Морозова Ирина Викторовна : другие произведения.

Каменная Радуга часть 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Интересный поворот сюжета!!!

   ЧастьIII. Звёздная пленница и её любовь
   Глава 1. Исчезнувшая Королева
  
   "Звёздный Ветер" и следующий за ним "Пронзающий Время" завершили свой последний гиперпространственный прыжок на окраине системы Алионы.
   Арсения изумлённо покачала головой, взглянув на карту звёздной системы. Трудно было поверить в то, что никак не поддавалось объяснению. Ведь это без всякого сомнения была её старая игрушка. Точь-в-точь!
   Так где же тот таинственный источник, из которого она, тогда ещё маленькая девочка, черпала свои удивительные фантазии?
   Звёздноволосая голова её вновь несколько раз качнулась из стороны в сторону. Она не знала, что и подумать обо всём этом.
   А меж тем в капитанской рубке снова собрался народ. Её, Арсении, народ, малочисленный, но от того лишь более ценный для неё. Да и в обратном случае стоил бы он не меньше. Всё это люди, и каждый из них ценен безмерно, или вернее сказать - бесценен, как целая Вселенная.
   - Сени, это она. Она! Система Алионы, я узнал её! Элейна! Сэт тэнай тэ!
   Нарге, глядевший через плечо Арсении на голограмму звёздной системы, был возбуждён, как и все, и потому говорил на двух языках сразу.
   - Поздравляю Вас, капитан, - почти неслышно изрёк Том, притулившийся у дальней стены рубки.
   - Сени, Звёздочка моя, наконец-то всё закончилось! Этот полёт бесконечный, который у всех уже в печёнках сидит, - радостно затараторила Анна, обнимая девушку, к которой после смерти её отца и своего любимого привязалась ещё больше, чем прежде.
   - Предлагаю устроить праздник.
   Микел, как всегда был немногословен и неизменно прав.
   - Отличная мысль, господин старший штурман!
   Паоль, улыбаясь всем лицом, хоть и обращался к Микелу, но смотрел в это время на Арсению.
   Девушка-капитан заметила и это несоответствие, и пристальность полного обожания взгляда, а потому, чтобы как-то отвлечь Паоля от своей персоны, громко и радостно воскликнула.
   - Правильно, Паоль, верно, дядя Микел! Шампанского, Леон, всем шампанского! Веселись, звёздные странники! Веселись, "Звёздный Ветер"! Ликуй, Вселенная! Мы прибыли!
   Вся команда поддержала её восторженным многоголосым криком. И пусть никто уже не помнил, отчего шампанское называется шампанским, пусть никто ещё не знал толком, куда же прибыли их звёздные корабли, но все пили игристое вино и шумели несколько часов подряд, не умолкая ни на секунду.
   Лишь тот, кто вот так же скитался по бескрайнему космосу более шестнадцати лет, не ступая на планетарную твердь, смог бы понять эту их безграничную, шальную радость.
  
   ***
  
   Голубовато-зелёный с разноцветными пятнами мячик Релтана, опоясанный тонким астероидным кольцом, кружил вокруг желтовато-оранжевого костра Алионы, и ему не было дела до двух десятков глоток, что есть силы орущих его имя. Тем не менее, Релтан неуклонно приближался. Люди всё бы отдали, чтобы максимально приблизить эту историческую встречу, однако прекрасно понимали, что уходить в гиперпространство сейчас нельзя. И без того они вдоволь наволновались, совершенно справедливо опасаясь того, что, выйдя из прыжка, могут столкнуться с каким-нибудь космическим телом. Ведь "прыгали" он почти наугад. Да и не рекомендовалось этого делать внутри звёздных систем - мало ли как гравитационные силы могут искривить пространство и время. В неизученных частях Галактики даже самые современные вычислительные системы не давали полной гарантии безопасности.
   И потому экипаж "Звёздного Ветра" вынужден был ждать, изнывая от нетерпения. Скажете, ждали столько лет, подождёте и ещё пару месяцев? Так-то оно так, но когда цель близка, то ожидание становится просто невыносимым.
   Девяносто восемь "дней" и "ночей" томил "Ветер" своих пассажиров, ожидавших посадки, но любому томлению когда-то приходит конец, и вот они уже на орбите долгожданного неизведанного мира. Вот уже готовы войти в плотные слои атмосферы. Однако оба корабля по приказу капитана Арсении один раз обогнули планету вокруг, чтобы составить её подробную карту. И лишь после этого, выбрав место посадки в довольно широкой долине на крайнем западе северного материка и осторожно облетев кольцо астероидов, "Ветер" и "Пронзающий", пошли на снижение.
   "Ветер" первым мягко сел на широкую, ровную поляну точно посреди долины - Микел задал координаты с минимальной, почти незаметной погрешностью. Как всегда.
   - Здорово, дядя Микел! Вы настоящий мастер! - похвалила Арсения старшего штурмана, ласково улыбаясь.
   Мужчина лишь пожал плечами: мол, ничего особенного. Хотя довольство собой всё же читалось на его маловыразительном лице.
   "Звёздный Ветер" мог бы сказать то же самое, добавив, что для мягкой посадки в любых условиях им с "Пронзающим Время" штурман, в общем-то, и не нужен. Но он промолчал. Том, три года назад появившийся на его борту, неведомо для себя самого успел научить его тактичности и хорошим манерам.
   Люди, вновь собравшиеся в капитанском помещении, смотрели во все глаза то на проекции голограмм, то в округлые отверстия иллюминаторов. Первые выдавали информацию о составе атмосферы и биосферы планеты, проецировали карты и изображения рельефов в разных ракурсах, сделанные ещё из космоса. Вторые же просто-таки обжигали взгляды людей зеленью лугов в горах на юго-западе, лазурью неба и золотом астероидного кольца, опоясавшего горизонт.
   - "Ветер", как считаешь, нам можно выйти? - задала Арсения вопрос, который теперь более всего волновал экипаж, да и её саму.
   "Советую подождать, пока спустится "Пронзающий Время", - ответил разумный корабль, - Это произойдёт примерно через пятнадцать минут".
   - Ладно, "Ветер", ждём "Пронзающего", - со вздохом отозвалась девушка-капитан, - но поторопи его, будь другом.
   "Я всегда ваш друг".
   Арсения с нежностью улыбнулась.
  
   ***
  
   - Ур-р-а-а-а! - прохладный, дышащий какой-то невероятной свежестью воздух разорвали громкие ликующие крики. Вне себя от счастья звёздные странники, обнимаясь, чуть не ломали друг другу рёбра.
   Этот воздух, напоённый живыми, ни с чем не сравнимыми ароматами, пьянил почище самых крепких напитков.
   - Наша планета! Целая планета НАША!!!
   Кто-то плясал на ветру, развевавшем волосы с серебристыми прядями. Кто-то просто повалился на изумрудный мшистый ковёр, кое-где отдававший аметистово-лиловым.
   Долина с юга, юго-запада и востока была окружена пологими горами высотой от двух до трёх километров, почти сплошь зелёно-лиловыми. Где-то далеко на северо-востоке протянулась тёмная полоса, видимо, леса, на севере за горизонт уходила широкая равнина, а на северо-западе плескалось синевато-серое море.
   Головы людей кружились от красоты их нового дома. Бог был милостив к ним. О, как милостив!
   Арсения и Паоль лежали на мху, с восторгом глядя, как золотистое астероидное кольцо медленно наплывает на вершины гор, заставляя их искриться самоцветами в драгоценной оправе.
   - Как чудесно! - прошептала Арсения, - будто перстень с изумрудом и аметистами. "Ветер" мне когда-то такие показывал.
   - У моей матери такое было, - отозвался Паоль, но тут же осёкся.
   - А кем была твоя мама? - спросила Арсения, надеясь, что необычная ситуация заставит её товарища забыть на минутку о сохранности своей тайны.
   Но Паоль вовсе не собирался ни о чём забывать. Он помрачнел, и всю его радость как ветром сдуло.
   - Извини, Сени, я пока не готов об этом говорить, - пробурчал он, не глядя на Арсению, и ушёл.
   "А ещё хочет быть мне мужем! - проворчала про себя девушка, обиженно провожая взглядом его удаляющуюся по направлению к кораблю фигуру, - Или ждёт, когда я за него выйду?"
   Не готов! А когда он будет готов стать, наконец, самым настоящим другом для них, для всех? Неужели этого так никогда и не произойдёт?
   Обернувшись, Арсения поняла, что осталась одна. Все члены её экипажа разбрелись по просторам долины, наслаждаясь отсутствием стен и потолков. Следуя их примеру, она тоже потихоньку побрела по мшистой то зелёной, то сиреневатой растительности, кое-где украшенной снежно-белыми и розовыми цветками. Цветущий мох - как это чудесно!
   Она шла, разглядывая крохотные, лотосоподобные цветочки и старательно их переступая, пока внутри её не поселилось какое-то непонятное, настораживающее ощущение, будто в окружающем её мире что-то не так.
   Было тихо, странно тихо. Подозрительно.
   Она оглянулась. Метрах в пятидесяти от неё были люди - они что-то говорили, но она не слышала ни звука, будто в одночасье полностью оглохла. Не на шутку испугавшись, она уже хотела вернуться к кораблю, но не смогла. Тело её тоже не слушалось, как и уши, в которых возник несильный, но пугающий шум. Она кричала, но не слышала себя, воздух стал густым и как будто липким - он забивался в лёгкие и склеивал их, не давая дышать. Паника охватила Арсению, но тут сознание покинуло её.
  
   Глава 2. Первая тайна Каменной Радуги
  
   - Что случилось, где она?
   Паоль, остолбенев, неотрывно смотрел в одну точку, в то место, где буквально несколько секунд назад стояла Арсения.
   - Не знаю.
   Микел был шокирован не меньше остальных
   - Что же это такое, Кел, - простонала за его спиной только что подбежавшая Анна, - Она же просто исчезла!
   - Микел, Паоль, - раздался сзади голос, и все обернулись к его источнику. У самого трапа стоял Дэм, небольшого роста мужчина тридцати пяти лет. Он держал в руках переносной голопроектор и, похоже, в голове его родилась какая-то умная мысль, - Все сюда, посмотрите.
   Он активировал голограмму, и люди, окружившие его со всех сторон, увидели волны некоего излучения с чрезвычайно высокой амплитудой и невероятной мощностью.
   - Что это, Дэм? - спросил Паоль, вне себя от волнения за пропавшую девушку, - Ты крикнул что-то об опасности, но мы так и не поняли.
   - Это какое-то возмущение, идущее из недр планеты. "Ветер" засёк его, но распознать не может. А я вот думаю, что это излучение искривляет время и пространство, возможно, вызывая телепортацию.
   - Телепортацию? - переспросили сразу больше дюжины людей.
   - Телепортацию, - повторил Дэм, недовольный тем, что люди не понимают его с полуслова.
   Дэмиан Клавир был экзогеологом-самоучкой, и недоверие к своим словам воспринимал как личную обиду. Паолю хотелось сказать ему, что теперь не время для подобных пустяков, что надо волноваться не о себе, а о капитане. Но экзогеолог, похоже, исправился самостоятельно.
   - Унесло её куда-то, - сказал он с неподдельной тревогой, - Вот только куда - одному Богу известно.
   - Куда бы не унесло - будем искать до тех пор, пока не найдём, - сквозь нервно сжатые зубы процедил ученик штурмана. Никто не стал ему возражать.
  
   ***
   Арсению, после того, как она снова смогла сделать вдох и выдохнуть, нестерпимо замутило и стало просто-таки выворачивать наизнанку. Из носа и рта вместе с содержимым желудка вытекала кровь. Тяжеленная, как целая гора, голова гудела и только что не разваливалась на части.
   Немного придя в себя, она кое-как отползла от того места, где осталась не самая приятная часть её организма и того, что в нём находилось до...
   До чего?
   Затуманенный взгляд Арсении упал на собственные дрожащие руки в фосфорицирующих рукавах генокостюма. Они упирались в перину из прелой листвы, каких-то замшелых веток и копошащихся среди них насекомых. Не сумев побороть отвращения, девушка тихо вскрикнула и резко подскочила. От этого внезапного движения голову её где-то в области глаз и переносицы снова резануло болью, а желудок недовольно заворчал.
   "Где же все? - подумала она, моргая и пытаясь вернуть окружающее тёмное пространство на свойственные ему оси, - Темень-то какая!"
   Но стоило зрению девушке немного проясниться, как она тотчас об этом пожалела.
   Лес. Она была в тёмном, почти непроглядном лесу, какие видела лишь в архиве "Звёздного Ветра" на голограммах и ментальных проекциях, на просторах виртуальных обучающих программ. Но тут всё было по-другому. Лес был настоящий, очень настоящий!
   Но откуда? Вернее как она могла попасть в него из долины, если полоса густой растительности виднелась далеко на северо-восточном горизонте? Да и есть ли уверенность в том, что это именно тот лес?
   Арсению бросило в жар.
   Телепортация?
   Говорят, что если бы в современных звездолётах не имелось мощных амортизирующих систем, то при гиперпрыжках пассажиры испытывали бы примерно такие же неприятные ощущения, что и она минуту назад.
   Арсения попыталась встать, подумав, что, может быть, стоя сдавленная болью голова будет лучше соображать.
   Кое-как держась на всё ещё дрожащих ногах, Арсения выпрямилась, обхватила плечи руками, закрыла глаза и сосредоточилась на логических выкладках.
   Так, значит, телепортация. Но тогда в чём причина явления?
   Девушка сморщила лоб от напряжения.
   Геопатогенная зона? Похоже на то. Больше ничего и в голову не приходило. Но что бы там ни было, главная беда состояла в том, что Арсения теперь и понятия не имела, где находится. Не факт даже, что в лесу к северо-востоку от долины. Теоретически она могла попасть куда угодно, в любую точку планеты.
   От этой мысли внутри у неё всё похолодело. Девушка посмотрела на встроенный в правый рукав личный маячок. Он не работал. Нечто, перенёсшее её сюда, испортило маленькое спасительное устройство.
   В отчаянье, зажмурившись и снова открыв глаза, Арсения пошла, сама не ведая куда.
   Лес был настолько густым и тёмным, что определить в нём направление было невозможно. По крайней мере, для Арсении, которая, уж чего-чего, а ориентирования в инопланетных лесах во время полёта сюда не изучила.
   Он был просто жутким, этот лес, киша тем, чему и названия-то трудно было подобрать. Кто-то шуршал под ногами прелым опадом, кто-то летал во тьме, хрипя и кашляя, как умирающий старик, и призрачно мерцая, кто-то перепархивал с ветки на ветку, задевая Арсению и путаясь в серебре её волос.
   Арсения шла, продираясь сквозь туго переплетенные ветви, и с каждым шагом паника её становилась всё сильнее, управлять собой было почти невмоготу. Она могла находиться в самой чаще леса, она могла никогда не выбраться из него...
   Что-то шикнуло за её спиной и затрещало ветками. Арсения, почувствовав, как колотящееся сердце уходит в пятки, обернулась.
   Два кошмарных красных глаза наблюдали за ней из сырой и плотной тьмы, будто та ожила и готовилась наброситься.
   Но это была всё же не ожившая лесная мгла, а животное, зверь размером с хорошую собаку, с чёрно-серой шерстью, гребневидной гривой на затылке и выпирающем изогнутом хребте.
   Однако от сознания того, что это не демон, а зверь, легче Арсении вовсе не стало. Животное скалило зубы и шипело, как шипят кошки, когда чрезвычайно на кого-то злы.
   Арсения стояла, почти не дыша, завороженная и до смерти напуганная блеском алых глаз и белых, острых зубов. Зверь же, чувствуя её страх, совсем осмелел. Он весь напружинился на тонких длинных лапах, подобрался, изогнув хребет совсем уж немыслимой дугой, и вот-вот готов был прыгнуть.
   Арсения всегда думала, что в такие вот моменты перед мысленным взором должны с невероятной скоростью проноситься картины прожитой жизни. Но в тот миг ничего, ровным счётом ничего она не вспоминала и даже не ощущала. Был только страх и оцепенение. Страх этот не имел ничего общего с её высокоцивилизованным разумом звёздной странницы, и описать его было почти невозможно даже потом, когда Арсения вспоминала о случившемся много лет спустя.
   Сейчас же она просто стояла и смотрела, как съёживается чёрно-серый мохнатый комок, как немыслимо быстрым движением распрямляется поджарое тело и как стрелой летит прямо на неё...
   ... и как вонзается зверю в грудь что-то длинное и блестящее, как он падает в кусты, не дотянув до своей жертвы каких-нибудь полметра.
   Сознание вновь стало покидать звёздную девушку, но она неимоверным усилием удержала его.
   Люди подошли к ней.
   Люди удивлённо смотрели на неё.
  
   ***
  
   Их было плохо видно в сумерках леса, но генокостюм Арсении по-прежнему тускло мерцал, давая возможность различить фигуры шестерых мужчин, сплошь высоких и крепких, одетых в чёрно-алые одежды, так похожих на тьму с её алыми глазами.
   Один из мужчин выделялся особенно: то ли взглядом, надменным и устрашающим, то ли гордой осанкой сказочного князя, то ли просто тем, что он, как предводитель, стоял впереди всех.
   Он наступил на звериную тушу и вынул из неё дротик. Неприятный звук заставил Арсению проглотить тошнотворный комок, подступивший к горлу, а незнакомец, молодой, но, кажется, уже бывалый охотник, даже бровью не повёл. Всё это было сделано мимоходом, как нечто столь привычное, что руки делают работу сами, а глаза...
   ... глаза его, тёмные и глубокие, всё это время не отрывались от её, Арсении, глаз.
   - Ийат сови? - спросил он, подойдя совсем близко.
   Арсения задумалась. Что-то очень знакомое было в этих словах.
   И тут её осенило. Яттэ сов! Ну, конечно же, яттэ сов! "Кто ты?"
   Арсения возликовала от посетившей её догадки. Эти люди говорят на тан-ламо, на языке Нарге, только немного изменённом.
   Выходит, мужчины эти - потомки тех, кто пережил катастрофу, от которой бежали пращуры Нарге.
   Боже! Значит, на планете всё это время жили люди, и никто об этом не знал.
   Чего от них можно ждать, девушка не ведала, но утешало то, что благодаря Нарге тан-ламо она успела освоить в совершенстве, а, стало быть, у неё были шансы договориться с обитателями Релтана.
   - Сэти Арсения - каррэя шаи, - ответила она, подстраиваясь под нюансы их языка, - Сэти мэл аррит аллектэ. Йе фал олнии те ай вверг.*
   - Каррэя шаи? - переспросил молодой охотник, и Арсении показалось, что сделал он это не потому, что не понял её корявой речи, а потому, что был безмерно удивлён услышанным.
   Ещё бы! Не каждый раз, отправившись на охоту, встречаешь в лесу девушку, пришедшую со звёзд.
   И он, кажется, верил ей. Арсения голову могла дать на отсечение, что верил.
   - Вэррай сээту, - сказал он, протягивая ей руку.
   "Ну, что ж, пойдём", - мысленно согласилась она, принимая его любезное приглашение. Впрочем, ничего другого ей и не оставалось.
  
