-Искусственные рибосомы работают! На вчерашнем эксперименте они успешно собрали фосфоресцирующие белки светлячков, считав их с ДНК. Это прорыв, который тем более важен, что незаметен.
-То есть до создания полностью работающей искусственной клетки остается...
-Год, может - два. У нас сотни проблем, но мы их решаем все параллельно и самые главные трудности уже позади. Да, все верное - уже позади...
Мы научимся создавать жизнь с нуля. Полностью наша - ничего не заимствуя от матушки природы, только основа та же - углерод. Боже, да мы уже умеем это делать!
Гром, и в правду, очень освежает небеса...
Горы близ Туапсе, у самого моря...
Она вышла из душа, едва касаясь ковра ступнями, обнаженная, забывшая о полотенце, наслаждавшаяся холодом внутри себя. Когда очень холодно там, в нутре, не чувствуешь сквозняков. Ей было холодно до жути, словно все внутри раскалено, да только наоборот. И ныло в животе, сердце стучало опять аритмично.
Она выбрала, что оденет на этот вечер, нашла подходящее платье в единственном шкафу, она давно не надевала ничего кроме повседневной удобной и настолько любимой одежды. Её звали Майей, но это ничего не значило. Странно это, наверное, для каждого человека его имя что-то означает. Он как-то к нему относится - любит или ненавидит, смущается или гордится. Но ей было с тех самых пор, как она себя помнит абсолютно плевать на то, как её звали и что про неё думали. Она никогда не отмечала свои дни рождения, за неё это делала её семья. Это было давно, когда еще Майя училась в школе. Она бросила и школу, и семью, в один прекрасный день просто не смогла опять повторить этот ненавистный маршрут жизни. Это была не её семья - ей даже не нужно было себя в этом убеждать. После этого девчонка постаралась забыть об этом дне и никогда не просыпалась с мыслью - а ведь сегодня я родилась!
Уже примеривая платье, она почему-то остановилась. Так же аккуратно сложила его обратно и оделась как всегда.
Она вышла тогда из дому, забыв мобильный рядом с книгой на столе, взяв вместо ненужной тут в глуши трубки деревянный амулет, вырезанный когда-то из бука, на счастье, вышла, чтобы больше не вернуться - не потому что так хотела, так просто выпало. Но вот вопрос - она, то знала или нет, что не увидит еще раз свой дом, трейлер, припаркованный у дороги под кронами, под самой горой у пляжей рядом с Туапсе.
Она повесила замок и вставила ключ, повернула, проверила его рукой и ушла вверх по каменной кладке, утопавшей в густой и влажной зелени...
Согласно расклеенным по городу листовкам в тот день, а точнее ночь на ней были очень сильно рваные джинсы и топик заляпанный масляной краской и завязанный узлом на животе, почти под грудью. Её видели идущую вдоль дороги, туристы, что нескончаемым потоком машин с разницей в пару часов ехали в этот приморский городок.
Дикари внутри, они отдыхают вдали от людей. Даже в наши дни. Не всем уютно в городах.
Да и еще, краска была красная и желтовато-зеленая. Цветов крови и покрытых сплошной зеленью известковых скал.
***
Ротор гудел, вращаясь, только что он выплевывал раскаленный металл - теперь же лишь шипел под проливным дождем.
-Ну как?
-Плохо, Дади, очень плохо, ты сам посмотри, прицел сбился сразу же, отдача никуда не годится, от такой кучности стрельбы пехота врага будет ржать как лошадь с недорезанными яйцами.
-Ты бы хоть противовес поставил. Для начала.
-На ротор?
-Ну, за бугром ставят, у нас и роторы то не в моде.
-Я не за бугром живу, и вообще ну его нахрен, все равно ливень - понесли в ангар.
Они сняли с треноги установку странного вида и потащили, пригибаясь под начавшимся градом в огромный ангар. Море было неспокойно, приближался шторм. В это время штормы тут частое явления, зачастую все это сопровождается градом и ветром, достигающим нескольких сотен километров в час, а заканчивается зачастую смерчем. В таких условиях испытывать можно разве только в бою. Когда уже все равно, какая у моря погода.
Намокнувшие в крови воды не боятся. И ветра тоже. Так говорил их отец. Они были братья на самом деле, хоть и вели себя при людях, словно не родные, и работали тут, бывало, по двадцать часов в сутки. Но было что-то в этих местах, в этой бетонированной площадки у ангара с видом на море, действительно было, что-то такое, от чего становилось легче. Тут можно было просто быть. Сколько угодно, и все равно, чем ты занимаешься, насколько тяжела работа, насколько поджимают сроки и сколько давления на грани с матом льется на тебя через трубку каждый день как звонят заказчики.
Тут можно было жить. Их мать сказала бы, что тут прекрасная энергетика. Но она умерла, так и не увидев, что за место нашли её дети для себя в жизни.
Но штормило тут часто и так, же часто приходилось намертво закрывать огромные створки ангара и работать там, но вот стрельбище было одно, и переоборудовать часть ангара под аналог было не самой лучшей идеей. С такой акустикой в нем можно было оглохнуть даже в наушниках. Плюс вероятность рикошета.
Вот и сейчас тонкие полоски тянулись от воды к тучам, они росли как хоботы исполинского левиафана. За ними ничего нельзя было разглядеть во мгле. И в правду приближалась буря, все суда из гавани спешили выйти подальше в открытое море.
Они уже стали ремонтировать ротор вертолетной пушки. Но это была их работа, хоть в последнее время платили не очень, и все чаще приходилось перебиваться заказами со стороны.
