Любелия : другие произведения.

Вавилонские реки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Стихи за 2008-2009 гг.
  
  
  * * *
  
  С утра в метро - толпа калек.
  Сквозь мрак и мразь - по Малой Бронной...
  ...В начале мая мокрый снег
  Летит над Ардой Искаженной.
  
  Сугробы тают. Вся труха
  Наружу. Что остановился?
  Начало мая. Чепуха.
  Ты, братец, кажется, влюбился.
  
  Зачем? Затем, что человек
  Не может долго жить в покое...
  Начало мая. Белый снег
  Над Исцеленною Москвою.
  
  
   * * *
  
  Живут же люди - юг, холмы,
  Плюс 25 уже в апреле,
  Уже ни снега, ни зимы,
  Пойти убицца, в самом деле,
  Внушить себе, что моря нет.
  И виноградников - тем паче.
  Есть безлимитный интернет -
  Наверно, это что-то значит.
  Он никогда не выйдет весь,
  Нырни в него, снаружи - лужи.
  Наверное, ты нужен здесь,
  Когда и сам себе не нужен.
  
  ПАСХАЛЬНЫЙ ЦИКЛ
  
  Эпиграф:
  
  Льды
  Растут слой за слоем.
  Стынь.
  Снег
  Землю укроет
  От глаз
  Нас,
  Калек,
  До весны храня...
  Ты.
  Что тебе стоит -
  Спаси
  Меня от меня...
  
  1
  А пока они там на своем плоту рыбу скользкую ловят сетью
  Позвени медью
  Кимвалом погреми
  
  А пока они наполняют живой водою сухие русла
  Побряцай на гуслях
  Гитару не забудь
  
  И пока они в том страшном саду засыпают, поскольку - край
  На дуде сыграй
  Растяни гармонь
  
  А потом, когда уже трубный глас, и их музыке мир твой тесен
  Стой на обломках песен
  Хоть сейчас - молчи
  
  2
  На реке на вавилонской тишь да гладь,
  Поутру прохладно, тихо - благодать,
  Сквозь тростник журчит себе река,
  Только слышен чей-то плач издалека...
  
  ...Я почти забыл Тебя, город мой,
  Я уже почти не хочу - домой,
  Я на этих реках который год...
  Я почти могу - без Твоих высот...
  
  У поэта больше нету ни строки.
  На реке на вавилонской - рыбаки,
  Много ль, мало наловили - не поймешь,
  Все сидишь на берегу своем, поешь...
  
  ...Я почти забыл, я почти привык,
  И прикинь, дружок - не присох язык,
  Все нутро здорово, ни язв, ни ран,
  И душа спокойна. И сыт и пьян...
  
  Все течет река... Только стон глухой:
  "Я еще живой... Я еще - живой?"
  
  3
  Тут ведь совсем неплохо - чистый воздух, цветные сны
  И небо над Нилом так высоко - отливает золотом, плещет ртутью.
  Не заморачивай себе голову этой мутью -
  Ну куда мы отсюда денемся? ведь ни голода, ни войны.
  
  ...Конечно, нам трудно - такое время, а кому тут легко сейчас?
  И снится один и тот же кошмар - пустыня, жара, и жажда.
  Надеюсь, этого не случится. Надеюсь, просто однажды
  Все станет так же, как было раньше, ведь боги жалеют нас.
  
  ...Ужасно жалко и нас и их: болезни, солнца кровавый круг,
  Эта мерзкая саранча - хитин и слизь, и горе идет за горем.
  ...Но, говорят, что те, кто ушел с ним - погибли в соленом море,
  Да, прямо вот так - волны их поглотили. Мы выбрали верно, друг.
  
  4
  Настает время Ч - отпусти, прости.
  Не держи эту глину в своей горсти,
  
  Брось на землю - как раз настает весна,
  Для тебя и обиды - она тесна,
  
  Она давит на плечи как мокрый плащ,
  Она честно плачет - и ты поплачь,
  
  В унисон со стаей бродяг-собак.
  ...Время Ч прошло. Опоздал, дурак.
  
  5
  Такая неделя, друже.
  Таков мировой расклад.
  Никто никому не нужен,
  И каждый себе не рад,
  
  Сидят, притаившись, беды
  И шепчут, и вяжут вязь.
  Начало дедлайна в среду -
  Волна уже поднялась.
  
  То пробка, а то запарка,
  То кризис, то приговор.
  Петух траекратно каркнул-
  Наверно, про невермор.
  
