Пол моей комнаты порос травой. Я вновь смогла ходить там босяком, босая я и прирастаю к стенам. Росла-росла моя живая нить, и отклонилась от нормали. Я на стене теперь сижу-курю-и-жду. Когда в меня врастет трава. Жду-гляжу. Стена срослась, и проросла вновь я, и вся стена теперь в траве, я с потолка гляжу на комнату кубическую жуткую мою. И молча тихо плачу.
Пока спала на потолке - росла трава. Теперь она растет во мне, я тихо-молча-плачу и смерти жду. Когда срастется жизнь и смерть во мне и оторвется навсегда от этого квадратного ребра. Трава на потолке уже растет, а на полу сгнила, и курица яйцо клюет. Я ветер чую. В стене дыра, пустыня жаркая песком полна. Я палец из яйца сую, и смотрит человек на кокон мой и тихо жалобно смеется. Я ни рукой, ни ножкой в эту жалкую дыру пролезть не можу. Вот досада. Я разрыдалась и кричу. И жду. Теперь я просто жду, когда придут дожди, жара спадет, и я в яичницу сгожусь.
г.2, Спокойный город с запахом полыни.
Меняется мир - неизменен человек, меняется человек - неизменным остается мир, каждый раз кто-то должен быть свидетелем перемен. Свидетель всегда прав, пациент всегда невменяем, глобальное потепление неизбежно - три закона ваших перемен.
Вокзал встретил их адской жарой и гулом голосов восточного базара. Из людей их встречала младшая сестра Мальвины Линда, причем одна. Она оглядела придирчиво обеих и ткнула пальцем в грудь сестре:
-На Урсуле опять твоя футболка...
-О, да ты их все наперечет знаешь, похвально!
-Жарко тут... - Пробормотала, кусая губы Урсула. - Сумки сама дотянешь, или звать кого-то?
Звать, конечно, пришлось, так как Линда в свои тринадцать сумки даже приподнять не смогла. У неё были черные прямые волосы, локонами падавшие на плечи и громкий голос, отец Линды в детстве не раз просил дочь говорить потише во время святая святых Русского Футбола. Впрочем, не только русского, и не только говорил. Линда ребенком была из тех детей, которые любят садиться отцу или матери на колени во время просмотра чего-то важного и интересного и мало того, что всячески отвлекать, так еще и спойлерить, если сами конечно раньше эту передачу или фильм видали. Но вот она выросла, и теперь могла торговать на восточном базаре, если конечно изъявила подобное желание.
Последнее у девочки отсутствовало.
По мнению её сестры, Линда переживала тот возрастной этап, когда отсутствует всякое, любое желание, и жизнь превращается во что-то непонятное. Урсуле подобное было не понято, она это пропустила в жизни и теперь слегка презирала все депрессирующее и страдающее бездельем. Все это порождало многочисленные дискурсы между ними, тысячи их.
Линда была из тех людей, что панически боятся скуки и считают её страшнее смерти. Дорога домой с ней превратилась в аттракцион, чему немало способствовала своими поддерживающими вопросами Мальвина.
-Когда я одна в классе сплю на клавиатуре, то часто просыпаюсь из-за писка линейного динамика. Он такой жалобный. И однажды я увидела Это.
-Что?
-Они мигали. Все экраны. Все компьютеры включились ночью, и на всех мигала одна и та же надпись...
-Какая? Что замолчала?
-Убейте... Убейте нашего системного администратора.
-Пра-авда...
-Ага, зуб даю. На всех одно: "Убейте, пожалуйста, убейте нашего системного администратора..." И писк такой, словно он грузится, загружается и никак не может загрузиться, протяжный и жалобный. Наверное мое сердце сродни их электронному, я чувствовала Это.
-Это?
-Ага... Они все взывали ко мне о помощи... В ту ночь...
-И как ты поступила?
-А никак. Через минуту дверь открылась, и вошел Он.
-Этот?
-Он самый - их Надзиратель.
-И?
