Аннотация: Вестерн. Как обычно, в город приезжает чужак и вляпывается в местные неприятности. Пишется по настроению. Прода от 2 ноября (глава 8)
Сергей Моша
ПЕРЕСТРЕЛКА НА СЕРЕБРЯНОМ РУЧЬЕ
Вестерн
1.
Кайова шли за мной три дня и три ночи. Это был отряд молодых воинов, и им очень уж хотелось заполучить мой скальп. Особенно после того, как я убил двоих из них, а еще нескольких ранил, одного наверняка тяжело, потому что попал ему в живот. Они были упорными и выносливыми, эти молодые кайова, но я оказался чуточку выносливее их. Я отделался кровавой бороздой от пули на рёбрах слева, получил стрелу в правую руку, загнал свою лошадь, расстрелял почти все патроны, потерял старенькую винтовку системы Генри, высох от жажды, как вяленая ящерица, - и все-таки от них оторвался.
Пропыленный, шатаясь от усталости и под тяжестью седла, которое тащил на спине, я вошёл в маленький городок, состоявший из одной улицы. Народу там было мало, а знакомых так и вовсе никого, так что несколько прохожих просто молча смотрели на меня, пока я доковылял до поилки для лошадей у салуна. Честно говоря, мне было наплевать, что они там обо мне думают, потому что я наконец-то добрался до воды. Её было много, хоть залейся, - чистой и холодной.
- Похоже, у тебя были неприятности, - раздался голос за моей спиной, когда я закончил умываться и ещё раз припал губами к струе воды. - Там, в пустыне...
- Я им вроде как объяснил, что не нуждаюсь в сопровождении, - ответил я и обернулся. Говоривший был крепким седоусым мужиком с шестизарядником на бедре и пятиконечной звездой на лацкане потертой замшевой куртки.
- Индейцы? - понимающе спросил он, а когда я кивнул в знак согласия, представился. - Меня зовут Джим Таккер, я городской маршал в Нук-тауне*. И я надеюсь, что все, - он выделил то слово, - твои неприятности остались вне города, сынок.
- Называйте меня Джесси Енотом, так мне будет привычнее, чем сынок, - я улыбнулся, чтобы он не подумал, что у меня нет чувства юмора. Юмор - это самое то, что отличает адекватного человека от тупых и злобных дураков, от которых, если задуматься, и происходят все неприятности в этом мире. Ну, или почти все. Маршала я, кажется, успокоил, и он отошёл по своим делам. А я направился в салун.
Там был только бармен, сонный от жары и отсутствия посетителей. Поздоровавшись, я выложил перед ним на стойку свой последний серебряный доллар.
- Стаканчик виски и что-нибудь успокоить кошек, играющих на кишках в моём животе.
- Могу предложить яичницу с беконом и картошку со свиными рёбрышками, - ответил бармен, наливая в стакан виски. - А пока это всё будет жариться, я вам налью кофе.
- Вы умеете делать жизнь прекраснее, - поблагодарил я. Взял виски и уселся за ближайший столик. Алкоголь здорово промочил горло, вымыв из него песок с пылью. Кофе, который принес бармен, был ещё слишком горяч, так что я прихлёбывал его крохотными глотками, смакуя, и раздумывал о том, что мне делать дальше. Я ехал в эти края, чтобы найти работу на месяц-другой, поднакопить немного деньжат, а затем двинуться дальше, в Калифорнию, чтобы попробовать счастья на золотых приисках. Но в путь я отправился верхом на лошади, с ружьем и кое-каким снаряжением, а закончил его с седлом и кольтом с полупустым барабаном. Не самые лучшие стартовые условия, правда?
Эти мои и без того не весёлые размышления прервали грубо и внезапно. Какой-то юный хлыщ, выряженный в покупную одежду, в щегольской белой шляпе и с двумя низко подвязанными револьверами в кобурах, протопал к стойке бара между столиками, да так неуклюже, что толкнул мою раненную правую как раз в тот миг, когда я собирался сделать очередной глоток. Кофе плеснул мне на рубашку, а рана на руке от толчка заболела так резко, что я выразился несколько не по-джентельменски.
- Что ты там вякнул, бродяга? - юнец тот час развернулся ко мне. Его руки легли на бёдра, ближе к рукояткам пушек. Он намеренно затевал ссору, - и я его не стал разочаровывать. Не вставая со стула, я толкнул левой рукой стол так, что он с силой врезался в щеголя. От неожиданности он потерял равновесие и стал падать, а я тем временем вскочил на ноги, подтолкнув стол ещё немного вперёд, пока задница парнишки не приземлилась на пол. Он мог встать и продолжить драку на кулаках, но вместо этого, сидя, попытался достать одну из своих пушек. В эти игры я тоже умел играть, так что влепил ему одну пулю в левый карман рубашки, а вторую - в лоб, прямо между бровями. Наконечники пуль у меня были надрезаны крестом, чтобы после попадания в цель свинцовая начинка распадалась на четыре части, так что голова парнишки взорвалась, как перезрелый арбуз. Я достал из кармана носовой платок, из которого посыпалась набившаяся в складки ткани дорожная пыль, и принялся приводить в порядок свою рубашку. А что делать? Другой у меня не было, а запасная одежда, вместе с остальным моим небогатым скарбом, досталась индейцам в качестве утешительного приза.
