Аннотация: 4-я часть предпоследняя, в ней раскрывается немало тайн.
Часть 4. Капризы судьбы и незримые нити
Глава 1. Капли Живой Воды
- Лика, готовь реанимационную капсулу, быстро! Майя, вели "Ветру" включить все системы в лазарете.
Анна раздавала указания на бегу, спеша за парящими в воздухе носилками.
"Тяжёлый", - подумала она, но вслух ничего не сказала.
Арсения, будто привязанная к носилкам, следовала за ними, хотя сама спотыкалась на каждом шагу и тоже явно требовала медицинской помощи.
"Звёздный Ветер" растворил свой входной люк, и через десять секунд раненый и его сопровождение были уже в лазарете. Лика и Майя, помощницы Анны, уже хлопотали над реанимационной капсулой и другим оборудованием. Что-то мигало и светилось, выдвигалось из стен и спускалось с потолка. Арсения знала назначение всех этих приборов, но теперь состояние её было таким, что она не назвала бы ни одного.
- Анна, Аннушка, спаси его. Пожалуйста!
Женщина-врач обернулась к ней. Она ответила резко, но Арсению необходимо было привести в чувство.
- Спасу, Сени, если Богу будет угодно. Спасу, если ты выйдешь и не будешь мне мешать.
Слёзы брызнули из глаз девушки, и она убежала, а доктор Анна с головой погрузилась в процесс возвращения к жизни. Обращать внимание на обиды Арсении времени пока не было.
***
Даниарэ сидел на каком-то сундуке, непонятно из чего сделанном, и думал. Ох и странная эта звёздная шаи - он никак не мог её понять. Мысли его немного путались, и он то и дело возвращался ими к словам женщины-Призрака.
"...когда научишься понимать".
Что она имела ввиду? Впервые на памяти Даниарэ, сына Великого шае, кто-то посмел усомниться в его уме и проницательности. И что самое неприятное - он сам теперь не был в них уверен.
- О чём думаешь, шае-дарэ? - неожиданный вопрос заставил его встрепенуться.
Это был Паоль. Он теперь совсем не походил на того обезумевшего юнца, который готов был наброситься на кого угодно без всякого предупреждения. Звёздный странник был спокоен, словно ничего не произошло за эти несколько дней, полных суматохи, неизвестности и переживаний.
"Он силён", - подумал Даниарэ, всё больше и больше уважая этого человека, а вслух сказал:
- Думаю о том, что вы, звёздные люди, совсем не похожи на нас.
- Мы хуже или лучше?
Даниарэ показалось, что в голосе собеседника прозвучала насмешка, но он предпочёл подумать, что это мираж.
- Да не хуже и не лучше. Просто вы другие. Обычаи у вас странные.
- Это неудивительно. Мы ведь в совершенно разных мирах жили, - согласился Паоль, - но что же такого непонятного в наших обычаях?
И снова звёздный человек показался релтанцу ироничным, но так же, как и прежде, он решил воспринимать это как иллюзию усталого и немного растерянного человека. Ему, в кои то веки, не хотелось ссориться, хотелось просто понять...
- Вами управляет женщина, да что там - девчонка. И она ведёт себя очень странно. Как такая чувствительная девушка может быть повелительницей звёздного племени?
- Ну, - пожал плечами Паоль, - я знаю Арсению уже много лет, шестнадцать, если быть точным, и она никогда не казалась мне плаксивой или слабой. Добрая - да, отзывчивая - согласен, но всё это не мешает управлять, а даже наоборот, помогает.
- Допустим, - не унимался Даниарэ, - но почему она так страдает по этому лаедеру? Вот что я не пойму, - высказал он, наконец, то, что так и вертелось на языке, тревожа разум и чувства.
- А ты ревнуешь, что ли? - спросил Паоль и тут же по оледеневшим вдруг глазам релтанца понял, что задел именно ту струну внутри его, которую не стоило бы трогать. Тем более что и у него самого на душе не всё было так уж гладко.
- Ладно, - сказал он примирительно, пытаясь сгладить острые углы своей нетактичности, - пойду проведаю Арсению. Если хочешь, пойдём со мной.
- Нет, - процедил Даниарэ сквозь зубы и напустил на себя такой надменный вид, что на него стало одновременно и смешно, и неприятно смотреть, - Иди один.
"Жаль, - подумал Паоль, пожимая плечами, - а я надеялся найти с тобой общий язык".
Звёздный следопыт уже сделал несколько шагов прочь от места их с Даниарэ разговора, но тут услышал за спиной немного оттаявший окрик.
- Погоди, я с тобой.
Паоль чему-то кисло улыбнулся.
***
Арсения помылась и приготовила чистый генокостюм. Наложив на раненное бедро заживляющую повязку, она оделась, вышла из душевой и уселась на свою откидную кровать-полку, какими пользовались все обитатели "Звёздного Ветра". Целый час прошёл с тех пор, как Нарге невероятными усилиями воли и безграничным терпением удалось её успокоить. Хотя она и теперь не была спокойна.
Целый час! Ведь Мараньятэ мог и умереть за это время.
- Сени, можно к тебе? - раздался знакомый, но в то же время какой-то чужой голос, будто бы из другого мира.
- Да, Паоль, заходи.
