Александр Морфей

      

      

     Пифагореец

      

      

      

      

     Издательство «Перо» Москва 2023

      УДК 821.161.1

     ББК 84(2Рос=Рус)6-44 М80

      

     Александр Морфей

     М80      Пифагореец. – М.: Издательство «Перо», 2023. – 468 с. – 1,9 Мб. [Электронное издание].

      

     ISBN 978-5-00218-870-3

     No Александр Морфей, 2023

      

     Что было бы, если бы современный молодой человек выехал из казино, а оказался бы в Древней Греции и встретился бы там с самим Пифагором? Он обретет смыслы, которых у него раньше не было и о которых он раньше не задумывался, а затем смысл обретет и вся его жизнь, ведь найти себя в жизни и познать самого себя – задача отнюдь не простая.

     Чьи взгляды на мироздание, житейские вопросы и современную науку окажутся наиболее истинны – современного образованного человека или Первого Философа и его Школы? Сможет ли Пифагор поспорить с фунда- ментальными знаниями современной науки? Ответ может оказаться не так очевиден.

     Насколько далеки друг от друга люди верующие и ученые-атеисты? Дей- ствительно ли они говорят о вещах противоположных или все-таки о разных аспектах одного и того же? Или все же есть общая платформа, которая могла бы их примирить и даже объединить?

     «Не почитай знания и мудрость, как одно и то же», – эти слова принад- лежат великому ученому Пифагору, который считается отцом европейской цивилизации. Ведь знания – это точная информация в какой-либо области, а мудрость – понимание законов человеческой жизни и человеческих отно- шений. И в этом Пифагору нет равных, хотя прошло уже много веков с тех пор, как он жил и творил.

     Сложно в одной книге описать в полной мере то, что подарили нашей цивилизации Пифагор и его школа. Но хотя бы приоткрыть окно в мир уди- вительного ученого и человека автор попытался на этих страницах…

      

      

     Издательство «Перо»

     109052, Москва, Нижегородская ул., д. 29–33, стр. 27, ком. 105

     Тел.: (495) 973–72–28, 665–34–36

     www.pero-print.ru      e-mail: info@pero-print.ru

     Подписано к использованию 04.12.2023.

      

      

      

      

     Глава 1. Утро в бокале

     Делать было совершенно нечего, а сидеть без дела, сами знаете, – дело нелегкое.

     Льюис Кэрролл

      

     Ранний восход солнца в Афинах – это нечто завораживающее. Особенно в конце апреля, когда стоит безоблачная погода. Самого солнца еще не видно, но его лучи уже показываются на море из-за горизонта.

     Витрины ночных заведений Леофоро Посидонос все еще горели разноцветными неоновыми огнями, но уже начинали тускнеть на фоне робкого света восходящего солнца.

     Конец апреля в Афинах – это чудесное время. Уже не холодно, но еще и не жарко. Если вспомнить, как любят шутить ранней весной в Средиземноморье: «Когда уже закончится этот ужасный холод и начнется эта ужасная жара», – то конец апреля в Афинах – это как раз золотая середина, когда можно наслаждаться приятной погодой и перевести дух.

     Ранним утром все еще стоит легкая прохлада, но уже можно ходить с короткими рукавами. Установились солнечные дни, но солнце еще не имитирует жару в аду, а пока создает и поддерживает замечательное настроение.

     Теодор Паппас, к сожалению, всей этой красоты уже не видел. Он ехал ранним утром на своей повидавшей жизнь синей БМВ «трешке» из казино в направлении дома. Ночь не задалась. Как можно было столько проиграть и столько выпить? В данную минуту Тео ехал за рулем своей машины и решал заведомо неразрешимую задачу: он так напился из-за того, что столько проиграл, или столько проиграл из-за того, что так напился?

     Ему казалось, что если он сейчас найдет ответ на этот экзистенциальный вопрос, то этот самый ответ, обязательно должен быть жизненно важным и поучительным, и он сразу все изменит к лучшему, правда, пока непонятно, как и чем именно.

     И зачем он снова поссорился с Еленой? Или это она с ним поссорилась? Даже не получалось вспомнить, из-за чего.

     Елена была его первой любовью еще со школы. Но, в отличие от Тео, она прекрасно знала, чего хочет от жизни, и разрывалась между своими чувствами к нему и его инфантильностью. Она хочет семью и детей, дом и собаку. Ей уже четвертый десяток, а возможность устроить такую жизнь с Тео тает на глазах и даже не просматривается на горизонте. А он хочет... Никто не знает, чего он хочет, и даже он сам. Просто живет, как живется. Работает, зарабатывает деньги, которые по выходным проигрывает или пропивает в свое удовольствие. А что? Клубы и казино – это тоже вполне жизненный выбор. Тео это нравилось, тогда зачем же что-то менять?

     Ему тридцать шесть – ну и что? Это же не шестьдесят три! Появились седые волосы и залысины? Ну и что? Седина добавляет шарма, а залысины добавляют авторитет. Нет семьи, нет детей? Так это же здорово! А если бы была семья и дети, ехал бы он сейчас, пьяный в хлам, под утро из казино? Вот! «Так что всё, что ни делается, – это к лучшему!» – думал Тео, пробираясь все ближе к дому сквозь бесконечные светофоры.

      

     У Елены была типичная внешность гречанки – все ее атрибуты, без исключения: профиль, словно высеченный из мрамора, симметричный и безукоризненный, густые черные вьющиеся волосы, собранные в шарик на макушке, большие карие глаза и выразительно изогнутые брови над ними. Она была среднего роста, с изящной фигурой, обтянутой, как правило, голубыми джинсами и белой блузкой. Елена всегда носила удобную одежду и обувь. Она отдавала предпочтение удобству и практичности, а не моде.

     У нее был вспыльчивый, но не скандальный характер. Сама себя она считала человеком рациональным, но это не лишало ее определенной доли романтизма.

     В школе Елена никогда не была отличницей, но и не числилась в отстающих. Она с детства реально осознавала свои возможности и прикладывала к учебе и ко всему остальному ровно столько усилий, сколько было необходимо для ее уровня.

     Сочетание природной красоты, рационального мышления и романтизма – само по себе явление довольно редкое и приятное.

     Сравнивая же Тео со стереотипом грека, можно смело сказать, что между ними – совершенно ничего общего. Ростом выше среднего, темные волосы с существенными залысинами, а также с изрядной долей седых волос. К тому же, выпуклый живот, создающий впечатление 4-месячной беременности, делал Тео похожим на кого угодно, только не на грека.

     Характер у него был… или характера у него не было? Нет, у него были отличные интеллектуальные способности, и он вполне мог бы сделать успешную карьеру технической направленности. И человек он неплохой – за ним не было замечено никакой подлости или ядовитости. Но его проблема состояла в том, что ему в жизни не нужно было ровным счетом ничего. Он попал в удачную для себя колею – работал программистом, получал достойное вознаграждение без каких-либо сверхусилий и вальяжно, с комфортом катился по жизни – эдакий баловень судьбы.

     В школе Тео вполне мог бы стать отличником. Как однажды сказал классик: «Успех – это 1% таланта и 99% труда». Талант у Тео, безусловно, был, но вот желания трудиться за ним замечено не было. Учеба в необходимых пределах давалась ему легко, но подняться выше этих средних рамок не наблюдалось ни желания, ни мотивации.

     Окружающий комфорт сыграл с ним злую шутку – он с головой погрузился в развлечения и удовольствия: казино, бары с пивом и друзьями – и даже не замечал, что рядом почти никого нет из близких людей. Он даже не помнил, когда последний раз виделся с мамой.

     И вот что думала Елена, находясь рядом с таким человеком, и на что она надеялась, было известно только ей. Несмотря на то, что они были вместе уже очень давно, жили они раздельно и встречались не так часто. Она, по-видимому, надеялась на совместное светлое будущее, а он, похоже, ее просто принимал как данность, которая от него никуда не денется, и не придавал ей особого значения и внимания.

      

     …А вот уже и дом показался. Впереди светофор лениво переключился с зеленого на желтый, подозрительно посмотрел на летящую в его направлении синюю легковушку и презрительно переключился на красный. Но Тео этого уже не видел. Он всегда говорил себе, что главное – не уснуть по дороге домой. Он честно выполнил свое обещание и проехал всю эту дорогу с открытыми глазами, но он же не обещал себе не уснуть прямо возле самого дома! И сейчас мирно похрапывал, все еще держась за руль и всецело доверившись судьбе.

     На перекрестке послышался резкий сигнал, гораздо громче, чем его пьяный храп. Блеснул свет фар слева, и что-то сильно ударило Тео в левый бок. Он даже не мог увидеть, что произошло, – в этот момент, его глаза были еще/уже закрыты...

     Когда прибыли полиция и скорая помощь, Тео этого тоже не видел. Обычно крепкий сон – залог здоровья, но крепкий сон за рулем иногда может привести и к обратному эффекту. Многие люди, побывавшие в подобной ситуации, рассказывают, как у них в одно мгновение вся жизнь проносилась перед глазами. У Тео же перед глазами не проносилось ровным счетом ничего – он спал, как младенец. Вот уж сейчас можно было точно сказать: «Проспал всю жизнь». Но этот младенец был в таком сильном опьянении, что никаких снов наверняка в тот момент он все равно не видел. Иные рассказывают об опыте полета в тоннеле и ярком свете в его конце. Наш Тео проспал и тоннель. Можно сказать, что все самые яркие впечатления последних моментов жизни обошли стороной этого пухлого «подростка» с сединой.

      

      

      

      

     Глава 2. Кто я? Где я? Когда я?

      

     – Какой странный сегодня день! А еще вчера все шло, как обычно!

                              Льюис Кэрролл

      

     На берегу самого синего моря, лежал молодой человек лет восемнадцати, среднего роста и приятной наружности, с длинными темными волосами. Одет он был в длинный белый хитон и светлый плащ поверх него. Глаза были закрыты, его голова и лицо окровавлены, а одежда слегка порвана и испачкана. Весь внешний вид юноши говорил, что вчера был не его день.

     Море выглядело на редкость спокойным, и только шумные крики голодных чаек, заприметивших добычу, нарушали размеренный шепот легких волн. Молодой человек медленно открыл глаза, посмотрел впереди себя и, тихо сказав: «Да ну, нафиг!» – тут же снова их закрыл. Однако крик чаек не оставил юноше никаких шансов, и ему снова пришлось открыть глаза. Сначала он посмотрел на море, потом на свою одежду и с большим удивлением, медленно выговорил: «Это что за маскарад? Это что же нам вчера в казино наливали? Или раздавали на дегустацию?» Затем подумал: «Господи, что же так голова болит-то? Зачем же я вчера так набрался? Никогда такого раньше не было, и вот опять. Наверное, старею...»

     Он подошел к воде и наклонился, чтобы умыться. Из зеркала ровной водной глади на него смотрело отражение лица, которое он никогда раньше до этого не видел. Сделав большие круглые глаза, юноша издал вопль, общий смысл которого можно литературно выразить как: «Это что такое??» Это был Тео. Но тот, кто смотрел на него из воды, – был явно не он.

     Сознание Теодора начало быстро к нему возвращаться, и он уже отчетливо понимал, что, с одной стороны, он уже не спит и критически осознает и анализирует происходящее. Но, с другой стороны, это лицо и тело, которые сейчас лицезрел, он явно видел впервые за все свои 36 лет. Да и это тело, похоже, прожило значительно меньше и вело значительно более здоровый образ жизни, чем он.

     Форма кистей рук и ногтей была совершенно иная, фигура и форма ног – тоже. Тело значительно ниже оригинального. Одним словом, ничего в увиденном не напоминало и даже не намекало на Тео.

     «Я понимаю, что человек может похудеть в ширину. Но разве можно похудеть в высоту? – задавал он сам себе риторические вопросы. – Если у меня по-прежнему присутствует чувство юмора, значит, я еще существую», – почему-то заключил Тео.

     Сидячая работа обычно вносит свои коррективы в физическое состояние программиста – это и сутулость, и наличие дополнительных объемов тела спереди, а иногда и сзади. Если кто-то думает, что главный рабочий орган программиста – голова, то он ошибается. Программист может иногда думать, а иногда и нет. А вот сидит он всегда, а посему главный рабочий орган программиста – это... правильно, его мягкое заднее место.

     Но тут, у сегодняшней версии своего тела, всех этих последствий постоянно сидячего и чрезвычайно умственного труда Тео пока не обнаруживал.

     «Ничего себе апгрейд!» – воскликнул Тео, не замечая, что говорит это вслух. Но его радость быстро сменилась тревогой: «Где я? Где мой телефон и документы? Где моя машина?» Тео все-таки решил искупаться и привести себя в порядок. После короткого омовения в прохладной соленой воде он немного обсох на солнце и выдвинулся на поиски душа, воды, еды, а также нормальных и законопослушных граждан, чтобы получить ответы хотя бы на часть своих актуальных вопросов.

     Отмывшись от крови и грязи, он попытался упорядочить мысли.

     «Странное место, – подумал он, – пляж неухоженный, гостиниц не видно. В море ни одной яхты. Странно это. Вот будет номер, если я каким-то образом, пока спал, попал на необитаемый остров! Кому расскажу, никто не поверит: я – Робинзон Крузо! Ладно, посмотрим, что будет дальше», – сказал про себя Тео и увидел тропинку, которая вела с берега на верхушку холма.

     Походкой бравого рыцаря после сильной попойки юноша побрел навстречу неизвестности. Тео разумно рассуждал, что если бы его тупо ограбили пьяного, то он сейчас был бы или где-то в кустах, в своей обычной одежде, или… а может, это он действительно на том свете? Это объяснило бы его странную одежду и отсутствие любых признаков жизни на море и вокруг. Но никак не объясняет неизвестное свое изображение, которое он видел в воде.

     Примерно через полчаса ходьбы ленивой походкой Тео увидел селение и людей. Все это было похоже на съемочную площадку какого-то фильма про Древнюю Грецию – люди в традиционных одеждах, дома, похожие на глиняные мазанки.

     «О, кино снимают! А какие декорации качественные! Наверное, ребята из Голливуда пожаловали, и с приличным бюджетом! Вот будет интересно, если это они «Трою-2» снимают, а я вдруг попал на съемки!» – подумал юноша и бодро зашагал в сторону съемочной площадки.

     Мысль о том, что на нем сейчас такая же одежда, как и на участниках этих съемок, ему в голову почему-то не пришла. Однако приблизившись к сему действу, Тео вдруг обратил внимание, что столбов и фонарей освещения, как и микрофонов с камерами, тут не видно. Также, если это съемки, то, значит, кто-то должен это снимать, т. е. актеры и массовка должны быть вместе с теми, кто их снимает, ну кто там есть у киношников? Режиссеры, операторы, костюмеры – они-то должны быть в нормальном виде! Как и машины, перевозящие оборудование и реквизит!

     Наверное, должны. Но ничего этого нигде не было. Все выглядело девственно древним, куда пока не ступала суровая и беспощадная нога цивилизованного европейского человека. Вначале Тео оторопел от того, что увидел. Холодок прошелся у него от макушки головы до желудка и остался где-то там, в его глубине. Затем Тео решительно взял себя в руки и попытался обдумать все логически.

     – Я, мягко говоря, не очень внешне напоминаю себя. И теперь к списку главных вопросов «Где я? Кто я?» закономерно добавляется еще один вопрос: «Когда я?» И это уже не смешно, – размышлял Тео то ли вслух, то ли про себя. Постояв немного, уставившись на деревню, и поразмыслив, он решил, что сейчас у него нет никакого рационального объяснения тому, что он сейчас наблюдает, и поэтому самое разумное – просто подождать и посмотреть, что будет дальше. Возможно, позже он сможет найти объяснение происходящему.

     Тео вошел в деревню и пошел вдоль небольшой узкой улицы в направлении группы людей, также в одежде древних греков. На него никто не обращал никакого внимания, что добавляло комфорта в процесс привыкания к этой новой и необычной среде. Вдруг кто-то испуганно вскрикнул и вытянул руку в его сторону. Тео резко оглянулся и увидел молодого человека лет... непонятно, сколько ему было лет – внешний вид местного населения, по-видимому, соответствовал совершенно другим возрастам, чем в привычной жизни Тео. Он решил, что этому молодому человеку было между 25-ю и 30-ю годами. Они явно были знакомы, и вид Тео его чем-то сильно волновал или даже пугал.

     Тео решил, что, во-первых, убегать точно не стоит, а во-вторых – этот парень может быть источником полезной местной информации. Подумав так, Тео направился к испуганному молодому человеку, размышляя по дороге, чем его вид мог так того напугать? «Я его начальник? Он должен мне денег? Я обещал его убить? В любом случае, в этом есть, как минимум, три хороших новости: во-первых, если он меня боится, то мне его можно не бояться – это факт. Во-вторых, я бы чего-нибудь уже поел, а денег у меня нет, – я ему скажу, что если он меня накормит, то я буду меньше на него зол, и он сможет меньше меня бояться. Ну а в-третьих: он меня знает, и у него можно получить самую необходимую информацию о том, что это за место и кем я сейчас являюсь. И тогда можно будет искать причину происходящего. А кроме того, вдруг у меня тут красивая и послушная жена или девушка – древнегречанка?» – Тео пребывал в бодром расположении духа, и происходящее его пока никак не пугало. Подойдя с грозным видом к испуганному юноше, Тео не смог сказать ни слова. Юноша бросился со слезами его обнимать.

     – Алкей! Как такое возможно? Ты жив! – промямлил юноша, вытирая крупные слезы с розовых щек. – Но я же сам слышал от людей, как ты умер! Зачем же ты такое с собой сделал? Ты разве не понимаешь, как разозлил Богов? Зачем ты нас оставил тебя оплакивать до конца наших дней?

     Тео сразу получил несколько ответов на волнующие его вопросы. Во-первых, этот парень не должен ему денег, и он не его подчиненный, и говорить с ним грозным командным тоном не получится. Наверняка это его родственник. Во-вторых, это тело известно в данной местности, как Алкей, а не Тео. Придется к этому временно привыкнуть и откликаться на причудливое и странное имя, как на кличку. В-третьих, если это его родственник, то у Тео сегодня есть хороший шанс поесть и разместиться на ночлег, ведь очевидно, что к концу дня захочется спать! Тео пытался выбрать наиболее подходящую модель своего поведения с родственником и, не придумав ничего лучшего, решил сказать, что он ударился головой, у него амнезия, и он ничего не помнит. «Если сейчас окружающая действительность находится где-то в прошлом, то они, по идее, не должны еще знать название такой болезни», – подумал Тео и принялся быстро соображать, как все объяснить простыми и доступными словами.

     – Дорогой мой друг, – начал Тео, – я очень сожалею, что так расстроил тебя и всех вас! Но я, видимо, слишком сильно ударился головой о камни и ничего не могу вспомнить. Скажи, уважаемый, чем же я так разгневал Богов и что такого недостойного успел сделать?

     – Бедный брат мой, Алкей! Я твой брат – Гермип. Ты вчера решил принять смерть по причине душевных мук и прыгнул с вершины холма в обрыв, на каменистый берег. Мы получили известие, что ты мертв, и искали твое несчастное тело, чтобы тебя похоронить. Как же мы тебя горько оплакивали! Видимо, Боги решили тебя наказать и отняли у тебя память. Но раз случилось великое чудо, и Боги воскресили тебя обратно, то наверняка они поручили тебе что-то важное!

     Тео подумал: «Интересно, сколько сейчас времени? А вообще, есть ли у них часы?» Он пытался вывернуть всю свою память наизнанку и вынуть из нее все, что он знал об обычаях Древней Греции, но на ум приходили только какие-то древние мифы, которые ему в детстве читала мама и которые он слышал в школе, в один из тех редких моментов, когда не спал на уроках истории Древней Греции. Он обратил внимание, что свободно общается и понимает своего собеседника, хотя наверняка древнегреческий на слух здорово отличается от того языка, к которому он привык. Видимо, это странное моложавое тело, в котором он сейчас, явно к этому причастно.

     Глазами, полными слез, Гермип неотрывно смотрел прямо на Тео, который теперь стал Алкеем. У Тео же не было ни единой мысли, что ему сейчас сказать, как ответить и как себя вообще вести, и поэтому он тоже смотрел, не моргая, на Гермипа в упор, чувствуя себя крайне глупо.

     – Какой сейчас год? – неуверенно спросил Тео. Этот вопрос неожиданно пришел ему на ум, и ничего другого он пока придумать не мог.

     – Сейчас семьдесят вторая Олимпиада, – растерянно ответил Гермип. В его глазах была искренняя боль за брата. – Бедный мой брат, Алкей! Нам необходимо узнать, почему Боги сотворили с тобой это чудо и какое же важное поручение у тебя от Аполлона, а может быть, и от самого Зевса! Ведь только Зевсу по силам договориться с Аидом и вернуть тебя к живым из царства мертвых! Нам нужно немедленно отправиться к Пифии! Если у тебя такое важное поручение от Богов, то нельзя терять ни минуты!

     Тео посмотрел на своего нового брата и спокойно сказал:

     – Дорогой Гермип, я не знаю, что именно мне поручили Боги, и не знаю, насколько это важно и срочно. Но, согласись, мой дорогой брат, что трудно выполнять поручения Богов на голодный желудок. Так что нам стоит хорошо подкрепиться в дорогу. А заодно расскажешь мне, кто я, отчего совершил такой ужасный поступок, и кто такая Пифия, и почему нам нужно именно к ней. Это моя девушка? Она хотя бы симпатичная?

     При этих словах у Гермипа дернулся левый глаз и слегка опустилась челюсть.

     – Да что же ты такое говоришь, мой бедный Алкей? Немедленно замолчи и не гневи Богов, даже в болезни и в неведении! Похоже, ты потерял не только память, но и стыд! Как же надо было удариться головой, чтобы нести такие негодные слова?! Пифия – это великий Оракул! Она находится в храме, в Дельфах, и провозглашает оттуда волю Богов! Пифия знает все, что было и что будет!

     «Господи! Ну почему же во все времена, если происходит что-то непонятное, все бегут к гадалкам и экстрасенсам? Времена и технологии меняются, а люди остаются все те же, во все времена! Боже, когда же люди, наконец, поумнеют?! Судя по всему – никогда, – с явным раздражением размышлял Тео. – Я-то думал, что самая древняя и вечная профессия несколько другая, а оказывается, это – гадалки!»

     Затем он посмотрел на своего нового брата и с усмешкой сказал:

     – Слушай, дорогой мой брат, а может, не поедем, а? Может, само пройдет, и я и так все когда-нибудь вспомню?

     Но Гермип строго ответил, что, как старший брат и как единственный среди них, человек со здравым рассудком, он абсолютно настаивает на немедленном отправлении к Пифии.

     Тео подумал, что утверждение о здравом рассудке от человека, предлагающего ехать к экстрасенсу, довольно спорно, но особого выбора у него нет. А вдруг, если он откажется, его поместят в местную больницу для душевнобольных? А то и вовсе – казнят! А что? У них же в древности было человека казнить – что гвоздь забить! Обидно будет так глупо заканчивать жизнь! Особенно эту странную новую жизнь, которая так непонятно едва началась.

     «Ладно, это все-таки единственный человек, которого я тут знаю. Поэтому соглашусь и посмотрю, что будет дальше. Вдруг нам в пути все-таки попадутся симпатичные молодые древние гречанки и будут учить меня древнему культу Вакха!» – про себя улыбнулся Тео, а вслух сказал:

     – Хорошо, пусть будет по-твоему, мой любезный брат. Но сначала все-таки нужно подкрепиться.

     Гермип обрадовался, что его бедный брат проявил благоразумие, и они направились в ближайшую таверну получать местные гастрономические впечатления.

     Небольшая таверна, совсем рядом с портом, имела короткое и лаконичное название «Псари», намекающее на то, что основное блюдо его меню – рыба. Гермип прошел и сел за свободный столик, Тео послушно последовал за ним. К ним подошла официантка – совсем юная девочка, лет тринадцати, по-видимому, дочка хозяина, со смуглой кожей и длинными, черными, как смола, волосами. Вероятно, она и ее семья, содержащая эту таверну, были метеки, то есть не коренные граждане Афин, а приезжие «неграждане».

     Гермип вежливо поздоровался с девочкой и заказал лепешки, рыбу и вино. Услышав про горячую еду и вино, Тео сразу с удовольствием подумал, что жизнь потихоньку налаживается.

     – Мой дорогой брат Гермип, расскажи же мне, кто я и почему я совершил такой недостойный поступок?

     – Ты мой брат, Алкей, – начал свой рассказ Гемип спокойным и медленным тоном, как будто он это объяснял малолетнему и ничего не понимающему ребенку. – Наша семья вот уже много поколений – коренные эллины. Наши родители владеют большими виноградниками, и мы, как и все наши предки, выращиваем виноград. Ты хотел взять в жены Фотиду, дочь Феокла, но так как наши семьи враждуют, то ее отец не дал согласие на ваш брак. Да и наш отец тебе тоже отказал в своем благословении, и, наверное, не выдержав душевных мук, ты решил броситься вниз с высокого холма. Наши соседи сказали, что слышали в городе, будто кто-то видел, как ты бросился вниз, разбился о камни и умер. И мы всю ночь искали тебя, умываясь слезами – и наши родители, и все наши братья, – но так и не нашли.

     «Похоже, что «Ромео и Джульетту» вполне можно было бы написать и раньше», – подумал Тео, но вслух ничего не сказал. Он вдруг вспомнил, как в ранней молодости тоже не знал, как продолжать жизнь, когда ему отказала первая красавица во дворе, сказав, что она не станет тратить свою жизнь на неудачника с мамой-учительницей. А потом вдруг оказалось, что будет еще не одна пассия, и роли Тео и этой красавицы могут поменяться на противоположные, и уже Тео будет ей объяснять, кто ему в жизни неинтересен.

     «Как удивительно – времена меняются, а у людей все остается неизменно…» – подумал Тео и улыбнулся, но вслух опять ничего не сказал.

     Гермип так и не понял, что такого веселого он сказал, что заставило его брата улыбаться? Но подумав, что сейчас его бедный брат не совсем в себе, решил не обращать на это внимание.

      

      

      

     Глава 3. Пифия.

     – Но я не хочу идти к сумасшедшим, – сказала Алиса.

     – Тут уж ничего не поделаешь, – сказал Кот. 

     – Мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший, да и ты сама тоже.

     Льюис Кэрролл

      

     Два молодых человека медленно прошли по аллее из оливковых деревьев, выложенной полированным и ровным дорожным камнем, и остановились у входа в большой и величественный храм, расположенный на склоне высокой горы.

     По дороге в Дельфы Тео успел поскрести по всем закоулкам своей памяти и собрал воспоминания о Дельфах, Пифии и храме Аполлона, которые у него остались от детских книжек, от рассказов дедушки, бабушки и мамы. Что-то осталось даже от школьных уроков, чего он от себя никак не ожидал. И сейчас, благодаря «утраченным, но вновь восстановленным знаниям», Тео понимал, где он и что перед ним. Храм располагался в Дельфах, на склоне горы Парнас. Гермип смотрел на вход с восторженным видом. И хотя археология и древние храмы никогда не входили в список интересов Тео, то, что он сейчас видел, явно превзошло все его представления об этих древних храмах и покорило его фантазию.

     Перед ними стоял огромный храм, окруженный большими мраморными колоннами и статуями. Фасад храма был украшен барельефами и скульптурными композициями, отображающими героев из древнегреческих мифов, а также сцены из них же. Некоторые статуи были расположены не по периметру храма, а возле него. Большинство Тео не смог идентифицировать. Он узнал только статуи муз – Богинь искусства и наук, а также он заметил еще одну примечательную – статую лиса. Тео вспомнил, что это Кикносский лис. Статуя была установлена в честь героя Кикноса, сына бога Аполлона и Парны. Тео беззвучно пошевелил губами в знак того, как он был собой горд, что вспомнил эти детали. Но он быстро вернулся к более насущным проблемам текущего момента.

     У Тео сейчас было много разных мыслей, но ни одной позитивной среди них он пока не находил. Какая прекрасная у него новая семья! Столько тащиться по горам, чтобы попасть к экстрасенсу, – это же запредельный уровень маразма! Если бы Тео знал, куда им придется тащиться, – даже «теплые семейные чувства к старшему брату» не вынудили бы его согласиться на этот неожиданный и спонтанный «турпоход». Да и, кроме того, что-то эта история начинает затягиваться. Тео очень хотелось бы наконец понять, что происходит и что значит все то, что он видит и слышит вокруг. И отсутствие этого понимания его начинало сильно беспокоить и даже пугать.

     «Похоже, прекрасных гречанок все-таки не будет», – грустно подумал Тео и шагнул к мраморным колоннам Храма. Молодые люди прошли во внутренний дворик – там, кроме холодных мраморных статуй, не было ни одной живой души. В дальней части внутреннего двора Тео увидел что-то наподобие источника, из которого исходил густой пар. Тео сразу подумал, что, вероятно, или это источник с горячей водой, или испарения вызваны какими-то примесями. Но в любом случае все это выглядело таинственно и завораживающе.

     Гермип воодушевился: «Слава Аполлону! Нам не придется долго ждать в очереди, и если Пифия соблаговолит нас принять, то это будет удивительная удача!» – и прошел к двери в сам Храм. Вход представлял собой высокую массивную деревянную дверь с изумительной резьбой. Вся эта огромная дверь была также покрыта изображениями с сюжетами и сценами из разных древних мифов и изображениями героев этих самых мифов. А прямо над этим впечатляющим входом виднеласьа большая рельефная надпись: «Познай самого себя».

     «Я себя уже познал – я Тео», - усмехнулся про себя Тео и шагнул к двери.

     Хоть день клонился к концу, храм был открыт, и внутри виднелся огонь, хотя никого не было видно и храм казался пустым. Тео и Гермип вошли внутрь. Тео помнил по рассказам из детства, что на прием к Пифии съезжались люди со всей Греции и даже из других стран, и попасть к ней было чрезвычайно трудно. И то, что он сейчас видел – безлюдный дворик, пустое помещение Храма, – казалось ему странным.

     Помещение Храма внутри было также впечатляющих размеров. Тео увидел, что оно имело несколько залов, но все самое интересное оказалось в центральном. В глубине виднелся алтарь с большой статуей Аполлона, выполненной из золота, со вставками из какого-то светлого материала – или из мрамора, или из слоновой кости. Из-за плохого освещения и удаления статуи более точно определить на глаз Тео не смог. На алтаре лежали различные подношения – лепешки, мед, сыр. На стенах висели горящие факелы, а у дальней стены горел очаг, размером чуть больше домашнего камина, но его света и тепла, вместе с факелами, было достаточно для освещения и обогрева этого зала и всего Храма в целом. Посредине стояла странная конструкция в виде высокого небольшого стола или стула на трех массивных ножках. Было похоже, что этот стол был выполнен тоже из золота, и, несмотря на три ноги, конструкция выглядела вполне массивной и устойчивой. На этом столе сидела женщина в ярком красном платье и с длинными черными распущенными волосами, в позе, напоминающей позу лотоса, со скрещенными ногами под собой. Она была не очень хорошо освещена, да и волосы закрывали большую часть лица, и Тео не мог определить ее возраст. Но так как в Храме больше не было никого, то с большой вероятностью это и была та, к кому они ехали.

     – Приветствуем тебя, о великий Оракул! Я Гермип, а это мой бедный брат Алкей. Мы приехали к тебе с очень важным вопросом.

     Пифия подняла глаза и улыбнулась. В ее взгляде не было ни надменности, ни напыщенности, которую можно встретить у мошенников, называющих себя экстрасенсами. Взгляд Пифии был наполнен только добротой и спокойствием. «Хорошая новость в том, что у меня с собой нет денег, так что обманывать и выуживать деньги будут не у меня, а у моего неуемного братца», – подумал Тео и улыбнулся этой мысли.

     – Добро пожаловать, Гермип. Я ждала вас и рада вашему приходу. Вы могли заметить, что сегодня тут никого нет, что лишь подтверждает мои слова, – поприветствовала Пифия молодых людей.

     – О великий оракул, это Алкей, мой бедный брат, потерявший память! – снова произнес завороженный Гермип. После сказанных слов Пифии он сначала побледнел, а потом покраснел. Было видно, что он всецело поглощен торжеством момента – он же говорит с самой Пифией!

     – Да, я помню, что ты сказал минуту назад, когда вошел. Гермип, я прошу тебя выйти из храма, закрыть дверь снаружи и проследить, чтобы никто не вошел внутрь. Но прошу тебя не ради того, чтобы оскорбить или обидеть. Эта моя просьба связана с крайней важностью того, что я должна передать твоему брату, и с тем, что это не дозволено знать никому, кроме него самого.

     Лицо Гермипа сделалось обиженным, как у ребенка, которого взрослые выгоняют из комнаты. Но, несмотря на это, он почтительно поклонился и вышел из храма, плотно закрыв за собой массивную и тяжелую дверь.

     – Ну, здравствуй, Тео. Добро пожаловать в наши края и в наше непростое время, – доброжелательно поприветствовала Пифия.

     – Добрый вечер, рад познакомиться, – удивленно ответил Тео с широко открытыми глазами.

     – Ты уже смог понять и разобраться в том, что с тобой сейчас происходит? – улыбнулась Пифия.

     – Могу сказать только то, что я вижу вокруг Древнюю Грецию, вижу себя не таким, каким привык видеть, и у меня нет никакого рационального объяснения всему тому, что происходит вокруг меня. Я решил ничего не пытаться себе объяснить, пока жизнь сама не начнет открывать мне нужные обстоятельства и объяснения.

     – Все, что ты видишь, Тео, – это серьезно и это реально. Это не шизофрения и не сон. В своем времени ты оказался на грани смерти. Но ты не умер, а лежишь в состоянии каталепсии, то есть между жизнью и смертью. Жизненные процессы в том твоем теле поддерживаются на минимально необходимом уровне, а сознания в нем пока нет. К твоему телу, похожему на овощ, ежедневно приходят твои близкие, но пока ты не вернешься обратно, обнять друг друга вы не сможете. Бывший хозяин твоего нового тела – Алкей – решил самостоятельно прервать свою жизнь по причине своих душевных мук и прыгнул со скалы. Эти события синхронизировались, и твое сознание вошло в его тело.

     Тео вытаращил глаза и потер макушку. «Экстрасенс со стажем. И с фантазией», – подумал он.

     Затем в его ошарашенную голову пришла первая здравая мысль: с одной стороны, Пифия говорит неоспоримые факты – она знает, как его зовут, и знает, что он сейчас где-то там лежит без сознания. С другой стороны, версия, которую она предлагает, – явный бред.

     – Ладно, допустим, что это так, – сказал медленно Тео, переходя на «ты», – ты живешь тут, в глуши. Ты утверждаешь, что время сейчас – далекое прошлое относительно моего родного времени. Откуда ты тогда можешь знать, что я ехал? На чем ехал, на лошади? От аварии на лошади люди в кому не впадают. Откуда ты тогда можешь знать про мою аварию? А? Почему ты говоришь о том, как лежу без сознания, наверное, в реанимации?

     Тео был уверен, что он поймал и изобличил мошенницу, и сейчас она будет просить у него прощения. Но прощения она почему-то не попросила.

     – Видишь ли, обычный человек живет и воспринимает время линейно, из прошлого в будущее. Но при развитии определенных способностей он может жить вне времени. Для такого настоящее, прошлое и будущее существуют одновременно, и он может видеть их, как фильм на кинопленке, в любой его точке. Поэтому я прекрасно знаю о тех событиях, которые меня интересуют, в любой точке доступного времени, и про ваше время, и про многие другие ваши псевдотехнологии. Все это не чудо и не бред – это просто более полное использование сил и законов природы, которые вы забыли и отвергаете, и оттого они вам более недоступны.

     Пифия подняла глаза и посмотрел на Тео в упор:

     – Оракул Пифия знает, что будет, не из-за того, что у нее хорошо развита фантазия. Пифия вещает лишь то, что видела и знает сама, – заключила Пифия, говоря о себе в третьем лице.

     – Почему это у нас псевдотехнологии? – вдруг выпалил Тео обиженным голосом, явно пытаясь перевести тему разговора со своей глупой предыдущей фразы. – Ваши местные наверняка бы не отказались от приличной теплой ванны и мягкой кровати с чистым и мягким постельным бельем, а?

     – Во-первых, безудержное стремление к материальному комфорту увело людей с правильного пути, и этот ваш комфорт больше губит людей, а не помогает им. А во-вторых, сейчас разговор не об этом, Тео. У тебя еще будет время пофилософствовать. Сейчас нужно думать о более важном.

     – Ладно, – перебил ее Тео, – тогда ответь мне на другой вопрос: тот парень, Алкей, который бывший хозяин моего тела, если он прыгнул со скалы, то наверняка должен был сломать себе ноги, руки, может быть, даже позвоночник. Но я очнулся и пошел, все было в полном порядке. Меня не покидает мысль, что меня разыгрывают, хотя для розыгрыша все выглядит слишком масштабно.

     – Нет, тебя не разыгрывают. Все серьезно. И если ты будешь продолжать вести себя глупее, чем ты есть на самом деле, то так и проживешь до конца своих дней тут и умрешь лже-Алкеем, без «приличной ванны и мягкой кровати с чистым и мягким постельным бельем».

     Я тебе не буду сейчас объяснять и проповедовать учение о том, как устроен человек, пространство и время, – я не учитель, да и это не дело одного часа. Сейчас правильный вопрос другой – для чего ты тут оказался и есть ли способ вернуть тебя обратно домой? А если есть, то какой?

     – Ладно, давай на минуту допустим, что ты права. Какой сегодня год?

     – В вашем исчислении, примерно 500-й год до новой эры, то есть 2500 лет до твоего времени. Очень приблизительно, конечно.

     – Слушай, если все это правда, и ты можешь все видеть, то скажи, как там мои родители, моя девушка?

     – О как! Путешествия сквозь время и пространство требуют значительных сил и энергии, и это не делается ради пустой прихоти обнаглевшего инфантильного мужчины. Нужно войти в специальное измененное состояние сознания. Вон, видишь у меня волшебный кувшин стоит? В нем волшебный напиток, я сама его готовлю. Это непростой и очень энергоемкий процесс. Ты видел источник с парами во дворе – это тоже особые пары, которые также влияют на сознание. Но самое главное – я тебе не дешевый фокусник и не собираюсь доказывать дремучему неучу свои силы и умения.

     – Ну вот и ты проговорилась! А как же ты про меня сейчас рассказывала без своего волшебного напитка?

     Пифия сделала серьезное лицо. Глаза ее потемнели, а взгляд стал холодным.

     – Дорогой Тео, – сказала она громким строгим металлическим голосом, – первые ответы ты уже получил, не так ли? Я с тобой разговариваю уважительно и отвечаю на твои вопросы без насмешек и сарказма над твоим абсолютным невежеством. Тут тебе никто ничего не должен. Никто не должен тебя ни в чем убеждать, ни в чем уговаривать и не должен ничего доказывать. Если тебе больше интересно поострить и покормить свое высокомерие и глупость – дверь позади тебя. Но если в тебе есть хоть что-то разумное, то будь добр, внимательно послушай и запомни правило первое: с уважением относись и к другим, и к самому себе. Правило второе: если ты задаешь неуважительные или глупые вопросы – я на них не отвечаю. Когда на тебя на улице лает собака – ты же не становишься на четвереньки и не лаешь ей в ответ, верно? Так же должен поступать и мудрый человек по отношению к глупому высокомерию – не обращать внимания. Сейчас ты был больше похож на глупую лающую собаку на улице, чем на разумного человека. В порядке исключения я отвечу на этот твой вопрос. Я тебя ждала, и о твоем приходе мне было заранее известно. Поэтому на улице нет ни одного человека, все посещения на сегодня отменены, и все мои жрецы и помощники отпущены.

     – Извините, я не хотел вас обидеть. Я приношу извинения за свое глупое поведение, – тут же осекся Тео. – Но чем же я заинтересовал столь серьезных особ? Кому-то понадобилась моя профессиональная помощь? Так у вас же компьютеры пока не изобрели, – начал было язвительно ерничать Тео, но тут же снова осекся и извинился, – простите, я имел в виду, что не понимаю, чем я могу быть полезен и важен для вас, или кто там вместе с вами.

     Пифия смягчила тон, и ее взгляд перестал быть жестким.

     – Точно мне это тоже не известно, но думаю, что ты должен будешь сделать что-то очень важное в своем времени. И для этого очень важного дела Высший Разум почему-то выбрал тебя. Поэтому тебе обязательно нужно будет вернуться в свое время. Я в этом не уверена, но я так думаю.

     «Я – Бэтмен? – подумал Тео и улыбнулся. – Ну-ну...»

     – Хорошо, допустим. Тогда скажите, что мне сделать и как вернуться обратно домой?

     – А «пожалуйста» скажешь? Ну, в смысле «скажите, пожалуйста», и так далее. Помнишь? «Уважение», – улыбаясь, сказала Пифия.

     – О великая Пифия, скажите, пожалуйста, что мне сделать и как вернуться домой? – снова начал язвительно говорить Тео, но Пифия сделала вид, что этого не заметила.

     – Все просто и сложно одновременно. Тебе нужно будет найти своего истинного Учителя, и он единственный, кто может вернуть тебя обратно.

     – И где мне его найти?

     – Он сам тебя найдет, когда ты будешь готов. Слышал когда-нибудь: «Когда ученик готов, появится и учитель»? Абсолютная правда.

     – А теперь можно то же самое, но более простым и доступным языком? Куда мне пойти, что сделать и где кого найти?

     – Сначала тебе нужно победить Дракона. В себе самом. Затем тебе нужно познать самого себя. И если ты успешно пройдешь эти два этапа, то на третьем этапе должен появиться твой Учитель и вернуть тебя домой. А если не получится убить своего дракона или познать себя – то тогда ты останешься тут, у нас. Навсегда. Фокус в том, что ты сам знаешь, где найти своего Учителя, и тебе нужно познать себя для того, чтобы найти в себе эту информацию. А познать себя можно лишь победив в себе своего Дракона. Вот такая история. Хорошая новость в том, что тебе не нужно плыть в дальние моря или путешествовать в дальние страны. Все намного проще. Учитель гораздо ближе, чем тебе кажется. Но чтобы его найти, тебе нужно суметь вытащить этот ответ из самого себя. Все по-настоящему важное и имеющее значение всегда находится внутри тебя. Именно поэтому над входом в мой храм висит насколько короткое и простое, настолько же важное и трудное послание ко всем входящим: «Познай себя».

     – М-да, победить Дракона и познать себя – что может быть проще и понятнее? Но если серьезно – ясности не добавилось. Пожалуйста, объясните, что значит «Убить своего дракона»?

     Пифия отметила про себя, что «воспитательный момент» уже потихоньку дает эффект, и подумала, что это хорошо. Может, действительно у этого парня получится то, что от него ожидают?

     – Понятно, – сказала Пифия. Она посмотрела на него с улыбкой и продолжила: – Тео, тебе понадобится лучший в деле тренировки по сражению со своими драконами и в познании самого себя – он и объяснит тебе, что это такое. В наше время, такой есть только один. Его зовут Пифагор. Именно сейчас у него есть немного времени для тебя. И, похоже, именно поэтому ты оказался именно здесь и сейчас. Пифагор живет на острове Самос. Тебе нужно к нему попасть и убедить его, чтобы он взялся тебе помочь. Иначе прозябать тебе лже-Алкеем до конца твоих грустных дней.

     – Пифагор? Я что, должен выучить его теорему? И линейкой сражаться с драконами? Что за бред!?

     Пифия лишь сочувственно улыбнулась, не обращая внимания на очередную колкость:

     –Я не знаю, за что именно ты удостоен такого внимания и что именно тебе предстоит сделать, но могу сказать одно – тяжело тебе будет, парень. Я тебе и завидую, и не завидую, одновременно. Береги себя, Тео. Прощай.

     Пифия встала и пошла вглубь храма, к скрытой двери, а Тео остался стоять, ошарашенный, переваривая и осмысливая все, что ему сейчас было сказано.

      

     Тео постучал изнутри в тяжелую массивную дверь, и Гермип быстро ее открыл снаружи. Слегка обиженное выражение лица Гермипа уже сменилось на крайнее любопытство, и сейчас его лицо больше выражало сильный интерес, чем обиду.

     – Ну? Что сказала Пифия? Ты все вспомнил?

     Тео вдруг захотелось ответить Гермипу в стиле «Звездных войн»: «Люк, я не твой отец», – но он промолчал, сел на ступеньки у входа в храм и задумался. Гермип, не настаивая и не приставая с расспросами, деликатно сел молча рядом и терпеливо ждал, пока его брат начнет говорить. Тео посмотрел на него с глупой улыбкой и сказал:

     – Ну, что я тебе скажу, мой добрый брат? Алкей умер, я – не Алкей, но тоже умер, и поэтому я живой здесь и сейчас. Но чтобы мне снова вернуться, нужно победить Дракона, а для этого купить карандаш с линейкой и выучить геометрию.

     – Тебе стало хуже? – с жалостью и тревогой посмотрел на брата Гермип. Он не знал, что такое «карандаш» и «линейка». Не понимал, при чем тут «землемерие». Он понимал каждое сказанное слово по отдельности, но все вместе казалось ему совершенным бредом.

     – Что ты? Мне стало существенно лучше! Но, правда, я еще не понял, в чем именно. Я еду на остров Самос, искать Пифагора. Ты со мной? – диковатым голосом, подмигивая, ответил Тео и изобразил на лице сумасшедшую улыбку.

     – А кто это? – в полном замешательстве спросил Гермип.

     – Когда-нибудь ты это узнаешь. Он придумал знаменитую теорему про стороны треугольника. Очень нудная и очень нужная штука! – уже весело шутил Тео, понимая, как бредово это все сейчас звучит для его бедного братца.

     Гермип не знал, что делать. С одной стороны, он не хотел оставлять мать и отца одних, с младшими братьями. А с другой стороны, куда он отпустит его одного - своего внезапно воскресшего и свихнувшегося брата? И он нашел компромисс: решил устроить брата на попутный корабль на Самос, дать ему в дорогу немного денег, а самому поехать домой, ухаживать за родителями. Если тот Пифагор действительно придумал что-то важное, то, наверное, он человек состоятельный и достойный и позаботится об этом бедном умалишенном Алкее.

     Так размышлял добрый Гермип и уже шел вслед за лже-Алкеем в сторону порта, искать там место для ночлега. Ему предстояло найти попутный корабль на Самос и пристроить туда своего бедного брата, да так, чтобы команда внезапно не приняла его за опасного умалишенного и не выбросила за борт во время плавания.

      

      

      

      

     Глава 4. Дивный остров Самос

      

     – Здесь всегда пора пить чай. Мы не успеваем даже посуду вымыть!

     Льюис Кэрролл

      

     Бирема – быстроходное судно с двумя уровнями гребцов – под темно-алым парусом подходила к бухте небольшого острова, покрытого буйной растительностью. С восточной и южной стороны острова, откуда подходило судно, берег был, в основном, высокий и скалистый. Когда же судно обогнуло остров с юга и продолжило идти в направлении юго-запада, берег сменился на более пологий, с золотистым песком – более пригодным и привлекательным для купания. Это был неведомый остров Самос, находящийся совсем рядом, в пределах видимости, у берегов Малой Азии, которая во времена Тео уже называлась Турцией. Тео, правда, не мог сейчас вспомнить, а была уже Турция в то время или нет.

     «Интересно, похож я сейчас на Одиссея или еще нет? А если да, то будут тут за меня бороться и страдать по мне прекрасные нимфы? Ну, или хотя бы прекрасные нимфоманки?» – подбадривал себя Тео разными веселыми мыслями, чтобы хоть как-то успокаивать сильное волнение от этого странного и неожиданно навалившегося на него приключения. То, что он всегда мог пообщаться с остроумным человеком, то есть с самим собой, он явно считал своим большим плюсом.

     Тео знал о существовании острова Самос, слышал о его пляжах и знаменитых мускатных винах. Также он вспомнил, что где-то читал, будто виноград для его любимого бренди «Метакса» выращивали только на Самосе. А! Вот, еще он вспомнил, что Самос – единственное место за пределами Франции, где французские виноделы официально зарегистрировали винный регион – так называемый АОС (Appelation d’Origine Controle). Хотя, наверняка, в это время еще нет ни Франции, ни ее виноделов, ни такого понятия, как АОС. А! Ведь если еще нет Франции, то и Турции тут тоже еще нет. Ну вот, слава Богу, разобрался.

     Никаких других познаний об этом неведомом острове Самос, кроме алкогольных, Тео так и не обнаружил. «Да, не знал, не знал и забыл», – грустно вспомнил он старую шутку по этому поводу.

     Бирема обошла остров с юга и вошла в уютную симпатичную бухту, где был оборудован небольшой порт. Никаких кранов и контейнеров Тео там, конечно, не обнаружил и подумал, что примитивными приспособлениями могут орудовать только примитивные люди.

     Ну, ничего, тут-то он сможет развернуться и показать местному населению глубину всех глубин, имея в виду свой могучий интеллект и все научные и инженерные познания. «Интересно, а рычаг тут уже придумали? Если еще нет, то берегитесь – я вам такого наизобретаю и напридумываю! У вас аж дух захватит от новых головокружительных перспектив!»

     Гермип оплатил путешествие Тео до Самоса и дал немного денег с собой, на первое время. Так что, сойдя с судна на берег, Тео решил зайти в местную таверну «У Нека» и подкрепиться тем, что там подают. А подавали там сегодня свежий овощной салат и какую-то белую рыбу на гриле. Пить ему принесли белое вино, сильно разбавленное водой. Откусив кусок горячей несоленой рыбы и выпив глоток прохладного, хоть и разбавленного, ароматного мускатного белого вина, Тео подумал: «Вот оно – счастье!» Наконец-то хоть и странная, но нормальная горячая еда и, хоть и разбавленное, но очень ароматное вино.

     Тео знал, что в былые времена в Греции вино разбавляли водой, что делало его чем-то средним между ароматным винным коктейлем и расслабляющим прохладительным легко-алкогольным напитком, поэтому он не удивился, но вот попробовал такой «винный компот» впервые.

     Первое впечатление от жителей острова было очень приятное. Местные жители, которых он видел и в порту, и в таверне, производили впечатление немного строгих, серьезных, но очень сердечных и доброжелательных людей. Он не увидел пьяных драк, скандалов или чего-нибудь другого, о чем читал в детстве и видел в фильмах о старых портах и моряках.

     Вообще почему-то основное представление о старых моряках и морских портах у Тео происходило из фильма «Пираты Карибского моря». О том, что события происходили в Карибском море, а не в Средиземном, а кроме того, там были англичане, а не греки, и время действия, на тысячу с лишним лет позже – такая мысль к Тео не приходила, и он удивлялся, насколько тут, на Самосе, все внешне хорошо обустроено и выглядит значительно более культурно и спокойно, чем там.

     В таверне «У Нека» было немноголюдно и, на удивление, относительно чисто. Тео подозвал к себе юную девушку с завидным загаром, что приносила еду, и спросил, знает ли она, кто такой Пифагор и как его найти. Девушка улыбнулась и, не ответив, молча ушла. Тео сильно удивился её реакции – она явно знала, о ком ее спросили, и, похоже, вопрос её сильно удивил. Но после её ухода появился хозяин таверны. Крепко сложенный, широкоплечий мужичок низкого роста, с кудрявыми волосами, широкой улыбкой и крупными белыми зубами. Весь его внешний вид как бы говорил: «Моя радость от вашего посещения не знает границ!»

     Хозяин вежливо и почтительно представился – его звали Нек. Видимо, Нек – это было сокращение от какого-то полного имени и наверняка существовала более полная версия, которую трудно выговорить, и поэтому носитель этого имени ограничился короткой версией «Нек». Теперь Тео понимал, о ком говорила надпись «У Нека» на входе в таверну.

     Нек поинтересовался, почему молодой человек интересуется Пифагором. Тео сразу не нашелся, что ответить. С одной стороны, он не мог пересказывать Неку всю свою безумную историю, которую услышал от Пифии. А с другой, ему показалось, что если он будет не очень убедительным, то ему не расскажут, как найти Пифагора. Тео подумал, что если в первой попавшейся таверне люди знают, кто такой Пифагор, то о нем должно знать большинство жителей этого острова. И Тео решил выдавать Неку информацию дозированно, мелкими порциями и только по мере необходимости.

     – Мне очень нужна его помощь, по личному делу, – ответил Тео.

     – Если бы божественный и мудрейший Пифагор помогал всем чужеземцам, которым нужна его помощь, ему бы и тысячи жизней не хватило, – совершенно неожиданно ответил Нек, по-прежнему улыбаясь.

     «О как! – подумал Тео. – Никогда бы не догадался, что за теорему по геометрии человека будут называть «Божественным» и «Мудрейшим»! Интересно, а если бы я им рассказал об основах алгоритмов и научил объемной геометрии – кем бы они меня назвали? Вселенским Разумом?» У Тео было игривое и веселое настроение – видимо, оно передалось ему от Нека. Вот что значит улыбка и харизма у человека!

     – У меня к Пифагору поручение от Пифии, – вдруг, неожиданно для себя, сказал Тео тихим и загадочным голосом. И сам себе удивился.

     Нек немедленно изменился в лице. Было похоже, что Тео сказал какой-то секретный пароль или волшебное слово. Лицо Нека стало торжественным и серьезным. Он с уважением посмотрел на Тео и, показав рукой в сторону, ответил:

     – Иди вдоль моря, в сторону заката солнца, примерно 200 стадий, дойдешь до деревни Кампос и там у таверны свернешь направо и пойдешь в направлении от моря. И примерно еще через 15 стадий войдешь в ущелье и слева в горе увидишь пещеру – там и найдешь Пифагора.

     Тео не имел ни малейшего понятия, сколько это было в нормальной системе измерений, а гугл тут почему-то не работал. «Наверное, потому, что в это время сюда еще интернет не провели. И серверы не завезли», – весело подумал Тео. Он не мог показать, что не знает, сколько это «стадия», и спросил по-другому:

     – А сколько времени у меня займет путь к нему?

     – Ну, как же, за день обязательно дойдешь, если ничего не сломаешь! – весело ответил Нек.

     – Спасибо тебе большое, Нек. Пусть Боги пошлют удачу тебе и твоей таверне, – сымпровизировал Тео. Нек на него подозрительно посмотрел, улыбнулся и ушел. Тео, в итоге, так и не понял, на что больше была похожа его импровизация местной вежливости – на близкое подражание оригиналу или на бред идиота. Реакция Нека, по идее, подходила под обе версии. Но чтобы не оказаться в еще более глупой ситуации, Тео решил не уточнять и вышел из таверны на улицу.

     Солнце уже клонилось к закату, и Тео подумал, что если местные ребята легко дойдут за день, то далеко не факт, что он преодолеет это же расстояние за такое время. А если и преодолеет, то уж точно не легко. И он решил остановиться на ночлег. Благо, в таверне «У Нека» сдавались комнаты на втором этаже, и Тео остался там на ночь.

     Миловидная девушка со строгим, но дружелюбным лицом показала ему комнату на втором этаже, и, к его удивлению, это была хоть и маленькая, но вполне чистенькая комната с твердым топчаном, матрацем, набитым сухой соломой и перьями, и чистой постелью из грубой льняной ткани.

     «Интересно, сколько это звезд по местным меркам?» – подумал Тео и решил отказаться от вечерней прогулки по поселку. Он устал от морской поездки, да и вообще, концентрация событий последних дней, превысила все мыслимые рамки, и он очень хотел, в первый раз за все время его новой жизни, нормально выспаться. А завтра предстоял еще и одиночный поход на много-много стадий, хотя он и не знал, сколько это. Если 200 стадий – это что-то вроде 200 метров, то хорошо. А если примерно 200 километров? И Тео решил не впадать в панику раньше времени. Он начал рассуждать логически, что день – это порядка 12 часов активного времени суток. По дороге человек обычно останавливается отдыхать и есть. Т. е. активное время самой ходьбы должно быть часов 8. Средняя скорость человека – 5 км/ч, а это значит, что расстояние, которое требуется завтра пройти, должно быть порядка 30-40 километров.

     «Мои поздравления, спортсмен! Завтра будешь марафон шагать! Твой дядя марафон бегал, некоторые твои коллеги марафон бегали, а ты за всю жизнь ни разу даже пешком не прошел. Вот завтра и наверстаешь», – сказал себе Тео с грустной иронией и закрыл глаза.

      

      

      

     Глава 5. Первая встреча.

      

     – Он тебе понравится, если поймешь.

     А если не поймешь, так вовсе не важно, понравился или нет.

     Льюис Кэрролл

      

     Утром Тео проснулся от яркого света. Солнечный зайчик щекотал его правый глаз и не оставлял никаких шансов продолжить сон.

     – Господи, как же здорово этим людям! – вслух сказал Тео. – Будильников нет, часов нет. «Вот как они могут сказать, что «я опоздал»? Приду я, допустим, на работу, и сам даже не буду знать, опоздал или нет, – точного времени ведь еще не придумали! Скажет мне, допустим, начальник, что солнце уже встало, – ну и что? Оно быстро встает, а насколько позже я пришел после восхода, это уже дело не объективное и не точное», – думал Тео во время завтрака.

     Овощной салат с сыром фета, приправленный оливковым маслом, сильно отличался от традиционного и привычного греческого салата XXI века. Фактически это был салат из отваренной фасоли, лука, гороха, спелых оливок, сушеного светлого изюма, сыра фета и ароматного оливкового масла, смешанного с медом. К салату подавалась тёплая пшеничная лепешка.

     «Очень интересное «авторское прочтение» греческого салата от местного шеф-повара. Самый странный салат, который я пробовал», – усмехнулся Тео. После завтрака он вышел в путь. Дорога пока шла вдоль берега, но вдали виднелись холмы и невысокие горы, щедро покрытые хвойным лесом. Это означало, что через некоторое время бодрый темп придется сбавлять.

     Раньше ему никогда не приходилось ходить в походы, поэтому опыта в таких делах у него не было, и он шел совершенно без ничего. Ни продуктов, ни воды, ни запасной одежды у него не было, и он шел абсолютно налегке. Тео вспомнил, что в детстве дядя его учил, что если ходить или бегать на длинные дистанции, то самое главное – соблюдать ритмичность шагов на вдох и выдох. К примеру, 4 шага – вдох, 4 шага выдох. А дядя не раз участвовал в марафонском забеге, из того самого поселка Марафон, по той самой дороге, поэтому он знал в этом толк. Тео решил напевать в голове песню и на каждый один такт делать вдох, а на второй – выдох. Из всех песен он выбрал Никоса Вертиса и напевал мысленно «Тело на ме ниосис», которую одно время можно было слышать в Афинах из каждого окна. Почему именно она вдруг всплыла в его голове сейчас? Непонятно…

     Затем, чтобы не было скучно, Тео начал размышлять о разных маловажных, но любопытных вещах. Например, а что такое «стадия»? Нек говорил, что расстояние до пещеры можно пройти за день. День – это 8-10 часов активной ходьбы. Ровный шаг человека составляет в среднем 5 км/час, это значит, что ему предстоит пройти километров 30-40. Нек сказал, что это расстояние примерно в 200 стадий. Сколько тогда получается одна стадия? Под 200 метров?

     И тут Тео подумал, что, возможно, и слово «стадион» произошло от греческого слова «стадия»! Или наоборот?

     – Какая длина футбольного поля на стадионе? Порядка 100-120 метров? Плюс, на ранних стадионах были еще небольшие трибуны, наверное, метров по 30 с каждой стороны, это же не мега-стадионы нашего времени, рассчитанные на все население древней Греции, – с улыбкой рассуждал Тео. – Вполне вероятно, что в общей сложности стандартная длина стадиона была метров 150-190. Наверное, и стадия была близка к этому. По крайней мере, понятен порядок цифр.

     Тем временем дорога начала идти в горы. На каждой развилке Тео держался того направления, что было ближе к морю. «Интересно, – думал он, – а как они ходят и передвигаются без GPS навигатора и даже без карт? Ладно, местные жители – они уже знают дороги. А как быть тем, кто не местный? Насколько точен был Нек, когда сказал мне, что расстояние примерно 200 стадий? И где мне поворачивать?» Это сильно напоминало Тео старый анекдот про указания навигатора во время поездки по пустыне Сахара: «Продолжайте ехать прямо и примерно в четверг поверните направо».

     «Нет, ну серьезно, в чем тут отличие? Хотя, надо отметить, насколько красивые тут места! Как было бы здорово приехать сюда в отпуск! Почему я ни разу тут не был раньше? А где я вообще был? На работе, в клубах, ресторанах, в казино? Нет, но природа тут все-таки потрясающая! И как быстро человек начинает замечать красоту природы, когда в его руке нет смартфона!» – размышлял Тео, бодро шагая вперед.

     Показалась еще одна развилка. «Ага, вот и поворот налево», – подумал Тео и повернул, а дорожка действительно начала спускаться к морю. Она привела Тео прямо к берегу. А у самого моря дорога повернула направо и вошла в маленькую местную рыбацкую деревушку. Лодки разных размеров и видов стояли вдоль берега, а рядом сушились сети. Тео подошел к одному из рыбаков, вежливо поздоровался и спросил, как называется эта деревня.

     – Кампос, – с улыбкой ответил рыбак.

     – А как мне найти пещеру, в которой живет Пифагор?

     Лицо рыбака исполнилось уважением, и он почтительно сказал, что примерно, через 5-6 стадий будет таверна, и сразу за ней нужно повернуть направо и пройти еще примерно 15 стадий в сторону гор. И там, в ущелье в верхней части горы, которая слева, и будет нужная пещера – ее заметно снизу.

     Тео поблагодарил рыбака и пошел дальше. «Какие тут все-таки люди! Таких сейчас не делают...» – подумал Тео, и вдруг сам себе удивился: с каких таких пор он начал философствовать? Тоже с тех пор, как у него не стало телефона и компьютера? «Наверное, труд сделал из обезьяны человека, а телефон и интернет снова вернули его в состояние обезьяны!» – подумал он и зашагал в указанном направлении. По дороге Тео попытался перевести сказанные рыбаком расстояния в метры или километры и никак не мог сосредоточиться и получить нужный результат. Он вдруг вспомнил фразу одного комика, которого видел не так давно по телевизору. Тот говорил, что их старое поколение отличается от современного молодого тем, что раньше, считали в уме и любили бесплатно. «А ведь он был прав, – решил Тео, – но только мне это сейчас ничем не помогает».

     Он собрал весь свой рассеянный интеллект в кулак и наконец получил нужный ответ: примерно через 700 метров – 1 километр будет таверна. Сразу за ней нужно повернуть направо и пройти примерно 3 километра, и слева, в средней части горы, будет пещера. «Ну вот, можешь, когда нужно», – похвалил себя Тео и, довольный, продолжил свой путь. Так, развлекая себя по дороге, он дошел до нужной таверны, затем повернул направо, в сторону от моря, и долго шел по извилистой и петляющей тропинке, пока не оказался в конце ущелья. Справа была гора, слева тоже, и впереди, прямо перед ним, эти две горы между собой смыкались. Дальше идти было некуда – разве что, преодолевать гору через ее вершину. Никакой тропинки дальше не видно. И Тео загрустил. Может, он где-то сбился и заблудился? А может быть, это и есть то самое ущелье?

     – Ни позвонить никому нельзя, ни в Гугл заглянуть! Все, приехали, – сказал он сам себе и уже потихоньку начал нервничать. Оглядевшись, он вдруг увидел высокого мужчину, который собирал травы у подножия той горы, что справа. Тео окликнул мужчину, и тот оглянулся. Этот человек показался Тео очень красивым – высокий, крепкого атлетического телосложения, лет пятидесяти или около того, с длинными светлыми волосами, повязанными сзади. На нем был странный круглый головной убор, завязанный вокруг головы и чем-то напоминающий арабские традиционные уборы, но только без платка. Больше всего Тео удивило его спокойное и невозмутимое выражение лица. Говорят, что добрый человек приносит пользу даже тем, что он просто есть, и другие люди чувствуют себя хорошо и комфортно в его присутствии. Это можно было сказать и про этого человека. «Да, люди тут просто замечательные. Когда-нибудь нужно будет обязательно приехать сюда в отпуск!» – подумал Тео.

     – Чем помочь тебе, о чужеземец? – спросил мужчина.

     – Мир вам и милость Богов! – начинал входить во вкус колорита местного общения Тео. – Я ищу пещеру, в которой живет Божественный Пифагор, но, наверное, я заблудился. Вы не знаете, как мне отыскать его пещеру?

     – Хочешь попроситься ему в ученики? Вряд ли он тебя возьмет.

     – Почему это вряд ли? – с обидой и немного с гонором спросил Тео.

     – Ты не похож на человека, который ищет мудрости. А искать ученичества ради хвастовства – этого Пифагор не любит. Говорю тебе – лучше не трать тут зря время, а поищи софистов в городе, и они за скромную плату тебя с радостью научат умным рассуждениям, которыми можно успешно хвастать перед удивленными девицами.

     – Ну, это не вам решать, – начал обиженно возмущаться Тео и вовремя спохватился, чтобы не сказать этому человеку что-нибудь обидное. – Если знаете, где пещера, то подскажите. А если не знаете, то так и скажите.

     – Посмотри вон туда, – показал рукой человек. – У подножия горы, чуть правее, есть дорожка – иди по ней. Затем, на развилке, свернешь правее. Когда упрешься в стену выше твоего роста, с большим фиговым деревом рядом, – там есть веревка, и с ее помощью ты можешь забраться на ту стену и дальше увидишь вход в пещеру.

     Тео сухо поблагодарил мужчину и пошел в указанном направлении. Пока он лез вверх по тропинке на гору, то не мог найти ни одной весомой причины, зачем человеку в здравом уме и памяти нужно так удаляться от цивилизации и лезть на гору? Не хочешь жить возле людей – просто построй дом вдали от деревень, но на равнине, в шаговой доступности от всех благ цивилизации. Даже такой, как тут. «А может, это местные жители сами его сюда прогнали, подальше от себя, чтобы он не учил их своей теореме?» – размышлял Тео во время нелегкого восхождения на гору. С горем пополам он добрался до фигового дерева, которое непонятно как росло прямо в камнях и доросло до таких размеров, что укрывало своей пышной кроной всю трехметровую стену.

     «А мое новое тело совсем ничего! В своем родном теле я бы сюда еще долго добирался», – подумал Тео не без удовольствия. Он нашел обещанную веревку и ловко забрался на стену. Оттуда показался вход в пещеру. Тео подошел ко входу и спросил разрешения войти, но никто не ответил. Он крикнул еще раз внутрь пещеры – ответа не последовало. «Двери тут нет, звонка нет, таблички и колокольчика тоже. А вдруг это не та пещера или вообще ничья?» – и, недолго думая, Тео зашел внутрь.

     Пещера была довольно просторная. Условно ее можно было бы разбить на три последовательные комнаты, которые были разделены не стенами, а уровнями, типа каскада внутренних террас, но только снизу вверх, метра по полтора в высоту, поднимаясь от входа к противоположному концу пещеры. Тео поднялся на средний уровень, а затем на самый высокий, крайний – это была самая большая и просторная комната, если ее можно так назвать, с открытым проемом наружу во весь рост. Это было или окном, или дверью – то есть просто дыра в полный рост человека, выходившая в отвесную пропасть. Тео подошел к этому «окну» и увидел потрясающий пейзаж. Горы, покрытые густым хвойным лесом, ущелье, которое заканчивалось морем. Абсолютная тишина, которую нарушали только приятные слуху ветер и цикады.

     В пещере повсюду были признаки жизнедеятельности человека – вещи, предметы быта, и у Тео уже не оставалось сомнений, что это именно та пещера, которую он искал. Он увидел внизу того мужчину, который показал ему дорогу сюда, и окликнул его из окна пещеры. Было слишком далеко, и мужчина его не слышал.

     «А вдруг Пифагор сегодня не придет или куда-то уехал?» – размышлял Тео. Похоже, другой дороги в эту пещеру не было, и если он спустится вниз, то все равно не пропустит хозяина. А как именно Тео узнает, кого именно ему нельзя пропустить? Тут он понял, что понятия не имеет, как выглядит Пифагор. На картинках в школе он выглядел, как древний грек. Но тут все – древние греки! И он решил вернуться к своему недавнему знакомому, собиравшему травы. Если тот знал, как попасть в пещеру, то наверняка знает, и как выглядит Пифагор. А может, даже знает, когда тот вернется. Тео спустился с горы обратно в ущелье, подошел к мужчине и изобразил уже более доброжелательное выражение на лице.

     – Я прошу прощения, но в пещере никого не оказалось. Вы не знаете, а когда Пифагор вернется?

     Мужчина спокойно на него посмотрел и ответил:

     – Ну, как закончит собирать травы, так и вернется. – И невозмутимо продолжил заниматься своим делом.

     – Так Пифагор – это вы? – обескураженно спросил Тео. Ему было очень обидно, что его так по-детски провели, и он, как дурак, лез на гору, потом спускался обратно, чтобы сейчас стоять и глупо моргать глазами.

     – Юноша, ты меня спросил, как найти пещеру, в которой живет Пифагор, не так ли? Я честно ответил на твой вопрос. Если бы ты спросил, как найти Пифагора, – то я бы так же честно ответил и на него.

     Тео нечего было сказать, и он глупо моргнул и улыбнулся в ответ.

     – Итак, что же привело тебя в эти края, о чужеземец? – спокойно и в то же время серьезно спросил Пифагор.

     – Я хочу у вас учиться.

     – Юноша, на Самосе вы найдете много учителей, которые за умеренную плату научат вас изъясняться умными словами и выгодно отличаться от своих необразованных ровесников. Я вам это уже говорил минут десять назад.

     – Нет, вы не понимаете! Пифия сказала, что мне нужно встретить своего истинного учителя. Для этого я должен победить Дракона и познать себя, иначе не смогу вернуться к себе. А вы – лучший, кто может этому научить.

     – Если из сказанного тобой убрать слово «Пифия», то можно было бы решить, что ты потерял рассудок или изрядно выпил лишнего. Но вот это самое слово – серьезный аргумент. Что же ты сразу нужный пароль не сказал? Рассказывай свою историю, о странный юноша.

     Тео собрался с мыслями и попытался изложить события последних дней. Он исключил из них казино, алкоголь и прочие неудобные вещи и выдал относительно связный рассказ.

     – Из какого ты года? – спросил Пифагор и посмотрел на Тео в упор. Его голос звучал серьезно, но в нем были нескрываемые нотки любопытства.

     – Из 2019-го.

     – Интересно. И что ты обо мне знаешь?

     – Ну... вы открыли и доказали теорему Пифагора.

     – Да? Как интересно. Не помню, чтобы я придумывал подобное, но сейчас это не важно. А кем ты работаешь, чем занимаешься?

     Тео не знал, как объяснить простым языком жителю Древней Греции работу программиста.

     – У нас есть машины, которые умеют думать, считать и решать разные задачи для людей. Но для того, чтобы заставить их думать и воспринимать задачи, нужен человек, который может им формулировать и объяснять эти задачи на языке, который они понимают. Сами эти машины воспринимают команды человека особенным образом, хотя они и не живые… – Тео понял, что он начинает запутываться и уже сам перестает понимать свою логику. Как же все это доступно объяснить?

     – Ты программист и пишешь программы для компьютера? – слегка улыбаясь, спросил Пифагор.

     Последовала немая пауза. Тео был слишком ошарашен ответом и не то чтобы не понимал, как ответить, но он все больше отказывался понимать то, что сейчас слышит.

     – Простите, а вы сами из какого времени? – выговорил ошарашенный Тео.

     – Из этого – примерно 500-й год до новой эры. То есть примерно 2500 лет до твоего времени, – ответил Пифагор, улыбаясь и прищуриваясь.

     – А, ну вполне логично! – ответил Тео с диким взглядом и нелепо выпученными глазами. – Я же просто сразу не догадался, что у вас тут программисты тоже востребованы! А персональные компьютеры продаются рядом с каждой овощной лавкой! А электричество для них, наверное, добывают рабы на велосипедах...

     Пифагор, не обращая внимания на этот хамский поток слов, улыбнулся и сказал:

     – Видишь ли, время – это субстанция не абсолютная, не линейная и не герметичная. Есть определенная техника управления сознанием, которая позволяет открепиться от своей статической точки во времени и перемещаться по ленте времени вперед и назад, как по кинопленке.

     – За последние несколько дней я почему-то слышу это уже во второй раз, – нервно сказал Тео. – Первый раз от Пифии. Но было бы хорошо узнать – а что же это за такая субстанция и что это за техника управления сознанием?

     – Я не могу сейчас тебе дать больше объяснений, потому что ты не мой ученик. Но если когда-нибудь им станешь, я с радостью объясню тебе механизм этого явления и то, как он практически устроен и функционирует. А пока давай просто скажем так: для лучшего понимания будущей эволюции человечества и для лучшего понимания результата своих действий и их последствий в истории человечества я иногда перемещаюсь в разные эпохи и провожу там некоторое время. Мне важно понять быт, уклад жизни, культуру и ценности разных эпох человечества. Политикам важно понимать и предвидеть эхо своих слов, а мне важно понимать и предвидеть эхо своих действий. Давай на этот момент ограничимся таким общим объяснением, – подытожил Пифагор.

     Тео молчал, ибо не знал, как относиться к этому набору слов, очень напоминавшему ему яркий бред шизофрении. Но, с другой стороны, иной надежды на возвращение у него пока все равно нет. Если этому человеку хочется нести чушь – пусть несет, но главное, чтобы он помог Тео вернуться обратно. А если это не бред? И этот человек действительно обладает такими невероятными способностями? Ведь откуда-то он знает, что такое «компьютер» и «программист». Пифагор перебил его молчание:

     – Так чем же я могу тебе помочь?

     Тео не ответил на его вопрос, так как был в своих мыслях.

     – Ладно, тогда пойдем обедать, – предложил Пифагор и махнул рукой, – каждому делу свое время, а обед – по расписанию.

     Неподалеку на камне лежала небольшая котомка со свежими фруктами и овощами, а также немного сыра и хлебная лепешка. Тео обрадовался при мысли об обеде. Его голова кипела противоречащими теориями, а вкусно поесть и выпить вина – самый подходящий повод для паузы в этом странном разговоре. Подкрепившись, можно было бы и продолжить беседу в более расслабленной обстановке.

     – Тут, в получасе ходьбы, есть симпатичная таверна с мясом и рыбой на гриле и вином – я вас приглашаю! Давайте там пообедаем, – предложил Тео учтиво.

     – Молодой человек, я благодарю вас за любезное приглашение, но я не ем мясо убитых животных и рыб, а ем только вегетарианскую пищу. Я также не пью алкоголь. Совсем. У меня вся моя еда с собой. Но если хотите – сходите, пообедайте там сами. Я не требую от моих собеседников соблюдения моих правил – это личный выбор каждого, поэтому ни в чем себе не отказывайте, юноша.

     Тео было как-то неудобно и неловко идти самому обедать в таверну, особенно учитывая, что он проделал такой путь, чтобы встретить Пифагора. Да и он только что просил его стать своим учителем. И Тео решил остаться.

     Да, обед фруктами и овощами с оливковым маслом – это, безусловно, отменная еда теплым весенним днем. Но только как дополнение к хорошему стейку. А если эта еда – единственная, то она уже становится не самой желанной. Странный местный сыр – Тео показалось, что он чем-то напоминал халуми. Разве что хлебные лепешки помогали хоть как-то утолить голод. Тео с грустью подумал, что если он будет каждый день так есть, то долго не протянет.

     Новые собеседники сели за импровизированный стол. Пифагор поднял правую ладонь и неслышно что-то произнес, а затем они принялись обедать. Ели молча – Тео не знал, принято ли тут за едой говорить или молчать. И он решил следовать тому, что делает Пифагор. Тот молчал. Сейчас Тео вдруг показалось, что все происходящее вокруг него – полный сюрреализм и не имеет никакого отношения к реальности. Но все-таки он здесь, и у него нет другого выбора – значит, он будет играть по правилам этой новой реальности, в которой сейчас находится.

     Пифагор снова начал разговор:

     – Так чего ты от меня ожидаешь, человек из будущего?

     – Пифия сказала: для того, чтобы вернуться обратно в мое тело и в мое время, мне нужно убить в себе дракона, потом познать самого себя и уже тогда, встретиться со своим истинным учителем, который вернет меня обратно домой, в мое время. А, по ее словам, вы – лучший, кто может этому научить. Вот. – Лицо Тео выражало грусть и безысходность. Его глаза молили о помощи, хотя было видно, что он сам не верил в то, что сейчас говорил. Но другой ниточки обратно у него не было.

     – Твоя ситуация и просьба мне понятны, – спокойно и без эмоций ответил Пифагор. – Давай отложим этот разговор до завтра или послезавтра. Мне нужно подумать, пообщаться с Пифией и самому понять, что с тобой происходит и главное – зачем. А затем я смогу решить, как тебе помочь.

     – С Пифией? Вы что, уезжаете в Дельфы? – с тревогой спросил Тео.

     – Да нет, зачем? Онлайн, в скайпе обсудим, – улыбнулся Пифагор. – Шутка. Ну, шутка с долей шутки. Не переживай, в ближайшие пару дней все должно стать чуточку понятнее.

      

     Спокойной ночи.

     Солнце уже начало прятаться за роскошными кронами величественных и грациозных хвойных деревьев славного Самоса. Солнце в горах вообще быстро садится. Два разных на вид человека расположились в уютной трехкомнатной пещере «с удобствами на улице». На первой, самой нижней террасе, которая была самой близкой ко входу, в дальнем правом углу, слегка на возвышенности, Пифагор развел огонь, и тот нежно и ненавязчиво потрескивал, разнося тепло и уют по этому природному естественному жилищу.

     Тео сразу подумал, что это было самым верным решением, так как угарный дым от горения собирался внизу и мог выходить через «вход», а теплый воздух поднимался вверх и хорошо обогревал среднюю и верхнюю террасы пещеры, которые находились выше. В средней комнате, у стены, стояла амфора с питьевой водой. По совету Пифагора Тео принес несколько охапок мягкого хвороста и листьев, чтобы обустроить себе временное ложе на среднем уровне. Он смотрел на все происходящее с легким ужасом, хотя вида старался не показывать. «А если ко мне во сне заползет какой-то крупный жук? А если скорпион или тарантул? Про диких зверей, которые вообще могут принять меня за праздничную ночную трапезу, и думать не хочется. В палатке можно хоть закрыть вход, а тут – ты просто шикарное предложение от шеф-повара любому хищнику, проходящему или проползающему мимо», – с ужасом размышлял Тео. Его успокаивало только одно – Пифагор, судя по всему, живет тут уже какое-то достаточное время, и с ним до сих пор все в порядке. Так что надежда есть.

     «Но правда же, если вдруг что-нибудь случится – никакой больницы не будет, в ближайшие 2000 лет никаких лекарств и антидотов нет и не будет тоже, спасательный вертолет не прилетит, так что помощи ждать неоткуда». – И тревога Тео начала возрастать, хотя внешне он старался излучать спокойствие. И от этого, как говорил классик, ему было «и страшно, и весело». На улице уже темнело, и хоть в пещере уютно потрескивал небольшой костер, который можно было бы воспринимать как домашний камин, все же темная ночь в дикой пещере оказывала на Тео видимое и ощутимое воздействие. Ему было больше страшно, чем весело.

     – Вы знаете, меня не оставляет один вопрос, – не выдержал он и решил спросить об этом Пифагора. – Как вы не боитесь тут жить один, спать один? Вы же столько всего знаете и наверняка понимаете всю опасность лучше других!

     – И чего же, по-твоему, я должен бояться? – улыбаясь спросил Пифагор в ответ.

     – Да как чего? Ну, к примеру, диких зверей, змей, пауков! Да мало ли кто или что может решить, что вы очень напоминаете ему его обед или вкусный ужин?

     – Тео, ты слышал легенду о Гаутаме Будде и гигантской кобре? – Пифагор вопросительно посмотрел на Тео.

     – Что именно я должен был о них слышать? Я же не буддист, поэтому мои познания в этом весьма скромные.

     – Однажды Гаутама Будда сел медитировать с учениками, и в это время пошел сильный дождь. Будда не пошевелился и продолжал безмолвно медитировать. И вдруг из-за кустов появилась огромная кобра. Ученики сидели в ужасе и не могли вымолвить ни слова. Они боялись даже подумать, что сейчас может произойти, ведь их учитель был в состоянии медитации, его сознание было отключено, и он ничем не мог себе помочь. Между тем, кобра подползла сзади к медитирующему Будде, поднялась над ним, раскрыла свой огромный капюшон и прикрыла его от дождя. А когда дождь закончился, кобра сложила капюшон и уползла прочь. Будда при этом продолжал сидеть в медитации, так же безмолвно и неподвижно.

     – Ну мы же с вами понимаем, что это все мифы и легенды. Я даже не уверен, что сам Будда был реальным человеком, а не вымышленным.

     – Ну, тогда и я тоже – миф. Не может же живой человек общаться с мифом, верно? А Гаутама Будда – мой сердечный друг, знакомство с которым я очень ценю, – снова улыбаясь прокомментировал Пифагор. – Однако вернемся к первоначальной теме.

     У большинства людей и твоего, и моего времени весьма ложные представления о животных. И это несмотря на то, что ученые твоей эпохи очень сильно продвинулись в изучении психологии животных. Но, к сожалению, любые открытия ученых не оказывают никакого влияния на отношение людей к животным.

     Ученые твоей эпохи выяснили, что, например, у дельфинов и китов есть все, что мы называем полноценным общением, – имена, родственники, семьи, даже внутрисемейные конфликты. После открытия всего этого одна из групп ученых, которая занималась этим исследованием, добивалась от ООН признания дельфинов и китов полноценными разумными существами и распространения на них прав человека, чтобы их права были защищены уставом ООН наравне с человеком. Но кто же захочет перестать считать себя единоличным хозяином этой планеты и ограничить себя в правах? Сильные мира сего вашего времени даже не стали это обсуждать.

     – А вы и про ООН знаете? – Тео ошарашенно посмотрел на Пифагора.

     – Ну, я же тебе говорил, что мне важно знать и понимать уклады жизни людей в разные времена, включая и твое. Но я все же продолжу. Как говорится: «Извините, что я говорю, когда вы меня перебиваете».

     Было видно, как Тео смутился своим неуважительным поведением, а Пифагор тем временем продолжил:

     – Всем известно, что, например, в Африке, среди животных, существуют так называемые «пакты о взаимопомощи». Очень часто можно наблюдать, что дикие животные перемещаются группами, где есть животные, которые хорошо и далеко видят, другие хорошо слышат, и те, у которых сильное обоняние, – и животные держатся такими группами, чтобы помочь друг другу вовремя обнаружить приближающихся хищников. А во время засухи возле водопоя можно часто наблюдать, как грозный хищник пьет воду рядом со своей потенциальной добычей, но не смеет ее трогать и нападать, так как это водопой и время засухи, а у животных в такое время – взаимный договор о ненападении. Это также научный факт. А может, ты видел, как говорящие попугаи могут считать цифры подряд и переходить с одного языка на другой? Официально ученые твоего времени доказали, что как минимум 3 вида птиц распознают и различают разные человеческие языки. Но высокомерие вашей науки называет это «условным рефлексом», а не интеллектом. Хотя у человека то же самое называют иначе. Суть всего сказанного в том, что животные – это далеко не такие глупые создания, какими их любят представлять люди. И у них, как правило, гораздо больше проявлений благородства и сострадания, чем у многих людей. Когда мерзких людей обзывают «животными», мне кажется, это оскорбление последних. У многих монахов-отшельников в разных частях света есть много документальных свидетельств того, что хищники помогают монахам с водой, с едой, приходят к ним, как друзья, – и это тоже многократно описано в разных книгах. Поэтому и тут, Тео, животные чувствуют природу человека и его намерения гораздо лучше, чем сам человек. Поэтому, если твои помыслы чисты, и ты сам испытываешь к животным уважение и сострадание, – ты можешь спокойно ждать от них только помощи и дружбы, но никак не вреда. Люди, Тео, гораздо более опасны, чем животные, и их нужно бояться больше. «Змея никогда не укусит без причины и не причинит вреда не тому, кому нужно», – известное выражение на востоке, – так заключил свое длинное объяснение Пифагор.

      – Ага. Чем больше узнаю людей, тем больше нравятся собаки, – вслух подытожил Тео все услышанное.

     – Ладно, давай ложиться спать. Тебе нечего бояться и опасаться, так что спи совершенно спокойно. Тут нет опасных для тебя хищников, ядовитых змей и пауков, все хорошо, – успокоил Пифагор. – И, кстати, давай договоримся на будущее: нельзя ничего говорить без света. Это нужно понимать и буквально, и в переносном смысле. Во-первых, когда солнце село, без особой необходимости лучше до восхода воздержаться от любых бесед. Это не предрассудки – в этом есть вполне рациональный смысл, который тебе пока не понятен. Во-вторых, метафорически это означает, что стоит говорить только о добром и хорошем. И также стоит воздерживаться от грубой речи или обсуждения чего-нибудь грязного и недостойного. И этому тоже есть вполне рациональное объяснение, связанное с волновой энергией слов и мыслей и их влиянием на твое тело. В качестве примера скажу, что есть прямая связь между здоровьем зубов и тем, что человек говорит: чем больше человек сквернословит и говорит слова с грязным и грубым смысловым и энергетическим содержанием – тем больше страдает здоровье его зубов. И наоборот. Можешь не верить, но это факт, исследованный и описанный на Востоке. Вообще, каждый раз, когда хочешь что-нибудь сказать, всегда подумай: станет лучше от того, что ты это сказал? Если нет, то лучше промолчи.

     – Ладно, солнце уже село, и «Шахерезада прекратила дозволенные речи», – с улыбкой сказал Тео, сам не понимая, почему он вдруг вспомнил сказки французского писателя Галлана, которые ему мама читала в детстве. Вообще Тео пока не мог сам себе объяснить свои ощущения, но Пифагор вызывал чувство какого-то величия и недоступной высоты, что выражалось в необъяснимом безграничном уважении и доверии ко всему, что Пифагор говорил или делал. Хотя, конечно, многое из услышанного казалось Тео совершенно странным, невероятным и даже спорным, с его точки зрения.

     Тео пожелал Пифагору спокойной ночи и лег на свое ложе из мягких веток и листьев, накрытых чистой тканью. «Будь что будет», – подумал он и закрыл глаза. Уснуть было не так-то просто. Голодный желудок и насыщенный день требовали нормальной еды, но свежий воздух и физическая усталость начали перевешивать, и через короткое время в пещере уже звучало ритмичное негромкое сопение.

      

      

      

     Глава 6. А в это время в Афинах

      

     – Я… я не знаю, кто я теперь, – робко проговорила Алиса. 

     – Я знаю только, кем я была, когда встала сегодня утром. С тех пор я изменялась очень много раз.

     Льюис Кэрролл

      

     В палате 34 в центральной клиники Афин лежало тело мужчины 36 лет. Левая рука и плечо были покрыты гипсом. Все тело и голова плотно забинтованы. Вот уже пару дней это тело безжизненно лежало на больничной койке, имея все физиологические признаки жизни – пульс, температуру, – но не имея при этом никаких признаков самой жизни. Это было тело Тео.

     К вечеру каждого дня к этому телу приходила молодая женщина, примерно такого же возраста, сидела пару часов рядом, плакала и затем уходила. Дважды за это время приходила пожилая женщина, тоже плакала возле тела и затем уходила. Но само тело было одинаково равнодушно к обеим посетительницам. Единственным его отличием от овоща на полке магазина были пульс, нормальное кровяное давление и температура выше окружающей среды.

     Сегодня, как обычно, молодая женщина снова зашла в палату и присела на стул возле койки. Примерно минут через десять послышался шорох – тело открыло глаза и попробовало пошевелить головой. Елена вскочила и воскликнула: «Тео! Слава Богу!»

     Но тот, кого она назвала Тео, ее энтузиазма явно не разделял. Его лицо было наполнено ужасом. Он смотрел на свое белое облачение, на разное оборудование вокруг, капельницы, и все это только увеличивало его ужас. Елена в слезах без умолку что-то говорила, держа его за руку. Она спрашивала, что у него болит, как он себя чувствует, но это были риторические вопросы, не требующие ответа, так как сразу после этого она продолжала рассказывать, как за него переживала, и как он мог так бездумно поступить, ведь он уже не подросток и должен понимать последствия своих глупых поступков, и что ему пора остепениться, и, может быть, сейчас он, наконец, возьмется за ум... Но тот, кому она все это говорила, не понимал решительно ничего – ни того, что ему твердила эта странная незнакомая женщина, ни того, что он видел вокруг себя. Это был Алкей. Вернее, его сознание в тучном и хорошо изношенном физическом теле Теодора.

     «Кто это? Я в Аиде, и это Персефона? Вряд ли бы Персефона бы так обо мне пеклась. Боги наказали меня за мой дурной проступок и заковали в эти белые латы! Но почему тут не темно и сыро, а светло и приятно? Разве у Богов тоже есть кровати?» Все, что он видел вокруг себя – удивительные и незнакомые предметы и материалы, из которых были изготовлены окружающие предметы, светящиеся дощечки белого цвета, на которых причудливо сами рисовались светящиеся разноцветные линии и показывались какие-то символы и буквы, причудливые прозрачные сосуды и тонкие прозрачные гибкие трубки, из которых и по которым что-то текло прямо в его тело, – это все могло быть только чудесами, созданными богами, так думал Алкей. Хотя женщина и не была похожа на Богиню. Ну, по крайней мере, как он себе представлял Богинь. Хотя одежда у нее была очень странная.

     Дверь в палату открылась, и вошла еще одна женщина, моложе первой. Вся в зеленой одежде, в зеленых брюках и в странном круглом головном уборе. Новая женщина казалась очень радостной, назвала Алкея больным и поздравила с возвращением. Алкей вспомнил, что «человек рождается из земли, и в нее же потом и возвращается». «Точно, я в Аиде! – подумал он. – Но тогда почему тут светло, не страшно, а даже приятно? Я так и знал, что все сказки про страшный Аид были враньем нашей знати! Наша власть и жрецы все знали и всегда нас обманывали, чтобы заставить делать то, что они хотят! А мы, простой народ, им наивно верили, как глупцы! Но почему та, первая, женщина называет меня Тео, а не моим настоящим именем? А может быть, они меня с кем-то перепутали, и я, вместо него, случайно попал сюда, а не в Аид? Тогда, наверное, пока рано обвинять наших правителей… Нужно еще немного разобраться».

     Алкей не говорил ни слова, а только смотрел и кивал, когда его о чем-то спрашивали. Женщина в зеленом куда-то ушла и вернулась с небольшой плоской дощечкой со слегка поднятыми закругленными краями. На этой дощечке стоял небольшой и прямой стеклянный кувшин без ручки – видимо, с водой, – и небольшая тарелка с какой-то светлой жижей, похожей на похлебку из овса. Рядом с тарелкой лежал миниатюрный белый черпак из странного и невероятно легкого материала. Кроме этого, на дощечке стоял небольшой белый цилиндр, на котором странным образом и очень реалистично были нарисованы клубника и сливки. И сделан этот цилиндр был из чудного, также чрезвычайно легкого белого материала. Эта женщина взяла мини-черпак, зачерпнула им похлебку и вывалила ее прямо Алкею в рот. Алкей попробовал похлебку – ему вполне понравилось. Он с удовольствием поел. Да, все это никак не было похоже ни на один рассказ об Аиде, который он слышал.

     Алкей не представлял, что ему сейчас делать и как себя вести? Если он попал к богам, и вдруг скажет им, что думает, будто он сейчас в Аиде, – этим он, несомненно, сильно бы их разгневал. А если он в Аиде, то как только что-нибудь скажет, то тут же может быть жестоко наказан или вообще сослан на вечные муки! Алкей нашел компромисс. Он решил, что пока не разберется, где он и что с ним – будет только молчать и кивать.

     Спустя какое-то время первая женщина, называвшая его Тео, ушла. «Какие у нее странные и возмутительные одежды! Какая совершенно бесстыжая женщина! Никогда не видел, чтобы одежда так плотно облегала тело, особенно обе ноги! Но, наверное, так и положено одеваться Богам?» – подумал Алкей. Думать, что он у Богов, ему явно нравилось больше, чем считать, будто он в подземном царстве Аида. На стене его комнаты висела еще одна большая, широкая и плоская черная доска. Зашла вторая женщина в белой одежде, взяла в руки какой-то узкий и длинный черный предмет, похожий на рукоятку от меча, но без самого меча, а только одна рукоятка, с белыми крошечными символами, нажала на маленький красный круг – и вдруг в этой плоской доске показался человек, который что-то рассказывал.

     «Эта дощечка – окно, которое само открылось? Но оттуда нет ни ветра, ни запаха, –раздумывал Алкей. – Вот оно, истинное чудо!» А в это время в «окне» мелькали какие-то дивные пейзажи, картины и надписи, и появилась новая женщина, одетая в странное синее платье. Она начала рассказывать что-то про Древнюю Грецию, говорила о Дельфах, о храме Аполлону и о Пифии, но тут она сказала страшное. Это страшное Алкей не мог себе даже представить. Эта женщина сказала, что, согласно мифам, Пифия жила 2500 лет назад. После этого женщина показала какие-то развалины и сказала, что это развалины храма Аполлона.

     Алкей был от рождения совсем не глуп, а скорее даже сообразителен. И в его голове начал сходиться весь пазл. Он не в Аиде. Он в Греции. Он сейчас на 2500 лет позже, чем был в момент прыжка со скалы. Алкей понял, что его принимают за кого-то другого. Это значит, что если они поймут, что он не тот, а кто-то другой, то так относиться к нему, скорее всего, перестанут. Но эта версия одинаково вероятна с той, что он все-таки у Богов. «О Боги! Что же мне делать? – в панике думал Алкей. – Я же ничего не знаю о том, за кого они меня принимают, кроме нового имени – Тео. И какое совершенно странное имя!»

     Его родителей тут нет. Мама и брат также, скорее всего, уже давно закопаны где-то очень глубоко. Что же делать? И Алкей решил, что самым разумным будет говорить всем, что он ничего не помнит. Он вспомнил, что где-то слышал, как иногда у человека пропадает память, и, бывает, она снова к нему возвращается. Если эти люди ему поверят, то начнут его учить тому, что он «забыл», и таким образом он всему научится, и никто ни о чем не догадается.

     «А если появится настоящий Тео? – вдруг подумал Алкей. – А как он появится, если я живу в нем? Да и в любом случае – когда появятся проблемы, тогда и будем их решать, по мере поступления. А пока – я потерял память». Мышление Алкея начинало судорожно работать в режиме максимальной эффективности – чувство самосохранения помогало, как могло. Он начал осматриваться. В окне ничего не было видно – наверное, оно расположено на возвышенности. Чем больше Алкей изучал окружающую его обстановку, тем больше ему все это нравилось. Очень мягкая кровать – он никогда такую раньше не встречал, какие-то светлые предметы на потолке и в стенах, которые сами излучали много света, и этот свет ничего вокруг себя не сжигал, и в него никто не подбрасывал никаких веток. Теплая и вкусная еда, удивительные дощечки, которые сами показывают картинки и издают звуки. Это слишком похоже на рай, и у Алкея сейчас не было никаких причин не верить тому, что он видит. А где на самом деле находится этот рай, в котором он сейчас – у Богов ли или в далеком будущем, – не так уж и важно, решил он для себя. Теперь у него одна задача – побыстрее самому всему учиться, чтобы максимально быстро и гармонично вписаться в этот дивный новый мир, и чтобы, не дай Бог, на него не разгневались местные обитатели и не наказали за обман. И Алкей начал с жадностью изучать все, что его кружало. Трудно представить себе более мотивированного к учебе человека, чем сейчас был Алкей.

      

      

      

      

     Глава 7. Недоброе утро первого дня

     – А ты не знаешь, что на всякое хотенье есть терпенье?

     Льюис Кэрролл

      

     Проблема с недостатком еды оказалась не самой большой проблемой. Обнаружилась проблема посерьезнее – сон оказался гораздо короче, чем Тео предполагал. Ему казалось, что он только что уснул, и едва закрыл глаза, как его плеча мягко коснулась рука, и тихий приветливый голос сказал, что пора вставать.

     – Это такая шутка? – спросил Тео с закрытыми глазами, еле выговаривая слова. – Который час? – спросил он по привычке, но сразу потом вспомнил, что часов еще не придумали.

     – Примерно около пяти утра, – ответил Пифагор.

