Аннотация: Если один король сменил другого, это не значит, что новому монарху обрадуется старая аристократия. Тем более, если новый король - варвар из Киммерии...
Моша Сергей
"Король-варвар"
Сага о Конане
1. Пир в честь короля.
Пир в Кастель-Вардо, родовом замке барона Гизарда Варданского, чьи обширные владения раскинулись на восточном берегу реки Ширки, был в самом разгаре. Слуги сбились с ног, поднося все новые и новые блюда к заставленным всевозможными яствами столам, за которыми разместилась, казалось, едва ли не половина всей аквилонской знати. Кубки в руках аристократов, рыцарей и полководцев пустели еще быстрее, чем огромные подносы и расписные тарели, и Цецилий, дворецкий барона Гизарда, внимательно наблюдавший из своего угла за ходом празденства, словно генерал за войсками во время жаркого сражения, крикнул, чтобы из подвала прикатили еще два бочонка вина.
- Из тех четырех, что под лестницей, со старым зингарским! - напутствовал он виночерпия Никоса, который согласно закивал в ответ длинным, подозрительно раскрасневшимся носом. Все должно быть как можно лучше, хотя бы прислуга и повара изошли бы семью потами, а запасам хозяина был нанесен непоправимый ущерб. Сегодня гость барона Гизарда - сам король Конан, и нет ничего хуже ни для простолюдина, ни для дворянина, чем осрамиться перед своим господином. Пусть даже к бочкам с дорогими винами под шумок успеют приложиться и сами слуги...
Аквилонский владыка восседал на почетном месте во главе стола. По левую руку короля за столом размещались его ближайшие друзья и соратники: генерал гвардейцев Паллантид, канцлер королевства Публий, сенешаль Аквилонии граф Пойнтайнский Троцеро и другие, а по правую руку гордо восседал сам хозяин Кастель-Вардо, его родственники и местные аристократы. Дальше за столом разместились дворяне помельче, в большинстве своем не могущие похвастаться не древностью рода, ни богатством своих поместий, ни сколь нибудь значительными заслугами перед троном. Один из них, некий рыцарь из Пеллии по имени Турнелль, громогласно расписывал свои подвиги в недавней войне с Офиром и Кофом, в которых, по мнению Конана, не было и слова правды. Рыцарь к тому же умолчал о том, что он поддерживал своего сеньера принца Арпелло в попытке захвата аквилонского трона, когда настоящий король был, по слухам, убит, а враги осадили Шамарскую твердыню.
Болтовня Турнелля вызвала у присутствующих воспоминания о той войне, разговоры о теперешнем состоянии дел в Офире и Кофе, в которых к власти пришли новые короли, и спор о том, кто из них сможет дольше удержать трон и что для этого нужно сделать. Подогретая вином дискуссия плавно перешла в рассуждения о политике вообще, разбавленные свежими и не очень сплетнями со всех столиц мира. Политику сменили изобилующие жуткими подробностями рассказы местных баронов о разбойничьих шайках, расплодившихся в местных краях после войны и смуты, как вши на побирушке. Конан, не вникавший особо в суть разговора, пообещал помочь посылкой двух-трех сотен регулярных войск. А после началось обсуждение завтрашней охоты, которую барон Гизард собирался устроить в честь короля.
Но и этот разговор по большей части прошел мимо ушей Конана. Не то чтобы его величеству вконец опостыли традиционные забавы аквилонской знати, или его мысли тревожили некие сверхважные государственные проблемы. Дело в том, что среди пирующих присутствовало немало женщин, в основном, дворянки из окрестных имений, прибывшие вместе с отцами или мужьями в Кастель-Вардо для того, чтобы поглазеть на столичное общество и самого короля, остававшегося пока неженатым и потому являвшимся заманчивой для многих из них, а также для того, чтобы принять участие в предстоящей охоте и, главное, блеснуть после нее на обещанном Варданским бароном балу. Глазки одной из красоток, метавшие в Конана синие молнии откровенных вглядов, захватили его внимание полностью.
Лицо молодой женщины почему-то показалось Конану знакомым, но почему - этого он вспомнить не мог. Ее кожа была белее молока, длинные волосы цвета липового меда уложены в пышную прическу, скрепленную золотыми шпильками, украшенными мелкими алмазами. Одежды прекрасной провинциалки каждой своей складкой, каждой деталью подчеркивали красоту ее фигуры, а глубокий вырез декольте заставлял Конана волноваться за его содержимое всякий раз, когда она наклонялась над столом, потянувшись за каким-нибудь из блюд.
- Не знаешь, кого из богинь вспоминать, Иштар или Деркето, - думал Конан, понимавший, что все эти соблазнительные движения и взгляды тонко рассчитанны и предназначены именно ему, но тем не менее, незнакомка заставила киммерийца вспомнить те времена, когда он вел веселую жизнь вора и наемника, для которого женщины были едва ли не на первом месте из всех удовольствий мира. - Эта синеглазка пьянит сильнее вина. И совсем не похожа на напыщенных придворных мамзелей.
Чего он не знал, так это того, что именно об этой женщине говорил в потайной комнате барон Гизард, покинувший застолье в самом разгаре под удобным предлогом. Собеседником добродушного толстяка барона, чей голос звучал теперь несколько напряженно, был мрачный человек, под складками плаща которого тускло поблескивали металлические кольца кольчуги, а на поясе висел меч. Граф Барт Найденский никогда не расставался с оружием, как и с мыслью о мести за смерть своего двоюродного брата Арпелло, принца Пеллийского, погибшего от руки Конана.
- Ты уверен, Гизард, что она не передумает в решающий момент и не предаст нас? - хрипло спросил граф.
- Нет, Барт, я знаю Диану давно, та еще штучка, - отвечал барон, - От нее можно ждать чего угодно, но не сейчас. За наследство дядюшки, покойного Диона Атталусского, конфискованного после заговора в пользу короны, она горло перегрызет. К тому же все, почему-то уверены, что и смерть барона - дело рук этого проклятого киммерийца, хотя до сих пор еще гуляют по Аквилонии слухи о том, что там не обошлось без черного колдовства и какого-то феникса... Нет, она не подведет.
- Тогда действуем по плану. Мои люди уже на месте...
- Слушай, Барт, - прервал графа Гизард, - План-то хорош, но по мне - так слишком уж рискованный. Может, проще было бы Диане затащить Конана к себе на ночь, а там отравить тихонько. Меньше бы шуму лишнего было.
- Ошибаешься, тогда-то и поднялся бы настоящий шум. - скрипнул зубами Барт Найденский. - Этот киммерийский ублюдок здоров, как бык, у него и живот-то сроду не прихватывало, кто же поверит, что он умер от внезапного приступа какой-то неизвестной болезни? Конечно, многие захотели бы поверить в это, или любую другую байку, объясняющую неожиданную кончину узурпатора, но они просто не осмелятся сделать это. Конан обзавелся друзьями, которые всю Аквилонию перероют в поисках убийц, заодно снеся головы тем, кто слишком явно обрадуется его смерти. Кроме того, на стороне варвара некий могучий волшебник, который помог Конану уничтожить Амальруса и Страбонуса вместе с ихним колдуном-стигийцем. Если яд не убьет его сразу, то чародей может успеть его спасти. А от меча, пронзившего сердце, никакие чары не спасут. Заодно избавимся и от союзников узурпатора, всех этих пойнтайнцев и гандерландцев. Аквилония должна принадлежать истинным аквилонцам!
Граф на мгновение замолчал, потом впился взглядом в бегающие глазенки барона: - И не забывай, Гизард, что для того, чтобы завладеть Тарантией, нужно расчистить место перед троном от всех, кто захочет на него взобраться, когда тот опустеет. А чтобы округлить твои владения и земли других наших друзей, добавив к ним пару-другую стоящих титулов, нужно избавиться от тех, кому они принадлежат. Два десятка отборных шемитских лучников помогут многим из свиты узурпатора отправиться на Серые Равнины, я же с другими позабочусь о нем самом.