Молодой человек вошёл в её тесный закуток, отполовиненный когда-то для Нарге, и в помещении сразу же стало тесно.
- Нешироко ты живёшь, звёздная шаи, - послышалось из дверного проёма, и этот голос Арсения тоже узнала не сразу, - И вы жили в таких сундучках годами, пока летели сюда?
- Да, Даниарэ, жили, - отозвалась она сухо, и шае-дарэ понял, что пришёл сюда зря.
- Сени, мы о тебе справиться пришли, - попытался Паоль смягчить ситуацию, - Мы волнуемся.
- Не нужно волноваться, Паоль, я здорова.
Арсении тяжело было говорить, ей хотелось, чтобы мужчины скорее ушли.
- Ну, ладно, Сени, отдыхай, - со вздохом проговорил Паоль, будто прочитав её мысли, - Если что нужно будет - мы наготове.
Девушка нетерпеливо кивнула, и Паоль с Даниарэ ушли.
"Слава Богу!" - подумалось ей, и тут же стало неловко и стыдно.
А мужчины тем временем вышли из тесного чрева корабля на свежий воздух, на простор, где так легко и привольно дышится.
- Что мне делать, Паоль? - спросил Даниарэ, который чувствовал себя здесь явно "не в своей тарелке".
- Пойди поспи, - отозвался Паоль, понятия не имея, чем ещё может заняться здесь релтанец в такое время, - Во второй "звезде" есть много свободного места, а я распоряжусь, чтобы тебе принесли поесть.
- Благодарю, - отозвался Даниарэ и побрёл по направлению к продолговатому веретенообразному корпусу "Пронзающего Время".
Паоль смотрел ему вслед.
"Впусти этого человека, "Пронзающий" и открой перед ним все двери", - отдал он немую команду звездолёту, и тот, услышав её даже на расстоянии нескольких десятков шагов, тотчас повиновался.
Из всей команды только Нарге обходил его стороной, но и другие не спешили улучшить с его помощью свои жилищные условия, привыкнув за долгие годы к своим тесным каютам. Потому-то браконьерский корабль так охотно впустил внутрь себя усталого незнакомца. Его нутро скучало по людям, как чрево матери скучает без детей. Паоль поглядел на "Пронзающего" с жалостью.
Неподалёку мелькнула высокая, справная фигура Тома, и Паоль окликнул его. Клон резко остановился и торопливо, с присущей ему быстрой грациозностью, прошествовал к зовущему его человеку.
- Что прикажете, господин Паоль?
- Внутри "Пронзающего" сейчас находится человек, тот, что помог нам отыскать капитана. Принеси ему еды и всё, что он попросит. Всё покажи, но не слишком настойчиво - ему нужен отдых.
- Да, господин Паоль. С вашего позволения.
Паоль покачал головой, проводив клона взглядом.
"А то я тебя знаю, - подумал он и сам себе улыбнулся, - от твоей услужливости кто хочешь с ума сойдёт. А наш гость, судя по всему, не отличается ледяным спокойствием.
***
Арсения уже второй час крутилась возле лазарета. Собственно, крутиться там было негде, и она скорее толкалась, то и дело теребя снующих туда-сюда Лику и Майю. Наконец, вышла сама Анна, немного измотанная, но вполне спокойная, что весьма обнадёживало.
- Ну, что? - набросилась на неё Арсения, не дав даже опомниться.
Последние слова Анны показались девушке смертным приговором для Мараньятэ.
- Но у нас же её нет, кроме тех запасов, что отец когда-то разделил между всеми членами экипажа. На случай внезапной травмы или болезни.
Да, это был личный неприкосновенный запас каждого. Его не было только у Паоля, Нарге и Тома, так как они появились на борту "Звёздного Ветра" позднее.
- А много надо? - в голосе девушки слышалось бьющее по сердцу отчаянье.
- Доз пятнадцать - не меньше. У него позвоночник повреждён в пяти местах, мозг, лёгкие... Меня вообще удивляет, что вы довезли его сюда живым.
- А что теперь толку, Анна?
Женщина-врач обняла девушку, которую считала своей дочерью.
- Что он для тебя значит, Сени? - спросила она как никогда серьёзно.
- Всё, - не менее серьёзно отозвалась Арсения.
Анна закрыла глаза, вздохнула и мягко отстранила девушку так, чтобы можно было заглянуть в самую глубину её глаз.
- Я спасу его, Сени. Мы его спасём. Только не отчаивайся - человек никогда не должен отчаиваться, особенно капитан.
Не сказав более ни слова, Анна ушла куда-то, а Арсения так и осталась стоять у дверей лазарета, не в силах войти внутрь и посмотреть на того, кого уже считала без пяти минут покойником. Ну нельзя же было просить людей отдать свою Живую Воду для спасения неизвестного им человека! А её доза и доза погибшего отца Мараньятэ всё равно не спасут. Она не знала, как дальше жить, и беззвучно заплакала.
***
Она так и стояла возле медицинской комнаты, тупо уставившись на активированную силовую дверь. Слёзы давно высохли, и в голове уже начали рождаться мысли о том, что надо бы проститься с Мараньятэ и уйти, как вдруг в коридоре стали появляться люди. Они молча, по одному, проходили мимо неё в помещение лазарета, и каждый нёс что-то в руках. Она различила маленькие коробочки, запечатанные специальными биометрическими замками. Выходили же люди с пустыми руками. Мимо Арсении успели пройти уже четверо, прежде чем она поняла смысл происходящего.
