Было утро. Легкий пушистый снег застилал тропу, одновременно ухудшая видимость, и это портило настроение Максу, забредшему в незнакомую местность. Он мог бы повернуть назад, пока не замело лыжню, но не стал этого делать: где-то поблизости должны быть оленьи пастбища и кабаньи тропы, о которых ему говорили.
Снегопад прекратился так же внезапно, как и начался, и Макс приободрился. Он знал, что сумеет вернуться по своим же следам. Утаптывая податливый снег широкими охотничьими лыжами, он бойко продвигался вперед.
Вдруг он остановился. Снегопад, который начался около четверти часа назад, не успел еще замести ни следов, ни троп, и охотник отчетливо разглядел отпечатки копыт оленьего стада. Наконец-то ему повезло! Он взял левее и направился по этим следам, замечая, что кустарник по обеим сторонам тропы обглодан, и снег в этом месте сильно разрыт. Значит, стадо двигалось в поисках пищи, которой, надо сказать, здесь было мало.
Макс задумался: куда могли направиться олени, где они рассчитывали найти корм? Неожиданно он издал возглас удивления: в стороне, возле высокого ветвистого дерева нелепо и вызывающе зеленел куст со свежими листьями. Охотник протер глаза, принимая это за мираж. Но куст никуда не исчез. А листья на нем - ну так и горели изумрудами. Узнать бы, живые ли они? Может, приклеенные?
Макс догадался: здесь кроется ловушка. Он подумал, что стадо не могло не заметить этого куста, значит, он появился здесь после того, как оно прошло. Оставалось обнаружить следы браконьера, по ним добраться до куста и уничтожить его. Он нашел эти следы, подошел ближе и убедился, что листья у куста настоящие, а сам он, видимо, выращен в оранжерее. Следовательно, это приманка для зверя, которому где-то поблизости уготована яма. Любопытно, где же?
Выдернув куст из-под снега, Макс огляделся, но не увидел вокруг ничего наводящего на эту мысль. Тогда, опасаясь самому провалиться в эту яму, если она существует, он начал разворачиваться, собираясь вернуться на свой след, но в это время его левая нога провалилась, и он, теряя равновесие, полетел вниз вместе со злополучным кустом.
Итак, ловушка сработала. Макс горько усмехнулся, ругая самого себя за излишнее любопытство и посылая отборные ругательства в адрес того, по чьей вине он угодил в эту яму. Он освободил ноги от лыж, встал во весь рост. И издал вопль ужаса. Яма оказалась настолько глубокой, что нечего было и думать выбраться из нее без посторонней помощи. Лыжи не могли служить ему подспорьем, и он тотчас убедился в этом. Руки не доставали до края ямы, а с помощью ног, переставляя их с одной стены к другой, выбраться тоже не представлялось возможным: ловушка имела в ширину около пяти футов. Все же охотник предпринял эту попытку, но, даже не добравшись до половины пути, снова свалился вниз. Он еще не раз возобновлял таким образом подъем, но результат не менялся.
Положение было отчаянным. Макс понял, что свалял дурака, когда всего лишь фута на два уклонился от следа, и, усевшись на землю, стал терпеливо ожидать встречи с тем, кто уготовил ему на сегодня такую "удачную" охоту. Да он набьет ему морду и самого кинет в эту яму! Он обрушит на него целую сотню таких ругательств и проклятий, после которых... И тут Макс задумался. Да ведь он сам во всем виноват. Надо было аккуратнее разворачиваться. Знал ведь, что где-то таится подвох; какого черта было забирать влево?.. Словом, некого винить, кроме себя. Хорошо еще, что этот тип не додумался врыть посреди ямы острый кол, как поступают некоторые. Надо быть благодарным ему уже за это.
Успокоившись, Макс уселся поудобнее, раскурил трубку и стал ждать.
Прошло уже около часа, и он порядком озяб. Звать на помощь не имело смысла: до ближайшего поселка было не меньше мили. И Макс снова начал обдумывать различные способы своего освобождения. О том, чтобы вырезать ножом в стенах углубления для ног, нечего было и думать: почва здесь песчаная, рыхлая, хоть руками копай. Он попробовал, правда, сделать одну ступеньку, но она тут же рассыпалась, едва он ступил на нее ногой. Потом он подумал о веревке и с надеждой взглянул наверх, рассчитывая забросить лассо на какой-нибудь сук. Увы, как назло, поблизости не оказалось ни одного дерева, которое могло бы послужить для этой цели. Он увидел, впрочем, высокую сосну и приглядел на ней сук, но, подумав о ничтожной длине веревки, горестно покачал головой: ее хватало только на то, чтобы волочить за собой тушу убитого зверя.