- Н-ну и быстры вы палить, мистер, - произнес, чуть заикаясь, бармен. - Подумать только, вы вышибли мозги Ронни Даркуотеру!
- Если бы он мог пораскинуть своими мозгами до того, как задевать незнакомца, пусть и с окровавленным рукавом, ему бы не пришлось разбрасываться ими в буквальном смысле слова. Впрочем, кажется, их не так уж и много у него было...
- Что здесь происходит?! - в салун ворвался Таккер.
- Ронни Даркуотер начал ссору, а этот мистер её закончил, - пояснил бармен. - Теперь мне придется мыть пол и стойку, всё в крови и мозгах...
- Енот или как там тебя, - Таккер был зол, как чёрт, но руки держал так, чтобы я не подумал ничего плохого. - Ты обещал, что свои неприятности оставишь за городом!
- О местных достопримечательностях уговора не было, - я пожал плечами, затем поправил окровавленную повязку на правой руке. Рана ещё не затянулась, резкие движения разбередили её, снова открылось кровотечение.
- Тем не менее, чтобы завтра утром тебя в Нук-тауне не было, - отрезал маршалл. - И не сомневайся, в своём городе я смогу добиться, чтобы мои требования выполнялись!
- Эй, у меня даже коня нет! - попытался я протестовать, но Таккер уже выскочил из салуна, а внутрь начали заглядывать любопытные.
- Боюсь, мистер, вам придётся пообедать у меня на кухне, - сказал бармен. - Пока я тут приберусь.
- Ничего страшного, покойник меня не смущает, - заверил его я. - Знаете, успел на них насмотреться в самых разных обстоятельствах.
- За вас я не беспокоюсь, но люди этого не поймут, - настоял бармен. Расстраивать такого заботливого и хорошего человека совершенно не хотелось. Поэтому пришлось расправляться с яичницей, беконом, картошкой и рёбрышками на столе для готовки в тесной комнате, служившей ему кухней. Впрочем, моему аппетиту это ничуть не помешало насладиться едой.
Из салуна я вышел через главный вход. Бармен уже прибрался, возле стойки и за столиками пристроилось несколько горожан со стаканами виски в руках. Они встретили меня настороженной тишиной, и только когда я уже ступил за порог, кто-то громко сказал мне в след:
- Тебе не стоит задерживаться здесь, чужак, если не хочешь встретиться с двумя старшими братьями Даркуотера!
Я обернулся, но не смог понять, кто именно это сказал. Поэтому ответил всем.
- Если они или ещё кто-либо захотят со мной потолковать - не вопрос, передайте им, что я не собираюсь ни от кого прятаться. Но и тратить своё время на то, чтобы ждать, когда у этих Даркуотеров найдётся минутка получить свою порцию свинца, я не намерен. У меня хватает собственных проблем, чтобы заниматься ещё и чужими.
*Nook - укромный уголок, англ.
2.
На улице я удобнее перехватил седло, минуту подумал и направился к платной конюшне. Мне нужен был ночлег, конь и работа, и все эти три вещи я надеялся найти именно там. Когда я входил в конюшню, словно услышав мои мысли, внутри заржала лошадь. Заправлял там старый мексиканец с вислыми усами и половинкой левого уха, - кто-то много лет назад отстрелил ему мочку.
- Это ты пристрелил Даркуотера? - вместо приветствия спросил он.
- Быстро тут у вас слухи разносятся...
- Салун стоит почти напротив конюшни, я даже выстрелы слышал, оба, - усы еще раз шевельнулись, как будто их хозяин улыбнулся, но затем снова грустно пообвисли. - Когда их эхо услышат на ранчо АБ, то завтрашний рассвет ты встретишь с петлёй на шее. Мистер Бакстер и старшие Даркуотеры скоры на расправу.
- Что ж, придётся ещё раз потревожить тишину этого милого городка, - оптимистично улыбнулся я.
Мексиканец с сомнением взглянул на пустые ячейки для патронов на моём оружейном поясе и покачал головой.
- На ранчо АБ работает две дюжины ковбоев, мистер, и все они считаются крутыми парнями. Так что вам потребуется много патронов - или хорошая лошадь. У меня как раз есть парочка подходящих: вон та аппалуза с белым чулком на правой передней и вороной бронко, который подал голос, зачуяв вас. Сто долларов - и любая из них ваша.