На подходе был штурман Микел, когда Арсения, вышла, наконец, из состояния тупой апатии и попыталась остановить эту неожиданную процессию.
- Дядя Микел, что вы делаете? Это же ваша Живая Вода! А если...
- Ты хочешь, чтобы он умер? - невозмутимо отозвался Микел, пресекая всякие попытки остановить его.
- Не хочу, - Арсения почувствовала, что под тяжёлым взглядом этого загадочного человека теряет веру в собственную правоту, - Но не такой же ценой!
- У жизни нет цены, капитан. Кому, как не тебе это знать?
Девушка вынуждена была отступить. Непоколебимая логика, непререкаемый авторитет. Вот кто должен был бы быть капитаном.
Арсения не считала вошедших и вышедших людей, но, кажется, вся команда принесла сюда капельки жизни для Мараньятэ. Никто не пожалел для него Живой Воды, хранимой на "чёрный день".
"Но ведь Анна говорила о пятнадцати дозах, а они принесли все двадцать".
"Лучше больше, чем меньше", - сказал бы Микел, и был бы, несомненно, прав.
Подумав так, Арсения сорвалась с места и бросилась к тому помещению на корабле, где находились камеры хранения, и через минуту она уже добавила к имеющимся коробочкам ещё две: свою и Рэя, которому Живая Вода теперь была ни к чему. Да и ей самой волшебная жидкость будет не нужна, если её не хватит Мараньятэ.
Люди начали расходиться, но Арсения остановила их.
- Не уходите, послушайте меня, - Арсения говорила одновременно и радостно и немного смущённо, - Люди "Звёздного Ветра", отважные космические странники... просто хорошие, добрые, благородные люди... Я никогда не забуду того, что вы сейчас сделали. Я не должна бы принимать этих даров, но не могу вас обидеть. Спасибо вам! Вы не чужого человека сейчас спасли - вы меня спасли, моё счастье...
Люди молчали и снисходительно глядели на неё, в душе довольные совершённым добром и улыбкой своего капитана, которые и были им истинной благодарностью. Арсения почувствовала себя маленькой девочкой среди взрослых людей, и не в силах более бороться с собой, опустила глаза. Она была не просто их капитаном, она была их дочкой, сестрой и подругой. Она вдруг поняла, как сильно эти люди любят её, а те, в свою очередь, сделав доброе дело, начали расходиться. В конце концов, с Арсенией остались только Анна и Паоль.
- Пойду займусь твоим "счастьем", - сказала Анна так тихо, чтобы слышала только Арсения, и скрылась в лазарете.
А Паоль остался. Он смотрел на девушку, и той было неуютно под этим взглядом.
- Значит, ты любишь его? - спросил он, и откровенность вопроса поставила девушку в тупик. Она молчала.
Паоль потоптался немного в коридоре, сделал пару каких-то неуклюжих движений, а потом вздохнул и собрался было уйти, но на мгновение остановился и сказал:
- Может, тебе отдохнуть?
Арсения лишь покачала головой.
- Хочешь, составлю тебе компанию?
- Не надо Паоль, думаю, нам обоим будет от этого только хуже.
Понурившийся Паоль уже развернулся для того, чтобы уйти, но Арсения не могла отпустить его вот так, не сказав доброго слова.
- Прости меня, Паоль, - промолвила она так тихо, как, наверное, никогда не говорила, но молодой человек её услышал.
- За что прощать, Сени? - его голос также был тих, будто эти слова и самый воздух не должен был слышать, только она, Арсения, - За любовь, которую не выбирают? За предназначение, которое рождается вместе с тобой? Нет, подруга, не надо никаких прощений. Я всё понимаю, очень хорошо понимаю.
Паоль ушёл. Арсения села на пол, подперев спиной тёплую пробковую стену. Ей было тяжело думать обо всём случившемся, но ничего другого не оставалось.
***
Только добрая весть из лазарета заставила капитана Арсению обессилено проковылять в свою каюту. Анна тоже покинула своё "место обитания" и оставила спасённого человека на попечение "Звёздного Ветра". И тогда в лазарет пришёл Паоль.
Возле противоположной от входа стены находилась установка со специальными антигравитациоными подушками, на которых мог лежать - вернее, парить - пациент с любыми повреждениями. И там, посреди белых рамок-ограничителей почти параллельно полу висел в воздухе человек.
Его израненное тело под воздействием регенерирующей жидкости уже начало затягиваться плёнкой новой кожи и теперь не казалось таким уж страшным. И можно было разглядеть лицо.
Паоль сам не знал толком, что привело его сюда. Он настойчиво гнал от себя мысли о том, что пришёл посмотреть на соперника-победителя и прояснить для себя, чем же этот счастливчик оказался лучше его. Младшему штурману не хотелось так думать - это было глупо и унизительно, но что-то ведь заставило его посетить опустевший лазарет, при том, что больше всего на свете хотелось завалиться спать и перестать думать о неизбежном.
"Но должен же я посмотреть, кому отдаю Арсению", - это объяснение было куда приятнее его гордости, нежели прежняя, и он с удовольствием безоговорочно принял её. Успокоив себя таким образом, Паоль подошёл ближе к невидимой койке.