-И все прекратилось. Сразу же, как обрезало! Все разом смолкли и погасли. Он, поглядев на меня искоса, прошел через класс в свою комнатку, забрал позабытый рюкзак, проходя мимо моей парты обратно, кинул мне ключи. Я кивнула, он вздохнул, захлопнул дверь. Тишина... Лампочка на потолке не горит, она вообще одна рабочая в этом классе, в стеклах окон отражается луна, полная такая, достаточно светло, чтобы разглядеть даже буквы на клавиатуре. И тишина... даже шагов по коридору не слышно. Наверное, я одна в том корпусе, как полная дура лежу грудью на клавиатуре и в голове странная пустота, которую не хочется наполнять мыслями. Так спокойно...
-Жесть.
В том городе была одна улица, похожая на бесконечную запятую, она поднималась все выше и выше, по ней изредка проезжали машины, в общем разве что крестов не хватало. Для окончательного сходства с голгофой. Летом всегда хочется зимы, пусть даже в виде сладкого мороженного, а зимой лета, всегда хорошо там, где нас нет, да? Так думала Урсула, переставляя ноги по дрожащему асфальту миража, она слушала в пол уха, у неё внутри что-то зрело и стремилось расколоть скорлупу.
-И как, есть интересные двуногие в классе, или как обычно желе?
-Все мальчики - хобиты! - С досадой протянула Линда и стала рисовать каракули на столе.
-Ну как обычно. - Решила Мальвина.
-Хуже чем обычно. - Добавила Линда.
-Хобиты бывают разные! - Развела их Урсула. - Есть очень злые и невероятно уверенные в себе полурослики, они готовы звезды с неба достать левой рукой, вот только делают это в основном для себя и часто, потом их пропивают. Еще чаще они попадают в места не столь отдаленные, а во всем виновата левая ручка и отсутствие колечка, что делало Фродо невидимым.
-Если хобит - не обязательно вор!
-Нет, у них просто предрасположенность такая, я и не говорила, что вор. Ну, с мальчиками ясно, а девочки?
-Да есть две странные. То есть: есть массовка и есть две странные, но интересных нет. Ну, есть еще Алекса, она до сих пор не наигралась в куклы. Играет в людей. Перевелась год назад из-за развода родителей (отец смотритель на газовой скважине, я без понятия, что он там высматривает, но дома появляется два раза в неделю перекусить), за прошедший год влюбила в себя одноклассницу и бросила её, вдружила другую и предала её, в обоих случаях интересовалась исключительно реакцией человека и что-то записывала в розовый блокнотик.
-Небось, сюжет придумывала.
-Любит остро заточенные карандаши, ненавидит компьютеры, они в ответ ненавидят её, как результат постоянно ошивается поблизости от места работы Вадима (моего старшего брата, он чинит ноутбуки, принтеры для фирмы и все что принесут для своего кармана), сперва я даже что-то решила на их счет, когда еще не знала, что Аль за овощ. На месяце пять раз была у него на складе по разным причинам и дважды заставала её, ну думаю - это все неспроста. Жадная до денег, из тех, что поднимут монетку в пять рублей, даже если увидят, что до этого на неё что-то шептала цыганка с младенцем в золотых зубах. Ну, или просто не верит во всю эту муть, зато верит в другую - но вот какую, не знает никто. Держит дома двух кошек, рисует остро заточенными карандашами (не тушью!) юрийную мангу, где обе кошки и не кошки, а вроде как бы неки прислуживают у одного мальчика-барона. Давно рисует.
-Алекса и Александра - это одно лицо?
-Нет, просто одна Алекса, а вторая Александрина, ясно же, что разные! - Недовольные глаза и интонации-ириски. - Первая красотка, вторая уродина, пьяному в жопу ежу понятно, что разные!
-Первая отрицательный персонаж, вторая положительный?
-Обе серая масса, массовка для спектакля моей жизни! - Ладошка поднимается кверху, и пальцы обхватывают несуществующее яблоко (или грудь!)
-А только что говорила, что не массовка она...
-Я передумала. И вообще, что вы ко мне с ней пристали?! Становитесь как моя мама: "а мальчики у вас интересные есть?", "а ты с кем-нибудь из мальчиков дружишь?", а... знаешь чего?!
-Нет. - Упрямо повела головой её сестра. - Чего же?
