Любелия : другие произведения.

Итальянские заметки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Отчет о поездке в Италию.

Питерская прелюдия или Дев полуночных разбег

"Это не  Англия, это по Невскому вечером ..."

Ночные Снайперы

   Мы начнем издалека и заранее, чтобы неспешное повествование длилось и длилось, принося усладу  слуху и взгляду, навевая приятные мысли и здоровый сон.
   Как обычно, я не знаю, к кому обращено это письмо, но я  буду его писать, потому что именно так  следует упаковывать дорожные впечатления - правильными фразами, черными буковками по белому  экрану, сухим перестуком клавиатуры, пачкой аттачей с отсканированными фотками. Обращаюсь я к  тебе, да-да, к тебе. Но читать будут все и поэтому я не назову имени - пусть оно парит над  текстом неявно и зыбко (я же не буду уточнять, что и сама не знаю - кому именно пишу? - пусть  будет романтика).
   ...Итак, началось с того,  что мы с Ленкой перепугали очередь. Громко покупали билеты на Питер, по ходу  обсуждая, что "не купим в Питер - рванем в Ригу!". Очередь поглядывала на сумасшедших  квадратными глазами, кассирша судорожно звенела мелочью в выведенный прямо на очередь  динамик и нервно искала места до Питера.
   Билеты, мы, разумеется, взяли, хотя идеи доехать до Риги не оставили.
   Питер оказался сырым, теплым и темным. Он весь блестел - и Нева, и мокрые стены домов, и  лед, и те участки мостовой, на которых лед уже превратился в лужи. Над Петропаловкой сиял разноцветный и  глючный шпиль, телебашни, выглядевший как отощавшая рождественcкая елка в цветных фонариках.
   Мы ходили от кофейни к кофейне и искали правильный горячий шоколад - густой и сладкий. Мы пили  кофе со специями и без специй, со сливками и молоком, с виски и бейлисом. Мы бродили по  пустынным вечерним магазинам, рассматривая немыслимые вечерние платья. Мы пили пиво с  коньяком в маленькой студенческой кафешке, и  потом пробирались до центра по обледенелому  Обводному каналу. Мы пили вино на набережной, мы фотографировали в темноте Спас на Крови, мы бродили, бродили и бродили до умопомрачения...
   Потом мы приехали из Питера и осознали, что до отпуска ровно месяц, а загранпаспорта просрочены.
   Ни минуты на бакланство больше нет- надо делать паспорта, иначе никакой Италии нам не будет.
   Щасссс. С трудом сварганив пакет документов приезжаем в родной ОВИР. Полдевятого утра. Дубняк:  мороз и солнце, отвратительно нежное голубое небо, кошмарно пасторальные пушистые елочки в инее.
   Градусов двадцать мороза. В ОВИРЕ - бушующее человеческое море. Половина народу стоит сдавать документы на загранпаспорта, половина - на их получение. Одна дверь, где сидит одна девушка: выдает анкеты, принимает готовые  документы, выдает готовые паспорта. На работу нам идти к одиннадцати. Очередь по ощущениям - часов до трех дня.
   Смотрим друг на друга, разворачиваемся и уходим - в яркий утренний свет и холод.
   Сделаем быстро и за деньги. Одиннадцатичасовая рабочая смена - приработка как раз хватит на оный загран. Пашем. В голове - вихрь возможностей. На 14 дней отпуска: "А как ты относишься к Самкону?", "Приезжай к нам в  Бер-Шеву вместе с компом - наладим винду!", "А как ты, к примеру, чтоб ко мне на Орегонщину?", "Рванем вместе во трассе в Новосибирск, а?", "Приезжай в Уфу, местным бальзамом угощу", "Ты же  знаешь - я тебя всегда жду, давай!". Маленький шарик. Маленький-маленький-маленький...
   В руках не удержать.
    

Слеза золотая.

     Слеза золотая, сверкни и погибни, рассыпься, зрачку не мешай.

     Я всей панорамы ещё не запомнил. Запомню и сразу уйду.

                                                                                                                         М.Щербаков.
  
   Едем в Италию, говорим мы.  Весна в Венеции - это так романтично, говорим мы. Неаполь и Пиза,  говорим мы, и опять же, Рим, и цветущие апельсиновые рощи, и благословенная античность, и Данте,  и Петрарка, и Умберто Эко, и Итало Кальвино. Джузеппе Кульккья - прибавляю я. "Все равно тебе  водить". И еще -  Бари, говорю я - и мощи Николая Мирликийского, украшенные синей пеленой,  вышитой  в моем родной приходе ("Мы не попадаем в Бари! - Ну и что, все равно рядом"), и мощи  святого Кирилла, просветителя славянского в Риме ("Туда обязательно! - Ты адрес этого места знаешь? - А Интернет на что?").  И - стихи, стихи... "Слеза золотая, сверкни и погибни, рассыпься, зрачку не  мешай...",  и Бродский. И Блок. И Мандельштам.
   Рромантика....
   Рромантика заканчивается довольно быстро. Звонок в первое туристическое агентство. Знакомый автоответчик: "Ваш звонок очень важен для нас. Оператор обязательно ответит на ваше вопрос в течение десяти минут".
   Проехали.
   Следующее. "Не могли бы вы рассказать о том, какие туры в Италию вы предлагаете? - Хе.. Вам в какую цену? - Ориентировочно - около 500 долларов. - Девушка, вы дурочка? мы с такими ценами не работаем, у нас эксклюзив!" - Успеваю повесить трубку первой, хоть какое-то моральное удовлетворение.
   Справка с работы о должности и доходах. Справка из банка о купленной валюте. Фотографии на визу. Анкета. Страховка. Заявление на отпуск. Бумажки, бумажки, бумажки, море бумажек. Тонны.  Паспорта еще нет, визу делать неделю. Срочная виза в Литву (в Ригу, в Ригу, мы хотим в Ригу!) - два рабочих дня; не укладываемся в сроки.
   Плюнуть на все и поехать автостопом до Якутска.
   "Мне снятся только пейзажи... разные города.  Я хожу по ним с фотоаппаратом. Недавно снилось: утренний город, в предрассветных сумерках, голубой. Со старинными каменными зданиями и тоненькими горбатыми мостами над рекой. И еще было какое-то странное стеклянное здание, все в углах и лопастях, и сверкало в утреннем солнце, но как раз тут в фотоаппарате закончилась пленка... А еще был средневековый город, с темно-синими мостовыми и полупрозрачными голубыми стенами и оранжевыми тротуарами, и желтыми цветочками плюща... Есть еще один город, его я не фотографирую, потому что он пустой весь.  Обшарпанные высокие дома с узкими окнами - грязно желтые, сухой желто-красный дикий виноград по стенам, унылая маленькая кафешка на первом этаже одного из таких домов. Если немного отойти - будет вполне оживленная улица с каким-то деревянным строением на перекрестке - не то церковь, не то просто башня - черные огромные бревна и больше ничего не видно... Города, города, города, бесконечные  красоты архитектуры, бесконечные пейзажи.. Снится Хайфа (тепло, пахнет травой и горячим ветром, и какая-то странная пагодообразная штуковина из темного с краснотой камня), снится Новгород (и здание театра щерится белыми клыками и гипсовыми химерами), и Прага снится (огромный готический собор из черно-белых вертикальных плит, с грубой и завораживающей резьбой и ажурным ослепительно-белым шпилем), и совсем непонятный город снится - опять с голубыми стенами, на взморье, и вся набережная - в ярких весенних деревьях: листвы еще нет, зато уже распустились восковые алые цветы, и тот же город лет через пятьсот - городских стен уже нет, зато явная мэрия из того же светло-голубого камня, и пушки на набережной, и стража с черными и красными плюмажами, и яхты под парусами - и все те же деревья в цветах с плотными лепестками и сладковатым пахучим соком..."
   Рим не снится - в Риме мы не бываем в снах. И в Венеции не бываем.
   Будем наверстывать, ибо Италия присутствует в жизни давно.
    

Вопросы веры или Сага об эстель

Каждая собака носит ветер внутри...

Умка.

