Был замечательный бархатно-тёплый вечер на Кавказском берегу Чёрного моря. Ко-нец июля. Мы на отдыхе своей компанией сидим в новом кафе-баре пансионата II-го Бу-ревестника. Нас было четверо молодых мужчин от 35 до 40 лет. Все спортивны. Крепкие, загоревшие, отдохнувшие. Разомлели от тепла, шашлыков, сухого вина. Играла музыка. Кто-то танцевал, а мы вели лёгкие разговоры, соответствующие нашему расслабленному состоянию. Полумрак на открытой площадке со столиками, где мы сидели, создавал не- кое подобие "интима". Мы отдыхали. Лениво потягивали вино и с аппетитом ели шашлы- ки со специями.
Дима Онищенко, он сидел справа от меня за длинным столом, что-то оживлённо и увлечённо рассказывал, слегка подавшись вперёд. Он был высок, толст и добр. А ещё он отличался деликатностью, мягкостью в обращении с людьми. Женщины его любили и обожали, а мужчины понимали, что им далеко до его природного обаяния и до его талан- тов. Дима хорошо играл на гитаре и проникновенно захватывающе пел. А ещё он был ху- дожник от Бога. Его картины чувственны и загадочны, с аллегорией, не сразу открываю- щейся, с потаенным смыслом. Смотришь на них, и какая-то внутренняя сила притягивает всё твоё внимание и никак не отпускает. А всё втягивает и втягивает в глубины сокровен- ного.
Напротив Павел. Крепкий не только телом, но и характером, со сложившимися и устоявшимися взглядами на жизнь. Правильный, надёжный. Гиперсексуален. Любит жен-щин, но совсем молодых от 17 до 20 лет. Связи любовные не затягивает и меняет подру- жек , можно сказать, как перчатки. Есть в нём какая-то дьяволинка. Женщины чувствуют её и не в силах устоять перед ней. Толи им этого только и надо, толи ему больше всего. Но он будто удав притягивает "свои жертвы" гипнотическим взглядом невероятной сексу-альной силы, и они безропотно, подозреваю, не без тайного желания, словно "обречённые лягушки", прыгают в его "любовный зёв и поглощаются им". Павел музыкант и хореог- раф. Но ни тем, ни другим не зарабатывает на жизнь. Когда случился в стране социальный Излом, стал настройщиком роялей в артистическом кругу. Заработков хватало на жизнь вполне. А главное, что его более всего устраивало, нет тебе никакого графика и расписа- ния трудовой деятельности: хочу - работаю, когда есть потребность, хочу - нет.
Рядом с Павлом Лариса из Черноголовки ( Моск. обл.), учительница русского языка и литературы в школе. Я не понимал, почему она не поёт на эстраде или ещё где-нибудь. Обладает чудесным голосом и поёт задушевно романсы. Павел хорошо ей подыгрывает на гитаре.
Миша, Костя. Я их знаю несколько отдалённо. Оба преуспевают предприниматель- ствуя в разных сферах. Миша имеет кличку "поручик Ржевский". Понятно почему. За ка-кую-то нахрапистость в отношениях с женщинами. Великолепно сложён. Красив, мужест- венен. МГУ, ф-т журналистики за плечами. Паша по секрету сообщил мне, что он кгбеш- ник. Девочки у него - всегда класс. В отличие от хоровода Павла у Миши - изысканная ассамблея.