-Александрина - это кто? - Спросила Урсула Мальвину.
-Уродина. - Ответила за ту Линда. - Еще и дура к тому же. Круглая. - Добавила она, поразмыслив. - Слишком круглая, чтобы можно было находиться рядом. Сферическая, в вакууме.
-Ясно, очень полный ответ.
-Знаешь, в вакууме любое тело с течением времени принимает идеально правильную сферическую форму... - Начала объяснять физику Линда, но сестра ее, молча, подавила, сунув в рот свое недоеденное мороженное.
-Одноклассница и подруга моей сестры, девочка с комплексом по поводу своей внешности. Я как-то хотела до неё донести слова одного классного чела, который нажравшись с друзьями обессмертил свое имя, заявив: "Оставьте красивых женщин мужчинам без воображения!", но передумала. Гордячка.
-Гордячка потому что?
-Нет и да. То есть, да и нет. То есть для нее, как я поняла, этот комплекс носит лишь угнетающий характер, сама она его не признает, для неё не существует проблем "этого уровня". То есть, она смотрит на них свысока, поэтому побоялась ранить, в чем-то убеждая.
-Ты, побоялась?
-Серьезно. Я думаю, она милая. Живет в мире книг, рефлексируя с миром и его "персонажами", прям как ты, только причина иная. Я думаю, она когда-нибудь попытается из этого мира выбраться, и как результат займется творчеством. Она очень ранимая, но никогда не признается в этом. Ищет в людях добро временами, отчетливо осознавая, как много зла в ней содержится самой.
-ЧСВ зашкаливает и карму свою не бережет, - не унималась сестра, - ей нравится Цой, прикинь, как и мне, я чувствую себя изнасилованной!
-Цой и мне нравится, она что, Больше не человек?
-Ненавижу классику!
-Знаешь, я поняла, только сейчас. Знаешь, почему во всех без исключения аниме разные персонажи так гордятся тем, что они нелюди, так любят эти два слова - "не человек"? Я думала это призрак Ницше, как у Марвела. И вот теперь поняла, что нет. Это их классика, то, что они проходят в школе, только на новый лад. Они тоже ненавидят эту обязаловку, но ничего не могут с собой поделать. Роман "Больше не человек" так крепко застревает в их умах, что спустя десятилетия, уже став взрослыми, они бессознательно, но пытаются переписать или переснять его на новый лад.
-Можно подумать, что у нас все топорами мочат старушек.
-Ну... в общем-то и мочат, я недавно по телевизору слышала: бывает иногда с бодуна как раз топориком.
-Эй, люди, вы вообще, о чем понимаете? - Спросила Линда.
Урсула споткнулась. Перед ними предстала витая калитка забора. От неё ощутимо шел пар, на металле медленно подгорали листья дикого винограда. Они не могли убежать, им было некуда бежать.
"Желтые", так подумала Урсула и перевела взгляд на небо. Белое солнце не внушало никаких иллюзий, диск почти не слепил глаз, еще с ребенком она научилась смотреть на него без сожаления и без боли, и иногда хотелось вытянуть руку и полететь в слишком жаркий для смертного мир, и слишком холодный к тому же, по меркам желтой звезды.
"Наверное, не надо больше снимать наушники никогда", так подумала она, и поняла, что это было де жа вю. Она уже раньше решала для себя, что никогда их не снимет. Мир временами казался девочке огромной трясиной, где просто необходимо казаться человеком в детстве, много чем казаться и еще больше чего делать, став взрослой; которая раз вцепившись в твою руку, уже не отпустит её никогда.
"Это маскировка", так решила Урсула, "мимикрия, когда-нибудь я сброшу кокон, просто время не пришло, ведь... ведь тогда будет все кончено?"
Оставались сутки, целых двадцать четыре часа её жизни, которые она еще что-то видела в этом мире.
"Я разберусь во всем, даже если вы хотите все забыть", так сказала она себе, и добавила тихим и совершенно другим голосом: "даже если ты уже забыла..."
-Ты куда? Мы же пришли! - Воскликнула Мальвина, впрочем, довольно устало это сделала и тихо, одна её рука прижимала несчастный желтый лист к пыточной машине, вокруг которой он вился. Урсула махала рукой, не оборачиваясь, она бежала, бежала, бежала...