Находившийся без сознания человек был небольшого роста, пожалуй, не более ста шестидесяти сантиметров, худое тело его казалось почти прозрачным. Вероятно, это бледная кожа с синеватым оттенком и совершенно лишённая растительности, создавала такую иллюзию. Но на всё это Паолю было наплевать. Он смотрел на лицо.
Уродливая старая рана вместо левого глаза не помешала ему различить в чужаке нечто такое, что заставило затаить дыхание. Паоль долго смотрел в это измочаленное жизнью лицо и с каждой минутой всё больше понимал, что поиски всей его жизни подходят к концу, и вероятнее всего, завершатся здесь, на Релтане.
"Ты отнял у меня Арсению, но ты всё же дашь мне кое-что взамен утраченных надежд".
Мараньятэ, даже если б был сейчас в сознании, не услышал бы обращённых к нему мыслей, но Паоля такие мелочи не волновали. Он вышел из лазарета ещё более задумчивый, чем прежде, но зато весьма воодушевлённый.
Глава 2. Белый Капитан
Под действием "Живой Воды" Мараньятэ поправлялся на глазах. Раны полностью затянулись, а на их месте виднелись ещё едва заметные шрамы, и даже рубцы на затылке - следы пробитого черепа - начали покрываться молодой бесцветной порослью. А ведь прошло всего лишь двое суток. Всё это время Арсения почти не отходила от него. Для того чтобы процесс восстановления проходил быстрее и не доставлял пациенту неудобств, Анна всё это время держала его под действием усыпляющих импульсов.
К концу вторых суток Арсения, которая устала спать, примостившись на жёсткой кушетке рядом с антигравитационной койкой Мараньятэ, отправилась отдыхать в каюту. Как выяснилось потом, она не дождалась до его пробуждения какого-то часа.
Очнувшись, Мараньятэ обнаружил, что находится в странном месте с серебристо-зелёными стенами и потолком, непонятными ящиками и огоньками, мигающими то зелёным, то красным светом. В помещении находилось и ещё много чего-то, что даже описать было невозможно, само оно казалось каким-то нереальным, и потому Мараньятэ долгое время не мог понять, жив он или мёртв.
Повернув голову вправо и почувствовав в затёкшей шее несильную тупую боль, он понял, что всё-таки скорее жив, чем мёртв. И ещё он заметил, что справа от него на чём-то плоском и выходящем из самой стены сидит человек. Незнакомец внимательно смотрел на него светло-карими, немного раскосыми глазами. Он был молод, достаточно высок и крепок, чем немного напоминал Даниарэ, но лицо его, широкоскулое и открытое, отличалось от вечно хмурой физиономии шае-дарэ разительно, и при том, в лучшую сторону. Оно было "светлое", это лицо и даже несмотря на то, что Мараньятэ видел его впервые, внушало доверие.
- Ты в селении звёздных людей, Мараньятэ, внутри той звезды, на которой мы прилетели из дальнего неба, - ответил незнакомец, и голос его лаедеру понравился не меньше, чем облик, - Меня зовут Паоль.
- А звёздная шаи? Где она? - забеспокоился Мараньятэ.
- Она спит сейчас - двое суток от тебя не отходила.
Релтанец облегчённо вздохнул, и только тогда обнаружил, что почти гол, если не считать ровного и белоснежно-чистого куска материи, прикрывавшего его тело от живота до колен. Ран на нём не было, ничего, кроме разве что чувства голода, особенно не беспокоило, а сам он каким-то непостижимым образом висел в воздухе между четырьмя белыми светящимися перекладинами.
Паоль, похоже, понял всё по выражению его лица, улыбнулся и произнёс что-то на незнакомом Мараньятэ языке, неизвестно к кому обращаясь. И слова эти, словно магическое заклинание, вызвали изменения в мерцающей белой рамке вокруг лаедеру. Сам же он стал медленно опускаться, пока не лёг на что-то твёрдое. Та часть лежака, на которой располагались его голова и верхняя часть торса, немного приподнялась, и Мараньятэ оказался в полусидящем положении.
Он попытался встать, но появившаяся откуда ни возьмись женщина в белоснежных одеждах, не позволила ему это сделать, пока не убедилась в том, что он вполне здоров.
- Меня зовут Анна, - произнесла она на ломаном тан-ламо, - я целительница, и если тебя что-то будет беспокоить, обращайся ко мне.
- Благодарю тебя, целительница, - отозвался Мараньятэ, чувствуя себя крайне неловко в присутствии женщины. Она, хоть и врачевательница, и, должно быть, видела его в ещё более жалком виде, но всё же неприкрытая пустая глазница и полунагое тело, худое, всё в паутинке рубцов, не было тем, чем Мараньятэ мог бы гордиться.
Женщина, будто прочитав его мысли, тут же протянула ему какую-то маленькую серебристую коробочку и пояснила.
- Тут одежда. Не удивляйся - мы все такую носим. Кстати, она подойдёт только тебе и больше ни кому.
Мараньятэ эти слова тронули до глубины души, ведь у него никогда не было личной, сшитой специально для него одежды.
Лаедеру трудно было понять, как штаны, рубаха и обувь могут поместиться в коробочку размером с его кулак, и это отразилось недоумением на его лице.