     – Это такая специальная методика спровадить учеников? Лишать их сна, чтобы они больше никогда и не подумали возвращаться? – ворчал спросонку Тео, невнятно выговаривая слова.

     Есть люди, которые постоянно встают в 4:30 утра из-за того, что они рано начинают работать. Есть люди, которые изредка встают в 4:30, чтобы успеть на ранний утренний рейс, на самолет или на поезд. Есть даже такие психи, которые добровольно и без принуждения встают в 4:30 утра, чтобы поехать на рыбалку! Тео подумал, что за всю свою жизнь он ни разу не вставал так рано. Ложиться спать рано утром – да, такое частенько бывало. Но вот вставать в такое время – такого Тео за собой не припоминал.

     – Да, бывало, я в такое время ложился спать. Но вставать в такое время – это пытка, которая должна быть запрещена Женевской конвенцией, – злобно ворчал Тео. У него был типичный синдром «утро добрым не бывает». Но Пифагор, казалось, воспринимал это совершенно спокойно и без раздражения.

     – Уже очень скоро встанет солнце, и нам никак нельзя пропустить этот момент, – сказал он доброжелательно и направился в верхнюю комнату, к естественному «окну в мир».

     Тео не понимал, почему почти 14,000 восходов солнца на протяжении 36 лет – это было не важно, а теперь, именно сегодня, его нельзя пропустить? Но он все равно послушно встал. Его глаза были то ли полуоткрыты, то ли полузакрыты, но точно не открыты, хотя он уже видел, куда нужно ступать. Он подошел к амфоре, зачерпнул из нее воды в небольшой черпак и умылся около «окна». Холодная вода начинала его потихоньку будить, и в несвязном бурчании Тео стали появляться разумные звуки. Однако было явно видно, что он еще не полностью здесь и сейчас, и с ним еще нельзя начинать серьезные беседы.

      

      

     Луч солнца золотого

      

     Солнце еще не взошло, но рассвет уже занимался, и блеклый, робко появляющийся свет нового дня начинал отнимать свое место у темноты, как слабый росток дерева несмело, но неумолимо и бесповоротно пробивается сквозь асфальт, самостоятельно прокладывая себе дорогу в мир. Пифагор позвал Тео за собой, и в сумерках начинающегося рассвета они оба сели на землю у «окна». Начинало светать, но самого солнца еще не было видно. Расположение пещеры было таким, что ее окно выходило практически на восток, и открывался потрясающий вид на восход, то есть на то место, где солнце будет всходить. Лучшее место для созерцания представить трудно. Тео не задавал лишних вопросов, он тихо и послушно, а главное – молча сел рядом. Немного помолчав, Пифагор объяснил:

     – Сейчас будет одно из самых важных событий сегодняшнего дня – восход солнца. Люди очень недооценивают это событие, а оно играет большую роль в физическом и моральном здоровье человека. Запомни, Тео, – день, прожитый без созерцания солнца, прожит наполовину зря.

     – Но, насколько я знаю, смотреть на солнце – это же вредно для роговицы и сетчатки глаза, можно получить ожог, – возразил Тео.

     – Совершенно, верно, мой слегка ученый друг, – улыбнулся Пифагор, – поэтому человеку можно и обязательно нужно смотреть на солнце, но только в определенное и безопасное для глаз время – в течение получаса с момента восхода или в течение получаса до момента захода. В это время солнечные лучи не такие сильные, и они не вредят поверхностям глаза, а оздоровляют зрение и тело. А затем можно увеличивать интенсивность и созерцать солнце уже в течение часа после восхода и за час до заката. Фокус в том, что когда солнечные лучи не очень сильные, то они вызывают прилив крови к глазу, и зрение становится острее, цвета ярче, глаз здоровее. И при этом в короткий промежуток времени солнечные лучи еще (или уже) не настолько сильные, чтобы причинить глазам вред. Смотреть на солнце нужно постепенно, начиная, скажем, с 15-20 секунд, и потом увеличивать это время. Нужно опираться на свое самочувствие и не допускать слишком болезненного ощущения. Результат при этом чувствуется довольно быстро. При ежедневном созерцании уже через неделю ты почувствуешь улучшение зрения, и краски станут более яркими и живыми, а резкость и острота зрения повысятся. Но если не соблюдать осторожность, то можно сделать наоборот и необратимо повредить свой зрительный орган. Всегда нужно помнить нашего дорогого и уважаемого основателя фармакологии – Парацельса: «Все есть яд, и все есть лекарство. Определяет лишь мера».

     Тео, ты никогда не обращал внимания на то, что в твое время наблюдается резкое увеличение количества людей со слабым зрением, носящих очки или контактные линзы, что сосуществует с таким же резким ростом людей, носящих солнцезащитные очки, которые ограждают глаза от природного света? Думаешь, это совпадение? Да, можно найти массу публикаций «британских ученых» на тему того, как природный свет вредит глазам и как полезно носить солнцезащитные очки. Но не мне тебе рассказывать, как работает система грантов научных исследований с заранее требуемым результатом для того, кто оплачивает это исследование. При достаточной материальной мотивации нужные результаты появляются легче, чем ты думаешь. Могу привести только один очевидный факт – все органы человека максимально адаптированы к естественным природным явлениям и нуждаются в регулярном соприкосновении с природой для нормального функционирования. Это очевидный и несомненный факт. Но кроме того, дорогой мой Тео, так как наш организм состоит из воды, то солнечные лучи определенным образом также гармонизируют и воду в нашем организме и способствуют улучшению общего здоровья, стимулируют выработку определенных важных гормонов, которые содействуют хорошему настроению. И я сейчас даже не упоминаю общеизвестный факт, что витамин D вырабатывается в организме человека именно под воздействием солнечных лучей. Это такая «природная» дозаправка организма, которая людьми очень недооценена. Поэтому я еще раз повторю: день, прожитый без созерцания солнца, прожит наполовину зря, – закончил свое объяснение Пифагор.

     Они смотрели на то место, откуда вот-вот должно было показаться Солнце. Все вокруг потихоньку начинало озаряться светом восходящей звезды, но ее самой пока по-прежнему не было видно. И тут вдруг, из-за далекого холма показался одинокий яркий лучик, потом другой, и вот маленький круг из живого огня начал быстро подниматься над горизонтом. Тео никогда не обращал внимания на то, насколько быстро встает и поднимается солнце, с того момента, как оно только показалось. Это простое и кажущееся банальным зрелище было настолько простым и очевидным, но одновременно настолько грандиозным и радостным, что произвело на почти 40-летнего поседевшего мальчика неизгладимое впечатление восторга. Ни разу за все годы своей жизни он этого не замечал.

     Пифагор и Тео неподвижно стояли и смотрели на солнце несколько минут, после чего Учитель предложил Тео пойти искупаться. Тео попросил подождать минуту – в его глазах сейчас перед ним были большие темно-красные пятна – видимо, первая реакция глаз на созерцание солнца. Он закрыл глаза, подождал минуты полторы, открыл их снова и уже спокойно пошел за Пифагором.

     – Нас учили, что в Древней Греции люди были уверены, что солнце вращается вокруг Земли, и мифы о боге Солнца Гелиосе только укрепляли их убеждения, – сказал Тео и вопросительно посмотрел на Пифагора, как бы спрашивая его комментарий.

     – Отчасти это так, – спокойно и без смущения ответил Пифагор, – люди ведь разные бывают. Вот в твое время есть целое движение людей, которые искренне верят в то, что Земля плоская. И что с этого?

     Люди есть разные. С одной стороны, мы с моими учениками точно определяли соотношение орбит планет в Солнечной системе, мои коллеги в Вавилоне оценивали размеры орбиты Земли на основании их наблюдений за суточным и ежегодным смещением звезд на небе. Ты же понимаешь, что нам не нужно объяснять, что вокруг чего вращается, если мы исследовали макропараметры этого вращения. Но, вместе с тем, те, кто писал книги о нашей жизни, те, кто нами управлял и контролировал содержание этих книг, – они, действительно, жили в своем примитивном понимании устройства мира и в буквальном смысле полагались на мифы.

     Тео более чем устроило это объяснение, и он благодарственно кивнул в ответ и пошел собираться для ежедневного утреннего купания.

      

      

     Справа налево? Или все равно?

      

     Тео надел сандалии и начал их завязывать. Человек ко всему привыкает, и Тео уже начал привыкать к ношению одежды и обуви этого времени. Он думал, что непонятно, как тут быть, если заболеешь. Также не понятно, как люди переживают зиму и холода, но сейчас, пока на улице поздняя весна и лето, и у тебя ничего нигде не болит, – в принципе, все казалось вполне терпимо и приемлемо. Пифагор обратил внимание на обувание Тео и спросил его:

     – Скажи, а в какой последовательности ты надеваешь и снимаешь обувь?

     Тео решил, что это такой своеобразный утренний юмор от Мудрого Философа, и пошутил в ответ:

     – Я всегда обуваю сначала одну ногу, потом другую. И если бы вы спросили, какой глаз я открываю первым и какой первым закрываю, то там такая же последовательность.

     Тео решил, что его ответ очень остроумен, и он победно посмотрел на Учителя в ожидании, что тот оценит его юмор. Однако Пифагор почему-то не обратил внимания на его юмор и спокойным тоном ответил:

     – Ты, конечно, можешь иронизировать, но фокус в том, что ирония в учебе не помогает. Надевать обувь нужно всегда с правой ноги, а снимать с левой. Это правило, и его стоит придерживаться. Конечно, с тобой не случится ничего плохого, если ты не будешь это соблюдать. Абсолютное большинство людей об этом даже не подозревает и потому не соблюдает. Но если ты все же будешь это соблюдать, то с тобой случится меньше плохого и больше хорошего.

     Тео стало немного стыдно за свое бахвальство и неуместный юмор, и он серьезно спросил Учителя:

     – Объясните, пожалуйста, почему вы так говорите и с чем это связано?

     – С одной стороны, это связано исключительно с физиологией человеческого тела и с течением электрического тока в нашем теле, – охотно начал объяснять Пифагор. – Тебе, конечно, известно, что такое «заземление» – это когда электрические приборы подключают к электрической розетке, а из нее выходит особый провод, который уходит в землю или подключен к зданию, которое и есть часть земли. Делается это для того, чтобы статическое электричество уходило в землю, а не в электроприбор, и не повредило бы тем самым твое электрическое устройство. Так вот, когда ты стоишь босыми ногами на земле, то микро-электрические токи с обеих ног взаимодействуют с землей, которая играет такую же роль заземления, как и с электроприборами. Кроме того, в самой земле также есть природные микротоки. Поэтому, когда ты первой обуваешь правую ногу, а снимаешь обувь вначале с левой, это создает правильное начало и завершение течения электрических микротоков в организме и более благоприятствует твоему здоровью. Снова никаких чудес – только наука. И, кстати, это не мое открытие. Если ты спросишь даже в твое время любого шамана в Америке, Австралии или даже в Сибири, они тебе расскажут то же самое, ведь для них это само собой разумеющееся. Но в этом есть и метафорический смысл: ты никогда не обращал внимание, почему в нашем языке «право» (в смысле – «закон») и «правый» (тот, кто прав), «правую» сторону (ту, которая справа) и то, что человек прав, то есть на его стороне правда, – все это называют одним и тем же словом? Ведь если на твоей стороне правда, тебе говорят – «ты прав», то есть правый. Это оттого, что правая сторона ассоциируется с правдой психологически, а главное – метафизически. Поэтому, когда ты, обуваясь, отдаешь первое предпочтение правой ноге – ты этим самым отдаешь предпочтение правде.

     – Ну, это же просто символически, – скептически отозвался Тео.

     – А ты не задумывался, сколько всего в жизни человек делает символически? Как вообще символы влияют на наше поведение и управляют нашими привычками? Ты не задавался вопросом, почему все религии уделяют такое огромное внимание символам? Но это уже другая история, хотя и очень важная, и объемная. Есть известное выражение: «Миром правят не законы и правила, а знаки и символы». Думаю, в этом что-то есть.

     Тео подумал, что он не знает ни одного человека, который следил бы за тем, с какой ноги он обувается, а с какой разувается. Наши родители и их родители ни разу в жизни за этим не следили и прожили полноценную счастливую жизнь. Но если это действительно положительно влияет на здоровье, а может, и на что-то еще, то, наверное, стоит обратить на это внимание. «Нужно будет об этом потом еще раз спокойно подумать», – заключил он про себя.

     Мужчины вышли в путь по направлению к морю, и Тео показалось, что от мысли о купании в 5 утра у него нервно дернулся правый глаз. А потом и левый. Двое рослых мужчин осторожно спускались со стены, держась за веревки, а затем - с горы вниз, к ее подножию. Примерно через 30 минут они подошли к пустынному и безлюдному берегу.

     «Ни тебе зонтиков, ни лежаков, ни коктейлей на пляже. Эх, такая территория пропадает!» – подумал Тео. Он был приятно удивлен, что пляж весь покрыт чистым белым песком, и ему не нужно скакать по острым камням. А цвет воды был настолько изумрудным, что даже Тео восхитился красотой этого пейзажа, несмотря на свое обычное равнодушие к природе. Они вошли в море, и Тео уже не знал, радоваться ему или плакать, – с одной стороны, вода была, мягко говоря, обжигающе-бодрящая. А с другой – она так замечательно тонизировала организм, что Тео ощутил небывалый подъем сил и энергии. Ему захотелось пробежать километров десять, подтянуться на турнике раз двадцать и еще раз зайти в море. Хотя, после окончания школы Тео никогда не бегал и одного километра. А подтягивался он последний раз вообще в классе шестом, то есть уже лет 25 назад, и то даже тогда он мог подтянуться всего раз пять. Но сейчас ему казалось, что он непременно смог бы это сделать. Особенно учитывая, что сейчас у него новое тело после неожиданно случившегося апгрейда.

     Они вышли на берег, обтерлись плотной тканью и направились обратно к пещере.

      

      

     Еще одна пещера?

      

     Когда мужчины зашли в жилище, Пифагор попросил Тео сходить и принести воды.

     – А можно вас попросить показать мне первый раз, где вы берете воду? Тогда потом я смогу сам ходить, когда нужно, – попросил Тео.

     Пифагор молча кивнул, и мужчины отправились в путь по узкой тропинке от раскидистого дерева инжира. Буквально в метрах пятидесяти была развилка, и Пифагор свернул не вниз, к подножию горы, а вверх, по направлению к ее вершине. Тео это не очень обрадовало. Они поднимались минут десять по крутому уклону, хоть и по хорошо протоптанной тропинке. И в конце самого крутого подъема показался вход в другую пещеру. Они вошли, но никакой воды не было видно.

     Пифагор зажег факел, сделанный из толстой деревянной ветки, с концом, перемотанным тонкими лоскутами ветоши, смазанными какой-то древесной смолой, поманил Тео жестом за собой, и они прошли вглубь. Это была сталактитовая, или сталагмитовая пещера (Тео точно не помнил, что есть что), пол которой уходил глубоко внутрь, с уклоном вниз. Они прошли в самый конец пещеры, но воды по-прежнему не было видно. И Пифагор указал Тео на небольшой заборчик, похожий на загородку. Тео стоял в паре метров от этой загородки и не мог понять, в чем дело – там ведь пусто. Пифагор опустил амфору, и послышался звук воды.

     Удивительно! Эта невысокая загородка служила небольшим импровизированным бассейном с питьевой водой! Подземные воды просачивались сквозь породы, и чистейшая питьевая вода собиралась в этот импровизированный резервуар. А из-за того, что в пещере абсолютно не было движения воздуха, а вода была идеально чистой, поверхность ее оказалась практически прозрачна и совершенно невидима! Тео был очень впечатлен увиденным. Он взял амфору с водой и вслед за Пифагором пошел обратно к выходу.

      

     Да, проста и неказиста еда простого программиста

      

     На завтрак Пифагор предложил Тео сквашенное молоко, похожее на кефир, и мед. Тео про себя отметил, что он пробовал такое сквашенное молоко в Женеве, где по-французски его называли fromage blanc, т. е. белый сыр. Не задавая лишних вопросов, Тео съел эту нехитрую еду. Мед был удивительно ароматным и слегка терпким на вкус.

     – А из чего этот мед? – спросил он.

     – Тут растет очень много разных трав, которые мы применяем в качестве специй, так что это мед из разных цветущих специй. Нравится?

     – Очень! Никогда не ел подобного меда! – ответил Тео.

     – Если хочешь поддерживать тело в здоровом состоянии, употребление свежего меда каждый день на завтрак очень этому способствует, – сказал Пифагор. – Мед – это особый и уникальный продукт и люди зря недооценивают его целебные свойства. В моей школе мы постоянно старались, чтобы для всех учеников на завтрак постоянно был мед.

     – Знаете, вначале, когда я только оказался в Древней Греции, поначалу не осознавал, насколько еда тут будет отличаться от того, к чему я привык и на чем вырос. Я всегда принимал еду в наших ресторанах как нечто должное и само собой разумеющееся. Знаете, у нас есть забавная шутка, что есть в ресторанах нужно так, чтобы после этого было жалко ходить в туалет. Но даже в ваших лучших тавернах еда относительно простенькая и неприхотливая, а наша даже простая кухня по сравнению с вашей кажется супер-изысканной.

     – Тео, я, конечно, оценил твою шутку, но все же, если исходить с точки зрения здоровья, то ваши рестораны, да и вообще система питания твоего времени в целом, – это не ваше преимущество, а ваша беда. Мне не нужно тебе объяснять, что, когда мы едим – мы буквально кормим бактерии внутри себя. Для нас пища заканчивается, как только она прошла через наши вкусовые рецепторы во рту. А дальше начинается именно то, для чего она, собственно, и нужна, но мы в этом уже не участвуем и не получаем удовольствия от ее переваривания и оттого не придаем этому значения, а зря. Главные получатели нашей еды – никак не наши вкусовые рецепторы, а желудок, кишечник и бактерии. В организме человека около 10% веса –различные бактерии. А это хороших до 7-10 килограммов бактерий на организм, а у кого-то и больше. Это очень много. И главное в еде, чтобы пища подходила им, а не нам. Кроме того, для переваривания каждого вида еды в организме вырабатываются определенные ферменты. Что это значит практически? Что чем однообразнее еда, тем она здоровее. Чем ближе еда к природной, тем она полезнее.

     – Да, это все мы тоже знаем. Но все же иногда так хочется съесть какую-нибудь гадость, жирную или копченую!

     – Вот, Теодор, сейчас ты попал прямо в болевую точку. В этом главная опасность всех удовольствий. Мы привыкли рассматривать еду исключительно с точки зрения получения от нее удовольствия – вкусового или ароматического, но не с точки зрения пользы этой еды для нашего организма. Мудрые люди говорят нам о том, что всякое удовольствие – это грех. Но они не объясняют, почему именно. А суть и смысл этого в том, что не само по себе удовольствие представляет проблему, а его последствия. И вот всю жизнь человеку приходится выбирать между тем, что ему хочется и нравится, и тем, что для него полезно и правильно. Съел, к примеру, человек хлеба, мяса, и сыра – того, что вы называете «чизбургер», – и все, он получил удовольствие, а его организм после этого в сильном стрессе решает проблемы, созданные полученным удовольствием. В этом примере для переработки сыра организм вырабатывает одни ферменты, а для переработки мяса – другие, на переработку хлеба – третьи, и они взаимоисключающие. То есть человек съел хлеб – он успешно переработался. Съел сыр – все так же успешно, без проблем переварилось. А съел все это с мясом – и все. Ферменты друг друга нейтрализуют, и вот еда пошла дальше по кишечнику гнить, принося человеку больше вреда, гниения, чувства полного желудка, чем пользы. По отдельности каждый из этих продуктов полезен, но вместе они представляют для организма больше проблему, что в результате выливается в откладываемый жир, болезни кишечника в будущем и так далее. Почему главное правило кашрута в иудаизме – ни в коем случае не смешивать молочное с мясным? Это основано исключительно на физиологии. Почему одно из главных регулярных событий в христианстве – посты? Это также, в том числе, имеет важное физиологическое значение для восстановления функциональности и очищения пищеварительной системы после ваших гастрономических удовольствий. Христианские посты построены именно с учетом знания и понимания функционирования этой системы. Поэтому, разнообразие в еде – это для удовольствия, а однообразие – для здоровья. Вот и выбирай.

     Тео поморщился – он представил сейчас, в своем воображении, вид пережеванной смеси мяса, молока и французского багета. Он представил, как от этой смеси отказались все бактерии, а ферменты дерутся между собой, не обращая внимания на проходящую мимо смесь. И в итоге смесь, оставшись непереваренной, одиноко и грустно уползла дальше по темному кишечнику. Бр-р-р… Жуткое зрелище. Уж лучше поесть овощей с сыром и лепешками. Хоть и не так вкусно, зато гораздо веселее будет и бактериям, и организму. Тео остановился и сильно удивился собственным мыслям – с каких пор он ратует за здоровый образ жизни, даже если он логически объяснен? Ведь еще каких-то пару недель назад он считал все это бредом неудачников, а «удачники» должны вкусно питаться в ресторанах, так, чтобы потом было жалко идти в туалет! Да, дела…

     «Неужели, так выглядит старение – когда люди перестают говорить об удовольствиях и начинают нудные разговоры о здоровье и о пользе организму? Ну вот, теперь у них новый член клуба – я», – подумал Тео, так до конца и не разобравшись – это грустно или весело, или и то и другое? Хотя ведь все, что он сейчас услышал, выглядит вполне просто и логично. Так что, наверное, стоит к этому прислушаться.

      

      

      

     Глава 8. Победить Дракона. Своего.

      

     Алиса очень любила воображать, что в ней одновременно живут два разных человека.

     Льюис Кэрролл

      

     Обед закончился, и Пифагор аккуратно сложил оставшуюся еду обратно в котомку. Солнце уже давно перевалило за зенит, и Тео решил, что сейчас должно быть в районе двух часов дня или около того. Пифагор кивнул Тео и махнул рукой, показывая жестом, что им пора идти. Тео недоуменно поднял брови, демонстрируя всем видом, что «после вкусного обеда нужно отдохнуть!», но отдых в этом месте, похоже, был не в почете.

     – Скажи мне, о странный юноша, ты спать на чем собираешься? На этом жалком подобии спального мешка из листьев и веток или же все-таки купим тебе нормальное спальное место с нормальной постелью, о которой ты не так давно вспоминал с такой тоской?

     Тео немного съежился. Сейчас Пифагор ему недвусмысленно сообщил, что он уже пообщался с Пифией, и ему известны детали их разговора. Но никаких выводов он пока не сказал. Тео не знал, что это для него значит – хорошо или плохо, но все же решил проявить терпение. Когда наступит время, Пифагор наверняка сам скажет все, что ему нужно знать. И Тео быстро направился к выходу.

     – Как же быстро я вчера сюда дошел! А ведь боялся, что не дойду и за целый день! А сегодня вот скачу по этим камням, как будто вчера и не было такого долгого перехода. Замечательный все-таки апгрейд у моей тушки, а? – весело сказал сам себе молодой человек.

      

     Бобы никак нельзя!

      

     Они шли в селение Ормос – тот, что в полутора-двух часах ходьбы от пещеры. Наши путники уже прошли ближайшее к ним селение, Кампос, и продолжали свой путь вдоль берега. Извилистая дорога шла вдоль пышного зеленого луга. Видимо, пока не пришло время сильной знойной жары, этот луг еще был окрашен в сочные зеленые цвета, и пышная зелень спокойно шумела, без каких-либо признаков сильного волнения. Вокруг них летало и кружило множество бабочек и других разнообразных жужжащих и летающих насекомых. Все вокруг цвело, и, вероятно, именно сейчас у насекомых был горячий трудовой сезон, чем-то похожий на горячий сезон у тружеников туризма во времена Тео. На этом сочном зеленом лугу спокойно стоял одинокий грустный бык, который флегматично вилял хвостом и отгонял от себя назойливых мух. А неподалеку от него, под тенистым деревом, мирно спал паренек, видимо, пастух этого быка.

     – Это очень плохо и недопустимо! – сказал вдруг Пифагор повышенным и возмущенным тоном. Тео был в полном недоумении. Что именно плохо? И почему это недопустимо?

     – Что недопустимо? – спросил он в замешательстве. – Я не так иду? Или не то думаю? Или вы о том, что пастух спит посреди рабочего дня и недобросовестно исполняет свои обязанности? Или то, что мы с вами идем в самую адскую жару и не жалеем свое хрупкое здоровье?

     Пифагор грозно посмотрел на Тео, выдержал многозначительную паузу, и сказал:

     – Ну, раз других версий нет, то теперь можно и меня послушать. Перед нами бобовое поле. Ни человек, ни животное не должны касаться бобов! А тем более, их есть. Это очень важно, и нельзя этого допускать!

     – Но пастух ведь не ест бобы! Он спит! – начал было возражать Тео, но Учитель его уже не слушал – он быстрым шагом направился к пастуху.

     – Здравствуйте, уважаемый! Я приношу вам свои извинения за то, что нарушаю ваш покой и сон, но как вы можете спокойно тут спать и не обращаете внимания на это вопиющее безобразие? – с укором обратился к пастуху Пифагор. По-видимому, пастух был не из местных жителей, а приезжий – он не знал Пифагора и понятия не имел, с кем он сейчас говорил. Совсем молодой паренек, лет шестнадцати, с густыми черными волосами, в полном удивлении открыл глаза и, без капли испуга, безразлично ответил:

     – И вам доброго здоровья. Я очень внимательно обращаю свое внимание на это вопиющее безобразие! А на какое именно?

     На лице Тео появилась улыбка – несмотря на то, что парень был простым пастухом, чувства юмора и уверенности в себе ему было не занимать.

     – Простите, любезнейший, но ваш бык пасется на бобовом поле и ест эти бобы! Это же совершенно недопустимо! – более спокойно и с уважением сказал Пифагор.

     Лицо паренька вытянулось от удивления.

     – А это разве ваши бобы? – спросил он.

     – Нет, не мои. Но дело не в том, чье это поле и чьи это бобы, а в том, что в принципе вообще недопустимо, чтобы человек или животное касались бобов, уже не говоря о том, чтобы их ели!

     Паренек впал в полный транс и не мог понять, как это воспринимать: либо этот чудаковатый путник решил его разыграть, либо это бродячий сумасшедший. Не хочет же он и впрямь сказать, что пастух должен дрессировать быка есть траву только определенного вида!?

     Пастух подумал, как бы не ударить лицом в грязь, и решил ответить этому путнику так, что если это розыгрыш, его ответ поставил бы путника в тупик.

     – Вы понимаете, этот бык меня совсем не слушает, – с абсолютно серьезным лицом ответил паренек. – Вы не могли бы ему сами это сказать? Вас-то он наверняка послушает!

     Парень был явно доволен своей импровизацией и уверен, что достойно поставил своего собеседника на место.

     – А вы будете не против, если я с ним сам поговорю? – невозмутимо и без тени сарказма спросил Пифагор в ответ.

     – Да что вы! Буду очень рад и признателен! – ответил парень и сделал как можно более невозмутимое лицо. Ему все еще казалось, что чудаковатый путник так развлекается.

     Тео стоял с вытаращенными глазами и наблюдал за всем этим фарсом. Он не знал, что думать, как это понимать и как объяснить, он и сам-то оторопел и не понимал, что перед ним сейчас происходит – позор или таинство. Паренек посмотрел на Тео, и тот просто сделал удивленное лицо, улыбнулся и развел руками, всем видом показывая: сам не понимает, что здесь происходит. Пифагор с удовлетворением на лице бравым шагом направился к быку. Он остановился у его головы и серьезно начал что-то шептать быку на ухо и гладить того по голове. Не прошло и пары минут, как бык мотнул головой, прекратил есть бобы с этого поля и медленно вообще вышел из зарослей бобов. Тео и пастух стояли и смотрели на это чудо, как завороженные. Тео пытался понять, в чем фокус, но ничего рационального не приходило в голову. Пифагор убедился, что бык остановился в сторонке и обратно к бобам уже не возвращался, и после этого довольным голосом крикнул своему спутнику:

     – Ну ты идешь, или будешь продолжать спать стоя?

     Тео мигом попрощался с пастухом, они выразили друг другу взглядом и жестами недоумение и восторг одновременно, после чего путники продолжили свой путь. Нужно сказать, что впоследствии этот бык никогда больше не касался бобов, и в народе его от этого прозвали Пифагорейским быком.

      

     Путники шли молча несколько минут, после чего Тео не выдержал и выпалил:

     – Вы же не хотите сказать, что сейчас реально говорили с быком?

     – Я отвечу на твой вопрос буквально: не хочу ли я сейчас сказать, что говорил с быком? Не хочу. Но говорил ли я сейчас с быком? Да, говорил. И он услышал и принял мои аргументы. Пообещал, что больше никогда не будет касаться бобов.

     – А если серьезно? – спросил Тео. По его тону и выражению лица было видно, что он сейчас уверен: Учитель его разыгрывает.

     – А это серьезно, Тео. Серьезнее не бывает, – ответил Пифагор совершенно серьезным и спокойным голосом, без тени сарказма или насмешки.

     – И можно вас попросить это объяснить?

     – Вот! Люблю, когда начинаются правильные вопросы! Попросить – можно. Я даже постараюсь тебе это объяснить, но не уверен, что ты поймешь. Итак, во-первых, большинство животных гораздо умнее, чем люди себе представляют, – мы с тобой уже беседовали на эту тему. Логично предположить, что если что-то разумно, то такому разуму должно быть возможно доносить определенные мысли – более сложные и информационно наполненные или менее, не важно. Конечно, ты не можешь объяснить коту, как рассчитать площадь круга, или научить кролика таблице умножения – у них совершенно другой склад мышления, который создан и функционирует для поддержания того, что им нужно для их образа жизни, – еда, погода, самосохранение и другие базовые вещи. Ведь, в компьютере каждая программа умеет делать только то, для чего она существует. У программ есть все необходимое для выполнения только своей задачи, и ничего лишнего, и тебе это хорошо известно, не так ли? – Тео одобрительно и беззвучно кивнул. – Ну вот. У человека для общения есть речь. В отличие от людей, у животных совершенно другой принцип общения, и человек не может просто научиться лаять или мяукать нужные слова – это так не работает. Но тут есть одна тонкость. Вот скажи, почему ты можешь написать программы на разных языках программирования, но когда запускаешь эти программы на компьютере – они одинаково работают несмотря на то, что написаны на совершенно разных и не похожих друг на друга языках программирования?

     – Ну это просто. Язык программирования – это просто способ ввода и передачи компьютеру набора команд и данных, необходимых этим командам. Когда любая программа запускается, она переводится на единый компьютерный язык – набор внутренних компьютерных команд низкого уровня, понятных системе. И система воспринимает только такие команды и не знает вообще о существовании разных компьютерных языков, как не знает, каким образом эти полученные команды и данные вообще попали в компьютер.

     – Отлично. Воистину, человек сотворил компьютер по образу и подобию своему, даже не зная об этом. Так вот, любой человеческий язык общения – это также форма ввода и передачи информации. Когда ты слышишь информацию – она всегда переводится из первичного языка слов в конечный смысл, который ты в итоге и понимаешь своим сознанием, но уже на универсальном смысловом языке, а не на примитивном языке слов. Почему человек часто говорит, что «это не описать словами!»? Потому что это правда. Слова могут описывать очень ограниченные части всего того, что способно понимать и впитывать твое сознание. И любая информация, эмоции, впечатления и так далее поступают в твое сознание на таком же универсальном языке. Этот язык мыслеформ универсален для всех мыслящих существ, включая животных. Музыка и живопись, к примеру, – это прямой язык эмоций, минуя слова. И мы его воспринимаем сознанием сразу, без слов. Этим языком можно передать то, что можно и нельзя описать словами. И высшие животные также могут воспринимать музыку. В твое время были попытки проведения небольших концертов классической музыки для собак – их реакция оказалась просто потрясающая.

     Ты задумывался, почему иногда словами нельзя описать эмоции так, как они описаны музыкой? А это потому, что музыка является более подходящим языком для передачи эмоций и настроений, чем слова. И музыка переводится напрямую в универсальный язык мыслеформ, минуя слова. Если человек приучен понимать музыку, то, прослушав значительное музыкальное произведение, получает впечатление как от сильнейшего фильма или книги с историей, эмоциями и смыслами. Та же самая история и с живописью. Если художник смог передать в картине желаемые эмоции, впечатления и смыслы, то те, кто будет смотреть на эту картину, станет так же напрямую воспринимать эти эмоции, впечатления и смыслы, минуя слова. Какой мы делаем из этого вывод? Правильно. Человеческий язык – не единственная форма общения и передачи информации. И в некоторых случаях не самая эффективная. И вот еще один интересный вопрос: а ты не задумывался, почему ни одна религия не рассказывает своим адептам, на каком языке с верующими этой церкви будут общаться Бог и его высшие существа после смерти? Никому ведь в церкви не говорят: «Учите греческий! Ибо на немецком или корейском с вами на том свете никто разговаривать не будет!» Никто ведь такого не говорит, верно?

      Тайские или тибетские буддисты верят, что встретятся с Буддой, но при этом не спешат учить хинди. А, к примеру, американцы или японцы-христиане верят в свое спасение в христианстве, но не подумывают учить древне-арамейский, латынь или даже греческий (а как ты помнишь, на вопрос Понтия Пилата, на каком языке он говорит, Иисус отвечал: «Я говорю по-гречески»). А почему? Потому что в тонком мире нет разных языков, вся передача информации происходит наиболее эффективным способом – посредством готовых мыслеформ. И это работает одинаково и для людей, и для животных. Поэтому если я скажу этому быку что-нибудь по-гречески, то это будет так же бесполезно, как и просить о чем-то ночной горшок. Но если быку направленно передать мыслеформу, то он всегда тебя точно поймет, потому что тогда вы с ним общаетесь уже на одном языке. Явление телепатии – это и есть способность человека улавливать и передавать готовые мыслеформы. И если у тебя есть способность эти мыслеформы генерировать и целенаправленно посылать собеседнику, то ты сможешь мысленно общаться с любым человеком на любом расстоянии, а также и с любым разумным животным.

     Тео слушал Учителя с вытаращенными глазами. Нет, объяснение с компьютером было вполне понятным и наглядным. Но это теоретически. А вот предположить, что такое возможно и практически реально – это для Тео пока слишком. Он психологически не был готов в это поверить.

     – Интересно, лучше будет моему коту узнать и понять все, что я о нем говорю и думаю, когда он нагадит мне в ботинок? Или пусть живет в неведении? – рассмеялся Тео сам себе.

      

     Мужчины уже зашли в Ормос. Тео с интересом рассматривал небольшие домики, расставленные вдоль улицы в один ряд, а не в два, как он привык видеть. Сама улица спиралью спускалась к морю и дальше уже располагалась вдоль берега уютной бухты. Ему показалось, что этот небольшой, но уютный поселок обладал даже какой-то своей атмосферой. В некоторых дворах люди возились и что-то делали по хозяйству. В каких-то дворах жителей не было видно – либо они где-то на работе, либо отдыхали в доме. Те люди, которых Тео видел во дворах, чем-то напоминали ему жителей других поселений на Самосе – спокойные, но очень дружелюбные и доброжелательные. Все дома были одноэтажными. В основном, сложены из камня и глины, но у некоторых фасад был выложен колоннами из камня. Крыши домов были покатыми и в основном покрыты мелкими перевязанными снопами соломы – так же, как и в Кампосе. Но у некоторых домов крыша была покрыта чем-то похожим на глиняную черепицу. Видимо, в этой деревне проживали люди с хорошим достатком и могли себе это позволить. Тео заметил, что некоторые дома, явно принадлежащие этим самым людям с хорошим достатком, построены открытым прямоугольником, так что внутри дома был открытый внутренний дворик, который видно сквозь небольшие окна. Сам поселок выглядел очень небольшим, и, наверное, магазин со «спальным антиквариатом», как его прозвал Тео в уме, был уже рядом.

      

     Победить своего Дракона

      

     Теплый, но не жаркий весенний день был безукоризненно хорош, и казалось, что сейчас лучшее время спокойно идти и наслаждаться, но Тео было не до наслаждений, даже если предмет наслаждений – прекрасный теплый день у моря и вдали от асфальта и интернета. Рассказ учителя о тонком мире, о науке и искусстве поднимал сейчас у Тео одну мысль за другой, и весь этот мысленный вихрь вел только в одном направлении – обратно. Тоска вдруг овладела им сейчас с непреодолимой силой, и ему немедленно захотелось попасть домой. Тео попытался успокоить эмоции и конструктивно подумать, что ему для этого нужно. Главный вывод, который он сейчас сделал, – необходимо во что бы то ни стало разобраться в своей ситуации, и тогда он сможет понять, как из нее выбраться. Он пока не мог разобраться и понять, как именно он в это вляпался, но ему позарез требовалось разобраться и понять, как из этого всего выходить. А первым пунктом в плане, озвученном Пифией, значилось: «Победить своего Дракона». И, значит, – это первое, с чем предстоит разобраться. Все остальное – только после этого.

     – Простите, меня очень интересует один вопрос: а что имела в виду Пифия, когда сказала, что мне нужно победить своего Дракона? Мы же разумные и образованные люди и прекрасно понимаем, что драконов не существует. Вероятно, она имела в виду что-то метафорическое, или она хочет, чтобы я играл в Дон Кихота и представлял ветряные мельницы драконами? Или у вас еще нет ветряных мельниц?

     – Тео, прежде всего тебе нужно научиться уважать то, что говорят старшие и более знающие люди. Ты, уже зная свою ситуацию и понимая свое место в ней, до сих пор себя ведешь как надменный самовлюбленный подросток, который видит себя всезнающим рядом с глупыми аборигенами. Реальность, Тео, ровно противоположна. Пока что ты сам – невежественный, ничего не понимающий подросток, просящий его чему-то научить. Тебе нужно сменить свой тон общения и свое отношение к окружающим. Если ты заметил, все окружающие общаются с тобой с должным уважением, независимо от того, заслуживаешь ты этого или еще нет.

     Теперь, по существу. Победить Дракона – это важный вопрос. История такая. Как ты знаешь из мифа, тот храм Аполлона, где живет Пифия, был построен в Дельфах в честь победы Аполлона над змеем (драконом) Пифоном. Аполлон убил Змея (или Дракона), который хотел убить его и его мать. Это миф. В твоем будущем, в христианстве есть подобный миф о Георгии Победоносце, который также убил Змея. Еще есть миф про Адама и Еву и о Змее искусителе. Есть и много других похожих мифических историй с этим же самым сюжетом. Все они говорят об одном и том же – о собственном очищении от зла и внутренних соблазнов. Дракон и Змей –символ внутренней темной стороны человека. У каждого из нас внутри есть две огромные силы – одна светлая, которая создает соответствующие мысли и помыслы и побуждает человека к добру и хорошим поступкам. Другая – темная, которая так же создает свои побуждающие мысли и направляет человека на злые слова и на постыдные и мерзкие действия. Победить Дракона в себе – это удалить и вычистить в себе все темное и грязное. Мифы и легенды о победе над Драконом или Змеем –метафоры именно об этом. Поверь, эта задача не из легких. Люди веками ищут врагов снаружи, ища, с кем можно сражаться и кого можно убить, чтобы лучше жилось. И это было бы гораздо легче – вон, живет человек, он твой враг, и его нужно убить, тогда тебе станет хорошо жить и будет тебе счастье. Все просто и понятно. Но куда тяжелее воевать с самим собой, со своими грязными мыслями, дурными привычками. А ведь, на самом деле, именно из-за этого человеку станет жить лучше, и будет ему счастье. Именно поэтому победить в себе Дракона – это настоящий подвиг, и те, кто его совершил, становятся примером для остальных людей, и о них складывают легенды и мифы. И чем больше бы люди воевали со своими Драконами, со своими настоящими врагами внутри себя, тем меньше они бы находили врагов снаружи. Когда перед человеком встает вопрос этического выбора: поступить правильно и честно или нечестно и выгодно, – то у такого начинается борьба с внутренним Змеем, и каждый такой выбор и поступок зависят от того, кто в данный момент победил – человек или его злой Змей.

     – То есть вы хотите сказать, будто все, что делает человек для своей выгоды, всегда не честно?

     – Нет, Тео, это абсолютно не так. Ты еще не раз от меня услышишь, что все должно быть разумно, и следует знать меру. Плохо ли заниматься своим делом и наживать состояние? Вовсе нет! Плохо ли, когда человек зарабатывает деньги и становится богатым? Нет, это правильно и замечательно. Но только при одном условии – если человек не причиняет вреда и ущерба другим. В зарабатывании денег и ведении своих торговых дел человек должен уподобляться спортсменам по прыжкам в высоту – честно соревноваться с другими, но при этом не принося другим никакого вреда или ущерба. И если человек действует таким образом, то все его дело и нажитое состояние достойны только похвалы.

     Итак, вернемся к битве с Драконом. Мотивация человека поступать правильно, хорошо и справедливо должна быть не в том, что его кто-то накажет за плохое или наградит за хорошее. «Веди себя хорошо, и попадешь в рай, а если будешь вести себя плохо – попадешь в ад», – это неверный мотиватор. Нормальный человек не мусорит дома, чтобы его дом был чистым, а не из-за того, что он может получить какое-то наказание или поощрение. Хороший человек добр к своим близким, оберегает их и помогает им, чем может, – потому что любит своих близких и желает им добра, а не из боязни какого-то наказания. Поэтому человек должен стремиться вести себя в жизни по справедливости не потому, что иначе его после смерти изощренно и безжалостно накажут, или наоборот – выдадут медальку и почетную грамоту, а именно потому, что он так считает правильным, и если он будет так поступать, то и мир вокруг станет чуточку лучше, а он сам будет находиться в гармонии и с миром, и с самим собой. Каким бы богатым ни был человек, трудно смотреть на себя в зеркало и жить с мыслью, что ты – подлец и мерзавец. Весь фокус лишь в том, как человек выставляет для себя приоритеты. Если приоритет его желаний и личной выгоды превыше всего остального – никакие угрозы наказаний не помогут. А если человек решает для себя, что совесть и справедливость выше личных интересов и собственных желаний, то как только он окончательно это осознает и принимает для себя такую модель поведения, в тот момент он и победит своего Дракона. И любые наказания и награды, которые ему сулят разнообразные религии и верования, уже не имеют значения, потому что с этих пор он так действует, это его осознанный выбор. Его Дракон повержен.

     В буддизме окончательную победу человека над своей темной стороной называют «просветлением», «достижением сознания Боддхи», в христианстве – «спасением в Раю», но символом достижения этого в разные времена почему-то считалась именно победа над Змеем. Ты должен знать еще кое-что, очень важное: люди Света – это те, кто победил в себе всю темную сторону. Человек становится сторонником Света не тогда, когда не сделал в жизни ничего плохого, а тогда, когда он соприкасался со Злом и победил его в себе. Если человек не украл чужой кошелек оттого, что он его ни разу не нашел, – это еще не делает этого человека хорошим. Он пока не прошел испытание соблазнами, не встретился со своим Драконом, и еще не известно, как он поступит при встрече с ним. Именно поэтому в народе говорят, что «Добро всегда побеждает Зло». Это потому, что настоящее Добро – это только те, кто Зло уже победил, а иные – лишь кандидаты. И люди Света всегда сильнее людей Зла, ибо они уже победили его в себе – победили те слабости, которые других еще держат в капкане. Возможно, это звучит слишком просто и банально, но на самом деле совсем не просто. Люди это сильно недооценивают. И очень зря. Есть те, кто совершает в жизни много зла из-за того, что личная выгода является наивысшим приоритетом. Таким сильно не хватает мудрости. Есть и такие, которые понимают, как поступать правильно, их совесть подсказывает, как нужно жить, но у них недостаточно силы духа противостоять своим соблазнам, не хватает внутренней силы воли. В твою эпоху, Тео, есть замечательный фантастический фильм – «Звездные войны». Его смотрело большинство твоих современников по всему миру. Так вот, когда в одной из ранних частей этого фильма Мастер Йода решил взять на обучение молодого Люка – прежде всего, Люку нужно было сразиться со своей темной стороной и победить ее. Без этого нельзя было начать его обучение. И это абсолютная правда. Ты тоже не сможешь начать свое обучение, не сможешь встретиться со своим истинным Учителем и вернуться домой, Тео, пока ты не победишь своего Дракона.

     «Кто-нибудь, ущипните меня быстро! Я в Древней Греции, и Пифагор 2500 лет назад рассказывает мне о «Звездных войнах»! Может ли быть что-нибудь бредовее? А может быть, так выглядит шизофрения? Или белая горячка от вчерашнего алкоголя?» – мысли неслись бурным потоком в голове Тео.

     – Так теперь вы для меня типа Мастера Йоды, а я типа Люка Скайвокера? – Тео залился громким смехом.

     – Нет, я все же никогда не смогу понять – как же так можно? Вместо того чтобы серьезно обдумывать и сосредотачиваться на таких серьезных вещах, о которых я тебе сейчас рассказываю, – цепляться за незначительные метафоры и нелепыми шутками полностью уводить фокус в другую сторону, просто уничтожать построенную атмосферу беседы. Это же так глупо! Тебе же уже столько раз сказано, что в любой шутке самое главное – уместность.

     Тео потупил глаза. Да, иногда (или даже чуть чаще, чем иногда) проявляющийся его инфантилизм – это проблема, с которой нужно что-то делать.

      

     Чего изволите?

      

     Пока Тео обдумывал услышанное, почесывая затылок, они подошли к небольшой лавке, у входа в которую были выставлены различные «спальные принадлежности», если их можно было так назвать. Пифагор жестом поманил Тео за собой и зашел в лавку. На полу стояли кровати на любой вкус. Изготовлены они были из дерева. Некоторые имели красивые резные спинки, иные были максимально просты. Какие-то кровати были покрашены, а другие просто из сырого дерева, покрытого какой-то прозрачной смолой, вероятно, чем-то похожей на древнюю версию олифы. Вдоль стен стояли многочисленные полки со спальными принадлежностями – покрывала, подушки, наволочки, одеяла. Тео был удивлен увидеть на прилавках довольно приятного вида простыни и наволочки. Подушки были набиты чем-то мягким – вероятно, перьями домашней птицы.

     – Ну что, избалованный юноша, и у нас есть «приятная мягкая постель», а? Что скажешь?

     Тео в ответ лишь улыбнулся. Пифагор учтиво поприветствовал хозяина лавки и сразу, не задумываясь, указал на гибкий топчан – обычный жесткий матрац, который можно было бы утром свернуть в рулон, а вечером снова расстелить. Также выбрали одно одеяло и подушку и два комплекта наволочек с простынями, самой простой расцветки. Когда эти два незатейливых покупателя вышли на улицу, Тео тут же выпалил с обидой:

     – А меня спрашивать было необязательно? Мне права голоса вообще тут не давали, да?

     – Молодой человек, мне часто кажется, что к твоему возрасту случайно добавили ноль, и на самом деле тебе не 40, а 4 года. Ну разве нужно объяснять взрослому человеку, что, во-первых, ты тут ненадолго, по многим причинам. А поэтому покупать дорогие вещи тебе не стоит. Во-вторых, ты понятия не имеешь, что тут принято, а что нет, и на что тебе можно смотреть и что спрашивать, не привлекая ненужного внимания местных жителей. В-третьих, я живу в пещере уже давно, а ты еще нет, и мне виднее, что более практично и подходит для твоего случая, а что не очень.

     Тео было невероятно стыдно – все, что говорил ему сейчас учитель, было абсолютно логично и правильно, а он об этом даже не подумал, и все, что ему приходило в голову, – это только удовлетворение своего эго. Стыдно! На улице, возле лавки, стояла небольшая повозка, запряженная ослом. Размер и устройство этой повозки не оставляли сомнений в том, что она специально сделана для перевозки спальной мебели. Помощники хозяина лавки вынесли из магазина выбранный топчан, положили рядом купленные постельные принадлежности и аккуратно все сложили в повозку. После этого они поблагодарили Пифагора за покупки и спокойно вернулись в лавку. К удивлению Тео, им не пришлось объяснять извозчику, куда это все везти. Было такое ощущение, что абсолютно каждый житель Самоса знает, где именно живет Пифагор и как туда добраться. Наверное, именно так и было. Телега тронулась и медленно покатилась в нужном направлении. Пифагор с Тео не спеша последовали за ней. Примерно через пару часов телега доехала до подножия горы и остановилась. Пифагор с Тео аккуратно сняли все купленное имущество и положили на землю. Пифагор расплатился с извозчиком, и тот уехал обратно.

     – Какой послушный, однако, осел! – удивленно сказал Тео вслед телеге, которая уже почти скрылась из виду.

     – А он в доле, на партнерских началах с извозчиком, – пошутил в ответ Пифагор.

     Тео рассмеялся, но затем снова посмотрел на топчан, подушки, одеяло, перевел взгляд на пещеру, и ему стало не до смеха. Но не успел он начать снова ныть о том, как ему будет тяжело нести все это на гору, как на его глазах произошло нечто необъяснимое. Пифагор сосредоточился и что-то тихо сказал, затем воздух впереди него стал каким-то непрозрачным, скорее похожим на плотный туман или на легкое облако, но посреди абсолютно ясного дня и прямо перед ним. Пифагор обхватил двумя руками все покупки, поднял их, шагнул в этот туман и… исчез.

     Тео стоял один, с широко отрытыми глазами, приоткрывшимся ртом и отказывался принимать и понимать то, что он сейчас видел. Спустя пару минут из этого тумана снова показалась знакомая фигура, но уже без спальника, и туман пропал.

      

     Звездные врата

      

     – Вы реально сделали чудесный портал для телепортации и сейчас телепортировались в пещеру и обратно? И с вами ничего не произошло? Ущипните меня и скажите, что это не сон и не бред! – Тео был сильно удивлен и даже взволнован.

     Пифагор исполнил просьбу Тео – слегка ущипнул и сказал спокойно:

     – Это не сон и не бред.

     Тео стоял молча и смотрел на Учителя. После короткой паузы он все же победил свой ступор и спросил:

     – Вы же мне говорили, что чудес не бывает! Но если это не чудо, то что?

     Пифагор обреченно покачал головой.

     – Тео, я тебе снова и снова напоминаю выражение нашего замечательного Эйнштейна: «Чудеса не противоречат законам природы – они противоречат нашим представлениям о них». Я тебе снова говорю и утверждаю, что чудес, в твоем понимании, не существует. Если жителю сегодняшнего Самоса показать кнопку лифта, которая при нажатии загорается светом без огня, а потом в стене отодвигается дверь, и ты оказываешься на другой высоте, – для такого человека увиденное – это шок и абсолютное чудо. Хотя для тебя – обычная конструкция, основанная на законах и свойствах природы, которые люди откроют спустя две с половиной тысячи лет.

     Тео, теперь уже я тебя призываю – встречая любое непонятное явление, не будь темным средневековым крестьянином, видящим во всем чудеса. Ты, как образованный человек, должен ко всему увиденному относиться рационально и пытаться все объяснить рационально.

     – Учитель, но как я могу относиться рационально к порталу в пространстве, через который живой человек с кроватью только что дважды сделал телепортацию!? И не так, как в кино – с болями, муками и световыми кругами и молниями, – а просто и незатейливо, как вышел из одной комнаты в другую! Вполне возможно, что скорость вашего перемещения вообще превысила скорость света, что совершенно невозможно, как доказал ваш же любимый Эйнштейн!

     – Да ты никак не уймешься? – улыбаясь возразил Пифагор. – Нет тут никакого чуда. Представь себе, что у тебя на листе бумаги есть 2 точки на некотором расстоянии друг от друга. И логично, что время добраться из одной точки в другую – это расстояние между ними, поделенное на скорость движения. Это первое, что учат на уроках физики в средней школе.

     – Да, это знает каждый школьник. И как нам это помогает объяснить волшебный портал? – нетерпеливо фыркнул Тео.

     – А теперь, если взять и согнуть лист бумаги так, чтобы эти 2 точки совпали, – ты можешь переместиться из одной прямо в другую. И никто не превышал никакой скорости света, потому что линейное расстояние между точками вообще было почти нулевым. Все, что нужно было сделать, – это искривить пространство. И человеческое сознание вполне в состоянии это делать. Нужны только определенные способности и навыки – это очень сложно, но возможно, как ты уже сам успел убедиться.

     Тео стоял в полном замешательстве. Он отказывался верить в то, что слышал, но тогда нужно было и отказаться от того, что он видел. А это уже труднее. Он, конечно, читал некоторые статьи математиков, объяснявшие, как может практически выглядеть перемещение в четвертом измерении с точки зрения нашего трехмерного сознания, и там как раз объяснения и были построены на геометрии искривления пространства, и пространственные «червоточины» объяснялись именно такими искривлениями. Но вот допустить, что это может быть так реально, да еще и прямо перед тобой, без всякой магии, с молниями и свето-представлением, только усилием мысли и воли, – пока это выглядело слишком невероятным, и разум Тео отказывался принимать увиденное.

     «У нас передовая наука! У нас всезнающие и мудрые ученые! Мы летали в космос! И вот кто вы теперь, после этого, наши дорогие ученые, а?» – язвительно беседовал Тео в уме с воображаемыми мудрыми учеными своего времени.

      

      

      

      

     Глава 9. Будущее не так страшно, как его рисуют.

     Все чудесатее и чудесатее! Все любопытственнее и любопытственнее! Все страннее и страннее!

      Льюис Кэрролл

      

     Алкей знал, что перед обедом приходят врачи, которые его осматривают и расспрашивают о самочувствии. Они только что приходили, а значит, сейчас будет обед. Он многое уже успел изучить об этом дивном новом мире. Недавно Алкей понял, что больше всего на свете боится вдруг снова оказаться где-то не здесь, а там, где жил раньше. Тут все напоминало ему рассказы о Богах и о горе Олимп, где те Боги живут. Там они проводят время в роскоши, едят и пьют нектар и амброзию! И оказаться там, у них, – это верх любых мечтаний и желаний любого человека. А чем тут хуже? Чем, к примеру, местная еда отличается от амброзии? Алкей, конечно, не знал, какая на вид и вкус амброзия, но был уверен, что она ничуть не лучше этой еды, которую, совершенно бесплатно, ему дают в этом дивном мире. Там, где он жил раньше, не было ни таких вкусов, ни такого разнообразия ингредиентов и блюд. Поэтому то, что он ел в афинской центральной больнице, в его понимании и было самой настоящей амброзией Богов.

     В общении с представителями этого мира Алкей выбрал самую простую и действенную тактику – он всем сказал, что ничего не помнит. Совершенно ничего. Даже как его зовут. Врачи сказали, что это амнезия, и, возможно, она сама скоро пройдет. Ему нужны только покой и внимание близких, и тогда есть шанс, что память начнет возвращаться совсем скоро. А на амнезию можно списать все – от незнания, как себя вести и на что нажимать в туалете, и до незнания собственного имени. Добрые люди тебе все подскажут, расскажут и научат. В туалете он видел себя в зеркале, и его внешний вид наводил на него отчаяние и тоску. Там Алкей выглядел совершенно не таким, каким он себя помнил. Сейчас на него из зеркала смотрела жирная тушка с заплывшим лицом и поседевшей, полысевшей макушкой. Визуальный возраст этой тушки только добавлял Алкею пессимизма. Единственное логичное объяснение тому, что происходило, и тому, что он видел, – он умер и переродился в другого человека. Почему он переродился не в новорожденного ребенка, а в эту перезрелую пухлую тушку, он не знал. Но решил на этом не заморачиваться – тушка, значит, тушка. Наверное, Боги так решили, и, значит, это правильно. Но все то, что он видел вокруг себя, ему очень нравилось, и оспаривать это ни в коем случае он не хотел. Старая пухлая тушка – значит, старая пухлая тушка. Ведь, дареной лошади в зубы не смотрят, и ему стоит быть благодарным за то, что он здесь. Даже в этом пожилом и пухлом теле. Ведь это несопоставимо лучше, чем все то, что он видел в своей прошлой жизни, хоть и стройным, и молодым.

     Алкей видел в окно, как по улице быстро передвигаются и шумят какие-то большие ящики. Он спросил медсестру, что это такое, сказав, что никак не может это вспомнить и поэтому просит рассказать. Медсестра ему объяснила, что это такие машины для быстрого передвижения, и в них перевозят людей и грузы. А есть машины еще больше, которые летают по воздуху, и в них тоже летают люди. Алкей все это слушал с широко открытыми глазами. Вот оно – величие Богов! И сейчас ему выпала великая честь – хоть немного к этому прикоснуться! С одной стороны, Алкей обратил внимание, что те, кто его окружал, называли себя людьми, а не богами. Но, с другой стороны, Алкей же помнил, что именно Боги умеют быстро перемещаться и летать по воздуху! К примеру, Гермес!

     Тогда, если это не Боги, то можно предположить другое. Возможно, это будущее, в котором он сейчас находится, – это такой особый мир, где люди живут, как Боги, потому что Боги дали им свои чудеса! И очень странно, что его, самоубийцу, оживили в таком дивном новом мире! Ему, конечно, не дано понять, для чего это с ним сделали, но наверняка в этом есть какой-то высший смысл. Также Алкея раздражало, что окружающие принимают его за какого-то Тео, – видимо, так раньше называлось это тело, в котором он сейчас себя видит. Сказать им, что он не Тео, а Алкей, и он переродился у них по воле Богов? Но непонятно, какие у этих людей будущего тут отношения с богами – а вдруг они враждуют? И что тогда с ним будет? А если это все-таки Боги, тогда он вообще пропал? В общем, Алкей решил пока продолжать максимально правдоподобно играть свою роль, ничем себя не выдавая, и ничего им не рассказывать. А потом посмотреть и решить, как себя вести дальше.

      

     Вот снова пришла Елена. Она рассказала, что Тео привык называть ее Эли, и они давние друзья. Она была значительно старше того возраста Алкея, в котором он себя помнил, и еще значительно старше того возраста, женщины которого могли его интересовать. И хоть относительно его новой пухлой тушки, которую он видел в зеркале, она была просто молоденькой красавицей, Алкей никак не мог признать эту взрослую даму для себя привлекательной. Но он сейчас полностью от нее зависел, а потому должен был изо всех сил играть роль ее преданного и влюбленного в нее друга. Эли позвала Алкея на обед, и они пошли на первый этаж клиники, где располагался небольшой кантин. Алкей до сих пор никак не мог привыкнуть к этой страшной железной комнате, в которую нужно войти, нажать на выступающий кружок в стене, после чего он начинает волшебным образом светиться, затем железная стена сама сдвигается, комната просто слегка трясется, а потом стена снова сама раздвигается, и ты уже на нужном этаже! Чудо, да и только! Очень страшно, но очень интересно, и это производило на Тео сильное впечатление. Алкей не понимал символов, которые были начертаны на этих кружках, так как в том мире, где он жил, таких символов не было. Но он догадался, что каждый символ означал свой этаж, и зная, каким символом обозначается твой этаж, ты можешь безошибочно на него попадать. Что тут еще сказать? Чудеса от Богов! Алкей боялся этой трясущейся комнаты, но восхищался технологией и потому, не выдавая своего страха, охотно ею пользовался при каждом удобном случае. Вот и сейчас Елена и Алкей зашли в эту металлическую комнату с блестящими стенами и потолком, чтобы оказаться на первом этаже, где находится очень странная таверна, но с очень вкусной едой. В лифте стояло несколько человек с невозмутимыми лицами. У Алкея в голове мелькнула возмутительная мысль: «Интересно, а что будет, если я тут вдруг испорчу воздух? Что тогда делать? Извиниться? Или промолчать и сделать вид, что я ни при чем? Но ведь все почувствуют. А с другой стороны, откуда они узнают, что это сделал именно я? А если у них есть для этого какое-то чудо, и они меня сразу разоблачат? Тогда я скажу, что ничего не помню и не имею понятия, что нужно делать в этом случае!» – размышлял Алкей, заходя в кабину лифта.

     – Нам тоже на первый, – сказала Елена невысокому молодому человеку, который стоял ближе к кнопкам. У этого молодого человека были маленькие круглые очки и смешная прическа, которая делала его похожим на барашка. «Барашек» невозмутимо кивнул головой, но ничего не сделал – как оказалось, кнопка первого этажа была уже нажата, и наверняка все туда и ехали.

     Молодые люди сели за свободный столик недалеко от окна. Возле Елены стояла тарелка с традиционным греческим салатом и еще одна – с куском курицы и картофелем фри. Возле Алкея, кроме такой же тарелки с греческим салатом, стояла тарелка с мелко нарезанными кусками говядины в густом соусе с картофельным пюре. Меню кантина утверждало, что это «гуляш», и, наверное, это блюдо в чем-то, некоторыми местами было даже похоже на гуляш. Разумеется, для того, кто знал, что такое настоящий гуляш. Но Алкей, что такое «гуляш», конечно же, не знал, и поэтому для него это блюдо было совершенством от шеф-повара. Выражение лица Алкея было полно восхищения. Он с видимым удовольствием уплетал еду вилкой, не подозревая, что нож в руке был бы тоже кстати, – но он же ничего не помнит, и ему простительно. Поедая обед и испытывая явное гастрономическое удовольствие, Алкей не обратил внимание на изучающий взгляд Елены, которая не спеша, с достоинством поедала содержимое своих тарелок и не переставала украдкой смотреть на своего нового «Тео». В нем было что-то, не дававшее ей покоя. Да, конечно, можно потерять память, можно абсолютно все забыть – говорят, такое случается. Но как при этом могут полностью поменяться характер и мелкие привычки? Как могут измениться жестикуляция, выражение глаз, лица, взгляд? Возможно ли такое как результат амнезии? А если возможно – то он сейчас все тот же Тео или уже другая личность? Она не знала ответов на эти вопросы. Пока перед ней явно сидел человек, которого она пока не знала. А если к нему вернется память, то вернется ли и тот, кого она знает и любит? А если не вернется? Тогда придется узнавать его заново? А понравится ли ей тот новый «он»? Сможет ли она снова полюбить и принять того, кого сейчас заново узнает? На этот вопрос у нее также не было ответа. И она рассматривала и изучала этого нового-старого неизвестного, пока еще нелюбимого – бывшего или будущего любимого человека.

     – Тео, у меня замечательная новость, – сказала Эли радостным голосом и постаралась, насколько могла, изобразить счастливую улыбку. – Тебя завтра выписывают, и ты сможешь поехать домой! Для возвращения памяти нет необходимости находиться в клинике. Это же так замечательно, не правда ли? Я так за тебя рада!

     – И что это значит? Что мне нужно завтра делать? – растерянно проговорил молодой человек. Похоже, что услышанная новость не вызвала в нем такой же оптимизм, какой излучала Эли.

     – Не переживай! Я приеду к десяти часам, оформлю все необходимые документы и заберу тебя домой.

     – Хорошо, спасибо тебе большое! Не знаю, что бы без тебя делал! Я пока себя чувствую таким беспомощным! Но это все временно, ты не думай! Я быстро учусь, и я уверен, что вернусь к нормальной жизни даже быстрее, чем ко мне вернется память! Как же я счастлив, что у меня есть ты! – неуклюже поблагодарил ее подросток средних лет.

     «А я как рада, не пересказать…» – удрученно подумала Елена, но тут же снова постаралась сделать радостный вид:

     – Ни о чем не переживай и не беспокойся. Все будет, и все придет в свое время, – улыбаясь, сказала Эли и встала из-за стола. На мгновение ей стало даже противно свое неискреннее поведение и фальшивая улыбка, которую она постоянно старалась натянуть на лицо. Но она тут же взяла себя в руки и объяснила себе, что сейчас этому парню требуется помощь, и кроме нее, ему помочь некому. А совсем скоро к нему вернется память, и все будет снова хорошо. Может быть. Она поймала себя на мысли, что почему-то совсем в этом не уверена – ее терзают смутные сомнения по поводу того, что у них снова все будет хорошо и что все вернется, как было прежде. А когда именно это наступит? И наступит ли вообще?

     Тут ей на ум пришла цитата ее любимого Паоло Коэльо: «Все всегда заканчивается хорошо. Если что-то заканчивается плохо, значит, это еще не конец». Она улыбнулась своей мысли и пошла к выходу.

      

      

      

     Глава 10. Нас ждут великие дела.

      

     – Но теперь, когда мы наконец увидели друг друга, предлагаю тебе сделку: я поверю в тебя, если ты поверишь в меня. По рукам?

     Льюис Кэрролл

     - Доброе утро, Теодор Паппас! Просыпайся, мой дорогой ученик, нас ждут великие дела! – раздался торжественный голос, наполненный необычайным оптимизмом и заставивший Тео начать испуганно продирать глаза от сна, принимая для себя неизбежное зло – раннее утро.

     Тео открыл глаза. Снаружи было еще темно, но уже видно, как светает, и в скором времени встанет солнце, и у мира будет еще один день. Пещера была наполнена утренней прохладой, и немного сыро, как это бывает ранним утром у моря. В воздухе стояла прозрачная тишина. Цикады, которые трещали во весь голос вечером накануне, видимо, утомились от своего тяжелого труда и крепко спали в ожидании очередного вечернего концерта. Не было видно ни комаров, ни мошек – идеальное время, чтобы начинать новый день. Конечно, спать на нормальном матраце с нормальным постельным бельем, хоть и на сырой земле, – это многое меняло и было одной из тех бытовых мелочей, которые мы не замечаем в повседневной жизни, но стоит им исчезнуть, как вдруг понимаешь ту огромную важность, которую они для нас представляют.

     – Мое жилище, конечно, несколько аскетично, – продолжал Пифагор торжественным голосом, – это не Ахилеос 29, не Панагия Фалиру, но все же какое ни есть жилище – все лучше, чем под открытым небом.

     У Тео похолодело внизу живота, потом он почувствовал там жар, а затем снова похолодело. До него сейчас начало доходить, что, во-первых, он услышал свою фамилию и домашний адрес в Афинах, которые никому не говорил. Во-вторых, Пифагор назвал его «дорогим учеником». За ночь явно что-то произошло, вот только что именно, пока было непонятно.

     – Если вы сказали, что я ваш ученик, значит, я могу теперь вас называть Учителем? – медленно и осторожно спросил он.

     – Будь так любезен, – дружелюбно ответил Пифагор. – Но при этом понимай и помни, что тебе по-прежнему нужно найти и встретить твоего истинного учителя. Я же буду тебя учить до того момента, как ты его встретишь.

     – А как вы узнали мою фамилию и мой домашний адрес? Паспорта у меня в кармане не было, да и адресные книги из нашего будущего у вас еще не выпустили.

     Пифагор пропустил его колкий юмор мимо ушей и продолжал. Его тон был наполнен каким-то необыкновенно торжественным воодушевлением. За то время, пока Тео спал, что-то явно произошло.

     – Видишь ли, дорой Теодор, случаи, когда человек после смертельной аварии вместо того, чтобы попасть в морг, попадает на 2500 лет назад, в тело другого человека, который тоже должен был попасть в морг, происходят не часто. Вчера, например, такого не было. На прошлой неделе такого тоже не случилось. Да и за всю мою предыдущую жизнь еще ни разу не случалось – на моей памяти такое вообще впервые. Я даже не представляю, а только догадываюсь, сколько ресурсов и усилий понадобилось Высшим Силам, чтобы это осуществить. А это значит, что для этого должна быть какая-то очень важная причина. Мне пришлось встретиться и пообщаться с нашей общей знакомой – Пифией. Также пришлось пообщаться с Наставниками – с Высшими Существами, или с Богами – называй, как тебе угодно. А затем пришлось поближе познакомиться с тобой и с твоей жизнью – в твоем времени, до твоей аварии.

     – Что же вы успели обо мне узнать за те 6-7 часов, что я спал? – с недоумением спросил Тео.

     – Я тебе уже говорил, что время – субстанция не линейная, и оно не всегда движется для всех с одинаковой скоростью и в одинаковом потоке. Но об этом мы как-нибудь поговорим отдельно.

     Итак, о главном. Человечество в твоем времени – та цивилизация, которую мы знаем, Тео, – в большой беде и в большой опасности. Нам грозит уничтожение, и тебе, возможно, предстоит помочь его спасти, – сказал Пифагор, по-прежнему улыбаясь, и теперь безмолвно смотрел на Тео в ожидании его реакции.

     – Ну, «возможно помочь спасти» – это намного лучше, чем спасать самому! На Брюса Виллиса я точно не тяну! – колкостью отреагировал Тео. Но Пифагор пропустил и это мимо ушей и никак не отреагировал на колкость. Тео смотрел на Учителя не отрываясь, и стало видно, что он начинает понимать серьезность момента и сейчас должен выслушать Пифагора до конца, не перебивая и не отвлекая его на глупые реплики или шутки. Было видно, что начинается серьезный разговор. Лицо Пифагора перестало улыбаться. Оно стало спокойным и серьезным.

     – Тео, наш мир действительно находится в серьезной опасности. Видишь ли, не вдаваясь сейчас в детали и подробности внутреннего устройства мира, чтобы ты понял и осознал логику событий и действий, я должен тебе рассказать о том, как работает глобальный процесс развития любой человеческой цивилизации.

      

      

     Высшая Школа

      

     – Представь себе некий большой класс в школе. Там у каждого ученика есть множество предметов, которые он должен освоить и на практических занятиях продемонстрировать то, как был усвоен материал и полученные знания, то есть экзамены в реальных жизненных ситуациях. То, что человек не усвоил в течение жизни или не смог пройти экзамен, ему придется учить заново и еще раз сдавать этот конкретный экзамен. Как только человек снова родится – он опять вернется в класс, и начнется его новый «урок». И так далее. Это довольно подробно и в деталях описано в древнеиндийских, древнеегипетских и других текстах. Ничего тайного или нового в этом нет.

     – Ну да, я слышал, есть такая теория, называется реинкарнация, – сказал Тео, внимательно слушая Учителя.

     – Это не теория, Тео. Мне не нужно в это верить, потому что я это знаю. Я хорошо и давно помню все свои прошлые жизни. Ты можешь это прочитать обо мне в книгах твоего времени – у того же Ямвлиха, или у Диогена Лаэртского, – они подробно рассказывали о нескольких моих последних воплощениях – с деталями и вещественными доказательствами. Я подробно описывал людям свои прошлые жизни, давая те детали, которые они могли бы перепроверить. И делал это только для того, чтобы фактами доказать и подтвердить людям истинность того, что я им говорил. И сейчас я говорю это тебе с той же самой целью. Поэтому для меня это не теория. Я не рассказываю тебе, Тео, то, во что я верю, но рассказываю только то, что точно знаю и испытал на себе.

     – Поэтому я сейчас здесь, у вас?

     – Да, но не только поэтому. Около 2500 лет до твоего рождения, примерно в одно и то же время, родились несколько Учителей. Их задачей было создать базу для качественного перехода своих народов, своих рас на новую интеллектуальную ступень развития. Человеческая цивилизация тогда уже подошла к концу своего «дикого периода», и ее требовалось вывести на новый уровень – дать ей основу, прочный интеллектуальный, а главное – культурный и научный фундамент для будущей науки, культуры, социальной культуры общения. У каждой расы есть своя специфика – культура, мифология, менталитет и так далее. Поэтому было послано несколько учителей. К примеру, Лао Цзы в Китае, для Азии, Гаутама Будда – в Индии, а твой покорный слуга – в Европе. Мы все родились примерно в одно и то же время и действовали каждый на своей территории, также одновременно. Но специфика деятельности каждого из нас определялась культурными особенностями наших рас и народов. Я основал Школу первой европейской элиты, и мы с учениками создали основу для нашей европейской цивилизации – такой, какой мы ее сейчас знаем. И в твое время, когда наша цивилизация оказалась под угрозой полного разрушения, логично вернуться к первоистоку. Поэтому ты здесь. Но давай я продолжу обо всем по порядку, чтобы постараться нарисовать тебе логичную и понятную картину.

     Тео кивнул с серьезным видом. У него, конечно, мелькнула мысль, что, возможно, это признаки шизофрении, но что-то внутри Тео говорило, что тут было нечто неуловимое, но очень веское, убеждающее его верить Учителю и всему тому, что тот говорит.

     – Итак, вернемся к образу школы. Представь себе, что в некоем классе группу учеников заперли на урок. На столе у каждого есть экран, на котором транслируется материал урока, задаются вопросы, и ученик должен отвечать. Все экраны связаны между собой в одну сеть, и ученики могут общаться между собой, тоже посредством этих экранов. Таким образом, весь процесс построен и работает полностью в автоматическом режиме, и ученику не обязательно знать, что происходит снаружи, за дверью класса, и что его там ждет, когда урок закончится и он выйдет из класса, – все построено вполне понятно, интуитивно и не требует предварительных знаний. При должном желании человек может пройти все обучение безо всякой сторонней помощи. Именно поэтому есть поговорка, что совершенно ни во что не верующий атеист, ведущий праведный образ жизни, гораздо ближе к Богу, чем глубоко верующий агрессивный плут… После окончания своего урока каждый ученик выходит из класса, где его учителя будут с ним разбирать результаты его тестов и, если нужно, запустят его снова в класс, на новое место, для нового урока, который будет построен с учетом прошлых результатов.

     – Это же сколько нужно учителей на всех учеников? Миллиарды?

     – Когда ты встретишь своего настоящего учителя, то сразу поймешь, как все устроено и как это работает. Я не могу сейчас это раскрывать, для твоего же блага. Только скажу, что у каждого ученика – свой Учитель. Система построена насколько просто, настолько и гениально. В классе можно найти книги, написанные разными учителями, где есть разнообразные советы ученикам (я имею в виду различные священные писания). Ученик может прочитать какую-то из них, может поверить им, а может и не поверить. В любом случае это только помощь и подсказки. Никакая книга не пройдет урок за ученика. А успешно ли пройден урок или нет, ученик узнает только тогда, когда выйдет из класса после окончания этого урока. Если ученик полностью и успешно закончил обучение в этом классе – сюда он больше не вернется, если только сам об этом не попросит. Его переведут в другой класс, в другой комнате, а возможно, даже и в другом здании. Это все метафоры – и, я надеюсь, со временем ты поймешь, что именно они означают. Если ты конструктивно посмотришь на утверждения священных книг большинства традиционных верований – ни одна из них не противоречит тому, что я сейчас сказал. Более того, каждая традиционная вера твоего времени, а также другие, более древние верования – будь то Майя, Зороастризм или другие – описывают по-своему, с разных сторон, но один и тот же процесс. Одно и то же, просто с разных сторон и разными словами. Конечно, если ученик не собирается учиться и не следует ни советам Учителей, ни своим собственным, то каждый урок для него будет пустым, и большинство тестов провалится, а время учебы, как и количество попыток, не бесконечно, и когда-нибудь они заканчиваются.

     – Но, Учитель, если на минуту согласиться с вашей теорией, то это будет означать, что со временем люди на Земле должны становиться все лучше и лучше, но это противоречит тому, что мы видим.

     – Хороший вопрос. Чтобы получать правильные ответы, нужно задавать правильные вопросы, – улыбнулся Пифагор. – Итак, если мы говорим, что по мере совершенствования ученик переводится в класс выше, то это означает только одно: со временем в этом нашем классе остается все меньше «успешных учеников» и все больше остается тех, кто, в принципе, «не тянет учебу», и однажды настает момент, когда дальнейшее обучение этого конкретного класса теряет смысл. Тогда весь класс «расформировывается», и затем, через время, в этой классной комнате начнется новый «учебный сезон», с новыми учениками, и все происходит заново. Что происходит с не справившимися учениками «расформированного класса»? Этого я тебе сейчас не скажу.

     Для лучшего понимания картины, приведу другой метафорический пример – представь, что тебе нужно просеять муку через сито. Ты просеял всю муку один раз, потом оставшиеся комочки просеял еще раз, чтобы отделить оттуда оставшуюся хорошую муку. Затем еще раз. Но потом, когда в сите остаются одни комочки, дальше просеивать уже нет смысла, так как полезного материала там уже нет или ничтожно мало. И тогда оставшийся мусор просто выкидывают.

     А теперь, давай посмотрим на то, о чем нам пытались рассказать различные сказания и мифы древних. Почти все традиционные верования говорят нам о спасении. Каждое рассказывает о том, что, следуя именно этой вере, человек может спастись. Многие рационально мыслящие люди вполне логично задают вопрос: а от чего мне нужно спасаться? Я и так вполне комфортно живу! Но если ты почитаешь тексты древних майя, или шумеров – они пишут, что мы уже пятая или шестая цивилизация людей, живущая на Земле. Предыдущая была уничтожена «великим потопом». Та, что была до потопа, была уничтожена «большим огнем», и так далее. Наша цивилизация, по их утверждениям, будет уничтожена тем, что «Земля сделает движение». Что это значит – можно только предполагать и догадываться. Мы далеко не первые на этой планете, мой друг, и, надеюсь, не последние. И в твое время археология находит этому очень много фактических подтверждений. Есть масса артефактов, найденных на глубине, соответствующей от нескольких тысяч до нескольких миллионов лет, которые прямо говорят о наличии высокоразвитых цивилизаций в далеком прошлом – ни одну из таких находок ваша современная наука объяснить не может. И вот это и есть - окончание «учебных сезонов» и «расформирование классов». Обучение и тесты могут проходить только в процессе жизни. К примеру, уничтожил «большой огонь» прошлую человеческую цивилизацию – и все, нет больше ни рождений, ни смертей; человечество пока вообще не может жить на этой планете в течение длительного времени, пока эта территория физически непригодна для жизни. И тогда, как говорится, кто не успел – тот опоздал. Кто «спасся»? Это те, кого перевели в следующий класс. А те, кто не успел, – все, для них двери этого класса теперь закрыты, а в новый они так и не попали. Через значительный промежуток времени, когда «класс будет снова готов принять новых учеников», в него запустят уже новую группу студентов, и все начнется заново.

     В иудейском и христианском писании (Тора или Ветхий Завет, что есть одно и то же) описан миф, как Бог решил уничтожить огнем город Содом. При этом Лот спрашивал у Бога, уничтожит ли он Содом, если там найдется определенное количество праведников? В итоге Бог не находит в этом городе даже минимального количества праведников и уничтожает его огнем. Ничего не напоминает? Требуемые усилия уже не оправдываются возможным результатом – хорошей муки в сите больше нет, и «класс расформировывают», то есть город уничтожается огнем. Не находишь, что это та же метафора об уничтожении предыдущей цивилизации огнем, о чем писали священные книги Майя?

     Почему следование традиционной религии помогает спастись? Да все просто – потому что каждое традиционное верование, прежде всего, учит человека «дисциплине и методике обучения в классе», учит использовать советы Учителей, настраивает человека на верный путь и ставит на правильные рельсы. Хороший пример – те самые заповеди. У древних египтян их 42, а в сокращенном виде – 22. У иудеев и христиан – 10, у буддистов – 5 главных заповедей, а Айзек Азимов сумел и вовсе сократить их до 3-х. Но суть-то остается у всех неизменной – составить и очертить понятные и разумные рамки правильного поведения и сосуществования людей. Каждый, любой такой свод правил – заповедей – всегда об одном и том же, только разными словами и с разным уровнем подробностей и деталей.

     Единственный ли это путь? Конечно, нет. Может ли человек, верующий только в строгую науку и деревянный ящик в конце жизни, успешно закончить обучение? Вполне может. Только ему придется опираться только на себя, свою совесть и свои ошибки. Это как самому выучить математику без преподавателя. Сложно, но можно. Вообще, древние тексты нам не врали, они говорили правду, но эта правда была сильно зашифрована специальными ключами.

     И еще, большая проблема для твоего поколения и твоего времени в том, что все эти древние священные тексты написаны уже сильно устаревшим и архаичным для вас языком, который был вполне годен для своего времени написания, но сильно устарел для твоего времени и твоих современников. Там все написано метафорически, рассчитано на архаичных и необразованных людей, не обладающих абсолютно никакими научными знаниями, и потому настоящую суть и смысл таких писаний понимают очень не многие. Но в то древнее время по-другому было и нельзя – у людей не имелось достаточных знаний, чтобы понять больше. И как результат – в твое время твои современники эти тексты отвергают, считая их примитивными и глупыми.

      

      

     Что делать? И зачем?

      

     – Однако вернемся к теме твоей миссии. Те, кто в твое время управляет человеческой цивилизацией, – на максимально полном ходу ведут ее к состоянию Содома и Гоморры. Мы уже упоминали, что стало с этими городами, не так ли? Разработаны и используются специальные технологии по манипулированию массами – умы людей массово отключают от самостоятельного мышления и подключают к контролируемым социальным сетям, где в масштабах целой планеты всем внушают, во что и кому верить, а кого и как ненавидеть. Вместо того чтобы приучать людей к дружбе и любви, их все больше учат ненавидеть и убивать, а также как самостоятельно и эффективно быть независимыми от других, себе подобных, что на деле является, по сути, добровольной социальной самоизоляцией. Люди все больше походят на домашних животных в цифровых клетках, где единственный смысл их жизни заключается в потреблении и самостоятельной изоляции от других, себе подобных. А повсеместное распространение и насильственное навязывание разнообразной мерзости и извращений – такое, что людям не оставляют шанса вырасти и быть нормальными. Ложное чувство защиты своих личных прав от других, себе подобных, на самом деле, выливается в обычное одиночество. А самой массовой верой и идеологией стали деньги. Причем, в большинстве своем, даже не деньги ради цели, а просто деньги ради денег. Это даже имеет свой термин – плутократия. Если в твоем далеком прошлом люди говорили: «Все ради Господа», – затем: «Все ради справедливости», – то теперь основная масса говорит: «Все ради денег». И человечество лишают шансов себя исправить.

     Еще один крайне важный аспект: в твое время несомненным лидером влияния на массовое сознание всего человечества являются Соединенные Штаты Америки – со своими фабриками фильмов и компьютерных игр, с самыми распространенными социальными сетями и другими методами массового воздействия на сознание людей.

     Хочу тебе рассказать, что сразу после Второй мировой войны, на фоне новой разворачивающейся холодной войны, США решили значительно укрепить свои специальные службы. И вот после одного из проведенных исследований, заключение их обновленных спецслужб было таким, что американский народ слишком миролюбив и не готов к потенциальной войне. Психологический порог у среднего американского солдата слишком высокий, чтобы нажать на курок и кого-то убить. Правильность этого вывода наглядно показала война США во Вьетнаме, где огромное количество солдат страдали поствоенными депрессиями, как результат того, что они там совершали. И вот отчасти из-за подобных выводов в Америке были запущены военные психологические исследовательские программы по массовому воздействию на сознание людей. Как пример можно привести специальные программы «МК Ультра» и «Синяя Птица».

     Для понижения психологического порога способности «нажать на спусковой курок» были разработаны специальные фильмы и компьютерные игры, которые популяризировали убийства, и где качество главного героя определялось способностью эффективно убивать. А все люди хотят подражать главным героям, не так ли? И вот эти информационные продукты изначально использовались для психологической обработки военных. Затем оказалось, что такие фильмы, а затем и игры, вырабатывают у зрителей много адреналина и имеют значительный коммерческий успех, и они вышли в массовый прокат. Результат – психологический порог убийств себе подобных начал массово опускаться по всему миру. Это нельзя назвать ничем иным, как катастрофой.

     В том состоянии, в котором оказалась наша цивилизация в твоем времени, – ее дальнейшее развитие теряет смысл. И сейчас уже даже не важно, кто быстрее нас уничтожит – Высшие Силы или сами люди. Но если ты сейчас здесь, то у нас есть шанс побороться за продолжение нашего существования. Я не знаю, сколько у нас осталось времени, Тео. Но судя по тому, что тебя отправили ко мне сейчас, времени в запасе немного, но должно быть достаточно. Всегда нужно помнить: «Природа никогда не спешит, но у нее все всегда вовремя».

     Тео слушал, широко открыв глаза. Его рот оставался приоткрытым, как будто он или забыл его открыть, или от удивления он больше полностью не закрывался. Пифагор понял, что Тео не способен сейчас ничего ни говорить, ни спрашивать. И он продолжил:

     – Ученые считали, что самая большая опасность для человечества, которая может угрожать его массовой гибели или уничтожению, исходит извне – она могла исходить от истощения природных ресурсов, от удара метеорита, от какой-то неожиданной эпидемии или болезни, или от какой-то другой внешней угрозы. Люди пытались предвидеть, что им может серьезно угрожать, и искали способы и меры защиты от таких возможных угроз. Но оказалось, что самым большим врагом человеческой цивилизации является сам человек.

     Мой дорогой друг, Лао-Цзы, говорил: «Враги человека не демоны, а такие же люди, как он сам». Понимаешь, дорогой мой Теодор, с начала времен выяснилось, что человек может уничтожать себе подобных намного эффективней, чем дикие звери, болезни и природные катаклизмы. И он постоянно совершенствует свои навыки. Но человек в твоем времени начал делать нечто более чудовищное. То, чего никогда ранее в истории не было, – люди стали массово уничтожать себе подобных не только снаружи (физически), но и внутри (душевно), максимально блокируя любые возможности для душевного и духовного восстановления. На протяжении веков, чтобы держать людей и всю цивилизацию в рамках, были созданы законы нравственности и морали. Все эти банальные для тебя понятия – на самом деле, чрезвычайно важный социальный договор между всеми людьми для их благополучного сосуществования: «Я уважаю тебя и не нарушаю твои интересы, а ты уважаешь меня и не нарушаешь мои интересы». Взаимное соблюдение этого договора обеспечивало выживание и относительно спокойное развитие нашей цивилизации, хоть и не без проблем. Основными источниками правил этого социального договора – морали, этики и нравственности – всегда выступали религиозные учения. Их главной частью являлись правила, как человеку надлежит жить.

     Но всегда есть люди, которые не верят ни в какие верования. Тогда, получается, что их эти законы нравственности не касаются? И вот отчасти из-за этого, а также из-за того, что в религиозных учениях описано только как нужно поступать, но не написано, что делать здесь и сейчас, если эти правила кем-то нарушаются, не без моей помощи был создан свод законов, который описывал обратную сторону – чего делать нельзя и какие наказания в нашем человеческом мире последуют в случае нарушения того, чего делать нельзя – и верующим, и неверующим. Законы эти уже не «небесные», а земные, и, соответственно, наказания за их нарушение предусматривались также земные. Религиозные предписания и земное законодательство являлись двумя основными столпами, на которых держалась и развивалась наша цивилизация.

      Да, не всегда и не все шло гладко. Но, по большому счету, это работало, и человечество существовало и развивалось. А основным маяком и эталоном, что хорошо, а что плохо, всегда выступали нравственные законы религиозных верований, а не уголовный кодекс.

     В твою эпоху, Теодор, произошло фундаментальное разрушение этой основы. В твое время, всеми силами разрушаются любые общечеловеческие ценности, а все, что касается нравственности, этики и морали, считается ретроградством. Людям массово навязываются разнообразные мерзости, которые у вас называются «прогрессом» и «образованностью». Новая парадигма современной жизни: «Все, что не запрещено законом - разрешено», – и никакие общепринятые этические и моральные ориентиры больше не действуют. На самом же деле, все это имеет лишь одно последствие – уничтожение нашей цивилизации. Как я тебе уже сказал, сейчас, в твоем времени создалась среда, в которой дальнейший прогресс человеческой души в тех условиях больше невозможен. Такая цивилизация, с точки зрения Высшего Разума, больше не имеет смысла. Это, как если бы учебный кабинет был заполнен удушающим газом – дальнейшее обучение в этом классе лишено всякого смысла. Что произойдет затем? Этот класс в ближайшее время будет разрушен. И снова скажу: сейчас уже не важно, кто это сделает раньше – Высший Разум или сами люди.

      

     Тео, казалось, переварил первый шок и был снова способен к осознанной беседе.

     – Учитель, если вы хоть немного знаете атмосферу жизни моего времени, то должны знать, что в наше время спасать мир можно только в обтягивающих трико с трусами поверх них. И обязательно маска на половину лица. Потому что без маски все люди увидели бы на этом лице уродство крайнего тщеславия, самолюбия и высокомерия «героя» по отношению к обычным людям. Я не готов надеть трусы поверх трико и надеюсь, что я еще не такой самовлюбленный, чтобы скрывать это под маской, так что никак не могу спасать наш мир!

     – Я смотрю, ты начинаешь понимать суть вопроса, – одобрительно ответил Пифагор, уловив смысл сарказма Тео.

     – В наших модных фильмах, – продолжал Тео, – люди пытаются спасти человечество тем, что убивают негодяев, кто сделает критически опасные вещи в будущем. Вы, видимо, от меня ожидаете чего-то подобного? Отыскать тех главных мерзких злодеев и убить? Но для этого я, абсолютно точно, не самый подходящий человек! Для этого нужен кто-то со специальной подготовкой и опытом! Ну какой из меня суперубийца?

     – У меня для тебя важная новость, – серьезным тоном ответил ему Учитель. – Убийствами людей не спасают, а уничтожают. Это очевидно. В этом как раз и проблема вашего времени. Вам из каждого угла льют в голову самые разные картины и иллюзии убийств – в фильмах, компьютерных играх и так далее. Идея убить всех плохих во имя всех хороших уже не раз доказывала, что истина – именно в обратном. Одним из последних больших апологетов этой идеи в твоем времени, который особенно отличился, – был молодой австрийский художник по имени Адольф, а по фамилии Гитлер. Мы все знаем, что из этого вышло. Убийствами – убивают. А чтобы их спасти, нужно сделать ровно обратное: убедить людей в том, что для того, чтобы всем вам выжить, вам нужно перестать убивать. Всем следует снова договориться и снова вернуть обратно и строго соблюдать тот изначальный социальный договор: «Я уважаю тебя и твои интересы, а ты уважаешь меня и мои интересы». Многим часто кажется, что они сильнее кого-то другого и могут безнаказанно ущемить интересы этого другого в свою пользу, без ущерба для себя. А кому-то другому покажется, что он сильнее первого, и так далее – это прямая дорога к хаосу и аду.

     Как известно, зло пожирает само себя. А только соблюдение и уважение этого взаимного социального договора – то, что называется нравственностью, – это единственный путь к вашему выживанию. Звучит старо, банально и наивно, но это так. Да, Тео, ты не можешь восстать против системы, да это и не нужно. В процессе нашего общения у тебя еще будет возможность убедиться, что слом любой системы власти несет только большее ухудшение ситуации. Систему нельзя ломать. Ее нужно исправлять.

     – Что же я тогда должен натворить, чтобы помочь исправить эту надвигающуюся глобальную катастрофу? Я даже не могу себе представить! Ходить с табличкой: «Люди, покайтесь, пока не поздно! Грядет конец света»? – так у нас в Афинах подобных сумасшедших в центре города и так предостаточно. Выступить на центральной площади с проповедью? Так мои лучшие слушатели точно будут санитары из ближайшей больницы для душевнобольных. Я не представляю, что можно сделать. И даже в каком направлении? В моем времени те, кто нами управляет, живут в своем виртуальном пространстве. Для них обычные люди – это муравьи. Если к вам в лесу подойдет муравей и постарается вас в чем-то убедить, то результат будет однозначный – его или раздавят, или не заметят. В самом лучшем случае – просто пожалеют и пнут ногой с дороги.

     – Да, мой дорогой Тео, ты совершенно прав в своих рассуждениях. Но я бы тебе посоветовал больше слушать, чем говорить. Недаром говорят, что человек два года учится говорить, а потом всю жизнь учится молчать.

     В одном замечательном фантастическом произведении Айзека Азимова «Конец Вечности» жили, так называемые, Вычислители. Они жили вне времени и одинаково могли смотреть на любой период времени, и занимались они тем, что хотели сделать жизнь человечества лучше (с их точки зрения, разумеется). И для этого они вычисляли, в каком времени нужно произвести минимальное необходимое воздействие, чтобы изменить историю человечества в нужном им направлении. Так вот, это не совсем фантастика. Конечно, менять что-то в прошлом для изменения настоящего – совершенно глупо. Можно создать новую временную ветку реальности, но эта существующая ветка реальности, в которой мы все сейчас живем, ведь тоже никуда не денется, поэтому можно рассчитывать и вносить подобные минимально необходимые воздействия в нужном месте и нужное время, но только для того, чтобы в настоящем изменить какую-то цепь событий в желаемом направлении. Есть основные точки истории, которые никто изменить не в силах. Самое сильное в мире – это неизбежность. «Будет только то, что будет, ибо по-другому не будет никак». Но можно что-то менять к лучшему во второстепенных событиях, между главными историческими точками.

     – А почему высшие силы не сделают это сами и зачем им нужны мы?

     – Не забывай, Тео, «у Бога нет других рук, кроме наших». А кроме того, в любых решениях и действиях Высших Сил всегда проявляется столько мудрости, и она настолько многослойна, что другие скрытые смыслы происходящих сейчас событий мы будем еще долго открывать, слой за слоем.

     – И как же я смогу получать точные задачи и указания? Вы мне дадите какие-то средства связи, адреса, явки, пароли? Мне нужно стать каким-то подобием разведчика-диверсанта?

     – Дорогой Теодор, это скорее «антиразведчик». «Разведка» – это работа на территории противника, сбор информации о противнике и передача ее в центр, а также проведение различных мероприятий для нанесения ущерба врагу. Твоя задача будет прямо противоположной – работа на своей территории, на благо этой самой территории и тех, кто на ней проживает. Все «средства связи» у тебя уже имеются. Человеческий организм обладает таким множеством скрытых и полезных функций, о которых ты даже не догадываешься. У нас такой же девиз, какой А. Дюма дал своим мушкетерам: «Один за всех и все за одного». Так что, не переживай.

     Но есть и еще один интересный аспект твоей задачи. В твоем времени на Земле проживает почти 8 миллиардов человек. В одних Афинах почти 670 тысяч! Но при всем при этом, большинство людей ощущают себя одинокими, как в пустыне, в которой очень трудно найти того, кому можно доверять. Тяжело отыскать настоящего друга, отыскать что-то настоящее, а не позолоченное. Мы уже говорили о том, как человечество массово загоняется в цифровые клетки, где всех максимально изолируют друг от друга, уничтожая взаимное доверие и уважение друг к другу.

     Я создал базу для европейской цивилизации тем, что создал первую настоящую элиту. В первую очередь – честных и бескорыстных людей, которых интересовало только общее дело – благо для людей, а уже во-вторую очередь – образованных и умных. Как ты помнишь, «с другом-дураком и враги не нужны». Тебе нужно будет сделать то же самое – создать новую элиту. Находить умных людей, склонных к честности и нравственности, объяснять им правду и объединяться в такие оазисы общения, которые станут центрами притяжения для других, таких же людей, которые в жизни хотят быть на стороне Добра и ставят его выше личного комфорта. Все ценят тех, кому всегда можно доверять и на кого всегда можно положиться. Сегодня это самое ценное, ценнее золота. Вам нужно создавать «Общество достойных друзей» среди по-настоящему достойных. И эти достойные станут лучшими, новой элитой. А лучшие – это те, которые накопили главное богатство не снаружи, а внутри. Я создал школу, которая дала миру то, что впервые назвали аристократией – правлением лучших. Тебе нужно сделать почти то же самое – создать новое общество лучших, «оазисы общения». Поверь мне – у такого настоящего движения перспектив намного больше, чем тебе может показаться на первый взгляд. Если ты сможешь, то все у нас получится.

     Ты, конечно, можешь сказать, что даже если соберешь небольшую или даже большую группу людей, – она все равно ничего не изменит. Но я тебе на это отвечу тремя доводами:

     1. Сколько свечей можно зажечь от одной свечи? Правильно – бесконечное множество.

     2. Все мировые и самые массовые верования, философские учения, которые изменили жизнь всего человечества, всегда начинались с одного человека и его узкого сообщества друзей-единомышленников – его «Оазиса». Так что вперед, мой друг. Жить или не жить твоим потомкам, сейчас отчасти зависит и от тебя.

     3. Не забывай о главной цели твоей миссии и о том, в чьей команде ты «играешь» и кто «играет» на твоей стороне. Это нельзя недооценивать.

     Вот такая непростая история, дорогой Теодор Паппас. Я тебе одновременно и завидую, и не завидую. Тебе нужно постараться передать людям те знания, которые ты от меня получишь. С них все началось. Возможно, с этого и сейчас нужно начать все возрождать и восстанавливать снова.

     Те, кто остался верен своим традициям и своим верованиям – не важно, к какой вере он принадлежит, – должны оставаться до конца верны тому, во что и в кого они верят, несмотря на «прогрессивные мнения», новые веяния и даже новые законы. Они должны соблюдать и сохранять свои традиции. И не должны позволять мерзостям войти в свою жизнь. Их вера, убеждения и традиции станут им в этом надежной защитой.