- Но этот демон во плоти... - толстяк нервно облизал пересохшие губы. - Киммерийца много раз пытались убить, но пока он жив. Не зря же его называют непобедимым, Львом Аквилонии...
- Вилланские сказки! - рассмеялся граф - Мои парни выпустят ему кишки за пару вздохов, а если он и сможет сбежать от них, у меня запасе останется еще кое-что - чернокнижник из Гипербореи, владеющий некоторыми приемами, достойными первоклассного мага. К тому же, Конан будет один... В общем, не стоит волноваться понапрасну, дорогой барон. Если ты, разумеется, сделаешь все, как надо.
- О, насчет этого можешь не сомневаться! - криво усмехнулся владетель Кастель-Вардо.
Барон вернулся к гостям, снова натянув на свое широкое, лоснящееся от жира лицо маску радушного хозяина. Когда он уселся на место, король вдруг наклонился к нему, и Гизард вздрогнул от неожиданности, услышав его шепот.
- А скажи-ка, Гизард, что это за девица, вон та, в зеленом платье?
- Которая же? - переспросил он, хотя сразу понял, о ком спрашивает король. - Ах, та... Это леди Диана. У нее есть скромное имение неподалеку.
- Она здесь одна? - удивился Конан.
- Да, родственников у нее нет и она не замужем. - ответил Гизард, заметно повеселев. Их план начал действовать! И пояснил - Кому нужна бесприданница?
- А на вид очень даже хорошенькая... - пробормотал Конан, которого до сих пор еще удивлял обычай цивилизованных народов выбирать жен не по достоинству их красоты или ума, а по стоимости приданого, значительности титула или из политических соображений.
- В нашем краю много красавиц, Ваше величество. - подобострастно улыбнулся барон. - И любая из них - всегда к вашим услугам.
2. Королевская охота
Кавалькада блистательных всадников и всадниц остановилась на опушке леса, верхушки деревьев которого купались в мягких лучах восходящего солнца в то время, как их основания тонули в полумраке остатков ночи. Между всданиками, поближе к своим господам, егеря и псари боролись с рвущими поводки борзыми и гончими, уже почуявшими азарт охоты. Впереди и поодаль выстроились цепью крестьяне из окрестных деревень - загонщики. Они с любопытством косились на конных, среди которых выделялся, возвышаясь над всеми, всадник на черном жеребце. Утренний ветерок теребил его неприкрытые ни шлемом, ни шапкой длинные черные волосы, а порой и вздымал внезапным порывом пурпурный плащ за его спиной, словно крылья, открывая могучую грудь седока, защищенную легкой кольчугой, и длинный кинжал в изукрашенных ножнах на его широком поясе.
Хозяин Кастель-Вардо держался по правую руку аквилонского владыки, важно восседая на спине спокойной каурки, топорща усы и раздувая щеки. Он, как и прочие, с нетерпением ожидал сигнала главного егеря, еще затемно ушедшего в лес на поиски достойной короля дичи. Собаки надрывались от лая, а их владельцы во всю спорили, чья из них лучше, и заключали пари на то, какой Пират или Азард первым возьмет след.
Конан с удовольствием вдыхал свежий проохладный воздух, наполнявший его тело бурлящей энергией молодого волка. Обмениваясь грубоватыми шутками с Паллантидом и Просперо, киммериец отыскал взглядом леди Диану, прибившуюся к кучке местной молодежи. Облаченная в изящный костюм для охоты коричневого и зеленого цветов, красавица рассеянно выслушивала любезности какого-то юноши, но ее глаза призывно ответили на взгляд короля.
- Похоже, Его Величество заинтересовался другой дичью, - тихо проговорил на ухо Паллантиду канцлер Публий. - Присмотрите за ним, генерал, так, на всякий случай.
Паллантид бросил взгляд на леди Диану и с улыбкой, но так же тихо ответил:
- У короля недурной вкус... И страшно тяжелая рука, когда кто-то путается у него под ногами в неподходящее время. Но я приму необходимые меры.
Когда из леса наконец-то послышался хриплый звук рога, и все вдруг разом сорвались с места, устремившись в указанном направлении, Паллантид немного приотстал, жестом подозвав к себе седоусого сержанта-гвардейца из немногочисленного эскорта, державшегося немного в стороне от благородных господ.
- Для тебя есть работа, Маркус. Видишь короля? - генерал указал на Конана, как-то сразу вдруг оказавшегося рядом с прекрасной провинциалкой. - Возьми пару надежных парней и следуй за ним, куда бы тот не направился, хоть на Серые Равнины. Но, не приведи Митра, ему вас заметить! Потеряете - шкуру спущу, а испортите королю удовольствие - отправлю рядовым на Пиктское пограничье. Ясно?
- Да, мой генерал! - гаркнул сержант и тут же умчался выполнять приказ.
- Только попадитесь Конану на глаза - он вам уши отрежет, - подумал Паллантид. - Потом и наказать будет некого.
Лошадка Дианы вырвалась вперед и вдруг исчезла с глаз, затерявшись среди густого подлеска. Улучив удобный момент, Конан последовал ее примеру, незаметно покинув своих спутников, разгоряченных охотой. К чему выставлять на всеобщее обозрение свою личную жизнь? И так уж по всей Аквилонии шепчутся по замках и лачугах досужие кумушки о том, каков король-варвар в постели, и кто из придворных дам оказался в ней в очередной раз. Буд-то он и впрямь какой-то похотливый дикарь, дорвавшийся до нежных белокожих аквилонских красавиц. Оно, конечно, всем сплетницам рты не зашьешь суровыми нитками, да и ему, как мужику, совсем без ЭТОГО нельзя. Но с другой стороны, и в бордель к шлюхам не завалишь, как раньше - королю такое не простят. Приходится перебиваться жеманными тарантийскими мамзелями. А что поделать? Как говорит Публий, положение обязывает.
Красавица-провинциалка умчалась далеко вперед, то ли играя, то ли выискивая подходящее укромное местечко, но ее лошадь оставила хорошо различимые следы, и киммериец шел по ним, как по торной дороге. Вот здесь она мимоходом сорвала ветку душистой черемухи, а тут, на развилке, остановилась на минуту, выбирая, по какой тропке ехать дальше. Жеребец Конана возбужденно фыркнул. Ага, красотка уже рядом!
В следующую минуту король оказался на просторной светлой поляне, со всех сторон окруженной высокими стройными липами и густыми зарослями боярышника. Диана ждала его, спешившись посреди поляны и придерживая смирную лошадку за уздечку. Едва Конан спрыгнул с седла, как она, отпустив животное, бросилась ему на грудь, забив ноздри пьянящим ароматом волос, а тонкие руки молодой женщины сжали его в объятиях с неожиданной силой.
- О, мой король! Я люблю Вас! Я хочу принадлежать Вам! Возьмите меня... - пухлые алые губы искали его рот, а нетерпеливые пальчики уже стаскивали с киммерийца пояс и расстегивали застежки кольчуги. Конан тоже не стоял столбом, но сквозь захлестнувшую его мозг волну желания настойчиво пробивалась какая-то беспокойная мысль.
- Черемуха! - пробормотал он, задыхаясь в медовом водовороте волос. У Дианы не было той ветки черемухи, которую она сорвала по пути сюда. И она не выбрасывала ее - он бы заметил это, да и зачем тогда рвать... Но если не она, то кто? И зачем? Почему именно здесь?
Захваченный страстью красавицы и чувством безотчетной тревоги, Конан чуть было не прозевал тот миг, когда незаметно извлеченный из складок платья кинжал уже лез под его кольчугу. Ладонь киммерийца перехватила запьястье предательницы и сжала до хруста. Диана вскрикнула и выронила кинжальчик - маленький, тонкий, и наверняка отравленный.
- Зачем ты хотела убить меня? - скорее удивленно, чем гневно спроил Конан. Ее глаза были так близко от его глаз, что казались двумя разволновавшимися в осеннюю грозу озерами. А она плюнула прямо ему в лицо:
- Чудовище! Ты все равно...
