... Чем дальше, тем больше я возбуждался вдруг возникшими Откровениями о собственной жизни!
Одна-а-ако, "чуждость" моя на Земле, то есть на Планете, на которой я лишь отбывал срок изгнания и собственного перевоспитания, скорее всего, не исключала на ней и воплощения МОИХ былых Душ конкретными людьми, но, скорее всего не столь падших в скотство, как местные аборигены, - подумал я?
И при этой мысли шальной, не взирая на оглушительный надо мною грохот грома и ошалелое сверкание молний, вдруг взору моему предстало нечто колышущее, бурлящее, хаотично волнующееся, словно океан кисельно-густой массы, освещаемой каким-то красновато-жёлтым и, как мне показалось, как-то уж очень тревожным светом!..
Иногда, при сосредоточении внимания, в этой неприятной на вид массе я замечал не только лица конкретных, мне даже знакомых людей, но и целые сюжеты их существования на Земле, и сюжеты, конечно, очень даже неприглядные, иначе бы они не булькали, не пускали бы пузыри в этой тёмно-коричневой колышущейся массе...
Но неожиданно на поверхности океана или потопа людского безумия показались несколько островков, одни повыше, другие пониже, но все они почему-то похожи были на пирамиды, вершинки которых вдруг посветлели и даже приобрели золотистое сверкание, искорками пробегавшее по граням вершинок пирамид...
Я сосчитал ― пирамид оказалось... ДВЕНАДЦАТЬ!
Меня это, конечно не удивило, но порадовало, так как, приглядевшись на вершинки пирамид повнимательнее, вдруг вместо них увидел лица, среди которых узнал не только Богатыря и Винниту, но и других, уже виденных Внутренним Зрением в Храме нашем деревенском однажды!..
Но не успел о том подумать, как светящиеся и сверкавшие вершинки пирамид каким-то непонятным образом вдруг слились воедино, превратившись в одно существо, в котором, к своему изумлению, я, как в зеркале, узнал... Да САМОГО СЕБЯ!..
И события в видении моём развивались уже так стремительно, что я лишь созерцал то, что происходило пред Взором моим Духовным, не пытаясь анализировать, но стараясь основательно и со всеми подробностями запомнить всё на потом...
В то же время, ЕДИНОЕ существо, которое было, видимо, какое-то совместное голографическое качество Сознаний людей-вершин всех двенадцати пирамид, как мне не только показалось внешне, но я и сам ПОЧУВСТВОВАЛ Сердцем, ожидало чего-то или кого-то...
И действительно, вдруг, при особенно мощной вспышке молнии то ли наяву, то ли в видении, а то и там и там сразу, вдали у горизонта колыхавшейся, волновавшейся океанской массы я увидел Человека ― молодого ещё Парня, который словно по воздуху бежал, спеша то ли ко мне, раз я это чувствовал, то ли к тому существу с Богатырём, Винниту и другими нашему общему, хотя, по правде сказать, разницы-то ведь не было, ибо они были мною и я был ими!..
Человек-Парень бежал-летел огромными шагами, но замедленными движениями, словно космонавт на луне в невесомости, и что-то радостно кричал!.. Но только, когда уже приблизился, я разобрал, что Парень этот восторгался тем, что увидел ДРУГА своего, ИДЕНТИЧНОГО с ним по Внутреннему качеству Сознаний... Он взахлёб говорил, что ОНИ, то есть тот Парень и ещё иже с ним ПОДОБНЫЕ, давно ожидали этой встречи, что пора нам всем побыстрее заканчивать свой Труд здесь на Земле, так как нас ожидали какие-то Дела куда как поважнее и неотложные, что больше ждать времени нет!..
Потому, он крепко обнял то ли существо наше, то ли меня, и, сказав ему-мне, чтобы спешил доделать то, что близится уже к завершению, побежал обратно, будто догоняя свой поезд, из которого на секунду спрыгнул поприветствовать существо то наше, то есть, меня ...
Ведь Парень-то свою Работу УЖЕ ЗАВЕРШИЛ на Земле, не в пример мне, окаянному унылому ленивцу!..
Э-х-х, честно признаться, в душе моей действительно такое тепло разлилось от той встречи, что я чуть ли не с тихими рыданиями сопроводил взглядом Друга, сильно сожалея, что ещё не имел возможности последовать за ним, что удерживало меня некое СМИРЕНИЕ пред Богом не бросать на произвол недоделанное на Земле...
Но тут опять сверкнула молния, грянул гром, как оказалось, в последний раз в тот вечер осенний, и я опять очнулся, сидя калачиком под зонтиком и сосной, удивляясь и сожалея, как это в неё, такую высоченную, не вдарила молния, дабы прикончить меня на Земле быстрее, чтобы успел ещё я догнать Друга своего и вместе с ним мчаться в Даль Неизведанную!..