     Те же, кто не принимает никакие верования, а верит только в науку и прогресс, должны услышать от тебя новое слово, но на их рациональном языке науки, о том, что мир устроен не совсем так, как они себе представляли. О том, что прежде чем стать частью этого большого мира, нужно «войти с ним в резонанс» – а значит, стать Добрее и спокойнее.

     «Чтобы Боги разговаривали с нами лицом к лицу, для начала у нас самих должно быть лицо».

     Ты должен им это открыть и рассказать на их современном рациональном языке, чтобы они тебя услышали и поняли. Если Высший Разум выбрал тебя, Теодор, значит, ты чем-то подходишь больше, чем другие. И у тебя есть реальный шанс что-то изменить к лучшему. В этой битве со Всемирным Злом, которое породила сама европейская цивилизация, ты – следующий ход Светлых Высших Сил, и они на тебя очень рассчитывают.

     – И все же странно, почему Высшие Силы не сделают это сами, а зависят от какого-то непутевого программиста?

     – Высшие силы, мой друг, ждут, что из нас с тобой получится. Вернее, что у нас с тобой получится. Устраивает тебя такой ответ? – улыбаясь, спросил Учитель. Тео лишь улыбнулся, поднял брови в ответ и развел ладони. Он понимал, что это не тот вопрос, который требует ответа.

     – Помнишь, что я тебе недавно говорил? У Бога нет других рук, кроме наших. Так что вперед, мой друг. Времени у нас мало, а дел много.

      

     В пещере стояла гробовая тишина. Казалось, что не было слышно даже ветра и птиц. «Сколько же нужно выпить, чтобы это переварить и осознать, а главное – как во все это поверить?» – думал Тео наполовину в шутку, а наполовину всерьез.

     Новоиспеченный ученик в полном замешательстве пошел вслед за своим новым Учителем к «окну» пещеры, чтобы снова созерцать восход солнца. Тео обратил внимание, что само ожидание восхода настолько притягивает внимание и волнует, что это начисто удаляет смятение мыслей и создает замечательный и позитивный настрой для нового дня.

     «Рассвет. До чего это банально и просто, и в то же время насколько это действенно! Как там говорила Алиса? Какой странный сегодня день! А ведь еще вчера все шло, как обычно», – подумал Тео. Солнечный диск, тем не менее, уже показался над дальними холмами и начал привычное движение от одного края горизонта к другому.

     Спустя четверть часа Пифагор и Тео, согласно строгому распорядку дня, пошли к морю и искупались. Под грузом услышанного Тео даже не чувствовал ни бодрой прохлады утреннего моря, ни покалываний в коже от холодной воды, – огромный и жужжащий ворох мыслей сейчас полностью поглотил его и, не останавливаясь, громко шумел у него в голове. Наконец, они вернулись обратно в свое жилище, и сейчас наступало время для одного из самых приятных ежедневных занятий – завтрака. Как говорится: «Дела – делами, а еда по расписанию».

      

      

      

     Глава 11. О рыбаках и рыбках

     Из этого мы делаем такой вывод: не слово ценится, а дело. Хорошенько запомни!

     Льюис Кэрролл

      

     Тео уже привык к одному и тому же простому и неприхотливому завтраку по утрам – сквашенное молоко с медом и свежая лепешка. Пифагор не покупал сразу много лепешек, чтобы они не черствели и не портились, поэтому запасы приходилось пополнять каждые пару дней. Когда завтрак был окончен, Тео самостоятельно принял ответственное и неожиданное для себя решение – вымыть посуду. Аккуратно взял амфору, которую использовали для мытья посуды, кусочек ткани и вымыл тарелки и приборы. Он решил, что лучший способ остановить внутреннюю панику и вернуться к нормальному и, насколько это возможно, спокойному критическому мышлению – чем-нибудь себя отвлечь. Отпустить все мысли и проблемы, на время забыть обо всем и заняться чем-нибудь совершенно другим и абсолютно нейтральным. Мытье посуды для этого отлично подошло. «Надо будет взять себе этот метод на вооружение на будущее – как только начинается стресс или паника, срочно начать мыть кому-нибудь посуду. Ну, на крайний вариант – себе. Отличное средство! И почему я раньше этого не замечал? Наверное, потому, что никогда раньше не мыл посуду?» – подумал Тео и еле заметно улыбнулся самоиронии. Затем он повернулся к Пифагору и спросил:

     – Вот у меня есть жизненный вопрос: я могу понять, как вымыть тарелку водой, скажем, от остатков овощей или сквашенного сыра. Но как вы тут моете посуду, скажем, от меда? Дома он и с моющими средствами отмывается с трудом, а у вас тут даже никаких средств и нет!

     – Не поверишь, лучшее моющее средство – песок. Песок скатывается в окатыши и с жиром, и с медом, а потом вымывается водой.

     – Грязью мыть грязь… Подобное борется с подобным… – задумчиво и глубокомысленно вслух размышлял Тео. – Любопытно!

     Но, тем не менее, средство на удивление сработало, и чистая посуда уже сохла на чистой ткани под ярким весенним солнцем.

      

     После завтрака Тео обнаружил, что запасы овощей и сыра были на исходе, и лепешки, по-видимому, тоже сегодня закончатся.

     – Учитель, нам нужно пополнить запасы еды. Может быть, мне стоит сходить в ближайшую деревню и купить необходимые продукты? И если вы мне откроете тот волшебный проход, который, по-вашему, не волшебный, я мог бы с удовольствием и с пользой им воспользоваться!

     – Спасибо за предложение, Тео. Мне нужно пойти по делам в Кампос, и там я собирался купить необходимые продукты. Было бы неплохо взять свежих овощей, фруктов и еще оливкового масла и сыра, и, наверное, свежих лепешек. Если хочешь, пойдем со мной. Тебе будет полезно познакомиться с местными жителями, с манерой их общения, бытом и тому подобным. Да и к тому же поможешь мне принести домой продукты. Пространственный проход я использую только в случае крайней необходимости – уж очень он способствует развитию лени и интенсивному расходу энергии.

     С легким разочарованием Тео согласился, и путники вышли в путь. При хорошем темпе ходьбы дорога должна была составить не более часа в одну сторону.

     – Учитель, у меня есть к вам вопрос, – ступая быстрым шагом, сказал Тео.

     – Слушаю тебя, о неутомимый генератор вопросов, – с улыбкой ответил Учитель.

     – Вы, наверное, заметили, что я иногда стараюсь шутить. Скажите мне, если считаете, что это плохо или недостойно. Хотя ведь и вы тоже иногда шутите и говорите с юмором.

     – Во-первых, мой стеснительный друг, с шутками и юмором нужно обходиться так же, как с солью: главное – соблюдать умеренность. А во-вторых, один замечательный драматург твоего времени как-то написал, что «умное лицо – это еще не признак ума. Все глупости и преступления на Земле делаются именно с этим выражением лица». Поэтому не стесняйся улыбаться и шутить, но обязательно соблюдая меру и уместность. А в-третьих, тот же писатель и в том же произведении сказал, что «тем, кто шутит, юмор жизнь продлевает, а тем, кто острит, – укорачивает». Выводы делай сам, – с улыбкой ответил Пифагор.

      

     Двое путников шли вдоль безлюдного берега моря и уже зашли в Кампос. Время близилось к обеду, и Тео уже предвкушал, что они сейчас зайдут в таверну и закажут чего-нибудь вкусненького.

     «Учитель говорил, что удовольствие всегда опасно, и всегда к любым удовольствиям стоит относиться с осторожностью. А в чем опасность вкусно поесть, но не переедать? Никакой! Так зачем же к этому относиться с осторожностью или вообще отвергать? К вкусной еде нужно относиться с уважением! С большим уважением! Как говорила одна мудрая женщина – если есть меньше, то лицо становится, конечно, тоже меньше, но значительно грустнее». Тео развлекали его мысли, постоянно пробегающие мимо, ненадолго останавливающиеся в его голове и убегающие дальше, по своим делам.

     Они дошли до моря и шли вдоль песчаной кромки берега, уже заходя в Кампос. С моря, одна за другой, приходили рыбацкие лодки, и рыбаки вытаскивали их на берег. Те, что причалили раньше других, уже готовились разбирать сети и сортировать весь сегодняшний улов.

     Пифагор вдруг резко повернул в их сторону. Он подошел к самой большой лодке, тощенький парус которой одиноко и тоскливо висел на одной деревянной мачте. Лодка называлась «Илиос», и было видно, что на ней вот-вот начнут разбирать сети. Рядом стояла еще одна лодка, поменьше, и ее труженики также были готовы разбирать свои сети. «Илиос» был метров десять в длину, сделан из ровных деревянных досок, его узкий корпус имел заостренные переднюю и заднюю части. Внутри судна виднелось что-то наподобие небольшого трюма или отделения для рыболовных снастей. Кроме паруса, на «Илиосе» были также и весла, что сильно облегчало управлением им.

     Пифагор подошел к рыбакам, вежливо и учтиво поздоровался и затем поинтересовался, много ли они сегодня поймали? Рыбаки с большим почтением приветствовали Пифагора. Один из них, коренастый и добродушный, невысокого роста, с головным убором, напоминающим чем-то косынку, из-под которой выглядывали выцветшие густые рыжие кудри, и с пересохшими потрескавшимися губами, вышел вперед. Вероятно, он был капитаном этой мини-команды из четырех человек.

     – О Божественный Пифагор, мы еще не разворачивали сети, и пока нельзя сказать, даже приблизительно, сколько там улова. По весу рыбы кажется много, но сколько и какой именно, нам пока неизвестно.

     – Как зовут тебя, о любезнейший? – поинтересовался Пифагор.

     – Ставрос, – ответил капитан.

     – Приятно познакомиться, Ставрос. Я хочу предложить тебе интересную и честную сделку, похожую на игру, – с уважением сказал ему Пифагор с абсолютно спокойным и серьезным лицом.

     – Что же это за сделка, о Мудрейший? И чем я, простой рыбак, могу заинтересовать такого образованного и мудрого человека, как ты?

     – Давай я скажу тебе, сколько и какой рыбы ты сейчас поймал, с точностью до одной штуки. Также сколько из этого количества живой, а сколько уже мертвой. А затем вы сами все проверите и пересчитаете свой улов. Я честно заплачу тебе за весь живой улов. Если окажусь прав, то ты выпустишь всю живую пойманную рыбу. Так как улов твой будет оплачен, то ты ничего не потеряешь. Ну а если я не угадаю, то ты оставишь себе весь этот улов, продашь его и заработаешь дважды.

     Ставрос задумался – сделка со всех сторон выглядела для него выигрышной, а подвоха он никак не мог найти. Да и Пифагор славился абсолютной честностью и, как известно, был не тем человеком, который мог устроить подвох. Ставрос согласился. При заключении сделки обычно люди пожимали друг другу руки, но на Самосе все знали, что Пифагор не пожимает руку незнакомым людям, да и многим знакомым тоже, а пожимает руку только тем, кого считает благонравным человеком. Поэтому Ставрос просто дал согласие и не стал требовать рукопожатия в честь закрепления уговора. Сло́ва такого человека было для него достаточно. Да и все равно весь улов пришлось бы посчитать в любом случае.

     Перед началом подсчета Пифагор сказал Ставросу, что у того 42 морских окуня, среднего и мелкого размера, а также 11 краснух и 7 средних камбал. И указал, сколько из них живых, а сколько мертвых. Ставрос позвал помощников, и они стали разбирать сети. Рыбу складывали аккуратно обратно в лодку, чтобы в случае победы Пифагора ее можно было бы живой выпустить обратно в море. Примерно через полчаса сеть была разобрана и весь улов аккуратно подсчитан. И, к полному удивлению всех, Пифагор верно назвал весь состав улова и его состояние. Возле лодки стояло около двадцати рыбаков, наблюдающих за происходящим и следящих за честным и справедливым исполнением заключенного уговора. Возле «Илиоса» воцарилась гробовая тишина. Все это выглядело настолько невероятным, что никто не мог проронить ни слова. Также удивительным казалось, что во время долгого подсчета в присутствии Пифагора ни одна рыба не задохнулась, и живой рыбы не стало меньше.

     Ставрос начал было пытаться выразить свое восхищение, но Пифагор попросил его побыстрее выйти в море и отпустить весь улов, как договаривались, чтобы оставшаяся живая рыба не погибла. Ставрос с помощниками немедленно повиновались и выплыли в море, где в метрах в 50-70 от берега, на глазах у всех, честно отпустили весь живой улов за борт. Когда Ставрос вернулся, он с большим уважением поинтересовался у Пифагора:

     – Вы ведь знали наперед, какой у меня улов? Я не спрашиваю, как вы это узнали, – мне наверняка не дано этого понять. Но скажите, зачем вы это сделали? Зачем вы выкупили всю рыбу, чтобы ее отпустить? Ведь эту рыбу снова поймают, и тогда ее уже точно съедят! Ей ведь все равно, с большой вероятностью, осталось жить недолго!

     – Если бы ты, Ставрос, знал, что сегодня умрешь, и вдруг появилась возможность прожить еще, скажем, один месяц, или даже одну неделю, – сколько бы ты отдал за эту дополнительную неделю жизни?

     – Видят Боги, я отдал бы все, что у меня есть! Ведь если я умру – мне все это уже не понадобится!

     – Вот и я отдал тебе сейчас все, что у меня при себе было, чтобы эти рыбы получили еще одну возможность жить, даже если это будет и недолго. Рыбы, птицы, животные не такие глупые и бездушные твари, как вы думаете. Они понимают гораздо больше, чем вам кажется. Когда вы ловите рыбу на крючок и тянете ее наверх, она бьется изо всех сил не просто так –а потому, что знает, что пришла ее смерть, и борется, как только может, как понимает, чтобы выжить. Поэтому, если есть возможность спасти любое живое существо, подарить любому живому существу хоть еще немного свободной жизни, – всегда стоит это делать, ибо это есть благо.

     В одной очень далекой стране, которая называется Тибет, есть замечательный обычай – один раз в год там устраивают праздник, где каждый человек должен купить одно живое существо, которое продается для убоя, – будь то курица, баран или кто-то еще. И это животное следует или отпустить на волю, если оно выживет в дикой природе, или привести к себе домой и дать пожить некоторое время. Нам здесь очень не хватает подобного обычая, – сказал Пифагор и закончил свою наставительную речь.

     Он поблагодарил рыбаков и пошел со своим спутником дальше. А рыбаки все еще стояли вместе на берегу, завороженные услышанным и впавшие в раздумья от того, как им теперь жить дальше и чем зарабатывать на жизнь, – продолжать ловить и убивать рыб или же перейти к растительному заработку.

     Но наши спутники уже не слышали их разговоров и продолжили свой путь.

      

      

      

      

     Глава 12. Когда спишь и знаешь во сне, что спишь.

      

     «Но жизнь – не сон ли это?»

     Льюис Кэрролл

      

     Умные люди шутили: «Если хочешь поработать – ляг, поспи, и все пройдет!» Как же это здорово – снова лечь спать! Вся работа и все заботы остаются позади. Сегодня уже закончилось, а вместе с ним и все тревоги и заботы, связанные с этим «сегодня». А завтра еще не наступило. Это как меняешь одну работу на другую – все проблемы старой уже не актуальны, а проблемы новой работы еще не появились. И это самое замечательное время, когда можно расслабиться и спокойно выдохнуть.

     А если к этому прибавить еще и то, что теперь можно спать на нормальной постели, – это же вообще сплошное удовольствие, которое раньше, в прошлой жизни, всегда оставалось для Тео незамеченным и недооцененным. Сегодняшний день был для него таким насыщенным на события и новую информацию, что он был несказанно рад, когда этот день, наконец, закончился, и уже можно было готовиться ко сну.

     На улице уже во весь голос трещали цикады. Ночь была, на удивление, темной и безветренной, а звезды удивительно заполняли все небо. Такое количество звезд и туманностей можно видеть только в те редкие дни, когда освещение не мешает их свету достигать наших глаз. Тут, на Самосе, это возможно только в новолуние. Наверняка сегодня так оно и было. А дома, в Афинах, в ХХI веке, такое небо, наверное, нельзя было увидеть в принципе никогда. Здесь количество звезд и туманностей просто завораживало. Ночь выдалась в меру прохладной, и костер, уютно потрескивающий на нижней террасе, был как нельзя кстати. Вся обстановка и атмосфера в пещере замечательно располагали ко сну.

     – Сон – это чудесное время жизни! – сказал с удовольствием Тео.

     – Смотря какую ты ставишь себе цель, – спокойно ответил его собеседник, - если хочешь ничего не делать, трудно с тобой не согласиться. Но если ты хочешь сделать в жизни как можно больше, то время сна просто выпадает из жизни. Каждый год ты пропускаешь во сне в среднем 4 месяца своей жизни. 4 месяца каждый год. Представь – каждые тридцать лет уменьшают твою жизнь на 10 лет. Все это время ты мертв, и это время для большинства людей бесполезно.

     Тео внимательно посмотрел на Пифагора.

     – Вы сказали: «Для большинства». Значит, не для всех? То есть вы хотите сказать, что есть люди, которые не спят? Но все равно, даже если не спать – то что же можно делать всю ночь в темной и холодной пещере? Это же грустно и холодно! Тут ночью даже другу нельзя позвонить, фильм нельзя посмотреть – у вас и телефонов-то нет.

     – Ну почему не спать? Если не спать долгое время – у обычного человека начинаются изменения в его физиологии, а затем и в психике. И если это продолжается длительное время, к примеру, свыше пяти дней, то эти изменения психики могут стать необратимыми.

     – И в чем же секрет?

     – Знающие люди спят, но осознанно. И тогда все время их сна так же активно и доступно для их осознанной работы, как и днем. Более того, мы часто используем сон, чтобы встречаться с другими людьми, путешествовать, учиться. Но чтобы этому научиться, необходимо значительное время, усилия и определенная настойчивость.

     – Звучит как магия. Или бред. Не уверен. И что для этого нужно? Спать с открытыми глазами? Я где-то слышал, или даже читал, об осознанных сновидениях, но никогда не придавал этому никакого значения. Всегда считал это бредом для чудиков, – тон Тео был даже не столько саркастическим, сколько насмешливым и высокомерным.

     – Тео, тебе нужно бороться со своим сарказмом, который часто балансирует на грани злого языка и насмешек, а иногда эту грань и переходит. Ни с кем не стоит общаться в такой манере. Тем более, с людьми, которые желают тебе добра. Когда ты задаешь человеку вопрос, то обычно имеешь представление, какой примерно ответ от него ожидаешь. Правильно сформулированный вопрос – это половина правильного ответа. И когда ты отвечаешь человеку с насмешливым сарказмом, то тоже нетрудно предположить, какая нормальная реакция на это последует – обида, гнев, агрессия или что-то подобное из этого списка. И зачем это тебе, Тео? Юмор – штука двоякая, как я уже тебе говорил, – тем, кто смеется, она жизнь продлевает, а тем, кто острит, – укорачивает. Если ты об этом не думал, то подумай и сделай выводы. А если думал, то еще раз поразмысли, зачем ты своим сарказмом намеренно вызываешь у людей гнев. Если это плохая привычка, то тебе очень нужно от нее избавиться, – сказал Пифагор строго, но без укора или обиды. – Теперь по сути вопроса. Когда человек засыпает, то его сознание отключается от управления физическим телом. И это дает возможность накопить энергию для следующего дня. Процесс, по сути, очень напоминает физическую смерть. Но из-за того, что физическое тело все еще пригодное, – сознание находится в состоянии «ожидания», если так можно сказать. Пока идет «зарядка батареи», сознание находится в «комнате ожидания», не покидая физическое тело. Поэтому, при необходимости, человек может быстро проснуться.

     Если выразиться образно – когда ты привез свой электрический автомобиль на зарядку батареи, ты вышел из машины, поставил ее на зарядку, но не бросил машину и не ушел навсегда, а находишься в зале ожидания, смотришь там телевизор (то есть - видишь сны) или просто отдыхаешь в тишине и темноте, пока твоя машина не будет заряжена и готова, и можно будет снова сесть в нее и поехать дальше. Во сне мозг человека отключен от его сознания, и связи со своим тонким телом у обычного человека нет. Поэтому он может видеть различные, более или менее, сумбурные сны, которые в основном формируются неконтролируемой активностью мозга, его подсознанием и т. д., а может и вовсе спать тихо, без сновидений. Но иногда даже «отключенный» мозг может улавливать «радиоволны» тонкого тела, и тогда человек видит то, что называют «вещими снами». Но, как правило, у обычных людей это происходит непроизвольно, спонтанно и довольно редко.

     Если заняться определенной практикой, то можно развить способность подключать «ожидающее в комнате отдыха» свободное сознание к его тонкому телу. И тогда тебе могут открыться невиданные горизонты. Все органы восприятия, включая перемещение в параллельных измерениях, становятся доступны. Это можно сравнить с тем, как житель плоского двухмерного мира может на время сна получить доступ в трехмерный мир. Что для этого нужно? Да ничего особенно сложного. Главное – пройти первый уровень, который еще называют «Первые Врата». Затем, при желании, можно продолжать тренировку и пройти второй, третий уровень, и так далее. Каждый новый уровень дает качественно новое умение в опыте осознанных сновидений.

     – А что это за «врата» и где они находятся? Наверняка есть какая-то секретная карта к этим вратам? А если вначале отыскать вторые или третьи врата, а потом найти первые, то можно «перепрыгнуть через уровень», как в компьютерной игре?

     – Все по-настоящему важное и имеющее значение всегда находится внутри тебя. Очень рекомендую взять это себе на вооружение, – строго сказал Учитель. – Все уровни и врата осознанных сновидений также находятся внутри тебя. Первый - относительно прост – тебе во сне нужно вспомнить, что ты спишь, и осознанно увидеть, к примеру, свои пальцы руки или ноги. Все. Что может быть проще? Однако на достижение этого у большинства людей уходит от 9 месяцев до года. А то и больше.

     – А вторые?

     – Вторые врата достигаются, когда ты «засыпаешь» из одного сна и оказываешься в другом. Чтобы пройти третьи врата, нужно во сне побывать в реальном месте и увидеть там реальные предметы. Например, ты можешь попросить своего соседа что-нибудь положить на стол в его доме. А затем, во сне, оказаться в его доме, увидеть, что именно он положил, и утром убедиться, что ты там действительно был и во сне видел его реальные вещи.

     – Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! – в полном возмущении замахал руками Тео. – Вы же сами сказали, что чудес не бывает, а теперь рассказываете о том, чего быть не может. Я учил в школе физику и имею представление о ее законах.

     – Не имеешь, – слегка повышенным тоном возразил ему Учитель. – Проходя первые врата, ты получаешь навык подключать во сне свое сознание к тонкому телу. Если представить, что ты бы вдруг попал в двухмерный мир, то, как житель трехмерного мира, ты бы видел там все, что есть в двухмерном мире, и плюс воспринимал бы третье измерение – высоту. Также ты мог бы перемещаться выше плоскости обитания тех двухмерных существ, что для них было бы абсолютно невозможно, непостижимо и равнозначно чуду. И поверь мне, если бы какое-нибудь из двухмерных плоских существ заявило бы другим подобным, что существует третье измерение, высота, и там можно перемещаться, то его бы объявили сумасшедшим и выгнали с треском из науки, так как официальная наука не может это наблюдать, воспроизвести и исследовать. А если бы двухмерное существо поднялось вверх над всеми и опустилось обратно чуть поодаль, для всех других обитателей плоского мира это выглядело бы как чудо – он исчез и возник в другом месте, телепортация в чистом виде. А на самом деле он просто использовал обычное дополнительное измерение, не воспринимаемое и недоступное для остальных существ.

     Точно так же наше тонкое тело способно видеть все, что есть в трехмерном пространстве, но перемещаться способно там, где нашему физическому телу это недоступно. Нет никакого чуда – просто использование тех свойств и возможностей пространства, которые большинству людей пока не известны. Вспомни еще раз мудрого старика Эйнштейна: «Чудеса не противоречат законам природы. Они противоречат нашим представлениям о них».

     Я сейчас не рассказал тебе ничего тайного или секретного. В твое время это хорошо и подробно описано одним американским писателем – Карлосом Кастанедой. Также есть несколько очень интересных и полезных изданных книг тибетских лам, где всё это подробно описано и доступно для ознакомления любому интересующемуся человеку. Иногда это еще называют «Йога сновидений».

     – А какие есть еще уровни?

     – К примеру, можно встретиться во сне с реальным человеком, с которым вы договорились встретиться перед сном. Ты можешь прожить с ним совместный сон, а утром встретиться в реальном мире, и каждый должен рассказать друг другу детали совместного сна, дабы бесспорно убедиться, что вы действительно там были вдвоем, – вспомнить сказанные друг другом фразы, описать детали, что вы видели вокруг, и так далее. Но для тебя, я думаю, на этом можно остановиться – этого и так много. Чтобы достигнуть этого, люди обычно проводят годы в тренировках. Но у тебя ведь этого времени нет. Поэтому нужно торопиться, Тео. У тебя нет нескольких лет. У тебя нет даже одного года, – с тревогой в голосе сказал Пифагор. – Ладно, давай спать. Попробуй сегодня сделать первую попытку пройти первые врата.

     Пифагор улыбнулся, лег на бок и закрыл глаза.

     У Тео в глазах был азарт. «Это же можно ночью навещать соседа! Или даже соседку!» – фантазия начала, по привычке, бомбить его сознание.

     – Тео, и еще одно. Каждый раз, когда ты начинаешь соприкасаться с «Зазеркальем» и с практиками, связанными с ним, всегда помни про своего Дракона. Сначала он должен быть побежден, вновь и вновь, а потом уже можно приступать к практикам. Так что соседку навещать нельзя, – сухо сказал Пифагор и повернулся на другой бок.

     У Тео от удивления широко открылись глаза. Возможно ли, что Учитель прочитал его мысли? Или он просто угадал ход его размышлений? Сейчас это не важно, и Тео просто покраснел и ничего не сказал в ответ. У него появилась цель, и сегодня он закроет глаза, чтобы ее достичь. Всего-то нужно – увидеть во сне свои пальцы, или руки, или ноги! «Да это вообще не проблема!» – подумал Тео и с энтузиазмом закрыл глаза.

      

     Настало раннее утро, и Тео услышал знакомый голос:

     – Вставай, солнце проспишь, и день пройдет напрасно!

     Он открыл глаза и увидел Учителя, который уже был готов встречать рассвет.

     – Ну как, ночной путешественник, смог сегодня увидеть свои пальцы во сне? – улыбаясь спросил Учитель. Тео понял, что забыл об этом, как только закрылись его глаза, и ему сейчас было очень стыдно. – Не печалься, мой дорогой ученик. Я же тебе говорил, что у большинства людей на это уходят месяцы. Всему свое время. Я тебе немного помогу. Мы с моими учениками создали замечательную методологию для развития этих навыков. Моя Школа – это было лучшее, что я создал, – Пифагор смотрел через «окно» пещеры куда-то вдаль мечтательно и загадочно, и на его лице была не менее загадочная улыбка.

      

      

     Чтобы помнить то, чего не было

      

     – Впрочем, – неожиданно продолжил Пифагор, – есть еще одна полезная практика касательно снов и сновидений, которую ты сможешь практиковать, но уже у себя дома, если сможешь туда вернуться.

     Слово «если» сильно не понравилось Тео, и это сразу отразилось на его лице.

     – А что за практика? И главное – для чего? – спросил Тео деловито, хотя понимал, что его Учитель не предложит ему что-либо пустое или ненужное.

      

     Пифагор, казалось, не обратил внимание на тон Тео, который отдавал дерзостью.

     – Что ты знаешь про реку Лету? – спросил он, сохраняя доброжелательный тон.

     – Ну, то же, что и все, в пределах известного мифа: когда человек умирает, то как только он пересечет реку Лету, то забудет все о своей прожитой жизни. Отсюда же и выражение «кануть в Лету», то есть предать полному забвению.

     – Да, совершенно верно. Так вот, хочу тебе сказать, что этот миф, хоть и образный, но также говорит о совершенно реальном явлении. Скажи, у тебя были в жизни случаи, когда ты просыпаешься утром и отчетливо помнишь сон, который тебе снился ночью, но стоит посмотреть в окно на дневной свет, как эти воспоминания тут же улетучиваются, и спустя мгновение ты уже абсолютно ничего не помнишь?

     – Я никогда не обращал на это внимание, но да, наверное, так и есть, если вы об этом говорите, – ответил ученик невозмутимо, всем видом показывая свою непредвзятость и критическое восприятие беседы.

     – Иногда, конечно, случаются очень яркие и значимые сны, которые человек может помнить долго, даже всю оставшуюся жизнь. Но в подавляющем большинстве случаев, если человек помнит свой сон, когда проснется, то едва лишь он увидит дневной свет, все его воспоминания тут же улетучиваются. Это известный феномен. Его природа – та же самая, что и описанная в мифе о Лете. Поэтому у людей есть такая версия, что человек тут же забывает о своей прошлой прожитой жизни, как только увидит свет, снова родившись из лона матери.

     – А как на самом деле? – спросил Тео.

     – Придет время, и ты сам все узнаешь. Есть вещи, которые нужно обязательно узнать самому, а не просто услышать и поверить. Так вот, ученые считают, что у человека есть два вида памяти – короткая (та, которая хранит недавние события) и длинная (та, которая хранит более долгие воспоминания). Когда человек говорит о том, хорошая у него память или плохая, а также когда говорят о необходимости развивать память (к примеру, учить стихи или другие способы), то, как правило, речь идет о развитии физиологической связи между короткой и длинной памятью человека. Иногда в результате поражения соответствующих отделов мозга поражается область, отвечающая за короткую память, а иногда за длинную, и тогда человек может хорошо помнить, что произошло совсем недавно, и совершенно не помнить, что произошло ранее, а бывает и наоборот. Поэтому ваши ученые хорошо изучили эти физиологические функции мозга.

     Но на самом деле есть еще и третья память – память о том, что происходит с сознанием по ту сторону материального мира. Человек это знает по сновидениям, но это не ограничивается только сновидениями. Данный опыт гораздо богаче, но обычные люди этого просто не помнят. Так вот, есть довольно простая, но эффективная практика, которая помогает развивать эти способности и укреплять связь «третьей памяти» с нашей привычной человеческой памятью и с нашим сознанием. Все, что тебе нужно делать, – каждый раз, когда просыпаешься – ночью ли, утром ли, – всегда сразу записывай до того, как посмотришь на дневной свет, все детали того, что тебе ночью снилось, и того, что ты запомнил. До мельчайших подробностей. А затем, когда уже рассвело, возьми и перечитай свои записи и постарайся вспомнить, что там записано. Для этого нужно, чтобы возле твоей подушки всегда находился блокнот с карандашом или ручкой.

     Это не будет работать сразу. Как и любая эффективная практика, эта действует медленно, но уверенно. По мере того, как ты будешь укреплять связь своего сознания с этой «третьей памятью», ты увидишь, как станет меняться твое восприятие реальной действительности. Это потребует времени и терпения, но это одна из тех практик, после которой ты уже не будешь прежним, – улыбаясь, закончил свой короткий рассказ Пифагор.

      

     Весь вид Тео сейчас выражал состояние неопределенности. С одной стороны, Пифагор не рассказывал о таинственных магических ритуалах, а говорил о чем-то совершенно простом и доступном. Но, с другой стороны, можно ли поверить, что такое простое упражнение способно как-то «прокачать» возможности сознания? Поверить в это было не просто. Тео решил, как и раньше, не принимать это так сразу на веру, но допустить, что такое возможно. А раз так, то стоит попробовать, когда появится возможность.

      

      

      

     Глава 13. Везде хорошо, а дома лучше.

      

     – Прошу прощения… – начала Алиса.

     – Попрошайничать неприлично, – перебил ее Король.

     Льюис Кэрролл

      

     Такси остановилось у выхода Центральной больницы ИАСО. Из машины вышел водитель, взял у Алкея сумки с вещами и положил их в багажник. Елена открыла заднюю дверцу, села и передвинулась на соседнее кресло, показывая рукой Алкею, чтобы тот делал так же. Алкей сел на сиденье машины, поставив обе ноги на пол, и вопросительно посмотрел на Елену. Та потянулась и закрыла дверку. Затем вытащила ремень безопасности, пристегнула Алкея к сиденью, и машина тронулась.

     Алкей жадно глотал глазами все, что видел. Вначале он внимательно разглядывал салон автомобиля. Все было сделано из непонятных материалов. Человек впереди крутил какой-то черный круг то в одну сторону, то в другую, а перед ним двигались светящиеся палочки и ярко горели, мигали такие же символы, какие он видел в шатающейся комнате для поездки по этажам. Сам этот человек впереди был явно чужестранец – он отличался цветом кожи, да и по-гречески говорил с заметным акцентом. Алкей хотел было поинтересоваться у чужестранца, откуда он, но задавать вопросы человеку, который управляет колесницей Богов, хотя и такой тесной, – это, наверняка, неслыханная дерзость, ведь колесницу Богов наверняка могут доверить только самым доблестным людям с высочайшим духом!

     Потихоньку Алкей начал улавливать закономерности. Каждый раз, когда человек крутил круг вправо или влево, их машина сразу же поворачивала в эту же сторону. Горящие символы перед человеком впереди постоянно менялись, но иногда и повторялись. Это значит, что символы обозначали не только этажи, но и еще что-то другое. Также Алкей разглядывал в окно, что происходило на улице. Его интересовали необычные дома, сверкающие буквы над некоторыми входами. Алкей сначала подумал, что это сверкающие стрелы Зевса, но почему они в виде букв и никого не поражают, а просто светятся? Непонятно.

     Он уже привык, что все необычное и непонятное ему со временем разъясняют, и оно становится понятным, а еще со временем – и обычным, как, например, еда или комната для этажей. Алкей постоянно забывал, что она называется «лифт». Главное – снова не забыть! Он не умел читать, но знал, как выглядят греческие буквы, поэтому мог их отличать от других символов. Остальные символы были ему неизвестны. Но его это уже не расстраивало – он был уверен, что со временем научится и этому. Было бы желание – а оно у него имелось с избытком.

     Вдалеке виднелись какие-то странные, очень ровные и узкие высокие горы темно-синего или черного цвета и абсолютно правильной формы. Издалека казалось, что они блестят, как будто покрыты снаружи стеклом, и они слишком идеально ровные, чтобы быть обычными холмами. У них со всех сторон было что-то похожее на окна. Тео подумал, что это может быть только тот самый Олимп! А что же еще?

     – Скажи, Эли, это Олимп, и на нем живут Боги?

     – Хорошая шутка, я оценила! – со смехом ответила Эли. – Хотя, зная, сколько у них денег, то да, в каком-то смысле это Олимп. И те, кто там живет, определенно чувствуют себя тут Богами!

     Алкей не понял совершенно ничего из того, что сказала Эли. Если это Олимп, то почему «в каком-то смысле»? И если там живут Боги, то как можно так неуважительно говорить о них: «в каком-то смысле чувствуют»? «Да что тут вообще происходит?» – обиженно думал Алкей. Его снова начали одолевать сомнения в том, как понимать происходящее вокруг.

     Через некоторое время Тео наконец увидел то, что его глубоко потрясло и просто уничтожило. Он с широко открытыми глазами неотрывно смотрел в окно, а там, там… Там на холме стоял разрушенный Акрополь. Алкей прекрасно знал этот холм, на нем всегда стоял храм Афины! Но теперь тут возвышался какой-то непонятный и неизвестный ему храм, который, к тому же, выглядел крайне старым и разрушенным! О Боги! Что же такое тут произошло? А может, это просто похожий храм? Но Алкей ведь прекрасно знает эти холмы, и ошибки быть не может!

     – Пожалуйста, можно остановиться? – громко попросил он.

     – Тебе плохо? Что случилось? – испуганно спросила Эли.

     – Нет, мне не плохо, но я очень прошу вас остановиться!

     Человек впереди сделал возмущенное лицо, такси остановилось. Алкей показал пальцем на руины Акрополя и дрожащим и взволнованным голосом спросил:

     – Что это? Что это за храм и почему он разрушен?

     – Это Акрополь, старый город, – с недоумением ответила Елена, пребывая в полном удивлении и не понимая, в чем подвох.

     – А почему он разрушен?

     – Да потому, что он старый! Его построили почти 2300 лет назад! Если бы тебе было столько же лет, ты бы еще не так ветхо выглядел! – ответила Елена, не понимая, серьезно ли говорит ее спутник или же ее разыгрывает? Но никаких признаков розыгрыша на его лице не просматривалось. – Тео, мы можем ехать дальше? – осторожно поинтересовалась Елена, дав минуту на созерцание Акрополя.

     – Да, конечно, – сказал Алкей подавленным голосом. Он прекрасно помнил родные Афины, построенные вокруг храма Богине Афине, а теперь видел руины. Он понимал, что построить новый храм, который теперь зовут Акрополем, могли только после того, как разрушили и снесли тот, который там стоял раньше, когда Алкей там жил. И этот новый построили 2300 лет назад. Значит, все верно, и он, Алкей, сейчас в далеком будущем, а не у Богов! В тучном теле какого-то Тео! Он почувствовал жар в руках и в голове, но быстро взял себя в руки. В его голове начался строгий разговор сам с собой: «Я сейчас нахожусь здесь. Не важно, что произошло. Хочешь обратно к себе, в свое жилище, такое жалкое и нищенское, по сравнению с жилищами тут? Хочешь лишиться всего того комфорта, который видишь вокруг? Нет? Тогда возьми себя в руки и приживайся, привыкай и прирастай тут всеми силами, как дерево приживается в новой благодатной почве, как комнатный цветок, пересаженный в большой горшок! Пускай корни и цепляйся за все что сможешь, чтобы здесь выжить, приспособиться и остаться! И не смей больше ныть!» – решительно сказал себе Алкей и понял, что никогда еще не видел себя таким сильным и решительным, как сейчас. Тот малодушный юноша, который несколько дней назад прыгнул с высокой скалы от душевных мук, куда-то исчез без малейшего следа. Но если он сейчас в далеком будущем, в теле какого-то Тео, то где тогда прежний Тео? Попал в его тело? Но, оно должен был погибнуть от падения со скалы! А если не погиб? А если решит и захочет вернуться в это свое тело? «Нет, я буду за это бороться и так просто свою новую жизнь ему не отдам!» – еще более решительно сказал себе Алкей. По сравнению с тем, каким он был в прошлой жизни, сейчас он в своих глазах вообще выглядел боевым львом!

      

     Такси остановилось у многоэтажного дома недавней постройки, с небольшими балконами. Елена вышла, открыла дверь Алкею, и тот вышел из машины. Водитель такси открыл багажник, достал оттуда сумку с вещами, передал ее Алкею и, пожелав хорошего дня, уехал. Он уже не казался Алкею великим избранным для колесницы Богов. Алкей теперь видел в нем такого же бедного наездника колесниц, какие были у него дома. «Жалкий раб!» – он высокомерно проводил его взглядом, и они с Еленой пошли к подъезду. Вдоль дорожки стояла скамейка, на которой сидели три женщины довольно пожилого возраста. Алкей решил, что если они живут рядом с его жилищем, то наверняка его знают.

      – Доброго дня и здоровья вам! – поприветствовал он исключительно мягким и заискивающим голосом.

     Пожилые дамы не ответили и просто кивнули, хотя по их виду можно было решить, что они сейчас готовы перекреститься. Алкей и Эли прошли мимо них дальше.

     – Это как же надо головой удариться, чтобы снова стать нормальным человеком? – произнесла дама, что сидела слева, с наиболее удивленным лицом.

     – А я всегда тебе говорила, Лара, что жизнь учит людей только одним способом – головой об асфальт! Другой способ пока не изобрели. Вот нашего Тео и вылечили - снова нормальным человеком стал, – с умным видом ответила ее соседка.

      

     Внутри здания Алкей обнаружил подобный шкаф, перемещающий людей на этажи, вроде того, который был в больнице, только меньше. «Лифт!» - вспомнил Алкей. Правда, этот ящик практически не дрожал, не издавал страшных звуков и был хоть и значительно более узким, но внутри устроен гораздо красивее и комфортнее. Алкей смело зашел внутрь, как опытный «путешественник между этажами», практически не отличаясь от местных жителей. Когда они вышли из лифта, Елена подошла к двери, достала ключ и открыла дверь, вошла внутрь и позвала за собой Алкея. Тот смело направился за Еленой. Он же решил быть смелым и решительным! Поэтому теперь ему нужно не пугаться трудностей, а бросаться в бой с ними. И ничего не бояться! Здесь живут не Боги, а такие же люди, как и он сам!

     Елена показала Алкею его комнату и кровать. Затем отвела на кухню, показала туалет и душ. Алкей уже познакомился с этими диковинками, когда был в больнице, поэтому он просто одобрительно кивал с видом знатока. Когда короткая экскурсия по собственной квартире была окончена, Елена сказала, что ей пора, и она навестит его завтра. Алкею вдруг стало не по себе. С одной стороны, у него не было ничего общего с этой взрослой дамой, но с другой – он без нее чувствовал себя беспомощным, и ему казалось жизненно важным сделать так, чтобы она осталась с ним. Он где-то внутри себя чувствовал, что эта взрослая женщина ему сейчас жизненно необходима для успеха в новом мире.

     – Эли, я тебя очень прошу, пожалуйста, останься со мной! Как же ты можешь взять вот так и бросить одинокого и беззащитного человека? – взмолился Алкей.

     – Пару недель назад я слышала от тебя что-то диаметрально противоположное, – слегка улыбаясь, ответила ему Эли.

     – Так сейчас я ведь другой человек!

     «Вот это-то меня и пугает», – подумала Эли.

     – Ключи и деньги на столе. Из дома старайся не выходить, с балкона не выпадать, из окон не выпрыгивать – ты все-таки на девятом этаже. Еда у тебя есть на кухне. Время учиться и вспоминать. Не скучай! До завтра!

     В прихожей захлопнулась дверь, и Алкей остался один. По идее, все должно было его пугать, но сейчас адреналин зашкаливал. Его разум рвался в бой, на завоевание этого нового мира. Если они, все жители этого будущего, могут тут жить, то почему же он не сможет? Они, ведь не Боги, а такие же люди, как и он. Алкей вдруг мысленно посмотрел на себя со стороны и ужаснулся – здесь сейчас стоял неведомый ему мужчина: храбрый, наглый, хитрый и уверенный в себе. Если бы этот мужчина стоял там, на скале, 2500 лет назад, то он ни за что бы не прыгнул головой вниз. Откуда же он взялся и почему не появлялся раньше? Непонятно…

     Немного побродив по квартире, изучив спальню, шкафы, телевизор, кухню, Алкей отрезал себе кусок хлеба, положил на него кусок копченого мяса, сверху твердый желтый сыр и немного перекусил. Потом он посмотрел телевизор – благо в больнице у него было столько опыта, что он вполне мог бы уже вести курсы по просмотру телевизора.

     Солнце одолевала усталость от прошедшего дня, и оно, наконец, добралось до линии заката. Алкею вдруг представилось, что там, за горизонтом, находятся его дом, его мама, его брат. Он вдруг заметил, что этот закат и эти холмы ничем не отличаются от того заката солнца и тех афинских холмов, которые он видел у себя дома еще несколько дней назад. Меняется все, что создал человек, а все остальное не меняется совсем, и это еще больше напоминает ему о доме.

     И вся его доблесть куда-то пропала. Он вышел на балкон, посмотрел вдаль, потом вниз.

     – Прыгнуть, что ли, чтобы не нарушать традицию? – горько и весело сказал он сам себе.

     Потом в его голову пришла одна из немногих гениальных мыслей в его недолгой новой жизни: «Если не знаешь, что делать, – ложись спать!» – и он решил последовать собственному мудрому совету. Сегодняшний день выдался тревожным, неожиданным, хотя одновременно и интересным.

     «Посмотрим, каким будет день завтрашний», – думал Алкей, ложась на мягкую кровать и укрываясь легким и воздушным одеялом. Глаза закрылись сами собой, и даже шум машин с улицы и гул пролетающего поблизости самолета не заставили их открыться снова.

      

      

      

     Глава 14. Медитация.

     – Какое может быть удовольствие в разговоре? Удовольствие в молчании.

     Льюис Кэрролл

      

     Да, и снова утро! Новое утро, новые надежды, новые планы. Тео заметил, что каждое утро здесь, на Самосе, сильно отличалось от каждого утра там, в Афинах. Тут он живет, как в кино – постоянные сюрпризы, и никогда нельзя знать, что тебя ожидает через минуту.

     А там, в Афинах, каждое утро было похоже на историю из фильма «День сурка» – каждый день похож на предыдущий, и нет ни желания, ни возможности выбраться из этого унылого круга ежедневной рутины.

     Правда, вот что никогда не менялось тут каждое утро – это завтрак. Не то чтобы он был невыносимым – в конце концов, люди привыкают ко всему, – но вот к постоянной такой супер-простой и вегетарианской еде по утрам Тео еще никак не смог привыкнуть. И, кроме того, он до сих пор не мог поверить, что уже столько дней встает по утрам без кофе!

     У них в офисе шутили, что самая важная машина в компьютерной компании – это не компьютер, как многие могут подумать, а именно кофемашина! Если сломался компьютер, то можно пересесть за другой и продолжать работать. Но если сломалась кофемашина, то работа во всем офисе точно остановится из-за потери трудоспособности коллективом. Неизвестно, насколько это правда, но так гласила офисная молва.

     Видимо, это новое тело не имело пристрастия к кофеину, и Тео не хватало кофе чисто психологически, по привычке. Сегодня с утра было очень влажно, в воздухе парило, и было ощущение, что скоро должен пойти дождь. Не то чтобы летний дождь сильно мешал или был неприятен, но все же солнце и голубое небо – более предпочтительный выбор. На улице поднялся ветер, который гнал прочь упавшие хвойные шишки, постаревшие на земле листья и хвойные иголки и просто поднимал в воздух пыль. Точно, скоро можно ждать небесные капли.

      

     Сегодня после купания Пифагор и Тео не возвращались обратно в пещеру, а пошли прогуляться пешком на запад, вдоль берега, и зашли немного дальше обычного. Пифагор рассказывал Тео о влиянии холодной воды на физиологию и тело человека, о методах криотерапии, о ее пользе, а также и о ее опасности в случае переохлаждения или воспаления внутренних органов. Снова все определяла мера.

     Время за беседой, летело незаметно, и они уже зашли в деревушку Лимнионас. Тео тут раньше бывать не приходилось. Это была типичная деревушка вокруг маленькой уютной бухты. Можно было бы подумать, что раз она находится на побережье, то все ее жители обязательно занимаются рыбной ловлей. Однако это было не так. По-видимому, количество рыбаков на Самосе могло легко приблизиться к общему количеству всех его жителей, и больше рыбаков тут явно не требовалось, поэтому жителям приходилось искать другие занятия. Жители Самоса использовали в пищу далеко не только рыбу и морепродукты, но очень много овощей и фруктов, оливкового масла, меда, молока и кисломолочных продуктов – а это все кто-то должен был производить. Так что, слава Богу, занятий хватало всем и без рыбалки.

     Берег Лимнионаса был песчаным и вполне привлекательным для купания. На берегу стояла пара лодок, возле которых сновала детвора, а за домами виднелись плантации оливковых деревьев и небольшие участки, где выращивали овощи. Во дворах также были слышны звуки домашних животных. Дома, по обыкновению, оказались покрыты соломой, собранной в тонкие пучки. Стены обмазаны глиной и в большинстве не окрашены. Богатых и чем-то выделяющихся домов тут видно не было. В общем, типичное мирное селение Лимнионас, в котором жили обычные «воины плуга и лопаты».

     Наши путники прошли вдоль берега, мимо всего села и, пройдя еще немного, остановились у конца песчаного берега. Дальше бухта заканчивалась высокой скалой с удивительно красивым гротом. Тео видел такие только по телевизору.

     Пифагор предложил остановиться, и мужчины сели, поджав ноги, друг напротив друга, прямо на песке. Оба были одеты в светлую одежду из грубой ткани, так как иначе не позволялось. На море стоял легкий свист ветра. И Пифагор начал очередное занятие.

     – Ну что, мой дорогой ученик, каждое утро, после купания, у нас будет время медитации. Это главное упражнение каждого ученика.

     – Учитель, я слышал кое-что о медитации, но, если честно, никогда не воспринимал это всерьез, да и сейчас не воспринимаю. Этим, по-моему, занимаются буддисты – они сидят в позе лотоса с закрытыми глазами, постоянно говорят «Ом», а потом рассказывают разные истории о том, как это круто и здорово, хотя я все это считаю бредом. Это то же самое, как тысячи людей стоят и молятся о своем у икон, и каждый верит, что вот его-то Бог точно услышит!

     – О том, почему и для чего молятся верующие, мы с тобой поговорим потом. Скажу тебе сейчас только один короткий комментарий: большинство канонических молитв, мантр – из любой традиционной веры – это тексты, которые, кроме смысловой нагрузки, имеют еще и чисто физическое, вернее, физиологическое воздействие – это умело составленные фразы, волновые характеристики звуков которых положительно влияют на жидкости в организме человека и, соответственно, улучшают и оздоравливают физиологию человека. Даже если человек не верит в то, что говорит, – это, чисто физиологически, будет все равно благоприятно влиять на его организм.

     Кроме этого, текст молитвы, если он понятен человеку, также поддерживает и определенный психологический настрой. Но все это, на самом деле, гораздо более сложная тема, чем кажется. Как-нибудь обязательно поговорим об этом более подробно, на понятном тебе, рациональном языке. А сейчас давай вернемся к нашей основной теме – медитации.

     Итак, чтобы ты понял, что это и для чего нужно, я должен объяснить две базовые вещи: во-первых, какие бывают виды медитации, для чего они нужны и как технически они работают; а во-вторых, нам нужно будет чуть углубиться в устройство тела человека, чтобы ты мог лучше понять механизмы и принципы его работы.

     Прежде всего – не жди чуда. Как у вас шутят: если хочешь жить среди чудес – не учи физику, химию, и другие науки, и все вокруг тебя будет казаться сплошными чудесами…

     А теперь по существу – давай разберемся, что такое медитация и какая она бывает, а также для чего она нужна и почему так важна.

     Есть много разных видов медитации, разных практик и методов. Человек выбирает для себя наиболее подходящие из них, в зависимости от целей и результатов, которых он хочет достичь. Сейчас, учитывая наши цели, я бы выделил три вида медитации, которые могут быть нам интересны и полезны:

     а) Концентрация на различных точках своего тела. Например, на точке внизу живота, на кончике носа или на горбинке носа, на точке между бровей, на макушке головы и так далее – есть много различных точек, концентрация внимания и сознания на которых имеет определенный физиологический эффект. В основном, такие медитации делаются, чтобы научиться контролировать и управлять потоками внутренней энергии тела. Но я сейчас не буду тебе рассказывать о чакрах, энергетических центрах, потоках внутренней жизненной энергии в теле – это все эмпирически не исследуемо и поэтому для тебя сейчас больше из раздела «верю или не верю», а мы стараемся держаться понятного тебе, рационального подхода, поэтому постараюсь ограничиться более простыми объяснениями.

     Подобные медитации могут давать «прокачку» возможностей и функциональности нашего организма, а также влияют на его «техническое состояние», то есть могут иметь значимый оздоровительный эффект (как, например, в случае концентрации внимания на кончике носа или на его горбинке), в некоторых случаях такая медитация может запустить включение скрытых или неразвитых способностей организма (как, к примеру, концентрация на точке между бровями или на точке на макушке головы). Если в твоем времени у человека есть любимый автомобиль, то он его тюнингует и «оздоровляет», используя различные добавки в моторное масло или топливо или же путем установки различных дополнительных устройств и приспособлений. В случае с нашим организмом мы не можем пришить себе дополнительные органы или приспособления, но люди вполне могут использовать имеющееся «стандартное оборудование» своего организма, которое «поставлено в стандартной комплектации от производителя», но которое имеет огромные встроенные возможности для «апгрейда», то есть для функционального улучшения. И если нужно улучшить его работу или подключить какие-либо скрытые дополнительные функции, то самый распространенный и доступный способ для этого – медитация, с концентрацией на определенных точках или отделах своего тела.

     Знания об этих практиках наиболее распространены в Индии, Китае, Непале и других странах в этом регионе. В твое время множество европейцев путешествует в Индию и открывает там для себя эти знания и практики. Если требуется экстренное лечение, при отсутствии врачей и медикаментов, то во многих случаях специальные техники дыхания и оздоровляющие медитации вполне могут эффективно помочь. Хотя это, конечно, не панацея, и медитации никак не могут заменить традиционную профессиональную медицину. Если ты сломаешь ногу, то, конечно, тут медитация не поможет. Но действенной и эффективной профилактикой, а также лечением определенных не критических заболеваний это вполне является.

     – Учитель, но если это действительно так и если это работает, и человек вполне может увидеть результат таких практик, – почему тогда абсолютное большинство людей считает это бредом и совершенно в это не верят?

     – У меня этому есть очень простое объяснение, – ответил Пифагор. – Видишь ли, на протяжении более двух тысяч лет европейцы привыкли считать себя «цивилизованным большинством», но зачастую это вызвано лишь гипертрофированным чувством собственной значимости, собственным высокомерием и в определенном смысле – необразованностью. Население Европы в твоем времени – порядка 750 миллионов человек. Население США, Канады, Австралии и Новой Зеландии – еще под 380 миллионов все вместе. Итого общее население европейской цивилизации – чуть больше 1.1 миллиарда человек. Подавляющее большинство этих людей действительно считает медитацию глупостью. Они уверены, что все ответы нужно искать исключительно в современной медицине и науке. А те, кто так не считает, – ретрограды, запутавшиеся в старой паутине предрассудков и заблуждений.

     Население же Индии – 1,4 миллиарда человек. Плюс к этому обязательно нужно добавить и население Непала, Тибета, Монголии, Бурятии и Алтая, значительную часть населения Китая и Японии, проживающего в сельской глубинке и продолжающего свои древние традиции. Так же, как и население Индонезии, Таиланда и значительную часть жителей тихоокеанской части Азии, которые не заразились чужой для них европейской культурой, – все эти люди, а это свыше четырех миллиардов человек, считают медитацию частью своей культуры и не подозревают, что они – «подавляющее меньшинство», хотя никому свое знание и не навязывают.

     – Да, звучит логично. Хотя и странно, – задумчиво сказал Тео.

     – Ладно, теперь давай поговорим о втором виде медитации: отключение сознания от органов чувств физического тела. Это нужно для установления связи со своим тонким телом.

     – Учитель, в мое время понятие «тонкое тело» используют лишь экстрасенсы и другие шарлатаны, обманывающие людей и выкачивающие из своих жертв деньги или заманивающие их в разные секты.

     – Ну, можешь записать меня в любую из этих категорий, куда тебе больше хочется, – улыбаясь, ответил Пифагор, – но тонкое тело действительно существует. Давай я тебе поясню, в чем тут дело. Все люди привыкли к своему физическому телу, у которого есть 5 органов чувств, которое дает нам доступ к информации об окружающем мире и которое доступно нашему изучению, так?

     Тео утвердительно кивнул. Пока все звучало вполне понятно, в ключе мейнстрима начала XXI века.

     – Собственно, вся наука твоего времени признает только то, что доступно органам чувств физического тела человека. Наука, по своему собственному заявлению, изучает только то, что наблюдаемо и повторяемо, что дает возможность повторить, изучить и измерить. А то, что наши органы чувств не воспринимают, для вашей науки, соответственно, не существует вовсе. Много ли происходит такого удивительного и невероятного, что люди иногда наблюдают, но не могут воспроизвести и изучить? Да, очень много. Что на это говорит официальная наука? «Мы не можем объяснить наблюдаемое, не можем это изучить и поэтому комментировать не можем, и для нас это не существует». И продолжает официально отрицать очевидное.

     Теперь о тонком теле. Представь, что человеку нужно опуститься под воду. Для этого он наденет специальный гидроизоляционный костюм, который позволит находиться в более холодной среде. Затем следует надеть аппарат для дыхания под водой. А если нужно опуститься еще и на очень большую глубину, в очень плотную среду – тогда гидрокостюма не хватит, нужно надеть сверху еще и прочный металлический каркас, чтобы тело не раздавило под толщей воды. Точно так же, чтобы человеческому тонкому телу было возможно находиться в этом физическом мире, ему нужно более прочное и грубое наружное материальное тело – мы называем его физическим телом. Наше тонкое тело одето в него, как в скафандр. Конечно, все устроено гораздо сложнее, но я пытаюсь донести это до тебя в самом простом изложении, чтобы ты мог это представить и понять без специальных знаний.

     Тео благодарственно кивнул, но в этот момент Пифагору помешали продолжить его урок. Возмутителем спокойствия стала большая и наглая чайка. Все это время чайки летали небольшими стайками на отдалении, не решаясь приблизиться к двум странным людям, один из которых сидел неподвижно, а другой постоянно ерзал и не мог усидеть на одном месте. Но увидев, что странные люди никак не реагируют на эти летающие чудеса природы и кормить их не собираются, одна из птиц, то ли от чрезмерной смелости, то ли из чрезмерной наглости, решила обратить на себя внимание – она подошла вплотную к Тео и неожиданно клюнула его в голень. Трудно сказать, в чем состояла ее цель. Если ей было просто скучно, и она хотела себя развлечь, то затея удалась на славу. Тео громко вскрикнул, вскочил на ноги и помчался за быстро улетающим чудом природы, обладающим чувством юмора. Пифагор, широко улыбаясь, молча наблюдал за происходящим. Затем и Тео, отойдя от первой вспышки гнева, вернулся на свое место и тоже рассмеялся. К счастью, чайка не принесла ноге Тео никакого вреда и, довольная поступком, улетела по своим делам.

     – Что это было? – задал Тео полуриторический вопрос Учителю.

     – Эта чайка вежливо попросила тебя быть серьезнее и слушать внимательнее, больше доверяя тому, что я тебе говорю, – полушуткой ответил Учитель, – садись, и давай продолжим нашу беседу. Такие происшествия не случаются спонтанно, просто так. Тебе послали знак, и я думаю, его смысл в том, что я тебе только что сказал. Итак, чтобы объяснить тебе, как это работает, я призову на помощь другой наглядный пример.

     Положим, человеку нужно покататься на лыжах. И вот он надевает на ногу теплый носок, сверху на него – специальный ботинок, а тот ботинок пристегивает к лыже. Так вот, лыжа эта имеет двухмерное существование – она может скользить по снегу вперед – назад и может поворачивать в стороны. И эта лыжа будет уверена, что она сама собой управляет – поворачивает, куда сама решит, сама себя осознает и сама определяет свою судьбу. Ей и невдомек, что она лишь часть чего-то гораздо большего, более сложного и совершенного. Движение ей придает и решения принимает не она, а существо, имеющее на одно измерение больше, чем сама лыжа, и органов чувств у него несколько больше, чем у самой лыжи. Но так как лыжа воспринимает только свою двухмерную плоскость снега, она и «хозяина» своего воспринимать не может по своей природе, нет у нее таких трехмерных органов восприятия. А когда эта лыжа сломается, или сотрется, или устареет – ее хозяин просто выбросит ее в мусор и выберет себе новую, и эта, новая лыжа снова будет считать себя очередным «уникальным и самодостаточным венцом природы» и «хозяйкой себя и своей судьбы».

     Тео молча слушал, не задавая никаких вопросов. Лицо его казалось спокойным, и было совершенно непонятно, воспринимает ли он все сказанное положительно и серьезно или, наоборот, считает услышанное совершенным бредом. Но Учитель и не думал его убеждать или уговаривать и, не останавливаясь, продолжал свой рассказ.

     – Так вот, вопрос: может ли человек каким-то образом сам осознать и ощутить это свое тонкое тело, чтобы уже не просто верить кому-то на слово, а самому его почувствовать и узнать это наверняка? Ответ – да, может. Проблема в том, что наше сознание полностью сосредоточено на «лыже» и не воспринимает ничего вокруг. Оказывается, как только человек полностью отключает свое сознание от всех органов чувств физического тела – он переключается на свое тонкое тело, и ему становятся доступны органы чувств своего тонкого тела. Вот именно для этого и практикуется медитация по отключению сознания от своих органов чувств. Это чрезвычайно сложно. Люди учатся этому годами, десятилетиями, а иногда и целую жизнь. Но если у человека получается – он поднимается на следующую ступень в своем развитии, и на этот счет ему больше не нужно никому верить на слово.

     Ты, возможно, скажешь мне, что таких людей, вероятно, и нет вовсе – их не показывают по телевизору, не берут у них интервью. А я тебе возражу – эти люди есть, и их немало. Их знают, и у них берут интервью. Правда, не в европейских средствах массовой информации, ибо это не является частью современной европейской культуры и абсолютно ею отвергается. А другую культуру, отличную от вашей, уважать принято только формально, но не более того.

     В тибетской буддийской культуре (ламаизме) имеется одна известная, но очень опасная практика – «Чод». Есть несколько версий Чод, но я сейчас имею в виду тайную практику Чод Наропы. Ее разрешается делать только с учителем, и, как правило, ее делают только раз в жизни. Заключается она в том, что практикующий доводится до грани смерти, но с возможностью простой реанимации и возврата к жизни. Наставник внимательно следит за состоянием практикующего и в нужный момент возвращает его обратно к жизни. Так вот, в момент достижения черты смерти, если практикующий имеет достаточно навыков по контролю своего сознания, он получает доступ к любой разрешенной ему информации, получает контроль над своим тонким телом, оказывается в Зазеркалье и может задавать там любой разрешенный вопрос и получить на него ответ.

     Когда я говорю о «доступной и разрешенной» ему информации, я имею в виду, что по ту сторону материального мира есть информационное поле – я тебе о нем еще расскажу, ученые дали ему название: «Ноосфера» (образно назовем его «небесный интернет»), и там также есть строгая «авторизация и безопасность доступа к информации», основанная на том, насколько данное сознание победило своего Дракона. Но я сейчас не буду глубоко вдаваться в детали. Скажу лишь, что все это устроено очень продвинуто и очень мудро. Если попросишь выигрышные номера в ближайшем розыгрыше лото – тебе этого, конечно, никто не скажет. Корыстные вопросы не рассматриваются Системой в принципе. И еще хочу заметить, что совершенно идентичная практика есть и в древней тибетской традиции «Бон». А еще в сибирском шаманизме – чтобы стать шаманом, человеку нужно, условно, пройти через физическую смерть своего тела, чтобы его душа попала в Зазеркалье и уже знала туда дорогу. Чтобы он не слепо верил, а имел собственный опыт и точно знал, что оно существует. Ну и, конечно, чтобы шаман узнал, как и кому можно задавать вопросы, просить о помощи, и так далее.

     Так вот, вопрос: благодаря чему практикующий «Чод» получает доступ к тамошнему «интернету»? А это происходит благодаря тому, что при достижении момента клинической смерти он полностью отключается от своего физического тела и благодаря этому получает контроль над своим тонким телом и его органами восприятия, а доступ к «небесному интернету» – это «стандартная функция» нашего тонкого тела, и человек может ее задействовать, если владеет нужными навыками контроля своего сознания. Ты, конечно, спросишь, а почему тогда во сне человек не получает контроль над своим тонким телом? А все просто – во время сна сознание не отключается от тела полностью – ты можешь в любой момент проснуться от внешнего раздражителя (сильный звук или свет). Сознание переходит обратно, в тонкое тело, только в момент полного отключения контроля над физическим телом, как, например, в случае смерти физического тела. Поэтому буддийская практика «Чод» так работает. И вот этого эффекта можно достичь и без умерщвления своего физического тела, овладев искусством медитации по полному отключению сознания от органов чувств.

     Ну, и третий вид медитации – визуализация. Это серьезная тема и настолько глубокая, что я не стану в нее сильно углубляться, – такая вот тавтология получилась.

     Однажды в начале 20-го века новой эры один известный драматург во время написания пьесы настолько ясно представил себе, как его персонаж зарезал ножом свою жертву, что он упал под стол без сознания, а потом у него на коже, в районе печени, обнаружили шрам, похожий на шрам после ножевого ранения. Между прочим, известный факт. И, естественно, наука его никак не комментирует и не признает. Кстати, в эпизоде самой первой, ранней трилогии «Звездные войны», где показывается обучение джедаев воздействию внутренней энергии на внешние предметы и общению с другим сознанием на расстоянии, все было показано вполне правдиво и, скорее всего, взято из примеров реальной жизни факиров в Индии.

     Если ты думаешь, что когда в сказках волшебники умели превращаться в птиц или животных или умели летать – это выдумка, то я тебя огорчу – это не выдумка. В своей научной книге о шаманизме профессор чикагского университета Мирча Элиаде писал, что в древности шаманы делились на 9 ступеней по силе и умениям. Шаманы от 6-й ступени и выше спокойно летали по воздуху силой мысли, а те, кто был в «старших классах», умели менять свой облик на птиц и зверей и кого угодно еще. Достигалось это также силой мысли. Просто в твое время таких «специалистов» совсем не осталось, и воспоминания о них до нас дошли лишь в форме сказок. Для тебя это все звучит безумно и дико, но сейчас я уже ссылаюсь на известного профессора и исследователя из престижного университета твоего времени. Хотя, на самом деле, сейчас абсолютно не важно, во что ты веришь или не веришь. Когда придет время, ты вспомнишь все, о чем я тебе тут рассказывал, и это добавит нужный элемент в твой собственный пазл устройства мироздания. Всему свое время.

     А пока давай я расскажу тебе еще одну, чисто научную историю. В твое время, как минимум, в нескольких странах – в Америке, России, Великобритании и Китае – существуют исследовательские проекты, которые финансируются правительствами этих стран и ими же контролируются. Мне довелось познакомиться и пообщаться с сотрудником одной такой лаборатории и с участником одного такого исследования. К примеру, если ты сейчас в уме четко вспомнишь и визуализируешь свою квартиру – как думаешь, это просто твоя память нарисовала тебе картинку или же твое сознание сейчас находилось в этой квартире?

     Тео хотел было что-то ответить, но его ответ сейчас не требовался, и Пифагор, не дожидаясь реакции, продолжил:

     – Несмотря на очевидно напрашивающийся ответ, реальный и правильный ответ не настолько очевиден. Возможен как один, так и другой вариант. Все зависит от способностей испытуемого к визуализации, концентрации и развития некоторых других его способностей. Ученые проводили замеры физических параметров в подопытной квартире, и когда определенные испытуемые четко ее визуализировали, то физические датчики и сенсоры фиксировали изменение некоторых реальных физических параметров в этой квартире. Так что, при определенном развитии способностей по визуализации, это может предоставлять человеку доступ к изменению физических материальных параметров своего тела или даже других физических предметов (кто сказал, что материализация физических предметов – это выдумка?), а также давать доступ к определенному месту в пространстве или даже времени. Как ты понял из последнего предложения, это то, что тебе сейчас нужно больше всего. На этом и сконцентрируем наши усилия.

     – Ну, про «материализацию» предметов – это вы загнули! Это уж слишком, даже для наших шарлатанов-экстрасенсов! – запротестовал Тео, начав махать руками так, будто он отмахивался от этих подозрительных теорий.

     Пифагор лишь улыбнулся в ответ.

     – Давай на минуту допустим, что теория струн, которую открыли и изучают физики твоего времени, верна. А если они правы, то тогда все пространство вокруг нас наполнено эфиром, состоящим из тончайших ворсинок – струн. И если любой «струне» придать колебание, то она приобретет энергию, энергия придаст ей массу, и вот она уже превращается в материальную элементарную частицу, которую мы можем наблюдать. А если наше сознание, при определенном умении, может придавать такое колебание большому множеству «струн», то получается, что силой мысли можно материализовать множество элементарных частиц. Мне продолжать? И заметь, я сейчас оперирую только известной вам физикой. Я не хочу говорить, что все работает именно так. А лишь подчеркиваю, что не надо спешить отвергать то, что звучит невероятно, – вполне возможно, что такой феномен существует, и ему есть реальное рациональное объяснение. Всегда помни, что отсутствие доказательств чего-либо не является достаточным доказательством его отсутствия, – улыбнулся Пифагор.

     – Ладно. То есть попробуем за десятилетия что-то во мне развить, и тогда что-нибудь получится? – уныло спросил Тео. По всему было видно, что, несмотря на рациональные доводы, этот рассказ пока не произвел на молодого человека серьезного впечатления. Он был человеком XXI века и, несмотря на все перипетии последних дней, по-прежнему оставался адептом чистой науки и фактов, а подобные рассказы, несмотря на безусловный авторитет «лектора», казались ему все равно сомнительными. К счастью, хоть Учитель это и наблюдал, но его это нисколько не обижало, и он, как ни в чем не бывало, с неиссякающим энтузиазмом продолжил:

     – Во-первых, ты знаешь, что все зависит от того, когда ты сможешь встретить своего истинного учителя. А во-вторых, у тебя есть только одна альтернатива этому – сдаться и махнуть рукой на все и на всех. Тогда ты проиграл уже сейчас, даже без попытки борьбы. Так что решать тебе, – строго ответил Пифагор. В глубине души он опасался, что парень опустит руки и сдастся, и тогда вся эта затея и все большие надежды пропали. Он должен убедить Тео принять для себя лозунг «Делай, что должно, и будет что будет». Да и выбор «старших товарищей», мудрость которых безгранична, должен стать для него важным доводом.

     Слова Учителя, видимо, подействовали на Тео, и после долгих раздумий он спросил уже другим, более серьезным тоном:

     – Скажите, но, если эти знания – такие важные для людей, почему их никто не изучает? Почему наука не идет в этом направлении? Ведь если все это так, то мог бы быть прорыв в понимании природы человека, медицины, да и вообще науки в целом!

     – У меня для тебя несколько ответов, – скептическим и даже немногого грустным тоном ответил Пифагор. – Во-первых, любые знания могут приносить не только пользу, но и вред. Весь вопрос в том, в какие руки, а точнее, в какое сознание эти знания попадают. Вручать бесчестному власть – то же, что и безумному меч. А владение практикой визуализации может дать и то, и другое. Во-вторых, в твое время наука постепенно превращается в подобие тоталитарной секты, где исследовать можно только то, что принято и разрешено. А то, что не принято и не разрешено, – ни в коем случае нельзя. Кроме того, наука очень не любит обращать свой взор на то, что может легко разрушить хрупкий карточный домик общепринятых научных теорий. Вся наука вашего времени построена на догмах. Сделав шаг вперед, наука никогда уже не может вернуться на шаг назад и признать, что тот шаг был ошибкой, даже если это всем и очевидно. Эту тему мы с тобой уже обсуждали. В-третьих, сегодня я тебе уже рассказывал об экспериментах в этой области, которые финансируются и контролируются государственными специальными службами. Так что нельзя сказать, что это не исследуют. Правильнее сказать – это ограниченно исследуют и скрывают от массовой науки. И главное: вернемся к тем четырем миллиардам людей, для которых медитация и все, что с этим связано, – часть их культуры. Так вот, там, где они проживают, есть школы, которые это изучают, есть учителя, которые выбирают учеников и этому учат. Для них это не «странное знание», которое живет в стороне от людей. Наоборот, оно очень популярно среди очень и очень многих людей. Просто малоизвестно европейскому меньшинству, которому нравится называть себя «цивилизованным большинством».

     Пифагор увидел, что объем рассказанного материала уже, наверняка, заполнил всю память неофита, и ему требуется время, чтобы все обдумать и уложить в голове, поэтому дальнейшие рассказы сейчас не имели смысла, и Пифагор предложил Тео идти обратно, в пещеру. Тео встал, и они молча пошли обратно.

      

     Они зашли в пещеру, когда уже было время обедать, но Тео позабыл даже про обед – он был погружен в обдумывание того, что услышал. С помощью визуализации можно переместить себя в пространстве? И даже во времени? Сейчас на его лице большими и горящими буквами было написано: «Абонент не отвечает или временно недоступен». А Пифагор стоял рядом и терпеливо ждал, когда же «абонент вернется в сеть и станет доступен» снова.

     Через несколько минут Тео вдруг поднял голову и спросил:

     – Скажите, Учитель, а я могу с вами сейчас попробовать эту таинственную практику Чод? Вы сказали, что ее можно делать только с опытным учителем, а вы ведь опытный учитель! Пожалуйста! Я же тоже хочу знать, что там в Зазеркалье и что оно вообще существует, а не просто верить в это на слово! Пожалуйста! Я очень вас прошу!

     Пифагор с минуту стоял задумчиво и ничего не отвечал. Затем он вытянул руку вперед, раскрыл ладонь по направлению к тому месту, где у Тео располагалось сердце, и Тео стал задыхаться. Через мгновение он понял, что у него сейчас остановится сердце, и его бездыханное тело медленно сползло по холодной стене на холодный пол пещеры.

      

      

      

     Глава 15. Пещера чудес.

     Мало кто находит выход. Некоторые не видят его, даже если найдут, а многие даже не ищут.

      

                                                     Льюис Кэрролл

      

     Тео не видел свое тело, он видел вокруг себя лишь пустоту, наполненную светом. Он не возносился ввысь, но и не падал вниз. Он как бы висел в этой пустоте, состоящей из света. Он еще не мог тут ориентироваться, и все выглядело и ощущалось совершенно по-другому.

     – Мое почтение новому туристу, – услышал он позади себя чей-то приветливый мужской голос. Тео обернулся и увидел странную мужскую фигуру, похожую на изображения древнеегипетских фараонов. Мужчина был одет в странные светлые одежды с замысловатыми узорами, на его голове был высокий головной убор, а на вытянутом бронзовом лице – узкая бородка. Ну вылитый Рамзес с картинок! Тео изумился, но взял себя в руки и решил использовать это время и этот опыт с пользой.

     – Добрый день... или вечер... – бубнил он, заикаясь. – Доброе время суток. Меня зовут Тео.

      

     ***

     Мертвенно-бледный юноша открыл глаза. Он молча, не вставая, смотрел по сторонам, оглядывая стены пещеры, ярко залитые светом щедрого летнего солнца. Затем его взгляд остановился на сосредоточенном лице Учителя, пристально смотревшего на Тео. Учитель не говорил ни слова, терпеливо ожидая, пока Тео придет в себя и начнет говорить сам.

     Тео потихоньку пришел в себя и спросил:

     – Что произошло? Как у вас получилось?

     – Я остановил тебе сердце. А затем запустил его снова.

     – Ну ведь тогда это было состояние клинической смерти! А если бы вы не смогли запустить мое сердце снова? Я бы умер?? Я же мог сейчас умереть! – слабым голосом в ужасе кричал Тео.

     – Ты сейчас здесь, и у тебя все в порядке, – строгим и серьезным тоном сказал Учитель, чтобы прекратить эту истерику. На Тео это подействовало.

     Несколько минут мужчины сидели молча. Тео, видимо, обдумывал произошедшее, а Пифагор терпеливо ждал, когда можно будет возобновить обсуждение этого опыта.

     – Ну, что скажешь? – спросил Учитель.

     – Не знаю, что сказать, – ответил Тео растерянно. – С одной стороны, я действительно общался с кем-то. Но с другой – мы же с вами понимаем, что в состоянии комы происходит кислородное голодание головного мозга, а в состоянии кислородного голодания мозг начинает создавать галлюцинации – это известный эффект. Так что полученный сейчас опыт можно с одинаковой вероятностью отнести как к первому опыту общения с Зазеркальем, так и к первому опыту галлюцинаций.

     – Но ведь ты что-то спрашивал? Тебе ведь что-то осознанное отвечали? Разве это не является доказательством реальности? – спросил удивленный Пифагор. Он, похоже, даже сам был потрясен таким неожиданным поворотом в логике Тео.

     – Если я спрашивал то, что я знаю, – мое сознание или подсознание вполне могло давать эти ответы, так как я и сам знал, какой должен быть ответ. А если я спрашивал то, чего не знал, то проверить полученные ответы я сейчас не могу. Так что прошу у вас прощения, но ни одного серьезного и убедительного довода, чтобы поверить тому, что произошло, у меня пока, на данный момент, нет, – с некоторым вызовом сказал Тео.

     – Значит, вывод из этого всего только один – ты еще не был готов к такому опыту. А можно, просто ради любопытства, поинтересоваться содержанием твоих так называемых «галлюцинаций»? С кем ты говорил, о чем спрашивал и что услышал?

     – Я видел образ человека, напоминавшего жителя Древнего Египта. Невысокий, лысый, но в высоком головном уборе, с узкой бородкой... – начал свой непринужденный рассказ Тео, но Пифагор его тут же неожиданно перебил громким голосом, на грани крика:

     – Довольно! Не стоит дальше рассказывать ни мне, ни кому бы то ни было другому. По крайней мере, пока, – совершенно неожиданно сказал Пифагор уже более спокойным тоном. Его лицо было бледным и встревоженным.

     Тео не понял, в чем тут дело, – ведь всего минуту назад Учитель сам его попросил все рассказать. Но увидев взволнованный вид Учителя, Тео понял, что сейчас не стоит задавать никаких лишних вопросов, любой вопрос сейчас будет лишним. Юноша понимающе кивнул и сделал жест, мол, все, рассказ окончен, и тема исчерпана. Но у Тео эта неожиданная ситуация вызвала сильное любопытство, и он надеялся когда-нибудь понять, что же сейчас пошло не так. У него произошла долгая и тревожная беседа с тем человеком «оттуда». Тео услышал и увидел то, что очень хотел бы никогда не видеть и вовсе не знать! Вот уж воистину говорят, что меньше знаешь – лучше спишь. Он так убедительно себе рассказывал, что это все галлюцинации, что почти себя в этом убедил. Но реакция Учителя на его слова напрочь сломала это хрупкое убежище из сомнений, что он построил в своем сознании. Так или иначе, но судя по тому, что он увидел и услышал от своего «собеседника оттуда», совсем скоро он узнает, правда ли это и можно ли этому всему верить.

     Чтобы разрядить обстановку и хоть как-то развеяться от пережитого, Тео попросил у Пифагора разрешения немного прогуляться, и, к радости Тео, Учитель не был против.

     Тео любил те недолгие часы свободного времени, когда он мог уделить время самому себе и побродить, исследуя окрестности. Это выглядело довольно странно, потому что в своей обычной, «прошлой» жизни он никогда не любил активный отдых. Провести свободное время дома, у компьютера, за какой-нибудь игрой – вот это дело! Если выходной – можно пойти в ночной клуб или казино. Но просто так бродить самому, среди живой природы – это было точно не про него.

     «Наверное, сказывается острый недостаток компьютерных игр, как и самих компьютеров, в этой местности и в этом времени», - весело думал Тео, осматривая очередную гору с буйной зеленой шевелюрой. Метрах в трехстах от себя он вдруг увидел довольно большое отверстие, похожее на вход в пещеру, который был расположен довольно низко, у самой земли, и выглядел как дверь, так что попасть в него не составило бы труда. Когда гуляешь и осматриваешь природный ландшафт, то что же может привлечь большее внимание, чем новая неизвестная пещера? И, недолго думая, а вернее, совсем не думая, молодой человек направился к новому исследуемому отверстию в безжизненных камнях. Ну вот, хоть какое-то приключение и разнообразие!

     Отверстие в скале было, наверное, метра три в высоту и метра полтора в ширину и представляло собой относительно ровный овал, очевидно, служивший дверью во внутреннее пространство какой-то пещеры. Начинающий «спелеолог» подошел вплотную к этой «двери» и заглянул внутрь. Это было похоже на вход с последующим длинным коридором. По логике вещей, коридор этот должен был быть темным, но, к удивлению Тео, откуда-то изнутри шел блеклый свет. Похоже, пещера не была сплошной, и где-то в ее глубине солнечный свет проходил сквозь расщелины вовнутрь. Новоиспеченный исследователь, не раздумывая, шагнул вперед. Коридор был не то, чтобы широким, но его ширины оказалось достаточно, чтобы один человек крупной комплекции мог комфортно передвигаться.

     Тео прошел по извилистому коридору совсем немного, не более метров 15-20, и вышел в слабоосвещенный «зал» – внутреннее помещение пещеры размером с небольшой зал в кинотеатре. Потолок в этом зале был довольно высокий, и там, откуда-то сверху, пробивался солнечный свет. Очевидно, где-то наверху были щели, через которые свет проходил в этот зал, хотя, напрямую солнце видно не было. Но то, что Тео увидел на полу и вдоль стен, поразило его больше всего. Глаза широко раскрылись, и в голове заиграла мелодия, которая обычно звучит в фильмах, когда перед персонажем фильма вдруг оказывается невероятно приятный сюрприз. Вдоль стен этого зала, как и на полу, лежали, в буквальном смысле, кучи золотых изделий – монеты, украшения, вазы, инкрустированные драгоценными камнями, и тому подобное. Вид всего этого богатства сильно напомнил Тео пещеру Али-Бабы или Алладина, где тот среди гор драгоценностей нашел волшебную лампу с джинном.

     «Вот это я удачно зашел! – хихикнул про себя Тео. Он начал было думать, кем себя сейчас больше видит – Али-Бабой или Алладином? Но меньше, чем через минуту строго себя приструнил: – Так, прекрати думать глупости! Нужно быстро сосредоточиться и решить, что делать. Во-первых, проверить, нет ли тут какой-нибудь опасности. В сказке про Али-Бабу, например, в пещере закрывался вход. А в других фильмах вылетали стрелы из стен или лилась вода».

     Тео побежал к выходу и убедился, что тот свободен и не заперт. Затем он решил проверить возможные ловушки, работающие на вес. Подобрал небольшой камень и кинул в сторону центра пещеры, где были навалены золотые изделия. Камень, словно в боулинге, сбил пару ваз, которые с грохотом опрокинулись на землю. Ничего опасного Тео не заметил.

     «Интересно, а если бы тут была ловушка, и пещера, например, начала бы наполняться песком или водой, чем бы мне помогло то, что я кинул камень, а не подошел и сам не взял что-нибудь в руки?» – подумал Тео и решил, что его последнее действие было пустой глупостью.

     Итак, вот он – клад века! Опасности не видно. Теперь нужно придумать, как это можно унести с собой. И что скажет Учитель? А если он скажет, что это чужое, и это нельзя брать? Эх, а как же не брать, когда тут такое богатство? Да еще и без владельца! И Тео принялся судорожно думать, как побольше унести с собой. Конечно, он бы с радостью снял с себя одежду, сделал из нее мешок и набрал бы столько, сколько бы влезло в этот мешок. Но идти по берегу, даже и безлюдному, голым? Нет, это уж слишком, даже если и за золото. А может, побежать домой, взять мешок побольше и вернуться? А вдруг за это время объявится хозяин и заберет отсюда «все, что нажито непосильным трудом»? Или Учитель не отпустит его обратно?

     Нет, действовать нужно здесь и сейчас. И Тео принялся запихивать под одежду то, что попадалось ему под руку, среднего размера – чтобы, с одной стороны, поместилось под одежду, а с другой, не выпало из-под нее. Он еще не знал, куда денет это обретенное богатство. Вдруг получится взять что-то с собой при возвращении обратно? А даже если и нет – можно оставить Учителю. Ему ведь точно лишнее богатство не помешает. «Было бы богатство, а куда его деть – это уже не проблема, а удовольствие!» – думал Тео с довольным лицом. Через минуту весь «грузовой отсек» между телом и одеждой был заполнен драгоценным металлом под завязку. И Тео, вне себя от счастья, побежал к выходу.

     Он быстро прошел по коридору и… снова зашел в большую комнату, очень похожую на ту, где он был только что. «Интересно, а тут, оказывается, есть еще комнаты и еще сокровища!» – подумал он и пошел дальше, в следующий коридор. Пройдя с минуту, он снова очутился в такой же комнате, и в ней также были золотые изделия. И Тео снова побрел по коридору. В его возбужденном разуме зародилось сомнение. Когда он снова вошел в эту комнату, то решил нарисовать ногой на полу перечеркнутый круг, чтобы не перепутать свой рисунок ни с чем другим. Когда он прошел по очередному коридору и снова оказался в комнате, то посмотрел на пол и увидел свой перечеркнутый круг на том же самом месте, где он его нарисовал минуту назад. У Тео похолодело внутри. Можно было бы подумать, что он просто заблудился в лабиринте, но он ни разу не встречал в коридоре никакой развилки, никакого разветвления! Сам коридор был хоть и слегка извилистый, но прямой, как извилины мозга бюрократа. Тео инстинктивно побежал дальше и дальше, но каждый раз после короткой пробежки оказывался в той самой комнате. И по дороге нигде не было никакого поворота или ответвления. Он явно оказался в ловушке.

     Тео охватил ужас. Солнце скоро сядет. Учитель его явно тут не найдет. А вот дикие животные – вполне могут. И они могут принять его за свой вкусный ужин! А ведь говорить мыслеформами с животными Тео пока еще на научился! И как он объяснит какому-нибудь волку или рыси, что он весь такой просветленный и положительный, – сами они ведь об этом не подозревают! Тео решил прислониться к стене и опуститься на корточки. И тут он на что-то наткнулся. Повернулся рассмотреть, что это такое, и вскрикнул от ужаса – это были кости человеческого скелета. Вот он – «ужас обыкновенный». Тео охватила паника. Он никогда не задумывался, где и как закончит свой жизненный путь. Но здесь и так? Тогда он лучший кандидат на премию Дарвина. Она присуждается тем, кто умер самой глупой смертью. Тео сейчас ненавидел себя всеми фибрами своей души. Эх, Самос, Пифагор, Пифия… А каким тут все казалось увлекательным еще пару часов назад! Он было поверил, что нашел свой настоящий смысл жизни. А тут уже сама жизнь заканчивается, и смысл ей больше не понадобится…

     Через некоторое время ужас начал отпускать, и паника Тео сменилась обреченностью. Он понимал, что ему тут придется еще очень долго сидеть, пока не наступит одно из двух: или его съест какой-то хищник, или он сам умрет от обезвоживания. А пока не произошло ни того, ни другого, надо чем-то себя занимать. Он повернул голову к скелету и вслух спросил:

     – Приятель, как тебя зовут? Я предлагаю познакомиться. – Ответа на последовало. Но Тео это не остановило, и он продолжил: – Меня зовут Тео. А тебя как? Ответа снова не прозвучало. Ничто не нарушало эту тишину, кроме обреченного голоса Тео: – Ну? Чего ты? Нам тут с тобой еще долго сидеть вместе. Вероятно, не одну сотню, а может, и тысячу лет. Скучно столько сидеть вместе, не познакомившись. А я тебя узнал! Ты Джон. Джон Доу, ведь так, приятель? Ну и чего же ты не признаешься? Давай рассказывай, как и за что ты тут оказался? – Тео помнил, что в Америке все неопознанные трупы называют Джон Доу, и это имя – так называемое «конвенциональное», то есть не может быть применено к настоящему живому человеку. И он решил, что раз это скелет, хоть и хорошо сохранился, но неизвестен и не опознан, то Джон Доу будет для него самым подходящим именем.

      

     А Солнце, и впрямь стало садиться, и свет в пещере начал угасать. Тут послышались шаги, и Тео вновь охватил ужас, но уже другой. Что же с ним сделает хозяин этого золота, когда увидит вора? И не от этого ли закончил свою жизнь сидящий рядом с ним его сосед Джон? Показался свет от факела, и в пещеру вошел высокий мужчина.

     – О Небо! Ты-то тут что забыл? – громогласно сказал знакомый голос, и высокая мужская фигура покачала головой. Это был Пифагор.

     Тео понял, что он спасен. У него сейчас было ощущение, как будто на помощь окруженному бойцу пришла родная кавалерия, или как будто к безнадежно потерявшемуся полярнику прилетел вертолет. Он сорвался с места, подбежал к Учителю, обнял и прижался к нему.

     – Я не спрашиваю тебя, что ты тут делаешь. Но я тебя спрашиваю, зачем ты взял отсюда золото? – строго спросил Пифагор.

     – Ну как же? Я же нашел клад, и теперь он наш! Как же я могу оставить кому-то другому то, что я сам лично нашел? – Тео в недоумении посмотрел на Учителя.

     – Во-первых, с чего ты взял, что это клад и что он никому не принадлежит? Возможно, тебе хочется так думать, но это совсем не факт. Во-вторых, любому человеку, и тебе в первую очередь, нужно избегать и ни при каких обстоятельствах не брать то, что не твое или тебе не полагается.

     – Учитель, скажите, что это за место и почему я не мог отсюда выйти? – выпалил Тео, оставляя без ответа наставления Учителя.

     – А ты вон у этих своих предшественников спроси! – укоризненно ответил Пифагор. И тогда Тео увидел в свете факела, что скелетов вдоль стены этой комнаты было несколько. И ему снова стало не по себе.

     – Я-то думал, что тут со мной только Джон! А он, оказывается, еще и со своей компанией! – начал уже шутить Тео. Опасность отступила, и его теперь одолела безумная радость.

     – Это пещера-ловушка для людей, пораженных жадностью, – продолжил Учитель. – Если человек в нее вошел, но ничего не взял, – он может спокойно отсюда выйти, и ему ничего не помешает. Но если человек решил присвоить себе хоть что-то из того, что в ней находится, – выход из пещеры тут же закольцовывается, и человек, выходя из комнаты, снова попадает в нее же.

     – А как такое может быть? На каком принципе это работает? – изумленно спросил Тео.

     – Мне это неизвестно. Ее соорудил кто-то задолго до меня, и в ней применены знания, которые мне пока неизвестны. По крайней мере, сам я такого еще не делал. Но очевидно, что по определенному условию, а именно, когда посетитель пещеры что-то здесь берет, то происходит искривление пространства определенным образом, напоминающим петлю Мёбиуса, то есть, когда, следуя прямо, ты снова попадаешь в то же самое, начальное место.

     – Интересно, зачем нужно было прикладывать столько усилий, чтобы просто защитить свое золото? Разве, имея такие знания и умения, не проще было замуровать сюда вход или закольцевать вход, чтобы, входя в пещеру, человек из нее сразу выходил и ни о чем не подозревал? Это было бы гуманнее и безопаснее.

     – А кто тебе сказал, будто это сделано для того, чтобы спрятать золото? Тео, находясь у меня столько времени, ты так до сих пор не понял, что единственное, что имеет истинную ценность для людей, – это мудрость. В гробу карманов нет, Тео. Это место могло быть сделано с одной-единственной целью – отучать попавших сюда людей от жадности. Всех, кто понимает Истину, деньги больше не интересуют. Единственно значимые богатства человек накапливает только внутри. А желание присвоить то, что тебе не принадлежит, – это один из главных корней всех проблем человека, да и всего человечества. Помнишь заповеди Моисея? «Не укради», – это же об этом. «Не возжелай жены ближнего своего», – тоже об этом, о желании присвоить то, что человеку не принадлежит. «Не лжесвидетельствуй», – ведь одна из главных причин лжи – это способствовать или оправдать присвоение того, что человеку не положено.

     «Не убей», – разве главная цель всех войн – не присвоить новые земли, богатства, которые не принадлежат правителю? Так можно разобрать многие известные заповеди, все смертные грехи, и ты увидишь, что в большинстве своем их общим корнем является одно и то же – желание присвоить то, что человеку не полагается и не принадлежит. Вот, видимо, это место и было создано для того, чтобы наглядно показать все это человеку и под страхом смерти заставить его оставить то, что ему не принадлежит, даже если очень хочется присвоить.

     Тео выложил все золото, которое у него было, до последней монеты, улыбнулся и попрощался с «Джоном» и вслед за Учителем вышел из пещеры. Солнце уже зашло, но еще полностью не стемнело. В воздухе показалось еле видимое уплотнение в виде двери, и Пифагор молча указал на него. Тео шагнул вперед и оказался в родной пещере. Да, такого сильного шока он, наверное, никогда еще не испытывал. Больше всего сейчас он хотел бы пропустить стаканчик узо и даже не разбавлять его водой. Тео слышал, что есть методы лечения алкоголизма шокотерапией. Он не знал, как именно и насколько надежно это работает. Но то, что он теперь никогда в жизни не притронется к чужому – ни к деньгам, ни к женщинам, ни к чужому труду или славе, – он сейчас знал абсолютно точно.

     – Бррр… Вот это случай… – сказал Тео, широко раскрывая глаза и показывая полное удивление.

     – Не забывай, мой дорогой ученик, – мы живем в математически точном мире, в котором никакие случайности не случайны, – с улыбкой ответил Пифагор. У Тео отлегло от сердца, когда он понял, что Учитель на него не злится. Это было для него не менее важно, чем выбраться из пещеры жадности. Теперь можно было спокойно готовиться ко сну.

      

      

      

     Глава 16. Ноосфера? Нет, не слышал.

      

     Если бы каждый занимался своим делом, и никто не вмешивался в чужие дела,

     то Земля вертелась бы куда быстрее.

     Льюис Кэрролл

      

     Солнце уже начинало клониться к закату, летающих мошек становилось заметно больше, весенняя вечерняя прохлада еле заметно начинала замещать собой тепло, но собеседники этого не замечали. Они продолжали сидеть на больших камнях на верхней террасе и вести беседу. Беседу важную и фундаментальную, с точки зрения Пифагора, но странную и нудную, с точки зрения Тео. Вокруг не было слышно никаких животных – только стрекот цикад. Моря также не было слышно – видимо, дуэт ветра и цикад в этот вечер полностью его заглушал. Пифагор видел, что взгляд Тео был скорее блуждающий, чем внимательный, и решил, что сейчас стоит переключиться на что-то более приземленное, что было бы ближе к сегодняшним взглядам Тео. И он решил поговорить о науке.

     – Тео, помнишь, я тебе говорил сегодня про энергоинформационное поле, которому ученые дали название «ноосфера»? Я обещал тебе рассказать тебе об этом. Возможно, сейчас как раз хороший момент об этом поговорить. Только о науке – как ты любишь. – Тео одобрительно кивнул. – Отлично. Итак, недавно мы обсуждали с тобой этические и практические причины необходимости сражаться и победить в себе Дракона. Но кроме таких, чисто житейских причин, существует еще одна сторона этого дела – физическая. Ты ведь инженер? А для того, чтобы тебя убедить, аргументы должны иметь рациональные, физические основы, не правда ли?

     – А разве нравственные причины могут иметь физическую основу? – удивился Тео.

     – В данном случае – да. Ты обращал внимание, что наука твоей эпохи часто использует термин «сфера» для описания чего-то, окружающего нашу планету? К примеру, слой воздуха, плотно обволакивающий Землю, – называется атмосферой, существует стратосфера, ионосфера, биосфера и так далее. Так вот, в твою эпоху, в начале ХХ века, жил один известный ученый – профессор, член академии наук, Вернадский. Он в своих трудах описал такое явление, как «НООСФЕРА». Профессор Вернадский утверждал, что вокруг Земли существует некое энергоинформационное поле, к которому подключены все жители Земли, хотя абсолютное большинство этого и не осознает. И это поле содержит всю общую информацию, как некая коллективная память, и не только. Этот ученый, Вернадский, также описал, как, по его мнению, ноосфера себя проявляет. К сожалению, он не успел достаточно это исследовать и научно доказать, чтобы это стало частью официальной науки. Конечно, можно было бы отнестись к этому скептически. Но то, что об этом говорил такой серьезный ученый, с мировым именем, свидетельствует о многом. Знаменитый ученый вряд ли писал бы ерунду в своих работах, компрометируя свое имя и репутацию. Тем более, что он был не единственным и даже не первым известным ученым, который это изучал и об этом написал. Независимо от него, в ХХ веке новой эры в Швейцарии жил еще один всемирно известный ученый – психотерапевт и исследователь Карл Юнг. И он тоже описывал общее энергоинформационное поле, назвав его «коллективным бессознательным», по сути, очень напоминавшим то, о чем писал профессор Вернадский.

     – Скажите, а тут есть ядовитые змеи? – с непосредственным выражением лица спросил Тео.

     Было видно, что Пифагор аж опешил от такого вопроса посреди беседы.

     – Если ты мне покажешь хоть какую-то связь между ядовитыми змеями и темой нашей беседы, я с радостью отвечу на твой вопрос!

     Тео не задумываясь и не моргнув ответил:

     – Ну, если нас сейчас укусит ядовитая змея, то мы даже не сможем закончить нашу беседу!

     – А ты не задумывался над тем, что я здесь как-то прожил уже столько времени?

     – Ну, каждый, кто умирает от укусов ядовитых змей, как-то прожил до этого все свои годы – кто десятки, а кто даже очень много десятков. Но это ведь не гарантирует, что змея его не укусит и дальше!

     – Да, в логике тебе не откажешь, – улыбнулся Пифагор. – На этом острове нет ядовитых змей, так что можешь спокойно продолжать внимательно слушать то, что я тебе рассказываю. Это ты просил тебя учить, а не я. Так что сделай одолжение – соберись и слушай.