Шум на краю поляны заставил Конана обернуться, развернув вместе с собой и Диану. В тот же миг дружно тенькнуло несколько тетив, Конан почувствовал сильный толчок, и внезапно потяжелевшая женщина бессильно повисла на его руках. В спине Дианы торчали три короткие арбалетные стрелы.
3. Бой на поляне
Пожалуй, ни один солдат многочисленной и закаленной в боях аквилонской армии не смог бы среагировать с такой быстротой, как Конан. Пока десяток пеших меченосцев выбирались из зарослей на поляну, а стрелки торопливо перезаряжали свои арбалеты, киммериец, бросив безжизненное тело Дианы, вскочил в седло и погнал черного жеребца навстречу окружившим поляну врагам. Те не успели собраться в кучу, видно, не ожидая от короля такой прыти, и вынуждены были встречать его поодиночке.
Те двое, которым посчастливилось оказаться в том месте, где Конан решил прорвать кольцо засады, были опытными бойцами. Они попытались исправить невольную ошибку стрелков, промазавших по человеку и совершенно проигнорировавших его коня. Спешенному королю далеко не убежать. Наемные убийцы слаженно заходили с боков, намереваясь подрубить жеребцу ноги, но киммериец бросил животное прямо на одного из них. Кованное копыто боевого коня с треском проломило грудную клетку нападавшего, а в следующую секунду правый кулак Конана обрушился на голову второго. Его голову не спасла даже стальная каска! Сила удара была столь велика, что противник отлетел прочь, потеряв сознание раньше, чем коснулся земли.
Проклиная предательницу Диану, успевшую лишить его пояса с висевшим на нем кинжалом, Конан пустил жеребца на пролом сквозь стену боярышника, надеясь, что засада не имеет второго кольца, но тут же понял, что ошибся. Прямо перед ним возникли, преграждая путь, два чернокожих гиганта-кушита с кривыми саблями в руках, за спинами которых прятался еще один человек. Его лицо было скрыто капюшоном длинного серого балахона, и у него не было никакого оружия, кроме посоха путника - обычный странствующий монах. Он-то что здесь делает?
- К Нергалу! - король дал шпоры жеребцу, и чернокожие прыснули в стороны, уходя от смертоносных копыт. Но тот, с посохом, остался на месте. Его правая рука рванулась вперед, направленная ладонью прямо в морду коню, и тот вдруг взился на дыбы, отчаянно захрипев и сквозь выступившую на губах пену.
- Колдун! - Конан понял, что происходит, и кувырком скатился с седла, не дожидаясь, когда падающее животное обрушится на него всей тяжестью своего тела. Того же попытался избежать и один из кушитов, поэтому он ничего уже не успел сделать, когда Конан в прыжке сшиб его с ног. Сцепившись, они покатились в кусты. Чернокожий пытался воспользоваться своей кривой саблей, но рука киммерийца, едва не сломавшая ему предплечье, заставила его выпустить бесполезное в столь тесной схватке оружие. Зато другой рукой кушит сумел заблокировать попытку Конана схватить его за горло. Долго ему, конечно, не выдержать (О, боги! Как же силен этот аквилонский король!), но сообщник уже спешил на помощь...
Откинув голову назад, Конан ударил лбом в переносицу противника. Кровь из сломанного носа брызнула в глаза королю, но чернокожий гигант выдержал этот страшный удар! Тогда со звериным рычанием Конан вонзил свои зубы в черное горло врага. Тот взвыл от ужаса и боли, почувствовав, как челюсти киммерийца разрывают его артерию, но страх убил его раньше, чем из нее хлынула кровь.
Вскочив на четвереньки, Конан схватился за саблю. Не любимый двуручник, но тоже ничего, когда-то он дрался такими. Подбежавший второй кушит испуганно уставился на окровавленные губы Конана и разорванное горло товарища, и смог только закричать от ужаса, когда киммериец прыгнул на него, занеся для удара трофейную саблю.
А потом появились остальные. Они набросились на Конана, как стая волков на раненного лося. Да только киммериец оказался не ранным травоядным - это был свирепый тигр, жаждущий крови. Он не ждал, когда кто-то из окруживших, атакует его - он нападал сам. Пьяный от крови, Конан забыл обо всем, кроме сверкающей круговерти стали.
- Кром! Сегодня хороший день для смерти! - забывшись, рычал он по-киммерийски. - Ну, смелее, вы, жалкие ублюдки! Вы не знаете, как умирают киммерийцы?! Так смотрите!
Он двигался столь стремительно, что не дал подоспевшим арбалетчикам воспользоваться своим оружием. Нет, стрелки не слишком боялись попасть в возникшей сутолоке в кого-нибудь из своих, и случись так, это никого бы сильно не опечалило. Но Конан, легко прорвав круг меченосцев, врубался в группу арбалетчиков, заставив их отбросить самострелы вместе с надежами подстрелить короля-варвара издалека и вынудив защищать свои жизни мечами. Киммериец же в несколько взмахов порубил тетивы у брошенных арбалетов, между делом лишив своих врагов такого важного преимущества, как оружие дальнего боя.
- Что же ты медлишь, Теодрахт?! - человек, прокричавший эти слова, стоял поодаль от места схватки, прячась в тени деревьев, но Конан все же узнал его.
- Граф Найденский ?! Вот так встреча! - радостно заорал он, прокладывая путь к изменнику сквозь мечи и трупы его наемников. - В нашу последнюю встречу... После разгрома Амальруса... Ты лизал мои сапоги. Клялся в своей верности. Напрочь отрекся... От братца-ренегата. Не стоило тебе верить тогда... А сразу - на плаху! Но и сейчас!.. Эту ошибку!.. Исправить не поздно!!!
- Аквилония никогда не смирится с варваром-узурпатором на своем престоле! - яростно ответил граф, обнажая свой меч - Конан был уже близко. - Убейте его, парни! И доля павших станет вашей! Теодрахт!!!
Наемники, которых благодаря подоспевшему подкреплению все еще оставалось более дюжины, безуспешно пытались задержать рассвирепевшего киммерийца. Несмотря на множество нанесенных ими ран, достаточных для того, чтобы насмерть положить пару обычных бойцов, король-варвар, казалось, сражался теперь с еще большей силой, чем в начале схватки.
- Я готов, господин! - человек с посохом, к которому все это время взывал Барт Найденский, на мновение отвлек внимание Конана от персоны графа. У ног чернокнижника клубился пурпурный туман, который вдруг взвился вверх, приняв очертания какого-то огромного и ужасного существа, прямо на глазах становившегося все более и более материальным. Чудовищные лапы существа вспарывали воздух жуткими когтями, а обретшие способность видеть кроваво-красные блюдцеподобные глаза на отвратительной морде твари шарили вокруг в поисках обещанной ему жертвы.
- О, Кром! Как же я забыл про колдуна?! - в отчаянном броске Конан попытался достать мага прежде, чем призванный им демон вступит в битву. Но ему потребовалась какая-то секунда на то, чтобы снести голову преградившему путь наемнику и отбить выпады двоих других. А за эти мгновения тварь успела закрепиться в этом мире и встретила его всей мощью и ненавистью исчадия ада.
Первый же удар ее когтей располосовал кольчугу Конана, как гнилую тряпку, и только случайность уберегла короля от более серьезных ран. Следующий взмах огромной лапы вырвал клок волос с нырнувшей под удар головы киммерийца, а вылетевший из-за спины хвост твари хлестнул в каком-то локте от его ног, но и сабля варвара успела полоснуть по бронированному брюху чудовища. Рана оказалась неглубокой, хотя и привела тварь в бешенство. Ее хвост и все четыре лапы яростно и бестолково замолотили вокруг, но киммериец, отпрыгнув назад, оказался вне их досягаемости.
Однако передохнуть Конану не позволили. Наемники графа-предателя, до этого благоразумно державшиеся в отдалении от ужасного чудовища, теперь, когда оно топталось на месте, обезумев от запаха собственной крови, вновь двинулись на киммерийца. Вояки подбадривали себя криками о том, что они, именно они должны прикончить короля, - иначе награда целиком достанется колдуну.