Курортный роман
За столом шёл разговор в каком-то замкнутом пространстве. Я же был вне его: уп- лыл в своих грёзах куда-то вверх. К этому располагала ещё и обволакивающая, томная музыка. Вдруг со спины кто-то тронул меня за плечо. Женский мягкий, глубокий голос предложил мне потанцевать. Я обернулся. Сзади за столиком сидели две весьма привлека- тельные особы. Одна лет17-18, другая лет на 20 старше. Наверное её родительница. Так оно и оказалось. Но в тот момент я об этом не задумывался. Слишком непохожи они были внешне. Та, что постарше, которая меня пригласила, тёмная с слегка вьющимися до плеча волосами, узкой кости. Другая, наоборот, крупная, широкая с волосами золотой пшеницы, собранными в хвост, и, как потом обнаружилось, ростом была выше. Первый раз меня пригласила на танец женщина, в момент моей неготовности к нему. Однако, не сумняшесь вышел и мы поплыли в волнах музыки. У неё была пышная грудь, узкая талия, высокие и крутые бёдра. "Э, братец, у тебя, однако, может случиться роман", -- подумал я. - "Дама весьма недурна и явно ко мне расположена. Уж почему, не знаю. Чем-то приглянулся". Узнал, что она москвичка. Про себя сообщил, что из Питера, что отдыхаем здесь на III-м "Буревестнике" компанией в палаточном городке на берегу горной речки в зарослях лесо- парка. Она поведала мне, что отдыхает с дочерью на II-м, во вновь отстроенном 2-х этаж- ном коттедже. Кстати, он рядом с кафе-баром. Они здесь в кафе потому, что окна их ком- ты выходят на эту сторону и музыка не даёт им заснуть. Громко играет. И вот, чтобы не мучиться, решили зайти сюда, посидеть, скоротать время. Пришли в первый раз. А через 3-4 дня уже отъезжают в Москву. В том виновата дочь. Путёвка позволяет пробыть ещё неделю. Но дочери здесь скучно. У неё в Москве жених. Ах, но мужчины так не постоян- ны. Кто знает, что он может там себе позволить без неё. Как бы не проворонить его. Вот и отдых ей не в отдых, рвётся в Москву и меня тащит.
Я предложил погулять по территории парка пансионата. Южные ночи великолепны. Вязкий бархат воздуха обволакивает тебя. И всё кругом таинственно в обилие раститель-ности парка. Слабое свечение светильников сквозь ветви и листву едва пробивается на до-рожки и аллеи. Вон кипарисы в полумраке, словно солдаты-великаны выстроились в каре. Каштаны и акации в цвету приковывают к себе взгляд. Магнолии слегка дурманят и пья- нят своим амбре. Бредёшь словно в сказке. Полумрак создаёт впечатление волшебства. Небо усеяно мириадами звёзд ярко мерцающих и подмигивающих. И когда задерёшь го- лову, не оторваться - божественность мироздания завораживает.
-- Давай присядем, -- после недолгой прогулки предложил я своей спутнице.
-- Давай. - Дочь свою она отослала сразу домой. Мы были одни в густой темноте. Лишь только цикады нарушали покой своим бесконечным треском. Наверное южные ночи так устроены, что мужчин и женщин неодолимо влечёт друг к другу. Толи воздух наэлектризован любовью, толи тепло ночи, в которое погружён, обостряют и будора- жат чувственность - неизвестно, но мы вдруг потянулись друг к другу и губы наши со- мкнулись в долгом поцелуе. От неё исходил едва уловимый аромат каких-то неизвест- ных мне духов. Глаза прикрыты и лишь ресницы чёрные, длинные оттеняли их. Нозд- ри её чувственно подрагивали. Грудью она прижалась ко мне так откровенно, что я ощутил вдруг страстное желание обладать ею. Но большего не позволено было мне в этот раз. На первый раз не слишком ли много и так? Но я почувствовал, что мы прек- расно друг друга поняли и, что счастье обладания ею не за горами, и, скорей всего, за- втра это случится. Мы сговорились встретиться назавтра. Я обещал ей показать все красоты места, где мы отдыхали в палатках. Открыть ей дивные виды на нашу горную речку, заросшую с обоих берегов деревьями и гигантскими кустами, во многих местах смыкающимися своими кронами.
Вверх по речке
Речка наша, где широко и мелко бежала по камням и гальке, и мы с моей очарова- тельной спутницей на другой день шлёпали по ней босиком всё выше и выше по течению. А где сужалась в своём русле и падала через небольшие пороги в рост человека и выше. Вода хрустально чистая и прохладная. В некоторых местах вдруг обнаруживались в пото- ке вымоины известнякового дна глубиной до пояса голубоватого или жёлто-розового цве- та. Как приятно было окунаться в них, освежив себя в 40-ка градусную жару. Галина, так звали мою спутницу, и не помышляла стесняться меня: мы обнажались донага и плюха- лись в эти вымоины-ванны. В одной такой можно было даже поплавать метров 5-6. Что мы и проделали. Взбодрившиеся, довольные и счастливые вышли из воды, Я притянул её к себе. Стал целовать в губы, шею, груди.
-- А знаешь, давай пройдём вниз по речке к морю в наш палаточный городок. Я пока-жу тебе, как мы живём. Там настоящие райские кущи.