Дождь, однако, утихомирился, и я смог, наконец, вытянуть из-под шубейки свои основательно затёкшие ласты.
Но сильное возбуждение от увиденного не проходило, и с лёгкостью вспоминал то ли видение, то ли реальность, в которой пребывал и которую чувствовал всем Сердцем своим...
Кто же был тот Парень, Внутренне такой близкий и знакомый мне, хотя внешне немного странно одет, вроде как живший в другой культурной среде? Но в чём я был уверен, так в том, что мы с ним действительно каким-то образом РОДНЫЕ были, не по крови, конечно, но по Духу...
И почему-то в голову мне лезла Мысль, будто кто подсказывал, что Парень тот и я, и иже нам Подобные тоже составляли число Двенадцать, но в Единстве Существа какого-то ещё более продвинутого, вернее Высокого!..
И Цепь Духовной Иерархичности была Бесконечной, охватывающей видимые и невидимые Пространства всё большие и большие, распространяясь не только в Солнечной системе, но и Галактиками, Вселенными и ещё какими-то мега-мега..., лишь одному Богу Единому известно какими формами проявлений, даже непредставимой человеческим рассудком Жизни!..
О-о-о Боже мо-о-ой, погоревал-погоревал я, схватившись за голову, что приходилось мне ещё приземлять себя и торчать на этой скучной Планете!..
Но делать-то было нечего, и тогда вспомнил я про Винниту, оказавшемуся в такую ужасно пасмурную погоду, да и в столь позднее время суток в одиночестве на холме...
Ему-то каково было?!
Мне ведь ещё можно было в любой момент юркнуть в хижинку свою тёпленькую и уютную, а ему-у-у... Брррр!
Вот уж действительно, что Поиски Бога и Истины ― пуще неволи! Но как мало таких Людей, способных плюнуть на животное земное прозябание даже в технически оснащённой суете сует, чтобы всею Душою своею устремиться по Пути Духовной Эволюции, бескровно жертвуя своим земным благополучием, мешающими Совершенствованию привязанностями, родственными связями, но лишь бы только коснуться Света Истины, лишь бы только соответствовать ей, лишь бы только не предавать её, Золотисто-Лучезарную!
И так как Истина ― ой как сильно почувствовал я в тот вечер! ― была не только в Боге Неведомом, но и во всех Его Сыновьях-Иерархах Света, и в Парне том, одном из Двенадцати в том числе, и даже в МОИХ уже трёх Лучах из Двенадцати, один из которых сидел на холме, бедненький, другой корпел над компьютером в районном центре, третий уже был на подходе и, видимо, так далее и так далее, то мне стало очень и очень, ну просто о-о-очень СТЫДНО и пред Богом, и перед ребятами этими, да и перед остальными людьми Мира сего, даже перед самим собою, что эгоистично желал лишь своего Спасения, поддаваясь страсти Созерцания какой-то Беспредельности, наивно полагая, что Закон Божий о Любви Жертвенной можно обойти лукаво!..
Вот таки-и-ие Мысли и Чувства сопутствовали мне всю ту ночь под сосной... И когда поутру перед рассветом уже поднялся, сложил зонтик, отряхнулся, как пёс после купания, и решил пойти отдохнуть в хижинке, вдруг что-то заставило меня оглянуться назад и...
Я замер от удивления и одновременно ужаса и омерзения!..
Глава 127
... Оказалось, что рядом со мною находилась змея! Гадюка! Неужто всю ночь?! Да ещё и такая толстая и длинная!
Б-а-атюшки!.. Я даже отскочил, как мячик, в сторону на несколько шагов, дрожа всем телом от неописуемого возбуждения!..
"Ба-а... и эта тварь грелась рядом со мною?!" - поразило меня. И откуда она взялась уже осенью, когда им пора было в спячке торчать в норах под пнями и валунами?
Но змея, почувствовав, что осталась одна под сосной, обдуваемая свежим ветерком утренним, взяла и поползла в мою сторону, медленно разматывая свои кольца...
Но меня не покидал вопрос, так как сердце в груди колотилось так сильно, что чуть ли не взлетал вертолётом в воздух, поднимаемый сильно дрожавшими ушами-лопастями, да поджимая ноги, чтобы мерзость та не достала.
И ответ пришёл неожиданно, он как-то тихо прозвучал во мне самом, что, мол, змею эту подослала колдунья!..
Какая ещё такая колдунья, удивился я, пытаясь сообразить, что всё это могло значить для меня?
А тем временем змея уже размоталась-развязалась и также ме-е-едленно, но и неумоли-и-имо зигзагами уже ползла, однако же, не в лес, а в мою-ю сторону, гадина этакая!
"И что же мне делать ― убить её? А можно ли?.." - сомневался я.
"НУЖНО", - ответ прозвучал во мне уже более явственно и даже категорично!