  И хочется быстро в нору,
  И выключить нафиг свет.
  А выживем. Пасха скоро.
  Других вариантов нет.
  
  6
  
  Учись любить свою среду - февральский ветер, серый снег,
  Какое море? Да за что? Родился здесь - и тут пребудь.
  Соседка снизу, например. Кошелка, доживает век.
  Давай, попробуй, полюби. Не полюбил? Не обессудь.
  
  Давил стихи - не додавил, хотел на море - не попал.
  Пытался родстенникам враз дать благодати. Проимел
  И эту - даром! - благодать, и первый суд, и первый бал,
  Ведь мог - скользнуть, взмахнуть, взлететь? Наверно - нет, раз не посмел.
  
  Иди по лужам и люби. Хоть эту стынь и эту мразь.
  Не можешь в небо посмотреть? Не поднимай на небо лба,
  Оно и так повсюду здесь - его и втаптываешь в грязь.
  Вот недописанный роман - чужой, однако, про тебя.
  
  Читай, глотай чужую боль. Одна на всех, другой тут нет.
  Один на всех горит огонь, один на всех ночной трамвай.
  Держись за ниточку-любовь. По ней к тебе нисходит свет,
  Ты дышишь только ей одной. Не упускай. Не отпускай.
  
  
  
  2008 г.
  
  РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ЦИКЛ.
  
  1.
  
  Смотри, вот вертеп. Младенец, солома, Мать.
  Наверное, это не к нам, но - благая весть.
  Послушай, мне больше нечего тебе дать,
  Ведь ты вообще не знаешь, что я тут есть.
  
  Я больше не голос, я стал наконец-то нем.
  Послушай, меня тут нет, но - поют холмам,
  Сугробам, и пастухам, и прохожим - всем.
  Наверное, это нам. Да, конечно, нам.
  
  2
  Для чего я все сплетаю слова?
  Вероятно, мне уже все равно.
  Левконоя тыщу лет как мертва,
  И все льет в кувшин тугое вино
  
  Для чего тяну слова за крючок,
  Для чего спешу вывязывать сеть?
  Забирайся, трубадур, на шесток,
  Чтоб на всю свою каморку запеть,
  
  И послать бы всех гадальщиков нах,
  Сотворить всем буратинам уют.
  На крутых ассизских дымных холмах
  Впрочем, песни и получше поют,
  
  За вином и хлебом в долгом пути
  Так поют, как нам, увы, не певать.
  Не гадай о том, что там, впереди,
  И придет ли, наконец, благодать,
  
  И кому нужны все эти стихи,
  Кроме них, что понесешь ты на Суд?
  ...На холмах уже поют пастухи,
  И волхвы уже в пещеру идут.
  
  
  Иерусалим.
  
  Почитаю среди ночи френдленту,
  Поваяю за копейки контенту,
  Положу привычно зубы на полку.
  Ну хочу в Ерусалим. Только толку?
  
  Ведь у них однако тоже несладко
  Вон Хеврон сегодня бьется в припадке,
  А вчера опять рвануло у дома,
  Хорошо, что никого из знакомых.
  
  А у нас кругом холодные лужи
  Все со всеми против всех нынче дружат,
  По дефолту жопа, кризис на старте,
  А у них зато весна уже в марте,
  
  А у нас-то хорошо, если к маю,
  А пока все по осенней по стыни.
  ...Только город Твой в зените сияет
  И над нами золотой и над ними...
  
  
  Песенка боевого киборга.
  
  Там внутри - шестеренки и счетки, и кусок янтаря
  Вместо сердца. Беспорно, теплое. Неживое.
  Можно просто нажать на 'выкл' - и получишь много покоя,
  Пока снова не грянет 'вкл' - и будешь до января,
  
  До конца батареи, сбоя программы, снега
  Двигаться по простому кругу 'удар-отдача'.
  Не предаваясь мыслям, не злясь, не плача,
  В самый янтарь укрывши свой план побега,
  
  Там внутри - шестеренки и счетчики, их не берет жара,
  Не замедляет холод, ночью не застит мглою.
  Лучше просто нажать на 'выкл' - и больше не думать строем,
  Но ведь завтра нажмут на 'вкл' - и дальше, до января.
  
  До узоров морозных на зеркалах оконных,
  По последнего выстрела звездной холодной ночью.
  Этот пластик прочен и бластер отменно точен,
  И ресурса памяти хватит на всех соженных.
  
