Этой ночью Елене было не до сна. Захлопнув входную дверь, разделяющую ее квартиру с подъездом, да и вообще со всем окружающим миром, она осталась одна. Именно в момент последнего щелчка, непосредственно перед наступлением столь долгожданной после буднего дня тишины, ее охватило это непонятное чувство, так неожиданно оно заполонило всю ее.
Я думаю, это знакомо вам. Конечно, знакомо! Интуиция все-таки делает свое дело, в том или ином виде проявляет себя. И сколько бы Вы ни утверждали обратное, я уверен, вы сможете припомнить несколько случаев из своей жизни, когда вы готовы были благодарить судьбу за правильно сделанный выбор наугад. Хотя вполне может быть, что вас все время преследует везение, да так, будто вся жизнь протекает молочной рекой по пологим склонам мира, минуя все препятствия и неожиданные повороты. Но везение-то по сути своей и есть интуиция. Так что дебаты бессмысленны,- интуиция присутствует в любой жизни.
Елена поела, приняла душ, сделала все вечерние процедуры, которые уже стали привычкой, выработавшейся каждым днем ее сознательной жизни, но избавиться от аккомпанемента этого настырного чувства так и не смогла. И вот она уже битый час крутится в постели, пытаясь ухватиться хоть за краешек сна, и даже не собирается понимать, о чем твердит ее внутреннее "я".
Негромкий шелест ее простыней заглушила трель стоящего на столе телефона. Все органы, мышцы, кожа, все ее тело подобралось, напряглось, ожидая то, что было непостижимо для ее разума. Она не понимала себя, такое яркое ощущение она не могла представить даже во сне. Елена села на кровати, неуверенно протянула руку к неунимающемуся телефону и после секундной задержки сняла трубку.
- Алло.
На том конце провода зазвучал мужской голос. Ох, сколько бы я отдал, чтобы услышать, что он ей говорил... Но телефонный аппарат наотрез отказался передавать его слова чему-либо кроме ее уха.
Во время разговора ее ощущение видоизменилось, давая Елене понять, что именно этого разговора ожидало все ее нутро.
Что же он ей говорил?.. Что?..
- Да, это я.
Это был их первый разговор, и они сразу нашли общий язык. Он позвонил ей в такое время, когда она либо вообще не отвечает, либо снимает трубку, говорит: "Спокойной ночи" и кладет обратно, а она его слушала!
- Кто, Вы говорите, дал мой номер?.. Ага... Хорошо.... Да, Вы могли бы прийти на прием.... Когда? Завтра? Нет, я не думаю, что получится. У меня все по записи, нужно заранее... Что?.. Окно?.. Кого не будет?.. Кто Вам это сказал? Тот же, кто дал номер?.. Ефим... Давайте сделаем так, - если Вы хотите, то приходите, но обещать принять Вас я не могу. Я еще не знаю, будет ли окно... Хорошо.... Да.... И Вам спокойной ночи.
Сразу после этой беседы Елена уснула.
Ночью она видела какие-то сны, несколько раз она переворачивалась с боку на бок, но утром последнее, что она могла вспомнить, был поздний телефонный разговор.
Часам к девяти она была уже на работе. Ее привычный кабинет, не ахти, какой вид из окна, но повсюду царят аккуратность и чистота. Где-то в середине дня у Елены появилось окно в распорядке, вероятно, кто-то отказался или просто не пришел; в любом случае, вчерашний собеседник оказался прав.
Когда он зашел в кабинет, прозвучал тихий щелчок, кнопочка утонула в корпусе и началась запись:
II
- Здравствуйте!
- Здравствуйте, я Михаил. Мы говорили вчера вечером.
- Да, конечно. Присаживайтесь.
- Спасибо. Как видите, время для меня нашлось.
- Да, Ефим лучше меня знает мое расписание. Я записываю наш разговор, Вы не против?
- Нет, что Вы. Делайте, как вам удобней.
- Тогда начнем. Расскажите мне, что Вас беспокоит?
- Меня неимоверно тянет в землю. Где бы я ни был и что бы я ни делал, я не могу подавить это желание. Я ложился на землю, опускался в метро, даже неделю беспрерывно был в шахте, и все равно это тяготение не прекращается. Знаете, это может показаться не такой уж большой бедой, но это желание постоянно. С каждой минутой оно все больше внедряется в мой разум. Я чувствую, что скоро дело дойдет до мыслей о самоубийстве.