"Вай, вай, вай... и чем же эту тварь пристукнуть?!" - закрутился я волчком, приглядывая инструмент-оружие.
Ни копья, ни меча доблестного под рукой у меня не оказалось, конечно, и я, оглядываясь на гадюку, чтобы не упустить её из виду, побежал за штыковой лопатой, которая, помнил, валялась где-то у дровяника... Но тварь и не пыталась прятаться, но усердно зигзагами передвигалась следом за мною, как пёс по следу!..
"Обалде-е-еть, вот только этого мне как раз и не хватало для полного счастья", - рассердился я, быстрее хватаясь за лопату.
Но, ведь какая зараза-то, любопы-ы-ытство злорадное прихватило меня!
Крепко держа лопату в руках наизготовку, как отъявленный "ниньзя", я подождал, пока змея дозигзатила до меня, и тогда осторо-о-ожно так и бесшумно отошёл в сторону: неужто последует за мною?..
Точно! Гадина замерла на какое-то время, а потом опять поползла в мою сторону...
Несколько раз я проверил её направление, но она неизменно ползла ко мне и всё тут!
Вечная ворона моя на коньке хижины с раскрытым клювом с любопытством поглядывала одним глазом на то, что происходило во дворе, никак не соображая, видимо, как среагировать и какой интонацией прокаркать...
А я всё крутился со змеёй по двору, никак не решаясь вдарить её лопатой: уж больно мерзкой тварь эта мне казалась, чтобы ещё об неё и лопату пачкать...
Но деваться-то некуда было ― не оставлять же её во дворе ползать за мною?!
И тогда вдарил!.. Со всего маху!.. Ребром... Штык с первого раза даже до половины в землю вонзился, отрубив голову гадины...
Ка-а... ррррррр! ― не выдержала вечная ворона и победоносно перелетела на столб.
Но я не мог смотреть, как длинное обезглавленное тело змеи молниеносно и уж о-о-очень омерзительно червем обвилось вокруг черенка лопаты...
Бросив всё, я пулей скрылся в хижине, надеясь, что ворона аппетитно разберётся с мёртвой змеёй, пока я буду греться да успокаиваться...
А та и не думала разбираться, даже со столба, видимо, не слетала, тоже брезгливо, но с нескрываемым интересом ожидая продолжения или окончания такого любопытного спектакля: давайте, мол, ещё чаго-нибудь такаго...
Что ж оставалось мне делать, скажите на милость?
Смирившись, развёл костёр на огороде, и когда он разгорелся, я с превеликим отвращением, прямо-таки кончиками пальцев взялся за лопату, выдернул её из земли, и покатил тело змеюки подколодной ― у-у, длиннющая-то какая, тварь! ― в костёр, где, стоя с подветренной стороны, чтобы не воняло, благополучно и сжёг его...
Вот так-то.
"Однако же", - раздражённо размышлял я, сгребая угли и пепел, чтобы закопать их поглубже в конце огорода, - "ещё и какая-то колдунья на мою бедную голову объявилась! И с какой это стати, кому дорогу перешёл?.."
"На нашем хуторе таких, кажется, не было", - пожимал я плечами, но душа-то моя волновалась и не давала покоя.
Может потому, когда стоял задумчиво, уткнувшись подбородком о черенок лопаты, глядя на озеро в тумане, вдруг опять услышал в себе, что, мол, змеюка-то колдовская приползла с северо-запада...
"То есть... Из деревни, что ли?" - вроде как сам себя переспросил я.
"Видимо, так оно и было и время покажет, что дальше будет", - откинул я лопату в сторону. - "Но держать надо было себя начеку, а то ― фу,фу, фу, Господи! ― ещё какая бестия припрётся, не дай Бог", - трижды перекрестился и пошёл домой, но...
Но вспомнив про Винниту, который, видимо и скорее всего, бедненький, сопли жевал после дождливой ночи, не дошёл до дома... Совесть не позволяла мне греться и чаи горячие хлебать, когда Друг дрожал в одиночестве где-то там на холме.
Потому, решив создать ему компанию и вместе подрожать в шубейке, уселся на крылечке, предварительно внимательно осмотревшись на всякий случай, как бы невзначай не наступить на хвост какому-нибудь приблудному дракону или... Да только сам чёрт, прости Господи, знает, как ещё достать меня, - сплюнул я в сердцах...
Честно признаться, меня немного тошнило от мысли, что кто-то, а в том я уже не сомневался, почему-то имел злую мысль на меня. Почему? Чем не угодил кому-то на северо-западе, то бишь в деревне нашей?..
Пред мысленным взором моим так и носилась баба Яга в ступе с метлой, подгонявшая клубки змей в мою сторону!..