- Задницу Нергала вы увидете, а не награду! - взревел Конан и взмахнул саблей. С окровавленного клинка сорвалось несколько алых капель, они попали в лица приближавшимся наемным убийцам, заставив их отшатнуться. Король прыгнул на них, пользуясь этой заминкой, и уложил в траву двоих из них прежде, чем остальные опомнились и пришли им на помощь.
- За Конана! За короля! - этот клич, внезапно раздавшийся в тылу нападавших, застал мятежников в расплох. Кое-кто не долго думая бросился на утек, но остальные сбились в кучу вокруг Барта Найденского, готовясь по-дороже продать свои жизни подоспевшей на выручку королевской рати. Но оказалось, что это всего-навсего три конных гвардейца, неведомо как оказавшихся в этом уголке леса. Размахивая мечами, гвардейцы бросились на помощь королю, в один миг покрошив в капусту полдесятка графских наемников. Они соединились с Конаном, и один из них спрыгнул с седла, предоставляя лошадь своему повелителю: - Уходите, Ваше Величество!
Конан только досадливо отмахнулся:
- Я еще ни от кого не убегал. Закончим начатое. Смерть мятежникам и предателям!
Маленький отряд ринулся на совершенно деморализованного противника, но пурпурный демон, приведенный в чувство пронзительными воплями Теодрахта, одним прыжком оказался рядом с гвардейцами и ужасным ударом смял ближайшего из них в лепешку. Пеший Конан и оба оставшихся всадников закружились вокруг твари, полосуя ее могучими ударами клинков, но та, совершенно не защищаясь, вышибла из седла второго гвардейца, а Конану, слишком увлекшемуся отрубанием толстенной ноги чудовища, разорвала бок. Отброшенный взмахом гигантской лапы, киммериец рухнул на колени, тщетно тряся головой - глаза застлала кровавая пелена.
Он слышал, как на поляну въезжали еще какие-то люди, слышал их злобные крики и вой охромевшего монстра, смутно ощущал силу чьих-то бережных рук, втащивших его на спину лошади поперек седла, и причинявшие ужасную боль толчки последовавшей за этим скачки. Но потом его сознание, устав от борьбы с болью, провалилось в темную пропасть беспамятства.
4. Где король?
- Жаль, что Его Величество сейчас не с нами - этот олень просто красавец! - Просперо буквально светился от радости. Еще бы! Ведь это именно его стрела пробила шею великолепного самца с огромными ветвистыми рогами. - Истинно королевская добыча!
- Надеюсь, он все же присоединится к нам позже, - таинственно улыбаясь, ответил Паллантид. - И может быть, с более ценным трофеем, чем этот олень.
Под призывный голос рога к группе первых рыцарей королевства примчался запыханный паж барона Гизарда. Глаза юноши горели азартом:
- Мой господин, барон Варданский, просит благородных господ изволить поспешить, поскольку загонщики обложили огромного кабана-секача, и если вы не будете медлить, то успеете как раз к самой забаве!
- Передай барону, что благородные господа сейчас изволят быть. - весело ответствовал Паллантид, предвкушая прелесть нового развлечения. Паж немедленно умчался прочь, а рыцари, проследив за тем, чтобы бароновы слуги правильно пристроили к носильным жердям красавца-оленя, уже готовы были последовать за ним, когда из чащи леса появился одинокий конный гвардеец.
- Он что, ездить верхом разучился, или уже успел где-то нализаться с утра? - проворчал Троцеро, заметив более чем неуклюжую посадку солдата. Паллантид окликнул всадника, но тот совершенно проигнорировал голос своего генерала. Тогда по знаку Паллантида двое солдат эскорта помчались на перерез ничего не замечавшему вокруг себя всаднику, догнали его и, отчаянно вскрикнув, поскакали назад, держа лошадь товарища за повод и увлекая ее за собой.
Когда они приблизились, Паллантид узнал в всаднике-неумехе сержанта Маркуса и понял, почему он сидит в седле так криво - между лопатками старого сулжаки торчал арбалетный болт. Вокруг столпились рыцари и солдаты. Лица у всех преобрели мрачное выражение: охота - не война, а звери лесные из арбалетов от охотников не отстреливаются.
- Он с кем-то дрался. - Троцеро указал на рассеченную в нескольких местах кольчугу сержанта и на пустые ножны, в которых должен был находиться его меч. - Кто посмел напасть на гвардейца короля?!
- Я послал его присмотреть за Конаном, - Публию показалось, что это необходимо, - и с ним было еще двое... - объяснил Паллантид.
- Следовательно, с королем что-то случилось. - сделал вывод Просперо, и желваки нервно заиграли на его смуглых скулах. - Мятеж?
- И Гизард - первый подозреваемый, ведь это его земли и его лес, - Паллантид повернулся к гвардейцам. - Немедленно соберите всех наших, кто поближе, и прочешите все вокруг, но так, чтоб травинка не шелохнулась. Увидите короля - живого или мертвого, - везите его сюда. Наткнетесь на чужих - шума не поднимать, а вызвать подмогу.
Отсалютовав, гвардейцы бесшумно, как призраки, исчезли в зарослях. Генерал окинул оставшихся изучающим взглядом: все свои, верные Конану до смерти. Вооружены, конечно, слабо. Короткие мечи, кинжалы, у некоторых луки со стрелами или охотничьи копья, но ни щитов, ни настоящих доспехов ни у кого не было - не на войну же собирались...
- А нам, пожалуй, стоит прогуляться вокруг того места, где Гизард обложил кабана. Кто знает, кого он имел ввиду?
Паллантид, Просперо, Троцеро и с полдюжины рыцарей из королевской свиты пустили лошадей вскачь сквозь густой подлесок. Они не обращали внимания на царапанье веток и колючек, до крови обдиравших бока лошадей и тела всадников - король в беде, и не время сейчас думать о подобных мелочах! Углубившись в лес, они все время ориентировались на звук рога, продолжавшего созывать гостей Варданского барона, и на перемещавшийся по лесу в направлении рога шум загонщиков. Если им и вправду удалось поднять секача, то неизбежная возня с ним должна дать время убедиться в верности или предательстве Гизарда и других вассалов короля. А потом полетят головы...
Не встречая никаких подозрительных личностей, отряд почти полностью обогнул место предполагаемого убийства кабана, по пути пополнившись несколькими гвардейцами, в отличие от благородных господ, вооруженными по полной программе. Подозрения насчет мятежа пока не получили подтверждений, но сам лес, казалось, дышал скрытой угрозой и опасностью. Определив, что они уже стали удаляться от голоса рога, граф Троцеро решил повернуть назад, больше приблизившись к месту сбора охотников. Вдруг темный силует, скользнувший наперерез отряду из тени молодых кленов, едва не оказался поднятым на копья. Но в нем вовремя узнали одного из гвардейцев, посланных на поиски короля.
- Генерал! - обратился он к Паллантиду. - Вокруг поляны, на которой ждут вепря, засада. Стрелки на деревьях и дюжины три конных в овраге, совсем рядом. Среди них кое-кто из пировавших вчера в замке. Лейтенант Кронинг готов заняться стрелками - мы у них в тылу.
- Ну вот, я же говорил - мятеж, - мрачно изрек Просперо.
- Передай Кронингу, пусть возьмет кого-нибудь живьем, на тот случай, если нам не посчастливится захватить птичку более высокого полета, - обратился к гвардейцу Паллантид. - Атаку начинайте сразу, как вернешься к нему. Где этот чертов овраг?
С той стороны, откуда приехали верные королю рыцари, в овраг можно было спуститься только в одном месте. Там, внизу, надежно укрытые от случайного взгляда, томились в ожидании условного сигнала мятежные дворяне. Их было не много по масштабам настоящих сражений, но вполне достаточно для засады на ничего не подозревавших охотников. Тем более, что большинство из них были облачены в полный доспех и вооружены с ног до головы.