- Почему Вы пришли именно ко мне?
- Я был у многих специалистов. Общался с психологами, даже с психиатрами. Ходил к гадалкам, предсказателям, целителям. Был несколько раз на сеансах коллективных медитаций, но и они мне не помогли. Я думаю, причина где-то в прошлых - позапрошлых жизнях, а Вы, как меня уверили, не только получили великолепное образование, но и имеете непревзойденный гипнотический дар.
- Что ж, посмотрим, чем я смогу помочь. Как Ваше полное имя?
- Михаил Викторович Жуков.
- Великолепно, Михаил, смотрите на мое лицо. Расслабьтесь. Будьте спокойны. Вы слышите только меня, слышите только мой голос. Смотрите на меня, не закрывайте глаза. Слышите только мой голос. Вы расслаблены. Ваше тело находится в покое. Вы удобно сидите в кресле и слышите только мой голос. Не опускайте голову, смотрите на меня. Великолепно. Как вас зовут?
- Михаил...
- Что Вы слышите?
- Только голос.
- Михаил, что тебя беспокоит?
- Я спокоен.
- Что Вас беспокоит?
- Меня... Я хочу домой.
- Вы помните свой дом?
- Помню.
- Опишите его.
- Там темно и тепло. Вокруг все такое родное... там земля.
-Ваш дом в земле?
- Да.
- Глубоко?
- Везде.
- Как долго Вы там жили?
- Очень долго. Очень.
- Вы помните своих родителей? Кто они? Они отвели Вас в тот дом?
- Дома я возник, я был там всегда. Земля - мой родитель.
- Вы помните, как покинули дом?
- Да, помню.
- Расскажите об этом.
- Вначале я узнал о движении, о вибрации. После сам почувствовал изменения. Что-то подняло меня, вынуло из недр земли. Тогда я впервые ощутил свет.
- Что было дальше?
- Два дня ничего не происходило, я изучал окружающий мир. Наступившей ночью шел дождь. Капли падали на меня и смывали родную землю. Это было ново, мне приятно было испытывать новые ощущения. В следующие восемнадцать дней я пребывал в покое, как всегда до этого. Затем, когда солнце было в самом зените, появился человек, мальчик. Он меня увидел и поднял. Отряхнул землю, но не всю, я все же сохранил ее частички. В себе. Он побежал домой, держа меня в руке. Он был доволен, я чувствовал, он радовался мне.
- Пап, папа!
- Что случилось?
- Смотри, что я нашел! - Он протянул меня на вытянутой руке, и его отец взял меня.
- Где ты это нашел?
- Ты сделаешь мне солдата?
- Где ты это нашел?! На склоне, да?! Сколько раз я тебе говорил, непослушный мальчишка, чтобы ты не ходил туда? Там был оползень, земля уходит из-под ног! Она тебя похоронит заживо!
Ребенок сильно расстроился, сильно. Он сдерживал себя, чтобы не заплакать.
- Сделаешь?- Тихонько спросил он, опуская голову.
- Ростислав, иди.- Строго ответил отец.
- Михаил, кто Вы были тогда?
- Я... не знаю.
- Но Вы же помните это.
- Нет, не помню, я это чувствую сейчас.
- А кто помнит?
- Я помню.
- Кто "я"?
- Субстанция, система, целый мир, но частичка, кусочек от целого.
- Это ты помнишь и говоришь?
- Я помню, говорит Михаил.
-- Михаил, как Вы можете говорить, если не помните? Как Вы можете передавать диалоги, они на известном Вам языке?
- Я не помню, я чувствую сейчас. Знаю, что они имеют ввиду и излагаю доступными мне словами, но каким языком они пользуются, не знаю.
- Так это ты хочешь в землю?
- Да, очень хочу.
- А Михаил?
- Я не могу сопротивляться желанию.
- Что было дальше?
- Дмитрий, отец Ростислава, оставил меня себе. Мне все было в новинку, я тонул в необычных ощущениях, их чувствовать и изучать было очень приятно. Самым неестественным для меня случилась переплавка. Я растаял, последние крупинки земли покинули меня, но я не остался один. Ко мне добавили такого же, как я, и мы стали единым целым. Я принял форму всадника, очень похожего на настоящего, только намного меньшего и замершего.
- Откуда ты знаешь, какую принял форму, если совсем недавно покинул свой
дом?