Маленькой девочкой, Урсула жила не с отцом и матерью, а с дедом и бабкой. У них был огромный (двухэтажный, но тогда он казался необычайным, после крохотной квартирки, где до раскола ютилась семья) дом, там, на втором этаже раньше был тайник, секретная комната. Сам дом дореволюционный, в нем обитал толи барин какой, то ли еще кто, а по другим сведениям располагался бордель. Потом началась вторая мировая и в той комнате партизаны хранили оружие. Затем война закончилась, и там в шестидесятых годах скрывался местный фальшивомонетчик. Так уж получилось, что эта комната, переустроенная под библиотеку дедом (не тем, который печатал там рубли советского образца) досталась ей, как самая замкнутая и таинственная. В квартире с родителями ютясь, Урсула каждый раз забиралась под стол с книгой и фонариком, стоило им опять открыть рот. Она делала из свечей затычки для ушей и обматывала голову полотенцем. Этого хватало, чтобы оградить себя от мира, но не всегда. Привычка осталась и дед, видя, как она с книгой в который раз лезет под укрытый до пола скатертью стол, решил устроить для неё тайник. На всю оставшуюся жизнь.
Урсула Раскольникова думала, что обрела дом.
Он заключался в крепких объятьях и добрых глазах деда и теплом, душистом чае, в пробуждении утром не от крика с кухни, в теплых домашних шлепанцах и индейском амулете - ловце снов - над кроватью (дед любил вестерны, больше читать, чем смотреть), и не только в этом. Просто было тепло.
Этот мальчик был смешной такой, ростом на голову её ниже и ровесник Линды. Он говорил:
-Сейчас сделаем их цветными. Сейчас почистим их.
Он закусил конфету и слегка сморщил нос. Когда у него на переносице ложились складки, он становился похож на умного волчонка.
Он вращался на своем "модифицированном" стуле, разглядывая потолок.
-Это что-то очень большое. - Сказала Урсула. - Поэтому Мальвина решила, что виновата техника.
-Твоя подруга умница в плане сохранения своей пятой точки в теплоте да не в обиде. Говоришь, вам звонили? Это странно.
-Почему?
-Потому что странно.
-Знаешь, что я в тебе ненавижу больше всего? Вообще в парнях? Это нежелание посвящать противоположный пол в ход своих мыслей, как будто так вы кажетесь таинственнее!
-Нет, просто вы деструктивны по природе. Женщины, особенно которые еще дети, вы как вирус.
-Почему?
-Почему как вирус?
-Нет, я про свой первоначальный вопрос.
-Вот смотри. Недавно Юпитер столкнулся с телом такой массы, что взрыв был размером с луну, даже в новостях передавали. Нашу луну, луну, которая Луна. Впрочем, это и к его лунам относится.
-Не понимаю, ты к чему это?
-Ты не умеешь слушать.
-Умею, когда я одна.
-И что же ты слушаешь, когда одна?
-Тишину и себя.
- Ладно. Ты знаешь, кто снимал это явление? На видео его заснял астроном любитель. А знаешь почему? И почему это не в первый раз такое, когда открытия, да и просто наблюдения важных и казалось, заметных космических явлений делают любители? Потому что они не могут наблюдать за всем. Бывает погода или земля не той стороной к лесу повернута, бывает насморк или гриппующие птицы нагадили им на объектив.
-Птицы не могу, там защита есть всегда.
-Да ты что! А я очищал однажды от них двухметровое зеркало. Значит не всегда.
-К чему ты клонишь?
-К тому простому и ясному, для любого, но как получается не для тебя. К тому, что они знали об этом заранее.
-Это бред.
-Это ты бредишь!
Он повращался еще с полчаса, он сделал со снимками все, что можно, перерыл весь интернет, но не нашел ни в желтой прессе ни на форумах ничего по этому феномену.
-Знаешь, - сказал он, спустя тридцать пять минут, - ты не бредишь, они действительно этого не знали.
