание.
  ― Почему ненадолго? ― спросила Марина. Она как раз развивала в голове подобные мысли. А что если она подслушает, есть люди около неё или нет, прежде чем подпишет договор? Ведь если её сердце остановится в тот момент, когда мама рядом, её точно реанимируют. Марина была уверена, что сможет подловить такой момент.
  ― Потому что я не смогу всё время быть здесь, ― объяснил Толик, ― мне надо периодически уходить... ты знаешь, зачем я здесь.
  ― Чтобы найти девушку, ― сказала Марина, глядя ему в глаза, ― я помню.
  ― Если не удаётся никого найти, я всё равно ухожу отдохнуть.
  ― И ты не сможешь взять меня с собой? ― предположила Марина.
  ― Наоборот, я должен буду взять тебя с собой или не смогу уйти, ― объяснил Толик.
  ― Ну и что, я буду не против пойти с тобой,― сказала Марина. Толик снова присел рядом с ней и уверенно возразил:
  ― Будешь против. Каждый переход из цикла в цикл будет останавливать твоё сердце.
  ― О, нет... ― жалобно протянула Марина и прикрыла лицо ладонями.
  ― Если ты готова оставить прошлую жизнь в прошлом, тогда, пожалуйста. Я могу взять тебя к себе. Какое-то время поживём здесь, а потом переместимся в другой цикл.
  ― А что будет в другом цикле? ― спросила Марина.
  ― Я там работаю, ― ответил Толик и с ухмылкой пояснил: ― предпочитаю эротические циклы, чтобы совместить приятное с полезным.
  ― К тебе будут присылать разных женщин, чтобы ты их пытал? ― спросила Марина.
  ― Да. Неделю работаешь, неделю отдыхаешь. Получается две мученицы в месяц.
  ― А я дополнительная буду? ― спросила Марина.
  ― Смотря на каких условиях ты хочешь пойти со мной, ― ответил Толик, ― если по договору, ты будешь дополнением к приятному.
   В этот момент он хитро улыбнулся и внимательно на неё посмотрел.
  ― И ты не будешь меня пытать, если по договору?
  ― Я ведь уже объяснял, для чего составляются договора. Так мучители позволяют подопечным отдохнуть. Конечно, я сейчас говорю о порядочных мучителях, которые ничего дурного не помышляют.
  ― То есть, ты дашь мне отдыхать? ― спросила Марина.
  ― Это уже зависит оттого, насколько мы поладим друг с другом, ― объяснил Толик, ― получать прощение за подобное совместное проживание ты будешь немного. Столько же, сколько получаешь за проживание полного цикла.
  ― Но ведь ты говорил, что за эротические циклы много прощения дают, ― напомнила Марина. Неожиданно подобная составляющая её тоже заинтересовала.
  ― За эротические много дают, ― важно пояснил Толик, ― договор, заключенный между нами таковым не будет.
  ― То есть, между нами ничего не будет? ― спросила Марина.
  ― Будет, ― с ухмылкой возразил Толик, ― и в том и в другом случае между нами будет всё. В противном случае ты мне вообще не нужна.
   Марину до жути обидели его слова. Толик ведь ясно дал понять, что она интересует его, только как девочка для утех. И она до сих пор хочет с ним разговаривать? Её бросило в лёгкую дрожь от волнения. Она уже представила, что подписала договор, и они остались наедине в другом цикле...
  ― Но почему за 7 дней дают больше прощения? ― спросила Марина. ― Только потому, что это считается пыткой?
  ― Да, только поэтому.
   Марина предосудительно помотала головой.
  ― Если за наши отношения ты хочешь получить прощение, я буду мучить тебя, ― объяснил Толик, ― и это тебе не понравится.
  ― Знаю, ― сказала Марина и натянула губы в неестественную улыбку. Она поняла, что он пытается быть хорошим. Объясняет, что да как, чтобы ничто не стало для неё дурным сюрпризом.
  ― Так что думай, чего ты хочешь и чего не хочешь.
  ― Мне не нравится, что я буду полностью твоей, ― сказала Марина, выдержав некоторое молчание. Толик усмехнулся.
  ― А мне это нравится. Даже думать об этом приятно.
   Марину сразу же бросило в жар от стыда и волнения. Она зажала губы и помотала головой туда-сюда. Их разговор продолжался ещё долго, а потом Толик сказал:
  ― Думаю, тебе пора.
   Он сразу же начал игриво дёргать бровями, будто чтобы она не обиделась. Марина улыбнулась и согласилась с ним:
  ― Да, придётся пойти.
  ― Кажется, ты хочешь остаться, ― подметил Толик.
  ― А можно?
  ― Если согласишься работать на меня, тогда будет можно,― напомнил Толик.
  ― Прямо здесь смогу оставаться? ― уточнила Марина.
  ― Нет, не в одной постели со мной, ― усмехнулся Толик и направил указательный палец на дверь возле кухни, ― вон там будет твоё место.
  ― Там комната? ― спросила Марина. Толик сразу же встал и зашагал в сторону двери.
  ― Пойдём, покажу тебе её.
  ― Ну, хорошо, ― согласилась Марина и тоже последовала за ним. Когда они приблизились к двери, он пропустил её вперёд.
  ― Проходи, посмотри, ― сказал Толик и открыл перед ней дверь. Марина сразу же вздрогнула, потому что комната представляла сомой коморку с одной кроватью и маленькой тумбочкой рядом. Спинки кровати были металлические и на их висели наручники. Именно они спугнули Марину.
  ― Не надо шарахаться, ― сразу же сказал Толик, ― насиловать тебя точно не буду. Это так, оковы на всякий случай.
  ― На какой случай? ― спросила Марина.
  ― Ну, мало ли, а вдруг убежать надумаешь? На такой случай.
   Марина сразу же обернулась и попыталась выйти из коморки, но её лицо наткнулось на его грудь. Это снова напугало Марину. На мгновение она подумала, что уже сейчас он не хочет её отпускать.
  ― Мне всё это не нравится, ― сказала Марина. Она откинула голову назад и посмотрела ему в глаза. Конечно же, Толик видел её страх и волнение, но это его только забавляло. Одной рукой он погладил её плечо и улыбнулся.
  ― Ты боишься меня? ― спросил Толик.
  ― Конечно, ― не раздумывая ответила Марина.
  ― Ты не будешь в безопасности, даже если подпишешь договор быть моей, ― неожиданно сказал Толик.
  ― Тогда какой в этом смысл? ― спросила Марина.
  ― Ты будешь в безопасности, если не станешь гулять по школе и встречаться с другими мучителями. Каждый, кто тебя увидит, имеет право увезти в угол и что-нибудь с тобой сделать.
  ― Звучит ужасно, ― сказала Марина.
  ― Это потому, что здесь не прекрасно, ― ответил Толик. Марина обернулась и снова посмотрела на кровать и наручники, висящие на ней.
  ― И якобы, чтобы меня никто не обидел, ты собираешься приковать здесь, на эту кровать?― с возмущением спросила Марина.
  ― И запру в темноте, ― добавил Толик, ― и буду морить голодом.
  ― Если это шутка, звучит не смешно, ― пожаловалась Марина обиженным тоном. Она обернулась в его сторону, но на него не смотрела. Толик обнял её одной рукой и отвёл в сторонку, чтобы закрыть дверь.
  ― Ну, что ты глупые вопросы задаёшь? Ты находишься в Аду, и всякие оковы не должны тебя пугать, ― сказал Толик.
  ― Они пугают меня, ― возразила Марина,― и даже очень.
  ― Если подпишешь договор быть моей, я обещаю тебе отношения на равных, ― сказал Толик и в обнимку повёл её обратно на диван.
  ― На равных как в обычной жизни? ― спросила Марина.
  ― Ну, почти, ― сказал Толик.
  ― Это как понять?
  ― В некоторых вещах равенства всё равно не будет. Например, ты не сможешь требовать у меня верности, не сможешь требовать деньги и много чего по мелочам.
  ― А тут тоже существуют деньги? ― спросила Марина с явным удивлением на лице.
  ― Конечно, существуют! ― с ухмылкой согласился Толик.― Думаешь, почему мы все здесь работаем?
  ―Ну, не знаю. Я думала потому, что вам нравится мучить, ― задумчиво сказала Марина.
  ― Может быть, кому-то и нравится мучить, но мы за это получаем деньги. И всё, что ты видишь в этой комнате, куплено на мои личные сбережения.
   Марина сразу же улыбнулась и посмотрела на его телевизор.
  ― У тебя классный телевизор.
  ― И ты сможешь его смотреть, если согласишься у меня работать, ― добавил Толик. В этот момент он взял пульт дистанционного управления с журнального столика и включил телевизор.
  ― Но ведь ты сказал, что моё тело умрёт, если я подпишу договор, ― напомнила Марина. Именно сейчас она забеспокоилась об этом. Возможно потому, что почувствовала в себе желание работать у него.
  ― Тело умрёт, если согласишься быть моей по договору, это разные вещи, ― пояснил Толик.
  ― То есть договор работать и мыть туалеты не тоже самое, что быть твоей?
  ― Всё верно. Работать ты, по сути, на школу будешь. Если я уволюсь и уйду в другой цикл, тебя с собой утащить не смогу.
  ― И что будет, если ты уйдешь? ― спросила Марина.
  ― Либо на моё место придёт кто-то другой, либо должность будет пустовать до моего возвращения.
  ― А со мной что будет?
  ― Будешь и дальше мыть туалеты, ― с ухмылкой сказал Толик, ― только без моего надзора.
  ― А за мной будет кто-то другой следить?
  ― Конечно, только не спрашивай кто, ― сразу же сказал Толик, ― ты слишком забегаешь вперёд. Ты не согласилась работать на меня, а уже спрашиваешь, что будет, если меня не станет.
  ― Извини, у меня много вопросов.
  ― Уж слишком много.
   Толик начал переключать каналы, но никак не мог выбрать, что смотреть. А Марине стало невероятно любопытно посмотреть, что же показывают в Адском телевизоре? Она не отводила взгляд от экрана.
  ― Значит, ты не уволишься, если я буду у тебя работать? ― спросила Марина.
  ― Не уволюсь, если сочту, что в этом есть смысл.
   Марина посмотрела на него и улыбнулась. Она понимала, что он хочет более близких отношений, чем просто разговоры. Думала об этом.
  ― Будешь выполнять мои маленькие прихоти, ― игриво сказал Толик.
  ― Какие прихоти? ― взволнованно спросила Марина.
  ― Всякие, разные! Я тебе потом расскажу.
  ― Подобные утайки меня пугают, ― сказала Марина,― поэтому и боюсь соглашаться работать у тебя.
  ― А на Валеру работать тебе понравилось? ― спросил Толик.
  ― Ну, он не особо придирчивый, чего не скажешь про учителей, чьи классы я мою, ― объяснила Марина.
  ― Вот-вот. Будешь выполнять их больные прихоти, ― сказал Толик.
  ― А почему это больные?
  ― Наверняка до тебя докапывались из-за плохо вымытого угла, заставляли двигать парты, тщательно высушивать пол и при всём при этом ещё дико ругали, ― весьма уверенно предположил Толик. Марина воздержанно улыбнулась и помотала головой.
  ― Ты будто знаешь, что в точности произошло.
   Толик усмехнулся.
  ― Конечно же, знаю, я плавал в этой стихии. Не раз сам присутствовал в классе, когда какая-нибудь девочка мыла пол.
  ― А... понятно, ― с грустью протянула Марина и призналась: ― мне не понравилось мыть полы в классах.
   Они ещё какое-то время обсудили её первый рабочий день, некоторых учителей. Конечно же, Марина помнила о том, что ей пора уходить, но очень не хотела этого делать. Ей нравилось общаться с ним. Но в один из моментов Толик снова напомнил:
  ― Ты собиралась идти.
   Но вот прогонять её он не хотел, просто напоминал.
  ― А до скольких я имею права гулять по школе? ― спросила Марина.
  ― До десяти вечера, потом везде гасят свет.
  ― И даже в коридорах?
  ― В коридорах он будет блёклый, но гулять по ночам запрещено. Если заметят, что ходишь не по делу, могут наказать, ― объяснил Толик, ― некоторые ублюдки, как Остап, ходят и выискивают жертву.
  ― Чтобы пытать ночью? ― спросила Марина. ― И они имеют право?
  ― Имеют, что очень мне не нравится.
  ― Меня это пугает, ― сказала Марина.
  ― Поэтому ночью не нужно ходить одной или по возможности лучше вообще не ходить.
  ― А зайти к нам в спальню и увезти кого-то на пытки могут? ― поинтересовалась Марина.
  ― Нет, этого они не могут, ― уверенно ответил Толик.
  ― Хоть это успокаивает, ― сказала Марина и улыбнулась ему.
  ― Чтобы повести на пытки, нужен повод, хотя бы маленький, ― объяснил Толик, ― а прогулка по школе в ночное время хороший повод.
  ― Понятно, ― с грустью протянула Марина. В этот момент Толик вывел время на экране телевизора большими цифрами.
  ― Уже почти десять, ― сказал Толик.
  ― Ладно, я пойду, ― протянула Марина и встала со своего места. Толик неожиданно взял её за руку и сказал:
  ― Я не возражаю, что ты сидишь тут, но если хочешь делать это чаще, ты должна принять моё предложение.
  ― Я понимаю, я подумаю, ― ответила Марина, глядя ему в глаза. Толик сразу же отпустил её руку и хлопнул ладонью по дивану.
  ― Опять подумаешь!
  ― Извини, но, по-моему, это серьёзное решение,― оправдалась Марина. Она даже немного испугалась, потому что своим отказом явно его разозлила. Поняла, что Толик просто сдерживает свои эмоции...
  ― Ну, хорошо, как знаешь, больше настаивать не буду, ― немного обиженно сказал Толик и продолжил переключать каналы.
  ― Не торопи меня, пожалуйста, ― попросила Марина, ― я не хочу, чтобы ты обижался.
  ― Каратели не обижаются, ― высокомерно заключил Толик.
  ― До завтра, ― сказала Марина и последовала к выходу. Толик не стал её провожать, но это её не смутило.
   Марина ушла от Толика и направилась в 3-ий класс, где им положено спать. Много думала о Толике и его предложении, мечтала вернуться в своё старое тело. Только вот мысли о Толике и её старая жизнь вместе никак состыковывались. Марина понимала, что придётся сделать выбор. Либо она будет бороться за свою прошлую жизнь, либо начнёт новую. И Толик явно сыграет в ней определённую роль.
   Марина подошла к 3-му классу и сразу же вошла, стучаться не стала. Все девочки будто ожидали только её и мигом обернулись.
  ― С Остапом развлекалась? ― язвительно спросила Аня и зачем-то подбежала к ней.
  ― Да, конечно, с ним! С кем же ещё?! ― сказала другая девочка, имени которой Марина даже не знала.
  ― Это не ваше дело, ― ответила Марина и попыталась пройти мимо, но Аня встала перед ней и не пропускала.
  ― Отвечай, чего молчишь? ― потребовала Аня.
  ― Я не обязана отвечать тебе, ― сказала Марина. Она зажала губы и не поднимала свою голову, не хотела смотреть на Аню.
  ― Не отвечай, я сама сейчас всё узнаю, ― сказала Аня. В следующее мгновение она пригнулась и схватилась за нижние края её носочка, немного их приспустила.
  ― Да что ты себе позволяешь? ― возмутилась Марина и отпрянула назад. Очень она хотела толкнуть Аню и отшвырнуть на пол, но сдержалась. Только вот многие девочки успели заметить, что под черными носочками из ткани у неё ещё одни резиновые носочки.
  ― Ха! Я же говорила, она у него была, ― язвительно заключила Аня.
  ― Была и что? Какое вам всем дело? ― возмутилась Марина. Она не собиралась рассказывать им о том, что дружит с Толиком. Уж лучше пусть они думают, что с Остапом... почему-то она считала это правильным.
  ― Смотрите-ка, нахалка! Она ещё считает, что в этом нет ничего такого... дружить с Остапом, ― ворчливо сказала Аня и пригляделась к щёчкам Марины, они показались ей красными, ― я бы тебя ещё сильнее разукрасила.
   Аня так и не отошла, но Марине удалось её обойти. Больше она ничего не сказала, потому что не хотела спорить. Но Аня в очередной раз предупредила:
  ― Ты пожалуешься на скотину или пожалеешь.
  ― Его всё равно не изгонят,― сказала Ане какая-то другая девочка.
  ― Она права,― поддержала её Клара.
  ― Ну и что, зато ему нервишки потреплют. Может, испугается и сам уйдёт, ― сказала Аня с надеждой.
  ― Он-то, уйдёт? Это ты сейчас в шутку сказала? ― иронично захихикала Клара.
  ― Хватит уже, не тебя он мучает,― нервно сказала Аня и села на своё место. Марина зажала губы и предосудительно помотала головой. Она в очередной раз убедилась в том, что Аня тоже жертва Остапа. Именно поэтому она рвёт и мечет, чтобы раскрылись его преступные деяния. Надеется, что он перестанет её пытать. Марине стало немного жалко Аню, но она всё равно была на неё зла.
  
   Глава 37. Ночное пробуждение
  
   Марина подошла к своему матрацу и переоделась в ночную сорочку. Потом медленно усадила попу на матрац, закрыла глаза и нервно сжала кулачки. Она надеялась, что её матрац подсох, но это оказалось не так. Её трусики сразу же подмокли, хотя и несильно...
   Марина решила, что надо с этим что-то делать. Ну не может же она постоянно позволять этим девочкам ссать на её матрац? Только вот сегодня она разборок не хотела. Слишком устала и просто хотела полежать.
   Марина медленно опустилась на спину и с опаской уложила голову на подушку. Она боялась, что её подушка тоже окажется влажной, но это было не так. Она легла на бок, укрылась одеялом и закрыла свои глаза. Именно в этот момент Марина начала ощущать сильное раздражение на ногах. Её стопы чесались в тех местах, куда Остап вводил подкожную нить. Она всё время вспоминала его разрешение почесать ноги, но терпела и не делала этого.
   В один из моментов Марина уснула и в этот момент ощутила невероятное. Её разум будто прояснился, и она пришла в себя, подтянулась и растеклась по полу своим пластилиновым телом. Их бессмертные тела умели обретать разную форму и цвет, и питались солнечной радиацией. Они не были похожи на людей виртуальной реальности "Земля". Марина очнулась и поняла это, вспомнила всё.
  ― Ура! Я вернулась! ― радостно вскрикнула Марина. Она обрела форму мячика и запрыгала по камере. Её соседка Линда сразу же подползла ближе настолько, сколько позволяла решётка. Они сидели в одиночных камерах, но видели трёх соседей вокруг них и могли с ними общаться.
  ― Ну, ты как всегда, Мэр, ― захихикала Линда. Она любила звать её Мэр, потому что Марина других сокращений её имени не признавала. Высокомерно говорила, что её имя никак не сокращается, а вот псевдоним "Мэр" её устроила. Она прямо-таки чувствовала себя значимой.
  ― Ты не представляешь, где я была, ― сказала Марина, а Линда захихикала ещё пуще.
  ― Представляю, ты уже всем мозги прожужжала. Если там так ужасно, зачем ты возвращаешься туда?
  ― Надеюсь выбраться отсюда, ― сказала Марина и преднамеренно стукнулась о решётку камеры, как бы подошла ближе к подруге.
  ― Ну-ну, и как успехи? ― захихикала Линда.
  ― Ну, уж получше твоих, ― горделиво сказала Марина, ― ты вообще ничего не делаешь, чтобы выйти отсюда, будто и не хочешь этого.
  ― Эта игра ловушка, чтобы заставить нас страдать. Все об этом знают.
  ― Да, но ещё и развлечение, ― напомнила Марина.
  ― Не нужно мне такое развлечение, ― сказала Линда и тыкнула в потолок, ― там вон развлечение, смотри и радуйся.
   На потолке у них была встроенная сенсорная панель, которая заменяла им компьютер и телевизор, позволяла общаться с близкими людьми и друзьями. Их обычный врождённый образ не имеет форму, но они любят копировать тела людей. Иногда они делают это просто так, чтобы показать свою принадлежность к игре. Но Линда чаще всего так язвила. И сейчас она тоже из шарика превратилась в человекообразное существо. Даже правильный цвет кожи изобразила на лице, а на теле ― подобие одежды. Только вот волосы они копировать не умеют, и это исключает 100% подражание людям из "Земли".
  ― Тебе нравится быть такой, ― сказала Линда и схватилась обеими руками за решётки камеры.
  ― Мне нравится быть свободной,― подправила её Марина, ― и что бы ты сейчас не говорила, там я свободнее, чем здесь.
  ― Ты сказала, что попала в другой Ад. Что там произошло? ― спросила Линда. Когда Марина просыпалась, они всегда обсуждали её другую жизнь.
  ― Кошмар, один ублюдок пытал меня, ― пожаловалась Марина и принялась рассказывать про Остапа. Про Толика она тоже рассказала. Марина запомнила всё, что было там, потому что это было с ней. Только сейчас её память более полноценная, чем была в Аду. Это единственное отличие жизни реальной, от жизни на "Земле". Марина просыпается и понимает, что тот мир ненастоящий и это её успокаивает, даёт понять, что всё не так уж и плохо.
  ― Если ты прикончишь себя там, тебе влепят штраф и увеличат срок, ― напомнила Линда, ― а ведь твой настоящий срок тоже вырастит. Тебе это надо?
  ― Да, надо. Представь себе, надо! ― решительно заявила Марина. ― Не понимаю, чего ты так взъелась на игру? Быть там лучше, чем тупо сидеть здесь.
  ― Ты же знаешь, почему. Я не выдержала...
  ― Ну, убила ты себя один раз в игре, и что с того? Это же не значит, что всегда так будешь поступать? ― сказала Марина.
  ― Значит. Это значит, что я слабая и вообще не должна туда соваться ― ответила Линда, ― эта боль, их жестокости не для меня. Не понимаю, как ты терпишь... да ещё и хочешь туда.
   Линда отказалась участвовать в игре, и теперь она просто наблюдатель.
  ― Просто это веселее, чем сидеть тут, ― сказала Марина, ― ну, ты же знаешь!
  ― Веселее, когда живёшь нормальной жизнью. Но даже там я не выдержала.
   Линда склонна к меланхолии, если чувствует, что в её жизни что-то не так. К слову, она часто чувствует это "не так". Обычная жизнь человека без адских пыток ей тоже не угодила из-за несчастной любви. Она два раза преждевременно вышла из игры, убив своего персонажа. Теперь соваться на "Землю" она боится. За побег из цикла штраф 50 лет, и этот срок вполне реален. Двойным побегом из игры Линда на 100 лет продлила свой тюремный срок в реальности. Она считает такой расклад несправедливым, но власти расценивают это иначе. Раз она бежит там, якобы не смирилась со своей виной и может повторно нарушить закон.
  ― Хорош уже ныть, ― с недовольством сказала Марина. Ей никогда не нравилось обсуждать проблему Линды, потому что она всегда жаловалась и её тоже вгоняла в тоску.
  ― Что ты планируешь делать дальше? ― спросила Линда.
  ― Буду играть дальше.
  ― Но ведь ты уснёшь, снова окажешься там и всё забудешь. Тебе не надоели эти ощущения урезанной памяти? ― спросила Линда.
  ― В какой-то степени мне даже легче становится, типа лишняя память не мешается!
   Марина иронично усмехнулась. Она не была уверена, что сама в это верит.
  ― Ну-ну!
  ― Правда, ― весело повторила Марина, ― только мне страшно там из-за неведения. Ну и вообще страшно.
  ― Мне знакома радость пробуждения, ― сказала Линда, вспоминая моменты игры, ― сразу всё вспоминаешь и чувствуешь себя счастливой, победителем.
  ― Ну, как-то так, ― согласилась Марина, ― и мне так хочется помнить всё, попадая туда.
  ― Они так не сделают. Якобы тогда все от своего срока избавятся в максимально быстром порядке.
  ― Думаю, так оно и было бы,― сказала Марина, ― можно же пойти в подразделение боль, а там дают 150 лет прощения за 7 дней.
  ― Ага, и ты уже считаешь, за сколько дней можешь отбыть свой срок, ― захихикала Линда. В этот момент она заметила, что с Мариной что-то не так.
  ― Да, считаю, ― призналась Марина и приложилась щекой к решётке.
  ― Ты дёрнулась, я видела мерцание, ― сказала Линда. И это означало, что Марина возвращается в игру.
  ― Не может быть, ещё рано, ― подметила Марина.
  ― Какой-нибудь ублюдок тебя будит, чтобы истязать, ― нервно предположила Линда, а потом с ироничной ухмылкой помотала головой, ― наслаждайся любимым миром.
   Марина снова начала мерцать.
  ― Вот чёрт, меня и реально будят, ― с досадой протянула Марина.
  ― Вот поэтому я и не люблю эти игры. Нужно отдаваться целиком... бесит это, даже поговорить не дают спокойно, ― пожаловалась Линда. Она долго ждала пробуждение подруги, а в итоге пообщались они два часа, а её уже забирают.
  ― Ну что делать, так всё устроено.
  ― Первенство за нами должно быть. Ты должна контролировать ту Марину, а не она тебя
   Марина тоже приняла образ человека, схватилась за решётку и сказала:
  ― Девочки меня будят, рядом только они.
  ― Ты исчезаешь, ― протянула Линда и предосудительно помотала головой. Марина заметила, как подружка направилась в свою кроватку, и в следующее мгновение она очнулась. Конечно, Марина забыла про существование подруги, забыла, как выглядит тюрьма, и что из себя представляет настоящая жизнь. Но зато на душе у неё было спокойствие. Можно сказать, через сон она убедила свою душу, что всё хорошо, что она находится в безопасности и никуда больше не хочет.
  ― Держите её крепче, ― сказала какая-то девочка. Марина открыла глаза и поразилась тому, какая тьма её окружает. Она не видела даже силуэты. Это казалось необычным и пугающим. В их классе были окна, но лунный свет из них не проникал. Она бы задалась вопросом, почему, но было не до этого. Марина ощутила, как на неё навалились целой толпой. Одна девочка схватила её за талию, другая навалилась на спину. Несколько рук Марина ощутила на своей ноге.
  ― Руки ей держите, ― не слишком громко, но требовательно закричала самая главная. Уже по её тону было ясно, что эта девочка контролирует всех остальных. Но её голос не был похож на голос Ани.
  ― А-а-а... ― закричала Марина и попыталась вырваться.
  ― Рот ей лучше заткни, ― приказала другая девочка. Марину схватили за плечи, а та, которая изображала из себя главную, начала скручивать её волосы.
  ― А-а-а... что вы делаете? Отпустите, ― закричала Марина. В отличие от остальных девочек она не пыталась делать это тихо. Орала во весь голос, надеясь на то, что кто-то услышит и придёт к ней на помощь. Марина ещё не знала, что это весьма наивное желание.
   В следующее мгновение Марину крепко схватили за волосы и заставили откинуть голову назад. К губам приложили какую-то тряпку, и "главная" сказала:
  ― Открывай рот.
  ― М-м-м... ― громко замычала Марина и пыталась шевелить головой. Конечно же, она не открывала рот, чтобы та девочка не смогла затолкать тряпку ей в рот.
  ― И не рыпайся, ― нервно сказала "главная". Она схватила её за подбородок, и Марина поняла, что тряпку ей в рот пытается затолкать другая девочка. "Сколько же их тут?" ― в ужасе подумала Марина.
   "Главная" скрутила волосы Марины на своей ладони и крепко удерживала её голову. Ещё одна девочка начала сжимать её челюсть, а её губы всё ещё ощущали тряпку.
  ― Открой рот, ― снова приказала "главная", ― или умолкли сейчас же.
  ― М-м-м... ― продолжала Марина громко мычать. Несколько девочек сидели на её ногах. Марина ощущала их тяжесть, а так же и руки, которые хватали её щиколотки и бёдра тоже. Марина сделала вывод, что на её ногах уселись сразу двоя. Одна точно сидела на уровне её колен и сжимала обеими руками её бёдра, не позволяя шевелиться. Другая девочка была ниже. Она просто хватала Марину за щиколотки и давила всей силой. Марина чувствовала, что у неё нет шансов вырваться.
  ― Дайте ей, как следует, ― приказала "главная", и в следующее мгновение Марина ощутила сильный удар по лобку.
  ― А-а-а... ― закричала Марина, даже забыв о том, что ей нельзя открывать рот. Та девочка, которая держала затычку у её губ, сразу же затолкала её внутрь. Эта девочка явно перенервничала, пока пыталась это сделать. Она сжала свой кулак и приложила к щеке Марины. Но "главная" это заметила и сказала:
  ― Мы не бьём по лицу.
   Марина не понимала, как они могут видеть в такой темноте? Но когда пригляделась, её глаза тоже стали видеть силуэты. Лунный свет всё-таки проникал в их класс, но его было очень мало.
  ― Её личико итак уже разукрашенное, ― ответила ей подружка и ещё сильнее приложила кулак к чеке Марины. Как бы просила разрешение избить её по щеке.
  ― Мы бьём сюда,― сказала другая девочка, и Марина ощутила очередной сильный удар по лобку. Сразу же громко взвыла:
  ― М-м-м...
  ― Знаешь, почему мы здесь? ― спросила "главная".
  ― М-м-м... ― продолжила мычать Марина и получила ещё один удар ниже талии. Конечно, она не могла отвечать им. Её рот был забит какой-то тряпкой и по странным вкусовым свойствам не самой чистой. Марина даже думать не хотела о том, что а тряпку ей в рот запихали. Впрочем, омерзительные предположения сами лезли в её голову... начинались они с трусов и заканчивались носками или половой тряпкой.
  ― Знаю, о чём ты сейчас думаешь, ― иронично прошептала "главная" в её ушко, ― Анечка это организовала? Так ты думаешь?
  ― М-м-м... ― продолжила мычать Марина. И теперь всякий раз, когда она пыталась издать звук, получала удар ниже талии. И боль при этом была сильной, пронизывающей. Она хотела громко орать. Марина впервые подумала, что девочкам тоже очень больно, когда бьют туда...
  ― Нет, не Анечка, ― игриво сообщила "главная", ― эта дура не имеет отношения к тому, что мы сейчас сделаем.
  ― М-м-м... ― продолжила Марина мычать и задёргалась ещё сильнее. Хотел спросить, что они собираются с ней делать, но не могла. "Главная" продолжала одной рукой крепко сжимать её волосы, а второй удерживала за подбородок. Другие девочки сдавливали её ноги. И стоило Марине замычать, одна из них снова сильно её ударила.
  ― Хватит, переворачивайте её, ― приказала "главная".
  ― Кажется, она ещё мало получила, ― сказала другая, и в следующее мгновение Марина ощутила ещё один удар ниже талии.
  ― М-м-м... ― замычала Марина и попыталась вырываться руками. Но это тоже было бессмысленно. Одна из девочек держала её руки на уровне локтевого изгиба и не позволяла шевелиться.
  ― Я сказала: "поворачивайте её", ― строго повторила "главная", выражая недовольство неподчинением. И тогда уже девочки зашевелились. Те, которые сидели на ногах Марины, сразу же отсели в сторонку.
   Марина ощутила на своём теле множество рук, и все они удерживали её, не позволяя шевелиться. Её развернули и уложили на живот. "Главная" продолжала беспощадно тянуть её за волосы. Она не отпускала её пряди, даже когда её поворачивали. В основном из-за этого Марине хотелось неистово кричать. А ещё она испытывала невероятный испуг. И представления не имела, что же они задумали...
   Как только Марину уложили на живот, несколько девочек снова уселись на её ногах. Одна села на её спину и начала бить её по попе кулаком.
  ― М-м-м... ― громко взвыла Марина. Вскоре к этой девочке присоединилась ещё одна, и они вдвоём почти одновременно начали бить Марину по попе. Они крепко сжимали свои кулачки и ударяли по её мягкому месту. Уже после нескольких ударов Марине стало очень больно. Она продолжала визжать и крепко сжимала зубами затычку, которую затолкали в её рот.
  ― Отделайте её задницу, как следует, чтобы знала своё место, ― жестоко сказала "главная", а девочки тем временем продолжали бить Марину. Она ощущала частые и болезненные удары. Сначала её били только двоя, но вскоре в ним присоединились и другие.
   ― Ты у нас угловая девочка и останешься такой надолго, ― сказала какая-то другая девочка.
  ― М-м-м... ― продолжала Марина мычать. И она ещё не до конца понимала, что значит "угловая". Но по происходящему могла сделать вывод, что это та, которую бьют и унижают. Её сердце сжалось от ужаса, а по телу пробежался холодок. Марина ощущала на попе множество ударов, но не могла даже дёрнуться.
  ― Если будешь возникать, мы превратим тебя в мясо, ― сказала какая-то из них. После этого Марина ощутила особо разъярённый удар. Она стиснула зубы и взвыла:
  ― М-м-м...
  ― Это место туалет, ― звонко сказала "главная" прямо в её ушко.
  ― И это значит, что мы будем приходить по ночам и писать прямо на тебя, ― дополнила её слова другая и снова ударила Марину по попе.
  ― М-м-м...― ещё более истерично взвыла Марина. Ей было больно и унизительно, но она ничего не могла поделать. Не имела ни малейшей возможности сопротивляться.
  ― Если к тебе ночью кто-то подойдёт и подсядет рядом, ты прильнёшь к стенке и ничегошеньки не скажешь, ― сказала "главная".
  ― А если Валера спросит, почему постель мокрая, ты возьмёшь вину на себя, ― сказала другая и ещё раз сильно ударила Марину по попе. Она в очередной раз громко взвыла:
  ― М-м-м...
   Марина поняла, что эти девушки намерены пользоваться ею, чтобы удовлетворять свои потребности ночью. А ведь она собиралась устраивать с ними какие-то разборки... Получилось, что это девочки устроили с ней разборки. Марина ощутила тебя ничтожеством. Никогда ещё её так сильно не унижали. Теперь она понимала, почему Толик сказал, что иногда с девочками невозможно дружить. В эту ночь Марина убедилась, что если не сбежит отсюда, ей придётся очень несладко. И договориться с этими девочками точно не получится.
  
   Глава 38. Посвящение
  
   Марина лежала на животе и выла от боли и ужаса:
  ― М-м-м...
  ― Уяснила и нет? ― спросила подруга "главной" и снова её ударила по попе кулаком. Это же делали и остальные девчонки. Марина снова ощутила на своей попе множество ударов, и боль становилась просто невыносимой, воздуха её лёгким не хватало.
  ― Конечно, она уяснила, ― ответила за неё "главная" игривым голоском.
  ― А мне кажется, нет, ― сказала другая и снова ударила её по попе. Марина уже научилась узнавать голос этой девочки. Он звучал особенно свирепо.
  ― Сейчас я вытащу кляп из твоего ротика, и ты скажешь, согласна покрывать наши маленькие шалости или нет, ― сказала "главная" и схватилась за конец ткани, которую они затолкали в рот Марины.
  ― Куда спешишь. Мы ещё не отделали её как следует, ― сказала особо жестокая из них, ударив Марину ещё раз.
  ― Хватит, ― немного нервно и достаточно громко вскрикнула "главная". Она явно не преследовала главной целью избить Марину, в отличие от её подруги.
  ― Не хватит,― возразила другая и снова ударила Марину, ― надо выбить из неё желание жаловаться.
  ― Она права или нет? ― спросила "главная", ещё сильнее прильнув на ушко Марины.
  ― М-м-м... ― продолжала Марина выть.
  ― Прекрати, ― потребовала "главная" и начала вытаскивать кляп изо рта Марины.
  ― Только вскрикни и получишь вдвойне сильнее, ― пригрозила та, которая так любит избивать.
  ― Тут ночью без приключений не пописаешь, ― объяснила "главная", ― поэтому появляются такие, как ты. "Угловые" всегда принимают на себя мочу.
  ― Нет... нет... ― пискляво запищала Марина и захныкала: ― эхе... эхе...
  ― Она сказала "нет"? ― спросила подруга "главной" и в очередной раз стукнула Марину кулаком по попе.
  ― А...а... ― вполголоса прокричала Марина. "Главная" локтём придавила голову Марины в области уха, не позволяя ей дёргаться.
  ― Ты будешь говорить: "да, я с удовольствием возьму на себя вину за обоссанную постель",― нахально предвещала "главная".
  ― Ладно, ― пискляво пробормотала Марина. Она поняла, что если не скажет так, ей точно не поздоровится. Они продолжат её бить и неизвестно, сколько ещё увечий нанесут. Марина чувствовала себя ужасно.
  ― Что ты скажешь Валере, когда он спросит? ― задала вопрос та, которая любит бить. И не успела Марина ответить, как вдруг получила очередной удар по попе.
  ― А-а-а... ― протяжно взвыла Марина, ― не надо...
  ― Отвечай мне, стерва, ― сказала та девочка и снова ударила Марину.
  ― Скажу, что я писаюсь во сне, ― с испугом проговорила Марина. Она ощутила очередной сильный удар и вскрикнула громче обычного, ― а...а...
   Марине казалось, что у неё на попе уже образовался огромный синяк. А они продолжают и продолжают её бить. Её ужасу не было конца.
  ― Не ори, ― угрожающе крикнула "главная" на ушко Марине.
  ― Уверена, что ты так скажешь? ― переспросила подруга "главной" и снова ударила Марину.
  ― А-а-а... да... ― превозмогая боль, ответила Марина. "Главная" неожиданно убрала локоть от её уха, и Марина подумала, что наконец-то они уходят. Или надеялась, что хотя бы перестанут бить, ведь она обещала никому не рассказывать... но всё оказалось не так.
  ― Переворачивайте её передом, ― сказала "главная".
  ― Отделаем её груди, ― разъяснила её подруга.
  ― Нет, пожалуйста, ― жалобно взмолилась Марина.
  ― Мы тут решаем, что надо, а что нет.
   К этому моменту, девочки, которые сидели на ногах и спине Марины встали и начали разворачивать её передом. Они усадили её и продолжали удерживать за руки и ноги. "Главная" крепко держала Марину за волосы и села позади неё.
  ― Нет, прошу...― снова взмолилась Марина. По её телу пробежался холодок, а сердце замерло предвкушая предстоящие дополнительные побои.
  Марину усадили между ног "главной" в положение полусидя, и одна из девушек дёрнула её за щиколотки.
  ― Даже не вздумай пинаться, ― предупредили её. Несколько девочек сразу же уселись на ноги Марины, чтобы она не смогла вырваться.
  ― А-а-а... ― громко и протяжно вскрикнула Марина.
  ― Мы что тебе сказали про крики? ― спросила "главная". Она снова схватила Марину за подбородок, а второй рукой продолжала сжимать её волосы.
  ― Заткните её рот кляпом,― сказала та, которая больше всех любит избивать.
  ― Нет, не надо... ― пискляво попросила Марина. Уже в следующее мгновение она ощутила ткань на своих губах. Она хотела сопротивляться и не открывала рот, но на этот раз не получалось это сделать. Та девочка, которая пыталась затолкать кляп в её рот, безжалостно давила на её губы. Марина не выдержала этой боли и открыла рот.
  ― Вот так вот, ― довольным голосом сказала девчонка, насильно заталкивая тряпку в рот Марины.
  ― Сейчас ты узнаешь, какого это, когда по сиськам колотят, ― сказала другая. И это явно сказала так, которая любит бить. Марина узнала её голос и сразу же взвыла от сильнейшей боли.
  ― М-м-м...
  Марина выпучила глаза и сжала кулачки. Та девочка ударила её кулаком прямо по груди и сильно отдавила сосок.
  ― Они побьют тебя заранее, чтобы на будущее не думала жаловаться, ― объяснила "главная", наговаривая слова прямо в ухо Марине. А тем временем несколько других девочек начали бить Марину по груди, делая один удар за другим.
  ― М-м-м... ― в ещё большем ужасе взвыла Марина. Она пыталась дёргаться и вырываться, но даже кричать полноценно не могла.
  ― Если всё ещё думаешь жаловаться, самое время забыть об этом, ― не унималась "главная" и угрожала, стальные девочки продолжали бить Марину по груди кулаками, ― мы можем делать это снова и снова, и нам никто не помешает.
  ― Ей ещё невдомёк, что к чему, ― сказала подруга "главной" и нанесла Марине очередной удар кулаком.
  ― А я ей разъясню, ― игриво добавила "главная", ― мы тебя можем каждый день колотить, и никто об этом не узнает. Не узнают, даже если ты сама пожалуешься.
  ― Приличная школа, ― язвительно сказали несколько других девочек, будто повторяя это хором. А потом Марина ощутила удар по обоим грудям одновременно.
  ― М-м-м...― громко взвыла Марина, изо всех сил кусая затычку во рту.
  ― На твою письку и сиськи никто не будет смотреть, ― сказала "главная".
  ― М-м-м... ― продолжала Марина выть. Она снова и снова ощущала удары по своим грудям. Какая-то из девочек додумалась ещё раз ударить её по лобку.
  ― Хорош, ― неожиданно сказала "главная".
  ― Готова быть нашей подстилкой? ― насмешливо спросила её подруга и, конечно же, ещё раз ударила Марину по груди. И этот последний удар показался Марине особенно сильным. Она крепко сжала свои кулачки и громко взвыла:
  ― М-м-м...
  ― Всё, слезайте с неё, ― потребовала "главная" и сама тоже отпустила волосы Марины, ― посмотрим, какая она послушная.
  ― М-м-м... ― продолжала Марина слезливо мычать. Когда они наконец-то отпустили её, ей казалось, что у неё болит всё тело во всех местах одновременно. Соски подёргивали странным образом и жутко ныли.
  ― Ложись на животик, а мы запрыгнем сверху и описаем тебя, ― насмешливо сказала подруга "главной".
  ― Эхе... эхе... ― похныкивала Марина, а из её глаз капельками вытекали слёзы.
  ― Живее, нам ещё спать, ― сказала "главная". Она схватила Марину за плечо и начала укладывать на живот.
  ― М-м-м... ― замычала Марина, но сама подчинилась. Ощутила неприятную боль на плече.
  ― Смотри те ка, шёлковая стала, ― язвительно сказала подруга "главной" и первой запрыгнула на попу Марины. Сразу же после неё, на Марину сели другие две девочки. Одна села на её спину, а другая на ноги. И последней по очереди оставалась "главная", для которой, вроде бы, и места не было.
  ― На бок голову, ― закричала "главная". Она приложила ладони к щёчкам Марины и сама начала укладывать её голову на бок.
  ― М-м-м... ― в ужасе взвыла Марина. Она уже поняла, что эта "главная" собирается сесть прямо на её голову и написать.
  ― О па! Пошло-пошло! ― весело сказала подружка "главной", и в следующее мгновение Марина ощутила тепло, которое распространилось от её попы и ниже. Эта девочка ссала на неё, и её трусики и ночная сорочка пропитывались мочой. Тепло было приятное, да только омерзительное. И очень скоро такое же тепло Марина ощутила на остальных частях своего тела. Те девочки, которые сидели на её ноге и спине тоже начали писать на неё почти одновременно.
  ― А меня подождать, засранки! ― наигранно обиделась "главная" и села на голову Марины.
  ― Мы не засранки, а зассыхи, ― хором захихикали девочки.
  ― М-м-м... ― взвыла Марина, но нисколечко не сопротивлялась. Она очень боялась, что её продолжат бить. И в этот момент унижение не имело никакого значения, казалось не таким ужасным, как побои.
  Очень скоро Марина ощутила влагу на своём ухе. Моча затекла в её ушное отверстие и растеклась по сторонам, смачивая её шею, щечку и волосы.
  ― Считай, что это твоё первое посвящение, ― насмешливо сказала "главная", ― чувствуешь это?
   Она поскакала на голове Марины, как бы напоминая о том, что помочилась на неё.
  ― М-м-м... ― взвыла Марина.
   Все девочки почти одновременно слезли с неё, и "главная" сказала:
  ― Если будешь громко реветь, придём и ещё раз отделаем тебя.
   Одна из девочек взяла одеяло Марины, которое лежало на полу в сторонке, и укрыла её.
  ― На утро ты не высохнешь, ― сказала эта девочка, ― придётся тебе отжать трусики и ходить в мокреньких, или воспользоваться нашими.
  ― М-м-м... ― взвыла Марина.
  ― Заткнись и спи, ― сказала подруга "главной", ― а не то прямо сейчас надаю ещё.
   Марина сразу же замолкла, а её сердце замерло от ужаса. Она боялась шевелиться и даже боялась дышать. Хотела плакать и плакать бесконечно. Они так и не вытащили затычку из её рта, которая явно пропиталась мочой этой "главной", которая ссала прямо на её голову. Но Марина не спешила вытаскивать кляп изо рта. Она будто боялась это делать и всё ещё пребывала в шоке.
   Марина минут пять лежала неподвижно и только потом освободила рот от ужасного кляпа. Отшвырнула странную тряпку к ногам, не желая разбираться в том, какой это элемент одежды. Но учитывая то, что сказала одна из девчонок перед уходом "воспользуешься нашими трусиками", Марина предполагала, что ей в рот они затолкали чьи-то поношенные трусики. От этих мыслей ей становилось ещё более унизительно.
   Марина долго не шевелилась и не издавала никаких звуков. И, конечно же, после произошедшего не могла быстро уснуть. Чуть позже она легла на бок и мысленно ревела, тяжело дышала. И спустя через полчаса уснула снова. Разум Марины сразу же преобразился, и она очнулась у себя в камере. На этот раз она не запрыгала от радости, а гневно закричала:
  ― А-а-а... ненавижу их!
  ― Что произошло? ― спросила Линда и тут же подошла к решётке. Как обычно, она приняла облик человека и ехидно улыбалась. Марина сразу же сжала кулак и начала помахивать в сторону подруги.
  ― Ты...ты! Ты смотрела?
   Линда ещё какое-то время сдерживала улыбку, а потом звонко захихикала.
  ― Ну, прости. Ты так внезапно ушла, и я не сдержалась, ― призналась Линда. Они всегда могли следить за процессом игры при желании. Причём следить могли за игрой любого человека, будь то знакомый или же неизвестный.
  ― Мы с тобой договорились: я возвращаюсь и рассказываю обо всём, ― обиженно напомнила Марина.
  ― Ты бы такое не рассказала.
  ― Предательница, ― завизжала Марина и запрыгнула на свою кровать, ― ненавижу их! Ненавижу всех!
   Марине было стыдно за то, что с ней сделали в игре. Возможно, было стыдно из-за того, что она осознанно продолжает хотеть играть, будто себя не уважает.
  ― Откажись от игры, ― предложила Линда.
  ― И не надейся, ― тут же ответила Марина. Она хоть и кричала, что ненавидит эту игру, но отказываться от жизни на "Земле" не собиралась. Стоило ей очутиться в своей камере, как сразу бац, ― и земные страдания становились развлечением.
   На этот раз подруг не прервали от разговора. Марина злилась и жаловалась, но себя не жалела. В своей реальности она чувствовала себя сильной и волевой женщиной, не собиралась сдаваться.
  ― Я ещё выберусь отсюда, из того Ада тоже, ― весьма уверенно заявила Марина.
  ― Все об этом мечтают, ― напомнила Линда, ― а удаётся единицам.
  ― Надо как-то настроить себя ничего не бояться и хотеть мучений, ― задумчиво сказала Марина.
  ― Ну да, ещё скажи, вот бы взломать игру.
  ― Некоторые взламывают, между прочим, ― уверенно сказала Марина, ― слышала о младенцах, которые разговаривают? Это точно читерство.
  ― И они точно не заключённые, ― добавила Линда.
  ― Да-да, может быть и так, но точно читерство.
   В этот момент Марину словно выдернули. Она подползла на свою кровать, превратившись в ползучую жижу, и запустила сенсорную панель.
  ― Ты что это там задумала? ― спросила Линда.
  ― Хочу пообщаться с Остапом, ― сказала Марина.
  ― Серьёзно? Со своим мучителем?
   Линда явно была удивлена.
  ― Да, именно с ним и хочу пообщаться, ― повторила Марина и подключилась к сети, уже выискивала Остапа.
  ― Даже знакомиться не советую, ― с досадой сказала Линда. Но она уже знала, что подруга её не послушается. Если Марине что-то взбредёт в голову, советы её не интересуют.
   Уже через минуту Марина заползла в свою тумбочку и взяла оттуда парик черного цвета с кучерявыми волосами.
  ― Ну и ну. Ты ещё ему понравиться хочешь? ― спросила Линда. Она уже смотрела на подругу с осуждением и удивлённо мотала головой.
  ― Конечно, хочу.
  ― Да зачем?
  ― Чёрт его знает. Хочу и всё, ― ответила Марина.
   Их парики были очень похожи на парики людей из "Земли", только вот они были на палочке. Чтобы их надеть, люди хватали эту палочку и образовывали своим телом округлую форму головы.
   Марина надела парик и приняла человекообразную форму. А потом заплясала, закружила по камере.
  ― Ну и как, я похожа на земную девочку? ― весело спросила Марина.
  ― Да ты познакомься с ним начала по чату! ― протянула Линда. ― Зачем сразу показываться?
  ― Затем, что хочу, ― ответила Марина и продолжила резвиться, ― люди не любят слепой чат.
  ― Он как увидит твои тюремные стены, так сразу и закроет чат, помяни моё слово.
  ― Вот любишь ты настроение испортить, ― обиженно сказала Марина и вернулась обратно в кроватку.
  ― Ладно, похожа ты на человека, только надень что-нибудь. Нарисованная одежда тупо выглядит, ― сказала Линда. Она не хотела обижать подругу, но часто задевала её чувства. Марина казалась ей наивной девчонкой.
  ― У тебя был клубный топик с блёстками, кинь мне его, ― потребовала Марина. Линда посмотрела на неё и предосудительно помотала головой.
  ― Не смотри на меня так, а кинь топик, ― требовательно повторила Марина и с упрямством посмотрела на подругу. Линда подползла к своей тумбочке и принесла ей топ.
  ― В этом ты будешь выглядеть, как девочка лёгкого поведения, ― сказала Линда.
  ― Ты хотела сказать сексуально, ― подправила её Марина и в считанные секунды заползла в топ. Естественно, когда делала это, она изменила свою человеческую форму обратно в жидкую. Марина буквально затекла внутрь этого топа и снова стала девушкой. Люди быстро меняли форму, но и в целом Марина была очень активной девушкой.
  ― Потом не плачься, если он тебя обидит, ― сказала Линда.
  ― Хорош завидовать, мы с тобой долго болтали.
  ― Ага... ага...
   Марину не удивляла реакция подруги. Линда никогда не любила людей, которые работают мучителями на "Земле". И она не понимала Марину, которая не прочь пообщаться с каждым, кто её обидит.
  ― И чего ты хочешь от него добиться? ― спросила Линда, прильнув к решётке.
  ― Лин, давай не сейчас?
  ― Только не говори, что собираешься обсуждать читеров?
   Марина захихикала.
  ― Нет, конечно, у меня другие мыслишки. Но их обсудить тоже можно.
   Линда посмотрела на подругу и предосудительно мотала головой. Говорить больше ничего не стала и с недовольством уселась на своё место. А вот Марина уже устанавливала контакт с Остапом.
  
   Глава 39. Конфликт в столовой
  
   Марина отыскала Остапа и отправила ему звонок. Она не была уверена, что он ответит и не особо волновалась. Только вот Остап ответил почти сразу же. Он тоже показался ей в человеческом обличии, только был без парика. Изобразил гладко выбритую голову, и Марина сразу же улыбнулась.
  ― Привет, ― мило протянула Марина и стеснительно улыбнулась. И даже в этот момент она видела, как Линда предосудительно потряхивает головой.
  ― А я ждал, когда ты мне напишешь, ― с ухмылкой сказал Остап.
  ― Да? И почему же?
  ― Не знаю, чуйка.
   Остап собрал губы в ехидную ухмылку и принялся внимательно её разглядывать.
  ― Мне нравится твой облик, ― сказал Остап.
  ― Поможешь мне? ― сразу же спросила Марина.
  ― А познакомиться: "привет", "как дела"?
  ― Ну, привет, как дела? ― повторила Марина и захихикала.
  ― Я знаю, чего ты хочешь.
  ― И чего же?
  ― Думаешь, что я помогу тебе выбраться, ― сказал Остап.
  ― Ты из подразделения "боль", ― напомнила Марина, ― ты можешь помощь.
   Остап начал потирать ладоши и хихикать.
  ― Мне понравилось тебя мучить, ― признался Остап, ― хочу ещё.
  ― Зачем ты с ним общаешься? Он же маньяк! ― встряла Линда, недоумевая происходящему. Мало того, что они начали общение так, будто давно уже друг друга знают, так ещё и делают это странно.
  ― А вы убийцы или воровки,― сказал Остап и тут же попросил Марину: ― покажи свою подругу.
  ― Нет, не вздумай, ― вскрикнула Линда. Марина пожала плечами и махнула рукой:
  ― Она не хочет.
  ― А я хочу её увидеть.
  ― Она не играет, ― сразу же сообщила Марина. Она подумала, что Остап интересуется её подругой не просто так. Возможно, хочет понять, сможет ли найти её в другой реальности. Наверное, хочет пытать её за негативное высказывание.
  ― Да ладно, в наше время существуют не играющие люди? ― удивился Остап.
  ― Да, она боится играть,― быстро ответила Марина и тут же переключилась на себя, ― я бы не хотела её обсуждать. Ты поможешь мне или нет?
  ― С радостью высеку твои губки ещё раз, ― с ехидной ухмылкой ответил Остап.
  ― Нет, я не об этом, ― сказала Марина, ― я хочу, чтобы ты забрал меня в подразделение "боль".
   Остап собрал губы в трубочку и довольный сказал:
  ― У-у-у, это я с радостью!
  ― Я хочу выбраться отсюда, а подразделение "боль" кратчайший путь.
  ― Мой персонаж устал работать в подразделении "боль", ― признался Остап, ― а ты туда всё равно не пойдешь.
  ― Но ты можешь меня заставить, ты же придумал кое-что.
  ― Ты не поверила мне, кажется, ― сказал Остап.
  ― Но ты можешь убедить меня. И кстати, ты умеешь возвращать в тело или нет? ― спросила Марина. Ей стало интересно это узнать.
  ― Могу, ― самодовольно протянуть Остап.
  ― Реально? ― удивилась Марина и с досадой добавила: ― Хреново.
  ― Эй, я вообще-то горжусь своими знаниями.
  ― Я не хочу возвращаться. Хочу в подразделение "боль".
   Остап усмехнулся.
  ― Ты другая с этим не согласишься.
  ― Это потому, что я не помню всего, ― напомнила Марина, ― а хотелось бы помнить.
  ― Не-е, веселее, когда вы не знаете самих себя!
  ― Есть шанс, что ты меня заберёшь? ― спросила Марина.
  ― Ну, желание у меня такое есть, ― признался Остап, ― остальное уже от тебя зависит.
  ― Ты же можешь убедить меня? ― сказала Марина. ― Пожалуйста.
  ― Не, мы не потворствуем преступникам.
  ― Но ведь ты будешь помнить об этом разговоре, когда вернёшься в Ад?
   Марина знала, что будет помнить, но всё равно спросила. Незаключённые помнят всё, когда погружаются в Ад. Исключением являются полные циклы, где они возрождаются детьми и взрослеют.
  ― Разумеется, буду, я же работаю там.
  ― Прошу. Ты же можешь внушить мне уйти с тобой? Скажи, что я настоящая этого хочет.
  ― Не-а, это запрещено, ― сказал Остап.
  ― Но ведь ты захотел пообщаться со мной, это должно что-то значить.
   Остап усмехнулся.
  ― Хотел узнать, что ты мне скажешь. Болтать не запрещено, а вот сговариваться ― да.
  ― Только не вздумай возвращать меня в жизнь, ― решительно сказала Марина.
  ― Может быть, и верну, ― с ехидной ухмылкой сказал Остап. Марина стукнула кулачком о матрац и вскрикнула:
  ― Не смей!
  ― Иногда хочется быть хорошим.
  ― Блин, нет! ― вскрикнула Марина. Они ещё долго общались, но в основном ни о чём.
   Марина очнулась от громкого звонка, который заменял для них будильник. Время было 4:45. Марина присела и нахмурила брови, а её тело болело в самых разнообразных местах. На влажном матрасе под ногами она увидела чужие трусы. Конечно, это были те самые трусы, которые вчера запихнули ей в рот.
   Марина понимала, что все девочки в этом классе знают о том, что вчера произошло. Кто-то из них принимал участие в жестоком издевательстве над ней, а кто-то просто слушал... а ведь ни одна из них не заступилась за неё, даже Настя. Марина оглянулась по сторонам и поняла, что все встали и одеваются, собираются на работу. И она должна сделать тоже самое.
   Марина не собиралась надевать чужие трусы и помнила о том, что ей нельзя снимать с себя трусы и бюстгальтер при девочках даже с целью переодеться. Она не хотела нарушать правила. До жути устала от пыток и наказаний. И очень надеялась, что утро пройдёт нормально.
   Марина боялась, что девочки станут язвить над ней, посмеиваться, но ничего такого не произошло. Они вели себя отстранённо. И даже Аня молчала, которая до сегодняшнего дня всегда пыталась давить на неё с требованием сдать Остапа.
   Марина надела брюки поверх влажных трусов, но это была не самая большая беда. Её бюстгальтер тоже был влажный, и ей приходилось оставаться в нём. Марина решила, что пойдёт к Толику и попросит у него сухую одежду. Ведь прошлый раз он дал ей одежду и даже в душ позволил сходить, может быть, снова позволит?
   Первым делом Марина направилась к Валере, чтобы отчитаться о том, что она пришла на работу.
  ― А ты сегодня рано. Учишься, смотрю, ― довольным голосом сказал Валера.
  ― Да, я пришла, как только меня разбудили и хотела бы спросить.
   Валера пошевелил рукой, как бы разрешая ей говорить.
  ― А мне можно ходить в туалет во время работы? ― спросила Марина и тут же добавила: ― если сильно захочу.
  ― Во время рабочей смены можно сходить два раза, не более.
  ― Спасибо, ― с улыбкой сказала Марина. Она очень обрадовалась. Решила переодеться в свой красный комбинезон, немного помыть коридор и пойти к Толику. Она так и поступила.
   Марина понимала, что если не снимет обоссанную одежду, к вечеру вся провоняет. А ей этого очень не хотелось...
   Марина поступила по плану. Она мыла полы ровно до тех пор, пока не возникла необходимость заходить в класс. Потом отнесла ведро в служебное помещение и направилась к Толику. Он сидел на месте и встретил её с улыбкой, дёргая бровями. Марина подошла к нему и с улыбкой сказала:
  ― Привет.
  ― Ну, привет-привет, ― ответил Толик. Марина сразу же нахмурила брови, но не знала, как сказать о произошедшем.
  ― Снова хочешь пожаловаться? ― спросил Толик.
  ― Хочу попросить чистую одежду.
  ― Нет, ― быстро ответил Толик.
  ― Но меня обоссали, ― пожаловалась Марина.
  ― Это не мои проблемы. Походишь мокренькая и научишься ладить с девочками, ― с безразличием заключил Толик.
  ― Но с ними невозможно ладить, ― возмутилась Марина.
  ― Это не мои проблемы.
  ― Я думала, что мы друзья,― обиженно сказала Марина.
  ― Я с девочками не дружу, я делаю с ними кое-что другое, ― игриво ответил Толик и снова начал дёргать бровями. Марина зажала губы и предосудительно помотала головой.
  ― Тут нельзя ничего другого.
   Толик с важным видом отодвинулся на своём кресле чуток назад и вытянул выдвижной ящик стола, вытащил оттуда бумажку формата А4.
  ― Это договор? ― сразу же спросила Марина. Бумажка была исписана напечатанным текстом, и на ней имелся красный штампик.
  ― Подпиши его, и получишь чистую одежду, ― сказал Толик, протягивая ей листок.
  ― Я не хочу умирать, ― сказала Марина. Она взяла в руки договор, но подписывать его не собиралась. Да и читать тоже не собиралась.
  ― Это договор работать на меня, ― пояснил Толик и указательным пальцем поводил вокруг, ― будешь ползать тут на полу, а я буду смотреть.
   Марина усмехнулась и предосудительно помотала головой. Говорил он насмешливо, но в то же время забавно. Но не обидно. В форме шутки.
  ― Я не уверена, что хочу этого, ― сказала Марина.
  ― Ну, тогда сделай свои дела и возвращайся к работе, ― сказал Толик и направил указательный палец в сторону двери, ― туалет там.
  ― Я вообще-то к тебе пришла, ― призналась Марина.
  ― Не, сухую одежду не получишь, ― решительно повторил Толик.
  ― Ну... пожалуйста? ― жалобно протянула Марина. ― Ты просто мстишь мне так за то, что я не хочу работать у тебя?
  ― И не только. У нас не положено каждый день выдавать чистую одежду. Учись быть чистоплотной.
  ― Но я не виновата в том, что меня обоссали. Да тут какой-то беспредел творится, ― возмутилась Марина.
  ― Это Ад, и любая несправедливость часть твоего наказания, ― пояснил Толик. Но понимать это ей было особенно неприятно.
   Марина помотала головой и ещё раз посмотрела на договор.
  ― Подпиши его, или они и дальше продолжат издеваться над тобой, ― сказал Толик.
  ― Звучит, как угроза, будто ты их на это подбил, ― обиженно сказала Марина. Она не хотела так думать, но эти слова буквально вырвались из неё.
  ― Я ведь и обидеться могу, ― сказал Толик, ― тогда смотри у меня.
  ― Ладно, я подумаю над твоим договором, ― сказала Марина и протянула ему листок обратно, ― пусть пока он у тебя полежит.
   Толик снова вытянул ящик и аккуратно положил в него договор.
  ― Ну, пусть побудет здесь.
   Марина всё же сходила в туалет, а потом вернулась к работе. Её рабочий день прошёл точно также, как и вчера. Некоторые учителя придирались к ней, когда она мыла полы. В основном это делал Рома, который парты заставляет передвигать, и Альберт. Но бить её по пальчикам сегодня никто не стал. И это порадовало Марину. Сегодня она и без того чувствовала себя ужасно. Её попа до жути болела. И всякий раз, когда она пыталась сесть, чтобы отдохнуть, хотела кричать от боли и гнева.
   Самый неприятный момент для Марины наступил тогда, когда начались занятия. Она поняла, что ей просто больно сидеть, ― до жути больно. Она чувствовала, что на её попе огромный синяк с обеих сторон. И особенно сильно он болел, когда она только садилась или вставала. А даже когда просто сидела, возникала ноющая и постоянна боль. Она чувствовала, как её попа сдавливается под собственным весом.
   Марина старалась не выдавать своих проблем, но садилась медленно и в этот момент невольно морщила лицо. Одноклассницы поглядывали на неё и многие улыбались. Особенно часто это делала Аня. На обеденном перерыве они снова чуть не сцепились. Марина шла к столику с подносом и собиралась сесть, и в этот момент к ней подошла Аня.
  ― Садиться не хочется? Попочке больно? ― язвительно спросила Аня.
  ― Не твоё дело, ― злостно ответила Марина и отвела от неё взгляд, начала медленно и аккуратно садиться. Но Аня вдруг подошла к ней вплотную и надавила на её плечи. Одной ногой насильно оторвала её стопу от пола, и Марина плюхнулась на стул.
  ― А-а-а... ― вскрикнула Марина от резкой боли.
  ― Я бы тебя и не так отделала! Покрываешь ублюдка, ― нервно сказала Аня.
  ― Отвали от меня, ― крикнула Марина. Пол столовой сразу же обратили на них внимание. Клара подошла к Ане, взяла её за руку и повела за собой.
  ― Пошли, ты чего вытворяешь? ― спросила Клара, кинув на подругу недовольный взгляд.
  ― Да поделом ей, нарывается.
  ― Сейчас уже ты нарываешься, ― сказала Клара, ― все видели, что ты сделала.
   Подружки стали и дальше о чём-то шушукаться, но Марина их уже не слышала. Они отошли на довольно-таки приличное расстояние от неё. После этого инцидента Аня весь день избегала Марину.
  В остальном день Марине показался обычным, очень утомительным, а также и пугающим. Самым страшным было встретить Остапа. Это произошло перед последним занятием. Он сразу же ей улыбнулся, а Марине это показалось зловещим. В жизни она с ним шутила и заигрывала, но в этой реальности для неё он был жутким мучителем, который обожает издеваться.
  ― После урока задержись, ― сказал Остап, как только увидел Марину.
  ― Но почему? Вы обещали дать мне выходной, ― сразу же напомнила Марина жалобным писклявым голоском.
  ― Будет тебе выходной, я хочу поговорить.
  ― О чём? ― спросила Марина.
  ― О чём узнаешь потом, кода задержишься после этого урока.
   Марина затаила дыхание и закрыла глаза. Она очень не хотела оставаться после урока. И ни о чём не хотела с ним разговаривать.
   После звонка, все ученики стали собирать принадлежности в рюкзак, а Марина смотрела на Остапа и трепетала от страха. Она хотела уйти с остальными девочками, но не могла. Когда в классе никого не осталось, он сразу же спросил:
  ― Ну что, ты подумала над моим предложением?
  ― Над каким предложением? ― спросила Марина. Она вздрогнула и посмотрела на открытую дверь класса, а он сразу же встал.
  ― Прикрою дверь, чтобы она тебя не смущала, ― сказал Остап и, громко топая ботинками, направился к двери.
  ― Нет, меня не смущает открытая дверь, ― торопливо сказала Марина. Очень скоро дверь захлопнулась, и замочная скважина защёлкала.
  ― Почему Вы запираете дверь? ― взволнованно спросила Марина.
  ― По делу.
   Марина не могла избавиться от мыслей, что он продолжит её пытать. Остап запер дверь, а потом направился к ней. Подошёл почти вплотную, а потом схватил её за волосы и заставил откинуть голову назад.
  ― А... не надо, ― вскрикнула Марина и нахмурила брови, неохотно посмотрела ему в глаза.
  ― Пошли со мной, я хочу поразвлечься с тобой,― заявил Остап. Марина замерла от страха и еле выговорила то, что хотела.
  ― Куда пойти? В другое подразделение? ― спросила Марина. Её дыхание участилось, и в этот момент она даже услышала собственное сердцебиение.
  ― Да, в другое, ― ответил Остап.
  ― Нет, я не хочу, ― тихо ответила Марина.
  ― Я дам тебе то, что ты хочешь.
  ― Вернёте меня в моё тело? ― сразу же спросила Марина.
  ― Я могу дать тебе то, что чего ты хочешь на самом деле, ― сказал Остап, ― не интересует?
   Он продолжал держать её за волосы и смотрел ей в глаза.
  ― Я хочу жить, жить, ― истерично сказала Марина и зажмурила глаза.
  ― Ты хочешь свободы, ― спокойным голосом сказал Остап. На самом деле он задержал её сейчас только потому, что она связалась с ним по чату. Хотел сказать, что не против помощь ей быстрее заработать прощение.
  ― Я никуда с вами не пойду, тем более в эротический цикл, ― решительно заявила Марина. Остап сразу же усмехнулся.
  ― С чего ты решила, что я хочу взять тебя в эротический цикл? ― спросил Остап. В этот момент второй рукой он погладил её щеку, Марину бросило в жар.
  ― Потому что... ― пискляво проговорила Марина, не открывая глаза.
  ― Ну, говори, почему? ― переспросил Остап. Он любил смущать и пугать, а ещё надеялся услышать типичную фразу девушек, что все мужчины хотят только одного... такие моменты его забавляли. Он всегда мог с гордостью заявить, что наказывать любит сильнее.
  ― Потому что вы сказали, что хотите разлечься мной, ― взволнованным голосом ответила Марина.
   Остап снова погладил её щеку, а потом неожиданно больно сжал челюсть.
  ― Ты же знаешь, как я люблю развлекаться, ― сказал Остап. Причиняя ей боль, он как бы напоминал об этом действиями.
  ― Нет, пожалуйста, не делайте мне больно, ― запищала Марина и зажмурила глаза. Как и всегда, она не могла смотреть в его жестокие глаза. Остап пригнулся и прошептал ей на ушко:
  ― А я хочу сделать тебе больно, очень хочу.
  ― Можно я уйду? Пожалуйста? ― жалобно попросила Марина. ― Вы же обещали, что сегодня не станете мучить меня.
   Остап неохотно отпустил её волосы, а потом отошёл и сел на своё место за столом.
  