- Мне Ростислав сказал. Дмитрий отдал меня обратно своему сыну. Ростислав часто со мной играл, ставил меня напротив других солдат и орудий. Иногда опрокидывал на бок, но реже, чем других. Его детские руки прощупывали каждый выступ и каждую выемку. Он говорил, что я у него самый быстрый и самый сильный.
Благодаря ему я побывал во всех дворах селения, купался в речке и бегал вместе с ним по лесу. Он был моим первым и, пожалуй, самым ярким проводником. Ростислав не стеснялся говорить то, что чувствует; делать то, что хочет и учиться тому, чему он сам соизволит.
III
Затем все исчезли, Ростислав, его отец, мать и три старших сестры собрали вещи и уехали. Стало тихо.
- Что с ними случилось дальше?
- Мне неведомо. Меня оставили в доме среди других маленьких солдатиков. Тишина продолжалась несколько дней и увенчалась отдаленными глухими хлопками.
Вскоре в селении появились люди, все, как один, с оружием. Действительно, маленькие солдатики походили на них, только были гораздо тише. Они пришли и в дом Ростислава, шумные, крикливые.
Солдатики, меж которых я лежал, постоянно сокрушались присутствию людей. Маленькие фигурки сияли чистотой и изысканностью, а люди не стыдились грязной рваной формы и зловония, исходящего от них. Мне же не представилось возможности сравниться с всадником, тогда я уже знал, что они обитают снаружи.
В течение нескольких дней сквозь гомон поселившихся все громче и четче слышались хлопки. Солдаты часто жаловались друг другу на постоянную головную боль из-за артиллерии, но тогда я еще не мог понять, о чем их слова. Пока в одно солнечное утро не прогремели совсем близкие хлопки. Люди сразу же начали метаться, кто-то собирал свои пожитки и убегал, кто-то баррикадировал двери. Кто-то занимал позиции у окон и ждал. В тот момент и произошло мое первое знакомство с плодами артиллерии.
Я так и не сообразил, каким образом снаряд попал внутрь дома. Через окно, через прохудившуюся стену или крышу. Это произошло слишком быстро. Прозвучал уже не просто хлопок, а оглушительный взрыв. Тот дом, который сейчас я бы назвал хибарой, хотя тогда нехитрое жилище казалось мне царскими хоромами, не выдержал и извергнул из себя внутреннее убранство. Меня в том числе. Дом Ростислава разлетелся в щепки.
Проскользнув наружу, я очутился в толпе солдат, но с моей тогдашней скоростью маневрировать среди людей было непросто. Через мгновение полета я угодил в одного из вояк. Ощущение его болезненного крика стало таким же явным, как теплота его плоти и влага его крови.
Пощупав себя и узрев, что смертельных травм нет, вояка быстро взял себя в руки. Поднялся с колен, на которые его толкнул разорвавшийся снаряд, и продолжил командовать солдатами.
Правда, бой, как таковой, не состоялся, никто не нападал и не захватывал. Несколькими вылазками маленьких отрядов селение, что называется, "прощупали" и убедились в серьезной численности обороняющихся.
Звуки войны в следующую пару дней звучали немного поодаль, дав тем самым время и укрепиться, и отдохнуть. Вынули меня из филейной части командира-вояки довольно скоро, я не успел даже как следует понять происходящее.
Взяв в руки мою фигурку, лекарь несколько удивился, он даже пошутил, сказав, что впервые видит подобный осколок, и бросил меня в посудину, полную окровавленных осколков, извлеченных из других солдат.
В тот же вечер один тихий и спокойный рядовой перебрал посудину, оставив лишь часть, а основную массу, включая меня, забрал с собой.
Расположился он у костра, вначале хотел в доме у очага, но, сунувшись в один-другой, куда его не пустили, он успокоился и со всеми инструментами пристроился к небольшому костерку. Облокачиваясь временами на каменный выступ стены полуразрушенного здания ,он на глазах двух молчаливых солдат творил чудесные, как по мне, превращения. Тихий хруст съедаемых огнем веток и стрекотание ночных насекомых дополнялись редким постукиванием металла о металл. Под эти звуки я вновь испытал волшебство преобразования; его умелые руки аккуратными движениями разливали мое ставшее жидким тело по формочкам. Необычное чувство, когда тебя разделяют, но я продолжал осознавать себя. Я стал маленьким шариком, пулей для распространения смерти. Этот рядовой еще долго выплавлял пули, рассыпая их по кожаным мешочкам. На следующий день он отдал некоторые мешочки,- так мне посчастливилось попасть еще в одни человеческие руки.