***
Как она ненавидит эти горные дороги! Они петляют и петляют, и родители с рождения внушали страх к этим поворотам. Помнится, еще с отцом ездили к его другу на рыбалку. И каждый раз при очередном повороте он притормаживал. Намного сильнее, чем нужно - Мальвина это понимала уже тогда. И каждый раз его лицо становилось таким напряженным. Наверное все это из-за того нелепого случая с матерью. Но ведь она осталась жива. И все равно: она - это она и ничего тут не поделаешь. Кто-то считает женщинам и детям даже по какому-то закону природы не положено садиться за руль. А ведь она все еще почти девушка, ну вот - почти...
Ну, по крайней мере, еще при этом брать пассажиров и ехать ночью по дороге в гору, да к тому же выпив. Это по определению плохо заканчивается, ну а если у тебя сзади и несовершеннолетний пассажир - то чувствуешь себя последней преступницей и стараешься не пропустить ни одного камня случайно упавшего на дорогу, а повороты берешь с цыплячьей скоростью.
Наверное, только теперь Мальвина поняла, почему так нервничал тогда отец - ведь позади него сидела маленькая она.
-Боже, когда же все это, наконец, закончится? Боженька, ты меня слышишь? Прекрати мои мучения, пожалуйста...
***
-Любители, или какой все-таки это прекрасный сраный мир! - Человек прицелился из пальца: "БАМ-бам!". - Любители и рули высоты! Как вам? Эх... Я ни черта не смыслю в лозунгах и рекламе, уж прости меня парень. Но одно тебе скажу: военщина - всегда военщина, профи они и в Африке профи... Но мы - не профессионалы. Мы не из их серьезной уверенной в себе кампании. Нет, мы - это не они. Мы не занимаемся этим профессионально, нам не платят за это деньги, о нет, мы - Любители.
Человек дыхнул Гаваной.
-Да именно так. Нам нравится это, мы для этого рождены, но мы сами выбрали этот путь эту деятельность. Она для нас как наркотик, мы тащимся от этого, ведь у нас очень хорошо получается это делать. Вы псы войны. Цепные псы. Ручные животные. Мы же одинокие волки, сбившиеся в стаю. Мы не вы, мы - не они, мы - это мы, запомните это...
***
Вертолет летел так низко, как только мог его пилот. Он резко кренился то в одну сторону, то во вторую. Им управлял какой-то маньяк. Со стороны явно так и выглядело. Пилот явно был невменяем, но при этом как-то бесшабашно хладнокровен-десу. Пролетев под очередным мостом, едва не задев землю, он резко почти вертикально рванул вверх, вдоль стены пятидесятиэтажного здания.
В нем, помимо пилота были еще восемь человек. Они спокойно так смотрели в окна. Все причем.
А пилот насиловал свою машину. Он словно измывался над возможностями этой вертушки. Он переключил всю гидравлику на ручные настройки, отключил балансир и все предохранители ограничения угла крена несущего винта. Теперь он в любую минуту мог рвануть штурвал, и машина ушла бы в финальный штопор.
Из которого не выйти. Никому.
В зубах почти потушенная, еле тлеющая сигарета. Небритая улыбающаяся харя пилота была такой веселой, непринужденной и заводной - как тот апельсин! Он словно выражал всем своим видом одновременно и полное наплевательство ко всему на свете, и интерес, вполне особый интерес к этому свету, ха.
Вилли огляделась, не выходя из своих странных фантазий.
Три женщины, и пять мужчин... если первых можно было назвать женщинами. Одна почти ребенок, одно - неопределенного пола существо, только грудь выдавала женщину и еще одно веселое создание лет девятнадцати-двадцати - Вилли надеялась что не больше двадцати на вид - постоянно фыркало и делало снимки того над чем они пролетали.
-Лесли, заведи его повыше. Если долбанешь по стеклу, оно выдержит, а винты нет.
-Мы и летим на-аверх, мы летим на-небо-к-госпо-ду.
Вертолет вознесся в небо, перевернулся и таки ушел в штопор. И неизвестно как, но его пилоту удалось выровнять гидравлику в ручную, и, совершив немыслимы для винтокрылой машины воздушный трюк, вертушка зависла над крышей здания метрах в десяти.
Внизу стоял небритый человек-Майами-Малибу, он все время смотрел на лица сидящих в машине людей. И он совсем не улыбался, просто его слегка покалеченное лицо выражало вечный оскал и постоянную жажду чей-либо крови.
-Ла лоро психо-пилота... - Сказавший это парень в черной бейсболке сплюнул на раскаленное покрытие крыши.
-Угу. - Ответил, внимательно смотревший на маневры вертушки человек в белой рубашке и таких же белый живодерских брюках. Вилли отлично умела читать по губам практически на всех языках мира. В общем, это не было тайной - все равно никто не верил.
-Что это было? - Голос у девочки был мягкий и приятный. Она была молода, но, насколько... этого сказать никто не мог. Странное лицо, наполовину японка.
-Сальто. - Датчу было все равно, он и не с такими психами общался, как тот, что сейчас угорал в кабине.
-Стой! Не садись пока.
Самый большой человек в салоне вертушки затушил кубинскую сигару об внутреннюю кевларовую обшивку, отчего та вздулась, и, открыв люк, спрыгнул на крышу. Стоявший внизу, ничуть не удивляясь необычайно мягкому приземлению такого крупного мужчины на такую жесткую крышу да с такой высоты, развернулся и пошел к лестнице.
-Линда ты за ним, остальные пока сидим! - Скомандовал тонкий и стройный, сидящий рядом с пилотом парень. Девушка - ну просто Лисбет-в-доску, выпрыгнула следом.