Пока трижды плевался, непрестанно крестясь правой рукой, по-правосла-а-авному, сразу и не заметил, как у калитки в дальнем конце моего огорода остановился какой-то незнакомый с виду человек, по всей видимости, желавший её открыть и войти...
"Ха, кого ещё Бог привёл ко мне?!" - удивился я. Интере-е-есненько день начинался, однако ж...
Глава 128
... Человек, однако, вошё-ёл в калику, но как-то немножко странновато медленно прошёлся ― словно фокусом кинокамеры приблизился! ― по огороду и оказался в нескольких шагах от меня...
Я только удивлённо и, наверное, глупо моргал бессонными всю ночь глазами, глядя на... На индейца!..
На-а-адо же, ещё один? Кто такой? Откуда, вдруг на хуторе российском объявился?!
С ума сойти, ей богу...
Действительно, передо мною стоял во всей красе своей национально-краснокожой американский туземец с длинными чёрными, заплетёнными в две косы волосами, в кожаной безрукавной курточке, вышитой разноцветным бисером и в бахроме, правда, в обычных рубашке и брюках, но зато в мокасинах...
И надо сказать, он и лицом был очень даже благороден, а глаза мудрые так и прожигали меня насквозь, но как-то ненавязчиво, не раздражительно, что ли...
Индеец не стал долго рассматривать меня. Подняв ладонь к верху, он, таким образом, отпоприветствовался и сказал, чтобы я не удивлялся и не боялся его, что пришёл он ко мне по Поручению и чтобы сказать кое-что...
"Во как! А чего это я мог бояться-то? И что же мне предстояло услышать такого особенного?" - подумал я про себя, но показалось, что Индеец спокойно и с лёгкостью прочитал мои мысли... Да-а уж, на всякий случай и для удостоверения зажмурившись и продолжая созерцать Индейца перед собою, сообразил я, наконец, что явление-то было непросты-ы-ым! Но на всякий случай я опять перекрестился трижды и осенил Крёстным Знамением странного и незваного гостя моего...
Индеец только кивнул одобрительно, улыбаясь моей суете. Однако, я, специально не раскрывая рта, только помыслил, для проверки, конечно, мол, сперва, дорогой, расскажи, кто ты есть такой и откуда, а потом уж будем беседовать по серьёзному?..
А тот только опять улыбнулся с удивительно добродушным выражением на лице, прекрасно понимая мою уловку, и рассказал, что когда-то жил на американском континенте среди Народа Шауни на берегах реки Огайо... Что колонизация белыми пришельцами заставила Народ его расколоться на две части, одна из которых после неудавшегося восстания вождя Текумзе бежала в Канаду, а другая оказалась в Оклахоме в резервации...
Так-так-та-а-ак, - залюбопытствовал я, поудобнее усаживаясь, чтобы не отвлекаться. - Интере-е-есненько...
Но странный Индеец продолжал рассказывать, что, мол, он не хотел жить в резервации в бесправных условиях и однажды втихомолку покинул её, перебравшись на Юго-запад Соединённых Штатов. Там, в горах, он поселился в посёлке белых, доживая свой век, отпущенный ему Создателем на Земле.
Жил там себе спокойно, тихо, не конфликтуя ни с кем и стараясь не противоречить Воле Всевышнего, но получилось так, что люди ― как белые поселенцы, так и местные индейцы ― стали обращаться к нему за помощью: то помолиться об исцелении, то изгнать злого духа из тела человеческого или из дома вон, а то и Благословить на доброе дело, поездку, женитьбу и под. ...
"Постой, погоди-ка", - перебил мысленно я гостя, - "а как это так получилось, что люди стали обращаться? Шаманом был, что ли?"
Индеец только посмотрел на Небо, мол, какой глупец перед ним сидел, неужто даже мне не понятно, что Дары Духа Святого не определяются названиями-санами общерелигиозными или языческих представлений... И я, знаете ли, как-то без дальнейших объяснений глубоко проникся, что он имел в виду, скорее всего, сам этим обладая, прости меня, Господи, за лукавство пред Посланником Твоим!..
Ла-а-адненько, согласился я и смирился, а дальше что?
Индеец рассказал, что в том горном посёлке белых поселенцев, которого теперь уже не существует, он дожил до глубокой старости, там и представился пред Всевышним, и был похоронен на холме. Но, мол, Любовь и Сострадание к людям всё ещё притягивают его к Земле. Однако, не к единоплеменникам, даже не к родным и близким притягивает, но только к тем людям, кто уже избавлялся от греховного притяжения земного, кто уже соображает, что Жизнь ― это непрестанное Движение Вперёд и Вверх, кто встаёт на этот Путь Самосовершенствования Духовного, чтобы стать Помощником в Делах Создателя по Спасению и Преображению Человечества, а потом и Творчества в Необъятном Мироздании в Красоте и Гармонии... А он только бескорыстно помогает им.