- Эх, окружить бы их! - тихо скрипнул зубами Просперо. - Что б ни один не ушел. И всё знакомые лица: и бароновы прихлебалы, и восточные голодранцы, и пеллийцы...
- Окружать - только время терять. Тем более, что окружать некем, - Троцеро вытащил из ножен меч. - Коротковат для серьезного дела, да выбирать не из чего. За мной, господа!
- За Конана! - взревел на всю мощь своих легких Паллантид, и отряд, подхватив его яростный клич, стальной лавиной обрушился вниз, на оторопевших от неожиданности заговорщиков. Первые из них были сбиты на землю и растоптаны не знающими пощады мстителями. Остальные, даже не пытаясь оказать сопротивления, погнали лошадей к противоположному выходу из оврага, оглашая округу обреченными воплями:
- Заговор раскрыт! Нас предали! Все пропало!
На плечах беглецов отряд Троцеро ворвался на большую поляну, посреди которой расстерянные и ничего не понимающие благородные дамы и господа метались из стороны в сторону, пытаясь уклониться от катящегося на них вала вооруженных всадников. С противоположной стороны на поляну выбегали из леса черноволосые смуглокожие люди, бросая на ходу луки и колчаны со стрелами, а попятам за ними гнались пешие гвардейцы. Они настигали бегущих, вспыхивала короткая схватка - и порубленные смуглокожие падали в высокую траву.
- Гизард! Стой, поганец! - заметивший улепетывающего верхом на каурке барона, Паллантид бросился было за ним, но внезапно увидел несущегося прямо на него вепря. Забытый всеми, доведенный до бешенства криками и острыми рогатинами загонщиков, огромный зверь, вырвавшись с разгону на поляну, шел напролом, опрокидывая и конных, и пеших. Оказавшаяся между обезумевшим секачем и Паллантидом дама в светло-зеленой амазонке замерла на месте, крича высоким тонким голосом, неспособная даже пошевелиться от ужаса.
Занеся меч для удара, Паллантид вонзил шпоры в бока коня, заставив его перепрыгнуть через женщину, и верное животное приняло на себя сокрушительный удар вепря. Генерал рубанул по щетинистому загривку и вылетел из седла. Он упал в стороне от валяющейся на спине и бьющей копытами в предсмертной агонии лошади, но не успел встать на ноги, когда кабан, развернувшись в двух шагах от благополучно потерявшей сознание дамы в зеленом, бросился в повторную атаку. Паллантид зашарил вокруг в поисках оброненного при падении меча, осознавая, что даже оружие не спасет его от верной смерти. Жуткое рыло с окровавленными желтыми клыками было уже совсем рядом с ним, как вдруг со всего разгону ткнулось в землю, пропахав в ней глубокую борозду, и остановилось у ног генерала.
- Ну и везет мне сегодня! - послышался сверху голос Просперо. - И кто мог подумать, что главный трофей сегодняшней охоты тоже достанется мне?
Паллантид поднял взгляд - довольно ухмыляющийся пойнтайнец вытаскивал застрявшую между лопатками вепря пику. Его конь беспокойно фыркал, выпучив глаза и пританцовывая вокруг мертвого монстра.
- Гизарда взяли? Что с Конаном? Где он? - в другое время Паллантид, конечно же, по достоинству оценил бы спасший ему жизнь мастерский удар пойнтайнца.
- Ушел барон, - помрачнев, ответил Просперо. - Но кое-кого из этой банды, кажется, мы взяли в плен. Может, у них что узнаем?
Но плененные рыцари не были посвящены во все подробности заговора, а наемники-шемиты знали и того меньше. Удалось лишь выяснить имена большинства мятежных дворян, в том числе и имя Барта Найденского.
- Барт - противник серьезный, - Публий, чудом уцелевший в свалке на поляне, обвел первых мужей королевства пристальным взглядом. - У него много друзей и родственников, да и пеллийцы ему помогут, как и многие бароны в провинциях - недовольные среди них всегда найдутся. Если не отыщем живого Конана - гражданской войны не избежать. Появятся и другие претенденты на престол, может, даже самозванцы. Да и Немедия начеку... Что и говорить, королевство без короля - что дом без хозяина, любой вломиться может.
- А если он мертв? - отчаяние слишком ясно слышалось в голосе Паллантида. - Что тогда?
- Барт или кто-нибудь еще сядет на трон, - мрачно ответил канцлер. - И тогда туго прийдется тем, кто был другом прежнему королю. А могучее государство погрязнет в смутах, сепаратизме и братоубийстве.
- Не каркай, старик, - глаза Троцеро сверкнули холодным огнем гнева. - Нечего хоронить Конана раньше времени. Или ты не знаешь, на что способен этот дикий киммерийский медведь? В его смерть я поверю, лишь когда собственными глазами увижу его бездыханное тело. Мы проверим каждый кустик, каждую нору в этом лесу, но вот увидишь, Конан найдется сам. Не такой он человек, чтоб сгинуть за просто так...
5. Хижина в лесу.
Очнувшись, Конан обнаружил, что он остался один, если не считать лошадь, поперек седла которой он продолжал лежать, чудом не свалившись с нее, пока был без сознания. Что случилось с тем гвардейцем, кажется, его зовут Маркус, который помог ему выбраться из той заварухи? Он не похож на того, кто может бросить в беде товарища по оружию. Значит, убит или попытался увлечь погоню за собой.
О, груди Деркето! Как же печет в боку! Эта тварь, наверное, ему все ребра переломала. Не стоило тогда пытаться вчетвером ее прикончить. И ребята славные даром погибли... А все из-за этой красотки, Дианы. Подослал ее тот, кто устроил засаду, это ясно. Уверен был Барт Найденский, что король не пропустит такой аппетитной попки... Дурень он похотливый, а не король! Ничего, парни скоро кинутся, что его нет, да и тех троих гвардейцев тоже. Не Паллантид ли послал их шпионить? Ну, тогда быстро поймут, что случилось, начнут его искать, если уже не ищут. И те, с Бартом, тоже ищут. Кто первым найдет, тот и выиграл эту игру. А ставка - его жизнь и трон Аквилонии.
Ни того, ни другого Конан отдавать был не намерен, а значит, надо где-то спрятаться, как дикому зверю забиться в какую-нибудь нору, отлежаться, ранам дать затянуться. А потом - берегись, Барт Найденский! Только вот бок противно липкий, крови-то много уже ушло, а чтоб перевязать - надо с коня прыгать. Где ни попадя и не слезешь, место укромное сперва найти надо, а потом и на землю падать. Сам ведь он в седло уже не заберется, да и ногами уйти далеко не сможет, значит, один-единственный шанс у него и есть.
Лошадь, воспринимая брошенный повод как полную свободу действий, неторопливо брела, куда глаза глядят, изредка наклоняясь, чтобы щипнуть травы, но делала это осторожно, чтобы не уронить всадника. Похоже, что она углублялась в самое сердце огромного леса, в котором, как похвалялся давеча Гизард, полно было мест, в которые не то что его лесничие отродясь не заглядывали - нога человеческая испокон веков не ступала.
- Вот и хорошо, - подумал Конан. - Подальше от погони. Потом-то он выберется, в лесах даже мальцом не блудил, а теперь и подавно не потеряется среди деревьев. А конек смышленый попался - вот что значит гвардейская выучка!
Внезапно лошадь навострила уши, затем удовлетворенно фыркнула и затрусила вперед так, будто у нее появилась какая-то цель. Конан напряг слух и обоняние, силясь понять, что же почуял конь. Раз коняга не испугалась, то это не зверь и не нечисть, вроде того пурпурного демона. Люди? Ноздри киммерийца уловили запах дыма - точно, люди. Кто они? Друзья или, что более вероятно, враги? Он сейчас беспомощней младенца, а взять у него, сразу видно, есть что. Любой трусливый виллан позарится на коня со сбруей, да на богатые, хоть и залитые кровью одежды. А если узнают, что он - король, то и за просто так пристукнуть могут. Королей простонародье не любит, а королей-варваров - и подавно.