- Боюсь, у меня нет денег даже на коробку патронов, - честно признался я. Этот старый кабальеро почему-то вызвал у меня полное доверие. - Зато я умею укрощать самых диких мустангов и если вам, сеньор, нужно...
Мексиканец снова покачал головой, повернулся ко мне спиной и шагнул в угол, где хранился всякий хлам, вроде старых сёдел, и вернулся с двумя коробками патронов 44-калибра, как раз для моего кольта.
- Приберётесь тут, вычистите лошадей и можете переночевать на сеновале, - сказал он. - Коня, извините, мистер, одолжить я не смогу, - не хочу иметь неприятности с моим хозяином. Но если утром я не досчитаюсь одного из них, то сначала задам всем оставшимся корму, дам вволю напиться, и только потом отправлюсь к маршалу.
- Благодарю вас, сеньор, - я сгрёб патроны, тут же перезарядил револьвер, а остальные принялся распихивать по ячейкам. - Но я - не конокрад.
- Что ж, если два других Даркуотера лягут рядом с первым, а Бакстер составит им компанию, это многих обрадует. Их здесь не любят. Но не на столько, чтобы чем-нибудь помочь вам, мистер.
- Да кто такой этот Бакстер?
- Владелец самого большого ранчо в округе, АБ - Алан Бакстер, - пояснил мексиканец. - Два года назад оно было не таким большим... Но увеличилось за счёт соседей. Над этим поработали Даркуотеры, старший из них - Пит - управляющий на АБ. Они какие-то родственники Бакстеру.
- Похоже, я сунул руку прямо в гнездо шершней, - я рассовал оставшиеся патроны по карманам курки. - Где тут у вас скребок? Я начну с бронко.
Никогда не боялся работы, даже самой тяжёлой. Приходилось и лес рубить, и плоты сплавлять по рекам, и на ранчо вкалывать, и киркой махать. А уж ходить за лошадьми - это вроде как и не работа, а сплошное наслаждение. С вороным мы сразу поладили, у меня даже кусочек сахару нашелся в кармане куртки, завалялся когда-то, а тут как раз и пригодился. Бронко ткнулся шелковистой мордой в мою ладонь, зажевал сладенького, и пока я его чистил и расчёсывал, стоял смирно, только ушами прял, слушал, как я напеваю 'Солдат-повстанец', 'Я старый добрый бунтовщик', 'Вступай в кавалерию' и другие песенки конфедератов*. Я их от старшего брата Логана нахватался, он успел повоевать в кавалерии Джеба Стюарта. У нас, в Миссури, многие были за Конфедерацию. Я, если бы был лет на пять старше, тоже, наверное, одел бы серый мундир...**
Когда я вычистил всех лошадок и заканчивал уборку в конюшне, вошёл незнакомец. На всякий случай я перекинул вилы в левую руку, а правую опустил вдоль бедра, так, чтобы быстро выхватить револьвер, если этот человек - с ранчо АБ. Но он демонстративно держал руки на виду и вообще излучал доброжелательность к моей персоне.
- Добрый день! Это ты - Джесси Енот? У меня к тебе есть деловое предложение. Ты же, как я слышал, ищешь работу?
- Может быть, - ответил я, рассматривая его. Мужик выглядел лет на 40, не высокий, плотный, в шитом на заказ чёрном костюме, из-под полы пиджака поблёскивала пластинками накладного серебра рукоятка револьвера. Он подошёл ближе, протянул руку для пожатия, пытался поприжать мою ладонь - но я тоже сжал чуть сильнее, и он тут же прекратил эту игру, улыбнувшись так, будто угадал, где остановится шарик на рулетке.
- Меня зовут Рэйли, Джон Рэйли, - наконец представился он и тут же намёкнул, какого рода предложение собрался мне сделать. - Ловко ты этого Даркуотера шлёпнул!
- Он сам напросился, это была самооборона, - буркнул я.
- Не любишь стрельбы, если можно решить вопрос без неё? Именно такой человек и нужен МакИнннесу. У него ранчо к востоку отсюда, в долине Серебряного ручья. И ему нужны ковбои, которые могут постоять за себя: у МакИннеса проблемы со скотокрадами и... соседями. С ранчо АБ.
- Какое совпадение, - сказал я. - У меня тоже, как говорят, наклёвываются кое-какие дела с ребятами с этого ранчо.
- МакИннес платит сто долларов в месяц и готов выплатить премию тем парням, которые не будут пасти задних, если дойдет до стрельбы, - добавил Рэйли и расставил все точки над 'ї'. - Я его торговый партнёр, несколько раз покупал у него скот, и заинтересован, чтобы у МакИннеса дела шли хорошо - от этого зависит и мой бизнес.