"Та-а-ак, хорошо-о-о", - задумался я, над сказанным, хотя немножко и моими же словами изъяснялся Индеец, но не это было главным, ведь...
Я внимательно присмотрелся к гостю и не только подумал, но, раскрыв рот, реально голосом воскликнул: "а я-то был причём тут?!"
Индеец куда как посерьёзнел. Оглянувшись, будто проверяя, не подслушивал ли кто нас, наклонился немного в мою сторону, держа правую ладонь у себя на груди, и медленно, тихим голосом сказал:
"На моей земной Родине люди вконец обезумели от корысти, почти все, за редким исключением, и просто невозможно там находиться... В России иной народ, ещё не испорченный до такой степени... Я, как и ты, тоже живу в хижине, но в лесу этом, за большим болотом и иногда посещаю ваши посёлки, чтобы помочь тем, кто в том нуждается"...
На миг замолчав, Индеец как бы проверял мою реакцию на сказанное, понимал ли я, что он имел ввиду Духовную Помощь, и, видимо, удовлетворившись тем, что я не только внимательно слушал, но и ВСЕМ СЕРДЦЕМ ВОСПРИНИМАЛ его рассказ, да и его самого, продолжил:
"Мне известно, что ты хранишь Перо Духа Святого и почему... Также мне известно, с какой целью прибыл к тебе Человек, который сидит на холме... Я помогу вам Со-творить Трубку Мира и она получит и наполнится невидимой Силой Мудрости для Очищения, Освящения и Благословения людей, которые к ней притянутся... Но будьте осторожны, ибо силы тьмы не дремлют... Никогда не сомневайся и не давай повода притягиваться мраку к Душе твоей. Я всё сказал".
Надо ли говорить, что озадаченный столь неожиданном явлением столь удивительного Иерарха, стало быть, Света, ибо от него исходила такая мощная Благодать, что Сердце моё колотилось в груди, как барабан, и Чувство Умиления меня переполняло через край, я сидел с широко раскрытыми глазами даже не моргая, задумавшись, как филин в дупле, над словами Индейца, не зная, что дальше делать...
Наконец, опомнился и спросил, как же его звать по имени?
"Можешь называть меня Гитчи Магиум" ― ответил он мне, ― "Но не в имени Суть"...
Не дождавшись больше вопросов, или посчитав, что сказано мне было предостаточно, Индеец попрощался со мною поднятой вверх ладонью, развернулся вокруг своей оси и также медленно и с достоинством словно расфокусировался-упарил сперва к калитке, в которую до того входил, а потом и вовсе растворился.
А я так и остался сидеть на крыльце ни живой, ни мёртвый, соображая, то ли спал, то ли и впрямь с кем-то беседовал...
Однако, день уже перевалил на вторую половину, даже распогодился, благодаря свежему ветерку, разорвавшему тяжёлые осенние тучи, но я почему-то подумал, что Винниту больше не было смысла торчать в одиночестве на холме, что всё необходимое уже свершилось, и пора ему было возвращаться. Кто-то будто подсказывал мне, что дальнейшее пребывание на холме могло только лишь возбудить гордыню в Душе его и ничего больше...
Потому, я даже собрался пойти за ним, но Винниту сам неожиданно возник из-за угла хижины, сильно уставший, изголодавшийся и замёрзший, но с сияющими от Радости глазами!
И прежде, чем мы юркнули в тёплый дом, чтобы согреться и поесть наконец-то, он свалился рядом на крыльцо и увлечённо рассказал, что с ним произошло на горе.
Пока же я слушал, то ощутил и без того дрожавшим телом своим, как мурашки побежали по нему от того, что пришлось услышать!..
Глава 129
... Когда накануне я оставил Винниту одного на холме молиться в ожидании Знамения Божиего и, быть может, даже явного Благословения стать Хранителем Трубки Мира, то он, по его же словам, немного растерялся, хотя и чувствовал нечто необычное в Сердце своём, тревогу или возбуждение, трудно было понять.
Но то, что предстояло ему что-то необычное, настолько, почему-то, переполняло Душу его неудержимой уверенностью, что даже Молитва сама лилась-выплёскивалась, заставляя, к счастью, ПОКАЯННО прокручивать всю жизнь свою от самых первых детских воспоминаний!..
Это очень важное качество Души Винниту я отметил про себя особо, так как всегда всячески избегал людей, которые не ведали Покаяния, которых, как пьяниц и психопатов, я с детства очень боялся, считая их опасными своей какой-то зомбировано-звериной непредсказуемостью.
Однако, - дальше рассказывал Винниту, - за сердечной Молитвой весь в слезах он даже не заметил, как испортилась погода. Опомнился только, когда усилились шквалы ветра.
Ему даже самому было удивительно, что находился на холме, будто дома, на своём месте, что иначе просто быть не могло, вроде как врос он там навечно древом вековым!..