   ***
   Шли довольно долго. Арсении казалось, что лес вообще никогда не кончится, но вот, наконец, за широкими спинами её провожатых - или захватчиков! - в непроницаемых для солнечных лучей кронах показался обширный просвет.
   Когда "Звёздный Ветер" опустился на поверхность Релтана, он, с присущей ему точностью, измерил скорость вращения планеты и определил координаты приютившей их долины. Тогда в том месте было около десяти часов с восхода Алионы. Теперь же светило, которое всё чаще стало показываться меж заметно поредевших ветвей, клонилось к закату, цепляясь за опору небесной дуги как ведро за коромысло.
   Когда девушка в сопровождении охотников вышла-таки из леса, глазам её открылась удивительная картина, если не сказать больше.
   Замысловатых форм домики со скруглёнными углами и покатыми крышами были покрыты тем же цветущим мхом, что Арсения видела в долине. И его, так же, как и далёкие, незримые отсюда горы, золотил и заливал огнём отражённый свет астероидного кольца и близкого к горизонту солнца.
   А меж этих странных домов, на земле, державшей их, что-то беспрестанно то тут, то там искрилось, будто россыпь блёсток или просыпавшихся случайно звёзд.
   Молодой предводитель охотников, тот самый, что при их встрече перемолвился с Арсенией несколькими фразами, многозначительно посмотрел на волосы спасённой им девушки. Арсения ужасно устала от пережитых волнений и долгой дороги сквозь тёмный лес, но даже это не помешало ей заметить устремлённый на неё взгляд и понять, с чем мужчина сравнивает искрящиеся под ногами блёстки. Он как-то сдержанно, едва заметно улыбнулся, смущённо опустил голову, но тут же высоко поднял её, натянулся струной и похолодел взглядом.
   Он жестом позвал девушку следовать за ним, и Арсения вновь молча подчинилась ему. Она снова поверила ему - ничего не могла с собой поделать.
  
   ***
   Её спаситель говорил, и она, хоть и плохо, но понимала его речь. Охотник привёл звёздную гостью в довольно светлое, просторное помещение внутри самого большого из
   * Я Арсения - звёздная шаи. Я прибыла с дальнего неба. Что-то перенесло меня в этот лес.
   виденных ею здесь домов. У самой дальней от входа стены стоял неожиданно великолепный по сравнению с остальным убранством помещения трон, на котором, как царь из древних сказок, восседал человек величавого, гордого вида.
   Все, кто находился в тот момент вместе с ними, неотрывно смотрели на загадочную звёздную пришелицу, все, за исключением её спасителя, были немолоды, бородаты и угрюмы. Их чёрные одежды, шитые алыми узорами были одновременно и красивы, и
   устрашающи. Штаны-шаровары, полы которых были заправлены в сапоги лишь спереди и с внутренней стороны голени, создавали странное впечатление некоторой распущенности, но в то же время придавали своим владельцам лихой вид. С рукавами рубах, шитыми нитью и бисером, было то же самое: очень длинные, они внутренней стороной были заправлены в ремни на запястьях, а свободные их края красиво спадали вниз с крепких, жилистых предплечий.
   - Великий шае, отец, - говорил меж тем молодой релтанец, - я пошёл охотиться на акрасу, а привёл девушку, пришедшую с дальнего неба. Звёздную шаи. Помнишь, дозорные говорили, что видели на заре две летящих по небу звезды...
   - Я помню, о чём мне докладывали, - сухо и строго отрезал человек, сидящий на троне, - но это ещё ничего не означает.
   - Но она одета не так, как все, и волосы её - чистое серебро, будто звёздной пылью посыпаны.
   Как не был грозен и суров взгляд великого шае, но тот, кто называл его отцом, не желал отступать без боя, да и дело он говорил, если честно.
   - Ну, допустим, что она и впрямь звёздная шаи, - голос повелителя из недоверчивого стал задумчивым, - тогда что она делала одна в лесу, так близко от Искристой Длани?
   - Позволь мне сказать, Великий шае, разреши ответить на все твои вопросы, - заговорила вдруг Арсения, не зная местных обычаев и правил хорошего тона, но, решив держаться так, как подобает настоящей звёздной шаи, гордой и уверенной в себе.
   При этих её словах нахмурились все присутствующие в помещении мужчины, даже защищавший её юноша насупил густые тёмные брови. Однако шае сменил гнев на милость и позволил ей говорить.
   - Ты ведёшь себя слишком дерзко для женщины, - сказал он, глядя на неё всё так же надменно и холодно, - но если ты владеешь своим звёздным народом, то говори. Я слушаю.
   Арсения глубоко вздохнула и попыталась изобразить покорность и почтение, при этом не унизив себя перед лицом того, кто привык, чтобы ему подчинялись, и в то же время уважает в людях силу духа.
   - Я, действительно, пришла со звёзд со своим народом. Я не могу доказать тебе этого, Великий шае, но если ты пошлёшь своих людей к горной долине, что лежит, скорее всего, к западу от твоего селения, то они увидят там два больших летающих дома и людей, похожих на меня.
   Мы странствовали по дальнему небу в поисках мира, свободного от угнетения и несправедливости. И вот, кажется, нашли его. Теперь у нас лишь одно желание - спокойно жить в нём, мирно и тихо, никому не мешая и не делая зла.
   Арсения перевела дыхание - длинная речь, каждое слово которой приходилось тщательно подбирать и обдумывать, далась ей нелегко. И оставалось только надеяться, что релтанцы поймут всё правильно и не истолкуют превратно какую-нибудь неверно произнесённую фразу.
   - Объясни, звёздная дева, отчего ты одна? - задал вопрос Великий шае: голос его вновь переменился, теперь он откровенно вёл допрос, однако Арсения решила не поддаваться ни на какие провокации, продолжая держаться уверенно и спокойно.
   - Если ты думаешь, Великий шае, что я задумала недоброе и мои люди прячутся где-то поблизости, готовые напасть, то ты ошибаешься. В лесу я оказалась случайно, сама не понимаю как. Мы высадились в одной из долин у моря. Все мы истосковались по простору, по свежему воздуху, и потому разбрелись в разные стороны. Вдруг что-то случилось: меня будто сдавило самим воздухом, я потеряла сознание, а когда очнулась, то поняла, что нахожусь в лесу, и если бы не этот отважный охотник, - Арсения взглядом указала на молодого человека, - то теперь бы меня не было на свете.
   Польщённый юноша второй уже раз за этот день смущённо опустил глаза, чем несказанно удивил стоявших рядом мужчин и самого шае, знавших шае-дарэ с пелёнок, хорошо знакомых с его суровым, непреклонным характером.
   Один лишь шае ни на мгновение не потерял нить разговора.
   - Я слышал легенды о подобных чудесах, и, вероятнее всего, ты не лжёшь, звёздная дева, но так или иначе, где бы ни были твои люди, к ним ты не вернёшься. Ты теперь моя пленница, и слугам твоим придётся лететь листьями по ветру, который дует по моему велению.
   - Отец, что ты говоришь? - возмутился молодой воин, не устававший принимать самое деятельное участие в судьбе странной пришелицы, - Какая пленница? Звёздная шаи не может быть пленницей...
   - Цыц!
   Шае плотно сжал тонкие губы и сверкнул глазами. Сын вынужден был подчиниться его власти и отступить.
   - Великий шае, - вновь стала увещевать Арсения, чувствуя, что влипла во что-то нехорошее,- звёздный народ никогда не станет причинять вред тебе и твоим подданным. И кому бы то ни было ещё. Не для того мы сюда прибыли. Мы мира хотим, мира и дружбы. Верь мне!
   Девушка поглядела на своего защитника в поисках поддержки, но тот, насупившись, молчал.
   А что до Великого шае? Он не являлся бы правителем всех известных ему земель, если бы не был крайне подозрителен и осторожен, дальновиден и жесток.
   - Райди, - позвал он, и тут же откуда-то из спрятанного за троном прохода появилась полноватая женщина в цветастом наряде, а шае продолжил, - отведи звёздную шаи в хорэ для пришлых и дай ей кого-нибудь в услужение. Хотя бы Латки - довольно ей отхожие места чистить.
   Райди, крепкая и усадистая, окинула Арсению с ног до головы строгим, всё подмечающим взглядом, а потом, как тяжёлый грузовой звездолёт, проплыла к выходу из шаева дома, жестом поманив пленницу за собой.
   Арсения ещё раз обвела взглядом всех присутствующих в доме мужчин, пытаясь отыскать в них хоть каплю понимания, но шае был непреклонен и безжалостен, его подданные безразлично холодны, а молодой охотник и вовсе не смотрел в её сторону, видимо, страдая от собственного бессилия.
   Поэтому Арсении ничего не оставалось, как последовать за женщиной по имени Райди.
   Когда Арсения со своими спасителями подходила к селению, солнечные отсветы ещё были хорошо различимы сквозь листву над головой, теперь же всё небо сплошь затянуло мрачно-серой ватой туч, и было совсем темно.
   В нескольких местах ещё тлели затухающие костры и в домах светились окна. Вот тебе и весь свет!
   Арсения подумала, что в ясную погоду ночи здесь должны быть очень светлыми из-за астероидного кольца. Мысль эта отвлекла её от тяжёлых дум, но ненадолго. Хоть и была она, судя по всему, в относительной безопасности, а всё же в этом чуждом и незнакомом мире ей было не по себе.
   Что дальше делать, она не знала.
  
   Глава 3. Взгляд убийцы
  
   Арсения шла вслед за служанкой между жавшихся друг к другу домов, под ногами её была гладкая, ровная поверхность каменистого происхождения, более всего похожая на гранит, лишь кое-где покрытая нанесённой, видимо почвой.
   - Скажи, Райди, как называется ваше селение? - спросила девушка, которой в тягость было молчаливое движение в тихой тёмной ночи, ожидавшей затяжного дождя.
   - Искристая Длань, шаи, - отозвалась женщина.
   - Красиво! И совершенно справедливо.
   - Истину говоришь, звёздная шаи, - Райди обернулась к ней лицом, и на полных губах её появилась улыбка, - это место самое высокое и самое прекрасное во всём Северном Крае. Недаром народ Великого шае обитает именно здесь.
   Арсению порадовало то обстоятельство, что служанка разговорилась с ней, почувствовав, видимо, дружеское расположение к звёздной гостье. Это было ей на руку - друзья в незнакомом месте, которое неожиданно стало для неё узилищем.
   - Скажи, а...
   Девушка осеклась. Вопрос застрял у неё в горле.
   Из окружавшей полутьмы на неё кто-то смотрел. Небольшая, тонкая фигурка пряталась в лоскутьях густеющей мглы, и только один глаз, красный и жутковатый, светящийся как око грозного акрасу, казался ещё одним порождением ночи. И он будто вцепился в Арсению, не отпуская и так же, как взгляд зверя в лесу, завораживая и пугая.
   Удивительный и страшный, этот взор шевельнул в ней что-то, отпечатался в мозгу, в памяти.
   Райди зыркнула на незнакомца одновременно пугливо и брезгливо, и он скрылся во тьме, но Арсении, уже успевшей отойти от того места на несколько шагов, всё казалось, что одноглазый взгляд не смотря ни на что провожает её.
   - Кто это был? - только и смогла вымолвить она.
   - Лаедеру, - ответила Райди, поморщившись, и отмахнувшись от ушедшего человека рукой, как от кошмарного сна, - но лучше б тебе, шаи, о нём не слушать, а мне не говорить. На нём скверна гнилых болот и крови спящих. Даже имя его поганит, даже мысли о нём...
   - И всё же.
   Червячок страха закрался в душу Арсении, но поддаваться его стонам и стуку зубов она не собиралась.
   - Да он из болотников, у коих вместо крови - гнилая водица, они трусливы и подлы, как акрасу, мерзки, как болотные черви. А он ещё и ночной убийца. Бр-р! - женщина поёжилась и сплюнула, - теперь мне рот придётся полоскать, а тебе, шаи, мыть уши.
   Служанка не сказала более ни слова. У Арсении имелись к ней ещё вопросы, но она не стала их задавать. Отчего-то больше не хотелось слушать эти мрачные, неприятные ответы.
   Приют для пришлых стоял на самой окраине селения. Это был довольно низенький домик без каких-либо украшений. Видимо, эти самые пришлые должны были чувствовать себя в обители Великого шае как нежеланные гости, униженные и жалкие. Арсения едва заметно покачала головой, но стремительно остывающий и наполняющийся влагой воздух заставил её забыть о гордости.
   - Проходи, шаи, располагайся, - сказала Райди, приветливо указывая звёздной пленнице на раскрытую дверь, - вскоре сюда придёт девушка по имени Латки для того, чтобы прислуживать тебе. Еду принесёт и одежду, ежели надобно. До ясного утра, шаи.
   - До ясного утра, - ответила Арсения, и, не дожидаясь, когда служанка уйдёт, вошла в тёмное нутро домика, которому суждено было стать её тюрьмой. Там было не слишком то богато и уютно, да и не привыкла Арсения к подобному жилью, но тепло, сухость и мягкие подстилки под ногами смягчили уже рождавшуюся в сердце язвительную злость. Дома эти, даже без печей и каких-либо других ухищрений, каким-то неведомым образом сохраняли то, что требовалось людям для удобного проживания.
   Одним словом, добрый и ласковый приют.
  