- Нажми на кружок сбоку, - сказала она уходя.
Мараньятэ встал, повертел коробочку в руках, нашёл сбоку нечто округлое, легонько надавил на него и тут же едва не выронил. Коробочка завибрировала в его руках, зажужжала, и серебристая, казавшаяся цельной вещица просто растаяла в его руках, а на теле стало появляться одеяние, будто нарастала новая кожа. Он ошалело оглядывал себя, стараясь поспеть взглядом за этим невиданным процессом, но вынужден был всё же ненадолго закрыть глаз - уж очень не хотелось сойти с ума раньше времени. И только тогда, когда, кажется, всё закончилось, Мараньятэ решился вновь воспользоваться зрением.
На нём была одежда, точно такая же, какую он видел на звёздной шаи, когда её привели в Искристую Длань, такую же, какая была сейчас на человеке по имени Паоль.
Снежно-белая, с толстыми серыми полосами на рукавах и штанинах, она так незаметно облегала кожу, что казалось, будто её нет совсем.
"Наверное, надо привыкнуть, - подумал Мараньятэ, глядя на странную обувь с массивной подошвой, - хотя обычная одежда была бы куда более кстати".
Паоль всё это время сидел на прежнем месте с задумчивой полуулыбкой на лице. И в светло-карих глазах его было что-то непонятное.
- Тебе идёт, - произнёс он, наконец, и трудно было судить, с усмешкой или без, - Захочешь раздеться, нажми кнопку на левом запястье.
Мраньятэ отыскал на серебристо-серой полосе, обвившейся вокруг левого запястья, такой же маленький кружочек, какой был прежде на коробочке, ещё раз подивился, кроме всего прочего и тому, что на левом глазу его была аккуратная, почти неощутимая повязка, а потом поднял взгляд на собеседника.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил звёздный человек, вставая и подходя ближе.
- Неплохо. Думаю, ваша целительница способна воскрешать и мёртвых. Мне бы отблагодарить её достойно.
- Ну, если уж на то пошло, - усмехнулся Паоль, - то благодарить тебе следует и Гнилых Призраков, и тех звёздных людей, что отдали тебе свою Живую Воду, и, прежде всего, Арсению. Боюсь, тебя не хватит на стольких спасителей.
- Всё равно я благодарен, - смутился Мараньятэ, столько людей сразу приняли участие в его судьбе, а ведь он себе такого и представить не мог, - И тебе, Паоль, благодарен. Верно, ты вытаскивал меня из Дикого Леса.
- Да ладно, - отмахнулся Паоль, - Ты вот лучше пройдись со мной в то место, где я обитаю. Мне нужно тебе кое-что показать.
- Пойдём, - согласился Мараньятэ, пожал плечами и удивился, что совсем ничего на них не ощущает, - Веди меня.
И они пошли. Тусклый свет, рассеянный в воздухе, провожал их, загораясь впереди и потухая сзади. Звёздный корабль не был таким уж большим, и всё же Мараньятэ никогда не видел обиталища огромнее и загадочнее. От стен его, пола и потолка, на гладких поверхностях которых то здесь, то там возникали удивительно реальные миражи. В том, что это были именно миражи, а не настоящие предметы, Мараньятэ не сомневался: ну не мог же в этом небольшом пространстве поместиться целый водопад, не могла мимо них протекать полноводная река, а под ногами не могло быть песка, однако очень уж убедительно всё это смотрелось. Внутри было тепло, и это наполняло душу лаедеру умиротворением. Пожалуй, и он бы проскитался в этой "звезде" в течение многих лет, особенно если вокруг были бы одни друзья. Впрочем, что он мог знать о звёздных странствиях?
И всё же здесь было уютно. Может потому, что звёздная шаи долгое время звала это место своим домом, и стены эти хранят память о её детстве.
Тем временем двое мужчин уже подошли к одной из многочисленных дверей, которая, к глубочайшему изумлению релтанца, просто взяла и растаяла в воздухе.
- Волшебство на волшебстве, - прошептал он, оглядывая образовавшийся проём широко раскрытым глазом.
Помещение, открывшееся взору Мараньятэ, было небольшим, но он и не привык к простору. Там было чисто, тепло и светло, а уж Мараньятэ как никто другой умел ценить эти три скромных признака комфортной жизни.
- Садись, - хозяин комнаты указал гостю на достаточно широкую и мягкую лавку, торчащую прямо из стены, подобную той, на которой сидел Паоль во время его пробуждения. Мараньятэ сел и чуть было не ахнул от удивления и удовольствия: никогда ещё под ним не было столь мягкого сидения.
- Я сейчас покажу тебе одного человека, - начал Паоль, тоже усевшись на что-то, немного напоминающее шаев трон, парящий в воздухе, - и ты, думаю, сам всё поймёшь. Только ничему не удивляйся, ладно?
Мараньятэ кивнул и уставился на звёздного человека, ожидая от него каких-нибудь действий.
- "Ветер", покажи мне капитана Климента, - сказал Паоль на тан-ламо, и тут же в воздухе, недалеко от сидящих людей появился третий человек. Он словно соткался из неподвижного воздуха корабля, и поначалу казался живым.
- Это изображение, Мараньятэ, - пояснил Паоль, - тень реального человека, капитана Климента, моего отца, каким я его помню.