     Пифагор понял, что Тео затеял эти глупые вопросы, чтобы как-то разбавить беседу и хоть на минуту отвлечься от серьезных тем. Уловка удалась, но сейчас Пифагор продолжил свой рассказ.

     – Я тебе расскажу об этом немного больше. В большинстве своем энергия волн и полей характеризуется частотой колебания и длиной волны. Так говорит ваша официальная физика. Люди всегда знали, что существует звук – это колебания воздуха, обладающие энергией. Люди об этом знали потому, что у них есть слух. Ведь ухо – это наш орган, который способен воспринимать колебания воздуха, переводить в электрический сигнал, который подается с помощью нерва в мозг, и уже мозг воспринимает этот электрический сигнал, как звук. Но когда люди научились измерять параметры звука, то они вдруг обнаружили, что, оказывается, человек слышит лишь очень узкий и незначительный спектр существующих звуков. Основной диапазон звуков человек не слышит, но эти звуки на него по-прежнему влияют. Человеческое ухо слышит звук от 20 колебаний воздуха в секунду (это 20 Герц) до 20000 колебаний воздуха в секунду (20000 Герц). Когда приборы ученых уловили звук с частотой колебаний ниже 20 Герц, такой звук назвали инфразвуком. Его человек не слышит, но вполне воспринимает его телом, кожей, и он угнетающе влияет на психику. Инфразвук определенной частоты и силы может даже остановить сердце.

     Ты наверняка слышал, что перед надвигающимся землетрясениями животные их чувствуют и в панике бегут от этого места. Причиной всему инфразвук, издаваемый земной поверхностью перед землетрясением, которые воспринимаются животными, а людьми - нет. Немецкие ученые во время Второй мировой войны активно проводили эксперименты по использованию инфразвука для создания у человека сильнейших неконтролируемых приступов панических атак. Также существует и ультразвук – с частотой колебаний выше 20000 Герц. Такой звук человек тоже не слышит. Но его используют для общения, например, дельфины или киты. Такой звук не приносит никакого вреда человеку, и его используют, к примеру, ваши врачи, для медицинской диагностики внутренних органов, так как он хорошо проникает сквозь ткани человеческого тела, – ты и сам прекрасно знаешь, что такое УЗИ, ультразвуковое исследование.

     Такая же история и со светом. Световые волны также известны человеку, поскольку человек обладает зрением. Но когда человек научился измерять характеристики света, то оказалось, что мы видим только очень небольшой диапазон световых волн. Большую часть света мы не видим. Свет с частотой ниже того, что мы способны воспринимать, назвали инфракрасным, а тот, у которого частота выше нашего восприятия, – ультрафиолетовым.

     Так вот, дорогой мой Тео, – с тем энергоинформационным полем, к которому подключен каждый человек, такая же история. У него также существует частота вибрации. И каждый человек влияет на его общий фон. У нашего общего энергоинформационного поля Земли – ноосферы, –существует общий средний фон. Ты же замечал, как иногда в какой-то семье, в каком-нибудь определенном городе и даже стране существует определенный внутренний микроклимат, своя атмосфера. Иногда она бывает располагающей, а иногда ужасной, и это место хочется поскорее покинуть. Тебе знакомо чувство, когда ты смотришь добрый фильм и у тебя остается теплое ощущение внутри и доброе «послевкусие», если можно так выразиться?

     – Да, конечно, – ответил завороженно Тео. Было видно, что сейчас беседа его чрезвычайно увлекла.

     – И также бывало, что после просмотра чрезвычайно жестокого фильма у тебя может быть подавленное состояние или желание сделать что-либо жестокое или ужасное?

     – Да, бывало. И нужно признать – гораздо чаще, чем хотелось бы.

     – Ну вот. Причина в том, что каждый воспринимает и сам генерирует вибрации энергоинформационного поля вокруг себя. Это поле влияет на каждого из нас, а мы влияем на него. Часто бывает, что ты просто находишься возле человека и чувствуешь себя спокойно и уютно. И хочется находиться рядом с ним как можно дольше, без всяких видимых причин. А бывает, что человек, не говоря ни слова, излучает агрессию и неприязнь, и хочется находиться как можно дальше от такого человека. Безусловно, на твое восприятие как одного, так и другого влияет выражение лица, поведение и так далее. Но не меньше на это влияет и физическая характеристика энергоинформационного излучения человека, определенного его спектра, которое многие воспринимают подсознательно.

     Возможно, ты слышал, Тео, такое выражение: «Хороший человек помогает миру просто тем, что он есть». И это выражение нужно понимать буквально. Позитивные мысли, позитивные намерения генерируют более тонкие вибрации и положительно влияют на пространство вокруг человека и на других людей, находящихся поблизости в этом пространстве. Конечно, как может повлиять один человек на миллиарды других? Его почти не заметно и не слышно – это как писк комара в громе оркестра. Но поверь мне – нужно бороться за каждый такой «голос», иначе мир погрузится в пучину хаоса. В твоем времени общее «коллективное бессознательное» человечества крайне загрязнено и нуждается в очистке. И «даже немножечко, чайная ложечка – это уже хорошо». Это как водоем, из которого все пьют. Сделай его воду исцеляющей, и все вокруг станут здоровее. А добавь в него отраву, и когда ее количество достигнет критического уровня, все вокруг начнут болеть и погибать. Каждый раз, когда ты кому-то улыбнулся, а не нахамил, не накричал в гневе на ребенка, а выслушал его и отнесся к нему по-доброму, – ты этим помог не только себе, но и всему миру. От этого не станет чище весь мир, но станет хоть немного чище вокруг тебя, а это тоже часть мира. Ты добавил немного целебного вещества в наш общий водоем.

     Помнить об этом нужно ежедневно и стараться не питать мир отрицательными вибрациями, не способствовать его скатыванию в хаос. И это тоже – часть твоей борьбы со своим Драконом, Тео. В твое время, да и в любое время, главная задача человека – стараться быть спокойнее и добрее. И не позволять себе скатываться к агрессии и злу. Да, на людей твоей эпохи оказывается беспрецедентное негативное влияние телевидения и интернета. Отборная грязь и агрессия льются нескончаемыми потоками изо всех щелей. И это очень быстро погружает весь мир в хаос.

     Знаешь, почему у буддистов священный цветок – лотос? Лотос – это метафора. Лотос – единственный цветок в природе, который, находясь в любом грязном болоте, всегда остается чистым, и к нему не пристает никакая грязь. Буддисты сделали для себя этот цветок сакральным, чтобы он напоминал людям о том, к чему нужно стремиться, – стараться быть живым лотосом.

     Одна из групп моих учеников в твоем времени сформулировала интересную идею, что в ваше время более важным, чем то, что именно делает человек, является то, какую атмосферу он вокруг себя создает и в какой атмосфере он это делает. Я с этим совершенно согласен. – После столь длинного монолога Пифагор вопросительно посмотрел на Тео. Тот кивнул, подняв брови, что в переводе на человеческий язык могло бы означать: «Ну что мне вам сказать? Вроде все логично и даже убедительно. Но вот доказательств-то никаких нет. Поэтому пока примем к сведению, а дальше поживем – увидим».

      

      

      

     Глава 17. Для любви нет ни времени, ни расстояний.

      

     Миром движет любовь. Именно она заставляет Землю вертеться!

                        Льюис Кэрролл

      

     На Самосе уже стемнело, и выдался чудесный вечер. Абсолютно безоблачное небо было заполнено мириадами мерцающих светлячков, а оглушительный хор цикад пытался рассказать людям, что все преходяще, и даже могучие звезды в небе не вечны. Но Теодора это не успокаивало. Он готовился ко сну и сегодня был особенно молчалив, а его лицо было покрыто густым облаком грусти.

     – О чем печалится мой юный друг? – попытался подбодрить его Пифагор.

     – Все хорошо, – отмахнулся Тео, не желая обсуждать свои печали и проблемы.

     – Так ли уж хорошо? Знаешь, Тео, ученик может усердно и эффективно заниматься обучением, если его не беспокоят другие мысли и если все его душевные ветры находятся в покое и гармонии. В Азии есть такое понятие – «душевные ветры». Это беспокоящие энергии, которые постоянно отвлекают человека от того, что нужно. К примеру, если человек сильно голоден или его мучает жажда, то вряд ли от него стоит ожидать эффективной медитации и выполнения других умственных упражнений, требующих полной концентрации ума и не допускающих отвлечения, пока беспокоящие его душевные ветры не успокоятся. И я вижу, что тебя сейчас мучает какой-то ветер, и нам важно его успокоить, чтобы ты смог спокойно сосредоточиться на своем обучении. Поэтому давай рассказывай, чего это ты голову повесил? Я настаиваю.

     – Учитель, у меня не выходит из головы Елена. Как она там? Как она там, с Алкеем? Если я тут, то он, скорее всего, – там, в моем теле! Примет ли она его за меня? Да и вообще, увижу ли я ее когда-нибудь снова и смогу ли попросить прощения за то, что вел себя с ней, как законченный эгоист?

     Пифагор задумчиво повел бровями, немного подумал и сказал:

     – Я понимаю, что тебя так сильно тревожит. Слушай, а чего тянуть? Поговори с ней прямо сегодня и сам обо всем расспроси и узнай у нее самой.

     Тео на него уставился, не понимая, шутка это или серьезное предложение.

     – Тео, ты помнишь историю про опыты в твоем времени, когда испытуемые мысленно вспоминали свою квартиру в деталях, и мы обсуждали – что это. это просто образ квартиры или их сознание в данный момент действительно там находится?

     Тео засмеялся:

     – Ну конечно! Во-первых, я помню, как мы с вами это уже обсуждали, и я помню эту историю. А во-вторых, не знаю почему, но ваш вопрос напомнил мне момент с Чеширским котом из «Алисы в Зазеркалье», когда Алиса говорила, что котов, которые не улыбались, она видела часто, но улыбка без кота – это самое невероятное из всего, что она видела, – помните?

     – Да, конечно, я хорошо помню это место. Но сейчас я тебе это напомнил неспроста. В твоем времени проводились опыты не только с перемещением сознания на какое-то расстояние, но и с разницей во времени. И некоторые опыты были удачные. Ты помнишь, что я тебе рассказывал об уровнях осознанных сновидений – совместный сон и совместный опыт, с реальным человеком? Если человек обладает необходимыми способностями, то это работает не только на значительном расстоянии, но и со значительной разницей во времени. Как ты помнишь, время – вещь не линейная, и сознание способно перемещаться внутри него тоже. Чтобы увидеть и пообщаться с твоей возлюбленной, тебе нужно ясно представить ее перед собой. А я тебе помогу. Так что, если у нас получится, сегодня пообщаешься со своей дорогой подругой, и я очень надеюсь, что ты успокоишь свои ветры и спокойно, с усердием продолжишь свое обучение.

     Глаза Тео ярко горели, улыбка не сходила с его лица. Что еще нужно человеку для счастья? Он, конечно, до конца не верил в то, что это возможно. Да, он, безусловно, доверял своему Учителю, но это все звучало слишком невероятно для него. Слишком хорошо, чтобы быть правдой! Он долго не мог уснуть, ворочался с бока на бок. Представлял себе, как они встретятся, что он станет делать и как будет себя вести. Он проговаривал, что же он ей скажет и как все объяснит. Тео не мог дождаться, пока уснет, и этим еще больше отгонял сон.

     «Да, будет замечательно, если в ожидании заветного сна я в итоге так и не усну!» – усмехнулся он сам себе. Тео решил, что нужно успокоиться, махнуть на все рукой и решить, что все будет так, как будет. И через некоторое время, наконец, он начал успокаиваться, и его глаза стали потихоньку закрываться.

      

     Тео стоял на набережной Пирея. Вокруг сновали машины, летали чайки, нескончаемые потоки прохожих шли по тротуарам в обоих направлениях набережной. Огромные суда стояли вдалеке на рейде, и эта всеобщая суета под голубым и безоблачным небом внушала абсолютное спокойствие. Рядом с ним стоял стильно и со вкусом одетый, интеллигентного вида мужчина зрелых лет. У него была стильно подстриженная борода и длинные волосы светлого цвета. Белоснежная рубашка под бежевым твидовым пиджаком в крупную клетку и с аппликациями на локтях, светло-голубые джинсы и светло-коричневые туфли. Мужчина выглядел безукоризненно и почему-то напоминал Тео персонажа из старого фильма «Горец» – учителя Рамиреса, когда тот вышел в дорогом костюме из ателье в Шотландии.

     Тео пребывал под большим впечатлением от увиденного. Это был Пифагор. Он никогда раньше не представлял себе, как бы Учитель мог выглядеть в его современном мире. И то, что он сейчас увидел, его очень впечатлило. Сам Пифагор стоял совершенно невозмутимо и ждал, пока Тео освоится в этом сне.

     – Твоя задача – представить себе Елену максимально четко и реально. И необходимо стабилизировать эту четкую картинку в твоем сознании и удерживать как можно дольше. Это как «звонок вызова по телефону». Нужно дождаться, пока «возьмут трубку», и тогда установится устойчивая связь. Тогда сознание Елены будет реально тут, с тобой.

     Сколько Тео ни пытался – у него ничего не выходило. То ли от волнения, то ли от чего-то еще, но все было напрасно.

     – Ладно, давай пока расслабимся и потренируемся. Вспомни и представь себе самое теплое воспоминание, где вы вместе.

     Тео не нужно было это вспоминать, он и так знал, какое у него самое теплое воспоминание, где они были вместе. Это их совместная поездка в Женеву. Они, взявшись за руки, гуляли вдоль берега Женевского озера. Временами начинался короткий летний дождь, и они, рука в руке, бежали к ближайшему навесу, чтобы не намокнуть. Она кормила лебедей, такая красивая, в светлых джинсах и белой блузке. Длинные черные вьющиеся волосы были аккуратно закручены и заколоты в шарик на макушке, но пара непослушных локонов по бокам все же кокетливо спускались вдоль лица. Тео настолько ушел в эти воспоминания, что не заметил, как оказался на берегу Женевского озера, у кафе Chez Philippe, недалеко от фонтана, а перед ним, во все тех же голубых джинсах и белой блузке, стояла Елена с ломтем хлеба в руке и кормила ослепительно-белых лебедей. Перед Тео была картина, которую он изо всех сил, со всем усердием рисовал у себя в голове. Он не хотел, чтобы шел дождь, и небо сейчас было совершенно безоблачным. Он не хотел, чтобы лебеди были серые, пятнистые и наглые, и сейчас они все были чисто-белые и вели себя крайне ласково и дружелюбно, будто дрессированные. И его сознание аккуратно и тщательно вырисовывало все детали этой такой желанной и такой долгожданной встречи. Тео начал догадываться, что это уже не его воображение и, возможно, это именно то, о чем говорил Учитель. И, похоже, это и вправду начало работать на самом деле. Но для начала, нужно было попытаться с ней заговорить. Тео подошел поближе к Елене и громко ее позвал:

     – Эли!

     Елена обернулась и с удивлением ответила:

     – Мы знакомы?

     Она была сильно озадачена. Перед ней стоял какой-то хлипкий юноша, значительно моложе ее, который вырядился в древнегреческий хитон посреди Женевы и почему-то называл ее по имени. Тео опешил. Он посмотрел на свой вид и вдруг понял, что, создавая картинку их встречи, он позаботился обо всем – о небе, лебедях, погоде, о том самом кафе, – но совершенно забыл о своем внешнем виде. И стоял перед ней таким, каким его сейчас знает его сознание – в теле и облачении Алкея. Но менять свою внешность уже слишком поздно, и пусть все остается как есть. Главное, что связь установлена и работает!

     Тео подошел к ней поближе. Сейчас он должен был начать ей все объяснять, сказать, как сильно по ней скучал, – у него в голове была, как минимум, пара десятков вариантов этой встречи. Но вместо всего этого он молча обнял ее, опустил голову ей на плечо и тихо заплакал, как первоклассник, потерявший маму посреди большого магазина и вдруг снова ее нашедший. Последний раз он так плакал, наверное, в далеком детстве, а в своей сознательной жизни за собой такого никогда не замечал и не помнил. Весь этот бессловесный поток эмоций выражал все вместе и все сразу – и его тоску по дому, и по ней. Была в этом и его накопившаяся усталость, и нервное напряжение. Но, наверное, больше всего в этом была просьба о прощении, что не ценил ее раньше и вел себя, как эгоистичный подлец.

     Девушка опешила. Она хотела освободиться и отмахнуться от этого нахала, но что-то в нем показалось ей таким родным и теплым. У нее было ощущение, что они давно знакомы. И она дала ему возможность выпустить первую волну эмоций наружу. Когда Тео немного успокоился, он сказал:

     – Прости, не сдержался. Не знаю, что на меня нашло. Столько всего произошло за последнее время. – Затем, он немного отвернулся в сторону, взял нижнюю кромку хитона, вытер глаза и высморкался в нее. Со стороны это выглядело отвратительно. Но у Елены внутри похолодело в животе – она знала только одного человека, который мог вытереть нос о нижнюю кромку рубашки. И ей всегда было тепло и уютно, когда этот человек был рядом с ней и ее обнимал.

     – Так мы знакомы? – повторила она свой вопрос, пристально глядя ему в глаза, словно пытаясь что-то в них рассмотреть.

     – Эли, я тебе сейчас скажу три вещи. Каждая следующая будет бредовее и возмутительнее предыдущей. Но все это – чистая правда. И очень прошу тебя меня выслушать до конца и не перебивать. Это все очень важно для нас обоих.

     – Ну после того, как у Женевского озера ко мне подкатывает малолетка в косплей-костюме древнего грека, обращается ко мне по-гречески, называет меня по имени, а затем горько сморкается в мое плечо, – не думаю, что может быть что-нибудь более бредовое и более возмутительное, – сказала Эли, пытаясь сгладить юмором нервозность ситуации и ее эмоциональный накал. Было видно, что она ошарашена происходящим и не знает, что ей думать и как реагировать на все происходящее. Тео понимал, что Эли не знает, что спит, поэтому ее сознание оценивает все это как реальность, происходящую на самом деле. Он собрался с духом и начал:

     – Эли, мы сейчас оба спим, но это реальный осознанный сон. Ну, то есть я сейчас сплю, и ты сейчас спишь, но это реальная встреча твоего и моего сознания. Это озеро и лебеди – не настоящие. Я их визуализировал, потому что это самое яркое и лучшее впечатление о нашем с тобой проведенном времени вместе. Оглянись, и ты увидишь, что улицы вокруг пусты, и кроме нас, тут больше нет ни одного человека. Это потому, что это наш с тобой, совместный сон.

     – Да, вы правы, молодой человек. Абсурд продолжается. Теперь это кажется еще бредовее, чем малолетний древний грек посреди Женевы, знающий, как меня зовут. Ладно, жги дальше, молодой Орфей. Даже любопытно, куда могут завести глубины всех глубин больной человеческой фантазии.

     – Я Тео. Твой Тео. И я в данный момент нахожусь в теле этого древнегреческого юноши, которого звали Алкей. Помнишь аварию? Я тогда должен был погибнуть, но по определенным причинам не умер, а очнулся в теле этого парня. Я сейчас живу в Древней Греции, примерно 2500 лет назад. Единственный мой шанс вернуться домой – это встретить моего истинного учителя, и тогда, если я его встречу, по идее, он поможет мне вернуться обратно в мое тело, в наше время, и мы с тобой снова встретимся в реальном мире. Я ужасно по тебе скучал и тосковал, и поэтому мой теперешний Учитель – Пифагор – научил меня, как я могу с тобой встретиться, но пока что только во сне. Поэтому я и вспомнил самое лучшее, что у нас с тобой было, – ту поездку в Женеву. Помнишь, как мы сидели в кафешке и говорили обо всем, пока не пошел дождь, и мы, взявшись за руки, побежали к машине? Извини, что расплакался у тебя на плече, как ребенок. Просто столько всего произошло за последнее время. Наверное, нервы сдали. Я так перед тобой виноват! Все время, всю жизнь вел себя по отношению к тебе, как законченный эгоист. Прожигая жизнь впустую, я не замечал настоящего и самого драгоценного, что было совсем рядом, – тебя.

     Елена стояла в замешательстве и не знала, что думать и как это воспринимать.

     – Ладно, новый Тео. Рядом с твоей историей «Марвелл» отдыхает, а авторы бразильских сериалов просто нервно курят в сторонке. А что же за третья – самая возмутительная и бредовая – вещь? Ты – инопланетянин с Венеры? Хотя по сравнению с тем, что ты только что рассказал, это выглядит гораздо менее бредово.

     – Тот парень, который я, – это на самом деле не я. Стоп! Погоди, я сформулирую лучше. Тот парень, который очнулся в больнице в Афинах, в нашем времени, в моем теле – это не я. Как я тебе уже сказал - вместо того, чтобы тогда погибнуть в машине, я сейчас нахожусь в этом теле парня из Древней Греции по имени Алкей. А он, тот парень, Алкей, хотел покончить жизнь самоубийством из-за того, что ему не разрешили жениться на его любимой девушке. И он прыгнул со скалы, но вместо того, чтобы погибнуть, оказался в моем теле и в нашем времени. Ты не могла этого не заметить – он ведь ничего не знает о нашем времени, о нашем образе жизни – для него все должно сейчас казаться дико! Я боюсь, чтобы меня в нашем времени не закрыли в психушку, а то вернусь я в свое время, в свое тело, а у меня – бах! – усмирительная рубашка и окна с решетками!

     Елена слушала его и думала, что, в принципе, каждая сказанная вещь по отдельности – это, конечно, полный бред. Но все вместе звучит хоть совершенно невероятно, но вполне логично, и удивительно собирает вместе весь пазл сомнений, которые мучали ее в последние дни.

     – Пойдем в кафешку, за тот столик, где мы тогда сидели, – предложил Тео Елене, и она безропотно согласилась. Они сели за столик прямо у берега озера. Неподалеку от них плавали белые лебеди, выставляя напоказ свои профили и анфасы – идеальные были бы виды для Альбрехта Дюрера, для написания его очередного шедевра. Они смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Он не знал, что сказать, и давал ей время обдумать все то, что уже было сказано. А она всеми силами пыталась понять, как ей к этому всему относиться.

     Наконец Елена прервала молчание:

     – Значит, ты Тео? Спрашивать тебя что-то конкретное не имеет смысла, так как ты уже рассказал много такого, что знали только мы с Тео. – Он кивнул. – Как мы можем спать и одновременно общаться? Думаю, что наиболее вероятная версия происходящего – это моя фантазия рисует мне тебя, так как я сильно скучаю по Тео. И ты – не Тео, а мое представление о нем.

     – Ну, это легко опровергнуть. К примеру, я тебе скажу то, чего ты не знаешь, а знаю только я. Но ты сможешь это проверить, когда проснешься.

     – Например, что?

     Тео задумался на минуту и сказал:

     – Например, в моей машине, в бардачке, в книжке с документами лежит пакетик с марихуаной. А еще могу тебе сказать пароль от моего телефона. Могу рассказать о моих коллегах – да есть много такого, доказывающего тебе, что я – это я.

     – Ну хорошо, допустим. А как докажешь, что ты сейчас в Древней Греции?

     – Не знаю. Этого я, наверное, доказать не смогу. Разве что могу сказать, что я сейчас живу на острове Самос, и местный правитель тут – тиран Поликрат. Та еще сволочь, должен тебе сказать. Если что-то не нравится, ему казнить человека, как выпить чашку кофе, хотя у нас его нет, – с грустной улыбкой сказал Тео.

     – Ладно, а как ты тогда смог со мной встретиться во сне? И как это вообще возможно?

     – Я сейчас живу в пещере у самого Пифагора, и он меня учит. Почему именно у него? Мне так сказала дельфийский Оракул – Пифия. Я у нее спросил совета, и она ответила, что Пифагор – лучший, кто может мне помочь. И если я освою необходимые навыки и качества, то я смогу встретиться со своим истинным учителем, и он отправит меня обратно в наше время.

     – Звучит прямо, как картина Кандинского в словесном исполнении – одни странности, ничего не понятно, вместо слов – одни эмоции, но все вместе выглядит очень круто, а главный аргумент в оценке – внутренние ощущения! – весело перебила его Елена с сумасшедшим выражением лица. – То есть Пифагор тебя должен научить геометрии, или что-то подобное, и ты тогда сможешь к нам вернуться?

     – Да нет же! Послушай! Пифагор совершенно не такой, как о нем все думают! Эли! У нас о нем никто ничего не знает! Пифагор – величайший человек в истории, и он внес вклад в нашу цивилизацию, сопоставимый с такими великими личностями, как Будда! Пифагор был великим ученым! Он придумал и ввел в обиход понятие и науку философию, основал такую науку, как математика! Вообще, слово «математик» – это же означает «ученик», как ты сама знаешь. Так вот, из-за того, что в его школе ученики изучали математику, то эту науку так и прозвали. Алгебру он изучал в Вавилоне, а геометрию – в Египте. Но там эти науки были только прикладные, а он решил их абстрагировать и первым начал изучать их как абстрактные науки, объединил алгебру и геометрию в одну общую математику и далеко в этом продвинулся! Он изучал и открыл оптику, наблюдал и описывал орбиты движения планет в Солнечной системе! За две тысячи лет до Галилея и Коперника, представляешь!? Да он вообще, в принципе, создал всю интеллектуальную основу европейской цивилизации! Эли, все, что у всех нас сейчас есть, – это во многом именно благодаря ему!

     Но кроме того, что он великий ученый, он еще и великий Учитель и великий мистик. А еще он учит практической нравственности. А тех, кто в этом преуспеет, будет учить строению мироздания и использованию тайный сил природы, как меня сейчас. Ну, тайных – в том смысле, что это обычные силы природы, просто они неизвестны обычным людям. К примеру, он меня научил тому, благодаря чему мы сейчас с тобой тут разговариваем: сон для человека – это такой виртуальный персональный кинозал, если образно сказать. В обычном варианте наш мозг формирует нам картинки сна, в большинстве своем, состоящие из эмоций и переживаний прошедшего дня. Но если добиться устойчивой связи своего сознания и тонкого тела, то тогда мозг физического тела в этом больше не участвует, и можно использовать сон как инструмент для доступа к разным событиям и людям, вне зависимости от расстояния, а при наличии особых способностей – и времени. Это потому, что время не линейно. И хоть обычно оно движется только вперед, но есть способы двигаться по нему в разных направлениях и с разной скоростью. Есть возможность мгновенно попадать в определенные точки времени, как и пространства. Вот благодаря Учителю мы с тобой тут сейчас и смогли встретиться.

     Тео тараторил без умолку. Он непременно хотел все ей объяснить, и прямо сейчас. Но Эли его уже не слушала. Она смотрела на него и уже видела в нем того, кого она потеряла и по кому так сильно скучала. И теперь уже настал ее черед показать слезы.

     – Эли, я так перед тобой виноват! Столько времени мы потеряли зря! Но это больше не повторится. Я тебе обещаю, что, если я вернусь… Нет – когда я вернусь, все будет по-другому! И на первом месте в моей жизни будешь всегда стоять только ты!

     – Вот это поворот!.. – улыбаясь, задумчиво проговорила Елена. Ее улыбка гораздо больше была похожа на нервную или даже на истерику. – Стоит человеку удариться головой о руль, так он сразу начинает говорить правильные вещи, но только тогда, когда уже слишком поздно, и его уже нет рядом! – Сейчас у Эли не было ни одного повода сомневаться, что перед ней сидел ее Тео, вне зависимости о того, как он выглядел снаружи, и она в этом больше не сомневалась.

     – А что с Алкеем – тем мальчиком в моем теле? Как он?

     – Ну, что я тебе скажу – он очень смышленый парень. Сделал вид, что ничего не помнит, все расспрашивает, быстро учится. Похоже, он не пропадет. Этот парень вполне может далеко пойти по жизни, если его вовремя не остановят. Сейчас он спит в твоей квартире. Один. Просил, чтобы я осталась с ним, говорил, что всего боится и не может без меня жить. Но от него так сильно веет чем-то чужим, что я ушла.

     – Эли! Я так по тебе скучаю! Мне так тебя не хватает! Можно мне тебя еще раз обнять? Хоть во сне – это все же лучше, чем ничего. – Он встал, взял ее за руку, и она тоже встала. Теперь в ее глазах были уже заметны слезы. Они молча и тепло обнялись. Было видно, как им обоим этого не хватало. И в этот момент все начало таять. Тео понял, что сон заканчивается. Он хотел было крикнуть ей что-то на прощание, но Эли уже здесь не было. Тео вновь оказался на набережной Пирея, рядом с высоким мужчиной в элегантной одежде. Юноша был одновременно и в эйфории, и в бешенстве.

     – Ах, каков подлец! Каков подлец! Он уговаривал Эли остаться с ним! Он, бедненький, ничего не помнит, всего боится – каков подлец, а!? А Эли! Вот что значит родной человек! – Тео твердо решил всенепременно наказать свою «тень». Он пока не знал, как и каким образом сможет это сделать, но если такая возможность ему представится – он не будет раздумывать дважды! В этот момент Тео снова услышал знакомый голос: «Вставай, соня! Солнце проспишь!» Его ждали новый день, новые впечатления и новые уроки. Тео открыл глаза.

      

     Время не вернешь назад. Или вернешь?

     – Я не могу вспомнить то, что еще не случилось.

     – Значит, у тебя память неважная, – заявила Королева

     Льюис Кэрролл

      

     Сегодня глаза молодого ученика светились живым огнем, а его вдохновению не было предела. Он безропотно созерцал солнце и купался в холодном море. И все это без ехидства, без единого «скрипа».

     – Ну что, влюбленный ты наш, теперь твоя душа спокойна? – с явным удовлетворением спросил Учитель за завтраком.

     – Сказать, что это не так, – значит, противоречить тому, что видишь, – улыбаясь ответил Тео. – Но, вы знаете, меня сегодня все утро не оставляет один вопрос, в котором мне очень хотелось бы разобраться.

     – И что же это? – поинтересовался Пифагор.

     – То, что происходило сегодня ночью, ну никак не вписывается в мое понимание мира. Два сознания, из времен с разницей в 2500 лет, общаются «в реальном чате»!

     – В чем, прости, общаются?

     – Не важно, в чем, – улыбнулся Тео тому, что все-таки есть что-то из его времени, чего Учитель не знает. – Важно, что они могут общаться в одном и том же, реальном времени. Но как же такое может быть возможно? Вы обещали рассказать мне о времени. Как это все устроено, как им можно управлять? У вас есть машина времени? Звучит как идиотизм, но я просто не знаю, что мне думать и как мне все это понимать? Сейчас самое подходящее время обсудить, что такое время, не находите? – улыбнулся Тео своему каламбуру и вопросительно посмотрел на Учителя.

     А Пифагор внимательно посмотрел на Тео. В его взгляде не было ни тени насмешки или сарказма. Он сейчас стоял у «террасы» пещеры и отвел взгляд в сторону соседних холмов. Через минуту он снова взглянул на Тео и сказал с доброжелательной улыбкой:

     – Я попробую тебе это объяснить простым языком. Смотри, ты осознаешь пространство как нечто, что имеет 3 измерения: верх – низ, вперед – назад и право – лево, так? – Тео без колебаний утвердительно кивнул. – В каждый момент времени ты и все остальные сущие предметы во Вселенной находятся в определенной точке пространства. Время – это такая субстанция, которая фиксирует и определенным образом «склеивает» положение и состояние всех точек во вселенной в данный момент времени, как некая трехмерная кинопленка, только кроме изображения и звука она фиксирует еще и все физические процессы и свойства. Если представить себе эту 5-D суперкинопленку, на которой каждый кадр – такая «глобальная фотография» мира, в каждый момент времени, то это и есть время – сама «мировая кинопленка» со всеми отснятыми кадрами.

     Великий физик Макс Планк даже рассчитал длину отрезков времени каждого такого «кадра», который склеивает время, – это 5,4 * 10 (-44) секунды. То есть каждую долю секунды длиной в 44 нуля после запятой, время «склеивает» состояние существующего мира со всем его содержимым и записывает на свой «Высший накопитель данных». Все, конечно, гораздо сложнее. К примеру, каждый человек может иметь свою отдельную ветку времени, которая вписана в общемировое, но может изменяться сама, не влияя на окружающее. Но это мы уже заходим в сложные дебри теории. Если объяснять в самом простом и доступном варианте, то все обстоит так, как я тебе объяснил.

     Тео с каким-то подозрением слушал Пифагора. Он уже многому не удивлялся, но откуда человек, живущий в Древней Греции, мог знать о программировании, о Максе Планке и о точных физических величинах современной науки ХХ-XXI веков? Тео показалось, что все это звучит как-то странно и подозрительно. Но он продолжал внимательно слушать, а Пифагор говорил:

     – Наше тело, по умолчанию, с помощью ног с рождения умеет передвигаться в пространстве. Но определенными практиками и тренировкой его можно научить с помощью сознания перемещаться и во времени, хотя это требует на порядки больше энергии и умения человека, чем для перемещения в пространстве. Ты можешь передвигаться в пространстве, потому что ты в нем статически не закреплен. Если бы тебя посадили тут на стул, ты бы сидел на нем неподвижно и равномерно вращался бы вместе с поверхностью Земли, не понимая, как это можно из твоей точки оказаться в другой. Во времени же все материальные объекты, включая людей, статически закреплены к своей определенной точке, и все равномерно двигаются с общим потоком времени. Но есть способы от этой точки открепиться и затем к ней снова возвращаться.

     Как-то, уже в твое время, один писатель, В. Серкин, написал книгу, в которой он описывает свое случайное знакомство в глухой тайге с одним человеком, который себя называл шаманом. Тот жил неустановленное, очень большое количество лет. Раз в несколько десятилетий он выходил к людям и жил с ними несколько лет обычной жизнью, работал, чтобы понять дух и специфику этого времени, этой эпохи, а затем снова уходил в тайгу, где людей нет. И это отнюдь не вымысел. И такой человек в мире – далеко не один. Все люди живут внутри механизма времени и пассивно запечатлеваются на эту «Мировую кинопленку». Весь материальный мир устроен так, что существовать внутри него можно только двигаясь в обычном потоке времени. Но есть возможность перемещаться в нем не линейно, вне основного его потока, в любую желаемую точку, в обоих направлениях. Это значит, что, если говорить метафорически, на примере кинопленки, то можно выйти из этой «пленки», увидеть ее со стороны, перематывать вперед и назад, на желаемый кадр, и снова оказываться внутри нее, в нужном кадре. Все, конечно, гораздо сложнее, но в самом упрощенном изложении – это как-то так.

     – Но если, как вы говорите, можно перемещаться в любом направлении, то тогда что мешает вам переместиться в будущее и все там увидеть, рассмотреть и знать абсолютно все, в том числе и о будущем нашей цивилизации, о чем вы недавно мне говорили?

     – Тео, представь, что игроки проходят уровень компьютерной игры. Так вот, до того момента, где сейчас игроки, все уже произошло, а дальше на этом уровне, куда игра еще не дошла, там известны только основные точки, заранее предопределенные предметы и события. А как там сложится сама игра и что произойдет, зависит только от игроков.

     Вот так же и в жизни. Твое время, Тео, – это «передний край». Можно видеть все, что уже произошло до этого, но после этого можно видеть только то, что предопределено. А как именно будет складываться жизнь, зависит от всех вас, и заранее это увидеть невозможно, потому что это еще не произошло.

     Например, я знаю, что многие мои современники видели меня в одно и то же время в разных местах. И это задокументировано и многократно описано в некоторых книгах, доступных и в твоем времени. И они не ошиблись и не обознались. Люди действительно это наблюдают, но на самом деле это был не размноженный я. Просто я появлялся в разных местах в одно и то же время, но из других времен, и это воспринималось как несколько меня одновременно. Для того, чтобы лучше понимать Мир, я иногда перемещаюсь в определенную эпоху и немного там живу, чтобы понять уклад жизни, технологии – то есть понять состояние человечества в данную эпоху. Мне уже довелось довольно много пожить и в твою эпоху, поэтому мы можем говорить с тобой на одном языке, понятными тебе терминами, и ты не должен выдумывать, как объяснять мне простыми словами привычные для тебя вещи.

     Пифагор задумался и после небольшой паузы спросил:

     – Скажи, Тео, ты знаешь, что такое субботний лифт?

     – Это лифт, который работает по субботам? – с усмешкой спросил Тео.

     – Почти. И ты зря так иронизируешь. По еврейской традиции, суббота – это седьмой день недели, и в этот день человек должен отдыхать и не должен делать никакой работы. Нажатие кнопки также считается работой, и поэтому в твою эпоху, чтобы пользоваться лифтом по субботам и не нарушать строгое правило субботы, религиозные евреи придумали субботний лифт. Это обычный лифт, который с вечера пятницы по вечер субботы переключается в специальный режим и отключает управление со всех кнопок. Лифт определенное время стоит на каждом этаже, затем закрывает двери и сам едет на следующий этаж, где также стоит определенное время, и так далее. Таким образом, лифт последовательно едет с одного этажа на следующий, а человек, не нажимая кнопку и обладая должным терпением, доедет до своего этажа и сможет там выйти. А лифт продолжит движение с одинаковой скоростью, в одном и том же направлении, пока не доедет до конца. Так вот, представь, что ты, как и подавляющее большинство людей, едешь по жизни в субботнем лифте вверх, где каждый этаж – это, скажем, год. Ждешь один год, пока закроются двери, потом салют, праздник встречи Нового года, и ты едешь дальше, на следующий этаж. И так всю жизнь. Так устроен этот мир, и это нормально.

     И вот рядом с общим субботним лифтом есть обычный. В нем есть кнопки для каждого года, и не нужно ждать год, чтобы закрылись двери и лифт поехал. И он перемещается и вверх, и вниз – в любом нужном тебе, направлении, в зависимости от того, какую кнопку ты сам выбрал и нажал. Чтобы попасть в этот обычный лифт, нужно уметь особым образом управлять своим сознанием, то есть обладать специальными знаниями и навыками. И знаешь – я далеко не единственный, кто пользуется этим «обычным лифтом» вместо «субботнего», – там также довольно людно. Скажу тебе по секрету, существует даже определенная ментальная техника, как можно своим сознанием менять свои поступки и события в прошлом. Причем это никак не повлияет на мир вокруг тебя. Это изменит только твою личную временную линию, повлияет на твою личную память и внутреннее ощущение. Но при этом мир вокруг тебя останется таким же, каким и был до этого. Я этому учил своих учеников. Но даже имея способность перемещаться вдоль времени, наше собственное существование неразрывно привязано к общему времени, и поэтому, Тео, еще раз хочу тебе напомнить – самое дорогое, что у нас есть, наш единственный и самый главный не восполняемый ресурс – это время нашей жизни, и относиться к нему нужно очень бережно.

     – Мне все это только предстоит осознать, – задумчиво проговорил Тео. – Одно дело – смотреть фантастические фильмы и все, что не понимаешь, оставлять на понимание режиссеру и сценаристу. А совсем другое, когда это все вдруг оказывается правдой. И все, что ты не понимаешь, никто другой за тебя не поймет. Вот я пока и не понял, но постараюсь это потихоньку понять и осознать.

     Тео почесал макушку. Услышанное было логичным, но неожиданным. Это радикально меняло его представление о мире, хотя на самом деле никакого представления о мире у Тео раньше не было, ибо в своем прежнем образе жизни он об этом просто никогда не задумывался. Тео молчал и не знал, как к этому относиться и что сказать. Одним словом – неожиданно…

      

      

      

     Глава 18. Быть? Или не быть? Судьба и воля человека

      

     — Не грусти, — сказала Алисa. — Рано или поздно все станет понятно. Станет понятно, зачем всё было нужно, потому что все будет правильно.“

     Льюис Кэрролл

      

      

     Пифагор и Тео вышли из своего жилища. Им сегодня нужно было попасть на пасеку и купить там новую амфору меда. Пифагор сказал, что он всегда покупает мед на одной и той же пасеке, у одного и того же продавца, и потому у них на завтрак всегда такой замечательный мед, и никогда еще не было никаких проблем ни со вкусом, ни с качеством меда. Тео по обыкновению обернулся, чтобы вспомнить, ничего ли он не забыл, но Пифагор его тут же одернул:

     – Тео, пожалуйста, уходя из дома – не стоит оборачиваться.

     – Что за дремучие суеверия, Учитель? Я вас не узнаю – вы же разумный и рациональный человек! – широко улыбаясь, ответил ему Тео с неприкрытым сарказмом.

     – Тебе давно стоило понять, что есть многие силы природы, которые тебе пока не известны. И их действие, и сочетание твоих собственных действий с этими силами тебе тоже неизвестны. Вот только представь, если бы сейчас взять отсюда местного жителя и поместить его на какой-нибудь завод у вас и сказать ему: «Класть руку на этот железный круг и нажимать на большую красную кнопку – нельзя! Руку раздавит!» А ему ведь невдомек, что это пресс, и кнопка его запускает! Для него железный круг основания пресса, пластиковая красная кнопка, все остальные части этого механизма – абсолютно разные и не связанные предметы! И вот этот древний грек начнет тебе рассказывать, что ты не разумный и не рациональный человек, как можно верить в дремучие суеверия, что красная кнопка и железный круг как-то связаны?

     Пифагор, улыбаясь посмотрел на Тео, и тот смущенно, как бы извиняясь, поднял брови и улыбнулся в ответ.

     Когда они уже вышли в путь, Тео спросил Учителя:

     – Скажите, а какие есть еще «дремучие суеверия», кроме того, что уходя из дома нельзя возвращаться или оборачиваться?

     – А тебе зачем? Это же дремучие суеверия, – иронично задал встречный вопрос Пифагор.

     – Ну, просто ради любопытства. Интересно узнать, чего еще может придумать человеческая фантазия и потом сама же, в это поверить, – парировал Тео, поддерживая заданный ироничный тон.

     – Ну ладно, тогда открывай свой блокнот дремучих суеверий и можешь начинать записывать:

     Первой следует подвязывать правую сандалию. Но это ты уже знаешь.

     Уходя, не оборачивайся. Это ты уже тоже знаешь.

     Не стоит смотреть в зеркало при светильнике.

     Старайся избегать широких дорог и ходить узкими, безлюдными тропинками.

     На обрезки своих ногтей и волос нельзя плевать и мочиться.

     Ни при каких обстоятельствах мозг животных не ешь, сердце не ешь, печень не ешь.

     К бобам нельзя даже притрагиваться.

     Отворачивай от себя и от других всякое острие (ножа, ножниц, или подобного).

     Встав с постели, сверни ее или разгладь место, где спал.

      

     Тео вопросительно посмотрел на Учителя:

     – Вы знаете, меня не оставляет ощущение, что каждое из ваших суеверий имеет и прямой смысл, и переносный!

     – Так и есть, – спокойно ответил Пифагор, – каждый такой совет имеет несколько уровней смыслов, как многослойный пирог. Возьми, к примеру, совет: «Не следует говорить о важных вещах без света». В нем есть, как минимум, четыре слоя смысла – какие-то в прямом, а какие-то и в переносном.

     – Ну, не знаю, – задумчиво сказал Тео. – Все вроде звучит логично, но как-то не могу это вот так взять и принять.

     – Твое социальное образование никто не отменял, так что твоя реакция вполне понятна. Если ты продолжишь обучение, то сам ко всему этому придешь. Но есть одна существенная проблема, и ты должен ее знать заранее и быть к ней готов.

     – Какая проблема? Демоверсия обучения скоро закончится, начнется дорогой платный курс, и мне придется брать кредит? – неуклюже пошутил Тео.

     – Знаешь, постоянные шутки о деньгах в твоем исполнении начинают вызывать негативные эмоции и ощущение грусти и сочувствия, – ответил Пифагор и, желая вернуться к разговору по существу, продолжил.

     – Есть притча, как в одном королевстве отравили колодец с водой, и каждый, кто из него пил, становился сумасшедшим. И от того, что все королевство пило воду из этого источника, вскоре все жители сошли с ума. У Короля и Королевы был свой источник, и они остались в здравом уме, но жители королевства теперь уже сами воспринимали Короля и Королеву как сумасшедших. И чтобы не потерять власть, Королю и Королеве пришлось самим выпить из отравленного источника, чтобы стать такими же, как все их подданные, и быть в одной системе координат со всеми окружающими.

     Суть этой притчи в том, что сейчас большинство твоих современников постоянно пьют из отравленного источника, и они отравлены. И когда ты вернешься в свой привычный мир с реальным взглядом на окружающий мир, то твои современники сочтут тебя сумасшедшим. И как тебе тогда поступить – снова выпить из их источника и снова стать как они или же остаться в здравом уме и пытаться вылечить других, – решать тебе.

     Сказанное произвело на Тео должное впечатление. Аллегория попала в самую точку.

      

      

     Так все-таки быть? Или не быть?

      

     Если в мире всё бессмысленно, — сказала Алиса, — что мешает выдумать какой-нибудь смысл?

      

     Льюис Кэрролл

      

      

     Наши путники вернулись из похода и принесли с собой новую амфору свежего меда. Да, мед на Самосе был, бесспорно, ни на что не похожим – Тео был большим любителем хорошего меда, и он оценил этот местный мед по достоинству. Хоть сегодняшний день оказался снова насыщенным на походы, беседы, новые впечатления, Тео по-прежнему выглядел бодро. Он уже начал потихоньку втягиваться в этот образ жизни. Даже ранние подъемы по утрам уже не давались ему так тяжело, как это было вначале. Человек привыкает ко всему. И даже к ранним подъемам по утрам. Солнце уже начало медленно скатываться к краю горизонта, и небесные часы показывали скорый конец сегодняшнего дня, а в горах солнце заходит особенно быстро.

     – Учитель, вы иногда рассказываете о своей школе и учениках. Но ведь этой школы еще не было, и она же только еще будет, через некоторое время! Я немного путаюсь, что уже произошло, а что еще нет. Когда вы говорите «мы написали», «мы создали» – ведь этого еще не произошло!

     – Один писатель твоего времени написал: «Время трудно осознать, если ты находишься внутри него. И его трудно осознать, если находишься снаружи, вне времени. Но легко осознать, если ты способен находиться и внутри него, и снаружи». Замечательная фраза и очень точно сформулирована. Вот ты уже родился или еще нет? Если нет, то с кем я тогда сейчас разговариваю? А если да, то и моя школа, и мои ученики уже были. Помнишь, в книге «Алиса в Зазеркалье» Алиса сказала Королеве, что она не может помнить то, чего еще не случилось, на что Королева ей ответила, мол, это значит, что у Алисы неважная память. Льюис Кэрролл это написал, как пример парадоксальной логики, но он и не подозревал, какой важный скрытый смысл есть в этой фразе. Мы живем в математически точном мире, Теодор, поэтому если что-то должно произойти – оно обязательно произойдет. Будет только то, что будет, ибо по-другому не будет никак. Поэтому не рассматривай время как цепь свершившихся событий в прошлом и пустоту с еще не существующими событиями в будущем – ибо это совсем не так.

     Тео осмысливал услышанное, и нужно отметить, что услышанная информация не вызывала у него восторга, какой обычно бывает у ученика, узнавшего и понявшего новый закон физики. И Тео начал понимать, что именно вызывало у него грустный осадок от всего увиденного.

     – Учитель, скажите, но если мы живем в математически точном мире и все действия предопределены, то это значит, что он меня ничего не зависит, и я все равно буду делать то, что предначертано? Тогда, получается, совершенно не важно, какие я делаю усилия или вообще их не делаю, стараюсь я или нет, к чему я стремлюсь и что думаю? Все равно ведь выходит, что я запрограммированный робот и буду делать только то, что должен сделать, и все будет только так, как будет, и по-другому не будет никак? Какой тогда смысл участвовать статистом в этом кино и делать вид, что я за что-то борюсь и чего-то добиваюсь, если от меня вообще ничего не зависит?

     – Это совсем не так, – спокойно ответил Учитель, – есть нюансы, которые все меняют совершенно на противоположное. Ты себе не представляешь, насколько мудро и справедливо устроен мир! Тебе только еще предстоит это для себя открыть. Как я тебе завидую – ты не представляешь, какой это восторг, когда открываешь для себя эти вещи в первый раз! Давай я попробую объяснить тебе, как это устроено – как соотносится судьба человека и его личный выбор, собственные поступки, совершенные по его собственной воле, и предначертанная неизбежность.

     – Но это же одно противоречит другому! – возразил Тео. – Если все предопределено, то воли человека нет, а если человек способен действовать по своей собственной воле, то тогда ничего не предопределено, и никакой судьбы нет!

     – Тео, тебе нужно как можно скорее понять и осознать, что мир не бинарный – большинство вещей устроено так, что нет только одной или другой крайности, в большинстве случаев между крайностями есть спектр промежуточных вариантов. Важно это понимать. Это справедливо и в человеческих отношениях. Давай я попробую тебе это объяснить на твоем языке, близкими и понятными тебе словами и понятиями, – продолжил Пифагор.

     Тео одобрительно изобразил на лице гримасу «я за, слушаю внимательно», и Пифагор начал объяснять:

     – Представь себе компьютерную игру. В играх часто есть персонаж, который бегает, чего-то ищет, находит, иногда, например, стреляет. На его пути – разнообразные трудности, он даже может погибнуть во время прохождения уровня. Верно? Так вот, само устройство и содержание уровня игры – это судьба. Если будешь идти прямо – там, за углом, встретится ящик с монетой, а над ним ловушка. А за ящиком поджидает бандит. И так далее. Это все – неизбежность, и она предопределена. Чтобы ты ни делал – этого тебе избежать не получится, ты все равно придешь за угол – тебя туда приведет твоя дорога, а там, за углом, все равно будет стоять ящик, а за ним будет бандит. Это и называется судьба. Поэтому любому человеку всегда можно сказать, что его ожидает в будущем, но только из того, что предопределено «на его текущем уровне игры», – это его «обязательная программа».

     Но как именно ты пройдешь этот уровень – дойдешь ли до ящика, справишься ли с бандитом или он тебя убьет, как пройдешь последующие трудности и пройдешь ли их вообще, – это всецело будет зависеть только от тебя. Заметь, когда разные игроки играют в одну и ту же игру, одним и тем же персонажем – каждый играет по-своему, в своем темпе, со своими уловками и манерами, и у каждого свой результат. И это уже исключительно результат свободного выбора и личных умений каждого человека (игрока). Так что нет, дорогой мой ученик, – предопределенная судьба и свободный выбор и воля человека чудесно сосуществуют и идут рядом, не противореча друг другу.

     – Вот это поворот, – проговорил Тео. Он был полностью уверен, что загнал Учителя в логический тупик, а тут оказалось, что и на это нашлось вполне логичное объяснение. И то объяснение, которое он сейчас услышал, его впечатлило – оно действительно все логично расставило по своим местам. Протестовать или оспаривать это было бесполезно.

     – Ладно, солнце уже село, а как тебе уже известно, без света ничего говорить не следует. Давай готовиться ко сну, – добродушно сказал Учитель, и Тео облегченно вздохнул. Еще один день был прожит, и сегодня Тео пойдет спать чуть менее глупым, чем был до этого.

      

     Чтобы избежать встречи с недобрым парнем по фамилии Альцгеймер

      

     Перед тем как лечь спать Пифагор рассказал Тео о еще одной важной и нужной практике.

     – Тео, перед тем как закрыть глаза ты обязательно должен спросить себя: что ты сегодня сделал и чего не сделал. Причем на вопрос «что сегодня сделал?» нужно ответить максимально детально. Вспомни, как ты проснулся, что делал после этого, что именно и как ты ел, вспомни все возможные детали – вкус и запах, визуальную картинку той еды, где что стояло на столе в тот момент. Желательно вспомнить визуальные картинки всех событий за день. Это не займет много времени, но крайне важно для тебя. Самое главное – это сильнейшим образом укрепляет связи твоей короткой и длинной памяти. Ты же знаешь, что существует короткая и длинная память, верно? Когда ты что-то делаешь, это тут же записывается в короткую память, и если это не перенесено в длинную память, то будет забыто. Когда говорят, что у человека «хорошая память», всегда имеется в виду, что у этого человека бо́льшая доля информации переносится в длинную память, и она доступна, когда нужно.

     Хорошая память редко дается человеку с рождения, и ее нужно постоянно тренировать, как мышцу. Кто-то учит стихи, кто-то читает и пересказывает прозаические тексты, кто-то учит другие языки или музыкальные произведения. Но один из наиболее эффективных способов развить и поддерживать память в наилучшем состоянии – это ежедневно в деталях вспоминать то, что произошло сегодня или вчера. Результат этого метода не заставит себя долго ждать. Уже через неделю ты обнаружишь, что память стала гораздо яснее и надежнее, и сможешь моментально вспоминать любые нужные мелочи. Различные даты, события, имена и другие детали начнут всплывать в твоей памяти мгновенно. Есть у этого метода еще одна польза – детально вспоминая каждое событие дня, ты даешь себе возможность еще раз оценить сказанные слова, оценить свои действия за прошедший день. И если что-то было произнесено или сделано зря – ты можешь это переосмыслить, обдумать и сделать для себя выводы. В ежедневном беге с препятствиями по рутинным и бытовым событиям, часто не остается времени обдумывать и анализировать свои действия, слова, поведение. И вот когда ты перед сном детально вспоминаешь прожитый день – это наиболее подходящее для этого время, можно все спокойно вспомнить, оценить и сделать нужные выводы. Ты не представляешь, Тео, сколько жизненных уроков люди проходят зря, не извлекая из них никаких выводов, и потом снова и снова совершают в жизни одни и те же ошибки. Да, я понимаю, что, когда это делаешь изо дня в день, все превращается в рутину, но ты себе не представляешь, сколько пользы будет тебе ежедневно приносить эта нудная ежедневная рутина. Кроме того, что ты ежедневно будешь улучшать и совершенствовать самого себя и свое поведение, сможешь делать гораздо меньше необдуманных поступков и больше обдумывать то, что делаешь и собираешься сделать. А иногда это изменяет в лучшую сторону всю жизнь. Бывает, даже кардинально.

     – Я вам честно скажу, с одной стороны, я понимаю, что если вы так говорите, то это так и есть. Но с другой – с высоты моего сегодняшнего понимания это звучит странно, – возразил Тео, постаравшись быть максимально дипломатичным.

     – Это слова достойные не мальчика, но мужа! – с улыбкой ответил Учитель. – Едкость и сарказм не спеша покидают твой лексикон, и это не может не радовать! Давай-ка на первый раз мы с тобой вместе проделаем это упражнение, а?

     – Ну хорошо, давайте, – спокойно ответил Тео.

     – Вот и замечательно. Давай начнем с того, как ты проснулся, – постарайся вспомнить картинку, что ты видел после пробуждения.

     Тео смущенно и отрицательно покачал головой.

     – Ладно. Тогда вспомни самое простое – что именно ты ел на завтрак. Не в общем, а максимально детально – сколько, чего, какие блюда были, как выглядели? Где ты сидел, во что был одет, где именно капнул или что-то испачкал.

     – Да вы что?! Если так в мелочах вспоминать целый день, то нужен еще один такой же день, чтобы все это вспомнить! – запротестовал было Тео.

     – Вовсе нет, это только так кажется – у тебя это может занять от пяти минут до получаса максимум. В зависимости от деталей, что ты можешь вспомнить, – возразил Учитель.

     И Тео вдруг осознал, с каким невероятным трудом ему удается сейчас вспоминать некоторые детали. А некоторые он и вовсе не мог вспомнить. Да, при всей кажущейся простоте и бесполезности этого упражнения, сейчас Тео начинал практически ощущать эффективную действенность практики на свою память. И его это впечатлило. Закончив обязательную практику, Тео удовлетворенно уснул. Сегодняшний день был для него не менее удивительным и не менее полезным, чем вчерашний.

     «Я не представляю, каких высот или глубин можно достигнуть, если каждый день жизни будет приносить столько же пользы! Да даже если и половина всех дней в жизни! Ладно, даже если количество таких полезных дней будет соответствовать знаменитому закону Парето, когда 20% дней принесет 80% пользы, а 80% дней принесет 20% пользы, – все равно это было бы невероятным развитием!» – размышлял Тео. Он не смог продолжить эту мысль, потому что она оборвалась, и пещера уже наполнилась его ровным сопением.

      

      

      

     Глава 19. Справедливость против закона, или Как вернуть честно нажитое.

      

     – Не знаете ли вы, как мне выйти отсюда?

     – Это зависит от того, куда ты хочешь прийти, – ответил Кот.

     Льюис Кэрролл

      

     Солнце показывало всем добрым людям Самоса, что с завтраком уже пора заканчивать и надо приступать к труду. На улице начинало припекать, но лазурное море своей пленительной силой манило к себе всякого на него смотревшего. Да и крик чаек, словно дополняя манящий шум волн, как бы зазывал людей к себе, на золотой песчаный берег. Тео с Пифагором обсуждали и разбирали первый опыт совместного сновидения Тео и Елены. Правду говорят, что бумага должна отлежаться. Через какое-то время все видится уже в новом свете, и многое в голове начинает укладываться в порядок. Эйфория от победы проходит, и начинаешь замечать как свои ошибки и недочеты, так и удачные моменты.

     Внезапно собеседники услышали на улице какой-то шум и, выглянув в природное «окно», увидели, что у подножия их горы стоит невысокий мужчина средних лет в одежде священнослужителя. Этот человек-священник смотрел прямо на окно пещеры, махал рукой и что-то кричал. Что именно, было совершенно непонятно, так как его голос заглушался порывами ветра, да и расстояние до подножия пещеры не давало ничего расслышать. Несомненно было одно – он пришел к Пифагору и просил о помощи. Пифагор посмотрел на него и жестом показал Тео, что нужно идти.

     – Это Ставроменос, служитель храма Аполлона, из деревни Ормос неподалеку – помнишь, где мы тебе покупали спальное место? Похоже, ему нужна помощь, поэтому давай отложим нашу беседу и пойдем вниз, узнаем, чем можно помочь этому хорошему и достойному человеку.

     Пифагор одобрительно махнул рукой Ставроменосу, жестом показал, что идет к нему, и направился к выходу из пещеры, а Тео послушно последовал за ним. Через некоторое время мужчины уже стояли внизу, и Ставроменос быстрым шагом, радостно приветствуя взмахами руки, шел навстречу. Когда они, наконец, подошли друг к другу, то оба друг друга тепло поприветствовали. Тео отметил, что со стороны Ставроменоса не было видно ни тени лести – его уважение к Пифагору выглядело совершенно искренним. И Пифагор ни жестом, ни какой-либо фразой не выказывал превосходства – на его лице было спокойное уважение к собеседнику.

     – Да будет Аполлон всегда с тобой! О, великий сын великого Аполлона! Я приношу тебе свои самые глубокие извинения за то, что отрываю тебя от твоих высоких и священных дел и дум! Но я не могу к тебе не обратиться! Нам срочно нужна твоя помощь! О, Божественный, прошу тебя, не откажи нам!

     – Что же такого случилось, Ставроменос? Что заставило тебя преодолеть не самый близкий путь и идти сюда в такой жаркий день?

     – У нас в храме случилось происшествие, и мы не знаем, как поступить. Вчера один из посетителей храма, который пришел сделать благородное подношение великому Аполлону, случайно уронил на пол свой пояс! Оказалось, этот человек возвращался домой после многолетних трудов в чужой стране, у варваров. И вот, он положил все свое заработанное и накопленное золото в этот пояс. Как известно, по закону то, что упало на пол в храме, не может быть поднято. Но по справедливости – в этом поясе находится все, что он заработал своим тяжелым трудом для своей семьи! И вот этот несчастный по закону не может поднять пояс со всеми своими сбережениями, а с другой стороны, просит справедливости и не хочет все это оставить в храме, так как он везет заработанное золото своей семье, которая в этом очень нуждается. Он находится в храме со вчерашнего дня. Ничего не ест и не пьет, никому из служителей не дает взять свой пояс, сторожит золото, отказываясь без него покидать храм. Но и нарушать закон в храме Аполлона он также боится. Так и сидит там до сих пор, и никто в храме не знает, что с этим делать и как поступить. И вот всеобщим мнением мы решили просить твоей мудрой помощи в разрешении этого вопроса. Никто не может решить эту проблему в Храме Аполлона лучше, чем сын самого Аполлона!

     Пифагор озадаченно покачал головой и после короткой паузы сказал Ставроменосу, что поможет в разрешении этого нелегкого дела и вместе с ним отравится в храм. А этот молодой юноша, указал он на Тео, пойдет вместе с ними. Ставроменос очень обрадовался такому благоприятному решению Пифагора и радостно поблагодарил его за благородную помощь в разрешении проблемы.

      

     Наши путники шли вдоль поля. Справа от дороги виднелось вдалеке синее море. Солнечная дорожка бежала с самого горизонта до берега, и казалось, что именно по этой самой дорожке Бог ходил по воде – настолько это был божественный вид! Тео спросил у Пифагора, зачем им нужно идти такое расстояние пешком, если можно использовать портал? Пифагор ответил, что, во-первых, портал используется для крайних случаев, во-вторых, они идут сейчас вместе со Ставроменосом, и нужно проявить к нему уважение, а в-третьих, чтобы и тут тело Тео не приняло пухлый вид, как у его бывшего тела в Афинах, 2500 лет тому вперед, иногда нужно нагружать его ходьбой и другой физической нагрузкой.

     Ставроменос бодро шел впереди, а Тео с Пифагором, идя немного позади, оживленно обсуждали различные стороны пользы и вреда такого масштабного распространения средств массовой информации, которое они получили в начале XXI века – то, что начали называть «Четвертая информационная революция».

     – Дорогой мой Тео. Я хочу обратить твое внимание на один очевидный факт, который, тем не менее, остается в тени от внимания людей и твоего собственного: когда ты идешь на рынок или в магазин и выбираешь себе продукты для еды – ты следишь, чтобы продукты, которые ты выбираешь, были свежими, не гнилыми и не испорченными. Не так ли?

     – Ну да, это очевидно. Было бы обидно заплатить деньги за продукты, которые вдруг оказались бы испорченными или гнилыми.

     – Ну вот. А потом, непосредственно перед поеданием любого продукта, ты также, смотришь на его состояние, и если видишь, что он каким-то образом испорчен, то не употребляешь его, чтобы не навредить своему здоровью, а выкидываешь, верно? И грязный продукт ты также не будешь употреблять в пищу, а тщательно вымоешь, пока он не станет чистым, ведь так?

     – И это снова очевидный вопрос, на который ответ может быть только «Да». Не хочу выглядеть Капитаном Очевидностью, – с колким сарказмом ответил Тео.

     Учитель явно не знал, кто такой Капитан Очевидность и почему Тео не хочет быть на него похож, но он оставил это без внимания, потому что суть была в другом.

     – Когда ты потребляешь любую информацию – кого-то слушаешь, или что-то читаешь, либо же смотришь, – продолжал говорить Учитель, – любая потребляемая тобой информация влияет на твое сознание, мировосприятие, на твои разум и душу. И поверь мне, если ты съешь испорченный продукт, то вылечить тело значительно проще, нежели лечить сознание и душу, пораженные вредоносной или, если угодно, гнилой информацией. Поэтому людям следует с еще большой серьезностью, относиться к тому, что они потребляют внутрь – читают, смотрят и слушают. Лечить сознание, разум и душу значительно труднее, чем тело.

     Тео поймал себя на мысли, что это звучит так очевидно! Но, вместе с тем, он никогда об этом раньше не задумывался!

     – Я совершенно согласен. Как бы очевидно это ни звучало, я признаю, что об этом никогда не задумывался. И не встречал, чтобы об этом задумывался кто-то другой, из тех, кого я знаю. Я согласен, что стоит обращать на это внимание.

     – Это правильный вывод, Тео. В твое время всех тех, кто выливает горы информации на бедных людей, вопрос чистоты и полезности их информации для людей, очевидно, не интересует в принципе. Главный и решающий фактор, отправлять или не отправлять очередную порцию информации человеческим массам, – это только возможный рейтинг, или финансовый результат такой информационной эмиссии, или необходимость манипуляции этими человеческими массами. Даже если такая информация массово введет людей в заблуждение или же существенно загрязнит их душу, это нисколько не волнует тех, кто эту массовую информацию создает. Как у христиан и иудеев есть 10 Заповедей Моисея, так у египтян есть заповеди Богини истины – Маат, – продолжал Пифагор. – Так вот, первая заповедь гласит не про запрет убийства или воровства, а запрет на общение с недостойными людьми. Она требует не общаться с недостойными людьми. И причина этому – та, что я сейчас тебе сказал. Я настаиваю, Тео, чтобы ты постоянно держал это в голове и тщательно отбирал ту информацию, которую собираешься «употреблять», а не вливал в себя все, как в помойную яму. А также тщательно отбирал людей, с которыми ты общаешься. Помнишь известную пословицу: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты»? Думаешь, зря ее народ сложил?

     В первой половине ХХ века жил известный профессор Бехтерев. Он был одним из мировых пионеров в исследовании мозга и психики человека. Так вот, он использовал понятие «ментальные бактерии» и утверждал, что как обычные бактерии могут передаваться от человека к человеку и влияют на здоровье человеческого тела, точно так же ментальные бактерии передаются от человека к человеку и влияют на его психическое здоровье.

     – Ну, наверное, с этим тоже можно согласиться, – сказал Тео. – Находясь долго в компании человека с грубой речью, невольно сам со временем начинаешь сквернословить. А общаясь с интеллигентным человеком, меняешься в лучшую сторону. Трудно с этим спорить.

     – Чтобы закончить тему, я прошу тебя особенно обратить внимание на то, что важно избегать общения с людьми, которые практикуют грубую, агрессивную, нецензурную речь, злословие, проклятия и так далее. А также избегать того, что активно пропагандирует насилие, – фильмы ли это, компьютерные игры или что-то другое. Такие «ментальные бактерии» наиболее опасны для человека. Они питают и развивают агрессию, а она съедает изнутри.

     – Хорошо, Учитель. Я понял. Буду иметь это в виду, – коротко ответил Тео.

     Предмет разговора и доводы были ему понятны, и не было смысла продолжать это обсуждать. Тема разговора оказалась исчерпана, и мужчины продолжили свой путь с приятным ощущением, что было сделано еще что-то полезное.

      

     Извечный вопрос – что делать?

      

     Через некоторое время впереди показались знакомые домики. Тео узнал это селение, где он совершил важнейшее приобретение – нормальное спальное место с нормальным постельным бельем! Как же приятно изменилась его жизнь в пещере после этого!

     Наши путники дошли до невысокого здания странной формы – было видно, что это здание не жилое, и также не похоже, чтобы кто-то в нем работал. Хоть на нём и не было надписей или таблички, но Тео методом исключения догадался, что это и есть Храм. Пифагор со Ставроменосом остановились перед входом, что-то тихо сказали, затем открытыми ладонями нарисовали в воздухе небольшой воображаемый круг, слегка поклонились и вошли внутрь. Тео последовал за ними. Внутри храм представлял собой просторное помещение с высоким потолком. У противоположной стены, напротив входа, стояло высокое изваяние Аполлона, отлитое, видимо, из бронзы – на нем уже были видны следы времени, но не так сильно, как это могло бы быть. Видимо, за ним хорошо ухаживали.

     «Вот если бы это изваяние было из золота, как у Пифии, то тогда и следов времени на нем не было бы вовсе. Но, видимо, этот Храм не так богат», – отметил про себя Тео.

     На полу перед изваянием лежали свежие подношения. В основном, тут были продукты – хлебные лепешки, тарелки с медом, молоком, различные травы и другие растительные продукты. Никакого мяса, рыбы или другой мертвечины не было. Похоже, так как Аполлон был покровителем искусств и нес людям свет, добро и гармонию, то и приношения ему позволялись исключительно бескровные. На стенах горели факелы, стены украшали нарисованные сцены из известных мифов о жизни Аполлона. И хоть у здания не было окон, света от факелов вполне хватало для нормального освещения.

     В храме стояла толпа людей, состоявшая из служителей и прихожан, и они все громко и бурно что-то обсуждали. Недалеко от приношений Аполлону, на полу лежал пояс из плотной ткани. Он чем-то напоминал котомку, только вытянутую по длине, – такая сумка, которой можно было опоясаться. А возле этого пояса на полу сидел убитый горем человек. Было слышно, что толпа, обсуждающая решение проблемы, разделилась во мнениях – часть людей настаивала, что в Храме все происходит только по воле Аполлона. И если пояс упал на пол, то, значит, на то воля Аполлона, и наверняка по какой-то причине он желает, чтобы золото осталось в этом храме. Другие же настаивали, что этот человек много лет трудился и везет честно заработанное золото своей семье, а Аполлон всегда на стороне справедливости, и потому пояс с золотом нужно вернуть несчастному.

     Пифагор прошел в центр Храма, остановился и поприветствовал всех тем же жестом, что он сделал перед входом – открытой ладонью правой руки очертил в воздухе небольшой круг на уровне груди. Все собравшиеся его увидели, замолчали и также приветствовали его подобным жестом. Ставроменос церемонно подошел к Пифагору и от имени всех громко сказал:

     – Мы приветствуем тебя, о сын Аполлона! Со вчерашнего дня мы никак не можем решить эту проблему, о которой я тебе уже рассказал. Наши мнения разошлись в споре, и мы не можем прийти к единому мнению насчет того, чего бы хотел Аполлон – следовать справедливости и вернуть этому несчастному его пояс с золотом, но нарушить закон, или же соблюсти известный закон и оставить пояс с золотом в Храме, но нарушить справедливость и оставить несчастным этого бедного человека и его семью?

     Пифагор кивнул, ничего не ответил и подошел к сидящему на полу человеку. Тот был явно убит горем и, похоже, уже готов до конца своих дней поселиться в этом храме, чтобы охранять свое состояние, в надежде, что, может быть, когда-нибудь в будущем жрецы Храма над ним сжалятся и согласятся вернуть с таким трудом нажитое состояние. Человека этого звали Астрид. Он рассказал Пифагору, что много лет работал на медном руднике в Тире, в Сирии, и сейчас возвращался домой, к своей семье, на Лесбос. На все деньги, что там заработал, он купил золото, которое зашил в пояс, и носил этот пояс всегда с собой, чтобы его, не дай Бог, никто не украл. И вот вчера, когда он хотел совершить подношение Аполлону, неловко повернулся, и пояс совершенно случайно развязался и упал на пол. И вот теперь он со вчерашнего дня охраняет его и просит Аполлона о справедливости по отношению к нему.

     Ставроменос от имени всех присутствующих сказал, что так как Пифагор, по общему мнению, является сыном Аполлона, то ему лучше всех известно, чего хотел бы Аполлон и как наиболее правильно разрешить эту проблему. Поэтому как Пифагор решит, так все и поступят, без всяких сомнений и споров. Пифагор посмотрел на пояс, лежащий на полу, затем на несчастного горе-капиталиста, который сидел сейчас на полу около своего пояса и смотрел на Пифагора полусумасшедшими глазами, полными мольбы и надежды. Затем он подошел к изваянию Аполлона и замер. Постояв так некоторое время и поразмыслив, Пифагор обратился ко всем присутствующим:

     – Вы все – добрые и достойные люди. Давайте вспомним, как нужно относиться к закону? Всеми силами и средствами закону нужно помогать, а с беззаконьем воевать. Неправда ли?

     Все одобрительно закивали, решив, что вердикт Пифагора – оставить золото в храме, и часть людей, выступавших против этого, явно забеспокоилась.

     – А также давайте вспомним, что Аполлону более всего важно? Справедливость! Не учил ли нас Аполлон всегда следовать справедливости и защищать ее всеми силами?

     Присутствующие снова одобрительно закивали, но в этих, вторых кивках уже была большая доля недоумения – оба аргумента казались бесспорными, но при этом были взаимоисключающими. И то, что сейчас сказал Пифагор, никак не приблизило их к решению, а снова возвращало всех к изначальной проблеме. Теперь беспокойство у части присутствующих сменилось недоумением у всех. Не обращая внимания на ропот аудитории, Пифагор продолжил:

     – Также, бесспорно и то, что в этом Храме, как и во всем мире, ничего не происходит случайно – мы живем в точном мире, и каждое происходящее событие имеет свою причину.

     Недоумение на лицах начало сменяться интересом. После первого аргумента все решили, что Пифагор скажет оставить золото в Храме. После второго аргумента часть решила, что Пифагор скажет, что справедливость выше закона, и постановит вернуть золото его хозяину. Но сейчас все были окончательно заинтригованы.

     – Смысл того, что по воле Аполлона этот пояс упал на землю именно в его Храме, заключается в том, что Аполлон хочет нас проверить на твердость в исполнении законов, так же как и в постоянном стремлении к справедливости. Но, вместе с этим, Аполлон хочет от нас и проявления мудрости – мы должны принять не какое-то простое решение, которое, безусловно, нарушит одну из главных наших традиций, а мы должны найти мудрое решение, которое позволит сохранить все традиции незыблемыми и ни одну из них не нарушить. Если ни одно решение не кажется правильным, то нельзя опускать руки и выбирать лишь из того, что очевидно и лежит на поверхности. Это значит, что нужно продолжать думать и искать, пока по-настоящему верное решение не будет найдено.

     Все с интересом и любопытством смотрели на Пифагора и ждали его решения. Ставроменос был очень доволен – было видно, что именно ради этого он и проделал такой путь к пещере и обратно.

     И Пифагор вынес свое решение:

     – Закон говорит: то, что упало на пол, должно остаться в Храме. На пол упал пояс – и он останется в храме. Но золото, которое находилось в этом поясе, нужно вернуть его хозяину. И так закон будет соблюден, но и справедливость не нарушена.

     Вся публика, с интересом и вниманием слушавшая Пифагора, взорвалась бурей аплодисментов и одобрения. Похоже, это было именно то решение, которое все искали и не могли найти. Ставроменос громко и церемониально поблагодарил Пифагора и сказал, что только истинный сын Аполлона мог вынести такое мудрое и справедливое решение. Несчастный Астрид, который до сих пор сидел на полу и внимательно пытался определить, к чему все склоняется, вскочил и ликовал. Он точно не знал, кого именно было правильным благодарить, так как с Пифагором он не был знаком и ничего о нем раньше не слышал. И в итоге он решил благодарить всех и бросился жать руки каждому, кто участвовал в обсуждении.

     Служители наперебой просили Пифагора остаться с ними и разделить с ними ужин. Пифагор же со всеми вежливо попрощался, поклонился и удалился. Тео молча помахал всем рукой и удалился.

     «Наверное, в этом времени на прощание рукой не машут, и, скорее всего, я выглядел довольно глупо. Но так как сегодня звездой вечера был Учитель, то на меня вообще никто не обратил внимания. Я сегодня был тенью, так что можно не беспокоиться», – размышлял Тео.

      

     Когда мужчины отошли на некоторое расстояние от Храма, Тео аккуратно спросил у своего Учителя:

     – Скажите, а почему они все называли вас сыном Аполлона?

     – Тут все просто. Аполлон, как известно, был кто? Бог мудрости, покровитель музыки и искусств, который нес людям свет, добро и гармонию. И вот люди сопоставили: первое: мое рождение предсказала Пифия, а та вещает только то, что угодно Аполлону. Второе: меня назвали Пифагором в честь Пифии, которая является душой-спутницей Аполлона.

     Третье: Я лечу болезни души и тела музыкой – как Аполлон. Четвертое: мое главное послание людям – всегда и везде поддерживать гармонию и справедливость, а это – главные принципы Аполлона. Вот на основании этих и других подобных доводов все единодушно решили, что я – сын Аполлона, и по-другому не может быть никак.

     – А на самом деле? – задал Тео провокационный вопрос.

     – А на самом деле это абсолютная правда. И через несколько лет мне приведется это доказать.

     – Да ладно! Кому? В каком-нибудь суде доказать, что вы на самом деле – сын Аполлона? Кто-то будет это публично оспаривать?

     Тео громко расхохотался. Эта мысль была ему настолько смешной, что он не мог себя пересилить и успокоиться. Лишь когда он увидел грозное лицо Учителя, его раскатистый смех тут же прекратился.

     – Тео, несмотря на твое крайне бестактное и невежливое поведение, у меня для тебя есть несколько объяснений. Во-первых, ты рассуждаешь человеческими мерками биологической жизни. Как известно из мифов, к примеру, у Бога Солнца Гелиоса был сын – Фаэтон. У Урана были дети, у Зевса были дети. Иисус говорил, что он – сын Божий, а Бог – его отец. Что это все, по-твоему, означает? Что реально Боги рожали детей, как мы себе это представляем человеческими и биологическими мерками? Тео, мы говорим о великих существах, живущих по ту сторону Зазеркалья, где нет биологической жизни, с ее рождениями и смертями. Мы с тобой неоднократно обсуждали, что тонкое тело состоит из энергии различных типов, и что по ту сторону энергия – это как аналог материи нашего мира. Теперь подумай, что такое отец или мать? Что означает, когда люди говорят своим детям и внукам: «Ты – моя кровь»?

     Вполне логично подумать, что если есть некая энергетическая субстанция или тонкое тело, которое имеет ту же природу, схожие характеристики, если угодно – похожий спектр и частоты вибраций, что и определенного Высшего Существа, а также это сознание имеет схожие принципы этого Высшего Существа – то, что еще называют «на одной волне», – то как еще выразить близость этих энергий, этих сознаний? Наиболее точным будет только сказать, что они родственны. А что такое «родственны» на нашем языке? Родитель и ребенок. А на самом деле это просто наиболее адекватное описание близости сознаний и природы их тонких тел.

     Как ребенок находится под влиянием родителей, так и человеческое сознание также будет под сильным влиянием своего родительского Высшего Существа, если оно у него есть.

     – Хм, интересная трактовка. Никогда не думал с этой стороны, – задумчиво и уже без сарказма сказал Тео. – То есть вы хотите сказать, что Аполлон реально существовал?

     – Тео, помнишь, что тебе уже говорил: «Не смей не верить сказкам о Богах, хоть кажутся и вымыслом в веках»? Да, Аполлон реально существовал и существует, независимо от того, верит в него необразованный подросток или нет. Да, мифы сложены образно, и истина в них зашифрована не прямым текстом, а иносказательными ключами, но это не отменяет их правдивости.

     – А кому вам приходилось, или придется, доказывать ваше «родство» с Аполлоном?

     – Когда у меня была школа, ко мне пришел один интересный ученик – Абарид. Он был скифом и жил севернее нас. Абарид был опытным жрецом Аполлона Гиперборейского. И он был потомком Гиперборейцев. Абарид обладал многими редкими знаниями и умениями. То, что в твое время называют «специалист высокого класса». Он путешествовал по городам и островам средиземноморья, проводил очищение городов от эпидемий и болезней, за что собирал пожертвования – золото для своего храма. И вот, уже собрав необходимые пожертвования, он собирался отправляться обратно, но тут узнал обо мне и услышал, что я – сын Аполлона, которому он служит. И вот он решил приехать ко мне. Он нашел меня и спросил, правда ли я сын Аполлона. Пришлось ему это доказать.

     - Показали ему свидетельство о рождении, где в графе «отец» было написано «Аполлон»? – Тео никак не смог удержаться от сарказма, но Пифагор оставил это без внимания.

     – Нет. Абарид читал древнее пророчество, где было сказано, что у истинного сына Аполлона будет золотое бедро. И я показал ему свое золотое бедро. И его это убедило раз и навсегда. Он остался со мной в общине и был моей «правой рукой» до конца.

     – Вот это мне уже трудно понять. Вам протезировали бедро и поставили золотой протез? Вы серьезно?

     – Да ну что ты! Ты должен перестать рассуждать как простой обыватель. Тебе нужно избавляться от глупости. Ты должен был уже привыкнуть, что все, что касается высших знаний, мы зашифровываем и говорим образными ключами, чтобы не посвященные люди не могли понимать смысла сказанного. Я тебе рассказывал уже, что на разных континентах во все времена жили люди, которые обладали высокими знаниями о Зазеркалье и владели навыками использования скрытых сил природы. Это существовало вплоть до появления и прихода современной технократической западной цивилизации, которая задушила всю эту культуру и запихнула все, что могла, в разряд «фольклора».

     Чикагский профессор Мирча Элиаде это тщательно изучал и систематизировал – я тебе уже говорил об этом, – и ты можешь с этим ознакомиться в его книгах, хоть они и написаны языком классического западного ученого, который верит только в науку и просто изучает фольклор. Обладая достаточными знаниями и умениями, человек может менять свое материальное отображение в нашем материальном мире. То, что в народных сказках писали о волшебниках, которые могли летать или превращаться в животное или птицу – это вообще, нисколько не вымысел. И раньше некоторые люди это действительно умели. О чем, кстати, Элиаде тоже упоминает. Абарид знал, что такая трансформация тела, которая требуется, чтобы бедро стало золотым, требует особого уровня знаний и умений. И способность трансформировать бедро в золото и обратно – это достаточное доказательство такого уровня знаний и умений, которому Абарид захотел учиться и потому остался. Хотя Абарид и сам был способен летать по воздуху. Если хочешь, почитай в своем времени многих авторов, которые в один голос пишут о том, что Абарид мог перемещаться по воздуху верхом на своей «волшебной стреле».

     – Учитель! Я все время пытаюсь понять и поверить в то, вы говорите. Но не могу! Ну как же человек мог превратиться в птицу или зверя?! Ну в самом деле! Есть же такие вещи, как физиология, генетика, объем и масса тела! Даже если на ходу каким-то чудесным образом поменять геном, что абсолютно невозможно, то все равно – это же несопоставимые размеры тела, навыки и все остальное! Если человек весит даже 70 килограммов и вдруг превратится в птицу весом в 5 килограммов – он что, спрячет остальные 65 килограммов в тайном месте? Ну не логично же!

     – Да? Это если рассматривать наш мир как чисто материальный. А если на минуту допустить, что наш мир имеет «цифровую основу»? Представь, что ты играешь в игру-симуляцию, и твой персонаж – человек. Но у тебя есть доступ к настройкам, как у администратора этой «игры-симуляции», и ты посредине своего уровне можешь менять своего персонажа? Ты же знаешь, что в настоящей игре на компьютере система тут же заменила бы тебе твоего персонажа птицей, которую бы создала по имеющейся модели. И наша система – наш мир – имеет точно такие же возможности. И весь интерфейс с этой системой происходит только с помощью нашего сознания.

     Тео молча шел и никак не отвечал на услышанное. Он не мог понять, верить в это или нет? А если и верить, то насколько? Но если Учитель так говорит, то как же может он ему не верить? А если в это поверить, это значит, что мы действительно живем в такой мега-симуляции? В Матрице? А с другой стороны, если это правда, то это же так много всего объясняет! Столько вопросов и нестыковок официальной науки были бы сняты с повестки дня…

     «Да, наверное, в это стоит предварительно поверить, но осторожно, и продолжать изучать эту тему дальше, по мере возможности, по ходу дела», – решил для себя Тео.

      

      

     Храм не нужен? Или все-таки нужен?

      

     Путники шли размеренным шагом. Жара уже давно спала, и наступило замечательное время теплого летнего вечера. Не жаркого, а именно теплого. Да, Самос, конечно, удивительное место. Тут трудно найти место, где бы не было упоительного аромата хвои или благоухающих трав. Даже если их нет непосредственно рядом с тобой, то их аромат все равно всегда рядом!

     – Учитель, я, конечно, удивляюсь, как же легко люди вашего и нашего времени верят в разные предрассудки, типа вот храм, вы в него идете, говорите с Богом, он вас услышит, поможет, и будет вам счастье. И вы сами их почему-то в этом и поддерживаете! Но вы же сами прекрасно понимаете, что это все – полная ерунда, не так ли? Неужели в ваше время не находилось ни одного рационального здравомыслящего человека, который бы сказал: «Люди, просто остановитесь и подумайте! Только задумайтесь, сколько храмов Аполлона есть только в одной Греции? Сколько туда ходит людей? Да если бы на каждом острове, в каждом городе, в каждом храме Аполлон внимательно слушал каждого из вас – это какой кол-центр нужно было бы для этого содержать?! Да и в одном единственном храме – когда собирается толпа, и каждый одновременно просит о своем, – глупо ведь думать, что вас выслушивают и каждому искренне хотят помочь!»

     Пифагор улыбнулся, высоко поднял брови и покачал головой так, как улыбается и качает головой учитель, когда ученик стоит в классе у доски и несет полную дичь.

     – Наверное, мне стоит тебе кое-что рассказать и объяснить, – сказал Учитель после недолгой паузы. – Те аргументы, что ты сейчас привел, совершенно логичные. Но и твоя фундаментальная ошибка, как и ошибка большинства твоих современников, в том, что ваша изначальная позиция – что древние были совершенно отсталыми и глупыми. И если они делали то, что вам кажется нелогичным, то они, априори, глупы, а вы все – ну очень разумные и всегда оцениваете своих далеких предков с более высокой ступеньки развития. А это далеко не всегда так.

     Итак, вопрос первый: скажи мне, о мой высокомерный и многоученый друг, а какой формы обычно крыша у ваших греческих христианских храмов?

     – Купол, – непонимающе ответил Тео. Он еще не мог понять, в какую сторону клонит Учитель, к чему он ведет и в чем подвох?

     – Совершенно верно. И мой наблюдательный друг получает первый приз. А теперь второй вопрос: какой формы купол у мусульманских мечетей?

     – Тоже купол. Ну, это логично, они же друг у друга копировали!

     – Ответ снова верный. Но не спеши же делать скорые выводы, о мой нетерпеливый друг. Да, и христианские, и мусульманские храмы, и Храм царя Соломона, что был задолго до христианства, также имел крышу в виде купола. И да, некоторые религии заимствовали это решение у других, но почему? И у меня новый вопрос: а что будет, если ты возьмешь этот купол и перевернешь его верхушкой вниз? На что это будет похоже?

     – На разрушенный храм после взрыва? Которому сорвало крышу? – недоуменно ответил Тео.

     Пифагора это не на шутку рассмешило. Вообще, он почти никогда не смеялся. Он был убежден, что все эмоции нужно выражать спокойно, и не в меру громкий смех – это признак неуравновешенного человека, который не умеет держать свои эмоции под контролем. Но сейчас был тот редкий случай, когда и Пифагор посмеялся от души.

     – А ты вспомни одно техническое устройство из твоего времени, которое собирает волны и фокусирует их в узкий пучок – называется спутниковая антенна. Ничего общего не находишь? А теперь представь, что купол Храма – это та же спутниковая антенна, или волновая линза, но повернутая вовнутрь. То есть собирается группа людей, которые приходят в храм с благими мыслями, добрыми пожеланиями, благодарностями к Высшему Разуму. А мы возьмем и на минуту допустим, что мысли имеют волновую основу, тогда становится очевидным, что волновая линза собирает все эти благие мысленные излучения, фокусирует в узкий поток и отправляет обратно. Я тебе скажу одну очень важную вещь, Тео: дорога к Высшим силам, к Высшему Разуму, к Богу есть только одна – она внутри каждого человека. Ее нет снаружи. Нет волшебных порталов, антенн, мониторов и специальных устройств, которые это могут сделать за нас. Каждый человек может и увидеть, и услышать Высший Разум, но путь к этому только один – внутри самого человека. И чтобы это в себе пробудить и развить, чтобы активировать в себе это устройство связи – это не имеет ничего общего со лже-экстрасенсами или другими шарлатанами. Это труд, строгое соблюдение самодисциплины, использование известных методик – не ожидание чуда, а тяжелый ежедневный труд. Почему над входом в Храм Аполлона у Пифии сделана именно эта надпись: «Познай себя»? А ответ прост – это конечная цель рождений человека на Земле. Познать себя – значит познать Высший Разум, или Бога. И это самая трудная задача, что стоит перед любым человеком. И Храмы построены, в том числе, и для того, чтобы этому способствовать.

     Тео был настолько впечатлен услышанным, что он уже и забыл о сегодняшнем происшествии, и о мудром решении Пифагора в стиле царя Саломона. И о том, что им уже стоило бы подкрепиться.

     – Знаешь, мой дорогой ученик, я сейчас подумал, что можно было бы зайти в какую-нибудь хорошую таверну и вкусно поесть в честь сегодняшнего замечательного события в храме Аполлона. Как думаешь?

     При словах «еда» и «таверна» Тео тут же всполошился:

     – Ну конечно, как я сразу не подумал? Ведь такое замечательное событие – его нужно обязательно отметить вкусным ужином! Я категорически «за»! – энергично закивал головой Тео, пока Учитель, не дай Бог, не передумал! И наши путники бодро направились к подходящей таверне.

      

     Пьянству – бой.

      

     По дороге им повстречалась симпатичная таверна, которая выглядела вполне уютно, и мужчины решили, что она стоит того, чтобы в нее зайти и отметить удачное решение проблемы в храме Аполлона. В таверне было не людно. В зале, на первый взгляд, не больше пяти-шести деревянных столов. Из них занятых только два-три. Наши друзья сели за небольшим столом у окна, из которого открывался чудесный вид на берег с рыбацкими лодками и горами рыболовных сетей, которые сушились под теплым весенним солнышком. Из всех возможных мыслей почему-то сейчас Тео в голову пришла самая неожиданная: «Интересно, почему тут нет тараканов? – подумал он. – У них ведь нет бытовой химии, они не моют деревянный пол хлоркой или моющими и дезинфицирующими средствами. И я бы не сказал, что в нашем времени, со всей нашей боевой химией, у нас результат лучше, чем у них».

     Мимо столика прошел официант с амфорой в руке, и за ним невидимым шлейфом летел изумительный аромат мускатного вина. Тео подумал, что сейчас у него слюна пойдет из глаз, а не только изо рта. Он собрался с силами и в шутку спросил у Пифагора:

     – Скажите, а насколько у нас строгое правило не употреблять вина? Вино ведь подарил людям Дионис! Отказаться от вина – значит отказаться от его дара! – лукаво начал подбирать аргументы Тео.

     – Друг мой, в XVI веке новой эры жил умнейший Парацельс. И он любил говорить то, что я тебе уже неоднократно повторял: «Все есть яд. И все есть лекарство. И то, и другое определяет только мера». Знаешь, когда человек немного выпьет, он становится веселым. Но когда напивается допьяна – становится отвратительным.

     За примером не пришлось далеко ходить. За столиком в дальнем углу сидел мужчина зрелых лет. Это ему официант нес новую амфору мускатного вина. Мужчина был сильно пьян и о чем-то скандалил с официантом. Он безобразно махал руками и во время очередного взмаха уронил со стола кубок и сам свалился на пол. Зрелище наглядно изображало фразу, которую только что описал Пифагор.

     – Ну что вы, Учитель! Я меру свою знаю и до такого никогда не опущусь! – начал было говорить Тео, но сам понял, что это больше похоже на дешевое бахвальство, чем на серьезную фразу мужчины, отвечающего за свои слова и поступки. Пифагор спокойно на него посмотрел и сказал:

      – Дорогой мой, вспомни, из-за чего ты здесь оказался?

     Это был железный аргумент, и Тео ничего не мог возразить. Но самое страшное было то, что хоть смысл этих слов был колким и обличительным, но сказано это было очень тепло, мягко и дружелюбно. В словах Учителя не прозвучало ни одной интонации, которая могла бы уколоть или обидеть. И от всего этого Тео чуть не прослезился. Он подумал, что за всю его жизнь с ним еще никто так тепло не разговаривал, особенно когда в контексте сказанного есть его очевидная вина. Если бы сейчас Учитель сказал что-нибудь колкое или начал упрекать Тео – тот бы наверняка обиделся и сказал или сделал бы что-нибудь назло. Например, напился бы, как тот человек за столиком в углу. Но никакого упрека не было и близко. А были только тепло и доброта. И Тео решил, что он никогда не предаст это отношение и больше не будет злоупотреблять алкоголем. Никогда. Ни тут, ни дома, если он когда-нибудь туда вернется. Все это происходило внутри Тео, в его голове. Он ничего не сказал вслух. Но по его взгляду Пифагор точно знал и понимал то, что происходило сейчас в душе у этого мужчины с молодым телом и поседевшей взрослой душой. И он, как всегда, по-доброму улыбнулся и ничего не сказал в ответ. Все было и так понятно, без лишних и ненужных слов.

     Приятная девушка с милым лицом вовремя принесла еду, и можно было погрузиться в удовольствие ее поедания.

     – Ну, давайте отметим вашу сегодняшнюю победу этим замечательным ужином! – воскликнул Тео и, не дожидаясь ответа, с широкой улыбкой набросился на тарелку с запеченными овощами, обильно политыми ароматным оливковым маслом, и одновременно потянулся за горячей лепешкой.

      

      

      

     Глава 20. Дарвин мне друг, но истина дороже.

     Нет ничего на свете, из чего нельзя было бы сделать вывод.

     Надо только знать, как взяться за дело.

     Льюис Кэрролл

      

     Солнце уже зашло за гору, и блекнущий свет летнего заката грустно прощался с Землей. Пифагор привычно развел «камин» в углу нижней комнаты пещеры и тихо сел на свое ложе. Тео тоже сидел на своей постели. После первой ночевки здесь он понял все прелести сна на сырой земле, и сейчас его спальное мести, хоть это и был твердый матрац на сырой земле, казалось ему таким родным и таким желанным. По стене пробежала маленькая ящерица. Тео флегматично проводил ее взглядом, и в его голове даже не возникло мысли: «Ух ты! Ящерица!» – что обычно бывает у закоренелых городских жителей при встрече с дикой природой. Видимо, человек быстро привыкает абсолютно ко всему, даже к девственно дикой природе и к ее обитателям. Вечером, после заката, треск цикад был значительно громче, и созвучие громкого треска этих маленьких шумогенераторов, в сочетании с потрескиванием дров в камине пещеры, создавало неповторимое ощущение романтики и уюта, которые возможны только посреди дикой природы и совершенно невозможны в городских джунглях.

     – Знаете, один из плюсов вашего уклада жизни, – начал Тео, – заключается в том, что тут нет телевизора и интернета. И вечером людям ничего не остается, кроме живого общения между собой. А еще я заметил, что мы с вами никогда не беседуем о жизни или о философии утром. Это для того, чтобы более полезно использовать дневное время, так?

     – Не только, – ответил Учитель. – Ты же помнишь, что утром нужно говорить с Богом, в обед – с людьми о Боге, а вечером – с людьми о людях? Вот мы это и делаем, ничего удивительного. «Говорить с Богом» – подразумеваются медитация, молитва, поход в Храм или любые другие ритуалы, где задействованы тонкие энергии. Все такие действия желательно делать утром. Утро – это время наиболее тонких и добрых вибраций в течение дня. Именно поэтому утренние медитации в восточных традиционных религиях или утренние молитвы среди монахов в монастырях начинаются от четырех до пяти утра, а созерцание восхода более полезно и благоприятно, чем созерцания солнца на закате.

     – У нас говорят: если вы говорите с Богом – это называется молитва. А если Бог говорит с вами – это уже шизофрения, – пошутил Тео.

     – Шутки, как и соль, должны употреблять с умеренностью. Главное в любой шутке – уместность, – строго и серьезно продолжил Пифагор.

     – А что я такого сказал? Я же пошутил! – запротестовал Тео.

     – У вас есть большое количество и разнообразие всевозможных тем, на которые можно шутить. А есть темы, на которые шутить не стоит. Когда вы упоминаете Бога – это всегда должно быть только с должным уважением и почитанием. Это не тема для шуток. И абсолютно не имеет значения – верите вы в это сами или же считаете глупостью и мракобесием. Важно то, что в это могут верить другие люди рядом с вами. А для них эти понятия могут иметь такую же важность, как для вас, например, ваши родители. Если вы сами придерживаетесь другого мнения, то хотя бы просто ведите себя уважительно в присутствии других людей, которые в это верят, – просто из уважения к ним. В данном случае – ко мне. И я говорю это совершенно серьезно. И еще два важных правила: «Будь хозяином своему языку прежде всех других вещей. Молчи или говори что-нибудь, что лучше молчания».

     – Хорошо, я понял и постараюсь больше так не делать, – сказал Тео то ли обиженным, то ли виноватым тоном. По его лицу было не совсем ясно, действительно ли он осознал то, что сейчас услышал, или просто извинился ради приличия. Но, как говорится, капля камень точит. И эта капля свое дело, наверное, сделала.

     – Так как сейчас вечер, и, по вашим словам, это время говорить с людьми о людях, я хочу задать еще один вопрос, который меня интересует, – продолжил Тео серьезно, по-видимому, решив больше не рисковать с шутками. – Вы же обладаете такими знаниями! Вам же известна теория эволюции Чарльза Дарвина? Как же вы можете верить в эти все средневековые религиозные предрассудки и религиозные суеверия темных веков? Неужели вы не понимаете, что в наше время наука уже все это давно опровергла?