   ***
   Девушка с едой и одеждой пришла довольно быстро - Арсения едва успела задремать, усевшись на циновку возле дальней стены.
   В доме было две небольших комнатки: одна, по всей видимости, для бодрствования, другая для сна, так как пол её был сплошь застелен тёплыми шкурами.
   - Как тебя зовут? - спросила Арсения, сгоняя дрёму с уставших глаз.
   - Латки, - ответила молодая служанка, и голос её, кроткий и нежный, понравился звёздной страннице.
   Девушке на вид было столько же, сколько и Арсении, но волосы её были темны, глаза томны, а фигура куда пышнее. На ней были простые одежды, ничем не расшитые и не украшенные, и от того казались обрывками хмурого зимнего неба. Видно, социальное положение служанки было столь низким, что ей полагались лишь тряпки для того, чтобы прикрыть наготу.
   Но платье, принесённое для Арсении, было по-настоящему богато: чёрные штаны из какой-то плотной, шелковистой ткани были расшиты алыми цветами, напоминающими завитые спирали ДНК; широкие полы брючин истончались к краям и, должно быть, чудесно развивались на ветру; то же самое можно было сказать и о кремовой блузе с такими же алыми, как и на штанах, бутонами на груди, рукавах и полах. Вышивки блестели и казались искорками костра в полутьме маленького хорэ.
   Костюм этот не был похож ни на простое одеяние Латки, ни на вычурно цветастый наряд Райди. Он был красив и гармоничен. И потому, подумав, что нелепо смотрится в этом почти первобытном мире в своём космическом генокостюме, Арсения решила принять дар релтанского гостеприимства, и облачиться в новую одежду.
   Стоило ей только нажать кнопку на манжете и подумать о том, как расходятся и опадают с её плеч, словно старая кожа, полоски биосинтетической ткани, как именно это и произошло, повергнув в шок молодую служанку.
   Генокостюм лежал у ног Арсении и медленно втягивался в маленькую коробочку, составленную из твёрдых пластин, несколько секунд назад охватывавших её запястья.
   Бедная Латки от всего этого едва не лишилась чувств. Арсения ей лишь успокаивающе улыбнулась: мол, это самый обыкновенный генокостюм - ничего особенного. Но релтанка ещё долго пребывала в состоянии крайнего изумления. А Арсения меж тем одела на себя подарок Великого шае, довольно осмотрела себя и велела служанке идти спать, хотя трудно было представить себе её широко распахнутые, удивлённые глаза заволоченными крепким безмятежным сном.
   Латки ушла в спальную комнату, поставив на пол что-то вроде тлеющей лучинки, а звёздная пленница осталась там же, где и была. Ей уже не хотелось спать.
   Начавшийся дождь за окном шептал что-то заунывное, в маленькое открытое окошко забиралась влажная прохлада, а в голове Арсении был полнейший кавардак. Она попыталась привести мысли в порядок, но они всё равно разбегались, как шаловливые мыши по углам.
   Должно быть, её уже ищут. Но сколько это будет продолжаться? Да сколько угодно. А когда найдут, как вызволят из плена? Великий шае - хитрый и страшный человек - Арсения это чувствовала.
   Довольно долго она стояла у дальней стены, глядя на кусок дождливой ночи в оконце с закруглёнными углами. И вдруг, ни с того ни с сего, как это бывает в состоянии крайнего смятения, девушке захотелось подойти к окну. Она сделала несколько резких шагов и в мгновение ока очутилась возле дыры в стене дома. И тут же от него отпрянула.
   Из холодной, печальной темноты на неё вновь глядел странный одноглазый человек, тот самый, что встретился ей по дороге сюда.
   Он тоже отпрянул, но не сразу, будто увиденное доходило до него очень и очень медленно, как бывает, если крепко о чём-то задумаешься или чем-то залюбуешься.
   О чём он думал и кем любовался? Ответ напрашивался сам собой. Незнакомец, о котором Арсения уже успела узнать много нехорошего, когда всё же понял, что объект наблюдения заметил его, попытался скрыться за пеленой дождя и ночи, но Арсения властным окриком остановила его.
   - Постой... лаедеру, не уходи.
   Пугающий своей необычностью мужчина встал как вкопанный на полпути в никуда. Он не был похож ни на одного из тех людей, которых Арсения видела в своей жизни. Он был мал ростом и тонок, как беспризорный подросток, однако на бледном лице его тяжёлым гримом лежала печать слишком рано наступившей взрослости, груз прожитых лет отягощал его веко, и оно опускалось, скрывая едва ли не пол глаза. Сколько ему было лет, Арсения не взялась бы сказать, но вокруг его губ уже начинали собираться полосы глубоких морщин, а от глаз, от зрячего и от того, что был спрятан под непонятного цвета повязкой, шли усталые тёмные круги и какие-то неестественные для его худого лица припухлости. Из-под линяло-серого капюшона выбивались такие же блёклые, бесцветные, тонкие пряди волос.
   И помимо всего прочего был он мокр от дождя и растерян от внезапного своего разоблачения.
   - Что ты здесь делал? - строго спросила Арсения, и прозвучавшее в её голосе подозрение, видимо, от незваного гостя не укрылось.
   - Звёздная шаи, не подумай, что я замыслил что-то недоброе. Я просто стоял под твоим окном и смотрел на него. Я даже не видел тебя. Я уйду сейчас. Прости меня.
   Он тараторил, словно боясь, что Арсения не поверит ему, перебьёт и, чего доброго, станет обвинять в дурных намерениях. Однако звёздная девушка вовсе не собиралась этого делать. Она просто стояла и слушала его голос - тихий и взволнованный, подкидывавший в костёр её растерянности шорох опавших жухлых листьев.
   - Нет, не уходи, пожалуйста.
   Он уже вновь собрался было пропасть из поля её зрения, но последнее слово, прозвучавшее отчего-то почти жалобно, заставило мужчину остановиться так же, как и властный окрик.
   - Я верю, что ты здесь просто стоял. Но зачем? Дождь ведь идёт и холодно.
   Человек как-то странно скривил тонкие, потрескавшиеся губы. Очевидно, это было его улыбкой.
   - Ни один очаг не согреет меня лучше, чем свет в твоём окне, звёздная шаи.
   Арсения раскрыла рот для того, чтобы ответить, но так и не смогла ничего вымолвить.
   Судя по всему, это было признанием в бесконечной любви с первого взгляда, но выглядело всё уж слишком необычно.
   - Зайди тогда в хорэ. Ты же мокрый весь.
   - Нет, шаи, что ты! - отозвался лаедеру так, будто Арсения сказала нечто невообразимое и даже кощунственное, - Мне и рядом-то с твоим хорэ стоять нельзя. Я и так уже осквернил твои глаза и уши... Умойся дождевой водой - слёзы неба смывают всякую скверну. А я всё же уйду.
   - Да куда ты всё рвёшься? - не выдержала Арсения, - И что за чепуху несёшь? С чего это вы все взяли, будто мне не следует смотреть на тебя, слушать? Да что там, даже думать! Может мне вынуть из головы мозги и прополоскать их под дождём? Ну, что за бред!
   От нелепости собственных слов Арсения улыбнулась, неловко прикрыв рот ладонью. Человек же при этом тепло взглянул на неё и словно стал немного ближе, как если бы они разговаривали уже очень долго.
   - Как тебя зовут? - поинтересовалась девушка, уже совсем осмелев и освоившись в общении со странным человеком, мокнущим под её окном.
   - Мараньятэ, - ответил он после недолгой паузы, и унылое шуршание опавших листьев вновь проникло в душу девушки.
   - А я - Арсения.
   Мараньятэ стоял в нерешительности, не зная, что говорить дальше. Да и не пристало ему говорить, когда небесная владычица молчит и ничего у него не спрашивает. Арсения, поняв это, сама продолжила разговор.
   - Расскажи о себе. Служанка вашего Великого шае наговорила мне о тебе столько гадостей, но я, знаешь ли, почему-то ей не верю.
   Взгляд Мараньятэ, в какой-то миг загоревшийся, вновь помрачнел, вернее, потяжелел, словно невидимая гора свалилась на его несчастную голову.
   - Она правду говорила, шаи.
   Не ворох листьев, а охапка трухлявых веток упала в костёр Арсеньиной надежды, глухо зашипев и почти погубив его горячие, рыжие язычки.
   - Правду? - переспросила она тоненьким девичьим голосом, будто умоляя опровергнуть только что сказанные слова, - Ты убийца?
   - Да, шаи, - шепнул он, еле слышно, и одноглазый взгляд его стал каким-то затравленным, - позволь мне уйти.
   - Нет, не позволю.
   Арсения встрепенулась, как птичка, напуганная резким звуком. Загадочный человек этот приводил её в трепет, но сейчас ей меньше всего на свете хотелось, чтобы он уходил.
   Он с сомнением глянул на неё, но вновь не посмел ослушаться. Казалось, что слепое повиновение кому бы то ни было у него в крови, которая, как утверждали, больше напоминала гнилую болотную воду.
   - Почему ты убиваешь людей, Мараньятэ?
   - Шае приказывает.
   - Он хорошо вознаграждает тебя?
   - Я ем досыта и ношу одежду без прорех.
   Арсения не знала, чему радовалась, но у неё точно камень с души свалился.
   - Так ты это от нужды делаешь? И если б не она, ты не стал бы убивать?
   Мараньятэ ответил, но не сразу. Он колебался.
   - Не знаю, - выдавил он, наконец.
   - Ты мог бы и солгать, - обронила Арсения, сверля его взглядом. Понять такой ответ было непросто, но разве мы знаем, какими были бы, если б всё сложилось по-иному. Для себя же Арсения решила, что её новый друг просто недостаточно хорошо знает сам себя. По крайней мере, в это хотелось верить.
   - Я не хочу тебе лгать. Не могу, шаи. Казни, если пожелаешь, но лгать тебе я не стану.
   Девушке стало не по себе от такой откровенности, но она продолжала говорить спокойно, взвешивая каждое слово, прежде чем произнести его.
   - Мараньятэ, скажи, а ты тоже видел накануне в небе летящие звёзды?
   Лаедеру немного растерялся от того, что звёздная дева так резко сменила тему разговора, но ответил чётко и честно.
   - Нет, шаи, я не видел их. Я только слышал, как люди говорили, будто они опустились на южном закате. Это ведь ты прилетела на этих звёздах, правда?
   - Я, Мараньятэ, я.
   Арсения задумалась. На южном закате. Если это так, то можно предположить, что "Звёздный Ветер" и "Пронзающий Время" находятся где-то к юго-западу отсюда. Но насколько далеко? "Ветер" ещё с орбиты определил, что сутки на Релтане были на четверть часа длиннее стандартных - в этом плане четвёртая планета системы Алионы была похожа на Землю - древнюю колыбель человечества.
   Арсения в уме прикинула, какое расстояние могли пролететь звёздные корабли за те два-три часа, что прошли с момента обнаружения летящих звёзд в этом месте и до посадки их в долине на юго-западе. И вышло у неё немало.
   Она попыталась восстановить в памяти карту Релтана, виденную ею ещё на корабле, и по всему выходило, что лесистые плоскогорья к югу и западу отсюда переходили в те самые невысокие горы, что приютили два звездолёта и небольшой экипаж одного из них.
   Попасть бы на те плоскогорья, если, конечно, там не живут столь же подозрительные и негостеприимные люди!
   - Скажи мне ещё вот что, Мараньятэ, - обратилась она к ночному убице, всё это время молча и неподвижно стоявшему под её окном, - а кто живёт на южном закате? Ты это знаешь?
   Лаедеру пожал тощими, узкими плечами.
   - Никто там не живёт, шаи. Туда не добраться через Дикий Лес.
   - Дикий Лес? - переспросила девушка голосом, прозвучавшим более взволнованно, чем ей того хотелось.
   - Да. Туда никто не ходит. А кто ходил, те не вернулись.
   - И что же, всё, действительно, так безнадёжно?
   Решительность стремительно покидала Арсению, и потому она поспешила ухватиться за её радужный хвост.
   - Но, может быть, те люди не вернулись, потому что нашли там новое счастье?
   Мараньятэ покачал мокрой головой.
   - Жуткую смерть они там нашли, шаи. Ручьи выносили их обглоданные, раздробленные кости, и люди видели их здесь, в Искристой Длани, и в других местах...
   Арсения разочарованно вздохнула, однако думать о долгом заточении и о том, что Великий шае, используя её, сможет манипулировать экипажем "Звёздного Ветра", как пожелает, ей было невмоготу.
   - И всё же, Мараньятэ, ты поможешь мне убежать отсюда?
   Непростительной глупостью было выдавать себя, что называется, с потрохами, человеку, которого знала от силы час. Да и репутация его не давала поводов для доверия. И только его слова о том, что он не может лгать ей, успокаивали теперь Арсению после опрометчиво выданных намерений.
   - Но там же смерть, шаи, - возразил он.
   - А если всё-таки попробовать? - настаивала Арсения, - Там, за этим твоим Диким Лесом, должны быть невысокие плоские горы. Там моим людям легче будет меня найти.
   - Не знаю, шаи, всё это очень опасно.
   Арсения снова задумалась.
   "Опасно. Верно, не зря он так говорит. Но тогда откуда в его голосе эти сомнения?"
   Звёздной пленнице пришла в глову мысль о том, чтобы вернуться к тому месту, где она очутилась после своей загадочной телепортации. Но она тут же отбросила её в сторону. Неизвестно ведь, когда эта загадочная сила там вновь активизируется, и произойдёт ли это вообще. Раз там охотничьи угодья релтанцев, значит они ничего подобного раньше не замечали, иначе стали бы обходить это место стороной. Возможно, это был единичный случай, который больше не повторится. Да и опять же, тропы там хоженые, не ровен час, поймают и запрут на сто замков, а Мараньятэ, должно быть, вообще сильно не поздоровится.
   - Мараньятэ. Скажи честно, ты ведь думаешь, что несмотря на опасность, мне лучше уйти отсюда?
   - Шае велел мне следить за тобой, а это не к добру.
   Лаедеру произнёс эту фразу так, словно хозяин Искристой Длани уже приказал ему убить звёздную гостью, и от Арсении это не укрылось. Девушке не спалось до самого утра: всё казалось, что мокрый до нитки Мараньятэ так и стоит под окном, отчаянно борясь с засевшим в крови слепым повиновением своему хозяину.
  
   Глава 4. Побег Королевы
  
   - Шаи, погода плохая, может быть, хочешь порукодельничать? - участливо спросила Латки, так как Арсения с самого утра не находит себе места.
   Было уже за полдень, а дождь всё лил, прекращаясь лишь на короткие промежутки времени. Арсения провела почти всю жизнь в чреве космического корабля, и это было ей в диковинку, однако покоя не давало совсем другое.
   - Да я бы рада, Латки, - ответила она рассеянно, - но не умею. Там, в дальнем небе, среди звёзд, люди не шьют, не вяжут и не вышивают.
   - Тогда чем же вы занимаетесь, когда делать нечего? - удивилась служанка.
   - Ну, находятся дела, - уклончиво отозвалась Арсения, даже не представляя, как объяснить этой дочери первобытной природы, что такое виртуальное моделирование и создание новых форм из трансформирующегося вещества. Как объяснить ей, что во Вселенной слишком много изученного и неизученного, чтобы заскучать?
   - Если пожелаешь, шаи, я научу тебя ткать узорчатое полотно, - предложила Латки.
   - Научи сначала хоть простое ткать, - попыталась пошутить Арсения; ну нельзя же, право, до самой темноты мучиться, задаваясь вопросами, на которые не можешь найти ответы.
   Придёт Мараньятэ или нет? А если придёт, то с какой целью? Тяжко без конца думать об этом.
  
   ***
   Ткацкий станок был весьма необычным приспособлением. Его устройство удивляло одновременно и простотой, и хитроумностью. И, что самое приятное, музыкальностью.
   Маленький агатовый челночок, бегавший по ниточному полю меж деревянных рамок, во время работы задевал нити основания будущей ткани, к концам которых крепились металлические бубенцы разного размера и формы, и от того получалась музыка. И красивая, надо сказать.
   Латки поведала, что умелая ткачиха за работой может извлекать из тех бубенцов чудеснейшие звуки, и даже показала это на примере одного из самых простых узоров.
   Весь остаток дня и весь вечер Арсения старательно постигала это удивительное искусство, выводя на серой ткани красные диагональные волны. И музыка к вечеру у неё стала выходить весьма неплохая - очень даже приятный на слух, хоть и монотонный, перезвон.
   И только когда Латки стала зевать и клевать носом, новоиспечённая мастерица прекратила свою работу. Кое-где, особенно в начале, рисунок её вообще мало что собою напоминал, но уже к середине нитей основания стал почти безупречным.
   - Ты так быстро учишься, шаи! - похвалила её Латки, - Я вот только с пятого раза сумела правильно вывести этот узор. Лишь в дальнем небе, наверное, могут рождаться такие люди, как ты.
   - Что ты, Латки, мы обычные люди, такие же, как и вы, - смущённо отмахнулась Арсения от лестных слов с едва заметным оттенком зависти, - Мы многого не умеем, но всегда готовы учиться, осваивать что-то новое. Без этого в дальнем небе никак нельзя. Ты бы тоже научилась тому, что умеем и знаем мы, были бы учителя хорошие.
   - Да разве мне пристало учиться звёздному волшебству?!
   - А почему бы нет. Скажи, хочешь ли ты быть моим другом, познавать мир и носить серебряную прядь в волосах?
   Арсения надеялась на то, что найдёт понимание и поддержку ещё одного человека в этом неприветливом мире, но, видно, не судьба ей было ими заручиться. Латки напряглась; в глазах её мелькнула тень сожаления, но она сказала торопливо и слишком твёрдо, чтобы продолжать убеждать её.
   - Я принадлежу Великому шае, и мне нельзя носить твои знаки.
   Она зевнула, как-то неловко встала и быстро скрылась в спальном закутке.
   Арсения, раздосадованная тем, что проиграла битву за ещё одного верного и надёжного сторонника, села перед окном, облокотилась о его край и незаметно для себя самой уснула под шум непрекращающегося дождя.
   Когда она проснулась, ничуть не отдохнув в неудобной позе, то дождя уже не было, где-то на востоке, почти невидимом из её окна, занимался рассвет, а из темноты на неё вновь кто-то смотрел. Смотрел так тепло и ласково, как только мог.
   О чём он думал, стоя вот так всю ночь под её окном и охраняя её сон?
   Не о дурном, только не о дурном!
   - Мараньятэ, - прошептала она, потягивая затёкшие руки и ноги, крутя ломившей во всех местах шеей.
   - Доброго тебе утра, шаи, - отозвался он.
   - Ты поможешь мне?
   Арсении не хотелось, чтобы голос её звучал жалобно, но совладать с ним не смогла.
   - Шае желает послезавтра вести тебя к твоим людям, дабы установить свою власть и над ними. Твой народ ведь дорожит тобой?
   - Дорожит, - Арсения ни при каких обстоятельствах ни на секунду не усомнилась бы в этом, - но с чего шае взял, что они не найдут способ освободить меня?
   - Он об этом не думает - полагает, что всё теперь в его руках. Знаешь, шаи, - Мараньятэ подошёл ближе, положив худую ладонь с проступающими под бледно-прозрачной кожей синими венами на стену хорэ, - воины Искристой Длани не одобряют его поведения и очень хотят видеть над собой его сына Даниарэ - того самого, что спас тебя в лесу от зверя. Ещё немного, и воины решатся свергнуть шае. Только я не верю, что Даниарэ сядет на его трон таким вот образом. Он для этого слишком честен, не терпит интриг и незаконностей. Он тоже не одобряет отца и всё время спорит с ним из-за этого, но тут он будет на его стороне, и воинам, вернее всего, придётся умолкнуть до поры до времени. Кому-то, возможно и навеки...
   - И из всего этого следует, - подытожила Арсения, - что послезавтра шае, никого не опасаясь, поведёт меня к моему народу, приставив к горлу нож...
   - Мой нож.
   - ... и никто ему не сможет помешать?
   - Да, шаи, но я не хочу держать нож у твоего горла. Я его лучше в себя всажу. И знаешь, шаи, что самое страшное во всём этом?
   - Что?
   Мараньятэ скрипнул зубами и опустил голову.
   - То, что если шае не удастся завладеть волей твоих людей по хорошему, он прикажет мне... убить тебя. Он думает, что так даже легче будет сломить их. Полагает, что звёздные люди, оставшись без своей шаи, растеряются и разобщатся, а если и будут мстить, то им ни за что не справиться с его молодцами, ведь чужаки совсем не знают нашей земли. Так вот.
   - И ты меня убьёшь, Мараньятэ? - тихо спросила Арсения, хотя и не верила в возможность этого.
   - Нет, шаи! - воскликнул мужчина с горячностью глубоко обиженного человека, - Поэтому я и пришёл сказать тебе, что лучше бежать отсюда следующей же ночью.
   - Тсс! Тише, тише, Мараньятэ, - зашикала девушка испуганно, призывая собеседника говорить не так громко, - за стеной спит служанка, она может услышать нас. Так решено? - спросила она с надеждой в загоревшихся глазах, - Мне ждать тебя, когда вновь стемнеет?
   - Жди, шаи
   Мараньятэ собрался уже уйти, но почему-то замешкался.
   - Ты что-то ещё хочешь сказать? - спросила Арсения, ловя в его взгляде нечто непонятное и даже подозрительное.
   - Я только хотел сказать тебе, шаи... напомнить, что путешествие наше будет очень опасным.
   - Я готова, Марэ, - отозвалась Арсения, подумав, что недосказанность в голосе нового друга ей померещилась от волнения или недосыпа, - Можно я буду звать тебя Марэ?
   - Называй меня так, как тебе угодно, звёздная шаи.
   Он опустил голову, чтобы за тонкой паутинкой волос и тканью капюшона не было видно того, как его бледно-голубоватая кожа на впалых щеках приобрела едва заметный лиловый оттенок.
   - Нет, как тебе больше нравится.
   - Марэ лучше, - согласился мужчина, - Просто Спутник, а не Спутник Отчаянья.
   - Ну, так я жду тебя... Марэ.
  
   ***
   "Успеем или нет"? - эта мысль весь день не давала Арсении покоя.
   Она понимала, что нужно поспать после полудня, так как спокойного сна у неё не было вот уже третьи сутки. И, кстати говоря, не намечалось. Однако сон не шёл. Тревожные мысли упрямо не желали покидать уставший мозг.
   Арсения прекрасно знала, что на свете существуют враждебность и непонимание, бесчувственность и коварство, да и просто чуждость понятий и взглядов. Но знать, что всё это где-то есть, - это одно, а ощутить жестокость людей и собственную беспомощность - совсем другое.
   Шае попытается "укротить" звёздных странников, угрожая их капитану, а если они на это не купятся, то прикажет убийце перерезать ей горло. Скорее всего, шае в любом случае останется при выгоде, а звёздные люди и Арсения - в крайне неприятном положении. Особенно Арсения, и не скорее всего, а точно.
   А Мараньятэ? Не обманет ли он, не предаст ли?
   В это отчаянно не хотелось верить. Доверчивость такая была опасной, но девушка нутром чувствовала, что поступила правильно, поверив этому непонятному человеку.
   Каким шаев убийца был с другими, она не знала, но с ней, - и это чувство не покидало её ни на мгновение - он был подобен нежному и абсолютно искреннему ребёнку, который ещё не знает, что жизнь может бить и калечить.
   Ладно, не верить Мараньятэ поводов нет, но вот лес: один к миллиарду она дала бы, что лаедеру солгал о его опасности или же недооценивал её.
   Здесь Арсении почти наверняка не светило ничего хорошего. А там?
   Впрочем, если Мараньятэ всё же согласился помочь ей бежать, значит, он оценивает их шансы так, что лучше познакомиться с Диким Лесом, чем с гостеприимством Великого шае.
   Стало быть, он хоть немного, но знает лесные тропы, и ему ведомы опасности, которые могут на этих тропах поджидать.
   А значит, надо спать, спать, спать... Пока солнце не село, пока не пришёл её друг - ночной убийца.
   Арсения сделала над собой неимоверное усилие и выгнала из утомлённого сознания все мысли, что могли бы помешать навалиться на неё крепкому, здоровому сну.
   "Нужно проснуться, когда светить будет только астероидное кольцо", - это была единственная мысль, которую она не вымела из головы. И с нею девушка погрузилась в сон.
  