Предложение было не совсем тем, какое я бы хотел услышать, но... Обычному ковбою сейчас в этих местах платили 40-50 долларов в месяц. А с Даркуотерами мне, судя по всему, всё равно придется закрывать счета. Здесь, в Нук-тауне, или на Серебряном ручье - какая разница?
- О`кей, Рэйли, будем считать, что ты удачно бросил своё лассо. Но есть одно маленькое затруднение...
- Да?
- У меня нет лошади.
- Я куплю её, - скажем, это будет аванс на тот случай, когда мне потребуется в очередной раз перегнать скот в Абилин*** для отправки по железной дороге на Восточное побережье. Думаю, к тому времени МакИннесу удастся уладить свои разногласия с Бакстером... Если здесь тебе приглянулась какая - говори, и я пойду в салун, где хозяин конюшни тянет сейчас виски, чтобы оформить купчую.
В мои планы не входило зависать в этих краях на долго, да еще и тратить время на перегонку коров на восток в то время, когда мне нужно на запад. Но я не стал говорить об этом Джону Рэйли. Будем считать, что он просто решил мне сделать подарок. И я указал на вороного.
- Мы с этим бронко успели подружиться. Мексиканец, который был здесь, сказал, что продаст его за сотню монет.
- Считай, что конь твой, - ответил Рэйли и еще раз пожал мне руку, подтверждая сделку. При этом он так улыбался и сверкал глазами, что я тайком пересчитал пальцы на своей правой. Все были на месте. Тогда откуда такое чувство, что меня надули?
* Имеются в виду песни солдат армии Конфедерации южных штатов времён Гражданской войны между Северном и Югом 1861-1865гг.
** Форма солдат США в период Гражданской войны - голубая, форма войск Конфедерации - серая.
*** Абилин - город в штате Канзас, центр скотоводческой торговли.
3.
Рэйли был так любезен, что кроме лошади обеспечил меня еще и ужином. Так что на сытый желудок да на душистом сене спал я преотлично. А за час до рассвета оседлал бронко, попрощался со стариком мексиканцем, которого, как выяснилось, звали Хуаном, и выехал из Нук-тауна по южной дороге. Миль через пять мне встретилась речушка, бодро катившая свои прозрачные воды откуда-то с гор в долину. Я завёл бронко в прибрежные заросли неподалеку от деревянного моста, нашёл уютную, скрытую от посторонних глаз полянку у самого берега, разделся, тщательно выстирал свою одежду, а сам искупался. Когда я лежал на травке, ожидая, пока только проснувшееся солнышко подсушит одежду, и мечтал о чашке кофе, на дороге послышался стук копыт. Звук приближался с юга. Осторожно выглянув из кустов, я увидел группу всадников, въезжавших на мост. Их было ровным счётом одиннадцать. Первым ехал сурового вида здоровяк на гнедом жеребце, а сразу за ним два тоже не мелких парня, неуловимо похожих друг на друга - и на безнадёжно испорченное мной лицо Ронни Даркуотера.
- Алан Бакстер и его цепные псы едут по мою душу, - сообщил я вороному, который, умница, даже не попытался заржать и выдать моё присутствие. - А птичка фьють - и улетела. То-то будет радости у команды АБ, когда они увидят меня среди ребят МакИннеса и по ту сторону прицела...
Честно говоря, на миг у меня закралась мыслишка бросить всё это к чертям собачьим и продолжить свой путь в Калифорнию. Но я тут же прогнал эту мысль в шею. Потому что, во-первых, в купчей, которую оформил Рэйли, было упомянуто условие, что я на этом коне должен прибыть на ранчо 'МмМ', чтобы наняться к МакИннесу. Так что в случае невыполнения своей части сделки превратился бы в конокрада, и меня искали бы уже команды с обоих ранчо, сам Джон Рэйли, да и маршал Таккер мог бы к ним присоединиться, хотя за границы города его полномочия не распространялись. А во-вторых, и это главная причина, на Западе слово мужчины - самая главная ценность. До сих пор я своё слово держал крепко, как бы не припирали к стенке обстоятельства, и впредь не собирался транжирить этот капитал.
Когда отряд Бакстера скрылся из виду, я натянул ещё сырую одежду и сел в седло: высохну по дороге. Рэйли мне подробно описал путь на ранчо МакИннеса, я рассчитывал попасть туда примерно к обеду. Вдали белели на солнце белыми шапками горы, а здесь, в предгорьях, местность была пустынной, изрезанной каньонами и скальными кряжами. Но в долинах, где была вода, лежали отличные пастбища, как и выше, в альпийских лугах. Какое-то время дорогу указывали свежие следы команды ковбоев с ранчо АБ, затем, за ущельем, над которым торчал утёс с раздвоенной вершиной, путь разделялся на трое. Бронко, будто чувствуя мои мысли, повернул морду на восток, в сторону Калифорнии... Дальше на юг располагалась территория, которой теперь владел Бакстер, а на юго-запад вела не слишком широкая, но тоже хорошо утоптанная копытами коров и лошадей тропа в сторону долины Серебряного ручья. И именно с той стороны вдруг раздался выстрел.