     – Это серьезное заявление. Давай начнем с сэра Чарлза Дарвина, – спокойно, мягким тоном сказал Пифагор. – Сэр Дарвин был очень интересным человеком. Он много лет посвятил сбору и изучению фактов о происхождении различных видов животного мира. Для XIX века его теория была абсолютно разумна и вполне передовая. Дарвин внимательно и аккуратно собрал и систематизировал множество материала, сопоставил факты и на их основе сделал свои выводы. Но его выводы были прогрессивными только для XIX века, когда еще не были открыты и исследованы, к примеру, геном, хромосомы, белки, биохимия жизнедеятельности живых организмов и другие сложнейшие вещи в биологии живых существ. Справедливости ради нужно признать, что старина Чарлз действительно провел много реальных исследований и собрал внушительный набор реальных фактов. Он был талантливым и серьезным ученым. Но, к сожалению, из всего собранного материала он сделал неверные выводы.

     Это очень напоминает, как если бы Дарвин в течение длительного времени собирал использованные билеты в общественном транспорте, систематизировал и анализировал их восходящие порядковые номера и в итоге пришел к выводу, что краска случайным образом падала на бумагу, нанося цифры, а случайные порывы ветра уносили билеты случайным образом так, что оставались только билеты с восходящими номерами, так как у них была лучше аэродинамика, и они проходили «естественный отбор». Хотя любому здравомыслящему человеку твоего времени должно быть понятно, что за всем этим стоит система учета и нумерации, печати, и самое главное – что такие билеты появляются только в результате определенной разумной организации всего этого процесса, а не вследствие хаотичных и случайных событий, которые происходят сами по себе.

     Попробую привести тебе еще одну наглядную метафору. Давай представим, что есть летающие аппараты ХХ – XXI века. И, чисто гипотетически, допустим, что есть форма жизни, которая не может видеть биологическую живую материю, а может видеть и воспринимать только лишь неорганическую, неживую материю. И вот представители этой формы жизни наблюдают эволюцию летательных аппаратов – начиная с момента первых прототипов и заканчивая самыми современными летательными аппаратами. Они наблюдают явную эволюцию «видов» этих летательных аппаратов – эволюцию планеров, оперения, двигателей, авионики – всего. Они видят, как более новые, более усовершенствованные агрегаты приходят на смену старым, более примитивным.

     Но они никак не могут видеть никого из их создателей, так как не могут видеть и воспринимать биологическую материю. И тогда эти существа создают прекрасную и стройную теорию о происхождении и эволюции видов летательных аппаратов, утверждающую, что в результате случайного совмещения различных материалов (металлов, пластика, стекла и прочего), в результате многих лет сложных и совершенно случайных процессов возник первый летательный аппарат. Он был очень примитивен, поэтому если бы он не развивался – его вид совершенно бы погиб. Поэтому в процессе его естественной случайной и сложной эволюции (то есть продолжения процесса случайного совмещения различных материалов) он сам и развивался. Нежизнеспособные модели аппаратов (а ведь было много и таких) разбивались, погибали и проигрывали более удачным моделям, которые «размножались и вытесняли проигравших», и в результате мы имеем вот такое замечательное разнообразие дивных и совершенных летательных машин, которые «сами собой, случайно образовались сами собой организовались и саморазвивались природой, совершенно случайным образом», в результате «само-эволюции и естественного отбора».

     Отчасти такая теория была бы верна, так как, действительно, существует и эволюция, и конкуренция моделей. Но никому из них в голову не приходит, что ни одна из этих машин никогда бы не поднялась в воздух, если бы не гигантская интеллектуальная работа конструкторских коллективов, огромное количество точных расчетов, которые опирались на существующие прикладные науки (материаловедение, сопротивление материалов, аэродинамика...), которые в свою очередь опирались на знания точных наук (химия, физика, математика), что явилось результатом работы многих и многих поколений людей, которых эти существа видеть не могли, а потому просто отрицали их существование.

     А ведь организм человека, животного и даже растения на много порядков сложнее, тоньше и совершеннее самого лучшего самолета. И создание даже простейшего организма требует совершенно иных уровней знаний, но никак не случайного совпадения молекул. Геном, хромосомы, их резервное копирование, кодирование прототипа клеток белками, суставы из материалов, работающих десятилетия, самовосстанавливающееся кожное покрытие, создать сложнейшую химическую фабрику внутри организма человека и любого живого существа с функцией самовоспроизводства и самоисцеления (до известных пределов) – это гениальные инженерные и конструкторские решения, которые никак не могут быть результатом «случайного совмещения веществ» – если задуматься, то это должно быть понятно каждому ребенку в твоей эпохе. Воспроизвести такое самостоятельно – недоступно человеку ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Даже клонирование – это просто способ запустить встроенные механизмы воспроизведения живого материала, придуманного и созданного Высшим Разумом. Но самостоятельно создать такое человеку совершенно недоступно. Еще более интересны люди твоей эпохи, которые взяли на вооружение теорию Дарвина и поставили ее на пьедестал, во главу всей науки, без права пересмотра и любого подвергания ее сомнению.

     Тео, ты не представляешь, сколько других сильных и талантливых ученых также, как и Дарвин, собирали факты, которыми доказательно и убедительно опровергали эту его теорию эволюции, предлагая более обоснованную версию, – это случалось и в твою эпоху, и ранее. Очень многие не менее талантливые и смелые ученые твоего времени выдвинули и научно обосновали концепцию и теорию «интеллектуального дизайна» живого мира. Но вместо исследования и признания этих выводов официальная наука слепо изгоняла и изолировала таких ученых, игнорировала и отметала все их аргументы, незаслуженно и незаконно лишала некоторых из них научных степеней и званий и закрывала им двери в официальную науку навсегда. Если ты поищешь, то и сам без труда найдешь немало таких имен.

     К примеру, профессор из Канады по имени Эннин Барретт была директором центра исследований в университете в Эдмонтоне, в Канаде. Она была сторонником интеллектуального дизайна и отрицала теорию эволюции Дарвина. На протяжении многих и долгих лет Барретт собирала научные доказательства, опровергающие теорию Дарвина. Она хотела получить Нобелевскую премию, но ее ждали скандал и позор. Все ее исследования были объявлены псевдонаучными, и в 2008 году новой эры она была с позором уволена. А ведь она была директором центра исследований, а не простым лаборантом. У теории интеллектуального дизайна было много сторонников, но все они подвергались жестокой критике и гонениям, а их аргументы, факты и доводы просто игнорировались: Майкл Б. – американский физик и преподаватель университета; Вильям Д. – американский биолог и преподаватель университета. Среди выдающихся сторонников концепции интеллектуального дизайна можно назвать также Майкла Беэ, Питера Ван Инвагена, Филиппа Джонсона, Ричарда Стернабеля и многих других. Но их научные звания, степени и должности не помогли им сделать так, чтобы их услышали. Бюрократическая машина вашей современной науки сумела изолировать их от научной среды.

     – А что такое «теория интеллектуального дизайна»? – поинтересовался Тео.

     – Концепция «интеллектуального дизайна» утверждает, что все живые организмы созданы в результате разумного дизайна, что объясняет происхождение наиболее сложных структур в живой природе (например, структуры ДНК, белки, биохимическая система животных организмов) и во Вселенной в целом. Ее сторонники справедливо утверждают, что подобный дизайн мог возникнуть только благодаря воздействию некой разумной интеллектуальной силы. Сторонники концепции «интеллектуального дизайна» выдвинули теорию «творческой эволюции», которая опровергает классическую теорию эволюции Дарвина, утверждая и аргументированно доказывая, что многие аспекты эволюции могут быть объяснены только и исключительно интеллектуальным вмешательством разумной силы. И заметь – это утверждают не городские сумасшедшие, а известные ученые, посвятившие годы исследований этой теме и обладающие профессиональными знаниями в данной области. «Выпивая первый глоток из стакана знаний, мы сразу становимся атеистами. Но дойдя до его середины, мы уже понимаем, что на его дне нас ожидает Бог», – это не я сказал и не я придумал. Это сказал известный физик Гейзенберг, отец квантовой механики.

     Мой дорогой Тео, мы наблюдаем замечательный пример того, как наука применяет свои любимые двойные стандарты. С одной стороны, она декларирует один из фундаментальных принципов логики и математики: «Отсутствие доказательств существования чего-либо не является достаточным доказательством его отсутствия». А с другой – та же наука заявляет, что раз никаких доказательств существования тонких миров не существует, то и, следовательно, никаких этих миров не существует и существовать не может. Также, как и их гипотетических обитателей, опровергая свой же собственный фундаментальный принцип. Прелестно, не правда ли?

     Дарвин был прав в том, что действительно существует эволюция видов всех живых видов. Это правда, что у каждого вида живого организма существует проблема выживания и что это является одним из стимулов к его функциональному развитию. При этом интересно, что он скромно умолчал о том, что сама экосистема живых организмов выстроена настолько мудро и сложно, что все живые организмы сосуществуют вместе, в рамках единой системы, и все это сосуществует очень гармонично, дополняя друг друга и взаимно поддерживая выживание друг друга, что тоже является научным фактом, и Дарвин не мог об этом не знать. Но его ошибка в том, что все это не происходит само по себе. Каждый эволюционный шаг – результат огромной проделанной и осмысленной интеллектуальной работы. Кто, как и где ее выполняет – это тема для отдельной беседы. Как в любых сложных проектах – программах, машинах – существуют версии «изделий», модели, поколения, так и у живых организмов – все точно так же. К примеру, в твое время есть научные работы известных антропологов, в которых утверждается и доказывается, что на Земле живет, как минимум, 5 рас людей, имеющих совершенно разное происхождение.

      

     Какая наука важнее?

      

     – Учитель, но если теория Дарвина не верна, то как же все произошло и развивалось? Не хотите же вы сказать, что Бог создал человека из земли и глины? Это же бред! Мы же образованные, рациональные и разумные люди!

     – Это интересная, важная, но не простая тема. Основная трудность тут заключается в том, что большинство своих утверждений я не смогу тебе доказать, и нам снова придется переместиться из зоны рациональных знаний в зону «верю-не верю», а потому будем максимально пользоваться помощью логики. Итак, давай начнем с иерархии наук. Скажи мне, мой юный ученик, можно ли учить астрономию без изучения физики?

     – Я уверен, что нельзя, – робко ответил «юный ученик». Его фраза «я уверен» явно не сочеталась с неуверенным тоном. – Как же можно изучать движение света звезд, механику движения планет, не владея знаниями физики об оптике, механике и так далее.

     – И ты абсолютно прав, – ответил Учитель. Было видно, как Пифагор воодушевлен обсуждаемой темой. Тео рад был видеть Учителя в таком приподнятом настроении.

     – А можно ли изучать физику и химию без астрономии? – продолжал Пифагор.

     Тео немного задумался и снова неуверенно ответил:

     – Я думаю – можно. Насколько я понимаю, знания физики и химии не предполагают наличие знаний из астрономии. В школе физику учат раньше, а астрономию уже значительно позже.

     – И тебе снова полагается приз. Да, действительно, и физику, и химию можно вполне изучать без астрономии. А значит, можно уверенно сказать, что в иерархии наук физика и химия стоят выше, над астрономией.

     Тео утвердительно кивнул. Пока все было вполне логично.

     – Хорошо, теперь пойдем дальше. А можно ли изучать физику и химию без математики?

     – Снова, наверное, нет. Вся физика, да и химия, построены на математических формулах.

     – Верно. А можно ли изучать математику без физики и химии? – продолжал свои вопросы Учитель.

     Тео снова немного задумался и затем, после короткой паузы, неуверенно ответил:

     – Да, конечно, возможно. Математика не требует каких-либо знаний ни по физике, ни по химии.

     – Отлично. И мой юный ученик снова побеждает в конкурсе знатоков.

     Итак, теперь мы можем выстроить наглядную иерархию наук из 3х уровней. Выше всех стоит математика – это абстрактный уровень. Затем, на ее основе, идет уровень принципов – физика и химия. А затем уже уровень идей – астрономия, где изучаются материальные объекты.

     Наш мир, Тео, похож на матрешку, где множество миров опоясывают другие миры, ну или как слои у луковицы. Наш, материальный, мир находится где-то посередине. И у нас есть восходящие миры и нисходящие. Так вот, есть три восходящих мира, которые нас опоясывают снаружи. Самый высший – мир абстракций. Условно его можно назвать математическим. Там разрабатываются абстрактные принципы и математические модели, которые затем используются дальше. Ниже находится мир принципов, где на основе математических идей разрабатываются и создаются фундаментальные принципы – физика, химия и так далее. Все разработанные там принципы будут впоследствии применены к нашему материальному миру. А еще ниже находится мир идей. Там уже на основе готовых принципов разрабатываются конкретные материальные объекты. Можно это образно назвать таким «небесным конструкторским бюро».

     Почему у таракана лапки именно такой величины, а не больше и не меньше, – чтобы он мог нести свой вес и полезную нагрузку, но при этом они были бы не слишком массивные? Как это вышло, само собой? А почему эти ножки сделаны из такого легкого и прочного материала, который, будучи легким, позволяет выдерживать вес самого таракана и его полезный вес вдвое больше его самого, но не настолько тяжелые, чтобы он без труда их поднимал? Тоже само собой? А почему при некритичных повреждениях той же ножки происходит регенерация тканей, и она сама восстанавливается, именно такой же самой тканью, благодаря ДНК, а если ДНК повреждена – существует ее резервная копия? Все тоже само собой? Да так, что человек до сих пор не в состоянии воссоздать и малую долю этого при всех его суперкомпьютерах и электронных микроскопах.

     Как у человека при любой погоде автоматически поддерживается точное кровяное давление и точная температура, именно от 36 до 37 градусов, чтобы не свернулся белок? И организм постоянно ее поддерживает на протяжении всей жизни. И наличие системы одновременного жидкостного и охлаждения, и обогрева, в зависимости от внешних условий, – это тоже случилось само собой? А почему организм человека вырабатывает точно столько адреналина, сколько нужно, с точностью до миллиграмма? И еще множество сложнейших гормонов, и также с высокой точностью до миллиграмма, а не больше и не меньше, иначе будут отрицательные последствия для здоровья? Чудо природы, а не точнейший расчет? При том, что любой гормон – это сложнейшее химическое вещество, и для его синтезирования организм самостоятельно расщепляет другие вещества, поступающие в организм с пищей, фактически, под сотню лет работая как бесперебойная, сложнейшая и точнейшая химическая лаборатория, – все это совершенно случайно? Человеку, чтобы получить гормон, требуется сложная химическая лаборатория, которая точно это произведет только при наличии определенных исходных материалов и точнейших химических расчетов, а организм все это вырабатывает сам, автоматически, из всего, что человек сегодня послал в свой желудок, без главного химика, технолога и главного инженера, в течение многих десятков лет.

     А почему весь животный мир вдыхает кислород и выдыхает углекислый газ, а листья растений перерабатывают углекислый газ обратно, в кислород? Само собой так получилось? Результат слепой эволюции? Все пищевые цепочки животного мира настолько тонко сбалансированы, что весь этот сложнейший и богатейший животный мир, от самого верха до самого низа, самостоятельно регулирует численность всех видов, не давая никому бесконтрольно размножиться или вымереть. Тут мы должны вынести самого человека за скобки, ибо из всего животного мира он один не в ладах с окружающим его миром. На сегодняшний день единственный нарушитель этого Великого Порядка – самовлюбленный и высокомерный к окружающему человек. И вот, глядя на всю эту глобальную картину, Тео, только глупый и абсолютный невежественный индивид может по-прежнему утверждать, что это все функционирует как результат случайных совпадений, а не как результат сложнейших расчетов и не как результат работы огромного количества носителей бесконечных знаний и бесконечной мудрости. Ну хорошо – Дарвин об этом всем еще не знал. Но современные ученые ведь это все уже знают! И знают даже намного больше! И что делать тем, кто не верит в теорию о «случайном сочетании химических элементов под действием солнечных лучей и влаги»? Только уходить из науки, чтобы не жить с позором и не нести всю жизнь чушь, в которую не верит сам.

     И ты знаешь, понятно, почему ваша наука так все воспринимает и объясняет. Признай она, что окружающая природа – это результат интеллектуального дизайна некоей высшей разумной силы, и вот человек уже оказывается не «венцом мироздания», и выше него уже кто-то есть. А пока все вокруг – результат случайных процессов, человек тут же автоматически признается «вершиной мира».

     Посмотри на удивительные узоры бабочек, на невообразимое богатство и красоту подводного мира, и только представь, какие гениальные умы все это создавали – внешние эстетические формы, внутреннюю конструкцию, взаимодействие всего этого многообразия в одной замкнутой экосистеме! Ведь нужно сначала создать организм из доступных материалов, обеспечить его питание доступным материалом, а потом еще интегрировать его в целевую экосистему и общие цепочки питания. Вот и выходит, что абсолютно каждый живой организм на этой планете – это результат гигантского труда гениальных умов, недосягаемых обычному человеку. Убил ты бабочку, а над ее созданием трудился огромный коллектив гениев и создал уникальную живую конструкцию, которая является временным вместилищем для живого огонька! Как думаешь, почему в Индии на протяжении 1500 лет все жители были вегетарианцами? Просто то, что я тебе сейчас рассказываю, они знали с рождения и передавали из поколения в поколение. И не могли убивать то, что было создано великими умами.

     – Хорошо, но если мы не воспринимаем и не видим этот чудесный мир наших «конструкторов», то как тогда они внедряют «свои разработки» в нашем мире? Никто еще не обнаружил и никак не зарегистрировал наличие «склада готовой продукции с новыми моделями» или «выход на рынок новых версий». Как же они запускают в жизнь свои «новые версии» и «обновления»?

     – Есть много способов. Остановлюсь лишь на одном из методов для внедрения «обновлений». Скажи, откуда берутся вирусы?

     – Не знаю, – ответил Тео. Он сразу понял, что это вопрос, на который отвечать не обязательно, а можно просто слушать дальше.

     – И никто не знает. Современная наука твоего времени не дает ответа на вопрос, откуда и когда появились вирусы. Но при этом та же современная наука утверждает, что вирусы являются одним из главных инструментов эволюции человека. Ведущие вирусологи твоего времени даже предполагают, что в самом начале зарождения жизни на Земле вирусы были контейнерами для возникновения новых видов ДНК. Ничего не напоминает, если сопоставить с тем, что я тебе рассказывал перед этим?

     – Ну хорошо, допустим! – сказал Тео. Было похоже, что сейчас он пытался разобраться в услышанном и еще не принял для себя никакого мнения на эту тему. – Если допустить, что, действительно, рядом с нами есть параллельный мир с более высокой цивилизацией, которая управляет нашей эволюцией, – допустим! Почему же они не возьмут над нами шефство? Уж наши правители их бы обязательно послушали! Вы только представьте, как они могли бы изменить наш мир к лучшему, если они, конечно, существуют.

     – Чтобы ответить на твой резонный вопрос, давай вернемся к классике, – охотно продолжил Пифагор. Было видно, что ему нравился ход логических рассуждений Тео. И еще ему нравилось то, что Тео не собирался ничего принимать на веру просто так, из-за того, что это сказал его Учитель, а все пропускал через свое критическое мышление и пытался анализировать.

     – Итак, почти все священные писания говорят о том, что после смерти любой человек подвергается оценке его действий в течение жизни (так называемый «посмертный суд»). Так вот, согласно их утверждениям, в самом лучшем случае человека ожидает бесплатный «проход в рай», где он будет чудесно и радостно продолжать свое существование, так?

     – Ну, наверное, – скептически ответил Тео, – вы же знаете, я человек неверующий и не религиозный. Но я понимаю, о чем вы говорите.

     – Отлично, тогда я продолжу. Буддистские священные писания говорят о Нирване, куда попадает после смерти душа чистого человека, где он будет продолжать свое существование также «долго и счастливо». Это же самое говорят нам и Библия, и Коран, и Тора, и разные языческие верования на любой вкус, из любой части света. Все эти люди, которые никогда между собой не общались и не знали о существовании друг друга (например, индейцы майя, монахи бон в Тибете, древние египтяне и индуисты), тем не менее, описывали, плюс-минус, одно и то же. Иногда сходство даже в деталях (как тибетская и египетская версии Книги Мертвых). Все говорят в один голос о волшебном и счастливом мире, в котором жизнь «долго и счастливо» доступна для тех, кто чист душой.

     А дальше-то что? Их что, всех отправят на вечную пенсию с полным содержанием, где они будут нюхать цветочки и любоваться райскими пейзажами? Нет, дорогой мой ученик, все предельно просто. Все эти священные писания заканчивают свое повествование на исходе из нашего мира, а потом начинается уже другой этап существования, и это уже другая история. Другими словами – те, кто живет в тех восходящих мирах, – это мы, то есть те, которые успешно победили своего Дракона и прошли сквозь «райские ворота», а теперь снова учатся и трудятся на общее благо, но уже на другом уровне, в «другой школе». Талантливые авиаконструкторы продолжают трудиться над аэродинамикой летающих организмов, великие композиторы продолжают писать великие произведения, которые потом улавливаются земными композиторами в виде «вдохновения» (а известные нам Музы для этого «обеспечивают связь»), ученые-материаловеды работают над улучшением прочности костной и кожной ткани различных живых существ, и так далее. Там все не заканчивается, а только начинается. Когда цифры проходят свою эволюцию развития от 1 до 9, то потом, к примеру, число 12 – это та же двойка, которая перешла с нулевого уровня на первый и также живет своей жизнью «в новых условиях». И снова та же эволюция всех – с 11 до 19, а потом все то же самое, только на следующем уровне, и так далее. Все живое развивается по спирали, он низшего к высшему.

     Тео задумался и тут же хитро ухмыльнулся:

     – Постойте, Учитель, у нас все ходы записаны! Ученые утверждают, что человек появился относительно недавно, а это значит, что до его появления не было ни авиаконструкторов, ни материаловедов, а вот летающие ящеры уже были!

     – Совершенно верно, мой недоверчивый друг. Помнишь, я тебе рассказывал, что мы не первая цивилизация на Земле? Так вот, те, кто «спасся» после уничтожения предыдущей цивилизации, – они же и трудятся над созданием новой. Также и те, кто сможет победить своего Дракона и пройти «в райские ворота» до того, как наша цивилизация закончит свое существование, будут затем трудиться над возникновением новой под руководством мудрых Высших Наставников. Вспомни один из постулатов скрижалей Гермеса: «Как наверху, так и внизу, ибо как внизу, так и наверху». Одно из следствий из этого – как в нашем земном мире можно закончить обучение и подняться выше, так же и в восходящих мирах, великие сущности могут закончить свое существование и перейти в «следующий класс», а кто-то должен будет занять их место – и это будем мы, выпускники Земного мира, которые сумели победить своего Дракона.

      

     Тео снова почесал голову. С одной стороны, это нельзя было чем-то доказать или подтвердить. Но с другой – логически это было разумно. По крайней мере, если все так, то это много бы объяснило. Тео, вдруг вспомнил фразу из одного из его любимых фильмов: «Конечно, нельзя утверждать, что это так. Но говорить, что это не так, – значит противоречить тому, что видишь». Дальше, наверное, не стоило развивать эту тему, а нужно было хорошенько обдумать услышанное и сложить об этом свое мнение. Поэтому мужчины пожелали друг дугу спокойной ночи и разошлись по своим спальным местам. Завтра их ждал еще один важный и насыщенный событиями день, хотя и сегодняшний выдался на удивление насыщенным. Сегодня можно было быть уверенным, что никакой крик цикад точно не помешает им уснуть.

      

      

      

     Глава 21. Свежие разведданные из будущего.

      

     «Котов, которые не улыбались, я видела часто, – подумала Алиса. – Но улыбка без кота! Это самое невероятное из всего, что я видела здесь».

     Льюис Кэрролл

      

     В темном пространстве пещеры неподвижно сидела фигура мужчины. Пифагор имел обыкновение спать 4-5 часов в сутки, и, как правило, около 4 утра он уже просыпался и занимался медитацией. Но в эту ночь ему не суждено было сосредоточиться. Все ночные звуки Самоса, включая сверчков, птиц и шум моря, заглушал громкий храп молодого человека, спящего в средней комнате пещеры. То ли день выдался слишком насыщенным, и парень переутомился, то ли он съел что-то не то или, наоборот, не съел чего-то того, что было нужно, но факт оставался фактом – сегодня все местные сверчки и ночные птицы грустили из-за внезапно появившегося конкурента. Главной звездой ночного концерта сегодня были не они. Хотя по лицу великого Учителя казалось, что это его совершенно не раздражало, наверняка он терпеливо сидел и ждал, пока этот импровизированный концерт закончится, и можно будет сосредоточиться на медитации.

     Но Тео этого никак не мог слышать. Сейчас он снова был на берегу Женевского озера. Он очень давно хотел собраться с силами и повторить этот удивительный опыт. И вот сегодня у него это получилось. Тео снова сидел за столиком все того же кафе Chez Philippe. Столик был накрыт чистой белой скатертью, перед Тео стояла чашка холодного греческого кофе фраппе. Он не знал, подают ли там фраппе. Наверняка нет. И, возможно, даже не знают, что это такое. Но сейчас Тео очень захотелось именно настоящего, родного греческого фраппе, и поэтому в своем сне он решил выпить именно его. Напротив Тео сидела красивая темноволосая девушка в белом поло и светло-голубых джинсах. Девушка была обута в удобные походные синие туфли, напоминающие мокасины, с толстыми кожаными шнурками.

     – Паппас, почему так долго? – бесцеремонно спросила девушка громким и вызывающим тоном.

     – Что долго? – удивленно вскрикнул ошарашенный юноша. Он ожидал услышать какое-нибудь приятное приветствие, и сразу непонятный вопрос в лоб выбил его из равновесия. Да, греческий несдержанный темперамент в кармане не утаишь.

     – Пока меня не было, у вас теперь появилась такая новая модная форма приветствия? «Почему так долго?» – продолжал возмущаться Тео.

     – В прошлом сне ты снова дал мне надежду когда-нибудь тебя увидеть! Я опять испытала знакомое тепло, когда ты со мной! Именно ты, а не говорящий овощ, появившийся из твоего зеркала! – эмоционально ответила Эли. – И вот теперь, почти месяц мне приходится ждать, пока ты снова соизволишь появиться! Я сама к тебе в сон попасть не могу, и поэтому мне ничего другого не остается, как постоянно спать все свободное время и ждать у окошка, пока ты появишься! Я никогда в жизни столько не спала и теперь уже начинаю принимать снотворное, чтобы не пропустить возможный сеанс связи!

     – Месяц? Слушай, это интересно. У меня-то прошла всего пара дней! Видимо, время в наших временных ветках идет с разной скоростью. Ха! Это значит, что если все так и продолжится, то когда я вернусь, ты будешь по возрасту значительно старше меня! Может быть, придется подыскать кого-то моложе, а?

     – Ага, так ты сразу подбирай себе новую подружку по своему развитию – твои мозги с юности перестали взрослеть! Вон, у меня за углом есть детский сад – там полно твоих умственных сверстников, очень рекомендую! – эмоционально парировала Эли.

     – Ладно, ладно, чего мы снова завелись? Столько не виделись, столько друг по другу скучали, а теперь снова тратим короткое драгоценное время непонятно на что! – запротестовал Тео.

     – Согласна! – улыбнулась она в ответ и взяла его ладонь в свою. – Слушай, я за это время перечитала все, что смогла найти о твоем Пифагоре, и теперь уже можно сказать, что я в теме!

     – И что у нас о нем пишут, кроме знаменитой теоремы? – спросил Тео.

     – Смотри, есть очень много противоречивой информации. Многие, даже древнегреческие, авторы зачастую противоречат друг другу, но все-таки из всего можно выделить общее и наиболее логичное. Хотя о Пифагоре писали книги и Аристотель, и Диоген Лаэртский, и еще с два десятка авторов – и именитых, и не очень. Представляешь, даже современные индийские философы, типа Ошо, тоже написали книги о Пифагоре, но у них, конечно, все получилось в меру их понимания нашей культуры и действительности. Пока наиболее достоверно все выглядит у Ямвлиха.

     – Слушай, Учитель о нем упоминал несколько раз.

     – Глупый! Как твой учитель мог упоминать Ямвлиха, если тот жил через несколько веков после него самого?

     – Ну, наверное, так же, как Учитель знает, кто такой программист, и о чем фильм «Звездные войны», и в чем прав и не прав Чарлз Дарвин?

     – Ты себя слышишь? Ты же несешь явную чушь.

     – Эли, а то, что мы сидим тут с тобой во сне, в воображаемом пространстве, стилизованном моим воображением под ресторан в Женеве, и общаемся сквозь 25 веков – это не бред? Мир, пространство и время устроены совсем не так, как мы себе это представляем. И Учитель умеет в нем перемещаться настолько эффективно и продвинуто, что нам с тобой и не снилось! Ну? Так что о нем пишут? Что интересного ты узнала? А то до сих пор только Учитель меня регулярно удивляет своими познаниями обо мне, а теперь, может, и я его чем-то удивлю?

     – Смотри, считается, что Пифагор родился примерно в 6-м веке до нашей эры – в 570 году до нашей эры, если быть точной. Родился он в Сирии, но жил на острове Самос.

     – Ты это рассказываешь, как будто читаешь досье из ЦРУ! – засмеялся Тео.

     – Если тебе интересно – я продолжу, – огрызнулась Эли, не обращая внимание на его шутку. – Интересный факт – почему его назвали именно Пифагором: отец Пифагора – Мнесарх – перед тем как отправиться в плавание по торговым делам поехал к Пифии, справиться у нее, будет ли успешным его мероприятие и есть ли предпочтительные даты для его начала. Пифия же, не обращая внимания на его вопросы, начала говорить совершенно не то, о чем он спрашивал. Она сказала, что у него жена беременна, и скоро родится чудо-ребенок. Этот чудо-ребенок принесет столько пользы и блага для всех людей, сколько до него никто не приносил. Мнесарх снова начал просить Пифию рассказать о том, о чем он ее спрашивал изначально. Но Пифия снова сказала, что путешествие будет вполне успешным, но это не то, о чем Мнесарх должен беспокоиться и думать. Грядет великое событие – рождение его сына – это подарок Аполлона всем живущим людям и их потомкам!

     Мнесарх был насколько удивлен, и на него это торжественное пророчество произвело такое сильное впечатление, которого он никак не ожидал, так что он первым делом сменил имя своей жены. Ее имя от рождения было Парменида. Но вернувшись от Пифии, Мнесарх дал ей новое имя – Пифаида, в честь Пифии. А когда у них родился сын, его также назвали Пифагором, в честь той самой Пифии.

     – Ты знаешь, если бы я знал, что у нас будет ребенок, я бы тоже назвал его в честь Пифии – ты не представляешь, какая это интересная дама! Она вообще меня сразу по имени назвала! А представь – как жить с такой дамой?! Пришел домой вечером, а она тебя вообще ни о чем не спрашивает, потому что сама уже все заранее знает – где ты был, и с кем, и сколько потратил, и на что именно! – развлекал Тео свою подругу по ходу разговора. Но Елена не обращала внимания на его шутки и со всей серьезностью продолжала:

     – Как только Пифагор достиг совершеннолетия, он покинул Самос и начал свое обучение. Учился он большую часть своей жизни в разных частях света и у разных учителей, которые его посвящали во всевозможные культы и учили разным наукам. После обучения естественным наукам у Фалеса Милетского и других известных учителей Пифагор посетил Халдеев на священной горе Кармель, там, где сейчас Израиль. После того как он провел там около восьми лет и познал суть их учения, он отплыл в Египет. Причем по дороге приключилась интересная история: Пифагор спустился с горы Кармель к берегу, подошел к одному из кораблей и поинтересовался, плывет ли он в Египет. Получив утвердительный ответ, он молча прошел на палубу и сел в месте, где не мешал морякам. Моряки решили, что такого крепко сложенного и симпатичного юношу они вполне могут выгодно продать где-нибудь в рабство. Но когда во время плавания он три дня ничего не говорил, не ел и не спал, а всевозможные опасности и штормы обходили их стороной, моряки решили, что с ними плывет добрый демон в теле человека или другое божественное создание. И когда они прибыли в Египет, они на руках вынесли ослабевшего Пифагора на берег, посадили на песок и сделали возле него такой импровизированный алтарь, выложенный из фруктов. В общем, ребята вовремя поняли, что ошиблись клиентом, и вовремя исправились.

     В Египте он стал единственным иностранцем (!) за все время, которого допустили до всех таинств и посвятили во все культы. Даже Платон, когда прочитал книги пифагорейцев, решил срочно стать философом и первым делом помчался в Египе, по стопам Пифагора, – его там приняли, обучали, но до всех культов, как Пифагора, не допустили. Пифагор, в принципе, хотел навсегда остаться жить в Египте, но, как говорится, «хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах». Пифагор провел в Египте 22 года, и началась война. Египет был завоеван персами, и всех ценных жрецов, включая его самого, увели в Вавилон. Там они жили на вольном поселении, где Пифагор учился у вавилонских магов. Он там выучил арифметику, арабские цифры, постигал различные другие знания и мистерии у местных жрецов и магов. Оттуда он путешествовал в Индию. Есть мнение, хотя и без документальных подтверждений, что в Индии он встречался с Гаутамой Буддой.

     – Есть подтверждения, – с важным видом сказал Тео. – Он мне сам об этом рассказал.

     – Если тебе все еще интересно, я продолжу, – перебила его Эли. – Там же, в Вавилоне, Пифагор общался и с иудейскими священниками, у которых он постигал знания их мистического учения – Каббалы, и также их мистическое учение о цифрах – «Сфирот». В Афинах он учился в тайных храмах Орфиков, где познал учение Орфея и тайну цифр. На острове Крит Пифагор спускался в пещеру Зевса, где также был посвящен в местный культ и мистерии Зевса. Один из древнегреческих авторов пишет, что в тайной пещере на Острове Крит после посвящения в древний тайный культ Зевса Пифагор оставил надпись на гробе Зевса: «Зевсу от Пифагора». Да, я понимаю, что звучит это сомнительно, но я рассказываю то, что прочитала. Описано это было вполне убедительно.

     – Да нет, не сомнительно. Учитель мне объяснил, что все эти мифы, истории и предания символически зашифрованы, и их истинный смысл понимает только тот, кто знает ключ к шифру и значение этих символов. Извини, продолжай, пожалуйста, – вежливо сказал Тео, и улыбнулся.

     Эли повела бровью – она еще не могла привыкнуть к этим новым приятным изменениям в поведении Тео. Молча улыбнулась и продолжила:

     – В общем, если так посмотреть, то практически всю свою жизнь Пифагор учился и постигал науки, тайные знания и культы в разных частях света. Я не представляю, сколькими и какими знаниями должен обладать человек после десятков лет непрерывного изучения и обучения! Когда он вернулся домой, ему было уже 56 лет. Он немного пожил на Самосе, но так как ему постоянно докучали различными общественными поручениями и посольствами, а также не особо высоко ценили его знания, он решил переехать на юг Италии, где создал свою школу.

     – Вот! Я живу как раз там! – вскричал Тео.

     – Где? На юге Италии, в его школе? Ты же говорил, что на Самосе? – удивленно спросила его Эли.

     – Да нет же, я просто не успел тебя перебить в нужном месте! – засмеялся Тео. – Я сейчас живу на Самосе, именно тогда, когда Пифагор уже устал там жить после возвращения и собирается в Италию, открывать там свою школу в Кротоне.

     – Тео, Школа Пифагора – это была первая в истории европейской цивилизации школа элиты! Понимаешь? Это же реально так круто! Платон организовал свою знаменитую Академию – как копию творения своего Учителя! Оказывается, Платон проходил обучение по стопам Пифагора! Он купил за какие-то бешеные деньги 3 книги ученика Пифагора – Филолая, прочитал их и понял, чем он будет заниматься в жизни, – философией. И тут же умчал в Египет учиться. И Платон стал достойным продолжателем своего Учителя. Я только никак не могу понять, почему же их – и Пифагора, и его Школу, которые внесли такой вклад в нашу цивилизацию, явно больше всех остальных, – так незаслуженно забыли? Это же просто невероятно! В общем, Тео, ученики Пифагора вместе со своим учителем столько всего придумали, открыли и написали, что об этом можно неделю рассказывать. Закончилось все тем, что завистники подстерегли учеников Пифагора, когда они собрались в одном из домов на собрание. Этих учеников заперли в том доме, заколотили двери и сожгли заживо. Пифагора там в это время не было – он находился в отъезде. Самое интересное, что никаких точных данных о смерти Пифагора нет до сих пор! Он уехал и больше не появлялся. Кто-то утверждает, что он умер. Но факт в том, что никто достоверно не видел вообще, что он умер. Но его учение жило своей жизнью еще более 1000 лет! Долгое время были еще пифагорейцы, а потом и неопифагорейцы, вплоть до 6 века уже нашей эры! В общем – серьезные ребята. Они реально – отцы нашей европейской цивилизации, какой мы ее знаем, а не только теоремы Пифагора! А их Школа – это вообще отдельный разговор.

     Эли продолжала увлеченно рассказывать Тео о Пифагорейской Школе, об их мистических опытах – о путешествии Пифагора в потусторонний мир, по примеру Орфея, о его удивительном ученике Абариде, который умел летать на своей стреле, о том, что многие люди видели и описывали, как они видели Пифагора в разных местах в одно и то же время. Она также рассказывала Тео об их удивительных открытиях и их великих и знаменитых последователях – Леонардо Да Винчи и Рене Декарте, Максе Планке, Аполлонии Теанском, Диогене… Но Тео это все уже и так знал, и он слушал это фоном. Он снова наслаждался тем, что видел перед собой свою Эли. Ему сейчас было совершенно не важно, что именно она говорила. Самым важным было то, что это говорила она.

     – Знаешь, Эли, – перебил он ее. – Мне Учитель рассказывал об одном известном ученом, который является отцом космонавтики и известным теоретиком полетов в космос. Так вот, он считал, что нужно обязательно жениться на нелюбимой женщине. Ее можно будет уважать, и она будет его уважать. Но из-за того, что между ними не будет любви и сильной привязанности, можно меньше времени проводить с женой и больше уделять науке и работе. В итоге у него так и вышло – он женился на женщине, которую не любил, но относился к ней с уважением, и она все понимала и принимала это. И действительно, из-за этого он уделял больше времени своей науке и работе и очень в этом преуспел. А я вот сейчас смотрю на тебя и думаю – ну как же такое возможно? Лишить себя такого счастья – быть с любимым человеком – это же убивать свою душу!

     Тут неожиданно Тео услышал ужасный шум, похожий на рев. Милое лицо Эли начало быстро таять. Тео еще не понимал, что это за шум, но очень не хотел расставаться со своей любимой. Он ей кричал, что скоро они снова увидятся, что он не заставит ее снова так долго ждать! Но он не знал, слышала ли она его или уже нет. И тут начал понимать, что это за зловещий шум…

      

      

      

      

     Глава 22. Ученье – свет, а неученье – полумрак.

      

     Все чудесатее и чудесатее!

     Все любопытственнее и любопытственнее!

     Все страннее и страннее!

     Льюис Кэрролл

      

     Тео понял, что за шум его сейчас будит, – он слышал свой собственный храп, от которого сам начал просыпаться.

     «Эх, а ведь тут и снотворное купить негде. Да и учитель не даст слишком долго спать…» – с грустью подумал Тео. Но физиология сделала свое дело, и Тео уже лежал с открытыми глазами и смотрел на сидящего с укоризненным лицом Пифагора.

     – Я сильно храпел? – виноватым тоном нашкодившего котенка спросил Тео.

     – Себя ты разбудил в последнюю очередь, – шуткой ответил Учитель.

     Тео улыбнулся и подумал: «Какое начало дня может быть лучше улыбки? Только еще одна улыбка!» – и пошел умываться. Он сейчас понимал, что по той глупой и счастливой улыбке, которая никак не сходила с его лица, Учитель и без слов уже знал, где он сейчас был и с кем у него там было свидание. В амфоре была то ли жутко леденящая, то ли замечательно бодрящая вода – какая из них, Тео еще для себя не решил.

      

     Весеннее утро на Самосе – все-таки одно из величайших явлений природы. Не жарко и не холодно, прозрачное ясно-голубое небо, которое не омрачает ни одно облачко. Из звуков – только легкий ветерок и далекий шум самого синего моря. Именно в такое замечательное утро двое мужчин, разных по возрасту, но одинаковых по духу, встретили долгожданный восход солнца. Интересно, что каждый рассвет сам по себе абсолютно одинаковый с другими, такими же. Но также каждый рассвет и не похож на остальные. Возможно, это связано с настроением в это конкретное утро, может, с мыслями, а может быть, с чем-то еще. Но сегодняшний рассвет для Тео никак не был похож на вчерашний. Когда они пришли купаться, то и море сегодня совсем не обжигало тело Тео своими прохладными иголками, а приветствовало очень даже дружелюбно. Тео не хотел выходить из воды, как это бывало по обыкновению, а хотел еще немного посидеть в абсолютно прозрачной воде, над которой сегодня витал особенный аромат моря.

     Он плавал совсем рядом с Пифагором и хитро улыбался. Наконец не выдержал:

     – Скажите, уважаемый Пифагор Мнесархович, какие у нас планы на сегодня?

     Учитель сделал вид, что не обратил внимания на то, что Тео назвал имя его отца, хотя он ему его не называл.

     – Мой многоуважаемый Тео, мы постараемся провести сегодняшний день с максимальной пользой, и надеюсь, что сегодня мы пойдем спать немного лучшими и чуть менее глупыми, чем были вчера. Тео молчал. Желаемый эффект явно не был достигнут.

     Пифагор вышел из воды, обтерся чистой и сухой тканью, выждал пару минут и после паузы пристально посмотрел на Тео. Потом сменил серьезное выражение лица на улыбку и сказал:

     – Тео, ты хотел меня удивить? Ну, у тебя получилось – ты меня удивил. Теперь, уже у тебя что-то изменилось за ночь? Ученик учится у своего учителя – и это не может не радовать. Теперь ты рассказывай, где был сегодня ночью и что видел? – с интересом и довольным видом спросил Учитель, – Конечно, твоя улыбка, которая все утро сегодня не сходила с твоего лица, и сама все за тебя рассказала, но я хотел бы это от тебя услышать.

     У Тео отлегло – он был доволен. Он смел со своего лица весь пафос и уже простым и доброжелательным тоном начал рассказ:

     – Прошлой ночью мы виделись с Эли. У них, оказывается, уже прошел целый месяц! Можете себе представить? Она собирала о вас всю доступную у нас там информацию и рассказала мне о том, что ей удалось прочитать и выяснить.

     – Ну вот видишь, теперь и ты начинаешь использовать время сна с пользой для себя! – было видно, что Учитель доволен. Он решил не задавать Тео лишних вопросов, подумав, что если у того возникнут вопросы, то он их задаст сам. И Учитель, как всегда, не ошибся.

     – Эли сказала, что у вас была первая в истории и очень крутая школа. И в этой школе вы создавали первую истинную аристократию – правление лучших, первую настоящую элиту. Вы и сами об этом много раз упоминали, но никогда не останавливались подробно. Расскажете?

     Пифагор задумчиво улыбнулся, немного помолчал, посмотрев вдаль, в сторону морского горизонта, а затем сказал:

     – Школа – это самое важное, что я сделал, и лучшее, что у меня есть в жизни.

     – В каком смысле «есть»? Ведь ее еще нет!

     – Если смотреть из этого настоящего момента времени – ее еще нет, и она все еще будет. Если из твоего настоящего, то она уже была. Так зачем же смотреть из этих двух крайностей, если можно посмотреть из той точки времени, когда эта школа есть, – и тогда она у меня просто есть.

     Да, это звучало хоть и не привычно, но совершенно логично, и Тео нечего было возразить.

     – Да, мой дорогой ученик, для меня это было больше, чем школа, – фактически, школа стала моей второй семьей. Идеальная община настоящих друзей. Друзья – это же, во-первых, союз равных. А во-вторых, у друзей – все общее. Если человека принимали в нашу общину – он вносил в нее все свое имущество, все, что у него было. Но если он бы решил выйти из общины или его из нее выгоняли – уходя, он получал в два раза больше.

     – Замечательная бизнес-схема для мошенников! – засмеялся Тео. – И многие уходили?

     – Никто. За исключением редких случаев, когда мы сами выгоняли человека. И при этом, конечно, он также получал вдвое больше того, что внес, когда пришел.

     – А за что вы выгоняли из Школы?

     – Главные причины были две: первая – самодисциплина. При поступлении ученик должен был 5 лет молчать и не произнести ни слова. Если кто-то не выдерживал и начинал говорить – он покидал Школу. Вторая причина – ученикам строго-настрого было запрещено рассказывать людям вне школы о том, что в ней учат и что обсуждают. Ученик давал строгую клятву неразглашения всего, что происходило в Школе. Если обнаруживалось, что кто-то проболтался и рассказал где-то в таверне или своим родственникам или друзьям о том, что обсуждалось в Школе, – его также выгоняли. Если кого-то исключали, то во дворе школы ему делали настоящую могилку с надгробием, как бы символизирующую, что для этого круга друзей человек умер и больше в этом воплощении сюда не вернется.

      

     Тео решил выйти из воды и тоже обтереться сухой тканью. Эйфория от встречи с любимой девушкой понемногу уступала место трезвому рассудку, а тот кричал, что уже давно пора выходить из воды в тепло! Очень здорово, что в этом месте берег был песчаным и выход из воды не требовал никаких акробатических трюков, скачек и удержания равновесия на скользких и острых камнях, как это иногда бывает.

     – У нас бы вашу общину однозначно назвали бы «сектой». Несмотря на все хорошее, что вы говорите о своей Школе, у нас к любым сектам отношение самое негативное.

     Пифагор улыбнулся и задумался. Через минуту он ответил:

     – В ваше время люди любят говорить, что человек, убивший одного, – это убийца, и его нужно судить, а человек, убивший миллион, – это великий завоеватель, и ему нужно поставить памятник. И с сектами примерно то же самое. Когда во что-то верят многие – это уважаемая вера, а когда мало, то это уже презренная секта. Можно было бы, конечно, сделать оговорку, что секта – это организация, завлекающая людей для деструктивного воздействия на них в своих интересах. Но тогда к этому стоило бы отнести и сатанизм! Но, тем не менее, сатанизм признан в США официальной религией, со своими храмами и со всеми атрибутами полноценной религии, несмотря на все свое деструктивное воздействие и на ее адептов, и на окружающих. Поэтому наилучшее решение – не вешать общее клеймо «секты» на всех, оценивать каждый случай отдельно и не создавать общие понятия, под которые всех потом и подгонять.

     Тео пожал плечами и поднял брови, давая понять, что не готов к такому углубленному анализу этого общественного явления. И он решил сменить тему.

     – А зачем нужно было пять лет молчать? Это же адская мука! Человек – существо социальное и нуждается в общении! В тюрьмах в одиночных камерах люди сходили с ума от молчания и отсутствия общения! Зачем же так мучать людей? Тем более, тех, кто вам был дорог?

     – Тео, в большинстве практик, которые я проводил для своих учеников, как и в большинстве моих высказываний, имеется много уровней смысла и понимания. Так же и с молчанием. Во-первых, чтобы человеку научиться правильно говорить и контролировать свою речь, ему, для начала, нужно научиться слушать. Ты помнишь из детства миф про Эхо? Ну, конечно же, помнишь. Так вот, подумай: Эхо была красивой нимфой, которая никого не слушала, и за это ее наказала Гера, сделала так, что Эхо не могла ничего говорить самостоятельно, а могла только повторять за другими. Думаешь, для чего это испытание специально увековечили в мифе? Разве не было чего-то более важного придумать для отдельного самостоятельного мифа, который потом будут пересказывать тысячелетиями? Это испытание описали из-за того, что оно само по себе несет большую пользу для человека.

     Есть замечательная поговорка: человеку нужно, в среднем, два года, чтобы научиться говорить, и вся жизнь, чтобы научиться молчать. Вот это упражнение и учило человека за пять лет тому, чему многие учатся всю жизнь. Во-вторых, эта практика наилучшим образом развивает дисциплину и терпение. Если человек не выдерживал испытания и начинал говорить раньше времени, его выгоняли из Школы из-за отсутствия необходимой внутренней дисциплины. Без нее невозможно убить своего дракона. А без этого невозможно получение тайных знаний. В-третьих, когда человек говорит – он тратит свою жизненную энергию. Это медицинский факт. Восточные практики утверждают: для того, чтобы человеку поддерживать нормальный и здоровый уровень жизненной энергии, ему обязательно нужно, как минимум, два часа в день молчать. Поэтому молчание на протяжении пяти лет давало накопление жизненной энергии до минимального необходимого уровня, чтобы начать заниматься более серьезными упражнениями и практиками. И это далеко не полный список пользы от пятилетнего молчания. Есть и другие полезные результаты этого «мучения».

     Да и молчать – это ведь не значит не общаться. Ученики могли посещать мои уроки, хотя и слушали их только из-за занавески. Они и назывались «акусматики», то есть, буквально, – «слушатели». Те же, которые прошли испытание и снова получали право говорить, уже могли посещать мои уроки и непосредственно меня видеть – это были настоящие ученики, и потому назывались «математики», то есть «ученики». И, кстати, так как основным предметом изучения у нас была математика, то из-за того, что эти ученики назывались буквально «ученики», то есть «математики», то и науку впоследствии прозвали именно так.

     – А за что вы не допускали учеников «из младшей группы» в общую комнату, зачем нужен был этот унизительный спектакль с занавеской?

     – Это никакой не спектакль. Как ты думаешь, почему основным предметом в нашей Школе была математика?

     – Ну, наверное, из-за того, что и в моей современной школе это важная наука и важная часть образования? Наверняка ваши ученики умели читать и писать, а вот считать не умели, и вы дополняли их образование до необходимого минимума? Кроме того, в Древней Греции не было еще арабских цифр и нашей арифметики – вот вы их этому и учили.

     – Логично, разумно, но нет, не угадал. Вернее, это не совсем так. Скажу тебе, что и во время моего образования в Египте, где я провел 22 года в постоянном обучении, основным предметом была геометрия. Вернее, священная геометрия. Она изучает различные знаки и символы, которые могут активировать определенные силы природы с определенной целью. А во время моего обучения у вавилонских магов, главное, что я учил, – тоже была математика, но уже числа и арифметика. Иудейские священники, которые посвятили меня в древнее мистическое учение Каббала, также основное внимание уделяли цифрам. Их учение о цифрах называли «Сфирот».

     Миром правят цифры. Определенные знаки и символы способны активировать могучие силы. И потому объяснить и понять природу мироздания можно только с помощью математики – начертательной и числовой. Так вот, отвечая на твой вопрос: если человек еще не победил своего Дракона, то есть не подтвердил необходимый уровень внутренней дисциплины и терпения, своей надежности, а также еще не набрал необходимый уровень внутренней энергии, он не мог видеть те тайные знаки и геометрические фигуры, которые я рисовал своим «математикам» на доске. И поэтому здесь не было ничего унизительного, а исключительно практические причины.

     – Да ладно! – воскликнул Тео. – То есть вы хотите сказать, что, изучая математику, можно понять устройство мироздания?

     – Нет, я хочу сказать, что невозможно понять устройство мироздания, не изучая математику. Это разные вещи. Знаешь, к примеру, есть наука, которая изучает волнение на море и поведение движения воздушных потоков. Называется аэрогидродинамика. Трудно себе представить, но как формирование и поведение волн на море, так и движение потоков ветра в воздухе можно описать сложнейшими трехэтажными математическими уравнениями, которые будут точно описывать их поведение. Так вот, просто изучая математику, ты не можешь познать аэрогидродинамику. Но вот изучать эту науку и познать ее без глубокого знания математики ты не можешь. «Я вижу все, что я ем» и «я ем все, что я вижу» – это не одно и то же, – улыбнулся Пифагор. – И с устройством всего мироздания – точно такая же история. Это отдельная сложная наука, и ее нельзя изучать, не владея математикой в совершенстве.

      

     Как достучаться до небес?

      

     – Я до сих пор не очень понимаю, что такого ученики могли увидеть на доске, из-за чего их держали за занавеской? Вы упомянули выражение «Божественная геометрия» – это что?

     – Да, это интересный вопрос. Попробую тебе объяснить самым простым языком. Ты когда-нибудь слышал про заклинания и «молитвы специального назначения»?

     – Ну да, весь этот бред про заклинания показывают по телевизору с утра до вечера. И все это совершенная ерунда. Ну и, также, в кино показывают разные каббалистические знаки, которые в фильме ужасов рисуют на стене, и они то призывают зло, то отгоняют его, в зависимости от контекста фильма и настроения, рисующего эти знаки.

     – Да, мой дорогой ученик, ты прав. То, что показывают у вас в фильмах, – это, в основном, бред. Но ведь нет дыма без огня, верно? Давай теперь посмотрим на все это рационально, попробуем разобраться и найти в этом мусоре здравый смысл. Итак, нам известно, что Зазеркалье – мир нематериальный, и форма его существования – энергия. Более того, этот наш материальный мир также формируется именно различными энергиями.

     Наш дорогой старик Эйнштейн открыл общую теорию относительности, которая прямо и говорит, что любая материя есть материальное проявление энергии, которую можно посчитать, и даже доказал соответствующую известную формулу. Ученые с успехом и подсчитали энергию материи. Как известно, эти подсчеты закончились созданием ядерной бомбы. Ну так вот, любой звук – это колебания воздуха, то есть также, энергия.

     А из физики, нам известен эффект резонанса, это когда по мосту может проехать 10 грузовиков, не причиняя ему никакого вреда, а строй солдат, марширующих в ногу, могут этот мост обрушить – это и будет проявлением эффекта резонанса, когда волны колебаний, накладываясь, резко друг друга усиливают.

     Тео утвердительно махнул головой, подтверждая, что до этих пор для него не звучит ничего нового – это все пока физика из программы средней школы.

     – Замечательно. Вот и вполне резонно предположить, что звуковые волны могут так же вызвать резонанс с определенными энергиями, и результат такого резонанса может сильно влиять на наш материальный мир. Связь нашего мира и Зазеркалья – гораздо больше, чем люди думают. На нас постоянно влияет большое количество разнообразных энергий. И если какие-то кратно усиливаются в результате резонанса, то мы обязательно увидим результат. Есть, конечно, и другие механизмы работы звуковых триггеров, которыми являются разнообразные звуковые фразы – заклинания и молитвы, но это самое простое и рациональное объяснение.

     – Ну, допустим, – задумчиво сказал Тео. Он еще не мог понять, как к этому относиться. Вроде учитель оперировал вполне известными понятиями из курса физики, но согласиться с реальностью этих «звуковых триггеров», то есть разных заклинаний и молитв, Тео был пока совсем не готов.

     – А теперь давай посмотрим с другой стороны. Свет есть волна, и длина его волны вполне измеряема – есть таблицы длин волн света различных цветов, верно?

     – Абсолютно, – согласился Тео.

     – Волна – это также энергия. И ее можно и посчитать, и измерить. А что это значит? Это значит, что визуально можно создать волновой резонанс с нужными энергиями. Это очень сложно. Вместо того чтобы говорить набор звуков, можно нарисовать изображение, и оно также будет создавать эффект резонанса и кратно усиливать необходимые энергии. Это так называемые «визуальные триггеры». И те, и другие триггеры – это инструменты «специалиста», который может задействовать и использовать нужные инструменты в нужное время в нужном месте для достижения необходимого результата. И вот в Египте жрецы учили «студентов» этой «Божественной геометрии», как создавать нужные визуальные триггеры, принципы их работы и так далее. Существуют готовые фигуры – их называют «печати», –которые задействуют сложные силы и энергии для той или иной цели. Но снова повторю – все это действует на физических принципах, которые людям пока неизвестны, и никакой чудесной магии тут нет.

     Перефразируя обратно нашего старого доброго Эйнштейна – если учить математику и физику, то все чудеса вокруг получают свое объяснение, и ты понимаешь, как работает лампочка, телефон, лифт и так далее. А если учить Божественную геометрию – ты точно так же понимаешь принцип работы и действия разных фигур и печатей. И специально обученные люди занимаются их разработкой для разных целей – такие вот «инженеры энергетической геометрии». Думаю, мне не нужно тебе объяснять, Тео, насколько это мощный и опасный инструмент и сколько его использование может принести как пользы, так и вреда. Из-за этого, за все время я был единственным иностранным студентом, которого египетские жрецы допустили ко всем их посвящениям и мистериям. И именно поэтому данные знания и нельзя было показывать ученикам, не прошедшим «курс начальной подготовки» и не подтвердившим свою надежность. Поэтому они до подтверждения победы над своим Драконом и слушали все мои уроки из-за занавески. Никакого спектакля, – улыбнулся Пифагор и вопросительно посмотрел на Тео, как бы спрашивая его мнение насчет сказанного.

     – Интересно, а в моем времени об этом кому-нибудь известно?

     – В твоем времени многие базовые знания утеряны, «специалистов», способных самостоятельно создавать печати, у вас, к сожалению, уже нет, и все, что осталось у людей в ХХI веке, – некоторые древние печати, созданные кем-то в далеком прошлом. Но в твое время существуют целые разветвленные сети различных мистических школ, которые объединяют десятки тысяч человек, и разные школы владеют какими-то печатями. Многие дружественные школы могут обмениваться учениками, а многие и печатями, которыми они обладают. Ничего другого им не остается. Все эти могучие древние знания рассыпались, и даже сильные мистические школы в вашем времени владеют лишь некоторыми малыми осколками, и поэтому постоянно ищут взаимовыгодные обмены, чтобы собрать побольше таких полезных осколков. И да, кстати, известная в вашем времени китайская теория Фень-Шуй, которая учит, как правильно организовать помещение и как правильно размещать элементы мебели для большего благоприятствования этого помещения для человека, – имеет те же самые корни, так как основана на древнем знании о потоках энергий, также влияющих на энергию событий, о чем мы с тобой еще побеседуем. Но, естественно, вашей науке эти энергии пока не известны, а поэтому для нее они просто не существуют, а сам Фень-Шуй именуют глупыми суевериями «темных и необразованных» людей.

      

     Своя рубашка ближе к телу? Или нет?

      

     – Вы говорили, что при поступлении в вашу общину каждый приносил все, что у него было. Я слышал, что в мое время есть много разных религиозных сект, которые заманивают к себе людей, чтобы присвоить все их имущество – квартиры, деньги, машины, все, что есть у человека. Но я ни разу не слышал, чтобы отдавали это обратно, да еще и в двойном размере! Откуда же вы брали на это средства? По принципу финансовой пирамиды? Пять человек пришло со своим имуществом, если двое ушло – им можно отдать вдвойне, и еще и останется на остальных?

     – Тео! Как все-таки тебя портит твое современное воспитание! Как же иногда трудно терпеть этот крайний цинизм твоего времени. Нет, мой циничный друг, наша община была построена на исключительно чистой и преданной дружбе. А деньги – и для себя, и для вышедших – зарабатывали сами ученики. Да, мы занимались торговлей, ремесленными делами. Ты что думаешь, люди приходили ничего не делать, а только учиться? А жить тогда на что? Нет, благодаря короткому сну у нас хватало времени и на учебу, и на спортивные упражнения, и на обычные житейские дела.

     – А как же вы все это успевали? Или у вас в общине одни учились, а другие зарабатывали деньги?

     – Ты не представляешь, сколько всего можно успеть, если максимально эффективно использовать свое время! У нас был подъем примерно в 4:30 утра. Затем мы ходили на море купаться. В любую погоду, в любое время года, каждый день. Затем медитация, встреча солнца, завтрак. Потом спортивные упражнения, занятия в Школе. А вот после обеда и вечером – как раз занятия хозяйственными и торговыми делами. Ты же помнишь: «Утром нужно говорить с Богом, в обед – с людьми о Боге, а после обеда и вечером – с людьми о людях», – это именно то, что мы и делали, – улыбаясь, заключил Пифагор.

     – А я считал, что просветляющимся людям заниматься бизнесом не полагается. Нас учили, что деньги и богатство – это зло.

     – Лень и прожигание времени зря – вот это зло. Вопрос не деньгах, а в том, как их зарабатывают. Я всегда учил своих учеников, что во всем более всего важна разумность. В торговых делах, в бизнесе (если говорить на языке твоего времени) важно быть похожими на спортсменов по прыжкам в высоту – они соревнуются друг с другом, но при этом не причиняют друг другу никакого вреда. Если человек честно зарабатывает деньги, становится состоятельным и при этом не причиняет другим вреда – честь ему и уважение! В чем же зло, если он приносит вокруг себя только пользу и не причиняет вреда? Разве не он дает работу другим людям? Где бы работали другие, если бы эти состоятельные люди не создали свои производства и рабочие места на них? Если человек зарабатывает деньги, то, значит, он предлагает другим купить то, что им нужно, не заставляет же он силой отдавать ему деньги? Значит, он вокруг себя приносит пользу, а не вред, и зла никакого в этом нет. А если человек, зарабатывая деньги, кому-нибудь и чем-нибудь причиняет вред, то он уже под наш критерий не попадает. Если он вредит и ведет свои дела нечестно – это уже другая история. Мошенники и воры должны сидеть в тюрьме.

     – Вот! Я всегда знал, что то, чему нас всегда учили, – это все не так! – вдруг оживился Тео. – Ведь если деньги – зло, а любой более-менее состоятельный – злодей, то где бы тогда все работали и что бы тогда все ели и носили, если бы не эти «злодеи»? Вот, к примеру, я хорошо зарабатываю своим честным трудом, могу позволить себе хорошую квартиру, дорогую машину, но при этом почему многие на меня смотрят, как будто я кого-то обокрал? А вот скажите еще, только честно – как ваши ученики относились к общему бюджету? Неужели не было никаких конфликтов по финансовым вопросам, и никто ничего ни разу не украл?

     – Ты снова рассуждаешь, как циничный представитель своего времени. Во-первых, в Школу не принимали всех подряд. Когда я первый раз выступил в Кротоне, то после моего выступления осталось 2000 человек, которые отказались идти домой и пожелали вступить в мою общину вместе со своими семьями. Но из всех я отобрал только 300 человек – наиболее способных и чистых душой. Во-вторых, когда ты начинаешь понимать, как устроен мир вокруг, то деньги тебя больше не интересуют. Они имеют наивысшую ценность исключительно и только для невежественных людей, которые пока не видят и еще не понимают, что вокруг них, на самом деле, имеет значение. А в-третьих, ты не понимаешь, что такое настоящая дружба. Я хочу рассказать тебе одну реальную историю.

     Как-то раз, когда моей школы уже не было, где-то на юге Италии в одну маленькую гостиницу зашел путник. Он был болен и снял комнатку. Прожил недолго, и у него закончились деньги, и он больше не мог продолжать платить за комнату. Он попросил хозяина гостиницы поставить на улице табличку и нарисовать на ней один символ. Если мимо будет проходить его единомышленник, то он обязательно заплатит за него хозяину. Хозяин гостиницы сильно удивился, но согласился и исполнил пожелание. Ему был очень симпатичен этот человек, и он его пожалел – оставил его жить в этой комнате и не стал выгонять. Никто не обращал внимания на табличку и не заходил. Через некоторое время этот человек умер. Хозяин гостиницы похоронил его у себя во дворе, а табличку снять забыл. И вот по прошествии многих месяцев к нему зашел путник, который поинтересовался, что это за знак на табличке у дороги и откуда он тут? Хозяин гостиницы ему все рассказал и показал могилу того странного постояльца. Путник сказал, что это был его друг, спросил, какой был у того долг, а затем полностью расплатился с удивленным хозяином, который не мог понять, как этот странный путник мог быть другом его постояльца, если он даже не знал его имени, а только увидел тот знак. А знак этот был – символ нашей Школы и общины, пятиконечная звезда в круге, с буквами в каждом луче, соответствующими пяти элементам мироздания.

     Это символ человека в круге мироздания. Ты мог видеть вариацию этого знака в знаменитом изображении от Леонардо Да Винчи – человек в круге. Леонардо тоже был известным моим последователем и изобразил наш пифагорейский знак таким вот интересным образом, также изображая в нем физическое и тонкое тело человека. Но ни в коем случае нельзя его путать с перевернутой звездой в круге – такая звезда напоминает голову козла в круге – это уже символ Сатанизма, противоположность Добру. Поэтому у сатанистов звезда перевернутая – символически напоминает голову дьявола, а не человека, а геометрически представляет собой антипод звезды моей Школы.

     А вот тебе еще одна реальная история о дружбе моих учеников и единомышленников. Однажды правитель соседнего города узнал, что люди говорят о невероятной дружбе и преданности пифагорейцев друг другу, и он решил их разыграть и испытать. Он приказал арестовать одного пифагорейца и сказал, что тот совершил страшное преступление и приговорен к смертной казни. Пифагореец очень расстроился и пытался убедить правителя, что он ни в чем не виноват, но все было тщетно. В итоге он попросил хотя бы позволить ему попрощаться со своей женой, детьми и со своими близкими. Правитель сказал, что это глупо, ибо если он знает, что приговорен к смерти, то просто сбежит и никогда не вернется обратно. И тогда этот несчастный пифагореец предложил правителю позвать своего друга, который послужит залогом и вместо него будет находиться в темнице, пока он не вернется обратно. Правитель был сильно удивлен – кто же согласится в качестве залога подменить собой узника, приговоренного к смерти? Ведь понятно же, что приговоренный обратно не вернется, чтобы спасти свою жизнь! Но решил все же проверить и послал за другом. Друг, который был также пифагорейцем, выслушал историю и без промедления покорно согласился быть залогом возвращения приговоренного. Правитель пребывал в полном изумлении! Он спрашивал у того, понимает ли он, что его друг не вернется обратно, так как захочет спасти свою жизнь? Тот на это отвечал, чтобы правителя это не беспокоило, и что он все понимает и на все согласен. Приговоренного отпустили до заката. И каково же было удивление, когда солнце стало садиться, и этот несчастный приговоренный вернулся к правителю, готовый к казни. Правитель был настолько удивлен и растроган, что немедленно отпустил обоих, обнял их и попросил взять себя к ним в друзья. Но оба друга вежливо отказались и ушли. Ты представляешь, какая должна быть преданность человека, если он под угрозой смерти не готов предать своего друга? А ты говоришь о каких-то финансовых конфликтах!

     – М-да, интересно, вот почему тот приговоренный рисковал жизнью своего друга, а не предложил выйти под денежный залог? У нас такое часто встречается. Внес денежный залог и иди спокойно домой, прощайся.

     – Тео, и почему я не удивлен, что даже когда разговор идет о высшей степени благородства и высокой дружбы людей, твое поколение все равно свернет к деньгам? – Учитель говорил это разочарованным тоном, но Тео видел, что в этом тоне нет укора, а скорее желание сменить тему и вновь рассуждать о высоком и светлом, а не о деньгах.

      

     Все, что имеет Альфа, имеет и Омега.

     Тео решил не испытывать терпение Учителя и сменил тему беседы.

     – Вы регулярно ругаете наше время, и я согласен, что мы во многом сильно испорчены, но не могу себе представить, чтобы в мое время в Афинах полиция арестовала человека и приговорила к смерти просто по желанию правителя. У человека будет адвокат, следствие, судебное заседание. И даже если будет доказано, что виновен, у нас все равно ему не назначат смертную казнь, а дадут пожизненное заключение. У нас отменили смертную казнь из-за того, что возможна судебная ошибка!

     – Тео, мне это хорошо известно. Но известно ли тебе, откуда у вас все это появилось? Все современное законодательство стран Запада построено на основе Римского права. А Римское право было создано на основе наших законов, которые написали мы с моими учениками для многих городов Италии. Мы считали несправедливым, что правители судят своих граждан по своему усмотрению, и многое зависело от настроения правителя в этот день и в это время суток. Одно и то же нарушение могло наказываться в разное время по-разному. И поэтому мы решили написать законы, которые бы максимально описывали всевозможные права и обязанности граждан, а также справедливые наказания за нарушения этих законов. Фокус был в том, что мы обсуждали все это и с гражданским обществом, и с правителями. Мы предложили разным городам помощь в написании справедливого законодательства, которое бы установило в городах гармонию в отношениях между властью и обществом, и это было бы выгодно как одним, так и другим. И оттого, что наши законы обсуждались и с общественностью этих городов, и с их правителями, обе стороны созданного законодательства были с ним согласны. Благодаря тому, что закон прописывал и объяснял все мелочи, а также в равной степени защищал интересы каждой стороны, вводил презумпцию невиновности, эти законы действительно установили в наших городах гармонию и равновесие на многие годы.

     – Учитель, но ведь в итоге сами граждане вашу школу и сожгли. Вместе с вашими учениками. Значит, не настолько они были всем довольны?

     – Все, что имеет альфу, имеет и омегу. Все, что начинается, когда-нибудь заканчивается, – с грустью ответил Пифагор. – Знаешь, есть такая поговорка: камни бросают лишь в плодоносящие деревья. У всего, что имеет ценность, всегда находятся завистники. У нас в Италии были многие оппоненты, которым не нравилось, что законы пишем мы, а не они. Многие хотели бы сами организовывать управление городами вместо моих учеников. Многие не хотели следовать строгим нравственным принципам, которые мы предлагали. Кроме того, многие, к примеру, считали наш обычай не подавать любому правую руку при встрече признаком высокомерия и неуважения к другим, хотя причина была совершенно другой. И вот один мерзавец, которого мы выгнали из школы, совместно с правителем одного из соседних городов, которого в очередной раз отвергли мои ученики, начал активно настраивать простых людей против меня и моей школы. К этому подключились и другие правители, так как им было выгоднее уничтожить Школу, чтобы никто не мог подвергать сомнению и судить их действия и чтобы они могли устраивать жизнь в своих городах так, как было выгодно только им. И действительно, они проследили за моими учениками, и когда те собрались в доме одного из них на собрание, несколько убийц из местных жителей заколотили все окна и двери и сожгли весь дом вместе с учениками. Так моя школа и погибла.

     Конечно, это были не все ученики. Те, кого тогда не было в доме, остались живы, и учение продолжило жить своей жизнью. Пифагорейцы, а затем и неопифагорейцы, были известны и оставляли свой благой след в истории на протяжении еще тысячи лет. Это много. Но даже и в твою эпоху, в новую эру, начиная со средних веков, существуют тайные общества – и пифагорейские, и не совсем, – которые стараются сохранить наши знания и традиции и передавать их дальше. К примеру, тот же орден Розенкрейцеров – это было не что иное, как хорошая и удачная попытка объединить христианское учение с пифагорейским. И у ребят неплохо получилось. Так что последователи моего учения и моей Школы существуют вплоть до твоего времени.

     – Да, очень печальная история, – грустно подытожил Тео. – Почему-то это мне напомнило фразу из одной известной пьесы: «Каждый раз меня пытались убить именно те, кого я пытался спасти…» Я одного не понимаю – вы можете физически перемещаться во времени, вы владеете бесчисленным количеством способов гадания! И со всем этим набором инструментов и знаний не удалось спасти вашу школу и учеников? Чего тогда стоят все эти знания и умения? И даже сейчас, когда вы знаете, чем закончится история вашей Школы, при том, что она еще не началась, – что мешает вам этого не допустить?

      Пифагор загадочно улыбнулся. Тео уже показалось, что он перегнул палку и надавил Учителю на болевую точку, и он хотел было извиниться, но оказалось, что это не так. Это было не болевой точкой, а правильным вопросом.

     – Ты помнишь, в каком возрасте погиб Иисус Христос? В 33 года – в самом расцвете сил. Разве он не знал о том, что с ним будет, и не мог этого предотвратить? Знал и мог. Однако была причина, по которой все случилось именно так, как должно было случиться. А отчего умер Гаутама Будда? Он пришел в гости к благочестивому крестьянину, который накормил его отравленными грибами. Крестьянин был искренен и понятия не имел, что его грибы ядовиты. А Будда знал, что грибы есть нельзя, но не хотел обижать этого доброго человека и потому молча съел предложенный обед и умер от отравления. При этом, когда он умирал, то просил своих учеников ни в коем случае ни в чем не обвинять своего отравителя, ибо он ни в чем не виноват и был искренен. А как умер Кришна – не тогда, когда в конце разрушительной войны он ушел в океан, а в другом его воплощении – когда он, еще молодой, спал под деревом, и его застрелил стрелой охотник? Он ведь, тоже знал обо всем заранее и тоже мог предотвратить, но все случилось так, как случилось. Есть некое рациональное объяснение тому, что Великие Учителя, Пророки и воплощения Божеств должны уйти обратно не своей смертью, когда запас жизненной энергии их тела уже иссяк, а насильственной, пока в их теле еще есть жизненная энергия, и она еще не растрачена. И я знал, что случится с моими учениками. И они сами все знали заранее. И все случилось так, как должно было случиться, именно по этой причине.

     Тео очень хотел спросить, что это за причина, но каким-то внутренним чувством он понял, что если Учитель захочет, то сам все расскажет. А если сейчас не время, то тогда Учитель сам решит, когда наступит это время, и расскажет.

     – Учитель, но все же ваше учение и ваши последователи в моем времени ведь уже широко не известны? Это ведь очень обидно! Как же Высший Разум мог допустить, чтобы такое важное и ценное для человечества учение бесславно и бесследно исчезло?

     – Ну, во-первых, как у человека есть основные точки предопределенной судьбы и между ними есть свобода выбора, так и у всего человечества в целом есть обязательные и предначертанные точки судьбы, а между ними есть свободный выбор. «Как внизу, так и наверху, потому что как наверху, так и внизу». А во-вторых, кто тебе сказал, что в твоем времени нет моих последователей, и мое учение исчезло бесследно? Я тебе уже как-то рассказывал, что в твое время существует несколько тайных обществ пифагорейцев. Все они состоят из ученых, преподавателей университетов, исследователей. Математики, физики, астрофизики. Это не праздные безработные и философствующие неудачники, но талантливые ученые, которые достигли определенных высот в своих знаниях.

     Лицо Тео вытянулось от удивления.

     – Я не представляю, что может сподвигнуть современного ученого, образованного человека, начать изучать то, чему учили 2500 лет назад?!

     – Тео, не так давно я тебе рассказывал о теории Дарвина и об ученых, которые в результате своих исследований пришли к тому, что она неверна. Помнишь об этом? И такая ситуация происходит не только в биологии и антропологии, но и в физике, и в астрономии, и даже в математике (кто бы мог подумать?). Знаешь, один известный писатель твоего времени писал: «Когда я получил ответы на все свои вопросы, тогда изменились сами вопросы». И вот когда эти ученые, каждый в своей области, двигались вверх по лестнице науки, каждый из них пришел к пониманию, что их официальная наука не дает разумных ответов на те вопросы, которые начали у них появляться, и запрещает их искать самим. Тогда ученые стали дальше искать ответы там, куда официальная наука им идти не позволяла. Так, они знакомились с теми, кто хранил и передавал мое учение. Эти достойные люди и сами проводили исследования и расширяли свои знания. И так это учение тайно жило своей жизнью и поддерживалось до твоего времени. И я должен сказать, что с некоторыми своими последователями в твоем времени я до сих пор поддерживаю связь. Даже в некоторых университетах Греции в твое время существуют тайные союзы пифагорейцев. Эти союзы состоят из профессоров, преподавателей и исследователей.

     В 1913 году, в США был основан вполне открытый Орден пифагорейцев, который также пытается работать над моим учением. Или, к примеру, на самом юге Греции есть один маленький остров – Гавдос. На нем живет всего 150 человек. И среди них есть группа бывших ученых-физиков, которые приехали туда из разных европейских стран и создали свою закрытую пифагорейскую общину для занятия философией и исследования моего учения. И снова – это не те люди, которые не смогли найти себя в жизни; у всех за плечами научные степени, звания и общественное признание. Это замечательные и достойные люди, которые основали общину друзей по принципу моей школы и занимаются тем, что считают для себя правильным и важным. У них сильная школа, со своими знаниями, и они уже довольно далеко продвинулись в своей работе. И я с ними также общаюсь по мере необходимости.

     – Да, конечно, очень интересно, но крайне трудно поверить, что ученые фундаментальных наук – физики, математики – начинают верить в разную эзотерику! Невероятно! – качал головой Тео.

     – Ты ведь в школе учил квантовую физику, не так ли? – с загадочной улыбкой спросил Пифагор.

     – Ну, так, в общих чертах что-то помню.

     – А ты помнишь что-нибудь о коте Шредингера?

     – Ну да, конечно. Это когда, теоретически, если в закрытой коробке есть кот, то он может быть одновременно и живой, и мертвый. А выяснится это только тогда, когда кто-то откроет коробку и заглянет в нее.

     – Совершенно верно. А ты помнишь, на основании чего был сформулирован этот парадокс?

     – Ну да, на теории квантовой неопределенности Гейзенберга, хотя сама эта теория больше напоминает бессильную попытку объяснить то, для чего подходящее объяснение никак не находится.

     – О, да ты просто ходячая энциклопедия! – похвалил Учитель. – Так вот, именно этот замечательный и талантливый немецкий физик, Вернер Гейзенберг, сказал однажды очень глубокую и выдающуюся фразу, которая характеризует его не только как ученого, но и как мудрого человека. Он сказал, что, выпивая буквально первый глоток из стакана знаний, мы сразу становимся атеистами. Но уже к его середине понимаем, что на его дне нас ожидает Бог. Сильнее всего верят в Высшие силы даже не те, которые ходят в храмы, молятся и ставят свечки, а те, кто значительно продвинулся в изучении науки об устройстве Природы и Вселенной.

     Для Тео эти слова прозвучали, как гром или как железный и неожиданный аргумент, и заставили сильно задуматься…

     – Но почему же тогда здесь и сейчас не кто-то из них вместо меня, а малограмотный в этой области программист? Ведь логично, чтобы для такого важного дела был выбран тот, кто уже в теме, а не такой «чайник», как я!

     – Видишь ли, при том, что мои уважаемые последователи и члены тайных пифагорейских союзов твоего времени достойные и талантливые люди, они сосредоточены на себе и на собственном развитии. Они для себя видят другие задачи и другие приоритеты, и с этим ничего не поделаешь. У тебя и у них одинаковые инструменты и средства, но разные пути и задачи. Кроме того, когда ты сюда попал, ты был как чистый и пустой сосуд, не заполненный и не загрязненный никакими учениями, но с положительной природой и основой. Если в грязный сосуд влить чистую воду, то и грязь с его дна поднимешь, и чистую воду сделаешь грязной. А выльешь чистую воду в пустой и чистый сосуд – она там чистой и останется. Поэтому твой свежий и пока не загрязненный взгляд и подход – это, видимо, в данном случае, наиболее эффективно. Ну, и я догадываюсь, что ты сам еще не понимаешь свой истинный потенциал – тебе это только предстоит осознать и почувствовать. И я очень надеюсь, что ты оправдаешь и свои ожидания, и мои, и наших «Старших Наставников». А со своими единомышленниками в твоем времени познакомишься потом, если или когда понадобится.

     Вот чего Тео не ожидал услышать – так это чего-то подобного. Мало того, что, оказывается, в XXI веке есть тайные пифагорейские союзы, так еще и оказывается, они все сплошь состоят из ученых, и они общаются с самим Пифагором! Интересно, а они общаются на тему физики или математики? А если общаются, то кто кому читает лекции? Чудны дела твои, Господи! Такое даже Спилбергу в голову не придет!

      

     Пифагореец. А что это значит?

      

     – Учитель, я очень слабо себе представляю – если какой-то человек в наше время или в далеком прошлом, неважно, вдруг решает быть пифагорейцем, что это значит? Он должен ходить с майкой с надписью «Пифагор», смотреть на солнце и помогать переводить старушек через дорогу (образно выражаясь)? Христиане крестятся и ходят в христианские храмы, мусульмане читают Коран, посещают мечеть и молятся пять раз в день на ковриках. У них у всех есть свои обычаи, хорошо описанные ритуалы. А у пифагорейцев что есть? Что они должны делать?

     Пифагор задумался. Видимо, вопрос не имел простого ответа.

     – Во-первых, пифагорейцем может быть и христианин, и мусульманин, и еврей. Это взаимодополняющие традиции, а не взаимоисключающие. А во-вторых, знаешь, христианина определяет не то, как, когда и какую молитву он читает. Если человек считает себя христианином, то он, прежде всего, принимает для себя христианский образ жизни, который хорошо описан в христианских священных книгах. То же самое и с иудеями, и с мусульманами, и со всеми остальными. Если человек утром молится, а в течение дня и не собирается вести надлежащий образ жизни, то он очень условный представитель своей веры. Так же и с пифагорейцами. Наши последователи, прежде всего, принимают для себя пифагорейский образ жизни и следуют моим предписаниям по практической нравственности. Это самое главное. Ну и, кроме этого, человек принимает для себя ту картину устройства мира, которую я предлагаю. Он будет всю жизнь познавать себя – с помощью медитаций и других практик, он будет уважать жителей Зазеркалья, с помощью веточек хвои и специй, подношениями молока и меда, и так далее. То есть различных ритуалов, предписаний и регулярных практических действий вполне хватает, чтобы ты регулярно чувствовал себя пифагорейцем, – усмехнулся Пифагор.

      

     Тео снова задумался. Да, это все имело смысл. И сейчас его мысли снова вдруг вернулись к тем, кто в его время, в XXI веке, по-прежнему поддерживает учение Пифагора и ему следует. Ученые и пифагорейцы? Возможно ли подобное? Можно ли, и стоит ли подобному верить? Хотя после всего того, что Тео тут видел и слышал, это была не самая удивительная информация.

     Тео неожиданно поймал себя сейчас на мысли, что как бы все это ни было удивительно и увлекательно, ему все же не хватало общения и каких-то действий, событий. Он существо социальное, и отсутствие общения и событий создавало у него в уме уныние. Он и не догадывался, какое увлекательное событие ему готовят грядущие пара дней. Жизнь всегда полна сюрпризов. Но иногда они случаются самые неожиданные.

      

      

      

      

     Глава 23. На работу, как на праздник.

      

     Самое красивое – всегда недоступно.

     Льюис Кэрролл

      

     Есть такое настроение: «утро добрым не бывает». Было непонятно, что именно сегодня пошло не так, – может, погода менялась на пасмурную, может, ночная птица так кричала, что Тео плохо и беспокойно спал, может быть, еще что-то другое, но Тео сегодня проснулся в хмуром настроении, да и весь день начался как-то наперекосяк. Сегодня, впервые за все время, на улице было хмуро. Небо затянуло серыми облаками, и, вероятно, дело могло идти к дождю. Конечно, с одной стороны, серая погода давала время отдохнуть от знойного солнца, но с другой – эта серая и ненастная погода и настроение у людей вызывала соответствующее. Даже непонятно, что лучше.

     Молодой ученик сидел в пещере и по заданию Учителя занимался освоением практики визуализации предметов в уме. Дело шло туго, если не сказать, что пока совсем никак не шло. Он пытался закрыть глаза и представить в уме белую букву альфа. Сама по себе буква уже была видна, но никак не задерживалась в уме больше, чем на несколько секунд. Тео себя и успокаивал, и ругал, и нервничал, но результат по-прежнему был один и тот же – он закрывал глаза, и чуть было корявое подобие белой буквы альфа появлялась на темном фоне, в его уме, тут же набегали мысли, как тараканы, которые прыгали и перескакивали друг на друга так, что альфа тут же испарялась. Снаружи послышались знакомые шаги, и Тео с облегчением подумал, что, наконец-то, его мучение временно прекратится. Работа, которая совсем никак не выходит, быстро превращается в нудную. А ничего так не радует в нудной работе, как ощущение скорого перерыва.

     В пещере показалась высокая и статная фигура Учителя.

     – Как твои дела, мой дорогой Ученик?

     – Все еще никак не заводится.

     – Что не заводится? – удивленно переспросил Учитель, внимательно посмотрев на Тео.

     – Да это выражение такое. Чтобы самолет уверенно взлетел, он должен хорошо разогнаться, а у меня пока даже двигатель не может завестись. Не то что начать двигаться.

     – Понятно. Ну, это все дело практики, конечно. Вот что, я хочу поговорить с тобой о другом – более приземленном и житейском. Сегодня я узнал, что в нашем порту заболел человек, который принимает импортные грузы и отправляет экспортные. Это человек, который умеет считать, читать и писать. У тебя, вроде, с этим проблем нет, ты же умеешь читать, писать и считать, не так ли? Поэтому я хочу тебе предложить выйти на работу на неделю-другую, пока их таможенный служащий не выздоровеет и не вернется на работу. Что скажешь?

     – Да без проблем. Читать, писать и считать меня еще в глубоком детстве научили, так что, думаю, справлюсь. А может, мне вообще тут карьеру сделать на таможенной службе, а? Буду самым гениальным таможенником во всей Древней Греции!

     – Если можешь быть последним среди орлов, то не стремись быть первым среди галок.

     – Интересное высказывание, глубоко сказано, – с задумчивой ухмылкой сказал Тео.

     – Итак, завтра после утренней медитации иди в порт и скажи им, что ты пришел устроиться на работу.

     – Хорошо, я вас понял. А документы какие-то мне понадобятся?

     – Это же Самос. У нас люди привыкли доверять друг другу.

     – Это они у вас с нашими в карты не играли! – засмеялся Тео. – Иначе давно бы перестали!

     – Что ты хочешь этим сказать? – недоуменно посмотрел на него Пифагор.

     – Ничего, извините, просто шутка, – замахал руками Тео. – Я вас понял, шеф! Завтра все сделаю.

      

     На следующий день…

      

     К исходу следующего утра, после обязательного созерцания восхода солнца и купания, Тео занялся сосредоточением на кончике носа. Бодрящая прохлада утреннего моря согнала прочь всю сонливость. Погода сегодняшним утром была тихой и спокойной, и ничто не отвлекало молодого ученика и не мешало ему постигать новые вершины практики сосредоточения. Такое правильное сосредоточение дает эффект оздоровления и придает энергию организму. За эти дни ему уже удавалось сосредоточить внимание на определенной точке своего тела, и сейчас он уже без труда навел фокус на нужную точку и удерживал его там в течение нескольких минут, а затем, когда тот пропадал, наводил туда фокус внимания снова. Тео, конечно, не чувствовал никаких чудесных изменений в своем теле, но он понимал, что такие методы работают не сразу, а требуют времени, и действуют они не резко, а мягко, зато должным образом.

     Недавно, к примеру, у него случилось что-то похожее на конъюнктивит – глаза были покрасневшими и довольно сильно пекли, но сосредоточение на кончике носа, а затем на горбинке носа в течение 15-20 минут в день вылечило болезнь за три дня. Было ли это совпадением, или следствием лечебной медитации, или результатом здорового образа жизни и ежедневного купания в море – не ясно. Но повод доверять этой древней технике появился. Затем Тео снова попытался визуализировать в уме эту, уже доставшую его, белую букву альфа. Прогресс, конечно, был. Наверное. Тео себя убеждал, что прогресс точно есть, но сам он его пока не замечал. И вот когда все обязательные упражнения были окончены, он оделся в чистую одежду и пошел на работу, как на праздник. Нужно заметить, что надеть чистую одежду было для Тео вовсе не исключением. Пифагор придавал большое значение и большую важность чистоте всего, что окружает человека, включая одежду, а также ее цвету, предпочитая белый.

     Тео, конечно, до сих пор не был уверен, чем местная элегантная одежда отличается от обычной одежды простолюдинов, кроме своей чистоты, поэтому на его настроение и образ мысли она никакого влияния пока не имела. Хотя, нет, наверное, все-таки имела – он теперь потихоньку и незаметно, но действительно становился похожим на древнего грека. Мысль о работе, хоть и кратковременной, его воодушевляла. Нет, он, конечно, понимал всю важность своего обучения, своей высокой цели – это всё понятно. Но ведь, человек – существо социальное. И Тео чувствовал настоятельную потребность в общении с кем-то еще, кроме учителя, и хотел видеть что-то еще, кроме пещеры. Находясь постоянно в пещере и видя внешний мир, в основном, через ее окно, он себя чувствовал в чем-то похожим на домохозяйку – вроде постоянно занимаешься нужным делом и иногда выбираешься из своей берлоги. Но иногда хочется просто лезть на стены от недостатка общения. И вот теперь оно будет! Морской порт! И местные, и приезжие, все со своими историями – это точно должно быть интересно, да и будет что вспомнить!

     Тео вспомнил, какая шутка была у них с друзьями в университете. На вопрос, почему пошли учить компьютерные науки и программирование, они неизменно отвечали: «Потому что мы не хотим больше работать – мы хотим больше зарабатывать!» И вот сейчас, в порту, все вокруг него будут заниматься тяжелым физическим трудом, а он будет смотреть на них с важным видом и благодаря своему образованию и здесь снова он станет не больше работать, но больше зарабатывать! С такими духоподъемными мыслями молодой человек дошел до ворот порта, который был окружен деревянным частоколом, с широкими воротами для проезда грузовых и пассажирских повозок и колесниц. Сам порт выглядел довольно скромно. Тео помнил огромный Пирей с множеством пирсов, причальных стенок для разгрузки судов, кранов, рейдом с десятками судов, ожидающих разгрузки. Тут все было значительно проще и скромнее.

     Тео с безразличной улыбкой сказал охранникам, что молодой человек хочет устроиться в порт на оформление грузов, на место их заболевшего учетчика, и один из охранников, одобрительно кивнув, взялся проводить Тео к начальнику порта, как какого-то важного гостя. Тео представлял себе начальника порта невысоким, толстеньким и почему-то очень высокомерным. Но в реальности все вышло немного наоборот. Это был поджарый мужчина средних лет, невысокий. Звали его Агатон. Он все время улыбался и весь светился обаянием и дружелюбием.

     Тео сказал Агатону, что он слышал, будто в порту заболел тот, кто принимает и отправляет грузы, а также считает и назначает таможенные сборы. Агатон поинтересовался, хорошо ли Тео умеет считать, читать и писать, откуда он родом, из какой семьи. Тео рассказал, что его зовут Алкей, родом он из Афин, из простой семьи. Тео понятия не имел, какая была семья у Алкея, поэтому решил рассказать о своей. Он пояснил, что мама его учит детей, а отца он не помнит, ибо тот давно их оставил, и он даже знает, жив тот или нет. Агатон подозрительно посмотрел на Тео:

      – Мама учит детей? Из простой семьи? Ну-ну…

     Но так как сейчас у него работа в порту остановилась и выбора особо не было, он решил взять Тео на неделю-другую. Тео вручили свитки с таможенными пошлинами на импорт и на экспорт. В порту были свои «таможенные эксперты» и «таможенные инспекторы», поэтому страхи Тео о том, что он не имеет никакого представления о том, что есть что, как называются различные местные материалы, не оправдались. Тут были специально обученные люди, которые осматривали и инспектировали прибывающие грузы, а потом говорили Тео, какой груз и в каком количестве прибывал. И так же – об убывающих грузах. Тео же, в свою очередь, должен был найти необходимое наименование в свитках, посчитать пошлину, получить ее, положить в соответствующий сундук, занести приход в «журнал», а также выписать необходимый документ о внесении пошлины и разрешение на убытие из Самоса. Для каждого документа существовал свой шаблон, поэтому, по сути, Тео просто должен был переписывать постоянно одни и те же формы, заполняя их необходимой информацией.

     «Господи, сюда бы хоть какой-нибудь старенький компьютер с принтером! Как же они могут без этого жить? Непонятно…» – с грустной улыбкой думал Тео. Для него все это было чем-то совершенно новым, экзотическим и поэтому еще не успело надоесть. Тео с азартом и энтузиазмом принялся осваивать ремесло древнего таможенника, что с его образованием прошло чуть быстрее, чем мгновенно. Агатон был счастлив и весь сиял – работа порта снова запустилась на полную скорость, и все шестеренки этого механизма вновь зашевелились привычным рутинным шумом. Работа закипела вовсю.

     Вечером Тео пришел домой в празднично-уставшем настроении, с торжественным лицом.

     – Ну как первый день работы? – поинтересовался у него Пифагор.

     – Как праздник для лошади.

     – А это как?

     – Это когда голова в цветах, а спина в сильном поту! – с довольным видом пошутил Тео. – Так у нас говорят про празднично-уставшее состояние.

     – Ну, замечательно! Я очень рад. Так, может быть, действительно останешься у нас и станешь главным таможенником?

     – Если я могу быть последним среди орлов, то не стоит стремиться стать первым среди галок, ведь так? – широко и хитро улыбаясь, парировал Тео.

     – Хорошо учишься. Спасибо, – сказал, улыбаясь, Учитель. – Ладно, давай ужинать.

     На нижней террасе уже потрескивал привычный камин. Ужин прошел спокойно, и Тео не терпелось вытянуться на своем ложе, ставшем таким родным, и поскорее закрыть глаза.

     Беда нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь.

      

     На следующий день Тео уже чувствовал себя в порту как заправский таможенник. Казалось, будто он работал тут довольно давно. По роду профессии, системное мышление у Тео было хорошо развито, поэтому работу свою он делал быстро, точно и аккуратно. Агатон не мог нарадоваться на свое случайное новое приобретение. Он решил, что когда заболевший работник выздоровеет и захочет вернуться на работу, то если Тео и дальше продолжит показывать себя с лучшей стороны, Агатон предложит новой звезде таможни Самоса остаться тут работать и дальше, и даже увеличит ему жалование, а заболевшего сотрудника куда-нибудь переведет на другое место.

     Тео вкусно пообедал в ближайшей таверне и возвращался с обеда с важным выражением лица, полным собственной значимости. Наверное, он даже испытал ощущение мимолетного счастья. Даже на его родной работе, в своем времени, он не выделялся среди всех так, как тут, и не был там таким выдающимся и незаменимым, каким его видели здесь. «Хоть Учитель и говорит, что орлом быть лучше, чем галкой, но все же немного побыть лучшей среди галок – чертовски приятно! Так почему бы себя немного не побаловать?» – думал Тео, хотя в глубине души, он знал, что себя можно убедить в чем угодно и оправдать для себя можно все что угодно. «Да, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад…»

     Тут, увлеченный такими приятными мыслями, Тео заметил, что проходит мимо ящиков с привлекательными амфорами – вероятно, с каким-то дорогущим вином, выложенным на открытом пространстве и прикрытым тентом от солнца, то ли в ожидании погрузки, то ли, наоборот, разгрузили и ждут, пока их заберет получатель. Груз был привезен до прихода Тео на работу, и деталей об этих амфорах он не знал.

     «Ну как же может таможенник пройти мимо хорошего вина? – весело подумал Тео. – А если потом начнут грузить и недосчитаются бутылок? Но, ведь, амфору вполне могли и разбить? К примеру, кто-то случайно мог чем-то задеть и разбить бутылку – обычное ведь, житейское дело». И в голове новоиспеченного сотрудника таможни созрел нехитрый план – он возьмет бутылку из ящика, выпьет ее за здоровье всех присутствующих, но немного оставит. Потом польет место этой амфоры вином, разобьет бутылку и поставит ее, разбитую, обратно. И никому и в голову не придет ничего другого, кроме как то, что несчастную бутылку вина кто-то разбил по неосторожности, и вот же сама бутылка – она здесь, никуда не пропала, и ее не украли, и вот вино из этой самой бутылки. Хозяин на одну бутылку не обеднеет, а Тео все-таки попробует настоящего хорошего вина из древней Греции! Когда еще представится такая возможность, если вообще когда-нибудь представится? Да и вообще, нужно ловить момент – Учителя рядом нет, и некого стесняться или опасаться.

     Мужчина сказал – мужчина сделал. Вино было, по местным меркам, явно из дорогих и хороших. Но на Тео оно впечатления не произвело. По сравнению с теми винами, к которым он привык, это было даже не средненьким, а откровенно ужасным. Да и, к тому же, довольно крепким. «Ну, отрицательный опыт – тоже опыт», – подумал Тео и пошел в направлении места своей работы. Выпитая на три четверти амфора была разбита и поставлена обратно в ящик, на свое место, которое было перед этим обильно полито оставшейся четвертью содержимого амфоры.