- Стой, глупая! - зашипел Конан на самоуверенную лошадь. - Тпрру! Не надо туда, сворачивай в лес, слышь ты, волчья закусь!
Животное совершенно не реагировало на эти слова, и Конан, скривившись от боли, попытался дотянуться до свисавшего до земли повода, но у него ничего не вышло. Удары кулаков по крупу тоже ни к не привели к желаемому результату. Наоборот, неправильно истолковав желания своего седока, конь вдруг прибавил ходу. Конан попробовал сесть, как надо, но рана в боку не позволила ему сделать и этого. Он уже подумывал о том, чтобы попросту свалитиься с коня, избежав нежелательной встречи, но потом решил, что люди, найдя коня и увидев на его седле свежую кровь, все равно пойдут искать всадника.
- Ладно, так тому и быть. - смирившись, пробормотал киммериец. - Может, я ошибаюсь, не доверяя тебе?
Вскоре конь выбрался на довольно широкую тропу, которая привела его на большую поляну, у дальнего края которой стояла одинокая хижина, добротно сколоченная из толстенных неотесанных бревен. Перед домом зеленел огороженный тыном клочок поля, а с боку от него находился маленький загон для скота, в котором флегматично топталось несколько коров и старый облезлый бык. Хутор встретил гостей нервным собачьим лаем.
У порога хижины играло в пыли двое малышей - мальчик и девочка в простой крестьянской одежде. Увидев на лошади страшного окровавленного человека, они с визгом бросились в дом, как испуганные зверьки в нору. В следующее мгновение в дверях показался высокий старик с огромным топором в руках, за спиной которого виднелись встревоженные лица женщин.
- Никак раненный... - старик успокаивающе зыркнул на баб и, не выпуская, впрочем, из рук топора, подошел к Конану, взяв коня под уздцы. Выцвевшие, но ясные глаза хозяина лесного хутора пытливо уставились в лицо пришельца. - Эк тебя угораздило, человече. Сцепился с кем? Тебе, мож`, говорить не хочется, да мне знать надобно, что в лесу делается. Здесь живем, выходит, должны знать. Ты ж из благородных, верно?
- Верно, - хрипло ответил Конан. Он уже придумал себе правдоподобную историю о кровной вражде двух вельмож, вассалом одного из которых будто бы был он сам, и не слишком отступив от действительности, рассказал старику об охоте, засаде врагов и схватке, в которой погиб его сеньор и все, кто был с ним. Имен вельмож Конан не назвал, сославшись на секретность, да и старику до таких мелочей, похоже, дела не было. Сам же Конан представился как рыцарь Кассий. Все это ему пришлось говорить, оставаясь поперек седла - старик не спешил оказывать помощь незнакомцу.
- Ты - единственный свидетель этого подлого убивства, - утвердительно молвил старик, выслушав легенду Конана. - Сталбыть, ищут они теперь тебя по всему лесу, чтоб добить - и концы в воду. А что, королевского гнева боятся так кровники, или больше мести родичей убиенного?
- И того, и другого, - Конан сомневался, стоит ли рыцарю Кассию записываться в друзья короля, но что-то подтолкнуло его сказать: - Мой господин не раз вставал со своими вассалами под знамена короля, в последний раз мы сражались против полчищ Офира и Кофа, и он отметил нашу доблесть. Нет, королю не понравится, что кто-то исподтишка убивает его верных вассалов.
- Защитник отечества, сталбыть, - старик подвел коня к самому дому, прислонил топор к стене и осторожно обхватил Конана руками за пояс. - Лады, слезай, посмотрим...
Конан мешком упал на старика, и тот захрипел от натуги, стараясь устоять на ногах:
- Ох, и тяжел же ты, рыцарь... Бабы! Подсобите, ну?!
Женщины, одна совсем молодка и другая чуть постарше, кинулись к Конану. Ухватив его за ноги, они едва смогли оторвать их от земли. Пыхтя и отдуваясь, все в троем кое-как затащили киммерийца внутрь дома, в котором была одна-единственная комната, в дальнем углу которой дымился очаг, а у стен стояли грубо сколоченные стол, табуретки и кровати, застеленные полотняными покрывалами с вышивкой.
- Давай на стол его... - старик поднатужился, и лопатки киммерийца легли на дубовые доски стола. Еще рывок - и он оказался на нем весь, только ноги свисали, почти доставая до земляного пола.
- Здоров ты, однако, почти как мои сыны. Ирга, грей воду и для перевязки найди чего. А ты, Олин, помоги мне с ним... - осторожные пальцы старшей женщины стащили с Конана кольчугу, пока старик поддерживал его за плечи и говорил бесперестанку, то обращаясь к Конану, то давая указания женщинам. - Да, досдалось тебе, Кассий. Мечами тебя крепко обработали... Рубаху лучше распори, отрывай от раны!
Ткань, крепко приставшая к корке засохшей крови, поддалась с трудом и не сразу, но Конан только поморщился от боли. Придворные лекари были бы поосторожнее, более почтительно обращаясь с королевским телом, но в молодости бывало и хуже.
- Вот так. Теперь воду давай, - продолжал бормотать дед. - Ничего, что горячая, жить хочет - сталбыть, потерпит. Сейчас обмоем тебе раны, рыцарь, а потом, когда зелье настоится, - Ирга на этом знается, даром, чтоль, ее бабка знахаркой была, - и им протрем, чтоб заживало скорше. Меня, кстати, Спотусом зовут, а кто и Лешим кличет, за то, что в лесу, на отшибе живу. А это, сталбыть, невестки мои, Олин и Ирга. А сыны - Роган и Тевдис, - в село уехали с утра, уголь продавать. Лес рубим, уголек жжем, охотимся, ягоды да грибы собираем - тем и живет. А бок-то тебе мерзко порвали, даже не знаю, чем так ударить можно. Примерно так позату зиму Рогана, старшего моего, мужа Олин, медведь-шатун порвал. Шрамы доселе как свежие. Дак у него ж кольчуги не было, а сталь-то когтями и не возьмет никто из зверья тутошнего. И ребра поломаны... Я поковыряюсь тут маленько, на вот, браги хлебни, чтоб не так пакостно было.
Конан послушно отпил из большого деревянного кубка. Питье, конечно, то еще, но лучше бы с него и начинать врачевание было. Спотус полез в развороченный бок чем-то острым, и волна адской боли захлестнула киммерийца. Нечеловеческим услием воли он смог удержаться от того, чтобы не дернуться, не хватало еще самому на это острое и напороться или самого старика зашибить ненароком. Олин его за руки держала, но даже сейчас он мог ее отшвырнуть прочь одним движением.
Тело-то он удержал, а вот сознание поплыло. Что было дальше, Конан не помнил. Очнулся он уже в кровати, но ложе было жестким. Чтобы кости правильно срослись, - догадался он, ощутив давление повязки, плотно обтягивающей его грудную клетку. Голова была ясной, и давешняя боль ушла куда-то, так, щемило маленько, если прислушаться. И еще он чувствовал жуткий голод.
- Эй, кто там есть, хозяева! - крикнул он, чувствуя, что он не один в доме.
- Щас, дядь, - отозвался детский голос. - Я мамку кликну!
Две пары ног дружно затопали прочь из хижины, и Конан улыбнулся, вспомнив чумазые мордашки малышни. Когда дети вернулись с Олин, Конан уже сидел в кровати, опершись спиной на стену, осторожно разминая мышцы рук, затекших от долгого лежания.
- Господин Кассий! Тебе нельзя вставать! - вскричала женщина. - Отец сказал, что лежать не шевелясь надобно!
- Свекр твой, женщина, человек хороший, но мне - не указ! - Конан добродушно улыбнулся, скрашивая резкость своих слов, и сразу же сменил тему разговора. - А я, между прочим, давно хотел узнать, как стряпают лесные красавицы. Вот, думаю, случай подходящий как раз подвернулся. Жрать хочется, будто три дня не ел...