Счастье обладания
-- Давай пройдём. Я никогда не ходила в турпоходы и не жила в палатках. Любопытно по-смотреть.
И мы пошли по речке босиком, любуясь зарослями, ну прямо-таки тропическими вдоль берегов. Растительность у воды под жарким солнцем буйно росла и цвела. Ежевика сплошь покрывала высокий берег в одном месте. Мы с удовольствием полакомились ею.
-- Ой, смотри, как здорово! Маленький водопад! - рассмотрела сквозь заросли Галина нис-подающую ленту воды с уступа. После водопада образовалась излучена в русле потока. На излучине полянка, поросшая густой травой и негусто молодыми деревцами.
-- Как здорово! Я встану под водопад! И в одно мгновенье обнажилась и оказалась под каскадом летящей вниз воды. - Иди сюда, это так чудесно! - Кричала она в восторге. Я последовал за ней. Мы хохотали, дурачились под ниспадающим потоком, обнимались, це- ловались и неожиданно вдруг, охваченные неудержимым влечением предались любовной страсти. Исход её был бурным и сладостным. Галина стонала и кричала в истоме, потеряв всякое ощущение окружающей реальности. И я, мне кажется, ничем не отличался от неё в выражении своего откровения. Утомлённые столь бурным изъявлением своих чувств, мы вышли из под воды. Галина обвила меня за шею:
-- Отведи меня на полянку, ноги совсем не слушаются.
Лицо её ещё продолжало сохранять утихающие страсти, сотрясавшие тело: глаза затума- ненны, а губы, припухшие от поцелуев, полуоткрыты и слегка подрагивали. Она опусти- ла голову мне на плечо, я обнял её за талию и повёл на лужайку.
Там мы опустились на траву, подложив под себя полотенца, и так в обнимку проле- жали утомлённые полчаса или час. Мы спали. Проснулись одновременно и развеселились.
Говорили какие-то глупости друг другу, дурачились. Галина:
-- Так легко и невесомо, будто гнёт какой с души сняли. Голова ясная и светлая, и будто все житейские проблемы и рабочие дрязги разом куда-то ушли.
Я, хмыкнул:
-- Значит отпуск у тебя не пропал даром. Отдохнула душой и телом. Вот, оказывается, чем тебе надо заниматься на отдыхе.
Она рукой прикрыла мне рот, чтобы я не развивал эту тему дальше. Тогда я, лёжа возле неё, стал руками ощупывать её груди, вбирая их в ладони и оглаживая. Соски затвердели. Она замерла и подалась грудью навстречу ласкам. Ей явно нравилось. Она переживала новый прилив возбуждения. Грудь у неё красивой формы и крепкая. Мне доставляло удовольствие целовать её соски, втягивая их в рот и слегка покусывая. Я совершенствова-лся в этом упражнении: иногда крепко обжимал их губами и задавал ими всасывающие движения, как это проделывает грудной ребёнок с грудью матери, когда насыщается её молоком. Иногда просто ласкал языком соски, облизывая их по кругу. Это было лакомым угощением для Галины. Впоследствии она неоднократно просила меня проделывать эту процедуру. И сейчас всё закончилось очередным, сладостным исходом нашей сексуальной энергии, сопровождаемым стонами и любовным шёпотом. Опустошённые и отрешённые ото всего, наконец, вспомнили, что надо проследовать к месту назначения, и двинулись дальше.
Наш палаточный городок
-- Вот здесь, -- сказал я, -- мы пришли. Поднялись от речки на возвышенный берег и на- шим глазам предстала большая поляна, залитая солнечным светом. Слева речка и гора за ней, покрытая густым лесопарком. Наверху горы пансионат "Буревестник-III" - спортла- герь московского университета. Справа тоже гора, покрытая лесом. На ней воинская часть с радиолокационными средствами слежения за морским и воздушным пространствами.
-- Я не вижу никаких палаток, -- удивилась Галина.
-- А...а...а, многозначительно протянул я. - Пошли.
Я взял её за руку и потянул в заросли перед собой по едва заметной тропинке. Раздвинув кусты, вошли на полянку под шатёр ветвей и листвы деревьев. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь листву, испещрили золотыми узорами всю полянку и создавали впечатление какого-то воздушного волшебного ковра. Пять или шесть палаток стояли в полукруг на расстоянии 3-х метров друг от друга и от грубо сбитого из досок стола. Ещё тлели угли от костра и слегка дымились.