   "Мне плохо. - Что такое, расскажи? - Не могу. Не хочу. Плохо. - Я тут. Я готов слушать. - Я... расскажу. Можно я совсем о другом, не о том, почему плохо? - Конечно. Я слушаю. - Так вот... Самым страшным была та маска. Маска смерти из Венеции. Настоящая. Там ведь были и другие маски - серебряная женщина с пустыми глазами, другая женщина - улыбающаяся, с нотами на прическе, и большой старческий нос, и какие-то попугайские  перья. Но та маска.. она была другая, понимаешь?  Кусочек коричневого картона на палочке. Она неузнаваемо меняла лицо, жутко и резко. Это действительно была смерть. Там еще была "стрега" - настойка на травах, и вино было, чуть ли не знаменитое фалернское, и кусок какой-то римской развалины... И стихи - Поплавского почему-то. Тогда еще не было катастрофы, но было уже ясно, что скоро... Наверно, именно она все сломала - та маска. Наверно это все она.! - Ты же не веришь в такое. - Не верю..."
   ...Отсчет времени пошел на минуты - безалаберность нас таки подвела. Среда - крайний срок сдачи документов. Паспорт возможно получить во вторник вечером. Фирму и тур еще не подобрали. Зарплату, на которую тур  покупается - дадут только в среду. Отдел кадров работает невнятно, а еще нужно взять справку о должности и зарплате. Время от времени пытается  подобраться депра - и гонится в три шеи. Личная  жизнь наконец-то побоку ("Приезжай вечером! - Я эта.. в турфирму мне надо...", "Выходи за меня замуж? - Да ты чего, у меня отпуск, уезжаю я!", "Выпороть бы тебя.. эротически... - Дай в долг до среды, а? путевка горит!"). Вокруг разворачивается золотистый весенний вихрь: новые сапожки с новой сумочкой, три пленки в фотоаппарат ("Четыре! не хватит же! - ну ладно, четыре"), рюкзак постирать, стрижку и покраску головы (не горит, но  - ехать так ехать!),  путеводитель,  шмотки, книжку в дорогу ("Я вот нового Харуки Мураками! - Кому что, у меня как раз пост... Авва Дорофей рулит!", "Мама, какая погода сейчас в Италии, а?  чего тебе привезти?" - "Перо от венецианского голубя, что же еще?" (представляю, как гоняюсь по площади святого Марка за голубями), "А тебе чего?" - "Впечатления привози", - "Да навалом, кто тут в конце концов крут - лови напрямую!":), и неважно, что еще февраль, потому что - весна, весна, весна!
   "С тобой все будет хорошо. Потому что я так хочу, вот! - Знаешь, я наверно дурак, но я тебе верю... - Вот и верь. Весна!"
   Утро. Золотистый вихрь. Не просыпаясь - к подруге, обзванивать фирмы. "У вас еще есть туры с вылетом 8 марта?" - "Нет, девушка, вы не успеваете... ну, если сегодня утром сдадите документы - поможем... что вы, девушка, этим надо было заниматься неделю назад... все в порядке, девушка, у вас еще есть целых полтора дня!"
   Находим несколько фирм, перед выездом из дома звоним в родной отдел кадров: "Нам бы справку для визы.. о должности и зарплате..." - "Перезвоните завтра ближе к вечеру..." .
   Ладно. С этим разберемся. Мы едем в Италию. Мы едем.
   Приезжаем в одну из выбранных фирм, выбираем тур.  Все устраивает, кроме одной малости - завтра сдавать документы, а документов нет. Паспорта ориентировочно будут готовы сегодня вечером. В фирму, которая делает паспорта, прозвониться нельзя. С городского телефона намертво занято, с сотового - "отказ сети". Бронируем тур, насмерть перепугав девушку бодрым: "А паспортов у нас еще нет! И справки нет!", едем в фирму "Зебра" за паспортами. Радостный вихрь кружится вокруг нас: пахнет весной и путешествиями, и итальянской пиццей, и восковыми свечами, и апельсиновыми деревьями, и Адриатикой... Подходим к дверям офиса. Тупо смотрим на надпись: "Помещение арестовано. По всем вопросам связываться с ГУВД".
   Звоним по указанному телефон ГУВД. Отказ сети.
   Вихрь опадает, оседает золотистой пылью на потрескавшиеся сухие камни. Воздух снова прозрачен, морозен и тих. Минут пять мы молча перевариваем. Бредем к метро, садимся в какой-то забегаловке пить кофе.
   Через несколько глотков вихрь поднимается снова:
   "У нас времени еще до четверга!" - "Не уедем в Италию - уедем в Египет, дадут же они нам паспорта?!", "В Египет, да. Ну обгорим. Ну ветер там сейчас. Но мы едем!", "Едем. Не будет паспортов - едем по России. Золотое кольцо - ты к примеру была в Рязани? Я нет.", "Едем на Урал, заниматься горными лыжами!" "Едем в Кисловодск на минеральные воды!" Чистая эстель. Только почему-то вдруг хочется на работу - в родную и уютную соту Билайна. Чтобы не надо было больше ни о чем думать и ни на что надеяться. На секунду прорезается депра (мысленно "Ты ведь рядом?" - еле слышный ответ: "Да. Я рядом"), урезаем ее обратно.
   Мы едем! Вихрь летит по кругу.
   Все будет хорошо.
    

Осанве. Тайский мумак.

Но ни там, ни там мне ничего не дали
То ли не хотели, то ли не могли
Но зато у меня осталась заначка

Умка

    
   "Ты мне сегодня снился! - Надеюсь, сон был неприличным? -  Разумеется. Излагаю сюжет: подмосковный пансионат "Липки" на берегах реки Звероножки. Пансионат известен целебными свойствами своей водопроводной воды (лечит от склероза, геморроя и шизофрении, целебные свойства непонятно как произошли от плесени и ржавчины, потому что водопровод не ремонтировался с 17 века, с того времен, когда чернокнижник Брюс, которому и принадлежала усадьба, производил свои магические опыты.). В пансионате  проходит ежегодный съезд российских вампиров - Липкон. Между 23 февраля и 8 марта сюда традиционно приезжают вампиры. Разумеется, в основном вампиры центрального региона, но есть представители Новосибирска и Владивостока, много зарубежных гостей - к примеру, группа  харьковских упырей-националистов, заезжие хиппи из Англии, парочка австралийских друидов.... И мы с тобой -  качестве агентов Амана. Замаскированные наблюдатели. Ты работаешь в оргкомитете, я просто шляюсь по кону, забредаю на семинары ("Вкусовые свойства крови разных групп", "Производства гематогена -  вопросы технологии",  "Искусство вампиров северной Хакассии", "Памяти Дракулы"), слушаю концерты (в основном - пронзительная электрогитара, сводит скулы и  першит в горле от нее). Потом тебя раскрывают (лифт между конференц-залом и столовой, тихие сплетни молоденьких вампиресс ("Слышала, человека поймали? тайного агента!")Потом обе смотрят на меня и поводят носами - человечьи духом пахну. Меня хватают, а ты к этому моменту уже сбегаешь, и идешь меня освобождать и громить вампирский кон с отрядом боевых средиземских мумаков. Последний кадр: мумаки громят столовую, опрокидывают цистерны с кефиром и топчут связки маленьких розовых и зеленых бананов. Вампиры в ужасе разбегаются. Занавес".
    ...Проглядываю магазины горячих путевок. Греция, Египет, Турция, ОАЭ... Таиланд выходит дешевле,  чем любая Европа.
   Звоним в фирму, которая делала паспорта. Ядовитым голосом интересуюсь, когда будут готовы документы. "Девушка, перезвоните после шести...". Перезваниваем после шести, с работы. "Подвозите гражданские паспорта, может быть завтра будут заграны".
   Время течет песком и водой сквозь пальцы...  "Едем в Таиланд? - Телепатия, я тоже об этом думала!" Что мы знаем про Таиланд? Сиамские кошки, тайский массаж и мумаки на улицах города. Больше ничего.
   Утром едем отдавать паспорта. Две кобры в броске. Хочется только спать. Настолько хочется спать, что не хватает сил на полноценный скандал. Рычим, бросаем на менеджера испепеляющие взгляды, швыряем на стол паспорта и гордо разворачиваемся. Ничтожество не достойно даже нашего гнева. Сидим в кафе, разглядываем рекламные проспекты по Таиланду. ("Банкок - восточная Венеция!").
   Взгляды одновременно упираются в сроку: "Москва-Банкок-Москва: беспосадочный перелет".
   Занавес.
    

Хвост удачи.

Что, Фортуна, сказать твоим

               тенорам, когда запоют, коль скоро услышу?

               А, вот и они. Скажи им сама что хочешь.

М. Щербаков.