- Не, дядя, четыре. - поправил его пацаненок. - И еще ругались во сне не по нашему.
- Трое суток бредели, а эту ночь спокойно спали, - Олин загремела мисками и горшками, собирая обед. - Отец сказал - все хорошо будет. Он двух кроликов в лесу в силки поймал, наказал тебе сготовить, мол, мясо легкое, кишки от него не закрутит...
Она подала ему грубую глиняную миску, доверху наполненную парующей перловой кашей с мясом и подливой, кружку молока и ломоть хлеба. Пока Конан насыщался, женщина вернулась к своим делам, а дети во все глаза глядели, как он расправляется с едой, едва ли не в рот заглядывали. Киммерийцу даже показалось, что они голодны - по его вине, и предложил:
- Одному мне не управиться, ну-ка, берите свежатинку, малышня!
- Не-е, - важно ответил мальчик, а девчушка согласно закивалал головой. - Мы обедамши. - И тут же задал вопрос, который, повидимому, уже давно не давал ему покоя. - А правда, что ты вместе с самим королем Конаном сражался?
- Было дело, - ответил Конан, уплетая за обе щеки. - Когда с офирцами рубились, я в двадцати шагах от его знамени стоял, считай, совсем рядышком.
- А правда, что он такой здоровый и сильный, как рассказывают?
- Кто рассказывает? - сразу насторожился Конан.
- Да мальчишки в деревне, - махнул рукой пацаненок. - Про Конана всякий знает. Некоторые говорят даже, что сами его видели, но это все враки. Он или в столице пирует со своими рыцарями, или с врагами бьется. Так какой он, король-то?
- Ну, ты же сам сказал - здоровый и сильный.
- Больше тебя? - подозрительно прищурился мальчик. В этот миг он был очень похож на своего деда, Спотуса.
- Ну, может и побольше чуток, - согласился Конан. В самом деле, за эти четыре дня он слегка отощал...
- А мой папа ессё больсе! - вдруг выпалила девочка и, тоненько рассмеявшись, выбежала наружу.
- Еще болтают, что он, Конан то есть, на завтрак ест сырое мясо, на обед - бочку свежей крови, а спать не ложится, пока не убьет кого и не съест его сердце... - настойчиво требовал информации внук Лешего.
- А ты бы пил кровь и ел бы человеческое мясо? - ответил вопросом на вопрос Конан.
- Не-а! - отрицательно покачал головой мальчик.
- Ну, так а почему я... Тьфу ты! Почему Конан должен совершать подобные мерзости?
- Так он же варвар, энтот, как его, киммериец! - удивление мальчишки было неподдельным. - Варвары все так делают!
- Эй, Торни, отстань от рыцаря со своими глупостями! - послышалось с порога недовольный голос Спотуса. - А то расскажет королю, чего ты про него наговорил, приедет он и отрубит тебе голову!
- А вот и не отрубит! - внук строго посмотрел на вошедшего деда, как на безнадежно отставшего от жизни человека. - Конан только злых волшебников, врагов и страшных чудищ убивает, а простых людей не трогает. Правда ж, Кассий?
- Правда, - подтвердил Конан, едва не поперхнувшись молоком. Послушать Торни, так в нем одновременно уживался кровожадный демон и аватара Пресветлого Митры.
- Брехня! - безапеляционно отрезал Леший. - Сказки все это про колдунов и чудищ...
- Сказки?! - возмущенно вскричал Конан, на своей собственной шкуре убедившийся в реальности существовании и тех, и других. - Может, черное зло Ахерона и сказка, но как быть с теми чародеями, что живут сейчас? Неужели россказни про колдуна-стигийца, служившего Амальрусу и Страбонусу, не дошли еще до вашей глухомани? А та летучая тварь, которая по приказу другого волшебника доставила на своих крыльях в Тарантию самого короля? А еще...
- Я не спорю, что они есть, - прервал его Спотус. - Другое дело, что этому Конану приписывают тысячи побед над ними. Иных послушать, так выходит, что он один давным-давно всю нечисть под корень извел - а вот это и есть самая настоящая брехня. Во-первых, нечисти этой самой несчитанно, даже у нас в лесу мелочь кое-какая водится, навроде кикимор или мавок там. А во-вторых, я ни в жизнь не поверю даже в то, что один человек, пусть он и король-варвар, может в рукопашную положить дюжину рыцарей в полном вооружении, в честном бою, конечно. Лет десять тому поднялись в наших краях людишки по деревням против барона Гизарда, тыщи две мужиков собралось, кто с вилами, кто с топором, а кто и с настоящим мечем. И мужики-то нехилые были, в одиночку на медведя хаживали с одной рогатиной. Дак сотня бароновых рыцарей у Вербового ручья раскатала их в пух и прах! Так что в истребляемых десятками монстров, - хоть он и варвар, у которого дурной отваги больше, чем мозгов, - я тем более не поверю.
Внезапно снаружи послышался стук копыт и мужские голоса, весело залаяла собака. Рука Конана дернулась к тому месту, где полагалось быть рукояти меча, но встретила предательскую пустоту.
- Сыновья вернулись. Мож`, новость какую, тебя касаемую, привезли. - спокойно проговорил Спотус. - А оружие... Топор разве что могу дать, хоть и не поможет он тебе в случае чего - слаб ты еще.
В дом с веселым шумом вошли два высоких, в отца, молодых парня. Один из них обнимал улыбающуюся Иргу за гибкий стан. Должно быть, она уже рассказала им о приблудившемся незнакомце, потому что братья спокойно поприветствовали чужака, сразу перейдя к новостям: в деревне пошел слух, будто у барона Гизарда король в гостях побывал. Но на охоте случилось там что-то непонятное. Говорили в пол-голоса о мятеже, о том, что сам барон как-то замешан в этом тёмном деле, но будто бы у тех ничего не вышло, и теперь королевские гвардейцы рыщут по лесу в поисках уцелевших бунтовщиков. И тех тоже вроде как видели местами - то ли прячутся, то ли тоже кого-то ищут, потому что расспрашивали кое-кого секретно о черноволосом рыцаре...
Конан слушав все это с хмурым лицом, не замечая, как переглядываются между собой сыновья Спотуса, тайком, искоса рассматривая его, будто думая о чем-то своем, с разговором не связанном. Олин накрывала на стол, на поверхности которого не осталось даже пятнышка пролитой Конаном крови - долго, видно, отмывать пришлось. Ирга же побежала на огород за какой-то зеленью. Когда она тут же и вернулась с посеревшим лицом под яростный лай собаки, Конан уже знал, что она скажет.
- Чужие идут. С оружием.
И внезапно раздавшийся утробный вой, не похожий на голос ни одного, даже самого свирепого хищника Гибории, но в тысячу раз более жуткий, сказал королю о том, что пришли не только люди.
6. Последняя схватка.
Похватав аккуратно сложенное у двери оружие, - Конану достался тяжелый топор дровосека и окованная железом рогатина, - мужчины выскочили наружу. Зрелище, представшее их взорам, было жалким и ужасным одновременно. Больше двух десятков пеших и конных воинов в оборванных одеждах и посеченых доспехах, с поросшими щетиной лицами и грязными свалявшимися волосами, выбивавшимися из-под шлемов у тех, у кого остался шлем, вооруженные как попало, но со светящимися неукротимой дикой ненавистью глазами, двигались к хижине, рассыпавшись полукругом.
Чуть впереди строя, припав носом к земле, ковыляло на трех лапах пурпурное чудовище, но теперь его шкура приобрела какой-то серый оттенок. Вот кто привел врагов сюда по кровавому следу! А дальше, среди мрачных физиономий наемников, Конан заметил знакомые рожи нескольких рыцарей, в том числе и пеллийца Турнелля, колдуна Теодрахта и самого Барта Найденского. Никто из врагов не имел луков или арбалетов, и Конан облегченно вздохнул. Без лат и щита в открытом поле он был бы легкой мишенью для стрелков, тогда как в рукопашной у него были шансы забрать нескольких из врагов с собой на Серые Равнины
- Они пришли за мной. Вам лучше сматываться отсюда подальше в лес, пока они будут заняты мной. Свидетели им не нужны, - Не поворачивая головы сказал киммериц Спотусу и его сыновьям, и уверенной поступью направился навстречу своей смерти. Тело было легким и послушным - спасибо старику, здорово он его подлатал!