-- Никого нет, --проронила Галина.
-- Да, а чего тут сидеть. Все на море. Оно отсюда минутах в пяти ходу.
-- Тут сказочно. Действительно райские кущи.
Художник
Неожиданно из одной палатки вылез Дима. Лицо его лучезарно сияло:
-- Приветствую вас в нашем заповеднике!
-- Познакомься, Галина, это Дима.
-- Ах, какая женщина, мне б такую, -- пропел он фразу из шлягера.
-- Да, ладно тебе, -- опешил я, -- тебя любят все девушки побережья на зависть всем нам. -- А ты чего здесь торчишь, а не на море?
-- Перегрелся, жарко. Уполз от полуденного зноя в тенёк. Ну, чем вас угостить? Коньяк, вино, чай?
-- Ну, что ты, Дима, в такую жару. Побойся Бога. Ты вот лучше угости своей живописью Галину. Она в этом деле понимает толк.
-- И точно, -- Дима исчез в палатке. Я уже упоминал, что Дима - художник от Бога. Заве-деньев он не кончал, но принимал уроки от какого-то заслуженного художника России. Учеников у этого художника было человек шесть, по всей видимости, талантливых ребят. Но на Димину беду этот самый мэтр вывозил своих учеников два лета подряд за город, к себе на дачу, на пленэр, так сказать. Вперемешку с обучением они там у него строили дачу. Он их кормил и поил. Не скупился. И сам был выпить не дурак. И всё бы ничего, да Дима пристрастился к "змию". Он и раньше попивал. А тут каждодневное пьянство. Незаметно Дима спивался. Иногда надерётся до чёртиков в каком-нибудь кафе-баре на одном из "Буревестников" и всё на халяву. Его кормили и поили за счёт заведения. Дима был популярен в этой среде. Он прекрасно пел и играл на гитаре. Был, можно сказать, украшением любого заведения. Они на нём не плохо зарабатывали. Народ шёл на Диму. Он же был бессребреником совершеннейшим. Лишь бы было что поесть и недурно вы- пить. Деньги его не интересовали. А петь и пить он любил.
Ко всему он любил живопись. Он писал. И не просто. Бог его поцеловал. Удивитель- ные это были картины. В них всегда оказывался завуалированным какой-то потаенный глубокий смысл, скрытый от невнимательного и не вдумчивого взгляда. Символика, алле- гории всё в них было. И красками, и рисунком Дмитрий владел великолепно. Всматривае- шься в его картины и вдруг ощущаешь, что начинаешь быть тесним каким-то волнением и беспокойством. Будто сила какая-то захватывает и не отпускает тебя. Будто потусторон- няя энергия нисходит и ввергает в смятение.
Дима вылез из палатки с толстенным альбомом в руках. В нём были отобранные им картины, написанные в малом формате и отснятые на фотобумагу. Этот альбом предста- вительский. Его он показывал заинтересованным людям. И если вдруг кому какая картина понравилась и заинтересованное лицо хочет заполучить её в нужном формате, Дима выпо- лняет заказ. И ряд московских банков по рекомендациям Михаила, у него были определё- нные связи в этой сфере, приобрели его некоторые картины для интерьера своих офисов и помещений кафе.
Вот, -- сказал Дима, вручая альбом Галине. - Посмотрите, выбирайте. Если что понравит- ся, я вам подарю, -- проявил галантность Дима.
-- Ой, спасибо, Дима. Может быть, что и прикуплю.
Она взяла в руки альбом и стала медленно переворачивать листы, внимательно рассматри- вая картины. Мы с Димой повели свои разговоры, не отвлекая Галину от просмотра.
-- Я вчера хотел пригласить Галину на танец, -- сообщил мне Дима, -- но должен был до-болтать свою историю за столом. А тут глянь, тебя и "сняли". Мы засмеялись.
-- Однако, обрати внимание, чем это она там так заинтересовалась?
Я подошёл и взглянул в альбом. Ранее я этой картины не видел. Какая-то из последних ра-бот. За месяц до отпуска мы с Димой договорились, что я помогу ему открыть сайт в Ин- тернете, в котором разместим его картины. И далее попробовать продвигать их по музеям, по городам и весям нашей страны. Я внимательно тогда просмотрел альбом, но этой кар- тины в нём не было.
