Я была в школе, чертила формулы у доски на уроке физики. И вдруг, боль, острая, словно со всего размаху вогнали иглу в сердце. Беда! Поняла, произошла беда. На глазах у ошарашенной учительницы и одноклассников швырнув мел об пол, вылетела из класса. Мчалась по школьным лестницам, как кенгуру, иной раз перепрыгивая через несколько ступеней.
А на улице мороз под тридцать. Прохожие в шубах, кутаются в воротники и шарфы, греют носы рукавицами. На меня смотрели как на сумасшедшую, когда я в футболке и кедах неслась по обледенелой дороге. В голове пойманной птицей билась рифма из детской считалки: "Вышел месяц из тумана". Как там дальше? У меня отличная память, но я не могу вспомнить следующую строчку. Почему это так важно? Дан считал, Глеб отбивал ритм, а я что делала?
В кармане джинсов завибрировал мобильник. Руки тряслись, когда прижимала телефон к уху.
- Василиса ты где? - спокойный голос отца.
Ничего не произошло? Ошибаюсь? Спокойный? Слишком спокойный - на полтона ниже обычного. Плохо. В горле пересохло.
- Кто? - только и смогла хрипло выдохнуть в трубку.
- Глеб.
- Как?
- Убит.
- А Дан?
- Не отвечает. Но я не чувствую, что он не живой.
Отец знал, что говорил. У драконов особая связь, особенно у родителей с детьми.
- Где это произошло? Хочу посмотреть.
- Ты где?
- В парке. Недалеко от школы.
- Оставайся на месте. Приеду за тобой.
Я стояла посреди заснеженного парка, сжав зубы и кулаки, и не могла выдохнуть. Потом, точно лопнула внутри натянутая пружина, и нет бессилия, только злость. Во мне, клокочет поднимается, расправляет крылья злость. Посмели тронуть. Мою. Семью. "Вышел месяц из тумана", - багровая пелена застилает глаза. Глеб мёртв. "Вынул ножик из кармана", - барабанная дробь в ушах. Гнев. Дан пропал. Боль. "Буду резать, буду бить", - жар. Словно спички вспыхивают, выгорая изнутри, замёрзшие тополя и клёны. Сгорают, исчезая на глазах, покрытые инеем кусты. Огонь играючи подкидывает, корёжит, мнёт как тесто садовые скамейки. Железо сопротивляется, но и оно сдаётся, осыпается бурыми хлопьями. Драконий огонь скор на расправу, беспощаден. В круге от меня чёрная, выжженная земля. Что - то длинное, узкое кружится надо мной. Обгоревшее перо не успевшей улететь каркуши падает на ладонь. Втыкаю перо в волосы и, обхватив себя руками, сажусь на мёртвую, грязную землю. Внутри печёт, погано и не легче. Нифига не легче. Кажется, в таких случая надо плакать, а я не могу. Драконы не плачут - слёзы льют их враги.
***
Солнечный свет из большого, расположенного в скате крыши окна, заливает комнату. Дешёвые обои в полосочку, помещение небольшое и пустое, не считая комода светлого дерева и напольной вешалки заполненной одеждой, насколько я могла видеть с пола. Лежала я на тонком, простёганном одеяле, ещё одним таким же была укрыта под самый подбородок. Одежда на мне, а вот обуви не было. Чувствовала себя прекрасно, голова ясная. Выспалась, как ни странно.
Ни разу с того грёбанного дня не спала нормально. Спала урывками, как индеец племени пирахо[1], которого только он закемарит тотчас будят заботливые соплеменники, с тем, чтобы демоны в джунгли не утащили. Мои демоны всегда со мной, а тут вдруг отпустили, и я уснула прямо в машине. Мгновенно, не успев задать ни единого вопроса. Любопытно кто и как поспособствовал?
"Кто" сидела у вентилятора и сушила мокрые волосы - густые, длинные, блестящие, точно из рекламы шампуня. Девушка "была им достойна": чёлочка, светлая кожа, нежный овал лица, аккуратный носик. Платье яркое, узкое ладно облегает хрупкую фигурку. Даже грудь не подкачала - для кореянки немаленькая, а они все плоскодонки.
Я терпеливо ждала. Она, досушив и тщательно расчесав волосы, подошла, опустилась на колени, наклонилась. Момент истины, глаза в глаза - уставилась на неё фирменным тяжёлым взглядом василиска.
- Маргарита, - ни грамма не смутившись, представилась похитительница.
- Хм. Маргарита? - удивилась я подобной выдержке. - Это не может быть твоим именем.
-Почему?
-Ты кореянка.
- Маргарита - моё европейское имя. Своего рода псевдоним, у нас так принято, и иностранцам легче запомнить. А корейское Чжон Хуонг Чау.
- Розовая жемчужина, - перевела я.
- Хорошо владеешь нашим языком, - удивлённо приподнятые тонкие брови.
- Неплохо, всё - таки третий день в Сеуле.
- Мгм.
- Не третий?
- Прошло больше суток.
- Что ты со мной сделала? - оживила василиска в глазах.
- Дала поспать. Разве ты в этом не нуждалась?
- Кто ты такая?
- Успокойся я не враг, - поднятая в примирительном жесте ладонь.
- Спрашиваю последний раз: кто ты?!
Она придвинула лицо ближе: расширенные зрачки тёмных глаз сливаются с радужкой, как у зверя.
- Слышала о кумихо?
- Э, маленькая блохастая шкурка со сколько - то там хвостами?