   Глава 40. Пошли со мной
  
   Остап внимательно смотрел на Марину, скрестив за столом руки. Она тоже смотрела на него и до жути боялась. Очень хотела уйти.
  ― Подразделение "Боль" самое лучшее место для искупления грехов, ― сказал Остап.
  ― Я ни за что не соглашусь пойти туда, ― решительно заявила Марина. Она не понимала, почему он так говорит? Какой в этом смысл? По её мнению только полная дура может согласиться, чтобы её пытали, и всё ради какого-то прощения, ― ради чего-то неосязаемого и, возможно, нереального.
  ― Ну, как знаешь, я тебе предложил, ― сказал Остап и натянул губы в неестественную улыбку.
   Марину сильнее всего возмущало то, что говорил он так, будто собирается делать ей одолжение. Конечно, она знала про существование себя другой с более полной памятью. И так же помнила о том, что ей нужно получить прощение, чтобы стать свободной. Но когда у человека урезанная память, цели меняются. И сейчас для Марины самым главным было вернуться в свою нормальную жизнь и обнять маму. Сильнее всего на свете она хотела этого, а не какой-то там свободы, которая дарует неизвестно что.
   Остап затеял с ней этот разговор чисто для галочки, чтобы потом вернуться в реальность и сказать, мол, ты сама не хочешь искупить грехи.
  ― Я хочу, чтобы Вы вернули меня в моё тело, ― сказала Марина. Она не просила сделать это, потому что уже слышала его ответ, но просто напомнила. Надеялась, что он предложит ей что-нибудь...
  ― А если соглашусь вернуть, пойдёшь со мной в подразделение "боль"? ― спросил Остап с хитрой улыбкой на лице.
  ― Вы меня не обманете. Я уже знаю, что если пойти в другое подразделение, моё тело умрёт.
   Остап усмехнулся.
  ― А ты не промах. Кто тебе рассказал?
  ― Это неважно, ― сказала Марина.
  ― Настоящая ты запретила мне возвращать тебя, ― с ухмылкой признался Остап. Такие разговоры между мучителем и его подопечным у них не одобряются, но Остап иногда нарушает это правило. Уж больно любопытно было ему увидеть её реакцию.
  ― Вы разговаривали со мной настоящей? С моим Богом? ― спросила Марина с большим удивлением. Она сразу же села ровнее и посмотрела ему в глаза.
  ― Не с твоим Богом разговаривал, а с тобой лично. Ну, то есть с той, которая помнит всё, ― объяснил Остап,― и ты очень просила взять тебя в подразделение "боль".
   Остап ехидно улыбнулся, а Марина вскрикнула:
  ― Нет, Вы врёте!
  ― Могу поклясться, ― весело сказал Остап, раскрывая ей ладони. Марина сразу же нахмурила брови и снова усомнилась:
  ― Нет, это не может быть правдой.
  ― Это правда, ты хочешь свободы.
  ― Я не хочу, чтобы меня пытали, ― сказала Марина, ― и не могла пожелать себе такого.
   Она даже представить боялась, что делают в подразделении "боль". А когда ей пытались рассказывать об этом, она не хотела слушать.
  ― Ну, помучаешься немного, и будешь свободной, ― сказал Остап, ― в подразделении "боль" можно всё: и секс, и пытки в одном флаконе.
  ― Ни за что, ― нервно ответила Марина.
  ― Я же не предлагаю тебе стать моей, ― напомнил Остап.
  ― Но Вы хотите этого, потому что хотите мучить меня.
   Остап вытянул указательный палец вверх и важно повторил:
  ― Я не предлагаю тебе стать моей, потому что это не позволит тебе получить прощение. Но если ты пойдёшь в подразделение "боль" ты получишь много прощения.
  ― Это даже звучит, как обман, ― обиженно сказала Марина, ― я не собираюсь верить вашим уловкам.
  ― Ты знаешь, что это не уловки. И знаешь, что настоящей тебе нужна свобода и ничего более.
  ― Да, знаю,― согласилась Марина, ― но та я не на моей стороне. Она предательница, раз хочет отдать меня на пытки Вам.
   Остап сразу же собрал губы в ехидную ухмылку и внимательно на неё посмотрел.
  ― А ты настоящая мне даже понравилась.
  ― Я бы никогда не запала на такого, как ты.
  ― Ошибаешься, ошибаешься! ― игриво возразил Остап. ― Мы очень мило с тобой побеседовали, и ты постоянно со мной заигрывала.
  ― Не верю. Наверное, я чего-то хотела от Вас, ― предположила Марина. Остап начал потряхивать указательным пальчиком.
  ― Верно, говоришь, чертовка! Ты хотела, чтобы я забрал тебя в "Боль", ― честно ответил Остап, ― просила: забери меня, заставь, ты же можешь.
   Марина прикрыла лицо ладонями и запищала:
  ― Нет, это не может быть правдой... Вы просто хотите меня запутать.
  ― Это, правда, деточка, ты хочешь на свободу во что бы то ни стало.
  ― Мой Бог не может быть таким злым, я не верю... ― продолжила Марина жаловаться.
  ― Твой Бог это и есть ты, ― напомнил Остап, ― и ты хочешь быть со мной.
  ― Хотя бы в этом не надо врать, ― потребовала Марина с недовольным тоном. Остап усмехнулся.
   Они ещё некоторое время пообщались, а потом Остап отпустил её. Марина не знала, что делать, и пошла в 3-ий класс, где ей и положено отдыхать. Она хотела пойти к Толику, как и вчера, но не могла себе этого позволить. Она ведь не готова подписать договор на работу у него, а стало быть, и клеиться к нему не должна. Сегодня Толик ясно дал это понять, когда не позволил ей переодеться в чистую одежду.
   Марина вошла в класс и направилась в свой угол. Аня на неё косо посмотрела, но ничего не сказала. Зато Марина услышала её короткий разговор с подругой.
  ― Не лезь к ней, одумается и сама захочет пожаловаться, ― сказала Клара, явно удерживая Аню на своём месте.
  ― Так бы её и прибила, ― пробормотала Аня, а потом посмотрела на Марину и звонко произнесла: ― ещё.
   Марина ничего не сказала и зашагала дальше. Вскоре она стояла у своего влажного матраса и не знала, что делать дальше. Её трусы кое-как подсохли за весь день. Если она сядет отдохнуть, они снова промокнут. Тоже самое относится и к её бюстгальтеру и ночной сорочке. Но с другой стороны, это всё равно её ожидает...
  ― Тут нельзя ложиться в постель в школьной форме, ― сказала Марине соседка Катя.
  ― Я знаю, ― с недовольством пробормотала Марина и принялась снимать с себя блузку. Она решила всё-таки переодеться и лечь спать. Учитывая, что их будят около пяти утра, выспаться сложно. А ещё Марина боялась, что её снова разбудят, чтобы поглумиться.
   Несмотря на все страхи и опасения, Марина всё-таки уснула. Конечно же, её постель была влажной, но она старалась этого не замечать.
   Посредине ночи к Марине подошла какая-то девочка и села на её матрац. Марина сразу же почувствовала это и проснулась, но не шевелилась. Девочка просидела минуты 3-4, а потом ушла, ничего не говорила. А когда Марина ощупала то места, где девочка сидела, поняла, что оно влажное. Марина вздохнула и закрыла глаза, обида заставила её сердце замереть. Но она знала, что ничего не может поделать. Если она начнёт возмущаться, к ней снова подойдут толпой и жестоко изобьют.
   За ночь к Марине подсаживались несколько раз и тем самым будили её. Они делали это не специально, просто Марина чутко спала. И, конечно же, каждая девочка оставляла после себя лужицу. Некоторые садились у её ног. Некоторые, как и полагается, рядом с её попкой. А самые наглые усаживались рядом с её подушкой и даже толкали её саму к стене. Марина порадовалась тому, что хотя бы не стали садиться на неё, как сделали это вчера.
   На утро трусики Марины были сильно промокшие, как и её ночная сорочка. Она тяжело вздохнула и невольно подумала, что так продолжаться всегда всё равно не может. Неужели проверяющие допускают подобное? Она знала, что периодически их класс осматривает проверяющий. Это Валера, её работодатель, ― весьма простоватый мужик, который никогда особо ни к чему не придирается. Но в данном случае она хотела придирок... надеялась, что её отругают, возможно, даже отправят в карцер. Тогда, может быть, девочки угомонятся и перестанут ссать на её постель? Она очень ждала того дня, когда Валера придёт осматривать их класс.
   Следующее утро было таким же, как и вчерашнее. Марина надела на себя красный комбинезон, в котором потела и упорно мыла полы. За завтраком и обедом было тихо, потому что Аня не подходила к ней. А ещё Марину радовало то, что сегодня нет уроков у Остапа. Она боялась, что он снова захочет её пытать... ведь он давал выходной только на один день.
   Последний урок Марины был "язык". Его преподавал Роман Петрович из 4-ого класса. Когда звонок зазвенел, все начали собираться.
  ― Ты задержись, ― неожиданно сказал Рома, обращаясь к Марина.
  ― Но почему?
  ― За тобой придут, ― ответил Рома. Он сидел с опущенной головой и поглядывал на неё краем глаза. Марину сразу же бросило в жар.
  ― Кто придёт? ― спросила Марина. Её последний вопрос Роман полностью проигнорировал, как будто он вовсе не прозвучал. Марина продолжила собирать рюкзак, но теперь уже делала это медленно и в подавленном настроении. А когда все ученицы покинули класс, к ним вошёл Остап.
  ― Нет, пожалуйста, не отдавайте меня ему, ― пискляво взмолилась Марина, как только его увидела.
  ― Твой классный руководитель хочет позаниматься с тобой отдельно, ― ответил Рома. Но было ясно, что они сговорились.
  ― Нет, это не так, ― вскрикнула Марина, ― он просто хочет меня помучить.
  ― Очень жаль, что учёба кажется Вам мучением, ― сказал Рома. К этому моменту Остап уже подошёл к ней вплотную и схватил её за плечо.
  ― Её нужно научить общаться, ― сказал Остап. Марина встала со своего места и отпрянула назад.
  ― Нет, не трогайте меня.
  ― Мне позвать охрану? ― спросил Остап, глядя в её напуганные глаза. Рома усмехнулся.
  ― Похоже, придётся вызывать. Устрой ей хорошую порку, ― сказал Рома, потряхивая указательным пальцем, ― она всегда ленится мыть у меня полы.
  ― Это неправда, ― возразила Марина, глядя Роме в глаза. Она не могла поверить в то, что Рома так нагло соврал. И это при том, что в его классе она каждый день теряет больше всего времени.
   Но Остапа нисколько не интересовали жалобы Ромы. Он подошёл к Марине и снова схватил её за плечо, а потом на ушко прошептал:
  ― Не устраивай сцен. Если вызову охрану, тебя всё равно затащат ко мне, и тогда я сделаю тебе очень больно.
   Марина вздрогнула и тяжело выдохнула.
  ― Ну, пожалуйста, отпустите, ― тихо сказала Марина.
  ― Мы немного позабавимся, и я тебя отпущу, ― ещё тише сказал Остап.
  ― Вызывать охрану или нет? ― громко спросил Рома, желая прервать их странное воркование.
   ― Я думаю, она сама пойдёт. Не так ли, Марина? ― спросил Остап. Он уже чуток отстранился от неё и говорил звонко.
  ― Ладно, я пойду, ― ответила Марина. Остап отпустил её плечо, и она зашагала в сторону своего рюкзака, который лежал на стуле. В скором времени она надела рюкзак и последовала к выходу за Остапом. На автомате сказала:
  ― До свидания, Роман Петрович.
   Учитель усмехнулся и ничего не ответил. Как только они покинули класс, Марина начала ускоряться.
  ― Даже не надейся убежать от меня, ― предупредил Остап.
  ― Пусть лучше меня в карцер отправят, ― сказала Марина и побежала. Но Остап был высокий мужчина и бежал куда быстрее, чем она. В считанную минуту он догнал её и схватил за волосы прямо в коридоре, на глазах остальных учениц, которые прогуливались на своём заслуженном отдыхе. Марину, как всегда, лишали этого отдыха... это задевало её особенно сильно.
  ― Тебя не отправят в карцер, моя миля, ― сказал Остап в её ушко, ― приведут на порку ко мне.
   Остап потащил её за волосы в свой кабинет, а все на них смотрели.
  ― Нет, не надо... ― пискляво взмолилась Марина. Она корчилась от боли, тянулась одной рукой к голове, а сама оглядывалась по сторонам, видела много знакомых лиц. И самым неприятным оказалось увидеть ехидную ухмылку Ани. Она как бы говорила: вот, ты не хочешь жаловаться на него, а теперь получай, пусть тебя шьёт...
   У Марины замерло сердце от ужаса, а по жилам пробежался холодок. Снова этот день настал, ― он снова будет её шить. Марина была уверена, что именно для этого он ведёт её в свой кабинет. Ей хотелось кричать, но она не делала этого, боясь, что получит по губам прямо на месте.
  ― Ну, ты у меня сейчас получишь, ― сказал Остап, заталкивая Марину в свой класс. Он толкнул её так, что она чуть не упала.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина и приложилась грудями на одну из парт. В его классе уже никого не было, ученики все ушли.
  ― Плохие девочки всегда получают, ― сказал Остап.
  ― Но я ничего Вам не сделала, ― пискляво сказала Марина.
  ― Сделала кому-то другому в прошлой жизни, ― высокомерно пояснил Остап и запер дверь класса на замок.
  ― Это не считается!
  ― Ещё как считается, милая, ― игриво сказал Остап. С важным видом он зашагал в сторону пыточной, явно ожидая, что она последует за ним. Но Марина не шевелилась, так и стояла, обнимая парту.
  ― Оставьте меня в покое! Оставьте! ― истерично потребовала Марина.
  ― Советую прикрыть ротик и пойти со мной, ― сказал Остап. Он вставил ключ в замочную скважину и принялся открывать пыточную.
  ― Нет... нет... я не хочу туда, ― плаксиво сказала Марина. Она сделала несколько шагов в его сторону, но ближе подходить не хотела.
  ― Я не шутил про охрану. Если не подчинишься, четверо охранников придут и привяжут тебя к столу, ― сказал Остап,― и знаешь, что потом?
   В этот момент он шагнул в её сторону, схватил её за плечо и грубо притянул к себе.
  ― А... не надо... ― вскрикнула Марина от боли.
  ― Потом я буду вправе продержать тебя здесь несколько суток, в воспитательных целях так сказать, ― сказал Остап, прислонившись своим носом к её щеке,― и уж поверь мне, я не упущу ни одного дня рядом с тобой.
  ― Вы не имеете право просто так меня мучить, ― пискляво сказала Марина и тут же подправила себя: ― не должны.
  ― Но я мучаю, и никто мне не запретит.
  ― Если Вы не остановитесь, я пожалуюсь, ― пригрозила Марина. За это она сразу же получила сильную пощёчину и отскочила в сторону.
  ― А теперь пошли, ― грубо закричал Остап. Он смотрел на неё разгневанными глазами, а Марина боялась голову поднять. Плаксиво захныкала:
  ― Эхе... эхе...
   Она понимала, что он приглашает её в свой кабинет, чтобы снова пытать. И было ужасно осознавать, что она не может сопротивляться. Он ясно дал понять, что законы ему не писаны. Остап намерен делать всё, что пожелает... и мольбы тут не помогут.
   Марина медленно начала шагать в сторону открытой двери и вскоре оказалась в пыточной. Как только она переступила порог, Остап приложил ладонь к её спине и толкнул её в сторону кресла.
  ― Отныне будешь приходить сюда каждый день, ― жестоко сказал Остап. Марина продолжала хныкать:
  ― Эхе... эхе... не надо...
  ― Я сказал, значит, так и будет, ― суровым тоном разъяснил Остап. Марина вздрогнула, а её сердце замерло от ужаса. Она уже представляла боль, будущие страдания, которые обещают быть бесконечными... она не была уверена, что сможет выйти из комы. Уже второй день она не слышит голоса медсестёр в её палате. Впрочем, Марина и не пыталась их слушать. Этот момент она не приняла во внимание, когда расстроилась по этому поводу.
  ― Садись, чего стоишь, ― грубо сказал Остап и направился к выдвижным ящикам.
  ― Прошу, не делайте этого.
  ― Я буду это делать и буду делать каждый день, ― жестоко обещал Остап. Марина прикрыла губы ладонью и захныкала:
  ― Нет... эхе... эхе...
  ― Поплачься, деточка, поплачься. Я это очень люблю, ― сказал Остап. Он вытянул скрипучий выдвижной ящик и принялся доставать приспособление для крепления её ног. При виде этой штуки у Марины снова замерло сердце, а дыхание будто перекрыло.
  ― Не надо... ― тихо повторила Марина, ― не надо...
  ― Тебя должно задевать не то, что я делаю, а то, что ты страдаешь просто так, ― деловито рассудил Остап. Он подошёл к ней, отложил приспособление для крепления стоп в сторонку, и откуда из-под кресла взял ремешки, начал привязывать её ноги к креслу.
  ― Умоляю, я не вынесу этого снова, ― запищала Марина.
  ― Пошли со мной в другое подразделение, и я обещаю тебе, ты об этом не пожалеешь, ― сказал Остап. В этот момент он обернул ремешком щиколотку её левой ноги и плотно зафиксировал на специальное крепление.
  ― Нет... нет... ― пискляво проговорила Марина. Она зажмурила глаза и захныкала: ― эхе... эхе...
   Она не хотела верить в то, что это снова с ней происходит. Уже который раз он приводит её сюда, чтобы пытать. А ведь он даже права на это не имеет... теперь Марина знает об этом. Она поняла, что должна пожаловаться директору, иначе он так и будет шить её.
  
   Глава 41. Молись
  
   В скором времени Остап привязал и вторую щиколотку Марины и приступил к её талии.
  ― Я заставляю тебя пережить то, что обычно люди терпят в цикле "боль", ― сказал Остап, ― уверена, что не хочешь получать за это достойную оплату?
  ― Вы не имеете право, ― нервно сказала Марина, ― я расскажу об этом директору.
   Остап тут же схватил её за волосы, заставил откинуть голову назад и дал ей сильную пощечину.
  ― Всё ещё хочешь пожаловаться? ― спросил Остап.
  ― А...а... хватит, ― проговорила Марина, зажмурив глаза. В скором времени она получила ещё одну сильную пощёчину.
  ― Одна жалоба, и я буду делать это ещё чаще, дольше, и больнее, ― сказал Остап, прошептав ей на ухо. Марина испуганно захныкала:
  ― Эхе... эхе... не надо.
   Остап отошёл к нижней части кресла и принялся устанавливать приспособление для удержания стоп.
  ― Вы не можете делать это постоянно, ― писклявым голосом сказала Марина. А её ноги уже будто чувствовали боль, она представляла, как он вводит иглу под её кожу... от ужаса Марина хотела кричать.
  ― Кажется, я уже делаю это постоянно, ― с ухмылкой сказал Остап. В следующее мгновение он начал снимать с неё носочки, ― ну-ка, оголим твои ножки.
  ― Нет, не надо, ― испуганно вскрикнула Марина.
  ― Надо, деточка, надо, ― игриво возразил Остап. В этот момент он вытянул её последний носочек, а потом погладил её оголённую стопу от пятка к пальчикам.
  ― А-а-а... ― неистово закричала Марина. Остап присел на кресло и обеими руками принялся массировать её стопу.
  ― Мне нравится, как ты кричишь, ― с ухмылкой сказал Остап. Массаж он делал нежно, без всякого намёка на грубость. Но Марина всё равно хотела кричать.
  ― Пожалуйста-пожалуйста, не надо, ― взмолилась Марина. Остап переключился ко второй её ножке и тоже начал массировать. Придавливал подушечкой пальцев внутреннюю сторону её стопы и водил круговыми движениями. Марина сказала бы, что это приятно, если бы только не знала, что он собирается сделать после.
  ― Пошли со мной, ― сказал Остап.
  ― Я не хочу, чтобы мне причиняли боль... не хочу, ― плаксиво проговорила Марина.
  ― Зато потом ты будешь свободна, ― напомнил Остап, ― ты же ведь хочешь быть свободной?
  ― Я хочу домой, хочу к маме... эхе... эхе...
   Марина низко опустила голову и продолжала хныкать.
  ― Ты и сама не знаешь, чего хочешь. Во всяком случае, эта ты.
  ― Прошу, умоляю, не делайте этого, ― снова попросила Марина, ― я ведь никому не рассказала о том, что Вы со мной делали. И не расскажу. Только не делайте этого снова.
   И пока Марина говорила, Остап смотрел на неё с ехидной ухмылкой. Не перебивал её.
  ― Конечно же, ты будешь молчать. А если проговоришься, достанется ещё сильнее, ― пригрозил Остап,― это я тебе обещаю.
  Остап зафиксировал её пальцы в неподвижном положении, а Марина плаксиво хныкала:
  ― Эхе... эхе...
  ― Тебе придётся пойти со мной, ― сказал Остап, ― только так я тебе помогу.
  ― Мне не нужна такая помощь, ― нервно и пискляво сказала Марина. Конечно же, она не верила в его добрые побуждения. Их невозможно было разглядеть сквозь эту безграничную жестокость.
  ― Ну, как хочешь, насильно увезти тебя с собой я не могу, ― сказал Остап и направился за ширму. Но Марина уже знает, всякий раз, когда он идёт туда, возвращается с телегой, на которой лежат средства для пытки.
  ― Нет... нет... не надо, ― продолжила Марина просить.
  ― Если согласишься пойти со мной, я не буду шить тебя сегодня, ― громко сказал Остап. Он уже был за ширмой, но она слышала его очень хорошо, будто он рядом.
  ― Нет, тогда будет ещё хуже... Вы ещё сильнее будете меня пытать, ― пискляво сказала Марина. Остап усмехнулся.
  ― Ну, конечно, деточка, так и будет. Но не нужно бояться.
   В следующее мгновение инструменты загремели. Марина услышала звук приближающейся телеги и шаги Остапа. Ей захотелось неистово кричать, но она продолжала пискляво умолять:
  ― Нет... нет... прошу.
  ― Просишь наказать тебя? ― игриво спросил Остап. Он подкатил телегу к её ногам, а сам сел на кресло.
  ― Не делайте этого, прошу, ― повторила Марина, нахмурив брови.
  ― Ты готова подписать договор?
  ― Вы собираетесь заставлять меня подписывать договор? ― в ужасе спросила Марина. Она посмотрела ему в глаза, но Остап только усмехнулся и сказал:
  ― Я могу это сделать.
  ― Нет... нет...
   Остап взял в руки нить и принялся нанизывать на иголку.
  ― Сейчас я поработаю над твоими пальчиками, ― игриво и злостно сказал Остап, ― и это тоже больно.
  ― Ну, почему?... Почему ты такой?
  ― Сколько раз повторять, чтобы ты обращалась ко мне на "Вы"? ― придрался Остап. ― Я тут главный господин, а господину не тыкают.
  ― Отпустите меня, пожалуйста... я Вас умоляю.
  ― Если подпишешь договор, я сделаю это сиюминутно, ― сказал Остап и в этот момент отрезал нить и завязал узелок.
  ― Я не могу подписать договор, ― промямлила Марина, ― я не хочу страдать ещё больше.
  ― А бесплатно страдать хочешь?
   Остап приподнял иголку выше уровня её стоп и показательно отложил на верхнюю полку каталки. Потом оттуда же взял баночку с медицинским спиртом и смочил ватный диск.
  ― Нет, пожалуйста... ― проговорила Марина. Она будто не услышала его вопрос. Смотрела только на его руки и дико боялась, предвкушая предстоящую боль.
  ― Я спросил, бесплатно хочешь страдать? Именно это ты и делаешь, оставаясь здесь, ― напомнил Остап. Он схватил её левую стопу и начал по очереди протирать её пальчики, грубовато массируя подушечки.
  ― А...нет... ― вскрикнула Марина. Её пальчики ощутили холодок, который лёгкой дрожью пронёсся по всему её телу.
  ― Ну, если нет, тогда пошли со мной.
  ― Нет, я прошу не делать этого. Я не хочу никуда уходить, ― писклявым и прерывистым голосом проговорила Марина. Остап уже протёр все её пальчики и отложил ватку, снова взялся за иголочку с ниткой.
  ― А я вот люблю это делать, ― с ехидной ухмылкой сказал Остап. Он снова приподнял иглу выше её стопы, чтобы Марина смогла её увидеть. Начал потряхивать иголочкой, привлекая её внимание.
  ― Эхе... эхе... ― испугано захныкала Марина.
  ― Ты считаешь меня злодеем, ну-ка признавайся, ― сказал Остап. В этот момент он схватил её средний пальчик и сбоку начал вводить иглу под её кожу.
  ― А-а-а... ― неистово закричала Марина.
  ― Разговаривай со мной, деточка,― игриво сказал Остап.
  ― Да, ты злодей, мерзавец, ненавижу тебя! ― закричала Марина. В тот момент, когда она говорила, Остап замер на месте и ничего не делал. Но как только она высказалась, он насквозь проткнул её кожу и начал вытягивать иглу с обратной стороны, оставляя нить под её кожей.
  ― Опять "ты"? ― возмутился Остап.
  ― А-а-а... ― продолжала Марина орать. Ниточку он взял короткую, длиной приблизительно 10 см и явно рассчитывал её на один пальчик. Поэтому вытягивать её до узла пришлось недолго. В скором времени он снова ввёл иглу под её кожу и пропустил насквозь с другой стороны её пальца.
  ― Я не злодей, деточка, а, наоборот, добродетель, ― самоуверенно рассудил Остап и в очередной раз ввёл иглу под её кожу.
  ― А...а... не надо, не надо,― закричала Марина.
  ― А наказываю страшных преступниц, ― игриво сказал Остап, ― разве это не хорошо?
  ― Я не сделала ничего плохого, ― пискляво сказала Марина и тут же закричала: ― а-а-а...
   Остап снова пропустил иглу под подушечкой её пальца.
  ― Сделала, конечно же, ты просто этого не помнишь, ― сказал Остап.
  ― Зато я помню, как жила. И я не сделала ничего плохого, чтобы заслужить такое.
   Остап выслушал её, и когда она говорила, снова бездействовал. Но как только она договорила, он вонзил иглу в её плоть.
  ― А-а-а... ― закричала Марина, крепко сжимая свои кулачки.
  ― Неважно, как ты живёшь на Земле. Неважно, что ты молишься, ― сказал Остап.
  ― Нет, я не верю в это! Не верю, что бессмысленно молиться, ― вскрикнула Марина истеричным и писклявым голоском. Теперь, когда она убедилась в том, что Ад существует, она ещё сильнее верила в Бога. Остап усмехнулся и снова ввёл иглу под её кожу.
  ― Думаю, молиться не так уж и бессмысленно, как многие думают, ― неожиданно сказал Остап. Он в последний раз пропустил иглу под её кожей, а потом отрезал нить.
  ― А-а-а... ― протяжно закричала Марина. Остап продолжил говорить так, будто этого не было, ― будто она не перебивала его своим криком.
  ― Ты молишься Богу, а на самом деле самой себе. А потом ты просыпаешься и понимаешь, с какими чувствами ты молилась, как ты этого хотела, как просила. И ты помнишь это момент, как сейчас... в общем, это так работает, ― сказал Остап и с хитрой улыбкой принялся нанизывать нить на иголочку.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина.
  ― Так что ты молись, молись! Молиться ― это хорошо, ― весьма насмешливо, но в то же время серьёзно посоветовал Остап.
  ― Если верить во всё это, получается, глупо молиться, ― нервно сказала Марина и смотрела на него злобно, обиженно. Остап отрезал ниточку.
  ― Вообще-то, наоборот, не глупо. Ты молишься самой себе, а потом просыпаешься и думаешь, стоит помогать себе или же нет, ― объяснил Остап. Будто желая оттянуть время, он взял ватку и смочил её спиртом, начал снова потирать её большой палец, ― дезинфекция лишней не бывает.
  ― Я бы помогла себе! Помогла бы! ― протянула Марина.
  ― Деточка, ты так говоришь только потому, что не знаешь всей правды.
  ― И какая же она, правда? Что я нахожусь в игре? Что нет моей мамы? Нет папы? И жизни моей не было? ― с возмущением спросила Марина.
  ― Вообще, всё это было и есть, но только в игре,― объяснил Остап. Он продолжал потирать её пальчик массирующим движением, будто стараясь доставить ей удовольствие.
  ― Это бред.
   Остап усмехнулся.
  ― Веришь ты или нет, но истина от этого не изменится. Мы приходим сюда развлекаться, а тюремщицы, как ты, надеются скостить себе срок.
  ― Даже если предположить, что мы в игре. Не могло случиться так, чтобы преступников отпускали только за победу в игре, ― уверенно сказала Марина.
  ― Вообще-то могли, ― сказал Остап и приложил острие иглы к её большому пальцу и с улыбкой спросил: ― готова?
   Марина сразу же нахмурила брови и запищала:
  ― Нет...
  ― Да, ― игриво возразил Остап и ввёл иглу под кожу её большого пальца.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина. Она схватилась за ткань своих брюк и начала их тянуть в сторону.
  ― Смотри, штанишки не порви, ― с ухмылкой сказал Остап и принялся вытягивать иглу, проткнув её кожу.
  ― А-а-а... ненавижу... ― закричала Марина.
  ― Себя ненавидеть можно, ― весело сказал Остап,― ты тут плохая, а не я плохой.
  ― А-а-а... ― снова вскрикнула Марина. Теперь уже Остап не тянул время. Не позволив ей даже отдышаться, снова ввёл иглу под её кожу.
  ― Кажется, мы о чём-то интересном говорили, ― с ухмылкой сказал Остап, поглядев на неё, ― ах, да, я объяснял тебе, почему за правильную игру могут простить тюремный срок.
  ― Почему? ― спросила Марина.
  ― А потому что вы тут страдаете, ― сказал Остап и в доказательство ввёл иглу под её кожу и пропустил насквозь.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина. Она сжала кулачки и застучала ими о края пыточного кресла. Кресло было похоже на стоматологическое: кожаный снаружи и с плотным наполнителем. И Марине было больно стучать по не нему кулачками.
  ― Позлись, милая, ― насмешливо сказал Остап,― я, поэтому, не привязал твои ручки, чтобы ты могла колотить себя ими.
  ― Ты больной, ― презрительно сказала Марина.
  ― А ты преступница, ― сказал Остап. В этот момент он снова ввёл иглу под её кожу, заставив Марину громко вскрикнуть:
  ― А-а-а...
   Сколько бы он ни делал это, Марина не могла привыкнуть к боли. И всякий раз, когда он втыкал иглу в её плоть, она громко кричала.
  ― Ты напрасно убегаешь от страданий, боль всё равно настигнет тебя, видишь? ― сказал Остап и в очередной раз ввёл иглу под её кожу.
  ― А...хватит-хватит! ― закричала Марина, нахмурив брови.
  ― Подумай над моим предложением.
  ― Я хочу домой, хочу жить, ― запищала Марина. Остап направил острие иглы в её плоть и медленно вонзил.
  ― Тогда молись и почаще. Каждый день, ― сказал Остап.
  ― А-а-а...
  ― Последний стежок на этом пальчике, ― игривым голоском сообщил Остап.
  ― Пожалуйста, хватит... я этого не вынесу.
  ― А ведь выносишь!
   Остап усмехнулся и снова вонзил иглу в её плоть. Как и всегда, услышал её неистовый истеричный крик:
  ― А-а-а...
   Остап посмотрел в её глаза, стараясь максимально явно показать ей, насколько ему нравится её мучить. И в добавок ко всему дополнил это словами:
  ―Ты замечательно орёшь.
  ― Почему ты такой? Почему бывают такие больные люди? ― возмутилась Марина. Остап взял в руки ножницы и отрезал ниточку, торчащую из её большого пальца.
  ― Я здоровый, деточка, ― возразил Остап и подмигнул ей правым глазом, ― как-нибудь убедишься в этом.
  ― Тебе нравится мучить меня, ― сказала Марина и захныкала: ― эхе...эхе... ты делаешь это просто так... просто потому, что нравится...
  ― Не просто так, а с важной целью! ― ухмыляясь, возразил Остап. Он посмотрел на неё и поднял вверх вытянутый указательный палец.
  ― С какой целью? ― спросила Марина. ― Не надо говорить, что ты делаешь мне добро.
  ― Я помогаю тебе сделать правильный выбор.
  ― Какой ещё выбор?! ― возмутилась Марина. Она не видела логики в происходящем. Он просто мучает её и непонятно, для чего. Просто потому, что его больные желания подсказывают поступать так. Ничего другого разглядеть в этих пытках она не могла.
  ― Если заметила, ты можешь здесь перемещаться, ― сказал Остап и принялся нанизывать нить на иголку, ― то есть, ты можешь выбирать себе жизнь.
  ― Не надо говорить мне про искупление грехов. Я мало жила... жила по законам Божьим, я не могла заслужить такое, ― взволнованно проговорила Марина. И в этот момент она думала о своих земных деяниях, которые могли быть неугодны Богу. Остап усмехнулся.
  ― Люди страдают не за то, что сотворили сейчас, ― а за своё гнусное прошлое. Скажем так, ты изначально нехороший человек.
  ― Не говори так, я не сделала ничего плохого, ― повторила Марина.
  ― Мне не сделала, и я всего лишь служащий, ― сказал Остап и собрал губы в ехидную ухмылку. Он уже подготовил иглу и нить для продолжения пытки, и начал смачивать ватку спиртом.
  ― Ты служащий и не должен это делать. Не здесь, ― напомнила Марина, ― но ты делаешь это потому, что тебе самому нравится издеваться надо мной.
  ― Не только над тобой, ― подправил её Остап, с важным видом выпрямив указательный палец, ― и к тому же, я преследую цель не просто помучить тебя.
  ― А какую цель преследуешь?
   Остап посмотрел ей в глаза и захихикал, потом задумчиво потёр свой подбородок.
  ― Кажется, ты мне понравилась.
  ― Ты точно больной, если надеешься так завоевать мою любовь, ― нервно сказала Марина. Остап схватился за средний пальчик её правой ноги и начал потирать ваткой, смоченной спиртом.
  ― Искренней является любовь того, кто воистину пытается помощь.
  ― Я знаю, что ты старый, ― неожиданно сказала Марина, ― ты жил в восьмисотом году.
   Её немного смутило то, как он выразился. Для неё это прозвучало странно и старомодно. Впрочем, Остап хотел показаться умным. Усмехнулся, но врать не стал.
  ― Ты тоже жила, но потом переродилась на земле снова и всё забыла.
  ― Не пытайся убедить меня в том, что желаешь мне добра, ― сказала Марина.
  ― Если тебе осталось недолго сидеть, мы бы смогли замутить с тобой, ― игривым голоском сказал Остап. Марина предосудительно помотала головой и нервно вполголоса повторила:
  ― Ты больной.
   И уже в следующее мгновение он ввёл иглу под её кожу.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина.
  ― Это всего лишь игра, поверь мне, деточка, ― сказал Остап с широкой улыбкой. Он смотрел на неё таким взглядом, будто любуется ею. Марине показалось это отвратительным и зловещим. Она ещё сильнее видела в нём маньяка.
  ― Это не игра, мне больно...больно, ― запищала Марина и зажмурила глаза.
   ― Ничего страшного, так и должно, ― с безразличием и посмеиваясь, сказал Остап, ― я же шью тебя вживую.
  
   Глава 42. Подумай об этом
  
   Остап направил иглу к пальчику Марины и посмотрел на неё с улыбкой. Он будто ожидал получить разрешение вонзить в неё иглу, запугивал её.
  ― Эхе... эхе... не делайте этого, ― пискляво попросила Марина.
  ― Конечно же, я буду это делать. Мне нравится моя работа, ― нагло разъяснил Остап.
  ― Идите туда, откуда пришли... и пытай там всех, кто этого хочет, ― нервно сказала Марина. Остап аккуратно вытянул иглу из её плоти и вонзил снова в другом направлении.
  ― Мы туда вместе пойдём, когда ты одумаешься, ― сказал Остап.
  ― А-а-а...
  ― Да, деточка, я повторюсь: я заберу тебя с собой. Слышала меня?
  ― Нет, этого не будет, ― пискляво сказала Марина, крепко сжимая свои кулачки.
  ― Ты должна принять свою боль, тогда всё будет хорошо, ― сказал Остап и в очередной раз ввёл иглу под её кожу.
  ― А...а... мне нехорошо, ― запищала Марина.
  ― Боль поможет тебе освободиться поскорее, ты же ведь хочешь этого?
  ― Я хочу домой к маме. Верните меня, верните, ― истерично попросила Марина.
  ― Это не у меня проси, у самой себя, ― пояснил Остап.
  ― Если бы это зависело от меня, я бы уже давно ушла, ― уверенно сказала Марина.
  ― Но не уходишь ведь.
   Остап усмехнулся и в очередной раз вонзил иглу на её средний пальчик правой ноги.
  ― А-а-а... ― вскрикнула Марина, сжимая кулачки. Ей казалось, что этот кошмар длится очень долго, а ведь он ещё только-только перешёл к её третьему пальчику.
  ― Не нужно так напрягаться, прими свои страдания, ― с хитрой улыбкой повторил Остап. Он снова пропустил иглу под её кожей и вытянул. И Марина в очередной раз почувствовала себя игрушкой, которую он за живую не считает. Будто ремонтирует тряпичную куклу, подшивая в разных местах.
  ― А-а-а... ― закричала Марина, глядя ему в глаза.
  ― Не хочешь уходить со мной, терпи это здесь, ― сказал Остап. Ещё мгновение, и она ощутила, как игла снова проникает в её плоть. Боль казалась сильной и пугающей.
  ― Пожалуйста, хватит, ― писклявым голоском попросила Марина.
  ― На этом пальчике осталось сделать ещё пару стежков, ― ответил Остап и ввёл иглу под её кожу.
  ― А-а-а...
   Марина зажмурилась и тяжело дышала.
  ― И ещё один, ― игриво сказал Остап. Его попытки казаться весёлым выглядели омерзительно, только показывали его безумие. Марина продолжала кричать, то смотрела на него, то на свои пальчики, то просто жмурилась, чтобы его не видеть.
   Остап ещё несколько раз пропустил иглу под её кожей, а потом сказал:
  ― Ну, вот и всё, ещё с одним пальчиком закончили.
  ― Прошу, не надо больше... ― жалобно проговорила Марина и плаксиво захныкала: ― эхе... эхе...
   Она знала, что ему нет дела до её мольбы, но всё равно просила.
  ― Тебе повезло, я считаю это занятие нудным, ― сказал Остап и отрезал ниточку, торчащую на её среднем пальце, ― я сошью все твои пальчики, но буду делать это постепенно, не за один день.
  ― Эхе... эхе... ― хныкала Марна, пытаясь отойти от боли. Она слышала своё собственное и частое сердцебиение, тяжело дышала. И ей ничего не хотелось ему отвечать. Марина не видела смысла общаться с ним, считала его больным извращенцем,― мучителем, который обожает пытать.
  ― Сегодня я поработаю над твоим большим и средним пальцами, а завтра...
  ― Нет, пожалуйста, не надо завтра, ― пискляво вскрикнула Марина.
  ― Не надо меня перебивать, ― сказал Остап, с важным видом нанизывая нить на иголку.
  ― Пожалуйста, не надо каждый день... я этого не вынесу.
  ― А куда ты денешься? ― усмехнулся Остап. ― К тому же, я уже сказал, что буду делать это каждый день. Во всяком случае, всю эту неделю.
  ― Нет... нет... ― запищала Марина.
  ― В наказание за сегодняшнюю сцену в коридоре, ― добавил Остап. Он собрал губы в ехидную ухмылку и отложил иголку с нитью, принялся потирать её большой пальчик ваткой.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина. Она уже убедилась, что с ним бессмысленно разговаривать. Он намерен и дальше её мучить, и если она не пожалуется, в дальнейшем он станет обращаться с ней ещё хуже. Марина была в этом уверена и всё больше и больше склонялась к мысли, что надо пожаловаться.
  ― Но ты не переживай, завтра я введу нити только на 2 твоих пальчика. Этот и этот, ― игриво сказал Остап, погладив её безымянный палец сначала на левой ноге, а потом на правой. Марина продолжала хныкать:
  ― Эхе... эхе...
  ― Боль должна быть дозированной, не так ли, деточка? ― с ухмылкой спросил Остап, хитро на неё поглядывая. ― Ты ведь у нас не в подразделении боли находишься.
  ― И вы не должны это делать, не должны, ― истерично запищала Марина.
  ― Мы с тобой уже договорились, ты хочешь этого, ― с ухмылкой сказал Остап. Он схватил её за большой палец и медленно ввёл внутрь острие иглы.
  ― А-а-а... ― закричала Марина, уже не в состоянии говорить. Но мысленно она кричала, что пожалуется, что не станет терпеть это и дальше.
  ― Ты должна кое-что знать обо мне, ― с особой важностью сказал Остап, вытягивая иголку из её плоти, ― я никогда не вру.
  ― Пожалуйста, хватит меня мучить...
  ― Ты просила забрать тебя в "боль", веришь в это? ― спросил Остап, внимательно разглядывая её глаза.
  ― Нет... ― ответила Марина и тоже посмотрела ему в глаза, а потом добавила: ― не знаю.
   Его взгляд говорил ей, что он не врёт. И только поэтому Марина усомнилась.
  ― Будет лучше, если ты пойдёшь со мной. И ты быстрее выберешься, и я буду доволен, ― с улыбкой сказал Остап и в очередной раз ввёл иглу под её кожу, ― давно ни с кем не развлекался.
  ― А-а-а... ― закричала Марина, а потом обиженно сказала: ― вы всегда развлекаетесь... всегда мучаете людей.
   Остап усмехнулся.
  ― Я имел в виду, что давно ни с кем не мутил.
  ― Вы дружите со мной настоящей? ― спросила Марина. ― Правда, дружите?
   Ей было сложно в это поверить, но Остап говорил слишком самоуверенно.
  ― Ты скрываешь, какой у тебя срок, но долго ждать я не намерен, ― сказал Остап и снова ввёл иглу под её кожу. И всякий раз, когда он это делал, она не сдерживалась и громко кричала:
  ― А-а-а...
  ― Ты должна понять, что я тебе не враг.
  ― Враг, я Вас ненавижу, ― нервно сказала Марина, а он этому ехидно улыбнулся.
  ― Ты ещё будешь сожалеть, что так сказала.
   Остап взглянул на часы и добавил:
  ― Уже через 4 часа начнёшь оправдываться: я этого не хотела говорить, ты же меня мучил... не бросай меня и так далее.
  ― Это неправда, такого не будет, ― нахмурив брови, сказала Марина, ― не надо внушать мне всякую чушь.
  ― Я правду тебе внушаю. Никто больше этого не станет делать.
  ― И никто не станет мучить, когда это не требуется, ― пискляво добавила Марина. Она посмотрела на него презрительно, а сама уже ждала, когда он в очередной раз вонзит в неё иглу. И в скором времени этот момент наступил.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина.
  ― Я не об этом сейчас говорю. Никто не станет нарушать правила и рисковать должностью, чтобы ты поняла, как выбраться.
  ― А вы будто станете, ― недоверчиво сказала Марина.
  ― Я уже это делаю. Нельзя сговариваться с преступницами и помогать им, искупить грехи.
  ― Я же не вернусь домой, если искуплю эти якобы грехи, ― сказала Марина и посмотрела ему в глаза в ожидании ответа.
  ― Не якобы, а грехи, ― подправил её Остап, поднимая указательный палец верх,― ты преступница, это факт.
  ― Ну, пусть будет так. Я же ведь не вернусь домой, если получу нужное количество прощений?
  Её только этот вопрос волновал.
  ― Если ты называешь домом свой последний Ад, тогда да, ты туда больше не вернёшься, ― с ухмылкой ответил Остап.
  ― Но я хочу туда... я на всё согласна, чтобы вернуться туда.
   Остап предосудительно помотал головой.
  ― Об этом сама с собой договаривайся.
   В следующее мгновение он снова ввёл иглу под её кожу, а Марина громко и протяжно вскрикнула:
  ― А-а-а...
  ― Это был последний стежок. На сегодня я оставлю тебя в покое, ― сказал Остап и отрезал ниточку. Марина захныкала:
  ― Эхе... эхе...
   Она и радовалась и печалилась одновременно. Радовалась, что пыткам пришёл конец. А печалилась потому, что завтра её ожидает тоже самое...
  ― Завтра я трону только два твоих пальчика, ― напомнил Остап, ― и не вздумай жаловаться. Если ты это сделаешь, впредь жалеть не стану.
  ― Эхе... эхе... ― продолжила хныкать Марина. Она ничего не сказала, но продолжила думать над тем, чтобы сдать его.
  ― Прекращай плакаться. Тебе повезло, что ты умерла и попала ко мне, ― сказал Остап.
  ― Нет, я не хотела умирать...
  ― Подумай над тем, что я тебе говорил.
   Остап встал и потащил телегу за ширму.
  ― Я ни за что не пойду с Вами в другое подразделение. Я даже Толику отказала, а он не такой, как Вы, он добрый, ― проболталась Марина. Она не собиралась рассказывать ему о том, что Толик проявляет по отношению к ней симпатию. Но высказалась из-за обиды.
  ― Ах, Толик говоришь? Этот унитазный червь?
  ― Он не червь, ― сразу же возразила Марина, ― он хороший.
  ― Он тебе ещё покажет, какой он хороший, ― усмехнулся Остап,― женский угодник. И работает нечестно.
  ― На что Вы намекаете? ― спросила Марина.
  ― У него подкован язык. Что угодно наплетёт, чтобы поверила.
  ― Вы такой же, ― обиженно и пискляво проговорила Марина, ― только ваши доводы бредово звучат.
  ― Здесь многое не такое, каким кажется, ― сказал Остап. В этот момент он выглянул из-за ширмы, и уже без тележки направился к выдвижному ящику.
  ― Я никогда не поверю, что Вы мучаете меня из добрых побуждений.
   Остап ехидно улыбнулся.
  ― Здесь в пытках нет добрых побуждений. Для меня это способ занять себя. А вот если ты пойдёшь со мной в подразделение "боль", это уже другое дело.
  ― Не пойду. Не нужно мне никакое прощение и никакая свобода. Раз я не смогу вернуться домой, мне больше ничего не нужно, ― сказала Марина и заплакала, прикрывая ладонями лицо. ― Эхе... эхе...
  Остап взял из комода резиновые носочки и направился к ней.
  ― Я поговорю с другой тобой. Может быть, мне удастся уговорить её отпустить тебя, ― неожиданно сказал Остап. Он подошёл к ней и встал рядом, погладил за головку.
  ― Я не верю в Вашу жалость, ― пискляво сказала Марина.
  ― То, о чём ты просишь, ― это очень больно. Ты всё равно не захочешь...
  ― Я согласна, ― быстро ответила Марина, перебивая его. Он продолжил гладить её голову.
  ― Ты не знаешь, о чём просишь.
  ― Я очень хочу домой. И ради этого, я готова вытерпеть любую боль, ― уверенно сказала Марина.
  ― А пойти со мной в подразделение "боль" согласна ради этого? ― спросил Остап.
  ― Нет, ― резко возразила Марина.
   Остап схватил её за волосы и заставил откинуть голову назад.
  ― А...а... ― вскрикнула Марина, исказив лицо в гримасе боли.
  ― Только что сказала, что готова ради этого потерпеть любую боль, и уже не хочешь? ― спросил Остап.
  ― Не хочу, потому что это обман. Я знаю, что если уйду в другое подразделение, моё настоящее тело умрёт.
  ― Это не так, деточка, твоё настоящее тело никогда не умрёт, ― сказал Остап и начал свободной рукой хлопать её по щеке, ― не надо называть ненастоящее настоящим.
  ― Какая разница, Вы поняли, о чём я говорю.
  ― Я никогда не пойду против тебя настоящей, ― прошептал Остап в её ушко.
  ― Почему? ― спросила Марина. ― Можно подумать, мы с Вами давно знакомы.
  ― Нет, мы не давно знакомы, ― возразил Остап, ― но то, что происходит здесь, не имеет большого значения. Важно то, что в реальности.
  ― Для меня моя жизнь была реальной. И только она для меня имеет значение, ― сказала Марина.
  ― Я понимаю, и поэтому предлагаю компромисс.
  ― Какой компромисс? ― спросила Марина.
  ― Я попробую уговорить тебя настоящую отпустить тебя обратно, но взамен ты должна будешь заработать прощение для самой себя, ― объяснил Остап, ― ты готова на это?
  ― Я не уйду в другое подразделение, ― сразу же сказала Марина, ― я знаю, что нельзя этого делать. Тогда точно умру... не надо...
  ― Хватит уже это повторять, ― сказал Остап, перебивая её, ― к тому же, можно перейти в другое подразделение, сохранив твоё тело в живых. Есть лазейки.
  ― Я знаю, что это за лазейки. Я сама должна постараться и умереть тогда, когда рядом со мной есть люди, ― с недовольством сказала Марина. Остап похлопал её по голове и шагнул к нижней стороне кресла, принялся освобождать её ноги.
  ― Вот видишь, ты сама это знаешь.
  ― Я всё равно не пойду с вами в "боль", ― упрямо повторила Марина. Все его разговоры вели к тому, что ей нужно пойти в подразделение "боль", чтобы ещё сильнее страдать. Это её и пугало, и настораживало. Марина не верила, что такой человек как Остап способен кому-то помогать.
  ― Тогда я не стану разговаривать с тобой "настоящей" о возможности вытащить тебя из комы, ― тут же сказал Остап. Буквально в несколько движений он освободил её стопу и убрал приспособление для крепления в сторонку.
  ― Нет, поговорите, пожалуйста.
  ― За удовольствие нужно платить, ― игриво сказал Остап, ― ты что-то делаешь для меня, а я для тебя.
  ― Но Вы хотите мучить меня, ― пискляво сказала Марина.
  ― В нашем мире много таких людей, которые любят мучить. И это не считается чем-то дурным.
  ― В это я точно не поверю, ― сказала Марина и презрительно на него посмотрела.
  ― Поверь. И если бы ты плохо ко мне относилась, не стала бы искать меня, ― сказал Остап, ― наоборот, мучителей любят. Знаешь, почему?
  ― Почему? ― спросила Марина.
  ― Потому что мы можем помощь вам выйти на свободу, ― ответил Остап, ― ты уже знаешь.
   Марина предосудительно помотала головой, а он принялся надевать на её ноги резиновые носки.
  ― И не говори мне, что тебе не нужна свобода. Она всем нужна.
  ― Я не желаю слушать о том, как ты мне понравился. Это полный бред, ― уверенно сказала Марина.
  ― Включи мозги и поймёшь, что не бред, ― сказал Остап и натянул носок на следующую её ногу, ― это настоящий Ад, и прощение здесь получают за страдания. Я пытаюсь затащить тебя в подразделение "Боль", чтобы помучить сильнее. Значит, я хороший.
   Остап натянул губы в неестественную улыбку.
  ― Вот видишь, даже самому смешно. Бред полнейший.
  ― А вот и нет, ― игриво возразил Остап и схватил её правую ножку, начал массировать поверх резинового носочка. Марина сразу же исказила лицо в гримасе боли и негромко вскрикнула:
  ― Ау... не надо.
  ― Я помогу тебе выбраться через страдания.
  ― Не нужно мне помогать, я как-нибудь сама, ― ответила Марина. Она нахмурила брови и следила за движением его рук. Остап продолжил массировать её ножку. Только зачем он это делает, ей было не понятно. Просто тянет время на разговоры, чтобы её не отпускать.
  ― А я хочу тебе помощь,― с улыбкой сказал Остап.
  ― Если хочешь понравиться, тогда помоги мне.
  ― Хоть ты и капризничаешь, но я поговорю с тобой "настоящей". И если она согласится, я заберу тебя в подразделение "боль" в обмен на возвращение твоей души в тело.
  ― Нет... я уже сказала, что не пойду в подразделение "Боль", ― с испугом в голосе сказала Марина.
  ― Даже ради возращения души?
   Марина зажала губы и начала отрицательно мотать головой. Остап схватился за левую её ногу и тоже принялся массировать.
  ― А в какое подразделение ты хочешь? ― спросил Остап.
  ― Ни в какое, я просто хочу жить, домой хочу.
  ― Это я уже понял. Ну а если подумать? ― спросил Остап.― Если она согласится отпустить тебя, когда получишь определённое количество прощения, куда ты пойдёшь?
  ― Я не знаю, ― задумчиво сказала Марина и посмотрела ему в глаза.
  ― В эротическое подразделение? ― спросил Остап, игриво приподняв бровь.
  ― Может быть, ― неохотно ответила Марина и тут же добавила: ― не с тобой.
  ― Почему же? Потому что мне нравится делать так? ― спросил Остап и начал сдавливать её стопу, причиняя ей сильную боль.
  ― А-а-а... не надо, ― вскрикнула Марина.
  ― Да, мне нравится причинять боль, ― признался Остап, глядя в её глаза. В этот момент он схватил её за большие пальцы ног, в которые сегодня вводил нити, и начал грубо массировать.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина, выпучив глаза.
  ― Обожаю, когда так кричат, ― сказал Остап. Он смотрел на неё и улыбался, а Марина приходила в ужас от его жестокости. Он явно считал, что такое поведение считается нормальным...
  
   Глава 43. Пробуждение
  
   Остап с улыбкой посмотрел на Марину, а потом предположил:
  ― Держу пари, туалетный червь уже пригласил тебя в эротическое подразделение.
  ― Да, пригласил, ― громко ответила Марина. Она хотела сказать, что гордится тем, что Толик это сделал. Ей на самом деле было приятно нравиться Толику. Иногда во время их долгих разговоров ей казалось, что между ними особенные отношения. И она хотела этого ещё. Но Марина старалась не думать об этом, чтобы не тешить себя заблуждениями. Тем более, в последнее время отношения между ними охладели.
  ― И ты думаешь, он ради тебя старается? ― спросил Остап.
  ― Неважно, для кого, но он добрый человек. Он не станет пытать ради удовлетворения своих гнусных фантазий.
   На тот момент Марина была в этом уверена.
  ― А приглашает он тебя для чего? ― спросил Остап и тут же ответил за неё: ― чтобы поразвлечься, чтобы поиздеваться над тобой.
  ― Он мне уже всё объяснил. Я знаю, что в эротическом цикле тоже пытают. Можешь не стараться настроить меня против него, ― с недовольством сказала Марина.
  ― Но там по-другому пытают, развратно. И в отличие от меня он преследует исключительно пошлые цели, ― пояснил Остап, ― если ты станешь его, он с удовольствием заберёт тебя помучить. И сделает это, даже если ты ничего за это получать не будешь.
  ― Я не собираюсь становиться его собственностью, ― решительно сказала Марина.
   В этот момент Остап принялся надевать на её ножку носочки из ткани.
  ― Это я на всякий случай говорю. А вдруг ты захочешь убежать к нему, спрятаться от меня? ― игриво предположил Остап. Марина предосудительно помотала головой, но не знала, что сказать. А ведь у неё были мечты спрятаться у Толика.
  ― Он только этого и добивается, ― сказал Остап.
  ― Нет, он не добивается этого, ― возразила Марина, ― наоборот, он не хочет брать меня к себе.
   Остап захихикал, как только услышал её слова.
  ― Ломается, как девчонка? Это что-то новое.
  ― Он говорит, что не хочет брать меня к себе, потому что нам нельзя... ― сказала Марина и замолчала. Она не была уверена, что ей позволительно говорить о сексе в этой школе.
  ― Ну, правильно. Вот он тебе и сказал, что именно его интересует, ― сказал Остап, надевая носок на другую её ногу. ― Но поверь мне, он хочет сделать тебя своей. Все этого хотят. И тогда он будет иметь безграничную власть над тобой.
  ― И сможет как угодно меня мучить? ― спросила Марина. Её сердце замерло от волнения, когда она представила, что кому-то может принадлежать.
  ― Сможет, ― игриво ответил Остап. Он обхватил руками обе её стопы и прильнул лицом к её ногам. Прижал её ножками свою голову и смотрел на неё с довольной улыбкой. Марину это смутило, она сразу же села ровнее и спросила:
  ― Что Вы делаете?
  На мгновение Остап показался ей милым, смотрел на неё мечтательно. Со стороны можно было подумать, что он влюблённый мужчина. Конечно, Марине было странно такое замечать. Очень странно.
  ― Мечтаю, чтобы ты стала моей, ― признался Остап, ― у меня давно никого не было.
  