IV
Удача тогда обернулась ко мне всем своим расположением, потому что во власти этого человека, Александра, мне пришлось быть совсем недолго. Только приблизившись к нему, я почувствовал неладное, а когда его пальцы коснулись мешочка, я уже сожалел, что находился внутри.
Александр был очень злобным представителем человечества. Во всем мире не было ни одной вещи, которая бы ему нравилась, которую бы он любил или уважал. Свою злость и недовольство он изливал вокруг себя, это чувствовали все и вся. За те полутора суток, пока я был с ним, мне волей-неволей пришлось наблюдать те стороны человеческой личности, о которых я хотел бы и вовсе не знать.
Когда начался бой, я уже с нетерпением ждал своего череда. Рядом громко звучали взрывы и выстрелы, позже добавился сабельный звон. Александр сидел у окна против дороги, на которой разыгралась настоящая война, и быстро расходовал свой боевой запас.
Вскоре, когда его расточительные пальцы добрались до меня, мне стало невыносимо противно, но облегчение приносило осознавание того, что близок момент разлуки. Проделав необходимые манипуляции, Александр наскоро прицелился, и я молниеносно покинул дуло мушкета. Было такое ощущение, словно я высвободился из царства сгустившегося ненавистью воздуха, выскочив на белый свет. Столь сильным было это ощущение, что я не заметил воспламенившегося у меня под боком пороха.
Вылетев наружу, я увидел настоящую бойню. Заманив всадников на улицу, обороняющиеся открыли перекрестный огонь, а из подворотен и дворов выбежали вояки, потерявшие свое огнестрельное оружие, и начался сабельный бой. Направил меня Александр к ближайшему всаднику и достаточно метко, чтобы я вонзился ему в живот.- Дома, на его родине, у него осталась жена и двое детей, он считал себя настоящим семьянином.- Я пролетел насквозь и, продырявив портупею, погрузился в плечо замахнувшегося на всадника саблей.
V
Это был Петр, с ним я провел много одиноких ночей. По касательной задев ключицу, я остался в теплом плече. Выпустив саблю, Петр упал и потерял сознание. Он не видел, как всадников разбили, умертвив всех до единого. Вполне возможно, он и радовался бы победе, но мимолетное воодушевление было коротко. Следующая волна конников дополнилась пешими стрелками, и оборонявшимся пришлось оставить селение.
Очнулся Петр перед самым закатом, отсутствие характерных звуков боя сразу же насторожило его. Пытаясь как можно меньше шевелиться, он огляделся вокруг. Рядом с ним лежала пробитая в нескольких местах безжалостными пулями гнедая кобыла, которая чудом оказалась не на Петре, а возле; с других сторон и чуть поодаль улица была устелена телами людей и лошадей. Несколько животных в предсмертной агонии шевелились и дергались; шевелящихся солдат ходили и закалывали. Петр ясно понял сложившуюся ситуацию,- они проиграли, и, коль он хочет жить, то нужно выглядеть мертвым.
Притворялся он недолго, сумерки быстро сменяли дневной свет, а облачное небо обещало
темную безлунную ночь. Рядом разгорались развалины деревянного дома, но Петра это не могло остановить, тем более кобыла защищала его от зарева. Дождавшись, пока ночь заполонит весь небосвод, он медленно пополз в противоположную от горящего строения сторону. Часто замирая и прислушиваясь к каждому звуку, он продвигался вперед. Его плечо ныло и вновь начало кровоточить, но он не замечал этого и аккуратно переставляя руки с сожалением, что не может обойти стороной все эти тела и отрубленные конечности, созерцал загубленные жизни.
Иногда кисти рук полностью проваливались в жижу; кровь, выбежавшая из убитых, смешалась с землей и создала своеобразную слякоть. Петр даже думать не хотел, что бы он увидел тут, будь сейчас день, а не ночь; он желал как можно быстрее преодолеть эту вязкую субстанцию, но понимал, что спешка равносильна смерти, и только крутилось у него в голове, что война- это грязь и кровь.
Пробравшись во двор, он прильнул к стене дома. Отдышавшись и окончательно придя в себя, он немного подумал и направился по наилучшему, по его мнению, пути. Прячась от человеческих глаз, Петр ловко проскользнул на край селения и скрылся в лесу.