-Вилли-дилли-бонсо-хай-сиреневое-небо, винтокрылая шала тут пока висеть должна! Или нет, ты какого мнения по столь важному для мира вопросу?
Пилота явно пёрло. Сидевший рядом с ним, невероятно просто спокойный и мягкий молодой человек, слегка повернувшись и закрыв глаза, сказал что-то пилоту. Тот достал леденец, раскрошил своими мощными челюстями его в один миг, уперся ногами в руль высоты и начал напевать свою идиотскую песню.
Под которую Вилли моментально уснула. Во сне она была Алисой Бертона. Закомплексованной, рефлексирующей с миром и своими фантазиями, очень-очень эмо-Алисой. Вилли-эмо-Алиса бегала по Волшебной Стране и все фотографировала. Но потом пришел МакГи, и Вилли стала его Алисой. Она взяла большой кухонный нож, бегала по Волшебной Стране и творила искрометное "ня-смерть!" всему волшебному, живому, необычному и такому по-детски непосредственному.
***
Их было два. Абсолютно одинаковые автобусы. В один из них Вику погрузят вместе с её классом - шумной разнокалиберной компанией, которая только и ждет конца школы - в любой форме "конца", чтобы заявить всему миру о себе. В любой форме - но заявить. Их было два - они остановились рядом. В обоих виднелись лица - к окнам прижались ребятишки и девчата в первом, удивленные и заинтересованные, явно никогда не видевшие моря. Во втором - они хмурые лица. Когда открылись двери и оттуда вышел высокий мужчина, а за ним - красивая женщина с огромным бюстом - Вика сглотнула слюну.
-Смотри, у неё шокер.
Палец Димки указывал на пластиковую штуковину с двумя контактами пристегнутую к поясу молодой женщины, рассматривавшей их класс и закрывавшей лицо от солнечных бликов. Отсюда было видно уже море - далеко внизу, под горой, в нем отражался солнечный диск.
-Понятно, почему они такие хмурые.
-Ты дурак, Дим. - Вика постаралась говорить как можно более несчастным тоном. - Это не против её подопечных, пусть они и из детских домов, не заключенные же. Просто с таким бюстом на неё тут всякий таксист запрыгнет. Вот этот вот высокий опрятный мужчина уже имеет насчет неё планы интимного толка, я уверена.
Вика посмотрела с вызовом на женщину, которая смотрела теперь только на неё - маленькую девочку с ярко-зелеными глазами и прямыми длинным черными волосами в шляпке, которые были в моде в сороковых и теперь снова набирали обороты популярности вследствие сильного влияния японской культуры на неокрепшие умы подростков. И таком же легком платье, вся воздушная, словно чайка над морем. Тохо, а не девочка.
Вика отвернулась. Женщина продолжала разглядывать её.
-Это огромная ответственность - вам-то не понять. - Улыбнулась их провожающая, классная руководительница лет двадцати пяти, как её звать Вика забыла, у девочки были проблемы с памятью на имена и фамилии живых людей, если только те не были ну совсем уже близкими друзьями, к тому же - мальчиками. Но еще лучше - аниме персонажами, их имена она не забывала никогда. - Вот и приходится вооружаться хоть чем-то, если вас это успокоит - у меня тоже есть баллончик. Ну, заходим?
-А нам это обязательно было говорить, что у Вас есть баллончик? - Улыбаясь, поинтересовалась Юля, одетая почти так же как Вика. Обе девочки слегка выделялись из толпы семиклассников, коллективно предпочитавших хоть и устаревший, но все, же удобный унисекс. - Как бы тот факт, что все знают - несколько снижает вашу обороноспособность, Вам не кажется?
-Я же не собираюсь использовать его против вас. - Рассмеялась классная. Из открывшихся чтобы впустить внутрь новую порцию пушечного мяса дверей вылетели двое ребят. Первый, клюнув носом, растянулся на пыльной дороге, а второй вскрикнул, когда ему под ребра ткнули шокером. Пойманные за руки, ребята были водворены обратно. Водитель не обратил на это никакого внимания, все прочие лицо в окнах даже не поморщились.
-Ты видел - она подножку ему поставила. - Димка тихо хихикал. - Мне интересно, что она там, в детдоме с ними вытворяет, уверен у них там подвал о-го-го - и плетки и все необходимое есть. Даже стальная дева, и она - есть!
-Как вы можете использовать электрошокер на детях!! - Возмутилась классная.
-Пятый класс. - Объяснила холодным тоном большегрудая черная вдова, словно это и впрямь все объясняло. - К тому же, - тут она вытянула руку и улыбнулась слегка заискивающе, - он поставлен на минимальный разряд, смотрите.
И с этим словами она ткнула шокером в руку Классной. Та слегка вскрикнула и отскочила. С удивленным лицом лиловая воспитательница ткнула шокером себе в руку и даже не поморщилась.
-Совсем не больно. - Констатировала она.
-А если что у них с сердцем что-то будет?! - Не унималась классная. - Вы будете отвечать?
-Нет. Медкомиссия. А вот если они разбегутся и натворят что-нибудь или покалечат кого-нибудь, да хоть себя - тогда я.
С этим словами она, молча, ухватилась за поручни и легко влетела внутрь автобуса.
-Я бы вдул. - Прокомментировал отношение её поступков к её размерам Митек.
-В фенотип самки включено и её поведение: как она смотрит, говорит, улыбается, ведет себя и где бывает. - Аня поправила очки жестом, который явно считала красивым и изысканно-интеллектуальным. - Попросту говоря внешность - это нечто четырехмерное, время и то, что случается с его течением учитывается при выборе самцом партнера...