- Опасная лиса-оборотень с девятью хвостами! - прошипела она, обнажая в оскале ровные белые зубы.
- Прямо таки девять? И куда ты их прячешь? - азартно спросила я, оглядывая короткое платье.
Девушка отстранилась и неожиданно смутилась. Покраснела! Выглядела это так, будто в тончайшую фарфоровую чашку налили варенья. Начинаю понимать: имя оправдывалось с лихвой.
- Каждый хвост за сто лет жизни.
Что за страна. Или только мне так везёт. Определённая закономерность в этом была: токкэби без дубинки, а теперь и кумихо без хвостов[2].
- Давай не будем ссориться. Всё расскажу, но позднее - мне пора на работу. Есть хочешь?
- Спрашиваешь!
Идти против своей природы (драконы эстеты, всё красивое их завораживает) не могла - Марго мне нравилась. К тому же, памятуя о том, как Цезарь отбирал легионеров [3] - я решила условно досрочно принять краснеющего оборотня в свою армию.
***
Работа Марго была совсем недалеко и оказалась куриным ресторанчиком. Минимализм, чистота, кафель - вот в трёх словах характеристика заведения. Девушка была его владелицей и единственным обслуживающим персоналом.
Я скромно села в уголок, за столик и тотчас обнаружила интересное решение проблемы самообслуживания - круглую решётку гриля, вмонтированную прямо в столешницу. Мясо предстояло готовить самой, и меня это откровенно обрадовало. Запах хорошо прожаренного мяса, что может быть лучше для спокойствия драконихи, третий день, между прочим, голодной.
Марго принесла мелко нарезанные кусочки курицы, салатные листья, рис и соус. Жарила "таккальби", так в Корее обзывают курицу, ела, думала и наблюдала. Ресторанчик вскоре заполнился посетителями - мужчинами, разных возрастов, но больше молодыми, подростками. И никаких тебе парочек.
Марго вращалась в своей стихий. Бездна обаяния: лёгкий наклон головы, повести плечиком, выгнуть бровку, улыбнуться так, чтобы казалось - только тебе. Олухи млели и бегали за добавкой. А я мысленно аплодировала оборотистой лисе - устроилась она отлично. Бизнес процветал - мужчин в Сеуле немало. И не подозревают глупцы, что по - настоящему рискуют, не столько разбитыми сердцами, сколько своей печенью.
Нечисть все людоеды. По - разному, конечно, кому - то душу, оборотням подавай органы. Причём строго специализированные, потому как оборотень оборотню рознь. Сердце беспроигрышный вариант, лисы - азиаты предпочитают печень. Объективности ради - печень единственный орган, который восстанавливается. Так что фразу корейца: "Жена клюёт мою печень", в данном случае можно воспринимать конкретно.
Так уж вышло, что вживую оборотня встречать мне не доводилось. Русские волкодлаки хоронились по глухим деревням, ближе к черновой тайге. Маньяки - оборотни, конечно, встречались в городах. Но то были изгои, которые не могли охотиться на нормальную добычу. Волку простор нужен, бег, азарт погони. И драки - с противниками, с соперниками за территорию, самку, просто так - потому что кровь горячая. А человеческое сердце требовалось лишь раз в сто лет. Не факт, что доживёшь с таким - то образом жизни. Отец брезговал оборотнями, вполне по - человечески: мясо перевёртыши едят сырое. Драконы - никогда.
Старинная драконья легенда гласит - однажды дракониха взяла на воспитание мальчика и научила готовить барашка на вертеле. Мальчика звали Прометей (да, ты бог, если скачешь верхом на драконе с горящей веткой в руке). Имя драконихи проклято, из - за прихоти старой дурынды, эволюция пошла совсем другим путём. Как только люди перестали бояться огня, они стали есть всё, и драконов тоже. К слову, в истории с предательницей драконов были и оборотни. Один из них, в образе ворона, ел печень Прометея. Наверняка парень успел насолить и оборотням.
Мысли по поводу дурных привычек оборотней не мешали моему аппетиту. Ибо испортить аппетит дракону может только отсутствие обеда. Я умяла приличную порцию курятины и пришла в благодушное настроение, даже решила помочь оборотнихе. Причиной номер два являлось нежелание оказаться в долгу. Кто знает, в каком виде потом этот долг вылезет: своей печенью уж точно не готова платить за ночлег и обед. Марго не возражала, когда я взялась убирать со столов и мыть решётки гриля, которые менялись после каждого посетителя. Кумихо забирала всё внимание, на меня клиенты смотрели не больше чем на муху, ползающую по стеклу. Так, в работе, и день прошёл. Поздно вечером, после того как каждая палочка, миска, чистая лежали на своём месте, а каждая плиточка кафешки была вылизана до зеркального блеска, лиса закрыв дверь, обратилась ко мне:
[1]Пираха или пирахан (порт. pirahã) - небольшая (около 420 человек) индейская народность, проживающая в Бразилии (штат Амазонас). Индейцы пираха считают, что продолжительный сон вреден, поэтому спят короткими отрезками и не имеют режима дня.
[2] Кумихо (кор.) ("гу" - девять, буквально "девять лис") - сродни европейской фее. В соответствии с мифами, лиса, которая живет тысячу лет превращается в кумихо. Она может свободно превращаться, в частности, в красивую девушку, чем часто соблазняют мужчин, и едят их печень. Кумихо способна изменить только своё лицо, фигуру, при этом хвосты остаются.
[3]Цезарь отбирал легионеров - брал только тех, кто от опасности краснел, а тех, кто бледнел - нет.