     Время близилось к концу работы. Тео был доволен – работа совсем простая, вокруг тебя столько разных товаров, которые могут случайно, по неизвестной никому причине, пропасть в порту и пригодиться ему в его новой жизни! Вот вино, к примеру, уже пригодилось. На территории порта показалась группа вооруженных людей, которые куда-то быстро шли. «Надо же, я еще не наблюдал тут вооруженную охрану. Интересно, что они идут охранять?» – подумал Тео. Но, к его удивлению, чем ближе к нему подходил этот небольшой отряд, тем больше Тео казалось, что они идут в направлении его самого. И действительно, довольно быстро небольшой отряд, в составе 4-х человек, вооруженных короткими мечами, подошел вплотную. Они спросили, является ли он Алкеем. Тео ответил утвердительно, и старший отряда вежливо попросил проследовать за ними. У Тео похолодело внутри. Зачем они пришли? Что им от него нужно? Может, убежать? А куда? И как? Во-первых, их четверо. А во-вторых, наверняка они натренированы получше, чем он, и бегают быстрее, и более ловкие. Вон, попробуй оказать сопротивление полиции – не заметишь, как руки будут ловко скручены за спиной, а то еще и пинка можно получить в какое-нибудь больное место. Так что лучше и тут не пытаться сразу нарушать закон, а можно пока посмотреть, в чем проблема, а потом уже думать, как ее решать. Да и вообще, пока непонятно, есть ли какая-то проблема или это обычное «выяснение личности» в местном исполнении.

      В дальнем углу порта, куда Тео еще не ходил, стояла просторная деревянная клетка с большой дверью из деревянных брусьев, которая запиралась массивным засовом на замок. Отряд «телохранителей» довел его до этой самой клетки и вежливо попросил пока побыть здесь. Нужно отдать должное, сверху клетка была накрыта плотной тканью, которая создавала тень и защищала пойманных узников от палящих лучей солнца. «Ну, если я им уже сдался, то сейчас бузить явно поздно и неуместно», – подумал Тео и покорно зашел в клетку. Старший отряда подошел вплотную к новому месту обитания Тео и представился. Мужчину средних лет звали Василис. Никакой агрессии или злости в отношении Тео Василис не выказывал. Обращался к задержанному вежливо, хоть и без излишнего дружелюбия.

     – Как вас зовут? – поинтересовался Василис, видимо, следуя местному протоколу проведения допроса.

     «Неужели, они узнали мое настоящее имя? А может, тут появился брат Алкея? Так… Оправдываться и объяснять правду будет гораздо труднее, чем изо всех сил поддерживать изначальную позицию, поэтому, что бы ни случилось, буду стоять на своем до конца, – судорожно соображал Тео, на ходу выстраивая свою стратегию защиты. – Интересно, а у них тут положен адвокат или они сразу ведут на казнь? Эх, а я ведь даже не знаю, какие приняты обращения к местной полиции! Интересно, а что они делают со странными людьми, типа меня? Сразу убивают или сажают в тюрьму? А может, у них есть какое-то подобие психиатрической лечебницы? Ладно, скоро узнаем», – думал обреченно Тео.

     – Добрый день. Меня зовут Алкей, – Тео попытался изобразить максимально возможное спокойствие.

     – Откуда вы родом?

     – Из Афин.

     – Когда вы прибыли на Самос?

     – Примерно неделю назад.

     – С какой целью?

     – Учиться у Пифагора.

     Последовала немая сцена. У Тео создалось впечатление, будто он сказал, что он родной брат правителя Самоса, или что он самый известный и разыскиваемый террорист. Солдаты отряда переглядывались между собой, явно не понимая, как поступить. Наконец, Василис снова собрался с духом и сказал:

     – Прошу прощения, но я вам не верю.

     – Отчего же, позвольте поинтересоваться? – в свою очередь, Тео высказал полное удивление.

     – Ученик Пифагора никогда бы себе не позволил украсть бутылку вина, выпить ее и маскировать кражу под случайную порчу. Это ниже достоинства любого, кого Пифагор согласился бы взять в ученики, – ответил Василис совершенно уверенным тоном.

     – Ну, к счастью, это легко проверить, – сказал Тео. – Пожалуйста, пошлите кого-то за Пифагором, и мы все узнаем истину.

     – Это лишь отсрочит момент вашего разоблачения, – возразил Василис.

     – И тем не менее, – настаивал Тео. – Вы ведь ничего не теряете, кроме времени, не так ли? Так отчего же не дать обвиняемому призрачный шанс на оправдание?

     То, что задержанный говорил изысканным языком явно образованного человека, произвело впечатление, и Василис согласился и послал за Пифагором одного из солдат отряда, невысокого роста, со слегка косящими глазами. Остальные присели неподалеку в ожидании. Тео расположился на полу своего места заключения, собранном из крупных деревянных брусьев.

     Теперь ему стало понятно, в чем причина его задержания. Во-первых, как замечательно, что он не стал им объяснять, что он не Алкей. А во-вторых, непонятно, откуда они об этом узнали? Тео ведь внимательно смотрел по сторонам – видимо, кто-то случайно увидел. Эх, если бы хоть вино было хорошее, было бы не так обидно погибнуть, а так – жуткое пойло, и из-за него еще и так пострадать – вот это было обидно вдвойне. Через некоторое время показались две знакомые фигуры. Одна – невысокого солдата, а рядом с ним высокая и статная фигура Пифагора. Когда прибывшие приблизились к клетке, Пифагор спокойно поздоровался с Василисом и его подчиненными. Те, в свою очередь, с глубоким почтением поприветствовали Пифагора. По их виду было заметно, что Пифагор у них личность известная и уважаемая.

     – Уважаемый Василис, – начал Пифагор, – я подтверждаю, что пойманный вами преступник – это мой ученик, Алкей.

     – Да какой я преступник?! – громко начал протестовать и махать руками Тео. – Речь, всего-то, об одной бутылке вина, которая вполне могла быть разбита и естественным образом! Какие есть доказательства?

     Но собеседники его не замечали и глазом не повели в его сторону. Тео понял, что сейчас все его протесты выглядят, по меньшей мере, глупо, и лучше замолчать.

     – Уважаемый Пифагор, но как же такое возможно, чтобы ваш ученик опустился до кражи?

     – Извини, Василис, что я раньше не заметил признаков такой возможности с его стороны. Это моя вина. Но, с другой стороны, ведь для того и нужно учить людей, чтобы они учились и такого больше никогда не делали. Если же человек уже безупречен, то он в учебе не нуждается, не так ли?

     Военный слушал его доводы, но оставил их без ответа.

     – Когда он прибыл на Самос? – поинтересовался Василис строгим, но спокойным голосом.

     – Десять дней назад, – ответил Пифагор.

     – Согласно нашим законам, он должен покинуть Самос в течение месяца или явиться на беседу к нашему правителю, Поликрату, за разрешением на длительное проживание – тебе ведь это хорошо известно?

     – Конечно, – ответил Пифагор. – Закон один для всех. Я беру молодого человека под свое поручительство. Если он совершит еще один проступок – судите его, как преступника. Один раз может быть случайностью, но два – это была бы уже закономерность. Я постараюсь, чтобы он все понял раньше, чем второй раз может случиться. Ведь воспитание всегда лучше наказания, не так ли, Василис?

     Василис, видимо, решил не возражать и хотел закрыть это происшествие поскорее. Он с почтением кивнул головой:

     – Так тому и быть.

     После этого Тео выпустили из клетки, и его конвой ушел. Остались только Тео и Пифагор. Тео молчал и не знал, что сказать. Ему было ужасно стыдно. Он и предположить не мог, что такая невинная выходка превратится в грандиозный скандал. Да еще и какое-то собеседование с местным правителем через три недели не пахнет для него ничем хорошим. Как можно было так глупо попасть в эту чудовищную ситуацию?

     – У меня есть правило. Когда я зол или раздражен – нужно воздержаться от всякой речи, пока не успокоишься. Во время гнева не должно ни говорить, ни действовать. Чего и всем другим советую. Поэтому сейчас я тебе ничего не скажу. Завтра все обсудим, – сказал строго Пифагор, и они молча пошли домой.

     – А если нужно что-то срочно сказать сегодня, и до завтра ждать нельзя? – спросил Тео как ни в чем не бывало.

     – Значит, нужно соблюсти правило 10 + 100. Нужно подождать 10 минут, пока успокоится внутренний гнев, а затем в уме посчитать до 100. Чтобы досчитать до 100, придется сосредоточиться на счете. А когда сосредотачиваешься на счете, фокус мыслей смещается с гнева и агрессии, и в итоге удастся избежать того, что ты мог бы сказать сразу, в гневе, а потом обязательно бы об этом пожалел.

     – Мудро, – коротко подытожил Тео, удивленно приподняв брови, и они молча пошли к жилищу.

     Уже подходило время готовиться ко сну. Тео никак не мог собраться с мыслями. Его не покидала обида за то, что он так глупо попался. Был ведь такой замечательный план! Как же получилось, что все обернулось позором? И из-за какой-то дурацкой бутылки вина!

      

     Утренний разбор полетов

      

     Утром Пифагор разбудил Тео благозвучным тоном, как ни в чем не бывало. По нему даже нельзя было сказать, что вчера произошло что-то экстраординарное. Тео робко посмотрел, что гроза и буря, похоже, миновали, и потихоньку стал смелеть.

     – Учитель, простите меня за вчерашнее! Я не знаю, как они догадались! Честно! Я думал, что если разбить бутылку и поставить ее обратно в ящик, а место обильно полить вином, то никто не сможет даже подумать, что это подвох! Наверное, кто-то случайно увидел.

     – Тео, тебе не кажется странным, что за последние несколько дней ты уже дважды становился запертым из-за своего желания получить то, что тебе не полагается? Один раз в пещере, а второй раз в порту. Я не понимаю, как после всего того, что ты узнал, можно было решиться на такой постыдный поступок? Видимо, это твое желание – получить все, что тебе хочется, любым способом – в самом его широком смысле является одним из главных свойств и инструментов твоего Дракона. Подумай об этом. А еще я тебе сейчас скажу одно очень и очень важное правило. Скажу его только один раз, и ты должен запомнить. Что бы ни происходило в твоей жизни, ты всегда должен ему следовать. Ты должен дать мне слово, что никогда его не нарушишь. Только тогда мы сможем закрыть эту тему и продолжить обучение. Если ты хоть раз нарушишь это правило – наша дружба будет окончена. Один раз, в пещере, может быть случайностью, дважды (в порту) – совпадением, но трижды – закономерность, и тогда нам точно будет не по пути. Если ты не способен победить своего Дракона, то любые наши дальнейшие действия не имеют смысла, и тебе нужно возвращаться обратно в Афины, к твоей новой семье.

     – А что это за правило? – спросил Тео с лицом нашкодившего котенка.

     – Не делай ничего постыдного ни в присутствии других, ни втайне. Первым твоим законом должно быть уважение к себе самому.

     А еще всегда следует помнить, что человек, оказавшийся в плену своих страстей, свободным быть не может.

     – Я даю вам слово, что всегда буду придерживаться этого правила, – серьезно сказал Тео.

     – Тогда на этом мы тему вчерашнего происшествия закрываем и больше к ней не возвращаемся, – дружелюбно и по-отечески сказал Пифагор.

     – Я боялся, что вы меня теперь прогоните и больше не будете учить.

     – Не следует отказываться от дружбы и от любви из-за бытовых обид или других недостаточно серьезных и весомых причин. Можно отказаться от дружбы или от любви лишь по причине полного разочарования в человеке, происходящего из-за его большой испорченности и неисправимости. А ты ведь не неисправим, а, Тео? Если ты дал слово и сдержишь его, то еще есть надежда.

     А еще никогда не следует изгонять доверие из дружбы. Это очень важно, – закончил свое наставление Учитель и тепло улыбнулся, чтобы показать своему ученику, что нет никакой скрытой обиды, и тот может больше не ежиться от тревоги. На этом неприятная история была для них обоих закрыта, и Пифагор больше к ней не возвращался.

      

      

     Таможня «добро» не дает

      

     Но неприятность с кражей создала еще одну проблему. Гораздо более опасную.

     – Тео, ты, видимо, не до конца понял, какая у нас появилась проблема.

     – Но вы же сказали, что мы этот инцидент оставили позади более к нему не возвращаемся! Или это не совсем так?

     – Дело не в самом инциденте, а в последствии, которое он создал, независимо от меня, –серьезно сказал Пифагор.

     – Что случилось? В той злосчастной бутылке был медленно действующий яд, и теперь нужно срочно найти противоядие? – Тео попытался шуткой разрядить серьезную атмосферу разговора.

     Пифагор не обратил внимания на неуместную и глупую шутку.

     – Ты помнишь, что вчера сказал Василис? У тебя есть ровно месяц с твоего приезда на Самос. А это значит, что осталось примерно три недели.

     – А потом что? Да ладно, о чем вообще беспокоиться? Они обо мне и не вспомнят! А даже если и вспомнят? Ну, схожу, побеседую с вашим правителем. Ведь я не первый и не последний в прошении на получение местного вида на жительство.

     – Видишь ли, ты не вполне осознаешь свое положение. Ты, действительно, не первый в длинной очереди просителей разрешения на проживание на Самосе. Но также ты не представляешь, скольким в этом было отказано. На Самосе разрешают остаться только тем, кто сделал что-то важное и хорошее для этого острова и его жителей. К примеру, мой отец получил разрешение на проживание на Самосе благодаря тому, что раздавал жителям Самоса пшеницу, когда был голодный год. Боюсь, твое воровство и распитие вина не будут считаться достаточно важным и полезным для жителей поступком, чтобы разрешить тебе остаться. Но это еще не самое плохое. Тебе придется беседовать с нашим правителем – тираном Поликратом. И совершенно очевидно, что ты не сможешь ему ответить ничего внятного и правдоподобного по поводу того, кто ты, откуда и чем занимался до того, как приехал сюда, как и о том, чем занимается и как живет твоя семья. Поликрат прекрасно осведомлен об укладе жизни в Афинах этого времени, а ты – нет. Тебя, вполне вероятно, могут посчитать шпионом и казнить. И я ничем не смогу тебе помочь. Политическая и бюрократическая система всегда сильнее обычного человека.

     У Тео похолодело внутри. Интересно, как тут проводятся казни? Картины одна мрачнее другой начали проноситься в его голове.

     – Эх, и завещание написать некому. Да и негде – нотариусов тут еще не придумали… Хотя даже если бы и придумали, все равно мое имущество сейчас находится «вне зоны действия абонента», – грустно улыбнулся сам себе Тео. – Учитель, а как же этот ваш правитель может меня казнить без доказательств, что я какой-нибудь шпион, без решения суда? Есть ведь презумпция невиновности, наконец! Это незаконно!

     – Мой юный друг, испорченный сытой жизнью, – совсем скоро правители южной Италии из мести будут выносить смертные приговоры моим ученикам, которые не захотят принять этих самых правителей себе в друзья. Сократа будут приговаривать к смертной казни просто по доносу, без единого разумного доказательства его вины. А еще позже императоры Рима будут убивать людей публично, вообще ради своего удовольствия. Поэтому извини, но ты не в том времени, чтобы опираться на презумпцию невиновности и объективную судебную систему. Совсем недавно мы с тобой уже обсуждали местные законы, так что просто вспомни, что я тебе уже рассказывал, и не говори пустые глупости.

      

      

     Хуже плохой власти может быть только ее отсутствие – безвластие.

      

     – Но вот вы тогда объясните мне, – взволнованно и эмоционально начал говорить Тео повышенным тоном, – я достаточно много успел пообщаться с вашими современными соотечественниками и вижу, что это, несмотря на их необразованность, совсем не глупые и свободолюбивые люди! Если все видят, что ваш местный правитель, тиран Поликрат, такой жестокий, то почему же вы, все вместе, не свергнете его и не приведете к власти своего правителя – справедливого? Да хотя бы вас! Представьте, сколько хорошего вы смогли бы сделать, если бы стали правителем Самоса! И все люди бы вас поддержали!

     Пифагор слушал Тео с нескрываемой улыбкой. В его взгляде было видно, что он с пониманием относится к горячему темпераменту молодого человека, но не согласен с его наивностью. Кроме того, было очевидно, что речь и мысли Тео продиктованы не столько заботой о жителях Самоса, сколько заботой и тревогой о себе самом. Учитель укоризненно на него посмотрел, но все же решил ответить по существу.

     – Мой дорогой пока еще ученик, Теодор. Давай я отвечу на твои вопросы, от простого к сложному. – Тео одобрительно кивнул, и Учитель продолжил. – Итак, о том, стоило бы мне стать правителем, или нет. Представь себе ведущего физика-ядерщика, который являлся ключевой фигурой для разработки ядерной программы для страны – скажем, Роберт Оппенгеймер, отец ядерной программы США. И тут у него появляется возможность стать директором местной школы где-нибудь, скажем, во Арканзасе. Конечно, он мог бы сделать там очень много полезного, и для школы, и для детей – с его-то знаниями и связями! Но его главная миссия имела государственное и историческое значение. Поэтому, если бы он даже и хотел, то не смог бы себе позволить такую роскошь. Его миссия была слишком важна, и историческая польза от этих двух видов деятельности была бы несопоставима.

     Моя миссия, Тео, – заложить научную, культурную и нравственную базу для всей будущей европейской цивилизации. Это даже не Манхэттенский проект, это куда важнее. Поэтому я должен и буду заниматься только тем, чем должен.

     Послушай меня внимательно, Тео, и запомни то, что я тебе сейчас скажу. У каждого человека в жизни есть и будет много соблазнов делать то одно, то другое. Но разумный человек должен определить для себя самого, что он хочет делать и сделать в своей жизни, что для него важно, и самому для себя определить свою роль в мире и в жизни. И тогда он должен, не распыляясь, делать именно это, не поддаваясь на соблазн заниматься разными другими вещами. Если ты решил, что ты философ, то, к примеру, если где-то идет война, и тебе безумно жаль тех людей, и ты хотел бы пойти сражаться с ними плечом к плечу – но ты философ, ты сам определил свою роль и должен заниматься именно этим. А если ты решил, что ты воин – тогда иди, тренируйся, осваивай военное дело, но больше не занимайся философией. А если поддаваться соблазнам и бегать в разные стороны каждый раз, когда меняется ситуация в жизни, – в итоге ты не сделаешь в своей жизни вообще ничего стоящего, и потратишь ее впустую. Да, многие говорят, что каждые 7 или 10 лет человек должен менять свою деятельность. Спорно, но допустим. И даже в этом случае, в каждый такой период человек должен играть именно ту роль, которую он сам себе отвел.

     А теперь по поводу того, чтобы сделать революцию и свергнуть нашего правителя. Да, Тео, наш Поликрат, несмотря на все хорошее, что он сделал для меня лично, он чрезвычайно жесток с простыми людьми, которые тут живут. Он гораздо более жесток с чужеземцами. Он очень часто несправедлив, тщеславен и самолюбив. Но что может быть хуже самого плохого правителя? Хуже плохой власти может быть только ее отсутствие - безвластие. Хуже плохого порядка может быть только его отсутствие. Главное условие нормального развития любой страны и любого общества – мир и порядок внутри. Посмотри на любую страну в твоей эпохе и задай себе вопрос: как живут страны, которые сотрясали революции «в борьбе за справедливость»? Такие страны наверняка живут довольно бедно, с разрушенной экономикой и слабым государством. И, одновременно с этим, посмотри, как живут страны, в которых никто не рассказывает гражданам, насколько их страна и правители плохие, в которых люди не пытаются свергать свою власть в поисках лучшей жизни? Наверняка ты увидишь, что такие страны, как правило, живут вполне устроенной и стабильной жизнью. И я должен тебе сказать, что между этими вещами есть совершенно прямая связь. Поэтому одно из моих самых любимых высказываний такое: «Любым способом следует избегать и отсекать огнем, железом и всеми другими средствами: от тела – болезнь, от дома – раздор, от страны – смуту, от души – невежество, от желудка – излишество».

     Тео задумался. В этих словах было много мудрого, о чем он раньше не задумывался. Нет, он, конечно, не собирается заниматься политикой, но все же понимание того, что он сейчас услышал, он посчитал для себя важным и полезным.

      

      

     Сглазить или не сглазить?

      

     – Знаете, что еще обидно? – с негодованием сказал Тео. – Да, я знаю, что мы с вами уже закрыли эту тему, но хочу сказать немного о другом: вот вчера я с таким удовольствием вам рассказывал о том, как у меня все получается и как я буду здесь у вас гениальным таможенником, – и тут, как черная кошка пробежала. Будто кто-то сглазил.

     – Ну так ты же сам только что правильно заметил, что ты сам все и сглазил, – сказал с улыбкой Учитель. Но в его тоне было уверенное утверждение, что говорило о существенной доле серьезности. Как бы шутка, но лишь с долей шутки.

     – Послушайте, уважаемый Учитель, – Тео попытался сделать выражение лица, полное сарказма и скептицизма, – мы с вами рациональные люди, с современным мышлением и знаниями. Ну какой еще сглаз? В самом деле! Если вы меня разыгрываете – так и скажите, чтобы я себя не чувствовал глупо! Не предлагаете же вы мне поверить в сглаз, черных кошек и тому подобную суеверную чушь!? Давайте будем серьезными, и вы не будете меня разыгрывать!

     Пифагор смотрел на Тео слегка лукавым взглядом преподавателя, у которого ученик несет чушь, но, не понимая этого, чрезвычайно собой гордится. При этом было видно, что он на Тео совершенно не обижался – ни за сарказм в его тоне, ни за сомнения в словах Учителя.

     – Ну а почему бы и нет? – коротко ответил Пифагор и с удовольствием наблюдал за реакцией Тео.

     – Вы это серьезно? – вспылил Тео. Он не мог понять настроение Учителя и уже не понимал, как к этому всему относиться. Новый поток сарказма выливался в пространство. Учитель подождал, пока эти мощные брызги праведных эмоций о «невежестве и темных суевериях» закончатся, и спокойно продолжил:

     – Тео, ты никак не можешь воспитать в себе одну важную и нужную привычку: как бы ты ни считал что-либо маловероятным или даже совершенно нелепым и глупым, если я тебе что-то говорю, то допусти на минуту, что бывает то, чего ты не знаешь и пока не понимаешь. И правильная реакция разумного человека – не поливать пространство вокруг себя кипящими брызгами сарказма, а уже потом слушать объяснения, но сразу подвергнуть сомнению свое собственное мнение, выслушать объяснение, а потом решать, как самому к этому относиться. Итак, теперь по существу вопроса: одна из важных тем, которую мы с тобой уже разбирали и обсуждали, – судьба и свободный выбор, как соотносятся и гармонично уживаются между собой предопределенность и воля человека. Надеюсь, ты усвоил и запомнил, что судьба – это набор основных событий и точек в жизни человека, которых избежать никак нельзя, мы с тобой их условно назвали «базовыми точками». А свободный выбор – это как именно человек проживает и проходит свой жизненный путь между базовыми предопределенными точками. Поэтому все, что происходит между этими базовыми точками, – вариативно и зависит от самого человека, точно как в любой компьютерной игре.

     Человек может пройти какой-то отрезок «уровня игры жизни» между ключевыми точками уровня, «собрав все монеты и бонусные баллы», а может пройти и неудачно, провалив «все предложенные ему миссии». Базовые точки игры это не изменит – они всегда будут там же, где и должны быть по сценарию. А изменятся ресурсы и возможности игрока, ну и незначительные эпизоды, как и общий результат игры для игрока. И при этом в игре никогда не произойдет ничего того, что не запланировано или не предусмотрено сценарием заранее. Простой и примитивный пример: ты пошел на работу пешком и встретил нищего, просящего милостыню. В одном случае ты подошел к нищему и подал ему подаяние, а в это время проехала машина и окатила прохожих грязной водой из лужи. Ты находился в глубине тротуара, возле нищего, и поэтому не пострадал. Придя на работу, ты встретишься с коллегами у кофемашины, выпьешь чашечку кофе и услышишь свежие новости. А в обед пойдешь в ресторанчик возле офиса, и вкусно поешь. И другой вариант этого же дня – ты не остановился возле нищего и попал под этот грязный фонтан. И поэтому на работе ты не пойдешь пить кофе с друзьями и обедать в столовую, потому что будешь испачкан. Вместо обеда ты побежишь домой переодеваться. Детали и второстепенные события мелкого эпизода «твоей игры» изменились, но принципиально на твою жизнь это повлиять не сможет. То, что неотвратимо, – сильнее всего. До этих пор звучит логично?

     Тео одобрительно кивнул, внимательно пытаясь понять, к чему Учитель ведет.

     – Ну так вот, как в компьютерной игре, у игрока есть ресурсы, аптечки, монеты, баллы, оружие, которые могут помочь ему в игре, так и любое событие в нашей жизни имеет свою внутреннюю начальную энергию. И успех любого дела или любого события зависит от того, сколько внутренней энергии есть у этого события для его исполнения. Я не могу тебе это доказать какими-то твердыми аргументами и фактами, потому что тебе пока совершенно неизвестны и непонятны принципы мира Зазеркалья и как они влияют на нашу жизнь. Поэтому пока это просто информация, которой ты можешь верить или не верить. Когда сможешь соприкоснуться с этим сам, тогда будешь это уже знать и не придется слепо верить.

     Помнишь, в физике есть энергия кинетическая – энергия движения, а есть энергия потенциальная – это энергия скрытая, невидимая, хоть ее и можно математически посчитать. Точно так же и в любых событиях жизни есть своя потенциальная, скрытая энергия события. Чем больше энергии в событии – тем оно будет проходить и закончится более удачно. Чем энергии меньше – тем оно пройдет хуже и закончится менее удачно. Не спрашивай меня сейчас, как именно это работает, – ты не готов пока погружаться в теоретические дебри вероятных событий, их природы, планирования и исполнения. Скажу лишь, что людям кажется, будто все их события и поступки случайны и спонтанны (ремонт дома, отпуск, покупка в магазине), но это совершенно не так.

     Знаешь, на что это похоже? Вернемся к предыдущему примеру - представь себе, ты играешь в компьютерную игру. Если подобрал для своего персонажа аптечки, монетки, какое-то хитрое оружие, то, когда ты проходишь уровень, все эти «активы» помогают персонажу преодолеть встречаемые трудности. И вот представь, что «сглаз» – это уменьшение активов персонажа и, соответственно, уменьшение его возможностей противостоять встречаемым трудностям и проблемам. Или другой пример – ты берешь камешек и хочешь его швырнуть в воду. Вначале ты замахнулся и швырнул камень, чем придал ему начальную энергию. Но если, к примеру, подул очень сильный встречный ветер, то он уменьшает энергию движения камня, и камень упадет ближе, чем мог бы. Это значит, что чем меньше будет энергии у полета камня, тем меньше он пролетит, и соответственно, он упадет дальше от максимально возможной цели. В жизни все точно так же. Зависть и сглаз – это встречный ветер, который уменьшает энергию всех твоих усилий.

     Ты затеял отпуск и очень его ждешь, очень к нему готовишься – твои эмоции и усилия придали этому событию определенную начальную энергию. Затем ты приходишь на работу и начинаешь хвастаться сотрудникам о том, какой замечательный отпуск ты задумал. И вот уже твой отпуск по неожиданной причине срывается или какие-то неожиданные события начинают его портить. Говоря о событии, которое ты запланировал и готовишь, но оно еще не произошло, – ты отбираешь этим энергию у этого события. Поэтому вот тебе первый совет в этом отношении: научись никому ничего не рассказывать о том, что еще не произошло. Особенно научись перестать хвастаться. Это все – как встречный ветер для летящего камешка. Если кто-то из твоих коллег не может позволить себе такой отпуск и начнет тебе завидовать, то есть думать о твоих планах и испытывать к ним негативное чувство зависти, – он, также усилием своей воли и мыслей, даже совершенно неосознанно, выкачивает энергию из этого события, и если оно еще не произошло – это уменьшит его успешность. Вообще, негативно о чем-то думать – практически означает выкачивать энергию из объекта своей мысли. Когда я говорю своим ученикам: «Веди себя так, чтобы враги поскорее превращались в друзей, а друзья не становились врагами», – это имеет и практический аспект: чтобы максимально уменьшать пути возможного оттока твоей жизненной энергии.

     – Извините, Учитель, но я не совсем понимаю, что такое «жизненная энергия»! Есть энергия движения, есть энергия горения, но как можно себе представить «жизненную энергию» или «энергию события»?

     – А как ты себе представляешь «потенциальную энергию» в физике, которую ты годами изучал на уроках и даже учил формулы, как ее подсчитать? Посчитать ее, может быть и можно, но описать и объяснить рационально – нет. Она «где-то», «потенциально существует» – и все. Так в чем же разница с объяснением «энергии событий»? – слегка прищуриваясь, спросил Пифагор. – Еще один момент: многие старые люди твоего времени также часто советуют начинать важные дела на растущую луну, а заканчивать на убывающую. Это тоже совершенно не предрассудки, а вполне рациональные советы, и связано это также с энергией событий. Известно, что Луна влияет на приливы и отливы – мы знаем, что это связано с действием ее гравитации на мировой океан Земли. Но энергия Луны сильно влияет и на жизненную энергию людей, и на энергию событий. Раньше люди об этом знали, хоть и не понимали причины, почему на это стоит обращать внимание. Сейчас, в твоем времени, это считается глупым предрассудком и, в основном, осталось в обиходе пожилых людей. Хотя на самом деле, если бы проводилось статистическое исследование о проценте успешных и неудачных медицинских операций во время растущей и убывающей Луны, медики бы увидели прямую зависимость. Но официальная наука этого, конечно, никогда не признает.

     Лицо Тео сейчас хорошо отображало происходящую действительность – он слушал то, что считал полным бредом, в который ему требовалось поверить. А для этого нужно отыскать в нем хоть какие-то рациональные нотки и с их помощью убеждать самого себя, что это все вовсе не бред, а сермяжная правда жизни.

     – Хорошо, допустим, я могу теоретически предположить, и даже где-то очень глубоко в своем воображении представить, что если планирую сделать у себя дома ремонт – у этого события имеется некая энергия, которую не видно и нельзя физически измерить, но она где-то есть, как потенциальная энергия тела в физике. Допустим. Но как тогда увеличение или уменьшение этой энергии изменяет исход события? Неужели кто-то сидит по ту сторону Зазеркалья и говорит: энергия 100%, значит, цена за ремонт 10,000 евро, и проблем – ноль. А если энергия 80%, значит, цена за ремонт 20,000 евро, и обои поклеят криво. Ну бред же – согласитесь. И откуда вообще берется энергия события? Мировой разум всем выдает «энергетические кредиты» на каждую «хотелку»?

     – Основной источник энергии твоих событий – это ты сам. Если ты взялся за новое дело с энтузиазмом и энергией, то дело может пройти гладко и закончиться удачно. Видишь, люди подсознательно и терминологию подходящую используют – «с энергией», «энергично». У любого действия – хоть у ремонта дома, хоть у медицинской операции – существует необходимое количество энергии, необходимое для его успешного осуществления. Помнишь, как в физике: необходимая работа для действия – это сила, умноженная на расстояние. И вот в любом другом твоем действии все точно так же, только формула значительно сложнее. Каждый составной элемент твоего задуманного дела или события требует необходимое количество энергии для своего исполнения: поехать в магазин, выбрать обои, купить, привезти домой, найти мастера – и так далее. Если какому-то звену не хватает энергии – оно проваливается. Если в машине заканчивается бензин – двигатель просто заглохнет, тут все просто. А когда у тебя есть целая цепочка необходимых звеньев – событий, – то тут провалы могут выглядеть по-разному. Но опять же, сейчас мы не будем вдаваться в подробности природы событий – это отдельная большая и глубокая тема. Итак, если ты придал своему делу достаточно энергии, с хорошим запасом – то и никакой дурной сглаз не помешает твоему успеху. Но если энергию сильно уменьшить, то проблемы могут появляться и возникать на ровном месте, что будет мешать твоему действию там, где ты этого даже не ожидал. И если у нового дела не было достаточно начальной энергии, то, скорее всего, его успех маловероятен, и оно может получиться успешным только если это событие по какой-то причине получит дополнительную энергию извне.

     Бывает также, что Высшие Силы добавляют энергию каким-либо действиям в силу того, что человек что-то действительно заслужил или это действие важно для Системы по другим причинам. И тогда мы говорим – повезло! Как думаешь, почему в мое время перед плаванием люди приносили подношения Богам, молились и делали подношения духам? А потому, что обитатели Зазеркалья тоже могут добавить или уменьшить энергию событий, и активно это делают. В Зазеркалье события видны как видимые объекты, как ты, к примеру, видишь столбы вдоль дороги.

     – И что, хоть раз кому-то помогали эти подношения?

     – А ты думаешь, что в мое время живут сплошь богатые люди или полные дураки, готовые просто так жертвовать еду, которая дорога им самим? И все ради призрачных и иллюзорных предрассудков?

     – Ну, возможно, это суеверия, или просто традиция, и люди в это просто верили.

     – Вера, особенно требующая материальных пожертвований и не подкрепленная подтвержденными результатами, может очень быстро превратиться в неверие. В подношения духам и их результаты люди верили на протяжении тысяч лет, а не верят в это всего лишь какие-то пару сотен лет с тех пор, как европейский технократический уклад стал брать верх. Не странно ли? Не наводит на размышления или хотя бы на сомнения? Итак, Тео, какие выводы из всего этого можно сделать? – спросил Учитель с поучительным выражением лица, по которому Тео понял, что пока еще можно не отвечать, а продолжать слушать. – Во-первых, научись никому ничего не рассказывать, пока дело еще не сделано или событие не произошло. Во-вторых, научись никогда ни перед кем не хвастаться – это часто вызывает зависть, что еще хуже. В-третьих, даже если событие уже произошло или дело сделано – опасайся вызвать у кого-либо зависть. Всегда лучше промолчать, чем сказать что-нибудь себе во вред. В-четвертых, старайся делать хорошие дела везде, где можешь, даже в мелочах. То, что у вас с сарказмом и насмешкой называют «плюсик в карму», действует вполне реально и имеет весьма рациональное объяснение.

     Тео молча утвердительно кивнул. «Странно. Вроде бы выводы – совершенно понятные, абсолютно очевидные и вообще ни разу не новые! Но то, из чего эти выводы сделаны, звучит как полный бред», – в глубоком изумлении думал он. В нем сейчас боролись две концепции: или следовать привычному научному подходу, и верить только тому, что исследуемо, измеряемо и доказуемо. Или же верить на слово своему Учителю. Просто потому, что он – Учитель. Но ведь никто же не отменял базовый научный принцип: отсутствие доказательств существования чего-либо не является доказательством его отсутствия. – Ладно, – подумал Тео, – я же не обязан прямо сейчас все отвергать или немедленно принимать все на веру. Дадим всему отлежаться в голове. Жизнь сама покажет, как к этому относиться», – подумал Тео, и ему тут же стало легче. Хотя, если быть до конца честным с самим собой, то Тео в глубине души давно понял, что это все правда, и Учитель никогда не скажет то, чего нет или что было бы им лично не проверено. Просто разуму, взращенному наукой, требовалось время все это принять.

      

      

      

     Глава 24. И на людей посмотреть, и себя показать.

     – Но я не хочу идти к сумасшедшим, – сказала Алиса.

     – Тут уж ничего не поделаешь, – сказал Кот. 

     – Мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший, да и ты сама тоже.

     Льюис Кэрролл

      

     Учитель и ученик закончили обед, и Пифагор попросил Тео привести себя в порядок. Нужно еще раз отметить, что Пифагор уделял большое внимание чистой одежде и чистой постели. Также он говорил, что, соблюдая и поддерживая чистоту, человек поддерживает ее, прежде всего, в своей голове, что отражается на всех аспектах его жизни. А если человека окружает беспорядок, то тогда он также во всем окружает его и в жизни. А стиль и цвет одежды всегда оказывают невидимое, но сильное влияние на настроение и мысли. Одевается, к примеру, человек неряшливо, как грузчик в порту, и смотришь, а он уже и говорить потихоньку начитает соответственно. А оденется человек элегантно и интеллигентно – и его поведение тут же подстраивается под то, как он сейчас выглядит. Поэтому Тео постоянно надевал чистую светлую одежду и свое постельное белье регулярно стирал.

     На вопрос Тео, почему они носят только светлую одежду – ведь вокруг существуют много разных других цветов, – Пифагор отвечал, что цвет одежды имеет влияние на общее настроение и нрав человека, и каждый цвет дает свою подсознательную психологическую настройку. Белый цвет влияет на настроение и нрав человека именно таким образом, какой Пифагор считал наиболее благоприятным.

     Тео спросил Учителя, куда это они собираются, такие красивые и нарядные?

     – Сегодня собрание городской общины. Каждый месяц, в первое воскресенье, вечером, собирается община острова для полезных бесед и обсуждения насущных проблем и вопросов, – ответил Учитель.

     Тео не смог сдержать смех:

     – Вы серьезно? Это прямо как у нас ток-шоу «Воскресный вечер» на каждом канале! Господи, куда же я попал? Неужели за 2500 лет ничего, по сути, не изменилось?

     Пифагор улыбнулся и ответил:

     – Да нет, Тео, изменилось. Мы здесь собираемся для блага людей, чтобы упорядочить их быт и сделать их жизнь лучше. Да, у нас у власти жесткий тиран, во многом у нас связаны руки, и еще не все получается. В чем-то мы «изобретаем колесо», но то, что мы делаем, – мы делаем по-настоящему, искренне. А у вас на телевидении все эти правильные и благие намерения давно превратились в симуляции ради циничной забавы, развлечения публики, рейтингов и денег. Помнишь, я тебе уже цитировал одного замечательного пожилого артиста твоего времени, который на вопрос, чем отличается его более старое поколение от молодого современного, ответил так: «Мы считали в уме и любили бесплатно». Трудно ответить лучше. И в этом «любили бесплатно» подразумевается искренность, которая в твоем времени выметается отовсюду с удвоенной силой и заменяется расчетом и цинизмом.

     Тео нечего было ответить, и ему стало стыдно, потому что сказанное было совершенно справедливо. Ему очень хотелось сейчас крикнуть, что вот они, все его современники, конечно, такие, но он сам не такой! А, собственно, почему не такой? Насколько он был открытым и искренним с Эли? А с мамой? А с кем он вообще был искренним и открытым в жизни? И как он себя вел по отношению к остальным, пока не попал сюда, к Учителю? Это какая-то необъяснимая загадка природы – ведь насколько все люди стали бы более счастливыми, насколько жизнь каждого стала бы лучше и светлее, если бы каждый вдруг стал открытым и искренним по отношению к окружающим? И несмотря на это, всё действительно на максимальной скорости движется к замещению всего настоящего, разнообразными симуляциями, ради праздной забавы и банальной наживы. Все всё понимают, все от этого страдают, но никто ничего не меняет. Давно Тео так не задумывался о социально-философских темах, и Пифагор, глядя на Тео, видимо, уловил его ход мыслей.

     – Знаешь, Тео, в Китае есть одна замечательная поговорка: «Человек взрослеет не тогда, когда у него вырастает борода, а лишь тогда, когда начинает критично и реально оценивать себя со стороны». Большинство людей всю жизнь проживает в полной иллюзии относительно того, кто они и что на самом деле собой представляют, и умирают в полной уверенности в собственном образе честного, отважного и принципиального рыцаря на белом коне, так и не повзрослев. Чтобы начать что-то в себе исправлять, человеку сначала необходимо понять, а что именно с ним не так, и тогда уже можно начинать это исправлять. А с реальной самооценкой у большинства людей и есть проблема.

     – Да, как я слышал на одном радио: мудрость обычно приходит к старости. Но часто старость остается одна, – уныло пошутил Тео.

     – Именно так. Очень верно и остроумно подмечено, – улыбнулся Пифагор.

     – Вот видите, а вы говорите, что у нас сплошные симуляции и обман! А вот есть же еще и что-то хорошее, – улыбнулся Тео.

      

     Как известно, в каждой беседе и в каждой шутке, как и с солью, самое важное – соблюдать меру. Поэтому учитель и ученик закончили эту тему и направились к выходу из пещеры. Там Тео снова заметил то, что он уже видел раньше – у выхода из пещеры был легкий туман несмотря на то, что из окна пещеры была отличная видимость и стояла прекрасная погода. Он смело вышел из пещеры вслед за Учителем, находясь всецело поглощенным своими мыслями. Они прошли несколько шагов, и Тео словно ударило по голове – они вышли из пещеры не к долгому и отвесному спуску, а на какую-то равнину. Это было вообще не возле пещеры.

     – А где мы? – спросил Тео в полном удивлении.

     – Мы вышли на окраине города Самос, Тео. Не хочешь же ты провести несколько часов в пути туда, а потом столько же обратно? Иногда можно это время и сэкономить, особенно учитывая, что нам стоит поторопиться.

     Несмотря на то, что он уже видел это уплотнение, чем-то похожее на «жидкий воздух», глаза Тео были настолько широко открыты от удивления, что, наверное, могли бы выпасть из глазниц. Из всех слов у него сейчас в голове были одни междометия, поэтому ничего внятного он сказать не мог. Да, он, конечно, помнит объяснение Учителя об искривлении пространства и о создании пространственной червоточины, с максимальным сближением точек входа и выхода с помощью специальной техники сознания – да, теоретически это все понятно. Но каждый раз, сталкиваясь с этим лично, Тео испытывал сильное эмоциональное переживание, переходящее в шок. Это напоминало, как он однажды в Афинах пил на улице кофе со своим профессором по теории статистики из университета. И этот профессор, попивая кофе и смотря на взлетающий самолет, сказал ему: «Нет, я, конечно, все понимаю, крылья, поток воздуха, подъемная сила – это все понятно. Но почему же он, черт возьми, не падает?!»

      

     А что же говорит наука?

     Все, что сказано три раза, становится истиной.

     Льюис Кэрролл

      

     Пройдя немного и успокоившись, Тео, наконец, внятно сформулировал то, что все никак не мог спросить:

     – Учитель, я вот чего не понимаю: вы так доступно и понятно объясняете каждое очередное «волшебство», что все сразу кажется таким логичным и понятным! Почему же наша наука этим не занимается? Можно же показать им направление и так же все логично и убедительно объяснить?

     – Дорогой мой Теодор. Наука в твое время работает ради двух основных целей: развитие всего, что экономически целесообразно и может приносить финансовый результат, и поддержание авторитета тех, кто правит этой самой наукой. Первая задача решается целевым и дозированным финансированием и разнообразными грантами на научные темы, обозначенные этими инвесторами. Ученому же нужно на что-то жить и кормить семью? Вот он и исследует только то, за что платят крупные компании. И даже крупные исследовательские центры, ведь тоже должен кто-то финансировать. Независимой науки ради самой науки в твое время очень мало. А вторая цель решается с помощью жесткой научной цензуры. Наука твоего времени построена на догмах. Принятая однажды научная догма больше не может быть отменена, даже если будет десяток убедительных опровержений, иначе те, кто построил свою научную карьеру на этой догме, ее лишится. И вот так, сделав один шаг вперед, даже если он был сделан в неверном направлении, наука больше не может вернуть его назад. И поэтому любое исследование, которое бы как-то противоречило хоть одной из общепринятых научных догм, будет запрещено, а сами исследователи изгнаны из науки. Эта система построена как симбиоз политики и лжи. А в любом споре между тем, кто говорит правду и лжет, преимущество всегда у лжеца, так как тот, кто говорит правду, ограничен рамками только этой правды, а тот, кто лжет, не ограничен ничем.

     - Это похоже на известную шутку: - Хотите правду? Нет, спасибо, у меня своя. – улыбнулся Тео.

      

     Ну да ладно, давай поспешим, нас уже ждут граждане Самоса. Многие ради этой встречи преодолели несколько часов пути, а затем им придется столько же добираться обратно.

      

      

      

     Жить – хорошо. Но хорошо жить – еще лучше.

      

     — А где я могу найти кого-нибудь нормального?

     — Нигде, — ответил Кот, — нормальных не бывает. Ведь все такие разные и непохожие. И это, по-моему, нормально.

     Льюис Кэрролл

      

     Через некоторое время они пришли к Храму Геры, который стоял на южной окраине острова. И неподалеку от Храма было построено подобие амфитеатра – небольшая сцена и ряды зрительских мест в форме полукруга, где каждый последующий ряд был немного выше предыдущего, чтобы зритель заднего ряда мог беспрепятственно видеть сцену, и передние ряды ему бы не мешали. Тео это очень напомнило примитивную, но точную модель современного театра, только в миниатюре, или маленького камерного концертного зала. Общее количество мест было небольшим – наверное, рядов пять, мест по 10, то есть, в общей сложности, мест на пятьдесят, и все они потихоньку занимались приходящими людьми. Общественность Самоса уже собралась и с нетерпением ожидала выступления Пифагора.

     Тут Тео радостно воскликнул:

     – Ну вот я вас и поймал! Вот он – парадокс дедушки во времени в действии! Ведь это римский амфитеатр! Придумали его римляне, а они будут жить через несколько сот лет! А что это значит? А? А значит это то, что вы видели это у них в будущем и сделали его тут, в своем времени, то есть вы все-таки используете тут, у себя, изобретения и идеи из будущего!

     Лицо Тео было торжественным, как будто он произнес блестящую речь, тянущую, как минимум, на Нобелевскую премию, ну или изобличил в суде какое-то очень противозаконное деяние. Пифагор посмотрел на него без тени обиды или злости. Он улыбнулся Тео в свойственной ему доброжелательной манере и спросил:

     – А что это, по-твоему? Что ты видишь?

     – Это римский амфитеатр! – гордо и уверенно ответил Тео.

     – Нет, мой дорогой и самоуверенный ученик. Это Пифагоров полукруг – так его все тут называют. Я изобрел это специально для городских собраний. А затем, когда я переехал на юг Италии, мы с учениками начали там строить такие же Пифагоровы полукруги для их городских собраний. Эти сооружения были римлянами названы впоследствии амфитеатрами, и римляне уже строили их сами. Так что извини, но в этот раз ты ошибся.

     – Жаль! Такая стройная была версия… – театрально, и с самоиронией сказал Тео, как ни в чем не бывало. – Ух ты, это я сейчас буду свидетелем настоящего «экклесиа» – народного собрания в древней Греции?

     – Нет. Не совсем, – ответил Учитель, – традиционные народные собрания проводятся на Самосе отдельно. Это довольно странное мероприятие ввиду того, что правитель Самоса – тиран, и мнение горожан мало на что влияет. И проводит такие мероприятия только сам Поликрат.

     – То есть это ваше собрание не настоящее? Получается, вы вроде оппозиции действующей власти? – удивленно спросил Тео.

     – Если бы я был оппозицией действующей власти, то меня бы уже не было, – горько усмехнулся Пифагор, – Поликрат знает, что я не занимаюсь политикой и что всеми силами борюсь с любой смутой, а это значит, что я никогда не буду настраивать народ против действующей власти, поэтому Поликрат спокойно позволяет нам проводить такие собрания.

      

     Тем временем амфитеатр постепенно заполнился людьми. Тео с удивлением заметил, что нельзя было выделить какую-то одну или даже две возрастные группы, или же какую-то определенную группу по материальному или общественному положению. Представители гражданского общества Самоса, которые пришли на ежемесячную беседу с Пифагором, были и совсем молодого возраста, и взрослого, и пожилого. Хотя, конечно, Тео не брался определить возраст по внешнему виду собравшихся, так как соотношение внешнего вида и возраста в Древней Греции было совершенно другим, нежели в его родное время. Чем это было вызвано, Тео не мог сказать с уверенностью. Другой образ жизни? Отсутствие косметики, фармацевтики и медицины в целом? А может быть, – все вместе? С одной стороны, люди этой эпохи все время находились на свежем воздухе, питались исключительно полезной и натуральной пищей, жили на берегу моря, всё вокруг – исключительно экологически чистое, как у долгожителей современной далекой Японии. Но, с другой стороны, люди в возрасте за сорок уже выглядели стариками. Пифагор был среди них редким исключением. Если бы Тео в своем родном теле жил в это время, то он уже был бы похож на пожилого дяденьку.

     К своему удивлению, Тео увидел, что у этого собрания был и свой ведущий – мужчина среднего роста и средних лет, с густыми вьющимися черными волосами. Его звали Архит. Все это собрание изначально очень напомнило Тео какое-то ток-шоу на телевидении, но Архит никак не напоминал ведущего, а скорее наоборот – у него было участливое лицо сопереживающего добряка. Спокойный и торжественный вид без тени высокомерия и надменности вызывал уважение и не оставлял сомнений в важности этого события для него самого. Но несмотря на свое спокойствие он без остановки сновал между рядами в желании удостовериться, что у всех собравшихся все в порядке, и их ничего не беспокоит.

     Пифагор занял почетное место на подмостках, напоминавших сцену, и Архит торжественным голосом призвал всех собравшихся к тишине, чтобы можно было начать встречу и получить как можно больше полезных советов и полезной информации от Пифагора, так как время встречи было ограничено закатом. Архит спросил у собравшихся граждан, что они хотели бы сегодня услышать и о чем узнать. Люди начали поднимать руки и выкрикивать различные вопросы, но тут же стали перекрикивать друг друга, чтобы услышали именно их. Архит тут же остановил этот зарождающийся хаос и сказал, что если они сейчас успокоятся и будут вести себя организованно, то у каждого желающего может быть возможность задать свой вопрос, и Пифагор на него ответит. Почтенная публика единогласно согласилась с Архитом. Тео по привычке прикинул, что если тут 50 человек, и на каждый вопрос уйдет даже пара минут, то все вместе займет чуть больше полутора часов, что вполне реально. «Молодец, Архит, не обманул своих слушателей», – удовлетворенно подумал Тео.

      

     Пифагор встал и громким, но спокойным голосом, обратился к присутствующим:

     – Дорогие мои сограждане. Я знаю, что мы с вами собираемся не так часто, как хотелось бы. Ежедневная жизнь гораздо чаще ставит перед вами вопросы, требующие совета или ответа, и я с радостью отвечу на них. Но первое, что я призываю вас сделать, – успокоиться и организованно начать нашу беседу. Ведь вы знаете, замечательные мои, что у всех нас – и у вас, и у меня – самое дорогое? Самое дорогое, что у нас есть, – это время нашей жизни. Ибо это наш единственный невосполняемый ресурс. Это единственное, что никак и никогда нельзя вернуть или как-нибудь восполнить. Каждый день, каждый час время утекает вместе с нашими поступками. И то, что уже сделано, нельзя исправить или вернуть обратно, как и время. А поэтому давайте перестанем его сейчас тратить впустую и начнем нашу беседу.

     Все одобрительно закивали, и одобрительный гул прошелся по «залу». В этот момент в первом ряду потянулась рука – молодая, но уже замужняя женщина подняла руку, чтобы задать вопрос, видимо, относящийся к только что сказанному. Пифагор указал в ее сторону, кивнул и попросил задать интересующий ее вопрос.

     – Скажите, Божественный, через сколько времени после близости с мужчиной женщине можно идти в храм?

     – После своего собственного мужа можно идти в храм хоть немедленно, ибо ничего постыдного или недостойного в этом нет. Но после чужого мужчины в храм лучше больше вообще не ходить, – уверенно и четко ответил Пифагор.

     Собравшиеся одобрительно закивали, и снова по аудитории прошел одобрительный гомон. Но тут другая женщина из первого ряда подняла руку и также попросила разрешения задать вопрос. Пифагор кивнул. Это была женщина лет сорока, хорошо одетая, и было видно, что она из состоятельной семьи.

     – Вы нас всегда учите, что Богам наиболее любезна справедливость.

     – Да, это так, – ответил Пифагор. – Справедливость важна и нужна, как Богам, так и людям.

     – Но тогда, где же справедливость, если наши мужчины могут содержать столько наложниц, сколько пожелают или сколько смогут содержать, но при этом женщинам нельзя даже заходить в храм после отношений с другим мужчиной?

     Тут уже оживилась женская часть собравшихся. Женщины одобрительно выкрикивали с мест или просто кивали. Некоторые представители мужской части смотрели на все происходящее с интересом, но у других на лицах явно просматривался конфуз.

     – Дорогие мои сограждане! – Пифагор начал говорить, и шум тут же стих. – Вопрос вполне законный и справедливый. Но я думаю, если я просто скажу, что так хорошо, а по-другому – плохо, если я буду просто говорить, что вам следует делать, а чего делать не следует, – у некоторых это может не вызвать доверия. Поэтому считаю важным кое-что вам рассказать и объяснить.

     Да, совершенно справедливо, что мужчины должны относиться к женщинам так же, как они требуют, чтобы женщины относились к ним. Но дело не только в подобной справедливости. Мужчина зарабатывает деньги и обеспечивает свою жену и семью. И это создает у них впечатление, что мужчина легко проживет и без женщины, легко сменит одну женщину на другую – просто потому, что он это может. Но мужчина должен понимать, что так же, как он наполняет свою семью материально, в это же самое время женщина наполняет жизнь мужчины смыслом. Молодому это покажется глупостью. Но чем старше становится мужчина, тем лучше и яснее он это начнет понимать. Мужчина – это опора семьи, но женщина – ее клей. Женщина – хранительница семейного очага. Когда мужчина прогоняет женщину – клея больше нет, и все рассыпается, и поддерживать больше нечего.

     Но и это не самое главное. Вы должны знать одну тайну: женщина – это просительница за своего мужчину перед Богом. Именно поэтому мужчина берет ее правой рукой и уводит от отцовского очага к своему. Вы не задумывались над тем, почему на нашем языке правая сторона и правый человек – тот, который прав, на стороне правды, – и то и другое обозначается одним и тем же словом «право»? Почему, когда мы встречаем друг друга, мы протягиваем друг другу именно правую руку? Все потому, что правая сторона причастна правде и Богу. А левая – наоборот. И именно поэтому принято приводить жену в дом, держа ее правой рукой, – ибо она причастна Богу и будет потом просить Бога за своего мужчину. Многие из вас слышали от меня: «Берегите слезы своих детей на свои похороны». Так, может быть, это отчасти справедливо и в отношении ваших жен? Поэтому, я призываю мужчин – теперь, когда вы знаете правду, отпустите всех своих наложниц. Не прогоняйте своих жен из дома. Чем старше вы будете, тем более будете этому радоваться.

     В аудитории стояла тишина – не было слышно ни одного комментария, все явно, обдумывали и переваривали услышанное. Выждав паузу в 2-3 минуты, Архит решил продолжить беседу, несмотря на явное сильное впечатление, которое оказало сказанное на аудиторию. Слова Архита оказали должное влияние, и вот уже в зале показалась первая поднятая рука:

     – А что в жизни самое трудное?

     – Познать себя, – сразу ответил Пифагор.

     – А что тогда самое легкое?

     – Жить, следуя привычкам.

     Вопрошающий улыбнулся. Ответ был настолько же прост, насколько и очевиден.

     Из зала посыпались вопросы, один за одним:

     – Что самое сильное? – Мысль.

     – А что всего сильнее? – Неизбежность. Она непоколебима.

     – Что самое мудрое? – Число.

     Пифагор давал такие же краткие ответы, каковыми были и вопросы, ничего не объясняя и не раскрывая темы вопросов в глубину. Похоже, аудитория это поняла, и вопросы стали менее абстрактными и более конкретными. Архит сам решил спросить Пифагора и сказал, что ему известно, будто у Пифагора есть некие правила для повседневной жизни, которые благоприятствуют здоровью и способствуют удаче в различных делах. Пифагор одобрительно кивнул и выдал своим благодарным слушателям еще несколько простых и, на первый взгляд, странных советов, но не объясняя их:

     – Не следует ни с кого снимать его ношу, но, напротив, следует помогать ее взваливать. Не следует ходить большой общей дорогой, а стараться ходить маленькими, нехожеными тропинками. Без света – не говорить. Не протягивать правую руку всем без разбора. Следует первой подвязывать правую сандалию, а затем левую. Снимать же – наоборот – вначале левую, а затем правую. После захода солнца волосы и ногти не стричь. На обрезки своих волос и ногтей нельзя плевать и мочиться. Уходя из дому, не оборачиваться. Не направлять на другого и отворачивать от себя острие ножа и всякое другое острие. Встав с постели, нужно ее как можно быстрее свернуть или застелить. Встречая друг друга, не нужно пафосно желать длинные списки всех разнообразных благ, а просто и коротко пожелайте друг другу здоровья. Просто говорите: «Здравствуй». Завтрак съешь сам, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу.

     «Да ладно! – подумал Тео. – Оказывается, и это, что ли, Пифагор придумал? Ну и дела!

     Благодарная аудитория внимательно слушала и внимала каждому сказанному изречению, хотя было видно, что никто в зале не понимает причин некоторых советов. Но тут Пифагор сказал, что время для сегодняшней беседы истекло. Солнце уже садится, а без света, как известно, говорить ничего не стоит.

     – Полночь? Шахерезада прекратила дозволенные речи? – улыбаясь, сказал Тео.

     – Что вы сказали, кто прекратил? – взволнованно и возбужденно спросил Архит.

     – Нет-нет, все хорошо, извините, – опомнился Тео и попытался сменить тему. Пифагор лишь улыбнулся этой шутке, но ничего не сказал в ответ. Он уважительно попрощался с Архитом, затем с собравшимися и, махнув Тео рукой, вышел из амфитеатра. Они пошли домой.

     Тео шел молча, обдумывая услышанное. Пифагор тоже молчал. Видимо, не хотел докучать Тео лишними разговорами – если тому что-то понадобится прояснить или дополнительно узнать, он сам спросит, а пока пусть обдумывает и размышляет над услышанным.

      

      

      

     Глава 25. Музыка – язык эмоций.

      

     – Вопрос в том, – сказала Алиса, – можете ли вы заставить слова

     выражать столь различные понятия?

     Льюис Кэрролл

      

     Солнце уже опустилось за горы, и начинались сумерки. Было еще вполне светло, и до полной темноты, возможно, оставалось еще около часа или даже больше, но и огромная полная луна уже висела в небе и дополнительно освещала их путь, так что о темноте можно было не беспокоиться. Летом на Самосе темнеет поздно. Наши путники шли к окраине поселка, чтобы вдали от возможных человеческих глаз открыть «волшебный переход» и вернуться прямо в пещеру.

     Этот поселок Самос носил название острова и был самым крупным поселением на этом острове. Но вот уже и окраина видна, и последние дома поселка совсем рядом. Пифагор с Тео проходили рядом с кузницей, где кузнец над чем-то усиленно работал. Похоже, кузница не работала в полдень и открывалась лишь, когда стемнеет. Наверное, из-за того, что днем было слишком жарко, палящее солнце и раскаленное железо вместе – это уже слишком. А сейчас, когда солнце скрылось за горизонтом, работа кузнеца была в самом разгаре. Пифагор вдруг остановился около кузни и замер. Ритмично стучали молотки о наковальню, а Учитель стоял молча и неподвижно. Тео захотелось его спросить, в чем причина остановки и не случилось ли чего? Но по лицу Учителя было видно, что он не просто слушал, а о чем-то интенсивно размышлял, и Тео решил ему не мешать и не отвлекать глупыми вопросами.

     Они провели у входа в кузню, наверное, несколько минут, после чего Пифагор вошел и поздоровался с кузнецом. Тот оказался, на удивление, невысокого роста, но крепкого телосложения, с впечатляющими мышцами. Тео всегда представлял себе старых кузнецов эдакими исполинами с огромными ручищами. Но этот был хоть и исполин, но не великан. Он был одет в брюки из толстенной грубой ткани, пропитанной какой-то смолой – видимо, она как-то защищала от ожогов. А выше брюк у него был фартук на голое тело, сделанный из такой же ткани. Его звали Гиппон.

     «Интересно, что кричат кузнецы в Древней Греции, когда ударят молотком себе по пальцу? Наверняка не то, что у нас!» – подумал вдруг Тео и чуть не рассмеялся вслух от своей глупой мысли. Возле Гиппона стоял его помощник – молодой юноша, который, видимо, учился у Гиппона и набирался у него опыта в этом непростом ремесле. Тео слегка улыбнулся, услышав его имя. «Не от него ли пошло название вида обезьян – гиббон»? – подумал он в шутку. – Такой же приземистый, мускулистый и волосатый». Несмотря на свой брутальный вид и впечатляющие физические формы, Гиппон оказался вполне добродушным и охотно принял поздних посетителей у себя в кузнице.

     – Скажи мне, о многоуважаемый Гиппон, не найдется ли у тебя еще одна наковальня? – доброжелательным тоном спросил Пифагор.

     Гиппон утвердительно кивнул. Тогда, Пифагор спросил, не позволит ли Гиппон воспользоваться этой второй наковальней, чтобы исследовать кое-что для научных изысканий? Совершенно ненадолго – не более 15-20 минут. Гиппон был очень удивлен. Он ответил, что ему и самому очень любопытно, что может делать ученый человек с наковальней и как его старая наковальня может послужить высокой науке? Разве что считать удары? У Гиппона в глазах горело любопытство – наверное, главной причиной этому было хоть что-то новое среди постоянной рутины, и он предложил использовать для исследований его собственную наковальню, на которой сейчас работал. А он сам в это время отдохнет и заодно посмотрит, чем занимается и как двигается вперед передовая наука! Тео на все это смотрел с изумлением и никак не мог понять, каким образом кузница может послужить Учителю научной лабораторией? Однако, несмотря на свое непонимание, он не отвлекал Учителя лишними вопросами и расспросами, предоставив тому делать то, что он делает, а сам молча стоял рядом.

     Итак, Пифагор встал у наковальни, поблагодарил Гиппона и сказал, что оплатит все время простоя, чтобы его научные изыскания не принесли Гиппону никаких убытков. Затем попросил Гиппона принести к этой наковальне все молотки, всевозможных размеров и форм, какие здесь имеются. Теперь Гиппон, в свою очередь, удивился, однако, не задавая лишних вопросов, пошел вглубь кузницы и вернулся оттуда с несколькими молотками. Затем пошел еще раз, и еще раз, пока наконец не принес к наковальне все молотки, какие у него только были, наверное, в общей сложности около 20 штук. Они были самых разных размеров и разной формы – и огромные, и просто большие, и поменьше, узкие и широкие, с широким и с узким концом, были и плоские, и закругленные. Пифагор посмотрел на весь этот «лабораторный инструментарий» и, засучив рукава, принялся за работу. Взгляд у него был одновременно радостный, возбужденный и сосредоточенный. Он брал по очереди каждый молоток и стучал им с разной силой по наковальне. Когда перебрал каждый вид молотка, то снова возвращался к тому, который взял первым, и повторял все действия снова, сначала и до конца. Затем еще раз, и еще раз. Ударив каждым молотком по наковальне несколько раз в разной последовательности, он вдруг прекратил стучать и обратился к Тео:

     – Ты ничего не заметил необычного или закономерного?

     – Вам надоела философия, и вы примерили на себя профессию кузнеца? Ну, это, в принципе, вполне закономерно, – весело ответил Тео. – Я изначально не понимал, что вас так привлекло в этой кузнице, зачем мы сюда зашли вместо того, чтобы спокойно пойти домой и поужинать? Мне не хотелось донимать вас вопросами во время чего-то для вас важного, но я не имею никакого представления о том, что вы сейчас исследовали. Прочность железа молотка или наковальни? Исследовали закон притяжения – что тяжелый и легкий молот имеют одинаковое ускорение свободного падения? Или вам было просто интересно постучать? Если я не понимаю, что именно вы исследуете, то я и не знаю, на что нужно было обращать внимание и где искать закономерность. Поэтому – нет, я не заметил ничего необычного или особо закономерного, кроме того, что когда молот ударяется о наковальню, то издает громкий звук.

     Похоже, Пифагор ждал именно этого ответа и не предполагал, что Тео сейчас все обстоятельно объяснит. Видимо, Учитель задал вопрос не для того, чтобы Тео ответил, а как предлог, чтобы самому все объяснить, и он, без лишних разговоров, начал объяснять.

     – Я услышал, как на наковальне ковали железо, и одновременные удары молотов издавали очень гармоничные звуки, вернее – созвучия, кроме одного сочетания. Я попросил Гиппона принести все виды молотков – исследовать, что влияет на высоту издаваемого звука от удара молота о наковальню. И вот что удивительного я обнаружил: высота звука и тон удара не зависят от силы удара. Также они не зависят от формы молотка. А зависит высота звука удара молотка о наковальню только от веса этого молотка!

     – И что это значит? Это хорошо или плохо для нас? Теперь мы победим или проиграем? – спросил Тео, не понимая, к чему ведет Учитель.

     – Это чрезвычайно интересно! Нужно обязательно исследовать сочетания различных звуков! Наверняка гармоничные созвучия подчиняются числовым пропорциям!

     – Ну да, созвучия подчиняются числовым пропорциям, правда, не помню точно, каким именно, – неуверенно сказал Тео.

     – Ну вот и отлично – и мы это исследуем! – продолжал Пифагор голосом, полным энтузиазма. Он сейчас сильно напоминал Тео образ вечно возбужденного и полного идей ученого Дока Брауна из фильма «Назад в будущее».

     Пифагор быстрым шагом подошел к Гиппону и важным деловитым тоном попросил того изготовить для него дюжину гирек, весом в полмины, и еще дюжину гирек весом в четверть мины. А также ему нужна железная струна, подобная той, которую натягивают на кифару, длиной в 2-3 оргии.

     – А у вас оргии измеряют по длине? – не выдержал Тео и взорвался от смеха.

     – Пошлость не к лицу благородному человеку, – с явным неудовольствием ответил Пифагор. – Оргия – это мера длины и равна примерно, 1,8 метра в вашем исчислении. Похоже, ты невнимательно слушал то, что я говорил на сегодняшнем общественном совете, или до сих пор не сделал правильных выводов.

     Тео тут же осекся и покраснел за свое невежество и за свою пошлую и постыдную шутку.

     Гиппон с изумлением слушал их разговор и не понимал ровным счетом ничего из того, что обсуждают эти два высокообразованных человека. Да, было понятно, что тот, который моложе, сказал какую-то явную глупость. Но, наверное, даже эта высокообразованная глупость была недоступна разуму простого человека.

     – Чудно-то как! Говорите вы оба по-гречески. Каждое слово в отдельности – совершенно понятно. Но все слова вместе – ничего понять не могу! – сказал Гиппон, громко усмехаясь.

     Не отвечая на его реплику, Пифагор снова обратился к кузнецу:

     – Когда же вы сможете для меня выполнить этот заказ?

     – Да не нужно его делать. И ждать вам тоже не нужно – все это у меня есть готовое, прямо тут, в кузнице, берите хоть сейчас, – радостно ответил Гиппон.

     Пифагор очень обрадовался неожиданной удаче, а Гиппон – неожиданному клиенту. Тео также был очень доволен, что уже наконец-то можно пойти домой. Гиппон сложил весь заказ в небольшой мешок. Пифагор тепло его поблагодарил, заплатил за купленные гири и струну и вместе с Тео вышел из кузницы. Тео понятия не имел, какая надобность во всей этой тяжести, которую он сейчас тащит в мешке у себя за спиной, но то, что они уже шли по направлению к дому и быстрым темпом, шаг за шагом, к нему приближались, грело его внутри мыслью, что скоро он будет в своей постели и с нескрываемым удовольствием закроет глаза.

     Уже заметно начинало темнеть. Наши путники свернули с основной дороги на небольшую, еле заметную тропинку, и через несколько минут Пифагор остановился. На тропинке прямо перед ним снова образовалось едва видимое непрозрачное облако, похожее на жидкий воздух. Пифагор жестом пригласил Тео пройти вперед, и парень смело шагнул в «проход» и оказался прямо в своей пещере. «Везде хорошо, а дома лучше! – с удовольствием подумал он и тут же поймал себя на мысли: – С каких пор эта дикая пещера уже стала для меня домом? Наверное, человек привыкает ко всему, и даже к пещере. А может быть, дело не столько в том, где ты живешь, сколько – в какой атмосфере? А в приятной атмосфере и сарай может стать любимым домом? Как, например, в Индии? Интересная мысль…»

      

     Да будет музыка!

     Утро разбудило сонного Тео не мягким голосом Пифагора, не ласковой и вкрадчивой мелодией его кифары, а странным металлическим звуком струны – то ли скрипом, то ли звоном. Тео понял, что пора открывать глаза, ибо этот ужасный звук никуда уже не пропадет и не денется. Эти звуки напоминали ему, как будто кто-то неумело и неудачно пытается настроить арфу или другой струнный инструмент. Он открыл глаза и увидел интересную картину: в верхней комнате, у дальнего угла пещеры, стоял учитель, погруженный в свои исследования и наблюдения. Тео медленно встал со своего ложа, собрал и аккуратно сложил постель и затем подошел поближе, чтобы посмотреть, чем таким интересным занимается Учитель, когда мешает мирно спать окружающим.

     Пифагор вбил в угол стены один деревянный колышек и привязал к нему четыре отрезка струны одинаковой длины. Каждая струна внизу заканчивалась петлей, к которой были крючками зацеплены и подвешены гирьки, в разных количествах и разного веса. На улице уже начало светать, но солнце еще не взошло, и было похоже на то, что до рассвета и обязательного утреннего созерцания солнца, еще оставалось какое-то время. Тео подошел к амфоре с водой, умылся и тихо сел возле Пифагора, чтобы наблюдать за тем, что он делает, но не мешать его работе и опытам. Пифагор, казалось, не замечал Тео и был всецело увлечен и поглощен своими опытами. Наконец, на улице совсем рассвело, и солнце должно было вот-вот взойти. Пифагор оторвался от своей работы, позвал Тео, и они подошли к «окну», встречать восход.

     – Учитель, вы мне расскажете, что исследуете?

     – Конечно, мой дорогой ученик! И расскажу, и покажу. Я уже практически закончил. Но только давай встретим солнце.

     Уже который день подряд, Тео ежедневно вставал рано утром и встречал с Учителем восход солнца, но каждый день он вновь испытывал этот восторг, снова и снова, как в первый раз. Когда солнце уже встало и полностью показалось из-за морского горизонта, мужчины еще минут десять сидели, и не отрываясь, и не моргая, смотрели на грандиозное зрелище, как великое Светило снова начинает свой путь по небу и этим начинает новый день для всех живущих на нашей удивительной планете – и людей, и животных, и растений, и даже рыб. Глядя на это потрясающее зрелище, Тео вдруг вспомнил миф о Гелиосе – Боге Солнца, как он каждое утро садится в свою колесницу и весь день мчится на ней по небу, через весь небосклон, и только вечером снова достигает Земли, где отдохнет, чтобы утром снова начать свой путь, без выходных и отпусков и перерыва на обед или кофе.

     «Красивый миф, – подумал Тео, – наверное, мои древние предки считали, что Солнце вращается вокруг Земли, и поэтому его придумали. Но, с другой стороны, ведь Учитель знает об астрономии, наверное, не меньше современных ученых. Ну или, как минимум, на их уровне. Но не считает эти мифы наивными и глупыми. Он уверен, что в каждом мифе зашифрованы реальные знания и научные факты, и когда-нибудь люди смогут понять их содержание.

     «Не смей не верить сказкам о Богах, хоть кажутся и вымыслом в веках», – учил Пифагор. «Кто знает, может, и в этом наивном и романтическом мифе о Гелиосе специальным символизмом тоже скрыто какое-то знание, которое я когда-нибудь пойму. Или пойму уже не я, а кто-то другой после меня», – думал Тео.

      

     В это время Учитель окликнул Тео, и тот очнулся от своих философских размышлений. Утренняя встреча Солнца была окончена, и они вернулись в глубь пещеры. Учитель подошел к тому месту, где в стену были вбиты колышки натянуты струны с гирьками.

     «Это же как крепко надо было спать, что я даже не слышал стука, когда Учитель вбивал колышки в стену! А это ведь не вата и не поролон – это камни и плотная порода!» – подумал Тео. Учитель тем временем снова поменял количество гирек, и приготовился делать Тео «презентацию» своего нового исследования.

     – Итак, Теодор, я хочу поделиться с тобой результатами своего нового исследования и важного открытия! Когда мы вчера проходили мимо кузницы, я услышал гармоничные созвучия, издаваемые, когда молоты Гиппона и его ученика одновременно ударяли по наковальне. Было слышно, что это приятные уху, гармоничные созвучия, которые хорошо бы использовать в музыке. Когда я вчера экспериментировал и ударял разными молотами по наковальне, то убедился, что на тон издаваемого молотком звука не влияли ни сила удара, ни форма молотка, ни его размер, а влиял только вес. Я предположил, что если подвешу железные нити, то есть струны, и прикреплю к ним гири, то таким образом разный вес будет создавать разный звук струны. А экспериментируя с сочетаниями грузов на каждую струну в определенных математических пропорциях, я могу определить законы этих гармонических звучаний. И, похоже, мне это удалось. Итак, я установил, что если к двум струнам прикреплены грузы в соотношении 2 к 1, то они образуют октаву. Если к струнам прикреплены грузы в соотношении один к полутора, то их звучание составляет квинту. А если между подвешенными грузами было соотношение 3:4, то это дает нам кварту. Следовательно, интервал между квинтой и квартой, на который квинта превосходит кварту, установлен в отношении 9:8. Я не буду тебя сейчас погружать во все детали математических пропорций, но очевидно, что естественная и гармоничная прогрессия музыкальных тонов в октаве – это тон, тон, полутон, три тона, полутон.

     Тео удивленно задумался.

     – Это точно, как расположены клавиши на клавиатуре пианино, – сказал он.

     – Тео, законы музыкального построения применимы ко всем музыкальным инструментам – и настоящего, и будущего. Кроме того, наверное, в будущем по этим законам могут строиться музыкальные произведения, ведь это естественные законы музыкального созвучия и гармонии. Можно будет использовать такой строй на лире, и игра на ней станет гораздо гармоничнее.

     – Ага, тогда она станет называться «гитара», – решил вставить умное слово Тео.

     – «Гитара» – это то, как у вас исковеркали наше слово «кифара»? – спросил Пифагор.

     Тео, конечно, знал оба этих слова, ведь «кифара» – известный традиционный древнегреческий струнный инструмент. Но он никогда не думал связать эти два слова вместе. А ведь и вправду – возможно, в течение веков, переводя с одного языка на другой, люди просто исковеркали слово «кифара», и теперь это уже «гитара». Точно так же, как в переводе на разные языки Богиня Ира стала «Герой», а имя «Ира», «Ирена», которое прямо происходит от имени великой Богини, теперь не имеет с именем Гера ничего общего, как и слово «Гера» к реальному оригинальному имени этой Богини.

      

     – Тео, я знал из многих источников, что должен буду открыть законы музыкального звучания, на которых потом будет строиться музыка последующих поколений. Но я не знал, что это откроется именно так.

     Тео стоял ошарашенный, словно от удара тяжелым предметом. То, что сейчас сказал Учитель, для него было многократно удивительней, чем то, что при нем произошло открытие, имеющее цивилизационное историческое значение.

      

     Нагадай мне, кукушка.

      

     Минут пять Тео стоял, почесывая затылок. Иногда даже казалось, что слышен тихий шум работы извилин его мозга. В компьютере, у процессора есть хоть охлаждение, а у мозга нет – недоработка, однако…

     – Учитель, я, наверное, уже не должен удивляться многому тому, что слышу и вижу. Но я не могу осознать, как такое возможно – знать, что именно ты изобретешь или откроешь в будущем, но не иметь понятия о самом этом открытии. Я не могу, не способен это осознать! – сказал Тео в полном изумлении.

     – Ну, это как раз и не сложно, – добродушно ответил Учитель, – представь, что ты в компьютерной игре, и тебе разрешено использовать отведенное время не последовательно, в одном месте, а фрагментами, интервалами – переходить в любое место любого уровня. Это может расширить твое понимание чего-нибудь, но принципиально ничего не изменит. У тебя по-прежнему есть твое выделенное время игры, и благодаря своим сверхспособностям ты можешь лишь чуть более эффективно использовать свое время. – Он посмотрел задумчиво на море и продолжил. – Представь, что при помощи гадания тебе сказали, что ты женишься, но не сказали, на ком. И ты уже, вроде как, почти женат, потому что знаешь, что это с тобой случится, но этого еще не произошло, и ты не знаешь точно, как и когда произойдет и на ком именно ты женишься. Это довольно распространенный случай. И со мной все точно так же.

     – Учитель, вы меня простите, но я не верю ни в какие гадания. Я считаю это темными предрассудками, в которые стыдно верить современному образованному человеку.

     – Ну, это твое дело – во что верить, а во что нет, я ведь не настаиваю. Ты можешь верить или не верить, а это искусство существует без тебя и не зависит от твоей веры.

     – Учитель, но вы же – рациональный человек науки! Я могу понять, когда о каком-то гадании говорит какая-нибудь необразованная бабушка. Но когда об этом говорит такой образованный и знающий человек, как вы, – вот этого я понять никак не могу.

     – А хочешь?

     – Что хочу?

     – Ну, ты говоришь, что понять этого не можешь. А хочешь? Понять это хочешь?

     Тео впал в ступор. Вроде Учитель задал ему простой вопрос, но Тео не мог ответить на него ни Учителю, ни себе. Через минуту он решил, что, если Учитель спрашивает, хочет ли он понять, – глупо говорить, что не хочет. Это означало бы, что он абсолютно уверен в своей правоте и даже не хочет слышать другое мнение – а согласно парадоксу Дэннинга – Крюгера это означало бы, что Тео совершенно тупой человек, не желающий учиться и развиваться. Значит, стоит выслушать другое мнение, как минимум, чтобы себя не опозорить и не выставить с глупой стороны. Поэтому Тео подумал и сказал:

     – Да, конечно, я хотел бы понять другую точку зрения.

     – Ответ правильный, хоть и не искренний. Твоя просьба формально засчитана. Итак: рациональное объяснение и смысл искусства гадания достаточно просты. Все даже проще, чем ты думаешь. Давай я попробую тебе это объяснить образно, сильно упрощенно, но понятным тебе языком. Итак, представь себе плоский двухмерный мир, где его жители воспринимают передвижение только по плоскости, как примитивные насекомые, и их органы чувств никак не позволяют им воспринимать ни верх, ни вниз.

     – Ну, допустим, попробую представить, – ответил Тео.

     – Ну вот, а теперь представь, что плоскость, на которой живут эти существа, к примеру, пол огромной комнаты, постоянно двигается вверх вместе с ними, а над ними есть разные препятствия, разной формы, на разной высоте, которые эти существа не могут ни видеть, ни воспринимать как-нибудь, так как их органы чувств не могут воспринимать верх в принципе. Но, тем не менее, они будут больно ударяться об эти препятствия, когда те их настигают. На твоем языке это может чем-то напоминать старые двухмерные компьютерные игры.

     – Ну, допустим, – сказал Тео, внимательно слушая это странное объяснение, – пока это все представить довольно просто.

     – Ну вот. И если какие-то из этих плоских существ обнаруживают, что есть ты, который видит и воспринимает то, что к ним приближается с неведомой им стороны, и ты умеешь видеть эти препятствия над ними, – они просят тебя предупредить их и рассказать, где именно, когда и какие препятствия к ним приближаются, чтобы от них увернуться в сторону и по возможности не удариться. Логично? – Тео утвердительно кивнул. – А теперь, мой дорогой Тео, представь, что хоть для нас наш мир – трехмерный, но время – тоже измерение. И наши три измерения постоянно перемещаются по оси времени из прошлого в будущее. И вот мы, люди, обнаруживаем, что параллельно с нами есть другие, некие разумные существа. Мы их никак не видим, но вполне можем получать от них некие знаки. Они воспринимают больше измерений, чем мы, и видят приближающиеся к нам препятствия, выстроенные по оси времени. И вот мы можем просить их рассказать нам, что там, во времени, впереди нас, и если они посчитают нужным или интересным для себя – они нам об этом расскажут.

     Для чего нам это нужно? Прежде всего для того, чтобы более эффективно использовать ресурсы и время нашей жизни и не тратить их на те проблемы, которых потенциально можно избежать. Для чего это нужно им? Это зависит от того, кого ты просишь и что предлагаешь взамен. В Зазеркалье ведь так же, как и у нас, есть и хорошие, которые хотят тебе помочь, и плохие, которые смотрят на тебя, как на потенциальную жертву. Кроме того, было надежно замечено, что любые события по мере приближения начинают проявляться в окружающем мире до самого события – это как перед носом корабля есть волна, и можно уловить момент, когда волна от корабля дошла до наблюдателя, а нос корабля еще нет. И, соответственно, есть способы наблюдать за окружающим миром и замечать такие «волны» – например, по облакам, по птицам.

      

     – Учитель, вы просто берете и ломаете все мои представления о жизни и о мире! И вот как теперь жить с этим внутри? – сказал возбужденно Тео, то ли с юмором, то ли с грустью, то ли и с тем, и с другим.

     – Ну, я лишь повторюсь – это явление существует независимо от тебя и твоего отношения к этому. Ты можешь это принимать и использовать как дополнительный инструмент в своей жизни или можешь игнорировать и забыть об этом. Решать тебе. Мое дело – лишь тебе об этом рассказать.

     – А как и чем вы гадаете?

     – Видишь ли, подобное помогает только подобному. Высшие Силы, желающие помочь, помогают только себе подобным людям. «Чтобы Боги говорили с нами лицом к лицу, для начала у нас самих должно быть лицо». Все зависит от того, что у тебя внутри, и насколько чисто твое сознание. Те, кому общение с Высшим Разумом недоступно, но очень хочется получить помощь из Зазеркалья, приносят кровавые жертвы и призывают на помощь низкие и темные существа. Как я уже говорил, существуют также методы предсказания на цифрах, с помощью парящих в небе птиц, с помощью облаков, с помощью звезд. Система способна посылать нам знаки самыми разнообразными способами. В твое время жил один замечательный профессор математики – Мичио Каку. Он как-то сказал, что цифры с ним говорят и дают ему важную информацию. И если бы он не был всемирно известным профессором математики, его бы уже посадили в психиатрическую клинику. И только лишь его ученая степень, мировая известность и научные заслуги позволяют ему сказать это открыто. Но на самом деле он говорит абсолютно нормальные и здравые вещи. Система Высшего Разума построена очень мудро и гибко, и она способна подавать человеку знаки именно там, где он способен их заметить и увидеть.

     И предсказания так же, как и сновидения, – у каждого свои образы и свои восприятия. Как Высшие Силы, так и жители Зазеркалья говорят с каждым человеком теми образами и теми знаками, которые этот конкретный человек способен воспринимать и интерпретировать. Но суть этого всего в одном и том же – предупреждение о препятствиях и обстоятельствах, приближающихся к нам во времени. Предупреждение о том, чего мы воспринимать своими органами чувств не способны в силу нашей природы. И предупреждения эти поступают нам от тех, чья природа позволяет им это видеть и воспринимать. Конечно, существует огромная армия шарлатанов, которые пользуются тем, что вся эта история опирается на то, что за пределами того, что можно доказать и обосновать, и они обманывают обычных людей кто как может и насколько позволяет их фантазия и умственное развитие. Но даже это не отменяет того, что само явление существует, и есть те, кому оно на самом деле доступно.

     Тео так задумался, что не заметил, как сильно расчесал себе макушку головы.

     – Вот правду говорят, что логически можно даже доказать, что крокодил больше длинный, чем зеленый! – с досадой сказал Тео. – Даже такое совершенно возмутительное и дремучее явление можно так логически объяснить, что теперь оно мне кажется вполне теоретически возможным. И как теперь с этим жить?

     – А вот это уже решать тебе, – улыбаясь, ответил Пифагор.

     Тео улыбнулся ему в ответ. Он понимал, как много скрывается в последней фразе учителя. И как много зависит от того, что именно он решит.

      

      

      

     Глава 26. Удивительное путешествие в плоский мир.

     Чтобы объяснить, что это такое, лучше всего это устроить.

      Льюис Кэрролл

      

     Тео не предполагал, что в беседе так быстро течет время. Они с Пифагором проснулись рано утром, уделили внимание медитации и немного – беседе, как уже пришло время обеда. Тео одновременно обрадовался и загрустил. Он уже потихоньку привык к однообразию и простоте местной пищи, но все же иногда скромность местного меню вызывала у него уныние. Ничего не поделаешь, Учитель не ел животной пищи, а другой у Тео не было. Вот и сегодня на обед был снова бюджетный вариант греческого салата, без помидоров и огурцов, но зато с медом и с хлебной лепешкой. Тео невольно вспомнил сцену из старого итальянского фильма про современного Робинзона Крузо с его любимым актером Паоло Вилладжио, когда тот соорудил на необитаемом острове подобие кинотеатра с видом на море и как бы заходил в зрительный зал и спрашивал воображаемых зрителей: «О чем фильм? А, опять про море…» Сейчас Тео был в таком же положении: «Что сегодня на обед? А, снова овощной салат…» Но хоть сегодняшний обед и не отличался от вчерашнего, все же он гораздо лучше, чем никакого обеда! После еды Тео честно вымыл посуду, разложил ее сушиться и вернулся на свое «учебное место» на верхней террасе, так как понимал, что сейчас их беседа продолжится.

     – Учитель, вы столько раз приводили в пример гипотетический плоский двухмерный мир, в котором живут плоские существа, что я часто пытаюсь представить, как бы он выглядел? Как бы выглядели эти плоские существа, которые там могли бы жить? Вы никогда об этом не задумывались?

     Пифагор не ответил. Он спокойно достал из кармана большой медальон в виде пятиконечной звезды, вписанной в круг, с буквами внутри каждого луча звезды. Тео сразу понял, что это и был символ будущих пифагорейцев, о котором ему раньше рассказывал Учитель. Медальон был прикреплен к длинному шнурку. Пифагор вытянул руку вперед, перед Тео, и медальон выпал из нее и повис на шнурке так, что оказался на расстоянии вытянутой руки, прямо перед глазами Тео. Затем, не обращаясь к Тео, Учитель спокойно сказал какие-то слова, и все вокруг потемнело. Тео видел вокруг себя темное пространство, в котором он наблюдал какие-то непонятные светящиеся прямые отрезки, сделанные непонятно из чего и находящиеся на абсолютно плоской и огромной поверхности. Наверное, это чем-то напоминало фотографии палочек бактерий под микроскопом. Но только эти были совершенно плоские, а также излучали блеклый свет разных цветов. Некоторые «палочки» часто меняли цвет свечения своего кончика (примерно на пятую часть длины). Тео было трудно оценить их размеры, потому что он никак не мог найти для себя ориентиры длины – как-то все было тут очень странно и непривычно. Некоторые «палочки» куда-то двигались, некоторые сталкивались друг с другом таким образом, что возникало ощущение, будто они осознанно бились друг с другом.

     Каждая такая «палочка» имела свой цвет. Тео отметил, что, если можно так выразиться, палочки, имеющие более светлые цвета, более приятны, чем те, что имели более темные. Тео не понимал, что происходит и где он. Он был в полном замешательстве, но без страха – мысли о страхе до него пока не дошли, так как никакой опасности для себя он не ощущал, да и был всецело поглощен наблюдением за странными бактериями, которые, казалось, проявляли признаки разумного поведения. Через несколько мгновений рядом появился небольшой, слегка вытянутый светящийся шар, размером с теннисный мячик, чем-то напоминающий куриное яйцо, и Тео без звука услышал внутри себя голос Пифагора.

     – Что скажешь? Что ты думаешь по поводу того, что видишь?

     Если бы у Тео сейчас были глаза, то они бы были сильно вытаращены от удивления. Но, к его большому сожалению, глаз у себя он сейчас не ощущал, и ему нечего было таращить и нечем выказывать крайнее удивление происходящим. Никакого рта и ушей у Тео сейчас явно не наблюдалось, да и у Пифагора тоже. Но Тео явно слышал его голос и, по-видимому, мог ответить. Скорее всего, они каким-то образом могли общаться мысленно.

     – Где мы? Что это? У меня обморок, или галлюцинации, или это гипноз? – удивленно спросил Тео.

     – Нет, это не гипноз и не галлюцинации. Это по-прежнему реальный мир, только другой.

     – А что это тогда? Вы нас уменьшили? Мы видим то, что внутри микроскопа?

     – Ты у меня спросил, представляю ли я, как может выглядеть плоский, двухмерный мир, в котором обитают живые существа? Так вот, это он и есть. Такой мир действительно существует во всем разнообразии существующих миров, – спокойно и медленно объяснил Пифагор. – Скажи мне, что ты видишь?

     – Ну, что-то похожее на палочки вируса или бактерии, которые хаотично двигаются, куда-то перемещаются, сталкиваются, меняют цвета.

     – Наше сознание сейчас в другом, параллельном мире, с двухмерной формой жизни. Мы привыкли к нашему трехмерному миру, верно? Но, например, в твоей эпохе еще в 1926 году шведский ученый Клейн высказал предположение о четвертом и пятом измерениях. А в 1950-х годах математик Хью Эверетт сформулировал теорию существования параллельных миров. Поэтому тебя не должно удивлять наличие двухмерного мира – никакой магии и волшебства, все имеет свое научное обоснование и объяснение.

     – А может, это гипноз? – спросил Тео.

     – Нет, это просто определенные знания и навыки перемещения сознания. Ты сейчас наблюдаешь жителей двухмерного мира. Они живут на плоскости и могут перемещаться только по этой плоскости, точно фигуры на шахматной доске или на доске для любой настольной игры. Для простоты понимания представь себе комнату огромных размеров и совершенно плоских муравьев, которые могут перемещаться только по этому полу. Они знают только длину и ширину и не знают, что существует еще и высота, у них нет органов чувств для ее восприятия. Они могут только догадываться о существовании высоты, но ощутить и осознать ее не способны. Они вполне разумны, передвигаются по своему желанию, и у них есть свои сообщества. Общаются они цветопередачей – когда ты видишь, как они меняют цвет, это они друг другу что-то сообщают.

     – А зачем они так яростно сталкиваются между собой?

     – У них тоже есть свои конфликты и свои войны.

     – Я не понимаю, в чем может быть цель такого существования? – спросил Тео. – В чем смысл их жизни?

     – А нашей? – парировал Пифагор. – Не думаю, что в их жизни намного меньше смысла, чем в нашей. Если во Вселенной что-то существует, значит, кто-то это смоделировал и создал, и в этом всегда есть смысл. Даже если он кому-то и не понятен. Но вернемся к тому, что мы сейчас видим. Мы с тобой не ограничены двумя измерениями, так как мы – существа трехмерного мира, и наше сознание воспринимает и высоту. Давай усилием воли попробуем подняться чуть выше, – обратился он к Тео.

     Тот попробовал сделать усилие воли, похожее на напряжение воображаемых мышц, и он действительно немного поднялся вверх. И тут вдруг увидел, что каждое из этих существ – не отрезок, а фигура! Кто-то был ромбом, а кто-то шестигранником. Количество углов было разным. Практически у всех этих существ некоторые грани были деформированы, и идеальной фигуры не было ни у кого. Сверху было также видно, что у них существовало что-то наподобие жилищ – как небольшие, напоминающие прямоугольники без одной грани, так и большие, напоминающие лабиринты, в которых были секции с открытыми гранями. Все грани всех жилищ были также плоские, потому что понятия высоты у них не существовало. Со стороны это было похоже на плоские спичечные домики. Пифагор начал обстоятельно рассказывать и объяснять Тео, что все это значит и в чем тут смысл.

     – Видишь ли, когда каждое из таких существ рождается, оно похоже на очень узкий прямоугольник, практически как сдвоенная прямая линия. Размножаются эти существа простым делением, но довольно редко. У них нет мужчин и женщин – они все одного пола. Они видят друг друга как отрезки, палочки разной длины и оттенка. Настоящая цель каждого существа – накапливать энергию, хотя большинство из них думает, что целью является накопление богатства, недвижимости и тому подобного. Накапливание энергии происходит в результате специальных упражнений, определенных действий, а также в результате поддержания определенного образа жизни, и даже в результате добрых дел – будешь смеяться, но это так. Так устроена физика и природа этого мира. Жизненная энергия тут проявляется в виде своеобразного вещества, похожего на эфир, и этот эфир наполняет внутреннюю часть фигуры существа.

     По мере наполнения прямоугольника его начинает «раздувать», и появляются новые углы. Таким образом, по мере накопления энергии количество углов увеличивается, и фигура постепенно приходит к форме окружности. Когда существо достигает состояния окружности, оно может по своей воле «умереть» и заново родиться в более высоком мире или, также по своему желанию, остаться жить в этом и учить других. Кроме положительной жизненной энергии, существует и отрицательная. Тут она проявляется как некий анти-эфир. Она вступает во взаимодействие с эфиром жизненной энергии и уменьшает его количество – как бы сжигает. Происходит то, что в физике называется «аннигиляция», или взаимоуничтожение. Уменьшение объема жизненного эфира приводит к деформации стенок-граней существа вовнутрь – именно поэтому ты и видишь деформации стенок у большинства существ, это результат их «плохих» поступков. Отрицательная энергия появляется из-за неправильного образа жизни, любых отрицательных действий. Хотя ты, наверное, уже понял, что понятия «положительной» и «отрицательной» энергии – весьма условные. Фактически это пополнение и утрата жизненной энергии, «топлива» для жизни этого существа.

     Если попытаться доступно и понятно объяснить, каким образом положительные и негативные действия влияют на наполнение и убывание их жизненного эфира, – это физически зависит от намерений. Положительные намерения и эмоции вырабатывают из их организма этот жизненный эфир внутри их тела. А отрицательные эмоции и намерения его сжигают. Кстати, у нас, у людей, все это происходит весьма похожим образом, хоть и более сложно. Почему говорят, что положительные эмоции продлевают жизнь, а? Именно! Потому что они физически дают телу жизненную энергию. А отрицательные эмоции эту энергию сжигают. Так что у нас все процессы действительно похожи на то, что мы видим тут, но с гораздо более сложной и богатой организацией этих процессов. Если образ жизни такого существа таков, что вся его жизненная энергия оказывается утрачена, то это существо, естественно, умирает. Так же, как и мы. Здесь все выглядит довольно примитивно и крайне просто, но это и логично – двухмерный мир вряд ли можно организовать сложнее.

     Интересный фокус в том, что из-за того, что эти существа воспринимают друг друга только на плоскости, они не видят друг друга, как фигуры, а только как проекции фигур – «палочки». Они не видят внутреннюю форму друг друга, не видят, насколько другой добр или зол, на что он способен, что у него внутри – ведь внешне они все выглядят похожими. И у нас, в нашем мире, на Земле, между людьми ровно такая же ситуация. Мы тоже видим всех остальных людей только снаружи и не видим то, какие они внутри. Только очень редкие люди, обладающие даром видеть другое измерение, могу видеть внутреннюю сущность других.

     Эти жители конфликтуют между собой, требуя что-то друг от друга, не понимая, что они не видят и не понимают природу и внутреннее устройство своего оппонента, и оттого не понимают, что соответствует его природе, а что нет. Поэтому и конфликтуют, пытаясь учить и менять своего оппонента или друга в ту сторону, которая ему не свойственна и чужда его природе.

     Также интересно обратить внимание на конфликтующих. Как ты можешь видеть, эти существа иногда вступают друг с другом в физические конфликты, сталкиваются, бьют друг друга. Но обрати внимание, что каждое такое столкновение понемногу выпрямляет их деформации! То есть они искренне считают, что конфликтуют с кем-то ужасно недостойным, а тот, другой, считает точно так же. А на самом деле они друг друга в чем-то исправляют, и дефекты их формы выпрямляются. И в конфликт вступают, как правило, те особи, которые могут друг друга «выравнивать» – в этом процессе присутствует четкая система, обусловленная их природой, и тут нет никакого хаоса и никакой случайности. И у нас, на Земле, все работает точно так же. Человек может считать, что действие другого по отношению к нему несправедливо, он хочет мести, справедливости. А на самом деле произошло какое-то исправление внутреннего дефекта у них обоих.

     Тео, что бы ни происходило в жизни, ты всегда должен помнить, что мы живем в математически точном мире. Все, что происходит, имеет свои причины. И хоть мы редко их понимаем и зачастую вообще не видим, это не значит, что их нет.

      

     Теперь, когда Тео смотрел на скопление этих забавных существ под новым углом зрения и уже понимал устройство их мира и природу их действий, все выглядело совершенно по-другому, осмысленнее и от этого еще забавнее. Кроме того, только что он сам убедился в существовании параллельных миров, а это значит, что очередной рассказ Учителя оказался правдой. Не то чтобы Тео до сих пор не полностью верил Учителю – конечно, верил! Но когда вот так, сам, воочию, своими глазами…

     «Вот мы дураки! – думал Тео, наблюдая за этим разумным хаосом. – А ведь мы практически ничем не отличаемся от них. Так же бегаем со своими вымышленными проблемами, пинаемся с такими же себе подобными, а со стороны выглядим такими же нелепыми и бессмысленными муравьями, какими сейчас кажутся они. Никто из них не понимает, что все их проблемы и суета – это мышиная возня, не стоящая ровно ничего, и заботиться им нужно совсем о другом».