Я постоял немного, прислушиваясь. Но больше никто не стрелял. Да и никаких других звуков, кроме шёпота ветра и дыхания моего вороного, - даже эхо улеглось быстро, будто испугавшись своего собственного шума. Что бы это значило? Ещё раз бросив взгляд на восток, где меня ждало всё золото Калифорнии, я неспешно направил бронко к Серебряному ручью, внимательно осматривая скалы впереди. Ведь с равной вероятностью стрелять мог охотник, добывающий свежее мясо, например, к столу ребят с ранчо МакИннеса, так и любитель пострелять в спину неосторожным путникам. А поскольку в Нук-тауне я услышал достаточно, чтобы понять, что в округе назревает маленькая война, пренебрегать вторым вариантом было бы по крайней мере безрассудно. Несколько минут спустя я убедился, что был прав в своих опасениях.
У края дороги топталась, фыркая, гнедая с рыжими подпалинами лошадь. А чуть дальше лежал лицом вниз её всадник. Под ним уже натекла порядочная лужа крови. Я спешился, на всякий случай снял ремешок, удерживающий револьвер в кобуре. Ещё раз осмотрелся. Скорее всего, убийцы уже и след простыл. Подойдя к убитому, перевернул его на спину, сравнил входное и выходное отверстия. Так и есть, палили сверху, в спину, прямо под левую лопатку. Стреляли из винтовки, не меньше 50 калибра, пуля пробила его насквозь. Парень, - а это был юноша лет двадцати, - даже не успел сообразить, что произошло, как уже умер. Проверил его карманы: пачка табака, пара кусочков сахара, немного мелочи всего долларов на пять, старый револьвер Ремингтона 36-го калибра в кобуре, да обрывок сложенной в несколько раз газеты, видно, для самокруток, - вот, пожалуй, и всё, что было при покойнике. А значит, его убили не для того, чтобы ограбить.
Я вернулся к его лошади. На Западе люди обычно автоматически обращают внимание на клеймо любой четвероногой скотины, которая только попадается на глаза. Поскольку моё внимание сначала было больше занято покойником и его убийцей, я лишь отметил краем сознания, что с клеймом что-то не так. Теперь я в этом убедился. Это не было не 'МмМ' МакИннеса, но и не 'АБ' Бакстера, а 'П в рамке'. Выходит, парень не принадлежал ни к одной из враждующих сторон? Тогда что он делал в этих местах? И не пристрелили ли его по ошибке? Да, и что мне делать с трупом? Похоронить здесь, у дороги, засыпав камнями? Чуть подумав, я решил, что лучше захватить покойника с собой на ранчо МакИннеса. Там могли что-то знать об этом парне или клейме 'П в рамке', и наверняка им будет интересно узнать, что кто-то подло расстреливает путников рядом с их территорией. Так что я подвёл гнедую к мертвецу, перекинул его тело поперёк седла, крепко привязав его верёвкой, вскочил на своего вороного и, взяв за повод гнедую, продолжил свой путь к Серебряному ручью.
Не проехал я и двух миль, как встретил ещё одну неожиданность. Она стояла у запряженной мулом повозки, которая накренилась на бок из-за сломанного колеса, и встревожено смотрела в мою сторону. Длинная серая юбка, черный жакет, соломенная шляпка, из-под которой выбивалась непослушная прядь каштановых волос, и огромные зелёные глаза, в которых я утонул настолько основательно, что даже не заметил, откуда и как в руках девушки вдруг появился двуствольный дробовик, пока он почти не упёрся мне в грудь. На таком расстоянии не промахнулся бы и слепой.
- Стой! Или я сделаю в тебе дырку размером с амбарные ворота! - у неё был звонкий и красивый голос. Правда, чуть дрожащий, но все же достаточно уверенный, чтобы я придержал вороного и даже положил обе руки на луку седла, чтобы она их видела. Дело в том, что лицо девушки Господь явно лепил по тому же образцу, что и лицо того парня, которого я вёз за собой, а на крупе мула красовалось клеймо 'П в рамке', и мне не хотелось, чтобы она подумала обо мне что-то нехорошее.
- Вы тоже слышали этот выстрел, мэм? - спросил я, опередив её вопрос. - Его застрелили из винтовки в спину. Кто-то сделал засаду в скалах.