Отсутствие лунного свечения особенно сказывалось под кронами деревьев. Тьма стояла непроглядная, и Петр был вынужден наощупь пробираться сквозь заросли. Он почувствовал на себе всю враждебность незнакомого леса, не видя ни веток, ни маленьких хлыстов, на которые он натыкался, иногда не замечая силуэты целых деревьев, он, весь избитый и исцарапанный, стремился уйти как можно дальше от селения.
Петр хватал ртом воздух, его сердце выскакивало из груди, а перед глазами была улица загубленных жизней. Еще совсем немного, и он поддастся панике и потеряет контроль над собой. Шествуя несколько часов и пройдя достойное его состоянию расстояние, он набрел на мягкий грунт, жижу под ногами.
Не думая ни секунды, ничего не видя своими озверевшими глазами, Петр упал на колени в болото и неаккуратными движениями начал смывать с себя уже подсохший коктейль из грязи и крови. Он запускал руки в густую жижу и умывался ею, словно это была святая вода. Ему было необходимо убрать с себя чужую кровь, хоть ядом, хоть огнем, чем угодно, лишь бы очиститься.
Немного оттерев себя, он обнаружил дырку в кителе и вспомнил о раненном плече. Отчего-то в голову ему пришла мысль вытащить пулю. Рванув на себе одежду, он утопил пальцы в ране. Петр не осознавал боль от такой небрежной манипуляции, как и все остальные свои действия, но она была, и его организм не выдержал. Где-то в глубине его мозга щелкнул предохранитель, Петр потерял сознание. Сначала сев на свои ноги, а затем, упав на спину, он уснул. Его дыхание и сердцебиение постепенно выровнялись; нервная система получила долгожданный отдых.
Проснувшись, первое, что почувствовал Петр, была боль. Боль и ломота владели всем телом. Открыв глаза, он увидел утренний дождь. Только осознав это, он почувствовал удары небесных капель по лицу. Попробовал встать, но ноги не слушались его, и он оперся на правую руку, чтобы вытащить из-под себя пятки. Тут же травмированное плечо резко дало о себе знать и Петр, перевернувшись, лицом плюхнулся в жижу. Приподнявшись на левой руке, он мысленно поблагодарил (Создателя) за плотное болото, не позволившее ему утонуть. Ноги аж до пояса начало покалывать и сводить, да так, что Петр забыл и о плече, и обо всем случившемся.
Когда тело пришло в норму, он встал и посмотрел на себя. Кожа, вся одежда и портупея имели один цвет - грязно-серо-черный, казалось, даже редкий дождь не осмеливается смыть и капли грязи.
Оглядевшись вокруг, Петр прикинул, что такое маленькое болотце могло существовать только благодаря ручью, для речки оно было слишком малым. Походив вокруг, он все-таки нашел ручей с холодной родниковой водой и принялся мыться и отстирывать одежду. Пока он совершал полоскательные процедуры, дождик успел закончиться, и выглянуло солнышко.
В то утро что-то изменилось в этом человеке. Он стал спокойным и рассудительным, холодная и уверенная ненависть поселилась где-то глубоко внутри него. Без колебаний вытащив пулю из своего плеча, он не расставался, берег меня. Засыпая и просыпаясь, он первым делом нащупывал меня в кармане. По вечерам у маленького костра он доставал меня и лелеял, рассказывал, как я буду насмерть поражать его противников, супостатов проклятых, жабоедов высокомерных... Петр жил местью, она пробуждала в нем силы и желание жить. Если бы ненависть не вспыхнула в его глазах, то отчаянье закрыло б их навечно.
Три недели бродил Петр по лесу, разжигая кресалом огонь в холодные ночи, строя ловушки и собирая ягоды с орехами жаркими днями. Не было у него ни мушкета, ни пистоля, даже саблю он где-то посеял, носил с собой только нож да жажду жизни. Пусть ради мести, но жизни.
VI
Когда Петр впервые за столь долгое время наткнулся на людей, он сам уже мало походил на цивилизованного человека: разорванные, потерявшие свой изначальный цвет лохмотья, прикрывающие тело, которые просто невозможно было назвать одеждой; вдобавок к наряду на лице уже не щетина, а вполне состоявшаяся борода.
Подобравшись ближе, Петр услышал незнакомый язык, и его глаза налились яростью. Он тогда не знал, что это всего лишь маркитант, торговец, следующий за армией. Сложившись после ночлега, они уже собирались в путь. Два обоза, запряженных лошадьми, были полностью готовы ехать.