И вдруг Макс замер. Там, наверху, кто-то шел по снегу, направляясь к яме. Охотник обрадовался, подумав, что это приближается его спаситель, и уже представил себе глядящее на него сверху черное дуло ружья. И снова горько усмехнулся: кто же станет ходить без лыж по такому глубокому снегу? Между тем всё указывало на то, что к нему подбирались шагом.
И тут наверху послышалось фырканье. Макс понял, что это зверь, который, конечно же, не мог причинить ему никакого вреда, но не смог бы принести и пользы. Единственное, что оставалось пленнику, это посмотреть, кто же пожаловал к нему в гости. Для этого он осторожно пробрался к противоположному краю ямы и взглянул наверх. Он увидел рога и оленью морду с большими, любопытными глазами. Олень стоял не двигаясь и, чуть склонив голову набок, подозрительно косился на яму. По тому, как он стал топтаться на месте, охотник пришел к выводу, что зверь хочет заглянуть вглубь уготованной для него ловушки и посмотреть, что там, но никак не решается сделать следующий шаг.
Макс отпрянул к стене, чтобы не быть замеченным, и тут взгляд его упал на веревку. В уме промелькнула настолько дерзкая мысль, что он чуть не закричал от радости. Быстрыми, уверенными движениями он сделал лассо и осторожно выглянул, стараясь увидеть рога, но самому при этом остаться незамеченным. Когда ему это удалось, он, взяв веревочную петлю в правую руку, приготовился к броску.
Олень, видимо, почуял недоброе, так как фыркнул, мотнул головой и сделал шаг в сторону. Тут из ямы что-то вылетело и промелькнуло у него перед глазами. Зверь замер на мгновение и только собрался было дать стрекача, как кто-то дернул его за рога, удерживая на месте. Он в панике рванулся назад, отступив от края ямы на несколько шагов, и отчаянно затряс головой. Что-то не пускало его и снова тащило к яме, словно собираясь увлечь его туда. Олень уперся всеми четырьмя ногами и, пятясь, стал тянуть веревку к себе. Он храпел, пыхтел, мотал головой во все стороны, скользя копытами, но все же понемногу отходил назад. Наконец он сделал решающий отчаянный рывок, силясь как можно скорее избавиться от плена. Ему и в самом деле тут же стало легко и, почувствовав это, он попытался убежать, но оказалось, что кто-то опять вцепился в его рога. Недоумевая, он поднял голову, сердито блеснув агатовыми глазами, и вдруг с ужасом увидел стоящего на краю ямы человека! Тот хохотал во все горло, держа в руках другой конец веревки, и, по-видимому, не собираясь упускать добычу.
Макс чуть было не оставил в ловушке свой винчестер, и когда увидел, что до него не дотянуться, упершись ногами в стену что было сил потянул обратно. Веревка немного подалась, и ему удалось ухватить дуло ружья. Как раз в это время оленю показалось, что его тянут в яму, и он, удвоив усилия, освободил Макса из плена.
Казалось бы, чего еще желать охотнику? Пусть его спаситель идет своей дорогой, а он пойдет своей. Не собирается же он, в самом деле, пристрелить зверя, тем более что это совсем нетрудно?
Нет, охотник не помышлял об этом, совсем другое беспокоило его. Ему всего-навсего была нужна его веревка, другой конец которой висел на рогах самца. Может быть, Макс и пошел бы на такую жертву, но оленю далеко не уйти с веревкой на рогах. Она обязательно где-нибудь зацепится, а тогда уж ему конец: непременно сожрут волки, ведь он не сможет от них убежать. Вот так благодарность будет за спасение, нечего сказать! К тому же веревка постоянно будет ему мешать, а освободиться от нее он не сумеет.
Так Макс стоял и раздумывал, как ему поступить, пока олень сам не пришел ему на выручку. Он ударил копытом, решительно тряхнул головой и помчался в лес, таща охотника за собой. Тот, не ожидая такого рывка, все же устоял на ногах и, улучив момент, когда олень пробегал мимо большого ветвистого дерева, быстро обогнул ствол и закрутил веревку вокруг сука. Теперь почти половина ее оставалась у него, другая висела в воздухе между деревом и оленем.
Животное от резкого толчка сильно качнулось, однако не упало. Тяжело дыша, оно испуганно взирало на охотника, словно спрашивая, чего же еще хочет от него этот человек, которому оно спасло жизнь.