Релтанец внимательно, с интересом смотрел на "тень реального человека", и с каждой секундой вид его становился всё более озадаченным.
- Что бы ты сказал о нём?
Мараньятэ встрепенулся, услышав обращённый к себе вопрос.
- Он... он похож на меня.
- Скорее, ты на него, - поправил Паоль, и голос его был как никогда задумчив.
Отец Паоля, действительно, очень походил на Мараньятэ: он был невысок ростом, строен, волосы его светились неестественной белизной так же, как и почти прозрачная кожа. И глаза были красноватые. Однако в отличие от лаедеру капитан Климент был на редкость хорош собой, и красоту эту не портила даже бесцветность. Черты лица отличались не частой среди людей правильностью, взглядом он напоминал гордого суала, восседавшего на верхушке самого высокого дерева. У него была осанка, настоящая осанка, которой так не хватало Мараньятэ. Расправленные плечи, взгляд, устремлённый куда-то вдаль, мудрость... и тоска...
- Паоль, скажи, о чём он тоскует? - задал Мараньятэ неожиданный вопрос.
Звёздный человек внезапно погрустнел.
- Обо мне, - отозвался он дрогнувшим голосом, - и о том, что нет у него достойного сына.
- Разве ты недостойный сын? - удивился лаедеру.
Паоль как-то странно скривился, отвечая на его вопрос.
- Никому я не рассказывал об этом, Мараньятэ, даже Арсении, даже её отцу, да покоится он с миром. А вот тебе, пожалуй, расскажу. Расскажу, а уж там - суди, как знаешь. Только постарайся понять меня правильно, ладно?
- Ладно.
- Ну, так вот... - Паоль помолчал, собираясь с мыслями, - Я не всегда жил на этом корабле, Мараньятэ. Я попал сюда подростком, в двенадцать лет, а до того жил на одной из планет в Центре... Ну, в общем, далеко, очень далеко отсюда. Моя семья имела большой вес среди звёздных людей. Моя мать была в высшей степени утончённой и гордой дочерью своего могущественного отца. Конечно же, мой дед прочил ей большое будущее, но однажды в её жизни появился Белый Капитан. Так все звали моего отца. Сам понимаешь, что произошло. Некоторое время родителям удавалось каким-то образом скрывать и собственную связь, и меня, но, в конце концов, тайна была раскрыта. Дед был в таком гневе, что всех нас чуть не поубивал. Остыв немного, он потребовал от моей матери отказаться от незаконного мужа, позорящего, по его мнению, наш высокий род. И она отказалась... Он был страшный человек, мой дед. А она, понимаешь, была так воспитана, что не решилась пойти против отцовской воли, да что там, против всех, кто считал себя людьми первого сорта. И я, глупый восьмилетний мальчишка, тоже отрёкся. И дед за это позволил мне жить так, как я привык, с матерью, в чести и приволье, как говорится.
Он, Белый Капитан, хотел забрать нас и попытаться найти счастье в каком-нибудь из дальних миров, свободных от гнёта и предрассудков Центра, а мы трусливо предали его...
Паоль замолчал, губы его плотно сжались, а лицо исказила гримаса печали и досады.
- И что было дальше? - осторожно поинтересовался Мараньятэ спустя некоторое время.
- Дальше? Дальше через три года умерла моя мама. От тоски умерла. Её, проклятую, лечить так и не научились, и вряд ли когда научатся. А я, оставшись один под вялой опекой деда, ещё через год сбежал. Совершенно случайно - хотя кто их разберёт, эти случайности? - я встретил капитана Рэя, вольного странника. И капитан принял меня. У него, видно, были на то свои соображения, а я надеялся отыскать своего отца. Ты не представляешь, Мараньятэ, как меня мучает моё предательство!
- Отчего же не представляю, - отозвался лаедеру, тоже помрачнев, - Я так же когда-то отрёкся от своей матери, но она к тому времени была уже мертва, и мне не у кого теперь просить прощения.
Сын Белого Капитана заинтересованно посмотрел на него, и Мараньятэ продолжил.
- А какое отношение имеет твой отец ко мне?
- Я не знаю, - честно ответил Паоль, - Я это и хотел выяснить, поговорив с тобой. Думал, ты прольёшь свет на эту загадку, ведь... Когда я увидел тебя спящего, то мне в первые мгновения показалось, что я вижу отца, ни больше, ни меньше. Потом я, конечно же, понял, что ошибся, но когда ты облачился в звёздные одежды, сходство только усилилось. Мараньятэ, послушай: говорят, когда Климент улетал с родной планеты моей матери, на его корабле было... как тебе сказать? Была вещь, способная рождать детей без матери. Такие дети бывают точной копией своего создателя, или немного другими, если он того пожелает. И если б ты не сказал мне, что у тебя была мать, я бы подумал, что ты клон, в каком-то смысле, тоже сын моего отца.
- Но я не сын Белого Капитана. У меня была мать из племени лаедеру, которое живёт в болотах к северу от Искристой Длани уже много веков. А отец мой - великий шае Северного Края, но он не признал меня.
- Тогда почему же твой генетический... э-э-э, твоя кровь схожа с моей? Я проверил.
- Не знаю.