Она бы еще долго что-то говорила на эту тему, а может с ходу переключилась бы и на другую - настолько же интересную одноклассникам, но их уже загоняли в автобус, водитель которого имел "план" - да так классная прямо и сказала - и больше ждать своего плана не мог. В идеале у всех наверняка возник в голове жадно дымящий где-нибудь в кустах небритый водила с косяком в зубах.
Классная постаралась, чтобы все влезли в первый автобус, даже сажа девочек по четыре на сидение и заговаривала зубы возмущенному водителю. Это был протест против сиреневой и её шокера - той не достался никто из доверенных классной подростков. Оба автобуса отъехали от остановки одновременно и пустились с горы вниз, чтобы снова подняться на неё по винтовой и снова съехать. Водитель вел медленно, аккуратно притормаживая каждый раз на повороте, постоянно посматривая в зеркальце и сигналя каждой машине, которая хотела их обогнать. Их автобус был явно перегружен и классной пришлось стерпеть несколько матюков в свой адрес, но она вынесла их героически.
Надписи "осторожно - дети!" на заднем стекле автобуса не было, Анна проверила это.
***
Опыт, которого нельзя провести.
"Нет, нет, только не это, только не так!"
Она лежала под тушей и лапа с когтями нечеловеческой длины оттягивала её голову назад, слишком сильно, чтобы можно было дышать. Она чувствовала давление в животе и боль, и такие знакомые животные толчки в таком далеком от затухающих мыслей мире. Рычание откуда-то издалека, все тело словно немело, а в висках стучали глухие удары, унося куда-то далеко - и от боли, и от всего. Все мысли не нужны, она так хотела, чтобы сейчас её поглотила тьма, просто не чувствовать этого. Не осознавать, что сейчас эта слабая шея не выдержит. Откуда-то издалека сквозь шум крови и какие-то удары по телу - она не понимала, что это был град, да и все равно ей было - сквозь мареву тошнотворной кровавой пленки она увидела лицо, склонившееся над ней - желтые огоньки, как сквозь залитое каплями дождя из крови лобовое стекло автомобиля. Когти прорезали в её горле глубоки борозды, эта лапа еще сильнее отогнула голову назад и что-то произошло...
***
Фигура отошла, словно испугавшись, и так и осталась в странной позе с опущенной вниз огромной лапой с полусогнутыми окровавленным пальцами. Она, молча, смотрела в сторону жертвы.
Девушка лежала и тяжело дышала, каждый вздох давался невероятной болью в горле. Почему-то пришло сравнение с ангиной, так вот - все то - лишь аленькие цветочки по сравнению с этими ножами в горле, когда боишься сделать каждый следующий вздох, избегая этой боли невыносимой, ты словно по капелькам пускаешь в себя воздух, не хоти ты так сильно жить, не дышала бы вовсе. Ведь так больно. Тело онемело и при попытке даже подогнуть колени, чтобы встать, оно еле двинулось. Боль в животе слишком далекая чтобы думать, когда не можешь дышать.
А град опять сменился дождем, капли на траве и лежащее на ней тело девушки и несколько фигур склонившиеся в странной позе рядом. И еще - тот, что рвал тело и заламывал назад голову, он куда-то исчез.
***
Он стоял и улыбался. Посмотрел на море, оно было видно отсюда, вниз уходили каменные ступени, пять минут спуска и они на пляже. Он отвернулся уже через секунду, словно хотел лишь удостовериться, что море тут, оно никуда не убежало. Но он по-прежнему улыбался.
Ольга и Олег приехали сюда снова вместе, но на этот раз с ними была маленькая Флора - кузина Ольги.
-Ольга, мы идем? - он смотрел по сторонам, скучая. Девушка за ним последний раз что-то проверила в сумочке и перешла на бег, чтобы догнать высокого бритого парня, что это произнес.
Он каждый раз уходил вперед, и ей приходилось его догонять, Ольга была заметно ниже, к тому же очень далека от всех видов спорта. Молодой мужчина, за которым она шла, как на привязи постоянно улыбался, это было его отличительной чертой. Словно фирменной маркой, брендом. Наверное, он рекламировал свою зубную пасту. Или заключил договор с какой-нибудь стоматологической фирмой.
Он был не то чтобы высокий - наверное, девушка была просто низкой и слегка рассеянной сейчас. Гладкое бритое лицо, слегка худощавое и волосы остриженные ровным кружком, наподобие средневековых монахов, серьги в ушах.
Фасад вокзала напоминал торт, который Ольге дарили в детстве. Такой же приторно сладкий на вид и тошнотворно сладкий на вкус, такой же гламурно-розовый и очень совковый. Но даже это не могло сейчас ей испортить настроение.
