|
Допить вино и докурить сигарету. Последнюю здесь сигарету. Подняться и еще раз посмотреть на нее.
Она сидит неподвижно. С того самого момента, как я сказал то, что должен. То, ради чего пришел. Услышав мои слова, вздрогнула, опустила бокал на стол. Серо-голубые глаза наполнились ртутью, руки стали подобны изломанным ветвям ивы. От всей ее позы становится неудобно. Так бывает, когда кто-то с аппетитом и причмокиванием ест недозрелый лимон, а сок течет по подбородку, и ты непроизвольно кривишься. Так бывает, когда кого-то сбивает - боль почти осязаемая, хоть и существенно меньшая. Ртуть в глазах застыла блеклой лужицей. То, что несколько минут назад казалось бездонным озером с резвящимися искорками-рыбками, теперь превратилось в тусклые капли остывшего припоя. Веселые лучики в углах глаз потемнели, как будто их обвели химическим карандашом, и превратились в борозды морщин. Мягкие и живые губы стали мертвыми и твердыми, как на лицах у бронзовых статуй. Пудра, которая должна была придать живой оттенок, свет изнутри, теперь убивала все мысли о реальности происходящего.
Выйти из комнаты. Пройти несколько метров, взять плащ и оглянуться. Посмотреть еще раз. Заметить блеск в углу глаза. Открыть дверь и, не прощаясь, ибо это не нужно, уйти.
На улице я закуриваю еще одну сигарету, жадно затягиваюсь и печально улыбаюсь. Что ж, жизнь не остановилась. Она скоро это поймет. Болью отзовется мысль о том, что не успела. Но память изменчива. Со временем боль стихнет. Иначе быть не может.
Будь проклята моя работа и тот, кто ее придумал. Это очень тяжело - приходить и сообщать, что тот, кого ты каждую секунду ждешь, больше не придет...
|