Мараньятэ замолчал, но тут же заговорил снова, и было похоже, что в голову ему пришла какая-то неожиданная догадка.
- Твоего отца звали Климент, - произнёс он задумчиво.
- Да.
Паоль застыл в ожидании чего-то очень важного, и лицо его, обычно вполне здорового темноватого оттенка побелело почти так же, как у Мараньятэ. А лаедеру продолжал.
- Я родился вдали от своего племени, и мать, потихоньку сходившая с ума, почти ничего мне не рассказывала. Однако она часто звала меня не тем именем, которое тебе известно, а другим, длинным и непонятным.
- Каким же? - Паоль затаил дыхание.
- Алексо, - ответил Мараньятэ, пытаясь припомнить давнюю, казавшуюся почти уже нереальной, жизнь, - Алексо Кристо Климент.
Паоль молчал, лишь изредка вспоминая, что надо вдохнуть и выдохнуть. И вдруг голова его резко опустилась, почти упала на подставленные вовремя руки. Он застыл в этой позе, и надолго.
- Что с тобой? - спросил Мараньятэ обеспокоено.
- Я понял, Мараньятэ, - отозвался он, так и не отняв руки от лица, - что мне теперь, как и тебе, не у кого просить прощения. Мой отец, видимо, подлетая к Релтану, к этой планете, попал во временную дыру и ушёл в прошлое на столетия. Он, возможно, этого и не знал и всю жизнь продолжал надеяться, что когда-нибудь за ним прилетят. И я прилетел, но как же поздно!
Паоль, убитый горем, снова умолк. Но за него продолжил Мараньятэ.
- И Белый Капитан создал моих далёких предков, дал им звёздные имена, а потом они каким-то образом оказались в болотах и стали зваться лаедеру. Они, верно, всё забыли. Остались лишь имена... Имя прародителя, имена первых его детей и собственные, никому не понятные имена...
- Да, - выдохнул Паоль и наконец-то выпрямился, - Ну, хоть тебя нашёл. А может, и других найду. Где, ты говоришь, они живут?
- Я точно не знаю. Знает Великий шае и, должно быть, кто-то из его воинов.
- Ладно, ладно, это всё потом. Ты лучше скажи: как мне тебя теперь величать? Алексо или Мараньятэ?
Лаедеру улыбнулся тонкими, бледными губами.
- Мараньятэ - я привык к этому имени. А лучше Марэ.
- Ну, что, брат? Дружба? - бодро спросил Паоль, протягивая руку вновь обретённому родственнику. Тот, хотя и неуверенно, сделал то же самое.
Рука Паоля в сравнении с рукой релтанца казалась совсем тёмной, гладкой и на удивление большой. О том, кто из них был младше, а кто старше, судить теперь было непросто. Но глядя на бледную, тонкую кисть с синеватой кожей и узловатыми холодными пальцами, покрытую старыми и новыми рубцами, Паоль решил считать Мараньятэ старшим.
Глава 3. Наука понимать
Пробуждающие импульсы "Звёздного Ветра" незаметно вытянули Арсению из запредельной реальности снов, и через десять секунд она, одетая, уже бежала к лазарету.
"Звёздный Ветер" шептал, что он уже проснулся.
- Марэ! - прокричала она; смеясь и плача от радости, девушка повисла на шее любимого.
Он пошатнулся, но выстоял под натиском её ликования.
- С пробуждением, шаи, - шепнул Мараньятэ, совсем уже здоровый и даже весёлый. Наверное, впервые в жизни. По крайней мере, так могло показаться из-за того, что улыбка его и тихий хрипловатый смех были столь неумелыми, словно раньше никогда радовали своим появлением этого странного человека.
- Марэ, я не знаю, что сказать.
- В кои то веки! - послышался из коридора шутливо-ворчливый голос Анны, но Арсения не обратила на эту реплику никакого внимания: счастье застило ей глаза, затыкало уши.
- Ты поправился?
- Да, шаи, поправился.
Он был всё такой же ласковый, преданный и влюблённый, и это несказанно радовало Арсению.
Анна прошествовала куда-то в сторону кают, и её приглушённые шаги совсем стихли, но даже если бы помещение лазарета было до отказа набито людьми, Арсения всё равно сделала бы то, чего ей больше всего сейчас хотелось - поцеловала бы Мараньятэ.
Они целовались долго, нежно и сладко, а потом просто глядели друг другу в глаза, не отрываясь, любуясь каждой чёрточкой в милом облике самого близкого человека. Взгляд Мараньятэ был таким же глубоким и загадочно-тёплым, как и прежде. Взор Арсении оставался столь же открытым, ясным и полным любви. В общем, ничто в них не изменилось с тех пор, как они любили друг друга на лысом холме посреди страшного Тёмного Леса.
- Ты давно проснулся? - спросила девушка, гладя пальцами неровные волосы Мараньятэ.
- Ночью. Ты уже спала.
- Ну вот, а я хотела, чтобы ты проснулся и увидел меня рядом. Поэтому так бежала сюда сейчас.
- Ничего, не расстраивайся. Я пробудился не в одиночестве. Здесь был Паоль, и мы с ним быстро поняли друг друга. По-моему, он прекрасный человек, добрый, мудрый...
Арсения облегчённо вздохнула.