     Вдруг вокруг появился свет, и Тео снова увидел себя в пещере. Пифагор сидел напротив него. Мысли Тео бодро бежали в сторону пессимизма. Прежде всего, он пребывал под сильным впечатлением, что сейчас реально, своими глазами (ну, или не глазами) увидел другой мир – тот, плоский, который Учитель столько раз приводил в качестве примера, – он на самом деле существует! И он был насколько примитивен и прост, настолько же и поучителен. Столько можно было сейчас провести разных параллелей с нашим миром! И если учитель прав, и существуют более высокие миры, с бо́льшим количеством измерений, чем наш, то, вероятно, мы настолько же более примитивны в своем мироощущении и поведении по сравнению с ними и настолько же кажемся им глупыми. Сейчас ему снова вспомнились слова Гермеса Трисмегиста: «Все как наверху, так и внизу, потому что как внизу, так и наверху».

     – Существа, которые живут в 4- и 5-мерном пространстве (если такое существует), наверняка, смотрят на нас так же, как мы сейчас смотрели на обитателей 2-мерного мира! Они также видят в нас то, чего мы сами не воспринимаем своими органами чувств, и также забавляются, видя наши надуманные проблемы и совершенно глупые конфликты, вызванные ложными жизненными целями и задачами, которые мы себе ставим из-за нашего невежества, – сокрушался Тео. – Но, с другой стороны, тогда выходит, что и у них точно такие же проблемы, как и у нас, только в гораздо более сложной организации и среде.

     – Да, все именно так. И к этому нужно относиться спокойно. Мы все находимся здесь, на Земле, именно потому, что мы не совершенны. Когда человек начинает все правильно воспринимать и понимать, то ему тут делать больше нечего. Не нужно пытаться воспитывать и навязывать взрослым людям то, что претит их природе. Не забывай, что всегда нужно стараться быть спокойнее и добрее. Это многое решает и исправляет. С обеих сторон.

     – И что же, у нас действительно нет никакого способа хоть как-то засечь те, другие измерения? Увидеть хоть одним глазком? – воскликнул Тео под воздействием сильных новых впечатлений, похожих на эмоциональный шок.

     – Ну почему сразу нет? – загадочно улыбнулся Пифагор. – Помнишь, ты уже соприкасался с буддийской практикой по отключению контроля сознания над органами чувств, хоть ты тогда и решил, что воспринимал галлюцинации, – это дало тебе возможность восприятия многомерного пространства. Но мы еще не раз обсудим различные техники, которые дают подобные возможности. Твое собственное тонкое тело дает тебе прекрасные возможности воспринимать другие измерения. Тебе нужно лишь научиться его контролировать.

      

     Темная материя или светлая?

      

     – Если бы это было так, это бы ещё ничего. Если бы, конечно, оно так и было. Но так как это не так, так оно и не этак. Такова логика вещей.

     Льюис Кэрролл

      

      

     Тео слушал Учителя, но сам был погружен в какие-то свои размышления. В какой-то момент у него округлились глаза, и он, не спрашивая разрешения, вдруг сказал:

     – А вы знаете, мне сейчас пришла в голову совершенно безумная мысль, но она мне кажется логичной с чисто научной точки зрения! Вы, возможно, слышали что-то о темной материи? – Пифагор пожал плечами, и Тео сразу продолжил: – Ученые-астрономы, наблюдают вращение галактик – крупных скоплений звезд, – и их расчеты показывают, что масса Вселенной должна быть, как минимум, в 10 раз больше, чем то, что мы видим. И из-за этого ученые решили, что раз из математики цифры не выкинешь, и расчеты не могут ошибаться, значит, больше 90% материи во Вселенной мы не видим. От этого они и назвали гипотетическую невидимую материю «темной».

     – Интересная теория! Не настолько ваше современное образование тебя испортило! – с довольным тоном подбодрил его Пифагор.

     – Ну вот! И я только что подумал, а не является ли самым первым и самым логичным объяснением этого явления то, что эта «темная материя» является для нас невидимой только из-за того, что она находится в других измерениях, которые недоступны нашим органам чувств? Если наш мир многомерный, то и многомерные объекты ведь должны иметь массу во всех своих измерениях, а не только в трех, не так ли?

     Образно говоря, если на полу стоит шкаф, а мы видим только его дно, то мы определяем, что это видимое дно должно весить 1 килограмм, но, согласно нашим расчетам, оно на самом деле весит 10 килограммов. И вполне логично предположить, что дно – это только часть конструкции, а остальную часть шкафа, которая весит остальные 9 килограммов, мы просто не видим, потому что не воспринимаем третье измерение – высоту.

     – Это интересное предположение, гипотеза. Я не знаю, насколько это возможно научно как-то проверить или доказать, – задумчиво ответил Пифагор, явно обдумывая только что услышанное.

     – А разве темную материю кто-то доказал или просто зафиксировал? Это же тоже просто теория, которая частично что-то объясняет и которую также доказать или опровергнуть пока невозможно. Но современная наука ее приняла из-за отсутствия другого рационального объяснения. Так в чем же разница? Основываясь на ваших словах, я думаю, разница в том, что если бы наша наука осмелилась официально допустить возможность других измерений, то тогда все истории про потусторонний мир, про тонкие тела, души и так далее стали бы также научно допустимыми. А на это наука пойти никак не может. Вот и городит разные странные теории про «темные материи» и «черные дыры», от греха подальше.

     – О как, – улыбнулся Пифагор, – быстро ты включился в борьбу с вашей научной диктатурой. Ты, главное, в конспирологию не уходи – во всем важен разумный и рациональный подход, – умерил Пифагор эмоции Тео.

     – А если серьезно, ведь вы все знаете и понимаете, как устроена многомерная Вселенная, но по-прежнему живете здесь – в нашем мире, хотя наверняка могли бы уже жить в более высоком, многомерном мире, с гораздо более развитыми высшими существами!

     – У меня другой случай. Я здесь и сейчас живу не столько, чтобы учиться самому, сколько чтобы учить других и помочь нашей цивилизации продвинуться на шаг выше. То есть в какой-то степени я и есть существо из многомерного мира, которое добровольно опустилось в этот 3-мерный мир, чтобы помочь его жителям.

     – О-бал-деть! – смог выговорить Тео. Другие подходящие слова он сейчас найти не мог.

     – Да, и еще, возвращаясь к нашей сегодняшней истории, обрати внимание, что длина жизни тех существ, что ты сегодня видел, измеряется в количестве их жизненного эфира и зависит только от него. А у нас здесь в течение всей жизни включен секундомер. Именно поэтому самое ценное для нас – это время нашей жизни, которое не стоит прожигать зря.

     – А что значит «прожигать не зря»? Что вы под этим понимаете? – поинтересовался Тео.

     – А это именно то, что мы с тобой уже столько изучаем и исследуем и еще будем изучать в ближайшее время, – ответил Пифагор и улыбнулся. В его голосе чувствовался энтузиазм, и Тео решил, что это хорошо. Он был очень впечатлен тем, что увидел и услышал, а также тем, что понял в этом сегодняшнем уроке. Самое главное, он понял, что наш мир действительно устроен не совсем так, как ему рассказывали современная наука, школа и университет. А то, в чем он был уверен и убежден до недавнего времени, быстро таяло в воздухе, как дым. Также он понял, что его Учитель знает и умеет гораздо больше, чем Тео думал. А сам Тео знает гораздо меньше, чем он думал. Его собственное величие в своих глазах и понимание собственной образованности также таяли на глазах.

     – И последнее, – добавил Пифагор. – Тео, всегда помни, что если ты узнал что-то полезное и не применил это в твоей практической жизни – это не «знание», а просто «информация». Информация становится знанием только тогда, когда она находит свое применение в твоей реальной жизни. Это важно.

     – Мне не дает покоя еще один важный вопрос, – сказал Тео. – То недолгое время, когда мы с вами находились в двухмерном мире, дало мне столько нового осознания и понимания о нашей жизни, что большинство людей не смогут получить и за всю жизнь. Но это приводит меня к мысли о том, сколько же вами получено мудрости и понимания во всех ваших путешествиях, обучениях, посвящениях? Особенно учитывая ваше откровение о том, что вы были в многомерном мире! И вот с высоты всех приобретенных вами знаний и мудрости скажите: что, по-вашему, мешает людям больше всего? И чему всем нам наиболее важно учиться?

     – Тео, дорогой, ты же знаешь мое мнение – по-настоящему мудрым является только Высший Разум, или Бог – называй, как угодно. А любой человек может быть только любителем мудрости, то есть философом (филос – любовь, софос – мудрость). А что касается сути твоего вопроса: хоть и невозможно однозначно ответить обо всех людях, ибо все люди разные, и задачи, и ошибки для исправления у каждого свои, думаю, можно выделить три главные вещи, которые будут применимы к абсолютному большинству людей. Я убежден, что больше всего людям вредят и мешают в жизни агрессия, эгоцентризм (наивысший приоритет личной выгоде и комфорту над всем остальным) и невежество, которое мешает человеку адекватно воспринимать окружающий мир, правильно определять свои цели в жизни и принимать правильные решения. Ну и также три главные вещи, которые были бы наиболее важны для всех людей, без исключения: быть добрее, быть спокойнее, а также приобретать и накапливать знания и мудрость. Это же единственное, что есть у человека, чем больше он этим делится, тем больше этого становится у него самого.

     Каждый человек не может, да и не должен быть философом, математиком или другим ученым. Людям ведь нужны и мореплаватели, и строители, и врачи, и даже правители. Но при этом, независимо от профессии, каждый человек может и должен контролировать свое поведение и изо всех сил стараться быть спокойнее и добрее. Это решило бы очень много самых разнообразных проблем. А если человек начинает приобретать мудрость – она будет исцелять в нем и агрессию, и эгоцентризм, и невежество.

     Так что будь добрее и спокойнее, и люди к тебе потянутся, а твоя жизнь начнет неизбежно меняться к лучшему. Насколько это банально и просто звучит, настолько же это важно и актуально. Хочу тебе еще раз напомнить: мудрость – это не то же, что знания, поэтому не почитай знания заодно с мудростью. Когда студент закончил с отличием курс физики или астрономии – он получил новые знания, но не стал от этого мудрее. А когда юноша пьет чай и слушает рассказ своего дедушки о жизни, он не получает новых знаний, но становится мудрее. Каждый раз, когда человек прочитал хорошую книгу, он уже не такой, каким был до прочтения этой книги, он стал другой, немного мудрее, чем раньше, и уже смотрит на мир и на жизнь немного другими глазами. И, конечно, говоря «хорошую книгу», я не подразумеваю какой-нибудь комикс или что-нибудь для развлечения. А имею в виду что-нибудь полезное. Лет через двести, мой дорогой ученик, Платон напишет свои замечательные «Диалоги» – это хороший пример полезной и мудрой книги. Вообще, в мире написано столько мудрых, полезных и одновременно интересных книг, что никому не удастся прочитать даже половину из них, даже если читать их всю жизнь, без остановки.

     Мудрость постигается только в беседах. Чтение – это тоже своего рода беседа. Только беседа с книгой, а не с человеком. Ты ее слушаешь, а она тебе рассказывает что-то интересное и иногда важное. Ну, а важность доброты – это вряд ли требует разъяснений.

     – Мой дедушка всегда говорил, что главное в жизни – это доброта, – грустно сказал Тео.

     – Тебе еще предстоит узнать, Тео, насколько он был прав и насколько это важно, – мягко ответил Пифагор.

      

      

      

     Глава 27. Знание – сила. А сила – опасна.

     Один из самых важных секретов в жизни в том, что только то, что мы делаем для других людей, является единственным, что стоит делать.

     Льюис Кэрролл

      

     Обеденное время во многих странах считается наилучшим для отдыха. Это из-за пика полуденной жары, которую лучше переждать, спрятавшись в уютном и, желательно, прохладном укрытии. Время сиесты в теплых краях – это традиция, которая родилась не вчера. Вот и сейчас Тео очень хотел бы ей воспользоваться. Воздух сегодня просто стоял на одном месте. На небе не было ни облачка, солнце неподвижно висело в центре неба и неумолимо посылало свои палящие лучи всем, кто был в их досягаемости, а все вокруг, казалось, замерло. Да, сегодня на улице была обычная летняя жара. Термометров еще не изобрели, но ощущалось, как градусов за 35, а может быть, даже и под 40. В такую погоду особенно активны мухи. Видимо, полное отсутствие ветра является для них идеальной «летной погодой», и они обычно выбираются наружу изо всех щелей и резвятся, как могут, до конца используя такую недолгую, благоприятную для себя погоду. Вот и сейчас в пещере резво жужжали многочисленные мухи, но Тео даже не думал об их уничтожении.

     Во-первых, он уже начинал привыкать к парадигме, что не стоит уничтожать ничего живого, если оно не несет опасности твоей жизни, – а мухи явно ничем Тео не угрожали. «Они меня раздражают», – уж точно не являлось достаточным аргументом, чтобы убить живое существо. А во-вторых, так как у пещеры не было закрывающихся дверей и окон – сколько бы мух он ни убил, меньше бы их все равно не стало – похоже, в округе их было достаточное количество, чтобы бесконечно пополнять «потери бойцов». Тео сейчас сидел в глубине пещеры, на своем ложе, у правой стены, на средней «террасе», и пытался упорядочить всю информацию, которую он получил за последние дни. После путешествия в плоский мир у него уже не стоял вопрос, стоит ли полностью верить в то, что он услышал за это время. Сейчас он просто хотел бы систематизировать все услышанное и сложить все в одну стройную и логичную картину. Размышления навели его на логичный вопрос:

     – Учитель, почему вы не учите других людей, например, здесь, на Самосе, и не передаете им такие важные знания? Представьте, насколько могла бы продвинуться цивилизация, знай люди хоть часть того, что знаете вы!

     – Давай я у тебя кое-что спрошу. Скажи мне, что представляет самую большую опасность для человека?

     – Рак? Болезни? Невежество? – выдавал варианты Тео и наблюдал реакцию Учителя. Но, похоже, все ответы были неверные.

     – Самый опасный враг человека – сам человек. Мой замечательный коллега из Китая, Лао Цзы, говорил: «Враги человека не Демоны, а такие же люди, как он сам», – медленно и отчетливо проговорил Пифагор.

     Тео на минуту задумался, затем улыбнулся и сказал:

     – В мое время есть один замечательный, очень короткий фантастический рассказ моего любимого писателя – Айзека Азимова. Называется «Они не прилетят». В этом рассказе автор образно говорит о том, что если цивилизация Земли открыла и получила доступ к ядерной энергии, и первое, что она создала – это не полезные человеку устройства, а невиданное оружие для массового убийства себе подобных, – то этой цивилизации нужно больше всего опасаться самой себя.

     – Именно так! Очень верно подмечено, – с удовлетворением отметил Учитель, – каждое знание, которое дает людям какую-то значительную энергию, силу или власть, в первую очередь требует от человека должного уровня морали и ответственности за применение такого знания. Это намного важнее, чем ты себе представляешь. Помнишь мое излюбленное выражение о том, что одинаково опасно давать безумному меч и бесчестному власть? Так вот, это выражение справедливо для обоих случаев – как для власти, так и для меча. А в твое время, к сожалению, очень многое, что приносит человечеству наука, в итоге превращается в меч, который лишь укрепляет власть безумцев. Ты должен знать, что многие ведущие теософские учения мира имеют знания, которые пока сохраняются в тайне. Например, у представителей тибетского буддизма есть традиция Тулку – это когда человек рождается с конкретной высокой миссией. Например, чтобы заменить умершего учителя. Так вот, одна из разновидностей Тулку – отыскивать спрятанные книги с тайными знаниями, для которых пришло их время. Тибетцы верят, что книги со всеми знаниями для прошлого, настоящего и будущего уже написаны и спрятаны где-то на Земле. И когда приходит время открыть какое-то конкретное новое знание – рождается Тулку, жизненная миссия которого – отыскать и дать людям очередную спрятанную книгу с новым знанием. Его судьба ведет к той книге, время которой уже пришло, и в этом заключается великая цель его жизни. Можно в это не верить, но вот у тибетцев есть целая хроно-библиография, то есть документированная история и записи о том, какой свиток, с какими знаниями, кем, где и когда был найден. И эта история не зависит от того, верит в нее кто-то или нет.

     Другой пример – Джайны. В твоей эпохе в Индии живет несколько миллионов представителей Джайнов. Удивительная и чистая религия. Джайнам запрещено лгать, запрещено причинять какой-либо вред людям и вообще любым живым существам. Учение Джайнов основал мой сердечный друг – Махавира. Он так же, как и Гаутама Будда, примерно мой ровесник, и он так же, как и Гаутама Будда, – Великая личность и великий Учитель. Так вот, в учении Джайнов тоже есть тайные знания, которые запрещено узнать людям раньше положенного времени, и есть точные указания о признаках, когда то или другое знание может быть открыто людям. Знания эти записаны в тайных книгах, и эти книги не нужно искать – они уже есть и хранятся в специальной тайной библиотеке.

     У верховных руководителей Джайнов всегда были опасения, что эти книги в тайной библиотеке могут пострадать – пожар, плесень, насекомые, все что угодно. И вот в твою эпоху эти тайные книги были переведены в компьютерный формат и тщательно зашифрованы, чтобы ни при каких обстоятельствах люди не смогли с ними познакомиться раньше положенного срока. Я знаком с людьми в твоей эпохе, которые этим руководили, поэтому точно знаю, что это совсем не увлекательная выдумка, а абсолютная правда.

     Вот какое внимание уделяют представители разных учений, чтобы люди не узнали то, что им знать еще не положено.

     Но также все время существует опасность, что некоторые талантливые ученые и инженеры могут невзначай открыть или изобрести что-нибудь опасное раньше положенного времени. Для контроля за этим существует специальный тайный орден, он занимается намеренным торможением открытий, которые могут быть потенциально опасны для людей, и созданием препятствий для появления каких-то опасных знаний или изобретений, которые могут пойти человечеству во вред, или люди к ним еще не готовы. Они сумели предотвратить или значительно замедлить многие проекты, которые людям казались великими, а на самом деле могли нанести непоправимый вред нашей планете. Этот тайный орден, или союз, называется «9 Неизвестных». В твоей эпохе он считается мифическим и несуществующим. Легенда говорит, что он был создан индийским царем Ашокой примерно через 250 лет от сегодняшнего времени, в котором мы сейчас находимся. Но в реальности этот орден существует на самом деле и был создан гораздо раньше.

     Возможно, орден «9 Неизвестных» происходит из прошлой цивилизации, которая жила на Земле. Одна из историй гласит: «И выживших должен кто-то вести. И будут Девять хранить пути». Это всего лишь история, основанная на древних мифах и легендах, но нет дыма без огня. Вполне возможно, что царь Ашока просто укрепит и расширит этот Орден, когда придет его время. Изначальной целью Ордена было сохранение важных знаний для потомков, а также охранять и оберегать человечество, по мере возможности, от самого себя. Все эти важные знания древних были собраны, тщательно систематизированы и зашифрованы в 9 великих книг. Каждая книга содержит знания о своем разделе науки – о микробиологии, природе гравитации, средствах дальней космической связи и т. д. Самой опасной из них считается 9-я книга – методы управления массовым сознанием и управления толпой. И тайный союз «9 Неизвестных» до сих пор охраняет эти знания от людей и позволяет человечеству их открывать по мере его «взросления» и по мере необходимости.

     Как бы это не казалось вымыслом, но существование «9ти Неизвестных» подтверждали многие британские чиновники, как и упоминали некоторые сотрудники французских спецслужб.

     Да, Тео, древние знали гораздо больше о строении нашего мира, чем «всезнающая» наука твоей эпохи. Возможно, древняя исчезнувшая цивилизация предвидела свою гибель и решила систематизировать и сохранить все свои наиболее важные знания для тех, кто придет к ним на смену, то есть для нас. Но понимая всю опасность таких знаний, их и охраняют до определенного времени, пока человечество не «повзрослеет». Да и система шифрования символами и метафорами не позволит их прочитать, даже если они случайно попадут не в те руки. В более поздние времена эта тайная организация трансформировалась в разветвленную сеть по всему миру. В нее входили многие известные и неизвестные ученые, многие из лучших умов планеты, и основные усилия она направляла именно на сдерживание потенциально опасных открытий и изобретений, о чем я тебе уже говорил.

     Считается, что в средние века с членами «9 Неизвестных» встречался, к примеру, папа Сильвестр II и даже привез от них особый подарок. Об этом ордене также упоминали сотрудники британского консульства в Индии, уже в ХХ веке новой эры, и утверждали, что этот союз отнюдь не миф, а реально существует, и они имели с ним контакт. Так или иначе, ты уже понял, что знания и изобретения могут представлять большую угрозу для самого человека, и к передаче знаний людям стоит относиться с большой осторожностью. Всегда нужно предусматривать, какое эхо в жизни цивилизации то или иное знание может создать. Поэтому знания охраняют более тщательно, чем золото.

     Есть и еще одна, ОЧЕНЬ серьезная и существенная опасность, Тео. Мы сейчас с тобой обсуждали, что чем больше измерений доступно существу, тем оно более развито и тем более развиты его возможности. До сих пор мы много говорили о положительных сторонах таких возможностей. Но ты даже представить себе не можешь, сколько опасностей таит общение с обитателями Зазеркалья, чьи намерения бывают, мягко скажем, не добрые. Житель нашего 3-мерного мира вполне может стать легкой добычей для такого существа, как рыба для рыбака на легкой рыбалке. Ты же понимаешь, что нож можно использовать как инструмент для медицинской операции, что спасет человеку жизнь, но также и как инструмент убийства, что у человека жизнь отнимет, – все зависит лишь от того, в какие руки попадет этот инструмент. Точно так же и с теми силами природы, которые доступны жителям Зазеркалья. Тебе наверняка известны страшные рассказы о средневековых инквизициях, которые охотились на ведьм. Возможно, ты слышал о строгом запрете на различное колдовство в Христианстве. Конечно, многое из этого было наивным, многое использовалось для укрепления личной власти, но снова, «нет дыма без огня». Изначально все это связано с тем, что те, кто рассказывал людям о другом мире, хотели предупредить и о его опасности для человека.

      

     Тео слушал Пифагора, но услышанная история снова больше походила на какой-то рассказ в жанре «фэнтези». То, что Тео привык видеть в развлекательных фильмах, выяснялось, что это тайная правда жизни. Конечно, если в нее поверить.

     – Вы знаете, в наше время на телевидении есть пара подходящих каналов, для, мягко скажем, чудаковатых людей, где рассказывают про разных инопланетян из Атлантиды, про «исследователей» аномальных явлений с помощью магических шнурков и палок и так далее. Меня не покидает ощущение, что эти ваши рассказы идеально подходят для подобных телепрограмм – эти истории собирали бы массу подобной неадекватной аудитории! – Закончив эту фразу, Тео понял, что сказал что-то обидное. Если бы такое сказали ему – он бы сразу обиделся, но что сказано, то уже сказано. «Не сказанному слову – ты король, а сказанному слову – ты слуга», – как отметил однажды старина Шекспир. Тео начал краснеть от неловкости и стыда. Но Учитель, казалось, никак не обиделся на подобное неуважение. «Конечно, умение никогда не обижаться на мелочи – это большое умение и большое искусство!» – подумал Тео.

     – Знаешь, Тео. В этом одна из самых больших трагедий твоей эпохи – на вас сыпется столько информационной шелухи и грязи, что они сразу пачкают все, к чему бы ни прикоснулись. Даже к чистому и важному. Любая информация, даже крайне важная и нужная, но не приносящая деньги или сиюминутное внимание публики, тут же тонет в океане пустой и бесполезной информационной шелухи. А если такая информация еще и выбивается из общепринятых рамок, то большой шанс, что ее еще и обольют грязью. Поэтому я совершенно не удивлен, что ты, так же, как и твои современники, сразу облил грязью то, что не вписывается в рамки твоего мировоззрения. Тео было стыдно, но он решил прекратить дискуссию на этой точке, потому что беседа уже напоминала ему «цугцванг» – все, что бы он сейчас ни сказал, могло только ухудшить его положение.

     Желудок уже давно и непрерывно напоминал Тео, что время вкусной еды наверняка пришло, и, пожалуй, сейчас было бы самое подходящее время сменить тему беседы на более приятную. А что может быть более приятное, чем что-нибудь вкусное, когда ты голоден?

     В этот раз время еды пришло как никогда вовремя.

      

      

      

     Глава 28. Сон рождает чудовищ.

      

     План, что и говорить, был превосходный: простой и ясный, лучше не придумать. Недостаток у него был только один: было совершенно неизвестно, как привести его в исполнение.

      

     Льюис Кэрролл

      

     Остаток дня Тео и Пифагор провели в обсуждении того, о чем они беседовали вчера. Также говорили о том, чего Тео смог добиться своими упражнениями, но особенно о том, чего он добиться пока так и не смог. Сегодняшний день снова выдался удивительным и очень насыщенным на полученные впечатления и услышанную информацию. Тео сам не заметил, как этот еще один необыкновенный день подошел к концу. Это был тот редкий случай, когда ему действительно хотелось бы, чтобы в сутках было 25 часов, – все уроки, занятия и упражнения теперь казались ему все более важными и нужными. И все же, несмотря на это, он уже расстелил свою постель и с явным удовольствием укладывался на ночь.

     В пещере мирно потрескивали ветки в камине, а уличные сверчки вовсю исполняли свой ночной концерт. Перед тем как уснуть Тео полагалось в деталях вспомнить весь прошедший день, но он никак не мог настроить свои мысли на нужную волну – ему уже давно не давала покоя одна мысль. Он до сих пор был в ярости от того, что где-то там, дома, юный самозванец очутился в его теле, а теперь шаг за шагом отбирает у Тео его жизнь и все, что в ней было. Он не дает прохода его девушке. Долго ли она будет его сторониться? Да, она знает, кто он, но ведь он там, а Тео здесь. И как долго Эли будет его ждать? И, собственно, ее ни в чем нельзя обвинить – формально она встречается со своим мужчиной, с которым они знакомы уже три десятилетия. Но сможет ли Тео ее простить, когда вернется обратно, в свое тело? А еще тот Алкей наладит отношения и с его мамой. А еще он живет в его квартире, спит на его кровати, научится ездить на его машине (водительские права на имя Теодора Паппаса ведь имеют его фотографию, и их никто не отменял). И так, потихоньку, он шаг за шагом отберет у Тео все, что у него есть в той жизни. И как потом Тео возвращаться обратно? И куда потом возвращаться, если там уже будет все не его? Эти мысли буквально грызли Тео изнутри.

     Да, конечно, Алкей там оказался не по своей воле, и ему нужно как-то обживаться, и он борется там за себя, за свое существование. И если бы Тео оказался на его месте, возможно, сделал бы то же самое. Но проблема в том, что Тео не на его месте, а на своем. И ему нужно защищать свое существование и свою жизнь. А для этого следует что-то предпринять, чтобы притормозить бурную активность этого самозванца Алкея. Нужно что-то сделать, чтобы он не так активно осваивал жизненное пространство Тео.

     И у Тео возник план. Нужно вывести Алкея из душевного равновесия и не давать ему в него вернуться. Как это сделать? Да нужно его просто сильно напугать! И продолжать это регулярно, но только в меру, так, чтобы тот не попал в психушку, иначе вообще можно все испортить. Как это сделать? Во сне! Нужно сниться ему каждую ночь, качественно его пугать, да так, чтобы тот боялся засыпать. А это обязательно окажет на него такое необходимое воздействие, что он наверняка захочет поскорее вернуться обратно в свое прошлое, где бы его не мучали жуткие кошмары каждую ночь. Страх управляет человеком, и если ввести Алкея в состояние постоянного страха – потом можно контролировать его поведение, диктовать ему, как себя вести и что делать! Вот что нужно! Да это же замечательно!

     Тео почувствовал в себе силу новых способностей и уже видел себя могучим магом и волшебником, который может по своему желанию являться людям во снах, контролировать их и управлять ими, прямо как в крутых фильмах! А для чего ему эти новые умения, если он не может их использовать для своей защиты? Но тут возникает вопрос: кого нужно увидеть во сне, чтобы утром пожалеть, что на ночь не надел подгузник? Безусловно, это должен быть какой-нибудь страшный зверь. Волк? Коршун? Медведь? Да, кровожадный ревущий медведь со страшными зубами! Тео решил заранее хорошо подготовиться. Он уже был в своем осознанном сне. Сейчас он стоял на опушке леса, а перед ним предусмотрительно стояло большое зеркало, в полный рост, чтобы он точно знал, какой именно страх и ужас будет видеть этот юный наглец! Он собрался с мыслями, сосредоточился, и вот он уже выглядит как страшный и безжалостный медведь! Тео гордо посмотрел на себя в зеркало, и у него чуть не пропал дар речи. Вернее, не то чтобы пропал, а скорее наоборот – он сильно активизировался и желал сейчас высказать вслух все ругательства, какие только знал и когда-либо слышал! Из зеркала на него смотрело некое подобие медведя, которое больше напоминало главного персонажа из мультфильма «Винни Пух». Да, Винни Пух ведь тоже был медведь, но, мягко говоря, не очень страшный.

     – Да ладно! – горестно и разочарованно крикнул Тео.

     Ладно, хорошо, попытка номер 2. Если не получается кровожадный медведь, тогда сделаем страшного Змея, похожего на злого и жестокого Дракона! Это тоже должно быть очень страшно! Тео успокоился, сосредоточился, и реальность его сна сменила пейзаж. Он стоял в широкой долине, посреди высоких скалистых гор с заснеженными вершинами. Рядом с ним снова стояло зеркало, и из него смотрело ... забавное существо, очень напоминающее доброго дракончика Мушу из диснеевского мультфильма «Мулан». И Тео снова пришел в бешенство.

     Затем он немного успокоился и взял себя в руки. «Так, давай рассуждать логически. Похоже, со страшными животными у меня не задалось, не сложились отношения. Что же теперь делать? Отступиться и бросить затею? Как бы не так! Как я собираюсь спасать мир, если отступлю при первой же трудности? – Тео пытался всеми силами создать себе необходимое настроение и поднять свою мотивацию.

     – Что еще может быть такого страшного и обязательно требующего ночью подгузник? Если это не страшный зверь, то тогда это будет страшный человек! Да! Какой самый страшный человек, которого я знаю? Ну, какой? Вспомни! А! Вот! Ну конечно! Каннибал Лектор из «Молчания ягнят»! Да при одном его виде не только подгузник захочешь, а и взвод спецназа рядом, и бронированную клетку! Супер, вперед!» – и к Тео вновь вернулись оптимизм и нездоровый энтузиазм.

      Теперь он окончательно успокоился, прогнал прочь все свои бурные эмоции и детально вспомнил жуткий персонаж – каннибала Лектора, после чего спокойно и внимательно сосредоточился, и реальность сна снова изменилась. Теперь он стоял посреди какого-то подвала без окон, с блеклым светом и сырыми стенами. Где-то с потолка капала вода, а где-то, в глубине, мигал старый фонарь, свисающий на проводе с потолка. Посреди этого узкого и жуткого помещения стояло зеркало, и из него на Тео смотрело зловещее лицо, точь-в-точь напоминающее этого ужасающего персонажа с кожаными ремнями на лице. У Тео самого жуть и страх побежали мурашками по всему телу. Он ощущал ужас от всего своего вида и от того, где находился. «Вот что мне нужно!» – подумал радостно Тео. Он постарался сделать как можно более зловещий вид и начал визуализировать Алкея, то есть то свое тело, каким он себя запомнил «в прошлой жизни». В глубине души он очень сомневался, что все получится и его умений хватит самостоятельно создать совместный сон с Алкеем. Но, к его большому удивлению, навыки сработали, и вот посреди подвала стоял Алкей в теле Тео. Он был одет в помятую современную одежду из гардероба Тео и удивленно осматривался, не понимая, где он и что происходит. На лице Алкея была слегка наглая и удивленная улыбка. Он с удивлением, но совершенно спокойно рассматривал все, что видел вокруг. Тео не нарушал его молчания и посчитал, что пусть тот сначала осмотрится и сам наберется нужного количества ужаса. И через некоторое время Алкей действительно прервал молчание и вежливо и дружелюбно представился «жестокому и ужасному каннибалу Лектору». Тео с большим удивлением заметил, что на лице Алкея нет никаких признаков ни ужаса, ни паники, ни даже намека на страх. Единственное, что явно читалось у того на лице, – любопытство.

     «Да что же это такое!? – думал Тео, вне себя от ярости. – Он что, не знает, кто это такой? Он что, фильмы не смотрит? – И тут его осенило. Алкей действительно не знает, кто это, потому что не видел всех этих страшных фильмов, которые для поколения Тео уже стали классикой, и Тео даже не подумал, что могут быть живые люди, которые этих фильмов не видели. – Вот так засада! – растерянно подумал Тео. Он зашел в тупик и уже не представлял, чем можно напугать.

     – Эх, а мы ведь из совершенно разной культурной среды! И наверняка Алкей не знает ни одного образа, который мог бы навеять страх и ужас на меня, а я наверняка не знаю, что именно может вызвать ужас у Алкея и как этот ужас должен выглядеть!

     В общем, Тео решил, что первая, но не последняя попытка провалилась, теперь нужно «сделать домашнее задание» – выяснить, какие есть страшные образы у жителей древних Афин.

      

      

     Бить или не бить? Вот в чем вопрос.

      

     Утром, после созерцания солнца и медитации, Тео аккуратно поинтересовался у Пифагора, а какие образы могут навеять страх на жителей древних Афин?

     – Ну, наверное, это довольно индивидуально, – ответил задумчиво Учитель, – у кого-то и образ собственной жены или тещи вызывает панический ужас. Но, наверное, я бы предположил, что для жителя Древней Греции наиболее очевидные ужасные и страшные образы – из мифов. К примеру, Минотавр или Медуза Горгона.

     – А как они точно выглядели? – не унимаясь, выспрашивал Тео.

     Пифагор на мгновение задумался.

     – Ты, наверное, решил во сне напугать Алкея? – спросил он, улыбаясь. Его улыбка была похожа на ту, которая бывает у доброго учителя в школе, когда любимый ученик делает какую-то безобидную шкоду, а учитель по-хорошему и без нервов наставляет этого ученика на верный путь. Тео ничего не оставалось, как рассказать во всех красках и подробностях о своих приключениях прошлой ночью. Да, это очень хорошо, что у Тео было здоровое чувство самоиронии. Такой длительный смех своего наставника выдержал бы не каждый. Пришлось терпеливо ждать несколько минут, прежде чем можно было продолжать беседу. К счастью, Тео не нашел в этом ничего обидного, и комичность ситуации только внесла положительную нотку в атмосферу беседы. Наверное, Тео уже и сам понемногу учился у Наставника не обижаться по мелочам, особенно если знаешь, что твой собеседник не желает тебе ничего плохого.

     – Teo, я, конечно, понимаю, что тобой двигает, но посмотри на себя со стороны – мысли о мести совершенно вытеснили из твоего разума все остальное, ты думаешь не о своем обучении, не о том, как вернуться обратно, а лишь о мелкой мести! Тео, твоя месть съедает тебя изнутри. Она объективно не несет ничего хорошего, кроме саморазрушения. Вспомни известную японскую поговорку: «Зло пожирает само себя». А месть – это зло.

     – Да как же так можно? Ведь вы всегда выступаете за справедливость, но где же она? Знаете, почему все лучшее всегда достается мерзавцам? Да потому, что всем «добрым и покладистым» недостойно отстаивать свои интересы! Нас можно обобрать, обокрасть, а мы все подставляем другую щеку, пока из нашего кармана утаскивают то немногое, что там осталось! И разве это справедливо? – Тео эмоционально взорвался, и его уже несло бурным и неуправляемым потоком эмоций. – Разве не в ваше время действовал принцип «Око за око, зуб за зуб»? Разве не в ваше время уважающий себя мужчина должен был убить того, кто убил его родственника? А с другой стороны, нам говорят: «Не убей!», «Получил по одной щеке – сразу подставляй другую!» И в итоге ты или себя уважаешь и исполняешь свой долг, или исполняешь требования верующих, но одновременно уже не исполняешь свой долг защиты ни перед своей семьей, ни перед своей страной? Но ведь добро должно быть с кулаками! Разве не так?

     – Тео, остановись. Твои эмоции и мысли мне понятны, но ты уже ушел не туда, –строгим, но спокойным тоном остановил его Пифагор.

     – Почему не туда? В чем же я не прав?

     – Да, убийство любого живого существа – это священный запрет. В любой религии. Но я всегда учил своих учеников, что во всем важна разумность. Это значит, что нельзя убивать никакое живое существо, если оно не угрожает твоей жизни, здоровью или свободе, или твоим близким, или другим людям. Каждый уважающий себя мужчина должен отстаивать свое, если кто-то неправедно и несправедливо пытается у него это отобрать. Если на человека нападает зверь или другой человек и угрожает его жизни или здоровью, то у любого есть священное право защищать себя и свою жизнь. Но при этом никто не должен убивать муху, если она не угрожает его жизни и здоровью. Если на твою семью нападет злодей с намерением кого-то убить, то твоя обязанность – защитить близких. И то же самое с защитой твоей страны и твоего народа. Честь и слава тому, кто защищал свое Отечество и погиб со стрелой в груди. Но позор тому, кто проявил слабость или трусость и погиб со стрелой в спине. Поэтому я подтверждаю истинность священной заповеди «не убей», но только если нет угрозы тебе, или твоим близким, или твоему народу.

     – И что же мне делать с Алкеем? Он не угрожает моей жизни или здоровью, но он шаг за шагом отнимает у меня все, что у меня есть в той жизни. Еще немного, и мне некуда будет возвращаться.

     – А ты уже пробовал просто договориться, по-хорошему? Почему ты сразу начал с войны? Ты разве не помнишь любимую фразу твоего любимого писателя: «Насилие – последний довод неудачника»? – И Пифагор вопрошающе посмотрел на Тео в упор.

     – А что же я могу ему предложить? Чтобы договариваться, нужно, чтобы у обеих сторон было то, что можно предложить другой стороне, что ей могло бы быть интересно. Сейчас у него в руках все, что мне дорого и важно, но у меня в руках нет ничего, что было бы дорого и важно ему!

     – Еще раз вспомни классика: «Насилие – последний довод неудачника». Подумай вот в каком направлении: есть ли вообще что-то, что важно и дорого Алкею? У тебя есть еще целый день, чтобы найти правильное решение. – Учитель был спокоен. Тео знал, что Учитель болеет за него всей душой, и если он сейчас спокоен, значит, есть какое-то хорошее решение, и он верит, что Тео его найдет.

     Попытка номер два

      

     Устало укрывшись от посторонних глаз, солнце давно село позади высоких древних гор, покрытых пышной зеленой шевелюрой из хвои. Шум цикад начал потихоньку стихать. Луна в эту ночь сияла, как огромный естественный уличный фонарь, чудесно освещая все вокруг. Она была окружена мириадами ярких звезд, что предвещало чудесную спокойную погоду на завтра. А Тео уже снова уносился в страну великого Морфея. Сейчас, он сидел в плетеном кресле на берегу моря, в рыбацкой деревне Кампос. На улице был замечательный весенний день. На небе ни одного облачка, но не было также и изматывающей жары. На берегу стояли старинные рыбацкие лодки, окруженные горами сетей, а над ними кружили небольшие стайки чаек, ожидающих справедливого вознаграждения за свои труды. Справа от Тео стояло еще одно плетеное кресло, с таким же видом на море, и в нем сидел более взрослый мужчина в современной одежде, которая вступала в резкий контраст со всем остальным окружающим пейзажем.

     Тео вежливо поздоровался с Алкеем и заметил, что Алкей не понимает и не представляет, что сейчас происходит, но хорошо понимает, кто сидит рядом с ним.

     – Тео, – протянул Алкею руку молодой человек.

     – Да, я догадался, – ответил Алкей надменным и высокомерным тоном. Тео показалось, что в его голосе были даже некая наглость и чувство превосходства. – Я еще помню, как выглядел в прошлой жизни. Я – Алкей, – добавил он со снисходительной улыбкой и пожал руку своему собеседнику. Тео отметил, как уверенно держится Алкей. Его приветствие и то, как он строил фразы, никак не выдавали в нем некогда скромного жителя древних Афин, который вдруг оказался в страшном и непонятном мире будущего.

     – Ладно, Алкей, давай я тебе вкратце объясню, что сейчас происходит, – спокойно сказал Тео. Наглое и высокомерное поведение Алкея злило и ранило его до глубины души, и Тео делал все, чтобы держать себя в руках. – Мы оба сейчас спим, и это наш общий сон. Но беседуем мы сейчас с тобой по-настоящему.

     – Как же это мы можем беседовать по-настоящему, если ты сам говоришь, что мы спим?

     – Слушай, по сравнению, с тем, что мы оба оказались в чужом теле и в чужом времени, реальная беседа во сне – это гораздо меньшее чудо, не так ли?

     Алкей, улыбаясь, кивнул:

     – Ну, я абсолютно счастлив тем гораздо большим чудом!

     – Я пришел сюда только для одного – попросить тебя, чтобы ты не касался моей жизни и всего, что у меня в ней есть. Ты оказался на этом месте по воле очень сложных обстоятельств. Но скоро это закончится. Мы снова обменяемся местами, ты вернешься обратно, в свое тело и в свое время, а я вернусь в свое. Поэтому, пожалуйста, перестань так бесцеремонно пользоваться всем, что у меня есть.

     – Ну, во-первых, это уже не твоя жизнь, а моя. И я намерен пользоваться ею так, как захочу. А во-вторых, уточни, ты имеешь в виду что-то конкретное или же просто решил вывалить мне свое бессилие в общей форме?

     – Например, оставь в покое Елену. А еще, например, не встречайся с моей мамой. А еще, например, не появляйся у меня на работе, не появляйся у меня в банке, не смей трогать мою машину и так далее. Спокойно дождись своего возвращения домой и живи потом себе дальше, как и жил. – Тео изо всех сил держал себя в руках, чтобы не взорваться. Он старался внешне выглядеть максимально спокойно, но у него это совершенно не получалось, и все его кипящие эмоции громко и выразительно читались на его лице. Алкей, казалось, наслаждался тем, как Тео выходил из себя. Но он сам отлично держал себя в руках. Он сейчас чувствовал свою безопасность и, главное, полную безнаказанность, что бы он сейчас ни сделал. Он помолчал с минуту или две, сделал такое лицо, будто задумался над услышанным, и затем сказал:

     – Мне наплевать на мою бывшую жизнь, которая теперь твоя. Делай там, что хочешь, хоть поубивай всех. Моя жизнь теперь тут, и она мне нравится, и я буду ею пользоваться так, как захочу. Я обратно не собираюсь и сделаю все, чтобы ты также не вернулся, и чтобы все осталось так, как есть. Я женюсь на этой наивной дурочке Елене, вернусь к тебе на работу, научусь водить твою машину и спокойно займу твою жизнь. Я буду ее жить достойно и полноценно, а не так, как делал это ты. А чем ты мне можешь помешать? Что ты мне можешь сделать? Думаю – чуть меньше, чем ничего, не правда ли?

     Тео ожидал все что угодно, только не такого поворота разговора.

     – Но, ведь это же подло и несправедливо! – уже повышенным тоном выкрикнул он.

     – А то, что ты жил в таком комфорте, праздно купаясь в роскоши, как самовлюбленный подлец, а я с детства трудился и зарабатывал на хлеб себе и своей семье, продолжал жить, как самый примитивный аскет, не сильно отличаясь от жизни животного, – это, по-твоему, справедливо? Так кто из нас больше заслуживает такого достатка? Тот, кто жил тяжелым трудом, или тот, кто заливал в себя реки вина и проигрывал в казино все, что зарабатывал?

     – Ну уж точно не тот, кто покончил жизнь самоубийством! – резко ответил Тео.

     – Да? А чем он отличается от того, что сам так же и убился, но только оттого, что предварительно залил в себя бочонок вина?

     Тео понял, что разговор на полном ходу заходит в тупик, и нужно срочно искать другую стратегию и другие аргументы. Он замолчал, рассматривая набегающую волну, которая вот-вот разобьется о камень.

     – Знаешь, а твой брат, Гермипп, намного добрее тебя. Тебе многому можно у него поучиться, – задумчиво сказал Тео. – И я жалею только об одном, что твоя мама сейчас этого не видит. Но я могу вам это устроить. Скажешь все то же самое, только ей в глаза. Ей будет интересно посмотреть, кого она воспитала. Хочешь, завтра увидимся втроем – ты, я и твоя мама? Или даже вчетвером – еще и Гермиппа пригласим, а?

     Алкей вздрогнул. Он ожидал услышать все что угодно, любые новые угрозы, но только не это.

     – Ты видел Гермиппа? Как он? А мама? Как она?

     – Да, видел. Они были убиты горем, когда ты прыгнул со скалы. И готовы сделать что угодно, чтобы у тебя все было хорошо. И очень по тебе скучают – они тебя очень любят, и ты для них очень дорог. Они думают, что когда ты прыгнул со скалы, то временно потерял рассудок, и с нетерпением ждут, когда ты выздоровеешь и к ним вернешься. Тебе, конечно, очень повезло с семьей. У меня, к сожалению, такой не было, – так же задумчиво продолжил Тео.

     Алкей замолчал. Было видно: то, что он сейчас услышал, произвело на него сильное впечатление. Тео интуитивно совершенно точно нащупал его больное место и сильно на него надавил.

     – Знаешь, Тео, меня бесконечно покорил твой мир – ваша еда, машины, технологии, комфорт, весь ваш уклад жизни. Но, наверное, даже все это я не смогу поменять на свою семью. Когда все должно вернуться на свои места?

     – Думаю, в течение пары недель или меньше, – ответил Тео, не сообщая никаких подробностей и боясь спугнуть Алкея с нужного направления мысли.

     – Понятно. Хорошо, я не буду портить твой мир. Если мне в нем не жить, то и тебе не буду его портить.

     – Спасибо, – ответил Тео и протянул Алкею руку.

     Алкей пожал ее, и в этот момент Тео услышал знакомый голос:

     – Вставай, соня! Солнце проспишь!

     Тео проснулся с ощущением успешно выполненной миссии и сделанного дела. «Да, вот уж воистину, насилие – последний довод неудачников», – с ухмылкой подумал он. Теперь ему было понятно, что имел в виду учитель, когда говорил о другом возможном пути решения – с помощью ума, а не угроз и силы. И как хорошо, что Учитель не ошибся, веря в то, что Тео такое решение найдет.

      

      

      

     Глава 29. Белое и Черное – две крайности. Конфликт без компромисса.

      

     Как она ни пыталась, она не могла найти тут ни тени смысла, хотя все слова были ей совершенно понятны.

      Льюис Кэрролл

      

      

     Тео всегда считал, что умственная деятельность легче физической. «На кнопки весь день нажимать – это не грузчиком работать», – любил он говорить друзьям за хорошим узо. Но теперь тут, на Самосе, его уже терзали смутные сомнения в верности этого утверждения. Весь день они с Учителем занимались медитацией, он изучал теорию о некоторых свойствах и силах Природы, снова медитацией, затем – снова беседы. К концу дня Тео был похож на выжатый лимон. И сейчас он уже сильно сомневался, что это легче, чем целый день трудиться грузчиком.

     На Самос опустилась тихая ночь. Тео незаметно привык к тому, что ночью тут не мешали уснуть постоянно снующие туда-сюда машины, как будто им самим спать не нужно, и нет ночного грохочущего рева мотоциклов без глушителей, как будто их хозяевам именно ночью обязательно нужно доказывать, что круче их только горы. А может быть, они носятся по городу и ревут именно ночью, чтобы собрать максимальную аудиторию слушателей в тишине и быть уверенными, что сейчас все жители близлежащих домов слышат именно их? Хотя, уверен, что большинство этих «благодарных слушателей» сейчас бы мечтали держать в руках переносной гранатомет, чтобы положить конец этому издевательскому грохоту.

     Наконец, коснувшись долгожданной «постели», юноша устало улыбнулся и блаженно закрыл глаза. Теплый летний воздух и крики далеких птиц действовали убаюкивающе – молодой человек даже не заметил, как уснул. Ни яркий свет полной луны, ни дружный хор всех цикад в округе – ничего не мешало сейчас Тео. Он спал, как младенец, и даже выражение его лица было похоже на безмятежность младенца. На протяжении последних дней он все время старался вспоминать во сне о том, что спит, и оттачивать свои навыки управления осознанными сновидениями. Чем дальше, тем это получалось все чаще и стабильнее. Сейчас Тео прогуливался во сне по незнакомому городу. Рядом с ним сновали разноцветные машины. Время было вечернее, и он шел по какой-то неизвестной набережной какого-то моря в какой-то неизвестной стране. Вдоль набережной в два ряда высились стройные пальмы. Прямо на берегу стояло несколько гостиниц, а сама набережная была густо покрыта сетью шумных кафе и ресторанов. Сейчас он находился перед входом в небольшое пляжное кафе с редким названием «Лондон», где столы стояли прямо на песке, а внутри кафе играл обаятельный темнокожий саксофонист. Вывески заведений были написаны на английском и еще на каком-то непонятном языке, символы которого напоминали Тео лапшу, причудливо выложенную разными узорами. Он никогда раньше тут не был и понятия не имел, что это за место. Но зато знал, что сейчас спит и поэтому легко может модифицировать то, что видит, по своему желанию. Вот он щелкнул пальцем, и проезжающая мимо машина из желтой стала красной. Еще щелчок, и ему навстречу идет обворожительная блондинка в ярко-красном платье, которую он видел в первой части фильма «Матрица» и которую он сейчас для себя визуализировал, и она так же, как и в фильме, подмигивает ему.

     «А это забавно – во сне формировать реальность!» – подумал Тео и продолжил получать удовольствие от своих новых способностей. Тут ему пригодились навыки мысленной визуализации конкретных предметов, которые он каждое утро практиковал в пещере с Учителем. Теперь-то он понимает, почему это считается базовыми умениями и навыками. Это также, как умение писать буквы – базовый навык для дальнейшего написания чего угодно. Тео был полностью увлечен своими безобидными шалостями, когда вдруг заметил боковым зрением уже знакомую фигуру мужчины, стоящего от него на некотором отдалении и, судя по всему, пристально его разглядывающего. Тео поймал на себе его взгляд и посмотрел прямо на него. Конечно, это снова был Учитель. Тео смекнул, что раз он сегодня не договаривался с Учителем о совместном сне, то это, конечно, не сам Учитель, а только его образ, который он уже видел в своих снах, и теперь сознание Тео само создало его. Тео был в восторге! В кои веки можно встретить не настоящего Учителя в древней тоге, а только его образ, который тебе просто снится, и ты можешь безнаказанно сказать ему все, что хочешь!

     – Учитель, это вы или это мое представление о вас? – спросил Тео с лукавой улыбкой.

     – А в чем разница? – последовал такой же вопрос.

     – Только мое сознание могло бы придумать такой нелепый ответ! – радостно подытожил Тео. – Значит, то, что я вижу, – это мое представление о вас! И теперь, я могу сказать вам все, что хочу! И мне за это ничего не будет!

     Ответа не последовало. Его собеседник молча смотрел с любопытством, не говоря ни слова.

     «Это потому, что я не знаю, что бы Учитель на это ответил!» – логично заключил Тео.

     – Ну, и что бы ты хотел сказать Учителю? – поинтересовался мужчина.

     Тео задумался. Ему сейчас очень хотелось сказать какую-нибудь колкость или дерзость. Но вот что удивительно – его внутренняя совесть не позволяла ему сейчас этого сделать. Ему было стыдно перед самим собой сказать что-то неприличное или постыдное в адрес учителя!

     «Эх, в кого же я превратился? – грустно подумал Тео. – Даже воображаемому образу не могу сказать какую-нибудь гадость! Так, наверное, начинается старость? Или нудность?»

     – Я бы хотел сказать Учителю, что я его безмерно уважаю, – неожиданно и эмоционально вдруг выпалил Тео, – я никогда не скажу это ему в лицо. Да он и не принял бы от меня таких слов и назвал бы это грубой лестью. Но на самом деле это совсем не лесть. Просто у меня в жизни нет и еще не было человека, который бы не использовал меня в своих целях, не искал бы от меня выгоды для себя, а просто помогал, ничего не требуя взамен, принимал меня таким, какой я есть, и не обижался по мелочам – как самый настоящий друг.

     – Есть – Елена. А еще есть мама. Да, это немного другое, но они тоже во всем помогали тебе, не требуя ничего взамен, – ответил мужчина мягко. – Ты просто всегда был увлечен самим собой и никогда не обращал внимания на то, как они обе тебе преданы и как к тебе привязаны. Даже понимая, что вряд ли что-то получат от тебя в ответ.

     Тео немного опешил. Он знал, что его собеседник абсолютно прав. Особенно насчет Елены. Но он не знал, что на это ответить, как возразить. То, что он относился к ней потребительски, как самовлюбленный мерзавец? То, что он никогда в отношении нее не видел ничего, кроме своего собственного эго? А даже если он сейчас это и признает, то что это изменит? Что уже сделано, то сделано. Назад ничего не вернешь.

     – Да, возможно, это правда. Да, она была замечательной. И да, я был законченным эгоистом. Но ведь у нас там вся жизнь такая – хорошие и правильные люди теперь не в моде. У нас, в моем времени, чем ты хуже – тем ты лучше. «Хорошие девочки любят плохих мальчиков», – сказал Тео оправдывающимся тоном. Хоть, по его тону нельзя было определить, то ли он просит у себя прощения за свое прошлое поведение, то ли оправдывает себя перед самим собой.

     – Как ты лихо всех поделил на плохих и хороших! Посмотри-ка! – ответил ему собеседник. В ответе звучала нотка вызова.

     – А разве не так? Все люди делятся на плохих и хороших. У хороших – здоровая совесть, больной желудок и грустные глаза. Быть хорошим подразумевает, что все тобой пользуются, ты всем помогаешь, а сам существуешь без гроша. И окружающие тебя любят и одновременно сочувствуют, считая тебя лузером. А у плохих - все наоборот. Обычно у них здоровое тело, блестящие удовлетворенные глаза и больная совесть. Они не стесняются обманывать окружающих, у них есть деньги и достаток, все их считают успешными, но внутри понимают, что они подлецы. Их могут не любить, говорить вокруг, какие они гадкие, но внутри, в глубине души, все равно считать их успешными и часто даже им завидовать. И главное, что все всё знают – кто хороший, а кто подлец. И каждый сам выбирает, кем ему стать. Мир устроен, как десерт тирамису – слой светлый, но безвкусный, и слой темный, но с приятным вкусом миндаля. Даже не знаю, что лучше.

     Тео закончил свою эмоциональную речь и стоял с грустным задумчивым видом. Он в который раз пытался понять – а кем он сам был в той жизни? Хорошим или подлецом? Подлецом? Так вроде никого не обманывал, не нарушал закон и ни в чем таком себя не замечал. Хорошим? Так вроде тоже – никому особо не помогал. С мамой почти не общался. Как у нее дела? Нужна ли ей в чем-то его помощь? Елена… У него просто не было времени о ней думать – все его мысли поглощены самим собой. Да, собственно, он ей уже и сам неоднократно об этом говорил, когда они встречались во снах.

     – «Чистая и искренняя любовь к самому себе – это начало большого романа длиною в жизнь», – хорошо кто-то написал, правда? – спросил Тео у самого себя.

     – Что я тебе скажу? – начал задумчиво отвечать его собеседник. – Мысли правильные, но нельзя все делить на белое и черное. Все гораздо шире и разнообразнее.

     – Да как же нельзя?! Да взять хотя бы этого подлеца Алкея! Это же натуральный подлец и негодяй! И он совершенно определенно должен быть записан в «темный список». Вспомнить только, что он вчера мне говорил, с таким наглым и отвратительным выражением лица! Каков негодяй, а? А вот мы с вами – за справедливость и за все хорошее, против всего плохого – соответственно, нас нужно занести в «белый список»! Ну разве я не прав? – сказал Тео и сам начал слегка улыбаться, понимая наивность сказанного.

     – Вообще, я хочу тебе сказать, что один из главных принципов построения мироздания – это создание максимального разнообразия. Помнишь, я тебе рассказывал про многомерные тонкие миры? Эти миры и их могучие и мудрые жители как раз и создают это великое многообразие из различных миров, форм жизни и их проявлений. Нельзя все видеть бинарным – хорошо или плохо, черное или белое. Мир всегда и во всем стремится к разнообразию, но при этом любое разнообразие всегда должно оставаться в рамках высших законов – математических, физических и нравственных.

     – Как интересно. Похоже, образ из моего подсознания или из моего воображения учит меня жизни! – отмахнулся Тео. – А может, это во мне просыпается философ и так себя проявляет?

     – А кто тебе сказал, что я образ из твоего подсознания или плод воображения? – широко улыбаясь, спросил собеседник и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я давно хотел показать тебе еще один интересный и поучительный мир, Тео. Думаю, сейчас самое время.

     Тео не успел ничего ответить или как-то отреагировать, как окружающее их пространство изменилось, и они оказались в очень странном месте. Все было таким же, как и в обычном мире, но в то же время совершенно не таким… Они стояли посреди улицы, на черном тротуаре. Вокруг ходили люди. Но выглядели они абсолютно одинаково. По улицам ездили одинаковые черные машины, вдоль улицы стояли белые дома с черными крышами. И все, что окружало наших путешественников, было только черным и белым. У людей была абсолютно белая кожа, черные волосы, и зрачки их глаз были абсолютно черными. Вся одежда одинаковая, и вся – черного цвета. Это чрезвычайно жуткое зрелище вызывало ощущение сюрреализма или какого-то фильма ужасов. Сам Тео видел себя в обычном человеческом образе. Учитель также стоял рядом в своем обычном виде.

     – Что это за место? – тревожным голосом спросил Тео. Звука слышно не было, и Тео понял, что они сейчас общаются с Учителем телепатически. Тео даже не знал, видят их сейчас местные жители или нет. Но внимания на них пока никто не обращал.

     – Это ахроматический, то есть бесцветный мир, – ответил Учитель, – он так устроен, что тут все бинарно – во всем есть только два возможных состояния, и нет ничего посредине. Доминирующая и определяющая цифра этого мира – 2, что символизирует конфликт без уравновешивающего компромисса.

     – И поэтому здесь все только белое и черное? Странно, а почему, например, не красное и синее, или желтое и зеленое?

     – Из школьного курса физики ты должен помнить, что нет таких цветов, как белый и черный. Если взять круг, поделить его на секторы и закрасить их последовательно во все цвета спектра – от красного до фиолетового – и вращать этот круг с большой скоростью, то глаз видит этот круг как белый. То есть белый цвет – это все цвета вместе, но ни один из них не белый. Школьники младших классов делают такой опыт в школе.

     Черный же – это отсутствие какого-либо цвета. Темнота – отсутствие света. И черный цвет сам по себе тоже не существует – это просто отсутствие цвета. Нулевая яркость. То есть черное и белое – это буквально все и ничего. Этот мир называется ахроматическим, потому что в нем нет отдельных цветов. Вообще. Есть только 2 крайности - во всем, во всех аспектах их жизни. Жители этого мира просто мыслят категориями черного-белого, и их жизнь устроена таким же образом. Ты можешь заметить, что они все похожи друг на друга – это из-за того, что они не приемлют различий. У человека не может быть больше или меньше нос, потому что все может быть только хорошо или плохо. И все, что плохо, должно быть уничтожено. Поэтому детей, которые рождаются не похожими на эталоны, убивают при рождении, как когда-то в Спарте.

     – И кто же у них задает эти эталоны – что хорошо, а что плохо?

     – А ты угадай. Всегда прав тот, у кого ружье, то есть те, у кого сила. Те, кто в данный момент представляет элиту, или власть, – они и формулируют эталоны всего и контролируют их соблюдение, не допуская никаких отклонений или компромиссов. И все их подданные всегда будут разделены на хороших – тех, кто соответствует их утвержденному эталону, – и плохих. Понятия «между» не существует. Если поменяется власть, то могут поменяться и эталоны, и тогда погоняющие и гонимые тоже поменяются местами.

     – Послушайте, а почему вокруг нас столько стычек и драк на улице? Почему тут все между собой дерутся и скандалят?

     – Любое действие местного жителя всегда классифицируется как хорошее или плохое. Но часто для одного это хорошо, а для другого – плохо, вот между ними и происходят бесконечные стычки и конфликты. А из-за того, что тут возможно только одно или другое, никакие компромиссы между ними невозможны. Это свойство цифры 2. Главная проблема этого мира – очень высокая смертность его жителей из-за постоянных войн и конфликтов.

     – Какое жуткое место, – поморщившись, сказал Тео. – Я вообще не представляю, как такой мир может существовать!? Да и зачем? Кому могло прийти в голову потратить усилия на создание такой бессмыслицы? Не достаточный ли это повод начать сомневаться в мудрости Высших Сил? Я, конечно, могу понять, что нужно разнообразие, и все такое. Но это уже явно за гранью разумного!

     – Молодой человек, тебе давно пора усвоить: во-первых, если что-то где-то существует, то его создал Высший Разум. Во-вторых, если Высший Разум что-то создал, то, значит, в этом есть великий смысл. Даже если он тебе непонятен или недоступен. Эти утверждения, как аксиомы - верны всегда и применимы ко всему. Мы живем в математически точном мире, Тео. Все, что происходит в нашем или любом другом мире, – не случайно, а строго закономерно. Я не знаю, в чем полный смысл существования этого мира. Но могу сказать совершенно точно, что многие из его обитателей – наши с тобой бывшие соотечественники (не в смысле страны, а в смысле – бывшие жители нашего мира). Вероятно, этот мир создан для того, чтобы те, кто в нашем мире слишком неистово делил все и всех на черное и белое, плохих и хороших, могли осознать глубину своих заблуждений, а также осознали и прочувствовали всю «прелесть» и нелепость своих бывших убеждений, чтобы навсегда отбить у себя охоту так поступать.

     – Все окружающее начинает давить мне на глаза, – пожаловался Тео. – Как же тут все-таки мерзко и душевно душно! – Тео удивился своему выражению – это коряво сказано или глубокомысленно? Он сам до конца еще не понял, хотя сейчас не до анализа своих выражений – все тут было настолько ужасно!

      

      

     Мир такой, какой человек

      

     – Тео, дорогой мой. Скажи мне, а что, по-твоему, создает наш мир таким, какой он есть? Что больше всего влияет на то, как он устроен и как выглядит?

     – Наука и технологии! – уверенно ответил Тео. – Если посмотреть, как выглядит мир в вашем времени и в моем, то очевидно, что различия в науке и технологиях.

     – Я думаю, что ты сильно ошибаешься. Облик мира, в первую очередь, определяется только одним – искусством. Мир всегда будет строиться и развиваться таким, каким его видит искусство. А технологии определяют, какими инструментами это будет делаться. Искусство влияет на мир в гораздо большей степени, чем наука и технологии. Вспомни, к примеру, такой стиль кино, как стим-панк или пост-апокалипсис. Присутствие технологий и отсутствие чувства прекрасного порождают в мире хаос и ужас. Если люди не могут найти себя в жизни, если у них депрессии, если у них нет близких людей, а с родителями или детьми нет ничего общего – то совершенно не важно, есть у них телефон, какой он модели, или его нет. Душевное тепло человеку гораздо важнее того, ездит ли он на велосипеде или на летающем автомобиле. Марк Аврелий Антоний писал в дневнике, что «когда ты долго не виделся с родителями или друзьями, то не стоит ссылаться на сильную занятость и то, что у тебя слишком много дел, – это проявление неуважения к ним и может их обидеть». Это было написано во II веке новой эры. Скажи мне, Тео, изменилось ли то, о чем он писал, в течение двух тысяч последующих лет? Очевидно, что нет. А значит, и никакие технологии не в силах изменить и не влияют на наше ощущение жизни и мира вокруг нас. А это значит, что технологии никогда не определяли, как мы живем. Облик нашего мира и его человеческую атмосферу определяет только искусство этого мира. И, говоря «мир», я подразумеваю не только и не столько весь земной мир, сколько микромиры – народность, страну, культурную область и даже конкретную семью.

     К примеру, живопись – это полная палитра и полный диапазон цветов. Музыка – полный диапазон и разнообразие нот и звуков. Мир всегда стремится к максимальному разнообразию – хотим мы этого или нет. Искусство представляет собой высшее торжество творческого разнообразия. Чем полнее палитра выбора, тем искусство прекраснее, и таким оно делает и мир вокруг себя. И там, где его нет, мир становится невыносимым и малопригодным для жизни. Посмотри внимательно вокруг. Посмотри, что значит отсутствие прекрасного. И каждый раз, когда ты будешь делить людей вокруг себя на хороших и плохих, когда ты будешь делить события вокруг себя на хорошие и плохие – вспомни ахроматический мир и что из этого выходит. Это одна из главных причин, по которым сама идея: взять и уничтожить всех плохих ради всех хороших – в корне ошибочна. Потому что ошибочно само деление всех людей на хороших и плохих. Особенно если задуматься: «А судьи кто?»

     Хочу тебе предложить еще один вывод из того, что мы с тобой тут сейчас видим: в жизни очень часто не бывает однозначно хороших или плохих событий или действий. К примеру, ты не купил в магазине какую-то вещь, потому что передумал и нашел дешевле. Для тебя это хорошо – ты сэкономил деньги. Для хозяина магазина это плохо, он не продал товар. Или ты отдал ребенка в музыкальную школу по классу скрипки. Но твой ребенок хотел учиться в классе гитары, а преподаватель фортепиано мечтал увидеть твоего ребенка у себя в классе. Каждое решение не может быть абсолютно хорошим для всех или плохим. Поэтому мы, философы, люди, изучающие устройство человеческой жизни, стараемся избегать выражений «лучше» или «хуже». Мы стараемся употреблять выражение «по-другому». Это более соответствует действительности.

     Впечатление от бинарного ахроматичного мира было удручающим и угнетающим. Но Тео подумал, что это все равно было познавательно. Он для себя решил, что теперь дважды задумается, прежде чем относить кого-нибудь или что-нибудь к хорошему или плохому. Да и относиться ко всему стоит более терпимо, думал он. Получится у него? Это пока не известно. Но уже есть хорошее намерение, и это главное.

     Его философские размышления были нарушены знакомым голосом проводника в этом мире:

     – Ну да ладно, мы изрядно задержались. Не думаю, что лишняя минута тут доставляет тебе удовольствие. Наверное, нам пора возвращаться, – сказал Пифагор, и они вмиг снова очутились на людной набережной посреди сна Тео. Перед Тео снова стоял стильно одетый мужчина, а возле них сновали разноцветные машины и скутеры, гуляли прохожие в разнообразных и разноцветных одеждах, которые проходили мимо с улыбками и уже не давали постоянно друг другу тумаки.

     И в этот момент Тео открыл глаза и снова увидел свою родную пещеру. Один из сильных и ощутимых побочных эффектов от осознанных сновидений в том, что со временем человек перестает различать сны и реальность. У кого-то это даже приводило к душевным расстройствам. Один из наиболее популярных способов решения этой проблемы – создание психологического якоря в своей реальности. Например, человек может нарисовать крестик на двери или положить шахматную фигуру в холодильник, чего он никогда не сделал бы во сне. И тогда он всегда сможет понять, в какой он сейчас реальности, своей или во сне. У Тео таким психологическим якорем была сосновая шишка у изголовья его спального места. Когда он проснулся, то сразу посмотрел вокруг себя, увидел шишку и понял, что уже проснулся. Учитель также проснулся вместе с ним. На острове Самос начинался новый день.

      

      

      

     Глава 30. Верить или не верить. Вот в чем вопрос.

      

     — Нельзя поверить в невозможное!

     — Просто у тебя мало опыта, — заметила Королева. – В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день! В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!

     Льюис Кэрролл

      

      

     Сегодня Пифагор предложил Тео сменить место их занятий и разнообразить свой день походом в новое место. Они отправились пешком вглубь острова, в деревню Марафокампос. Это было относительно небольшое селение, примерно в часе ходьбы от пещеры, расположившееся в верхней части горы или высокого холма, щедро покрытого соснами. Дорога туда постоянно шла то резкими подъемами, то спусками, и Тео пришлось приложить немало усилий, чтобы дойти. Походы по горам не доставляли удовольствия, и когда они дошли до самого селения, Тео уже не радовали ни потрясающие виды с вершины холма, ни аромат сосновой хвои, ни даже шишки, которыми были покрыты все овраги вдоль дороги. Пифагор не стал заходить в само село, а прошел мимо его окраины и остановился на небольшом ровном плато на вершине холма. Это было место удивительной красоты. Позади них было море, а впереди внизу, прямо перед ними, простиралось другое море – море цветущих специй! У подножия холма раскинулся луг, где цвели специи, и аромат от них каким-то образом доносился даже на вершину холма, прямо к Тео. А над лугом без остановки и без умолку носились пчелы, делая свою важную работу. Тео не знал ни одного названия специй, но тот аромат, что доходил до него снизу, не оставил его равнодушным.

     Пифагор предложил Тео присесть в тени большой сосны, откуда открывался прекрасный вид на луг. Во все времена салат из свежих и ароматных овощей, заправленный свежим оливковым маслом, с кусочками солоноватого сыра – это удовольствие. А если еще и на красивой природе в жаркую погоду – это удовольствие вдвойне. Греческий салат подают во многих странах, но настоящий греческий салат – от которого испытываешь истинное удовольствие – можно попробовать только в Греции. Наши друзья приготовили себе «легкую» версию салата, из тех сезонных овощей, что сейчас были в наличии, со свежим оливковым маслом, а в сумке лежали теплые лепешки, купленные еще горячими в Кампосе, по дороге сюда. После вкусного обеда снова началась обучающая беседа. В этот раз тему дискуссии поднял Тео:

     – Знаете, я никак не могу выбросить из головы еврейский субботний лифт. Это же какой маргарин вместо мозгов нужно иметь в голове, чтобы тратить время, деньги и ресурсы на такой бред!

     У Пифагора лицо сделалось даже не серьезным, а хмурым. Казалось, что вмиг ясное небо в его глазах затянулось серыми грозовыми тучами и сейчас начнутся молнии с крупным градом.

     – Дорогой мой ученик, я тебе уже неоднократно говорил – никогда не насмехайся над тем, чего ты пока не понимаешь. Во-вторых, никогда не насмехайся и не оскорбляй верования и обычаи других людей, независимо от того, во что ты веришь или не веришь сам и какими бы странными эти обычаи тебе не казались. Я тебе это тоже неоднократно повторял.

     Ты же помнишь мой рассказ о царе Ашоке? Ну, который жил в Индии за 300 лет до новой эры? И вот у него в своде законов под номером 3 стоял закон, по которому любой, кто оскорбит чужие верования или традиции, будет навсегда изгнан из его царства! Заметь – этот закон поставили не в середине и не в конце длинного списка, а под номером 3! Это много говорит о том, какую важность это представляло 23 века назад от твоего времени. И знаешь, что изменилось за эти 23 века? Ничего. Вопрос уважения к другим мнениям, верам, обычаям так же актуален в том времени, где мы сейчас, и он так же актуален и в твоем времени, как и в любом другом.

     Я много лет прожил вместе с иудейскими священнослужителями, узнал их веру и культуру и испытываю к ним глубокое уважение. Не меньше, чем к представителям других верований. У иудеев есть довольно сильная мистическая школа – Каббала, и к ее глубинному учению допускаются только те, кто смог победить своего Дракона. Такое же уважительное отношение у меня и к христианам, и к мусульманам, и к буддистам, и ко всем остальным традиционным верованиям, которые тебе известны и не известны. Ты знаешь, к примеру, что Коран – это единственное священное писание в традиционных религиях твоей эпохи, которое написано в стихах? Это шедевр искусства, который учит людей лишь Добру. Проблемы, как правило, не в каком-то определенном вероисповедании в общем, а в конкретных людях.

     Подумай теперь, что все эти условности и обычаи, которые тебе кажутся абсурдными, вроде субботнего лифта, имеют одну из основных целей – сохранить свои традиции, уважать своих предков и передать это уважение и эти традиции своим детям. Наверное, с каждым новым поколением появляется все больше людей, которые соблюдают эти условности и традиции не потому, что в них верят, а потому, что хотят сохранить традиции и свое уважение к предкам. Если ты не хочешь, чтобы ты и твои дети и внуки стали такими же бесцветными и безликими, какими массово становятся миллионы, которые едят фастфуд, смотрят то же, что и все, слушают то же, что и все, и не имеют никакого понятия о собственном народе и своих традициях, то лучший способ не потерять свое лицо в этой общей безликой массе – хранить и соблюдать традиции родителей, бабушек и дедушек, какими бы странными они тебе ни казались. Это помогает людям оставаться людьми.

     Тео молчал и думал. С одной стороны, ему было стыдно за сказанную ранее глупость про лифт. С другой – сказанное Пифагором подняло в его голове целый пласт вопросов, на которые у него пока не было ответов. Но самое страшное другое – он сейчас перебирал в голове всех своих друзей и знакомых и пытался разглядеть хоть одно яркое лицо во всей этой массе, по сути, безликих людей, и с первого раза ему это не удалось.

     – Учитель, а во что верите вы? Ведь если вы уверены, что верите в истинное, то это означает, что остальные верования – уже не истинны? Посмотрите на разные традиционные верования – каждое из них утверждает противоположные и взаимоисключающие вещи! И каждая религия настаивает, что права и истинна – только она!

     Индусы говорят, что душа человека перерождается, а христиане говорят, что нет. Мусульмане, иудеи и христиане говорят, что Бог один, а индуисты – что Богов много. А буддисты вообще не знают, есть Бог или его нет! Каждая религия утверждает, что только она истинна, и любой, кто в нее не верит, никак не сможет спастись! А сможет спастись только тот, кто верит именно в нее! Все эти ребята между собой не могут и не хотят договориться. Как же можно всех их уважать и считать истинными? Я готов всех любить и уважать, но я должен понимать – почему? Ведь должна же присутствовать какая-то логика? Если один говорит, что Бог один, а другой – что Богов много, как же я могу им обоим доказать, что они правы, если они говорят взаимоисключающие вещи? Особенно если я вообще не верю ни в одного?

     Учитель задумчиво поднял брови. Было видно, что такое эмоциональное выступление произвело на него впечатление. Он молча задумался на какое-то время, и было непонятно, захочет и станет ли он на это отвечать.

     – Я спросил что-то, что не стоило спрашивать? Простите меня, если я снова проявляю свое невежество и глупость.

     Но после недолгой паузы стало ясно, что сейчас последуют ответы на заданные вопросы, и Тео немного успокоился.

     – Тео, ты задал сложные и важные вопросы. Я не знаю, смогу ли в полной мере дать тебе исчерпывающие ответы. Во-первых, тебя никто не просит говорить всем, что каждый прав. А ты сам имеешь полное право вообще ни во что не верить. Все, что я тебе говорю, – дай каждому право верить в то, что он хочет, и уважай его мнение, даже если ты считаешь, что он полностью заблуждается. В конце концов, «если вы сейчас говорите с идиотом, то вполне вероятно, что он сейчас делает то же самое». Другими словами – всегда есть шанс, что ошибаешься ты, а не он.

     А во-вторых, давай начнем с конца – с присутствия логики. Я тебе расскажу один логический парадокс – о сыре. Всем известно, что в сыре есть дырки. Чем больше сыра – тем больше дырок. Чем больше дырок – тем меньше сыра. Соответственно, на основе этих трех верных логических заключений делаем общее логическое заключение: «больше сыра» равно «меньше сыра». Этот логический парадокс говорит нам лишь о том, что логические заключения тоже могут иметь изъяны, и логика не всегда все решает.

     Теперь о том, во что я верю. У меня, Тео, особая ситуация. Некоторое время назад Высшие Учителя дали мне один бесценный дар – я помню все, что было в течение моих многих жизней и между ними. То есть все свои прошлые воплощения и все, что происходило в промежутке между ними, по ту сторону Зазеркалья. Я общался и общаюсь с Высшим Разумом, с Божествами, поэтому не верю в их существование, но точно знаю о нем. Мне не нужно верить в то, существует ли парень Тео или его нет. Я с тобой знаком и знаю, что ты есть. Вера лишь заполняет то место, которое пока не заполнено знанием. Веришь ведь только в то, что наверняка и точно не знаешь, иначе это уже будет не вера, а знание. К счастью, я уже не раз бывал в великом Зазеркалье, поэтому знаю, что там есть и кто там обитает. И мне больше не нужно верить в какую-либо теорию.

     И знаешь, я далеко не один такой. В твоей эпохе есть много Школ, которые учат людей, как попасть в Зазеркалье при жизни и вернуться обратно. Людей, которые обрели это знание, называют Просветленными, или Посвященными. Почему посвященные? Их посвятили в тайну Зазеркалья, и теперь они не верующие, а знающие. Для кого-то это звучит мистически, для кого-то отдает шарлатанством, но это существует вне зависимости от того, как к этому относятся обычные люди. Это просто есть и существует само по себе. Да, конечно, в твоем времени есть масса шарлатанов и обманщиков, которые объявляют себя ясновидящими, яснослышащими, яснонюхающими и так далее. Но существует гораздо больше людей, которые, на самом деле, обладают знаниями и способностями, обычным людям кажущимися невероятными. Эти люди являются членами различных тайных школ и орденов, которых невероятное множество в каждой стране. И они ничего никому не говорят. Потому что «кто говорит – тот не знает, а кто знает – тот не говорит». И большинство таких людей также уже не верующие, а знающие.

     Для Тео все это было совершенно странным. Он прожил 36 лет и ни разу нигде не слышал, чтобы какая-то школа объявляла набор на курсы магов и чародеев по какой-нибудь своей оригинальной программе. Да и среди всех друзей и знакомых Тео не знал никого, кто бы посещал подобное учебное заведение. Да и нигде и ни разу, он не видел таблички с надписью «Школа волшебников Хоггвардс». Но если Учитель что-то сказал, то это значит, что наверняка так и есть, и не стоит в этом сомневаться.

     Пифагор продолжил:

     – Теперь по самому важному вопросу – взаимоисключающим моментам в разных вероисповеданиях – Есть Бог или нет? Если он есть, то он один (как это утверждают все Авраамические религии) или много (как утверждают восточные вероисповедания твоего времени и все верования моего времени)? Кто, в итоге, прав?

     Тут все тоже вполне логично, хоть и не совсем просто. В твое время есть распространенная метафора, как 3 слепых человека ощупывали и описывали слона. Один наткнулся на хобот и сказал, что слон – это круглая и гибкая трубка, которая постоянно извивается. Другой слепой ощупал ногу и сказал, что это все не так, а слон – огромный и толстый вертикальный цилиндр, а третий уткнулся в бивень и закричал, что те оба дураки, а слон, на самом деле, – это твердая и острая кость. И никто ни с кем не собирался соглашаться, потому что каждый опирался на собственный опыт и не допускал другого. С различными вероисповеданиями происходит ровно то же самое.

     Давай я тебе вначале расскажу, что об этом думают индуисты – это одна из самых древних и массовых религий. Эту версию разделяют также и буддисты, и джайны, и сикхи, и представители других, менее известных вероисповеданий Индии.

     Итак, индуизм предлагает людям следующую теорию. Есть один Бог. Он есть все, и он есть во всем. У него нет начала и нет конца, он живет вне времени. Индуисты его называют Атман. И вот, по их убеждению, Атман и создал в великой пустоте мир и все, что есть в этом мире. Пока – практически один в один - то же самое, что и в Ветхом Завете, не правда ли? Но так как работы очень много, то Атман решил создать себе 3 помощника – это три великих Божества: Брахма, Вишну и Шива. У каждого из этих помощников есть свои обязанности: один отвечает за создание всего, что должно быть создано, другой – за поддержание и управление всем, что существует, а третий – за правильное и своевременное разрушение всего того, что должно быть разрушено. Зачем разрушать? А ты попробуй наполнять квартиру все новыми и новыми предметами – твое пространство обитания быстро закончится. Поэтому нужно своевременно очищать пространство от старого и отжившего и освобождать место для нового, чтобы ему было где появиться и существовать.

     – Ну да! – с интересом поддержал тему Тео. – Даже в программировании у любого программного объекта обязательно должна быть грамотно построенная часть, которая отвечает за его правильное разрушение! Иначе программа будет все время занимать больше и больше памяти компьютера, и в итоге вся программа разрушится!

     – Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, но это звучит совершенно похоже. Так вот, каждый из новых помощников Атмана также создал себе помощников, специализирующихся на определенных задачах, и каждый из них тоже со своими способностями, необходимыми для выполнения именно его задач.

     Тео снова ушел в себя, видимо, логически расставляя в голове все по полочкам. После минуты молчания он поднял глаза и сказал:

     – Давайте я попробую вам образно объяснить то, что я сейчас понял, на примере какой-нибудь абстрактной компании, а вы мне потом скажете, насколько я вас правильно понял, хорошо?

     Пифагор внимательно смотрел на Тео, и тот понял, что можно начинать.

     – Если говорить образно, очень условно, и описать это простым и понятным языком, то представим ситуацию: один человек создал огромную компанию, и он ее главный менеджер – тот, кто руководит и управляет компанией. У него есть в помощь другие управляющие – по продажам, по производству и по финансам. А у управляющего по производству, в свою очередь, есть управляющий по закупкам, управляющий по транспорту, управляющий по автоматике и так далее. И вот таким образом существует эффективная пирамида управления, благодаря которой вся эта компания существует. Если спросить у любого рабочего этой компании: «Управляющий один?» – любой, не раздумывая, скажет, что да, управляющий, безусловно один! И они будут иметь в виду главного, генерального управляющего. Но если спросить по-другому: «А сколько же у вас управляющих?» – то сотрудники сосчитают и дадут вам полное количество управляющих. Весь вопрос будет в терминологии – кого считать управляющим.

     Индуисты называют Божествами все существа, управляющие чем-либо в нашем мире и значительно превосходящие человека в знаниях и способностях. В древнегреческих верованиях – точно так же. А вот в Авраамических религиях – Христианстве, Исламе, Иудаизме – Богом считается только Высший Единый Бог, а все остальные существа могут называться по-другому – Ангелами, Архангелами, Демонами и так далее. Поэтому эти ребята не противоречат друг другу в своих картинах мира – они просто разошлись в терминологии. И если бы у них была цель выработать одну общую базу для лучшего взаимопонимания, я не сомневаюсь, что это вполне возможно.

     Пифагор задумался и сказал, что сравнение Высших Существ с управляющими компании, по сути, может быть, и близко, но по форме – недопустимо, так как является недостаточным уважением к ним.

     Тогда Тео немного подумал и решил подойти с другой стороны.

     – Хорошо, тогда, давайте я постараюсь это объяснить на примере компьютеров.

     – Но у меня очень ограниченное понимание этого вопроса, – посетовал Учитель.

     – А я постараюсь вам все объяснить самым простым языком. Да и сам для себя постараюсь еще раз все разложить по полочкам, – с энтузиазмом возразил Тео, и Пифагор решил не мешать его порыву. Он утвердительно кивнул, и Тео начал описывать свою новую образную метафору:

     – Итак, в компьютере есть главная, основная программа – мы ее называем «операционная система». К примеру, у нас есть Виндоуз. Эта операционная система – система жизнеобеспечения компьютера. Любая часть, любой компонент компьютера работает только с ней и внутри нее. Я могу сказать даже так – компьютер «оживает» и «живет», только когда в нем работает его главная программа – операционная система. Любые программы могут существовать и «жить» только внутри операционной системы. Исчезнет она – исчезнет все.

     Пифагор кивнул, предлагая Тео продолжить.

     – Ну вот. Операционная система – это главная программа. И все остальные работают только в ней. И проявление деятельности любой программы происходит только внутри Системы. «Она везде и во всем».

     Дальше, у самой системы есть свои большие и меньшие управляющие программы. Например, чтобы деятельность всего происходящего «проявлялась в мир», то есть отображалась на экране, нужна программа для управления экраном. Также нужна управляющая программа, чтобы работал интернет. Когда ты, к примеру, запустил игру, то, чтобы ты мог управлять своим персонажем на экране, нужна управляющая программа для работы клавиатуры, мыши и так далее. И если объединить этот пример с индуизмом, то можно образно и условно сказать, что Единый Бог, или Атман, – это «операционная система», в которой весь наш мир и существует. Все Божества – это, условно, все, кто поддерживает работу системы. Но «рядовым программам» это недоступно, неведомо и неподвластно. Буддисты нам говорят, что мир – это иллюзия, и его не существует? А западные люди с ними спорят и твердят, что «как это, мир не существует? Вот же он! Я его вижу!».

     Ну да, запустил я игру на экране – вот он, человечек, бегает, собирает монетки, строит дом, к чему-то стремится, чего-то пытается достичь. Я им руковожу, я ему сочувствую. Как же его не существует? Вот же он, ты же тоже его видишь! Но выключи компьютер или закрой игру – и этого всего уже нет, ни человечка, ни мира, в котором он жил и работал. И оказывается, что это все – одновременно, и существует, и, в каком-то смысле, иллюзия.

     Пифагор был впечатлен. Он одобрительно качал головой и через мгновение сказал:

     – Да, очень необычное сравнение. Оно мне кажется вполне близким к правде. И наверняка, если ты продолжишь размышления в эту сторону, то найдешь много других аналогий, которые помогут собирать разрозненные заявления самых разных вероисповеданий в одну стройную и общую картину.

     И христиане, и буддисты, и иудеи, и мусульмане – не противоречат друг другу. Они друг другу исключительно союзники и единомышленники, но никак не противники.

     В общем, если закончить, то вот такая история от индуистов и буддистов, Тео.

     - Вы не сказали, что все так и есть, а сказали, что это история от буддистов и индуистов. А насколько эта история правдива? Мир на самом деле устроен так, как они говорят, или все совсем иначе?

     - Тео, я рассказал тебе эту историю по двум причинам: во-первых, я хотел доказать тебе, что если бы представители разных вероисповеданий решили перестать конфликтовать и договориться между собой о мире и о дружеском сосуществовании, у них были и есть все предпосылки для этого. Различные вероисповедания вполне возможно объединить в одну гармоничную картину мира, где ничего друг другу не противоречит, но, к сожалению, этого сделано так и не было. И у протестантов и католиков не было никаких оснований убивать друг друга на улицах Белфаста, а у некоторых мусульман – убивать представителей других вероисповеданий, называя их неверными, – никто из них, на самом деле, друг другу не враги. А средневековые Крестовые Походы не имели никакого отношения к истинным верованиям. А во-вторых, разве тебе эта история была не интересна?

     – Давайте оставим на минуту вопрос о том, интересно это или нет. Вы постоянно уходите от вопроса, а как же мир устроен на самом деле? Я настолько поверил вашим словам, что уже сам нашел какие-то аналогии, логически выстроил все у себя в голове! Вы скажите – весь мир на самом деле устроен, как говорят индуисты, или нет?

     – К сожалению, Тео, я тебе отвечу словами Будды – на этот вопрос ты сам должен найти свой ответ. Познаешь себя – познаешь и ответ. Что бы я тебе ни сказал – тебе придется в это слепо поверить или не поверить. А когда ты сам найдешь этот ответ – ты уже будешь это знать.

     У Тео сейчас выражение лица снова показывало полное отсутствие абонента. С одной стороны, все, что говорил Учитель, четко вписывалось во все, что Тео слышал и видел в последние недели. Но, с другой стороны, все это полностью противоречило всему тому, что он знал, понимал и во что верил всю свою предыдущую жизнь. Он никогда не сомневался, что наука XXI века быстрыми и огромными шагами успешно исследует глубины Мироздания, и для него это всегда был единственный и надежный источник любой информации о том, как устроен наш мир.

     Не то чтобы этот вопрос его раньше интересовал, но если бы вдруг когда-нибудь заинтересовал, то он всегда точно знал, что в этом случае нужно идти к науке. Сейчас Тео снова и снова приходил к мысли, что у него нет оснований не верить Учителю, и, скорее всего, если он так говорит, даже прямо не подтверждая эту теорию, то наверняка все так и есть. И в то же самое время все его воспитание и образование, весь груз его прошлого не позволяли ему поверить. Учитель совершенно прав, что, поверив в любую теорию, Тео всегда будет испытывать какие-нибудь сомнения. И только самостоятельно найдя ответ, он будет точно это знать. Но услышанную историю вполне можно держать в голове, как рабочую версию. Возможно ли в это поверить современному образованному человеку? Вот в чем вопрос!

      

      

      

     Глава 31. В греческом зале.

      

     — Знаешь, одна из самых серьезных потерь в битве — это потеря головы.

     Льюис Кэрролл

      

      

     Ночь в большом городе для сельского жителя сразу являет два очевидных недостатка. Во-первых, ночью городское освещение делает небо более мутным и кисельным, ретушируя привычный свет далеких звезд. А во-вторых, это постоянный шум. И вроде уже придумали и двойные окна, и специальные шумоизоляционные стекла, а все равно не привыкшему уху поначалу в большом городе спится туго.

     Алкей проснулся раньше обычного. Наверное, он так и не смог пока привыкнуть к уличному шуму. Солнца еще не было видно из-за соседних домов, но на улице уже было светло. Наверное, как раз время рассвета.

     Алкей начал утро в точности, как его учила Тереза, – вначале принять душ, почистить зубы и умыться. Затем завтрак и чашка горького, но ароматного напитка, который тут называют «кофе». Нет, наверное, к нему можно когда-нибудь привыкнуть, а потом, возможно, даже и полюбить, но для Алкея это время еще не наступило. Горькая черная жижа… зачем ее только люди пьют, совершенно непонятно.

     Сегодня утром снова придет Тереза – это теперь его новая личная учительница. Как только Алкей выписался домой, Елена наняла для него учителя. Ему же нужно было адаптироваться к нормальной жизни. И если он все забыл, то неизвестно, что быстрее – подождать, пока он все вспомнит, или научить его всему заново. Вот Эли и решила ускорить этот процесс и пригласила для него учителя. Когда она узнала, что новый Тео – это, на самом деле, самозванец из далекого прошлого Алкей, то она порывалась прекратить обучение. Но никто не знал, сколько еще ему придется тут пробыть, и это в ее интересах, чтобы он становился все более самостоятельным, поэтому Тереза продолжила его «реабилитацию». Да и, кроме того, как бы она объяснила это Алкею? Она же не может рассказать, что все знает, – неизвестно, как бы он на это отреагировал и как бы себя повел. Спокойнее все оставить как есть. Алкей уже знал цифры и мог вполне сносно делать простые математические операции. Также он успел выучить алфавит и даже научился писать и читать простые слова. Как только он узнал принцип написания и чтения, процесс двигался очень быстро, так как ему не нужно было учить сами слова, и все шло значительно быстрее, чем учить язык с самого начала.

     Терезу долго ждать не пришлось. Как только Алкей услышал звонок в дверь, он тут же быстро открыл дверь, и в квартиру вошла обаятельная высокая дама предпенсионного или уже пенсионного возраста, что не лишало ее обаяния. Вероятно, глубокая интеллигентность у этой женщины была в крови, и она проявлялась во всем – в одежде, жестикуляции, манере говорить и себя держать. Густые волосы были окрашены, но насыщенный черный цвет не вызывал ощущения противоестественности или отторжения. Алкея также удивило, что ее зубы тоже имели здоровый и естественный вид, что было абсолютно не свойственно людям ее возраста в его времени.

     Тереза прошла в гостиную, села в удобное мягкое кресло, поставив сумку с книгами и тетрадью около себя на пол, и положила ладони на колени.

     – Ну что, молодой человек? Как вы сегодня себя чувствуете? Как ваша память?

     – Спасибо, Тереза. Чувствую себя вполне здоровым, хотя о своей памяти сказать этого пока не могу, – слегка улыбнулся Алкей.

     – А чем бы вы сегодня хотели заняться? Продолжим учить счет или будем дальше учиться писать и читать?

     – Скажите, а где вы работаете? Чем вы зарабатываете на жизнь?

     – Я работаю в Музее истории оружия, – доброжелательно ответила Тереза и изучающе посмотрела на Алкея.

     – А что такое «музей»? – непринужденно спросил Алкей. Он абсолютно не стеснялся своих вопросов и был уверен, что раз по официальной версии «он все забыл», то теперь может без стеснения спрашивать кого угодно о чем угодно, без оглядки на деликатность и формальности.

     – Давным-давно, 2500 лет назад, в Греции жил знаменитый философ – Пифагор. И когда он умер, то в доме, где он жил, сделали такую постоянную выставку, посвященную ему и его жизни. Туда всегда могли прийти люди и познакомиться с этой выставкой. Дом назвали «святилищем Муз», или «музей». С тех пор, если где-то открывается дом с постоянной выставкой, это также называется «музей», или «святилище Муз».

     – Странно, никогда не слышал о таком человеке и не был с ним знаком, – задумчиво сказал Алкей. – А что выставляют в вашем музее?

     – Ну, это не удивительно! Пифагор ведь жил 2500 лет назад – как же ты мог быть с ним знаком? – засмеялась Тереза. – А в нашем музее представлена история оружия. Люди могут ознакомиться с различными видами оружия из разных эпох истории – начиная от Древней Греции и заканчивая современными.

     – Тереза, я вас очень прошу – а можно мне тоже посмотреть на эту выставку? Ведь если вы сказали, что люди могут туда приходить и смотреть, то почему же мне этого нельзя? Или туда пускают только богатых? Я заплачу вам за все ваше время!

     – Ну почему же нельзя? В музей может пройти совершенно любой человек. При входе нужно только купить билет, который стоит всего 4 евро, и ты можешь осматривать этот музей, сколько тебе захочется! – с доброжелательной улыбкой ответила Тереза.

     – Тогда поехали туда! А вдруг я там что-то увижу, что вернет мне память или хотя бы ее часть?

     – Ну хорошо, если вы настаиваете – пойдемте. Но учтите, что это придется оплатить, как обычное время урока.

     – Да-да, конечно, вообще без проблем! – замахал руками Алкей. Он никак не мог приучить себя надевать носки, поэтому если Эли не видела – он надевал обувь на босу ногу, и это облегчало ему жизнь. Алкей быстро обулся и пошел к двери, и уже через пять минут в сопровождении Терезы он садился в такси – старый и побитый жизнью «Мерседес» бледно-желтого цвета.

      

     Такси остановилось у невысокого здания прямоугольной формы. Визуально у здания было 2 этажа – первый застеклен, а верхний снаружи полностью отделан кирпичом. Во дворе стояли экспонаты – боевые самолеты и артиллерийские орудия разного возраста и разных моделей. Но Алкею это, конечно же, ни о чем не говорило, и он потянул Терезу за руку, чтобы поскорее войти внутрь. Они подошли к входному пункту контроля билетов. Молодая девушка широко улыбнулась, обнажив крупные зубы с желтоватым налетом:

     – Тереза, здравствуй, дорогая! Ты что, день перепутала? Ты же сегодня не работаешь!

     – Да что ты, моя дорогая! Я еще в своем уме! Я сегодня с индивидуальным посетителем! – с гордостью ответила Тереза и показала рукой на Алкея, который стоял рядом с серьезным лицом и билетом в вытянутой руке. Девушка любезно взяла у него билет, просканировала штрих-код, и глухой зуммер с зеленым индикатором пригласил нового посетителя пройти во внутрь.

     Первый зал сразу поразил Алкея – там было все, что ему так хорошо знакомо! Сияющие бронзовые шлемы воинов, которые, казалось, сделаны только вчера! Удивительные щиты, гоплонги. На другой витрине красовались разные копья, стрелы и луки. Отдельно от них стояло огромное множество разных мечей – и простых, и украшенных различными орнаментами, разной формы и величины.

     – Это же сколько людей нужно было убить, чтобы собрать столько оружия! – невольно воскликнул Алкей.

     – Бог с тобой! Никого не нужно было убивать! – от души рассмеявшись, возразила Тереза. – Это все древнее оружие, его откопали в земле и восстановили до такого замечательного вида. А некоторые экспонаты и вовсе современные – их изготовили в наше время по древним рисункам и чертежам. Так что все в порядке, никто никого не убил!

     Алкей осмотрел следующий зал с экипировкой и также был поражен богатством выставленных экспонатов. В его время он много бы отдал, чтобы хоть одна из таких вещей принадлежала ему, и он бы был славным и великим воином! Затем они прошли в следующий зал, потом еще в один, и так оказались в зале современного оружия. Алкей видел тут предметы, назначение и функциональность которых он не понимал. И Тереза с готовностью и энтузиазмом экскурсовода, которому вдруг попался любопытный благодарный слушатель, стала подробно рассказывать о назначении и принципе работы того или иного оружия. Когда они остановились у снайперской винтовки, Тереза объяснила, что механизм сверху позволяет видеть очень далеко – там, где человеческий глаз видеть не может, и это оружие может поражать цели на очень больших расстояниях.

     – То есть человек даже не услышит и не увидит, что он сейчас будет убит? – с удивлением отметил Алкей. – А как же тогда воин проявляет свою доблесть? Это бесчестно!