   Утро пятницы. Последний курьер с последними документами по нашим прикидкам уезжает в посольство часов в одиннадцать. К десяти едем все туда, же, забирать паспорта. Менеджер шугается двух сонных рож (обе спали накануне часа по два - после ночной смены), протягивает паспорта. Сквозь зубы благодарим и отваливаем.  От менеджера остается маленькая горка пепла на ресепшене, плечистый охранник прожжен насквозь и дотлевает, секретарша в муках умирает от яда в наших вежливых голосах.
   Последняя фирма Москвы, в которую еще можно сдать документы - в Столешниковом. Идем, по дороге выискивая обмены валюты. Обменников нет ни одного. По дороге только срочные фотографии и убогие кафешки.
   Находим обменник. В нем не работает принтер и они не могут напечатать справку об обмене валюты, которая нужна в числе документов на визу. Разворачиваемся и идем дальше. Утренняя Москва залита весенним светом. Солнышко и радостные лица прохожих. Хочется повесится от недосыпа, единственное, что нас держит - железная сила воли: мы сказали, что едем в Италию, значит мы едем в Италию. Находим обменник. Меняем валюту. Вваливаемся к последнему туроператору Москвы: "Скажите, на восьмое еще можно сдать документы?". Можно.
   Вихрь гудит и наливается густой медью, и через его плотные струи еле-еле можно разглядеть происходящее: заполнение анкет ("Как пишется моя должность??? - "Специалист группы специалистов группы информационного обслуживания абонентов", падеж на падеже), оплата ( "Маш, тут сдачи три доллара? - Девушки, центами не возьмете?"), фотографии ("Так, это мы забыли.. мы сейчас..." . Выходим на Дмитровку: ряд обменников с новенькими работающими принтерами и ни одной срочной фотографии), подписание договора ("Девушка, а прайс-то дайте! - Вы что, сами не знаете, что покупаете? - Знаем. Нам восьмого нужно в Италию!"), вихрь поднимает нас и несет в кафе на Кузнецком ("Ты перестал пить коньяк по утрам, отвечай - да или нет? - За успех нашего абсолютно безнадежного дела!"), потом на работу, а потом домой (ночной огни и переговоры ночных таксистов).
   ...Спать, спать, спать, сон - благословение.

Интермедия. Неделя о страшном Суде.

 Турнир миновал. Я был не последний всадник.

               Всех догнал. Виноват ни в чем.

               Перспективы более чем неправдоподобны.

               Еще повезло. Другой бы давно опешил.

М.Щербаков

   Мне сегодня снилось... Вот смотри:
   "Теплый летний вечер, уже довольно поздно - стремительно темнеет. Маленький городок у подножия гор. Невысокие горы, без снега на вершинах (а может просто предгорья, и настоящих вершин не видно), какая-то совершенно незнакомая  природа. Не экзотическая - растения как растения, кусты как кусты, но все неизвестные. Похоже чем-то на Крым, но я во сне чувствую, что если отталкиваться от наших координат - это где-то довольно далеко - восточные склоны Урала или даже дальше. Мы с тобой сидим на склоне на каком-то плоском камушке, очень теплом, прогретом за день солнцем. Вниз довольно круто уходит обрыв, под ним какие-то кусты (довольно странные, похожие на высокие папоротник или даже на тощие пальмы), по бокам тоже кусты, но уже привычные,  все в сухих листочках и ягодках  (судя по ягодкам - дело происходит поздним летом или в начале осени). Внизу виден кусок шоссе, чуть дальше - автозаправка, еще дальше - огоньки маленького городка.
   Темнеет, мы треплемся о чем-то совершенно обычном - ты рассказываешь армейские байки , я - институтские. Хорошо и спокойно.
   А потом я откидываюсь назад и вижу небо.
   Небо жуткое. Черное, прозрачное и усыпано небесными телами: не то лунами, не то просто астероидами. Никакой романтической дымки -  все очень четко и жестко: каждый кратер виден, каждая извилина, каждая трещина. Все это медленно-медленно разворачивается относительно земли, как и положено небесным телам - из-за горизонта всплывает что-то новое, за край зрение уплывает то, что только что было над самой головой. Я совершенно спокойно понимаю, что мы тут не так просто сидим, что это у нас Конец Света наступает, и мы коротаем время до смерти.
   Потом начинается: эти самые астероиды начинают беззвучно взрываться, одни просто разлетаются в пыль, другие со вспышками раскалываются на крупные куски. Звуки тоже раздаются, но это звуки выстрелов - народ на автозаправке в ожидании Конца   мочит друг друга. Пули свистят уже где-то мимо наших кустов, ты меня хватаешь за руку и тащишь куда-то вниз, и на этом сон обрывается..."
  

Часть вторая, основная.

Не то любопытно, что я в одночасье к такому приволью привык,

    Сто лет накануне прожив в катакомбах, наощупь, вслепую почти.

 Вопрос - отвыкать ли теперь, отправляясь обратно и слыша вослед:

     Прощай, чужестранец! Ну да, чужестранец. Конечно. Конечно, прощай.

     Не вмиг, но отвыкну. Замкнусь, онемею, везенье случайным сочту.

     Вернусь в подземелье, дневник безучастный продолжу не с новой строки.

Щербаков.

   Начнем с конца. Обратно самолет летел над облаками, в потоках белого света, и бело и холмисто было внизу, и сначала были видны крупные пушистые клубы, потом они становились все меньше и меньше, и вскоре стало казаться, что мы летим просто над бесконечным снежным полем, по которому метет поземка и взвихривает мелкие снежные волны... Потом начало темнеть и в окне было видно только крыло самолета - сначала серо-зеленое на густо-фиолетовом с одной стороны и нежно-голубом с другой, потом темно-зеленое на темно-синем, а потом густо-черное на темно-сером, а потом мы приземлились и пошли на паспортный и таможенный контроль. Куколки из Венеции - два веселых клоуна в колпаках с бубенчиками - смутили металлоискатель и пришлось разгружать рюкзак...
   Так, стоп, возвращаемся к самому-самому началу. Недаром любезный читатель столько ждал этого рассказа, и через столько предыдущей чуши сумел продраться:).

День первый. Суббота мясопустная.

Отъезд

"Хельга задала загадку сфинкса: "Кто ходит утром на четырех ногах, в полдень на двух, вечером на трех?"      И сама себе ответила хрипло: "Человек"."

Воннегут, Мать тьма.

   Мы вставали в семь утра. Новый лак на ногтях тут же облупился. Макияжа не сложилось - тушь не удерживалась в непроснувшихся руках. Запах любимых духов вызвал тошноту. В осенней куртке на улице было холодно и мерзко. Ни в какую заграницу не хотелось категорически, хотелось лечь и спать. Мимо автобуса проплывали жизнерадостно заснеженные подмосковный просторы (объективно невероятно красивые, но поутру ничего кроме унылого отвращения не вызывающие). Деревья стояли в пышном инее, вывеска "Домодедовское кладбище" радостно приветствовала нас перед самым аэропортом, наглый Эрот торчал из немыслимого слова "Аэротель"...
   Романтика.
   Регистрацию мы проходили на пределе душевных сил, потому что хотелось спать. И кофе хотелось - чтобы проснуться. Мне еще очень хотелось купить зубную щетку, но оказалось, что в аэропорту можно купить только газеты, выпивку и парфюмерию. Ни киоски, ни дьюти-фри обычными товарами не торгуют. (Потом я  искала эти щетки по всей Италии, но они мне упорно не попадались, отрыла наконец на какой-то заправке...) Зато в дьюти-фри торгуют разнообразным алкоголем по дешевке. Мы девушки русские, стойкие. Закупаемся литрухой виски и лезем в самолет.
   Стюардесса поздравляет с восьмым марта. Дядечка на соседнем кресле начинает жрать ужасно вонючую чесночную колбасу. Нет повода не выпить.
   Пьет, однако весь самолет ("Аххх... какие деловые люди летели несколько дней назад в Уфу и из Уфы: "Федя, скажи секретарше, чтоб подготовила отчет на завтра! - Валерий Иваныч, я лечу на совещание, не начинайте без меня, успеваю! - Санек, подгоняй шофера, мы прилетели, проценты начислены, надо только подписать.. да, печати тоже вези"). Тут люди едут на курорт. Мы мешаем виски с колой. Соседний ряд щелкает шампанским. Где-то сзади булькают водкой, спереди пахнет хорошим коньяком. Кто-то пытается споить стюардессу. Дядечка продолжает жрать колбасу. Разносят вино - и его берут бутылками.
   Все идет своим чередом.

Дверь в лето.

Будет   сказка  Гоцци, и концерт для пикколо.
Если надоели гомон, гам и дым,
мы, как в старом фильме "Римские каникулы",
убежим от мира и поедем в Рим.