- Честно говоря, я опасалась, что вы с ним не поладите. Он ведь... ну-у... хотел на мне жениться. Видимо, ты прав, и он, действительно, очень мудрый и добрый, наш Паоль.
- Да, - согласился Мараньятэ, - знаешь, шаи, мне кажется, вам с ним нужно поговорить. Думаю, ему есть, что сказать тебе.
- Хорошо, я поговорю с ним как-нибудь, - отозвалась Арсения, - но сначала давай поедим. Я такая голодная!
- Я тоже, - согласился Мараньятэ и послушно пошёл вслед за ней. Теперь была её очередь вести его по лабиринтам незнакомого мира. Он словно находился во сне, всё ещё не до конца веря своему счастью.
***
Звёздные странники больше не принимали пищу в чреве корабля. На просторе, на чистом воздухе и аппетит был лучше, и помещались за тремя рядами столов все разом. Использовав для опоры "Звёздный Ветер" и две металлические подпорки, найденные в корабельном трюме, люди соорудили широкий тент, под которым можно было завтракать, обедать и ужинать в любую погоду.
Столы были ещё почти свободны, лишь пятеро мужчин, по-утреннему хмурых, начинали свою вялую трапезу.
Завтрак состоял из привычного корабельного рациона: омлет из яичного порошка со специями и разогретые пирожки с начинкой. Анна, как врач, советовала звёздным странникам некоторое время "посидеть" на привычной для их желудков диете. Арсения, правда, перенесла знакомство с местной пищей без каких-либо потерь со стороны здоровья, но остальные не спешили переходить на дары Релтана, тем более что и не успели ещё обзавестись ими.
Арсении оставалось только надеяться, что космическая пища так же легко усвоится организмом Мараньятэ, как усвоились релтанские деликатесы в её собственном. Хотя Мараньятэ это, видимо, ни сколько не беспокоило. Он сел за стол по примеру остальных и сразу же накинулся на еду. Он ел так, словно этот омлет с пирожком - последние, и больше возможности поесть не представится. Казалось, лишь присутствие Арсении и её людей удерживает его от совсем уж неприличного поведения. Арсения глядела на него и гадала о причинах этой странности, но разве могла она знать, что он пережил, как потрепала его беспощадная жизнь, и как дорог был для него каждый кусочек, ставший доступным для еды. Он ничего ей не рассказывал, да ине собирался, видимо, этого делать.
Лишь съев всё до последней крошки, он заметил обращённые к себе слишком внимательные взгляды звёздных людей. Смотрели они на него крайне неодобрительно. Мараньятэ осторожно, почти беззвучно опустил вилку, назначение которой каким-то образом понял сразу же, как только сел за стол. Он смущённо наблюдал, как неторопливо и даже немного лениво поглощали пищу пятеро звёздных мужчин. Она всегда доставалась им легко, и они не видели необходимости в том, чтобы дорожить ею.
Мараньятэ подумал, что теперь нужно привыкать к совсем другой жизни, но ему почему-то казалось, что всё это не по-настоящему или же происходит не с ним. Утро было на удивление ясным, небо казалось ослепительным от разлившегося в его необъятной глубине света. Лилово-зелёные взгорья тоже тонули в этом удивительном сиянии, и Мараньятэ невольно загляделся на эту красоту. Он никогда не видел ничего подобного, да и представить себе не мог. Но даже если бы это место не было столь прекрасным, он всё равно нашёл бы его очаровательным, ведь мир этот отражался в глазах звёздной шаи и потому не мог не быть чудесным. Красота была не только вокруг, но и внутри Мараньятэ - он это чувствовал и грелся от этих ощущений.
Одни люди, наевшись, уходили, другие садились за столы, и лишь Арсения, подперев кулачком мягкий, округлый подбородок, неотрывно взирала на него.
- Я научусь есть по-вашему, шаи, - пообещал Мараньятэ, повстречавшись с ней взглядом, - Дай мне только немного времени. Здесь всё не так, и мне надо привыкнуть.
- Привыкай сколько угодно не торопись и не переживай - я и мои люди ни в чём тебя не осудим, - ответила Арсения голосом умиротворённым и добрым, почти материнским.
Мараньятэ согласно кивнул, хотя его мысли на этот счёт не были столь уж радужными: он чувствовал себя среди звёздного народа подобно низинному ночному существу на вершине тех исполинских гор, что высились сейчас в свете ясного тёплого утра. Однако эти неприятные думы, впрочем, как и все остальные, улетучились, когда под тентом появился некто трудноописуемый, вроде бы и похожий на человека, но в то же время почти нереальный.
- С восходом тебя, Нарге, - поприветствовала его Арсения.
- И вас с новым днём, - отозвался восьминогий вполне человеческим голосом, - Сени, может представишь меня своему спутнику?
Слово "спутник" солнечным теплом разлилось в душе лаедеру, и диковинный вид Нарге тут же перестал иметь какое-либо значение. Хотя такой ли уж он диковинный?
Ещё прежде, чем Арсения успела хоть что-то ответить, Мараньятэ извлёк из-за пояса нож, который ему вернули незадолго до пробуждения Арсении, и показал его рукоять Нарге. Восьминогий удивлённо уставился на стёршуюся от времени фигурку и долго молча её разглядывал.
- А откуда у тебя этот нож? - спросил он, возвращая оружие хозяину.