Ольга родилась на Украине, но никогда не считала её своей родиной. Она вообще никогда не задумывалась о родине. Это слово было чужое и далекое, намного ближе было то где, а скорее - в чем она жила. Школьные годы ползли неимоверно медленно. Когда она шла в первый класс, то думала что надвигается что-то ужасное. В третьем классе Ольга уже не могла понять, сколько она тут, зачем она сюда ходит, и сколько ей еще осталось. Но все поменялось в шестом, когда девочка поняла одну простую вещь - если тебе не интересно это, можно убежать, но тебя все равно найдут, и никуда ты не скроешься. Тебе остается лишь измениться самой. Это сложно, но придется. Она поняла это еще на детском уровне, как-то нутром прочуяла. И начала искать себе занятие. Её мать водила Ольгу на кружки, на те которые выбирала сама, девочка не сопротивлялась, но все ей было не по душе. Она уставала от них, просто не хотела об этом говорить матери. Отца она вообще редко видела. Он работал в смене по три дня, а потом сутки с небольшим ночевал дома. Спал большую часть времени, иногда в постели иногда перед телевизором. Она никогда не была на его работе и не знала, почему он так редко бывает дома, но если честно - и не хотела знать. Несколько раз в жизни, потом уже в старших классах она задавала себе вопрос - а почему я так плохо знала отца. Чувствовала, что не любила его. И находила лишь один ответ - я так и не успела с ним толком познакомиться. Нет, они разговаривали, пару раз он даже читал ей что-то. Она толком не запомнила что, и ему это было не очень интересно. Если у него было время, он тратил его на себя, жену, потом друзей. Она это видела и думала что так и нужно.
***
Ехали-ехали и скоро должны были приехать. Так ведь, любая дорога заканчивается ведь?
-У меня точно географический и навигационный кретинизм.
Под конец Мальвина не выдержала и чтобы избавиться от напряжения всей этой атмосферы - одна в машине с мальчиком на дороге и как бы ей сдуру не сделать как мама - и включила музыку.
Kosheen - I Want It All - все, что нужно сейчас, хотя под это можно и уснуть. Но главное не заглушает шум дождя и града - девушка все еще надеялась в нем различить гудки, когда опять выедет на встречную.
Это был страшный путь, жуткая дорога, Мальвина пару раз клялась себе, что больше никогда, ни за что не поедет в горах в дождь с ребенком сзади. Хорошо хоть он уснул так быстро и не понимал - какой же Мальвинка все-таки плохой водитель.
Следующим треком стоял KOSHEEN - (SLIP AND SLIDE) SUICIDE и Мальвиночка чуть не дала по тормозам, поняв, про что она там поет. Сердце билось совсем как сумасшедшее - ну вот зачем не такие мысли сейчас, гребаные воспоминания - вы замечали они всегда не вовремя, это закон подлости. Сволочь ты Мерфи - вот зачем открывать такие законы, открыл бы лучше что-нибудь полезное людям. Нет, он открыл закон, ставящий жирную точку на всех наших надеждах.
Оглянулась на мирно спящего Максима. Он храпел так мило. Нет, он, конечно, не храпел в прямом смысле этого слова, но почему-то захотелось, чтобы он именно так - похрапывал. Она взяла себя в руки и попыталась вглядеться в туманную мглу - море было охвачено штормом, это было бы красиво, но было не до красоты, ведь всего каких-то пять километров, судя этой коробке с картой и мигающей точкой, отделяли Мальвину от дома отца.
-Ну, тогда хватит терять время тут и вперед!
***
Два человека в звукоизолированной комнате из стекла. Но изоляция наша, а значит можно слышать голоса, но разобрать слова их невозможно. Это как гнусавое гудение двигателя - именно так доносятся из-за стекла их спокойные голоса.
Более высокий в белом халате и с золотыми часами, ставшими уже в нашем веке анахронизмом устало посмотрел на капли за стеклом.
-Нет справедливости у истории. И не было. Это как просить справедливости у Кесаря. Ты для него никто и для неё никто. Ты ничегошеньки из себя не представляешь.
-Мы сейчас не об этом.
-Да всегда все разговоры не об этом. Но я просто сравнил.
-Я не понимаю.
-А ты напрягись. В чем разница и в чем подобие?
-Смотри, у каждого народа свое отношение к любому конфликту, к любой войне, к любой политической интриге любому процессу, что бы ни происходило - люди разные. Живут в разных странах и держатся друг за друга. Наше - все, их - ничто.
-Нельзя сказать - были они или нет. Нельзя сказать - остались ли свидетельства. Мифы - тоже свидетельства, мы не принимаем их во внимание, потому что не доверяем. Людям того времени. Но мифы сочиняли и историки. Большинство дошедших до нас сведений - лишь мифы. Врали все. Они придумывали сказки. Иногда они были похожи на правду, а иногда - нет. Трою тоже считали мифом. Но её нашли и чертовски удивились. Именно после этой находки всерьез начали искать Атлантиду. Ведь это два мифа. И если один имел место быть, то почему же не быть второму. Об обоих писали известные историки ушедших эпох. Выдумщики.
-Нельзя узнать, где правда и ложь в истории.
-Знаешь почему?
-У нас недостаточно фактов?
-Нет, не в этом дело, факты на самом деле ничто. Их всегда можно поискать и даже найти.
-Дело в другом - мы, мы живем сейчас. Мы знаем много. Что-то истина, а что-то ложь. В чем-то мы сами ошибаемся, понимаешь?
Парень более низкого роста мотнул головой.
-Не понимаешь да. Ла-адно. Вот смотри - эта линия - история.
Он взял и начертил на листке какого-то бланка фосфоресцирующим фломастером синего цвета линию.
-Она прямая, но это мы так думаем. И мы думаем, что она одна.
-Параллельная реальность?
-Нет, - он отмахнулся словно от насекомого - тут нет никакой фантастики, просто наше желание все понимать и воспринимать просто. Это в наших инстинктах - мы пользуемся разумом а он абстрагирует. Отвлекает по-русски, просто напросто отвлекает. Дедукция и индукция так естественны, что мы иногда забываем одну вещь. Они несовершенны. - Он ткнул в парня фломастером, оставив след на лабораторной одежде.