  Если б только взбесились счетчики, вспыхнули бы, горя!
  Если б сердце омылось жаром, стекло от горя!
  Наконец бы случился 'выкл'... Очнуться - уже у моря,
  Где стоит золотой июль, и не было января...
  
  * * *
  Ну и что мне теперь делать с тобою,
  Жестяное мое сердце, пустое?
  
  В унисон со всею падшей державой
  Ты гремело колокольчиком ржавым,
  
  Громыхало как консервная банка
  Без конца слагая бейты и танка,
  
  И на гуслях-самогудах играя
  Все ходило почему-то - по краю.
  
  А на том краю высокие травы.
  Не спасло ты ни себя, ни державы.
  
  А на том краю - высокие крыши,
  Колокольчик твой за ними не слышен.
  
  * * *
  Моя жизнь не стала молитвою за тебя
  Потому что я слишком слаб - мне слабо молиться.
  Потому что все, что я клялся любить, любя,
  Улетело куда-то вбок, как больная птица.
  
  Потому-то зимой в столице так мало птиц.
  Это просто зима. Не способствует птичьм песням.
  Человечья любовь темна - в ней не видно лиц,
  Лишь биение теплой крови от мозга к чреслам.
  
  Десять лет прошло. Я себе прекращаю лгать -
  Все, что мнилось любовью, было лишь чушью вздорной.
  Я хотел стать святым, чтоб ввести тебя в рай. Ага.
  Вот стою у порога тьмы силуэтом черным
  
  Бормочу твое имя. Не жду ничего в ответ.
  Бархатисто зияю на прочем бесцветном фоне,
  Поглощаю без отблеска прошлого тихий свет,
  Растворяюсь бесшумным вздохом в стеклянном звоне.
  
  Овидий.
  
  Друг мой, ты не поверишь - вино застывает тут.
  Растапливают и пьют.
  А язык извилист, и каждый кривой глагол -
  Как древней оливы ствол.
  И торчащая косо в небо земная ось -
  Словно в горле кость.
  Столько лет просил о милости - не склалось.
  Милосердия нет - ветер бьет как копытом в лоб,
  Забивается в нос и рот
  Холод режет лицо как нож - до последней тьмы.
  Да, такие мы.
  Бесполезней камня и тверже окрестных скал.
  ...Я здесь счастлив стал.
  
  
  * * *
  
  В. К.
  
  Гудят машины во дворе противным горном.
  Пути земные разошлись - но это норма.
  Пути земные расползлись. Да, это травма,
  Но как таким в дальнейшем жить - вопрос не главный.
  
  Летят по небу облака и машут гривой.
  Зачем оно и почему сложилось криво -
  Теперь уже не разобрать - потерты логи,
  И разошлись по полюсам пути-дороги,
  
  Да, иногда издалека слышны куплеты,
  И чей-то смех из темноты и силуэты,
  А те они или не те - вопрос неважный.
  ...Но самолетик к облакам летит бумажный -
  
  Летит с размаху по прямой, по непреложной.
  На нем курсивом имена - помилуй, Боже.
  
  
  * * *
  Подбили патрульный крейсер. К утру будет целый флот.
  Ты должен быть зол и весел. И форма тебе идет.
  Давай, прояви нахальство, короче, берись за ум.
  Господь разберет начальство - а нас ожидает штурм.
  
  Господь разберет приказы, а мы лишь штурвал, курок.
  Мерцают на небе стразы, а служба имеет срок,
  Паек на сегодня роздан, не смейте упиться в дым.
  Господь разберет по звездам шифровки одних к другим,
  
  Ему не нужны архивы, которые мы ведем.
  Он все разберет по взрывам - кому нужен новый Дом,
  Кому не снести урона, а кто проживет и так,
  Кому - еще два патрона и спичку на бензобак.
  
  Кому - доснимать кассету и выпустить тут же в свет.
  Господь разберет газеты, и слухи, и интернет,
  А тем, кто про наши раны по всем новостям скулят -
  Господь разберет экраны - до пикселя, до нуля.
  
  Мы знаем свои уставы, мы только по делу злы.
  Господь разберет суставы до самой последней мглы,
  До звездной безвкусной соли, до ангела на игле,
  До точки отсчета боли - и дальше по всей шкале.
  
  * * *
  Левконое.
  
  1
  Сопрела боль за десять лет и стала сладкой.
  Переливай ее в Инет, шурши тетрадкой.
  
  Мели, мели, по всей земле мели, емеля,
  Как ты любил в том феврале - не в самом деле.
  