- Держите-ка свои руки подальше от оружия, - скомандовала она и осторожно обошла меня справа, чтобы взглянуть на убитого. Дробовик всё время оставался нацеленным в мою сторону. Я чуть повернул голову, чтобы видеть её, но больше не сделал ни единого движения.
- Я немного разбираюсь в ранах, - произнесла она спустя какое-то время. - Похоже, это действительно была винтовка, и стреляли сверху. А у вас только револьвер...
Учитывая обстоятельства, она держалась совсем не плохо. Так что когда подозрения насчет меня были развеяны, и из её глаз хлынули слёзы, в этом не было ничего предосудительного. Тем более что она подтвердила мою догадку.
- Это был мой брат, Том...
4.
- Нам... Мне нужно вернуться к дяде Робину, на ранчо, - сказала девушка, когда немного успокоилась. Она взглянула на повозку, затем перевела блестящие от свежих слёз глаза на меня. Взгляд у неё был такой растерянный и беспомощный, что мне захотелось крепко обнять её, защищая от всех бед этого мира. Или помчаться на поиски подлого убийцы её брата. Или взяться обеими руками за обломанный конец тележной оси и бежать сбоку повозки всю дорогу до ранчо. Короче, совершить что-то героическое, в стиле Дэви Крокетта*, который, говорят, как-то раз помог встать солнцу, смазав шестеренки солнцеподъёмника медвежьим жиром.
- Сомневаюсь я, мэм, что тут можно что-то сделать без инструментов, - признал я очевидное.
- Вот и Том так сказал, когда колесо сломалось, - вздохнула девушка. - Он решил, что съездит в город сам, закупит хоть немного припасов и возьмет всё, что нужно, чтобы починить колесо, и быстро вернется за мной...
Она взглянула на своего брата и снова собралась всплакнуть, поэтому я постарался увести её мысли в другую сторону.
- Кстати, меня зовут Джесси, Джесси Енот.
- Енот - это такая фамилия? - переспросила она.
- Нет, фамилия моя Брэккет, а Енотом ребята еще в школе прозвали за то, что у меня была шапка из енотовой шкуры. А вас как зовут, мэм?
- Ой, я такая невежливая! - смутилась девушка, от чего на её бледном лице проступил румянец. - Я Молли Паттерсон. Мы с Томом... Мы всего лишь неделю как приехали из Нового Орлеана к дяде Робину, у него тут маленькое ранчо на Серебряном ручье. Мама умерла, и вот мы приехали сюда, потому что дядя остался один, и ему нужна была помощь по хозяйству...
Она говорила и говорила, часто сбиваясь, перескакивая с одних ненужных подробностей на другие, будто этим пыталась вернуть ту жизнь, которая была у нее еще полчаса назад, до того, как далёкий выстрел впереди заставил её сердечко ёкнуть от дурных предчувствий.
Из всего услышанного я понял несколько вещей. Во-первых, что ранчо 'П в рамке' располагается у Серебряного ручья выше по течению, в горной долине, а земли МакИннеса раскинулись ниже. Во-вторых, что Робин Паттерсон приходился братом отцу Молли, который погиб на войне. В-третьих, что у дяди Робина были какие-то неприятности, но связаны они с Бакстером или МакИннесом, Молли не сказала. В-четвертых, получалось, что два ковбоя, работавших до недавнего времени у Паттерсона, взяли расчёт именно из-за упомянутых неприятностей. И, в-пятых, дядя Робин из-за этого всего в последнее время редко высовывал нос со своего ранчо, а прибывшие племянники здорово подъели его запасы кофе и муки, так что он отправил обоих в город за припасами. Наверное, решил, что неприятности, испугавшие его ковбоев, не тронут Тома, если он будет в компании сестры. И тут в повозке сломалось колесо... Впрочем, если уж на Тома кто-то устроил засаду, то думаю, что этот кто-то не постеснялся бы убить его и на глазах у девушки. Самой ей, конечно, опасность грозила гораздо меньше. За убийство женщины спрос на Западе был суровый, хотя... Всякое случалось.
Так что пока я, спешившись, осматривал сломанную повозку, то слушал болтовню Молли только в пол-уха, - больше по сторонам да вверх поглядывал. Ведь мы тут, на дороге, отличная мишень для человека с винтовкой на верху. К тому же выяснилось, что с повозкой всё было даже хуже, чем мне показалось сначала. Не веря своим глазам, я присел у задней оси и даже ощупал её обломанный край. Она была выточена из дуба, достаточно надёжная и прочная даже для этой гористой местности.
- Молли, - я прервал монолог девушки. - По-моему, тебе следует взглянуть на это.
Она подошла ко мне, чуть наклонилась, обдав слабым, но приятным запахом каких-то трав.