Хатуль

   Все-таки зима - это ужасно. Морготово изобретение. Торжество смерти.
   Первый шок и первая радость - на улице нет снега! Совсем. Видны синие холмы на горизонте, видна зелень! Зелень! Хоть и вечнозеленая, и зеленью не пахнет, но все равно - хорошо. Скидываем куртки,  потом пиджаки. Подмосковные пасторали уходят из памяти как страшный сон - тут уже тепло. Курим у автобуса и наслаждаемся жизнью.
   Римини, в который (которое? которые? который, все-таки) мы прилетели- курорт. Как любой курортный город во внесезонье он производит совершенно глючное впечатление: пустынные отели разнообразной архитектуры с забранными ставнями окнами, закрытые магазины, темные застекленных холлы. На улицах - полное безлюдье.
   Заселяемся в отель. Выпиваем еще по глотку виски, закусывая по-русски - унесенным от самолетного обеда куском черного хлеба с солью и перцем. Жрать-то хочется, а до ужина еще дооолго!
   Идем гулять. Пустой пляж в обрамлении запертых кабинок для переодевания и закутанных в целлофановые мешки пальм. По самой кромке прибоя мамаши неторопливо выгуливают детей и собак. Не сезон. Серо-зеленое море уютно плещется и выкидывает к ногам розовые и желтые ракушки. Собираем ракушки, любуемся банальным морским пейзажем, таким прекрасным и экзотическим для северян.  За пляжными кабинками мелькает какой-то шпиль, идем рассматривать. Пустой костел, справа у входа темная ниша с какими-то фигурками. Тут подходит мамаша с ребенком, кидает денежку в автомат - и фигурки оживают. Детская рождественская радость: поклонение волхвов. Младенец благословляет розовой ручкой со скрипом кланяющихся царей, пастухи в восторге и благоговении поднимают руки, осел и вол мерно качают головами и открывают рты. Лежат белые и серые овечки, где-то на самом краю картины как живое заходится мерными волнами море и качает кораблики с надутыми парусами, по небу ходят солнце и месяц и летят по кругу разноцветные ангелы. Все это движется, постукивает и поскрипывает и даже слегка заедает, все это волшебно...
   Сказка заканчивается совсем под вечер, когда оказывается, что свой отель мы найти не можем. Отель маленький и скверный, на третьей линии, далеко не в центре. Сначала радостно ржем, потом  злимся, потом веселимся снова. Ловим проходящих итальянцев и пытаемся правильно выговорить название нашей улицы. Получается малоприлично. Итальянцы охотно объясняют, как нам туда пройти. По-итальянски объясняют. Хорошо, что сопровождают объяснение красочным жестами - минут через сорок блужданий и кружений по соседним домам мы наконец находим родное "Таманго".
   Эпилог: на ужин давали макароны. Вкусные.

День второй. Прощеное воскресенье.

   Сказка, однако,  продолжается: едем в Венецию. Автобус  движется по горло в густом утреннем тумане. Из него дико и первобытно проглядывают купы деревьев, не хватает только шеи и морды динозавра...
   Потом туман рассеивается и за окном  оказывается совершенно нормальный южный пейзаж: готовые к посадкам грядки, кое-где затянутые целлофанной пленкой, костелы разной степени обшарпанности, сельские домики, разной степени ухоженности, автозаправки, какая-то невнятная техногенщина на горизонте... Страна как страна.

Венеция.

   Описывать Венецию сложно, и не потому что она прекрасна, а потому что уже многократно и миллионы раз описана. Поэтому рассказ о Венеции всегда будет рассказом о себе, и поэтому - почти всегда будет невыносимо банален.
   Мы ведем себя как нормальные туристы. Первым делом - туалет и обменник валюты, потом -  стекольная лавка, где для туристов показывают специальное шоу - создание стеклянного изделия, прямо у нас на глазах. Шоу оно и есть шоу: красиво и потрясает воображение. Кусок светящейся желтым и розовым невнятной массы за пару минут превращается в совершенно настоящую, симпатичную и чешуйчатую рыбину. Разумеется, все это делается для того, чтобы покупали, туризм есть туризм. Но красиво, не отнимешь. Осматриваем лавку, любуемся глядящими со всех сторон золотыми и серебряными масками - в перьях и без перьев, в колпаках и без колпаков, с одинаковыми буддистскими улыбочками и одинаковыми пустыми черными глазами. Покупаем бусы и браслеты - женские сердца не выдерживают. Маски дороги.
   Идем по набережной на площадь святого Марка. Гонять голубей. То есть их периодически гоняют и без нас - то кто-то стреляет чем-то громким и они разом взлетают (жуууткое зрелище!!! Кинга напоминает, только у него там воробьи, помниться, такими  стаями летали), то местные псы начинают развлекаться и с радостным лаем носиться кругами за  толстыми и ленивыми птицами. Собакам весело,  голубям в общем-то пофиг, а народ на площади счастлив, это все наблюдая.
   Собор святого  Марка. Светлый-светлый, резной, мавританский, в голубях и каменном кружеве.  И очередь в собор - группа красочных францисканцев, с белыми аккуратненькими веревочками на поясах и в сандалиях .
   Дворец Дожей - тоже светлый снаружи (вся Венеция пронизана светом - прохладным и чистым), но неожиданно скучный внутри: темные деревянные панели, холод и утомительно разнообразная и красивая итальянская живопись в зеленых тонах  по стенам. Разумеется, туристам показывают только пустые парадные залы, где ничего кроме этой живописи - темно, холодно и мрачно. Жилые помещения были бы интересными. (Зато вторая часть экскурсии - в тюрьму. Первый раз в жизни вижу натуральные каменные решетки на окнах... Фигня, но впечатляет:)
   И гондолы, гондолы... узкие и черные. Быть в Венеции и не проехаться на гондоле - себя не уважать. И мы медленно катимся по узким щелям между домами, и посверкивает под солнцем черно-зеленая вода, и просвечивают сквозь воду зеленые замшелые ступени домов, и поблескивают и отражаются в воде окна... Романтика продолжается. Гондольеры треплются о своем по-итальянски (Хотите, чтобы пели? платите дополнительно!), туристы приветствуют друг друга на разных языках ("Итальяно? Американо? О! Руссо!!!" - "Руссо туристо? Облико морале!").
   Певцы... Это нечто. Не, люди, это правда, нечто - двоих видела, умирать буду, не забуду! Один был лысеньким и толстеньким дядечкой в ватной синей телогрейке. Стеганой такой, бомжового вида. Махонький был дядечка, и напоминал домового - пел хриплым басом. Что-то классическое итальянское. Непередаваемое впечатление.
   Во второй гондоле играли на баяне и пели русские народные песни всей гондолой. Тоже было непередаваемо, хотелось то ли подпеть, то ли допить разом все виски... Картина фантастическая: скользит по каналу гондола, черная, с красно-золотыми уключинами, вид кругом совершенно питерский - розово-голубые обшарпанные, но с претензией дома, светло-голубое небо  и голубая вода. И русский развесистый баян, который разносится над этими светлыми водами, белыми куполами и шпилями на горизонте...
   Мы возвращались на лодках по Большому Каналу, рассматривая мавританские, удивительно разнообразные фасады дворцов. Было пронзительно холодно. Небо желтело. На причале стояла доска, по форме очень похожая на крышку гроба, на которой какой-то умелец, разумеется, пририсовал крест. На соседнем катере что-то строгали. Подточенная почти до основания пузырчатая и страшная свая гордо торчала в небо. Мы прощались с Венецией.

Падуя.