-Мы просто хотим так видеть. А что там на самом деле. Есть масса работ и зачастую они противоречивы, у каждого видного историка своя трактовка. Тут дело даже не в отношениях к одному и тому же факту разных людей народов и стран. Например, к факту обороны Ленинграда. А в том, что факта как такового "единого", "неделимого" в природе не существует - он есть только вот тут - он стукнул себя по виску и рассмеялся.
-Чем дольше ты, обладая не таким, уж узколобым мозгом будешь рассматривать что-то, тем больше оно будет делиться на мельчайшие составляющие. Которые зачастую, а точнее всегда будут входить в противоречие друг с другом.
-Вот...
-Он перевел дух и опять взглянул на набирающий силу ливень и потоки мутной воды на стекле.
-Мы никогда не узнаем, как там на самом деле все было. И, правда это или ложь. Сколько не исследуй мы прошлое. Мы тут - а оно там. Мы - другие. Даже построй мы машину времени и отправься назад - ну получим мы факты. Знаешь, некоторые ученые считают, что и настоящее непостижимо в равной, как и прошлое и будущее.
-Мы другие - мы будем смотреть на все другими глазами, понимаешь?
-Я доверяю своим глазам. - Улыбнулся парень и посмотрел на испачканную одежду.
-Вот и прекрасно! Но доверяешь ли ты своему восприятию мира?
-В смысле...
-Вот если ты сейчас увидишь что-то выходящее из рамок твоего восприятия цельного мира - ты удивишься?
-Скорее всего, - за него же ответил высокий.
-Вот и любое насекомое, когда его подхватывает ветром и уносит черт знает, куда каждый раз удивляется, видя странные образы и не понимая, что это. Оно не может вспомнить аналога.
-Люди не насекомые, у нас есть способы передавать знания между поколениями.
-Такие способы есть и у животных, тут дело не в качестве, а в скорости и количестве. Мы перешли на другую скорость - качественно ничего не изменилось. Язык волков тоже сложен. Родители обучают детенышей. Только мало чему - а мы всему. Наш мир становится все более цельным и узким. Вот и все. Мы все начинаем видеть одно и то же, вставая утром и открывая глаза. Сквозь еще соприкасающиеся ресницы...
-Что ты видишь? Что-то знакомое.
-А вот волки, открывая глаза, каждый день видят что-то новое.
-Я им завидую если честно...
Он закурил. Дождь опять во второй раз перешел в бурю. Стекло звенело, за окном летели почти горизонтальные земле крупные капли воды, неся мусор.
-Так какое это имеет отношение к леканам?
-Очень прямое, как же - о них мы столько слышали, но увидели в живую лишь совсем недавно.
***
Африканцы...
Кафешка была полупустой, два человека лениво убирались, пока нет посетителей. Посетители то были, но этих всегда было много и они, как правило, не начинали возмущаться, что уборку затеяли уже при них. Стены были стилизованы под каменную кладку желтоватого цвета, дешевая вывеска, явно заказанная у местного оформителя, слегка наклонилась вниз после прошедшего за день до этого шторма. На ней было написано "Африка" на фоне коричневых танцующих человечков.
Парень с девушкой сидели напротив друг друга и, положив между собой ноутбук, тихо беседовали. По виду - студенты первокурсники, приехавшие сюда отдохнуть дикарями, таких тут было много.
Дождливый камин...
То есть на биологическом уровне все это вполне возможно. В превращение фенотипа, то есть внешнем нет для природы ничего нового, гусеница в течение своей жизни один раз трансформируется в бабочку. Это два совершенно разных по сути своей существа. Там трансформация занимает определенное время сопровождается созданием кокона, при котором все процессы в теле замедляются, и существо временно находится в состоянии близком к коматозному, ведь это очень болезненный процесс.
Там используется ген перевертыш, это как калейдоскоп - чуть встряхнул и другой вид, даже нет - скорее как...мм...
Вот видел изображения, где при первом взгляде, кажется одно, а стоит чуть присмотреться и можно увидеть и второе и третье.
На протяжении жизни он не работает, он как бы спит - он по определению должен быть рецессивен, но в определенный момент включается, это как смена цвета радужки у детей.
Такие гены существуют, только у людей их к счастью нет, ведь человек не меняет на протяжении своей жизни по двадцать раз пол как бразильские лягушки и он все же не гусеница и не бабочка.
Хотя мутации возможны, но тут такое дело - во-первых, они маловероятны и во вторых - большинство мутантов стерильны, дальше передавать гены они не могу и отсеиваться на протяжении жизни одной особи, если же их много - значит это уже не мутация, а новый вид.
То есть это не фантастика это вполне реальная возможность биологии этого мира, уже обкатанная на других видах, а применительно к человеку тут один вопрос - это есть, или этого нет. Многие ученые, даже с мировым именем, не только парапсихологи и прочие экстрасенсы от науки, но и биологи генетики, они вполне признают возможность существования оборотней, правда говорят, что на трансформацию нужны как минимум сутки или хотя бы часы, возможно - кокон, но не в этом дело. Они требуют факты - покажите и мы проверим. Мы поверим практически во что угодно, а это уж не так и не обычно для тех, кто имеет дело с живой материей. Иногда она творит чудеса эффективности, те же грибы, та же плесень что выживает и в космосе и под саркофагом АЭС, живет десятки тысяч лет - и это одна особь - может выжить и под водой и в самой засушливой пустыне к тому же обладает такой скоростью регенерации что может перемещаться с место на место благодаря только росту - делению клеток.