Картина
Мой беглый взгляд на новую картину выявил нечто необычное в ней, впрямь заин- тересовавшее меня:
"Крупная женщина висит над землёй. Голова её запрокинута. Глаза закатились вверх. Всё лицо её - муки и нескончаемые страдания. Тело её обвил и душит Дьявол. Чёрный, змее- подобный. Красная пасть его разверзнута и клыки впились в грудь женщины. Одной ру- кой она упёрлась ему в лоб между рогов и прилагает все усилия, чтобы отринуть его. Да,
видно, сил у неё не хватает. Похоже, измучилась в борьбе. Дьявол тщится утащить её ку- да-то в клубы чёрных туч. Из них бьют по земле адские сполохи молний и извергаются ливни. Внизу погост. Кресты, кресты, множество крестов. Идёт длинной лентой нищий люд в чём попадя. Старики с длинными бородами в рубищах, подпоясанные верёвками и с посохами в руках. Женщины во рванье, дети кто в чём. Все их взоры обращены наверх к женщине. В глазах скорбь, ужас, отчаяние. Кто она им? Дьявол упёрся хвостом в землю и силится оторваться от неё, но не получается. Какой-то монах в клобуке успел заарканить его хвост на петлю и затянуть её. Другим концом аркан накрепко приторочен к огромному каменному белому кресту. Крест же стоит крепко-накрепко перед православным храмом. На звоннице бьёт в колокола звонарь. Двери в храм открыты. На пороге его стоит патри- арх с крестом в руках и производит крестное знамение. Из уст его исходит заклинание: "Во имя отца и сына, и святого духа изыди нечистая сила!"".
Я наклонился над картиной и неуместно пошутил:
-- Это про нас с тобой?
-- Тише, тише. Это про всех нас.
-- А кто эта женщина?
-- Россия. А люди в рубищах - наш народ.
-- А дьявол?
-- Все те силы, что разрушили СССР и продолжают терзать и грабить Россию, все те, кто раздавили народ. Но здоровые силы есть в народе. Они оберегут Россию и помогут ей об-рести себя, возродиться заново, скинуть с себя путы Дьявола. Кое-кому не поздоровится.
Затем, обращаясь к Диме:
-- Можно заказать эту картину в формате 1,5м * 1м? Сколько это будет стоить?
Дима:
-- Я рад, что именно эта, моя последняя работа заинтересовала вас. Это - крик моей души. Крик же не может стоить денег. Он эхом отзовётся в душах всех страждущих. Это и будет мне лучшей платой и воздаянием. Я приготовлю вам картину к зиме и передам через ва- шего друга. ( Мы с Димой оба из Петербурга ).
Безысходность. Дружеский совет
Через три дня в Туапсе я посадил Галину и её дочь на поезд и вернулся в палаточ- ный городок. Все были на море. Вторая половина дня. Пляжный отдых в разгаре. Но к удивлению Дима опять у палаток один. Разговорились. Я понял - Дима хандрит. Что-то теснит его душу и давит, не давая вздохнуть легко и свободно. Оказалось, он давно без ра-боты и средств к существованию. У Димы было образование. Он окончил ПТУ по ювели- рному делу и работал в "Русских самоцветах", изготавливал там какие-то украшения из драгоценных металлов и камней. Всё развалилось, и он оказался на улице никому не нуж- ным.
-- А картины, которые ты продаёшь в банки, не могут тебя прокормить?
-- Нет. Реально продал три по $1000, три другие гуляют где-то по банкам Москвы вот уже год. Деньги что-то не спешат выплачивать. А я не такой, чтобы бегать и клянчить.
-- Но не дай бог, если бы ты у кого из них взял $1000 и "замылил". Тут же с мордоворота- ми вытрясли бы их из тебя или душу твою.
-- Они да, я нет. Они и своё вытрясут и моё прихватят.
Далее разговор наш пошёл о бедственном положении, в котором оказалась Россия, народ наш. Повальное пьянство, катастрофическая смертность. Пьют, что попало. И мрут раньше всякого срока. Работы нет, будущего нет.
-- А, что народу остаётся? - вопросил Дима. - Надрался и забылся. А там, глядишь, бог и приберёт.
-- Страшно и грустно ото всей этой безысходности. Что-то с нами будет?
-- А знаешь, что! - вдруг оживился Дима. -- Женись на Галине, женщина того стоит. Уж поверь мне, глаз у меня намётан.