- Ну, я же говорю - она сломалась, - затараторила она снова, не сообразив, на что я пытался обратить её внимание. - Я ехала, ехала, как вдруг хрусь - и колесо отвалилось. Повозка стала заваливаться назад и вбок, я чуть не упала, но Том был рядом и усел меня поддержать, а мул...
- Молли, - мне снова пришлось её перебить. - Присядь-ка рядом со мной и посмотри вот на это место. Видишь, какой ровный скол? Дерево так не ломается.
Она послушно сделала, как я сказал, и рассмотрев то, на что я указывал, перевела взгляд на меня. Её глаза снова расширились от испуга, и они оказались так близко от меня, что я не сразу понял, что она задала мне вопрос, которого я, в общем-то, как раз и ждал.
- Что ты имеешь в виду?!
- Кто-то постарался подпилить ось. У вас на ранчо есть пила?
- Наверное, - она чуть запнулась, припоминая. - В сарае полно разных инструментов. Но с ними возились мужчины...
Дальше девушка подумала о том же, о чем и я, и снова опасно побледнела, а глаза её стали ещё больше.
- Спил выглядит совсем свежим,- сказал я и осторожно спросил. - Кто запрягал повозку?
- Дядя Робин, - послушно отвечала она. - Но...
Девушка на миг задумалась, сначала будто напрягая память, затем - решая, стоит ли мне говорить о том, что вспомнила, и наконец выпалила две фразы, одну за другой, будто выстрелила из своего двуствольного дробовика.
- Том в эту ночь спал на сеновале. Потому что в предыдущую ночь кто-то бродил по двору!
Она взглянула на меня умоляюще, словно именно от меня зависело, насколько в страшную переделку она попала, и тихо спросила:
- Это ведь мог быть кто-то чужой, правда?
Что я ей мог ответить? Я не знал ни её, ни её брата, ни дядю Робина, и мог только догадываться о характере тех 'неприятностей', с которыми пришлось столкнуться старшему Паттерсону. Зачем кому-то было пробираться тайком на уединённое ранчо и, рискуя быть обнаруженным и подстреленным, ночью пилить ось повозки? Враги мистера Паттерсона собирались этим напугать его до смерти? Тогда уж проще было бы пустить красного петуха или забросить динамитную шашку в окно. Или кто-то хотел подшутить над Молли? Но девушка обычно сидела дома, так что злодей должен был откуда-то узнать, что она с братом собралась в этот день в город.
Воображение легко нарисовало картину: вечерние сумерки, Паттерсоны ужинают в доме при свете лампы. Молли жалуется, что закончилась мука и кофе, Том вызывается поехать в город за припасами, а дядя Робин, пожевав усы, ставит условие: послезавтра утром брат и сестра поедут вместе. И всё это время кто-то сидит под окном, подслушивая, а затем прокрадывается в сарай, находит в потёмках пилу, забирается под повозку и, боясь зажечь свечу, на ощупь пилит заднюю ось... Бред! Но если этот кто-то знал о предстоящей поездке Тома и Молли и хотел их разделить или задержать в пути, то в этом бреде появлялась своя логика. Правда, как ни крути, а дяде Робину проделать всё это было куда сподручнее, чем самому ушлому злодею. Вот только смысла в этом было ни на пенни. Хотел избавиться от племянников? Тогда почему убит только Том? Я по-другому взглянул на Молли. Такая девушка могла вскружить голову любому мужчине. Чёрт! Но тогда любящий дядюшка, спрятав винтовку в укромном месте в скалах, уже со всех ног должен спешить на выручку своей племяннице, оставшейся одной-одинёшенькой в малознакомой и опасной местности, да ещё и с поломанной повозкой! Я даже перевёл взгляд с Молли на дорогу, но со стороны ранчо никто не появился.
- Да, наверное, это был кто-то чужой, - вздохнул я. - Ума не приложу, кому и зачем это всё было нужно и чего от него или их ждать дальше, поэтому нам лучше поскорее убраться отсюда.
- К нам, на ранчо? - уточнила Молли. Видимо, она всё-таки не настолько хорошо знала своего дядю, чтобы полностью доверять ему, но у нее просто не осталось никого другого из близких. А я, честно говоря, вообще был не пойми кто, свалившийся ей на голову при весьма сомнительных обстоятельствах. Да и какого дьявола я должен лезть в чужие непонятности? Отвезу девушку её дядюшке - и прости-прощай!
- На ранчо, - подтвердил я. - Повозку придётся оставить здесь. Мула я сейчас выпрягу, - на него переложим Тома, а ты поедешь верхом на рыжей. Умеешь держаться в мужском седле?
- Справлюсь, - ответила Молли, с сомнением глянув на свою длинную юбку.
Мне пришлось помочь ей забраться в седло. И разрази меня гром, как же было приятно хоть на миг ощутить в своих руках это юное гибкое тело!