Это мы при всем своем интеллекте - мы самая слабая и неэффективная форма жизни на планете, не будь у нас мозгов - нас бы выдавили моментально, любое животное, даже млекопитающее при нашей массе и быстрее и сильнее нас. Поэтому многие ученые считают что человек не создан для этого мира, что мы не отсюда что слишком заметно это. Что развивались мы на планете намного более дружелюбной чем Земля, что не могли мы настолько атрофироваться и за миллионы лет, ведь технологии появились недавно - как мы вообще выжили тут в этом жестоком мире? Школьники верят когда им говорят про кольевые ямы-ловушки но ученые лишь смеются. Вот и думай. Так ведь и поверишь во что угодно, хоть в старый хоть в новый завет. А там, между прочим - прямо говорится, и что ной жил тысячи лет и Новохудоносор был леканом. И много чего еще от чего воротит лицо даже сама церковь.
То есть вопрос стоит не так, возможно ли это или нет. Вопрос простой - есть это или нет, пока нет. Ведь не запрети в свое время эксперименты над человеческим геномом, у нас я думаю, уже не только леканы были в лабораториях. А может и есть они - генных хакеров то по пол любой кафедры генетики или чего хочешь связанного с биологией. Молодежь не очень обращает внимания на законы, хакеры они и в белых халатах - хакеры. Специального оборудования особого, которое нигде не достать для этого и не нужно - для экспериментов нужно то, что есть в любой средней универовской лабе и на черном рынке по дешевке до фига. И чем они там дома и у себя на дачах занимаются никому не ясно, может просто новые сорта травы для наркомафии выращивают. А может еще чего. И смысл обыски устраивать. Что - хроматограф в шкафу у студента-медика это незаконно? Вполне законно. Яйцеклетки у подружки или коллеги можно взять - и вперед, душа студента ведь потемки. Я уж молчу про подпольные лаборатории правительственного уровня. Это вообще тьма. А корпорации? Бессмертие. Да какими бы ни были законы - исследования все равно будут вестись. Я вообще считал одно время, а теперь официально отказался от такого мнения, ибо опасно стало, мне уже тогда звонили и спрашивали по поводу публикаций...
Не понял, что считал?
Да то, что весь этот международный запрет на исследование, именно практическое, антигуманное как написали в той декларации, заметь декларации, ты знаешь, что это значит, так вот - [прим. -WTF??Нелиэль мать твою! Ага-ага >_<"]
Просто мало кто действительно понимает, что чтобы поиграть с геномом нужны мозги среднего студента, а они теперь странно шибко умные не в ту сторону пошли, в темную в смысле, и оборудование за пятьсот баксов, что уместится на столе. И прямые руки.
У них конечно, скорее всего, ничего не получится, но мы же не знаем что они хотят получить. И насколько гениальные мозги могут оказаться именно у этого исследователя. Так что хоть теперь наука - удел толпы, все же не нужно забывать, что есть и хулиганы от науки. Они уже один раз напортачили, только все это быстро засекретили, шумихи почти не было - все скрыли и забыли. Ведь ничего особенного. Так сказали. Но это еще аукнется - через пару десятилетий. Слышал о нейронном чернобыле? Вот...
Будут у твоей внучки коли не тапочки приносить, а еду готовить.
Они сейчас уже сами выносят мусор из домов, открывают лапами и закрывают мусорные баки. И это - без тренировки! Остается, блин теперь в памяти, передается между поколениями. А все радуются - какие умные собачки.
-Я тебе говорю, это конечно мило и ничего особенно страшного в этом нет - но через тридцать лет интеллект у этих, и не только этих животных будет выше, чем у самых развитых пород обезьян и дельфинов. Даже без какой бы то ни было речи, это будет нечто.
-Читал Город? Вот, а ведь он писался за три десятилетия до тех событий, но человек действительно угадал, какую цивилизацию мы после себя оставим.
-Значит, вы не верите в мистическое происхождение этих существ?
-А зачем мне это когда и так все можно объяснить.
А здесь вы уже не охотитесь?
Нет, здесь нет - он отмахнулся, и вновь, задумчиво попыхивая сигарой, смотрел в окно. Ветер ощутимо усилился, неся крупные дождевые капли и роняя их на стекло.
Тут теперь разве на туристов можно поохотиться
Извините, не понял?
Да это я так, к слову. В тему нашего разговора об оборотнях.
Вы собираетесь пойти охотиться на отдыхающих?
Не я.
Я к тому что - если они отсюда все умотают и пару лет тут появляться не будут - пляжи станут заметно чище. И можно будет как раньше выходить к морю смотреть на море и видеть море черт побери. А не эту свинячью разноцветную россыпь тушек.
Да вы социопат.
Не скрою, так считают. Скорее просто устал смотреть на то, как гадят у меня дома. Вы же не считаете что мой дом заканчивается на этом пороге?
Я думаю все прошедшие через войну рано или поздно приходят к такому выводу. Что его город, страна, может даже весь мир - это все-таки дом. И нужно смотреть за ним. Иначе какой смысл был во всем этом гнусном бреде, через который пришлось переступить в жизни.
Первых и вторых называют патриотами, ну а третьих...
Люди - всего лишь фон для мира, а мир всего лишь фон для Человека.
***
-Эта тварь.
И они смотрели друг на друга. Прямо перед ними из тьмы под косой почти параллельный земле дождь неслись фары встречных автомобилей. Их было нереально много в этот ночной штормовой горный час. И никто не знал, что они везли с собой. Что сейчас вцепилось в крышу, оставляя борозды когтями на металле.
А если бы и знал? Чтобы они могли сделать? Как бы отреагировали? Ведь те, кто сейчас были в этом пикапе, сами не до конца принимали реальность произошедшего.
-Как его стряхнуть?
-Нужно... - Он тер переносицу.