  ― И не будет, Вы же издеваетесь над девушками, ― сказала Марина, нахмурив брови. Его поведение удивляло её всё сильнее. Но она поняла, что каждый мучитель пытается выставить себя хорошим. Это делает даже он, столь жестокий и омерзительный в своём существе человек.
  ― Я делаю это с благими умыслами, в отличие от того туалетного червя.
  ― Почему Вы называете его червём? ― спросила Марина. Остап усмехнулся.
  ― Потому что он всегда торчит в туалете. И знаешь, почему он там торчит?
  ― Почему? ― спросила Марина.
  ― А ты сходи к нему ночью, сама увидишь!
  ― Толик сказал, что ночью нельзя ходить. Сказал, что могут поймать и пытать, ― взволнованно объяснила Марина. Остап сел ровнее и начал нежно массировать её ножки обеими руками. Он не трогал её пальчики, а её стопы уже успели немного зажить. Ей было не больно, когда он трогал её нежно. Иногда она невольно наслаждалась его прикосновениями.
  ― Это он про меня говорил, ― с ухмылкой признался Остап, ― я люблю ловить девочек ночью и вести их в свой кабинет.
   Марина зажала губы и предосудительно помотала головой.
  ― Обещаю не трогать тебя сегодня, ― игриво сказал Остап, ― посмотри, чем он занимается.
  ― Вы пытаетесь настроить меня против него? ― спросила Марина.
  ― Пытаюсь открыть тебе глаза.
   Остап встал и подошёл к ней с другой стороны кресла, начал снимать ремешок, который удерживает её за талию. Марина взволнованно смотрела на него. Ей уже так сильно хотелось уйти от него... и она не хотела слушать его предположения о том, что Толик подлый и лживый человек. В настоящее время она только в нём видела поддержку. Да и то почти её потеряла... с тех пор, как она отказалась подписать договор, Толик ведёт с себя отстранённо по отношению к ней.
  ― Я жестокий, но хотя бы не подлый, ― сказал Остап и неожиданно схватил её за волосы, начал тянуть за собой.
  ― А...а... ― протяжно закричала Марина и потянулась к своей голове, ― что Вы делаете?
   Она чувствовала, как её волосы обрываются в произвольных местах. И её голова с каждой следующей секундой болела всё сильнее.
  ― Шалости закончились на сегодня, слезай, ― сказал Остап, продолжая тянуть её за волосы. Марина боялась резко наступать на свои ноги после таких пыток, и в последствие чуть не упала.
  ― А... больно. Пожалуйста, отпустите волосы, ― пискляво попросила Марина. Она наступила на пол краем стопы и пошатнулась.
  ― Иди отсюда и думай над тем, что я тебе сказал.
   Марина поняла, что ей не очень больно стоять. Он вводил нити под кожу её пальцев, а стопы не трогал. Поэтому она ощущала только боль на пальцах, когда они касались пола. Похрамывая, она зашагала к двери.
  ― Только дверь откройте, ― писклявым голоском попросила Марина, не оглядываясь в его сторону. Остап подошёл к ней и выпустил её, а на последок прошептал:
  ― Не делай глупостей.
   И Марина в очередной раз убедилась в том, что он всё-таки боится её жалобы директору. Соблазн пожаловаться возрастал.
   Марина вышла из кабинета Остапа и осознала, что её ожидает очередная "мокрая" ночь. У дверей 3-его класса стояла девочка очень похожая на Аню. Марина это поняла и тут же вздохнула с мыслями:
  ― Только этого ещё не хватало.
   Но она не могла позволить себе гулять где-то, боялась. Марина продолжила шагать в сторону своего класса и вскоре очутилась рядом с той девочкой. И это, действительно, оказалась Аня.
  ― Надеюсь, он отделал тебя, как следует, ― язвительно сказала Аня и кинула на неё высокомерный взгляд. Марина сделала вид, что не замечает её. Хотела пройти мимо неё в класс, но не получилось. Аня схватил её за плечо, крепко сжала и прошептала на ушко:
  ― Пусть он на тебе живого места не оставит, я буду этому только рада.
   Марина схватила Аню за запястье и грубо отшвырнула от себя её руку.
  ― Отстань от меня, если не хочешь подраться, ― нервно сказала Марина.
  ― А я вижу, что ты хромаешь! Так тебе и надо, стерва, защитница уродов.
   Марина открыла дверь и торопливо прошла в класс. Аня всё-таки не стала ей мешать. Когда Марина вошла в класс, она поняла, что все девочки смотрят на неё. Причём смотрят косо, с осуждением. Марина нервно подумала, что это наверняка из-за того, что она позволяет ссать на её постель. А ещё многие видели, как Остап поволок её в свой кабинет...
   Марина старалась не смотреть по сторонам и уверенными шагами направилась на своё место. Больше никто ничего ей не сказал. Катя отвернулась сразу же, как только она подошла.
   Марина вздохнула и неохотно начала переодеваться. Сильнее всего её раздражал запрет ложиться в постель в школьной форме. И она также удивлялась тому, что девочки не нарушают этот запрет. Наверное, за это уже кто-то сильно получал...
   Марина надела ночную сорочку и легла на свой влажный и дико вонючий матрац. Она не понимала, почему всех устраивает эта вонь? А ведь девочки сами в этом виноваты. Если бы они не ссали на её постель, весь класс не провонял бы мочой. Запах был настолько сильный, что ей хотелось заткнуть свои ноздри. И, конечно же, Марина была уверена, что многие из присутствующих чувствуют этот запах, лёжа на своих чистеньких постельках.
   Марина лежала и мысленно хныкала. Вспоминала всё, что с ней делал Остап, как издевался и нагло говорил о том, что хочет делать это с ней ещё и ещё. Слёзы покатились из её глаз сразу же, как только она опустила веки. Но Марина чувствовала, что у неё не хватит слёз, чтобы проплакать всю её печаль и душевную боль. Она думала обо всём происходящем и понимала, что попала в безвыходную ситуацию, ― ей нет спасения. Марина не знала, что делать и последовала совету Остапа, ― начала молиться. Она не знала, поможет ей это или нет, но почувствовала, что ей это нужно. Но молилась Марина не самой себе, а Богу. Так, как делала это на Земле. Так, как учила её мама.
  Марина чувствовала себя очень уставшей и морально, и физически. Она уснула, постоянно повторяя про себя молитву. И ей сразу же стало хорошо, ― легко на душе. И кто бы знал, что сон ― это и не отдых вовсе? Марина удивлялась этому всякий раз, когда погружалась в сон и оказывалась в своей камере.
  ― Ну, наконец-то! Наконец-то я очнулась от этого дикого кошмара! ― радостно сказала Марина и запрыгала по классу.
  ― А ты своём репертуаре! ― усмехнулась Линда. Марина шустро проскользнула к своему шкафу и начала наряжаться.
  ― Ты что? Сразу же сядешь болтать с этим? ― возмутилась Линда.
  ― А что, нельзя что ли? ― игриво спросила Марина, торопливо надевая парик.
  ― Нельзя, конечно. Я тебя 16 часов ждала, между прочим!
  ― И для чего ты меня ждала? ― спросила Марина. Она подбежала к своей кровати, запрыгнула на середину и тут же включила сенсорную панель.
  ― Ты знаешь, для чего. Поговорить, поделиться впечатлениями.
  ― Хорош завидовать, ― решительно сказала Марина, не глядя на подругу. В этот момент она уже лазила по страницам сайта, пытаясь выйти на связь с Остапом.
  ― Было бы чему завидовать, ― с недовольством сказала Линда.
  ― Найти себе парня или вон, в игру вернись.
  ― Да кому нужна заключённая! ― протянула Линда. ― А в игру не вернусь точно, даже не советуй.
  ― Как видишь, я ему нужна. И ты можешь найти себе такого.
  ― Это пока ты ему нужна, пока он всей правды о тебе не знает, ― сказала Линда. ― Не наболтался, наверное.
  ― Может, потом тоже буду нужна, ― с надеждой предположила Марина.
  ― Ну, конечно! Скажешь ещё, ― иронично усмехнулась Линда.
  ― Мы уже в четвёртый раз чатимся. А вдруг это серьёзно?
  ― Ага, ага!
   Для них общение через сенсорную панель приравнивалось к свиданию. Марина сияла от счастья, что Остап общается с ней.
  ― Ты нужна ему, потому что он пока не знает, какой у тебя срок, ― уверенно сказала Линда, ― а как узнает, сразу сольётся. Вот увидишь.
  ― Хватит портить мне настроение, лучше помочи, ― обиженно потребовала Марина. Она подправила свой паричок. Отделила один локон и положила себе на щёчку.
  ― Так сексуальнее.
  ― Да иди ты, дура, ― нервно сказала Линда и запрыгнула на свою постель, спряталась всем телом под одеялом, изображая обиженную. Впрочем, она не надеялась, что Марина передумает общаться с новым другом.
  ― Приветик, ― послышался весёлый голос Марины уже через считанные секунды. Это означало, что Остап ей ответил. Линда подслушивала и мысленно злилась. Но она не завидовала, просто боялась, что этот Остап обидит её подругу. Так уже неоднократно было. Марина с кем-то знакомилась, прыгала от восторга, а потом месяцами плакалась, когда её бросали.
  ― Наконец-то! А я тебя давно жду, ― с улыбкой признался Остап.
  ― Зачем ты велел ей молиться? ― шутя, возмутилась Марина. Из того, что делал Остап в игре, ей не понравилось только это побуждение к молитвам. И она не стеснялась начинать разговор с этого. Учитывая, что Марина только-только очнулась, это состояние самоотрешённой веры запечатлелось в её сознании.
  ― А я люблю набожных, ― сказал Остап, игриво потирая ладоши. Он улыбался и разглядывал её новый образ.
  ― Это же смешно.
  ― Вот поэтому я и смеюсь, ― с ухмылкой согласился Остап и неожиданно попросил: ― сделай носик покороче.
   Марина каждый раз являлась ему в новом обличии. Но не потому, что так хотела сама. В основном из-за того, что не запоминала свои образы, да и не считала это нужным. Они могли имитировать тела людей чисто на интуитивном уровне. И чтобы два раза превратиться в одного и того человека им нужно было запомнить этот образ либо мысленно, либо сохранить фотографию.
   Марина мигом подчинилась и уменьшила свой носик.
  ― Только не заостряй его, оставь кругленьким, ― сказал Остап, двигая указательным пальцем по экрану. Он как бы поглаживал её изображение. Марина чуток округлила нос и спросила:
  ― Так?
  ― И губки чуток увеличь, ― добавил Остап. Марину уже стали обижать подобные приказы. В очередной раз она убедилась в том, что недовольство мужчины её внешностью может сильно задевать. И это при том, что она запросто умеет менять форму.
  ― Ну, зачем? ― протянула Марина и стеснительно улыбнулась. Она не хотела потакать его своенравным капризам, и надеялась так отвертеться.
  ― Надо. Увеличивай губки, давай, ― повелительно повторил Остап и подвигал пальчиками. Ей не нравился его пристальный оценивающий взгляд. Марина чувствовала себя игрушкой, которую он лепит по своему вкусу. Её кольнуло унижение, и всё же Марина подчинилась и сделала свои губки более пухлыми.
  ― Да, вот так почти идеально, только подкрась их в коралловый, ― тут же добавил Остап.
  ― А ты подкрась свою лысину, ― сразу же потребовала Марина с недовольной интонацией.
  ― Зачем подкрашивать? Я могу сделать лучше, ― игриво сказал Остап и пропал из экрана буквально на считанные секунды. Появился уже в парике с длинной шевелюрой, и Марина захихикала.
  ― Тебе идёт.
  ― Многие девочки любят длинноволосых парней.
  ― Думаю, да, ― согласилась Марина, продолжая смеяться. Она мигом простила его за попытку помыкать ею и начала иначе воспринимать ситуацию. Остап внезапно снова исчез.
  ― Эй, ты куда? ― весело спросила Марина.
  ― Я ещё кое-что умею, сейчас увидишь, ― сказал Остап и скрылся из обзора.
  ― Ну, я уже скучаю, ― милым голоском протянула Марина. На этот раз он отсутствовал примерно минуту, а потом снова показался ей. Он при ней снял свою футболку, и Марина увидела мужскую волосатую грудь, совсем как человеческую.
  ― Как я тебе такой? ― игриво спросил Остап, горделиво поглаживая свои кучерявые волосики на груди.
  ― Ого, они такие натуральные, ― удивилась Марина.
  ― Они и есть натуральные!
  ― Мне очень нравится. Ты похож на настоящего мужчину.
  
   Марина была впечатлена и смотрела на него с восхищением. Удерживать парик на груди гораздо сложнее, чем на голове. Его нужно не просто держать за палочку. Необходимо прятать сетку парика под своей плотью. Это умеют немного.
  Их разговор продолжился примерно в таком же духе. Остап завлекал её, показывая, что умеет вытворять со своим телом. Марина смотрела на него и смеялась. Он совершенно не был похож на того Остапа, который любит пытать её в Аду. Впрочем, иногда она всё же думала, что он похож него. Это проявлялось во взгляде, в привычках высказываться, ― в целом в мелочах. Но Марина знала, что мучители, которые любят пытать в Аду, не обязательно плохие. У них принято думать так.
   Марина больше трёх часов проболтала с Остапом. Пока они веселили друг друга, Линда периодически выглядывала из-под одеяла и показывала своё недовольное лицо. Марина в этот момент широко улыбалась, а потом отводила взгляд. Она старалась не замечать подругу, но уже заранее знала, что потом ей долго придётся просить прощение. Линда своенравная и обидчивая девушка, и Марина любит её, как подругу. Впрочем, ссорятся они часто...
  
  
   Глава 44. Ссора с другом
  
   Прежде чем попрощаться с Остапом, Марина начала с ним серьёзный разговор, который откладывала до последнего. Думала: "а мало ли, друг это к ссоре приведёт?" Марина дорожила дружбой с Остапом, и очень боялась поссориться с ним.
  ― Возьми меня с собой, пожалуйста, ― игривым голоском попросила Марина, когда Остап уже сказал ей "пока".
  ― Куда взять? ― с улыбкой спросил Остап.
  ― Ну, с собой.
  ― Я на бега собираюсь. Ты типа всё, отсидела и можешь со мной? ― с ухмылкой спросил Остап. Он знал, что ей ещё сидеть и сидеть, но захотел пошутить.
  ― Я прошу взять меня в своё подразделение. Ну, там, в игре, ― нерешительно объяснилась Марина.
  ― Я же сказал: сделаю, что смогу, ― напомнил Остап.
  ― Но она не хочет идти, а мне так нужно уменьшить срок, ― пожаловалась Марина.
  ― А я что могу? Она ― это ты вообще-то, ― напомнил Остап и усмехнулся, ― типа, работай над собой. Научись любить боль.
  ― Не могу я...
  ― А ты старайся. Ну, там, занимайся самовнушением и прочее. Скажи себе, что ты грешница и должна страдать.
  ― Если бы всё было так просто.
  ― Или молись, ― с ухмылкой предложил Остап и с важным видом вытянул указательный палец вверх.
  ― Ты прикалываешься? Я должна молиться ей? ― с возмущением спросила Марина. Остап ещё больше захихикал.
  ― Это было бы забавно.
  ― Она меня не слышит вообще-то!
  ― Зато я слышу, ― с хитрой улыбкой сказал Остап.
  ― Может быть, мне тебе помолиться?
  ― А я ведь могу ответить "да"? ― игриво спросил Остап.
  ― Ну-у-у, я же ведь серьёзно, ― протянула Марина упрашивающим голосом.
  ― Она просила убедить тебя отпустить её домой, ― с ухмылкой напомнил Остап.
  ― Да знаю я!
  ― Это я так, к слову напомнил, я обещал ей поговорить с тобой.
  ― Можешь не начинать разговор: нет, нет и ещё раз нет! Я не вернусь в эту жизнь, где платят гроши, ― решительно сказала Марина, ― не вернусь, даже если она заработает 150 лет.
   Остап сразу же сделал вывод, что у неё долгий тюремный срок. Сделал недовольное и серьёзное выражение лица, а потом спросил:
  ― Какой у тебя срок?
  ― Не скажу, какая разница?
  ― Большая. Я должен знать, сколько мне ждать тебя, если что, ― объяснил Остап.
  ― А ты готов ждать меня? ― сразу же спросила Марина. Остап показал небольшое расстояние между большим и указательным пальцем.
  ― Ну-у-у, я сейчас обижусь, ― детским голоском протянула Марина, ― сначала обнадёживаешь, а потом...
  ― Я должен знать, сколько ждать, ― решительно повторил Остап.
  ― Любое "долго" может превратиться в "чуть-чуть" при правильном подходе.
  ― Это мне не надо объяснять, ― сказал Остап, ― просто скажи, сколько? Цифрами.
   Марина сразу же посмотрела в сторону подруги, а та отрицательно помотала головой.
  ― На меня смотри и ответь, ― потребовал Остап. Он сразу понял, что она там с подругой шушукается.
  ― Я не готова обсуждать это сейчас, ― ответила Марина и обиженно скрестила руки. Остап показательно сделал тоже самое, а потом сказал:
  ― Если не ответишь, неделю не буду с тобой разговаривать.
  ― Я боюсь, что если ты узнаешь, то потом вообще не захочешь разговаривать, ― сказала Марина, не поднимая головы.
  ― Разговариваю я с тобой или нет не зависит от твоего срока, ― ответил Остап.
  ― Отчего тогда зависит? ― просила Марина и всё же заставила себя поднять голову, посмотрела на него. Остап зажал губы и с важным видом потёр подбородок.
  ― Скажем так: я буду общаться с тобой ровно до тех пор, пока мне интересно.
  ― И я знаю, что у тебя пропадёт интерес, если ты узнаешь мой срок. Всегда так происходит, со всеми, ― уверенно сказала Марина, обижаясь заранее.
  ― Тебя бросали мужчины, когда узнавали реальный срок? ― спросил Остап.
  ― Ну, конечно.
  ― Значит, они козлы.
  ― Только это мало успокаивает, ― ответила Марина.
  ― Я не брошу тебя, ― сказал Остап. И, вроде бы, это было то, что Марина мечтала услышать, но она не была довольна.
  ― А вдруг бросишь? Давай пока просто дружить без этих разговоров? ― попросила Марина.
  ― Так неинтересно.
  ― Но почему?!
   Остап поднял указательный палец вверх и начал важно им потряхивать.
  ― У человека должна быть цель. Направление, куда нужно стремиться.
  ― А причём тут мой срок? ― спросила Марина, и очень хотела сказать, что ни при чём.
  ― Я должен знать, сколько ждать тебя, ― это раз. Есть ли в этом смысл, ― это два.
  ― Есть смысл, ― быстро добавила Марина, ― есть, если ты мне поможешь там...
  ― Вот об этом я и говорю. Я обязан знать, какого характера должна быть помощь, сколько дополнительных лет нужно выбить?
  ― Много... ― протянула Марина и нахмурила брови.
  ― Скажи уже, наконец! ― немного нервно потребовал Остап. Он давно задаёт ей этот вопрос, но она всегда увиливает от ответа. И раз уж она сама затеяла этот разговор, он был намерен получить нужные ответы.
  ― Обещаешь, что мы завтра ещё поговорим?
  ― Завтра поговорим, ― суровым тоном сказал Остап.
  ― Поговорим, даже если ты решишь расстаться со мной? ― спросила Марина.
  ― Да не решу я расстаться, успокойся уже.
   Марина закрыла глаза, вздохнула, а потом посмотрела на него и замерла.
  ― Говори. Никуда не уйду, пока не скажешь, ― решительно сказал Остап и с важным видом скрестил руки у живота.
  ― А как же бега?
  ― Пропустил уже и неважно. Говори, какой у тебя срок?
  ― Ты разочаруешься... ― протянула Марина.
  ― Говори.
  ― 817 лет, ― ответила Марина.
  ― Чёрт! ― вскрикнул Остап и стукнул кулаком по столу.
  ― Это уже мало, было больше, ― сразу же сказала Марина.
  ― 800 лет мало? Ты серьёзно? ― возмутился Остап. ― За ограбление меньше дают.
  ― Я не за ограбление сижу, ― сказала Марина и низко опустила голову, стыдилась смотреть ему в глаза. И как раз в этот момент в их разговор встряла Линда и тоненьким голоском язвительно протянула:
  ―Прощай, Остап!
  ― Это твоя подруга там пищит? ― спросил Остап и тут же сделал вывод: ― Думает, что я брошу тебя...
   Ему не хотелось, чтобы о нём думали, будто бы он такой непостоянный. Остап всегда считал себя особенным и правильным в плане отношений. И он всегда старался встречаться с теми, кто ему воистину нравится, а не с теми, с кем удобно это делать. А ещё он имел особую тягу к заключённым. Это был его личный фетиш, о котором мало кто знал. А если и знали, ― помалкивали ради приличия.
  ― Да. Она считает, что я не должна была рассказывать тебе правду, ― объяснила Марина.
  ― За что сидишь? ― спросил Остап, а потом вытянул указательный палец вверх и важно предупредил: ― даже не пытайся скрыть это от меня. Если хочешь, чтобы я продолжал общаться с тобой и помогал, расскажешь всё.
   Марина слушала его, затаив дыхание. А потом тяжело выдохнула и сказала:
  ― Ну, за убийство сижу я.
   Она заметила, что в этот момент Остап сжал кулаки. Он явно злился.
  ― Извини, что разочаровала тебя.
  ― Кого и за что? ― спросил Остап, не глядя на неё.
  ― Отца. Он был буйный и никак не хотел уходить от нас. А я любила играть, очень любила, ― взволнованно оправдалась Марина, ― и я подумала, а что если... ну, ты понимаешь...
  ― Какая разница, сидишь ты или просто играешь? ― дополнил Остап её слова и посмотрел в её глаза.
  ― Да, я так подумала, но я была не права. Разница есть, и она огромная.
  ― Ты сожалеешь о том, что сделала? ― спросил Остап, внимательно глядя в её глаза.
  ― Нет, не сожалею, ― честно ответила Марина. Она никогда не любила врать об этом, и сейчас не смогла.
   Остап нахмурил брови и долго на неё смотрел, ничего не говорил.
  ― Наверное, я не заслуживаю свободы, ― сказала Марина, выдержав молчание.
  ― Не думаю, что это следует обсуждать.
  ― Ты больше не захочешь со мной разговаривать? ― спросила Марина.
  ― Не знаю, посмотрим. Мне надо подумать, ― ответил Остап и потянулся к той кнопке на панели управления, которая выключает чат.
  ― Не отключайся, давай ещё поговорим? ― взволнованно попросила Марина.
  ― Я же сказал, мне нужно подумать, ― повторил Остап и всё-таки прервал чат.
  ― Нет... нет... ― запищала Марина, но Остап уже этого не слышал. Она приложила ладони к лицу и плакала, вскоре растеклась лужицей на своей кроватке. Когда они плакали, тоже испускали из себя влагу, но не имели для этого специального канала вроде человеческих глаз. Их слёзы вытекали из пор равномерно, словно пот. А вот потеть они не умели...
  ― Язык не прикусила, теперь пожинай плоды, ― язвительно сказала Линда.
  ― Ты хотя бы помолчи, ― нервно потребовала Марина.
  ― А я тебе говорила!
  ― Молчи, не смей злорадствовать, ― закричала Марина, ― он должен был знать... эхе... эхе...
  ― Ну конечно, теперь знает. И чего ты ревёшь?
  ― Я думаю, он больше не ответит мне... никогда не ответит, ― пискляво сказала Марина.
  ― Ну его, извращенца, ― сказала Линда и махнула рукой.
  ― Он не такой, он хороший... и он понравился мне, ― слезливо проговорила Марина. Но Линда её не понимала и особо не сочувствовала.
  ― Он, он, он! Всё время он! Если честно, этот твой Остап уже достал меня.
  ― Ты просто завидуешь, что я понравилась ему, ― сквозь слёзы пропищала Марина.
  ― И чего ревёшь тогда? Раз понравилась, значит, не бросит.
  ― Я не уверена в этом, ― сказала Марина и продолжила хныкать: ― эхе... эхе...
  ― Он тебя и здесь и там заставляет реветь, точно подлец!
  ― Мне сейчас не до шуток...
   Линде Остап не нравился, но она всё равно попыталась утешить подругу. Марина ревела и ревела, сквозь слёзы пыталась разговаривать. И в один из моментов начала мерцать.
  ― Тебя забирают, кажется, снова рано, ― предположила Линда и взглянула на время, ― точно, рано.
  ― А-а-а... ― закричала Марина неистовым криком, ― ненавижу... даже поплакать спокойно не дают.
   Марина была зла и очень не хотела возвращаться в игру, но её разбудили. Конечно же, это оказалась одна из девочек, которая пришла пописать. Причём она была наглая, начала подсаживаться прямо на её подушку.
  ― Посторонись, стервочка, ― шепнула она Марине. В её голосе Марина сразу же узнала подружку "главной". Ту самую девочку, которая так сильно любила её бить. Марина спросонья не сообразила, как правильнее поступить. К тому же, она проснулась со странным ощущением подавленности и злобы.
  ― Не на подушку же! ― нервно вскрикнула Марина и отодвинулась к стене вместе с подушкой. Конечно, Марина ничего не помнила о произошедшем и о ссоре с Остапом. И то, что она чувствовала, они привыкли называть осадочными эмоциями. Якобы душа запоминает чувства и не может мгновенно перестроиться на нужный над. Впрочем, люди не уверены, что душа существует, но её феномен используют для объяснения необъяснимого. Божество они объясняют своей собственной натурой, а вот душу ― нет. Погружение в другую реальность и проживание целой жизни на "Земле" ― это всего лишь игра их собственного разума. Её делает возможной особый имплантат в их мозгу. Опять-таки её создали ученые и к душе эта штука отношения никакого не имеет. Для них это чистая наука, а не чудо.
  ― Соскучилась по этому? ― спросила девочка и ударила Марину кулаком по попе.
  ― А-а-а... ― протяжно и громко закричала Марина. Её внутреннее состояние души повелевало наброситься на эту девочку, но она сдержалась. Именно в этот момент Марина полностью отошла от тех эмоций, с которыми проснулась. И она понимала, что если ударит эту девочку, на неё снова набросятся толпой и начнут избивать, описают с ног до головы. Марина не была к этому готова.
  ― Умолкни, сучка, ― крикнула девочка и ещё раз её ударила. На этот раз Марина не стала кричать, но болезненно простонала вполголоса:
  ― А... ы...
  ― Вот так другое дело, ― довольным голосом сказала девочка и ударила Марину ещё раз.
  ― М...м... ― болезненно простонала Марина, зажимая свои зубы. Как и тогда, эта девочка не могла ограничиться одним ударом. Била её снова и снова, а Марина боялась сопротивляться. Она крепко зажала между ног одеяло, сжимала кулачками и максимально сильно прижималась к стене. Таким образом, надеялась убежать от боли, но не получалось. А ей было очень-очень больно, потому что синяки на попе от прошлого избиения ещё не рассосались. Они, наоборот, затвердели и стали ещё более болючими на удар.
  ― Ещё будешь возникать? ― грубо спросила девочка. Она схватила её за волосы и начала грубо сжимать её пряди.
  ― Нет, не буду, ― тихо проговорила Марина.
  ― Тогда отдала это сюда, ― сказала девочка и мигом отобрала у неё подушку, ― это будет моё королевское место.
   Марина лежала на боку лицом к стене, но почувствовала, как девочка уселась на её подушке. Молчала примерно минуту, и было ясно, почему.
  ― Если будешь плохо себя вести, мы живо тебя отделаем. Уяснила? ― нагло спросила девочка.
  ― Да, ― ответила Марина.
  ― Я это сейчас проверю, ― сказала девочка и шустро слезла с её подушки. Она снова схватила Марину за волосы и приподняла её голову, начала подкладывать подушку.
  ― А...а... ― тихо прокричала Марина, извиваясь от боли. Эта девочка показалась ей очень сильной, её волосы обрывались в самых разнообразных местах, и боль ей казалась просто ужасной.
  ― А теперь ложись, ― сказала девочка, подложив под голову Марины подушку, которую обильно описала. Она грубо толкнула голову марины, заставляя хорошо приложиться к подушке. И, конечно же, Марина сразу же ощутила тёплую влагу на мочках ушей.
  ― Эхе... эхе... ― тихо захныкала Марина. Обида комом накатила к её горлу, и она захотела разреветься на месте.
  ― Наслаждайся тёплой подушкой, ― насмешливо сказала девочка и вскоре ушла. Марина начала плакать, не сдержалась. Но делала она это тихо, чтобы никого не тревожить. Самым унизительным для неё было даже не то, что её подушку описали, а то, что она этому не возражала. Уже который день они ссат на неё и на её постель, но она даже не пытается прекратить это, не жалуется и позволяет. А сейчас смирно лежала, когда её избивали. Марина осознала, что потеряла чувство собственного достоинства. И она не могла с этим смириться.
   Марина плакала и плакала. Долго плакала. О времени она имела смутное представление, потому что поблизости не было часов, светящихся в темноте. Но судя по тому, что на улице темно, можно было сделать вывод, что ещё ночь.
   Марина не хотела спать и вспомнила о том, что посоветовал ей Остап. Он ведь велел ей сходить к Толику ночью, чтобы посмотреть, чем он занимается. Ей даже стало любопытно. К тому же, она и в туалет хотела. Несмотря на то, что её постель хорошо со всех сторон обоссана, она ещё ни разу не помочилась под себя. И Марина не хотела этого делать чисто принципиально. Она решила сходить в туалет.
   Марина встала и начала снимать с себя ночную сорочку. Вешалку со школьной формой она еле разглядела в темноте. Принялась аккуратно переодеваться. Минут через пять Марина полностью оделась и осторожными шагами направилась к двери. Дошла благополучно, но каждую секунду боялась споткнуться и упасть.
   Когда Марина вышла из класса, она вздохнула с облегчением. Как и рассказывал Толик, в коридоре горел бледный свет и случайное падение ей точно не грозило. Марина видела свои руки-ноги, а также, что вокруг. А вот вокруг атмосфера казалась зловещей. Тишина и темнота дополняли друг друга. И Марина всё время думала о том, что рассказывал Толик. Он ведь предупредил её не ходить ночью. Сказал, что её могут поймать и пытать. Но с другой стороны, если это делает только Остап, то ей точно ничего не грозит.
   Марина постаралась взять себя в руки и уже более решительными шагами направилась к лестничной площадке, оттуда ― на четвёртый этаж. Она надеялась не застать Толика вообще. Должен же человек спать? В конце-то концов, он почти целыми днями сидит у себя на посту. Если и ночью окажется там, будет странно... но, Марина услышала его голос уже на расстоянии, когда шла по длинному коридору, которая ведёт в туалет. Толик был у себя на посту и кем-то грубо повелевал. И то, что она слышала, приводило её в ужас.
  ― Неужели это он? ― подумала Марина, затаив дыхание. Но голос точно принадлежал Толику. Ей оставалось только подойти ближе и увидеть всё самой...
  
   Глава 45. У Толика в гостях
  
  Марина взволнованно зашагала в сторону Толика, но слишком близко подходить не стала. Какое-то время постояла в сторонке и подглядела.
  ― Давай, Эльза, продолжай лизать, ― послышался грубый голос Толика, ― да, вот так вот, хорошо.
   Марина подошла ещё ближе. Ей было очень интересно, что же он заставляет её лизать? "Неужели ноги?" ― подумала Марина, и очень надеялась, что не говно... но от его грубого голоса её пробирало в дрожь.
  ― Не грудью растирай, слизывай язычком, ― пояснил Толик. Когда Марина подошла, он стоял спиной к ней. А та девушка Эльза лежала на полу, на животе, в купальнике с открытой спинкой и длинными рукавами, ― в том самом, которую и она надевала, когда он собирался её выпороть ремнем. Спина у девушки была ярко розовой. И это означало, что Толик сильно её порол. От волнения Марина затаила дыхание и продолжала тихо наблюдать за происходящим.
  ― Лучше лижи, лучше! Что-то я не вижу твой язычок, ― с недовольством сказал Толик. Он приложил обнажённую стопу к спине девушки и что-то заставлял её слизывать с пола. На одной его руке был мухобойник с резиновым наконечником, которым он её периодически шлёпал.
   Марина, как обычно, ходила в одних носочках, и поэтому её шаги были не слышны. Толик заметил её только тогда, когда Марина подошла совсем уж близко и стояла позади них. Она решила, что не стоит долго подглядывать, мало ли что...
  ― Что здесь происходит? ― спросила Марина. Толик сразу же вздрогнул и мигом убрал ногу от спины девушки. Он посмотрел Марине в глаза, а потом ответил:
  ― Воспитательная беседа.
   Его голос всё ещё звучал грубовато. Но поведение Толика говорило о том, что ему стало неловко. Возможно, даже стыдно оттого, что она застукала его в такой момент. Он похлопал мухобойником по спине девушки и обратился к ней:
  ― Можешь вставать.
  ― Странная воспитательная беседа, ― сказала Марина, глядя на девушку, лежащую на полу.
  ― Иди в туалет, потом всё объясню, ― сказал Толик, глядя ей в глаза. Тем временем девушка встала с пола и посмотрела на них обоих, ничего не говорила.
  ― Ты можешь быть свободной, ― сказал Толик, обращаясь к Эльзе. Марина сразу же узнала в этой девушке ученицу своего класса и очень этому удивилась. Она ведь не слышала, как кто-то выходил из класса вместе с ней. Это было очень странно.
  ― Спасибо, ― ответила девушка и направилась к кабинкам туалета, Марина сделала тоже самое. Когда они оказались за дверью вне поле зрения Толика, Эльза сразу же обняла её и отдельно поблагодарила:
  ― Спасибо, спасибо, что пришла, ― сказала Эльза, слезливо прижимаясь к её груди. Марина была очень удивлена, потому что никак не ожидала такой реакции.
  ― Я не слышала, как ты выходила из класса, ― сказала Марина.
  ― Ты тогда ещё спала, ― ответила Эльза.
  ― Как? Ты давно здесь? ― удивилась Марина.
  ― Примерно с полуночи.
  ― А сейчас сколько время?
   Марина сразу же посмотрела на часы, которые висят над шкафом. Они показывали около трёх часов ночи.
  ― Боже, ты здесь почти три часа? ― спросила Марина в диком изумлении и нахмурив брови. Эльза тоже нахмурила брови и печально сказала:
  ― Он не отпускает, если приходишь ночью...
  ― Как не отпускает?
  Марине уже было страшно слушать об этом. Она не хотела верить в то, что Толик такой.
  ― Вот так не отпускает. Мучает и мучает до утра, придумывает всякое... заставляет делать гадости, ― слезливо сказала Эльза, нашёптывая на ушко Марине.
  ― Значит, вот почему они так не любят ходить в туалет... ― задумчиво сказала Марина.
  ― Да, поэтому они ходят в угол, но я никогда... ― взволнованно объяснилась Эльза, протирая свои слёзы, ― ты должна знать, что я никогда этого не делала на твою постель.
  ― Хорошо, ― тихо ответила Марина, затаив дыхание. Ей было волнительно слушать оправдания этой девочки. И она поняла, что не все её ненавидят.
  ― Я должна одеться и уходить, пока он не передумал, ― сказала Эльза, разжимая своё крепкое объятие.
  ― Да, иди.
   Эльза посмотрела на Марину и печально сказала:
  ― Наверное, он теперь тебя не будет отпускать... он почти всегда так делает. Не отпускает девочек, пока не придёт замена.
  ― Не волнуйся за меня, я уже выспалась, ― ответила Марина и прошла в кабинку.
  ― Спасибо, спасибо, что пришла, ― повторилась Эльза. Она тоже прошла в кабинку, и разговаривали они уже через стену. Марина была удивлена столь безграничной благодарности этой девочки. И всё это говорило лишь об одном, ― что Толик жестоко над ними издевается по ночам. Он такой же, как все. Понимать это Марине было обидно.
  ― Я не думала, что этим кому-то помогу, ― сказала Марина, ― я просто захотела в туалет.
  ― Ты очень помогла. Если бы не ты, он бы меня до утра продержал... а я совсем не выспалась, ― жалобно сказала Эльза.
  ― Понимаю.
   В скором времени Эльза ушла, а Марина, затаив дыхание, не спеша сделала своё дельце. Она всё думала о Толике и о том, что увидела. Он ведь заставлял её облизывать грязный пол, но зачем? Это было ужасно, омерзительно и просто бессмысленно. "Неужели он тоже любит издеваться над девушками, ― подумала Марина, ― неужели все мучители такие?"
   Толик поджидал Марину уже при выходе из туалете. Как только её увидел, сразу же сказал:
  ― Пойдём, поговорим.
   Он последовал в сторону своей комнаты, а Марина испугалась и замешкалась.
  ― Зачем нам разговаривать? ― спросила Марина. Она поняла, что её он тоже собирается задержать. Возможно, по-другому, по-доброму, и всё же...
   Толик обернулся и внимательно посмотрел на неё.
  ― Затем, что я так сказал. Пошли, ― более требовательно повторил Толик, подзывая её жестом головы.
  ― Ладно, ― тихо ответила Марина, опустила голову и последовала за ним. Она понимала, что ссориться с ним точно не стоит. В конце-то концов, он единственный, кто был более-менее добр к ней.
   Толик открыл дверь и подождал, когда она подойдёт. Но как только Марина приблизилась, он учуял неприятный запах.
  ― От тебя пахнет мочой, ― пожаловался Толик. Марина посмотрела ему в глаза, а потом снова поникла головой.
  ― Я рассказывала о своей проблеме.
  ― Подожди тогда, ― сказал Толик и обернулся, сделал несколько шагав в сторону шкафа, где хранится бельё.
  ― Вы дадите мне чистую одежду? ― спросила Марина. Она считала, что ночью неправильно принимать душ, но когда ещё выпадет такой шанс? Так что она уже вспорхнула от радости и настроилась на душ.
  ― С каких это пор мы на "вы"? ― с недовольством спросил Толик, открывая двери шкафа.
  ― Наверное, с тех самых, когда я отказалась работать на тебя, и ты обиделся.
  ― С чего ты решила, что я обиделся? ― спросил Толик, выбирая для неё чистую одежду. Марина стояла позади него.
  ― Мне казалось, что в последние дни ты даже разговаривать со мной не хотел.
  ― Ты не приходила, ― добавил Толик и замер на месте, ― неверное, я обиделся оттого, что ты не приходила.
  ― Но я приходила, ― возразила Марина.
  ― Только в туалет. Я не могу задерживать тебя на переменах и в рабочее время, за это тебе достанется, ― объяснил Толик, обернулся к ней и пояснил: ― вернее, я могу задерживать тебя, но не стану.
   Марина сразу же улыбнулась. Она радовалась тому, что он не сделает ничего, что ей навредит. Ей было приятно это слышать. Она поняла, что отношения между ними всё-таки не испортились.
  ― Спасибо, ― сказала Марина, глядя ему в глаза. Толик протянул ей чистую одежду и полотенце.
  ― Держи, сходишь в душ.
   Марина ещё раз сказала ему "спасибо" и забрала вещи. Толик протянул руку в сторону открытой двери, которая ведёт в его спальню.
  ― А теперь пошли.
  ― К тебе? ― удивилась Марина. ― Я думала, что сначала схожу в душ.
  ― Сходишь в душ у меня, ― ответил Толик.
  ― У тебя есть специальный душ для таких, как я? ― удивилась Марина. Она посмотрела ему в глаза, но дожидаться ответа не стала, прошла в его комнату. Сильнее, чем помыться, она хотела ещё раз побывать у него.
  ― Помоешься в моём душевом, он лучше и чище, ― сказал Толик, следуя в сторону своей душевой. Марина ещё сильнее удивилась его неожиданно проявленной доброте. И всё же она сказала:
  ― А так можно поступать? Не скажут, что ты как-то неправильно ко мне относишься?
  ― Можно, мы же не вместе будем душ принимать, ― сказал Толик. В этот момент он открыл дверь в свою душевую, и только тогда Марина поняла, что на самом деле это ванная комната. В углу довольно большой кабинки стояло ярко красное джакузи, а стены были отделаны мозаичной чёрной плиткой из стекла.
  ― Ого, как у тебя красиво, ― с восторгом сказала Марина.
  ― Нравится?
   Толик встал перед ней и приблизился вплотную, её сердце забилось быстрее. Марина чувствовала тепло его тела и начала часто и взволнованно дышать.
  ― Не возбуждайся, ― игриво сказал Толик и неожиданно стукнул её по носику, отошёл к раковине и подправил душевой шланг.
  ― Нет, конечно, я просто волнуюсь, ― ответила Марина. От стыда её сразу же бросило в жар, но она всё равно обернулась и смотрела на то, как Толик включает воду.
  ― Отчего волнуешься? ― спросил Толик. Уже в следующее мгновение из душевого шланга полилась активная струя воды.
  ― Не понимаю, почему ты так добр ко мне? ― сказала Марина. ― Кажется, я этого не заслужила.
  ― Наверное, хочу понравиться тебе, ― ответил Толик и открыл один из навесных тумбочек и вытащил бутылёк, ― хочешь принять ванну с пенкой?
  ― Хочу, ― радостно ответила Марина. Толик сразу же пригнулся и заткнул сливное отверстие ванны, потом налил пенку под струю воды. Марина следила за ним глаза и стеснялась. Ей казалось, что ей нельзя его так внимательно его разглядывать, но ей очень этого хотелось. Толик был в футболке и шортах. И она всё время смотрела на его обнажённые ноги. Почему-то вспоминала момент, когда он наступал избитую розовую спину Эльзы. Марина видела в этом нечто пошлое и развратное, но ей нравилось об этом думать.
  ― Проверь воду, такая для тебя нормально будет? ― спросил Толик, обернувшись в её сторону. Одна его рука была под струёй воды. Марина сразу же подошла ближе и тоже окунула одну руку в воду.
  ― Да, вода тёплая, приятная, ― сказала Марина и улыбнулась, глядя ему в глаза.
  ― Пошли, посидим пока в гостиной. Ванна большая, минут пять будет наполняться, ― сказал Толик и начал забирать у неё чистую одежду, которую Марина всё ещё держала в руке, ― это давай мне, положим вот сюда.
  ― Ладно, положи, ― ответила Марина и мигом отдала ему вещи.
   В его ванной комнате был стул, отделанный кожей. Видимо для того, чтобы сидеть, когда уставший выходишь из ванны. На неё Толик положил её чистую одежду, потом взял её за руку и повел к выходу.
  ― Садись пока на диван, а я сейчас, ― сказал Толик и последовал в сторону своей кухни, которая была встроена в саму гостиную.
  ― А ты куда? ― сразу же спросила Марина.
  ― Пить хочу. Будешь тоже?
  ― Если можно, я бы хотела, ― ответила Марина. Она уже давно не пьёт и не ест досыта. С тех самых пор, как попала в это жуткое место.
   Марина нерешительными шагами подошла к дивану и села, глазами поглядывала на Толика. В скором времени он подошёл с двумя стаканами апельсинового сока.
  ― О-о-о, сок, ― радостно протянула Марина и широко улыбнулась.
  ― Я подумал, что ты уже устала от простой воды.
   Он сел рядом и протянул ей стакан с соком. Марина сразу же отпила несколько жадных глоточков и посмотрела ему в глаза.
  ― Значит, я угадал, ― с улыбкой сказал Толик.
  ― Да. Тут дают компот, но кормят мало, ― пожаловалась Марина и низко опустила голову. Потом отпила ещё глоток сока.
  ― Я могу кормить тебя, ― предложил Толик.
  ― В обмен на что?
   Она знала, что он предлагает это не просто так за спасибо. Идти с ним в другое подразделение она не хотела.
  ― В обмен на внимание, ― ответил Толик и начал игриво дёргать бровями.
  ― Я не хочу, чтобы моё тело погибло, сказала Марина с низко опущенной головой, ― я не смогу дать тебе то, чего ты хочешь.
  ― Хотя бы соглашайся работать на меня.
  ― Я подумаю, ― ответила Марина.
  ― Вот полежи в ванной и подумай. Подумай, хочешь ли ты вернуть хоть часть той жизни, которую потеряла, попав в аварию? ― сказал Толик и немного громко поставил свой бокал с соком на журнальный столик. Марине показалось, что он злится.
  ― Я хочу вернуть прошлую жизнь, очень хочу.
  ― Вернуть тебя я не могу, но зато могу обеспечить похожую жизнь, ― напомнил Толик, ― в твоих же интересах согласиться.
   В этот момент Марина ощутила сильное психологическое давление, и ей стало не по себе. Она вздрогнула от волнения и посмотрела в сторону ванной комнаты.
  ― Как думаешь, ванная уже наполнилась?
  ― Думаю, наполнилась. Иди и посмотри, ― ответил Толик. Марина сразу же встала и направилась в ванную. Ей было тяжело разговаривать с ним, когда он пытается на неё давить. Она не была готова соглашаться работать у него прямо сейчас. Боялась.
  ― Да, ванная уже наполнилась, ― сказала Марина, едва ли просунув голову через порог.
  ― Ну, тогда приятно помыться. И смотри не усни там, ― предупредил Толик.
  ― Спасибо, не усну, ― обещала Марина, ― я выспалась уже.
  ― Уж сомневаюсь... ― пробормотал Толик себе под нос. Слишком рано Марина пришла к нему, чтобы успеть выспаться.
   Когда Марина оказалась в ванной комнате и закрылась изнутри, она почувствовала невероятную радость. Джакузи была покрыта высокой белой пенкой, от которой исходил невероятный фруктово-цветочный аромат. Если бы у неё спросили, чем пахнет, она бы не смогла ответить. Это был неземной запах...
   Марина торопливо разделась и разлеглась в джакузи. Откинула голову назад и широко улыбнулась.
  ― Как же хорошо, ― подумала Марина, ― неужели и здесь бывает хорошо?
   А ведь это "хорошо" устроил ей Толик. И он обещает и дальше облегчать её жизнь, стоит только согласиться. Но Марина не доверяла ему. Боялась, что он обманывает её, хитрит. В конце-то концов, он рассказал о людях, которые входят в доверие к мученицам, чтобы сделать их своими и пытать. А вдруг он это о себе рассказал? Но с другой стороны, она же только работать у него соглашается, а не принадлежать ему. Что плохого может случиться? Марина думала об этом, пока принимала ванну.
   Марина помылась и вышла примерно через двадцать минут. Толик сидел на диване и смотрел телевизор. А когда Марина посмотрела на журнальный столик, она поняла, что на нём разложен ужин. Там было много разных вкусностей: кусочки колбасы и сыра, хлеб, салат и даже тортик. Особое её внимание привлёк листок бумаги формата А4 на краю столика.
  ― Что это значит? ― спросила Марина.
  ― С лёгким паром, ― сказал Толик и улыбнулся.
  ― Ты типа решил подразнить меня едой? "Угощу, если подпишешь"? ― с недовольством спросила Марина.
  ― Давай ты сядешь, и мы просто поговорим, ― деловито предложил Толик.
  ― Ладно, ― ответила Марина и подошла к нему ближе, села на край дивана и принялась разматывать полотенце с головы.
  ― Вот и хорошо, ― сказал Толик, взял со стола стакан с её соком и протянул ей.
  ― Ну ладно, говори, что хотел, ― ответила Марина и отпила глоточек сока. На самом деле после ванной она бы предпочла воды, но капризничать не осмелилась.
  ― Я хочу, чтобы ты прочитала договор и сказала, что тебя в нём не устраивает.
   Толик взял в руки листочек и протянул ей. Марина закрыла глаза и тяжело вздохнула. Она не знала, что сказать. Отказаться прочитать было бы грубо.
  ― Хорошо, я прочитаю, ― ответила Марина и неохотно забрала документ, принялась его читать. Но она продолжала повторять себе, что нельзя ничего подписывать. На самом деле, она не работать у него боялась. Думала, что с её телом может что-то произойти из-за этого. Толик напугал её, сказав, что её тело почувствует, когда она будет что-то подписывать. Она собиралась ещё раз это обсудить с ним.
  
   Глава 46. Подпиши договор.
  
   Марина прочитала договор полностью, но даже после не отводила от бумаги глаза. Она просто не знала, что сказать Толику и поэтому тянула время. Он будто догадался и спросил:
  ― Ну что, прочитала?
  ― Да, прочитала, ― ответила Марина, не поднимая головы. Толик потянулся к журнальному столику и взял в руки ручку, которую тут же передал ей.
  ― Я ещё не сказала, что согласна подписать его,― ответила Марина. Она посмотрела на ручку, но брать её не спешила.
  ― Сейчас они ссат на твою постель, знаешь, что будет через пару дней? ― спросил Толик. Он приложил ладонь к её подбородку и заставил её поднять голову. Марина неохотно посмотрела ему в глаза.
  ― Что будет? ― спросила Марина.
  ― Как только проверяющий зайдёт в класс и учует вонь, тебя сразу же отправят в карцер. Но это не самое страшное.
  ― А что страшное? ― спросила Марина. Её волнение сразу же возросло вдвойне. Она понимала, что нельзя ссать в постель, за это точно по головке не погладят. А учитывая то, в каком месте она находится, наказание должно быть крайне суровым.
  ― В карцер ― это ко мне, на сутки, или максимум две. А вот когда ты вернёшься, тебе уже не позволят ссать в постель.
  ― Но я этого итак не делаю, ― нахмурив брови, сказала Марина.
  ― Делаешь ты это или нет, никого не волнует. Если твоя постель обосанная, значит, ты виновата. И после инцидента Валера каждый день начнёт ходить и проверять тебя.
  ― Так это же хорошо, ― сказала Марина, посмотрев ему в глаза, ― я и хочу, чтобы проверяли. Меня достало, что они ссат в мою постель. Возможно, они перестанут это делать, если меня всё время будут отправлять после этого в карцер.
  ― Ты не понимаешь, ― сказал Толик, ― они не перестанут ссать. Если не получится делать это на твою постель, найдут другое место.
  ― Да, будут ходить в туалет, ― самоуверенно сказала Марин. Толик собрал губы в ехидную ухмылку. ― Что ты смеёшься? Не так что ли?
  ― Они не будут ходить ночью в туалет, я их тут хорошо прессую.
  ― Зачем ты это делаешь? ― спросила Марина с возмущением. Мысленно она уже обвинила его в своих бедах.
  ― Это моя работа. Если ничего не делать, мигом уволят.
  ― Значит, описают постель другой девочки, ― сказала Марина. Остап смотрел на неё и с улыбкой мотал головой.
  ― Не так это у них работает. Раз они выбрали "угловой" тебя, продолжат придерживаться этого плана.
  ― К чему ты клонишь? ― спросила Марина.
   ― Они много чего могут сделать.
  ― Например?
  ― Например, могут заставлять выпивать мочу, ― предположил Толик. Марина мигом начала отрицательно мотать головой.
  ― Ни за что!
  ― Если ты такая самоуверенная, почему сейчас позволяешь мочиться на свою постель? ― спросил Толик. Он внимательно посмотрел в её глаза, а Марина виновато опустила голову. Ей было стыдно за то, что она позволяет, и он об этом знает.
  ― Я не хотела позволять, но они меня избили... сильно избили, ― тихо и взволнованно проговорила Марина.
  ― Снова изобьют и заставят.
  ― Нет, не говори этого, ― пискляво проговорила Марина, не поднимая головы.
  ― Так и будет, вот увидишь, ― уверенно сказал Толик, ― раз уж ты сразу не смогла противостоять им, в последующем и подавно не сможешь.
  ― Как им противостоять? Их много... ― с возмущением запищала Марина и ещё сильнее засутулилась, ― они набросились на меня и били, и били... это было ужасно.
  ― Эй, не плачь, ― попросил Толик нежным голосом. Он приложил ладонь к её подбородку и заставил её поднять голову. Но Марина не смотрела на него. Слишком стыдилась за свою слабость и мигом опустила веки.
  ― Не надо так смотреть на меня, я не хотела это обсуждать с тобой, ― пискляво сказала Марина, а из её глаз катились слезинки.
  ― Это надо было обсудить, пока ещё хуже не стало, ― сказал Толик важным голосом и протёр её слезинку подушечкой большого пальца.
  ― Тут так ужасно. Все такие злые, жестокие... если бы было можно, я бы хотела умереть во второй раз, ― похныкивая, сказала Марина.
  ― Не надо этого хотеть, ― резковато сказал Толик.
  ― Я знаю, что этого нельзя делать и про штрафы тоже знаю, ― сказала Марина и мельком посмотрела на него, потом снова отвела взгляд.
  ― Предыдущая "угловая" не выдержала. По слухам её не только мочой поили, а похуже.
  ― Нет, не рассказывай, ― пискляво попросила Марина и прикрыла лицо ладонями. Она всё ещё продолжала плакать, а после услышанного, испугалась ещё сильнее. Но она понимала, что даже если заставит Толика замолчать, это ничего не изменит. Всё, что он рассказывает, вполне может произойти и с ней...
  ― Я не хочу, чтобы с тобой это случилось, ― сказал Толик. Он обнял её одной рукой и притянул к себе. Марина прижалась к его груди и захныкала:
  ― Со мной уже это случилось, они издеваются надо мной, бьют... мне даже сидеть больно, ― плаксиво пожаловалась Марина. Он нежно погладил её спину обеими руками и сказал:
  ― Не хочу, чтобы тебе стало хуже. А ведь станет. Ты сама это знаешь.
  ― Я не хочу здесь находиться, не хочу... ― истерично протянула Марина.
  ― А почему на меня работать не хочешь? ― спросил Толик.
  ― Я боюсь.
  ― Чего? От этого твоё тело не умрёт, ― сразу же уверенно сказал Толик.
  ― А вдруг умрёт?
  ― Не умрёт, и это я тебе точно говорю.
  ― А вдруг ты обманываешь? Я чувствую, что здесь никому нельзя доверять. Это страшное место, ― пискляво сказала Марина, не поднимая голову.
  ― Насчёт "страшное место" соглашусь, а вот остальное ― это лишь твои страхи.
  ― Почему ты ко мне добр, а остальных девочек мучаешь? ― спросила Марина. ― А ведь ты их мучаешь, в туалет не пускаешь.
  ― Это моя работа, ― напомнил Толик, ― я же объяснял уже: если ничего не буду делать, меня уволят.
  ― Да, но я видела, что тебе нравится мучить Эльзу.
  ― Это моя работа, ― важно повторил Толик, ― не нужно это обсуждать.
  ― Значит, это правда, ― пискляво заключила Марина.
   Толик отстранился от неё и потянулся к договору, протянул его Марине.
  ― Давай, подпиши, ― весьма настойчиво потребовал Толик. Марина не брала в руки листочек, и он положил его на диван рядом с ней. Потом взял Марину за руку и вручил ей ручку.
  ― Нет, я не готова, ― взволнованно проговорила Марина.
  ― Подпиши, и я буду защищать тебя от них, ― обещал Толик, ― разве ты этого не хочешь?
  ― Я хочу, но не знаю, насколько это правда.
   Марина говорила заплаканным голосом и с низко опущенной головой. Толик снова приложил ладонь к её подбородку и заставил поднять голову.
  ― Посмотри на меня, ты мне не веришь? ― спросил Толик, глядя ему в глаза.
  ― Я не знаю...
  ― Ты будешь жить у меня, и обещаю, эти девочки тебя больше не тронут.
  ― А ты? ― спросила Марина и снова опустила голову. Она стыдилась сомневаться в нём, ведь казалось бы, он сейчас так добр к ней. Позволил помыться в своей ванной, дал чистую одежду, готов накормить. Марина радовалась такому отношению, но боялась, что всё это обман.
  ― Я мучитель. Иногда мне придётся быть несправедливым, придираться и даже наказывать тебя, но ссать на тебя я точно не стану, ― обещал Толик.
   Их разговор на этом ещё не закончился. Толик продолжил уговаривать Марину подписать договор, и, в конце-то концов, она сдалась и согласилась это сделать.
  ― Ладно, я подпишу его, ― сказала Марина, поднесла ручку к договору, а сама закрыла глаза. Было видно, что она погрузилась в себя, и слушает разговоры из другой реальности.
  ― Сейчас ночь, вряд ли ты кого-то услышишь, ― сказал Толик, ― но поверь мне, подписание этого договора никак не отразится на состоянии твоего тела там.
  ― Да, ты прав, ― сказала Марина и нахмурила брови, посмотрела ему в глаза.
  ― Доверься мне, ― попросил Толик.
   Марина поднесла ручку к нужной строчке договора, и они оба увидели, что её рука дрожит.
  ― Не надо волноваться, ― попросил Толик. Он приложил руку к тыльной стороне его ладони и нежно погладил.
   Марина тяжело вздохнула и медленно подписала договор.
  ― Ого, ты будто рисуешь, ― с довольной ухмылкой подметил Толик.
  ― Да, я никогда не умела ставить подпись быстро.
   Толик забрал у неё договор и понёс в тумбочку под телевизором.
  ― Это я бережно уберу.
  Вскоре Толик подсел к ней и, наконец-то, угостил вкусным ужином, который приготовил для неё. Марина была очень рада. В частности она радовалась тому, что поддалась его уговорам и подписала договор. Марина чувствовала, что так правильно.
   Когда Марина поела, Толик почти сразу же сказал:
  ― Тебе пора, время без 20-ти.
  ― Да, хорошо, ― с улыбкой ответила Марина и начала вставать. Толик смотрел на неё и тоже улыбался. Она почувствовала неловкость и неожиданно вспомнила: ― а разве мне не у тебя нужно работать? Я же ведь подписала договор.
   Толик добродушно усмехнулся.
  ― Это не так работает. Ты только сейчас подписала договор, об этом кроме нас двоих пока никто не знает.
  ― Ну, мало ли, я же в Аду! Вдруг эта новость волшебным образом разнеслась по всей школе?
  ― А ты умеешь шутить, ― усмехнулся Толик и потряс указательным пальцем, ― нет, Марина, это почти такой же мир, как тот, в котором ты жила до этого.
  ― Но я бы с этим поспорила.
  ― Что не такого и волшебного ты здесь увидела? ― спросил Толик.
  ― Например, тот странный препарат, которым вы мгновенно исцеляете, ― сказала Марина, ― это просто чудо, самое настоящее чудо.
   Марина говорила об этом с восхищением, Толик усмехнулся.
  ― Это средство пытки.
  ― Нам бы такое средство пытки,― мечтательно сказала Марина, ― врачи бы столько людей спасали.
  ― Зато вы время останавливаете. По-моему, это круче.
  ― Хватит так говорить, мы не останавливаем время, ― с ухмылкой возразила Марина, ― обезболивание это что-то другое.
  ― Если вы правильно изучите это вещество, многое сможете.
  ― Что сможем?
  Марина встала около него, а Толик сидел на диване. Она понимала, что ей следует поторопиться, но ей было слишком интересно послушать, что же он скажет ещё?
  ― Теоритически, если человеку удастся очутиться внутри молекулы этого вещества, он остановит время для своего разума. Такого же эффекта можно добиться, если создать прибор, эмитирующий эту молекулу.
  ― Хочешь сказать, что мы можем путешествовать во времени? ― спросила Марина.
  ― Нет. Чтобы во времени путешествовать нужно всю Землю поместить в эту молекулу. Такое возможно лишь в теории. А вот создать прибор, способный изменить восприятие времени вы вполне способны.
  ― И что это даст? ― спросила Марина.
  ― Не догадываешься?
  ― Типа для нас время будет идти, а для окружающих нет? ― предположила Марина.
  ― Именно так. Внутри вы сможете жить, и при этом не будете стареть.
  ― Звучит фантастически, ― сказала Марина и улыбнулась.
  ― Когда проектировали ваш мир, создатели думали, что вы додумаетесь до этого и захотите продлить свой земной Ад. Но вы оказались глупее, ― объяснил Толик.
  ― Нет. То, что ты рассказываешь, чистой воды фантастика, но об этом очень интересно слушать,― сказала Марина и рукой указала в сторону двери, ― я уже пойду, можно? А то и в самом деле опоздаю.
   Её начинало это беспокоить.
  ― Можно, иди, конечно же, ― ответил Толик и встал с дивана, последовал за ней. ― Разве ты никогда не замечала, что в определённых ситуациях тебе кажется, что прошло много времени, а на самом деле только несколько минут?
  ― Ну, бывало такое, ― призналась Марина, ― обычно время останавливается, когда ты чего-то ждёшь и когда слишком скучно.
   Марина усмехнулась и добавила:
  ― В школе на уроках, например.
  ― Ваш организм даёт понять, что вы можете остановить время для себя самого.
  ― Жить вечно особенном домике было бы круто, ― мечтательно сказала Марина, выходя из двери его комнаты.
  ― Мы все гадаем, когда же вы научитесь правильно использовать это вещество, ― сказал Толик и усмехнулся, ― а вы любите использовать его для кайфа.
  ― Я бы не стала принимать наркотики, никогда, ― решительно заявила Марина. Они уже подошли к его посту, но Толик не присел за свой столик. Он последовал за ней.
  ― С одной стороны, это интуитивно правильно. Принимая наркотики, вы уничтожаете себя и тем самым поскорее выбираетесь из Ада.
  ― Я бы предпочла иметь волшебный домик, в котором не стареешь, ― сказала Марина, глядя на него. Толик улыбнулся.
  ― Вечная жизнь неугодна Богу, то есть, не угодна тебе "настоящей".
  ― Мне нет дела до меня "настоящей". Она не отпускает меня домой, и я её ненавижу, ― нервно сказала Марина, вспоминая разговор с Остапом.
  ― Ты даже не представляешь, насколько ты ― это она, ― с улыбкой сказал Толик.
  ― Остап сказал, что может меня вернуть. И сразу же сказал, что не сделает этого, потому что якобы я "настоящая" против этому.
  ― Не верь ты этому Остапу, ― попросил Толик, ― он тебе не друг.
  ― Я знаю, что он не друг. Но зато он друг меня "настоящей".
   Неожиданно Толик замер на месте и схватил её за плечи.
  ― Ой, что ты делаешь? ― взволнованно спросила Марина и посмотрела ему в глаза.
  ― Ты в этом уверена? ― спросил Толик.
  ― Да... думаю, да, ― ответила Марина, ― а что такое?
  ― Плохо, если он виды на тебя имеет.
  ― Я знаю. Он очень меня пугает, ― пожаловалась Марина, ― приглашает в подразделение "боль".
  ― Надеюсь, у тебя хватит ума не согласиться, ― сказал Толик и отпустил её. И они последовали дальше вдоль длинного коридора, который ведёт на кухню и оттуда уже к другим этажам.
  ― Конечно, я не соглашусь, само собой, ― уверенно сказала Марина, а потом посмотрела на него и спросила: ― а ты со мной идёшь или куда-то уходишь?
  ― Поговорю с твоим начальником. Надеюсь, этот Остап не опередил меня.
   Толик нахмурил брови и последовал вперёд быстрее. Марина поняла, что он чем-то обеспокоен.
  ― В плане чего не опередил? ― спросила Марина. Ей тоже пришлось ускорить свои шаги, чтобы не отстать от него.
  ― Валера покладистый мужик, редко в чём-либо отказывает, но он друг этого Остапа.
  ― Да, я тоже так подумала, ― сказала Марина, вспомнив, как Остап и Валера оставались на какую-то беседу.
  ― Если Остап успел поговорить с Валерой, может случиться так, что ты не сможешь у меня работать.
  ― О нет, только не это, ― печальным голосом протянула Марина.
  ― Валера должен одобрить твоё увольнение, и только тогда наш договор начнёт действовать.
  ― Только бы он отпустил меня, ― взволнованно сказала Марина. Толик нежно погладил её спинку прямо на ходу.
  ― Не надо заранее волноваться. Надеюсь, что всё будет так, как мы с тобой хотим.
  ― Я уже в этом не уверена, ― сказала Марина с поникшей головой, но сама продолжала активно идти. Они уже преодолели длинный коридор и пересекали кухню.
  ― Вряд ли он успел поговорить с Валерой. Но если и так, я постараюсь уговорить мужика.
  ― Спасибо, ― с улыбкой сказала Марина.
  ― Ты хорошо, что вовремя согласилась подписать договор. Чем дольше ты тут находишься, тем сильнее они к тебе привязываются, ― объяснил Толик.
  ― Кто они?
  ― Остап и другие учителя, и тот же Валера.
  ― Нет, Валера точно ко мне не привяжется, мы с ним почти не видимся, ― сказала Марина.
  ― Раз Остап приглашает тебя в своё подразделение, значит, считает, что ты можешь согласиться.
  ― Нет, ни за что! ― с возмущением сказала Марина. ― Я даже думать об этом боюсь.
  ― Наверное, ты "настоящая" хочешь получить свободу поскорее, а для этого ты должна попасть в подразделение "боль".
  ― Да, я знаю, что там дают много прощения, ― сказала Марина, ― но я ни за что туда не пойду. Мне даже не нужно это ваше прощение, я просто хочу жить в своё удовольствие.
  ― Я хочу сказать, что этот Остап от тебя не отстанет. Раз он дружит с тобой "настоящей", продолжит уговаривать пойти с ним. Ты должна быть к этому готова.
  ― Нет, я не готова к этому... нисколько не готова, ― сказала Марина, взволнованно мотая головой.
  ― Не переживай так сильно. Главное, не верь ему и не поддавайся уговорам. Некоторые мучители умеют уговаривать.
  ― Я не поверю его лживым словам,― обещала Марина.
  ― Не обязательно они будут лживыми. Он может говорить тебе правду. Но поверь мне, если уйдёшь с ним, тебе будет очень плохо.
   Марина итак это понимала. Но когда об этом рассказывал Толик, ей становилось ещё страшнее.
  
   Глава 47. Преждевременная грусть
  
   Вскоре Толик и Марина вышли на лестничную площадку. Он неожиданно взял её за руку и сказал:
  ― Не волнуйся.
   Марина улыбнулась и взяла его за руку, зашагала за ним вниз по лестнице. Толик работает на 4-ом этаже, она на 3-ем.
  ― После завтрака загляни ко мне на пост. Скажу, как всё прошло.
  ― Хорошо, ― радостно ответила Марина. Она поняла, что между ними всё хорошо. Как и прежде, он полностью на её стороне. И Марина не хотела замечать, что к каким-то девушкам он плохо относится и мучает их. Она почувствовала себя немного эгоисткой, но ей не было дела до других. Марина не хотела строить мнение о нём, основываясь на его рабочих обязанностях. Она уже свыклась с мыслью, что мужчины, которые её окружают, ― это мучители. Они должны пытать её и делают при каждом удобном случае.
  Вскоре они спустились на 3-ий этаж. Толик направился в кабинет Валеры, а Марина некоторое время стояла в коридоре и смотрела ему вслед. Она невольно подумала, что Толик ей нравится...
  Прежде чем начать работу, теперь Марине не нужно ходить к Валере и отсчитываться о своевременном приходе. Он ведь сам сказал ей сразу же идти и работать, а если что, он всё равно узнает о её опоздании, изучив записи камер видеонаблюдения. В этом Марина разглядела нежелание видеться с ней часто. Но она была только рада такому раскладу. Чем реже она видится с мучителями, тем лучше. Меньше вероятность, что её накажут за какую-нибудь несуществующую провинность.
  Марина направилась в служебное помещение, где хранится ведро и прочие принадлежности для мытья пола. Посмотрела на часы, а время было уже 5 утра...
  ― Интересно, я не опоздала? ― подумала Марина. Ей положено приходить к 5-ти. Обычно она уже была здесь без 10-ти минут 5 или даже без 15-ти. Впрочем, Марину успокаивало то, что в данный момент Валеру отвлекает Толик своим важным разговором.
  ― Только бы он меня отпустил, только бы отпустил, ― говорила про себя Марина, надевая красный комбинезон.
   До завтрака Марина думала только об этом. Она хотела побежать к Толику сразу же, как только взяла себе перерыв на завтрак, но всё же решила изначально поесть. Она понимала, что если подойдёт к Толику, они начнут разговаривать, и время быстро пролетит. А без завтрака ей оставаться нельзя. Она уже чувствовала сильный голод. Марину всегда возмущало то, что у них завтрак начинается слишком поздно, в 10 часов утра. Учитывая, что встают они ещё до пяти, это слишком жестоко получается.
   Голод заставил Марину усмирить любопытство. Она забрала свой завтрак, но ела быстро-быстро. Старалась ни на кого не смотреть, чтобы ни с кем не сцепиться. Как обычно, она не наелась, а только легонько усмирила голод. После этого торопливыми шагами направилась вдоль коридора к посту Толика. Он сидел на месте с низко опущенной головой и с телефоном на руках. Его лицо показалось Марине хмурым и недовольным. Это сразу же насторожило её.
  ― Привет, я пришла. Какие новости? ― спросила Марина. ― Меня отпускают?
   Толик поднял голову и на долю минуты задержал на ней взгляд, а потом сказал:
  ― Извини, не получилось.
  ― Как не получилось? ― взволнованно просила Марина.
  ― Вот так не получилось. Этот Остап уже всё предвидел и схватил ситуацию в свои руки.
  ― Валера не разрешил мне уйти к тебе? ― спросила Марина, продолжая смотреть ему в глаза.
  ― Нет. Сказал, что якобы ты ему нужна, ― ответил Толик, нервно толкнув ладонью край стола, ― ясно, как день, что с ублюдком сговорился.
   Марина улыбнулась, когда Толик обозвал Остапа ублюдком.
  ― Ты тоже его не любишь?
  ― Конечно. Кому такие нравятся? ― возмутился Толик. ― Презираю тех, кто наслаждается чужой болью.
  ― Понимаю, ― протянула Марина.
  ― Одно дело, мучить кого-то, потому что это твоя обязанность, и совершенно другое наслаждаться этим процессом.
   Но Марина не хотела обсуждать моральный облик Остапа. Сейчас её волновала собственная проблема.
  ― И что мне теперь делать? ― спросила Марина. ― Я не смогу жить у тебя?
  ― Пока Валера не отпустит тебя, разумеется, не сможешь.
  ― А как же договор, который я подписала? ― спросила Марина.
  ― А что договор? Будет лежать, пока ты не освободишься.
  ― И как мне освободиться самой?
  ― Да не как!
  ― Просто ты так сказал, будто я сама могу освободиться,― подметила Марина, глядя ему в глаза.
  ― В редких случаях работники уходят в другой цикл, а когда возвращаются, оказывается, что их рабочее место уже занято. И тогда автоматически в силу приходит второй договор. Но это не наш случай, ― объяснил Толик.
  ― Ну да, ни в какой другой цикл я не собираюсь.
  ― Так что так вот, не повезло тебе, ― сказал Толик, разводя руками, ― надо было раньше соглашаться, пока Остап не прицепился к тебе.
  ― Но откуда мне было знать, что так произойдёт? ― обиженно спросила Марина.
  ― Откуда-нибудь. Любишь ты у нас шашни крутить в корыстных целях?
   Марина сразу же нахмурила брови и посмотрела на него с недовольством.
  ― С чего ты это взял?
  ― Сама сказала, что ты "настоящая" дружишь с ним, ― напомнил Толик, явно её упрекая.
  ― Мне Остап рассказал это, я не знаю, насколько это правда. Но он ужасен, я ненавижу его.
  ― Не имеет значения то, что ты чувствуешь к нему сейчас. В настоящем мире ты другая, ― объяснил Толик.
  Они ещё какое-то время поболтали, и Марина расстроенная, вернулась на работу. По окончанию смены она направилась в кабинет к Валере, хотела поговорить с ним. Она понимала, что вряд ли в этом будет смысл, но надеялась хотя бы получить ответы.
   Марина подошла к 10-ому кабинету, закрыла глаза и затаила дыхание. Она выдержала полминуты, прежде чем постучаться. Но потом всё же собралась духом и начала уверенно постукивать в его кабинет.
  ― Войдите, ― послышался голос Валеры. Марина отворила дверь и прошла внутрь. А Валера с недовольством напомнил:
  ― Я же велел тебе не отсчитываться: тихо приходишь и тихо уходишь.
  ― Я помню, сэр, но мне хотелось поговорить с вами, ― сказала Марина и нерешительно прикрыла за собой дверь, зашагала ближе к нему. Но Валера уже знал, почему она пришла.
  ― Нам не о чём разговаривать. Ты работаешь у меня, и это не обсуждается.
  ― Вы не хотите отпускать меня, потому что Остап Григорьевич так велел? ― спросила Марина, глядя ему в глаза.
  ― Это не должно тебя заботить.
  ― Значит, это так, ― сразу же заключила Марина. Валера подвигал рукой:
  ― Прочь отсюда, пока не высек.
   Марина предосудительно помотала головой и зашагала по направлению к выходу. Она помнила о том, кто она здесь и понимала, что ей лучше не высовываться. Итак уже она должна радоваться, что не получила за подобную наглость. Но Марина так хотела работать у Толика... только теперь она это поняла, когда ей запретили пойти к нему.
   Марина весь день ходила подавленной, но порадовалась тому, что сегодня нет занятий у Остапа. Он ведь сказал, что теперь каждый день будет вводить нити под её кожу. И она до жути боялась, когда же этот момент наступит? После каждого урока она ждала, что Остап войдёт и подзовёт её. Особенно сильно Марина боялась на 6-ом уроке.
   Остап не подошёл к ней ни на одном из уроков. Не подходил на перемене и никак не давал понять, что она должна явиться к нему. После шестого урока Марина торопливыми шагами направилась в 3-ий класс. Она хотела уснуть, пока Остап не опомнился и не выдернул её.
   Никаких стычек с Аней и её подругами в этот день у Марины не было. Она даже удивлялась этому. Обычно Аня подходила к ней, и обязательно язвила, а сегодня будто не замечала её. Это было странно, но в то же время и приятно.
   Марина переоделась и легла на свою постель. Конечно же, её попа сразу же промокла, как и её ночная сорочка. Она нервно сжала свои кулачки и заставила себя успокоиться, потом начала молиться. Она хотела думать, что молитвы не бессмысленны. Хотела верить в настоящего Бога, а не в то, что внушили ей здесь. Думать, что Бог и есть она сама, Марине казалось нелепостью.
  Марина неустанно шептала про себя молитву, и слово за слово даже не заметила, как погрузилась в сон.
  ― Как же я ненавижу эту жизнь! ― вскрикнула Марина.
  ― Какую именно, нашу или ту, откуда пришла? ― спросила Линда. Как обычно, она вскочила со своей постели и максимально близко подошла к Марине, пока её лоб не стукнулся о решётку.
  ― Все жизни ненавижу! Все! ― плаксивым, истеричным голосом сказала Марина. Она очнулась в человеческом образе, начала стучать кулачками на матрац.
  ― Что случилось? ― спросила Линда. ― Расскажи мне.
  ― Ничего не случилось... в том-то и дело, что не случилось ничего.
  ― Выражайся яснее, ― язвительно потребовала Линда, обеими кулачками сжимая вертикальные решётки их камеры.
  ― Он не пришёл ко мне, не шил мои ножки, ― пискляво сказала Марина.
  ― Не шил? ― переспросила Линда. Она думала, что ослышалась.
  ― Да, не шил. Раньше он забирал меня после занятий и вводил нити под кожу... ну те нити, от которых ещё кожа чешется, ― объяснила Марина.
  ― И он делал это с тобой регулярно? ― в ужасе спросила Линда. Она нахмурила брови и посмотрела на подругу в ожидании ответа. Марина не рассказывала ей о том, как её пытают в Аду. Во всяком случае, не рассказывала ужасные подробности. Линда чувствительная девушка и не выносит ужасов, а Марина якобы бережёт её психику. И это несмотря на то, что при желании Линда может просмотреть любое прошлое.
  ― Да, он часто это делал, почти каждый день, ― призналась Марина.
  ― И ты расстроена потому, что сегодня он не мучил тебя? ― с диким возмущением спросила Линда.
  ― Да. Конечно, я расстроена. Он не приходил, потому что мы поссорились вчера... точно поэтому.
  ― Ну и не надо. Пусть не приходит и здесь пусть тебя не тревожит.
  ― Завистница, ― нервно сказала Марина и спряталась под одеялом.
  ― Причём тут зависть? ― возмутилась Линда. ― Он извращенец, который обожает пытать девушек. Конечно, он мне не нравится. А ты чего думала?
  ― Думала, что ты будешь вести себя, как подруга. Думала, что ты поймешь меня, ― сказала Марина, похныкивая под одеялом.
  ― Я понимаю, что ты хочешь поскорее выйти. Но это не повод делать вид, что ты влюблена в извращенца.
  ― О любви пока рано говорить, но Остап мне нравится... очень нравится, ― сказала Марина.
   Они ещё какое-то время пообщались, а потом Марина вылезла из-под одеяла и начала приводить себя в порядок.
  ― Ты что это, решила звонить ему? ― спросила Линда.
  ― Конечно, сам он мне никогда не позвонит, знаешь ведь.
  ― Я бы на твоём месте не стала унижаться, ― решительно сказала Линда и предосудительно помотала головой.
  ― Поэтому ты вечно одна, слишком высокомерная и ждёшь настойчивых смс. Некоторые парни любят внимание и хотят, чтобы девушки сами им звонили, ― сказала Марина, а потом взяла с тумбочки парик и принялась его примерять.
  ― С чего ты решила, что Остап такой? ― спросила Линда и тут же возразила: ― и ты не права, я ни от кого ничего не жду. И не ждала.
  ― Ждала-ждала, когда со своим Гарольдом встречала, ― напомнила Марина.
  ― Не смей говорить о нём, ― нервно потребовала Линда, злостно сжимая решётки ладонями, ― ты обещала.
  ― Но это правда. Ты никогда не писала ему, но зато постоянно жаловалась, что он забывает это делать.
  ― Хватит, ― вскрикнула Линда. Её всегда бесило то, что Марина высмеивает её тактику поведения с парнями.
  ― Ну, хватит, так хватит! ― с ухмылкой согласилась Марина и шустро залезла в блестящий клубный топ.
  ― Гарольд в десять раз старше меня, он был человеком высоких моральных устоев, ― горделиво сказала Лиза, кинув на подругу недовольный взгляд, ― и ему нравилось, что я не строю из себя парня. Он мне сам это говорил.
  ― Ну, пусть так, ― сдалась Марина. Она не хотела обсуждать её бывшего сейчас, спешила поскорее початиться с Остапом.
  ― Гарольд был лучшим, умным и добрым.
  ― И говоришь о нём так, будто он умер, ― добавила Марина и махнула рукой, потом шустро запрыгнула на свою кровать. Марина уже оделась и была готова начать чат со своим любимым.
  ― Для меня он умер. Как хочу о нём, так и говорю.
  ― Ну и ладно. Я только хотела сказать, что у нас с Остапом совсем другие отношения. Я всегда звоню ему первой, ― сказала Марина и принялась включать сенсорную панель.
  ― Это я уже заметила...
   Линда некоторое время постояла у решётки, а потом вернулась в свою постель. Она понимала, что Марина в любом случае поговорит со своим Остапом и ей никак этому не помешать. Да и не стоит. Итак уже они из-за него с ней часто ругаются.
  ― Привет, ты ответил мне, ― с улыбкой сказала Марина, как только увидела Остапа. Он принял входящий почти сразу, как только она набрала ему.
  ― А что, не должен был отвечать? ― с ухмылкой спросил Остап.
  ― Я бы очень расстроилась. Я боялась, что ты больше не захочешь общаться со мной.
  ― Как видишь, хочу, ― сказал Остап, глядя в её глаза.
  ― Но ты разочаровался во мне? ― спросила Марина.
  ― Пока нет.
  ― А почему тогда сегодня не пригласил меня в себе? В той, в другой жизни имею в виду.
   Остап сразу же собрал губы в ехидную ухмылку.
  ― Я подумал, что тебе это не понравится.
  ― Это же просто игра, ― сказала Марина, ― мне нравится проводить с тобой больше времени.
  ― И нравится то, что я делаю тебе больно? ― спросил Остап.
  ― Когда я там, мне это не нравится, и я всего боюсь. Но когда я просыпаюсь, понимаю, что это было здорово. Новые и яркие ощущения...
   Остап усмехнулся и потёр ладоши.
  ― Доставлять новые ощущения я люблю.
   В этот момент Линда просунула голову из-под одеяла и тихо проговорила:
  ― Извращенец.
  ― Кажется, твоя подруга меня презирает, ― с ухмылкой сказал Остап. Раньше его задевало подобное отношение к своей персоне, но теперь он стал относиться к этому с юмором. Даже в их мире не любят тех, кому нравится пытать людей в игре. Их виртуальная реальность превзошла все ожидания разработчиков и в буквальном смысле подарила людям вторую жизнь. И даже не вторую, ― много коротких жизней, если рассматривать это в таком русле.
  ― Да, она немножко другая. Не любит мучителей из подразделения "боль",― объяснила Марина.
  ― А ты любишь таких? ― спросил Остап. Он посмотрел в её глаза и как-то странно улыбался, как-то хитро. Но Марина не хотела отвечать, что ей нравятся такие мучители. Это было бы всё равно, что сказать "мне нравится боль", а ведь боль нравиться не может.
  ― Ты мне нравишься, а всё остальное неважно.
  ― Даже если я уговорю тебя пойти в подразделение "боль", тебе не хватит прощения, чтобы освободиться, ― объяснил Остап.
  ― Я понимаю, что мне придётся несколько циклов там пройти, ― сказала Марина.
  ― Не несколько циклов, а 5-6 как минимум, ― пояснил Остап, ― и не факт, что я уговорю тебя пойти туда даже один раз.
  ― А вдруг получит? Подразни меня обещанием вернуть в тело, ― сказала Марина.
  ― Говорю же, это бессмысленно. Ну, допустим, согласишься ты один раз пойти со мной. Узнаешь, что это такое и во второй раз ни ради какого возвращения не согласишься. Я не смогу тебя освободить, ― с недовольством заключил Остап.
  ― Ну, может быть, мы лазейку найдём? ― спросила Марина.
  ― Какую ещё лазейку? Я тебе не взломщик какой-то, обычный человечек.
   Марина сразу же захихикала, как только услышала его слова.
  ― Это так забавно звучит "человечек".
  ― Ну, так и есть, ― согласился Остап. Он тоже улыбнулся и внимательно её разглядывал. На этот раз Марина запомнила облик той девушки с пухлыми губами и круглым носиком, которая ему понравилась. Она хотела ему угодить, и теперь уже не считала это унизительным. Остап в свою очередь не стал придираться к её внешности.
   Марине было весело общаться с Остапом. Он часто шутил и пытался поднять ей настроение. И это всё говорило о том, что он всё-таки не безразличен к ней. Между ними всё, как прежде. Но Марина хотела не просто поговорить с ним. Она пыталась донести свои серьёзные намерения выйти из тюрьмы быстро. И когда Остап общался с ней, она верила в то, что это возможно. Хотела получить от него поддержку, хотя бы моральную.
  
   Глава 48. Про Ад
  
   Марина не могла думать ни о чём, кроме как о скорейшем освобождении. Она думала, что ей нужно поскорее получить прощение и выйти на свободу, чтобы Остап её не бросил. Поэтому их разговор в этот день был об одном и том же.
   ― Я знаю, что некоторым дают 300 лет прощения за то, что они побывали в подразделении "боль", ― сказала Марина, ― я хочу в такой цикл.
  ― Нет, ― резковато возразил Остап.
  ― Но почему?! ― протянула Марина. ― Тогда я буду свободна уже после 3-х визитов к тебе.
  ― Это только на словах звучит прекрасно, ты не знаешь, что это такое.
  ― Я знаю, что там позволяют испытать максимальную боль. Но это стоит 300 лет.
  ― Ничто не достойно таких страданий, ― строго возразил Остап, ― я не отпущу тебя туда, даже думать об этом забудь.
  ― Но тебе же нравится мучить, ― напомнила Марина,― вот и помучаешь меня, как тебе нравится.
  ― Там меня не будет. 300 лет дают за визит в первичный Ад. Там ты будешь гореть и исцеляться, гореть и исцеляться, испытаешь тупо боль без какого логического смысла.
  ― Так ведь смысл и есть в том, чтобы испытать боль и тем самым заслужить прощение, ― сказала Марина. ― Разве не так?
  ― Возможно, но ты туда не пойдёшь, ― решительно повторил Остап.
  ― Да почему?! ― возмутилась Марина.
  ― Хочешь с ума сойти от боли? Потом ты мне точно не будешь нужна.
  ― Можно подумать, что 150 лет дадут просто так, ― обиженно сказала Марина. Ей не понравилось то, что он предположил, будто бы она может сойти с ума. Сама Марина была убеждена, что боль и её отсутствие никак не влияют на её психическое здравие. И, конечно, ей не понравилось, что он заранее обещает её бросить, если у неё психика пошатнётся. Как и любая девушка, она мечтает нравиться своему парню и в здравии, и в болезни.
  ― Если я тебя заберу с собой, за это ты получишь только 100 лет. Никак 150 и тем более 300, ― объяснил Остап.
  ― Но почему? ― с возмущением спросила Марина. ― Я знаю, что в подразделении "боль" много прощения дают.
  ― Дают соразмерно страданиям.
  ― Разве ты не любишь мучить? ― спросила Марина.
  ― Только в меру, ― ответил Остап, ― ты плохого обо мне мнения, если думаешь, что мне нравится тупо причинять боль.
  ― А как тебе нравится причинять боль?
   Остап посмотрел в её глаза и ехидно улыбнулся:
  ― Как-нибудь изящно, я бы даже сказал эротически.
   Марина знала, что подразделение "боли" бывает двух видов. Один из них приличный, а второй эротический, в котором пытают всякого рода непристойными вещами. И это жути страшно и болезненно...
  ― Ты хочешь взять меня в эротический цикл? ― спросила Марина. Остап усмехнулся, прикрывая ладонью губы.
  ― А ты что, против?
  ― Обычно я в такие не хожу, предпочитаю "боль" или "страх".
  ― Ты у нас типа правильная девочка? ― с ухмылкой спросил Остап.
  ― Можешь смеяться, но это так. И дело даже не в правильности вовсе, я просто боюсь эротических пыток, ― объяснила Марина, ― когда выворачивают кишки и другие внутренности, это всё страшно и слишком больно.
  ― Кишки выворачивают? ― переспросил Остап и громко захихикал: ― по-моему, у тебя неправильное представление об эротике.
  ― Я имела в виду эротический цикл в подразделении "боль", ― пояснила Марина. Ей стало неловко оттого, что он так засмеялся. По-своему Марина была убеждена, что не сказала ничего смешного. Её сразу же бросило в жар от стыда. Чего-чего, но о сексе разговаривать с ним она точно не хотела.
  ― Там тоже не выворачивают кишки. Во всяком случае, я этого не делаю точно.
  ― И что же ты там делаешь? Пытаешь, как обычно? ― спросила Марина.
  ― Не только, ― с улыбкой ответил Остап и тут же добавил: ― но подробности обсуждать мы с тобой не будем.
  ― Ты так и не ответил, в какой именно цикл ты хочешь меня взять, ― подметила Марина.
  ― В классическую "боль", ― ответил Остап и натянул губы в неестественную улыбку.
  ― Но почему? ― спросила Марина. ― Я знаю, что за эротический цикл дают много, где-то 50 лет.
  ― Не где-то, а именно 50, ― важно пояснил Остап, вытянув вверх указательный пальчик, ― за "боль" дают 100 лет.
  ― А за боль в составе эротики, значит, 150 лет, ― заключила Марина.
  ― В точку.
  ― А 300 лет за что дают? ― спросила Марина. Она так и не выяснила, за что конкретно такая награда полагается.
  ― Я ведь уже говорил, 300 лет прощения дают за боль в чистом виде, вперемешку со страхом. Это тебе не нужно.
  ― Я бы хотела сама решать, что мне нужно, а что нет, ― высокомерно сказала Марина.
  ― Если ты со мной встречаешься, некоторые вещи за тебя буду решать я, ― повелительно поведал Остап, ― и это как раз такой случай.
   Марина зажала губы и предосудительно помотала головой.
  ― Да, милая, я люблю командовать, ― игриво сказал Остап.
  ― Скажи хотя бы, что именно делают в цикле, за прохождение которого обещают аж 300 лет прощения?
   Марина и сама не была уверена, что хочет быстро выйти из тюрьмы за немыслимые страдания. И всё же хотела знать, что делают в таком цикле. Об этом не рассказывали ни в одной школе, в которой ей доводилось побывать.
  ― Тебя пустят в горящую пещеру, откуда ты должна будешь найти выход.
  ― И как же его найти? ― спросила Марина.
  ― Ты должна двигаться, продвигаться вперёд через боль.
  ― А если не получается двигаться? Если слишком больно, чтобы двигаться, что тогда? ― взволнованно спросила Марина. Она уже представила, что её поджаривают на костре.
  ― Если хочешь сдаться, оттуда можно уйти путем самоубийства. Всё, как обычно, за исключением штрафа.
  ― А что со штрафом не так? ― спросила Марина. ― Он типа больше?
  ― Штраф всегда равен годам, которые ты хочешь получить лёгким путём, ― объяснил Остап.
  ― Хочешь сказать, если я убью себя в цикле "боль", меня оштрафуют ещё на 300 лет заключения? ― с недоверчивой ухмылкой спросила Марина.
  ― Именно так.
  ― Это же бред... несправедливо, ― сказала Марина, глядя ему в глаза.
  ― Справедливо или нет, но это так. И отнюдь не бред.
  ― Я думала, что максимальный штраф всегда 50 лет.
  ― Плохо в школе училась, ― весело сказал Остап, потряхивая указательным пальцем.
  ― Я оттуда всегда сбегала раньше положенного, ― призналась Марина, ― учёба не для меня. Ненавижу просто сидеть и кого-то слушать.
  ― Сейчас ты тоже просто сидишь и слушаешь, ― хитро подметил Остап.
  ― Это не считается. Сейчас я говорю с тобой, приятно провожу время. Это вообще не идёт ни в какое сравнение с учёбой.
  ― Тебе приятно общаться со мной? ― спросил Остап. Он смотрел на неё и внимательно разглядывал внешность на фоне её блестящего топика.
  ― Да, я очень рада, что ты общаешься со мной, ― честно призналась Марина. Её снова бросило в жар от стыда. Она не любила признаваться в подобных вещах.
  ― Никогда не пытайся за раз получить 300 лет прощения, ― важным голосом сказал Остап, ― такое почти никто не выдерживает, и попадают ещё на больший срок.
  ― Ты сказал "почти не выдерживают", ― подметила Марина, ― это значит, что кто-то всё-таки выдерживает.
  ― Таких мало. Выдерживают в основном те люди, которые искренне себя ненавидят и считают, что заслужили кару.
  ― Я точно не из этих.
  ― Поэтому никогда не суйся в такие места.
  ― Хорошо, я постараюсь, ― ответила Марина и улыбнулась.
  ― Ты раньше была в подразделении "боль"? ― спросил Остап.
  ― Нет.
  ― А что говоришь, что ты по части боли и страха? ― упрекнул её Остап. Марина стеснительно улыбнулась и пожала плечами.
  ― Ну, не знаю...
  ― Не знает она. Может, даже самого простого ещё не выдержишь, а просишь ужасы.
  ― Ну, извини, я просто хочу поскорее выбраться отсюда, ― оправдалась Марина.
  ― Поскорее никак не получится.
  ― Но если возьмёшь меня в своё подразделение, пусть это будет эротический цикл, ― заранее попросила Марина. Остап с важным видом начал отрицательно мотать головой.
  ― Что? Почему нет? ― спросила Марина, затянуто проговаривая слова.
  ― Потому что нет.
  ― Но почему? Я этого хочу.
  ― Ты этого не хочешь, и я не собираюсь тебя насиловать, ― решительно заявил Остап.
  ― То, что хочет та Марина, вообще не имеет значения. Важно только моё мнение, ― высокомерно заключила Марина.
  ― Я с этим не соглашусь. Для меня важно мнение вас обоих, ― ответил Остап.
  ― Но это же бред.
  ― К тому же у меня есть свои принципы. Если мы встречаемся, в первый раз у нас будет в реальности, ― сказал Остап, с важным видом потирая свой подбородок.
  ― Ещё один бред. Глупо ждать момента, когда я освобожусь в реальности, ведь там это можно делать сразу же, ― сказала Марина.
  ― Там это будет насилием, мне не нужна такая любовь.
  ― Если я разрешаю, значит, никакое это не насилие, ― решительно возразила Марина.
  ― Насилие, и мы не будем об этом спорить.
   Марина предосудительно помотала головой, потому что хотела спорить. А когда подумала о том, что получит на 50 лет прощения меньше только из-за того, что он упрямится, ей захотелось спорить ещё сильнее.
  ― Поэтому ты говоришь, что у тебя я только 100 лет прощения получу? ― спросила Марина. ― Это потому, что ты не хочешь брать меня в эротический цикл?
  ― Примерно так, ― с ехидной улыбкой согласился Остап.
  ― Так нечестно, ― пожаловалась Марина, ― раз уж я всё равно буду страдать, хочу получить за это максимум прощения.
  ― Не нужно постоянно стремиться к максимуму. Достаточно уже того, что ты посещаешь какие-то циклы и уменьшаешь свой срок.
  ― Для меня не достаточно. И для тебя тоже не должно быть достаточно. Разве мы не хотим поскорее встретиться в реальности? ― спросила Марина, внимательно глядя ему в глаза.
  ― Я хочу, чтобы между нами всё было правильно.
   Марина улыбнулась и помотала головой.
  ― Вот видишь, ты тоже этого хочешь, ― сразу же заключил Остап.
  ― С чего ты это решил?
  ― А с того, что ты радуешься.
  ― Я рада, что ты не бросил меня, когда узнал правду, ― сказала Марина. Они ещё какое-то время пообщались, а потом попрощались до следующего дня. В реальности они живут гораздо меньше, чем играют. Скоро ей уже пора просыпаться.
   Как только Марина отключила сенсорную панель, Линда вылезла из-под одеяла и язвительно повторила слова Остапа:
  ― "Не хочу тебя насиловать".
  ― И что тут смешного? ― с недовольством спросила Марина, нервно снимая с себя парик.
  ― Извращенец, притворяется нормальным парнем. Лучше спроси, что не смешного!
  ― Он просто даёт понять, что хочет со мной серьёзных отношений. И я очень этому рада, ― сказала Марина. Она сняла с себя топ, а потом понесла его вместе с париком в тумбочку.
  ― Какие серьёзные отношения? Я тебя умоляю.
  ― Хватит завидовать, ― нервно потребовала Марина, ― а не то мы с тобой снова поругаемся.
  ― Да причём тут зависть? Я просто не верю ему, и ты не должна верить, ― решительно сказала Линда. Она просунула руки через решётки и потянулась к Марине: ― ну-у-у, хватит дуться, иди ко мне.
   Марина неохотно подошла к подруге и в знак примирения взяла её за руки, начала раскачиваться из стороны в сторону. Они всегда так делали, когда хотели позабавиться. Приклеивали ноги к полу, а туловищем раскачивались, словно два маятника.
  ― Мне нравится Остап, очень нравится, ― мечтательно прошептала Марина, краем глаза поглядывая на Линду. Подруга взглянула на неё, зажала губы и предосудительно помотала головой:
  ― Не верю я ему, не верю. Обидит тебя, будешь потом плакаться.
  ― Ну, дай мне порадоваться хоть немного, ― попросила Марина, ― расстроиться я всегда успею.
   Они ещё долго обсуждали Остапа, но больше не ссорились. Линда старалась вести себя более сдержанно и не язвила. А Марина старалась выкинуть мысли из головы о том, что подруга ей завидует.
   Марина проснулась по будильнику и была очень удивлена. Обычно девочки каждую ночь будили её и ссали на её постель. Сегодня такого не произошло. Марина подумала, что на её постель сегодня не ссали, но когда она пощупала матрац под собой, поняла, что ошиблась. Её матрац был даже более влажный, чем обычно, а её спина почти полностью промокла. Видимо, за все эти дни она так вымоталась, что просто на просто уснула крепким непробудным сном. Но Марина не расстраивалась. Она выспалась и чувствовала себя хорошо.
   Марина шустро встала и начала переодеваться. Как раз в этот момент к ней подошла Аня.
  ― Сколько это будет продолжаться? ― спросила она недовольным тоном.
  ― Я бы тоже самое спросила у вас, ― ответила Марина, не оборачиваясь.
  ― Напиши на него жалобу, пожалуйста, ― неожиданно попросила Аня. Её слова настолько удивили Марину, что она сразу же обернулась.
  ― Ты разве знаешь такое слово? ― съязвила Марина и кинула на неё презрительный взгляд. Аня крепко сжала свои кулачки и закрыла глаза, а потом спокойным голосом сказала:
  ― Он меня мучает.
  ― Меня тоже он мучает, и что с того? ― резко спросила Марина и тут же подумала: "вот почему он меня вчера не приглашал, переключился на эту стерву. Почаще бы!"
  ― Ты не понимаешь, я не могу пожаловаться,― сказала Аня.
  ― Это ещё почему? Трусиха потому что? ― спросила Марина и мигом отвернулась от неё, начала заправлять свою постель. Перед уходом на работу им было принято складывать одеяло и стелить его поверх матраса.
  ― Потому что директор мне не верит, ― ответила Аня.
  ― А с чего ты решила, что мне поверит?
  ― Ты же новенькая, может, поверит, ― сказала Аня, ― а если и не поверит, хотя бы задумается над тем, что все одновременно не станут врать.
   Аня попыталась обойти Марину, чтобы встать перед ней. Марина разговаривала, но при этом стояла спиной к ней. Из-за этого Ане было неприятно.
  ― Знаешь, что сказал мне директор? ― спросила Марина. Аня всё-таки встала перед ней, и Марина приблизилась к ней дерзко, будто даже угрожающе.
  ― Что он сказал? ― спросила Аня.
  ― Что здесь не жалуются. Так что уясни одну важную вещь: директор всё знает, но ничего не сделает против него. Да хоть даже мы всем классом пойдём жаловать, неважно!
  ― Я не верю в это, ― возразила Аня, ― он сделает, обязан.
  ― Наивная, ― иронично сказала Марина и последовала к выходу. Она знала, что эта Аня лицемерит. Решила применить к ней другой подход и теперь претворяется добренькой. Марина сильнее всего ненавидела двуличных людей.
  ― Постой, а если я соглашусь пойти к директору с тобой? ― спросила Аня и последовала за ней. ― Если мы вдвоём пожалуемся ему? Что скажешь?
  ― Ничего не скажу, отстань от меня, ― потребовала Марина и ускорила свои шаги.
  ― Да он не остановится, будет дальше тебя шить. Поверь мне, ― крикнула Аня ей вслед, но догонять её уже не хотела. Марина слишком быстро шла в свою служебную комнатушку, почти бежала. И всё же, услышав последние слова Ани, она обернулась и посмотрела ей в глаза.
  ― Он тебя тоже шил? ― спросила Марина. ― Только честно ответь.
  ― Нет, он не шьёт меня с тех пор, как я пожаловалась об этом директору, ― ответила Аня, ― но он делает кое-что другое.
  ― Что он делает?
  ― Применяет 100% гентраген, а он не должен этого делать.
  ― Что ещё за гентраген? ― спросила Марина.
  ― Чесоточная пыль. То вещество, которое он тебе под кожу загоняет, ― объяснила Аня. Марина зажала губы и помотала головой.
  ― Вот как эта мерзость называется, ― сказала Марина и машинально потёрла ногу об ногу. Стоило ей подумать о чесотке, и её стопа сразу же зачесалась. Причём не только в её воображении зачесалась, а вполне себе реально.
  ― Неужели тебе не надоело это терпеть? ― спросила Аня.
  ― Надоело, но жаловаться не буду, ― ответила Марина. Она боялась, что её снова отправят в карцер. Поэтому Марина не хотела жаловаться, откладывала этот момент до последнего.
  ― Ну и дура! ― нервно сказала Аня.
   Марина усмехнулась.
  ― Уже надоело моей подругой претворяться? ― спросила Марина, презрительно потряхивая головой.
  ― Я и не претворялась твоей подругой, ― возразила Аня, ― просто надеялась, что ты не настолько глупая.
  ― Твоя надежда не оправдалась, теперь проваливай, ― высокомерно сказала Марина, махнув ей рукой. Аня нервно зажала губы, а так же свои маленькие кулачки, а потом горделиво сказала:
  ― Будем считать, что я этого не слышала. Если одумаешься, подходи, и вместе на него пожалуемся.
   Марина предосудительно помотала головой и принялась открывать дверь в служебное помещение. Аня последовала в сторону лестничной площадки, отправилась по своим делам.
  
   Глава 49. У Остапа в гостях
  
   Марина мыла полы, и всё время думала над разговором с Аней.
  ― Может, всё-таки стоит пожаловаться? ― задавалась она вопросом. Но ведь Остап не мучил её вчера, именно это её сдерживало. Марина надеялась, что и сегодня он не станет её шить, ошиблась...
   После шестого урока Остап громко сказал:
  ― Староста задерживается.
   А ведь староста ― это она. Марина сразу же вздрогнула и затаила дыхание, начала медленнее убирать принадлежности со стола. В скором времени все девочки покинули класс, и Марина осталась одна в кабинете Остапа.
  ― Оставь это, пошли со мной, ― строгим голосом сказал Остап и последовал в сторону пыточной.
  ― Не надо... ― взволнованно проговорила Марина. Она оглянулась в его сторону, но оставлять принадлежности неприбранными не хотела. Делала вид, что для неё важно всё аккуратно сложить в рюкзак.
  ― Я не намерен обсуждать, что надо, а что нет. Живо за мной, ― требовательно повторил Остап. Он обернулся в её сторону и понял, что Марина даже не шевелится.
  ― А как же мои вещи? Я не успела собрать рюкзак, ― пожаловалась Марина.
  ― У тебя было предостаточно времени. Потом соберёшь.
   Марина любила делать вид, что задерживается в кабинете Остапа потому, что медленно собирает свои вещи. Ей так становилось легче. Но она уже поняла, что оттянуть неприятный момент под предлогом "собираю вещи" не получится. Марина тяжело вздохнула, а потом последовала за Остапом.
  ― Это Вы убедили Валеру Дмитриевича не увольнять меня? ― с недовольством спросила Марина.
  ― Это я, ― как ни в чём ни бывало, ответил Остап. А ещё голос у него был довольный, что особенно сильно раздражало Марину.
  ― Но почему?
  ― Что за глупые вопросы, я не отдам тебя ему, ― ответил Остап, открывая дверь пыточной. Марина следила за его руками и чувствовала, как у неё учащается пульс.
  ― Я не принадлежу Вам, ― сказала Марина.
  ― Будешь принадлежать, ― нагло заключил Остап.
  ― Ни за что.
  ― Попридержи свой гнев, ― важным голосом сказал Остап и нараспашку открыл перед ней дверь, ― проходи и присаживайся на кресло.
  ― Я хочу работать у Толика, ― сказала Марина и неохотно прошла внутрь. Она понимала, что если начнёт сопротивляться, будет ещё хуже. Тогда им даже поговорить не удастся.
  ― Даже не мечтай, я не позволю тебе жить у него.
  ― Вы не имеете право вмешиваться в мою личную жизнь, ― деловито заявила Марина, начала присаживаться на кресло. Остап громко захлопнул за собой дверь и принялся запирать её на замок.
  ― Здесь не бывает личной жизни, ― нервно заявил Остап. Марине на мгновение показалось, что это некое проявление ревности. Она испугалась и затаила дыхание, а он последовал к выдвижным ящикам, начал доставать приспособление для удержания её ног в неподвижном состоянии.
  ― Зачем Вы претворяетесь моим парнем? ― спросила Марина. Остап подошёл к ней и с важным видом отложил приспособление на свой стул, принялся привязывать её ноги ремнём.
  ― Это весьма ошибочное мнение с твоей стороны, ― высокомерно сказал Остап.
  ― Но вы говорили, что я "настоящая" дружу с вами, ― напомнила Марина, пытаясь смотреть ему в глаза. Остап приблизился к ней и неожиданно схватил за челюсть, заставил её откинуть голову назад.
  ― Чтобы это было так, ты тоже должна постараться, ― сказал Остап, глядя в её глаза.
  ― Мне это не нужно. Я просто хочу, чтобы Вы оставили меня, ― сказала Марина взволнованным голосом и тут же попросила: ― разрешите работать у Толика.
  ― Я тебе уже сказал, что этого не будет.
   Большим и указательным пальцем он сжал её подбородок, а второй рукой начал хлопать её по щеке. Сначала он делал это легонько, а потом начал бить всё сильнее и сильнее. Вскоре его хлопки превратились в болезненные пощёчины.
  ― А-а-а, не надо, ― закричала Марина и зажмурила глаза.
  ― Даже не мечтай принадлежать кому-то ещё, ― сказал Остап.
  ― Эхе... эхе... не бейте, ― запищала Марина.
  ― Хорошо, не буду, ― ответил Остап и отпустил её подбородок. Потом начал ремнём привязывать её за талию.
  ― О, нет, Вы снова собираетесь шить мои пальцы? ― писклявым голосом спросила Марина.
  ― Указательный, безымянный и твой мизинчик на обеих ножках, ― игриво сказал Остап.
  ― Прошу, не надо.
   Неожиданно Остап приблизился к её ушку, и Марина ощутила его невероятно жаркое дыхание.
  ― Ты вчера пожаловалась, что я этого не делал, ― шепнул Остап в её ушко.
  ― Нет, это неправда, ― пискляво возразила Марина, ― я была благодарна вам за то, что вы этого не делали.
   Остап сразу же похлопал её по щеке.
  ― А сегодня будешь благодарить за то, что я это делаю.
  ― Нет, не буду, ― возразила Марина и зажмурила глаза: ― эхе... эхе...
  ― Да, поплачь заранее, моя милая, ― язвительно предложил Остап.
  ― Прошу? Ну почему вы так любите это делать? ― жалобным голоском спросила Марина. Остап отошёл к нижней части кресла и принялся снимать с неё носочки.
  ― Потому что это весело. Ты кричишь и умоляешь остановиться, а я продолжаю шить тебя, ― сказал Остап. В этот момент он вытянул с неё один носочек и нежно потеребил её безымянный палец.
  ― Эхе...эхе... не надо,― взмолилась Марина, уже представляя предстоящую боль.
  ― Я буду снова и снова дырявить эти нежные пальчики.
  ― Что мне сделать, чтобы вы больше не делали этого? ― спросила Марина.
  ― Пошли со мной в цикл "боли", ― с ухмылкой предложил Остап и снял с её ножки следующий носок.
   ― Но тогда вы будете мучить меня ещё сильнее, ― сказала Марина.
  ― Правильно подмечено, деточка, ― игриво согласился Остап. Он взял в руки приспособление для крепления ног и принялся фиксировать её стопу в неподвижном положении.
  ― Нет, только не снова, ― в ужасе протянула Марина, ― я больше этого не выдержу.
  ― Я буду делать это снова и снова, и снова.
   Остап игриво пощекотал её стопу, а потом последовал за ширму.
  ― Прошу, не надо, ― запищала Марина, ― эхе... эхе...
   Она знала, что он пошёл за каталкой, на которой лежат его приспособления для пыток. И вскоре каталка загремела самым устрашающим образом. Остап тащил её к ней.
  ― Я иду к тебе, милая, ― игриво сказал Остап.
  ― Прошу, не делайте этого больше.
  ― Ты же ведь подумала над моим предложением? ― спросил Остап, игнорируя её просьбу. Он присел на своё кресло и уже взял в руки нить, принялся нанизывать её на иглу.
  ― Над каким предложением? Пойти с вами в "боль"? ― спросила Марина с возмущением.
  ― Именно, ― с ухмылкой подтвердил Остап.
  ― Ни за что, ― вскрикнула Марина. Остап отмерил ниточку длиной примерно в 10см и быстро отрезал её, потом с улыбкой посмотрел на Марину.
  ― Зря, так и будешь страдать за бесплатно.
  ― Мне не нужно никакое прощение, раз оно не поможет мне выбраться из Ада, ― решительно заявила Марина. Она говорила так, будто куда-то спешит. Но Остап вёл себя крайне невозмутимо. Спакойненько отложил углу с нанизанной нитью в сторонку и взял в руки спиртовой раствор, принялся смачивать ватный диск.
  ― Из Ада тебе ничто не поможет выбраться, ибо ты здесь по своей воле, ― важно заявил Остап.
  ― Это неправда, ― закричала Марина. Чем ближе был тот момент, когда он вонзит в неё иглу, тем сильнее она волновалась.
  ― Правда, ― возразил Остап и приложил ватку к её указательному пальцу ноги, начал аккуратно потирать массирующими движениями.
  ― Будь моя воля, я бы никогда сюда не пришла.
  ― Тебе в камере сидеть скучно, ― с ухмылкой сказал Остап и отложил ватку в сторонку, ― на этот раз я буду обеззараживать твои пальчики по мере необходимости. Так мы поскорее приступим к делу.
   Сказав это, Остап взял в руки иглу и совсем неожиданно вонзил в её плоть.
  ― Нет, ― сказала Марина и тут же громко вскрикнула: ― а-а-а...
  ― Да, так определённо получится быстрее, ― игривым голоском сказал Остап и вытянул иглу, пронзив её плоть насквозь.
  ― Прошу, не надо.
  ― Да, деточка, умоляй меня, ― сказал Остап и снова ввёл иглу под её кожу.
  ― А-а-а... я не могу это терпеть.... Снова...
  ― Да, снова и снова,― игриво повторил Остап.
  ― Я не хочу... эхе... эхе...
  ― Мне очень нравится это делать, милая, ― сказал Остап и в очередной раз вонзил иглу в её пальчик.
  ― Пожалуйста, не надо, ― писклявым голосом попросила Марина.
  ― Думаю, мы сможем с тобой договориться.
  ― Как?
  ― Моя любимая хочет на свободу. Заработаешь 300 лет прощения, тогда я верну тебя домой, ― с ехидной ухмылкой сказал Остап.
  ― Как мне это сделать? ― спросила Марина.
  ― Как заработать прощение? ― спросил Остап и снова вонзил иглу в её плоть.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина.
  ― По-моему, ты итак уже знаешь, как, ― с ухмылкой подметил Остап. Потом он потянулся к ножничкам, чтобы отрезать нить.
  ― Пожалуйста, пожалуйста, не надо больше, ― запищала Марина.
  ― Я сейчас не делаю ничего ужасного, просто отрезаю ниточку, ― уточнил Остап.
  ― Но ведь будете делать, сейчас вы перейдёте к следующему пальцу, ― истерично сказала Марина.
  ― Правильно, перейду, ― игриво согласился Остап. Он уже принялся нанизывать нить на иглу.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина.
   ***
   Остап общался с Мариной игривым заигрывающим тоном и продолжал вводить нити под кожу её пальчиков. Как обычно Марина истерично кричала и умоляла прекратить, а он уговаривал её пойти с ним.
  ― Заработаешь 300 лет прощения? ― в очередной раз спросил Остап.
  ― Нет, я не могу...
  ― Можешь, ― возразил Остап и ввёл иглу под её кожу. Он уже перешёл к её последнему пальчику.
  ― Потом другая я освободится? ― просила Марина.
  ― У-у-у, она не скоро освободится. Для этого ты должна заработать 800 лет, ― поведал Остап.
  ― Так много? Откуда Вы знаете?
  ― Я общаюсь с тобой каждый день, ― признался Остап и снова ввёл иглу под её кожу.
  ― А-а-а... зачем?
  ― Ты мне нравишься, ― сказал Остап и мечтательно посмотрел в её глаза. Марина сжала кулачки и нервно сказала:
  ― Я не верю, что она такое одобряет. Не верю, что может дружить с вами.
  ― О, она очень хочет дружить со мной. И она расстроилась, что я вчера не трогал твои пальчики, ― игриво поведал Остап и указательным пальцем прошёлся по подушечкам всех пальцев её ног.
  ― Это бред...бред, я не верю, ― запищала Марина.
  ― Веришь ты или нет, но это так, ― сказал Остап и снова ввёл иглу под её кожу.
  ― Пожалуйста, хватит уже.
  ― Я ведь уже сказал, это последний пальчик, ― напомнил Остап и торопливо ввёл иглу под её кожу, ― что я напоминаю, ты ведь итак уже знаешь.
  ― А-а-а... ― протяжно закричала Марина и начала стучать кулачками о край кресла.
  ― Как и обещал, я поговорил с тобой настоящей.
  ― Но почему она просит заработать именно 300 лет? ― спросила Марина. ― Почему не 500 или не 800 сразу?
  ― Последний стежок, ― сказал Остап и ввёл иглу под её кожу.
  ― А-а-а... скажите, ― с криком потребовала Марина.
  ― Потому что за раз невозможно заработать 500 лет прощения.
  ― А 300 можно?
  ― Можно, если согласишься побывать в первичном Аду, ― ответил Остап и отрезал ниточку с её пальчика.
  ― Как понять "первичный Ад"? ― спросила Марина.
  ― Там, где горят.
   Марина сразу же начала отрицательно мотать головой.
  ― Нет, я не хочу туда.
  ― И я не хочу, чтобы ты туда пошла, ― ответил Остап.
  ― А чего вы хотите?
  ― Чтобы ты пошла со мной, разумеется.
   Остап встал и с важным видом потянул каталку за собой, понёс её за ширму.
  ― А что Вы будете со мной делать, если я пойду с вами?
  ― Что-нибудь интересное, ― с ухмылкой ответил Остап, ― это уже я сам буду решать.
  ― И если я заработаю 300 лет прощения, то смогу вернуться в своё тело? ― спросила Марина.
  ― Вернёшься, если я тебя верну, ― ответил Остап. Он подошёл к ней и принялся снимать приспособление для удерживания стоп в неподвижном состоянии.
  ― А Вы вернёте? Другая я разрешила это сделать?
  ― Не разрешила, но разрешит, ― с самодовольной ухмылкой заключил Остап.
  ― Это как понять? Она не разрешила?
  ― Всё, чего она хочет, ― это свободы. Её не волнуют твои желания.
  ― Ненавижу её, ― нервно сказала Марина, ― это всё ложь, что она это я. Я бы отпустила себя домой.
  ― Если заработаешь 300 лет, я верну тебя домой. И поверь мне, она возражать не будет,― заверил Остап. Он отложил приспособление для крепления стоп в сторонку и принялся развязывать её щиколотки от ремней.
  ― А если будет возражать? ― недоверчиво спросила Марина.
  ― Я поговорю с ней.
  ― Но ведь её согласие не нужно, чтобы Вы меня вернули? Ведь правда же? ― спросила Марина и посмотрела ему в глаза. Остап приблизился к ней, чтобы развязать ремень в области талии.
  ― Правда, но как я уже говорил, я не пойду против неё.
  ― Значит, Вы меня всё равно не отпустите, ― сделала вывод Марина, ― нет смысла ни на что соглашаться.
  ― Она будет меня слушаться и не станет возражать, ― самоуверенно сказал Остап с особым высокомерием. Он её полностью развязал, а потом взял приспособление для крепления стоп и понёс в тумбочку. И Марина уже заранее знала, что оттуда он принесёт резиновые носки. Она очень не хотел их носить. Под ними у неё всегда жутко прели ноги, а перед сном эти носки она всё равно снимала. Днём боялась ходить без них, опасаясь неожиданных проверок с его стороны.
  ― Вряд ли ей понравится, что вы за неё будете решать, ― сказала Марина, ― мне бы такое не понравилось.
  ― Мужчина всегда главный в семье, советую тебе уяснить это.
  ― Ваши отношения с ней ко мне отношения не имеют, ― с недовольством сказала Марина. И ей не понравилось то, как он выразился.
  ― Ещё как имеют, деточка, ― игриво сказал Остап, вытягивая один из стеклянных ящиков. Он убрал приспособление для крепления стоп и вытащил резиновые носочки. Как только Марина их увидела, сразу же запищала:
  ― Ну, нет, пожалуйста, можно без них?
  ― Не-а, без них нельзя, ― весело заключил Остап и направился к ней, принялся надеваться один из носочков на её ножку.
  ― В них тяжело ходить, ноги потеют, ― пожаловалась Марина.
  ― Пускай попотеют, ― игриво сказал Остап. Он натянул резиновый носок на её правую ножку и тут же приступил к левой.
  ― Ну, пожалуйста.
  ― Чтобы они у тебя лучше потели, принесу-ка я ещё и шерстяные носочки.
  ― Нет...нет... ― пискляво протянула Марина и захныкала: ― эхе... эхе...
   Она уже сожалела, что вообще открыла рот по поводу носочков. Если бы она не заговорила об этом, он бы, как обычно, отпустил её в одних резиновых носках.
  ― Да, деточка, да. Это позволит тебе чаще думать обо мне.
   Остап снова направился к выдвижным ящикам и достал оттуда шерстяные носочки с пришитыми на неё шлёвками. Марина поняла, что, как и в прошлый раз, он собирается надеть на неё носок, а потом закрепит ремнём на щиколотках.
  ― Но почему? ― писклявым голоском спросила Марина.
  ― Чтобы твои ножки не замёрзли, ― игриво ответил Остап. Он подошёл к ней и принялся надевать шерстяные носки поверх резиновых.
  ― Эхе... эхе... ― обиженно захныкала Марина. Остап ехидно улыбнулся и посмотрел в её глаза.
  ― Ты так красиво пищишь, милая.
  ― Вы издеваетесь надо мной. Хотите, чтобы я мучилась ещё сильнее.
  ― Мне нравится играться с тобой,― сказал Остап и попытался пощекотать её стопу через резиновые носочки.
  ― Эхе... эхе...
   Остап надел шерстяной носок на вторую её ногу, а потом снова направился к выдвижным ящикам.
  ― Забыл принести наши фирменные ремешки.
  ― Нет, не надо....
  ― Надо, конечно, а-то ты снимешь носочки, и твои ножки замёрзнут.
   Остап ехидно улыбался и смотрел ей в глаза, а Марина зажмурилась. Его взгляд казался ей хитрым и злым. Она не могла его выдержать.
   Марина смотрела на то, как Остап надевает ремешок под шлёвки и хныкала:
  ― Эхе... эхе...
  ― Уже почти всё, милая, сейчас я тебя отпущу, ― игриво обещал Остап. В скором времени пряжка щёлкнула, и Марина осознала, что без замка ей её не открыть. Она не сможет самостоятельно снять с себя шерстяные носки. Это было хуже всего.
  ― Зачем Вы это делаете? ― жалобно спросила Марина.
  ― Мы это много раз обсуждали, ― ответил Остап. Он нежно погладил её щиколотку, а потом принялся надевать ремешок.
  
   Глава 50. Иди спать
  
   В скором времени Остап надел ремешки на обе щиколотки Марины.
  ― А когда вы снимете это с меня? ― спросила Марина. Она хотела заранее знать, сколько ей придётся так мучиться. Пряжка ремня открывалась специальным замком. Она поняла это, как только взглянула на эту пряжку.
  ― Когда-нибудь. Может быть, завтра, а, может, послезавтра, ― игриво сказал Остап.
  ― Нет, не надо...
  ― Надо,― усмехнулся Остап. Второй ремешок щёлкнул, заключив её ножку в шерстяную ловушку.
  ― А как же душ? Что делать, если я захочу помыться? ― спросила Марина. Остап снова усмехнулся.
  ― Походишь грязной.
  ― Я так не хочу, ― пискляво протянула Марина. Она понимала, что её жалобы не заставят его передумать, но молчать всё равно не хотела.
  ― Придётся захотеть. Слезай, давай, ― сказал Остап и грубовато схватил её за предплечье, начал тянуть в сторону, заставляя слезть с кресла.
  ― Ау... не надо так, ― пискляво вскрикнула Марина. Ей сразу же стало больно, но сопротивляться она не осмелилась. Сразу же аккуратно слезла и пугливо наступила на ноги. Её стопу он не трогал, вводил нити исключительно под кожу пальцев. И на них она наступать очень боялась.
  ― Иди, собирай вещички, и спать! ― с ухмылкой приказал Остап. Он отпустил её руку и направился к двери.
  ― Ещё рано спать, ― сказала Марина.
  ― Ничего не рано, самое время.
   Марина зажала губы и предосудительно помотала головой. Его требование спать показалось ей странным. А почему он это просит, гадать не приходилось. Ведь он общается с ней "настоящей" лишь тогда, когда она спит.
  ― Вы хотите с ней поговорить? ― обиженно спросила Марина.
  ― И поговорю, ― весело сказал Остап, и отворил ей дверь.
  ― Убедите её отпустить меня домой просто так, без условий,― попросила Марина. Она подошла к нему почти вплотную и взглянула в его глаза.
  ― Без условий мне и самому неинтересно отпускать тебя, ― шепнул Остап в её ушко.
  ― Но зачем вам я?
  ― Нравишься, ― сказал Остап и снова в её ушко. Потом он чуток отстранился и начал массировать мочку её уха указательным и большим пальцем.
  ― Что Вы делаете? ― взволнованно спросила Марина. Её сердце забилось быстрее, а дыхание стало прерывистым. В этом она увидела попытку соблазнить её, но Остап сказал:
  ― Завтра я обработаю твои ушки.
  ― Нет, почему? ― в ужасе спросила Марина. Она ощутила тяжесть в груди и дикую обиду. Он говорил таким голосом, будто пытается заигрывать с ней, а сам... Марина не понимала его.
  ― Когда пойдёшь к директору, он хорошенько пооткручивает твои ушки,― игриво сказал Остап, ― и ты так будешь орать.
   Марина закрыла глаза и захныкала:
  ― Эхе... эхе... не надо.
   Остап потянул её за мочку и прямо в ушко спросил:
  ― Ты же ведь планируешь пойти к директору?
  ― Нет, не пойду, ― пискляво обещала Марина, ― только не трогайте меня больше.
  ― Трону, ― сразу же возразил Остап, ― трону завтра, послезавтра и все последующие дни в будущем.
  ― Но почему я? За что? ― спросила Марина писклявым голосом и зажмурив глаза.
  ― Потому что ты позволяешь, милая, ― ответил Остап. И в этот момент она в очередной раз убедилась в том, что ей придётся пожаловаться. Он будто сам подталкивает её на это. Говорит, что будет и дальше мучить и мучить... Марине хотелось плакать.
  ― Нет, я не позволяю, ― запищала Марина. Остап неожиданно схватил её за волосы и крепко сжал её пряди.
  ― Иди спать, ― строго сказал Остап.
  ― А-а-а... ― закричала Марина, исказив лицо в болезненной гримасе. Она продолжала жмуриться, чтобы его не видеть, но руками потянулась к двери. Остап свободной рукой отворил дверь и потащил её за собой.
  ― Директор тебе не поможет, ― сказал Остап, ― только ты сама можешь помощь себе, если начнёшь меня слушаться.
   Остап отпустил её волосы, немного толкнув Марину в середину класса. Она, похныкивая, зашагала в сторону своей парты:
  ― Эхе... эхе... я не хочу в другой цикл, там ведь ещё хуже.
  ― Я доставлю тебе много горячих ощущений, ― игриво сказал Остап и последовал за ней. Марина сделала несколько шагов вперёд и замерла на месте. Закрыла свои глаза и спросила:
  ― Вы хотите сжигать меня?
  ― Там по-всякому можно пытать, не обязательно сжигать тебя.
   Марина нахмурила брови и дальше зашагала в сторону парты. Вскоре Остап обогнал её и уселся за своим учительским столом. Она не хотела больше что-либо обсуждать с ним. Понимала, что это бесполезно. И он не скажет ей ничего нового, кроме того, что хочет её пытать в другом подразделении. Но Марина уже думала над тем, как же ей заработать 300 лет прощения? И стоит ли вообще пытаться это сделать? А правду ли говорит Остап, что потом её отпустит?
   Марина собирала школьные принадлежности с парты и закидывала их в рюкзак, при этом задавалась всеми этими вопросами. А когда её парта опустела, она повесила рюкзак на плечо и тихо сказала:
  ― До свидания.
  ― Спать ложись, ― снова повторил Остап.
  ― Почему Вы мне не скажете то, что хотите сказать ей? ― спросила Марина, глядя ему в глаза. Она уже поняла, что ему очень хочется поговорить с ней "настоящей", и поэтому он так настойчиво гонит её спать.
  ― У тебя мозги не те, всё равно, что с Дауном разговаривать!
  ― Я из другого мира умнее? ― спросила Марина.
  ― Не думаю, ― иронично усмехнулся Остап, ― но хотя бы понимаешь, что к чему.
   Марина нахмурила брови и направилась к выходу.
  ― Если быстро не уснёшь, завтра получишь по губам, ― пригрозил Остап. Марина затаила дыхание и зашагала дальше по направлению к двери. Она ничего ему не ответила и вскоре покинула класса.
   Марина не собиралась даже в свободные часы безукоризненно слушаться этого Остапа. Она почувствовала, что хочет в туалет, и поэтому сразу же направилась к лестничной площадке. Когда она добралась до Толика, они обменялись улыбками, и Марина спросила:
  ― И ты ничего не можешь сделать, чтобы меня отпустили?
  ― Ничего не могу, ― быстро ответил Толик. Марина нахмурила брови и зашагала к двери, которая ведёт к кабинкам туалета.
  ― Ты сама можешь что-то сделать, ― сказал Толик, ― поговори с этим Остапом, может, он послушается тебя.
  ― Я уже поговорила, ― ответила Марина, ― это бесполезно.
   Она подошла к двери и разговаривала с Толиком, стоя к нему спиной.
  ― Ты сейчас от него идёшь? ― спросил Толик.
  ― Да, ― тихо ответила Марина.
  ― И что? Он как всегда за своё?
  ― Да, ― снова ответила Марина.
  ― В последнее время ты не жалуешься, ― подметил Толик.
  ― Потому что я знаю, что ты ничего не можешь сделать.
  ― Я бы мог подраться с ним, ― с ухмылкой сказал Толик, ― да только толку от этого не будет.
  ― Не надо с ним драться, ― сразу же попросила Марина, ― я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
   Но ей очень понравилось, что Толик так сказал. На мгновение она даже поверила, что он готов так яро отстаивать её интересы. Конечно же, Марине было приятно. Она почувствовала себя нужной и желанной женщиной.
   Марина сходила в туалет, а потом ещё немного пообщалась с Толиком. Обсуждали они всё тоже самое, что и раньше. Он проявлял злобу и презрение по отношению к Остапу. Она же всецело его поддерживала.
   Примерно минут через 40 Марина направилась на свой 3-ий этаж и зашла в класс, где им положено спать. Почти все девочки уже были там и как обычно, косо пялились на неё. Марина постаралась не обращать на них внимания. Сразу же прошла в свой угол и начала переодеваться.
   Марина заметила, что её матрац завонял ещё сильнее. Запах был не только отвратительным, он будто резал ноздри. Марина сморщила нос, а потом легла, максимально прижимаясь к стене. Она больше не молилась, потому что не видела в этом смысла.
   Марина размышляла о том, как дальше поступить, и через некоторое время уснула. Её разум сразу же прояснился, а себя она почувствовала счастливой. Марина превратилась в шарик и запрыгала по камере.
  ― С пробуждением, ― весело сказала Линда.
  ― Какой же замечательный день!
  ― Ну, рассказывай, что у тебя там приключилось? ― спросила Линда. Она вылезла из-под одеяла, приняла образ человека и подошла к решёткам камеры. Теперь всё её внимание было направлено только на подругу.
  ― А ты не подглядела? ― игриво спросила Марина. Она тоже приняла облик человека и подошла к Линде, взяла её за руки.
  ― Точно не подглядела, я же обещала, ― ответила Линда. Марина хитро на неё посмотрела, а потом радостно захихикала.
  ― Он назвал меня любимой.
  ― Наверное, не тебя назвал, а ту, другую, ― усомнилась Линда.
  ― Нет, глупенькая! Конечно же, меня, ― весело возразила Марина. ― С чего бы ему ту дуру называть любимой?
  ― Ты вообще-то про себя говоришь! ― усмехнулась Линда.
  ― И "да" и "нет", там я другая. Сама знаешь, как это всё работает.
  ― Ну да, знаю. И как это произошло? ― спросила Линда. ― Он просто взял и признался тебе в любви на ровном месте?
  ― Нет, конечно же. Он разговаривал с ней обо мне, тогда и сказал... велел ей заработать 300 лет прощения, чтобы его любимая поскорее вышла на свободу.
  ― Оригинально, ― усмехнулась Линда.
  ― Да, он такой классный, ― сказала Марина и запрыгала на месте, словно ребёнок.
  ― Только я сомневаюсь, что та ты согласишься заработать 300 лет. Это слишком много.
  ― Ради возвращения в прошлое тело она согласится, я почти уверена, ― сказала Марина, ― она так сильно хочет этого... просто безумно сильно. Меня прямо вздрагиваю от волнения, когда вспоминаю это чувство.
   Марина наигранно содрогнулась, но продолжала крепко держать Линду за руку.
  ― Тогда воспользуйся её желанием в своих целях, ― предложила Линда, ― пускай заработает тебе эти 300 лет в обмен на возвращение в старую жизнь.
  ―Ты не понимаешь, я не хочу возвращаться в прошлую жизнь, ― протянула Марина и начала раскачиваться туда-сюда.
  ― Это ты не понимаешь. Нельзя упускать такой шанс. Это ж 300 лет! ― сказала Линда. ― Если у неё получится, наши сроки сравняются.
  ― Мне хочется большего.
  ― Как говорится, много захочешь, мало получишь. Так что бери, что дают.
  ― Ладно, я подумаю, ― ответила Марина.
   В этот момент они услышали входящий звонок, который исходил из сенсорной панели Марины.
  ― Это он, он! ― вспорхнула Марина. Она отпустила ладони Линды и подбежала к своей тумбочке. В считанные секунды Марина приняла облик сексуальной брюнетки в блестящем топике и ответила на звонок. И, конечно же, это был Остап, который с жалобой спросил:
  ― Ну и чего ты не звонишь?
   Голос у него был игривый и довольный. Марина стеснительно пожала плечами и протянула:
  ― С подругой разговаривала.
  ― А я тебя ждал, между прочим, ― сказал Остап, потряхивая указательным пальцем,― почему сразу не уснула?
  ― Не получилось,― ответила Марина и натянула губы в неестественную улыбку. Раз Остап спрашивает, значит, он ещё не заглянул в её прошлое в игре. И, стало быть, он не знает, почему она долго не засыпала. А ведь болтала с Толиком в туалете, поэтому. Марине было немного стыдно за своё поведение в игре, и поэтому она решила скрыть этот момент.
  ― Помнишь, какое тебя наказание ждёт за это? ― игривым голосом спросил Остап. Он ехидно усмехнулся, а Марину бросило в жар от стыда. Этот разговор становился всё более неловким для неё.
  ― Да, помню, ― ответила Марина, сжимая губы и сдерживая улыбку.
  ― Согласна, значит?
  ― Наверное, ― не хотя, ответила Марина и натянула губы в неестественную улыбку. Они продолжили общение всё в том же духе заигрывания. Он сильно её смущал, но Марина была очень рада. То, что Остап не передумал с ней встречаться, для неё многое значило. А ведь у неё очень долгий срок. Марина в курсе, что девушкам со сроком более 50-ти лет практически нереально найти парня. А тут у неё аж 817 лет, а он до сих пор с ней общается, признаётся в любви через игру. Марина чувствовала себя бесконечно счастливой.
   Они общались с Остапом очень долго. Гораздо дольше, чем обычно. И он не сказал ей пока до тех пор, пока Марина не начала мерцать.
  ― Кажется, уже утро, ― с улыбкой сказал Остап. Марина улыбнулась и согласилась:
  ― Кажется.
  ― Готовь губки, ― заигрывая, сказал Остап. Марина с улыбкой помотала головой, а потом уснула и расплылась по кровати.
  ― Спокойной ночи, ― сказал Остап и немного взгрустнул. Ему не хотелось идти на работу. Он даже подумал, что мог бы общаться с ней бесконечно долго. Ему нравилась Марина, но мучить её в игре ему нравилось не меньше. И он не считал, что те вещи, которые он вытворяет с ней в игре, несовместимы с любовью.
   Марина очнулась от звонка и очень обрадовалась. Уже второй день её не будят посреди ночи, хотя и писают в её постель. Как обычно, её трусики и ночная сорочка сильно промокли. Стараясь это проигнорировать, она поднялась на ноги и принялась переодеваться в школьную форму. И когда она уже полностью оделась и собиралась идти на работу, в класс неожиданно вошёл Валера.
  ― Доброе утро, девочки, ― сказал Валера, оглядываясь по сторонам. Все девочки сразу же встали и замерли на месте, смотрели только на Валеру. Он зашагал вдоль спальных мест, глазами изучая постель каждой девочки.
   Марина тяжело вздохнула и тоже заволновалась. Она не была готова к наказанию...
  ― Так, а это что такое? ― спросил Валера, когда приблизился в угол класса. Большим и указательным пальцем он зажал свои ноздри и пошевелил рукой.― А ну, поднимите свои одеяла. Чья постель воняет?
   Соседка Марины Катя сразу же подняла своё одеяло и торопливо сказала:
  ― Это не моя постель воняет.
   Валера посмотрел на Марину и тут же спросил:
  ― Ты, что ли, писаешься?
   Марина нахмурила брови и подняла своё одеяло. Она не хотела оправдываться и говорить, что это не она. Какой в этом смысл? Ей уже давно дали понять, что за обоссанную постель обвинят её.
  ― Ну, всё, приехали. Лафа закончилась, ― говорили девочки позади Валеры. Они шептались, но всё-таки достаточно громко. Валера посмотрел на постель Марины, а потом суровым голосом сказал:
  ― Пошли со мной.
   Марина взволнованно вздохнула и последовала за проверяющим. Она понимала, что лишними вопросами сделает себе ещё хуже. И лучше не спрашивать, куда он просит пойти.
   Пока Марина шла за Валерой, она увидела множество взглядов, направленных на неё. Аня смотрела на неё особенно победоносно и злобно.
  ― Иди на четвёртый этаж и скажи Анатолию, что тебя отправили в карцер на сутки, ― сказал Валера, как только они покинули класс.
  ― А можно как-то избежать карцер? ― спросила Марина.
  ― Ты описала постель. Все, кто это делают, отправляются в карцер, ― пояснил Валера.
  ― Но я не хотела... я не могу контролировать свой организм, ― пожаловалась Марина.
  ― Тебя научат там контролировать, ― сказал Валера и махнул рукой по направлению к лестничной площадки, ― ступай. А если обманешь, отправишься в карцер на 3 сутки.
  ― Хорошо, я всё скажу Анатолию Викторовичу, ― согласилась Марина и нахмурила брови, потом медленными шагами последовала вдоль коридора. Она хотела пожаловаться, что это девочки писали на её постель, но не решилась. Ей ведь уже много раз сказали, что её всё равно обвинят...
   Когда Марина подошла на пост Толика, он посмотрел на неё и с улыбкой поприветствовал:
  ― Привет. Ты обычно сутра не заглядываешь ко мне.
  ― Обычно не заглядываю, но сегодня необычный день, ― с хмурым лицом сказала Марина и подошла к нему ближе.
  ― Что случилось? ― спросил Толик. Уже по её лицу он понял, что-то не так...
  ― Меня наказали на сутки, велели тебе сказать.
  ― В карцер отправили? ― уточнил Толик.
  ― Да, Валерий Дмитриевич проверял класс и увидел, что моя постель обоссана, ― объяснила Марина.
   Толик сразу же встал со своего места и немного суровым голосом сказал:
  ― Пойдём.
   В этот момент он чем-то напомнил ей Валеру, который тоже не стал особо ругаться, а сразу же позвал её за собой. Но Марина надеялась, что Толик подскажет ей, как поступить? Как жить здесь, чтобы не попадать в такие ситуации? Быть наказанной ни за что представлялось ей особенно обидным.
  
   Глава 51. Наказание у Толика
  
   Марина посмотрела на Толика и нерешительно спросила:
  ― А ты можешь не наказывать меня?
  ― Не могу, ― ответил Толик. Он прошёл мимо неё и направился в помещение, которое ведёт к туалетным кабинкам.
  ― Но почему? ― жалобным голосом спросила Марина.
  ― Потому, что не я тебя в карцер отправил, и не мне решать, помиловать тебя или наказать.
  ― А если бы ты отправил, то ты мог бы помиловать?
  ― Разумеется. Но сейчас я могу только сильнее тебя наказать, а вот отменить наказание не вправе.
   С этими словами Толик подошёл к двери, которая ведёт в его комнату, отварил её и обратился к Марине:
  ― Проходи.
   Марина задержала взгляд на его лице, но не знала, что сказать ещё. Она понимала, что бессмысленно просить его не наказывать её. Он ведь ясно дал понять, что не имеет право отменять чужое наказание.
  ― Ты снова будешь привязывать мои пальцы по-отдельности? ― спросила Марина. Она посмотрела на дверь карцера, и её сердце забилось быстрее.
  ― Я сделаю кое-что другое, ― сказал Толик и последовал к тумбочке с выдвижными ящиками, которая стояла под телевизором в середине комнаты. Марина проследила за ним глазами.
  ― Что ты сделаешь? ― спросила Марина. Она сделала два шага в его сторону и замерла от волнения.
  ― Тебя это порадует, не надо волноваться, ― сказал Толик. Он вытащил из комода уже знакомые ей резиновые колготки, напоминающие штаны, и кучу ремней.
  ― Ты же сказал, что не станешь приковывать меня ремнями? ― напомнила Марина. Он протянул ей штаны, их она неохотно забрала.
  ― Привязать тебя я всё равно должен, ― сказал Толик,― а-то ты будешь на полу сидеть.
  ― Не буду, ― быстро обещала Марина.
  ― Надевай штаны и не надо жаловаться, ― строго сказал Толик. Он немного шумно задвинул ящик комода обратно на место и направился к дивану. Марина посмотрела на него и тяжело вздохнула.
  ― А ты можешь не сразу меня запирать? Пожалуйста.
  ― Если хочешь избежать карцера, предлагаю стать моей, ― сказал Толик, внимательно её разглядывая. Марина сразу же опустила голову и тихо проговорила:
  ― Я не могу.
  ― Почему не хочешь?
  ― Я боюсь, что моё тело умрёт, ― ответила Марина, ― я мечтаю вернуться в свою прошлую жизнь.
  ― Она не была такой уж значимой, как ты себе вообразила, ― сказал Толик, ― ни к чему так рваться вернуться туда.
  ― А я вот хочу туда. Для меня моя жизнь была значимой.
  ― Значит, стань моей, не умирая, ― предложил Толик, ― ты знаешь, как это сделать.
  ― Я не уверена, что готова к такому... ― тихо проговорила Марина, всё также не поднимая головы.
  ― Вот так и надо говорить: "я не хочу", а не отговорки придумывать, ― с недовольством сказал Толик.
  ― Не сердись, пожалуйста, ― попросила Марина. Она посмотрела ему в глаза, а потом сделала несколько шагов в его сторону.
  ― Не усложняй всё, просто надевай штаны, ― потребовал Толик.
  ― Хорошо, ― проговорила Марина и снова опустила голову, принялась медленно и неохотно надевать резиновые штаны. И примерно через минуту была уже в них.
  ― А теперь иди сюда, ― сказал Толик и подозвал её рукой. Марина подчинилась. Как только она подошла к нему, он начал надевать ремешок под шлёвки её резиновых штанишек.
  ― Это чтобы они не сползали,― объяснил Толик.
  ― Ты дашь мне эликсир, если мои руки отекут? ― спросила Марина.
  ― Не отекут сегодня, ― уверенно сказал Толик. Он закрепил ремешок на её талии, а потом откинул голову назад и посмотрел в её глаза. ― И не нужно строить из себя обиженную. Ты знала, что этот день наступит.
  ― И я ничего не могу сделать против этих девочек, ― добавила Марина.
  ― Но зато знаешь, чем это может обернуться для тебя в будущем. Когда вернёшься из карцера, они не станут ссать на твою постель.
  ― Нет, только не рассказывай мне ужасы ещё, ― взволнованно попросила Марина. Толик закрепил ремешок на её талии, и потянулся к другим ремням, которые были более плотные из натуральной кожи.
  ― Я обмотаю ремень вокруг твоей талии и проведу под твоими подмышками, ― пояснил Толик, и начал закреплять второй ремень на её талии, ― это уменьшит нагрузку на твои руки.
   Марина посмотрела на него и нахмурила брови, а Толик неожиданно вернулся к предыдущей теме разговора.
  ― Я не ужасы тебе рассказываю, а конкретно, что ожидает тебя в ближайшем будущем.
  ― Но что мне делать? ― жалобно спросила Марина.
  ― Я тебе уже сказал, что делать. Раз тебе не позволяют работать у меня, вариант только один, ― стать моей.
  ― Я не могу на это пойти, я плохо тебя знаю, ― сказала Марина.
  ― Ну, тогда не жалуйся и терпи.
   Толик встал со своего места и за ремешок на неё талии потащил её в сторону темницы.
  ― Пожалуйста, не злись на меня, ― попросила Марина, ― это же правда, я плохо тебя знаю.
  ― Ты и этого захочешь, когда будет невозможно? ― обиженно спросил Толик.
  ― А может случиться так, что мне запретят становиться твоей?
  ― Мало ли, всякое бывает. Может, ты решишь в другое подразделение пойти, и там тебе будет плохо? Тогда ты не сможешь стать моей.
  ― Нет, в другое подразделение я точно не пойду, ― сказала Марина.
   Толик открыл дверь в карцер, а потом приложил ладонь к её спине и легонько толкнул её внутри.
  ― Проходи.
   Марина затаила дыхание и шагнула внутрь. Толик начал прикреплять ремень, который тянется от её талии к карабину в стене. Потом взял её за руку и начал тянуть вверх.
  ― Давай сюда руку, ― немного грубовато сказал Толик.
  ― Ты злишься на меня, ― пожаловалась Марина.
  ― Ты не доверяешь мне, а сама требуешь какой-то помощи, ― обиженно сказал Толик. В считанные секунды он прикрепил её запястье на липучки, которые были вбиты в стену.
  ― Я постараюсь доверять тебе, ― обещала Марина, ― но не торопи меня.
  ― Не обязательно соглашаться быть моей на год, ― сказал Толик, глядя в её глаза и чуть ли не прижимаясь лицом к её щеке, ― ты можешь стать моей на 7 дней, например, или на месяц.
  ― Типа, чтобы я убедилась, что ты хороший? ― с улыбкой спросила Марина.
  ― Именно так.
   Толик схватил её вторую руку и тоже поднял наверх.
  ― Хорошо, я подумаю над этим, ― обещала Марина.
  ― И не тяни с этим. Не нужно ждать, пока с тобой что-то приключится.
  ― Хорошо.
   Толик прикрепил липучками и вторую её руку, а потом прошептал на её ушко:
  ― Теперь у тебя есть время подумать над этим.
   У Марины быстрее забилось сердце, по телу пробежался холодок. Настала минута, когда она останется одна, и ничто не изменит её участи...
  ― Советую правильно отдохнуть, ― сказал Толик и покинул эту комнатушку. Он громко захлопнул дверь, будто всё ещё злился, и Марине захотелось вскрикнуть. Её снова заставляют стояться здесь и снова ни за что.
   Время шло, и Марина уставала. Когда её ноги уже совсем потеряли силы, она расслабилась и повисла на ремнях, которые удерживают её тело.
  ― А-а-а... ― несколько раз громко прокричала Марина, но Толик всё равно не пришёл к ней. И этому она не удивлялась. Он ведь уже сказал ей, что карцер звукоизолирован. И это значит, что он её просто не слышит.
   В один из моментов дверь отворилась, и к ней вошёл Толик с миской в руке.
  ― Пора завтракать, моя девочка, ― игриво сказал Толик.
  ― Что это? ― спросила Марина. Она сразу же покосила взгляд в его сторону и увидела в миске белую кашицу.
  ― Манная кашка, ― ответил Толик и большой ложкой набрал кашу.
  ― Ты собираешься сам меня кормить? ― спросила Марина.
  ― Именно, ― ответил Толик и поднёс ложку с кашей к её губам.
  ― А она не горячая? ― спросила Марина. Но уже когда она говорила, он чуть ли не запихивал ложку в её рот.
  ― Ешь, узнаешь,― с безразличием ответил Толик. Он явно не разделял её восторга, не был рад её кормить. Обида сразу же кольнуло её самолюбие, но она проглотила кашу. Она была еле тёплой.
  ― Вкусная, ― сказала Марина, а Толик торопливо набрал на ложку ещё каши, снова преподнёс к её губам.
  ― Не так быстро, ― попросила Марина, но он всё равно проявил настойчивость. Приложил ложку к её губам и чуток её запачкал. У Марины не было другого выбора, кроме как открыть рот и проглотить кашу. Это она и сделала.
  ― Быстро ешь, у меня нет времени долго с тобой возиться.
  ― Ты всё ещё обижаешься на меня? ― спросила Марина.
  ― Я не доволен твоей наглостью, ― сказал Толик и снова взял ложкой кашу с тарелки, ― требуешь помощи, а моей стать не хочешь.
  ― Я просто боюсь этого... но я же обещала подумать, ― взволнованно проговорила Марина, а потом вынужденно открыла рот. На этот раз он ложкой взял даже больше каши, чем обычно. Марина с трудом это всё проглотила.
  ― Нет, пожалуйста, ― проговорила Марина.
  ― Что, пожалуйста?
   Толик взял ещё каши и преподнёс к её губам.
  ― Я не могу есть так быстро, ― пожаловалась Марина.
  ― Хочешь кушать через трубочку?
   Он начал давить краем ложки на её губы, и Марина обиженно замычала:
  ― М-м-м...
  ― Открывай рот и живо кушай, ― приказал Остап. Марина вынужденно открыла рот. Она не могла поверить в то, что он становится грубым. И это всё потому, что она отказалась принадлежать ему. А ведь она хотела думать, что он хороший человек, что у него добрые намерения в отношении неё... у неё было такое чувство, будто все её надежды рухнули.
   Толик заставил её быстро съесть всю кашу, не позволяя даже отдышаться. И этим он ясно дал ей понять, что больше не будет добрым, если она не согласна принадлежать ему. Когда Толик ушёл, Марина горько разрыдалась:
  ― Эхе... эхе...
   Она не знала, что делать дальше, но чувствовала, что жить здесь в дальнейшем станет ещё хуже, чем прежде.
   Марина стояла в карцере и всё время вспоминала, как Толик грубо её покормил. Плакала, успокаивалась, а потом снова плакала. Спустя продолжительное время Толик пришёл к ней и покормил её ещё один раз. Он тоже вёл себя холодно и отстранённо, общался с ней неохотно. Марина решила тоже молчать, но ела с его рук весьма охотно. Потом она очень долго ждала ужин, но Толик не приходил и не приходил.
  ― А-а-а... ― протяжно вскрикнула Марина, сжимая свои кулачки. Она поняла, что он не собирается кормить её в третий раз. Ленится или хочет таким образом проучить. Обида встала комом в её горле, и она снова разревелась.
   Марина долго не могла уснуть, а желудок просил еды. Он обвязал её талию ремнями, чтобы её пальцы не отекли. Хотел показаться добрым, а теперь морит голодом. Марина не видела логики в его поведении. Если уж он хотел жестоко наказать её, почему не повесил как в прошлый раз? Марина не могла найти ответы на эти вопросы. Она закрыла глаза и старалась думать о хорошем. Ремни удерживали её приятно, нигде особо не сдавливали, и чувствовала она себя, словно на качелях. Марина думала, что должна уснуть, но сон не поступал к её глазам. Ей всё время хотелось плакать.
   В один из моментов дверь открылась, и Марина увидела Толика. Он подошёл к ней почти вплотную и боком прислонился к стене, скрестил перед собой руки и посмотрел в её глаза.
  ― Что-то не спится, ― пожаловался Толик. Марина закрыла глаза и тяжело выдохнула, потом тихо проговорила:
  ― Дай мне еды, пожалуйста.
  ― Через трубочку? ― усмехнулся Толик.
  ― Эхе... эхе...― захныкала Марина, зажмурив глаза. Ей было обидно, что он так жестоко шутит. Не покормил её, а ещё пришёл поиздеваться.
  ― А что такое? Я всех здесь так кормлю, ― напомнил Толик, ― ты что, особенная что ли?
   Он приложил большой и указательный палец к её векам и попытался насильно открыть её глаза.
  ― Ну-ка, на меня смотри, ― потребовал Толик.
  ― Ты сам дал понять, что относишься ко мне по-особому, ― сказала Марина и неохотно открыла глаза.
  ― Играть в любовь-морковь я быстро устаю. Не хочешь быть моей, ― тогда гуляй! Будешь здесь на общих условиях.
  ― Но ведь я согласилась работать у тебя.
  ― Этого мало, ― ответил Толик, ― к тому же, ты не работаешь у меня.
  ― А вдруг буду работать? Вдруг Валера отпустит меня?
  ― "Вдруг" меня не интересует, ― важно сказал Толик, внимательно разглядывая её лицо, ― я хочу, чтобы ты была моей.
  ― Раньше ты этого не требовал, ― обиженно напомнила Марина, ― и откуда мне знать, что ты будешь хорошо ко мне относиться?
  ― Ниоткуда.
   И он сказал так, будто это нормально, будто так и должно быть. Марина снова зажмурила глаза и повернула голову в другую сторону. Толик приблизился к ней вплотную и схватил её за волосы, заставил повернуться обратно.
  ― А-а-а... не надо, ― вскрикнула Марина, исказив лицо в болезненной гримасе. Её волосы тянулись в самых разнообразных местах, и кожа её головы начала сильно болеть.
  ― Придётся довериться мне, если хочешь, чтобы стало хорошо, ― сказал Толик, угрожающе глядя в её глаза.
  ― Почему ты такой? То добрый-добрый, то злой? ― спросила Марина писклявым голосом. Она не выдержала его взгляда и закрыла глаза. Толик немного презрительно оттолкнул её голову и отпустил волосы.
  ― Потому что надоело ждать, ― ответил Толик, ― какой в этом смысл?
  ― Я не могу так быстро согласиться, я должна подумать.
  ― Вот и не жалуйся, что я недобрый.
  ― Когда ты такой, я ещё сильнее боюсь соглашаться, ― сказала Марина. Она низко опустила голову и тяжело дышала.
  ― Ну, допустим, я буду добрым, что это изменит? ― спросил Толик и неожиданно начал освобождать её руки.
  ― Ты освобождаешь меня? ― удивилась Марина. Она была уверена, что утро ещё не наступило.
  ― Ответь на мой вопрос: что это изменит?
  ― Если ты обещаешь, что ничего ужасного со мной не сделаешь, я соглашусь быть твоей, ― ответила Марина.
  ― Что для тебя ужасно? ― спросил Толик.
  ― Ужасно умереть, ужасно отправиться в другой цикл и ещё много чего.
  ― Насчёт первых двух пунктов мы можем договориться, ― важно сказал Толик и начал освобождать вторую её руку.
  ― Ты ведь потом сможешь насильно забрать меня в другое подразделение. Ты сам мне это рассказывал.
  ― Могу, но не стану, ― обещал Толик, ― думаю, для начала нам не помешает пожить вместе тут.
  ― Но ведь ты сказал, что у нас будет всё, ― напомнила Марина, ― и я не знаю, что это значит "всё", я боюсь.
   Толик ехидно улыбнулся.
  ― Некоторых вещей глупо бояться.
  ― Обещай, что не будешь меня торопить? ― попросила Марина. Она посмотрела ему в глаза, а Толик неожиданно пристроился за её спиной. Она подумала, что он прижимается к ней, но оказалось, ― развязывает ремень на талии.
  ― Я не буду тебя торопить, но ты станешь моей, ― он потянулся губами к её ушку и прошептал: ― не только на документах.
   Марина чувствовала его тёплое дыхание, и лёгкая дрожь пробежалась по всему её телу.
  ― Ладно, я согласна, ― взволнованно проговорила Марина.
  ― Станешь моей? ― спросил Толик.
  ― Но можно я не сегодня отвечу? ― спросила Марина в ответ. Толик неожиданно схватил её за плечи и заставил повернуться лицом к себе.
  ― Хитрить пытаешься? Сейчас привяжу обратно, ― шутя, пригрозил Толик.
  ― Это не хитрость, я просто хочу подумать,― объяснила Марина и уговаривающим тоном попросила: ― ну, пожалуйста, разреши мне подумать?
  ― Думай, ― неохотно разрешил Толик. Он обнял её за талию обеими руками и потащил за собой к выходу, она шагала за ним назад.
  ― Спасибо, что позволил выйти, ― радостно сказала Марина.
  ― Иди, помойся, а потом поговорим.
  ― А ты меня покормишь? ― заранее спросила Марина. Она всё ещё ощущала дикий голод и ни о чём другом думать не могла.
  ― Покормлю, ― обещал Толик. ― Иди, готовь ванную, но пока не раздевайся. Сейчас принесу полотенце.
   Марина сразу же посмотрела назад, на дверь, которая ведёт в его ванную комнату.
  ― А мне туда идти? ― спросила Марина и легонько улыбнулась. Она уже была уверена, что он ответит "да", и заранее этому радовалась.
  ― Туда иди, ― ответил Толик.
  ― Спасибо, ― радостно сказала Марина. Она была безмерно счастлива, что он снова стал добрым. Как и раньше, он относится к ней лучше, чем к остальным девушкам, позволяет мыться в своей ванной. Она поняла, что его грубое поведение было обусловлено временной обидой. И он готов простить её.
  
   Глава 52. Инцидент в классе
  
   Толик направился к шкафу, а Марина последовала в ванную комнату. Она хотела принять ванную с пенкой, как и в тот день, и скромничать не стала. Самовольно заткнула сливное отверстие и настроила тёплую воду, а вот пену для ванны взяла немного боязливо. Не собиралась наливать её, пока Толик не подойдёт и сам не разрешит. И вскоре он показался у порога.
  ― Держи,― сказал Толик и протянул ей чрезвычайно большое серое полотенце.
  ― Ты даёшь мне своё полотенце? ― с улыбкой спросила Марина.
  ― А ты обещаешь быть моей, ― добавил Толик. Марина улыбнулась, но отвечать на его слова не стала. Вместо этого она показала ему пену для ванны и спросила:
  ― А можно мне налить немного этого?
  ― Можно, ― ответил Толик и тут же направился к выходу, а полотенце положил на стул. При нём Марина вела себя медлительно и не успела забрать у него полотенце.
  ― Я тебя в зале подожду, и смотри не усни.
  ― Не усну, ― обещала Марина. У неё прямо дежавю случился. Он снова стал добрым, стоило ей только обещать... но Марина боялась принадлежать ему. Теперь даже сильнее, чем прежде.
   Марина налила совсем немного геля под струю воды, а пена поднялась высокая. И Марина ощутила уже знакомый аромат. Она торопливо сняла с себя резиновые штанишки и всю мокрую одежду, за исключением шерстяных носочков. Она совсем забыла про их существование и до жути расстроилась...
  ― Нет, нет, только не это, ― запищала Марина и начала дёргать пряжку ремешка. Она очень сильно хотела нормально принять ванну, а эти шерстяные обоссанные носки попортили бы ей всё удовольствие. В то мгновение Марина просто разозлилась и была готова сломать эту пряжку. Дёрнула изо всех сил и начала потряхивать, неожиданно пряжка открылась.
  ― О, да, ― радостно проговорила про себя Марина. Она торопливо подёргала пряжку на второй щиколотке и та тоже открылась.
  ― Мне всё равно, что тебе это не понравится. Ублюдок, ― нервно проговорила про себя Марина, вспоминая Остапа. Она скинула с себя абсолютно всё и залезла в ванную, наконец-то расслабилась. На мгновение она снова ощутила себя довольной и счастливой, попыталась забыть о том, где она находится.
  Покой Марины длился недолго. Навязчивые мысли всё лезли и лезли в её голову, требовали принять решение. Толик хочет, чтобы она стала принадлежать ему. Но сама Марина убеждена в том, что этого нельзя допускать. Она боится не только смерти и перехода в другое подразделение, но физического насилия. Марина не уверена, что хочет отношений с этим Толиком. И она не уверена в том, что он хороший человек... чем больше она его узнаёт, тем больше сомнений подкрадывается в её мысли.
   Марина вылезла из ванны минут через 15, включая время, необходимое, чтобы помыться. Она вытерлась полотенцем и только тогда поняла, что Толик не принёс ей чистую сухую одежду. Что ей делать? Она тяжело вздохнула и начала стучать в дверь.
  ― Что такое? ― отозвался Толик.
  ― А во что мне одеться? ― спросила Марина. ― Моя форма промокла.
  ― Там халат висит, надень его, ― ответил Толик. Марина сразу же начала оглядываться и увидела синий халат с вышитыми узорами. Она улыбнулась и взяла его в руки, а потом спросила:
  ― Ты разрешаешь мне надеть свой халат?
   Она обняла его халат обеими руками и принюхалась. Халат был пропитан его запахом вперемежку с каким-то лёгким мужским парфюмом. Этот запах нравился ей.
  ― Там больше нет одежды, я забыл принести тебе новую форму, ― объяснился Толик. И Марина поняла, что он не специально подстроил эту ситуацию, чтобы заставить её надеть свой халат.
  ― Ну, хорошо, я не против, ― сказала Марина, и быстро надела его халат. Конечно же, он был ей не впору, плечи сильно свисали, а рукава были слишком длинные. Но она ощутила себя ближе к нему. Когда она вышла в гостиную, Толик посмотрел на неё и широко улыбнулся:
  ― Тебе идёт.
   Марина стеснительно улыбнулась и подошла к нему ближе. Увидела на журнальном столике тарелку, на которой лежали макароны и 5 кусочков сырокопчёной колбасы.
  ― Это мне? ― с довольной улыбкой спросила Марина. У неё мигом потекли слюни, даже разговаривать мешали. Марина уже и забыла, когда в последний раз ела копчёную колбасу. При жизни она часто сидела на диетах и ограничивала своё вкусное пропитание. Сейчас Марина сожалела об этом, ведь в той жизни колбасу она могла есть сколько угодно, хоть батонами. Финансы их семьи позволяли.
  ― Да, всё тебе, садись рядом, ― сказал Толик и похлопал ладонью по дивану. Марина потянулась к вилке, а Толик неожиданно встал и направился в свой кухонный уголок:
  ― Сейчас принесу тебе попить.
  ― Спасибо, ― радостно сказала Марина и принялась торопливо есть. Он не смотрел на неё, и поэтому она почувствовала себя свободно. Когда Толик вернулся, Марина уже опустошила полтарелки.
  ― Куда так спешишь, а не отберу твой ужин, ― с ухмылкой сказал Толик и поставил бокал с апельсиновым соком на край столика.
  ― Прости, я просто очень голодная, ― виновато оправдалась Марина и кинула на него смущённый взгляд, потом сразу же отвернулась и продолжила есть.
  ― Ты несильно пропустила ужин, ещё не утро,― поведал Толик.
  ― Как не утро? ― удивилась Марина и снова подняла голову, чтобы посмотреть на него. Толик показал ей свои наручные часы, и она с удивлением сказала: ― только час ночи?
  ― Как видишь, я не забыл о тебе.
   Марина натянула губы в неестественную улыбку и сделала глоток сока. Продолжила есть уже не спеша, постыдилась своего животного обжорства.
  ― Извини, я срываюсь иногда, ― сказал Толик, выдержав некоторое молчание. Но Марина не знала, что ответить на его оправдание. Она продолжила есть, не глядя на него.
   Когда Марина опустошила тарелку и стакан, Толик встал и направился к своей кровати, принёс оттуда одеяло.
  ― Ты можешь поспать на этом диване.
  ― Правда? ― с удивлением спросила Марина. ― А тебе не достанется за то, что ты делаешь мне поблажки?
  ― Со своими проблемами я сам разберусь, ― важно заключил Толик. Марина забрала одеяло и прикрыла им половину лица, посмотрела ему в глаза, а сама улыбалась. Потом весело протянула:
  ― Спасибо.
  ― Спокойной ночи, ― сказал Толик и направился в свою постель. Он лёг прямо в футболке и шортах, прикрывшись тоненьким покрывалом. Марина поняла, что он отдал ей своё единственное одеяло, и это порадовало её особенно сильно. Он явно старался реабилитироваться добрыми поступками за то, что грубовато обошёлся с ней днём.
   Вскоре Толик погасил свет, нажав на выключатель, который находился прямо у его кровати. Марина этому тоже сильно удивилась. Она впервые встречает спальню, в которой главный выключатель находится над кроватью.
   Марина укуталась одеялом и долго улыбалась. Она притянула руки к лицу и нюхала рукав его халата. Марина до сих пор ощущала лёгкий аромат его парфюма. Узнавала этот запах и вспоминала, как прижималась к его груди и плакалась. Тогда от Толика пахло также.
   ***
   Марина проснулась от громкого будильника и резко присела. Толик лениво поднялся на ноги, а потом последовал к выходу.
  ― Ты куда? ― спросила Марина.
  ― Принесу тебе одежду, ― ответил Толик. Марина улыбнулась и подумала, что они не слишком правильно начали утро. Ей следовало сказать "доброе утро", а не спрашивать, куда он. Марина и сама не поняла, почему вдруг попрекнула себя за это. Когда Толик ушёл, она обратно легла, растянулась на кровати и мечтательно посмотрела в потолок. Утро казалось ей прекрасным, ведь она всё-таки помирилась с Толиком. И он рад ей, как прежде.
   В скором времени Толик вернулся с чистой одеждой на руках и вручил всё ей.
  ― Зайди в ванную и переоденься. Сейчас без 20-ти 5, ― сказал Толик.
  ― Хорошо, спасибо, ― ответила Марина и встала, направилась в его ванную и закрылась там на некоторое время. Одевалась она торопливо, но в её голову постоянно лезли разные мысли. Она всё время размышляла над тем, как же поступить дальше?
   Марина попрощалась с Толиком и направилась на работу. В класс заходить не стала, боясь увидеть девочек. Сразу же вошла в служебное помещение для уборщиц и переоделась в рабочую форму, ― в красный комбинезон, к которому она уже привыкла.
   День для Марины прошёл так, как обычно. Девочек из своего класса она увидела только во время завтрака. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, но когда к ней начала подсаживаться Настя, она не стала возражать. Марина не общалась с Настей с тех пор, как неудачно подписала договор. Эта Настя будто передумала быть её подругой, когда узнала, что в этом нет выгоды. Марине было обидно.
  ― Привет, сочувствую тебе, ― сказала Настя, подсаживаясь напротив Марины со своим подносом.
  ― Чему сочувствуешь? ― спросила Марина.
  ― Тому, что тебя сделали угловой, ― ответила Настя, ― поверь мне, я этого не одобряю.
   Марина нахмурила брови и опустила голову, посмотрела на своё блюдо в подносе и спросила:
  ― Ты тоже это делала?
  ― Какая разница? ― спросила Настя в ответ.
  ― Раз не отвечаешь, значит, делала, ― обиженно сказала Марина и начала есть.
  ― Да хватит уже, всем можно, а мне нет? ― возмутилась Настя. ― Мы же с тобой подруги. Ты мне в первую очередь должна была помогать.
  ― Ты хоть понимаешь, о чём мы разговариваем? ― нервно спросила Марина. Она предосудительно помотала головой и принялась быстрее поглощать свой завтрак. Несмотря на то, что вчера вечером Толик хорошо её покормил, она уже сильно проголодалась.
  ― Слушай, они бы и без моего участия обмочили твою постель.
  ― Ещё скажи, что делала мне одолжение, ― сказала Марина.
  ― Представь себе. На такие дела у нас, между прочим, очерёдность. Не более 10 учениц за ночь, ― решительно объяснила Настя, ― если кто не попадает в список, остаётся в пролёте.
  ― Ты, вижу, рада, что не осталась в пролёте.
  ― Если бы не я, то кто-нибудь другая.
  ― Хватит, это не оправдывает тебя, ― нервно сказала Марина, ― уйди отсюда.
  ― А вот и уйду, ― обиженно и упрямо сказала Настя, а потом взяла свой поднос и принялась вставать: ― так у тебя никогда не будет подруги.
  ― Мне не нужна такая подруга.
   Марина осталась за столом одна и продолжила есть свой завтрак. От обиды ей даже стало тяжело пережёвывать пищу, но она всё равно чувствовала голод.
   Отработала Марина без приключений, без всяческих придирок со стороны начальства, а вот когда начались занятия, ― заволновалась. Первый же урок был у Остапа, а он, как только её увидел, язвительно спросил:
  ― За хорошие дела получила?
   Марина нахмурила брови и посмотрела в сторону своей парты, потом спросила:
  ― Можно я разложу учебники?
  ― Не надейся спрятаться от меня в карцере.
   Марина упрямо не поднимала голову и не смотрела на него, замерла на месте и замолчала. Остальные девочки уже подошли к своим партам и делали вид, что их не интересует разговор Остапа и Марины.
  ― Я уже ни на что не надеюсь, ― ответила Марина недовольным голосом. Остап приблизился к ней почти вплотную и прошептал на ушко:
  ― После пятого урока остаёшься.
   Сердце у Марины забилось быстрее, а по жилам пробежался холодок. Ради пущего устрашения Остап большим и указательным пальцем схватил мочку её ушка и начал потирать. Марина снова ощутила неизбежность, но она так устала терпеть эти пытки... неужели они неизбежны? Она снова начала думать над тем, чтобы пожаловаться о его деяниях директору. А вдруг директор поможет? Вдруг встанет на её защиту? Ведь Ане он помог...
   На протяжении всех уроков Марина размышляла, как же поступить. Представляла, что Остап сделает, если она пожалуется? Достанется ли ему или только ей? Эти вопросы не давали ей покоя. Она боялась жаловаться, но в то же время хотела этого.
   В своих размышлениях Марина и не заметила, как наступил вечер. Последний урок проходил не в классе Остапа. А идти к нему она не собиралась...
   Как только занятия закончились, Марина направилась в свой класс. Её появление вызвал целый ажиотаж. Многие девочки зашушукались между собой, будто что-то помышляя. Марина старалась не обращать на это внимание. Она прошла в свой угол, и вот тогда с ней заговорили. И это была язвительная Аня, которая прошла вслед за ней, начиная с середины класса.
  ― Теперь тебе нельзя писить, что собираешься делать?
  ― Не собираюсь писить, ― сказала Марина, копируя интонацию Ани. Она встала к ней спиной и начала переодеваться.
  ― Я не ругаться пришла, а позвать тебя к директору, ― сказала Аня. Она обошла Марину и встала перед её лицом.
  ― Если я надумаю доложить на Остапа, я сама к тебе подойду
  ― А вот и не подойдёшь. Тебя надо трясти, как некоторых других девочек до тебя.
  ― Делай, что хочешь, а я отдыхать, ― сказала Марина, торопливо расстёгивая пуговицы на своей блузке.
  ― Ничего не замечаешь? ― спросила Аня.
  ― Кажется, не воняет, ― ответила Марина. Она небрежно повесила блузку на вешалку и торопливо расстегнула пуговицу своих штанишек. Ещё доля минуты, и она повесила штанишки и запрыгнула на середину матраца, обрадовалась её сухости.
  ― Тебе заменили постель, ― сказала Аня.
  ― Вот и замечательно. Пока вы её снова не обоссали, я хочу немного поспать на чистом.
   На самом деле Марина не хотела спать, но таким образом надеялась избежать участи побывать у Остапа. Не вышло...
  ― Больше никто не станет ссать на твою постель, ― заверила Аня. И как раз в этот момент дверь в их классе отворилась. Все девочки мигом посмотрели в ту сторону и увидели Остапа.
  ― Марина Гечина, пошли со мной, ― громко приказал Остап. Марина вздрогнула и посмотрела ему в глаза, Остап зашагал ближе к ней и угрожающе спросил:
  ― Я не ясно выразился, Гечина?
   Марина нахмурила брови и задержала взгляд на его лице, будто не знала, что сказать. Остап неожиданно схватил её за волосы и начал тянуть в сторонку за собой.
  ― А... не надо, ― запищала Марина и потянулась к голове.
  ― Ты либо сама идёшь со мной, либо я потащу тебя за волосы на глазах у всех, ― пригрозил Остап, но сам уже делал это, ― безжалостно тащил её за волосы.
  ― А... а... а... ― прерывисто вскрикивала Марина и одной рукой держала голову. Второй рукой отталкивалась от пола, чтобы её волосы тянулись не так сильно.
  ― Думала, что сможешь меня обхитрить?
  ― Куда Вы меня тащите? Я же в ночной сорочке, ― испуганно пожаловалась Марина.
  ― Тем лучше, в карцер отправишься за прогуливание в неподобающем виде, ― сказал Остап и продолжил тянуть её собой. Марина ощущала, как её волосы вырываются в самых произвольных участках, боль становилась нестерпимой.
  ― А...а... не надо, ― плаксиво проговорила Марина, а сама оглядывалась по сторонам. Ей казалось, что все девочки смотрят только на неё. От стыда и унижения её бросило в жар. Этой выходкой Остап дал понять, что относится к ней не так, как остальным. Теперь ей будет бессмысленно это отрицать.
  ― А в карцер ты не к Толику отправишься, а ко мне, ― сообщил Остап, ― как тебе такая идея?
   В этот момент он замер на месте, а её заставил откинуть голову назад.
  ― Нет, не надо, ― испугано проговорила Марина, глядя ему в глаза.
  ― В следующий раз будешь знать, как меня обманывать, ― сказал Остап. Он за волосы толкнул её в сторону двери и презрительно сказал: ― топай сама.
  ― Вы ведь не просили меня прийти к вам, ― пожаловалась Марина и на четвереньках последовала к открытой двери класса.
  ― За дурака меня держать вздумала?
  ― Нет, простите, ― испуганно проговорила Марина и отвела от него взгляд, более торопливо последовала к двери. Она хотела как можно скорее покинуть класс, чтобы девочки больше не подслушивали этот унизительный для неё разговор.
  ― Вставай, ― вскрикнул Остап.
  ― Хорошо, ― пропищала Марина. Она закрыла глаза и тихо захныкала, принялась медленно вставать. Остап оглянулся по сторонам и тоже понял, что все смотрят на них.
  ― Спектакль окончен, живо все по кроваткам, ― сказал Остап. Девочки показательно отвели взгляды и сделали вид, что ложатся. Марину это немного успокоило. С высоко поднятой головой она вышла из класса и посмотрела на Остапа.
  
   Глава 53. Подготовки
  
   Как только они покинули класс, Марина посмотрела Остапу в глаза и обиженно спросила:
  ― Зачем Вы это сделали?
  ― Зачем я унизил тебя публично? ― спросил Остап, снова схватив её за волосы. Он близко пригнулся к её лицу, и это заставило Марину вздрогнуть. Как и всегда, она не могла вынести тяжелый угрожающий взгляд.
  ― Да, зачем Вы это сделали? ― писклявым голоском спросила Марина, закрыв свои глаза, ― теперь они убедились, что я вас покрываю.
  ― Ах вот что это, по-твоему? ― сказал Остап.
  ― Но я же ведь не жаловалась на Вас, почему Вы всегда жестоки со мной?
  Одной рукой она снова потянулась к голове и посмотрела Остапу в глаза.
  ― Если я говорю, что сделаю с тобой что-то, значит, я это сделаю, ― важно сказал Остап. Неожиданно свободной рукой он схватил её за ухо и начал скручивать, а её волосы отпустил.
  ― А-а-а... не надо, ― запищала Марина. Остап пошёл вдоль коридора в сторону своего кабинета, а ей пришлось последовать за ним.
  ― Пойдём, обработаю твои ушки, ― жестоко сказал Остап.
  ― Но почему? Не надо, ― пискляво попросила Марина.
  ― Если я говорю, что надо, значит, надо, ― высокомерно возразил Остап. Он всё же отпустил её ушко, считал, что слишком жестоко так вести её по всему коридору. Марина мигом прикрыла ухо и захныкала:
  ― Эхе... эхе... опять...
  ― Снова! ― усмехнулся Остап. Он преднамеренно отстал от неё, чтобы видеть, что она идёт.
  ― Ну, пожалуйста, не делайте этого.
  ― Мне нравится это делать, и я буду это делать, ― разъяснил Остап, ― тебе остаётся только выбрать: мучиться за так или получать за это заслуженное прощение.
  ― Не надо этого говорить, ― сказала Марина, ― не хочу даже слышать.
  ― Если хочешь вернуться в своё чахлое тело, придётся тебе заработать прощение. И как минимум 300 лет, ― разъяснил Остап.
  ― Она согласилась отпустить меня, если я заработаю 300 лет? ― спросила Марина. Остап зажал губы и внимательно на неё посмотрел. Марина в свою очередь тоже встала на месте и смотрела на него в ожидании ответа.
  ― Мы ещё не говорили об этом серьёзно, но она согласится. Куда ей деваться? ― самоуверенно сказал Остап. ― Лучше 300 лет, чем ничего. И к тому же, твоё возвращение всецело от меня зависит.
  ― Верните меня, пожалуйста? ― попросила Марина.
  ― Пойдёшь со мной?
   Марина начала отрицательно мотать головой.
  ― Значит, продолжишь без толку томиться тут, пока не поймёшь, что для тебя лучше, ― сказал Остап и ускорил свои шаги. В считанные секунды он догнал ее, схватил за руку и потянул за тобой.
  ― Пожалуйста, не надо меня мучить, ― испуганно взмолилась Марина. Ей показалось, что он тоже на неё злится, и это значит, что будет жестоко пытать...
  ― Бесполезно жаловаться, деточка. Ты здесь, чтобы мучиться, ― сказал Остап.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина. Она периодически жмурилась, но сама продолжала идти. А её сердце участило удары, казалось, до предела. От волнения ей уже стало тяжело дышать.
  ― Ты можешь особо не волноваться, обещаю не прокалывать тебе хрящ, ― с ухмылкой сообщил Остап, когда они вошли в его класс.
  ― Пожалуйста, не надо нигде прокалывать.
  ― И не буду, ― важно согласился Остап и закрыл дверь класса изнутри. Марина стояла рядом и продолжала бояться.
  ― Пожалуйста, я боюсь.
   Остап погладил мочку её ушка и сказал:
  ― А введу нить вот здесь, вдоль хряща. Будешь сидеть на уроках и почёсывать свои ушки. Разве не здорово?
  ― Эхе... эхе... не надо, ― плаксиво проговорила Марина и закрыла свои глаза. Остап взял её за руку и повёл в сторону пыточной.
  ― Пошли в твою любимую комнатку.
  ― Но почему я? Почему вы выбрали меня, чтобы мучить? ― пискляво спросила Марина и неохотно тащилась за ним.
  ― Люблю тебя наказывать, ― игриво ответил Остап. Они подошли к пыточной, и он незамедлительно отварил дверь. Как обычно, велел ей проходить первой.
  ― Пожалуйста? ― попросила Марина, глядя ему в глаза. Остап приложил ладонь к её спине и толкнул её внутрь.
  ― Слушайся сразу, когда я приказываю, ― высокомерно уточнил Остап.
  ― Но зачем Вы это делаете? Эхе... эхе...
   Остап схватил её за волосы и потянул к креслу.
  ― Садись и не возникай, ― строго сказал Остап. Марина медленно села на кресло, а он последовал к выдвижным ящикам.
  ― Прошу, я не хочу, не хочу... ― продолжила Марина пищать. Остап сделал вид, что не услышал её. Он вытянул один из ящиков и достал оттуда ремень на палочке.
  ― Я знаю, чего ты хочешь, по губам получить, ― с ухмылкой сказал Остап и приблизился к ней.
  ― Нет, не надо...
  ― Откинь голову назад, ― приказал Толик. Но он не стал дожидаться того момента, когда она подчинится. Он сам схватил её за волосы и заставил откинуть голову назад, потом почти сразу же ударил тем ремнем.
  ― А... не надо, ― вскрикнула Марина, нахмурив брови. Остап снова замахнулся и ударил её по губам.
  ― Кричишь, потому что губкам больно? Или я твои волосики хорошо сжимаю? ― поинтересовался Остап, глядя в её глаза.
  ― А... всё сразу, ― вымученно ответила Марина и зажмурила глаза.
  ― Много лишнего говоришь, надо было давно тебя проучить, ― сказал Остап и снова замахнулся ремешком. Марина зажала губы и протяжно замычала:
  ― М-м-м...
  ― Получай, непослушная, ― сказал Остап и наградил её очередным ударом.
  ― М-м-м... ― продолжила Марина мычать. Он бил её снова и снова, не позволяя даже отдышаться. Марина уже чувствовала, как её губки начинают пощипывать.
  ― На этот раз я не вылечу твои губки, ― пригрозил Остап. Он снова её ударил, и Марина пожаловалась:
  ― Вы же не бить меня собирались.
  ― Бить тоже собирался, ― возразил Остап, наградив её очередным ударом, ― забыла, что я тебе говорил: либо быстро ложишься спать, либо получаешь по губам.
   Он снова её ударил, и Марина взвыла:
  ― М-м-м...
  ― Да, и вот ты получаешь, потому что заставила меня ждать, ― пожаловался Остап. Он особенно сильно замахнулся ремнём и снова ударил по её порозовевшим губам.
  ― М-м-м... эхе... эхе... ― похныкивала Марина, издавая самые разнообразные звуки. Остап неожиданно начал потирать рукоятью ремня её щеку. Марина не могла пошевелиться, потому он всё ещё держал её за волосы. Смотрела ему в глаза, хотя очень хотела зажмуриться.
  ― Теперь у тебя красивые губки, ― сказал Остап, ― розовые, как у красивой девочки.
  ― Не надо больше бить, пожалуйста, ― тихо проговорила Марина. Она воздержалась от желания зажмуриться и продолжала смотреть ему в глаза.
  ― Всё-то тебе не надо, ― сказал Остап и похлопал её щеку деревянной рукоятью плети, ― а самой нравится.
  ― Нет, мне это не нравится, ― возразила Марина. Эти хлопки ощущались, как удары. Боли ей не причиняли, но действовали пугающе.
  ― Сиди ровно, ― сказал Остап и отпустил её волосы.
  ― Ну, пожалуйста, не надо трогать мои ушки, ― взволнованно попросила Марина. Она села ровно и смотрела на него жалобными просящими глазками.
  ― А что надо тронуть? ― спросил Остап. Он положил ремень на край кресла и начал обеими руками поглаживать её ноги. Проскользнул от бёдер ниже к щиколоткам.
  ― Ничего не надо, пожалуйста, пожалуйста, ― немного истерично взмолилась Марина.
  ― Ножки твои тронуть?
  ― Нет, ― быстро ответила Марина и захныкала: ― эхе... эхе...
  ― И кстати о ножках, где твои шерстяные носочки? ― спросил Остап и пощекотал её стопу. Марина была в тонких тканых носках и сразу же ощутила щекотку.
  ― Ай, не надо.
  ― Где шерстяные носочки? ― переспросил Остап и начал вытягивать её носки один за другим. ― И где резиновые носочки?
  ― Простите, простите, я сняла их, когда мылась.
  ― А почему так нервничаешь? ― с ухмылкой спросил Остап и хитро на неё посмотрел. Обеими руками начал ощупывать её левую стопу, как бы делал ей лёгкий массаж.
  ― Вы же будете наказывать меня за это?
  ― А если не буду?
   Он продолжал разминать её ноги, а сам смотрел в её глаза.
  ― Я не ломала пряжку, она сама открылась.
   ― Я знаю, ― с улыбкой сказал Остап, ― ты сама должна была догадаться, что я не запер пряжку.
  ― Вы хотели, чтобы я сняла эти носки? ― удивилась Марина.
  ― Хотел проверить, насколько ты смелая, ― пояснил Остап. В этот момент он обхватил ладонями её правую стопу и тоже принялся массировать.
  ― Я бы не попыталась их снять, если бы меня в карцер не отправили, ― оправдалась Марина.
  ― Я тебе поверю, ― деловито ответил Остап. Неожиданно он перестал массировать её ножки. Откуда-то достал ремешок и начал связывать её за щиколотку.
  ― Ну, пожалуйста... что вы делаете?
  ― Связываю твои ножки, потом свяжу ручки и тельце.
  ― Прошу, не надо...
   Остап проигнорировал её писк, но подошёл к ней поближе. Как бы обнял её, и Марина поняла, что сейчас он достаёт ремешок, чтобы привязать её к креслу за талию.
  ― Я немного перепутал очередность, деточка, сначала следует привязать твоё тельце.
   В следующее мгновение Марина ощутила, как он прикладывает ремень к её талии. И чем ближе был момент боли, тем сильнее она боялась.
  ― Прошу, не делайте этого, не надо...
  ― Рано или поздно ты согласишься пойти со мной, ― самоуверенно сказал Остап, ― и я дождусь этого момента.
   Остап схватил её за правую руку и примотал ремнём к краю кресла.
  ― Ну, пожалуйста, за что? ― писклявым голоском спросила Марина. Остап усмехнулся и посмотрел в её глаза.
  ― Наверное, потому что ты отказываешься пойти со мной.
  ― Я бы пошла с Вами, если бы там меня ожидала хорошая жизнь, ― сказала Марина, ― но Вы зовёте меня, чтобы ещё сильнее мучить.
  ― Ты в Аду, дорогая, так что привыкай к мучениям.
   Остап схватился за её левую руку и уложил с краю кресла, принялся приматывать ремнём.
  ― Я ничем это не заслужила.
  ― Власти иначе считают, ― сказал Остап и направился к выдвижным ящикам. Марина взволнованно повернула голову на бок и взглядом проследила за ним.
  ― Вы куда? Что Вы оттуда достаёте? ― взволнованно спросила Марина.
  ― Уже знакомую тебе штучку, ― игриво сказал Остап. И в следующее мгновение он показал ей металлическую сетчатую маску для лица.
  ― Нет, не надо, ― пискляво сказала Марина испуганным голосом.
  ― Без этой игрушки ты будешь дёргать головой, и я проткну твоё ушко не там.
   Остап приблизился к ней и начал прикладывать маску к её лицу.
  ― А-а-а... ― протяжно закричала Марина, зажмурив глаза.
  ― Да ладо тебе, никакое ещё не "а", ― с ухмылкой сказал Остап. Марина истерично кричала, но голову держала прямо. Это позволило ему беспрепятственно закрепить маску на её голове. Марина снова удивилась этому странному приспособлению. Маска в считанные секунды намертво прилипла к подголовнику кресла, и Марина уже не могла шевелиться.
  ― Вот так, милая, а теперь поплотнее прижмём масочку к твоему личику, ― игриво сказал Остап и приложил ладони поверх маски, начал придавливать с разных сторон. Маска сразу же изменила форму и плотнее прижала её голову.
  ― Не надо, не надо, ― запищала Марина.
  ― Я уже это сделал, ты не можешь двигать головой, ― игриво сказал Остап, а потом начал придавливать маску в области её подбородка, ― а её ещё могу сделать так, и ты не сможешь говорить.
   В следующее мгновение Марина почувствовала, что не может шевелить подбородком. Маска сидела на её голове, словно влитая, а её рот нисколько не открывался.
  ― М-м-м... ― громко и протяжно замычала Марина, с широко открытыми глазами.
  ― Мм... а мне нравится, как ты мычишь, ― сказал Остап и попытался двумя пальчиками почесать её подбородок. Его пальцы натыкались на металлическую паутинку маски, но Марина всё равно ощутила его прикосновение. Она почувствовала себя игрушкой в руках безумного маньяка.
  ― М-м-м... ― продолжила Марина мычать. Остап посмотрел в её глаза и начал подушечкой указательного пальца водить вокруг её правого глаза.
  ― Зачем так глазки выпучиваешь? ― с ухмылкой спросил Остап. ― Смотри, чтоб не выпали!
   Марина посмотрела ему в глаза и тут же зажмурилась. Она не хотела видеть его насмешливое победоносное выражение лица.
  ― Сейчас я освобожу твои ушки, и мы приступим к главному, ― игриво сказал Остап и снова направился к выдвижным ящикам. Теперь уже Марина не могла повернуться и проследить за ним, но услышала его отдаляющиеся шаги. Громко замычала:
  ― М-м-м...
  ― Не нервничай, милая, я сейчас подойду.
   И в скором времени Остап вернулся. Марина покосила взгляд и поняла, что в правой руке он держит маленький ключик, который нужен для того, чтобы отсоединять элементы маски.
  ― Помнишь, для чего нужна эта штучка? ― игривым голоском спросил Остап, удерживая ключик над её лицом.
  ― М-м-м... ― промычала Марина тише обычного.
  ― А знаешь, что? Я, пожалуй, хочу, чтобы ты разговаривала со мной, ― сказал Остап и приложил ключик к её маске в области подбородка. Причем начал тыкать ключиком в разных местах. На мгновение Марина подумала, что он снимает маску в области её подбородка, но это оказалось не так.
  ― Одна сторона ключика делает маску гибкой, а вторая снимает деления, ― объяснил Остап. Он потянул маску, просунув пальчик в деление, и Марина снова смогла заговорить.
  ― Не надо, пожалуйста, не мучайте меня, ― попросила Марина. Остап усмехнулся.
  ― Да, когда ты умоляешь, мне определённо веселее работать.
  ― Но Вы сейчас не работает, это не входит в ваши обязанности,― напомнила Марина.
  ― Ошибаешься, ― возразил Остап. Он обошёл кресло и приблизился к её правому ушку, принялся снимать деления маски в этом месте.
  ― Вы боитесь, что я пожалуюсь... а я пожалуюсь, если Вы будете продолжать меня мучить, ― пригрозила Марина.
  ― Тогда тебе станет ещё хуже, ― игриво обещал Остап. Марина даже удивилась, что на её слова он сейчас не особо разозлился. И это её напугало. Неужели ему разрешили её пытать таким образом? Или от наглости он совсем потерял страх?
  ― Это же школа, здесь не должно быть таких пыток, ― сказала Марина, ― Вы сами мне это рассказывали.
  ― Из каждого правила есть исключения, ― прошептал Остап в её ушко.
  ― Таким образом Вы не заставите меня пойти с вами.
  ― А каким образом заставлю?
  ― Не знаю, никаким, ― ответила Марина, ― я не хочу мучиться.
  ― У тебя нет выбора. Я же сказал, либо ты мучаешься за даром, как сейчас, либо идёшь со мной и получаешь достойное вознаграждение.
  ― Я не пойду с вами, нет!
   Остап снова обошёл кресло и принялся освобождать её левое ушко. Он прикладывал магнитный ключик красной стороной к соединительным элементам маски, и они просто отваливались. Марина уже ощутила своё ухо уязвимым, и это её до жути пугало. Она всю жизнь слышала, что мочки якобы не болезненная часть тела и проколы переносятся легко, но ведь он не прокалывать её ухо собирается...
  ― Если не пойдёшь, это твои проблемы, деточка, ― сказал Остап и массирующими движениями потеребил её ушко, ― я тебя и здесь помучаю в своё удовольствие.
  ― Вы не любите меня и ту другую меня тоже не любите, обманываете её, ― обиженно сказала Марина. Остап сразу же крепко сжал её ухо и начал скручивать.
  ― Не оговори того, о чём не знаешь.
  ― Это правда, поэтому Вы и злитесь, ― запищала Марина, зажмурив глаза. Остап перестал скручивать её ухо, потянул за мочку и пригнулся лицом к её ушку. Марина ощутила прикосновение его губ и тёплое дыхание.
  ― Я люблю тебя и обязательно вытащу отсюда, даже если ты сама этого не хочешь, ― прошептал Остап.
  ― Я хочу выйти отсюда, хочу, ― сказала Марина.
  ― Тогда ты должна пойти со мной.
  ― Но Вы мучаете меня, просто так мучаете...
  ― Не нужно убегать от страданий, только так ты сможешь вернуться к себе, ― сказал Остап.
  ― Смогу вернуться в своё тело?
  ― В свой настоящий дом, ― пояснил Остап,― к своей настоящей маме.
  ― И к папе? ― спросила Марина.
   Но Остап не хотел рассказывать ей правду о её семье. Не был уверен, что "настоящая" Марина это одобрит, и поэтому сказал:
  ― Я не должен ничего рассказывать о твоей семье. Но если ты заработаешь нужное количество прощения, твоя память сама вернётся к тебе.
  ― Но я всё равно захочу вернуться в своё тело, ― решительно заявила Марина.
  ― Не захочешь, ― с ухмылкой возразил Остап.
  ― Захочу. Вы не можете отвечать за мои желания.
  ― Я знаю тебя настоящую, которая помнит всё. Так что мне виднее, чего ты хочешь, а чего нет, ― объяснил Остап.
  
   Глава 54. Бедные ушки
  
   Что бы Остап ни говорил, Марина была уверена, что хочет вернуться в своё тело, которое сейчас находится в коме. Она так сильно этого хотела и думала, что ничто не может изменить её желания, никакое возвращение памяти или что-либо ещё.
  Остап взглянул на неё, а потом зашагал прочь.
   ― Я пошёл за инструментами.
  ― За какими инструментами? ― спросила Марина. На мгновение она подумала, что он задумал что-то более ужасное, чем просто ввести нити под её кожу. Он же сказал "за инструментами".
  ― За каталкой, где есть всё для полноценной пытки, ― сказал Остап.
  ― Нет, не надо... прошу... ― запищала Марина.
  ― Я тебя не слышу! ― игриво сказал Остап. Его голос уже слышался на другом конце комнаты, и вскоре загремела каталка. У Марины сжалось сердце от волнения. Она зажмурила глаза и начала часто дышать.
  ― Я хочу, чтобы это всё прекратилось, пусть всё окажется сном, ― пискляво проговорила Марина. Остап взглянул на неё и понял, что Марина усиленно жмурится. Это только заставило его усмехнуться.
  ― Это не сон, милая, ― игриво сказал Остап.
  ― Такого не бывает, Ад не должен быть таким.
  ― Ты хочешь попасть в настоящий Ад? ― спросил Остап. Марина не смотрела на него, но поняла, что он взял в руки склянку со спиртом. Слышала, как он откручивает крышечку.
  ― Я хочу попасть к себе домой.
  ― Между прочим, ты "настоящая" хочешь в реальный Ад, у нас его называют первичным.
  ― Да, где 300 лет прощения дают, ― сказала Марина, ― я помню про это.
   Он ведь уже рассказывал ей о нём, она хорошо это запомнила.
  ― Там гораздо больнее и страшнее, ― сказал Остап и зашуршал пакетом. Марина тут же покосила взгляд и поняла, что он вытаскивает ватный диск, а её ноздри уловили запах спирта.
  ― Здесь тоже страшно и больно, ― пожаловалась Марина.
  ― Это лишь невинные забавы, ― игриво сказал Остап. Он смочил ватный диск и приложил к мочке её ушка, начал потирать массирующим движением.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина. Она снова ощутила неизбежность, представила боль, которую он очень скоро ей причинит.
  ― Да, поплачь, милая. Поплачь заранее, ― довольным голосом сказал Остап.
  ― Я не хочу... не делайте этого.
  ― Обожаю мучить маленьких и напуганных девочек.
   Остап отложил ватный диск в сторонку и взял в руки иголочку, принялся нанизывать нить. Марина снова покосила глаза в его сторону, и её сердце сжалось от волнения, в лёгких она ощутила знакомую тяжесть.
  ― Не надо... не надо этого делать, ― писклявым голосом попросила Марина.
  ― Я уже это делаю.
   Он отмерил нить длиной приблизительно в 20 см и срезал, свободный конец привязал в узелок. Марина посмотрела на него и пискляво захныкала:
  ― Эхе... эхе... не надо.
   Остап повернулся в её сторону и схватил её за ушко, сразу же начал вводить иглу под кожу её мочки с нижней стороны.
  ― А-а-а... ― закричала Марина от ужаса.
  ― Да, это мой самый любимый момент, ― сказал Остап. Он ввёл иглу под её кожу почти в полную длину иглы, а потом проткнул её кожу насквозь и принялся вытягивать иглу. Марина почувствовала, как нить скользит под её кожей. Боль была режущей.
  ― А-а-а... ― закричала Марина.
  ― Да, деточка, покричи, мне это нравится.
   Остап тянул нить до узелка, а потом снова ввёл иглу под её кожу. Марина продолжала орать.
  ― А-а-а...
   Она понимала, что своими криками доставляет ему ещё большее удовольствие, но молчать она не могла. И не хотела.
  ― Замечательно кричишь, ― язвительно похвалил её Остап.
  ― А-а-а... не надо, больше не надо,― пискляво попросила Марина. Остап вытянул иглу и в скором времени ввёл снова. Он уже почти добрался до середины её ушка.
  ― Мы ещё только начали, ― игриво напомнил Остап.
  ― Я этого не вынесу... нет! ― закричала Марина. Остап уже в третий раз вытягивал иглу, оставляя нить под её кожей. Режущая, будто даже обжигающая боль заставляла её громко кричать: ― а-а-а...
   Остап был очень доволен.
  ― Да, продолжай кричать, милая, ― насмешливо сказал Остап. Он снова ввёл иглу под её кожу, заставив её громко вскрикнуть.
  ― А-а-а...
   Марина кричала с широко открытыми глазами и вблизи видела соединительный шарик маски. Он был небольшой, диаметром чуть меньше 1см, словно бусинка. И две такие "бусинки" были над каждым её глазом, закрывали полноценный обзор.
  ― Я почти добрался до верхушки твоей ушки, ― игриво сказал Остап и в очередной раз ввёл иглу под её кожу.
  ― А-а-а... не надо, хватит, ― истерично потребовала Марина. Она крепко сжала кулачки, но смотрела прямо перед собой. Два "бусинка" над её глазами, будто стали расплываться. Она мечтала потерять сознание от боли, и не понимала, что "бусинки" расплываются оттого, что она долго на них смотрит.
  ― Ещё один стежок и хватит, ― игриво сказал Остап. Не медля, он снова ввёл иглу под её кожу и вытянул.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина и, наконец, закрыла свои глаза. Она вздохнула с облегчением, надеясь хоть немного отдохнуть от боли.
  ― Кажется, я переборщил с ниточкой, ― сказал Остап, оценивая длину оставшейся нити, ― но мы можем пропустить нить обратно по направлению мочке.
  ― Нет... нет... пожалуйста, не надо, ― пискляво взмолилась Марина.
  ― Ну, хорошо, не надо, ― неожиданно сказал Остап и потянулся к ножничкам, ― хорошего понемногу.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина. Она до жути перепугалась. Думала, что сейчас он продолжит мучить её ухо и пропустит нить там, где уже делал это.
  ― А знаешь, что эти нити весьма дорогие, и покупаю я их за собственные средства.
  ― Зачем Вы это делаете? ― спросила Марина заплаканным голосом.
  ― Нравится потому что, ― ответил Остап. Он отложил окровавленную нить в сторонку и вытащил из пакета ватный диск, принялся смачивать спиртом.
  ― Пожалуйста, не трогай второе ухо, ― попросила Марина писклявым голоском.
  ― Шутишь, что ли? Тронули одно, нужно тронуть и другое, ― ответил Остап. Он схватился за телегу и потащил его к ней, обошёл кресло снизу.
  ― Нет, ну почему?
  ― Нельзя оставлять второе ушко без внимания, ― сказал Остап. Он протёр её ушко ватным диском и взялся за иглу. Марина поняла, что просить бессмысленно.
  ― Эхе... эхе... не надо.
  ― Я никогда не устану слушать твои визги, ― с ухмылкой сказал Остап.
   ― А-а-а... ну, почему? Почему?
  ― У тебя красивый тоненький голосок, ― сказал Остап, вытягивая иглу с её плоти, ― а знаешь, в реальной жизни у тебя почти такой же голосок.
  ― Эхе.... эхе... ― захныкала Марина. Остап ввёл иглу под её кожу, и она громко закричала: ― а-а-а...
  ― Да, продолжай кричать, милая.
  ― Пожалуйста, не надо, не надо...
   Остап вытянул иглу из её плоти, и Марина почувствовала, как нить проходит под её кожей.
  ― Я не могу это терпеть... не хочу...
  ― Не хочешь или не можешь? ― игриво спросил Остап и в очередной раз ввёл иглу под её кожу.
  ― А-а-а... не хочу, не надо...
  ― А я заставлю тебя терпеть, снова и снова, ― с ехидной ухмылкой сказал Остап.
  ― Не надо, эхе... эхе...
  ― Ещё несколько стежочков, и я разрешу тебе отдохнуть.
   Он ввёл иглу под её кожу, и Марина вскрикнула:
  ― А-а-а...
   Она крепко сжимала кулачки и широко открывала глаза.
  ― Ещё не привыкла к таким шалостям? ― с ухмылкой спросил Остап.
  ― Нет, к боли невозможно привыкнуть, ― ответила Марина. Остап вытянул иглу из её плоти и ввёл снова.
  ― А ты не к боли привыкай, а к процессу, ― игриво сказал Остап, ― я часто буду делать это с тобой, очень часто.
  ― А-а-а... ― неистово закричала Марина.
  ― Ну, всё уже, успокойся, ― сказал Остап и потянулся к каталке с принадлежностями для пытки, взял оттуда ножницы и срезал нить, ― я закончил.
   Марина закрыла глаза и жалобно захныкала:
  ― Эхе... эхе...
  ― Бедные ушки, ― насмешливо сказал Остап, а Марина продолжила хныкать:
  ― Эхе... эхе...
   Ей было до жути обидно слушать его, а её уши ныли от боли. А ещё ей казалось, что она ощущает инородный предмет внутри, эти нити, которые создают стянутость.
  ― Чем раньше уйдёшь со мной, тем легче тебе будет.
  ― Не будет, Вы всё врёте, ― пискляво возразила Марина.
  ― Будем развлекаться с тобой по-всякому. Точнее сказать, я буду развлекаться, ― игриво уточнил Остап,― буду придумать для тебя интересные наказания.
  ― Это для Вас развлечение? ― обиженно спросила Марина. Остап взял в руки ключик и принялся снимать с неё металлическую маску.
  ― А ты думала, что я говорю о сексе? ― с ухмылкой спросил Остап.
  ― Лучше уж секс, чем это.
  ― Я не насильник, ― горделиво сообщил Остап, ― и я умею находить себе приличные развлечения.
  ― Вы любите мучить, ― запищала Марина. Остап отсоединил маску с её головы и аккуратно положил на самую нижнюю полку каталки, которая, как обычно, была пустая и напоминала корзинку.
  ― Мучить люблю, в этом моё призвание, ― с улыбкой сказал Остап, ― а твоя задача терпеть и не жаловаться.
  ― Ненавижу Вас, ― нервно пробормотала Марина.
  ― Не самый правильный способ пригласить меня в эротический цикл, ― с ухмылкой сказал Остап и потащил каталку к выдвижным ящикам.
  ― Совсем уже что ли? Никуда я Вас не приглашаю, ― с недовольством сказала Марина.
  ― Ещё как приглашаешь, хочешь меня, ― самодовольно утвердил Остап, ― иначе ты бы не заговорила о сексе.
  ― Это не я об этом заговорила, а Вы.
   Марину бросило в жар. Она не привыкла ни с кем разговаривать на подобные темы, и думала, что само упоминание слова секс здесь запрещено. Остап с довольным лицом вытянул один из выдвижных ящиков и принялся укладывать в него маску.
  ― Я просто сказал, что мы развлечёмся, ― напомнил Остап.
  ― Я уже поняла, что для Вас развлечение, ― обиженно сказала Марина. Она уже могла двигать головой, и повернулась пол телом, чтобы увидеть Остапа. Посмотрела на него с недовольством.
  ― Разве это плохо? Я получаю удовольствие, а ты прощение. По-моему, взаимовыгодное решение, ― сказал Остап и с улыбкой взглянул на неё. Потом он схватился за край каталки и зашагал за ширму.
  ― Что Вы делаете за этой ширмой? ― спросила Марина.
  ― У-у-у, на эту тему я разрешаю тебе пофантазировать, ― игриво сказал Остап. Марина зажала губы и предосудительно помотала головой. Он заигрывал с ней, и это явно не вписывалось с тем, что он вытворяет.
   Остап отсутствовал примерно пять минут. Всё это время Марина прислушивалась к звукам, но услышать что-либо не смогла. Это её очень удивило. Впрочем, она осталась при своём мнении... он же ведь сказал, что мучить её доставляет ему удовольствие.
  ― Ну что, деточка, соскучилась? ― игриво спросил Остап, как только выглянул из-за ширмы. У него было довольное и весёлое лицо.
  ― Отпустите меня скорее, я хочу уйти, ― с недовольством ответила Марина. Остап приблизился к ней и продолжал улыбаться.
  ― Нет, дорогая, я не собираюсь тебя отпускать.
  ― Как не собираетесь? ― испугано спросила Марина. ― Сейчас время моего отдыха.
  ― Ты у меня в карцере, ― с ехидной ухмылкой сказал Остап.
  ― Нет, пожалуйста, не запихивайте меня в карцер, ― умоляюще сказала Марина. Её сердце забилось быстрее, а дыхание сделалось напряжённым.
  ― Зачем мне тебя куда-то запихивать? ― спросил Остап и пригнулся, заглянул под кресло, ― я тебя аккуратно уложу.
   В следующее мгновение Марина почувствовала, что спинка кресла опускается.
  ― Вы хотите, чтобы я спала здесь? ― спросила Марина, глядя ему в глаза. Остап уже поднялся и тоже смотрел на неё.
  ― Да, ты поспишь у меня.
  ― А если я захочу в туалет? ― спросила Марина. Она на самом деле уже хотела в туалет и торопилась уйти в основном из-за этого.
  ― А как ты обычно поступаешь в карцере?
  ― Вы хотите, чтобы я сходила под себя? ― удивилась Марина. ― Прямо на ваше кресло?
   Остап оглядел её с ног до головы, а потом сказал:
  ― Чёрт, не хотел я тебя развязывать, ― сказал Остап и принялся освобождать её руки, ― иногда я забываю о вашей постоянной потребности.
  ― А у Вас нет такой потребности? В вашем реальном мире? ― спросила Марина.
  ― Нет, конечно, мы питаемся светом. Не срём и не ссым, никакие гадости не поглощаем.
  ― Я тоже не поглощаю гадости, ― сказала Марина, ― во всяком случае, когда жила нормальной жизнью не делала этого.
  ― А тут делаешь? ― поинтересовался Остап.
  ― Тут кормят не так уж и плохо, ― сказала Марина. И она не поняла, почему он вдруг поинтересовался?
   ― Люди здесь едят другую живность, я об этом говорил, ― пояснил Остап, ― в нашем мире так не делают, гадко это.
  ― Значит, вы всё-таки можете есть? ― спросила Марина.
  ― Нет, есть и переваривать пищу не можем. Но зато можем менять форму и прятать еду в искусственном ротике, ― объяснил Остап, ― и если вовремя не выкинуть такую еду, сама знаешь, что произойдёт.
  ― Еда испортится? ― с улыбкой сказала Марина.
  ― Примерно так.
   Остап освободил её руки и талию от ремней, и перешёл к щиколоткам.
  ― Сейчас я освобожу тебя, и ты сходишь в туалет, ― сказал Остап.
  ― А зачем вы прячете еду, если вам не нужно питать едой? ― спросила Марина. Ей стала интересна эта тема.
  ― Мы любим изображать настоящих людей. В целом это бессмысленное подражание героям игры, типа фанатизм, ― с ухмылкой объяснил Остап, ― у нас даже фильмы снимают с участием якобы людей. Это модно.
  ― А... понятно, ― задумчиво сказала Марина. Остап освободил её щиколотки, а потом протянул ей руки. Это очень удивило Марину.
  ― Вставай.
  ― Пытаетесь быть вежливым? После всего, что сделали со мной? ― с недовольством спросила Марина.
  ― Лучше не выпендривайся и пользуйся моментом, пока я добрый, ― сказал Остап. Марина неохотно подала ему обе руки, и он помог ей присесть. Потом Марина посмотрела на свои босые ноги и спросила:
  ― Мне прямо так идти, без носков?
  ― Да, прямо так, ― ответил Остап. Она уже подумала, что не вернётся сюда, если он снова насильно её не приведёт. А ещё подумала: "может, стоит прямо сейчас пойти и пожаловаться директору?" Пока её уши кровоточат...
   Марина встала на ноги и зашагала в сторону двери.
  ― Ты куда это? ― спросил Остап.
  ― Вы же отпустили меня в туалет.
  ― К своему дружочку не пойдёшь, даже не мечтай об этом, ― сказал Остап и вытянул указательный палец в сторону ширмы, ― вон там туалет.
  ― Вы пустите меня в свой туалет? ― спросила Марина. Она и удивлялась этому, и расстраивалась. Удивлялась, ведь не думала, что Остап может позволить такое. Когда Толик впускал её в свои хоромы, она всегда смотрела на это, как на проявление доброты. Но ведь Остап злодей на его фоне...
  ― Да, ты сходишь в мой туалет. И не говори, что никогда не хотела заглянуть за ширму.
   Марина посмотрела на него и улыбнулась.
  ― Ну, хотела.
  ― Погоди только, я тебе кое-что дам, ― сказал Остап и направился к выдвижным ящикам.
  ― Что дадите?
  ― Вот это, ― сказал Остап и протянул ей какую-то толстую тряпочку. Марина подошла к нему и с вопросом забрала этот странный элемент одежды:
  ― Что это?
  ― Подгузники, конечно же, ― ответил Остап и натянул губы в неестественную улыбку.
  ― Но зачем они?
  ― Я всё-таки не хочу, чтобы ты обоссала моё кресло.
   Остап обнял её одной рукой и повёл в сторону ширмы.
  ― Но я не хочу спать в подгузнике, и ссать в него тем более, ― пожаловалась Марина.
  ― Твои хотелки меня точно не волнуют.
  ― Но я могу не ходить ночью в туалет. И я редко просыпаюсь по нужде.
  ― А если проснёшься, сходить никуда не сможешь. Так что подгузник на всякий случай.
  ― Почему не смогу сходить ночью? Вы свяжите меня? ― спросила Марина.
  ― Свяжу, ― с хитрой улыбкой ответил Остап.
  ― Но почему?!
  ― Хочу, чтобы ты лежала связанной, ― усмехнулся Остап. Марина нахмурила брови и посмотрела вниз. Вскоре она увидела, что находится за ширмой. Там оказалось не так, как она себе вообразила. За исключением каталки с принадлежностями для пыток. Она стояла прямо за ширмой, как она и предполагала. А дальше следовала обычная комната. В углу Марина увидела двуспальную кровать, а рядом стоял большой шкаф-купе. Напротив стояла тумбочка с телевизором, рядом с которой находилась какая-то дверь. Марина быстро смекнула, что именно она ведёт в туалет.
  ― Тебе сюда, ― сказал Остап и сам открыл ей дверь, ― и смотри, правильно надевай подгузник. Если промочишь моё кресло, я буду очень зол.
  ― Ладно, я правильно надену, ― с недовольством сказала Марина и прошла внутрь.
   Туалет Остапа был смежный с ванной. Как и полагается, над раковиной там висело большое зеркало с белой широкой рамой. Она подошла к зеркалу и принялась разглядывать своё ухо.
  ― Мерзавец, ― пробормотала Марина.
  
   Глава 55. Полежишь
  
   Марина сделала своё маленькое дельце, а потом нервно нацепила на попу подгузник. Помыла руки с ароматным жидким мылом и вышла к Остапу. Когда она переступала порог, заметила, что он похож на мини-коридор, шириной почти в 1м.
  ― Да, в туалете толстые стены, ― игриво сказал Остап и подёргал бровями. Он раньше никогда так не делал, и это её снова удивило. А ещё Марина вспомнила Толика, который часто дёргает бровями так.
  ― Почему они толстые? ― спросила Марина.
  ― Звукоизоляция.
   Зачем звукоизоляция в туалете, Марина уже не стала спрашивать. Ей стало неловко. Но зато она поняла, почему когда Остап прячется за ширму, внезапно затихает. Значит, он идёт в туалет.
  ― Пошли, деточка, пора спатушки, ― сказал Остап. Он обнял её одной рукой и повёл обратно к креслу.
  ― Но ещё рано, ― пожаловалась Марина.
  ― Восемь вечера, самое время.
  ― Вы хотите со мной другой поговорить? ― предположила Марина.
  ― И для этого ты должна уснуть, ― добавил Остап. Марина предосудительно помотала головой, глядя себе под ноги. Продолжала идти с ним рядом. Вскоре они подошли к креслу, и Марина удивилась ещё сильнее.
  ― Вы матрац постелили?
  ― Чтобы тебе было мягко, ― ответил Остап, ― ложись скорее.
  ― Но если Вы меня свяжете, мне будет неудобно спать.
   Марина пожаловалась и медленно присела на край кресла.
  ― Обязательно свяжу, ― сказал Остап. Он пригнулся, схватил её за оба плеча и посмотрел в её глаза.
  ― Но зачем? Я не убегу, ― обещала Марина.
  ― Так мне будет спокойнее, ― сказал Остап. Он схватил её за руку и начал приматывать ремень к запястью. Ремешки, которыми он её связывал, были прикреплены к торцу кресла, и поэтому постеленный матрац никак этому не препятствовал.
   Марина тяжело вздохнула и устало закрыла глаза.
  ― Правильно, засыпай поскорее.
  ― Я люблю спать на боку, ― пожаловалась Марина.
  ― Но сегодня поспишь на спине.
   Остап быстро связал её руки и перешёл к щиколоткам. Потом зашагал в сторону ширмы.
  ― Вы тоже спать? ― спросила Марина.
  ― Нет, скоро вернусь.
   Примерно через минуту он вернулся с одеялом в руках.
  ― Укрою тебя, чтобы спалось лучше.
   Марина предосудительно помотала головой и закрыла глаза, а Остап укрыл её толстым ватным одеялом. В его комнате было немного прохладно, и поэтому одеяло создало ощущение комфорта. Марина, действительно, захотела спать.
  ― Что такое, не веришь своему счастью? ― с ухмылкой спросил Остап.
  ― Вы пытаетесь быть добрым, ― подметила Марина, ― но всё равно творите странные вещи.
  ― Спи и меньше думай о глупостях, ― сказал Остап и зашагал за ширму, в скором времени в комнате погас свет. Марина сразу же заметила, что потолок у Остапа светится.
  ― У Вас красиво.
  ― Да, но особо не заглядывайся. Спи, ― важно сказал Остап. Марина в очередной раз удивилась тому, что он гонит её спать. Это было как-то необычно для неё.
   Марина старалась ни о чём не думать. Ей очень хотелось повернуться на бок, почесать ушко или нос, и всё это мешало ей уснуть. Она вздыхала и смотрела в потолок, потом начала молиться. Марина не видела в этом смысла, но всё равно раз за разом произносила молитву. Она верила, что её жизнь улучшится...
   Как только Марина погрузилась в сон, её разум прояснился.
  ― Ура! ― вскрикнула Марина и по обыкновению запрыгала по камере.
  ― Как поиграла? ― спросила Линда. Она подошла ближе и прижалась лбом к решётке.
  ― Забавно поиграла, он оставил меня у себя, ― с довольной улыбкой сказала Марина.
  ― И снова мучил? ― поинтересовалась Линда и заранее нахмурила брови.
  ― Ну и что! ― быстро ответила Марина. Она не хотела в этом признаваться, но пытаться утаить было бы бессмысленно. Если что, Линда всегда может просмотреть, как она поиграла в тот или иной день.
  ― Не ну и что, ― возмутилась Линда, ― ты забываешь о том, что он вообще не должен пытать тебя в школе. Это не тот цикл, где такие пытки допустимы.
  ― Хватит, мы не разговариваем об этом, ― с недовольством сказала Марина. Она приняла облик человека и показательно нахмурила брови. Будучи в игре люди не особо пользуются умением показывать настроение жестами, но в их мире это делается часто. В основном в такие моменты.
  ― А давай поговорим об этом, ― решительно сказала Линда, ― ты не считаешь это ненормальным?
  ― Нет, не считаю, Остап милый, ― сказала Марина. Слово "милый" она произнесла затянуто и, улыбаясь.
  ― Покажет тебе ещё этот милый, ― ворчливо сказала Линда и мигом превратилась в сгусток на полу, а потом подползла к своей кровати и укрылась с головой одеялом. Им не нужно было дышать, и поэтому они спокойно могли спать, полностью спрятавшись под одеялом.
  ― Завидуй молча, ― сказала Марина и подбежала к своей тумбочке, начала готовиться к чату с Остапом. И только она привела себя в порядок, он тут как тут позвонил. Теперь всё чаще он звонил ей первым.
  ― Привет, ― радостно сказала Марина.
  ― Привет.
  ― Ты оставил меня у себя, ― с улыбкой подметила Марина. Это ей очень понравилось, причём не только в этой жизни, и в той тоже. Ведь Марина уснула с комфортом в сухой и тёплой постели.
  ― Да, зато ты уснула быстро, ― сказал Остап.
  ― Я бы хотела почаще с тобой оставаться.
  ― Я уговорю её пойти со мной, не переживай, ― обещал Остап. Марина недоверчиво помотала головой.
  ― Не представляю, как ты это сделаешь. Зная себя, могу сказать, что я очень упрямая.
  ― Будешь послушной, ― игриво сказал Остап.
   Они продолжили общение, много заигрывали друг с другом и строили планы на будущее, мечтали. Марине было весело общаться с ним. И она не могла нарадоваться тому, что однажды позвонила Остапу. Теперь она всё время ждала момента, когда они увидятся снова.
   Когда Марина проснулась, она чувствовала себя полностью выспавшейся. В комнате было тихо, но в скором времени к ней подошёл Остап. Он загремел каталкой, и это её очень напугало.
  ― Нет, только не сутра... ― испуганно проговорила Марина и зажмурилась. Она подумала, что он собирается пытать её с самого утра. Её сердце сжалось от ужаса.
  ― Я несу тебе завтрак, ― неожиданно сказал Остап.
  ― Завтрак? ― удивилась Марина. Она сразу же облокотилась на обе руки, чтобы взглянуть на каталку. На ней стояла тарелка, стакан с соком и вилка. А ещё Марина сумела разглядеть ломтик белого хлеба с маслом и сыром. Только содержимое тарелки не видела, потому что Остап ещё не успел подойти достаточно близко.
  ― Да. Ты же ведь проснулась, значит, нужно позавтракать.
  ― А сколько сейчас времени? ― спросила Марина и начала оглядываться.
  ― Время завтракать, ― игриво сказал Остап. Часы показывали без 20-ти минут 10.
  ― О нет, я опоздала на работу, ― печально протянула Марина.
  ― Не опоздала, сегодня выходной, ― сообщил Остап. Он приблизился к ней, и Марина поняла, что у него в тарелке блинчики.
  ― Я уже и забыла, что здесь бывают выходные, ― сказала Марина, разглядывая свой завтрак, ― и это всё мне?
  ― Всё тебе, ― ответил Остап и принялся развязывать ремни, удерживающие её руки. Потом он пригнулся и погремел механизмом кресла. В скором времени спинка начала подниматься, и она села.
  ― Сейчас принесу переносной стол, и ты покушаешь, ― сказал Остап и зашагал за ширму. Ещё через минуту вернулся со столиком, который позволяет завтракать, не вставая с постели.
  ― Пытаетесь быть хорошим? ― ворчливо спросила Марина и кинула на него недовольный взгляд.
  ― А тебя что-то не устраивает?
   Он поставил перед ней столик и начал складывать в него завтрак.
  ― Ешь и не выпендривайся. Между прочим, у меня был такой же завтрак.
  Марина снова взглянула на часы и сказала:
  ― Мы как раз в это время и едим обычно.
  ― Вот и ешь.
  ― Хорошо, ― ответила Марина и легонько улыбнулась, потом посмотрела вниз на свои блинчики и сложила один из них на 4 части.
  ― Я ещё сгущёнку тебе принёс, ― сказал Остап и склонился к средней полке каталки, достал оттуда пакетик со сгущёнкой. Он был примерно такой же, какие делали в её мире.
  ― Спасибо, ― ответила Марина и натянула губы в неестественную улыбку. Она не понимала этой показной доброты, но в очередной раз начинать разговор на эту тему не хотела.
   Марина с удовольствием поела угощенье, а потом Остап утащил каталку обратно. Вернулся он, спустя примерно пять минут и подсел рядом с ней.
  ― Теперь отпустите меня, ― сказала Марина. Остап широко улыбнулся и спросил:
  ― Не наелась?
  ― Вроде наелась, ― ответила Марина, удивляясь такому вопросу.
  ― Ещё нет десяти, если побежишь, можешь успеть к завтраку.
  ― Нет, я не поэтому хочу уйти. Просто хочу освободиться, ― сказала Марина.
  ― Придётся не хотеть, ― усмехнулся Остап.
  ― Что это значит?
  ― Ты у меня в карцере, ― напомнил Остап. В этот момент он встал со своего сидения и принялся опускать спинку её кресла, ― полежишь тут, подумаешь над своим поведением.
  ― Но это не карцер, ― сказала Марина, глядя ему в глаза.
  ― У меня нет темниц, как у твоего ублюдочного друга, ― презрительно сказал Остап. Он полностью опустил спинку её кресла, и Марина легла.
  ― Можно подумать, что Толик сам придумал эту темницу.
  ― Сам, ― резко ответил Остап. Марина иронично усмехнулась.
  ― Не верю... не пытайтесь настроить меня против Толика, он хороший.
  ― Ты ещё многого о нём не знаешь, ― сказал Остап и приложил указательный палец к её носу, ― он умеет соблазнять.
   Остап как бы намекал, что постукивание по носу тоже является частью соблазнения. А ведь Толик любит стучать по носу, и это весьма мило.
  ― Он добр ко мне, ― сказала Марина, ― никогда не делает больно.
  ― В самом деле, никогда? ― спросил Остап. Он убрал пальчик с её носа и посмотрел в её глаза.
  ― Да, никогда.
  ― Темница его задумка. Теперь все мучители отправляют в карцер туда, а твой дружочек охотно подвешивает девушек.
  ― Нет, не надо этого рассказывать, ― попросила Марина и зажмурила глаза. Остап усмехнулся.
  ― Правда глаза колет?
  ― Это неправда, я не верю... и это неважно, главное, что он ко мне добр.
  ― Так не веришь или неважно? ― с ухмылкой уточнил Остап.
  ― И не верю и неважно. Даже если он и построил темницы, это не значит, что он плохой. Это же его обязанность мучить.
  ― Мучить можно по-разному, ― сказал Остап, ― болью, грязью, скукой, много чем.
   ― Я не хочу болью, ― сказала Марина.
  ― А грязью хочешь? Понравилось гадить под себя? ― спросил Остап.
  ― Нет. Я не хочу это обсуждать, ― сказала Марина.
  ― Ну, как знаешь.
   Остап начал укрывать её одеялом.
  ― Нет, что Вы делаете? Я не хочу больше спать, ― пожаловалась Марина.
  ― Значит, просто полежишь.
  ― И сколько мне придётся лежать?
   Остап сразу же натянул губы в неестественную улыбку.
  ― О, нет... нет, неужели все выходные? ― возмутилась Марина.
  ― Ты у меня познаешь скуку и боль.
   Марина предосудительно помотала головой.
  ― Ну, всё, спокойной ночи, ― с ухмылкой сказал Остап и зашагал к себе за ширму.
  ― М-м-м... ― замычала Марина, как бы показывая недовольство. Остап довольный улыбнулся, но ничего ей не сказал. Спустя некоторое время Марина услышала звук работающего телевизора.
   Остап очень долго не приходил к ней, и что самое удивительное, и сам никуда не уходил. "Неужели он все выходные проводит за телевизором?" ― подумала Марина. Она как-то иначе представляла его досуг. Думала, может он с друзьями на какие-нибудь вечеринки ходит, в гости, за пределы школы. Но всё оказалось не так. Хотя с другой стороны, он ведь может ради неё остаться тут...
   Марина лежала-лежала, а потом уснула от скуки. Её разум прояснился, и она снова запрыгала от радости.
  ― Да ладно, ты вернулась? В такое время? ― удивилась Линда.
  ― Это всё Остап, ― с довольной улыбкой сказала Марина. ― Он запер меня у себя и заставляет лежать, и вот я уснула.
  ― Ну, хоть какая-то польза от него.
  ― Я очень-очень рада! Рада, что он есть, рада возвращаться сюда!
   Марина приняла облик человека и закружилась вокруг себя.
  ― Он не знает, что ты спишь? ― спросила Линда.
  ― Думаю, что нет, ― ответила Марина, ― он смотрит телевизор.
  ― Вот и отлично. Значит, не помешает нам.
  ― Э-е-е! Остап никогда нам не мешает, ― протянула Марина с игривым упрёком.
  ― Мешает нам пообщаться полноценно, ― пожаловалась Линда, ― я хочу, чтобы ты больше рассказала мне про ощущения.
  ― Да дерьмовые ощущения, если честно, ― пожаловалась Марина, ― жить было приятнее. Я же ведь, наконец, машину себе купила, и всё оборвалось на самом интересном.
   В этот момент Марина даже взгрустнула и нахмурила брови.
  ― А почему тогда не вернёшься туда? ― спросила Линда. ― Ты же можешь попросить Остапа...
  ― Нет, ― резко перебила её Марина.
  ― В смысле нет?
  ― Остап не станет возвращать меня, он это просто так говорит, ― уверенно сказала Марина. Линда её словам удивилась.
  ― С чего ты это решила?
  ― Он хочет, чтобы я выбралась отсюда, ты же слышала, он много раз это говорил, ― сказала Марина, ― а если я отправлюсь в прошлую жизнь на чёрт знает сколько, то всё, отношениям конец. Я этого точно не хочу.
   Линда зажала губы, а потом воздержанно улыбнулась.
  ― Ну да, тогда вашим отношениям точно конец.
  ― Остап меня не вернёт, да и сама я этого не хочу. Лучше потерплю.
  ― Там у тебя всё хуже становится, ― подметила Линда.
  ― Смотрела уже?
  ― Да, смотрела...
  ― Не рассказывай,― резко сказала Марина, когда поняла, что Линда собирается открыть рот. Она не любила знать заранее о том, что помышляют люди вокруг неё. И неважно, что она всё забудет по пробуждению. Из-за этого ей становилось грустно и обидно.
  ― Ладно, не буду рассказывать, ― протянула Линда.
   Они ещё какое-то время общались, а потом Марина проснулась со странным чувством, что поспала лишнего. Но в любом случае, настроение у неё было хорошее.
   Остап будто ожидал момента, когда она проснётся. Стоило ей открыть глаза, как вдруг загремела каталка. На мгновение Марина снова испугалась, что он идёт её мучить. Но когда взглянула на верхнюю полку этой каталки, поняла, что там лежит тарелка.
  ― Проголодалась моя гостья? ― игриво спросил Остап.
  ― Пленница, ― обиженно подправила Марина, ― когда Вы меня отпустите?
  ― В понедельник.
  ― Нет... нет... ― протянула Марина, не веря ушам.
  ― Кажется, я уже говорил, когда тебя отпущу, ― с ухмылкой подметил Остап. Он прикатил каталку к её креслу, а потом взял мини-столик для кровати.
  ― Разве уже пора обедать? ― удивилась Марина. Она тут же взглянула на часы и поняла, что время уже около двух.
  ― Конечно, пора.
   Он поставил столик на уровне её бёдер, а потом принялся поднимать спинку кресла. Вскоре Марина села и поняла, что он принёс ей макароны с сосисками.
  ― Я хочу освободиться, ― сказала Марина.
  ― Разве тебе не нравится, как я тебя кормлю? ― спросил Остап. Он поставил тарелку с макаронами перед ней и принялся освобождать её правую руку.
  ― Нравится, это вкусно, ― сказала Марина. Она нерешительно взяла в руки вилку и принялась есть. Остап переложил на её столик остальное угощенье с каталки. Там был стакан сока и батончик мюсли.
  ― Смотри, я тебе даже конфетку принёс.
  ― Спасибо, ― сказала Марина, но сама нахмурила брови, смотрела вниз на свой обед. Она знала, что он только претворяется добрым и заботливым, и точно помышляет зло...
   Когда Марина доела, Остап убрал со стола всё лишнее и снова опустил спинку кресла.
  ― Мне так и придётся весь день лежать? ― с недовольством спросила Марина.
  ― Тебя что-то не устраивает? ― спросил Остап. Марина предосудительно помотала головой и не знала, что сказать. Она боялась говорить, что это её не устраивает. Он ведь в любой момент может ухудшить условия её пребывания здесь. В конце-то концов, он мучитель и обладает такими правами. По её жилам пробежалась холодная дрожь. Раньше она не думала, что мучители могут забирать учениц на все выходные и как угодно наказывать... она об этом знала, но не думала, что столкнётся с таким.
   Когда Марина осталась одна, она закрыла глаза и обиженно захныкала:
  ― Эхе... эхе...
   Всё, что происходит с ней, казалось ужаснейшим правдоподобным кошмаром. И ей так хотелось проснуться...
   Глава 56. Выходные
  
   Остап покормил её, а потом куда-то ушёл. Он долго не возвращался, и Марине стало очень грустно. Она и плакала, и много думала, уснуть больше не смогла. Когда Остап всё же появился, она сразу же сказала:
  ― А можно мне в туалет сходить? Пожалуйста.
  ― Туалет уже на тебе, ― с ухмылкой напомнил Остап, как бы говоря, что она в подгузниках, и не нужно ей никуда ходить. Он прошёл внутрь и запер дверь на замок, ― больше мне никуда не нужно, так что мы можем уединиться.
  ― Ну, пожалуйста, я какать хочу, ― пискляво объяснилась Марина. Остап взглянул на неё и начал потряхивать указательным пальцем.
  ― Я подумаю над этим.
   Марина повернула голову на бок и посмотрела вниз. Увидела несколько пакетов в руках Остапа.
  ― Да, я ходил за продуктами, вкусняшек накупил.
  ― Ну, пожалуйста, я не хочу срать под себя. Вонять же потом будет, ― жалобно сказала Марина и с большим ожиданием посмотрела ему в глаза.
  ― Ладно, аргумент, ― сказал Остап и подошёл к ней, принялся развязывать её запястья.
  ― Спасибо, спасибо, ― радостно произнесла Марина.
  ― Ты ждала меня и терпела?
  ― Да, терпела, но я не надеялась, что Вы позволите мне сходить в туалет, ― честно призналась Марина.
  ― А я позволяю. Значит, я лучше туалетного червя? ― с ухмылкой спросил Остап.
  ― Я не хочу вас сравнивать, ― сказала Марина.
  ― Ты ещё поймёшь, кто он такой, всему своё время.
   Остап развязал её запястья, а потом сказал:
  ― Ноги сама развяжи, а я пока продукты отнесу.
  ― Хорошо, я справлюсь.
  ― Но мой карцер всё равно лучше, чем его, ― игриво добавил Остап.
  ― Ну, с этим не поспоришь. Лежать намного приятнее, чем стоять.
   Марина поняла, что он хочет показаться лучше, чем Толик. Будто в нём проснулся дух соперничества. Но Марине это только на руку. Может, Остап станет лучше к ней относиться? Она очень на это надеялась.
   Вскоре Остап скрылся за ширмой, а Марина принялась освобождать саму себя. Ей это удалось почти без труда, но примерно минуту Марина не решалась встать и пойти к Остапу за ширму. Она боялась, что он предпримет что-либо против неё. И всё же, нужда заставила...
   Когда Марина заглянула за ширму, она увидел Остапа. Он стоял у стола и раскладывал продукты. Стол у него находился напротив телевизора, почти посередине комнаты, а холодильник стоял у стены. Марина обратила внимание на то, что здесь у многих мучителей комнаты смежные с кухней. Холодильники почти бесшумные.
  ― Я освободилась, ― сказала Марина и сделала несколько нерешительных шагов в его сторону.
  ― Сходи к комоду и возьми себе чистый подгузник, ― сказал Остап, не оборачиваясь в её сторону.
  ― Ладно, ― ответила Марина и улыбнулась. Она не знала, какой именно ящик ей нужно открыть, но не была против изучить их все.
   Марина с большим удовольствием вернулась обратно и принялась открывать и закрывать ящики одну за другой. И в один из моментов услышала громкий вопрос Остапа:
  ― Интересно?
  ― Тут столько всего ужасного, ― протянула Марина.
  ― Конечно, ты находишься в пыточной настоящего мучителя, ― горделиво сообщил Остап. Марина думала, что сейчас он сообщит, где находятся подгузники и запретит открывать ящики, но он этого не говорил. Марина открыла очередной ящик и увидела уже знакомую ей стальную маску для лица.
  ― Только предметы не перекладывай, а то я буду очень зол, ― игриво сказал Остап.
  ― Нет, я не буду этого делать, ― обещала Марина. В следующем ящике она увидела разнообразные бинты, пластыри, скальпель и другие инструменты для оперирования. Они вызвали у неё страх и отвращение.
  ― Сказать, где находятся подгузники? ― неожиданно спросил Остап.
  ― Кажется, я их уже нашла, ― ответила Марина. На самом деле она почти сразу нашла подгузники и взяла один из них. Но открывала ящики из любопытства, потому что он не запрещал это делать.
  ― Тогда ладно, иди сюда, ― сказал Остап. Он не подозревал её в хитрости, и был занят продуктами.
  ― Хорошо, ― ответила Марина и сразу же направилась к нему. Остап обернулся, как только учуял её рядом.
  ― Сходи в туалет, а потом поедим.
  ― Хотите сказать, что разрешите мне поесть с Вами? ― удивилась Марина.
  ― Надо же нам как-то налаживать отношения, ― сказал Остап. Марина предосудительно помотала головой.
  ― Что не так?― спросил Остап.
  ― Вы мучаете меня.
  ― Считай, что это некая обязательная мера воспитания.
  ― Меня не нужно воспитывать, я уже взрослая, ― с упрямством в голосе сказал Марина, ― это Вы правила нарушаете.
  ― Мы сейчас не будем это обсуждать. Иди в туалет и приходи.
  Марина снова помотала головой и молча прошла в туалет.
  ― И не забудь помыть руки с мылом, когда будешь выходить, ― громко добавил Остап. Марина это услышала, но отвечать не стала.
   Марина довольно-таки быстро сделала свои дела. Почти сразу же, как только вошла, с отвращением выбросила старый подгузник в мусорное ведро. Оно было довольно-таки тяжёлым... как бы Марина ни терпела, потребность заставляла её ходить в туалет.
   Когда Марина вышла из туалета, Остап лежал на кровати и смотрел телевизор.
  ― Давай, нарежь колбасу и слепи нам бутерброды, ― сказал Остап и пошевелил рукой, ― готовить не хочу, так что ужин будет скромным.
  ― Если хотите, я могу что-нибудь приготовить, ― предложила Марина.
  ― Сначала поедим, а потом приготовишь.
   Марина сразу же улыбнулась. Такие планы совсем не сходились с тем, что он заставит её скучать. Видимо, предложение что-то приготовить сильно ему понравилось.
   Марина вытащила из холодильника хлеб и колбасу, и Остап сказал:
  ― Колбасу обязательно помой, прежде чем резать.
  ― В туалете помыть? ― уточнила Марина.
  ― Да, раковина только там.
  ― Хорошо.
   Марина сразу же подумала, что он чистоплотный мужчина. Это ей определённо нравилось. Когда она жила обычной жизнью мама тоже заставляла её обязательно мыть продукты, прежде чем потреблять. И неважно, что обёртка снимается...
   Остап купил докторскую колбасу, и у Марины текли слюни уже на момент отрезания ломтиков. Она и понятия не имела, сколько именно этой колбасы он позволит ей отведать? И позволит ли вообще? Раз он сказал, что они поужинают, возможно, это не означает, что они поужинают одним и тем же? Марина на подсознательном уровне ожидала от Остапа подвоха.
   Опасения Марины не подтвердились. Он подсел за стол и сразу же сказал:
  ― Можешь есть столько, сколько тебе хочется. У нас сегодня маленькое свидание.
   Марина улыбнулась и помотала головой. Конечно же, её удивлению не было предела. Он же ведь такой злой, ужасный мучитель, который обожает причинять ей боль, а сейчас зачем-то претворяется добрым. Зачем? Она боялась спрашивать.
   Они очень сытно поели. Перекусили не только бутербродом, но ещё и пирожными, которые Остап сегодня купил. Марина была довольная и хитро улыбалась, Остап внимательно наблюдал за ней.
  ― Теперь ты можешь готовить, ― сказал Остап, как только они насытились.
  ― И что мне приготовить? ― спросила Марина.
  ― Видишь тумбочку под телевизором, ― сказал Остап, указывая на неё пальцем. Марина тут же обернулась и посмотрела на тумбочку.
  ― Ну, вижу.
  ― В ней лежит мясорубка. Прокрути мясо и сделай фарш, потом приготовишь котлеты с картофельным пюре.
   Далее он начал объяснять, откуда взять мясо, картошку и прочие ингредиенты для нужного блюда. Марина даже порадовалась тому, что Остап оставил её у себя. Долго не верила, что он может быть таким... теперь она больше понимала, почему же та другая Марина из реальной жизни проявляет к нему симпатию. Наверное, с ней Остап всегда такой.
   Марина возилась с ужином долго, и нисколько не спешила. Она боялась, что после того, как всё приготовит, он снова отправит её в постель. Остап, конечно же, видел, что она тянет время, но не ругал её. Хотя в один из моментов всё же подколол, сказав:
  ― Надеюсь, к десяти ты успеешь.
  ― Сейчас буду жарить котлеты, успею, конечно же, ― уверенно ответила Марина и улыбнулась. После этого она стала действовать быстрее и даже подумала, что Остап проголодался снова. Всё то время, пока она готовила, он валялся на кровати и делал вид, что смотрит телевизор. Но ей всегда казалось, что он смотрит исключительно на неё. А вот когда она смотрела на него, он отводил взгляд. Это было как-то необычно, ведь Марина сама привыкла бояться его взгляда, а тут вдруг произошло обратное.
   Остап позволил Марине отведать приготовленный ею ужин, а потом сказал:
  ― Теперь пошли в кроватку, спатушки.
   Марина улыбнулась и зашагала за ним, даже сама не заметила, как почесала ухо.
  ― Не трогай ушки, ― строго сказал Остап и неожиданно схватил её за запястье.
  ― Извините, больше не буду, ― обещала Марина.
  ― Сегодня я тебя тоже свяжу, чтобы ушки не разодрала, ― пояснил Остап. Таким объяснением он чуток оправдался за вчерашнее связывание. На мгновение она даже поверила, будто он связал её, чтобы оградить ушки от травмы.
  ― Я обещаю не чесаться, ― сказала Марина.
  ― Ты уже чешешься, так что можешь не стараться, не поверю, ― решительно заявил Остап. Он обнял её одной рукой и повёл к креслу. Оно было как раз в разложенном положении.
  ― Ложись, давай, ― сказал Остап. Марина взглянула на него, а потом осторожно и медленно прилегла. Остап принялся связывать её щиколотки, потом перешёл к запястьям. Марина не стала этому возмущаться. Да и повод "ради твоего же блага" сыграла свою роль.
  ― О лишнем не думай, а спи, ― важно сказал Остап перед уходом.
  ― Вы снова хотите поговорить с той Мариной?
  ― Мы с тобой каждый вечер общаемся, тебе это очень нравится.
   Марина улыбнулась, когда услышала это. Сейчас Остап не казался ей ужасным. Она даже допустила мысль, что он может ей нравиться.
   В скором времени Марина осталась одна, закрыла глаза и думала о хорошем. Только вот всё хорошее было связано с её прошлой жизнью, которой больше нет. И когда Марина вспоминала об этом, неизбежно грустила. Она хотела верить в лучшее, и это заставляло её молиться. Почему-то она снова вспомнила о молитве...
   Как обычно, как только Марина уснула, её разум прояснился. Её встретила восторженная Линда и начала задавать всякого рода вопросы. После этого она долго общалась с Остапом, а потом проснулась.
   Марина открыла глаза и огляделась. Её руки и ноги были связаны, а мочевой пузырь испытывал желание облегчиться. Она подумала, а стоит ли? Марина была уверена, что он её точно не развяжет ради пописать...
   Марина терпела-терпела, а потом всё же облегчилась. А спустя какое-то время появился Остап с завтраком. Он покормил её, а после надолго ушёл. И вот тогда Марине всё же пришлось поскучать. Уснуть она не могла, и встать, пойти куда-либо тоже.
  ― Чёрт, нет... ― вскрикнула Марина и сжала кулачки. У неё чесалось ухо, а так же и ноги, но почесаться и успокоиться она тоже не могла. Марина заметила, что когда она бездействует, воздействие их странного препарата для чесотки особенно ощутимо.
   Остап вернулся к 12-ти часам. По меркам школы обедать ещё было рано, но она дико проголодалась. Остап принёс ей завтрак в 8 утра, а не в 10.
  ― Сейчас пообедаешь, а потом мы с тобой поиграем, ― весело сказал Остап, как только вошёл. В одной его руке был тортик. Марина подумала, что он собирается её угостить и поэтому купил торт, но порадоваться этому она не успела. Последние слова Остапа сильно её смутили.
  ― Как поиграем? ― взволнованно спросила Марина.
  ― Ты же ведь знаешь, как я люблю играться с тобой.
  ― Нет, не надо делать мне больно... пожалуйста, ― пискляво проговорила Марина и нахмурила брови.
  ― Смотри, что я тебе купил? ― игриво сказал Остап и приподнял торт, положил на её колени.
  ― Не мучайте меня, пожалуйста, ― попросила Марина, закрыв свои глазки.
  ― Не хочешь торт?
  ― Хочу, ― тоненьким голоском ответила Марина, но уже не пискляво, ― и хочу чего-нибудь ещё.
   Она понимала, раз он уже задумал пытать её, сделает это, и мольбы тут бесполезны. Она боялась лишиться ещё и завтрака, поэтому постаралась усмирить своё возмущение.
   Остап положил тортик на комод, а потом принялся развязывать её руки.
  ― Сейчас я тебя развяжу, а всё остальное потом.
   Марина посмотрела на него с хмурым лицом, но ничего не сказала. Он полностью её освободил, забрал торт и последовал за ширму. Марина осталась сидеть на кресле и не спешила встать.
  ― Замени свой подгузник, а потом приходи, будем обедать, ― сказал Остап. Его голос был слышен за ширмой.
  ― Хорошо, ― ответила Марина и тихонько слезла.
   Далее всё развивалось по вчерашнему сценарию. Они поели на обед вчерашнее картофельное пюре с котлетами, а потом Остап попросил её приготовить ещё что-нибудь. И, конечно же, он угостил её шоколадным тортом, который купил специально для неё. Всё это ей очень понравилось. К вечеру Марина уже и забыла, что он обещал "поиграть" с ней.
   Марина готовила мясное рагу с макаронами. Когда блюдо было готово, она открыла крышечку, принюхалась к вкусному запаху рагу и сказала:
  ― Уже можно есть.
   Марина не могла поверить, что Остап велит ей готовить. Ей почему-то казалось, что Толик первым заставит её готовить. Он ведь говорил, что хочет этого. А вот Остап в свою очередь не проявлял подобного желания. В итоге она готовит Остапу...
  ― Ещё рано ужинать, или ты уже хочешь? ― спросил Остап.
  ― Если можно, я бы поела. Но перед сном я ещё захочу есть.
  ― Кто-то начинает наглеть, ― игриво сказал Остап.
  ― Извините, ― сказала Марина и с хмурым лицом закрыла сковороду с едой.
  ― Поешь, я разрешаю тебе, ― сказал Остап.
  ― Правда? Спасибо, ― радостно протянула Марина и мигом открыла сковороду обратно.
  ― Я пока полежу. Можешь из холодильника взять ещё торта.
   Остап включил телевизор и запустил какой-то фильм, а Марина ужинала одна. Она не могла поверить, что он так её угощает. Даже у Толика она так не наедалась. Ей стало казаться, что Остап пытается ей понравиться...
   Марина поела, помыла посуду, а потом вернулась в гостиную. Остап всё ещё лежал и смотрел телевизор.
  ― Давай кино досмотрим, а потом начнём, ― сказал Остап.
  ― Что начнём? ― спросила Марина. По её телу сразу же пробежалась холодная дрожь. Она прекрасно поняла, о чём речь, он хочет её пытать.
  ― Наши забавы, конечно, ― игриво ответил Остап.
  ― Ну, пожалуйста, не надо...
  ― После чего-то приятного следует нечто неприятное, это жизнь, ― с ухмылкой объяснил Остап. Марина посмотрела на него и нахмурила брови, потом резко отвернулась и села за стол.
  ― Я рад, что ты это понимаешь, ― довольным голосом сказал Остап. Марина больше ничего не стала говорить, и сделала вид, что тоже смотрит телевизор.
   Как только фильм завершился, Остап выключил телевизор и принялся лениво вставать. Марина продолжала сидеть на стуле, но повернулась в его сторону. Смотрела на него с волнением и ожиданием.
  ― Я пойду в туалет схожу, а ты иди, ложись на кушетку.
  ― Ну, пожалуйста? ― жалобно взмолилась Марина.
  ― Да, пожалуйста, ― игриво повторил Остап и вскоре скрылся за дверью туалета. Марина приложила ладонь к груди и пискляво произнесла:
  ― Нет... нет...
   Она посмотрела на каталку и увидела на ней: иглу, нить, ножницы, спиртовой раствор, ― всё, чем он её пытает.
  ― Он снова будет это делать, снова...
   Марина прошла в сторону кресла и задумчиво посмотрела на дверь.
  ― А ведь если я уйду, он всё равно найдёт меня... придёт за мной, ― взволнованно думала Марина, ― а может, следует сразу пойти к директору?
   Пока Марина стояла у двери и размышляла, из туалета вышел Остап.
  ― Надеешься убежать? ― спросил он тут же.
   Марина обернулась и посмотрела на него напуганными глазами.
  ― Пожалуйста, не делайте этого... отпустите...
  ― Конечно, я тебя отпущу, но позже. Завтра, ― деловито пояснил Остап и скрылся за ширмой. А ещё несколько секунд спустя каталка загремела устрашающими звуками. Он тащил инструменты для пытки к ней.
  ― Нет, нет, не надо... ― запищала Марина. Она смотрела на него с диким ужасом в глазах, а попой прижималась к запертой двери. Марина попыталась уйти, но не смогла. Остап не забыл запереть дверь на замок, после того, как вернулся. Теперь Марина поняла, почему он всегда запирает дверь. Это не потому, что он боится любопытных глаз. Это чтобы она не смогла убежать.
   По её телу пробежался холодок, а дыхание стало частым и прерывистым.
  