-- Дима, я как буриданов осёл между двух снопов соломы. Не знаю, какой и прожевать. Ведь я женат, дочь.
-- Знаю. И всё равно рекомендую от чистого сердца. Не пожалеешь.
-- Вот не знаю. Трудное решение предстоит мне впереди.
Мы поболтали ещё с ним за жизнь. Поели, с час отдохнули и стали собираться на III-й "Буревестник". Там нас ждал баскетбол. В спортивном секторе было много играющих в волейбол, баскетбол, теннис, бадминтон. На футбольном поле остервенело гоняли мяч фу-тболисты и хоккеисты.
Время отдыха подошло к концу. Мы разъехались кто в Петербург, кто в Москву.
Визит в Москву
Я по пути домой заехал на три дня в Москву к Галине, как договаривались. Это бы- ли замечательные дни. Она показывала достопримечательности Москвы, о которых я не подозревал. Привезла в какой-то монастырь в черте города. Названия его я не запомнил. Как жаль! Это моя серость. К истории своего Отечества надо относиться почтительно. Тем более, что этот монастырь проявил себя героически при обороне Москвы от татар или от поляков Лжедмитрия. Опять упущение. Непростительная серость! Вид на Москву со стороны монастыря изумительный. Он расположен на высоких холмах, покрытых лесом. Стоят несколько старинных пушек, кажется четыре, направленных жерлами на Москву. Внизу далеко открывается вид на Москву-реку. Она серебряной лентой извивается и течёт мимо стен Кремля. Я пошутил:
-- Галя, а что бы из этих пушек бабахнуть по Кремлю. Во, была б история.
Она только хмыкнула в ответ на мою воинственность.
Гуляли мы по её любимому Чертанову. Она жила на ул. Маяковского. Весь район утопает в зелени. Как-то подошли с ней к резиденции чешского посольства. Железная ог- рада. Стоп. В округе лесопарк. Погода тёплая, солнечная. Листья только-только начали желтеть и краснеть. Ну, как тут не вспомнить Пушкина: "... Люблю я тихое природы увяданье, в багрец и золото одетые леса..." Лепота. Углубились в лесопарк. Перед нами открылся глубокий овраг, а по дну его мчался ручей, довольно приличный по ширине. Не-далеко от этого места вытекал какой-то источник. Он был заключён в трубу. К нему стоял длинный хвост очереди людей с вёдрами, банками, бидончиками.
-- Что это, святая вода?
-- Почти. Просто чистая в отличие от водопроводной. Артезианская.
Лесопарк очень даже примечательный. Мощные наши деревья: сосна и разнообразные лиственные породы. Он совсем другой, не как на Кавказе, но по-своему привлекателен. Просторный. Можно бегать, а зимой кататься на лыжах. Великолепная прогулка. Какие-то бабки гуляли с собачками. Галина вдруг вспомнила случай, происшедший с ней в этом ле- сопарке: "Дело было зимой. Пришла сюда выгулять собаку. Собака была из породы кру- пных догов. Спустила её с поводка, а сама каталась на лыжах. И вдруг откуда ни возьмись вылез мужик из укрытия и направился ко мне с явными намерениями. Я конечно же испу- галась, страшный был тип, и закричала во всё горло. Зову свою собаку на помощь. Она вы летела пулей и бросилась на него. Он был уже метрах в двух от меня. Ох, как она его по- кусала. Наконец, он заорал благим матом:
-- Убери собаку, я ухожу!
Мы ретировались бегом, домой. Слышу только во след он орёт:
-- Сволочь, б...ь!! Я тебя ещё достану, зарежу, как свинью!!
А наш и след простыл".
Горе
Дома в Питере водоворот моей жизни совершенно поглотил меня. Я работал в тот период проводником пассажирских вагонов на 35-м поезде "Петербург-Адлер". События в нашей стране по развалу коммунизма выбили меня из привычного образа жизни и работы. Я был в то время уже высококвалифицированным инженером и работал в головном в Со-юзе НИИ ВПК. И всё бы хорошо: отлаженная работа, ясные горизонты будущего. И вдруг - катастрофа, развал Союза. Я оказался, как и большинство других моего статуса выкинутым за борт. Бедствовал. Перспектива надвигающегося голода для всей моей семьи привела меня на железную дорогу. Мне уже 56 лет. На удивление меня приняли на работу, потому что был я ещё молодцом: активно занимался физкультурой, не пил, не курил, а проводников почему-то не хватало. Потом я понял почему: тяжёлая, грязная, нервная ра-бота. И закрутился я, и было мне ни до кого. Прошло месяца два. Вспоминая чудесные времена летнего отдыха, я позвонил Диме. И о - горе! Его мать сообщила, что Дима умер.