Ясное дело, - одобрительно кивнул я, слушая рассказ Винниту. Ведь если Богом Путь предопределён Человеку, то подчиняясь Ему, он всегда испытывает Чувство надёжности, будто младенец на руках у матери своей родной!..
Это точно, - согласился измождённый Друг мой, - и всё было бы хорошо, но там, в тот момент показалось ему, что что-то в надвигавшихся сумерках вдруг закопошилось в высокой траве, которая окружала специально вытоптанное место... Что-то шевелилось вокруг, но никак не могло преодолеть границу Освящённой Воды, которой обильно был окроплён мною круг и сам Винниту!..
Когда же он пригляделся, то его чуть не стошнило, заметив омерзительные клубки гадюк, заставившие его поджать ноги под себя!..
Волосы встали дыбом, и готов был Винниту сбежать оттуда, но гадюк оказалось столько много, что просто не перепрыгнуть было через них!.. Так что оставалось ему только стоять в центре круга и, крепко зажмурившись, чтобы не видеть мерзости его окружавшей, молить Всевышнего о скорейшей Помощи и Спасении хотя бы Души его грешной!..
Да-а уж, - подумал я, вспомнив и свои собственные моменты Очищения, - змеюки эти мыслей необузданных многих и многих "продвинутых" если и не пожрали без остатка Души породивших их хозяев, то покусали основательно... Но мало кто из пострадавших о том знали, и менее того видели, кого к себе сами и притягивали, несчастные...
Винниту, будто читая и подтверждая мои мысли, признался, что действительно не лишён был амбиций, в своё время начитавшись эзотерической литературы.
Но в тот момент, когда ему казалось, что гадины те вот-вот преодолеют Защиту круга и всей копошащейся массой ринутся на него, вдруг раздался рёв, где-то совсем рядом в кустах, и, как ему показалось, рёв-то бы медвежий!..
Вот! Именно, - довольный потирал я руки, - ведь это Дух Леса нашего пришёл ему на помощь!
Так-то оно, может быть, и так, - готов бы согласиться Винниту, - но в тот момент он меньше всего думал о том, скорее даже, ему просто непонятно было, что страшнее и опаснее: то ли быть закусанным омерзительными гадюками, то ли разорванным на куски откуда-то взявшимся медведем!..
Однако, когда от несколько раз повторившегося рёва он решил рвануть побыстрее, куда только глаза глядели, то вдруг заметил, что змеи исчезли, а с осознанием этого почему-то и страх перед медведем пропал в Душе...
Так что плюхнулся бедолага, изнеможенный искатель Видения этот, в круге своём, решив дотерпеть хотя бы до утра...
Но только успел он сжаться в комок и закутаться потеплее в свои одёжки, как засверкали молнии, грянул гром и ухнул такой ливень, что если бы не прихватил благоразумно с собой полиэтиленового мешка из-под муки, то раскис бы, как печенье в чае, и точно бы жижей расплылся по холму!..
Хорошо, о-о-очень хорошо, - был доволен я рассказом, - что Искреннее Покаяние Винниту спровоцировало и столь мощное Омовение как его самого, так и округи нашей, и в том я увидел положительное Предзнаменование чему-то бо́льшему. И ведь не ошибся?!..
Нет, не ошибся, - подтвердил он, - так как на заре, когда уже основательно продрог и всем Сердцем молил Солнце, чтобы поскорее оно взошло и согрело его теплом лучей своих, вдруг увидел, как от краешка светила нашего, только-только показавшегося над горизонтом, что-то такое отделилось и стало к нему приближаться, вроде птица розового цвета, вскоре превратившаяся, наконец, в светящееся облачко... И когда оно приблизилось настолько близко, что, как показалось Винниту, зацепилось за верхушки самых высоких елей, росших у подножия холма, то на нём вдруг проявились три звёздочки, обернувшиеся в сиявшие силуэты людей...
Кто это были? Да Богородица наша! А по обеим сторонам её стояли два Апостола!
Вот это да-а-а!.. Вот это Явле-е-ение, - у меня аж дыхание перехватило, слушая столь удивительный рассказ!.. - Христианские символы сопутствовали и индейцу в Душе своей Винниту?!..
Но он только пожал плечами в недоумении, так как, по его словам, и Богородица, и Апостолы были всё-таки одеты в красочные индейские одежды ― в бахроме и бисере...
И тем не менее, - утверждал он, - это были именно Матерь Христа, Сына Божиего, и его Ученики, те самые Пётр и Иоанн...
Надо сказать, что я верил каждому слову в рассказе, просто САМ ЧУВСТВОВАЛ всё, что происходило с Винниту. Да и рассказывал он так и о том, что только человек личным Опытом сведущий, что такое созерцание Бытия иной материальности, может подтвердить истинность символов информационно-энергетических голограмм как формами тел и одежд, так и поведением Персон, особенно столь иерархически Возвышенных!