   А в Падуе нас было мало, да и темно было. Поэтому просто парочка красивых картинок
   Огромная круглая площадь, в темной зелени и ярко подсвеченных белых статуях и фонтанах. Кого-то купают в этом фонтане, кто-то читает книгу при свете фонарей, кто-то тихо поет...
    Главный собор, темный-темный, невнятный, зато перед ним торгуют свечами.  Связки белых толстых свечей  молочно светятся в этой темноте. Они разные - с синим и красным восковым Антонием, нарисованным прямо на свечке,  и потолще - с металлической фигуркой Антония внутри, совсем толстые, со стеклянной крышечкой и в оправе. И все мягко светят своим белоснежным парафином - полукругом у соборных врат.
   А есть еще одна древняя базилика, в которой хранится частица мощей св. Луки (второй евангелист за день - на то оно и прощеное воскресенье). Она желто-коричневая, в темноте и пальмах смотрится совершенно восточно. Темный купол, темно-желтая стена без украшений. Не то Византия, не то вообще Арабские Эмираты, но точно не европейский запад. Так и чудятся то ли силуэты бедуинов, то ли тень какого-нибудь анахорета, слагающего гимны Богу по-сирийски... Ефрема Сирина вспоминаетс всю дорогу и великопостную его молитву:
   "Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего. Яко благословен еси во веки веков, аминь...."
   Проблемы наблюдались со всеми перечисленными и не перечисленными добродетелями, особливо с воздержанием (Да, макароны... Кто сказал что, от них не толстеют??? Толстеют, но они же вкууусссные!!! А мороженое... Ах, какое в Италии мороженое... Резонно решив, что путешественникам официально разрешено не придерживать поста во все строгости, начинаю жрать. Шоколадное - так с кусками шоколада. Клубничное - так с клубникой. Фисташковое - так с фисташками... Отъедаюсь, поминая любимую свою историю про человека, который спасался от греха гордыни пристрастием к селедке с луком... Какая уж тут гордыня, когда такая вкуснота кругом??
   Отель, в который мы приезжаем, крут - с ванной и мини-баром. Хоть и три звездочки, но смело тянет на все четыре. Всячески тщеславимся и предаемся постыдной роскоши.  Мешаем виски с колой из мини-бара. Вырубаемся спать - мгновенно.  (Соседи жаловались наутро, что всю ночь какие-то итальянцы орали над их нежными ушами.. мы дрыхли?. Зато утром мы сами мешали итальянцам - чтобы хоть как-то продрать глаза пришлось завести революционную песню "Вставай, проклятьем заклейменный". Исполнили хором, дополнили "Ночными снайперами" и  только после этого нашли в себе силы начать рисовать себе физиономии?

День третий. Чистый понедельник.

   Утром мы едем все на том же автобусе во Флоренцию. Через Апеннины. Апеннины бледно-желтые, и буро-зеленые, и коричнево-зеленые. В сухой траве и прошлогодних листочках. Они выглядят пушистыми - заросли только-только начинающих просыпаться деревьях и ритмично торчащие среди них круглые и веселые сосенки. Апеннины милые и тихие, и в них обустроены уютные долинки для жизни, и даже роуминг от Билайна работает абсолютно везде, в тоннелях, в скалах, на самых вершинах...

Флоренция.

   Ах... Флоренция - единственный город из всех увиденных в котором мне захотелось остаться и жить. Не долго - месяца три-четыре. Ходить по узеньким улочкам и уворачиваться от мотоциклистов, которые гоняют по ним как по хорошей автостраде. Есть мороженое и пить горячий шоколад в кафешке с видом на собор. Таращится на дорогущее золото на мосту ювелиров. Закупаться шмотками. Разглядывать китайских туристов на паперти собора. Натыкаться на неожиданно возникающие исторические места (Идешь-идешь, туалет по указателям ищешь. Выходишь вдруг на церковь, у которой Данте впервые встретил Беатриче. Тут же поодаль, дом, где он жил. У стены точит горбоносо и изящно бюст Данте, под бюстом - кучи хлама, стоят какие-то грузовики, грузчики что-то старательно выгружают и сорят окурками на древнюю мостовую. Все просто и честно, ну Данте и Данте... Или вот Давид Микеланджело (все равно не оригинал, оригинал в соседнем здании в музее, но - копия там, где он и должен стоять, и всегда стоял. Маленький-маленький Давид, грустный, весь в лесах. Не тот спокойный гигант, каким он кажется в Пушкинском, доставая плечом до второго этажа. Испуганный подросток ... Совсем другое впечатление.)
   А вот площадь  перед собором Марии дель флоре - единственное место во всей Италии где у меня действительно просто и тупо отвалилась челюсть от восторга.  Такого не бывает. Этот белый, и розовый, и зеленый собор, в резьбе и статуях - целиком придуман. Он поет. Он играет. Он живет своей жизнью. Его нельзя сфотографировать - он не лезет ни в какие кадры, он  настоящий. Я не знаю, как его описать. Я помолчу, хорошо?
    

Флоренция. Цыгане.

     Ланцелот. А что он еще сделал доброго?

     Шарлемань. Он избавил нас от цыган.

     Ланцелот. Но цыгане -- очень милые люди.

     Шарлемань. Что вы! Какой ужас! Я,  правда, в жизни своей  не видал ни

одного цыгана. Но я еще в школе проходил, что это люди страшные.

     Ланцелот. Но почему?

     Шарлемань.  Это бродяги  по природе, по  крови.  Они  -- враги  любой

государственной системы, иначе они обосновались бы где-нибудь,  а не бродили

бы туда-сюда. Их  песни  лишены мужественности,  а  идеи  разрушительны. Они

воруют детей.

Шварц, Дракон.

   Разумеется, слыша жуткие истории о местных цыганах я вспоминала незабвенного героя романа Кульккии, которые как раз занимался "адаптацией кочевников" [-Я преподаватель из Калабрии. -- Да, синьора.-- Сегодня цыганские дети опоздали в школу.-- Понятно.-- Цыганские дети не должны опаздывать в школу.-- А разве другие дети никогда не опаздывают в школу?-- Другие дети -- не цыгане.-- И какое это имеет значение?-- Вы должны позаботиться, чтобы по утрам они просыпались вовремя.: -- Я вас слушаю. -- Цыганские дети не молятся перед уроками. -- Они мусульмане, синьора. -- Они -- что?
   -- Мусульмане. Это религия такая.  -- Ну так почему же они не молятся? -- Потому что это другая религия, синьора. -- Мы все дети Бога. Они тоже должны молиться.  -- И что, по-вашему, мы должны делать? -- Обратите их. Если они хотят ходить в школу, они должны молиться как другие. Обратите их! - "Все равно тебе водить", пер. М. Визеля]
   "Эти жуткие цыгане!" - говорили нам экскурсоводы! Вы знаете, они так научились маскироваться под итальянцев, что их просто нельзя отличить! Вот вчера - захожу в лавку, в толпу, и вдруг слышу - тянется сзади рука... Я ведь так испугалась, что даже сказать ничего не могла, но ведь видела - две молодые, очень прилично одетые дамы! - Цыганки? - Ну разумеется! А еще эти ужасные цыганские дети! Вы знаете, они специально одеваются как простые итальянские подростки! вы их ни за что не отличите от обычного ребенка, но они воруют с невероятной ловкостью! Вы и оглянуться не успеете, как останетесь без кошелька! А мотоциклисты! Флоренция - это ведь не только центр мировой культуры, тут воруют... у меня как-то сорвали сумочку со всеми деньгами, мотоциклист, да! - Что, тоже цыган? - Ну... не знаю. Наверное".
   У нас никто не воровал (может мы и не видели?). В моей сумочке разобраться было просто нельзя: там была куча косметики вразброс, путеводители с картами,  невнятные булочки, спертые с завтрака, несколько горстей русской мелочи и бутылка от пепси - с виски. Любой вор бы помер с тоски. Но одну цыганку мы во Флоренции видели. У цыганки был расколбас. Ей было хорошо. Она сидела, закрыв глаза и выстукивала по мостовой банкой с мелочью какой-то замысловатый хиппозный ритм. Денег ей туда не кидали, да ей, кажется, это и не было нужно, она просто сидела и стучала, и звенела, и напевала что-то про себя.
   Кого мы видели и над  кем искренне веселились, так это над неграми (как их, бишь, политкорректно? афроитальяцами?), которые умудрялись всучать часы китайского производства китайским же туристам. Обступали со всех сторон такого туриста, и начинали совать эти часы прямо под нос. Китайцы сверкали глазами, но иногда покупали, чтобы отвязаться. Бизнес кипел. Почему-то мы видели таких только в Пизе, и на фоне падающей пизанской башни картина выглядела совершенно фантастической.
   Последний момент про итальянскую дружбу народов: нет дома, из окна которого не свешивались бы радужные знаки с надписью "Peace". В Риме они выглядели нормально - город живет современной жизнью, в средневековой Сиене выглядели экзотикой,  и рифмовались с остатками карнавального конфетти на брусчатке и красочными сувенирными лавками. Адекватным и правильным "Мир" был только в Ассизи , но про Ассизи - отдельный разговор.

Флоренция. Иорданка. Купол собора.