Подняв уродливую голову, демон заметил Конана и встал на дыбы, припадая на обрубок правой лапы. Леденящий душу вопль твари, и боевой клич киммерийца слились в один, непередаваемо ужасный звук, ударивший по поляне, как боевой молот по рыцарскому шлему.
Прыгнув с разбега на демона, Конан вбил в его широкую грудь тяжелую рогатину и тут же отскочил назад, увертываясь от его могучих лап. В следующее мгновение тварь, потянувшись за ним, потеряла равновесие и рухнула мордой вперед. Бугристый череп с голыми хрящеватыми ушами оказался прямо перед Конаном, и киммериец со всего маху обрушил на него свой топор. Хрустнули проломленные кости, во все стороны брызнула противная черная слизь, и чудовище забилось в агонии, едва не пришибив Конана, освобождавшего из его черепа свой топор.
Отчаянный крик вырвался из глотки мага, потерявшего своего питомца. Растолкав готовившихся к атаке солдат, он устремился на Конана, грозно размахивая посохом над головой. Не понятно, на что он расчитывал, потому что сражаться своей волшебной палкой он явно не умел. Конан поднырнул под неуклюжий замах и с полуоборота ударил Теодрахта в бок, прорубив его грудную клетку до самого сердца, черного сердца колдуна. В этот же миг пораженная, но все еще живая тварь взвыла так, что конные мятежники не смогли удержать своих лошадей, опрометью бросившихся в лес. А демон прыгнул непостижимым образом, накрыв своей тушей тело мертвого хозяина, и тут же исчез вместе с ним, превратившись в облако алого тумана.
Солдаты Барта онемели от ужаса, и прежде чем они успели опомниться от потрясения, Конан, в один миг сблизившись с передними, уложил двоих ударами топора, который потом метко метнул в ничем не защищенную голову третьего. Размахивая мечем убитого пехотинца, Конан встретил запоздалую атаку остальных.
Он ранил одного из врагов, разрубил грудь другого и сбил шлем с пешего рыцаря, когда подоспевший пикинер ткнул в него копьем. Конан успел избежать удара длинного наконечника, но древко все же ударило его в бок, по сломанным ребрам. Дикая боль швырнула киммерийца на колени, но вместо ожидаемого удара на него рухнул обезглавленный труп пикинера. С зубовным скрежетом поднявшись на ноги, Конан увидел окруживших его с трех сторон Спотуса и обоих братьев, Рогана и Тевдиса, согласованно отбивавшихся от людей Барта.
- К Нергалу! - взревел киммериец, бросаясь в бой снова. - Вы влезли в мою битву!!!
- Ты наш гость, Кассий! - ответил Леший, разваливая пополам хвастуна пеллийца Турнелля. - А гостей еще никто из нашего рода на погибель не выдавал!
- Ну и порежут вас нахрен! - расчистив дорогу к графу Найденскому, Конан бросился на предателя, оглушив его диким кличем северных горцев, и поэтому не услышал, ответил ли ему старик. Но своей спиной он чувствовал, что с тыла ему ничто не угрожает.
- Я убью тебя, проклятый варвар! - прорычал сквозь забрало шлема граф, но особой уверенности в его голосе не слышалось. Найденец слыл опытным воином, но Конан побеждал и более опытных, умелых и сильных, а его молниеносная расправа над казавшимся непобедимым демоном, заставившая разбежаться добрую половину мятежников, вселила в душу Барта всепожирающий страх. Но ужас только добавил ему сил.
Мятежники, увидев, что их предводитель лично сошелся в поединке с владыкой Аквилонии, отступили от тройки лесорубов, образовав некое подобие арены, на которой сейчас решалась судьба королевства. Неистово рубя мечем, граф пару раз задел Конана, и незащищенное тело короля покрылось кровью. Ее вид вызвал новый прилив сил у Барта, и с победным воплем он бросился вперед, рассчитывая завершить бой одним ударом. Но киммериец неожиданно легко ушел с линии атаки, заставив графа резко повернуться за собой и потерять равновесие, отбил его удар и вонзил меч под забрало шлема Найденца.
- Да здравствует король!!! - с громовым кличем на поляну выплеснулась сотня конных гвардейцев, впереди которых неслись верные друзья - граф Троцеро, Просперо и Паллантид. Уцелевшие мятежники побросали оружие, отдавая себя на милость победителей, но лесорубы, с ног до головы покрытые своей и чужой кровью, этого не сделали. Разьяренные гвардейцы набросились бы на них, если бы Конан не успел их остановить.
Несколько часов спустя облаченный в приличествующие королю одежды, Конан восседал на огромном гнедом жеребце, готовом в любой момент сорваться с места и умчаться из этого мрачного леса, насквозь пропахшего кровью. От Паллантида и Троцеро король уже знал почти все о неудачном заговоре, и о сломанной ветке черемухи, которую пришедшие окольным путем на поляну наемники оставили как знак для заманивавшей короля в ловушку Дианы; и о том, что было после того, как он чудом вырвался из устроенной ему засады. После провала второй засады, в которой по плану мятежников должны были погибнуть друзья и приверженцы Конана, барон Гизард, соединившись с Бартом Найденским, в панике решил выдать графа как организатора заговора и заработать таким образом себе прощение. Но демон Теодрахта уничтожил его раньше, чем барон успел стать дважды предателем. Понимая, что теперь у него есть только один шанс переломить судьбу - убить короля, - Барт Найденский с остатками своих сторонников четверо суток бегал по лесу, пока все-таки не нашел Конана. А уже по его следу пришли и гвардейцы.
Но не мысли о последующих судилищах и казнях занимали сейчас Конана. Стоящий перед ним со всем своим выводком Спотус заслужил королевскую награду - титул и земли мертвого барона-предателя, - но упрямо отказывался ее принять.
- Зачем нам так много земли-то?- удивленно разводил руками Леший. - Нам и этой хватает. Да и барона-кровопивцы из меня не выйдет...
- Что ж, тогда весь этот лес тебе отдам и потомкам твоим в вечное владение! - настаивал Конан.
- А лес и так мой - не зря же меня Лешим зовут, - сдержанно улыбался в ответ старик. - Ничего ты нам не должон. Мы тебе помогли, не ведая, кто ты на самом деле, и не ожидая никакой благодарности.
- А ежели бы знал - кто я? - нахмурился Конан. - Тогда что? Прирезал бы?
- Да рази ж справится кто с истребителем колдунов и чудовищ... - отшутился старик и добавил - Мы люди простые, но честь не у одних благородных господ имеется - ничего не возьмем мы в награду. Не взыщи уж, король...
- Ладно, быть по твоему, - согласился Конан. - Некогда мне с тобой спорить. Но если не хочешь меня прогневить - возьми мой кошелек, бабам на наряды. А тебе... - Конан подозвал к себе прятавшегося за спинами взрослых Торни и, сняв с себя перевязь, на которой висел меч в ножнах, отдал его мальчику. - Когда вырастешь, будь таким же благородным и честным, как твой дед и твой отец с дядей, и руби этим мечем всякую нечисть...
Когда цвет аквилонского рыцарства растворился во мраке вечернего леса, Торни, безуспешно пытавшийся вытащить меч из ножен, торжествующе обратился к деду:
- А ты еще не верил, что Конан такой сильный! Вона сколько он один врагов положил!
- Да рази ж он один был? - удивился Леший. - А нас, с батькой твоим да дядькой Тевдисом ты что же, уже и за людей не считаешь? - Потом он посмотрел на опушку, заваленную трупами, и тихо добавил:
- Он-то, конечно, порубил больше нашего, да всех хоронить нам придется...