   ***
   Дуга золотистых искр над горизонтом давала гораздо больше света, чем хотелось бы Мараньятэ. Его привычный к темноте глаз мог бы обойтись почти совсем без света, а вот для тех, кто погонится за беглецами в случае неудачи, сияние Каменной Радуги будет очень хорошим подспорьем.
   Однако ждать больше было уже нельзя - на заре шае собирался отправиться в свой нечестивый поход с заложницей, дабы шантажировать звёздных людей и понудить их к повиновению.
   Шае отчего-то уже и не пытался скрывать своей нечестной игры, которая, как шило в мешке, давно перестала быть тайной, и людям его это нравилось всё меньше и меньше.
   Но теперь Мараньятэ это мало тревожило. Его одолевали совсем другие думы. Тревожные он гнал прочь, тяжкие - стискивал в скрипящих зубах, а сладостные, тёплые и дивно-серебристые лелеял, как дорогих сердцу детей.
   Даже давешние мечтания о сытости так не грели его измаявшуюся в одиночестве душу.
   Звёздная шая была прекрасна. Нет, прекрасна - это не то, совсем не то. Она была какая-то особая, ни с кем не сравнимая, и даже описать её было невозможно. Просто звезда, упавшая с неба, лучистая и источающая невероятный свет, как живой не обжигающий костёр, как маленькое солнце.
   Она была госпожой, сильной, мудрой и властной, но в то же время готовой протянуть руку, чтобы Мараньятэ подхватил её, и шаи опёрлась бы о его хилое плечо.
   И самое удивительное во всём этом было то, что Мараньятэ казалось, будто звёздная шаи, действительно, способна его коснуться. Это было невероятно, и даже как-то страшно. Но шаи всем своим поведением показывала, что ей наплевать на Мараньятэ-поганого-болотника-и-ночного-убийцу, и видит она перед собой лишь Мараньятэ-готового-помочь.
   Она не боялась запачкаться о ту скверну, что лежала на нём.
   Почему? Мараньятэ решил, что девушку, пришедшую со звёзд невозможно запачкать ничем. Это как драгоценный камень - сколь не валяй его в грязи, он всё равно останется прекрасным и ценности своей не потеряет.
   Да, верно, так и было.
   Мараньятэ казалось, что вот всё бы он отдал, чтобы шаи коснулась его своей тёплой рукой (обязательно тёплой, ведь не может же она быть холодной!), и в то же время больше всего на свете он боялся этого.
   Ещё лаедеру страшило то, что звёздная шаи, может быть, оставит его, когда попадёт обратно в своё звёздное селение, использовав его как проводника.
   И единственным, пожалуй, что не пугало его, был Дикий Лес, сквозь который они собирались бежать неизвестно куда. Хотя именно эта угроза и была самой реальной из всех.
   А меж тем, хорэ для пришлых, золотистый в свете Каменной Радуги, был уже в каких-то десяти шагах.
  
   ***
  
   Арсении снилась какая-то глупая, ничего не значащая сумятица, из которой можно было хоть как-то выделить лишь Нарге, говорившего ей что-то на тан-ламо.
   "Лэдай, шаи. Тэмаэ-ву"
   Эта фраза прорвалась сквозь границы её сонного мира и легла в уста другого человека. Новый голос был совсем не таким приятно-звонким, как у восьминогого, он шуршал и скрёб её слух, заставляя проснуться.
   - Вставай, шаи. Нам пора.
   Мараньятэ! Он пришёл!
   Сердце Арсении глухо и часто забилось. То, что им теперь предстояло, было не только долгожданным, но и пугающим. Что ни говори, а ждало её самое настоящее приключение, опасное и удивительное, о котором она и не думала, совершая свой долгий полёт к заветной планете.
   - Что, уже пора? - переспросила она спросонья.
   - Пора, - подтвердил стоящий под окном Мараньятэ.
   - Сейчас.
   Арсения с великим трудом выбралась из-под тёплого одеяла, которым Латки заботливо укрыла её, сокрушённо сетуя на то, что звёздная шаи отчего-то не желает спать в предназначенном для этого месте.
   - Одень это, шаи.
   Мараньятэ повесил на край окна что-то неопределённого цвета и фактуры.
   - Эта одежда выглядит не очень красиво, но твою красоту ничто не омрачит, шаи, а теперешний твой наряд будет сильно выдавать тебя в Лесу.
   - Хорошо, Марэ, я всё понимаю. Это разумно. Ты только отойди от окна или отвернись. И не смей подглядывать.
   Мараньятэ снова на мгновение сделался лиловым, но, тем не менее, тут же скрылся за стеной дома-хорэ.
   Арсения несколько раз недоверчиво оглянулась, но волновалась она напрасно: Мараньятэ такое и в голову не могло прийти, и, честно говоря, он опасался ослепнуть последним глазом, ибо красота звёздной шаи не для таких, как он, да и вообще не для смертных.
   - Ну, как я? - услышал он и обернулся.
   Звёздная шаи, облачившись в старый, затёртый костюм, стала похожа на доброго лесного духа.
   - Ты даже в этой хламиде прекрасна, шаи, - смущённо ответил ей Мараньятэ, - Только волосы под капюшон убери - они слишком приметны, да и в Лесу много гадов, которые норовят заползти в волосы и впиться в плоть.
   Арсения послушно скрыла свои драгоценные локоны под плотной тканью капюшона, захватила с собой коробочку с генокостюмом и прямо через окно сиганула в тихий, бархатисто-золотой вечер.
   - Пойдём!
   Она протянула Мараньятэ руку, как бы предлагая вести её и направлять, но мужчина почему-то отпрянул от неё и сжался. Очень жалко выглядел он в тот момент, и Арсении вдруг подумалось, что, может быть, его и впрямь не стоит касаться. Однако она тут же отогнала эту глупую, нехорошую мысль, и решительно схватила его за руку. Ладонь Мараньятэ была холодной, как лёд и немного влажной. Не особенно-то приятно, но девушка решила не обращать на это внимание. Им предстояло долгое и опасное совместное путешествие, и потому между ними не должно было быть никакой пропасти.
   - Идём же.
   Мараньятэ всё ещё продолжал сжиматься, но пальцы его осторожно сомкнулись на Арсеньиной ладони. Тепло, исходившее от звёздной девушки, уносило его в бескрайние небеса, жившие в её искристо-серых радужках.
   И они пошли.
   В селении было тихо. Костры горели лишь по его периметру, там, где стояли дозорные. Беглецы направлялись к тому костру, что освещал северную сторону Искристой Длани. Пусть те, кто по утру кинется в погоню, думают, что беглецы ушли на север. Дозорный, стоявший там, напился хмельного напитка пополам с сонным зельем, незаметно подмешанным Мараньятэ в его чашу, и потому он теперь не исправно нёс свою вахту, а квёло сидел возле костра, изо всех сил пытаясь не уснуть. Однако его широкая спина и мощный затылок, не говоря уже о тяжёлом длинном копье, лежавшем у ног, внушали вполне оправданные опасения.
   "Как же пройти мимо него? - недоумевала Арсения, - А вдруг проснётся?"
   Мараньятэ высвободил свою холодную руку из её занемевших пальцев и осторожно, совсем неслышно стал подкрадываться к полусонному человеку.
   "Неужели убьёт?" - со страхом и отвращением подумала Арсения, однако в руках Мараньятэ так и не блеснуло оружие. Он подобрался уже совсем близко, на расстояние какого-то шага от дозорного, и Арсения, похолодевшая от волнения, взмолилась, прося у Бога удачи. А Мараньятэ меж тем неожиданно накинулся на воина и ребром ладони правой руки полоснул ему по шее, левой плотно зажимая раскрывшийся было рот.
   Мужчина медленно и почти беззвучно повалился на землю. Мараньятэ отпустил его и жестом показал Арсении, что путь открыт.
   - Ты его убил? - спросила Арсения охрипшим голосом, вместе со своим проводником прячась под раскидистыми кронами деревьев.
   - Нет, - отозвался Мараньятэ, - он скоро очнётся.
   - Тогда пошли отсюда скорее.
   И они пошли. Поступь их была торопливой, но осторожной, особенно аккуратен был Мараньятэ, ибо стоило им оказаться под жутковатым, шепчущимся на разные лады сводом леса, как свет Каменной Радуги и звёзд померк, и беглецов окружила почти что полная тьма.
   Непросто теперь приходилось лаедеру: он и один-то всегда с трепетом путешествовал по окрестным лесам, а теперь ещё и за звёздную девушку был в ответе. Она совсем ничего не видела в окутавшей их темноте, и её, совершенно беспомощную, приходилось вести за руку и всюду направлять. О, хоть бы ночные звери не почуяли их страх! Впрочем, лес вблизи Искристой Длани был не очень-то густ, и звери, напуганные присутствием двуногих охотников, там не часто появлялись. Но опасность всё же была, и немалая. Потому Мараньятэ вслушивался и вглядывался особенно внимательно.
   - Марэ, - шёпотом обратилась к нему Арсения, когда они отошли от селения достаточно далеко, - а когда мы доберёмся до моих людей, ты останешься с нами?
   - Если ты этого пожелаешь, звёздная шаи. Как скажешь, так и будет.
   Мараньятэ чувствовал в словах девушки приглашение стать её человеком, и был безмерно счастлив при мысли об этом.
   А Арсения не знала, смешно ей от этого или грустно, но она продолжила, не меняя интонации.
   - Но ты же помогаешь мне не по приказу, так ведь?
   Мараньятэ кивнул, едва ли сознавая, что звёздная девушка не видит его кивка, однако Арсения не стала дожидаться ответа, в котором, видимо, и не нуждалась.
   - Тогда по какой причине ты мне помогаешь?
   - Я не хочу причинять тебе зло, не хочу убивать тебя и даже угрожать расправой, а шае заставляет меня сделать это.
   - Но ведь ты меня совсем не знаешь. Кто я тебе, чтобы ты ради меня предавал своего хозяина и рисковал жизнью?
   Мараньятэ на мгновение сбавил шаг, но тут же вошёл в прежний ритм. Красноватый глаз, глядевший на Арсению, блеснул из таящего неизвестность мрака.
   - Прости, шаи, - начал он как всегда робко, неуверенно, и очень серьёзно, так что Арсения невольно затаила дыхание, - но ты ошибаешься, если считаешь, что я тебя не знаю, и ты мне никто. Понимаешь, мы все здесь черви, и я среди них самый жалкий и ничтожный. Мы копошимся в земле и порой смотрим в небо. И ночью видим там звёзды. Они так прекрасны и невероятны, что и описать нельзя. Мы иногда плачем, глядя на них. Может быть, не все, а только я один, и не вслух, а так, в душе, но ты, шаи, такая же, как эти звёзды, на которые я взглянул однажды бессонной ночью и согрелся от их света. Поэтому я тебя давно знаю, но даже и представить не мог, что когда-нибудь увижу наяву, вот так близко; что ты будешь говорить со мной и держаться за мою руку. Шаи, ты даже не представляешь, как страшно жить в этом мире... без тебя...
   Лаедеру замолчал. Он никогда так много не говорил, никогда не был столь откровенен.
   Поражённая Арсения ничего не смогла сказать ему в ответ. Она была по-настоящему потрясена. Никто никогда не говорил ей таких слов, искренних и проникновенных, простых и глубоких. Никто не открывался так перед нею, даже самые близкие люди.
   Ещё очень долго они шли молча, размышляя каждый о своём, до тех пор, пока Мараньятэ не замер, настороженно оглядываясь по сторонам.
   - Что такое? - встревожено спросила Арсения, но Мараньятэ не ответил. Вместо этого он резко крутанулся вокруг себя, увлекая за собой звёздную беглянку. Он видел или слышал что-то неведомое ей.
   - Что случилось, Марэ? - она начинала нервничать под гнётом неизвестности. Но лаедеру продолжал молчать.
   - Что?
   - Не знаю. Не пойму. Может, показалось, - отрывисто ответил он, наконец.
   И тут что-то острое упёрлось ему под левую лопатку.
   - Куда это ты ведёшь звёздную шаи, червяк? - раздался за их спинами знакомый обоим грубоватый голос шае-дарэ, - Я спрашиваю, куда ты повёл её, если не можешь толком защитить, ничего не слышишь и не видишь того, что происходит слева от тебя?
   Острие меча ещё больнее упёрлось в тело Мараньятэ, проткнув ткань одежды и коснувшись кожи.
   - Шае-дарэ? - спросила Арсения, чтобы подтвердить свою догадку.
   - Да, - коротко и по-прежнему грубо отозвался Даниарэ.
   - И ты хочешь вернуть нас в Искристую Длань?
   В горле у девушки всё пересохло и голос охрип, но ничего поделать с этим она не могла.
   - Да чтоб меня малкоры сожрали со всеми потрохами, если я верну тебя своему отцу, - отозвался Даниарэ; тембр его голоса наводил на мысль о грубой силе и невероятной самонадеянности, но более ничего подозрительного в нём Арсения не заметила, - дозорный проваляется на своём посту ещё, как минимум, до зари, и вместе с ним - все остальные, которых пришлось уложить для того, чтобы ещё больше запутать следы, а я доведу тебя, звёздная шаи, до твоих людей. Червяк, если желает пойти на корм тколу, пускай возвращается.
   Арсения напряглась: у неё не было оснований враждебно относиться к своему спасителю и защитнику перед грозным Великим шае, но его грубость и хамство просто ошеломляли, вовсе не прибавляя симпатии к нему.
   - Ты это сейчас о Мараньятэ говорил, шае-дарэ? - спросила она, не сумев справиться с надменностью в голосе.
   - О ком же ещё? Разве здесь есть ещё черви?
   - Здесь вообще нету червей, - теперь в голосе девушки-капитана появились железные нотки, и она очень надеялась, что они подействуют на её собеседника правильно, так, как ей того хотелось, - А Мараньятэ пойдёт с нами, если, конечно, он того хочет.
   - Хм, - только и смог произнести поражённый Даниарэ; он был неприятно удивлён, но возражать звёздной шаи не стал. Так было даже интереснее. Да, очень даже интересно.
   - Дойдём до ближайшего холма и сделаем там привал на пол ночи. Остатка этой ночи и следующего дня вполне хватит для намеченного перехода, - произнёс он вместо той гневной речи, что так и рвалась из его уст, готовая привести вздорную женщину в чувство и заставить её уважать находящегося рядом с ней мужчину, воина, сына Великого шае, наконец.
   Слова Даниарэ о дальности путешествия повергли Арсению в глубокое уныние, но оно осталось при ней.
   И они пошли теперь уже втроём. Вновь Мараньятэ вёл её за руку сквозь слепящую тьму, а Даниарэ шагал в арьергарде, прикрывая тылы. Верно, шае-дарэ такое положение не очень-то нравилось, однако поспорить с тем, что впереди себя Мараньятэ даже одним глазом видит лучше, чем Даниарэ двумя, не мог.
   - А звери здесь водятся? -спросила Арсения, когда гнетущее молчание вконец измотало её.
   - Водятся, - ответил Даниарэ, - но мы всё ещё в тех местах, куда они редко захаживают. Однако же нам необходимо эти места как можно быстрее покинуть - я очень удивлюсь, если за нами не будет погони.
   - А что хуже - звери или погоня?
   Даниарэ еле слышно усмехнулся ей в спину.
   - Даже не знаю, что и ответить.
   И до самого привала никто не сказал ни слова.
   Когда Арсения поднялась на поросшую колючим кустарником горбатую спину холма, то счастье от созерцания белого света, пусть уже и укрытого плащом сумерек, показалось ей невероятным. Она долго не могла поверить в то, что дышит свежим воздухом, а не отравленным прелым зловонием затхлого лесного безветрия. Наконец, она могла отдохнуть, поесть, попить, справить нужду, в конце концов.
   Мужчины тоже выглядели усталыми, правда, они смотрелись не так плохо, как она. Видимо, спутники её привыкли к долгим переходам в лесных дебрях.
   Даниарэ тут же принялся разводить костёр из собранных и наломанных веток, а Мараньятэ остался не у дел, и потому стоял в стороне растерянный и печальный. Арсении было немного жаль его, но она лишь изредка бросала на него неуверенные, сочувственные взгляды - на большее просто не хватало сил.
   - Что у тебя в мешке? - с неприязнью и брезгливостью в голосе спросил Даниарэ у лаедеру, и тот вздрогнул, услышав обращённую к себе речь.
   - Копчёное мясо и себовые лепёшки, - ответил Мараньятэ, положив мешок, висевший у него на плече, поближе к грозному шае-дарэ, - И воды две фляги.
   - Что ж, придётся есть то, что ты лапал своими крюками, - Даниарэ поморщился, осторожно, двумя пальцами подцепляя мешок и придвинув его к себе, - Когда кончится, пойду на охоту. Ты согласна, шаи?
   Арсения промолчала, отвернувшись от обоих мужчин. Ей ужасно хотелось осадить чем-нибудь Даниарэ, но умные мысли уставший мозг не посещали, а глупых, необдуманных слов она опасалась, успев за короткое время их знакомства узнать кое-какие особенности характера шае-дарэ. Надо сказать, не особенно приятные и даже весьма опасные.
   И потому она просто наблюдала за действиями двух своих провожатых, гадая, что же всё-таки между ними происходит, и кто они оба такие.
   Мараньятэ сидел очень тихо и казался просто отсутствующим в этом месте. Он был забит, как гвоздь, под самую шляпку: вся его давешняя бравада и проснувшаяся было романтичность, с появлением Даниарэ куда-то моментально испарились. Он тупо смотрел в пространство перед собой и казался вышедшим за пределы этого мира. Он боялся шае-дарэ, и это было очевидно, сжимался перед ним, будто лёжа под его тяжёлым сапогом.
   Арсения вяло думала обо всём этом, и было ей от тех мыслей неприятно и тяжело. И только протянутые Даниарэ кусок мяса и фляга с водой заставили её на несколько минут полностью забыть обо всём на свете.
   Жадно умяв несколько ароматных, закопчённых со специями кусочков чуть жестковатого, но вкусного мяса, она обнаружила, что едят лишь они с Даниарэ, а Мараньятэ сидит боком к ним, и острый кадык его то и дело ходит вверх-вниз, отправляя в пустой желудок голодную слюну.
   - А Мараньятэ как же? - спросила девушка у смачно жующего свою порцию Даниарэ.
   Воин нахмурился, сперва будто не поняв, чего от него хотят, да ещё во время трапезы, но потом ответил, удостоив лаедеру коротким презрительным взглядом.
   - А-а, ему? Сейчас.
   И кинул не до конца обглоданную кость с остатками мяса в сторону Мараньятэ. Прямо на землю, как животному, которое забыл покормить.
   Арсения, наблюдавшая эту дикую для неё сцену, замерла. Ещё никогда не приходилось ей видеть такое.
   Костлявая рука Мараньятэ резко метнулась к объедкам, но на полпути к ним остановилась. Лаедеру с непередаваемой мукой глянул на изумлённую девушку и тут же отдёрнул пальцы, словно едва не дотронулся до разложившейся мертвечины.
   Арсения, всё ещё сама не своя от увиденного, медленно встала и, порывшись в походной сумке, извлекла из неё лепёшку и протянула её Мараньятэ вместе со своей водой.
   Мараньятэ потупился, но угощение из её рук принял.
   - Даниарэ, что это? - спросила Арсения, обернувшись; шае-дарэ сидел как ни в чём не бывало и с интересом глядел на неё.
   - Что? - будто не понял он.
   - Как это "что"? Ты бросил ему свои объедки!
   - Ну, да. А что здесь такого? Ты же сама просила дать ему еды.
   Арсения даже поперхнулась воздухом от негодования.
   - Я просила дать, а не бросить под ноги. Он же не животное какое-нибудь. Он человек!
   Даниарэ в ответ усмехнулся, как малому ребёнку, которому приходится объяснять очевидное.
   - Человек? Не смеши меня, шаи. Он - животное, червяк из вонючих трясин, акрасу, убивающий в ночи. Он всегда питался объедками, подбирая их за смайелу. Он падаль, шаи, и напрасно ты утруждаешь себя заботами о нём. Хватит и того, что мы делим с ним пищу и воду, ночуем под одним небом.
   - Дозволь мне, Даниарэ, самой решать, о ком заботиться, с кем делить еду, небо и воздух.
   Арсения не в силах уже была скрывать враждебность в голосе. Усталость её как рукой сняло.
   Даниарэ бросил на неё злой взгляд, криво ухмыльнулся и стал готовиться ко сну. Он рассыпал по кустам вокруг холма какой-то порошок с резким, неприятным запахом, набрал листьев и веток для подстилки, завернулся в плащ и, демонстративно отвернувшись от своих спутников, спокойно уснул.
   - А кто из нас первым будет дежурить? - спросила Арсения у молчаливого лаедеру, не понимая такого невозмутимого спокойствия в таящем опасность лесу. Мараньятэ ответил так же спокойно, как Даниарэ погрузился в сон.
   - Он рассыпал вокруг нашей стоянки порошок с запахом дикого смайелу. Звери сто раз подумают, прежде чем совать сюда носы, а сами смайелу в этих краях почти не встречаются. Впрочем, он со злости, видимо, переборщил и высыпал весь порошок, часть которого можно было бы оставить и для следующей стоянки. Но, знаешь, шаи, я всё же посторожу, а ты ложись спать и не о чём не волнуйся.
   - Но ты же не сможешь сторожить всю ночь.
   - Думаю, Даниарэ не станет спать до утра. Он умён и ходит по этим лесам с малых лет. Не думай ни о чём, шаи. Отдыхай.
   Мараньятэ соорудил для Арсении нечто вроде ложа из сухих листьев, тонких веток и мха, а сам уселся поодаль, возле самого склона холма.
   "Не думай! - иронично заметила Арсения про себя, - Легко сказать. С вами тут не соскучишься".
   Трудно описать, как вымоталась звёздная девушка за эти сумасшедшие сутки, но спокойно уснуть почему-то не могла. Солнце уже давно зашло за горизонт, а астероидный пояс загорелся ярче, чем зарево над сотней больших городов, но Арсения всё лежала без сна и смотрела на сидящего слева от неё человека.
   Он лишь один раз за всё это время пошевелился - уходил куда-то ненадолго, видимо, по нужде, а потом сел и принял то же самое положение, что и прежде. Профиль его лица чётко вырисовывался в золотистом свете Радуги, и выражение его заставляло сердце девушки кровоточить.
   Плоский высокий лоб под серой повязкой, резкий изгиб надбровья и переносицы, небольшой острый нос, тонкие, почти незаметные губы и странная припухлость под глазом: всё было печально и задумчиво.
   О чём он думал, глядя в никуда?
   Арсения, конечно же, знала, что на свете существует жестокость, от которой, как говорили люди, Вселенная вот-вот треснет. И до сегодняшнего дня ей казалось, что действия мучителей Нарге и убийц хозяев Тома - это верх злобы людской. Но, оказывается, было в подзвёздном мире кое-что похуже. И недавние слова Мараньятэ о том, что жизнь страшна, уже не казались ей такими уж пустыми.
   Рука, потянувшаяся за брошенными под ноги объедками, так и стояла перед глазами звёздной странницы. Если бы Арсении не было рядом, что бы он сделал? Взял бы?
   Впрочем, винить его в этом она не могла. Отец всегда учил её не судить сгоряча. А лучше - вообще не судить.
   Она ничего не знала о Мараньятэ. Ни-че-го. Как он жил всё это время, когда она его не знала. Что делали с ним? Какими способами довели до столь жалкого состояния?
   Арсении стало не по себе от всего пережитого за время пребывания на Релтане и от того, что рисовало разыгравшееся воображение.
   Мараньятэ по-прежнему сидел неподвижно, устремив одноглазый взгляд мимо пространства и времени. Девушка вдруг подумала о тех, кто остался в долине у моря. Они, верно, сильно за неё переживают. Тяжело это, когда о тебе беспокоятся, а ты ничего не можешь с этим поделать. Однако когда о тебе совсем не думают, должно быть, ещё хуже.
   - Марэ, - позвала она шёпотом, поплотнее закутываясь в выделенное ей одеяло, - ложись, а то я, глядя на тебя, тоже не могу заснуть.
   Лаедеру одарил её робкой улыбкой и улёгся на охапку недавно опавших жёлто-рыжих листьев, почти тут же заснув.
   Одеяла ему не досталось, но это его, по всей видимости, не смущало. Меж двух спящих мужчин Арсении стало как-то спокойнее, и она быстро погрузилась в сон, представив себе, что, подобно маленькой звёздочке, греет тех, кто рядом и тех, кто далеко.
   ***
   Паоль ходил взад-вперед по небольшому пространству рубки, нервно покусывая нижнюю губу, которая от столь неслыханного обращения стала пунцовой. Немного смуглое лицо юноши раскраснелось - он готов был взорваться.
   Нарге по сравнению с ним казался воплощением спокойствия, но и его светло-зелёный взгляд потемнел от тяжких мыслей и бесплодного ожидания.
   - Бред какой-то! - воскликнул Паоль, изо всех сил хватив кулаком по одной из приборных панелей, от чего та жалобно зазвенела, - Где же она?
   - Успокойся ты, - Нарге после камеры для усмирения в чреве "Пронзающего Время" так и не научился по-философски относиться к резким звукам, а потому тоже потерял контроль над собой, - Я-то откуда знаю! Может, Микел с Леоном уже нашли её, и через минуту нам придёт об этом весть.
   Паоль сел на одно из кресел и спрятал поникшее лицо в ладонях.
   - Уже третья экспедиция в разные концы, а мы даже следов её не нашли. А если она сейчас в лесу блуждает, совсем одна, без еды, без оружия. А там зверьё...
   - Откуда ты можешь знать, что она в лесу, - недоверчиво, но уже более мягко, спросил Нарге, поворачиваясь к Паолю всем своим большим восьминогим корпусом.
   - Я люблю её, - ответил юноша всё с тем же запалом, - Я её сердцем чувствую.
   - Тогда, может быть, в следующую экспедицию отправимся мы с тобой, и твоё сердце приведёт нас к ней.
   Паоль было напрягся, но в голосе тану не слышалось и намёка на издёвку. Он говорил совершенно серьёзно.
   - А что, Нарге, ты ведь прав. Я её найду, и вот тогда уж точно не отпущу ни на шаг. Только бы найти её живой!
   Последние слова Паоля прозвучали жалобно, и Нарге ободряюще похлопал его по плечу.
  