     – Молодой человек, война – это дело не чести и доблести, а дело победы и выживания любой ценой.

     Алкей промолчал и пошел дальше. Он рассматривал многочисленные фотографии, которые иллюстрировали некоторые виды оружия. Также он расспрашивал Терезу о том, где и в какой войне это оружие применялось, чем была характерна та или иная война. И Тереза увлеченно излагала благодарному слушателю все, что тот хотел услышать. Он никак не мог осознать, как огромные железные штуки могут летать по небу и не падать! А еще с них сбрасывают огромные железные штуковины, называемые бомбами, которые вызывают страшный огонь, и от них умирает сразу много людей, независимо от их отваги, смелости и доблести! Люди же просто не оставляют другим никакой возможности проявить свои лучшие качества!

     Войдя в следующий зал, Алкей остановился у одной временной экспозиции, которая выставлялась тут не на постоянной основе, а всего лишь на короткое время, в честь 75-летия одного страшного события – американской бомбардировки японских родов Хиросимы и Нагасаки ядерным оружием. Было сброшено всего по одной бомбе на каждый из этих городов. В городе Хиросима погибло 140,000 человек, обычных мирных жителей. В Нагасаки погибло 74,000 жителей. Алкей не знал, что эти цифры означают, но Тереза объяснила, что это, примерно, как все население двух древних Афин. Полностью. А еще там были страшные фотографии пострадавших – выживших и погибших людей. Алкей смотрел на эти снимки, не отрываясь, и не говоря ни слова. Затем, оторвавшись от экспозиции, с бледным и потным лицом молодой человек попросил Терезу вернуться домой. Он сказал, что устал, и уже пора обратно. Тереза хотела ему возразить, что есть еще 2 зала, которые они не видели, но, посмотрев на него, решила не спорить, и они вышли на улицу. Тереза заметила, что руки Алкея еле заметно тряслись. На ее лице появилась тревога.

     – Вы себя нормально чувствуете? – поинтересовалась женщина.

     – Да, да, все в порядке, – ответил Алкей без всяких эмоций.

     – Но мне кажется, что у вас побледнело лицо и трясутся руки. Вы себя правда хорошо чувствуете?

     – Тереза, я не понимаю, как должен себя чувствовать человек, увидевший все то, что я сейчас увидел! Я не понимаю, что чувствуют все те люди, которые осматривали эти залы вместе с нами, которые осматривали эти залы вчера и позавчера, и еще раньше! Тереза, вы потратили тысячи лет, чтобы учиться убивать самих себя как можно лучше и эффективнее! По мере того как вы находили новые изощренные способы убивать себе подобных, вы теряли воинскую честь, доблесть и достоинство! Мы всегда считали, что самая большая опасность для нас – это страшные демоны из мифов, но оказалось, что бояться нужно было, в первую очередь, самих себя, то есть вас, будущие поколения людей! Когда я оказался у вас, то решил, что вы – воплощение Богов, но оказалось, что вы все, все люди будущего – воплощения самых страшных демонов! Да медуза Горгона по сравнению с вами – это безобидная и добрая девочка на качельке с камешком в руке! Вы – воплощения самых страшных демонов! Господи, куда же я попал?! Неужели я тоже стану демоном, или я попал не в ту Грецию?

     Алкея всего трясло в этом эмоциональном взрыве. Тереза с ужасом смотрела на него и не могла понять, что за бред несет этот свихнувшийся молодой человек? Ее объял ужас при мысли, что рядом с ней едет буйнопомешанный сумасшедший, и она даже предположить не может, что он может сделать в следующую минуту в этом нервном припадке. Она дала деньги таксисту, сказала адрес, куда нужно отвезти этого молодого человека, а сама в ужасе побежала прочь, чтобы тот ненароком не выбежал из такси и не побежал за ней. Когда такси скрылось из вида, она взяла телефон и набрала Елену.

     – Елена, добрый день. Это Тереза, я учитель, занималась реабилитацией Теодора, – проговорила Тереза встревоженно.

     – Да, добрый день, Тереза. Что-нибудь случилось? – недоуменно спросила Елена.

     – Да, случилось, – ответила Тереза и кратко пересказала события последних часов сегодняшнего дня. – Я не знаю и не могу понять, что вызвало этот нервный припадок у Теодора, но думаю, что он в опасности, и нужно обязательно вызвать ему профильного врача-психиатра как можно скорее. Я не хотела вызывать полицию, и у меня нет опыта общения с буйнопомешанными, но я опасалась за себя, поэтому посадила его в такси, а сама не поехала с ним. Надеюсь, вы меня поймете и простите. Я уверена, что если бы вы, Елена, оказались в подобной ситуации, то поступили бы так же. Разумеется, дальнейшие уроки с Теодором для меня невозможны. Если бы вы меня сразу честно предупредили, что придется иметь дело с человеком, у которого психическое расстройство, я бы сразу за это не взялась. Пожалуйста, оплатите мое время и прощайте, – подвела итог возмущенная Тереза.

     – Да, конечно, разумеется, – ответила Елена в изумлении от услышанного и положила трубку.

      

     Алкей зашел в свою квартиру и громко захлопнул дверь – он был в ярости и в ужасе. Он прошел на кухню, налил себе вина, потом еще один бокал.

     – А с другой стороны, если я украл – мне никто не отрубит руку, никто не повесит и не отрубит голову за любую провинность. Хочешь – грабь, хочешь – убивай! Если тебя не поймали за руку – ты не виноват, даже если и все догадываются, что это не так! А поймали – то можно на суде врать все, что тебе угодно! Если они все отвернулись от Богов, значит, и Боги отвернулись от них, и теперь этих самых Богов можно больше не бояться! Что ж, похоже, я попал в мир полных подонков – так, может быть, это не так уж и плохо? Может быть, это очень даже и весело? – Лицо у него раскраснелось, а в глазах загорелся дьявольский огонек.

     Вот уж, воистину – каждый во всем видит свое.

      

      

      

     Глава 32. Миром правят числа.

      

     – Когда я употребляю какое-то слово, – заметил с презрением Болванчик, – оно обозначает только то, что я хочу, чтобы оно обозначало. Не больше и не меньше.

     Льюис Кэрролл

      

      

     Наконец-то Учитель разрешил Тео закончить утреннюю медитацию. Несмотря на то, что Тео уже довольно хорошо продвинулся и ему это занятие уже начинало даже нравиться, все же он был всегда рад, когда Учитель объявлял об окончании медитации. Можно было встать, размять ноги и походить по пещере. После короткого перерыва Учитель пригласил Тео снова сесть, и они начали свою традиционную утреннюю беседу. Тему сразу задал Тео:

     – Если мы заговорили о знаниях и о Зазеркалье, то у меня есть другой вопрос, который уже долго не дает покоя. Я от вас неоднократно слышал фразу: «Миром правят цифры». Скажите, почему вы так говорите? Мне, как несведущему обывателю, прямой смысл этого утверждения кажется бредом – я пишу цифры, и они явно не могут никем управлять. А если это метафора, то в чем именно она заключается? В том, что математикой можно описать законы, по которым устроен наш мир?

     Пифагор улыбнулся сам себе и посмотрел вдаль, в сторону моря.

     – Знаешь, дорогой Теодор, почему можно вечно смотреть на море? Потому что оно само существует вечно, в отличие от нас. У нас сменяются правители, эпохи, идут войны – а море живет вне всего этого. У него нет тысячелетней эрозии от ветров, его не добывают и не копают люди. Оно тут было, есть, и будет. От него веет вечностью, потому и говорят, что на него можно смотреть вечно.

     Возвращаясь к твоему вопросу, хочу тебя поправить. Миром правят не цифры, а числа. Возьмем, к примеру, 12 – это одно число, но оно состоит из двух цифр: 1 и 2. Так что миром правят Числа. Да, есть такое изречение. Но его автор не я, а Орфей.

     – Но Орфей ведь мифологический герой, а, стало быть, автор – это сочинитель мифов об Орфее? – спросил Тео с серьезным выражением лица. Ему казалось, что сейчас он выглядит особенно умным, и от этого он постарался сделать свой вид как можно еще более значительным и серьезным.

     – «Не смей не верить сказкам о Богах, хоть кажутся и вымыслом в веках», – помнишь?

     – Ну конечно, помню! С вами этого не забудешь! – улыбнулся Тео.

     – Во-первых, Орфей – это реальный человек, а не собирательный образ. Правители в его время сделали Орфея сначала запретным, а затем и вовсе стали вычеркивать из жизни. Они постепенно и повсеместно развивали идею, что Орфей и вовсе никогда не существовал, и последующие поколения постепенно начали в это верить. На это имелись свои политические причины, но сейчас мы в них вдаваться не будем, потому что суть не в этом. Орфей создал мощное научное и мистическое учение. Когда-то в тайном храме Орфиков учился и я, и значительная часть моих знаний пришла из Орфизма. Тайные храмы Орфиков, в которых это учение сохраняется и передается ученикам, существуют и в твоей эпохе, Тео. Многие тайные знания у вас уже утеряны, но что-то еще осталось. Так вот, выражение «Числа правят миром» принадлежит матери Орфея – музе Каллиопе. Если ты думаешь, что идея о том, что видимый мир построен из цифр, принадлежит авторам вашего популярного фильма о «Матрице», то ты сильно ошибаешься. Эта идея значительно старше, и она была озвучена за несколько тысяч лет до этого.

     Итак, мать учила Орфея, что миром правят числа, что «набор чисел создает в пустом пространстве точку. Набор точек создает в пространстве прямую линию, набор линий создает плоскость, а набор плоскостей создает все материальные предметы видимого мира». И это – великая истина, Тео, хоть и изложенная символически, с истинным смыслом, скрытым метафорами. И если прочитать эту великую истину в обратном порядке, то можно убедиться, что весь видимый материальный мир – это числа, и он создан из них. Я не могу объяснить тебе всю глубину этой истины, но кое-что могу поведать простым языком, и ты вполне сможешь это понять. Представь себе игру симфонического оркестра. Это невероятное сочетание огромного количества различных звуков, не так ли? Но каждый звук – это колебание воздуха. А также, как известно, каждый звук – это нота. Каждая нота имеет свою частоту колебания воздуха. Например, нота ля – это 440 Герц, и это означает, что когда воздух колеблется 440 раз в секунду, мы слышим и воспринимаем его как ноту ля, и ее описывает число. Таким образом, из семи базовых нот, из семи определенных частот колебаний воздуха создаются великие огромные произведения, а эти 7 нот и их числа – частоты звучания – выступают базовыми элементами, из которых соткана вся музыка.

     Теперь, перейдем к природе. Из школьного курса физики тебе известно, что замечательный и остроумный Альберт Эйнштейн математически доказал, что абсолютно все в нашем материальном мире есть энергия. Любая материальная масса – это энергия, и ее можно посчитать по известной формуле. И ее так хорошо посчитали, что на основании этих расчетов люди создали ядерную бомбу. Так вот, если сейчас вернуться к учению Орфея, что все состоит из цифр, и к теории Эйнштейна, что все есть энергия, – это доказывает, что цифры – это энергия. Но не простая. Цифры – базовые ноты для Симфонии Вселенной, то есть, простыми словами, цифры – это базовые, элементарные виды энергии, из самых разнообразных комбинаций которых и состоит весь наш материальный мир и все, что в нем есть. И я скажу тебе больше – эти базовые энергии разумны, причем гораздо больше, чем ты себе представляешь. Это определенная форма разумной жизни, только имеющая не белковую основу, как наши тела, а над-энергетическую. Думаю, дальше углубляться в эти объяснения не стоит, потому что я и так уже тебя озадачил, если не запутал. Наверное, на этот момент с тебя хватит и этого. Если захочешь получить больше знаний, то, когда будешь готов, знания всегда найдут к тебе путь. Дорогу осилит идущий.

      

     Да, для Тео это «простое объяснение доступным языком» явно звучало как лекция по высшей математике после месяца пропущенных уроков в университете – все сказанные слова по отдельности он понимал, но вот что они означали вместе, общий смысл до него пока не доходил. Почему-то, ему в голову пришла заставка из фильма «Матрица», когда комбинация зелененьких цифр, букв и других символов формировала физический мир, который воспринимался людьми как реальный.

     «Да, вот теперь даже непонятно, как это правильно воспринимать: символизм с примесью реализма или реализм с примесью символизма...» – подумал Тео. Кроме этого, он не понимал, что это знание ему дает практически? Как теперь изменится его жизнь оттого, что теперь он это знает? Наверное, никак. Но вполне вероятно, что это знание в сочетании с какими-то другими когда-нибудь что-то в его жизни и изменит. Это когда количество вдруг переходит в качество.

      

      

     Семь нот мироздания. Апогей величия мира.

      

     — Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно.

     Льюис Кэрролл

      

     Выражение лица Тео все еще подавало признаки осмысленности, и Пифагор решил осторожно продолжить и понемногу развить тему их беседы.

     – Тео, сейчас я хочу показать тебе апогей красоты и величия творения природы! И поверь мне, это совершенно не сложно увидеть и оценить. Тебе наверняка известно из школьного курса, что совершенно все материальные предметы в мире – от цветов и ягод, до далеких звезд, состоит из совершенно одинаковых «кубиков» 2х видов – протонов и нейтронов, как конструктор «Лего». Перед тобой гора из двух видов совершенно одинаковых «кубиков», и разнообразными комбинациями из них создан весь наш материальный мир!

     В свою очередь, эти 2 вида «кубиков» - протоны, и нейтроны - состоят из трех одних и тех же составных частей. То есть, абсолютно все вокруг состоит всего из ТРЕХ элементов, которые скреплены в разных комбинациях. Все!

     – Ужас! И что же это за сила, которая их всех скрепляет и которой мы все обязаны своим существованием? – возбужденно воскликнул Тео с широко открытыми глазами. Он сейчас был похож на ребенка, которому рассказывают об устройстве самолета.

     – Ну, если взять небольшое количество этих «кубиков», и разъединить их, то эта самая сила, которая их держит между собой, выйдет наружу и получится ядерный взрыв, – широко улыбаясь, сказал Пифагор. – Но на самом деле все гораздо интереснее. Ты наверняка часто слышал фразу из Ветхого Завета, что «Дыхание Бога» есть везде и пронизывает абсолютно все, и если оно исчезнет, то все перестанет существовать?

     – Ну да, что-то такое слышал, наверное, но никогда не придавал этому значения, – смущенно ответил Тео.

     – Вот! А теперь подумай – тебе эта фраза ничего не напоминает из того, что я сейчас рассказал? И еще скажи, как бы ты мог объяснить древним людям о силе, которая «склеивает» вместе все элементарные частицы, без минимальных научных познаний? По-моему, «Дыхание Бога» – вполне отличная метафора.

     А теперь, мой ученый друг, обрати внимание еще на один важный момент: мы все хорошо знаем, что для того, чтобы с каким-нибудь предметом что-то произошло, нужно приложить силу. Пока ты не пнешь мяч, он не полетит, а пока не будешь тереть волосом смычка по струне, она не заиграет, и звук не извлечется. А сколько, по-твоему, всего видов сил существует в мире? Всего, вообще?

     – Ну, трудно сказать, наверное, миллиарды миллиардов? – неуверенно сказал Тео.

     – А вот и нет, мой необразованный ученик. Четыре! Всего четыре! В науке это называется четыре «Фундаментальных Взаимодействия» – гравитационное, электромагнитное, сильное и слабое. Все. Любая остальная сила в природе является лишь проявлением какого-то из этих видов взаимодействия или их комбинации! Тео, ты только представь! Абсолютно все в нашем мире – от скоплений галактик до удивительных симфоний Баха и невероятных картин Сальвадора Дали – создано и продолжает создаваться лишь комбинацией трех базовых элементов и четырех сил взаимодействия! Вся музыка Вселенной, все Мироздание построено всего из семи музыкальных нот! Ты можешь себе представить все величие, всю простоту и гениальность этого творения – нашего мира?

     И теперь скажи мне, мой меркантильный ученик, как, осознавая это, можно по-прежнему отдавать приоритет в жизни деньгам, ставить целью обогащение, кражи, ложь? Как, Тео? Понимая это невероятное величие, человек должен стремиться творить и созидать! Ведь и сам человек также построен лишь этими семью нотами!

     Пифагор посмотрел на Тео в упор, прямо в глаза, но по его взгляду так и не понял, сумело ли описанное величие добраться до мозга собеседника или еще нет.

     – Учитель, – спокойно возразил ему Тео, – да, я, конечно, все понимаю – величие мироздания, глобальные идеи и все такое прочее. Но скажите мне, как обычному человеку, – когда я встаю утром и хочу поесть, я же не буду сыт одним лишь пониманием и осознанием великого? А кроме того, я вообще не понимаю, какое практическое значение это может иметь для обычного человека? Ну да, это все интересно, наверное, даже здорово. Но ведь в практической жизни это же неприменимо. Ну извините меня, моя соседка Мария работает продавцом в магазине – какое ей дело до творения мироздания? Да и если я сейчас, вдруг осознаю то, что вы мне объяснили, – да, это все очень логично, совершенно убедительно, и у меня на самом деле нет никаких сомнений что все так и есть, но вот что мне с этим практически делать? – завершил свой скептический выход Тео.

     Пифагор сильно задумался. Наверное, трудно было что-то доказывать абсолютно приземленному человеку с научно-цинично-материалистическим составом крови, даже если она в последние недели немного и разбавилась. Немного подумав, Учитель ответил:

     – Знаешь, что наполняет жизнь любого человека? Смыслы. Кто-то находит их в детях, кто-то в работе, кто-то в любви к женщине, к Родине, к родителям. Даже, когда кто-то всю жизнь стремится к богатству и славе – это лишь значит, что этот человек, нашел свои смыслы жизни в богатстве и славе, а истинные смыслы прошли мимо него.

     И понимание величия того, частью чего ты являешься, наполнит тебя новым, еще одним смыслом. Ты можешь что-то начинать создавать, а можешь просто поддерживать то, что уже создано, или помогать создавать другим. Но ты уже не будешь разрушать и портить все, что создано вокруг тебя, – это будет противоречить твоему новому приобретенному смыслу.

     Вот, Тео, мысль, идея, которые я пытался тебе сформулировать и донести до тебя все эти недели, что мы провели вместе. Новое понимание, новый приобретенный смысл даст тебе возможность смотреть новым взглядом, другими глазами на все то, что ты делал раньше, что ты видел раньше вокруг себя. Теперь это будет для тебя не «мое и не мое», не «хорошее и плохое», а это будет все – часть Великого Творения. И что бы ты ни делал в жизни – будь ты ученым или уличным дворником, поваром или банкиром – с этим новым смыслом внутри, ты продолжишь заниматься тем же, чем и до этого, но твоя жизнь в твоих собственных глазах будет совершенно другой и всё вокруг тебя будет иметь для тебя уже совершенно новый смысл.

     Такое знание и понимание соответствует цифре 8. Эта цифра – соединение 3 (символ Добра) и зеркального его антипода («антитройки», противоположности Добра) – то есть понимание их единства в едином Творении. И с этим осознанием цифра 8 символизирует мудрость.

     – Учите меня, маэстро! Учите! – вдруг ни с того ни с сего продекламировал Тео. Пифагор посмотрел на него крайне удивленными глазами. Он не знал, хвост какой именно мысли привел Тео к такому выводу, но раз вывод был правильным и полезным, то, значит, и мысли Тео, наверное, были такими же.

      

     Вдруг их разговор прервал какой-то крик. Пифагор подошел к «окну», посмотрел вниз и тревожно вздохнул:

     – Это солдаты. Думаю, по твою душу.

     Тео вздрогнул и почувствовал, как у него внизу живота запорхали бабочки, а мурашки побежали по коже в разные стороны. Пифагор сказал, что сходит и поговорит с ними сам, а Тео стоит остаться в пещере и не высовываться. Прошло минут 15-20, хотя Тео показалось, что не менее трех часов. Наконец, у входа в пещеру воздух стал не прозрачным, и появилась уже знакомая Тео дымка – вошел Учитель. Он пристально посмотрел на Тео и спокойно сказал:

     – Прошел ровно месяц, как ты въехал на Самос. Время, когда ты мог его покинуть, истекло. Послезавтра, в полдень, тебе назначена встреча у Поликрата.

     – И что? – с недоумением спросил Тео.

     – И все, – спокойно ответил Пифагор.

     – Что мы будем делать? – Тео начал так нервничать, что у него непроизвольно дергался правый глаз.

     – А у нас нет особого выбора, Тео. Закон один для всех. И принцип тоже – один для всех: закону помогать, а с беззаконьем воевать. Помнишь? Я ничего не могу сделать, мой дорогой ученик. Мы обязаны соблюдать закон. И ты пойдешь на встречу с Поликратом, если мы не найдем другого выхода. Будем надеяться на мудрость Высших Сил.

     – Учитель, я многому у вас научился. Вы меня убедили во многом таком, во что бы я раньше ни за что не поверил. Но сейчас как я могу себя заставить полагаться на Высшие Силы, когда на кону стоит моя жизнь?

     – Ну, значит, ты научился еще не всему, и этому тебе тоже еще предстоит научиться, – спокойно и со свойственной ему добродушной улыбкой сказал Пифагор. – Давай еще раз вспомним известного писателя твоего времени: «Все всегда заканчивается хорошо. Если что-то закончилось плохо – это еще не конец».

     – Легко сказать! – усмехнулся Тео. Больше говорить о высоком он сегодня был уже не способен.

     – Делай, что должно, и будь что будет, – спокойно сказал Пифагор. В голосе Учителя Тео не нашел тревоги или страха. И это давало осторожную и робкую надежду.

     Солнце уже начало клонилось к закату и, наверное, скоро сядет за старыми горами и холмами Самоса. Пифагор позвал Тео и сказал, что им пора идти. Тео хотел спросить Учителя, куда он собрался на ночь глядя, тем более, еще час, и солнце сядет, а еще два, и вообще говорить уже больше будет нельзя, но Учитель выглядел очень решительным, и Тео не стал докучать ему лишними и ненужными вопросами и требовать объяснения. Они подошли к выходу из пещеры, и Тео увидел знакомую плотную дымку. «Понятно. Значит, путешествие будет неблизким», – подумал он и шагнул к выходу вслед за Учителем.

      

      

      

     Глава 33. Как, вы еще не догадались? Мы вас обманули!

      

     – Давай играть, как будто я голодная гиена, а ты – кость.

     Льюис Кэрролл

      

     Эли открыла дверь своим ключом и вошла в квартиру Алкея. Благо, сегодня была суббота, и она могла навестить Алкея прямо с утра. Он уже пару дней не отвечал на звонки, хотя раньше сам звонил каждый день. В клинике Алкею назначили реабилитацию для восстановления памяти, и вот уже больше двух месяцев он получал приличное денежное пособие, и при этом ему не нужно было появляться на работе.

     Эли прошла по коридору в гостиную и аж вскрикнула от удивления. По полу были разбросаны разнообразные бутылки из-под алкоголя, на журнальном столике валялось женское нижнее белье, а на диване в помятой одежде, безобразно валялся сам Алкей в крайне отвратительном виде. При этом возле самого дивана на полу находилось бывшее содержимое желудка Алкея, или его гостей, или их вместе. Вонь в комнате была невыносимая.

     Эли, быстрым шагом, прошла к двери на балкон и распахнула ее полностью, чтобы хоть немного проветрить квартиру. Откровенно говоря, увиденное произвело на нее шоковое впечатление. Как быстро тихий и робкий юноша превратился в мерзкое и похабное подобие человека! Аккуратно ступая, чтобы случайно не вступить в содержимое глубин его души, Эли подошла к Алкею и попыталась его разбудить. Но в ответ слышала только неразборчивое мычание и видела мерзкие пошлые жесты руками. Было понятно, что сейчас абонент явно находится вне доступа к его сознанию, и дальше тут делать было нечего – любые попытки серьезного разговора просто бесполезны. На большом листе бумаги, чтобы отовсюду его было сразу видно, Эли написала записку с просьбой ей срочно позвонить, как только он сможет, и оставила на журнальном столике, поверх женского белья. Тихо закрылась входная дверь, и в квартире снова остался только мерный храп тучного и безобразного человека.

      

     Солнце уже садилось за соседними домами. Длинный и солнечный летний день прощался с жителями Афин, и славный Гелиос готовился парковать свою могучую колесницу, чтобы набраться сил перед завтрашним походом по небесному своду. Алкей продрал глаза и встал с дивана, вступив левой ногой в мерзкую лужу с тем, что еще совсем недавно было частью его самого. Он увидел на столике записку от Эли, быстро прочитал ее, потом смял и выбросил в открытую дверь балкона. Голова жутко разрывалась изнутри, как будто ее напихали целым ворохом иголок. Он пошел в душ, включил холодную воду и не торопясь искупался. Холодная вода сделала свое дело, в глазах прояснилось. Он даже решил, что стоит поесть. С трудом и не сразу нашел свой телефон и набрал номер Эли. На другом конце послышался ответ:

     – Господи, слава Богу! Как твои дела?

     – Лучше всех! – развязным тоном проорал в трубку Алкей. – Чего тебе надо? Зачем ты приходила? Кто вообще тебе разрешил заходить в мою квартиру без моего разрешения?

     – Скажи, ты точно себя хорошо чувствуешь? Я совершенно не могу понять твой тон и твои претензии! Не ты ли рассказывал мне сладким голоском, как я тебе нужна, и просил, чтобы я не уходила? И что изменилось с тех пор? Я тебя чем-то обидела? – уже серьезным тоном сказала Елена.

     – Меня скоро здесь не будет, и мне наплевать на тебя, старая жаба! И наплевать на всех вас! Вы все – демоны! Вы беситесь с жиру, купаетесь в достатке и роскоши и готовы задушить ближнего, чтобы отобрать у него кусочек этого достатка или роскоши! И чем меньше вы заслуживаете, тем больший достаток у вас есть! Вам вообще неизвестно, что такое труд и что такое нужда! Честность и благонравие вам совершенно не известны! И мне наплевать на это мерзкое тело и на его бывшего хозяина! А еще, мне наплевать и на его машину, и на квартиру, и на деньги! Мне главное только, чтобы это тело было живо к тому моменту, когда придет время мне возвращаться! Ты и понятия не имеешь, старая дура, о чем я говорю!

     В трубке повисло молчание.

     – Ну, чего же ты молчишь, а? Заинтригована? – мерзким тоном блеял Алкей.

     – Алкей, зачем ты все это делаешь? Неужели в тебе нет ничего разумного?

     Теперь молчание в телефоне воцарилось с другой стороны.

     – Ну, и чего же ты молчишь, а? Заинтригован? – стальным тоном парировала Эли.

     – Откуда тебе известно мое имя?

     – Мне все известно. Не только твое имя.

     – Давно?

     – Достаточно давно.

     – Ну ладно, тогда мне тем более нечего скрывать. Я знаю, что Тео скоро вернется, и тогда и я вернусь обратно, в свое темное прошлое. Я даже не знаю, останусь я там жить или нет. А поэтому мне наплевать на его здоровье тут, на его состояние – я буду кутить, гулять, развратничать! Я уже попробовал, и мне очень даже понравилось! – неистово орал Алкей. – Мне совершенно наплевать, если я спущу и потрачу все, что у него есть! Главное, чтобы мне до конца хватило, а дальше – плевать!

     – Это подло, Алкей. Тебе бы стоило проявить хоть немного уважения тому, кто создал все то, чем ты сейчас можешь пользоваться, даже если и временно. Тебе стоило бы быть ему благодарным!

     – Да мне наплевать и на него, и на все, что он создал, и на тебя! Вы вообще не понимаете и не цените то, что у вас есть, и чего это стоит на самом деле! А я понимаю! И я воспользуюсь этим сполна! Сейчас я вам нужен, чтобы Тео было куда вернуться. А когда я вернусь, ни Тео, ни ты не сможете меня достать там, у меня дома, и мне абсолютно ничего не будет за все, что я сделаю, – что бы я ни сделал! Мне ничего за это не будет! Ничего! Я могу делать все, что захочу! И я буду это делать, и мне никто не сможет помешать! Никто, слышишь? Ни ты, ни Тео, ни его идиотская мамаша! – На этом месте Алкей оборвал разговор и со всего маху бросил телефон в стену. Затем он подошел к зеркалу, презрительно посмотрел на свое изображение и пошел одеваться.

     Примерно через полчаса из подъезда дома вышел странный молодой человек в нелепой одежде, подобранной без всякого вкуса. Ярко-красные брюки с широкими штанинами, пляжного стиля синяя рубашка с крупным рисунком моря, парусника с якорем и рыб, и яркий оранжевый пиджак, видимо, символизирующий цвет солнца. Внизу это творение венчали щегольские белые туфли, а сверху – большие черные солнцезащитные очки. Алкею сейчас казалось, что он выглядит изумительно стильно и красиво – практически неотразимо. Когда в его сторону оглядывались прохожие, он это воспринимал как подтверждение своей неотразимости. Хотя, очевидно, сами прохожие думали совершенно иначе.

     Подъехала машина такси. Алкей сел в старенький «Мерседес» и надменно и небрежно сказал водителю:

     – В казино «Монт Парнес».

     У него в карманах было полно наличных евро и кредитные карты, в качестве подкрепления. А в резерве еще были золотые вещи из квартиры. Алкей был в казино второй раз в жизни. Он узнал о казино от друзей Тео, которые приходили его навещать и «освежали его память» подвигами Тео в казино. Алкей их подробно расспрашивал, что такое «казино», для чего в него ходят, какие там правила, – и наивные друзья, ничего не подозревая, давали качественные уроки по этому предмету. Когда он был в казино впервые, вначале он по привычке вел себя скромно и робко. Но под конец ночи, когда вполне освоился, его робкий и скромный тон удивительно быстро сменился на надменный и заносчивый. Сегодня ночью Алкею совершенно не везло. Да и как может везти, если человек не знает даже элементарных принципов игры. В итоге ему наскучило просто так отдавать деньги за то, что кто-то бросает маленький белый шарик на вертящийся диск, или за то, что кто-то открывает рисунки на внутренней стороне ровно вырезанных бумажек и забирает твои фишки. Он не видел в этом ни смысла, ни удовольствия.

     Тео пошел в бар и начал заказывать много разного алкоголя. Он не знал никаких названий, поэтому у него в арсенале был один универсальный довод – «лучшее». Он заказывал «лучшее вино», «лучшее вино с бульбочками», «лучшее узо», а потом «а что у вас еще есть из лучшего?». Деньги в кармане таяли на глазах. Код кредитных карт он сейчас вспомнить не мог – состояние уже не позволяло, поэтому они были не нужны... Тут к нему подошел один неприметный паренек с добродушным видом и спросил Тео, не хочет ли он чего-нибудь посерьезнее?

     – Чувак, я разве похож на искателя серьезных вещей? Я тут, чтобы расслабляться и получать удовольствие! – ответил Алкей тоном криминального босса в собственном заведении.

     – Да ты меня не так понял! Я имею в виду – не хочешь ли ты чего-нибудь, что тебя лучше и больше расслабит и доставит массу удовольствия?

     – Ну, так это другое дело! А что именно?

     – Все, что тебе захочется, – на любой выбор и вкус. От веселой травки до веселого порошка. Все, что пожелаешь, друг!

     – Ну тогда давай все и попробуем! Давай твою лучшую травку, и лучший веселый порошок, и другое лучшее веселое, что у тебя есть. Только покажи, как мне этим веселиться?

     – Дружище, ты попал по адресу! А денег у тебя хватит?

     Алкей достал из карманов остатки купюр, несколько золотых украшений и ключи от BMW. У его нового приятеля загорелись глаза. Было понятно, что сегодня он нашел своего «клиента месяца», и перед ним сейчас стоит его сегодняшний джек-пот.

      

     ***

     У Эли зазвонил телефон. Она посмотрела на часы – было около четырех утра. Незнакомый номер. Она подумала, что если ошиблись – не беда, но если новый фокус от Алкея, то нужно ответить. Быстро схватила телефон и нетерпеливо ответила.

     – Доброй ночи. Вас беспокоят из центральной клиники Афин. Мы нашли ваш номер телефона как последний набранный в телефоне нашего тяжелого пациента, которого сейчас перевели в реанимацию. Молодой мужчина, на вид – лет сорока. Высокого роста.

     – Да, я поняла, о ком вы говорите. Что с ним? – коротко и серьезно ответила Эли.

     – Передозировка наркотиков. Состояние тяжелое. Мы его переводим в реанимацию. Вы можете нас связать с его родственниками?

     – Это мой жених. Я сейчас приеду сама, – быстро ответила Эли.

     – Очень хорошо, спасибо. Но вам необязательно торопиться. Он будет в реанимации, в отделении интенсивной терапии. Ночью вход туда закрыт, так что спокойно можете приезжать утром или к обеду. Сейчас вы ему все равно ничем не поможете. Спокойной ночи.

     – Хорошо, я поняла. Спасибо большое за звонок. Утром я буду, – ответила Елена и, бледная, села на кровать. «Что же ты творишь, подонок? Ты же погубишь и себя, и Тео. Еще немного, и ему может быть просто некуда возвращаться… – думала она сквозь слезы. – Тео, любимый, ну где же ты? Прошу тебя, поторопись! Ты же можешь опоздать, а я могу этого и не пережить».

      

      

      

      

     Глава 34. И снова здравствуйте!

      

     Чтобы оставаться на месте, нужно постоянно идти вперед. А чтобы идти вперед, нужно очень быстро бежать со всех ног!

     Льюис Кэрролл

      

     Двое мужчин вышли из плотной дымки внутри какого-то большого помещения. Тео сразу понял, что это какой-то храм. Но вот только почему-то этот храм показался ему очень знакомым. Вначале он подумал, что это тот храм Аполлона, в котором Пифагор помог бедному капиталисту вернуть свое золото, а растерявшимся служителям найти компромисс между законом и справедливостью. Но нет, это был не тот храм. Этот был значительно массивнее и величественнее, хотя большая фигура Аполлона присутствовала и здесь. Но почему-то Тео был уверен, что знает это место. И он действительно узнал – это был храм Пифии.

     – Слава Великому Аполлону, – произнес Пифагор вместо приветствия. Из глубины храма послышался мягкий и знакомый голос:

     – Аполлон велик, и большая честь служить ему. Какой приятный сюрприз! Не каждый день я встречаю тут таких людей, а жаль. Это была Пифия.

     Пифия подошла к Пифагору в том же самом виде, в котором Тео видел ее последний раз. Да, Тео помнил, Пифагор упоминал, что они знакомы с Пифией, и что они встречались, но он и не подозревал, что у них такие теплые дружеские отношения. Хотя, с другой стороны, наверное, именно такими и должны быть отношения между соратниками Аполлона по духу и труду.

     – Здравствуй, Тео. Рада тебя снова видеть, – тепло поприветствовала Пифия Тео.

     – И я тоже очень рад тебя видеть! – послышался еще один голос в глубине храма. Внезапно оказалось, что Пифия тут не одна. Из дальней части храма показалась невысокая фигура мужчины пожилого возраста. Он был невысокого роста, крепкого телосложения, несмотря на свой возраст, и совершенно лысый. Голова была гладкой, как бильярдный шар, хотя на лице была узкая седая бородка. Тео знал этот голос, и мужчина этот был одет в очень странную одежду, которую Тео тоже уже видел раньше. Тео вздрогнул, и по его коже побежали невидимые мурашки. Это был тот человек, которого он встретил в «светящейся пустоте», когда у него остановилось сердце, и он испытал на себе таинственную практику Чод. Тогда он решил, что это галлюцинация. Но сейчас он увидел этого древнего египтянина наяву и понял, что это были не галлюцинации. Тео ощутил легкую дрожь.

     Походка этого таинственного египтянина и его шарм подчеркивали величие. Тео не имел ни малейшего понятия, кто бы это мог быть. Может быть, муж Пифии? Или ее «научный руководитель»? Хотя им наверняка должен был быть Аполлон?

     В это время Пифагор сильно побледнел, сложил ладони рук на груди и почтительно поклонился:

     – Мой дорогой Учитель! Как же много я бы отдал за такую встречу с вами! Как долго я мечтал вас снова увидеть! – сказал он дрожащим голосом.

     – Мой дорогой ученик! Поверь, наша сегодняшняя встреча для меня не менее желанна. Ты дорог мне не меньше. Но теперь уже и ты сам стал Учителем! И я подозреваю, что мой лучший ученик во многом превзошел своего Учителя, не так ли? За долгие годы странствий ты познал несравнимо больше, чем то, что узнал от меня в Мемфисе и Гелиополе!

     – О, великий Оймунхен! Но как же такое возможно? Ведь вы давно покинули наш мир! И я так оплакивал эту невосполнимую утрату для нас и для всего человечества!

     – Время ведь не линейно, не так ли? – улыбнулся ему в ответ человек с самым странным для Тео именем Оймунхен. Затем он повернулся к Тео и сказал ему, таинственно улыбаясь: – Приветствую и тебя, бывший турист и мой новый юный друг. Надеюсь, ты меня узнал?

     Тео лишь беззвучно закивал. Теперь у него в голове все сложилось в одну ясную картину. Он понял, почему Пифагор так побледнел, когда Тео описал своего собеседника в Зазеркалье. И понял, что все это было в реальности, на самом деле. И теперь он знает, что на самом деле побывал в Зазеркалье! Он его видел, он теперь знает, что оно существует на самом деле! Не верит, а знает!! И это многое меняет.

     – Ты помнишь все, что я тебе сказал при нашей прошлой встрече? Будь добр, никогда и никому не рассказывай о том, что ты тогда услышал. Это предназначалось только для тебя и более ни для кого другого, – спокойно сказал ему Оймунхен и, не дожидаясь ответа, повернулся к Пифагору. Пифагор же повернулся к Пифии:

     – Дорогая Пифия, нам нужна твоя помощь. Уже исполнился месяц с тех пор, как Тео прибыл на Самос, и теперь ему нужно явиться на беседу с Поликратом. А ты прекрасно знаешь, чем часто оканчиваются беседы с ним, даже несмотря на то, что речь идет о моем ученике. Встреча назначена на послезавтра. Нам нужен твой совет, как поступить.

     – Да, мне об этом известно. Но мне известно еще кое-что, чего вы не знаете. Это не единственная проблема Тео, – серьезно ответила Пифия. Было видно, что дружеские приветствия закончились, и разговор принял серьезный оборот.

     – Меня разыскивает Интерпол по подозрению в терроризме? – не удержался Тео.

     Пифия посмотрела вопросительно на Пифагора:

     – Ты еще не отучил его острить? – и не останавливаясь, продолжила. – Алкей решил вкусить все прелести и удовольствия жизни в будущем. И, как результат, он сейчас лежит в реанимации от передозировки наркотиков, снова в состоянии каталепсии, без сознания. Даже если он придет в себя и его вернут к жизни, он попадет в полицию – на него уже завели уголовное дело за хранение и употребление запрещенных наркотиков. И еще ему придется лечиться от тяжелой наркотической зависимости.

     – Если останусь здесь – меня посадят в тюрьму или убьют. Если вернусь обратно – меня посадят в тюрьму, где тоже вполне могут убить. Никогда у меня еще не было такого богатого жизненного выбора, – обреченно сказал Тео. Но на его сарказм никто не обратил внимания.

     – Пифия, дорогая, посоветуй, как нам лучше поступить и что делать? – снова спросил Пифагор. – Нам нужно понять, чего от нас сейчас хотят наши Высшие Наставники?

     – Но, мой дорогой друг, ведь ты же и сам – непревзойденный мастер искусства предсказания. Неужели твоих методов не достаточно? – сказала Пифия, но в ее вопросе совершенно не было насмешки, он был наполнен, скорее, волнением.

     – Я получаю ответы на любые вопросы, кроме этого. Иначе я бы не попросил у тебя совета.

     – Дорогой мой Пифагор, я не знаю, что вам делать. Информация на эту тему почему-то мне тоже закрыта. У меня для тебя есть только один совет: «Делай, что должно, и будь что будет». Ты помнишь недавний случай в храме Аполлона, где тебе требовалось найти нестандартное и мудрое решение, чтобы соблюсти баланс между законом и справедливостью? Тогда это была тренировка, и ты учил этому простых служителей. Сейчас же это такая же ситуация, но уже для тебя самого. Теперь тебе снова нужно найти мудрый и нестандартный выход из этой ситуации, чтобы не нарушить закон и помочь Тео.

     Мы же помним, что «природа никогда не спешит, и у природы все всегда вовремя». А еще мы знаем, что ни один человек в мире никогда не получает в жизни такой задачи или такого испытания, которое ему не под силу. Бывает, что человек не хочет идти дальше, но не бывает такого, чтобы он не мог или был не способен сделать то, что должен. Поэтому и сейчас все происходит, как должно. Следующий ход за тобой. Сейчас твой выход, дорогой Пифагор, твоя очередь явить свою мудрость и свою силу. Ты знаешь все, что тебе нужно. К сожалению, больше мне не известно, и больше я сказать ничего не могу.

     Лицо Пифагора выглядело удрученным. Никогда Тео не видел его таким задумчивым или даже растерянным. Оймунхен молча наблюдал за этой беседой и не вмешивался. На удивление всех, теперь Тео выглядел спокойным и даже довольным. Он посмотрел на удрученные лица вокруг себя и неожиданно для всех сказал:

     – Вы знаете, а я, по-моему, начинаю понимать, как это все устроено, и как это работает.

     Видимо, реплика Тео была для всех настолько неожиданной, что лица у присутствующих вытянулись. Все повернули голову к Тео. Собеседники выражали крайнее изумление с видимым скепсисом. Тем не менее, ни Пифия, ни оба Учителя не выразили ни капли неуважения к своему юному начинающему соратнику, и весь их вид сейчас выражал: «Ну, давай, Тео! Сцена твоя».

      

      

     Как внизу, так и наверху.

      

     – Чем больше я узнаю от всех вас об устройстве мира и чем больше вас слушаю, тем больше мне все напоминает программирование, то есть написание программы на компьютере. Я вполне допускаю, что и сам план мироздания, или, как минимум, план развития нашей цивилизации – это тоже некая гигантская мега-программа.

     – Да? Очень интересно. Тео, мы не слишком хорошо знакомы с технологиями и достижениями твоего времени, и, конечно, мы не специалисты в программировании. Если ты сможешь объяснить свои мысли простым языком – мы с удовольствием тебя выслушаем, – сказал Пифагор, как прямой наставник «юного ученика».

     – Я постараюсь. Но если вдруг буду уходить в сложные профессиональные термины, останавливайте меня, пожалуйста. Итак, программа – это набор последовательных действий, которые исполняются одно за другим. Одно из базовых компонентов большинства программ – объекты. Программный объект – это некая организованная программная сущность или единица, где есть набор «знаний» и «умений», которые даны этому объекту для выполнения своей задачи. У объекта есть конструктор – это умения (таланты) и информация, которые объект получит при его «рождении». Если вы хотите, чтобы, когда ваш объект появится на свет, он что-то «знал при рождении», – за это отвечает конструктор. Любой объект всегда включает в себя все «умения», которые ему понадобятся для успешного решения задачи, для которой он создан. Все «знания», которыми владеет объект, делятся на «личные», которые он будет держать в строгом секрете от других, и «публичные», которыми он может «поделиться» с другими, если кто-нибудь попросит. Любой объект всегда используют для решения только тех задач, которые он способен решать и для которых он и был создан. Программному объекту никогда не поручают те задачи, которые он не способен решить. Во время исполнения программы один и тот же объект может быть «рожден» много раз – когда нужно решить задачи, для которых он наиболее подходит. В тексте программы любые объекты – и простые, и сложные – «рождаются» и «умирают» строго только там, где нужно. «Рождается» каждый объект только перед тем, как понадобится его использование, и «умирает» сразу после того, как задача выполнена, и его нахождение там больше не требуется, – для того, чтобы не занимать почем зря ресурсы и память программы. Если где-то в дальнейшем такая задача потребуется снова – этот объект «снова родится» и затем снова «умрет», как только его задача будет выполнена. В хорошо написанной и отлаженной программе ничего не происходит слишком рано или слишком поздно, а лишь точно в свое время.

     Тео с удовольствием наблюдал за тем, с каким вниманием его слушают такие именитые собеседники.

     – Вот уж, не ожидал, что так быстро и ты нас уже сможешь чему-то научить, – не без удовольствия сказал Пифагор.

     – «И сотворил Бог человека по образу и подобию своему», не так ли? – взял слово Оймунхен. – А величайший Гермес говорил: «Как наверху, так и внизу, потому что как внизу, так и наверху», – не так ли? И вот сейчас этот любопытнейший рассказ, который хоть и не полностью нам понятен, но наглядно показывает, что человек создал компьютер и создает программы по такому же принципу, по которому он был создан сам. И как творение программ происходит непрерывно, как сами программы непрерывно усложняются и улучшаются, непрерывно выходят их улучшенные версии, так же и творение разумных существ в различных мирах продолжается непрерывно. И так же непрерывно выходят новые, улучшенные версии уже существующих. Не кажется ли вам, дорогие мои, что сейчас благодаря нашему новому другу и соратнику мы смогли в очередной раз увидеть великую красоту и мудрость творения?

     Пифагор со свойственной ему улыбкой посмотрел на Оймунхена, затем на Пифию и после театральной паузы сказал:

     – Дорогие коллеги, а не кажется ли вам, что нам уже пора на пенсию, а?

     Все засмеялись. Оймунхен посмотрел на Пифагора и полусерьезным тоном спросил:

     – Может быть, этот молодой человек тут именно по этой причине? И, может быть, недолгого нахождения в его времени недостаточно, чтобы решать там такие сложные задачи, и необходим был человек именно оттуда, из того времени, чтобы думать, как его современники, понимать их и говорить с ними на их родном и понятном им языке, и иметь в руках передовые инструменты того времени? Ведь родной язык – это не только сам язык, но и терминология, сленги. Похоже, что родной язык определяет не только место, но и время?

     – Да, может быть, может быть… – задумчиво сказал Пифагор. И добавил: – Тео, возвращайся, пожалуйста, домой и ложись спать. Я вернусь чуть позже. Я очень долго не видел своего любимого учителя и надеюсь, что он не откажется побеседовать со мной еще немного. Я не могу отказать себе в таком удовольствии, как беседа с такими замечательными собеседниками. Нам втроем есть о чем поговорить, а ты, пожалуйста, возвращайся и ни о чем не беспокойся. Все будет только так, как будет, и по-другому не будет никак, – попросил по-дружески Пифагор.

     – Все, детское время? Детям пора в кроватку, пока взрослые будут свои разговоры разговаривать? – пошутил Тео с наигранной обидой. Он вежливо и доброжелательно попрощался сначала с Пифией, а затем и с Оймунхеном.

     – Твое воспитание? – подмигивая, спросила Пифия у Пифагора.

     – Старался, – улыбаясь ответил ей наставник юноши.

     Тео направился к овальному уплотнению воздуха и, как учил его Пифагор, не оборачиваясь шагнул вперед. Он вошел в пещеру. Там все было по-прежнему, в углу горел огонь, солнце уже село за горы, но на улице еще не стемнело. На мир и на Тео опускалась новая ночь. А у Тео в голове почему-то крутилась и не уходила известная фраза Конфуция: «Завтра может и не быть».

      

      

     Глава 35. Кто ты? А кто тогда я?

      

     Нет смысла возвращаться во вчерашний день, потому что тогда я был другим человеком.

     Льюис Кэрролл

      

     Тео готовился ко сну. Он уже знал, чем будет заниматься сегодня ночью. Не зная, наступит ли для него «завтра», а если и наступит, то чем закончится, он непременно хотел еще раз встретиться с Еленой. И сейчас для этого был, возможно, последний шанс. Уснуть было совсем непросто. Различные тревожные мысли наполняли голову. И как только у Тео получалось их разогнать, они тут же набегали снова. Но через некоторое время свежий воздух и усталость от переживаний все-таки сделали свое дело. Пещеру наполнило ровное и ритмичное сопение.

     Тео снова шел по набережной Пирея. Ну почему снова Пирей? Никогда его не любил, и почему он все время снится? Непонятно. И вновь сновали юркие скутеры и дымили разноцветные машины, несущиеся по улице и разносящие шум по всей округе. По набережной вальяжно прогуливались немногочисленные прохожие, одетые в лучших традициях лета XXI века. А в небе снова мелкими стайками кружили чайки, пытаясь привлечь внимание этих прохожих, чтобы получить съестное вознаграждение за свои труды. И тут посреди всей этой идиллии Тео увидел то, чего никогда не мог предположить даже в самой воспаленной фантазии. Он остановился. Если бы его челюсть могла низко опускаться, то все прохожие, находящиеся рядом, услышали бы ее стук о землю.

     Метрах в 10-15 от него, у самых поручней набережной, за столиком в симпатичной кафешке мирно сидели двое мужчин и смотрели на него. Один из них был его Учитель. А второй – по-видимому, Алкей. Тео еще не забыл, как он выглядел «в прошлой жизни», и это был именно он – пухлое бесформенное тело с рано поседевшими волосами на макушке с залысиной, большие карие глаза и ничего общего со общепринятым стереотипом греческой внешности. Человек, похожий на Тео, по-дружески поманил его, предлагая присесть к ним за столик. Пифагор также смотрел на Тео своим обычным теплым и приветливым взглядом. Ничего не предвещало ни бури, ни беды. И это напрягало и интриговало Тео больше всего. Он бы сейчас с большим удовольствием набросился бы на Алкея, но вот только там был Учитель, а значит, это не то время и место, где можно выяснять отношения.

     Тео осторожно подошел к двум сидящим мужчинам. Он вдруг подумал, что сейчас выражение его лица, немного скривившееся, с широко раскрытыми глазами, скорее всего напоминает, что он сильно хочет в туалет. Но на самом деле он просто был в полном замешательстве, не знал, что об этом думать и что ему сулит эта явно не случайная встреча, хоть она и во сне, «что для серьезных людей ничего не меняет».

     – Друг мой, мы тебя уже заждались. Ты же уснул еще минут двадцать назад, если не больше! Где же ты ходил? – мягко, даже ласково, сказал Пифагор. Тео очень редко слышал от Учителя такой особенный тон, и это напрягло его еще больше. Что-то назревает, и он явно не знает, что. И даже не догадывается. Учитель бы никогда не сделал ничего такого, что было бы против интересов Тео. И это успокаивало.

     – Долго шнурки завязывал, – неуклюже отшутился Тео и сел на свободный стул за их столик. Это был небольшой круглый столик, довольно типичный для кафешки хорошего уровня, сделанный, вероятно, из нержавеющей стали. Перед Пифагором стоял стеклянный стакан с обычной водой, льдом и лимоном. Возле «пуфика» – мужчины с пухлым животом и залысиной – стояла большая чашка с кофе.

     – Будешь, как обычно, американо с горячим миндальным молоком? – спросил «пуфик» у Тео.

     – Ого, ты уже и привычки мои изучил? Молодец! Времени даром не терял! Как тебе моя квартира? Все уже успел изгадить или что-то еще осталось? – начал было нападать Тео повышенным голосом, но, посмотрев на учителя, тут же взял себя в руки. – Простите, Учитель, я прекращаю злословить. Простите, что сорвался в вашем присутствии.

     – Дорогой мой друг, ты должен стараться вести себя достойно и уважать и себя, и других, не только когда я рядом, но и без меня. Вспомни мое правило…

     – «Первым правилом должно быть уважение к себе самому, так же, как и к другим», – проговорил «пуфик» голосом ученика, закончившего школу и наблюдающего за обучением юного ученика. Это сильно озадачило Тео. Он мог предположить, что Учитель затеял эту встречу, чтобы зачем-то их примирить. Это было возможно. Но откуда «пуфик» знает правила Учителя? Может, он его параллельно учил в будущем? Но зачем? Тео обучается у Пифагора, чтобы спасти человечество. Но зачем Алкея учить? Ведь в прошлом учил и создал Школу сам Пифагор. Непонятно это. А то, что не понятно, – пугает больше всего.

     Несмотря на размышления Тео, «пуфик» продолжал:

     – Давай я буду отвечать на твои вопросы в порядке их появления – помнишь FIFO (* First In First Out – порядок обработки очереди – первый вошел, первый вышел).

     «Ничего себе парниша прогрессирует! Он уже и алгоритмы осваивает!» – с долей зависти подумал Тео.

     – Это не только твоя квартира, но и моя, – спокойно продолжил «пуфик», – думаю, что она в порядке. Алкей ее не должен был сильно загадить хотя бы потому, что он в ней сам живет. Но, в любом случае, для тебя это уже неважно.

     - Погоди, парниша, а ты сам-то кто? Если ты говоришь об Алкее в третьем лице, то ты сам тогда кто? И почему это для меня уже важно – я что, умер или умру? И почему это моя квартира теперь наша? Знаешь, или давай поделись тем, что ты куришь, или объясни, как трезвый трезвому, – что тут вообще происходит?

     – Ну что мне тебе рассказать, мой дорогой собрат по несчастью… Ты целый месяц изо всех сил готовился встретить своего истинного учителя? Учился, тренировался, практиковался. Ведь так, студент?

     Тео смотрел на своего собеседника вытаращенными глазами. Он просто кивнул, потому что функция речи в данный момент была почему-то недоступна.

     – Ну? Так, где цветы и оркестр? Вот он я, приехал по вашей просьбе. Кто я такой? Была такая песня: «Я – это ты, а ты – это я». Ну вот, если вкратце, то я – это ты. Если серьезно, то внезапно выяснилось, что для каждого человека его истинный учитель – это его внутреннее «Я», то есть он сам. «Познай себя» практически означает «пробуди своего Учителя». Поэтому я – это ты, только из альтернативного будущего. Месяца было недостаточно, чтобы сделать из нас с тобой настоящего «Джедая», и Учитель любезно продолжил наше обучение в будущем, в параллельной ветке нашего времени, чтобы закончить для нас обучение. И вот теперь наши с тобой память и опыт можно снова совместить, объединить в одно сознание. Хоть нас тут с тобой и двое, в реальности, мы по-прежнему одно сознание и одна личность. Это чем-то похоже на то, как Учитель существовал в разных местах одновременно.

     Пифагор сидел молча.

     – И что это значит? – спросил Тео у своей немного потолстевшей копии.

     – Это значит, что пора домой, мой дорогой собрат по несчастью. Или счастью. С вещами на выход, моя драгоценная копия! Нас ждут великие дела!

     – Как это – пора? Я же сейчас сплю на Самосе! А что же тогда будет с моим телом? И что вообще будет? Как ты себе это все представляешь?

     – Твоя личная параллельная ветка времени тут, в прошлом, на Самосе, на этом заканчивается, мой дорогой Ученик, – прервал молчание Пифагор, – ты вернешься в свою основную ветку времени, как и твой балансировочный антипод Алкей.

     – А что будет с миром, со вселенной? Как это – заканчивается моя личная параллельная ветка? А ваша? А других людей, всего мира? Разве может быть личная параллельная ветка времени кого-то одного?

     – Ну что ты? Этот мир слишком мудро устроен, и поэтому он весьма удобный и гибкий для «продвинутых пользователей» типа нас. Да, можно создать отдельную, параллельную ветку времени для конкретного человека и при этом не вовлекать в нее весь мир, а просто встроить ее в существующий основной поток времени остального окружающего мира. Таким образом, если прекратится твоя ветка, это не отобразится на судьбе никого другого в этом мире. А то представь – живут все люди, животные, рыбы и так далее. И вот создалась твоя параллельная ветка времени. И что теперь – закрываем твое существование тут, и все, – всем остальным живущим тоже исчезнуть? Нет, дорогой мой, архитектура мироздания устроена гораздо более гибко и гармонично. На внешнем и окружающем мире твое возвращение почти не отразится.

     – А как же парадокс внука, убивающего дедушку? Или парадокс взмаха крыльев бабочки?

     – Так это же придумали в кино. Те, кто не понимает природы этих явлений и процессов. Временная ветка мироздания слишком мощная, чтобы давать кому-либо в нее вмешиваться глобально.

     Тео задумался.

     – А можно, пока моя личность разделена и у меня есть возможность поговорить с моей более умной и продвинутой копией, я хоть немного у нее спрошу то, что для меня важно?

     – Валяй! – уже дружелюбно ответил «пуфик». – Хотя, строго говоря, мы оба с тобой – копии. Наш оригинал там, сидит в машине с закрытыми глазами и с алкогольным перегаром, от которого краска на машине сворачивается. За твой месяц тут и мои долгие годы там, в основной ветке времени, внутри нашей синенькой машинки, прошел всего один миг. И тот пьяный мешок с мясом, маринованный в алкоголе, все еще там спит за рулем, и он все еще дремучий самовлюбленный негодяй.

     – Скажи с твоей сегодняшней высоты, что в нашей жизни было самым лучшим, самым важным? – спросил Тео.

     «Пуфик» на минуту задумался, потом сказал:

     – Помнишь известный анекдот: «Сарочка, запомни: молодой, умный, богатый и щедрый – это 4 разных человека!» Вот так же и в твоем вопросе. Самое лучшее – это Елена. Она была всегда тем, что не давало тебе окончательно скатиться в грязь. Это был тот твой друг, про которого можно смело сказать, что это твое богатство. Про нее тебе можно совершенно честно сказать: «Я не знаю, как бы я жил, если бы ее не встретил». А самое важное в нашей жизни – совершенно очевидно – наша встреча с Учителем. О нашем Божественном Пифагоре можно также сказать: «Я не знаю, как бы я жил, если бы не встретил Учителя». И это тоже очевидно.

     – Слушай, но так нельзя! Я столько бы хотел с тобой обсудить – всю нашу прошлую жизнь, родителей, друзей, школу, университет! Ведь на свете нет никого, кто все знал бы обо мне так же, как ты!

     – Так, прекратили вечер встречи! Захочешь поговорить – поговори сам с собой. У зеркала, на улице, в ванной, в парке на скамейке. С большой долей вероятности, у тебя могут выйти вполне интересные и содержательные беседы. И я вполне допускаю, что я и буду твоим собеседником, которого ты примешь за свое подсознание (хотя, в чем разница?). Нам пора, Золушка, и часы вот-вот пробьют полночь, а наша с тобой карета превратится в тыкву!

     – А как же я буду получать указания, что и когда мне делать? Как я вообще смогу пообщаться с Наставниками?

     – Задай себе вечером вопрос, прямо перед самым сном. Только точно и четко поставь сам вопрос. Повтори его пару раз, чтобы запомнить, и чтобы он засел в твоем сознании. По идее, утром ты будешь знать ответ. Но скажу тебе – иногда у меня получается задавать вопросы и получать ответы без перерыва на сон. Если не будешь загрязнять свои мысли грязной грязью, – ответил ему «пуфик» с намеренной удвоенной тавтологией, в любимом стиле Тео.

     – Погоди! Дай мне один главный совет – на что мне больше всего нужно обращать внимание?

     – Я тебе дам даже два совета. Первое: всегда следи за своим поведением и речью. Прежде чем что-то сказать, остановись и подумай: будет ли лучше от того, что ты это скажешь? Если нет, то промолчи. Перед тем, как выпить, подумай, стоит ли это пить? Если что-то внутри говорит, что уже хватит – значит, остановись. Всегда старайся быть спокойнее и добрее. Это важно, и тебе постоянно следует за этим следить.

     Второе: каждый раз, когда решаешь, как поступить, в любой ситуации, всегда проверяй себя на то, чему ты отдаешь наибольший приоритет в данный момент? Деньги? Удовольствие? Комфорт? Любимый человек? Твоя миссия? Как только ты для себя в голове честно расставишь приоритеты – так сразу и будет понятно, что делать и как поступать. Когда человек кого-то убивает из-за наживы – приоритет денег или власти в данный момент для него выше морального принципа «не убей». Выбор поступков и действий – это всегда, в первую очередь, выбор приоритетов. Помни об этом и следи за этим.

     – Учитель! А как же вы? Увижу ли я вас когда-нибудь еще раз?

     – Кто знает, Тео? Кто знает? – загадочно улыбаясь, ответил Пифагор.

     – Но как же я могу вам выразить все, что вы для меня значите? Как же…

     – Твои будущие действия всегда важнее любых слов, – улыбаясь, ответил Учитель. Но в этот раз в его улыбке было что-то грустное, чего Тео раньше не замечал.

     В эту минуту, видимо, как и у Золушки, часы, наверное, пробили полночь, или что-то другое, но все вокруг стало исчезать и чернеть. Выглядело так, как будто кто-то невидимой резинкой стирал абсолютно все вокруг – мир и все наполняющие его предметы переставали существовать и исчезали, все превращалось в бесконечную пустоту, залитую золотистым светом.

     И самое интересное – Тео в этой пустоте никуда не падал. Он находился на месте, как будто висел в воздухе, а вся пустота образовывалась вокруг него во всех видимых направлениях.

      

      

     Путь домой.

      

     Ранним утром синяя БМВ ехала по пустынной улице, не обращая внимания на цвета огней светофоров и не замечая никого вокруг себя. Если бы кто-то в это время стоял на тротуаре и увидел эту машину, то он бы наверняка вскрикнул от того, что эта синенькая машинка вот-вот со всего маху сделает больно и себе и своему хозяину. Но за несколько мгновений до беды спящий водитель вдруг открыл глаза и со всей силы нажал на тормоз и потянул руль влево. Машина с сильным свистом остановилась и развернулась вокруг своей оси посреди проезжей части. Ее водитель посмотрел вокруг себя удивленным и радостным взглядом, подождал немного, отпустил тормоз и аккуратно тронулся с места.

     Чудо произошло. К Тео тут же набежало множество мыслей – а что же сейчас будет с Алкеем? Неужели он уже погиб? А может, нет? А что же теперь с Учителем? Увижу ли я его когда-нибудь? Помнит ли он обо всем, что было? Но теперь получается, что в этой основной реальности того, что с Тео произошло, уже и не было? А что же? – Тут Тео вдруг подумал, что, погрузившись в эту пучину мыслей, он может снова попасть в аварию, и тогда все было напрасно. Он быстро отогнал от себя набегающие мысли, сосредоточился на дороге и спокойно доехал домой. Медленно проехав вдоль пустых тротуаров, машина осторожно заехала на парковку. Лифт степенно и с достоинством остановился и открыл двери. Молодой мужчина прошел к двери своей квартиры и нетерпеливым движением открыл замок.

     В квартире все было неизменно с тех пор, как он из нее вышел. Даже не появилось новой пыли. «Ну конечно! – подумал Тео. – Ведь это там прошел месяц, а тут я ушел из этой квартиры всего несколько часов назад, так что она даже еще не успела по мне соскучиться». Он прошел к своему любимому креслу и любовно его погладил ладонью. Затем подошел к любимой аудиосистеме, погладил и ее, покачал головой и сказал сам себе вслух:

     – Так, давай ты потом торжественно поприветствуешь свою мебель, а сейчас посетим то, за что можно Родину продать, – горячий душ. А затем спать. И вот потом можно обниматься, целоваться с мебелью, приветствовать стулья, телевизор и кофеварку.

     Тео улыбнулся своему юмору, сам с собой согласился и бодро пошел, нет – побежал принимать горячий душ. Конечно, он бы все сейчас отдал за горячую ванну с душистой пеной, но когда вся жидкость его тела, включая кровь, наполовину состояла из алкоголя, и он адски хотел спать, то решил, что удовольствие от горячей пенной ванны получит позже, когда сможет оценить ее по достоинству. Как только голова Тео коснулась подушки, он тут же уснул несмотря на то, что уже было раннее утро. Если бы в это время в Афинах начались военные учения, начали бы стрелять пушки и взрываться бомбы, Тео бы их точно не услышал. Он спал крепче, чем человек, находящийся в коме. Хотя если бы сейчас стреляли пушки, их бы не услышали и соседи Тео – он храпел так, что окружающих можно было только пожалеть.

      

      

     Новый день на старом месте

      

     В какой-то момент глаза Тео медленно открылись. На улице было еще темно, но уже виднелись признаки восхода. Тео медленно встал и понял, что скоро рассвет. Это означало, что, во-первых, он проспал почти сутки. А во-вторых, приобретенная привычка вставать до рассвета и встречать восход солнца у него осталась. И это значит, что сейчас он, как и всегда на Самосе, умоется и пойдет встречать восход солнца. Но на этот раз впервые – один. Тео вышел на балкон, и оказалось, что он выходит по направлению как раз на восток. «Да, все, как говорил Учитель, – мы живем в математически точном мире, и никакие случайности не случайны».

     Восход, его созерцание в течение 15 минут и затем холодный душ вместо моря – все, к чему он уже успел так привыкнуть за прошедший месяц. Около 10 часов утра Тео был уже элегантно одет, с модной легкой трехдневной щетиной и в приподнятом настроении он вышел из дома и пошел к машине. Сегодня он не пойдет на работу – он позвонил в офис и попросил неделю срочного отпуска по неотложным личным причинам.

     У подъезда, на лавочке сидели две пожилые соседки и о чем-то уже спорили, впрочем, как и всегда. Тео вежливо поздоровался и пожелал им хорошего дня. Обе женщины приветливо улыбнулись в ответ, но лишь Тео отошел от них на пару шагов, их лица тут же сменились на испуганные. Та, что сидела справа, перекрестилась и сказала своей подруге:

     – Знаешь, Мария, если бы у нас был прибор по измерению количества алкоголя в крови, то мы бы совершенно точно уже сделали таблицу настроений нашего Тешки по его промилле. Но такого я еще не видела! Как бы он с этих промилле на какие-нибудь более опасные граммы не пересел!

     – На граммы чего? – наивно уточнила ее подруга.

     – Чего-то потяжелее, подороже и посерьезнее! Не дай Бог, кокаин, героин или еще чего похуже!

     – Да ну тебя! Тешка наш, хоть и придурковатый, но не настолько. Мало ли, что с ним приключилось? Вот мой внук недавно…

     И на этом тема подозрения и гипотезы о возможном пристрастии Тео к тяжелым наркотикам, была исчерпана, и лодка беседы, как в неуправляемом водовороте, уже неслась в другом направлении. А Тео, не имея ни малейшего понятия, в чем его подозревали всезнающие соседки, уже парковал машину возле элитного ювелирного магазина «Афродита» в богатом пригороде Афин.

      

      

     Первое дело

      

     Сегодня всю ночь Тео снился странный сон. Причем не обычный, а очень яркий, цветной и запоминающийся. Когда он проснулся – помнил его в мельчайших деталях, что с ним происходило весьма редко, если только речь шла не об осознанных снах. Сегодня ему приснилось, что он находится в какой-то клинике в Калифорнии. Сам он не болен и находится там, чтобы поддержать своего близкого друга, который лежит рядом на больничной кровати. И этот близкий друг – не кто иной, как... сам Стив Джобс! В этом сне они долго беседовали о чем-то душевном и важном, но Тео понадобилось срочно выйти на улицу что-то купить. Он попросил Стива дождаться, сказал, что вернется очень быстро, и побежал на улицу. А когда бегом вернулся, кровать была уже пуста. Тео растерянно спросил медицинского работника, убиравшего вокруг пустой кровати, а где сам Стив? На что тот ответил, что пациент умер.

     Медик был светловолосым молодым человеком лет тридцати, с приятным интеллигентным лицом. Он грустно смотрел, потупив глаза, но вдруг взглянул прямо на Тео, как будто вспомнил что-то важное, протянул руку и сказал:

     – Извините, я вспомнил! Ваш друг знал, что вы вернетесь, и настоятельно просил вам передать, чтобы вы обязательно нашли то, что он вам оставил! Да-да! Он вам оставил что-то очень важное! Но что это такое и что именно нужно найти, к сожалению, не уточнил.

     И в этот момент Тео проснулся. Сон произвел на него неизгладимое впечатление. Не из-за того, что это был Стив Джобс и Тео, – глупее сюжет придумать очень сложно! Но те сочувственные эмоции, которые Тео пережил во сне, остались с ним и после того, как он проснулся, и он все это чувствовал до сих пор.

     Часы показывали половину пятого утра. Тео встал и подошел к компьютеру. Ему показалось, что такой сон просто так присниться не может. «А что, если это первый сигнал, «проверка связи» от Высших Наставников? Но если это так, то что такого они могли иметь в виду? В моей ситуации главное – оставаться рациональным и не скатиться к маразму или шизофрении!» – размышлял Тео, пока загружался его компьютер. И вот он уже открыл интернет и начал вовсю искать статьи и заметки о любых упоминаниях, что же такого оставил после себя Стив Джобс. Ему попалась на глаза статья о том, что одно из своих самых последних выступлений Стив Джобс проводил для студентов университета. И в этом выступлении он пытался сказать молодым ребятам, что, несмотря на успешную карьеру, люди должны не забывать о тех, кому нужна помощь, и быть отзывчивыми к бедам других. Он говорил, что когда человек умирает, то после него остается память о том, что сделано для других, говорил о своем благотворительном фонде, о том, как помогает больным детям. На этой небольшой заметке все вопросы и ответы Тео собрались в одну стройную картину. Ну, конечно! Благотворительный фонд!

     Но что же Тео может пожертвовать? А с другой стороны, может быть, даже небольшие, по европейским меркам, сбережения тоже могут кому-то помочь? И тогда Тео принялся дальше исследовать тему помощи детям. И наткнулся на еще одну публикацию о том, что в одной восточноевропейской стране люди до сих пор не получают бесплатную медицинскую помощь от государства. Там было написано, как родители детей, больных раком или опасными болезнями сердца, продают свои машины и дома, увольняются с работы, чтобы быть рядом со своим ребенком, и пытаются сделать все возможное, чтобы его вылечить, покупают необходимые лекарства, платят лечащим врачам за их работу, и так далее. Этим бедным людям уже было не важно, что станет с ними потом, – без работы, без машины, без дома... Главное, чтобы их ребенок остался жить. «А что же происходит, если у родителей просто нечего продать? Их ребенок умрет из-за того, что им нечем заплатить за его лечение? Да, ну и дела!» – думал Тео. Он решил, что как это странно, что он так случайно, вдруг, наткнулся на эту тему. А если бы не сон... Может быть, это все совсем не случайно?

     Тео начал судорожно размышлять о том, как можно помочь хоть кому-то в подобной ситуации? Конечно, он понимал, что не может кардинально изменить ситуацию со своими несколькими тысячами евро. Но если он сможет спасти хоть одного ребенка – разве такой результат не стоит усилий? Вариант просто послать деньги тем, кто их просит на лечение, Тео отмел сразу. Неизвестно, кто просит и зачем. Сегодня индустрия вымогания денег у добросердечных граждан поставлена на высоком уровне – и психологически, и технологически. Посылать деньги благотворительным фондам? Но откуда Тео знать, что там тоже не мошенники, и они не будут его деньги тратить, в лучшем случае, на свою же рекламу и зарплату, вместо нуждающихся людей, а в худшем – просто класть деньги себе в карман? И тогда он пришел к оптимальному, на его взгляд, варианту – самостоятельно оплачивать лечение конкретного больного человека прямо в клинику, по официальному счету. Дальше было дело техники – Тео нашел ведущие клиники в той стране, выписал телефоны, адреса электронной почты и уже спокойно пошел досыпать. До рассвета оставалось еще часа полтора, и можно было бы вполне понежиться в кровати перед новым днем, если, конечно, удастся уснуть.

      

     После всех утренних процедур – созерцания солнца, купания в холодном душе, медитации и завтрака – Тео был готов к решительным действиям. Он взял телефон и набрал первый выписанный номер первой найденной клиники. Приятный женский голос ответил на непонятном языке. Тео осторожно спросил, говорит ли эта женщина на английском? К счастью, проблема с языком разрешилась сразу. Женщина на другом конце телефонной линии вполне сносно владела английским.

     – Я представляю греческий благотворительный фонд «Пифагор», и мы хотим оплачивать операции в вашей клинике детям, у которых семьи не в состоянии сами оплачивать лечение, – уверенным тоном начал импровизировать Тео. Уже через час на его почтовый ящик пришли запросы на оплату операций малышам в возрасте от одного года до 16 лет. Кому-то требовалась срочная операция на сердце, кому-то установка искусственных клапанов или другое лечение. К большому удивлению Тео, каждая из этих операций стоила не миллионы миллиардов, а это были вполне реальные суммы – несколько тысяч евро, которые у Тео были. Он выбрал из списка двухлетнего мальчика со странным именем, выговорить которое у него не было шансов. С фотографии смотрело грустное и симпатичное лицо младенца, который наверняка не понимал, в какой ситуации он сейчас находится и сколько вообще ему осталось находиться в этом мире, если не найдется никого, кто согласится заплатить за его сложное лечение...

     Тео снова набрал номер телефона, и уже знакомый женский голос ответил сразу же. Тео объяснил, что он готов оплатить лечение этого конкретного ребенка, уточнил, действительно ли у родителей малыша нет собственных средств, после чего попросил счет клиники на оплату этой операции.

      

     ***

     Через несколько дней в почтовом ящике Тео было новое письмо от неизвестного отправителя. Тео уже решил его удалить, но что-то заставило его открыть это письмо. В письме был прикреплен файл с видео: молодая пара, возрастом, наверное, чуть моложе Тео. Место съемки было где-то в частной квартире. Ребята на корявом и ломаном английском рассказывали, что они обычные жители села и что у них не было никакой возможности оплатить лечение своего ребенка, а благодаря свершившемуся чуду теперь он будет жить. Было видно, что девушка сильно взволнована. Английским они почти не владели и читали свое эмоциональное обращение, написанное на листе бумаги, но многое из этого можно было понять и без слов – выражения их лиц и глаз говорили громче тысячи слов. Тео закрыл письмо и пошел в кухню, налить себе кофе. «У Бога нет других рук, кроме наших», – вспомнил он поговорку, которую слышал от Учителя, и улыбнулся.

      

      

     Долго и счастливо

      

     – У самого края Женевского озера, со стороны кафе Chez Philippe, стояла пара иностранных туристов. У невысокой худощавой девушки, которой на вид было лет тридцать пять, в руках была половинка багета, от которого она без остановки отщипывала мякиш и по кусочку кидала белым лебедям, которые уже собрались возле нее в стайку. И каждый с насупленным видом ждал новую порцию еды именно для себя. Справа от них, за мостом неподалеку, виднелся высокий и мощный фонтан. Казалось, что он выбрасывает струю воды, прямо из-под поверхности озера, на десятки метров вверх. А вдалеке от причала отходил колесный пароход, точь-в-точь как в старых фильмах. Глядя на его бодренький вид, казалось, что его сюда только сейчас доставили с верфи, прямиком из XIX века или около того. Этот идиллический вид внушал полное спокойствие и блаженство. В отличие от сна, сейчас мост через озеро и все дороги вокруг были заполнены машинами и людьми, а местами виднелись и трамваи с автобусами.

     Рядом с девушкой стоял высокий мужчина лет около сорока. На нем были голубые джинсы, белое поло и твидовый пиджак бежевого цвета в крупную коричневую клетку. Из правого бокового кармана торчала нелепая толстая белая нитка, больше похожая на тонкий шнурок, что немного портило безупречный элегантный вид молодого человека.

     «А у меня тут и моей сухой шишки-то нет, чтобы проверить – сон это или нет», – с улыбкой подумал про себя Тео.

     – Паппас, ты обязательно должен показать мне тот предмет, о который ты так сильно ударился головой! И обязательно дай мне точное и детальное описание, как и чем именно ты ударился. Я буду продавать этот рецепт другим за деньги!

     – О чем ты говоришь? Когда я ударился? – удивленно и непонимающе спросил молодой человек.

     – Ну сам посуди! – громко ответила его спутница. – Ты говоришь мне, что у тебя в Женеве очень важное и интересное дело, просишь меня непременно поехать с тобой, прилично одеваешься – ты вдруг становишься похож на человека! И внутри, и снаружи! Тео, подумай, когда тебя интересовало что-то другое, кроме компьютерных игр, вина и казино? Когда я последний раз видела на тебе одежду, не напоминающую что-то среднее между интеллигентным бездомным и одиноким пьяницей? В конце концов, с каких пор ты подумал не только о себе, но и обо мне?

     Тео слушал ее, улыбаясь, но ничего не отвечал. Это был одновременно комплимент от дамы в его адрес и благодарность за его внимание к ней, и это не требовало от него ответа. Ну, разве что пошутить в ответ. Эли обратила внимание на толстую нитку, которая торчала из бокового кармана и портила всю элегантность. Она смахнула ее рукой, но нитка не исчезла. Эли сильнее стряхнула, но нитка не шелохнулась. Видимо, она действительно мешала общей картине, и девушка решила добиться своего во что бы то ни стало. Она крепко потянула, но нитка так легко не сдавалась и за что-то сильно цеплялась внутри кармана. Тео с улыбкой наблюдал за этими действиями, но сам не вмешивался, а улыбаясь наблюдал.

     Эли потянула сильнее, и нитка сдалась – она медленно, за что-то цепляясь, вылезла из кармана, а к ее концу было привязано… золотое кольцо с большим, красиво ограненным прозрачным камнем. Большие глаза Эли стали еще шире, и было видно, что она сейчас использует все возможности своего организма, чтобы решить, чье это женское кольцо и что оно делает в кармане ее спутника? А также как сейчас поступить – сразу закатить истерику ревности и уйти или подождать, что он скажет в свое оправдание? Мысль о том, что это кольцо для нее, не приходила ей в голову в принципе.

     Тео смотрел на свою спутницу и не мог понять смысла выражения ее лица – ей не нравится кольцо? Она не так себе представляла предложение? А может быть, она вообще не рассматривает его как супруга? Как такое вообще может быть? А может быть, у нее вообще кто-то есть? Тео раздумывал, как ему поступить – развернуться сейчас и молча уйти сразу или пройти это нервное испытание до конца и ощутить приготовленное ему унижение? И он решил, что раз Эли столько лет терпела от него его гадкие выходки, то он заслуживает того, чтобы также потерпеть. И решил продолжить.

     – Дорогая Эли, я уже не помню того времени, когда я тебя не знал. Мы столько лет рядом, и, к сожалению, я все это время вел себя как инфантильный самовлюбленный подлец. Мы потеряли столько времени, и больше его терять я не хочу. Я это осознал и очень надеюсь, что еще не поздно. Ты самый близкий мне человек. Я это особенно осознал, когда мне было очень тяжело, – ты сейчас не знаешь, о чем я, но попробую тебе это потом рассказать. Я очень тебя люблю и очень хочу, чтобы ты это знала и чувствовала все то, что я сейчас тебе сказал. Поэтому я купил это кольцо для тебя и прошу тебя выйти за меня замуж. Вот. Извини, я еще никогда никому не делал предложение, поэтому, может быть, все это выглядит и звучит как-то глупо. Извини – как умею. Знаешь, это как в том анекдоте, когда две коровы стоят в очереди на бойне, и одна спрашивает у другой: «Простите, вы тоже тут в первый раз? – Нет, что вы! Второй! – отвечает другая», – Тео думал, что он сейчас шуткой разрядит обстановку и снизит нервное напряжение ситуации, но реакции его спутницы на шутку не последовало. Похоже, она уже не слышала ни анекдот, ни его робкие оправдания.

     Эли просто молча его обняла. Ее голова упала на его плечо, и из глаз потекли крупные слезы. Теперь была ее очередь выпустить все напряжение. Она сама не знала, что с ней сейчас происходит. Может быть, потому что она этого так долго ждала, и уже не надеялась, что это когда-нибудь наступит? А может быть, потому что это было неожиданно, а она иногда так реагировала на полные неожиданности? А может быть, она испытывала миг настоящего счастья, которого для нее сейчас было слишком много. Тео это удивительно напомнило их встречу во сне, на этом самом месте, только сейчас они поменялись местами. «Она, конечно же, этого не вспомнит, потому что для нее это еще не произошло и уже и не произойдет», – подумал Тео.

     – Ты знаешь, – сказала вдруг Эли, не поднимая голову с его плеча, – я видела это место во сне, только никак не могу вспомнить, когда именно мне это снилось. Представляешь, мне как-то приснился полный бред! Что якобы мы тут с тобой стояли, на этом самом месте. – Тон Эли был тихим и задумчивым и не предполагал ответа, как будто она находилась в состоянии эйфории.

     – Ага, а я был в одежде древнего грека и плакал у тебя на плече, как ты у меня сейчас, – так же задумчиво и спокойно ответил Тео, широко улыбаясь.

     Эли вдруг «проснулась» от эйфории и подняла голову с серьезным лицом:

     – Да, именно так. А ты откуда знаешь? И как ты вообще можешь об этом знать?

     – Нам этот сон снился вместе, и я его видел вместе с тобой.

     – А ты помнишь, когда это было?

     – А этого еще не было и, видимо, уже не будет, – ответил Тео.

     Эли не могла понять, что означает этот бред – просто попытку закончить тему шуткой или что-то более серьезное, – и она не стала продолжать. Сейчас был такой важный момент в их жизни, и это совсем не то время, когда стоит отвлекаться на что-нибудь другое.

     – Нет, не смей рассказывать мне о том, как именно ты ударился головой. Если бы я сразу знала, какие побочные эффекты это вызывает, я бы с самого начала отбросила мысль продавать это за деньги! – сказала Эли и сама рассмеялась от своей удачной шутки.

     К ним неожиданно подошел прохожий и с широкой улыбкой вручил ей плетеную корзинку, полную крупных свежих ромашек.

     – Так ты тут целый спектакль успел организовать? Какой ты шалун! И когда именно в тебе появился романтик? От удара по голове это точно не появляется, – спросила довольная Елена. Ни разу в жизни Тео не видел ее такой счастливой.

     – Наверное, в тот же момент, когда в тебе появилось чувство юмора, – парировал новоиспеченный жених. – Ты не представляешь, что может произойти с человеком от удара головой! Как-нибудь расскажу – ни за что не поверишь!

     Они пошли втроем, обнявшись, вдоль берега озера – он, она и корзинка ромашек. Ни у кого не возникло даже вопроса, – куда именно они идут. Сейчас это было и не важно – их прошлая жизнь закончилась, а новая еще не началась, и они наслаждались этим моментом безвременья. Видимо, правду говорят, что влюбленные часов не замечают.

      

      

      

     Глава 36. Мой старый добрый Самос.

      

     – Я не поняла, что значит «ко дню нерождения»?

     – Подарок, который вам делают в обыкновенный день, не в день вашего рождения. Кажется, совершенно ясно.

     Льюис Кэрролл

      

      

     Небольшой пассажирский турбовинтовой самолет авиакомпании «Олимпик» коснулся земли и весело бежал по посадочной полосе, скрипя тормозами и громко шумя пропеллерами в режиме торможения. Снизив скорость, самолет медленно подкатился к небольшому одноэтажному зданию аэропорта с надписью «Самос. Аэропорт имени Аристарха». Среди пассажиров, выходящих из самолета, показался молодой человек высокого роста, в светлой летней одежде, без солнцезащитных очков, с небольшим рюкзаком за плечом. Молодой человек шел от самолета к аэропорту, с жадностью глотая воздух этого необыкновенного острова, и не отрываясь смотрел на покрытые зеленью, холмы. Со стороны казалось, что этот человек сейчас в эйфории или находится под сильнодействующими веществами. Но никаких веществ он, конечно, не употреблял. Просто он снова был на Самосе. Том самом Самосе.

     «Вот что вечно! – подумал Тео. – Прошло 25 веков, а они так и не изменились. Те же холмы, та же хвоя, то же море. Меняются только люди, приходящие сюда на время и уходящие обратно в никуда». Минута философии Тео закончилась, когда он вышел с небольшим чемоданом и рюкзаком за плечами из зоны прилета и оказался у стойки аренды автомобилей. Проведя минут пятнадцать у стойки и подписав все необходимые документы, Тео вышел из здания аэропорта и направился к парковке. Вот и нужный номер – 034. Белый сеат, не просто повидавший жизнь, а уже изрядно успевший от нее устать, тоскливо стоял, ожидая очередного временного хозяина, как бы стесняясь своих царапин на крыльях, сколов на уголках зеркал и других мелких повреждений… везде.

     Тео уложил свой чемодан в багажник, бросил рюкзак на заднее сиденье и сел за руль. «Куда сейчас поехать? В гостиницу? Вначале устроиться, принять душ, а затем уже ехать «домой», к пещере?» – думал он. Это были глупые вопросы – он давно уже все обдумал и давно знал ответ. Нет, все подождет и все подождут. А пещера и Учитель – не подождут. Потребуется ли ему навигатор или он сумеет найти дорогу «по компасу»? Современные дороги вряд ли совпадают с теми старыми, которые он знал наизусть. И он выехал из аэропорта и поехал вперед. Заехав в село Хора, он увидел указатель на Марафокампос и свернул налево, в его сторону. Километров через тридцать он увидел указатель к морю, на Кампос. «Ну вот мы и дома», – подумал Тео и с осторожным энтузиазмом начал спускаться по извилистой дороге к морю. Он проехал вдоль пляжей, вдоль множества мелких гостиниц, разнообразных кафешек и магазинчиков. Абсолютно ничего, кроме названия, тут не напоминало тот древний Кампос, к которому он так успел привыкнуть.

     Проехав Кампос, он увидел указатель «Пещера Пифагора» и свернул направо. А через 5 минут езды по чудовищной, изуродованной дороге уперся в маленькое скромное кафе у подножия горы, где по-прежнему находилась пещера. А у входа во вторую, верхнюю пещеру, где они брали воду, – даже построили небольшую часовенку. С самого низа до самой верхней пещеры теперь была выложена приличная лестница с поручнями и качественными ступеньками.

     «Да, это гораздо приятнее, что когда-то», – обрадовался Тео. Сейчас он решил, что все подождет, включая кофе. Он вышел из машины и сразу начал взбираться по ступенькам к пещере. «Какие они молодцы, что лестницу соорудили!» – мысленно похвалил неизвестных «их» Тео. По крутой тропинке взбираться было гораздо труднее. «Хотя в этом теле взбираться не помогают даже ступеньки!» – весело отметил он про себя. У него было чрезвычайно воодушевленное настроение, переходящее в восторг! Он добрался до стены с деревом инжира, взобрался на нее и через пару минут уже стоял прямо у входа.

     – Учитель, я дома! – радостно, но негромко сказал Тео. Ответа не последовало, но Тео его и не ждал. Он поднялся на среднюю площадку, затем в «гостиную» – последнюю, верхнюю комнату. Снял рюкзак, вытащил оттуда веточку сосновой хвои и зажигалку, зажег и положил дымящуюся веточку на привычное место на возвышении в углу пещеры.

     Тео сделал круговой жест рукой и сказал:

     – Спасибо вам, Учитель. Спасибо за все, что вы сделали и для меня, и для других. Пусть все, чему вы учили, теперь продолжит приносить пользу людям и миру.

     – Ну, это теперь в твоих руках, – прозвучал мягкий и тихий голос. Тео вздрогнул и обернулся, но никого не увидел. Он понял, что этот голос звучал у него в голове. Сказал ли это сам учитель, или в голове играла его фантазия, или подсознание сказало то, чего он так жаждал услышать? Тео так и не понял. Да это было и не важно. Он вернулся в то место, которое ему было дорого, и увидел то, что хотел, и не разочаровался в том, что увидел и что почувствовал.

     – Ну что, как ощущение дома? – продолжал говорить все тот же мягкий голос.

     Тео подумал, что даже если он сейчас говорит не с Учителем, а сам с собой, то, во-первых, всегда приятно поговорить с умным человеком, а во-вторых, иногда полезно серьезно поговорить даже с самим собой. А если это и вправду Учитель – то вдвойне приятно!

     – Наверное, это то, что у людей называется «момент счастья», – вслух ответил Тео.

     – Я рад за тебя, что ты сделал Елене предложение и что теперь у тебя будет семья.

     – Спасибо! На свадьбу придете? Я приглашаю, – шутливым тоном сказал Тео.

     – Не уверен, что у меня получится, но я об этом подумаю. Спасибо за приглашение, – последовал учтивый ответ. Но тон ответа был не формальным, а таким дружеским и таким теплым, что Тео это чувствовал всеми фибрами души.

     – Знаешь, Тео, – продолжал тот же мягкий голос, – теперь моя очередь рассказать тебе одну шутку. Однажды пьяный мужчина срывается с крыши высотного жилого дома, летит вниз и просит Бога: «Господи, спаси меня, пожалуйста! Если я сейчас выживу, я больше никогда не буду так пить! Я брошу курить, перестану скверно ругаться – стану хорошим законопослушным человеком!» В этот момент он цепляется одеждой за ветку дерева, амортизирует и остается невредимым. Слезает с этого дерева, закуривает сигарету, достает из кармана бутылку узо и говорит: «Всего полминуты лететь, а уже такая чушь в голову лезет!»

     – Да, это старая, известная шутка. А к чему это? – спросил Тео.

     – К тому, что сейчас на тебя свалится ежедневная рутина, работа, соблазн развлечений, и постепенно ты можешь полностью раствориться в этой рутине. Тебе нельзя позволить этому случиться. Ты всегда должен помнить о том, что должен делать. О том, что ожидает от тебя твой истинный «Я». Помни это. Помни, Теодор Паппас. Не разочаруй того, кого ты познал в себе, и не разочаруй меня.

     Так как Тео уже знал сказанную шутку, он так и не понял, говорит ли он с Учителем или все же сам с собой. Но, сказанное действительно было важно, и Тео действительно стоит постоянно об этом помнить. Рутина и удовольствия – это такое опасное болото, которое может очень плавно и незаметно засосать кого угодно и заставить забыть о главном.

      

     Молодой человек вышел из пещеры, спустился с горы и зашел в небольшую скромную деревянную кафешку у самого подножия. Прилавок и киоск кафешки были расписаны различными геометрическими доказательствами теоремы Пифагора. Также там была нарисована некая карта древних храмов с центром в храме Геры на Самосе. На деревянном прилавке, кроме воды и кофе, было множество местных сувениров на тему Пифагора – разнообразные брелоки, футболки, кубки и прочие безделушки. А еще местное оливковое масло и местный мед. За прилавком стоял мужчина средних лет в очках. Тео попросил у него кофе и сел за столик. «Как же мне не хватало тогда такого деревянного столика со скамейками и навесом от солнца и ароматного кофе!» – думал Тео, и улыбка не сходила с его лица. Он очнулся от своих мыслей и увидел перед собой чашку с кофе и хозяина кафе, присевшего к нему за столик.

     – Тео, – представился молодой человек и протянул руку.

     – Никос, – улыбаясь, ответил хозяин. Он был на вид скромным и очень обаятельным и располагающим к себе человеком. От него веяло чем-то неуловимо добрым и светлым.

     – Жаль, что такие важные знания Пифагора утеряны, не правда ли? – сказал Тео, с интересом поглядывая на своего нового собеседника. Никос мог быть тут как обычный торговец, а мог работать и по убеждению – а вдруг он тоже что-то слышал о Пифагоре, и можно будет хоть что-то с ним обсудить, подумал Тео. Хоть, какое-то подобие первого единомышленника.

     – Ну, почему утеряны? – спокойно ответил собеседник. Есть тайное общество пифагорейцев. Они по-прежнему хранят некоторые оставшиеся знания. Но это мало известно и покрыто тайной.

     Ложечка из блюдца со звоном упала на землю, и Тео наклонился, чтобы ее поднять. Его медальон в виде пятиконечной звезды в круге с начертанными греческими буквами в лучах выпал на золотой цепочке из-под его поло. Никос посмотрел на медальон, немного помолчал и с улыбкой спросил:

     – Как там Учитель?

     В эту минуту Тео подумал, что, отпивая кофе, он сейчас откусит кусочек кофейной чашки от неожиданности. Он немного помолчал, подумал и ответил:

     – Нормально. Все такой же, добрый и мудрый.

     – Мудрым может быть только Бог. – улыбаясь сказал Никос. – Если когда-нибудь встретишь его снова – передавай ему привет.

     – И ты тоже, – сказал Тео, глядя Никосу прямо в глаза. Он допил кофе и посмотрел на дно чашки. Кофейная гуща струйками стекала на дно чашки. Тео еще раз посмотрел на пещеру и прежде, чем поставить пустую чашку на стол, снова взглянул на ее дно. А там из кофейной гущи и воды на него смотрело рельефное и точное изображение лица Пифагора. Самое настоящее, как живое! Тео ожидал всего, чего угодно, но только не этого! Чувство юмора Учителю не изменяло.

     Тео встал из-за стола, и они с Никосом, не сговариваясь, тепло обнялись, не говоря друг другу ни слова. «Похоже, первый член моего нового «оазиса» уже нашелся», – подумал Тео и сел в машину. Теперь можно было в гостиницу, в душ, в ресторан. Теперь начиналась новая жизнь. Тео знал, какая у него цель, хоть пока у него и не было плана действий. Он принял эстафету, он может сделать для мира много хорошего, и он может повлиять на судьбы очень многих. Сможет ли он? Удастся ли ему? Откуда же он знает…

     «Делай, что должен, и будь что будет, – подумал Тео и поехал обратно. Он медленно продвигался по убитой дороге в сторону моря. – Природа никогда не спешит, и у нее все всегда вовремя», – улыбнулся он, а солнце прямо перед ним уже медленно ползло к краю моря, чтобы спрятаться там на ночь, а утром снова вернуться к людям и подарить миру новый день и новую надежду.

      

      

      

      

     Послесловие

      

     В этой книге есть много того, что могло бы произойти, а также много того, что происходило на самом деле. Но нет ничего того, что было бы невозможно.

     Учение Пифагора настолько обширно и многогранно, что оно активно жило в Европе еще более тысячи лет после его смерти. Последний из известных неопифагорейцев – Аполлоний Тианский – жил уже в нашу эру. Преподаватель по греческой философии учил его некоторым аспектам учения Пифагора. Да так научил, что Аполлоний настолько этим впечатлился, что обвинил своего преподавателя в том, что тот знает и рассказывает такие прекрасные вещи, учит такому прекрасному и достойному образу жизни, а сам ему не следует. Аполлоний в итоге прогнал учителя и посвятил всю свою жизнь изучению того, чему учил Пифагор, а также до конца своих дней следовал пифагорейскому образу жизни.

      

     Учение Пифагора живет и сейчас, в наши дни. Мне посчастливилось познакомиться с представителями трех разных орденов пифагорейцев в разных странах. Все они состоят, в основном, из состоявшихся людей науки – профессоры, преподаватели университетов, ученые-исследователи – физики, астрономы, математики. Настоящие и бывшие. Кто-то живет обычной жизнью, скрывая свою принадлежность к пифагорейцам, а кто-то оставил все свои мирские занятия, преподавание и исследования и сменил все это на другие исследования – философские и мистические – и, подобно Аполлону Тианскому, решил посвятить свою жизнь тому, чтобы открыто идти по пути своего великого Учителя – Пифагора.

     На мой вопрос, что заставило их оставить науку и так кардинально изменить свою жизнь, ответ каждого максимально точно описывается известным выражением «отца теории квантовой механики», Нобелевского лауреата по физике Гейзенберга: «Выпивая первый глоток из стакана знаний, мы сразу становимся атеистами. Но уже у середины этого стакана мы понимаем, что на его дне нас ожидает Бог». Все аспекты учения Пифагора – и научные, и религиозные, и практическая нравственность – не противоречат ни атеистическим воззрениям ученых, ни традиционным верованиям. Учение Пифагора, наоборот, ставит все на свои места и гармонично складывает их всех вместе, в единую мозаику единой картины мира.

     Если наука и религия перестанут быть антагонистами и конкурентами, а протянут друг другу руки – это была бы мощнейшая синергия и импульс для человеческого прогресса.

     Что значит быть пифагорейцем?

     Разделять нравственные ценности? Безусловно.

     Вести честный и справедливый образ жизни? Конечно.

     Стараться следовать наставлениям Пифагора? Совершенно верно.

     Но самое главное в другом: в чем нуждается любое творение – от человека до мелкого механизма (если на секунду попытаться его мысленно одухотворить)? Одна из главных базовых потребностей любого нормального адекватного человека – быть полезным.

     Кому именно быть полезным? Самому себе? Своим близким? Своему народу и стране? Всему миру? Это уже определяется интеллектуальным и нравственным уровнем каждого.

     И главное свойство человека, считающего себя пифагорейцем, именно в этом – быть полезным и своим близким, и своему народу, и своему миру.

     Это не спасет весь мир. Это не изменит всю жизнь. Но это сделает жизнь вокруг каждого из нас лучше, чище. И наша жизнь тогда обретет новый смысл, который каждый из нас подспудно ищет. А еще это сделает окружающие нас пространство и атмосферу светлее и солнечнее. А это то, чего хотят от нас и наши близкие, и весь мир.

     ***

     Спасибо тебе, великий Учитель. Спасибо за все, что ты сделал и для меня, и для всех нас. Пусть все, чему ты учил, теперь продолжит приносить пользу людям и миру.