Выскочив из леса и пробежав в высокой траве, он оказался возле ближайшей повозки, сзади которой что-то привязывал мужчина в мундире и переговаривался с извозчиком. Крытая повозка-фургон не позволяла мужчинам увидеть друг друга, чем и воспользовался Петр. Мужчина услышал тяжелые шаги и обернулся. Встретившись лицом к лицу, Петр не мешкал, он стал наносить удары ножом мужчине в бок . Тот не успел и вскрикнуть, Петр загонял лезвие по самую рукоять, и все в область сердца.
Повозчик окликивал мужчину, но в ответ звучали лишь чвакающие звуки вгоняемого в плоть металла. Резко бросив жертву, Петр направился к извозчику. Оббежав обоз, он запрыгнул к повозчику и глубоко вонзил свой нож ему в грудь. Возчик закричал, но сопротивляться уже не мог. Петр несколькими ударами усмирил его навечно.
С первой повозки спрыгнули двое, женщина и солдат в мундире. Увидев происходящее, солдат кинулся обратно и, схватив мушкет, выстрелил. Петр обернулся, пуля прошла мимо него; - хотел быстро, однако получилось с серьезной задержкой- вытащил мушкет из-под тела извозчика и, наскоро прицелившись, выстрелил. Лошади дернулись, но остались стоять на месте. Круто развернувшись, с исковерканным, окровавленным лицом и виском, женщина тихо осела на землю. Рядом стоящий солдат, не дергаясь, словно не видел упавшей, прицелился и выстрелил во второй раз.
Резкий толчок в живот опрокинул Петра на мертвого извозчика, но мушкет из рук он не выпустил. Пересиливая боль, Петр огляделся в поисках пороха для оружия. Спустя короткий момент его стремление увенчалось успехом: на поясе убиенного нашлось все необходимое. Давно отработанными движениями он быстро заправил мушкет, вытащил меня из заветного мешочка, поднес ко рту и, сказавши, отомсти, зарядил. В этом слове было столько человеческого, столько ненависти и злости к себе подобным, что вокруг начала вянуть трава. Я недоумевал, как человек может настолько желать смерти другому.
Привстав, Петр краем глаза взглянул, как быстро его одежда пропитывается кровью. Упершись локтем в рану на животе и кривя от боли лицо, сел. Стоило ему отвести взгляд от себя,- и он увидел стремительно приближающегося солдата. Вскинув мушкет, Петр нажал на курок, но перед самым выстрелом солдат успел оттолкнуть ствол и с сотрясающим все мое нутро грохотом я полетел в рощу.
Сняв кору с толстого дерева, мне довелось застрять в молодой лозе.
Я созерцал взмахи сабли, добивающие Петра, затем громкий плач солдата над случайно погибшей маркитанткой. Позже он ушел, привел людей, забрал повозки и время потянулось своим великолепным постепенным разнообразием монотонности.
VII
Дни потянулись за днями, каждый будто отражение предыдущего, похожие друг на друга, но все же несущие что-то новое. Неделя за неделей, месяц за месяцем. Лето сменяла зима, а зиму- лето.
Маленький хлыст, совсем несмышленая лоза росла и укреплялась. Вскоре я оказался полностью в ней и солнечный свет меня уже не касался. Теперь я мог чувствовать только
движение древесного сока, да слышать всепроникающие раскаты грома.
Спустя много, действительно много лет, когда полусухое дерево доживало свои последние времена, я вновь осознал существование человека. Дерево как могло сопротивлялось, но людское упорство взяло верх, и под частыми ударами топора ветвистый столб повалился набок. Это были дети, отправившиеся в поход. Моим смирным обиталищем они топили костер.
Поленом, внутри которого покоился я, решили накормить пламя ночью, когда весь лагерь давно поддался сну. Такого долгого и необыкновенного превращения я не испытывал никогда. Брусок уже почти истлел и служил мне больше ванной, я растаял. Внезапно прозвучали несколько хлопков, один сменял другой столь стремительно, что их звук сливался воедино. Костер разлетелся в стороны, оставляя лишь пышущую жаром голую землю. Я также разделился, отправляясь по разным бокам, опять испытав то восхитительное чувство самого себя.
Став совсем крохотным, я вонзился в человеческое тело, в это человеческое тело, и смерти ему не принес. Поначалу я очень обрадовался этому. Человек жив! Но Миша развивался, рос и менялся, переживая людские впечатления и проблемы.