   ***
  
   Мараньятэ был прав: Даниарэ не собирался спать до утра, да и сам лаедеру тоже не проспал и четверти ночи. Он проснулся чуть раньше шае-дарэ от холода, и это спасло его от сильного пинка сапогом под рёбра, которым молодой воин не преминул бы "угостить" лаедеру, если бы застал его мирно почивающим на никем не охраняемой стоянке. Хотя, если честно, Даниарэ и не нужно было искать какую-либо причину, чтобы ударить или унизить своего брата-изгоя, он просто бил, как порой бьют лайру - маленьких домашних животных, спасающих человеческие жилища от всевозможных вредителей. И никто из людей никогда не смог бы толком объяснить, почему поступает так с весьма полезными и мирными зверями.
   Правда, на этот раз Даниарэ ограничился лишь мертвящим взглядом, уселся с противоположной стороны холма и принялся стеречь. Мараньятэ, ёжась от холода, вновь заснул лишь под утро, совсем ненадолго.
  
   ***
  
   - Шаи, нам пора, - сказал Даниарэ после того, как в течение, наверное, полутысячи ударов сердца пристально разглядывал спящую звёздную девушку.
   Довольно долгое время Арсения смотрела на попутчиков, как на странное видение и нелогичное продолжение своих снов.
   - Пора? Но ещё ночь! - запротестовала она голосом беспечного подростка, которого зачем-то будят спозаранку. Ну, не привыкла она, звёздная странница, к подобным тяготам и лишениям!
   - Стоит поторопиться, - стоял на своём Даниарэ, сворачивая плащ-одеяло и укладывая его в полупустой походный мешок Мараньятэ, - люди шае уже могут идти по нашему следу.
   Арсения неохотно, и оттого неуклюже привстала, всё ещё кутаясь в одеяло, тонкое, лёгкое, но прекрасно сохраняющее тепло и оберегающее от сырости. Когда она со вздохом глубочайшего сожаления всё же рассталась с этим спасительным куском ткани, то увидела, что оба мужчины уже полностью готовы к дальнейшему походу. Ей, изнеженной звёздной страннице, оставалось только подивиться их неприхотливости и выносливости.
  
   ***
  
   И вновь они шли, не останавливаясь, остаток недобаюкавшей их ночи и весь последующий день.
   Уже через пару часов пути измученная Арсения стала то и дело спотыкаться. Ноги её, ступавшие в тёмную неизвестность, заплетались, и каждую секунду ей казалось, что она вот-вот упадёт и больше уже не встанет.
   Ох, и тяжко же дался ей тот переход! В теле поселилась тупая, неотступная ломота, голова болела, кровь стучала в висках, а силы так и норовили иссякнуть, не сослужив ей должной службы.
   То было настоящее испытание. А если прибавить ко всему этому ещё и жующий сам себя желудок, да пересохшее, как пустыня, горло, то можно представить себе, с каким упоением она приложилась к фляге с водой, когда путники, наконец-то, добрались до места следующей ночёвки.
   Это тоже была возвышенность, но не холм, а скорее довольно пологий взлобок между двумя оврагами, по дну одного из них протекал небольшой, тихонько журчащий ручей.
   Здесь было темнее, чем на холме, и Арсения, слипающимися от усталости глазами еле различала силуэты сопровождавших её мужчин.
   По дороге сюда ей пару раз позволяли сделать несколько торопливых глотков воды, но этого было недостаточно, и теперь она с жадностью пила уже не очень свежую, тёплую воду, наслаждаясь каждой каплей, как божественным нектаром.
   - Дай мне свою флягу, шаи, я наберу свежей воды.
   Это был Даниарэ, тоже заметно уставший, но всё же гораздо более бодрый, чем она. Девушка допила воду и послушно протянула ему опустевшую флягу.
   Шае-дарэ ушёл, а Мараньятэ остался разводить костёр. Он собрал в кучку сухие ветки и чиркнул чем-то, извлечённым из походного мешка, отчего тут же в разные стороны полетели рыжие искры, зародив язычки пламени на концах тонких сучьев.
   Закончив с костерком, Мараньятэ сел на землю, откинулся спиной на стоящее неподалёку дерево и устало прикрыл правый глаз. Он тоже был сильно измождён, почти так же, как и Арсения. Язык его еле заметно облизнул тонкие сухие губы.
   - Марэ, а у тебя разве нет воды? - спросила она в недоумении.
   - Нет, шае-дарэ забрал её, когда мы только вышли, на рассвете, - отозвался лаедеру хрипло и очень медленно, будто пересохший язык совсем не слушался его, - сейчас отдохну немного, и спущусь к ручью...
   - Забрал и не давал тебе пить?
   Арсения ушам своим не верила, а меж тем Даниарэ уже возвращался с наполненными свежей водой флягами, довольный, видимо, вдоволь напившийся не только по дороге, но и теперь, отведав холодной, освежающей и дарующей силы воды.
   - Зачем ты забрал у Мараньятэ воду? - взвилась девушка, только завидев поднимавшегося из распадка мужчину.
   - Тебя забыл спросить, женщина, - грубо отозвался тот, стирая с лица маску довольства, - если ему надо, пускай спустится и напьётся.
   Утолённая жажда и негодование придали Арсении сил, и она сумела-таки встать навстречу человеку, который был, по крайней мере, на полторы головы выше её и как минимум в пять раз сильнее.
   - Да что же это такое?! Что ни слово - то грубость, оскорбление, унижение! Ты спас мне жизнь, ты стал моим проводником, но я не могу больше мириться с этим твоим отношением к людям. Мы не животные, Даниарэ, а ты не наш всесильный господин...
   Она, верно, говорила бы ещё довольно долго, но шае-дарэ, не привыкший слушать гневные речи женщин, прервал её...
   ... ударом по лицу, да таким сильным, что девушка упала, так как ослабевшие ноги плохо держали её.
   Схватившись рукой за пылающую щёку, она взглянула на Даниарэ, но в глазах её не было страха. Скорее непонимание, неверие в то, что произошло. Её никогда ещё не били, и она просто не знала, что это такое.
   - Если ты ещё раз посмеешь повысить на меня голос, женщина, то сильно пожалеещь. Я не...
   Даниарэ не договорил. Что-то вдруг тонким, хищным клинком метнулось в его сторону, свалив с ног.
   Мараньятэ, навалившись на него и пытаясь как можно плотнее придавить к земле, держал нож наизготовку - вот-вот вонзит в горло шае-дарэ его сверкающее лезвие.
   Однако Даниарэ не был бы сильнейшим из молодых воинов в Северном Крае, если бы позволил так просто себя убить. Несколько точных, резких движений, и Маранятэ отлетел в сторону, с глухим стуком ударившись о древесный ствол.
   А Даниарэ тем временем достал из-за пояса хлыст...
   Такой годен не только для того, чтобы погонять им зазевавшихся смайелу, но и как оружие тоже не плох. Тонкая и длинная плеть его отрывисто свистнула в воздухе и с оглушительным щелчком опустилась на грудь и плечи лежащего под деревом Мараньятэ.
   - Я т-тебе п-покажу, червяк! Пожиратель объедков! Кончилось моё терпение! Н-ненавижу!..
   Произнося всё это сквозь сжатые зубы, Даниарэ имел такой страшный, свирепый вид, что Арсения невольно оцепенела, наблюдая отвратительный процесс превращение человека в зверя.
   Один, два, три удара...
   - Даниарэ, прекрати, не надо! - почти завизжала она, - Я тебе больше слова поперёк не скажу! Перестань, пожалуйста! - но жалобные нотки в её голосе не достигали слуха взбешённого Даниарэ, и он продолжал бить.
   ... четыре, пять...
   Шестой удар оборвался, Мараньятэ, уже весь в крови, каким-то немыслимым образом умудрился схватить бичёвку хлыста левой рукой и вырвать оружие из руки Даниарэ. Тонкая кожа его кисти и запястья лопнула, разбрызгав кровь в разные стороны. Арсении даже на мгновение показалось, что рука начисто перерезана и сейчас кисть упадёт на землю. Но нет, она всё же осталась на месте.
   А безумный от ярости Даниарэ выхватил меч.
   - Прощай, п-падаль! Счастливо тебе подохнуть!
   Арсения сама не поняла, как всё случилось. Просто в следующий момент она осознала себя лежащей между распростёртым на земле Мараньятэ и остриём направленного в его сторону оружия. Клинок глядел прямо на неё, и не было ничего кошмарнее этого безокого взгляда.
   Арсения беззвучно взмолилась, но меч так и не одарил её своим смертоносным поцелуем.
   - Ты что, д-дура?! Я тебя чуть не проткнул!..
   Шае-дарэ будто бы протрезвел, и теперь в глазах его, неожиданно больших и тёмных, светился неподдельный ужас.
   - Ты дура, звёздная шаи, и люди твои - олухи, раз позволяют тебе повелевать ими. Тебе, глупой девчонке... Идём со мной, без этого червя. Или я здесь и мгновения не задержусь.
   - Уходи!
   Арсения боялась, что ответ её вызовет у Даниарэ новый приступ ярости, но ничего другого сказать не могла. Да и страх её, как оказалось, был напрасен: кинув холодный, полный презрения и обиды взгляд на них с Мараньятэ, молодой воин молча развернулся и ушёл прочь.
   У Арсении при этом внутри что-то ёкнуло, но останавливать его она не стала.
   Вместо этого девушка обернулась к Мараньятэ. Смотреть на него было страшно, но Арсения сумела себя пересилить.
   Лицо, шея, торс и руки его были в крови, особенно пугающе выглядела левая рука, едва не перерезанная хлыстом.
   "До мяса, если не до кости", - подумала девушка, и её тут же замутило. Всё это мало походило на виртуальные медицинские имитаторы.
   А Мараньятэ тем временем медленно, но приходил в себя. Он приподнялся с земли и, морщась при каждом движении, сел, поджав под себя ноги.
   На бесцветные, запачканные землёй штаны, капала красная жидкость, точно такая же, как и у всех, и не было в ней и намёка на гнилую болотную воду.
   - Дай, посмотрю твои раны, - сказала Арсения, мужественно протягивая к Мараньятэ руки.
   Но тот неожиданно резко отстранился от неё, только сделав себе ещё больнее.
   - Нет, не надо, шаи. Само заживёт.
   - Как заживёт, Мараньятэ? У тебя всё до мяса вспорото!
   - Шаи, пожалуйста, не трогай. Мне больно. Я не хочу, чтобы было ещё хуже.
   Арсения вдруг почувствовала, что горло её чем-то пережато, перекрыто, будто слишком усердно вставленным кляпом. Это был тот самый пресловутый ком, который душит в трудный час, заставляя изливать стресс и напряжение слезами. Арсения, не в состоянии бороться с ним, отвернулась и заревела. Радость встречи с удивительным миром, внезапная телепортация и разлука с близкими людьми, усталость от изматывающего бегства сквозь непроглядные дебри леса и кошмарный взгляд смерти на конце меча Даниарэ - всё это требовало выхода, и девушка дала волю накопившимся чувствам, их жгучей, взрывоопасной смеси. За эти несколько дней она пережила больше, чем за все предыдущие годы.
   - Шаи, не плачь, - послышалось из влажной, звенящей голосами лесных тварей полутьмы, которую отпугивал лишь робкий свет гаснущего костерка, - Слёзы пусты. Это самое пустое, что только есть на свете.
   Арсения повернула к нему заплаканное лицо.
   - Я не часто плачу, Марэ... Но когда я плакала, меня всегда жалели...
   Говорить сквозь всхлипы было тяжело, но девушка продолжала.
   - А тебя никто не жалел, да? - спросила она, и, не дожидавшись ответа, разрыдалась с новой силой.
   - Да, - коротко отозвался Мараньятэ тихо и бесцветно.
   Какое-то время оба молчали: слышались только прерывистые вздохи звёздной девушки.
   И только после того, как сердца их отсчитали с полсотни ударов, Мараньятэ, хрипя от боли, встал и приблизился к своей шаи.
   - ... моя мать погибла, когда мне было пять лет, и с тех пор никому не было дела ни до моих горестей, ни до радостей...
   Мараньятэ здоровой рукой коснулся серебряных волос девушки и легко провёл пальцами по их шёлку.
   - ... я никогда никого не жалел: если другим наплевать на меня, то и мне их не жаль...
   Арсения, как расстроенный ребёнок, прижалась к его иссечённой груди, но Мараньятэ от этого даже не вздрогнул.
   - ... я не камень, шаи...
   Растолковать последние его слова сторонний человек, верно, не сумел бы, посчитав их полной чепухой, но Арсения всё прекрасно поняла. Это можно было только ощутить.
   Арсения, уловив внимание и тепло друга, стала успокаиваться.
   - Странно это всё, - пробормотал лаедеру, продолжая гладить волосы девушки.
   - Что же тут странного, Марэ?
   Арсения говорила уже почти спокойно, лишь иногда всхлипывая.
   - Неужели у звёздных людей всё настолько по-другому? Совсем по-другому. Так не бывает.
   - Бывает. Почему же этому не быть? Это нормально. Просто по-людски.
   - Нет, так не бывает.
   Мараньятэ сказал это очень тихо и неуверенно, словно лишь природное упрямство не позволяло ему принять очевидную истину, но внутренне он был полностью с ней согласен.
   - Ты верь или не верь, Марэ, - сказала Арсения, накрывая своей ладонью его пальцы, ласкавшие серебро волос, - Но если тебе когда-нибудь будет плохо, я приду к тебе и пожалею. Это по-человечески. Только так и должно быть.
   Мараньятэ пристально взглянул ей прямо в глаза, в них была теплота и неподдельная искренность.
   - Шаи, я за тебя умру, если будет нужно, всё стерплю, что уготовано.Ты только не бросай меня, своего раба...
   - Ну, что ты всё, а? - Арсения недовольно склонила голову на бок, но сама улыбалась сквозь высыхающие слёзы, - Какой ты мне раб. Ты мне друг. Самый настоящий друг. Пойдём, я всё же посмотрю твои раны...
   Они встали и спустились вниз, к бегущему на дне оврага ручейку. Как же кстати оказались уроки доктора Анны!
  