   Оооо... Иорданка.
   Она опоздала на десять минут. Ворвалась в экскурсионную нашу группу с громким: "Я - Иорданка! Я знаю семь языков! За Иорданкоооой!" - и чесанула в сторону исторического центра. Была она маленькой  и морщинистой, с разнородными золотыми кольцами на пальцах и пронзительным голосом. Она устало вбивала в нас сведения из истории Флоренции - отчетливо, громко и быстро. Она хрипло приговаривала через каждый исторический анекдот: "О, эти ужасные тосканцы!".  Она исходила силой и энергией, и метеором носилась по собору, она была насмешливой, высокомерной и непередаваемой.
   Она была Иорданкой.
   Мы хихикали за ее спиной от восхищения, пожилые дамы ворчали и возмущались - они не оценили этого порхающего и грубоватого чуда, но вся группа в итоге проводила ее дружными аплодисментами. Иорданка была единственной причиной сходить в галерею Уффици, но причины не ходить - перевесили.
   Галерея Уффици была единенным местом в Италии куда мне категорически не хотелось. Даже не могу объяснить это совершенно иррационально возникшее отвращение к классической итальянской живописи (музеями нас не слишком мучили), но при одной мысли о том, чтобы наблюдать какого-нибудь очередного ботичелли в каких-то музейных залах, а не пить шоколад напротив Собора и смотреть на разнородную толпу,  к горлу подкатывала тошнота. И мы не пошли в галерею Уфици, а полезли на Купол.
   Для начала следовало отстоять нехилую очередь - не мы одни жаждали обозреть всю Флоренцию с высоты 460 с чем-то там ступеней.  Очередь была пестрой. Впереди стояли американцы, которые громко ржали о чем-то своем. Позади стояли японские подростки - романтическими парочками в школьной форме. Туда-сюда взад вперед по очереди передвигалось невнятное существо с классическими завываниями ("Сами мы не местные... же не манж па сис жур ..."). Существо посылали хором на трех языках.
   Потом вся толпа полезла на купол и тут национальные отличия проявились во всей красе. Американцы как самые спортивные тут же убежали вперед. Мы шли не торопясь, останавливались для фоток и обсуждали особенности разных глобальных лестниц: спутница моя делилась впечатлениями от подъема на колокольню Собора Парижской Богоматери, я вспоминала киевскую колокольню в Лавре. Так, не торопясь, за культурной беседой мы и добрели до самого верха, оставив задыхающихся и всхлипывающих японцев далеко позади.
   Когда мы появились на смотровой площадке, американцы, видимо, уже отщелкались - и сидели кружком играли в карты. Прямо над городом, над синеватой дымкой, над черепичными крышами, куполами соборов, над мраморной колокольней и замками на дальних холмах, над простором  и воздухом. Мы присели на мраморные плиты смотровой площадки неподалеку от кружка американцев  и достали виски. Во славу Божию, за такой вид и такой подъем - выпить было нужно!
   Японцы медленно выбирались с лестницы и готовили фотоаппараты...
    

День четвертый. Вторник.

Пиза. Вопросы бутафории.

Дом на Пьяцца дель Кто-то, Пьяцца дель Что-то, дель Где-то
ожидает по счету четырнадцатое лето
с той поры, как, в Лондоне (станция Тутинг Бек)
я во  сне увидел Рим  , Которого Нету;
что ни год пройдет - опять я туда не еду...

Хатуль

   Раз уж зашла речь, расскажу о Пизе:) Пиза хороша, и резко отличается  от каменных средневековых городов. То, ради чего туда едут туристы - это белоснежный храмовый комплекс на большом и ровно подстриженном зеленом газоне. Газон обсажен табличками с угрожающими надписями на всех языках - не лежать, не ходить, собак не выгуливать... Между огромным белым баптистерием и огромным белым собором на огромном зеленом поле (ну  и правда именно такое впечатление производит эта картина - все огромное), лежат - поодиночке и парами (и пары спокойно себе целуются и занимаются прочей влюбленной фигней), гуляют собаки, бродят просто так и с фотоаппаратами туристы. Белые купола, зеленая трава и синее небо - лаконично и просторно.
   Ну и башня...  Башня ПРАВДА падает!!! С какой стороны к ней не подойди - падает! под ней стоять страшно!!! Она действительно торчит из травы под каким-то почти немыслимым углом, фотографии этого не передают... видала я те фотографии, сама делала - ну падает и падает, на то она и пизанская падающая. Но когда это видишь - челюсть отвисает. Падает!:)
   Пишучи это все, по ходу перечитываю  воспоминания митрополита Антония Сурожского. Он пишет, что Италия ему не нравится, все кажется бутафорским... Бутафория есть, и ее немало. Бутафория в том, что обшарпанные венецианские  и сиенские средневековые дома вполне себе приспособлены к современной жизни, набиты техникой и стоят бешеных денег.  Бутафорской выглядит Пиза, белая на зеленом, в окружении бесчисленных пластмассовых своих подобий. Бутафорские легионеры бродят вокруг Колизея и кокетничают с туристочками. Бутафорские туристочки перелетают с места на места, как стаи бабочек. Но такова и наша жизнь, и это все правильно. Соседствуют же в Москве бутафорские развалы матрешек с живыми соборами, бутафорские стрельцы бродят по Коломенскому, а бутафорская конная милиция - по Царицыну? Я стараюсь писать о том, настоящем, что было в этой поездке. (Сиена, впрочем, не настоящая, и она так и была мной увидена - средневековой гравюрой в современном, но сделанном "под старину", альбоме, прикрытая шелестящей калькой, золотистая и загадочная  иллюстрация к шикарному изданию "Имени Розы").

Cиена.

   Глюк, аллегория, каменная иллюстрация не то к Умберто Эко, не то к Итало Кальвино, не то к Максу Фраю. Собственно, первая ассоциация при виде маленького города высоко в горах, утопающего в утреннем серо-розовом тумане - это именно Фрай. Кроме городских стен ничего не было видно, кругом на много километров вниз расстилалось море пушистого серого тумана. Довольно холодного, впрочем, потому что Сиена не была сказкой, а была реальностью. Мы, привыкнув к теплой Флоренции, радостно оставили куртки в автобусе и потом пожалели - в узеньких и кривых улочках Сиены было довольно промозгло. Но все равно  хорошо.
   Средневековые каменные города - это кайф. Моя странная помесь агорафобии и клаустрофобии - боязнь незамкнутых пространств, в Сиене наконец-то оставила меня. Внутри города все заплетено в узлы, темно и узко, и улочки петляют то верх, то вниз, сложными узорами сходятся и расходятся, и каждая каменна, и только сверху  высоко-высоко проглядывает небо. Либо уж снаружи городских стен - горный простор на много километров, голубые и зеленые холмистые дали, и дымка, и игрушечные соседние городки...
   Вторая правильность Сиены в том, что это город строго теоцентричный. Да, у него есть главная площадь, про которую во всех путеводителях написано, что она "в форме раковины". Оказалось - правда, гнутая, то есть - вогнутая. Огромная такая каменная чаша, не приспособленная для стоянок автомобилей, дорожного движения и прочих благ цивилизации. Зато идеальная для того, чтобы сесть на желтую брусчатку, нагретую солнцем, развернуть бутерброд, достать бутылку воды и перекусить. Или просто посидеть, помедитировать над правильностью этого города, в котором главная светская площадь смиренно находится в низине, и выгибается под ногами,  потому что сердце города, его цветок, его душа - собор.
   Это тоже совершенно немыслимо - плутаешь, плутаешь по улочкам (нам еще крупно повезло, потому мы были в Сиене рано утром, город еще не проснулся, большинство сувенирных лавочек были зашторены,  улицы были темны, каменны и безлюдны, как и положено средневековому городу) и вдруг выскакиваешь на площадь, на которой стоит СОБОР. Огромный на довольно маленьком пространстве (нет обзора для фоток, он не влезает в объектив, а отойти от него некуда уже. И нефиг. Он - Собор. В нем молиться, а не фотографировать.) Мраморный. Полосатый. (Тащусь. От полосатой Чесменской церкви в Питере тащусь, и вот от этого полосатого чуда тоже тащусь). Он светлый и солнечный и после светской тьмы переплетенных улочек действительно кажется вратами в Царство.
   Внутри он тоже полосатый, огромный, и веселит и трогает душу контрастами. Вот циничная иллюстрация к "Да будет свет". Стоит такой агрегат с экранчиком, бросаешь в него монетку, и луч света выхватывает из тьмы резную и мраморную кафедру. Не бросишь - не увидишь красоты. Зато вот чудотворная икона, написанная в византийских традициях, и рядом на стене - свидетельства о чудесах. У нас обычно цепочки с такими пожертвованиями - крестиками, колечками, камушками украшают киот самой иконы. Тут отведена целая стена под серебряные медальончики со свидетельствами - записочками и фотографиями, а другая половина стены вся в новеньких блестящих и ярких мотоциклетных шлемах. И свечки тут правильные - с живым, а не электрическим огнем (Хотя и в электрических свечках тоже что-то есть. Видела сцену в каком-то из соборов, уж не помню в каком из них. Стойка с электрическими свечами. Бросаешь монетку, берешь свечку, вставляешь ее в специальную дырочку - и лампочка вспыхивает. Морщю нос, а потом начинаю наблюдать и вижу как Бог пользуется и таким изобретениям: молодая дама ставит свечку, а свечка не загорается. Вставляет в другую дырочку - не горит. Берет другую свечку - не горит. Становится на колени, несколько минут сосредоточенно молится - и вдруг свечка вспыхивает сама собой.)
   Еще один правильный момент в тутошних соборах - захоронения. Где-то они по стенам, а вот в Падуе - прямо под плитами пола. Ничем не огорожены (кроме самых красивых, которые с мозаиками, и то - чтоб туристы не затоптали). Наглядная иллюстрация к смиренным завещаниями всяческих святых - чтоб хоронили на порогах храмов, и верующие попирали их прах ногами. И это честно и правильно, и стоя ногами на этих могилах не испытываешь такого запредельного ужаса, как топча булыжники мертвой Помпеи...

