Закрыв дверь, Борис свистнул, подзывая Черкана и скорым шагом направился на юго-восток. Там, в десяти километрах от дома Бориса, была медвежья берлога. Охотник давно собирался туда сходить, да все что-то мешало. В конце концов Борис решительно отложил все текущие дела, собрался и махнул с утра пораньше к берлоге. Черкан, матерый пес, легкими прыжками мчался рядом, то забегая вперед, то исчезая и появляясь сбоку - игрался, словно щенок. Борис хмыкнул и прибавил шаг - что-то не нравилось ему в воздухе, не хватало еще попасть в метель - тогда придется ночевать в лесу. Черкан все развлекался, пока Борис не прикрикнул на него - только тогда пес успокоился и пристроился по левую руку, приноравливаясь к шагу хозяина.
За Черканом в свое время Борис отправился через всю область - щенки от легендарной среди охотников Анзы шли нарасхват. Сколько отвалил Борис за щенка, никто не знал, но многие божились, что угрюмый охотник несколько месяцев подряд таскал шкурки хозяину Анзы. Острословы добавляли, что тропа от дома Бориса до сих пор не заросла. А кое-кто шептался, что и золотой песок сыпался из невзрачной поняги, только, тс-с-с, лучше у самого Бориса не спрашивать - тяжел на руку этот лешак, злопамятен. Встретит в глуши и не сыщут костей, истлеют в каком-нибудь болотце. Так это или нет, пустые пересуды не трогали Бориса, да и не прислушивался он к ним. Черкан свою цену, какой бы она ни была, оправдал. За пять лет Борис с его помощью добыл столько красного зверя, что теми шкурками небольшой город в шубы одеть можно. Деньги за мех прижимистый Борис не тратил, аккуратно пересчитывал, тщательно рассматривая каждую бумажку и уносил с собой. Где он их прятал, никто не знал. Рассказывали, собрались однажды лихие ребята, ушли за Борисом, да так и сгинули в лесу. Вот, казалось, совсем недавно гуляли, хвалились, как на добытые деньги заживут, а теперь мало кто вспомнит, что были такие. Были и сплыли. Наведался после того случая к Борису участковый, но ушел ни с чем, разве что чаю напился вволю. Такие слухи пугали народ, держались люди подальше от Борисового дома. И сам Борис к людям не рвался, жил далеко за окраиной - полкилометра прошагать надо, прежде чем избу увидишь. Черкан тоже вырос похожим на хозяина - глядел искоса, вечно себе на уме. И только в лесу пес оживлялся.
К середине дня Борис добрался до примеченной берлоги. Место было чистое, берлога отлично просматривалась. Оглядевшись, охотник направился в обход, проверяя снег - не стронулся ли зверь с лежки? Черкан остался напротив входа в берлогу, лежал, не сводя с нее подозрительного взгляда. Борис уже завершал круг, когда снег взорвался - медведь стремительно вылетел из запасного выхода, не ожидавший этого Борис был сбит массивной тушей. Ружье валялось всего в двух шагах, но охотник не успевал - медведь разворачивался для атаки, глухо рыча. Не спалось косолапому, ворочался с боку на бок, а теперь еще и охотник пожаловал, что медведю добродушия не прибавило. Помятый, исцарапанный Борис тянулся и тянулся к ружью, обреченно понимая - не успеть. Поднявшийся на дыбы Хозяин казался лежащему человеку исполином. Желтоватые зубы отчетливо выделялись на фоне темной пасти, когти сразу выросли в несколько раз, казались огромными вилами. Все, амба...
Подоспевший Черкан ударил своим немалым весом медведю в бок. Тот переключился на нового врага, визжащий, воющий клубок покатился по снегу. Борис метнулся к ружью и, не помня себя от ужаса, всадил с двух стволов в мохнатую кучу. Шум драки сразу стих. Охотник с трудом поднялся и, опираясь на ружье, тяжело направился к медведю. Почему-то ему было ясно - выстрелы были смертельными, косолапый больше не встанет. Лишь бы пса не задело. Черкан валялся на снегу, правый бок был изодран в клочья. При виде хозяина он виновато заскулил, застучал хвостом по снегу - придавленный лапой медведя, пес не мог найти силы, чтобы выползти из-под нее. Борис вытянул пса, поставил его на дрожащие ноги. Черкан шатался, но не падал.
- Домой - охотник подтолкнул пса. Шаг, другой, сотый... Деревья плыли навстречу, расплывались, били наотмашь колючими ветками. Позади скулил Черкан, пытаясь не отстать от хозяина. Пятна крови заметал поднявшийся ветер. Метель, будь она неладна. Испортилась погода, так ее растак. Борис сперва ругался, находя в ругани силы, потом замолчал, сберегая дыхание, только оглядывался на пса, покорно плетущегося следом.
До дома осталось километра полтора, не больше, когда Черкан лег на снег и жалобно заскулил. Борис развернулся и подошел к нему.
- Вставай, ну! - пес только скулил. Борис задумался - до дома вроде рукой подать, но весь изодранный, с сочащейся на каждом шагу кровью, с увесистым псом на руках, в метель - нет, не дойти. От всей души выматерившись, Борис повернулся к Черкану спиной и сделал шаг. Пес заскулил громче. Охотник оглянулся - пес преданно смотрел на него. Подсохшая кровь пятнила темно-серую шкуру. Посомневавшись, Борис решился и шагнул в метель, удаляясь от Черкана. Тот горестно взвыл. Борис шел через метель, а вой настигал его, бил в спину, заставляя идти быстрее.
Утром Борис, белея повязками, вышел из избы.
- Мать твою! - выдохнул изумленно.
Метрах в двадцати от порога валялся Черкан. Хрипло дыша, он смотрел на хозяина, жалобным воем подзывая к себе. Борис, проваливаясь в рыхлый снег, подбежал к псу.
- Вернулся, чтоб тебя. Дополз, дополз. Кому рассказать - скажут, заливаешь. Ух, ну и живучий же ты, не зря такие деньги за тебя плачены, - Борис опустился на колени, осматривая пса.
Черкан забил хвостом по снегу, рывком поднялся на лапы и лизнул Бориса в лицо. Тот замер и медленно сжал в объятьях пса.