   Глава 5. Ночь на холме.
  
   В ложбине оврага было бы совсем темно, если бы не призрачное зеленоватое свечение, витавшее, казалось, в самом воздухе.
   Мараньятэ, корчась от боли, кое-как снял с себя изодранное тряпьё, в которое превратилась его рубаха после встречи с хлыстом Даниарэ.
   Кровь сочилась из тонких, длинных разрывов кожи на шее, груди и плечах. Даже нижнюю челюсть немного задело.
   "Шрам останется", - с сожалением подумала Арсения, затем намочила и как следует отжала тряпицу, которой собиралась смывать с тела Мараньятэ кровь.
   Она погрела тряпку в руках, чтобы не усугублять мучений релтанца, а затем осторожно коснулась ею груди лаедеру прямо под одним из вспухших рубцов.
   Он вздрогнул, но не издал ни звука. Он просто смотрел на неё из светящейся темноты своим чудным красноватым глазом и казался завороженным.
   Арсения тоже долго смотрела на него и не могла оторвать взгляда. Что-то необъяснимое было в нём: в худом, немолодом лице, в печальном взгляде, в небрежно убранных косами, совершенно белых волосах.
   - Ты волшебница, шаи? - пробормотал он, почти не шевеля губами, будто боялся, что девушка от громких слов исчезнет, как тень или дух.
   - Нет, я просто Арсения - звёздная странница, - ответила она так же тихо, аккуратно продолжая свою работу.
   Мараньятэ совсем не чувствовал боли, и это казалось ему невероятным чудом. Он и не заметил, как оказался перевязанным полосками ткани, какие только удалось найти в походной сумке и оторвать от одежд Арсении.
   Лаедеру переоделся в запасную рубаху. Потом они закопали перепачканную кровью, изодранную одежду подальше от места предстоящего ночлега и, заметав все следы, какие могли, кое-как переночевали, а утром вновь покинули более или менее безопасное место, чтобы нырнуть во тьму лесной низины. Теперь лаедеру приходилось направлять Арсению правой рукой, так как левая, наспех перевязанная и всё ещё кровоточившая, не служила ему. Мужчине это не нравилось: ведь в случае внезапной опасности он не сможет как всегда молниеносно выхватить нож. Впрочем, как и два предыдущих, этот переход оказался довольно спокойным. Лишь однажды лаедеру заслышал едва уловимый шорох меж деревьев и успел всадить свой клинок в глотку зазевавшегося ланау - небольшого хищного животного с огромной клыкастой пастью.
   Это было и спасение от зубов зверя, и ужин для следующей стоянки.
   Арсении казалось, что переходы эти никогда не кончатся, и от этого становилось мучительно тяжело. О, если бы Паоль и остальные знали, куда направить свои флаеры!
   И в то же время девушка страстно желала, чтобы её нашли когда угодно, но только не во время предстоящей остановки. От усталости и пережитых стрессов мысли её были нестройными, сбитыми, и она едва ли отдавала себе в них отчёт. Но уверенность в том, что стремления её абсолютно правильны, была непоколебимой.
   Какие стремления? Странные. Прежде всего, для неё самой.
   Арсения загадочно улыбнулась окружающей её со всех сторон темноте, наполненной тысячами самых невероятных звуков, запахов и шевелений, и крепче сжала шершавую ладонь Мараньятэ, которая уже успела согреться от тепла её руки.
  
   ***
  
   Солнце начало клониться к закату, когда два усталых путника добрались до довольно высокого, но не широкого в подошве холма. Он густо порос средней высоты хвойными деревьями, которым Арсения пока не знала названия, но самая вершина его была почти свободна от растительности, и с проплешины этой, поросшей зелёным цветущим мхом, открывался величественный и жутковатый вид на то, что звалось в этих краях Диким Лесом.
   Арсения, наконец, дала расслабиться подгибающимся ногам и села, не дожидаясь, пока её спутник расстелет на сухом мху походное одеяло.
   Предвечерний Лес шумел теперь под ними, и Каменная Радуга обнимала его, словно жалея и успокаивая... Спокойной была и Арсения: после леденящей душу постоянной тревоги леса эта плешка на холме казалась настоящим раем.
   Мараньятэ меж тем развёл огонь и попытался одной рукой разделать тушу убитого накануне животного. Видя всю бесполезность его стараний, Арсения, которой никогда раньше не доводилось быть мясником, всё же вызвалась помочь.
   Провозились они довольно долго, и не столько с тушей зверя, сколько с сооружением вертела над костром. Непросто было выбрать среди столь корявой растительности подходящие рогатины и более или менее прямую жердь с суком-рукояткой. Солнце уже давно село, Радуга лишь небольшим горбиком на северо-востоке выглядывала из-за горизонта, а звёзд в безоблачном небе появилось, по крайней мере, с десяток, когда беглецы, наконец, смогли затолкать в желудки жёсткое, не слишком-то вкусное мясо лесного хищника.
   То, что не удалось съесть, Мараньятэ отнёс и закопал подальше от холма, чтобы запах остатков пищи не привлекал к ним с Арсенией лишнего внимания со стороны обитателей Леса.
   Вскоре он вернулся, сел на самый краешек одеяла и уставился туда же, куда смотрели глаза девушки - на тёмные верхушки Леса внизу.
   - Хорошее место, - заметила звёздная странница, не глядя на собеседника, - побольше бы здесь таких.
   - Да, хорошее, - отозвался релтанец своим тихим хриплым голосом, - Будь холм побольше, на нём можно было бы поселиться.
   - Но на эту ночь он ведь наш, так?
   - Так.
   Арсения собралась с силами и обернулась к человеку, который прошёл с ней такой неблизкий и полный приключений путь.
   - Марэ, почему ты сидишь на самом краю одеяла? - спросила она неожиданно.
   Мараньятэ зарделся своим привычным бледно-лиловым румянцем.
   - Я и так сижу к тебе гораздо ближе, чем мне подобает, звёздная шаи.
   Арсения сокрушённо покачала головой.
   - Марэ, да перестанешь ты когда-нибудь? Когда ты поймёшь, что все ваши глупые предрассудки по поводу достойного и недостойного - ничто для меня? Ты мне друг - равный во всех отношениях.
   Лаедеру вновь смущённо улыбнулся.
   - Прости меня, шаи, но я так привык.
   Арсения замолчала. Она не знала, чем опровергнуть эту его упрямую реплику. В своей униженности он казался ещё более твёрдо убеждённым, чем Том - клон, специально созданный для верного служения людям. Однако проломить эту стену было необходимо.
   - Если ты не хочешь сесть рядом со мной, то я сама к тебе придвинусь, - пробубнила она, выполняя то, чем грозила.
   Теперь они оба ютились на краешке одеяла.
   Арсения напряжённо улыбнулась. Никогда ещё близость мужчины так не смущала её.
   - Тебе не холодно? - спросила она, едва не теряя дар речи от волнения.
   - Мне тепло даже при одной мысли о тебе, шаи...
   Мараньятэ не знал, что и подумать. Это было написано на его лице.
   - А если я тебя обниму, тебе станет ещё теплее? - пошла девушка в наступление, и не дожидаясь ответа, положила руку на шею лаедеру там, где, как ей казалось, не было ран от хлыста.
   Что-то шевельнулось под её пальцами - это Мараньятэ нервно сглотнул. Взгляд его был ошарашенным.
   - Шаи, что ты делаешь? - спросил он ещё более хрипло, чем всегда. Видно было, что он из последних сил сохраняет спокойствие.
   - Ты не подумай, Марэ, будто я дурно воспитана, - заговорила Арсения полушёпотом, от волнения забывая слова, - Я бы... никогда не... решилась... если бы не это... чувство, что должна. Именно здесь, сейчас... и с тобой. Марэ, я ведь не зря легла под меч Даниарэ... Не просто так. Я это поняла... потом, когда мы с тобой шли сюда. Я поняла, что ради тебя всю жизнь прожила в чреве той звезды, на которой прибыла в этот мир... Ради тебя так упорно не желала становиться женой другого... Марэ, я...
   Девушка осеклась, не в силах выговорить это простое и одновременно тяжело произносимое слово из шести букв.*
   Чтобы замять эту недосказанность и показать свои чувства как-то по-другому, Арсения коснулась губами уже заживающего шрама на подбородке лаедеру. А тот и дышать не смел.
   Он не мог поверить ни единого слову из тех, что сказала только что звёздная странница. В обескураженный ум его приходила лишь одна назойливая и неприятная, даже убийственная, мысль: "Она смеётся!"
   - Зачем ты смеёшься надо мной, шаи? - окончательно севший голос едва перекрывал шумное дыхание, которое становилось всё тяжелее.
   - Я не смеюсь. Я никогда ни над кем не смеялась.
   Нежные девичьи губы коснулись сухих губ Мараньятэ. Но лаедеру не решался ответить - слова звёздной девушки не убедили его, и ему всё казалось, что стоит поддаться на её провокации, как она жестоко разорвав волшебство этой удивительной ночи, залепит ему пощёчину и громко, в голос засмеётся: "Разумеется, червяк, не тебе целовать меня, госпожу звёздного народа!"
   Тогда и без того израненное сердце его разорвётся окончательно и бесповоротно, навсегда. А разве можно жить с крошевом в груди?
   Мараньятэ не шевелился, а руки девушки меж тем всё крепче обнимали его, всё нежнее гладили и зарывались в волосы.
   Так вот она, женская ласка, о которой говорил ему Великий шае! Вот она какая! Тепло. Его вечно дрожащее от холода тело согревалось всё больше. Душа согревалась, наполняясь чем-то забытым, тысячи лет назад покинувшим его, казалось, безвозвратно.
   Мать когда-то гладила его по волосам и целовала в щёку. Было ли это? Или всё - лишь детские сны?
   Неожиданно он почувствовал жжение на своих щеках.
   Слёзы! Всемогущий Эя, откуда они?
   Мараньятэ не мог остановить текущих из глаз капель. Больше всего на свете сейчас хотел он этого, но не мог, никак не выходило. Пятнадцать лет ничто, кроме воды из ручья и дождевых струй не орошало его до срока высохшего лица, а тут - на тебе.
   Мараньятэ от всего этого совсем растерялся.
   Арсения увидела струйки, текущие по впалым щекам лаедеру, и ещё плотнее припала к нему. Она никогда ещё не пила слёз, но в тот момент именно это казалось ей единственно возможным в такой ситуации действием. Она собирала их горячими мягкими губами, стирала пальцами и волосами. Ей больно было видеть слёзы на лице Мараньятэ.
   Повязка, скрывавшая его потерянный левый глаз, мешала Арсении, и она осторожно сдвинула этот старый, давно потерявший цвет кусок расползающейся ткани.
   Мараньятэ вздрогнул и попытался вернуть повязку на место, но Арсения помешала ему. Лаедеру привык прятать это уродство даже от себя самого, а уж звёздной шаи тем более не собирался показывать, но она просто не оставляла ему выбора.
   Рваный шрам тянулся от переносицы до внешнего уголка светлой, крылато-изогнутой брови через пустую глазницу в страшных объятиях рассечённых век.
   Может, в другой момент она и испугалась бы этой разодранной дыры вместо глаза, но только не теперь, не в этот волшебный момент.
   Мараньятэ зря боялся, зря трепетал при мысли, что звёздная шаи отринет его, узрев увечье на его лице. Он ошибался. Арсения целовала шрам на рваных веках, и уста её стирали всё, что было "до". Всё.
   Это нежданное счастье окончательно подкосило ноги его Неуверенности, белизна и прелесть девичьего тела, как-то незаметно для него появившегося из-под серой одежды, на миг ослепила, и внутри его, помимо жара и стука крови в висках, рождалось нечто иное. Что-то новое, дико-необузданное и влекущее в то пугающе-сладостное бытиё, из которого ещё *На тан-ламо "люблю" звучит как "калатэ" - в нём шесть букв
  
   никто не возвращался прежним.
   Это был тот самый "первый раз", о котором он и мечтать никогда не смел.
   Мараньятэ обнял льнущую к нему девушку, не находя названия тому мягкому, тёплому и нежному, с чем можно было бы сравнить её молодую кожу. Голова его кружилась, перед взором повисла размывающая всё пелена, но Мараньятэ теперь и не нужен был этот мир, ему хватало того жемчужного света, что исходил от маленькой живой звёздочки в его руках, хватало прикосновений, мягких и ласковых... и тепла...
   Тепла, которого никогда не бывает много.
  
   ***
  
   До рассвета ещё оставалось время, когда Каменная Радуга, не так давно исчезнувшая за горизонтом, вновь появилась, но уже с другой его стороны.
   Говорили, будто Каменная Радуга - это волшебный пояс самого Эя, которым Он охватил Релтан, оберегая от зла. Правда это или нет - Мараньятэ не знал.
   "Нужно как-нибудь спросить у шаи, - подумал он, - Она должна знать".
   Лаедеру лежал на спине, мечтательно глядя на россыпь звёзд в светлеющем небе. Они были прекрасны, но далеки и совсем не грели. А у него была своя Звезда, здесь, под его боком, и от неё исходило вполне осязаемое тепло...
   И, несмотря на то, что он отдал почти всё одеяло этой своей "приручённой" Звёздочке, а от дыхания ночи веяло ощутимой прохладой, Мараньятэ не было холодно. Наоборот, ему было жарко! Такого в своей жизни он ещё не помнил. Мараньятэ не мог поверить в то, что не сгорел дотла в огне собственной страсти и звёздная шаи не смотрит теперь с ужасом на его обугленные останки. Любовь не спалила, а лишь согрела его. Почему - оставалось только гадать, ибо во время ЭТОГО он ощущал в себе адское пламя.
   А жар меж тем всё не проходил. Лаедеру ни о чём толком не думал, просто наслаждался тем, что должно было безвозвратно уйти с приходом нового дня.
   Тёплая и ласковая, как ручной зверёк, девушка - теперь уже женщина - теснее прижала к нему своё разгорячённое тело и крепче обняла тонкой жемчужной рукой.
   Спит ли она?
   Мужчина не решился это проверить.
  
   ***
  
   Арсения не спала. Нельзя было спать после такого, даже если усталость от тяжёлых переходов и нервных потрясений так и норовит свалить замертво. Ей было хорошо, уютно под боком человека, так неожиданно ставшего родным, и больше ничто в этом мире не волновало.
   Он приятно пах. Да-да, она могла в этом поклясться. От Мараньятэ исходил жар, но пота как такового не было. Или она просто не замечала ничего, что могло бы подпортить ощущение блаженного счастья. Кто знает? Но она просто млела от его запаха. Не ощущалось той застарелой вони, которую можно было бы ожидать от человека, проделавшего нелёгкий трёхдневный путь почти всегда бегом. Да и сама Арсения не чувствовала себя грязной, словно всё это время была в генокостюме. Видно, одежда у релтанцев была столь же волшебной, как и чудеса звёздной науки.
   Она поудобнее свернулась возле своего мужчины. Как же теперь было хорошо!
   С невольным содроганием она вспомнила ту резкую и почти нестерпимую боль, с которой умирает в любой новоиспечённой женщине прошлая жизнь. Жизнь "до"... Больше всего на свете она боялась тогда закричать. Страшно мучилась, зажмуривала глаза, стискивала зубы до скрипа, но не издавала ни звука. И всё это - только для того, чтобы не спугнуть Мараньятэ. Успев немного узнать его характер, Арсения опасалась, что он, поняв причину её страданий, больше никогда к ней не притронется. А это было хуже любой боли.
   Благо, он ничего не замечал вокруг. Всё это время он, казалось, был немного ни в себе. Арсению даже дрожь пробрала, когда ей вспомнилось то слепое остервенение, с которым Мараньятэ набросился на неё. Думалось, он сейчас разорвёт её на куски. Но этого не произошло. Страх её скорее был обычным чрезмерным волнением девушки, тела которой впервые коснулись мужские руки и губы.
   А вообще-то, Мараньятэ вовсе не был бешеным или грубым. Нет, скорее, немного безумным, что не очень-то вписывалось в её представления о нём. Или она просто плохо знала его? А, впрочем, какая разница? Теперь-то узнала.
   Он тоже не спал. Арсения это чувствовала.
   Родной... как никто родной...
  