Через недели две после того, как приехал с юга.
Что случилось? Почему? Ведь ему всего 42 года. Он был здоров, великолепный спортс-мен?
-- Он пребывал в тяжёлом душевном состоянии. В депрессии, как теперь говорят. И много пил. Однажды, после обильного возлияния, наутро у него разламывалась голова и было совсем ему плохо. Он попросил меня сходить в магазин за пивом: ему нужно было опох- мелиться. В доме - ни грамма. Он сказал мне: Баста! Де вышел из запоя и уж долго не захочет пить и пойдёт лечиться. Я ушла на каких-то минут 15, с мыслями, что, наконец-то, образумится, а он возьми, да и умри в это время. Она всхлипнула:
-- Он меня оставил. Теперь я совсем одна, совсем одна.
Я не знал, что и сказать, продолжал слушать.
-- Знакомый врач сказал мне, что если бы я успела принести хотя бы грамм 50 водки или бутылку пива, сердце бы не остановилось. Они были бы ему толчком для работы и он ос-тался бы жив.
-- Почему же мне никто не сообщил о его кончине?
-- Я была в горе, мне было ни до кого. Его питерские друзья и московские, человек пят-надцать занимались похоронами.
Я рассказал ей, что мы с Димой хотели сделать сайт в Интернете и поместить в него его картины. Сохранился ли альбом с его картинами?
Ничего нет. Все его картины разобрали друзья. Осталась только спортивная баскетболь- ная форма. Заберите её. Вам она пригодится. Я знаю кто вы. Дима мне о вас много рас- сказывал. Вы его старший товарищ по спорту, тренер.
Да, это так, -- сказал я с горечью, - я вам позвоню.
И не позвонил.
Пути Господни неисповедимы
Художник мне один знакомый
Волшебной кистью обладал,
Его был гений освящённый -
Знать Бог его поцеловал.
Художник пишет и страдает,
В картины душу вложит всю.
И люд, кто смотрит их, рыдает,
Увидев в них судьбу свою.
Но есть картина, где все чувства
Художник женщине воздал.
Любовь и страсть чрез кисть искусства
В мужских сердцах он пробуждал.
Свою мечтал он Мону Лизу
В мучениях любви воспеть,
Свою искал в миру Маркизу,
Чтоб лик её запечатлеть.
Картину пишет он в экстазе,
В одно дыхание, горя,
Благоговея каждым разом
Пред чудом, что создал творя.
И Женщина сошла с картины
Сверхчувственна и сверх томна,
Пленительная Магдалина
Призывов сладостных полна.
Вся красота натуры женской
Чрез *PHI число воплощена,
"Божественность её вселенской
пропорцией" Творцом дана.
*PHI=1,618.
"... Число PHI получено из последовательности Фибоначчи, математической прогрессии, известной не только тем, что сумма двух со-седних чисел в ней равна последующему числу, но и потому, что частное двух соседствующих чисел обладает уникальным свойством--приближённостью к числу 1,618, т. е. к числу PHI.
...Несмотря на почти мистическое происхождение число PHI сыграло по-своему уникальную роль. Роль кирпичика в фундаменте пост- роения всего живого на земле. Все растения, животные и даже человеческие существа наделены физическими пропорциями приблизи-тельно равными корню от соотношения числа PHI к1.
Раньше считали, что число PHI было предопределено Творцом вселенной. Учённые древности называли 1,618 "божественной про- порцией".
.....Микельанджело, Альбрехт, Дюрер, да Винчи и многие другие художники строго следовали "божественным пропорциям" в постро- ении своих композиций. Наличие магического числа в архитектуре: в пропорциях греческого Парфенона, пирамид Египта, здания ООН PHI проявлялось в строго организованных структурах моцартовских сонат, пятой симфонии Бетховена, а также в произведениях Бартока, Дебюсси, Шуберта. Число PHI использовал в расчётах даже Страдивари, при создании своей уникальной скрипки".