-Нужно добраться до прямого участка и по тормозам.
-Только не здесь - закричал он водителю в ухо, словно испугавшись этого простого и привычного шоферу движения.
-Только не сейчас.
Среб-скреб - он словно пробовал крышу на вкус.
-Он что там грызет нам крышу?
-Что это, черт побери.
-Держится просто.
-Его что никто не видит?
-Не знаю, просигналь!
-Нет, лучше не надо.
-Блять когда закончится этот гребаный спуск?!
Они неслись, а повороты мелькали снова и снова.
-Я же знаю эту дорогу. Уже должны спуститься! Где же, где ты мой Шепси?
Дорога словно издевалась над ними, повороты приходилось брать, снижая скорость.
-Как я ненавижу эти горы, как я ненавижу эти повороты! - они вылетели на прямой участок.
-Тормози!
-Удар пришелся сбоку - слева вынырнула неизвестно откуда легковушка.
Стас только успел крикнуть что-то матом, прежде чем УК них треснуло стекло, и пикап встал почти моментально. Но двигатель по-прежнему работал.
-Вот ублюдок.
-Тише - она снаружи.
Он дрожащими руками перевел передачу и оглянулся назад. Через мгновение стекло разлетелось водопадом осколков.
-Гони, гони-гони, назад быстрее!
Он отъехал назад метров на тридцать, а потом опять вжал педаль газа до упора - машина рванула вперед
-Ты хочешь его сбить?
-Нет.
-Единственное, чего я хочу - удар, словно попалась кочка, - это убраться отсюда, но если он - Стас обернулся и посмотрел назад - попадет под колеса, это его дело.
-Если честно.
-Что это было?
-Тебя высадить, ты вернешься и спросишь?
Далекий гул, что вначале они принимали за гром, перерос в нечто невообразимое, настолько громкое, что обоим пришлось закрыть руками уши и упасть на колени. Это была самая мимолетная и страшная гроза с ливнем, переходящим в град, что они видели в своей жизни. А за ней, внезапно, посреди лета, в самый разгар курортного сезона - пошел снег. Мелкие снежинки падали на горячие, напряженные лица и сгорали. Автомобили редкие, но упорные, все еще поднимались в гору.
А они стояли. И смотрели в небо. Оно вдруг стало светиться со стороны моря. Там определенно что-то происходило.
-Что это?
-Не иначе, как принесло с севера циклон. Только вот - какого черта! Неужели несло так быстро, что не успел нагреться?
***
Марико нашла в доме старые детские вещи и принялась примеривать их на Люси. Та разделась на удивление легко - Марико даже показалось это немного странным.
Люси стояла у зеркала голышом и рассматривала в него свое тело, а Марико любовалась её спиной, на которую падали длиннющие черные волосы. В результате Люси оказалась одета старомодно, но вполне мило. При помощи ножниц разнообразив её внешность, Марико и вовсе стала краснеть, глядя на девочку. Та смотрела прямо в глаза, а потом снова опустила голову и волосы стали закрывать её лицо. Марико собралась было их обрезать, но Люси схватила за руку с ножницами, и тихо шепнула:
-Не надо...
Люси по-прежнему хотела оставаться девочкой без лица. К тому же Марико заметила, что кроме неё ни на кого Люси больше не смотрит.
Всю прежнюю одежду Люси пришлось сжечь. В просветах между облаками выглянуло мутное солнце и снова скрылось. Теперь еще на несколько дней. Марико прикрывая лицо от быстро несущихся крупиц льда, похожего скорее на град, чем на привычный снегопад, смотрела в небо. Послышался хруст снега - Люси, утопая в нем временами по пояс, упорно лезла к Марико на наблюдательный уступ.
-Не делай так, в следующий раз сорвешься. - Сказала она в самое ухо Люси. Та покачала головой - мол, не сорвусь ни за что.
Такого просто быть не может - сказали её глаза, когда она приподняла волосы и посмотрела на Марико. Острый пронизывающий ветер бил прямо в лицо, но Люси и не думала моргать.
Марико закрыла ей рукой глаза.
-Побереги их, не выходи на улицу без очков.
Люси схватила обеими руками руку Марико и отодрала от своего лица. Она с каким-то нечеловеческим по форме чувством жадности разглядывала свою новую подругу, не обращая внимания на росший иней на ресницах.
***
Лера приподняла край одеяла. Теплое, оно впустило под себя девочку-подростка с копной тщательно вымытых, но совсем не расчесанных каштановых волос и снова стало аккумулировать тепло тела Ксении. Прижавшись к ней, Лера чувствовала себя в полной безопасности.
Ксения заворочалась. Потом стала толкаться.
-Да тише ты... - Шепнула Лера и девочка проснувшись, схватила её за руку, которой Лера сжимала маленькую припухлость там, где должна быть левая грудь.
-Что ты делаешь? Лера?
-Я чувствую, как бьется твое сердце. - Как можно выразительнее пропела Лера.
-И?
-Оно героически сражается с холодом. Можно я прижму тебя к себе?
-Нет. Иди к себе.
-Мне страшно спать одной.
-Тогда оставайся, но, во-первых - никому не трещи, что ты спишь со мной, не так поймут, во-вторых - не трогай там, куда ты теперь тянешь свои пальчики.
-Мои пальчики хотят в полной мере ощутить все изгибы этого уникального тела. Стыдно прятать такую красоту. Я видела, как ты моешься - у тебя мускулатура как у парня, но тело такое тонкое, живот - мышцы сплошные, я думаю, ты очень спортивна. В тебе есть все, что мне нужно...