   ***
  
   Чуть позже сон всё-таки сковал их своими мягкими и прочными, словно паутина, цепями. Яркий свет восходящего солнца разбудил Мараньятэ. Звёздная странница по-прежнему спала рядом, раскинув руки и совсем лишив его одеяла.
   Лаедеру улыбнулся. Как сладко она спала! Так, должно быть, спят малые дети в своих колыбельках. Блаженным спокойствием веяло от почивавшей девушки, солнечные зайчики играли в чехарду на её округлых щеках. А серебро волос казалось как никогда настоящим.
   Мараньятэ склонился над ней, и лишь после того, как вдоволь налюбовался этой красотой, решился разбудить свою первую и, несомненно, единственную женщину, осторожно поцеловав её в плотно сомкнутые губы.
   - Проснись, шаи.
   Арсения, не размыкая век, сладко потянулась и обняла его.
   - Перестань называть меня "шаи", - промурлыкала она и тщетно попыталась изобразить заспанным голосом недовольное ворчание, - Меня зовут Арсения, Сени. И я теперь твоя, и меня не волнует, веришь ты в это или нет. Привыкай.
   - Моя? - переспросил Мараньятэ и тут же добавил переменившимся голосом, - Не слишком ли опрометчиво твоё решение?
   - Марэ, я знаю, чего хочу. Теперь знаю, - терпеливо отозвалась звёздная странница, хотя сомнения Мараньятэ начинали доставлять ей неудобство. Странно, но ей, так перетрусившей в горячих объятьях лаедеру, стало не хватать его прежних жара и силы.
   Мараньятэ её ответ не успокоил.
   - Подумай, шаи, не ошиблась ли ты?
   - А с чего бы это мне ошибаться?
   От серьёзности разговора сонливость Арсении быстро сходила на нет.
   - А с того, звёздная шаи, - проронил он с горечью в голосе, а потом слова его и вовсе превратились в отчаянный крик души, - что даже если моё происхождение для тебя пыль, которую можно стряхнуть одним небрежным движением, то всё остальное - это пятна крови, засохшие много лет назад. Я убивал, шаи, да не просто убивал: я резал глотки спящим людям, я ел тухлые отбросы и валялся в ногах у людей, и они плевали в меня. И были правы...
   - Но ты же... - попыталась вставить Арсения, но лаедеру, в кои то веки, не замолчал.
   - Ты хочешь сказать, шаи, что меня ото всюду гнали, били и морили голодом? Да, так и было. Но это мне не оправдание. Я должен был умереть, но не ввергаться в эти грязные ямы. А я трус. Обыкновенный трус, и ты не того осчастливила этой ночью.
   - Уж позволь мне самой решать, кого осчастливливать, того или не того, - взвилась Арсения, пытаясь попутно одеться (со своей привычкой носить генокостюмы ей не с руки было самостоятельно надевать на себя что-либо, и потому получалось это, мягко говоря, неуклюже), - А если б ты умер... мы бы с тобой не встретились...
   Последние слова, сказанные с каким-то отчаянным страхом, должны были бы убедить Мараньятэ лучше долгих увещеваний, но он всё не мог уняться. Что-то заставляло его излить душу до конца.
   - Я лжец, я тебя, шаи, обманул, подло обманул в угоду собственным желаниям. Я сказал тебе, что шае, если ты и твой народ не пойдёте у него на поводу, прикажет мне убить тебя. Это так, но это не всё. Прежде всего он предложил бы тебе выйти замуж за Даниарэ и решить тем самым все вопросы. Я предпочёл увести тебя неизвестно куда, навстречу опасности, лишь бы подальше от шае-дарэ, сожри его Гнилые Призраки.
   Мараньятэ замолчал, вцепившись пальцами в разлохмаченные волосы, Арсения смотрела на него, стоя в паре шагов от того места, где он сидел.
   "Какой же он чудной! - ни с того ни с сего подумала Арсения, всматриваясь в его миниатюрную, нескладно-сутулую фигуру, - Ну, как же ему всё это объяснить?"
   - И слава Эя, что ты меня увёл, - сказала она так спокойно и уверенно, как только могла, - Ещё не хватало мне выйти замуж за того, кто мне не мил, будь он хоть трижды сыном Великого шае. Не хватало, чтобы он сделал меня своей рабой и каждый день вытирал о меня ноги, а то и бил бы, затыкая рот. Нет уж, не нужен мне этот бешеный, даже не смотря на то, что он спас мне жизнь. Вольные звёздные странники не могут сидеть в клетках, запомни это, Марэ.
   Мараньятэ обернулся к своей звёздной госпоже. Совсем недавно он любовался спящей девочкой, теперь же не мог оторвать взора от высокой, мудрой звёздной владычицы, стоявшей над ним и изрекавшей непреложные истины.
   Видение это, правда, быстро растаяло, и вновь на него глядела добрая, нежная и несказанно близкая дева, ночью ласкавшая его и бескорыстно дарившая счастье, однако он долго ещё не мог отделаться от ощущения, что встретил в её лице саму мудрую Судьбу.
   - Ты и впрямь не стала бы женой Даниарэ? - спросил он, немного успокоившись.
   - Я же сказала: нет.
   - Но безопасней было бы остаться и понадеяться на счастливый исход.
   - Счастливый исход? - с печальным сарказмом переспросила Арсения, - Ну, пускай, меня не убьют или, по крайней мере, не сразу. Может, если повезёт, подарят меня шаеву сыну. А ты? Уж тебя-то, верно, теперь по головке не погладят.
   - Не погладят, - отозвался Мараньятэ так безразлично, словно это касалось не его, а постороннего человека, - Меня отведут в лесную чащу, привяжут к дереву и пустят кровь. И мне сильно повезёт, если первым на меня набредёт какой-нибудь крупный зверь. Но вернее всего, сразу же сбегутся тколу, а у них никто не посмеет отобрать добычу...
   - Тколу? - с дрожью в голосе переспросила Арсения, вспоминая, как переводится это слово.
   "Живодёры!" Ей стало нехорошо.
   - Это маленькие существа размером с палец, и у них очень, очень острые зубы, которыми они сжирают свою жертву заживо... А едят они долго и беспощадно.
   Отстранённость в голосе лаедеру пугала звёздную девушку ещё больше самих слов.
   - Значит, тебя будут терзать кровожадные твари, а меня в это время - счастливый Даниарэ, так? Нет уж! Нет, Мараньятэ. Если мне и суждено трагически погибнуть в этом мире, то лучше пусть в это время я буду свободна. Там, в вашем Диком Лесу, я прижмусь к тебе, и нам обоим будет не так страшно. Марэ, я не вынесу твоих страданий, не смогу спокойно жить после твоей смерти, пойми это.
   С этими словами Арсения подошла к Мараньятэ вплотную и положила руку на его изрытое шрамами обнажённое плечо.
   - Тогда хорошо подготовься, шаи, - сказал он, накрывая её кисть своей разодранной ладонью, - дальше нам предстоит путь куда более трудный и опасный, чем было до сих пор. Там, к югу от этого холма, лежат нехоженые звериные тропы, да и есть ли они там, никто толком не знает. И я ничего не знаю, кроме страшных легенд о Гнилых Призраках и неминуемой гибели всех, кто отваживался туда ходить.
   Арсению впечатлили его слова, но она решила не расстраиваться раньше времени.
   - Давай ещё разок посмотрю твою руку.
  
   Глава 6. Моя - никому не отдам
  
   Даниарэ шёл, плюя себе под ноги и поминутно ударяя тяжёлым кулаком по шершавым, склизким от мхов стволам ни в чём не повинных деревьев. Он был в бешенстве, он весь кипел и чуть ли не дымился.
   "Что она о себе возомнила? Тоже мне, выискалась, звёздная шаи!"
   Ветки, встававшие на его пути, безжалостно срывались и летели на землю. Он не думал, куда идёт.
   "Вот дура! Из-за неё против отца пошёл, а она какую-то мразь себе в проводники выбрала. И кто она после этого? Мудрая звёздная дева? Х-ха! Как же! Дура - она и есть дура! Девчонка-переросток!"
   Даниарэ давно уже свернул со всех более или менее хоженых троп, но не замечал этого. Он искренне не понимал поведения звёздной девушки. Что это - спесь, дурное воспитание или просто глупость? Шае-дарэ не хотелось думать, что приглянувшаяся ему девушка глупа, как древесная щепка, и оттого решил считать её просто "другой", чуждой всем его понятиям и суждениям. Ведь там, в дальнем небе, должно быть, всё по-иному: привычки, порядки, воспитание. Арсения привыкла повелевать в том, своём мире, и потому не стерпела того, что Даниарэ покусился на её власть и значимость в обращении с людьми.
   "На зло мне это сделала, - решил он, наконец, - Что ж, своенравные женщины тоже бывают интересными, хотя это их и не красит. Могла бы быть и почтительнее к сыну Великого шае и славному воину, к мужчине, в конце концов!"
   Разрешившийся вопрос немного успокоил Даниарэ, и он остановился. Его окружал незнакомый лес, щетинистый и враждебный. И очень странный.
   Почему странный? Даниарэ нахмурился, пытаясь понять, в чём же состоит эта необычность. Лес как лес, если бы... Если бы что?
   Даниарэ не привык чего-либо бояться. Но теперь внутри у него неприятно похолодело. В этом месте совсем не было звуков. Никаких. Даже пронзительного суальего крика не слышалось в кронах над головой. Свод древесных крон исподволь, неприметно зрению стало затягивать серовато-белой туманной мглой. Ползавшие по земле и деревьям черви, жуки и прочая лесная мелочь вдруг куда-то исчезла. В ушах возник сначала слабый, но быстро нарастающий звон. И он наводил панический ужас чего-то смертельно опасного.
   "Убираться отсюда надо, - мелькнуло в его голове.
   И он уже собрался сделать шаг назад, прочь от "нехорошего" места. Но в это мгновение воздух вокруг молодого человека завибрировал плотными складками, затем со страшной силой сдавил его, выгнав из тела не только весь воздух, но и, казалось, саму жизнь.
   "Что это?"
   Но возможный ответ испарился вместе с исчезающим миром.
  
   ***
  
  
   Они бежали, безостановочно и даже не замедляя шага, наверное, целую вечность. Все предыдущие переходы казались теперь Арсении сущей ерундой, лёгкой разминкой.
   Грудь её горела огнём, ноги стали будто ватными, не своими, а голова готова была вот-вот лопнуть от бешеного стука крови в висках.
   - Марэ... Ма-арэ... Долго ещё? - девушка задыхалась и чуть не плакала.
   - Не знаю. Но здесь останавливаться нельзя... дурные тут места... пахнет нехорошо...
   Арсения готова была проклясть всё на свете, но не могла так просто сдаться. И они продолжали бежать. Звёздная странница уже боялась, что умрёт, так и не добравшись до "хороших" мест, и вовсе не от зубов лесных тварей, а от измождения. Но тут Мараньятэ резко остановился, и девушка с разбегу налетела на него, едва не сбив с ног.
   - Стой! - прошептал он ей в самое ухо, - здесь болото, а в болотах бывают черви...
   - Да мне сейчас хоть червю в пасть, лишь бы не бежать больше! - простонала девушка, и отчаянье сквозило в её голосе.
   - Успеется ещё, шаи...
   - Ах-х!
   Что-то ползло по ней, Арсения чувствовала это даже через плотную ткань одежды. Напуганная девушка заорала что было мочи и принялась бешено крутиться, стряхивая с себя невидимых тварей. Рука Мараньятэ рванула её вперед, и адская гонка их продолжилась. Ноги вязли в какой-то вязкой чавкающей жиже, и всё казалось, что по одежде и даже по телу кто-то ползёт. Арсения ревела в голос - теперь уже никак не могла удержаться.
   Её вновь дёрнуло, но уже вниз. Марньятэ, видно, куда-то провалился, а Арсения - за ним.
   Болото! Мысль эта молнией рассекла её мозг и трепещущую душу.
   - Там кочка... кочка совсем рядом, шаи... держись.
   Мараньятэ издал что-то вроде долгого глухого рыка, и Арсения стала постепенно вытягиваться из засасывавшей её трясины. То, что гордо именовалось кочкой, на деле было просто пучком склизкой травы, и встать на неё двоим не представлялось возможным. И ничего, ничегошеньки не было видно!
   Хоть бы и не слышать! Что-то зачавкало впереди. И был этот звук, рождённый густой и влажной тьмой, столь жуток, что Арсения заревела с новой силой, как насмерть перепуганный зверь. Если бы она видела и слышала себя сейчас со стороны, то стала бы от стыда пунцовой, но она мало что соображала от усталости и дикого, животного страха да, к тому же, совсем собою не владела.
   - Не бойся, шаи, - только и успел сказать Мараньятэ, до сих пор державший её за руку, а теперь исчезнувший в этой проклятой непроглядной тьме.
   Арсения закрыла глаза и тихонько заплакала. Звуки, доносившиеся до её слуха, убивали внутри всё человеческое. Она с непередаваемым ужасом всё ждала предсмертного хрипа Мараньятэ, за которым последует её собственная неминуемая смерть, однако вместо этого над самым её ухом раздалось надсадное: "Пошли", и Арсения пошла, но не как разумный человек, а как животное на поводке. Она совсем не осознавала, что было дальше. В себя она пришла лишь тогда, когда путники, наконец-то, набрели на Зелёный Свет.
   Арсения чувствовала, что уже видела эту светящуюся зеленоватую взвесь, но никак не могла вспомнить, где и когда, будто это было в далёкой и таинственной прошлой жизни. Каким-то необъяснимым образом они взобрались на одно из высоких ветвистых деревьев, и устроились на широкой развилке его толстых сучьев.
   - Здесь хорошее место, шаи, - услышала Арсения из темноты прерывистый, но вполне уверенный голос, - Зелёный Свет бывает только в "хороших" местах.
   - Значит, тколу до нас не доберутся? - жалобно, как напуганный ребёнок, спросила девушка.
   - Нет, не доберутся. Отдыхай, шаи.
   - Какой же ты смелый, Марэ!
   Красноватый огонёк его глаза недоумённо мелькнул в подсвеченной зелёным сиянием полутьме, но Арсения не придала этому значения. У неё хватило сил лишь на то, чтобы выпить из меха глоток воды и забыться тяжёлым, полным кошмаров сном.
  
   ***
  
   Даниарэ понял, что всё ещё жив только тогда, когда чьи-то невидимые руки, будто выжимая, скрутили его желудок. Лишь чудом он удержал его содержимое внутри. Молодой человек попытался встать, но от кружения в голове пошатнулся и вновь упал на землю. Только спустя какое-то время он вновь попробовал подняться на ноги, и это ему с трудом, но удалось.
   Держась за больную голову, он огляделся. То, что местность была незнакомой, казалось смехотворно слабым утверждением. Даниарэ никогда не видел столь открытых пространств, свободных от древесной растительности, не ведал о том, что холмы могут быть так высоки. А самое главное, даже не представлял себе, что воды может быть так умопомрачительно много, как на западе, за одним из диковинных хребтов.
   Однако всё это показалось Даниарэ сущим пустяком, когда в сотне шагов от себя он увидел два огромных блестящих на солнце "нечто", явно не принадлежащих миру Каменной Радуги.
   Звёзды? Звёзды, на которых прилетели пришельцы?
   Даниарэ не пришлось долго пребывать в сомнениях, так как из этих "звёзд" уже повыскакивали люди и устремились прямо к нему. Все шестеро были одеты в такую же странную облегающую одежду, как и Арсения, пока лаедеру не нацепил на неё какую-то дрянную хламиду. Впереди бежал высокий скуластый парень с горящим взором, за ним - трое мужчин постарше, женщина средних лет и...
   Такого чудного существа Даниарэ ещё не видел, но он был бы не он, если бы хоть чем-то выдал перед чужаками своё изумление. Он потянулся было к мечу, но тут же передумал. Меньше всего ему хотелось сражаться с подданными звёздной шаи, да и оружия при них никакого не было.
   - А ты был прав, Нарге, когда предполагал здесь наличие человеческой жизни, - удивлённо-восторженно проговорил один из старших мужчин на языке Релтана, правда с каким-то странным выговором. Обращался он к восьминогому существу с человечьими головой, руками и торсом.
   - Ты кто такой? - резко обратился молодой звёздный человек к Даниарэ, не обращая внимания на реплику своего старшего товарища.
   - Я Даниарэ, сын Великого шае Роткарнэ, - отозвался релтанец, пытаясь превратить свой голос в песню спокойствия, - но это вряд ли что-то скажет вам, звёздные люди. Вы подданные звёздной шаи, так ведь?
   - Звёздной шаи? Арсении? - взвился юноша, подходя ближе с такой очумелой решимостью, что Даниарэ, не привыкший отступать нигде и ни перед кем, сделал позорный шаг назад, - Ты её видел? Где она?
   Пришелец поднял правую руку на уровень своего лица и направил сжатый кулак в сторону Даниарэ. Что-то щёлкнуло и зажужжало на его предплечье, обтянутом, как кожей, светло-коричневой облегающей тканью. Он молча отвёл руку в сторону, на лежащий неподалёку большой камень и через мгновение тот разлетелся, как прорванная озорными детьми подушка.
   - Говори! - странное невидимое оружие вновь упёрлось своим незримым, но смертоносным жалом в лицо Даниарэ.
   Но тот не дрогнул. Врагов он никогда не боялся, даже тех, кто сильнее его.
   - Стой, Паоль, убери оружие, - вмешалась вдруг маленькая женщина позади молодого человека, - Остынь. Чего ты на него набросился? Может, он и не собирался ничего утаивать?
   "Их женщины слишком вздорны, а мужчины послушны им, как дети. Ну и ну!" - подумал Даниарэ, видя, как молодой человек опускает руку со спрятанным в ней оружием.
   - Мы уже несколько дней ищем нашу... звёздную шаи. И всё безуспешно, - вновь заговорил тот, кого звали Паолем, но теперь его голос изменился, причём так резко и неожиданно, что в возможность такой перемены с трудом верилось, - Так ты её видел?
   Тревога и надежда в голосе Паоля не укрылись от слуха Даниарэ, и потому сердиться на него шае-дарэ более не хотелось.
   - Видел, и если бы не это волшебство, которое переносит куда угодно в мгновение ока, то сейчас был бы с ней, в Лесу.
   - В лесу? - забеспокоился Паоль, вновь теряя самообладание, - так она там одна?
   - С лаедеру, но считай, что одно. Он не сможет защитить её.
   Паоль застонал, и остальные поддержали его тяжёлыми тревожными вздохами и восклицаниями на незнакомом Даниарэ языке.
   - А где же этот твой лес? - спросил мужчина-середович, до сих пор молча наблюдавший за разговором. Меж тем к их компании присоединялись всё новые и новые звёздные люди.
   Шае-дарэ огляделся.
   - Не могу сказать точно, - он с глубочайшим неудовольствием ощутил себя редким зверем, принесённым удачливыми охотниками всем на обозрение и на потеху, так как уже великое множество глаз смотрело на него слишком уж пристально и любопытно, - но если звёздная шаи не ошиблась, то Искристая Длань - моё селение - находится в глубине того леса, что виден на горизонте. Мы шли от него на юг...
   - Тот лес, говоришь? - перебил его Паоль, а затем обратился на своём языке к одному из собравшихся вокруг людей. Тот сделал что-то, непонятное Даниарэ, и возле него прямо в воздухе повисло нечто полупрозрачное и трудноописуемое.
   Паоль подозвал Даниарэ, и тот отважно приблизился к удивительной картине, висящей прямо в воздухе.
   - Это карта той местности, на которую ты указал, пояснил звёздный человек, - Так ты видел бы её, если бы поднялся высоко в небо. Ты узнаёшь здесь что-нибудь?
   Даниарэ нахмурился. Он, естественно, никогда не поднимался высоко в небо и не летал, подобно суалу, над Северным Краем, обозревая всё вокруг зорким взглядом, однако на то он и был охотник, чтобы знать свои земли и уметь на них ориентироваться. На какую же невероятную высоту нужно подняться, чтобы Искристая Длань казалась маленькой точкой величиной с орешек? Но ошибиться он не мог - это и было его родное селение.
   - Вот отсюда мы шли на юг, - Даниарэ ткнул пальцем в призрачную карту, и ничего, абсолютно ничего, не ощутил, - шли здесь, два раза останавливались здесь и здесь...
   - А где она может быть сейчас? - нетерпеливо поторопил его Паоль.
   Даниарэ задумался. Карта всё же плохо поддавалась его воображению, но между Искристой Дланью и видневшимися к югу от них плоскогорьями была ещё более тёмная, чем остальной Лес, территория. Дикий Лес. Ему не хотелось думать о плохом, но, очевидно, звёздная шаи была теперь именно там.
   - Я думаю, она здесь, - он вновь ткнул пальцем в карту как раз там, где начиналась особенно тёмная лесная полоса.
   - Ты уверен? - спросил угрюмый мужчина.
   - Нельзя быть ни в чём увереннымящую в воздухе пелену карты как раз там, где начиналась особенно тёмная лесная полоса.округ.я", когда речь идёт о Диком Лесе, тем более, если существуют силы, переносящие людей неизвестно куда. Однако больше пока искать негде.
   - Тогда готовь флаер, Нарге, - с воодушевлением и трепетом крикнул Паоль восьминогому существу, и голос его просто взорвал непривычно подвижный для Даниарэ воздух.
   Нарге кивнул и поспешил куда-то в сторону стальных звёзд.
   "Где-то я уже видел подобных полулюдей, - подумал Даниарэ, глядя ему вслед, - Не живьём, конечно же, но где-то видел. Или слышал о них..."
  