Я устал, мне надоела натура этого существа. Хочу домой. Я хочу туда, где мне спокойно и привычно, где нет всего, что мне приходится испытывать сейчас. Хочу в свою среду, родное обиталище, лоно земли...
-Ты сейчас в Михаиле?
-Да.
- Где именно?
- В мочке уха.
- Ты хочешь в землю, в грунт? Или, может, в парк, в лес?
- В грунт, где травы и деревья, подальше от людей, от человеческого присутствия.
- Хорошо... Михаил, на счет пять Вы проснетесь... Раз. Вы абсолютно спокойны... Два. Вы расслаблены и ощущаете себя отдохнувшим... Три. Вы чувствуете, как кровь приливает к рукам и ногам в преддверии пробуждения... Четыре. Вы обновлены и полностью готовы проснуться...Пять. Михаил, как Вы себя чувствуете?
- Хорошо, спасибо. А... на улице стемнело. Что, так много времени прошло?
- Прошло уже много времени, на дворе ночь.
- Я думал, все будет гораздо быстрее, и... я совсем ничего не помню. Как же так случилось?
- Случилось так, как случилось. Михаил, давайте вернемся к Вашей проблеме.
- Да, конечно. Вы нашли причину?
- Причина интереснейшая. Я такого никогда не встречала, даже не слышала ничего подобного.
- Все настолько серьезно?
- Не знаю. Суть, похоже, кроется в маленьком кусочке металла.
- В чем?
- В металле. Когда-то давно, в детстве, Вы ходили в поход, и ночью у вас взорвался костер.
- Как Вы об этом узнали?! Ах, да...
- Не волнуйтесь. Все записано и продолжает записываться. Позже Вы получите запись и все сами послушаете.
- Это было бы чудесно.
- Так вот, от взрыва у Вас травмировалось ухо, мочка уха, и в ней остался кусочек металла. Это он хочет в землю.
- Кусочек? В моем ухе?... Я всегда думал, что это обычный жировик... Как металл может хотеть?!
- Оказывается, может...
VIII
Прозвучал ответный щелчок после прикосновения ее нежного пальца, и запись прекратилась. Они еще долго беседовали,- Елена, впечатленная услышанным, и Михаил, твердящий себе, что не сходит с ума.
В конце Елена спросила, что же тогда взорвало костер. Михаил честно признался ей, что в огонь они бросили шахтные детонаторы. Перепугали всех. Двое ребят, серьезно пострадав, попали в реанимацию, а он боялся показать свое чуть травмированное ухо.
Эта встреча изменила их жизни. Ну, про Михаила я не могу точно утверждать, зато Елена переменилась заметно, словно проведя черту и начав новый жизненный этап.
На работу он к ней приходил редко, а вот дома у нее вечера проводил частенько, и я мог наблюдать их замечательные отношения.
Кстати, встреча их состоялась благодаря Ефиму. Подробности я узнал у телефона/факса у секретаря. Ефим, собственно, и есть секретарь. Когда он впервые увидел Михаила, то сразу понял, что перед ним великолепная кандидатура в супруги Елены, и, похоже, не ошибся. Такая уж он натура. В тот день, когда Михаил зашел к ней в кабинет, он никого больше туда не пускал. Все встречи и всех посетителей переносил на потом, и даже, что удивительно, свой нос не совал за дверь.
В общем, все сложилось так.
Что еще может вам рассказать старый диктофон?
-Как тебя угораздило остаться здесь?- Поинтересовался соседний мусорный пакет.
-Меня собака покусала... У Михаила живет большая собака, она вечно грызет пульт от телевизора или кондиционера. И когда моя хозяйка в очередной раз ночевала у него, она решила взять меня, чтобы Михаил послушал одного посетителя Елены. Послушать-то послушали, а в сумочку обратно не убрали, и зубастое животное добралось до меня, будто я пульт какой-то. Елене, в ее приличном кабинете, не престижно иметь диктофон такого вида. Поэтому Михаил, заботливо сказав, что купит новый, вышел из дому и забросил меня сюда.
- Ладно тебе, у всех у нас история такая. Ты лучше скажи, что стало с тем кусочком металла? - Забеспокоились консервные банки.
-Чего не знаю - того не знаю. Но из уха его вытащили точно. Михаил больше не жаловался на тягу к земле. Да и не говорили более об этом...