  Пусть у кого-то рвет смычок струну-аорту
  А ты свою - как коньячок с лимоном желтым
  
  Цеди свое, верти свое, изнойся музе.
  Летит с оглядкой воронье - и тоже трусит.
  
  2.
  Когда-то, сто лет назад
  Попав в персональный ад,
  Тебя записал в тетрадку -
  Фиксировал в звукоряд.
  
  Я предал, но помнил - боль-
  Единственное порой,
  Что нас еще держит в теле,
  Когда по вискам прибой.
  
  И если забуду - все.
  Сломается колесо,
  Телега средь поля встанет,
  А траву срежет косой.
  
  Я несколько лет писал,
  И шквал, и девятый вал -
  Фиксировал все в тетрадку,
  Как будто у Бога крал.
  
  Я мчался на всех парах,
  Искал тебя в тех словах,
  Хватал пустоту руками,
  Мозолями на губах,
  
  Я видел тебя в луче,
  Пылинкою на плече,
  Но слава Тому, Кто... В общем,
  Я стал для тебя - ничем.
  
  И это, наверно, смерть.
  Последний в природе смерчь.
  ...Тетрадка лежит на полке,
  Пойти ее, что ли, сжечь?
  
  Пусть серый пепел несет
  По глади усталых вод
  Как раз прямиком к Коциту.
  Вмораживает в лед.
  
  3
  Я пытался строчить в блокноте, и в файл писать,
  Ужаснулся когда прочел, а прошло лет восемь.
  Расскажи мне, братец, способ не забывать -
  Я теперь пишу то слезой по ветру, то вздохом в осень,
  
  Но ведь ветер потом не словишь - снесет гроза,
  Но ведь все эти вздохи... Дай-ка мне корвалолу.
  ...Он молчит, а потом говорит - ну и что? Слеза
  Станет облаком, правда. И полетит к Престолу.
  
  
  
  * * *
  Мимо со свистом - снарядом - лето.
  Бьется разрывами боль в виске.
  Каждый зрачок - на свою френдленту.
  Каждый сверчок - на своем шестке.
  
  Бьется гроза, вышибает пробки,
  Стая машин под окном скулит.
  Каждый внутри черепной коробки,
  Тьму свою светом привычно мнит,
  
  Тяжко оттуда смотреть наружу,
  Взгляд застывает под темным льдом.
  ...Ливень упорно долбится в лужи,
  Молнии режут соседний дом.
  
  
  
  Василиску:
  
  Не сдерживая вздох.
  Глядим, ломая руки
  Хоть режиссер неплох -
  Да сценаристы суки.
  
  Наш сериал такой -
  Неловкий, нелеквидный.
  Но рейтинг неплохой
  И пейринг любопытный.
  
  
  * * *
  Мне запеть бы желтой птицей,
  Попугаем иль синицей.
  Научилась бы молиться,
  Безнадежная душа!
  Ты же все слова слагаешь,
  Что не стоят ни гроша.
  
  На салфетке, на бумаге,
  В угловом универмаге,
  В Кельне, Киеве и Праге-
  Все тебе писать бы лишь,
  Все сплетать из звуков крылья.
  Думаешь - на них взлетишь?
  
  Ну давай, крои и мерь их.
  Не на вере - на поверьях,
  На соломе и на перьях
  С колокольни прямо вниз...
  ...Я другого не умею.
  Кто умеет - помолись...
  
  
  
  НУМЕНОР XXII ВЕК
  
  1
  визор гремит об угрозе
  сколько еще похорон?
  ветер за город относит
  стаи столичных ворон
  
  легкие как оригами
  дымно горят корабли
  ночью стучат сапогами
  орочьи патрули
  
  чей-то расстрелянный флаер
  вьется у вывиха гор
  новая тень закрывает
  парк, а за ним - космопорт
  
  флот наш не вырвался к раю,
  камень наш - вышел песком.
  ...древняя тень прорастает
  черным и дымным цветком...
  
  2
  Остров нынче светел. Вкруг космопорта
  Вьются пришлые люди второго сорта,
  Каждый за десять центов убить готов.
  Вьются пришлые нелюди - вне сортов.
  
  Башни в розовой пене огня и смога
  Стоэтажные офисы и дорога
  Как колье, как удавка на шее дня...
  Эй, кто сверху? Слышишь? Спаси меня!
  
  Город ночью в витринах - при всем параде,
  Непрерывно движенье по автостраде,
  Казино и бордели, и сверху - храм.
  Распадается плоть на огни реклам.
  