-Во-первых, кто они, если ты не сторонник Теории Заговора конечно, во-вторых, с чего ты взял да и изменил свое мнение, если просто ничего не нашел, это абсолютно ничего не объясняет.
-Допустим, всем плевать на Юпитер. Тем более, единицы в этот момент смотрели туда да в таком разрешении. Теперь я тоже думаю, что те ребята, что требовали снимки, точно знали, что именно они снимают.
-Что-то большое. Но не знали. Они просто умные. Знаешь, есть разумы, которые чувствуют не только ту информацию, которую получают при помощи органов чувств, но и ту, что циркулирует в ноосфере, то есть они как бы подключены к ней через свое бессознательное.
-Че-го?
-Я просто про то, что некоторые действительно фанаты своего дела могут предчувствовать открытия, да и просто предчувствовать, я сомневаюсь, что событие такого масштаба могло ускользнуть от всего человечества, пусть даже оно и ускользнуло от каждого человека по отдельности. Знаешь, некоторые считают коллективное наше естество, наш вид Богом.
-Ты это где-то вычитал?
-Нет, сам дошел. Я тоже так считаю. Просто так интересней считать и на некоторые вопросы получаешь интересные ответы. Но я абсолютно твердо уверен, что есть множество книг, публикаций на эту тему и еще больше разумов, которые пришли к схожему мнению, только они по разному это называют с разных сторон смотрят.
Урсула смотрела.
-Я не фанатик! - Он поднял указательный палец.
Урсула издала странный звук и подняла палец тоже.
-То есть, - не обращая внимания на палец, продолжал он, - они знали и одновременно не знали, что снимают. Каждый думал, что это что-то... ну что-то свое, но при этом важно и именно сейчас снять именно этот маленький крохотный участок неба. Это подтверждает мою теорию. Словно они все... нет, словно их что-то подтолкнуло туда посмотреть, будто бы они вдруг утратили частично разум, став просто глазами, но не разумом, и ими взглянуло в небо Нечто. А вот почему?
-Слушай мальчик с оскалом волчонка, ты строишь предположения не обладая фактами, ты гадаешь это называется ГАДАТЬ, то есть, это лажа!
-Волчонок?
-Милый...
-Ясно.
-Ладно, допустим, что они заумные и это была интуиция. Но что это?
-Я думаю, нет, я уверен, - это что-то намного больше нашей группы галактик, и оно двигалось настолько же быстрее света, насколько свет летает быстрее моего велика.
-Так, я пошла.
-Стой-стой, не уходи! Ты ничего не почувствуешь!
Урсула остановилась.
-Что ты собираешься со мной сделать? - Загадочным тоном, но не без раздражения спросила она.
-Не с тобой, весь мир ничего не почувствует, как не чувствует песчинка, что по ней идет слон.
-Наша планета - песчинка?
-Вообще-то я говорил про млечный путь. Оно пронесется сквозь нас. Если еще не пронеслось.
Наверное, странно, но Урсула тогда подумала, что и песчинки временами прилипают к лапе слона. Но вот чувствуют ли они при этом что-нибудь? Наверное, это были мысли идеи или подобное что-то. Так она решила и, развернувшись, стукнулась на полном ходу головой о косяк двери. В берлоге мальчугана двери были для карликов наверняка, человек ростом выше метра семидесяти должен был склонять голову, чтобы войти.
-Хобиты б...я! - Думала Урсула, снижаясь, как листок во время листопада. - Строят норы, роют... норы... в горах... прохладные ручьи.
Она вращалась в танце листопада, она закрыла все свои глаза.
"Осень! Скорее же, забери меня, осень! Как жарко..."
Потом перед ней стояла Мальвина. В чем мать родила. Хотя нет, на ней была влажная помада и тонко оправленные очки. Влажная! И она спрашивала, что Скалли делала у Малдера. Урсула пыталась ответить - "Чего?!", но тут почувствовала, как её рот заклеивается.
"Она агент!", так решила в этом кошмаре Урсула сначала. "Нет, она Богиня!", так она решила после. На её глазах Мальвина все больше анимезировалась, так что уже практически перестала отличаться от Харухи.
-Богиня, прости меня, я не справилась! - Мычала Урсула.