День пятый.

Рим.

Рим нисколько не в упадке, он щебечет и хлопочет

Нарасхват идут напитки, курс в порядке биржевой

Люд заморский по руинам резво скачет

                        пальцем тычет во что хочет.       

Отчего бы, в самом деле, не скакать, пока живой?          

М. Щербаков

   Полдня едем в Рим. Хлебаем потихонечку виски, разглядываем путеводители и окрестности. Ранняя весна - цветет мимоза, цветет что-то еще, похожее на вишню. На остановке на автозаправке набираем махонький букетик крокусов и ромашек. Какие нафиг достопримечательности Италии! Тут цветочки растут уже и трава зеленая, кайф! Гоняемся за маленькой зеленой ящеркой и наконец ловим ее в объектив. (потом на фотографии ее почти нельзя разглядеть - сливается с зеленоватым стволом дерева. Но она - была!)
   Рим встречает нас жарой (под 19, с наслаждением закатываем рукава, и подставляем лица солнцу), и Колизеем.  Вот тут уже бутафории никакой, все так, как и нужно: выходишь из лязгающего и убогого метро - и тут на тебя выпрыгивает Колизей. Стоит как стоял две тыщи лет,  а вокруг него уже и происходит всякая  бутафория - кто-то настойчиво торгует шарфами, легионеры прихлебывают пиво и фотографируются с девушками, туристы бродят туда сюда, едят мороженое и пьют колу. Колизей впечатляет более размерами, чем древностью (а древностью не впечатляет, потому что как-то совершенно адекватно вписывается в городскую жизнь). Кланяюсь ему - на его арене пролило кровь много христианских мучеников и это великим постом важнее для меня, чем лекция о функционировании тамошних декораций.
   Римский форум. Народищу - как и положено, как на форуме. Толпы туристов. Вообще, в центре Рима не протолкнуться от туристов. Чтобы бросить монетку в фонтан Треви, приходится расчищать себе дорогу зубами и локтями. На Испанской лестнице некуда присесть. В Ватикане не развернутся.
   Но странно - форуму идет эта толпа. Мы даже находим время пристроиться на несколько минут на почерневших обломках мрамора и отключиться от экскурсовода, и от туристов, и от всего на свете. ("Я был в Риме. Был залит светом" - Бродский) Наслаждаться римским солнцем, и знать, что впереди ждут хлеб (вкусный) и зрелища (интересные). Почувствуйте себя плебсом:)
   Уютно там было, на форуме, в толпе. Как и в доисторические времена:)
   Вечером едем на экскурсию по "ночному Риму". Вырубает - за обедом все радостно выпили вина (а что делать? Напитки за ужином оплачиваются отдельно, а минеральная вода стоит столько же, сколько вино?) кондиционер водитель включить не догадался  и весь автобус мирно похрапывает. Ночной Рим совершенно ничем не отличается от всех прочих  ночных городов. Красив, как все ночные. Неуютен и жесток, как все ночные города. Рим и Рим.

На юге.

Город лежит в руинах, выцветший звездный полог

молча над ним сдвигает бережный археолог.

Стены его и рамы -- только пустые тени,

дыры, провалы, ямы в пятнах сухих растений.

То, что дорогой длинной в сердце не отшумело,

стало могильной глиной, свалкою онемелой.

В городе визг шакала, свист неуемной птицы.

Весть твоя опоздала. Некому ей дивиться.

Б. Кенжеев

   Рано утром - на юг. В Неаполь. В Помпеи. В пампасы.
   Тут уже видно, что весна - воистину весна. Вовсю что-то цветет. На деревьях висят мандарины (круглый год они тут, что ли плодоносят? по логике - тоже цвести должны бы, а они висят себе,  краснеют). Кругом разворачиваются горы - уже не позавчерашние желтенькие холмы, а вполне себе горы, даже парочка заснеженных вершин виднеется в густом утреннем тумане, а потом туман рассеивается и небо опять становится пронзительно синим, а зелень - пронзительно зеленой, и мир потрясает своей жесткой отчетливостью и ясностью. Вся романтическая дымка весной оставлена сумеркам, как только земля просыпается окончательно - все становится настолько настоящим и очерченным, что перестаешь верить в реальность этих гор, этих автозаправок и аккуратненьких домиков в мандаринах.

Помпеи.

.

   Издалека это выглядит просто как желтая большая развалина за сетью ресторанчиков, туалетов, турникетов, домиков охраны и сувенирных лавочек. За аккуратной металлической оградочкой, украшенная пальмами и кипарисами, только что ленточкой не перевязанная. Лакомый кусочек для туристов.
   Она страшная, Помпея. Сухие остовы домов под яростным небом, торчащие  обломки колонн, блестящие веревочки-загородочки - от ретивых туристов, чтоб окончательно, значит, не доломали.
   За десятки веков и миллионы толп туристов отсюда ушло все.  Сухи колодцы. С колонн осыпается штукатурка. Все, что было живого, вывезено по музеям, остался обобранный каркас. Мертвы алтари (Вслушиваюсь в один, провожу рукой по шершавому мрамору. Что-то в нем еще есть, еще дрожит розовым и пульсирует, и готово пробудиться, но жующая и фотографирующая толпа разом снимает это чувство. Иду тоже жевать и тоже фотографировать  - алтари мертвы.)
   Единственный хорошо сохранившийся дом,  вокруг которого и сейчас толпится народ  - городской лупанарий. Ничего не изменилось, похоть и любопытство все так же ведут сюда людей.(Ну как же, там эротические фрески на стенах!Вдруг у римлян ЭТО как-то по-другому происходило?? Разглядываем фрески, они сохранились так плохо, что с трудом можно угадать позицию - видимо в этом и заключается основной кайф разглядывания, полный простор для нездоровых фантазий.
   Единственный дорожный указатель в городе сохранил свое назначение - каменный веселый фаллос все так же указывает туда, к сердцу города, к толпе у лупанария. Указатель жив, в отличие от алтарей, что ему сделается-то, стоячему?
   ...А потом  я  все-таки начинаю слышать. Да, стены и штукатурка не помнят ничего. Да, от алтарей отлетело все, что их оживляло, да колонны уже не мыслят себя колоннами, а посреди бывших уютных домов растут пальмы.
   Но дорога, но камни мостовой - помнят. Стершиеся булыжники. Кривые колеи, выбитые  многолетним потоком колесниц. Истоптанные пороги. Они пульсируют, они готовы рассказать все и обо всех. Вот об этот камень постоянно спотыкались. Вот тут привязывали лошадей. Вот на этом участке улицы повозки немилосердно трясло.
   Если сесть на дорогу и закрыть глаза - можно их услышать, слабо и тихо, но - услышать. Камни мостовых надежней красок и бумаги, дискет и лазерных дисков. Это не асфальт, который рассыплется крошкой лет через двести, это честные булыжники. Они помнят.

Неаполь.

"Вода не замерзнет. Везувий не заговорит".

М. Щербаков.

   Неаполь после этого древнего чудища кажется тем, чем он и является - милым приморским городом, в меру обшарпанным, в меру провинциальным. У него  не сезон, поэтому никаких сувениров, никаких толп, одни сонные собаки, холодный ветер с неаполитанского залива, да двугорбый тихий Везувий. Красивый Неаполь, белый и рыжий на фоне синей воды и синего неба. Замечательный псы, дрыхнущие в разных позах в кадках с пальмами. "

Рим. Ватикан.