Сам Винниту, как мне показалось, рассказывая, дрожал не столько от холода, но и от неописуемого возбуждения больше всего.
А что сказала-то Богородица?
Конечно, раскрывать личное, что было для ушей не моих, говорить просто неприлично, но, кроме всего прочего, в то раннее утро сказанного ошарашенному Винниту, Богородица предупредила его, чтобы он слушался меня во всём процессе Со-творения Трубки Мира и Посвящения его в Хранителя её...
Ах даже та-а-ак?! - обалдел я.
Надо же, немного также и забеспокоился я от той ответственности, которая ложилась на мои плечи, чего я обычно о-очень не любил...
Но Винниту, сказав, что после этих слов, конкретно обо мне, Богородица Благословила его Крёстным Знамением и всё растворилось, сам замолчал и захлопал глазами, ожидая моего вердикта.
А что я мог сказать, кроме как деваться мне просто некуда было, как следовать указаниям Свыше, тем более, что и какой-то Гитчи Магиум обещал своё содействие в процессе Со-творения Трубки Мира?!..
Однако, Винниту воскликнул, что чуть не забыл рассказать, что после Явления он, полуодуревший от того, что с ним произошло, ещё долго сидел на холме, обдуваемый свежим ветерком и, быть может, проторчал бы там ещё сутки, желая возобновить ещё раз то удивительное, что было...
Но к обеду, странным образом, в себе услышал чей-то голос, что дальнейшее пребывание там будет расцениваться, как гордыня, а потому и ушёл оттуда, чтобы быстрее обо всём мне и рассказать.
Мы оба безмолвно глазели друг другу в глаза с одним и тем же вопросом: а дальше-то что?..
Глава 130
... А дальше была долгая возня с Внутренним Со-творением уже внешне изготовленной, изящно украшенной Трубки Мира, Освящением её и Благословением самого Винниту, как Хранителя её.
Правда, сам я не любил личной или ведущей возни с обрядами, хотя и понимал информационно-энергетическую или магическую их важность в моделировании жизненных ситуаций Объединённой Мыслью Верующих Людей, и без раздумий признавал для себя, например, и христианскую Литургию. Но между Молитвами-окуриваниями, Окроплениями Святой Водой и Елеепомазаниями Трубки, я каждый раз сам про себя решал, что таким делом занимался в первый и последний раз.
Конечно, в своём Обряде я импровизировал, как хотел, следуя вдруг возникшему удивительно мощному Сердечному Порыву делать так и этак, даже не задумываясь о правильности или похожести всенепременно а-ля круто "по-индейски"...
Я не угождал Винниту и не помнил ничего такого, что приходилось о том читать в книгах "про индейцев".
Но, странным образом, я прямо-таки физически ощущал и чувствовал душою своею, что моим голосом КТО-ТО произносил правильные слова, что моими руками КТО-ТО манипулировал, когда приходилось что-то делать, вроде как сам я был не я, а КТО-ТО без обиняков пользовался телом-оболочкой моим ― ЧЕРЕЗ МЕНЯ совершал всё, что нужно!..
Обряд был долгий и растянулся на добрую половину дня. И совершали мы с Винниту его на том самом холме, где ему было Видение Матери Мира с Апостолами.
Конечно, мы оба устали, особенно я. Ведь именно мне приходилось не только трижды окроплять Водой и мазать Елеем, но и обязательно задействовать ИМПУЛЬСЫ СЕРДЦА своего при каждом произношении Молитвы, при каждом моменте Освящения многочисленных Символов как на самой Трубке, так и сопутствовавших ей предметов: собственноручно выращенный Винниту Табак, деревянные резные инструменты по набиванию и вычищению чашечки и чубука, деревянных палочек для возжигания Огня, чтобы воскурить Трубку, да и всевозможных вышитых бисером мешочков для хранения обрядовых атрибутов...
И надо сказать, что ЗАДЕЙСТВОВАНИЕ СЕРДЦА в Обряде не пустые слова, но очень и очень энерготратный Труд, ибо только при этом освящаемые материальные Символы приобретали информационно-энергетическую Силу надолго и даже НАВСЕГДА, словно вбивались в невидимые каменные скрижали!
Однако, этой Сердечной Способностью, которая стяжалась лишь после долгих и болезненных Испытаний на прочность Духа человеческого, как мне было хорошо известно, обладали лишь очень редкие Люди, которых обычные верующие и называли Шаманами, Йогами, Дервишами, Старцами, но о которой даже представления не имели подавляющее большинство обычных религиозных священников.
Потому, надо ли говорить, что когда всё было закончено и предстояло, наконец, лишь впервые раскурить вновь Со-творённую Трубку Мира, я почувствовал себя усталым, будто вагон угля разгрузил!..