  Никогда вокруг не бывает тихо.
  И не слышат как притаилось Лихо,
  Оно с дымного неба глядит на нас
  Злобно пялит лунный округлый глаз,
  
  Вы спешите жить, наедайтесь хлеба -
  Скоро рухнет в море кусок вполнеба,
  И подпрыгнет в радости злой луна,
  И на город встанет тогда Волна,
  
  Космопорт с автострадою - в зелень, в пену.
  Телебашня хрустнет как об колено,
  И последней под воду уйдет гора...
  Эй, кто сверху, слышишь? Давно пора.
  
  3
  
  остров пышет садами, яблони спорят пеной
  нежно-розовой ароматной с зеленым морем
  и прибой отсчитывает секунды
  
  остров выглядит украшением - башни , стены
  белизною сверкают, снегам менельтармы вторя,
  но прибой отсчитывакет секунды
  
  крепкий флот, раскрашенный празднично - стая птичья,
  храм высокий парит над городом и горою,
  но прибой отсчитывает секунды
  
  как уехать? сменить языке и сменить обличье?
  разве сменишь сердце? оно в унисон с прибоем,
  а прибой - отсчитывает секунды
  
  
  * * *
  К Левконое.
  
  Когда-то в невозможном том июле
  была и я юницей на Твербуле,
  была поражена любовью краткой,
  и кровью сердца пачкала тетрадки.
  
  Поблекли эти опусы, но все же,
  как вспомнишь - до сих пор мороз по коже:
  как тополя снегами истекали
  в июльском невозможном том накале...
  
  Зачем я в дебри памяти поперлась?
  Там все давно от времени потерлось,
  смешались руки, родинки и брови,
  там только силуэт от той любови,
  
  маячат послевкусьем как от водки
  там давнего предательства ошметки,
  Литинститут желтеет, пух летает,
  и тень твоя в бульварах пропадает...
  
  * * *
  Не избран снова, хоть и долго зван -
  Когда б вы знали, из какого сору.
  ...Ни музыки небесных телеграмм,
  Ни ангельских шагов по коридору.
  
  Стой в пустоте и свет лови рукой.
  Быть может, обретешь и ты покой.
  
  * * *
  Не слышу гласа бездн - ведь вот попал...
  В душе звенит: металлом о метал,
  Вокзал какой-то, лязг и стук колес.
  Все что угодно - кроме гласа звезд.
  
  Стучат за перегоном перегон.
  И матерно сипит вокзальный шмон,
  И лязгают суставчики души -
  Попробуй, не об этом напиши!
  
  * * *
  Ну скажи, зачем тебе это знать -
  Что ты слаб, и слеп, и легко предашь?
  Что тебя за жабры, на абордаж
  На дешевый понт беспроблемно взять?
  
  Что в любом переулке любой алкаш,
  Что в любом учрежденьи - любой вахтер...
  Ну какой из тебя неподкупный страж,
  Когда ты лишь от глупости - не хитер?
  
  Но упорно плетешь свои сети слов,
  И прядешь из звуков седую нить.
  И угрюмо думаешь - я таков,
  Информация лишней не может быть.
  
  Дважды два сложи. Хорошо - не пять.
  Что-то в сердце треснуло пополам.
  И осталось мантрою повторять:
  "Я и слаб, и слеп, и легко предам."
  
  Дяденька-который-выжил.
  
  Работа. Котел, рецептура, ЖЖ, инет.
  Вон шеф чего-то орет из дверей приемной.
  ...Сеньора моя, я не видел вас десять лет.
  Я предал вас так давно, что почти не помню.
  
  С тех пор так и тянутся тропы. Цитата. Да.
  Одна привела сюда - тут реальность тоньше.
  ...Все эти заклятья, и прочая ерунда.
  И даже хроноворот - не помогут больше,
  
  Я выжил и прожил этот проклятый год
  И девять таких же проклятых - на удачу.
  Я смог и без вас. Не собою, однако - вот.
  Стою и мешаю зелье. Почти не плачу.
  
  И дело совсем не в том, что я слабый маг.
  Я в принципе слаб. Слабей воробья и мыши.
  И что мне все эти 'круцио'? Я и так.
  Зеленая вспышка случилось. Увы, я выжил.
  
  
  К Левконое.
  
  Карты золотом блестят, корчат рожи.
  Левконоя, не гадай, не поможет,
  Все выходят скорбный дом, да дорога.
  Левконоя, обратись лучше к Богу.
  
  Он мосты, я слышал, строить умеет-
  От души к душе, от края до края.
  Говорят еще - где хочет, там веет.
  Я о Нем и сам немногое знаю.
  
  Только слышу, как беснуется море.
  Только знаю, что у нас с тобой - горе.
  Печь потухшая, и слезы как стрелы
  В наших черных душах чертят как мелом.
  
  
  * * *
  Подступает поздняя осень. Тьма
  Снова плещется в горле - почти привычно.
  Разумеется, ты не сойдешь с ума,
  Вообще - с чего бы? Ведь все отлично,
  
  Ну без моря осень. А что хотел?
  Тут Москва, куда уж от моря дальше.
  Напряги вот слух, перейти предел -
  Ты почти услышишь. Почти без фальши.
  
  Посмотри, вдохни - это явь, не сон.
  Синь играет бликами над Тверскою.
  Посмотри - повсюду. Сиянье волн,
  Разноцветные рыбины, звон прибоя.
  
  Ловишь краем уха. Прибой почти.
  Мерно бьется, выйти зовет в дорогу.
  Посмотри на море, расширь зрачки -
  Ведь чем больше видишь, тем ближе к Богу.
  
  
  Просьба
  
  Снова проклятая осень. Желтеет лес.
  Скоро зима. И попробуй не дать тут дуба.
  Да, мне оно действительно позарез.
  Да, не поверишь, как кетанов для зуба,
  
  Нужная виза, подпись, печать, укол,
  Собственность на квартиру, машину, дачу,
  Необходимо, вот ведь какой прикол -
  Я паралитик, мне ведь не встать иначе.
  
  Да, блин, вот так - важнее иных потреб,
  Даже тепла и трепа, любви и дружбы.
  Да, как копейка нищему, да, как хлеб...
  Так что молись, пожалуйста. Правда, нужно.
  
  
   * * *
  Стал огрызаться на форумах на молодых поэтов -
  как это так? от стихов не больно? Выявлен непорядок.
  Бог да пошлет тебя, девочка, с этими строчками в Лету,
  пусть уж лучше поэзия сетевая придет в упадок,
  чем так, как я, с языком родным, как кимвал бряцая,
  чем так вот плакать в голос, публично и не сбиваясь с ритма.
  Тут говорят из аськи - ты что, там ведь отблеск рая,
  ты же о Боге, с Богом - чем тебе не молитва?
  Всяк человек есть ложь. На бумаге пятна,
  а на стекле потеки. И дождь по крыше.
  Вот написал когда-то - "стихи нас вытащат". Вероятно.
  Что-то да вытащит, а иначе зачем ты пишешь?
  
  
  
   * * *
  То ли три, то ли четыре теперь дважды два
  У Симоны третий день болит голова
  Ветер кружится и режет. Париж, Фанжо.
  Выходи во чисто поле, плати должок.
  
  У Симоны словно птица сидит в груди.
  Кроме крыльев - клюв и когти. Плати, плати.
  Ветер прямо с океана, бьет по лицу.
  Хорошо бы эту птицу отдать ловцу,
  
  Вот бы взять ее за горло, вот так, рукой -
  Может в клетке птицелова найдет покой?
  Ветер дальше, из Парижа - в Ерусалим.
  Хорошо бы не собою, а так, другим,
  
  Смутной тенью над землею вершить полет.
  Если выйти из себя - голова пройдет.
  Чтоб внизу сияли горы. Кармил, Фавор.
  Чтобы больше не сочилась душа из пор,
  
  Чтоб содрать венец терновый скорей со лба...
  Все равно внизу Голгофа. Иди - в себя.
  
  
  * * *
  Мужик, ты в своем уме? ты в конторе с девяти и до девяти
  Будильник-метро-монитор-метро, какие поиски Бога?
  Зачем тебе это, быдло? В порядке веденья блога?
  Что ты с ним делать-то будешь, с Богом, если случится его найти?
  
  Какая тебя укусила муха? Давай вот, вышибем клином клин,
  И хватит уже сидеть молчать с такой вот унылой рожей.
  У нас тут завтра корпоративка, мартини, девочки - вдруг поможет?
  ...А он оглядывается, расправляет крылья, и молча сваливает в ультрамарин.
  
  
  Преображение.
  
  Чувствуешь себя огром - душа как лук.
  Стержень отсутствует, но зато из пор
  Едко сочится - кто бы протер рукой,
  Кто бы позволил выйти - на суд, на круг.
  Август - венец, предел на горе Фавор.
  Низкие звезды впрозелень над рекой.
  
  Даже луна - зелена как голландский сыр.
  С берега смотришь - горы. Найти бы ту
  Ту, на которой сердце - напополам...
  Сказка над нашим болотом. Пора на пир.
  Стройные хоры цикад - аж свело во рту.
  Падают звезды. Прямо в болото, к нам.
  
  Милости просим. У нас завсегда нальют.
  Заполируют, очистят и выбьют моль.
  Вон сколько падших - каждая хороша.
  Милости просим. У нас тут вполне уют.
  Наша лечебная грязь ослабляет боль
  В месте пустом, где когда-то жила душа.
  
  Милости просим. У нас тут земная ось
  Вкопана намертво. Нам нипочем гроза,
  Ряби тут не поднимет лихой Борей.
  ..Что-то внутри порвалось или пролилось.
  Сквозь эти едкие слезы слепит глаза
  Еле заметный отблеск на той горе.
  
  
  
  * * *
  Я разучился совсем рассказывать о себе.
  Надо бы 'Я люблю тебя', но выходит -
  'Два лепестка в бокале,
  Лилия облетела,
  Повинуясь своей судьбе,
  Да и вино не выпили -
  Расплескали'
  
  Я разучился. Надо бы вопросить 'За что?
  Блин, что я тебе сделал такого, что ты - вот так вот?'
  А почему-то рифмуется конь в пальто,
  Бьется копытом в кафель, считает такты.
  
  Надо бы замолчать совсем, но ведь - офис, дом.
  Как я пройду немым через эту воду?
  ...Там, словно сердце, море - за тем углом,
  Вечно стучит и пенится - мне, уроду.
  
  
  Доминиканская техногенная
  
  Боже, спаси, наконец от франков -
  ведь другой цвет крови,
  другой язык.
  Граф Раймон
  натягивает шлем,
  седлает свой мотоцикл,
  Планету бомбят третий день,
  небо сеет пепел и сор.
  Боже, спаси от этой чумы,
  Имя коей
  Монфор.
  
  Боже,
  кажется ты не слышишь,
  молись тебе,
  не молись
  А надо лететь до Рима,
  за два парсека,
  на Олд-Ис,
  А надо спасать, что еще осталось -
  глухой и неблагодарный труд.
  И вечно крутится этот,
  белый -
  и бомбы ведь не берут,
  
  Только все речи его напрасны,
  тут три века, как интердикт,
  Тут на всю Тулузу десяток верных,
  вон Монфор говорит:
  'Смердит
  Вся планета ересью,
  выжжем всю,
  и Господь опознает всех.'
  Раймон закидывает голову -
  то ли рыдание,
  то ли смех.
  
  Снова разрыв..
  Пепел и смрад,
  и небо молнией
  напополам.
  Боже,
  я не хочу на крест,
  ты уже распялся, зачем же - нам?!
  Если именно это -
  твоя любовь,
  уходи,
  оставь нас своей судьбе!
  
  ...А белый молча глядит в лицо, и плачет как о себе.
  
  
  Адорация.
  
  В этой жаре горя, в струях Твоих паря,
  Запах вдыхая Твой - чабреца и хлеба,
  Самое время исследовать материю ноября -
  Черные листья в мокром, нити в прозрачном. Небо
  
  Высокое и пустое. Страшное изнутри,
  Из сердцевины осени, центра боли.
  Впрочем, еще не скоро. Впрочем, пока пари,
  Лето исследовать нынче как раз не стоит,
  
  Вот в ноябре оценишь, вздохнешь, поймешь,
  Как оно плещет блеском, летит и кружит.
  Ведь, с точки зрения вечности, этот нож
  В сердце - как раз и есть твое сердце, друже.
  
  
  
  Маэдрос.
  
  Просыпаюсь в поту и боли, ртом ловлю эти клочья сна,
  Загружаю винду привычно, чтоб проверить - что это было?
  Вот зачем мне сегодня снились те горящие паруса?
  Я вообще не из той эпохи, я обычное офис-быдло.
  
  Чистить зубы и умываться. Подавиться своей виной.
  Я сейчас побегу в контору - лед на лужах, и скользко. Скверно,
  Но уж точно не жег. Ну разве что траву сухую весной.
  Я ведь предал совсем не этих. И совсем не тогда. Наверно.
  
  Лед на лужах, метро, маршрутка. От чего-то болит рука.
  Мы едины. Мы все едины. Клочья дыма - под облака.
  
  * * *
  Как хочется туда - в ультрамарин. Домой.
  Где учатся дышать, когда обьяли воды.
  Но по волнам летит корабль пьяный твой,
  На рыбьих плавниках из разных переводов.
  
  Мурлычет глубина. Рычит левиафан.
  И музыка стиха разъята на осколки,
  Качается корабль, своею смертью пьян,
  И даже юнга пьет текилу втихомолку,
  
  По вОлнам, по волнАм... Контрольный бьет аккорд,
  И падаешь в салат, мгновенно засыпая.
  И только твой корабль по-прежнему плывет
  По сумрачным волнам несбывшегося рая...
  
  Песенка
  
  Посмотри как ярки на небе звезды,
  Млечный путь спиралью и круговертью,
  Помни, начиная - рано или поздно
  Каждая любовь закончится смертью.
  
  Начиная танец, помни об этом...
  
  Начиная танец, помни об этом -
  Каждая любовь чревата разлукой,
  Завершится вьюгой любое лето,
  Завершится снегом, тьмою и скукой...
  
  Начиная танец - об этом помни...
  
  Ртом хватай как воздух отблески рая,
  Это ненадолго - зима все остудит.
  Смертью завершится любовь любая,
  Но уж после смерти - вместе все будем..
  
  Начинай же танец, ничего не бойся...
  
  
  
  * * *
  Эти струны прямо в сердце звучат и рвут
  Своим пением нерадостным лад и строй.
  Так что двигайся из теплого - в сырой неуют,
  На продутую ветрами трассу ночью глухой,
  
  Мать-дорога унесет - на ней нету лжи,
  Темный дождь во тьме сверкает багровым вином.
  Ветер выдует до дна, до основанья души,
  До штырьков и шестеренок, заевших давно.
  
  Хватит сыпать из ладоней несоленую соль,
  Хватит бешено искать - где светлей и теплей.
  ...Тут - наощупью, вслепую - можно только на боль,
  Потому что больше нет иных фонарей.
  
  Хватит вечно пересчитывать - кто избран, кто зван,
  И выискивать селенья среди темных полей.
  ...Вот цепочка фонарей блестит как пригоршня ран,
  А другого счастья нету - так иди вдоль огней.
  
  
  Дорожная молитовка для хотящих отправиться в путь.
  
  Боже дорог, отмени нам визы, проложи трассы.
  Мы живем по норам своим, как лисы, прокапываем лазы
  Под землей, не ведая Тебя - Бога Света.
  Протяни к нам лето.
  
  Боже ветров, дай застопить ветер, рвануть отсюда,
  Нам, увязшим во флейме и интернете, забывшим Чудо,
  Которое приходит по наши души,
  Которое там - снаружи.
  
  Боже Тулузы, не дай нам лишнего груза,
  Боже Ерусалима - не дай нам мимо,
  Боже Вильнюса, Боже Риги - сними вериги,
  Господи Сил, пред Тобою границы рвутся -
  Дай хоть до Питера обернуться...
  
  
  Скороговорка в плечо
  
  Вот эти, на них взгляни-ка, ведь могут что-то о детстве, жара, зоопарк, и утки, и сладкие петухи, холодная запеканка, над бабкой-соседкой шефство, медкарта в ладонь толщиною, про кошек и мошек стихи. А действует безотказно - ангина, и тени в шторах, а вдруг на нас сбросят бомбу? А мама тогда - придет? Мы склеены этим клеем, воспитаны этим хором, попробуй освободиться, к примеру, под новый год, когда мандарины с елкой, когда оливье под водку, ты, красная глина, кем же тебе, как ни глиной быть? Из этой соломы связан, из ветоши этой создан, зачем тебе рваться в небо, до крови срезая нить? Нырни туда, ты увидишь, что небо- в осенних лужах. Ты вспомнишь - ручьи в асфальте, кораблик на нитке, синь. Примерно вот в эти годы ты был невозможно нужен, примерно тогда был брошен, примерно тогда... Остынь. Все сдвинулось, изменилось, они улеглись в могилы, и папа и тетя Варя, и дом твой давно снесен, но ты прикрываешь пропасть, теряя от боли силы, но ты разлепляешь веки, скорей отгоняя сон. В резиновых тех сапожках, по лужам гоняя слякоть московскую - слизь и пакость... Тогда ли - навек продрог? ...Они как-то могут помнить, они как-то могут плакать, они говорят о детстве, а ты и сейчас не смог.
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"