- Куда ты так разогнался? - воскликнул Макс, выглядывая из-за дерева. - Чего доброго, обломаешь себе рога или свернешь шею. Вот что, приятель, - проговорил он, точно отвечая на заданный ему вопрос, - мы с тобой квиты, думаю, ты и сам это понимаешь. Я спас тебе жизнь, угодив в яму вместо тебя, а ты в свою очередь вытащил меня из этой ямы. Видишь, мы с тобой ведем дело как настоящие джентльмены. Но если уж быть ими до конца, то я тебя прошу: отдай мне мою веревку, а я тебе за это подарю свободу. И мы мирно разойдемся. Услуга за услугу. К тому же я еще раз спасаю тебя от смерти. Ну, как тебе мое предложение?
И он осторожно шагнул вперед.
Олень шевельнул ушами и насторожился. Казалось бы, спокойный голос человека должен был настроить его на мирный лад, тем более что охотник демонстративно положил винчестер на снег в двух шагах от себя. Однако Макс был начеку. Он знал, что если олень вздумает ударить его копытом или боднуть рогами, то ему конец. Все же он понадеялся на, казалось бы, установившиеся миролюбивые отношения. Его ввели в заблуждение поднятые уши зверя, который тем временем пытался уловить, не грозит ли ему другая опасность. Поэтому речь Макса лишь усилила его подозрения. Охотник сделал еще шаг, но олень стукнул копытом и немедленно опустил голову, готовясь дать бой врагу.
Макс юркнул за дерево и стал думать. Он мог бы, конечно, пойти на зверя сбоку, заставляя его огибать дерево до тех пор, пока рога не упрутся в ствол. Но это было рискованно. Олень мог внезапно броситься и боднуть его. То же могло случиться у самого ствола, принимая во внимание, что зверь имел относительную свободу в одном направлении.
И Макс решил действовать по-иному. Он одной рукой ухватился за веревку, а другой размотал укрепленный на суку конец. Олень, конечно, ничего не понял, а потому не сумел воспользоваться удобным моментом. Подумав об этом, Макс торопливо, обеими руками стал тянуть веревку к себе.
Олень был сильным, но человек оказался сильнее. Ему удалось подтянуть веревку на добрых три фута, потом еще немного. Настал момент, когда силы человека и зверя сравнялись. Почувствовав это, Макс снова закрутил веревку вокруг сука и дал отдохнуть рукам.
Оленю не хватило ума пойти прямо на охотника: это не только не дало бы возможности тому завязать узел, но и создало бы угрозу для его жизни. Зверь этого не сделал. Инстинкт подсказывал ему пятиться назад, в то время как надо было наступать.
Отдохнув, Макс снова принялся за работу и перетянул веревку еще фута на три. Потом, из соображений безопасности, отошел от дерева на несколько шагов, ближе к ружью.
Теперь их разделяло всего восемь футов веревки; по-прежнему одним ее концом владело животное, другой конец крепко держало дерево.
Но тут олень внезапно шагнул в сторону, потом подошел и поддел рогами тот сук, который, по его мнению, мешал ему уйти. И тогда Макс пал духом. Он понял, что самец разгадал его хитрость, и прибегнул к последнему средству. Он поднял винчестер, приложил к плечу и двинулся прямо на оленя. Это возымело действие, и животное, испуганно заметавшись при виде направленного на него дула, отступило на прежнюю позицию, до отказа натянув канат.
Максу только этого и надо было. Улыбнувшись, он положил ружье на снег, дал время зверю успокоиться и быстро подтащил его еще футов на пять-шесть.
Большего не требовалось.
Макс отмотал свободный конец веревки и намертво закрепил его на другом суку. Теперь зверь был пойман крепко. Он почти совершенно не мог двигать головой, и это устраняло опасность со стороны его рогов.
И охотник решился. Едва он вышел из-за своего укрытия, как олень шарахнулся от него, сделал шаг в сторону, другой, третий... и, в конце концов, уперся рогами прямо в ствол дерева. Тогда Макс спокойно подошел и полоснул ножом у самого основания рога, за который зацепилась петля.
Почувствовав, что освободился, олень высоко вскинул голову. Потом, ожидая подвоха, отошел на некоторое расстояние, косясь на дерево, за которым стоял человек. Тот, выглядывая из-за ствола, как ни странно, уже не проявлял признаков враждебности, а наоборот, с улыбкой глядел на него. Тогда олень развернулся одним прыжком, в последний раз бросил на человека недоумевающий взгляд и, разбрасывая копытами снег, стремглав умчался прочь.
А Макс, проводив его смеющимися глазами, не спеша стал распутывать веревку.