* Дэви Крокетт - американский путешественник, офицер и политик, ставший персонажем фольклора США. Погиб в 49 лет, защищая крепость Аламо во время войны за независимость Техаса.
5.
- Это и есть Серебряный ручей, - сказала Молли.
Я недоверчиво посмотрел на бодро журчащий поток: течение было быстрым, а русло достаточно широким, чтобы называться рекой. Мелкова-то, конечно, для настоящей реки. Дно каменистое, вода прозрачная, каждый камешек видно, как на ладони. Но глубина - не выше колена. Ручей наискось прорезал узкую изогнутую долину, деля её на две неравные части. Ниже по течению лежали владения МакИннеса, а выше располагалось ранчо Паттерсона, занимавшее меньшую часть долины ручья. Впрочем, основные угодья обоих ранчо находились в горах, на альпийских лугах. Но все эти сотни и тысячи акров не стоили ни цента без воды, которую давал Серебряный ручей.
Мы пересекли ручей напрямик, не утруждая себя поиском брода. Признаюсь, я большей частью пялился на девушку, но всё же не забывал оглядываться и по сторонам. Это были красивые места, почти такие же красивые, как Молли. В нижней части долина расширялась, по берегам ручья зеленели луга, а стены каньона густо поросли лесом. В той стороне слышалось далёкое мычание и редкие крики людей. Скорее всего, ковбои из 'МмМ' управлялись с пришедшим на водопой стадом. Что ж, проведу девушку до дома - и направлюсь в ту сторону. Контракт есть контракт...
Ранчо Паттерсона стояло за изгибом долины, в том месте, где она сужалась, и откуда брал начало ручей, - он протекал прямо через двор. Усадьба занимала возвышенность перед входом в ущелье, за которым, очевидно, располагалась большая часть его угодий. Приземистый дом, сложенный из камня, щурился тремя узкими окнами, больше похожими на бойницы, прямо на дорогу внизу. Тот, кто его строил, явно знал толк в фортификации. Люди, укрывшиеся в доме и вооруженные винтовками, могли держаться там сколько угодно долго против любого противника, если у того не было пушек. Сбоку и позади дома виднелся загон, в котором стояло несколько лошадей, и всякие постройки: амбары, сараи, может быть, барак для ковбоев. Они располагались таким образом, что каждое строение при необходимости могло служить маленьким фортом, прикрывая другие. Скрываясь за их стенами, из дома можно было, не опасаясь обстрела снизу, отступить к ущелью и дальше, в горы. Не удивлюсь, если все остальные пути, ведущие к ранчо, или перекрыты завалами, или хорошо замаскированы. Строивший ранчо явно готовился к тому, что ему придётся оборонять это место. Но при этом постройки казались не слишком новыми, их наверняка создали задолго до того, как у дяди Робина начались те неприятности, о которых упоминала Молли, и уж точно прежде, чем Паттерсон остался без работников. А одному человеку обустроиться так основательно за короткий срок просто не по силам.
- Придержи коня, незнакомец! - окликнули меня со стороны дома, когда мы с девушкой подъехали к воротам. Из-за угла осторожно высунулся ствол винтовки. Я послушно натянул повод, бронко фыркнул, отказываясь стать, как вкопанный, недовольно тряхнул головой, всё же остановился, но стал переминаться с ноги на ногу, будто танцуя.
- Молли, девочка, что случилось? И кто это с тобой? - человек с винтовкой вышел из-за дома. Высокий худой мужчина, не молодой, но с прямой, как доска спиной, он уверенно держал оружие в руках, не спуская меня с мушки. После войны такие люди часто встречались по всей стране. Его подбородок чуть задрался кверху и поворачивался из стороны в сторону, - Паттерсон осматривал ближайшие склоны гор, проверяя, не принесли ли мы на хвосте ещё каких-нибудь неожиданностей.
- Тома убили! - выпалила Молли, спрыгнула с мула и бросилась к дяде на шею, наплевав на то, что он ещё не получил ответа на свой второй вопрос и хотел бы пока подержать меня под прицелом. Паттерсон утонул в новом потоке слёз, которые не помешали Молли рассказать о поломке колеса и последовавших за этим событиях, закончившихся моим появлением с телом Тома поперёк седла его лошади.
- Джесси Енот, - вставил я между всхлипами и на всякий случай добавил. - Сэр.
- Паттерсон, - представился дядя Робин. Он отстранил от себя племянницу и, опустив винтовку, подошёл к мулу, на котором лежал мертвец. Посмотрел на его спину, зачем-то коснулся кривым пальцем входного пулевого отверствия, похрипел горлом, будто собираясь что-то сказать, глянул на меня, зацепившись глазами за револьвер на бедре. Не сказать, что я так уж ему понравился, но что-то он решил насчёт меня. Затем повернулся к чуток успокоившейся Молли и сказал: