![[]](/img/m/monro_a/0004/01.jpg)
В разноцветной толпе он безуспешно искал новый образ, свою новую королеву. Правда, он давно убедил себя, что недостоин любви. Косвенным подтверждением этому стала ненависть, которую они с женой испытывали по отношению друг к другу. Она теперь изменяла ему нарочито, с вызовом, надолго уезжала на гастроли, а вечера проводила в кабинетах и меблированных квартирах. Жить вместе у них не получалось, и супруги то разъезжались, то вновь сходились для того, чтобы продолжать мучить себя ненужными скандалами и сценами.
Если бы оперная певица Любовь Дельмас и Александр Блок встретились чуть раньше или, напротив, чуть позже, они бы просто прошли мимо друг друга. Она -- звезда Мариинского театра, верная жена своего мужа, и не помышляла об адюльтере. Правда, иногда сердце сладко-сладко замирало, словно чувствовало: в зале сидит ОН, предназначенный ей судьбой. И тогда дивный, сильный голос раскрывался подобно экзотическому цветку, сводя с ума ценителей ее певческого дара.
![[]](/img/m/monro_a/0004/02.jpg)
"Предчувствую тебя!" -- писал Александр Блок накануне своей встречи с Любовью Дельмас. Но ни он, ни она не знали, что эта встреча окажется судьбоносной и полностью перевернет жизнь обоих, подарив обжигающую, ирреальную страсть, отказаться от которой невозможно. Ее можно либо принять, либо умереть. Однако для поэта и его очаровательной музы такой проблемы не существовало. Они с восторгом окунулись в мир иллюзий и любви.
О красоте Любови Александровны Андреевой-Дельмас говорил весь Петербург. Каждый вечер эта обольстительная дива появлялась на сцене театра Музыкальной драмы. Она исполняла партию Кармен в опере Бизе.
![[]](/img/m/monro_a/0004/03.jpg)
Блок не пропустил ни одного представления. Он буквально бредил ею, находясь в любовной горячке и томлении. Каждый день посылал своей богине черные бархатистые розы, дежурил у ее дома, бессонно вглядываясь в занавешенные окна, а после, возвратившись домой, украдкой набирал номер Дельмас. Он вел себя, словно пятнадцатилетний мальчишка, впервые познающий азбуку любви.
К счастью, сохранились письма Александра Блока к Дельмас, письма, поражающие своей искренностью и страстностью.
"Я смотрю на Вас в "Кармен" третий раз, и волнение мое растет с каждым разом. Прекрасно знаю, что я неизбежно влюблюсь в Вас, едва Вы появитесь на сцене. Не влюбиться в Вас, смотря на Вашу голову, на Ваше лицо, на Ваш стан, -- невозможно. Я думаю, что мог бы с Вами познакомиться, думаю, что Вы позволили бы мне смотреть на Вас, что Вы знаете, может быть, мое имя..."
"... Я не мальчик, я знаю эту адскую музыку влюбленности, от которой стон стоит во всем существе и которой нет никакого исхода. Думаю, что Вы очень знаете это, раз Вы так знаете Кармен (никогда ни в чем другом, да и вообще - до этого "сезона", я Вас не видел). Ну, и я покупаю Ваши карточки, совершенно непохожие на Вас, как гимназист, и больше ничего, все остальное как-то давно уже совершается в "других планах", и Вы об этом знаете тоже "в других планах", по крайней мере, когда я на Вас смотрю, Ваше самочувствие на сцене несколько иное, чем когда меня нет..."
"...Не осудите меня и не примите за наглость то, что я пишу Вам.
Я видел Вас в Кармен три раза. В третий раз я был уже до глубины встревожен; в ту ночь я надеялся увидеть, когда Вы выйдете из-за кулис, и писал Вам письмо (непосланное). Я хочу повторить Вам то, что говорил: я не могу сказать, что мое прошлое умерло. Прошлое живет, и оно -- не только прошлое, в нем -- живое. Вы понимаете, о чем я говорю. Здесь у меня в душе иногда больно, иногда печально и светло; всякое бывает, я только напоминаю Вам о себе, не стоит говорить подробно. Короче, это - вовсе по-другому, нет ни противоречий, ни путаницы, точно то - другой я....".
Но каждый раз, когда они могли встретиться, он ретировался. "Она не может полюбить меня", -- твердил поэт, набрасывая очередное стихотворение.
Как океан меняет цвет,
Когда в нагроможденной туче
Вдруг полыхнет мигнувший свет, --
Так сердце под грозой певучей
Меняет строй, боясь вздохнуть,
И кровь бросается в ланиты,
И слезы счастья душат грудь
Перед явленьем Карменситы.
Но он ошибался. Узнав, что ею интересуется знаменитый поэт, Дельмас сама делает первый шаг навстречу, не понимая, что это знакомство будет особенным в ее жизни....
...Точно волна, которая покрывает с головой - несколько вечеров напрасных сомнений, отчаяния, злобы -- и вдруг, точно на гребне волны - этот Ваш звенящий, звенящий смех первого вечера, и моя неловкость, и Ваши открытые плечи, и розы, открывающие грудь, Ваши руки, овладевающие мгновенно всякой вещью, Ваши сияющие зубы и таинственные глаза; и эта неровность плеч, их застенчивость, и то, что Вы сразу просто приняли, когда я взял Вас под руку, и улицы, и темная Нева, и Ваши духи, и Вы, и Вы, и Вы!"
Они были созданы друг для друга, для той гармонии душ и тел, которая бывает столь редко и, увы, так быстро проходит. В этом рыжеволосом капризном ребенке он наконец обрел смысл своей мятежной и безумной жизни. В течение нескольких месяцев они почти не расставались, наслаждаясь своим непростительным счастьем и близостью.
О, да, любовь вольна, как птица,
Да, все равно -- я твой!
Да, все равно мне будет сниться
Твой стан, твой огневой!
Да, в хищной силе рук прекрасных,
В очах, где грусть измен,
Весь бред моих страстей напрасных,
Моих ночей, Кармен!...
Он называл Дельмас "золотокудрым и счастливым демоном", демоном, который стал его ангелом-хранителем и новым источником вдохновения. Любовники растворялись в пьянящем аромате белых петербургских ночей, и потом, спустя годы, запах сирени неизменно причинял поэту сладкую боль, напоминая духи его восхитительной Карменситы.
Любовь Дмитриевна довольно спокойно приняла этот роман, возможно, почувствовав за ним нечто большее, чем мимолетную интимную связь, каких раньше у ее мужа случалось великое множество. Она по-женски завидовала своей молодой и красивой сопернице и образам, которые та навевала влюбленному поэту. Они, наконец, окончательно разъехались. И теперь Дельмас могла спокойно приходить в квартиру к Блоку, когда ей вздумается.
Он любил в ней все, каждую родинку и изгиб. Сходил с ума от сильного и прекрасного голоса. Зарывался в золотое руно душистых волос....
Как-то утром, когда Дельмас уже собиралась уходить, Блок зашел в ванную комнату. И там на куске дорогого мыла увидел червонный волос своей любимой. Эта эротическая деталь оказалась настолько пронзительной и неожиданной, что он буквально с порога вернул "счастливого демона" и на руках отнес ее в спальню. И более в тот день они не расставались...
Но эта любовь была слишком красивой и поэтичной, чтобы продолжаться вечно. Роман Александра Блока и Любови Дельмас отчасти похож на другие любовные истории ХХ века: люди так быстро уставали от счастья и душевной гармонии, что начинали искать любой предлог для мучительного разрыва. Какой -- было совсем неважно. Может быть, это происходило потому, что разделенная любовь воспринималось ими как личная несвобода и основная помеха для творчества А, может, напротив, пугала, словно тень грядущего несчастья...
В случае с Блоком и Дельмас все обстояло именно так. Они мучительно и надрывно пытались расстаться, придумывая себе разные оправдания: "мы очень разные", "мы недостойны друг друга", наконец, "мы расстаемся потому, что должны"... На деле причина скрывалась в ином: их страсть постоянно мешала работе. Невозможно писать стихи, когда сходишь с ума от желания, когда все мысли только об одном -- о ней и о том, что он может "потерять свою жемчужину" навсегда. Но вот парадокс-- именно к этому поэт и стремился. Любовь, делая его счастливым, одновременно разрушала его как личность, как поэта. С этим он никак не мог примириться.
В ящике письменного стола Блок хранил все, что как-то было связано с Дельмас: письма, засушенные цветы, ее заколки и ленты. После разрыва он с трудом заставил себя разобрать эту символическую могилу любви: "....Боже мой, какое безумие, что все проходит, ничто не вечно. Сколько у меня было счастья (счастья, да) с этой женщиной. Слов от нее почти не останется. Останется эта груда лепестков, всяких сухих цветов, роз, верб, ячменных колосьев, резеды, каких-то больших лепестков и листьев. Все это шелестит под руками...."
"...Как она плакала на днях ночью, и как на одну минуту я опять потянулся к ней, потянулся жестоко, увидев искру прежней юности на лице, молодеющем от белой ночи и страсти. И это мое жестокое (потому что минутное) старое волнение вызвало только ее слезы... Бедная, она была со мной счастлива"....
(Продолжение следует)
Использовались статьи Дарьи Чистяковой, Виталия Вульфа.
Материалы и фотографии с сайта Государственного историко-литературного и природного музея-заповедника А. Блока. И другие источники...
|