Бессонная ночь, недоедание, бесконечные Молитвы и сильные впечатления последних дней, конечно, как обычно бывало в таких случаях со мною, повлияли на то, что всё вокруг себя я воспринимал как-то иначе, более прозрачно или многомерно... Я начинал видеть то, что в заурядные дни и в привычном состоянии скрыто от человеческих глаз!..
И в тот раз, когда ожидая, пока сам Винниту, как Хранитель, с Молитвами в первый раз набьёт Табаком чашечку Трубки, я расслабился и спокойно сидел по-турецки, а в голове моей после долгого сосредоточения было пусто, как в барабане, вдруг заметил, как из меня выплыло в сторону что-то такое светящееся и зависло между мной и вновь испечённым Хранителем Трубки Мира...
Поражённый, я с любопытством наблюдал, как светящееся облачко стало приобретать конкретные формы, и перед моим Внутренним Взором вдруг проявился... Гитчи Магиум!
Опа-а! Так это он и совершал Обряд, пользуясь мною, как футляром?!
Потряса-а-ающе!
Гитчи Магиум улыбнулся, видимо, рассмешённый моей гримасой на лице, но потом сосредоточился над тем, что делал Винниту, который и представления-то не имел, кто находился рядом с ним!..
И когда Хранитель Трубки Мира закончил заполнение чашечки Табаком и из уважения предложил мне её первому раскурить, то Сердце моё опять с такой силой затрепетало в груди, что руки задрожали и я крепко схватил Трубку, чтобы не уронить её...
Винниту был виртуозом зажечь Огонь с помощью двух сухих палочек, что получалось у него меньше, чем за минуту. И когда он поднёс горевший пучок сухой осоки к чашечке Трубки Мира, а я сильно потянул воздух через длинный чубук, чтобы затлел Табак, и когда я впервые ощутил во рту горячий Дым и почувствовал неописуемый трепет в Сердце и Благодать в душе своей, вдруг вроде как краем глаза заметил, как Гитчи Магиум протянул в мою сторону руку и в тот же момент Вспышка Яркого Света, словно молния выстрелила из его ладони и ослепила меня!..
И пока я раскуривал Трубку, всё время был окутан Светом!... Но и это ещё били лишь цвето-о-оки...
С каждой новой затяжкой Дымом из Трубки Мира я возносил Молитву: сперва Отцу Небесному Вверх, потом вниз Матери Мира Земле...
Но когда наступил момент помолиться Четырём Стихиям Запада-Воды или Единящего Мышления, Севера-Воздуха или Очистительных Ветров Покаянными Искуплениями, Востока-Огня или Света Духовного Знания и Мудрости в Любви и, наконец, Юга-Земли или Радости Творчества Беспредельной Жизни в Красоте и Гармонии, и уже раскрыл рот для Молитвы, то вдруг, казалось бы, ни с того и ни сего с ясного в тот день неба прозвучал над нами такой оглушительный Гром, что Винниту от неожиданности даже вскочил на ноги!..
Я и сам не ожидал такого и поглядел на Гитчи Магиума, но он успокоил кивком головы, что, мол, так и должно было случиться, и я продолжал раскуривать Трубку, после чего с Уважением предложил её Незримому Гостю нашему и положил её на специальную подставку, чтобы не касалась она земли.
Винниту, конечно, не знал, что невидимо для него происходило на самом деле, но не притронулся к Трубке, пока её раскуривал Гитчи Магиум. Но странным образом, материальная Трубка вроде как и продолжала находиться на подставке, а он тем не менее её взял в руки как бы прозрачную, также раскурил, пуская Дым Вверх-вниз и на все Четыре стороны, потом показал, что предлагает Винниту её, и положил обратно на подставку!..
И только после этого Винниту тоже раскурил СВОЮ Трубку Мира...
Мне хорошо было видно, как с каждой затяжкой Дымом, в чашечку Сверху ниспадал Луч Света точно также, как это происходило в Храме нашем, когда батюшка трижды молил Бога Благословить Чашу с Кровью и Телом Невидимого Христа!
Зрелище всего, что происходило в тот день на вершине холма, было потрясающим!..
И тем не менее...
И тем не менее, я не желал больше заниматься никакими обрядами-нарядами. Мне не нравилось отношение ко мне моих Друзей, как какому-то необычному человеку... Слишком хорошо я знал себя и нехорошие мысли не были во мне исключением, как и у остальных грешников. Не считал я себя достойным возлагать на себя ответственность за столь важные процессы, коими являлись Обряды.
Мне хватало просто честно и искренне молиться в Храме нашем и не более того.
Так что, когда всё завершилось на холме и мы с Винниту пошли, наконец, ко мне домой, то я, плетясь сзади его, несколько раз осенился Крёстным Знамением с решительным отказом проводить какие-либо обряды в будущем.