   Вечером после Неаполя идем гулять по ночному Риму. Задача максимум - добраться до центра и развлечься. Задача минимум - купить сигарет.
   Движемся на Ватикан. Купол св. Петра - единственный внятный ориентир. Карты у нас две, на одной ближайшие окрестности отеля, на другой - самый центр города. Дывижемся по местам, на карте не обозначенным - от отеля отошли, к центру еще не пришли. Ватикан маячит то справа, то слева, дразнится и ускользает как мокрое мыло из рук. Тишина и темнота - сигаретами ночной Рим не торгует. Открытые кафешки есть, можно зайти и поесть мороженого. Попить кофе. Покурить после кофе - нельзя. Наконец находим автомат с сигаретами, несколько минут с помощью отловленного за рукав итальянца осваиваем технику, и разворачиваемся в сторону отеля. В Ватикан - не судьба, он против курения.
   Почти рядом со своим отелем находим детские качели. Радость невероятная - полночь, две взрослые бабы с визгом раскачиваются на деревянной доске.
   Потом радость продолжается - оказывается, что эти качельки совсем не рядом с нашим отелем, и мы опять заплутали...

Рим. Музеи Ватикана.

   Утро. Очередь в музей, кажется, уже раза три обмоталась вокруг Ватикана и все растет. Обзаводимся наушниками, чтобы можно было слушать экскурсовода издаля и не теряться в толпе.
   В музей проходят через металлоискатель, как и положено в другое государство. Хорошо хоть без визового контроля. Экскурсия наша - на 2 часа. Это как в наш Пушкинский - на 10 минут. Издевательство. Поэтому я забиваю на классическую итальяснкую живопись и застреваю на моей любимой эллинистической и римской скульптуре.. Что мне Рафаэль, тут два зала изображений животных!!! Ахх, какие звери! Ахх, с какой великолепной иронией подчеркнуто их сходство с людьми! Клянусь бородой Юпитера, эти два зала совместить бы с залами римского портрета - и можно будет прототипов опознавать!
   И еще там была Афина... Среди прочих бесконечных Афин стояла она в углу одного из залов, в нише, и была она прекрасна, и нежным и грозным был ее лик, и была она совой и оливой, и дух захватывало, глядя на нее. Искала потом в каталогах - не нашла, рядовая такая Афина, римская, даже не копия греческой, своя. Настоящая была Афина.

Сикстинская Капелла.

"Помышляю день страшный. Како отвечаю Бессмертному Царю или коим дерзновением воззрю на Судию блудный аз?"

   У меня в голове вертелась совершенно конкретная мелодия Архангельского именно на эти слова, а потом Диес Ирэ, но не моцартовский, а из Реквиема Верди - летучий и стремительный,
   Роспись Секстинской Капеллы - тот случай, когда действительно репродукции не передают. Оно накрывает с головой - темным ужасом, и пронзительной тревогой, и обидой, и горечью, и раскаяньем в этих обиде и горечи, и еле-еле теплящейся надеждой - вопреки всему. Это писал грешный человек - где ему было взять спокойствия и радости для встречи со своим Богом, и где ему было простить всех? Была только одна надежда - из последних сил, что все таки удастся - и простить и возрадоваться... 
   В общем, ради этого стоило ехать.
   А вот собор св. Петра не впечатлил. Длинный весь и мраморный, ровно как станция московского метро - не то Киевская, не то Павелецкая. По нему туда сюда бродят толпы туристов, фоткаются на фоне алтаря, жуют, веселятся - махонькие на фоне этой мраморной длины, ширины и высоты. Пьета Микеланджело где-то сбоку - не пробраться к ней в толпе. Слава и еще раз слава Ивану Цветаеву за Пушкинский музей - Пьету я и так с детства помню, каждую черточку, и сейчас мне в этой толпе не так обломно.
   Ну большой он, собор этот. Ну мраморный. Не впечатляет!
   Кланяюсь туда, где лежит св. Петр, бормочу про себя тропарь и отваливаю оттуда на площадь закупаться сувенирами.

Ассизи.

"В тот золотой и белый монастырь"

Н. Гумилев

   Едем из Рима в Римини, рассматривая веселенькие крапчатые горы - вершины снежком присыпаны, а сами в белых выступах не то песка, не то известняка. Неба тут гораздо больше чем земли, и оно наливается яростной синью и давит сверху всей тяжестью. Как и положено небу великого поста - оно сейчас важнее земли, оно - главное.
   И под этим тяжелым, пронзительным небом возникает далеко впереди белоснежный дивный город на зеленой горе. Монастырь на самой вершине, а дома у подножия - чисто и правильно. Автобус подъезжает прямо к стенам монастыря. Вблизи они оказываются не белоснежными, а желтоватыми, известняковыми, но это и правильно - иначе зрение бы не выдержало бы немыслимого их света. Холодный ветер бьет прямо в лицо - радостью и свежестью. Небо пылает отчаянной синью. На склоне холма цветами высажено слово "Peace", и оно - настоящее и оно обозначает не "Нет войне с Ираком", и  не "Нет арабскому терроризму". Оно обозначает - Мир. Оно не о политике, оно о Боге.
   И внутри оказывается тепло и правильно. Уууууу! Большой храм в котором тепло, просто тепло, физически - это такая редкость и такой рулез!!! А то ж по весне, пока мессу отсидишь - в ледышку превратишься, католики, которые ходят в эти свои парадные соборы - подвижники, однозначно. Я там экскурсии-то с трудом выдерживала. Так вот в Ассизи там тепло. Там идет месса - и ее пространство четко отгорожено от туристического любопытного взгляда недвусмысленными надписями про не шуметь и не мешать людям молиться. (На Валааме так во время литургии просто-напросто закрывали двери в храм табличкой "Идет Евхаристический канон". Нефиг туда-сюда бродить - Таинство вершится). Месса тоже правильная - никаких новомодных музык, что-то такое григорианское поется общим хором.
   Полутьма, и отсветы свечей, и ярко-алые лилии украшают алтарь, и хорошо, и мирно. И тепло, и до сих пор тепло, когда я вспоминаю этот храм, и каждый раз при имени Франциска в душе будет возникать это тепло.
   Правильное место.
   А дальше мы едем через горы. И эти горы на закате уже настоящие, высокие-высокие, автобус петляет серпантином, и отрубается наконец билайновский роуминг, и кажется, что с этих высоких дорог видна вся Италия. Медленно темнеет, и это хорошо - душа устает от красоты.
   (Дааа... душа устает.. за всей этой романтикой мы не забываемся - весь автобус пьет, отмечая день рождения одного из членов экипажа, а потом, уже в темноте, в придорожной кафешке мы пытаемся трезветь с помощью кофе... неважно, что оно пополам с граппой, кофе же! Вечером, за ужином беру минеральную воду - душа насытилась красой и алкоголя больше не принимает?)

День последний.

Сан-Марино.

   А вот тут душа отрывалась. От красот, от благочестия, от всего. Сан-Марино - это такое идеальное место для шопинга, где все по дешевке. Всего этого немного - сумки, куртки, серебро, дурацкие сувениры и ликеры с винами. Аккурат на дотратить последние евро.
   Ликеров там десятки разных видом. И все щедро наливаются для дегустации. Так и идем - дегустируя помаленьку. Хорошо так дегустируется, даже то, что на улице внезапно холодает до трех градусов (после римских девятнадцати-то) нас уже не смущает. Еще хлебнуть - и уже не холодно.
   Ликерчики все разные: шоколадные, ананасные, цитрусовые, земляничные, банановые, каких только нет. Вина: кьянти в оплетке, местные, санмаринские (продавец насильно всучивает мне бутыль, всю дорогу потом сомневаюсь в нем, однако оказывается вино прекрасным - терпким и густым), Вина и ликеры в красивых цветных бутылочках, в обычных бутылках, в  стаканчиках, в чем только не.  Разноцветье винных лавок, а снаружи -  снег и серый туман. На много километров вокруг этого праздника продажи - серое море тумана и серые горы далеко за ним. Нормальные люди бродят по  сувенирным лавочкам внизу, где теплее и не так страшно от высоты, мы же лезем на самый-самый верх, туда , где уже  ничем не торгуют, где серый сырой ветер, простор и холод. Момент истины - очередной. Ветер выдувает из головы все эти ликерчики, ветер ласкает и терзает, и перехватывает горло, и обмывает мозги.  Сверху летит снег,  и мы радуемся ему, и  он - наконец-то - не проклятие, а благословение, последнее прощание Италии.
   Нет повода не выпить и не возблагодарить Бога за этот мир - и мы спускаемся вниз по крутой дороге - продолжать дегустировать ликеры.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"