   Глава 57. Никуда не денешься
  
   Остап взглянул на испуганную Марину и улыбнулся.
  ― Расслабься и не надо нервничать, ― с ехидной улыбкой сказал Остап. Он оставил каталку у кресла, а сам подошёл к ней.
  ― Нет, прошу, ― запищала Марина. Остап схватил её за волосы и потащил за собой.
  ― Пойдём, и лучше не сопротивляйся.
  ― А если я буду сопротивляться? Что тогда? ― упрямо спросила Марина. Ей было больно, и одной рукой она потянулась к своей голове. Но не кричала.
  ― Лучше не пытайся, я всегда могу подозвать людей, которые поставят тебя место, ― сказал Остап, ― и тогда карцер тебе обеспечен.
  ― У Толика? ― сразу же спросила Марина.
  ― И не надейся, ― вскрикнул Остап. Он дотянул её до кресла и начал толкать: ― живо ложись.
  ― Прошу, не шейте меня больше... прошу.
  ― Достаточно было сказать это один раз,― деловито подметил Остап, ― и нет, я буду тебя шить.
   Марина села на край кресла, и Остап схватил её за плечи, начал насильно укладывать. Марина запищала истеричным голоском:
  ― Нет, нет... я больше не хочу.
  ― Зато я хочу, ― сказал Остап. Он обнял её, прижался к ней своей грудью и начал вытаскивать ремешок, с помощью которого он обычно привязывает её за талию.
  ― Ну почему? Нет...
  ― Поплачь, моя дорогая, я это люблю, ― игриво сказал Остап. В этот момент он чуток отдалился от неё и приложил ремешок чуть ниже её груди, ― никуда не денешься.
  ― Эхе... эхе... не надо...
  ― Надо, конечно же.
   Остап прикрепил её за талию, а потом отошёл чуть ниже, принялся связывать её щиколотки. Марина боялась сопротивляться, потому что не хотела усугубить своё положение. Она уже поняла, что в случае чего, её к Толику не отправят. И неизвестно что с ней сделают в качестве наказания.
  ― Сейчас осталось сделать самое главное, связать твои ручки, ― с довольной улыбкой сказал Остап. Он схватил её за руку и начал поднимать к верху.
  ― Почему так? ― спросила Марина.
  ― Почему привязываю ручку над головой? ― уточнил Остап.
  ― Да, Вы раньше не так мня связывали.
   Остап хитро улыбнулся и погладил её подмышку.
  ― Нет, только не туда, ― запищала Марина и начала дёргаться.
  ― О-па, даже не пытайся убежать, ― сказал Остап и крепче сжал её запястье, ― не убежишь, теперь ты моя.
  ― Эхе... эхе... не надо.
  ― Я буду делать с тобой всё, что пожелаю.
  ― За что? ― пискляво спросила Марина. ― Почему я?
  ― Потому что ты мне нравишься, милая, ― игриво ответил Остап и начал привязывать её руку.
  ― Я не хочу вам нравиться, не надо меня мучить, пожалуйста, ― жалобно проговорила Марина. Остап схватил её вторую руку и тоже начал поднимать вверх.
  ― Нет, прошу...
  ― Это я уже слышал, ― с ухмылкой сказал Остап. В считанные секунды он привязал её вторую руку, а Марина боялась сопротивляться. Она только жаловалась и пищала:
  ― Ну, не надо... не надо...
  ― И почему я думаю иначе?
   Остап взял с каталки ножницы и принялся резать ткань её блузки в области подмышки.
  ― Что Вы делаете? ― испугано спросила Марина и покосила взгляд на ножницы.
  ― Вырезаю лишнее, ― ответил Остап. Он уже прорезал отверстие на её блузке, просунул в него одно лезвие ножниц и начал резать блузку вкруговую.
  ― Вы не должны меня раздевать, это же приличная школа, ― напомнила Марина. Остап усмехнулся.
  ― Ничего неприличного я ещё не делаю.
  ― Но Вы оголяете мои подмышки, не надо, ― пискляво сказала Марина и нахмурила брови. И она с ужасом представила, как он вводит нити под кожу её подмышек. Это казалось ей ужасным, болезненным и страшным.
  ― Это не эротическая часть тела, ― усмехнулся Остап. Он отрезал лоскуток от её блузки и похлопал ладошкой по её оголённой подмышке.
  ― А я думаю иначе, ― с недовольством сказала Марина.
  ― Думай, думать никому не мешает, ― игриво сказал Остап, а потом обошёл её кресло и принялся отрезать ткань с другой стороны.
  ― Вы портите блузку... школьную блузку, так нельзя, ― взволнованно сказала Марина. Она наивно надеялась его переубедить резать её блузку, хотя полдела уже было сделано.
  ― Мне можно.
   В этот момент Марина уже слышала, как он разрезает ткань её блузки с характерным треском. Блузка уже была испорчена, а этот разговор стал бессмысленным.
  ― Пожалуйста, не надо этого делать, ― жалобно попросила Марина.
  ― Я уже это сделал, смотри сюда, ― игриво сказал Остап и поднёс лоскуток её блузки к лицу Марины, начал потряхивать им.
  ― Зачем Вы это делаете?
  ― Весело потому что, ― ответил Остап. Он снова обошёл кресло и встал рядом с каталкой. Потом с ухмылкой взял в руки ватный диск и принялся смачивать его спиртом. Марина начала хныкать, предвкушая предстоящую боль:
  ― Эхе... эхе...
  ― Сейчас обработаю спиртиком, а потом...
   В этот момент Остап приложил указательный палец к её подмышке и погладил от нижней части к верхней.
  ― ... пропущу нить вот здесь.
  ― Не надо, нет, ― истерично запищала Марина.
  ― Да, ― с улыбкой сказал Остап и взял в руки иглу, принялся нанизывать нить. А Марина покосила взгляд и смотрела на него, продолжала умолять:
  ― Не надо.
  ― Не трать силы, дорогая, я всё равно это сделаю, ― с ухмылкой ответил Остап.
  ― Но почему?
  ― Ответ, как всегда, очевиден. Мне это нравится.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина. Она направила лицо к потолку и закрыла глаза, не могла больше видеть ухмылку Остапа. А ещё ей было страшно видеть иглу...
  ― Да, милая, плачь.
  ― Вы не должны этого делать.
  ― Угощать тебя тортиком я тоже не должен был, ― деловито сказал Остап. В этот момент он срезал нить и сделал на конце узелок. А потом приблизился к ней.
  ― Нет, прошу, прошу, ― истерично запищала Марина.
  ― После чего-то приятного, следует нечто неприятное,― с ухмылкой сказал Остап,― кажется, это в норме вещей.
   Он схватил её за кожу подмышек и вонзил иглу. Марина громко закричала:
  ― А-а-а...
  ― Сюда можно ввести много нити, очень много, ― с восторгом сказал Остап, насквозь пропуская иглу через её плоть.
  ― А-а-а... не надо!
  ― Надо, ― игриво возразил Остап. Он взял нить длиной приблизительно в 30 см и вытягивал её медленно. Марина чувствовала, как нить проходит под её кожей. Обжигающая боль пугала её, заставляла кричать снова и снова:
  ― А-а-а...
  ― Мне нравятся такие, как ты, негордые, ― с довольной улыбкой сказал Остап и в очередной раз вонзил в неё иглу.
  ― А-а-а... ― всё также громко вскрикнула Марина.
  ― Да, ты не стыдишься кричать. Кричишь так, словно это в первый раз.
   Остап быстро пронзил её кожу насквозь и вытянул иглу. Нить снова прошлась под её кожей, причиняя дикую боль.
  ― Хватит, хватит, прошу.
  ― Ради этих визгов я готов делать это каждый день.
  ― Эхе... эхе... не надо, ― пискляво просила Марина. Остап взглянул на неё и понял, что её глаза влажные.
  ― Ты плачешь, потому что больно или потому что обидно? ― с улыбкой спросил Остап, а потом отвёл от неё взгляд и снова вонзил иглу в кожу её подмышки.
  ― А-а-а... не надо, больно... больно...
  ― Больно, это хорошо. Ты же в Аду, а значит, должна терпеть наказание.
   С этими слова он снова ввёл иглу под её кожу и вытянул, оставляя нить внутри неё. Она уже сократилась примерно наполовину, и Остап шил её быстрее.
  ― А-а-а... почему я?
  ― Кажется, я уже отвечал на этот вопрос, ― с ухмылкой напомнил Остап, а потом игриво начал потряхивать указательным пальчиком: ― и, кажется, уже ни один раз отвечал.
  ― Прошу, не надо, умоляю, ― взмолилась Марина.
  ― Умоляй, это я люблю, ― игриво сказал Остап. Он снова ввёл иглу под её кожу, а потом вытянул, пронзив её кожу насквозь.
  ― Сколько ещё Вы будете это делать? ― спросила Марина писклявым, вымученным голосом.
  ― Пока нить не закончится, ― ответил Остап и снова вонзил в неё иглу.
  ― А-а-а... прошу...
  ― И не проси, ― весело сказал Остап, вытягивая иглу с её плоти, ― тут ещё 5 см. Вот прошью тебя как следует...
  ― А-а-а... ― в очередной раз вскрикнула Марина, когда Остап вонзил в неё иглу. Эти моменты были самые болезненные. Она не могла терпеть это молча.
  ― Ещё пару стежков и с этой ручкой закончу.
  ― Прошу, не надо больше... не надо, ― жалобно попросила Марина.
  ― Ты же знаешь, я так не поступаю. Наказали одну ручку, нужно наказать и вторую, ― сказал Остап и вонзил иглу в её плоть. Марина, как обычно, громко вскрикнула:
  ― А-а-а...
   Она не хотела доставлять ему удовольствие своими криками, но терпеть это молча не могла. После крика ей будто становилось легче, но её голос уже садился...
  ― Последние штрихи, ― игриво сказал Остап. Он ещё раз пропустил иглу под её кожей, а потом срезал нить,― вот и всё.
  ― Эхе... эхе... ― плаксиво захныкала Марина.
  ― Да, так вот. С одной ручкой закончили. Надо сейчас протереть кровь.
   Остап просунул руку в пакет и вытащил чистый ватный диск, смочил его спиртом и приложил к подмышке Марины.
  ― Расслабься, я всего лишь протираю кровь, ― игриво сказал Остап и с довольным лицом посмотрел в её глаза.
  ― Прошу, хватит, ― пискляво взмолилась Марина. В этот момент она заставила себя повернуть голову в его сторону и посмотрела ему в глаза. И как обычно, она увидела его невероятно довольное лицо.
  ― Ты очень красиво жалуешься, ― сказал Остап. Он улыбался краем губы и будто восхищался ею, любовался. Марине от этого становилось не по себе. Он снова показался ей жутким маньяком... и какой смысл его умолять? Но она не переставала просить его прекратить и плаксиво хныкала.
  ― Не надо больше... эхе... эхе...
  ― Ты права, не буду больше протирать, ― сказал Остап и неожиданно убрал ватный диск на каталку, ― а то ещё до крови разотру.
  ― Не надо больше шить меня, прошу, ― пискляво уточнила Марина.
  ― А вот шить тебя обязательно нужно, ― сказал Остап и схватился за каталку. Гремя предметами, потащил каталку за собой. Чтобы шить вторую её подмышку, ему нужно было обойти кресло и встать с другой стороны. Он это и сделал.
  ― Нет... нет... ― испугано проговорила Марина. Она проследила за ним глазами, а грохот каталки и запах спирта заставляли её содрогнуться от ужаса.
  ― Не стоит так нервничать, деточка, ― игриво сказал Остап и принялся нанизывать нить на иглу.
  ― Пожалуйста, не надо...
  ― Я же ведь уже сказал, что не оставлю вторую ручку без внимания. Так не делают хорошие люди.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина, зажмурив глаза.
  ― Правильно, деточка, лучше поплачь. Это у тебя хорошо получается.
   В следующее мгновение он поднёс влажный ватный диск к её подмышке и начал потирать её кожу. Марина даже не заметила, это новый ватный диск или же тот старый, которым он её кровь протирал? От ужаса и отчаяния она даже забыла посмотреть. Но в те моменты, когда он её шил, она всё время думала о том, что в неё могут попасть микробы...
  ― Вот так вот, сейчас начнём.
  ― Эхе... эхе... не надо, ― продолжала повторять Марина. Остап отложил ватный диск в сторонку и вонзил иглу в её плоть.
  ― Ты моя, ― довольным голосом сказал Остап.
  ― А-а-а... ― протяжно закричала Марина.
  ― Да, самый первый стежок может показаться болезненным, ― сказал Остап. Он довольно-таки быстро пропустил 15-ти сантиметровую нить под её кожей, пока не наткнулся на узелок. Потом снова вонзил иглу в её плоть.
  ― А-а-а... не надо...― завизжала Марина.
  ― А ты не устала это повторять? ― с ухмылкой спросил Остап. Он шустро вытянул иглу из-под её кожи, оставляя нить внутри. Марина продолжала орать и не ответила на его издевательский вопрос.
  ― А-а-а...
  ― Для разнообразия скажи: "еще", ― с ухмылкой предложил Остап и снова ввёл иглу под её кожу.
  ― А-а-а... ― протяжно закричала Марина.
  ― Ну же, скажи ещё, ― более настойчиво потребовал Остап. Эту её подмышку он шил заметно быстрее, чем первую. Видимо, устал это делать, но не прекращал...
  ― А-а-а... ненавижу, ― истерично закричала Марина. Остап вытянул иглу из её плоти, а потом ладонью начал хлопать её по лицу, как бы давал мини-пощечины.
  ― Следи за язычком, ― игриво потребовал Остап, ― а не то я и его могу зашить.
  ― Эхе... эхе... ― захныкала Марина, зажмурив глаза. И всегда, когда она сильно жмурилась, мечтала, что откроет глаза и окажется где-нибудь в другом месте.
  ― Ты слышишь меня, милая? ― послышался чей-то голос. Марина сразу же узнала голос своей матери и жалобно проговорила:
  ― Я слышу, слышу.
   Остап неожиданно дал ей сильную пощёчину и грубо сказал:
  ― Живо возвращайся.
  ― Нет, я хочу туда! Туда! ― закричала Марина и горько расплакалась. Теперь слёзы вытекали из её глаз стремительными каплями, смочили её щёки и шею. Марине будто напомнили, что она находится не в реальном мире. Велели очнуться, но она не знала, как это сделать. И Остап, казалось, причиняет ей реальную боль...
  ― Я же ведь сказал, не смей отключаться, когда я делаю это, ― сказал Остап и нервно ввёл иглу под кожу её подмышки.
  ― А-а-а... ― протяжно и громко закричала Марина.
  ― Теперь я не буду жалеть тебя и сюсюкаться, начну шить быстро, вот так вот, ― сказал Остап и в очередной раз ввёл иглу под её кожу, и столь же стремительно вытянул, пронзив её кожу насквозь.
  ― А....а... ― прерывисто и часто кричала Марина.
  ― Ты всё равно туда не попадёшь, какого чёрта отключаешься? ― нервно спросил Остап.
  ― Вы сами говорите "отключаюсь", значит, я попадаю туда? ― спросила Марина.
  ― Нет, ты фигнёй занимаешься, просто слушаешь их, ― сказал Остап и снова ввёл иглу под её кожу, ― а слушать ты меня должна.
   ― А-а-а... не надо, ― взмолилась Марина.
  ― Не слушалась меня, теперь терпи.
  ― Вы всё равно это делаете, неважно, слушаюсь я или нет, ― пискляво пожаловалась Марина и зажмурила глаза.
  ― А теперь я буду делать это быстрее, ― ответил Остап, ― будто ты куколка в ремонте, вот так вот.
   Остап в очередной раз ввёл иглу под её кожу, заставив её вскрикнуть:
  ― А-а-а...
  ― Тебе повезло, что я уже заканчиваю.
  ― Пожалуйста, нет... ― закричала Марина, а он торопливо ещё раз ввёл иглу под её кожу.
  ― Последний стежок, ― обещал Остап.
  ― Мне больно, я больше не могу это терпеть...
  ― Но терпишь же, ― усмехнулся Остап, ― куда денешься?
   Он пронзил её кожу насквозь и вытянул иглу, а потом потянулся к ножницам.
  ― Я пожалуюсь, пожалуюсь, ― запищала Марина.
  ― Если сделаешь это, я тебе и не такое устрою,― пригрозил Остап. Он отрезал нить и убрал в сторонку.
  ― Вы не оставляете мне выбора, я не могу это терпеть.
  ― Будешь терпеть, ― строго сказал Остап, ― или уйдёшь со мной.
  ― Нет, ― вскрикнула Марина, ― ни за что.
  ― Это мы ещё посмотрим.
   Остап смочил спиртом чистый ватный диск и протёр её подмышку. Потом отошёл к комоду и вытянул один из ящиков.
  ― Что Вы ещё хотите сделать? ― спросила Марина.
  ― Лежи и не ной, ― грубовато ответил Остап. Марина покосила глаза и увидела, что он вытащил какие-то два лоскутка ткани.
  ― Это пластырь? ― спросила Марина.
  ― Пластырь-пластырь, ― неохотно ответил Остап. Он подошёл к ней, положил один из пластырей на каталку, а второй принялся открывать.
  ― Какой пластырь? Перцовый что ли? ― предположила Марина. По цвету он походил на перцовый, был коричневый.
  ― Чесоточный, ― ответил Остап и начал приклеивать пластырь на её подмышку.
  ― Нет, не надо, ― запищала Марина и задрыгала попой.
  ― Не получается убежать? ― усмехнулся Остап.
  ― Я всё равно это сниму, не буду с этим ходить, ― упрямо сказала Марина.
  ― Если ты сделаешь это, я свяжу тебя здесь и буду каждый день шить, и никто мне не помешает, ― пригрозил Остап. Он обошёл её, взяв в руки второй пластырь. Это был отрезок примерно 10*10, может, чуть больше.
  ― Нет, не надо... не клейте, ― напуганным голоском попросила Марина.
  ― Уже не так уверена, что не будешь носить это? ― с ухмылкой спросил Остап и приложил пластырь ко второй её подмышке.
  ― Пожалуйста...
  ― Этот пластырь будет на тебе столько, сколько я этого захочу, ― сказал Остап, погладив её подмышку поверх наклеенного пластыря.
  ― Но почему? ― спросила Марина, нахмурив брови.
  ― Потому что я хочу наказать тебя. И потому, что ты грозишься пожаловаться.
  ― А если я обещаю не жаловаться? ― спросила Марина. Остап похлопал ладонью по её подмышке.
  ― Это уже здесь!
  ― Ну и что, снимите.
  ― Это стоит денег. Походишь, почешешься, как следует, а потом я решу, стоит снимать пластырь или нет, ― сказал Остап и двумя пальчиками пощекотал её подмышку.
  ― Ну... не надо, ― протянула Марина и нахмурила брови. Остап довольный улыбался.
  
   Глава 58. Обычный день
  
   Марина начала ёрзать и косила глаза в сторону подмышек. Бежевый пластырь на них не давал ей покоя, создавал не только физический дискомфорт, но ещё и моральный.
  ― Мне уже кажется, что у меня там чешется,― пожаловалась Марина.
  ― Не кажется, а чешется, ― подправил её Остап, ― с этой штукой твоя кожа будет чесаться сильнее, чем от нитей.
  ― Тогда почему Вы шьёте меня? ― пискляво спросила Марина. ― Почему всегда не клеите пластырь?
  ― Потому что нити работают в долгосрок, ― ответил Остап, ― твои ножки, ушки, а теперь и подмышечки будут чесаться ещё полгода минимум.
  ― Нет, ― пискляво протянула Марина и захныкала: ― эхе... эхе...
  ― Да, дорогая. И это ещё не всё. Позже я обработаю и другие участки твоего тельца.
   Марина зажмурилась и продолжила хныкать:
  ― Эхе... эхе...
  ― И лучше тебе быть паинькой, иначе хуже будет, ― пригрозил Остап. Он обошёл кресло и забрал каталку, потащил её за ширму. ― Подумай над моими словами.
  ― Над какими словами? Вы же всё равно будете это делать, ― пискляво сказала Марина, не глядя на него.
  ― Буду делать, ― весело согласился Остап. Его голос уже слышался на другой стороне комнаты, а Марина продолжила хныкать.
  ― Никуда не денешься! Я буду делать с тобой всё, что пожелаю, ― громко сказал Остап, ― уясни это, деточка.
   Марина услышала, как дверь захлопнулась. И это означало, что он скрылся в туалете.
  ― Наверное, мастурбирует, ― нервно подумала Марина, ― иначе, зачем уходить...
   Остап всегда мучил её и после отлучался на некоторое время. А когда возвращался, он выглядел даже более довольным, чем прежде. И сегодня произошло также. Он выглянул из-за ширмы, а его лицо сияло улыбкой.
  ― Ну вот, теперь ты можешь поспать, ― с ухмылкой сказал Остап и принялся её укрывать.
  ― Вы обещали меня накормить, ― сказала Марина, нахмурив брови. Повернула голову на бок и упрямо не смотрела на него. Остап схватил её за подбородок и заставил повернуться к нему.
  ― Правда, обещал? ― спросил Остап и внимательно разглядел её обиженное выражение лица.
  ― Хватит, отпустите меня, ― с закрытыми глазами сказала Марина.
  ― Завтра отпущу, утром.
   Марина начала тяжело дышать и ничего больше не сказала.
  ― Я позже покормлю тебя, только со стола слезла, ― сказал Остап. Он укрыл её одеялом и последовал за ширму. Его последние слова чуток её успокоили.
   Когда Остап ушёл, Марина ощутила ноющую боль в подмышках. Конечно же, она не хотела спать, ведь ещё не было и восьми. Марина долго плакала и всё думала о том, чтобы пожаловаться директору. Она повторяла себе:
  ― Я не могу это терпеть, не могу...
   Она надеялась, что директор ей поможет, запретит Остапу шить её. И её успокаивало то, что другим девочкам он помогал. А ещё Остап вытворяет с ней запрещённое...
   Остап несколько часов смотрел телевизор и к Марине не заглядывал. Потом он вышел к ней с вопросом:
  ― Не спишь ещё?
   Марина кинула на него сердитый взгляд, но ничего не ответила.
  ― Будешь выпендриваться, останешься без ужина, ― пригрозил Остап. Он приблизился к ней и начал освобождать руки. Марина ничего не говорила и продолжала смотреть на него с недовольством. Он развязал только одну её руку, а потом сказал:
  ― Дальше сама себя развязывай.
  ― Но почему? ― пискляво спросила Марина. Она понимала, что это будет сложно.
  ― Рожу корчить умеешь, и освободиться сможешь, ― сказал Остап и последовал обратно за ширму, тоже изобразив обиженного.
  ― Я не корчила рожу, ― возразила Марина. Остап ничего ей не ответил.
   Марина освободила себя сама, потратив на это некоторое время. Потом она аккуратно слезла с кресла и прошла за ширму.
  ― Можно я схожу в туалет? ― спросила Марина, глядя на Остапа. Он уже лежал у себя на кровати и смотрел телевизор. Не глядя на неё, ответил:
  ― Можно.
  ― Спасибо.
   Марина прошла в туалет и довольно-таки долго оттуда не выходила. Остап не торопил её, да и вряд ли смог бы это сделать. Насколько она поняла, мучителям запрещено ходить в раздевалку и в туалеты, где находятся мученицы. То есть, если он увидит её обнажённое тело, ему достанется. Но Марина не забывала, что ей самой достанется, если она уснёт в его туалете. Она не забывала об этом, но задумалась. И слишком долго мыла руки. Марина подумала, что он отругает её, когда она выйдет, но этого не произошло. Остап ничего не сказал и вёл себя отстранённо.
   Марина подошла близко к его кровати и спросила:
  ― Можно я поем что-нибудь?
   Остап направил указательный палец в сторону холодильника:
  ― Холодильник там.
  ― А что можно съесть? ― спросила Марина.
  ― Всё, что хочешь, ― ответил Остап.
  ― Спасибо, ― радостно протянула Марина и последовала к холодильнику. У неё было странное чувство, будто они поругались. И она не могла понять, чего это он изображает обиженного? Это же она пострадавшая. Его поведение выглядело нелепым. Он будто хотел сказать, что она не должна возмущаться из-за того, что он её шьёт, будто это нечто нормальное и должное.
   Марина решила утешить себя вкусной едой. Раз Остап разрешил, она без всякой скромности вытащила из холодильника всё, что хочет поесть: колбасу, сыр и цельно-зерновой хлеб, торт и пончики. Увидела плитку шоколада, и её тоже взяла. Когда ещё ей представится такой шанс? В этой жизни она умела наслаждаться вкусной едой и не упускала ни единой возможности полакомиться.
   Марина вкусно поела, помыла за собой посуду, а потом подошла к Остапу и встала у его кровати.
  ― И что мне теперь делать?
  ― Ждёшь указаний? ― спросил Остап, не глядя на неё. Именно в этот момент он многократно нажал кнопку на пульте дистанционного управления, принялся переключать каналы.
  ― Вы ведёте себя так, будто обиделись, ― пожаловалась Марина.
  ― Так и есть.
  ― Вы мучили меня, ― пожаловалась Марина и нахмурила брови, ― я должна была спасибо сказать?
  ― Да, должна была.
  ― За ужин спасибо, ― ответила Марина.
  ― Здесь положено мучить, нечего строить из-себя неженку, ― сказал Остап и снова переключил канал. Смотрел исключительно на экран телевизора, а её присутствие показательно игнорировал.
  ― Так не положено мучить, Вы и сами признались в этом.
  ― И объяснил, что ты должна уйти отсюда, чтобы получить свободу.
  ― Мне не нужна свобода, я хочу вернуться домой, в своё настоящее тело, ― сказала Марина.
  ― Твоё нестоящее тело не то, о котором ты думаешь. Оно не в коме, а в полном здравии. И ты возвращаешься в него каждый вечер, ― в очередной раз объяснил Остап и важно добавил: ― и мы встречаемся.
  ― Вы мучаете меня.
  ― Это просто игра.
  ― Вы делаете мне больно, ― пожаловалась Марина, ― это не может быть игрой.
  ― Это игра, ― повторил Остап, ― просто забавы, чтобы не скучать.
  ― Мне это не кажется игрой. И забавляетесь только Вы надо мной, мучаете, издеваетесь... и ещё заставляете обращаться к вам на "вы".
  ― Чтобы знала своё место, ― деловито сказал Остап и собрал губы в ехидную ухмылку.
   Марина предосудительно помотала головой.
  ― Если хочешь уйти, можешь уйти, ― сказал Остап, ― пускай девочки хорошенько отделают тебя.
  ― Вы знаете про них? ― удивилась Марина.
  ― Знаю.
  ― Откуда?
  ― Валера мой друг, от меня ничего не скроешь.
   Остап всё ещё изображал обиду и не смотрел на неё.
  ― И что мне делать, чтобы они не приставали ко мне? ― спросила Марина. Она хотела услышать его точку зрения.
  ― Уйти со мной, ― ответил Остап.
  ― А по-другому?
   Марина даже не рассматривала вариант уйти с ним или с кем-либо ещё. Боялась.
  ― Тогда придётся тебе терпеть их издёвки. Весёлая жизнь только начинается!
  ― Я хочу спать в другом месте, ― сказала Марина, ― можете помощь мне в этом?
  ― Я уже помог тебе, забрал на 2 два дня.
  ― Вы поэтому забрали меня? ― удивилась Марина. Остап неожиданно выключил телевизор и посмотрел на неё, а потом сказал:
  ― Иди спать.
   Марина не знала, что ещё сказать, но его словам была удивлена.
  ― Вы снова будете меня связывать? ― спросила Марина.
  ― Нет, ― ответил Остап, ― утром прозвенит будильник. Тихо вставай и на работу.
  ― Хорошо.
  ― И пластырь на подмышках не трогай, ― добавил Остап,― если получить от меня не хочешь.
   Марина нахмурила брови, а потом сказала:
  ― Ладно, не буду трогать.
   После этого она последовала к креслу и легла под одеяло, которое он ей дал. Остап не пошёл за ней, чему Марина сильно порадовалась. Она легла на бок и вскоре уснула. У неё много где чесалось: и ухо, и стопы, и подмышки, но она постаралась всё это проигнорировать и чесать себя не стала.
   Марина проснулась от звонка, и чувствовала себя выспавшейся. Она хотела в туалет, но пойти к Остапу не решилась. Он ведь велел ей встать и тихо уходить, про туалет разговора не было. Но и к Толику ходить она не хотела. Настроения у неё не было с кем-либо встречаться. Её выручил подгузник... он уже переполнился, но это её не смутило. Правда потом она долго думала, куда выкинуть этот использованный элемент одежды?
   Марина начала искать мусорное ведро и только в этот момент поняла, что его просто на просто нет. Когда она у Остапа меняла подгузник, с этим проблем не возникло. Мусорное ведро стояло у него рядом с унитазом. Она уже даже пожалела, что не рискнула сходить в туалет у него...
   Марина тяжело вздохнула и оставила подгузник на себе. Решила, что обратится к Толику за помощью, когда в следующий раз захочет в туалет. По-другому было никак, потому что мусорное ведро она в этой школе вообще нигде не видела. Бумагу, чтобы попку подтирать, им не предоставляли. В этих целях они использовали многоразовую тряпку, которую после использования должны были сами помыть и повесить на крючок в туалете. Либо же они подмывались... к этому Марина уже привыкла и до сего момента отсутствие урны её не смущало.
   Марина помыла чуток коридор и один из классов, а потом направилась к Толику. Как только он её увидел, сразу же вскочил со своего места и спросил:
  ― Ты где пропадала?
   Марина низко опустила голову и подошла к нему, тихо сказала:
  ― Он запер меня у себя.
  ― Вот падла, ― нервно сказал Толик и сжал кулаки. Он вышел из-за стола, а потом обнял Марину. Она прижалась к его груди, а Толик начал нежно её поглаживать.
  ― Мне мусор нужно выкинуть, но я не знаю, где здесь мусорка, ― объяснила Марина.
  ― Здесь её нет, ― ответил Толик.
  ― То есть, как это?
  ― А вот так. Какой у тебя мусор?
   Марина продолжала прижиматься к его груди и взволнованно дышала. Ей было немного стыдно разговаривать с ним на эту тему, но выхода другого не было.
  ― Он велел мне надеть подгузники, чтобы я не ходила в туалет. А теперь я не знаю, куда его выбросить.
  ― Не переживай, мы с этим разберёмся, ― сказал Толик. Он снова погладил её спинку и поцеловал в темечко.
  ― У тебя есть мусорка? ― спросила Марина. Она откинула голову назад и взглянула ему в глаза.
  ― Под столом есть урна. Сходи в туалет, сними свой мусор, а потом принесёшь сюда.
  ― Хорошо, спасибо, ― сказала Марина и улыбнулась, потом сразу же отстранилась от него и последовала к помещению, где находятся туалетные кабинки. Толик не стал задерживать её разговорами.
   Марина поступила так, как велел ей Толик. Она сняла подгузник и заодно сходила по-маленькому, а потом вернулась к нему на пост. В одной руке она держала свёрнутый в клочок подгузник и тыльной стороной ладони пыталась его спрятать.
  ― Не нужно стесняться, всё хорошо, ― сказал Толик. Он отодвинулся назад на своём стуле, чтобы она смогла пройти к урне. Вскоре Марина избавилась от своего мусора и улыбнулась ему.
  ― Не подумала над моим предложением? ― спросил Толик.
  ― Подумала, но пока не решила, ― ответила Марина.
  ― Это означает, не подумала, ― пояснил Толик.
  ― Извини, не торопи меня...
  ― Как всегда.
   Они некоторое время пообщались, а потом Марина вернулась к работе. После обеда у них был урок у Остапа. Когда прозвенел звонок и многие вышли из класса, Остап обратился к ней:
  ― Задержись.
  ― Почему? ― спросила Марина. Остап кинул на неё суровый взгляд, но отвечать не стал. Она в свою очередь больше не стала спрашивать. Она уже по его взгляду поняла, что он говорит: мол, ты не должна спрашивать, нужно только слушаться. А ведь Марина уже собрала все принадлежности с парты...
  ― Вы снова хотите мучить меня? ― спросила Марина, когда уже все ученицы покинули класс.
  ― Не хочу, пусть сегодня у тебя будет выходной, ― сказал Остап.
  ― Тогда зачем Вы задержали меня?
   Он улыбнулся, откинулся на кресле и скрестил между собой руки.
  ― Зачем-то оставил, пока ещё сам не понял.
   Марина зажала губы и предосудительно помотала головой.
  ― Нечего головой махать, лучше ручки подними, покажи подмышки, ― деловито сказал Остап.
  ― Не надо... ― начала было говорить Марина, но Остап резко её перебил:
  ― Не перечь.
   Марине было унизительно подчиняться его приказу. Она затаила дыхание, нахмурила брови, а потом медленно подняла обе руки вверх. На ней всё ещё была та блузка, на которой он вырезал область подмышек.
  ― Пластыри не трогала, ― довольным голосом сказал Остап, внимательно разглядев обе её подмышки. Он даже подтянулся к ней ближе.
  ― Но чешется сильно, ― пожаловалась Марина. Пока она мыла полы несколько раз непроизвольно почесала подмышки через комбинезон.
  ― Очень хорошо, раз чешется, ― довольным голосом сказал Остап и принялся вставать, потом последовал в сторону пыточной, ― пошли со мной.
  ― Нет, пожалуйста, ― пискляво взмолилась Марина. Она уже подумала, что он снова хочет её помучить.
  ― Не ной, ― громко сказал Остап, ― пошли со мной.
  ― Пожалуйста, не мучайте меня... я больше этого не вынесу.
  ― Пошли, дам тебе нормальную блузку.
   Остап не собирался сразу же выдавать тайну того, почему он приглашает её к себе. Хотел, чтобы Марина некоторое время помучилась от страха. Но она уж больно сильно распереживалась... он не смог промолчать.
  ― Спасибо, новая блузка мне нужна, ― сказала Марина. Остап открыл перед ней дверь пыточной, а Марина уже чуток успокоилась. Она даже не испугалась и шагнула внутрь без дополнительных визгов.
  ― Если девочки увидят дырки, они начнут дразнить тебя, ― с ухмылкой сказал Остап.
  ― Как начнут дразнить?
  ― Как-нибудь.
  ― Я этого не хочу, они итак меня не любят, ― пожаловалась Марина.
  ― Никогда не думала, что к этому причастен кто-то? ― спросил Остап. Он зашагал в сторону комода и на Марину не смотрел.
  ― Вы к чему это говорите?
  ― Может этих девочек кто-то настраивает против тебя. Говорит избить тебя, например.
  ― Вы смотрели, как они меня били? ― нахмурив брови, спросила Марина.
  ― Конечно, смотрел. Я всё время слежу за тобой.
  ― Нет, ничего такого я не думала. Если кто-то и настроил их против меня, так это стерва Аня, всегда меня достаёт.
   Остап вытащил новую блузку из комода и понёс к ней.
  ― А ты не думала, что это один из мучителей настраивает их против тебя?
  ― Нет, не думала. И зачем? ― спросила Марина. Она, действительно, не думала о таком.
  ― Например, чтобы заставить тебя уйти из цикла. Или чтобы заставить принадлежать ему. Никого не напоминает?
  ― Нет, не напоминает. И я знаю, Вы намекаете на Толика, но он не такой, ― уверенно сказала Марина.
   Остап почти вплотную приблизился к ней и спросил:
  ― А какой он?
  ― Хороший и добрый.
  ― Ну-ну.
  ― Можно я поменяю блузку в вашем туалете? ― спросила Марина и тут же добавила: ― или нужно к Толику пойти?
  ― Нарываешься, деточка, ― с недовольством сказал Остап. Она продолжила нагло на него смотреть:
  ― Так можно или нет?
  ― Можно.
   Марина направилась за ширму в его личное пространство. Остап остался там, где стоял.
  ― Я выведу тебя на чистую воду, надо только Валеру уговорить, ― задумался Остап, потирая подбородок. Он был уверен, что обязательно найдёт компромат на Толика, если поищет. Ревность беспокоила его всё сильнее. Остап решил, что надо "открыть Марине глаза". К тому же, он был уверен, что Толик подлец.
  
   Глава 59. У директора
  
   В скором времени Марина переоделась и вышла из туалета с испорченной блузкой на руках.
  ― А это куда? ― спросила Марина, протягивая блузку Остапу.
  ― Так надо было в помойке оставить, ― сказал Остап. Он забрал у неё блузку и подбородком указал в сторону двери: ― ты можешь идти, даю тебе выходной до завтра.
  ― О, нет, Вы завтра снова собираетесь это делать? ― спросила Марина, нахмурив брови. У неё даже голос сразу же изменился от смелого к писклявому.
   Остап протянул руку и погладил её шею с задней стороны.
  ― Завтра можно будет ввести нити вот сюда, ― игривым голосом сказал Остап.
  ― Нет, не надо...
   Марина посмотрела на него в ужасе, нахмурив брови, но Остапу это только нравилось, будто заводило его.
  ― Не дразни меня, а то прямо сейчас захочу это сделать, ― сказал Остап. Он проскользнул ладонью к её лицу и похлопал по щеке, ― иди, давай.
   Марина закрыла глаза и тяжело выдохнула, и очень тихо похныкивала.
  ― Какая же ты замечательная, ― сказал Остап. Он смотрел на неё и будто любовался её плаксивым выражением лица. Марина сделала один шаг назад, а потом отвернулась от него, зашага в сторону двери. Остап не стал её провожать, остался сидеть в пыточной и присел на кресло. Продолжил размышлять.
   Марина не ожидала, что Остап выдаст ей новую блузку. Это её удивило, но порадоваться она не смогла. Он ведь сказал, что завтра снова будет её шить, она не могла это допустить...
   Когда отзвенел звонок после шестого урока, и все они вышли из класса, к Марине подошла Аня.
  ― Ну, так чего? Мы пойдём жаловаться или нет?
  ― А ты точно пожалуешься вместе со мной? ― спросила Марина. Сейчас пожаловаться было в её интересах, но получить поддержку она всё же хотела. И путь её оказывает "стерва Аня".
  ― Конечно, пожалуюсь! Я сильнее всех этого хочу.
   Марина нахмурила брови и опустила голову вниз. Аня неожиданно схватила её за подбородок и заставила поднять голову.
  ― Только не вздумай сомневаться, ― решительно сказала Аня.
  ― Не трогай меня, ― нервно потребовала Марина и отшвырнула от себя руку Ани.
  ― Психованная, что ли? ― разозлилась Аня.
  ― Нет, просто никогда не держи меня так.
  ― Ну-ну, знаю я, откуда ветер дует, ― иронично усмехнулась Аня.
  ― Да, это он виноват, ― призналась Марина, ― и мне не нравится, когда меня так держат. Что с того? Обязательно докапываться?
   Марина говорила нервно и быстро, рассерженным голосом.
  ― Причём тут докапываться? Пошли уже пожалуемся, и ты навсегда избавишься от домогательств этого козла.
  ― Откуда мне знать, что это поможет? ― спросила Марина.
  ― Директор без дела не сидит. Он и сам не сахар, но всё же помогает в таких вещах.
  ― Тебе не особо помог, раз ты всё равно идёшь жаловаться, ― подметила Марина.
  ― В своё время помог, но это уже давно было. Этот Остап забыл, как ему досталось после моей жалобы. Надо ему напомнить.
   Марина тяжело вздохнула и улыбнулась. Аня взяла её за руку и повела к кабинету директора. Марина была не в том положении, чтобы сопротивляться.
   Как только они подошли к двери, Аня сразу же постучалась.
  ― Ты что делаешь? ― спросила Марина и схватила её за руку, заставила опустить ладонь вниз.
  ― Стучусь, конечно же, ― ответила Аня.
  ― Отдышаться даже не дала.
  ― Это чтобы ты не смогла передумать, ― игриво сказала Аня. И как раз в этот момент директор отозвался им:
  ― Войдите.
   И тут Аня снова проявила активность и сама открыла Марине дверь.
  ― А ты? ― спросила Марина, обернувшись в сторону Ани. Она боялась, что эта Аня подставит её и сбежит.
  ― Я за тобой, ― обещала Аня.
   Марина прошла внутрь, но Аня не спешила следовать за ней.
  ― Здравствуйте, Максим Сергеевич, ― сказала Марина, а потом обернулась, выискивая глазами "подругу". Как Марина и подозревала, Аня решила схитрить и сбежать в ответственный момент. Не получилось...
  ― Я знаю, что вас двоя. Заходите обе, ― громко сказал Максим. И только тогда Аня неохотно прошла внутрь. Максим приподнял руку и пальчиком подозвал их. Марина шла первой и смотрела в глаза директору, побаивалась. Она ещё не забыла, как он обожает выкручивать уши...
  ― Добрый вечер, я просто её сопровождаю, ― сразу же оправдалась Аня. Марина посмотрела на неё с недовольством, показательно нахмурила брови.
  ― Так, и зачем же вы пришли? ― спросил Максим.
  ― Она собиралась пожаловаться на Остапа Григорьевича, ― сказала Аня.
  ― Она сама может говорить?
   Максим сразу же направил взгляд на Марину, и ей стало страшно. Но молчать было нельзя.
  ― Да, я пришла пожаловаться, ― подтвердила Марина. Максим сразу же сел ровнее и максимально прижался к спинке стула.
  ― Так, и на что жалуемся?
  ― Он вводит нити мне под кожу и делает это регулярно, ― взволнованно сказала Марина, ― я узнала, что это запрещено.
  ― И почему же ты раньше не пришла? ― спросил Максим.
  ― Я надеялась, что он перестанет это делать, но он не перестаёт...
   Максим направил взгляд на Аню и спросил у неё:
  ― Ты тоже пришла пожаловаться?
   Аня неосознанно сделала полшага назад, а потом ответила:
  ― Нет, ну что Вы, я ни на что не жалуюсь. Это всё она...
  ― Что? ― возмутилась Марина и тут же повернулась к ней.
  ― Балаган не устраивать, молчи пока, ― сказал Максим, обращаясь к Марине, ― сейчас говорит твоя подруга.
  ― Но она врёт, ― продолжила Марина возмущаться. Максим взглянул на Аню и строго сказал:
  ― Говори.
  ― Я пыталась отговорить Марину, но она всё равно сказала, что намерена пожаловаться. Она попросила показать ей дорогу к директору, только поэтому я пришла. Я не собиралась заходить... ― объяснила Аня свою лживую версию и потом ровно, горделиво встала. Явно была уверена, что её похвалят или, во всяком случае, не накажут.
  ― Марина уже знает, где находится мой кабинет, ― подметил Максим.
  ― Видимо, она не знала, что Вы это директор, ― предположила Аня.
  ― Знала, ― возразил Максим, ― мы успели с ней познакомиться.
   "Вот вездесущая Марина, всюду нос сунуть успела" ― нервно подумала Аня. Она уже поняла, что её ложь дала трещину.
  ― Значит, она обманула меня, чтобы не идти к Вам одной, ― выпалила Аня. Ничего другого ей не пришло на ум, а лгуньей она была искусной.
  ― Да врёт она, ― возмутилась Марина, ― не видите что ли?
  ― Ты можешь идти, Анечка, ― с улыбкой сказал Максим. Аня поклонилась, обнимая свой животик, а потом последовала к выходу.
  ― Вы что, просто её и отпустите? Поверили ей? ― возмутилась Марина ещё сильнее. Она уже поняла, что ей достанется, и молчать не хотела.
  ― Я уже её отпустил, ― деловито ответил Максим.
  ― Но она врёт! Врёт! ― повторила Марина. ― Это она подговорила меня пожаловаться, сказала, что Вы помогаете в таких ситуациях. Получается, это всё ложь... Вы не помогаете?
   Марина уже разочаровалась и заранее пожалела, что пришла.
  ― Возможно, помогаю, ― ответил Максим и посмотрел на неё оценивающим взглядом, оглядел с ног до головы.
  ― Вы верите мне? ― спросила Марина и тут же добавила: ― Аня соврала, она тоже хотела пожаловаться, но испугалась.
  ― Какая разница, верю я ей или нет? ― сказал Максим, а потом пошевелил указательным пальчиком, подозвал её к себе. Марина пугливо и медленно подошла к нему.
  ― Где он шил тебя? ― спросил Максим.
  ― Много где. Мои ноги, подмышки, уши.
  ― Покажи уши, ― сразу же сказал Максим. Он покрутился на своём компьютерном кресле и повернулся в её сторону. Подвигал четырьмя пальчиками на обеих руках, подзывая её ещё ближе к себе. И что самое интересное, он не говорил лишних слов по типу "подойди". Всегда ожидал, что она подчинится жестам.
  ― На колени, ― сказал Максим, как только Марина подошла достаточно близко. А вот эти его слова уже смутили Марину. Она низко опустила голову и чуток нахмурила брови, но решила подчиниться.
  ― Я только посмотрю, ― сказал Максим. В знак доказательства он включил настольную лампу и притянул к краю стола.
  ― Хорошо, ― ответила Марина и медленно опустилась на колени. Максим сразу же грубо схватил её за левое ухо и притянул к себе.
  ― Ну-ка, посмотрим.
  ― А-а-а... ― вскрикнула Марина и потянулась к своему уху. Но она не решилась тронуть ухо, а его руку ― тем более.
  ― Только посмотрю, ― деловито повторил Максим и принялся разглядывать её ухо, ещё ближе притянул настольную лампу.
  ― Ай, полегче, ― жалобно попросила Марина, исказив лицо в болезненной гримасе.
  ― А что такое, ты у нас неженка? ― усмехнулся Максим.
  ― Просто больно.
  ― Так больно? ― спросил Максим и начал скручивать её ухо.
  ― А-а-а... ― с визгом закричала Марина.
  ― Так всё-таки больно,― иронично заключил Максим. И с этой минуты Марина поняла, что он не поверил ей. Или же сделал вид, что не поверил. Начал скручивать её ухо ещё сильнее.
  ― А...а... больно, ― вскрикивая, ответила Марина.
  ― Я ничего не увидел. Сейчас позовём Остапа и всё уточним.
   Максим отпустил её ухо и взялся за свой телефон.
  ― Нет, пожалуйста, не зовите его, ― взмолилась Марина. Она скрестила между собой пальцы и смотрела на него жалобными глазами.
  ― Раз уж пришла, будем разбираться.
  ― Если на ухе не видно, может, тогда подмышки посмотрите? На них ещё свежие травмы, ― торопливо предложила Марина. Она уже подумала, что директор сговорился с Остапом. Подумала, что он откажется смотреть её подмышки, но он сказал:
  ― Показывай.
   Марина сразу же подняла обе руки.
  ― Так на тебе же пластырь, его клеить не запрещено, ― сказал Максим и усмехнулся, ― иногда даже полезно для профилактики!
  ― Но он сначала шил меня, только потом наклеил пластырь, ― пожаловалась Марина.
  ― Никому не положено облегчать наказание, данное другим мучителем, ― важно разъяснил Максим.
  ― Но я не прошу облегчать, просто посмотрите.
   Марина упорно продолжала держать руки поднятыми вверх, но уже чувствовала, что они устают.
  ― Снять чужой пластырь, и означает облегчить наказание, я не стану этого делать, ― сказал Максим и одной рукой сам опустил её руку. И как раз в этот момент отозвался голос в трубке его телефона. Оказалось, что Максим успел набрать Остапу.
  ― Остап слушает, ― горделиво и громко сказал Остап. Это даже Марина услышала и тут же запищала:
  ― Нет, прошу, не рассказывайте ему.
   Марина опустила руки и приложила ладони к полу, а сама уселась на пяточки. Максим откатился назад на своём кресле и повернулся лицом к столу. И это означало, что он как бы изолируется от неё, просит не мешать разговору.
  ― Чем ты там занимаешься? ― с дружеской ухмылкой спросил Максим. Он откинулся на своём кресле и посмотрел в потолок.
   "Блин, они же друзья, ― взволнованно подумала Марина, ― стерва, Аня!" Марина ещё больше убедилась, что Аня её подставила. Наверняка она знала, что этот Остап друг директора, и поэтому велел ей жаловаться. Она хотела, чтобы её наказали... холодная дрожь пробежалась по её жилам.
   И пока Марина размышляла об этом и боялась, Максим продолжал беседовать. Она слышала только Максима.
  ― Нет, сегодня не получится,― сказал Максим, послушал Остапа и добавил: ― намечается разборка.
   И ещё немного молчания. Наверное, Остап уточнял, в чём дело. И в завершение разговора Максим весьма бесцеремонно сказал:
  ― Дуй сюда, короче.
  ― Вы с ним друзья, ― сразу же обиженно сказала Марина. Максим положил телефон на стол и повернулся в её сторону.
  ― Были когда-то друзьями, но теперь это неважно.
  ― Зачем Вы его пригласили? ― спросила Марина.
  ― Будем разбираться в твоей проблеме.
  ― Вы не верите, что он делал это со мной?
   Максим постучал пальчиками по столу. Будто думал, как поступить.
  ― Вы можете посмотреть мои ноги, они все в буграх.
  ― Нет, ноги я не смотрю, ― деловито сказал Максим. И как раз в этот момент раздался стук в дверь.
  ― Да заходи уже, нечего стучаться, ― сказал Максим. Остап отворил дверь и вошёл к ним с широкой улыбкой на лице.
  ― Девочка утверждает, что ты её шил, ― сказал Максим. Он приподнял голову и посмотрел Остапу в глаза, а пальчиками правой руки продолжал постукивать по столу.
  ― Это неправда, врёт она, ― с ухмылкой сказал Остап и подошёл ближе.
  ― Или ты врёшь?
  ― Нет, она врёт, ― уверенно повторил Остап.
  ― Я не вру, Вы подмышки даже не посмотрели, ― пожаловалась Марина.
  ― Я наказал её за отказ подчиняться, ― оправдался Остап, ― эта нахалка проигнорировала мою просьбу явиться в кабинет.
  ― Но я правду говорю, правду, ― взволнованно повторила Марина,― пожалуйста, посмотрите мои ноги или подмышки, и тогда вы точно убедитесь.
   Но она уже чувствовала, что не получит никакую защиту...
  ― Может быть, посмотреть её подмышки? ― спросил Максим. В этот момент он внимательно посмотрел на Остапа, будто ожидая услышать возражения.
  ― Ну, если хочешь, посмотри её подмышки, ― согласился Остап с показным безразличием.
  ― Поднимай руку, ― приказал Максим, направив взгляд на Марину.
  ― Хорошо.
   И Марина была удивлена это услышать. Ведь директор сказал, что не станет снимать с неё пластырь, и вдруг захотел это сделать. Она сразу же начала поднимать свои руки, но Максим сказал:
  ― Только одну.
   Вторую её руку он сам опустил.
  ― Но потом пластырь ей сам наклеишь, за свой счёт, ― важно добавил Остап. Максим приподнял голову и внимательно посмотрел на Остапа.
  ― Я тут директор. И если творится беззаконие, я это должен проверять и пресекать. Без всякого возмещения ущерба.
  ― Пластырь снимать необязательно, ― пожаловался Остап, ― я его только наклеил.
   Видимо, он заволновался.
  ― Так может быть, наклеил, чтобы я не увидел ничего, ― сказал Максим и двумя ручками схватился за края её пластыря. Мысленно Марина уже радовалась. Наконец-то, она почувствовала хоть какую-то защиту. Почувствовала, что Максим на её стороне.
  ― А, больно, ― вскрикнула Марина, исказив лицо в болезненной гримасе.
  ― Конечно, больно, налип хорошо, ― сказал Максим и продолжил вытягивать пластырь.
  ― А-а-а... ― кричала Марина. Особенно сильно у неё болели те участки подмышки, под которые он вводил нити. Максим примерно наполовину отклеил пластырь, а потом сказал:
  ― Хорош, ничего подозрительного я здесь не вижу.
  ― Как не видите? А вот эти точки? ― сказала Марина и пальчиком указала на кровавое пятно на своей подмышке.
  ― Незначительные покраснения. Такое бывает из-за пластыря, ― сказал Максим и принялся обратно приклеивать пластырь на её подмышку.
  ― Как из-за пластыря?! ― возмутилась Марина и отпрянула назад, отклеила обратно пластырь и ещё раз указала на красные точки. ― Вот сюда, сюда и сюда он втыкал иглу. Если это от пластыря, почему у меня такие точки?
   Марина распереживалась. Начала говорить истерично и быстро.
  ― Если сейчас же не успокоишься, мы тебя успокоим, ― пригрозил Остап.
  ― Вы сговорились, ― презрительно сказала Марина. Остап схватил её за запястье и поднял руку вверх, начал приклеивать пластырь обратно.
  ― Вернём это на место.
   Максим вытянул выдвижной ящик и начал что-то доставать. Марина уже поняла, что её собираются наказывать. Волнение охватило её целиком, а по телу пробежалась холодная дрожь.
  ― Что Вы делаете? ― спросила Марина. Она нахмурила брови и смотрела на Максима.
  ― Ты должна быть наказана за клевету, ― деловито сказал Максим. Из ящика он вытащил записную книжку. Аккуратно её открыл и начал что-то записывать.
  ― Я не клеветала, это неправда, ― возмутилась Марина.
  ― За попытку выдать ложь за правду полагается отдельное наказание, ― сказал Максим.
  ― Вы сговорились, ― нервно повторила Марина.
   Максим приподнял голову и внимательно посмотрел на неё.
  ― Назначаю тебе уколы на язык, ― деловито произнёс Максим и тут же записал это на свой ежедневник.
  ― Нет, не надо... за что? ― испуганно спросила Марина.
  ― За клевету, ― спокойным голосом повторил Максим. Марина ужаснулась и отпрянула назад, приложившись ладонями к полу. Потихоньку отдаляясь от Максима, она уже оказалась почти посередине кабинета.
   Марина была в ужасе оттого, что происходит. Мало того, что ей не поверили, так ещё и собираются наказывать ужаснейшим способом? Что это за укол на язык? Ей даже представить было страшно.
  
   Глава 60. Укол
  
   Марина не собиралась молча принимать наказание. Раз её уже итак "приговорили", она решила высказаться и нервно крикнула Максиму:
  ― Это Вы на меня клевещете, я правду сказала.
  ― Лучше не нарывайся,― посоветовал Остап. Он схватил её за подмышки и начал поднимать с пола, ― вставай.
  ― Отпустите меня, ― нервно закричала Марина, двигая плечами. Но Остап не стал её слушаться. Он обнял её крепче и прижался к ней сзади, а потом на ушко прошептал:
  ― Хуже же будет, успокойся.
  ― Ненавижу вас, вы все тут подлецы, ― вскрикнула Марина.
  ― Твой язык наказать определённо нужно, ― деловито заключил Максим и сделал ещё одну пометку в своём дневнике.
  ― А можно это я буду делать? ― спросил Остап.
   Максим сразу же поднял голову и взглянул на Остапа.
  ― Так почему бы и нет? Можно, ― ответил Максим и сделал ещё одну пометку в своей записной книжке, ― так и запишем, Марина Гечина. Воспитательный курс лечения на 7 дней под исполнением Остапа Григорьевича.
  ― Нет, вы не можете так поступить, нет, ― в ужасе вскрикнула Марина. Теперь она окончательно убедилась, что здесь не стоит ожидать справедливости. Они всегда делают всё, чтобы максимально её унизить. Стараются показать, что её слово ничего не стоит.
  ― Веди её сюда, ― сказал Максим и выдвинул другой ящик. И вот тогда для Марины начался самый настоящий кошмар. Максим вытащил пустой шприц и ампулы с какой-то жидкостью. Остап снова схватил её за подмышки и сказал:
  ― Пойдём, он зовёт тебя.
   Максим уже распаковывал шприц, вскоре закрепил на ней иглу.
  ― Нет, нет, ни за что, ― истерично закричала Марина и попыталась сопротивляться ногами, вырывалась и отталкивалась от пола.
  ― Лучше успокойся, иначе он вызовет подмогу, и мало не покажется.
  ― Что он сделает? В карцер меня отправит? ― нервно спросила Марина. ― А пусть отправляет.
  ― Это она что, в карцер хочет? ― усмехнулся Максим, с треском ломая ампулу.
  ― Она там шашни крутит с туалетным, ― охотно выдал Остап.
  ― Не смейте так говорить... это неправда, ― нервно возразила Марина. Она сразу же заволновалась. Раз Остап так сказал, в качестве наказания её точно не отправят к Толику... и её подозрения подтвердились.
  ― Ах вот оно что, ― иронично протянул Максим, ― в таком случае я тебя не в карцер отправлю, а знаешь куда?
  ― Куда? ― неохотно спросила Марина.
  ― В баню на капельное кормление.
  ― Что это значит?
   Марина нахмурила брови и посмотрела на Максима. Остап продолжал держать её за подмышки, но к Максиму не тащил. Она слишком сильно сопротивлялась, и он просто решил переждать момент.
  ― Вот когда окажешься там и узнаешь,― сказал Максим. Он набрал препарат в шприц, а потом пошевелил пальчиком, подзывая их к себе. И вот тогда Остап снова начал реагировать. Причём необычным образом.
  ― Пойдём, дорогая, всего один укольчик и сможешь дальше гулять, ― игриво сказал Остап.
  ― Нет, не надо, пожалуйста, ― запищала Марина.
  ― Не сопротивляйся, ― сказал Остап. Он повернул её спиной к Максиму и потащил за собой. И тогда уже Марина не могла сопротивляться, но продолжала пискляво кричать:
  ― А... нет, не надо.
  ― Хочешь в баню? ― громко спросил Максим.
  ― Нет, не надо укол.
  ― Стой нормально, ― грубо закричал Остап. Он уже дотащил её до Максима, но Марина отказывалась, как следует встать на колени.
  ― Пожалуйста, не надо укол, ― повторила Марина.
  ― Укол уже готов, и я его в любом случае сделаю, ― деловито ответил Максим, ― вопрос только в том, ты будешь сопротивляться и отправишься в баню или же откроешь ротик, как прилежная ученица.
   Максим постучал по иголочке, и Марина зажмурила глаза от ужаса.
  ― Нет, не надо...
   Остап схватил её за волосы, скрутил пряди и заставил откинуть голову назад.
  ― А-а-а... ― закричала Марина, исказив лицо в гримасе боли.
  ― Открой рот, ― приказал Остап.
  ― Кажется, она уже открывает, ― усмехнулся Максим. Он схватил её за подбородок, а второй рукой начал подносить укол к её рту. Марина сразу же закрыла рот и в ужасе замычала:
  ― М-м-м...
  ― Если сейчас же не откроешь рот, мы откроем его насильно, ― пригрозил Максим, ― с помощью специального приспособления.
   Максим отложил шприц и вытянул самый нижний ящик своего стола. Он был шире остальных и явно вмещал в себя больше предметов. И оттуда он достал приспособление, о котором говорил. Оно было достаточно громоздким, и представляло собой маску со встроенной сеткой-трубочкой для рта.
  ― Сейчас мы наденем тебе это на голову. И уж поверь, мы с этой задачей справимся, ― объяснил Максим, ― а потом прямо в этом ты отправишься в баньку. Ты, правда, этого хочешь?
   Остап крепче сжал её волосы и сильнее заставил откинуть голову назад, потом грубо повторил:
  ― Открывай рот.
   Максим приподнял раскрытую ладонь и важно сказал:
  ― Постой, кажется, она выбирает баньку.
  ― Она даже не знает, что это такое, ― сказал Остап.
  ― Так узнает, когда попадёт туда, ― с ухмылкой сказал Максим. Остап свободной рукой схватил её за подбородок и начал потряхивать.
  ― Отрой рот, говорят.
  ― Узнает, что такое жить в тепле. Вернётся паинькой.
   Марину напугали последние слова Максима. Особенно её напугала информация о том, что её там будут кормить через капельницу. И Марина уверенно полагала, что речь не идёт о капельнице в вену.
  ― Откроешь рот или нет, в последний раз спрашиваю? ― задал Максим вопрос. Он дёрнулся, и это вконец напугало Марину. Она не выдержала и сдалась:
  ― Ладно, я открою рот.
  ― Вот и замечательно, ― довольным голосом сказал Максим. Он взял в руки готовый укол и поднёс к её ротику.
  ― А...ы... ― взвыла Марина, испугано смотрела то на Максима, то на шприц в его руке. Но она широко открыла рот и готовилась к худшему.
  ― И смотри, не дёргайся, ― предупредил Максим. В следующее мгновение он просунул шприц чуть глубже в её ротик, и Марина почувствовала, как игла вонзилась на её язычок.
  ― Ы-ы-ы... ― протяжно взвыла Марина. Игла вошла не больно, но то, что произошло после, просто шокировало её. Как только Максим надавил на шприц, дикая боль поразила весь её язык от кончика до самого основания.
  ― Терпи и не двигайся, ― громко сказал Остап.
  ― Да, деточка, это болючий укол, ― игриво добавил Максим и продолжил вводить препарат в её язык.
  ― Ы-ы-ы... ― продолжила Марина выть. Она крепко сжала кулачки, но дёргаться и сопротивляться боялась. А боль с каждой следующей секундой только усиливалась.
  ― Мы же никуда не спешим, ― сказал Максим. Он будто хотел сказать, что тянет время и вводит препарат медленно. Но Марина не была уверена, что ей будет легче, если он введёт его быстро. Она продолжала выть и сжимать кулачки.
  ― В следующий раз не будешь жаловаться, ― со злорадством сказал Остап.
  ― Ы-ы-ы... ― ещё громче взвыла Марина.
  ― Уже скоро, скоро, ― с улыбкой сказал Максим. Он нажал на шприц сильнее, и остатки препарата поступили в неё быстро. Марина ощутила сильнейшую боль, а также и то, как Максим вытягивает иглу.
  ― А-а-а... ― неистово закричала Марина. Она увидела, как Максим пошевелил пальчиком. В этот момент Остап за волосы оттащил её в сторонку и дал сильную пощёчину.
  ― Живо на выход.
  ― А-а-а...― снова вскрикнула Марина. Она схватилась за щеку и слезливо захныкала: ― эхе... эхе...
   У неё было такое ощущение, будто собственный язык не помещается у неё во рту. Он дико болел и опух, страх овладевал ею всё сильнее.
  ― Я сказал на выход, ― грубо повторил Остап.
   Марина продолжила хныкать и на четвереньках направилась к выходу, и Остап последовал за ней.
  ― А ты остаёшься, ― неожиданно сказал Максим, обращаясь к Остапу. Он обернулся и с удивлением спросил:
  ― Я что ли?
  ― Именно ты.
  ― Ну, хорошо, ― сказал Остап с явным удивлением на лице. Он всё равно пошёл за Мариной и открыл ей дверь. Она, похныкивая, встала на ноги и быстро вышла. Уходить не спешила. Она захотела подслушать разговор Остапа и директора. А ещё после пережитого ей хотелось немного постоять на месте и просто отдышаться.
   Остап выпроводил Марину и закрыл за собой дверь, потом иронично захихикал:
  ― Хорошо ты её.
   Он обернулся и увидел сердитое выражение лица Максима. Тот встал из-за своего стола и подошёл к нему.
  ― Отчитать меня хочешь? ― усмехнулся Остап. И в этот момент Максим неожиданно замахнулся и ударил его по лицу.
  ― Ау, да за что? ― вскрикнул Остап и схватился за нос.
  ― Сколько ещё ты будешь меня подставлять? ― нервно спросил Максим. Остап покосил на него взгляд, но бить в ответ не собирался.
  ― Я уже извинился, что претворялся тобой. И вообще, ты сам разрешил подменить тебя на время, ― напомнил Остап.
  ― Но не в моём же теле! ― возмутился Максим.
  ― Так зато натурально получилось. Никто даже не понял, что ты это я.
   Чтобы претвориться Максимом, Остапу пришлось заново переродиться, испытав всю боль и муки умирающего. Но, тем не менее, ради собственной прихоти он захотел всё это пережить. И во время перерождения им позволяют выбирать себе любую внешность.
   Словам Остапа Максим разозлился ещё сильнее и дёрнулся, крепко сжав свой кулак.
  ― Если ударишь ещё раз, получишь сдачи, ― пригрозил Остап.
  ― Знаешь, что обо мне говорят?
  ― И что же?
  ― Что это я люблю шить всех и поэтому не разрешаю делать это другим, ― нервно сказал Максим. Остап собрал губы в ехидную ухмылку. Он даже не думал, что его маленькая выходка станет поводом для глобальных сплетен.
  ― Ну и ладно, что тут такого? ― усмехнулся Остап.
  ― Да ты издеваешься? Ты не у себя дома находишься, здесь нельзя так пытать, ― возмутился Максим.
  ― А кто Марину в баньку собирался отправить?
  ― Это я просто так сказал, чтобы припугнуть её, ― ответил Максим.
  ― И больше не смей никуда отсылать мою девочку, ― потребовал Остап, ― из-за тебя она нашла себе туалетного друга.
   Остап нервно сжал кулаки, когда заговорил об этом. Ревность снова кольнуло его самолюбие.
  ― Ты не в том положении, чтобы требовать. То, что ты мой брат, не означает, что тебе всё дозволено, ― деловито сказал Максим и поднял вверх указательный палец, ― ещё одна жалоба, и ...
  ― Даже не говори дальше, знаю, что скажешь, ― перебил его Остап.
  ― И скажу, ещё одна жалоба хоть от кого-нибудь, и вылетишь в свой цикл, даже не заметишь!
  ― Хотя бы одну девочку дай мне, и я отстану, ― сказал Остап, разводя руками.
  ― Не будет тебе никаких девочек.
  ― Хотя бы Марину.
  ― Нет, ― громко возразил Максим.
  ― А если я по-другому подойду к вопросу?
  ― На что ты намекаешь? ― с недовольством спросил Максим. ― Шантажировать вздумал?
   Максим уже размышлял, где и в чём он провинился. Они с детства соперничали, и часто Остап прибегал к нечестным методам.
  ― Я знаю, где Яна, ― сказал Остап. Максим сразу же шире открыл глаза и схватил Остапа за рукав рубашки.
  ― Где?
  ― Эй! Ты это полегче на поворотах, я ведь и обидеться могу.
   Остап схватил брата за запястье и посмотрел ему в глаза. Максим стал вне себя. И злился, и грустил одновременно.
  ― Отвечай, где она, ― потребовал Максим. Он всё же отпустил рукав Остапа, но посмотрел на него с недовольством.
  ― А ты отдашь мне Марину? ― спросил Остап.
  ― Ты меня шантажируешь? ― возмутился Максим. Остап ехидно усмехнулся.
  ― Совершаю взаимовыгодную сделку.
  ― Никакой сделки не будет. Я тут директор, и не могу позволить пытать девочек.
  ― Только одну, ― сказал Остап, и с важным видом вытянул указательный палец вверх. В этот момент Марина от ужаса схватилась за грудь, а по её телу пробежался холодок. Она слышала весь их разговор от начала до конца. Сначала радовалась, потому что Максим её защищает, а теперь начала бояться... вдруг Максим отдаст её на пытки Остапу? Марине стало жутко, и она продолжила подслушивать их разговор.
  ― Иди в свою "боль" и пытай там, кого хочешь. Но не здесь, ― громко и требовательно сказал Максим.
  ― Я и хочу забрать Марину, ― деловито сообщил Остап,― но пока она не готова уйти.
  ― Да что с тобой? ― возмутился Максим и смотрел на брата с осуждением: ― нашёл себе очередную заключенную, нормальные бабы уже не смотрят на тебя?
   Остап разозлился и тоже ударил Максима. Так часто происходило между ними. Если Остап прощал удар, Максим заводился и начинал провоцировать его на драку. Будто не был доволен тем, что ударил и в ответ ничего не получил.
  ― Где Яна? ― спросил Максим, подтирая с губы кровь.
  ― Отдай мне Марину, тогда и поговорим.
  ― На кой чёрт она сдалась тебе? ― возмутился Максим. Он не хотел позволять Остапу вытворять с ней всё, что ему вздумается. Он уже знал, на что Остап способен и ни коем образом не одобрял этого.
  ― А на кой чёрт тебе сдалась Яна? ― спросил Остап.
  ― Я люблю её.
  ― Может быть, Марину я тоже люблю.
  ― Я тебя умоляю, ты знаешь её неделю, ― напомнил Максим.
  ― И что того? Это сути не меняет. Любовь с первого взгляда, ― усмехнулся Остап.
  ― У тебя такая любовь каждый месяц вырисовывается, а что в итоге? Ты ещё ни одну тюремщицу не вытащил на свободу, ― напомнил Максим и с особой важностью добавил: ― и не дождался.
  ― Ждать не могу! Это не моё, ― с ухмылкой протянул Остап. Но всё это не волновало Максима. Теперь он думал только об одном:
  ― Где Яна?
  ― Я не скажу тебе, где Яна, ― решительно заявил Остап. Максим дёрнулся и схватил Остапа за рубаху.
  ― Скажешь.
  ― Я обещал ей молчать, ― признался Остап. И тогда Максим отпустил его, нервно оттолкнув от себя.
  ― Тогда о какой сделке речь?!
  ― Ну, ты же знаешь, я подлец, ― с ухмылкой сказал Остап, ― ради своего и предать могу.
  ― Ты её спрятал? ― спросил Максим.
  ― Ради твоего же блага.
  ― Это мне было решать, ― возмутился Максим.
  ― Ну, уж извини, мама не хотела, чтобы ты сел из-за неё. И я тоже. Ты нарушал порядки, пытаясь её вызволить, ― напомнил Остап.
  ― А теперь ты их нарушаешь ради веселья.
  ― Вот уж не сравнивай, я взломом программы не помышляю.
  ― Зато ты знаешь, как это делается, ― добавил Максим, ― если бы ты помог нам, я бы смог освободить Яну.
  ― Она сама виновата, ― громко сказал Остап, ― пусть сидит.
  ― Скажи хотя бы где она?
  ― А ты отдашь мне Марину? ― сразу же спросил Остап.
  ― Здесь нельзя вытворять подобные вещи. Хочешь пытать, иди в "боль", ― деловито повторил Максим.
  ― Причём тут "хочу"? ― возмутился Остап. ― Ты хоть раз можешь представить, что я с другой целью это делаю? Не просто помучить хочу...
  ― И с какой же целью ты это делаешь? ― иронично переспросил Максим.
  ― Я хочу забрать её в "боль", хочу помощь выбраться.
   Максим усмехнулся, услышав его слова.
  ― Выбраться? Да ей сидеть 800 лет, всё равно, что целую вечность.
  ― Да, много, но это не даёт тебе право насмехаться над ней. У твоей Яны не меньший срок, но ты пытался её вызволить.
  ― А ты вот не сравнивай. Во-первых, у Яны срок был 213 лет, а во вторых, она никого не убивала.
  ― Если хочешь увидеть её, поможешь мне, ― неожиданно заключил Остап. Он уже устал обсуждать всё это.
  ― В каком она подразделении? ― спросил Максим.
  ― Марину, ― требовательно повторил Остап.
  ― Ты это хотя бы можешь мне сказать?
  ― А зачем? Чтобы ты побежал её искать? ― спросил Остап. ― Вдруг ещё найдёшь её, и я потеряю свой козырь.
  ― Вот...
  ― Ну, кто я? ― задираясь, сказал Остап. Он явно ожидал услышать оскорбление.
  ― Если узнают о том, что я разрешаю тебе шить девочек, нас могу обоих вышвырнуть. А я люблю эту школу, ― сказал Максим, ― я с детства здесь.
  ― Все с детства здесь, ― усмехнулся Остап.
  ― Я знаю, что тебе насрать на мои чувства.
  ― Это не так. Я просто хочу, чтобы ты меня понял, ― сказал Остап.
  ― И что будет, если я разрешу тебе? ― спросил Максим. Остап сразу же улыбнулся, будто получил это желанное разрешение.
  ― Я продолжу уговаривать Марину пойти со мной, ― мечтательно сказал Остап.
  ― Она не идиотка, чтобы пойти с тобой на ещё большие пытки.
  ― А вдруг идиотка? ― усмехнулся Остап.
  ― Мне не до шуток, скажи, где Яна?
  ― Я ведь уже сказал: Яну в обмен на Марину.
   Максим предосудительно помотал головой, на не был готов допускать произвол в школе.
  ― Если бы Марина поверила тебе, она бы без всяких пыток с тобой ушла, ― сказал Максим, ― к тому же, словами тебе быстрее удалось бы уговорить её.
  ― Так-то оно так, но развлечься же тоже хочется.
  ― Вот ты и признался, что всё это ради веселья.
   Максим махнул рукой и направился к своему столу.
  ― Что, за фляжкой? ― с ухмылкой спросил Остап. Максим вытянул один из выдвижных ящиков и, действительно, достал фляжку.
  ― А тебе какое дело?
   Максим нахмурил брови и отпил глоточек.
  ― Да хорош тебе, я же просто прошу помощь мне. Потом я отведу тебя к Яне.
  ― Когда потом? ― спросил Максим.
  ― Дай мне хотя бы недельку поразвлечься с моей Мариной.
  ― Если что, поклянёшься взять всю вину на себя, ― предупредил Максим. Остап широко улыбнулся:
  ― Клянусь тысячу раз.
  ― О, нет... ― в ужасе проговорила Марина и отпрянула назад. Она больше не стала их подслушивать. Боялась, что Остап выйдет и тогда разозлится, потащит её на очередное наказание. Теперь, когда он получил на это право, неизвестно, что с ней будет. По её телу пробежалась холодная дрожь.
  
   Глава 61. После сна
  
   Марина собиралась больше не подслушивать и уйти, но любопытство победило. Она ещё минут 5 стояла у двери, а когда услышала шаги приближающегося Остапа, ― убежала. Ей повезло, что он не стал заглядывать на лестничную площадку. Именно там она спряталась. Но раз уж Марина вышла туда, решила сходить в туалет... но главной её целью было увидеть Толика. Она хотела, чтобы он обнял её, пожалел.
   В коридоре уже никого не было, и Марина не сразу смекнула, почему. Когда она взглянула на часы, поняла, что они показывают около 9-ти вечера.
  ― Неужели прошло так много времени? ― удивилась Марина. А ведь к директору пойти они собрались сразу после шестого урока. С одной стороны Марина не заметила, как пролетело время, но с другой, ― пребывание у директора показалось ей до жути пугающим.
   Марина была даже рада, что уже ночь и в коридоре никого нет. Остап ушёл к себе, она сама это видела. Получается, никто её не поймает и мучить не будет. Марина боялась только одного, ― что застукает Толика в обществе какой-нибудь ученицы, над которой он всячески глумится. Несмотря на то, что он хорошо к ней относится, Марина не могла забыть тот вечер, когда он мучил Эльзу. Поэтому она часто повторяла себе, что Толик обычный мучитель, но сама тянулась к нему.
   Толик оказался один. Как только он увидел её в конце коридора, сразу же встал и вышел из-за стола, с удивлением сказал:
  ― О, Марина.
   Марина улыбнулась и подошла к нему.
  ― Я пришла ненадолго, в класс заходить не хочется.
  ― Что с твоим голосом? ― сразу же спросил Толик. И в этот момент Марина убедилась, что ей не показалось. Её язык, действительно, опух и поэтому изменился голос. Марина не знала, с чего начать рассказывать, да и стоит ли это делать? Неожиданно она застыдилась. Боялась осуждения из-за того, что она пожаловалась. Он же ведь тоже мучитель. Такой же, как Остап... ну или, во всяком случае, по своему статусу такой же. Наверное, он тоже боится всякого рода жалоб. Возможно, презирает учениц, которые ходят жаловаться.
   Марина прикрыла лицо ладонями и захныкала:
  ― Эхе... эхе...
  ― Эй, ты чего? ― сочувствующим голосом сказал Толик и начал её обнимать.
  ― Просто, кое-что случилось, ― заплаканным голосом сказала Марина. Она обняла его обеими руками и прижалась щекой к его груди. А слезы продолжали вытекать из её глаз стремительными каплями, смачивали его футболку.
  ― Что случилось? ― спросил Толик. ― Расскажи.
  ― Просто Остап... он не останавливался. И Аня, моя одноклассница, она уговорила меня пойти к директору...
   Дальше Марина уже не могла рассказывать, разревелась ещё сильнее.
  ― И они сделали тебе укол, ― добавил Толик.
  ― Да... это так ужасно, так больно...
  ― Ну, тише, тише, ― успокаивающим голосом сказал Толик и нежно погладил её спинку.
  ― Это ещё не всё, они хотят это делать ещё... каждый день, я этого не вынесу, ― пискляво сказала Марина.
  ― Тебе назначили курс уколов? ― спросил Толик.
  ― На 7 дней...
  ― Этого следовало ожидать, раз ты пошла жаловаться, ― сказал Толик.
  ― Что мне делать? ― спросила Марина и продолжила хныкать.
  ― У тебя есть уже решение, будь моей, ― предложил Толик.
  ― Я боюсь умереть.
  ― Мы этого не допустим. Прислушайся к себе и подпиши договор тогда, когда рядом будет мама.
   Марина сразу же разжала свои объятия и отстранилась от него. Будто только-только вспомнила, что Толик сильнее всего хочет сделать её своей. Возможно, это единственная его цель, и поэтому он пытается казаться добрым? Марина боялась, что он станет хуже относиться к ней после того, как она подпишет согласие принадлежать ему. Именно поэтому она "думала".
  ― Ну что опять? ― спросил Толик. Ему не понравилось, что она резко отстранилась.
  ― Извини, я просто... ― заговорила Марина и вдруг замолчала и посмотрела на него. Заговорила о другом: ― я, кажется, промочила твою футболку.
  ― Да чёрт с ней с этой футболкой, мне важнее услышать твоё решение.
  ― Я пока не готова, извини, ― в очередной раз отказала Марина.
  ― Почему ты не доверяешь мне? ― спросил Толик
  ― Не знаю, боюсь просто...
  ― Разве я плохо к тебе отношусь?
  ― Наоборот, очень хорошо относишься. И спасибо тебе за это, ― сказала Марина.
  ― Одним спасибо сыт не будешь.
   Марина посмотрела на него и сразу же улыбнулась. Когда он так сказал, Марина вспомнила его главное желание, ― чтобы она готовила ему. А ведь ей нравится готовить... она всё чаще думала о том, что, возможно, ей будет неплохо с Толиком.
  ― Я понимаю, но я должна подумать...
  ― Сколько ещё ты будешь думать? ― с недовольством спросил Толик.
  ― Иногда ты бываешь злым, я боюсь этого.
  ― Я уже извинился за то, что грубо тебя покормил в карцере, ― напомнил Толик.
  ― Да, я знаю...
  ― Всем свойственно злиться. Я просто устал от твоего отказа, ― объяснился Толик, ― какой смысл тебе водиться с теми, кто тебя пытает?
  ― Наверное, ты прав, никакого смысла нет, ― согласилась Марина и виновато опустила голову.
  ― Это можно обсуждать бесконечно. В общем, думай. Ты в туалет пришла? ― спросил Толик.
  ― Я тебя увидеть хотела, ― призналась Марина, ― но в туалет тоже хочу.
  ― Тогда сходи в туалет. Если хочешь, потом можем пойти ко мне.
  ― Хочу, ― быстро ответила Марина. Она понимала, что разговорами ничего не решит, но всё равно хотела побыть у Толика и пообщаться с ним. Рядом с ним ей было спокойнее.
   Марина сходила в туалет, а потом Толик пригласил её к себе, завлекал разговорами и угостил вкусным ночным ужином. Марине было больно кушать из-за укола на язык, но она всё равно не отказалась от еды. Как всегда, она не наедалась едой из столовой.
   Общались они с Толиком почти до часу ночи. Марна никуда не хотела уходить и была готова быть у него до утра. Но в один из моментов Толик сказал:
  ― Тебе пора.
  ― Ты будешь спать? ― сразу же спросила Марина.
  ― Да, надо поспать. А ещё я не имею право задерживать учащихся на всю ночь. Таковы правила, ― объяснил Толик.
  ― Я понимаю, ― протянула Марина с печалью в голосе.
  ― Ну, раз понимаешь, тогда без обид. Можешь завтра приходить, угощу тебя ещё чем-нибудь, ― с улыбкой предложил Толик.
  ― Приду, ― радостно протянула Марина и тоже ему улыбнулась, начала вставать с дивана.
  ― Не грусти, ― сразу же сказал Толик. Он уже заметил, как она нахмурила брови.
  ― Я просто боюсь, что девочки начнут ко мне приставать.
  ― Ну, тут я уже ничем не могу помощь, ― сказал Толик. Он встал, обнял её одной рукой и повёл к выходу.
  ― Я понимаю.
  ― Но если надумаешь быть моей, я смогу оградить тебя от них всех. И даже от болезненных уколов, ― обещал Толик.
   Марина сразу же встала на месте и повернулась в его сторону, посмотрела ему в глаза.
  ― Правда? Даже от уколов сможешь оградить? ― удивилась Марина.
  ― Да, смогу.
  ― Но ведь их директор назначил. Разве его слово не главное здесь? ― спросила Марина.
  ― Когда ты официально согласишься быть моей, формально ты уже будешь не здесь, ― объяснил Толик.
  ― И больше никто не сможет меня мучить?
  ― Смогут, если будешь гулять!
  ― А, ну да, ты уже объяснял мне это, ― вспомнила Марина. Толик снова обнял её и повёл к двери. И на этот раз они уже дошли туда без остановок.
   Марина была рада проведённому вечеру и даже чуток успокоилась после перенесённого стресса. Стала мечтать о Толике... она боялась принадлежать ему, но в то же время хотела этого. И ей было сложно решиться на какой-либо шаг.
   Марина тихо прошла в класс и с большим трудом добрела до своего угла. Потом кое-как переоделась и легла спать. Марина порадовалась, когда поняла, что её постель не влажная. Она укрылась сухим и тёплым одеялом и широко улыбнулась.
  ― Теперь они не писают на мою постель, не писают, ― радостно повторила про себя Марина. Она надеялась, что на этом завершатся её беды с ученицами. Но она всё равно боялась, что ночью они подойдут... Марина уснула, опасаясь этого, но никто её не побеспокоил. Во всяком случае, до того, как я её разум прояснился.
  ― Ура, я проснулась! ― завизжала Марина от счастья и колобком запрыгала по камере.
  ― Вот ты наивная! И чему ты на этот раз радуешься? ― спросила Линда. Она словно гигантский червяк подползла к решётке и уже там преобразовалась в человека.
  ― Всему. Сегодня был превосходный, интересный и насыщенный день!
  ― Над тобой издеваются, а ты радуешься. Вот счастливая, ― иронично сказала Линда.
  ― Я не поэтому радуюсь.
  ― А чему тогда? ― спросила Линда. ― Делись.
  ― Вот ты спрашиваешь меня, а сама наверняка уже подглядела всё.
  ― Не подглядела! Это всё твоя извечная паранойя.
  ― Нет у меня паранойи, ― горделиво возразила Марина, а потом тоже подошла к решётке и сказала: ― Остап особенный.
  ― Ага, любит поиздеваться над девушками. Замечательно, какой особенный!
   Марина тоже приняла облик человека и отмахнулась рукой.
  ― Да я вообще не об этом.
  ― О чём? Говори уже!
  ― Он обладает какими-то навыками, ― сказала Марина с хитрым и довольным лицом.
  ― Какими ещё навыками?
  ― Этого я не знаю.
  ― Тоже мне новость! ― усмехнулась Линда.
  ― Новость. Я, между прочим, подслушала его разговор с братом, и они говорили...
  ― У него есть брат? ― с удивлением спросила Линда, перебив её.
  ― По-видимому, есть, но не это главное.
  ― А что главное?
  ― Главное то, что я узнала.
   Линда зажала губы и предосудительно помотала головой, потом с досадой протянула:
  ― Говори уже.
  ― Оказывается, его брат был влюблён в какую-то девушку заключённую. Он не мог её освободить, а вот Остап мог. Но он отказался это делать.
  ― И как он, по-твоему, умеет вызволять заключённых? ― недоверчиво спросила Линда.
  ― Не знаю, как-нибудь. Но по разговору я поняла, что Остап умеет взламывать игру. Ты понимаешь, что это значит?
  ― Да, я понимаю, что ради тебя он и пальцем не пошевелит, ― уверенно сказала Линда.
  ― А вот и неправда, он уже шевелит пальцами!
  ― Как конкретно он умеет взламывать игру? На что способен? ― поинтересовалась Линда.
  ― На что конкретно он способен не знаю, они об этом не говорили. Но я знаю точно, что его брат ожидал от него помощи, но Остап не стал ему помогать. Наоборот, он спрятал его девушку в другом подразделении.
  ― И теперь братья ненавидят друг друга? ― предположила Линда.
  ― Вроде нет, мне так не показалось. Видимо, Максим простил Остапа или же родственные чувства оказались сильнее.
  ― Короче, не поможет он тебе выбраться, и не мечтай даже, ― категорично заключила Линда.
  ― Поможет, я верю в это. И не завидуй, ― нервно сказала Марина.
  ― Раз он даже родному брату не помог, тебе и подавно не поможет. Он либо струсил и брату не помог, либо ещё чего.
  ― Думаю, что струсил, ― предположила Марина, ― а что ещё-то?
  ― Вот-вот, своей шкурой рисковать не станет.
  ― Но он может помощь мне по-другому, изнутри, законными путями. Это даже лучше. Не будет риска, что меня вернут обратно за жульничество.
  ― Ну-ну.
  ― Хватит злить меня, ― нервно сказала Марина, ― ты просто завидуешь
  ― А тебе хватит это повторять. Ты ждёшь помощи от мучителя-извращенца, и ещё хочешь, чтобы я поддержала тебя? Не дождёшься!
  ― Он не такой...
  ― И завидую ли я? Да нисколечко, сдались мне такие! ― решительно и быстро объяснилась Линда, перебивая подругу.
  ― Вот ты всегда начинаешь ссору ни на чём и портишь мне настроение,― пожаловалась Марина, ― лучше вообще ничего не буду тебе рассказывать.
   Марина обратилась в змею и быстро заползла на свою кровать под одеяло.
  ― Обижайся, сколько хочешь, но моё мнение не изменится. Он поиграется с тобой и бросит. И бросит, как только ему наскучит издеваться над тобой в игре.
  ― Лучше рот закрой и смотри свои фильмы, ― обиженно сказала Марина. Они ещё какое-то время обменивались язвительными фразами, а потом замолчали. Марина решила не рассказывать Остапу о том, что подслушивала его разговор с братом. Подумала, что ему это не понравится. И она очень надеялась, что Остап сам не узнает об этом. Он говорил ей, что не любит просматривать прошлое, но Марина не знала, насколько это правда. Она боялась, что Остап подумает, будто она встречается с ним в корыстных целях.
   Чуть позже, Марина общалась с Остапом, и он поднял её настроение. С Линдой она так и не помирилась, ― погрузилась в игру. Когда Марина проснулась, время было без 15-ти минут 5. Она порадовалась, что девочки ночью не приставали к ней, не писали на её постель. Марина сразу же ощупала свою ночную сорочку и трусики. Они были сухими.
  ― Ура, ― про себя проговорила Марина и радостно вздохнула. Но она предполагала, что девочки не приходили к ней потому, что просто не знали о её возвращении. Если так, то всё ещё впереди.
  ― Смотри, кто вернулся, ― сразу же заговорили девочки, как только встали и заметили её.
  ― Так ведь хорошо, порадуемся за нас, ― язвительно сказа другая. Марина хотела подумать, что это одна из тех девочек, которая писает на её постель, но никого конкретно она обвинить в этом не могла. Всё происходило в темноте... и они утверждают, что все этим помышляют.
   Марина никому ничего не сказала и сделала вид, что не замечает их. Когда она направилась к выходу, увидела Аню. Та ничего не сказала и мигом отвела взгляд.
  ― Сбежала и боишься смотреть на меня? ― презрительно спросила Марина. И тогда Аня повернулась к ней и сказала:
  ― Да, я струсила, и что? Ты сама-то сколько трусила? Меня будешь обвинять?
  ― Ты меня подговорила пожаловаться, мы должны были вместе это делать.
  ― Чтобы получить потом? Нет, спасибо. Одна получай.
   Марина предосудительно помотала головой, но дальше спорить не стала. Смысла в этом не было, да и к тому же половина класса подслушивали их. Марине было неловко спорить с кем-то в такой ситуации. Она быстро вышла из класса и направилась на своё рабочее место.
   Марина вошла в служебное помещение и переоделась в красный рабочий комбинезон. Толи от прикосновений, толи от лишнего тепла, но её подмышки до жути зачесались. И чесались они гораздо сильнее, чем вчера. Она не сдержалась, и какое-то время просто стояла и тёрла подмышки.
  ― Какой ужас...это просто убивает.
   Когда она начала чесать подмышки, её ступни тоже почему-то сильно зачесались, а потом и ушки. Марина чувствовала, что её организм взаимосвязан. Чешешь одно, и чешется всё остальное, где может и должно чесаться. В этот момент она ненавидела Остапа особенно сильно.
  ― А...а... ― тихо простонала Марина, крепко сжала кулачки и принялась наполнять ведро водой для мытья пола. Потом вышла в коридор и принялась нервно натирать пол. Её подмышки по-прежнему дико чесались, но она старалась больше их не трогать. Да и не смогла бы мокрыми руками...
   Марина до жути перенервничала, пока работала. Роман Петрович в этот день особенно сильно к ней приставал. Заставил вымыть не только полы, но и его личную комнату. Она замучилась двигать мебель и вся запыхалась. А ещё раз 7 он заставил её сходить и поменять воду. Но, несмотря на подобное обращение, она с достоинством вытерпела его издевательства и не нарывалась на наказание. Но концу рабочего дня она до жути вспотела. Сняла комбинезон и тут же ощутила неприятную прохладу. Но деваться было некуда, она убрала комбинезон и все рабочие принадлежности, потом закрыла на замок служебное помещение и пошла учиться.
   В этот день у Остапа у неё было 2 последних урока. Самые ужасные дни она считала те, когда ей приходится посещать его занятия. Она всегда боялась, что он задержит её. А сегодня она знала, что это произойдёт. Даже не могла надеяться, что пронесёт, ведь Максим его назначил исполнителем её кары. У неё только начала уменьшаться припухлость языка. Что будет, когда он сделает ей ещё один укол? Марина в ужасе представляла сегодняшний вечер.
   Как только отзвенел последний звонок на перемену, Остап с улыбкой посмотрел на Марину и сказал:
  ― А ты остаёшься.
   Марина нахмурила брови и посмотрела вниз, не вставала со своего места, хотя ей тоже нужно убирать принадлежности в рюкзак. Остап присел на свой учительский стул напротив Марины, скрестил руки у живота и с улыбкой ожидал того момента, когда все уйдут. А Марине казалось, что все ученики пялятся только на неё. Наверное, снова подозревают её в сговоре с Остапом. А ведь он оставляет её, чтобы пытать. Почему они не думают об этом и во всём её обвиняют? Марина не могла понять, почему её так невзлюбили.
  
   Глава 62. Язык
  
   Вскоре все ученицы покинули класс, и Марина осталась наедине с Остапом.
  ― Ну что, довольна? ― грубовато спросил Остап.
  ― Чему я должна быть довольная?
  ― Подрался я с братом из-за тебя.
  ― Я не знала, что он ваш брат, ― сказала Марина. Она не была удивлена, но хотела показаться такой. Понимала, что если Остап узнает о подслушивании, обозлится на неё сильнее.
  ― Теперь знаешь. И он отдал тебя мне, ― с довольной улыбкой сообщил Остап, ― понимаешь, что это означает?
  ― Нет, не надо меня мучить, пожалуйста, ― жалобно сказала Марина и посмотрела вниз. Остап встал и подошёл к ней.
  ― Пошли.
  ― Не надо, пожалуйста, ― повторила Марина.
  ― Ты наказана, теперь я буду каждый день делать тебе уколы.
   Марина прикрыла лицо ладонями и плаксиво захныкала.
  ― Эхе... эхе...
  ― Лучше не испытывай моё терпение, ― сказал Остап. Он схватил её за волосы и потянул за собой.
  ― А...а... не надо, ― вскрикнула Марина, трогая свою голову.
  ― Не надейся избежать наказания. Я же ведь велел тебе не жаловаться.
  ― Пожалуйста, простите, ― пискляво проговорила Марина. Он поднял её за волосы выше, как бы велел встать, как следует. И когда она это сделала, Остап отпустил её волосы, немного толкнув её в сторону пыточной комнаты.
  ― Шагай и умолкни, ― грубо сказал Остап. Марина начала похныкивать, но смирно зашагала вперёд.
  ― Ты пожалеешь у меня, что решила пожаловаться. Ох как пожалеешь, ― пригрозил Остап. Марина подошла к двери пыточной и замерла на месте. Остап подошёл к ней сзади и прошептал на ушко:
  ― Чего не проходишь?
  ― Пожалуйста, не делайте мне больно...
   Её волнение было на пределе, сердце участило удары. Остап открыл дверь и приложил ладонь к её спине. Марина была уверена, что сейчас он толкнёт её. Испугалась ещё сильнее.
  ― Я сама пойду, сама, ― взволнованно сказала Марина.
  ― Садись на своё кресло и готовь язычок, ― игриво сказал Остап. Как только она прошла внутрь, он запер дверь на замок, а ключи убрал в карман. Всё было, как обычно, но сегодня Марина боялась особенно сильно.
  ― Зачем эти уколы? Что они делают? ― спросила Марина.
  ― А ты не догадываешься?
   Остап отошёл за ширму и вскоре вернулся, гремя каталкой. Марина подчинилась и уже сидела на кресле, с волнением ждала его.
  ― Чтобы причинять боль? ― спросила Марина.
  ― Именно, деточка, именно.
   Остап прикатил телегу к ней и принялся готовить укол. Показательно распаковал шприц и вставил на него иглу.
  ― Вы не будете меня связывать? ― спросила Марина.
  ― Конечно же, буду, а как же! Пока готовлю укол.
   Марина смотрела на это с содроганием, но тут же обещала:
  ― Я не буду сопротивляться.
   ― Будешь, ― строго возразил Остап.
  ― Но ведь вчера я не сопротивлялась, ― напомнила Марина,― пожалуйста, не надо меня связывать.
  ― Вчера я тебя держал, а сегодня буду делать укольчик. И всё должно пройти без проблем, ― игриво и мечтательно сказал Остап. В следующее мгновение он с треском разломил ампулу и принялся набирать состав в свой шприц.
  ― Не нужно, пожалуйста.
  ― Это самое сладенькое для меня, обожаю делать уколы, ― признался Остап. Он отложил готовый укол в сторонку и подошёл к ней, начал привязывать её щиколотки: ― начнём с ножек.
  ― Пожалуйста, не делайте укол, ― жалобно попросила Марина.
  ― Ты и в самом деле считаешь, что я могу тебя послушаться? ― с ухмылкой спросил Остап и потом начал потряхивать втянутым указательным пальчиком: ― схитрить не получится.
   Для своего удобства он обошёл кресло с нижней стороны и принялся привязывать вторую её щиколотку. Марина понимала, что скоро ей будет больно, но сопротивляться боялась. Как только Остап связал её ноги, он обнял её спереди, чтобы вытащить ремешок для связывания талии. Он всегда любил делать это, обнимая её.
  ― Вы сильно злитесь? ― спросила Марина. Она чувствовала его дыхание совсем близко, её волнение возрастало.
  ― Сильно злюсь, ― спокойным голосом ответил Остап. Он прицепил ремешок пряжкой, а потом схватил её за запястье, начал привязывать.
  ― Нет, пожалуйста.
   Марина дёрнулась и посмотрела ему в глаза.
  ― Ручки обязательно свяжем, чтобы ты чувствовала себя полностью моей, ― с довольной ухмылкой сказал Остап.
  ― Простите меня, ― тихо сказала Марина и зажмурила глаза.
  ― Может быть, и прощу, если хорошенькой будешь, ― игриво ответил Остап. Он обошёл кресло и связал её вторую руку.
  ― Я не хочу уколы, не хочу, ― взволнованно проговорила Марина и направила взгляд на каталку. Остап отошёл к комоду и вытащил оттуда уже знакомую ей сетчатую маску для лица.
  ― Нет, только не надевайте это, ― жалобно проговорила Марина. Он не первый раз собирается надеть на неё эту маску. Но всякий раз, когда он это делает, ей становится до жути страшно. Никогда ещё её голову не приковывали так, чтобы невозможно было пошевелиться. А эта маска была способна на такое...
  ― Конечно, надену, ― игриво ответил Остап и преподнёс маску к её лицу,― думаешь, я просто так её принёс?
  ― Но зачем? Я обещаю не дёргаться.
  ― Ну, тем более, раз обещаешь. Это будет поддержкой, на случай, если передумаешь не дёргаться.
   Остап усмехнулся, а потом плотно приложил маску к её лицу. Марина боялась шевелить головой и мешать. Понимала, что тогда он разозлится, и прощения уже не жди... Марина боялась, что он захочет как-то отомстить за то, что она пожаловалась на него директору.
  ― Ты ещё не знаешь об одной особенности этой масочки, ― игриво сказал Остап. Он зафиксировал маску на её лице, плотно прижав её голову к спинке кресла.
  ― Пожалуйста, не делайте ничего плохого, ― испуганно проговорила Марина.
  ― Я сделаю так, что ты не сможешь говорить.
  ― Нет, почему? Что Вы сделаете? ― с диким ужасом в голосе спросила Марина. Остап приложил ладони на её щеки поверх маски и начал придавать форму этой металлической сетке.
  ― Не надо так волноваться, язычок твой отрезать не стану.
  ― Тогда что Вы задумали? Почему я не смогу разговаривать?
   Сейчас именно это её беспокоило, ведь она ужасно испугалась его слов. Подумала, что он реально способен повредить её голосовые связки, чтобы она никогда в будущем не смогла разговаривать.
  ― Потому что твой ротик будет открыт, ― сказал Остап и начал давить на её подбородок, ― ну ка, расслабь челюсть.
  ― Не надо, ― взволнованно проговорила Марина.
  ― Твои хотелки мы обсуждать не станем, ― деловито сказал Остап и сильнее надавил на её подбородок, заставил её открыть рот, ― ты же ведь не послушалась меня, нажаловалась.
   Теперь уже Марина не могла говорить. Вместо слов её ротик издавал прерывистый негромкий звук возмущения:
  ― А...а...ы...
  ― На этой маске есть замечательная функция для удержания зубов, ― сказал Остап. Он что-то сделал, толи изогнул металл маски, толи вставил на неё дополнительный элемент. Марина не успела заметить, что именно произошло, но её 5 верхних зубов неожиданно оказались схвачены каким-то крючком.
  ― А-а-а... ― закричала Марина от ужаса, выпучила глаза и посмотрела на него.
  ― Это приспособление для ротика просто идеально. И не пытайся закрыть ротик, только зубы себе поломаешь.
   Остап усмехнулся и в следующее мгновение зафиксировал крючком нижний ряд её зубов. Но Марина итак уже не могла закрыть рот, потому что маска крепко удерживала её подбородок снизу.
  ― Вот так вот, теперь у тебя нет шансов закрыть ротик, ― игриво сказал Толик.
  ― А...а...ы... ― простонала Марина, глядя ему в глаза. Она хотела сказать, чтобы он сделал всё побыстрее, но, конечно же, не могла. Остап просунул указательный палец в её рот и потеребил её язычок.
  ― Теперь я могу делать с твоим ротиком всё, что пожелаю.
  ― Ы-ы-ы... ― испугано промычала Марина.
  ― Правильно боишься, ― усмехнулся Остап, ― я накажу этот болтливый язычок.
   Марина продолжила мычать, а Остап обернулся к каталке и взял в руки иглу, принялся нанизывать на неё нить. Как только Марина это увидела, истерично и громко закричала:
  ― А-а-а...
  ― Да, деточка, ты правильно думаешь, сейчас я буду шить твой язычок, ― игривым голоском ответил Остап. Он отмерил нить длиной приблизительно 10 см и отрезал её. Как обычно сделал на конце толстый узелок.
  ―А-а-а... ― продолжала Марина истерично кричать и дёргалась, как могла. Но у неё не было ни малейшего шанса отцепиться или закрыть рот. Её язык уже высыхал и замерзал. От ужаса у неё сжалось сердце.
  ― Я же ведь сказал: пожалуешься, ― начну шить твой язычок. Я слов на ветер не бросаю, ― сказал Остап и поднёс иглу к её ротику, ― а язычок можно не обрабатывать спиртиком.
  ― А-а-а... ― ещё громче закричала Марина, глядя на него с широко открытыми глазами. Её ужас возрастал, не позволял ей дышать.
  ― Ты говоришь мне, что я о чём-то позабыл? ― игриво спросил Остап, а потом повернулся к каталке, что-то начал доставать из нижней полки, ― думаю, ты права. Я чуть о главном не позабыл.
   Остап обернулся к ней, и Марина увидела на его правой руке какую-то странную прищепку, отдалённо напоминающую прищепки для белья.
  ― Ы-ы-ы... ― взвыла Марина.
  ― Сейчас я нацеплю это на кончик твоего языка, чтобы без труда его вытягивать, ― объяснил Остап и открыл прищепку, ― это не простой зажим, он особенный.
   Остап поднёс прищепку ближе к её лицу, и Марина увидела, что на прижимных частях этой прищепки закреплены иглы, одна сверху и одна снизу. Марина шире открыла глаза и громко закричала:
  ― А-а-а...
   От ужаса у неё сжалось сердце, а по телу пробежалась холодная дрожь. Дышать становилось всё труднее.
  ― Да, деточка, сейчас я проткну этим кончик твоего язычка, ― сказал Остап и сразу же полез пальчиками в её ротик. Подушечками большого и указательного пальца он обхватил её язык, а Марина в диком ужасе завыла:
  ― Ы-ы-ы...
  ― Кричать бесполезно, ― усмехнулся Остап, ― и лучше не сопротивляйся.
   Но Марина продолжала выть:
  ― А-а-а...
   Изо всех сил она пыталась втянуть язык в себя, но у неё не получалось. Остап крепче сжал её язык и насильно начал вытягивать наружу.
  ― Больно ведь сделаю, зачем сопротивляешься? ― пожаловался Остап. ― Я всё равно зажму твой язычок.
  ― Мм...ы... ― выла Марина, глядя ему в глаза. Но Остап смотрел только на её язычок. Принялся подводить прищепку к кончику её языка.
  ― Вот так вот, сопротивляться бесполезно, ― игриво сказал Остап. Вскоре кончик её языка оказался между зажимами. Марина ощущала острия игл, но Остап не спешил прижимать её язык. Будто хотел подразнить её, поиздеваться и напугать сильнее.
  ― Ы-ы-ы... ― громко взвыла Марина. Она уже готовилась к боли, крепко сжала свои кулачки.
  ― Готова к новым ощущениям? ― усмехнулся Остап.
  ― Ы-ы-ы... ― продолжила Марина однообразно мычать. Но помимо того, что ей будет больно, Марину беспокоило другое. Что с ней станет после того, что он сделает?
  ― Готова, ― игриво заключил Остап и прижал кончик её языка прищепкой. Марина ощутила, как иглы вонзились в её плоть, и громко закричала:
  ― А-а-а...
   Остап сразу же отпустил прищепку, а Марина попыталась втянуть язык обратно в рот. Но прищепка была огромной для её маленького ротика. Даже если бы у неё закрывался рот, она бы не смогла полностью втянуть прищепку в ротик. Но она мечтала закрыть рот... мысленно убегала от него и даже из этой школы...
  ― Что такое, не падает прищепка? ― усмехнулся Остап. ― А ещё я могу сделать так.
   В этот момент он начал тянуть за один конец прищепки. И только сейчас Марина заметила ещё одно отличие этой прищепки от бельевой. Один его конец был длиннее раза в два, и Марина понимала, почему. Это чтобы ему было удобнее тянуть за прищепку и случайно не разжать её.
  ― А-а-а... ― в ужасе закричала Марина и выпучила глаза. Она чувствовала, как он тянет её язык. Она не хотела высовывать язык, но он заставлял это делать таким жестоким способом.
  ― Да, ты будешь хорошо высовывать свой язычок, чтобы мне было удобно его шить.
  ― А-а-а...― продолжала кричать Марина. Остап снова отпустил прищепку и потянулся к каталке, взял в руки иглу с нитью.
  ― Ладно, не будем терять время.
   Марина продолжала кричать, а он смотрел на неё с довольной улыбкой. Остап поднёс иглу ближе к её глазу и сказал:
  ― Смотри, какую я иголочку взял для тебя.
   Марина увидела, что у него игла изогнутая и чрезвычайно короткая. Длиной чуть более двух сантиметров.
  ― А-а-а... ― продолжила выть Марина.
  ― Так, это призыв к действию, ― усмехнулся Остап. Он схватился за длинный конец прищепки и начал тянуть, ― а ну-ка, высовывай язычок.
  ― А.... а....
   Страх Марины возрос до предела. Она не хотела высовывать язык, но сопротивляться не получалось. Когда Остап тянул за прищепку, кончик её языка начинал дико болеть. Ей казалось, что если она не высунет язык добровольно, он у неё просто разорвётся на кончике. Дикий страх охватил всё её существо.
  ― Да, хорошо высовывай. Вот так, ― довольным голосом сказал Остап, а потом иголочку начал просовывать в её открытый рот.
  ― Мм... ы... ― продолжала выть Марина, но теперь уже делала это не так громко, как прежде. Мешались его пальчики у неё во рту. От ужаса Марина была готова исчезнуть.
   Остап аккуратно просунул иглу в её рот и подвёл к центру язычка.
  ― Начнём вот отсюда и плавно перейдём к кончику, ― игриво сказал Остап и ввёл иглу под кожу её языка.
  ― А-а-а... ― протяжно закричала Марина.
  ― Да, деточка, никуда не денешься теперь, ― игриво сказал Остап и вытянул иглу, пронзив её кожу. Потом начал тянуть за иголочку, оставляя нить под её кожей.
  ― А-а-а... ― продолжала Марина кричать. Она сжимала кулачки и смотрела ему в глаза. Чувствовала, как нить скользит под кожей её языка. Это было страшно и больно... но сильнее у неё болел кончик языка, зажатый прищепкой.
  ― Да, вот так, узелок встал на место, ― довольным голосом сказал Остап и снова ввёл иглу под кожу её языка, теперь уже чуть ниже.
  ― А-а-а... ― продолжала кричать Марина. Ей было страшно, потому что он шьёт её язык... это же не нога, не ухо и даже не подмышки. Язык Марине казался более чувствительным местом, с которым нельзя так обращаться. Сильнее всего она боялась последствий всего этого. Боялась умереть, хотя ей уже и сказали, что умереть ей будет на руку.
  ― Да, покричи, милая. Тебе полезно покричать, ― насмешливо сказал Остап и в очередной раз ввёл иглу под кожу её языка. Марина уже устала громко кричать, но всё же выла, издавая различные невнятные звуки.
  ― Ещё один стежочек и перейдём к следующему этапу.
  ― Ы-ы-ы... ― усиленно взвыла Марина, чуть громче обычного.
  ― Тебя, наверное, интересует, о каком этапе я говорю, ― игриво сказал Остап и вонзил иглу под кожу её языка.
  ― Ы-ы-ы...
  ― Сейчас я обрежу ниточку, а потом...
   Остап обрезал ниточку, а потом острием иглы прошёлся по её языку. Процарапал линию рядом с тем местом, куда уже ввёл нить. И так с обеих сторон.
  ― Я введу нить сюда и сюда, ― игриво сказал Остап.
  ― Ы-ы-ы... ― ещё громче взвыла Марина. Она поняла, что её жутким мучениям не пришёл конец. А ведь потом он ещё укол ей будет делать. По её телу пробежался холодок. Остап посмотрел на кровавую нить, которая была нанизана на иглу и сказал:
  ― Да, с ниточкой я переборщил, надо быть экономнее.
   Он задержал взгляд на нити, а потом всё же вытянул её из иглы.
  ― Ладно уж, чёрт с ним, заменю.
   Ему было неприятно делать узел на кровавой нити. Остап всегда избегал подобных ситуаций, но нить жалел. Она доставалась ему не бесплатно.
  ― Ы-ы-ы... ― выла Марина и смотрела ему в глаза. Остап заметил это и тоже на неё посмотрел.
  ― Что такое, просишь не шить твой язычок? ― игриво спросил Остап. В ответ Марина в очередной раз взвыла.
  ― А я просил тебя не жаловаться, ― напомнил Остап, ― так что стисни зубы и терпи. Будет тебе урок на будущее.
   Остап вытащил из пакета ватный диск и смочил его спиртовым раствором, принялся протирать кровавую иглу.
  ― Не люблю, когда всё запачкано кровью, ― сказал Остап. ― Вот так уже лучше.
   Марина смотрела на него и продолжала волноваться, а кончик её языка болел всё сильнее. Остап принялся нанизывать новую нить на иглу.
  ― Почему-то все девочки боятся, когда я шью им язычок, ― игриво сказал Остап, ― а ведь язык не самая болезненная часть тела.
  ― М-м-м... ― промычала Марина. Остап не знал, что именно она хочет сказать, но ему было всё равно. Одно было ясно, ― она хочет, чтобы он прекратил её шить.
  
   Глава 63. Глубокая тоска
  
   Остап показательно и медленно нанизывал нить на иглу, а потом отмерил примерно 7-8 см и срезал, на конце привязал толстый узелок.
  ― Ну вот, я готов приступить к следующему этапу, ― игриво сказал Остап.
  ― М-м-м... ― замычала Марина, глядя на его иглу.
  ― Смотри, не дёргай язычком, это самые ответственные места, ― сказал Остап, схватившись за длинный конец её прищепки, ― тут находится множество сосудов. Если проткну один из них, будет не очень хорошо.
   Остап сильнее потянул за прищепку и просунул иглу в её ротик, принялся вводить под её кожу.
  ― А-а-а... ― взвыла Марина от боли и страха.
  ― Да, не надо было жаловаться, ― сказал Остап, вытягивая иглу. Нить прошлась под её кожей, вызывая жгучую пугающую боль.
  ― А...а...ы...
  ― Теперь будешь наслаждаться болью каждый день, ― довольным голосом сказал Остап. Марина продолжала мычать и даже ещё громче, чем прежде.
  ― И даже не думай, что я прекращу сейчас. Всё только начинается. Сегодня язычок, завтра губки, потом носик.
   Остап вёл иглу под её кожу, а Марина громко взвыла:
  ― А-а-а...
  ― Я говорю это не просто так, чтобы позлить тебя. Это наши планы на будущее, ― игриво сказал Остап. Он снова пропустил иглу под её кожей и довольным голосом сообщил: ― ещё два стежочка и с этой стороной готово.
   Марина продолжила выть, а он делал своё дело.
  ― Вот и всё, отрезаю ниточку, ― игриво сказал Остап и потянулся к ножницам, обрезал нить, ― осталась последняя сторона.
  ― А-а-а... ― закричала Марина, выпучив глаза.
  ― Да, моя девочка, вторую сторону без внимания не оставим.
  ― М-м-м... ― протяжно взвыла Марина, и закрыла глаза. Остап шустро вытянул с иглы использованную кровавую нить и протёр иглу заспиртованной ваткой.
  ― Видишь, как я люблю чистоту. Ты должна радоваться, что попала ко мне, ― насмешливо заключил Остап. Он взял в руки свободный конец нити и принялся нанизывать на иглу.
   Марине было больно и страшно, а ещё она чувствовала, как у неё опухает язык. Она не переставала выть, но Остапу это только нравилось. В скором времени он подготовил нить с иглой и потянулся к её ротику.
  ― Ну-ка, где ты тут у нас? Не убежала ещё? ― насмешливо спросил Остап. Он потянул за длинный конец прищепки и принялся засовывать иглу в её рот.
  ― А-а-а... ― закричала Марина. Ей показалось, что на этот раз он особенно сильно потянул за прищепку. Ей стало больно и страшно. Даже показалось, что игла на прищепке рвёт её плоть. Она максимально сильно вытянула язык, и Остап ввёл иглу под кожу её языка.
  ― Вот так вот, милая. Получай своё наказание.
   Остап вытянул иглу, а потом сразу же принялся вводить её снова.
  ― Ну как, нравится? ― насмешливо спросил Остап. ― Если бы слушалась меня, ничего такого не произошло бы.
   Он начал вытягивать иглу, и Марина почувствовала, как нить проходит под её кожей.
  ― М...м...ы... ― продолжала Марина выть. Но это его не останавливало.
  ― Мне больше нравится, когда ты умоляешь меня прекратить, ― сказал Остап и в очередной раз ввёл иглу под её кожу, ― с немыми не так интересно.
   Остап сильнее потянул за прищепку, и Марина громко закричала:
  ― А-а-а...
  ― Что такое, больно так? ― игриво спросил Остап и несколько раз подёргал её за прищепку. Марина продолжала мычать.
  ― Больно, ― весело заключил Остап и снова пропустил иглу под её кожей, ― а вот так, наверное, ещё больнее.
  ― Ы-ы-ы... ― протяжно взвыла Марина, крепко сжимая кулачки. Ей было больно и обидно слушать всё, что он говорит. Она хотела кричать, но даже это не могла сделать полноценно.
  ― Последний стежок, ― сказал Остап и ввёл иглу под её кожу. Но сколько бы раз он не делал это, она не могла привыкнуть к такой боли.
  ― Но ты не радуйся, тебя ещё ждёт укольчик, ― игриво сказал Остап и потянулся к ножницам. Он обрезал нить и убрал иглу в сторонку.
  ― М-м-м... ― громко замычала Марина. Остап взял в руки укол и подвёл к её лицу.
  ― Да, наступила очередь этого, ― игриво сказал Остап. Он схватился за прищепку и потянул: ― а ну-ка, вытяни язык сильнее.
  ― А-а-а... ― закричала Марина, ощущая сильную боль.
  ― Не "а", а язык высовывай, как следует.
   Остап направил иглу на середину её языка и медленно вонзил, принялся надавливать на шприц. Как только состав проник в её плоть, она сразу же громко закричала:
  ― А-а-а...
   Марина крепко сжала кулачки и смотрела на него с широко открытыми глазами.
  ― Да, это больно, ― игриво сказал Остап.
  ― А-а-а, ― продолжила Марина кричать. Он ввёл в неё примерно треть шприца, а потом принялся вытягивать иглу обратно.
  ― А я придумал кое-что интересное. Буду колоть в разные места.
   Он переставил иглу глубже в её рот и ввёл прямо у основания её языка.
  ― А-а-а ― снова завизжала Марина. Ей было и страшно, и больно. И что самое ужасное, она не имела ни малейшей возможности сопротивляться.
  ― Да, милая, покричи. Я хочу, чтобы ты громко кричала, ― насмешливо сказал Остап. Он продолжал плавно давить на поршень и вводил препарат в её рот. Аня всё также пыталась кричать, но делала это уже чуть тише, чем прежде. И не потому, что привыкла, ― она устала кричать, сорвала голос. Теперь Марина тихо и прерывисто стонала:
  ― А... а... а...
   Это вполне устраивало Остапа. Он улыбался и игриво сказал:
  ― Покричишь ещё минуточку, а потом, может быть, я тебя освобожу.
   Остап продолжал вводить препарат в её язык. Марине уже казалось, что её язык сильно припух, а ведь это опасно. Ей будто не хватало кислорода.
  ― Вот так вот, уже почти закончили.
  ― А... ы... ― стонала Марина, издавая разнообразные звуки. Ей было больно, но кричать громче она не могла. Уже точно поняла, что не может.
   Остап медленно вынул иглу из её язычка и отложил на каталку.
  ― А сейчас снимем прищепочку, ― игриво сказал Остап. У него был невероятно довольный голос. И это задевало Марину. То, что произошло сейчас, было для неё настоящим шоком, диким ужасом, а он радуется, что сотворил с ней такое.
   Когда Остап убрал прищепку с её языка, Марина закричала из последних сил:
  ― А-а-а...
   Она кричала неистово, прилагая все усилия, но голосок у неё был негромкий и хриплый. И Остап заметил, что она старалась закричать громко, хотела напугать его своим криком.
  ― Что такое, устала кричать? ― насмешливо спросил Остап. Он отложил прищепку в сторонку, а Марина продолжала изо всех сил вытягивать наружу свой язык. Пыталась его увидеть. Ей казалось, что кончик её языка сильно травмировался.
  ― А... а... ы... ― прерывисто вскрикивала Марина. Разглядеть язык ей мешал собственный нос. И как бы она ни старалась, не могла полноценно разглядеть. Она видела только самый кончик, который казался ярко розовым.
  ― Хорош мучить язык, он уже достаточно наказан, ― с ухмылкой сказал Остап и обеими руками потянулся к металлической маске на её голове, ― давай лучше это снимем.
  ― Ы... ы... ― тихо взвыла Марина. Ей было так больно и обидно, слёзы сами подкатывали к её глазам. Но она держалась и не плакала. Не хотела своими слезами доставлять ему ещё большее удовольствие.
   Вскоре Остап защёлкал маской, отсоединяя её от головы Марины.
  ― И вот, теперь ты свободна.
   Марина закрыла глаза, сжала кулачки и протяжно закричала:
  ― А-а-а...
   И теперь она окончательно убедилась в том, что сильно сорвала голос. И маска тут совершенно не при чём. Её крик был сиплым и совсем негромким.
  ― Хорош жаловаться, ты сама виновата, ― насмешливо сказал Остап и похлопал её по щеке.
  ― А... ― еле слышно простонала Марина, не закрывая рот. Она не смотрела на него, но уже открыла глаза. Её взгляд был направлен вниз, на собственные связанные щиколотки.
  ― Если тебе хочется, я могу показать тебе язычок, ― игриво предложил Остап, ― хочешь увидеть, как ты хорошо наказана?
   Марина не стала отвечать на его насмешливые вопросы. Продолжала сидеть с открытым ртом и смотрела на собственные ноги. Всё время сипела, пытаясь кричать. К её молчанию Остап придираться не стал. Он потянулся к средней полке каталки и вытащил круглое зеркальце, поднёс к её лицу.
  ― Ну, будешь разглядывать свой язычок? ― спросил Остап своим довольным игривым голоском. И только тогда Марина подняла голову и взглянула на своё отражение. Её язык был красный, в кровавых точках и сильно опухший. Когда она это увидела, захотела снова закричать, но сил уже не было. К её глазам подступили слезы, и на этот раз она уже не смогла их сдержать. Опустила веки, и несколько стремительных капель покатились по её щекам. Этот момент показался ей ужасным. Хуже всех. Она ощутила себя потерянной, несчастной и брошенной Богом. Если до этого момента она ещё верила и надеялась в лучшее, то сегодня эти надежды умерли.
   Остап убрал зеркальце на каталку, а потом принялся освобождать её руки. Он видел, что она плачет, но старался на это не смотреть. Вёл себя так, будто миссия выполнена.
  ― Можешь потихоньку вставать. Вернусь и выпущу тебя, ― сказал Остап и потащил каталку за ширму.
  ― Эхе... эхе... ― похныкивала Марина. Она плакала и плакала, а слёзы стремительно капали из её глаз.
   Когда Остап вернулся, а произошло это минут через 5, Марина всё ещё сидела на пыточном кресле и плакала.
  ― Что такое, уходить не хочешь? ― насмешливо спросил Остап. Марина ничего не отвечала, и даже не была уверена, что сможет говорить. Её язык до жути болел и не помещался во рту. Такого ужаса она никогда не испытывала.
   Остап подошёл к ней и схватил за запястье, потянул за собой.
  ― Я же ведь сказал: "вставай", ― с недовольством повторил Остап. Марина, спотыкаясь, слезла с пыточного кресла и последовала за ним.
  ― А... ы... ― стонала Марина, издавая непонятные звуки. Она не пыталась говорить, потому что ей было больно и страшно. Да и не хотела она разговаривать с ним, после случившегося.
   Остап дотащил её до двери, а потом отпустил. Марина закрыла глаза и слушала щелчки замочной скважины. Она понимала, что сейчас он открывает дверь, а не запирает, но эти звуки нисколько её не успокаивали. Временная свобода её не радовала.
  ― Выметайся, завтра ещё придёшь, ― грубо сказал Остап и толкнул её за спину. Он злился за то, что она пожаловалась. Для него это было, как предательство.
   Марина снова споткнулась и вылетела из пыточной быстрыми шажками. Но ей казалось, что она не испытывает никаких эмоций. Марина пребывала в некотором шоке, от которой не хотела отойти. И ей было всё равно, упадёт она или нет. Она не пыталась устоять на ногах и всё делала чисто рефлекторно. Когда начала падать, прилегла грудью на одну из парт. Остап подошёл к ней и схватил за волосы.
  ― Я не разрешал здесь лежать, ― грубо сказал Остап. За волосы он потащил её к выходу. Марина исказила лицо в гримасе боли, открыла рот, но не кричала, пыталась смотреть ему в глаза.
  ― Надо быть хорошенькой, если хочешь, чтобы к тебе хорошо обращались, ― деловито сказал Остап, ― и не нужно строить обиженные глазки.
   Когда они почти дошли до двери, он снова толкнул её, теперь уже за голову. Марина вынужденно ускорилась и вышла за дверь с жутким ощущением. У неё сильно болел язык, а припухлость ощущалась даже в горле. Марине казалось, что ей становится трудно дышать, только вот смерть её уже не пугала... она часто думала о том, что ей говорили по поводу смерти. Будто ей на руку умереть, если это произойдёт по чужой вине. А ведь если она задохнётся из-за отёка, это и будет считаться по чужой вике. Но как бы там ни было, такие мысли не утешали её. Марина чувствовала себя разбитой и нуждалась хоть в чьей-нибудь поддержке.
   Марина хотела в туалет, но подниматься к Толику не стала. Ей было стыдно показываться ему в таком виде. Она даже знала, что он скажет,― в очередной раз напомнит, что может помощь ей, если она согласится принадлежать ему. И Марина впервые всерьёз задумалась: "а, может быть, стоит принять его предложение?"
   Марина чувствовала себя уродливой, а её язык опухал всё сильнее. Но она не хотела думать о том, что случится позже.
   Марина в раздумьях добрела до класса, где они спят, и тихо вошла. Везде уже погасили свет, и девочки лежали на своих матрасах. Это порадовало Марину, не приходилось замечать косые взгляды.
   Марина с трудом добралась в темноте до своего угла, переоделась и легла на спину. Как и всегда, это место поражало её темнотой. Она бы назвала это не просто темнотой, а тьмой, ― зловещей и страшной тьмой. В реальном мире настолько темно бывало редко, только если она ночью укрывалась одеялом с головой. Марина вспомнила, как это делала, и сразу же слёзы прикати к её глазам. Она опустила веки и тихо заплакала. Скучала по тем временам.
   Марина часто молилась перед сном, но сегодня этого не делала. Она думала, что Бог её бросил, заставляет выбираться самой... а если так, какая разница, будет она молиться или нет? Она чувствовала, что её молитвы не слушают. Но теперь она знала, что их слышат... она сама слушает их каждый день, и ничего не предпринимает, чтобы помощь самой себе. Понимать это было обиднее всего.
   Марина плавно погрузилась в сон, и в скором времени её сознание прояснилось. Но она не была также счастлива проснуться, как в остальные дни. Она не запрыгала по камере. И Линда обратила на это внимание.
  ― Что там у тебя стряслось? Снова хандришь? ― звонким голоском спросила Линда. На этот раз она не стала подбегать к решёткам, осталась сидеть на своей кроватке.
  ― Да, наверное, ― неохотно ответила Марина.
  ― Что случилось?
  ― А ты будто не знаешь, ― обиженно сказала Марина. Она знала, что подруга всегда следит за её игрой, но претворяется, что не делает этого. Они же договорились, что она сама будет рассказывать обо всём, но Линда нетерпеливая. Да и скучает она целыми днями сидеть в камере.
  ― Ну, допустим, знаю, ― сказала Линда.
  ― Можешь не оправдываться. Мне сейчас не до этих глупостей.
  ― А что такое? Тебе же всегда нравилось, как он тебя мучает, ― напомнила Линда.
  ― Наверное, я поняла, что ему, действительно, нравится это делать. Но дело даже не в этом.
  ― А в чём же тогда?
  ― Сегодня мне было хуже, чем в остальные дни, ― объяснила Марина.
  ― Ты просто расстроилась. Всё думала, молиться или нет, ― напомнила Линда.
  ― Из-за него, я теряю веру в саму себя, а такого быть не должно.
  ― Вот-вот, и нечего с ним дружить! ― быстро подхватила Линда.
   Они общались примерно час, и Марина не спешила поговорить с Остапом. Не хотела этого. Линда была довольна, пока Марина не начала мерцать.
  ― Тебя опять будят, ― пожаловалась Линда.
  ― Вот, чёрт? Кто там ещё? ― мысленно возмутилась Марина, и вынужденно открыла свои глаза. Она поняла, что какая-то девочка хватает её за подмышки и заставляет сесть. Естественно, память о настоящей "я" из неё мигом улетучилась. Марина помнила только то, что находится в коме и не может очнуться.
  ― Помнишь меня? ― послышался вопрос. И Марина быстро узнала знакомый голос "главной".
  ― Вы снова пришли обоссать меня? ― хриплым и недовольным голосом спросила Марина. Она не пыталась сопротивляться и уже села, прислонилась спиной к этой "главной". Ей показалось, что её язык опух ещё сильнее. Дышать было трудно.
  ― Мы сделаем кое-что получше, ― ответила другая, и неожиданно ударила Марину по груди.
  ― А... а... ― закричала Марина и начала пинаться ногами. Но несколько девочек сразу же уселись на её ножках, одна из них спросила:
  ― Что с её голосом?
   Видимо, она заметила, что Марина говорит сипло.
  ― Наверное, по губам получила за жалобу, ― сказала та, которая любит бить, и снова ударила Марину, ― или по языку получила.
  ― А-а-а, чего вам надо? ― в ужасе спросила Марина. Она поняла, что снова не в силах сопротивляться. Их много, а она одна. И как бы она ни брыкалась, они оказались сильнее.
  ― Во-первых, проучить тебя за то, что пропадала,― ответила та девочка и снова ударила её по груди, ― а во-вторых, теперь ты наш туалет. И ты нужна нам каждую ночь.
  ― А-а-а... ― сипло и протяжно закричала Марина. Ей было до жути больно и обидно. Они же тоже здесь мученицы, они должны быть на её стороне... Марина не понимала, почему это не так.
  
  Если дополнительные главы написаны, их можно найти здесь:
  https://zelluloza.ru/books/11768/
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"