   ***
  
   Её разбудило прикосновение. Лёгкое и тёплое. Это был поцелуй, осторожный и почти неощутимый.
   - Вставай, шаи, пора идти, - услышала она хриплый шёпот, к которому уже успела привыкнуть.
   Перспектива вновь спускаться в этот кромешный ад, непроглядный и полный самых невообразимых опасностей, холодила нутро, но и вечно оставаться на дереве они не могли.
   - Пойдём, - с трудом выдавила Арсения и уже собралась спуститься с дерева, но Мараньятэ остановил её, - сначала попей и поешь.
   Арсения послушно жевала жёсткие, почти безвкусные остатки себовой лепёшки и дивилась тому, что, не евши так долго, так и не вспомнила о своём желудке. А ведь у неё всегда был неплохой аппетит. "Стресс", - решила она, запивая сухое печево тёплой водой из фляги.
   Ещё какое-то время они спешно готовились к новому переходу, к новому шоку, к бешеному бегу от неведомой смерти. Арсения чувствовала, что Мараньятэ, так же как и ей, трудно решиться на следующий шаг, но вот они уже снова несутся в никуда, и под ноющими их ногами, под сапогами ещё не просохшими после первого перехода, вновь отвратительно чавкает болото, что-то попадает в лицо и цепляется за одежду. И сердце колотится так, будто за день способно отработать весь свой ресурс на много лет вперёд.
   Мужчина-лаедеру и звёздная странница бежали уже очень долго, как вдруг что-то налетело на Арсению и вцепилось в неё мёртвой хваткой.
   Тварей было много, и они готовы были облепить свои жертвы с ног до головы.
   "Тколу!" - подумала Арсения, и эта мысль едва не стоила ей жизни, ибо сердце её чуть не остановилось от нахлынувшего ужаса.
   - Малкоры! - завопил Мараньятэ, - Бежим!
   Он схвати её и потащил куда-то, на бегу пытаясь сорвать с себя вцепившихся в одежду гадов.
   А они, эти страшные обитатели Дикого Леса, преследовали их. Арсения чувствовала за собой погоню. Шорох под ногами и вокруг не давал поводов усомниться. Хищные монстры ползли по земле и, должно быть, по ветвям деревьев, всё плотнее обступавших несчастных беглецов. Они настигали их, так и норовя вцепиться в лицо и выесть его мягкие части.
   - Беги вперёд, шаи, - крикнул Мараньятэ, подтолкнув Арсению в ту сторону, где смутно виднелось зеленоватое сияние.
   "Зелёный Свет! - мысленно возликовала девушка, - Спасение!"
   Она первой запрыгнула на небольшую каменную площадку возле омута, игравшего зеленоватыми бликами в немного отступившей тьме.
   - Марэ, сюда...
   Но тут из омута выскочило нечто длинное, светящееся зеленоватым и со страшной силой ударило девушку в бедро. Потом ещё, ещё и ещё...
   Она закричала. Что-то било её, кусало, клевало, жрало заживо. Боль и ужас парализовали звёздную странницу.
   Однако через мгновение что-то навалилось на неё, и боль исчезла. Смерть ушла - она ощущала лишь слабые толчки и чей-то незнакомый, или казавшийся таковым, голос над самым ухом.
   - Моя... моя... никому... не отдам...
   Наверное, целая вечность понадобилась ей, чтобы всё понять.
   - Марэ! Ма-арэ!
   Она стала вырываться из его объятий, чтобы утащить подальше от кошмарной ловушки, но вместо этого сама вдруг отлетела в сторону, во тьму Дикого Леса.
   Как во сне девушка видела растерзанное тело, сползающее в тёмно-зелёную, вонючую воду омута, из которой Мараньятэ, в последний момент оттолкнувшему её в безопасное место, не будет спасения.
   - Марэ!
   Арсения хотела было броситься за ним, но кто-то снова пополз по ней, кусая и норовя залезть под одежду. С нечеловеческим криком она бросилась прочь, понятия не имея, куда бежит. И длилось это безумное бегство до тех пор, пока нечто твёрдое и мшисто-осклизлое не прекратило его, встав у девушки на пути. Арсения больно ударилась плечом и разодрала лицо. Боль немного привела её в чувство.
   "Дерево!"
   Ликование её граничило с сумасшествием. Она стала искать сучья, за которые могла бы зацепиться, но что-то, зажатое в правой руке, мешало ей сделать это.
   Нож! Нож Мараньятэ!
   Несчастная девушка вновь зашлась плачем. Воспоминания о столь жуткой и безвременной смерти любимого человека убивали и её саму. Мысль о том, что она его бросила, мучительно вонзалось в сердце ядовитым жалом, однако страх перед смертью был сильнее всего на свете.
   Она взяла нож в зубы и полезла на дерево.
   "Какой же он был смелый! - думала девушка, сидя на тонкой, уходящей куда-то вверх ветке и стискивая в дрожащих ободранных руках резную рукоятку ножа, - Какой же он был смелый!"
   Ей было очень холодно.
  
   ***
  
   Найти человека в столь густом лесу, летя над сплошным ковром из переплетённых ветвей, было невозможно, но, к счастью, удалось настроить специальные поисковые приборы, идентифицирующего каждого из членов экипажа по испускаемым биотокам. Это произошло на следующий день после появления Даниарэ в стане звёздных людей.
   Небольшой четырёхместный флаер кружил над лесом, а поисковый прибор убеждал его пассажиров, что "искомый объект" прямо под ними. В плотно переплетённых кронах не было видно ни зги. Хоть бы был какой-то просвет, хоть малейший! Но тёмно-зелёное море, лениво колыхавшееся внизу, не давало на это никакой надежды.
   - Опустись ниже, Нарге, я пойду искать её, - сказал Паоль восьминогому, окончательно убедившись в том, что по-другому никак не сможет найти Арсению.
   - Я с тобой, - заявил Даниарэ, сидевший на одном из задних кресел.
   - Идёт.
   Нарге, управлявший флаером, молча опустил его чуть ли не на самые ветки, едва в них не запутавшись. Двое молодых людей ловко вылезли из летающей машины, но на этом лёгкость их движений закончилась. Верхние ветки деревьев были слишком тонки для их тяжёлых тел, они гнулись и ломались под ними, а потому приходилось едва ли не падать в поисках более надёжных суков.
   Ободравшиеся до крови, они нашли, наконец, опору в виде двух причудливо переплетённых друг с другом ветвей, и искусственный свет, принесённый с корабля, вырвал из тьмы маленькую дрожащую фигурку метрах в четырёх под ними.
   - Сени! - воскликнул Паоль вне себя от радости, но девушка не отозвалась. Она, израненная и грязная, сжалась и ничего не замечала вокруг.
   - Сени, это мы - Паоль, Даниарэ, - прокричал младший штурман, спускаясь за своим капитаном.
   До её уровня оставалось каких-то полметра, но дальше ступить было некуда, так как Арсения сидела в самой ложбинке едва ли не вертикально растущей ветки. И потому Паоль, зацепившись рукой за один сук, вторую протянул найденной наконец-то девушке.
   Она посмотрела на давнего друга, как безумная, но правая рука её всё же поднялась и ладонь её легла в ладонь Паоля. В левой её руке, прижатой к груди, что-то блестело. Паоль подхватил девушку, и им с Даниарэ пришлось почти что тащить её наверх - ноги и руки не слушались Арсении, глаза были стеклянными. И стоило кое-как, с помощью Нарге, втащить её в кабину флаера, как одно сумасшествие сменилось другим.
   - Спуститесь вниз! - чуть не завизжала она, - Срежьте ветки силовым винтом и спуститесь вниз!
   - Сени, успокойся, - увещевал её Паоль, пытаясь гладить по крутящейся из стороны в сторону голове, - Мы теперь полетим к нашим, к "Звёздному Ветру", и всё будет хорошо.
   - Нет! Он там! - Арсения ничего не хотела слушать, - Нарге, спускайся, это приказ. Приказ капитана.
   - Кто там, Сени? Тот человек, что сопровождал тебя, да?
   - Да!
   Арсения не говорила, она кричала, и не могла понять, отчего они медлят.
   - А что с ним?
   - Он мёртв! - несдержанность Арсении уже граничила с остервенением.
   - Тогда чего за ним возвращаться? - вставил Даниарэ привычно презрительным тоном, - Ну, подох. Туда ему и дорога...
   - Не сметь! - заорала Арсения так страшно, что Паоль, знавший её нежной и доброй девочкой, замер с широко раскрытыми глазами, а Даниарэ просто побледнел и даже отпрянул, - Не сметь говорить о нём так! Он своей жизнью заплатил... А ты, герой, где был в это время?
   - Я помощь к тебе привёл, - процедил сквозь зубы Даниарэ, подстёгнутый обидой.
   - Мне плевать! Нарге, спускайся - приказываю!
   Тану кивнул и принялся исполнять приказание. Ветки и толстые сучья разлетались в разные стороны, срезаемые невидимым силовым винтом. Флаер проделывал себе аккуратный коридор среди зелёных зарослей.
  
  
   Глава 7. Гнилые Призраки
   Человек погружался в холодную, сжимавшую сердце, тёмную воду. Воздух вышел из его лёгких, а новый не поступал. Вместо него глотку заливала вода, и он чувствовал, что вот-вот испустит дух.
   Вызванная неведомой силой волна подтолкнуло его вверх, и он, барахтаясь, из последних сил ухватился за что-то тёмное, плававшее на поверхности омута.
   Вынырнув, он долго и мучительно откашливался, освобождая грудь от мерзкой гнилой воды. Худо-бедно начав снова дышать, он огляделся, ища пути к спасению. Справа от него в глубине водоёма происходило нечто невообразимое, отчего весь он кипел, словно котёл с адским варевом. Иногда над водой, разрывая её, как старое лоскутное одеяло, взмывали в воздух страшные тёмные щупальца и молниеносные клювастые головы. Это могла быть только драка за добычу, и человек поспешил убраться из опасного места подальше.
   Коряга, за которую он схватился, не двигалась, но по ней он, корчась от боли, стал медленно продвигаться к берегу. Гниль никогда не высыхающей земли была отвратительна, и в ней копошились черви, но полумёртвому, истерзанному человеку, лишь чудом избежавшему смерти в пастях водяного монстра, было не до этого.
   "Только бы малкоры не вернулись... и тколу не нашли раньше, чем придёт смерть. Может, лучше вернуться в воду?" - в отчаянье подумал он, но сил у него ни на что уже не было.
   "Лишь бы она спаслась! - мысли человека резко поменяли направление, - Но что же она будет делать теперь? Одна, в этом гиблом месте? Она ведь даже увидеть ничего не сможет..."
   Не успев до конца додумать эту мысль, он почувствовал, что рядом кто-то есть. Вздрогнув и заскрипев зубами от боли, человек выгнул шею так, чтобы увидеть этого неведомого гостя. И его снова пробила дрожь, будто он в прорубь нырнул.
   Там, совсем близко, - только руку протяни - стоял ребёнок, совсем маленький, лет трёх отроду. Но жуть знобящей волной разлилась по искалеченному телу мужчины.
   Ребёнок был худ, как скелет, обтянутый грязной, гнилой кожей. Одежды на нём почти не было, и человек подумал, что его собственное былое рваньё не смотрелось столь ужасно. Всё маленькое тельце было сплошь в кровавых, гнойных струпьях; нос, рот и глаза уже нельзя было назвать чем-то, кроме страшных ран в голове. В редких клочьях волос что-то пугающе шевелилось.
   Сердце мужчины сжалось, готовое раздавить самое себя. Он понял, что перед ни Гнилой Призрак. Если верить рассказам людей, то поколений десять назад из Искристой Длани был изгнан за какую-то провинность воин со своей семьёй - женой и маленьким сыном. Они сгинули в Диком Лесу, но как-то один человек пошёл на охоту, забрался слишком далеко в лесные дебри и встретил на своём пути малыша, который просил о помощи. Однако охотник, скривившись от брезгливости, пнул дитя ногой и ушёл прочь, а когда вернулся в селение, то не долго радовался жизни. Через месяц он сгнил заживо, а вместе с ним и половина обитателей Искристой Длани.
   Эту страшную историю часто рассказывали друг другу подростки, дабы показать, что никто из них ни сколечко не боится её слушать. Но до сего дня умирающий в Диком Лесу мужчина и помыслить не мог, что все эти россказни - правда.
   - Дяденька, позалей меня, - раздался невнятный шепелявый голосок.
   Мужчине показалось, что кровь выступает не только на его теле, но и на сердце. Ужас и отвращение сменились жгучей, невыносимой жалостью, а та, в свою очередь, снова переросла в ужас. Ничего подобного он в своей жизни ещё не испытывал, а ведь пережил он не мало.
   Сил у него совсем не осталось, но дрожащая рука всё же потянулась навстречу ребёнку.
   Он не боялся. Совсем не боялся. Сострадание обожгло ему сердце и заставило забыть обо всём остальном.
   Руке не пришлось тянуться далеко - ребёнок сам подставил под неё свою облезлую головку, полную паразитов. Мужчина зажмурился, ибо не в силах был смотреть на заживо сгнившее тельце, особенно лицо. Рука его сделала несколько поглаживающих движений и бессильно упала. Не скоро, но он всё же вновь приоткрыл глаз под отяжелевшим, будто свинцовым веком. Удивляться не было сил, но всё же пришлось. Чего он меньше всего ожидал теперь увидеть так это красивенького, розовощёкого малыша с пухлыми губками, большими чистыми глазами цвета безоблачного неба и золотистым пухом волос, будто ореолом окружавшим детскую головку. И не было в нём даже намёка на былого Призрака.
   - Мама, папа, дяденька меня позалел, - сказал он кому-то неожиданно звонким и чистым голоском. На лице его играла улыбка.
   Двое - мужчина и женщина - появились неожиданно, будто сам воздух соткал их из своей неосязаемой материи. И взрослые, и ребёнок выглядели так, словно только что вышли из дома... прогуляться по Дикому Лесу.
   - Ты - добрый человек, - сказала женщина ласково и немного грустно, - Я никогда таких не встречала.
   - Перед ликом смерти все становятся лучше, - скептически заметил её муж, но женщина продолжала стоять на своём.
   - Лик любви сильнее лика смерти.
   Малыш подошёл к умирающему и погладил его по разбитой голове.
   - Дяденька снял с нас плоклятие, - заявил он, сделав взрослое, мудрое лицо.
   - Да, малыш мой, снял, - отозвалась его мать, - и теперь мы поможем ему, чем сумеем. Девушка, которая научила его любить и жалеть других, уже спешит сюда, но ему нужны силы, чтобы её дождаться.
   - На тебе мою силу, - пролопотал маленький мальчик и поцеловал Мараньятэ в разодранную щёку.
  
   ***
  
   - Вот! Вот этот омут, - закричала Арсения и закрыла лицо руками.
   Флаер, который прорубил себе в лесу довольно просторный коридор, парил метрах в двух над землёй, неповоротливый, как черепаха в слишком маленьком для неё террариуме.
   - Кто это такие? - спросил Нарге, указывая на двух взрослых и ребёнка, каких-то призрачных, нездешних, стоявших на берегу омута.
   - Ма-арэ, - то ли прокричала, то ли простонала Арсения, и, спрыгнув с двухметровой высоты, кинулась к любимому, не обращая ровным счётом никакого внимания на стоящих рядом незнакомцев. Двое молодых людей последовали за ней, меж тем как восьминогий пилот посадил флаер на зыбкую, полуболотистую поверхность.
   - Шаи, стой, не подходи к ним! Это Гнилые Призраки! - предостерегающе крикнул Даниарэ - голос его был испуган и взволнован.
   Но девушка совсем не слушала его.
   - Кто бы вы ни были, скажите: он жив?
   Голос Арсении звучал так, словно ответ на этот вопрос означал для неё жизнь или смерть. И это не укрылось ни от кого из присутствовавших.
   - Жив, звёздная шаи, - сказала странная женщина, о природе которой судить было трудно, - мы дали ему немного сил, сколько у нас было. Сердце его бьётся, а потерянная кровь возрождается, но тебе нужно торопиться. Наших усилий здесь мало - тут нуже даже не лекарь, а настоящий волшебник.
   - Есть у нас такой. То есть такая. Спасибо вам!
   Арсения уже ничего не видела и не слышала, кроме того, что относилось к спасению Мараньятэ. Она метнулась к флаеру, и предусмотрительный Нарге протянул ей силовые носилки. Четыре металлических палочки активизировались и разошлись в разные стороны, образовав прямоугольник длинной в человеческий рост.
   Повинуясь велению девушки, невидимые носилки подплыли к неподвижному лаедеру и аккуратно, как не смог бы ни один человек, подняли его в воздух.
   Пристроив Мараньятэ в специально предназначенной для этого нише в задней части флаера, люди тут же пустились в обратный путь. Лишь Даниарэ немного задержался: любопытство заставило его, преодолев воспитанный с детства трепет перед страшными легендами Дикого Леса, расспросить Призраков о том, почему он перестали быть Гнилыми.
   - Ты узнаешь всё, сын Великого шае, когда научишься понимать, - только и сказала призрачная женщина, и муж её, глядя таинственно и немного хитро, согласно кивнул.
   Слова эти обескуражили молодого воина, он хотел было попросить пояснений, но перед ним, кроме деревьев - лесных великанов - уже никого не было, да и Паоль с Арсенией торопили его в обратный путь.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"